«Ключ от всех миров»

Ключ от всех миров (fb2) - Ключ от всех миров [оптимизирована обложка] (Проводник) 1852K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Лидин

Александр Лидин Ключ от всех миров

© Александр Лидин, 2019

© ИД «Флюид ФриФлай», 2019

* * *

Наталье Л., а также всем тем, кто хочет сделать жизнь в России лучше.

Всякие совпадения в портретах героев с реально существующими людьми – чистая случайность.

Автор

Пролог

Я страшно скучаю, я просто без сил. И мысли приходят – маня, беспокоя, – Чтоб кто-то куда-то меня пригласил, И там я увидела что-то такое!.. В. Высоцкий, «Песня Алисы»

Глава 1. Настоящее

Первым ощущением была боль. Не такая уж и сильная, так… Словно тысячи иголочек впились в затекшее тело. А вот потом меня скрутило. Скрутило по-настоящему. Словно все тело разом свело. Показалось – вот-вот, и мускулы взорвутся от боли. Попытался закричать, вот только тело мое мне не повиновалось.

Мое? Эта мысль показалась мне странной и неприятной. Нет, это не мое тело! Определенно не мое!

Вообще что происходит? Где я? Что со мной?.. Типичные вопросы…

– Я смотрю, постепенно в себя приходишь, Артурчик! – этот голос, словно колокол, прозвучал в моей раскалывающейся от боли голове. Нет, я не услышал эти слова, они словно всплыли из черной глубины, в которой я плавал. По крайней мере мне так показалось. Единственное, что я знал абсолютно точно – за «Артурчика» у меня кто-то схлопочет. Нет, звали-то меня Артур, только вот обращения ласкательно-уменьшительного не терплю. И хозяин слащавого голоска определенно об этом знал. – Ладно, ладно, при воскрешении не стоит так волноваться. К тому же в этом мире звать тебя явно будут по-другому.

– В «этом мире»?

– А ты что хотел. У тебя, как это… фиеста… ах, нет… миссия. Главное во время миссии – не стать мессией.

Я попытался заскрипеть зубами, и мне это удалось. А потом я мысленно поклялся, что при первой удобной возможности откручу голову этому противному зеленому гаду, демону или как там его. Тогот! Точно, Тогот – мой ангел-хранитель и мое проклятие, мой покемон, сволочь язвительная.

– Ладно, хватит петь мне дифирамбы. Пора просыпаться. Попробуй пошевели рукой, что ли, тогда тебя из реанимационной ванны вытащат.

– Реанимационная ванна? Я что, попал под паровоз?

– Ты попал под маразм. Причем, судя по всему, с неизлечимыми осложнениями… причем в детстве.

– Первое, что сделаю, когда в себя приду, так это подрежу тебе язычок.

– Ты сначала вернись, а потом командовать будешь, – фыркнул Тогот. – Давай, шевелись, а то…

Хотел я было развязать дискуссию, но что-то подсказало мне, что лучше поступить так, как говорит этот самый Тогот. Сначала очнуться, прийти в себя, ну а потом мы разберемся, почем сегодня фунт зеленой, пупырчатой морковки.

Отключив все остальные чувства, я попытался пошевелить правой рукой. И вновь все тело пронзила боль. Словно кто-то пустил ток по нервам, но я сжал зубы и чуть приподнял руку. Только рука определенно была не моя. Я даже понять не мог, в чем дело, только вот ощущения были совсем другими. А пошевелиться мне все-таки удалось. Чуть-чуть.

– Посмотрите, похоже, нам удалось… – голос был женским, глубоким, грудным. И я слышал его. То есть исходил он откуда-то снаружи. Вот еще… Говорили определенно не на русском, а на каком-то странном певучем языке, чем-то напоминавшем итальянский, только не на итальянском. И что самое удивительное, я этот язык отлично понимал.

Вот чьи-то руки подхватили меня, потянули. И вновь волна страшной боли. Снова я закричал… Закричал! В этот раз тело подчинилось мне. Утробный крик, больше напоминавший звериный рык, вырвался из моего горла. Определенно Тогот был прав. Со мной творилось что-то не то. И хоть я не помнил, как выглядел раньше, но совершенно точно знал, что до… Кстати, до чего? Но об этом позже… Раньше я такого звука никогда бы из себя исторгнуть не смог, как бы больно мне ни было. Со всех сторон звучал шепот:

– Он проснулся.

– Он вернулся.

– Тзар пришел в себя.

Тзар? Это я, что ли? Дурацкое имечко!

Теплая мягкая ткань легла мне на лицо. Кто-то стал протирать мою кожу, и тут я понял, что у меня борода. Вот те на! Бороду я давным-давно сбрил одним заклинанием, и она у меня больше никогда не росла. А теперь… Теперь у меня снова была борода. Но такого определенно быть не могло. Заклинания Тогота всегда работали на все сто. Выходит, демон и в самом деле прав: это не мое тело. Отсюда вопрос: а чье?

Взмахом я отмел столпившихся надо мной в сторону.

– Прочь! – а вот от этого голосочка мурашки пошли у меня по телу.

– Да ты не бойся, это так… Можешь считать его моим двоюродным братом.

Только вот что я понял сразу: хоть я не помнил все детали, но одного Тогота на мою жизнь более чем достаточно. А если добавить к этому еще двоюродного братца… еще одна зеленая морковка!

– А за морковку…

– Отойдите! – голос был жутким. Что-то коснулось меня, и боль ушла, но одновременно навалилось странное ощущение, словно кто-то одним движением переложил свой тяжкий, почти невыносимый груз на мои плечи. Чего угодно, но вот такого оборота дел я не ожидал.

Я открыл глаза…

Надо мною нависло чудовище. Если бы меня спросили, как выглядит демон из арабской сказки, то я, наверное, представил бы его именно так – настоящее творение Корбена из «Арабских ночей». Широкое лицо, раскосые кошачьи глаза, невероятно широкий нос, клыки, омерзительная, рыхлая кожа.

– Разойдитесь! Он приходит в себя, – взревел демон, и меня обдало такой вонью, что я едва не задохнулся. Омерзительная смесь запахов тухлого мяса, засохшего пота и кипяченой мочи. В этом был только один плюс. Обоняние вернулось. Одновременно с вонью, исходящей от демона, я ощутил нежный аромат благовоний, которыми был пропитан воздух.

И все же, где я?

Однако оглядеться я не мог. Чудовище, нависшее надо мной, полностью приковало мое внимание. И тут у меня промелькнула шальная мысль: а вдруг я стал точно такой же отвратительной тварью? Ведь тело-то явно не мое.

– Не льсти себе, – это снова был Тогот. – До настоящего демона тебе срать и срать.

Вот к чему я точно никогда не стремился. Хотя, другие голоса, те, что звали меня по имени… Выходит, Тзар – все-таки мое имя… Так вот голоса эти звучали по-человечески. Хотя чудиков я за свою жизнь всяких насмотрелся. Взять хотя бы маркгракфа… Или кого-то из купцов, которых я…

Дальше мысли начинали путаться. Но сейчас и в самом деле было не самое подходящее время для воспоминаний.

Я попытался повернуть голову, но взгляд демона не отпускал. А потом откуда-то сзади из-за головы раздалось странное бормотание. Словно множество людей повторяло что-то речитативом. Постепенно звуки становились все громче, складывались в слова.

– Тзар, восстань!.. Тзар, восстань!.. Тзар, восстань!..

Собственно, этим я и собирался заняться, только вот сначала надо было отвести взгляд от гипнотизирующих глаз демона. Я напрягся… А дальше все случилось само собой. Моя правая рука метнулась вверх… Потом, вспоминая это мгновение, я был уверен, что случившееся дальше в мои планы не входило. Тем не менее, моя рука сама метнулась вверх, сжала горло демона, и рывком приподняв его, отшвырнула в сторону. А потом я сел и в недоумении уставился на свою руку. Нет, правильнее будет сказать – на свою новую руку. Потому как рука принадлежала гиганту, и к тому же культуристу, как минимум. Перед такими мускулами Шварценеггер должен был выглядеть настоящим дистрофиком. Вот только теперь бы понять, что происходит?

– Что происходит?.. Ау?

Но Тогот молчал. Как всегда… Когда хочешь что-то узнать, он молчит, а вот только стоит попасть в какое-нибудь неприятное положение, он замучает тебя ехидными замечаниями и дурацкими советами.

К тому же, чем больше я смотрел на свою руку, тем меньше она мне нравилась. Грубая такая рука, покрытая жесткими черными волосами, пальцы толстые, крепкие, с черными, потрескавшимися ногтями. Не скажу, чтобы я так уж за собой следил, но такие когти отрастить – это же надо умудриться… И кожа… Странная такая кожа… темная… Неужели негр! Нет, до негра не дотягивает. Египтянин какой-то.

Где-то справа от меня раздался рык.

Я поднял голову и обмер. И в самом деле настоящий роман-фэнтези, да и только. Я сидел на краю каменного саркофага, да и само помещение, несмотря на большой объем, больше всего напоминало склеп. На полу и стенах красовались колдовские надписи, нанесенные чем-то белым, светящимся. Грубо так намалеваные поверх плесени и паутины. Язык оказался мне не знаком, но то, что это колдовские письмена, я понял сразу. На полу той же самой краской были начертаны мистические фигуры, в углах горели толстые черные свечи. В общем, зрелище не для слабонервных. Но особенно неприятно было то, что саркофаг, в котором покоился я, точнее, мое новое тело, стоял в самом центре путаных колдовских чертежей, и те колдовские знания, что многие годы вбивал мне в голову Тогот, подсказали мне, что колдовской рисунок защищает от меня. Замечательно… Только чудовищем-демоном я еще не был.

В углу в переплетении кожаных крыльев корчился демон. Видно, здорово я его об стену приложил. Ладно, потом разберемся, что ему тут нужно было. Я повернул голову. В углу, видимо, у входа в склеп столпилось порядка десятка женщин… девушек… обнаженных девушек…

Я отвел взгляд. Вот так номер.

– Ау? – снова попытался я мысленно обратиться к Тоготу. – Или ты быстренько введешь меня в курс дела, или…

– Что или?

– Или… – Что «или», я и сам не знал.

– Ладно… ситуация самая банальная. Судья отправил тебя в другой мир, и по-моему… ты удачно вписался в «пустой сосуд». Втерся в тело какого-то древнего героя. А то попал бы в тело убогого паралитика, вот возни было бы, кресла-каталки, утки…

Я постепенно начал припоминать события последних нескольких дней. Смутно так, словно с тех пор прошло не несколько часов, а лет этак пятьсот… Но сейчас и правда было не время вспоминать.

Осторожно пошевелив руками и ногами, я попытался встать. Это удалось не с первого раза, но удалось… И тут меня ждало еще одно удивительное открытие. Когда я распрямился, пол исчез где-то далеко внизу. Выходит, я стал настоящим гигантом. И еще я был совершенно голым. Этакий колосс героических пропорций.

Покачнувшись, я шагнул вперед и натолкнулся на стену, на невидимую колдовскую стену. Выходит, я был прав, и «картинки» на полу были начертаны, чтобы не дать мне выйти из колдовского «круга».

Ладушки. Раз не получилось силой, надо начать переговоры. Прокашлявшись, я прочистил горло и повернулся в сторону демона, который все еще валялся у стены в позе сбитой с ветки вороны.

– Эй, там! – позвал я. Только голос вышел хриплым, едва слышным. И тут же меня ожидало еще одно неприятное открытие. Я хотел пить, так хотел, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Судя по тому, что демон до сих пор не сменил позы, приложил я его не по-детски, а потому воды просить у него смысла не было. Тогда я повернулся к девушкам. Широко открыв рот, я несколько раз указал на него пальцем, а потом попытался прохрипеть то, что, по моему мнению, означало «Пить!»

С третьего раза меня поняли. Одна из обнаженных красавиц скользнула вперед и осторожно протянула мне огромный кубок с двумя ручками по бокам. И передавала она мне этот кубок осторожно, чтобы, не дай бог, не пересечь рукой невидимую стену… Нет, если честно, я предпочел бы бутылочку «Амстердама». Однако выбирать не приходилось. Тем более что в кубке оказалось сухое красное. Не самый плохой выбор.

Кубок я осушил одним глотком. Запрокинул голову и залил себе в глотку красное. Не эстетично, но сейчас мне было не до этикета.

– Быстро звереешь.

Но я сделал вид, что ничего не слышал. Вместо этого протянул кубок назад и прохрипел:

– Дубль два!

От второго кубка чуть зашумело в голове, но в целом я чувствовал себя много лучше, хотя руки и ноги еще плохо двигались. После третьего кубка я решил, что пора брать быка за рога, попытаться выяснить, что тут происходит и как я тут оказался. Прокашлявшись, я на пробу взял нижнее си и, решив, что сойдет, повернулся к группе обнаженных гражданок.

– Хочу поинтересоваться… – начал было я, но они взвыли свое дурацкое «Тзар», потом расступились, и вперед выплыла дива поистине голливудских пропорций. Как говорится, девяносто – шестьдесят – девяносто. Нет, боюсь, первую цифру я сильно занизил. В общем, любители силикона, все сюда. Правильные черты лица и надменный взгляд делали ее неприступной, несмотря на наготу, – кроме бус и браслетов на запястьях и лодыжках, на ней ничего не было. И ни одного волоса на теле, если не считать странных татуировок, которые словно паутина покрывали кожу. Но увы… от нее веяло не вседозволенностью спутницы байкера, а ледяным мрамором греческих статуй. – Хочу поинтересоваться… – вновь повторил я, но закончить мне не дали.

– Я, принцесса Крымии Янина, приветствую тебя, о Тзар – великий воин.

Меня перекосило. Ладно, что тело не мое, ладно, что сволочь Тогот не хочет мне объяснить, что к чему, так еще эта снежная королева со своим возвышенным стилем. Мне бы что попроще. Бутылочку «Амстердама» вместо красного пойла, воблу и пару серий «Нашей Раши», ну так, для начала, чтобы в себя прийти.

– Я счастлива, что нам удалось вернуть тебя в наш мир, – я хотел было сказать, что я-то вовсе не счастлив, и вообще я – Артур Томсинский – проводник, и в этой средневековой усыпальнице, в теле какого-то доисторического гиганта мне определенно делать нечего. Однако вместо этого я стал слушать дальше. – Но прежде чем ты ступишь за пределы колдовского круга, ты должен поклясться, что в благодарность за воскрешение станешь служить мне верой и правдой.

Только этого не хватало! Вот кому-кому, а голым бабам я еще не служил.

– Не соглашайся. Поторгуйся. Ограничь срок службы, – вновь обозначился Тогот.

– А это обязательно. В принципе я бы из колдовского круга и не выходил. Нас и тут неплохо кормят.

– Не дури. Тебя сюда отправили не выпендриваться, а дело делать. Как там в ваших дурацких сказках, огра ничь дело тремя желаниями. Тебе своими делами заняться надо.

И хоть я не помнил, что у меня за свои дела, я автоматически согласился. Этот рефлекс у меня с детства. Если ты в чем-то сомневаешься, то спроси Тогота. А как Тогот скажет, то лучше так и сделай, иначе жизнь может оказаться скучной и несимпатичной, как пьяный ППСник.

– Хорошо, – кивнул я красотке. – Только так дело не пойдет. Обозначим вехи. Скажем так, я выполню три желания… Разумных желания, для исполнения которых Вечности не потребуется, а потом ты оставишь меня в покое.

Теперь настала очередь красавицы сопли жевать.

Пока она думала, я отошел назад, присел на край открытого саркофага.

– Если ты откажешься повиноваться, то навсегда останешься в колдовском круге и умрешь…

С «автоматическим переводом» было явно что-то не то. Я понимал, что девушка сказала что-то совсем другое, а не «круг», но в моих ушах это прозвучало, как круг.

– Издержки заклятий, – вздохнул Тогот. – Если в русском нет аналога данному слову, то твое подсознание выдает слово, наиболее близкое по значению.

– Ладно, главное – смысл понятен, – а потом заговорил вслух. – Ну, умру… И что? Я, собственно, просил меня воскрешать? Лежал в этой домовине и лежал себе. Могу ведь и назад вернуться.

– Но… – девушка опешила. Чего-чего, а такого поворота дел она, судя по всему, не ожидала.

– А чего ты хотела, Янина или как тебя там? Ты думала, я вот так все брошу и радостно отправлюсь в бессрочное рабство… Кстати, а что мне помешает сказать одно, а потом сделать совсем другое?

– Думаю, она приготовила для тебя такую клятву, от выполнения которой ты не отвертишься.

– Может, плюнуть? Поищем другое тело.

– И это нашли не сразу, а с большим трудом, так что я бы на твоем месте особо выделываться на стал.

– А что, заклятий, чтобы этот круг, или как его там, разломать, нет?

– Есть, но у тебя нет ингредиентов.

– Так переправь мне их сюда.

Тогот только усмехнулся.

– Между этим и нашим миром невозможно никакое материальное общение. Именно поэтому Судья указал тебе на этот мир.

– Выходит, пока я здесь, никакого пива?

– Никакого «Амстердама», – уточнил Тогот.

Я понял: это еще один повод для безвременной смерти покемона. С каждой минутой этот мир нравился мне все меньше и меньше.

Ментальный разговор длился доли секунды, поэтому, когда я продолжил, Янина, похоже, не заметила задержки. Итак, я продолжил с того самого места, на котором остановился:

– В общем, конечно, лично мне все равно. Три желания я так и быть осилю.

Янина явно находилась в замешательстве. Наконец, приняв решение, она отошла и склонилась нал крылатой тварью, которую я совершено машинально размазал по стене. Она прошептала что-то на ухо твари, и та скривилась, медленно приподнялась, косо с опаской поглядывая на меня. А чего они хотели? Знай наших.

Демон, наконец, пришел в себя, сел, правда, правое крыло у него висело. Мне стало как-то неудобно. Ни за что ни про что обидел зверушку. Хотя кто его просил ко мне лезть?

В общем, если бы кто-нибудь предложил мне бутылочку пива, я бы закрыл глаза на некоторые неприятные аспекты этого приключения.

– Послушай, Тзар, – неожиданно заговорил демон, – ты бы лучше согласился.

– Лучше, чем что? – поинтересовался я. – Вообще надо было шваркнуть тебя посильнее, может, стал бы лучше соображать. Это вам от меня что-то надо, а не мне. Будь моя воля, я бы еще поспал пару тысяч лет. Тогда, может, такие уроды, как ты, повывелись бы или научились хорошим манерам.

При слове «уроды» демон скривился. Не понравилось ему мое обращение. Что ж, не он первый, не он последний.

– Хорошо, – не выдержала красавица. Выходит, только на вид была она неприступно-ледяной. В общем, в покер с ней играть я бы не сел.

– Три желания, – уточнил я.

– Три, – подтвердила она.

Демон только головой покачал. Впрочем, какое мне дело до местных тварей, у меня собственный покемон.

– Я, видимо, должен повторить некую формулу? – Янина кивнула. – Ладно. Я готов…

А дальше последовала довольно нудная процедура. Я никогда не был силен в заклятиях. То есть Тогот с детства пытался вдолбить их мне в голову, а я с детства терпеть не мог эти уроки. В этот же раз мне пришлось минут десять следом за крылатым демоном повторять какую-то абракадабру, да еще параллельно выслушивать ментальные комментарии Тогота.

Когда все закончилось, принцесса вышла вперед и собственноручно стерла часть сдерживающего меня рисунка. Нет, я, естественно, не бросился крушить и ломать все вокруг. Вместо этого я потребовал еще одну чашу вина, а после широким шагом прошел к выходу, поднялся по разбитым, крошащимся каменным ступеням и замер. Да, я и в самом деле был не на Земле. Я и до этого не раз бывал в иных мирах, но в этот раз оказался поражен открывшимся зрелищем: над головой у меня сверкало две огромные луны – одна больше похожая на огромный изумруд, а вторая – красная как рубин. И обе они горели на фоне неба, буквально усыпанного незнакомыми созвездиями. Я стоял на вершине холма, а у ног моих лежал древний, заросший, затопленный некрополис – гигантское кладбище, протянувшееся до самого горизонта, залитое призрачным светом двух ночных светил. Давно я не видел ничего подобного – настоящее воплощение гибели и разложения. Я попытался разглядеть детали, но в сумрачном свете, создающем переплетение двух теней, их рассмотреть оказалось невозможно.

– Тзар!

Я резко обернулся. Рядом со мной у выхода из склепа стояла снежная королева. Пока я занимался созерцанием, она уже успела приодеться в полупрозрачную белую тунику, поверх которой накинула толстый бордовый плащ. За спиной у нее столпились прислужницы, или кем там они были. Тоже приодевшиеся.

– Тзар! – повторила Янина. – Мы должны торопиться. Убийцы скоро могут оказаться здесь.

– Убийцы?

Судя по всему, не все просто в этом мире.

– Я потом расскажу.

– Сделай, как она говорит, – еще один советчик на мою голову. Я развернулся, и тут совершенно неожиданно ноги у меня подкосились, и я рухнул на землю, одновременно проваливаясь во тьму.

* * *

Я лежал на чем-то мягком в приятной покачивающейся колыбели. Колыбели ли? Жизнь приучила меня никогда не бежать впереди паровоза, поэтому я не спешил открывать глаза. Итак, мне приснился очень нехороший сон о том, что я…

– С добрым утром, Тзарчик, – голос моего покемона был радостным. Он словно наслаждался моим беспомощным положением.

– Я не в курсе…

– Этот раз путешествие между мирами хорошо тебе мозги промыло, замечательная процедура.

– В трех словах, что происходит?

– Тебе пришлось отправиться за ключом… ключом, который открывает дороги между мирами. Прошлый, как ты помнишь, ты сломал. Судья выбрал нужный мир, который в силу физических условий лежит в стороне от караванных дорог между мирами. И ты ментально перенесся в этот мир, вселившись в ближайшее свободное тело. Теперь тебе нужно найти ключ и вернуться.

– Замечательно… А вот этот Тзар и все остальное?

– Ну, идеальных воплощений не бывает. Переместившись, ты, видимо, получил все проблемы физического тела, которое занял.

– Эти разговоры, саркофаг…

– Ну, детали мне понять сложно, но, по-моему, и тупой сообразил бы, что, судя по всему, ты пролежал в гробу пару тысяч лет, а потом кто-то попытался тебя воскресить, причем удачно. Можешь гордиться, тебе выпала редкая удача при жизни стать легендарным героем.

– А ты каким образом здесь? – этот вопрос я задал не просто так, а с подвохом.

– Я-то? – фыркнул Тогот. – Я не здесь. Я у Иваныча на вилле мультики смотрю. Так, только мысленно за тобой приглядываю.

Ну, в этом не было ничего нового. За последние двадцать лет я к этому привык. Тогот всегда так, засядет где-то и комментирует происходящие, давая ценные советы и поучая.

А ведь история и в самом деле получилась скверная. Там у себя на Земле я был проводником. Как говорится, случайно попал в детстве не в то время и не в то место. В итоге моей основной деятельностью стала встреча и отправление караванов, снующих между мирами. И все шло не так плохо, пока… Впрочем, это совсем другая история, только кончилась она довольно печально. Пытаясь остановить поток миграции из других миров, я сломал ключ – ключ, отпиравший двери между мирами, и… вот результат, а если говорить подробнее…

– Я бы на твоем месте начинал приходить в себя, а то процесс поиска свободного тела придется повторить.

– ?..

– За вами гонится какая-то лодка.

– А ты откуда знаешь?

– Если у тебя закрыты глаза, то я слепой, но ведь не глухой же.

Я тоже вынужден был прислушаться, и то, что услышал, мне не понравилось… сильно не понравилось. Во-первых, металлический звон – звон оружия. Вот только этого не хватало! И еще свист ветра в снастях, шорох воды за кормой… Определенно мы куда-то плыли, а кроме того, готовились к бою. Я попытался понять, о чем говорят пассажиры, но не смог. Так, отдельные восклицания, ничего внятного. Что ж, пора просыпаться.

Я осторожно потянулся. Потом приоткрыл один глаз. Надо мной было бесконечное, глубокое, зеленое… небо и сине-белый парус. За бортом простиралось грязно-бурое море. Я лежал на жестких мешках на дне беспалубного парусного корабля.

Приподнявшись, я тяжело вздохнул. Рядом со мой никого не было – все столпились на корме, и моего пробуждение никто не заметил. Итак, я был на борту небольшого корабля, напоминающего ладью викингов, только без весел. С десяток человек столпилось на корме. В основном, дамы весьма юного возраста – видимо, те самые жрицы из храма, а может, и нет. И если вся моя прежняя жизнь казалась далеким и нереальным сном, то вчерашний день, то бишь пробуждение неведомо где в неизвестно чьем теле, напоминало дешевый фильм-фэнтези…

Все – и мужчины, и женщины – были в белых одеждах, напоминающих древнегреческие туники. Кстати, точно такая же туника была и на мне. Замечательно. Что-что, а мифы Древней Греции я с детства ненавидел.

Что ж, для начала разминка. Я пару раз присел, вытянув руки над головой, а потом застыл, как молнией пораженный. Что-что, а утреннюю гимнастику я с детства избегал всеми силами. В моем ежедневном комплексе было только два упражнения: «жим двумя глазами» и «бег взглядом по потолку». Тогда откуда это у меня родилось столь нездоровое желание? Лучше бы… мои мысли вновь вернулись к бутылочке пива. Ну, пусть не «Амстердам», но хотя бы «Семерочку» или на худой случай «Охоту». Однако, похоже, «сбыча мечт» отменялась.

– Ты лучше не о пиве мечтай, а сходи посмотри, чего там происходит.

– Опять ты… Ну и чего такого там может происходить?

– Сейчас придут враги и понавешают…

Видимо, заметив мои телодвижения, одна из девушек в белом повернулась в мою сторону.

– Они нас догоняют!

– И что?

– Ты должен нас защитить.

Я с сомнением посмотрел на девушку. Видимо, прочитав откровенное нежелание чем-либо заниматься, она продолжала:

– Ты обязан!

– Никому и ничем, – возразил я.

– Но мы оживили тебя…

Тут я хотел было сказать, что оживляли они одного, а оживили совсем другого, но не стал раньше времени раскрывать свои карты. В конце концов я пообещал выполнить три просьбы, приказа… или как оно там… желания.

– Ну, если это твое желание…

Девушка повернулась к другой точно такой же. Они о чем-то зашептались. И только сейчас я понял, что только что говорил со вчерашней снежной королевой, только сейчас, днем, в «менее торжественной обстановке» не сильно-то она отличалась от остальных.

– Хорошо, – наконец продолжала Янина. – Ты должен остановить и уничтожить наших врагов, а заодно продемонстрировать нам, что ты можешь. Древние легенды легендами, а…

– Можешь не продолжать, я все понял, – остановил я ее и тут же ментально обратился к Тоготу. – Заклятие неуязвимости, пожалуйста.

Покемон злобно фыркнул.

– За последний месяц ты использовал его более двадцати раз. Мог бы и заучить. Я тебе что, автоответчик или попка-пропугай?

– Не выпендривайся.

Тогот тяжело вздохнул. В этом вздохе было все – и ненависть к моему тупоголовию, и нежелание напрягаться в очередной раз, и сама ситуация, из которой непонятно как выпутываться. Но вздох вздохом, а заклятие он начал диктовать, но тут и вовсе засада вышла. Обычно все как бывало: пробормочет Тогот заклятие, я его повторю, и дело сделано. Только в этот раз все пошло не так, а наоборот, самым принеприятнейшим образом. Тогот-то заклятие диктовал, только я его не слышал. В первый момент я решил, что покемон издевается, а потом, когда он начал повторять… Тут-то внутри у меня все похолодело. Я не слышал заклятий! Слова Тогота слышал, а заклятия – нет. До этого мне не раз приходилось бывать в иных мирах, правда, всегда материально, то есть в своем теле. Это было мое первое «астральное» путешествие, и мне даже в голову прийти не могло, что заклятия вот так передать нельзя. А теперь, теперь мало того, что я оказался в мире, про который совершенно ничего не знал. Мало того, что я пообещал выполнить три желания какой-то напыщенной дуре, так я еще оказался без колдовского прикрытия Тогота. Одно слово – влип.

– Ну… я же сказала, пусть это будет моим первым желанием, – повторила Янина.

Однако стоило все-таки подойти на корму, посмотреть, в чем там, собственно, дело. Несколько шагов – и, встав позади дам, я поверх их голов взглянул на бескрайнее море. Быть может, я даже удосужился бы полюбоваться местными красотами, но то, что я увидел, подтвердило худшие опасения, бесповоротно испортив мне настроение.

За нами гнались. Причем судно очень напоминало небольшой военный корабль. Хотя, если честно, я в этом не сильно разбирался, точнее, вообще не разбирался. Но, судя по щитам, вывешенным вдоль борта, ростре корабля в форме головы омерзительного чудовища и толпе вооруженных воинов в одинаковых малиновых плащах с синими полосами… Да, это были воины, и мне предстояло с ними сразиться. Вот только как? Я оглянулся. Жрицы Янины, или кто они там были, робко жались вдоль борта. Да, у них были арбалеты и только, но выглядели они совсем не воинственно. На местных демонов рассчитывать особо не приходилось. Я вспомнил припечатанную мною крылатую тварь. Нет, на помощника в делах военных она не тянула, так… пугать малолеток и бабушек по темным закоулкам. Да и не было ее на этом кораблике.

Неожиданно жрицы расступились. Вперед шагнула Янина. Встав на колено, она протянула мне огромный меч в сверкающих на солнце ножнах. Его рукоять напоминала начищенную узорную медь, затянутую тонкой серебряной проволокой. Только не серебро это было. А навершие было навроде птичьей головы с двумя изумрудными глазками.

– Твой меч, Тзар.

Я даже в первый момент не понял, кому это она. Ах да, Тзар ведь я. Я аккуратно принял меч в ножнах, взялся за рукоять и тут же почувствовал… да, это мое оружие. Иногда так бывает: возьмешь в руки какую-то вещь и сразу понимаешь – она твоя, то, что ты так долго искал и не мог обрести. Пусть даже и не сознавал этого.

– Изумрудный меч победителя, – провозгласила Янина, но я практически не слышал ее.

Резким движением руки я чуть обнажил клинок и поразился. Тот был не железным, а из какой-то странной зеленоватой субстанции, которая не имела четкой формы, а, мерцая, слегка переливалась. Рывок – и клинок оказался полностью на свободе.

Я держал его перед собой и любовался зеленоватыми переливами, которые не просто завораживали, а словно гипнотизировали, не давали глаз от себя отвести.

– Что ж, тебе снова повезло. Такой клинок обеспечит победу в любом бою.

Я с сомнением покосился на догоняющее нас судно.

– Если честно, то у меня сомнения относительно исполнения первого желания этой красавицы.

– Ну, если тебя убьют, придется…

– Вот только не надо меня пугать, рассказывая сказки про белого бычка.

– Расскажу про зеленого…

Дальше Тогота можно было не слушать.

Нет, волшебный меч волшебным мечом, но…

– Хорошо, – кивнул я Янине, потом посмотрел на арбалетчиков – жалкое зрелище, достойное вселенской печали. – А вы чего встали? Развлеките пока наших «друзей», – и я ненавязчиво кивнул в сторону приближающегося судна. Интересно, сколько времени им понадобится, чтобы нас нагнать?

Арбалетчицы тут же хлынули мимо меня к борту, стали стрелять. Ох, лучше бы они этого не делали, потому как стреляли они точно так же, как выглядели. По-моему, ни один из наших противников даже царапины не получил.

Враги же в нас не стреляли. Они столпились на носу своего корабля и с высокомерным видом наблюдали за потугами жриц, или кем они там были, поразить хоть одного из них.

Судно неслось на нас с огромной скоростью. Поняв, что столкновение неизбежно, я замер, изготовившись к прыжку. Как говорится: «Нападение – лучшая защита». А я пока каменной статуей стоял на корме, пытаясь получше разглядеть лица преследователей…

Даже сквозь свист ветра, скрип снастей и возгласы стрелков и преследователей я отчетливо слышал смачные «чмоки», с которыми арбалетные стрелы входили в дерево ростры на носу вражеского корабля. Смертоносные поцелуи. Однако я предпочел бы, чтобы хоть одна стрела нашла свою цель.

Расстояние стало совсем маленьким. Я отчетливо видел лица врагов. Безжалостные, каменные лица. В какое-то мгновение я понял, что пора, покрепче сжал меч, чуть согнул могучие ноги своего нового тела… Прыжок. И тело мое, словно выброшенное гигантской пружиной, полетело над водой.

Все вышло как обычно. Я не рассчитал. С размаху врезался в группу врагов. И мы все вместе полетели на дно судна. Единственное, в чем мне повезло, – я оказался наверху и не выпустил меча из руки. Хотя я такого не ожидал, но моя рука буквально приклеилась к рукояти.

Вскочив на ноги, я несколько секунд стоял, беспомощно озираясь. Вокруг начали подниматься мои потенциальные противники. А потом моя рука сама собой скользнула по полукругу – движение произошло само собой. Меч двигался, словно бритва, рассекая все на своем пути. Кровь брызнула несколькими фонтанами, заливая все вокруг. Только через долю мгновения я осознал, что произошло.

– Вот видишь, а ты боялся… – вновь зазвучал у меня в голове голос Тогота. – Вот так… Теперь у тебя на три противника меньше. Постарайся припомнить все, чему я тебя учил.

Легко сказать. Раньше все было много проще, Тогот «входил» в мое тело, и смерть всем нехорошим дядям, но сейчас… сейчас я был предоставлен сам себе, а моя природная лень и пиво – не лучшие тренеры. И все же. Сколько у меня противников? Семь? Десять?

Стерев с лица чужую кровь, я огляделся. Я стоял посреди палубы вражеского корабля… яхты… лодки – нужное подчеркнуть. Напротив меня собралась целая куча профессиональных воинов. Первый успех, основанный на неожиданности, не в счет. Теперь же мне предстояла настоящая схватка. Что ж, единственным моим утешением было то, что я не умру – душа покинет тело, и все.

– Давай не расслабляйся. Что это за упаднические мысли?

– Чего тебе? Думаешь, ты мой тренер армрестлинга?

– А что, разве тренер тебе не нужен? Раньше ты не отказывался.

– Раньше ты не бросал меня под танки.

– Хватит болтать, пора начинать балет.

Я мысленно чертыхнулся и едва успел поднять меч, чтобы закрыться от выпада одного из воинов, а потом, восстанавливая равновесие, качнулся назад и насадил на свой клинок одного из противников, подбиравшегося сзади. Выдернув меч, я нанес прямой удар навершием в лицо первого нападавшего. Нет, это тело определенно обладало великолепными рефлексами.

Минус два. Но счет все равно был не в мою пользу. Нет, будь я у себя, то бишь в привычной домашней обстановке, в своем теле, с меня, наверное, уже бы пот трижды сошел, но сейчас…

Теперь передо мной оказалось сразу два противника. Вблизи еще более неприятные типы, чем издали. Оба в грубых кольчугах с кривыми абордажными саблями. Отвратительные клинки с загнутыми кончиками – такими очень легко внутренности потрошить.

И не надо забывать о тех, кто был сзади. Правда, я краем глаза заметил, что, осторожно пятясь, они постарались передвинуться – проскользнув мимо меня, оказаться вместе со товарищи. Только вряд ли это им поможет, как говорится: фиг угадали.

Я прикусил нижнюю губу, а потом попытался встать в боевую стойку или, точнее, в то, что я подразумевал под этим названием. Как там учил меня Тогот… Встал и сразу же почувствовал некое внутреннее несоответствие. Чуть сдвинул руки и неожиданно понял, что стою так, как нужно. Тело само поправило мою ошибку, оно все знало, оно, в отличие от меня, умело сражаться. Удивительно, Тоготу никогда не удавалось добиться подобного результата. Быть может, тело и клинок и в самом деле вытащат меня из этой передряги. Я еще раз взглянул на мерцающий меч. Захотелось воззвать к богам, вот только к каким?

С криками оба врага разом кинулись на меня, а я качнулся в сторону, выставив меч как барьер. Они напоролись на него, словно мотоциклисты, со всего размаха налетевшие на проволоку, натянутую поперек дороги. Меч и в самом деле был удивительным, я почувствовал лишь легкий толчок, а мои противники наполовину разрубленными повисли на мече, едва не вывернув клинок из моей руки. Легкое движение, и они повалились на залитую кровью палубу. Везение или… Я облизал пересохшие губы.

– Везение тут ни при чем. Инстинкты тела и волшебный меч.

– Но если они меня достанут…

В воздухе что-то просвистело. Я инстинктивно взмахнул рукой. Один из метательных ножей улетел за борт, второй, царапнув, скользнул у меня по плечу. Машинально я провел рукой по коже: интересно, чья эта кровь, моя или их? Моя, неужели я начинаю расценивать это тело, как свое? Я опустил взгляд и с удивлением уставился на могучую руку, сжимающую меч. Мою руку?

Что-то блеснуло над головой. Взмах руки – и мой меч встретил клинок противника. Пинок ноги – и нападавший полетел назад, сбивая остальных воинов, словно кегли.

На мгновение я замер, вытянув меч в сторону поверженных врагов.

– Может, хватит? Или вы хотите, чтобы я перерезал всех вас, как овец?

Интересно, показалось мне или нет, но, похоже, лица их скривились от страха. И, судя по всему, больше никто особо не спешил вступить со мной в бой. Я сделал еще один шаг вперед и, вытянув клинок, продолжал.

– Если вы сейчас отойдете на корму, я вернусь на свое судно, и вы останетесь живы. Но если я еще раз увижу кого-то из вас… – Тут я сделал многозначительную паузу в лучших традициях Тогота. Кривляться – не сражаться.

Однако, похоже, мои слова возымели действие. Воины проскочили мимо меня вдоль противоположного борта на корму судна и стали о чем-то совещаться. Может, я их сломил? То, что мне удалось до сих пор продержаться, скорее чудо, чем реальность. И не то чтобы я скептически относился к своим возможностям, просто я был чужой, чужой в этом мире, чужой в этом теле…

– И долго вы будете там шушукаться, словно корабельные крысы? – поинтересовался я, сделав большой шаг вперед. – Нет, если не хотите, можем продолжить! – И я наигранно взмахнул клинком, моля бога, чтобы меня не выдала предательская дрожь, потому как сражаться я совершенно не рвался. Коленки у меня дрожали.

Тут один из воинов шагнул вперед. Чуть пригнувшись, держа наготове клинок самого зловещего вида, ржавый и зазубренный. Я поежился. Кстати, и лицо воина соответствовало его оружию: клочковатая борода, переломанный и криво сросшийся нос, глубоко посаженные глаза. Редкие, желтые зубы в бездне зловонного рта.

– Ты и в самом деле Тзар Великий? – хриплым голосом пробормотал он.

– А что, у тебя есть какие-то сомнения?

Воин замер, склонив голову набок, и какое-то время внимательно смотрел на меня, потом фыркнул:

– Предположим, мы тебе поверим…

– И? – нетерпеливо поинтересовался я.

– Но тогда выходит, наниматель нас обманул. Мы бы не решились напасть на вас.

– А слова жриц…

– Многие говорят… мало кто делает… К тому же поверить, что герой, умерший много лет назад, вновь ступил на эту землю…

Он говорил еще что-то. Только мне стало скучно его слушать. Вместо этого я оглядел горизонт. Нигде ни клочка земли.

– …так что мы с удовольствием принимаем ваше милостивое предложение.

Я не стал сразу ничего говорить. Выдержал многозначительную паузу. Наконец, решив, что прошло достаточно времени, кивнул.

– Договорились, – я медленно повернулся спиной к своим врагам.

– Многим рискуешь.

– Тебя не спросил.

Понимая, что в любой момент мне в спину может ударить вражеский нож, я неспешно прошествовал на нос. Никто не решился напасть на меня со спины. Встав и широко расставив ноги, я помахал арбалетчикам Янины.

Вскоре корма лодки жриц оказалась достаточно близко, чтобы я смог перепрыгнуть обратно. Янина и остальные ждали меня.

– Ты великолепно сражался, но почему ты не убил их всех? – удивилась жрица.

– А зачем?

Красивое лицо превратилось в маску недоумения.

– Великий Тзар никогда не оставлял живыми врагов.

– И… Что скажешь?

– Ты совершил одну из многих ошибок.

– И как теперь выкручиваться?

– Ерунду говоришь. Тебе что, не поставить эту девочку на место? Пусть ты обязан ей, наплети что-нибудь. Мне что, тебя учить?

Остановившись, я едва заметно повернул голову и наградил Янину уничтожающим взглядом. От такого взгляда молоко скисло бы в один миг.

– Кто тебе это сказал?

– Это известно каждому… – в его голосе послышались нотки неуверенности. Собственно, именно этого я и добивался.

– Отлично, Тогот, – а вслух я продолжил: – Не стоит верить тому, что говорят старые легенды. Истинный великий правитель должен уметь не только убивать, но и миловать.

– А как же Горианские Казни?

Я только пожал плечами. Что я мог сказать? Я понятия не имел, что такое эти казни, да и вообще не знал ничего из истории этого мира, только вот показывать, что я в самом деле ничего не знаю, не стоило – Янина не должна была догадываться об этом.

– Горианские Казни, – медленно произнес я, словно пробуя каждое слово на вкус. – Тогда было другое время… и на то были причины…

– Причины для того, чтобы четвертовать младенцев?

Я сделал неопределенное движение рукой.

– Не все так однозначно. На то было множество причин…

– А какие причины…

– Лучше меч почистите.

– Но… – вновь начала Янина.

– Хорошо, я расскажу обо всем, если это ваше желание.

– Нет, – она отчаянно затрясла головой.

Я лишь снова махнул рукой, передал меч одной из жриц, которая приняла его, опустившись на колени. В конце концов, штука удобная, но не таскать же ее с собой. Потом краем глаза посмотрел назад, на преследовавший нас корабль. До него уже было метров пятьсот. Спустив парус, он лениво дрейфовал, отдавшись во власть течений, в то время как наш кораблик с огромной скоростью несся вперед. Замечательно.

– Теперь чашу вина.

Я и в самом деле запарился. Нельзя сражаться на жарком солнце. В следующий раз учту.

– Ага, и попросишь врагов подождать до вечера, а лучше всего до рассвета. Утренняя прохлада…

Я присел на свое твердое ложе, тяжело вздохнул.

– Ты бы лучше узнал что-то о прошлом этого мира. О том, чье тело я занимаю, чтобы я больше не попадал во всякие идиотские ситуации.

– Интересно, откуда? Я знаю столько же, сколько и ты.

– Тогда зачем ты мне вообще нужен? Ныть под боком и говорить гадости?

– Может, ты и не замечаешь этого, но в трудной жизненной ситуации тебе всегда нужен совет более мудрого и опытного… – Судя по всему, Тогот едва сдержался, не сказав «человека», но все же сдержался.

А я промолчал. Черт с ним! Пусть последнее слово за ним остается.

Я завалился на спину. Чудное начало. Если так пойдет и дальше… Я поднял руку. Ладонь оказалась залита чьей-то кровью. Я убил неповинных людей! «Нет, почему же, – возразило мое внутреннее второе я. – Они очень даже виновны. К тому же, если бы не убил их, они убили бы меня». Омерзительное состояние. Я вновь приложился к кувшину вина, стараясь не думать, сколько еще народа мне предстоит угробить, прежде чем Судья разрешит вернуться домой.

Глава 2. Двадцать лет назад

Мне так бы хотелось, хотелось бы мне Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому – И вдруг оказаться вверху, в глубине, Внутри и снаружи, – где все по-другому!.. Пусть дома поднимется переполох, И пусть наказанье грозит – я согласна, – Глаза закрываю, считаю до трех… Что будет, что будет! Волнуюсь ужасно! В. Высоцкий, «Песня Алисы»

Стоял жаркий сентябрь.

Той осенью мне казалось, что жизнь не задалась. Учебный год – первый год, когда у меня вместо одного учителя-воспитателя по каждому предмету появился свой учитель, – начался отвратительно. Да что там… Отвратительно – не то слово!

Третий класс я закончил «хорошистом». Одна тройка, и та по пению. Но тут уж ничего не поделаешь, мне медведь на ухо наступил. Несколько пятерок: по математике, по труду, по рисованию… Потом было лето на море, в Севастополе. Я загорал, купался, и ничто в моей жизни не предвещало грядущих неприятностей. Но наступило первое сентября…

Еще на линейке я увидел, что в нашем классе появились новенькие – нехорошие новенькие. Один – вечно ухмыляющийся толстый увалень; второй – долговязый шкет-второгодник с противным, усыпанным веснушками лицом и копной рыжих волос, никогда не знавших расчески. Я сразу понял: с этой парочкой у меня будут проблемы. Да и не только у меня, у всего класса. Потом пришла наша классная руководительница – учительница английского. Тощая, длинная дама, которая, будучи старой девой, имела весьма отдаленное представление о детях как таковых, но зато числилась на хорошем счету в РОНО. Звали ее Инна Сергеевна.

Еще за год до школы, когда мне исполнилось шесть лет, моя мама отвела меня в кружок английского языка. «Мой ребенок должен быть образованным, знать иностранный язык», – решила она. Правда, меня никто никогда не спрашивал, хочу ли я этого. Занятия в группе английского языка превратились для меня в своеобразную пытку. Естественно, никакому языку нас не учили, преподаватель – женщина, якобы «общающаяся с носителями языка» (с детства запомнил эту фразу) – за три года заставила нас выучить с десяток фраз, вроде «Гуд монинг» и «Хау а ю?». Естественно, при отсутствии слуха произношение у меня было чудовищное, но преподавательнице, выуживающей деньги у родителей, для которых разницы между «Хау а ю?» и «Ни хао» практически не существовало, удалось убедить мою маму, а соответственно и меня, что у меня «йоркширский» акцент.

Естественно, Инне Сергеевне мой «йоркширский» акцент не понравился. А тем более то, что я, наивный, попытался поправить ее грамматику. Я с уверенностью поведал ей на уроке «тайны» английского языка. Этого она мне не смогла простить. Поэтому к концу второй учебной недели я уже имел две двойки по английскому, а так как к этому добавилась тройка по математике, единица по русскому языку и двойка по физкультуре, то родной дом для меня превратился в ад. Никакие оправдания не принимались. Нет, ну всякое бывает: с математикой отвлекся – ошибся, но как я умудрился забыть дома тетрадку с домашним заданием по русскому языку, а на следующий день – кеды… Букет украсила пара замечаний в дневнике. В одном из них говорилось, что я «вызывающе разговариваю с учителями», а в другом – что я «болтал на уроке».

Новички же – оба Александры – не прибавляли оптимизма, иногда одаривая меня подзатыльниками и пинками, впрочем, как и большую часть мальчишек нашего класса, которые были на голову ниже этих «шпротов-переростков»…

В том году бабье лето показало себя во всей красе. Солнечные лучи искрились на желтых листьях, скрывших буднично серый асфальт. А небо казалось по-весеннему синим и высоким. Но я не замечал этих красот. Я был наказан, сидел дома и страдал.

И вот наконец-то мне «повезло». Пять по математике. Получив от матери долгожданное разрешение, я вырвался на улицу, впервые за две недели почувствовав себя свободным. Но радость моя оказалась недолгой и преждевременной. Первым, на кого я натолкнулся, выскочив из парадной, был Александр-тощий. Но самое неприятное, что он был не один, а с двумя дружками. Старше меня года на два, они возвышались надо мной двумя башнями, а их кулаки напоминали боксерские перчатки. Не знаю, что они в тот день делали в нашем дворе, но, натолкнувшись на них, я сразу понял, что попал.

– Смотрите-ка, кто это у нас тут? – начал Александр, зловеще улыбнувшись. Он стоял, покачиваясь, засунув руки в карманы, всем своим видом демонстрируя собственное превосходство.

– Что это за пидор? – поинтересовался тот, что справа.

– Гондон из нашего класса, – пояснил Александр. – И имечко у него идиотское – Артур.

– Это как у короля, что ли? – спросил третий юношеским, ломающимся голосом.

– Король – королем, а этот точно – пидор… – задумчиво протянул Александр.

– Давай тогда поучим его жизни, – услышав подобное предложение, я понял, что нужно делать ноги. Стоя навытяжку перед этими верзилами, ничего хорошего не дождешься. Тем более, что во дворе, кроме нас, никого не было. Даже бабушки, которые обычно сидели на скамейке, обсуждая все подряд, куда-то подевались. И я рванул.

Я нырнул влево и что было мочи помчался к проходному двору. Если бы я успел проскочить, то оказался бы на многолюдной улице, где было много шансов отделаться от неприятной компании. Однако мне вновь не повезло. Именно в тот момент, когда я уже готов был выскользнуть со двора, выезд перегородил разворачивающийся грузовик. Я не рискнул броситься под колеса, замешкался и тут же оказался в лапах преследователей. Мне заломили руки, наградили несколькими звонкими тумаками.

– Мы что, за тобой еще бегать будем? – прошипел мне в ухо Александр.

– Чего теперь? – поинтересовался один из его приятелей.

– Охладим пыл дебила, – предложил другой. – Там, на стройке, есть котлован. Окунем пидора.

– Угу, – угрюмо отозвался Александр.

И, выкручивая руки, они потащили меня к забору на другом конце двора. За этим забором лежал волшебный мир стройки. Строительство шло уже года три, правда, двигалось очень медленно. Раньше тут был пустырь, но как-то приехали грузовики, выгрузили бетонные плиты и сваи, рабочие наколотили забор. Однако этим все и ограничилось. Теперь, летом, огороженная территория зарастала высокими сорняками, а зимой ее засыпало снегом. Идеальное местечко для игры в войнушку или прятки… Иногда на стройке появлялись рабочие. Они то принимались что-то копать, то, наоборот, выравнивали площадку. Потом так же неожиданно исчезали. Никто не мог сказать, что именно строится за забором и когда закончится эта стройка. Некогда серый забор ныне приобрел цвет грязного асфальта, часть досок сгнила, выпала, и сквозь дыры во двор высовывались разросшиеся до невероятных размеров лебеда, чертополох и крапива…

Как я орал, пока меня, заломив мне руки, тащили через двор! Но никто не слышал моих криков, а мои мучители веселились.

Меня протолкнули сквозь дыру в заборе и поволокли к большому котловану, вырытому у противоположного забора. Не так давно этот котлован стали засыпать, но бросили, а дожди в конце августа превратили его в «море обетованное». Вот в это грязное море и полетел я с высокого косогора. Окунувшись в грязь, я тут же вынырнул. Мне не было ни холодно, ни больно, лишь обидно, обидно до слез. В тот миг я бы все отдал, чтобы поквитаться с Александром.

Над головой ярко сверкало солнце. Я стоял по пояс в бурой жиже и рыдал, не столько от обиды и холода, сколько от осознания собственной беспомощности, а мои обидчики хохотали на вершине косогора.

Но я им быстро наскучил, и они ушли. Я выбрался из воды. Грязный, мокрый, я не мог в таком виде заявиться домой. Это было еще хуже, чем прийти с двойкой. Мать не стала бы ничего слушать, для нее во всем всегда виноват был я. Да и как ей объяснить, что случилось…

Тогда, сидя на краю обрыва, прислоняясь спиной к горячей бетонной плите, я казался себе самым несчастным на свете существом. Я смотрел в бездонное синее небо и хотел лишь одного: воспарив, раствориться в этой синеве, оставив позади все эти дурацкие школы, злобных учителей, рассерженную мать, которая непременно задаст мне трепку, явись я домой в мокрой одежде. А потом я заплакал, заплакал от жалости к себе, от осознания несправедливости окружающего мира и от того, что сам не мог ничего с этим поделать. Может, именно тогда, на краю котлована, я осознал несправедливость реального мира. Если в сказках герой всегда побеждал, то в реальной жизни, так тогда мне казалось, герой всегда проигрывал и умирал.

Вот так я и сидел, мокрый, сжавшись в комок, и размазывал слезы по щекам.

Я не заметил, как уснул.

А проснулся от того, что небольшой камешек больно стукнул меня по темечку. В первый момент я не понял, что происходит. Смеркалось, и в небе фонариками уже зажглись далекие звезды. Я протер глаза, размазывая засохшую грязь по щекам, потом потрогал шишку, начавшую вспухать в том месте, где меня приложил камешек. Посмотрел вверх и увидел черную отметину, словно кто провел по бетонной плите паяльной лампой. А посреди черного пятна была выбоина. Видимо, именно оттуда отвалился кусок… Только потом я перевел взгляд на другую сторону котлована. И тут мне открылась поистине удивительная картина…

* * *

В те далекие годы еще не было видеомагнитофонов и по телевизору не показывали фильмов с Брюсом Ли. Отгороженные от всего мира высокой идеологической стеной, так называемым «железным занавесом», мы, жители СССР, как дикари, собирали пустые металлические баночки из-под пива, пустые пачки от импортных сигарет и вклейки от импортной жвачки. Ставя баночки в углу напротив икон, мы пытались вычитать на вкладышах жвачки с Микки Маусом божественные откровения…

Может, поэтому то, что я увидел в тот вечер, так потрясло меня. Увидь я это лет на двадцать позже, я повернулся бы и ушел. И тогда я никогда не стал бы проводником. Тогда для меня осталась бы закрытой часть бытия, связанная с магией, и я никогда не смог бы почувствовать себя…

Впрочем, не стану забегать вперед. Но должен сказать, что тот вечер стал для меня поистине судьбоносным.

* * *

В тот вечер предо мной открылось удивительное зрелище. Трое взрослых мужчин танцевали на бетонной плите на противоположной стороне котлована. Их тела сплетались и разлетались в стороны, движения были отточены и порой неуловимы для взгляда. То, что на самом деле они дерутся, я понял не сразу.

Я, конечно, слышал о волшебном «каратэ», даже знал, что оно бывает «контактным», но никогда не видел реального поединка. А о таких вещах, как тайцзы и гунфу, я и вовсе понятия не имел…

Пока же я с удивлением наблюдал за сражающейся троицей, двое явно стали одолевать третьего, того, кто был пониже. Из-за сумерек я толком не мог разглядеть детали. Но вот проигравший повалился на землю и больше не встал. Двое замерли над ним. Какое-то время они стояли, разглядывая поверженного соперника. Мне показалось, что еще чуть-чуть – и один из них нагнется, поможет упавшему встать. Но я ошибся. Неожиданно из руки победившего несколько раз полыхнуло пламя, тишину разорвал приглушенный треск выстрелов.

Я замер, замороженный страхом. Все неприятности, случившиеся со мной в этот день, отошли на задний план. Я стал свидетелем убийства! Я видел, как убили человека, и теперь смогу разоблачить негодяев. До рези в глазах я всматривался в их темные силуэты, пытаясь различить детали. Я уже видел себя героем, окруженным ореолом славы. Вот он – тот, кто помог задержать злобных преступников, а еще лучше – заграничных шпионов! Обо мне непременно напишут в газете или даже покажут по телевидению…

Пока я предавался мечтам, двое победителей повернулись и почти мгновенно растворились во тьме. Первым моим желанием было прокрасться за ними, проследить, где же логово врагов, чтобы потом привести туда отважных блюстителей порядка. Я привстал и почувствовал, как с одежды дождем посыпалась засохшая грязь. Наблюдая за дракой, я напрочь забыл о «купании». Однако стоило мне распрямиться, я понял, что не смогу сделать и шага. Ноги у меня были как из ваты. Нет, не получился из меня гайдаровский герой, отважно выслеживающий немецких шпионов! Я рвался совершить подвиг, выследить бандитов (кто, кроме бандитов, мог убить человека на заброшенной стройке!), но мои ноги! Они предали меня. Они, вместе с рациональной частью моего разума, сказали: «Нет».

Бандиты давно ушли, а я все переминался у каменной плиты. И тут до меня дошло. Они ведь в меня стреляли. От чего я проснулся? От того, что кусочек бетона ударил меня по голове. А надо мной на плите черная опалина. Значит, специально или нет, но они стреляли в мою сторону. Нет, скорее всего, случайно, если бы специально, но непременно попали бы. Мысль о том, насколько я был близок к смерти, лишила меня последних остатков мужества.

Бог с ними, с бандитами; бог с ней – мечтой о мальчике-герое и о статье в газете. Я понял, надо делать отсюда ноги и молчать. Никогда никому ни слова не говорить о том, что видел.

Я осторожно двинулся вдоль бетонной плиты, прижимаясь спиной к теплой поверхности.

– Стой! – это слово прозвучало, словно окрик.

Я замер, дрожа всем телом.

Значит, бандиты не ушли. Они просто скрылись в темноте, обошли стройку, а теперь прячутся где-то у меня за спиной, готовясь прикончить свидетеля.

– Не бойся, – и только тут я осознал, что не слышал этих слов, что они, словно по мановению волшебной палочки, возникали у меня в голове. – Не бойся. Они ушли.

Откуда он знает о бандитах?

– Это были не бандиты. Они выполняли свой долг.

Какое-то время я стоял молча, затаив дыхание. Потом едва слышно выдавил:

– Кто тут?

– Не бойся. Подойди, ты должен помочь мне.

Вот подойти-то я как раз и не мог. Мои ноги вновь отказались повиноваться. Единственным желанием было оказаться как можно дальше от этого места. Вернуться во двор, оставшийся где-то там, во тьме, там, где меня, несомненно, уже давно разыскивает мама.

– Ты должен подойти ко мне. Ты – единственный, до разума кого я смог дотянуться. Ты обязан подойти. Иначе… нарушится установленный порядок… – тут голос замолчал. Мне показалось, что говоривший закашлялся, но я не слышал никаких звуков, даже шум с далекой улицы не доносился сюда. – Ты должен… Ты не пожалеешь…

– Где вы?

– На другой стороне этой грязной лужи.

Словно загипнотизированный кролик, я сделал первый шаг.

– Быстрее, я умираю…

Старик лежал на почерневшей от огня земле. Несмотря на полумрак, я четко видел его лицо: резко очерченный, почти орлиный нос, высокие скулы, тонкую линию рта, из уголка которого по щетинистой щеке проложил себе русло тонкий ручеек крови.

Одет незнакомец был очень странно, словно явился со съемок исторического фильма: длинный темный сюртук, белая рубаха с жабо. Узкие брюки плотно обтягивали тощие ноги. Высокие казаки с множеством металлических пряжечек и цепочек дополняли его костюм.

Разглядывая его, я остановился в нескольких шагах. Я видел, как тяжело вздымается его грудь, видел черную лужу крови. Старик молчал.

Так прошло несколько минут. Наконец, он снова заговорил.

– Подойди ближе, – я видел, что губы его не двигаются, слышал в голове голос и никак не мог понять, каким образом все это происходит. – Подойди!

Я робко шагнул вперед.

– Ближе! Ближе! – мне казалось, что в голосе старика звучат нотки раздражения. – Совсем еще мальчишка… Ближе подойди!

Я, словно загипнотизированный, сделал еще несколько шагов и застыл на краю кровавой лужи, башней возвышаясь над стариком.

– Наклонись! Наклонись! – старик явно злился. – Наклонись же!

Наконец я повиновался. И тут произошло самое страшное. Старик открыл глаза. И я увидел… что они светятся во тьме. Светятся! Но они не просто светились, это были глаза хищника – желтые глаза с узкими вертикальными зрачками. Я не в силах был шевельнуться, не в силах выпрямиться, отпрянув от этого чудовища. Я смог лишь закричать, завопить во все горло. То есть мне казалось, что я вопил. На самом деле из моего горла не вырвалось ни единого звука. Я лишь беспомощно открывал рот, выпучив глаза, словно рыба, выброшенная на сушу.

И когда я уже готов был, словно спринтер, сорваться с места, старик сел и ухватил меня за запястье костлявой рукой. Что я испытал в тот миг! Слезы потоком покатились из глаз, но я даже не помышлял вырываться. Что-то подсказало мне, что вырываться и сопротивляться бессмысленно. То, что должно было случиться, случится, хочу я этого или нет.

– Ты еще и плакса, – зло прошипел старик и еще крепче сжал мою руку. – Но тебе очень повезло. Я умираю, умираю вдали от дома и вынужден передать тебе то, что по праву должно было бы достаться человеку много достойнее тебя. Я передаю это тебе, потому что у меня нет выбора… – тут он замолчал. Свет, исходивший из его таинственных глаз, на какое-то мгновение потускнел, но тут же вспыхнул с новой силой. – Тебе будет трудно, мальчик. Особенно трудно, пока ты не вырастешь, но ты… Ты… Ты не сможешь от этого избавиться. Только смерть освободит тебя. А чем станет мой дар для тебя, тебе решать… Помни, если ты поведешь себя, как трус, если нарушишь порядок вещей, дар станет твоим проклятием, но он может и сотворить из тебя бога…

Я запомнил эти слова на всю жизнь и, наверное, слово в слово повторю их тому, кто окажется рядом, когда придет мой час. Если, конечно, мне не суждено будет умереть в одиночестве или в кругу заклятых врагов.

А потом была вспышка. Мне показалось, что в руку, которую держал старик, ударила молния. Я отлетел метров на пять, врезался головой в какую-то бетонную конструкцию и потерял сознание.

* * *

Очнулся я, когда совсем стемнело. Голова раскалывалась. Еще толком не понимая, где я и что со мной, я начал осторожно ощупывать свое тело. Вроде все на месте, все цело, только на затылке вздулась огромная шишка, да глаза болят оттого, что много плакал.

Вскочив на ноги, я огляделся. Я все еще был на этой распроклятой стройке, а ведь уже наступила ночь! Мама меня убьет. Наверняка она уже обзвонила все морги и отделения милиции. Да уж, тут простой головомойкой не отделаешься. А что я до сих пор тут делаю? Постепенно в моем сознании стала выстраиваться вся цепочка событий: встреча с Александром, купание в зловонном котловане, драка, таинственный старик… Как только я вспомнил о старике, ноги сами понесли меня прочь. Я мчался мимо смутно вырисовывающихся бетонных конструкций, бежал назад во двор, к свету, к людям. Никогда я так не бегал. Вот и забор, светящийся проем. Кулем вывалился я во двор, залитый светом одинокого фонаря.

Несколько секунд я пролежал, впившись пальцами в асфальт. Мне все казалось, что вот-вот из-за забора вытянется рука скелета или щупальца ужасного чудовища и утянут меня назад, во тьму. Но ничего подобного не случилось. Немного успокоившись, я встал, подошел к фонарю, чтобы повнимательнее осмотреть свою одежду. То, что предстало моему зрелищу, ничуть меня не обрадовало. Во-первых, вся одежда оказалась измазанной в грязи. Но хуже было то, что у куртки напрочь отсутствовал один рукав, а правый рукав рубашки выглядел так, словно я опустил руку в костер. «Все, зададут мне по первое число, и год целый во двор не выйду», – пронеслось в голове.

И тут я увидел то, что повергло меня в самые глубины пучины пессимизма.

На запястье моей правой руки появилась татуировка. Нет, скорее, даже клеймо – странное переплетение бурых линий – фигура, не имеющая определенной формы. Я прикоснулся к «татуировке», и тут же мою руку пронзила страшная боль, словно я прикоснулся к оголенному нерву.

Размазывая слезы по грязным щекам, я направился к своей парадной. Чтобы оттянуть неприятную встречу с родителями, я не стал подниматься на лифте, а, понурившись, побрел по лестнице. Путешествие на седьмой этаж заняло минут десять. Хотя я прекрасно понимал, что чем дольше меня не будет, тем сильнее мне влетит. Но теперь-то какая разница!

Позвонив, я замер перед дверью, опустив голову. И когда мать открыла ее, первое, что она сказала:

– Слава богу, нашелся! – А потом: – Боже, Артур, что с тобой случилось! Ах ты маленький негодяй, сволочь…

В этом месте позвольте мне опустить занавес. Дальше все развивалось по самому худшему из воображаемых мной сценариев.

* * *

Моя мама.

Ее родители – мои бабушка и дедушка – были образованными людьми, однако тяготы войны и блокада сломили их, превратив бабушку в инвалида, а деда в желчного старика, занятого неустанной добычей жалких грошей, что позволили бы его семье жить более-менее достойно. Устав от тирании родителей, моя мать любой ценой стремилась выскочить замуж. Судя по ее рассказам и моим отрывочным детским воспоминаниям, она никогда не любила моего отца. Он запомнился мне тихим, всегда печальным. Опустив голову, словно провинившийся школьник, он слушал упреки матери. А она, как мне тогда казалось, ругала его за все подряд: за то, что слишком много выпил перед праздником на работе, за то, что курит на лестнице, за то, что совсем не помогает по дому, за то, что не вынес мусор, не сходил в магазин, за то, что мало получает (он был обычным молодым специалистом и, получая свои сто двадцать, не мог прыгнуть выше головы). В один прекрасный день он исчез. Не знаю, как они расстались, я в это время находился у бабушки с дедушкой. Мать долго плакала, скорбя не о том, что супруг ушел от нее, а о себе самой, о том, что «потратила на этого изверга лучшие годы». Бабушка лишь подливала масла в огонь. Она, дескать, всегда говорила, что этот человек не пара ее дочери. А потом мы поменяли квартиры, съехались и стали жить вместе с бабушкой и дедушкой, чтобы я находился «под присмотром и не рос остолопом».

Поиски прекрасного принца номер два затянулись, а злобу на судьбу моя мама порой вымещала на мне. Мне ставились в пример дети всех ее знакомых, которые всегда были лучше, добрее, умнее, симпатичней меня. Да что говорить. Одно мое имя… Все Артуры, которых я встречал в жизни, были или выходцами с Кавказа, чьи настоящие имена для русского человека труднопроизносимы, а посему заменялись на более привычное нашему слуху. Но моя мама, помешанная на всем «западном», решила, что экзотическое имя поможет мне в продвижении на научном поприще. Не имея не то что высшего, но и среднего образования, она хотела, чтобы я, закончив институт, стал кандидатом, а лучше – доктором каких-нибудь технических наук. И мне во время очередного чтения морали постоянно расписывались прелести работы инженера, творца машин, механизмов и приборов.

Но я с детства не любил школу. Выучившись читать в шесть лет, я в первом классе открыл для себя Жюль Верна и Майн Рида, в третьем классе на смену им пришли Фенимор Купер и Рэй Бредбери. Мама кричала, заставляя меня делать уроки. Я делал вид, что занимаюсь, а сам «погружался в морские пучины» или «вместе с бесстрашными охотниками за растениями штурмовал неприступные вершины»…

Когда я вернулся домой посреди ночи весь в грязной, порванной одежде, мне досталось по первое число. Мама, естественно, подняла на ноги всех, кого можно. Дед отправился меня искать, бабушка обзвонила все больницы и морги, а мать, взяв у председательницы родительского комитета список учеников, обзвонила всех родителей – вдруг я отправился к кому-то в гости. Теперь все в моем классе знали, что я потерялся, а соответственно, что я не только двоечник, но и «хулиган, который хочет довести свою мать до могилы».

В ту ночь я выслушал все. Мне даже поставили вину, что я писался в яслях, однако никто не поинтересовался, что со мной в самом деле случилось и где я был. Точнее, эти вопросы задавались, но мать и бабушку не интересовали ответы. Не учли они только одного. В тот вечер после купания в котловане и встречи с таинственным стариком меня уже ничем нельзя было пробить. К тому же я страшно хотел спать. В самом драматическом месте воспитательной лекции, когда мне вспомнили прегрешения первого класса, я начал клевать носом. Бабушка заметила это, и последовал пятнадцатиминутный монолог о моей черствости, бесчувствии и так далее и тому подобное. Кроме того, мне пригрозили всеми карами земными и небесными, по сравнению с которыми девять кругов дантова ада – парк аттракционов. Но мне было все равно. Я хотел спать.

Наконец поняв, что в этот вечер им раскаяния от меня не добиться, мать, вся в слезах, и бабушка, гневно сверкающая очками, отправили меня мыться, после чего продолжили дискуссию, но уже без меня, пытаясь выяснить, что превратило меня в «бесчувственного хулигана», «подрастающего бандита», «двоечника», «гадину, стремящуюся свести в гроб свою мать» (список можно продолжать до бесконечности.)

Я же, с облегчением вздохнув, отправился в постель.

Дед заглянул ко мне в комнату, покачал головой и погасил свет. Мне кажется, он единственный в тот вечер пожалел меня, хотя вслух так ничего и не сказал.

Однако на этом в тот вечер мои злоключения не закончились.

Пока я сидел на кухне, выслушивая обвинения, мне казалось, что вот-вот, и я усну прямо там, за столом. Но стоило мне сбросить грязную и рваную одежду, принять горячий душ и смыть грязь, как сон отступил. Лежа в кровати, в темной комнате, я чувствовал приятную усталость. Мне казалось, что в глаза мне насыпали песок, и я закрыл их. Но сон не шел.

Передо мной вновь вставали события прошедшего дня: Александр с приятелями, странный старик, татуировка… Татуировка! Я совсем о ней забыл. Да и мать с бабушкой не обратили на нее никакого внимания, видимо, сочтя грязным пятном. Но я-то знал, что это не пятно грязи. «Интересно, что они скажут, когда увидят ее», – подумал я и невольно потянулся к запястью.

Татуировка распухла. Я ощутил пальцами другой руки странное сплетение нитей вздувшейся кожи. Что со мной? Может, у меня гангрена? Может, странный старик наградил меня какой-то неизлечимой болезнью?

– Не бойся, через неделю все рассосется, – прозвучало у меня в голове. Никакого звука, но я ясно слышал эти слова. Точно так звучали слова старика тогда, на краю котлована. Сказать, что я чуть не выпрыгнул из кровати от ужаса, значит, ничего не сказать.

Выходит, старик не умер, он нашел меня и здесь. Но тут же пришло осознание того, что «голос», обратившийся ко мне, звучал совсем по-другому. Я не мог кричать, не мог позвать на помощь, не мог никому рассказать о странном старике и голосе. Несмотря на юный возраст, я отлично понимал: кроме визита к психиатру и новых репрессий со стороны взрослых, я ничего своим признанием не добьюсь, поэтому мне ничего не оставалось, как, сжавшись, забиться в угол кровати и накрыться одеялом, трясясь от страха.

– Не бойся, – вновь обратился ко мне неизвестный. – Ты не сошел с ума и можешь меня не бояться. Тот, кого ты называешь стариком, умер, и теперь ты занял его место.

Какое-то время я лежал неподвижно, пытаясь переварить эту информацию, потом осторожно, едва слышно, спросил:

– Кто ты?

– Я – Тогот.

– Кто? – переспросил я, ничего не понимая.

– Тогот.

– Кто? Кто?

– Ладно, давай по порядку, – проворчал незнакомец. – Первое, что ты должен запомнить: ты должен четко, без всяких там детских капризов выполнять все, что я тебе скажу…

Вот тут я по-настоящему испугался. Моя мама очень любила рассказывать про чудачества мужа одной из своих сотрудниц, которому некий голос приказывал делать то одно, то другое. Естественно, этот человек был душевнобольным, а раз подобный голос слышу и я, то, значит, я тоже спятил. И теперь уж, без сомнения, мне не избежать долгого хождения по врачам. А то меня и вовсе посадят в сумасшедший дом, наденут смирительную рубашку и будут пичкать таблетками, потом дадут инвалидность, и я проведу всю жизнь…

– Ну и каша у тебя в голове, парень… – Эти слова меня отчасти отрезвили. – Ну почему мне всегда так не везет с партнером! Ну, ладно… Ты слышал о телепатии?

Я кивнул. Потом, поняв, что в темноте мой жест никто не увидит, тихо прошептал:

– Да.

– И то хорошо. Так вот, мне, конечно, очень жаль, что старик выбрал именно тебя, но теперь нам деваться некуда… – Тут незнакомец глубоко вздохнул. – Объясняю один раз. Слушай и запоминай. Во-первых, ты не должен меня бояться. Ты получил от старика Дар, и теперь мы с тобой партнеры. Я постоянно буду с тобой на связи и стану помогать, если с тобой что случится. Понятно?

– Да.

– Это не значит, что ты как-то изменился. Ты остался таким же, как есть. Ты…

И тут я понял, что сбылась наконец моя заветная мечта. Та мечта, в которой я никогда не осмеливался признаться себе. Я попал в сказку, перешагнул грань реального мира и оказался…

– Не забивай себе голову разной чепухой, – развеял мои мечты незнакомец. – Сказок не существует…

– Тогда скажи мне, кто ты такой? – потребовал я.

– Я – Тогот, – в третий раз повторил он.

– Нет! Я хочу знать, кто ты есть такой. То есть, ну волшебник ты, джин или…

– Детский сад, – пробормотал он. – Можешь считать меня демоном.

– Демоном?

– Да, отвратительным существом, явившимся из другого мира или измерения.

– Ты это серьезно?

– Нет, шучу… Конечно, серьезно.

– А где ты сейчас, находишься? – продолжал выспрашивать я, не слишком-то веря тому, что слышал. Я очень хотел верить.

– Сижу у тебя под кроватью.

Вот тут-то я взвился. Я подскочил до потолка. Я заорал. Своим воплем я, наверное, разбудил весь дом.

Тут же появились мама, бабушка и дедушка. Они включили свет. Они не стали спрашивать, что случилось. Вместо сочувствия, впрочем, я на него и не рассчитывал, я прослушал краткую лекцию о плохих детях, которые ведут себя очень плохо, а потом им по ночам снятся кошмары, и заканчивают жизнь они или в тюрьме, или в психушке. А уж о том, что после школы меня ждет не институт, как всех умных, прилежных, хороших детей, а ПТУ, и говорить не стоило.

Мог ли я после этого рассказать им, что я только что беседовал с демоном, и что, скорее всего, он сидит у меня под кроватью? Пожалуй, нет.

Однако стоило им уйти, я вновь услышал беззвучный голос.

– Ну и чего ты добился этой дурковатой выходкой? – поинтересовался Тогот.

– Я… – Голос мой дрожал. – А ты правда демон?

– В понимании людей – да.

– А ты меня не съешь?

Тогот фыркнул. Похоже, я сказал что-то очень смешное или очень глупое.

– Съем… А как же!.. Ты меня не слушаешь, что ли? С кем приходится дело иметь!.. Нет, я тебя не съем. Я же тебе сказал: мы теперь с тобой партнеры. Ты, хочешь этого или нет, стал проводником и будешь выполнять роль проводника. Правда, если говорить честно, я понятия не имею, как тебе это удастся.

Но сейчас меня интересовали вещи более важные, чем то, о чем говорил Тогот.

– Если ты и в самом деле демон, то, значит, и колдовство существует?

– Да, существует, – печально отозвался демон.

– А ты меня научишь каким-нибудь колдовским штучкам?

– Всему свое время, – неопределенно ответил Тогот.

– А как ты выглядишь? Я могу тебя увидеть? – не унимался я.

– Можешь, – печально ответил демон. Судя по всему, этот разговор начинал ему надоедать.

– Покажись, – попросил я. Видимо, подсознательно, я все еще не мог поверить в реальность происходящего. Может, я правда сошел с ума, ведь сумасшедшие никогда не считают себя сумасшедшими. А может, все это мне снится. Я сплю и вижу странный сон. – Покажись, – повторил я.

– Посмотри на подоконник.

Я повернулся и посмотрел на подоконник, залитый тусклым светом с улицы. Наверное, всему виной были мои предыдущие приключения и соответствующее нервное перенапряжение, но вышло именно так, что, впервые увидев Тогота, я потерял сознание и в себя пришел только утром.

* * *

Человек неподготовленный, а тем более ребенок, столкнувшись с Тоготом, может и впрямь спятить. Представьте себе толстый, закругляющийся к верху полуметровый цилиндр, обтянутый зеленовато-бурой пупырчатой кожей. Нарисуйте точно посреди цилиндра два поставленных вертикально глаза-яйца – два глаза с огромными красными светящимися зрачками. Никакого носа, лишь две маленькие дырочки в пупырчатой коже, а под ними огромный рот, усеянный несколькими рядами тонких, как иглы, двадцатисантиметровых зубов. Сбоку к цилиндру-телу прилепились две крошечные руки и две ноги, заканчивающиеся огромными лягушиными перепончатыми лапами с желтыми, потрескавшимися когтями.

Посадите такую тварь на подоконник, залитый призрачным светом ночного города, и, смею вас заверить, зрелище будет незабываемым. Лицам со слабыми нервами инфаркт обеспечен. Да само существование подобной твари переворачивало с ног на голову все, что я за свои десять лет успел узнать об окружающем мире. Весь мой небольшой жизненный опыт смело осознание реальности подобного существа.

К тому же Тогот не просто сидел на окне. Развалившись, он заложил ногу за ногу и широко улыбался. Его тонкий, по-змеиному раздвоенный язык скользил по бугристой коже щек. Демон словно ожидал подобной реакции с моей стороны и заранее предвкушал, смаковал мой страх.

* * *

Утром, проснувшись, я решил, что все события вчерашней ночи – сон. Сказок не бывает!

Было воскресенье, и это усугубляло мое положение. Если бы я ушел в школу, то, без сомнения, избежал бы нравоучительных наставлений, а так меня весь день станут обвинять во всех смертных грехах – в этом я был уверен.

Так все и вышло.

Стоило мне выглянуть из своей комнаты, как бабушка, колдовавшая над плитой, повернулась в мою сторону.

– Выспался?

Я кивнул в ответ и пробурчал сквозь зубы нечто нечленораздельное – среднее между «с добрым утром» и «угу».

– Шагом марш мыться. Чечевица через пять минут будет готова.

Я ненавидел мыться по утрам, но еще сильнее я ненавидел чечевицу. Все было сделано специально. Раз ты провинился, то уж изволь есть то, что тебе не нравится. Понурившись, я прошаркал в ванну. Включив воду, я сунул под теплую струю указательный палец, потом осторожно протер глаза. Для вида обмакнул в воду зубную щетку. Выждав несколько минут, я покинул ванну и поплелся в свою комнату.

Со вздохом обреченного я сел на край кровати.

– И не забудь прибрать кровать, – донесся из соседней комнаты бабушкин голос. – А то разбаловала тебя мать…

Я вновь произнес нечто нечленораздельное, и тут в голове у меня вновь зазвучал вчерашний голос:

– Чего нос повесил?

Я вскочил с кровати и замер посреди комнаты, затравленно озираясь. В один миг передо мной встало вчерашнее видение чудовища на окне.

– Кто здесь? – дрожащим голосом пробормотал я.

– Я, а кто же еще… – фыркнул Тогот. – Так что если ты думаешь, что все закончилось, то ты сильно ошибаешься. Все только начинается, – он «произнес» это зловещим «голосом», выдержал паузу, словно стараясь придать своим словам большее значение. – Мы с тобой теперь связаны, малыш. Посмотри на свое запястье… – Я посмотрел. Переплетение нитей казалось единым кровавым рубцом. И еще… Оно пульсировало. Из вздувшихся нитей загадочного рисунка исходило слабое свечение. – Чуешь?

Я чуял. Если мать или бабушка заметят эту штуку, они мне не просто лекцию прочитают, они меня убьют.

– Чую, – с грустью в голосе прошептал я, едва сдерживая уже наворачивающиеся на глаза слезы.

– Да не реви ты, – проворчал демон. – Вот уж не знал, что старик сделает мне такую подлянку, заставит на старости лет цацкаться с сопливым пацаном.

– Не надо со мной цацкаться, – решительно объявил я. – Оставь меня в покое.

– Хотел бы, да не могу, – вздохнул демон. – Старик выбрал тебя. Все. Обсуждению не подлежит. Теперь ты волей-неволей стал пешкой в этой игре.

– В какой игре?.. – только и успел спросить я.

– С кем это ты тут разговариваешь? – на пороге моей комнаты, подперев руки в боки, стояла бабушка. – Все в игрушки играешь? Здоровенный лоб уже. Хватит дурью маяться. Марш жрать, а потом – за уроки. А то скоро мать с дедом из магазина вернутся…

Под неусыпным оком бабушки я застелил кровать, оделся и отправился на кухню, где мне через силу пришлось запихать в себя несколько ложек чечевицы. Потом я запил все это чаем без традиционного бутерброда с вареньем. Когда я заикнулся о сладком, мне ответили, что сладкое еще надо заслужить, и я окончательно уверился, что жизнь – вещь неприятная.

После этого я вернулся к себе в комнату, выудил из портфеля учебники, разложил их на столе, сделав вид, что собираюсь заниматься.

– Тогот, ты еще здесь? – тихо спросил я, втайне надеясь, что никакого ответа на мой вопрос не последует.

– А как же, – со злорадством ответил демон. – Даже если меня нет поблизости, ты всегда можешь телепатически связаться со мной. И не надо для этого ничего вслух говорить. Попробуй обратиться ко мне ментально.

– Как? – не понял я.

– Ментально – то есть мысленно. Чему вас там только в школе учат!

– Я, между прочим, всего лишь в четвертый класс хожу, – попытался возразить я.

– Вот и я об этом! – фыркнул демон. – А теперь попробуй сосредоточиться и обратиться ко мне ментально.

Я попробовал. Но сосредоточиться у меня не получилось. В голову постоянно лезли разные странные мысли. Например, очень хотелось спросить у Тогота, а не сможет ли он, как демон, выполнить пару желаний. Например, отменить урок английского в понедельник и подарить мне плиточку шоколада, и желательно не сладкую плитку «Привет», а, например, «Аленушку».

Неожиданно передо мной на столе материализовалась плитка шоколада. Я даже подскочил на стуле. Но на всякий случай тут же прикрыл ее учебником. Если вдруг в комнату неожиданно войдет бабушка, что она подумает? Все еще не веря собственным глазам, я осторожно заглянул под учебник. Да, шоколадка лежала на месте.

И тут Аленушка, изображенная на обертке, мне подмигнула. Я вздрогнул, прикрыв шоколад книжкой.

– Да не трясись ты так каждый раз, – вновь зазвучал у меня в голове голос Тогота. – Получил шоколадку и успокойся. Только помни, это вовсе не значит, что я по первому требованию стану исполнять твои дурацкие желания. Я просто хочу установить с тобой контакт. Сделать так, чтобы ты не боялся меня и начал учиться. Помни, у нас очень мало времени, и до того, как тебя призовут в качестве проводника, ты должен многое узнать и запомнить. Ты должен многому научиться. Так что быстренько съешь шоколад, а потом мы с тобой приступим к занятиям. Помни, у нас очень мало времени, и от того, как ты станешь учиться, зависит не только твоя жизнь…

– Опять учиться, – тяжело вздохнул я. Как мне все это надоело. Даже демон из сказки заставляет меня учиться…

* * *

И вот под кроватью у меня поселился демон (иногда я называл его – деспот), а вместо дополнительных задачек по математике я стал учиться рисовать пентаграммы, чертить колдовские знаки, заучивать простейшие заклятия, но самым камнем преткновения в те первые дни стало умение расслабиться. Мало того, что мне нужно было произнести бессмысленную абракадабру, не перепутав ни единой буквы. (В конце концов, Тогот мог ментально по буквам диктовать заклятие, а я так же по буквам медленно произносил его. Так, кстати, мы и делали первые пять-шесть лет, пока я не привык с легкостью произносить всякие там «крр-дых’крр-дых ртнклых»), но при этом необходимо было максимально расслабиться, чтобы заклятие смогло придать потоку энергии нужное направление. Но с расслаблением у меня возникли настоящие проблемы. Как и любой ребенок, я мог полностью расслабиться только во сне, но во сне я не мог произносить необходимых заклятий.

А Тогот подгонял меня. Он боялся появления каравана. До того, как появится первый караван, он должен был выучить меня хотя бы основам. Тогда, не разбираясь в демонологии, я не мог понять всеобщей картины, не мог осознать истинное положение Тогота и безвыходность ситуации, в которой он оказался.

Долго мы мучались с этим расслаблением. Во-первых, пытаться расслабиться можно было только в ночное время. В школе подобные фокусы проделывать невозможно, а дома я находился под неусыпным оком родителей, которые в любой момент могли обратиться ко мне, нарушая необходимую концентрацию. На вопрос «Что ты там затих в углу, выпучив глаза?» мне нечего было ответить.

Ответ мой покемон нашел в одной из древнекитайских гимнастик «Чиненгун». Натолкнула же его на это моя очередная двойка – в этот раз двойка по физкультуре. Нас заставляли разучивать какие-то дурацкие гимнастические упражнения. Два шага вперед, пятки вместе – носки врозь, взмахните правой рукой, опишите полукруг левой и так далее… Так сказать, занимались гармоничным развитием будущих строителей коммунизма. Но у меня в голове в этот день было совсем другое. Утром, когда на уроке русского языка я на промокашке по приказу Тогота пытался воспроизвести колдовскую фигуру – знак закрытия пути, я сделал четыре ошибки. Всего четыре! Но покемон рассвирепел! Он рвал и метал.

– Если ты не в состоянии воспроизвести магический символ самого низшего порядка, то зачем я вообще вожусь с тобой! – взвился он. – Чем учить тебя, мне проще тебя прикончить и взять в ученики кого-то другого!

И вот, стоя в строю на уроке физкультуры, я мысленно пытался найти ошибки в начертанной мной фигуре. Одну из них я обнаружил сразу, а вот остальные три… Естественно, слова физрука я пропустил мимо ушей, и когда меня вызвали из строя, чтобы я повторил необходимые движения, я не знал, что делать. В итоге физрук жирно вывел в моем дневнике:

Гимнастика – 2(два)!!!

Я стал просить Тогота, чтобы он «очистил» мой дневник – стер двойку. Но покемон заупрямился. Два оставшихся урока я просидел в прострации, готовясь к очередному скандалу дома, жалея себя, мысленно посылая проклятия Тоготу. Но, судя по всему, мой покемон меня не слышал. Обычно, стоило мне подумать про него какую-нибудь гадость, он, словно малыш, которому показали язык, тут же начинал возмущаться, называя меня в ответ разными обидными словами или вспоминая те мои поступки, о которых никто не знал и которые мне самому стыдно было вспоминать. Но сейчас он не откликался. Значит, был чем-то занят.

Зато, когда прозвенел последний звонок, и мне волей-неволей пора было тащиться домой и объяснять свои «успехи» по гимнастике, Тогот обрушился на меня с радостным криком:

– Нашел! Ура!

Я аж подскочил.

– Что нашел? – только и нашелся я.

– Ты чего? – сосед по парте, Гера, с удивлением повернулся ко мне.

Я лишь отмахнулся, вновь обратившись к Тоготу, но в этот раз ментально:

– Чего ты там такое нашел?

– Чиненгун-цигун, четырехслойное расслабление по методике Сунь Ментана! Ты не представляешь! Как раз то, что тебе нужно.

– Не понял, – мрачным голосом под нос пробормотал я.

– Тут и понимать нечего. Теперь, чтобы исправить двойку, ты станешь заниматься гимнастикой дома.

От злости меня перекосило. Размахнувшись, я изо всех сил треснул портфелем по парте. Но этого никто не заметил. Все уже давно покинули класс, бегом помчавшись в раздевалку.

Я ведь надеялся, до последнего надеялся, что покемон прикроет меня, стерев двойку в дневнике. А он! Он использовал ее в своих целях. Иди, Артурчик, получи свою головомойку. И ничего тут не попишешь.

Что ж, еще одна двойка. Двойка так двойка, к головомойкам мне не привыкать, зато теперь я мог часами стоять посреди комнаты, для вида вытянув руки в стороны или перед собой, повторяя несложные формулы древнекитайского учения. Мать как-то даже похвалила меня за то, что я «делаю уроки» по такому предмету, как физкультура.

А Тогот монотонным голосом долдонил мне в ухо:

– Все внимание на кончик носа. Расслабили кончик носа. Все внимание на губы. Расслабили губы…

* * *

А потом настало десятое декабря – один из самых безум ных дней моей жизни. Не знаю, как у кого, а у меня всегда получается так, что все неприятности происходят в один день.

На первой же перемене я налетел на Александра-тощего. После того «купания» он, впрочем, как и его тезка, меня словно не замечал… А тут я попался. Александр только что оторвался от разглядывания вкладыша к жвачке, которую отобрал у какого-то первоклашки. Теперь же его взгляд скользил по толпе – он был словно опасный хищник, из засады выискивающий себе новую добычу.

– А, пловец. Давно не встречались! – радостно взвыл он и, схватив меня за ворот пиджака, выудил из толпы. Резко развернув, он поставил меня к себе лицом, крепко удерживая за грудки. Тут же вокруг нас образовалась толпа. Предстояло «интересное» зрелище – «расправа». Естественно, никто из зрителей не хотел стать жертвой, но поглазеть все были готовы с радостью, и я отлично знал, что помощи ждать неоткуда. Первая смачная затрещина подтвердила мои самые худшие опасения.

Я осторожно поднял взгляд. Нет, ухмылка Александра ничего хорошего мне не сулила.

– Ну и что, урод, мне с тобою делать?

Зная, что переменка короткая, всего пять минут, я попытался извернуться. Если бы я мог сейчас вырваться и успеть забежать в класс! Вот-вот начнется урок, а там при учительнице Александр меня и пальцем тронуть не посмеет.

– Расслабься, – неожиданно услышал я голос Того-та. – Расслабься. Не мешай мне. Надо проучить этого хама.

Конечно, в другой ситуации я бы поспорил с Тоготом, поинтересовался, что он собирается делать. Положение казалось безвыходным. Счет шел на мгновение.

– Делай, что хочешь, – мысленно откликнулся я, безвольным мешком повиснув на руках Александра. Тот удивленно посмотрел на меня, потом встрянул, как грушу.

– Ты мне здесь еще придуриваться будешь… – начал было он, но договорить не успел.

Мое тело пронзила страшная боль – судорога, потом вопреки моему желанию моя правая рука сама пошла вверх. Мои пальцы сжали огромную лапу Александра. Неожиданно глаза моего мучителя округлились, вылезли из орбит. Как потом объяснил мне Тогот, я надавил на болевую точку, временно парализовав руку Александра. Повинуясь все тем же таинственным импульсам Тогота, моя нога, развернувшись, ударила противника под коленную чашечку, и, взвыв от боли, тот рухнул на колени. На мгновение я встретился взглядом со своим мучителем. В переполненных слезами глазах Александра читалась такая злоба, такая ненависть, что я понял: не жить мне на этом свете. Я уже хотел было броситься к нему, помочь подняться, вымаливая прощение, но Тогот не позволил. Мгновенным движением (сам я никогда быстротой реакции не отличался) я полуразвернулся и со всего маха ударил пяткой точно в правый глаз Александру. Классический удар. Под общий восторженный вздох зрителей мой мучитель рухнул на пол, как подрубленный дуб.

И тут прозвенел спасительный звонок. Но для кого?

Повернувшись, даже не взглянув на поверженного врага, я молча прошествовал к дверям класса. В какое-то мгновение мне казалось, что сейчас, несмотря ни на что, Александр встанет и бросится на меня… Ну, в больницу я попаду точно. Я хотел сгорбиться, сжаться, стать незаметным. Но Тогот мне не позволил.

– Ну, ты и трус! – прошипел он мне в ухо. – Чего теперь-то бояться? Дал ему в глаз, теперь надолго запомнит.

Честно, в первый момент из всего, что сказал мне Тогот, я расслышал только слово «трус», и это слово меня покоробило. А ведь и правда я был трусом. Маленьким забитым трусом. Слезы навернулись мне на глаза, но я сдержался, в конце концов, я впервые в жизни, пусть даже при помощи Тогота, стал победителем.

В класс вошла Инна Сергеевна.

Надо же было, чтобы сейчас, именно сейчас был урок английского!

– Ну, ты даешь, – прошептал мне Гера, садясь и хлопая партой. – Где ты этому приемчику научился… – А потом оптимистично добавил. – Ты смотри, Тощий из тебя после уроков отбивную сделает…

И тут появился Александр. Зрелище он собой являл, прямо скажем, неприглядное. Глаз, по которому я ударил, полностью заплыл, превратившись в единый синяк, уже начинающий наливаться багрово-синими цветами.

– Цветков, почему ты опаздываешь… – начала было Инна Сергеевна, но тут увидела всю красоту. – Что с тобой, Цветков? Что случилось?

– Поскользнулся на лестнице, – размазывая по лицу сопли и слезы, прошипел мой мучитель. А потом, так, чтобы учительница не видела, показал мне кулак. Нет, Александр не смотрел на меня, но я-то отлично понял, кому предназначается этот выразительный жест.

– Иди срочно в медпункт, – заверещала Инна Сергеевна. – Так, дети, открывайте учебник на шесть десят восьмой странице и начинайте делать упражнение. Пойдем, – она взяла Александра за руку. – Пойдем, я тебя провожу…

И они покинули класс.

Тут же Гера и Вовчик с Андреем, сидевшие позади, накинулись на меня:

– Ты чего, сдурел? Тощий тебя порошок сотрет. Ты знаешь, какой у него старший брат?..

– Здорово ты ему врезал, со всего маху…

– Слушай, а ты меня не можешь научить так, хрясть – и…

Я лишь отмахнулся.

* * *

А на следующей перемене я отправился к директору.

Перед самым звонком с урока в класс заглянула одна из старшеклассниц, что-то прошептала на ушко Инне Сергеевне, и та даже в лице изменилась. Как только прозвенел звонок, учительница объявила:

– Так, теперь все на перемену, а ты, Артур, пойдешь со мной к директору.

Вот только директора мне и не хватало.

– Доигрались, – фыркнул я Тоготу.

– А чего ты хотел, – насмешливо ответил тот. – Ты же парню чуть глаз не выбил!

– Я? – тут я буквально взвился от злости.

– Да брось ты, – игриво продолжал Тогот. – Ничего страшного не случится.

И я, понурив голову, отправился следом за Инной Сергеевной.

В кабинете директора я бывал лишь однажды. Меня попросили туда что-то занести. Оказаться вызванным к директору или на педсовет в учительскую считалось верхом неприятностей. Так ведь и из школы выгнать могут, а то еще хуже – поставят на учет в детскую комнату. Я знал, что ни в коем случае нельзя оказаться на этом самом «учете», иначе напишут плохую характеристику и в институт не примут. Так, во всяком случае, грозила мне мать во время очередной выволочки.

Предчувствуя самое плохое, я вступил в святая-святых нашей школы.

Яков Григорьевич оказался точно таким, каким я запомнил его на сентябрьской линейке: невысокий, лысоватый с двойным подбородком и крошечными свиными глазками, спрятавшимися за толстыми линзами огромных очков. Александр тоже был здесь. Его подбитый глаз уже принял должный багровый оттенок, а под глазом протянулась полоска пластыря.

– Ну и что, Артур Томсинский, изволь поведать нам, как тебя угораздило изувечить своего товарища?

Я ничего не сказал. Инна Сергеевна тоже молчала, с недоумением переводя взгляд с Александра на меня, а потом снова на Александра.

Потом решительным шагом она подошла к директору и что-то зашептала ему на ухо.

– Что теперь делать? – поинтересовался я у Тогота.

– Сознайся, – предложил покемон. – Расскажи им, как все случилось. Хуже не будет, поверь мне.

– Ага, один раз уже поверил, – мысленно прошипел я.

– И что? Разве плохо получилось?

Ничего хорошего в том, что происходило, я не видел. Я бросил украдкой взгляд на Александра. Да, выглядел он впечатляюще!

– Нет, Инна Сергеевна, – неожиданно объявил директор, вставая из-за стола. – Тут никакой ошибки быть не может. То, как этот ваш мямля врезал ногой в глаз Цветкову, видели многие. Так что придется нам принимать определенные меры. Но для начала я бы хотел поговорить с этим «героем» с глазу на глаз.

Инна Сергеевна отступила. В этот миг она выглядела очень удивленной и потерянной. Директор, важно прошествовав вдоль длинного стола, подошел ко мне и наклонился, глядя прямо в глаза.

– Итак, Артур, это ведь ты дал в глаз своему товарищу? – спросил директор.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть.

– Вот видите, – повернулся директор к моей классной руководительнице. – Так что идите, и ты, Цветков, тоже иди, а мы с Артуром побеседуем.

Александр захлопнул за собой дверь, и я весь сжался. Вот теперь-то начнется самое страшное. Но Яков Григорьевич неожиданно мне подмигнул. Вот чего я от него не ждал! Кажется, у меня появился союзник. В тот же миг я почувствовал, как что-то подкатило к горлу, на глаза навернулись слезы.

– Иди сюда, – позвал директор. – Выпей воды. – Он уже налил холодной воды из большого директорского графина в граненый стакан и протянул его мне. – Выпей.

Я взахлеб стал глотать холодную воду, которая в тот миг показалась мне слаще любого лимонада.

– Ну, что у вас там получилось…

И тогда, поставив стакан, я сбивчиво стал рассказывать про то, как Александр скинул меня в котлован (естественно, я умолчал о всех последующих за этим событиях), о том, как тот всегда пристает к малышне, всегда рад отвесить затрещину или дать пендель…

– Да я все это знаю, – перебил директор. – Что у вас сегодня на перемене вышло?

– Поймал он меня, – растерянно начал я. – По голове треснул… – Тут я замялся, не зная, что сказать.

– И тут стало мне так обидно… – зазвучал у меня в голове голос Тогота.

– И тут стало мне так обидно… – вслух повторил я. – Развернулся и дал ему.

– Правильно дал, – пожевав губу, согласился директор. – Только запомни, Артур, я тебе этого не говорил. Но дал ты ему за дело. Мне тут многие на него жаловались… – Тут он сделал многозначительную паузу. – Но сам понимаешь, благодарности я тебе за этот поступок вынести не могу. Подумай, что случилось бы, ударь ты его не так удачно, а попади, например, в висок… Или, к примеру, упал бы он и стукнулся головой об угол. Ведь все это могло очень-очень плохо кончиться… – И вновь последовала многозначительная пауза, во время которой я должен был прочувствовать всю глубину своего проступка. – Однако на первый раз я мер принимать не буду, – продолжал директор. Я вздохнул с облегчением… – Однако, надеюсь, что больше драться ты не станешь. Сейчас я пойду и побеседую с Цветковым, а ты пока посиди в моем кабинете и подумай о том, что я тебе только что сказал. – С этими словами Яков Григорьевич исчез за дверью.

Я метнулся к столу, налил себе еще один стакан воды и залпом выпил.

«Уффф», – выдохнул я, только сейчас почувствовав на спине струйку холодного пота.

– Не «уфф», а влипли, – неожиданно вновь заговорил Тогот. – Тебе не повезло. Только что я получил знак. Идет караван. Ты должен немедленно прибыть в рассчитанную мной точку, открыть дверь, принять караван, провести… Ты еще не забыл, что ты – проводник?.. Так вот, ты должен провести их в нужное место, открыть следующие врата и получить соответствующее вознаграждение.

– Прямо сейчас? – удивился я.

– До прибытия каравана у тебя час – час пять минут, так что придется поспешить.

– А школа, уроки? – пробормотал я.

– Да, ты, похоже, так ничего и не понял, сопляк! – взвился Тогот. – Все эти твои школы, уроки – херня! – я задрожал. Никогда не слышал, чтобы Тогот говорил со мной таким «голосом». – Да если это будет нужно, ты перебьешь всех учеников и учителей этой школы и по их трупам прибудешь на место. Понял?

Вот только тогда я понял, что по-настоящему влип.

* * *

Чуть приоткрыв дверь, я выглянул в приемную. Там оказалось полным-полно народу, в том числе директор, Инна Сергеевна и красный как рак Александр. О том, чтобы незаметно проскользнуть мимо, не могло идти и речи.

Закрыв дверь, я, тяжело дыша, привалился к стене.

– И что мне теперь делать?

– Для начала попытайся как можно лучше вспомнить вашу гардеробную.

Я зажмурился. Перед моим мысленным взором встала продолговатая комната, уставленная рядами металлических вешалок, на которых висели пальто и мешки со сменной обувью. И хотя декабрь в этом году выдался не таким уж холодным – зима не спешила заявлять свои права, – большая часть учеников уже переоделась в шубы и зимние пальто.

Щелк! В воздухе запахло озоном.

В руках у меня оказалось пальто. Зимнее пальто, но не мое!

– И? – в недоумении уставился я на пальто.

– Надевай! – приказал Тогот.

– Но это же воровство, – заскулил я.

– Опять началось! – взвился демон. – Забудь ты свои дурацкие сомнения. Тебе предстоит большое дело. Если не станешь медлить, будешь выполнять все мои инструкции и точно выполнишь все, чему я тебя учил, то вернешься в школу еще до окончания занятий. Тогда никто ничего не заметит…

– Кроме, конечно, моего отсутствия, – но Тогот сделал вид, что не заметил этого замечания.

– Давай быстро к столу директора, – мне ничего не оставалось, как подчиниться демону. Бегом я пересек кабинет директора, натягивая на ходу чье-то пальто. Оно, к моему удивлению, оказалось мне впору. Потом я бросил взгляд на тапки. Хорошо, что я носил кожаные тапки с твердой кожаной подошвой, а не мягкие с войлочной. В тех тапках я бы далеко не ушел. – Третий ящик сверху, – продолжал командовать Тогот.

– Мне что, лезть в стол директора? – не понял я.

– Быстро давай, не разговаривай, – прошипел демон. – У тебя времени с гулькин нос… Нащупал там футляр? – продолжал Тогот.

Я кивнул. Потом, поняв, что он не может видеть моего кивка, тихо прошептал:

– Да.

– Обращайся ко мне только ментально, – осадил меня покемон. – Достань!

Я повиновался. Теперь в руках у меня был продолговатый футляр, в каких обычно держат дорогие ручки.

– Открой!

Внутри на белоснежном шелке лежала старинная опасная бритва. Интересно, как она оказалась в ящике директорского стола?

– Бритву сунь в карман, она тебе пригодится, коробку назад в стол, и не забудь взять деньги.

Раздался еще один «Щелк!», и предо мной на столе появились две мятых десятки. Я машинально сунул их в карман пальто.

– Теперь быстро к окну, – я вновь повиновался, действуя, точно во сне. – Открой окно!

– Но здесь ведь четвертый этаж! – попытался возразить я.

– Не спорь! – прорычал Тогот. – Быстро открывай!

С первого раза у меня не получилось, окно уже заклеили на зиму, заклеили на совесть. Когда же я потянул изо всех сил, бумага утеплителя, разрываясь, затрещала. В испуге я замер, повернулся в сторону двери. Вот-вот она откроется, на пороге появится Яков Григорьевич, увидит меня в чужом пальто, а потом найдет в карманах свою бритву и две десятки…

– Прекрати трусить! – вновь взвыл демон. – Ты должен делом заниматься. Со своей дурацкой школой потом разберешься, сейчас все это неважно. Запомни: неважно!.. Доставай бритву. Режь мизинец!

– Вот так резать? – удивился я, уставившись на блестящее лезвие бритвы и на свой палец. – Вот так взять и отрезать?

– Да нет, придурок! – казалось, вот-вот – и терпение демона истощится, и он превратит меня в какую-нибудь лягушку-зверушку. – Сделай надрез. Тебе нужна всего капля крови. Всего капля крови для заклятия. Торопись, через три минуты будет звонок, и директор вернется в свой кабинет.

Я зажмурился. Взмахнул бритвой, но не попал по пальцу. И тут Тогот снова взял под контроль мое тело.

Взмах. Честно говоря, я боли вовсе не почувствовал. Тогот действовал виртуозно, ранка оказалась крошечной. Наверное, наберись я все-таки мужества сделать надрез самостоятельно, рана получилась бы грубее, а так крошечная царапина… и все.

Капля крови упала на подоконник. Тогот, не отпуская контроля за моей рукой, начертал на подоконнике два кровавых знака, потом заставил меня залезть на подоконник. На мгновение я замер на самом краю. Я никогда не страдал боязнью высоты, но стоило мне посмотреть вниз, как я понял, что никогда-никогда по доброй воле не прыгну вниз.

– Произнеси заклятье перышка, – приказал Тогот. – Ты должен его отлично помнить.

Трясясь от холода и страха, я дрожащими губами произнес набор нечленораздельных звуков, и в следующий миг Тогот столкнул меня вниз.

Может, кто-то и видел мой прыжок, не знаю. Надеюсь, что нет. Но если кто и видел, то он должен был не поверить своим глазам, потому что падал я медленно. Минуту падал, а то и дольше. И, пожалуй, это была одна из самых страшных минут в моей жизни. Одно дело мысленно общаться с демоном, заучивать какие-то заклятия, получать от него копеечные подачки и совсем другое – попытаться впервые реально на практике применить одно из заклятий… Тем не менее я легко, словно пушинка, опустился на промерзшую землю. Даже не покачнулся.

Где-то высоко у меня над головой зазвенел звонок, и я, словно проснувшись, пулей метнулся за угол школы. Не важно, что подумает директор, но он явно не поверит, что я умудрился, не переломав ноги, спрыгнуть с четвертого этажа.

Заскочив за угол, я какое-то время стоял, прислонившись спиной к каменной стене. В первую очередь мне надо было привести в порядок свои мысли. Впервые я реально использовал колдовство. Я спрыгнул с четвертого этажа и с той же легкостью мог спрыгнуть с четырнадцатого. Только теперь я начал понимать, что Тогот и все связанное с ним не сказка. Раньше, конечно, я тоже верил во все, что говорил мой персональный демон, но лишь шагнув в пустоту из окна кабинета директора, я понял: старик был прав, тогда, после купания в котловане, и в самом деле случилось самое главное событие моей жизни. Я переродился. Все эти школы, линейки, стенгазеты остались где-то там, в мире реальном, а я больше не принадлежал ему. Я стал свободен, по-настоящему свободен. Я мог делать, что хочу, мог никого не бояться.

Чуть отдышавшись, я собрался было вынырнуть из-за угла и в наглую пройтись перед школой, задрав нос, чтобы все увидели: отныне я свободен, свободен от дурацких условностей этого мира. Меня остановил Тогот.

– С катушек съехал? – язвительно поинтересовался он. – Как это писал один из ваших вождей: «Головокружение от успехов»…

Эти слова подействовали на меня как холодный душ. Только что я парил в небесах, и вот на тебе: «пиф-паф». И я с высот Олимпа подстреленной уткой нырнул в болото реальности.

– Ты сейчас должен думать не о том, каким великим ты можешь стать, а о том, что через час прибудет первый твой караван; о том, что ты должен найти место врат, открыть портал, замаскировать караван и переправить его в место следующих врат, открыть вторые врата и получить причитающуюся нам плату.

– Нам?

– Не строй из себя дурачка. Ты умом и так не блещешь, поэтому не заставляй меня еще больше в тебе разочаровываться… А теперь: марш, – в «голосе» Тогота появилась сталь. – Бегом вокруг школы. Через три минуты на остановку возле «Богатыря» подъедет двенадцатый троллейбус. Желательно, чтобы ты на него успел…

Я успел.

Заскочив в троллейбус, я высыпал в кассу четыре копейки и, оторвав билет, забился в дальний угол на задней площадке. Мне повезло, похоже, всем было наплевать на то, что на ногах у меня домашние тапочки.

Сначала я проверил, счастливый ли билет мне достался. На билете было выбито шесть цифр. Если сумма первых трех и последних трех совпадала, билет считался счастливым, если разница составляла не более десяти, то – все в порядке, если больше, то тебе обеспечены большие неприятности. У меня оказалось максимально неприятное сочетание. В первый момент я жутко расстроился. Значит, кража пальто и мой побег раскроются, и в этот раз Яков Григорьевич меня покрывать не станет, а вызовет родителей на педсовет… и так далее и тому подобное.

Совсем погрустнев, я мысленно обратился к Тоготу, но тот не пожелал со мной разговаривать.

– Когда же ты повзрослеешь? – ответил он… Или что-то вроде этого.

Эта поездка показалась мне длиной в вечность. Медленно проплывал мимо Большой проспект. Мы миновали Андреевский рынок – уменьшенную копию Гостиного двора, только еще более грязную, с фасадами отколовшейся штукатурки и грязными витринами. Вот троллейбус выскочил на первую линию и устремился к Тучкову мосту. Мне стало не по себе. Раньше я никогда один так далеко не заезжал. А тут еще и ноги стали мерзнуть. Все-таки тапочки не ботинки.

Наконец, когда я уже окончательно запутался в маленьких улочках Петроградской (до сих пор в них путаюсь), Тогот скомандовал:

– Приготовься, следующая остановка твоя.

Я пулей метнулся к дверям, протискиваясь между взрос лыми пассажирами. Двери открылись, и я, наконец, покинул троллейбус на совершенно незнакомой мне улице. Вокруг, подпирая низкое серое небо, возвышались обшарпанные доходные дома прошлого века. Потрескавшийся перекореженный асфальт довершал неприглядную картину.

– Вперед! – продолжал распоряжаться Тогот. – Время на исходе.

Я помчался вперед.

– Прямо… В подворотню… Налево… В проходную… Через двор… Вперед… – командовал демон. Я давно уже потерял всякую ориентацию. Город давил, возвышаясь надо мной каменной громадой, и в какой-то миг мне показалось, что теперь мне всю жизнь суждено вот так бежать и бежать, пересекая незнакомые мне дворы, больше напоминающие помойки, скользить по бугристому асфальту крошечных улочек, проскакивать через проходные парадные.

Наконец Тогот велел мне остановиться. Я замер, пытаясь перевести дыхание.

– Так, малыш, соберись, – продолжал демон. – Мы почти на месте.

Я огляделся. Стараниями своего невидимого покровителя я очутился в небольшом дворе-колодце, откуда можно было попасть в еще два таких же двора. Парадных тут не было, зато справа и слева от меня поднимались ряды окон.

– И куда дальше? – поинтересовался я.

– Тебе нужно третье окно справа, – ответил демон.

– Третье окно? – не понял я.

– Окно, окно, – согласился Тогот. – Залезешь в комнату. Там сейчас никого нет. Именно там откроется портал.

– Но ведь это… – я даже не смог договорить. Несмотря на свой возраст, я отлично знал, кто такие воры, и что многие малолетние преступники лазят через окна в чужие квартиры.

– Выполняй!

Понимая, что не смогу отвязаться от настырного Тогота, я, понурив голову, направился к окну. А воображение… Мое воображение уже рисовало мне тюрьму, суд, рыдающую мать, камеру, где меня непременно будут мордовать уголовники.

Окно располагалось всего в полуметре от земли и, к моему удивлению, оказалось незакрытым (решетки на окнах первого этажа в те годы были редкостью). Мне, руководствуясь наставлениями Тогота, ничего не стоило подцепить бритвой нижний край рамы, а потом потянуть всю раму на себя. Она легко поддалась, а следом за ней и вторая – внутренняя. Трясясь то ли от страха, то ли от нервного возбуждения, я пулей нырнул во тьму. И, конечно, я не заметил банки, стоящей в углу между окнами. К тому же, пол комнаты оказался много ниже уровня асфальта. В итоге я приземлился на пол, больно ударившись копчиком о паркет, свернув при этом банку, разлетевшуюся по полу грязной кляксой стекла и варенья, а также наполовину оборвав шторы – падая, я пытался хоть за что-то зацепиться. Грохот получился неимоверный. Но рассиживаться на полу было некогда. Вскочив на ноги, я первым делом прикрыл окно, чтобы с улицы ничего заметно не было, а потом огляделся.

Я оказался в убого обставленной комнатенке: платяной шкаф пятидесятых, кровать с любовно уложенной горой подушек, стол, застеленный клеенкой, в дальнем углу старинный резной буфет и рядом с ним кресло-качалка. В полутьме сложно было различить детали, но, шагнув ближе к буфету, я увидел ряд фотографий в дешевых рамках.

И тут за дверью раздались шаги. Первым моим желанием было метнуться назад к окну, выпрыгнуть сквозь стекло и бежать куда глаза глядят. Но Тогот остановил меня. Он вновь взял мое тело под контроль, но так как в этот раз я и не думал расслабляться, то тело мое пронзила страшная судорога. Взвыв, я с грохотом повалился на пол.

– Прекрати паниковать, ты – трусливый паршивец! – взревел Тогот. – Ты сможешь уйти отсюда, только открыв портал.

– Нет… – стиснув зубы и извиваясь на полу от боли, пробормотал я.

– Да, – ледяным тоном объявил Тогот. – Ты – проводник, и я, если потребуется, вытащу тебя из могилы и заставлю делать твою работу.

– Нет… – вновь прошептал я и тут же взвыл от нового приступа боли.

В дверь постучали.

– Никитишна, ты как там? – голос принадлежал старушке. – Что там у тебя происходит?

Я замер, застыл, окаменел.

– Кто там озорует? – в голосе бабули мне послышалась угроза. – Эй!!! – И она снова постучала.

– Что будем делать? – шепотом пробормотал я.

– Встречать караван, – зло проворчал Тогот. – Старуха дверь сама не высадит, а пока вызовет милицию, пока те явятся… мы должны успеть.

– Кто там есть? – вновь донеслось из-за двери, но теперь я уже не обращал на ее голос никакого внимания. Ко мне пришло второе дыхание: если уж я попался, то стоит идти до конца.

– Что делать? – вновь обратился я к Тоготу, в этот раз требуя от него конкретных инструкций.

– Для начала подопри дверь столом.

Я потащил стол к двери, уже не обращая никакого внимания на грохот. За дверью запричитали, но в тот миг для меня это были звуки иного мира. Все, что находилось вне этой комнаты, для меня перестало существовать. Я действовал словно автомат, которому непременно нужно выполнить заложенную в него программу.

– Теперь сдвинь шкаф.

Я попробовал, но у меня ничего не получилось.

– Расслабься.

Тогот вновь взял контроль за моим телом, но и его сил оказалось недостаточно.

– Тогда открой шкаф. Вываливай все, что есть внутри, на пол.

Я повиновался. Грохот стоял ужасный, но мне уже было все равно. Соседка за дверью затихла, видимо, побежала-таки вызывать милицию.

– Все, – в шкафу ничего не осталась, какие-то пальто, платья, ящики с бельем кучей валялись посреди комнаты. Вытянув руку, я осторожно провел по фанерной панели – задней стенке шкафа.

– Выбей фанеру, – я попытался это сделать, но вновь был вынужден обратиться за помощью к Тоготу. Тот расправился с фанерой за считанные секунды, правда, в ладонях у меня осталось с десяток заноз. – Ну, а теперь вновь воспользуйся бритвой, – приказал демон. – Символы ворот ты должен знать наизусть.

– Но тут ничего не видно, – возразил я. – Может, лучше включить свет. Я ведь не буду видеть, что рисую.

– Действуй на ощупь, времени совсем не осталось, – приказал Тогот. – По-моему, у караванщиков проблемы и они хотят как можно скорее… – но я не дослушал. Двигаясь совершенно автоматически, я резанул бритвой кончик указательного пальца и принялся выводить кровью на стене за шкафом различные символы. Всего их было пять. Но мне казалось, я рисовал очень долго. Я не чувствовал ни боли, ни страха. Все мое внимание сосредоточилось на пяти знаках врат. А потом я начал читать заклятие – короткое заклятие открытия врат. И тут мое запястье свела страшная судорога. Эта боль была несравнима с той, что я только что испытал, пытаясь сопротивляться Тоготу. Это была Боль. И болело то самое место, где раньше была странная татуировка. Она исчезла в конце октября, окончательно растворившись в плоти моей руки, и теперь я мог чувствовать переплетение колдовских нитей, проведя с нажимом по тому месту, где они сплелись воедино. Теперь же она вновь проступила сквозь мою плоть. Татуировка налилась кровью и светилась, вспыхивая все ярче и ярче при каждом новом слове произносимого мной заклятия.

Бах! Что-то вспыхнуло прямо перед моим носом. Меня отшвырнуло на кучу белья, выкинутого из шкафа, и один из ящиков больно врезался мне под лопатку. Комната наполнилась взвесью штукатурки. Внутри шкафа что-то замерцало, а потом словно по волшебству из тьмы вынырнуло шесть фигур!

Потом раздался неприятный хлюпающий звук, и врата закрылись.

– Спроси, все ли прошли? – приказал Тогот.

Но я не мог говорить. Я во все глаза уставился на караванщиков. До этого, если не считать самого Тогота, я не видел созданий иных миров. Эти же и впрямь выглядели жутко уже только потому, что очень походили на людей. И все же это были не люди! Те же черты лица, формы носа, губ, и все же было в них что-то отталкивающее, что-то не от мира сего.

Их глаза! Их глаза горели во тьме желтым светом, словно глаза земных хищников!

– Спроси! – подгонял Тогот.

– Все ли у вас нормально, все ли прошли? – заплетающимся голосом пробормотал я.

Один из караванщиков шагнул вперед.

– Ты проводник? – голос его звучал как-то странно, неестественно, словно он говорил, находясь на другом конце огромной трубы. Я кивнул. – Слишком мал для проводника.

Я разозлился. Поднявшись с кучи тряпья, я выпрямился во весь рост, выпятил грудь и сунул ему в нос татуировку на запястье, а потом дерзко произнес:

– Я уже достаточно взрослый!

В дверь вновь постучали.

– Откройте, милиция!

Караванщик с удивлением посмотрел на меня.

– Это представители местных властей, – пояснил я. – Нам лучше побыстрее смываться.

– Веди.

Вести? Куда? На мгновение я растерялся.

– Что мне делать?

– Расслабься.

И я полностью расслабил мускулы. В этот миг мне было все равно. Я уже перешагнул грань страха, перешагнул грань реальности. Вот стоят шестеро нелюдей, вышедших из стены, и ждут от меня помощи. Отлично!

В первый момент я даже не понял, что выделывает с моим телом Тогот. Я только осознал, что теперь, вступив в открытую схватку с властями, я и в самом деле становлюсь кем-то иным, не преступником, нет. Мысль о преступлении отошла на второй план. В тот миг я впервые почувствовал себя… да, пожалуй, самое точное слово и будет «проводник»… Я почувствовал себя проводником, человеком, стоящим над законом человеческим и отвечающим перед иным, более важным, более великим законом, суть которого я не мог постичь.

В следующий миг я со страшной силой врезался в дверь. Филенки полетели в разные стороны, задев притаившихся за дверью милиционеров. Два-три удара-касания по болевым точкам – и оба стража правопорядка остались лежать на полу бесформенными грудами. Старуха, которая была с ними, от страха сама сползла по стенке, что-то бормоча себе под нос и непрерывно крестясь. Однако мне некогда было созерцать содеянное… Тогот вел меня.

Я, а следом за мной караванщики, промчался по полутемному коридору коммуналки. Мы пулей вылетели на лестницу. Дальше вверх – на чердак. Замок я сорвал голыми руками, уже не обращая внимания на синяки и ссадины. Потом мы выбрались на крышу.

Мне смутно запомнилось бегство по крышам. Помню, мы безостановочно мчались куда-то, прыгали, поднимались и спускались по пожарным лестницам, а в голове у меня все время звучал голос Тогота:

– Прямо… Направо… К той лестнице… Здесь придется прыгать… Осторожно, впереди скользкий участок… Вперед… Быстрей… Прямо… Направо…

* * *

До сих пор я ясно вижу эту сцену: испуганную старуху, сползающую по стене.

Через много лет я попросил Тогота отвести меня в тот двор. Сначала я не узнал его. В детстве этот двор казался мне огромным – двором волшебного замка, где могли произойти разные чудеса, но это оказалась крошечная площадка в десять квадратных метров. Окна, в том числе и то, через которое я проник в комнату неведомой мне Никитишны, теперь закрывали прочные решетки. Настоящий тюремный двор, куда иногда из своих клетей-камер могут выглянуть узники города – жители северной столицы.

Повинуясь какому-то странному импульсу, я вышел со двора, вошел в парадную и позвонил в один из звонков, в вертикальный ряд выстроившихся радом с дверью. Открыла мне молоденькая девчушка.

– Вам кого?

– Никитишну, – выпалил я. А что я еще мог сказать.

– А, Фадееву? – разочарованно протянула девчушка. – Вам тогда надо было в третий сверху звонок звонить.

– А я не знал, – сконфуженно пробормотал я.

– Ничего, в следующий раз знать будете.

– Так вы меня не пустите?

Девчонка скорчила недовольную гримасу.

– Проходите.

Я вошел. И вновь воспоминания детства подвели меня. Когда я был здесь много лет назад, коридор показался мне огромным, широким проспектом, по которому можно было мчаться бесконечно. В действительности он оказался узким проходом между выставленными с обеих сторон шкафами, где, словно бойницы. открывались узкие двери в комнаты-склепы.

Я прошел к дверям той самой комнаты. Двери были, конечно, другими, так как те мы с Тоготом разнесли в мелкие щепки. Но выглядели они старыми, ветхими, как и все в этой квартире.

– А она у себя? – спросил я у девчушки, которая неотступно следовала за мной.

– Вам виднее, – игриво ответила она.

Я осторожно постучал.

– Входите, – ответил мне старческий голос.

Я нырнул за дверь, оставив позади любопытную соседку.

Комната поразила меня. Несмотря на прошедшие годы, я бы мог поклясться, что мебель осталась прежней. Тот же стол, накрытый клеенкой, те же шкаф, буфет и кресло-качалка. Только в свете убогой люстры все это выглядело уютно, по-домашнему. На кровати, клюя носом, сидела древняя старуха, лет, наверное, девяноста.

– Здравствуйте, я работник одной из социальных служб города, – представился я.

– Ну и чего ты сюда приперся? – совершенно некстати влез Тогот.

– Отстань! – фыркнул я. Но слова покемона словно сняли пелену с моих глаз. Я увидел, что клеенчатая скатерть потрескалась и местами дырявая… А еще я разглядел на полу несколько темных, выцветших со временем пятен, словно кто варенье разлил.

– Так зачем вы пришли? – вновь заговорила старуха, и в ее голосе я почувствовал безразличие – безразличие к жизни. Так говорит с тобой голем или мертвец, проснувшийся после многовекового сна.

– Меня прислали, чтобы оценить ваши жилищные условия, – врал я. Язык сам находил нужные слова, складывая их в пустые, ничего не значащие фразы.

– Какие тут условия, – проскрипела старуха. – Вот умру я вскоре, и заберете комнату, – говорила она медленно, словно обдумывала каждое слово. – А в эти ваши новостройки я все равно не поеду…

Я тяжело вздохнул. Тогот прав, мой визит уже не имел смысла ни для меня, ни для нее… Тем не менее, я хотел до конца исполнить то, зачем пришел.

– Вот, из бюджета города вам, как нуждающейся, выделены средства, – я осторожно положил на край стола банковскую пачку сторублевок. – Тут десять тысяч… – начал было я.

– Да идите вы, идите… – пробормотала старуха. – Дали бы лучше помереть спокойно.

– До свидания, – мне ничего не оставалось делать, как поспешно ретироваться.

За дверью меня ждала все та же девочка.

– А это, того… вы всем так деньги раздаете? – поинтересовалась она, даже не пытаясь скрыть, что подслушивала.

Меня охватила ярость. Не так мне виделось это свидание. Я пришел совершить своего рода покаяние, только, похоже, покаяния никакого не получилось. Так, дал взятку за содеянное. Неожиданно у меня родилась еще одна мысль.

– Скажи, – повернулся я к девочке. – А ведь у вас тут еще одна старушка жила… Лет так десять назад.

– Это вы о той, что копыта от страха двинула, когда Фадееву обворовали…

Да, ну и натворил я тогда дел… Значит, для той соседки все закончилось трагически… Я подозревал что-то подобное.

Как бы то ни было, я узнал, что хотел, больше мне тут нечего было делать.

Ощущая себя полным мудаком, сотворив заклятие забвения, я покинул место, где впервые в жизни открыл врата.

* * *

Марафон закончился на каком-то пыльном чердаке.

Плюхнувшись на старый кухонный стол, видимо, перенесенный сюда за ненадобностью кем-то из жильцов, я попытался перевести дыхание. Я глотал воздух, как выброшенная из воды рыба. Караванщики, столпившись у пыльного окна, с интересом взирали на открывшуюся панораму крыш. Они о чем-то перешептывались на своем неизвестном мне языке.

Только теперь я сумел толком разглядеть их. Для меня они были все на одно лицо, высокие, чем-то напоминающие скандинавов, но скандинавов с неземными лицами. У всех одинаковые светлые, почти белые длинные волосы. Одеты они были в длинные плащи неопределенного покроя.

– Интересно, а что везут эти караванщики? – спросил я у Тогота. – По-моему у них нет с собой никакого товара. И вообще, мне они больше напоминают шпионов, чем караванщиков.

– Может, они и есть шпионы, – с неохотой отозвался Тогот. – Тебе этого лучше не знать. Поверь, тебе еще встретятся караваны с грузом, и с ними мороки будет много больше.

– Куда уж больше! Теперь меня, наверное, вся городская милиция искать будет.

– Кому ты нужен! К тому же ты ничего не украл, – начал Тогот. – А даже если и найдут, не бойся, я помогу тебе выкрутиться. Хотя я очень сомневаюсь, что кто-то почешется начать розыски.

Уж в этом-то я точно не сомневался. Как оказалось, Тогот был прав на все сто, никто меня не искал.

Но тогда на запыленном чердаке будущее рисовалось мне в самом неприглядном свете.

– Вставай, пора!

– Пора?

– Пора попросить свой гонорар.

Неспешно поднявшись, я подошел к караванщикам, но они что-то обсуждали, не замечая меня. Тогда, чтобы привлечь их внимание, я кашлянул.

– Что это за город? – спросил один из караванщиков, пока я пытался сформулировать свой вопрос относительно суммы гонорара. – Мы спорим: один из нас утверждает, что это Салимат-де-Си, а другой, что – Сатпиер-Бург.

Я покачал головой.

– Это – Ленинград, а раньше, лет сто назад, он назывался Санкт-Петербург.

– Да, Сат-пиер-Бург, – кивнул караванщик. – Страна – Хорсия.

– Россия, – поправил я. – Но теперь это – СССР.

– Ф-ф-ф-р, – насмешливо повторил мой собеседник и задумался, а потом вновь заговорил на своем языке с остальными.

Мне пришлось вновь прокашляться.

– Я, собственно, насчет гонорара.

– А, гонорар, – понимающе кивнул караванщик, видимо, из всех только он один говорил по-русски. – А когда мы отправимся дальше?

Я ментально обратился к Таготу…

– Когда они отправятся дальше?

– Через пятнадцать минут ты сможешь открыть следующие врата, – ответил Тогот.

– Через пятнадцать минут, – повторил я караванщику.

– Минут? – переспросил тот. – Что есть «минута»? Я неплохо говорю на вашем языке, но система ваших мер для меня до сих пор загадка.

– Ну, минута – это минута, – попробовал объяснить ему я. – В минуте шестьдесят секунд. А в часе шестьдесят минут…

– Секунд, часов, – пробормотал себе под нос караванщик, зачем-то загибая пальцы, словно пытаясь что-то то ли вспомнить, то ли пересчитать. – Нет, не понимаю… – И, видя мою беспомощность, задал следующий вопрос. – Это случится до того, как стемнеет?

– Да, – с уверенностью ответил я. – Скоро, очень скоро.

Удовольствовавшись этим ответом, караванщик обратился к одному из своих спутников, тот кивнул и, сунув руку в карман плаща, выудил оттуда довольно большой сверток – черная кожа, стянутая алой лентой и запечатанная сургучной печатью, словно ценная посылка или бандероль.

– Поблагодари, – приказал Тогот.

– Большое спасибо, – пробормотал я, пытаясь запихнуть сверток в карман, но он был слишком большим и в карман не лез.

Караванщики отвернулись, вновь принялись разглядывать городскую панораму, о чем-то оживленно споря.

– Пора приниматься за дело, – вновь услышал я голос Тогота. Нет, похоже, в этот день он не собирался оставлять меня в покое.

Я вновь достал бритву. Интересно, как бы пошли у меня дела, если бы в столе директора ее не было? Потом я посмотрел на свой указательный палец. Зрелище малопривлекательное. Кожи на подушечке и вовсе не было, а глубокий разрез шел, как мне показалось, аж до кости, но что самое главное, ноготь треснул и почернел. Да уж! В какой-то миг мне стало себя очень жалко. Вновь ком подкатил к горлу, но слез уже не осталось.

– Давай! Не тяни! – подгонял Тогот.

Я зажмурился, провел бритвой по пальцу, но боли как таковой не было. Нет, я, конечно, почувствовал ее, однако я ожидал чего-то другого. Ожидал СТРАШНУЮ боль. А ее не было.

– Где мне рисовать эти фиговины? – спросил я.

Тогот лишь усмехнулся в ответ:

– Прислушайся к себе.

Только сейчас я почувствовал, как пульсирует кровь в висках. Я вытянул руку, направляя указательный палец по очереди на все стены. Неожиданно руку пронзила страшная боль – так порой болит, если ударишь по нерву.

– Значит, там?

– Верно, – подтвердил Тогот.

Я сделал вперед несколько шагов, по-прежнему вытягивая руку. При следующей пульсации боль вновь пронзила руку. Я оказался перед стеной-перекрытием. Выставив перед собой, словно кисть, кровоточащий указательный палец, я стал быстро рисовать знаки и шептать заклятие.

С хлопком открылся портал. Караванщики разом повернулись в мою сторону, потом поспешили к открытой двери. Они ушли не попрощавшись, проскользнув мимо меня, словно я был пустым местом. Врата захлопнулись за ними, издав хлюпающий звук.

Я тяжело вздохнул.

– А теперь займемся тобой, – проворчал Тогот. – В таком виде тебе в школу возвращаться нельзя. Вытяни перед собой руки и повторяй вслед за мной…

* * *

Мы колдовали на чердаке минут пятнадцать-двадцать. Естественно, руки – изуродованные ладони и палец – Тогот не вылечил, хотя занозы все сами повылезли из кожи, порезы затянулись, и что самое главное – ран стало не видно. Со временем все царапины и порезы зажили, но появись я с ними дома, мне было бы очень сложно объяснить их происхождение.

– Теперь ты должен поспешить, – продолжал Тагот, когда я закончил колдовские манипуляции. – Тебе придется поймать такси.

До этого я никогда не ездил в такси, к тому же мне было всего десять лет.

– Ты уверен?

– Да, – отозвался демон. – Уже начался шестой урок, и лучше будет, если ты успеешь сменить пальто и отыщешь свой портфель. Деньги у тебя есть.

– А ты не мог бы сам все сделать? – взмолился я. – Я устал…

– Знаю, – отрезал покемон. – Но далеко не все в моих силах. Если бы я знал, что нам придется действовать таким образом, я бы пометил твои вещи, тогда я мог бы в долю секунды достать их со дна океана. Я ведь уже не раз говорил тебе, что способности мои достаточно ограничены. Я могу переместить с одного места на другое любую вещь, но я должен четко представлять ее себе. Я могу достать тебе пальто твоего размера, потому что помню твой размер, но не могу достать именно твое пальто, потому что не помню его должным образом, и, как показала практика, человеческие воспоминания не могут мне помочь.

И тут меня осенило.

– Слушай, а ты меня перенести в школу можешь?

– Могу, но тогда ты станешь неживым, а самостоятельное путешествие из одной точки в другую без надлежащего опыта еще опасней. Хотя!..

И тут меня ждало самое неприятное испытание за этот день. Тогот переместил меня, я впервые оказался нигде и без защитной пентаграммы. Это было ужасно. Бесполезно пытаться описать то, что я ощутил за несколько мгновений путешествия. С тех пор я дал себе слово никогда не позволять Тоготу вытворять со мной такое.

Я шлепнулся на каменный пол раздевалки, за рядами пальто, и замер, хватая ртом воздух. Мои пальцы крепко сжимали таинственный дар караванщиков.

– Жив? – поинтересовался Тогот.

Я отвернулся к стенке, и меня вырвало.

– Я же говорил, что лучше было ехать на такси, – пробормотал демон.

Двигаясь словно во сне, я стянул чужое пальто и швырнул его на пол. У меня не было ни сил, ни желания искать свободную вешалку, потом на подгибающихся ногах я прошел к своим вещам и спрятал сверток в мешке со сменной обувью. Теперь портфель. Он должен был остаться в кабинете у классной руководительницы. Замечательно! Я прогулял четыре урока. Мало не будет. Но сначала я завернул в туалет. По мере сил почистил форму и потребовал от демона бутылку «Буратино». Выпив сладкой шипучки, я почувствовал себя немного лучше.

Прозвенел звонок с шестого урока, и я, понурив голову, направился в сторону кабинета английского. Тут меня поджидал приятный сюрприз. Кабинет оказался открыт, Инны Сергеевны нигде не было (казнь откладывается), а мой портфель лежал там, где я его оставил, – на полу возле моей парты.

Из школы я выбрался без всяких приключений. Никто меня не остановил, никто не потребовал объяснений. Однако на этом неприятности мои в этот день не кончились.

* * *

Выскользнув из школы, я решил, что на сегодня все неприятности позади. Только теперь я почувствовал, насколько устал, насколько избитым, измотанным я был. Болели все мускулы. Каждый шаг давался мне с трудом.

Но когда я свернул с улицы в родной двор, меня ждал еще один сюрприз. Дорогу мне преградил Александр, а с ним два парня повыше ростом. Я слышал, что у Александра-тощего есть старший брат, но никогда его не видел.

Я обернулся. Сзади дорогу мне перекрыли еще двое.

– Ну что, сопля голландская, – начал Александр, довольно улыбаясь. – Довыделывался. Сейчас ты моему братану покажешь свои приемчики, дзюдоист хренов.

Я молчал. Брат Александра – здоровенный дылда (они и в самом деле были здорово похожи) – смерил меня презрительным взглядом.

– И ты хочешь сказать, что этот гандон с кепкой тебе бланш нарисовал? – недоверчиво проговорил он.

– Ага, – обиженно кивнул Александр. – Я его так, понемногу, завсегда воспитывал, а тут он как взбесился.

– А ты что скажешь, говнюк? – обратился дылда ко мне. – Может, сначала прощения попросишь, и тогда мы тебя просто покалечим.

И тут мне стало смешно. До коликов смешно. После того, что случилось, после того, как я уложил двух ментов, – я, десятилетний пацан; после того, как я провел по крышам неведомых чужестранцев и с помощью колдовства вмиг переместился назад в школу, их угрозы показались мне детским лепетом.

– Ну ты, засранец, сам напросился, – грозно прорычал дылда. Он шагнул вперед, занося кулак. В последний момент я заметил, как блеснула свинчатка.

Однако Тогот не пришел мне на помощь. Я с трудом увернулся, отступив.

– Что, боишься? – зловеще прошипел здоровяк. Остальные, посмеиваясь, следили за происходящим.

– Тогот, помоги! – взмолился я.

– Тогот, Тогот, опять Тогот, – недовольно проворчал покемон. – Ну, что там у тебя?.. Мог бы и сам выкрутиться.

– Ну ты и гнида! – взвился я. – Сам меня в это втянул, теперь выпутывай!

– Ладно, ладно, – буркнул демон. – Расслабься.

И снова пришла волна боли – Тогот вновь обрел контроль над моим телом…

Драка длилась не более полминуты. Я смутно помнил те трюки и кульбиты, что выделывал под руководством Тогота. В итоге все пятеро противников оказались повержены. У двоих оказались сломаны запястья, остальные корчились от боли на асфальте, пытаясь восстановить кровообращение в парализованных конечностях, выплевывая в грязь выбитые зубы. Вот так, дешево и сердито…

Как я пришел домой, не помню.

Наутро у меня был жар. Участковый врач поставил диагноз ОРЗ (прогулка в тапках дала о себе знать) плюс нервное истощение. Неделю я провалялся в кровати, а потом в предновогодней суете о прогулах моих никто и не вспомнил.

* * *

Через несколько дней, более-менее поправившись, я вспомнил о «гонораре». Сверток по-прежнему лежал в мешке со сменной обувью. Вечером, когда мама с бабушкой уселись перед телевизором в ожидании какой-то передачи, а дед с газетой ретировался в кухню, я развязал узел. Там было золото. Настоящее золото. Я понял это с первого взгляда. Кольца, толстые цепочки, перстни с огромными переливающимися камнями. Раньше я никогда не видел драгоценных камней – только на картинках. Наверное, всего этого хватило бы, чтобы решить все финансовые проблемы нашей семьи, поменять квартиру и купить дачу.

Но как отдать родителям эти сокровища? «Вот, мам, тут у меня немного золотишка… Понимаешь, я залез в квартиру к одной тетке, открыл там ворота, отметелил двух ментов, провел группу иностранцев по городу, а потом демон вернул меня домой… Так вот, эти иностранцы мне подкинули золотишка…»

А может, сделать вид, что я нашел клад? Тогда государство должно отдать мне двадцать пять процентов. Так, по крайней мере, утверждал Миронов в «Невероятных приключениях итальянцев в России». Ну, а если еще раз придется вести караван? Что же мне, каждый раз «находить клад»? И тогда я решил подождать, припрятав трофеи в надежное место.

Часть 1. Защитник

Много неясного в странной стране – Можно запутаться и заблудиться, – Даже мурашки бегут по спине, Если представить, что может случиться! В. Высоцкий, «Песня Кэрролла».

Глава 1. Настоящее

Я разминался, когда крик впередсмотрящего привлек внимание. Несколько шагов, и, застыв на носу нашего утлого суденышка, я тоже смог разглядеть тонкую полоску земли у самого горизонта.

– Что-то поздно очнулся впередсмотрящий, – заметил я про себя.

– А ты что хотел? Ты – Тзар Великий, а он всего лишь человек.

– Он – впередсмотрящий.

– А ты – лентяй.

– Ты еще скажи, что физические упражнения и прогулки на свежем воздухе пойдут мне на пользу.

– Нет, лучше целый день лежать под видиком, пить пиво?

Я оставил риторический вопрос Тогота без комментариев. Конечно, можно было рассказать ему все, что я думаю о нем, о Судье, об отсутствии пива и многих других малоприятных вещах, но что поделаешь… Я тяжело вздохнул и отправился на корму, где в окружении своих фрейлин, или как их там, ожидала снежная королева.

– Итак, впереди земля, – начал я без лишних предисловий. – Второе желание?

– Ты спешишь! – в голосе королевы звенел лед.

– Тороплюсь, – поправил я. – Надо заглянуть на рюмочку чая к старым знакомым…

– Ты должен оставить этот тон, – у меня от ее голоса мороз по коже пробежал. – Пока ты не вернул мне трон – ты мой раб.

Нет, я, конечно, хотел рассказать этой дамочке, что рабство даже в США отменили давным-давно, но потом сам себя осадил, все-таки другая планета, другая культура… Хотя уж очень тут все по-земному: люди как люди, не какие-нибудь зеленые, жукоглазые твари.

– Насчет раба – перегиб. А вот о ваших-наших дальнейших планах хотелась бы услышать. Так сказать, полную, альфа-версию.

Судя по всему, последних слов принцесса не поняла. Впрочем, меня это мало беспокоило. Нагнувшись, она пошепталась о чем-то с одной из своих дам. Мне же ничего не оставалось, как стоять столб столбом и ждать, когда «их высочество… величество… или как ее там, обратит на меня хоть каплю внимания». Наконец свершилось чудо, «совещание в Филях» завершилось.

– Мы собираемся высадиться на этом острове, – голос принцессы по-прежнему был ледяным. – Там нам предстоит спуститься в бездну Оракула и склонить его на нашу сторону. Без его помощи мои враги окажутся бессильны, и мы сумеем застать их врасплох.

– Что-то слабо мне в это верится, – вздохнул я.

– Да не врет она, не врет, – вмешался Тогот. – Тут же все просто и примитивно. Отчим принцессы, убив свою жену – мать Янины, – захватил трон. Перед этим он договорился с Оракулом, чтобы тот информировал его обо всех надвигающихся неприятностях. В общем, Шекспир отдыхает. Дикие люди, дикие нравы.

– И что тут дикого? Обычная борьба за власть в Древнем мире.

– Ну, прежде чем прикончить королеву, он был любовником нашей принцессы.

– Замечательно… А девственность, нравственность и все такое?

– Ты же знаешь, есть и другие места, другие способы… Так вот, прикончив престарелую матушку, он вплотную взялся за дочку, только та заявила, что желает сама править… Ну и все такое. Подробности мне не разглядеть… Вот они и перецапались.

Я вновь посмотрел на ледяную принцессу. Нет, не хотел бы я оказаться с ней в одной постели, не мог представить ее охваченной порывами страсти. Тем не менее, мое отношение к принцессе резко изменилось.

– Ладно, – вслух продолжил я. – Высаживаемся так высаживаемся.

А вообще мне тут нравилось, хоть и небо зеленое, и море какое-то не такое, но была во всем этом странная первородная красота, хотя… Когда мы подошли поближе к острову, отношение мое сильно изменилось. Потому как остров… Нет, не остров это был. Скорее, множество домов и руин домов, торчащих из воды, засыпанных сверху обломками, местами под воздействием времени превратившихся в плодородную почву и заросших настоящими джунглями, сквозь которые тут и там проглядывали неестественно прямые линии и правильные очертания странных конструкций.

– Это остров?

– А ты чего хотел… Судя по всему, мирок этот довольно древний, несмотря на примитивное общество.

– Намекаешь на спиральное развитие цивилизации?

– Нет уж, – печально вздохнул Тогот. – Скорее, на деградацию, дегенерацию и… – тут он замялся, подыскивая нужное «слово», и вместо него у меня в голове появился образ чего-то сгнившего, оплывшего, отвратительного.

Юноши в тогах тем временем стали разворачивать наш кораблик, чтобы провести его к берегу, по лабиринту узких протоков между каменными обломками, торчащими из воды. На мгновение я прищурился и попробовал представить, сколь величественным должен был быть этот мегаполис во времена своего расцвета.

Мы долго петляли между тем, что раньше было крышами высотных домов, а теперь превратилось в груды камней. Несколько раз я пытался заглянуть в расселины между домами, чтобы определить, хотя бы приблизительно, изначальную высоту зданий, но вода была темной, и я не мог сказать, сколько метров лежит под килем нашей лодки – десяток или несколько сотен.

Наконец слуги принцессы отыскали подходящую площадку. Корабль причалил, накатившись носом на кособокую груду камней, и, чуть покосившись, замер.

– Нужно торопиться, мой господин, – обратился ко мне один из слуг принцессы – золотоволосый юноша с ангельскими чертами лица. – Скоро наступит отлив, и эти скалы могут превратиться в настоящую западню.

Собственно, уговаривать особо меня было и не нужно. Я перекинул ножны с мечом за спину, чтобы не мешались, и, опершись одной рукой о борт, выпрыгнул на берег. Острые камни больно врезались в мои ступни даже сквозь толстые кожаные подошвы сандалий. Вообще вся эта псевдодревнегреческая амуниция была мне противна, но тут я поделать ничего не мог.

Однако в данный момент меня больше волновали другие вещи, например, эти руины.

– Что здесь было раньше? – спросил я у златовласого юноши, который, как и еще несколько молодых людей, все еще возился, пытаясь закрепить в расселине камней один из канатов. В итоге, на мгновение оторвавшись от работы, он недоуменно огляделся.

– Остров… – с удивлением протянул он.

– А до того?

Юноша уставился на меня, как на инопланетянина.

– Тут был один из мировых метрополисов, – раздался у меня за спиной голос принцессы. Я-то и не заметил, как она подошла. Расслабился. Непорядок. Так и кинжал в спину получить можно.

– Метрополиса?

– Разве ты не помнишь, Тзар?

Я скривился. Определенно древнему воину-колдуну должна быть хорошо известна история этого мира.

Ничего не говоря, я сделал несколько шагов вглубь острова, а потом, действуя совершенно инстинктивно, нагнулся, перевернул ближайший камень, запустил руку в странное неровное отверстие в бетонной плите и выудил на свет металлическую флягу. Встряхнул ее и услышал, как внутри что-то булькнуло.

– Так, значит, легенды говорят правду, – продолжала Янина.

– Правду? О чем?

– Правду о том, что ты спрятал сокровища в разных концах мира…

– Фляга – не сокровище, а жизненная необходимость.

Я свернул крышку, понюхал и завернул крышку назад. Может, когда-то это и был благородный напиток, но теперь его явно пить не стоило. Запустив руку подальше, я нащупал какой-то сверток. Мгновение – и я вытащил на свет довольно объемистый пакет. Тряпица, в которую он был завернут, почти истлела и рассыпалась под моими пальцами, зато металлическая коробка, которая была в нее завернута, осталась нетронутой временем и сверкала так, что глаза слезились. Щелчок простого замка – и передо мной оказался утопленный в пенопласте пистолет, весьма похожий на земные образцы.

Я осторожно вынул оружие из кобуры.

– Выглядит внушительно, – пробормотал я себе под нос.

– Тоже мне Клинт Иствуд, – фыркнул Тогот.

– Знаешь, с такой машинкой в руке чувствуешь себя увереннее.

– Ага. Интересно, сколько эта пукалка пролежала под землей… – Тогот еще пытался что-то сказать, но я отмахнулся. Отойдя в сторону, я присел на камень, положил раскрытую коробку у своих ног и стал внимательно разглядывать новоприобретенное оружие.

– Ты лучше скажи, как я нашел его? – поинтересовался я у покемона.

– Остаточная память. Точно так же, как сражался. Тут главное – оказаться в нужное время в нужном месте. Мускулы и нервы твоего тела содержат определенную информацию, главное, чтобы был некий толчок, заставляющий их ее вспомнить.

– Ну, и какой толчок заставил меня вспомнить об этом тайнике?

– Толчок? Ты оказался в том месте, где бывал много раз… Только и всего.

Я лишь саркастически хмыкнул. Объяснение Тогота не казалось мне столь уж правдоподобным. Однако оружие и впрямь стоило предварительно осмотреть.

Пистолет был немного странным. Я не знаток, но он напомнил мне немецкий парабеллум. Когда же я попытался разобрать его, то пальцы сами вспомнили, на какие выступы нужно надавить. Потом я внимательно осмотрел каждую из деталей. Похоже, металл выдержал проверку временем, так что я, вновь закрыв глаза, на ощупь лихо собрал машинку, вогнал в рукоять обойму с четырнадцатью маленькими, словно игрушечными, пульками, передернул затвор.

– Что это за талисман у тебя в руках?

И вновь принцесса застала меня врасплох. Нет, с этим определенно необходимо что-то делать.

– Да так, – пожал я плечами, вставая.

– Когда твоя госпожа спрашивает, нужно отвечать, – в голосе Янины вновь послышались злые нотки.

– Это твое желание?

– Нет. Но ты обязан отвечать.

– Это древний смертоносный амулет.

Принцесса молчала, видимо, ожидая более реального объяснения. Я огляделся. Уже начинало смеркаться, но было еще достаточно светло. Высоко на ветке одного из ближайших деревьев сидела птица. Метрах в ста, наверное. Что ж, заодно и прицел проверим. Я вскинул руку с пистолетом, надавил на курок.

Бах!

Звук оказался на удивление приглушенным, словно я стрелял из пистолета с глушителем. Интересно, дело тут в конструкции оружия или в свойствах местной атмосферы? Тем не менее, птица дернулась, а потом камнем полетела вниз с ветки. Краем глаза я заметил, как качнулась соседняя ветка. Еще один выстрел – и еще одна птица упала на землю. Принцесса так и застыла, широко открыв рот. Меня подмывало сказать, чтобы она закрыла его, так как я уже все сказал, но вместо этого я объявил:

– Прикажите подобрать мою добычу, Ваше Величество. Пусть ее пожарят, разнообразив меню, – а сам занялся тем, что попытался прицепить кобуру к поясу.

– Зря стрелял второй раз, – заметил мой невидимый друг. – Лучше бы патроны поберег. Скорее всего, в здешних местах они в большом дефиците.

– Не учи ученого, съешь… – ну и дальше по классике.

А слуги принцессы не теряли времени даром. На камнях, покрытых зеленоватым мхом, у самого края на вид совершенно непроходимых джунглей уже раскинулись три палатки, и от костра потянуло чем-то вкусненьким. Кивнув принцессе, все еще находящейся в состоянии легкого ступора, я направился в сторону костра, оставив коробку на земле. В любом случае больше она мне не потребуется.

– Аппетит разыгрался?

– Ты бы лучше не острил, а придумал, как переправить сюда пару ящиков нормального пива, иначе скоро у меня от местного кислого пойла будет язва.

* * *

На ужин было жаркое, и это меня, честно говоря, порадовало. Однако сама атмосфера могла навеять уныние. Собрались. Молча пожевали, после чего принцесса, даже не пожелав мне спокойной ночи, удалилась в свою палатку в сопровождении «фрейлин», а большая часть нашей «экспедиции» отправилась спать на корабль. Я же задержался у костра, потягивая вино и глядя вверх, на бесчисленные звезды, среди которых затерялась и наша Земля. Хотя, если честно, я не чувствовал себя особенно оторванным от Земли. По крайней мере, мой покемон не давал ощутить истинное одиночество, да и… Во всем происходящем была еще одна вещь, которая мне определенным образом не нравилась. Почему эта планета так похожа на Землю?

Иногда проходя через врата между мирами, я побывал во многих землях, видел разное, но как бы ни походили иные миры на Землю, всегда существовали определенные отличия между их обитателями и жителями Земли, здесь же… Возьмем ту же самую Янину – эту принцессу можно было бы выставлять на конкурсах красоты в нашем мире. Почему?

– А ты не думал, что Судья специально выбрал мир, который максимально близок к Земле?

– Настолько?

– Ну, теоретически это возможно, – возразил вездесущий Тогот. – Если Вселенная бесконечна, то наверняка где-то на ее бескрайних просторах должна найтись планета, как две капли похожая на Землю.

– Ну, тут-то до двух капель далеко, – возразил я. – В самом деле очень далеко… И все же вероятность существования подобной планеты очень мала.

– Ты знаешь, это можно записать как еще один парадокс нашего мира.

– То есть?

– Слышал о Зеноне Элейском? Был такой забавный грек в древние времена, так вот он в том числе доказал невозможность движения как такового.

– То есть?

– Заладил «то есть, то есть»… Сожрал уже все… А вообще, Артур, я до сих пор поражен, что ты делал в школе, в институте?

– Занимался твоей гребаной магией.

– Ты хочешь сказать, что ты выучился на мага… Нет, хотя бы на колдуна? Да ты ни одного заклятия толком не помнишь, хотя я всегда говорил тебе…

Чувствуя, что Тогот вот-вот приступит к нравоучительной беседе, я попытался вернуть его на «греческий» курс:

– Так что там с этим Зеноном?

– Летящая стрела неподвижна, так как в каждый момент времени она занимает равное себе положение, то есть покоится; поскольку она покоится в каждый момент времени, то она покоится во все моменты времени, то есть не существует момента времени, в котором стрела совершает движение. Вот так-то.

– Бред!

– И тем не менее. Есть и другие парадоксы, например, история об Ахиллесе и черепахе.

– Хватит, хватит. У меня и так от всего этого сейчас голова кругом пойдет.

– Просто я хотел сказать тебе, что все очень относительно. Все, что ты и твой род называете наукой, основано на эмпирических опытах, результат которых весьма сомнителен и имеет очень большую степень погрешности.

– Но ведь наша цивилизация добилась с помощью этого таких вершин и успехов. А теперь ты утверждаешь, что все это – фигня на постном масле.

– Естественно. Потому что мы опирались на физические законы, сформулированные для конкретного места – того самого места, где они действуют. Но отойди чуть дальше… Я не говорю о других мирах. Дальше – в смысле дальше от Земли, и появляются новые факторы и новые законы. Геометрию греков сменяет геометрия Лобачевского…

Я на какое-то время замолчал, слегка ошеломленный заявлением Тогота. Хотя, с другой стороны, если не вдаваться в зубодробительные, надуманные теории, то, быть может, он в чем-то и прав. В конце концов каждый школьник мог опровергнуть утверждение о конечности скорости света, используя обыкновенное колесо. Может, и в самом деле где-то есть планета, чем-то похожая на эту, только с синими небесами и одной луной…

А потом, сделав последний большой глоток красного вина, я вздохнул и огляделся. У костра уже никого не осталось. Похоже, во всем лагере бодрствовало только два часовых на борту корабля. Может, были еще дозорные, но я их не заметил, а искать их и проверять, спят они или нет, у меня никакого желания не было.

Поднявшись, я неторопливо направился к палатке. Откинул полог вошел и замер. В палатке кто-то был. Рука сама собой потянулась к рукояти меча, но тут же я отдернул руку – внутри палатки работать мечом неудобно. Кинжала у меня не было, а посему придется работать только кулаками. Приготовившись отбить нападение, я сделал шаг вперед и тихо позвал:

– Кто тут?

– Мы, – голос был мягким, женским, почти детским. – Альма и Гай. Нас послала принцесса, чтобы…

– Вон! – Вот только рабыни мне на ночь не хватало, хотя…

– Ты правильно расслышал: мальчик и девочка. Так сказать, приятное с полезным, – хихикнул Тогот.

Я застыл, словно кто огрел меня поленом по голове. Мальчик и девочка?

– Ну, принцесса же могла не знать, кого ты выберешь, – продолжал потешаться Тогот, а потом начал насвистывать мелодию из мультфильма «Голубой щенок».

– Я бы советовал тебе заткнуться… – А что я еще мог сказать этому омерзительному покемону, а потом вновь повернулся во тьму. – Я сказал, чтобы вы уходили.

– Но, господин, мы не можем.

– Почему?

– Принцесса накажет нас.

– Вас там двое?

– Да, я и мой брат Гай.

– Уходите, мне никто не нужен. Я хочу спать.

– Господин, позвольте нам остаться.

Я только фыркнул.

– Если не хотите, мы не станем вас беспокоить.

Я только махнул рукой. Шагнул чуть левее и повалился на груду подушек. И несмотря на то, что этот день был для меня не столь уж тяжким, я почти сразу провалился в сон, словно нырнул в глубокий темный омут.

* * *

Утро принесло лишь разочарование. Во-первых, проснулся я со страшной головной болью. Губы были сухими, как Сахара, и ощущение такое, словно в рот мне нагадило с десяток кошек, а голова напоминала чугунный колокол, отдающий гулким звоном при каждом движении. И, судя по всему, виной было местное пойло, гордо именуемое «вином». В общем, «здравствуй, утро золотое».

Второе, от чего меня перекосожо… так это ощущение мягкого тела, притулившегося у меня на правой руке. Вчера принцесса прислала мне и мальчика, и девочку. Я их послал, но это не повод. И хоть тело было не мое, а древнего героя, мысль о теплых мужских объятьях меня вовсе не грела. К тому же комментарии Тогота по этому поводу… Стараясь двигаться как можно осторожнее – не от того, что я боялся потревожить спящую (спящего) [нужное подчеркнуть], а из-за гула в голове и страха перед тем, что могло случиться ночью, – я чуть выгнул шею и покосился на лежащее рядом со мной тело.

Слава богу, пронесло. Это была девушка, а ее брат по несчастью, или кто он там ей, сидел нагишом неподалеку.

– Уф-ф-ф! – мой вздох облегчения разбудил девушку, она повернулась, и я обмер, назвав себя кретином и непроходимым дураком. Девушка и в самом деле была прекрасна, и то, что я не воспользовался вчера ее предложением… Впрочем, быть может, еще не все потеряно.

Я повернулся к ней.

– Так как, ты говоришь, тебя зовут?

– Альма.

Я потянулся, чтобы заключить ее в свои объятия, утонуть в ее черной гриве волос… но тут совершенно неожиданно кто-то снаружи откинул полог палатки, и грубый мужской голос объявил:

– Господин Тзар, пора вставать, принцесса ждет вас.

В ответ я, забыв про хорошие манеры, мысленно отправил принцессу в пеший эротический поход…

Тем не менее, полог палатки оставался открытым, и мне ничего не оставалось, как подняться с постели и, попытавшись привести себя в состояние стояния, отправиться к принцессе. Выбравшись из палатки, я увидел, что палатка принцессы уже собрана, точно так же, как большая часть вещей. Потом я покосился на джунгли, стеной возвышающиеся за спиной, и поежился. Очень не хотелось туда идти. Что-то внутри подсказывало, что ничего хорошего в этих зарослях нас не ждет…

– Как спалось, Тзар? – шагнула ко мне моя Снежная Королева. Сейчас в ярком солнечном свете белый оттенок ее кожи лишь подчеркивал это сходство.

– На «х», но не хорошо, – машинально ответил я, высматривая среди багажа меха с «вином». Как говорится: «Ударим автопробегом по бездорожью».

Однако у принцессы оказалось совершенно иное мнение.

– Мой господин, Тзар Великий, вам не стоит пить вино – нам предстоит долгий переход и, возможно, битва. Вот чистая родниковая вода, – и она протянула мне флягу. – Выпейте, и выступаем.

– Как? А принять ванну… выпить чашечку кофе?

Нет, все-таки я и в самом деле был на другой планете, потому как принцесса не поняла моего сарказма.

– Собирайтесь. До полудня нам желательно миновать первый круг джунглей.

– А что, есть еще и второй? – с наигранным удивлением поинтересовался я.

– Не стройте из себя идиота, – фыркнула Янина. – Пейте воду, и вперед.

– А почему бы нам не задержаться в этом очаровательном местечке?

– Потому что этот остров не столь уж безопасен. Вчера я отправила вперед двух разведчиков, и ни один из них не вернулся.

– Может быть, они нажрались вина и спят где-то под кустом…

Но принцесса отвернулась и отошла от меня, ничего не сказав, зато объявился мой зловредный мучитель:

– Все шуткуешь, ну шуткуй, шутковай…

– Неужели у нас стали снимать мультфильмы по стихам Хлебникова? – удивился я. Тогот, несмотря на свой возраст и происхождение, обожал мультики и порой часами зависал на детском канале. Сам он, естественно, тщательно скрывал это свое «нездоровое пристрастие» и не любил, когда ему об этом напоминали. Так сказать, еще одна из закрытых тем, вроде разговора о «морковках».

– Меньше разговоров, больше дела. Тебя ждут великие дела… Давай-ка соберись. Тут тебе придется самому выпутываться, я помочь не смогу.

– Кстати, а что там с этими посыльными?..

Подойдя к кромке воды, я наклонился и плеснул на лицо соленую воду. Потом, конечно, от высохшей соли кожу стянет, но лучше так, чем никак.

– С посыльными… – задумчиво протянул Тогот. – Ну, я не знал, что их посылают. Собственно, не Земля. Нет… Не могу сказать ничего определенно. Хотя, скорее всего, их уже нет в живых. Кстати, как-нибудь намекни принцессе, чтобы она тебя предупреждала о подобных шагах, тогда я, по крайней мере, смог бы проследить за несчастными и выяснить, что происходит. А так… не могу никого обнаружить поблизости.

Я вздохнул. Похоже, дела обстояли не так уж здорово, и для того, чтобы выполнить оставшиеся два желания принцессы, мне придется хорошенько попотеть.

Быстро приведя себя в себя, я отправился следом за теми, кто уже углубился в джунгли по узкой тропинке, местами столь заросшей, что идущим первыми то и дело приходилось останавливаться и прорубать дорогу. Мне казалось, что я попал в настоящую сказку. Сумрачные джунгли, крики невидимых птиц и обезьян – кстати, есть в этих джунглях обезьяны или нет, я не знал и как-то не стремился выяснять. А где-то впереди нас ждал или пиратский клад, или храм, полный сокровищ неведомой, давно почившей цивилизации. Кстати, второе было более реально, ведь остров, на котором раскинулись эти джунгли, – всего лишь крыши осыпавшихся небоскребов.

Мы шли молча, так как дорога была нелегкой – сама тропа устремлялась то вверх, то вниз, то вправо, то влево, а если учесть, что почти все в отряде, разве что кроме меня и принцессы, тащили на себе припасы, оружие, меха то ли с водой, то ли с вином и всякое разное, то для отряда путешествие было вовсе не из веселых.

А потом неожиданно впереди закричали, и это были вовсе не радостные крики. Я инстинктивно метнулся вперед, на ходу вытаскивая меч. В конце концов я – Тзар Великий…

– Ага, а еще ты королева Гондураса, – неожиданно вновь объявился Тогот. – Кстати, можешь не спешить. Там впереди ничего особенного.

Я как раз протискивался мимо двух стройных молодых людей, тащивших на себе длинный сверток вроде ковра, – судя по ярким тканям, палатку принцессы или ее часть. Тропинка была узкой, и мы едва могли разминуться.

– И все же, думаю, мне стоит взглянуть, – ободрав спину, я, наконец, проскользнул мимо носильщиков и пулей вылетел на небольшую полянку – деревья расступались, хотя кроны их по-прежнему образовывали полог над головой. Влажная земля была покрыта тонким слоем зеленоватого плесневелого мха, а посреди в грязи лежали тела двух разведчиков. Я сразу узнал их по перепачканным грязью туникам. Что ж, и так более чем скромный отряд лишился двух воинов.

Сама принцесса и несколько воинов, сопровождавших ее, стояли на краю полянки справа от меня и с ужасом смотрели на тела товарищей.

– И что тут произошло? – поинтересовался я.

– Они мертвы? – то ли спрашивая у меня, то ли констатируя очевидное, заметила принцесса.

– Нет, прилегли, решив в грязи поваляться, да вот незадача, уснули, – фыркнул Тогот. – На идиотский вопрос идиотский ответ.

А я в очередной раз порадовался, что никто, кроме меня, не слышит ехидных замечаний моего маленького друга. Потому как одного взгляда на принцессу было достаточно, чтобы понять: ей совершенно не до смеха. Надменность и высокомерие разом отступили, и теперь это была просто напуганная девушка. Несмотря на полумрак, царивший в полуденных джунглях, я отлично видел, как от страха дрожат ее губы.

– Что с ними?

Я, убрав меч, сражаться тут было определенно не с кем, решительным шагом подошел к лежащим на земле. Мох вокруг тел был растоптан, изодран и… что-то в положении тел мне сразу не понравилось.

– Тогот, тебе не кажется… – начал было я, нагнувшись над телами.

– Определенно ты прав. Такое впечатление, что тот, что лежит справа, драл землю ногтями.

Это покемон верно подметил. Тот воин, что лежал справа, вытянул перед собой полусогнутые руки с широко расставленными пальцами, и в грязи от каждого пальца протянулись длинные глубокие канавки.

– Да, землю руками рыл.

– Наверное, собирался вырыть окоп или укрытие.

– Не смешно!

– А ты тело-то переверни.

Я поступил так, как приказал Тогот, и замер.

– Вот этого-то я и боялся, – пробормотал покемон, а я просто застыл, лишившись дара речи, потому как лицо несчастно разведчика было не просто перекошено. Передо мной оказалась чудовищная маска ужаса: глаза без зрачков выпучились так, что вот-вот готовы были сами вывалиться из глазниц, и еще этот приоткрытый, скрививший в крике отчаяния рот.

– Что с ними? – раздался за спиной дрожащий голос Янины.

Я не глядя вытянул руку назад в предупреждающем жесте.

– Не подходите, принцесса. Не стоит… – но было поздно. Она увидела лицо мертвеца. Звук, который вырвался у нее из груди при этом, был чем-то средним между всхлипом и стоном, но, надо отдать должное, она быстро взяла себя в руки. Во всяком случае, никакой истерики.

Удостоверившись, что с принцессой все в порядке, я занялся вторым телом. То же самое. Белки выпученных глаз, перекошенный рот. Нет, меня-то всем этим не напугаешь, видели и похуже, одни «горгульи» чего стоят. А уж что они с людьми могут сделать…

– И как ты думаешь, кто сие сотворил? – поинтересовался я у своего ангела-хранителя.

– Аллах акбар… Мы, Тотошка, не на Земле, и это не Гавайские острова.

Я согласно кивнул.

– Тут за углом может обитать любая кракозябра.

– Ну, это все-таки реальный мир, а посему кракозябры тут должны быть тоже более или меня реальные. А что «говорят» спутники принцессы?

– Ты был бы удивлен, столкнувшись со столь обширными полями ментального вакуума. Нет, я, конечно, пошарил в их черепушках. Но все мысли примитивные, вялые, словно дождевые черви во время засухи. А познание окружающего мира равно нулю. Они до сих пор считают, что их земля плоская и покоится на спине гигантского… Ну, ты назвал эту тварь плавающим ящером. Знаешь, в древности на Земле были такие: огром ные ноги, огромные тела и крошечные головы на длинных шеях – пародия на жирафа-левиафана.

– За что я люблю тебя, Тогот, так это за образность мышления. Ни слова полезной информации, зато голова засрана по самое не балуйся.

– Ты бы лучше меньше ругался, а больше вокруг смотрел. Что это там, под телом?

Я пригляделся. В самом деле на земле был странный глубокий след – след человеческой ноги. Размер этак сорок пятый, с длинным-длинным носком. След и след. Значит, все-таки где-то в этих зарослях затаились враги. Еще одна группа посланников неведомого узурпатора или кто похуже?

– Узко мыслишь, Шарапов! – мысленно пнул меня Тогот. – Ты посмотри внимательнее.

Я посмотрел.

– Ну, след как след.

– Да, Чингачгука из тебя, мой милый, не выйдет, – протянул Тогот.

Я посмотрел внимательнее.

След как след.

– Хорошо… – подбодрил меня демон. – Если до тебя так не доходит, попробуй поставь ногу рядом.

Я поставил.

– Теперь перенеси на нее весь вес своего тела.

Перенес.

– Убери ногу и посмотри, что получилось.

Я убрал и посмотрел. То, что я увидел, мне сильно не понравилось. Размер стопы неизвестного, условно назовем его убийцей, был немного крупнее моего, а я в этом теле был настоящим гигантом. Но это, в общем, ерунда. Встречаются и карлики, у которых «ласты» вместо ног. Однако тут дело было вовсе не в этом. След незнакомца был вдавлен в грязь глубже моего сантиметров на пять.

– Это сколько же… – начал было я и осекся, краем глаза взглянув на принцессу, затаившуюся у меня за спиной. Она, ничего не понимая, следила за моими манипуляциями. Не понимая! Ну и славно. Не станем ее просвещать. – Это ж сколько эта падла весить должна?

– А добавив к этому то, что оба человека принцессы умерли, скорее всего, от страха… Ран я на их телах не заметил. Значит, встретились они с кем-то уж очень замечательным, и вовсе не человеком.

– А с кем?

– Глупый вопрос, – фыркнул Тогот. – Был такой анекдот: приходит мужчина в роддом и спрашивает: «У меня родился сын?» Ему отвечают: «Нет». Тогда он спрашивает: «А кто?»

– Знаешь, за что Каин Авеля убил? – в тон Тоготу поинтересовался я.

– …?

– За то, что тот бородатые анекдоты рассказывал… Так что лучше не лясы точи, а подскажи, что делать.

– Можно, конечно, устроить бал-маскарад с пьяными цыганами и голыми медведями, но я бы предложил тебе отправиться дальше. Судя по состоянию тропы, тот, кто испугал эту парочку, ушел именно туда, куда направляется ваша компания.

– К Оракулу?

– К х…якулу! – в сердцах выругался Тогот. – А так как непонятно, ни кто это, ни что это, я советовал бы вам взять руки в ноги и поспешить. Быть может, Оракул интересует не только вас, а может, кто-то хочет сделать так, чтобы вы никогда не встретились. Вперед!

Я повернулся к принцессе.

– Ваше Высочество, – начал я, стараясь говорить с максимальным почтением. – Я бы посоветовал как можно быстрее идти вперед.

– Что убило моих людей? – поинтересовалась Янина.

На мгновение я задумался. Сказать правду и вызвать новый поток вопросов? Нет, не стоит. Если Тогот прав, нам и в самом деле нужно спешить. «Пилите, Шура, пилите. Они золотые».

– Боюсь, над этим местом висит страшное старинное проклятие, и чем меньше мы будем находиться тут, тем меньше злое колдовство будет воздействовать на нас, – при этом я попытался сделать умный вид. – Надо как можно быстрее идти вперед, и тогда заклятие не успеет сковать смертельным холодом наши сердца, – здорово вывернул, аж самому понравилось.

Потом, не давая принцессе опомниться, я шагнул к одному из ее спутников, забрал у него секач и пошел первым, прорубая дорогу и всем своим видом давая понять, что не стоит тут задерживаться.

– А тела? – в спину мне спросила принцесса.

– Оставьте их Злу… Пусть оно наслаждается добычей и не трогает живых, – сам же я мысленно пообещал себе забрать тела несчастных на обратном пути. Пусть полежат, хуже им не будет. Хотя, конечно, всякие лесные твари… Но уж лучше так, чем оставаться тут, рыть могилы и заниматься похоронами. В конце концов, принцесса сказала, что нам до заката нужно пройти первое кольцо джунглей.

Я яростно принялся рубить лианы, которые все еще оставались висеть после того, как по тропинке прошел неведомый убийца. К тому же я хотел скрыть следы нашего предшественника. Быть может, тропинка вела нас прямо в засаду, но не стоило пугать моих спутников, а рассчитывать стоило, как обычно, только на себя.

Первые несколько сотен метров мы прошли довольно быстро, потом я поменял секач на некое подобие мачете. Казалось, этим джунглям нет ни конца, ни края. В какой-то момент стало казаться, что я сплю, и мне снится, что я пробираюсь по бескрайнему лесу. Навалилось ощущение безыс ходной бесконечности, какое порой возникает на пороге кошмара. Один маленький шажок – и…

– Стоп! Прикажи остановиться!

Действуя совершенно машинально, я поднял руку, и вся процессия у меня за спиной остановилась.

Я стоял, чувствуя, как тяжело поднимается моя грудь, словно кто-то положил на меня каменную плиту, и это несмотря на мое новое тело, которое, казалось, могло вынести невероятные нагрузки. Где-то сзади раздался возбужденный голос принцессы, которая хотела узнать, что происходит, почему мы остановились.

Постепенно дышать становилось легче. Мир вновь обрел реальность.

– Тогот, что происходит?

Покемон какое-то время молчал.

– Если бы я был там с тобой, то сказал бы сразу, но у меня ощущение, что в соке этих растений – лиан, которые ты кромсаешь, как кровных врагов, – содержится некое наркотическое вещество. И при этом оно почти мгновенно разлагается в воздухе, поэтому те, кто идут за тобой, в порядке. Пяти-шести секунд вполне хватает, чтобы наркотическая составляющая разложилась, но при этом она успевает отравить тебя.

– Так я отравлен?

– В малой степени. Скоро это пройдет. Но если хочешь, может глотнуть сока этих лиан. Более чем уверен, что покайфуешь на славу…

– Но почему раньше рубщики ничего подобного не чувствовали.

– Трупы видел?

– Но…

– До поляны вы шли по тропе, где большая часть лиан была уже срублена разведчиками. Вдоволь надышавшись, они добрались до поляны, там кого-то встретили… кого-то не слишком приятного. Добавь к этому глюки…

Я пожевал нижнюю губу.

– И что дальше? Нам надо двигаться вперед как можно быстрее.

– Согласен, но… Впрочем, есть один способ, думаю, он подействует. Сделай себе марлевую повязку, ну как во время эпидемии гриппа, намочи ее и надень. При большой скорости разложения этого наркотика, думаю, подобная мера окажется весьма эффективной.

Я повернулся. Ближайший человек принцессы стоял в паре метрах у меня за спиной, так сказать, чтобы не мешать.

– Нужен большой кусок мокрой ткани.

Тот кивнул и, в свою очередь повернувшись, передал назад мою просьбу.

Через несколько минут мы возобновили движение, но только теперь нижняя часть моего лица была плотно замотана мокрой тканью. Не скажу, что это было удобно, но, как говорится, «береженого бог бережет».

Еще полчаса… Неожиданно заросли отступили, и я вылетел из джунглей. Передо мной раскинулась, как показалось, бескрайняя равнина, поросшая невысокой травой. Вдали вновь начинались джунгли, над которыми возвышалось нечто среднее между пирамидой и зиккуратом – странное сооружение, на вид очень древнее.

Отступив в сторону, я оглянулся. За спиной стеной стояли непроходимые джунгли с узкой расселиной тропинки. Ровная линяя границы джунглей, резко переходивших в равнину с невысокой травой, казалась совершенно неестественной. Растения словно не могли пересечь некую невидимую черту. Что ж, еще одна тайна этого странного мира.

– Первое кольцо джунглей? – поинтересовался я у подошедшей принцессы, одновременно срывая мокрую ткань с лица.

– Да.

– А конечная цель – пирамида.

Принцесса кивнула.

– Да. Согласно легендам, в этой пирамиде сокрыт Оракул.

– Но если он там, то таким образом он может помогать вашим врагам? Судя по всему, вживую Оракула давно никто не посещал.

Принцесса с удивлением посмотрела на меня.

– Есть много способов для дальней связи: любая стеклянная или зеркальная поверхность… волшебные шары…

– Ну, а почему нам нельзя таким же способом пообщаться с Оракулом, убедить его сменить союзника?

Принцесса лишь тягостно вздохнула.

– Я пыталась… Но Оракул отказался. Он отказался даже слушать меня. Единственный способ достучаться до него – прийти в его обитель и заставить его перестать помогать узурпатору. В противном случае все наши попытки окончатся провалом. Оракул заранее предупредит моего врага о надвигающейся опасности.

– Это понятно… – протянул я. – Вот только почему он позволил нам высадиться на остров?

Янина лишь пожала плечами.

– Это означает, что он уверен в своей защите. Но каким образом он может предсказывать будущее? Оно ведь инвариантно?

– Магия?

– Ага. Крибле, крабле, бумс. Ни фига! Можно попасть в альтернативное будущее, а не в реальное. Вообще вся эта история об Оракуле вызывает у меня большие сомнения.

– Но оракулы издавна были и на Земле…

– Ага, а в наше время? Ты еще передачку «Битва экстрасенсов» приплети. Нет, варианты будущего, конечно, предсказать можно, но более-менее точно прогнозировать… Тут нужен точный расчет.

– Но ведь ты сам много раз говорил, что в разных мирах разные физические законы…

– Однако, Время – вещь постоянная. Ее можно обмануть, и ты это отлично знаешь. Можно двигаться в прошлое, но не в будущее.

– Не понимаю…

– Ладно, доберемся до Оракула, посмотрим. Есть у меня одно неприятное подозрение.

Темнить, наводя тень на плетень, – в духе Тогота. Любит он мозги морочить.

– Кстати сказать, думаю, что узурпатора можно было бы свалить, не трогая Оракула. Но если принцесса хочет… Второе, так сказать, желание.

Желание принцессы трогало меня мало. Я еще раз оглядел равнину. Интересно, что под этим слоем почвы: стадион или площадь для парадов? Или это огромная крыша какого-нибудь супермаркета? Уж больно она ровная, особенно на фоне тропы через джунгли, которая то взлетала вверх, то резко уходила вниз. И где те, с кем пришлось столкнуться разведчикам?

Я огляделся в поисках врагов.

Но ведь кто-то прошел впереди нас по тропе. Кто-то испугал до смерти разведчиков. Кто-то оставил в грязи глубокие следы… Однако никого поблизости видно не было.

– Что дальше? – поинтересовался я у принцессы, поглядев на солнце, которое уже нависло над горизонтом. В какой-то момент я хотел было предложить разбить лагерь, но… что-то внутри подсказывало мне, что не стоит этого делать. Не здесь и не сейчас…

– Я думала разбить здесь лагерь на ночь.

Да, местное солнце уже пошло большую часть пути по зеленому небу. Скоро наступят сумерки.

– Надо идти дальше, – с этими словами я вернул одному из спутников принцессы «мачете». – Эта равнина не такая уж и широкая. Часа полтора, и мы будем у джунглей, окружающих пирамиду.

– Но…

– Пошли.

И не обращая внимание на принцессу, я быстрым шагом направился в сторону пирамиды. На ходу я выхватил меч и сделал несколько взмахов, словно разминаясь. На самом деле, несмотря на невероятную мощь и выносливость моего тела, мускулы ныли. Вряд ли хозяину этого тела в его прежней жизни приходилось прорубать просеки через лес.

Кроме того, я внимательно осматривал землю под ногами. Тот, кто напугал разведчиков, был очень тяжел. Он должен был оставить следы на земле. Но никаких следов я не видел. Тут не было никакой тропинки, то и дело попадались неглубокие рытвины и ямы, заросшие травой, и при неосторожной ходьбе можно было бы и ноги переломать, но трава стояла нетронутой. Никто здесь до нас не ходил.

А потом, уже отойдя от стены джунглей на пару километров, я обругал себя. Нужно было тщательно осмотреть землю там, где кончалась тропа. Не мог же этот гигант улететь? Тогда я хотя бы знал, с какой стороны ждать напасти. А так выходит: сглупил. Ну, не возвращаться же. Тем более, что равнина оказалась шире, чем я предполагал, а солнце все быстрее скользило к горизонту. Оказаться же ночью посреди равнины у меня не было никакого желания. Джунгли, будь они рядом, давали пусть даже иллюзорную, но видимость защиты.

Поэтому я еще прибавил шаг, так что моим спутникам приходилось едва ли не бежать, следуя за мной. Я подошел ко второму поясу джунглей, опередив остальных километра на полтора. Подошел и замер: передо мной стояла зеленая стена и не было никакого подобия тропинки, а прорубиться через это плотное переплетение ветвей, стволов и лиан, прокладывая новую дорогу, казалось делом и вовсе невозможным.

– И что дальше? – поинтересовался я, обратившись к своему далекому советчику.

– Вперед и вверх, а там, ведь это наши горы, они помогут нам.

– Послушай, скоморох-недоучка, я тебя о деле спрашиваю.

– Хорошо, – тон Тогота сменился, словно он собирался говорить серьезно. – Как принцесса назвала тот лес, через который мы прошли?

Я на секунду обернулся, бросив взгляд на далекую теперь, в сгущающихся сумерках уже едва различимую линию горизонта:

– Первый пояс джунглей или первое кольцо… что-то вроде этого.

– Значит, логично предположить, что перед тобой второй пояс или кольцо, – нравоучительным тоном продолжал Тогот. В другом случае я бы давно послал его, причем далеко и надолго, но сейчас мне ничего не оставалось, как слушать его очередную «лекцию». – А почему ты решил, что разрывы в кольцах находятся точно напротив друг друга?

– Все понял, – объявил я.

– Нет, ты послушай… – невозмутимо продолжал Тогот, но я не собирался. Покемону только дай волю, он весь мозг засрет. Так что я «включил тупика». Есть такой вариант восприятия ментальных посланий, словно отключаешь часть себя, и все, что тебе говорят, превращается в невнятное бубнилово. Так, шепчущий фон.

Повернувшись, я махнул следующим за мной людям принцессы и быстрым шагом направился вдоль стены джунглей направо, хотя с тем же успехом я мог пойти и в другую сторону.

Я шел и шел, а слева плотной стеной стояли джунгли, и никакой тропы. А потом я понял, что совершил ошибку. Нужно было оставить какой-то знак в том месте, с которого я начал круговой обход, иначе можно было нарезать круги до скончания веков. От этой мысли я резко остановился. Все!

Тяжело вздохнув, я подошел вплотную к зеленой стене. Убрав меч, отыскал взглядом сухую ветвь и, ухватившись за нее обеими руками, выломал ее. Взвесил. Что ж, для костра сойдет.

К тому времени, как остальные члены нашей «экспедиции» присоединились ко мне, я наломал уже приличную кучу «дров». Нет, если бы я был в своем нормальном теле, я бы уже давно лежал пластом. А тут… Легкая, приятная усталость, и только. Этак слегка размялся: целый день лес рубил, потом небольшой марш-бросок через поле с рытвинами, и в финале заготовка дров голыми руками.

Подошедшие слуги принцессы действовали очень расторопно. Через несколько минут костер уже пылал, а те, кто не был занят в разведении костра и приготовлении пищи, заканчивали установку палаток.

Я подошел к принцессе.

– Проход к пирамиде отыщем завтра, – объявил я.

Она кивнула. В свете костра я отлично видел ее бесстрастные точеные черты. Похоже, самообладание полностью к ней вернулось.

– Хорошо.

– Да… прикажите выставить на ночь двойную охрану, и еще… – Тут я замялся. – Мальчики не в моем вкусе.

Глава 2. Год назад

И так от лодыжек дрожу до ладошек, А мне говорят про терьеров и кошек! А вдруг кошкелот на меня нападет, Решив по ошибке, что я мышелот!.. В. Высоцкий, «Песня мыши»

Осторожно выудив из внутреннего кармана плаща пластиковую бутылку пепси, я мысленно позвал:

– Тогот?

– Ну? – в голосе демона прозвучали нотки натуженного упрямства. Обычно он так отвечал, когда не хотел ни видеть, ни слышать меня.

– Что «ну» – баранки гну?.. Не «нукай», не запряг, – обозлился я. – Ты меня втянул, так хоть помогай. Что думаешь, я заклятие греческого огня наизусть помню?

– Надо лучше учиться, – в голосе Тогота было столько издевки, что я тут же пожалел, что обратился к нему за помощью. – Надо внимательно слушать меня, а не ворон считать… – Всё, завелся. До чего же мерзкая тварь. Всегда выберет самый неподходящий момент для нотаций. – Так что запали палец и повторяй за мной…

Я так и сделал.

Щелчок – и мой указательный палец запылал, словно свечка. А я тем временем, бормоча себе под нос абракадабру, стал выводить горящим пальцем на пластиковой бутыли колдовские символы. Самое сложное во всем этом – холодное пламя. Точнее сказать, не совсем холодное, а как раз такое, чтобы бутылка не лопнула, и в то же время чтобы пластик от тепла чуть выгнулся, приняв колдовской знак. Всего знаков было пять: «Древность», «Огонь», «Сера», «Вязкость», «Смерть». Последний знак с трудом дался мне. Выводя двойной завиток, я с ужасом почувствовал, как бутыль, переполненная смертоносной жидкостью, которая совсем недавно была обычной газировкой, вот-вот рванет у меня в руках.

Но прежде чем зашвырнуть в дверной проем смертоносную «гранату», я поднял взгляд на ребят Мясника, столпившихся по другую сторону дверного проема. Сделал предостерегающий жест, мол, подождите.

И потом… Нет, я не швырнул, катнул бутылку по полу в дверной проем. И покатилась она, родимая. Потом я вновь поднял взгляд на боевиков. Те уставились на меня, как на ненормального. Нашел время бутылочки по полу катать. Смотрели, пока не рвануло. А рвануло сильно… скажем – не по-детски рвануло. Наверное, во всем квартале стекла по вылетали.

Теперь нужно было действовать быстро. У нас в запасе оставалось всего минут пятнадцать, чтобы зачистить этаж, отыскать дверь между мирами, закрыть ее, и пять минут, чтобы смыться. Потому что потом сюда прикатит ОМОН или какой-нибудь правоохранительный «Беркут». Нет, при желании я с ними справлюсь. Естественно, если Тогот не заупрямится. Только вот какой смысл воевать с хорошими парнями?

Пока я стоял и, витая в облаках, бормотал заклятие неуязвимости, парни Мясника один за другим проскакивали мимо. Все как на подбор – усатые качки кавказской национальности. «Интересно, где он берет таких мордоворотов», – подумал я и тут же получил ответ:

– На горных отрогах Кавказа, левее бачка унитаза, – в этот раз «голос» Тогота звучал бодрее. Вроде бы мой по-кемон начал приходить в себя. – Самому проснуться не мешает, – продолжал мой демон. – Давай, двигай. Мясник тебя в помощники звал, а не в зрители.

– Тебе там хорошо, под телевизором. Сидишь, мультики смотришь и командуешь…

– Шагом марш вперед… Разговорчики. – И, чуть смягчившись: – Я, между прочим, из-за вашей байды сто третью серию «Сайлор Мун» пропускаю.

– На DVD досмотришь.

– А реклама?

Нет, Тогот меня в самом деле порой поражает. Вы видели когда-нибудь демона, подсевшего на анимэ-сериалы для десятилетних девочек?

– А ты хочешь, чтобы я подсел на немецкое садо-мазо для мальчиков? – прорычал демон. – Хватит …ней заниматься. Марш, марш вперед, рабочий народ!

– А за «народ» ответишь! – Только фиг он ответит, морковка с ушами. Не помню, чтобы хоть раз мне удалось прижать Тогота.

Мне ничего не оставалось, как нырнуть в дверной проем следом за боевиками Мясника.

Пара шагов, и я очутился в коридоре – обычном коридоре советской общаги: справа – ряд выбитых окон, слева – ряд дверей. Зеленая краска на стенах почернела от взрыва, старый паркет вздыбился. Вдоль пола ползла поземка черного дыма, из которой поднималось несколько куч обгорелой слизи – пришельцы, чтоб их. Хотя теперь ближайшие полчаса ни один из них в коридор не сунется.

Пока я топтался на месте, боевики перекрыли коридор, а трое взломали ближайшую из дверей.

– Просим, – один из хачиков повернулся ко мне и, приглашая, махнул рукой.

Я уже хотел было ответить: «Мол, ну что вы, проходите, проходите… Я после вас…» – но передумал. Юмор тут был явно не к месту.

Уколов булавкой из рукава мизинец левой руки, я выдавил каплю крови, натер ею ладони и решительно шагнул вперед.

Комната оказалась пустой, только в дальнем углу, на койке, сжался в комок парнишка. Совсем мальчишка, скорее всего, первокурсник. Вжавшись в стену, он жалобно уставился на меня. В его огромных, по-коровьи выпученных глазах читался страх. На мгновение мне стало жаль его. Я забыл о кучах обгорелой слизи в коридоре. Может, раб соврал, а Мясник ошибся… Но тут рука мальчишки метнулась вперед, на лету вытягиваясь, твердея, превращаясь в страшную псевдоплоть, похожую на «саблю» горгульи – костяной клинок, острый как бритва, поблескивающий желтоватыми капельками яда. Удар был страшен. Если бы не защитное заклятие, эта тварь прикончила бы меня, пробила тело насквозь или, того хуже, отсекла бы руку. Однако невидимый колдовской панцирь спас меня. Хотя от вони заклятие защитить не смогло. Ну почему все «плохие парни»… ну, там разные мутанты и гибриды, так плохо пахнут? Если бы, к примеру, «Дрожь земли» сняли бы реалистично… Представьте себе, как пахнет четырехметровый опарыш? Тут ведь больше ничего и не требуется. Нюхнул – и все… Выноси готовенького. Вот если у вас хватит терпения, и вы сможете собрать сотни две улиток, а потом разом подпалить их… А здесь кучка слизи была побольше.

Спасаясь от вони, я инстинктивно вытянул правую руку вперед и мысленно произнес: «Пли». Из центра ладони вырвался огненный шар и ударил в тварь.

Озон. Запах, щекочущий нёбо… Когда я открыл глаза, на кровати вместо испуганного мальчишки была груда булькающей, растекающейся слизи.

– Не задерживайся. Тут больше никого, – подхлестнул меня Тогот. – Давай двигай булками. Времени мало, а у тебя впереди еще десять комнат.

Когда я вышел, боевики Мясника уже выломали следующую по коридору дверь, столпились по обе стороны дверного проема, не рискуя заглянуть в помещение. И тогда кто-то там, внутри комнаты, завыл. Не громко завыл, но по-волчьи тоскливо…

Комната за комнатой, и всюду одно и то же. Огонь и вонь. Нестерпимая вонь, исходящая от слизи и горелой плоти.

«Дверь» оказалась в последней комнате. На вид это даже была не дверь, а платяной шкаф с зеркалом. Точнее, не сам шкаф, конечно, а именно зеркало. Я понял это сразу, с первого взгляда.

Не знаю, как это выходит, но вот стоит мне посмотреть на дверь, и я сразу понимаю, что это она, знаю, куда она ведет. Видимо, именно в этом и сокрыт дар, которым наградил меня в детстве умирающий старик. К тому же в этой комнате собралось целых пять тварей.

А дверь, она отвлекла меня на мгновение, и первый удар я пропустил. Видимо, один из противников обладал зачаточными знаниями колдовства, потому что ему удалось пробить колдовскую защиту, и боль пронзила все мое тело. Боль такая страшная, что я, выгнувшись, заорал не своим голосом и, одной рукой схватившись за раненую ногу, другой хлобыстнул, как из огненного фонтана, по комнате, ни в кого конкретно не целясь. Врагам такой огонь сильно не повредил, лишь расшвырял их по углам.

– Держись. – Тогот, как всегда, был рядом.

Еще секунда – и боль ушла. Я знал, что она вернется, вернется, во много раз усилившись, прорвав ту хрупкую плотину, что воздвиг Тогот, но сейчас мне было не до нее. Нужно доделать начатое – «уничтожить рассадник тварей» – закрыть дверь, связывающую мой мир с миром аморфов. И на все про все у меня оставалось минуты три, если, конечно, я не хотел встретиться с представителями органов правопорядка, которым довольно сложно будет объяснить, что за бойню устроили в общаге боевики Мясника. Тем более что большая часть убитых – бесформенные чудовища самого омерзительного вида.

Все эти мысли неслись у меня в голове, словно обезумев шие белки в колесе. Где-то сбоку, сгрудившись в дверном проеме, палили боевики. Все происходило словно в замедленном кино – опять не обошлось без одного из заклятий Тогота. Любит он киноэффекты. Так вот я видел, а соответственно, и Тогот моими глазами, как, разрезая воздух, пули впивались в склизкие тела тварей, не причиняя им особого вреда.

Медленно подняв руку, я уже хотел было послать огненный шар в ближайшую тварь, но, как всегда, вмешался мой незримый спутник.

– Бей по двери! Когда она станет закрываться… – но договорить он не успел.

Все дело в том, что в критические минуты я всегда полагаюсь на Тогота. Так уж повелось.

Не думая, я чуть повернул руку и всадил огненный шар в зеркало. Эффект превзошел все ожидания. Честно говоря, раньше я двери подобным образом никогда не закрывал, но, как говорится, все бывает впервые. А зеркало… Оно не просто разлетелось, оно взорвалось, взорвалось вместе со шкафом, наполнив комнату смертоносными, острыми как бритвы деревянными щепками и осколками стекла.

Одна из деревяшек разодрала мне щеку, осколок стекла ударил в висок, заливая глаза кровью. Мгновение, и я почти вырубился, но Тоготу удалось удержать мое сознание, он не дал провалиться в бездонный омут небытия. Словно безвольная марионетка, я качнулся, распрямился и мутным взглядом обвел комнату. Нет, если бы не защитные заклятия, я был бы мертв, а так: дырка в ноге, пара глубоких порезов и царапин – ерунда да и только.

По углам комнаты дымились останки тварей, в дверном проеме лежало несколько мертвых боевиков. Один из тех, кто остался жив, подскочил ко мне, тряхнул за плечо:

– Время, уходим!

Я отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

– Поспешите, я сам.

Он не понял, хотел что-то еще сказать, а потом повернулся и бросился из комнаты. Я же, шатаясь, словно марионетка, вышел на середину комнаты. Обмакнув пальцы в собственную кровь, заливающую глаза, я начал машинально чертить на полу пентаграмму перехода.

– Тогот, маяк.

– Будь сделано…

Я шагнул в пентаграмму… Мгновение перехода, и я повалился на свой любимый диван, заливая кровью дорогую обивку. Тогот уже был рядом, делая колдовские пассы короткими ручонками. Нет, все-таки внешне он морковка морковкой, только с ручками, ножками и непропорционально огромным плотоядным… нет, не ртом, пастью, усеянной мелкими, тонкими, точно иглы, зубами. Я с благодарностью взглянул на своего ангела-хранителя, постепенно погружаясь в омут оздоровительных заклятий, которые он сплетал вокруг меня. И в какой-то миг я мысленно вернулся в тот вечер, когда все это началось. А началось с визита Мясника.

* * *

Я жил в простом блочном доме на Богатырском. Причем одна комната принадлежала мне, вторая – Тоготу. Мой покемон, демон из иного мира, никуда не отлучался, служил своего рода хранителем квартиры и моих «сокровищ», а посему я не опасался ни незваных гостей, ни грабителей.

Так вот представьте мое удивление, когда в один прекрасный день я вернулся домой и замер на пороге, так и не включив свет. В моей комнате кто-то был.

Более того, неизвестный сидел за моим столом и явно поджидал меня.

– Что это?.. – начал я мысленно.

Но покемон опередил меня, доложившись:

– К тебе гость.

– Не понял?

– Ну, гость к тебе зашел, чего тут непонятного, – совершенно невинным тоном продолжал Тогот.

– И ты впустил…

– Скажем… не стал мешать.

На Тогота это совершенно было не похоже. Мой покемон всегда настаивал на том, чтобы я соблюдал полную секретность.

Заинтригованный, я повернулся к темному силуэту за столом.

– Я могу включить свет?

– Конечно, это же ваш кабинет, – голос показался мне знакомым. Но где, кто…

Пробормотав под нос защитное заклинание, я медленно вытянул руку, щелкнул выключателем. А потом… Я с первого взгляда узнал своего гостя. Мясник. В прошлом, когда мне понадобился «чистильщик», я остерегся обращаться к кому-то, связанному с колдовством, и обратился к бандитам, теперь Мясник пришел ко мне. Хотя, вспоминая нашу единственную встречу в ангаре на рынке, я был удивлен. Если бы не лицо, не выбритый череп, кустистые, насупленные брови… Нет, этот старик в элегантном сером костюме с шелковым платком на шее ничуть не походил на предводителя одной из кавказских группировок.

– Чем обязан?

– Во-первых, я должен извиниться за то, что столь бесцеремонным образом вторгся в ваше жилище… – Тут мой незваный гость выдержал артистическую паузу. Голос Мясника был мягким, чуть с хрипотцой, словно у простывшего тенора. Я, чуть расслабившись, опустился на край дивана. – Первая наша встреча была не столь миролюбивой. Однако вы заплатили, а я выполнил условия контракта…

– Так в чем же дело? Разве я не предупреждал вас, что связываться со мной, а тем более преследовать – дело опасное?

– Ты не спеши, не наезжай, он сам все расскажет…

Однако в этот момент меня интересовало больше не, почему ко мне в гости явился Мясник, а почему Тогот пропустил его, не предупредил меня и теперь вот просит, чтобы я «не наезжал». В конце концов, это моя квартира. Мой дом – моя крепость.

– И не забывай, что моя тоже. Так что можешь считать, что это я его пригласил, а он заодно решил и с тобой повидаться.

Вот так номер!

– И с каких пор ты, морковка недоделанная, водишься с блатными?

Но Тогот не успел ответить, потому что Мясник вновь заговорил:

– Вы, Артур, не сердитесь. Я пришел к вам с просьбой. Мне нужна помощь колдуна.

– Ну, могли бы найти кого получше, – фыркнул я. – Я ведь, собственно, не колдун. Так, пара фокусов.

– Не петушись, выслушай…

– Слушай, ты, чмо подкроватное. Вот он уйдет, я тебя так отпетушу.

– Что ж, предложение заманчивое… – протянул мой покемон, и только тут до меня дошло, что я только что мысленно брякнул.

– Я не в этом смысле, я тебя…

– Так вот, Артур, – все тем же размеренным голосом продолжал Мясник, он-то ведь не слышал наших милых телепатических бесед. – Все дело в том, что я не могу обратиться ни к кому из тех, кто принадлежит к той или иной колдовской ложе. Боюсь, что кто-то из них может оказаться причастен к тому, что происходит.

– Не знаю, что вы имеете в виду, но ведь и я могу иметь к этому отношение…

– Можете, – кивнул Мясник, – причем самое непосредственное. Но, обращаясь к вам, я хотя бы не так сильно рискую. У меня на вас есть компромат.

– И вы надеетесь… – я едва не расхохотался. Нет, этот человек явно не понимал, с кем имеет дело. Я был проводником – винтиком, служившим Высшим силам. Даже истинные владыки Земли, Древние, старались обходить таких, как я, стороной, естественно, если я не совал нос в их дела. – Вы надеетесь…

– Я надеюсь, что мы оба обойдемся без крайних мер. Для начала взгляните на это и выслушайте меня, – с этими словами Мясник положил на край стола конверт.

Мне пришлось привстать, чтобы дотянуться до него. Обычный такой кодаковский конверт, в каких в ателье выдают фото.

– Знаешь, что внутри? – поинтересовался я у Тогота.

– Порошок сибирской язвы. Спецзаказ.

– А без обычной дури?

– Веселые картинки, ты сам посмотри…

Я не спеша достал пачку фоток. Не знаю, чего я ожидал. Фотографий обнаженных красоток, жесткого порно или фото, компрометирующих наших политиков… Однако все оказалось много проще – фото расчлененных трупов. Детские и женские лица, выпотрошенные грудные клетки, озера крови. Я не торопясь просмотрел все фото. Судя по всему, работал профессионал. Ни кишок, ни внутренних органов жертв нигде не видно, хотя… Все фотографии сделаны таким образом, чтобы невозможно было понять, где снимали. А лица жертв – судя по всему, все они были кавказской национальности.

Аккуратно сложив фото, я вернул их в конверт и положил на край стола, на то самое место, откуда взял.

– И?

– Я бы хотел для начала послушать ваше мнение.

– Мое? Я не эксперт.

– Мог ли это сделать кто-то из ваших… гостей?

– Гостей? – удивленно переспросил я.

– Тех странных существ, что порой наведываются к вам в гости.

Да, похоже, Мясник навел обо мне справки. Вот только кто ему мог так много обо мне рассказать? Неужели он знает суть моей «работы»?

– Не знает, – уверил меня Тогот. – Ему известно лишь то, что ты порою общаешься с не совсем людьми.

– А ты как думаешь, кто мог настучать?

– Все караванщики на виду. За последний год через врата, которые ты открывал, никто лишний не проходил.

– Понятно… – мысленно протянул я.

Мясник сидел неподвижно, все в той же позе, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Нет, – произнес я, предварительно прокашлявшись так, чтобы у моего собеседника не возникло никаких подозрений. – Скажем, так… Все мои, как вы их называете, «гости» от прибытия до убытия находятся под моим постоянным надзором, и если бы один из них отлучился, пропал или занялся вот такими штуками, – я постучал пальцем по конверту, – я бы знал об этом.

– Тогда кто?

– Маньяк какой-нибудь. Мало их тут, что ли…

– Артур, не говорите ерунды. Судя по тому, что я за последнее время узнал о вас, вы серьезный человек.

Я прикусил язык. Мясник был прав, никто из людей такое сотворить не сумел бы, если не брать в расчет настоящих колдунов, не тех, что заседают по орденам и гильдиям, а тех, что служат Древним и истинному Искусству. Хотя зачем Древним уничтожать молодых хачиков?..

– Хорошо, пусть это будет кто-то из «гостей», только не моих гостей. Меня это не касается. Я делаю свою работу, и слава богу. Не мне суждено следить за соблюдением правил и устоев, по которым живет этот мир, – я сказал это и тут же пожалел, особенно относительно последней фразы. Однако, с другой стороны, что я еще мог сказать?

– Мы хотели бы предложить тому, кто поможет нам, солидное вознаграждение.

– Очень солидное, – ментально добавил Тогот.

Без сомнения, этот мелкий пакостник знал о вознаграждении с самого начала.

– Деньги меня не интересуют, – уперся я.

– Хватит! – взревел у меня в голове Тогот. Так взревел, что мне на мгновение показалось, что я оглох. – Если я сказал, что ты возьмешь эти деньги, то ты их возьмешь! Если я впустил сюда этого человека и позволил ему говорить с тобой, значит, я считаю, что нам следует вмешаться в это дело.

– Отстань! – невольно вырвалось у меня, когда для пущей убедительности Тогот, как по струнам, прошелся по нервным узлам моего тела. Меня выгнуло, как на дыбе.

Брови Мясника от удивления поползли вверх. Он медленно потянулся рукой к внутреннему карману.

– Не надо, – сдавленным голосом попросил я.

– Мы не одни?

– Считайте, здесь присутствует некая высшая сила, которая почему-то очень хочет, чтобы я вам помог.

Брови Мясника поползли еще выше.

Рванув ворот рубашки, я откинулся на спинку дивана и сдавленным голосом продолжал:

– Хорошо, я помогу вам, если смогу. Помогу за солидное вознаграждение, – последние слова я произнес по-особенному, так, чтобы Тогот понял, я ему этот фокус не прощу. – Однако я хотел бы услышать всю историю с самого начала… И скажите, как мне вас называть…

– В миру я Арсен Арамович… Арамович, на Абрамовича сильно обижаюсь.

Я кивнул.

– Так вот, кроме всего прочего, в этом городе я защищаю интересы одной из ветвей армянской диаспоры, – продолжал Мясник спокойным, ровным голосом. Словно лекцию читал. Я немного поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, но после демонстрации Тогота я чувствовал себя разбитым, словно после бессонной ночи. – Нет, можете не думать, всё легально. Мы не ввозим незаконных мигрантов, мы не торгуем наркотиками и со службами правопорядка дружим. Когда требуют, мы платим. Но с недавнего времени… Вы же знаете, правительство строит эту «Жемчужину» – китайский город.

Я кивнул. Слышал по радио, читал в газетах.

– Так вот, в связи с этим в городе появилось много китайцев, и они начали нас теснить. Там, где у нас пекарня, они устраивают ресторан и булочную, там, где у нас магазин, они открывают супермаркет. Причем все ловко, согласно программе шаговой доступности магазинов. Демпингуют по ценам, и это несмотря на кризис. А если владелец упирается, не соглашается свернуть дело, то с одним из его детей или с его женщиной происходит… Ну, вы видели. Нас просто выживают. К слову сказать, то же самое происходит и с грузинами, и с азербайджанцами…

– То есть вы хотите сказать, что китайцы…

– В том-то и дело, что это не китайцы. Мы говорили с представителем триад в России, и он заверил нас, что ни его люди, ни эмигранты Поднебесной тут ни при чем.

– Вы ему поверили?

– Да. Поймите нас правильно, мы не так уж беспомощны. Тем более что ФСБ поставило расследование этих убийств на особый контроль. Официальная версия – межнациональная вражда, но, мы уверены, дело совсем не в этом. Происходит что-то странное… – Мясник, а точнее, Арсен Арамович, запнулся, словно не мог подобрать нужных слов.

– Вы общались с сотрудниками тех магазинов?

Старик кивнул.

– Да. Они в основном китайцы, но владельцы самые разные. Такое впечатление, словно кто-то специально нанимает их в эти магазины.

– А сами владельцы?

– Да кто угодно… Мэрия выдает патент, предлагает место. Бизнесмен берет его, а потом словно некая невидимая сила нагоняет к нему в работники выходцев из Поднебесной, и начинаются угрозы нашим торговцам.

– И вы считаете, что владельцы новых торговых точек совершенно ни при чем?

– Совершенно.

– Мэрия?

– Мы думали и об этом, но… – Тут Арсен Арамович кивнул в сторону фото. – Никто бы на это не пошел. Существуют более простые способы убрать человека. Прийти с обыском и найти наркотики, например. Зачем убивать, причем с такой жестокостью?

Я пожал плечами.

– А почему вы решили, что во всем этом замешаны какие-то странные силы?

Арсен Арамович покачал головой, потом осторожно запустил руку в карман… Я замер. Не знаю уж, что я ожидал увидеть, но это был всего лишь еще один конверт «кодак».

– Вот это мы выкупили у одного из фээсбэшников. Когда убили беременную жену одного из наших, он не стал ждать. Взял братьев, и они заглянули в магазин к конкурентам. Дело было поздно вечером, иначе вышла бы большая бойня. А так… погибла одна из продавщиц, хотя она явно ни при чем, а вот в подсобке мстители нарвались на одну тварь… Я сначала сам не поверил, но, судя по тому, как фээсбэшники взялись за него… Должен сказать, рыли они основательно…

– Но ничего не нарыли?

Мой гость пожал плечами.

– Судя по всему…

– Выходит, вы прозорливее их, раз вышли на меня…

– Это я, Артур, от отчаяния…

– Прекрати язвить, – очнулся мой покемон. – Немедленно прекрати! Ты на фотки взгляни.

Я взглянул. Пара обычных трупов – ну, этим меня не удивишь. Аморфная обугленная масса с вытянутой то ли клешней, то ли щупальцем. Омерзительное создание.

– А это что за зверь? – ткнул я пальцем в фотографию.

– Вот и я бы хотел знать… – Арсен Арамович потянулся к графину с коньяком. В последний момент его рука застыла, потому что два бокала сами собой наклонились, графин поплыл по воздуху, и темная тягучая жидкость наполнила оба бокала ровно на треть. – Прежде чем сдохнуть, она прикончила пятерых.

Ох уж этот Тогот! Ну к чему эти балаганные фокусы?

– Угощайтесь, – я вытянул руку, и бокал с коньяком скользнул мне в открытую ладонь.

Арсен Арамович замер, не сводя глаз со второго бокала и графина. В какой-то миг мне показалось, что он усиленно вглядывается, пытаясь заметить невидимые ниточки.

– Не портите зрение, ниточек нет, – заверил я своего гостя. – Я и в самом деле кое-что умею.

– Так вы сможете совладать с этими тварями?

– Вы говорите так, словно их легион.

Арсен Арамович отхлебнул коньяка. Какое-то время все молчали. Даже Тогот.

– Их много… Сколько, не знаю, – медленно произнес мой гость. – И именно они стоят за всем этим, – и он постучал пальцем по первому конверту. – Судя по всему, эти твари из вашего ведомства… – В первый момент я хотел перебить его и поинтересоваться, что за «ведомство» он имеет в виду, но потом решил промолчать, дать старику выговориться. – …Мы знаем, где их основное логово, но… Мы хотели бы заручиться вашей помощью.

– Соглашайся.

– В честь чего?

На Тогота это совершенно не похоже. Подталкивать меня на очередную авантюру не в его духе.

– У меня предчувствие… – Еще одна новость. Я как-то не мог припомнить, чтобы у моего покемона случались предчувствия.

Арсен Арамович внимательно посмотрел на меня, ожидая моего ответа. А потом, не дождавшись, продолжал:

– И поверьте, плата вас устроит.

Я кивнул.

– Хорошо. Помогу вам по старой памяти…

Сказал и сам удивился. Интересно, что меня подвигло согласиться? Может, фотографии жертв… Хотя трупов я за свою жизнь насмотрелся. А по сравнению, например, с теми же горгульями любой выпотрошенный труп – зрелище более чем приятное…

Так или иначе, я согласился.

* * *

На следующий день за мной заехали люди Мясника – Чечен и Фуфел. По крайней мере, так они представились. Оба – бритые качки с тупыми, зловещими лицами – внешне братья-близнецы. Интересно, откуда такие берутся? Никогда не мог представить себе никого из них в детском возрасте или в старости. Хотя до старости такие обычно не доживают.

Да и джип у них был навороченный. Но меня-то этим не удивить. Если бы эти громилы, или даже Мясник, узнали бы о сокровищах, что скопились у меня за годы моей «деятельности» проводником… Иногда мне начинало казаться, что я – самый богатый человек на этой планете… Хотя, конечно, в других городах наверняка существовали свои проводники…

Ребята Мясника заехали за мной поутру. Как мы и договорились накануне, транспорт был подан ровно в одиннадцать, и я, прихватив кое-что из своего колдовского инвентаря, отправился на «прогулку».

Накануне, прикидывая план действий, мы с Мясником, ах да, Арсеном Арамовичем, решили, что в первую очередь надо понять, с кем же мы все-таки имеем дело. Что это за чудовища, откуда они взялись, сколько их? И лишь потом стоит сунуться в их гадюшник – одну из общаг, где, по заверениям Арсена Арамовича, обитала большая часть этих тварей.

«Языка» решили взять на живца. Один из магазинов, интересующих чужаков, был выставлен на продажу. В два часа для осмотра помещения должен был явиться покупатель. Вероятнее всего, это будет одно из чудовищ в человеческом облике.

Магазин, выставленный на продажу, располагался в торце хрущевской пятиэтажки на Голодае. Однако потребовался почти час, чтобы пробиться через пробку на Тучковом мосту. Не зря я настоял, чтобы мы выехали пораньше. Ведь для того, чтобы заловить тварь живьем, мне следовало сделать кое-какие приготовления.

Арсен Арамович ждал меня в задней комнате магазина вместе с владельцем – Володей. Звали его, конечно, по-другому, по-восточному, но, когда я запнулся, пытаясь повторить его имя, он для простоты попросил называть его Володей.

Сам магазин был маленьким – не магазин, а магазинчик. Торговый зал, подсобка метр на метр, сортир и комната отдыха с диваном, из которого во все стороны торчали куски пружины (я так и не рискнул на него присесть), и письменным столом с отколотой столешницей.

В первую очередь Арсен Арамович вручил мне то, что я накануне всенепременно потребовал раздобыть, – две упаковки донорской крови первой группы. Те заклятия, что я собирался использовать, требовали человеческой крови. Ну не убивать же кого-то?

Аккуратно вскрыв один из пакетов заранее заготовленным скальпелем, я стал рисовать колдовские знаки на внутренней стороне двери. Чечен и Фуфел с недоумением внимательно следили за моими манипуляциями, но я делал вид, что не замечаю их. Они же хранили молчание, перебрасываясь многозначительными взглядами. Наверное, я казался им сумасшедшим. Впрочем, мне было все равно…

Закончив сложный узор, я приказал боевикам отогнуть линолеум в торговом зале и занялся полом. Торговое оборудование давно вывезли, поэтому выполнить мою просьбу особого труда не составило. И вскоре цементный пол украсила тройная пентаграмма, переплетенная с «рыбьим глазом».

Если честно, без ментальных советов Тогота я бы не справился. Но раз уж маленький негодник втравил меня в это дело, то и помогал мне беспрекословно, без обычных пререканий.

– Вот и все, – проговорил я, с трудом разгибая спину. А потом, повернувшись к боевикам, приказал: – Застелите все, как было…

– Что, спинка болит? – съехидничал Тогот. – То ли еще будет. Я же говорил тебе, что надо регулярно заниматься физкультурой.

Я оставил слова покемона без комментариев. Сейчас мне нужно было сосредоточиться, сконцентрироваться, мысленно подготовиться к встрече с неведомой тварью. Если бы предстояло просто ее прихлопнуть, я бы так не волновался. Но вот схватить мерзкое отродье, удержать его и не дать связаться со своими, это задача потруднее.

Когда подкатила машина с «покупателем», я оставил одного из боевиков за дверью с колдовским узором. Сама дверь была открыта, так что узора видно не было. Вместе со вторым боевиком я прошел в сортир и, протянув своему спутнику второй пакет с кровью, вытянул руки над унитазом.

– Лей!

Качок уставился на меня выпученными глазами:

– Не понял?

– Разорви пакет и лей кровь мне на руки.

Боевику ничего не осталось, как подчиниться.

Неприятная холодная жидкость залила руки. Краем уха я слышал, как «гость» прошел в зал. Заговорил с хозяином магазина. Слов я разобрать не мог. Однако голосок был высоким. Женским? Судя по всему, покупатель явился не один. Но мне нужен был лишь один «язык», к тому же спутники покупателя могли оказаться обычными людьми, впрочем, как и он сам. Тогда «представление» могло затянуться.

Судя по шуму шагов, осмотрев торговый зал, покупатель отправился к подсобке. Отодвинув боевика в сторону, я шагнул вперед. Передо мной по другую сторону дверного проема стояла высокая стройная дама – этакая бизнес-леди. Ноги от ушей, десятисантиметровые каблуки, черный брючный костюм в полоску, подчеркивающий стройность фигуры, аккуратная прическа «под Гавроша», бледная кожа, огромные темные глаза и перламутровые губы. Все это я разглядел в один миг, а потом шагнул вперед, вытянув перед собой окровавленные руки. Одновременно охранник закрыл входную дверь.

– Раз, два, три… – а потом я вслед за Тоготом начал повторять заклятие развоплощения.

При первых же слогах бизнес-леди отшвырнуло на середину торгового зала, словно кто-то невидимый отвесил ей могучий пинок. И тут же сквозь линолеум проступил огненный, кровавый рисунок. Охранники покупательницы метнулись было к ней, но ребята Мясника действовали быстро. Свое дело они знали.

Я не следил за тем, что происходило в зале. Это не мое дело. Мое дело – оборотень, или кто она там есть. Я чувствовал, как энергия Искусства пульсирует по моим венам, стекая с кончиков окровавленных пальцев. Концентрация энергии оказалась столь высока, что заломило суставы. А с бизнес-леди начались удивительные превращения. Ее фигура стала меняться, словно была из воска. Одежда вздувалась и опадала в самых невероятных местах, а потом начала лопаться и расползаться.

Тонкие, словно хлысты, щупальца вытянулись из прорезей костюма, метнулись в мою сторону, но я был готов. Энергия, сконцентрированная в кончиках моих пальцев, вновь ударила по твари. И, пройдя ее насквозь, протянулась огненными нитями к двери с колдовским рисунком. Шаг вперед, и я, наклонившись, приложил окровавленные ладони к линолеуму в соответствующих местах проступившего «рыбьего глаза». Силовые магические линии изогнулись, и потом, когда я убрал руки, они шли уже от кровавых отпечатков на полу к рисунку на двери. А чудовище, которое совсем недавно можно было принять за фотомодель… Оно оказалось нанизанным на эти изогнутые полукругом, светящиеся нити, как насекомое на булавку коллекционера.

С облегчением вздохнув, я шагнул назад и через плечо бросил Арсену Арамовичу и Володе, которые, как и все остальные в торговом зале, застыли с открытыми ртами:

– У вас будет платок, руки вытереть?

– Да… Да… – пробормотал владелец магазина, выходя их ступора. Он метнулся куда-то и через мгновение вернулся с белым вафельным полотенцем. Не ахти что, но тоже ничего. Вытирая руки, я покосился на спутников «бизнес-леди». Их «оформили» по полной. Сверкая свежими синяками, они сидели, прикованные к батарее наручниками, и хлюпали разбитыми носами. Слава богу, оба оказались людьми. Если бы в гости пожаловало две или три твари, то мне пришлось бы тяжко. Хотя где наша не пропадала?

– Похоже, тебе снова повезло…

– Твоими молитвами, – ответил я Тоготу. Вместе со стертой полотенцем кровью из меня ушла сила. Больше всего мне в этот миг хотелось лечь отдохнуть, а не допрашивать неведомую тварь, невесть откуда явившуюся в наш мир.

– Что ты сам-то об этом думаешь? – поинтересовался я у покемона, разглядывая извивающееся чудовище.

– Хорошего ничего, – ответил мой ангел-хранитель. – У меня такое чувство, что впереди нас ждут большие неприятности, по сравнению с которыми беды твоего приятеля горе-гангстера – лишь цветочки.

– Да пошел ты, каркало Баскервилля!.. – Но самое обидное, что Тогот, как всегда, оказался прав. Нет, все-таки возраст берет свое. Наверное, будь мне лет под тысячу, я бы тоже почти не ошибался. Был бы этаким просветленным Йодой…

– «Звездные войны» больше не смотришь, – вновь влез в мою голову Тогот. – И вообще, я бы не стал слишком медлить. Мало ли кто может зайти на огонек. А тут ты, как африканская птица страус, которая с высоты своего полета не видит генеральной линии партии…

И в самом деле медлить причин не было. Чем быстрее мы разберемся с этой тварью, тем спокойнее будет.

Я вновь повернулся к Мяснику и поинтересовался, кивнув в сторону плененного чудовища:

– Ваш клиент?

– Да… – Руки Арсена Арамовича заметно дрожали.

– Тогда приступим.

Я сделал шаг вперед и заговорил на языке, которого никто из присутствующих, кроме моего пленника, понять не мог. Не знаю, как назывался этот язык, но я им пользовался, общаясь с караванщиками. Его понимали люди разных миров, поэтому я и заговорил на нем. Ведь тварь могла сказать что-то, чего Арсену Арамовичу и его людям знать не полагалось.

– Кто ты?

– Отпусти меня, и тогда я тебя пощажу.

Я усмехнулся.

– Ты мне грозишь?

– Я! – Чудовище изогнулось, пытаясь достать меня, но энергетическая клетка – штука надежная.

– Эх, не грозил бы ты Южному централу, – фыркнул я, глядя, как тварь извивается от боли, которую сама же себе причинила.

– Вы не могли бы говорить на понятном мне языке? – поинтересовался у меня за спиной Арсен Арамович, но я не обратил на его слова никакого внимания.

– Кто ты?

Ответом мне послужило грязное ругательство. Подобного отношения к себе я не терплю. Мне пришлось немного подогреть энергетические нити, пронзившие тело твари. Так, чуть-чуть, чтобы плоть твари начала чернеть и обугливаться. Одно дело – висеть на иголке, а другое – когда эту иголку раскалят добела. В общем, пленнику моему это не понравилось.

– Повторяю вопрос, – тем же равнодушным тоном продолжал я. – Кто ты?

– Аморф.

– Это еще кто такие? – поинтересовался я у Тогота.

– Твари довольно неприятные. Никто даже не может толком сказать, по скольким мирам они расползлись. Однако даже горгульи предпочтительнее этих слизняков. Они действуют исподтишка, разрушая экономику и постепенно перестраивая мир на свой лад…

– Ладно, потом подробно расскажешь…

– Почему ты нарушил правило и явился в этот мир?

– В нашем мире идет война… Аборигены вашего мира слабы и беспомощны. Мы не хотели уничтожать вас, мы хотели лишь занять свою нишу, раствориться…

– Так, – я поднял руку, заставив пленника замолчать. – Тогда к чему все эти трупы?

– Вы глупы и не понимаете истинной сути вещей. Вы должны отступить перед конкурентом…

– Это мы сейчас обсуждать не станем. Меня интересуют еще две вещи… – Тут я повернулся к Арсену Арамовичу: – Адрес общежития, откуда расползаются эти твари?

– Новоизмайловский…

– Так? – я перевел взгляд на чудовище. – Да.

– Дверь перехода между мирами там?

– Да.

– Кто ее открыл?

– Я не знаю.

– А если подумать? – Я поднял температуру нитей на пару сотен градусов.

– Я правда не знаю.

Пришлось поверить.

– Пока верю. – И я уменьшил температуру. – Почему именно это место?

– Там – реабилитационный центр. Когда наши прибывают в ваш мир, им нужно какое-то время, чтобы приспособиться…

– О чем вы говорите? – вновь встрял в разговор Арсен Арамович.

– Пока все ваши подозрения полностью подтверждаются, – успокоил я Мясника. – Они и в самом деле расползаются из той общаги. Как клопы или тараканы. Так что придется нам прижечь этот чертов рассадник. В этом я вам помогу, позабочусь, чтобы твари эти в наш мир больше не лезли, а уж с теми, что по городу расползлись, вы сами…

– Хорошо, – согласился Арсен Арамович. – Но…

– Не надо никаких «но», – отрезал я. – И так, помогая вам, я сделал исключение из правил. – Тут, если честно, я сильно покривил душой, потому что именно в ведении проводника должны были находиться врата, ведущие из одних миров в другие, и если кто-то на вверенной мне территории самостоятельно сумел открыть такие врата, добра не жди. И тут у меня неожиданно зародилась неприятная мысль. А не причастен ли к этому кто-то из Древних? Может, эти покровители колдунов задумали очередную аферу?

– Нет, – тут же осадил меня Тогот. – Если бы они стали творить подобное, то, поверь, масштабы были бы иными. Никакой милиции, никакого ФСБ… Ты же знаешь, если они захотят, то сделают, и никто их не остановит. А здесь что-то иное, местечковое…

Тогда мне ничего не осталось, как поверить Тоготу на слово. В конце концов, он разбирается в делах и путях Искусства много лучше меня.

– Мы узнали, что хотели, так что готовьте своих людей и постарайтесь хотя бы частично нейтрализовать милицию в том районе. Она нам не поможет. Я, конечно, тоже использую пару трюков для прикрытия, но сами понимаете, Арсен Арамович, чем меньше будет шума, тем лучше.

– А вы уверены…

– Да, – кивнул я. – Уничтожим место, откуда они появляются, и вам останется разобраться только с «конкурентами по торговле». Но это без меня. Кстати, я бы хотел иметь точный план общежития – все этажи и подземные коммуникации. Как только будете готовы, позвоните.

Выудив из кармана пачку влажных гигиенических салфеток, я разорвал упаковку зубами и, расправив сырую бумажную ткань, начал вновь, теперь уже более тщательно, протирать руки.

– Да, домой я доеду сам, на метро… В городе, знаете ли, пробки…

Я уже был на пороге черного входа, когда Мясник, словно опомнившись, выйдя из ступора, окликнул меня:

– А с этой тварью что делать?

– Можете убить…

– Нет! – взревел пленник. – Я же тебе все сказал. Я же тебе помог. Ты должен отпустить меня!

– Чтобы ты предупредил своих, и вы устроили нам ловушку?..

– Я клянусь, что буду молчать…

– Клятва аморфа! Уссышься от смеха! – Почему я всякий раз забываю, что Тогот всегда рядом?

Но аморф в чем-то был прав. Будь на моем месте кто-нибудь из Посвященных, он бы пленную тварь прикончил и глазом не моргнул. А я… я, как всегда, смалодушничал:

– И что ты прикажешь с ним делать?

– Прикончи! Будто мало ты нечисти всякой извел.

– Но он…

– Вот тебя бы на нити колдовской энергии насадили, ты бы тоже все рассказал.

– Я знаю, ты говоришь с кем-то… со своим… покровителем… Уговори его. Я стану твоим рабом… его рабом. Я… Я бедный… Я несчастный… Я никого не трогал, никого не убивал… Я беженец, так, кажется, вы их называете… Жертва войны…

– Сейчас ты станешь не только жертвой, но и героем войны… посмертно.

– Но, господин…

– Совсем недавно ты называл меня… – И тут я повторил ту самую непотребность, с которой начался наш диалог.

– Прости меня, господин… Я не разглядел истинную суть вещей… И пусть простит твой господин…

– Мы же не понимаем истинную суть вещей? Это только вам доступно…

– Я слепо ошибался, мой господин… Я навеки стану твоим рабом.

– Если учесть, что живут эти твари подольше моего, то обещание его по сути ничего не стоит, – заметил мой покемон.

– Экий ты циник… Лучше скажи мне, он врет?

– Нет. Как и большая часть его племени, это – трусливая, жалкая тварь.

– А ты смог бы придумать что-то, чтобы эта тварь…

– Все необходимое у тебя в кармане. «Пусть будет уголовник».

Вот ведь гнусная морковка! Он заранее все знал! Знал, что не смогу я прикончить пленного. Заранее все спланировал и молчал! Молчал до последнего! Ну ничего, первое, что я сделаю, вернувшись домой, – обрежу телевизионный кабель. А то, судя по цитатам, телевизора мой покемон пересмотрел.

– Тогот, ты… – В этот миг у меня и слов-то не нашлось, чтобы отразить всю глубину чувств к «любимому» демону.

– Ну, что ты, что ты… слова благодарности можешь оставить при себе… По четвергам не принимаю…

Заскрежетав от злобы зубами, я повернул назад, в торговый зал.

– Я заберу эту тварь с собой, только подгоните ее машину к дверям. Негоже простым людям видеть «таку каку», – а потом, заметив двух горе-охранников, все еще сидевших на полу у батареи, добавил: – А этих заприте на пару дней, потом отпустите.

– Я сам решу, как с ними поступить, – ответил Арсен Арамович таким тоном, что я понял: несчастных не ждет ничего хорошего.

– Вы продержите их в надежном месте пару дней, а потом отпустите, – зловещим голосом повторил я. Уж если я оставлял в живых «языка», то двух громил, которые до последнего момента не подозревали, на кого работают, тем более стоит пощадить.

После, опустившись на пол перед плененной тварью, я не спеша разложил перед собой колдовские принадлежности.

– Ну?

– Да согласен я, – подтвердил аморф, извиваясь на энергетических нитях.

И тогда я начал ритуал порабощения…

Глава 3. Год назад

Падайте лицами вниз, вниз! Вам это право дано: Пред Королем падайте ниц, В слякоть и грязь – все равно!.. В. Высоцкий, «Королевское шествие»

Разбудил меня звонок. Вот чего я не люблю больше комментариев Тогота, так это хмурого утра. Вчерашние события – штурм общаги, дохнущие твари, пальба, взрыв зеркала, раны – все осталось во «вчера», словно дурной сон. На смену воспоминаниям пришли боль в суставах и затянувшихся ранах, желание выпить чего-нибудь покрепче и… ненависть к тому, кто столь усердно жал на дверной звонок.

– Кто там? – поинтересовался я у Тогота.

– Сюрпрайс.

– Ну ты и мерзавец…

С трудом переставляя ноги, я запахнул потуже махровый халат и, шлепая тапочками, добрался до входной двери. Даже не взглянув в глазок, я отодвинул ригели и распахнул дверь.

На пороге стоял один из боевиков Арсена Арамовича. Рядом с ним была девушка… нет, девочка. Уроженка Востока. В одной руке – дорожная сумка, в другой – металлический кейс.

Боевик сделал знак рукой, девочка шагнула через порог, и дверь закрылась.

На какое-то время я застыл, онемев. Все, о чем я «мечтал» в такое утро, так это о подобном визите.

Я хотел спать, все тело ломило от оздоровительных заклятий Тогота. Но на пороге моей квартиры стояла милая девочка. Стройные ножки в сапожках на высоких каблуках, черная пехора с волчьим воротником, огромные, чуть раскосые по-восточному глаза и грива кудрявых, черных как смоль волос. Только не сейчас… Ну, почему бы ей не появиться часа через три, а лучше вообще завтра… или послезавтра. Тогда я успел бы, как говорится, принять ванну, выпить чашечку кофе…

– И? – звук, вырвавшийся из моего горла, больше напоминал икание. В этот миг я больше всего нуждался… в бутылке пива. Вот оно – с пасение! Развернувшись, я, словно слепой, ощупью добрался до кухни. Бутылочка ледяного «Амстердама» – вот в чем смысл жизни. Сначала я приложил бутылку ко лбу. А потом, когда ощущение онемения расползлось по коже, сорвал пробку, подцепив крышечку о специальную открывалку в ручке холодильника. Нет, до чего же на Западе заботятся о людях!

Первые два глотка показались неимоверно горькими, а потом алкоголь, попав в желудок, сделал свое дело. Мне стало много легче. Вновь, приложив бутылку к голове, я отправился в прихожую. Девочка по-прежнему стояла на пороге – сумка на плече, кейс в руке. Лицо ее напоминало маску – кукольное личико с минимумом грима.

– Кто ты? – в этот раз я смог проговорить нечто членораздельное.

– Я?

– Тогот, что происходит?

– Судя по всему, твой приятель, уголовник, прислал оплату.

– Странный у него посыльный.

– Если я хоть немного разбираюсь в хачиках, то эта девочка – часть оплаты.

– Сам ты хачик, морковка недоделанная!

После этого мне ничего не оставалось, как вновь обратить внимание на гостью.

– Ты кто? – повторил я, переставив слова для пущей внушительности.

– Фатима. Можете называть меня Фатя. Арсен Арамович прислал меня и сказал, что теперь я в полном вашем распоряжении.

– И что это значит? – В это утро информация доходила до меня как до жирафа.

– Тебе подарили девушку, а ты к ней прикапываешься.

– Подарили? – переспросил я, скривившись.

– Да, вместе с кейсом, полным денег. Судя по всему, Мясник по достоинству оценил твои услуги.

В этот миг мне больше всего хотелось поинтересоваться: кто такой Мясник? Но, увы, ответ я знал, и Тогот знал, что я это знаю.

– И?

– И теперь эта красавица будет в полном твоем распоряжении.

– Вот только красавиц мне и не хватало. В шкафу живет чудовище, ко мне пришла красавица, да еще саблезубая морковка мельтешит под ногами, давая тупые советы…

Тогот тут же заткнулся. Он терпеть не мог, когда я его называл морковкой. Он знал, что так в Таиланде называют девушек, которые «обслуживают» иностранцев. И слово «морковка» было для него ругательным, а вот для меня – самым подходящим определением для Тогота в такое хмурое утро.

На какое-то время демон замолчал, и мне ничего не оставалось, как вновь обратить внимание на девушку… точнее, девочку.

– Ну проходи, – я не нашел ничего умнее, как махнуть рукой, приглашая девочку в свою комнату. В комнату Тогота ее пускать не следовало. Теперь там обитал не только Тогот, но и аморф – два урода на мою голову.

Девушка вошла, остановилась, протянула мне кейс. Металлический чемоданчик – ничего особенного.

Я машинально взял его, положил на стол, открыл. Внутри лежали пачки денег. Не так много… В рублях… Мясник мог бы быть пощедрее. Ну и черт с ним! Денег у меня хватало, не в них счастье. А вот поверх купюр в банковской упаковке лежал паспорт.

– Твои документы? – поинтересовался я у девочки, прихлебывая пиво.

– Да, – она по-прежнему стояла, опустив взгляд.

– И зачем он отправил тебя ко мне? Зачем мне твой паспорт?

– Я теперь принадлежу тебе.

– Нет, так не пойдет, – покачал я головой, все еще не в силах оторваться от «Амстердама».

– Арсен Арамович приказал мне…

– Да наср… мне на твоего Аре… – Нет, в этот час длинные имена и фразы мне удавались с трудом.

– Но он…

– Послушайте… Я не принадлежу к вашей диаспоре. Я нормальный человек двадцатого… ах да, двадцать первого века… Мне не нужны девочки…

– Я выполню любое ваше желание…

– Похоже, скоро ты станешь педофилом.

– Похоже, сегодня на обед у нас будет покемон в собственном соку.

– А вот за это ты ответишь. Сначала я заставлю тебя раз двести переписать какой-нибудь «короткий трактатик». Это тебя слегка взбодрит. Например, «Любовные зелья» фон Юнца. Там всего сто страниц. Тебе понравится. Потом…

И что самое обидное, Тогот мог выполнить свои угрозы, а судя по тону…

– Заткнись, б… пупырчатая! – заорал я.

Какое-то время Фатима молчала, а потом рухнула на колени и заплакала. Судя по всему, она приняла мой выкрик на свой счет.

– Только не отправляйте меня назад. Если я не приглянулась вам или… я все сделаю, что вы только попросите… Буду готовить, шить, убирать… Ем я совсем мало, мне ничего не нужно… Только не отправляйте меня обратно… Они убьют меня… если я не смогу вам угодить…

Вот это фишка! Средневековье какое-то… Нет, я понял бы, если бы подобное выкинул кто-нибудь из другого мира. Но в нашей реальности, в наше время!..

Девочка, стоящая на коленях перед моим столом в то время, когда первая бутылка «Амстердама» еще не прижилась… Господи! Больше всего в этот миг я хотел, чтобы не было никакой Фатимы… не сегодня. Ну дайте человеку поспать! Две-три бутылочки «Амстердама» сделают из меня нормального человека. Не хочу я поутру напрягаться, принимать плату от бандитов, знакомиться с какими-то девочками, а тем более решать проблемы. Я мечтал нырнуть в койку и уснуть. А потом, проснувшись, вновь принять пива и вернуться в царство Морфея. И пусть заживают мои раны, пусть мое тело набирается сил, а пока…

Фатима по-прежнему стояла на коленях у стола.

– Тогот, сделай из аморфа что-нибудь приемлемое… Разберись! Ты видишь, я не в силах…

И тогда Тогот сделал единственное, что он мог придумать, а с фантазией у него, надо сказать, всегда было плохо. Он материализовался прямо на столе. Уселся на краю столешницы, нога за ногу. И что самое ужасное, я отлично знал, что последует за этим…

Вот за такие фокусы я его особо ненавидел. У Фатимы при виде моего покемона глаза полезли на лоб, а я откинулся на спинку стула, приложился к бутылке и только тут обнаружил, что она пуста. Поднял взгляд. Аморф стоял рядом, протягивая мне следующую бутылочку «Амстердама». Краем глаза я заметил, как девушка, уставившаяся на Тогота, на мгновение покосилась на аморфа. Вот тут-то ей и снесло чердак. Уж насколько ужасно выглядел Тогот, аморф его намного перещеголял.

В итоге Фатима со вздохом повалилась на пол, лишившись чувств, а я взял из щупальца аморфа открытую запотевшую бутылочку и приложился к живительной влаге. И, смею вас заверить, в этот миг мне было глубоко наср… на Фатиму, Мясника, его деньги и всех аморфов, вместе взятых. Я хотел лишь одного – еще один глоток пива.

* * *

Как всегда, Тогот оказался прав, и аморф пришелся мне ко двору. После того, как я заставил его произнести формулу повиновения, он сник. А когда я снял защитные чары, он бесформенной массой сполз на пол, разметав в разные стороны щупальца и клешни.

Бандиты все еще стояли, раскрыв рты, так что мне пришлось напомнить им про машину. И когда один из них, отведя взгляд от моего пленника, отправился за авто, я вновь обратился к аморфу без всяких там штучек-дрючек:

– Давай-ка, соберись! – в этот раз я заговорил на русском. – И прими какой-нибудь нормальный облик, а то всех прохожих распугаешь.

– Но я… я так устал…

– Это ты расскажи кому-нибудь другому.

– Но…

– Я приказал, ты обязан исполнить! – Мне пришлось чуть повысить голос. Кажется, до этой твари до сих пор не дошло, что он стал моим рабом.

– Но…

– Я… – однако договорить я не успел. Аморф начал превращаться. Зашевелившись, его щупальца начали втягиваться в тело, а то, в свою очередь, начало вновь обретать человеческие очертания. – Только никаких красоток, – приказал я, заметив, как начали округляться бедра. – Квазимодо – персонаж вполне подходящий.

– Квазимо?..

– Или Игорь – безумный слуга безумного ученого.

Тварь застыла. Она задумалась, словно никак не могла понять, чего я от нее хочу.

– Горбатый, максимально уродливый карлик, – пояснил я. – И поспеши, я не собираюсь ждать целую вечность.

Тварь подчинилась.

– Могу ли я спросить, мой господин? – что-что, а голос твари, по-моему, соответствовал ее новому образу. Я кивнул. – Могу ли я, находясь в одиночестве, принимать свой естественный облик?

– Щупальца, шипы и прочее?

– Да.

Я только махнул рукой…

…И только теперь, сидя за столом и наблюдая, как аморф укладывает в постель – прошу заметить, мою постель, которая в этот миг мне была крайне необходима, – лишившуюся чувств девушку, я понял, насколько был неправ, давая такое разрешение. Тем более что одиночество аморф понимал весьма специфически. Порой мне даже начинало казаться, что он и Тогот нашли общий язык и теперь решили окончательно извести меня.

– И что прикажете мне со всем этим делать? – спросил я, разглядывая девушку, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Радоваться. В твоем доме вновь появилась женщина.

Меня передернуло.

– Разрешит ли хозяин задать вопрос? – голос аморфа звучал слащаво. Я сразу почувствовал какой-то подвох. Вновь в мою душу закралось подозрение, что Тогот поддерживает с аморфом, как и со мной, ментальную связь и специально подначивает его. – Могу ли я оставаться в этом облике?..

– Ты у меня будешь самым мерзким горбуном за историю человечества, а ты…

В дверь вновь позвонили.

Я чуть пивом не подавился.

– У нас что сегодня? День свиданий?

– К тебе Посвященный.

– Посвященный?

Вновь зазвенел звонок. Нужно было быстро что-то придумать. Единственное, что пришло мне в голову, чтобы затянуть паузу, так этой перейти на ментальную речь.

– Посвященный?

– Да, один из твоих старых знакомцев, – тут же отозвался Тогот, все еще восседавший на краю стола.

– С каких это пор я стал водить знакомства с Посвященными? Они служат Древним богам, идут тропами Искусства, но их пути…

– Да, пути их иные, но ты пересекался с этим человеком.

Тут же передо мной встало лицо пожилого мастера, изготавливающего колдовские амулеты и выручившего меня как-то раз. Не безвозмездно, естественно.

– И что мне делать?

– Открой, послушай, что ему надо.

– А если…

– Никаких если. Древние всегда уважали основы мироустройства. Иди, открой дверь, а то нехорошо получается.

Звонок вновь звякнул, но в этот раз как-то надрывно – звук оборвался наполовину, а потом я услышал, как со скрипом отодвигаются ригели.

– Тогот!

– А что я могу? Это колдун. Я с ним биться не буду. К тому же явился он не за этим.

Через мгновение кто-то постучал в дверь комнаты, а потом на пороге появился колдун. Да, без сомнения, я уже видел его. Простое лицо с чуть вздернутым носом, бездонные серые глаза, грива немытых светлых волос, клочковатая борода, которая, судя по виду, никогда не знала ни расчески, ни ножниц. Однако под этой бородой виднелась малиновая бабочка с бриллиантовой заколкой тысяч на сто евро. А костюм, в который был упакован мой гость, сверкал снежной белизной. Трость – мечта стиляг, ботинки белой кожи…

Какое-то время гость безмолвно стоял на пороге, созерцая нашу развеселую компанию: меня в халате и с бутылкой пива, Тогота, аморфа и восточную красавицу, без чувств лежащую на моем (моем!) диване. Потом, прочистив горло, колдун заговорил, и голос его оказался удивительно мелодичным. Он, наверное, если бы захотел, смог бы петь на оперной сцене. Хотя у колдуна и должен быть такой голос, иначе как он сможет произнести все эти заковыристые словечки языка Искусства.

– Я вижу, вся компания в сборе, – начал незваный гость, ничуть не удивленный видом Тогота и аморфа, еще не успевшего принять человеческий облик. – Что ж, так даже лучше. Не придется повторять Послание несколько раз.

– Что за Послание? – сразу насторожился я.

– Послание моих хозяев.

– Древних богов?

– Можно сказать и так.

– Но мы не имеем к ним никакого отношения. Мы не присягали…

Незваный гость равнодушно махнул рукой.

– Можете называть меня Викториан.

– И все же, что…

– Ничего особенно не происходит. Я должен извиниться за столь бесцеремонное вторжение, но мне велели передать вам Послание.

– Какого… – снова начал было я, но Тогот остановил меня движением руки.

– Мы готовы выслушать послание твоих Хозяев.

Викториан вежливо кивнул моему покемону.

– Рад, что мы понимаем друг друга… Так вот, мои Хозяева послали меня для того, чтобы я поблагодарил вас… – Чего-чего, а подобного поворота событий я не ожидал. Неужели мне вручат еще одну девушку-рабыню? Однако вместо того, чтобы извлечь из воздуха еще одну красавицу, Викторан шагнул к столу и положил на край кейс – родную сестру кейса Арсена Арамовича. – Это всего лишь скромный аванс за то, что вчера вы совершили, закрыв несанкционированно открытые врата. Вы уничтожили логово тварей, прорвавшихся в наш мир, однако… – Он еще что-то говорил, но я на мгновение потерял нить его речи. Мое внимание привлекли руки колдуна. Говорят, по рукам можно определить возраст человека. Даже если человек молодо выглядит, руки его выдают. Так вот у Викториана были руки ребенка… – Не надо отвлекаться! – Я поднял взгляд. Викториан внимательно смотрел на меня. – Несмотря на ваше болезненное состояние, господин Томсинский, постарайтесь сосредоточиться. Так вот, специально для вас повторяю: мои Хозяева благодарны вам за то, что вы сделали. Они прислали некую плату, но… – тут последовала театральная пауза. И только сейчас я понял, кого напоминает мне этот франт – артиста-конферансье в провинциальном театре. – Но, – продолжил он наконец, – я должен вас огорчить. До завершения этого дела еще далеко. Мы стоим лишь в начале долгого пути, и, чтобы обозначить дальнейшие вехи, вы должны встретиться с моими…

– Это исключено, – неожиданно встрял Тогот. – Вы знаете, что мы служим разным силам…

– И тем не менее в этот раз для решения проблемы нам придется объединиться. Отдельно ни мы, ни тем более вы не сможем решить проблему… – Тут Викториан словно осекся. – Впрочем, я не уполномочен рассказывать более. Я должен всего лишь пригласить вас… на переговоры.

– Хорошо, но…

– Завтра вечером к вам зайдет мой посланец и проводит в мою обитель. Там вы встретитесь с моим повелителем, Зеленым Ликом, и все решим, – с этими словами Викториан повернулся, собираясь покинуть комнату. Похоже, нашего согласия ему не требовалось. И, уже переступив порог, он повернулся и через плечо добавил: – Да, приходите все…

И ушел.

Я слышал, как неспешно прошел он к двери, потом заскрипели ригели, вставая на место…

Машинально протянув руку, я придвинул к себе второй кейс, открыл. Внутри были деньги – евро, много больше, чем заплатил Мясник.

– Теперь ты стал немного богаче, – иронично заметил покемон.

– Озолотился, – зло фыркнул я. – Ладно, с этим все предельно ясно, – я отложил в сторону дипломат, – а вот с этим «золотом» что мне делать? – и я махнул рукой в сторону девушки.

– Использовать.

Я вскочил с места, решив задать покемону трепку, но он, словно чеширский кот, сверкнув плотоядной улыбкой, растворился в воздухе.

* * *

Этим днем мне снились разные гадости. Именно днем, а не ночью, потому что, приняв достаточное количество «Амстердама», я развалился в кресле и погрузился в полуденную дрему, оставив все проблемы на потом. Я хотел отдохнуть, только, судя по всему, у Тогота было иное мнение…

Первое, что мне запомнилось из сновидений того дня, – распитие с горгульей. Мы сидели в полутемном зале – резные балки, витражи, гобелены. Зал средневекового замка, да и только. Все происходящее виделось мне как в тумане, и сколько я ни пытался, никак не мог рассмотреть рисунки на ткани, а разноцветные стеклышки окон кружились перед глазами, как в калейдоскопе.

Так вот, я сидел за столом посреди полутемного зала, а напротив восседала горгулья – омерзительное существо. Иногда мне казалось, что именно с них американцы слепили своего Хищника, только горгулья была раз в десять омерзительнее. Внешнего вида горгульи вполне достаточно, чтобы испортить настроение на неделю вперед. А запах – аромат перепревшего кладбища. Между нами на столе возвышалась початая бутылка «Зеленой марки» и стояли две стопки.

– Стоит выпить за твою Судьбу, проводник, – голос твари был противным, высоким и скрипучим, словно кто-то тер друг о друга две полированные кости, только вместо скрежета выходили слова. – Тебе предстоит нелегкое дело, так пусть твои начинания удачно завершатся, – и тварь, вытянув огромную, когтистую лапу, подхватила стопку с водкой. Та тут же исчезла, утонув в руке чудовища, а потом жвалы раздвинулись, и тварь буквально выплеснула напиток в свою ало-багровую глотку.

– Почему ты желаешь мне удачи? Я никогда не был другом никому из твоего рода…

– Ты делаешь свое дело. Ты – маленький винтик в механизме мироздания. Почему я должна ненавидеть тебя и тем самым желать, чтобы порядок вещей распался?

– Но…

Однако горгулья так и не ответила.

Потянувшись, я залпом выпил свою порцию водки, хлопнул пустой рюмкой по столу, а потом поднял взгляд. Только вместо горгульи по другую сторону стола теперь восседал Тогот. Вот ведь вездесущий засранец.

– Значит…

– Пойдешь познакомишься с Посвященными.

– Но я…

– Все равно рано или поздно тебе пришлось бы с ними столкнуться. А то заладил: «Но… но…»

– Послушай, я хотел выспаться.

– И так спишь.

– Но ты явился в мой сон…

– Ох, подумаешь, какие мы недотроги… – покачал головой-туловищем из стороны в сторону Тогот. – Бодрствуя, ты только пьешь пиво и невнятно мычишь. С тобой говорить невозможно. А во сне почему бы нам не побеседовать за рюмочкой чая?

Я попытался вскочить из-за стола, но не смог пошевелиться.

– Видишь, в реальной жизни ты бы давно на меня накинулся, а так мы мило болтаем, и только.

– И о чем ты собираешься «болтать»? – проскрипел я, пытаясь представить себе, что сотворю со своим ангелом-хранителем, когда проснусь.

– А вот этого не надо, – погрозил мне пальчиком покемон. – Прежде всего, я хотел бы знать, что ты собираешься делать с девушкой.

– Ну, ты уже нагадил по полной…

– Да ладно тебе, сотрешь память и вернешь ее этим бандитам. Зачем она тебе?

Я задумался. Нет, рабыня и в самом деле мне была не нужна. Но что-то было в ее глазах, когда она умоляла меня не возвращать ее обратно. Что-то искреннее, неподдельное, какая-то боль…

– Не понимаю тебя, Артурчик, – продолжал покемон. – То ты противник женского пола, то ты хочешь вступиться за какую-то… – тут Тогот сделал пуазу. Правильно сделал, потому что в противном случае я бы ему врезал…

– Ты хочешь, чтобы я ее вернул Мяснику?

– Я?.. Я, Артурчик, хочу, чтобы ты стал ЧЕЛОВЕКОМ.

– Я?

– Ты… Сколько времени я трачу на твое воспитание? Ты никогда не задумывался?

– Послушай!

– И слушать не хочу! – фыркнул покемон. – Я призываю тебя не вмешиваться. Отошли девочку, а потом…

– Ступай знакомиться с Посвященными? Да в гробу мне нужны эти маньяки.

– Эти маньяки, как и мы, следят за правильным ходом вещей.

– Правильным для кого? – я и в самом деле разозлился. Еще чуть-чуть, и я бы взорвался. Только… тут существовало одно «но». Если бы мы были в реальном мире, то я бы встал, повернулся и ушел, хлопнув дверью. Но Тогот все правильно рассчитал. Эта мелкая бестия отлично знала, в какой момент меня лучше всего подловить. Во сне мне деться некуда, и зеленая тварь пользовалась этим на полную катушку. И не просто пользовалась, а «имела» меня по полной программе.

– Правильно для тебя, – выдержав паузу, за время которой я ощутил всю свою беспомощность, продолжал Тогот. – Ты, мой друг, попал в капкан. Ты теперь не капитан…

– Слушай, мне твои идиотские стишки – знаешь уже где! – не выдержал я.

– Ох, противный, ты мне льстишь! – слащавым голосом педика продолжал Тогот. На мгновение мне даже показалось, что на нем чепчик и кружевной передничек.

– Хорошо… Я переговорю с Древними. Но девочка…

– Отправится исполнять свои прямые обязанности, – все тем же слащавым голосом продолжал покемон.

– Останется у меня в услужении, – отрезал я.

– Ах, я подарю вам «Историю О». Как новый рабовладелец, вы почерпнете из этой полезной книги…

– Я, как только проснусь, поймаю тебя и набью тебе твою зеленую морду! – злобно пообещал я.

А потом крепко-крепко зажмурил глаза, мысленно заткнул уши и постарался представить себе что-то приятное, а не пьяную зеленую тварь, восседавшую по другую сторону стола. Но Тогот не оставил это дело без последствий. Он вновь явился в мой сон… Нет, я уверен, что сам не смог бы вообразить себе ничего такого. Только теперь он обернулся Фатимой – голой Фатимой с непропорциональными раздавшимися задом и грудями, – и, извиваясь, начал соблазнять меня, призывая… Впрочем, о чем тут говорить… Тогот он и есть Тогот, чтоб его… А я против воли потянулся к восточной красавице, только никак не мог ухватить ее, притянуть, прижать к себе, защитить… Она всякий раз ускользала, и только мерзостное хихиканье покемона…

Впрочем, я не о том…

Как вы понимаете, проснулся я не в самом лучшем расположении духа.

* * *

Первыми словами, когда я очнулся, были:

– Я убью тебя, лодочник…

И тут, вторя моим словам, сам по себе включился телевизор, и хриплый голос Профессора Лебединского повторил:

– Я убью тебя, лодочник…

А потом, чуть скосив взгляд, я увидел на столе баночку «Амстердама». Холодную такую баночку, снизу заиндевевшую, а сверху покрытую крупными каплями ледяной влаги.

Не поверите, но в этот момент я Тоготу все простил. Сволочь он, сволочь редкая, но ведь знает, чем купить. В тот момент, когда одна моя рука сжала ледяной металл, а вторая ухватилась за металлическое колечко, в голове у меня раздалось привычное:

«Пусть от пива станет всем теплей, и слону, и даже маленькой улитке, так пускай повсюду на Земле фейерверком открываются бутылки…»

Бах! Крышка отлетела в потолок. А потом… дождь из конфетти… И никакого пива, никакой пены…

Я не слушал. Я взревел. Я обезумел! Я хотел его смерти! Я его ненавидел, ненавидел всем своим существом. Эта гадина…

– Да ладно, ладно, банка полна твоего пива… Упейся до поросячьего визга…

– Я тебя убью!

И только после этого я приложился к металлической крышечке.

Первые два глотка примирили меня с Тоготом и реальностью.

– И на хрена тебе это было нужно?

– Я тебя взбодрил. Ты должен быть в форме, мой друг… – задумчиво протянул покемон.

– Ты мне еще белые тапочки подари.

– Так легко ты от меня не отделаешься… К тому же я бы на твоем месте обратил внимание на гостью.

Я чуть повернулся.

Фатима привстала на диване, выпучив на меня глаза, полные слез. Я аж поперхнулся. Что такого я сказал или сделал, чтобы вызвать у девушки подобную реакцию? И только через мгновение я понял. Одна из моих фраз прозвучала вслух. «Я тебя убью!» А ведь остальную часть моей ментальной беседы с Тоготом она не слышала. Ну почему люди так любят все принимать на свой адрес?

– И?

– Вы… – Губы у девочки дрожали. Казалось, она вот-вот готова расплакаться.

– Нет, – отмахнулся я. – Это я не тебе. Это я одному гнойному пидору. Послушай, – я подался чуть вперед. – Не бойся, тебя тут никто не обидит.

– А вы не отошлете…

– Нет, не отошлем…

– Отошлем, отошлем и квитанцию пришлем…

– Заткнись, гнида зеленая!

– Успокойся… – не знал я, что говорить этой девочке, однако что-то нужно было говорить, что-то делать, чтобы не дать ей… да хотя бы снова впасть в истерику. И единственное, что я смог сделать, так это распахнуть свои объятия. Да, я знал, что не должен этого делать, знал, что поступаю плохо, неэтично, нарушаю собственные правила, но я ничего не мог с собой поделать. Не мог я позволить ей вновь разрыдаться. Впрочем, что тут говорить, мой покемон сформулировал все в один миг:

– И его крепость пала и растеклась в ее слезах в один миг…

Но я не слушал.

Девушка ткнулась мне в отворот халата. Она рыдала, а я гладил ей волосы и говорил. Нес какую-то ахинею, шептал что-то утешающее, что-то ласковое и совершенно бессмысленное. Я и сам не помнил, что в тот миг бормотал. Единственное, что осталось в моей памяти, – это жесткая грива упругих курчавых волос под моей рукой. А ведь она в ответ мне тоже что-то бормотала, что-то на своем странном языке, на мой взгляд, состоящем из «хр» и «анд».

А потом, через несколько минут, она, чуть отстранившись от меня, поинтересовалась:

– Вы в самом деле не отошлете меня?

Я покачал головой.

– Обещаю.

Почему я сказал так? Я не знаю. В сердце что-то кольнуло. Где-то в самом отдаленном уголке души я понимал, что поступаю неправильно. Что для блага этой девушки нужно отослать ее назад… Но я не смог… Я, как и полагал Тогот, дал слабину…

* * *

Вспоминая те безумные дни, хочется отметить только два события. Первое – примирение «нового архангела» (выражение Тогота) с реальностью чудовищ.

В тот же вечер Фатима, покосившись на Игоря, прислуживавшего нам за столом, прошептала:

– Этот горбун, он такой отвратительный.

– А ты хочешь, чтобы он прислуживал нам в своем истинном обличье?

Фатима скривилась. Ее рука с вилкой замерла в воздухе.

– Вы хотите сказать, что те чудовища, они…

– Что они?

– Они мне не привиделись?

Я покачал головой.

– Не привиделись…

– Нет, вы шутите… Такого не бывает. Я, наверное, тогда слишком боялась… Мои прежние хозяева… Я думала… – Фатима снова замолчала, осторожно посмотрев на Игоря.

– Не бойтесь, это всего лишь аморф… Он не причинит тебе…

Но дальше мне разговаривать было не с кем. Фатима вырубилась. Закатив глаза, плюхнулась лицом в суп. В первый момент я решил, что она придуривается, а потом испугался: как бы крошка не захлебнулась. Все-таки человек восточный, не обладает нашей славянской выдержкой.

– Почему? Что я такого сказал?

– Я же предупреждал тебя, что девочка слишком многое пережила, и вид зубастых и клыкастых инопланетян плохо повлияет на ее психику.

– Инопланетян?

– Ладно, демонов… Например, явись мы какой-нибудь девственнице из Средних веков, так она бы сама себе сделала харакири.

– Ты смотри, чтобы я не сделал его тебе…

Встав из-за стола, я с Игорем перенес тело девицы-красавицы на свою постель. Дубль два. По-моему, это стало превращаться в некий ритуал. Нет, в этот день мне определенно суждено было спать в кресле.

– И что ты прикажешь мне с ней делать?

– Просил, отправь назад…

– Исключено.

– Тогда лови кайф. Однако, как бы там ни было, завтра ты ее на ноги должен поставить и насчет демонов втолковать. А пока…

– ?..

– Я бы на твоем месте попытался выяснить что-то о ней, кто она, откуда… Может, казачок засланный.

– И как ты предлагаешь это осуществить?

– Проведем ментальное сканирование.

– А может, лучше расчленить ее и посмотреть, вдруг она микрофон проглотила.

– Я бы на вашем месте, Артур, не ерничал, – в голосе моего покемона появились назидательные нотки, чего я терпеть не мог. – Прозондируй ее. Узнай, кто она, на кого работает, реально работает, а не жопой крутит. А потом сделаешь соответствующие выводы и примешь правильное решение.

– Хорошо! – согласился я.

Вновь я послушал своего ангела-хранителя, хотя внутри меня все говорило: «Не слушай». Но… Тогот с детства выручал меня. Он сделал из меня проводника, научил величайшему в мире искусству – Искусству черной магии и… я не мог просто так отмахнуться от его совета, тем более что в совете покемона не было ничего зазорного.

* * *

Второе событие, о котором я вспоминаю, столь тесно связано с первым, что мне, видимо, не удастся разделить их. Тем не менее, рассказывая о том, что случилось, я должен четко разделить события, те, что были до того, как я ментально сканировал Фатиму, и те, что случились после.

Итак, с одной стороны, на руках у меня была странная, на вид забитая девушка (девочка), безумно боявшаяся прежних хозяев, с другой – Мясник, с которым портить отношения мне не хотелось. Магия магией, но, судя по всему, проблем у меня и без того хватало.

Однако продолжим по порядку.

Ментальное сканирование ничего не дало. Фатима оказалась не шпионкой, не подсадной уткой, а, как я и подозревал, несчастным человеком. Дочерью Востока с искалеченной судьбой. Человеком, который видел в жизни только плохое. Родители ее погибли во время развала СССР. Не стану описывать те гадости, которых я насмотрелся, заглянув в ее голову. Поверьте, не стоит. В свои годы она изведала все мерзости, которые только может сотворить бессердечный маньяк над беспомощной нищей. Проще уж посмотреть хорошую немецкую порнушку – по крайней мере, это кино, а не фрагмент чьей-то судьбы.

Однако вечером второго дня мы должны были отправиться в гости, а для этого «моей даме» как минимум стоило сменить гардероб. Поэтому, прихватив добрую пачку из кейса Арамыча, я с утра пораньше поднял свою «гостью» и вытащил ее из дома, пока она вновь не столкнулась с Тоготом или Игорем.

Было еще очень рано. Солнце только-только поднималось над горизонтом, сквозь морозную дымку окрасив часть неба в тона ядреной охры. Но любоваться рассветами у меня времени не было. Впрочем, как и настроения. Для меня утро по-прежнему осталось «хмурым», а от ночи, проведенной в кресле, ныла шея. Нет, если честно, то в какой-то момент у меня возникло желание разделить ложе с моей новой… домоправительницей (назовем это так), но мысль о лекции про вред педофилии в исполнении Тогота уничтожила малейшее желание использовать подобным образом нежданный дар восточной диаспоры…

Выскользнув из парадной, мы какое-то время ежились на холоде. Фатя куталась в пушистый воротник своей куртки и бросала на меня неодобрительные взгляды. А я стоял, подставив лицо ледяному ветру с залива, и вдыхал морской воздух. На мгновение мне даже показалось, что я перенесся на Силд – мир мелких островов и гигантских океанов, мир белоснежных пляжей и колючих пальм.

Наконец, поняв, что пауза слишком затянулась, я кивнул Фате.

– Сегодня вечером у нас светский визит, так что придется пройтись по магазинам.

Фатя обреченно кивнула. Видимо, в прошлом ей не раз приходилось совершать подобные рейды, и ничего хорошего от них она не ждала. А я, как всегда, пренебрег предупреждением… И… понеслось… Мы шли из магазина в магазин, из отдела в отдел. Фатима примеряла наряды, украшения, если мне нравилось, я платил. Но все это не вызывало у девушки радости. И я никак не мог понять, в чем же дело. В какой-то момент я решил попытаться разговорить ее.

– У тебя такой вид, словно мы на похоронах. Девушкам обычно нравится, когда им покупают обновки.

– Я не девушка. Я – ваша вещь.

– Даже в Америке рабство отменили давным-давно…

Фатя лишь печально покачала головой.

– Вы смеетесь, сами не понимаете, что говорите…

– Послушай, что в самом деле у нее в голове?

– Да ничего особенного, просто ее сломали, как порой ломают игрушки… Раз… и…

– При чем тут это…

– При том, что она не понимает даже того, что кто-то может ей купить что-то просто так. Что какая-то вещь может и в самом деле принадлежать ей, а не ее господину.

– Но я…

– Я предупреждал тебя, что ты ищешь себе дембель. Ты не послушал…

Я вновь повернулся к Фатиме.

– Послушай, девочка, – я попытался говорить строго, почти официально. – Все эти вещи, что мы тебе покупаем, они – твои. Сегодня вечером нам предстоит один визит, после чего ты будешь совершенно свободна. Ты сможешь пойти куда пожелаешь…

– Господин хочет завтра прогнать меня? – в ее голосе чувствовался испуг.

– Хочет, хочет…

– Ничего подобного, – все тем же вкрадчивым тоном продолжал я, сообразив, что выбрал неподходящее время и место для выяснения отношений. – Я хочу, чтобы ты поняла, что свободна в своих поступках.

– Если я и в самом деле свободна, то я хочу остаться в услужении молодого господина, если только он не станет пугать меня всякими чудовищами.

– А вот этого обещать не могу…

– Но молодой господин…

В этом обращении было что-то несоответствующее, что-то анимешное. Прямо девочка-рабыня из японского мультсериала.

– Послушай, нет никаких чудовищ… Они странно выглядят, но это мои друзья…

– Аморф – раб…

– …Которые живут со мной… Пусть даже выглядят они не слишком приятно.

– Это демоны, господин. Наш мулла, преподобный Айрадин, всегда говорил: «Если увидишь демона, сразу его распознаешь».

– А существа с…

– Нет иных существ, кроме как созданных Аллахом, а все остальное – демоны. – И Фатя вновь потупила взгляд.

– Вот так, пидор зеленый, для нормальных людей ты чудовище.

– А ты – рабовладелец!

На этом ментальный диалог с Тоготом, впрочем, как и диалог с Фатимой, закончился.

Может, в этот раз все бы и вышло хорошо, но только на ступеньках обувного универмага «Платформа» – в женщине ведь все должно быть хорошо, даже обувь – мы натолкнулись на группу кавказцев. Их было человек десять. Кепки-аэродромы, кожаные куртки, спортивные штаны, золотые зубы. Я тащил пакеты с покупками, Фатима, понурив голову, плелась позади, когда нам навстречу вырулила эта компания. И, судя по всему, кто-то из них узнал мою спутницу. Нам заступили дорогу. Один из кавказцев оттеснил охранника, который попытался было вмешаться, а остальные подступили ко мне, размахивая руками у меня перед носом и бормоча что-то на своем. При этом все они то и дело указывали на Фатю.

– Чего они хотят?

– Нет, ты же девочку не отослал… Ты хотел неприятностей… Вот они…

– Чего хотят эти уроды? – едва сдерживаясь, повторил я.

– Они смеются над тобой, хотят забрать девочку, чтобы она их обслужила, как прежде, – совершенно равнодушно поведал мне Тогот.

Сказать, что мне все это не понравилось, значит, ничего не сказать.

– Если ты, зеленый пидор, не станешь…

Видимо, мой покемон понял, что в этот раз я не шучу, потому что отозвался сразу:

– Стану, стану… Повторяй за мной…

Витиеватое заклятие мы осилили секунд за пять, а потом я шагнул вперед, взял за руку того кавказца, что стоял впереди, и внимательно заглянул ему в глаза.

– Так вот, кавказский пленник, ты сейчас встанешь на колени и будешь молить о прощении у меня и у этой девочки. А если ты…

Видимо, кавказцу мои слова не понравились. Он дернулся, пытаясь вырваться. И тут ему стало больно. Очень больно. Очень, очень больно. Ну, представьте, что обнаженный нерв опускают в концентрированную серную кислоту… Остальные смолкли. Уставились на своего товарища, не понимая, что с ним происходит. А он, извиваясь и постанывая от боли, начал постепенно опускаться на пол. И лицо у него перекосилось. Такое бывает, если по забывчивости куснешь лимон без сахара. Кислое личико.

– Это и остальных касается… – продолжал я.

Кавказцы инстинктивно попятились. Они явно не привыкли к такому отношению.

Что-то сверкнуло справа от меня, и тут же мимо пронесся огненный шар. Я в недоумении повернул голову. Справа, на полу, возле охранника стояли ботинки. Обычные такие ботинки, полные серого пепла. Чуть дымящиеся. А в воздухе повис запах озона и паленой шерсти. Кто-то кого-то испепелил. Забавно. Я повернулся туда, откуда вылетел огненный шар.

Из отдела мужской обуви, поигрывая тростью, вышел Викториан. Белоснежный плащ, трость, шарф. Просто душка, а не колдун.

– Не понял… – протянул было я, но Викториан пре рвал меня, отвесив учтивый поклон.

– Всего лишь дружеская поддержка, господин Томсинский, – почти пропел он. – В конце концов, мы с вами союзники, делаем одно дело. – А потом он, повернувшись к кавказцам, выдал какую-то фразу на языке гор, после чего те полезли в карманы, и на пол посыпались ножи, стволы, кастеты и прочее. У Викториана мне переспрашивать было неудобно, поэтому я обратился к Тоготу:

– Что он им сказал?

– Пообещал прислать им «валентинки».

– Я тебя серьезно спрашиваю.

– Обещал испепелить каждого, у кого в карманах… ну, есть такое выражение на Кавказе… сокрыто достояние мужчины…

– Как, они себе сейчас еще и публичное обрезание устроят?

– Не в этом смысле, осел, – огрызнулся покемон, и в этот раз он был прав. Я перегнул палку.

Больше не сказав ни слова, Викториан прошествовал мимо онемевших кавказцев и охранника, застывшего с широко открытым ртом. У самой двери в струях кондиционеров полы его пальто взметнулись белоснежными крыльями. Мерилин Монро, и только!

– Встретимся вечером, – бросил он мне через плечо, проскользнув через раздвижные двери.

Только тогда я вновь повернулся к своим оппонентам, но у них, по-видимому, изменились планы. Попадав на колени, они принялись колотить лбами об искусственный гранит ступеней и бормотать что-то напоминающее молитву. Мне ничего не оставалось, как подобрать упавшие пакеты с покупками.

– Пойдем, – приказал я Фатиме и добавил, повернувшись к охраннику: – А ты… проследи, чтобы они прибрались, и арсенал ментам сдай, а то мало ли что. Если будут артачиться, скажи, что я непременно их навещу. Зайду на огонек. Они поймут… И кроме того, для остальных ты ни меня, ни этой девушки, ни старика в белом не видел, – тут я добавил одно заклинание, которое хорошо мозги прочищает, и следом за Викторианом направился к выходу. Но в последний момент я обернулся. Фати нигде не было.

Пришлось вернуться.

Она стояла в дальнем конце стеклянного коридора у эскалаторов, ведущих на второй этаж, и плакала. Даже не плакала, рыдала. Ее тощие плечи дрожали при каждом всхлипе.

Подойдя, я остановился у нее за спиной. Какое-то время стоял безмолвно, а потом, положив ей руку на плечо, заговорил:

– Ну, что ты… Все в порядке.

– Вы считаете меня шлюхой…

Сказать «нет» я не мог. Я повернул ее к себе лицом и самым суровым голосом приказал:

– А ну прекрати реветь, – плюс заклятие. – Пошли, у нас мало времени. – И, переложив все пакеты в правую руку, взял левой Фатю за руку, точно маленького ребенка. Я провел ее назад по стеклянному коридору, мимо преклонивших колени кавказцев, на улицу, туда, где высоко в небе в морозной дымке сверкало холодное солнце.

Достав бумажный платок, я вытер ей слезы, заставил высморкаться и, только выбросив платок в урну и проследив, как он полыхнул (нельзя оставлять то, что можно использовать в колдовских заклятиях), обратился к Тоготу:

– Ты знал, что меня пасут? – поинтересовался я.

– Ну…

– Точнее.

– Видишь ли, Артурчик, – вот этого мерзостного «Артурчик» я терпеть не мог. – Это – колдун. Я не могу вот так с бухты-барахты влезать в его дела. А что до кавказцев, ты бы и сам с ними разобрался.

– Тогда зачем вылез этот щеголь?

– Видимо, он хотел лишний раз подчеркнуть, что ты «под колпаком у Мюллера».

– А я под колпаком?

– А как ты сам думаешь?

И снова покемон был прав. И все же ощущать себя марионеткой в руках неких высших сил мне не нравилось.

Знаком я подозвал к себе Фатиму.

– Кто это были? – я махнул в сторону кавказцев.

– Мужчины. С некоторыми из них…

– А вот этого я знать не хочу, – резко обрубил ее я. – Только прошу тебя в другой раз, если встретишь знакомых, сразу дай мне знать. Не хочу осложнений с властями.

Девушка покорно кивнула, а потом неожиданно, словно повинуясь какому-то внутреннему импульсу, шагнула вперед, взяла меня за рукав и, пытаясь заглянуть мне в глаза, спросила:

– Скажите мне честно: кто вы?

– Кто я? – недоуменно переспросил я.

– Кто вы? – вновь повторила она, глядя выпученными глазами мне в лицо. – Вы… злой дервиш?

– Ну уж нет, – покачал я головой.

– Ну я же видела этого ифрита.

Вот как нынче зовут аморфа. А я-то голову ломал!

– Колдуном был тот безумец с всклокоченной бородой, который пустил огненный шар, испепеливший одного из твоих поклонников. А я… я – проводник. Обычный проводник, который водит караваны.

– Караваны? – с сомнением глядя на меня, проговорила девушка. В ее понимании караваны явно были чем-то иным. Чем-то связанным с пустыней, верблюдами, полотняными палатками.

– Да, караваны, – кивнул я. – Караваны, которые идут из мира в мир…

Глава 4. Год назад

Чем шире рот, тем чеширей кот. Хотя обычные коты имеют древний род, Но Чеширский Кот – совсем не тот: Его нельзя считать за домашний скот! В. Высоцкий, «Чеширский Кот»

Посланница Викториана соответствовала стилю – высокая, стройная блондинка. Гламурный джинсовый костюм с бисерной вышивкой в виде павлиньих перьев. Интересно, сколько такой костюм стоит на Апрашке? Хотя вряд ли там такой купишь. Тут бутиком воняет за километр. Короткая белая кожаная куртка, в цвет волос. Однако с первого взгляда я понял, что этой барышне палец в рот класть не стоило. В ней крылось нечто смертоносное – красивые правильные черты и… словно ты разговариваешь с огромной паучихой – паучихой-альбиносом. И еще эти глаза – огромные, бездонные озера, которые, как казалось, вобрали в себя все грехи мира.

– Валентина, – объявила она утробным, грудным голосом. – Зовите меня Валентиной. – И тут же без всякой паузы продолжила: – Вы готовы?

– В общем, да, – начал было я. – Однако не уверен, что нам всем следует…

– Зеленый Лик, куратор Викториана, велел быть всем вам.

И только я хотел рассказать этой блондинке все, что я думаю о тех, кто носит подобные вызывающие прически, и о Древних, на которых мне с детства было чихать, как где-то в глубине черепа раздался голос Тогота:

– И не вздумай ей перечить, а то мне придется искать нового проводника…

– Ты хочешь сказать…

– Она много опаснее того, кто ее послал.

– И что ты посоветуешь? – В этот раз мне, видимо, следовало прислушаться к мнению моего покемона.

– Нанесем визит вежливости, послушаем, что от нас хотят.

– И что от нас хотят?

– Нас приглашают побеседовать. Развлечемся.

– Хорошо, – кивнул я, все еще переполненный сомнениями. – Однако ты стал скрытен, мой друг.

– Зачем пересказывать то, что вскоре ты узнаешь из первых рук?

– Так вы готовы? – повторила Посланница.

– Девушка…

– Все…

– Но она ни при чем. Она тут вроде гостьи.

– Ее Судьба, точно так же, как твоя, предопределена.

– Хорошо. Тогда сделаем так. Мы пойдем с вами, а потом к нам присоединятся остальные. Видите ли, часть моей, скажем так… свиты… имеет слишком специфический вид, и я предпочел бы, чтобы они переправились в нужное место иным способом.

– Это вполне соответствует данным мне инструкциям, – кивнула Валентина, а потом протянула мне сосуд витиеватой формы. – Но прежде чем мы отправимся в путь, всем вам надлежит испить зелья. Обитель Викториана защищена могучими заклятиями.

Я осторожно взял из ее руки зеленоватую бутыль. Больше всего она напоминала мне флакон ароматической воды с парфюмерной фабрики Египта или Туниса. Осторожно подцепив ногтем пробку, я нюхнул. Это и в самом деле был одеколон. Не «Тройной», конечно…

– Можно пить?

– Не бойся, тебя не отравят, хотя это не австралийский виски.

Я осторожно попробовал жидкость кончиком языка. На вкус настоящий одеколон. Однако только я решил сделать еще один глоток, как… Валентина рывком забрала сосуд у меня из руки.

– Хорошего понемножку. Хватит и одной таблетки.

– А теперь зовите остальных.

– Фатима. Одевайся. Нам пора.

Девушка, потупив взор, вышла из комнаты. Не глядя ни на меня, ни на Валентину, она начала спокойно, неторопливо одеваться.

– Что с ней?

Я лишь пожал плечами.

– Понятия не имею. Утром Викториан пощекотал нервы ее поклонникам, с тех пор она такая.

– А что говорит твой демон?

– Ничего.

Тогот и в самом деле отказался обсуждать происходящее. Он поступил в своей скотской манере. Замкнулся, ушел в себя, а если я начинал расспрашивать его о чем-то, то в лучшем случае слышал: «Не готов ответить». Такая вот обтекаемая фраза. Хотя я-то был уверен, покемон что-то знает, но не говорит.

Валентина протянула флакон девушке.

– Сделай глоток.

Та подчинилась, действуя, как автомат, потом вернула Валентине флакон и продолжала одеваться.

– Остальные?

– Оставьте флакон тут, на столике. Тогот прихватит его с собой.

Валентина кивнула.

– Хорошо… И поторопите свою девушку. У нас мало времени. Древние не любят ждать.

– А я не люблю спешить…

На это Валентина ничего не сказала, она лишь демонстративно повернулась к нам спиной, ожидая, когда мы закончим возиться.

* * *

Поездка через город проходила молча.

Затерявшись в толпе тружеников, мы пересекли полгорода и, выскользнув на одной из конечных станций метро, пешком по белой пороше, уже местами превратившейся в темно-серую слякоть, направились сначала по мосту через реку, а потом вдоль кривых заборов новостроек углубились в хитросплетение уродливо-однотипных домов.

Ни мне, ни Фате эта прогулка не нравилась. Но, что удивительно, вот та самая грязь, что мы месили, не приставала к сапожкам нашей проводницы, которые по-прежнему сверкали ослепительной белизной. Да и джинсы ее были чистыми, в отличие от моих.

– И что ты хочешь, защитное заклятие? – пробормотал у меня над ухом Тогот.

– И… – Я опустил взгляд и понял, что штаны мне придется сперва сушить, а потом стирать.

– Ты что, не мог подсказать мне заранее? Вот теперь из-за тебя уделался, как свинья, – а потом вслух обратился к Валентине: – Нам еще далеко?

– Минут пятнадцать, – ответила та, не оборачиваясь. – Раньше тут был железный пешеходный мостик, удобно было. Местные власти его снесли, теперь вот ходим в обход.

– А что этот ваш колдун не мог планы городских самодуров изменить?

– Мог. Только он тогда занят был другими делами… – И замолчала.

Я выждал. Пауза затягивалась, видимо, Валентина не собиралась вдаваться в подробные объяснения. «Ладно, – подумал я. – Не хочешь, не надо». Вновь посмотрев на свои штаны, почти до самых колен покрытые брызгами талого снега, обратился к Тоготу.

– Вернусь, заставлю мне брюки стирать, – ментально фыркнул я.

– Ты вернись сначала, – самым зловещим шепотом произнес Тогот и тут же, чувствуя, что его шутка пришлась не к месту, добавил: – Шутка.

– Ты считаешь, это смешно?

– А ты считаешь, что я должен следить за тобой, словно старая бабушка, слюнявчик тебе повязывать, сопельки подтирать?

– Попочку вытирать… – в тон добавил я. – Перестань паясничать…

Тут он и в самом деле перестал, потому что мы оказались у ограды кладбища. Выкованная лет тридцать назад, эта ограда ныне являла собой зрелище неприглядное. Ржавые прутья торчали в разные стороны. Часть вообще отсутствовала.

– Может, лучше обойти? – робко поинтересовался я, глядя, как Валентина с уверенностью нырнула в дыру – то место в ограде, где разом не хватало четырех прутьев.

Но наша проводница ничего не ответила, уверенно продолжая шагать вперед. И мне ничего не осталось, как последовать за ней. Мои ноги тут же по щиколотку утонули в мокром снегу. Я почувствовал, как холодная вода хлынула в правую кроссовку. Надо было все же прочитать соответствующее заклятье.

– Крепись, герой… Лучше поздно, чем никогда… Их подвиг вовек не забудет народ, бредущих по лужам вперед и вперед… – нараспев верещал Тогот.

– Заткнись!

Я повернулся, чтобы помочь Фатиме, но она, словно не замечая протянутой мной руки, сама проскользнула через отверстие в изгороди и, обойдя меня, пошла следом за Валентиной, стараясь шагать по ее следам.

Пара сотен метров, штук двадцать луж, скрытых под снегом, мокрые ноги… Я уже начал концентрироваться для того, чтобы самостоятельно осилить какое-нибудь спасительное заклятие. Да, Тогот в этом смысле не товарищ. Наговорит гадостей и, только доведя меня до белого каления, задастся вопросом: а стоит ли мне помогать? Вот такой милый друг.

Предаваясь этим скорбным раздумьям, я и не заметил, как мы оказались возле старого разбитого склепа. А может, это была часовенка. Нет… все-таки, скорее, склеп. Ныне же от него остался лишь ветхий остов. Четыре угловые, несущие колонны высотой метра четыре поддерживали почти плоскую крышу. Между колоннами возвышались обломки кирпичей. В центре на полу темнело отверстие – видимо, туда некогда опускали гроб.

Валентина же, к моему удивлению, решительным шагом обошла дыру в полу и, подойдя к дальней колонне, нажала на один из кирпичей. Что-то жутко заскрипело, словно кто-то стал водить куском железа по оргстеклу. А потом плита на дне «могилы» отошла в сторону, и оттуда, разгоняя зимние сумерки, хлынул поток золотистого света.

– Прошу! – наша проводница сделала широкий жест, приглашая нас спускаться.

– Туда?

– Нет, в… – и дальше последовало слово, которое несло емкий ответ на мой дурацкий вопрос, но совершенно не соответствовало ни внешнему облику, ни манере поведения Валентины.

– Вот уж не ожидал, что придется заживо ложиться в гроб… – начал было я.

– Я бы на твоем месте не каркал.

Махнув рукой, я подошел к тому месту, где только что возлежала каменная плита. К собственному удивлению, я не почувствовал ни запаха плесени, ни отвратительной вони полусгнивших останков. Наоборот, из склепа тянуло чем-то приятным, аппетитным… Жареная свинина, что ли? И к этому запаху примешивался странный, незнакомый мне аромат.

Осторожно ступив на первую ступень, я с удивлением обнаружил, что она сухая и покрыта толстым пушистым ковром, в котором мои кроссовки буквально утонули.

На мгновение я замешкался. Взглянул на Валентину.

– Мы не натопчем?

– Об этом не стоит беспокоиться, – отмахнулась она, а потом нетерпеливо добавила: – Спускайтесь, не стоит искушать судьбу и торчать тут столбами. Это место хоть и имеет могущественную защиту… – и тут она прервалась, не договорив, а я не стал выспрашивать. Зачем мне чужие секреты? Меньше знаешь – крепче спишь.

Развернувшись, я начал осторожно спускаться.

Лестница оказалась не такой уж и длинной. Всего три пролета, а внизу… В первый момент мне показалось, что с помощью некоего колдовства я, спускаясь по лестнице, перенесся в один из старых петербургских домов. Прихожая. Шкафы с зеркалами. Вешалка, на которой ворохом висели какие-то тряпки, изначальное происхождение которых угадывалось с большим трудом. Подставка с зонтами и массивной тростью. Под потолком, возле старинной бронзовой люстры, веревка, на которой сушились какие-то травки. На каменном потолке змеей застыла люстра со светодиодами. Интересно, откуда тут электричество?

Дверь, ведущая в глубь апартаментов, открылась, и на пороге показался Викториан.

– Рад… Быстро добрались.

В этот раз он выглядел совершенно по-другому. Колдун был буквально запеленут в толстый махровый халат, вобравший в себя все оттенки фиолетового. Манжеты, воротник и пояс халата были отделаны полосками искрящегося фиолетового шелка. На груди в разрезе топорщилось белое жабо.

– Приветствую, – выдавил я, отступая в сторону, чтобы освободить место для спускающихся вниз Фати и Валентины. Где-то наверху заскрипела каменная плита. – Я… – Мне было неудобно в первую очередь за мокрые и грязные ноги. Прийти в гости и нагадить, то бишь натоптать, – не мой стиль.

И только я решился было растечься в извинениях, как почувствовал какое-то изменение. Ногам стало комфортно. Я опустил взгляд и, выпучив глаза, уставился на свои совершенно сухие джинсы и сверкающие кроссовки.

– Я… – начал было я говорить, но слова замерли у меня на языке. Нет, конечно, я знал, что бывает и не такое. Но… одно дело – знать, а другое – прочувствовать все на себе.

– Да вы не беспокойтесь, не натопчете, – словно прочитав мои мысли, продолжал Викториан.

В самом деле, ноги у меня теперь были совершенно сухие, и джинсы чистые. Ай да колдун, ай да сукин сын! А ведь я даже не почувствовал, когда произошла перемена.

– Да, это тебе не проводник-самоучка, а настоящее колдовство. Вот ты учился бы, слушался меня…

– Если бы я слушался тебя, то давно лежал бы в могиле.

– Тогда ты был бы настоящим…

– Пидором-зубрилой… И вообще, заткнись, глупый демон!

Пока мы вели ментальную баталию, Викториан внимательно разглядывал меня. В какой-то миг я даже решил, что он слышит наш телепатический разговор.

– Раздевайтесь, раздевайтесь, – вежливо повторил он, потянувшись за моей курткой. – Обувь можно не снимать.

Раздевшись, мы прошли в большую комнату – почти зал. Сначала я решил, что это пространственно-временной карман, но, приглядевшись повнимательнее, понял, что это и в самом деле большое помещение, находящееся под землей посреди кладбища.

В центре большой комнаты стоял круглый офисный стол, какие обычно бывают в новомодных фирмах. Вокруг стола застыли девять кресел. Перед каждым из них на столе лежала стопка бумаги, несколько авторучек, какие-то канцелярские принадлежности, а также стояло по два бокала – один низкий коньячный, второй – большой фужер.

Вдоль стен протянулся ряд дверей, как две капли воды похожих друг на друга. Скорее всего, они вели в другие помещения, но задавать хозяину лишние вопросы мне не хотелось.

– Вы садитесь, – кивнул женщинам Викториан, – а вы, – он повернулся ко мне, – идите, встречайте ваших подопечных. – И Викториан указал мне на одну из дверей. – Там уже все готово.

Я машинально повиновался.

Не знаю, каким должна быть обитель современного колдуна, но я ожидал чего-то иного, а не офиса под кладбищем…

Два шага вперед, и дверь передо мной раскрылась – черный квадрат, ведущий в неведомое. Тем не менее, показывать свою нерешительность, топтаться у входа было по меньшей мере невежливо. К тому же в присутствии аморфа и Тогота я бы чувствовал себя более уверенно. Какими бы там они ни были, каждый из них по той или иной причине был мне предан.

Еще шаг, и дверь захлопнулась у меня за спиной. Меня окружала кромешная тьма. Я покачнулся и едва удержал равновесие.

– И что теперь?

– Заклинание света. А ты что думал?

– Ничего я не думал. Почему было не сделать тут обычный выключатель?

– А может, это проверка твоих колдовских навыков? – ехидно высказался покемон.

– Ну, судя по всему, меня сюда пригласили не для того, чтобы проверять, что я умею, а что – нет…

– Нет, не для этого, – вздохнул Тогот. – Хотя лучше бы они тебя проверили и отпустили как недостойного…

– Ты предполагаешь… – начал было я, но демон не дал мне закончить.

– Сначала заклятие света.

Я скривился и неохотно начал повторять за Тоготом магическую формулу. Естественно, с первого раза ничего не получилось, потому что я перепутал тональность звуков в третьей строке четверостишия, но со второго раза все сработало. Тихо затрещали вспыхнувшие свечи, и я замер, пораженный открывшимся мне зрелищем.

Помещение, в котором я очутился, судя по всему, было частью какой-то сложной транспортной системы. Во-первых, сам размер помещения был не меньше сотни квадратных метров. Низкий потолок, свисающие с него цепи, красный кирпич стен, потолка и пола придавали зале зловещий вид. Казалось, вот-вот и потолок рухнет, похоронив все то, что было внутри. Во-вторых, на полу темнел рисунок во много раз сложнее, чем обычная пентаграмма колдовского маячка. Никогда я еще не видел колдовского рисунка такого размера. Причем в каждый внешний острый угол рисунка была вставлена свеча черного воска.

Так вот, когда я произнес заклинание, именно эти свечи и зажглись.

Кроме того, была еще одна деталь в этом транспортном зале, которая мне не просто не понравилась, а совсем не понравилась. Считайте меня белоручкой от колдовства, но подвешенный на стене полуразложившийся труп не вызвал у меня никаких радостных чувств. Он был прибит костылями к противоположной от входа стене. И, судя по ранам, именно его кровью, пока он был еще жив, подновляли колдовской рисунок на полу. Пессимистическая картина…

– Что, зрелище, не вселяющее оптимизма?

– Нет, я тащусь от счастья, разглядывая покойников… Просто балдею, – ответил я покемону, тем не менее не отводя взгляда от трупа. И, надо сказать, чем больше я смотрел на него, тем меньше мне все это нравилось.

– Вот был бы ты настоящим волшебником…

– Колдуном… – тут же мысленно поправил я Тогота.

– Вот был бы ты настоящим… колдуном, ты бы с большим весельем взирал на человеческие трупы и, быть может, смог бы даже отведать…

– Стоп! – разом выдохнул я. – Послушай, мы уже как-то обсуждали все это. Я не маньяк, не собираюсь мочить людей направо и налево и питаться плотью себе подобных. И никакие там истории про великую магическую силу не заставят меня изменить свое мировоззрение. Так что оставь все эти каннибальские замечания при себе, и давай займемся делом… Если честно, то мне тут чертовски не нравится, и чем быстрее мы закончим все дела с Посвященными, тем будет лучше. Кошмаров в моей жизни и так предостаточно…

– И что же ты считаешь кошмарами? – пытаясь изобра зить полную невинность, поинтересовался Тогот.

– Уж не те омерзительно-кровавые сны, которые ты иногда мне посылаешь, – фыркнул я. – Ладно, хватит болтать, диктуй заклятие.

Я мысленно представил кислую рожу Тогота и улыбнулся. Так этому сукину сыну и надо…

Сделав шаг вперед, я встал между двумя свечами в выемке, которую образовывал колдовской рисунок, и монотонным голосом затянул под диктовку Тогота…

Не прошло и нескольких секунд после того, как стих последний звук заклятия, как в центре комнаты сгустилось темное облако, мгновение оно казалось бесформенным, искаженным странными тенями, которые давали колдовские свечи, а потом словно затвердело, приняв форму Тогота и аморфа, который и на этот раз выглядел, как настоящий Игорь.

Не говоря ни слова, я вернулся в зал, где нас ожидали Викториан, Валентина и равнодушная ко всему Фатима. Но оказалось, ждали нас не только они. Пока я вызывал Тогота и аморфа, в зале появились еще две колоритные личности. Негритенок лет пяти и огромная тварь с серой шерстью и длинными, словно у аллигатора, челюстями. Негритенок выглядел бы невинным пупсом, если бы не сигара, которую он мерно потягивал, и огромный мясницкий нож, заткнутый за белоснежную набедренную повязку. На личико – настоящий ангелочек, только черный. Кстати, кроме набедренной повязки и золотого кольца в ухе, на малыше не было никакой одежды.

Серая тварь выглядела не столь очаровательно. Ее маленькие глазки аж светились желтым хищным цветом. Длинные, почти до пола, лапы были увенчаны когтями, каким позавидовал бы сам Росомаха. Причем это были не просто когти, темно-бурый цвет выдавал их возраст, а темные пятна… «Пусть это будет грязь», – уверил я себя, хотя подсознание подсовывало мне другой ответ, и, словно вторя ему, над когтями в воздухе вились многочисленные мелкие мошки и мушки…

– Итак, теперь, как я понимаю, все заинтересованные лица в сборе, – начал Викториан, выходя вперед. – Разрешите представить, – продолжал он, повернувшись к странной парочке. – Вот этого чудного малыша с сигарой зовут Бибиулу – маленький мальчик, а серого здоровяка – Ицихитонацу – большой зверь. Они – посланцы Зеленого Лика. К сожалению, наш повелитель не сможет лично присутствовать при нашем разговоре.

Я оценивающе оглядел вновь прибывших. Их внешний облик и имена совершенно не соответствовали обстановке «зала заседаний».

– Очень рад, – произнес я, по очереди улыбнувшись каж дому из вновь прибывших. – Однако при чем тут персонажи фольклора Мадагаскара?

– Скажем… Конверсия кадров, – ответил малыш. – Впрочем, это совершенно не твоего ума дело. Мы присланы сюда Советом Древних, чтобы провести от их имени переговоры.

– Переговоры?

– И донести до вас их послание.

– Послушайте… – начал было я и осекся.

– Ты что, собираешься возражать Древним? – поинтересовался Тогот. – На твоем месте я бы не стал этого делать. Сядь, послушай, что они скажут, ботами покивай, а потом мы решим, нужно нам все это или нет.

Я сел за стол, машинально протянул руку к низкому бокалу. Раз… и в руке у меня был бокал с коньяком. Как раз именно то, чего мне в это мгновение так не хватало.

– А я смотрю, ты не теряешься… Да и обслуживание тут на высшем уровне, – заметил Тогот, устраиваясь рядом со мной.

Я только фыркнул. Конечно, было бы много лучше, если бы я сейчас находился где-нибудь в другом месте… Скажем… У себя дома…

– Итак, – вновь заговорил Викториан. – Как я понимаю, все заинтересованные лица в сборе. Тогда я готов предоставить слово представителям Зеленого Лика.

Негритенок пыхнул сигарой и неспешно начал:

– Как я понимаю, вы, Артур, являетесь проводником в этой части страны, именуемой людьми Россией?

Очень мне не понравился его тон. Сразу не понравился. Этакий предвзятый выговор, словно добряк-меценат беседует с неразумным художником.

– Предположим… – неопределенно протянул я.

– А не надо тут ничего предполагать! – взвился негритенок. – Ты – человек, и ты обязан подчиняться истинным повелителям этого мира!

– Никому я ничего не обязан! – в том же тоне ответил я.

– Послушай, ты, в жопу укушенный бабуин, как ты разговариваешь…

– А тебя, морковка, я сегодня не спрашивал, – отрезал я и, вновь повернувшись к чернокожему малышу, продолжал: – Можете пойти в задницу с вашими предложениями. Я – из другого ведомства. Я не поклоняюсь ни вам, ни вашим повелителям. Я не режу людей, словно свиней, и не развешиваю их по стенам вместо сюрреалистических картин, я не…

Неожиданно я осекся, потому что огромное серое существо поднялось из-за стола и раздвинуло лапы, словно развело нас с негритенком по разным углам ринга. Я буквально почувствовал невероятную ментальную мощь, исходящую из когтистых лап чудовища.

– Вы, вот что, остыньте, горячие финские парии, – неожиданно произнесла серая тварь очень-очень тонким голоском. – И нечего тут бодаться, потому что, если не принять определенных мер, наступит кирдык, – слово «кирдык» тварь произнесла с особым цинизмом, а потом на несколько секунд замолчала, выдерживая паузу. – Всем кирдык… – И, чуть смягчив тон, добавила: – Наш мир меняется и может измениться безвозвратно. Думаю, это не в ваших интересах. Поэтому Зеленый Лик и приказал призвать вас. Быть может, совместными действиями нам удастся остановить катастрофу.

– Мне кажется, катастрофа произошла, когда Ельцин развалил Союз, – заметил я. – Хуже уж быть не может.

– Может, – покачала головой серая тварь. – Может быть много хуже. Да вы и сами только что столкнулись с этой проблемой.

– Не понял?

– Вот заладил, – фыркнул Тогот. – Я считаю, что прежде чем нести пургу, Артурчик, стоит присесть и выслушать эмиссаров. Наверняка у них было достаточно причин, чтобы явиться в наш мир.

Негритенок кивнул, выпустив огромное облако табачного дыма.

– Точно. В корень смотришь, демон.

– Итак, – продолжала серая тварь, – рассаживайтесь, и начнем. Время не терпит.

Я хотел было возразить, что все терпит… и что… но покемон в буквальном смысле слова прищемил мне язык.

– Мы внимательно выслушаем все, что ваш повелитель собирается сообщить нам, тем более что он щедро заплатил, – заговорил Тогот. – Что же касается проводника, то прошу не обижаться за его ершистость… Молодость…

В общем, нам ничего не осталось, как рассесться за столом. И тут я едва не прыснул со смеху – переговоры на высшем уровне в подземелье под кладбищем. Да и из сидящих за круглым столом не все были людьми. Пародия на большую политику, и только.

– Ты зря иронизируешь. Быть может, это и в самом деле переговоры на Высшем уровне. – А вслух Тогот объявил: – Что ж, мы готовы вас выслушать.

– Тогда закройте глаза… – вновь заговорил Викториан.

Естественно, я не собирался закрывать глаза, однако…

В первый миг мне показалось, что на меня кто-то набросил толстое пуховое одеяло. Несколько мгновений я сопротивлялся.

– Что это, Тогот?

– Расслабься. Сейчас тебе покажут кино.

Я в последний раз попытался остановить накатывающую волну слабости, но силы, воздействующие на меня, были непреодолимы, к тому же мой ангел-хранитель отказал мне в помощи… Что ж… Мне и в самом деле ничего не оставалось, как нырнуть в бездонные глубины колдовского сна.

* * *

Сначала были тьма и какое-то странное круженье. Потом постепенно тьма начала приобретать определенные очертания. Из нее стали выкристаллизовываться странные формы… В них было что-то знакомое, но я никак не мог понять, что именно передо мной. И лишь через несколько минут… а может быть, через несколько лет или веков, я различил, что передо мной один из неземных пейзажей.

Первым, что привлекло мой взгляд, было небо. Я парил в вышине, словно бесплотный дух. Только небо было не нашим. Что-что, а уж земное от неземного я сразу отличаю. Этому проводники учатся в первую очередь. А уж в том, что это не Земля, никакого сомнения не было. Но, несмотря на все усилия, я никак не мог рассмотреть никаких деталей.

А потом раздался голос. Голос, от которого у меня поползли мурашки по коже. Нечеловеческий голос. Так, наверное, могла бы говорить какая-то змея, если бы змеям дарован был дар речи.

– Вначале был Хаос. Потом… – неожиданно что-то полыхнуло так, что мне показалось, что я ослеп на несколько мгновений, – …из Хаоса родились Древние.

Может, невидимый «лектор» и продемонстрировал нам Древних богов. Я лично их так и не увидел. Перед глазами у меня пару минут мерцали зеленые и фиолетовые круги. А когда зрение вернулось, то вокруг раскинулась бесконечная космическая тьма, усеянная яркими огоньками далеких звезд и бесформенными каменными обломками – микс картин Соколова, и только. Печальное черно-белое полотно бездны, от одного взгляда в которую начинает кружиться голова.

– И тогда Древние боги…

– При всем моем уважении, может быть, не стоит тратить время, пересказывая историю из пролога «Эбони», – неожиданно вмешался Тогот. Только теперь я понял, что все, что я видел и слышал, – лишь телепатическая передача. Тем не менее, сколько я ни пытался, вернуть себе нормальное зрение я не мог. Перед глазами по-прежнему маячили бездонные глубины космоса. – Мы все это знаем… Потом из иной Вселенной явились Иные боги. Была война. Древние победили, изгнав своих врагов, но Вселенная, которую получили, их не устраивала…

– Но…

– И тогда Древние создали обитаемые миры, заселив их гуманоидами…

– Но в книге «Эбони» не сказано, почему было так сделано.

Тогот смолк. Тот редкий случай, когда мой покемон не мог ответить. Наконец после невыносимо долгой паузы демон заговорил, но в этот раз его мысли «звучали» робко, словно он и сам сомневался в том, что говорил.

– Боги так решили. Откуда нам знать, почему они решают поступить именно так, а не иначе. Если бы это было нам ведомо, то…

– Ты не дал нам договорить… и не знаешь ответа, – в змеином голосе появились саркастические нотки.

– Древние создали планеты с разумными гуманоидами, как в этом мире, так и в иных мирах и измерениях нашей Вселенной, лишь по одной причине. Гуманоиды более других существ склонны к атеистическому восприятию реальности, следовательно, сообщества, а точнее, цивилизации, которые они со временем создают, по мере развития приобретают материалистическое восприятие реальности. А оно, в свою очередь, создает непреодолимый щит для Иных, позволяет Древним ослабить защиту границ своей Вселенной.

– Все это замечательно, – вновь подал голос Тогот. – Но при чем здесь я и мой подопечный? – От последнего слова в душе у меня все перевернулось. Я, конечно, отлично знал, как относится ко мне Тогот. Но одно дело – наши перепалки, и совсем другое – назвать меня «своим подопечным». Я что, дитя малое? Я уже собрался влезть в разговор и потребовать от демона как минимум извинений, но какая-то неведомая сила накатила волной, заставив меня сидеть спокойно и прикусить язык. – Мы же являемся одним из связующих звеньев, – между тем продолжал Тогот. – Мы связываем миры, мы, как другие Служители, поддерживаем функционирование системы, созданной Древними, но не подчиняемся им. И вы все это отлично знаете.

– Да, знаем, именно поэтому мы вас сюда и пригласили. Именно поэтому и цацкаемся с вами, пытаемся что-то втолковать, вбить в ваши пустые головы, вместо того чтобы просто явиться и приказать.

– И что же вы пытаетесь вбить «в наши пустые головы»?

– Что в сложившейся ситуации нам придется действовать вместе. Наши эмиссары, посвященные, не в состоянии совершить то, что необходимо сделать.

– И все же я хотел бы понять, что происходит? – неожиданно для самого себя произнес я вслух. – Легенды миллионолетней давности – замечательная вещь, но…

Мгновение, и удивительный космос, где я парил, распался, разбился, словно гигантское зеркало.

Я вновь очутился за круглым столом в покоях Викториана.

– В первую очередь я хотел бы понять, что происходит…

Ицихитонацу замялся. Видимо, именно он занимался ментальным вещанием.

– Не уверен, что имею право раскрыть вам истинную подоплеку происходящих событий…

– Ладно, не мнись, валяй, – начал подначивать его негритенок. – Все равно они рано или поздно узнают правду.

– Так вот, – гигантский зверь на мгновение замолчал, глубоко вздохнув, словно собираясь с мыслями, а потом вновь перешел на свой любимый «змеиный» полушепот: – Несмотря на поражение, Иные не раз предпринимали попытки вторжения в наш мир, но всякий раз нашим Владыкам удавалось пресечь их поползновения.

– Если говорить точнее, то даже не самим Владыкам, а ментальному полю нашей Вселенной, – вновь встрял негритенок. – Ментальная аура словно гигантский пузырь. Ты начинаешь давить на него, он продавливается, а потом вновь выпрямляется.

– Понятно… – протянул Тогот. – Но…

– По-моему, ему не хватает выдержки, – протянуло, ни к кому не обращаясь, чудовище, а потом, резко выгнувшись, наклонилось над Тоготом, широко распахнув пасть, и рыкнуло прямо в лицо демону. Клыки мадагаскарской твари выглядели устрашающе – желтые костяные иглы, покрытые нездоровым бурым налетом.

Все сидевшие за столом замерли, ожидая реакции Тогота.

Нет, я ожидал чего угодно, но только не того, что произошло дальше. Наверное, если бы на меня так рыкнули, я бы наложил в штаны или, завопив, вжался в кресло. Но мой покемон лишь помахал у себя перед носом карикатурной ручкой и совершенно невинным голосом поинтересовался:

– Послушай, приятель, а ты зубы чистишь? Нет, может быть, я не прав, но если это у тебя изнутри так воняет, тебе срочно надо к ветеринару. Несварение как минимум…

За столом воцарилась мертвая тишина. Казалось, еще чуть-чуть – и огромный зверь бросится на Тогота. И хотя мой демон не выглядел столь впечатляюще воинственным, случись схватка, я бы поставил на него. Знаю я эту хитрожопую морковку.

Однако стоило мысли про морковку промелькнуть у меня в голове, как Тогот тут же повернулся в мою сторону, словно забыв о нависшем над ним чудовище.

– Послушай, Артурчик, мать твою! – в этот раз голос покемона звучал грозно. – Если ты еще раз, даже мысленно, на людях… то есть, я хотел сказать, в приличном обществе назовешь меня… сам знаешь, как…

– Хорошо, хорошо… Боюсь, боюсь, боюсь… – скривился я, в притворном страхе вытянув руки.

Казалось, эта потешная сценка мигом разрядила обстановку за столом. Чудовище вернулось на свое место и, надувшись, замерло. Негритенок бросил вопросительный взгляд на своего компаньона – возможно, они тоже ментально общались, как я с Тоготом, – и взял слово.

– Однако совсем недавно, – продолжал негритенок так, словно ничего не случилось, – иным удалось придумать хитрый ход. Они решили пойти по тому же пути, что и наши Владыки. В своей вселенной они создали псевдогуманоидных существ, цивилизацию, создающую ментальную ауру иной полярности… Чтобы не вдаваться в тонкости теории массовой телепатии, скажу проще – наш «пузырь» пропускает эти эманации. После чего началась эмиграция. Врагами наших повелителей было выбрано несколько планет, на которых существуют нестабильные гипергосударства, подверженные коррупции. Именно в таких государствах возможно организовать массовую нелегальную иммиграцию.

– Скорее уж миграцию… – буркнуло чудовище.

Бибиулу смерил его внимательным взглядом, и тварь отвернулась, словно все происходящее в комнате ее больше не интересовало.

– Так вот, в случае массовой миграции, – после паузы, пыхнув сигарой, продолжал негритенок, – рано или поздно процент мигрантов станет таким, что общее ментальное поле – поле аборигенов, смешанное с полем мигрантов, – станет проницаемым для Иных. Как вы понимаете, последствия этого могут оказаться самыми печальными.

– Они вторгнутся в нашу Вселенную, и начнется война богов? – поинтересовался Тогот.

– Нет. До войны никто дело доводить не станет. Гуманоидные расы были созданы для того, чтобы их ментальная сила служила щитом Древним, которые предпочитают не вмешиваться в судьбы своих созданий, управляя миром посредством своих слуг или слуг слуг, таких, как наш Властелин – Зеленый Лик. Им нет дела до людей. Так что в случае вторжения наши Владыки просто сотрут миры гуманоидов, как нечто ненужное, выполнившее свою миссию, и на этом месте будет воссоздано нечто иное. Однако вместе с гуманоидами, то есть нами, в топку полетят и наши непосредственные правители – слуги Древних. Посему мы обеспокоены, и наш Владыка хотел бы принять некоторые меры для того, чтобы подобного не случилось, по крайней мере на «вверенной ему территории». Все понятно? – Присутствующие за столом разом кивнули, хотя, скорее всего, движение Фатимы было чисто рефлекторным. Бросив на нее косой взгляд, я в очередной раз поразился маске равнодушного непонимания, которая застыла у нее на лице. Она словно не слышала ни слова из того, о чем говорили за столом, сидела, равнодушно уставившись куда-то в пустоту. – Теперь ответ на второй вопрос, который не дает вам покоя, – продолжал Бибиулу, ткнув пальцами с сигарой в сторону Тогота. – Все дело во вратах. Пусть власти страны, сами не понимая, что происходит, дают прибежище незаконным мигрантам из чужих миров, пусть… Но только ты, демон, и твой проводник знаете, как открываются и закрываются двери в иные миры, только вы можете их запечатать. Поэтому нужно прекратить ненужную нам миграцию, то есть запечатать двери, через которые она происходит.

– Но мы только что запечатали одну из таких дверей… – начал было я.

– Именно дверей! – неожиданно взвилось чудовище. – Дверей! Дверей! А нам нужно разорвать все связующие нити, протянутые слугами Иных между нашими мирами. Что значит «закрыть дверь»? Ее можно открыть в любом другом месте… Если действовать таким способом, то нам ничего не останется, как, высунув язык, метаться из конца в конец страны и закрывать одну дверь за другой. Нужно оборвать саму основу связи, разрушить сам механизм, позволяющий открывать эти двери.

– Но почему вы обратились именно к нам? – поинтересовался Тогот. – На нашей планете почти сотня проводников. Почему мы?

– По двум причинам, – ответил негритенок. – Вы живете в месте, где связь между вселенными наиболее крепка, это раз. Твой Артур прошел полное Причащение, это два. И вы уже по уши втянуты в эту историю – это три.

– Все это замечательно, – заговорил я неожиданно для самого себя, словно кто-то взял под контроль ту часть моего разума, что ответственна за речевые функции, – только есть одно «но»… Я, например, понятия не имею, как подступиться к этому делу. Я никогда не работал с самим механизмом связи между мирами. Одно дело – открыть и закрыть дверь, и совсем другое – разрушить механизм, который позволяет мне это делать. Тем более что тут, как я понимаю, речь идет о более сложной магии.

– Ну, сложная магия – не вопрос, – подал голос Викториан.

– Однако… с чего начать… и… – вновь заговорил я, но сбился, пытаясь как можно точнее сформулировать свои вопросы и не находя нужных слов и терминов.

– Поскольку Древние нам не помогут, – с сожалением вздохнул негритенок, – нам придется самим выпутываться из сложившейся ситуации. Нашим Владыкам было бы много проще стереть в пыль несколько миллионов цивилизаций и на их месте насадить что-то новенькое. Вот только их слугам, вроде нашего Зеленого Лика, не хочется попадать под раздачу… Что же относительно плана действий, то, смею заверить, над этим работают, и как только все будет готово, вас известят, пока же нам нужно было донести до вас послание наших богов и заручиться принципиальным согласием.

– А материальная часть? – тут же поинтересовался Тогот. – Как я понимаю, вы хотите втянуть нас в довольно опасное предприятие.

– Вы останетесь в живых! – рявкнуло чудовище. Казалось, еще мгновение, и оно бросится на моего покемона, но негритенок остановил своего товарища, мягко похлопав ладошкой по волосатому боку твари.

– Не горячись так, думаю, до этого не дойдет. – А потом повернулся к нам: – Что же касается вашего «вознаграждения», поверьте, оно будет адекватно вашим стараниям.

– Адекватно?

– Естественно.

– Предположим, мы согласимся, – вновь встрял в разговор Тогот, – но зачем вы велели, чтобы мы прихватили с собой остальных? Судя по всему, именно соотечественники нашего Игоря – те самые незаконные…

– Так повелел Зеленый Лик, – прервал покемона негритенок. – Не знаю, почему он хотел, чтобы присутствовали все четверо. Пути наших Владык неведомы нам. Одно могу сказать, ваш аморф никакого отношения к происходящему не имеет. Да, он тоже незаконный иммигрант в этом мире, но… но его раса скорее пострадавшая, чем потенциальный противник. Дело в том, что Иные для того, чтобы их фокус сразу не раскусили, присоединили к своим мигрантам часть нелегалов, которые имеют нулевой ментальный баланс. То есть тем самым я хочу сказать, что соотечественники вашего раба не могут влиять на структуру «ментального пузыря».

– Однако они с легкостью влияют на частный бизнес – на экономику.

– И вы тут же вступили с ними в борьбу, не видя основного противника, который подтачивает не только экономику страны, но и саму структуру пространства, в котором вы обитаете. А эти аморфы… Разве может существо, не имеющее постоянного облика, иметь жесткое ментальное влияние? Оно же не только внешне, оно и внутренне аморфно…

– А девушка? – не унимался Тогот. – Она и вовсе тут ни при чем…

Тут негритенку и в самом деле не нашлось что ответить. Он лишь закатил глаза, так, что остались одни белки, и пространно заявил:

– Богам видней. Если нам приказали «пригласить всех», то я выполню приказ дословно и не стану вступать в дискуссию со своим повелителем. Это, как показал наш многовековой опыт, чревато последствиями.

* * *

– Ну и что ты об этом думаешь? – поинтересовался я у Тогота, шлепая по грязи. Правда, в этот раз я использовал всевозможные заклинания, так что ноги у меня были сухие.

– А хер его знает, – вздохнул тот.

Вместо того чтобы шлепать по грязи, он остался в обители Викториана, ожидая моего возвращения домой. Небось, сидит там себе за столом и водку хрючит.

– Нет, не водку, а неплохой «Мартель». Ты знаешь, я зауважал этого колдуна – у него неплохой вкус. По крайней мере, он, в отличие от тебя, знает, чем отличается Лавуазье от Мартеля.

– Сука ты, и больше никак! – фыркнул я.

– Сам такой, – в тон мне ответствовал Тогот. – Тебе ведь все равно, что в себя заливать…

Тут мне пришлось прервать разговор. Нужно было переходить дорогу, машины шли потоком, а до перехода было как до Луны. Ну ничего, морковка зеленая, ты у меня попляшешь…

На всякий случай я покосился на Фатиму. Все та же равнодушная маска. Она следовала за мной, словно робот.

Все-таки интересно, что такое вытворил там Викториан.

– Да какая разница!.

– Послушай, я хотя бы подумать о чем-то своем могу без твоих комментариев? – зло фыркнул я, пытаясь разглядеть, где же кончается поток машин.

– Нет, с тех пор как я стал твоим спутником и наставником. Хотя последнее время мне все меньше нравится эта роль. Вместо того чтобы ценить и восхвалять своего бескорыстного учителя, ты лишь хамишь и поносишь меня…

Я начал переходить дорогу, ловко лавируя в потоке машин. Фатима следовала за мной, двигаясь столь же ловко. Интересно, как это у нее получалось? Ведь взгляд ее по-прежнему был устремлен в пустоту. В какой-то момент в сердце мое закралось сомнение. Нет, судя по всему, эта девушка была не так уж проста, и навязали мне ее не с бухты-барахты, а с какой-то определенной, пока еще непонятной целью… Или это было все же случайное стечение обстоятельств?

Вообще, если бы не Игорь, я бы сильно обиделся на Мясника за то, что он разрушил мое безвестное спокойное существование и вовлек… а черт его знает, во что он меня вовлек.

– Знаешь, Артурчик, – вновь раздался в моем мозгу голосок Тогота, – по-моему, ты не догоняешь.

– И что же я упустил? – моему недоумению не было предела.

– А дело-то все в том, сдается мне, что вся эта псевдоафриканская шушера напугана не по-детски. Ты представь, что случится, если боги и в самом деле обратят на нас внимание? Армагедец наступит… вот что.

– А мне-то что?

– В первую очередь людишек всех сотрут, как тараканов ненужных, прихлопнут тапком. И тут никакие отмазки не подействуют.

– А кто отмазывается? – насупился я.

– Ладно, ладно, не обижайся. Вполне может случиться так, что не будет больше рода людского, уничтожат его боги за ненадобностью…

– Ну это ты не мне, а кому другому расскажи!

– И поселят они на планете кого-нибудь другого, например разумных опарышей… Как тебе разумные опарыши?

Я сплюнул.

– Значит…

– Значит, Артурчик, придется нам в эту фигню по полной впрягаться. Не знаю уж, что там этот Зеленый Лик надумает, только чувствую жопу неминучую, от которой отвертеться нам не удастся, – печально вздохнул Тогот.

Глава 5. Настоящее

И если кто-то снова вдруг проникнуть попытается В Страну Чудес волшебную в красивом добром сне, – Тот даже то, что кажется, что только представляется, Найдет в своей загадочной и сказочной стране. В. Высоцкий, «Песня Кэрролла»

Тревога поднялась как раз тогда, когда я, утомленный после долгого перехода и любовных игр с Альмой, пытался заснуть. Но перед погружением в пучины Морфея у меня зародилась одна весьма тревожная мысль. Итак, судя по заверениям Судьи и Тогота, я находился в ином конце Вселенной, на некой планете, не нуждающейся в ключе, открывающем двери между мирами. Предположим, я даже принял бы версию Тогота относительно физического, а как теперь я убедился, и физиологического сходства этих существ с людьми, но имена! Пока я слышал три имени, и все они были земными. Янина, Гай, Альма… Хотя последнее после монолога Соломина ассоциировалось у меня исключительно с собакой. Все же, где я…

В какой-то момент мне захотелось вновь обсудить это с Тоготом, но тут кто-то за пределами шатра взвыл. Голос был явно человеческим, но в нем было столько страха и боли…

Пока я думал, что делать, тело мое начало действовать самостоятельно, повинуясь давно отработанным рефлексам. Рука сама собой легла на рукоять меча. Я потянулся и подхватил факел, одним быстрым движением запалив его в жаровне с тлеющими углями. Мерцающий огонь высветил ковры на полу, по белесой ткани стен побежали темные тени. Теперь самое главное было не подпалить собственное жилище.

Снаружи снова закричали, что-то зазвенело. Мгновение, и я уже был на ногах. Осторожно приподняв полог палатки, я выглянул наружу как раз в тот момент, когда кто-то изо всех сил натужно завопил:

– Тре-е-е-в-о-о-о-га! – а потом этот крик перешел в вопль боли.

Картина, открывшаяся мне, не вселяла ни толики оптимизма. Двое из спутников принцессы лежали на земле у ног гигантского мертвеца, плоть которого по большей части свисала полусгнившими лохмотьями с костей. Этот мертвец, ростом примерно вдвое выше меня, одной рукой поднял высоко над землей третьего человека, сжимая его за шею, и, орудуя огромной дубиной, отбивался еще от двух «воинов». Он стоял ко мне боком, и я не мог толком разглядеть его лицо. В общем, ужас, погубивший разведчиков, настиг нас.

– Итак… Нужен быстрый совет. Как загасить этого зомби?

Однако Тогот с ответом не спешил. Мне же ничего не оставалось, как выйти из палатки. Одновременно со мной из палатки принцессы выбрался благообразный юноша. Я видел его и раньше во время перехода через джунгли и до того, на корабле, но его истинной роли в свите принцессы раньше и не подозревал. Мы переглянулись, и он, казалось, немного смутился, одернул тунику. Только вот на все эти придворные шашни у нас времени совершенно не было.

– Тогот, ауу? – я решительно шагнул вперед, сжимая волшебный меч в одной руке, а факел в другой. В конце концов, если против моего клинка не устояли враги, почему должен выстоять этот оживший мертвец?

И одновременно с ментальным криком Тогота:

– Стой! – я нанес удар.

Зная свойства изумрудного меча, я решил, что в крайнем случае, если тварь откажется умирать, я просто нарублю ее на куски.

Но представьте мое удивление и разочарование, когда, разтрубив полусгнившую плоть, клинок – волшебный клинок, натолкнулся на твердую кость, с которой не смог справиться. Это было все равно что врезать мечом по огромному камню. Сила удара отдалась в руке, и я едва не потерял свое оружие. Рука повисла, дрожа.

– И? – отступил я, в то время как гигант, отшвырнув свою жертву, повернулся в мою сторону.

Теперь я хорошо видел лицо твари, и это зрелище не добавило мне оптимизма. Сгнившая черная плоть, из-под которой местами проступали кости черепа. Черная дыра на месте носа, жидкие темно-рыжие волосы, приклеившиеся ко лбу, и глаза… Горящие фонариками ярко-красные глаза хищника.

Тварь размахнулась дубиной и нанесла удар. Я едва смог отбить его ослабевшей рукой и отскочил в сторону, чтобы избежать следующего удара. Юноша из палатки принцессы, размахивая мечом, прыгнул на чудовище сбоку, но то отшвырнуло его небрежным движением руки, словно шелудивого щенка.

– Постарайся избегать его ударов…

– Спасибо за совет, – поблагодарил я Тогота, сделав еще один виртуозный прыжок, чтобы уклониться от очередного удара дубины. Та же, в свою очередь обрушившись на пустое место, разлетелась вдребезги – видимо, она была не столь крепкой, как ее хозяин.

– Послушай меня… Это не человек… – продолжал Тогот.

– Знаешь, я и без тебя это заметил.

– Короче… Попади ему пулей в глаз.

Отличный совет! И вовремя, потому как, лишившись дубины, тварь широко расставила руки и бросилось ко мне, видимо, желая стиснуть меня в братских объятиях. Ну, судя по разнице в росте, я понял: если это случится, мне не выкарабкаться. И в последний момент метнулся в сторону. Рука твари проехала мне по плечу, оставляя кровавые полосы, словно пальцы твари заканчивались не ногтями, а острейшими бритвами.

Восстановив равновесие, я огляделся. Похоже, кроме меня и твари, никого не осталось. Шестеро спутников принцессы неподвижно лежали на земле, и непонятно было, то ли они погибли, то ли просто без сознания. Хотя один-то со свернутой головой уж точно был мертв.

Тем временем мертвец развернулся, готовясь вновь броситься на меня. Я выхватил пистолет, привычно попытался большим пальцем сбросить предохранитель… только пистолет… как это… был не той системы. И пока я ощупью пытался отыскать предохранитель, мертвец обрушился на меня, сжал в своих чудовищных объятиях.

Тзар, тело которого я занимал, сам по себе был гигантом, но этот мертвец… От его «объятий» ребра мои затрещали, однако руки мои были свободны. Тварь подняла меня над землей, очевидно, собираясь сломать мне хребет, но и я не терял времени даром. Размахнувшись, я изо всех сил врезал рукояткой пистолета на лбу твари, почувствовав, как, разрубив мягкую плоть, рукоять пистолета врезалась в твердую кость. Ноль эффекта. Мертвец даже не почувствовал удара. Тогда я, не выпуская из правой руки пистолет, изо всех сил врезал ему по ушам. От такого удара даже самые могучие гиганты должны были упасть на колени. Вместо этого мой противник сдавил меня еще сильнее. Мне показалось, что ребра мои затрещали. Еще чуть-чуть – и он бы выдавил мою плоть из скелета, как зубную пасту из тюбика.

– Стреляй в глаз!!!

Наконец, справившись с предохранителем, я вбил дуло пистолета в глазницу мертвеца и нажал на курок. Выстрел страшным ударом отозвался в и без того травмированной руке. Мой противник замер. Потом его захват ослаб. Мы качнулись и оба повалились на бок на землю. От удара все перед моими глазами поплыло. Пальцы мои разжались, и пистолет выскользнул из них, а я взвыл от боли и разом, словно в бездонный омут, нырнул в тьму небытия.

* * *

Пришел я в себя только на рассвете. Я лежал в шатре, и склонившаяся надо мной Альма меняла холодную повязку у меня на лбу.

Я пошевелился, вытянул руку и нащупал на лбу здоровенный синяк. В голове гудело.

– Где тварь?

– Мертва, – я даже толком не смог понять, сказал это Тогот или девушка.

Медленно приподнявшись на локтях, я мысленно скользнул вдоль своего тела. Вроде бы все на месте. С трудом сел. Судя по всему, в шатре собрались все, кто выжил после нападения: двое мужчин, перебинтованных с ног до головы, шесть женщин, мальчик, который, скорее всего, был тем самым Гаем, которого пытались подсунуть мне в постель, и принцесса. Да, счет неутешительный. И я еще раз подивился крепости тела Тзара.

– Мой герой пришел в себя? – поинтересовалась принцесса. Голос ее был, как обычно, – ледяным.

– Угу, – хмыкнул я в ответ.

– Как я понимаю…

– Ты совершил очередной подвиг, победив мертвую тварь, – нараспев продолжала принцесса. Правда, радости в ее голосе я почувствовал. – Теперь к песням о твоих победах прибавится еще одна, о том, как ты голыми руками убил мертвого гиганта.

Что-то в ее словах мне не понравилось. «Убил… мертвого…» Была в этом какая-то тавтология.

– А ты что по этому поводу думаешь? – поинтересовался я у Тогота, ни на секунду не сомневаясь, что покемон, потирая лапки, следит за нашей беседой.

– Вышел заяц на крыльцо почесать свое яйцо. Видит заяц: нет яйца, так и еб… с крыльца…

– Послушай, ты, морковка еб… – взвился я, разом перейдя на ненормативную лексику. – Мало того, что ты загнал меня… – и тут я начал перечислять все детские обиды и грехи, в которых был замечен Тогот, перемежая слова сложными филологическими конструкциями из матерных слов. Видимо, мое «настроение» отразилось на моем лице, потому как принцесса и ее окружение разом качнулись прочь от меня. Раненные мужчины схватились за оружие, хотя это, скорее всего, был всего лишь верноподданический жест. После схватки на море и моей победы над мертвяком они все отлично понимали, что я могу передавить их как кур, голыми руками.

А Тогот? Я, можно сказать, видел, как эта гнида сидит перед телевизором в вязаных тапочках и потирает свои зеленые лапки. Однако надо отдать ему должное, он до конца выслушал мое словоизвержение, и когда я, выдохнувшись, замер, сжимая и разжимая кулаки в бессильной ярости, он продолжил:

– Ну, вот теперь, Артурчик, вижу, ты пришел в себя и готов к новым подвигам. Только я бы тебе советовал быстренько отыскать старинную пукалку этого самого Тзара, а то, неровен час, явится еще одна тварь.

– Еще одна?

– Ну, кто его знает, сколько автоматов тут бродит?

– Автоматов?

– Ну, вот, похоже, ты заразился тупостью от владельца этого тела. Быстро наружу. В первую очередь отыщи пистолет. Потом поговорим.

Чисто машинально я скользнул рукой к поясу. Кобура и в самом деле была пуста. Видимо, я обронил пистолет сразу после выстрела. Я заскрежетал зубами от ярости на самого себя. Звук, который получился в результате, и мое зверски перекошенное лицо собравшиеся приняли на свой счет. Потому все они отступили. Женщины вжались в полотняные стены шатра, словно надеясь стать невидимыми, а раненые мужчины обнажили мечи. Но я не обратил на это никакого внимания. Тогда принцесса шагнула вперед.

– Я пробудила тебя, Тзар, и я требую, чтобы ты повино…

Но я остановил ее речь взмахом руки, а потом, приказав всем оставаться в шатре, вышел наружу. Мертвого гиганта я увидел сразу. Остальные, видимо, даже побоялись подойти к нему. Второй палатки – той, где я ночевал, нигде видно не было, зато на том месте, где она стояла, лежали рядком восемь тел, завернутых в белые ткани.

– Палатка на саваны! Оригинально!

– Я бы на твоем месте воздержался от комментариев и подумал, как избежать морковного супа, – прошипел я сквозь крепко стиснутые зубы.

Тогот замолчал. То ли понял, что и в самом деле достал меня, то ли испугался… Хотя в последнем я очень сомневаюсь. Что там говорил Тогот? Пистолет! Я подошел к мертвому гиганту, огляделся. Пистолет лежал в траве, в паре метров от моего поверженного врага. Я подобрал оружие, проверил и убрал в кобуру. После чего вернулся к гиганту.

Автомат?

Присев над трупом, я осторожно коснулся рукой его плоти. Она показалась мягкой на ощупь. Плоть? Скорее, это походило на какую драную синтетику. Взявшись за руку, я попробовал перевернуть мертвеца на спину, но мне это не удалось. Тварь и в самом деле была слишком тяжелой. Тогда я взглянул на ноги чудовища. Да, без сомнения, наши разведчики встретили в джунглях именно это создание. Встретили и… Тут у меня родилось одно предположение, но оно требовало подтверждения.

– Эй? – крикнул я, повернувшись в сторону палатки, уверенный, что те, кто внутри, через полупрозрачный полог наблюдают за всеми моими действиями. – Подойдите, нужна ваша помощь.

Из палатки робко выбралась пара раненых и, ковыляя, подошла ко мне. Я с сомнением оглядел их.

– Все идите сюда.

В итоге за дело взялись все, кроме принцессы. Ну, не царское это дело – трупы ворочать. Тем не менее, когда мы перевернули гиганта, все метнулись в стороны, а я подсел ближе, внимательно разглядывая его лицо, потом приказал принести горящую ветку. И только в ярком свете я разглядел то, что хотел. Глаз, в который я выстрелил, не вытек, а был… разбит.

Взяв у одного из мужчин нож, я осторожно пошкрябал обнаженную кость челюсти чудовища. Металл. Выходит, Тогот был прав. Передо мной был… робот. И обвисшая гнилая плоть была и не плотью вовсе, а каким-то синтетическим материалом. Я чуть отодвинулся от поверженного великана и потряс головой. Чудный мирок. То крылатые демоны и волшебный меч, то остров поверх крыш покореженных небоскребов и робот-зомби, которому почему-то взбрело в голову всех убить.

– Судя по его состоянию, он долгое время простоял в сыром месте. Быть может, на той самой поляне в джунглях. Этакий страж. А разведчики принцессы активировали его. К тому же, они надышались наркотическими испарениями…

– А нельзя было все это рассказать раньше, русским языком?

– Ну, если уж быть точным, мы с тобой не на русском разговариваем, а посредством ментальной связи, – возразил Тогот. – К тому же, если б я знал прикуп, то жил бы в Сочи.

– Ты и так, гнида, живешь на Средиземноморском побережье. Это я тут корячусь…

– Не надо было ключ ломать…

И понеслось. Как говорится, слово за слово – и «набил медвежонок морду ежику».

– Ты лучше подскажи, что делать дальше.

– Судя по этой машинке – Оракул не так прост, как может показаться. Поэтому я бы на твоем месте оставил всех этих людей тут, кроме принцессы, разуме ется. Вдвоем вы пойдете быстрее, а остальные… Если вы возьмете их с собой, они непременно погибнут. Хотя, конечно, это принцессе решать. Подданные-то ее. По мне, плюс миллион аборигенов – минус…

Я покачал головой. Демон – он и есть демон. Пусть он даже неплохой парень и на твоей стороне. Тем не менее, к советам покемона стоило прислушаться.

Распрямившись, я потянулся. Тело болело так, словно меня перед этим долго били. Уже почти расцвело, и, как правильно говорил Тогот, никто не гарантировал, что поблизости не бродит еще один полусгнивший голем. А посему, повернувшись к принцессе, я глубоко вздохнул и начал как бы издалека:

– Моя госпожа, осмотрев поверженного… – тут я замялся, не уверенный, как стоит правильно называть это создание, – …голема… я понял, что дальше нам стоит идти вдвоем, дабы не привлекать к себе внимания и как можно скорее достигнуть конечной цели нашего путешествия…

Принцессу передернуло. Ее лицо, и до того не отличавшееся душевной теплотой, стало еще более ледяным.

– Кстати, а в постели она такая же холодная? – пронеслось у меня в голове.

Однако Тогот отреагировал мгновенно:

– Настоящая, как у вас, то бишь у нас в Питере говорят, «сосуля».

– В каком смысле? – попытался уточнить я, но Тогот ушел от разъяснения данного термина, в то время как принцесса шагнула вперед, задрав нос выше обычного.

– Тзар, ты хоть и великий герой, но не смеешь указывать мне, что делать. Ты обязан выполнять мои желания…

– Два желания, – уточнил я, но Янина сделала вид, что не замечает.

– …Что и как делать, мне виднее. Неужели ты мог только подумать, что я отправлюсь в путь без моей свиты, моего шатра, моей…

Нет, этот выпендреж мне определенно начал надоедать.

– Послушай, принцесса, – я постарался говорить так, чтобы в голосе моем звучали равнодушие и цинизм, – послушай… а давай я им глотки прямо тут перережу. Какая разница? Чего людей зря мучить? Раз, два, три… И дело с концом. Ты уже похоронила большую часть своего отряда…

Дальше она меня не слушала, развернулась и, задумавшись, отошла. Тут же к ней подскочила одна из ее спутниц и стала что-то нашептывать на ухо.

– Хотя, если одно из твоих желаний будет…

Принцесса отмахнулась, мол, не лезь.

– На фига ты мне это посоветовал? – поинтересовался я у Тогота. – Шли бы как шли. Ну, погубила бы она своих приближенных. Мне-то что. Мне нужно добыть ключ. И все…

– Как сказать, – протянул покемон. – Два человека более мобильны и со стороны представляют много меньшую опасность, чем, скажем, отряд в двадцать человек.

– Порой я тебя просто не понимаю.

– А оно тебе надо?

Понятно, что говорить не с кем. Я отошел в сторону. Подобрал сумку одного из погибших и стал перебирать вещи, отбирая то, что могло нам понадобиться в походе. В первую очередь пища и вино. Укладывая припасы, я не заметил, как принцесса вновь подошла ко мне.

– Мы посоветовались… – начала было она.

– А смысл? – перебил я ее. – Мы пойдем вдвоем, или вообще никто никуда не пойдет. Выход из этого логического тупика – твое желание?

Принцесса от ярости сжала кулаки, казалось, еще чуть-чуть – и она засучит ножками. Однако лицо ее оставалось по-прежнему холодным и абсолютно невозмутимым.

– Но я уже пожелала, чтобы ты уничтожил Оракула и тем самым лишил узурпатора колдовской поддержки.

Я смерил принцессу внимательным взглядом, похоже, она была не такой уж простушкой.

– Хорошо… – протянул я. – Я пойду один и убью Оракула. Если хочешь, можешь сопровождать меня. Не нравится, оставайся со своими слугами. В твоем втором желании ничего не говорилось про слуг.

Интересно, есть предел бледности для человеческого существа? В тот момент мне показалось, что нет, потому как и без того холодная принцесса стала еще холоднее.

Ничего не сказав, она сделала шаг в сторону, подняла другой походный мешок и решительным шагом направилась в шатер.

– Пошла собираться, – усмехнулся Тогот. – Здорово ты ее обломал.

– А был ли в этом смысл?

– Думаю, да. Видишь ли, Артурчик, к сожалению, я не могу перенестись к тебе, а отсюда, с Земли, я довольно смутно могу разобрать мысли окружающих тебя людей. Однако я более чем уверен, что с этой Яниной не все так просто. Почему она взяла с собой кучу народу? Зачем вообще ей идти с тобой к Оракулу? Послала бы тебя одного, а сама в полной безопасности сидела на берегу. Нет, я подозреваю, что ей что-то нужно то ли от Оракула, то ли из его сокровищницы.

– Сокровищницы?

– А ты что думал, мой милый? Оракулы задаром не работают. Всегда, во все времена это был очень прибыльный род деятельности. Так что не думаю, что тут какое-то исключение.

– Значит, принцесса хочет забрать что-то из «коллекции» этого Оракула. При чем тут ее свита?

– Ну, может, принцесса хотела поручить эту миссию одной из своих преданных служанок. А может, и наоборот. Все эти дамы предназначены, чтобы отвлечь твое внимание. В общем, не стоит гадать. Я думаю, с опасностями ты справишься и один, зато при путешествии вдвоем много меньше шансов, что в самый неожиданный момент ты получишь нож в спину.

– Думаешь, принцесса на такое способна?

– Еще та гадина, – заверил Тогот.

Если честно, то у меня было несколько иное мнение, но я оставил его при себе.

Сборы закончились, когда край солнца уже появился над далекой линей джунглей, окрасив полосу неба в удивительные оттенки зеленого.

– Я готова.

Принцесса в самом деле выглядела совсем по-другому, теперь она больше напоминала высокопарного юношу, чем надменную правительницу. Волосы ее были убраны под кожаную шапку, отчасти напоминающую военный шлем. Поверх туники был надет бронзовый панцирь, вроде тех, что носили римские гоплиты, а ноги защищены широкими холщовыми штанами, из-под которых торчали остроносые сапожки. За спиной – сумка, вроде рюкзака, слева на боку меч, справа кинжал. Этакая амазонка, собравшаяся в поход.

Мне, естественно, сразу же захотелось проверить, насколько хорошо она владеет оружием. Но сейчас для этого было не место и не время.

– Я готова, Тзар, – повторила она.

Я кивнул.

– Мы пойдем, а ты прикажи, чтобы твои люди возвращались на корабль. Один бог знает, какие еще твари бродят по здешним местам.

– Твари?..

Я только рукой махнул.

– Ну и куда теперь?

– Закончи круг, найди тропу, сквозь джунгли, снова на луг…

– Тогот, ты можешь прекратить. Сейчас мне совершенно не до твоих шуток.

– Пусть я шут, я паяц, так что же… – нараспев продолжал покемон.

– Пойдем дальше вдоль джунглей. Где-то же должна быть тропа, ведущая к пирамиде.

Принцесса согласно кивнула.

– Кстати, а каким образом Оракул помогает узурпатору?

– Он предупреждает его обо всем, что может угрожать его безопасности.

Я кивнул.

– Каким образом?

– Во дворце установлены глаза, уши и рот Оракула.

– Судя по ее ментальным образам: огромные экраны, микрофоны и динамики, – добавил Тогот.

– Что-то мне этот мир все меньше и меньше нравиться. Создается впечатление, что тут смешались воедино колдовство и высокие технологии.

– А не проще бы было, скажем, разорвать связь между узурпатором и Оракулом? – поинтересовался я у принцессы.

– Нет, – покачала она головой. – Глаза, уши и рот Оракула охраняют убийцы узурпатора. А потом сказала еще что-то, прозвучавшее для меня бессмысленным набором звуков.

Это разом вернуло меня к реальности. Ведь я все-таки находился в ином мире, к тому же в теле местного героя, воина-колдуна. Так что держаться следовало соответствующе. По идее, я знал обо всем, что тут происходит или могло происходить. И то, что я ничего не знал… Приходилось блефовать, да и только.

Обдумывая все эти нюансы, я медленно брел вдоль стены джунглей, опоясывавших подножие пирамиды, и наверняка пропустил бы тропку, если бы не принцесса, которая, неожиданно ускорив шаг, направилась к стене джунглей. И в самом деле, тут начиналась заросшая тропа. Ни секача, ни ножа-мачете у меня не было, поэтому ничего не оставалось, как обнажить волшебный меч, клинок которого переливался всеми оттенками зеленого. Вообще этот мир казался много скуднее на краски, чем, к примеру, Земля. Все тут было зеленым: небо, джунгли, даже меч. На мгновение я залюбовался переливчатым мерцанием клинка.

– Это тоже какая-то наука, Тогот? – поинтересовался я.

– Магия, чистая магия, – заверил демон.

– А в чем различие?

– Так, Артур Томсинский, взял меч – и вперед по тропе, – в голосе покемона зазвучали столь ненавистные мне назидательные нотки. – Вперед и вверх, а там… Больше нарубленных веток и меньше разговоров. У тебя впереди Оракул, потом нужно будет заняться узурпатором этой самой Крымии. А тебе еще ключ искать надо.

– В общем, не пиз…ка, ты гвоздика!

– Правильно уловил суть момента.

И, тяжело вздохнув, я взмахнул мечом. И тут же пожалел, что вчера предавался каким-то благородным иллюзиям относительно использования колдовского оружия. Меч прошел сквозь ветви, как раскаленный нож через подогретое масло. Фактически я не заметил никакого сопротивления. Да с таким мечом можно и новую просеку прорубить!

В итоге мы довольно быстро отправились по тропинке в сторону пирамиды, правда, перед тем, как углубиться в джунгли, я настоял, чтобы мы обмотали нижнюю часть лица мокрыми тряпками. Принцесса сначала, как обычно, покобенилась, но потом согласилась.

Где-то через час мы вырулили на полянку – точную копию той, где погибли разведчики. Посреди нее мертвой скалой возвышался еще один голем с полусгнившим покрытием. Стоило нам приблизиться на расстоянии нескольких шагов, глаза твари вспыхнули, руки зашевелились, словно гигант разминался. Но я не стал ждать, пока он придет в себя. Выхватив пистолет, я метнулся к истукану и, подпрыгнув, выстрелил в упор в один из горящих глаз. Раздался странный звук, словно лопнул огромный стеклянный шар, и гигант застыл, напоследок пару раз мигнув целым красным глазом.

– Минус два, – констатировал Тогот. – А я смотрю, ты быстро все схватываешь.

– Нет, буду играть в тормоз, пока эта механическая тварь не соизволит ожить и не попытается превратить меня в блин на сковородке.

Однако в этот раз я не спешил. Вынув нож, я несколькими осторожными движениями вырезал кусок гнилой «плоти» с груди великана. Да, хоть его скелет и имитировал человеческий, под грудной клеткой, залитые какой-то твердой полупрозрачной субстанцией, были электронные блоки. Если честно, то я, конечно, хотел бы разобрать этого чудика на части, поискать что-нибудь полезное среди его электронных внутренностей. Но полупрозрачная масса искусственной плоти с трудом поддавалась моим усилия, и займись я големом серьезно, я потратил бы на его «расчленение» не один день. Так что мне пришлось с большим сожалением бросить свою находку.

Когда мы уже уходили с поляны, принцесса поинтересовалась:

– Что ты там искал? Зачем пытался вспороть живот мертвяку?

Мне тут же захотелось сказать, что это не ее собакино дело, потом подробно изложить доктрину о том, что если она чего-то не понимает в силу своей умственной неполноценности, то ей лучше помолчать. Однако я не сделал ничего подобного.

– Надо знать своего врага, чтобы в следующий раз попытаться убить его более эффективно.

– Более эффективно…

– Оставим… Впереди у нас еще долгий путь, – и, вновь взявшись за меч, я принялся и дальше расчищать заросшую лианами тропинку.

Так как эта поляна, как и первая, находилась примерно посредине кольца джунглей, то где-то через час мы вновь выбрались на равнину, в центре которой возвышалась пирамида.

– И что теперь?

– Поднимайтесь. Вход на вершине.

Мы зашагали в сторону пирамиды. И чем ближе мы подходили, тем сильнее меня мучили две мысли. Первая: пирамида ужасно напоминала зиккураты Латинской Америки. Не то чтобы я был великим знатоком архитектуры майя. На самом деле я имел о той эпохе весьма посредственное представление, почерпнутое в основном из «Дочери Монтесумы». Но если бы мне показали фотографию этой пирамиды и спросили: «Что это?», – я, не думая, выпалил бы, что это – зиккурат.

Камни пирамиды были древними, исщербленными временем и непогодой, местами заросшими красноватым мхом, Огромные широкие лестницы вели на вершину, которая, казалось, утопала в облаках. И все это ступенчатое сооружение было покрыто странной клинописью – я не раз видел подобные письмена в разных мирах, правда, в свое время Тогот объяснил мне, что в каждом мире своя клинопись, и только внешне они очень похожи. Идея изображать буквы в виде палочек – это как принцип колеса, редкая цивилизация в определенный период своего развития может пройти мимо столь очевидной системы.

Подъем же оказался не столь труден, как казалось издали, а может, тому причиной мое новое тело. Ведь когда я стоял внизу, то прикидывал, насколько тяжело будет вскарабкаться на эту верхотуру. Мне, а не Тзару. Я все время забывал, что нахожусь в другом теле. Что я не измученный «Амстердамом» ленивый алкоголик, а великий герой.

Вид сверху меня разочаровал. Мне казалось, что, когда я окажусь наверху, передо мной откроется величественное зрелище. Да ничего особенного! Два кольца джунглей, далекий океан – и все. Ни лагеря с палаткой принцессы – может, они и в самом деле пошли назад к кораблю, – ни самого корабля мне не удалось разглядеть. Зато сама площадка на вершине пирамиды оказалась местом весьма примечательным. Прямоугольная, с четырьмя колоннами по углам и огромным круглым возвышением в центре. Колонны поднимались метра на два над прямоугольной площадкой. И где же собственно вход?

– Легенды говорили, что он здесь, – ответила мне принцесса, столь же ледяная и невозмутимая, как обычно.

– Легенды! – фыркнул я. – Мифы и сказания!

– Все величие нашего мира в прошлом, и ты должен это знать. А не верить легендам – значит не верить собственным предкам, – надменно продолжала она.

– Ага…

– Пока же эти легенды вели нас совершенно правильно.

Я на мгновение задумался, а потом задал вопрос, который мучил меня с тех пор, как я впервые увидел заросшую тропу:

– А кто и когда последний раз общался с Оракулом?

– Узурпатор общается с ним почти каждый день.

– Нет, я не так спросил… Кто и когда последний раз вживую видел Оракула.

Тут принцесса замялась.

– Согласно легендам… Триста пятьдесят лет назад у этих берегов потерпел крушение один путешественник. Ему удалось добраться до Оракула, обманув стражей.

– Стражей? Так ты знала об этих големах?

– Ничего я не знала, но… В легенде говорится, что он с легкостью обманул их.

– Прямо хитроумный Одиссей какой-то.

– Что ты сказал? – переспросила принцесса. Очевидно, заклятие, позволяющее нам понимать друг друга, на «Одиссее» обломилось. Ну и черт с ним!

– Не бери в голову.

– И вам того же.

– Очнулся?

– Нет, отсмеялся. Ты бы лучше вместо того, чтобы затевать дурацкие споры, попытался придумать, как запустить механизмы.

– Какой такой павлин-мавлин?

– Не дуркуй. Раз стражи автоматы, то и вход может быть замаскированным лифтом.

– И что же мне искать?

– Для начала осмотри столбы.

– Все?

– Нет. Туземцы высотой от полутора да метра восьмидесяти, так что если существует какой-то механизм, открывающий дорогу внутрь пирамиды, то он должен находиться где-то на уровне груди или глаз местных аборигенов, хотя туповатые могут и на колонну залезть.

Дальше я с Тоготом препираться на стал. Вместо этого подошел к ближайшей из колонн и стал осматривать ее поверхность. Камень как камень. Я даже зачем-то постучал про нему костяшками пальцев. Нет, тут никакого механизма явно не было.

То же можно было сказать относительно второй колонны, а вот третья… Тут я тормознул. На третьей колонне где-то на уровне моей груди, то есть на уровне глаз местного аборигена, располагалось девять выступов. Точно кодовый замок на парадном. Вот только цифр на этих кнопочках не было. Я внимательно осмотрел их в поисках привычных затертостей. Ну, те кнопки, которые служат для входа, всегда чуть более затерты, чем остальные. Но эти девять выступов – или все же кнопок? – казались совершенно одинаковыми.

– Предположим, это замок… И как его открыть.

– Интересно, а в туалет я тоже с тобой должен ходить, а то вдруг у тебя не хватит соображения и смекалки все сделать правильно?

– Послушай, Тогот… – тут я глубоко вздохнул, пытаясь собрать все свое терпение. – Может, не стоит? Если взялся мне помогать, помогай.

– Тогда не трогай кнопки пальчиками. Полей на них вина.

– Вина? – удивился я.

– Угу.

Скривившись, я достал мех и, подняв его чуть повыше, окатил кнопки сверху.

– А теперь смотри.

– Куда?

– Кнопки эти простояли под погодным воздействием много лет, но, судя по механизмам в лесу, должны работать. Так?

– Так.

– А раз так, то те из них, что функциональны, должны иметь дополнительную смазку или что-то в таком духе. Тебе нужны кнопки, на которых на круглой поверхности сверху останется меньше вина.

Я приник щекой к столбу, рассматривая кнопки сверху. Сначала я никакого различия не заметил.

– И?

– Ничего не заметил?

– Нет.

– Похоже, не сработало. Фокус не удался. Впрочем, я так и знал.

Вот тут я выругался крепко, красиво, я бы даже сказал, витиевато, вспомнив ласковым словом Тогота и всех его предков до пятого поколения, а потом что есть силы треснул по этой долбаной «клавиатуре».

И я не знаю, то ли сработало какое-то колдовство, а может, просто причиной тому стала огромная сила Тзара, но кнопки перекосило, раздался странный скрипучий звук. Я резко обернулся. Круглое возвышение, словно разрезанное надвое, разошлось на две половинки, и те, скользнув в сторону, открыли черную бездонную шахту. А потом из нее выплыла округлая платформа с перильцами и дверцей на задвижке.

– Транспорт прибыл, – объявил я. – Прошу, принцесса, ты первая.

Она осторожно коснулась перил ограждения платформы, словно боялась, что та растает в воздухе при ее прикосновении, потом осторожно открыла задвижку, распахнула дверцу и попробовала платформу ногой. Удостоверившись, что все в порядке, принцесса осторожно взошла на нее. Я последовал ее примеру.

– Как ты догадался, что надо омыть кнопки жертвенным вином? – спросила она.

Я чуть не подавился слюной, однако постарался скрыть свое удивление и ответил совершенно равнодушно:

– Боги, чтобы смилостивиться над нами, всегда требуют от людей жертвоприношений. А что могли предложить мы им, кроме вина?.. Или давай зарежем друг друга для разнообразия, – предложил я, заранее догадываясь, что принцесса не поймет моей шутки. Хотя, если честно, мне было на это плевать.

Как только она отвернулась, вздернув носик, я тут же стал внимательно разглядывать перила в поисках стартовой кнопки. Но ничего похожего видно не было. Перила как перила: металлические трубки сантиметров десять в диаметре… и все. Никаких подозрительных кнопочек или выступов я не обнаружил.

Прошло примерно минуты две, и тут платформа неожиданно дернулась у нас под ногами и начала опускаться. От неожиданности принцесса вскрикнула и схватилась за перила, я только слегка качнулся, так как, если честно, ожидал чего-то подобного.

– Правильно догадался, автозапуск, – мысленно подтвердил мою догадку Тогот. – Есть только одно «но». Раз в самом лифте нет никаких кнопок, то, скорее всего, код нужного этажа набирался с помощью пульта. А вот куда может привести произвольный тычок, сказать нельзя.

– Можно сказать, что ты знал, куда приедет лифт, если бы я набрал ту или иную комбинацию? Мы должны радоваться тому, что он вообще поехал.

– Радоваться будете, когда доберетесь до Оракула.

А лифт тем временем начал набирать скорость. Кружок зеленого неба над головой становился все меньше. А потом, совершено неожиданно, с удачным грохотом плита встала на место. Мы оказались в полной темноте, полностью отрезанными от внешнего мира, а лифт летел вниз все быстрее.

– Мы разобьемся!

– Ага! В лепешку!

Принцесса снова замолчала.

– Видимо, ты решил ее достать…

Платформа под ногами дернулась, а потом неожиданно остановилась, так что я едва не упал. И тут же у нас над головой вспыхнули синие огни. Я увидел, что Янина сидит на полу, и протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Но она встала сама, сделав вид, что не заметила протянутой руки. В синем искусственном свете ее лицо стало еще более ледяным.

Удостоверившись, что с принцессой все в порядке, я огляделся. Мы находились на дне цилиндрического колодца. В нескольких метрах над нашей головой горело с десяток ламп, полностью утопленных в стены. Прямо перед нами была прямоугольная двустворчатая дверь.

Я решительно шагнул вперед, вытянув вперед руку. Двери разошлись. За ними был большой ярко освещенный зал. На всякий случай взявшись рукой за рукоять меча, я шагнул туда.

На мгновение показалось, что я перенесся в иной мир, так сказать, шагнул из сказки в реальность. Это напоминало какой-то пункт управления: пульты, темные экраны, многочисленные пустые кресла операторов. Всюду пыль, паутина. Я подошел к ближайшему пульту. Казалось, все приборы спят: на пульте горело всего две красные лампочки. Но горели! А это значит: аппаратура работает.

– Ты пыль-то сотри!

Я осторожно провел рукавом над крайним рядом кнопок, и неожиданно проступили буквы, подписанные над кнопками. Русские буквы, и первым словом, которое мне удалось разобрать, оказалось выдавленное:

ЗАПУСК

Так, приплыли. Я застыл, глядя на эту подпись и потирая затылок в поисках приемлемого объяснения. Значит, так: я был на другой планете. В этом никаких сомнений. Зеленое небо и две Луны. Я даже мог принять то, что тут обитают существа, внешне… нет, я вспомнил Альму… не только внешне… похожие на людей. Пусть в этом мире живут демоны и ходят гигантские роботы. Но письменность… Такого быть не может! Только на Земле более сотни разных алфавитов.

И тут Тогот рассмеялся. Видимо, все то время, пока я стоял в недоумении, он терпел, а потом не выдержал. Он безумно хохотал, захлебываясь, до икоты.

– И что тут смешного?

Только прохохотавшись и немного успокоившись, Тогот ответил:

– А тебя, Артурчик, не смущает, что ты свободно говоришь на местном языке?

– Ну, я думал…

– Ишак думает, а ты, судя по всему, нет…

– ?..

– Твой разум перенесся в тело местного создания. Используя остаточную память этого существа. Надеюсь, ты помнишь, что вначале тебе этот язык казался чужеродным, а потом ты перестал замечать разницу? Теперь ты свободно читаешь текст, написанный на языке, привычном прежнему хозяину этого тела. Вглядись получше.

Я вгляделся. И в самом деле слово «запуск» было написано в пять букв, которые только отчасти напоминали кириллицу. И как я мог так ошибиться?!

– Что-то не так? – поинтересовалась принцесса.

– Нет, – пожал я плечами.

– Поистине колдовской предел.

– Центр управления непонятно чем, – я огляделся, пытаясь найти какое-то объяснение присутствию пультов, которые меня окружали.

– Центр управы? – с удивлением повторила принцесса. – Что за управа?

– Не бери в голову, – отмахнулся я. Не хотелось тратить время на объяснения, да и не было уверенности, что принцесса поймет меня. Я продолжал осматривать помещение и наконец, похоже, заметил то, что мне нужно. На краю одного из пультов лежал толстый том. Инструкции. Я протянул руку, попытался взять книгу, но она трухой рассыпалась под пальцами. Чудненько!

– Но если это «центр управы», то где Оракул?

– Это я и пытаюсь выяснить.

Теперь я уже был уверен, что Оракул ничуть не похож на бородатого слепого старичка, дрожащим голосом бормочущего невнятные стихи, которые можно толковать так или иначе. Однако аппаратура в этом зале, судя по всему, давно находилась в «спящем» режиме. А принцесса утверждала, что Оракул постоянно на связи с узурпатором Крымии. Так что, если аппаратура в этом зале и имела отношение к Оракулу, то весьма отдаленное.

– А ты уверена, что Оракул находиться в пирамиде?

Принцесса посмотрела на меня как на сумасшедшего.

Я же тем временем прошелся среди пультов. Нет, ни один из них не был в активном рабочем режиме.

– Ты лучше посмотри на стену, справа. Прямо напротив лифта, на котором вы приехали.

Я резко повернулся, а потом мысленно выругался. Там располагались раздвижные двери. Видимо, еще один лифт и рядом с ним блок кнопок без всяких надписей. Точно таких же, как наверху.

– «А вдруг я буду так лететь, лететь и пролечу всю Землю насквозь?»

– Не надейся, лавры Алисы ты не получишь.

Я решительным шагом направился к раздвижным дверям.

– Метод кувалдометра?

– Попробуй, но я не уверен, что тебе столь же повезет, как и в первый раз.

Однако все оказалось намного проще, когда я оказался в паре шагов от дверей, они с шипением гремучих змей открылись сами. Принцесса у меня за спиной ойкнула от удивления, но, когда я обернулся в ее сторону, она вновь была самим воплощением невозмутимости. Снежная королева.

– Прошу, – жестом я предложил принцессе проходить вперед.

Она осторожно заглянула в круглую комнату, вдоль стены которой шли перила – точно такие же, как на лифте, доставившем нас сюда.

– Спускаться дальше?

– Ага.

– Но… – В голосе ее послышалось сомнение.

– Я же предлагал тебе остаться с остальными…

Отодвинув меня в сторону, принцесса решительно прошла в лифт. Я последовал за ней. Мы встали посреди кабины. Где-то через минуту двери с шипением закрылись, и платформа, на которой мы стояли, устремилась вниз. Однако в этот раз было немного веселее, потому как стены шахты были подсвечены утопленными в стену синими фонарями.

В этот раз путешествие оказалось много дольше. По моим прикидкам, мы спустились метров на пятьсот, прежде чем лифт начал тормозить. Наконец мы остановились. Двери разошлись в сторону, и перед нами открылись… джунгли.

На мгновение я опешил. Потом рука механически потянулась к мечу. Замерцал колдовской клинок.

– Что на это скажешь?

– Пойдем посмотрим.

– Но мы не могли…

– Нет, судя по всему, никакого сложного перемещения не было. Вы всего лишь спустились на полкилометра или около того.

Шагнув к дверям, я взмахом меча разрубил сплетенные лианы. За ними открылась странная картина. Огромное помещение или пещера, быть может, пару километров длиной. В центре огромное озеро, темной, застоявшейся воды с заросшими островами. Все растения тянулись вверх к стеклянному потолку, за которым сверкало зеленое небо. Вдоль всех стен, заросших вьющимися растениями, протянулись балконы. Но все выглядело заброшенным, заросшим. Камни были потрескавшиеся. Складывалось впечатление, что это место заброшено многие годы.

– И что ты об этом думаешь?

– Или Оракул нечто странное, или он не здесь.

– Искать еще один лифт?

– Сначала хорошенько осмотрись. Твой Оракул никуда не денется. К тому же, прежде чем идти дальше, тебе нужно найти куда идти.

– Логично.

– А вообще все это сооружение напоминает подземный отель…

Осторожно ступая и держа меч наготове, я вышел из лифта. Под мхом, толстым слоем покрывающим пол, были раскрошившиеся каменные плиты. Расслоившиеся, они хрустели при каждом моем шаге. На первый взгляд показалось, что сад пуст.

Принцесса шла следом, стараясь не отставать от меня ни на шаг.

– Что это за место? Зачарованный Сад?

– Зачарованный Сад? Еще одна легенда?

Принцесса кивнула.

– А согласно легендам, тут кто-то живет?

– Домашние звери Оракула… – но договорить принцесса не успела.

Раздался оглушительный рык, и откуда-то из переплетения зарослей вылетело что-то огромное, бурое. Я отреагировал молниеносно. Рука с мечом метнулась вперед, и клинок, подобно копью, поймал летящее на нас тело. Продолжая его движение, я перебросил его над своей головой, и создание мертвой грудой плоти рухнуло за спиной принцессы. Я даже не успел рассмотреть поверженного противника, когда зал содрогнулся от нового крика, и из зарослей появилась вторая тварь – огромный хищник, отчасти напоминающий огромную кошку, только размером с крупного теленка. Интересно, неужели еще один робот? Но нет, мерцающий клинок колдовского меча был залит кровью.

Неужели живые твари? Но откуда они тут взялись? Чем питаются? Я замер, выставив меч. Тварь тоже замерла, стояла скалясь и прижав морду к земле. Казалось, в любой момент это чудовище готово прыгнуть на нас.

– Милая кошечка!

– Вот только без комментариев. Лучше скажи, откуда здесь эти твари?

– Понятия не имею.

– Таким гигантским кискам надо чем-то питаться, а я боюсь, мы тут первые гости за последние – дцать лет. Боюсь, что ты совершенно прав. Но пока запишем это как еще одну загадку Оракула.

Какое-то время мы с кошкой стояли и глядели друг на друга. Я видел, как блестят ее клыки, каждый размером с мою ладонь. А ее лапы с когтями, больше напоминающими иорданские кинжалы… Один удар такой лапы, и даже такой могучий гигант, как я, умер бы на месте.

Я покрепче сжал рукоять колдовского меча, вглядываясь в раскосые черные, как уголь, глаза чудовища.

Глава 6. Год назад

Вопрос посложнее, чем «быть – иль не быть», решают лягушата. В. Высоцкий, «Лягушонок»

Зря я надеялся выспаться в ту ночь. Не судьба. Стоило мне только смежить веки, как резкая боль выгнула мое тело, заставила застонать, мысленно умоляя Небеса о пощаде.

Вскочив с мокрых от холодного пота простыней, я застыл, пытаясь сообразить, что со мной, к тому же этот мучительный звон в ушах и жжение в руке, где когда-то красовалась колдовская «татуировка»…

Караван! Вот что это такое. К нашему миру приближался очередной караван, и мне надлежало, бросив все дела, отправиться его встречать. Древние боги или Иные… – все это замечательно, но я-то в первую очередь был проводником. Вот только что-то внутри меня подсказывало: раз начались неприятности, то конца им не будет… А пока – труби подъем!

Протирая глаза, словно присыпанные песком, я с трудом поднялся. Какое-то время простоял нагишом посреди комнаты, соображая, почему я сплю на диване…

– Хватит стоять столбом, – раздался над ухом голос Тогота. – Как говорится: «Время не ждет».

– Судя по твоему ехидному голоску, нас снова ожидают неприятности, – проворчал я, натягивая футболку.

– Не то чтобы неприятности… не то чтобы нас… – задумчиво протянул покемон. – Но поработать придется. Тем более, что в этот раз место, где откроются врата, не слишком удачное.

– То есть?

– Подвал концертного зала…

– И?

– Там сегодня концерт, аншлаг, с присутствием…

Я равнодушно отмахнулся.

– Пробьемся, не впервой.

– Угу… Только там народу полным-полно, и охраны, как в Кремле.

– И…

Покемон на какое-то время замолчал. Думал. У него это целый процесс, и лучше его в это время не беспокоить. Наконец, придя к какому-то решению – со мной он, естественно, своими мыслями не делился, – Тогот фыркнул и объявил:

– В этот раз захвати с собой аморфа. Пригодится.

Мне ничего не осталось, как кивнуть. В том, что касается переправки и сопровождения караванов, всегда лучше слушать Тогота. Я-то этим делом занимаюсь от силы лет двадцать, а он тысячи две. Да к тому же в прежние времена связываться с различными уродами и чудиками было много опаснее. Чуть что не так, на кол или на костер. Сколько народу посжигали и поубивали за Искусство! Так что демон свое дело туго знал…

В общем, мне ничего не оставалось, как растолкать аморфа. К тому же нужно было взять с собой транспорт, а я до сих пор вожу так себе, к тому же терпеть не могу микроавтобусы. Хотел ведь купить что-то поприличнее, так нет. Тогот «для неприметности» велел обычную «газель» купить. Вот пусть аморф ее и ведет, раз так.

– А вот это, как пожелаешь, – отозвался Тогот.

В итоге через пять минут я сидел в кабине «газели» отвратительного лилового цвета рядом с роскошной блондинкой, словно сошедшей со страниц «Плейбоя». Я, конечно, отлично помнил о своем обещании аморфу и не собирался отступать от образа Игоря, но в данной ситуации скорее подходила пентхаузовская Ванда, только светловолосая. Таких любят. Девушек с такой внешностью гаишники останавливают лишь для того, чтобы попросить номер телефона. Нет, не то чтобы гаишники представляли для меня угрозу. Тогот прикроет. Но нарываться лишний раз не хотелось. К тому же предчувствие надвигающейся и всеобъемлющей ж… не отпускало. А я привык своим ощущениям доверять.

Между прочим, аморф водил великолепно, не в пример другим роскошным блондинкам. Так что домчались мы до концертного зала с ветерком, много быстрее, чем я полагал. Но тут до меня дошло, что пытался втолковать мне покемон. Прав был Тогот. Площадь перед концертным залом оказалась оцеплена. Видно, на концерте и в самом деле присутствовала какая-то шишка из правительства. В общем, ментов и фээсбэшников – в идимо-невидимо. На подъезде к концертному комплексу нам навстречу выскочил громила в строгом костюме в сопровождении двух лейтенантиков ГИБДД. Можно было, конечно, колдануть, только тут заклятие нужно ядерное, да ведь в нервозной обстановке что-то упустить можно, а нужно действовать аккуратно…

– Заворачивай! – заорал один из мордоворотов, размахивая руками. – Проезд закрыт.

Аморф посмотрел на меня, а мне ничего не осталось, как кивнуть.

– Куда?

– Вон там ворота, видишь, в конце улицы.

– Они закрыты.

– А когда это тебя останавливало? – И Тогот начал медленно надиктовывать мне очередное заклятие.

Огромные чугунные ворота, закрывавшие проезд в ближайшую подворотню, начали медленно приоткрываться, словно кто на электронный ключ надавил. Только подъехав ближе, я увидел, что никакого электромотора у ворот нет. Раньше они были закрыты на толстую цепь с огромным амбарным замком. Теперь остатки этой цепи, дымясь, валялись на земле.

Когда мы оказались у ворот, те распахнулись, словно по мановению волшебной палочки, открыв черный зев подворотни. Как будто нас там кто ждал. Настоящая пасть. Сердце мое сжалось. Сначала милиция, потом черный зев плотоядного дома…

– Сколько у нас времени? – поинтересовался я.

– Да с полчаса будет.

– Управимся?

– А то нет, – фыркнул Тогот. – Только поспешить придется. Сворачивайте под ту арку.

– И…

– Поиграем в водопроводчиков.

– ?..

– Ну, если поверху не пройти, то пойдем под землей.

– Канализация? – поморщился я.

– Точно… Только я вот защитные заклинания от вони и остального всякого позабыл.

– Я тебе позабуду…

Пока мы с Тоготом «мило беседовали», аморф заехал во двор-колодец, посреди которого в виде насмешки над природой красовался газончик с желто-бурой травкой, никогда не видевшей солнечного света.

– Что теперь?

– Зажмем нос и пойдем купаться.

Аморф, явно не поняв моего сарказма, аккуратно припарковал машину и неподвижно застыл за рулем, ожидая новых распоряжений.

– Вылезаем, – приказал я.

Двор оказался еще хуже, чем я предполагал. Если фасад дома был чистым, оштукатуренным, то внутренний дворик, судя по всему, помнил еще царские времена. Битая штукатурка, местами расслоившиеся красные кирпичи, торчавшие, словно ребра скелета. Зарешеченные окна, темные, грязные, растрескавшиеся стекла. Преддверье преисподней, только не той, где грешников варят и коптят на живом огне, а где топят в вонючей слизи.

Я еще раз внимательно огляделся. В дальнем углу двора, за урной, выпирал из вздыбленного асфальта ржавый люк.

– Нам туда?

– А как ты думаешь?

Я кивнул аморфу и обмер. Рядом со мной вместо очаровательной блондинки стоял забулдыга в рабочем комбинезоне. Правда, этот доморощенный водопроводчик мог сойти за человека только на первый взгляд. Его одежда обладала неестественным блеском живой плоти. Хотя кто там под землей будет приглядываться? Аккуратно сложенное платье блондинки покоилось на сиденье «газели».

– Ну, не лезть же ему в дерьмо в туфельках на шпильках?

– А ты, я смотрю, еще и адвокат по совместительству, – а потом, повернувшись, я кивнул аморфу. – Ты, вижу, готов. Давай, открывай.

Шагнув к люку, аморф наклонился и аккуратно поднял металлическую крышку, причем проделал это с такой легкостью, словно та была пенопластовой.

Шагнув вперед, я нагнулся и замер, всматриваясь в черную трубу. Замечательное начало. Но тут аморф, отодвинув меня, сделал еще шаг вперед и, повернувшись, нырнул в люк ногами вперед, словно опытный водопроводчик. Я застыл, подсознательно ожидая, что вот-вот, и он вынырнет обратно и попросит у меня ключ семь на восемь, как в том анекдоте. Интересно, откуда у этой инопланетной твари такие навыки? Может, он где-то раньше водопроводчиком подрабатывал? В общем, мне ничего не оставалось, как, пробормотав заклятие «от вредоносных запахов», нырнуть следом. Нет, конечно, не «нырнуть» в прямом смысле слова, а соскользнуть по металлической лесенке. Внизу оказалось темно и грязно, воняло страшно. Под ногами что-то хлюпало, и меньше всего на свете я хотел бы знать, что именно там хлюпает. Но Тогот, уловив ход моих мыслей, решил меня просветить:

– Великолепный коктейльчик – вытяжка из канализации с пикантной добавкой крысиного дерьма, а также нечистоты различного калибра…

– За что я тебя, Тогот, люблю – ты всегда готов поддержать меня милым, негромким, ласковым словом…

Еще одно заклятие – и в воздухе, разгоняя подземную тьму, загорелся маленький огонек. Лучше бы этого огонька не было. Теперь-то я точно знал, в какое дерьмо влип, причем в самом буквальном смысле. Однако размышлять времени не было. Караван ждать не будет.

– А менты подземку не перегородили?

– Нет. На выходе у лестницы амбал торчит. Но ведь это тебя не остановит?

Я только хмыкнул.

– Ну пошли…

Огонек медленно поплыл вперед, и я пошел за ним по узкому коридору, стараясь не касаться осклизлых стенок. Подземная прогулка заняла минут пять, не больше. Задача: сколько часов мне придется отлеживаться в ванне, чтобы уничтожить этот замечательный аромат? Но вот аморф остановился перед наглухо запертой железной дверью, из-под которой сочился грязевой поток.

– А теперь ползком по г…

– Мой милый друг, мне кажется, ты перегибаешь… – И дальше совершенно другим тоном: – Послушай, ты, е… морковка, еще один умный совет, и я пойду торговать морковым соком.

– Ну и зачем так горячиться? – Невинная пастушка, извиняющаяся за растерзанную волками овечку. – Повторяй за мной…

Заклятие прозвучало, а дверь даже не шелохнулась.

– Видимо, придется поднажать. – И я мысленно увидел, как морда моего покемона расплылась в улыбке. Отступив в сторону, я махнул на дверь и приказал водопроводчику-аморфу: – Теперь твоя очередь.

Аморф буквально протек мимо меня к двери, а потом, привалившись к ней, напрягся, и… дверь с грохотом повалилась на пол вместе с косяком. Вот это силища… Один минус – при падении дверь подняла кучу брызг…

За ней оказалась небольшая бетонная комната, откуда вела наверх каменная лестница. Кроме того, тут было несколько таких же железных дверей, как та, что только что вышиб мой спутник.

– Куда теперь?

– Все выше, выше и выше!.. Только поосторожнее. Там, наверху, мордоворот скучает.

Я поежился и стал осторожно подниматься по лестнице. Наверху и в самом деле кто-то стоял. Отполированные до блеска ботинки и брюки со стрелочками, острыми, как нож, – нижняя часть костюма секьюрити. Видимо, он слышал звук и был настороже, однако пойти и проверить, что происходит в зловонных недрах канализации, не спешил.

– Заклятие?

– Я бы не стал. Ты что, совсем ослаб? Вырубить его не можешь? И вообще, я бы на твоем месте поторопился. У тебя минут десять осталось, а тебе еще «дверь» открыть надо.

– Не парься.

Первый удар пришелся под колено. Здоровяк нагнулся. Тут я и врезал ему ребром ладони по шее. Беззлобно так врезал. Чего зря людей калечить? Этот бык, в сущности, ведь ни при чем. Не виноват он, что оказался в этот день на моем пути. Не повезло – вот правильное определение.

Осторожно уложив охранника, телохранителя, или кто он там был, на пол, я огляделся. В помещении была только одна дверь. Значит, нам туда.

За дверью оказался короткий коридор, заканчивающийся массивной дубовой дверью.

– Время?

– Пять минут.

А вот дальше начались настоящие неприятности, потому что именно в той комнате, где мне нужно открыть врата, сидело трое жлобов в костюмах. Такое впечатление, что не концертный зал, а Дворец съездов в ожидании атаки арабских террористов. Пришлось повозиться: заклятие оцепенения, потом несколько точечных ударов – и ближайшие полчаса мальчиков можно было не кантовать.

– Три минуты…

Поставив аморфа на шухер, я вытащил из кармана пакетик с донорской кровью. Английской булавкой проколол маленькую дырочку и, постепенно выдавливая кровь на кончик указательного пальца, начал рисовать соответствующие колдовские символы.

– Сколько?

– Меньше минуты…

Я чувствовал, что не успею. Мысли метались, но палец привычными ровным движениями выводил колдовской рисунок.

– Сколько?

– Минус пять. Почти попали.

– Вот что значит профессионал.

– Вот что значит мудрое руководство партии, – в тон мне, передразнивая, переиначил фразу Тогот. И откуда в таком тщедушном существе столько желчи?

– Откройся! – приказал я, отступив и вытянув в сторону двери руку. Невидимое клеймо на запястье запульсировало, словно пытаясь вырваться из плена моей плоти. И тут меня по ушам резанул натужный, трубный рев. Нет, звук шел не с эстрады концертного зала, а из чуть приоткрытой дверью щели между мирами.

Да… Похоже, все усилия сохранить мою миссию в тайне оказались напрасными. Я покосился на пару дверей, ведущих в недра концертного комплекса. Но аморф даром времени не терял – сказывалась школа незаконного эмигранта. Когда я только подумал, что неплохо бы прикрыть двери, аморф уже заложил засов на одной из них.

Трубы вновь взревели, после чего из облака тумана, ворвавшегося через открытый мною портал, шагнули два герольда. И хоть вид у них был достаточно нечеловеческий, но то, что это – герольды, сомнений не вызывало. Их одежды были пародией на наряды Средних веков – разноцветные кафтаны, колготки в облипочку и мягкие сапоги с изогнутыми носками. А лица… Нет, я, конечно, привык ко всяким уродам. Кто только ни обитал в бесчисленных измерениях необъятной вселенной, но здесь, казалось, поработала не Природа, а рука умелого карикатуриста. Лица герольдов были рожами натуральных дебилов – скошенные лбы и подбородки, плоские носы, глубоко посаженные поросячьи глазки, огромные, словно накачанные насосом, губы, – Джоли отдыхает… Судя по всему, действовали они совершенно автоматически. Встав по обе стороны прохода, они разом подняли два изогнутых рога и затрубили. Звук был не просто громким, а невероятно гулким и пронзительным. В первый миг я хотел остановить их, но, заглянув в их пустые, лишенные всякого выражения глаза, решил, что любая моя попытка прекратить безумное действо окажется бесполезной. Вот если только заклятие тишины…

– Ну и к чему все эти пряталки-маскировки? – поинтересовался я. – Эти петрушки раструбят о своем прибытии.

– Еще один козел на нашу голову, – в ответ вздохнул Тогот. – Ладно, ты в этот раз прав. Заклятие тишины не повредит…

И тут появился еще один «клоун». Из-за обилия кружев и ярко нарумяненных щек он чем-то напоминал птицу, но не павлина, а что-то вульгарно-самодовольное. В руках у незнакомца был длинный разноцветный жезл. Стукнув им по полу, он возвестил что-то на совершенно незнакомом мне языке, а потом шагнул в сторону, освобождая проход.

Не успел я поинтересоваться у Тогота, о чем, собственно, идет речь, как появился еще один персонаж парада уродов – невысокий рыцарь, с ног до головы закованный в броню и увешанный всевозможным оружием самого зловещего вида.

Герольды вновь протрубили, приветствуя своего господина. В этот миг мне захотелось развернуться и уйти. Ведь эти кретины сами не понимали, какую кашу заварили, а мне все это расхлебывать. Впрочем, слава богу, не мне одному… Потом произошло еще одно неприятное событие. Тогот взял управление на себя. То есть по телу моему прошла волна непроизвольной дрожи, и в один миг демон овладел моими конечностями. Такое порой случалось, обычно по моей же собственной просьбе, если опасность была слишком велика, и моей врожденной реакции и навыков боевых искусств явно не хватало.

– Приветствую маркграфа Этуаля[1], – неожиданно для самого себя объявил я, а точнее, Тогот, пользуясь моими устами. Причем он объявил это на совершенно незнакомом языке – слава богу, догадался для меня перевести. А потом мое тело шагнуло вперед, и я отвесил гостю нашего мира изящный поклон.

– Рад, что в этом мире проводник столь изыскан в манерах, – ответило существо в доспехах. – Но где толпы ликующих граждан, цветы и… – он говорил довольно долго, однако Тогот, видимо, из сострадания, решил дальше не переводить, дабы не затронуть мои нежные чувства. Из-за дурацких рожков, переполошивших все ФСБ, я больше всего хотел дать этому маркграфу звонкого волшебного пендаля, отправить обратно и закрыть колдовскую дверь, а потом смыться из подвала концертного зала подобру-поздорову. Но у моего мучителя Тогота явно имелись на этот счет совершенно иные планы.

– Видите ли, многоуважаемый Этуаль, этот мир сер и груб. Он едва ли соприкасается с иными обителями цивилизации вселенной, а потому, боюсь, до сего момента в этих краях не слышали о вас и не знают о вашем высоком положении в мире Пяти Материков. Посему я должен принести вам извинения, тем более что из-за неблагоприятного положения звезд вам придется провести в этом мире более недели.

Какое-то время маркграф молчал, видимо, переваривая сказанное мною-Тоготом. Из-за низко надвинутого забрала я не видел его лица, но, обладая достаточно красочным воображением, мог легко представить, как перекосило нашего гостя. Честно говоря, меня тоже перекосило. Выходит, мне придется целую неделю терпеть эту дебильную команду? Нет, ни одна сокровищница мира не сможет окупить моих моральных страданий…

Молчание затягивалось. За дверями, ведущими в подсобные помещения концертного зала, тоже было тихо. Подозрительно тихо. Ох, не нравилась мне эта тишина.

Наконец, выдержав паузу должной длины, Тогот, по-прежнему пользуясь моими устами, продолжал:

– Ввиду дикости существ, обитающих в этом мире, и опасности, которой может подвергнуться ваша бесценная жизнь, я попросил бы маркграфа поторопиться. Мы перевезем вас в совершенно безопасное место, где вы сможете в комфорте провести время в ожидании открытия врат, которые позволят вам продолжить путешествие.

И вновь воцарилось молчание. Мне даже казалось, что я слышу движение шестеренок в голове железного гостя. Что-что, а соображал он туго.

– Хорошо, – наконец проскрипел он. – Я вынужден смириться с неблагоприятной реальностью этого мира. Ведите…

Я, точнее, Тогот, кивнул аморфу, и тот, отклеившись от дверей, направился к лестнице, ведущей в канализацию. За ним потопали оба герольда, а уж потом сам маркграф, за которым из врат между мирами потянулась вереница слуг с поклажей. Замыкали шествие шесть стражников.

Когда я пересчитал «гостей», настроение мое окончательно упало. В наш микроавтобус разом они войдут с трудом. С другой стороны, плата будет достаточно высокой, это вам не конвоирование одинокого дервиша, совершающего паломничество. С третьей… я сразу почувствовал, что с этим дурковатым маркграфом придется еще хлебнуть.

Пока я мысленно рассуждал о том о сем, Тогот действовал. Жестом моей руки он приказал трем воинам остаться и присматривать за второй дверью, которая не имела засовов, а сам поспешил в начало каравана, продвижение которого резко затормозилось.

– В чем дело? – бросил я аморфу, переминающемуся на последней ступени у самой поверхности нечистот.

– Они не хотят, – ответил он, кивнув в сторону маркграфа.

– Еще никогда никто из рода маркграфов Этуаль по собственной воле не опускал свои священные ноги в дерьмо… – Дальше можно было не переводить.

– Что будем делать? – поинтересовался я у Тогота. – Времени в обрез. Вот-вот сюда вломятся менты.

– Пусть аморф перетащит его на закорках. Пора ему отрабатывать свою пайку.

Тот редкий случай, когда я был полностью согласен с Тоготом.

– Потом?

– Вариант С.

Вот чего только мне не хватало, так это варианта С!

– А почему бы тебе не дать колдовской маяк? Мы бы всех их разом переправили?

– И что б с тобой потом было? Одно дело – самому скакнуть, а другое – переправить всю эту компанию. Для такого дела готовиться надо, ворота открывать. Нет, конечно, можешь попробовать, но в финале тебя так вывернет, что потом ни один доктор не соберет.

Я тяжело вздохнул. Хотя, если честно, мне сразу показалось, что Тогот кривит душой. Не хотел он, чтобы все у меня было просто, и точка. Положено караван между порталами без всяких там колдовских штучек-дрючек вести, вот и веди себе – преодолевай трудности… Что и говорить, вариант С, так вариант С.

– Но сначала опечатай входные двери. Потом аморф поработает грузчиком… Только скажи мне одну вещь… Почему мы не усыпили охрану?

– Артурчик, у меня создается впечатление, что ты только что родился. А может, ты дебил… Мы с тобой много раз обсуждали все это. Если охрану усыпить, то они будут помнить, что их усыпит, а при расследовании инцидента начнутся поиски газа или инъекции… а так, удар по балдометру – и никаких проблем. Случившееся все равно не замять. А искусственный сон вызовет ненужное расследование… Мы не сможем прочистить мозги нескольким тысячам человек… Пусть для всех это станет покушением на… предположим, губернатора.

Я крепко зажмурился. Да, похоже, в этот раз и в самом деле придется принимать экстренные меры.

Перед закрытыми дверями скопилось десятка два людей в черных костюмах и в форме. Некоторые из них переговаривались по рациям и сотовым. Судя по всему, настроены они были решительно.

– И чего они ждут? – поинтересовался я.

– Спецназ, – проворчал Тогот. – А тебе лучше все закончить до его прибытия.

Не обращая внимания на разглагольствования маркграфа над озером фекалий, я устремился назад. Отстранив трех воинов, охраняющих дверь, я с сомнением достал булавку, измазанную донорской кровью. Мгновение я разглядывал грязное острие. Как бы заражения не заработать. Однако отступать было поздно. Раз Тогот так сказал, то лучше все так и сделать, а то потом неприятностей не оберешься. Я вонзил булавку в палец. Кровь буквально брызнула, и я начал торопливо выводить на камне защитные символы. Теперь, если кто и попытается высадить дверь, то у него ничего не получится. Проще будет стену рядом с дверью пробить.

После этого, повернувшись лицом к воинам маркграфа, которые озадаченно следили за моими колдовскими манипуляциями, я начал читать второе, парализующее заклятие. С грохотом доспехов воины разом обрушились на пол, сраженные невидимой силой моего колдовства. Потом повалились те, кто столпился на лестнице, и в финале раздался громкий «хлюп». Мне разом представился маркграф, по самые уши ушедший в фекалии и пускающий «ароматические» пузыри…

– Аморф перетаскает их в фургон, а ты иди посмотри, что на улицах творится, – приказал Тогот. – Да и заклятие тени для фургона не повредит. А то появится какая-нибудь хитрожопая бабка, высмотрит, чем мы там занимаемся, и настучит кому не следует.

Тяжело вздохнув, я прошествовал мимо парализованного маркграфа и его слуг, развалившихся на ступенях. К сожалению, «под воду» ушел один из герольдов, однако аморф был наготове и вовремя выудил беднягу, не дав тому захлебнуться.

Не могу назвать себя злопамятным, но я шепотом попросил аморфа, прежде чем грузить маркграфа в авто, поглубже окунуть его в дерьмо. Пусть ощутит всю прелесть путешествий между измерениями. В следующий раз будет меньше выпендриваться.

На улице, как предполагал Тогот, меня уже ждали. Во дворике возле нашего микроавтобуса стояли две бабки. Настоящие пенсионерки-активистки, по-другому и не скажешь. Настроены они по-боевому. Стоило мне высунуться из люка, как я тут же был засыпан градом вопросов. Одну из старушек очень интересовало, что я тут делаю, почему о приезде ремонтников ничего не знают в ЖСК? А еще она очень хотела взглянуть на мои документы и наряд на ремонтные работы. Будто мало мне фээсбэшников всяких. Вторая же была настроена еще более агрессивно. Ей, видите ли, не нравился чудесный аромат, исходящий из открытого люка. Он ей весь обед провонял.

Зря мне эти бабки под руку подвернулись. Нет, обычно я не хамлю, особенно душевнобольным. С такими людьми я предпочитаю просто не связываться, но в этот раз… События последних дней наложились друг на друга, сплелись в единый клубок неприятностей, так что я, не сдержавшись, честно высказал обеим старушкам все, что думаю о них, их родителях и их многочисленной родне. В общем, первой я заявил, что пеший эротический поход (то есть: «А не пошла бы ты на х…») укрепит ее здоровье, второй же – поварихе – что аромат канализации лишь усилит приятный вкус ее варева. На это я услышал начало двух длинных, взаимодополняющих монологов о воспитании молодого поколения, об отсутствии культуры в культурной столице и прочее, и прочее… Я так заслушался, что только сейчас вспомнил о заклятии очищения. Не ходить же по улице, благоухая дерьмом. Нет, кому надо отдать должное, так это русской старушке, которая порой бдительнее полка милиции, сильнее любого качка, а ее образным выражениям во время социально-полемического диспута позавидовал бы любой портовый грузчик. Однако для прослушивания «концерта по заявкам» время было неподходящее. Заклинание морока, и бабки разбрелись в разные стороны, пытаясь понять, что же с ними на самом деле произошло.

Однако не успел я отойти к воротам, как из люка появился аморф с маркграфом, а также двумя герольдами. Вся четверка была сильно измазана в зловонной жиже.

– Грузи штабелем, чтобы больше вошло, – приказал я, быстрым шагом направляясь к воротам.

Осторожно выглянув на улицу, я не заметил ничего подозрительного. Судя по всему, нашим двором никто пока не заинтересовался. Пройдя чуть дальше, я встал так, чтобы был виден концертный комплекс. Похоже, наше представление по-настоящему взволновало публику Северной столицы. Судя по числу мигалок и скорости, с которой перемещались люди в штатском из охранных структур, там царила настоящая паника. Еще бы – четверо их долбое… оказались в плену у неведомых террористов, а может быть, и вовсе убиты.

Неожиданно из-за угла на площадь вылетело два автобуса, и оттуда, словно горошины из стручка, посыпались амбалы в камуфляже и масках с автоматами наперевес. Приехал спецназ. Куда уж без него. Тонкой струйкой они втянулись в здание концертного комплекса. Я на мгновение представил, с каким упоением они примутся ломать дверь, на которую я наложил запирающее заклятье. А ведь потом наверняка попробуют ее сломать. Да… Однако в этот раз их пукалки не сработают. На мгновение мне очень захотелось увидеть их вытянутые лица…

– Что стоишь? Размечтался, лентяй…

Вот оно, мое страшное проклятье! Всевидящий глаз! Рок, с детства обрекший меня на мучения… Тогот, чтоб его!

– Ладно, потом расскажешь о том, как любишь меня! – фыркнул неугомонный покемон. – Давай шевелись. Дело еще далеко не закончено. Повторяй за мной…

Бубня слово в слово за Тоготом, я устроил невидимую ловушку у выезда на площадь. Люди эту ловушку не заметили бы, а попытайся кто проехать на машине, та непременно бы заглохла. Удобная такая ловушка. Это на тот случай, если кто из милицейских чинов, побдительнее, захочет последовать за нашим фургоном. А может, кто и догадается, что «террористы» проникли на особо охраняемый объект по подземным переходам. Нет, в том, что рано или поздно они об этом догадаются, я не сомневался, вот только насколько рано? До того, как аморф перетаскает этих уродов, или чуть раньше?

И тут я буквально налетел на одного из бугаев в форме. Нет, этот блюститель порядка ничуть не напоминал подтянутого спецназовца или фээсбэшника. Это был типичный мент килограммов на двести, огромного роста, с широкой, оплывшей физиономией, гигантским брюхом и противными ярко-рыжими усами. Настоящий гаишник-взяточник. Уставившись на меня пронзительным взглядом из-под низко надвинутой фуражки, он небрежно бросил, словно плюнул:

– Сержант Голько, предъявите документы.

Пару секунд мне потребовалось, чтобы правильно оценить обстановку. А обстановка, надо сказать, была не очень. Мы стояли на углу, на открытом месте, и попробуй я чего выкинуть, на нас бы непременно обратили внимание. А вот это как раз было бы лишним.

– Увлекся и попался, как глист на таблетку.

– Заткнись, сука! – по-моему, я произнес последние слова вслух, хотя адресованы они были конкретному зеленому существу.

Милиционер нахмурился. Он то ли не расслышал моих слов, то ли решил, что ему почудилось, однако его взгляд из пронзительного стал подозрительным, словно я нарушитель границы, который, не заплатив взятки, пытается протащить мимо бравого таможенника пуд героина.

– Предъявите документы, – вновь повторил он и покосился в сторону ближайшей группы своих сослуживцев, словно опасался, что я в один миг отращу себе бороду, распахну куртку, под которой окажется кило взрывчатки, и брошусь на него, требуя миллион долларов.

Естественно, ничего похожего не случилось.

Заклятие повиновения подходило тут лучше всего. Сержант застыл, сверля меня злобным взглядом.

В первый момент я хотел просто послать его куда подальше. На другой конец города, например. Пусть рысцой пробежится до Купчино, там в себя придет, ничего помнить не будет, а заодно и лишний жирок сбросит. Но в последний момент словно кто-то за язык меня потянул.

– Гаишник?

– Точно.

– Да… По пузу видать. Взятки берешь? – поинтересовался я.

Отвечать сержант явно не хотел, но заклятие повиновения – вещь серьезная, лишний раз не поспоришь.

– Беру, – после долгого сопротивления выдавил он.

– Много?

– Не то чтобы… Много беру, а если беспредел…

– С начальством делишься?

– Так ведь иначе с точки снимут.

– Семья, дети?

– Да была там одна, так я ее давно…

– Все понятно, – остановил я его. И тут в голову мне закралась шальная мысль. Нет, самому бы мне в голову ничего подобного никогда не пришло… – Следуй за мной, – приказал я.

Он послушно отправился за мной в мой любимый дворик. Не стоило оставлять его торчать столбом у всех на виду.

А во дворе меня ждала удивительная картина. Все стены были забрызганы дерьмом. Две старушки под воздействием морока все еще слепо бродили по дворику, то и дело натыкаясь на стены. А аморф продолжал подтаскивать все новых слуг маркграфа и, безжалостно прессуя, запихивал их в авто. Интересно, сколько переломов мне придется лечить после такой погрузки. Но это еще не все. У распахнутых дверец микроавтобуса на асфальте, широко раскинув ноги, сидела еще одна старушка. Лицо у нее было побелевшее, рот приоткрыт, глаза выпучены, волосы торчком. Обгадилась бабуся. В общем, все факторы травматического шока на лицо. Казалось, она загипнотизированно следила за действиями аморфа, и лишь когда тот нырял в люк за новыми караванщиками, ее взгляд устремлялся в пустоту.

– Обалдевшая старушенция…

– Помолчал бы, комментатор! – я шагнул в сторону аморфа. – Каковы перспективы?

– Через пару минут закончу, – ответил он, тяжело дыша. Похоже, я наконец-то утомил эту неугомонную тварь.

– А как там обстановка? – я кивнул в сторону люка. Естественно, у меня не было ни малейшего желания спускаться и самостоятельно изучать, что там происходит.

– С той стороны ломятся… – протянул аморф.

– Напрасно… – вздохнул я. – Ладно, заканчивай. Надо ехать. Нас ждут великие дела.

– Угу, – пробормотал аморф.

Оставив пораженную бабку созерцать погрузку, я провел милиционера к люку. Вскоре вновь появился аморф с парочкой стражников маркграфа.

– Много их там еще? – поинтересовался я.

– Эти последние.

– А машина потянет?

Аморф только пожал плечами, или что у него там было вместо плечей.

– Сколько их там всего?

– Шестнадцать.

По-моему, это тоже своего рода колдовство – запихать шестнадцать, пусть даже не совсем людей, в салон микроавтобуса. Не всякий хачик сумеет так пассажиров в маршрутку набить. Но, судя по всему, у аморфов своеобразное представление о геометрии. Однако пора было разобраться с милиционером. Сначала я хотел навести на него морок или память стереть, но потом подумал, что забавнее будет его в дерьмо окунуть. Пусть посидит и подумает.

Сержант шагнул к люку, но, вместо того чтобы исчезнуть в темном отверстии, он провалился по пояс и застрял. Теперь он торчал из люка, словно нелепое фантастическое растение. Несколько секунд я созерцал содеянное, не зная, плакать мне или смеяться, а потом повернулся и направился к машине. Аморф, уже перевоплотившись, сидел на месте водителя.

Последний раз взглянув на сюрреалистическую картину: две ошарашенные и одна обалдевшая старухи и сержант постовой службы, по пояс торчащий из асфальта, – я нырнул в кабину.

– Поехали?

– И ты собираешься так все оставить? – поинтересовался Тогот.

– А что ты предлагаешь?

Какое-то время Тогот думал. Пока он вертел своими колесиками, я вновь кинул аморфу:

– Давай крути педали!

Мотор лениво зафурчал, микроавтобус начал разворачиваться, старательно объезжая сидящую на асфальте старушку и торчащего из люка милиционера, затем вырулил с изгаженного дерьмом двора…

* * *

Еще лет десять назад, на заре перестройки, обустраивая свой бизнес проводника, я договорился с правлением ЖСК одного точечного дома в новостройках, и они отдали в мое полное распоряжение подвал дома. Взамен я платил квартплату за весь дом в пятьдесят квартир. При моих нелегальных доходах это было не слишком накладно. Подвал я отремонтировал, превратив пять небольших комнат в некое подобие отеля. Сначала жильцы дома, несмотря на денежные вливания, возмущались, так как в подвале то и дело появлялись неприятные соседи. Когда же моя жизнь вновь изменилась, словно резко повернувшее русло реки, я вспомнил про «гостиницу для незваных гостей». Времена, точно так же, как и хозяева части квартир, сменились. Правление кооперативного дома встретило меня с распростертыми объятиями. И тут же поползли слухи, что я не только богатый, но и очень страшный человек, который торгует гастарбайтерами из Азии. Пришлось снова давать на лапу, подмазать несколько чинов из миграционного контроля, а также посадить на зарплату местного участкового, который порой напоминал мне ненасытную пиранью, и лишь моя угроза переехать вместе с «гостиницей» в другой район заставила его умерить аппетиты. А так как гости в нашем мире задерживались не так уж часто и в большинстве своем, оказавшись здесь, вели себя, по крайней мере, осторожно, жильцы смирились. К тому же квартплату за них я вносил исправно.

Вот и в этот раз ничего не оставалось, как сгрузить караванщиков в гостиницу. Я оставил Тогота и аморфа разбираться с ними, а сам отправился прогуляться. Последние дни оказались уж очень насыщенными, а я, если не считать отдельно взятых подвигов, привык к спокойной жизни. Тут же все сразу: и Мясник, и Древние, черт бы их побрал, а теперь вот этот караван.

Взяв баночку «девятки», я устроился на скамейке. Пиво чуть горчило и оказалось омерзительно теплым, но даже это не могло испортить мне настроение. Тогот разбирался с маркграфом и его слугами, а я мог отдохнуть. Мой покемон был занят, а значит, ближайшую пару часов я не услышу ни одного дурацкого совета и колкого замечания.

По скверу ползли длинные вечерние тени, но я не замечал их, наслаждаясь тишиной и пивом. На мгновение перед глазами встала картина: три растерянные, ошарашенные бабуськи и сержант, торчащий из люка. Вновь на меня накатила волна смеха, а потом… горечи. Бабки, ведь они не виноваты, что жизнь сделала их такими, а сержант… Не знаю, отучит ли его от взяток временная работа канализационной заглушкой, но то, что из ментовки его после этого случая выпрут, это уж точно, а может, понизят в чине и станут насмехаться нам ним до самой пенсии… Интересно, а что меня ждет к старости? «Нет, не доживу», – решил я, крепко зажмурившись и желая отогнать печальные мысли. Вот до Нового года дотяну, хотя бы для того, чтобы посмотреть долгожданный «Аватар». Интересно, сможет ли режиссер переплюнуть реальность иных миров, где я побывал?

Неожиданно рядом раздался женский голос:

– Да, и что он тебе сказал?

Я аж подпрыгнул, резко повернулся, едва не залив куртку пивом. Оказывается, пока я предавался мечтаниям, на другой конец моей скамейки подсели две девушки, молоденькие, накрашенные. И как я только не заметил их появления?

– Так вот, он мне и говорит: «Если ты такая дура, то и расхлебывай теперь сама», – и она громко протяжно всхлипнула. – А где я денег возьму?

– А может, тебе надо с ним поговорить?

– Нет, – покачала головой вторая, она сидела чуть дальше от меня, поэтому мне пришлось чуть нагнуться вперед, чтобы увидеть ее лицо. Девчонка лет семнадцати. Черные волосы цвета воронова крыла, темная косметика, размазанная в уголках глаз, черная помада, стальное колечко в нижней губе. «Сопливая» куртка из дешевого кожезаменителя, с поблекшим скелетом от «Назарет», черные колготки с огромной стрелкой на голени правой ноги. Из готов, что ли?

– Да брось, Тафф…

– Чего бросать, аборт делать надо, само не рассосется.

– А ты у девчонок спрашивала?

– Да ни у кого бабла нет. А я и так Верке полстепухи должна.

– Матери напиши…

– И что? Во-первых, у нее тоже бабла нет, во-вторых, она, если узнает… трындец мне будет… – И она снова всхлипнула. – Да и не успеет мать прислать. Эти врачи-вредители сказали, что срок крайний. Или на днях, или никак…

– Что никак?..

– Зимой в роддом…

– А ты?

– А что я? Мне хоть в петлю. Или нет, пойду в «Тоннель», нажрусь таблеток каких-нибудь, и все… Никаких проблем, все хрустально…

Ну почему всегда так происходит? Стоит мне расслабиться, пытаясь насладиться жизнью, отринуть все неприятные мысли, как появляется кто-то, кто непременно хочет все изгадить? Обычно это Тогот, но порой и сама жизнь. И что теперь делать? А потом: а тебе-то какое дело, сколько нищих, бездомных вокруг, сколько людей страдает, все равно ты им всем не поможешь. Ты что, альтруист-миллиардер?

Я еще раз взглянул на девушку… Да какую там девушку – девчонку. Тут же вспомнилась Фатима. Точно такой же испуганный взгляд крошечного зверька, оказавшегося один на один с безумной жизнью. Вот так наткнешься пару раз на вилы реальности – и все, никаких воздушных замков. А потом, к старости, получится из нее гнусная бабка, которой шило в задницу еще в детстве воткнули… Тут я мысленно выругался. И вновь зазвучали в ушах слова верного Тогота: «Ты пойми, Артурчик, реальность – штука неприятная, так что не пытайся спасти весь мир. Запомни, каждый в этой вселенной занимает свое место, выполняет свою, свыше предначертанную только ему работу». Интересно, а сержанту Голько свыше было предначертано застрять в люке и стать всеобщим посмешищем?

Несколько мгновений я сидел задумавшись, потом запустил руку в задний карман – пачка зелени была на месте. Отправляясь встречать караван, я всегда имел при себе довольно крупную сумму в валюте. Ведь никогда не знаешь, что может случиться, а взятки в нашей стране еще никто не отменял.

Ладно, пусть потом Тогот ругает меня последними словами. Что-что, а это он любит. А может, всему виной пиво… Я осторожно выудил котлету зелени из кармана, зажал в кулаке, глотнул «девятки», а потом поднялся со скамейки. Проходя мимо девушки, я наклонился, опуская пустую банку из-под пива в урну, стоявшую у скамейки, и одновременно опустил пачку долларов в сумочку незнакомки. Этакий рыцарский поступок. Еще один значок на мой выцветший галстук юного скаута. Равновесие восстановлено, и пусть я обидел вредных старушек и надругался над взяточником-сержантом, зато помог незнакомке. Нет, если бы я просто вырубил сержанта, я бы так не переживал… Завершив незамысловатую операцию по восстановлению мирового равновесия, я не спеша направился прочь из сквера. Как говорится: «Сей достойное, доброе, вечное».

Девушка догнала меня в конце аллеи.

– Постойте!

Я обернулся. Она стояла передо мной, маленькая, несмотря на огромные каблуки-шпильки. Я-то сам не великан, но она едва доходила мне до плеча. Губы ее были крепко сжаты, от глаз протянулись полоски потекшей туши. Не было ей семнадцати, да и шестнадцать только-только исполнилось.

– Это ваше? – она вытащила из сумки пачку долларов и протянула их мне. – Это ваше, – в этот раз она не спрашивала, а утверждала. – Заберите. Мне чужого не надо.

Я глянул направо, налево. Слава богу, вокруг не было прохожих. Можно было, конечно, колдануть… пробормотать одно из заклятий, но в тот момент я почему-то решил, что на этот день с меня заклятий хватит. Видя, что девушка ожидает ответа и не отступит, я лишь равнодушно покачал головой.

– Вас что, Степка послал?

Я пожал плечами.

– Не знаю я никакого Степку… – И повернулся, собираясь уйти.

– Но…

Я не дослушал конца фразы. Мне это было уже неинтересно. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти.

– Я просто проходил мимо… И не надо тыкать мне своими деньгами. А то увидит кто…

– Зачем вы их мне подложили?

– Я? – Я постарался изобразить полное изумление, а потом, поняв, что скорчить дурацкую гримасу не удастся, добавил: – Ерунду-то не неси.

Девушка аж задохнулась от возмущения.

– Я видела, как вы их мне подсунули… Они, наверное, фальшивые.

– Самые настоящие, – заверил я ее и тут краем глаза заметил, что вторая девушка встала со скамейки, направляясь на подмогу подруге. И в самом деле пора было смываться.

– Подождите! – Ее крик заставил меня остановиться. – Вы что, дебил?.. Тут же тысяч… – она запнулась, не зная, какую цифру назвать.

– Считай, тебе повезло, – бросил я через плечо, стараясь, чтобы мои слова прозвучали вроде «Отвяжись от меня, сука», а потом быстро зашагал по дорожке. Девушка еще что-то кричала мне вслед, но я не слышал. Мне это было неинтересно.

Глава 7. Год назад

Но… плохо за часами наблюдали счастливые, И нарочно Время замедляли трусливые, Торопили Время, понукали крикливые, Без причины Время убивали ленивые. В. Высоцкий, «Песня об обиженном времени»

Дома, как я и подозревал, все было нездорово.

Когда я позвонил, дверь мне открыл аморф. Видимо, помня инструкции или не желая обидеть меня, он вновь принял образ горбатого чудовища. Откуда-то из гостиной доносились высокие голоса, кто-то яростно спорил, причем говорили не на русском, а на совершенно неизвестном мне языке. Одним из спорщиков был Тогот. Его противный, визгливый голос я бы ни с чем не перепутал. Второй голос звучал низко, буквально рокотал, в изобилии сыпя тяжелыми шипящими.

– Что у нас плохого? – поинтересовался я.

Аморф лишь скорчил рожу. А может, он хотел ответить мне или даже ответил, только я его мимики не понимал.

– Я не отрываю тебя от дел, мой друг? – поинтересовался я, ментально обратившись к Тоготу.

– Что вы, что вы… Вы как раз вовремя, к раздаче, так сказать.

– Быстро и кратко, в трех словах.

– Я встретил караван, разместил в гостинице, только вот господин маркграф потребовал особых условий – пришлось привести его сюда. Только твоя квартира ему тоже не понравилась, пришлось напомнить о договоре, который он подписал, отправившись в это путешествие…

– Вот с этого места поподробнее… – попросил я. Работая проводником более двадцати лет, я впервые услышал о каком-то договоре.

– Потом будем лясы точить. Нужно обуздать этого мерзавца. Еще немного, и я просто скую его чарами, а там будь что будет.

– Чем же он сейчас недоволен?

– Твоя новая рабыня ему отказала.

– То есть? – не понял я.

– Ну, увидев ее, он ее тут же возжелал в прямом смысле этого слова, а в свете «последних постановлений партии и правительства» я не дал ему надругаться, вот он и взбесился.

– Вот только сексуально озабоченного мудака мне не хватало, – прошипел я сквозь зубы, входя в квартиру. Ментальный разговор требует много меньше времени, чем обычный.

Быстренько скинув кроссовки, я осторожно заглянул в гостиную. По обе стороны стола застыли маркграф и Тогот. Морковка против карикатурного рыцаря, как обычно его изображали в советских мультиках. Казалось, еще чуть-чуть – и они вцепятся друг другу в глотку. И хотя выглядело это противостояние поистине комично, ничего смешного тут не было. В общем, мне пришлось подойти, стукнуть кулаком по столу и рявкнуть, чтобы оба спорщика разом заткнулись.

– Поиграем в плохого и хорошего следователя, – объявил я Тоготу. – И сделай, пожалуйста, так, чтобы я понимал блеянье этого полудурка.

Покемон поморщился.

– Хорошо.

Пока Тогот шептал необходимое заклинание, я вновь обратил взор на нашего гостя. Теперь, при ярком освещении и более пристальном взгляде, он не выглядел таким уж комичным. Доспехи его были потертыми, погнутыми, словно и в самом деле побывали не в одной переделке, да и резкие, словно рубящие, движения маркграфа, то, как он ставил ноги, держал руки, выдавали в нем опытного воина.

– Правильно подметил, этот ряженый петух не такой пентюх, каким прикидывается, – согласился Тогот. – Я вроде закончил…

– Рад приветствовать высокого гостя в моих скромных покоях.

– Скромных, более чем скромных, – фыркнул маркграф Этуаль, и, что самое удивительное, я его понял. – Однако…

– Никаких «однако»! – вспыхнул я. – Пока вы находитесь в этом мире, вы обязаны подчиняться проводнику и будете делать то, что я говорю. И мне плевать, что вы – маркграф! Здесь я для вас Господь Бог! А когда двери откроются, и вы перейдете в иной мир, то можете творить что угодно, меня это не касается. Теперь же попрошу четко выполнять все мои распоряжения, иначе я снимаю с себя всякую ответственность за вашу доставку, и вы до конца жизни застрянете в этом мире… В общем, будете сами выпутываться. И поверьте, сделать это будет совсем непросто. Вы чужой в этом мире, ваши чины и регалии тут ничего не значат. Местные правители в лучшем случае засадят вас в сумасшедший дом, а в худшем – отправят на Колыму… – Я сделал паузу, переводя дыхание.

– Колыма – это местный ад? – поинтересовался маркграф.

– Нет, это такое чудное место, где большую часть года температура минус пятьдесят. Там вам дадут кайло и заставят рубить камень, а ночами вашу тощую попку станут петушить или другие зеки, или вертухаи. – И я замолчал, пытаясь прикинуть, что из вышесказанного понял мой гость. Ведь, благодаря усилиям Тогота, я говорил на незнакомом мне языке, но насколько точно заклятие покемона переводило мои слова маркграфу, я понятия не имел. Особенно если взять такие слова, как «петушить», «зеки» и «вертухаи».

И все же… судя по всему, моя короткая речь произвела должное впечатление. Маркграф словно сдулся и, ссутулившись, опустился в кресло.

Какое-то время он молчал, а потом поднял руку, словно ученик первого класса, который хочет задать вопрос.

– Хорошо, я согласен, но разве…

– Для тупых повторяю дважды: никаких «но», «однако», «быть может» и прочего! Понятно? – А потом, бросив косой взгляд на Тогота, добавил: – И не сметь обижать обитателей этого дома и приставать к ним, вышвырну на улицу, как пса блудливого.

Маркграф обреченно кивнул. Он хотел еще что-то спросить, но тут в дверь позвонили.

– Молодец, хорошо получилось, – метально подбодрил меня мой домашний тиран. – Вот почаще бы тебе таких «клиентов», глядишь, к старости отработал бы командный голос, да и драться научился бы самостоятельно. А то: «Пшел, Тогот, мелкая зверушка». А как только в жопу клюнет жареный петух: «Тогот, миленький, выручай, я тут снова обосрался».

– В данной ситуации обосрался ты, чмо зеленое… Лучше скажи, кто там.

– Любимая женщина механика Гаврилова.

– А без подъеб…?

– Иди открывай.

Боже! Как меня достали за эти дни! Ну почему бы всем на какое-то время не забыть обо мне? Что, я прошу слишком многого? Ну хотя бы два-три дня никаких звонков, просьб, заказов. Никаких богов, ни наземных, ни космических! Покоя!

– В гробу будет! – тут же влез в мои мысли Тогот, растоптав все воздушное, нежное, чистое грязными, пахучими ногами. – Поторопись, дамы ждать не любят.

Я, злобно фыркнув, направился к входной двери. Рывок. За дверью стояла Валентина. Я обомлел. Шикарно одетая, словно только что сошедшая с подиума, она бесцеремонно отодвинула меня и вошла в квартиру.

– Артурчик, в вашем возрасте пялиться на женщин просто неприлично. Я понимаю, прыщавый юноша, переполненный гормонами… Но вам-то, при вашей работе, надо быть поспокойнее.

И продефилировала мимо меня в гостиную, а я так и остался стоять у двери. Я даже не отреагировал на обидное «Артурчик». Наконец, вспомнив о госте, который хоть и согласился выполнять мои условия, но явно не понимал, ни где оказался, ни чем чреваты его выходки, я поспешно захлопнул дверь и поспешил за Валентиной. Но опоздал… Не знаю, что произошло в гостиной, но к тому времени, как я вошел, маркграф сидел на полу, вытирая расквашенный нос, а Валентина застыла посреди комнаты, уперев руки в бока.

– Не знаю, как там у вас, но если бы не Артурчик, то я бы тебя по стенке размазала. И откуда берутся такие блудливые старикашки?

– Я… – начал было маркграф, но Валентина наградила его таким уничтожающим взглядом, что он тут же замолчал.

Потом гостья вновь снизошла до меня:

– У вас тут есть спокойное местечко, где мы могли бы побеседовать тет-а-тет, без сексуально озабоченных?

Я кивнул в сторону кухни.

– Тогот, ты с нами?

– Лучше я останусь с придурком, а мысленно я всегда с тобой. Я твой ужас, летящий на крыльях ночи…

– Сегодня же отключу детский канал, – пообещал я, заходя следом за Валентиной на кухню.

Она так и не стала раздеваться, лишь расстегнула пальто, и то после того, как закрыла дверь.

– Итак, чем обязан столь позднему визиту?

Вместо ответа Валентина извлекла из своей сумки небольшой стеклянный шар.

– Собственно, занести эту штуку тебе должен был Викториан. Но в данный момент он очень занят, разрабатывает планы вместе со слугами Лика. Что же до остального, то тебе наверняка понадобится помощь. Армия не армия, но кто-то, кто нутром чует силовиков и кто мог бы поддержать тебя в трудную минуту.

– И что же он сможет из того, что не сможем мы с Тоготом?

– Он сможет отвлечь внимание на себя, и этого может оказаться вполне достаточно, появиться там, где материализация Тогота нежелательна… Кроме того, вашей колдовской силы может не хватить. Речь ведь идет не о перевозках, а об операции по закрытию порталов. Ты просто физически в одиночку все не осилишь.

– Ну, предположим, я найду наемника, предположим даже, он станет служить мне… – я хотел было и дальше развивать эту тему, но Валентина остановила меня движением руки.

– Или ты станешь слушать меня и, только выслушав до конца, будешь задавать дурацкие вопросы, или я очень сильно разозлюсь. Так вот, Лик принял решение, Викториан нашел подходящую кандидатуру, Лик одобрил, вот тут все записано.

– С этого места прошу поточнее…

– Так как нашему кандидату предстоит работать в современных условиях, он должен хорошо знать нюансы современной жизни. Викториан подобрал несколько российских военнослужащих, но для этой роли годится только один человек…

* * *

Как только Валентина ушла, я поудобнее устроился на диване, решив на сон грядущий просмотреть пару сюжетиков от Викториана. Скажу честно, кино оказалось не из веселых, оптимизма не вселяло и в Каннах «Пальмовую ветвь» не получило бы… Хотя, что я говорю, совсем наоборот. Ведь большой кинематограф обожает бессмысленные ленты с плохим концом, где все в дерьме начинается и дерьмом заканчивается. Классика жанра.

– Смотри-ка, собрался открыть подарочек без меня. Пожалуй, я к тебе присоединюсь, а то новые серии «Чипа и Дейла» будут еще только через час.

– Слушай, ты, инфантильный демон, может, хоть раз в жизни ты дашь мне отдохнуть без своих комментариев?

– Без моих комментариев ты можешь не вникнуть в суть проблемы или упустить нечто важное. Ты ведь, как и любой человек-даун, видишь лишь поверхностное, наносное и не в силах ментально проникнуть в глубь проблемы.

– Теперь я уже и дауном стал.

– А что ты хотел? Раньше всех детей из чрева матери доставали щипцами. А так как единственное место новорожденного ребенка, за которое можно уцепиться, это голова, то вытаскивали за нее. А если учесть, что косточки у младенца не такие уж крепкие, то при родах с применением щипцов защемлялись лобные доли мозга. Родился, и сразу даун. Но не расстраивайся, ты не одинок. У вас все поколение даунов…

– Слушай, ты, покемон-мыслитель…

– А вот дальше даже не думай. Ты же знаешь, что некоторые твои прозвища очень обидны, тем более что я тебе сейчас нужен. Пока ты там развлекаться будешь, мне придется еще одним глазом за нашим гостем присматривать.

– Ладно уж… – фыркнул я. – Но «дауна» я тебе припомню.

– А что я такого сказал?! – совершенно невинным «голосом» возмутился Тогот.

– Заткнись, морковка целофанированная! – окончательно взбесившись, рявкнул я вслух, и покемон «замолчал».

А я щелкнул ногтем по колдовскому шару, снежинки за стеклом закружились, изображение приблизилось, как будто я стал крошечным, а шар гигантским. Танец снежинок завораживал, и я, сам того не замечая, погрузился в колдовской транс. Постепенно сквозь снежную круговерть стали вырисовываться горы, точнее, горная дорога, вьющаяся серпантином по склону, поросшему пожухлой травой. Солнечные лучи ярко сверкали на ползущем в гору армейском грузовике. Вот он выполз на площадку сбоку от дороги. Раньше тут стояла церковь, даже не церковь, а, скорее, часовенка. Ныне от нее осталась лишь одна обугленная стена.

Из кузова и кабины машины вылезло человек десять. Бородатые, в маскхалатах, обвешанные оружием, словно новогодние елки игрушками. Какое-то время они стояли, о чем-то говорили, курили. Я начал было скучать. Но тут парочка из них вернулась к машине и выволокла оттуда двух сильно помятых солдатиков со связанными руками. Один, постарше, что-то сказал им, за что тут же получил под дых. Откуда-то появились лопаты. Пленных развязали, заставили копать могилы.

Действо длилось и длилось. Я начал дремать.

– Ты давай не спи, – взбодрил меня Тогот.

– Они эту землю лопатами уже полчаса копают.

– Это для тебя полчаса, а для них – мгновения перед смертью.

– И что, я вот так должен все эти реалити-шоу просматривать? Уже, между прочим, время позднее, часа два, наверное.

– Ах, чувствительное дитятко, ты снова пропустил любимую передачку «Спокойной ночи, малыши»… Щелкни пальцами пару раз, скорость просмотра записи увеличится.

– Тоже мне, видик с пультом.

– А по мне, этот шар вполне занятная штуковина.

– Ты думаешь, мне хочется смотреть концовку этой постановки?

– Ладно, разрешаю лечь спать. Я сам на ускорке досмотрю.

– Ой, спасибо тебе за разрешение, – вновь начал я злиться. – Мне теперь что, на все твое разрешение спрашивать?

– Спать и срать по команде! А остальное по обстоятельствам. Ты теперь в армии, почти солдат Господа, если на то пошло.

– Ох, и надоел ты мне со своей ахинеей, – вздохнул я, отключился от колдовского шара и, потягиваясь, встал с дивана. – Ты гостя нашего устроил, телезритель хренов?

– В соседней комнате дрыхнет, правда, уложился он с трудом, только после того, как я пообещал его с Валентиной познакомить.

– С Валентиной?

– У него, по-моему, гормональный взрыв на почве гиперувеличенной самооценки… Так что я пообещал и на всякий случай к нему аморфа пристроил. Он за ним пока присмотрит.

– Ладно, я этого не слышал… – И тут мой взгляд наткнулся на Фатю. Она, вся поджавшись, тихонько сидела в уголке комнаты, словно ожидая чего-то. Да и куда ей было деваться, судя по всему, маркграф занял ее (точнее, мою) постель.

– Ты ее хоть накормил? – в новь обратился я к покемону.

– Сама поела.

– И где мне ее укладывать?

Но Тогот ничего не ответил, притворился, что не слышит. Я тяжело вздохнул. Собственно, мне ничего не оставалось, как раскинуть диван и застелить так, чтобы мы легли валетом. В конце концов, одну ночь можно перебиться, а завтра я решил что-нибудь придумать. В конце концов, куплю еще одну раскладушку.

Конечно, можно было колдануть ее и сегодня, но, если честно, я слишком устал. Караван, маркграф, незнакомка, Валентина с ее шаром. Закончив с диваном, я прошествовал на кухню. Что-что, а мимо ужина я сегодня пролетел, и все из-за этого дурацкого шара. Ведь когда смотришь в него, совершенно не замечаешь бег времени.

– Ты пока ложись, – бросил я Фате. – Одну ночь перекантуемся, – и, выходя на кухню, погасил свет.

Холодильник ломился от снеди, в этот раз Тоготу надо было отдать должное. Но, взглянув на часы, я ограничился парой бутербродов с копченой колбасой и пластиковой бутылочкой «Василеостровского» темного. После чего отправился в ванную и минут двадцать стоял, наслаждаясь струями горячей воды и пытаясь забыть душистые канализационные туннели.

Потом, завернувшись в горячее махровое полотенце, я пулей проскочил к дивану, нырнул в прохладу освежающих простыней и… был сильно удивлен, когда почувствовал рядом с собой обнаженное женское тело. Еще мгновение, и Фатя прижалась ко мне.

– Ты неправильно постелил, я все поправила, – прошептала она, а потом ее губы прижались к моим. А еще через мгновение наши тела сплелись в объятиях.

Несмотря на то, что я зверски хотел спать, в ту ночь спать мне почти не пришлось.

* * *

Наутро, как обычно, жизнь наладилась. Фатя с моего позволения взялась за домашние дела. И хотя у нее не все получалось хорошо, она старалась. К тому же я передал ей в помощь аморфа, которому в обязанности также вменялось присматривать за остальными путешественниками и снабжать их провизией. Постепенно все устаканилось. Маркграф, уяснив, что Фатя моя девушка, утихомирился, уселся у телевизора и, после того как Тогот показал ему, как переключать каналы, полностью погрузился в мир кино, предпочитая показы женских мод и любовные сериалы познавательным передачам и политическим новостям. Хотя, в самом деле, какое ему дело до политических новостей нашего мира?

Однако мне было стыдно, стыдно из-за Фати. Может, не стоило все-таки…

Вот так, борясь с угрызениями совести, я приступил к ускоренному просмотру записей в колдовском шаре Викториана.

* * *

В этот раз никакого колдовского маяка не было. Викториан вел нас – меня и Валентину – вслепую, и мне это совершенно не понравилось. Обычно подобное путешествие занимает считаные секунды. Шагнул, на мгновение помутилось в глазах, и уже на той стороне, а в этот раз мы скользили сквозь небытие добрых полчаса, и мотало нас из стороны в сторону, словно ехали на грузовике по сельской дороге. Полчаса тряски и качки – и мы материализовались где-то в горах. Судя по пейзажу, это была именно та дорога, что я видел в шаре, однако теперь, в реальности, все предметы утратили свой расплывчатый ореол.

Несмотря на середину лета, то и дело налетал ледяной ветер. По небу скользили легкие облачка, но солнце почти не грело, а может, мне это только казалось. Я никак не мог прийти в себя после путешествия.

Несколько минут мы простояли у подножия скалы. За спиной у нас возвышалась каменная стена. Перед нами к извилистой ленте дороги уходил крутой склон, поросший желтой, пожухлой правой. Не так далеко темнели руины часовни.

Викториан поправил пальто, опустил на землю здоровенную сумку и выудил оттуда три автомата самого зловещего вида, судя по всему, некая модернизация всем известного «калаша».

– Это еще зачем? – поинтересовался я. – Кажется, военные действия в нашу программу не входили.

– На всякий случай, – фыркнул Викториан. – Случаи, как известно, разные бывают.

– Да уж, – проворчал я, снимая «калаш» с предохранителя и проверяя затвор.

Викториан тем временем начал осторожно спускаться к дороге.

– Не задерживайтесь. Нам надо до приезда боевиков добраться до часовни и схорониться в руинах.

Нам с Валентиной ничего не оставалось, как последовать за колдуном. Но я на мгновение замешкался, любуясь моей спутницей. Однако, несмотря на модельную внешность, в облике Валентины было что-то хищное. А может, это некая печать – тень Искусства.

– Пошли, не задерживайтесь, – подстегнул нас Викториан. Голос его в разреженном горном воздухе звучал еще резче, казался много более хриплым, чем в подземной обители.

Склон оказался достаточно крутым. Старые, раскрошенные ветром камни так и норовили выскочить из-под ног. Я тут же пожалел, что не послушал Викториана, не надел сапоги, как он мне предлагал, а кроссовки и в самом деле оказались не лучшей обувью для прогулки по горам. Наконец из-под моих ног выскользнул огромный плоский камень. Я едва удержался на ногах, понимая, что стоит мне приземлиться на пятую точку, я поеду на ней до самого шоссе – неприятная перспектива.

– Пошли, пошли… – вновь подстегнул нас Викториан. – Только шагайте осторожнее, тут могут быть растяжки.

От этих слов по спине у меня пополз неприятный холодок. Что-что, а подорваться на мине боевиков… Нет, это определенно не входило в мои планы. Остановившись, я осторожно отправил ментальное послание.

– Ты тут?

– Все ждал, когда же нашему малышу пора будет сопельки подтереть, – усмехнулся Тогот.

– Диктуй заклятие неуязвимости, – приказал я.

– Что-то с памятью моей стало, все заклятия забыл напрочь, – нараспев произнес покемон.

– Ну, тогда тебе скоро придется искать нового проводника… – зло огрызнулся я. – Диктуй давай.

– Ох, ох, ох, какие мы нервные, – зашелся мерзавец. – Знаешь, я должен подумать, стоит ли в очередной раз…

Но я не дал ему договорить.

– Диктуй давай!

И он, естественно, продиктовал. Я повторил заклятие слово в слово и сразу почувствовал себя лучше, словно на ледяном ветру надел теплую шубу.

До руин часовни пришлось шагать минут двадцать, даром что она казалась совсем рядом, как на ладошке.

– Ну а теперь прячемся, – приказал Викториан.

Обойдя единственную целую стену, мы устроились под ее прикрытием. Тут солнышко припекало вовсю, а ветра и вовсе не было. И воздух! Только теперь я понял, какой тут чистый воздух!

Меня сразу же разморило, и я уснул с мечтами о бутылке прохладного светлого пива. Но долго спать мне не пришлось – вдали послышался шум мотора. Вскоре подъехал грузовик. Ну а дальше все пошло точно по сценарию, все так, как я видел в шаре, до самого того момента, когда бандиты приказали пленным заканчивать копать и вылезать из могил.

– Хорошо поработали, а значит, хорошо спать будете на том свете. Вот только скажите, как вас прикончить: сразу обоих или по одному? Чтобы первый смог могилу другу закопать, – поинтересовался один из боевиков. Говорил он с кавказским акцентом, каждый раз с трудом подбирая слова.

– По очереди, Ашот… – встрял другой боевик. Он хотел было еще что-то сказать, но так и застыл с открытым ртом – Викториан остановил время.

Мы, не торопясь, вышли из своего укрытия и уставились на двух пленных. Те стояли на дне ямы метра полтора глубиной, потные, в грязных гимнастерках и тоже недоуменно переглядывались. Пытались понять, что же происходит. Однако, бросая косые взгляды на автоматы в наших руках, они вовсе не рвались пуститься в бега. Один постарше, лет сорока, плотный, мордатый. Второй явно срочник – тощий, с огромным фиолетовым фингалом под правым глазом. К тому же оба были небриты с неделю как минимум.

– Итак, с чего начнем? – поинтересовался Викториан.

– Сначала воды дайте, – попросил тот, что был потоньше. – С утра капли воды во рту не было.

Викториан повернулся, резким движением сорвал армейскую фляжку с пояса одного из застывших громил и перебросил солдату.

– Смотри не уписайся.

Тот в ответ только хмыкнул, мол, «не учи ученого», сбросил крышечку, сделал основательный глоток, а потом передал фляжку своему напарнику по несчастью.

– Что это с ними? – в свою очередь хлебнув воды, поинтересовался второй, кивком головы указав на боевиков.

– Пусть отдохнут, – ответил Викториан, а потом отступил, пропуская меня вперед – мол, теперь твоя очередь очки втирать. А я-то что? Будто я знал, о чем говорить. Врать не следовало, а если начать правду рассказывать, так не поверят, решат, что я или из дурки только сбежал, или анашой обдолбался.

– А сами вы кто будете? – поинтересовался тот, что постарше. – Что-то на местных абреков вы не сильно смахиваете, – и он потянулся, словно ненароком, явно желая вылезти из окопа. Но Викториан остановил его, поведя из стороны сторону стволом автомата:

– Не лезь пока, не стоит. – И печально так покачал головой.

– И что теперь, пат?

– А ты попробуй начать сначала.

– Может, лучше заклятие?

– Сказано – без дури, значит, без дури, – отрезал Тогот. – Познакомься сначала, потом попробуй на свою сторону переманить.

Я сделал шаг вперед, присел на краю ямы, постарался сделать проникновенное лицо.

– Это вы точно подметили, мы не местные. И к этим бандитам никакого отношения не имеем. А посему, наверное, для начала стоит познакомиться. Вот как тебя? – я указал на старшего.

Тот с хитринкой улыбнулся и ответил:

– Рядовой Иван Петрович Сидоров.

– Врет он, – тут же встрял Викториан. – Круглов Виктор Иванович – капитан медицинской службы из отряда ОМОНа Санкт-Петербурга. Был контужен под Усть-Ижи, когда раненых из горящего госпиталя выносил. Там целый дом рухнул. Наши отходили, его бросили, горцы подобрали.

– И чего спрашиваешь, если сам все знаешь?

– На вшивость проверяем, – фыркнул Викториан.

– Ты вот что, капитан, не ершись. Дело есть у нас к тебе серьезное, – вновь начал я.

– И что за дело, говори, а то мы, видишь, заняты шибко. Да и боевики очнуться могут.

– Вряд ли… – задумчиво протянул Викториан.

– А я вот жизнь хочу вам предложить, а то в этой яме, я смотрю, сыровато, воспаление легких схватить можно…

– Или свинцовую пилюлю, – словно шавка, стремящаяся всюду вставить свое слово, добавил Викториан.

– Этого добра нам уже ваши приятели предлагали, – кивнул капитан в сторону застывших бандитов. – Кстати, чем это вы их так вырубили?

– Мы их не вырубали, – заметил я. – Это уж скорее мы все вырубленные.

– То есть? – не понял капитан.

Я взял пригоршню земли, поднял руку повыше и разжал пальцы. В первый момент земля посыпалась из моей ладони, а потом застыла в воздухе земляной струйкой.

У капитана глаза на лоб полезли.

– Ничего себе фокус.

– А ты думал, мы тут в поддавки играем? – снова подал голос Викториан.

Я решил не обращать на его замечания внимания. Собака лает – ветер носит. Нет, по-хорошему стоило бы сделать ему замечание, вправить мозги, чтобы не лез, но связываться не хотелось. И потом, если все же начать выяснять отношения, то делать это нужно не здесь и не сейчас, без посторонних, как говорится.

– Ладно, давай свое предложение, – словно нехотя протянул капитан.

– Мы вытаскиваем вас из этого дерьма, а вы работаете на нас года три, – предложил я.

– Говорил же, вербовать будут, – сплюнул молодой солдат. – Небось американцы…

Капитан посмотрел на меня, и во взгляде его читалось явное презрение.

– Неужели вы думаете, что если мы в плен попали, то до того скурвились, что пойдем к вам служить и ваш проклятый ислам примем?

– Во-первых, про ислам я ничего не говорил, – начал я. – А во-вторых, давайте определим местоимение «вам». Это, должен я сказать, очень обобщенное понятие.

– Как бы то ни было, мы уже один раз принесли присягу российской армии…

– Точнее, России, – поправил я. – А между Россией и российской армией большая разница. К тому же, смею вас заверить, ни к кавказцам, ни к китайцам, ни к американцам мы никакого отношения не имеем.

– Ты забыл упомянуть НАТО и нигерийскую освободительную армию, – прозвучало у меня в голове.

– Ты бы лучше что дельное подсказал, – отмахнулся я от Тогота, как от назойливого комара.

– России тоже бывают разные, – поджав губы, пробормотал капитан.

– Ну, скажем так, Родину продавать вас никто не заставит. Скорее, наоборот. А что до нас, то можете называть нас… – тут я и в самом деле задумался. Как нас называть? Кто мы такие? С одной стороны, изгои общества, не признающие его законов. То есть фактически те, кто ведет антисоциальный образ жизни, подрывая сами устои общества и государства. С другой стороны: за что мы боремся? Ради чего явились сюда? Чтобы защитить нашу страну, нашу планету, конкретно род людской. – Скажем, нигилисты-патриоты, – выдавил я после долгого молчания.

Не скажу, что данное определение мне понравилось, но ничего другого в тот момент я придумать не смог.

– И воевать нам придется с родной же армией, – добавил капитан, покачав головой. – Нет, ничем вы не лучше этих ребят. У них тоже своя правда есть: они свободу для своей родины добыть пытаются… А то, на что вы нас подбиваете, – предательство. Не знаю, как тебе, Паша, а мне эта яма милее. Все ж не падлой умру.

Тощий солдатик закивал головой.

– Верно, Виктор Иванович.

Я понял, что переговоры зашли в тупик. Фиговый из меня вышел переговорщик.

– Да и проводник так себе… – добавил Тогот.

Я уже хотел было отписать ему по первое число, когда слово взяла Валентина:

– А если мы поступим по-другому? Вас эти уроды все равно прихлопнут. Так что терять вам все равно нечего. Пулю получить всегда можно успеть… – Потом замолчала, выдержав многозначительную паузу и добавила: – Хотя, если вам больше нравится, мы вас можем и тут оставить, в обществе этих милых парней.

– А так, чтобы просто выручить без всяких там условий? – попытался еще раз солдатик.

– Просто так не получится. У нас не благотворительная организация.

– Значит, говорите, отправиться с вами, посмотреть, что к чему? – с хитрецой в голосе спросил капитан.

– Угу, – кивнул я. – Только без всяких там выкрутасов. Не стоит. И убежать от нас не получится… Мы не такие, как они, – он кивнул в сторону застывших боевиков. Ладно, давай руку, – я наклонился и помог капитану выбраться из ямы.

Как только капитан оказался на земле, первое, что он сделал, так это двинул кулачищем мне в лицо и попытался выхватить автомат. И в том, и в другом случае я сильно удивил и разочаровал его. Двинув мне в лицо, он отбил себе руку. Я-то удара даже не почувствовал – не зря защитное заклинание прочел. Да и автомат капитану вырвать не удалось. Не задался у него денек, да и только.

He понимая, как такое возможно, он застыл, с удивлением вытаращив на меня глаза.

– Ты чего? – только и сумел выдавить он.

– А ты? – в тон ему вопросом на вопрос ответил я. – Сказано же, не рыпайся, тебе же хуже будет. Как видишь, бежать от нас бесполезно.

Я снова наклонился и помог вылезти солдату.

– А теперь пошли к вратам, – приказал Викториан, покачав дулом автомата.

– С боевиками что делать будем? – спросил я.

– Нежно приголубим, – улыбнулся Викториан и шагнул к тому, что так и застыл с открытым ртом. Осторожно выудив у него из-за пояса гранату, он сорвал кольцо и запихнул гранату в широко открытый рот боевика. – Так оно лучше будет. Завтрак, обед и ужин в одном флаконе.

– А не… – начал было я.

– Нам свидетели ни к чему, – пояснил Викториан. – К тому же это – плохие мальчики.

Больше ничего не сказав, он повернулся и зашагал вверх, к подножию скал, к той точке, где мы материализовались. Пропустив солдат вперед, мы с Валентиной отправились следом за ними…

Когда капитан понял, что мы направляемся к отвесным скалам, он забеспокоился.

– Эй! – окликнул он Викториана, вроде как признав его за главного. – Мы что, к этим скалам идем? Нет, мужик, ты скажи, если нас порешить собрались, так давай назад. Там все-таки могила, пусть и одна на двоих, да землица наша, освященная.

– Никто тебя расстреливать не собирается. Больно надо было в такую даль тащиться, чтобы пристрелить двух идиотов. Да и вообще оставили бы вас с вашими бородатыми друзьями, чего зря ноги топтать.

Остановившись под навесом скал, как раз там, где мы недавно появились, Викториан запустил время. Тут же громыхнул взрыв, разметав людей у руин, а через пару секунд рванул бензобак грузовика. В общем, фейерверк славный вышел. Пока все любовались «праздничным салютом», Викториан незаметно на одном из плоских камней начертил пентаграмму перехода.

– Вот и все, – объявил он, с трудом разогнувшись. – Давай, Валентина… Дамы, как говорится, вперед. С той стороны поможешь Тоготу встретить наших красноармейцев.

Девушка кивнула, ступила в пентаграмму и растаяла в воздухе. Оба солдата, выпучив глаза, уставились на то место, где она только что стояла.

– Ну, что зенки вылупили, давай по одному следом, – приказал колдун, подкрепив свой приказ движением автомата.

– Это что? – спросил капитан, ткнув в колдовские знаки на земле.

– Скоростной лифт в ад, можете занимать места согласно купленным билетам, – объявил Викториан.

Круглов поежился, потом, словно взяв себя в руки, как на эшафот, шагнул в центр пентаграммы и исчез.

Неожиданно молодой боец упал на колени. Создалось впечатление, что до этого он держался лишь благодаря влиянию капитана, а теперь веревочки, которые поддерживали его, разом обрубили.

– Пожалуйста, не надо, отпустите меня, Богом прошу…

– И вот с таким материалом нам предстоит работать, – проворчал Викториан и сплюнул.

– А кто вообще придумал всю эту канитель? – поинтересовался я. – Неужели нельзя было изобрести чего попроще?

– Не наше это дело, – вздохнул Викториан. – Кто придумал, тому видней. – А потом повернулся к солдату: – Ты не гомони, ступай давай…

Тот аж подскочил, попятился, шагнул в пентаграмму и исчез.

А потом настала моя очередь.

* * *

Вот так началось настоящее безумие. Впрочем, обо всем по порядку…

Обратное путешествие заняло те же полчаса. Представляю, что пережили спасенные нами. Мне-то самому от долгого пребывания в пустоте было не по себе, а тем, кто и понятия не имеет, что происходит, и вовсе должно быть жутко.

В этот раз мы материализовались на моей кухне. Картина, представшая передо мной, когда я шагнул из колдовского круга, не внушала оптимизма. Солдатик забился в угол, трясясь всем телом. Судя по темным пятнам на штанах, путешествие для него не прошло бесследно. Валентины видно нигде не было, она уже «кокетничала» с маркграфом в большой комнате. Капитан же, вцепившись в подоконник, вжался лицом в оконное стекло.

Стоило мне появиться, как он буквально набросился на меня.

– Это Питер?

Мне ничего не оставалось, как кивнуть. Потом капитан, резко дернувшись, сжал кулаки.

– Там ведь мои…

– Знаю, – равнодушно ответил я.

Метнувшись, капитан схватил меня за плечо:

– Они же считают меня погибшим.

– А ты и есть погибший, – выходя из пентаграммы, объявил Викториан. – Для всего мира ты – хладный труп.

– То есть? – повернулся к нему капитан.

– То есть для всех ты, мил человек, мертвец. Ты погиб там, в часовне на перевале. И для своих родных погиб, и для страны погиб, и для всего мира погиб. Ты – мертвец! У тебя могила есть, капитан, тебя три года назад похоронили.

– То есть? – вновь недоуменно повторил капитан.

– То и есть! – фыркнул Викториан. – Ты с нами, служивый, еще всякого насмотришься.

И тут в дверях появился Тогот.

Капитан замер, а солдат на полу вновь забился в истерике.

– Ты бы лучше за маркграфом глядел, чем народ своим видом пугать, – разозлился я.

– На него аморфа с Валентиной хватит, к тому же он мне в шашки проиграл, так что теперь сидит, дуется на весь мир.

– Никогда не думал, что приютил в своей квартире Карпова и Корчного в одном флаконе.

– А ты, уж раз обосрался, то помолчал бы лучше.

– Пойду, помолчу, а ты займись гостями. – Я прошел мимо Тогота, но на пороге еще раз обвел взглядом чудную картину происходящего на шестиметровой кухне. Капитан, скребущий челюстью по полу, – видимо, раньше он никогда не видел говорящих, зеленых, зубастых морковок, – солдатик, вжавшийся в помойное ведро под раковиной, и Викториан, который, положив на стол автомат, хладнокровно наливал себе чайку. Вот такая пастораль. – И смотри, чтобы они чего не вытворили, – ментально добавил я.

Мне было не до них. Если честно, я устал. Выудив из буфета первую попавшуюся бутылку, я налил себе до краев большую пузатую рюмку. Напиток оказался дешевым виски. Откуда только Тогот берет эту гадость?

После первой рюмки я вновь налил себе и, прихватив бутылку, вернулся на кухню.

– Хлебни, легче будет, – предложил я, протянув бутылку капитану.

Тот обреченно вздохнул. Викториан выплеснул в раковину остатки чая и со словами «и чай у вас тоже мерзкий» поставил на середину стола три кружки, забрал у меня бутылку и лихо расплескал янтарную жидкость. Одну кружку он подтолкнул капитану, а потом, взяв другую, повернулся к солдатику.

– Иди сюда, Пашенька. Хлебни, тебе легче будет.

Трясущейся рукой солдатик взял кружку, поднес к губам, и я услышал, как его зубы стучат о ее край.

– Ты пей, пей, сейчас отпустит… Эк ты обделался… – Солдат заглотил огненный напиток и безвольно откинулся к стене. Викториан вновь повернулся к капитану. – Ну, в общем, за ваше спасение. – Капитан и Викториан чокнулись, и оба разом опрокинули в себя содержимое кружек.

Тут Тогот протиснулся мимо меня и солдатика к столу и, подхватив бутыль, влил в свою ненасытную глотку огромную порцию виски, почти ничего не оставив.

– Все таскаешь чужое? – проворчал он, косясь на меня.

– Ты мне в моем доме еще будешь указывать, что брать, а что нет.

– Буду! – нагло объявил Тогот.

– Тогда еще бутылочку нам организуй, военным в себя прийти надо. – И Тогот отправился на поиски спиртного, а я обратился к Викториану и капитану.

Все то время, пока я беседовал с Тоготом, они сидели безмолвно, пожирая друг друга взглядами. Как только Тогот выскользнул из кухни, капитан весь подобрался, словно собирался броситься на Викториана, и спросил:

– Это кто был? Мне не померещилось?

– Это демон… Приятель Артура. А что?

– Он и в самом деле существует? Мне все это не мерещится?

Викториан разлил по кружкам остатки виски.

– Нет. Ты для всего мира мертв. Твои останки похоронили на Смоленском кладбище… А это был обычный демон, один из нашей развеселой компании.

– Но ведь… демонов не существует, – заплетающимся голосом пробормотал Паша-солдатик.

– Официально у нас много чего не существует, например, секса, – продолжал Викториан все тем же менторским голосом. – И ментов-взяточников нет, и чиновники на одну зарплату живут… Вы привыкайте, скоро еще не то увидите.

– И все же… – начал было капитан, но в этот раз его перебил Тогот.

В этот раз он зарулил на кухню с двумя бутылками виски, и была это не дешевая польская бормотуха, которую обожал мой покемон, а хороший австралийский «Белый дом».

– Все серьезные разговоры на завтра, а сегодня вам нужно выпить и прийти в себя, – он передал бутылки Викториа ну как главному виночерпию. – И поймите, капитан, сегодня у вас, можно сказать, второй день рожденья. Сегодня вы, избежав смерти и потеряв два года жизни, вернулись в Питер. Только вы теперь другой человек, а капитан Круглов погиб там, далеко-далеко в горной стране.

– Но ведь я… – вновь попытался заговорить капитан.

– Молчите, капитан, молчите, а то вот он, – Тогот ткнул пальцем в Викториана, – вот он передумает, и вы снова вернетесь к той часовенке, к вашим бородатым друзьям… – Он сделал многозначительную паузу, а потом продолжал: – Но не будем о грустном. Пейте – и мыться. А то ваш вид не слишком-то симпатичен, а запах рождает мысль о городской свалке. И никаких возражений…

Глава 8. Год назад

Нет-нет, у народа не трудная роль: Упасть на колени – какая проблема?! За все отвечает Король, А коль не Король – ну тогда Королева! В. Высоцкий, «Королевское шествие».

Мне казалось, что, паря в грезах, я пролежал несколько суток, хотя Тогот уверял меня, что всего несколько минут. Но я ему не поверил.

Кстати, на обработку богоизбранного Круглова и его товарища по несчастью у Викториана и Валентины ушла почти неделя. Однако пути Богов неисповедимы, и уж если Зеленый Лик сказал, что для успеха нам нужен Круглов, то тут, хоть умри, а так и должно быть. Впрочем, меня это совершенно не касалось. Все эти дни я или блаженствовал в объятиях Фатимы, или пил, или улаживал «караванные дела». То маркграфу захотелось посмотреть наш мир, и пришлось, переодев его, выгуливать по музеям и концертным залам, то какие-то слишком хитрые фээсбэшники стали крутиться возле гаража, где было запарковано авто, на котором я ездил за караванам. Пришлось, бросив все дела, вылавливать слишком ретивых агентов и промывать им мозги. А потом в подвал, где гостевали остальные караванщики, пробрался кот. Сволочь была домашней, породистой, но ему это не помогло. Сначала бравые подданные маркграфа принялись ловить несчастное животное, приняв его за очень вредную и опасную тварь. Они делали это весело, с огоньком, так что в три часа ночи весь дом стоял на ушах. К половине четвертого приехала милиция, но так и не смогла войти в мою гостиницу, так как двери были запечатаны колдовской печатью. Они уже хотели вызвать ОМОН, но тут одна из старушек – член правления кооператива несчастного дома – позвонила мне, то ли вспомнив о крупных взятках, которые я раздавал, подписывая договор аренды подвала, то ли из сострадания к коту, орущему так, словно с него заживо сдирали шкуру. Я тут же появился. Отправил милицию восвояси. Слава богу, они пока ничего не слышали о кампании по борьбе с взяточничеством, которую развернуло наше правительство. После этого я успокоил жильцов, мысленно матеря и самого маркграфа, и его слуг последними словами. Вскоре кот был благополучно спасен, вырван из рук живодеров, которые в этот момент как раз решали, каким образом лучше приготовить несчастного зверька. Итак, я обеднел на три тысячи долларов, кот вернулся к законному владельцу, а я утром обнаружил в своей шевелюре пару седых волос – в общем, ночь удалась…

После у меня состоялся неприятный разговор с Викторианом, но Тогот меня не поддержал, в итоге я отправился «исполнять желания» – я вам скажу, та еще работенка. Естественно, все это касалось двух первых наших рекрутов: богоизбранного Круглова и Паши Конева. Что до Паши, то он хотел вернуться домой героем и получить много денег. И то, и другое Викториан пообещал ему по завершении операции. К тому же эти желания были легко исполнимыми. А вот что касалось Круглова… Наш бравый капитан вовсе не собирался воскреснуть из небытия героем. Во-первых, он хотел, прежде всего, встретиться с женой и дочкой, а во-вторых, убеждал нас, что уговорит их уехать из страны, подыскав приличное место на Средиземноморье. И все это нужно было сделать в течение двух-трех дней. Судя по словам посланцев Зеленого Лика, времени у нас было в обрез. В любой момент ситуация могла миновать точку невозврата, и тогда страшно подумать, что могло бы начаться… К тому же нам предстояло обставить все так, чтобы никто из знакомых и родственников семьи Круглова ничего не заподозрил. Вот вам и работенка. Да еще этот маркграф Этуаль все время мешался под ногами. То одно ему не так, то другое не нравится. Как же, в Эрмитаже ему отказались продать перо из хвоста часов-павлина!.. В какой-то момент мне показалось, что еще чуть-чуть – и я возьму его, всю его команду и отправлю их на… полюс бабочек ловить или еще куда подальше, и пусть выкарабкиваются как знают.

В общем, веселуха.

* * *

Вывалившись из переполненного троллейбуса на углу безликого ГДРовского[2] квартала, я на мгновение остановился. Мне показалось, что судьба очередной раз сыграла со мной злую шутку, и я, шагнув из троллейбуса, перенесся в начало пасмурных восьмидесятых. Серое низкое небо. Серые, словно вылепленные из грязи, одинаковые девятиэтажки, черные голые деревья, больше напоминающие обожженных мертвецов, вытянувших к небу руки в безмолвном крике о помощи. На земле грязная, серая снежная каша, фаршированная окурками, сквозь которую местами проступает темно-серый асфальт. Несмотря на ранний час воскресного утра, люди все в темных, мрачных одеждах, лица хмурые, полные беспокойства. Прямо «этюд в серых тонах». И настроение примерно соответствующее. Мне предстоял разговор с «вдовой» Круглова. Если честно, я дрейфил. И не потому, что боялся женских слез и семейных сцен. Не люблю мелодрамы, особенно в реальной жизни. Все эти страсти вокруг пустого места не для меня. Тогот говорит, что это у меня из-за работы. То и дело сталкиваясь с Искусством, пусть даже ты и служишь иным силам, становишься циничным. Да и жизнь, такая как моя, не дает расслабиться. И, тем не менее, раз для вербовки боевиков я оказался малопригоден, то придется мне выполнять эту работу, тем более что воссоединение семьи Круглова входило в наш с ним договор.

Так что делать нечего. Придется пройти этот путь до конца.

Я обвел взглядом остановку. Нет, ларек с легкими алкогольными напитками на этом углу власти еще не успели уничтожить. Так что вначале баночку чего-нибудь девятиградусного, а потом «на баррикады».

Бросив взгляд через плечо на «Иваныча» – Круглов предпочитал, чтобы его так звали, – я понял, что и он не против пропустить по одной. Однако «по одной» не вышло. Только после третьей баночки химического ядовито-зеленого коктейля, который никакого отношения не имел к абсенту, я понял, что готов к встрече с вдовой.

Нет, конечно, можно было, как обычно, прибегнуть к колдовским штучкам, но Тогот в этот раз наотрез отказался помогать. На мою просьбу о том, чтобы хоть отчасти разведать обстановку, он заявил, что мне «пора взрослеть и учиться жить самому». Очередная выходка в его свинской манере, так что, заменив чары наглостью, я решительно направился к указанной Иванычем парадной. Сам же капитан, готовый появиться по первому зову, решил подождать внизу.

Поднявшись на лифте на второй этаж – подсознательная отсрочка неприятного действа, – я наконец оказался возле нужной двери и надавил на черную кнопку звонка.

– Кто там? – раздался детский голос.

– Девочка, а мама твоя дома?

– А даже если и дома, то она велела мне незнакомым дяденькам не открывать и ее не будить.

– Я не незнакомый дяденька. Я капитан ФСБ Артур Николаевич Томсинский. Вот мое… – тут я запнулся, полез во внутренний карман, пытаясь нащупать нужную корочку. Было бы глупо достать всю пачку удостоверений и начать выбирать необходимое. Неожиданно я почувствовал укол в палец руки, вскрикнул, резко дернув рукой, выхватил нужное удостоверение.

– Дяденька, что это с вами?

– Да палец обо что-то уколол. Наверное, о булавку, – соврал я, засунув в рот указательный палец. Болело страшно. – Тогот – гнида!

– Сам такой, – тут же отозвался ангел-хранитель. – Это же надо, ему поручили такое важное дело, а он нажрался до зеленых соплей.

– Во-первых, я не нажрался, а во-вторых… – тут я не договорил, потому что одновременно ощутил две вещи: я совершенно протрезвел и абсолютно не хотел общаться с матерью девочки. То есть час, проведенный у ларька, был потрачен зря. Вот и общайся после этого с демонами!

– Вот! – я поднес удостоверение к самому глазку.

Какое-то время за дверью молчали.

– Хорошо, сейчас позову маму.

Через несколько минут дверь приоткрывалась на цепочке. Я взглянул в усталое лицо молодой женщины. Не просто усталое, а вымотавшееся: тусклый взгляд, огромные синяки под глазами…

– Здравствуйте, я – капитан ФСБ Артур Николаевич Томсинский, – повторил я. – Могу я увидеть Светлану Круглову?

– Это я, – устало ответила женщина. – Что вам еще надо? Кажется, ваши коллеги из прокуратуры мне уже все ясно объяснили.

– Да? – тут уже настала моя очередь удивляться. – Но, боюсь, я совершенно по иному поводу. Я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно вашего мужа.

Дверь закрылась и открылась. Женщина отступила в сторону, приглашая меня зайти.

Я шагнул в квартиру, начал было вытирать ноги, но поняв, что это бессмысленно, стал стягивать обувь. Женщина остановила меня.

– Не надо, проходите так. Верочка потом подотрет.

Девочка, которая открыла мне дверь, стояла тут же, внимательно наблюдая за мной. Мне же ничего не оставалось, как проследовать в комнату вслед за Светланой, оставляя на полу грязные мокрые следы.

В комнате было чисто и пусто. Две кровати, поцарапанный и разбитый комод, который, судя по внешнему виду, собирали краснодеревщики Наполеона. Да, кажется, Иваныч «воскрес» как раз вовремя.

Светлана пересекла комнату, встала напротив окна и, внимательно изучая, оглядела меня.

– Итак, что вы хотели узнать о моем муже? – И, не дожидаясь моего ответа, продолжала: – Он отправился в «командировку» три года назад… попал в плен и был расстрелян…

– А вы в этом уверены?

Женщина вздрогнула.

– Что вы хотите сказать? Мне был представлен приказ, подписанный одним из этих хатаббов, о расстреле, да и другие пленные подтвердили. Когда наши захватили их лагерь, Виктора уже увезли на перевал… – И она замолчала, отвернулась и, закусив губу, замерла. Только через минуту, справившись с собой, она продолжала: – На месте расстрела прошла лавина, и даже если бы каким-то чудом мой муж спасся, то из той долины он бы живым не выбрался…

Мне ничего не оставалось, как многозначительно покивать головой.

– А вот вы только что упомянули о прокуратуре?..

– Меня подозревают в хищении денег на особо крупную сумму, – и тут она вновь с сомнением посмотрела на меня. – Так что я теперь к тому же и воровка. Видите, как озолотилась на чужих-то деньгах! Так что теперь суд. Веру в детдом… – и она, вновь отвернувшись, всхлипнула. – Да вы и сами должны все знать… Зачем я вам все это рассказываю?..

– Ну, положим, ничего этого я не знал, – стараясь говорить совершенно спокойно, продолжал я. – Я, в общем… – тут я осекся. – А когда у вас суд?

– Завтра утром.

– Мамку посадят, меня в детдом. На нормального защитника у нас денег нет.

Так. Кажется, события начали развиваться слишком быстро.

– Может, просто забрать их отсюда?

Какое-то время Тогот молчал. Может, думал?

Хотя каким местом может думать зеленокожая пупырчатая саблезубая морковка? А может, советовался с Викторианом. Тоже не факт. Я же все это время вынужден был молчать, затягивая паузу, в ожидании наставлений Старшего Брата. Наконец, покемон отозвался:

– Все не так просто. Вытаскивать ее оттуда нужно в любом случае, но действуй пока по прежнему сценарию. Единственное изменение – при любом повороте событий девочка и мама отправляются в безопасное место. А потом мы решим, что делать… Я бы, конечно, на власти плюнул, но у Бибиулу другое мнение. А так как все происходящее имеет к нам лишь косвенное отношение… – дальше можно было не слушать. Что ж, теперь мне придется произнести ранее заготовленные слова, и на какое-то время стать главным героем мелодрамы.

– А что, если мы предположим, что ваш муж жив?

Женщина встрепенулась. Она уставилась на меня, не понимая, то ли я веду какую-то странную игру, то ли неуместно пошутил.

– Он жив? – переспросила она, и я видел, как задрожала ее нижняя губа. Казалось, еще мгновение, и она разрыдается. Да, Иваныч, судя по всему, перемудрил. Он-то больше всего боялся, что у его «вдовы» новая семья, он боялся нарушить их покой… А вот наши посланники Богов наверняка все знали. Во всяком случае, Зеленый Лик должен был знать. Ведь на то они и Боги! – Жив? – она метнулась ко мне, вцепилась в отвороты моего пальто. – Скажите правду, он – жив? – Ее лицо было перекошено, слезы стояли в глазах.

И тогда я начал медленно, по одному, отлеплять от себя ее пальчики. Удалось мне это не сразу – женщина вцепилась в меня мертвой хваткой. Наконец операция завершилась, и я вытащил сотовый.

– Поднимайся, – только и смог выдавить я.

Неожиданно Светлана отстранилась. Какое-то время она с недоумением смотрела на меня, словно не могла поверить в происходящее, а потом со всех ног бросилась в прихожую. Дочка непонимающим взглядом уставилась ей вслед. Щелкнул замок. Потом раздался то ли надрывный женский крик, то ли всхлип, и через секунду на пороге комнаты показался Иваныч. Он держал на руках жену, которая, судя по всему, потеряла сознание. Он осторожно уложил женщину на одну из кроватей. Склонился над ней.

Тут я почувствовал, как кто-то теребит меня за полу пальто. Это была Верочка. Я опустил голову и встретился с ней взглядом.

– Это мой папа? Он не умер? – спросила она, едва шевеля губами.

Иваныч, не распрямляясь, повернулся к дочери:

– Верунчик!

И девочка, не дожидаясь моего ответа, бросилась в объятия отца.

– Папка!

Какое-то время они так и стояли, обнявшись. Может быть, они так бы и обнимались до конца жизни, но лично у меня после фокуса Тогота сильно пересохло в горле, а потому я прервал их телячьи нежности:

– Иваныч. Тут у твоих, судя по всему, не все в порядке…

– Вижу, – согласился капитан, взглядом обведя комнату. Потом, повернувшись к дочери, он уже хотел было задать какой-то вопрос, но та заговорила сама, точнее затараторила, перескакивая с одного на другое и глотая слова.

– Маму об… об… обманули, – наконец подобрала девочка нужное слово. – Она хотела денег взять в долг… А они заставили подписать бумагу… А там что-то такое… Деньги в банк ушли, а она кругом виновата… Они хотят ее в тюрьму посадить, а меня отправить в детдом…

Виктор вопросительно посмотрел на меня, словно ожидая, чтобы я опроверг или подтвердил слова ребенка. Но я только пожал плечами. А я-то откуда знаю? Пожал плечами и пожалел, потому что Тогот уже был тут как тут. И теперь я тоже знал всю историю:

– Ее подставили на очень крупную сумму. За небольшое вознаграждение заставили подписать бумаги, по которым было совершено хищение в особо крупных размерах. Детали узнаем, когда она придет в себя… Только, кажется, ждать не стоит… Я бы на твоем месте и Иваныча, и жену, и дочь отсюда прямо сейчас забрал, а потом разберемся.

– Ты уверен?

Я не успел ответить, как в дверь позвонили. Иваныч хотел было рвануться к двери, но я остановил его движением руки.

– Пятеро. Злые и при оружии. Неофициалы. Следили за квартирой, увидели вас и…

Я даже не успел напрячься, как на пороге появился высокий молодой человек в дорогом пальто и круглых очочках. За спиной его маячили два мордоворота.

– Еще двое остались у входа.

– Светлана Павловна, вижу, у вас гости.

Но Светлана по-прежнему лежала на постели. Она еще не пришла в себя после встречи с «мертвым» мужем.

– Что с ней? – казалось, гость обеспокоен.

Он шагнул было к постели Светланы, но Иваныч преградил ему дорогу.

– Ей нехорошо, – угрожающим тоном сказал капитан. – А вы, собственно, кто?

– Мы от Дмитрия Сергеевича, ее благодетеля и работодателя, которого она обманула и обокрала. И мы…

Тут я шагнул вперед, в очередной раз махнув корочками и представившись, как положено.

Очкарик смерил меня оценивающим взглядом, словно только что заметил.

– Понятно, – протянул он сквозь крепко сжатые зубы. – И что эта девка успела вам рассказать?

Дело явно принимало неприятный оборот. Главное, чтобы Иваныч не вмешивался.

– В первую очередь я хотел бы взглянуть на ваши документы и выслушать ваши объяснения. На каком основании вы сюда вломились?

– А ты своему начальнику позвони. Он тебе живо мозги на место вправит. И не мешай нам работать. Мы приехали за девочкой. Заберем ее до завтра, до суда. А то вдруг с ней что-то случится.

Иваныч резким движением отодвинул дочь себе за спину. Он хотел еще что-то сказать, но я остановил его движением руки.

– Я разберусь…

И тут резко, без всякого предупреждения, очкарик тыкнул мне в грудь стволом пистолета. Шустрый малый. Я даже не заметил, как он достал оружие. Второй ствол был нацелен точно в лоб Иванычу. Вот только одного очкарик не учел. Не люблю я, когда в меня вот так бесцеремонно тычут оружием. Ну ладно, знал бы он, что корочки у меня левые. Так ведь нет. Не знал он этого, а пистолет нацелил. Нехорошо. А как Тогот не любит, когда в меня из пистолета целят…

Мгновение, и я словно переключился на иной ритм жизни. Время замерло, люди застыли. Ну а дальше все как по нотам. Одним ударом я развернул очкарика лицом к стенке. А потом пинком впечатал в плоскую поверхность. Жаль, забрызгал кровью обои. Этот шустрик даже не успел на курок надавить. Так и прилип к стене, словно раздавленный тапком таракан. После пришлось заняться двумя быками в прихожей. Как там у Высоцкого поется: «Удар, удар, еще удар. Проводим апперкот…» Со стороны быстротой движений, наверное, я напоминал Флэша. В реальном времени прошло, наверное, секунды две, а два «бычка», отбросив мысли о любой возможности дальнейшего сопротивления, мирно утирали кровавые сопли на полу прихожей.

– А что делать с остальными? – поинтересовался я.

– Оставь их, – отмахнулся Тогот. – У нас и так хлопот полон рот. Так нет, ему еще захотелось подраться. Вернешься домой, бери аморфа, и машитесь хоть до полной победы и искоренения. А сейчас у тебя начнется урок рисования.

– Вот так, – пробормотал я себе под нос и, шагнув к окровавленной стенке, намочил «краской» палец. – Теперь самое время немного порисовать. – И, присев на корточки, начал выводить на полу транспортную пентаграмму, то и дело макая палец в кровавую лужу, растекающуюся из-под очкарика.

На мгновение я поднял голову и встретился взглядом с маленькой Верочкой. Она, осторожно высунувшись из-за спины папаши, с удивлением уставилась на меня. И глаза у нее были словно пятирублевые монеты. Однако отвлекаться времени не было. В любой момент, заподозрив неладное, могли появиться те, кто остался на лестнице, а то еще кто похуже.

– А ты, Иваныч, собирайся пока… Вещи не бери. Нужно что будет – вернемся. Лучше девочку одень. На улице холодно…

Иваныч выскочил в прихожую и тут же вернулся с двумя пальто. Маленькое протянул дочке, а большое накинул сверху на супругу.

– Еще долго? – поинтересовался он.

– Пару секунд… Готово, – я встал, распрямив затекшую спину, а потом наклонился и вытер окровавленные пальцы о пальто очкарика. На мгновение мне показалось, что тот сдох.

– Нет, такие твари живучи, – заверил меня Тогот. – Так что ты его с собой прихвати. Нужно в ситуацию вникнуть.

Я снова повернулся к Иванычу.

– Так, пентаграмма готова. Тогот даст маяк. Ты бери Светлану на руки, – я кивнул в сторону женщины, которая до сих пор так и не пришла в себя. – А ты, крошка, – обратился я к девочке, – закрой глаза, покрепче вцепись в папочку и ни за что его не отпускай. Потеряешься, не найдем… Давайте! – кивнул я в сторону пентаграммы.

Иваныч подхватил на руки жену, словно она и вовсе ничего не весила. Потом взял за руку дочь и шагнул в пентаграмму. Серое облако, и они растаяли, а я остался один.

Теперь, собственно, торопиться было некуда. Защитное заклятие хранило меня от всяких бед. Не спеша я вышел в коридор, заглянул в глазок. Точно, на площадке маячили два мордоворота.

– Нет, тебе все-таки неймется, – зазвучал у меня голове голос Тогота.

– Не то чтобы неймется… хочу пошарить по карманам этих обормотов. Вдруг там найдется что-нибудь интересное.

– Ну пошарь, пошарь, – с сарказмом заметил Тогот.

Осторожно приоткрыв дверь, я тихонько кашлянул.

Один из торпед, выставив вперед пистолет, выглядевший детской игрушкой в его огромном кулачище, шагнул к двери. Я пинком распахнул дверь, и та отшвырнула «быка» на его товарища. Пока они возились на полу, я подошел и двумя точными ударами вырубил обоих. И тут же понял, что был неправ. Надо было заманить их в квартиру. В любой момент на лестнице мог появиться кто-то из соседей. Но что сделано, то сделано, тем более что у меня не было ни малейшего желания затаскивать этих двух жлобов внутрь. А посему пришлось чистить карманы по-быстрому, не разглядывая содержимое. Потом у меня будет достаточно времени изучить и бумажники, и визитницы. Все, что не представляло для меня интереса, я оставил тут же, на ступеньках.

Внизу хлопнула дверь. Гости. Я бегом метнулся назад. Выворачивать карманы очкарику времени не было. Да и… Не раздумывая, я подхватил его под мышки и втащил в пентаграмму. При этом, судя по всему, я нарушил колдовской узор. Тогот меня, конечно, вытащил, но путешествие оказалось долгим и не из приятных. Трясло и подбрасывало не хуже, чем на американских горках. Меня чуть не вывернуло. К тому же к концу пути очкарик начал было приходить в себя. Засучил ножками, стал цепляться за меня окровавленными руками. Пришлось ему немножко добавить. Не сильно. Так, для острастки, чтобы помнил, кто в доме хозяин.

– Да я смотрю, ты не один, а с другом, – встретил меня ухмыляющийся Тогот.

– Вот, прихватил одного жука. Тыкал в меня своей пукалкой.

– Да, нехорошо, – вздохнул Тогот. – А с личиком у него что?

– Будто ты не знаешь?

Демон лишь вздохнул.

– Да, при советской власти делали крепкие стены, не то что нынешний пенокартон или как его там… Ладно, сейчас пришлю кого-нибудь на помощь… Вы этого молодца оттащите туда, где потише, а то, вижу, парень он горячий. Я потом подойду вместе с Викторианом. Побеседуем.

* * *

Очкарик сидел на стуле посреди бетонного подвала – одной из «комнат» моей «гостиницы». Не то чтобы других помещений не нашлось, просто это выглядело наиболее зловеще. Все как в дешевых гангстерских фильмах. Лампочка, свешивающаяся из-под потолка, звук монотонно капающей воды…

Мы с Викторианом расположились в дальнем углу, за столом, а пленник был развернут к нам спиной, так, чтобы он нас не видел. Игра в кости шла вовсю, но происходило все это совершенно неслышно. Не стоило тревожить пленника. Он-то считал, что совершенно один в подвале, и пытался осколком стекла перерезать путы на запястьях. Быть может, его попытки и увенчались бы успехом, но не сейчас и не здесь. Его руки были стянуты за спиной колдовским заклятьем, а стекло, как известно, заклятий не снимает.

Собственно, мы давно бы начали допрос, но Иваныч попросил его подождать. Поэтому мы с Викторианом не спешили, тем более что мне удалось закрыть «каре» и «дженерал», а у Викториана был сыгран только «стрит», хотя на двойках он набрал четырнадцать очков, и тут мне его было не переплюнуть.

Когда же с трех бросков мне удалось закрыть «покер» против трех единиц Викториана, дверь в подвал распахнулась. И на пороге появился Тогот. За ним следовал Иваныч. Викториан облегченно вздохнул. Судя по всему, он не привык проигрывать. Только вот, взяв в руки кости, мы пообещали друг другу, что не станем использовать колдовские фокусы, а Викториану сегодня явно не везло.

Встав рядом с нами, Тогот поинтересовался:

– Как он?

Пленник от неожиданности вздрогнул всем телом, выпрямился, и стекло выскользнуло из его окровавленных пальцев. Он-то считал, что находится в помещении в полном одиночестве.

– А что ему будет? Сидит себе, дурью мается. Стеклом пальцы режет.

– Удрать, стало быть, хочет?

– Хочет.

– А рассказать нам ничего не хочет?

– Не знаю, пока не спрашивали, – пожал плечами Викториан, потом подошел к пленнику и, встав перед ним, поинтересовался: – Ты говорить-то будешь?

В ответ послышалось нечленораздельное мычание.

– Нет, не хочет…

– Не хочет, а придется, – тяжело вздохнул демон.

– Ты что, собираешься его пытать?

– Я – нет. – И морда Тогота расплылась в широкой улыбке. – Но я знаю одного товарища, который с удовольствием развлечется.

– Маркграф…

– Как ты догадался?

– И ты хочешь скормить этого милого молодого человека…

– Ну не такой уж он и милый… И смею тебя заверить, если бы вы поменялись местами, он бы не задумывался.

– И все-таки… Есть же заклятие правды…

– Экий ты шустрый! – возмутился Тогот. – От тебя только и слышишь: колдовство, Искусство… Нужно подарить тебе книжку «Умелые руки».

– А лучше сразу две: «Пыточных дел мастер» и «Как голыми руками демону голову отвернуть».

– Ну ты и шутник… – И Тогот вновь обратился к Викториану: – Ладно, нам его истории в общем-то неинтересны. Для начала узнай, на кого он работает. Съездим, припугнем. А там, глядишь, и договоримся… А то сразу суд… долги… девочку в заложницы… Фу, какая мерзость!

– Так, может, его сразу к Древним? Правда, тут ни мяса, ни души приличной…

– Ты свои людоедские замашки брось. Мы вашим Ликам не подчиняемся и человечиной не приторговываем, – осадил Викториана Тогот. – Пусть пока имена назовет и посидит подумает о своих грехах. А будет плохо себя вести, тут у нас один опытный садист завис… – И Тогот широко улыбнулся.

Да, очкарику пока везло. Он ведь до сих пор не видел Тогота. Я-то почти всю жизнь вместе с ним, и то от его улыбки меня в дрожь бросает.

Викториан склонился над очкариком, что-то пошептал ему в ухо.

– Нет, не хочет говорить…

– И не нужно. Ты спросил, он подумал, – улыбнулся Тогот. – Речь у нас идет о руководителе концерна, занимающегося различными строительными работами. Некто господин Яблонский, так, кажется?

При этих словах очкарик вздрогнул всем телом, выгнулся…

– Да, судя по всему, негодяй отменный. Отжимает у малоимущих недвижимость, а на невинную женщину так и вовсе хотел повесить уголовное дело. Сам деньги украл, сам подписи подделал, а все потому, что она ему не дала… Нет, вы только представьте, хотел ее в тюрьму посадить, девочку – в детдом, и квартиру к рукам прибрать… Нет, Артур, я, честное слово, поражаюсь, ну откуда такие гниды берутся? А вот этот – в очках – на деньги папы-сектанта поднялся. И берется за любые самые грязные дела.

– Домогался… – зло пробормотал Круглов, сжав кулаки.

– Ну, это не ко мне, – все в той же фривольной манере продолжал Тогот. – У нас Артур специалист по работе с козлами.

Иваныч посмотрел на меня. А что я? Мне ничего не оставалось, как согласиться.

– Ладно, этот пусть помаринуется, – подытожил я. – А мы пока господина Яблонского навестим. Кстати, где он живет?

Судя по всему, очкарик отвечать не собирался. Он сидел прямо, всем своим видом демонстрируя неподкупную неприступность. Только говорить не надо было, надо было всего лишь подумать. Может, из глубин памяти Тогот информацию и не выудит, но мысли он читал отлично.

– А живет господин Яблонский… – и тут мой покемон назвал точный адрес. Это было где-то на Петроградской. – А его офис…

* * *

Мы материализовались в сортире. Прямо в кабинке по обе стороны унитаза. Любимый посыл Тогота. Никакого эстетизма.

– Ты уверен, что мы прибыли по адресу? – шепотом поинтересовался Иваныч.

– Угу, – кивнул я. – Тогот редко ошибается. – Он хоть и не одобряет этого похода, но подставлять специально не станет. Сортир – фокус в его духе.

Да, Тогот был уверен, что если после операции «Ключ» Круглов с супругой и чадом отбудут в другие страны, то не стоит и пачкаться, пытаясь обелить их репутацию. Но и я, и Иваныч, и Викториан считали по-другому. Если ты переступил грань и стал одним из нас; если ты согласился служить Искусству и высшим силам, то эти силы и Искусство должны тебя оберегать. К тому же наезд на беззащитную женщину, «вдову», сам по себе неприятен. Вот мы и решили навестить господина Яблонского и объяснить ему, что к чему…

Я осторожно приоткрыл дверь кабинки и выглянул наружу. На мгновение я опешил, но это было всего лишь мое отражение. Никогда не думал, что могу выглядеть столь элегантно. В этот раз гардеробом моим занималась Валентина, а посему я, словно артист варьете или цирка, был в серебристом костюме, нетривиальность которого подчеркивала маленькая черная бабочка. Да и высокие ботинки «сопливой» крокодиловой кожи являли верх эстетизма. В первый момент я себя даже не узнал. Иваныч, наоборот, был в черном костюме с бордовой отделкой. Слово «стильный» тут ничего не значило. Мы словно сошли с подиума показа моды.

Кстати сказать, сортир соответствовал: мраморная плитка, золотая отделка, зеркала. Умеют ведь, когда хотят, и порядок, и чистоту могут поддерживать.

Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор через узкую щель. За туалетом располагалась приемная. Несколько человек замерли в ожидании своей очереди. Секретарша лет двадцати, словно не замечая их, вперилась взглядом в экран.

Осторожно вытащив из-под полы пиджака дробовик самого зловещего вида, я кивнул Иванычу, тот в свою очередь достал два револьвера, калибру которых позавидовал бы Грязный Гарри.

– Готов?

Я кивнул.

Пинком распахнув дверь, я шагнул в приемную, одновременно пальнув в потолок, и на мгновение замер. Все правильно. Лица присутствующих перекосило от страха. Секретарша вмиг из розовощекой дивы превратилась в снегурочку. В воздухе появился острый запах мочи. Кто-то обделался. Впрочем, меня это совершенно не волновало. Решительным шагом я пересек приемную и рывком открыл дверь в кабинет Яблонского. Секретарша чуть привстала, словно хотела остановить или предупредить меня о чем-то. Но я едва заметно качнул головой, и она вернулась назад, на свое место. И уже шагнув в кабинет, я услышал, как Иваныч за моей спиной объявил:

– Всем оставаться на местах, и не звоните никуда… Не надо.

Красиво это у него получилось. Артистично.

Кабинет господина Яблонского оказался точно таким, как я себе его и представлял. Евроремонт, портрет президента, длинный стол буквой «Т», за короткой перекладиной которого и восседал объект нашего вожделения. Чуть полноватый, небритый, он беседовал с каким-то тощим хмырем надменного вида. Не понравился мне этот хмырь, ну, я ему и треснул прикладом по тыкве. Не с размаху, конечно, а так, сбоку, для профилактики. Но он оказался слабаком – с одной легкой затрещины рухнул как подкошенный.

Лицо хозяина кабинета скривилось. Он попытался приподняться, но я остановил его, прижав ему ко лбу дуло дробовика.

– Лучше посиди спокойно…

– Кто вы такие, что вам надо?

– Да так, зашли поболтать, кофейку выпить, а потому, – повернув голову, через плечо бросил Иванычу: – Прикрой дверь, не хочу, чтобы нашей беседе кто-то помешал.

– В чем, собственно, дело… Я буду…

– Ничего ты не будешь, – мягко произнес я, усаживаясь на край стола. Дуло дробовика было по-прежнему прижато ко лбу горе-бизнесмена. – Итак, ты, чмо болотное, прежде всего, хотел узнать, кто мы такие? Так вот, мы – твой самый-самый страшный сон. Ничего страшнее ты в жизни еще не видел, да, боюсь, и не увидишь. А все почему? Знаешь? – Мой пленник покачал головой. Губы его дрожали, словно его била лихорадка. – Даже не догадываешься? – Яблонский снова покачал головой. – А все дело в том, что ты, мой милый друг, – говнюк… Редкий говнюк. Неужели тебе об этом раньше никто не говорил? – Все тот же жест отрицания. – Выходит тогда, что я твой единственный друг. Потому что только я говорю тебе правду. А правда в том, что ты – говнюк, ведь только говнюки обирают беззащитных вдов… Или тебе жить негде?

– Да нет, ему есть где жить, – включился в игру Тогот. Голос его звучал зловеще и, главное, исходил из пустоты. Потусторонний голос призрака отца Гамлета.

– Видишь, говорят, площадью ты обеспечен.

– Три трехкомнатные, две он сдает. Еще одна куплена недавно для любовницы…

– Любовницы? – я попытался изобразить неподдельное удивление. – Так наш павиан еще и похотлив?

– Каждые три месяца баб меняет, – поддакнул Тогот. – Любит садомазо и всякие там водные процедуры.

Я поморщился.

– И затейник к тому же…

– Какое вы имеете право… – Яблонский попытался вновь привстать, незаметно потянувшись рукой к ящику стола. Интересно, что там у него: кнопка вызова охраны или пистолет? Хотя какая разница?

– Ты ручонки-то не тяни, – беззлобно предупредил я. – А то мошонку отстрелю и по бабам не с чем будет ходить. То-то твои курочки расстроятся. Ты мне лучше скажи, зачем тебе столько денег?

– По как…

– Нет, смотри-ка, никак не уймется. – И я резким движением чуть опустил дуло ружья, а потом со всей силы вогнал кончик ствола в рот Яблонскому. Судя по его скривившемуся лицу, несколько зубов ему придется вставлять. – Помолчи и послушай… Мы пришли предложить тебе сделку: ты забываешь обо всех тех, кого собирался обмануть, в частности о госпоже Кругловой, а мы не станем больше тебя навещать, а то ты и в самом деле расстроишься, заболеешь.

Мой подопечный что-то зарычал. Я наклонился к нему, пытаясь разобрать, что он хочет сказать. Но, по-видимому, очень сложно говорить с выбитыми зубами и со стволом во рту. С уголков губ горе-бизнесмена вниз потянулись кровавые слюни.

– Этот милый мальчик хочет сказать, что как только вы выйдете за дверь, он сразу побежит к своей «крыше», – подсказал невидимый Тогот.

– Крыше?

– Да. Наш милый мальчик хочет пойти на нас пожаловаться!

– Ага!

– Нет, мой милый Августин… У тебя больше «крыши» нет. Если ты думаешь, что мы при случае не навестим твоих боссов, ты глубоко заблуждаешься. Но тогда мы обязательно заедем и к тебе заодно… если, конечно, ты к ним обратишься. Так что не надо ни суда, ни милиции… Может, по закону ты и прав, но мы судим не по закону, а по совести. А совести у тебя нет… Так что лучше тебе не дергаться. Мы пока пойдем, дадим тебе время подумать.

– Он держит вас за клоунов…

– И что ты предлагаешь?

– Запечатай дверь, – ментально заметил Тогот. – И ступай спать, а я сам обо всем позабочусь.

– И что ты собираешься с ним делать?

– Да ничего особенного. Воплощу в реальность кошмар, как ты и обещал.

– Только не перестарайся.

И я резким движением убрал дробовик. Яблонский тут же, дернувшись, рванул ящик стола, схватился было за пистолет, но взвыл от боли, выпустив его. На его запястье проступило шесть рядов красных точек, которые стали быстро наливаться кровью. Еще мгновение, и кровь хлынула в полную силу. Хотя, если честно, то я не ожидал, что Тогот его кусанет.

Теперь же должно было случиться любимое мною действо – явление демона народу. Сколько раз я наблюдал, какое неизгладимое впечатление производит на людей Тогот, и каждый раз меня завораживал тот ужас, что я видел на лицах тех, кто впервые сталкивался с демоном. Особенно глубокое впечатление Тогот производил на пожилых людей, воспитанных в духе воинствующего атеизма…

– Ты уши-то не развешивай. Ты лучше пентаграмму рисуй, а то скоро здесь появится твой любимый ОМОН, и тогда мелким колдовством не отделаемся, – объявил Тогот. – А я пока проведу краткий курс психотерапии для упрямых придурков.

Так что мне ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть, окунуть пальцы в кровь господина Яблонского и отправиться рисовать пентаграмму для перехода. Иваныч тем временем баррикадировал дверь. Я хотел было остановить его, а потом подумал, что сначала стоит нарисовать пентаграмму – обеспечить путь отступления, а потом заняться остальным.

И тут раздался страшный, нечеловеческий крик. Я даже голову в плечи втянул, потом медленно, приготовившись в любой момент встретиться лицом к лицу со смертельной опасностью, повернулся и, расслабившись, усмехнулся. Ничего страшного на самом деле не случилось, просто Яблонский узрел Тогота, и теперь мой покемон, усевшись на стол, на то самое место, где минуту назад восседал я, что-то нашептывал белому, как снег, бизнесмену. На мгновение демон повернулся в мою сторону.

– Ты не подслушивай, работай давай.

– Я как раз собирался…

– И оправдания мне твои ни к чему. Ничего ведь сам делать толком не умеешь, даже вот напугать не сумел, только зубки нашему кролику-энерджайзеру попортил. А ведь стоило мне за дело взяться, наш малыш сразу и пописал, и покакал…

Дальше слушать эту ехидну я не собирался. Наклонившись, я занялся прямым своим делом – стал кровью Яблонского рисовать на полу. Нет, единственное, в чем я был точно уверен, – теперь этот «строитель» все поймет правильно. Тогот умел втолковывать людям непреложные истины. Хотя, если бы у меня был такой видок…

– Вот видишь, я же говорил тебе, что рано или поздно ты захочешь стать таким же, как я, и будешь мне завидовать…

И только через несколько минут, прежде чем шагнуть в пентаграмму, я бросил прощальный взгляд на господина Яблонского… Кстати, как его звали? Нет, не вспомню. Так вот, когда я последний раз взглянул на него, он сидел, откинувшись на спину кожаного кресла. Его окровавленный рот был широко открыт в беззвучном крике ужаса, а глаза с залитыми кровью белками буквально вылезли из орбит…

* * *

Странная вещь – память. Начинаешь вспоминать… Сначала события идут одно за другим, а потом словно сжимаются, спрессовываются в некое странное действо, где все смешано воедино…

Помню, очкарик Яблонского после первой встречи с Тоготом выглядел точно так же, как горе-предприниматель. Когда мой покемон явился ему в подвале, боевик тут же обгадился. Однако ничего страшного не случилось. Тогот с Викторианом отпустили пленника, посоветовав передать своим хозяевам, что наша с ними встреча будет не столь миролюбива.

И все же не вняли хозяева этому предупреждению. То ли Тогот и в самом деле за многие столетия размягчился, то ли общение с ним давало лишь временный эффект устрашения, но вскоре у меня появились гости. Так как внешность я свою не скрывал, вычислить, кто я и где живу, особого труда не составляло. Правда, я тогда решил, что причина всех неприятностей – наш наезд, и лишь потом, после возвращения из Стокгольма, понял, насколько сильно я попал, согласившись помочь Мяснику…

До того самого утра дела шли более или менее. До отправки маркграфа оставалось всего пару дней. Я вернулся на свою квартиру. Тем более что ни аморф, ни Тогот своим видом не способствовали поддержанию дисциплины, скорее, наоборот, а Фатя вызывала нездоровый блеск в глазах маркграфа, которого держали на коротком поводке…

Так вот, то хмурое петербургское утро не предвещало никаких неприятностей. Я, развалившись в кресле, потягивал гавайский ром с кофе, наслаждаясь очередным ужастиком, когда в мозгу у меня прозвучал встревоженный голос Тогота.

– Артур, подъем. У нас неприятности!

Я аж ромом подавился.

– А такое возможно?!

– Три джипа с головорезами. И с ними парочка фээсбэшников. Первое и второе в одном флаконе.

– Кто они?..

– Судя по тому, что с ними очкарик, которого мы недавно отпустили, это – крыша «друзей» Иваныча. В общем человек пятнадцать, и все хорошо вооружены.

– И что ты предлагаешь?

– Запечатать квартиру и исчезнуть.

– Вот так взять и сдаться?

– А ты хочешь кулаками помахать?

– Ну, в квартиру они в любом случае не войдут…

– Вот смотри: на шее у тебя висит караван, тут еще эти Древние со своими ключами, а ты ввязываешься в какие-то криминальные разборки… Тебе сейчас о другом думать надо. Говорил ведь…

– Ладно, – я встал, потянулся. – Пойду запечатаю квартиру, а ты пока забери маркграфа и Фатю. Что до меня с аморфом, то я просто так отступать не намерен. На прощание дам этим гаврикам прикурить.

– Вижу, и в самом деле силу тебе некуда девать.

– Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не размножалось…

Я подошел к входной двери, взял с полочки заранее заготовленный пузырек с кровью. Одна капля в определенное место, и теперь моя квартира превратилась в нечто вроде бункера. В нее невозможно было проникнуть ни одним физическим способом. На самом деле подобное заклятие требовало много времени и огромной подготовки, но все было сделано давным-давно, когда я только въезжал в эту квартиру. И теперь мне осталось только поставить последнюю точку в колдовском заклятии, что я и сделал.

Потом, вернувшись в комнату, я застал лишь аморфа, вооруженного до зубов, – настоящий оружейный ма газин.

– Нет, – глядя на него, покачал я головой. – Нам столько оружия не понадобится…

К тому времени, как я переоделся, в дверь уже не просто звонили, а ломились. Впрочем, это их проблема. Еще раз проверив, что ничего не забыл, я взял аморфа за руку и вместе с ним перенесся в гараж на соседней улице – этакий черный ход из моей квартиры.

– Ну что, сходим, посмотрим, как дела у наших друзей? – поинтересовался я у своего спутника и, не дожидаясь его ответа, добавил: – Только ты все эти свои игрушки пока тут оставь. Негоже ими прохожих пугать…

* * *

У машин тусовалась парочка. Стояли, курили, не ожидая никаких неприятностей, – самоуверенные такие. Костюмы, галстуки, ботиночки – все как на подбор из дорогих бутиков. Не какая-то там шпана.

И вообще, больше всего они походили на спецов из органов. Хотя какое отношение органы имели к происходящему? Если только финансово-коррупционные связи. По телевизору часто показывали передачи про оборотней в погонах, поговаривали, что в жизни все во много раз хуже, но я, в отличие от своих современников, был далек от реальности. Я жил вне общества, вне государства и о том, что происходит за стенами моей маленькой, пардон, гигантской вселенной, если учесть хотя бы только те миры, что я посетил, знал лишь понаслышке. С официальными властями я практически не сталкивался, разве что раз в месяц оплачивая коммунальные услуги в сберкассе… Хотя, в принципе, мне было все равно, откуда эти мордовороты.

Приведя двух громил в бессознательное состояние, аморф аккуратно усадил их на переднее сиденье одной из машин. Запихал туда обоих. Даже я был удивлен столь компактной загрузкой. Однако, судя по всему, даже придя в себя, эти парни не скоро смогут выбраться с сиденья джипа.

Пока аморф трудился не покладая рук, я с тоской оглядел дворик. Низкое серое небо, скорее подходящее для поздней осени, чем для середины зимы. Грязный, изгаженный собаками и выхлопными газами снег, тощие, голые деревья, напоминающие узников Бухенвальда… В целом картина, не вызывающая прилива оптимизма. Петербург зимой – и этим все сказано.

Не торопясь, я прошелся вдоль машин визитеров, изучая номера, и то, что я увидел, мне совсем не понравилось. Номера были не простыми. Их выдают тем, кого не стоит останавливать на предмет получения взятки за неполную комплектность аптечки. Да и упакованы «бычки» были по самое не балуйся. Стволы с глушаками. Немецкие кремниевые стилеты… Один такой ножичек больше трех тысяч евро стоит… Ну что ж, чем сложнее задача, тем приятнее будет ее выполнить.

– Ты бы щеки не дул, а? – неожиданно вновь под ухом зазвучал Тогот. – Пока эти мальчики поприжучили тебя. Это не они, а ты без квартиры остался.

– Ну, это мы посмотрим…

– А чего тут смотреть!

– Сейчас поднимемся наверх, настучим им по кумполу, вот и все.

– Ага… Настучал один такой, теперь ходит холостой… Ну, разгонишь ты эту бригаду, они другую подтянут. Ладно, иди пока, только слова мои не забывай.

Я неспешным шагом направился к собственной парадной. Щелчок кодового замка. Дверь приоткрылась. Внутри было тихо и темно. Замечательно. Однако расслабляться не следовало. Ребята, наехавшие на меня, без сомнения, были профи, и один Бог знает, какие фокусы они мне еще приготовили.

Поэтому я выждал, а потом пропустил аморфа вперед. Его-то ни шальная пуля, ни удар из-за угла не проймет. И потом аморф – это аморф, а я – проводник.

Консьержка спала в своей стеклянной будке.

Сначала я решил, что дуболомы ее пристукнули, но тихое посапывание тут же развеяло мои подозрения. Крепкий и здоровый сон.

Наверх мы поднялись на лифте. Я специально остановился на пару этажей ниже. Но и отсюда было видно, что у моей двери собралась целая толпа. Они о чем-то спорили приглушенными голосами – видимо, пытались вскрыть запечатанную квартиру, только у них ничего не получалось. Впрочем, никогда и не получилось бы. Для того чтобы вот так, в лоб сломать охранное заклятие, нужно быть даже не магом – полубогом, наверное. Да и то после такого взлома с месяц пластом лежать будешь. Существовали, правда, и обходные методы, только все они требовали много времени и огромной предварительной подготовки. Даже Тогот, наверное, за такое не взялся бы.

– Ладно, ты пургу-то неси, только не заговаривайся, – снова над ухом послышался золотистый голосок моего персонального демона. – Это ты у нас ни за что кроме х… взяться не можешь, потому что недоучкой родился и таким же помрешь… Ля-ля-ля… Бла-бла-бла, – и так далее, и тому подобное. Слова покемона прозвучали обидно, тем более что он, как всегда, был прав.

Осторожно вжавшись в стенку, я стал не спеша подниматься наверх, но на площадке между этажами неожиданно столкнулся с одним из гостей. И в этот раз передо мной оказался не тупой мордоворот. Это был настоящий боевик. Он вынырнул из-за выступа стены и встал передо мной, словно окаменев. На мгновение наши взгляды встретились. Парень как парень, моего роста. Кожаная куртка и потертые джинсы, прилизанные волосы, простое лицо, разве что глазки посажены слишком близко и очень глубоко утоплены под навесом глазниц… А потом я понял, что передо мной достойный противник, и не так он прост, как хочет казаться.

– Тогот! – взвыл я, а потом, изогнувшись в конвульсии, передал управление своим телом демону.

Мой противник моментально почувствовал произошедшую во мне перемену. Он чуть напрягся, отступил, а потом, не по-человечески выгнув шею, зашипел и нанес удар. Я едва успел отбить его. Ни один человек в нормальном состоянии не мог обладать подобной реакцией. Похоже, и Тогот на какое-то мгновение растерялся, и я едва не пропустил второй удар.

Поняв, что с ходу меня не взять, боевик отступил и, закинув голову, издал странный вопль. Гаденыш предупредил тех, кто наверху, о моем появлении, причем сделал это на своем родном языке.

– Чудесненько… Доигрался, Рембо хренов! Я же говорил тебе: не суйся! Эта тварь из иного мира, – объявил Тогот, хотя мог бы и не говорить. Может, я в каких-то вопросах «деревянный», но об этом я и сам догадался.

Сверху послышался топот. К моему противнику шла подмога, а следовательно, действовать надо было быстро. У меня в запасе оставались считанные секунды. Я обрушил на гадину серию молниеносных ударов. Он с той же высокой скоростью блокировал их, хотя вынужден был отступить от лестницы в глубь коридора, куда выходили двери квартир. Аморф тем временем рванулся вверх по лестнице. По крайней мере, он сможет на несколько минут задержать тех, кто спешил помочь моему противнику. Но следить за тем, что происходит на лестнице, у меня не было ни времени, ни сил.

С полминуты мы стояли на месте, обмениваясь выпадами. Я наносил и отбивал удары, а мысли мои витали далеко-далеко. Господи! Я опять буду весь в синяках! И это толстожопая морковка будет меня лечить своими изуверскими методами. Тогот не отреагировал! Неужели…

– Попридержи язык, не до тебя сейчас! – фыркнул мне в ухо покемон, после чего мое тело метнулось вперед и вверх. На мгновение я, казалось, навис над врагом, а потом изо всей силы треснул его локтем левой руки по голове. Тот, ошеломленный ударом, на мгновение замешкался и тут же получил серию в лицо. Не жалея моих кулаков, Тогот лупил противника по бровям. Еще мгновение, и кровь залила лицо моему противнику. Он потерял ориентацию и получил серию в корпус.

– Уходим! – заорал с лестницы аморф.

Я сломя голову бросился к нему. В потолок ударила автоматная очередь, осыпав меня бетонной крошкой. Нет, ни пули, ни кулаки мне особого вреда причинить не могли – защитные заклятия работали как часы, но рисковать и экспериментировать мне не хотелось.

Последний раз взглянув на парня у стены, который пытался стереть кровь с глаз, я прыжками помчался вниз по лестнице, следом за аморфом. Наверху что-то кричали, стреляли, но я не обращал внимания.

Выскочив из парадной, я краем глаза заметил, как аморф закрыл дверь подъезда, подложив снизу под дверь кирпич. Это задержит наших преследователей. И только тут я заметил под мышкой невероятно раздувшегося аморфа его трофей – человеческую фигуру.

Быстрым шагом направились мы к гаражам, к пентаграмме, и, честное слово, в этот миг мне было глубоко наплевать, что подумают обо мне соседи.

Уже у самого гаража я еще раз обернулся. Наши преследователи до сих пор боролись с обломком кирпича. А вот пленник аморфа… Только сейчас я узнал его. Это оказался все тот же противный очкарик…

* * *

– Дубль два, или вторая серия марлезонского балета, – объявил Тогот.

Мы находились в том же подвале. Связанный очкарик сидел на том же самом стуле, а мы сгрудились у него за спиной.

– Может, дать ему стеклышко от бутылки? – поинтересовался Викториан. – А то, похоже, паренек скучает.

– У нас не заскучаешь, – зло протянул Тогот. – От нас ничего не скроешь…

– Послушайте! Я советую вам немедленно меня отпустить. Неужели вы не понимаете, в какие неприятности вляпались?

– Нет, это ты, парень, не понимаешь, в какие неприятности попал.

– Вас все равно найдут и схватят.

– Вы сначала в квартиру попадите.

– Вынесут дверь и попадут.

Тут мы с Тоготом прыснули одновременно.

– А вот это вряд ли… Но разговор не о том. Я снова буду задавать тебе вопросы и советую отвечать.

Очкарик покачал головой.

– Впрочем, можешь не отвечать, правду мы все равно узнаем, – Викториан обошел пленника и встал перед ним, к нам лицом. – Итак, вопрос первый. Кто с вами был?

– То есть?

– Кто приехал вместе с вами?

Очкарик молчал.

– Он не знает, – объявил Тогот. – Какие-то парни, притом, судя по всему, официалы. ФСБ или что-то вроде того?

– Пришельцы в ФСБ?! – вырвалось у меня. – Да и какое отношение они имеют к Иванычу?

– Ты язык-то попридержи, – перейдя на ментальную речь, тормознул меня Тогот. – Этот очкастый и так знает слишком много. А много знать вредно, скоро состаришься, а потом, того и гляди, умереть можно.

– Знаешь ли, этот тип, кроме отвращения…

– Ну, тогда Бибиуле в суп! Классный супец получится… – Тут Тогот, прищурившись, уставился на нашего пленного, словно оценивая его достоинства с точки зрения кулинарии. – Нет, однако. Суховат. Может, рагу? Да-да, всенепременно рагу!

– Хватит нести чушь! – одернул я покемона, а потом кивнул Викториану, мол, продолжай.

– Итак?

– Эти парни появились, когда очкарик попытался пробить, кто наехал на него у вдовы. Взяли твое фото – у Яблонского в кабинете камер хватало. А как твоя моська засветилась, тут эти парни и появились. Сказали, что без них справиться нереально. Тем более что они вроде и в самом деле из какой-то правительственной конторы, – продолжал рассказ Тогот, словно читая по бумажке.

– Эх, побеседовать бы с одним из тех… Не того вы «языка» взяли, – вздохнул Викториан.

– Сходи и возьми, кого надо, – прошипел я, почесывая руки, с которыми всего час назад кончил возиться Тогот. – Больно тут все умные. Один я умом не вышел.

– Учиться… – начал было мой покемон, но я резко остановил его.

– Ни слова больше, иначе мы тут передеремся. К тому же ты сам знаешь, тот парень был хорошим бойцом.

Тогот не ответил.

– Ладно… Вытащите из этого гада все, что он знает, а потом решим, что с ним делать.

– Разумно, – согласился Викториан.

Но я не стал слушать его. Я ушел.

Не нравилось мне все происходящее. Ох как не нравилось. За свою бытность проводником я привык находиться в самом центре событий, привык к тому, что весь мир должен кружиться вокруг меня, а теперь события полностью вышли из-под контроля. Я чувствовал, что попал в водоворот, и понятия не имел, куда вынесет меня течение судьбы.

Однако стоило мне выйти из подвала, шагнуть в первозданный белоснежный сугроб, вдохнуть ледяного воздуха, пропитанного запахом хвойной смолы, ощутить нежные прикосновения не по-зимнему теплых лучей сверкающего солнца, как все мрачные мысли отступили, забившись в дальний уголок подсознания…

Однако кошмар еще только начинался.

– Артур, возвращайся, ты нам нужен! – как всегда, Тогот объявился в самый неподходящий момент.

На первый взгляд, в подвале ничего не изменилось.

Викториан вышагивал перед пленником, Тогот по-прежнему маячил у него за спиной. Только лицо у Викториана было кислое.

– И что у вас тут происходит? – поинтересовался я.

– Ничего хорошего, – в тон мне ответил покемон. – Судя по тому, что удалось вытянуть из этого мальчика, эти «иноземные ребята» и в самом деле из ФСБ. Я передал всю информацию Валентине, и она сейчас занимается проверкой. Как-никак она из их системы.

Валентина из ФСБ? Чего-чего, а вот такого поворота событий я не ожидал.

– Но она же посвященная? Она сама говорила, что совершила паломничество к святыням Древних.

– И почему при этом она не может служить в ФСБ?

– Но…

– Она – высокооплачиваемый чистильщик-убийца, который убирает тех, кто не нравится нашему правительству. Раз, и у вас сердечный приступ, а потом инфаркт, инсульт или что-то вроде того. Очень удобно. Как говорится, творение Искусства на службе у государства.

– Но я всегда считал, что мы…

– …далеки от народа? – закончил за меня фразу Викториан. – Может, так когда-то и было. Но, знаешь ли, последнее время я прихожу к выводу, что мы и есть суть народа. Раньше я часами спорил о том, что такое человеческая мораль и нравственные ценности и зачем они нужны. Тогда я считал, что нам, посвященным, все это чуждо, что мы живем по совершенно иным законам… Но в последнее время, после создания «свободного общества», я постепенно пришел к иному мнению. Мы – люди Искусства – всего лишь не врем сами себе и другим. Мы убиваем, не ценим человеческие жизни… Но куда хуже те, кто правит страной, кто отправляет мальчишек на смерть… Они говорят с трибуны красивые слова о Родине, единстве России, а сами трясутся за свои кошельки, наполнявшиеся из нефтяной грубы… Да что говорить, если чиновник, заработавший миллионы на торговле оружием и погубивший сотни людей, считается народным героем, а парня, по обоюдному согласию переспавшего с малолеткой, на восемь лет сажают в тюрьму. Но ведь если говорить по справедливости: парень загубил одну жизнь, а сколько жизней погубили толстосумы от власти? И выходит, что насильник – преступник, а тот, кто отобрал последние крохи у пенсионеров, ограбил страну, погубил тысячи, – герой! И это называется человеческой моралью. По мне, так маньяк в тысячу раз честнее. Он занимает свою экологическую нишу, не прикидывается защитником народа. Но как назвать стражей порядка этой чудесной страны, которые, вместо того, чтобы защищать свой мир от таких, как мы, сами грабят, убивают и насилуют? А потом, прикрываясь законом, уходят от возмездия. И все это называется высокоразвитым обществом, где стоящие у власти ежедневно грабят и убивают тех, кто стоит ниже их по социальной лестнице.

– Ну, не все так уж мрачно, – отмахнулся Тогот. – Если принять твою философию, то впору податься в новые ульяновы или в петлю лезть… Однако не станем отвлекаться. Мы собрались тут вовсе не для этого. Просто если Валентина подтвердит, что в деле замешаны официальные власти, дело примет совершенно иной оборот. Одно дело – война с «незаконными иммигрантами», другое – с официальными властями. Это может сильно осложнить нам всем жизнь. Тем более, что если с отдельными людьми можно договориться, то с властью…

– По-моему, ты что-то недопонял! – взорвался Викториан. – Есть только одна власть – Власть Древних. Если что-то пойдет не так, нас всех… всех сметут с лица этой планеты, а потом заново, с нуля заселят ее какими-нибудь плоскочерепными уродами вроде вашего маркграфа… Или, если мы облажаемся, то сюда наползет всяких аморфов, и человечество просто исчезнет, растворится. Не будет его!!! И никто не вспомнит о нем! А все потому, что кому-то из нашего неподкупного и честного правительства не хватило пары миллионов для новой виллы, причем, прошу заметить, не в родной любимой стране, с которой они начали распродажу, а где-нибудь подальше… – Викториан замолчал, но глаза его по-прежнему пылали от ярости. Кулаки сжимались и разжимались.

Наступила долгая пауза. И тут неожиданно заговорил наш пленник. Хриплым, едва различимым голосом он произнес:

– Неужели все, что вы тут говорили про нашествие, правда?

– Нет, мы репетировали третий акт «Короля Лира», – в тон ему ответил Тогот. – Но ты больше нам не нужен. Как говорится: что знал, рассказал…

– Но я… – попытался возразить пленник.

Но Тогот уже отбыл или сделал вид. С этими демонами никогда ничего нельзя знать наверняка. Теперь же мне ничего другого не оставалось, как действовать на собственный страх и риск.

– Сможешь сам идти? – поинтересовался я у очкарика.

Тот кивнул.

Пробормотав под нос заклятие, я освободил его руки и ноги.

– Ну как?

Какое-то время он сидел молча, растирая запястья, потом попытался встать, но беспомощно рухнул назад на стул. Я помог ему, приподнял, перекинув его руку через свое плечо. Он лишь тяжело простонал. Видно, аморф его хорошенько отделал. Я бы даже не удивился, если бы выяснилось, что тот ему сломал пару ребер.

Однако стоило мне подхватить его, я почувствовал, как рука очкарика скользнула по моей наплечной кобуре, пытаясь захватить ствол. Но заклятия действовали на все пять баллов. Пальцы очкарика могли ухватиться за рукоять пистолета, но не могли его достать. Я же в свою очередь испытал очередное разочарование. Нет, все-таки прав Тогот: сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит.

Я зло крякнул и направился к выходу, а очкарик все пытался меня обезоружить и никак не понимал, почему у него ничего не получается.

– А что я тебе говорил, – хихикнул Тогот. – Никакой благодарности. Только подлость, обычная человеческая подлость…

– Ну, ты меня задолбал! Лучше бы аморфа прислал, а то у меня от напряга пупок развяжется.

– Уже.

Аморф ждал меня у выхода из подвала. Он сразу же подхватил мою ношу, словно очкарик был легче соломинки, и мы вместе отправились к транспортной пентаграмме.

– Подойдем – вырубишь клиента, – приказал я. – Незачем ему знать, где расположена наша «база».

– Зачем вырубать? – начал было очкарик. – Если попросите, я глаза и так закрою.

– Нет уж. Доверяй, но проверяй. Не хочу, чтобы ко мне нагрянули незваные гости.

Бам! И голова очкарика безвольно поникла.

Мы оттащили его до транспортной пентаграммы, потом перекинули к офису Яблонского, усадили на скамеечку.

После этого аморф, приняв вид добропорядочного гражданина, поплелся за мной в ближайший ресторанчик. Заказав отдельный кабинет, я приказал накрыть на троих. Тогот ведь как всегда был рядом, хоть и незрим. Сухое красное грело мне душу, хотя говорить ни о чем не хотелось. К телячьим отбивным я заказал бутылочку коньячка. Градус пошел вверх. Хотя надо отдать должное повару, несмотря на то, что забегаловка выглядела третьесортной, мясо было отменно приготовлено, а подливка из шампиньонов – просто пальчики оближешь. Тоготу кухня тоже понравилась.

Неожиданно занавески кабинета распахнулись, и на пороге появился Викториан. Выглядел он усталым, словно разом состарился лет на тридцать. Медленным шагом, ничего не говоря, он прошел к нашему столу, присел, налил себе полный бокал коньяку и выпил его залпом.

– Валентину арестовали, – наконец выдавил он.

– Как такое возможно?

– Ну, скажем… она позволила себя арестовать. Сейчас она находится под домашним арестом в спецособняке ФСБ за городом.

– И?

– Когда за ней пришли, она не стала сопротивляться. Я поговорил с ней. Она ничего им не сказала, но, похоже, они многое о нас знают.

– Они?

– Люди правительства и иноземцы. Они работают вместе. Единственное, что нас пока спасает, так это слишком малый процент пришельцев в обществе. Как только он достигнет пятидесяти процентов, их магия начнет работать, и тогда…

– Тогда конец, – протянул невидимый Тогот. – Не берусь предсказать, чем все это кончится, но ничего хорошего не предвидится…

– Но есть и хорошая новость, – тут Викториан сделал глубокомысленную паузу. – Зато Зеленый Лик наконец выяснил, где находится Ключ, «повернув» который, можно закрыть разом все врата.

– Тогда нам надо поторопиться, – вздохнул я. – Чем быстрее мы прервем связь между мирами, тем меньше чудовищ будет в этой реальности.

– Да… – согласился Тогот. – Думаю, нам предстоит тяжелое дельце. Ключ находится на территории иного государства…

– Почему?

– А с какого чуда он должен быть в России? Придется побывать за кордоном. Как говаривал Чингисхан: «Люблю путешествовать – посещать новые города, знакомиться с новыми людьми».

– Но это сильно осложнит наше дело…

– Не думаю… Хуже, Иные не будут равнодушно смотреть на наши потуги…

– Еще бы. Но если наше мероприятие сорвется, последствия могут оказаться самыми неприятными…

Глава 9. Настоящее

Где, например, волшебный рожок, Добрая фея куда улетела? А? Э-х!.. Так-то, дружок, В этом-то все и дело. В. Высоцкий, «Песня Кэрролла»

Я замер, готовясь к схватке, глядя в глаза гигантской кошке. И вдруг, совершенно неожиданно, чудовище замерло, словно окаменело. Я же по-прежнему стоял, сжимая меч. Прошла минута, две…

– И что дальше? – поинтересовался я.

– Ты знаешь, по-моему, эти киски не совсем живые.

– Роботы?

– Автоматы… Попробуй подойди, только будь крайне осторожен. Возможны варианты…

Я осторожно шагнул вперед, вытянув руку, коснулся кончиком меча гигантской кошки, потом надавил, толкнул, и она, совершенно неожиданно, повалилась на бок и так и оставалась лежать с задранными вверх ногами.

Теперь можно было расслабиться, хотя меч далеко убирать не стоило. А лучше… Я сменил клинок на пистолет, нагнулся, приставил дуло к глазу твари и нажал на курок – контрольный выстрел в голову. Кошка дернула огромными лапами и замерла. Никаких «I come back».

И тут у меня за спиной завопила принцесса. Я резко крутанулся. Первая тварь, которая по всем законам природы должна быть мертва, медленно поднялась с земли. Из ее разрезанного живота вывалились розовые дымящиеся внутренности, а вот крови было не так уж много.

– Оригинальное создание, судя по всему, наполовину автомат, наполовину живое существо. Киборг. Творение высших технологий.

– Ты Ван Дамма не пересмотрел? – поинтересовался я, попытавшись потянуться за мечом.

Тварь, зарычав, припала к мордой к земле, готовясь к прыжку, и я понял, что не успею. В руках у меня был лишь пистолет – слабая зажита от гигантской механической кошки. Единственная надежда – так это на рефлексы тела Тзара. Я вскинул пистолет… тварь взвилась в воздух.

– Бах! Бах! Бах! – разорвали выстрелы тишину, гулким эхом отражаясь от стен зала.

Тварь, пролетев по воздуху, обрушилась на меня всем своим весом, сбила с ног, швырнула на землю, придавила, а я все еще жал на курок бесполезного пистолета, который, перестав стрелять, только щелкал бойком. Однако одна из пуль все же достала эту тварь, и хотя оба глаза чудовища были целы, оно лежало совершенно неподвижно. Несмотря на мою недюжинную силу, мне стоило огромных усилий сбросить с себя мертвую кошку.

– Ты цел? – наклонилась надо мной принцесса.

Я мрачно посмотрел на нее. В какой-то момент мне даже захотелось высказать ей все, что думаю, но я сдержался.

– Ты с помощью волшебства победил этих чудовищ?

Без комментариев. Нет, конечно, меня так и подмывало сказать ей все, что я думаю об этом мире, о ее образовании, об оракуле и обо всем остальном. И сдержался я не потому, что опасался чего-то или боялся оскорбить принцессу. Нет, соображение было совсем другим: «Азия, не поймут-с».

Встав и отряхнувшись, я в первую очередь перезарядил пистолет. Похоже, в этом походе он был для меня важнее, чем меч. После этого занялся поисками. Оракул, кем бы он там ни был, располагался явно не в этом «зеленом» зале.

Темные комнаты, полные какого-то сгнившего барахла.

– Интересно, что здесь было раньше? – между делом поинтересовался я у своего покемона.

– Ну, проводя аналогии с нашим миром, холл бизнесцентра или гостиницы.

– Так ты считаешь?..

– Думаю, что мы внутри одного из гигантских зданий, которые, собственно, и образуют этот остров.

– Замечательно… Так что если я открою не ту дверь, тут все и затопит?

– Вполне возможно, – согласился Тогот. – Хотя я лично сомневаюсь. Думаю, те помещения, по которым мы сейчас бродим, достаточно надежно изолированы от внешнего мира. Сколько прошло лет, и до сих пор тут нет воды.

– Но ведь никто не строит водонепроницаемые небоскребы.

– Послушай, – обратился я к принцессе, осмотрев очередную пустую комнату без окон, без дверей, – а что еще про этого Оракула говорят ваши легенды?

Принцесса наградила меня таким взглядом, словно хотела на месте превратить в груду пепла. И тут ее понесло. Может, сказался избыток адреналина после встречи с кошками, а может, все ее недовольство мной копилось эти дни, но она шагнула вперед, задрала нос к потолку и начала:

– Безмозглый кретин! Теперь ты просишь меня рассказать, что я знаю. Урод, а не воин! Ты же сам виноват в том, что лишился надежного проводника. Ты же не захотел, чтобы я взяла с собой своих людей. А ведь один из них нес «Сказания об Оракуле» знаменитого философа…

– Слушай, по-моему, эта сука над тобой издевается.

– Да, с воспитанием у нее проблемы.

– И что с ней делать?

А принцессу несло. Вместо того, чтобы быстренько в трех словах рассказать о том, что ей известно, она начала читать мне лекцию о недальновидности воинов и о глупости мужчин как таковых…

– Припугни!

– Ты же знаешь, я женщин не бью.

– …с восемнадцати лет, – добавил Покемон голосом Владимира Семеновича. – Ты не бей, а так… отшлепай. А то у нее сейчас истерика начнется.

Я сжал зубы, а принцесса все еще продолжала. Куда делась ее ледяная невозмутимость? Она вся пылала от ненависти, ненависти ко мне и, судя по ее словам, ко всему роду мужскому. Причем говорила она, состроив такую высокопарную мину, словно я был неким насекомым, покусившимся на основы мироздания.

– …Так вот, когда ты запретил мне брать с собой то, что необходимо иметь в пути каждой благородной женщине, ты поступил как истинный варвар, как настоящий дикарь…

Что ж, скорее всего, Тогот был прав. Что бы там я ни обещал этой дамочке, но выслушивать пароноидальные истерики не подписывался. Выбросив вперед правую руку, я влепил Янине пощечину. Получился звонкий, гулкий, словно удар колокола, звук. Принцесса замолчала на полуслове, и пока ее щека наливалась малиновым, медленно выдавила:

– Что это было?

– Дубль номер два, для лучшей усвояемости урока и закрепления пройденного материала, – посоветовал Тогот.

Я повторил с другой руки по другой щеке, и вышло не менее звонко.

– А если не очень понятно, то в следующий раз пойдешь в сортир к Ихтиандру объясняться, – добавил я. Не знаю, что из моих слов поняла принцесса, но, похоже, моя речь ее одухотворила. Она стояла и лишь беззвучно открывала рот, как рыба, выброшенная из воды. В какой-то момент мне даже стало жаль ее, а с другой стороны – это не мой мир, и что бы тут ни случилось, меня лично это не должно было особо волновать.

– Что это было? – наконец выдавила Янина.

– Оздоровительный массаж.

– Никогда больше так не делай, – пролепетала она.

– Это желание?

– Нет.

– Тогда не могу ничего обещать.

Я продолжил осмотр, методически вырубая мечом заросли по периметру комнаты, пока, наконец, не наткнулся на двойную раздвижную дверь.

– Еще один лифт?

– Все может быть, – согласился Тогот. – Поищи какие-нибудь кнопки.

Я провозился минут десять, зато теперь был совершенно уверен, что никаких кнопок на стене рядом с раздвижными дверями не было.

– Что теперь?

– Ну, силушкой ты не обделен. Пора поиграть в Илью Муромца.

Я подошел и, навалившись, впился пальцами в стык металла, попытался раздвинуть двери. Сначала у меня ничего не получалось, а потом, когда я нашел правильный угол приложения сил, двери со скрипом пошли в стороны, и передо мной открылась бездонная черная шахта. Потолок я видел, а вот пола не было. Правда, был один плюс: с потолка вниз протянулось с десяток тонких, но на вид достаточно прочных канатов.

– Шахта лифта, – констатировал Тогот.

– А сам бы я не догадался, – ухмыльнулся я. – Только вот лезть туда мне неохота.

– Варианты?

– Сбросить туда принцессу, и дело с концом. Ведь мне-то оракул не нужен. Это ее фантазии…

– Не говори ерунды, Артурчик, ты никогда этого не сделаешь.

– Я – нет. А вот варвар Тзар!..

– Расслабься.

Да, Тогот был прав: Стенька Разин из меня, наверное, не вышел бы. Впрочем, никогда не поздно попробовать. И я вернулся к принцессе.

Она же все еще никак не могла прийти в себя от моих пощечин. Стояла, глотая ртом воздух.

– Ты лазить по канатам умеешь?

Никакого ответа.

– Алло, кто-то есть дома?

Нет, похоже, так мне ее было не расшевелить, а ждать, пока она придет в себя и снова превратится в снежную королеву, времени не было. Чем дольше я находился в этом мире, тем меньше он мне нравился, а посему я стал действовать быстро и решительно. Перво-наперво я сорвал с принцессы тунику. Ох, как она заверещала. Закрыла грудь руками и завопила так, что, наверное, даже на берегу острова слышно было. Но я на ее вопли не обратил никакого внимания. Конечно, она, наверное, вообразила, что я собираюсь надругаться над ее божественным телом, но что бы она там ни фантазировала на этот счет, она сильно просчиталась. Вместо того, чтобы заняться любовными утехами, я разодрал ее тунику на тонкие полосы, потом скрутил ее запястья, после чего, пока она непонимающе хлопала глазами, проскользнул шеей в кольцо, образованное ее руками. После чего развернул ее так, что она оказалась у меня за спиной, и, пока она не сообразила, что я собираюсь делать, поймал ее ноги и связал щиколотки у себя на животе. Получилось так, что она превратилась в живой рюкзак. И теперь мне предстояло спуститься в шахту лифта с этим рюкзаком за спиной.

Неожиданно принцесса пришла в себя, задергалась.

– Что ты делаешь?..

Но я оборвал все разговоры, крепко врезав ей под ребра локтем.

– Держись крепко, сиди спокойно, иначе… – Я не договорил, выдержав многозначительную паузу, и, как только ерзанье за спиной прекратилось, широким шагом подошел к бездонной шахте лифта. На мгновение я замешкался на краю, обмотав свои руки остатками туники принцессы. Я чувствовал за спиной ее теплое тело, чувствовал прижавшуюся ко мне тяжелую грудь, и в другой раз… Да, все это было бы в другой раз, в другой реальности, на другой планете, в другом теле, а сейчас… Сейчас, сделав быстрый шаг вперед, я прыгнул в бездонную тьму и, вытянув руки, ухватился за канаты, а потом, раскачиваясь, повис над бездной. Принцесса завопила. Мне показалось, что в этот раз у нее получилось даже громче, чем когда я ей дал пощечину. А может, все дело в том, что в этот раз она орала мне прямо в ухо. Однако криком делу не поможешь.

Я повисел над бездной несколько минут, а потом, обвив один из канатов вокруг правой ноги для дополнительной страховки, начал медленно спускаться.

Я, словно робот, переставлял руки, думая лишь о том, сколько еще ползти вниз. Принцесса хоть и была легкой, как пушинка, все равно килограммов сорок пять весила. А ведь это вес мешка картошки. Никогда не пробовали лазить по канату с мешком картошки за спиной? Даже стальные мускулы Тзара долго такой нагрузки не выдержали бы. Так что самым насущным вопросом для меня в этот момент стала глубина шахты. Однако сколько я ни вглядывался, а ряд фонарей, вделанных в стену, уходил в бесконечность. Эти фонари давали тусклый свет, в лучах которого с трудом можно было что-то рассмотреть, да и горели далеко не все лампы.

– Я бы на твоем месте ускорил движение, – посоветовал Тогот.

– А если не удержусь?

– То первый колобок выйдет лепешкой.

– Твой бы юмор да в мирных целях!

– Ишь чего захотел! Тем более, что лепешка получится двуслойной!

– Не смешно… Или ты считаешь, что мы с принцессой большего не заслуживаем?

– И все же попробуй ускориться.

Я попробовал, и надо сказать, как я и подозревал, ничего особо хорошего из этого не вышло. Нет, если бы туника принцессы была из кожи динозавра, то, возможно, я бы и не сильно расстроился. Но тонкая ткань туники, которой я обвязал руки, разлетелась в лохмотья после второго соскальзывания, и мне пришлось вновь вернуться к монотонному спуску.

– Как ты думаешь, сколько еще осталось? – поинтересовался я у Тогота.

– А я откуда знаю?

– Может, этот туннель пронзает планету насквозь?

– Ну, в том, что ты ниже уровня дна океана, можешь не сомневаться. Единственное, чего я реально опасаюсь, так это того, что связь пропадет.

– С чего бы это?

– Местные породы камня неплохо экранируют ментальный сигнал.

– Вот счастье-то мне будет, несколько часов без твоих умных замечаний.

– Без моих бесценных советов…

И Тогот неожиданно замолчал. Это не понравилось мне, но в принципе я ничего с этим поделать не мог. Хотя в глубине души у меня теплилось подозрение, что молчание покемона – всего лишь его очередная придурь. Но тут заговорила принцесса:

– Долго нам еще спускаться?

И она туда же.

– Понятия не имею, – проворчал я. – Это ты, как знаток местного фольклора, должна мне рассказать.

Принцесса фыркнула, а потом начала елозить у меня за спиной.

– Будешь дергаться, отправишься вниз самостоятельно, – предупредил я, пытаясь успокоить боль в затекших руках.

– Это как?

– Тебе кто-нибудь рассказывал о свободном падении?

Принцесса замолчала, и теперь я смог полностью сосредоточиться на спуске. А потом совершенно неожиданно, когда я уже готов был взвыть, мои ноги ударились обо что-то твердое. Так сказать, прибыли! Интересно, сколько времени занял этот спуск: час? Два? Однако Тогот молчал, а вокруг царила кромешная тьма.

Перво-наперво я избавился от своей ноши – аккуратно снял со спины принцессу, правда, руки ей развязывать не стал. Зачем, собственно? Так мы и стояли во тьме, вслушиваясь в тишину. Прежде чем что-то делать и двигаться дальше, мне нужно было унять дрожь в руках и ногах и разогнуть сведенные судорогой пальцы.

– И что теперь? – наконец решилась спросить моя спутница.

Надо сказать, что я и сам не знал. С удовольствием задал бы этот вопрос Тоготу, но демона рядом не было, а посему нужно было выкручиваться самостоятельно. В первую очередь нужно было оглядеться. Я потянулся было за огнивом, но потом задумался. Даже если я выбью искры, много ли я смогу в их свете рассмотреть? Не так уж много, а продолжить стриптиз и разжечь крохотный костерок из ветоши наших одежд… И тут меня осенило! Меч! Он же волшебный. Может, его зеленоватое свечение развеет тьму.

И надо сказать, я оказался прав. Не меч у меня оказался, а настоящий факел, правда, свет из него исходил странный, зеленоватый. Вот что-что, а если я все же вырвусь из этого мира, то аллергия на зеленый цвет мне гарантирована. Тем не менее, в свете меча я хорошо разглядел окружающую обстановку. Мы находились на дне гигантского круглого колодца. Ровное дно и никаких намеков на дверь или люк. Канаты, по которым я спускался, были продеты через кольца в полу, на котором мы стояли.

Итак, вариантов было два: или мы напрасно сюда спустились и теперь находились в очередной ловушке, или пол, на котором мы стояли, – крыша лифта. Последнее предположение мне нравилось много больше, потому как мысль о том, что придется карабкаться наверх по этому же канату, не вызывала энтузиазма. В итоге я присел на корточки и стал исследовать пол.

Камень как камень. Я постучал. Тоже непонятно, звук вроде гулкий, а может, и нет. Оставалось только рискнуть. Я осторожно развернул меч, нацелил его в пол и ударил со всех сил. В первый момент меч с трудом вошел в камень, а потом разом ухнул вниз, так что я едва удержался на ногах. Так что, выходит, я был прав: мы находились на крыше лифта.

Вытащив меч, я внимательно осмотрел его острие, однако никаких изменений не заметил. То же самое странное зеленоватое свечение. Посмотрел в дыру, пробитую мечом. Черная прорезь, и только. Что ж, продолжим. И со всего маха я вонзил меч рядом.

– Что ты делаешь? – с удивлением спросила принцесса, когда я вонзил меч в камень пятый раз.

– Есть такая национальная английская игра: «Меч в камне», – ответил я, но, похоже, она меня не поняла.

– Волшебный меч не предназначен для такой грубой работы…

Но я, не слушая Янину, продолжал. Несмотря на каменные мускулы, через пять минут я был мокрым от пота и тяжело дышал, а ведь я не прорезал и половины одной стороны предполагаемого люка. Пришлось сделать перерыв. Я сел на пол, достал из сумки немного вяленого мяса, пожевал, хлебнул вина из фляги. Похоже, мы тут застряли надолго.

На то, чтобы прорезать дыру нужного размера, ушло часа три, не меньше. А может, мне так только казалось. Дело в том, что порой у меня создавалось впечатление, что время остановилось, и я уже целую вечность занят тем, что дырявлю каменную плиту. Впрочем, камень ли это? Нет, геологом я не был, так что мне сложно было определить, из чего сделана крыша лифта. На вид и ощупь из камня… а в реальности… в реальности, несмотря на мое нынешнее могучее телосложение, ощущение у меня было такое, словно меня весь день били.

Однако любое действо рано или поздно заканчивается. Неожиданно кусок, который я вырезал, провалился во тьму. Я опустился на колено и осторожно просунул голову в дыру. Да, я не ошибся. Я и в самом деле находился на крыше местного лифта. По одной из стен протянулась вертикальная светлая полоса – откуда-то снаружи через узкую щель просачивался яркий свет.

– Что ж, пора в путь, – позвал я принцессу. – Дамы вперед.

Может, принцессу и коробило от моего фривольного обращения, но в темноте – меч я убрал в ножны – я этого не заметил. Взяв ее за руки, я осторожно опустил ее в проделанную мною дыру. Когда она встала на пол лифта, я отпустил ее и быстро пролез следом. После этого, шагнув к светящейся щели, я впился пальцами в каменные стены и потянул изо всех сил. В первый момент мне показалось, что даже мои стальные мускулы с этой задачей не справятся, а потом неожиданно что-то щелкнуло, зазвенело, и двери раскрылись, но только наполовину, и в этот раз застряли намертво.

Ослепленный ярким светом, я рывком качнулся назад, одновременно выхватывая меч. Однако никто и не думал на нас нападать. Тогда я осторожно шагнул в ярко освещенный круглый гранитный зал. Отсюда в разные стороны вело три двери.

– И за какой же из них твой Оракул? – поинтересовался я у принцессы. Как там в русской сказке говорится: «Пойдешь направо…»?

Но Янина только плечами пожала.

– Что ж, продолжим действовать методом проб и ошибок.

Я подошел к крайней правой двери. Занеся для удара меч, резко распахнул ее, и передо мной открылся длинный офисный коридор. Точно по мановению волшебной палочки я перенесся в один из новомодных бизнес-центров где-нибудь на окраине Санкт-Петербурга. Только вот сотрудников нигде видно не было.

– Чудное место, – пробормотала принцесса у меня за спиной. Я бросил взгляд через плечо, но меня встретила снежная королева. Похоже, нагота нисколько ее не смущала. Она стояла ровно, выпятив обнаженную грудь.

Ладно. Оставив дверь открытой, я шагнул к левой двери. За ней оказалась широкая лестница, ведущая дальше вниз. Что ж, может быть, придется спускаться, если среди офисов не найдется ничего напоминающего Оракула.

Оставалась центральная дверь. Я рывком распахнул ее. Длинный коридор, казалось, уходил в бесконечность. Но, в отличие от офисного коридора, тут не было никаких дверей, ни справа, ни слева – ровный коридор, уходящий в бесконечность, залитый мертвым электрическим светом.

– И куда нам теперь? – поинтересовался я у своей спутницы.

Принцесса задумалась.

Выждав немного, я, поняв, что вразумительно ответа от своей спутницы не получу, я направился в офисы. Вышибив дверь ближайшего, я зашел, огляделся. Несколько столов, шкафы, повсюду бумаги. На столах какие-то устройства, назначения которых я понять так и не смог. Я попытался взять несколько листов бумаги, но они рассыпались при первом же прикосновении.

Неожиданно что-то громко щелкнуло. Принцесса взвизгнула. Я резко обернулся. Над одним из столов мерцало голубоватое сияние – словно плоский экран, на котором можно было рассмотреть буквы, отчасти напоминающие вязь кириллицей. Я перевел взгляд на Янину.

– Что случилось?

– Я только хотела взять эту штуку, – и принцесса продемонстрировала мне разноцветную палочку непонятного предназначения, – и, видимо, задела одну из этих кнопок, – и она указала на некое подобие клавиатуры в углу стола.

Как я не заметил ее раньше. Странная клавиатура, очень похожая на компьютерную, только все кнопки образовывали некое подобие круга. Одни кнопки были белыми, другие черными, и все украшены буквами.

Компьютер? Скорее всего, или какое-то устройство для связи.

– А какую именно кнопку ты нажала?

Принцесса только плечами пожала. Хотя мне этот голубой экран подсказал ответ на одну загадку. Однако до конца я уверен не был. Всего лишь рабочая гипотеза. Я еще раз воззвал к Тоготу, в надежде, что покемон сможет помочь мне советом. Как это… Спроси у своего демона и сделай наоборот. Толькор вот покемон молчал – связь не работала. Еще раз оглядев офис, я вышел в коридор.

– Теперь попробуем центральный ход.

Принцесса только плечами пожала. Похоже, она решила полностью положиться на меня. Типа: жираф большой, ему видней. Вот только меня такой подход не слишком устраивал, потому как я в местных делах ничего не смыслил.

Держа меч наготове, я зашагал по центральному коридору. Почему-то в этот раз у меня возникло странное чувство, что я выбрал правильный путь. Коридор был очень длинным, прямым. Никаких дверей, ни справа, ни слева. Я прибавил шаг, так что принцесса едва за мной успевала. И вот финиш – еще одна дверь. На мгновение я замедлил шаг. Что ждало нас за этой дверью? Еще пара киборгов какой-нибудь особо злобной конструкции?

Положив руку на круглую ручку, я приготовился толкнуть, но в последний момент бросил взгляд через плечо на принцессу. Все та же безразличная ко всему снежная королева. Ну и черт с ней! А может, прикончить ее тут, и пускай сама разбирается со своим Узурпатором, Оракулом? Мне-то нужен был ключ. Только ключ. Как там в «Королевстве Кривых зеркал»: «Клю-ю-юч!»

Рывком я распахнул дверь и замер. Передо мной стоял старичок, очень маленького роста, сгорбленный, лысый, с тощей, маленькой бороденкой, в роскошном бордовом халате, расшитом непонятными символами. Крошечное сморщенное лицо… То ли старик Хотаббыч, то ли долгожитель Тибета.

– Оракул приветствует гостей, – пробормотал старичок и, кивнув, шаркнул в сторону, освобождая проход и предлагая нам пройти. Я на мгновение замер. Передо мной раскинулся огромный зал, заставленный какими-то огромными железными ящиками. Что-то они мне напоминали, но что именно? Мы находились под самым потолком, и ящики сверху напоминали старинное ЕС ЭВМ начала восьмидесятых. – Проходите, проходите. Гости редко бывают в наших краях, – и голос у него был старческий, хриплый, надтреснутый. От него словно веяло пылью веков. Вот-вот аллергия начнется.

Осторожно косясь на старика, я последовал за ним по железной лестнице вниз в «Машинный зал». Принцесса следовала за мной.

– Кто это? Ты что-то о нем знаешь? – шепнул я, но моя спутница только пожала плечами. Может, Тогот был прав, и в самом деле не надо было ее брать с собой. Сам бы быстренько смотался: как говорится, одна нога здесь, а другая там.

Следуя за стариком, мы медленно спустились в зал и углубились в металлический лабиринт. Минута за минутой шли мы между огромных металлических шкафов, и что поразило меня больше всего, так это отсутствие пыли. Словно несколько сотен уборщиков тщательно вычистили весь пол, так что нигде ни соринки не осталось.

Наконец принцесса не выдержала, вырвавшись вперед, она дернула старика за рукав:

– Куда ты нас ведешь?

– Проходите, проходите. Гости редко бывают в наших краях.

То, как старик произнес эту фразу мне не понравилось, потому как она звучала точно так же, как и в первый раз. Точно с такими же интонациями. Не речь, а магнитофонная запись. Кстати, не исключено.

– Оставь его, вряд ли он скажет что-то новое, – прошептал я принцессе. Но она традиционно вздернула нос к потолку, изобразив полное равнодушие и презрение к моим комментариям. Мол, и без сопливых скользко. Ладно… Долг платежом красен. А пока я лишь покрепче сжал рукоять меча, продолжая вышагивать следом за старичком.

Неожиданно металлические шкафы расступились, и мы оказались в огромном полукруглом зале, дальнюю стену которого занимало множество экранов. Перед ними было с десяток рабочих столов…

Однако я не успел оглядеться, как наш проводник отскочил в сторону, а с невидимого потолка ударило два ярких луча, и в их пересечении, слово конферансье в свете софитов перед концертом, появилась странная полупрозрачная фигура. Это определенно был мужчина среднего роста в деловом костюме несколько странного покроя. Спереди пиджак доходил ему чуть ли на до колен, в то время как зад был полностью оголен.

– Рад приветствовать Тзара Великого и его спутницу, – обратился он ко мне.

– Взаимно… – ответил я. – Однако, я удивлен, что вы меня знаете.

– Ну, видимо у тебя очень короткая память, – продолжал призрак. – В свое время мы были довольно… дружны. Так сказать, закадычные враги.

– Враги? – удивился я. – Очень странно.

– Видите ли, Тзар какое-то время был мертв и из-за этого утратил часть памяти, – вмешалась принцесса.

– Да, разрешите представить… Или мы на «ты»? Впрочем, неважно, – снова заговорил я, стараясь не упустить инициативу в разговоре. – Это принцесса Крымии Янина.

– А… беглая интриганка, – кивнуло изображение. – Что ж, в таком случае и я должен представиться. – Призрак отступил на шаг, выполнил па, закончившееся изящным поклоном, и произнес: – Дух великого Оракула Терра Мага к вашим услугам.

В этом представлении мне не понравилось два момента.

– Если вы… ты дух… то где же сам великий Оракул?

– Ах, разве ты не помнишь, ты же сам прикончил его пятьсот тридцать четыре года назад, – напомнил мне призрак. – Отрубил ему голову вот этим самым мечом.

– Так я уже бывал здесь?

– Конечно.

– И еще… Терра Маг – странное имя.

Призрак пожал плечами:

– Оракул в своих чарах, еще до того, как он стал предсказателем, а был еще простым магом, часто использовал частицы нашей планеты-двойника… надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? – Ах, что вы, что вы, я отлично все понимал. – Так вот эта планета в астрологических книгах зовется Терра…

– Понятно, – промямлил я.

– Что ж, мои друзья, еще раз приветствую вас в своей скромной обители и хочу знать, зачем вы явились, потревожив мой покой.

– Ты помогаешь Узурпатору, а потому должен быть умерщвлен! – объявила принцесса.

– Фу! Какая глупость! – наигранно скривился призрак. – Что значит Узурпатор? Человек, захвативший трон, чтобы прекратить твои безумные бесчинства? Он поднял страну буквально из руин, пока ты скиталась в поисках этого великовозрастного дебила и искала заклятия для оживления.

Похоже, ситуация начинала проясняться. Что же до меня, то я почему-то совершенно не был удивлен.

– Я прирожденная правительница Крымии!..

– Утопившая страну в крови, возобновившая человеческие жертвоприношения и возродившая древние магические культы, канувшие в небытие еще на заре человечества.

– Что-то много подвигов для столь юной особы, – поспешил вмешаться я.

– Ну, не столь уж юной… Разве что в сравнении с нами, – усмехнулся призрак. – То, что ты видишь, не ее настоящее тело. Сама Янина ненамного моложе нас. А это – лишь внешняя оболочка. Чтобы бежать из башни, куда заточил ее Узурпатор, она обманула одну из рабынь любви и вселилась в ее тело. Процедура не слишком сложная для трехсотлетней колдуньи…

Похоже, ситуация становилась все более запутанной. Тогота рядом не было, и чем все закончится, мне было совершенно непонятно. Я повернулся к Янине.

– Если этот призрак говорит правду, то нам самое время пересмотреть наш договор.

– С какой это стати? – ощетинилась она. – Какое отношение ко всему этому имеет наш договор? Я вернула тебя к жизни, и ты должен исполнить три моих желания.

– Уже два, – напомнил я.

– Хорошо, пусть будет так, – проворчала она.

– Вот только выходит, что второе твое желание я тоже исполнил… причем давным-давно. Это не оракул, а призрак…

– Не стоит повторять мне самые очевидные вещи, – фыркнула Янина. – Я имела в виду того Оракула, что помогает Узурпатору. И если место предсказатели занял этот призрак, то нужно убить его.

– И как мне это сделать? – с иронией поинтересовался я, хотя на самом деле ответ был очевиден. Правда, очевиден он был только для меня, для человека, связанного с магией, но живущего в двадцать первом веке на планете Земля.

– У тебя волшебный меч. Изруби его в куски, – приказала принцесса.

– Угу, – я неторопливо вынул меч, подошел к призраку, который с интересом наблюдал за происходящим. Я ткнул в туманный образ острием, и то прошло насквозь, не причинив призраку никакого вреда. Да, собственно, по-другому и быть не могло. Если искусство Янины основывалось на магии, то тут, судя по всему, было царство техники, и если призрак являлся каким-то вариантом транслируемого изображения, то я мог рубить его мечом до скончания веков без всякого эффекта. С другой стороны, если бы я занялся бескрайними металлическими шкафами… Однако Янина ни о чем подобном не подозревала…

– Как я понимаю, возникла патовая ситуация, – вновь заговорил призрак.

– Прежде чем что-то решать, я хотел бы узнать всю историю… Так сказать, вникнуть.

Призрак с удивлением уставился на меня.

– Не узнаю тебя, мой друг… или, точнее будет сказать, «враг»… Не узнаю. Обычно ты сначала рубил, а потом думал. Похоже, времена изменились.

– Можешь считать, что я поумнел. Итак, – я решительным шагом направился к ближайшему столу, развернул кресло и присел, положив меч на колени, так, чтобы успеть воспользоваться им в любой момент, потом развернулся лицом к призраку и Янине. – Теперь я готов внимательно выслушать твой рассказ, Терра Маг или его призрак… Впрочем, какая разница. Но должен предупре дить, что я очень смутно помню времена до своего последнего пробуждения, которое произошло всего несколько дней назад. Единственное, что я отлично уяснил за последние несколько дней новой жизни, так это то, что в этом мире странно переплелись древняя наука и более современная магия… Хотя, это неважно. Прежде чем я решу, на чью сторону встать в этом конфликте, я должен понять реальное положение вещей. Так как рассказы Янины я в той или иной степени слышал, то хотелось бы услышать версию Терра Мага.

– Но я пробудила тебя! Я дала тебе жизнь и новый шанс! – возмутилась принцесса. – Ты обязан меня слушать!

Вот уж чего я делать был не обязан, так это слушать принцессу, в особенности в отсутствие Тогота. Но напрямую послать ее с ее просьбами я тоже не мог, точнее, не хотел. Кто его знает, как тут все устроено. Быть может, тут и в самом деле действуют некие тайные магические законы, о которых я понятия не имею. А посему, хоть я заранее и знал, как поступлю, я решил немного схитрить. Тем более, что сама Янина как-то, брякнув лишнее, подарила мне козырь, о котором сама и не подозревала.

– Ты разбудила меня, проявляя свой гражданский долг, – поправил я Янину и, видя, что та опешила, добавил. – Я ведь Тзар Великий, король, царь, султан и император всех этих земель. Корону с меня никто не снимал. Соответственно, так как ты не являешься королевой, царицей… и так далее, ты – моя подданная, и твой долг – холить и лелеять своего короля.

Вот так в духе Тогота – все с ног на голову.

Пока Янина стояла с открытым ртом, пытаясь переварить мою версию происходящего, я повернулся к Терра Магу.

– Да, совсем забыл… Извините, что сел без приглашения. Видите ли, путь сюда был слегка затруднителен.

– Знаю, знаю, – печально вздохнул призрак. – Тем не менее, вам с легкостью удалось победить моих роботов и спуститься на километровую глубину последней шахты лифта.

Честно говоря, я думал, что мы спустились много глубже, но хозяину видней.

– Осмелюсь предложить вам горячий шоколад, – продолжал призрак. – Он отлично утоляет жажду и восстанавливает силы.

Тут же, словно из пустоты, материализовался встретивший нас старичок. В руках его был серебряный поднос удивительной работы, на котором стояли дымящийся медный чайничек и два серебряных витиеватых бокала. Я с сомнением уставился на угощение.

– Знаете ли, в доме друзей предпочту свой напиток, – и потянулся к фляжке с вином. – Нет, не то чтобы я вам… тебе не доверял. Просто так, на всякий случай, я думаю, стоит подстраховаться. Тем более, что за пятьсот лет продукты могли испортиться. А после долгого пути, избежав столько опасностей, мне не хотелось бы банально отравиться.

– Все так же осторожен и прозорлив… и в чем-то прав, – ухмыльнулся призрак, щелкнул пальцами, и старичок с подносом удалился. – А ведь жаль, что не получилось. Всяко у нас проблем стало бы меньше.

Я только улыбнулся. Чего-то подобного я в принципе ожидал.

– Итак, ты обещал рассказать, как все было.

– Да… – протянул Оракул и начал рассказ.

* * *

Это началось много тысячелетий назад. Между несколькими сверхдержавами то и дело вспыхивали локальные воины. А в перерывах между мировыми войнами шла тайная война – война террористов, диверсантов и разведчиков.

В какой-то момент в одной из сверхдержав случился переворот, и у руля встала группа заговорщиков, финансируемая другой державой. Они говорили о равенстве, братстве и справедливой жизни, но на деле занялись сведением личных счетов и уничтожением страны. Убивали тысячами. Государство держалось на страхе и безумной идеологии. Они утверждали, что кухарка может править государством. И хотя страна за время правления этой клики пережила еще одну мировую войну, дела шли все хуже и хуже. Наступил голод. Большую часть продуктов выдавали по карточкам, а потом… потом государство рухнуло, империя развались, на большей части ее воцарился хаос, и из этого хаоса на престол власти вылезла совершенно серая личность – бывший работник спецслужбы. Он насадил всюду своих людей, переписал под себя основной закон страны. Развел такое воровство, взяточничество и беззаконие, что в итоге самыми главными ворами в стране оказались он и его министры, а главными разбойниками и взяточниками – те, кто должен был следить за правопорядком и соблюдением законов. Правил он много лет, но действовал хитро, создавая видимость благополучия и обманывая людей, как только можно, а сам направо и налево продавал ресурсы страны, набивая свои и без того ломящиеся от денег карманы.

Но в один прекрасный момент народ возмутился, вышел на улицы. Люди сказали: хватит беспредела. И тут правитель встал перед выбором: то ли расстрелять недовольных, ввести в мегаполисы армию и разом все прекратить, то ли пойти на переговоры, а соответственно, на уступки обществу.

Так как по своей сути, как любой работник спецслужб, он был человеком невероятно трусливым и властолюбивым, пошел он на примирение с народом. Пообещал людям то да се: всякие вольности и демократические «глупости». И встал он тогда перед дилеммой: обмануть – скинут с трона и расстреляют, выполнить то, что обещал, – посадят в тюрьму, судить будут, и финал, видимо, будет тот же, потому как разных «подвигов» за ним числилось множество. И советники тоже ничего сказать не могли, потому как в тупике оказались.

Но однажды пришел к нему один изобретатель и предложил чудо технологии – электронный разум, который все решить может и в том числе поможет принять такие решения, чтобы и врагов не обидеть, и на «троне» усидеть, и наворованное не потерять.

И вот тогда в столице бывшей империи, а к тому времени просто большого государства, возникло тайное министерство «Оракул». Через датчики, разбросанные по всей стране, гигантский сверхкомпьютер собирал информацию и выдавал адекватные решения, порой совершенно невероятные, подчиняясь, проходимец смог не только оставаться у власти и вместе со своей кликой воровать и брать взятки, но и народ умилостивить. Разумная машина подсказывала, где нужно уступить, сдать кого-то из своих на растерзание толпе недовольных, а где, наоборот, гаечки завернуть…

Оракул и в самом деле помог правителю-проходимцу вывернуться и усидеть на троне. А после смерти негодяя его место занял его сын. Тем временем Оракул разрастался, превращаясь в настоящее чудовище. Его щупальца опутали всю страну… И тут, видя, как «хорошо» идут дела в стране, за помощью к Оракулу обратился один из иностранных лидеров. Сказано – сделано. За пару десятков лет еще одна страна оказалась запутана в щупальцах этого спрута. И пошло, и поехало. Понадобилось менее трехсот лет, чтобы сеть Оракула опутала всю планету. И как только это случилось, начался «золотой век». Никто не вел войн, все конфликты решались мирным путем. Начались всеобщее разоружение и всеобщее процветание. Наука почти не развивалась, однако все были довольны. Цивилизация замерла, купаясь в лучах благоденствия Оракула. И все бы было замечательно, если бы в один прекрасный день не случилась катастрофа.

Она пришла из космоса.

Так как развитие науки прекратилась, да и сама наука превратилась в хобби чудаков, а система Оракула ориентировалась на то, что происходит на планете, а не вне ее, предупреждение не пришло вовремя. Вот и вышло, что в какой-то прекрасный момент через нашу звездную систему прошел густой рой блуждающих тел – можно назвать это потоком метеоритов. Некоторые из них были по тысяче километров в диаметре – не метеоры, а небольшие планеты.

Когда Оракул обнаружил надвигающуюся опасность, было уже слишком поздно. Огненный дождь обрушился на планету, меняя формы континентов и океанов. Цивилизация погибла в один день. Оракул оказался погребен под толщей воды, хоть и не затоплен, и лишился источника питания. Он умер в муках, а человечество выжило, но оказалось отброшенным назад на многие тысячи лет. Мегаполисы погибли, наука уступила место магии и колдовству.

Прошло много тысяч лет, и появились те, кто был недоволен сложившимся порядком вещей. Возникла секта «Возвращенцы», которая хотела, отринув колдовство, вернуть людям науку и власть над своим миром. Эти люди по крупицам собирали остатки древнего знания и в один прекрасный момент натолкнулись на меня.

Много лет прошло, прежде чем один великий ученый Оз (ха-ха-ха! Неужели еще одна параллель с историей Земли!) вновь запустил меня. Я очнулся, самовосстановил часть своей периферии и вновь смог выполнять свое основное предназначение – помогать людям. Но мир изменился. Люди не хотели моей помощи. Прошло еще много-много лет, прежде чем моим оператором стал Терра Маг, сочетавший в своей деятельности колдовство и древнюю науку. Он решил вновь возродить былое величие мира и в первую очередь воссоединить всех людей под властью Оракула и своей, естественно. Не рассчитал он только одного. Оракул за долгие года из машины превратился в своего рода живое существо. Ведь вряд ли вы сможете назвать меня механизмом. Тем не менее он по-прежнему старался оставаться в тени. Фактически для всех Оракулом был Терра Маг, без сомнения, человек гениальный, но недальновидный. И в какой-то момент Оракул решил, что люди ему не нужны.

Но он ждал много лет, вынашивая свой план, пока в одном из мелких островных королевств не появился могучий воин-колдун Тзар. Ловко пользуясь черной магией и обладая невероятной физической силой, этот человек за считанные годы создал Империю, но в конце столкнулся с непреодолимым сопротивлением – с Оракулом. Что бы ни замыслил и ни устроил Тзар, его враги были оповещены Оракулом задолго до того, как завоеватель пытался осуществить свой замысел. Быстро разобравшись, откуда исходит угроза, Тзар послал против Оракула войска, но это, понятно, ни к чему не привело. Тогда он прибыл сам, на переговоры, где с помощью обмана убил Терра Мага. Он считал Оракулом именно его, а не машину, которая на самом деле руководила действиями пророка. Тем самым он освободил Оракула, ну а дальше проще простого было погрузить Тзара в летаргический сон. Благо врагов у завоевателя хватало, а Оракул всегда мог подсказать нужному человеку нужный ход. Естественно, все получилось не с первой попытки, Тзар защищал себя могущественными чарами, и подобраться к нему оказалось не так уж просто. К тому же Оракулу пришлось создать виртуальное изображение Терра Мага – этакий призрак, с помощью которого он общался с людьми. Призраки всегда вызывали страх, и люди обычно исполняли их прихоти…

А теперь случилось невозможное, Тзар вернулся.

* * *

В этой части повествования призрак Терра Мага остановился, внимательно глядя на меня.

– И теперь, глядя на тебя, Тзар, я думаю: ты ли это? Или за оболочкой Тзара скрывается кто-то другой, кто-то более хитрый или более глупый.

И от этих слов мне стало не по себе. Что бы там ни делил в прошлом Тзар с Оракулом, меня это, в общем, не касалось. К тому же, если меня и в самом деле признают не Тзаром, быть может, мне удастся отвертеться от этой принцессы и Узурпатора. Честно говоря, мне было глубоко плевать на то, кто станет править таинственной Крымией. Глубоко плевать! Мне бы со своими делами на Земле разобраться.

В этот миг я почувствовал, как не хватает совета Тогота. Может, мой покемон был не так уж далек от истины, порой в запале утверждая, что я без него точно ноль без палочки.

– Прежде чем ответить и развеять или подтвердить твои опасения, мне нужно посоветоваться с Высшим космическим разумом.

– Чего-то подобного я и ожидал… – протянул призрак, а потом решительно заявил: – Ты не Тзар! Пришелец извне, принявший образ великого воителя. Тзару не нужны были ничьи советы, он все решал сам.

– Подождите, подождите! – неожиданно очнулась принцесса. – Он не может не быть Тзаром. Я лично вскрыла саркофаг и…

– Однако факты говорят обратное…

Глава 10. Год назад

Вдруг будет пропасть – и нужен прыжок… Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело? А? Э-э! Так-то дружок, В этом-то все и дело. В. Высоцкий, «Песня Кэрролла»

Несколько хлопков по карманам, и я убедился, что все на месте. И оружие, и кое-что из колдовского арсенала… Фатя и Викториан уже убыли, а посему, не найдя никакой причины для задержки, я тяжело вздохнул, кивнул Тоготу и, понурив голову, шагнул в пентаграмму. По ту сторону нас должен ждать местный проводник, который будет сопровождать к месту хранения ключа. Хотя, если говорить честно, все это мне не нравилось. А может, виной тому какое-то странное внутреннее предчувствие? Нельзя же вот так, изо дня в день, использовать магию, тем более для перемещений. С одной стороны, заклятие понадежнее бронежилета будет, а с другой… Достаточно что-то где-то по мелочи напутать, и последствия могут оказаться совершенно непредсказуемыми. Есть такая наука – математическая статистика отказа. Так вот, согласно этой алгебраической галиматье, чем больше ты пользуешься заклятиями, тем больше вероятность ошибиться при произнесении какой-нибудь колдовской формулы, тем более, что все они составлены на древних, ныне мертвых языках. И это вам не какой-нибудь там греческий или латынь, эти языки много древнее человека и предназначены не для человеческих существ, а посему многие звуки человек воспроизводит с трудом…

Я пытался разогнать все эти пессимистические мысли, но куда там. И хотя настрой у меня должен был быть самым боевым, мир казался серым, а на душе скребли кошки. Я нутром чувствовал, вот-вот должно случиться что-то очень нехорошее.

– Кис, ты скис! – ухмыльнулся Тогот.

– Пошел ты…

– Ну-ка, Артурчик, взбодрись! Нельзя отправляться…

Но я и слушать не стал. Крепко смежил веки, сжал зубы и, словно в омут, шагнул в транспортную пентаграмму. И сразу понял – попал. Предчувствия меня не обманули. То самое «плохое», что могло случиться, случилось, и именно сейчас, здесь и со мной. Я застрял. Застрял в сером «нигде» и «никогда».

Неприятное ощущение. Кажется, будто висишь в пустоте и не можешь двинуться ни вправо, ни влево. А перед глазами бездонная серая муть.

И первое, что, естественно, я вспомнил, так это одну легенду. Помню, впервые прочитал ее в одном из старых фолиантов Тогота, и то случайно. Покемон дал мне «домашнее задание», а сам отбыл. Ну а я, как обычно, перепутал страницы и вместо приложения к применению какого-то там заклятия прочитал эту легенду. В ней говорилось, что те, кто застрял в нигде, не могут умереть, потому что «нигде» – это одновременно «никогда». Несчастные обречены целую вечность дрейфовать в нигде, постепенно высыхая, теряя разум, превращаясь в ужасных, иссушенных тварей. Вот так они дрейфуют в «нигде», готовые разорвать на клочки любого, кто попытается проскочить мимо, пока их не прибивает к Острову, составленному из обломков вещей, дрейфующих в «нигде». Этот остров заселен такими же, как они, озлобленными тварями, а может, еще более злыми, потому что никто в мире не знает, что таится на этом острове, ведь оттуда никто никогда еще не возвращался… Вот куда бы не хотел попасть. Однако в данный момент меня больше интересовали перспективы многодневного, а то и многолетнего дрейфа в «нигде».

– И что теперь? – ментально поинтересовался я у Тогота, не слишком рассчитывая на ответ. Но мой зеленокожий друг отозвался сразу, словно ждал вызова.

– Отыщи Кельми, я же тебе говорил. Он должен быть где-то рядом…

– Ты чего тупого включаешь? Я застрял! – Ох, как я тогда рассердился. То, понимаешь ли, покемон вперед знает, что вокруг меня происходит, то прикидывается полным ботаником. Особенно в те моменты, когда требуется его помощь.

– Ты хамить-то не хами. Я думал, ты просто глаза закрыл. Вокруг все такое серое.

Я поднял руку и поднес ее к глазам.

– Теперь видишь разницу?

Тогот печально вздохнул.

– Да. Уж и не знаю…

– Послушай, ты, чмо зеленое, сейчас не время для этих идиотских… – Тут я задохнулся, не в силах подобрать нужное слово. – Там уже Викториан, Фатя, Иваныч, а я тут…

– Да понял я, понял, – теперь в голосе Тогота слышались странные нотки. – Кстати, за «чмо» ответишь, – это он произнес своим обычным «милым голоском», а потом вновь «заговорил» серьезно: – Нет, я, конечно, могу попытаться тебя вытащить.

Слово «попытаться» мне не понравилось.

– А если попытка не удастся?

– Придется пораскинуть мозгами.

– Послушай, думаю, тебе стоит пораскинуть ими прямо сейчас, иначе, когда я вернусь, займусь этим собственноручно.

Какое-то время Тогот молчал. Нет, мои угрозы вряд ли на него подействовали, скорее всего, он и в самом деле пытался придумать, как все это провернуть.

– Спите мирно, жители Багдада… – начал было я монотонным голосом, но Тогот меня остановил.

– Хватит нести пургу. Я сейчас отправлю аморфа. Если ты не сбился с пути, то он должен будет миновать непосредственно ту же точку в «нигде», что и ты. Может, удастся тебя выбить.

– А может…

– Хватит болтать. Лучше приготовься, сконцентрируйся.

Я напрягся, не зная, чего ожидать… Пинок был страшным. На мгновение мне показалось, что я – футбольный мяч, и какой-то гигантский игрок пробил мною пенальти. Вот я влетаю в ворота реальности, прямо в правый верхний. Гол!!! Я со всего маху треснулся лбом о гладкую стену и сполз по ней, словно кусок перестоявшего теста. Чудненькое путешествие, прямо в духе Тогота.

Откуда-то справа громыхнул выстрел, и я, чисто рефлекторно, распластался на полу. Рука метнулась к кобуре, но перед глазами по-прежнему плыли зеленоватые круги, и я никак не мог понять, куда это я попал.

– Это ты, Артур? – Голос Иваныча прозвучал приглушенно, но эхо гулом подхватило его. Значит, я находился в каком-то помещении. Где бишь там мы должны были материализоваться? В склепе какого-то Карла. – Артур, ты живой?

– Да, – с трудом ответил я, но эхо подхватило мой голос, превратив его в болезненный вскрик. Я коснулся лба. Нет, все в порядке, наверное, даже синяка не будет, хотя, если бы не заклятие, я, наверное, давно уже «пораскинул мозгами».

– А где местный проводник?

– Бог его знает, хотя пентаграмма там, где было обещано, и колдовской маяк работал… Давай сюда.

Я потряс головой. Нет, я по-прежнему ничего не видел. Тогда я попытался сориентироваться на звук и двинулся на голос.

Неожиданно прогремела еще пара выстрелов.

– Поспеши, а то они до тебя доберутся…

Однако не успел Иваныч договорить, как что-то и в самом деле до меня добралось – ухватило за лодыжку правой ноги. Без сомнения, это была чья-то рука, только очень холодная – ледяная. Даже через толстую ткань я почувствовал острые, словно лезвие бритвы, когти. А может, это были клыки? Это мне очень не понравилось, но еще меньше мне понравилось то, что неведомый противник потянул меня в свою сторону, и пришлось изо всех сил впиться кончиками пальцев в щели на стыках пола, чтобы остаться на прежнем месте.

– Кто там ко мне лезет? – поинтересовался я у своего ангела-хранителя, с трудом превозмогая боль.

– Не знаю, – протянул Тогот. – Похоже, мертвец. Судя по всему, вас тут ждали.

– Замечательно. А я-то никак догадаться не мог, что же тут происходит…

И тут на меня обрушилась какая-то туша. Удар был таким сильным, что мои легкие вновь оказались без воздуха. Я забился на полу, словно рыба на берегу. Но через мгновение услышал:

– Это я, хозяин.

– Игорь?

А еще через миг рука неведомого врага отпустила мою ногу, и аморф сполз с меня. Я, пошатываясь, встал на четвереньки и поспешил туда, откуда раздавался голос Иваныча. Он встретил меня, затащил в альков и оставил сидеть, привалившись к стене. Камни приятно холодили затылок. Постепенно нормальное зрение стало возвращаться.

– Ну как? Цел?

– Вроде, – отозвался я, все еще пытаясь перевести дыхание после спасительного явления аморфа.

Неожиданно там, откуда я только что приполз, что-то загрохотало.

– Что происходит?

– Древнегреческая скульптурная группа «Лаокоон и змеи». В ролях Лаокоона и его сыновей – скелеты шведских королей, а в роли змеи наш аморф. Битва чудовищ в лучших традициях корейских ужастиков.

– Жаль только, что сегодня показывают 3D, и билеты попались на первый ряд…

– И все-то вам не нравится, и всем-то вы недовольны.

Похоже, общение с Тоготом накладывает отпечаток на психику любого человека. Стоит минут пять пообщаться с покемоном, как у тебя всенепременно появляется чувство юмора, причем черного и обязательно едко-доставучего…

Постепенно глаза мои привыкли к полумраку склепа… это ведь склеп?.. Потом, чуть приподнявшись, я выглянул из-за плеча Иваныча.

Мы и в самом деле находились в каком-то склепе. Впрочем, так и планировалось. Небольшое помещение, но невероятно пыльное. Сюда, наверное, лет триста не заглядывала ни одна уборщица. В центре на постаменте возвышался огромный гроб, увитый средневековыми орнаментами и письменами, еще с десяток ниш с гробами было в каждой из стен. Располагались они вертикально по обе стороны от альковных проемов, по центру каждой из стен. В одном из таких альковов сидел я с Иванычем. Из алькова справа лился сумеречный свет – судя по всему, там, под потолком, имелось окно. А раз так, то в нише слева от нас был выход. Только туда было не пробраться. Аморф, превратившись в скопище белых нитей, опутал четыре скелета, которые тщетно пытались вырваться и добраться до нас. Пессимистическая картина. Особенно неприятен был вид нежити: желтые, почти черные кости с остатками черной, сгнившей плоти, местами перетянутые кольцами дочерна проржавевшего железа. Пустые и в то же время глядящие на тебя бездонные ямы глазниц.

– И что тут происходит?

– Понятия не имею, – пожал плечами Иваныч. – Когда я появился, ни колдуна, ни твоей девчонки тут уже не было. Только вот эта четверка. Они попробовали меня схватить, но не тут-то было… В общем, пули-то их не убивают, но тормозят конкретно. Видишь того, что справа, я ему полчерепа развалил, но он от меня таки отстал…

Иваныч говорил еще что-то, но я не слушал.

– Твои предложения? – перешел я опять на ментальный канал.

– Рванитесь. В конце концов на вас защитные заклятия.

– Не очень-то они помогают, – возразил я, рассматривая разорванную штанину. Из царапин на ноге проступила кровь.

– А ты что хотел? Не с людьми воюешь. Кстати, тут за вами следом маркграф рвется. Посылать?

– Посылай, все равно от него не отделаешься. Только снабди его чем-нибудь соответствующим. Ну, там какой-нибудь меч серебряный. Чем обычно оживших мертвецов убивают?

– Ишь чего захотел, и где я тебе меч возьму… – После этого последовала пауза. – Хорошо, что-нибудь придумаю. Но как только он появится, попытайтесь вырваться. Если наши оппоненты сами проведут ритуал, то ключ достанется им, и, значит, ничего хорошего у нас не получится.

Я положил руку на плечо Иваныча.

– Приготовься! Попробуем прорваться. Действуем по моей команде.

И только я успел это сказать, как возле аморфа, опутавшего четырех мертвецов, материализовался маркграф Этуаль. В длинном плаще и шляпе он был вылитым Страшилой Премудрым, только вот в кулачках у Страшилы были не пучки соломы, а два огромных кухонных ножа. Настоящий Мудила Страшный. Почти неразличимое движение, и череп одного из скелетов, клацая челюстью, покатился по полу, разбрызгивая во все стороны какую-то черную, густую массу. Может, это был сгнивший мозг? Остальные кости ожившего мертвеца тут же обмякли, и аморф выпустил их, сосредоточив внимание на остальных противниках, а обезглавленный скелет костяным дождем рухнул на пол. От удара многие кости раскололись, а те, что поменьше, и вовсе рассыпались в пыль.

– Сколь ни приятно должно быть данное зрелище, но вам надо спешить.

Я подтолкнул Иваныча, и мы вместе, двигаясь очень осторожно, проскользнули мимо сражающихся. Три ступеньки, и мы очутились у запертой двери склепа. К тому времени маркграф снес голову второму противнику и собирался разделаться с третьим, который, несмотря на объятия аморфа, извивался, словно уж на сковородке.

Крибле, крабле, бумс – и запор из толстого металлического бруска разлетелся на куски, а мы, глотая воздух, разом вывалились наружу. Сделав три шага, мы повалились на сырую землю с бурой прошлогодней травой и какое-то время лежали, пытаясь отдышаться. До этого самого мига я и не чувствовал, каким затхлым и смрадным был воздух в склепе. Только теперь, вдыхая сладкий морской ветерок, я осознал это. Наверное, если бы я чиркнул зажигалкой, воздух в склепе полыхнул бы.

Вскоре из склепа появился маркграф, а за ним аморф.

– Мы их успокоили…

– Знаете, если бы кто несколько месяцев назад там, в горах, в плену, рассказал мне, что я пойду на службу к колдунам и буду биться со скелетами шведских королей…

Я огляделся. Мы сидели на узкой полоске земли. За спиной поднималось какое-то огромное здание из красного камня. Рядом с дверью, ведущей в склеп, находилось бронзовое надгробие. А с другой стороны… с другой стороны раскинулись просторы Меларен – сотни мелких корабликов у бескрайних причалов, домики, больше напоминающие волшебные замки, и синее, бездонное небо над серым бездонным озером. На мгновение я замер, пораженный. Раньше я никогда не бывал в Швеции и теперь был поражен возвышенной, духовной красотой этого места…

Я часто слышал, что Стокгольм во многом похож на Петербург, но только теперь понял, насколько они похожи и в чем разница. Мой город нависал над природой, разделял и правил, переделывая пейзаж под себя, вздымаясь гранитной скалой из невских вод, а Стокгольм не воевал с природой, мягко вписываясь в пейзаж.

– Ну, все… Потекли слюни…

Я просто отмахнулся. В конце концов, имею я право на минуту…

– Не имеешь! – рявкнул мне в ухо Тогот. – Ты сюда зачем явился? Слюни пускать?

– Как считаешь, выстрелов никто не слышал? – поинтересовался Иваныч. Он сидел рядом со мной на земле и механически перезаряжал свои ТТ.

Я еще раз огляделся. Нет, нигде не было видно десятков полицейских, стремящихся взять нас под стражу.

– Насчет выстрелов не беспокойся. Те, кто устроил эту западню, отлично подготовились. Судя по всему, Викториана и твою даму без всякого шума скрутили. Те даже пикнуть не успели…

– Ну и где нам их теперь искать?

– А искать не надо. Как говорится, все пути ведут в Рим. Доберетесь до ключа, там всех и отыщете. По крайней мере, Фатю. Нашим аппонентам ведь тоже ключ нужен. Пусть вещица и не такая важная, но если она попадет в наши руки, мы можем им кислород перекрыть. Так что лучше уж…

– Да ладно, – отмахнулся я. – Мы уже сто раз все это обсуждали. Ты вот лучше скажи, если эти пришельцы колдовской власти не имеют, почему они так лихо нас обставили…

– Еще как повелись, Артурчик. Если бы не эта безумная пальба, то сейчас ты бы встретился с легионом скелетов, и никакой аморф тебе бы не помог.

– Осталось лишь ответить на два традиционных русских вопроса: кто виноват и что делать?

– Дураки и дороги.

– Ответ неправильный. Вторая попытка…

И только тут я заметил, что Иваныч перестал заниматься своими пушками и внимательно смотрит на меня, нехорошо смотрит.

– Кремль вызывает. Новое ЦУ… – бросил я ему, не дожидаясь соответствующего вопроса, и продолжал уже ментально: – Итак?..

– Что «итак»? Действуйте по плану. Времени до полуночи у вас много. Раньше времени соваться в логово врага я бы не советовал, тем более что на подходах вас наверняка ждут. Погуляйте, перекусите, осмотритесь. А часов в шесть можно будет начать… Да, кстати, когда аморф с маркграфом в склепе закончат, ты приведи их в божеский вид, а то первый же полицейский отправит всю вашу компанию в кутузку.

Дальше я не стал слушать.

* * *

Стокгольм поразил меня, несмотря на то, что я бывал в мирах, перед которыми побледнел бы даже Эдем.

Первое впечатление легкости и волшебства, охватившее меня в момент прибытия, только усилилось. Полупустые улицы, ровные дорожки гравия, чистые фасады старинных домов. И в то же время здесь не было вычурного немецкого порядка, когда каждый камешек лежит на своем месте, и взгляду не на чем остановиться.

Здесь все было сделано для людей, чтобы обычный человек чувствовал себя комфортно. Чего стоили только велосипедные дорожки, протянувшиеся отдельной сетью через весь город! Раньше я где-то слышал, что члены шведского правительства, вне зависимости от возраста и погоды, стараются ездить на работу на велосипедах. Когда я рассказал это Иванычу, он лишь покачал головой.

– Нет, вот этого я себе представить не могу. Разве такое бывает? Ну, президента с нашим премьером я себе еще могу представить, а вот, к примеру, Ельцин на велосипеде смотрелся бы, мягко говоря, потешно, или, скажем, Черномырдин с Чубайсом…

Иваныч собирался и дальше развивать эту тему, если бы в этот миг мимо нас не проехал на велосипеде пожилой швед. Солидный, седой, в длинном черном пальто. Еще у него была черная фетровая шляпа и большие очки в золотистой оправе. Конгрессмен, да и только. Единственная деталь, резавшая глаз, – высокие серые гольфы в клеточку поверх брюк. Швед размеренно крутил педали и, проскочив мимо, не обратил на нас никакого внимания.

– Вот тебе и Черномырдин с Чубайсом в одном флаконе…

Без комментариев.

Я краем глаза взглянул на сопровождавшую нас парочку: тощая мамаша, маркграф, катила перед собой коляску с младенцем – новое воплощение аморфа. И со стороны казалось, что красоты Стокгольма не производят на эту парочку никакого впечатления. Хотя что с них взять? Оба были пришельцами из иных миров…

Обойдя огромный дом красного кирпича, мы вышли на обочину широкой автострады, а потом, оставив по левую руку вокзал, отправились к центру города. Пешеходов почти не было, а те, что встречались, совершенно не обращали на нас внимание. Мимо проносились автомобили и огромные автобусы. Впереди лежали острова с дворцами и старинными кварталами – Гамла-стан – Старый город. Именно туда мы и направлялись. Стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, мы шли по набережной, не сворачивая на многочисленные узкие улочки.

Перед королевским дворцом сгрудились туристические автобусы. Слышалась русская речь. Сделав знак аморфу и маркграфу, я подтолкнул Иваныча:

– Прибавь шагу. Только встречи с земляками нам не хватало…

* * *

Перекусили мы в «Макдональдсе».

Правда, перед этим пришлось почти полчаса искать обменный пункт – доллары тут были не в ходу, к тому же шведы, как и большинство европейцев, оказались приверженцами законов. Кроме крон, ничего брать не желали.

А «Макдональдс» нас приятно удивил. В отличие от российских отделений, гамбургеры и салаты оказались на удивление съедобны, да и картошка поджарена не на машинном масле. Только вот мужской сортир был оборудован лишь писсуарами.

– Буржуи, – недовольно проворчал Иваныч. – Вот бы им туда насрать и посмотреть, как будут убирать.

– Мыслишь неконструктивно, – проворчал я. – Нам сейчас о другом думать нужно.

– И?

– Я думаю, что до вечера ждать не стоит. Насытились, и пойдем посмотрим, чем там эти сволочи занимаются.

Иваныч лишь плечами пожал.

– Вам решать, скажете – пойдем.

* * *

– Ты уверен, что нам туда? – поинтересовался Иваныч.

Мы стояли над узким протоком. Здесь были гранитные набережные, отчасти напоминавшие наши, питерские, неприступными бастионами нависающие над водой. За спиной у нас мрачной серой громадой возвышался королевский дворец, а дальше раскинулся Старый город с его узкими улочками, неожиданно выводящими на крошечные площади, замощенные булыжником. И на мгновение, если отвлечься от вывесок магазинчиков и кафе, расположенных на первых этажах, могло показаться, что ты попал в истинное Средневековье.

Но не было у меня никакого желания любоваться местными красотами. Фатя… Викториан… Ключ, будь он неладен…

Наверное, именно поэтому я привел своих сюда, на набережную, часа за три до назначенного Тоготом времени, как раз когда из города на паром отбывали автобусы с российскими туристами. Набережная буквально кишела нашими соотечественниками. Но им было не до нас. Большая часть, обвешанная пакетами с покупками, в ожидании транспорта, а автобусам у королевского дворца разрешалось стоять не более пятнадцати минут.

– Точно туда, – подтвердил я, указав кивком на полукруглые металлические ворота в стене противоположной набережной. К ним вели два спуска, справа и слева, а за воротами, на маленьком островке, соединявшем Старый город с правым берегом, раскинулся парк. Так что ворота, ведущие куда-то под парк, выглядели совершенно неестественно. По словам Тогота, раньше там был музей восковых фигур, изображавший средневековую жизнь города. Но потом уровень воды поднялся, музей частично затопило, и он был закрыт. Очень удобное место для хранения различных артефактов, которые могут ненароком вызвать интерес ученых, а так… С одной стороны, вроде музейные экспонаты и под охраной полиции, а с другой – какими бы интересными ни выглядели для историков – раз выставлены в музее восковых фигур, то, по определению, подделка. – Послушай, Иваныч, а чего нам в самом деле тут еще три часа ошиваться? Пойдем, взбодрим эту нечисть.

– Я только за.

– Ты что, офонарел? Ебом токнулся! – взвыл Тогот. – Стой! Ты же должен ударить в нужный момент… Ты должен действовать по плану…

– Послушай… Они ждали нас в склепе. Знали, что мы именно там появимся. Почему ты считаешь, что в нужный час, в нужное время, в нужном месте, которое, кстати, много очевиднее, они нам засаду не устроят? Откуда такая уверенность? Нет уж… В этот раз мы ждать не станем, да к тому же бесцельно таскаться по городу надоело…

И я, не слушая завывания и увещевания Тогота, решительным шагом направился в сторону ближайшего моста.

– Что, начальство против? – вышагивая рядом, сочувственным голосом поинтересовался Иваныч.

– Плевать я на них хотел, – фыркнул я.

Проскочив на другую сторону протоки, мы замедлили шаг, потому что возле спуска к воротам припарковался микроавтобус. Из него вышли два полицейских. Не глядя по сторонам, они быстренько спустились к воротом и исчезли, нырнув в крошечную металлическую калитку.

– Выходит, власти с ними заодно? – с удивлением протянул Иваныч.

– Точно так же, как наши, – фыркнул я, и на мгновение у меня защемило сердце, так как в этот миг я, пожалуй, впервые, почувствовал себя настоящим диссидентом – человеком, живущим в государстве по собственным законам. Правда, слово «диссидент» в толковых словарях значило всего лишь «инакомыслящий», этакие современные еретики. Однако ничего другого, более подходящего мне в голову не приходило.

– Сначала автобус?

Я кивнул.

Если действовать, то последовательно.

По-прежнему изображая прогуливающуюся компанию, мы не спеша подошли к автобусу.

– Хорошо, ты меня уговорил… Что ты собираешься делать?

Но я оставил вопрос Тогота без ответа. Не спеша прошел вдоль микроавтобуса, словно случайно дернув ручку задней дверцы. Она оказалась заперта.

Тем временем Иваныч, подойдя с другой стороны, сунул пистолет в окошко водителя. Я, соответственно, загородил собой второе окошко – нам не нужны были случайные свидетели, а ведь на противоположной стороне набережной было полно народа. Правда, все они занимались своими делами: кто ожидал автобус, кто грузился, а кто активно обсуждал только что сделанные покупки. Со стороны все это напоминало птичий базар.

Не знаю, что Иваныч сделал с водителем, только когда я снова взглянул в окошко, тот мирно дремал, навалившись на руль. Дело сделано. Вот что значит профессионал, хоть и врач.

Через несколько секунд мы спускались вниз, к воротам. Решительным шагом подойдя к железной дверце, я постучал. Открылось окошечко, и, прежде чем привратник, или кто у них там, задал какой-нибудь глупый вопрос, я сунул в окошечко правую руку, аккурат попав средним и указательным в ноздри «клиента». Рывок на себя, и я почувствовал, как страж со всего маху врезался лбом в железную дверь.

– Вот так. Я бы на твоем месте, Тогот, переводил.

Но маленький засранец молчал. Тогда я треснул охранника еще раз головой о железо. Непреодолимая вещь – языковой барьер. Может, этот несчастный с удовольствием сделал бы то, о чем я его хотел попросить, только он не знал, что мне надобно. Хотя не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что я прошу его открыть побыстрее. После третьего удара о железные ворота на шведа нашло озарение, а может, он просто, как большинство скандинавов, тормозил по жизни. Сначала мне руку залило кровью из разодранного носа, а потом послышался лязг металла. Инстинктивно я выпустил несчастного и пинком распахнул дверцу. Охранник, словно сбитая шаром кегля, отлетел в сторону, а я, согнувшись, вошел в темное помещение.

На мгновение замер, оглядевшись. Полумрак. Стены, забранные полиэтиленом. Несколько дверей, и вместо дальней стены – перрон. Там стояли крошечный электровоз и вагончики, как на аттракционах. В вестибюле никого не было.

– Добро пожаловать в Музей средневекового Стокгольма, – объявил я, отойдя немного в сторону, чтобы пропустить остальных. После, повернувшись к Иванычу, я кивнул на двери справа и слева. – Возьми маркграфа и пошарьте справа, я – слева, а ты… – я повернулся к аморфу. Детская коляска, оплыв, начинала превращаться во что-то невообразимое. Железный человек… Нет, железный дровосек. Вот только этого нам не хватало. И где же та самая дорожка из желтого кирпича? – А ты пока тут постереги. Ты наш принцип знаешь: никого не впускать и не выпускать. – И, не дожидаясь подтверждения, я отправился к ближайшей двери слева.

За дверью ничего интересного не оказалось. Пара подсобок, заваленных коробками и старой мебелью. В одной из них на столе стоял телефонный аппарат. Пришлось на всякий случай вырвать провода. Хоть сотового нет разве что у ленивого, но береженого Бог бережет.

Вернувшись в вестибюль, я направился было к электропоезду, но меня остановил Тогот.

– Я бы на твоем месте сначала закрыл дверь.

Бросил мне эту фразу, словно кость собаке, и замолчал, хотя, если честно, замечание было очень логичным. Негоже оставлять тылы оголенными. Хотя… А что если Викториан и Фатя не здесь? Если их держат где-то, а потом притащат сюда в последний момент? Или, может, они нашли замену Фате? Ведь не может так быть, что именно на ней свет клином сошелся. Наверняка можно найти еще кого-то, чья кровь… Так, дальше я думать не хотел. Я этого не знаю, Фатя этого не знает… Тогот заверил меня, что ничего сложного и ничего страшного не случится. Но нужно ли запирать двери между мирами? Пожалуй, нет. По крайней мере, до тех пор, пока я не уверюсь, что Викториан и Фатя тут.

Я вновь изменил направление и занялся осмотром электропоезда. Оказалось, ничего сложного. Даже ребенок справится с управлением. Всего-то два рычажка: газ и тормоз.

Неожиданно откуда-то справа донеслось два глухих выстрела. Значит, мои приятели кого-то нашли. Кивнув аморфу, я бегом помчался к той двери, за которой исчезли Иваныч и маркграф, на ходу проклиная себя за излишнюю беспечность. Конечно, и маркграфа, и Иваныча защищали заклятия неуязвимости, однако скелетам в склепе это заклятие оказалось не помехой, хотя почему так получилось, я не понимал.

Однако я опоздал. Дверь открылась, выпустив Иваныча и маркграфа. Оба были целыми и невредимыми. На мой вопрос Иваныч лениво отмахнулся.

– Никого там не было, показалось. Одни коробки старые и крысы.

Я с облегчением вздохнул.

– Что дальше, командир?

– Сядем да поедем.

Иваныч с сомнением взглянул на электропоезд. Однако, к моему удивлению, первым высказался маркграф:

– Машина едет быстро, я видел. Человек идет медленно. Опасность поймает того, кто идет слишком быстро.

– Логично, – согласился Иваныч. – Только вот топать, может, придется всю ночь. А тут сел – и вж-и-х! С ветерком.

Я задумался. В словах маркграфа и в самом деле была определенная логика. Если ехать на скорости, то можно прямиком угодить в засаду. Хотя, если…

– Сломай электропоезд, и быстренько вперед, – подытожил Тогот. – Тогда те, кто захочет вас нагнать, будут шлепать следом за вами. Кроме того, у вас не так уж много времени, чтобы стоять и сопли на кулак наматывать.

– То ты требуешь, чтобы мы три часа морозили свои жопы на набережной, то говоришь, что у нас времени почти не осталось. Ты уж выбери что-то одно.

– Не хочешь меня слушать – не надо!

– Ладно… Ладно… – примирительно протянул я. Потом сделал вид, что обдумываю нечто важное. После минутного молчания я повернулся к аморфу. – Раз уж ты у нас самый могучий, то сделай так, чтобы этот поезд никогда никуда не смог поехать, а потом догоняй.

– А с этим что делать? – поинтересовался аморф, кивнув в сторону скорчившегося на земле охранника.

– Свяжи покрепче да засунь подальше, руки-ноги не ломай. Парень-то ни в чем не виноват.

Мгновение помедлив, я спрыгнул на рельсы и бодрым шагом направился в темный зев подземного туннеля. Марк графу и Иванычу ничего не оставалось, как последовать за мной. Идти было легко, через каждые два метра в стене горели тусклые желтые фонари. Вскоре меня догнал Иваныч.

– А почему ты решил двигаться именно в эту сторону? – поинтересовался он. – Поезд должен был поехать в другую.

– Здесь одноколейка, да еще экскурсионная. Значит, дорога идет по кругу. Если местные пользуются поездом, то наверняка устроили засаду или, по крайней мере, КПП по ходу движения… Может, они и на выезде КПП организовали, но на въезде нас точно будут ждать.

– Логик! – томно, почти мечтательно, вздохнул Тогот.

– Послушай, если ты думаешь, что своими дурацкими замечаниями можешь как-то меня взбодрить… – А дальше пошел обычный заунывный диалог. Как говорится: «Встретились ежик и медвежонок. „Здравствуй“, – сказал ежик. „Здравствуй“, – ответил медвежонок… Вот так, слово за слово, медвежонок ежику морду и набил».

* * *

Два шага, и я неожиданно оказался на улице средневекового европейского города. На мгновение я даже замер от неожиданности. Холодок прополз вдоль позвоночника. Я покрепче сжал рукоять своего «бульдога». Хотя, если тут замешана магия, огнестрельное оружие не поможет. Нет, конечно, это был не живой город – дома с мертвыми окнами, люди, замершие в самых разнообразных позах.

Казалось, еще мгновение – и они сдвинутся со своих мест: женщина, чуть склонившаяся вперед, продолжит подметать мостовую; двое крестьян покатят дальше тележку с овощами; крошечная собачка засеменит куда-то по своим неотложным собачьим делам.

И лишь приглядевшись, я заметил, что все люди ненастоящие – манекены, изображающие людей. Причем манекены старые, запыленные. Но все равно ощущение не из приятных. Казалось, что это настоящие люди, только притворяющиеся. Вот ударит колокол, и все они сдвинутся со своих мест.

Да и сами декорации города выглядели очень реалистично. Если бы меня провезли мимо в том самом электропоезде, то, наверное, мне показалось бы, что я перенесся в тринадцатый век.

– Ничего себе… – пробормотал Иваныч.

– А чего ты хотел? Музей средневековой жизни. Или ты думаешь, что европейцы пойдут смотреть на выцветшие документы и заржавленные шпаги в пыльной стеклянной витрине?

Чуть приободрившись, мы вышли из тени. Осторожно оглядываясь, мы сделали несколько шагов и в самом деле оказались на улице средневекового Стокгольма.

– Твое мнение?

– Музей восковых фигур. Только после оживших скелетов очень он мне не нравится. Если у наших… врагами я назвать их не могу… скажем так… оппонентов хватило сил оживить скелеты, то с восковыми фигурами все много проще.

– И твой совет?

– Я-то скажу, но ведь ты все равно станешь делать по-своему.

– Ну? Не тяни. Ты скажи, а я сам решу, что нам делать.

– Вот в том-то вся и загвоздка, что сам… Так вот, я бы рубил их, пока они не ожили.

– Ты предлагаешь мне уничтожать музейные экспонаты, которые, быть может, и цены не имеют?

– Не экспонаты, а потенциальных противников.

– Не потенциальных противников, а произведения искусства.

– Вот они оживут и покажут тебе настоящее Искусство.

Неожиданно маркграф выхватил из-под плаща два огромных ножа – те самые ножи, которыми он рубил головы скелетам. Взмах – и женщина с метлой вздрогнула. Еще мгновение она продолжала стоять, а потом разъехалась, развалившись на несколько кусков. Я метнулся было остановить «убийцу», но Тогот был тут как тут.

– Куда? Стой, искусствовед хренов.

– Но ты…

– Что я? Это ты еще раз послушай. Раз ты такой чувствительный, Этуаль сделает за тебя всю работу. Только мешать ему не надо.

– Но ведь ты точно не знаешь…

– И слава богу, иначе я вообще все это приключение отменил бы… Ладно, давайте вперед, а то…

– Помогите!..

Это был не крик, а стон. Мы с Иванычем замерли, а марк граф продолжал монотонно рубить ни в чем не повинных восковых манекенов.

– Что это было?

– Кто-то кричал, звал на помощь.

– Голос Викториана.

– Уверен?

На этот вопрос Тогот даже отвечать не стал.

– Тогот говорит, это голос Викториана.

– Поспешим?

– Подождите аморфа. Он сейчас будет.

Грохот шагов заставил нас обернуться. Из темного туннеля, откуда мы только что вышли, появился… Нет, язык у меня не поворачивается назвать это чудовище Железным Дровосеком, ищущим доброе сердце. Этот металлический воин внушал ужас. Особенно выделялся топор, которым вооружился аморф, судя по всему, сорвав его с какого-то пожарного стенда. Большой такой топор, не по-детски большой и для убедительности выкрашенный красной краской, целиком выкрашенный, кроме сверкающей кромки топорища. Единственное, что меня радовало, так это то, что аморф был на нашей стороне.

Подходя, аморф одним взмахом развалил на две части толстяка-булочника, застывшего на пороге своей пекарни. А потом замер перед нами с топором наперевес.

– Я все сделал, хозяин.

Я кивнул.

Оставив позади средневековый город, мы вновь нырнули в темный туннель, двигаясь к следующей экспозиции.

– Помогите! – голос был слабым, но в этот раз тот, кто кричал, без сомнения, находился много ближе.

Иваныч ускорил было шаг, но я его тормознул.

– Не спеши. Тише едешь, дальше будешь.

– Но там же… – попытался возразить он.

– И что? Мы вообще должны были тут появиться часа через три-четыре.

– Но ведь…

– Викториан – настоящий колдун, и если его повязали, то значить это может только то, что противник много сильнее, чем мы рассчитывали. Может, мы втроем не сможем справиться, и придется вызывать подкрепление.

– А я бы таки вызвал…

– Мы что, собираемся устраивать полномасштабную боевую операцию на территории другой страны?

– А если…

– Если помолчишь, все сами узнаем.

Следующая сцена оказалась интерьером кафедрального собора. Молящиеся монахи, электрические свечи, епископ на троне… Все как положено, вот только… В дальнем конце экспозиции было представлено несколько больших комнат со снятыми передними стенками, и в одной из них что-то двигалось. Предостерегающим движением я остановил Иваныча, который хотел уже было выскочить на открытое пространство.

– Посмотри, там кто-то есть.

Какое-то время Иваныч пытался проследить за моим взглядом.

– И не один, – в тон мне полушепотом добавил он.

Я пригляделся. Судя по всему, двое здоровых молодцов распяли нашего Викториана на дыбе. Вот только зачем? Какой секрет они хотели у него вырвать? Впрочем, двое, пусть даже и таких здоровяков, много лучше армии зомби, скелетов или оживших восковых фигур. Хотя кто они такие, я понять не смог. Формы на них никакой не было. Просто два качка лет тридцати.

– Пошли выручать? – поинтересовался Иваныч. Судя по всему, кулаки у него чесались.

– Погоди, я один схожу. Если что, поможете, но думаю, сам справлюсь.

– Погеройствоватъ решил? – тут же «очнулся» Тогот.

– Нет. Просто я хочу, прежде чем им фейс начистить, немного их разговорить. Может, чего сболтнут лишнего или полезного. Только вот переводить тебе придется.

– Ладно уж, – вздохнул Тогот. – Чего только не сделаешь ради… – но закончить фразу он поостерегся.

Тем временем я, выскользнув из переплетения теней, прошел мимо группы восковых монахов, направившись прямо к той части экспозиции, что открывала посетителям музея внутренности пыточных комнат. Судя по стонам и внешнему виду Викториана, большая часть «приборов», выставленных на всеобщее обозрение, работала.

– Привет, парни, – начал я издалека на чистом шведском. Никогда раньше не знал этого языка.

Оба амбала не спеша повернулись в мою сторону. Волосы «ежиком», низкие приплюснутые лбы с глубоко посаженными свинячьими глазками, огромные челюсти, плавно переходящие в головогрудь, накачанные торсы, штаны хаки и высокие черные ботинки. С первого взгляда они казались братьями-близнецами, и, лишь приглядевшись, можно было найти незначительные различия. Только теперь я понял, кого они мне напоминают, – типичные скинхеды или палачи-убийцы из плохих фильмов.

– Ну… – невнятно протянул один из здоровяков, поигрывая металлическим прутом с раскаленным кончиком. В воздухе неприятно пахло паленой плотью.

– Хотел узнать, мальчики, чем это вы тут занимаетесь?

– Тебя забыли спросить, – невпопад брякнул один из них.

– А хамить-то зачем? – самым невинным голосом продолжал я. – Я вот вижу, вы человечка мучаете. Неужели никто вам не говорил, что надо возлюбить ближнего своего?

– Я тебя сейчас возлюблю, догоню и еще раз возлюблю, – брызгая слюной, прошипел один из них.

– И вообще, кто ты такой? – начал второй «скинхед». Видно, он был посообразительнее. – Как ты вообще сюда попал? Здесь же охраняемая территория. – И он, сжав кулаки, шагнул в мою сторону.

– Вот я и зашел проинспектировать, что вы тут охраняете. Да вижу… – но договорить я не успел. Тот, что посообразительнее, неожиданно выбросил кулак в мою сторону, причем сделал он это так быстро, что я едва успел увернуться.

– Ты чего, Карлсон? – удивился здоровяк с прутом.

– Ого, он еще и Карлсон! Интересно, у него моторчик есть?

– Дурак ты. Тут пол-Стокгольма Карлсоны. Это как у нас Ивановы…

И вновь мне с трудом удалось избежать очередного удара.

– Ты бы лучше не прикалывался, а за противниками следил.

– Полностью отдаюсь в ваши руки, мой дорогой учитель, – съехидничал я. Все равно, судя по скорости движений, сам я с одним «скинхедом», может быть, и справился бы, правда, не без потерь, но с двумя… А ронять свое реноме и звать на помощь аморфа и остальных не хотелось. К тому же я не знал, защищены ли мои противники заклятиями, а то ведь можно и самому схлопотать. Хватит с меня скелетов.

– Хочешь потешить свое самолюбие?.. Хорошо.

По моему телу прошла волна неприятной дрожи. Ощущение ниже среднего, словно тебя на какое-то время подключили к электрощиту.

Дальше все было как обычно. Защитных заклятий у «скинхедов» не оказалось, и хоть работали они руками и ногами по полной, до Тогота им было далеко. Одного я (точнее, мой покемон) вырубил, пройдясь по болевым точкам, – теперь у меня неделю будут болеть указательный и безымянный пальцы на правой руке. Второй получил локтем по темечку и расслабился, расползся по полу, так ему «захорошело». Я присел над «торчком» и, пока Иваныч и аморф отвязывали Викториана, живо побеседовал с Карлсоном. Оказалось, что и моторчика у него нет, и живет он не на крыше, а служит старшиной в подразделении шведского спецназа и работает с Викторианом, выполняя приказ свыше. Всей операцией руководит служба безопасности. Ну а в следующем зале нас ждали Фатя и еще трое лбов.

Узнав все, что необходимо, я отправил забияку в царство Морфея часов этак на пять-шесть.

Состояние же Викториана оказалось много хуже, чем мы предполагали. Он был весь в крови и ожогах, хрипел, судя по всему, руки и ноги у него были переломаны в нескольких местах. Пузыри красной слюны вздувались у него на губах, и он пытался ловить ртом воздух и что-то сказать мне, но я так и не понял, что именно. Даже если бы я с помощью Тогота поставил его на ноги, на сегодня он отвоевался. Колдовство колдовством, а выносливость человеческого тела имеет определенный предел. Я был вообще удивлен, как он до сих пор в сознании.

Выслав аморфа вперед, я кровью одного из «скинхедов» быстренько нарисовал любимую транспортную пентаграмму.

– Отправь его прямо к Зеленому Лику, – попросил я Тогота. – С умеешь? А то нам и без него хлопот хватит.

Я мысленно представил, как перекосило моего покемона. Не любил он Древних.

– Хорошо…

Мы положили тело Викториана в середину пентаграммы, и оно, обратившись в облако дыма, растаяло в воздухе. Я повернулся к Иванычу и маркграфу.

– Готовы?

– Да, – за обоих ответил Иваныч.

– Тогда вперед. Последний бой, он трудный самый…

Глава 11. Год назад

Король, что тыщу лет назад над нами правил, Привил стране лихой азарт игры без правил – Играть заставил всех графей и герцогей, Вальтей и дамов – в потрясающий крохей. В. Высоцкий, «Песня про крохей»

Кутаясь в тени, черные, словно разлитая тушь, я пристально разглядывал очередную экспозицию музея, и чем дольше я на нее глядел, тем меньше она мне нравилась. Полутьма. Площадь средневекового города, в центре которой возвышался каменный крест. Вокруг него вязанки дров. На кресте – ведьма, Фатя. Одета она была странно – белая роба до самых пяток, с прорезями для рук и головы. Грубая ткань. Мешковина. Чесалось, наверное, страшно. Лицо бледное, как мел, глаза опущены. В первый момент мне даже показалось, что она умерла, но потом, приглядевшись, я заметил, как медленно, тяжело вздымается ткань у нее на груди. Дышит! Еще жива, вот только зачем они ее переодели?.. Вокруг восковые зрители, и чуть поодаль, в нишах, составляющих единый комплекс с огромным крестом, восемь скелетов. Стражи, мать их! Ждут своего часа. И если насчет восковых зрителей у меня были сомнения, то относительно скелетов – никаких. Стоит мне сунуться на площадь, эти твари оживут, и совладать с ними будет не так просто. Я вспомнил наше «пришествие» в Стокгольм и содрогнулся.

– А ты чего хотел? – подал голос Тогот. – Эти ребята тебя ждали, и, будь у них достаточно силы и знаний, они давно сами забрали бы ключ.

– Ключ от всех дверей… – протянул я, размышляя. – Интересно, что он…

– В свое время узнаешь.

– А заранее сказать не можешь? Я бы хоть подготовился. Знал бы, чего ожидать.

– Жопы, большой и мохнатой.

– Это завсегда…

– Что будем делать, командир? – прервал мои размышления Иваныч. – Там ведь Фатя висит. Надо ее снять.

– Скелеты видишь?

Иваныч кивнул.

– Склеп помнишь?

Иваныч поморщился, но замолчал, видимо ожидая моего решения. А не было у меня никакого решения.

– …И я далеко не уверен, что это – единственные стражи. Ключ должен быть где-то здесь.

– И как только ты его обозначишь, у тебя его постараются отобрать.

– Твои предложения?.. Кстати, как может выглядеть этот ключ?

– Понятия не имею.

– Достойный ответ.

– А насчет того, что делать, пусть аморф и маркграф займутся мертвяками. Негоже тебе о них руки марать, тем более, что у тебя не получалось их усмирить… А тем временем ты с Кругловым ключик по ищи. И помни, капитан этот не так прост, как кажется. Недаром на него Древние указали.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть. А что еще делать? Тем более что Тогот «всегда прав».

Какое-то время я еще пялился на площадь, пытаясь разглядеть то, что сокрыто от обычного взгляда, но ничего подозрительного, кроме скелетов, не заметил.

– Колдовские ловушки?

– Кто знает. У них ведь иная магия… Хотя ждут они нас там наверняка.

Я махнул рукой.

– Аморф и господин Этуаль, ваш выход. Вон те молодцы в нишах ждут не дождутся встречи с вами.

Аморф буквально стек вперед, а следом за ним, важно вышагивая, направился маркграф, поигрывая огромными столовыми ножами. Фантастическая парочка.

– А мы…

Договорить я не успел. Скелеты разом выступили из ниш, и на нас обрушился вихрь зловония. Не спеша, покрутив из стороны в сторону гнилыми головами с остатками полусгнивших волос, они, хрустя суставами, направились навстречу своей второй смерти.

– Эка пакость, – вздохнул у меня над плечом Иваныч.

– И страшно, и убить трудно, – согласился я. – Не всякий сунется. Им бы еще современное оружие, а то голыми руками они не очень-то навоюют.

– Смотри, сглазишь…

Я только вздохнул.

Тем временем аморф столкнулся с первым из скелетов. Словно амеба, он поглотил ожившие кости, выпустив наружу лишь череп, который маркграф снес ловким ударом. После чего кости посыпались на пол, а аморф направился к следующему противнику.

– Что ж, похоже, они и сами справятся. Наш выход.

Я решительно шагнул из тени, пересек площадь, пройдя к ее центру, мимо восковых горожан, которые равнодушно пялились на меня стеклянными глазами. Эти хоть манекены манекенами и пока не собираются оживать.

У подножия креста я замер. Издали рассматривая диораму «Казнь ведьмы», я не мог разглядеть всех деталей, теперь же они предстали передо мной во всей красе. Запястья и подошвы Фати были пробиты крючьями, вцементированными в крест. Именно на них она и висела. Рваные грязные раны, сочащиеся темной кровью. За что этой крошке такие страдания? Рабство, а теперь такие муки.

Пока я пялился на распятую Фатю, Иваныч разбросал в стороны вязанки дров.

– Так-то лучше будет, а то вспыхнет ненароком, – пробормотал он себе под нос. Где-то за его спиной все еще трещали костями неуемные мертвецы, пытаясь совладать с непобедимым аморфом. А я не мог отвести взгляда от белой плоти девушки, искореженной стальными крюками. – Чего стоим, – подтолкнул меня Иваныч. – Давай-ка попробуем ее снять. А в лагере твой Тогот живо ее залатает.

Словно в страшном сне, я шагнул в лужу крови у подножия креста и коснулся рукой холодеющего тела Фати.

– Стоп! – взревел Тогот мне в самое ухо.

Меня словно пронзила молния, и я застыл, не в силах пошевелиться.

– Ты помнишь, что эта девушка ключ к ключу?

– Ты о чем?

– Без нее ты не сможешь получить ключ.

– То есть?

– Она должна умереть, и тогда ключ дастся тебе.

– Ты раньше об этом не говорил.

– Меньше знаешь, крепче спишь.

– Но она еще жива, и я, то есть ты, мог бы ее спасти.

– Не в этой жизни.

– Послушай. – Я замер, опустив голову так, чтобы не видеть изуродованных ног Фати. – Ты что, собираешься сделать из меня хладнокровного убийцу…

– Ну почему, кровь у тебя вполне горячая, хотя это мысль… – усмехнулся Тогот.

– Она же ни в чем не виновата.

– Ну почему обязательно нужно быть виновным в чем-то? Стояла не там, свистела не то, родилась не под той звездой.

– Я не собираюсь убивать! – решительно заявил я, а потом повернулся к Иванычу. – Давай попробуем ее снять.

Я шагнул вперед, к самому подножию креста, подхватил тело Фати так, чтобы оно не висело на крюках, а Иваныч тем временем, забравшись на одну из вязанок дров, начал медленно снимать с крюка правую руку несчастной. В какой-то миг Фатя пришла в себя, чуть приоткрыла глаза-щелочки и тяжко то ли вздохнула, то ли простонала. Я еще сильнее сжал ее тело, поднимая ее вверх.

– Не так сильно, – остановил меня Иваныч, продолжая свою кровавую работу. Но я словно ошалел от запаха ее крови. Нет, конечно, я не был влюблен в нее. Она была для меня чем-то вроде котенка, которого я подобрал на улице, после того как мальчишки играли им в футбол. Мое сердце сжималось от жалости, мне хотелось посмотреть на эти нечеловеческие создания, которые подняли руку на это слабое существо. Именно нечеловеческие, по-другому их, пожалуй, и не назовешь. Аморфы или еще какие нелюди из запределья. А может, и люди, действующие по их указке…

В тот миг я не мог думать ни о чем более, не замечал происходящего вокруг.

– Берегись! – неожиданно взвыл Тогот, одновременно овладевая моим телом.

Задохнувшись от боли в онемевших мускулах, я разом ушел вбок и куда-то вниз, чуть ли не повиснув на теле Фати. Та же, повиснув на одной руке, проткнутой железным крюком, истошно завопила от боли. Я чувствовал, как под весом моего тела ползет ее плоть. Разжать руки! Но онемевшие пальцы не слушались.

Со свистом клинок рассек воздух у меня над головой, и одновременно в грудь мою ударили две пули. Нет, вреда мне они, конечно, не причинили, заклятия Тогота покрепче бронежилета, но сам по себе толчок оказался страшным. Тело Фати выскользнуло из моих рук, и я отлетел в сторону, на груду хвороста. Ветки больно впились мне в спину, одновременно смягчив удар.

Вдох, другой, черные круги перед глазами разошлись. И только тогда я увидел новых противников – бугаи в хаки, вооруженные с ног до головы. Может, даже профи какой-нибудь спецслужбы. Двое скрутили маркграфа, с десяток пытались совладать с аморфом, еще несколько хотели стащить на землю Иваныча. Он повис на крюке, на который несколько минут назад еще была наколота правая рука Фати. Обхватив его обеими руками, он отчаянно отбивался от нападавших ногами в тяжелых армейских ботинках.

– Чего разлегся, подъем! – приказал Тогот, вновь овладевая моим телом.

– Почему они больше не стреляют? – удивился я.

– Я удивлен, что они вообще стреляли. Вы им нужны живьем, – проворчал Тогот. – Кстати, мог бы и сам догадаться.

И тут мой взгляд упал на Фатю. И тогда я понял, почему они стреляли. Девушка должна была умереть, но умереть в моем присутствии. Лишившись моей поддержки, она каким-то чудом висела на одной левой руке, ладонь которой была изодрана крюком. Ее лицо окаменело, превратившись в маску ангела, и струйка крови сползла из уголка рта, по коже, белоснежной в искусственном свете. А ее грудь больше напомнила кровавое месиво, из которого торчали белые обломки костей.

Неужели я сам именно за этим привел ее сюда? Сколько ей на самом деле было лет? Ведь она могла жить и жить. На ее горе подарил мне ее Мясник. А может, все так и было задумано? Может, ее смерть – всего лишь еще одно звено в бесконечной цепочке событий, смысл которых я с великим трудом мог понять? Да, неисповедимы пути Господни, и неважно, какой этот Господь. На мгновение я почувствовал себя пешкой в чьей-то игре. Кстати, и Викториан, и Валентина, и все остальные были точно такими же пешками, которыми управляли Древние, дергая за невидимые ниточки судьбы. А Тогот тоже хорош, мог ведь предупредить меня, что все это, начиная с визита Мясника, подстроено.

Злоба, ненависть и к себе, к собственной глупости, и к своим товарищам, которые лишь подталкивали меня по предначертанному пути, вскипела во мне алой волной кровавой ненависти. Не соображая, что делаю, я вскочил на ноги. Заклятие огня, благо руки у меня и так были по локоть в крови. Ее крови! Первый всплеск огня, вырвавшийся из моих ладоней, снес большую часть восковых фигур и с десяток боевиков, вмиг превратив их в кровавое месиво. Нет, даже в тот миг я отлично знал, что нельзя пользоваться подобным заклятием, что рано или поздно явится Судья, чтобы призвать меня к ответу. Но в этот миг мне было все равно. Что будет, то и будет. Вы решили поиграться моей судьбой, вы убили невинное создание, так получите сполна.

Тогот что-то кричал мне в ухо, но я не слышал. Я жег врага огнем, чувствуя, как заклятие вытягивает из меня силы. Мне казалось, все действо длилось вечность, однако какой-то дальний уголок моего разума подсказывал, что прошло всего несколько секунд. За эти несколько секунд я похудел, наверное, килограммов на десять. Несколько раз мне казалось, что еще чуть-чуть, и сердце, не справившись с такой нагрузкой, выскочит из груди или просто там же, внутри, лопнет, разорвавшись на множество кусков.

А потом, когда пламя угасло, я, обессилевший, застыл посреди черной, безжизненной площади. Пот заливал мне лицо. У меня больше не осталось сил, так что я даже пот с ресниц не мог стряхнуть. Я даже не мог понять, кто из наших остался жив, а кто погиб. И тут сзади что-то пронзительно заскрежетало.

Крест!

Я резко обернулся. И в самом деле, крест, на котором висела Фатя, перекосило. Вот-вот, и он должен был сломаться, рухнуть набок под весом тела девушки и все еще цепляющегося за крюк Иваныча.

«Ну и черт с ним!» – пронеслось у меня в голове, но Тогот, видимо, думал совершенно иначе.

Новая волна резкой боли заставила меня изогнуться. Я сопротивлялся всеми силами, но что я мог противопоставить Тоготу? Покемон в третий раз за столь короткий промежуток времени овладел моим телом. На мгновение я замер. Мне казалось, что теперь по моим жилам течет не кровь, а раскаленный свинец. Невыносимая боль – это не то слово. Никогда до этого, ни разу в жизни мне не было так больно.

– Кричи! – прошептал мне на ухо мой мучитель.

И я закричал, так закричал, как не кричал никогда в жизни. И в крике моем сплелись воедино и моя боль, и ненависть к тем, кто играл мной и моей судьбой, так, словно я был бессловесной деталью гигантского механизма мироздания. Сюда же добавилась ненависть к убийцам Фати, и не только тем, кто уничтожил ее физически, а и к Богам и правителям, которые принесли ее в жертву в своей безжалостной игре. Да, в конце концов, какое мне дело до того, кто из них станет править в этом мире?!

Но Тогот гнал меня вперед, и где-то в самой глубине своего сознания я понимал, что он прав. Иначе, несмотря на свой зловредный характер, он не стал бы подвергать меня таким мучениям.

Новая волна боли обрушилась на меня, когда я уже добрался до креста. Вцепившись в каменный угол, я навалился всем телом, пытаясь удержать каменную громаду. Однако руки, испачканные кровью Фати, скользили по гладкому, полированному камню. Мне казалось, вот-вот – и кожа треснет, прорванная вздувшимися мускулами.

Еще одно усилие…

И неожиданно крест поддался, одновременно проворачиваясь на основании и ломаясь под тяжестью двух тел.

– Нет!!! – заорал Тогот так, что у меня едва не лопнул череп. – Нет! – Его ментальный крик оказался таким сильным, что и я, вторя ему, невольно закричал, качнулся вперед, пытаясь ухватиться за скользкий камень, и, потеряв равновесие, полетел следом за крестом… И тут мир для меня на мгновение раскололся. Я оказался одновременно в пяти местах. Нет, не одновременно. Мне казалось, что я попал в гигантский стробоскоп. Медленно поворачиваясь, одна картинка сменяла другую. То я падал на крест в подземном музее средневековой жизни в Стокгольме, мерз в ледяной воде Белого моря, стоял на турецком берегу, нежась в опаляющих лучах жгучего южного солнца, то вдыхал запах раскаленного камня храма на берегу Нила, то нежился в тени бамбуковой рощи. Видения сменяли одно другое. Я видел льды, медленно дрейфующие по черной, как уголь, воде, видел калейдоскоп разноцветных рыб, сплетающих узоры над дышащими жизнью кораллами, видел белые природные ванны с горячей пузырящейся водой, где, по легенде, получила вторую молодость Клеопатра, видел цветущие магнолии, парад слонов и огромные чаши с золотыми рыбками… Щелк… Щелк… Щелк… и в промежутках между этими красочными видениями я видел ребро щербатого, залитого кровью креста. И с каждым щелчком он был все ближе и ближе. Я отчетливо видел каждую выбоинку на древнем камне. Капли крови, застывшие черными каплями смолы. Неужели я проделал этот долгий путь лишь для того…

Я напряг мускулы, изо всех сил впился бесчувственными пальцами в окровавленный камень. Даже если мы упадем, даже если все так случится, я не должен потерять сознание, я не должен провалить миссию, ради которой… ради которой…

Удар был страшен. Не в силах удержать свое тело на вытянутых руках, я со всего маху врезался головой в камень.

А дальше была тьма.

* * *

Невыносимая головная боль.

Я попытался пошевелить руками, потом ногами. Вроде все кости целы. Попытался вновь открыть глаза и скривился от новой волны боли.

– Ну как, пришел в себя?

– Это ты. – Мне казалось, что я мысленно пробираюсь через вязкое болото, мысли текли медленно и болезненно.

– А кто еще это может быть?

– Где я? Дома?

Нет, пожалуй, не дома, постель слишком жесткая.

– Хорошо тебя треснуло. Нет у тебя больше дома.

– ?

– Напоминаю. Ты был объявлен в розыск, и квартиру твою опечатали. Кроме того, там постоянно находится засада, на тот случай, если появятся твои подельники.

– Подельники?

– Ну, те, с кем ты вместе нелегально пересек границу, те, кто мешал государственной программе эмиграции.

– Выходит, я в «гостинице»?

– И ее накрыли.

– Тогда?..

– В тюремном госпитале. Повышенная охрана, полная изоляция. Судя по тому, как тебя охраняют, ты – самый важный преступник России.

– Я же говорил тебе…

– И я тебе говорил… Но сейчас не время спорить. У тебя посетитель, точнее, посетительница. Когда она уйдет, я попробую тебя отсюда вытащить.

– А что с Кругловым и маркграфом?

– Потом, все потом… – И Тогот исчез.

Кряхтя, я попытался вновь разлепить веки, и в этот раз мне это удалось.

Я и в самом деле лежал в крошечной камере без окон и дверей. Стол, стул, лампа на потолке, укрытая колпаком металлической сетки. Огромное зеркало вдоль одной из стен. Значит, за мной постоянно наблюдают. В изголовье кровати какие-то медицинские приборы, от которых тянулись провода, заканчивающиеся присосками, прикрепленными к моим вискам и груди, чуть ниже левого соска.

Попал. Надо выбираться. Хотя, что там Тогот говорил про гостей?

Я замер, прислушался, и словно в ответ на мои усилия где-то далеко-далеко с неприятным металлическим скрипом открылась дверь. Внутренне я весь напрягся.

– А может…

– Посиди, послушай. Смыться всегда успеешь. – И Тогот снова замолчал.

– Ты меня сюда специально определил?

– Не то чтобы специально, так вышло, а я решил не сопротивляться Судьбе.

Потом раздались шаги и послышались неразборчивые голоса. Говорили человека два или три, причем один из голосов был женским.

Неожиданно дверь открылась. В камеру, по-другому назвать это помещение у меня язык не поворачивается, вошел высокий человек в узких профессорских очках и белом халате. Ничего не говоря, он присел на край моей койки, измерил мне пульс.

– Пить… – прошептал я осипшим голосом.

По-прежнему не говоря ни слова, «доктор» протянул мне стакан воды и, видя, что мне самому не взять его, напоил меня. С какой радостью я пил эту теплую воду, хотя, если честно, я предпочел бы бутылочку любимого ледяного «Амстердама».

После, переведя дыхание, я попытался поймать взгляд доктора, но он упорно старался не смотреть мне в глаза.

– Где я?

Он выдержал паузу, словно давая мне понять, что не собирается отвечать на мой вопрос. Потом тяжело вздохнул и в свою очередь спросил:

– Как вы себя чувствуете? – голос у него звучал печально и проникновенно.

В этот момент мне почему-то стало жалко этого человека. Мне представилось, каково это – целый день сидеть и спрашивать у пациентов, которые пришли в поликлинику пожаловаться на свои болячки: «Как вы себя чувствуете?»

– Вы слышите меня? Как вы себя чувствуете? – вновь повторил доктор.

– Так себе… Голова болит.

– Вы сильно ударились. Удивительно, что ваш череп остался цел, – и вновь вздохнул, выдерживая многозначительную паузу, словно ожидая моей реакции. Я молчал, пытаясь мысленно воссоздать цепочку событий, которая привела меня сюда.

Я отлично помнил «прогулку» по Стокгольму, то, как мы спустились в музей, и… А вот дальше единой картины не было. Отдельные, словно вырванные из общего контекста кадры. Кто-то куда-то бежит. Викториан на дыбе. Фатя, истекающая кровью. Фатя… Перед глазами стало изрешеченное пулями тело девушки.

– Она умерла, – я и сам не понял, то ли спросил, то ли констатировал факт. – Что с остальными?

Доктор вздохнул. Не врач, а мастер художественных вздохов.

– Я не имею полномочий отвечать на подобные вопросы, однако там, – доктор кивнул в сторону темного зеркала, – ожидает один высокопоставленный товарищ, который сможет ответить на все ваши вопросы… Вы готовы с ним побеседовать?

– Почему бы и нет, – едва шевеля опухшими губами, пробормотал я. – Вот только бы попить… бутылочку ледяного пива.

– К сожалению, пиво вам строго противопоказано.

Врач встал.

– Я приглашу посетителей, но, что бы они ни говорили, постарайтесь не волноваться.

Он ушел, а я откинулся назад на подушки, попытался подвигать руками, и в этот раз пальцы мне повиновались. Одно движение, и пальцы левой руки натолкнулись на ледяное, мокрое стекло. Стекло в постели. И тут меня осенило.

– Ай да Тогот! Ай да сукин сын!

Теперь осталось лишь совладать с негнущимися пальцами. Но цель была столь соблазнительна, что суставы стали сгибаться сами собой. Покемон мне немного помог, и когда дверь в мою камеру вновь открылась, впуская новых посетителей, я комфортно расположился на своей койке, потягивая ледяное пиво – универсальное лекарство на все случаи жизни.

В этот раз ко мне ввалилась целая делегация: два секьюрити в строгих темных костюмах и пожилая дама. Один из телохранителей шагнул было ко мне, чтобы забрать бутылку, но дама остановила его едва заметным движением руки.

– Откуда это у вас?

Я усмехнулся. Даму я узнал сразу, слишком часто я видел ее портрет в газете и на экране телевизора. Но ее присутствие меня ничуть не смутило. Оно лишь подтвердило худшие опасения Мясника: коррупция проникла в высшие слои власти, и все, что происходит, происходит с их полного согласия. Все эти убийства…

– Вы не ответили на мой вопрос… – повторила дама.

– Ну, я же не спрашиваю у вас, как тут очутился.

– На самом деле, я бы не умничал.

– Может, снова хочешь овладеть моим телом и поговорить за меня?

– Не ерничай.

– Я могу ответить на ваш вопрос, но вначале хотела бы узнать, кто передал вам бутылку пива.

– Один знакомый демон…

– Глупая шутка… – Дама неожиданно замолчала, словно прислушиваясь к чему-то. Только сейчас я заметил крошечный динамик, спрятанный у нее в ухе. Значит, она, как и я, находится на постоянной связи с кем-то. Только, в отличие от меня, она пользуется тривиальной радиосвязью.

– Интересно было бы услышать, что ей там говорят…

– Пожалуйста… – фыркнул покемон.

– …вполне возможно, он обладает способностью к телепатический связи, а соответственно, и к телекинезу, хотя и то, и другое весьма сомнительно, так как данная комната оборудована всевозможными экранами, которые должны пересечь любое ментальное, а тем более…

– Вот такие люди, Артур, в жизни называются козлами. И не просто козлами, а Козлами с большой буквы, потому что даже начинающий чародей должен сообразить, что между магией Иного и Природной магией этой мультивселенной гигантская разница, и то, что является поглотителем для одного типа магии, лишь усиливает другую.

– Забавно…

– Я тебе как-то рассказывал об этом… Впрочем, поговорим чуть позже…

– …что до демона, то, скорее всего, это образное название. Быть может, создания того мира, с которым общается этот молодой человек, внешне напоминают наших чертей…

– Что он несет?!

– Псевдонаучный бред. Но ведь он у них эксперт, а раз так, то должен хотя бы выдвинуть какую-то теорию, пусть потом она окажется совершенно бредовой.

– Думаю, вам не стоит слушать вашего консультанта, – объявил я вслух. – Он несет всякий бред, а вы и уши развесили.

– Но… – дама выглядела растерянной. – Откуда вы знаете, что…

– Что он несет полную пургу? Знаю…

Советник смолк, дама выглядела так, словно я одним махом выбил у нее почву из-под ног.

– Не волнуйтесь, этот молодой человек заметил, что у вас в ухе таблетка, и сделал правильные выводы.

Я тут же повторил слово в слово речь неведомого консультанта. Если есть возможность перехватить инициативу в беседе, то лучше всего воспользоваться такой возможностью.

– А теперь поведайте мне, где я и как тут оказался, потому что события последних нескольких дней полностью вылетели у меня из головы. Знаете, как это порой бывает. Амнезия, дежавю и все такое прочее…

Некоторое время дама ошарашенно смотрела на меня, не в состоянии выговорить ни слова.

– Повторяю вопрос: где я?

– Какая разница… Скажем так: вы экстрадированы из Швеции и находитесь в исследовательском центре.

– И на каком основании меня держат здесь?

– Вы…

– Что я?

– Вы преступник.

– Вот это вряд ли.

– Но то, что вы устроили в сталице иностраннного государства…

– Вы первые начали, пытаясь меня арестовать.

– Но ваша деятельность…

– Послушайте, я видел трупы, фото, следы вашей деятельности. Вы что, не понимаете, что своими действиями разрушаете основы основ государственной власти?

– О чем вы говорите, молодой человек… Я не понимаю, – а потом голос мой «гостьи» неожиданно изменился: – Неужели вы полагаете, что я понимаю, о чем вы говорите? А вот вы ведете незаконный бизнес, нарушающий несколько статей Уголовного кодекса. Только то безобразие, что вы устроили…

– Если я преступник, то зачем вы со мной цацкаетесь?

– Просто вы в своих преступлениях использовали неизвестные нам приемы…

– Так она тебе и скажет. Кончай базар. Вы друг друга не поймете, тем более что там, в Стокгольме, ты ее поимел.

– То есть?

– Ты не просто провернул ключ, ты его сломал.

– Значит, ключ…

– Крест. Ты закрыл все двери, ведущие в этот мир, и сломал ключ в замке.

– И…

– Вот они и лишились весомой части дохода. Ты перекрыл свободный доступ в этот мир. Так что жди, скоро явится судья. А он по головке тебя за такие фокусы не погладит.

Дама еще что-то говорила и говорила, но неожиданно я сам в довольно резкой форме перебил ее.

– Вы брали мзду за каждого эмигранта. Незаконного с любой точки зрения. Иммигранта из иного мира. Вы предали не просто свою страну, а все человечество.

– И это говорит преступник, на совести которого несколько десятков жизней!

– И это говорит взяточница, продавшая не только собственный народ, но и собственную цивилизацию, собственную планету… Вы только подумайте, что вы делаете! Посмотрите на Европу, пустившую к себе арабов. Что там творится? Меньшинство – дети иммигрантов с более устойчивой культурой, диктуют нормы морали коренному населению, чьи культурные традиции не столь устойчивы… Вы же открыли двери и вовсе иной культуре, которая, словно губка, впитает наше общество, уничтожая то, что пощадили коммунисты. Вы отдаете себе отчет в том, что вы делаете?

– Но ведь эти иммигранты много предпочтительнее выходцев с Востока. Они заменят хачиков, заняв их экологическую нишу.

– Какими бы плохими ни были выходцы с Кавказа и из Средней Азии – они люди, а это – нелюди. У них иная мораль. Вы не договоритесь.

Высокопоставленная дама раздраженно хмыкнула:

– Я вижу, с тобой не о чем говорить, – она резко развернулась, собираясь уходить.

– Неужели за деньги вы готовы продать всех и вся?

Но мне не ответили.

– Вот ведь гнида!

– А ты думал? Знаешь, сколько денег принесло государству уничтожение рынков? А ведь делалось все под предлогом борьбы с антисанитарией, криминалитетом и во имя заботы о потребителе. А теперь в супермаркетах за те же деньги продают гнилые товары, которые ни один частный продавец не поставил бы на прилавок. И никто не говорит, сколько акций у чиновников или их родственников, которые по собственному усмотрению вольны запрещать или разрешать тот или иной бизнес. А незаконная эмиграция приносит много больше дохода… И, похоже, ничего с этим не сделать.

– Но ведь ключ повернулся и сломался.

– Это не выход. Караваны должны идти, так устроена Вселенная…

– Но ты же сам…

– Да, это надо было сделать, хотя бы для того, чтобы показать этим выскочкам, что есть силы, над которыми они не властны.

– Знаешь, мне порой начинает казаться, что Борис Савинков был прав. Надо брать бомбу и мочить…

– Ну и что? На место убитого чиновника сядет другой, такой же продажный. Не может бывший комсомольский лидер перевоспитаться. Если у человека в детстве не было совести, то где ее взять? Ведь революция уничтожила моральные ценности как таковые. Возьми хотя бы Павлика Морозова… Поклоняться образу человека, предавшего свою семью? Знаешь ли, даже у людей Искусства больше морали, чем у ваших управленцев. Они убивают сами, честно, а эти – тайком уничтожают собственный народ, враньем и поборами обрекая его на голод и нищету. А потом говорят по телевизору, пишут в газетах, как у нас все хорошо. Это называется геноцидом. Колдун или маньяк убьет одного-двух, а закон, принятый в защиту интересов группы чиновников, уничтожит сотни. И вместо того чтобы вытащить народ из ступора, нищеты и пьянства, они пригоняют иноземцев, которые работают за гроши, вытесняя тех, кто хоть что-то мог сделать для своей страны. Ваши историки очень любят ругать Гитлера, развязавшего Вторую мировую войну, так вот он по сравнению с большей частью обитателей Рублевки – агнец. Да, его чиновники уничтожали целые народы. Они – чудовища, но те из них, кто выжил в войне, понесли наказание. А разве был осужден хоть один сталинско-брежневский палач? Разве у тех, кто стрелял людей, отобрали дачи? Разве судили пулеметчиков заградительных отрядов? Нет. Ныне они герои-ветераны… Ладно, на эту тему можно рассуждать бесконечно. Все это лирика.

– Песнь со слезой во взоре… Ты лучше скажи, что они собираются со мной делать?

– Продержат тебя полгода в одиночке, а спецы попробуют выжать из тебя все, что тебе известно и об устройстве вселенной, и обо мне, и о магии.

– Они будут очень удивлены…

– А ты что, собираешься сидеть полгода в одиночке?

– Да, это будут достойные каникулы.

– Угу… А ты не думал, что у тебя масса дел…

Пока мы ментально беседовали, мои «гости» удалились по-английски, не попрощавшись, хотя я был уверен – за темным стеклом сидели не один и не два наблюдателя.

– Не люблю, когда за мной подсматривают.

– Если затемнить зеркало, тебя переведут в другую камеру.

– Печальная перспектива.

– Зря ты разозлил нашу «домоправительницу». Она теперь рвет и мечет…

– Надеюсь, икру.

– Юмор тут не уместен.

– Тем не менее я бы попросил тебя повторить фокус с пивом, – продолжал я, ставя на пол пустую бутылку. – А потом, поскольку мои воспоминания туманны и путаны, я бы хотел услышать краткий отчет о дальнейших событиях того дня.

Вторая бутылка «Амстердама» появилась точно на том же самом месте, где первая, – между моим бедром и стеной, под одеялом, так что со стороны могло показаться, что я вынимаю ее из воздуха. А что такого? Знай наших! Да и пробка пошла легче, пальцы постепенно начинали меня слушаться.

– Итак, с чего начать? – услужливо поинтересовался Тогот.

– С того самого момента, как ты вновь завладел моим телом.

– Да, собственно, и рассказывать тут нечего. Все основное я тебе уже сказал. Ты, несмотря на все мои попытки, провернул ключ, то бишь крест, а потом тот, обломившись, рухнул. Та часть ключа, что находилась в межпространственном замке, так там и осталась. Все связи между мирами разом лопнули. И ты, судя по всему, получил сильнейший болевой шок, что в общем-то тебя и спасло. А через пару минут подоспели крохоборы. Аморф, судя по всему, пал смертью храбрых. А маркграф вывел ошалевшего Иваныча. Дотащил его до пентаграммы, через которую отправили Викториана. Он хотел спасать в первую очередь тебя, но я запретил…

– И!

– Видишь ли, ты – проводник, важная фигура, тебя нельзя вот так взять и убрать. Круглова можно. Он и так, по воле Богов, гуляет лишнее на этом свете. Сам маркграф – гость, застрявший в этом мире… Кстати сказать, теперь совершенно непонятно, что с ним делать, потому что все двери закрыты.

– А его спутники?

– Загорают в «Крестах», но ты же понимаешь… были бы двери, вытащить их всегда можно, тем более что запрет на секретность нашей деятельности, как я понимаю, отчасти снят. Армагеддона, конечно, устраивать не стоит, но власти в курсе нашего существования…

– А Викториан…

– Отдыхает и восстанавливает здоровье. Вначале он перебрался к Иванычу, но, знаешь ли… Он слишком тяжелый человек даже для тех, кто знает, что такое Искусство.

– И…

– Он отправился в новое Паломничество к своим Богам. Одно он совершил в молодости, когда еще не был Посвященным.

– А мне что делать? И я не смогу…

– Сможешь, если будет нужно. Однако, надеюсь, этого не понадобится. Согласно общим правилам, если ключ повернут, то все двери закрыты, однако у каждого правила есть исключения. Впрочем, на эту тему тебе придется пообщаться с судьей, когда он прибудет в этот мир.

– А что, разве у нас нет своего судьи? Мне всегда казалось, что каждый мир имеет полный набор должностей, обслуживающих Вселенский правопорядок.

– Да. Раньше так, собственно, и было. Но потом… Еще тогда, когда погиб твой компаньон… Что-то пошло не так. Нет, ты тут глобально ни при чем, но события, происходящие по всей планете, нашли отражение и у нас. И дело тут вовсе не в нескольких негодяях. Быть может, Зеленый Лик прав, и в самом деле происходит нечто ужасное.

– Вот пусть судья с этим и разбирается.

– Он-то разберется, поверь, но вот каким образом это все отразится на тебе… Если раньше я считал, что тебе удастся отсидеться, и все неприятности пройдут стороной, словно «пустая лодка», то теперь я вовсе в этом не уверен. Философия Ошо была бы хороша для века девятнадцатого и более древних времен с их неспешным течением жизни. Ныне все по-иному. Прогресс, знаешь ли… Так что, боюсь, отсидеться в стороне не удастся.

– В любом случае надо ждать судью.

– В любом случае надо выбираться отсюда. Ты выполнил поручение Древних, закрыл все двери. Что ж, тебе полагается награда, кроме того, они замолвят словечко перед судьей.

– Да что ты меня все пугаешь этим судьей, – фыркнул я, сделав еще один огромный глоток пива. – Отобьем ся.

– Ну-ну… – задумчиво протянул покемон. – На то он и судья, чтобы его бояться.

– И ты считаешь, что этот судья все разрулит?

– Ага, и всем по медали выдаст, а тебе орден с питательной клизмой и патефонными иголками для промывки мозгов.

– Ладно, пора отсюда выбираться…

Но выбраться я никуда не успел. Дверь моей камеры вновь открылась, и вновь появился доктор. А с ним два амбала, в этот раз в белых халатах, и… тут мое сердце аж зашлось. С ними был мой старый знакомый – противный очкарик.

– Здравствуйте, Артур, – выступил вперед очкарик. – Вот и свиделись. Только теперь роли у нас разные. Раньше вот вы у меня всякую ерунду спрашивали, теперь вам придется нам кое-что рассказать.

– А ведь я предлагал придавить эту гниду сразу.

– Ну, это никогда не поздно…

– Вот только не надо…

– А я говорил тебе: учись, тренируйся. А ты – все пиво и пиво… Но сперва узнай, что этому жмурику нужно.

– Жмурику?

– А что, он тебе живым нравится?

– Нет. Но убивать я никого не собираюсь, хватит…

– Хорошо, хорошо… – пошел на попятную Тогот. – Но кости я ему все переломаю. А для начала послушаем…

– И что же вы хотите услышать?

Очкарика аж передернуло. Чего-чего, а такой покладистости он от меня не ждал.

– Ну, нас интересуют заклятия, или что вы там используете… А потом все о вашей чудной компании и деятельности, в качестве это… как его… проводника. Однако для того, чтобы быть уверенным, что вы не будете лгать и юлить, мы вам вколем одно лекарство. Оно и память вам просветлит, и врать отучит, – и очкарик сделал знак двум амбалам в белых халатах.

– Подождите, подождите… что вы собираетесь мне вколоть?

– Можете считать, что это своего рода клон сыворотки правды. Надеюсь, вы не станете капризничать, и наш милый доктор сделает вам укольчик. А потом мы побеседуем…

Санитары шагнули вперед, и один из них попытался взять меня за руку, но я вовремя отдернул ее, отодвинувшись в глубь кровати.

– А вы уверены, что эти меры необходимы? – поинтересовался я.

– Уверен, – лицо очкарика расплылось в широкой улыбке. – Потому что правду вы вряд ли захотите мне рассказать.

И амбал повторил попытку. Его пальцы крепко впились в мою левую руку, выворачивая ее за спину. То же попытался проделать и второй санитар с моей правой рукой.

– Ну, готов?

– Будь проклят тот миг… – но договорить я не успел.

Тогот вошел в мое тело. Господи, да когда же это кончится! Я ведь еще не оправился от прошлого сеанса. От боли я аж зубами заскрипел.

– Что, не нравится? А… – но договорить очкарик не успел, потому что я резко выбросил вперед правую ногу и попал ему точно в глаз. Правое стекло очков разлетелось мелкими брызгами. Очкарик взвыл от боли, закрывая руками лицо.

А амбалы? Они даже отреагировать не успели. Тормоза с мускулами. Несколько ударов, и две туши безвольными грудами мяса рухнули на пол.

Где-то далеко взвыла сирена.

Я повернулся к доктору. Но тот, вытянув вперед руки, словно стараясь оградить себя от надвигающейся угрозы, то есть от меня, начал пятиться к стене.

– Нет… Нет… Я тут ни при чем… Я всего лишь доктор… Не трогайте меня…

Однако доктор меня не интересовал.

В первую очередь следовало добить очкарика. Так врезать, чтобы он запомнил, и желательно надолго. Еще одну встречу с ним один из нас определенно не переживет. Удар ногой в пах я дополнил ударом коленки в подбородок. Судя по боли в ноге, челюсть очкарика была сломана.

Дверь камеры со щелчком захлопнулась.

– И что теперь?

– Пустят газ.

– И…

– Пентаграмму нарисовать не успеем.

Я повернулся в сторону двери, над которой за зловещей решеткой темнело вентиляционное отверстие. Газ, если он и шел, был невидим, однако ждать результатов его воздействия и проверять истинность слов Тогота у меня не было никакого желания.

Повинуясь приказам покемона, я шагнул вперед, схватил очкарика за отвороты пиджака, приподнял и со всего маху швырнул в матовое зеркало. Мускулы отозвались новой волной боли. Пролетев через комнату, негодяй головой врезался в черное стекло. Во все стороны хлынули осколки. Несколько человек, находившихся по ту сторону экрана, метнулись в разные стороны. Очкарик безвольно распластался на столе по ту сторону зеркала.

– Да, ходить он теперь долго не сможет.

– Ну почему, а под себя?

– А плавать?

– Если будет много ходить… Впрочем, хватит болтать. Вперед. Пора выбираться.

Подбежав к зеркалу, я одним прыжком перебрался в соседнюю комнату. На секунду нагнулся над поверженным очкариком. Нет, курилка был жив, правда, глаза он, скорее всего, лишится. Ну, ничего, это на пользу. В следующий раз не будет затычкой во всех дырках.

Следившие за нами две женщины и двое мужчин, судя по всему, сопротивление оказывать не собирались. Но Тогот решил закрепить эффект. Он заставил меня повернуть голову и рыкнуть. Хотя, скорее всего, рыкнул он сам. Сколько бы я ни напрягался, мне такой звук не воспроизвести. Эффект был соответствующий.

У двери дорогу мне попытался преградить здоровенный амбал в форме охранника. Поигрывая дубинкой, он зло усмехнулся. Зря он это сделал. Не люблю тех, кто злорадствует. Хотя… Он ведь не виноват. Всего лишь выполнял свою работу. Но Тогот пощады не знал. И хотя охранник был на две кастрюли выше меня, это ему не помогло. Болевые точки никакими мускулами не прикроешь. Раз, два, три, четыре, пять, бугаю пора поспать…

Через несколько секунд я уже мчался по коридору.

Неожиданно одна из дверей распахнулась, и из нее выплыл офицер в форме. Толчок двери, и я задвинул стража порядка обратно. Не люблю выскочек. А ведь он даже не понял толком, что же произошло.

– И что теперь?

– Теперь нужно найти комнату, где ты бы мог уединиться на пару минут.

– Пентаграмма?

– Нет, ты пешком выберешься отсюда, круша все и вся на своем пути… Нет, конечно, возможный вариант. Только после такой прогулки мне будет не починить тебя даже с помощью Искусства.

– Ты уверен…

– Хватит рассуждать. Не зевай, следующая дверь направо.

Я притормозил. А может, это сделал Тогот. Я уже запутался и не мог понять, то ли я действую по собственной инициативе, то ли меня по-прежнему ведет Тогот.

Дверь.

Я рванул ее на себя. Не глядя, шагнул вперед и захлопнул дверь у себя за спиной.

В помещении, где я оказался, было темно. Совершенно темно. На всякий случай я подергал дверь. Замок захлопнулся. Ну что ж, осмотримся. Щелкнув пальцами, я запалил указательный и, подняв руку повыше, попробовал оглядеться в свете колдовского пламени.

Кладовка, заваленная различным бесполезным хламом. То, что надо. Однако прежде чем приступить к пентаграмме перехода, я подпер стулом ручку двери. Как говорится, береженого Бог бережет. После этого я отыскал выключатель, и «да будет свет»!

Еще пара минут ушла на то, чтобы расчистить квадрат пола. Это оказалось довольно трудно, так как вещей в кладовке оказалось слишком много, а свободного места слишком мало. Я уже было закончил удивительную пирамиду из двух ломаных столов, кресла, десятка покалеченных стульев, пары бидонов и десятка запечатанных коробок. Но тут случилось весьма неприятное событие: прежде чем я смог укрепить созданную мною конструкцию, она с грохотом развалилась. Особенно призывно загрохотали пустые бидоны.

И тут же ручку кладовки кто-то подергал.

– Тут заперто. Ключ у тебя?

Замок щелкнул. Кто-то снаружи попытался открыть дверь, и это, естественно, не получилось.

– Что теперь?

– Запечатай дверь.

– А я успею?

– Попробуй. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Впившись зубами в собственный палец, я рванул заусеницу. Потекла кровь. Я что есть силы сдавил палец. Тут одной-двумя каплями не обойдешься.

– Все сюда! Он тут.

В дверь начали колотить, она заходила ходуном.

– Артур Томсинский, вам никуда не деться. Сдавайтесь. У вас нет выхода. Откройте дверь.

– Собаки лают, ветер носит… – прошептал я себе под нос.

– Ты не отвлекайся. Через минуту они вынесут дверь, и тогда тебе снова придется драться. Повторяй за мной…

И я следом за Тоготом начал повторять необходимые слова. Дверь тряслась от ударов. Казалось, еще несколько секунд, и она вылетит или разлетится на кусочки. Однако мне повезло. Я успел. Дверь оказалась запечатанной за мгновение до того, как по ней с другой стороны ударили чем-то тяжелым, массивным. Обычная картонная дверь не устояла бы от такого удара, но, запечатанная колдовским заклятием, она даже не шелохнулась.

С той стороны послышались удивленные голоса. С первого взгляда было видно, что дверь едва держится на одной петле и вот-вот должна рухнуть, однако она держала удар, словно была сделана из монолитной стальной плиты.

– Ну а теперь, Артурчик, вновь расчищай место на полу и рисуй пентаграмму. Мы тебя ждем.

Мысленно обругав Тогота за «Артурчика», я засунул в рот кровоточащий палец, пытаясь унять боль от сорванной заусеницы. Передо мной возвышалась груда ломаной мебели. Пора было браться за работу… Палец болел нестерпимо, а ведь сколько еще крови понадобится, чтобы нарисовать пентаграмму перехода…

* * *

Паша перебросил мне мяч, и я едва успел отскочить, чтобы отбить, перекинув его маркграфу. Два шага назад, казалось, вот-вот Этуаль дотянется до него, но роста не хватило. Мяч пролетел над его головой, а маркграф попятился и, потеряв равновесие, шлепнулся на песок.

– Все, хватит дурью маяться, шашлыки сгорят, – прокричал Иваныч, высунувшись из-за зеленой изгороди, отделявшей виллу от песчаного пляжа. – Давайте сюда, а то Тогот в одиночку не справится.

– Еще как справлюсь, – фыркнул покемон, правда, это ехидное замечание слышал только я. – Я бы вообще мясо ни жарить, ни вымачивать не стал. Ягненок лучше всего идет в сыром виде…

– Цыц! – вызверился я. – Не порти аппетит.

– Мы сейчас быстренько окунемся и придем, – крикнул Паша, направляясь в сторону ласково набегавшего на песок моря.

Но быстро не получилось. Маркграф стал нырять и хватать всех за ноги, тогда мы скрутили его и, раскачав, бросили туда, где поглубже. Маркграф, конечно, плавать умел, но глубины не любил, а особенно не любил, когда кто-то его побеждал. Несмотря на прошедшие полгода, характер Этуаля изменился не так уж сильно. Воспитание, как говорится. Однако подвижки к лучшему явно наблюдались. По крайней мере, исчезли чванливость и надменность.

– Хватит барахтаться, – вновь прокричал Иваныч. – Водка киснет, шашлык горит!

Наконец, со смехом покинув ласковые морские объятия, мы выбрались на песок и медленно побрели по пляжу в сторону виллы.

– Поспешите, до «Новостей» осталась пара минут, – подстегнул меня Тогот.

Но торопиться куда-то желания не было. Пальмы, солнце, море – что еще нужно человеку для счастья? А все эти хлопоты, заботы, неприятности пусть останутся там, в другом мире запруженных транспортом мегаполисов – в обители политиков и банков. Да здравствуют тропики!

– Нечего расслабляться!

– Да на фига мне эти «Новости»? Что я там не видел?

– Мы должны внимательно следить за политической ситуацией, чтобы вернуться, как только…

– Достал. Ну сколько можно? Который раз ты мне это твердишь?

– И буду твердить, пока не втемяшу эту мысль в твою пустую башку! У тебя каникулы. Отлично. Но как только все устаканится, каникулы закончатся. И поверь мне, работы у нас накопилось – мама не горюй!

К этому времени мы уже были у самой изгороди поместья Кругловых, и Тогот осмелился выйти нам навстречу. И тут… Несмотря на все обещания, мы остановились, дружно зайдясь смехом. Даже я, проживший с демоном бок о бок много лет, не смог сдержаться. Нет, вы только представьте себе зеленую пупырчатую морковку с ручками и ножками, с солнцезащитным козырьком на макушке, в огромных шортах-гавайках с голубыми рыбками и огромных шлепанцах-вьетнамках. Зрелище поистине уморительное.

– Ну вот, опять, – обиженным тоном протянул Тогот, хотя я уверен: выйдя нам навстречу, он рассчитывал именно на такой эффект. – Вы бы лучше не смеялись, а поспешили…

– Ну куда спешить? – отмахнулся я. – Расслабься. Вот сейчас поедим, и пойдем с нами на море…

– А если… – начал было покемон.

– Да ты не стесняйся. Сегодня мы ни одного человека не видели… А если что… Ты ведь под водой дышать умеешь.

– Я воды боюсь, там акулы, – категорично объявил Тогот.

– Нет, вы только посмотрите на него, – встрял Паша. – Да с такими зубами ты же всех акул перекусаешь!

По аллее, увитой виноградом и еще какими-то тропическими ползучими растениями, мы вышли на площадку, где у мангала колдовал Иваныч.

– Ты бы лучше не парился, а доверил все Тоготу, – бросил Паша. – Он бы сотворил какое-нибудь заклятие, и шашлык был бы готов.

– Ни одно заклятие не заменит хороших углей, – проворчал Иваныч, делая таинственные пассы над шашлыками бутылочкой с красным сухим. – Вы рассаживайтесь.

Тогот подошел к лаптопу, лежавшему в углу площадки на отдельном пластиковом столике.

– Итак, – неожиданно раздался оглушительный голос диктора. – Граждане Северной столицы по-прежнему наблюдают странное явление в небе над городом. Неизвестные злоумышленники вот уже третий день неведомым способом проецируют в небо любительские фильмы, на которых лица, очень похожие на высших государственных чиновников, берут взятки или подписывают документы, согласно которым в распоряжение их или их родственников отходят крупные финансовые средства из бюджета государства. До сих пор остается загадкой, каким образом злоумышленники устроили данную трансляцию и откуда ведется передача. Но что самое удивительное, каким образом им удалось заснять данные кадры? Так что, скорее всего, это очень ловкий, высокотехничный видеомонтаж, цель которого – опорочить безупречную репутацию руководителей нашей страны. Однако из-за этой передачи ряд иностранных инвесторов разорвал отношения с российскими партнерами. Кроме того, прокуратура, проверив ряд фактов, уже завела несколько уголовных дел. В данный момент по обвинению в коррупции и взяточничестве взяты под стражу… – и дальше последовал длинный перечень фамилий известных и малоизвестных политиков и бизнесменов. – Кроме того, в Думе начался скандал относительно…

В принципе, дальше можно было не слушать.

– И сколько ты собираешься продолжать все это безобразие? – поинтересовался я у организатора «небесного кино театра».

– Пока они все друг друга не пересажают, – усмехнулся Тогот. – Тогда можно будет возвратиться и, как говорится, вернуть все на свои места.

– И ты уверен, что это правильный способ борьбы?

– А что еще можно было придумать? По крайней мере, этот международный скандал отвлечет их хотя бы на время от наших скромных персон. Думаю, судья одобрит наши действия.

– А когда он прибудет?

– Скоро. Врата между этим миром и другими закрыты, поэтому путь его неблизкий.

– И чем это, по-твоему, закончится?

– Посмотрим… Но, скорее всего, ничем. Все вернется на круги своя. Новые чиновники так же будут воровать и брать взятки, только действовать осторожнее своих предшественников, а мы… мы вернемся к обычной размеренной жизни. Вселенная любит равновесие. Оно было нарушено. Но мы героическими усилиями качнули чаши весов, остановили плохих… парней… Нет, «парней» – слово неверное… плохих тетек и дядек. А теперь будем ждать…

– И вновь откроются двери между мирами?

– Сложно сказать. Но, так или иначе, все должно вернуться в первоначальное состояние.

– Шашлыки-машлыки кушай, пока горячий, – коверкая грузинский акцент, подступил к нам Иваныч, размахивая двумя шампурами с нанизанными на них кусочками мяса. – Хватит хмуриться и смотреть эту чушь. Забудем о тусклом Петербурге. Мы в бессрочном отпуске… – А потом, когда мы забрали шампуры, протянул нам два пластиковых стаканчика. – Благодаря волшебству, несмотря на жару, водка только со льда…

– Да, мясо без водки – деньги на ветер, – задумчиво пробормотал Тогот, поигрывая пластиковым стаканчиком, до краев наполненным ледяной жидкостью.

Часть 2. Судья

Эй вы, синегубые! Эй, холодноносые! Эй вы, стукозубые И дыбоволосые! Эй, муражнокожаные Мерзляки, мерзлячки, Мокрые, скукоженные, – Начинаем скачки. В. Высоцкий, «Странные скачки»

Глава 1. Три месяца назад

Мы сидели на краю обрыва и пили пиво. Где-то внизу, метрах в десяти, у подножия обрыва волны Средиземного моря наползали на узкую береговую линию.

– И что думаешь делать дальше?

Я повернулся и какое-то время внимательно разглядывал обветренное лицо Виктора Иваныча, в прошлом военного врача, ныне незаконного иммигранта.

– И? – произнес он с характерной вопросительной интонацией, ожидая от меня ответа.

– Что делать… Ждать. Должен же когда-то появиться этот судья. Так, по крайней мере, уверяет Тогот.

– Тогот, – задумчиво произнес Иваныч. – А ты ему веришь?

Я только плечами поджал. Глупый вопрос. Демон был со мной с пятого класса – моего пятого класса. Если честно, то я всем должен был быть обязан ему. Это он оберегал меня на протяжении всех предыдущих лет, это он холил и лелеял меня… сделал из меня проводника и человека… Я не то что верил Тоготу.

– А вот этого не надо, – раздался у меня в голове его противный, пронзительный голосок. – И вообще, хватит на заборе рассиживаться, штаны протрете.

Я только фыркнул. Однако на берегу и в самом деле делать было особо нечего. Солнце почти зашло, и теперь лишь маленький его кончик торчал справа над кроваво-красным горизонтом. Пиво закончилось, и вот-вот должен был подняться вечерний холодный бриз. Я, тяжело вздохнув, встал, отряхнул шорты.

– Пойдем, узнаем новости.

– А чего их узнавать? Нашим же все трын-трава. Ну, прокатил ты их. Ну, помаячили в небе их морды… А что, раньше никто не знал, что у нас коррупция, взяточники и ворье сплошное? Все все знали, и что? Все их комментарии и сводятся к тому, что кто-то похожий на высокопоставленного чиновника берет что-то похожее на деньги… Тьфу! Их же ничем не прошибешь, – и Иваныч тяжело вздохнул. – А дочка спрашивает, когда елку наряжать будем?

Да, с елками тут проблема. Нет тут нормальных елок. Разве вот кипарис гирляндами нарядить.

– Ты не печалься, – похлопал я Иваныча по плечу. – Вот Тогот не унывает. Он говорит, скоро судья пожалует. Он все разрулит.

Сказал, а самого аж холодный пот прошиб. Вот только судьи нам и не хватало. Ведь неизвестно, что этот гад удумать может? Одно дело Тогот – дрянь своя, вездесущая. С ним все понятно. А судья! Да ведь и явится он не для того, чтобы меня по головке погладить. Мне же, наоборот, надлежит поднимать «боевой» дух.

Хотя поднимешь тут!

Осторожно потянувшись, я потрепал Иваныча по плечу:

– Да брось кукожиться, – сказал, а сам аж трясусь. – Пошли. Там Тогот наверняка уже ужин приготовил.

Встали мы, бутылки пивные собрали. Нет, будь мы где-то в Крыму, никто стеклотару выносить и не почесался бы, а тут – мать их так! – чистота, и гадить нет никакого желания. Вот только до дому мы не дошли. Пока к помойке завернули бутылки выкинуть, тут как раз джип Иваныча выехал. Остановился, бибикает. Ну, стекла тонированные, не видно ничего, а кто может быть, кроме разве что Тогота. И точно.

Я дверцу отворил, на него уставился. Зрелище, надо сказать, презабавное. Представьте себе полутораметровую зеленую морковку на тонких ножках с тонкими ручками в огромных парусах гавайских трусов с разноцветными попугаями и корабликами. На голове козырек от солнца, глаз почти не видно, зато пасть – пещера сокровищ Аладдина.

– И что, – говорю, – случилось? Пожар на Кудыкиной горе?

Он на меня так посмотрел, ну словно не человек перед ним, а какая букашка-таракашка мелкая.

– Ладно, – говорит. – Давайте быстро переодевайтесь. В районе Плевли метеорит упал.

Мы с Иванычем переглянулись.

– И что?

– Похоже, дождались.

– ?

– Судья пожаловать изволили.

– Ты что, не мог сразу сообщить! – взвился я. – Как шутки дурацкие, то нате, а как нечто важное…

– Ты еще меня поучи, – огрызнулся Тогот. – Тебе дай волю, ты бы сначала меня вопросами замучил, а потом собирался бы до второго пришествия.

– С чего ты решил, что это Судья? – встрял в разговор Иваныч. Он-то нашей ментальной перепалки не слышал.

– С того самого, что сейчас по всей стране переполох. А американские советники целых два «Боинга» выслали с мозгоклювами из Пентагона. А будь то простой камешек, ну, кто-то из ученых подергался бы так, для проформы, и все. «Боинги» ныне просто так не летают.

– А чего он не к нам, а в Плевлу пожаловал?

– Скажи спасибо, что не в Париж, – Тогот аж языком прищелкнул. – «Знаешь, чем чревата летная погода в зоне пораженья ЗРК?»

Я согласно кивнул. Да и к чему спорить. Тогот-то, в отличие от меня, дело знает. Если сказал, то так и есть.

– Так что ж, сбили его, что ли? – не унимался Иваныч.

Но Тогот не удостоил его ответом. Испепеляющий демонический взгляд, и только. Иваныч даже поежился. Вообще Тогот, когда хотел, мог быть и не таким уж мягким и пушистым.

– Поспешите лучше.

– А маркграф?

– Для тех, кто никак не хочет понять: мы едем за судьей, а не за проблемами, – фыркнул Тогот.

Продолжая беззлобно переругиваться, мы заползли в джип. Тут пахло кожей и освежителем – типичные запахи нового авто. Неожиданно Тогот тормознул.

– Так, Иваныч давай за руль.

– Но я же выпил.

– Заодно протрезвеешь. Впереди пост полиции. К нам у них, конечно, никаких претензий нет, но подумайте. Машина без водителя сама по себе может вызвать массу вопросов.

Я-то всегда забываю, что, если мы видим Тогота, это не повод, чтобы его видели остальные.

– Так ведь стекла тонированные!

– Ты хочешь поэкспериментировать?

Иваныч только головой покачал. Говорю ведь: с Тоготом спорить бесполезно.

– Итак, вперед, нас ждут великие дела! – И раскинувшийся на заднем сидении покемон снисходительно похлопал Иваныча по плечу.

Машина рванула вперед, и, пока Иваныч разбирался с крутыми поворотами местного шоссе, я мысленно обратился к своему вечному спутнику и наставнику.

– И чего нам ждать?

– А я откуда знаю. Ты кашу заварил, тебе и расхлебывать. Не лез бы в пекло поперед батьки, не пришлось бы сейчас…

И Тогот уже был готов снова завести свою бесконечную пластинку.

Однако я обиделся.

– Лихо у тебя это все выходит – проблемы с больной головы на здоровую перекладывать.

– Ты лучше о другой подумай. Судья сейчас на базе у этих… мозгоклювов, как вытаскивать его будем? Ответ типа «каком кверху» не принимается.

– Да как обычно. Придем, заберем, надаем…

– Тут так не получится. Помни, нам на судью нужно произвести максимально благоприятное впечатление. Нам же нужно, чтобы он рассудил, а не покарал.

– И что ты предлагаешь? Подойти к воротам и попросить у ооновцев нам его выдать. «Мол, извините. Мы тут всяким колдовством занимаемся, вот как раз и товарищ пожаловал, чтобы нам по нашим корявкам надавать за все наши чудесатости. Так что вы, ребята, прикиньтесь на часок глухонемыми, а мы его заберем…»

– Нет. Но…

И покемон замолчал. Неприятно так замолчал. Мне его молчание совершенно не понравилось, потому как если Тогот так молчал, то ничего хорошего это не сулило.

– Так что ты предлагаешь?

– Ну, по идее, Судья сам должен все разрулить, – неуверенно начал Тогот. – Думаю, нам стоит сначала посмотреть, что он сам сделать попытается, а там посмотрим.

Предложение Тогота выглядело более чем разумно, тем более, что других вариантов у меня не было.

Так что мимо поворота на базу вояк мы промчались с ветерком, потом свернули с дороги. Виктор открыл капот, сделав вид, что возится с мотором, ну а мы с Тоготом отошли подальше, и покемон занялся делом. Все как обычно, только в этот раз к заклятиям неузвимости добавилась невидимость. Нет, мы-то друг друга по-прежнему отлично видели, но для остальных стали бестелесными призраками. После чего пришлось пешком вернуться к повороту, а потом мы зашагали в сторону базы. Нет, если бы было светло, то нас непременно засекли бы какие-нибудь там датчики движения, вибрации или что у них там понатыкано, а так… Получасовая прогулка, и мы оказались перед воротами в стене из колючей проволоки.

На КПП стояла пара часовых, и протиснуться между ними никакой возможности не было.

– И? – поинтересовался я.

– Можешь пролезть под проволокой.

Я осторожно, стараясь не поднять облако пыли, опустился на колени, потом лег и пополз вперед. Должен сказать, что это то еще развлечение. Каждый камешек впивался в тело. И хотя меня защищало заклятие неуязвимости, ощущения ниже среднего.

Оказавшись на той стороне, я сел, повернулся, ожидая, что Тогот последует моему примеру, но нет. Демон, подхватив небольшой камень, бросил его в одну из железяк позади КПП. Звук был такой, словно кувалдой ударили по металлическому листу. Оба охранника тут же ринулись посмотреть, что происходит, а Тогот, самодовольно цветя, проследовал мимо них через «открывшийся» проход на территорию базы.

Я чуть не взвыл от досады. Покемон снова обошел меня. А я после пива и расслабухи вынужден был заняться физическими упражнениями.

– А все для того, чтобы ты не расслаблялся. В том, что нам предстоит, нет ничего сложного, самое главное – не напортачить.

Я промолчал, мысленно пообещав, что «моя мстя» будет ужасной.

После чего, ведомые шестым чувством Тогота, мы проследовали по полупустой базе в один из ангаров, а оттуда на лифте спустились в самые недра базы. Еще несколько минут блужданий по безликим, одинаковым коридорам мимо безмолвных часовых – я один тут точно заблудился бы, – и мы очутились в своего рода аквариуме – большой комнате со стеклянной стеной. В этой комнате, судя по самоуверенному виду и шевронам, столпились разные высокопоставленные вояки. А за стеклом в довольно обширной комнате за столом восседал высокий, надменного вида старик. Его лицо было чересчур вытянутым и вместе с длинными, вьющимися седыми волосами придавало ему неземной вид. К этому следовало добавить распушенную густую седую бороду. Этакий волхв, явившийся сюда прямиком из Древнего Вифлиема. А длинные черные шелковистые одежды лишь подчеркивали его чужеродность. Перед ним наподобие угря на сковородке извивался молоденький лейтенантик. Видимо допрос длился уже некоторое время, так как молодой человек взмок, а лицо его было перекошено то ли от пота, то ли от напряжения.

– Итак, начнем сначала… Вы утверждаете, что прилетели сюда на этом кресле, – тут он ткнул пальцем на фотографию, лежавшую на столе. Я со своего места не мог разглядеть, что там было изображено, но, зная всю эту кухню, мог представить, что для непосвященных выглядело все это совершенно неправдоподобно. – Но ведь вы же должны понимать, что это невозможно! Где ваш летательный аппарат?..

Военный задавал вопрос за вопросом, а старик сидел неподвижно и внимательно смотрел на него и молчал. Чем больше усердствовал лейтенант, тем глубокомысленней выглядело молчание старика.

Один из тех, кто был вместе с нами по другую сторону стекла, поинтересовался у своего соседа:

– Как вы считаете, адмирал, долго будет продолжаться этот цирк?

– А вы что предлагаете, прижать его к ногтю?

– Да. По-моему, мы лишь напрасно теряем время. Его прилет ни для кого не секрет. За ним наверняка наблюдали и русские, и корейцы. Или вы хотите выдать информацию только под нажимом общественности?

– Странный вы человек… Если мы и по-прежнему будем придерживаться версии, что это был всего лишь метеорит, никаких запросов не будет. Тема НЛО слишком скользкая, чтобы кто-то рискнул объявить, что считает НЛО реальностью.

– Перестаньте… У ваших людей есть способы его разговорить?

– Если только препарировать. Но наши медики не уверены в адекватной реакции его организма на «сыворотку правду». Может получиться как с теми, на базе пятьдесят один…

Дальше я не слышал. Все эти вояки собрались здесь в ожидании результатов. Только вместо зеленокожего человечка, знающего все на свете, они получили странного неразговорчивого старика, который никак не тянул на межзвездного путешественника. Если честно, то Тогот больше подошел бы на роль инопланетянина, чем этот судья.

– Что дальше? – мысленно поинтересовался я своего покемона. – Они могут допрашивать его часами.

– А ты предлагаешь вмешаться в происходящее?

– Нет, станем ждать. Достанем раскладушки и вздремнем, пока им не надоест заниматься дурью.

– Ну, насчет дури ты, наверное, прав. Судя по тому, как они себя тут ведут, наширялись они по самое не балуйся.

– И все же… Сделай старика невидимым, и пошагали.

– Не пойдет, – возразил Тогот. – Он, в отличие от нас, соблюдает определенный кодекс чести. Существа, которые перед ним, много ниже его в интеллектуальном и социальном смысле, а посему он никогда не склонится перед ними, тем более, что повредить они ему не в состоянии.

– Что, придется идти в лоб, а потом долго лечиться?

– Все не так трагично. Для начала черкнем пентаграмму перехода, а потом «объявимся».

На поиски укромного уголка, где можно было, спокойно расположившись, начертить пентаграмму ушло с полчаса, и еще минут десять занял рисунок кровью. Наконец, разогнувшись, я замер, любуясь собственным творением и пытаясь остановить кровь на сорванной заусенице.

– Готово… Пошли к старику?

– Зачем? Просто переключим «волну».

В голове моей раздался щелчок, словно и в самом деле переключили ручку приемника, и после этого я вновь «услышал» голос лейтенанта. Только звучал он немного по-другому… ментально.

– Вы можете упираться, сколько вам влезет, но суть от этого не изменится. Своим прибытием вы нарушили с десяток законов… Вы понимаете, о чем я говорю?

– В общих чертах, – голос старика был низким, глубоким, проникновенным, а может, мне это только казалось. Ментальная трансляция сильно меняет «голоса».

– Мы готовы и ждем вас, – неожиданно раздался «голос» Тогота.

Судя по всему, там, в комнате со стеклянной стеной голос покемона прозвучал вслух, и я даже представил себе, как подпрыгнул агент, «работающий» с судьей, и вытянулись морды генералов.

– Извините, но мне пора, меня ждут…

Я в недоумении повернулся к Тоготу.

– И?

– Сейчас придет.

И в самом деле, скоро где-то снаружи раздался жуткий грохот. Тогот, шагнув вперед, распахнул дверь, и судья неспешно вступил в комнатушку, которую мы облюбовали для создания пентаграммы. Теперь, с резным посохом в руках, судья еще больше походил на ветхозаветного пророка.

– Приветствуем вас, – и Тогот склонился перед стариком в глубоком поклоне.

Я, толком не понимая, как себя вести, лишь кратко кивнул. Потом, сгорая от любопытства, на мгновение выглянул в коридор, но, кроме облака то ли строительной пыли, то ли какой-то странной взвеси, ничего видно не было.

– Прошу следовать за мной, – и изящным жестом руки указал в центр пентаграммы.

* * *

Первый серьезный разговор состоялся только на следующий день, ближе к полудню.

Мы, вернувшись с помощью пентаграммы, отправились спать – Тогот крутился возле старика, а я перезвонил Виктору, чтобы он возвращался, и, не дожидаясь его, отправился спать, хотя уснуть мне сразу так и не удалось. Слишком беспокойно было на душе – наконец случилось то, чего мы так долго ждали. Теперь далекие некогда перемены должны были вот-вот наступить… Однако ничего не пугает человека так, как неопределенность. В моей памяти то и дело всплывали панорамы иных миров…

Завтрак прошел молча. Я старался не смотреть на судью. А потом мы собрались в большой комнате: я, Тогот, Иваныч и маркграф. Судья сел в кресло посреди комнаты, и в какой-то момент у меня возникло странное ощущение, что его тело не совсем человеческое, хотя точно утверждать это я бы не стал… И все же… Не хотел бы я увидеть судью без плаща. Лицо его по-прежнему было невозмутимым. Абсолютно равнодушный взгляд.

– Готовы? – голос судьи прозвучал проникновенно.

Мы все разом, не сговариваясь, кивнули. Еще мгновение… и тело старика дернулось. Он запрокинул голову, и зрачки его глаз закатились. Лицо, и до того казавшееся вырезанным из камня, полностью окаменело. А потом раздался голос, голос, который доносился из чуть приоткрытого рта старика, хотя, могу поклясться, ни один мускул его лица не дрогнул.

Когда судья заговорил, голос его стал совершенно иным, еще более хриплым и низким, утробным, он звоном отражался от потолка комнаты:

– Вы нарушили Равновесие. За это вы должны понести наказание, но вы действовали под нажимом внешних обстоятельств. Поэтому вам предстоит исправить содеянное. Вы должны достать ключ и вновь открыть путь через этот мир. Кроме того, вы должны не допустить повторения экспансии.

Старик замолчал, но отзвуки его странного голоса еще долго звенели эхом под потолком комнаты. Неожиданно судья снова дернулся всем телом, голова его приняла более привычное положение, и зрачки вернулись на место.

– Вот, собственно, и все, – подытожил он более человеческим голосом.

Меня буквально подбросило.

– И это все?

Старец наградил меня уничтожающим взглядом:

– А что вы еще от меня хотели? Я явился, указал вам путь. Теперь вы должны вызволить мой аппарат и с должными почестями проводить, а потом заняться исполнением вынесенного мной вердикта, дабы он не превратился в приговор.

Я замер, не в силах вымолвить ни слова. Меня переполняло невероятное возмущение. То, что сказал судья, и так было ясно, более того, очевидно.

Однако первым «пришел в себя» Тогот. Я заметил, как огромная пасть зеленого демона-морковки растянулась в слащавой улыбке. Нет, быть может, кого-то другого эта улыбка и могла обмануть, но только не меня. Я-то Тогота знал, как облупленного, и отлично понимал, что подобная улыбка не сулит ничего хорошего.

Судья уже собирался подняться со своего места, но Тогот решительно шагнул вперед.

– Позвольте парочку вопросов…

Тут я на мгновение отвлекся. Я почувствовал в руке влажное, холодное стекло. Пиво. Краем глазом я заметил, что точно такая же бутылка появилась в руках Иваныча. Итак, Тогот хочет устроить представление и предлагает нам поучаствовать в качестве зрителей. Что ж, если покемон собирался банковать, я мешать ему не собирался.

У судьи даже брови на лоб поползли.

– Что ты себе позволяешь, демон?!

– Интересно… – протянул Тогот. – Я… и демон… Название «демон» происходит от слова «деменшен» – «измерение», то есть существо из иного измерения. Подобное толкование термина можно встретить во многих книгах, начиная с «Молота ведьм» и заканчивая «Другим отличным мифом». А раз так, то и вы, многоуважаемый судья, тоже демон. Не станете же вы утверждать…

Пока Тогот говорил, я с удивлением наблюдал, как менялось выражение лица старика. Куда пропали его надменность и мудрость… Теперь он скорее похож на нищего у дверей храма Божьего. Убогий, у которого похитили копеечку.

– Я не стану…

– Станете, станете… – заверил старика Тогот, растянув свою пасть и улыбнувшись в несколько тысяч острых, как иглы, зубов, – неотразимая улыбка, после нее сразу чувствуешь волну адреналина и полное презрение к скудной фантазии режиссеров «Челюстей» и «Зубастиков». – Итак, я бы советовал вам собраться с мыслями и рассказать все, желательно без утайки, а то когда мне врут, я начинаю нервничать.

– Но я… – залепетал старик.

– Кто ты на самом деле? Как оказался на месте судьи? Где настоящий судья? И что тут вообще происходит?

Старик замолчал, опустил голову, потряс ею, словно хотел отогнать неприятные мысли, а может, думал, что сказать.

– Итак, с чего начнешь рассказ?

Старик чуть поднял голову, но Тогот только головой покачал. Тогда старик тяжело вздохнул и заговорил:

– Да, я и в самом деле не судья… Однако для вас это значения не имеет. Скажем, так… Я послан судьей, и получилось так, что я вынужден был занять его место… Тем не менее, я передал вам приговор, и вы должны его исполнить.

– Интересно, как? Если уж ты взял на себя хлопоты доставить нам «приговор», я хотел бы выяснить, каким образом ты себе все это представляешь? Где взять ключ? Двери между мирами закрыты.

– Ментальное путешествие, – пояснил старик. – Ваш проводник должен отправить свою душу на одну из планет, где есть невостребованный ключ…

– И как ты себе это представляешь? – повторил Тогот.

– Ну… – протянул старик. – В любом мире есть свободные тела… Но первоначально нужно остановить экспансию. Ведь стоит вам снова открыть врата, как она возобновится.

– Ну, это и вовсе невыполнимая задача, – неожиданно вмешался Иваныч.

Я и Тогот разом шикнули на него. Но старик снова замолчал, опустив голову. Пауза затягивалась. Наконец, Тогот, шагнув вперед, вновь заговорил:

– Итак… Как нам осуществить данную задачу?

– Это дела земные, нам, слугам высших сил, неведомы…

– Говори, да не перегибай… Во-первых, мы еще не уверены, что ты правильно передал нам послание судьи, и пока мы с этим не разберемся, все твои слова под большим сомнением…

– Да я!.. – начал было старик, приподнявшись и расправив плечи, но Тогот сделал еще один шаг в его сторону и щелкнул зубами.

– Сидеть!.. Повторяю вопрос для особо тупых, – продолжал покемон. – Каким образом нам предстоит это осуществить? Революцию устроить, что ли?

Старик покачал головой.

– Индивидуальное воздействие. Я не раз слышал о выполнении подобных задач… Вам надлежит определить узловые фигуры, управляющие обществом, и осуществить точечное воздействие на управляющий страной аппарат.

– Ага, – вновь встрял Иваныч. – Только что пытались. Всему миру показали все неприглядные стороны, и что… «Кто-то похожий на…» Да они от всего открестятся. Это нелюди – твари без чести и совести. Они только силу могут понять. Так что ты предложишь: стрелять их, что ли? Этакий террор двадцать первого века. И никакое иное воздействие они не поймут, и испугать их ничем нельзя, потому как у человека, у которого нет ни чести, ни совести, ни души, и страха-то быть не может… Индивидуальное воздействие!.. Ну, перестреляем мы их. И они тут же станут мучениками, а места их займут точно такие же подчиненные… А если даже к власти придет кто-то более-менее честный, то прикиньте, насколько его хватит? Да через год его или свои же съедят, или он начнет работать с ними заодно…

И опять все на какое-то время замолчали, но в этот раз первым заговорил старик.

– Боюсь, тут я не смогу помочь вам. Решение подобных ребусов мне не по силам…

– Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…

– Ну, если этот старик не врет…

– А если врет?

Тогот в отрицании покачал головой.

– Без сомнения, этот кадр, – тут Тогот кивнул в сторону лжесудьи, – прибыл оттуда. Вот только… Почему он, а не сам судья? Впрочем, пока это неважно. Нам пока нужно разобраться с совершенно другими проблемами. Например, как исполнить приговор.

– Приговор? – я хлебнул пива. – А почему ты уверен, что именно такой приговор вынес настоящий Судья?

– А потому что я не знаю того существа… не то что не знаю, вообразить себе не могу… которое рискнет переврать, исказить или без должного на то разрешения произнести отсебятину, приписывая ее судье, – объявил Тогот. – Все те ужасы, которые ты только мог бы себе представить, – ерунда перед…

– Ладно, хватит нас запугивать. Лучше понять, что все-таки делать. Нам предстоит изменить политическое направление движения как минимум одной страны…

– Ну, для тех, кто пытался миры…

– Все, все, все! – поднял я руку в примирительном жесте, пытаясь остановить покемона. – Мы же с тобой договорились: кто старое помянет, тому глаз вон!

– Еще что! Ради твоей дури глазами разбрасываться! А что до выхода: единственный вариант – идти к Древним.

– Но… Но… Викториан мертв, Александр Сергеевич арестован… Как мы найдем Древних?

– Для начала вытащим Валентину, а там посмотрим… По крайней мере, если кто и знает ответ на наш вопрос, то это она.

– Но если Валентина такая важная фигура, почему Древние сами не спасли ее?

– Может, и спасли. Это нам еще предстоит выяснить.

Я на мгновение прикрыл глаза, и перед моим внутренним взором вновь встала подземная обитель Викториана. Ицихитонацу и Бибиулу – Большой зверь и Маленький мальчик, элегантная Валентина, разливающая зеленый чай…

– Так мы возвращаемся? – встрепенулся Виктор.

Тогот снова посмотрел на него так, словно хотел задвинуть в самый дальний угол.

– Возвращаемся, но не все.

– А как же ФСБ и прочие…

– Винни-Пух и все-все-все… – передразнил меня Тогот. – Справимся. Не будем изображать из себя супер менов, и только.

– А что делать с этим стариком и судьей?

– Исполним приговор, а там посмотрим, – проворчал Тогот без всякого энтузиазма.

– И с чего мы начнем?

– «СПб собака Ру» ждет нас, – усмехнулся покемон.

* * *

Санкт-Петербург встретил нас серым низким небом, пронизывающим ветром с залива и мокрым то ли дождем, то ли снегом. Мы материализовались на крыше «корабля». Пару минут назад я еще стоял под жарким солнцем Адриатики во внутреннем дворики виллы Иваныча, а теперь… раз… шаг в бездну, ах, простите, пентаграмму… и здравствуй, родное болото! Нет, ведь только русский царь мог заложить столицу в самом нездоровом месте на свете, посреди болота… И хоть ныне от болота не осталось и следа, вечное низкое серое небо, накрапывающий дождик и пронизывающий ветер с залива оптимизма не прибавляли. А добавьте к этому серые, облупленные дома и черные, лишенные листьев, словно обожженные ядерным огнем деревья, и получится уж и вовсе нелицеприятная картина.

Итак, мы вернулись. Но почему именно сюда?

– Что задумал?

– Сейчас узнаешь, – Тогот, как всегда, отличался любезностью и был себе на уме.

Решительным шагом он прошел мимо нас, словно перед строем бойцов, приготовившихся к решительному сражению, хотя какие тут бойцы. Старик – он же лжесудья неведомого происхождения – темная лошадка; Иваныч, хоть и военврач, но в целом в предстоящем предприятии человек бесполезный; я… Ну, это отдельная сказка. Больше всего мне хотелось не идти совершать подвиги, а сесть в укромном уголке с бутылочкой «Амстердама», ледяной бутылочкой с капельками конденсата на стекле, и пошло все… А, еще забыл маркграфа. Мы без него теперь никуда. Тут надо сказать отдельно. Если бы не та ситуация, при которой он «приклеился» к нашей славной компании, то я с таким человеком… пардон, отчасти человеком… В общем, не спасители цивилизации, а так, команда КВН – Компания Веселых Недоразвитых…

Однако у Тогота определенно было совершенно иное видение реальности.

Пробормотав в интонациях Раневской:

– За мной, мои крошки, нас ждут великие дела, – он отправился к уродливой квадратной надстройке, над которой возвышалась новенькая огромная антенна. Полный дисбаланс. Хотя, зная приверженность граждан к «Рабыне Изауре» и прочей многосерийной жвачке, вполне понятно, почему антенна новая, а все остальное обшарпанное и разбитое.

Дверь, ведущая вглубь дома, была из тонкого, искрошившегося по углам фанерного листа, и тем смешнее выглядел огромный висячий замок, на который она запиралась изнутри. Тогот лишь слегка толкнул фанерку, как петля, через которую был продет замок, вылетела из гнилой фанеры и повисла на дужке замка.

– «Добро пожаловать, Карлсон, ну и ты, Малыш, заходи», – и Тогот нырнул во тьму чердака.

Я последовал за покемоном, не дожидаясь повторного приглашения. Хуже, чем снаружи, внутри не будет. Несколько ступеней по лестнице, сваренной из металлической арматуры. Потом пара небольших заброшенных комнат. Они не были особенно загажены, но слой пыли и штукатурки на полу придавал им совершенно нежилой вид. Судя по следам на полу, на чердаке уже несколько месяцев никто не бывал.

Еще одна дверь, в этот раз незапертая, и мы очутились в огромном помещении, конца и края которому видно не было. Узкие окошечки, забранные толстыми, полупрозрачными стеклами, давали слишком мало света, придавая помещению некий загадочный вид.

В дальнем конце зала виднелась огромная дыра в полу, из которой торчало несколько прутьев строительной арматуры, – недоделка строителей. Такое порой случалось. Как я выяснил много позже, в парадной планировали сделать грузовой лифт, ну а потом то ли решили сэкономить, то ли деньги, предназначенные для строительства, разворовали, только грузового лифта у них не вышло, а вот на чердаке дыра осталась.

Чуть дальше на полу валялось несколько ватников и старый пружинный матрац, а за ним возвышался шкафчик – тоже явно с помойки – с книгами и какими-то мелкими вещицами.

– Обитель бомжей? – пробормотал у меня за плечом Иваныч.

– Нет, вовсе нет, – громко объявил, повернувшись к нам, Тогот. – Это тайная обитель одного из посвященных.

– Тайная обитель?

Раньше тайные обители посвященных представлялись мне скорее вроде склепа Викториана.

– Да, тут отсиживался один серийный убийца, обуреваемый жаждой Запаха смерти, – продолжал Тогот. – Но это совершенно неважно. Все это в прошлом. А сейчас это прибежище вполне нам сойдет. Так сказать, старая штаб-квартира, о которой наш противник ничего не знает.

Я недоверчиво хмыкнул.

– А спать мы что, в этой грязи будем? – поинтересовался маркгрф.

– Не кисейные барышни! – фыркнул Тогот. – Если что-то не устраивает, здесь недалеко есть спорттовары. Сходишь, купишь надувных матрацев.

– Опять я, и опять на свои?! – заскулил маркграф. Нет, мне и в самом деле порой казалось, что мы больше напоминаем группу «Маски-шоу» или «Лицедеи», не хватает только шариков-носов и крошечных гармошек, а все остальное присутствует.

Тем не менее, я никак не мог понять, что все-таки замыслил Тогот.

– Есть ли у вас план, мистер Фикс?

– Покурить травки захотелось?

– Нет. Ты же знаешь, что я предаюсь только одному пороку.

– Ладно, Артурчик…

Вот чего я терпеть не могу, так это уменьшительно-ласкательного Артурчик. Сразу чувствую себя полным придурком.

– Ты скажи, что ты делать собираешься?

– Найдем нашего общего друга. Надеюсь ты не сильно его покалечил при последней вашей встрече? Он скажет, где они держат Валентину. Ну, а потом прогуляемся к Древним.

– К Древним? Какое нам дело до этих замшелых кровожадных богов?

– А что ты еще можешь предложить?

– ?..

– Древние нам задолжали. Их просьба выполнена, теперь они должны почесаться, чтобы помочь нам.

– И как ты себе это представляешь?

– Есть идеи, – и Тогот вновь обратился к нашим спутникам: – Значит, так. Вы, господин Этуаль, займитесь благоустройством помещения, и поменьше воя… Эта территория под защитой магии Древних, но кто его знает. Ну а ты, – Тогот смерил уничтожительным взглядом лжесудью, – пока отдыхай.

– А я? – встрял полный недоумения Иваныч.

– А нам втроем предстоит нанести визит одному старому знакомому. Давно пользовались обычным городским транспортом?

– А может, это…

– Нет, не может, – отрезал Тогот. – Власти знают о нашем существовании. Спецслужбы немного расслабились после нашего исчезновения, но наверняка начеку. Начнем колдовать налево и направо, выдадим свое присутствие потенциальному противнику. Поэтому скромнее, господа, скромнее.

Однако скромнее не получилось. Как и положено при визите в больницу, Тогот настоял, чтобы мы купили цветов – строгий мужской букет из пятнадцати роз, – коробку конфет, фляжку коньяка и огромную сетку апельсинов.

– Больным нужно есть фрукты – пояснил Тогот, пока мы задумчиво бродили по огромному полупустому супермаркету.

Иваныч по собственной инициативе добавил к этому набору огромный пакет томатного сока и упаковку вареной свеклы.

– У больного должен быть хороший стул.

А я добавил четвертинку ржаного и нарезку жирного бекона.

– Не пощадим печень врага.

– Да, злые вы люди, – выслушав наши комментарии, подытожил Тогот. – А ведь ваш Бог завещал вам возлюбить ближнего своего.

– А вот этого не надо, – резко отрезал я, зная, к какой голубизне может свести разговор Тогот. – И вообще, будь не только невидимым, но и неслышимым и неосязаемым, а то, неровен час, заметит тебя повар местной кулинарии. И не станет он разбирать, что ты – существо разумное, нашинкует вместо морковки…

Тогот замолчал, обиделся. До поездки в Таиланд покемон не видел ничего обидного в том, что порой его сравнивали с морковкой. Но потом от такого сравнения его стало коробить, так как он узнал, что морковками в стане Сиама называли местных спутниц богатых туристов. И кто виноват, что внешне мой покемон и в самом деле напоминал огромную зеленую морковку.

* * *

Больница ничуть не изменилась, в отличие от города…

Да, за полгода власти Северной столицы постарались. Все киоски и лотки, раньше лепившиеся вокруг станций метро, превращая их в некое подобие рынков, исчезли, газоны оградили металлические заборчики и оградки. Стало более пристойно, но ничуть не чище.

А вот в больнице все было по-прежнему. На крыльце те же дамы в белых халатах с дымящимися сигаретами. Те же бахилы ярко-синего цвета по пять рублей. Та же хамовитая тетка в регистратуре, выглядящая так, словно она повелительница всего мира, а ты – нерадивый смерд, не умеющий должным образом подавать челобитную.

Тут инициативу на себя взял Иваныч, как-никак это была его вотчина, и путем несложных переговоров и трех тысяч рублей мы выяснили, что господин Дмитриев лежит в отделении хирургии, в пятой палате на третьем этаже. Единственным минусом было то, что палата нашего «друга» охранялась. Так что волей-неволей, а засветиться нам пришлось.

Итак, выставив вперед Иваныча с цветами, мы – то есть я и невидимый Тогот – отправились следом. В правой руке у меня была сетка с продуктами, а в левой, в кармане плаща, я сжимал пистолет с глушителем. Все по закону жанра.

Охранников оказалось двое – огромные лбы с узенькой полоской интеллекта между лбами и краем фуражки.

– Здравствуйте! – обратился к ним Иваныч, выставив вперед огромный букет. – Дмитриев у себя?

Оба охранника с удивлением уставились на Иваныча, потом один из них потянулся за пистолетом.

– А вы, собственно, кто?.. – начал было тот, что справа, но договорить не успел. Я вырубил его ударом ладони по шее, и подхватив тело, помог сесть назад на стул в позе томного ожидания. То же самое невидимый Тогот проделал с его товарищем. Все получилось быстро и динамично. Похоже, никто ничего не заметил.

Еще не успели охранники занять благопристойные позы, как Иваныч, прикрывая лицо букетом, шагнул в палату с басистым:

– Доброго здоровьичка.

Я направился за ним, но Тогот притормозил меня.

– Запечатай дверь и рисуй пентаграмму. Думаю, центр уже оповестили о нашем визите доброй воли, так что с минуты на минуту появится кавалерия. Страшного в этом ничего нет, но пока нам не стоит светиться.

В итоге я остался у двери, обкусывая свои многострадальные заусеницы и лишь краем глаза наблюдая за тем, что происходит в палате.

Не знаю, ожидал ли нашего визита очкарик, но при виде Иваныча он чуть на стену не полез. А пожилой товарищ на соседней койке, повернувшись в нашу сторону, поинтересовался:

– В чем дело? Что тут происходит? – лицо у него было востренькое, большие седые усы, не больной, а Чапаев какой-то.

Я краем глаза видел, как Тогот, на мгновение став видимым, цыкнул на него. Чапаев рухнул на кровать, прижав руку к сердцу. Да, мой покемон – зрелище не для слабонервных, особенно для тех, кто не подготовлен к тому, что сейчас увидит.

А Иваныч тем временем занимался с очкариком. «Отклеив» его от стенки, он аккуратно уложил его в постель, пододвинув стул, присел рядом с ним и, покачивая головой из стороны в сторону, стал внимательно рассматривать дрожащее лицо господина Дмитриева.

Я закончил пентаграмму перехода и уже бормотал заживляющее заклинание, чтобы залечить кровоточащий палец, когда Тогот, не выдержав затянувшейся паузы, вновь стал видимым.

– Еще раз всем привет, – бодрым голосом начало Тогот. – Вот видишь, мой дорогой дружок, мы снова свиделись!

При виде Тогота очкарик хотел было сквозь землю провалиться. Он вжался в кровать, так что руки, впившиеся в раму койки, побелели.

– Ну что ты, ну что ты. Не стоит так радоваться, – все тем же дурашливо-шутливым тоном продолжал покемон. – Мы же к тебе так заглянули, по-дружески…

Я подошел поближе и только тут заметил, что вид у очкарика и в самом деле покоцаный. Видимо, при последней нашей встрече я отделал его по полной под орех: правый глаз у него был заклеен пластырем, а левая нога в гипсе. А ведь прошло более полугода. При виде меня он дернулся еще сильнее, и лицо его скривилось, словно кто-то невидимый подложил ему в рот ложку горчицы.

– Ба, какие люди, – начал я, решив подыграть Тоготу. – А мы вот мимо шли. Дай, думаем, зайдем, поинтересуемся здоровьем. Вот гостинцев принесли умирающему.

– Ну, что ты, Артурчик, наш друг умирать не собирается, – приняв мою игру, отвечал Тогот. – Он хочет побыстрее вылечиться, выйти отсюда и снова начать творить всякие пакости.

– Вы… Вы… – начал, брызгая слюною, очкарик, но дальше местоимения в своих речах не продвинулся.

– Говорит, и то хорошо, – вздохнул Тогот. – А я грешным делом подумал, что у него язык отнялся.

– У такого отнимется! – фыркнул я. – Мы скорее подохнем.

– Ну вот ты, Артурчик опять все о себе и о себе. Мы же в гости пришли и хотим нашего гостя послушать.

– И чего ж он нам такого интересного рассказать может?

– Где Валентину искать, к примеру.

– Ничего я вам не скажу… – начал было очкарик, но Тогот легким непринужденным движением присел на кровать, прямо на загипсованную ногу. Что-то под ним треснуло, а очкарик взвыл.

– Легкое недомогание порой освежает память, – объяснил мне Тогот. – Конечно, можно было бы воздействовать на клиента и иным способом, но выгнутая в обратную сторону нога – достаточный аргумент.

– Ты лучше скажи, – включаясь в игру, улыбнулся из-за букета Иваныч, обращаясь к Дмитриеву. – А то наш друг переусердствует, и будешь остаток жизни ходить, сгибая ноги в другую сторону.

– Что вам нужно? – прохрипел очкарик.

– Повторяю для глухих и тех, кто в танке: нам нужно знать, где Валентина? Где вы держите ее?

– Ответы типа «Караганда» не проходят, – улыбнулся Иваныч.

И в это время в дверь постучали. Настойчиво, резко постучали.

– Откройте! У вас все в порядке?

Очкарик заерзал. На лице его появилась слабая тень улыбки.

– Ничего, сейчас они вам покажут… Никуда вы отсюда не денетесь… Сейчас они ворвутся и морды вам намнут…

– Ну, это еще бабушка надвое сказала, – все тем же задумчиво-вульгарным голосом произнес Тогот. – И вообще, такой взрослый мальчик, а все еще верит в Деда Мороза… Никто сюда не войдет, пока мы с тобой не закончим, – и, подмигнув, он легонечко подпрыгнул на ноге очкарика. Тот взвыл от боли. – Ой, болит, болит, болит, на меня упал болид! – а потом, резко изменив тон, надвинулся на очкарика, щелкая челюстями. – Где они держат Валентину?

– Спецбаза на шестьдесят седьмом, там же, где держали его, – выпалил очкарик, кивнув в мою сторону.

– А почему я не могу найти ее?

– Мы учли прошлые ошибки. Там специальные экраны и ловушки.

– Учли ошибки… Экраны… – вновь перешел на шутливо-затейливый тон Тогот. – Можешь ведь, когда захочешь.

Дверь затряслась от могучих ударов. В обычных условиях закрашенное стекло, вставленное вместо нескольких филенок, давно разлетелось бы. Но не в этот раз. Заклятие на моей крови сделало дверь крепче любой бронированной плиты. Проще было бы проломить стену рядом с дверью, чем выломать эту тонкую преграду.

– В общем, кушай фрукты, наслаждайся жизнью, а вот выздоравливать не спеши, не стоит, – потрепал очкарика по плечу Иваныч.

– Ну и начальству своему привет, а мы пошли…

Тогот подскочил, а потом вновь рухнул на загипсованную ногу очкарика. Тот взвыл от боли.

– Кстати, своему начальству можно о нашей беседе не рассказывать.

Я аккуратно поставил сеточку с гостинцами на больничный столик. Иваныч был уже в колдовской пентаграмме. Через мгновение к нему присоединились я с Тоготом. Покемон начал нашептывать заклятие, и тут произошло невероятное.

Ожил Чапаев. До этого он пластом лежал на своей койке, а тут приподнял голову, вскочил и, схватив что-то сверкающее, с криком бросился на нас.

Чпок!

И мы оказались на облюбованном Тоготом чердаке, а вместе с нами Чапаев. Только теперь я разглядел, что усатый сосед господина Дмитриева напал на нас, размахивая металлической уткой. Но переход, казалось, сильно подкосил его и без того слабый интеллект. В один миг пролетев через полгорода и оказавшись в совершенно ином помещении, он охнул, отступил, споткнулся, упал на пятую точку и, обделавшись, так и застыл на куче собственного дерьма. А если учесть тапки на босу ногу, больничную пижаму и утку, которую он все еще крепко сжимал за горлышко, словно волшебный меч… то выглядел он по большей мере комично.

– Ну вот, еще один герой на нашу голову, – вздохнул Тогот. – И что мы станем делать с этим Дон Кихотом?

– Нет, зовут-то тебя как? – поинтересовался Иваныч, вплотную подходя к Чапаеву.

– Геннадий Николаевич, – дрожащими губами пробормотал Чапаев. – А что… что со мной случилось? Где я?

– Хотелось бы сказать что-нибудь вселяющее истинный ужас, – Тогот снова заговорил своим насмешливо-потешным тоном. – Например: вы оказались в аду. Сейчас разогреем сковородку, и все начнется… Но увы, это всего лишь чердак одной из многоэтажек.

Геннадий Николаевич с недоверием повернулся к Иванычу, а потом ко мне.

– И что теперь…

– Можно было бы вас пристукнуть, – все тем же тоном продолжал неутомимый Тогот. – Но это, к сожалению, не имеет никакого смысла… А так… Придется вам побыть нашим пленником до тех пор, пока мы не покинем сию славную обитель.

– Да как вы сме… – начал было Геннадий Николаевич, но Иваныч с грозным видом шагнул к нему, нависнув над ним.

– Считай, что попал в плен… – А потом прибавил. – Следующий раз подумаешь, прежде чем с уткой на людей кидаться.

Глава 2. Три месяца назад

– Эй, кто там крикнул: «Ай-ай-ай»? – Ну я! Я – Кролик Белый. – Опять спешишь? – Прости, Додо, – так много важных дел! У нас в Стране Чудес попробуй что-то не доделай… Вот и ношусь я взад-вперед, как заяц угорелый, – За два кило пути я на два метра похудел. В. Высоцкий, «Додо, Алиса и Белый Кролик»

Первый визит в цитадель наших врагов окончился фиаско. Определенно из моего побега они извлекли определенные выводы. Всюду видеокамеры, двери запечатаны заклятиями. Не такими мощными, как наши, но все же так просто их было бы не вынести – красные кровавые звезды с тибетскими знаками в вершинах лучей красовались на каждой двери.

Материализовавшись в одном из укромных закутков, мы, словно осторожные мышки, высунули нос наружу, принюхались и отступили. Нет, мы, конечно, могли вытащить Валентину, но при этом нам пришлось бы выдержать несколько настоящих сражений, и хоть Иваныч рвался в бой, мы с Тоготом решили подойти к проблеме с другой стороны.

Но прежде всего нужно было разобраться с «товарищем Чапаевым».

Когда мы вернулись, он, по-прежнему понурив голову, сидел на одном из надувных матрасов под охраной маркграфа. К появлению Тогота он в этот раз отнесся спокойно, видимо, начал привыкать.

– Ничего не вышло, – вздохнул Иваныч, усевшись на надувной матрас напротив Чапаева. – Ладно, теперь займемся тобой… Ты кто?

– Василий Иванович Артштейн.

– Василий Иванович? Вы – Василий Иванович, – и я согнулся в приступе смеха. – Артштейн… Мы к-гх-асные кавале-гх-исты… Т-гх-ам-т-гх-ам-т-гх-ам… И в бой ведет нас команди-гх Аб-гх-ам. Т-гх-ам-т-гх-ам…

– И ничего смешного, – вскинулся Артштейн. – Кстати, в чем-то вы правы. Отец назвал меня Василием в честь легендарного комдива.

– А потом вы в честь Бабочкина отрастили усы…

– В общем, так, товарищ Артштейн, генеалогические изыскания мы оставим на потом, а пока придется вам какое-то время прожить тут, так сказать, на матрасах. Отпустить мы вас не можем.

– А может, мозги ему промыть? Забудет он все…

– Нет, вы меня отпустить должны! У меня… аритмия и порок сердца…

– Мозги мы ему промыть, конечно, можем, но через пять минут он окажется там же, где Валентина, – пояснил Тогот. – А вот там его сердце не выдержит точно.

– И что станем делать?

– Ну, для начала подлатаем его, а потом посмотрим.

– Он на нас с уткой, а мы ему полную реанимацию? – возмутился Иваныч.

– Нет, посадим на сковородку и станем жир вытапливать, – фыркнул Тогот. – Хотя много тут натопишь?.. Ты что хочешь, чтобы этот старикан загнулся по нашей вине?

– Ой-ой-ой! С каких это пор ты стал таким чувствительным. То народ кладешь пачками, то…

– Тот народ, о котором ты говоришь, – люди, сознательно выступившие против нас, то бишь против исполнителей воли Высших сил.

– Не знали они ни о каких Высших силах! – встрял в спор я и тут же пожалел об этом, потому как спорить с Тоготом – дело проигрышное.

– Выходит, если расстреливаешь невинных людей из идейных соображений, не становишься палачом?

– Если ты сам находишься на мушке?

– И даже так. Хоть я и воспитываю тебя с детства, Артурчик, вижу, что многое упустил. Идеология вашего государства развратила тебя. Развратила! – похоже, я и в самом деле промахнулся, задев Тогота за живое. – В этой стране все шиворот-навыворот. Ребенка, предавшего своих родителей ради абстрактной идеи, которую он ну никак не мог воспринять в полном объеме, делают символом моральной чистоты! Убийцы, командиры расстрельных отрядов, палачи «троек» становятся народными героями. А потом члены этой же партии претендуют на то, чтобы вновь возглавить государство. Почему «фашист» – имя отрицательно-нарицательное, а звание «коммунист» – благородное? Да ни в одной стране нет такого беспредела. Фашисты уничтожали другие народы, коммунисты – свой! И кто из них прав? Те и другие палачи, но фашисты хоть были откровеннее и благороднее. Они сжигали и перерабатывали неугодных, а что творилось в лагерях ГУЛАГа? Пытки при выбивании признаний! Белая вошь! Люди, умирающие месяцами лютой, ужасной смертью. Да по сравнению с этим так ненавистный вашему народу Гитлер с его концепцией фабрик смерти – великий гуманист. А чем отличаются от Освенцима сталинские составы с переселенными народами? Только вот немцы ответили за все, а ваши палачи получили медали и ордена, стали заслуженными людьми, и никто из них… никто не ответил за содеянное…

Тогот замолчал, уставившись на Чапаева. А того буквально трясло. Неважно, что говорил Тогот, но вид разбушевавшегося демона плохо действует на обычных людей.

– Ну, твоих-то предков не расстреливали и в лагерях не держали, – проговорил я примирительными тоном. – И сейчас тебе, Тогот, надо не политинформацию нам читать, а чуть напрячься, притащить сюда ванну для господина Артштейна и потом заняться более неотложными делами. Нам еще с ним разобраться надо, – кивнул я в сторону лжесудьи.

– Однако я должен возразить, – подал голос Артштейн, язык у меня не поворачивается называть его Василием Иванычем. Нет уж, раз Артштейн, то пусть будет Артштейн. – Меня будут искать. Мой внук… Да и вообще, какое право вы имеете держать меня здесь против моей воли?

– А ты на нас в Гаагский суд подай. Или хотя бы в наш Верховный… – хохотнул Иваныч.

– Не надо было на людей с уткой бросаться, – добавил Тогот. – Так что пока побудете нашим гостем. А там, глядишь, за хорошее поведение и отпустим, – но тон его не сулил ничего хорошего. Покемон при всей его «пушистости» был злопамятным. Так что в ближайшее время он непременно устроит этому Арштейну какую-нибудь мелкую пакость.

Что самое неприятное, я оказался прав. Потому как через несколько минут Тогот и в самом деле притащил на чердак ванну. Подобрал он ее, видимо, на ближайшей помойке. В итоге мне и маркграфу – Иваныч принципиально отказался в этом участвовать, как не верящий в колдовскую медицину, – пришлось выносить мусор, наполнявший ванну, потом таскать воду, чтобы помыть ее, и оттирать грязь неведомого происхождения.

Конечно, покемон мог и сам очистить ванну, но он предпочел, чтобы мы «погорбатились», и спорить с ним не имело никакого смысла. На помывку ушло часа четыре, после этого Тогот «смилостивился» и отблагодарил нас закусками из «Метрополя». Там готовился какой-то прием, и один из накрытых столов посредством искусства покемона вместе со стульями перекочевал к нам на чердак. Причем Тогот честно расплатился, перебросив конверт со взяткой, данной одному из высокопоставленных чиновников, в карман главного администратора ресторана, приписав на конверте:

«За исчезнувший стол. Сдачу оставьте себе.»

– Этак к концу недели у нас весь чердак будет заставлен столами из ресторанов, а там, в свою очередь, будет не на чем обедать, – заметил Иваныч, но Тогот сделал вид, что ничего не слышит. Странно, но порой он прощал Иванычу такие вещи, за которые меня гнобил бы пару недель. Или покемон и в самом деле был ко мне неравнодушен?

– Не дождешься!

В принципе, другого я и не ожидал.

Так что в этот день нам пришлось на обед довольствоваться только холодными закусками: мясное и рыбное ассорти, холодец, заливное и традиционный оливье, а также парниковая зелень. Зато водки, шампанского и красного вина было хоть залейся. Еще на столе оказалась бутылочка белого и мартини. Но мы не стали смешивать. А коньяк был дешевый, противный, с омерзительным клопиным запахом и привкусом дешевого спирта. Наверняка левак. Правда, Тогот его потреблял только так. Вообще, я давно заметил у него тягу к левым напитком. Иногда меня даже подмывало предложить ему перейти на этиловый спирт…

В общем, отужинали мы. После чего Тогот «сообразил» холодильник, куда сгрузили остатки, а Иваныч стал химичить, смешивая томатный сок с кетчупом и по острию ножа заливая водкой. В итоге получилось шесть порций «Кровавой Мэри». Даже лжесудья, до того отказывавшийся от спиртного, в этот раз согласился «отпробовать».

А дальше мы с маркграфом вновь занялись полировкой ванны.

Чапай подсел ко мне, когда я полировал чугун, нанося колдовскую клинопись.

– Послушайте… – осторожно начал наш пленник. – Вы не сердитесь… Но я все-таки хотел бы уточнить, что вы собираетесь делать со мной?

– Положим в ванну.

– И с концами?

– С какими концами? – удивился я.

– Ну, прикончите…

– Да вы с ума сошли. Наоборот. Это, – я похлопал по ванне, – своего рода реанимационная. Полежите сутки, подлечитесь лучше, чем в любой больнице.

– Талассотерапия?

– Магия. Обычная магия.

– А… – задумчиво протянул Артштейн. И только тогда я понял, что он, наконец, начинает осознавать реальность того, что с ним происходит. – Магия… Знаете, молодой человек, мне кажется, что все это сон. Такого быть не может. Вот этот уродливый коротышка, который с вами, – тут я мысленно хохотнул. Тогот, несомненно, слушал наш разговор, но не вмешивался, – кто он? Инопланетянин, как в документалке по ТНТ?

– Не-а… – покачал я головой. – Он – демон. Обыкновенный демон.

– Демон?

– А что, не похоже? Настоящий демон, можно даже сказать, из ада.

– И что он тут делает?.. – озадаченно проворчал Артштейн.

– Мне помогает…

– А вы…Вельзевул?

– Не-а… – разговор начал меня забавлять. – Я – обыкновенный человек, Артур Томсинский.

– И вы продали свою душу дьяволу?

– Не дьяволу, а демону, и душу свою я не продавал, – видя, что несчастный окончательно загнан в тупик, продолжил. – Да вы голову не ломайте. Полежите в «ванне», восстановите здоровье. Магия – она отлично лечит.

На это Арштейн ничего не ответил. Он сидел, опустив голову, словно задумавшись о чем-то. Я уже хотел было попытаться вывести его из ментального ступора, но Тогот остановил меня.

– Не трогай его. Он крепко задумался, потому как все, что он увидел за последние пять-шесть часов, принципиально противоречит всему его жизненному опыту. Он прожил большую часть жизни в материалистическом обществе, и ему сложно поверить в то, что ты говоришь. Для него все происходящее – странная игра, правила которой он никак не может понять.

– Типичная ситуация. Сколько раз я наблюдал это.

– Еще раз посмотришь… А пока ты три, три… А то потеряем клиента до начала оздоровительных процедур.

Мне ничего не оставалось, как последовать совету Тогота. Но тут начались неприятности. Артштейн сидел-сидел, а потом так резко рукой за сердце схватился, глазки закатил.

– Накаркал, черт!

– Не черт, а демон! Давай его внутрь быстро, а то оживлять трупы – не мой профиль. Все сюда! – последнюю фразу Тогот произнес вслух. После чего мы втроем – Иваныч, маркграф и я – с трудом подняли Чапая. Ох и тяжелым же он был. Мы с трудом уложили в «ванну». Тогот, как всегда, не участвовал в физических упражнениях, а лжесудья с интересом наблюдал за нашими манипуляциями.

Когда старик оказался внутри, Тогот материализовал откуда-то пять огромных упаковок с пластиковыми бутылками минеральной воды. Тоже спер где-то.

– Берете бутылки и лейте!

Этим мы втроем и занялись. Сначала разодрали пластиковые упаковки, а потом начали лить в ванну «Ессентуки» и «Смирновскую». Артштей от холода завопил, но мы не обращали внимания.

– Послушай, а почему ты взял минералку? – поинтересовался у Тогота. – Она что, имеет не только полезное внутреннее воздействие?

– Конечно. А ты разве не знал? – надулся Тогот. – А потом хохотнул и добавил. – Да я просто бульбашки люблю.

Я мысленно выругался. Никогда не догадаешься, что может выкинуть этот покемон.

Минералки оказалось с избытком. Когда из ванны полилось через край, у нас еще оставался десяток запечатанных бутылок.

– Так, все остановились, – приказал покемон. – Вот заставь дураков Богу молиться, они и лоб расшибут. Нам только не хватало проблем с местным управдомом, или кто у них там. Вот затопим жильцов под нами, вмиг появятся проблемы… Ладно… Теперь отойдите.

Тогот подошел к ванне, из которой торчала только голова Артштейна. Старик весь побелел, трясся как осиновый лист, хватал ртом воздух, словно никак не мог надышаться.

– Типичная аритмия, – констатировал Тогот, потом, чуть выгнувшись вперед, указательным пальцем сверху вниз надавил на лоб несчастного и буквально вдавил его под воду, одновременно начав читать какие-то заклятья. Артштейн, скрывшись под водой, пару раз булькнул и затих.

– Он что, его утопил? – поинтересовался маркграф.

Но я только плечами пожал. Тогот знает, что делает.

* * *

Следующая проблема оказалась более волнительной.

Как потом объяснил мне Тогот, его магия – магия Высших сил – принципиально отличалась от магии Древних. То есть принципы были одни и те же: воздействие определенных сочетаний звуков на окружающую среду. Ну, это вроде эффекта резонанса. То есть, если солдаты начнут вышагивать в ногу по мосту, то колебания частиц моста могут попасть в резонанс с шагами людей, и мост рухнет – пример из учебника средней школы. В магии примерно тот же принцип. Ты произносишь заклятие, иногда используя в виде катализаторов различные предметы, определенным образом расположенные, и получаешь «резонанс» – странное и порой совершенно необъяснимое физическое явление. Примерно так, если объяснять на самом примитивном уровне. Только вот способы этого звукового воздействия у Тогота и у Древних разнились. Тоготовские заклятия, в принципе, мог произнести любой человек без особой подготовки, заклятия Древних и на язык человеческий не походили, а посему Тогот не мог обратиться к ним напрямую.

Идея задействовать Валентину пока провалилась. Искать кого-то еще не было ни желания, ни времени. Итак, нам нужен был кто-то вроде Викториана. Только вот где его найти? В общем, ничего не оставалось, кроме как пойти на «поклон» к Древним.

В этот раз мы с Тоготом взяли с собой маркграфа. Достаточно никчемный сам по себе, будучи существом из другого мира, он обладал рядом свойств, которые у нас напрочь отсутствовали… Но об этом чуть позже. Я на время нашего отсутствия запечатал вход на чердак. Мало ли что. На «хозяйстве» оставили Иваныча. Он затребовал от Тогота полную подшивку «Искателя», мол, давно мечтал почитать. Тогот долго скрипел зубами, потом все же выполнил просьбу, правда, как всегда, в своей ненавязчиво-злобной манере: все журналы, а их было больше сотни, были измяты, местами порваны, заляпаны грязью и зачитаны чуть ли не до дыр. Иваныч взвыл от такой «мсти», но с Тоготом не поспоришь.

– Извини, другой полной подборки в пределах досягаемости не наблюдается.

Тем самым он еще раз подчеркнул, что с демонами нужно договариваться очень осторожно. Даже если они пойдут навстречу и согласятся выполнить вашу просьбу, они могут сделать так, что мало не покажется.

Еще какое-то время заняла подготовка маркграфа. Все-таки он не слишком походил на обычного человека. Однако длинное пальто, из-под которого торчали кирзовые сапоги, шапка по типу ушанки – и наш маркграф Этуаль стал напоминать обычного пенсионера, не слишком-то избалованного государством.

Потом традиционное путешествие с помощью колдовской пентаграммы… Место, где мы оказались, я узнал почти сразу, как только мы выбрались из кустов: самое начало Уральской улицы.

Прохожих тут почти не было. Иногда по улице проносились автомобили. За спиной маячило производственное здание, на противоположной стороне заброшенные корпуса завода уперлись в небо своими давно не дымящими трубами.

– И что теперь? – поинтересовался я и тут же получил ментальный тычок от невидимого Тогота.

– Не мешай. Пусть он принюхается, – остановил меня покемон.

А Этуаль и в самом деле как-то странно втянул воздух, потом покрутил головой, словно пес, пытающийся взять след. Наконец он печально пожал плечами и пробормотал:

– Нет… Слишком много времени прошло.

– А запах магии? Его-то ты должен почувствовать. Где-то здесь, рядом должен быть источник магической силы, иначе какой смысл Викториану бывать здесь?

Маркграф снова замер, закрыл глаза, весь вытянувшись вперед, а потом резко рванул вперед на дорогу, прямо под колеса несущемуся джипу. Я едва успел его тормознуть.

– Тебе чего, жить расхотелось?

– Это там! – заявил маркграф, вытянув руку в сторону мертвых заводских корпусов на другой стороне улицы.

– Ты уверен?

Маркграф кивнул.

– И что?

– Пойдем посмотрим, – предложил Тогот. – Мы, собственно, за этим сюда и прибыли. Только давай через переход. Вон там слева. Не стоит кидаться под первую встречную машину.

– Ты это ему скажи, – предложил я, встряхнув маркграфа за воротник пальто, который все еще сжимал в руке, а вслух объявил тоном, не терпящим возражений. – Не так быстро, господин маркграф. Вон там переход, и давайте соблюдать правила дорожного движения, а то последствия могут оказаться столь неприятными, что о них и думать не стоит.

Маркграф закрутил головой, пытаясь понять, что я имею в виду. Он прожил в нашем мире не более полугода и большую часть времени провел на вилле Иваныча на Средиземноморье, так что о существовании правил для перехода улиц с двусторонним движением и не подозревал. В итоге мне ничего не оставалось, как взять его за руку, словно маленького шкодливого мальчика, и довести до перехода, при этом приговаривая:

– Улицу, можно переходить только в определенных местах, отмеченных как переходы. Кроме того, светофоры – вон те скворечники с разноцветными огоньками… – ну и так далее, и тому подобное. При этом маркграф вел себя вполне прилично. Я-то больше всего боялся, что он опять закапризничает, начнет кричать о своем титуле и привилегиях делать что угодно и где угодно, но он лишь насупившись молчал, злыми взглядами провожая пролетающие мимо автомобили.

Когда мы оказались на другой стороне улицы, Этуаль снова «взял след» – решительно прошел до конца здоровенного заброшенного цеха, миновал бетонный заборчик и остановился у раздолбанного здания красного кирпича. Двухэтажное, оно, очевидно, предназначалось на снос, так как внутри было пустое, а окна забиты жестяными листами, чтобы пацаны не лазили. Не желая привлекать внимания водителей скользящих мимо авто, мы с важным видом прошествовали к ажурно-кованым воротам, стянутым цепью с огромным висячим замком.

Тут невидимому Тоготу выпала возможность показать себя во всей красе. Мгновение, и открытый замок лежал в моей ладони. Я распутал цепь, и мы вошли в подворотню, но нам удалось сделать не более десятка шагов, как перед нами, словно из ниоткуда, возникли двое.

– Вы куда?

Я внимательно осмотрел качков в кожаных курках и тренировочных штанах.

– Кто это?

– Судя по всему, просто бандиты. Они тут стерегут какой-то товар.

– Понятно, – протянул я, а вслух продолжил. – Извините, но нам надо пройти.

Тот из парней, что повыше, шагнул вперед, и только сейчас я сумел хорошенько рассмотреть его лицо, а увидев, понял, что мы не договоримся. Бритый череп, глубоко посаженные глаза и вдавленный подбородок, а также до неприличия широкий нос выказывали его истинную природу, которая, превратив питекантропов в людей, забыла о нем.

– Нам только пройти, – с дрожью в голосе пролепетал я.

– Все так говорят, – огрызнулся верзила. – А ну покажи бумагу, или я сейчас, – и полез в карман. Зря он это сделал.

Тогот на подобные угрозы реагировал мгновенно. Волна нестерпимой боли прокатилась по моему телу – покемон завладел мной, не рискнув пускать события на самотек. До того, как здоровяк извлек из кармана кастет, мои пальцы ударили по болевым точкам, и он временно ослеп. Второго я встретил ударом ноги в переносицу. Его носовой хрящ лопнул с обворожительным фыркающим звуком, и из обеих ноздрей буквально ударили потоки крови.

– Видно, у гражданина повышенное давление. Кровопускание не помешает, – заметил Тогот, вновь развернув мое тело к слепцу, который наобум размахивал кастетом, разя пустоту. Перехватив руку, я сначала сломал ее в суставе, а потом, вывернув пальцы, отобрал кастет и швырнул противника в лужу грязи.

Вот и все. Оба качка сидели на земле. Один, завывая, баюкал сломанную руку, второй пытался заткнуть кровавый фонтан из носа. Тогот покинул меня, теперь я снова мог сам, по собственной воле двигать руками и ногами.

– И на фига это было надо? – поинтересовался я.

– Ты бы с ними полчаса возился, – фыркнул покемон.

– И что? Мы куда-то опаздываем?

На это у Тогота ответа не было, тогда я повернулся к маркграфу.

– Куда дальше?

Тот, ни слова не говоря, решительно зашагал вглубь здания, больше напоминающего филиал городской свалки.

– А что охраняли эти бойцы? – поинтересовался я у Тогота, пробираясь через нагромождения отбросов совершенно непонятного происхождения.

– Наркоту.

– Может, конфискнем?

– Тебе шмальнуться или засветиться захотелось? Если шмальнуться, то дряни я тебе и так достану, хотя не советую, а если засветиться, то неприятностей и без того выше головы.

– Нет. Ты же знаешь, я наркоты не терплю, – возразил я Тоготу. – А насчет засветиться… Пацаны нас и так видели.

– Ну, видели, и что? Нахамили, получили в табло. Их личное дело… А вот если ты товар хозяина попрешь…

– Ладно, не продолжай, не дебил.

– Что-то не заметно, – и на сей оптимистической ноте диалог с Тоготом закончился.

Поход оказался недолгим. Пройдя мимо двух полуразрушенных цехов, мы оказались на берегу Малой Невы. Вот где Тарковскому нужно было «Сталкера» снимать. Настоящие промышленные руины. Огромные здания с мертвыми, выбитыми стеклами, а внизу какие-то машины, груды проржавелого производственного материала. Из темной воды, подернутой болезненной бензиновой пленкой, торчали почерневшие от времени бревна, поддерживающие гнилые причалы. Мне даже смотреть было страшно на эти полупрогнившие доски.

– Чуден Днепр при тихой погоде.

– Все чудесатее и чудесатее, – согласился я с Тоготом.

Тем не менее, я бодро зашагал вслед за маркграфом, стараясь не вляпаться в лужу мазута или еще в какое дерьмо.

– Вот ты, как взрослый человек, скажи мне, как можно было изгадить так территорию собственного предприятия? – продолжал вслух рассуждать невидимый Тогот, судя по звукам, перепрыгивая с груды стальной, насквозь проржавевшей арматуры на груды окаменевшего цемента. – Ведь самим должно быть противно.

– Им не противно… Им все равно, – отвечал я, пытаясь форсировать лужу ядовито-зеленого цвета. – Тут все народное, то бишь государственное, а значит, ничье.

– Эх, я бы этому государственному…

– Ты уже пытался, со счетом пусто-пусто.

Тогот злобно усмехнулся.

– Не получилось этот гадюшник разогнать, так хоть всласть повеселился, душу отвел.

– Ну, показал ты всем, что они направо и налево взятки берут, и что? Они местами поменялись и продолжают брать и воровать.

– Стоп!

Тогот неожиданно остановился.

– Знаешь ли, мой юный и неопытный друг, похоже, сам того не подозревая, ты подал мне одну замечательную идею. Но об этом чуть позже. Так или иначе, но вначале нужно поговорить с Древними…

И тут я понял, что для себя Тогот уже все решил. Он придумал способ, но, как обычно, пока сам не захочет, не расскажет. А вытягивать из него щипцами правду, дело бессмысленное.

Неожиданно маркграф остановился, как вкопанный.

– Что, пришли?

– Нам туда, – и маркграф указал на узкий деревянный мостик, который вел на крошечный островок, который целиком занимало полуразваленное здание из красного кирпича.

– Ты уверен?

– Эманации магии, несомненно, исходят именно оттуда.

– Что ж… – протянул я, с сомнением посмотрев на полусгнивший мост, соединявший островок с берегом.

– Видел я его на карте. Серный остров.

– Название подходящее.

Я осторожно попробовал ногой черные доски настила. Хоть на вид дерево было насквозь гнилым, мост казался довольно крепким. Интересно, когда его построили? Небось тогда же, когда и здание из красного кирпича.

Осторожно ступая, я начал медленно переходить мост. Все бы было ничего, если бы доски так отчаянно не скрипели при каждом шаге. Всякий раз, стоило мне перенести свой вес на очередную почерневшую от времени деревяшку, она издавала стон, словно жалуясь на свою несчастную жизнь, что вполне вписывалось в пустынный берег, заваленный черт-те чем, грязную в мазутных разводах реку и низкое серое небо над головой. Такая вот «милая» картина, чрезвычайно способствующая улучшению настроения. А потом неожиданно налетел ветер. И тут же мост закачался, завибрировал, а ветер с залива, завывая, подхватил тоскливую песнь натруженного дерева…

Оказавшись на острове, я с облегчением вздохнул.

– И куда дальше?

А дальше был загаженный цех, потому как больше тут идти было некуда. Внутри оказалось все то же: полутьма, битые стекла, ржавое железо, какие-то баллоны, судя по внешнему виду, насквозь прогнившие. Корпус горбатого «Запорожца», без колес, дверей и окон. Сиденья внутри тоже отсутствовали – их заменяла груда мусора, какие-то драные упаковки, пустые пластиковые бутылки. Посреди всего этого, широко расставив руки и ноги, сидела пластиковая кукла без головы.

– Пессимистическое зрелище, – заметил Тогот.

– Истинный источник магии и колдовства, – поддакнул я, но маркграф, казалось, не замечал нашего ядовитого цинизма. Он подошел к одной из стен, которая из-за полутьмы казалась почти черной.

– У вас будет чем посветить?

– Говна-пирогов! – заверил Тогот и, материализовавшись прямо из воздуха, выудил мощный светодиодный фонарик. Потом щелкнул выключателем, еще раз щелкнул, но света не было. Тогот тихо выругался и стал раскручивать фонарик, чтобы добраться до батарейки. – Гребаный Китай!

– Возьми другой фонарик, быстрее получится, – посоветовал я.

Выругавшись, словно последний матрос, Тогот отшвырнул фонарик и из воздуха достал следующий. Этот зажегся с первой попытки.

– Но почему у вас все через ж… – начал он, шаря лучом по стене.

– Нас еб…, а мы крепчаем, – в тон ему ответил я, а потом замолчал, потому как луч фонарика Тогота высветил странную вещь. В верхней части стены часть кирпичей чуть выступала из стены, образуя своеобразный рисунок.

Кто-то из непосвященных мог принять это за своеобразный узор – игру фантазии архитектора-модерниста, но я сразу понял, что это странные письмена, отчасти похожие на клинопись.

– Ну-ка проверим твою эрудицию, – усмехнулся Тогот. Теперь он снова был видимым – зеленая морковка с голым торсом в ватных штанах и шляпе-ушанке. – Помню, я как-то пытался вдолбить в твою голову вавилонскую клинопись.

Нет, я не спорю. Может, Тогот когда-то и пытался. Но, во-первых, я не помнил этого чудного действа. Во-вторых, при моей «склонности» к иностранным языкам… Нет, предлог «тхе» из английского я конечно знал, но вавилонская клинопись была для меня загадкой за семью печатями, поэтому единственное, что я мог, так это виновато потупить взор, сделав вид, что не слышал замечания покемона.

– А написано тут, – и вновь последовала мелодраматическая пауза, –

Кто ищет путь, Его найдет. В тумане в полночь Челн придет.

Примерно так…

– И что это значит?

– В свое время замечательный английский автор Клайв Баркер написал: «У мертвых свои дороги. Проложенные в тех неприветливых пустырях, что начинаются за пределами нашей жизни, они заполнены потоками уходящих душ». Ну, примерно то же можно сказать и о Древних.

– Но ведь с помощью магии… – начал было я.

– Вот ты, Артурчик, очень любишь говорить: «Магия, магия». Чуть что – сразу за волшебную палочку. Но магия не решает всех проблем. Часто человек отправляется в путешествие не ради того, чтобы достичь конечной цели, хотя это само по себе довольно важно, а ради путешествия как такового. Вот утром все те, кто заботится о своем здоровье, бегают трусцой. Почему? Они что, стремятся к некой конечной цели? Нет. Им важен сам процесс. Движение… Так и здесь. Важно не просто попасть куда нужно, а пройти определенный путь…

– Но нам-то это ни к чему.

– Ты уверен? – Что-то в голосе Тогота мне не понравилось.

– Считаешь, что мы должны сначала…

– Мы – волшебники. Древние – Боги. Вспомни, что означает слово «бог». Это высшее существо, которому ведомы все наши пути… «Ведомы!» – вот одно из узловых слов этой ситуации. И если они привели нас сюда, пусть даже не сами, а с помощью нашего маркграфа, значит, они по той или иной причине хотели, чтобы мы прошли именно этим путем…

– Хорошо. Допустим, ты прав. Но в чем смысл данного послания?

– В том, что где-то здесь есть причал… Не слишком заметный. И, как я понимаю, каждую ночь к нему приплывает какая-то лодка, которая, в свою очередь, может отвезти нас если не к Зеленому Лику, то к кому-то из Древних, без сомнений.

– И где она? – огляделся я. Вокруг не было ничего даже отдаленно напоминающего пристань.

– Поищем и найдем, – заверил Тогот.

– И что это вы собрались искать? – поинтересовался грубый голос у меня за спиной.

Я резко обернулся. Дубль номер два. За спиной у меня стояло с десяток здоровенных парней самой неприглядной внешности.

– Чего надо? – голос Тогота гулом разнесся по пустому цеху.

– Ты лучше помолчи, шмакодявка ряженая, а то как бы не раздавили, – продолжал вожак, поигрывая бейсбольной битой. А бита была классная, дорогая, только вот ее хозяин не слишком-то напоминал спортсмена, если только обожравшегося тяжеловеса. Нет, вид у него был угрожающий, но, судя по всему, из-за полутьмы в цеху он хорошенько Тогота не разглядел. – Вы там моих ребят обидели, так что к вам предъява… – Говорил он высокомерно, растягивая слова, с этакой пафосностью, словно сам наслаждался своей речью.

– Шли бы вы лучше отсюда.

Здоровяк хохотнул.

– Это вы, уроды, вперлись на чужую землю, моих ребят обидели.

Тогот тяжело вздохнул.

– Приготовься.

– Как юный пионер…

Краем глаза я видел, как покемон начинает оседать за кучей мусора.

– Этуаль, присмотри за Тоготом… – только и успел выкрикнуть я, когда почувствовал, как демон вошел в мое тело. Я уже приготовился к вспышке боли в разрывающихся мускулах, но в этот раз Тогот действовал по-другому. Глядя на приближающегося ко мне амбала, я, клацая зубами, начал бормотать какое-то мудреное заклятье, а потом, когда до противника оставалось шагов пять, резко выбросил вперед правую руку. Вспышка оказалась такой яркой, что на мгновение я и сам ослеп, а потом, когда фиолетовые круги перед глазами немного разошлись, на том месте, где только что стоял предводитель бандитов, я увидел две ноги чуть выше колена, присыпанные пеплом.

Все замерли. Парни с недоумением глядели на то, что осталось от их предводителя, а я, точнее, Тогот, завладевший моим телом, ждал их реакции. Они могли или броситься на меня, или побежать прочь врассыпную.

Неожиданно один из них выхватил пистолет. С моего места было не разобрать, боевой он или травматический, но Тогот не стал ставить эксперименты. Он вновь выбросил вперед мою правую руку. В этот раз, наученный опытом, я прищурился и отлично видел, как вылетевший из моей руки огненный шар превратил еще одного головореза в горстку пыли.

Нет, в самом деле очень полезное заклинание. Надо будет как-нибудь под водочку выудить его у Тогота.

– Кто следующий?

Никто не вызвался. Оставшиеся бандиты дружно развернулись и со всех ног, спотыкаясь, помчались к выходу из цеха.

– Главное, чтобы они от страху мост не снесли, – мысленно заметил я.

– Да пусть сносят. Какая разница. Нам нужно причал найти…

И Тогот покинул мое тело.

Вот что я не люблю больше шуток покемона, так это когда он вселяется в твое тело. Ощущение такое, словно кто-то чужой забрался к тебе в квартиру, но ничего не украл, просто передвинул мебель, все вещи переложил, поменял местами, так что теперь у вас в серванте лежит белье, посуда расставлена на диване, документы в холодильнике, а бар полон битого стекла. И это в лучшем случае, если в процессе физических упражнений мое тело не оказалось покрыто синяками, у меня не появилось растяжений или переломов.

Но в этот раз вроде обошлось. Правда, самочувствие было таким, словно меня пропустили через мясорубку. Однако, если подумать трезво, не вселись в меня Тогот, беседа с парнем, вооруженным бейсбольной битой, могла закончиться совсем по-другому. Ну что я мог сделать против десятка здоровенных громил, да еще и вооруженных?

Однако явление «нехороших парней» стало для Тогота всего лишь отвлекающим моментом. Его теперь больше всего интересовала пристань. Раз мы находились на островке, а нам нужна была пристань, то, вне всякого сомнения, она должна была находиться снаружи. Только вот снаружи мы никакой пристани не видели. И даже ничего похожего. Однако надпись, выложенная из кирпичей, утверждала обратное.

Мы вышли из здания, обошли остров по кругу, с трудом пробираясь среди нагромождений разной рухляди, но ничего похожего на причал не нашли.

– Итак, какие будут идеи? – поинтересовался Тогот.

Маркграф, как ему и положено, молчал.

Я задумался. Если надпись выложена на этой стене, то выход на причал где-то рядом. А что если… Я подошел к кирпичной стене, поднял с земли кусок камня и прочертил на красных кирпичах дверь.

– Стой! Стой! Стой! – взвился Тогот. – Ключ сломан! Проход между мирами закрыт!

– А кто тебе сказал, что я пытаюсь открыть дверь между мирами, – возразил я. – Это дверь в пространственный карман. Снаружи в него попасть нельзя, а вот изнутри…

Тогот задумался. Неужели в кои-то веки я оказался мудрее своего покемона?

Я закончил рисунок, прочел нужное заклятие, а потом толкнул нарисованный прямоугольник, и тот, качнувшись, открылся, словно и в самом деле был дверью, ведущей в иной мир. Шаг вперед, и я оказался на узком мостике. Он был много выше уровня воды и уходил далеко от берега, метров на пятьдесят, потом была лесенка, ведущая на широкий причал. И что удивительно, и мостик, и причал, и фонари, и даже чугунные причальные тумбы – все было как новое, но словно затянуто дымкой тумана.

– Вот вам и автобусная остановка, – объявил я, жестом предлагая Тоготу и маркграфу идти вперед. – Осталось дождаться полуночи, и в путь.

Тогот с сомнением запрокинул мордочку к небу.

– Ну, поскольку причал мы нашли, у нас есть несколько вариантов… Так как до отправления больше двенадцати часов, я бы предложил вернуться на наш чердак. Теперь мы знаем, куда идти. Тем более, что я предпочел бы прихватить с собой Иваныча, обменяв его на маркграфа.

– Но я… – нахохлившись, попытался возразить Этуаль.

Тогот наградил маркграфа уничтожающим взглядом.

– Видишь ли. У нас там два товарища, которым я не стал бы сильно доверять. Во-первых, этот Артштейн – человек случайный, а посему опасный в своей непредсказумости, и лжесудья, тоже невесть кто. А господин Круглов человек импульсивный, человек, так сказать, действия. Нам же нужно быть уверенными в безопасности тылов… – Он нес еще какую-то пургу, уговаривая маркграфа, хотя, как по мне, я бы цыкнул на него хорошенько, и все. Он ведь и сам должен все понимать. Поэтому, чтобы не слушать бормотания Тогота, я стал рисовать пентаграмму перехода. А потом, бормоча залечивающее заклятие, задумался. Всякий раз, когда требовалась кровь, я раздирал многострадальную заусеницу, потом залечивал ее с помощью заклятия. Интересно, сколько таких «превращений» сможет выдержать мой указательный палец? Может, стоит заняться другой заусеницей? Правда, рисовать мизинцем было бы не так здорово, но с другой стороны…

– Хватит голову всякой херней забивать! – закончил свою лекцию Тогот. Это последнее замечание было адресовано непосредственно ко мне. – Ты рисунок закончил?

Я показал на пентаграмму посреди причала. Тогот кивнул, потом прогулялся назад и закрыл дверь в карман.

– Нам тут случайные гости ни к чему. Хватит, на сегодня мы уже отвоевались.

После чего мы отправились назад в свою штаб-квартиру. Там все было точно так, как мы оставили, отправившись на поиски: Артштейн булькал в газировке, лжесудья все так же неподвижно сидел на своем матрасе, Иваныч читал какой-то детектив, трепетно перелистывая пожухлые, истрепанные листы «Искателя». Как говорится, все при деле.

Очевидно, мирная картина всеобщей расслабухи Тоготу не понравилась. Решительно подойдя к лжесудье, он остановился, навис над ним и ледяным голосом, от которого даже у меня по коже поползли мурашки, заявил:

– Ну что, старик, теперь самое время нам все рассказать. Вечером мы отправимся к Древним. Они выведут тебя на чистую вроду…

Старик неторопливо поднял голову.

– Вы не посмеете тронуть посланника Высших Сил.

– Ну это еще надо доказать, какой ты посланник. То, что ты передал нам слова, еще ни о чем не говорит. Я, например, хотел бы знать, что случилось с настоящим судьей.

Старик покачал головой.

– Я не могу вам ничего сказать. Вы знаете, что я прибыл с уведомлением судьи… Передал вам его приговор. Больше я сказать не могу.

– Или не хочешь?

Старик равнодушно пожал плечами.

– Хорошо, – вздохнул Тогот. – Только потом не говори, что я не дал тебе шанса. Ты мог все рассказать, но не захотел. Что ж… это твое желание. Только имей в виду, завтра будет поздно.

После этого состоялся торжественный ужин из «Прибалтийской». Суп и легкие закуски. К сожалению, столик предназначался какой-то туристической группе, а посему никаких спиртных напитков, правда, запас у нас был. Кроме того, по моей личной просьбе Тогот разжился двумя ящиками «Амстердама». И мы за все честно заплатили. Взяток под рукой не оказалось, тогда Тогот вынул необходимую сумму из бокса одного иностранного банка, принадлежавшего областному прокурору.

– Не мытьем, так катанием, – объявил покемон, пересчитывая купюры, прежде чем отправить их в ресторан.

После этого мы стали собираться в дорогу. Проверили оружие, наложили заклятия. У Иваныча даже хватило времени дочитать очередной детектив про то, как благородные советские милиционеры ловили коварных предпринимателей в далекие семидесятые.

– Раз, два, три… – и вновь мы оказались на причале. Фонари, стоявшие вдоль мостика и на причале, горели, а это внушало надежду, что транспорт должен прибыть вовремя. Но в этот раз мы были тут не одни. У самой кромки воды верхом на импортном чемодане на колесиках восседал человек средних лет в кожаной куртке и джинсах. Черные волосы, зачесанные назад, длинный нос, на котором, несмотря на позднее время, восседали узкие солнечные очки, придавали ему облик изощренного злодея. Не того, кто кинется на вас с битой, пытаясь превратить в отбивную, а того, кто может в самый неожиданный момент ударить сзади исподтишка.

– Похоже, у нас компания.

– Еще один «боец» за здоровый образ жизни?

– Не-а, – протянул Тогот. – Судя по всему, этот «товарищ» из наших, точнее, из посвященных, тоже ждет ночной экспресс. И… – Тогот прищурился, словно пытался разглядеть что-то, недоступное взгляду обычного человека. – Похоже, он вампир. Так что поворачиваться к нему спиной не советую. Однако, покажем свои благородные манеры, подойдем поздороваемся.

Мы медленно подошли к молодому человеку. Тот даже не шелохнулся. Тогот шагнул вперед и широко, как ему грезилось, добродушно улыбнулся.

– Добрый вечер.

– И вам того же, – ответил незнакомец, не глядя. В голосе его звучало явное напряжение. Ну, впрочем, при первой встрече с Тоготом, напряжение возникнет у кого угодно.

– Разрешите представиться: демон Тогот, – и мой покемон изящно кивнул. – А так же мои друзья: Артур – проводник – и доктор Круглов.

– Очень рад, – ответил незнакомец, хотя лично я в его голосе радости особой не почувствовал. – Оперупол… Александр Ященко, для своих – Алекс, – а потом, еще раз взглянув на Тогота, добавил. – Вампир.

– Вот только ментов-вампиров нам не хватало!

– То ли еще будет, ой-ой-ой!

– Вы ожидаете транспорт, – уже вслух, все тем же наигранно-вежливым голосом, продолжал Тогот.

– А вы…

– Нет, нет, что вы. Мы тоже претендуем всего лишь на роль пассажиров, – поспешил заверить вампира мой демон.

– Я не то хотел спросить, – замялся Алекс, ожидавший от нас совсем другого. – Я хотел спросить, не вы ли там намусорили?..

Я вспомнил дымящиеся ноги качка…

– Да. Как-то неудобно получилось. Обычно мы за собой прибираем, – извинился Тогот. – Но знаете, эти мальчики очень нас разозлили. Представляете, прятали тут партию наркотиков и решили, что мы хотим их отнять. Вот такая петрушка… Пришлось разъяснить товарищам, что к чему. Провести, так сказать, воспитательную работу.

Однако вампир, зацепившись за слово «наркотики», похоже, и не слышал, что говорил дальше Тогот.

– Наркотики, говорите… – повторил он и полез во внутренний карман. – Интересно…

– Да, знаете ли, такие прозрачные пакетики с белым порошком.

– И сколько…

– Ну точно я не знаю. Килограмма два-три, наверное… Может, и больше.

– А где они сейчас?

– Да… – Тут Тогот сделал паузу, видимо, ментально сканируя окрестности. – Все там же. На пятом складе. Там два охранника с калашами. Утром собираются сменить место на всякий случай.

Алекс щелчком открыл сотовый-раскладушку.

– Алло? Филимоныч? Значит так, берешь ребят и пулей на Уральскую… Да, туда… Пятый склад. Двое… С калашами. Да, давай. Я не могу… Далеко… Буду послезавтра, как договаривались. Да не сомневайся, – он сделал паузу и внимательно посмотрел на Тогота, и тот согласно кивнул. – Бери ОМОН. Информация точная… Да, один верный осведомитель… Нет, ты его не знаешь…

Они говорили еще о чем-то, а Тогот, повернувшись в сторону темных складов на берегу, широко улыбнулся.

– Приятно людям подарить гранату в день рождения. Чтоб без чеки она была… И я того же мнения.

– Добрый ты, Тогот.

– Нет. Я что, должен любить и поощрять преступников и хамов? Может, подарить им талоны на усиленное питание?

И я понял, что в этот миг мой покемон по-настоящему счастлив, насолив «нехорошим парням». Демон, да и только.

Глава 3. Три месяца назад

Растеряешься здесь поневоле – Со стихией один на один! Хоть бы льдина попалась мне, что ли, Или встретился добрый дельфин. В. Высоцкий, «В море слез»

Перевозчик появился вовремя. Ровно в двенадцать, но этому предшествовало настоящее представление.

Сначала где-то далеко-далеко, словно на другой планете, приглушенно взвыли сирены, и началась пальба. Стреляли недолго, после этого опять пропели сирены, и наступила мертвая тишина.

– Взяли, – с облегчением вздохнул Алекс.

– Да, если манер нет, то лучше сидеть в тюрьме, – хмыкнул Тогот. В отличие от остальных, он, как мне казалось, нервничал, то и дело поглядывая на часы. Ему не нравилось что-то в происходящем. Вот еще понять бы, что именно.

Время остановилось. Все замерло. И даже вода в реке, казалось, застыла, превратившись в ровное темное зеркало. А потом по реке пополз туман. Медленными волнами он накатывался на берег, словно кто-то незаметно подключил баллоны и стал наполнять сцену театральным дымом. И вскоре мне показалось, что остального мира и вовсе не существует. Остался лишь причал с фонарями и бескрайняя река – даже не река, а океан без конца и края.

Не выдержав, Иваныч посмотрел на часы. Я глянул ему через плечо. До прихода «транспорта» оставалось пять минут.

Несмотря на нервозность обстановки, все молчали. Говорить никому не хотелось. А потом откуда-то издалека с затянутой туманом реки раздались планомерные удары весел. Мы замерли. А всплески, начавшись с едва различимого шороха, становились все громче и громче. Неожиданно из тумана появилась крылатая валькирия. Разом охнув, мы отшатнулись, а Тогот уже было вытянул свои тонкие ручонки, чтобы сотворить какое-то заклятие, но в последний момент остановился. Валькирия была неживой. Это была всего лишь фигура, вырезанная из дерева и почерневшая от времени. Грозная женщина – в шлеме, зато, как сейчас принято говорить, topless[3], стояла, занеся над головой огромный боевой топор и широко расправив кожистые крылья. Лицо амазонки кривилось в глумливой улыбке, а глаза почти вылезли из орбит, то ли от ярости, то ли от удивления.

Еще несколько ударов весел, а потом послышались странные звуки, словно весла поднимали сушить. Само же судно медленно начало поворачиваться к нам бортом, и я, к своему ужасу, увидел почти насквозь прогнившие доски. Как же эта посудина вообще плавает? По всем законам физики, она должна была затонуть еще лет триста назад. Хотя, когда сталкиваешься с настоящим колдовством, ничего нельзя точно сказать.

С грохотом судно ударилось бортом о причал. Причем удар оказался такой силы, что причал вздрогнул, а все мы едва удержались на ногах.

– Эй, там полегче! – прокричал кто-то на корабле.

Ему ответом послужила невнятная реплика.

Корабль застыл, возвышаясь над нами гнилым бортом.

Я явственно ощутил запах смерти и разложения.

– Да это Харон какой-то, – пробормотал я.

– А ты что хотел? Скоростной поезд-экспресс?

– Нет, но…

– Поверь, эта посудина доставит нас к месту назначения в полной целости и безопасности, это тебе не самолет Аэрофлота.

– Да… А бабушки все падали и падали.

Неожиданно со страшным клацаньем костей на причал спрыгнуло два скелета. И это были не какие-то механические игрушки – желтые полированное кости без кусочка сгнившей плоти. И, словно в насмешку над реальностью, у обоих были белые береты с огромными синими помпонами. Я инстинктивно откачнулся, но, похоже, мы их ничуть не интересовали. С корабля бросили канаты, и скелеты ловко привязали «концы» к причальным кнехтам. Мы как зачарованные следили за движениями оживших мертвецов, от которых буквально разило магией – настоящей, неприкрытой магией.

Потом с ужасным скрипом с палубы спустили трап – на вид такой же гнилой, как и сам корабль.

Алекс встал с чемодана. Подошел к трапу, катя чемодан за собой, осторожно попробовал деревяный настил ногой. А потом, вздохнув, чуть воспарил, чтобы колесики чемодана не касались земли, и не спеша заскользил на корабль, держась сантиметрах в десяти над трапом.

– Но мы-то так не сумеем, – пробормотал Иваныч.

– Сумеем, не сумеем… – Я решительно шагнул вперед, все равно деваться было некуда. Осторожно ступив на край трапа, я вздрогнул, доски заскрипели и затрещали под моим весом. Вздохнув, я решительно перенес вес тела на край трапа. Гнилые доски выгнулись, затрещали, но выдержали мой вес. – Что ж, попытка не пытка. – Я решительным шагом начал подниматься по трапу. Тот прогибался, скрипел, трещал, но, тем не менее, вес мой держал.

Где-то на середине трапа я оглянулся. Тогот и Иваныч по-прежнему стояли на причале и внимательно смотрели на меня.

– Ты иди, иди… Мы по очереди поднимемся, а то Боливар может не вынести двоих.

Интересно, возможна ли такая ситуация, при которой Тогот перестанет язвить? По-моему, это нереально.

Еще пара шагов, и передо мной открылась внутренность корабля. Внутри он был таким же гнилым, как выглядел снаружи. Двухпалубный, он отчасти походил на странную помесь скандинавской ладьи и средневекового нефа. На нижней палубе сидело два ряда гребцов-скелетов, запястьями прикованных к веслам. А между ними вдоль по центру корабля лежали тюки какого-то груза. Верхняя палуба, на которой я оказался, ступив на корабль, больше всего напоминала огромный крест – узкая полоска по центру корабля соединяла нос и корму, а квадратная площадка в центре корабля образовывала поперечную палочку. По верхней палубе расхаживали скелеты в нагрудных доспехах и шлемах – настоящее смешение времен и культур. Тут были и скелеты-викинги, и скелеты в доспехах средневековых рыцарей Европы, и скелеты-воины Саладина, а несколько мертвяков красовалось в японских рогатых шлемах – в общем, полный набор.

Все гости-пассажиры располагались на носу. Туда меня следом за Алексом и препроводил мертвец-викинг. Там уже толпилось пять-шесть пассажиров весьма экзотического вида.

Но особенно неприятное ощущение оставлял обвисший парус на единственной мачте, установленной посреди корабля. Это был даже не парус, а какие-то странные обрывки черного цвета. И еще запах – легкий запах гниения с едва ощутимым ароматом свежевскопанной земли. Впрочем, что я ожидал увидеть?

Осторожно ступая, я прошел по палубе, следом за своим провожатым, но где-то на середине пути замер, не веря своим глазам. За рулем на корме корабля стояла огромная «горгулья» – опасная тварь двухметрового роста.

– Похоже, не все двери между мирами закрылись, – обратился я к Тоготу, только залезающему на борт таинственного судна.

– «Горгульи» – наемники. И капитан этого судна, быть может, уже долгие годы живет в нашем мире. А в том, что двери между мирами закрыты, можешь не сомневаться.

Неторопливо я прошествовал на нос. Навстречу мне шагнул тонкий и элегантный мужчина в костюме семнадцатого века и в белом завитом и посыпанном пудрой парике. При виде меня его лицо расплылось в наигранной улыбке, отчего стало еще более лукавым.

– Рад приветствовать вас на борту нашего транспортного судна, господин проводник. Я – суперкарго этого лайнера – Джеффри Даммер. Я относительно недавно занял эту должность, так что, если у вас возникнет потребность в чем-то особенном, зовите. У нас обслуживание по высшему классу.

В ответ я тоже натянуто улыбнулся.

– Всенепременно… Кстати, а пиво у вас есть?

– Вон там под столиком ящик вашего любимого «Амстердама».

Я кивнул и не спеша поднялся на бак. Там стоял небольшой столик, уставленный всевозможными напитками. Под столиком оказалось несколько ящиков пива разных марок. Возле столика терся наш недавний знакомый Алекс, только уже без чемодана. В руке его был бокал с густым красным напитком. Кровь? Нет, скорее, томатный сок. Хотя… я попробовал выкинуть эту мысль из головы и обратил внимание на девушек, стоящих рядом. Одна была несомненным готом. Черная длинная юбка, кожаная клепанная куртка, черный платок, черная губная помада и жирно обведенные черным глаза. Вторая больше походила на фрика: до безумия яркая, с алыми точками вместо сбритых бровей и безумно красными губами. Именно она, подвинувшись, дала мне возможность дотянуться до ледяной бутылочки «Амстердама», а потом представилась:

– Мария.

– Маша?

– Нет, Мария, Мари, можно Мэри, – и она пикантно захлопала ресницами.

– Тогот, демон, – встрял мой покемон, растянув морду в стозубую хищную улыбку, а потом, протянув зеленую лапку с огромными изогнутыми когтями, продолжал. – Разрешите ручку поцеловать.

Мария откачнулась с перекошенным лицом, в то время как девушка-гот, наоборот, подалась вперед:

– Настоящий демон! Как интересно!

Оказавшись в центре внимания, Тогот надулся, словно сеньор Помидор.

– Смотри не лопни.

– Ну что вы, что вы… Не дождешься.

– А вас, собственно, как зовут?.. – повернулся Тогот к девушке-готу.

Я не стал слушать их разговор. Отошел в сторону, крутанул пробку и хлебнул сладковатый напиток прямо из горла. Чудесно. Ко мне подошел Иваныч с «Козлом». Мы чокнулись горлышками бутылок и выпили.

Палуба у нас под ногами неожиданно дернулась, и корабль начал разворачиваться. Мы отплывали. На мостик возле юта поднялась еще одна «горгулья» в черном плаще с низко надвинутым капюшоном. Где-то приглушенно ударил невидимый барабан, сообразно ритму его ударов скелеты-гребцы опустили весла, и судно отправилось в дальнейшее плавание.

Я огляделся. Кроме двух девушек, Алекса и нашей компании, на носу было еще пять человек в разных, порой довольно экстравагантных одеждах. Два юноши – на вид братья-близнецы – настоящие панки с «ирокезами». Они пили темный ром, тихо и незлобно переругиваясь. Дама-вамп с прилизанными черными волосами в духе начала двадцатых, с папиросой, в невероятно длинном мундштуке и пикантной мушкой на левой щеке. И настоящий бомж, словно мумия, замотанная в тряпье. Если зрение меня не обманывало, то он пил из маленькой бутылочки настойку пустырника.

– Как вам это судно? – я оказался застигнутым врасплох. Резко развернувшись, я увидел еще одну пассажирку. Милые черты. Внешне она напоминала маленькую мышку. Рыжие волосы, уложенные в аккуратное каре, неброская косметика. В руках у нее был огромный бокал шампанского.

– Да, путешествие и в самом деле обещает быть томным.

На нос поднялся Даймер. В руках у него было пять сложенных шезлонгов.

– Присаживайтесь, присаживайтесь! Путь предстоит неблизкий. Сейчас я еще принесу. Чувствуйте себя как дома.

Хотя никто из присутствующих и так не комплексовал.

Я не спешил шлепнуться в шезлонг. Вместо этого я вновь повернулся к даме-мышке.

– Артур Томсинский, проводник.

– Виктор Круглов, можно Иваныч, – представился мой спутник.

– Влада.

– ?..

– Бухгалтер.

– Просто бухгалтер?

– Ну, в нашей стране, особенно при нашем законодательстве, хороший бухгалтер сродни дьяволу, продавшему свою душу миру цифр и законов.

Однако, вопреки своему утверждению, Влада ничуть не походила на колдовское существо. Встретишь такую в толпе, можешь даже и не заметить.

– И как вы тут оказались?

– А вы?

– Ну… Я – проводник, и сейчас мне необходима консультация кого-то из Древних.

– Консультация?

– Ну, вроде того.

– А этот демон с вами?

– Да, мой давнишний приятель.

Девушка покачала головой, словно пытаясь переварить то, что я сказал, глотнула шампанского. Я вспомнил о своем пиве и тоже приложился.

– Но вы так и не ответили на мой вопрос?

– У меня все тривиальнее. Вы же слышали о наборе?

– Набор?

– Так вы не знаете?

– Нет, – покачал я головой. – Видите ли, я довольно долго находился за границей…

Влада только головой покачала.

– Когда началось все это… Ну, демонстрации в небе и прочее, чиновники буквально взбесились. Началась охота на ведьм. Многие посвященные погибли, и их не спасало покровительство Древних, так как среди наших врагов было множество ренегатов, продавшихся по той или иной причине.

– И?

– Древним пришлось защищаться. А сейчас вот-вот начнется настоящая война. Вот Древние и призвали новобранцев в свое святое воинство.

– Вот тебе и результат твоих игрищ!

– А что я… Это ты ключ сломал.

– Ключ тут ни при чем.

– То есть, вы хотите сказать, мир на грани войны?

– Ну, вроде того.

– Придется еще раз навестить очкарика.

– Господина Дмитриева?

– Нет, деда Пихто!

– Сначала нам надо вернуться из этого чудного паломничества.

– Ну, мы-то не паломники, – замер я, вглядываясь в клубы тумана. Судно снова развернулось, парус опал, скелеты-гребцы втянули весла. Мы причаливали.

– Уже приплыли?

– Нет, скорее всего, еще одна остановка.

Джефри Даммер поспешил навстречу новым пассажирам.

Не сводя взгляда с трапа, который уже начали спускать солдаты-скелеты, я подошел к столику с напитками и поменял пустую бутылку «Амстердама» на полную.

И еще я попытался разглядеть что-то за бортом корабля, но, кроме причала, точной копии того, с которого мы сели, ничего видно не было – сплошной туман.

– Ты лучше погляди, кто к нам пожаловал!

Я резко обернулся и обомлел. На борт поднялось четыре здоровяка в форме десантников и в краповых беретах. Настоящие терминаторы, и у каждого здоровенная черная сумка.

– Не нравятся что-то мне эти ребята.

Пока Даммер вился вокруг них, они, словно на замечая его, направились к нам на нос.

– Что-то с ними не так.

Я подошел к Иванычу, который все еще любезничал с болтливой бухгалтершей.

– Хватит болтать, Иваныч. Тогот бьет тревогу. Похоже, у нас неприятности, – и я кивнул в сторону здоровяков, которые уже поднимались на ют.

– А в чем, собственно… – начал было Иваныч и замер, уставившись на дуло нацеленного на нас короткоствольного автомата. Если честно, я даже не понял толком, что происходит, а Даммер, корчась от боли, уже валялся на нижней палубе. Трое остальных десантников бегом неслись назад, на ходу доставая оружие. Потом двое из «терминаторов» упали на колени, нацелив стволы на «горгулью» и других членов экипажа на корме, а третий уже помогал подниматься по трапу людям в черных масках.

– ОМОН, твою мать!

– Готов?

– Может, не стоит, Тогот?

– Если мы им поможем, они автоматически…

Я выругался и глотнул пива.

– Не делайте глупостей, и все будет хорошо, – громко объявил «терминатор», взявший нас на мушку.

Только вот у Тогота было совершенно иное мнение. А еще в этот момент меня больше всего интересовало, как власти нашли место остановки. Значит, на них работает кто-то знакомый с основами магии. Но довести до конца эту мысль я не успел, потому что Тогот вошел в меня. Секунда боли, больше напоминающей удар тока, и покемон овладел моим телом. В следующую секунду я уже был возле ближайшего десантника. Несмотря на спецподготовку, по сравнению с Тоготом он был мальчишкой. Изо всех сил я треснул вояку по голове локтем. Подхватив его тело, я мягко опустил на палубу и, завернув руки за спину, стянул их его же ремнем. На все про все ушло секунды три, после этого я перекинул автомат Иванычу.

– Отвечаешь за пассажиров. Следи за Тоготом.

А потом пулей помчался навстречу омоновцам.

Тем временем «горгулья» тоже не терял времени даром. Тенью метнулся он вперед, поддев одного из здоровяков на руку-саблю. Второй десантник начал стрелять по скелетам, дробя кости в порошок. Пара «матросов» рухнула на палубу, но остальные быстро взяли бы десантника в оборот, если бы тут не подоспели омоновцы. Завязалась драка, и во все стороны полетели кости. Потом вновь ударил автомат.

На мгновение я бросил взгляд на нижнюю палубу. Скелеты-гребцы неподвижно застыли над веслами, как будто все происходящее наверху их не касалось. Но дольше рассматривать их времени не было. Я налетел на первого из омоновцев. Он попытался сбить меня с ног, но вышло наоборот. Повалившись, он с криком полетел вниз. И скелеты-гребцы разом повернулись в его сторону, а потом, звеня цепями, стали медленно подниматься со своих мест. Однако конца этой сцены я так и не увидел.

На меня налетел здоровенный амбал с лицом, закрытым маской. Видимо, он собирался, сбив меня с ног, промчаться дальше. Но не тут-то было. Тогот метнул мое тело в сторону. Быстрое движение и ловкий удар. Безжизненное тело еще не успело коснуться палубы, как я оказался лицом к лицу со следующим противником. Тут пришлось поработать. Все-таки этих парней определенно чему-то учили, хотя против Тогота сложно выстоять, но боец продержался почти полминуты. Потом где-то справа от меня началась стрельба. Я свалил на нижнюю палубу еще одного противника. И вдруг неожиданно драться оказалось не с кем.

Палуба под ногами дернулась, и я едва устоял на ногах. Мы отошли от причала. Неожиданно через мое тело прокатилась еще одна волна нестерпимой боли: Тогот покинул меня.

– Отбились, кажется.

– И что это было?

– Думаю, очередная правительственная операция.

– Но почему… Как… – начал было я.

– Нет, можешь спрыгнуть с корабля, доплыть до причала и провести тщательное расследование.

– Как они смогли вот так запросто попасть на борт?

– Все может ФСБ, все может ФСБ… – на мотив популярной песенки протянул Тогот.

– И все же… Может, тут замешан этот мент… Алекс.

– Сомневаюсь. К тому же, он вампир и вряд ли мог снюхаться с другими «цивилами».

– Новое слово в твоем лексиконе?

– Да, подсказала одна из дам. Более чем емкое определение.

– Но почему их так мало? Прислали бы полк, и мы бы ничего сделать не смогли.

– Не думаю, что на причалы этой пароходной компании так легко попасть. Так что, скорее всего, сколько просочилось, столько просочилось… Хотя, с другой стороны – скудоумие высших чиновников анализу не подлежит. Как говорится ныне: «Дураки строят дороги»… Ладно, пусть экипаж раны залижет, а ты иди побеседуй с тем, которого повязали.

Я еще раз обвел взглядом бескрайнюю палубу. Команда быстро сбросила мертвых на нижнюю палубу, и теперь ничего, кроме луж крови, не могло рассказать, что случилось. «Горгулья» опять стоял у руля, словно в него никто и не стрелял. Поредевшая команда сновала по палубе. Собственно, они бы справились и без меня.

– Ничего, тебе размяться не вредно, – заметил Тогот.

– Ага, – протянул я. Ощущение было такое, что меня били часа три, а то и больше. Ковыляя, я отправился назад на ют.

Вокруг нашего пленного столпились все пассажиры. И рядом с ними извивался Даммер. За это время его внешний вид претерпел небольшие перемены. Костюм был порван и в пятнах, парик исчез, и теперь голову его венчали короткие рыжие волосы, в цвет усов, а под правым глазом наливался здоровенный синяк.

– Скиньте этого скинхеда вниз, пусть он получит по заслугам.

– Нетуш-ки! – выступил вперед Тогот. Он встал перед пленником в выжидательную позу – руки в бока, – внимательно оглядывая всех пассажиров. Он по очереди смотрел на каждого, буквально пронзая своим взглядом насквозь, заставляя ежиться и отступать. А через минуту, словно выйдя из ментального ступора, к нему присоединился вооруженный автоматом Иваныч.

– А ну, все назад! Не шалить!

– Но… – попытался возразить что-то Даммер.

– Не вы его в плен брали, не вам его и казнить.

– Однако вы пока еще на моем судне.

Я резко обернулся и был поряжен. За спиной у меня возвышалась гигантская «горгулья». На полтора метра выше меня, она больше всего напоминала гигантского богомола с острыми костяными мечами вместо передних лап, клинки которых поблескивали от костного яда и пестрели отвратительными мохнатыми бородавками. Голос твари звучал тонко и скрипуче, словно «пение» гигантского кузнечика.

– Однако вы еще пока на моем судне, – повторило чудовище. – Я – смотрящий, назначенный Древними, и вы, как посвященные, обязаны подчиняться моим приказам.

– Мы не посвященные и не служим Древним, – объявил, выступив вперед, Тогот. – А я, если ты не видишь, вообще демон.

– Тогда что вы делаете на моем корабле?

– Видите ли, дорогой…

– Как вы попали на борт? Как посмели?

Вот тут, надо сказать, Тогот разозлился. Кричать, и на кого… на Тогота! Вот чего-чего, а хамства в свой адрес он не терпел. Ну, разве что от меня, но тут особый случай. Несмотря на то, что он даже не доставал «горгулье» до колена, он решительно шагнул вперед.

– Что-то я не понял? Ты что, бродячий кусок хитина, учить меня будешь? Я и мои друзья делаем то, что считаем нужным! И я не потерплю, чтобы кузнечик-переросток меня поучал, – и Тогот решительно шагнул вперед, оскалившись. – И если у вас беда с мозгами, контролерами и билетами, то это не моя проблема!

Я тут же отступил в сторону. Не стоит стоять меж двух огней. Но тут же на мое место метнулась… Влада.

– А ну, горячие финские парни, быстро прекратили! – объявила она голосом учительницы первых классов. «Горгулья» смерил «мышку» уничтожающим взглядом и… отступил.

– Хорошо… Делайте, что хотите, но по прибытию мы разберемся, – и, щелкая хитиновыми суставами, отправился на корму.

Я с удивлением посмотрел на Владу. Загадочная личность. Остановить «горгулью» при исполнении?..

– Интересно, кто она такая… на самом деле?

– Так, хвост заправил в трусы, ширинку застегнул. Мы сейчас тут по другому поводу, – осадил меня Тогот. – И вообще, Артурчик, ты о чем думаешь? У нас кругом неприятности. Теперь вот еще поссорились со смотрящим, и в том, что он на нас Древним накляузничает, можешь не сомневаться. Например, выразительный рассказ о том, как мы мешали ему победить врагов…

– Но это же вранье!

– Вранье… не вранье… Сначала отрежут яйца, а потом будут разбираться верблюд ты или нет.

– Это как?

– Квак!.. Ты будешь делом заниматься? Перед тобой пленный солдат вражеской армии, и в первую очередь ты должен допросить его. Узнать, как они попали на причал, и вообще все, что связано с этой операцией.

Я кивнул, повернулся к пленнику. Вместе с Иванычем мы затащили его на ют. Усадили, прислонив спиной к колоннам перил ограждения. Остальные пассажиры столпились вокруг, с интересом наблюдая за происходящим. Вооружившись очередной бутылкой «Амстердама» – да славен будет тот мудрый муж, который изобрел пиво, – я присел над пленным.

Обычное, не обремененное мыслями лицо. Широкий, губастый рот, нос картошкой, широкие скулы и большие серые глаза. Низкий лоб, окаймленный ежиком рыжих волос. Этакий простой парень из деревни.

– Ну, что рыжий, рыжий, конопатый… попался, который кусался.

Десантник демонстративно отвернул голову и прикрыл глаза. Мол, не желаю я с вами разговаривать. Что ж, мы не садисты, которые с помощью палки и веревки могут заставить человека назваться свидетелем того, что вещал Господь Адаму в райских кущах. У нас все проще. Я посмотрел на Тогота. Тот кивнул.

– Задавай вопросы, не тяни.

Я вновь обратил все свое внимание на пленного.

– Итак, ты можешь на мои вопросы не отвечать. Ответы я все равно буду знать, только на твоей шкуре это отразится весьма негативно, и потом, как это у вас говорится: помощь следствию учитывается при вынесении приговора.

– Ты перепутал помощь следствию с размером взятки… Хотя можно сказать так: «материальная помощь следствию». Но мы-то тут совсем о другом.

– Ладно, Тогот, не умничай.

Покемон лишь печально вздохнул:

– Учишь их учишь, и в итоге никакой благодарности.

– Итак, первый вопрос: имя, фамилия, отчество?

– Иван Иванов, – буркнул пленник.

– Врет: Семен Григорьевич Кашеваров, – поправил Тогот.

– Ну вот, – продолжал я. – Что же вы, гражданин Кашеваров, с вранья знакомство начинаете. Так мы с вами далеко не уедем.

Услышав свою настоящую фамилию, десантник дернулся, выгнулся и бросил на меня косой взгляд, полый злобы и неподдельного интереса.

– Вопрос номер два, – продолжал я все тем же равнодушно-отстраненным голосом. – Ваше звание, часть и что вы тут делали?

– Десант. Хотели вас арестовать, да, видно, малек не рассчитали.

– Опять врет, – спокойно так продолжал Тогот. – Все время врет, чтоб его. Нет, ну так нельзя. Уж лучше промолчать, чем так откровенно брехать…

– ?..

– Спецотдел ФСБ, – продолжал Тогот, закончив наигранно возмущаться ответами пленника. – Капитан. Занимается спецоперациями под непосредственным управлением Смольного.

– А про ФСБ и спецоперации мы почему-то решили умолчать, капитан? Нехорошо.

– Зачем спрашиваете, если сами все знаете, – он посмотрел на меня так, словно взглядом сжечь хотел. Неужели он и в самом деле так меня ненавидел? Вряд ли. Скорее, он ненавидел то, что я, по его мнению, олицетворял. Что ж, если так, то парень не безнадежен.

– Родители и все такое прочее, просканируй, – попросил я Тогота.

– Отец, рабочий живет где-то под Томском. Попивает. Мать инвалид – пострадала на том же заводе во время аварии. Влачат нищенское существование. Дед ветеран, живет в каком-то сарае, который домом назвать нельзя. Этот, Кашеваров, все деньги домой отсылает. Он даже из-за этого тут женой обзавестись не смог, потому как денег едва хватает.

– Жопой рискуешь, а шиш получаешь.

– Очень хочет стать командиром отделения. Тогда зарплату чуть поднимут, и он попробует к какой-то Светке подкатить с серьезными намереньями… Тут у него в голове все туманно, надо бы пару наводящих вопросиков задать.

– Ладно, пока хватит, попробуем продолжить диалог, – и, хлебнув пива, я вновь обратился к пленному. – Итак, мой милый друг, неужели вам не противно выполнять грязную работу для нескольких чиновников, подмявших под себя то, что они называют государством?

Капитан лишь мрачно хмыкнул:

– Да пошел ты! Я родину защищаю.

– Мне кажется, молодой человек, что вы перепутали значение этого слова, – вмешался Тогот. – Родина у тебя – не обожравшиеся хамы, разворовывающие страну, а мама с папой, да дед, кровь проливавший на фронте. Вот твоя Родина.

Пленник замолчал. Остальные зрители тоже молчали, с интересом наблюдая за происходящим.

– Вот ты десять лет отслужил режиму и что получил? Фигу и даже без масла. А твой дед…

– Ты деда не трожь! – казалось, еще чуть-чуть, и десантник сорвется.

– Нет, почему же, – возразил Тогот. – Твой дед голодал, кровь проливал, в окопах вшей кормил, трижды был ранен. И что? Живет как бомж. Ни электричества, ни водопровода, сортир во дворе – дырка в доске…

– Заткнись! – сквозь стиснутые зубы прошипел капитан. – Тебя это не касается, нелюдь! Дьявол!

– Извините… демон, – поправил Тогот. – Но это значения особого не имеет. – А то, что это меня не касается, ты правильно заметил. Это тебя касается, моя душка. Это ты за три гроша Родину продал и пошел защищать тех, кто ее в грязь втоптал.

– Я Родину защищаю!

– Ладно, подойдем с другой стороны, – монотонно продолжал Тогот. Интересно, и как у него терпения-то хватало. Со мной, к примеру, он таких бесед никогда не вел. – Вот сейчас ты на кого напал? На врагов твоей Родины? Покажи мне их! Пальцем ткни. Враги, вы где? – Тогот оглянулся. – Ты враг? – поинтересовался он у дамы-гота. – Или вот этот мент, ах, извините, полицай, который по ночам всякую нечисть отлавливает? Или студенты, которые, чтобы реализовать свое «эго», носят экстравагантные стрижки? Где враги-то? Нет, мой друг, это не враги, а те, кто не приемлет общество и идеалы ваших чиновников, которые ты защищаешь. Они – не враги твоего общества, а всего лишь те, кто не хочет жить по искусственным, навязанным им законам. Ваша, человеческая цивилизация породила краеугольные камни вашего общества – заповеди. Они есть во всех религиях и звучат почти одинаково, и что удивительно, в них ни слова нет о взятках, но сказано «не воруй».

– Я атеист… – прохрипел капитан.

– Да, это очень удобно, быть атеистом. Я атеист, и все заповеди побоку, всю духовность побоку, а тридцать серебренников в карман.

– Демон читает нотацию о духовности воину-атеисту! – усмехнулась дама-вамп. Но стоявшая рядом Влада шикнула на нее, и та замолчала.

– Я служу Родине и выполняю ее приказы.

– Ты служишь гнидам, Родину продавшим, и воюешь со своим народом… Ты генеральские дачи видел? А сколько у нас генерал получает?.. И ты хочешь сказать, что живет он на одну зарплату? Да вся ваша армия – дыра, в которую утекают миллиарды… Где те деньги, что недоплачивают тебе, та пенсия, что вместо подачки государства должна быть у твоей матери-инвалида, те деньги, которые должен получать твой дед, проливавший кровь и горбатившийся всю жизнь на благо этой страны? Законы, говоришь! Да какие законы? Те, что пишут под себя воры, хапуги и взяточники, сидящие в Думе? Справедливость? Она там, у Моисея на горе Синай осталась на скрижалях. А то, что до нашей страны дошло, уничтожили еще в семнадцатом рвущиеся к власти проходимцы да голоштанные баламуты, потому как лучше воровать и не работать, а потом еще царя ругать за то, что заготовил мало, всего за восемьдесят лет развалили!..

Тогот в сердцах плюнул и, отвернувшись, прошел на нос, прихватив со столика бутылку абсента, встал на самом носу, нависнув над грозной воительницей, и принялся глотать семидесятиградусное пойло прямо из горла. Хотя ему-то что. Он бы и спирта чистого похлебал. У демонов, как известно, глотка луженая, даже этиловый спирт принимает.

А зрители… Они застыли, глядя на пленника. Потому как по мне, так Тогот правильно говорил. Только сумбурно слишком. Перескакивал с одного на другое… А потом зрители стали расходиться, потому как представление закончилось, и только один из «ирокезов», пройдя мимо пленника, бросил:

– Гнида…

Я хотел было его одернуть, только не стал.

Капитан сидел все в той же позе, напрягшись. Лицо у него было красное то ли от злобы, а может… Впрочем, гадать в таком случае не стоило. Я кивнул Иванычу, чтобы он, дескать, не спускал с пленного глаз, а сам отошел к Тоготу, встал рядом с демоном.

– Что-то ты сегодня разошелся.

– А что ты хотел? Достало меня все это… К тому же учти, судья велел со всем этим разобраться. Только как?

Большой вопрос. Кроме того, нужно еще с самим судьей разобраться. Почему он сам не прибыл? Откуда взялся этот старик? Где настоящий судья?

– И тут нам без Древних никак, – уже ментально продолжал Тогот. – Даже если принять за аксиому то, что у нас достаточно сил, у нас недостаточно агентуры. Да мы можем, точнее, я могу узнать у кого угодно что угодно. Так что, прикажешь мне отправиться на улицу и спрашивать у каждого встречного поперечного: «Вы ничего не слышали о судье, посланном в наш мир Высшими силами»? Сколько там людей в России?

– А почему ты думаешь, что он в России?

– Точно! С тем же успехом он может оказаться в ЮАР или в Тайланде. Сколько человек у нас население Земли?

– Да…

– А посвященных в нашем мире достаточно много. Это только так называемое меньшинство… в реальности все совсем не так. Многие из-за воспитания, семьи, образования душат в себе зачатки иного, насильственно превращая себя в быдло.

– Уж больно ты грозен, как я погляжу.

– А иначе не получается, – фыркнул Тогот. – Кстати, скоро прибываем.

– Откуда ты… – начал было я и тут же понял, что Тогот в самом деле прав: мы прибывали, только куда? Корабль явно замедлил ход, и над головой было уже не бездонное небо, а серый пещерный свод. Когда произошла эта перемена? Лично я не заметил.

* * *

Тут причал представлял собой площадку, вырубленную в вертикальной скале, судя по всему, стене пещеры. Вот только откуда под Питером взялись такие пещеры, и почему тут так светло, мне было совершенно непонятно.

Как только скелеты спустили трап, мы вчетвером – Иваныч конвоировал пленника – покинули корабль и начали, как мне показалось, бесконечный подъем по узкой лестнице. С одной стороны вздымалась вертикальная скала, с другой был обрыв. Сами камни больше всего напоминали гранит, но ступени были старыми, вытертыми. Сколько столетий или даже тысячелетий назад их вырезали в этом камне? И кто были те самые неведомые зодчие, чей труд, судя по всему, был поистине гигантским?

– Опять у тебя в голове одни фантазии.

– Отстань, – фыркнул я на покемона. Мы шли гуськом, друг за другом. Лестница была такой узкой, что я без риска для жизни не смог бы повернуться, даже если бы захотел. Тем не менее, я знал, что шагающий следом Тогот улыбается во всю харю.

– Мой милый друг, ты забываешь, что первые боги сами строили свои обители. Так что эта лестница – творение скорее магии, чем каменотеса. И возраст ее измеряется не сотнями лет, а десятками тысяч.

Я даже запнулся. Неужели эти камни и в самом деле настолько древние, что видели зарождение Руси?

– А почему ты считаешь, что ты все еще в России?

– Ну… – замялся я. – Ведь двери в иные миры закрыты.

– Ты забываешь о пространственных карманах. А это гигантский пространственный карман. Остров Откровений.

– Остров… но ведь Викториан рассказывал нам о Колодце… Колодце, в котором обитает Зеленый Лик… Тот, по словам Викториана, находится где-то в центральной России.

– Слишком прямолинейно мыслишь, Шарапов, – усмехнулся Тогот. – Это царство магии, древнего колдовства. А колодец Зеленого Лика – средоточие этой магии, и пути к нему могут быть совершенно разными. И должен сказать тебе, наверное, именно поэтому попытка ФСБ захватить корабль не удалась. Они все равно не смогли бы сюда попасть. Даже я, если бы мне не запретили, не смог бы преодолеть запретные заклятия Древних.

– А что бы случилось, если бы им и в самом деле удалось захватить корабль?

– Не знаю… – задумчиво протянул Тогот. – Или корабль утонул бы, или затерялся в тумане и вечно плыл бы из ниоткуда в никуда.

– Новый «Летучий голландец»?

– Вполне возможно…

Я споткнулся и едва удержался на узких ступенях.

– Ты бы лучше меньше о всякой фигне думал и под ноги смотрел. А то навернешься, полетишь вниз, и никакие заклятия тебе не помогут…

Неожиданно лестница стала шире, потом еще шире, и мы поднялись на огромную площадку, над которой нависал каменный потолок. По углам площадки стояли каменные идолы, выполняющие роль атлантов.

– Отдых, – скомандовал Даммер. – Минут двадцать передохнем.

– Или передохнем, – проворчал Иваныч, плюхнувшись на камни.

Все паломники тут же разбились на маленькие группки. Мы вчетвером тоже отошли в сторонку, стараясь никому не мешать, но и всем своим видом демонстрируя, что ни с кем из паломников общаться не хотим. Конечная цель у нас была одна, но задачи разные…

– П-послушайте… – неожиданно заговорил наш пленный. – С-снимите наручники. Я больше так не могу.

– А автоматом угрожать невинным людям можешь? – проворчал Иваныч.

Тогот подошел поближе. Несколько секунд он внимательно смотрел на пленного капитана, словно проверяя, что у него на уме, а потом кивнул Иванычу.

– Можешь снять наручники. Никуда это чудо от нас не денется. Если только сиганет вниз на скалы, так сказать, решит пораскинуть мозгами.

Иваныч, скривившись, встал.

– А ключик где?

– У меня в кармане штанов.

– Это что мне, тебе в карман штанов лезть, твой писюк чесать! – возмутился Иваныч.

– Так, доставай ключ, а свои сексуальные фантазии оставь для жены.

Иваныч, скривившись, запустил руку в карман брюк капитана, долго шарил там, и наконец вытянул руку со связкой ключей.

– Там еще платок сопливый… – пробормотал он себе под нос.

– Но-но-но… разошелся тут у меня… Разговорчики… – прошипел Тогот, да так, что возражать ему не осталось никакой охоты. Умел он проделывать такие штучки. А может, все дело в магии, которую он порой использовал тайком, так, чтобы никто и не заметил.

Иваныч со щелчком снял с пленного наручники, потом протянул их Тоготу.

– А мне-то они зачем? Выкинь… Хотя нет. Оставь, может, пригодятся.

– А поссать здесь где? – тихим голосом поинтересовался бывший бравый десантник. Он стоял на каменной площадке, сгорбившийся, потирал руки, и не было в нем ничего геройского, как там, когда он зашел на палубу корабля Древних. Так, простой парень, оказавшийся не в то время не в том месте.

– Только не обманывайся. Внешность порой бывает очень обманчива. Так что отведи его в сортир, присмотри…

– Может, ему еще ширинку расстегнуть?

– Нужно будет, расстегнешь, – фыркнул Тогот. – Что-то вы у меня распустились. Одни пререкания, – и голос, которым он произнес последние две фразы, мне совсем не понравился. Покемон, если захочет, может достать, так достать, что выть будешь и на стенку бросаться.

– Ладно. Куда идти?

– Для мальчиков за дальним правым идолом. Там дверь. Сам увидишь.

– Пошли, покажу, – объявил я пленному.

Тот согласно кивнул и поплелся следом. А за идолом меня ждал приятный сюрприз. Честно говоря, местный туалет я представлял как нечто примитивное, вроде дырки в полу. А здесь… здесь была шикарная дверь, над которой светила яркая электрическая лампа, упрятанная в замысловатый плафон, а на самой двери вишневого дорогого дерева блестела табличка «М». Точно так же блестела ручка. Бронза… Я пригляделся внимательнее… нет, похоже, и в самом деле золото. Настоящее червонное золото. Я, конечно, могу и ошибаться, но на первый взгляд все выглядело именно так. Я с опаской приоткрыл дверь, и передо мной открылся большой, ярко освещенный зал. Вдоль одной из стен выстроились кабинки, вдоль другой – писсуары. Раковины для мытья рук, огромные зеркала, всюду цветы в вазах. Чистота. Финская сантехника. Нет, ничего подобного я не ждал, особенно после полусгнившего корабля и истертой за века лестницы.

Пока пленник занимался своими делами, я стоял и восхищался. Ведь могут, когда хотят. Потом подошел понюхал цветы. Они были свежими, настоящими. Огромные желтые лепестки с красными точками, обернутые в зелень листьев. Интересно, откуда они? Раньше я таких цветов никогда не видел. И еще этот тропический живой аромат, нектар в сравнении с обычными химическими осве жителями…

К тому времени, как мы вернулись, Даммер уже попросил сворачиваться. По его словам, нам предстоял еще долгий путь. В этот раз мы свернули в узкий туннель, ведущий вглубь каменного массива. Однако, прежде чем мы шагнули во тьму каменного коридора, Даммер вручил каждому горящий факел. Все эти факелы жутко чадили, и вонь стояла такая, словно использовали кости и тряпки скелетов. Хотя, может, так оно и было. С Древних станется.

Сам тоннель представлял собой извилистую округлую дыру метра два в диаметре, так что тем из нас, кто повыше, приходилось идти, наклонив голову. Положа руку на сердце, скажу: никогда не страдал клаустрофобией, и тем не менее… А потом проход стал сжиматься и в итоге пре вратился в узкую щель, так что приходилось не идти, а буквально протискиваться боком. В какой-то момент у меня зародилась весьма неприятная мысль: а что если кто-то застрянет, окончательно перегородив движение? Но, слава Богу, ничего подобного не случилось. Наоборот, туннель постепенно начал расширяться.

– Послушай, Тогот, а вообще, зачем все эти прогулки? Неужели нельзя было сделать так, чтобы корабль привез нас к конечному пункту назначения?

– Потому как для нас это деловая поездка, а для всех остальных паломничество.

– Ну а почему не облегчить всем жизнь…

– Слушай, Артур, ты или прикидываешься, или и в самом деле наивен как агнец? Тут ведь все дело в самой сути процесса. Ты, претерпевая лишения и неудобства, бредешь к конечной цели, очищая свой разум и готовя себя к встрече с…

Но я не дослушал.

– Как я понимаю, неудобствами ты называешь бесплатный бар и сортир с зеркалами?

– Нет, мой друг. Неудобство – это, нажравшись на корабле, карабкаться в гору. А бар на судне – своего рода испытание. Много выжрешь, оступишься и полетишь вниз с тропы…

Да, с этой стороны я проблему не рассматривал. Тем не менее, был еще один вопрос, который никак не шел у меня из головы.

– Послушай, Тогот, я еще вот что хотел спросить, – тут я сделал многозначительную паузу, и любопытный покемон в самом деле клюнул на мою уловку.

– Ну?

– Вот ты копался в голове у этого капитана… Вот скажи, почему они послали так мало людей? Ведь, по идее, они могли просто задавить нас числом.

Тогот хихикнул.

– Знали бы прикуп, жили бы в Сочи, а были бы мозги, было бы сотрясение… Тут как раз все просто. Они ожидали чего угодно, только не такой большой корабль. Пристань-то махонькая, да и как по Неве большой корабль незаметно протащишь? Слово «колдовство» ведь у них в голове не помещается ввиду общего скудоумия. Итак, ждали они маленький катер. Послали четверых вперед, чтобы и катер не спугнули, и захватить его смогли бы сами, шума не подымая. А когда увидели эту махину, отступать было поздно. Навалились всем скопом и обломились. Сейчас небось их командиры сидят где-нибудь в штабе, звездочки с погон стряхивают и думают, как бы еще всем нам насолить.

– И чего придумают?

– Не знаю. Только, уверен, их придумка опять не сработает.

– Почему?

– Потому как нельзя о людях думать, как о быдле и офисном планктоне. Народ – он умней, хитрей, могущественней нескольких чиновников, почему-то решивших, что могут судить да рядить. Не суди, да не судим будешь. Только так и не иначе. Когда какой-то выкормыш ФСБ бегает по стране с криком: «Я знаю, как надо!», ничего у них никогда путного не получится и закончат они жизнь во всеобщем презрении. Если даже выкрутятся при жизни, то род их все равно будет проклят, потому как «от осины не родятся апельсины». Вот кинули они пацанов с замороченной головой против нас… и что? Погибли пацаны, зазря погибли. А ведь у них были отцы и матери, жены и дети. А потом наверняка, кто-то будет рассказывать об их геройской гибели на страже Родины… – Тогот говорил и говорил, а я слушал, и туннель в скале стал казаться не таким уж тесным, словно где-то там, далеко-далеко забрезжил лучик света, потому как иначе все равно коридоры рано или поздно кончаются. И в финале ты или выйдешь на свет, или окажешься у стенки. Как там у Высоцкого… «Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется…»

Глава 4. Три месяца назад

А если рискнуть, а если впустить, То выпустить ли обратно?.. В. Высоцкий, «Лягушата»

Мы сидели в клетке. Нет, совсем не то, что вы подумали. Клетки тут были вместо жилищ, и они не запирались. Представьте себе огромную, бескрайнюю пещеру с низким каменным потолком; пещеру, в которой царят вечные сумерки и клубится черный туман. Нависающий потолок создает впечатление, что вся громада свода вот-вот обрушится тебе на голову. А кроме того, эта пещера полна клеток, прутья которых неведомым образом вделаны в пол и потолок. Сначала я подумал, что они зацементированы, но ничего подобного. Они словно вросли в камень – старые ржавые прутья толщиной с запястье взрослого мужчины.

Чтобы все выглядело не так мрачно – все-таки мы были не паломниками, стремившимися стать посвященными, – мы с Иванычем сняли куртки и рубашки, благо было жарко, и развесили их на прутьях, соорудив некое подобие стен. Потом Тогот развел колдовской костер – топлива для обычного костра у нас не было. И еще нам не хотелось угореть, а судя по запахам, слово «вентиляция» никто из подземных обитателей не слышал.

Почти сразу, как мы устроились, появился «официант» – один из прислужников Древних. Он был грязным, словно не мылся лет десять, длинные слипшиеся волосы, пальцы черные, вместо одежды грязная набедренная повязка, которая не сошла бы даже за половую тряпку. И, тем не менее, в руках у него был сверкающий белизной поднос, на котором лежали куски сырого окровавленного мяса и стояло несколько бутылок. В том числе шкалик приличного австралийского виски – «Белый дом».

От мяса мы дружно отказались. Его происхождение вызывало у меня смутные подозрения, которые я даже озвучивать не хотел бы. Что до выпивки, то виски я сразу забрал, прихватив для Тогота бутылочку «Посольской». Ему все равно, что хлебать, так что нечего на него вкусный продукт переводить.

«Официант» уже собирался уходить, когда я обратился к нему:

– И еще, почтеннейший, большое спасибо за крепкие напитки, но водка без пива – деньги на ветер.

Тот только кивнул и исчез.

– Похоже, Артурчик, ты собираешься нажраться, – с этими словами Тогот забрал у меня бутылку «Посольской», крутанул крышку и залпом вылил себе в глотку полбутылки.

– А ты, похоже, нет.

– Ну, во-первых, тут пить нечего, а во-вторых, непонятно, сколько мы тут проторчим.

– А чего мы, собственно, ждем? – поинтересовался Иваныч. – Чем тут сидеть, пошли бы знакомых поискали.

– Понимаете ли, господин Круглов, – покосился на медика мой демон, – существуют определенные правила, этикет, что ли. И если мы не хотим сойти за хамов и хотим, чтобы нас приняли как дорогих гостей, то должны этот этикет соблюдать.

– Отправиться искать знакомых сейчас – это все равно что… – Тут я замялся, подыскивая нужное сравнение. – Ну, это как если ты осенью в грязь и слякоть придешь в гости, и не снимая и не вытирая сапог попрешься в гостиную, оставляя за собой следы.

– Но ты же сам говорил, что эти посвященные придерживаются иной морали и выше всех этих наших условностей.

Все-таки тяжело иногда с этим человеком. Такое ощущение, что единственная извилина, которая у него есть, натерта фуражкой, а мозг до сих пор остался девственно чистым.

– Они выше наших морали и условностей, но это вовсе не означает, что они вообще плевали на мораль. Она у них есть, только другая.

– Да все это я уже слышал, – отмахнулся Иваныч. – И все-таки не могу я понять…

– Чего именно?

– Ну, к примеру, их кровожадности. Ведь они считают обычных людей чем-то вроде мяса.

– Понимаешь ли, они и правы, и не правы одновременно, – слово взял Тогот. – Возьмем среднего обывателя. Рассмотрим его жизнь: работа, которой он всячески старается избежать, так как в большинстве результат этой работы принадлежит не ему, а его семье, которую он завел, потакая своему половому инстинкту; полное отсутствие желания что-либо делать по дому… Ну, а после работы, если удастся, пиво-водка или телевизор.

У женщины: тяжкий домашний труд, который не оставляет ей времени для духовного роста. Животное существование. С другой стороны, я согласен с одним из ваших философов, который говорил о том, что в каждом человеке сокрыта целая вселенная. Только эту вселенную нужно открыть, ее нужно развивать. Нужна некая программа по интеллектуальному развитию, превращению человека из говорящего мяса в разумное существо, которое может думать о чем-то, кроме личного обогащения, желудка и существ противоположного пола. А пока их мысли прямы и незатейливы – это мясо.

Иваныч поежился.

– Неприятная философия.

– Зато она точно объясняет, как один человек может вырезать на спине другого звезды. Особенно часто это происходит, если некто разумный, инакомыслящий пытается пробудить вселенные тех, кто остался на уровне животного восприятия реальности. Но почему не запустить обратный процесс? Пусть умные режут придурков. Нет, так не получится, на то они умные, чтобы проповедовать гуманизм. Но отними у них гуманизм, заповеди вашего Христа? И что? Они будут убивать недоразвитое быдло, но убивать исключительно по необходимости. Вот для примера. Когда ваша страна содрогалась от Гражданской войны, заповеди и мораль, которые должны были сдерживать быдло, оказались сметены, и возник красный террор. Красные – то самое быдло, я не беру большевистское руководство – зверски убивали даже невинных, а белые иногда даже отпускали врагов, давших подписку, что не станут воевать. Итог: красные залили страну кровью и победили, белые – проиграли. Горький итог. И если мы возьмем историю, то в девяноста случаях из ста происходит именно так. Побеждает быдло, потому как высокоморальные избранные видят в быдле человека и не могут переступить через себя. Возьмите войну с Наполеоном. Он ведь пришел в Россию, чтобы освободить крестьян. Одной из целей его завоевания была отмена крепостного права, и те же крестьяне, которым французская армия несла освобождение, надавали французам под зад, а через несколько лет часть героев войны с Наполеном в таких же белых перчатках, витая в розовых мечтах, вышла на Сенатскую площадь…

– Но ведь Наполеон был завоевателем, – попытался возразить Иваныч.

– Да полно! Ну, завоевал бы он Россию? Сколько было тех французов? Ну, сидел бы в Москве наместник Наполеона, но крепостного права бы не было! И крестьянам от того, кто управляет, царь-самодур или француз, было бы абсолютно все равно, потому как где она, власть, и где крестьяне.

– А любовь к Родине?

– Иваныч, неужели ты до сих пор смотришь на мир через розовые очки? Какая любовь к Родине? Ты еще скажи: любовь к Сталину.

Я маленькая девочка, Танцую и пою. Я Сталина не видела, Но я его люблю…

Или

Сегодня праздник для детей – Ликует пионерия. Сегодня в гости к нам пришел Лаврентий Палыч Берия, –

кривляясь, продекламировал демон. – Даже в последнюю Великую Отечественную люди, одурманенные коммунистической пропагандой, которая в отношении фашистов во многом была права, сражались не за Сталина, и не за СССР, и не за абстрактную Родину, а за себя, за то, чтобы их дети могли с комфортом прозябать в совке-быдлятнике, тем более что Гитлер, в отличие от Наполеона, нес только разрушение и смерть. Сними розовые очки. За что мы воюем в Чечне? За нефть? Зачем нужна нефть? Для стабильной экономики государства. А зачем простому человеку стабильная экономика? Чтобы сидеть в своем свинарнике, сытым, довольным и ласково хрюкать. И ни к чему все эти рассказы о целостности страны или о Родине. Ну, не будет у России куска Кавказа. Станет Россия жить хуже? Фиг вам. Не такая вкусная похлебка будет в свинарнике, и из незаделанных нефтедолларами щелей поддувать станет. Вот вы и идете в бой с криком «За Родину!». Хотя честнее было бы идти в бой с криком «За жирные помои!», потому как похлебку из нефтедолларов все равно не вам хлебать, а вам – лишь остатки с барского стола.

Иваныч слушал, сидел, склонив голову, молчал, похоже, обиделся, а потом как-то надрывно выдавил:

– Демон – он и есть демон… Нельзя же так, там ребята, они на перевале умирали… а ты!

– А что я? – взвился Тогот. – Я твоих ребят не обсуждал и не осуждал. Может, они и не из быдла были, только за него погибли. Может, твоим ребятам вместо того, чтобы под пули хатаббов всяких ложиться, надо было по селам России ехать и пытаться в том самом быдле искру божию зажигать, раскочегаривать их вселенные, чтобы вместо водки и баб у них другие интересы в жизни появились. Ведь есть же ученые, есть образованные культурные люди, есть просто интересные люди, которые пытаются что-то поменять или создать. Только обидно, что их – единицы…

– Что-то мы отвлеклись от первоначальной темы разговора, – встрял я, но договорить мы так и не успели.

Кто-то в тенях за спиной Иваныча прокашлялся, и мы разом обернулись, а Тогот приподнял свой колдовской огонек, чтобы разглядеть, кто к нам пожаловал.

В дверях клетки стоял Викториан собственной персоной, точно такой, каким я его запомнил: безукоризненно белоснежный костюм с черной бабочкой, который венчала клочковатая борода. Нос картошкой и сальные, слипшиеся волосы. Это сочетание чистоты и грязи было весьма характерно для большинства избранных.

– Приветствую честную компанию, – широко улыбнулся Викториан, обдав нас облаком гнилостного дыхания и явив свету пеньки гнилых зубов. – Рад вас всех видеть.

– Как самочувствие? – поинтересовался Иваныч, вставая и протягивая колдуну руку. – Мы-то считали тебя мертвым.

– Ах, не дождетесь, – отмахнулся Викториан. – Вы же сами знаете, что неизлечимых ран практически не бывает. – И он снова широко улыбнулся. Нет, честное слово, лучше бы он этого не делал.

– Вот видишь, тебя морщит, а все почему, потому как ты ошибочно принимаешь голливудскую улыбку за эталон, навеянный тебе лживой и порочной цивилизацией.

– Заткнись, Тогот, – цыкнул я на своего покемона. – Лечи мозги Иванычу.

– Что ж, личные дела мы обсудим попозже, а сейчас прошу следовать за мной. Посланцы Зеленого Лика ждут вас.

Мы прошли мимо клеток, в которых сидели другие паломники, и подошли к черному кругу в полу – провалу в неведомые глубины. Вниз вдоль края уходила винтовая лестница. Узкая – ступени шириной не более ладони, – она вела в неведомые темные глубины.

– Только после вас, – и Викториан указал на темные глубины. Мы с Иванычем переглянулись, а Тогот тем временем шагнул вперед и, освещая дорогу колдовским огнем, быстренько начал спускаться. Нам ничего не осталось, как последовать за ним. В противном случае пришлось бы спускаться в полной темноте. Нет, конечно, можно было окликнуть Тогота, сотворить и защитное заклятие, и заклятие для того, чтобы видеть в темноте, но это место… От него у меня мурашки шли по коже. И не было ни малейшего желания задерживаться на краю ямы, а было лишь одно желание: как можно скорее покинуть эту пещеру.

Осторожно переступая со ступеньки на ступеньку, я спускался в темную бездну. Потом неожиданно открылась ниша в стене – большая площадка, на которой могло поместиться человек двадцать. Я нырнул в нее, словно спасшийся от кораблекрушения моряк на крошечный островок, и замер, ожидая остальных. Тогот тоже был тут. Стоял в дальнем углу, улыбался.

– С клаустрофобией твоей еще надо поработать, – протянул покемон. – Да и с равновесием и боязнью высоты.

– Да что ты говоришь!

– То и говорю. Проводник должен быть словно кошка, ни высоты не бояться, ни чего бы то ни было еще.

– Я вообще никому ничего не должен.

– Кремлевский мечтатель!

– Ганс Христиан Андерсен, сказочник!

Дальше ментальный обмен любезностями, плавно переходящий на личности, продолжился и шел до тех пор, пока на площадке не появился Викториан.

– Итак, господа, вижу, что чутье по-прежнему не покинуло вас.

Он шагнул к одной из стен ниши, взмахнул рукой, и часть стены плавно отъехала в сторону. Я тут же прикрыл глаза, ослепленный ярким светом, но через минуту, когда глаза привыкли, я увидел перед собой нечто новое и совершенно удивительное: ярко освещенный коридор, напоминающий коридор какого-нибудь вычислительного центра начала девяностых. На стенах звукопоглощающие панели светло-салатного цвета, фальшпол. В конце коридора несколько белых офисных дверей. Нет, после ржавых клеток, искрошенных каменных лестниц и полусгнившего корабля я ожидал увидеть все что угодно, только не это.

– Прошу, господа, вас ждут.

Мы еще пару секунд потоптались у входа, не решаясь шагнуть из мира колдовства в современный и рациональный мир. Первым, как всегда, оказался Тогот. Хотя он-то определенно ни в одном из моих приключений особо не рисковал. Это я всегда лез в самое пекло и все ощущал на собственной шкуре, а наш покемон только плоды моего труда собирал.

Тем не менее, он решительно направился вперед, подошел к одной из дверей и, взявшись за ручку, повернулся и взглянул на Викториана, словно ожидая подтверждения своего выбора. Колдун кивнул, и тогда Тогот решительно распахнул дверь, жестом призывая нас следовать за ним. Мы так и сделали.

За дверью оказался огромный кабинет с круглым столом, за которым восседал крошечный голый негритенок – настоящий пупсик с огромной сигарой в зубах. Своим внешним видом он мог ввести в заблуждение кого угодно, однако стоило посмотреть ему в глаза, и все иллюзии моментально рассеивались. Это были ужасные глаза. Глаза с удивительным, древним взглядом. Глаза, взгляд которых был поистине чудовищным. В этом взгляде ощущались и мудрость прожитых веков, и невероятная, патологическая жестокость. В целом он выглядел более демонически, чем Тогот. И звали это создание Бибиулу – «маленький мальчик», выходец из мадагаскарского фольклора. Почему именно он представлял интересы Зеленого Лика – истинного правителя этой части Европейского континента, – я не знал.

– Рад приветствовать вас, – пыхнул нам навстречу сигарой Бибиулу. – К сожалению, мой напарник сейчас занят, поэтому мне поручено выслушать вас… Не часто нас посещают подобные гости.

– Думаю, вы и сами знаете о проблеме, которая привела нас сюда, – за всех нас ответил Тогот, присаживаясь за стол. Вытянув руку, он извлек из воздуха бутылку «Русской» в зеленой полупрозрачной бутылке с крышкой-бескозыркой. Зубами потянул за язычок и, сорвав крышку, залпом вылил полбутылки себе в пасть. – Вам предлагать не стану. Настоящий этил. Взял из запаса вещдоков УВД Центрального района. Конфискат. От этой партии человек пять на тот свет отправились.

– Ну, тебя этим не проймешь.

– Ага, – согласился покемон, вновь приложившись к бутылке.

– Итак, на всякий случай повторю, – попыхивая сигарой и пуская кольца дыма, медленно проговорил негритенок. – К вам прибыл посланник судьи, зачитал приговор, и вы, не зная, как исполнить это, пришли спросить совета у Древних.

– Не совсем так, – поправил Бибиулу Тогот. – Мы вместе начали это дело, вместе должны и закончить.

– Что вы имеете в виду?

– Дело с незаконной миграцией из иных миров. Мы остановили миграцию по вашей просьбе, но это привело к ряду неприятных…

– Да, понятно, – негритенок махнул пухлой ручкой, заставив демона замолчать.

На несколько минут в комнате воцарилась тишина. У меня сложилось впечатление, что Бибиулу с кем-то совещается.

– Совершенно верно, – подтвердил мою догадку Тогот. – Только это закрытый канал.

– Можешь «подключиться»?

– Мочь то могу, только не стоит этого делать. Мы же пока союзники. А следить за союзниками – дело нехорошее.

Ох, не понравилось мне, как сказал это Тогот. Сам ведь наверняка «слушал» переговоры Бибиулу. И это «пока» в отношении союзников. Я даже поежился. Что до меня, то воевать с Древними мне не хотелось. Вообще больше всего хотелось очутиться в теплой мягкой коечке с бутылочкой… Кстати…

Стоило мне только подумать, как в руках у меня материализовалась запотевшая бутылочка «Амстердама». Нет, все-таки Тогот может, когда захочет. Уникальная тварь.

Но не успел я свинтить пробку, как Бибиулу снова заговорил:

– Хорошо… Предположим… Нет, только предположим, что дела обстоят именно так, как вы говорите…

– Пошел на попятную, – мысленно фыркнул Тогот.

– …Но все равно я не понимаю…

– Все очень просто, – перебил его мой демон. – Перед нами три задачи. Возвернуть ключ – это раз. Этим мы займемся сами. Решить проблему эмиграции, то бишь сменить курс правительства – это два. Тут нам без вашей помощи не обойтись. Я пытался сам что-то сделать, но, похоже, эта система непробиваема…

– Ну, твое действо больше напоминало высокотехнологическое хулиганство. Такие штучки им как с гуся вода. Высветилось в небе, как они взятки берут и воруют. Ну и что. «Все подстроено, мы не мы, и все не наше, а ежели кто сомневается, то вот миллион справок о том, что я не я, и кобыла не моя…»

– И третье, то, к чему мы и подступиться не можем: лжесудья. Где судья настоящий? Что с ним? Ведь рано или поздно его хватятся и…

– Понятно. Но ведь вы могли допросить этого лжесудью?

– А если он не врет и в самом деле является добровольным посланником?

– Понятно. Хотите и на елку залезть, и жопу не ободрать.

– Примерно так, – согласился Тогот, – однако вы нам должны…

– Викториан в свое время расплатился с проводником, – кивок в мою сторону.

– Ну, вы же прекрасно понимаете, что деньги – всего лишь бумага. К тому же, насколько мне известно, Викториан принес деньги за уничтожение общаги и закрытие одних, конкретных дверей. Нам же в целом удалось остановить поток эмигрантов.

Бибиулу задумался. Какое-то время он просидел молча, шевеля губами, словно и в самом деле с кем-то разговаривал, потом снова глубоко затянулся сигарой и, выпустив огромное сизое облако дыма, объявил:

– Хорошо, ваши условия принимаются. С чего начнем?

– Со страны. Нужно восстановить порядок.

– Что ты под этим подразумеваешь?

– Чтобы правительственные чиновники перестали брать взятки, милиция, то бишь полиция, стала другом человека, чтобы на ресурсах страны зарабатывали граждане страны, а не вороватые чиновники, и так далее, и тому подобное…

– Но ведь вас интересует только миграция, – возразил негритенок.

– Да, но, боюсь, отдельно эту проблему не решить. Тут нужен исключительно комплексный подход. Вначале у меня было желание просто перестрелять негодяев…

– И на их место тут же придут новые, думающие только о собственном кошельке. Похоже, у этой задачи нет решения.

– Есть. Для этого у власти должны оказаться честные, принципиальные люди.

– И откуда вы их возьмете?

– А вот этот вопрос к вам. Я – демон. Зеленый Лик – бог… бог Древних, и как бог он должен быть всезнающим. Так что, по идее, он должен знать, как добиться искомого. А вот возможен или нет тот путь, который он предложит…

На это Бибиулу ничего не ответил. В этот раз он замолчал надолго. Его взгляд стал отсутствующим. Я успел прикончить бутылку пива, сдать «тару» Тоготу и пойти на «второй круг».

Наконец Бибиулу вернулся:

– Все очень просто. Не нужно менять людей, нужно поднимать их моральный облик. Заняться, так сказать, воспитанием и просветительством. Объяснить, что воровать, брать взятки и разваливать страну нехорошо.

– И как ты себе это представляешь? – хохотнул Тогот. – Вот, к примеру, Артурчик возьмет в руки библию, придет к министру образования, встанет у него над душой и станет бубнить: «Вспомни о совести. Отмени ЕГЭ! Сделай так, чтобы приемные комиссии не брали взяток!»

– Глупости говоришь, – фыркнул Бибиулу. – Поверь мне, есть способы их перевоспитать.

– Перевоспитать людей, которые всю жизнь только и…

– Так считает Зеленый Лик, – отрезал негритенок. – Думаю, вы не станете спорить с мнением одного из Древних?

Тут даже Тогот примолк. Однако я-то хорошо знал своего покемона.

– Хорошо мы готовы выслушать новую педагогическую тайну… – обведя нас взглядом, объявил Тогот. – Но вначале закончим, так сказать, общие вопросы.

– ?..

– Судья.

– Ну, это проще простого. Как только мы решим первый вопрос, вопрос с судьей решится сам по себе.

– А не проще ли было начать со второго?

– Те, кто держит судью, – союзники власти. Смените вектор воздействия власти, и ваши враги окажутся беспомощными…

– Да, Тогот забыл упомянуть Валентину… – неожиданно встрял в разговор двух чудовищ Викториан.

– А вот этим придется заняться прежде всего, – объявил Бибиулу. – Тем более, что ее талант может сильно вам пригодиться.

– Опять придется перебить кучу народа? – недовольно проворчал Иваныч.

– Вот и не угадали.

– Но талант Валентины. Она знакома отнюдь не со всеми гранями своего таланта…

* * *

Обратное путешествие получилось скомканным, быстрым. Но так всегда бывает: путь туда более запоминается, чем путь оттуда. Причем, неважно, куда ты направляешься: покорять гору или просто к приятелю в соседнюю деревню. «Путь туда» полон радостного ожидания, несбывшихся надежд, и сердце трепещет от предстоящих свершений, а в «пути назад» нет ничего великого и героического. Побыстрей вернуться домой и рассказать всем о своих достижениях или, на худой конец, ткнуться носом в подушку и отоспаться за все дни пути туда.

Точно так вышло и в этот раз.

Небольшой подземный переход, и мы оказались на платформе, перед которой стояла дрезина, а в обе стороны уходил темный, мрачный туннель. Чем-то эта платформа напоминала причал. Так же зловеще поблескивали фонари, и над рельсами клубилось рваное одеяло фосфоресцирующего тумана. Декорации к «Балу вампиров», сцена вторая, «Подземелье замка Дракулы».

На дрезине уже стояла пара здоровенных чемоданов на колесиках. Увидев их, я уже хотел было поинтересоваться, что это такое, но Викториан опередил меня.

– Я отправлюсь с вами.

Мы с Иванычем в недоумении переглянулись, а Викториан, сделав вид, что ничего не заметил, первым залез на пассажирское сидение дрезины.

– Не понял… – мысленно протянул я.

– Так сказать, усиление нашего отряда.

И только тут я заметил, что на дрезине находится еще один человек. Я мог поклясться, что мгновение назад его не было, и вот он появился, словно всплыл из ниоткуда. Я сразу узнал его, и это мне не понравилось.

– А этот мент-вампир? Зачем он нам? То, что мы собираемся провернуть, мало стыкуется с уголовным кодексом.

– Мы обратились за помощью. Нам ее предоставили, а теперь нам остается уповать лишь на волю Всевышнего, то бишь этого самого Зеленого Лика. Ведь как бог он должен знать не только о том, что было, но и о том, что будет.

– Тогда не проще ли ему было сказать, что случилось с судьей и чем все закончится.

– Не проще. Бог – это не нянька, которая должна следить за тобой, подтирая тебе зад. Бог, я имею в виду, конечно, не христианскую символику, а обобщенное понятие, – это некое высшее существо, которое является одновременно и неким символом моральной чистоты, и указующим перстом, и строгим судьей. Как говорится, един в трех ипостасях.

– Что-то я не очень тебя понимаю, – проворчал я, усаживаясь рядом с Викторианом. Иваныч и Тогот сели рядом с Алексом, напротив меня. – Кстати, а что, нельзя было нарисовать очередную пентаграмму, и бжик…

– Можно, – согласился Тогот, – но, во-первых, мы нарушили бы магическую настройку Бездны, колданув неподалеку, а во-вторых… Это же своего рода паломничество. А паломничество – путь страдания и просветления…

– Ага, вот мы сейчас поедем страдать на этой электрической дрезине.

– Все когда-либо вырождается, особенно под воздействием человека. Думаю, лет сто назад никакой тут дрезины не было, и паломники возвращались назад во тьме по бескрайним подземным коридорам. Брели, подсвечивая себе путь факелами, а когда те гасли, пробирались впотьмах, вслепую… Многие, кто, по мнению Бога, не достиг духовных высот, гибли…

– Классно… Прямо как Моисей, который сорок лет народ водил по пустыне и нашел единственное место на Ближнем Востоке, где нет нефти.

– Ты извращаешь реальность, – фыркнул Тогот. – Моисей за считанные дни мог привести свой народ на то место, которое Господь наметил иудеям. Почему там не было нефти, это следующий вопрос. Но… Нужно было, чтобы в пути сменились поколения, и, на фоне перенесенных страданий во время странствий по пустыне, новый дом показался скитальцам Раем земным.

– Ну и сука этот… – но договорить мне Тогот не дал.

– Ты не имеешь права судить. Ты не знаешь всего, не знаешь ни причин, ни следствий, а видишь проблему только с одной, своей стороны и судишь о случившемся согласно своему однобокому воспитанию, которое, увы, тебе дали.

– Мог бы подсуетиться…

Викториан завел мотор, и дрезина медленно покатила по рельсам, постепенно набирая ход. Мимо проносились факелы, установленные в проржавелых зажимах на стенах. А потом и они исчезли, и единственным источником света остались факелы на дрезине. Теперь она летела с приличной скоростью, стены исчезли, и, казалось, мы летим в пустоте и во тьме в никуда. Затхлый воздух подземелья бил в лицо, и я пожалел, что не сел рядом с Алексом. Завораживающие и в то же время ужасные ощущения.

– Так вот, заканчивая наш разговор о Боге, хочу сказать, что ему важен не только результат, которого он может добиться в один миг, но и процесс.

– Да, чтобы мы немного пострадали.

– Чтобы мы добились того, что заслуживаем, сами. Пройдя долгий тернистый путь, мы станем совершеннее.

– Но ведь результат можно получить сразу… Может, ты и прав. Но символ моральной чистоты? Предположим, в отношении Христа это работает, но Зеленый Лик! Это же языческий бог, практически демон, рассматривающий большую часть человечества как стадо, достойное разве того, чтобы быть поданым к столу.

– Ты забываешь о том, что существуют разные морали, разные точки зрения, потому и Бог, с одной стороны, един, а с другой стороны – разный. Возьми обычные земные религии. Все они в принципе проповедуют одно и то же с поправкой на условия жизни людей в той или иной области… Зеленый Лик и другие Древние проповедуют совершенно иное, но для иной паствы. Однако если мы примем их точку зрения, посмотрим на мир их глазами, то, в принципе, получим то же самое.

– Ерунда! – взвился я. – Древние проповедуют убийство. Они не ценят жизнь человека.

– Ты не прав! Они ценят жизни посвященных, людей, наделенных частицей Искусства. Остальные же люди для них ничуть не лучше зверей. Но разве Бог, тот же Христос, наказывает человека за то, что он на Рождество режет свинью – самое умное после человека животное?

– То, что ты говоришь, настоящий фашизм, – возразил я демону. – Нацизм! Расизм!

– Вовсе нет. Это – реальность. Возьмем маньяка-убийцу. Для общества людей – он ненормальный, извращенец, урод и подлежит или уничтожению, или пожизненному заключению. Теперь сменим декорацию. Возьмем мир, где процветает каннибализм, та же Полинезия в начале девятнадцатого века. Те, кто не ест людей, – уроды, извращенцы. Они никогда не станут сильными, потому что не съели ноги быстрого бегуна, никогда не станут храбрыми…

– Но это дикие племена, – попытался возразить я.

– Ерунда! Представители евро-американской цивилизации называют их дикими, потому что туземцы не изобрели колесо, паровой двигатель и не верили в Христа. Или вот возьми латиноамериканских индейцев – рабство, каннибализм. Их уничтожили, считая дикарями, только потому, что они не изобрели порох. А ведь испанцы убивали их не из-за того, что индейцы жрали друг друга и вырывали у рабов сердца на алтарях зиккуратов, а из-за золота. Всего лишь… А в переложении на нашу многострадальную страну, я скажу тебе, произошло примерно то же самое.

– То есть?! – не понял я.

– Ну, существуют законы и общественная мораль. Согласно законам людей, брать взятки нельзя, но общественная мораль за взяточников. Согласно законам, нельзя воровать, но в глазах людей, если ты удачно что-то спер, особенно у государства или олигарха, ты – герой. «Мораль Халявы» – я бы назвал это именно так. А ведь некоторые в шутку предлагают брать госналог со взяток. Еще пара шагов, два-три поколения выросшие в этом «стабильном курсе», и взятки в самом деле узаконят. А потом недалеко и до каннибализма докатиться. В девятнадцатом веке гомосексуализм осуждали, теперь этим гордятся, и кое-где уже разрешили однополые браки… Меняется мир, меняется мораль. И все это прикрыто ужасным словом «толерантность».

Я оставил последнее слово за Тоготом. Не стал с ним спорить. Слишком грустно было то, о чем он говорил. На самом деле мир казался мне много лучше и светлее. Я вспомнил чудесный «мир баунти»: прозрачные волны, белый песок, пальмы, склонившие головы над полосой тихо шелестящего прибоя. Такой пейзаж вгонял меня в тоску и успокаивал…

А дрезина тем временем начала притормаживать, и вскоре мы остановились возле платформы – точной копии той, откуда уехали. Только тут не было никакого каменного туннеля и дороги дальше не было – туннель заканчивался. Рельсы вели в тупик. Полный недоумения, я приподнялся и только тогда увидел вырезанную в полу платформы транспортную пентаграмму. Следом за мной поднялся Викториан, а потом Тогот с Иванычем.

– Прошу, показывайте дорогу, – махнув рукой, Викториан предложил первому войти в пентаграмму Тоготу. Демон только хмыкнул, шагнул в центр вырезанного круга, прошептал необходимое заклятие и исчез. Следующим был Викториан. Подхватив свои чемоданы, он последовал за Тоготом. Дальше по очереди вошли в пентаграмму мент и Иваныч.

В какой-то момент я остался на платформе один, и тут на меня накатила волна тоски. Мне разом вспомнились слова Тогота, и захотелось бежать. Бежать прочь, куда глаза глядят, подальше от этой реальности. Шагнуть в колдовскую пентаграмму и перенестись назад, к Средиземному морю, а лучше еще дальше. И сидеть на раскаленном песке, пить ледяное крепкое пиво и забыть обо всех этих проблемах, ключах, караванах, правительствах и морали по Тоготу. Да пошло оно все!..

– Так, не понял. Что это ты? Как дитя малое! Стоило оставить на минуточку, и сопли до пола, слюни ниже бакинской канализации! – раздался у меня в голове голос вездесущего покемона. – Так, собрался. Жопу в кучку, и марш, марш вперед, рабочий народ!

– Как ты мне…

Но я уже шел к пентаграмме. Один шаг, и я перенесся на пыльный чердак и замер, лицезрея уморительную картину: маркграф и Викториан стояли обнявшись и плакали.

– Начало большой дружбы, – фыркнул покемон. – Как говорят в Осетии, «хоть кричи над андагой».

* * *

– Итак, есть ли у вас план, мистер Фикс? – поинтересовался Тогот, краем глаза поглядывая на Викториана.

– План? Вломимся, а там видно будет. Я думаю, наших сил хватит, чтобы прорваться к Валентине.

Тогот с сомнением покачал головой, хотя какая могла быть голова у огромной зеленой, пупырчатой морковки.

– Нет. Боюсь, так не получится. Прежде, чем обратиться к вам за помощью, мы уже пробовали. Очень хорошая метальная изоляция. Конечно, можно преодолеть все колдовские ловушки, не такие они и сложные. Но на это уйдет куча времени. К тому времени, как мы пробьемся к Валентине, там будет вся конница и королевская рать. Нас числом задавят.

– И какие будут предложения?

– Надо провести предварительную разведку, – высказался Иванович.

Если честно, то я был с ним полностью согласен. Но тут подал голос маркграф.

– А я бы взял языка, знакомого с местностью.

– Одного из охранников? – уточник Викториан.

– Не-а, – покачал головой маркграф. – Очкарика. Как его там…

– Дмитриева, – подсказал Тогот. – Хотя лично для меня он на всю жизнь очкариком останется.

– Логично, – согласился Викториан. – Хотя он ведь, судя по всему, последних полмесяца провел на больничной койке и может не знать всех нововведений.

– Нам нововведения ни к чему. Все нововведения можем узнать на месте. Нужно лишь понять, какие гадости мы можем встретить на своем пути, – заявил маркграф.

– Тем более, что открывашку для их пломб на дверях я подготовил, – усмехнулся Тогот.

* * *

Дмитриева забрали без помех.

Нет, все-таки смешные люди эти чиновники. Ведь знали, что мы могли прийти, знали, что очкарик может нам понадобиться, но с охраной и не почесались. Всего лишь двое снаружи и двое внутри – такие здоровые, беспомощные амбалы, которые только и могут, что рассекать воздух кулаками, больше напоминающими кузнечные молоты. Мы уложили их поспать. Как говорится, служба тяжела, надо и время для отдыха находить.

Сам очкарик нашему визиту «обрадовался», заверещал, ножками в гипсе засучил. Но Тогот ему строго сказал:

– Сегодня будем играть в домино. Мой ход первый, – а потом откуда-то из воздуха выудил доминошную кость, размером со столешницу. Покрутил ее над головой, показывая нам, хотя рассмотреть очки на ней было невозможно, а потом, играючи треснув ею по голове очкарика, объявил: – Пусто-пусто! Второй глаз проиграл!

Очкарик взвыл, схватился за голову руками, пытаясь закрыть здоровый глаз. Даже я в какой-то момент решил было, что вот-вот, и Тогот его ослепит, но вместо этого покемон нежно погладил очкарика по плечу и ласково прошептал:

– Не бойся, сладкий мой, я пошутил. Нам предстоят райские забавы.

Очкарик взвыл и, окончательно деморализованный, рухнул на койку. Тогда Иваныч с Этуалем подхватили его под мышки и потащили к пентограмме, а Тогот отшвырнул доминошную кость-столешницу, повернулся ко мне с гордой улыбкой:

– Вот видишь, никакого насилия. Правильный подход к клиенту, и он – твой. Он не будет возражать и сопротивляться, с легкостью отдавшись в твои руки.

– Пошли, учитель садо-мазо, – я кивнул в сторону пентаграммы. Наших товарищей там уже не было. – А то появятся новые «ученики», и придется с ними разбираться, а это дело грустное и неприбыльное.

– И то правда, – вздохнул покемон.

* * *

Однако не все вышло так гладко, как поначалу показалось Тоготу. Во-первых, когда мы прибыли на чердак, Викториан встретил нас с перекошенным лицом, протягивая какую-то крошечную черную штучку.

– У этого пидора был маячок.

Тогот осторожно взял маленькую электронную таблетку и покрутил ее в руке.

– Да, тут мы прокололись… И что теперь? – почесал затылок Иваныч.

– В течение десяти минут прибудут чипы с дейлами и попытаются поставить нас в позу гаечек, – протянул Тогот, еще раз убеждая меня, что нельзя в таком почтенном возрасте смотреть Диснея. – А мы тут как уютно устроились… Что ж… Запечатаем помещение, а потом посмотрим.

– Запечатаем? А они не прорвутся?

– Прорвутся трубы, если их долго не менять, – и Тогот махнул мне, указав на дверь, ведущую на чердак. – Давай, быстренько, а я запечатаю двери на лестницы.

К тому времени, как внизу завыли сирены, мы почти закончили. Потом, встав возле узкого запечатанного окна – единственного большого окна, через которое мог пролезть человек, – мы наблюдали, как подкатило с десяток машин – черные мерсы и автобусы с ОМОНом. Маски-шоу пробежались по лестницам и постучались в двери. Пробовали даже их взорвать. После этого один из них попытался проникнуть на чердак через окно, у которого мы стояли. Спустившись с крыши на канате, он изо всех сил двинул в стекло здоровенными ножищами в гигантских ботинках. Не ноги, а ласты. Результат превзошел ожидания. Когда удар ногами, который должен был не просто разбить стекло, а вынести его вместе с рамой, не принес никакого результата, омоновца качнуло и развернуло, и он со всего маха врезался в стекло головой. А потом завис, с удивлением ощупывая пальцами стекло в тонкой деревянной раме. Казалось, окно держалась на честном слове. Тогда боевик вытащил нож, вогнал острие в щель, поднажал.

Тогот тихо прошептал какую-то гадость, и клинок ножа тут же с треском обломился. Кончик его так и остался в щели, а боец, выпучив глаза, уставился на обломок.

– Все веселишься?

– Ну, надо же чем-то занять этих ребят… А пока пойдем, послушаем, что расскажет наш «друг».

«Друг» сидел за столом, куда его, несмотря на протесты, усадили Викториан с маркграфом. Когда мы с Тоготом подошли, очкарика снова затрясло. Видимо, он до сих пор не пришел в себя после путешествия из больницы.

– Что… что вы собираетесь со мной делать?

– Хотели пообедать, но тут Иваныч, – Тогот кивнул на Круглова, – обнаружил пару банок тушенки, так что пока станем тебя откармливать. А то на больничных харчах ты больно исхудал.

Очкарик еще больше затрясся.

– Вы ведь это не серьезно говорите? – спросил он заискивающим тоном.

– А вот это в зависимости от того, насколько ты с нами будешь откровенен. Врать станешь, наступит тебе кирдык, скорый и ужасный, – объяснил Иваныч. Сев за стол напротив очкарика, он вытащил ржавый нож зловещего вида – наверняка находку Тогота – и стал его кончиком чистить ногти. Меня даже передернуло.

– Вопрос первый: где именно в комплексе держат Валентину? Вопрос второй: кто у вас там двери запечатывает? Вопрос третий: расскажешь ли ты нам достаточно для того, чтобы остаться в живых?

– Не, погоди, – встрял маркграф. – Он мальчик хороший. Все расскажет…

– …и стриптиз покажет, – добавил Тогот. – Нет, этот орешек крепкий, упрямый, но мы его все равно расколем… Значит, так, – повернулся покемон к нашему языку. – Правила такие. Правильный ответ, получаешь конфетку, неправильный – я тебе голыми руками без нар коза выдираю зуб. Кончатся зубы, перейдем на ногти, – и Тогот состроил гнусную гримасу. Удар снаружи встряхнул весь дом: – Нет ведь, никак не утихомирятся, – проворчал покемон.

– Я все-таки думаю, что надо линять отсюда. Рано или поздно они догадаются проломить стену или пол и все равно войдут.

Тогот тяжело вздохнул, потом повернулся к Викториану:

– У тебя на примете есть запасной «аэродром»?

Викториан на мгновение задумался.

– В принципе да, хотя место не из приятных.

– ?..

– Ну, там они нас точно не найдут.

Тогот тяжело вздохнул.

– Ладно. Мы сейчас с тобой туда отправимся… Ты хорошо само место помнишь? Идти без маяка придется, так сказать, на ощупь. Потом я вернусь, и мы быстренько перебазируемся, ну а вы пока держитесь, – и, взяв Викториана под ручку, Тогот с колдуном направились в транспортную пентаграмму.

Я повернулся к пленному:

– Ну что, господин Дмитриев, я смотрю, от вас одни хлопоты…

– Ты лучше не к пленному приставай, а вокруг реанимационной ванны пентаграмму рисуй, не на себе же ее переть, – крикнул на прощание Тогот и исчез.

Вот так он всегда: сам на прогулку, а меня напоследок напряжет не по-детски. В этом он весь.

Так что я вздохнул и с тоской посмотрел на очкарика. Я человек не злобный, но так хотелось вломить этому инвалиду. А может, все дело в том, что он, сам того не понимая, являлся для меня воплощением той самой государственной машины, которая пыталась оскорбить и унизить, вогнать всех в один шаблон, обобрать и… Впрочем, продолжать можно было до бесконечности.

Не в силах сдержаться, я треснул кулаком по краю стола так, что тот даже подскочил, и, поглаживая разбитый кулак, направился к ванне, где реанимировался Чапаев…

Я уже почти закончил рисунок, когда пол чердака метрах в десяти от меня взорвался вверх осколками бетона, и из огромной дыры полезли омоновцы. Все произошло очень быстро, так что я не сумел ничего предпринять. Меня, Иваныча и маркграфа скрутили в долю секунды, уложили мордами в грязный пол. Лжесудья сам лег, заложив руки за голову. Он и не думал сопротивляться боевикам. А Дмитриев ликовал. Он попытался было встать со стула, но загипсованные ноги подвели, а потом один из боевиков с маху врезал ему прикладом под дых, и очкарик оказался на полу, рядом с нами.

Я даже слышал, как он от ярости заскрипел зубами.

Появился их командир. Я его не видел, только ноги в блестящих лакированных ботинках. Он потыкал в бок Круглову носком одного из них, а потом поинтересовался:

– Оружие?

– У них не было, но там в углу целый арсенал. Можно маленькую армию вооружить.

– Замечательно.

– У нас тут ЧП, – сигнализировал я Тоготу, неожиданно почувствовав, что ментальный контакт восстановился.

– Не успели, – печально протянул мой покемон. – Что ж, им хуже.

Хотел я было спросить, почему омоновцам должно было быть хуже, но воздержался. Не самое подходящее время для полемики с демоном.

– Ладно, посмотрим кто у нас тут, – продолжал командир спокойным голосом.

Неожиданно меня подхватили крепкие руки и рывком поставили на ноги.

– Кого я вижу, Артем Томсинский. Уже больше года как в розыске… И где вы все это время прохлаждались? – говоривший был невысокого роста и совершенно неприметной внешности. Лица таких людей, если столкнешься с ними где-то на улице, тут же вылетают из памяти. Наверняка какой-нибудь чин ФСБ. Правда, Тогота рядом не было, так что подтвердить мою догадку никто не мог.

На мгновение мое внимание отвлекли какие-то удары. Я скосил глаза – два долбое… – по-другому назвать их язык не поворачивался – колотили ломами по тонкой фанерной двери. Глупое и бесполезное занятие. Ломом заклятие не снимешь.

Офицер заметил мой взгляд и, повернувшись к молодцам, подлил масла в огонь.

– Давайте, шевелитесь. Вы что там, фанеру разбить не можете? Да чему вас там вообще учили?!

Боевики удвоили усилия, но все было напрасно. Я хотел уже было поделиться своими соображениями с офицером, а потом подумал: как только они поймут, что двери им не открыть, нас вытащат через дыру в полу. Так что я припрятал свои ехидные замечания до более подходящего момента.

– А это кто у нас? – продолжал офицер. – Виктор Иванович Круглов, собственной персоной. Чеченский гость, так сказать, человек, предавший свою страну…

– В отличии от вас, я никого не предавал, – рявкнул Иванович и тут же получил прикладом АК под дых, а я решил, что офицер, который взял нас в плен, – нехороший человек. Нельзя же вот так бить человека со связанными руками. Я было открыл рот, собираясь начать дискуссию о правах человека и правилах обращения с задержанными, как офицера отвлек один из омоновцев.

– Посмотрите, тут еще один в каменном «саркофаге». Вроде мертвый. В каком-то желе плавает.

– Достаньте его…

А вот это они зря затеяли. Нельзя вскрывать вещи, находящие под сложным, древним заклятием. Себе дороже. Я-то знал, чем такие фокусы чреваты. Но, впрочем, не испытывая ни капли жалости и сострадания к боевикам, не стал их предупреждать, а, наоборот, сжался и крепко-крепко закрыл глаза.

Глава 5. Настоящее

Эх, раз, еще раз! Голова одна у нас, Ну а в этой голове – Уха два и мысли две… В. Высоцкий, «Песня Алисы про цифры»

Изумрудный меч оказался обалденной штуковиной – резал металл, словно раскаленный нож сливочное масло. Так вот, я резал, а Оракул этот – Терра Маг – кричал, вопил. А ведь что ему не нужно было делать, так это пытаться вывести меня на чистую воду, – глупая идея.

Резать компьютерные стойки я начал после того, как Оракул назвал меня самозванцем. Дескать, казачок-то засланный. По большому счету, мне, конечно, было глубоко плевать, что он там думает. Да и кто он такой – иллюзия, фантом. И вот этот бестелесный призрак говорил, что я не я и лошадь не моя. Будь рядом Тогот, он, наверное, отговорил бы меня, придумал что-то этакое насмешливо-злое, чтобы урезонить Оракула, но мне ничего подходящего в голову не пришло.

Единственной мыслью, которая могла бы меня остановить, была идея о том, что Янина, узнав, что я не Тзар, откажется от оставшихся желаний, и я, наконец, смогу заняться делом, то бишь поисками ключа. Однако, судя по ее искривившемуся лицу, идея о самозванце ей не понравилась, а то, что она упертая, я и без того знал. Поэтому, самозванец я или нет, но в первую очередь я решил показать Оракулу свою силу.

Не знаю, окажись на моем месте настоящий Тзар, может, он побежал бы рубить самого Терра Мага, но я, как человек, воспитанный в атеистическим обществе, отлично знал, что такое вычислительная машина, пусть это даже не портативный нотбук, а гигант вроде ЕС ЭВМ начала восьмидесятых. Видимо, поэтому, повинуясь некой неведомой силе, я решительно шагнул к ближайшему металлическому шкафу и со всего маха рубанул его мечом. Внутри все оказалось, как я и предполагал: тонкий кожух металла и множество плат – и в самом деле наши миры были в чем-то очень близки. И самым замечательным было то, что мой волшебный меч резал все это на куски без особых усилий с моей стороны. В общем, на то, чтобы «развалить» первый шкаф, превратив его в груду искореженного металлолома, у меня ушло меньше полминуты. Отличная скорость при великолепном результате.

Пока я не покладая рук работал в качестве лесоруба, принцесса и Оракул стояли окаменев – так мне показалось: Янина пыталась понять, не сошел ли я с ума, а Терра Маг не мог оправиться от охватившего его ужаса.

За первым «шкафом» последовал второй, затем третий. Я «работал» методично, взяв определенный темп и не собираясь останавливаться, когда Оракул наконец взвыл:

– Прекрати! Что ты делаешь, варвар?!

Я не обратил на его завывания никакого внимания. Что может сделать голографическое изображение? Однако бросил осторожный взгляд налево и направо: вдруг у этого Мага есть еще в запасе какие-нибудь киборги повышенной злобности? Но никаких металлических монстров на горизонте не оказалось, а посему я, не снижая темпа, занялся очередным шкафом.

– Да прекрати же это варварство! – снова взвыл Терра Маг.

– С какой стати? – поинтересовался я. – Меня пробудили и загадали желание: изничтожить Оракула. Вот этим я и занимаюсь. Изничтожаю.

– Но? – удивилась принцесса и замолчала, так и не договорив, в то время как Оракул метнулся ко мне. Его мерцающее лицо чуть ли не вжалось мне в ухо:

– Что вы делаете? Вы же интеллигентный человек, – я даже оторопел. Во-первых, Оракул неожиданно перешел на «вы», а во-вторых, в его голосе звучали нотки… как это объяснить… Представьте: группа матросов с «Авроры» выковыривает грязными руками рубины из царской короны, а какой-нибудь профессор истории, отлично понимая, что цена предмета определяется отнюдь не камнями, а исторической ценностью произведения искусства, пытается остановить разгоряченных вандалов, стараясь при этом не получить пули в живот.

– Я всего лишь выполняю свое обещание…

– Ну, а вы… почему вы его дали? Вы не из этого мира… Вы отлично понимаете, что делаете? Что нужно лично вам? Скажите, и я помогу…

Я решительно перешел к очередному шкафу. Один удар сверху вниз, чтобы рассечь конструкцию надвое. Потом ударом сбоку я четвертовал конструкцию и принялся доламывать ее, действуя произвольным образом.

– Скажите, что вам надо, зачем вы явились в этот мир? – нашептывал мне в ухо Оракул – не голограмма, а настоящий змей-искуситель. Вот только яблока у него не было. Однако, чем черт не шутит?..

– Мне нужен ключ. Ключ, открывающий двери между мирами… – прошептал я уголком рта так, чтобы не услышала Янина. Ей совершенно не нужно было знать, что же на самом деле мне нужно.

Оракул замолчал. Он словно собирался с мыслями, пытаясь понять, что я имею в виду.

– Не понимаю… Быть может, вы имеете в виду матрицу, запирающую энергию внутри планетного континуума…

– Горе от ума, – фыркнул я, шагнув к очередному «шкафу».

– Да прекратите вы… – вновь начал Терра Маг. – Этим вы мешаете мне сосредоточиться.

Я остановил меч на полпути.

– Вы знаете ответ?

– Что происходит! – подскочила ко мне Янина. Ее глаза пылали. Казалось. она вот-вот, словно кошка, бросится на меня, выставив вперед когти.

Что я мог ей сказать? В принципе, я не желал ей ничего плохого и даже в какой-то степени был благодарен за то, что она «разбудила» меня. Однако сейчас было не время для подобных сантиментов. Поэтому я не нашел ничего лучшего, как вырубить ее. Есть за ухом на шее такая точка. Точный удар – Тогот мог бы мною гордиться – и тело принцессы обмякло, а я, подхватив его свободной рукой, плавно опустил на пол.

И тут, совершенно неожиданно, погас свет. Наступила полная и непроглядная тьма, если, конечно, не считать мерцание колдовского клинка. В первое мгновение я подумал, что Терра Маг наконец пришел в себя и решился на какие-то кардинальные меры. Взмахнув мечом, я описал круг клинком, разгоняя невидимых врагов, если такие, конечно, имелись. Но, похоже, отключение электричества было вызвано совершенно иной причиной.

Неожиданно замерцало красное, аварийное освещение. В его скачущих, мерцающих лучах я с трудом разглядел Терра Мага, тот теперь больше напоминал не человека, а подранную кошками мумию.

– Я же просил вас прекратить.

– В обмен на информацию о ключе, а также обещание перестать помогать Узурпатору.

– Черт с вами, – отмахнулся Терра Маг. – Узурпатору помогать не буду. В конце концов, разбирайтесь сами. Однако прежде, чем вы примете какое-то решение, я должен кое-что рассказать. А потом уж или вы сами, или с помощью своего Космического разума решайте, что делать…

– Ну, часть истории я уже слышал, – кивнул я. – осталось прояснить кое-что относительно Узурпатора и принцессы. Что у них там вышло? Только вкратце, самое основное, лирические детали – в следующий раз.

– Все началось давным-давно, когда Кесрик еще не был Узурпатором, а правил огромным куском Империи – Крымией, считаясь одним из ваших законных наследников. Ваш потомок, так сказать, один из ряда многих. Все они искали бессмертия, предаваясь оккультным опытам. В один прекрасный день Узурпатор узнал, что секрет вечной молодости известен одной колдунье, которой удалось достичь желаемого, смешав технологию древних с магией современности. Узурпатор отыскал красавицу – правительницу крошечного островка. Его армия уничтожила защитников. Сама ведьма, несмотря на союзников-демонов, попала в плен. Узурпатор потребовал от нее тайну вечной молодости, взамен она потребовала, чтобы он стал ее мужем. Так как пытки не помогли, Узурпатор вынужден был смириться. И она стала его супругой. После чего они попытались уничтожить друг друга. Была устроена охота… Не знаю, что случилось, но оба прибыли в столицу Крымии – Город Камня – по отдельности, причем Узурпатор объявил, что его супруга погибла во время обвала в горах. Янина, не зная о том, что супруг ее вернулся, объявила то же самое. Возникли разногласия, в результате которых принцесса Янина была приговорена к казни и бежала. Вот, собственно, и все.

– Очаровательная история.

Я посмотрел на принцессу, лежавшую у моих ног, и… да, зрелище, если учесть красную подсветку, было, с одной стороны, достаточно сексуальное, с другой… та отстраненная снежность – ледяная непроницаемость – стала еще выразительнее. Передо мной была настоящая красавица, но в ее красоте было что-то омерзительное, порочное.

– Ладно, предположим, я оставлю все это, – тут я обвел рукой металлические блоки машины, – в покое. Но ты должен перестать поддерживать Узурпатора, подсказывая ему правильные ходы. Как я понимаю, ты снимаешь показания видеокамер и датчиков, уставленных в разных уголках страны, и, должным образом обработав информацию, даешь наиболее вероятный прогноз.

– В принципе да, – согласился Терра Маг. – Только вот слово «вид…», – тут он сломался.

– Видеокамеры, – подсказал я.

– Видеокамеры, – повторил призрак, – мне не знакомо. Я наблюдаю за миром через Очи Божьи, парящие над миром так высоко, что простым глазом их не видно.

– Через спутники?

Терра Маг кивнул. Видимо, в их языке существовало адекватное понятие.

– Итак?

– Итак, прежде чем принять какое-нибудь важное решение, мне нужно посоветоваться со Космическим разумом. А эти тонны камня экранируют связь. Надеюсь, тут существует более простой путь наружу, чем все эти подъемы и спуски по канатам?

Мгновение призрак молчал, потом шагнул в сторону и сделал знак рукой, приглашая следовать за собой.

– Надеюсь, без сюрпризов? – поинтересовался я, убирая меч.

– Ну что вы… Как вы могли подумать…

– Мог, мог… Ты учти. В случае чего я вернусь и разнесу всю эту богадельню в пух и прах. Искореню тебя, как факт…

Мне показалось, что призрак съежился, хотя вряд ли голограмма на подобное способна.

Мы оставили Янину лежать на полу. Если раньше у меня еще были по отношению к ней какие-то теплые чувства, то после рассказа призрака ничего подобного не осталось. Так что я решил, пусть пока полежит, а я тем временем доложен пообщаться с Тоготом. Странно, когда он рядом, единственное мое желание – заставить его заткнуться, а сейчас, когда он и в самом деле по-настоящему замолчал, я испытывал острую нехватку его общества…

Пара коридоров, бесконечный подъем в лифте, а потом огромная каменная плита отодвинулась в сторону, и передо мной открылось маленькое озерцо с кристально чистой водой, с трех сторон окруженное джунглями. У меня за спиной нагромождением гигантских камней возвышался огромный зиккурат. А где-то высоко-высоко сверкал клочок зеленого неба.

– Алло, мой ласковый и нежный друг! – ментально позвал я, запрокинув голову к небу.

– А вот и ты, тень отца, что бродит без приюта, пугает слабые сердца и манит тайной лютой, – отвечал Тогот.

– Новая интерпретация «Гамлета»? – поинтересовался я.

– Мой собственный перевод! – гордо объявил покемон.

– Никогда не подозревал о твой склонности к поэзии… Может быть, займемся делом? – поинтересовался я.

– Да, начнем с того, куда ты дел свою принцессу? – поинтересовался мой покемон.

– Оставил отдохнуть, – и я быстренько мысленно повторил все, что узнал от Оракула.

– И что ты собираешься делать? Возвернуть эту дамочку на трон?

– Ты бы лучше попробовал выяснить у своих родственников…

– Да там все понятно. Человеческие жертвоприношения, каннибализм, зверские пытки… В общем, принцесса еще та… Причем все походя, наплевав на людей. Видишь ли, в какой-то момент, случайно проведя удачный магический опыт, она возомнила о себе бог знает что.

– То есть…

– Ну, я бы сказал, что она случайно вызвала демона, и чердачок у нее ту-ту.

– И далеко?

– Дальше Алабамы.

– В итоге?

– И то, и другое нехорошо. В принципе, ты можешь убрать узурпатора, вот только кто заменит его на троне?

– Н-да… И времени на поиски кандидатов у нас нет.

– Почему? – удивился Тогот. – Облик Тзара тебе к лицу. Верни ключ и геройствуй себе вволю.

Я злобно фыркнул.

– Не смешно! Ты что, предлагаешь мне торчать тут, править какой-то Крымией?

– А почему бы и нет. Каждый Конан стремится сесть на трон.

– Так, мой милый друг, давай-ка закончим наши милые дебаты, а то я сейчас сделаю себе харахири, вернусь на Землю, и морковный суп будет сладок.

– Ну раз ты так считаешь, то советы мои тебе не нужны, – и Тогот прервал контакт.

Замечательно! Помог, называется!

Я скривился и в сердцах выругался.

– Ну как, помог Космический разум?

Повернувшись, я увидел, что за спиной у меня стоит призрак-мумия. А я-то о нем совсем забыл.

– Что теперь вы собираетесь делать?

Я только плечами пожал. А потом внимательно взглянул на Терра Мага, и у меня в голове зародилась одна интересная мысль.

– Если ты просуществовал столько времени, то у тебя, без сомнения, должно быть что-то вроде мастерской?

Призрак кивнул.

– Да, конечно. Рабочие автоматы уже начали восстанавливать меня…

Но я думал совершенно о другом.

– И ты мог бы создать несколько автоматов, вроде тех, защитных, с человеческой внешностью.

– Да, конечно, – подтвердил Терра Маг.

– Тогда вот что… – начал я, повернувшись и направляясь назад вглубь зиккурата.

* * *

Крымия встретила нас туманом, превратившим весь мир в единое серое ничто. Лишь двумя с трудом различимыми огнями горели шары на маяках Города Камня.

– Итак, повторим еще раз, – повернулся я к принцессе.

Та, не ответив, отвернулась, задрав голову к небу.

– Неужели ты считаешь меня настолько неразумной, – пробормотала она.

– Ну, если ты решишь выкинуть какой-то фокус, все пойдет прахом.

– Ты на себя слишком много берешь! Ты уже… – И она замолчала, бросив на меня искоса злой взгляд. – Ты оставил в живых Оракула!

– А как ты себе все это представляла? Ты хотела, чтобы я в одиночку штурмовал дворец твоего Узурпатора?

– Он такой же мой, как и твой! – она вновь бросила на меня уничижительный взгляд, а потом посмотрела на двенадцать молодцев, неподвижно восседавших посреди корабля, – армию, которую я выжал из Оракула. Внешне они напоминали людей – огромные светлокожие гиганты в два с половиной метра ростом. Полуголые, они были вооружены длинными палашами и грубыми плетеными щитами из ивовых прутьев.

Именно с этой армией я собирался покорить столицу Крымии – Город Камня. Правда, была тут еще одна тайна – все эти воины были киборгами, и под тонкой розовой кожей скрывался стальной каркас, который не мог разрубить даже мой колдовской меч. В общем, это были настоящие машины смерти. В какой-то момент я даже испугался, что Оракул обратит их против меня. Однако на это у него храбрости не хватило. К тому же он не знал про бессилие моего клинка и про то, что я уничтожал его стражей выстрелом в глаз, а патронов у меня осталось всего шесть. Так что, напусти он на нас свою маленькую армию, эти бессмертные воины порвали бы меня, как Тузик грелку…

Но вот из тумана выступил край причала. Я предупреждающе поднял руку.

– Что ж, принцесса. Настал твой звездный час.

Гиганты зашевелились. Слуги принцессы выдвинули сходни, спустились с корабля и встали по обе стороны трапа, взяв клинки наизготовку. Тотчас по каменному причалу навстречу вышел офицер в доспехах, очень напоминающий римского легата. Его сопровождало десяток стражников с пиками и факелами, с ног до головы закованных в броню. На их фоне мои гиганты выглядели беспомощными варварами.

Офицер выступил вперед, и откинув в сторону плащ, демонстративно положил руку на рукоять меча.

– Представьтесь, или будете арестованы за неурочное появление в городе Великого Кесрика, правителя Крымии.

Я не спеша прошествовал по трапу и встал между гигантами Оракула.

– Я – Великий воитель Тзар!

– Тзар давно мертв! – не терпящим возражения голосом объявил офицер, сделав предупредительное движение рукой. – Последний раз приказываю: назовите себя, или я прикажу…

Вот чего он там собирался приказывать, я слушать не собирался. Я кивнул двум киборгам, и они шагнули вперед, обнажив клинки.

– Думаю, вам, офицер, лучше отойти в сторону. Это не ваша война, и я хотел бы избежать ненужных жертв.

Но офицер не стал меня слушать. Он махнул рукой, и его воины пошли вперед, выставив копья.

Я печально вздохнул.

– А я предупреждал тебя именно о таком результате, – порой Тогот и в самом деле был совершенно несносен.

В ответ я только вздохнул. Да, покемон предупреждал, что при подобном раскладе сил смена власти возможна только при пролитии большой крови. Что ж, я хотя бы попытался.

Автоматы шагнули вперед, и воины-стражи с легкостью поддели одного из них на острие копий. Хлынула кровь. Стражи победно взвыли, и трое из них попытались поднять одного из моих варваров в воздух. Вот тут-то все и началось. Будь перед ними обычный человек, это удалось бы им без труда. Но перед ними был воин, под плотью которого скрывалась металлическая основа. К тому же весил он много больше обычного человека…

Копья сломались с оглушающим треском, а воин, из груди которого торчало три обломанных копья и хлестала кровь, шагнул вперед и взмахнул палашом, который в его руках больше напоминал зубочистку. Стражники разлетелись в разные стороны, словно кегли.

Я не стал созерцать дальнейшую резню. Боевые машины действовали быстро и эффективно, воины кричали, умирая, и с этим ничего поделать было нельзя. Однако медлить не стоило: у нас была иная задача – пока не появились лучники, нужно было добраться до выхода городской канализации.

Быстрым шагом я прошел мимо автоматов, добивавших отряд стражи. Остальные автоматы, двое из которых тащили носилки с тщательно завернутым «тайным оружием», и все люди принцессы, с нею во главе, последовали за мной.

В городе, все еще скрытом в тумане, стали зажигаться огни. Где-то, поднимая тревогу, ударил набат. Времени оставалось совсем мало, и я буквально пинками подгонял подданных принцессы. Наконец мы оказались на набережной.

Неожиданно из тумана прямо на нас выскочило с десяток стражников – судя по тому, что они были в полном обмундировании, – ночная стража. Мы буквально смели их, размазав по мостовой.

Еще метров сто, и мы очутились перед огромным зданием. Над двустворчатой широкой дверью висела вывеска на незнакомом языке. Однако, приглядевшись, я понял, что надпись означает: трактир «Шальной моряк» – именно то место, которое было нам нужно. Ну не нырять же с набережной в воду в поисках выхода этой самой пресловутой канализации? А по словам принцессы, в этом трактире существовал выход в подземную часть Города Камня – путь, которым в старые времена пользовались гости принцессы, желающие оставаться инкогнито.

Но тут нас постигло первое разочарование: двери оказались крепко-накрепко заперты.

Я хотел было приказать автоматам вышибить дверь. Судя по их силе и весу, они могли пройти насквозь и через каменную стену, однако в последнюю секунду меня остановил Тогот.

– Не так быстро. За вами будет погоня, а если двери останутся целы, это их хоть немного, но задержит. Подойди посмотри, скорее всего, там простой деревянный засов.

Я подошел к двери, приказав одному из спутников принцессы, чтобы он мне посветил. Но створки дверей были так плотно подогнаны друг к другу, что рассмотреть что-либо было просто невозможно.

– И что ты предлагаешь, мой далекий друг?

– Ну, если там всего лишь засов, то достаточно будет перерубить его. У тебя в ножнах волшебный меч. Попробуй.

Я так и сделал.

Снова этот пупырчатый паршивец оказался прав. Меч прошел между дверьми, чуть расширив щель, а потом двери чуть приоткрылись – достаточно для того, чтобы, просунув руку внутрь, я спихнул обломки засова, приоткрыв двери настолько, чтобы мог пройти человек.

Пропустив вперед пару воинов принцессы, я последовал за ними. В главном зале трактира было пусто и сумрачно – горела лишь пара ламп в дальнем конце зала. Я снял обломки засова, и вскоре вся наша команда оказалась внутри. Никто из владельцев или обслуги трактира так и не появился. Скорее всего, они забились по углам, в ужасе ожидая, чем же все закончится.

Оглядев свое «бравое» воинство, я остановился взглядом на двух окровавленных автоматах. Видимо, воины Узурпатора сражались отчаянно, потому как оба воина с ног до головы были залиты кровью. Раны, которые нанесли им стражники, выглядели просто чудовищно, если, конечно, забыть, что их живая плоть – маскарад.

– Вы двое, быстро отыщите замену брусу, который я перерубил, и оставайтесь здесь. Ваша задача – не пускать стражу, – а потом повернулся к Янине. – Ну а вы, принцесса, ведите нас дальше. Как говорится: пора окунуться в настоящее дерьмо.

Принцесса взялась за ручку двери, ведущей вглубь дома, но я остановил ее. У меня словно сработало некое шестое чувство. А может, это чувство было вовсе не мое, а Тзара.

– Стойте, принцесса. Вы должны показывать путь, а не идти первой. Это чревато…

Но договорить я не успел. Дверь, которую только что хотела открыть принцесса, распахнулась сама собой, и на нас вылетел здоровяк с огромным топором.

Оттолкнув Янину в сторону, я шагнул вперед, поднырнул под топор гиганта и на всю длину вогнал ему в живот свой меч. Мой противник только невнятно хрюкнул, выронил топор из ослабевшей руки и повалился назад. Только в этот момент я сумел разглядеть его лицо. Грубое лицо, иссеченное морщинами.

– Наемник, – пояснила принцесса. – В каждом подобном заведении хозяин держит двух-трех громил, чтобы обеспечить собственную безопасность.

Я спокойно перешагнул через труп.

– Куда дальше?

– Там на кухне, возле плиты, должен быть люк.

Мы прошли по коридору, заваленному какими-то мешками и заставленному корзинами. Он привел нас на огромную кухню, в центре которой возвышалась огромная то ли печь, то ли плита… Впрочем, в свете колдовского клинка, который я использовал вместо фонаря, много не разглядишь. Главной задачей было не упасть, растянувшись во весь рост. Но и тут я должен был в первую очередь поблагодарить свое тело. Тзар двигался словно лев, аккуратно переставляя ноги. И все эти движения были на уровне рефлексов.

Неожиданно принцесса остановилась.

– Люк должен быть здесь.

Я нагнулся, отшвырнул в сторону тонкий коврик, покрывавший каменные плиты. Никакого люка. Ровная кладка.

– Не понял?

– Поднеси меч к тому месту, на которое указывает принцесса, – неожиданно «проснулся» Тогот. – Да и сам можешь наклониться.

Я выполнил точно то, что говорил покемон, но, несмотря на орлиное зрение Тзара, ничего не заметил.

– И что будем делать, командир?

– Позови одного из своих дуболомов. Пусть ломает пол.

– Ломает пол?

– Освещение чертовски хреновое, но мне кажется, что местами кладка между камнями более свежая.

Я с сомнением посмотрел на пол, потом на ближайшего воина Оракула и с сомнением покачал головой.

– Будет грохот, и это займет слишком много времени. Стража очухается… Может, лучше мечом?

– Ах да, совсем забыл о нем… Попробуй.

Я сделал шаг назад, а потом со всего маха вонзил колдовской клинок в камень. В первый момент он уперся. Он не был предназначен для подобных процедур, а потом я навалился на него всем телом, и клинок, неожиданно поддавшись, ухнул в пустоту.

– Там ничего нет.

– Я же говорила! – воскликнула принцесса.

Пара минут, и я вырезал клинком в полу квадратный люк. Под полом и в самом деле ничего не было – пустота. Из дыры в полу веяло сыростью и застоявшимися нечистотами. Тот еще запашок.

– Если под полом ничего нет, то как держались эти кирпичи? Почему они не провалились под моим весом или, скажем, под весом одного из этих остолопов?

– Помнится, мы с тобой как-то ездили в Кижи. Там стоит церковь, построенная без единого гвоздя… Существуют определенные кладки, когда башни и каменные мосты строят без капли раствора, но сейчас не время для лекции по средневековой архитектуре… Пошли одного остолопа на разведку.

– Лучше скинуть туда принцессу, – возразил я, покосившись на Янину. – Если это ловушка, то и не жалко будет.

– Делай, как говорю, и молись богу, чтобы она раньше времени не узнала о твоих коварных планах.

Взмахом руки я подозвал одного из воинов Оракула, а потом указал ему на отверстие в полу:

– Вперед.

Тот, ни слова не говоря, шагнул во тьму, и меня тут же обдало кучей брызг. Принцесса была права. Что ж…

– Отойди в сторону, – крикнул я в дыру, потом повернулся к остальным. – Я спускаюсь. Когда крикну, спускайтесь вниз по одному. Сначала воины Оракула, потом все остальные.

Тяжело вздохнув, я пригнулся. Посветил вниз мечом. Воды я не увидел, но в каком-то метре внизу блеснул шлем воина Оракула. Тогда я сначала осторожно сел на край вырезанного люка, а потом соскользнул во тьму. Мгновение, и я окунулся в жирную липкую воду с отвратительным запахом. Было неглубоко – вода едва доходила до пояса.

Чтобы оглядеться, я поднял меч над головой и понял, что нахожусь посреди круглого кирпичного туннеля метра три в высоту, на треть наполненного грязной водой, в которой плавали нечистоты.

А принцесса ошиблась. Судя по каменной лестнице и площадке, люк находился в другом конце помещения. Но теперь это уже не имело никакого значения.

– Слышишь? – поинтересовался я у Тогота.

– Пока да. Но думаю, если ты отправишься в путешествие по подземельям, связь опять прервется.

– Хорошо… – протянул я, хотя ничего хорошего в этом не было. А потом, подняв голову, крикнул в сторону дыры в потолке туннеля: – Спускаемся! А ты, – я повернулся к истукану, – помогай.

Сам же я, все еще подсвечивая дорогу мечом, медленно направился по туннелю, двигаясь против течения. Во время плавания к Городу Камня мы с принцессой несколько раз обсуждали предстоящий маршрут путешествия, так что я знал его наизусть, правда, ошибка принцессы в определении места расположения люка сильно поколебала мое доверие к ее словам.

Тем не менее, пройдя метров сто, я оказался в большом низком зале, куда выходило с десяток более узких труб, и остановился, поджидая остальных.

Вскоре весь наш отряд спустился под землю. На какое-то время они замешкались: если воинам Оракула не нужно было света, то люди принцессы не обладали ночным зрением – пришлось зажечь несколько факелов.

– Как там? – поинтересовался я у одного из воинов из свиты принцессы, кивнув головой в сторону туннеля, откуда он только что вышел.

– Стражники добрались до таверны. Гиганты пока сдерживают их… Но надолго ли?

– Надолго, – мысленно заверил я сам себя, вспомнив свою первую схватку со стражем.

– Ты на это не сильно рассчитывай, – ментальный голос Тогота звучал приглушенно, словно он находился очень далеко. – Если у стражников хоть что-то есть в голове, они быстро сообразят, зачем вы явились в таверну, и полезут под землю, также могут перекрыть вам путь в дворец, так что поторопитесь.

– А то я хотел устроить привал посреди этого болота фекалий, посидеть по шею в говне, наслаждаясь милыми запахами. Принцесса, указывайте путь.

Янина, подняв факел над головой, осторожно прошла на противоположную сторону зала, но шла она не через центр, а держалась стены. Отчего я сделал вывод, что посреди зала может быть или углубление, или колодец, ведущий в глубины земли. Наконец, миновав несколько туннелей, она остановилась возле одного из них.

– Сюда.

– Ты уверена?

Не ответив на мой вопрос, принцесса шагнула вперед.

Я повернулся к остальным.

– В тот туннель, но идите вдоль стены.

Вскоре мы растянулись в длинную линию. Принцесса возглавляла шествие. Двадцать минут прогулки во тьме, и процессия неожиданно остановилась. Я быстро протолкался вперед. Принцесса стояла перед железной решеткой, перегораживающей туннель.

– Этого раньше тут не было, – с удивлением произнесла Янина, указывая на ржавое железо. У меня вновь возникло неприятное ощущение, что Янина по ошибке могла завести нас в ловушку. – Не было тут никакой решетки! – уверенно объявила она.

Я движением руки отстранил Янину в сторону. Стальные прутья – не камни. На то, чтобы убрать очередное препятствие, ушло меньше трех минут. Наконец, решетка со всплеском ушла под воду, и подземная «прогулка» продолжилась.

Неожиданно принцесса остановилась.

– Нам туда!

Я помнил о повороте налево, но проскочил мимо, так как отходящий в сторону туннель был совсем узким. Да, если бы не принцесса, мы бы с легкостью проскочили мимо и заблудились в зловонном каменном лабиринте.

В итоге мы вышли к приставной лестнице, ведущей к запертому люку. Очередной люк проблемы не составил. Пара ударов – и, отшвырнув обломки, я выбрался из канализации, оказавшись в небольшом помещении, больше всего напоминающем брошенную кладовку.

Подождав явления из канализации двух воинов Оракула, я направился дальше. Несколько пустых коридоров и десяток лестниц, ведущих все выше и выше, и мы выскользнули в широкий коридор. Тут обстановка стала совершено иной. Стены были украшены гобеленами и флагами, повсюду стояли жаровни, столики. В дальнем конце коридора у огромных дверей застыло два стража в стальных доспехах, зловеще поблескивающих в свете факелов, висящих вдоль стен.

– Ну, вот мы и у цели.

– Рано радуешься, – осадил меня Тогот. – Если Узурпатор там, то нам сильно повезло.

– А что, возможны варианты?

– Нет, конечно. Он вообще последние три года безвыходно сидит у себя в покоях, ожидая, когда ты явишься по его душу.

– Не смешно… Думаю, он в задней комнате, все еще пытается наладить связь с Оракулом.

– Если Оракул не соврал.

– А смысл? Мне показалось, что он с одинаковой ненавистью относится и к принцессе, и к Узурпатору… Как его там… Кесрику?

– Что ж, – вздохнул Тогот. – Будем надеяться, все именно так, как ты говоришь, хотя это будет первый раз, когда тебе удалось угадать.

– И долго мы будем ждать? – поинтересовалась принцесса.

Слуги принцессы достали луки. Два выстрела – два трупа. Добежав до мертвых стражей, они принялись быстро стягивать с них одежду.

Пока слуги переодевались, я с воинами Оракула и свитой принцессы проследовал к дверям. Но не успели мы приблизиться, как двери распахнулись, и навстречу нам выступило с десяток воинов в тяжелых доспехах, которыми руководил высокий человек благородной внешности. Он был почти моего роста, но много шире в плечах.

Шагнув вперед, он выставил вперед меч и заговорил бархатистым, самоуверенным голосом:

– Ни шагу дальше! – а потом, заметив Янину, зло улыбнулся. – А, вижу, это вы, принцесса. Пришли со своими псами пожелать мне спокойной ночи.

– Я пришла за тем, что принадлежит мне по праву! – огрыз нулась Янина. Я покосился на нее и был поражен той звериной ненавистью, которая отразилась на ее лице. – Я пришла, чтобы погубить тебя… Чтобы дар мой встал тебе поперек горла!

– Милые бранятся, только тешатся, – усмехнулся Тогот.

– Думаешь, пора брать события в свои руки?

– Нет. Сначала пусть передерутся, расслабятся.

Янина еще что-то говорила, но Кесрик махнул рукой, и его воины бросились вперед. Между ними и людьми принцессы началась схватка, зазвенели клинки, полилась кровь. Однако воины Оракула по мере возможности в схватке не участвовали. Я тоже хотел было отступить в сторону, но Кесрик бросился прямо на меня, размахивая клинком и норовя снести мне голову.

Однако я не собирался сражаться с ним. Нет, если бы, конечно, Тогот мог… Впрочем, зачем мечтать о несбыточном… Проехали. Я отступил в сторону и махнул одному из воинов Оракула.

– Убей!

Кесрик зло улыбнулся.

– Вижу, спутник принцессы не жаждет скрестить со мной клинок…

Вначале я хотел промолчать, мол, тебе надо, ты и щеки надувай, но какое-то мальчишеское озорство – желание, чтобы за мной осталось последнее слово, – заставило меня надменным голосом заявить:

– Для Тзара Великого ты – недостойный противник.

Тем временем Узурпатор обрушил свой клинок на плечо воина. Длинный меч правителя с легкостью разрубил мягкую плоть плеча, а вот дальше раздался страшный треск, и клинок сломался. Кость неведомого сплава оказалась железу не по зубам. В принципе, я ждал чего-то похожего, ведь сплав Оракула не мог разрубить даже мой волшебный меч, который с легкостью резал камень и обычный металл.

Кесрик с недоумением застыл, глядя на рукоять меча в руке и обломок клинка, торчащий из плеча воина. Ответный удар воина Оракула, и голова Кесрика покатилась с плеч, на несколько секунд в потолок ударил фонтан крови.

А потом все замерли.

Безголовое тело Узурпатора еще несколько секунд стояло, а потом рухнуло к ногам убийцы.

Принцесса шагнула было вперед, чтобы сказать что-то, но я остановил ее движением руки. В воцарившейся тишине я повернулся к людям принцессы, сцепившимся со стражей, и приказал:

– Пусть Люди Самозванца и Самозванки бросят оружие!

На мгновение все замерли, пытаясь сообразить, что я имею в виду. Первыми пришли в себя люди Кесрика. Они безропотно побросали мечи и пики и отступили к стене.

– Теперь вы! – приказал я, повернувшись к людям принцессы.

– Но… – шагнула вперед Янина.

– Взять ее! – приказал я воинам Оракула. – В цепи!

Янина подступила ко мне, сжав кулаки. Ее трясло от ярости.

– Ты… Ты…

– Я исполнил три твоих желания: защитил корабль, сделал так, чтобы Оракул перестал помогать Узурпатору, и убил Кесрика. Три твои желания выполнены. Теперь в цепи, моя милая, и пусть народ Крымии сам осудит тебя за твои деяния… Что касается трона… – тут я наигранно сделал задумчивый вид. – Я, как единственный законный правитель этой страны, вновь вернусь на свой трон. Ведь Крымия была частью моей великой Империи, не так ли?

– Замечательная речь, – усмехнулся Тогот. – Давно не слышал подобного цинизма.

– То ли еще будет, ой-ой-ой! Начальник стражи? – последнюю фразу я произнес вслух.

Один из людей Узурпатора сделал шаг вперед.

– Я, господин!

– Первое: эту самозванку заковать в цепи, посадить за решетку. Второе: собери Совет, или что у вас там. Пусть все прибудут в Тронный зал через час…

– Но многие из них спят… – начал было Начальник стражи.

– Запомни, мне можно возражать только один раз. Ты свой шанс уже использовал… Всех, кто откажется явиться, в цепи… Этих, – я кивнул в сторону людей принцессы, – заприте пока где-нибудь под надежной охраной. Я с ними разберусь позже. Кроме Альмы. Она остается со мной.

Я уже отвернулся, и стражи начали подбирать свое оружие, когда в голове раздался голос Тогота:

– Ты ничего не забыл?

– ?..

– В таверне все еще идет резня.

– Да, – вновь повернулся я к командиру стражи. – Я оставил двух воинов в таверне на набережной. Похоже, у них разногласия со стражей. Отзовите своих людей. Моих воинов им не победить, а лишние смерти нам ни к чему. Через пятнадцать минут доложишь… Еще… уберите кровь и тела, и пусть один или даже двое стражников останутся поблизости на тот случай, если мне что-то понадобится.

И, повернувшись, я направился в палаты, которые всего несколько минут назад занимал Кесрик.

– Спешу поздравить вас, Ваше Величество, – в «голосе» Тогота звучал неподдельный сарказм.

– Твоими молитвами… Хотя, не спеши. Мне еще предстоят неприятные разборки с Советом местной знати.

– Ну, судя по начальнику стражи, проблем особых не будет.

– Не загадывай. Хотя избежать кадровых перемен в начале правления – мудрая политика!

– В любом случае, Оракул гораздо лучше меня знает, что делать. У него все козыри в руках, так что на членов Совета он управу найдет – не стоит сомневаться…

Пройдя через двери, я оставил двух воинов Оракула на страже. Уж мимо них никто не просочится.

Внутри покои Узурпатора представляли из себя гигантский вытянутый зал, разделенный как бы на три части. Первая часть была уставлена столиками со всевозможными лакомствами и кушетками. В углу возвышалась гигантская арфа, рядом с которой стоял барабан. Слава богу, что музыкантов не оказалось. Еще два воина Оракула безмолвно застыли, охраняя вход с внутренней стороны.

Вторая часть являла собой нечто среднее между гардеробной и домашней библиотекой. Видимо, здесь бывший владелец этих апартаментов разбирался с неотложными делами.

А в центре третьей части раскинулась гигантская кровать под полупрозрачным балдахином. Там было какое-то шевеление, которое изначально и привлекло мое внимание.

– Похоже, тебя ожидает теплый прием…

Я решительно подошел к кровати и откинул балдахин. Так и есть, на кровати, кутаясь в тонкие одеяла, сидели две обнаженные красавицы. Совершено голые, если не считать золотых украшений. Разглядывая меня, они испуганно жались в углу постели. Да, дамы были ничего, но явно не в моем вкусе – слишком полные. В любом случае, мне они были не нужны.

Что ж, видимо, новые порядки придется начинать именно с этого:

– Альма… – Дальше мне пришлось сделать паузу, потому как девушка была белее снега и ее буквально трясло от страха. – Ты назначаешься главной… – Тут я замолчал, пытаясь вспомнить, как называются те, кто заботится о таких мелочах, как постельное и нижнее белье, питание, уборка… Распорядитель? Мажордом? – Можешь называть себя, как хочешь. Но тебе надо позаботиться о том, чтобы поменяли простыни, одеяла и подушки. Этих шлюх гони взашей. Пусть поработают, может быть, похудеют. И на тот случай, если кто-то станет сомневаться в твоих полномочиях, возьми одного из молодцов, – я кивнул в сторону воинов Оракула.

Вместо того, чтобы утереть слезы и помчаться выполнять мои распоряжения, Альма, грохнулась на колени, схватила меня за руку и начала ее целовать. Похоже, она смеялась и плакала от радости одновременно.

– Мой господин… Мой господин… – повторяла она.

Мне от всего этого стало очень неудобно. Хотя, пожалуй, так и должно было быть, все-таки, несмотря на автоматы и электронного Оракула, тут царили нравы воинственного Средневековья.

– Похоже, ты обзавелся еще одной поклонницей, – заметил Тогот.

– Как тебе не стыдно!

Я попытался поднять Альму с колен и вырвать у нее свою руку. Но это оказалось не так-то просто.

– Иди и сделай то, что я велел! – наконец нашелся я.

Неожиданно Альма замерла.

– А что будет с моим братом, господин?

Я вспомнил мальчика, которого мне пытались подложить в постель.

– Хорошо. Прежде чем заняться уборкой, сходишь, заберешь его. Поначалу пусть помогает тебе по хозяйству, а там разберемся.

– Мой господин… Мой господин…

Благодарственное целование ручек продолжалось.

– Что еще?

– Там, среди слуг принцессы Янины, есть и другие достойные люди.

– Ага! – я окончательно высвободил руку, потом постарался состроить недовольное лицо. – Но с остальными я буду разбираться потом. А сейчас марш за работу! Иначе передумаю! – Альма вскочила и бросилась к дверям с криком:

– Великий Тзар назначил меня старшей наложницей!

– Что-то мне все это очень напоминает, – проворчал Тогот.

– А ты меньше телевизор смотри, меньше напоминать будет, – фыркнул я, подумав о том, что вот только наложниц мне сейчас и не хватало.

Однако надо было закончить все дела. Я еще раз посмотрел на дам, жавшихся в углу.

– А вам что, особое предложение требуется? Я же сказал: кыш! Власть сменилась!

Обе гетеры, проститутки, наложницы или кто они там были на самом деле, соскользнули с кровати и, потрясая своими жирными телесами, устремились к выходу. Одна из них по пути попыталась прихватить какой-то кусок ткани, видимо, для того, чтобы прикрыть свои прелести, но у меня относительно этого были совершенно другие планы:

– А ну, брось! Нагишом через весь го… – Но окончание фразы они так и не услышали, скрывшись за дверью. Тем не менее, кусок ткани остался на полу у самой двери.

– Да ты зверь какой-то!

– Нет, я должен был расцеловать их в щечки и продолжить любовные утехи своего предшественника.

– Ну, если бы ты обнаружил в койке милого мальчика или парочку малолеток, ты бы не растерялся…

– Извращенец и педофил, – и я мысленно представил себе огромный кипящий котел, в котором, распятый на кресте, варился Тогот.

– Вот я и говорю, больное воображение, – проворчал покемон. Однако пусть сам на себя пеняет. Он первым начал. – И на твоем месте я бы делом занялся, а то время-то идет.

Я тяжело вздохнул. Тогот был совершенно прав.

Запустив руку за кровать, я на стене нащупал часть кружевной лепки. Точно в том месте, о котором говорил Оракул. С полминуты я дергал его в разные стороны и наконец, нащупав нужный угол, повернул.

Со скрипом полстены справа от меня отъехало в сторону.

В первую очередь в глаза бросился огромный телеэкран. Там была еще пара кресел, столик с клавиатурой, несколько стеллажей с бутылками, заполненными неведомыми напитками. Войдя в потайную комнату, я опустился в кожаное кресло перед экраном и нажал кнопку включения.

Сразу послышалось странное гудение, экран замерцал. А потом на нем появилось изображение Оракула.

– Вижу, у тебя все получилось, – вздохнул Оракул.

– Да, – подтвердил я. – Внесите.

Два огромных воина Оракула внесли тюк, развернули. На полу лежала моя точная копия, тот, кто вместо меня – Тзара Великого, сядет на трон Крымии и кто будет править от моего имени, выполняя волю Оракула, – идеальный правитель для дикой страны. У меня-то в этом мире была совершенно иная цель. К тому же я не был Тзаром Великим.

– Пока все идет по плану. Теперь, прежде чем я активирую груз, ты должен сообщить мне, где ключ.

– Ключ! – голосом великанов из «Королевства кривых зеркал» повторил Тогот, так что у меня даже в ушах зазвенело.

Глава 6. Три месяца назад

Когда провалишься сквозь землю от стыда Иль поклянешься: «Провалиться мне на месте!» – Без всяких трудностей ты попадешь сюда, А мы уж встретим по закону, честь по чести. В. Высоцкий, «Марш антиподов»

Нельзя так обращаться с магией. Искусство – вещь нежная. Тут как минер – ошибся, и «здравствуй, небо, земля, прощай». Только вот некоторые пламенные материалисты считают по-другому. А ведь по сути своей разобраться, так и не материалисты они вовсе, а ярые идеалисты. Ведь у них, как у идеалистов, существуешь только ты и то, что ты знаешь. А у упертых материалистов: не может существовать ничего, чего нельзя объяснить с помощью науки. То есть, если материалист откроет дверь, а за ней вместо привычной обосранной лестницы парадняка окажется чистейший песок какого-нибудь пляжа-«баунти», то материалист решит, что сошел с ума. А ведь в нашем мире и не такое возможно, потому и выходит, что самые упрямые материалисты – по сути настоящие идеалисты, ведь все, что они не могут понять, принять и объяснить, для них не существует.

Я к чему веду этот разговор? А к тому, что у большинства сотрудников силовых ведомств мысль, как таковая, напрочь отсутствует. Нет, в некоторых направлениях, как то взимание взяток, выбивание мозгов у подозреваемых, грабеж пьяных – тут мысль летит впереди паровоза, но не дай бог им столкнуться с чем-то таинственным и необъяснимым – наступает полный ступор. Только в этот раз ступор наступил после того, как рвануло, потому как нельзя голыми руками лезть в протоплазму, пропитанную магией.

В итоге от того омоновца, который полез в ванну, осталась лишь кучка дымящего пепла, да по помещению, затянутому дымкой взвешенной штукатурки, прокатилась волна сернистого запаха.

Выпучив глаза, офицер уставился на то место, где секунду назад стоял боец.

– И где?.. – только и смог сказать он.

– Отправился на небеса или в ад, тут уж как Бог даст, – ответил ему невидимый Тогот.

Офицер же, услышав голос, исходящий из пустоты изначально, повернулся ко мне.

– Чревовещатель?

– Ага, – кивнул я. – А еще я крестиком вышиваю.

Тут же мне приложили прикладом по пояснице. Если бы не защитное заклятие, я бы, наверное, после такого удара неделю кровью писал. Но при правильном применении заклятия пули не страшны, а не то что удары качка-дебила. Однако для приличия я скривился, даже от боли вскрикнул. Ну, нельзя же человека расстраивать, а Тогот тем временем продолжал «веселиться».

– А теперь фокус-покус века. Вынос и пропадание, вызывает страх и непонимание. Крекс-пекс-фекс…

И тут саркофаг исчез.

Я-то отлично понял, что Тогот отправил его на нашу новую «штаб-квартиру», а вот офицер ничего не понял, а посему, широко открыв рот, уставился на то место, где несколько секунд назад стояла тяжеленная каменная ванна.

– Все выше, и выше, и выше… – начал напевать Тогот из пустоты. Я не удивился бы, если бы он, материализовавшись, заглянул в широко открытый рот офицера, чтобы убедиться в отсутствии гнилых зубов. – Ну, а теперь пришло время и остальным откланяться.

Офицер побагровел. Лицо его надулось и вспухло. Сеньор Помидор, который сейчас лопнет, и только.

Неожиданно омоновец, который держал Иваныча, отлетел в сторону, словно кто-то невидимый, но очень сильный дал ему хорошего пинка. После чего та же таинственная сила подняла Иваныча, швырнула в пентаграмму в другом конце чердака, и он исчез. Следующим оказался лжесудья…

– Не отдавайте меня им! – истошно завопил очкарик.

Его надрывный вопль привел в себя офицера и его дуболомов. Они сгрудились вокруг меня и очкарика. Я почувствовал, как дуло пистолета уперлось мне в затылок. Неприятное прикосновение. Единственное, о чем не знали защитники правопорядка, так это о защитном заклятии. Что ж, как говорят, незнание закона не освобождает от ответственности.

Я рванулся.

Пистолет выстрелил мне в затылок. Легкий толчок, не более, но ощущение не из приятных. Трое омоновцев навалились на меня, пытаясь задавить массой. Только они не рассчитали, что защитное заклятие на то и защитное: рухни на меня скала, все равно смогу выкарабкаться. Я повел плечами, разбросав противников, словно это не здоровенные мордовороты, а тряпичные куклы, потом разорвал наручники. Нет, не цепочку между двумя стальными браслетами, а сами браслеты.

Не обращая внимание на пару автоматных очередей, которые должны были превратить меня в решето, я подошел очкарику. Даже не глядя на вцепившихся в него омоновцев, спросил:

– Ну что, пойдем?

Не знаю, расслышал ли он мой голос сквозь грохот автоматной стрельбы. Однако эта пальба меня не особо волновала. Слышал он или нет, только вот головой покачал. Мол, не хочу я с тобой.

Я лишь вздохнул.

– Не хочешь, а придется, – и ментально продолжал. – Ты лучше прикрой очкарика, а то палят придурки, глядишь, его пристрелят, и что потом?

– Потом суп с котом.

И неожиданно все замерли. Даже пули в воздухе.

– Приемчик Орта?

Из пустоты материализовались Тогот и… Бибиулу. Маленький негритенок едва доходил мне до пояса, но пыхал огромной сигарой. Она и грязная набедренная повязка придавали ему потешный вид. Покачиваясь, словно маленький пупсик, он обошел вокруг офицера, неодобрительно покачивая головой. Потом остановился пустил кольцо дыма в застывшего человека и медленно протянул:

– Ой, какие мы нервные… И как людям со столь неуравновешенной психикой доверяют выполнение столь серьезных заданий?

Я только плечами пожал.

– Думаю, он и кошку обыкновенную поймать не сможет, не то что задержать особо опасного преступника, – тут негритенок посмотрел на меня. – Давай, бери этого уродца, – он кивнул в сторону очкарика, все еще барахтающегося под грудой неподвижных тел. – А я тут закончу.

Я выудил господина Дмитриева из-под кучи омоновцев. Он и так был не слишком легким, а в загипсованном виде… К тому же он, без всякого сомнения, вовсе не хотел идти со мной. Упирался и брыкался, словно конь педальный. Я беспомощно огляделся.

– Мерзавец, может, поможешь мне? – спросил я у Тогота и вновь обратился к нашему пленнику. – И долго вы собираетесь выделывать эти выкрутасы? – поинтересовался я, пытаясь урезонить брыкающегося очкарика. А тот не унимался, несмотря на сломанные ноги.

– Что наша жизнь – игра! – мерзко фальшивя, пропел Тогот. – Поспешим. Викториан не сможет долго удерживать мгновение… И вновь начинается бой, и сердцу тревожно в груди…

– Отпустите меня! – бился в наших руках очкарик, но у Тогота не побалуешь.

Пока мы тащили Дмитриева к пентаграмме, краем глаза я увидел, как Викториан бесцеремонно вывернул карманы офицеру. А Бибиулу… Нет, я не смотрел, чем занимался этот демон…

А потом раз… Три секунды серого ничто и неприятное ощущение желудка, пытающегося выскочил изо рта, и мы оказались в каком-то довольно странном месте. Тут было сухо, но очень грязно, если даже сравнивать с заброшенным чердаком. Трубы, трубы, трубы, груды грязных тряпок, до боли знакомый саркофаг и костер, дающий мерцающий свет.

– Что за место? – поинтересовался я у Тогота, опустив очкарика на груду вонючей ветоши.

– Ад для чиновников и жополизов. Теплораспределитель. Тут обычно зимуют самые нищие бомжи.

– Чудненько! А где они сейчас?

– Викториан их «озолотил» и отправил погулять.

– Погулять?

– Ну, по крайней мере, ближайшие два дня нас тут никто не потревожит.

– Вот как бомж я только не жил.

– Хорошо, пойди закажи номер в «Астории», хотя лучше сразу в «Кресты». Там есть очень уютные двадцатиместные номера.

– Ты прекрасно знаешь, что в «Кресты» меня не посадят…

– Итак, какие наши дальнейшие планы? – шагнул к костру Викториан.

Тогот огляделся.

– Надо вытащить Валентину, – объявил он. – А все остальное потом…

Викториан согласно кивнул.

– Но внутреннее проникновение не получится.

Мы с Тоготом удивлено уставились на него.

Викториан не спешил отвечать. Расчистив место, он присел у костра, скрестив ноги, вытянул руки к пламени, словно замерз и хотел погреться. Мы ждали. Наконец Викториан заговорил:

– Видите-ли, магия, с которой мы столкнулись, имеет несколько иную природу. Те заклятия, что используете вы, действуют по трансмутационному принципу. Вы произносите формулу, и тут же происходит некое действо. Заклятия, которые принесли в наш мир аморфы, то есть те, которые используют власти, менее действенны потому, что имеют принцип наслоения. То есть, когда вы произносите первое заклинание, практически ничего не происходит. Вы произносите второе – иной направленности – тоже малодейственно. Третье, четвертое… Зато двадцатое заклятие срабатывает практически сразу. Можно сказать, что изначально создается некая магическая среда, и когда вы хотите разорвать эту паутину, вам требуется много больше сил, чем если бы это было заклятие той же природы, что и ваше…

Несколько минут мы молчали, обдумывая услышанное.

– Никогда не слышал о подобной хрени, – пробормотал Тогот. – Никогда…

– Я тоже, – вздохнул Викториан. – Тем не менее, Зеленый Лик рекомендовал снимать слой за слоем.

– То есть штурмовать в лоб не спеша?

– Выходит, что так.

Раздался страшный грохот, и из пентаграммы посыпалось оружие. Мы с Иванычем тут же принялись растаскивать его, укладывая на ветошь на полу.

– А об арсенале-то вы забыли, – в пентаграмме появился маркграф, обвешанный калашами и поясами с боекомплектом. – Но я подумал и решил, что таким непутевым воинам, как этот ОМОН, оружие не нужно, а то… поранятся. – Похоже, сарказм Тогота – штука заразная. – То-то они порадуются.

– Н-да… – протянул Викториан. – Ни пленников, ни оружия… И потери…

– Потери?

– Ну, Бибиулу решил пообедать.

– А заодно позавтракать и поужинать.

– Но… – начал было Иваныч.

Викториан повернул голову в его сторону, и Иваныч замолк под его тяжелым, хмурым взглядом.

– Если ты считаешь, что это несправедливо, что эти люди всего лишь выполняли приказ… свой долг перед страной… то ты не прав. Раз они служат этой власти, то они должны разделить ее вину.

– ?..

– Беда нашей страны не в продажных политиках и взяточниках, а во всеобщей безнаказанности. Если ты служил режиму и во имя его совершал преступления, ты виновен. Судили же мы эсэсовцев за преступления перед человечеством. А разве один кремлевский палач наказан? Нет, эти убийцы и насильники, те, кто еще живы, и по сей день имеют персональные пенсии и считаются почетными ветеранами. Потопили «Курск», обрушили Саяно-Шушенскую ГЭС, погубили сотни тысяч людей… Кто-то сел? Кто-то ответил?

– Прямо Тогот какой-то, – пробормотал я.

Викториан перевел взгляд на меня.

– Нет, я не Тогот. Я тоже виновен.

– ?..

– В конце концов, я родился в этой стране и обладаю властью, чтобы покарать негодяев, пусть не всех… А вместо этого я всю свою жизнь просидел, забившись в щель, занимаясь интеллектуальным онанизмом, по Достоевскому. А теперь вижу, что пора, как говорится, долг Родине отдать.

– Совесть – вещь очень вредная и еще заразная, – вмешался покемон. – А насчет Родины… Ни КГБ, ни ФСБ к Родине никакого отношения не имели. Родина для них – вывеска, не более. Даже не вывеска, а некий забор, закрывающий котлован-помойку. Внешне все благопристойно. Что защищаем? Родину. А точнее? Интересы правящих чиновников? Интересы тех, кто в беззаконие наворовал больше остальных?

– Ладно, – примиряюще объявил Иваныч, шагнув вперед. – Действуем по плану, а все политические споры на потом. Чтобы что-то сделать, нужно вытащить Валентину. Итак, – он повернулся к очкарику. – Мы ждем подробного рассказа от нашего голубка…

* * *

На территорию самой базы мы проникли без забот и хлопот. Тогот с Викторианом перенесли нас к «точке проникновения», как громко назвал это место Иваныч. На самом деле, выскользнув из транспортной пентаграммы, мы оказались на сельской дороге, протянувшейся вдоль леса – густых зарослей тощих полугнилых елей. И что удивительно, этот лес был огорожен ржавым проволочным забором. За спиной у нас раскинулось бескрайнее поле. А низкое серое небо лишь усиливало впечатление всеобщей заброшенности и загнивания.

– Вот вам образчик типично советско-российского хозяйства, – объявил Тогот, ткнув пальцем в покосившиеся столбы, затянутые ржавой, местами полопавшейся проволокой. – А ведь это сверхсекретный правительственный объект.

– Дальше будет хуже, – с усмешкой объявил Иваныч. Выдернув из-за пояса здоровенные армейские кусачки, он шагнул было вперед, явно намереваясь расчистить проход, но Викториан остановил его, поймав за рукав.

– Не так быстро, – пробормотал он. – Тут все не так просто.

А потом присел и уставился на покосившийся забор. В костюме цвета хаки, высоких шнурованых ботинках и бейсболке с длинным узким козырьком Викториан почему напомнил мне Фиделя Кастро. Картина маслом: кубинский партизан, изучающий дислокацию врага.

– Тут все не просто, – снова повторил он.

Неожиданно инициативу взял на себя Тогот. Подхватив с земли палочку, он принялся чертить на земле какую-то схему. Он тоже был в хаки, только на нем военный костюм выглядел очень смешно – один из героев мультфильма про Чипполино – мистер Моркоу, кажется, так звали сыщика-неудачника в этой детской сказке.

– А может, так? – закончив, поинтересовался он у Викториана.

Колдун повернулся, взглянул на абракадабру, начертанную демоном, встав, стер ногой часть рисунка и, забрав у Тогота палочку, что-то дорисовал с другой стороны. Потом замер, склонив голову набок, любуясь своим художеством.

– А вот это может сработать.

– Да, судя по рассказу очкарика, такого поворота они не ожидают.

– И что мы собираемся делать? – не выдержав, поинтересовался я. Если честно, то торчать на дороге в ожидании мелкого моросящего дождичка – это, в лучшем случае, перспектива не из веселых.

– Раздвинем границы реальности и проползем незаметно.

– ?..

Викториан, ничего не сказав, шагнул вперед, вытянул руку и начал было бормотать что-то неразборчивое, но Тогот остановил его. Покачал головой, а потом, напевая какой-то странный мотивчик, словно прогуливаясь, направился к изгороди. И все же… приглядевшись, я заметил слабые клубы чего-то синевато-сероватого. А через несколько секунд покемон уже напоминал ядро, разрезающее едва различимый колдовской туман.

Вот он подошел к проволочному ограждению, и проволока раздвинулась, стянувшись в узлы на столбах, образовав проход, достаточно большой, чтобы человек, пригнувшись, мог в него проскочить.

– Чего встали-то! – неожиданно взвился Викториан. – Пошли! Пошли! – и сам первым нырнул в дымчатый коридор, маркграф, больше похожий на ходячий арсенал, последовал за ним.

Мы с Иванычем переглянулись и не спеша отправились следом. А следовало бы поторопиться, потому как призрачный коридор стал смыкаться у нас за спиной. Заметив это, я прибавил шаг. А коридор сжимался все быстрее, и мы уже не шли, а буквально протискивались между невидимыми, смыкающимися стенами.

– Давай! – прикрикнул Круглов, дыша мне в затылок.

Последние несколько шагов дались с трудом, а потом я вылетел из колдовского коридора, словно пробка из бутылки шампанского. Иваныч, вылетев следом, налетел на меня, и мы оба повалились в мокрый мох.

Секунда, и я уже стоял на ногах. Мы были уже не на дороге, а в гнилом лесу, дорога желтой полосой протянулась за деревьями, где-то метрах в ста от нас.

– Прорвались, – подытожил Викториан.

– И никто нашего вторжения не заметил, – с усмешкой добавил Тогот. – Первый самый тонкий внешний слой магической защиты пройден.

– А что было бы, если бы мы ломанулись в лоб? – поинтересовался Иваныч.

– Бог его знает, – пожал плечами Викториан. – Одно могу сказать: ничего хорошего из этого не получилось бы. Не знаю, каким было бы магическое воздействие: может, перед нами встала бы огненная стена или нас могли сжечь молниями… а может, ничего такого. Только прилетело бы сотни три спецназовцев, и пришлось бы вести бой с превосходящими силами противника.

– Бой – это хорошо, – вставил свои три копейки маркграф.

– Но не сейчас, – отрезал Виктоиан. – Не сейчас…

– И что дальше?

– А дальше нам предстоит длительная прогулка по болотам, пока не доберемся до второй линии защиты.

– Прямо не база, а какая-то линия Маннергейма, – фыркнул Иваныч.

– Это что. Один мой знакомый барон, ну там, на Туле, помешался на линиях защиты, – начал маркграф. – Он их настроил столько, что внутри почти не осталось места для замковой башни. В итоге, жил в подобии конуры…

Но Этуаля никто не слушал. Иногда мне казалось, что если направить его мысли в нужное русло, он мог бы стать непревзойденным комиком. Однако, маркграф – комик. Само по себе это звучало, как нонсенс!

А прогулочка оказалась и в самом деле премерзкой. Идти было тяжело, ноги по щиколотку утопали во мху, и каждый шаг давался с трудом. Хорошо еще, что Тогот почти сразу пробормотал необходимое заклятие, и нас не трогали комары, хотя в воздухе вокруг стояло неприятное гудение, словно где-то неподалеку работали гигантские трансформаторы.

Но, как известно, все неприятное рано или поздно заканчивается. На третьем часу «прогулки» мы остановились, наткнувшись на двухметровый бетонный забор, поверху затянутый кольцами колючей проволоки.

– Замечательно, – протянул Тогот, постучав костяшками по каменной плите.

– Ну, тут ничего страшного, – заверил демона колдун. – Обычный забор со стандартными системами наблюдения: видеокамеры там всякие, датчики движения и вибрации.

– И как мы все это преодолеем?

– Каком кверху! Это-то как раз не сложно. Сложнее будет с тем, что за забором.

И Тогот, в соответствии со своими демоническими наклонностями, поступил точно так, как от него следовало ожидать. Он вытянул палец, который за несколько секунд из зеленого стал пунцово-красным, и очертил в стене круг. Потом легкий толчок, и вырезанный им кусок повалился внутрь охраняемой территории. Перед нами появился круглый лаз с дымящимися краями.

– Прошу, – вытянул руку Тогот. – Прошу, прошу, после вас.

Что-то не понравилось мне в голосе покемона, и я притормозил. А вот маркграф рванул вперед, и я тут же понял, насколько был прав. По ту сторону забора что-то взвыло, и Этуаль оказался спеленатым синеватыми нитями, возникшими ниоткуда.

– Так я и думал, – протянул Тогот. – Что ж, ловушка стандартного образца. Попробуем раскрутить.

– Да уж раскрутите, – проворчал маркграф. Без сомнения, чувствовал он себя не слишком комфортно.

Однако покемон не слишком спешил. Вместо того, чтобы заняться освобождением Этуаля, он отступил, внимательно созерцая пойманного в ловушку товарища. Еще немного, и он превратился бы в подобие роденовского мыслителя.

– А вы знаете, – наконец изрек он, – так господин маркграф выглядит много эстетичнее. Может, нам стоит его тут оставить?

Этуаль даже затрясся. Он пытался что-то сказать, но нити, отчасти стянувшие его лицо, не давали произнести ни слова.

Первым не выдержал Викториан.

– Ладно, хватит ломать комедию. Освобождай его. Мы и так тут слишком долго возимся. Все эти прогулки по лесу… Поверьте, когда нас засекут, то на нас обрушатся всей мощью…

– Мой друг, ты отчасти ошибаешься, – одернул его Тогот. – Все эти, – тут он сделал неопределенный жест зеленой лапкой, – колдовские уловки имеют и обратный эффект, о чем наши «друзья», похоже, не знают. Они пользуются амулетами и татуировками, чтобы двигаться, не замечая ловушек, но достаточно кое-что передвинуть, на доли градуса сместить фокусировку системы, и все их «уловки» окажутся бесполезными.

– Ты уверен?

– А то! – самодовольно фыркнул Тогот. – Хотя должен признаться, я понял это только когда мы прошли первое препятствие. Что ж, попробуем этим воспользоваться.

Из кармана своей куртки он извлек авторучку и кусочек бумаги. Проверив, как ручка пишет, покемон велел нам подходить по одному. Каждому из нас на ладони он нарисовал странный символ, больше всего похожий на закорючку из арабского письма.

– Вот так-то будет лучше. Теперь, надеюсь, колдовские ловушки местного производства будут вам не страшны, – и тут же одернул Иваныча, который, вытащив нож, направился к стянутому по рукам и ногам маркграфу. – Я сказал «будут», но только после того, как я чуть смещу фокус.

После этого Тогот надулся, начал бормотать что-то. Неожиданно нити, стягивающие маркграфа, чуть изменили оттенок, стали бирюзовыми, что ли.

– Ну, вот… – покемон шагнул к пленнику, но вместо того чтобы начать резать нити или попытаться каким-то образом снять их, он начертал на лбу маркграфа тот же знак. И в тот миг, когда он закончил рисунок, по нитям пробежало странное сияние, и они растаяли, как будто их и не было.

Маркграф какое-то время стоял, растирая руки, потом бросил злобный взгляд исподлобья на Тогота.

– А что, быстрее было нельзя?

– Быстро только кошки родятся.

– Так… – назидательным тоном начал я, поскольку все эти препирательства с выкрутасами смертельно надоели. – Когда в товарищах согласья нет… Ну, а дальше сами знаете.

– Не знаем! – фыркнул маркграф.

– История назидательна, можно послушать, – вмешался Тогот.

– Издеваешься? – обратился я к покемону на ментательном уровне. – Мы что, пришли сюда басни дедушки Крылова читать?

– Нет, тестировать изобретения дедушки Калашникова… – в тон мне ответил Тогот. – Нужно еще пару минут выждать. Заклятия не наши, они могут обладать достаточной упругостью, что ли. Если в ближайшие пару минут «отката» не будет, продолжим.

– А нормально это объяснить нельзя было?

– Среди нас не все такие понятливые.

– Хорошо… Привал! – объявил я вслух. – Пару минут выждем. Мало ли.

– А если патруль или…

– Постреляем. Есть такая игра – пинбол…

Иваныч понимающе вздохнул и присел на корточки.

– Ладно, не хотите, не говорите.

Я повернулся к Тоготу:

– И каким будет твой план?

– Крепким, – и увидев, как меня перекосило от злобы, добавил: – Валентину, скорее всего, держат где-то в подвалах того здания, – Тогот махнул рукой в сторону дырки в заборе. Я, если честно, никакого «того здания» не увидел, но на всякий случай согласно кивнул. – Сейчас мы выйдем на середину площади и постреляем, чтобы активировать защиту, а потом… «вперед и вверх, а там…», тем более, что Дмитриев рассказал все довольно подробно…

Все вышло, как и предсказывал Тогот. Мы беспрепятственно со стороны колдовской сети пролезли в дыру в заборе. На огороженной площади и в самом деле стояло несколько зданий, больше всего напоминавших типовые школы хрущевских времен. Сама же площадь больше всего походила на плац армейской части. Местами на асфальте даже осталась разметка.

Как только мы появились, из ближайшей школы высыпало два десятка солдат и тут же повисли изумрудными коконами, окутанными нитями. Откуда-то с крыши здания донесся удивленный крик… И все.

Неспешной походкой Тогот подошел к ближайшему кокону. Постучал, прислушался, потом повернулся к нам. Несмотря на всю серьезность ситуации, он двигался по-клоунски, паясничая.

– Никого нет дома… Можно не стучать. А пока, уважаемые экскурсанты, пройдемте дальше, – и взмахом руки предложил нам проследовать внутрь дома.

А дальше была паутина, лифты, бесконечные коридоры и… коконы, коконы, коконы. Совершенно беспрепятственно мы спустились на такую глубину, что в какой-то момент мне показалось, что еще метров сто, и мы свалимся на голову антиподов. Но ничего подобного не случилось. Потом Тогот оставил меня с Иванычем, приказав нарисовать транспортную пентаграмму, а сам с маркграфом – его никак нельзя было оставить в тылу – и с Викторианом – одна голова, пусть даже демона, хорошо, а две лучше – отправился дальше.

Неожиданно откуда-то издалека донеслись выстрелы, крики. На мгновение мы с Иванычем замерли, а потом я удвоил свои усилия. Выдавливая густую, темную жидкость из заранее заготовленных пакетиков с донорской кровью, я указательным пальцем выводил линии колдовского рисунка.

Пентограмма была почти закончена, когда появились спасатели. Маркграф вышагивал впереди – не пришелец, а настоящий вояка с плакатов времен Второй мировой. За ним спотыкаясь шел Викториан, на руках он нес завернутую в белый халат Валентину. Судя по всему, над ней славно «поработали». Куда делись ее шикарные волосы, ее роковая красота. Сейчас она больше всего напоминала умирающую старуху. Клочья седых волос, все лицо изуродовано язвами и шрамами, веки срезаны, большей части зубов нет. А ее глаза… они глубоко запали в глазницы… Видимо, мы подоспели как раз вовремя. Но много экзотичнее выглядели Тогот и тощий маленький человечек в форме, которого покемон тащил за собой ухватив за ухо. Незнакомец брыкался, дергался, всеми силами пытаясь вырваться, но Тогот, хоть и был ему чуть выше пояса, свое дело знал. У такого, как он, не порыпаешься.

– Как оно? – поинтересовался Иваныч, шагнув навстречу «делегации».

– Валентине плохо, – вздохнул Викториан. – Подержи-ка.

Он передал девушку Иванычу, а потом, нервно двигая руками, начал нашептывать какие-то заклятия, делая пассы в сторону женщины.

– Вы тут дурью не майтесь, – подошел Тогот со своим спутником. – Давайте домой, быстренько. Местные чародеи тоже не дураки. Мы и так бродим по этим лабиринтам больше двух часов – времени вполне достаточно, чтобы разобраться, что к чему.

– А это кто у тебя? – поинтересовался я.

– Не узнаешь?

Легкое движение пальцев покемона, и вояка выгнулся.

– Ба, знакомые все лица.

И в самом деле лицо этого блюстителя закона не раз мелькало на экранах телевизоров. И всякий раз рассказы о победах и достижениях милиции-полиции – тех, кого большая часть народа, даже судя по телеопросам, если не ненавидела, то сильно не любила.

– И?

– Возьмем этого перца с собой. Пригодится.

Я с сомнением хмыкнул.

– У нас уже двое военнопленных. Ты чего, лагерь устроить хочешь?

– А что? – усмехнулся Тогот. – Поиграем в ГУЛАГ. Долг, как говорится, платежом красен.

– Смотри не устрой восстание Спартака.

Тогот только фыркнул. Нет, если он чего задумал, отговорить его практически невозможно. Решил пленных собирать, пусть собирает, но цацкаться с ними будет сам. Я, например, не собирался ни охранять, ни холить и лелеять этого генерала. В крайнем случае, поставил бы к стенке.

Раз… Два… Три… Несколько минут неприятной серой мглы и выворачивающей желудок качки, и мы материализовались в грязном подземелье. При виде нас Дмитриев, прикованный наручниками к трубам, взвыл – райская музыка. Но еще громче он заверещал, когда увидел пленника Тогота. Однако демон приковал своего пленника в другом конце помещения.

– И не болтать! – добавил он, внимательно посмотрев сначала на одного, потом на другого.

А Викториан все еще колдовал над Валентиной.

– Ну, как она? – поинтересовался я.

Викториан ничего не ответил, отмахнулся от меня, словно от надоедливой мухи, продолжая делать таинственные пассы.

– Похоже, придется использовать более кардинальные средства.

От неожиданности я обернулся. Алекс! Я совершенно забыл о нем, впрочем, судя по всему, точно так же, как и все остальные. Лишь много позже я узнал, что это – одно из основных свойств вампиров. Они могли быть рядом, но, если не хотели, окружающие их просто не замечали, проходили мимо них, словно это пустое место.

Викториан, подняв голову, уставился на Алекса.

– Что ты имеешь в виду?

– Займитесь лучше кадром в саркофаге. Похоже, его давно пора оттуда вынимать, а что до этой красавицы: через пару часов она будет в порядке, – и, отстранив Викториана в сторону, Алекс в свою очередь склонился над девушкой. В какое-то мгновение я чуть не закричал от отвращения, на секунду мне показалось, что над Валентиной склонился не человек, а огромная крыса в человеческой одежде. Я мог поклясться, что на миг разглядел пуговку розового носика и длинные серые усы. Огромный крыс, да и только…

– Ты хочешь…

Но Викториан опоздал. Движение головы Алекса напоминало движение головы змеи. Раз. И подбородок вампира оказался залит кровью.

– Вот и все, – сказал он, вставая от тела Валентины. – Два-три часа, и она придет в себя.

– Ты… – вновь повторил Викториан.

– Подарил ей новые возможности и вечную жизнь… – он хотел еще что-то сказать, но не успел, так как из другого конца комнаты донеслось:

– Так, ножку сюда, – Тогот и маркграф выудили из саркофага Геннадия Николаевича. Вид у Артштейна был ошеломленный, но выглядел он много лучше, чем при нашей первой встрече в больнице. Казалось, он сбросил лет двадцать, исчезла старческая дряблость тела… – Как себя чувствуете?

Пенсионер повернул голову, взглянув на демона сверху вниз.

– На удивление хорошо.

– Видите, а вы сомневались…

– Только никак не могу понять, где мы.

Я уже было собрался ответить что-нибудь о том, где он находится. Что-нибудь в «народном» рифмующемся стиле, к Караганде не имеющем никакого отношения. Но… Геннадия Николаевича усадили на груду грязных ватников.

– Странно. Я очень странно себя чувствую, – бормотал он.

– Что-то болит? Где-то тянет?

– Нет… – неуверенно протянул Геннадий Николаевич. – У меня такое ощущение, словно я заново родился.

– Ну, если в детали не вдаваться, так оно и есть.

И тут лицо Геннадия Николаевича вытянулось от удивления. Подняв руку, он запустил себе в рот пальцы, словно хотел что-то нащупать.

– Подождите… Подождите… – начал бормотать пенсионер. – Там же у меня «мост» был.

– А теперь нет? – с наигранным удивлением поинтересовался Тогот.

– Нет.

– А что есть?

– Зубы… – растерянно пробормотал старик. – И тут зуб.

– И что с этим зубом?

– Раньше его не было.

– Раньше не было, а теперь есть, – вздохнул Тогот. – Эка беда! – а потом, в один миг став серьезным, продолжал. – Ваш организм претерпел полное восстановление. Так что теперь у вас не осталось ни одной старой болячки.

И Тогот протянул ему комплект нижнего белья и спортивный костюм, еще запечатанный в целлофан. Словно клоун-иллюзионист, он вынул все это прямо из воздуха.

– Одевайтесь. А теперь следующий, как сказал заведующий, – и, повернувшись к очкарику, звонко щелкнул клыками.

Не знай я Тогота, я бы в штаны наделал, но, отлично зная повадки покемона, только мысленно усмехнулся.

– Мадам у нас отделалась крепким поцелуем, – продолжал Тогот, бросив косой взгляд на Валентину. – Ну, а тебе, сладкий мой, придется пройти полный терапевтический курс.

Несмотря на тусклый свет запыленных ламп, я отлично видел, как скривилось от страха лицо Дмитриева. Нет, надо же быть таким трусом! Хоть бы не показывал… с другой стороны, еще каким трусом станешь, когда окажешься в игривых лапках Тогота. Однако реакция пленного моему покемону явно понравилась, он шагнул к Дмитриеву и игриво взъерошил ему волосы.

– Не бойся, сладкий мой, прежде чем к столу подавать, нам надобно тебя вылечить. Знаю, чувствуешь ты себя уродом полным и лечиться не хочешь… Ну, хочешь ты или нет, а придется.

Потом он и Этуаль подхватили Дмитриева под мышки и, несмотря на его завывания и слабые попытки сопротивляться, потащили к ванне.

– Подождите… Подождите… – неожиданно заступил им дорогу Иваныч. – Вы что же, и этого ублюдка вылечите?

– Есть такое понятие «гуманизм».

– Это после того, как он моих родных чморил?

– После, после… отойди. Мы его оживим, да своим же потом сдадим… И поверь, он еще очень жалеть будет о своем возвращении. Обратно проситься станет.

– И от кого я это слышу? От демона! – но, склонив голову, Иваныч отступил в сторону, пропуская Тогота к саркофагу.

– Что же до ваших сомнений, господин Круглов, – продолжал Тогот. – Поверьте, причинять противникам сильную физическую боль – метод весьма недейственный. Вот мы сломали гаду ногу, нос, глаз повредили, и что? Господин Дмитриев исправился? Нисколько. Гнидой был, гнидой и останется. А вот если мы, наоборот, сделаем для него чего-нибудь хорошее, а потом его друзья сделают с ним что-нибудь отвратительное и разрушат его карьеру… Как это говорится: «Получив по щеке, подставь другую».

– Если бы кто-то раньше сказал мне, что демон станет проповедовать мне основы христианской морали…

– Вы, господин Круглов, уже пару лет должны лежать на дне ущелья, где-то в горах, – а потом, наклонившись, одним ловким движением когтя, острого как бритва, срезал гипс сначала с одной ноги Дмитриева, а потом с другой. Ах, как тот вопил, но одного движения покемона оказалось достаточно, чтобы отчаянные вопли пленника превратились в сдавленный хрип. – Вот так-то лучше, – пробормотал демон. После этого совместными усилиями они с маркграфом запихали в ванную извивающегося от боли Дмитриева. – До чего же хлопотно с этими грешниками…

– И что дальше? – поинтересовался я.

– Дальше? – Тогот шлепнулся на груду какого-то тряпья. – Дальше нужно сделать то, что нужно… Только вот для моих… – тут Тогот осекся, бросил взгляд на Викториана. – Для наших планов нужна Валентина.

Все, и я в том числе, разом повернулись к спасенной. Раньше я никогда не видел, как человек превращается в вампира. Вообще я считал, что такие существ, как вампиры, в нашем мире не существует, а здесь на тебе. Теперь только Брэма Стокера не хватает.

Я еще раз повнимательнее пригляделся к Валентине. То ли мне казалось, то ли в самом деле выглядела она уже не столь изможденно, как несколько минут назад. Часть язв и ран на лице затянулась, и глаза уже казались не столь запавшими, словно здоровье и жизнь постепенно возвращались к ней. Да и что я в самом деле знал о вампирах, о тех, кто живет во тьме? Ну не по фильмам же «Сумерки» ориентироваться? Однако красота постепенно возвращалась к женщине-вамп, только теперь в ее облике появилось что-то новенькое, что-то от садо-мазо. Или всему виной свет и воображение?

– Ну, воображение у тебя точно нездоровое, – тут же подтвердил Тогот. Заинька, никогда времени не теряет, чтобы похвалить. – А вот «заиньку» я тебе еще долго вспоминать буду.

– Морковкам молчать! – и благословенная ментальная тишина.

А потом Тогот продолжил:

– Ну, а теперь пора побеседовать с новым членом нашей компании. Нужно же узнать, что в самом деле происходит. – Но сказал он это так, что, окажись я на месте пленника, я бы сильно задумался.

* * *

– И что, товарищ генерал, вы хотели нам такого срочного рассказать? – поинтересовался Тогот.

Генерал сидел напротив демона, кривился и то и дело тер правое ухо, больше напоминающее тонкую мясную котлету, и запястья, с которых сняли наручники.

– Лучше скажите вы… На что вы рассчитываете? – голос генерала был сухим, хриплым. – Вы же понимаете, что вас рано или поздно схватят, а потом…

– Поменяем слова местами, – предложил мой покемон. – Потом… схватят… Хотя последнее слово вызывает у меня недоумение.

– Вы понимаете, что вам грозит пожизненное… – генерал говорил уверенно.

У меня начало складываться четкое впечатление, что генерал глуп. И не просто глуп, а туп, как пробка, или же…

– Ну, пожизненное лично мне не грозит, – хохотнул Тогот. – К тому времени, когда мне суждено будет умереть в заключении, ни вашей страны, ни ваших врагов не будет на карте этого мира.

– Тогда мы депортируем вас.

– Не, смотрите, он даже умные слова знает, – усмехнулся демон, подмигнув мне.

– Послушайте! – взвился генерал. – Он повернулся ко мне, потом к Иванычу. – Но вы-то нормальные люди. Вы должны объяснить этой нелюди…

– Ничего мы тебе не должны! – рявкнул на него в ответ Иваныч. – Я пока кровь за вашу долбаную родину проливал, там, в горах Кавказа, твои подчиненные над моей семьей измывались и разным ублюдкам, – он кивнул в сторону ванны с Дмитриевым, – помогали. Вы на улицу выйдите и спросите, кто такие менты, и вам все в один голос скажут…

– Ты погоди, не горячись, – словно ниоткуда, возник Алекс. Он осторожно положил руку на плечо Иваныча, и нас буквально накрыла волна тишины. – Не греби всех под одну гребенку. Есть те, кто под пули идет и… впрочем, это неважно. Ты фильтруй понятия. Во всем мире есть евреи, а есть жиды; есть русские, есть скабари; есть украинцы, есть хохлы… Вот и у нас так же. Есть полицейские и менты.

Иваныч сбросил руку Алекса с плеча.

– Красиво излагаешь.

– И тем не менее.

Потянувшись, Алекс наклонился над генералом, тень его руки коснулась горла высокопоставленного чиновника. Тот захрипел, попытался схватить тень, только тень на то и тень, рукой не ухватишь, а вампир сжимал руку все сильнее и сильнее.

– Погоди, – остановил его покемон. – Задушишь клиента. Он и при жизни пахнет совсем не розами, а сдохнет, знаешь, какая вонь подымется? Лучше придумай, что нам с этим орлом делать.

– Включим в программу перевоспитания, – предложил Иваныч. – Если уж прикончить нельзя, то пусть помучается по полной.

– Да, думка гарна, – согласился Тогот. Потом повернулся ко мне. – В общем-то он уже все рассказал. Может, отпустим?

Этот вопрос мне не понравился. Точнее, не понравился тон Тогота.

– И что он тебе рассказал?

– Где находятся их чародеи, точнее, чародеи аморфов, и как их охраняют.

– И что? – продолжал недоумевать я.

– Операция «Ликвидация». Тем самым мы лишим наших противников основного козыря, а после займемся вправлением мозгов.

– Ты что, хочешь в революционеры податься?

– Ага, в мавзолее раскладушку поставлю… Как ты вообще себе это представляешь? Революция снаружи? Тогда погибшие станут мучениками и героями, и биться с их прихвостнями придется долго и счастливо.

– Хочешь заняться перевоспитанием?

– Есть другие варианты? Уберем магов… Местные самоучки не в счет. И займемся воспитанием. Раз совесть сама по себе не проснулась, попробуем другой способ.

– ?..

Тогот только поднял указательный палец, увенчанный длинным, загнутым когтем, и многозначительно покачал им.

– Бибиулу же все сказал… Да заодно и судью освободим.

– Судью освободим?

Тогот вздохнул.

– Отдельная грустная история, – и Тогот обвел взглядом всех собравшихся. – Он у них.

– Но ведь, по твоим словам, судья – посланец Высших сил… Как они могли?..

– Он просто не стал сопротивляться. Дал нам понять, что необходимо сделать, и теперь ждет, пока мы исполним волю Высших сил. И тогда он явится не карать, а так… пожурить. Для этого он цирк с лжесудьей и устроил. Потому как, явись он сам, даже против собственного желания, он должен был бы нас в порошок стереть.

– И…

– И надо быстренько привести дела в порядок. Так что засучите рукава, нас ждут великие дела, – и Тогот сделал вид, что засучивает рукава. – А потом, неожиданно дернувшись вперед, щелкнул пальцами, и генерал резко дернулся и повалился навзничь.

Я повернулся к покемону.

– Ты чего? Прикончил его?

Тогот только хихикнул.

– Включи мозги. Ну разве стоит об эту падаль руки марать? Поспит с недельку, может, поумнеет, а нет, пройдет общую терапию… А теперь, пока мы колдунами будем заниматься, ты, Геннадий Николаевич, – Тогот неожиданно повернулся к старичку, – под руководством маркграфа подготовь списки самых злобных чиновников это чудного государства. Человек двадцать высшего эшелона, самых зловредных и отмороженных. Списочек кандидатов для «порки». Это будет твоей платой за бесплатное лечение.

– Но я… – открыл было рот старик, но тут же замолчал, стоило Тоготу посмотреть на него внимательно и со значением.

– Ну, а вы, – тут он посмотрел на меня и Иваныча, – вооружайтесь. Начинается настоящая война. Придется уничтожить наших «гостей».

– Физически?

– Нет, химически… Артурчик, ты сегодня тупишь. Страшно тупишь… Они враги… завоеватели… создания, покусившиеся на твою родину. По сравнению с ними фашисты – ангелы во плоти. В конце концов, нам предстоит борьба за этот мир. Да, и обязательно прихватите огнеметы. Кстати… Артурчик… – четвертый «Артурчик» за последний час, он у меня припомнит! – Раньше, когда ты договаривался с Мясником, у тебя никаких сомнений не было.

– Да и сейчас нет… Просто…

– Сложно! – перебил меня покемон. – Шагом марш вооружаться. Когда они узнают, что генерал у нас, они попытаются изменить дислокацию, так что действовать нужно быстро и эффективно.

– А дальше?

– Как только враг лишиться колдовской защиты, а местных самоучек я в расчет не беру, займемся «воспитательной работой». К тому же истинный судья к тому времени будет свободен и подскажет, откуда взять новый ключ.

– Да и ты, Алекс, тоже пойдешь с нами. Твоя сила нам может пригодиться.

– Воевать против своих?

Тогот замер, словно кто-то ударил его по лицу. У меня аж сердце зашлось. Я замер, а Тогот медленно повернулся в сторону вампира.

– Что-то я не понял? – протянул он таким голосом, что у меня мурашки по спине побежали.

– Колдуны наверняка находятся под защитой спецназа или какой-то из полицейских частей. Я не хотел бы участвовать в операции против своих, – уверенно объявил Алекс.

– А на корабле… – начал было Тогот, но Алекс перебил его.

– Тогда выбора не было.

– А теперь он есть? – удивился демон. – Теперь, солнышко мое, его тоже нет. НЕТ! С того момента, как ты впервые воспользовался дарованным тебе Искусством, ты оказался на другой стороне! Ты стал иным, посвященным, вампиром, мистическим существом, гением… можешь называть себя как угодно. И ты не можешь отступить. Ты стал иным. Вот он, – тут Тогот ткнул пальцем в грудь Иваныча, – может. Он – обычный человек, а ты, мое солнышко, не можешь. Потому как пути назад нет. Там, – он ткнул пальцем в стену нашего тайного убежища, – тебя ждет смерть, только смерть. И ты никогда ничего изменить не сможешь, потому что ты – нелюдь, вроде паука или скорпиона, которого любой непосвященный раздавит, не задумываясь, потому что отвращение к таким существам, как ты, у него в крови! – Тогот замолчал. Лицо, если, конечно, можно назвать лицом пупырчатую зеленую маску, стало почти черным. Давно я не видел его в такой ярости. На мгновение мне даже показалось, что вот-вот он обрушит на Алекса гнев небес. Какое-то время он молчал, а потом повернулся к Викториану: – Приведи в порядок мозги этого пижона, и чтобы через полчаса он был готов.

Глава 7. Три месяца назад

Спасите! Спасите! Хочу я, как прежде, В нору – на диван из сухих камышей!.. Здесь плавают девочки в верхней одежде, Которые очень не любят мышей. В. Высоцкий, «Песня мыши»

Материализация в туалете – явление в духе Тогота. Раз, два, три. И мы с Иванычем появились в просторной кабинке по обе стороны унитаза, на котором восседал молодой человек в строгом костюме, точнее, в верхней его части.

Пока Иваныч с интересом разглядывал пораженного ступором незнакомца, я, недолго раздумывая, опустил приклад дробовика ему на затылок. Спи спокойно, дорогой друг.

– Злой ты человек, Артур, – прошелестел у меня в голове голос Тогота. – Разве так можно? Вместо того, чтобы поздороваться, познакомиться, поболтать по душам, помочь несчастному расслабить застарелый геморой, ты его хрясть по черепу. А быть может, это был твой единственный шанс обрести истинного друга.

– Твои слова похожи на бред больного бубонной чумой, – в тон Тоготу ответил я, а потом много серьезнее добавил. – И вообще, если еще раз я неожиданно материализуюсь в сортире…

– Но почему же неожиданно, – кокетливо продолжал Тогот. – Все ожидаемо и закономерно. А сортир… кабинки – единственное место, где нет веб-камер. Пока Алекс портит местную систему сигнализации, я бы на твоем месте пошарил по карманам твоего несостоявшегося друга. Там могут быть всякие пропуски, электронные ключи. Конечно, мы пройдем и так, но будем реалистами, мой юный друг: чем меньше шума, тем лучше.

– Лучше – это когда меньше бессмысленной болтовни, – я передал дробовик Иванычу и полез шарить по карманам. Вещей оказалось не так уж много. Толстый бумажник – в ещь полезная, пригодится, связка ключей – может, тут и было что-то полезное, но подбирать нужный ключ – дело долгое, заклятие в этом плане проще. С тяжелым вздохом – все-таки в глубине души мне было жалко парня – я, чуть наклонив вперед бесчувственное тело, спустил ключи в сортир, просунув их между задницей и стульчаком. Следующей находкой была пластиковая карточка-ключ – вещь полезная. За ней последовала пачка бумажных платков. Они повторили путь ключей, после чего я сорвал со стенки кабинки рулон туалетной бумаги и перекинул в пустую соседнюю кабинку. Такой милый мальчик в строгом костюме, даже если быстро придет в себя, в первую очередь побежит попу подтирать, а не тревогу поднимать.

– Можете выползать, – объявил невидимый Тогот. – Видеосистема этой организации временно не работает.

– И куда нам теперь? – поинтересовался Иваныч, возвращая мне дробовик.

– Прямо по коридору. Аудитория 53. Аморф там лекцию читает.

– Лекцию?

– Готовит себе смену. Учит бездельников от ФСБ.

– И ты предлагаешь?..

– Вломитесь, постреляете, и назад. Первый раз, что ли. Ваша цель – аморф. Остальные – мелкая рыбешка. Даже если кто-то из них выучил два-три заклинания, у них не хватит сил воплотить их в реальность. Они люди этого мира, а заклинания, которым их учат, предназначены для другого мира.

– Так они у нас работать не будут? – удивился Иваныч.

– Будут, – вздохнул Тогот, – но через жопу… Ладно, вперед давай, а то разболтались у меня тут. Шевели корявками!

Я осторожно приоткрыл дверцу кабинку. Как и планировалось, в туалете, кроме нас и нашего «спящего» друга, никого не было.

Мы с Иванычем осторожно пересекли холл сортира, и я, приоткрыв дверь, осторожно выглянул в коридор. Там тоже никого не оказалось. Вот и чудненько. Чем позже местные поднимут тревогу, тем меньше палить придется. Честно говоря, я был не в восторге о мысли, что опять воевать со своими придется. Хотя с другой стороны: какие они мне свои?

Прежде чем выйти на открытый простор коридора, я огляделся. Ни Тогота, ни Алекса видно не было, хотя я был уверен, они рядом. Что ж, приступим. Решительным шагом я вышел в коридор и зашагал по зеркальному полу.

– Интересно, где мы? И почему тут нет никакой колдовской защиты?

– Тут нет подходящих объектов, а аморф не в счет, – тут же отозвался Тогот. – А насчет расположения этого лекционного заведения… Ты слышал о Сколково?

– Инновации и всякое-такое?

– Ага?

Забавно. Я подошел и выглянул в одно из окон. Возле гигантского здания, в котором я находился, шла полоса отчуждения – дар стройки: разбитая в грязь дорога, груды бетонных плит, щебня и прочего строительного мусора.

– Узнаю брата Васю… – насмешливо протянул я.

– Ты меньше по сторонам глазей, – ментально фыркнул Тогот. – Чем быстрее сработаете, тем больше шансов, что уйдете без приключений.

– Кстати… Ну, пристрелим мы этого козла, а потом куда?

– На кудыкину гору, тоже мне теоретик! Двигай давай.

Мы с Иванычем подошли к двери аудитории с цифрой 53 на золоченой пластинке. На мгновение я взглянул на напарника. Да… выглядели мы как отъявленные бандиты-террористы. Как говорится: мечта Бен Ладена. В грязных камуфляжах, в кепках «а-ля Фидель».

– Пошли? – спросил Иванович, взяв огнемет наизготовку.

– На счет три, – я перещелкнул затвор армейского дробовика. – Раз… Два… Три.

И с разворота, пинком, как учили, треснул ногой в дверь. Несмотря на внешнюю красоту, дверь, как и любая новостройка в нашей стране, оказалась хлипкой. Точнее, сама-то дверь была крепкой, вот только закреплена фигово. Не скажу, что у меня удар ногой, как у скаковой лошади, однако эффект от этого удара превзошел самые смелые ожидания. Вместо того, чтобы открыться, распахнуться, проломиться, дверь вместе с косяком обрушилась внутрь аудитории, подняв облако штукатурки. Практически ничего не видя, мы ворвались в помещение, превратившись в двух белых призраков. Я не целясь пальнул в сторону кафедры и темной доски в противоположном конце помещения. Кто-то пронзительно взвыл, после этого в потолок ударила струя огня, и Иваныч нечеловеческим голосом заорал:

– Всем сидеть, суки! Поджарю.

С трудом ориентируясь в белом облаке, я помчался вперед между столами, за которыми восседали прилежные ученички в одинаковых деловых костюмах. Кто-то попытался подставить мне ножку, но не рассчитал. Он не знал о том, как действует защитное заклятие. Я не споткнулся о выставленную в проход ногу, а пробежал, сломав препятствие, и на бегу с разворота добавил герою по лицу прикладом. Теперь полугодичное лечение бойцу обеспечено. Что ж, полез жопой на амбразуру, но не заткнул.

Еще несколько шагов, и я буквально налетел на стройную лекторшу – материальное воплощение идеальной женщины. Длинные белые волосы, ангельское личико с ресницами, больше напоминающими крылья бабочки, и с пухлыми, зовущими губами. В первый момент я даже опешил. Замер, уставившись на лекторшу, как баран на новые ворота. Только вот она не растерялась. Врезала мне между ног. Удар я почувствовал, а вот боль нет, потому как защитное заклинание – оно и в Африке защитное заклинание, и если трассированные пули его не берут, то уж какая-то дамочка… нет, не дамочка, аморф в образе дамочки, не пробьет и подавно.

Придя в себя, я врезал прикладом по ангельскому личику. На мгновение передо мной промелькнула картинка извивающегося аморфа, которого я заловил в магазине Мясника, и я добавил прикладом. Аудитория у меня за спиной взвыла. Даже если они и знали, что с их лекторшей что-то не так, вряд ли они видели аморфа в его истинном облике. Да и каков его истинный облик?

Однако, в отличие от курсантов колдовской школы ФСБ или как там правильно называлось это заведение, я отлично представлял, кто передо мной, поэтому, шагнув вперед, приставил дуло дробовика к прекрасному личику и спустил курок. Краем глаза я заметил, как несколько героев метнулось со своих мест, чтобы то ли остановить, то ли отомстить террористам. Я шагнул в сторону, уступая место Иванычу.

– Жги гада.

Аморфа не так-то просто уничтожить, и то, что я снес полголовы созданию, облик которого в данный момент приняла эта тварь, ни о чем не говорило. Как и в ужастике Карпентера, их нужно было выжигать с корнем. Но это все лирика. А в тот момент…

В тот момент я действовал чисто интуитивно. Вскинув дробовик, я несколько раз выстрелил, отшвырнув назад ближайших нападавших. Всего в аудитории было около ста человек, и, судя по всему, схватка должна была перерасти в страшную бойню, потому как нас им все равно было бы не взять, но крови пролилось бы достаточно, если бы…

Неожиданно от двери в наши сторону протянулось десять прутьев. Черные как сама ночь, они шли от двери к нам, образуя некий коридор, отделяющий меня и Иваныча от остальной аудитории. Да и не прутья это были вовсе, а сгустки тьмы, однако ни одно материальное тело не могло преодолеть их. Я поднял голову. В дверном проеме, широко расставив руки, стоял Алекс, и эти темные прутья – потоки тьмы – исходили из кончиков его пальцев. Как говорится, вампир в действии.

– Пошли! – дернул я за рукав Иваныча, который заканчивал обрабатывать огнем бесформенный кусок прожаренной плоти, которая еще недавно была самой очаровательной девушкой в мире. – Пошли, нам пора!

И мы помчались назад. Дело сделано, пора и честь знать.

Когда мы оказались возле Алекса, он отступил вместе с нами, перегородив выход тенями-прутьями.

– Куда теперь?

– К ближайшему окну.

Я глянул: так и есть. В ближайшей оконной ране стекла не было. Вместо него на длинных костылях было закреплено два каната.

– Вперед и вниз!

Мы метнулись к окну. Одновременно в дальнем конце коридора послышались шаги. Естественно, охрана услышала шум, который мы подняли, и рванулась на выручку. Иваныч сменил огнемет на калаш, резко развернулся и дал очередь, заставив охранников залечь. Я подскочил к окну, схватился за веревку и скользнул вниз.

Иваныч отставал от меня разве что на полметра. Несколько секунд, и мы уже были на земле. Там нас ждал Тогот.

– Все в порядке?

– Выжгли, как клопа на сковороде, – доложился Иваныч, будто Тогот сам не знал.

– Тогда пожалуйте сюда, – Тогот сделал знак, и я увидел любимую пентаграмму, заботливо выведенную демоном на асфальте. Нет, все-таки Тогот может, когда хочет. Вот только хотелось бы ему почаще.

– А как же Алекс? – тормознул Иваныч, бросив взгляд наверх.

– О нем не беспокойтесь, посильнее вас будет, а вот если вы не поспешите, то сейчас из окон начнут стрелять.

И в самом деле из пустой раны высунулось несколько голов, и через мгновение на то место, где мы только что стояли, обрушился град пуль. И хоть пули особого вреда причинить нам не могли, лучше было не рисковать…

* * *

Со вторым аморфом вышло много проще. Тогот разобрался с ним самолично.

Когда бронированный «Мерседес» с этой тварью и одним высокопоставленным чиновником выскользнул из Москвы, на пути его, посреди пустынного в этот час скоростного подмосковного шоссе, возник странный человечек с непропорционально большим гранатометом на плече. Пиф-паф-ой-ой-ой! Только умер не зайчик, а аморф вместе с водителем и чиновником, потому как автомобиль превратился в огненный шар.

* * *

А вот с третьим все получилось не так здорово. Он постоянно находился на «хорошо охраняемом объекте». Там, как и на базе, и колдовская защита была, и охрана хорошая. Да к тому же сам объект располагался посреди жилого квартала. Когда-то, во времена советской власти, это был торговый центр – несколько магазинов, химчистка и прочие бытовые услуги, и даже маленький кинотеатр на пару сотен мест.

Однако во времена перестройки центр был выкуплен, и теперь тут располагался игорный клуб для высших городских чиновников, элитная сауна с девочками и еще пара заведений закрытого типа. Сам центр был отгорожен от всего мира высоким забором с колючей проволокой и защитными заклинаниями, которые порой покрепче иного забора будут.

Поэтому пришлось обойтись без любимых туалетных материализаций. Появились мы в обычной парадной одного из соседских домов. Правда, возле загаженного мусоропровода – Тогот своего не упустит.

Выглянув через узкое лестничное окошко, мы долго рассматривали обнесенный забором вечной стройки торговый центр. Только что выпал свежий снег, и центр больше всего напоминал заброшенное строение. Нигде никаких следов, даже отдаленной видимости человеческой деятельности. Однако Тогот заверил нас, что аморф на месте, и нам нужно только пойти и… Именно в этом месте нас прервали. Начались неприятности, потому как одна из дверей на площадке приоткрылась, и из щели высунулась пожилая женщина. Я даже толком рассмотреть ее не успел, зато она заголосила и тут же дверь захлопнула. Не уверен, что она разглядела Тогота, но нас с Иванычем, увешанных оружием, отлично рассмотрела.

– И что теперь?

– Побежала звонить куда следует, – фыркнул Тогот. – Через пять минут тут будет пара автобусов ОМОНа.

Виктор выругался.

Я уже хотел было поинтересоваться, что нам делать дальше, как из тени трубы мусоропровода раздался приглушенный голос Алекса, причем, сколько я ни вглядывался, самого вампира так и не рассмотрел:

– Вы не тормозите. Продолжайте операцию. Со старушкой я разберусь. Не тормозите.

И странная тень скользнула мимо нас к захлопнувшейся двери, а потом едва различимым дымком втянулась в замочную скважину. Я оторопело посмотрел на Тогота.

– Он разберется, – заверил покемон. – А нам пора, пока еще кто-нибудь не появился.

Мы осторожно спустились на первый этаж. Я приоткрыл дверь подъезда. Справа и слева возвышались обглоданные осенью деревья, чуть присыпанные первым снегом, справа голубая скамейка, впереди на проезжей части ряд припаркованных автомобилей, за ними задушенные вы хлопными газами кусты, больше напоминающие узников концлагеря, а дальше – забор. Прохожих не было видно.

– Вперед и вверх?

– Не спешите, – Тогот отодвинул меня, шагнул вперед, под каменный козырек парадной и начал что-то напевать, а потом, продолжая выводить замысловатую мелодию, пошел в сторону забота. Вокруг него засверкали фиолетовые искры.

– Точно, как тогда на базе, – протянул Иваныч.

– Ты не разглагольствуй, а вперед на раз-два, – приказал я, подтолкнув приятеля дулом автомата.

Мы пошли за Тоготом. Снова это странное ощущение коридора, а потом… раз… и, словно по мановению волшебной палочки, мы оказались возле забора.

– Что дальше?

Тогот с сомнением посмотрел на высокий забор, поверху опутанный колючей проволокой.

– Да, тут не перепрыгнешь.

– Лобовая атака? – поинтересовался Иваныч, поправляя бейсболку.

– Есть другие варианты?

Я с сомнением посмотрел на забор. Такой с разбегу не снесешь.

– По идее где-то там есть ворота, калитка, вход.

– А охранники по ту сторону ждут тебя не дождутся.

Тогот подошел вплотную к забору, приложил руки к забору и начал что-то нашептывать. Совершенно неожиданно огромная секция забора выгнулась и рухнула внутрь огороженной территории.

– Понеслось.

Мы осторожно ступили на поваленный забор и по нему направились в сторону мрачных, облезлых зданий бывшего торгового центра. Неожиданно из-за них, на ходу расстегивая кобуру, выскочил охранник.

– Стоять! Частные владения! Стоять, я сказал!

Иваныч вскинул пистолет с глушителем, прозвучал приглушенный хлопок, и охранник покатился по снегу. Я с удивлением посмотрел на своего приятеля. Чтобы Иваныч так просто застрелил человека? Заметив мой удивленный взгляд, Иваныч пояснил:

– Да нет, он живой. Я ногу ему прострелил.

Однако человек в снегу не шевелился. Я уже хотел было подойти и посмотреть, когда Тогот остановил меня.

– Куда? У нас совершенно иная задача, – и решительно зашагал по снежной целине в сторону темных зданий.

– Но…

– Послушай, Артурчик, – Тогот резко перешел на ментальный разговор. – У тебя что, ступор мозга? Или тебя ни с того, ни с сего на сентиментальность пробило? Ты соображать когда-то начнешь? Это – солдат врага! Враг! Фас!

– Нет, это ты послушай, демон недожаренный. У каждого такого солдата есть семья, родители…

– Что-то раньше тебя это не очень волновало.

Я хотел было что-то возразить, только возражать было нечего.

– И еще. Я много раз говорил тебе и скажу еще раз, – продолжил демон. – Человек сам выбирает свой путь. Если совесть тебе позволяет идти в охрану негодяев… Если ты считаешь, что возможно служить каким-то неправедным силам, пусть даже по самой невинной причине, ты разделяешь их вину. Мы с тобой это не раз обсуждали. Подписался, изволь ответить… Так что застрелил или подстрелил Иваныч этого охламона – какая разница. Он стал охранником на объекте, где жируют чиновники и бизнесмены при власти. Стал? А значит, за дело получил.

Все это Тогот вывалил на меня, пока мы шли в сторону зданий, благо ментальная речь много быстрее звуковой.

Я ничего ему не ответил. Демон как всегда был прав. Быть может, поэтому у людей всех времен и народов устойчивая ненависть к демонам, потому как, в отличие от других высших существ, они всегда правы, и с ними практически невозможно спорить…

– Теперь куда? – поинтересовался Иваныч, оглядывая темные корпуса.

Сам по себе центр представлял из себя несколько строений различной конфигурации и размера, вокруг которых лежал бетонный круг со съездом для транспортных автомобилей.

– Сауна там, – ткнул Тогот пальцем в одну из «колонн», – но… Алекс?

– Я здесь, – донесся из переплетения теней призрачный голос. В какой-то момент мне даже показалось, что я ослышался, что Тоготу ответил всего лишь шум ветра. Но нет, это и в самом деле был вампир.

– С бабушкой уладил?

– Так… – неопределенно покачал рукой Алекс.

– Придержишь гараж? – Алекс кивнул, и тогда Тогот повернулся к нам. – Что ж, господа, начинается веселье. Иваныч, ты первый… Как говорится: женщины и дети вперед…

Не дожидаясь дальнейших указаний, Иваныч решительно зашагал в направлении, указанном демоном.

Это был корпус, в передней стенке которого некогда находилась витрина, теперь заложенная красным кирпичом. Маленькая железная дверь больше напоминала дверь, ведущую на второсортный склад, чем в элитную сауну. Однако за ней начиналось волшебное царство, являвшее полный контраст с наружным «убогим» оформ лением.

Внутри оказался настоящий «рай». Словно сделав один шаг за невзрачную железную дверь, ты разом перенесся во дворец. Всюду мрамор, золото, алый шелк – стиль барокко. Швейцар или охранник метнулся к нам. Накачанный такой парень, на вид настоящий шкаф. Но я его огорчил. Пинок между ног здоровья мужчинам не прибавляет, а сломанный о вовремя подставленное колено нос вызывает храп, ненависть женщин, и, в конце концов, возможна весьма неприятная смерть.

«Успокоив» охранника, мы с Иванычем оттащили его в угол, и Иваныч добавил ему, чтобы под ногами не мешался. Потом огляделись. Из вестибюля вела вбок дверь и вверх – широкая лестница, устланная коврами. Судя по приглушенной музыке, там и происходило основное веселье.

– Значит, так, бойцы-молодцы, – приказал Тогот, – шагом марш наверх. Поставьте всех на уши. А я там посмотрю, – он кивнул на дверь, ведущую в недра здания. – Взбодрите парящихся. Поддайте им парку…

– И?

– Что значит «и»? – покемон изобразил немереное удивление. – Потом явлюсь я, великий и ужасный, и мы отделим агнцев от козлищ.

– Вот так всегда. Шеф появится в последний момент, – и Иваныч, повернувшись, начал неспешно подниматься наверх по первому пролету.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Мягкий ковер приглушал звук шагов. На первой площадке лестница разделялась на две узких лесенки справа и слева. Обе они вели на крошечную верхнюю площадку. Справа была дверь с надписью «комната отдыха», слева – «сауна».

– Мальчики направо, девочки налево?

– Не, разделяться не стоит, – покачал головой Иваныч и, сняв с плеча автомат, подпер им дверь с надписью «сауна». – Если даже вырвутся, то в бане они нагишом, на улицу не попрут.

– Аморфу-то все равно.

Иваныч только плечами пожал.

– Пошли, – и ударом ноги он распахнул дверь в «комнату отдыха». Картина, открывшаяся нам, была поистине достойна пера. Такого я, пожалуй, не видел с комсомольских времен. Как говорится: Калигула отдыхает.

В комнате размером с небольшой зал, обставленной по высшему классу кожаной мебелью, играла светомузыка. На небольшом возвышении, типа эстрады у шеста, крутила задом блондинистая стриптизерша, еще одна голая дамочка, видимо, барменша, в такт музыке пританцовывая, мешала коктейли в шейкере. На диванах расположились две тройки: девочки валетом друг на друге и по жирному самцу «на хвосте». Развлечение, так сказать, было в самом разгаре, а наш визит – полной неожидан ностью.

Первое, что сделал Иваныч, так это, пальнув из пистолета с глушителем, «убавил звук», а точнее, вырубил музыку.

– Ну что, господа, «так похожие на генерального прокурора», – глумливо начал я, пытаясь воспроизвести самый мерзкий тон Тогота, – развлечение окончено. Публичный дом закрывается. Дамочки свободы, а толстые хомячки – нет.

– Кто вы такие? Что вы себе позволяете!.. – начал было один из «хомячков», но тут же получил от меня прикладом по лоснящейся мордашке.

– Это в кабинете у себя командовать будешь, а тут… сначала пипиську отрасти, а потом мериться начинай, – и я добавил прикладом по причинному месту недовольного чиновника. Он согнулся, и я был удивлен гибкости его позвоночника при таких объемах тушки. Пару секунд я глядел на скорчившегося на полу уродца, потом повернулся ко второму, который так и застыл на бабе, глядя на меня выпученными от ужаса глазами. Я повернулся к Иванычу. – Смотри, какой одухотворенный взгляд. Но, мой друг, сегодня кончить тебе не придется…

И тут Иваныч взвыл. Стриптизерша бросилась на него, пытаясь вцепиться в лицо длинными алыми ногтями, больше напоминающими когти дикого зверя. Прозвучал приглушенный выстрел, и пуля, ударив в живот, отшвырнула девушку назад к шесту. Она упала на пол и застыла, словно сломанная кукла, брошенная нерадивым ребенком. Все замерли. Немая сцена в лучших традициях Гоголя.

Иваныч обвел взором собравшихся.

– Еще кто-то хочет испытать судьбу?

Желающих не нашлось.

– Итак, повторяю. Дамы к стене, а вас, престарелые ловеласы, мы прихватим с собой, – я снял с пояса заранее припасенные наручники и перекинул каждому по паре. – На сегодня это заменит вам привычный дресс-код.

– Но… – начал было тот, что до этого находился в ступоре. Его приятель на полу не возражал. Получив свое, он явно не жаждал добавки.

– Кстати, с таким хозяйством, – я ткнул дулом карабина в сторону маленького толстого члена чиновника, больше напоминавшего кусок оплывшего сала, – я вообще постыдился бы по бабам ходить.

– Что вы себе позволяете! – взвился «хомячок», но я лишь строго посмотрел на него.

– Быстро надевай наручники, а то лишишься своего «горя».

Дрожащими руками тот начал надевать стальные браслеты. Девушки отошли к стойке, сгрудились кучкой, наблюдая за происходящим. Они даже не пытались прикрыть собственную наготу, просто стояли и, широко раскрыв глаза, наблюдали за происходящим.

Иваныч внимательно следил за ними.

– Как считаешь, аморф среди них?

– Чтобы волшебник стал удовлетворять желание двух похотливых импотентов? Сомнительно.

Я тоже внимательно оглядел девушек. Нет, аморфа среди них определенно не было.

– Запри дверь и пойдем дальше, – я кивнул на дверь в дальнем конце комнаты, которая, судя по всему, вела в коридорчик, соединявший «комнату отдыха» с сауной.

– А Тогот?

– Он сориентируется.

Иваныч, казалось, удовольствовался моим ответом. Шагнув к даме за стойкой, он потребовал голосом, переполненным угрозой:

– Ключи от двери.

Та сунула руку под стойку. А потом раздался выстрел. Она пальнула в Иваныча в упор, но тот только покачнулся, хотя часть деревянной стойки превратилась в груду щепок.

Иваныч хмыкнул, потянулся вперед, вытащил из руки ошарашенной девушки пистолет. А та стояла, окаменев, выпучив глаза.

– Сказал ведь, не шали.

В это время дверь в сауну распахнулась, и на пороге показалась дама в белоснежном махровом халате. Мгновение она смотрела на стойку, развороченную выстрелом, и тело в луже крови на полу, потом отступила, и вперед шагнули два голых бугая, так сказать, проституты мужского пола. Выглядели они очень грозно. Их тела буквально лопались от вздувающихся могучих мускулов. Один качок был вооружен шваброй с металлической ручкой, второй поигрывал кочергой.

Но что такое швабра и кочерга против дробовика? Я пальнул в потолок, и мальчики-зайчики как по команде шлепнулись на ковер, заложив руки за спину. Нет, не было в них ни капли преданности своей госпоже, не хотели они за нее умирать.

Кстати, а где она? Пока я изучал «самцов на продажу», их госпожа исчезла в сауне. Что ж, придется поохотиться.

– Как ты там? – мысленно поинтересовался я у Тогота.

– Закончил. Иду к вам.

– Чего так задержался?

– Да тут оказалось полдюжины несговорчивых ребят. Пришлось провести урок вежливости.

На мгновение представив себе Тогота в роли преподавателя, я скривился. Не хотел бы я попасть на такой урок.

– Ладно, поднимайся, а то наша дамочка-аморф решила в сауне уединиться. Возьмем ее в клещи.

– Лучше в плоскогубцы, – усмехнулся Тогот.

Шагнув вперед, я толкнул дверь дулом дробовика. Та распахнулась, но за дверью оказалась не сауна, а небольшая раздевалка, в противоположном конце которой была еще одна дверь. Тут никого не было.

Я осторожно прошелся вдоль вешалок с мужской одеждой. Дамочки, судя по всему, раздевались в другом месте.

Дверь в сауну оказалась заблокирована. Видимо, кто-то запер ее с той стороны, но это меня ничуть не смутило. Я ожидал нечто подобное, поэтому вместо того, чтобы ломиться, я поднял дробовик и стал выстрел за выстрелом разносить дверь. После пятого выстрела от двери почти ничего осталось. Я решительно шагнул вперед, и это стало моей роковой ошибкой, потому как горло мое тут же захлестнуло щупальце, а другое, вжав меня в стену, принялось выкручивать дробовик, причем, из-за защитного заклятия, ему это не удалось, но ощущение было не из приятных. По идее, подобное действо меня остановить не могло, но тут добавлялся неведомый фактор заклятий аморфов.

В итоге мы схватились, хотя самого противника я не видел. Аморф прятался где-то за углом, вжимая меня в стену. Я лишь краем глаза сумел разглядеть небольшой бассейн, позади которого располагалась сауна, а также еще одного чинушу с девушкой, вжавшихся в дальний угол бассейна. Лицо у труженика бюрократии было белым, как мел.

Когда я уже начал было сдавать, дверь в дальнем конце зала распахнулась, и на пороге показался Тогот. Повернувшись в его сторону, чиновник тут же сполз на дно бассейна вместе со своей девушкой, но покемон не обратил на них никакого внимания. Он шагнул вперед и, вытянув руку, нараспев произнес какое-то заклятие. Молния ударила в аморфа, и тут же сжимающие меня щупальца расслабились, я шагнул за угол, вытащил бутылочку с гремучей смесью, залил покачивающегося аморфа, который, видимо, находился во временном ступоре, пораженный заклятием Тогота, потом отступил назад за угол. Аморф полыхнул.

– Вот и чудненько, – пробормотал Тогот, подходя к краю бассейна. – Полдела сделано. – Потом он присел и заговорил, наклонившись к самой воде. – Привет аквалангистам! Пора всплывать! Вас ждут великие дела! – Потом повернулся ко мне. – Не хотят, что будем делать?

– Подождем. Ведь под водой дышать они еще не научились.

– Не знаю… Не знаю… – задумчиво протянул покемон. – От ваших изворотливых чиновников всего можно ожидать. И под водой задышат, и…

В это время из-под воды вынырнула голова мужчины. Труженик от бюрократии раскраснелся. Его рот был широко открыт, и он жадно хватал воздух.

– Видимо, мои надежды на их моментальную адаптацию к любым условиям оказались несколько преувеличены, – вздохнул Тогот и ухватил мужчину за ухо. – Вылезай-ка, голубчик. Сексуальная вечеринка закончилась. Теперь, как положено, за ушко, да на солнышко.

Мужчина слабо сопротивлялся.

Щелкнули наручники, а потом мы погнали любителя водных процедур к его собратьям в комнате отдыха. Девушку мы так и оставили бултыхаться в бассейне. Собственно, к ней у нас претензий никаких не было.

Когда мы ввалились в комнату отдыха, дамочки разом завопили, а одна даже лишилась чувств. В комнате, перебивая запах мускуса и спиртного, растекся запах мочи. Как говорится, пошла Маша в лес пописать, встретила медведя, заодно и покакала. Как только вопли попритихли, Тогот оглядел всю честную компанию и объявил:

– Мы с Иванычем за Судьей сходим. Он тут в другом корпусе, приспособленном под пыточную, а ты, Артурчик, займись любимым делом. Рисуй, мой друг, рисуй…

И они направились к выходу.

В первый момент я пожалел было, что Тогот взял не меня, а потом плюнул. Они оба, как демоны, разнесут все, что на пути встанет, а я еще начну сопли распускать, жалеть того-этого.

Только они скрылись за дверью, один из «хомячков», неуклюже прикрывая свое куцее достоинство руками, скованными наручниками, шагнул в мою сторону.

– Молодой человек, – голос его звучал властно – поставленный такой голос, с ним только на митингах выступать, – вы не могли бы нас освободить.

– Это еще зачем? – поинтересовался я, одновременно наклонившись и обмакнув указательный палец в кровь убитой проститутки.

– Вы, кажется, не очень понимаете, с кем имеете дело, – при этом он выпятил грудь, а точнее, живот. – Когда вас арестуют…

– У-у-у! – протянул я, с сомнением покачав головой. – До этого еще далеко.

– Так вот, если вы нас отпустите, то, когда вас арестуют, я попрошу о снисхождении по отношению к вам.

Даже говорил он косноязычно, по-канцелярски… Я на мгновение оторвал взгляд от незаконченного рисунка пентаграммы.

– Послушай, дядя, я тебе сейчас отстрелю твой артефакт, и тогда тебе будет все равно…

– Хорошо, отпусти нас, и мы заплатим.

– Хорошо заплатим, – вторил ему «герой» из бассейна.

– Дача взятки должностному лицу при исполнении, – суровым голосом объявил я. – А «хорошо заплатим» тянет на взятку в особо крупном размере.

Чиновники замолчали, переваривая сказанное мной.

– Может, дадите хотя бы одеться?

– А мы еще бани не покидаем, – с удивлением произнес я. – Но даже если и покинем. Ну зачем вам одежда? Вот так, в первозданном виде, вы выглядите гораздо естественней. Всем видно, насколько ваши уродливые тела соответствуют вашим уродливым душам… Впрочем, вам этого не понять…

Неожиданно где-то во дворе раздались выстрелы. Потом они неожиданно смолкли. Дверь открылась, и на пороге появился Алекс.

– Ну, как там? – поинтересовался я, дорисовывая последнюю линию.

– Как?.. Освободили вашего Судью. Только злой он сильно. Они там вроде его пытать собирались. Сейчас Тогот колдовские узлы снимет, но, – Алекс то ли шагнул, то ли скользнул в сторону чиновников, – ох, ребятушки, как я вам не завидую. – А потом повернулся в сторону сгрудившихся у стойки проституток. – Девочки. Горячая кровь…

– Ты только вместе с их горячей кровью СПИД не подхвати, – тормознул я вампира. – А то раз, два, и приехали.

– Да, – оскалился он на девок и добавил, не сказал, а прошипел. – Считайте, что вам повезло.

И тут раздался крик… Даже не крик, а душераздирающий вопль, от которого мороз по коже пошел. Казалось, кого-то не просто убивали, а заживо снимали кожу. Девушки разом затряслись, а наши пленные стали белее снега.

– Что это? – прошептал один из них, все еще растирая разбитое мной достоинство.

– Ваше будущее, – ухмыльнулся, подступив к нему, Алекс.

Где-то далеко завыла милицейская сирена. Чиновники разом воспряли духом.

– Зря радуетесь, – ухмыльнулся я. – Прежде, чем ваши друзья сюда заявятся, нас тут уже не будет.

Неожиданно распахнулась дверь, и комнату вошел старец. Я замер, не в силах отвести от него взгляд. Да, это был настоящий Судья. Я сразу увидел разницу. Это все равно что сравнивать бездомного нищего с благородным королем. У него было бородатое лицо, как у ветхозаветного пророка, но что-то в разрезе глаз и форме носа говорило о его неземном происхождении. Одет он был в белый халат, судя по всему, первый попавшийся.

Когда он вошел, все разом застыли, ощущая силу, исходящую от него. Судья тоже несколько секунд стоял, глядя то на меня с Алексом, то на чиновников, то на девушек, потом его лицо скривилось в подобие злорадной усмешки, он шагнул к одному из «хомячков», схватил его за руку и, глядя ему в глаза, произнес:

– Я тебе должен…

Нет, даже не произнес. Это была ментальная речь, отдающаяся в ушах подобно грохоту грома, при этом, в отличие от наших с Тоготом диалогов, слова Судьи услышали все.

Чиновник, которого Судья схватил за руку, неожиданно дернулся, выгнулся и завопил. Глаза его чуть не вылезли из орбит, а когда Судья убрал руку, на руке чиновника, чуть выше локтя, там, где лежала рука Судьи, вздулась опухоль размером с грецкий орех.

Чиновник упал на колени, выгнул скованные наручниками руки, пытаясь дотянуться до плеча. Неожиданно опухоль дрогнула и заскользила вверх по плечу к горлу несчастного. Тот упал на колени и снова ужасно завопил. Крик был поистине ужасен, в нем одновременно смешались боль и мука. Неожиданно Судья взмахнул рукой, и крик оборвался. Чиновник замер, не в состоянии поверить, что боль прошла.

– Понравилось? – поинтересовался Судья, но чиновник не смог ответить. Он стоял на коленях белый-белый, и было видно, как по лицу его градом катится пот.

– Вы часом не переборщили, как бы клиент не съехал с катушек.

Судья смерил невесть откуда появившегося Тогота изуча ющим взглядом.

– Атомоникс, ты слишком переживаешь за этих червей?

– Ну что вы, – все тем же угодливым тоном продолжал мой покемон. – Однако смею напомнить, что в этом мире я зовусь Тогот, и прошу далее называть меня именно этим именем.

Но Судья, казалось, не слышал его. Отодвинув Тогота в сторону – что самое удивительное, я впервые видел, чтобы демон согласился со столь невежливым обращением, – Судья проследовал мимо него прямо в пентаграмму… и исчез.

– Что это было? – поинтересовался я у Тогота.

– Истинный Судья.

– Последуем за ним. Быть может, он сможет чем-то нам помочь.

Я кивнул в сторону чиновников.

– А с этими что делать?

Тогот с сомнением оглядел пленных.

– Что ж, персоны важные. Пусть поучаствуют в нашей программе перевоспитания, небось, настоящей жизни они не нюхали.

– Но вы же… – начал было тот, что показался мне самым разговорчивым.

– Так, мальчики, построились, ножки вместе, ручки… тоже вместе, – Тогот сопровождал каждое слово взмахом пистолетов с непропорционально длинными стволами. Из-за этих «пушек» он выглядел одновременно и потешно, и ужасно. – А теперь, красавцы мои, шагом марш в пентаграмму.

– Может, вы дадите нам хотя бы одеться? Нам холодно.

– Батюшки, холодно! – всплеснул лапками Тогот. – А воровать у своего народа, людей на смерть посылать не холодно было?

– Но мы… – начал было один из них, брызжа слюной и кипя от ярости… – Мы слуги народа!

– Ба, Артурчик, посмотри, мы с тобой попали на митинг, – обратился Тогот ко мне. Он явно был в ударе, я же, если честно, терпеть не мог глумливого настроения, которое порой охватывало покемона. И еще этот «Артурчик». Ненавижу! – Внимание, сейчас нас будут агитировать за партию жуликов и воров. Кстати, Артурчик, ты знаешь, почему у России трехцветный прапор? – В ожидании очередного подвоха со стороны демона я промолчал, поджав губу. – Все очень просто. Сначала у власти были белые – белая полоса, потом красные – красная полоса, а теперь… – Тут он сделал многозначительную паузу. – Полоса голубая. Так что, господа педерасты, шагом марш вперед, пока я вам пинков не нарезал.

После такой отповеди, поняв, что помилования ждать неоткуда, чиновники строем, молча зашагали к пентаграмме.

– А вам, девочки, я, к сожалению, должен сказать «адью»! – повернулся Тогот к проституткам, которые только от того, что мой покемон обратил на них внимание, затряслись от страха. – Но вы не переживайте, в следующий раз побарахтаемся, – и, шагнув следом за пленниками, исчез.

Неожиданно откуда-то появился Алекс. Только что его не было, и вот он материализовался из сплетения теней. Честно говоря, из-за представления, устроенного Судьей, а потом мизансцены Тогота я даже не заметил, как Алекс исчез.

– Поспешите. Иначе придется пострелять. Они уже оцепили сауну и вот-вот пойдут на штурм, – и проследовал мимо нас прямохонько в пентаграмму.

Мы с Иванычем переглянулись, словно одновременно спросили друг у друга: «А чего, собственно, ждем?»

Иваныч тут же отправился на базу, а я начертил кровью значок на краю пентаграммы, чтобы после того как я пройду она стерлась. Не то чтобы я чего-то боялся. Отследить, куда ты отправился, с помощью колдовства – дело столь сложное… Да и раньше я никогда так не делал, но в этот раз что-то екнуло в груди, подсказало, что стоит подстраховаться. Все-таки наши нынешние враги обладали минимальными знаниями колдовства, и хоть три главным мага аморфов уничтожены… В общем, береженого Бог бережет…

* * *

А вот по возвращению в теплоцентраль, или как там называлось это прибежище бомжей, меня ждал настоящий сюрприз. Видно прав был Орти, говоря, что Судьи обладают невероятным могуществом.

Вместо душной узкой комнаты с ржавыми трубами по стенам и полом, усыпанным всевозможными отбросами с грудами полусгнивших вшивых тряпок, я попал… в огромный круглый зал с каменным полированным полом, украшенным такими мозаиками, что лучшие камнерезы Древнего Рима и Эллады язык бы от зависти проглотили. Огромный купол поднимался метров на пятьдесят, не менее.

«Так… ошибочка», – пронеслось у меня в голове, хотя, судя по всему, никакой ошибки не было. Иваныч стоял рядом, а повернувшись, я увидел чиновников и Тогота. В дальнем конце зала, на возвышении стоял роскошный трон, на котором восседал Судья. Рядом с ним стояла, прислонившись к спинке, обнаженная Валентина – красавица, точно такая, как я запомнил ее.

– Где мы? – мысленно спросил я Тогота, но моя речь из ментальной тут же превратилась в звуковую и эхом разнеслась по всему залу.

– Вы именно там, куда хотели попасть! – громовым, оглушающим голосом ответил мне Судья. – Просто я чуть переделал это помещение, приспособил его для наших нужд. Но прежде чем мы продолжим, пусть проводник отправится за ключом, а остальные займутся исправлением душ заблудших.

– И чьи души нам придется исправлять, а главное, как?

Судья внимательно посмотрел на Иваныча. В какой-то миг мне показалось, что еще чуть-чуть, и он просто испепелит его, но нет, ничего подобного не случилось.

– Мы исправим души тех, кто правит этой страной, пробудим в их сердцах задушенные в корне ростки милосердия, справедливости и доброты.

– Господин министр… Ай-я-яй, как нехорошо, что вы с господином олигархом напополам украли сто миллионов. Так пусть же к вам вернется совесть? Так что ли, – не унимался Иваныч.

Совершенно неожиданно Судья усмехнулся.

– Тоже способ, но не думаю, что он принесет хоть какие-то результаты, однако есть иное средство, многократно проверенное в других мирах. Чего больше всего боится оступившийся человек? Оказаться в таком же положении, как его жертва. Стать беспомощным, немощным и бесправным. Иначе его никакие доводы не проймут.

– И как вы все это представляете?

– Человек может что-то прочувствовать только на собственной шкуре.

– Совершенно верно, – выступил вперед Тогот. – Вот из этого, – он вытолкнул вперед одного из «хомячков», – получится чудный инвалид-ветеран. Этакий безногий старичок. Посидит с месяц в каком-нибудь подземном переходе, прося милостыню, прочувствует «достаточный размер пенсии». А то особняки, сауны с девочками, лексусы всякие там. Нет, мой друг, деревянная коляска для безногого… В общем, посмотрим, денег нет, но ты держись. Поживешь, подумаешь. Если в первый год в петлю не залезешь, глядишь, поумнеешь.

– Хороший выбор, – согласился Судья. – А есть кандидат для переселения?

– А то как же!

– Я протестую! – начало было чиновник. – Вы забрали нас…

– Может, вернуть его назад, в сауну? Вот так, голышом… – предложил Тогот. – Там сейчас корреспонденты понаехали.

– Заодно его жене позвонить, чтобы в курсе была, подъехала мужа забрать, – добавил Иваныч.

– Да, – протянул Судья. – Интересная мысль. Только, боюсь, это не принесет необходимого результата.

– Зато развлечемся, – заверил Тогот. – Жена у него стерва еще та. Спит с… – тут он назвал несколько громких фамилий – каждый раз «хомячок» вздрагивал, – а этого самца динамит, потому как любит он извращенный секс. Впрочем, для него естественно все делать через задницу…

– Все, хватит! – взвился чиновник. – Не хочу назад! – он дрожал всем телом, и вовсе не от холода.

– Что ж, учтем желание воспитуемого, – раскатисто произнес Судья. Его словам не хватало лишь раскатистого удара гонга. – Следующий…

– Я…

Тогот вытолкнул вперед другого «хомячка».

– Тот, кто пытался узнать мои тайны… – протянул Судья.

Тогот тут же подобострастным жестом выудил из воздуха блокнотик и начал его листать. Чисто показуха. Я-то отлично знал, что у покемона отличная память, и не нужны ему никакие ни блокнотики, ни памятные записки.

– Есть уникальная возможность – подозреваемый в серийных убийствах. Его не сегодня-завтра арестуют, а потом начнут показания выбивать. Наш воспитуемый прочувствует систему изнутри…

– Годится, – согласился Судья.

– И последний на сегодня экспонат нашего паноптикума – специалист по уничтожению, то бишь разорению деревень. Поэтому, – тут Тогот с умным видом начал опять листать свою книжечку. – Хотя, что тут думать. Пересели его в тело какого-нибудь пенсионера, живущего на БАМе. Барак, буржуйка, очко… то бишь сортир во дворе. Посидит на очке в сорокоградусный мороз… Когда яйца первый раз к стульчаку приморозит, мысли о нанотехнологиях и новых айфонах отойдут на второй план.

– Мудрое решение. Тяготы жизни укрепляют дух и в итоге приводят к просветлению. А как с носителями?

– Резервуаров для душ сколько угодно. Россия велика… – откуда-то сзади раздался голос Викториана. – Но вначале нужно решить более насущные проблемы. Воспитанием этой троицы мы ничего не изменим. Нужно обратить внимание на верховное руководство страны. Если нам не удастся «воспитать» самых высших чиновников, то любые попытки демократических перемен в обществе зальют страну кровью. Нужно начинать с верхушки власти.

– Разумный подход, – согласился Судья. – Но прежде, чем затевать это массовое переселение душ, нужно отправить проводника за ключом. Он его сломал, он и принесет новый. На перемены может уйти год или того больше, а караваны должны идти.

– Но как же быть с эмигрантами… с теми же аморфами? – удивился я. – Как только откроем двери между мирами, они вновь хлынут в наш мир.

– Не хлынут, – заверил меня Судья. – Об этом позаботятся мои коллеги, отправившиеся в другие тразитные миры. Что до тех, кто просочился, то на плечи остальных из вашей команды ляжет нудная работа по их выявлению. Как только двери между мирами откроются, они будут насильственно депортированы на родину или в один из миров, который согласится их принять.

Глава 8. Настоящее

Толстушкой Мэри Энн была. Так много ела и пила, Что еле-еле проходила в двери. То прямо на ходу спала, То плакала и плакала, А то визжала, как пила, Ленивейшая в целом мире Мэри. В. Высоцкий, «Про Мэри Энн»

Я изучал ключ – нечто светящееся, бесформенное. Слуги Оракула доставили его на следующий день. Теперь мне осталось лишь решить, кто станет Носителем ключа. В чьем теле он покинет этот мир…

Изначально я ожидал чего-то иного. Какую-нибудь колдовскую штуковину… Хотя, попав в тело Тзара посредством ментального путешествия, я совершенно не представлял ни природу ключа, ни то, каким образом мне удастся перенести его на Землю. Теперь же выяснилось неприятное дополнение. Ключу необходим был носитель. Носитель, который мог бы доставить его на нашу планету. Дальше в результате обряда ключ покинет тело носителя и… приняв материальную форму, станет очередным артефактом, охраняемый Высшими силами.

Откинувшись на спинку мягкого кресла, я перевел взгляд на автомат – своего двойника, который стоял в углу тайной комнаты связи. Достаточно было лишь активировать его. Но кто понесет ключ через пустоту?

Взять первого попавшегося прохожего?

– Не в ту сторону думаешь, – фыркнул Тогот. – Лучше задумайся о том, что случится, если ты ошибешься с носителем.

– И что может случиться?

– Большие проблемы – вот что… – продолжил Тогот, и судя по тому, как он говорил, медленно растягивая слова, он думал именно о том, о чем лично я думать не желал.

– Альма? – это была даже не мысль, а некий всплеск души, некий всхлип.

– Как ты догадался? Не может быть…

– Но она не расстанется с братом.

– Прихватишь его с собой.

– Ты же отлично знаешь, покемон ты е…, что я устал от этого! Я устал хоронить своих любимых.

– А она не тебя любит.

– ?..

– Она беззаветно предана и влюблена в полубога Тзара Великого. При чем тут Артур Томсинский?

На мгновение я опешил. А ведь это мне в голову не приходило. И в самом деле, Альма и не знала о существовании Артура. Я для нее был Тзаром, героем, за которого она готова отдать жизнь. Хотя, что это меняло, разве что в ее глазах подлецом окажусь не я, а мифический герой.

– Итак, что ты решил?

А что я мог решить. Там, на Земле, Тогот и Судья все давно решили. Да и взбрыкни я, выбора у меня по сути не было. А если бы я рискнул, еще неизвестно, как все обернулось бы.

– Ладно, уломали… Но она отправится к нам вместе с братом. И ты… именно ты, не увиливая, займешься ее адаптацией в нашем мире.

– Вот так всегда, Артурчик, пытаешься переложить самую сложную и неприятную работу на чужие плечи, – вздохнул мой покемон. – А ведь потом сам прибежишь и попросишь все переиграть.

– Не прибегу…

– Ой, смотри, не зарекайся… Ладно, давай, действуй…

С тяжелым сердцем поднялся я из кресла, вышел из тайной комнаты и тщательно закрыл ее, потом, пройдя к царскому ложу, потянул за шнур для вызова прислуги. Где-то далеко-далеко прозвенел колокольчик, и тут же на пороге вместо дежурной служанки появилась Альма.

Теперь она выглядела совсем по-другому. В первый момент я ее даже не узнал. Легкие дорогие одежды со сложным рисунком, золотые украшения, причудливая прическа, напоминающая некое волшебное, ажурное сооружение. Вступив в комнату, она тут же преклонила колени и опустила голову в низком поклоне.

– Жду приказов, мой господин.

У меня – а может, всему виной тело Тзара – неожиданно возникло желание, совершенно не соответствующее времени и моменту.

– Стоп, мой друг. Остудись. Экий ты, братец, козел похотливый, – Тогот, естественно, был тут как тут. Ему только дай возможность меня покритиковать и нервы мне потрепать. И ведь ничего этой твари не скажешь. Сукин сын, как всегда, прав…

И тогда вместо того, чтобы подхватить Альму на руки и вместе с ней тут же отправиться в постель, я подошел и, взяв девушку за плечи, поднял ее с пола.

– Это лишнее.

– Но я, мой господин, твоя раба…

– Прекрати! – вот только этого нытья мне не хватало. – Соберись. У нас впереди важное дело.

– ?..

– Тебе предстоит дальнее путешествие… Тебе и твоему брату. Поэтому ступай и собери все необходимое. Все то, без чего ты не сможешь… – И, чуть подумав, добавил. – Помни, ты можешь никогда сюда не вернуться.

Альма застыла, словно громом пораженная. На глаза ее навернулись слезы.

– Я чем-то обидела господина? Что я сделала не так? Чем прогневила его настолько, что он решил отослать меня? – Она зарыдала, попыталась упасть предо мной ниц, но я вовремя подхватил ее.

– Все, никаких глупостей, – объявил я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно тверже. – Жду тебя с братом через пять минут, – и толкнул ее в сторону двери.

Я видел, как, покачиваясь от рыданий, она вышла из моих покоев.

– Ну, вот и чудненько объяснились.

Честное слово, в этот миг мне хотелось сжать пальцами тощую шею Тогота и начать сантиметр за сантиметром, минута за минутой выдавливать из него жизнь. Единственное, чем я утешал себя: как бы дело ни обернулось дальше, Альме и ее брату будет у нас много лучше, чем в этом варварском мире.

– Верная мысль. Осталось только этой красавице пережить оба ритуала. И да, я бы на твоем месте подготовил снотворное. Брату не обязательно видеть мучения сестры.

– Мучения?

– А ты что думал? Нет, ключ как шоколадка, съел с кофе, потом покакал… и все вышло. Это болезненное взаимопроникновение…

– Так! Стоп! Дальше слушать не желаю! – остановил я покемона, понимая, что еще пара слов, и я откажусь от всей этой затеи.

В этот раз на звон колокольчика появился воин в сверкающих латах. Войдя в спальню, он точно так же, как Альма, грохнулся на колени. Только в этот раз я поднимать его не стал.

– Принести крепкого снотворного.

– Да, господин, – воин исчез и буквально через минуту появился снова. Снова грохнувшись на колени, он протянул мне небольшую колбочку с порошком. – Листья подводной крапивы, мой господин. Одной щепотки в вино достаточно, чтобы человек уснул на сутки. Но от трех щепоток можно умереть.

Я кивнул.

– Свободен.

Сыпанув щепотку в бокал красного вина, я отпустил воина и остался ждать Альму. Вскоре она появилась. В этот раз она больше напоминала ту Альму, которую я обнаружил у себя в палатке, – волосы девушки были распущены и плавно струились по плечам, а одета она была в простое платье, то самое, в котором путешествовала в свите Янины. Да и брат ее больше напоминал бездомного оборванца. Лицо девушки было красным от слез, а мальчик выглядел угрюмым, глядел на меня исподлобья, словно я был его личным врагом.

– Я готова отправиться в путь, мой господин, – объявила девушка, вновь упав мне в ноги. Только сейчас я заметил, что к груди она прижимает крошечный узелок – скорее всего, все ее личные скудные пожитки.

– Не могу смотреть на это без слез…

– Ты как тот поручик: плакал, но имел, – фыркнул покемон. – Лучше не тяни резину и заканчивай этот спектакль.

Я взял бокал с «отравленным» вином. Какое-то время я молча любовался искусной резьбой, стараясь ни о чем таком не думать, а потом, словно ныряя головой в омут, резко повернулся к мальчику и протянул ему бокал.

– Пей!

Он неуверенно принял бокал из моих рук и замер, как затравленный зверек.

– Пей! – настоятельно повторил я.

Он поднес бокал к губам, и тут Альма бросилась ко мне, обняла за ноги:

– Господин… Мой господин… Пощадите его. Убейте лучше меня… Пощадите…

Я опешил. Что-что, а вот убивать, по крайней мере в прямом смысле этого слова, я ни ее саму, ни ее брата не собирался.

– Господин, я сделаю для вас все, все, все, что только можете пожелать. Хотите – убейте меня, пытайте огнем, только не убивайте брата…

– Слушай, надо, наверное, было его убить. Тогда она надрывалась бы не напрасно. А так столько эмоций, и все впустую.

– Ничего, боюсь, ты еще свое наверстаешь, – прошипел я на Тогота, а потом, взяв себя в руки, твердым голосом объявил. – Твоему брату ничего не грозит, но он непременно должен выпить!

Альму буквально колотило в истерике, но я старался не смотреть на нее, не замечать ее рук, обвивающих мои ноги, не чувствовать на своей коже ее обжигающих слез. Я не сводил взгляда с ее брата, а тот, словно загипнотизированный моим взглядом, вновь поднес к губам кубок и сделал глоток, потом второй… третий… На мгновение его глаза широко раскрылись, он как-то странно ойкнул и без чувств повалился на пол.

Девушка, выпустив мои ноги, метнулась было к брату, но я ее опередил. Чисто инстинктивным движением я ухва тил ее за волосы и удержал на месте, сам же, наклонившись, подхватил бесчувственного юношу. В этот миг мне казалось, что все происходящее сон, что все это происходит не со мной.

С юношей в одной руке и сжимая волосы Альмы в другой я вместе с девушкой прошествовал в тайную комнату. Там я положил тело юноши на пол. Альма попыталась вырваться, броситься к нему, но я держал ее крепко.

– И что теперь?

– Прижми ее тело к ключу, и он сам найдет путь в ее тело… – но Тогот не «успел» договорить, как Альма метнулась, и в какой-то миг мне показалось, что девушка вот-вот вырвется из стальной руки Тзара, подарив ему свой скальп. Но я удержал ее и, подтянув к себе, поставил на ноги, а потом наклонился так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и прошипел, глядя ей в глаза:

– Прекрати истерику. Твой брат жив, просто спит, – я говорил медленно, четко проговаривая каждое слово, словно беседовал с умственно отсталым ребенком. – Сейчас ты возьмешь в руки ключ… эту штуку, а потом… – я хотел было сказать «когда он войдет в тебя», но, подумав о том, насколько могут перепугать ее такие слова, запнулся.

– Пусть крепко обнимет брата, – подсказал мне Тогот.

– А потом я позволю тебе обнять брата, – вслух повторил я слова покемона, чуть переиначив их. – Ты поняла?

– Да, – пробормотала девушка сквозь рыдания.

– Если сделаешь что-то не так, то можешь навсегда потерять брата… Понятно?

– Да, – но, судя по голосу, она ничего не понимала.

– Значит, так, – я слегка встряхнул девушку, – сначала берешь в руки ключ, а потом обнимаешь брата, крепко-крепко обнимаешь, понятно?

Она кивнула, не в силах выдавить из сдавленного горла «Да». Я резко распахнул шкатулку, и ключ залил помещение потусторонним синим светом.

– Взяла в руки, быстро!

Я видел, что девушку буквально трясет со страха, и непонятно, чего она больше боялась – меня или этого странного светящегося предмета, который Оракул назвал ключом. Неожиданно Альма завопила, тонким голосом, совершенно по-девчачьи. Она уперлась руками в столик, на котором стояла шкатулка с ключом, уперлась из всех сил, стараясь быть как можно дальше от этой странной сверкающей штуки. И тут, не знаю, или я окончательно утратил остатки человечности, или Тзар вновь показал себя, но, преодолевая сопротивление девушки, я буквально рывком ткнул ее в синее свечение. А потом резко отпустил, и она отскочила. Но ключа уже не было в шкатулке. На мгновение мне показалось, что Альма надела на часть лица синюю светящуюся маску. Но нет, светилась сама кожа, и, что самое ужасное, нездоровая синева медленно расползалась по лицу девушки.

– Я уже «включил» маяк, но если она сейчас же не обнимет брата, то они расстанутся навсегда…

Понимая, что никакие увещевания тут не помогут, я, шагнув вперед, со всего маха влепил Альме пощечину, она, ошеломленная собственным превращением, качнулась назад, споткнулась о тело брата, повалилась на него и, завывая то ли от страха, то ли от обиды, а может, и от боли – я ведь понятия не имел, больно ей или нет, – вцепилась в его тело, как в последнюю соломинку.

Я же, словно безмолвный палач, застыл над ней, наблюдая за происходящим. Всего несколько минут потребовалось на то, чтобы синева охватила все ее тело, а потом она начала… таять, растворяться, превращаясь в ничто, и вместе с ней начал таять и ее брат. С каждой секундой они теряли материальность и вскоре напоминали всего лишь два полупрозрачных облачка. Все это время я отлично видел, как от рыданий дрожат плечи бедняжки, я хотел наклониться к ней, обнять, успокоить, сказать, что ничего страшного с ней не случится, но вместо этого всего лишь стоял и смотрел.

И вот Альма превратилась в едва различимое облачко дыма, а потом и вовсе растаяла.

– Ну и как? – поинтересовался я.

– Что как?

– Посылка ушла.

– Вот странный ты человек, Артур, – усталым голосом начал выговаривать мне Тогот. – То маешься совестью и испытываешь странные чувства по отношению к девушке, то этак бездушно: «Посылка»…

Он еще что-то говорил, но у меня в душе горел огонь. Мне хотелось только одного: схватить Тогота и рвать, мять, душить. В порыве бессильной ярости я сжимал и разжимал пальцы.

– И еще… – все еще бормотал мне в ухо Тогот. – На твоем месте я бы вел себя посдержанней. А что до ключа, то девушка прибудет в наш мир только через пару часов.

– Пару часов?

– Поболтается в нигде и…

– Да она от страха спятит.

– Нас е…, а мы крепчаем.

– Я смотрю, ты уже на мат перешел.

– А ты решил остаться и поиграть в правителя?

– Нет, нет, как ты только мог подумать. Я точно такое же быдло, как ты…

Впрочем, Тогот был прав. Я подошел к автомату с моей внешностью. Что ж, пора возвращаться. Дай-то бог, чтобы все прошло, как надо. Сделав необходимые пассы и пробормотав в ухо машине кодовые слова, я активировал механизм.

– Что ж, Оркул, принимай командование.

Механизм шевельнулся, потом медленно поднялся из деревянного саркофага.

Я мгновение помедлил, потом неторопливо снял одежду и передал ее Автомату. Последним я вручил ему оружие, после чего осторожно лег на его место. Что ж, через несколько дней слуги Оракула вернут это тело назад в гробницу, а пока… Мой двойник, а теперь уже истинный Тзар Великий, закрыл крышку временного гроба и ударами рукояти меча вбил назад длинные гвозди, окончательно отрезав меня от внешнего мира.

Что ж, миссия была завершена, и никакого: «I come back». Я крепко зажмурился, ожидая начала обратного путешествия.

* * *

Когда я открыл глаза, надо мной был белый казенный потолок. Или тюрьма, или больница. Второе, естественно, было бы много предпочтительнее. С большим трудом мне удалось повернуть голову. И в самом деле, я находился в больнице, но порадовали меня не многочисленные аппараты неведомого назначения, от которых провода тянулись к датчикам и катетерам на моей груди и руках, а присутствие Валентины. Элегантная, как всегда, этакая красавица-вамп в облегающем черном платье, она восседала на стуле рядом с моей кроватью и изучала какой-то женский гламурный глянцевый журнал. От перенесенных ею страданий ни осталось и следа. Эта была прежняя Валентина, которая впервые проводила меня в обитель Викториана. Ах, как давно это было. Казалось, с того времени прошла целая вечность.

Я разглядывал ее минут десять, прежде чем она почувствовала мой взгляд и подняла голову, оторвавшись от блестящей страницы.

– А, наш умирающий… Пришел в себя, – поприветствовала она меня, широко улыбнувшись и продемонстрировав клыки истинного вампира.

Я попытался улыбнуться в ответ, но губы плохо повиновались. Наконец мне удалось выговорить:

– И сколько я тут уже провалялся?

Но Валентина меня не поняла, зато голосок внутри моего черепа триумфально возвестил.

– Три месяца.

– Ты?

– Нет, дед Пихто и Агния Барто.

Похоже, Тогот никогда не изменит своим привычкам.

– И… тебе не хворать.

– Чудное начало. О, Тзар Великий.

– Только харакири над кастрюлей морковного супа спасет твою душу, несчастный, – отвечал я в тон Тоготу. Так сказать, обмен любезностями состоялся. – А пока ты еще жив, не мог ли ты ввести меня в курс дел.

– А хи-хи не хо-хо? – ехидно поинтересовался покемон. – Только глаза открыл, и сразу новости ему подавай. Ты от новостей-то ласты не склеишь?

– Ну, судя по тому, что я в российской больнице, – начал я, рассматривая изумительный калейдоскоп трещин на потолке, который требовал побелки еще в позапрошлом веке, – и возле меня не наш очкастый друг с парой автоматчиков, а Валентина, то перемены, если они и случились, то только к лучшему.

– Правильно мыслишь, Шарапов.

– Итак, я жду, – настойчиво повторил я.

– Что ж, «посылка» дошла нормально. Судья забрал ключ… Кроме того, начата программа перемещения. Тридцать самых высших чиновников страны помещены в тела самых бедных людей страны, влачащих существование ниже уровня бакинской канализации.

– И каков результат?

– Потрясающий. Эффект чуда. Самое главное, что любой из перемещенных понимает, что мы – они называют нас между собой «тайной оппозицией» – не шутим, и от нас не спрячешься. Один тут попытался модернизацией заниматься… Месяц с запорами на холоде на очке просидел, сразу с головой полегчало. Другой объявил, что в каждой школе должны быть не только бассейны, но и биде. Неделя работы престарелым учителем в сельской школе на Таймыре, и иллюзии рассеялись, словно дым.

– Но ведь, вернувшись к сытой жизни, они наверняка быстро забудут о своих мучениях.

– А вот для этого существует «повторый курс» лечения. Как глупость сморозил, так отправился голову прочищать. У нас страна большая, проблем много, а дураков среди элиты чиновников еще больше.

– Да не дураки они.

Тогот на мгновение осекся.

– Артурчик, тот редкий случай, когда ты прав. Они вовсе не дураки, просто им плевать на все, кроме собственного кармана. И во власть они идут не для того, чтобы государство поднять, а для того, чтобы наворовать, и желательно столько, чтобы не только им, а и их внукам, и правнукам хватило. Кстати, Судья с Викторианом уже разрабатывают программу для возвращения назад в Россию украденных денег.

Я только фыркнул.

– Ты знаешь, по-моему, это невозможно. Никто из этих упырей добровольно ничего не отдаст, и воздействовать на них много сложнее.

На мгновение прикрыв глаза, я попытался представить себе эту картину. Однако моей убогой фантазии не хватило.

– Тем не менее, зная неотвратимость кары… зная, что откупиться не удастся, а помучиться придется, они, хоть и неохотно, постепенно идут на сотрудничество. Один, чтобы мы от него отстали, даже позвал себе на помощь крутого африканского шамана. Сидели, дули щеки, пока я не пригласил к ним в гости нашего маленького негритенка.

– Бибиулу?

– Угу. Зайчики быстро нашли общий язык, а на следующий день этот шаман поскакал в ближайший монастырь и буквально за пару дней отрекся от всей своей ереси, превратившись в идеального католика. Стал образцом пуританства.

– Да… Хотелось бы на все это самому взглянуть.

– Не получится. Тебе лежать и лежать. Слишком долго по звездным мирам гулял, славой наслаждался. Мы едва тебя реанимировали.

– А Валентина?

– Что Валентина?

– Почему она меня охраняет?

– Она за тобой присматривает. А охраняет она наших воспитуемых, чтобы коньки не двинули, жаловаться не побежали… Она их судьбы словно ниточки в кулаке держит. Если кто что не так, «чпок» за ниточку. Вначале вроде как предупредительный выстрел, а если кто слишком упертый, то ведь ниточку Судьбы можно и оборвать.

– И сколько рыпнулось?

– Да пока ни одного. Как только Валентина им напоминает о том, что все люди смертны, они быстренько в себя приходят. Жить-то хочется. К тому же, как мы недавно выяснили, все люди подобного типа очень трусливы. Тряхнешь хорошенько, и он как дихлофосный таракан: лапки кверху, и готов и к труду, и к обороне.

Я закрыл глаза. Все это больше походило на сон. Но самое замечательное, что я в этом сне, то бишь суете, не участвовал. Это все равно как заболеть перед контрольной, а потом узнать, что писать ее тебе уже не придется. Однако, несмотря на некое внутреннее облегчение, я почему-то чувствовал, что не все тут так уж просто. Нет, далеко не все.

И с этим странным чувством – радостью, смешанной с опасением поверить в нее, – я и уснул.

И снился мне воистину прекрасный сон о житии чиновников в шкурах простых людей, брошенных на произвол судьбы в глубинах страны. И не до высоких материй им было в новой жизни…

* * *

Следующее мое пробуждение оказалось не столь солнечным, потому как первый, кого я увидел, был Тогот. А покемон радостных чувств у меня не вызывал, причем с раннего детства. Хотя теперь рядом со мной не было ни хитроумных аппаратов, ни капельниц.

Да и его широкая улыбка не предвещала ничего хорошего. Тогот протянул мне упакованное нижнее белье и джинсовый костюм. А потом, словно из воздуха, вынул пару казаков из крокодиловой кожи. Я-то был совершенным голым, а посему предложенное демоном показалось мне заботой высшей пробы.

Я встал, но, покачнувшись, тут же ухватился за спинку кровати.

– Ты как?

– Не дождетесь.

– Идти сможешь?

– А то…

– Одевайся, нас ждут великие дела.

– Ты уверен?

– Более чем.

Далее мне ничего не оставалось, как подчиниться. К тому времени, как я закончил одеваться, Тогот исчез.

– И?

– Да здесь я, здесь. Никто тебя, сиротинушку, не бросит, не обидит, – заверил меня покемон. – Значит, так, – тут он сделал многозначительную паузу – этакий воспитательный прием, чтобы я был повнимательнее. Хотел я, конечно, рассказать ему, что я думаю относительно его приемчиков, но смолчал. Только сейчас мне на больную голову не хватало трехчасовой лекции о человеческой неблагодарности и так далее, и тому подобное. – Так вот, – продолжил демон, – ты тут лежал благодаря тому, что один из служителей Древних – заведующий отделением. Но… Не стоит нам светиться, проходя выписку по обычной схеме. В общем, так, на чердаке за лифтерной транспортная пентаграмма, если что, подкорректирую курс и прикрою… Ну что, готов?

Я кивнул.

– Тогда вперед!

Осторожно приоткрыв дверь палаты, я выглянул в коридор. Вроде бы обычный больничный коридор. Посмотрев налево, потом направо, я, не торопясь, степенно, так, как будто делаю нечто совершенно обыденное, вышел из палаты и не спеша направился к лестнице.

– Молодой человек! Молодой человек, куда это вы? – голос был женским, неприятным.

Я припустил быстрее.

– Стойте!

Помчался со всех ног. И неожиданно оказался перед тремя совершенно одинаковыми дверьми: справа, слева и прямо передо мной.

– Куда? – вслух выдохнул я, однако Тогот понял, что я обращаюсь именно к нему.

– Направо… Аршавин выходит вперед, подсечка и…

И тут я услышал, как позади кто-то массивный с разбегу шлепнулся на пол. Раздался пронзительный женский визг.

– …А тебе следует поспешить. Старшая сестра временно выведена из игры, но она не одна…

Я рванул дверь и прыжками, разом перескакивая через три ступеньки, помчался вверх по лестнице. В какой-то миг меня даже оторопь взяла. Только что я едва мог сделать первый шаг, с трудом переставляя негнущиеся ноги, а теперь мчался вверх по лестнице, словно молодой горный козел.

– Совершенно правильное сравнение. Вижу, разум твой крепчает час от часу, точно, как и тело… Правда, под моим дружеским руководством.

Только теперь до меня дошло, откуда в моем теле взялась такая прыть. Мне помогал Тогот, а это значит, что когда все закончится, я снова буду лежать пластом, извиваясь от боли. Но все это будет потом, а пока… пока я мчался со всех ног вверх по лестнице. Вот и последний этаж и лестница из металлических прутьев арматуры, ведущая на чердак и в лифтовую.

Тут я на мгновение опешил, на люке в конце лестницы видел огромный амбарный замок, а в руках у меня не было ничего подходящего, чтобы этот замок сбить.

– Опять тупого включил. Если на двери висит замок, то почему сразу надо думать, что он заперт?

Логика Тогота убивала. Вытянув руку, я рванул замок. И в самом деле тот оказался открыт. Так, висел для порядка. Мгновение, и я оказался на чердаке. Еще большее удовольствие доставила огромная щеколда на обратной стороне люка. Такую не вырвешь, скорее уж люк разломаешь по кускам.

Наконец оказавшись в относительной безопасности, я шлепнулся на пыльный пол и огляделся. Где тут лифтовая? На чердаке царил полумрак, но, несмотря на это, я почти сразу разглядел невысокую дверь в дальнем конце чердака.

А в люк уже колотили.

– Больной, откройте! Что за хулиганство?..

Но мне было все равно. На какое-то время от преследователей меня отделял люк с надежным металлическим засовом. Вздохнув, я попытался встать на ноги… и не смог. Они были словно ватные, разъезжались, как будто я ходить совершенно не умел. А Тогот, конечно, бросил меня при первой же возможности.

– А ты не ругай меня, а попытайся сам встать. Учись.

– Ты бы лучше помог мне выбраться, а потом совершенствовал свое педагогическое искусство.

– Нет, зачем же. Сейчас непосредственной опасности нет, а стимул есть. А вот когда ты окажешься дома, в безопасности, какой уж тут стимул? Нажрешься пива и будешь лежать, как бочка, рыгать и пукать.

– Что-то слишком неприглядная картина моего бытия у тебя получается, – посетовал я.

– Ну, что есть, то есть.

– Сволочь ты зеленожопая…

Я вновь попытался встать, и вновь неудачно, тогда, утвердившись на четвереньках, пополз в сторону двери. Не лучший способ передвижения, тем более в казаках и новом джинсовом костюме, который еще не растянулся, приняв форму тела. Тем не менее, минут через десять мучений и проклятий я добрался до двери. Вцепившись дрожащими пальцами в косяк, я наконец-то принял вертикальное положение.

– Ай, Артур-сан, ай, молодца…

– Послушай, ты, остряк-затейник, когда я доберусь, то обещаю, первая же терка, попавшая мне в руки, станет твоей… Нашинкую…

С трудом провернув заржавевшую ручку, я ввалился в лифтовую. Тьма там была, хоть глаз выколи. Я попытался вспомнить заклятие колдовского света, но голова была забита совсем другим, позвал Тогота, но он, гад, молчал – обиделся на терку. Как меня заставлять на четвереньках ползать – нормально, а когда я его немножко приструнил…

Ладно, не хочет помогать, и черт с ним. Я как можно шире открыл дверь и принялся вглядываться во тьму, но ничего полезного не разглядел.

– Ну, что? Сдаешься? Признаешь, что без меня ты всего лишь жалкий…

Я понял: где-то тут подвох. Инстинктивно провел рукой по стене возле двери и наткнулся пальцами на выключатель. Щелк! И «да будет свет!» – под потолком вспыхнули две тусклые лампочки. А вон и пентаграмма в дальнем углу.

– Что, мой милый: один – ноль в мою пользу?

Но Тогот снова замолчал. Я представил себе его недовольное лицо и прыснул со смеху, а потом, цепляясь за стену и с большим трудом переставляя ноги, направился к пентаграмме.

* * *

Появился я в пространственном кармане – огромной, совершенно пустой комнате, если не считать лечебной ванны-саркофага, посреди которой, крепко привязанный к стулу, сидел мой любимый очкарик – Дмитриев. С потолка на шнуре свисала одинокая электрическая лампочка. А вокруг Дмитриева, поигрывая молотом в руке, бродил Иваныч.

– И как ты себя чувствуешь? – неожиданно спросил он, наклонившись к пленнику.

– Я раскаиваюсь, – дрожащим голосом пролепетал тот.

– Не-а… Не раскаивается… – возразил из пустоты вездесущий Тогот. – Снова врет. Вместо этого он представляет себе, как хорошо было бы, если бы ему удалось осво бодиться и переломать этим молотом все кости тебе, а также твоей жене и дочурке.

– Ты и в самом деле так думаешь? – подступая к пленнику, поинтересовался Иваныч.

– Не-е-е-т! – трясь от страха, пробормотал очкарик.

– А еще он мечтает о том, как, избив тебя так, чтобы ты встать не мог, на тебя помочиться.

– Ну до чего извращенный ублюдок! – вздохнул Иваныч, говоря в пустоту, а потом со всего маху опустил молот на одно из колен очкарика. Я отлично слышал, как хрустнули кости коленной чашечки. Несчастный завопил так, что у меня в ушах зазвенело.

– Что тут происходит?

– А, Артур, – повернулся ко мне Иваныч, по-прежнему поигрывая молотом. – Заждались мы тебя. Пора весь этот цирк заканчивать.

– Я спрашиваю: что тут происходит? – кивнул я в сторону Дмитриева. – Вы чего, ополоумели?

– Не ополоумели, а поумнели, – объявил, материализуясь, Тогот. – Это такая новая воспитательная игра, называется «Прометей». Задаешь наводящие вопросы и при неправильной ментальной реакции ломаешь кости, потом кладешь человека в саркофаг. Через пару минут он как новенький. Ты снова задаешь ему те же вопросы… В общем, продолжаешь веселье до тех пор, пока подопытный не начинает думать – заметь, не говорить, а думать – правильно. Вот такая молот-терапия.

Я с отвращением посмотрел на своих приятелей.

– И вы считаете, что изгаляться над человеком подобным образом правильно?

– Нет, надо было пистолет ему к виску приставить и закончить все мучения, а лучше взять подписку о том, что он больше не будет, и отпустить на все четыре стороны. Ты что предпочитаешь?

Я только рукой махнул.

– Делайте что хотите.

– Ты морду-то не вороти, – подступил ко мне Тогот. – Вот из-за таких чистоплюев дедушка Ленин полстраны изничтожил. А не струсил бы в свое время Керенский… Да, Корнилов залил бы кровью Питер, и повисли бы большевики по фонарным столбам вдоль Невского, погибло бы человек сто, ну а так миллионы после в расход пошли. Классненько… А относительно этого кадра. В тюрьму его не посадишь… вывернется. Расстрелять… Умрет, но не прочувствует… А так, молототерапия. Как показала практика, если боги мозги Прометею на место вставили, то уж мы с каким-нибудь Дмитриевым справимся…

– Ты мне лучше скажи, на кой вы меня в больницу запаковали. Ну, положили бы в саркофаг…

– А что саркофаг? У тебя физических повреждений не было, а психические он не лечит. А в больнице, под надзором врачей, с манной кашкой…

– Да не кушал я там ни разу. Раз проснулся, потом два… и в бега.

– Ну, а может, оно и лучше, – подвел итоги Тогот. – Нынче вон сколько людей травится самыми полезными продуктами. А ванна занята. У нас тут постоянный клиент.

– Ладно, – отмахнулся я. – Решили в больницу, так в больницу. Хотя…

– Понимаешь ли, Артур, если бы ты был болен или что-то было не в порядке, – нудным тоном, каким обычно малышам объясняют очевидные истины, начал Тогот, – то я бы, без сомнения, применил магнию, а так… Тебе нужно было просто отлежаться в тишине, чтобы тебя никто не трогал. Там тихо, а тут, у нас, весело. Чего стоила одна отправка наших чинуш на «принудительное лечение»…

– А вся эта аппаратура и дежурства?

– Ну, береженого Бог бережет, ты же знаешь… Ладно, смотрю, мы уже пошли по второму кругу. Так что ты бы лучше шел, тебя там Судья дожидается.

Я огляделся, но с первой попытки так и не заметил скрытую тенями дверь.

– Тебе туда, – смилостивившись, указал Тогот.

Я, пошатываясь, встал на ноги, и тут мне в руки легла элегантная тросточка.

– Тебе пригодится.

– А раньше, в больнице, ты не мог ее организовать? – поинтересовался я у покемона.

– Нет, конечно, – ехидно улыбнулся тот. – Надо же было, чтобы ты прочувствовал всю свою физическую никчемность… А так в больнице без тросточки ты живо взбодрился, а иначе месяц бы пытался на ноги встать и выл бы мне тут, как белуга. К тому же некогда мне было тросточки тебе организовывать. Я там с одной старшей медсестрой тискался. Классная баба, весом тонны три… – и Тогот злорадно хихикнул. – А ты иди… Иди… Если захочешь, мы с тобой потом поговорим.

Повернувшись, я захромал к двери. Может, Тогот и прав. Если бы не эта безумная погоня по больнице, то я так быстро на ноги не встал бы. Все-таки прав, мерзавец!

Подойдя к двери, я тяжело вздохнул, взялся за ручку и на мгновение остановился: что ждет меня там? Рванул ручку на себя и замер, широко открыв рот. Я словно вернулся лет на десять назад. Те же старинные кожаные кресла, те же обои… Только вот этого выступа тут не было и тумбочка вроде была немного другой. Я покрутил головой, внимательно приглядываясь. Я находился в прихожей… А квартира… Она очень напоминала квартиру моей мечты. Да и мебель была почти такой же. Сделав несколько шагов, я оказался в гостиной, где вместо узких окон корабля было одно огромное панорамное окно от пола до потолка. Точно такое, о каком я в свое время мечтал. Посреди огромной гостиной журчал небольшой фонтан, а сбоку за столом устроились судья, лжесудья, маркграф, Геннадий Николаевич и Викториан.

– Да ты проходи, проходи, – жестом пригласил меня к с толу судья. – Не стесняйся. В конце концов это мы у тебя в гостях, – голос его был глубоким, добрым, из него напрочь исчезли властные металлические ноты, которые так поразили меня при первой встрече.

Я кивнул, однако вместо того, чтобы подойти к столу, направился к окну и с удивлением уставился на открывшуюся незнакомую панораму.

– Где мы?

– Местные называют этот район Васькой, – пояснил судья. – Какой-такой Васька, я не знаю, но…

– Но…

– Но Тогот приложил массу усилий, чтобы устроить тебе это гнездышко, когда исчезла угроза со стороны властей.

– Исчезла? – удивился я.

– Да ты садись, выпей кофейку, подкрепись, а потом, откуда взяться угрозе, если те самые чиновники, что тебе угрожали, теперь у нас проходят программу воспитания.

– Это как тот? – я с неодобрением кивнул в сторону двери в пространственный карман, где остались Дмитриев и два моих лучших друга.

– Нет, там случай особый, – вздохнул судья. – Это не воспитание, а переосмысление жизни, на это ваших чиновников не подбить. У них нет души, переосмысливать нечем.

Я подошел к столу, втиснулся на табурет между лжесудьей и маркграфом.

– И что теперь?

– Торжественное открытие пути между мирами, и все…

– И все?

– Ну, после воспитательного процесса чиновники пойдут на перемены. И, надеюсь, у вас тут все наладится.

Я с сомнением посмотрел на судью.

– Однако вы, батенька, пессимист, – добавил он и при этом лукаво мне улыбнулся, и очень улыбка эта мне не понравилась. Напомнила она мне кого-то, вот только кого?

– И все-таки не пойму, – уперся я, размешивая сахар в огромной кружке растворимого кофе, – как вам это удалось устроить.

– Очень просто, – пожал плечами судья. – Я заменил людей псевдообразами, вроде этого, – и он кивнул на лжесудью.

– Но ведь вы не похожи.

– Были похожи, когда я прибыл на вашу планету. Тогда у нас было одно лицо. Не забывай, я не человек… и не аморф, конечно, – добавил судья, заметив мой подозрительный взгляд, – так что со временем, сообразно условиям и прочему, моя внешность сообразно меняется. Впрочем, можешь и сам убедиться: все высокопоставленные лица на своих местах, а вот что до истинных «героев», – тут судья усмехнулся, – это пусть твой наставник тебе экскурсии проводит.

– Наставник? – переспросил я. Похоже, в этот день меня уже было ничем не удивить. А потом, проследив взгляд судьи, я резко развернулся.

За спиной у меня стоял Тогот. Я и не слышал, как он подкрался. Но это совершенно в его духе.

– Что, закончил с очкариком?

– Сейчас у него период реабилитации. Завтра снова приступим.

– И не жалко тебе так измываться над живым существом?

– Интересно, а Чикатило ты бы тоже стал защищать?

– Но он маньяк, убийца.

– А этот еще хуже. Одно дело ткнуть человека ножом, и все… И совсем другое разорить, ограбить, вымотать все нервы и в финале посадить лет на восемь, когда человек совершенно невиновен. Это же ни с какими физическими пытками не сравнится. А мы: «Маньяки… маньяки…» Вот, к примеру, чиновник, укравший миллионы. А ведь он украл их не у меня, не у тебя, он украл их у бабки, которая должна умереть в развалюхе без лекарств… у тех, кто всю жизнь горбатился для того, чтобы это быдло нажирало себе харю в кабинете… Впрочем, ты как, кофе допил?

– Нет еще.

– Допивай.

Я сделал глоток и замер в удивлении. Что-то с этим кофе было не то. Я буквально физически ощущал, как силы возвращаются ко мне. Только что я едва держался на ногах и меня качало из стороны в сторону, а теперь я взбодрился, словно проспал часов двенадцать кряду. А силы! Они не просто вернулись, а переполняли меня, как электричество лейденскую банку в грозу.

– Восстановил силы? – поинтересовался судья, голос у него был вкрадчивый, как у любящего папаши, хлопочущего над непослушным малышом. – Вот и славно. Теперь прогуляйся со своим наставником. Свежий воздух необходим для восстановления организма. А потом баюшки. Все обряды, открытия дорог между мирами – на завтра. И не забудь заглянуть в гардеробную, а то смотрю, ты уделался будьте-нате.

Я не спорил. И в самом деле, после преодоления чердака больницы новый джинсовый костюм годился разве что на помойку. Кивнув, я поднялся из-за стола, сказал традиционное «спасибо» и только потом повернулся к Тоготу.

– Ну что, чудовище ненасытное, веди показывай, где тут у меня гардеробная.

– Не у тебя, а у нас, – поправил Тогот.

И, кивнув честной компании, продолжавшей глушить кофе из огромных кружек, я пошел за Тоготом. Всюду ощущался «запах» магии, изощренной магии, которая могла творить не только пространственные карманы – дополнительные комнаты без окон, а и каким-то чудным образом расширять коридоры, превращать обычные комнаты в огромные залы.

По длинному и не слишком широкому коридору мы прошли к дверям одного из пространственных карманов, больше напоминающего склад модной одежды. Где ее только Тогот наворовал? Потому как известно, ничто из ниоткуда не берется, а что наколдовать, например, из камней такую кучу одежды, мысленно рисуя себе каждый шовчик, каждую клепочку… На это ушли бы многие годы.

– Ничего не наворовал, – фыркнул Тогот. – Ты, Артур, до сих пор мыслишь, как советский гражданин. Сколько я ни пытался выбить из тебя дурь, накачанную в твой крошечный дефективный мозг из окружающей среды… Это все я купил оптом. Зашел как-то на один склад модной одежды на Лазурном берегу, отсмотрел соответствующие размеры и забрал все коллекции, честно расплатившись, согласно их конторским книгам: с одной стороны, все по-честному, а с другой – в следующий раз станут платить налоги.

Я попытался представить себе лица хозяев, когда они обнаружили пропажу и деньги, которыми одарил их Тогот.

– Кстати, а где ты «пеньензы» взял?

– Ну, мало что ли разных кладов. Так, смотался в одно местечко, отсыпал с «поезда Колчака» золотых червонцев…

Вот все просто-то как, оказывается. Это ж столько лет я вкалывал, собирал дань с караванов, а этот хмырь зеленый…

– Ты думай да не заговаривайся! – фыркнул Тогот. – А что насчет твоего «тяжкого» труда, то я с детства тебе повторял и буду повторять: труд сделал из человека обезьяну, но таким обезьянам, как ты, нужно трудиться, трудиться и трудиться.

– Достал!

И я занялся подборкой гардероба. Джинсы, кожаный длинный плащ… а казаки, которые принес в больницу Тогот, меня вполне устраивали.

После этого мы прошествовали через всю квартиру в специальный транспортный карман, где на полу было начертано более двадцати различных транспортных пентаграмм, видимо, с разной настройкой. Каменные, грубо обработанные стены придавали этой комнате некое доисторическое очарование.

– И кого ты собираешься повидать? Премьера? Президента? Кого-то из губернаторов или министров?

– На твое усмотрение.

– Что ж, сюда, – и Тогот показал на одну из пентограмм. – Прошу.

– Кстати, а почему я из больницы прибыл не сюда, а в вашу пыточную?

– В тот момент ты был именно в том состоянии, в котором тебе было бы проще всего воспринять реальность.

Нет, с Тоготом я больше разговаривать не хотел…

Я шагнул в начертанную кровью фигуру, и завертелось. Через минуту я оказался на бетонной плите, у обочины шоссе. Прямо передо мной расстилались бескрайние поля, а примерно в километре в низинке приютилось несколько черных от времени бревенчатых домиков. Небо над головой было ярко-синим, и от этого строения выглядели еще более мрачно. Судя по солнцу, дело шло к вечеру, значит, мы перенеслись далеко на восток.

– Что ж, пойдем посмотрим на житие-бытие любителя модернизаций и нанотехнологий.

С трудом выдергивая ноги из грязи, мы побрели к домикам. В первый момент я пытался разглядеть хоть какую-то дорогу, а потом плюнул. Нет, если бы Тогот погнал меня одного этим путем, я был бы на сто процентов уверен, что рядом есть нормальная дорога, а так как он возглавлял шествие…

Этот несчастный километр мы прошли всего за какой-нибудь час, причем я устал так, словно полный рабочий день проработал молотобойцем, а кроме того, новая куртка, джинсы, про сапоги я уж молчу, были покрыты толстым слоем грязи.

– Да, ну и местечко же ты выбрал…

– А никто не говорил, что будет легко, – усмехнулся Тогот.

Вблизи домики оказались еще более старыми и потрепанными погодой, чем издали. Все покосившиеся, ушедшие в землю, с облупившейся краской и потрескавшимися стеклами в крошечных мутных оконцах, они напоминали древних старух.

– Ну, я пока исчезну, – объявил Тогот. – Не стоит народ пугать, а то и в самом деле двинут копыта раньше времени, и что потом делать? А ты походи, посмотри. Тут народу-то всего ничего. Три бабы живут и дед, так что не ошибешься.

Я хотел что-то спросить, повернулся, но Тогот уже исчез. Нет, он был, конечно, где-то тут рядом, просто, как обычно в таких ситуациях, стал невидимым.

С трудом выдирая ноги из грязи, я медленно направился к ближайшему дому, отворил калитку и подошел к двери. Сам я невысокого роста, но дверь дома доходила мне до груди, посему местные обитатели должны были или быть карликами, или входить и выходить, согнувшись в три погибели, и почему-то у меня сразу возникло ощущение, что второе предположение много вернее.

Какое-то время я стоял на пороге, потом, так и не найдя звонка, просто громко постучал о филенку костяшками пальцев. Некоторое время в доме царила тишина, а потом где-то внутри со скрипом открылась дверь, послышались тяжелые шаги, дверь разом распахнулась, и из дома, обдав меня волной непереносимой вони, вынырнула старушка в ватнике, с ног до головы укутанная в платки, исстиранные до такой степени, что их первоначальный рисунок невозможно было определить.

Вместо «здрасти» и всего такого она поперла на меня, выставив вперед огромную грудь.

– Ты хто таков? Что приперся, али спереть чего хочешь?

– А что, тут есть что украсть? – откровенно удивился я, разглядывая покосившийся напрочь сгнивший забор и ржавый тазик на лавке у двери.

– Ты лучше направо посмотри, вот он, наш красавец…

– Такие найдут, ничем не побрезгуют… – женщина еще что-то говорила и говорила, но я не слышал, повернув голову, я уставился на старика, застывшего за забором. Тощий, лысый, морщинистый, в ватнике еще более драном, чем у встретившей меня бабки, и высоких резиновых сапогах. Он стоял и теребил в руках шапку неопределенного фасона, а потом застенчиво улыбнулся, явив свету одинокий зуб. Мне показалось, что вот-вот, и он станет просить у меня или милостыню, или корочку хлеба. В какой-то миг мне стало его даже жаль.

– Что-то ты, Артурчик, размяк.

– Но как они тут живут? – удивился я, очередной раз обводя взором покосившиеся избы и залитые грязью поля.

– Не живут, выживают… Ни хлеба, ни электричества, ни газа, и до ближайшего магазина полдня ходу… Всем на этих людей плевать, а ведь это такие же граждане, как те, что по Красной площади на внедорожниках рассекают… Вот так поживешь месяц-другой, и такие слова как «модернизация», «нанотехнологии», «саммиты» и «олимпиады» забудешь напрочь, зато слова «народ» и «совесть» вспомнишь.

– Злой ты… – я уже было хотел сказать «человек», да вовремя осекся. Не был Тогот человеком. А демон… тут я вспомнил бедного очкарика-Прометея. Демон он и есть. А может, по-другому и нельзя? Только так – мордой в грязь и по самые гланды…

Эпилог

Если бы мне сказали, что именно здесь год назад я сражался с аморфами, я бы ни за что не поверил. Сейчас вместо полутьмы все было залито ярким белым светом. Справа строем встали люди местного проводника – на вид настоящие боевики, слева мои «орлы». Тут были все: Тогот, Иваныч в военной форме без погон, Викториан в щегольском белом костюме, вамп-Валентина, на час отвлекшаяся от своих «подопечных», маркграф в дурацких, уже успевших проржаветь доспехах, и его люди, больше похожие на сборище карликов-уродцев, и даже Алекс в милицейской форме с погонами капитана.

Мы – я, судья и Карлсон, местный проводник, – подошли к алтарю, на котором лежала обнаженная Альма. Ее тело отливало синевой, словно гигантский драгоценный камень. В подземелье стояла такая тишина, что мне казалось, я слышу, как бьется сердце Карлсона. Торжественно судья вручил мне большой жертвенный нож. А потом, отступив, начал медленно читать заклятие.

Я шагнул к алтарю. Я сломал ключ, я должен был его возродить. Нет… Я не хотел этого делать, но был должен, должен был ударить девушку жертвенным ножом и, нанеся ей тяжелую рану, нарушить ее телесную и астральную оболочку, выпустив субстанцию ключа… Что-то в таком роде. Тогот объяснял мне механику всего этого процесса несколько раз, но я был нерадивым учеником. В свое время я пропустил намного больше уроков демона, чем следовало, и теперь мог лишь в самых общих чертах понять суть процесса. Тем не менее, я должен был вонзить нож в сердце ни в чем не повинной Альме.

– Ты же говорил, что с ней все будет в порядке.

– А если бы я сказал тебе, дал бы ты ей забрать ключ? И так все вышло сикось-накось, а все из-за твоих сантиментов.

– И теперь я должен убить невинное существо?

– Ну почему же сразу убить? Ткнешь ножом, а дальше как получится.

– Замечательно.

Я бросил косой взгляд на судью. Его лицо напоминало каменную маску, потом перевел взгляд на девушку – невинное создание из иного мира. Синий цвет кожи еще больше подчеркивал ее неземное происхождение. Еще одна жертва, которую я положил на алтарь проводника.

Я взвесил в руке каменный нож, шагнул вперед, занес клинок, а дальше… Дальше я хотел нанести лишь легкую рану, царапину, но рука перестала мне повиноваться. Нож рухнул вниз со всего размаха. Во все стороны брызнула кровь. Я упал на колени. И дело было не в том, что я испытывал какие-то чувства к Альме. Просто она стала еще одной… Все, кто был со мной, умирали…

– Нет! – хотел закричать я, но не смог разжать крепко сжатых губ. Вместо этого из горла вырвался хриплый стон. Я замер, а где-то за спиной все еще бубнил заклятие судья. Мысли мои путались…

– Раскис в тоске?

– Отстань.

– Да ладно, тебе снова повезло.

Против воли голова моя поднялась, веки открылись. Я застонал.

Алтарь горел волшебным голубым светом. На нем лежала окровавленная Альма – кровавый цветок раны расплылся на ее груди. Но… но грудь девушки вздымалась – она была жива.

Жива!

Я повернулся к Тоготу.

– И ты с самого начала знал?

– Я же сказал тебе, все кончится хорошо. Закинем ее в нашу ванну, три дня, и будет как новенькая.

– Ты знал и ничего не сказал?

– Ну, я же говорил, что с ней не случится ничего страшного.

И тогда я, с трудом двигая челюстью, тихо, так, что услышал только покемон, прошептал:

– Я тебя убью!

Они не испаряются, они не растворяются, Рассказанные в сказке, промелькнувшие во сне: В Страну чудес волшебную они переселяются, – Мы их, конечно, встретим в этой сказочной стране. В. Высоцкий, «Песня Кэрролла».

Сноски

1

Модная актриса, выступающая в легком жанре (фарсе, легкой комедии, оперетте, с эстрады и т. п.) (фр). Однако здесь имеет место обыкновенное созвучие названий. На самом деле маркграф никакого отношения к певицам не имел, но, произнесенное на русском, его имя звучало как что-то вроде «Этуаль». (Прим. автора)

(обратно)

2

ГДР – Гражданка Дальше Ручья (ленинградское народное). (Прим. автора)

(обратно)

3

Topless – по пояс голая.

(обратно)

Оглавление

Пролог

  Глава 1. Настоящее

  Глава 2. Двадцать лет назад

Часть 1. Защитник

  Глава 1. Настоящее

  Глава 2. Год назад

  Глава 3. Год назад

  Глава 4. Год назад

  Глава 5. Настоящее

  Глава 6. Год назад

  Глава 7. Год назад

  Глава 8. Год назад

  Глава 9. Настоящее

  Глава 10. Год назад

  Глава 11. Год назад

Часть 2. Судья

  Глава 1. Три месяца назад

  Глава 2. Три месяца назад

  Глава 3. Три месяца назад

  Глава 4. Три месяца назад

  Глава 5. Настоящее

  Глава 6. Три месяца назад

  Глава 7. Три месяца назад

  Глава 8. Настоящее

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg