«Психокинетики-2»

Психокинетики-2 (fb2) - Психокинетики-2 (Психокинетики - 2) 2277K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Рома Ньюман

Психокинетики-2 Рома Ньюман

© Рома Ньюман, 2019

ISBN 978-5-4493-7436-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Постапокалипсис

Приближение. Счастье.

Вникни в оракул, и от изначальной вечной

стойкости хулы не будет.

Не лучше ли сразу прийти?

Кто опоздает, тому — несчастье.

«Книга Перемен», восьмая гексаграмма «Би»

Черный внедорожник BMW ехал по проселочной дороге, вдоль которой тянулась стена соснового леса. Левое крыло баварского монстра освещали яркие лучи утреннего солнца. Из-под колес валила пыль, плотным ковром оседая на кузове автомобиля.

Машина плавно свернула налево и, проехав еще несколько метров, остановилась на краю вытоптанной поляны. Водитель заглушил двигатель и распахнул дверцу.

Из салона BMW выбрался Артур Волжанский. Он был одет в темно-синий костюм-тройку, бордовую рубашку и галстук в тон. На ногах — щегольские туфли из коричневой кожи.

Артур Валентинович снял солнцезащитные очки и критическим взглядом осмотрел место, в котором оказался. На смуглом лице ясно читалось, насколько не по душе ему пришлась поездка за город.

Прямо посередине поляны стоял старый армейский вагон без колес. Раньше это был кунг машины обеспечения боевого дежурства военных подразделений. А сейчас — просто большая коробка, оконные проемы которой были зашиты металлическими листами. Краска некогда защитного цвета во многих местах потрескалась, напоминая о безграничной власти времени над материей.

Каким именно образом творение военно-промышленного комплекса оказалось на опушке леса, Артур Валентинович не имел ни малейшего представления. Однако совершенно точно знал другое: в подобном вагоне, даже отрезанном от основных сил подразделения, вполне себе можно жить.

Поежившись от утренней прохлады, Волжанский спрятал очки в карман и достал из ниши в дверце автомобиля коричневый пакет. Внутри угадывался контур стеклянной бутылки. Хлопнув дверью, мужчина направился к входу в армейский кунг.

Обойдя чуждое лесной местности строение, он очутился в импровизированном кемпинге на одну персону.

Окно на лицевой стороне вагона также было заварено листом металла. Над дверным проемом висел широкий козырек из старой армейской плащ-палатки. У левого края вагончика тихонько гудел компактный генератор, а чуть поодаль потрескивали на костре сухие сосновые ветки. Над пламенем на самодельных зажимах висела объемная турка, почти до краев наполненная черным кофе.

В паре метров от кострища был установлен самопальный турник. А в тени высоких сосен расположился самый настоящий вигвам, скрученный из множества армейских палаток, подобных той, что висела над входом в кунг.

Также на просторной площадке имелась видавшая виды макивара классического образца: вкопанный в землю широкий деревянный брус, верхняя четвертина которого обмотана веревкой.

Хозяин сего жилища находился тут же. Это был худой мужчина, на вид лет сорока пяти. Его вытянутое лицо со впалыми щеками носило явные признаки проницательного ума, а также пристрастия к алкогольным напиткам. Длинные седые волосы были небрежно зачесаны назад, выставляя напоказ высокий лоб. С жилистой шеи свисали тонкая серебряная цепочка и простецкий черный шнурок с защитным кулоном — китайский иероглиф «кузнечик».

Несмотря на сентябрьскую свежесть, мужчина был одет в мятую льняную рубаху навыпуск, легкие светлые брюки и сандалии на босу ногу. Удобно развалившись на пластмассовом стуле, он музицировал на деревянной флейте, абсолютно не обращая внимания на появление Артура Валентиновича.

Человека звали Давид Карадин, и в былые времена он слыл воплощением гедонизма. Когда в начале «нулевых» на него вышел Волжанский, Давид возглавлял неформальное движение, отдаленно напоминавшее секту.

Обитая в огромной пятикомнатной квартире в центре Москвы, музыкант и художник вел богемный образ жизни, сожительствуя сразу с пятью женщинами. Все они перманентно находились под воздействием алкогольных напитков, легких наркотических веществ и философских доктрин, являвшихся гремучей смесью буддизма и даосизма. Жилище их напоминало китайскую опиумную курильню, где дым стоит коромыслом двадцать четыре часа в сутки.

Внимание Артура Валентиновича, в тот момент активно возрождавшего эзотерические исследования в недрах ФСБ, привлекла способность Давида от случая к случаю окунаться во временной поток, созерцая размытые образы грядущего.

Помимо всего прочего, Давид оказался весьма проницательным сенсором. По желанию он подключался к той сущности, которую сам же окрестил Ки-полем Земли. Насколько понимал данную концепцию Волжанский, экстрасенс вел речь об энергоинформационном пространстве планеты.

Когда в размеренный, полный плотских утех и восточной философии ритм жизни Давида вмешалась ФСБ, перед элитарным художником и немного музыкантом встал непростой выбор. Или он отправляется дегустировать баланду в места не столь отдаленные за организацию притонов и прочие сопутствующие правонарушения, или слегка утихомиривает свой сладострастный нрав, параллельно оказывая консультационную помощь органам безопасности. Разумеется, дитя мира выбрало второй вариант.

По своей натуре Давид никогда не был воином. В большей степени он являлся творцом, и Волжанский это прекрасно понимал. Он ни разу не задействовал расслабленного мистика в каких-либо секретных или боевых операциях, однако возложил на него обязанность разрабатывать методические и практические рекомендации по развитию экстрасенсорных способностей у сотрудников силовых ведомств. Насколько товарищ Давид преуспел в этом деле, сейчас сказать уже было сложно. Однако не раз и не два его умение скользить во временных потоках помогало Волжанскому при принятии важных решений.

Когда в начале нынешнего тысячелетия Артур Волжанский отошел от практической работы и переключился на руководство и разработку проекта «Вечный», он позволил Давиду затеряться в толпе, ни на мгновение, однако, не теряя мощного телепата из виду.

Давид же к тому времени пересмотрел свое мировосприятие и полностью отверг прежний распутный образ жизни столичной богемы, удалившись из суетной Москвы. Экстрасенс ушел в лес, ища очищения через аскезу, и был вполне счастлив, зарабатывая необходимые для жизни средства написанием экспрессивных картин.

Целыми днями он практиковал цигун и тай-цзи цюань на открытом воздухе, занимался искусством, усиленно изучал такие фундаментальные трактаты, как «Дао-дэ цзин» и «И-Цзин». Порой предавался медитации в самолично изготовленном вигваме, наблюдая события грядущих или же давно минувших дней.

Стоит заметить, духовные изыски отнюдь не стали преградой для некоторых из старых привычек провидца. Он потреблял солидное количество дорогого алкоголя, который, по его собственным словам, позволял держать сознание в «неизменно измененном состоянии».

Волжанский по старой дружбе периодически пользовался услугами экстрасенса, а после ухода со службы в органах и вовсе приобщил к своему делу.

Артур Валентинович терпеливо дожидался, пока Карадин закончит свои музыкальные упражнения, наблюдая за тем, как длинные пальцы, увешенные многочисленными перстнями и кольцами, перебирают по отверстиям деревянной блокфлейты. Музыкант-отшельник исполнял очень мягкую, кантиленную мелодию, казавшуюся Волжанскому задумчивой и медитативной.

Завершив перформанс, Давид положил духовой инструмент на колени, довольно посмотрел на гостя и приветливо улыбнулся. В его глубоких темных глазах гармонично сосуществовали мудрость и алкогольная муть. Расслабленная улыбка причудливо блуждала по умному лицу.

— Доброе утро, Артур. Я очень рад, что ты приехал меня навестить.

Речь и движения экстрасенса были настолько плавными, несуетливыми и текучими, что, казалось, такое понятие, как время, утратило для него всякое значение.

— Привет, Давид, — кивнул Волжанский. — Как обычно: ты позвал — я примчался.

Не прекращая улыбаться, Карадин кивнул. Только раз и очень-очень плавно.

— Ты выглядишь расстроенным. Что с тобой приключилось?

Два часа назад Волжанский узнал, что в собственном доме оказался особым образом ликвидирован Всеволод Петрович Сухоставский. По целому ряду причин сей факт крайне огорчал Артура Валентиновича, но обсуждать это с пьяным музыкантом-художником не было ни малейшего желания.

— Не выспался. Тебе разве не холодно в одной рубашке и штиблетах?

Давид вздохнул полной грудью, широко развел руками.

— Меня согревают солнце, ветер и земля.

— Ага, — криво ухмыльнулся Волжанский. — Знаю я, что тебя согревает.

Он подошел ближе и протянул коричневый пакет. Экстрасенс достал из него бутылку виски Jack Daniels, сноровисто отвинтил крышку и сделал глубокий глоток. Чуть поморщившись, удовлетворенно кивнул.

— Бесподобно. Ты всегда был щедрым человеком, Артур, — нараспев похвалил Давид. — Но и я в долгу не останусь.

Карадин поставил бутылку на землю, поднялся на ноги. Он оказался почти на голову выше далеко не низкорослого Артура Валентиновича. Положив флейту на старый, с проржавевшими ножками столик, Давид плавной походкой перетек к костру. Кофе в турке как раз начал закипать.

— Специально для тебя я приготовил свой фирменный кофе. Он пробуждает ци и повышает восприимчивость материального мира.

— Мне вообще-то некогда чаи гонять. До Москвы путь неблизкий.

— Но и недолгий тоже.

Давид откручивал штативы, удерживавшие турку высоко над пламенем костра.

— Не совершай ошибку современников, Артур — не торопись. Твой ритм и так ускорен до предела. Ты расточаешь энергию на реализацию амбиций и удовлетворение алчности — это прямой путь к истощению.

По лицу Волжанского пробежала едва заметная ухмылка.

— Однажды я тоже усядусь в шезлонге с бутылкой вискаря.

— Нет, не усядешься. — Держа турку в руке, Давид вновь приветливо улыбнулся. — Пошли в дом. Мне есть о чем поведать.

Всякий раз, когда Артур Валентинович оказывался в обществе провидца-алкоголика, казалось, будто он менял пласт мировосприятия, увязая в тяжелых песках времени. Рядом с Давидом минуты теряли смысл, а рассудок затуманивал флер блаженной беспечности.

Они переступили порог жилища, оказавшись в мистическом полумраке. После яркого солнца двух мутных ламп на потолке было явно недостаточно.

Волжанскому показалось, будто он ступил в какую-то пещеру. В кунге царил беспорядок, щедро приправленный чертовщиной. Словно келья жреца, в течение дня совершающего полдюжины жертвоприношений, а поутру неизменно просыпающегося с диким похмельем. Одноместная кровать вдоль стены, изголовьем припадающая к старому деревянному столу. Скомканное белье. Хаотично разложенные стопки книг с драными обложками. Старый, с давно утерянным аккумулятором ноутбук на узкой столешнице. Его провод тянулся к фильтру на полу, подключенному, очевидно, к генератору. Стул аналогичной степени древности, на который мог присесть разве что искатель приключений. Покрытая грязными отпечатками пальцев антресоль. «Плечики» с немногочисленными брюками, рубахами и пиджаками экстрасенса простецки висели на гвоздях, тот тут, то там вбитых в стену.

По большому счету, сим и ограничивалось бытовое богатство психокинетика. Все остальное пространство занимала непостижимо разношерстная эзотерическая атрибутика, присущая по меньшей мере десятку культур со всего света.

В силу профессиональной деятельности Артур Валентинович порядочно повидал самых разных мистиков. Вопреки расхожему мнению, большинство из них либо крайне редко задействовали в практике аляповатую мишуру, либо не использовали ее вовсе. Многие признавали: переливающий всеми цветами радуги шар для гаданий или пирамидки из кварца — лишь пыль, которую пускают в глаза доверчивым клиентам.

Однако попадались и те экстрасенсы, кто искренне верил в необходимость применения всех этих символов, тотемов и магических талисманов. Поэтому Волжанский был немного сведущ в данном вопросе.

Стену напротив входа украшал огромный, выведенный красной краской анкх — египетский символ мудрости. На внутренней стороне двери красовалась звезда Давида, повсюду висели альбомные листы с рисунками из сакральной геометрии, от которой у Волжанского кружилась голова. «Ловцы снов» североамериканских индейцев соседствовали с тотемами якутских шаманов.

Логово Давида являло собой миниатюрный эзотерический анклав, существующий на стыке всевозможных культур. Провидец не принадлежал ни к одной философско-религиозной школе, но легко ориентировался в большинстве из них. Карадин не противопоставлял одну религию другой, полагая, что все они — лишь разные стороны единой горы.

— Что случилось ночью в столице, Артур? — спросил Давид.

Он достал с антресоли белую кружку, наполнил ее кофе и протянул Волжанскому. Гость принял ее машинальным движением, пристально глядя на мистика.

— Я думал, ты мне расскажешь.

— Мне известно лишь о двух событиях, которые даже с натяжкой нельзя назвать благоприятными. — Карадин подвинул Артуру Валентиновичу стул. — Присаживайся.

Волжанский сел, ожидая продолжения рассказа. Давид подлил в свою кружку солидную порцию виски.

— Две мощнейшие вспышки ци. Первая пронеслась по всей планете, вызвав колебания в Ки-поле Земли. Откровенно говоря, мне понравилось то, что я ощутил. Нас всех — я говорю о телепатах — коснулся дерзкий шэнь раба, наконец сбросившего внутренние оковы.

Давид отхлебнул виски с кофе и спросил:

— Так что сотворил Кравчук?

Волжанский задумчиво поглядывал на черный, как нефть, напиток в кружке.

— Полагаю, ночью он убил человека.

— Да-а, — медленно кивнул Давид. — Для этой цели наш подопечный сгенерировал колоссальный пучок энергии. И сила его произрастала из артефакта. Их связь стала прочнее. Подобное взаимопроникновение уникально — артефакт питал Кравчука, а ци, выделенная Александром для уничтожения врага, пробуждала артефакт.

Плавным движением Давид указал на черно-белый символ «Инь-Ян», украшавший стену.

— Вот чем они становятся! Тай-цзи — «Великий Предел». Коллаборация живого и неживого. Человеческое существо плюс мистический артефакт. — Он наставил указательный палец на Артура Валентиновича. — Их объединение ознаменует конец твоего пути.

Волжанский спокойно почесал бровь.

— Конец моего пути… Понятно. А что за вторая вспышка?

— Всплеск ци артефакта. Он преобразился, изменив свои свойства.

— То есть я проиграл?

— Нет, Артур. Время еще есть. Твой путь закончится, только когда Кравчук обретет себя.

— Хватит уже повторять про мою кончину! — повысил голос Волжанский.

— Конец пути не означает смерть.

— Тогда что, черт возьми, это означает?!

— Кравчук возвысится, ты — падешь.

Волжанский вздохнул.

— Ты хоть представляешь, как иногда трудно понять твои дзен-метафоры?!

Давид равнодушно пожал плечами.

— Ты сам пришел ко мне.

— Да-да, — рассеянно кивнул Артур Валентинович.

— Не только я ощутил ночные возмущения. По Ки-полю идет рябь. Телепаты всей планеты обеспокоены. Себя проявил психокинетик колоссального потенциала. Открылось местоположение вместилища космических сил. Вкупе с истерией вокруг «прецедента Анжелики» это сослужит нам дурную службу.

— В каком плане?

— Необходимо уяснить, что отныне не ты один захочешь овладеть артефактом Кравчука. Оккультисты, мистики, экстрасенсы — все двинутся на Москву. Они явятся — и столица станет центром притяжения эзотерических сил.

— Замечательно, — вздохнул Волжанский. — Цирка уродов нам еще только не хватало. Что мне делать дальше?

— Поспешать. Пока Кравчук не осознает связи с артефактом. Но очень скоро для него все станет ясно. Тебе необходимо любыми путями разорвать круг. В противном случае последствия будут самыми непредсказуемыми.

— Как мне это сделать?

Давид внимательно посмотрел на своего гостя, затем поднялся и прошел через весь вагон к накрытому мольберту.

— Я обратился к «Книге Перемен». И вот что получил.

Прорицатель скинул покрывало с холста. На белоснежном листе бумаге черной краской был выведен изящный китайский иероглиф, а рядом — шесть горизонтальных черточек, расположенных друг над другом. Пять из них были сплошными, а верхняя, шестая, — прерывистой.

— Что это? — спросил Артур Валентинович.

— Гуай. «Выход». Сорок третья гексаграмма «И-Цзин». Пять сильных черт говорят о небывалом накоплении внутренних сил. То, что готовилось вырваться уже очень давно. А шестая, слабая черта символизирует высокую вероятность высвобождения. Вода, переполнившая сосуд.

— Кравчуку удастся постичь артефакт… — тяжело вздохнул Волжанский.

Карадин задумчиво вздохнул, глядя куда-то вглубь себя.

— Тебя это тревожит?

Артур Валентинович фыркнул, покачав головой.

— Ты чуть ли ни прямым текстом говоришь о моем поражении. Это, знаешь ли, немного дезориентирует!

Провидец неторопливо отхлебнул из кружки.

— Я рассказывал тебе историю о Мастере и тени тигра?

Волжанский отрицательно покачал головой.

— Однажды к Мастеру прибежали жители его деревни, — театрально растягивая речь и подкрепляя ее плавной жестикуляцией, начал Карадин. — Они явно были чем-то напуганы: волосы на голове всклокочены, глаза округлены, одежда — первое, что успели схватить. «Мастер, Мастер, — галдели они. — Нужно срочно спасаться бегством! В нашу деревню идет огромный тигр!» Мастер прекрасно видел, насколько перепуган его народ. Но, прежде чем самому поддаться страху, он захотел лично убедиться в их словах. «С чего вы это взяли?» — спросил Мастер. «Мы видели его ужасную тень на въезде в деревню». Вооружившись копьем, Мастер отправился к воротам деревни. Там он действительно увидел огромную тень, похожую на тигриную. Она скакала по отвесной горе — будто зверь мчался по дороге. Не ведая страха, Мастер вышел за ворота, готовый встретиться лицом к лицу с опасным животным. Но пройдя чуть дальше, он обнаружил, что тень эта — от зарослей бамбука, колышущихся в лучах закатного солнца. Никакого тигра, разумеется, не было и в помине. — Закончив говорить, Карадин расслабленно похлебывал кофе. — Знаешь, какова основная мысль этой истории? — Он подался вперед, демонстрируя хитринку в опьяненных глазах. — Не нужно бояться тени тигра, который еще не пришел.

Давид сделал паузу, давая Артуру Валентиновичу возможность принять посыл.

— У тебя остались рычаги давления — используй их.

Волжанский хмыкнул.

— Мой последний «рычаг давления» — это бульдозер, который все раскурочит. Пока что мы работали тонко и держались в стороне. А теперь мне придется действовать в лоб…

— Дипломатия сменяется тактическими операциями, инь переходит в ян — таков наш мир, — пожал плечами Давид. — Бывает, что прямая — и впрямь кратчайшее расстояние между двумя точками. Не бойся рисковать, когда на кону большие ставки.

Артур Валентинович молчал, погрузившись в свои размышления. Давид скатал лист ватмана с гексаграммой, протянул Волжанскому.

— Пусть будет у тебя. В качестве напоминания. Рискуй, Артур. Самое время выйти за ворота.

Александр приходил в себя крайне медленно и вязко. Он просыпался, не имея никакого представления о том, где находится и сколько сейчас времени. Зыбкая пелена сна отпускала нехотя. Присутствовало осознание того, что стоит только открыть глаза, как физическая немощь неприятно подменит собой расслабляющий пофигизм сновидений.

Так и произошло. Увидев белый потолок над головой, Кравчук рывком сел, болезненно поморщился от подкатившей тошноты. Он задержал дыхание, пережидая неприятные позывы. Голова кружилась, в висках ныла тупая боль.

Осторожно повертев головой, Александр осмотрелся. Ковер на стене, телевизор с выдернутой вилкой, старый трельяж. Рядом с диваном, на котором он сидел, — разобранная кровать. Кравчук узнал квартиру Юлии Сотниковой.

Из-за закрытой двери доносились приглушенные голоса.

Александр посмотрел на часы. Полдень с мелочью. Он был в отключке около десяти часов. Бог знает, что могло произойти за такой период.

Тошнота отступила. Избегая резких движений, Кравчук поставил ноги на пол. На себе он обнаружил пыльные черные брюки и майку. Берцев и куртки от комбеза поблизости видно не было.

Александр встал. Тело казалось ватным и истощенным, суставы ныли, будто в один миг он состарился сразу на полвека. Ночная вылазка влетела в копеечку. Организм израсходовал слишком большой запас психических сил. Восстановление потребует длительного времени, которого в данный момент, возможно, у него не было.

Кравчук открыл дверь, вышел в маленькую прихожую, оттуда — на кухню. При его появлении все замолчали.

Мама и Юля сидели за столом. У каждой в руке дымилось по сигарете. Сотникова казалась жутко утомленной. Глаза в красных прожилках, осунувшееся лицо — все в ее облике говорило об отсутствии ночного сна.

Тамара Валерьевна выглядела посвежее. Ей удалось перехватить несколько часов на кровати Юли. Тем не менее сильное эмоциональное потрясение заметно вымотало и ее.

Серега стоял возле раковины, скрестив руки на груди. Он пытался бодриться, но при взгляде на него становилось понятно: младший брат ночью не отдыхал. Ко всему прочему на его левой щеке расплылся тусклый синяк.

— Бандитская пуля? — кивнул Александр. Он просто не имел сил для большего проявления сочувствия.

— Видел бы ты второго, — слабо улыбнулся Сергей.

Мать бросила сигарету в пепельницу, поднялась с табурета, повисла на плечах сына. Александр крепко ее обнял. Посмотрел на Сотникову. Между ними возник безмолвный контакт, как у людей, разделивших одну тайну на двоих.

Александр помнил о своей ночной слабости; помнил, как рыдал в объятиях девушки. Надеялся, что Сотникова не выведет его на разговор об этом. По крайней мере, не в ближайшее время.

— Ты как, мам? — спросил он.

Тамара Валерьевна выпустила сына из объятий, тихонько кивнула:

— Получше. Юля приготовила чудесную настойку — я даже не помню, как легла в кровать.

Александр повернулся к брату.

— К тебе тоже приходили?

— Да, посетители были.

— Все в порядке?

— Я объяснил им, что ребятки ошиблись дверью.

— Где Маша?

— У родителей. Пока там поживет.

— Она цела?

— Физически.

Сергей отвечал бодрым, залихватским тоном, как крутые парни в кино. Однако чувствовалось: вину за случившееся он уже возложил на старшего брата. Едва ли стоило упрекать его за такие выводы.

Александр прикрыл глаза, сокрушенно покачав головой:

— Простите меня… Все вы. Я… Простите.

— Сынок… — Мать заботливо взяла его за руку.

Серега устало помассировал лицо ладонью.

— Мы отбились, так что, наверное, все нормально, бро. Но это только сегодня. В другой раз они подготовятся получше.

— Другого раза не будет, — твердо сказал Александр. — Вопрос решен.

В тесной кухоньке воцарилась тишина. Любой из присутствующих мог предположить, каким именно способом решил вопрос Александр, завалившийся домой посреди ночи с таким видом, будто вернулся с театра боевых действий.

Он видел догадки в их глазах. Но никто не решался озвучить мысли вслух.

— Ну хорошо, — разрядил обстановку Серега. — Тогда вернемся к обсуждению вопроса, который мы мусолили, пока ты дрых: как поступим дальше?

— Тут нечего обсуждать. Вы все на время уедете из Москвы. Юль, у твоих родителей осталась дача под Серпуховом?

— Ну да… — Сотникова немного растерялась.

— Отлично. Тогда я тебя попрошу: отправляйтесь туда, и поживите с месяцок.

— Нам все-таки что-то угрожает? — спросила мать.

— Нет, но я хочу избежать случайностей и перестраховаться.

— Так, погоди, — подняла ладонь Сотникова. — Ты хочешь сказать, мне тоже придется там зависать?

— Именно, — кивнул Александр. — Для тебя это проблема?

— Вообще-то да! Я не могу тупо забить на работу! Я отвезу тетю Таню и Серегу — вообще не вопрос… Но потом вернусь в Москву.

— Прости, Юлек, нельзя, — покачал головой Александр. — Приютив нас, ты оказалась в зоне риска. А я не допущу, чтобы тебе прилетело задним числом.

Девушка сверлила его недовольным взглядом.

— Саш, ты издеваешься?!

— Я тебя оберегаю.

— Ну пока что это я уберегала тебя. А на работе горит статья, которая саму себя не напишет.

— Если ты о материале про Сухоставского, то она больше не актуальна.

Сотникова слегка прищурилась, склонив голову набок.

— Это еще почему?

— Догадайся с трех раз.

Александр выразительно посмотрел Сотниковой в глаза.

— Тот, о ком я говорил ночью, и был Сухоставский, — сказал он.

— Твою мать… — прошептала Юля.

— А ты сам не едешь? — спросила Тамара Валерьевна.

— Нет, мам… Слишком много вопросов возникнет, если я вдруг исчезну. Тот, кто руководил ночным налетом, — его больше нет. Но мне надо остаться и вести себя как ни в чем не бывало, чтобы ни у кого не возникло подозрений.

Глядя на сына, женщина неуверенно кивнула.

— Я приготовлю сумку…

— Давай, мам.

Тамара Валерьевна покинула кухню и свернула в спальню, прикрыв за собой дверь. «Будет плакать», — подумал Александр.

— Ладно, слушайте, — сказал он оставшимся. — Сухоставский мертв. Я сжег его. И людей, которых он подослал, тоже. Думаю, хвосты отрублены, но перестраховка лишней не будет. — Он повернулся к брату. — Сколько их наведалось к вам с Машкой?

— Двое, — ответил Сергей.

— И что с ними?

— Одному точно хана. Второму я хорошенько приложил — не знаю, жив ли он.

— Где тела?

Серега прищелкнул языком.

— А вот тут оказия вышла. Первого чувака я выбросил в окно. Он грохнулся прямо у нашего подъезда в обнимку со стеклопакетом.

— Неаккуратно, — поморщился Александр.

— Ну, извините, — возмутился Сергей, — для меня это, знаете ли, в диковинку! Пришлось импровизировать.

— Так, ребят, стоп! — Теперь уже обе ладони подняла Юлька. — Я не могу поверить в то, что сейчас обсуждается на моей кухне! Сколько вообще народу вы замочили?!

— Недостаточно, — сквозь зубы процедил Александр. — Особенно если найдутся те, кто разговорится о наших конфликтах с Сухим. Ладно, хватит лясы точить. Собирайся, Юль. У тебя вещи с собой?

Вопрос был адресован Сергею.

— Я никуда не еду, — покачал головой тот.

Александр нахмурил брови.

— Что?..

— Посуди сам. Парни, навестившие нас с Машкой, явно наемники, бывшие военные. Я разобрался со своими, ты — со своими, но не факт, что где-то там не бегает стайка таких же головорезов с заказом от Сухого. И раз ты остаешься в Москве, кто-то должен прикрывать твою спину, бро.

— И их — тоже. — Александр указал на Сотникову.

— Пока что Юля держалась от нас в стороне. Никто не увяжет журналистку с нашей семьей и не станет разыскивать на даче ее родителей. К тому же менты наверняка ищут меня, чтобы узнать, каким образом из нашего окна вывалился вооруженный чувак. Если и я исчезну, они объявят федеральный розыск, или как они в таких случаях делают? Нам разбираться еще и с этим.

Александр молча слушал Серегу. Доводы брата казались логичными. А может быть, он слишком устал, чтобы спорить.

— Где находится Юлькина дача?! — продолжил Сергей. — Под Серпуховом? Мне до нее добраться — минут десять максимум. Я в любом случае буду навещать их каждый день.

— Минут десять?! — удивилась Сотникова. — Ковер-самолет прикупил?

Серега расплылся в ироничной ухмылке.

— Она не в курсе, да?

— Не в курсе чего я?

— Да, я не рассказывал ей.

— О чем ты мне не рассказывал?!

— Обо мне, — помахал рукой Серега.

— Сейчас не время, — покачал головой Александр.

— А по-моему, самое то, — не согласился брат. — Какого хрена, чувак… Девчонка приютила нас в трудный момент. К тому же она наслышана о твоей истории. Пусть и про меня узнает.

— Парни, вы, блин, о чем?! — занервничала Юля.

Александр почесал бровь.

— И почему это всегда происходит впопыхах… — пробормотал он. — Ладно, Юль… Помнишь, ты жаловалась, что твоя статья никому не интересна на фоне «прецедента Анжелики»?

— Допустим.

— Ну… — Александр указал на брата. — Перед тобой — непосредственный участник «прецедента».

Юлия недоверчиво покосилась на Серегу. Тот широко улыбнулся.

— Да ладно… Ты — тот самый левитант? Серьезно?

— Каюсь, грешен, — хмыкнул Сергей.

— Меня из-за твоих выходок отстранили от перспективного расследования.

— Зато я спас ребенка.

— Только это тебя и спасает от большого бабского разноса.

— Я в ужасе.

Она повернулась к Александру.

— А ты, значит, воспламеняешь взглядом?

Александр молча смотрел на девушку. Пауза длилась несколько секунд.

— Ну, допустим, верю, — махнула рукой Юля. — Ваша мама в курсе?

— Нет, — ответил Серега.

— Да, — сказал его брат.

— Так нет или да?

Александр пожал плечами в ответ на удивленный взгляд Сереги.

— Она видела, как я использовал пирокинез. Пришлось все рассказать. В том числе и о тебе.

— Боюсь спросить: что именно видела мама?

— Как я расправился с двумя наемниками.

— Японский кот… — покачал головой Сергей. — И как она это восприняла?

— Скажем так: ей нужно время.

Сергей скрестил руки на груди, погрузившись в размышления о матери. Александр обнял Сотникову за плечи.

— Юлек, мы с братом останемся и подчистим хвосты. А вы поезжайте на дачу прямо сейчас, по пути закупитесь всем необходимым. Денег я дам. Серега будет прилетать каждый день и ночевать с вами.

— Саш, работа…

— Пожалуйста, Юль… Сейчас моя семья может рассчитывать только на тебя.

Он смотрел ей прямо глаза. Притяжение между ними было заметно невооруженным глазом.

— Гнусный ты манипулятор, — сдалась Сотникова. — Еще пожелания будут? Пока супер-Юля не упорхнула спасать человечество.

— Пожрать есть?! — взмолился Александр. — У меня желудок уже в тростинку свернулся.

Юля хмыкнула.

— Картошка на сковородке, котлеты — в кастрюле. Состряпала, пока ты спал. Кстати, твой айфон совсем разрядился, я его на зарядку поставила.

Когда Волжанский без стука вошел в кабинет Ледневой, девушка работала с документами. Подняв голову, она одарила незваного гостя холодным взглядом, полным осуждения.

— Стучаться вас не учили?

Вальяжной походкой Артур Валентинович направился к ее столу.

— Я считаю бесполезным ханжеством трату времени на формальности.

— Вы пришли объяснить, почему отсутствовали на утреннем совещании?

— Я был на встрече с агентурным аппаратом.

— Война уж кончилась, а вы все мосты взрываете?

— Война, Оксана Николаевна, — он опустился в кресло напротив, — нам только предстоит.

Леднева прикрыла папку с документами, отодвинула ее в сторону.

— Вы сегодня смотрели новости? — спросил Волжанский. — Видели репортажи о взрыве дома известного политика?

— Слышала краем уха.

— До меня дошел слушок, что взрыв — дело рук экстры.

Леднева нахмурила лобик.

— Наш левитант?

— Нет, то был совсем другой психокинетик.

Председатель Специальной комиссии развела руками.

— Тогда в чем вопрос? Президента волнует ситуация с левитантом. Пока он не проявляет интереса к другим инцидентам, мы тоже не станем распыляться.

— У-у, как недальновидно, — покачал головой Волжанский. — Вы предпочтете игнорировать болезнь, вместо того чтобы не дать ей развиться?

— Я предпочту факты, Артур Валентинович. Работа «агентурного аппарата» — это, конечно, хорошо и даже замечательно, но без фактов любой сигнал становится гаданием на кофейной гуще.

— Факты возникнут по ходу расследования.

Леднева откинулась на спинку кресла.

— Так вот чего вы от меня хотите: чтобы я одобрила проведение следственных мероприятий?

Волжанский улыбнулся, повышая градус снисходительности по отношению к более юной начальнице.

— Уважаемая Оксана Николаевна! Я уже провожу расследование.

Леднева промолчала, холодно глядя на своего визави.

— К вам я пришел совсем по другому поводу.

— Да неужели?

— Ночным инцидентом заинтересовалась ФСБ. Следствием руководит генерал Эдуард Громов. Слышали о нем? Сейчас он занимает должность заместителя начальника Второй службы.

— Вы работали с Эдуардом Евгеньевичем на Объекте-17, — продемонстрировала осведомленность Леднева. — Генерал Громов — толковый офицер.

— Генерал Громов — тупой солдафон с одной извилиной. Он абсолютно не понимает, с чем имеет дело, и бесконечно далек от специфики вопроса.

— Ух ты, — нахмурилась Оксана. — Вы как будто бы его недолюбливаете.

— Громов заведет расследование в тупик и спутает выигрышные карты.

— Вы хотите, чтобы я запретила ФСБ делать свою работу?

— Никому ничего не надо запрещать. А вот воспользоваться статусом и потребовать от них передачи материалов дела мне — очень даже нужно.

— Плохим аппетитом вы не страдаете, — заметила Леднева.

— Они не в силах разглядеть очевидное. А я двадцать пять лет занимался подобными феноменами и четко уяснил одну деталь: экстры всегда сбиваются в стайки.

— Едва ли такое замечание тянет на открытие. Все люди тяготеют к общности.

— Верно. Только у психокинетиков это выражено куда сильнее, чем у нас, простых смертных. Обремененные тяготами дара, они блуждают в поисках себе подобных. И обязательно находят — уж поверьте мне.

— Я не подвергаю сомнению ваш опыт. Я пытаюсь понять, чем вас заинтересовал конкретно этот случай.

— В самом деле не понимаете? — искренне удивился Волжанский. — Сколько времени прошло после «прецедента Анжелики»? Более трех недель? А срок давности нового инцидента — несколько часов. Развяжите мне руки, уберите с дороги ФСБ, и я найду неизвестного экстру, а через него выйду на левитанта. Ведь, как я уже сказал, между ними будет связь. Пускай пока незримая, но, уверяю вас, она будет. Ее не может не быть.

Леднева сложила ладони пирамидой, внимательно изучая человека напротив.

— Я обдумаю ваши слова, Артур Валентинович.

Волжанский глубоко и терпеливо вздохнул. Все-таки он рассчитывал на блицкриг.

— Думайте быстрее, Оксана Николаевна. Следы не становятся четче.

Несколько долгих секунд они всматривались друг в друга. Затем Волжанский поднялся из кресла, одернул дорогой пиджак и вышел из кабинета.

Сергей аккуратно поставил последний чемодан в багажник желтого «Опеля» и опустил дверцу.

— Вот и все, — отрапортовал он.

Возле машины стояли его мама, брат и Сотникова. Юлька оделась по-походному: джинсы с кедами, серая толстовка. Несмотря на бессонную ночь, девушка была готова отправиться на окраину области.

Александр хоть и посвежел, изничтожив весь стратегический запас котлет и жареной картошки, более походил на вскочившего с бодуна охранника торгового центра, чем на успешного бизнесмена.

Серега постарался улыбнуться максимально беззаботно.

— Вы как будто на расстрел собрались! Улыбнитесь, барышни. В кои-то веки на дачку смотаетесь, проверите, есть ли еще жизнь за МКАД.

— После ночных похождений не удивлюсь, если моя тачка заминирована, — заметила Юля.

— Пф-ф… Это так же вероятно, как и то, что за углом ты встретишь динозавра.

— Пятьдесят на пятьдесят — либо встречу, либо нет?

— Не нужно так сгущать краски.

— О тебе никто не знает, — покачал головой Александр. — В этом наше преимущество. Ты купил что надо?

— Ага.

Серега достал из кармана ветровки простейший кнопочный мобильник и зарядное устройство. Протянул Юльке.

— Держи. Сим-карта зарегистрирована на левую компанию, так что пользуйтесь смело. Номер нашего с Саньком телефона я вбил. Как доедете — отзвонись. Ну а завтра я сам прилечу, проведаю.

Александр приобнял Тамару Валерьевну.

— Ты как, мам?

— Немного потрясывает.

— Ничего, на даче поживете — оно успокоится.

— Ну что, погнали! — скомандовала Сотникова.

— Спасибо за помощь, — подмигнул ей Сергей и протянул кулак. — Ты — вообще бро!

— Да не вопрос, бро! — Юлька ткнула своим кулачком в Серегин кулак.

Александр кивнул давней подруге.

— Еще раз спасибо тебе.

Сотникова не ответила — лишь посмотрела ему в глаза. Несколько мгновений мир существовал только для них.

Когда женщины погрузились в желтое купе и автомобиль резво взял с места, Серега спросил у брата:

— Им реально ничего не грозит?

— Нет. Зато теперь у нас развязаны руки.

— Даже так? Наверное, и план есть?

— Начнем с простого…

«Опель» скрылся за поворотом, братья побрели к подъезду.

— Мне надо вернуться в офис и обозначить, что товарищ Кравчук еще в обойме. Наверняка уже поползли слухи…

— Вангую: когда включишь айфон, тебе набежит сотня пропущенных от секретарши.

— А тебе — от ментов.

— Твою медь… — Серега поморщился. — Вот обязательно было напоминать?

— А ты хотел побегать от проблем?

— Нет, но если постоянно думать о негативе, загнешься еще на старте.

— Думать не надо, а вот держать в голове — полезно. Ладно, я сделаю пару звонков в генералитет. Посмотрим, насколько там все серьезно.

Кравчуки поднялись в квартиру Сотниковой.

— Ну что, по кофейку — и по коням? — предложил Серега.

— Давай. Потом заскочим ко мне. Надо принять душ и переодеться.

Серега вскипятил воду, приготовил две чашки кофе. Александр наскоро помыл посуду. В хлебнице нашелся пакет с печеньем, и, раскрыв его, братья уселись за стол.

— Наконец-то тет-а-тет, — улыбнулся Серега. — Наверняка тебе есть о чем рассказать за плюшками.

Александр достал из пакета несколько печений, положил рядом со своей чашкой.

— Что, например?

— В последнее время у нас такая насыщенная событиями жизнь! Думаю, с чего бы ты ни начал, все будет в тему.

— Долго рассказывать…

— Вот только не надо фразочек из кино. Говори как есть, разберемся по ходу пьесы.

И Александр поведал брату обо всем, с самого начала: о Ядре, о делишках с Сухоставским, о тайной лаборатории и результатах исследований. На это ушло по две чашки кофе и пакет печенья.

Закончив свою повесть, Александр вдруг понял, как сильно ему хочется курить. Из сигарет нашлась только пачка дамских, забытая Сотниковой. Он достал одну, и, когда зажал ее в зубах, конец папиросы воспламенился сам собой.

Выпустив струйку дыма, Александр довольно улыбнулся:

— Есть все-таки плюсы у пирокинеза.

— А где ты в детстве хранил Ядро? — с задумчивым видом спросил Сергей.

— В нашей комнате. В шкафу, под хоккейной формой.

— В жестяной банке из-под муки? Прямоугольная такая, с нарисованными человечками?

— Ага.

— Она же всегда запаянная была!

— И как ты думаешь — кем?

— Вот ты жучара! Я знал, что с той банкой что-то не так. Погодь, а ты не боялся, что артефакт может оказаться радиоактивным и на хрен облучить всю семейку Кравчуков?

— Честно говоря, тогда я о таком не подумал.

— Зашибись ответ!

— Чувак, мне было пятнадцать! Я думал только об одном: как понять назначение Ядра.

— А если бы он был радиоактивным?

— Он не радиоактивен.

— Но если бы был?!

— Малой, не напирай! Тебе самому-то не влом предъявлять мне за случай пятнадцатилетней давности?

— Ты поступил безответственно.

— Чертовски безответственно, — согласился Александр. — Но оно того стоило!

— Надо думать… И в какую копеечку тебе обошлись исследования?

— Такие суммы в приличном обществе не называют. Но траты не имеют значения! Помнишь, неделю назад ты распинался о предназначении, высшей цели… Так вот, Ядро — это моя цель. Моя мечта. Я не собираюсь потворствовать разным мистическим бредням… Не высшим силам распоряжаться мной. Я создаю возможности. Я прокладываю путь. И я сам иду к своей мечте. Артефакт, лаборатория… Они — мое наследие! Мой дар человечеству. Уж поверь, братишка, когда я полностью разгадаю Ядро, оно откроет дорогу в будущее! Я уже вот настолько приблизился к пониманию! Мне остался всего один, последний шаг. Я увековечу наш род в умах человечества.

Сергей иронично приподнял бровь.

— Да, ты всегда был непритязателен.

— Какой есть, обратно не влезть, — пожал плечами Александр.

Он сделал последнюю затяжку, потушил бычок в пепельнице.

— Рвем когти? — предложил Сергей, приподнимаясь.

Брат не отреагировал, продолжая с отрешенным видом сверлить окурком донышко пепельницы. Что-то изменилось в его облике.

— Братюнь, погнали?

— Вчера я убил троих, — вдруг произнес Александр. — До сих пор в ноздрях этот запах горелой кожи.

Сергей сел на место. Он буквально ощущал тоску, нахлынувшую на брата. Еще немного — и она полностью поглотит его, превратив в инертного фаталиста. В ситуации, когда не знаешь, какая опасность подстерегает за поворотом, слабость становится недопустимой роскошью.

— Послушай меня… — Серега подался вперед. — Саня, послушай. Я ведь тоже укокошил одного из них. Ублюдок наставил пистолет на Машу. Он бы выстрелил. Точно тебе говорю: еще мгновение — и он бы нажал на спусковой крючок. Да только не успел — я вытолкнул его в окно. Тоже забрал чужую жизнь. И хочешь знать, что я чувствую?

Александр поднял глаза.

— Ничего! Ни малейших угрызений совести. Мы с тобой поступили правильно. Они пришли в наши дома, угрожали родным. А мы сделали так, как подобает мужчинам — защитили нашу семью. Мы выполнили свой долг. Так что к черту угрызения совести.

Александр неуверенно покачал головой.

— У тебя не было выбора. А у меня был. Я мог не догонять тех двух парней. Мог дать им уйти. Не ехать к Сухому и оставить его живым. Мог бы…

— Эй! — Серега положил руку на плечо брата. — Не мог бы! Если бы ты не сделал этого, они бы пришли вновь. И неизвестно, в какой опасности находилась бы наша мать. Вот об этом тебе надо думать, Санек, — о матери.

Александр криво улыбнулся.

— А ты хладнокровный сукин сын, да?

— Я практичный.

— Практичный он… Ладно, завязываем с мотивирующей хренотой. Я тут старший брат, я должен подтягивать тебе штанишки.

— В данный момент, — ухмыльнулся Серега, — ты — унылое говно. Так что поддерживать морально-психологический климат в подразделении буду я.

Александр выпрямился, потянулся. Выглядел он теперь немного поживее.

— Ну что, домой?

— Домой, — кивнул Серега. — Я хоть щеману пару часиков, а то в глаза можно спички вставлять.

Александр включил заряжавшийся до сих пор айфон. Тут же понеслись сообщения о непринятых звонках.

— Пятьдесят один дозвон, — проговорил он, глядя на дисплей. — И половина номеров — хрен пойми чьи.

Пролистывая сообщения, Александр обнаружил, что один только профессор Гинзбург пытался дозвониться семнадцать раз. Кравчук собрался перезвонить, но физик опередил его.

— Да, Лев Давидович, — сказал Александр, поднося трубку к уху.

— Александр, ну боже мой, где вы пропадаете? — быстро и взволнованно протараторил Гинзбург. — Я с самой ночи пытаюсь до вас дозвониться.

— Был занят. Что-то случилось?

— Еще как случилось! Немедленно приезжайте в лабораторию! У нас ЧП.

— Какое еще ЧП?!

— Приезжайте как можно скорее! Я вас жду!

Кравчук вздохнул, подавляя вспышку раздражения.

— Буду через сорок минут, — заверил он и дал отбой. — Прости, братюнь. Поспать не получится. Едем в лабораторию.

— Что там произошло?

— Понятия не имею. Но я первый раз слышу, чтобы Гинзбург так нервничал.

На территории «КравЛаб» было все вроде бы спокойно. Во всяком случае, охранники вели себя как обычно. Однако стоило братьям спуститься на минус второй этаж, как в ноздри ударил неприятный запах сгоревшей электротехники.

Центральный зал выглядел словно поле битвы автоботов с десептиконами. Треть осветительных приборов была побита, под ногами хрустели осколки. Документы и канцелярскую утварь разметало со столов, а сложнейшее оборудование время от времени искрило. Нетрудно было сделать вывод, что многомиллионная лаборатория, по крайней мере частично, превратилась в хлам.

Серега присвистнул:

— Теперь понятно, почему твой персональный Хокинг занервничал. Что-то явно пошло не по плану.

— Где Гинзбург? — резким тоном спросил Александр у первой попавшейся сотрудницы.

Бледная и хрупкая Даша Быковская, чей белый халат практически не отличался по тону от цвета ее кожи, тонким пальчиком указала вглубь зала, откуда к ним уже резво приближался профессор.

— Наконец-то вы приехали, Александр!

— Какого лешего, док? Что вы тут успели натворить?

Лев Давидович бросил неуверенный взгляд на Серегу.

— Это мой брат, Сергей. При нем можно говорить свободно.

— Случилось непоправимое, — всплеснул руками Гинзбург. — Идемте!

Профессор нырнул в одно из вспомогательных помещений, где царил полумрак, разбавленный лишь светом пары мониторов. Физик пощелкал по клавиатуре и развернул экран к братьям.

Графическая циклограмма: разноцветные окружности с единым центром внутри координатной сетки. Электронные часы в правом верхнем углу.

— Это инфографика спектра Ядра, — пояснил Гинзбург. — Своего рода адаптометрия. Датчики внутри саркофага фиксируют несколько известных нам видов излучений, производимых артефактом, и отображают посредством увеличения либо уменьшения диаметров окружностей. К примеру, красное кольцо — это плотность фотонов, а желтое — электромагнитные колебания…

— Ближе к делу, док, — поторопил ученого Александр.

— Все то время, что мы проводили наблюдения, картина практически не менялась. До минувшей ночи.

Гинзбург щелкнул по клавишам. Время в правом верхнем углу скакнуло до начала двенадцатого. И тут же часть разноцветных колец увеличились в диаметре, едва не залезая за пределы системы координат. По дисплею забегали маркеры, отмечающие активность артефакта.

— Сейчас вы наблюдаете выброс кинетической энергии Ядра, частично приведший аппаратуру в негодность, — сказал Лев Давидович.

— Каков ущерб? — спросил Александр.

Гинзбург вновь защелкал клавишами.

— Вот взгляните.

Изображение на мониторе сменилось. Вместо инфографики братья наблюдали теперь молодого человека, без сознания лежащего на койке в хорошо оборудованной медицинской комнате. К его телу тянулось с полдюжины электродов.

— Это Игорь Окунев. Когда случился выброс, мы приняли решение опустить на саркофаг дополнительный защитный экран. К тому времени автоматика вышла из строя, и приводить механизм в рабочее состояние необходимо было вручную. Простейшая операция — всего лишь потянуть за рычаг. Игорек оказался к саркофагу ближе других и выполнил задачу. Вот только, — стук по клавишам, — какой ценой…

Общий вид палаты сменился крупным планом правой руки пострадавшего. Кравчуки синхронно наклонились к монитору.

— Ни хрена себе… — произнес Сергей.

Кожа на руке Окунева истончилась настолько, что казалась абсолютно прозрачной. Братья отчетливо видели переплетенье мышц и сосудов. И, помимо этого, между большим и указательным пальцами вырос еще один, шестой.

— Вот такой вот ущерб, Александр, — вздохнул Гинзбург. — Мы, конечно, оказали Игорьку посильную помощь, но для дальнейшего лечения необходимо доставить его в специализированное учреждение.

— У парня вырос шестой палец, — заметил Серега. — В какое учреждение его, по-вашему, надо отправлять?

— Одно такое я знаю. Там не будут задавать лишних вопросов.

— Какая-то подпольная лаборатория?

— Можно подумать, мы работаем у всех на виду, — съязвил Лев Давидович.

— Покажите мне Ядро, — потребовал Александр.

— Простите?

— Ядро, док. Оно же видоизменилось. Я прав?

— Александр, вы слышали, что я говорил?

— Да, док, я вас услышал. А теперь покажите артефакт.

— Мне кажется, вы не до конца осознали…

Александр резко повернулся к физику. Черные глаза полыхнули гневом.

— Я прекрасно все осознаю, профессор, — зашипел он. — Я позабочусь о вашем парне. А теперь, будьте так любезны, покажите, что стало с артефактом!

Гинзбург не дрогнул под напором Кравчука. Он молча смотрел Александру в глаза, непоколебимый перед надвигающейся бурей.

— Так, ну все, разошлись по углам, — вмешался Сергей. — Профессор, и у вас, и у нас с братом ночка та еще была. Все устали и раздражены. Поэтому, дабы избежать боя за титул чемпиона лаборатории в среднем весе, предлагаю консенсус.

Парень взял со стола листок бумаги и ручку.

— Прошу вас, Лев Давидович, напишите контактный телефон учреждения, куда надо сплавить больного. Пишите-пишите.

Гинзбург нехотя нацарапал координаты на листке, вернул Сергею.

— Отлично. Обещаю созвониться с ними в ближайшее время. А теперь, Лев Давидович, пожалуйста, покажите моему нетерпеливому брату, что приключилось с его ненаглядной вещицей.

Гинзбург колебался. У него накопилось слишком много претензий к Александру. Тем не менее он пытался сохранять благоразумие.

Лев Давидович вывел на экран изображение из саркофага. От увиденного Александра охватила оторопь. Мерцающий золотой кристалл вместо шарообразного куска металла. Он парил над чашей, на которой покоился прежде, будто был теперь не тяжелее пушинки. Размеренный дрейф в безветренную погоду.

— Потрясающе… — вымолвил Александр. — Просто удивительно. Оно расцвело. Что показали исследования, док?

— Исследования? — нахмурил брови Гинзбург.

— Да, результаты исследований. Вы же провели анализ измененного состояния Ядра?!

Лев Давидович неловко улыбнулся, будто только что услышал дичайшую глупость.

— Александр, вы меня слышали вообще? Пострадал сотрудник лаборатории! Группа деморализована. В конце концов, неисправна часть измерительных приборов. Нам некогда было проводить новые исследования!

Кравчук исподлобья смотрел на ученого. Атмосфера в помещении, что называется, сгустилась, сдавливая голову.

— Вот блин… — успел выдохнуть Серега.

— Что значит некогда, твою мать?!! — в следующее мгновение взорвался Александр. — Я плачу вам деньги! Я решаю, работать вам или нет! У нас первый прорыв за 15 лет, а вы ушли на перекур?!

— Извольте, да что вы за монстр такой?! — возмутился пожилой физик. И тем самым подлил масла в костер.

— Молчать!!! — взревел Александр.

Однако стойкий Гинзбург оставался непоколебим.

— Во-первых, не надо на меня орать, юноша. А во-вторых…

Ученый продолжил спорить. Но беда была в том, что он понятия не имел, во что это может вылиться. А вот Серега знал. Более того, он явственно ощущал, как подскочила температура в помещении. Дельце пахло огоньком, причем скоро эта фраза перестанет быть фигурой речи.

— Санек, он прав! — Сергей приобнял брата. — С одним из головастиков приключилась запредельная хрень — парню надо помочь.

— Не лезь, — прошипел Александр, не сводя глаз с Гинзбурга.

— Я, конечно, понимаю: ничто не бесит так сильно, как фраза «Тебе нужно успокоиться», но тебе нужно успокоиться. Тут стало жарко. Понимаешь, о чем я?!

Александр понимал. И он искренне старался держать себя в руках. Сделав глубокий вдох, он отступил.

— Вот так. Красавчик! — одобрительно кивнул Серега и обратился к Гинзбургу: — Мы все сделаем, док. Вашего парня будут наблюдать лучшие врачи. Постараемся максимально скоро заменить испорченное оборудование. Но оставшиеся члены команды должны вернуться к работе. Добро?

— Это не все, — сказал Лев Давидович.

— В смысле?..

— Ваш брат наконец поведает мне, откуда у него артефакт. Или я распускаю группу к чертям собачьим.

— Да ты совсем… — попер на него Александр.

— Тише-тише, бро, — прихватил его Сергей. — Док, поверьте, это не лучшая идея сейчас.

— Я пытаюсь узнать об этом уже с полгода, юноша. Хватит. Мне надоело блуждать в неведении. К тому же исследования зашли слишком далеко. А мы на сотню световых лет удалились от границ здравого смысла.

— Сотня световых лет… Это далеко вообще?

— Девятьсот пятьдесят триллионов километров.

— Ух ты. Не близко…

— Нет, — отрезал Александр.

— Из-за вашей любимой игрушки едва не погибли мои люди. Вы обязаны уже рассказать, где взяли артефакт.

— Он прав, — согласился Серега. — Ты сам видел того бедолагу в карантине. Да и кому, как не профессору физики, с головы до ног обложенному подписками о неразглашении, рассказать, что с тобой происходит.

Александр покосился на брата. Тот стоял — святая простота. Но именно Серега частенько оказывался голосом разума, когда эмоции брали верх. К тому же Александру очень уж хотелось поддеть строптивого ученого. А рассказы о пирокинезе всегда можно заменить наглядной демонстрацией…

— Ну ладно. — Александр взял со стола несколько листов бумаги, скомкал. — Смотрите внимательней, док.

Он подкинул плотный шарик вверх. Где-то на уровне головы бумага вспыхнула, моментально обратившись в пепел. Профессор охнул, отшатнувшись от пламени.

— Или вот так. Или вот…

Один за другим Александр легонько бросал бумажные шарики во Льва Давидовича, но те не долетали, сгорая на полпути. Когда боеприпасы закончились, Кравчук улыбнулся, довольный, что ему удалось произвести эффект на Гинзбурга. Пожилой ученый часто моргал, осмысливая увиденное.

— Что это за фокусы?!

— Это не фокусы, док, — покачал головой Александр. — Это пирокинез. Я владею им еще со школы. Однажды я едва не утонул в пруду. Чтобы выжить, пришлось полностью осушить водоем. Артефакт образовался вследствие того неконтролируемого выброса энергии.

— Курица, несущая золотые яйца… — проговорил Гинзбург.

Александр несколько раз кивнул.

— Но это же все меняет… Абсолютно все!

В глазах ученого вновь вспыхнул огонек.

— Так скажите… Сегодняшней ночью вы применяли пирокинез?

Александр покосился на брата, ища подсказки. Тот неопределенно мотнул головой.

— Да, применял. И очень активно.

— Вот и ответ! — воскликнул Гинзбург, который начинал все больше соответствовать образу чудаковатого «головастика». — Ваша связь с Ядром! Все дело в вас! Вы должны быть объектом наших исследований, а вовсе не артефакт.

На сухом лице физика заиграла полубезумная улыбка.

— Александр, вы — первопричина одной из величайших загадок на нашей планете.

Братья не нашлись что ответить. А Гинзбург приложил ладонь ко лбу.

— Я в срочном порядке составляю новую карту исследований! Мы обязаны протестировать вас сразу же после замены оборудования.

Александр поднял ладони.

— Ну-ка притормозите, док! Минуту назад вы не хотели иметь со мной дела, а теперь собираетесь нашпиговать меня датчиками?! Я не буду мартышкой на проводах. Просто продолжайте работу с артефактом, имея в виду то, что сейчас узнали.

— Александр Николаевич, дорогой вы мой! Больше нет нужды отвлекаться на Ядро! Все ответы находятся внутри вас — и всегда там были!

Пальцы физика забегали по клавиатуре, он начал сверяться с какими-то данными в компьютере.

— И все-таки, док, давайте не будем спешить, — вмешался Серега. — В конце концов, нам еще нужно договориться насчет госпитализации вашего сотрудника, закупить технику… Потребуется время.

— Да-да, госпитализация… — бормотал Гинзбург. — Все это очень грустно… Бедный Игорек… Кстати, не беспокойтесь по поводу содержания предстоящих экспериментов! Большинство из них гуманны и почти безболезненны.

Настроение ученого изменилось в один момент. Сейчас он ни в какую не хотел выпускать братьев из лаборатории и отвлекаться на другие дела. Сошлись на золотой середине: Гинзбург проверит готовность обновленного оборудования, после чего вызовет Александра.

Когда Кравчуки поднялись на поверхность, Сергей спросил:

— Так ты ничего ему не рассказывал? Старик вроде как ученый. В кино именно такие «персы» помогают нашему брату.

Александр был погружен в свои мысли и ничего не ответил.

Моросил дождь, дул прохладный ветер. Молодые люди сели в двухместный BMW. Александр продолжал молчать.

— Земля вызывает пироманьяка. Бро, ты в порядке?

— Что-то не так, — покачал головой Александр. — Я чувствую Ядро впервые за 15 лет. Там что-то пробудилось. И внутри меня — тоже. И это охренеть как стремно.

Серега внимательно смотрел на брата. Нечасто ему доводилось видеть Александра таким уязвимым.

— Мы справимся. Со всем свалившимся на нас безумием.

Еще немного Александр посидел так, осунувшийся, усталый, затем резко взял себя в руки: расправил плечи, вскинул волевой подбородок.

— Так, завязываем с соплями. Некогда скисать. Нам еще человечество вести к светлому будущему.

Он завел мотор. Спорткупе сорвалось с места.

— Ты, главное, не гони, — сказал Серега. — А то светлое будущее резко потемнеет.

До дома они доехали за час. Изрядно вымотанные, оба думали лишь о том, как бы поскорее рухнуть спать.

Александр сразу же прошел в особняк, позвонил нужным людям и принялся договариваться о госпитализации шестипалого Окунева. Он отверг нацарапанный Гинзбургом номер, предпочтя связаться с другой «проверенной клиникой».

Сергей решил, что в Москве у каждого есть контакты «проверенных клиник», и вышел прогуляться по территории. Нужно было перевести дух после сумасшедших событий минувших суток. Разумеется, он набрел на ту самую лужайку, где его брат расправился с наемниками.

Два человеческих силуэта остались выжженными кляксами на идеально постриженной траве. Неподалеку валялись расплавленные пистолеты. Сергей надолго ушел в размышления и не заметил, как рядом оказался брат, уже закончивший переговоры.

— Как после ядерного взрыва, — сказал ему Сергей. — «Терминатор-2: Судный день». Какую ж температуру ты генерируешь?

Александр покачал головой.

— Не знаю. Но в одном я уверен: это точно не предел.

— Ты, главное, сверхновую не создай в припадке ярости. А то что-то мне подсказывает, это не лучшим образом скажется на Солнечной системе.

Александр был задумчив и хмур.

— Пошли в дом, — сказал он. — Нужно выспаться. Завтра будет много дел.

Черный внедорожник въехал в недра огромного котлована, заставленного старой, местами покрытой ржавчиной техникой. Когда-то, возможно лет пять назад, здесь бурлило строительство. Сейчас же не вспомнить, кто и какие цели преследовал в этом уголке Московской области. А вырытый котлован стал последним пристанищем для пары кранов и экскаваторов.

Внедорожник остановился перед двухэтажным модулем, некогда служившим административным центром стройки. Выбравшись из машины, Артур Волжанский потянул тяжелую дверь и скрылся внутри здания.

Конечно, изнутри строение едва ли походило на офис прораба. Вместо кабинок клерков — круглое помещение из стальных свай и матового стекла. Несколько стеллажей с мощнейшими компьютерами и по меньшей мере пять плазменных телевизоров. Дополнял картину американский рок, орущий из динамиков под потолком. Морщась от громкой музыки, Волжанский прошел в «шайбу», как они условились называть абсолютно круглое помещение. Внутри обнаружился единственный владелец и пользователь забытого административными инстанциями объекта.

Это был парень лет тридцати в красной клетчатой рубахе навыпуск. Он имел русые волосы, педантично зачесанные на пробор, и круглое, слегка полноватое лицо. Сидя в инвалидном кресле, оснащенном механическим приводом с манипулятором на подлокотнике, молодой человек одной рукой клацал по клавиатуре, а в другой сжимал серебристый вейп с лиловым наполнителем.

Парня звали Герман Песков. Судьба свела молодого человека с Артуром Валентиновичем на стыке десятилетий. В конце «нулевых» оперативная деятельность Волжанского по розыску и вербовке психокинетиков подходила к концу. Юный инвалид оказался крайним из тех, кого бывалый полковник привлек на службу отечеству.

С парализованными от рождения ногами, зажатый и нелюдимый, Песков обладал двумя несомненными талантами: уникальным телепатическим даром и навыками хакера-виртуоза. Сторонившийся мира за пределами своей комнаты, к двадцати годам Герман стал непревзойденным серфером по виртуальным сетям и человеческим душам. Но только полковнику ФСБ удалось привнести в его жизнь самое главное — цель. Отныне у парня имелось представление относительно того, во что ему вкладывать силы. А Артур Валентинович своим предложением, от которого трудно было отказаться, навсегда завоевал расположение нелюдимого хакера-телепата.

Последующие пять лет Герман — или Гера, как частенько обращался к нему Волжанский, — проработал на ниве контрразведки и информационной безопасности. Он расцвел и оперился, беззаботно проникая в хранилища цифровых данных и людские умы с благословения силовых структур. Помимо возможности заниматься «своим» делом, Песков получил и кое-что поважнее — признание. Похвалы высоких чинов и коллег по работе пролились настоящим бальзамом на душу некогда нелюдимого телепата.

Однако Герман никогда не забывал главного: он всем был обязан Волжанскому. Поэтому, когда полковник ушел в отставку и позвал Пескова работать в частном секторе, тот просто не сумел ответить отказом.

На появление Волжанского хипстер никак не отреагировал.

Посмотрев по сторонам, Волжанский нашел пульт управления стереосистемой и выключил звук. Музыка умолкла, а вот три телевизора под потолком — нет. Выпуск новостей, баскетбольный матч и супергеройский фильм — парень в инвалидном кресле, очевидно, пытался следить за всем разом.

— Не громковата музычка, Гера?

Волжанский положил пульт на место, рядом с романом «Человек в высоком замке» Филипа Дика и брошюрой «И-Цзин. Руководство по гаданию» за авторством Эрика Ри.

— Мозги разгружает, — поворачиваясь вместе с креслом, ответил парень. — Иначе будет перегруз. Вы навестили провидца?

— Заскочил до обеда.

— Что он сказал?

— Ничего хорошего. Артефакт эволюционировал.

Парень на мгновение задумался.

— Из-за Кравчука?

— Скорее всего. Что говорит молва про Сухоставского?

Из ниши в спинке инвалидного кресла Песков достал оптическую клавиатуру, расположил ее на неподвижных коленях. Пухлые пальцы забегали по клавишам. На огромном дисплее, расположенном между опорными сваями, замельтешили информационные окна.

— На данный момент в СМИ муссируют две основные версии: самопроизвольный взрыв баллонов с газом и убийство. — Герман докладывал хорошо поставленным голосом человека, осознающего, что можно не торопиться — ему в любом случае позволят сказать. — Первая предложена следствием, вторая выдвинута жильцами поселка. Уже просачиваются упоминания о нелегальной деятельности Сухоставского. А силовики опровергли версию о теракте.

— Труп Сухого нашли?

— Среди обломков найдено обгоревшее тело, но личность погибшего только предстоит установить.

— Да он это, он, — вздохнул Волжанский. — Что еще говорят местные?

Герман затянулся вейпом, выпустил густую струю приторного пара.

— Судя по комментариям соседей Сухоставского в соцсетях и на форумах, официальной версии не верит практически никто. Люди полагают, взрыв был слишком мощным для баллона с газом. Некоторые упоминают подозрительных личностей, сновавших по поселку. Кто-то и вовсе рассказывает о ругани и перестрелке.

— Видеозаписи с телефонов есть?

— Многие говорят об электромагнитном импульсе, который спалил электронику. Телефоны, планшеты, холодильники, камеры видеонаблюдения — все пришло в негодность.

— Как они тогда отписываются в блогах?

— А многие уже дома, в городе.

Волжанский скрестил руки на груди, покачал головой.

— Какой же силой обладает этот Кравчук… Прямо вулкан Кракатау!

— Что все-таки сказал Давид?

— Ночью он ощутил два энергоимпульса. Первый принадлежал крайне мощному экстре. Второй — интересующему нас предмету.

Песков пару раз кивнул.

— Это укладывается в мою теорию о взаимосвязи Кравчука и артефакта. Насколько все критично? — спросил он.

— Давид полагает, артефакт породил возмущение в Ки-поле Земли, как он это называет. А затем ушел за пределы планеты. Допускает, что скоро возникнут сильные возмущения на Солнце.

Герман сложил ладони пирамидой.

— А вы представляете, сколько психической энергии было затрачено?! Я смотрел репортажи с места взрыва. Повреждения колоссальные! Кравчук — ходячий пластид.

— Да, и теперь об этом знает каждый мало-мальски толковый телепат.

Наклонившись, Волжанский открыл дверцу компактного напольного холодильника. Внутри обнаружилось множество банок с энергетиками и кока-колой. Артур Валентинович недовольно покосился на подопечного.

— Мне нужен допинг, — пожал плечами Песков. — Кофеин ускоряет сенсорику.

Волжанский достал одну из банок, раскупорил, сделал жадный глоток.

— Еще Давид предупредил о том, что скоро в Москву изо всех щелей ломанутся психокинетики. Все те, чьи способности позволяют улавливать рябь в энергоинформационном поле. Представляешь, какой цирк начнется?

— Они прибудут за артефактом?

— Разумеется. Некоторые будут пытаться присвоить его.

Герман уверенно покачал головой.

— У нас не получается — и они не смогут.

— У нас пока не получается, — поправил Артур Валентинович. — А даровитые паломники подкинут лишней головной боли.

— Думаете, придется вступить с ними в противостояние?

— Да щ-щас вот, — скривился Волжанский. — Артефакт мой — и точка. Мы успеем заполучить его до того, как вся эта шобла выйдет на Кравчука. А вот как сделать так, чтобы супергости столицы сыграли нам на руку, я, кажется, уже придумал.

— Решили задействовать административный ресурс?

— О да! — Волжанский сел на край стола. — Если начнут сильно докучать, я объявлю их вне закона. Ты только вдумайся, какую карту можно разыграть! В самое сердце нашей родины в скором времени прибудут со всего земного шара люди, обладающие потенциально разрушительными силами. Представляешь, какой «ущерб национальной безопасности и возрождению Руси» они могут нанести! Главное — убедить в этом Ледневу, а она уже и так заглядывает мне в рот.

— Вы бы с ней поаккуратней, — задумчиво проговорил Герман. — Чувствую, девчонка не так проста, как хочет казаться.

Черные глаза Волжанского подозрительно сузились.

— Думаешь, она — экстра?

— Не уверен. Чтобы знать наверняка, надо ее просканировать.

— Уже некогда, — покачал головой отставной полковник.

— Почему?

Волжанский хлебнул энергетика.

— Давид сказал, нужно спешить.

— Мы остались без Сухоставского — а это был ценный актив. Без него миссия забуксует.

— К черту Сухоставского, — поморщился Артур Валентинович. — По правде говоря, я никогда особо не верил, что многоходовка с Сухим даст выхлоп.

— Она позволяла нам оставаться в тени.

— Мы и так до сих пор в тени, Гера. Ничего не изменилось. Просто немного сменим тактику. Как поживает второй наш ценный актив?

Герман глубокомысленно почесал подбородок.

— Артем жаждет аудиенции у Эрика. Он заявил, что не пошевелит и пальцем до тех пор, пока лично не встретится со своим связным.

Волжанский фыркнул.

— Очень в духе Лапшина.

— Не знаю, что там в чьем духе, Артур Валентинович, но мне такой расклад не нравится. Он ставит под угрозу статус-кво нашей организации.

— Иногда, Гера, надо рисковать. Отсчет пошел на дни, у нас не осталось времени на хитрые маневры. Пора бить в лоб. Организуй встречу. Здесь.

Парень в инвалидном кресле удивленно выпучил глаза.

— Здесь? Прямо в убежище? Да как так-то?

— А почему нет?! — развел руками Волжанский. — Он такой же экстра, как и ты. Мне казалось, представители одного вида должны помогать друг другу.

— Мы помогли ему в достаточной степени, Артур Валентинович, — строгим тоном возразил Песков. — Мы обеспечили его оружием, деньгами и транспортом. Для диверсанта с подготовкой более чем достаточно. А привести сюда человека, которого разыскивают все силовые структуры страны, — значит, очень круто подставиться.

— Куда опасней оставлять его во внешнем мире, — парировал Волжанский. — Учти, чем дольше он разгуливает по Москве, тем ближе к нему подбирается ФСБ. И вовсе не обязательства перед нами удерживают Лапшина в столице, а стремление отомстить. Так что вряд ли все это время он спокойно отсиживался в каком-то подвале. Артем наверняка предпринимал определенные шаги по поиску интересующих его личностей. Не исключено, что где-то мог наследить. Особенно стоит учитывать, что за ним по пятам идет Малахов — а ты на собственной шкуре познал, каков он в деле.

Песков насупился, молчаливо выражая несогласие.

— Артем нужен нам куда сильнее, чем Сухоставский, — продолжил Артур Валентинович. — Заставь его работать. Если необходимо посвятить парня кое в какие секреты — что ж, я готов рискнуть.

— Вы угрожаете целостности нашей сети, — глядя Волжанскому прямо в глаза, заявил Герман.

— Я адаптируюсь. В изменившейся ситуации действовать необходимо по-другому. Мягкий вариант себя изжил. Переходим от инь к ян.

Какое-то время мужчины молча смотрели друг на друга, затем Песков отъехал к компьютерам.

— Потом не говорите, что я вас не предупреждал.

— «Потом» может не наступить. Задействуй Артема по максимуму.

— То есть?

— Он участвовал в тайных операциях и умеет развязывать языки. Пускай выяснит у Кравчука местонахождение артефакта старым дедовским способом.

Песков, казалось, не поверил услышанному.

— Вы говорите… о пытках?

— Я говорю о необходимых мерах. Абсолютно любых.

— Это слишком радикально. Мы не планировали действовать настолько агрессивно.

— Отчаянные времена — отчаянные меры.

— Лапшин на это не пойдет, — покачал головой Герман. — Одно дело — проникнуть в лабораторию по наводке Сухого. За подобную работу я бы убедил его взяться. Но сейчас вы говорите о задачах совсем иного рода. При таком раскладе он развернется и уйдет, послав нас куда подальше.

Волжанский приблизился к инвалиду, тяжело нависнув над ним.

— Но ты же сумеешь заинтересовать его… Эрик.

Тон наставника не понравился молодому человеку.

— Чем? — спросил он. — Кроме весьма условного должка за помощь в побеге, нам нечем его удержать. У Лапшина нет ни детей, ни родителей, ни карьеры — ничего, что можно использовать. Мы не имеем рычагов давления на него.

Волжанский вдруг обаятельно улыбнулся.

— Я бы поспорил. Видишь ли, когда не можешь запугать нужного человека — дай то, чего он хочет.

Герман вопросительно изогнул брови.

— Громов и Малахов наступают нам на пятки. Расследование гибели Сухоставского протекает под надзором Эдика. Сегодня я предпринял кое-какие меры для того, чтобы немного их притормозить, но эффект будет временным. С каждым днем мои бывшие коллеги представляют для нас все более реальную угрозу.

— К чему вы клоните?

— Артем жаждет мести. Он спит и видит, как поквитается с нами троими. Поэтому, когда наш бесстрашный воин придет сюда, пообещай ему кое-что. Скажи, что, если он добудет артефакт Кравчука, ты выдашь местоположение товарищей Малахова и Громова.

Песков заметно удивился словам своего наставника.

— Но… он же их убьет.

На мгновение Волжанский задумался, а потом пожал плечами:

— Вот и славно. Смерть Громова дезориентирует следствие, уход Володи Малахова лишит его «глаз». Артем получит желаемое, а мы выиграем дополнительное время для завершения нашей миссии. Ты же помнишь: мы должны успеть спасти мир.

Песков неуверенно крутил в руках вейп.

— Да, но… они же ваши друзья!

Волжанский сделал жадный глоток из алюминиевой банки.

— Отчаянные времена, Гера. Отчаянные времена.

Глава вторая. Сомнения и недоверие

Взаимодействие. Свершение.

Благоприятна стойкость.

Брать жену — к счастью.

«Книга Перемен», тридцать первая гексаграмма «Сянь»

Эдуард Евгеньевич Громов, затаив дыхание, сидел в кабинете шефа, генерал-лейтенанта Горелика. Он внимательно следил за выражением лица Михаила Викторовича, пока тот перелистывал рапорт о происшествии в доме Сухоставского. Физиономия начальника Второй службы оставалась бесстрастной. Наконец он перевернул последний лист, снял очки и устало помассировал лицо.

— Значит, психокинетик, «воспламеняющий взглядом»? — уточнил Горелик.

— Так сказал Данилыч.

— И кто он такой?

— Неизвестно. Мы его морды лица не рассмотрели.

— Камеры наблюдения?

— Сгорели. Субчик излучает электромагнитные волны. В радиусе километра всю электронику пожгло. Записи погорели вместе с серваками.

— Как удобно…

— Мы надеялись, кто-нибудь заснял его на мобильник, но телефоны жильцов поселка тоже все накрылись.

— Понятно… Какие шаги предприняты?

— Ребята сейчас проверяют конфликты Сухого, его последние проекты. Что-то да всплывет.

Горелик иронично ухмыльнулся.

— Его грохнул парнишка, обладающий пирокинезом. Что за проекты он вел? Создание суперсолдата?

— Психокинетика могли нанять конкуренты Сухого.

— Наемный убийца-супермен? Эдуард Евгеньич, сплюнул бы… Еще, не дай бог, журналюги такую идею подцепят. Кстати, с ними поработали?

— Короткое замыкание, повлекшее взрыв баллонов с газом в подвале.

— Он там на «Северном потоке» сидел, что ли?! — фыркнул Горелик.

— Вполне себе рабочая версия, — развел руками Громов. — Еще будут разговоры о заказухе, но они со временем пропадут из новостей.

Горелик откинулся в кресле, покачал головой.

— У тебя нет ощущения, что мы находимся в каком-то фантастическом романе, где в следующей главе полезут мутанты из параллельного мира?

Громов скупо улыбнулся.

— Вот галиматьи с попаданцами не будет точно.

— Летающий парень месяц назад, теперь это… Почему они вдруг объявились в одно и то же время?

— У Данилыча есть своеобразная теория, но тебе она вряд ли понравится.

— Много эзотерической чуши?

— Много эзотерической чуши, — кивнул Эдуард Евгеньевич.

Михаил Викторович глубокомысленно вздохнул, как бы прикидывая, готов ли он слушать про эзотерическую чушь. Решил, что нет, не готов.

— А где, ты сказал, сейчас Володя?

— Он захотел поработать в одиночку.

— Чего вдруг?

— Я думаю, наше дело становится для него личным. Все больше психокинетиков выходит на сцену, понимаешь…

Горелик нахмурился.

— Это не станет проблемой?

— Мы говорим о Данилыче. Он самый хладнокровный воин из всех, кого мне доводилось встречать. Холодильник растает рядом с Вовкой.

— Будем надеяться… Ладно, ты извини, ко мне люди сейчас придут. Держи в курсе. Если твои нароют что-то — сразу сообщай.

Эдуард Евгеньевич покинул кабинет начальника. Решив размять ноги, он направился к выходу через лестничный пролет.

Проходя мимо лифта, Громов на мгновение встретился взглядом с выходившей из кабины Оксаной Ледневой. Одетая в светло-голубой брючный костюм девушка на высоких каблуках, компенсировавших невыдающийся рост, легко проплыла мимо генерала. На какую-то секунду в ее лице промелькнула искорка узнавания.

Громов и Леднева никогда не были знакомы лично. Эдуард Евгеньевич имел представление о главе Специальной комиссии по расследованию «прецедента Анжелики» только по рассказам коллег и из выпусков новостей. Тем не менее, видимо, и она так же заочно знала генерала Громова.

Остановившись возле выхода на лестницу, Эдуард Евгеньевич обернулся и успел увидеть, как Леднева свернула в приемную генерала Горелика. Задержавшись на секунду и прикинув что-то в уме, Громов толкнул дверь выхода.

Спустившись на два этажа, он зашел в свой кабинет и быстро поднял трубку разрывающегося телефона.

— Слушаю. Громов.

— Эдуард Евгеньевич, приветствую. Шадрин беспокоит.

— Здравствуй, Никит.

— Эдуард Евгеньевич, подскажите, вам знакомо имя Максим Сущенко?

— Да, знакомо.

— Это же благодаря его наводке год назад удалось взять нашего бывшего сотрудника?

— Так точно, а почему ты спрашиваешь?

— Дело в том, что он по сводке прошел. Три дня назад Сущенко был найден мертвым у себя в автосервисе. Обстоятельства выясняются. Но уже есть фотография подозреваемого. Так вот, человек со снимка уж больно похож на того самого спецназовца… Такое может быть?

— Пришли снимок мне, — резко ответил Громов. — Срочно!

— Я понял, Эдуард Евгеньевич. Отправляю человека.

— Давай. Я у себя.

Громов положил трубку и нервно потер ладони, ощутив всплеск адреналина.

Убийство Сущенко вполне укладывалось в план мести Лапшина. В конце концов, именно Макс в свое время донес на Артема. Досадная мысль, что Громов даже не вспомнил о стукаче, из-за которого Лапшина удалось взять без шума и пыли, кольнула его совесть. Серьезный, очень серьезный просчет!

Через двадцать минут к Громову прибыл сотрудник Шадрина. Снимок, сделанный камерой наблюдения напротив автосервиса Сущенко, не отличался высоким качеством, тем не менее в человеке, вылезающем из окна, Громов таки узнал бывшего подопечного.

Десять минут спустя в кабинете замначальника Службы собралась когорта руководителей ключевых подразделений. Работа закипела с новой силой.

Александр Кравчук звонко опустил трубку телефона на рычаг, обозначив завершение десятиминутного разговора. Выглядел он несколько удрученным.

— Вопрос решен, — задумчиво произнес молодой человек.

Сидевший в кресле напротив Сергей пытался понять реакцию брата.

— Это ведь хорошо, да?

— Хорошо-то оно хорошо… Только решено не мной.

— А кем?

— В том-то и вопрос…

Братья находились в офисе «КравТех». Выспавшиеся и посвежевшие, они были готовы к решению свалившихся на них житейских задач.

Александр был одет в бордовую рубашку и черный костюм. Сергей — в джинсы, серый пиджак и голубую рубаху навыпуск.

— То есть ты утверждаешь, что какой-то левый чувак просто взял и отмазал меня у следователя?

— Не совсем отмазал. Тебе предстоит встретиться со следаком, подписать какие-то бумажки… Но в целом — да, ты не проходишь как подозреваемый. И как свидетель тоже.

Серега присвистнул.

— По ходу, у меня тайный покровитель.

— А в мышеловке сыр всегда бесплатный, — огрызнулся Александр. — Я сам потолкую со следаком и выясню, кто это такой сердобольный на него вышел.

— Ну а я тем временем могу ходить по улицам, не опасаясь, что меня скрутят опера?

Александр криво ухмыльнулся.

— Ты рожу-то свою видел? Вылитый уголовник в бегах. Я б тебя у каждого столба тормозил.

— Ой, чья б корова мычала! Ты не думаешь, что со дня на день «копчики» к тебе самому наведаются?

— С какого перепугу?

— С такого, что в поселке Сухоставского наверняка плюнуть некуда — попадешь в камеру наблюдения. А значит, они и рожу твою срисовали, и номер тачки.

Александр опустился в кресло и принялся задумчиво мять кистевой эспандер.

— Номера я заклеил. Насчет рожи — есть маза, что вся видеобаза в поселке погорела. Короче, нет моей рожи у полицаев.

— А дядька, с которым ты схлестнулся?! Уж он наверняка тебя разглядел.

— Во-первых, было темно. А во-вторых, даже если разглядел — что дальше? Он же не знает, кто я такой.

Серега фыркнул.

— Чувак, твою физиономию уже почти месяц по всем каналам крутят.

— Ага, в научных репортажах. Кто сейчас следит за прогрессом?! Шансы, что дедок наткнется на видосы обо мне — меньше, чем комариный…

Александра прервал гудок селекторной связи.

— Да, Викуль, — сказал Кравчук, нажав кнопку интеркома.

— Александр Николаевич, к вам посетитель.

— Я же сказал, чтобы…

— Он нетипичный.

— В смысле?

— Он просит передать, что принес вещь, которую вы намедни обронили во время совместной пробежки.

Внутри у Александра все обмерло. Он напряженно посмотрел на брата.

— Что еще? — спросил тот.

— Запускай, — скомандовал Александр и отпустил кнопку. — Это он.

— Кто?

— Дядька, с которым я схлестнулся. Приперся прямо сюда.

Сергей подобрался в кресле. Дверь в кабинет открылась, и плавной бесшумной походкой в помещение вошел Владимир Данилович.

Александр поднялся над столом, исподлобья изучая незваного гостя. Простецкие брюки и бежевая ветровка, похожая на ту, которую во время спарринга подпалил Кравчук, немного сбивали с толку. Ясные светлые глаза бегло изучали обстановку.

Серега развернулся в кресле, столь же внимательно рассматривая Малахова.

Владимир Данилович остановился возле стола и поздоровался:

— Добрый день, молодые люди.

Александр промолчал.

— Драсьте, — кивнул Серега.

Из кармана ветровки Малахов достал черную маску.

— Это ваше, — сказал он Александру и положил вещь на стол.

По широким скулам старшего брата прокатились желваки.

— Позвольте представиться, — как ни в чем не бывало продолжил профессор. — Меня зовут Владимир Малахов. Я ученый, занимаюсь исследованиями в области экстрасенсорики.

Сергей быстро перевел взгляд на брата. Тот оставался неподвижен. Малахов мимолетно улыбнулся.

— И я знаю, что вы пирокинетик.

Александр выпрямился в полный рост.

— А вот сейчас, уважаемый ученый, я попрошу тебя помолчать.

Он выдвинул нижний ящик стола, достал миниатюрный пеленгатор радиопередающей аппаратуры. По форме устройство напоминало ручную радиостанцию.

Малахов спокойно покачал головой.

— Уверяю вас, прослушки на мне нет…

— Да мне плевать, в чем ты там нас уверяешь, — бесцеремонно прервал его Александр.

Он обошел стол, приблизившись к Малахову. Серега поднялся из кресла, готовый «включиться» при малейшей опасности.

— Руки разведи.

Малахов подчинился повелительному тону хозяина кабинета. Александр кивнул на замшевые перчатки.

— Замерз?

Малахов промолчал. Кравчук принялся водить детектором вокруг тела профессора. Прибор ничего не выявил.

— Теперь мы можем поговорить? — спросил Владимир Данилович, опуская руки.

— Нет.

Александр вернулся за стол, спрятал детектор, достал частотный подавитель сигналов. Положив приборчик на центр стола, щелкнул кнопкой включения.

— В наше время нельзя быть уверенным на все сто, правда? — не без иронии заметил Малахов. — Вы позволите присесть? Колени уже не те. Ноют после спарринга.

— Садись, — кивнул Александр.

— Благодарю.

Малахов опустился в кресло, вытянув ушибленную правую ногу, что Александр отметил не без удовольствия.

— Ты отмазал моего брата? — спросил он.

— Я, — спокойно ответил Владимир Данилович. — Следователь Гордонов — весьма дотошный человек. Думаю, вам сейчас не нужна лишняя головная боль.

— Ты же не считаешь, что теперь мы твои должники?

— По правде говоря, Александр, это я пришел просить вас об одолжении.

Братья переглянулись.

— Как вам удалось добиться, чтобы следак отстал от меня? — быстро спросил Сергей.

Малахов поправил очки.

— Технически он не совсем отстал от вас, Сергей. Не забудьте в ближайшее время заглянуть к нему и ответить на кое-какие вопросы.

— Откуда ты знаешь наши имена?

— Википедия, — едва заметно улыбнулся Владимир Данилович.

— Ты из прокуратуры? — задал вопрос Александр.

— В настоящий момент работаю на ФСБ. Я оказываю конторе содействие в розыске одного лица. Около недели назад в Москве совершил побег особо опасный преступник. Как и вы, Александр, он обладает уникальной психокинетической силой. Поиск данного субъекта привел нас к Сухоставскому.

Александр откинулся на спинку кресла, методично разминая эспандер.

— Как он-то связан с твоим делом?

— Всеволод Петрович проявлял интерес к нашему человеку и являлся одним из организаторов его побега.

— О как! — присвистнул Кравчук. — Довольно странный ход для сверхосторожного Сухого.

— Видимо, он полагал, что игра стоит свеч.

— И с чем играл Сухой?

— Вы мне скажите, — пожал плечами Малахов. — Почему вы в тот вечер пришли к своему знакомому и сделали то, что сделали?

Александр вдруг запрокинул голову и начал громко смеяться. Малахов терпеливо ждал.

— Нет, ну каков парняга! — Кравчук оперся локтями на стол. — Мужик, ты работаешь в ФСБ. И ты реально думаешь, что я начну с тобой откровенничать?!

— Давайте называть вещи своими именами, — рассудительным тоном произнес Малахов. — Позавчера вечером вы вторглись в частные владения и вполне осознанно убили государственного служащего высокого ранга. Будь я действующим сотрудником Федеральной службы безопасности, пришел бы сюда с группой захвата.

— А откуда мне знать, что парни из «Альфы» не тусуются этажом ниже?!

— И не стал бы избавлять вашего уважаемого брата от неминуемого уголовного преследования.

Наступила тишина. Александр грозно нахмурил густые брови.

— Тогда какого черта ты здесь делаешь?

Владимир Данилович посмотрел на Сергея, внимательно следящего за ним со своего места, и вновь повернулся к Александру.

— Как и вы, я тоже обладаю некоторым даром. Тактильная телепатия: способность при касании получать информацию о человеке или предмете. — Он поднял ладони. — Перчатки позволяют ограничивать мою способность. Так я узнал, кто вы. У вас мощная энергетика, частично блокирующая мой дар, поэтому маска поведала не так много. К счастью, в Интернете достаточно информации о создателе квантового двигателя. В тот вечер у Сухоставского мне удалось увидеть вашу ауру. Вы, Александр, связаны с неизведанной силой. С чем-то по-настоящему большим и опасным. А человек, которого я разыскиваю, обладает гипервитальностью — неуязвимостью к любому поражающему воздействию. Не нужно быть сыщиком, чтобы сложить два и два и сделать вывод, что с его помощью Сухоставский намеревался завладеть источником вашей силы.

Кравчук смотрел гостю прямо в глаза.

— Мне безразлично, как вы расправились с Сухим, — продолжал Владимир Данилович. — Допускаю, он был далеко не образцовым членом общества. Но по Москве бродит террорист, обладающий сверхъестественной силой, и если вы, Александр, способны пролить хоть какой-то свет на сложившуюся ситуацию — прошу вас, сделайте это.

Закончив речь, Владимир Данилович выжидающе смотрел на Александра. Он не хотел торопить молодого человека. Пауза, однако, затягивалась.

Малахов поднялся из кресла.

— Вы позволите?

Не дожидаясь разрешения, он взял со стола Кравчука ручку, листок бумаги, написал свой номер.

— У ФСБ нет вашей фотографии, — заверил Малахов. — Все, что известно, в любом случае останется при мне. Но я искренне надеюсь на вашу сознательность.

Повернувшись к Сергею, Малахов отвесил легкий поклон и вышел из кабинета. Александр раздраженно оскалил зубы.

— Нет, ты понял, что сейчас произошло? — Он указал на закрывшуюся дверь. — Гребаный гэбист поимел меня! Причем дважды. Сначала он отмазал тебя, затем великодушно пообещал не сдавать меня. Сукин сын накинул мне на шею сразу два хомута!

Однако вопреки ожиданиям Александра Серега с заметным оживлением воспринял новый поворот. Парень возбужденно вскочил с кресла, глаза его задорно сияли.

— А ты сам-то все понял?! Знаешь, кто это был?! Именно такого человека мы ждали всю жизнь.

— Чего?

— Он такой же, как мы, Сань! И притом занимается изучением нашего брата. Да у него найдутся ответы на любые вопросы!

Старший брат с раздражением воспринял идеалистический порыв младшего.

— Чего ты городишь?! Какие вопросы?

Сергей на мгновенье замер, будто бы взвешивая что-то про себя, а затем внезапно выпалил:

— Я догоню его! Я буду говорить с ним.

— Малой, ты спятил?!

Но Сергей уже пулей вылетел из кабинета брата, на корню обрубая любые попытки себя остановить. Метеором он пронесся мимо секретарши Вики к лифтам. Кабина с Владимиром Даниловичем уже ползла вниз, минуя семнадцатый этаж. Офис Кравчука располагался на двадцать третьем.

Не теряя времени, Серега метнулся на лестницу. Перегнувшись через перила, посмотрел и вниз, и вверх, пытаясь обнаружить потенциальных свидетелей. Таковых не оказалось. Тогда он легко перемахнул через перила и «солдатиком» спикировал вниз.

Лестничные пролеты размытыми пятнами мельтешили перед глазами. В районе третьего этажа Кравчук замедлил падение, мягко опустился на пол. Одернув рубашку и пиджак, Сергей вышел в холл.

Первый этаж бизнес-центра кишел людьми. Мужчины и женщины в дорогих костюмах сновали туда-сюда, решая свои рабочие задачи. В ожидании прибытия необычного гостя Серега пристроился к кучке рабов современности, толпившихся возле лифтов. Двери одной из кабинок разъехались, Владимир Данилович вышел в окружении молодых и целеустремленных дельцов. Он не заметил Кравчука, но не растерялся, когда парень вынырнул откуда-то сбоку.

— Извините, можно вас?

Они вышли из людского потока.

— Господин Малахов, я…

— Дядя Вова, — располагающе улыбнулся Владимир Данилович. — Зови меня просто дядя Вова.

— Хорошо… Дядя Вова, у вас найдется минут десять?

— Для тебя — да. Что ты хотел, Сереж?

Сергей пожал плечами.

— Сам не знаю. Могу я угостить вас кофе? Кажется, нам есть о чем поговорить.

Они отправились в кофейню неподалеку. Разместились в угловой кабинке, возле окна. Серега взял себе латте, Владимир Данилович — обычный черный кофе.

Кравчук задумчиво постукивал пальцем по стаканчику, прикидывая, в каком направлении вести разговор. Малахов спокойно сидел напротив, ожидая вопросов.

— Итак, — заговорил Серега, — вы сказали, что владеете тактильной телепатией. Расскажите поподробнее.

— Касаясь предметов, я вижу истории, связанные с ними.

— Вы так вычислили моего брата?

Малахов отхлебнул кофе.

— Он выбросил маску. Я ее коснулся, остальное — дело техники.

— Круто. Как это выглядит? Вы берете вещь, а дальше пошла раскадровка, как в кино?

— Возможно, я не совсем корректно выразился. Не то чтобы «вижу» — это в большей степени интуитивная работа. Знание поступает из информационного пространства, я лишь интерпретирую его в соответствии со своим воображением, мышлением. Все довольно субъективно.

— Вы многое поняли о моем брате?

— Его связь с неизвестным источником силы впечатляет. Чего-то большего не скажу… Давно он такой?

— Давно. С пятнадцати лет. Как-то он провалился под лед и чуть не утонул. Ему пришлось высушить весь пруд, чтобы не погибнуть. А как проявились ваши способности?

— Одно время я был оперативным работником КГБ. Получил ранение. Зрение сильно ухудшилось, но взамен появились экстрасенсорные способности.

— Значит, и у вас все началось с экстремальной ситуации?

— Сильный стресс наиболее часто дает толчок развитию психокинетических возможностей. Организм же работает совершенно иначе. В крови происходит мощный выброс довольно редких гормонов, активизирующих инертные участки мозга.

— И как вы к этому относились вначале?

— Было страшно.

— Вам кто-нибудь помогал?

— Ты имеешь в виду, был ли наставник, который разъяснил, что вообще происходит и как жить дальше?

— Типа того.

— Нет, такого человека не нашлось. Я в одиночку открывал себя заново. Правда, потом я несколько лет проработал в отряде психокинетиков, что позволило мне лучше понять себя, окружающий мир и природу сверхъестественных сил.

— Целый отряд телепатов… Вы работали на правительство?

— Мы выполняли определенные поручения руководства страны, но свободное время посвящали научным изысканиям.

— Что за поручения, если не секрет? Устраняли террористов?

Малахов едва заметно улыбнулся.

— Чаще всего мистики на службе у государства занимаются довольно рутинной работой: составляют методички по развитию экстрасенсорных способностей для оперативного состава, участвуют в разработках экспериментальных видов вооружений и так далее. Бывают, конечно, исключения, но в целом обычная служба. И сразу отвечу на твой возможный вопрос: нет, нас не содержали в секретном бункере под землей, истязая бесконечными опытами, мы были простыми госслужащими на окладе. Приезжали к девяти утра, уезжали после шести вечера. Пять дней в неделю, с перерывами на обед.

— И вас не запугивали убийством близких, если откажетесь работать?

Малахов засмеялся неожиданно для себя самого. Парень нравился ему все больше.

— Нам платили прекрасное жалованье, обеспечивали жильем в центре Москвы, детскими садами для наших детей. Помимо прочего, позволяли заниматься исследовательской деятельностью. Это куда эффективнее шантажа и запугиваний.

Сергей неуверенно вертел в руках бумажный стакан.

— А какие именно способности вы исследовали?

— Практически все известные. Я написал книгу, в которой попытался классифицировать их по формам проявления.

— Расскажете мне об этом? Или это секретная информация?

Малахов склонил голову набок. Он наблюдал яркую, светлую ауру, переливающуюся вокруг тела молодого человека. Безусловно, младший брат был не менее одаренным, чем старший.

— Сереж, мне кажется или ты хочешь спросить вовсе не о том, о чем задаешь вопросы?

Кравчук опустил глаза.

— О чем ты хочешь поговорить на самом деле?

— О многом.

— Я готов тебя выслушать.

Сергей посмотрел профессору прямо в глаза.

— Могу ли я вам доверять?

Владимир Данилович взглянул в окно и несколько раз понимающе кивнул.

— Знаешь, у меня есть мечта. Я бы очень хотел, чтобы большинство жителей планеты открыли в себе талант телепатии. Не обязательно каждый встречный. Достаточно, чтобы у телепатов было численное преимущество. Возможно, тогда и сформируется идеальное общество. Ведь мир телепатов — это мир без недомолвок и непонимания. Без языковых барьеров, лжи и подлостей за спиной. Люди смогут делиться идеями, чувствами и эмоциями в их первозданном, неискаженном виде. И ты всегда сможешь ощутить, насколько искренен человек напротив. А искренность порождает доверие.

Владимир Данилович снял правую перчатку, протянул ладонь.

— Позволь показать, насколько я искренен.

Сергей в замешательстве смотрел на небольшую, но крепкую кисть Малахова. Возможно, именно этого момента он ждал всю свою жизнь. Когда впервые проявилась его способность к левитации, он осознал, как сильно нуждается в наставнике. Эту роль взвалил на себя старший брат, но и у Александра не было ответов на некоторые вопросы.

И вот нужный человек нашелся. Сидит напротив. Телепат, хранитель знаний. Лишь протяни руку, сделай шаг навстречу — все изменится. Поймешь себя и мир вокруг. Совершенно очевидно, что он раскроет все твои секреты. Тайны, затрагивающие не тебя одного. Такова цена момента.

Именно здесь, за столиком кафе, он должен сделать важный выбор. Можно оставить все как есть, не открываться дяде Вове, не выдавать себя и брата, прийти домой и забыть о странном мужичке в перчатках. А можно достичь самой главной, самой личной цели — того, к чему стремился. Что для этого нужно? Пресловутый «прыжок веры».

Серега подался вперед и крепко сжал ладонь Владимира Даниловича.

Мягкие волны малаховской телепатии побежали по коре головного мозга. Сознание Сергея постепенно наполнялось деликатной энергетикой Владимира Даниловича, лучившейся мудростью и покоем. Желание довериться малознакомому человеку росло с каждой секундой.

Кравчуку передалось настроение профессора делиться информацией. Без лишней суеты он вдруг обнаружил, что знает об Артеме Лапшине и истории их знакомства с Малаховым. Отныне Сергей был в курсе расследования, проводимого дядей Вовой, посвящен во все теории и догадки офицеров ФСБ. Знания возникали сами собой, будто вспоминались позабытые моменты из детства.

— Я… я познаю, — произнес Сергей.

Или ему казалось, что произнес. Ощущения были удивительными, но не ошеломляющими — информация накачивалась постепенно, без форсажа. И Кравчук открылся в ответ.

Когда минуту спустя они разжали руки, Владимир Данилович знал о молодом человеке очень и очень многое: о психокинетических способностях брата, Ядре, тайной лаборатории, спасении Анжелики Кругловой, выброшенном посредством телекинеза наемнике, — практически все! Знаний, добытых телепатом, хватило бы с лихвой, чтобы пустить семейство Кравчуков по миру. Открывая подобные сведения, Сергей крайне рисковал. Но именно это и зовется «прыжком веры».

Серега внимательно всматривался в лицо дяди Вовы. Оно оставалось абсолютно безмятежным.

— Что вы увидели? — спросил парень.

— Все, что ты позволил. Но не переживай, Сереж. Ты можешь мне доверять.

— Обычно после таких слов начинается лютый трэш, — слабо улыбнулся Кравчук. — Ну, еще есть «Я знаю короткий путь» — это вообще классика хреновых фраз.

— У тебя сильный ментальный блок, — пропустил шутку Малахов. — Возможно, кто-то даже пытался обойти его. Но можешь быть спокоен: ни одному телепату не удастся тебя вскрыть без твоего позволения.

— А у моего брата?

— Тоже. Я ведь уже упоминал: мне было непросто черпать знания о нем.

— Из-за чего?

Владимир Данилович вздохнул и сделал глоток кофе.

— Сильные индивидуальные вибрации. Каждый человек рождается со своей уникальной частотой. Как радиопередача. И вещать ему на ней до конца жизни.

— А кем задаются наши частоты?

Малахов улыбнулся.

— Если однажды ответишь на свой вопрос — найдешь бога.

Сергей дернул бровями и сделал сразу несколько глотков латте.

— Как ощущения? — спросил Малахов.

— Странные. Я вспомнил то, чего не знал.

— Такой процесс называется когнитивной интродукцией — когда телепат помещает свои знания в мозг другого человека.

— А какие еще знания вы можете передать?

— Любые из тех, какими владею сам.

— Отлично! — Серега оживился. — Брат рассказал, вы неплохо деретесь. Закинете пару гигов навыков единоборств! Помните, как в «Матрице»? «Я знаю кунг-фу!»

Малахов сдержанно улыбнулся.

— Все не так просто. Познание — невероятно сложный процесс, и физическое в нем подчас преобладает над ментальным.

— То есть?

— В нашем мозгу около ста миллиардов нейронов. Каждая клетка дает около двухсот тысяч ответвлений. По сути, мозг способен хранить воспоминания объемом примерно за 3 миллиона лет.

Сергей присвистнул.

— Звучит так, как если бы вы могли поделиться знаниями не только о кунг-фу…

— При этом каждый нейрон имеет от одной до десяти тысяч синапсов.

— Что такое синапс?

— Зона контакта между нейронами. По ним проходят электрические импульсы. Обучаясь чему-то новому, мы прокладываем пути для мысленных импульсов, увеличивая число синапсов и связей между нейронами. Таким образом образуются нейронные микросети. В них заключаются наши привычки, навыки, модели поведения. Именно количество микросетей определяет интеллект, а не объем мозга или его масса, например. А теперь подумай над тем, что произошло. Я вложил в тебя необходимые знания об Артеме и обстоятельствах расследования. И тут же, практически без интеллектуальных усилий с твоей стороны в мозгу образовалось определенное количество новых микросетей. Понадобится около семнадцати часов на то, чтобы организм адаптировался и принял нагрузку.

— А если загрузить больше информации?

— Как минимум несколько дней ты будешь путаться в именах, датах и прочих мелочах, не разбирая, где истинные воспоминания, а где вложенные. Как максимум — разовьется шизофрения или же, попросту говоря, перегорит черепная коробка.

Серега поежился.

— О’кей, с кунг-фу пока повременим.

— В подобную ловушку угодил не один телепат. И дело не только в нейропластике мозга. Со временем многим из нас становится тесно в условностях окружающего мира. Видимая реальность перестает очаровывать, предстает в серых тонах обыденности. Ну какой интерес может вызвать даже самая оригинальная личность, если ты в состоянии познать ее за считанные минуты? Как следствие, телепаты устремляются на метауровень. Любыми путями пытаются расширить ментальную чувствительность, шагнуть за пределы планеты в поисках новых форм сознания. Некоторые находят… и навсегда отправляются в психушку. Ибо наш мозг, даже самый развитый и тренированный, не в состоянии постичь запредельные величины.

— Он не может адаптироваться к объему входящей информации?

— Дело даже не в объемах. Да, в какой-то степени мозг психокинетика более развит, чем мозг простого обывателя. Но это по-прежнему орган человеческого существа. Со всеми засорами и нагромождениями из стереотипов, сомнений и амбиций. Вообрази, что случится, если наше сознание, имеющее точное представление о строении и ходе времени, сольется с сознанием существа, проживающего весь свой цикл единовременно! Нам не понять, каково в один и тот же миг бежать по двору во время школьных каникул, держать на руках только что родившегося сына и совершать последние вдохи на пороге смерти. Представляешь, какой удар по психике нанесет подобный разрыв шаблона восприятия?! А если существо, с которым ты вошел в контакт, окажется из галактики, где время вообще отсутствует как физическая величина? — Малахов улыбнулся. — Телепатия — великая вещь, но и ловушек в себе таит немало.

Сергей зачарованно слушал собеседника, не смея перебить. Подобных разговоров он жаждал очень давно.

— А почему, — решился он спросить, — вы так откровенны со мной? В смысле — мы знакомы всего полчаса, а вы уже делитесь секретной инфой и тайнами Вселенной.

— Я вижу тебя, — просто ответил Владимир Данилович. — Наша встреча не случайна. Мне самому интересно почему.

Малахов допил кофе и внезапно пообещал:

— Я помогу тебе разобраться в твоих силах и сомнениях. То, что случилось пару дней назад в квартире, — проявление телекинеза. Как и твоя способность левитировать. Телекинез вообще имеет огромное множество форм проявления. Твоего потенциала хватит на то, чтобы освоить большинство из них.

После таких слов Серега и вовсе лишился дара речи, не веря, что все это происходит именно с ним.

— Вы… вы научите меня?

— Да.

— Что, прямо здесь?

— Допивай кофе, и пойдем. Сегодня ты начнешь преодолевать свои границы.

Они решили отправиться на заброшенную стройку в нескольких километрах от кафе. Владимир Данилович предложил добраться до места назначения по воздуху. Сергей был только рад такой просьбе. Взяв профессора под руку, Кравчук стрелой взмыл в небо прямо из ближайшего переулка.

С высоты птичьего полета нужный район обнаружился почти сразу. Обнесенный забором скелет многоэтажки зиял чернотой неприкрытых внутренних переходов. Площадка перед зданием была завалена плитами, битыми бетонными блоками и прочим строительным мусором.

Привычно замедлившись метров за двадцать до земли, Серега мягко опустился вместе с профессором.

— Ну как? — довольно улыбаясь, спросил парень.

— Впечатляет, — кивнул Владимир Данилович, поправляя ветровку. — Этой стороной телекинеза ты овладел хорошо.

— Практика, — беззаботно отмахнулся Сергей. — Я стараюсь летать постоянно. Специально не пользуюсь машиной.

— Спина не устает?

— Да я уже привык.

Мужчины осмотрелись.

— Прекрасное место, — заверил Малахов. — Здесь мы и проведем первую тренировку.

Серега с сомнением посмотрел на профессора.

— Вы уверены, что не найдется посторонних глаз?

— Не бойся. Я почувствую, когда кто-то обратит на нас внимание.

Кравчук не стал сомневаться в словах своего нового знакомого.

— О’кей. Тогда, с чего начнем?

— С теории. Прежде всего, Сереж, ты должен создать связь между телекинетическим воздействием и моторикой верхних конечностей.

— В смысле?

— Видел, как в фильмах экстрасенсы вытягивают ладонь, чтобы толкнуть кого-то энергией? При должной практике подобные манипуляции не требуются, но на первых порах без них не обойтись. Движения рук работают как триггеры, запускающие твою ци. Они также служат каналами циркуляции энергии.

— Вопросов нет.

— Начнем с базы. Видишь тот камень? — Малахов указал на кусок бетона размером со спелый арбуз метрах в пятнадцати от них. — Запомни: манипулирование предметом посредством психических сил — то же самое, что и воздействие на него физически. Принцип абсолютно такой же. Тебе нужно дотянуться до предмета, коснуться его и сжать. Только делать это ты будешь не руками, а ментальными щупальцами. Понимаешь?

— Да.

— Хорошо. Подними валун. Вытяни руку и коснись его.

Сергей поднял левую ладонь, но Владимир Данилович накрыл ее своей рукой.

— Начни с правой, — посоветовал он.

— Это принципиально?

— По первости да. Отдавать энергию легче правой.

— Почему?

— Не обращал внимания, как на иконах православных святых изображают? С поднятой правой ладонью. Левая рука забирает силу, правая — дает.

Кравчук воспринял новую информацию не без скепсиса.

— Не ожидал, что вы так религиозны.

— Это не религия, а результат эмпирического метода познания, — улыбнулся Малахов. — Пробуй.

Серега поднял руку. Правую.

— Попытайся почувствовать камень, — тихо говорил Малахов. — Какой он на ощупь… Ровная ли у него поверхность, холодная ли… Все как при традиционном тактильном контакте.

Некоторое время Кравчук стоял с вытянутой рукой, усердно буравя кусок бетона взглядом.

— Я — Люк Скайуокер, — проговорил он.

— Кто это? — серьезно спросил Владимир Данилович.

— Главный герой оригинальных «Звездных войн». Он потом самым матерым джедаем галактики стал. А вы — как магистр Йода.

— Это хорошо?

— Он телекинезом космический корабль из болота достал.

— Тогда хорошо, — подумав, кивнул Малахов.

Между тем валун не поддавался психическому воздействию молодого человека.

— Не получается…

— Правильно. С первой попытки ни у кого не получается.

— По ходу, я не избранный, — хмыкнул Серега.

— Избранных не бывает. Как не бывает и тех, кто без тренировки двести кило от груди жмет.

— Мне так и стоять?

— Стой-стой, — кивнул Владимир Данилович, а сам незаметно снял перчатку.

— Вы разве не должны нашептывать мне на ухо пафосные фразы?

— Какие, например?

— Ну, допустим, о том, что мне надлежит заткнуться и сосредоточиться. Обрести дзен, заглянуть в себя. Почувствовать Силу.

— Есть идея получше.

Малахов положил ладонь на плечо новоявленного ученика. Пять секунд спустя Серега ощутил свою вытянутую руку пожарным брандспойтом, из которого вырывается могучий поток воды. Только то была вовсе не вода, а энергия, переполнявшая молодого человека.

Находясь на значительном расстоянии от куска бетона, Кравчук ясно ощущал, как крепко сжимает его ладонью. Парень повел рукой вверх и — о чудо! — предмет оторвался от земли.

— Получилось! — восторженно воскликнул Сергей. — Дядя Вов, у меня получилось!

— Вижу, — улыбнулся Малахов. — Теперь попытайся перенести его на другое место.

— Вот так?

Кравчук отвел руку вправо. Парящий в метре над землей камень послушно повторил траекторию.

— Или так?!

Он сделал короткий замах, а потом совершил бросок, разжимая невидимую ментальную ладонь. Бетонный обломок пролетел несколько десятков метров и разбился, врезавшись в кучу мусора.

— Молодец, — похвалил Владимир Данилович, убирая руку с плеча парня.

— Что вы сделали? — повернулся к нему Сергей.

— Убрал засор. Каждый человек сам блокирует свой психокинетичский потенциал. Стрессы, комплексы, элементарное неверие — все это мощнейшие ингибиторы наших внутренних сил. У тебя они, к слову, довольно специфичные.

— Даже так?

— Почему ты уверен, что не можешь одновременно летать и манипулировать предметами?

— Не знаю, — покачал головой Сергей. — Наверное, из-за фильмов. Там чаще всего герой обладает только одной суперспособностью. Если он телепат, то не может, например, исцелять людей.

Малахов улыбнулся вновь.

— Это же просто кино, — сказал он, и Кравчук почувствовал себя нестерпимо глупо. — На самом деле любая из, как ты говоришь, суперспособностей — лишь способ самовыражения. Ты сам выбираешь, сколько инструментов использовать: хочешь — один, хочешь — десяток. Предела нет.

— То есть я могу летать, поднимать вещи телекинезом и что-то еще?

— Твой энергетический потенциал позволяет такое, да, — подтвердил Владимир Данилович, надевая перчатку.

— Отлично! — еще больше оживился Сергей. — Что дальше? Научите меня предсказывать будущее!

— Не торопись. Я всего лишь приглушил ингибитор, но он по-прежнему там, в твоей голове. И уйдет только с последними сомнениями. Уверенность в себе можно повысить путем многократных повторений. Продолжай осваивать базовые приемы телекинеза. — Малахов обвел стройку рукой. — Смотри, сколько подручного материала. Тренируйся — не хочу. Старайся работать с предметами разной формы и массы. С практикой неуверенность пройдет.

Владимир Данилович ободряюще похлопал Серегу по спине и отошел в сторону. Оттуда он наблюдал, как подскочил красный кирпич, завис на мгновение, а затем резко отлетел в сторону. Черенок лопаты, тележка без колеса, дырявое ведро — один за другим разнообразные предметы разлетались в стороны, ведомые силой мысли Сергея.

Кравчук навел обе ладони на кусок стены метровой высоты и двухметровой ширины. Несколько секунд ничего не происходило, но внезапно крошево вокруг объекта плавно поднялось в воздух, а там и сама стенка подалась. Все происходило медленно, будто весил фрагмент добрую тонну.

Кисти рук Сергея затряслись, точно он задействовал физическую силу, а не внутреннюю энергию. Ничего, это с непривычки. Пройдет.

Плита встала на ребро, замерев в вертикальном положении. Кравчук слегка наклонился вперед — и она рухнула на другой бок, подняв в воздух сноп пыли.

Сергей опустил руки, сделал глубокий вдох.

— Это потруднее левитации будет, — сказал он Малахову. — Я устал, будто пару раз облетел земной шар.

Владимир Данилович спокойно поправил очки.

— Ты сколько практикуешься в полетах? Лет десять? А воздействовать на предметы научился только сейчас. Твое тело не привыкло к подобной нагрузке. С левитацией разве не так было?

— В принципе, похоже. Я поначалу никак не мог вытянуться в горизонталь. То поясница проваливалась, то ноги не распрямлялись.

— Сейчас же все нормально?

— Сейчас я летаю как образцовый супермен: спина — стрела.

— Вот видишь. На начальном этапе мускулы еще не понимают, что происходит, и сокращаются самопроизвольно. Энергия в конечностях бурлит, мышцы сжимаются. Статическая нагрузка велика и быстро расходует физические силы. Отсюда и усталость. Все пройдет, когда научишься ловить поток и действовать без напряжения. Просто больше практики.

— Зато как подсушусь, — хмыкнул Серега. — Вы ведь продолжите меня обучать?

— Да, — без промедления ответил Владимир Данилович. — Мы реализуем твой потенциал по максимуму. Но сначала кое с чем разберемся.

— Вы про Артема?

— И Ядро. Благодаря твоим знаниям ситуация начала проясняться. Эрик в курсе, что твой брат обладает артефактом. Он организовал побег Артема, чтобы тот выкрал Ядро.

— Мой брат в опасности?

— Думаю, да.

— Вы поможете ему?

— Мы поможем, Сереж.

— Я готов, — решительно кивнул Кравчук.

Малахов на секунду задумался.

— Для начала мне все-таки нужно поговорить с Александром. Думаю попытаться с его помощью установить личность Эрика.

— А как быть с Ядром?

— Нужно убедить Сашу усилить охрану лаборатории.

— А ведь я его предупреждал, — покачал головой Сергей. — Зря он высунулся со своим квантовым двигателем на эзотерической батарейке.

— Зря ты считаешь артефакт всего лишь «батарейкой».

— А вы так не думаете?

Малахов неопределенно покачал головой.

— Я подозреваю, колоссальная энергоемкость — лишь одно из множества свойств Ядра.

Артем подошел к Эрику со спины. Азиат находился по другую сторону улицы, задумчиво разглядывая раскинувшиеся перед ним серые многоэтажки из стекла и железобетона, в ряды которых непонятно как затесался утлый деревянный домишко.

— Ты знаешь, что это, Артем? — не поворачивая головы, спросил Эрик, когда Лапшин поравнялся с ним.

— Очередная демонстрация охренительных способностей твоего мозга?

— Визуализация ячеек твоей оперативной памяти. Все то, что плавает на поверхности и чаще всего остального занимает твои мысли. На мой взгляд, образы зданий окажутся наиболее наглядным примером того, о чем я хочу сказать.

Артем осмотрелся. Иллюзия, спроецированная в его сознание, как обычно, поражала реалистичностью и детализацией. Артем якобы находился посреди мегаполиса в разгар жаркого дня.

— В высотки я могу зайти беспрепятственно, — сказал Эрик. — В этой — терзающие тебя воспоминания о Сирии. В той — об Объекте-17. Но твоя избушка на курьих ножках… Для меня там terra incognita. Нечто, что ты скрываешь.

Он скрестил руки на груди и посмотрел на Лапшина.

— Как же так, Артем? Я думал, мы друзья. Считал, что у нас нет секретов друг от друга.

Артем криво ухмыльнулся.

— Именно поэтому ты копаешься в моей голове?

— Я делаю так непредумышленно. В конце концов, невозможно проникнуть в чужое сознание, не окунувшись в океан мыслей. Только у мертвецов в голове не шумит. Я не в состоянии читать все твои мысли, пока ты не позволишь. Но осознанный блок дает о себе знать. Рано или поздно.

— Ты зачем пришел? — спокойно выдерживая взгляд азиата, спросил Артем. — Есть что сказать — говори. А нет — вали из моей головы.

Эрик еще несколько секунд изучал непроницаемое лицо Лапшина, а затем произнес:

— Думаю, пришло время нам с тобою встретиться.

— Да неужели?!

— Требовались определенные условия, чтобы наша встреча состоялась.

— Точнее, они требовались, чтобы избегать контакта в реале, — заявил Артем. — Что такое, Эрик? Ты облажался — и теперь без меня вообще никак?

Эрик промолчал. Лишь протянул сложенный вдвое листок бумаги.

— Вот адрес, по которому найдешь меня. Можешь прийти сегодня, можешь завтра. Я расскажу, что от тебя требуется.

Артем развернул листок. Большими буквами выведено одно слово. «АДРЕС». Еще со времени их первых контактов Артем знал: теперь, после прочтения, настоящая информация о месте встречи стала для него знанием. Он вспомнит адрес при пробуждении.

— До встречи завтра, — сказал Артем.

— Надеюсь, неприятных сюрпризов не будет.

— Надежда — мать спасения. Буди меня.

Артему не понравился взгляд, которым Эрик одарил его прежде, чем отпустить. Он уже явно что-то подозревал. Возможно, стоило помягче с ним? Рыбка может сорваться с крючка, если подсечь слишком рано.

Выход из сна получился плавным и едва ощутимым. Артем открыл глаза, осознавая себя лежащим на кровати. Покопавшись в памяти, он обнаружил, что адрес предстоящей встречи ему уже известен. Какой-то задрипанный ангар посреди строительного котлована. Типичное место для психа с комплексом бога. Артему стало вдвойне любопытно, о чем таком попросит Эрик.

Лапшин сел на кровати. Из-за закрытой двери просачивались голоса. Раиса Петровна общалась на кухне с неизвестным молодым человеком лет тридцати. Артем глянул на часы. Четверть пятого пополудни. Он примерно догадывался, кто мог наведаться к старушке под конец рабочего дня.

Намедни пенсионерка обмолвилась, что стала объектом посягательств со стороны парня, назвавшегося риелтором. Сперва по телефону, а затем лично субчик принялся уговаривать пожилую женщину продать квартиру «на очень выгодных условиях».

История стара, как торгово-рыночные отношения, ничего сверхъестественного в ней нет. Единственный сын Раисы Петровны давно погиб на одной из войн, немногочисленные родственники разъехались по стране, а сама бабушка доживала последние годки. Понятно, что граждане определенного сорта рано или поздно закружат над ней, как коршуны над добычей.

Артем хотел остаться в стороне, чужие проблемы уже давно были ему до лампочки. Но все то время, что он квартировал у Раисы Петровны, старушка сердобольно относилась к нему, дав намного больше, чем просто пристанище. Что-то внутри дрогнуло. Назавтра предстояло сменить ночлежку. Но как-то коробило бывшего офицера от мысли, что придется оставить беззащитную пенсионерку на съедение волкам.

Артем вышел на кухню. Там он обнаружил скользкой наружности блондина в щегольском костюме, сладкоголосо навешивающего лапшу на уши Раисы Петровны. При появлении Артема, выглядевшего далеко не дружелюбно, тип прекратил тараторить.

Лапшин замер в дверях, недобрым взглядом выжигая гостя.

— Добрый день, — гнусно улыбнувшись, кивнул тип.

Артем молчал.

— А вы кем будете?

— А это мой… — начала было старушка, но Артем ее перебил.

— Я троюродный брат покойного сына Раисы Петровны. Приехал проведать, как она здесь. Подумываю задержаться.

Возникла пауза. И старушка, и холеный молодец смотрели на Артема удивленными глазами. Скользкий тип первым смекнул, что к чему.

— Ну что ж, мне пора!

Он суетливо сгреб со стола в кожаный чемоданчик какие-то буклеты.

— Раиса Петровна, надеюсь, моя информация оказалась полезной. Если возникнут вопросы, звоните в любое время дня и ночи.

Козырнув, шакаленок подхватил чемодан и попытался выскользнуть из кухни. Артем даже не думал посторониться.

— Простите…

И так, и сяк проныра пытался обойти Лапшина, но беглый преступник лишь наблюдал за нелепыми потугами вертлявого хорька. В конце концов типчик кое-как просочился между Артемом и дверным косяком в прихожую. Секунду спустя его уже и след простыл.

— Мишенька, а как же…

— Раиса Петровна, из продуктов ничего купить не надо? Собираюсь на вечернее собеседование, могу потом забежать в магазин.

— Да вроде все есть… Кефирчику если только.

— Будет сделано.

Артем улыбнулся наиболее светлой и беззаботной улыбкой из тех, на какие был горазд, затем нырнул в свою комнату, влез в кроссовки, сунул под футболку «вальтер» и, схватив кожанку, поспешил за риелтором.

Выйдя из подъезда, он сразу же увидел блондина возле черного BMW на парковке. С недовольным выражением лица тот рассказывал что-то водителю. Сквозь наглухо тонированное стекло Лапшин не мог разглядеть, был ли еще кто-то в салоне иномарки, да его это и не особо волновало.

Уверенной походкой он двинулся к цели.

Риелтор сразу обратил внимание на приближающуюся проблему. Он обошел автомобиль, опустился рядом с водителем, теребя того, чтобы поспешил. Но Артем все равно оказался расторопнее.

Он распахнул дверцу позади блондина и нырнул в салон. Помимо хмыря в костюме и водителя — плотного, коротко стриженного парня со стильной бородкой, — в салоне более никого не оказалось.

Лапшин схватил блондина за белоснежный ворот рубашки, с силой потянул на себя. Шнырь захрипел, нелепо взмахивая тонкими ручками. Свободной рукой Артем достал «вальтер», уткнул ствол в мясистую шею водителя, глухо скомандовал:

— Поезжай.

— Не вопрос, — отозвался парень.

Машина тронулась.

— Куда едем?

— Прямо.

— Отпусти… — кряхтел риелтор.

Артем лишь сильнее потянул за воротничок. Тип прекратил причитать.

— Браток, зря ты это затеял, — спокойно проговорил водитель.

— Старуху оставите в покое. Понятно?

— Ты не с теми говоришь. Мы не решаем.

— Мне плевать. Сунетесь еще раз — отправлю в морг.

Артем отпустил риелтора. Тот закашлялся.

— Здесь направо, — скомандовал Лапшин.

Водитель повиновался. Он вообще не собирался чинить препятствия, будучи хорошо знаком с правилами игры.

А вот его мерзковатого вида напарничек заверещал о том, что Артем связался не с теми, что за ним придут и он горько пожалеет.

Лапшин ударил кулаком наотмашь. Издав писк, говорливый мошенник уткнулся в ладони, меж пальцев потекли струйки крови. Зато перестал качать права.

— С кем работаете?

Водитель назвал имя. Оно оказалось хорошо знакомо Артему. Бывший опер также припомнил, что пару лет назад указанное лицо плотно сотрудничало с конторой.

Оставшиеся десять минут пути они проехали в молчании. Артем лишь указывал, когда нужно сворачивать. В конце концов приехали на какой-то пустырь.

— Мотор не глуши. «Плетка» есть?

— Под сиденьем, — не стал лукавить водитель.

— Выходите.

Все трое выбрались из «бумера». Артем решил не доставать из-под сиденья припрятанный пистолет.

Шурша щебнем, заложники Лапшина отдалились от машины на несколько шагов. Водитель имел вид рэпера-фаталиста. Его напарник выглядел жалко. Осунувшийся, с запекшейся кровью на лице, он смотрел на Артема глазами затравленного зверька.

— Дальше-то что? — абсолютно ровным тоном спросил водитель.

— Командиру своему напомнишь про майора Гомельского. Он должен помнить такого. А бабка — с нами.

Никто не стал задавать лишних вопросов.

— Тачку потом заберешь.

Артем объяснил, где водила сможет отыскать авто, а затем уехал, оставив двоих топтаться на пустыре.

Возвращаясь в свой район, он был уверен: к Раисе Петровне никто больше не сунется. Человека, на которого работали водила и шнырь, одно время разрабатывал наставник Артема, майор Гомельский. Было в той истории всякое, в том числе и такое, после чего бандит не станет конфликтовать с ФСБ, на интересы которой так недвусмысленно намекнул Артем.

Глубоко внутри Артем чувствовал, как сентиментальное беспокойство за дальнейшую судьбу сердобольной старушки оставляет его. В конце концов, бывший опер сделал все необходимое, чтобы от нее отстали.

Владимир Данилович и Сергей стояли на ровно подстриженной лужайке поодаль от вертолетной площадки. Малахов убедил молодого человека устроить ему еще одну встречу с братом, в ходе которой профессор надеялся разузнать о таинственном артефакте Ядро. Они прибыли в загородный дом Кравчука, подгадав время его возвращения из офиса.

Вертолет АК-001 зашел на посадку. Ветер, поднимаемый вращающимися лопастями, трепал волосы на их головах. После остановки винта из кабины выбрался Александр, направившись к брату и его новоявленному наставнику. Он явно не выглядел расположенным к разговору по душам.

— Я смотрю, вы спелись, голубки?

— Добрый вечер, — поздоровался Владимир Данилович.

— И вам не хворать. — Александр притормозил рядом с ними. — Маму с Юлей проведал?

— Был у них два часа назад, — кивнул Серега. — Закинул теплых одеял и кое-что из домашней утвари.

— Молодец. А доктора Джекилла на кой привел?

— Мне нужно с вами поговорить, — ответил за себя Малахов.

— Мы уже говорили. Добавить к тому разговору мне нечего.

— Мне известно о Ядре.

— О как! — Александр недовольно покосился на младшего брата. — Что еще ты разболтал?

— Ваш брат не проронил ни слова, — вступился за парня Владимир Данилович. — Но я телепат, помните?

— Тогда ты должен знать, что я не расположен вести задушевные разговоры не пойми с кем. Чао!

И Александр направился к дому. Малахов поспешил следом.

— Подождите, Александр. Ядро не столь однозначно, как вы о нем думаете.

— Жизнь вообще неоднозначна.

— Вы идете по неверному пути.

— Ты — тоже, если считаешь, что нервировать меня в конце рабочего дня — удачная идея.

— Постойте же!

Владимир Данилович ухватил Кравчука за локоть. Тот резко обернулся, скидывая руку, и злобно сверкнул глазами.

— Тронешь меня еще раз — пойдешь гипс на руку накладывать. Я не посмотрю, что ты очкарик.

— Вы связаны с Ядром, — доверительным тоном заговорил профессор. — Тогда, у Сухоставского, я видел, сколько энергии вы черпали из артефакта. Но этот процесс обоюдный. В воспоминаниях вашего брата я видел, что стало с Ядром. Такое будет повторяться всякий раз, когда вы на пределе используете свой дар. Высвобождая энергию, вы питаете артефакт, стимулируете его развитие. Но к чему это может привести, не знает никто.

— Об этом ты хочешь поговорить?

— Не только. За Ядром ведется настоящая охота. Ваш артефакт заинтересовал опасных людей. Давайте пройдем в дом, обсудим все в спокойной обстановке. И, возможно, сообща нам удастся пролить свет на сложившуюся ситуацию.

Александр выслушал Малахова. Со стороны могло показаться, будто бизнесмен внял его словам, однако это было не так.

— Не сегодня, Джекилл.

— Когда же?

— В необозримом будущем.

Кравчук собирался уйти, но профессор вновь схватил его за плечо. Развернувшись, Александр ударил свободной рукой Малахова в живот. Владимир Данилович прекрасно видел движение, но намеренно не стал уклоняться. Лишь немного сместил корпус, смазывая попадание. Контакт с кулаком тем не менее все равно оказался ощутимым.

Малахов закашлял, сгибаясь пополам.

— Какого хрена ты творишь! — воскликнул Сергей.

Он подскочил к Владимиру Даниловичу, помогая тому устоять на ногах.

— Я его предупреждал, — развел руками Александр. — Ты прекрасно слышал.

— Да что с тобой такое, а?! — Серега толкнул брата в грудь. — У тебя совсем мозги оплавились?!

— Что не так со мной?! Это у тебя надо спросить, в какой дыре ты забыл голову! Как последний лошара трешься с разводилой! Ты взгляни на него! Он запудрил тебе мозги и пытается выведать побольше наших секретов. А ты и рад все рассказать! Он знает обо мне, о Сухом, о Ядре… Что еще ты успел разболтать, кретин?!

— Ты ошибаешься на его счет, Сань. Я чувствовал его мысли. В момент контакта он показал свои намерения…

— Ах, он показал! — скривился Александр. — Ты не думал, что он мог элементарно спроецировать тебе все что угодно. Любые мысли, любые мотивы. А ты уши-то и развесил! — Он приблизился к брату и ткнул указательным пальцем ему в лоб. — Думай, мелкий, думай. Он уже имеет на нас кучу компромата. В любой момент может слить в газету инфу об известном на весь мир левитанте и убийце крупного чиновника и неплохо подзаработать. Или тупо сдать нас федералам. Но до сих пор не сделал ни того ни другого. Еще не понял, почему?! Так я объясню: у твоего нового другана своя игра!

Сергей молча смотрел на брата. Доля здравого смысла в его словах прослеживалась. Александр обошел Серегу, приблизившись к державшемуся за бок Владимиру Даниловичу.

— Слышь, Оби-Ван. Мне сейчас некогда заниматься тобой, но если я вдруг узнаю, что ты играешь моего брата, — страшнее врага тебе не сыскать. Ты знаешь, на что я способен, а значит, представляешь, что я с тобой сделаю.

Ответом Кравчуку был абсолютно спокойный взгляд Малахова.

— Вызови этому бесогону такси и пошли в дом, — скомандовал Александр и зашагал по лужайке.

Войдя в особняк, он тяжело вздохнул. Шальная кровь кипела в нем, контролировать ярость становилось все сложней. Пока Александр списывал это на пережитый стресс, но если состояние продолжит ухудшаться, придется принять меры. Вот только какие?..

Он переместился к бару, на ходу развязывая шелковый галстук. Налил полстакана коньяку, выпил залпом и уставился в зеркало. Кравчук внимательно изучал свое лицо, пытаясь определить, что же такое едва заметное переменилось в нем. Некая черта, постоянно ускользавшая от взгляда на самого себя.

— Какого хрена ты творишь… — проговорил Кравчук, вспоминая слова брата.

Он убил трех человек — и глубоко сожалел о содеянном. Круговорот мыслей, ожидание наказания отныне неустанно преследовали его. Разъедали изнутри, оголяя доселе дремавшие инстинкты. Какая-то иная сторона души уверенно брала контроль над всей его сущностью. Инь переходила в ян. Постижение закона мироздания на собственной шкуре отнюдь не вызывало радости.

Александр выпил еще.

В дом вошел Сергей и остановился позади брата. Александр угрюмо наблюдал за ним в зеркало.

— Где Оби-Ван?

— Уехал на такси, как ты и просил.

Александр не спеша плеснул еще коньяку, взял стакан, покрутил в свете лампы.

— Я не хотел его бить, — тихим голосом признался он. — Бойцовский рефлекс.

— Бойцовский рефлекс — это когда ты на автомате уклоняешься от удара, а затем контратакуешь. То, что сделал ты, — необоснованное нападение.

Старший брат промолчал.

— С тобой что-то происходит, — продолжил Сергей. — Может, стресс, не знаю… Но я тоже попал в переплет, однако желания калечить людей у меня не возникает.

Александр, повернувшись, с грустной улыбкой кивнул Сереге.

— Ты всегда был добрее меня.

— Я не шучу, Сань. Ты же умеешь держать себя в руках, когда нужно!

Александр сделал маленький глоток. Пожал плечами.

— Видать, передержал. Тебе налить?

— Нет.

Александр покинул барную стойку и опустился на широкий диван, устраиваясь поудобней.

— Помнишь все эти истории про заморышей, которые годами терпят унижения со стороны сверстников, а потом вдруг берут автомат и выкашивают половину школы?

Сергей не ответил.

— Чувствую себя одним из таких терпил. А ты, кстати, был прав, мелкий. Не стоило мне зажимать стихию внутри себя. Нужно давать волю пирокинезу и хоть время от времени стравливать давление. — Он вдруг хохотнул. — Блин, да хотя бы тосты по утрам поджаривать!

— На что ты намекаешь? Что теперь плотину прорвало и ты готов стрелять во всех направлениях?

Александр допил коньяк, поставил пустой стакан на столик, поднялся с дивана.

— Пойдем.

Из гостевой комнаты они переместились в подземный гараж. Огромное помещение представляло собой автомастерскую с паркингом на шесть машин. Пять авто стояли на своих местах, а шестое находилось в дальнем углу.

В закопченном стальном остове едва угадывался знакомый двуместный BMW.

— Я любил эту машину, — вздохнул Александр.

— Твою-то налево… — ужаснулся Серега, приближаясь к покореженному куску металла. — Когда ты успел?!

— Вчера вечером, после работы.

— На фига?

— Я был на взводе… По факту смерть Сухого забот подкинула не меньше, чем забрала. В какой-то момент утратил контроль — и бах! — Он вздохнул. — Полыхало тут знатно.

Серега с сожалением смотрел на то, что осталось от «бэхи».

— Твой Оби-Ван кое в чем прав, — говорил Александр. — Артефакт что-то вскрыл во мне. Оно рвется наружу. Мне все труднее контролировать себя.

Сергей обернулся к брату.

— Поговори с дядей Вовой. Он такой же, как мы, и давно варится в сверхъестественной каше. У него есть ответы. К тому же он психолог.

— Задушевные беседы не для меня.

— Можно вообще без слов. Он телепат. Просто открой ему доступ к…

— Моему сознанию? Тем более баста! Посторонним нельзя копошиться в моих «чертогах разума».

— Но ведь что-то надо предпринять!

— Правильно. Нужно понять Ядро. Я знаю, что все закончится, когда мы откроем истину. Тогда — и только тогда — я обрету душевный покой.

— Тем более иди к Малахову! Чувак начинал в каком-то секретном отряде КГБ. Той еще чертовщины насмотрелся. Представь, если вдруг ему удастся установить телепатическую связь с артефактом! Ты получишь свои ответы! Мгновенно. — В порыве Сергей положил ладонь на плечо брата. — Он нужен нам, Сань. И тебе, и мне. Я уверен, он не зря повстречался на нашем пути.

Александр устало улыбнулся.

— Все, что мне нужно, — это мой сверхуравновешенный братишка рядом. Который не допустит, чтобы я наломал дров. Ты ведь прикроешь меня, бро?

Серега вздохнул с выражением смирения на лице.

— Да куда ж я денусь? Но обещай, что ты хотя бы подумаешь над моими словами. Владимир Данилович реально может подмогнуть.

Александр пожал плечами.

— Обмозгую на досуге. А сейчас пойдем животы набивать. Где сегодня ночевать будешь?

— Здесь, наверное. Мама с Юлей планировали лечь пораньше, наверняка уже спят. Так что туда лететь смысла нет.

— Шикарно. Как раз вчерашние суши доедим.

— Зашибись! Мой брат — миллионер, а ужинать мы будем вчерашними суши.

— Ну, ты ж в магаз не сходил. Так что либо это, либо поехали в город.

Серега с иронией в голосе поддержал брата.

— Точно, давай сгоняем. На твоей любимой тачке. Вон она, в углу припаркована. Дымится еще.

С серьезным и задумчивым видом Александр посмотрел по сторонам.

— Мощные у меня стены… Ты б слышал, как она жахнула!

— Ты — больной пироманьяк. В курсе?

— О да, малыш! И чертовски этому рад.

Когда генерал Громов вихрем влетел в дом Малахова, он застал друга за приготовлением чая. Одетый в домашние брюки и свободную рубаху, Владимир Данилович олицетворял собой спокойствие и сосредоточенность. Чай перетекал из сосуда в сосуд — словно музыка лилась из инструмента мастера.

— Данилыч, выливай свою бурду, раскупоривай шампанское! Артем нашелся.

Владимир Данилович прекратил свое занятие, отставив принадлежности для приготовления чая в сторону. Некоторое время отрешенно созерцал жидкость в заварочном чайничке. Несколько капель блестели на доске в свете проникающих в окно лучей солнца. Неаккуратно.

Повернувшись к Громову, он лишь вопросительно посмотрел на генерала. Быстро, на одном дыхании Эдуард Евгеньевич пересказал главное: гибель информатора Максима, камера наблюдения, зафиксировавшая Лапшина…

— Короче, опера прошлись по всем системам видеонаблюдения в районе и нашли запись, на которой видно, в какую машину сел Артем. У него серый «Логан», номера различимы. Ориентировка разослана, есть первые результаты. Круг поиска постепенно сужается. Пара дней — и у нас будет его местоположение.

Громов замолк, переводя дух. Его небольшие зеленые глаза сверкали задором гончей, взявшей след. Владимир Данилович спокойно завершил приготовление чая.

— Хорошие новости, — констатировал он.

Громов опешил. Он рассчитывал на более эмоциональный отклик.

— И все? Больше ничего не скажешь? Данилыч, не сегодня завтра мы узнаем, в какой норе сидит Артем!

— Да, я понял тебя.

— Ты не особо радуешься.

— О, я рад.

— Что-то не заметно.

— Эдуард… — Малахов разлил чай по чашкам, подвинул одну другу. — Закончи день правильно: выпей чаю.

Громов поморщился.

— Знал бы ты, как иногда бесит твой дзен!

Малахов сделал несколько глотков.

— На днях мне кое-что открылось. Прямо сейчас в Москве находится эзотерический артефакт. Помимо всего прочего, он является источником практически неисчерпаемой энергии. Эрик охотится за ним. Вероятно, при контакте артефакт оказывает пагубное влияние на людей. Думаю, потому Эрик и освободил нашего парня — Артем единственный, кто может напрямую контактировать с объектом без вреда для здоровья.

— И где этот предмет?

— Не знаю. Но, возможно, знает Эрик.

— Мы не виделись три дня, а у тебя появились новые подробности?

— Я веду свое расследование.

— Помню-помню, как ты решил поиграть в одинокого волчару. — Громов упер руки в бока. — Чувствую себя брошенной женой…

— Не обижайся, Эдуард. Все серьезней, чем казалось вначале. Поэтому лучше разделиться и зайти с разных сторон. Ты координируй текущие мероприятия, а я займусь эзотерикой.

— Так что ты узнал?

— В деле замешаны другие психокинетики.

Громов раздраженно кивнул головой.

— Да, я заметил. Один из них взорвал дом Сухоставского.

— Я говорю не только о нем.

— Еще террористы со сверхспособностями?

— Убийца Сухого — не террорист. У него были свои причины пойти на такой шаг.

Глаза Громова сузились в подозрительном прищуре.

— Я начинаю думать, что ты его нашел.

Малахов не стал отпираться.

— Да, нашел.

— Молодец, только вот не помню, когда ты об этом рассказывал.

— Я не собирался рассказывать.

И без того тонкие губы Эдуарда Евгеньевича сжались в едва различимую полоску.

— Прости, что?

— Чем больше подробностей выясняется, тем сильнее я понимаю, насколько все завязано на психокинетиках. Цель, организаторы, исполнители, невольные участники — всё здесь причастно к моему миру. Будто локальный конфликт в отдельно взятой диаспоре. Вот почему дальше мне лучше действовать одному. Это наше дело.

Какое-то время Эдуард Евгеньевич боролся с волной негодования и обиды, бушевавшей внутри. Затем он фыркнул, покачав головой. Подошел к кухонному столу, тяжело опустился на стул.

— Мы с тобой сколько уже знакомы? — спросил он. — Лет двадцать? Все это время я знал о твоем даре. Знал о таких, как ты. Я никогда не испытывал страха или неприязни по отношению к вашему брату. Чего-то не понимал, да… Но в целом принимал ваше существование как факт. Однако, как бы сильно ни старался, я не мог избавиться от червячка сомнений. Вы ведь другие, да? Не такие, как мы, нормальные люди. Похожи на нас, но все равно отличаетесь. Вы как бы возвышаетесь над нами благодаря своим фокусам.

Владимир Данилович поставил чашку на стол, приблизился к другу.

— Эдуард, послушай…

— Каждый раз, — повысил голос Громов, — каждый раз, болтая с тобой, я думал: наступит момент, когда наши различия нас разъединят. — Он развел руками. — И вот мы здесь. Ты скрываешь от меня имя убийцы, потому что я не такой, как вы.

— Не делай из мухи слона, Эдуард. Все обстоит несколько иначе.

— Что, например?

— Например, психокинетик, убивший Сухого. Да, он действительно совершил преступление, и я не пытаюсь умалить сей факт. Но нужно иметь в виду: Сухоставский заслал «торпед» к нему и его родным. Человеку пришлось защищаться. Ради безопасности семьи он пошел до конца. Разве тебе не приходилось бывать в его шкуре?

Громов вновь покачал головой.

— Ты не понял. Я ведь не мораль пришел читать. Ну, грохнул он Сухого — и хрен бы с ним. На планете стало чуточку чище. Меня бесит то, что ты не доверяешь своему лучшему другу. Мне!

Малахов держался бесстрастно. В такие минуты Эдуарду Евгеньевичу казалось, что он играет в сквош.

— Ты должен знать, — сказал генерал. — Вчера к Горелику приходила Оксана Леднева. Двадцать минут она задавала Мише неудобные вопросы, а в конце потребовала передать Спецкомиссии материалы по делу Сухоставского. И кинула на стол Викторовича распоряжение о содействии, подписанное лично президентом.

Громов сделал многозначительную паузу.

— Чуешь, чем дело пахнет? Может быть, твой психокинетик — жертва обстоятельств. Может быть, он сделал великое дело, убрав Сухого с игрового поля. Не знаю, это все из области морали. Но факты говорят о том, что ты покрываешь убийцу, за которым идет фанатичка с неограниченной властью. Я мало чем смогу помочь, пока не увижу, какие карты у тебя под столом.

Владимир Данилович выдвинул второй стул, сел вполоборота к другу.

— Насколько серьезно настроена Леднева? — спросил он.

— Все наши наработки передали Спецкомиссии сегодня же утром.

— Она не сказала, почему этот случай так сильно ее заинтересовал?

Громов подался вперед.

— Старик, ты не врубаешься? Бабенка не отчитывается — она спрашивает.

Впервые на лице Малахова отобразилась хоть какая-то эмоция, которую Эдуард Евгеньевич сумел распознать. Удрученность.

— Значит, нужно форсировать события.

— Володя, она доберется до тебя! До человека, который покрывает разыскиваемого ею убийцу.

— Нет, если мы с тобой быстро все разрешим.

Громов взглянул на Владимира Даниловича и усмехнулся.

— О, так теперь мы снова команда?!

— Мы и не переставали ею быть.

— То есть как?! Ты минуту назад заявил, что тебе лучше работать в одиночку!

— Ничего подобного. Я предлагаю действовать сообща, но с разных концов. Ты хорош в оперативно-разыскных мероприятиях — тебе и ловить Артема. Я же займусь эзотерической частью. Две стороны одной медали, две противоположности. Но чтобы разрешить ситуацию в целом, нужно бить в обе мишени.

Владимир Данилович ободряюще улыбнулся.

— Мы все еще на одной стороне, Эдуард. Мы по-прежнему делаем одно дело.

Громов опустил взгляд на столешницу. Рассматривая выгравированный узор тай-цзи, он думал о том, что, возможно, начинает понимать его значение на практике. И отпил-таки чаю.

— А что еще за фрики? — спросил генерал.

— Какие фрики?

— Ты сказал, что выявил других психокинетиков.

— Пока только одного. Случайно. Или наоборот — встреча наша оказалась предопределенной.

— Кто он, что умеет?

— Он… — Малахов запнулся, прикидывая, стоит ли посвящать друга в очередную тайну. — Он — левитант, спасший Анжелику Круглову.

Громов удивленно вскинул короткие брови. Теперь он смотрел на Владимира Даниловича как на распоследнего психа.

— «Прецедент Анжелики»?

Малахов кивнул.

— Субчик, за которым гоняются все журналисты планеты и — внимание! — небезызвестная Оксана Леднева? Об этом левитанте ты говоришь?

Малахов снова кивнул.

— Он реально существует?

Малахов кивнул в третий раз.

— Поздравляю, Данилыч! — Громов хлопнул друга по плечу. — У тебя феноменальная способность находить геморрой на ровном месте.

Владимир Данилович неопределенно мотнул головой, продолжил пить чай.

— На кой хрен он тебе сдался?!

— Искупление, — тихо ответил Малахов.

Громов прищелкнул языком.

— Да перестань ты… Пора уже перестать винить себя за случившееся с Артемом.

— Этот летающий парнишка — он… Понимаешь, я жал его руку. Видел кое-что. Ему нужен наставник. А мне — второй шанс.

Эдуард Евгеньевич вздохнул и почесал бровь.

— Как знаешь, Володь. Но по мне, ты слишком заморачиваешься.

Мужчины посидели в тишине, допили чай.

— Когда мы найдем Лапшина, тебя звать? — спросил генерал

— Да. Я бы хотел следить за ходом операции.

— Хорошо. Будь на связи.

Эдуард Евгеньевич поднялся. Попереминался с ноги на ногу, желая что-то сказать, но лишь пожелал удачи и ушел.

К Маше в Тверскую область Сергей добрался к полудню. Утро он вновь провел в компании матери и Юли Сотниковой, прилетев к женщинам с первыми лучами солнца. Парня забавлял тот факт, что теперь, когда он обещал своей девушке сократить количество полетов средь бела дня, передвигаться по воздуху приходилось едва ли не чаще, чем прежде.

Машкины родители на даче отсутствовали. Она накормила Серегу обедом, а после молодые люди уселись на террасе с кружками ароматного чая. То были самые обыкновенные кружки, прямиком из девяностых, с выцветшими васильками. Девушка скучала по домашней паре — принтованным, с их с Серегой физиономиями и милующимися котиками.

Кравчук быстро ввел любимую в курс последних событий. Рассказал о знакомстве с Малаховым, телепатическом контакте и о том, как расследование Владимира Даниловича может быть связано с их семьей.

— Так странно, — говорил он. — Я всю жизнь ищу учителя. Истинного наставника, который укажет мне путь. И вот нашел. Может, время пришло? Может, я готов к чему-то грандиозному? Вдруг и телекинез проявился не случайно?

— Ты уверен, что ему можно доверять? — осторожно спросила Маша. — Все-таки он из ФСБ.

— И что? В ФСБ работают нормальные ребята. У меня там куча сокурсников — сама же знаешь.

— Я о другом. Ты так воодушевился… Готов полностью довериться незнакомому человеку. А для Малахова ваша дружба может оказаться просто работой. Средством для достижения цели.

— Он хороший человек, — уверенно заявил парень. — Я чувствую. Тебе бы просто ощутить его энергетику! Через пятнадцать минут общения с дядей Вовой у меня прошла мигрень и начался прилив сил.

— Дядя Вова?

— Он сам просил называть его так.

Мария взяла Сергея за руку.

— Только не рассказывай ему слишком много. С твоей нынешней «популярностью» не знаешь, чем все может обернуться.

— Мы общались телепатически, мась. Это круто. Никаких барьеров, полное взаимопонимание. Когда взаимодействуешь на таких уровнях, все воспринимается более остро и искренне. Потому я ему и доверяю — я чувствовал его мотивы.

Девушка поставила кружку на столик и подсела ближе к молодому человеку.

— Я просто не хочу, чтобы ты попал в еще большую беду.

Кравчук взял Марию за руку.

— Мне это нужно, понимаешь… Я хочу до конца разобраться в своих силах и в себе самом. А дядя Вова, он… По-моему, чувак знает всё.

Они немного помолчали.

— Ты сейчас обратно к маме? — спросила Маша.

— Не, полечу в Москву. Нужно встретиться с ментом, который разбирается с выпавшим из нашего окна наемником.

— А он тебя не посадит?

Серега засмеялся.

— Да не должен вроде. Дядя Вова все решил.

— Какой он добрый…

— Да он вообще мужик мировой! Я вас познакомлю.

Мария не разделяла энтузиазма молодого человека в отношении «дяди Вовы». Серега поднялся с дивана, накинул рюкзак.

— Пойдем, проводишь меня.

Они вышли в сад.

— У вас тут идеальная взлетная полоса, — улыбнулся Сергей. — Ни тебе всевидящих соседей, ни случайных свидетелей. Летай в свое удовольствие.

— Прилетай почаще.

— Я буду навещать тебя через день. Пока что надо со многим разобраться.

— Будь осторожней с дядей Вовой, хорошо?

Серега обнял девушку за плечи, зашептал ей на ухо:

— Я знаю, сейчас наш мир трещит по швам. Все бурлит, меняется, и тебе страшно. Но так должно быть! Мы в начале грандиозного пути! А раз так, то и судьбы бояться не нужно. — Он быстро поцеловал Марию в нос. — Я буду осторожней, обещаю. Насколько может быть осторожным супергерой.

Он отошел на несколько шагов, ободряюще подмигнул и взлетел, устремляясь ввысь.

Глава третья. Колобок

Наступи на хвост тигра так,

чтобы он не укусил тебя самого.

Развитие.

«Книга Перемен», десятая гексаграмма «Ли»

Серый «Логан» остановился на краю котлована. Артем заглушил мотор и вышел под моросящий дождь. Он попытался различить признаки возможной опасности среди видневшейся внизу строительной техники, вид которой намекал, что данная территория позабыта инвесторами давно и надолго.

Лапшин начал спускаться по насыпи. Оказавшись на дне котлована, он обнаружил свежие следы протектора, обратил внимание на пару грузовых контейнеров и административный модуль с занавешенными окнами.

Артем достал из-за пояса джинсов пистолет.

Ему не были страшны огнестрельные раны, порезы, взрывы гранат, но существовало как минимум пяток способов захватить агента Вечного. К примеру, банальная иммобилизация благодаря численному преимуществу нападающих. Все-таки Артем обладал гипервитальностью, а не суперсилой. Троих-четверых крепких парней, умело схватившихся за конечности, вполне достаточно для захвата. Вот только давать такой шанс Артем не собирался никому.

Еще раз окинув оценивающим взглядом окружающий пейзаж, Лапшин двинулся к административному модулю. Рука с пистолетом висела вдоль бедра.

Дождь усиливался, размягчая песок. Вокруг царила тишина. Никто не выскакивал на него из кабины экскаватора без ковша. Или из-за контейнера с написанной желтой краской фразой «THE END IS NIGH».

Подняв «вальтер» к груди, Артем толкнул тяжелую входную дверь. Та подалась со скрипом. Уличный свет разрубил полумрак помещения. Оценив обстановку, Лапшин шагнул внутрь.

Он немного постоял в тамбуре, выждав, пока глаза привыкнут к темноте, а затем двинулся вглубь модуля. Продвигаясь мелкими шажками, Лапшин изучал металлические стены, местами покрытые ржавчиной, со множеством кабелей.

Добравшись до центра модуля, он наткнулся на октагон из матового стекла. Из его недр доносились звуки работающего телевизора. Держа пистолет перед собой, Артем вошел внутрь. Вдоль стеклянных стен тянулись столы с компьютерами, плазменными телевизорами и прочими изощренными гаджетами, расставленными и развешанными без какого-либо порядка. На одном из экранов ведущий пытался объяснить природу рекордных вспышек на солнце, грозящих Земле перебоями в работе электроники.

Лапшин пробежал глазами по дисплеям включенных мониторов… Лог-файл некой программы 9E-CI. Выписка из личного дела какого-то частного детектива с незапоминающимся именем. Страница сайта «Настоящее кино». «Прибытие» Дени Вильнева на стоп-кадре. Наполовину полная кружка кофе с портретом Дарта Вейдера. А чуть в стороне — руководство по гаданию за авторством Эрика Ри.

Артем взял книгу в руки, взглянул на фото автора. В маленьком прямоугольнике было изображение того самого Эрика, с которым он контактировал на протяжении нескольких месяцев! Какого черта?!

Раздалось слабое жужжание электромоторчика. Обернувшись, Артем вскинул пистолет, направляя его на хипстера в механическом кресле-каталке. Овальное, с румяными щеками лицо, педантично зачесанные волосы, синяя клетчатая рубаха, красная фенечка на правой руке, вейп, голубые джинсы, белые кеды…

Въехав в стеклянный восьмигранник, парень отпустил рычаг манипулятора. Механизм прекратил движение. Парень насмешливо улыбнулся.

— Зачем тебе пистолет, Артем? Я выгляжу таким страшным в своем смертоносном инвалидном кресле?

Лапшин опасливо зыркнул по сторонам.

— На случай засады.

— Какой еще засады? — фыркнул инвалид. — Думаешь, тебе организовали побег, чтобы потом поймать забавы ради?

— Кто ты такой?

Парень легонько повел плечом.

— Библиотекарь.

Артем медленно опустил пистолет.

— Ты — Эрик?

— Не сразу скажешь, да?

— Но ты же инвалид!

Парень усмехнулся и направил кресло к одному из столов.

— Полегче, Артем. В наше время оголтелой толерантности я могу засудить тебя за такие слова.

Он взял кружку с Вейдером и отхлебнул кофе.

— Поверь, некоторые ограничения тела ни в коей мере не сковывают мой разум. Пушку, кстати, можешь убрать. Здесь ты в полнейшей безопасности.

Артем поднял книгу гаданий, демонстрируя фото автора.

— Как это понимать?

— Людей всегда интересовало их будущее.

— Я про автора! Какого черта ты косил под него?!

— Нужен был аватар, — пожал плечами парень. — Мне показалось это оригинальным. Во всяком случае, интереснее, чем простой парень в инвалидном кресле.

Артем положил книгу на место, еще раз осмотрелся и сунул пистолет за пояс.

— Что это за место?

— Рабочий офис, штаб-квартира, дом.

— Ты здесь живешь?

— И работаю.

— Непохоже на долбаные библиотеки из моих снов.

— Если хочешь знать, я был против твоего визита сюда.

— Боялся развенчать миф о крутом китайце?

Молодой человек досадливо поморщился.

— И почему все называют Эрика китайцем?.. Он же кореец — на обороте написано. Кстати, мое настоящее имя — Герман.

— Соболезную.

— Кофе хочешь?

— Я хочу, чтобы ты перешел к делу.

Герман склонил голову набок.

— Должок на плечи давит?

— Не такой уж великий долг, чтоб давить.

— Ну, это как посмотреть. Едва ли ты бы выбрался с Объекта-17 без нашей помощи.

Артем прищурился.

— Вашей? Ты здесь не один?

Герман фыркнул и нажал пальцем на рычаг манипулятора. Миниатюрный мотор привел кресло в движение. Выехав в центр помещения, парень широко развел руки.

— Посмотри по сторонам внимательней, Артем. Ты же бывший опер! Ничего не напоминает?

Лапшин промолчал.

— Ты находишься в информационно-аналитическом центре развернутой сети, каждый член которой — такой же экстра, как и ты!

— Даже так? И как вы себя называете? «Гидра»?

Песков выждал мгновение, а затем с чувством произнес:

— Группа «Псион».

Возникла пауза, во время которой у Артема в груди перехватило дыхание. Герман прекрасно видел, какой эффект ему удалось произвести на собеседника.

— Знакомая вывеска, правда? Ведь именно так назывался отряд экстрасенсов, в котором состоял твой ненаглядный наставник Владимир Малахов? О да… Те ребята оставили после себя любопытные наработки. Мы существуем всего два года, но благодаря им добились значительных успехов во взаимодействии и сборе информации.

Лапшин поспешил соскочить с неприятной темы.

— И за что выступает ваша шайка?

— Позволь показать, над чем мы работаем в данный момент.

Песков подъехал к столу, плотные пальцы забегали по клавиатуре. На подвесном мониторе всплыло досье человека, смутно знакомого Артему.

— Это Александр Кравчук, — сказал Герман. — Ты мог слышать о нем в выпусках новостей.

— Парень, который изобрел квантовый двигатель.

— Строго говоря, он не изобретал, а лишь спонсировал проект. Но в целом ты прав. Кравчук — прогремевший на весь мир, удачливый бизнесмен. И самый мощный пирокинетик планеты.

Артем молча изучал фотографию Александра.

— Именно. Однажды Кравчуку удалось сгенерировать энергию, достаточную для материализации эзотерического артефакта. Мы полагаем, предмет является чем-то вроде космического аккумулятора и его энергоемкость практически неисчерпаема. Именно частичка данного артефакта послужила топливом для разработки Кравчука.

— Понятно. Вам позарез понадобился потусторонний энерджайзер.

— Да, но не для личной выгоды. Кравчук действует слишком топорно, полагаясь на законы физики. Он рассматривает артефакт исключительно в контексте науки, напрочь игнорируя проявления в тонком плане. Его работа ставит под угрозу безопасность как минимум нашей планеты.

— Вы, я смотрю, по мелочи не ставите.

— Есть основания полагать, что в ближайшее время Кравчук найдет способ активировать потенциал артефакта. Его незнание, фанатизм и алчность приведут к неконтролируемому выбросу. Последствия просчитать не может никто.

Артем иронично изогнул бровь.

— Сдается мне, вы — просто кучка хиппи, живущая в мире единорогов. Поверь, браток, все проблемы — от людей, но именно люди погубят наш булыжник, а не магический кристалл эльфов. Спасибо, конечно, что рассказал страшилку на ночь, но не думаю, что чем-то смогу помочь в ловле покемонов.

Герман пропустил его слова мимо ушей.

— Мы пытались выведать координаты места хранения артефакта деликатными методами. На днях последняя попытка закончилась неудачей. От тебя потребуются два основных навыка: диверсионная подготовка и гипервитальность. С недавних пор артефакт пребывает в нестабильном состоянии, его излучение губительно для человеческого организма. Тебе же оно не причинит никакого вреда.

— Я бы не был так уверен.

— На Объекте-17 тебя целенаправленно облучали малыми дозами радиации на протяжении полугода.

— Никто меня не облучал, — резко сказал Артем.

— Я знаком с твоим личным делом, — терпеливо пояснил Герман. — Мне известен характер всех проводившихся над тобой экспериментов.

Он проехался по помещению, давая Лапшину несколько секунд для усвоения услышанного.

— Времени мало, Артем. Кравчук форсирует исследования, неумолимо приближаясь к трагической развязке. Только мы в состоянии отсрочить закат нынешней цивилизации.

Артем фыркнул.

— Пафосно говоришь. Но за деревьями леса не видно — я все еще не улавливаю, для чего понадобился вашей банде хипстеров.

Песков терпеливо пояснил:

— Ты возьмешь Кравчука за горло, выяснишь местонахождение артефакта и доставишь его сюда.

От внезапной прямолинейности Лапшин даже позволил себе легкую ухмылку.

— А вы, ребята, не боитесь шашкой махнуть…

— Нет, не боимся. Потому что — говорю тебе в третий раз — ставки слишком высоки, чтобы миндальничать с каждым встречным! Ты умеешь получать сведения от «языка». И на данный момент ты единственное двуногое существо, способное выдержать излучение артефакта. Так уж получилось, что сейчас только ты способен выполнить поставленную задачу быстро и без потерь.

Герман мотнул головой.

— Видел расписанный контейнер на улице? Это высокотехнологичный защитный саркофаг. Примерно таким должен пользоваться сам Кравчук, чтобы сдерживать излучение артефакта. Доставишь предмет сюда, я помещу его в саркофаг, который мы затем транспортируем в надежное место. Там он будет храниться до лучших времен, вдали от маньяков, не ведающих границ дозволенного.

Артем скрестил руки на груди.

— Знаешь, браток, скажу честно, по дороге сюда я терялся в догадках, о чем попросит всемогущий телепат. Были определенные теории… но тот бред, который я выслушал, даже отдаленно не приходил на ум. Мистический артефакт… спасение планеты… Ты совсем больной?!

Герман сложил руки на коленях.

— Ты помог с побегом — низкий поклон от меня. Нужно будет помочь передвинуть мебель — зови. Но я не буду отрабатывать одного из самых узнаваемых людей страны. Долга перед вами явно недостаточно. Более того, раз уж ваша компашка такая крутая — решите вопрос своими силами.

— Каждый из действующих членов «Псиона» — в разной степени телепат. В наших рядах нет психокинетиков с ярко выраженными наступательными способностями.

Артем пожал плечами.

— Дайте объявления в газеты, на сайтах знакомств… Адаптируйтесь. Ищите людей.

— Я уже нашел. И предлагаю тебе вступить в наши ряды.

Прозвучавшее предложение позабавило Лапшина.

— Присоединиться к кучке идеалистов-миротворцев? Нет уж, на хрен! Во-первых, я сам по себе. А во-вторых, у меня есть дела поважнее, чем дурью страдать.

— Да? — вскинул брови Песков. — Что-то неотложное? Ты куда-то опаздываешь? — Он затянулся вейпом, выдохнул клубы приторного пара. — Жены и детей у тебя нет. Родители умерли. Все твои друзья думают, что умер ты. Тебя нигде не ждут, и никому ты не нужен. Перспективы, прямо скажем, унылые.

— Как-нибудь продержусь.

— Нет необходимости держаться. Прими мое предложение. «Псион» в состоянии позаботиться о своих людях. Мы уберем информацию о тебе изо всех картотек. Новое имя, новая жизнь. Ты окажешься в стане таких же, как ты сам. Больше не будет экспериментов и косых взглядов. Но что куда более важно — ты получишь цель. Причину вставать по утрам, не сожалея, что накануне не пустил себе пулю в лоб.

Прищурившись, Артем покачал головой.

— Как мягко ты стелешь, однако. А о цене за мою душу умолчал.

Герман щелкнул языком и закатил глаза.

— Господи, да что ж ты за тормоз такой… Я разве умалчиваю о своих требованиях? У нас нет ударной силы, Артем! Ты пригодишься для силовых операций.

— То есть тебе нужна тупая «торпеда».

— Не «торпеда», а обученный и подготовленный боец, умеющий выполнять те задачи, на которые неспособен я! — Песков изогнул бровь. — В силу определенных обстоятельств, если ты не заметил.

Лапшин медленно покачал головой.

— Не интересно.

Герман смерил его раздраженным взглядом и решил пойти с козырей. Он вновь подъехал к компьютерам, пальцы забегали по клавишам.

— Тогда, возможно, это тебя заинтересует.

На подвесных мониторах одно за другими всплыли три личных дела с прикрепленными фотографиями. Файлы Малахова, Громова и Волжанского. Артем получил что хотел.

— Это тебе нужно, Артем? Воспоминания о них ты скрывал от меня?

Лапшин неотрывно смотрел на мониторы.

— Если ты примкнешь к «Псиону», — говорил Герман, — обещаю: получишь всех троих. Сделай то, ради чего мы освободили тебя, и мы назовем точное время и место, где ты сможешь застать их всех. Мы — автономно действующая сеть телепатов, Артем. Это значит, что ты будешь располагать самой совершенной информационно-поисковой системой в мире.

Артем стоял молча. Он все еще смотрел на файлы, но перед глазами замелькали возможные варианты дальнейшего развития событий.

— Если вы такие крутые, то почему до сих пор сами не вычислили лабораторию?

— Дело в Кравчуке. Его сознание, как и твое, скрыто за мощной энергетикой. Ни один из нас не в состоянии проникнуть в его разум без позволения.

— Стало быть, не такие уж вы всемогущие.

Зажужжал моторчик, Песков остановился возле Лапшина.

— Посмотри на эти лица, Артем, — сказал он. — Личины предателей. Ты хочешь им отомстить. Они практически в твоих руках. Единственное, что нужно сделать, — помочь нам. После этого наши телепаты сформируют условия, при которых все трое окажутся на блюдечке с голубой каемочкой. Поможешь нам — мы поможем тебе. Без дураков… браток.

Артем продолжал молчать, задрав голову. Он не сводил глаз с трех фотографий. А Песков тем временем снизу вверх изучающе смотрел на него.

— Мне понадобятся данные на Кравчука, — наконец проговорил Артем. — Адреса работы, проживания, несколько фотографий. Нужно время для наблюдения за ним.

— Данные получишь, но времени у тебя нет. — Артем переместился к стеллажу.

— Мне потребуется минимум три дня, чтобы вычислить его основные привычки и определить лучший момент для захвата.

— Говорю же — нет трех дней. — Песков взял со стеллажа черный прямоугольник смартфона. — Артем, отсчет пошел едва ли не на часы. Все нужно сделать максимально быстро.

Он бросил смартфон Лапшину.

— Мой номер вбит в память. Я также закачал туда инфу по Кравчуку. Звони, когда дело будет сделано.

Артем покрутил телефон в руке.

— Шустрый ты парняга.

— Не люблю терять время. Помни, Артем: поможешь нам — «Псион» в долгу не останется.

Со встречи с Эриком-Германом Артем возвращался погруженным в размышления. С одной стороны, он был доволен тем, как закончились сегодняшние переговоры. Инвалид производил впечатление серьезного человека, и, кажется, Лапшину впрямь удалось заручиться информационной поддержкой подпольной сети экстрасенсов.

Артем верил словам Пескова о возродившемся отряде «Псион». Во времена пребывания на Объекте-17 он достаточно сблизился с Владимиром Малаховым, а тот любил поностальгировать о службе в «Псионе».

Создание целой сети агентов, контактирующих между собой исключительно посредством телепатии, являлось одним из основных направлений исследовательской деятельности группы. Созданию подобной метарезидентуры в те времена помешали всеобщий хаос, царящий в государстве, и мизерное финансирование.

Однако, судя по всему, в наши дни кто-то поднял документы коллег Малахова и на их основе выстраивает целое сообщество, функционирующее втайне от обывателей. А раз так, то они вполне могли сослужить Артему добрую службу в поисках «трех смертников».

Ситуацию омрачало дело Кравчука. Артем вовсе не горел желанием безрассудно рисковать, нападая на столь заметную фигуру. Проворачивать мероприятие придется в спешке, дерзко, дабы преследователи не успели перехватить Лапшина до осуществления им задуманного. А вот что будет потом — плевать. Хоть трава не расти.

Лапшин припарковался позади пятиэтажки. Дождь закончился, из-за облаков выглянуло вечернее солнце. Щелкнув центральным замком, молодой человек двинулся в обход здания. Инстинкты достучались до него с опозданием — слишком глубоко Артем ушел во внутренние переживания.

Все в маленьком тихом дворе оказалось неправильным. Детская площадка пустовала. Случайных прохожих, сокращавших путь, тоже не было видно. Зато полным полно сомнительных личностей, снующих тут без видимых причин.

Трое уборщиков в оранжевых жилетах мели прилегающие дорожки. Все бы хорошо, да вот только обветренные лица славянского типа и крепкие плечи не делали их похожими на «гостей столицы», прибывших на заработки.

Трое других крепких молодых парней на лавке возле детской площадки вроде бы и держали в руках едва пригубленные бутылки с пивом, да только никто из троицы к ним не прикасался. На земле рядом с ними лежала массивная черная сумка.

Еще парочка спортивного вида ребят зависли возле дальнего подъезда, изображая увлеченную беседу.

И это были лишь те, кого Артем срисовал сразу. Парни из ЦСН ФСБ. Уж своих бывших коллег он узнает из тысячи. Наверняка еще кучка спецназовцев поджидает в подъезде, а несколько десятков оперов рассредоточились по району. Плюс второе и третье кольца захвата. Без сомнений, все в радиусе километра оцеплено спецслужбами, а он зазевался и позволил накинуть петлю себе на шею.

Артем миновал первый подъезд и продолжал идти ко второму, своему, на ходу быстро прокачивая возможные варианты развития событий. Скорее всего, стоит ожидать большого числа нападающих. Группа захвата наверняка в курсе особого дара Лапшина, значит, их единственный шанс взять его — обездвижить. Причем шокеры, транквилизаторы и пальба по ногам тут не пройдут. Защитная аура сводит на нет все подобные усилия.

Они набросятся толпой, не давая возможности шевельнуть конечностями. Костяк группы захвата должен поджидать в подъезде. Те, что пасутся на улице, зайдут с тыла, отрезая путь к отступлению.

Что можно им противопоставить?

Артем был вооружен, но не горел желанием применять огнестрел по бойцам, исполняющим свой долг. Они прибыли на задержание опасного террориста. Это не их вина, а их работа. Соваться в свой подъезд — безрассудство. Там, в темном тамбуре да на лестничной клетке, по меньшей мере с десяток шкафообразных молодчиков, которые накинутся на него, едва только он шагнет с улицы. В квартиру не попасть. Жаль. Хотел оставить Раисе Петровне немного денег и забрать ноутбук.

Надо прорываться к машине. Это единственный его шанс убраться отсюда. Стянуть основные силы во двор. Отвлечь наблюдение от серого «Логана» позади дома. Затем — эффектный трюк и попытка прорыва через кордон. Дерзко, но эффективно.

Лапшин поравнялся с центральным подъездом и как ни в чем не бывало прошел дальше. Двое ребят на углу дома заметно напряглись, перестав изображать интеллектуальную дискуссию. Сразу видно, ситуация начала развиваться не по плану. Стало быть, Артем оказался прав и брать его хотели в подъезде.

Он продолжал идти по тротуару вдоль пятиэтажки. Краем глаза Артем отметил, как взбодрилась тройка «выпивох» на детской площадке. Активизировались и «дворники» с метлами, стягиваясь к третьему, крайнему подъезду.

Таким образом, спереди намечалось сразу пять противников. «Алкаши», подхватив сумищу, бодро перемахнули через ограду и не спеша двинулись в сторону Артема, зажимая с центра. Обернувшись, он увидел, что из-за другого угла дома выплыла четверка «спортсменов после тренировки». Легкие костюмы, сумки через плечо и серьезные-серьезные морды. Перекрывают путь к отступлению.

Работали ребята топорно. Практически сразу плюнули на конспирацию, сосредоточившись исключительно на силовой составляющей. Артема это вполне устраивало.

Не дойдя всего десяти метров до парочки «разговаривающих», он резко свернул к крайнему подъезду. Двое и «дворники» потянулись следом за ним. Заметно ускорили шаг и «спортсмены». Видно, этот подъезд либо был практически не усилен, либо людей туда не поставили вообще.

Артем вдавил три кнопки дверного замка — щелкнул механизм. В последний раз обернулся. «Алкаши» и «спортсмены» повыхватывали из сумок причудливые на вид ружья. Стволы были вытянутой, футуристичной формы — видеть такие раньше Артему не приходилось. Он рывком распахнул тяжелую дверь и решительно нырнул в подъезд.

Спецов оказалось всего двое. Первый выскочил из темноты тамбура и сразу же схватил Артема за плечи. Его напарник начал торопливо спускаться с лестничной площадки, держа наготове наручники.

Артем дал себе установку не применять «вальтер», но в рукопашке не собирался давать спуску.

Бугая, что неподъемной глыбой навалился на него, Лапшин схватил за мужское достоинство, очень сильно сжал да еще провернул как следует. Бедняга жалобно пискнул и подрастерял ретивость. Артем оттолкнул ставшее мягким и податливым тело, затрудняя путь второму нападающему.

Пока тот мешкал, Артем хорошенько обработал его лицо серией коротких, но крайне жестких боксерских ударов. Полностью дезориентированные бойцы повалились на ступеньки.

Перемахнув через них, Артем побежал вверх по лестнице. Он еще не достиг второго этажа, а с улицы уже ввалилась орда «дворников», «спортсменов» и прочих «граждан». Шум они создавали неимоверный и неслись вслед за объектом со скоростью локомотива, так что охладить их пыл было нелишним. Где-то между третьим и четвертым этажами Артем достал-таки пистолет и пару раз шмальнул в стену. Раскаты выстрелов и фонтанчики цементного крошева слегка поумерили пыл спецов, обеспечив Лапшину пару лишних секунд для того, чтобы выбраться на крышу.

Добравшись до люка, Артем отстрелил замок, откинул стальную крышку и выбежал под открытое небо. Яркое солнце, прохладный ветер, частокол телевизионных антенн.

Сориентировавшись, в каком направлении находится верный «Логан», он заранее достал ключ зажигания и рванул к краю крыши. Артем мчался изо всех сил, по максимуму нагружая ноги и намереваясь прыгнуть как можно дальше к парковке.

Вспорхнула стайка голубей. За спиной уже раздавались вопли спецов. Наконец Артем вскочил на парапет и со всего маху прыгнул вдаль. Ветер как-то по-особенному засвистел в ушах. Гаркнула пролетавшая мимо птица, не понимающая, что творит безумный двуногий.

Несколько секунд самому Артему казалось, будто он парит над районом, наплевав на закон гравитации. Желтые деревья в расположенном неподалеку сквере более не выглядели такими высокими и могучими. Безлюдная парковка — словно на ладони.

Затем началось стремительное падение.

Насколько долгими казались ему мгновения полета, настолько же стремительным было приближение к земной тверди. Артем только и успел нажать кнопку разблокировки центрального замка, и вот уже его тело тяжело приземлилось на асфальт.

В полном соответствии с законами физики Лапшин кувыркнулся по инерции через голову и, абсолютно потеряв контроль над телом, кубарем покатился к ряду припаркованных авто. Остановился он лишь после того, как на всех парах влетел в сверкающий новизной «Мерседес». Пластиковый бампер «мерина» превратился в кучку обломков, табличка с госномером брякнулась рядом с колесом.

Ничуть не смутившись этим обстоятельством, Артем бодро вскочил на ноги, нырнул в салон «Логана», завел мотор. Преследователей, мчавшихся на перехват, видно пока не было.

Автомобиль сорвался с места. Откуда-то раздались выстрелы.

Лапшин до упора вжал педаль газа, намереваясь на скорости прорваться через все кольца окружения.

В кабинете генерала Громова царила абсолютная тишина. Владимир Малахов сидел за столом, сложив руки перед собой. Эдуард Евгеньевич, нацепив очки на кончик носа, хмуро просматривал рабочие документы. Быстрыми и резкими росчерками он ставил подписи в нужных местах.

Мужчины пытались сохранять внешнее спокойствие, а прямо сейчас где-то в Москве шла операция по захвату Артема Лапшина.

Полчаса назад генерал принял доклад о прорыве им первого кольца. Артему удалось уйти от группы захвата, и теперь на автомобиле он прорывался через кордон.

Раздался телефонный звонок. Порывистым движением Эдуард Евгеньевич схватил трубку оперативной связи.

— Слушаю! Громов.

Малахов медленно повернул голову, выходя из медитативного оцепенения. Он внимательно наблюдал за тем, как его друг мрачнел с каждой секундой.

— Потери есть? — прошипел он, с трудом сдерживая гнев. — Это мы потом обсудим.

Он дал отбой, раздраженно швырнул трубку на стол.

— Упустили, — процедил генерал, исподлобья глядя на Владимира Даниловича. — Вытянул группу захвата на крышу, сиганул вниз, к машине. Потом на скорости заехал в какой-то сквер — там и оторвался. Детали будут позже.

Малахов выслушал друга с самурайским спокойствием.

— Твою мать! — Громов стукнул кулаком по столу. — Вот настолько были близки! А что теперь?.. Снова искать иголку в стоге сена? Если после этого он не свалит из Москвы, то спрячется и станет в два раза осторожней.

— Тут есть и положительный момент, — заметил Владимир Данилович. — Мы его всполошили. Теперь понервничает и он сам, и Эрик. Возможно, они захотят ускориться и наделают ошибок.

Громов поразмыслил над его словами.

— Погоди секунду.

Он снял трубку одного из телефонов и принялся сыпать указаниями. Малахов смотрел на улицу через чуть приоткрытое окно. Снова моросил дождь. Сентябрь выдался холодным и сырым.

— Ребята целы? — спросил Владимир Данилович после того, как Громов положил трубку.

— Ну, кому-то прилетела пара оплеух. Но все нормально, до свадьбы заживет.

— Оружие он не применял?

— Говорят, пальнул пару раз. Скорее всего, для острастки.

Малахов кивнул.

— Чтит кодекс.

— Ни хрена он не чтит, Володя! — взъерепенился Эдуард Евгеньевич. — Не надо делать из него мученика. Будь так, нам бы не пришлось свои семьи по углам прятать.

Владимир Данилович возразить не успел — вновь задребезжал один из телефонов генерала. Малахов предположил, что сейчас звонки повалят как снежный ком. Пора уходить.

Телепат поднялся из-за стола, задвинул стул.

— Пошел? — спросил Громов, прикрыв трубку ладонью.

— Да, потихоньку. У тебя сейчас начнется катавасия.

— Давай. Будет что-то существенное — я позвоню.

Малахов направился к выходу, оставляя друга в его начальственных заботах.

Глава четвертая. Всесожжение

Поражение света.

Благоприятна в трудностях стойкость.

«Книга Перемен», тридцать шестая гексаграмма «Мин-и»

Удар. Еще удар. И еще. Кулаком, локтем, голенью. Жестко и сосредоточенно Александр Кравчук долбил тяжелый боксерский мешок. В первую очередь он пытался выбить тягостные размышления из своей головы.

Неделя минула с тех пор, как в пирокинетическом исступлении Кравчук разнес дом Всеволода Сухоставского. Тело политика еще не передали родне. А вот некоторые слухи о конфликте Александра со своим ментором расползаться начали.

Накануне ему нанес визит скользкой наружности гражданин. Пришелец представился кем-то вроде поверенного Сухоставского и обозначил определенные сомнения по поводу непричастности Кравчука к трагической гибели шефа. Даже пытался строить теории, рассуждая о выгоде гибели Всеволода Петровича для «КравТех».

Субъект, ясное дело, был незамедлительно выкинут из офиса, но первый звоночек для пирокинетика прозвучал. Пришла пора ускорить осуществление планов, прежде чем зазвонит колокол…

Александр легко оттолкнулся от пола, провернулся в воздухе и нанес мощный удар ногой аккурат в центр мешка. Жалобно заскрипела массивная цепь. Каратэка остановил качающийся снаряд, подставив предплечья, и принялся дорабатывать в боксерском стиле.

Вторая напасть также не заставила себя ждать. Смерть Сухого цепной реакцией заморозила незавершенные проекты Кравчука. Вследствие простоев деньги инвесторов таяли с космической скоростью. Чтобы сохранить доверие заинтересованных лиц и не оказаться погребенным в долговой яме, Александру необходим был научный прорыв. А его-то как раз и не наблюдалось.

Физик Гинзбург молчал, хотя обещал выйти на связь в ближайшее время. Более того, даже заявки на закупку нового оборудования взамен испорченного от Льва Давидовича не поступало. Кравчук пытался не давить на хрупкую душевную организацию пожилого ученого, но ведь керосином уже воняло за версту.

Исследования необходимо ускорять!

Поводов для расстройств добавило внезапное появление мутного фээсбэшника, с которым по неведомым причинам стал якшаться младший брат. Любитель погонять в перчатках сразу не понравился Кравчуку. Хитровыделанный тихоня. Он явно что-то замышляет и не преминет воткнуть нож в спину в неподходящий момент.

Короче говоря, на данном этапе абсолютно всё работало против Александра. Невидимая петля затягивалась, с каждым днем сокращая пространство для маневра. И это в то время, когда он так близок к достижению цели всей своей жизни — разгадке Ядра.

Нет. Нельзя допустить, чтобы внешний мир победил! Пора дать сдачи! Всегда, в любых условиях нужно бить в ответ!

Александр подпрыгнул вновь. Правая голень описала широкую дугу, с громким шлепком впечатавшись в верхнюю часть боксерского мешка. Вот так он поступит с каждым недругом! Иккэн-хисацу, «одним ударом — наповал». Важнейший и самый любимый принцип каратэ.

Наскоро приняв душ и позавтракав витаминным коктейлем, Александр надел джинсы, футболку, легкий пиджак и спустился в гараж.

Обгорелый скелет любимого BMW наводил на мрачные мысли.

Кравчук прыгнул в желтый с черной полосой «Шевроле Камаро», и меньше чем через час мощное авто ревело мотором на территории «КравЛаб».

Он не стал предупреждать Гинзбурга о прибытии. Александр вообще слыл большим любителем внезапных проверок работы подчиненных. К тому же он пребывал в полной уверенности, что посреди недели люди будут на местах.

Каково же было удивление Кравчука, когда, спустившись в лабораторию, он не встретил ни единой души! В центральном зале, оборудованном многомиллионной техникой, часть которой вышла из строя несколько дней назад, не наблюдалось никаких признаков деятельности.

— Эй! — позвал он.

Разумеется, ответа не последовало. Кравчук в три прыжка взбежал на этаж выше и распахнул дверь в кабинет Гинзбурга.

Физик находился на месте. Откинувшись на спинку кресла, он сидел в полумраке помещения, задумчиво вращая свой любимый перстень на левом мизинце.

— Лев Давидович, в чем дело?! Где ваши люди?

— Дома, наверное, — безразлично пожал плечами ученый. — Я распустил команду.

— Вы — что?

— Они больше здесь не работают.

Александр щелкнул выключателем. Загудели флуоресцентные лампы. Гинзбург поморщился от вспыхнувшего света.

Медленно, не сводя с физика гипнотического взгляда, Кравчук приблизился к его столу. Это получилось хищно, будто кобра подползла к намеченной жертве.

— По какому праву вы приняли такое решение?

— По принципу морали, — ответил Гинзбург и развернул свой монитор дисплеем к Александру.

На экране шел репортаж об уничтожении особняка Сухоставского. Звук был отключен, но он не требовался, чтобы догадаться, о чем мог вещать закадровый голос. Гинзбург поднялся с кресла, облокотился на стол.

— Я не позволю, чтобы мои подопечные трудились на безумного убийцу, — твердо заявил он.

Градус напряжения мгновенно взлетел до небес.

— Это очень смелое заявление, Лев Давидович, — с расстановкой прошипел Кравчук.

Пожилой ученый достойно выдержал тяжелый взгляд работодателя.

— У меня есть доказательная база. Время взрыва, озвученное в новостях, в точности совпадает со всплеском активности Ядра. Разрушение объекта и электромагнитный импульс, уничтоживший технику в том поселке, вполне попадают в диапазон сил, продемонстрированных вами. Поначалу я подумал, что это просто совпадение. Но когда огласили фамилию погибшего, все встало на свои места. Ведь у вас назрел серьезный конфликт с вашим наставником! Верно, Александр?

Кравчук сделал глубокий вдох, стараясь держать себя в руках.

— Лев Давидович, вы не можете прекратить работу именно сейчас. К чему дурковать? Ядро прогрессировало. Разве вы не видите новых возможностей?

— Я вижу человека, наделенного уникальной силой. Не гнушающегося использовать ее в деструктивных целях. Вы — олицетворение сверхъестественного зла, молодой человек! И я боюсь вас. Боюсь так сильно, как никого никогда не боялся.

Александр фыркнул.

— Вы чего несете, док? Какое еще зло? Я тот, кто обеспечил безбедную старость вашим внукам.

— Все деньги я переведу обратно на ваш счет в ближайшее время.

Александр внезапно потерял контроль над собой.

— Да к черту деньги, старый идиот! — взорвался он.

На столе Гинзбурга вспыхнули раскиданные бумаги. Ученый отскочил назад, опрокинув кресло.

— Мне нужен результат! — ревел Кравчук. — Ты слишком слаб, чтобы довести начатое до конца! Ты — жалкий трус, а не ученый! Я все сделаю сам.

Развернувшись, он вылетел из кабинета. Гинзбург схватил стоявший в углу огнетушитель и направил на стол щедрую струю пены. Затушив пламя, ученый поспешил за Александром. Кравчук вновь спустился в центральный зал. Стремительной походкой он подошел к защитному саркофагу. На волевом лице отчетливо читалась решимость фанатика. Он припал к монитору, зачарованно уставившись на парящий, словно в невесомости, артефакт.

— Что вы задумали?! — крикнул за спиной подоспевший Гинзбург.

Не обращая на него внимания, Кравчук начал вводить код деактивации экранирования саркофага. Увидев это, зеленые глаза ученого расширились от ужаса.

— Александр, не вздумайте! Энергия Ядра окончательно разрушит лабораторию!

— Нет, не разрушит, — произнес сам для себя Кравчук, забивая командную строку. — Я чувствую. Я близок.

С удивительной для себя самого прытью Лев Давидович подскочил к Александру и со всей силы толкнул того в плечо. Выпад получился неслабый, а главное, неожиданный. Кравчук налетел на стеллаж возле стены, повалив на пол что-то из рабочей утвари.

На лице бизнесмена отразилось самое настоящее недоумение.

— Ты что делаешь, дятел?!

Гинзбург заслонил собой рабочую панель саркофага, ощетинившись, словно бойцовский пес.

— Вы не ведаете, что творите! Ваши действия погубят всех нас!

Кравчук оскалился, указал на дверь.

— Пошел вон, ничтожество!

Гинзбург стоял на месте, уперто глядя исподлобья.

— Я не позволю вам…

— Вон, я сказал!!!

Лев Давидович судорожно перевел дыхание. Ему было страшно. Очень.

— Нет, — севшим голосом выдавил он.

— Да чтоб тебя!..

Кравчук тяжелым катком наехал на профессора, ударив того ногой в грудь. Пожилой человек отлетел от установки на добрый метр. В последний момент он ухватился за край стола, удержавшись на ногах.

Грудь защемило, дыхание сперло. Все поплыло. Гинзбургу требовалось приложить значительное усилие, чтобы остаться в сознании и не грохнуться на пол. Сквозь темные пятна, пляшущие перед глазами, он видел, как Кравчук вновь подступился к панели саркофага. По прикидкам ученого, для деактивации защитных функций установки безумцу осталось прописать пару-тройку команд.

Видимо, мысль о неминуемом конце не только его собственной жизни, но и всей цивилизации придала Льву Давидовичу небывалые силы. Почти сравнявшись в безумии со своим новоиспеченным противником, физик схватил со стола клавиатуру и в исступлении помчался на Кравчука.

Александр прописал последнюю команду. Оставалось нажать клавишу ввода, и Ядро вновь вернется в полное его распоряжение — а уж он-то теперь точно знал, что нужно делать.

По центральному залу пронесся хриплый старческий вопль. Обернувшись, Александр увидел, как в его сторону на всех парах несется пожилой профессор. Глаза широко раскрыты в каком-то ненормальном героическом порыве, над плечом — занесенная для удара клавиатура.

— Стой, дурак! — Кравчук инстинктивно выставил руку, чтобы защититься от удара.

А затем произошли две вещи.

Во-первых, одной рукой он таки успел щелкнуть клавишу «Enter». Ряд введенных команд побежали в процессор, приказывая отключить экранирование и поднять крышку саркофага. Ядро освобождено.

А во-вторых, он не смог сдержать импульс. Бурлящая внутри него кипучими страстями невидимая энергия послушно соскользнула с ладони. Помещение озарила яркая вспышка. Профессор Гинзбург замер как вкопанный буквально в шаге от Александра. Взятая на вооружение клавиатура уже преодолела треть намеченной траектории, выцеливая затылок Кравчука.

Только это был уже не профессор. Совершив непоправимое, Кравчук медленно опустил руку. Как ребенок, из шалости убивший домашнее животное, он растерянно смотрел на то, во что превратился Лев Давидович.

Одежда на теле ученого сгорела в одно мгновенье вместе с кожей. Вместо умных зеленых глаз зияли две казавшиеся бездонными дыры. Обугленный череп наводил ужас уродливым оскалом обнаженных челюстей. Покрытый серым пеплом скелет замер в последнем броске, скрюченными головешками сжимая остатки пластика.

— Твою… мать…

Александр стоял напротив мертвеца, безвольно свесив руки.

Саркофаг пришел в движение.

Поднялся защитный экран — тяжелая крышка из свинцового сплава, призванная уберечь окружающих от воздействия разного рода излучений. Разъехались в стороны неожиданно тонкие створки самого саркофага.

Словно надутый гелием шарик, всплыло Ядро. Опасного для человечества выброса, о котором предупреждал Гинзбург, не случилось. Поднявшись на высоту человеческого роста, артефакт, похожий на искрящегося золотым светом ежа, замер на несколько секунд, словно оценивая обстановку, затем поплыл к Александру.

Однако Кравчук происходящего в упор не замечал. Он оторопело таращился в глазницы мертвеца. Казалось, сердце перестало биться.

Он сделал это вновь — лишил человека жизни. Вот только если уничтожение Сухоставского еще можно пытаться оправдать в своих же глазах, то Гинзбург… Никакой угрозы тщедушный старик не представлял, и уж конечно, злодеем не был. Просто дед, обезумевший от страха перед решительными действиями своего работодателя.

— Блин, как же так, док… — застонал Кравчук, а две черные дыры продолжали неумолимо засасывать его тяжким грехом смертоубийства.

Однако раскисать было не время. Волевым усилием Александр взял себя в руки и принялся прокачивать сложившуюся ситуацию.

В целях информационной безопасности центральный зал не был оборудован системой видеонаблюдения. Охране, контролировавшей все остальные помещения на территории, было невдомек, что здесь происходит, да и доступа к лабораторным установкам не имел никто, кроме ученых.

Следовательно, об убий… о гибели Гинзбурга никто не знает. На проходной ведется строжайший учет прибывших и убывших с объекта людей. Если Гинзбург не отметится при выходе с территории, могут поползти ненужные слухи. Как быть?

Легко. Лаборатория оборудована скрытым подземным ходом, расположение которого неизвестно даже охране. То есть плечистые парни в черном камуфляже, конечно, в курсе, что где-то имеется тоннель, но расположение входа в него — тайна за семью замками.

Следовательно, можно обстряпать все таким образом, словно Гинзбург уже давно тайно покинул «КравЛаб». Александру оставалось лишь предупредить охранников на КПП и сказать им, чтобы ученого задним числом вычеркнули из списков пребывающих на территории. Едва ли «вратари» усомнятся в словах босса.

Такой вариант казался Кравчуку вполне убедительным — ведь порой он сам уходил с помощью секретного тоннеля.

Оставалось главное — избавиться от тела.

Лаборатория располагала двумя камерами термической обработки. Обычно они применялись при проведении экспериментов со сверхмалыми или сверхвысокими температурами. Идеально.

Кравчук нацепил рабочий халат и прорезиненные перчатки. Подступил к застывшему в нелепой позе трупу, не зная, с какой стороны за него ухватиться. В конце концов взялся за плечи.

Он ожидал, что при соприкосновении останки рассыплются в труху, однако скелет оказался на удивление прочным. Кравчук оторвал его от пола и перетащил в одну из термокамер. Попытался поставить — не ставится.

В чем дело? Александр посмотрел вниз, и оказалось, что у трупа отвалились ступни. Кравчук обернулся. Вон они, прилипли к полу в том месте, где покойного настиг смертоносный импульс психокинетической энергии.

Ругнувшись, Александр бережно опустил головешки на пол камеры. Вернулся к ступням, кое-как отклепал от кафеля, подкинул ко всему остальному.

Следом отправились фартук и перчатки.

Закрыв герметичную дверь, Александр припал к смотровому окну и задействовал пирокинез. Труп ученого вспыхнул с таким неистовством, будто был из бумаги, облитой бензином. Александр увеличивал внутреннее напряжение, повышая температуру горения.

В памяти всплыли тела двух наемников, сожженные за домом.

«Это уже четвертое твое убийство… Ты еще способен остановиться?..»

Останки Льва Давидовича обратились в прах. Кравчук нажал клавишу постобработки. Потоки сжатого воздуха и мощнейший брандспойт очистили камеру от улик, унося крохотные частицы выдающегося физика в канализацию.

Александр глубоко вздохнул, пытаясь унять подступившую дрожь. Он прошел в служебный туалет, умылся холодной водой и вытерся бумажным полотенцем.

Тела больше нет.

Следы борьбы? Лаборатория пострадала вследствие вышедшего из-под контроля эксперимента — тому в случае чего будет масса подтверждений со стороны команды исследователей.

Практически идеальное преступление…

«Послушай себя — что ты несешь?! Говоришь как закоренелый убийца. Но ты же не такой. Не можешь быть таким. Ты не монстр! Ты лишь преодолеваешь преграды».

Александр окончательно взял себя в руки. И наконец обратил внимание на Ядро.

Артефакт по-прежнему парил возле раскрытого саркофага. Источаемое им яркое золотое свечение озаряло и без того светлое помещение. Это было прекрасно и пугающе одновременно.

Влекомый смутными догадками, Кравчук потянулся к «ежу». Излучение тут же скользнуло на ладонь. Эфемерный свет проник под кожу, помчался по сосудам и костям, пока не остановился в груди Александра — у самого сердца.

Его тело приобрело мягкую золотую ауру, и несколько секунд он светился изнутри. Артефакт вновь изменил облик, тяжело упав в руку Кравчука мрачным увесистым шаром, напоминающим пушечное ядро.

Что-то произошло, хотя Александр не мог с уверенностью сказать, что именно. Артефакт вернул привычную форму.

Абсолютно точно Кравчук знал лишь одно: пора рвать когти. Только что он лишил жизни человека и избавился от тела, аки заправский хитмен. Как ни крути, произошло убийство, пускай и непреднамеренное. А хитменам негоже задерживаться на месте преступления.

Вернув себе твердость руки и решительность действий, Александр извлек из ниши под стеллажом переносной контейнер. Черный ящик с маленьким смотровым окошком и набором кнопок на корпусе по своему назначению являлся уменьшенной копией защитного саркофага. По форме же он напоминал переноску для домашних животных. В принципе, мобильная камера и была мини-саркофагом, предназначенным для транспортировки ядра на дальние расстояния.

Кравчук поставил устройство на пол, нажал одну из кнопок. Створки крышки отошли от основы и сползли в стороны. Из недр контейнера поднялось гнездо держателя. Кравчук поместил в него Ядро. Стальные зажимы зафиксировали артефакт, работа механизма повторилась в обратном порядке. Створки «переноски» закрылись с едва различимым щелчком.

Александр поднял контейнер, взвесив в руке. Тяжеловат, но обузой не будет.

Неуловимо печальным взглядом Кравчук окинул центральный зал. Когда теперь он решится зайти сюда в следующий раз?

Постояв секунду, он направился к лифту. Вскоре желтый «Шевроле» налегке покинул территорию объекта.

Проезжая через ворота КПП, Александр как бы невзначай бросил охране, что господин Гинзбург давно покинул лабораторию, воспользовавшись подземным ходом. Его можно смело вычеркивать из журнала дежурного.

Всю дорогу до дома Александра терзали непривычные мысли: он совершенно не понимал, в кого превращается. Осознание своего «я» таяло, как подожженная бумага.

Кравчук продолжал хвататься за привычный образ крутого парня, авторитарного руководителя, щедрого мецената, но в глубине души все явственней ощущал трещину, расколовшую его личность. Романтик, увлеченно гнавшийся за мечтой, уступал место прагматичному монстру. Огненный демон, дремавший в нем и сдерживаемый полтора десятилетия, вышел на свободу и собирался как следует порезвиться за все упущенные годы. В течение пятнадцати лет он набирался сил, злости и решимости доводить дело до конца там, где пасует романтик.

Не без горечи Александр понимал: не будь он столь категоричен, давал бы хоть изредка выход силе, заточенной в нем, возможно, бессмысленного убийства профессора Гинзбурга удалось бы избежать.

Желтый «Шевроле Камаро» с ревом въехал на территорию особняка, остановился перед главными воротами. Александр выбрался из машины с контейнером в руке.

Он прошел в дом, отметив отсутствие прислуги. Хорошо. Меньше всего на свете сейчас хотелось с кем-нибудь контактировать.

Бросив «переноску» на широкий диван, Кравчук прошел к барной стойке, плеснул полстакана виски и залпом выпил. Его трясло. Адреналин уходил, а вот осознание содеянного, наоборот, заполняло разум.

Перед внутренним взором зияли черные глазницы Гинзбурга. Кажется, Александр мог рассмотреть частички пепла на их внутренней стороне. Ужас…

Он налил еще виски и, отойдя от стойки, опустился на диван рядом с миниатюрным саркофагом.

Ядро звало. Тихой музыкой абсолютной истины. Александр понимал, что необходимо сделать. Он знал это всегда, но лишь слова Гинзбурга о связи Кравчука с артефактом убедили его в своей правоте. Им необходимо стать единым целым — две энергии, поющие в унисон.

Одним махом осушив стакан, Александр поднялся с дивана, взял контейнер и вышел на лужайку позади особняка. Предполагая, что потребуется много свободного пространства, он удалился от дома метров на тридцать.

Он поставил контейнер на идеально постриженную траву и опустился перед ним на колени. Щелкнул замок, створки крышки расползлись в стороны. Выехал подаватель, услужливо выставляя артефакт. Ядро поприветствовало человека коротким всплеском волнообразных колебаний золотистого оттенка.

Кравчук не шевельнулся. Со смесью решительности и восхищения на лице он любовался артефактом. На губах играла хмельная улыбка, а разум никогда не был столь свободным и чистым — будто с него смахнули пелену. Мужчина недоумевал, как мог он пребывать в невежестве целых пятнадцать лет?! Ведь ответ на главный вопрос всегда был в нем и только в нем самом…

Александр достал Ядро из зажимов, поднес к лицу. Предмет отозвался переменой внешнего вида: по темному корпусу побежали энергетические кольца…

Внезапно Александр уловил стремительно приближающееся шуршание чьих-то ног по траве. Он резко обернулся и едва успел заслонить лицо. Сокрушительный удар коленом хоть и пришелся в подставленную руку, но оказался невероятно точен и силен. Белая вспышка. Голова дернулась назад, тело перелетело через раскрытый контейнер. Ядро выскользнуло из руки.

Используя инерцию, Кравчук перекатился через голову, на бойцовском рефлексе вскочил в стойку.

Перед глазами плыло. Он едва различал нападавшего.

Им оказался парень среднего роста, одетый в джинсы и коричневую кожанку. Более подробно рассмотреть противника Кравчук не успел. Неизвестный явно не собирался давать жертве возможности опомниться и ринулся в атаку.

Кравчук встретил выпад классической связкой, исполненной на чистом автоматизме. Быстро повернулся на левой ноге и выстрелил йоко-гери правой. Противник охнул, приняв удар в незащищенную грудь. Не успел уклониться и от правого кулака Александра, прилетевшего в щеку тяжелой булавой.

Нападавшим был Артем Лапшин, и, разумеется, мощный уракен Кравчука не нанес ему ни малейших физических повреждений, но заметно сместил его центр тяжести. Голова дернулась, увлекая за собой тело. Сгруппировавшись, Артем использовал инерционный момент себе на пользу, пяткой левой ноги рассекая воздух в акробатическом колесе.

Кравчук даже не увидел выпад противника. Удар пришелся практически в висок. Оба мужчины повалились на землю. Только в отличие от Лапшина Александр едва держался на плаву. В ушах звенело, картинка перед глазами расплывалась. Он попытался подняться, но сил хватило лишь на то, чтобы встать на четвереньки. Кравчук потерял ориентацию в пространстве.

Артем бросился на него, как ягуар на добычу. Накинул «замок» на шею и крепко сжал захват, абсолютно лишив противника возможности дышать. Кравчук пытался вырваться, но Артем умел выполнять чоук с профессионализмом бойца джиу-джитсу.

— Тебя просили не убивать, — прошипел Лапшин на ухо Кравчуку. — Просто засыпай. Я заберу артефакт и уйду.

Александр не поверил услышанному. Артефакт… Ему нужно Ядро?! На Кравчука, решившего, что к нему наведался наемник, желающий поквитаться за убитых дружков, такое откровение подействовало более отрезвляюще, чем ледяной душ.

Внутренний демон проснулся без малейших усилий. Глаза расширились, источая ярость берсерка.

Кравчук взмахнул руками, выбрасывая импульс психокинетической энергии. Земля под мужчинами взорвалась, как от гранаты. Пространство вокруг вспыхнуло огнем. Ударная волна оказалась такой мощной, что у Артема просто не хватило сил удержать захват. Противников разбросало в разные стороны.

Лапшин не имел ни малейшего понятия о том, что же, черт возьми, произошло. О способностях Кравчука он имел лишь поверхностное представление, почерпнутое из скупого досье Германа-Эрика. Похоже, знакомиться с феноменом пирокинеза предстояло на практике.

В оседающей пыли он поднялся, стряхивая с кожанки кусочки земли.

К тому времени Александр уже стоял в десяти метрах от налетчика, готовый атаковать. Он перехватил инициативу, намереваясь отыгрывать первым номером в крайне жесткой манере.

По траве к ногам Артема побежали огненные ручейки, он ощутил, как покрывается коконом психокинетической энергии Кравчука.

Возле Лапшина заплясали искры и всполохи огня, точно кто-то решил побаловаться мини-фейерверком. Давление нарастало, кислород вокруг Артема непостижимым образом выгорал, затрудняя дыхание. Трава поблизости моментально обратилась в пепел. Контур тела Лапшина засиял насыщенным оранжевым свечением.

«Какого черта? — подумал Александр. — Сукин сын уже должен полыхать, как китайский фонарик!» Он принялся наращивать интенсивность воздействия.

Кравчук пытается его сжечь, запоздало дошло до Артема. Низкорослый ублюдок задействовал дар пирокинеза! Защитных свойств ауры пока что хватало для нейтрализации психокинетического воздействия, но надолго ли ее хватит? Артем этого не знал, в подобную переделку он попал впервые.

Артем двинулся на Кравчука, но это оказалось делом проблематичным. Ему приходилось словно бы толкать невидимую стену, и по мере приближения к пирокинетику каждый шаг давался все сложнее.

Мужчин разделял десяток метров. Не так уж много, но сложнее дистанции Артему преодолевать не доводилось. Казалось, он двигался навстречу работающей турбине самолета.

Воздух вокруг искрился и полыхал. Краем глаза Артем наблюдал разноцветное сияние наподобие северного, вызванное воздействием ультравысоких температур. Приподняв голову, он увидел, как небо переливается всеми цветами радуги.

Сократив расстояние до Кравчука до шести-семи шагов, Артем обнаружил, как ему показалось, самое настоящее расслоение пространства. Некие вибрации проходили сквозь обоих мужчин тонкими белесыми нитями, увязывая с тем, что было, есть и будет.

Он наблюдал искажения, вызванные противоборством двух диаметрально противоположных сил психокинетиков.

Несколько лет назад, отправляясь на Объект-17, Артем прихватил с собой томик «Дао-дэ-Цзин». Психолог порекомендовал ему ознакомиться с основополагающим трудом Лао-цзы в период, когда Лапшин тяжело переживал гибель Феди Щербинка. Не все удалось усвоить из той книги, но о взаимодействии инь и ян — фундаментальном законе мироздания — Артем начитался вдоволь.

И вот теперь он понимал: противоборство антиподов — пассивное защитное свойство его ауры и активный наступательный дар Кравчука — никогда еще не было столь метафизичным.

В голове Лапшина мелькнула мысль: как жаль, что у него нет специальных научных знаний, тогда он, возможно, сумел бы дать название неизвестным частицам и причудливым образам, которые неслись сквозь него. Возможно, то были боги, или внезапно кристаллизировавшийся поток времени, или что-то совсем чуждое нашим знаниям и представлением. В любом случае реальность Артема искажалась, рябила, полыхала — и не было тому конца.

А в то же самое время в сотне километров южнее Сергей Кравчук сидел в позе лотоса на тонкой циновке позади дома Владимира Малахова. Он был одет в старую синюю футболку с иероглифами тэквондо, черные свободные брюки и кеды. Годы занятий боевыми искусствами позволили телу без проблем занять сложное положение.

Глаза прикрыты, дыхание ровное, ладони сложены внизу живота. В воздухе кружились полтора десятка яблок. Широким кольцом поспевшие к осени плоды медленно плыли по часовой стрелке вокруг головы телекинетика.

Профессор Малахов находился в стороне, наблюдая за успехами протеже.

— Возьми три, — сказал он.

Из травы поднялось одно яблоко, затем еще два. Они присоединились к уже левитирующим плодам, вливаясь в ровное кольцо.

Со стороны действо напоминало детскую карусель. Карусель из яблок.

— Хорошо, — почти шепотом произнес Владимир Данилович. — Теперь в другую сторону.

Вращающиеся плоды замерли, поплыли в обратном направлении.

— Немного опусти каждое третье яблоко, а каждое второе — подними.

На отстраненном лице Кравчука не промелькнуло ни единой эмоции. Зато какая-то часть фруктов отделилась от общей массы, спустившись сантиметров на двадцать вниз. Другая часть на то же расстояние поднялась. Теперь вокруг Сереги крутились сразу три фруктовых кольца.

— Пусть центр вращается противоположно остальным, — подкинул очередную задачку Малахов.

Средний яблочный обруч остановился, двинулся в другую сторону. С этого момента нижнее и верхнее кольца крутились по часовой стрелке, центральное — против.

— Измени плоскость вращения верхнего кольца.

Не прекращая движения, левая часть верхней «карусели» приподнялась, переворачивая все кольцо. Несколько секунд спустя эта часть яблок встала вертикально по правую руку от Сергея.

— А теперь левитируй сам!

Длинные брови Сереги едва заметно дрогнули. Он, не покидая позы лотоса, без проблем поднялся над циновкой. Однако изменение вида психокинетической работы нарушило контроль над фруктовыми кольцами. Внимание переключилось с внешних объектов на собственное тело. Бухая вразнобой, два десятка яблок попадали обратно в траву.

Сергей чертыхнулся, сбрасывая оцепенение. Он вышел из «лотоса» и, опустив ноги на землю, упер руки в бока. Парень был явно недоволен своими результатами.

— Не могу я, блин… Не получается.

— Терпение, — ободряюще улыбнулся Малахов. — Это как атрофированная мышца. Требуется время, чтобы вернуть ей силу. Совершай усилие каждый день — и постепенно выработаешь навык.

Кравчук покачал головой.

— Слишком долго! Я летать научился почти за неделю. Можете повторить трюк Оби-Вана? Активируйте нужные участки моего мозга!

— Это очень опасно, — серьезно ответил Малахов. — Совместное использование левитации и кинетики является многосложной задачей. Если загрузить весь алгоритм без практической отработки, мозг может не выдержать.

— Просто я не думаю, что у нас есть много времени на подготовку…

Малахов поправил очки, желая что-то сказать, но его прервала мощная вибрация, от которой они оба пошатнулись. Возникшая силовая дуга исказила восприятие окружающего мира, открывая вид на совершенно иную локацию.

Сквозь небольшой сферический портал, появившийся посреди дворика, учитель и ученик наблюдали за схваткой двух яростных противников.

— Эй, это же наш дом! — воскликнул Сергей. — И это Санек!

— Да, и с ним Артем, — мрачно констатировал Владимир Данилович.

Мужчины стали свидетелями абсолютно недоступной для понимания картины. Брат Сергея излучал невиданное количество энергии, в тот момент как «вечный» пытался приблизиться к нему, преодолевая психокинетическую стену. Все происходило в межпространственном окне, не превышающем по размерам тарелки для спутникового телевидения.

— Это происходит в данный момент?! — спросил Сергей. — Лапшин нападает на моего брата прямо сейчас?

Малахов молчал. У него не нашлось ответа на поставленный вопрос.

Продержавшись в общей сложности около пяти секунд, видение начало затухать, теряя четкость. Окно в пространстве потихоньку смыкалось.

— Понятно, — сказал Сергей. — Держитесь!

Он подхватил наставника под руки и резко взмыл ввысь. Вместе они полетели к особняку, с каждым мгновением наращивая скорость.

До Кравчука оставалась пара шагов. Артему казалось, что протяни он руку — и схватится за отворот его пиджака.

Вот только поднять руку Лапшин не мог. Не получалось просто шевельнуться.

В радиусе метра сила Кравчука была столь велика, что даже вооруженный мистической броней Артем оказался бессильным. Он мог лишь безмолвно смотреть в искаженное гневом лицо противника, в его почерневшие от ярости глаза.

К тому же у Артема обнаружилась куда более существенная проблема: его коричневая кожанка начала тлеть! Черные узоры побежали по рукавам, оголяя плоть.

Не может быть! Энергетика Кравчука достигла столь невиданной мощи, что смогла пробиться сквозь защитное поле Артема! Лапшин, конечно, не полыхал факелом, но пирокинез противника уверенно выжигал его тело, словно луч солнца, пропущенный через огромную линзу.

Неожиданно для себя Артем испытал чувство, которое, как он думал, утратил за последние несколько лет, — боязнь смерти.

За год войны в Сирии его столько раз пытались застрелить, взорвать, зарезать и сжечь, а он всегда оставался без единой царапины. Артем сам не слышал, но поговаривали, что местные прозвали его «альмашиу шабах» — «ходячий призрак».

И тут выясняется, что не такой уж он неуязвимый! Куртка быстро превратилась в опаленные лохмотья, кожу неприятно покалывал жар огня. Растерянный по дороге жизни страх вновь вернулся к молодому человеку, заставляя быстрее соображать и искать выход из ситуации.

Тем временем с выжженной земли поднялось Ядро. Вновь это был не шарообразный кусок металла, а переливающийся золотистым светом «еж». Артефакт приблизился к противникам.

Александр уловил движение слева от себя и немного отвлекся. Артем понял это по тому, как ослабло психокинетическое давление. Обретя способность шевелить конечностями, Лапшин решил не терять время на размышления.

Сложив ладонь в хиракен, «лапу леопарда», он совершил финальный рывок, стремительно сокращая дистанцию, и точно клюнул костяшками пальцев в столь удачно подвернувшуюся сонную артерию Кравчука.

Пирокинетик мгновенно потух и повалился наземь. Тут же прекратилась вакханалия шумов и красок, бесновавшихся на заднем дворе. «Северное сияние» лениво рассеялось, уступив место хмурому сентябрьскому небу. Рябь и причудливые образы искривленного пространства исчезли.

Чувствуя непривычную для себя усталость, Артем опустился на четвереньки. Никогда за последние годы он не выдыхался так основательно, как сегодня. Гипервитальность позволяла диверсанту длительное время обходиться без отдыха, а на восполнение запасов энергии уходило не больше часа. Сейчас же из Лапшина будто высосали все, до последней капли. Дикая энергетика Кравчука взвинтила активность биощита Артема до запредельных мощностей. Пришлось задействовать скрытые резервы организма — те, что заложены природой на десятилетия жизненного пути.

Артем тяжело дышал. Кровь стучала в висках, затуманивая сознание. В памяти он вернулся во времена, когда слыхом не слыхивал о психокинетиках, не подозревал о спящем в нем даре. Вот бы так было всегда…

Немного придя в себя, Лапшин обнаружил, что от идеально постриженной, тронутой первой желтизной травы не осталось и следа. Он держался за серую безжизненную твердь, более всего напоминавшую поверхность Луны. От воздействия немыслимых сил почва превратилась в кусок камня, неспособный приносить хоть какие-то плоды.

Лапшин с трудом поднялся и увидел пепел. Огромные серые хлопья медленно падали с неба, орошая убитую почву. Снег ядерной зимы накрывал лунную поверхность покрывалом Армагеддона.

Артем покрутился на месте, осматривая зону поражения. Вся растительность в радиусе двадцати метров была мертва.

Но он и вовсе остолбенел, когда повернулся лицом к особняку Кравчука. Задняя стена, неподалеку от которой развернулась битва психокинетиков, оказалась вогнутой внутрь. Никаких трещин, дыр или обвалов. Часть дома просто деформировалась таким образом, будто в нее врезался гигантский футбольный мяч.

Артем сорвал с себя истлевшие клочья кожанки, оставшись в потемневшей футболке. Повернулся к артефакту. Золотой «еж» беззвучно парил в паре шагов от него, испуская яркое свечение.

Лапшин не знал, как поступить. Его силы истощены. Он чувствовал пустоту внутри себя. И совершенно не факт, что защитное поле организма сможет совладать с губительным воздействием артефакта.

С другой стороны, он уже находится в непосредственной близости от «ежа». И никаких негативных эффектов не ощущает. К тому же Артем видел, как спокойно Кравчук держал объект — а у него не было никакой ментальной защиты.

В любом случае стоять здесь, предаваясь размышлениям, — только время терять. Кравчук придет в себя с минуты на минуту. И далеко не факт, что Артему удастся выиграть следующий раунд.

Отбросив сомнения, Лапшин сделал шаг к парящему «ежу» и сжал артефакт в ладони.

Почти сразу частичка золотистого света побежала по руке, укрываясь где-то в районе груди. Ощущение пустоты, немощи и уныния быстро сменялось благодатью, внутренней полнотой. Вместе с чувством легкой эйфории вернулась сила.

В этот момент Артем обнаружил, что держит в руке тяжелый металлический шар, а вовсе не светящийся артефакт.

Мобильный саркофаг валялся на боку далеко в стороне. Быстро разобравшись в работе механизма, Артем поместил Ядро в гнездо с фиксаторами. Железная клешня спрятала артефакт в недрах сверхпрочной «переноски», створки крышки со щелчком закрылись. Схватив модуль за ручку, Лапшин поспешил убраться с поверхности Луны.

Желтый «Шевроле Камаро» к тому времени припорошило внушительным слоем пепла. К счастью, психофизические излучения, столь экзотично деформировавшие особняк Кравчука, обошли автомобиль стороной.

Артем вдавил кнопку запуска двигателя, взревел мотор. Через несколько секунд железный зверь покинул территорию усадьбы.

Лапшин достал мобильник из кармана джинсов, набрал единственный вбитый в него номер.

— Я слушаю, — отозвался Герман-Эрик.

— Артефакт у меня, — быстро проговорил Артем.

Он старался, чтобы голос звучал ровно и нейтрально, но пережитое напряжение не так-то просто было скрыть.

— Уже? Потрясающе! Вези его.

— Нет.

— Нет?

— Я меняю условия сделки.

— …

— Теперь, если хочешь заполучить объект, сперва придется предоставить мне «тройку смертников».

— Но ты и так получишь их координаты, когда доставишь артефакт!

— Послушай, паря… Я не слишком-то доверяю ребятам, которые так умело скрываются под личинами других людей. Мне нужны гарантии.

— Какие еще гарантии, Артем?!

— Моей гарантией станет артефакт. Ты получишь его сразу после того, как я расквитаюсь со своими кровниками.

— Артем… перестань дурковать и приезжай. Мы все обсудим.

— Мы уже обсудили. Мои условия предельно ясны. Я залегаю на дно вместе с артефактом. Звони, когда будет что сказать по существу.

Артем дал отбой, бросил трубку на соседнее сиденье. Он гнал «Камаро» в Москву, а на его лице играла довольная улыбка.

Наконец-то он начал играть в эту игру по своим правилам.

Подлетая к особняку брата, Сергей пришел в ужас от той картины, которая открылась ему с высоты. На лужайке позади дома виднелось огромное пятно — серая проплешина посреди зелени.

Когда они с Малаховым приземлились, Сергею почудилось, будто они ступили на безжизненную Луну. Серая затвердевшая почва. Мертвые, скрюченные деревья. Воронка, точно после взрыва. Непостижимым образом вогнутая стена дома. И — пепел. Много-много пепла. Он был повсюду, размеренно кружа над полем битвы психокинетиков.

О том, что здесь произошло, мужчины могли лишь догадываться. Создавалось впечатление, будто военные устроили тут испытания миниатюрного ядерного заряда.

Раскинув руки, Александр лежал без сознания неподалеку от воронки. На правой скуле чернела внушительная гематома. Сергей живо метнулся к брату. Малахов замешкался, прислушиваясь к ощущениям. Странные вибрации пронизывали это место.

Серега проверил пульс на шее брата. Уверенное ровное сердцебиение.

— Саня! — Он потряс Александра за плечи. — Давай, бро, приходи в себя.

Старший Кравчук никак не реагировал. Серега отвесил пару оплеух. Дедовский способ сработал безотказно. Александр издал глухой стон, вяло покрутил головой.

— Какого хрена… — пробурчал он. И вдруг, вспомнив что-то, резко вскочил, хватая брата за грудки и отводя кулак для удара. Черные глаза наполнились звериной яростью.

— Эй, стой! — закричал Серега. — Это твой брат! Твой брат!

Секунду Александр ошалело всматривался в лицо Сергея — и только потом признал.

— Блин… — Он отпустил брата, завертел головой. — Где он?! Где ублюдок, напавший на меня?!

— Мы только что прилетели — здесь никого не было.

— «Мы»?

— Я и дядя Вова. — Сергей повернулся к Малахову, который продолжал стоять с таким видом, будто пытался распробовать воздух на вкус.

— Нет, нет, нет! — запаниковал Александр, вскакивая на ноги. — Не может быть, нет!

Он вращался юлой, выискивая что-то на серой земле, а потом замер и разразился самыми грязными ругательствами.

— Сукин сын украл Ядро! — кричал Александр. — Он украл мое Ядро!

Последовала новая тирада, состоявшая главным образом из непечатных выражений.

— Я прикончу его! Выжгу сердце на хрен, не вынимая из груди!

Вдруг Александру резко поплохело. Навалилась нестерпимая слабость, ноги подкосились. Серега подхватил начавшего заваливаться брата и усадил на землю.

— Эй, бро, ты чего? Ты совсем бледный!

— Сердце… — просипел, держась за грудь, Александр. — Сердце щемит… Усталость дикая…

Рядом на корточки опустился Владимир Данилович.

— Дядя Вов, что с ним? — спросил Серега.

— Перерасход энергии, — внимательно осматривая Александра, ответил Малахов. — Он как следует выложился. Залез в резервы, поэтому организм дает сбой.

— Вы можете как-то помочь?

Малахов помедлил.

— Думаю, да. Но ведь Александр Николаевич не позволит мне проникнуть в свое сознание?

Владимир Данилович снял перчатку, попытался коснуться плеча Александра. Тот оттолкнул протянутую руку.

— Лапы убрал…

Малахов красноречиво взглянул на Сергея.

— Он сможет восстановиться своими силами? — спросил тот.

— Конечно, сможет. Но потребуется больше времени. Они с Артемом очень старались убить друг друга. Видел? — Он кивнул на вогнутую стену дома. — Это результат искажения реальности. Думаю, там появилась брешь, через которую мы наблюдали их схватку. А теперь представь, какие запасы ци потребовались, чтобы совершить подобное.

— Какой… какой еще Артем? — спросил Александр.

— Артем Лапшин, — ответил Владимир Данилович. — Беглый преступник, которого я разыскиваю. Он — психокинетик, как и вы. Обладает гипервитальностью — повышенной живучестью. Его наняли те же люди, что стоят за Сухоставским.

В памяти Александра всплыл разговор с Мишей Творческим, бывшим криминальным авторитетом и оккультистом, а ныне — режиссером в своем собственном театре. Тогда он сказал, что некие силы направляют конфликт Кравчука и Сухого. Видимо, то была не пустая болтовня.

— Значит, за Сухим реально кто-то был?

— А вы думали, он по собственному желанию вознамерился забить курицу, несущую для него золотые яйца?

— И ваш Артем работает на тех же людей?

— Вероятно, да.

Малахов поправил очки.

Александр поморщился от боли в сердце.

— Ты знаешь, где сейчас этот ублюдок?!

— Нет.

— Ты же крутой экстрасенс! Найди его, блин!

— Я не знаю, где Артем, — повторил профессор. — Извините.

— Понятно… Тогда вали с моей лужайки! Все равно толку от тебя нет.

— Сань, полегче, — вступился за наставника Серега. — Лучше скажи, как вообще Ядро оказалось в нашем доме?

— Я забрал, а что?

— На кой хрен?

Перед глазами Александра размытыми пятнами проносились одни и те же обрывки воспоминаний: безлюдная лаборатория… спор с физиком… пылающее Ядро… обугленный скелет… прах, смываемый с пола термокамеры. Брату не нужно это все знать. Во всяком случае, сейчас.

— Слушайте, я так и буду здесь лежать? — сменил тему Александр. — Давайте, заносите меня в дом. Хоть какое-то полезное дело сделаете.

Переглянувшись, Владимир Данилович и Сергей помогли пострадавшему добраться до гостиной. Александр понемногу приходил в себя — сердечный ритм восстановился, боли в груди унялись, с лица сошла бледность.

Мужчины уложили Александра на диван, возле которого стоял пустой стакан из-под виски. Сергей взял его, поднес к носу.

— Это как понимать? — спросил он у брата.

— Как расходы на терапевтические нужды… И раз взял — плесни коньячку, а?!

Серега вскинул брови.

— Коньячку? Ты себя видел? Три раза чуть не сдох по дороге!

— Малой… Мне накостылял какой-то ущербный говнюк… Он же забрал главную вещь всей моей гребаной жизни… В довесок я загинаюсь в собственной гостиной… Хуже уже не будет. Наливай.

Сергей помедлил, сомневаясь в адекватности задумки, но перечить не стал и поплелся к барной стойке.

Александр повернулся к Владимиру Даниловичу, стоявшему у дивана.

— Ты ж фээсбэшник, да?

— В некоторой степени.

— Да пофиг… Пока вы тащили меня в дом, я не увидел своей тачки. По ходу, молодчик ваш еще и ее забрал.

— Вы уверены?

— Слушай, я на ней приехал. Оставил у главного входа. Сейчас ее там нет. И если ты не откатил ее в подземный гараж, значит, ваш недоносок гоняет по Москве на шикарном «Камаро».

Малахов недовольно дернул бровью.

— И вы только сейчас решили сообщить?

— Старичок, я тут, вообще-то, подыхаю тихой сапой.

Владимир Данилович достал мобильник.

— Опишите ее.

Александр надиктовал характеристики и номер машины.

— Приметный автомобиль, — заметил Малахов. — Артем избавится от нее при первой возможности.

Он собирался передать информацию Громову, но тут мобильник сам заиграл в руке. Звонил Артур Волжанский. Малахов, отойдя в сторонку, ответил на вызов.

— Привет, старина! — Голос товарища, как всегда, звучал напористо и энергично. — Есть интересные новости?

— Да пока ничего особого. А у тебя?

— А у меня есть. И я уверен: вас, мои унылые друзья, они весьма обрадуют!

— Ты что-то выяснил по моей просьбе?

— Разумеется. Я порылся в старых записях, сделал пару звонков… Короче, есть список телепатов, подпадающих под твой запрос. Интересует?

— Еще как.

— Я так и думал. Тогда надо нам встретиться. Всем троим. Сумеешь вытянуть «железного Феликса» на рандеву?

— Будет непросто, но я попробую.

— Попробуй и сделай, старина. Сейчас самое время отпустить прошлое и объединиться. Согласен?

— Резонно.

— Вот и я о том же. Значит, смотри… Сегодня я в жутком цейтноте, а вот завтра самое то! Как тебе такой расклад? В девять утра.

— Мне-то нормально. Надо уточнить у Эдуарда.

— А чего уточнять? Он же генерал, он в любой момент может.

— Ну, не скажи…

— Короче, ориентируемся на утро. А там скорректируем по необходимости.

— Хорошо. Где встречаемся?

Артур Валентинович обозначил место — элитное кафе с обособленными комнатками для встреч и бесед.

Попрощавшись, Владимир Данилович дал отбой и тут же позвонил генералу Громову.

Когда Серега вернулся со стаканом в руке, брат пытался улечься поудобней.

— Только все сразу не пей.

— Ты б вообще три капли налил, — пробурчал Александр, забирая стакан.

— Кому дядя Вова звонит?

— Надеюсь, дружкам из ФСБ. Та мразота угнала «Шевроле».

— «Бамблби»?!

— Хреново, да… — фыркнул Александр и сделал внушительный глоток. — Себе тоже налей.

Сергей красноречиво поморщился.

— Так и помрешь здоровеньким?

— Я еще не встречал никого, кто бы умер от здоровья.

— Тогда мне подлей.

— Простите, бар закрыт.

— Говнюк…

К братьям подошел Малахов.

— Все нормально? — спросил Серега.

— Да. Я передал информацию по вашей машине, Александр. Ее начали отрабатывать.

Александр вяло отсалютовал стаканом.

— Аллилуйя, брат.

Владимир Данилович повернулся к Сергею.

— Звонил Волжанский. У него появилась информация по телепатам, в числе которых может оказаться Эрик. Мы встречаемся завтра в девять утра.

— Отлично, — кивнул Сергей. — Намечается прогресс.

— Хотелось бы.

— Тогда оставайтесь у нас. Переночуете, а утром поедете на встречу.

— Нет, нужно идти. Эдуард Евгеньевич ждет в оперативном штабе. Будем оттуда мониторить поиски Артема.

— Вас подкинуть?

— Нет, Сереж, спасибо. Я вызвал такси. Будь с братом. Если, не дай бог, его состояние ухудшится — сразу звони.

— Добро, — кивнул Сергей.

Малахов посмотрел на Александра. Тот вальяжно разлегся на широком диване со стаканом в руке. Пытался бодриться, однако Владимир Данилович прекрасно видел, насколько сильно измотан молодой человек.

— Знаете, я ведь могу помочь вам, — сказал Малахов. — Вы сразу почувствуете себя лучше.

— Но для этого вам придется порыться у меня в голове?

Малахов кивнул

— Тогда не мечтай, старичок.

Владимир Данилович спорить не стал. Попрощавшись с братьями, он отправился к главным воротам дожидаться такси.

— Зря ты с ним так, — сказал Сергей. — Владимир Данилович — классный дядька.

— Ага… — рассеяно отозвался брат и отхлебнул коньяка. — А про какого Волжанского он говорил? Кто такой Эрик?

— Чувак, это долгий рассказ.

Александр устало улыбнулся.

— Похоже, что мы куда-то торопимся? Все кончено, поезд ушел, шансы упущены… Мне остается только бухать, лежа на диване, и слушать заунывные байки своего мелкого братца.

— Чувак, серьезно…

— Да я прикалываюсь, — отмахнулся Александр. — Давай, рассказывай, чего вы мутите со старым фээсбэшником.

— Ну ладно…

Серега подхватил стул, развернул его стальной спинкой вперед, сел напротив брата. Он поведал обо всем вкратце: пересказал ключевые события, назвал главные имена, стараясь, чтобы Александр получил представление о том, кто и по какой причине на него напал.

Закончив говорить, младший брат спросил у старшего, что он обо всем этом думает.

— Мутная хрень, — емко выразил свое мнение Александр. — Мой мозг сейчас не способен обрабатывать такой объем данных.

— Ты сам попросил рассказать.

— Ну, не пить же мне в тишине, — ухмыльнулся Александр, делая очередной глоток.

— Придурок, — покачал головой Серега.

— Зато теперь я хоть немного догоняю, почему на меня набрасываются какие-то уроды.

Александр нахмурился, оглядев брата с головы до пят.

— Что на тебе за тряпье, малой?

Серега машинально посмотрел на свою одежду.

— Я только что рассказал тебе про эзотерическую замануху, а тебя больше волнует, во что я одет?

— Встречают по одежке. А я помню эту футболку! Ты в ней в десятом классе гонял!

— Для тренировок с дядей Вовой — в самый раз.

— Решил поспарринговать с шаолиньским дедушкой?

— У нас другие тренировки. Он помогает расширять границы моих способностей.

— И как успехи?

Вместо ответа Сергей поднял ладонь. Стакан с остатками коньяка выскользнул из руки Александра, перекочевал к Сереге.

— Эй! — возмутился старший брат.

— Дядя Вова объяснил, что моя левитация — лишь одна из форм проявления телекинеза. Если я способен поднимать в воздух сам себя, то и воздействовать на другие предметы тоже смогу.

— Поздравляю. Стакан верни.

Стеклянный сосуд медленно поплыл от Сергея к брату. Александр протянул руку. Когда его пальцы скользнули по граненой поверхности, стакан резко отпрянул назад.

— Твою-то медь!

Серега широко и довольно заулыбался.

— Клево, да?!

— Охренеть как! Дай сюда!

Со второй попытки Александру удалось захватить парящий в воздухе предмет. Недовольно хмурясь, Кравчук сделал глоток. Он слишком устал, чтобы злиться на брата взаправду.

— Ты уже достаточно напился, чтобы рассказать, что произошло?

Александр помедлил, лениво прокручивая в уставшем мозгу, о чем следует поведать брату, а о чем лучше умолчать.

— Помнишь, Гинзбург сказал, что свяжется со мной, когда будут подвижки в эксперименте? Он не звонил, а мне надоело ждать. Я решил отправиться в лабораторию и самостоятельно провести эксперимент над Ядром.

— Какой еще эксперимент?

— Гинзбург говорил о моей связи с артефактом, о том, что, задействуя пирокинез, я подпитываю Ядро…

— И ты решил поехать в «КравЛаб» и попытаться передать часть своей энергии артефакту?

Александр несколько раз кивнул.

— Что-то мне подсказывает, Лев Давидович не был в восторге от твоей затеи, да? — предположил Сергей.

Александр внимательно смотрел на брата. Вновь побежали воспоминания о содеянном: почерневший скелет, головешки на полу термокамеры… Да, пожалуй, можно было согласится, что Л. Д. Гинзбург без энтузиазма воспринял порыв Александра. Вот только Сереге знать такое совсем не обязательно. Сейчас он стал последней опорой для старшего брата. Моралист и со всех сторон правильный мальчик, Сережа не простит брату убийство ни в чем не повинного человека, будь случившееся хоть трижды случайностью. Он может отвернуться от Александра, и вот тогда будет потерян последний маяк во время шторма, которым с недавних пор является жизнь бизнесмена.

— А его не было в лаборатории, — соврал Александр.

— Как так?

— Вот так просто. Зря я показал, на что способен. Он увидел репортаж о Сухоставском, сложил два и два и сбежал, заявив, что не собирается работать на психопата-пирокинетика.

— Странный ход… Мне казалось, он так оживился, когда ты продемонстрировал свои возможности!

— Да, но опять же это было до того, как ему на глаза попался репортаж.

— Неужели он не понял, насколько вы близки к разгадке?!

— Ученые… — философски изрек Александр. — Тонкая душевная организация.

— И когда он об этом сообщил?

— Сегодня утром. По телефону. Я сразу же помчался в «КравЛаб» — хотел, чтобы старый пень повторил свои слова, глядя мне в глаза! Но он уже смылся. Как и вся его команда.

— Остальные ученые тоже свинтили?!

— Ага. Он их распустил.

Серега сокрушенно покачал головой.

— Бредятина… Ты же хорошо им платил. Устроил пострадавшего сотрудника в дорогую клинику!

— Такие дела, бро… Ты думаешь, что знаешь кого-то как облупленного, а он нежданчиком делает финт ушами.

Сергей задумчиво потер лоб.

— Ты не думал, что он может… ну… стукануть ментам об убийстве Сухого?

— Нет, — твердо заявил Александр. — Никому он не стуканет.

— Уверен?

— Он же оставил себе выплаченные бабки.

— Слабый аргумент.

— Ну… что имеем.

Одним махом Александр допил коньяк и протянул стакан брату.

— Ладно, братка, я, пожалуй, вздремну. Что-то мне хреновенько.

Серега кивнул на щеку Александра.

— Синяк расплывается.

— Ты себя-то видел?! У самого бланш на полрожи.

Сергей дотронулся до подбитой щеки. Синяк, полученный в схватке с наемником, противно ныл.

— Да уж… пропустил оплеуху.

— А еще чемпион Мособласти! Я таких чемпионов в лоб ушатывал!

— Ага, особенно сегодня!

— Неубиваемый говнюк не в счет! Он читерит.

Сергей фыркнул, покачав головой.

— Зря ты отказался от помощи дяди Вовы.

— Нет уж! Лучше потерплю.

Он потянулся на диване, устраиваясь поудобней.

— Вздремну пару часиков — и все наладится.

— Дело твое, — сказал Серега, вставая со стула с пустым стаканом в руке. — Не парься по поводу Ядра. Мы что-нибудь придумаем.

Последних слов брата Александр не слышал. Он заснул, едва сомкнулись веки.

Артем сидел внутри старого драндулета и не спеша курил сигарету. Шел третий час ночи. Он припарковался на темных задворках спального района, где окрестности освещала лишь круглосуточная палатка с шаурмой.

Сквозь мутные окна витрины Артем наблюдал за ленивыми телодвижениями полноватого таджика в заляпанном фартуке. «Гость столицы» изо всех сил старался не заснуть.

Периодически к шаурменной парами-тройками подбегали гуляющие гастарбайтеры. Артем предположил, что неподалеку находится стройка, а в районе, где он решил переждать ночь, для ее тружеников организовали ночлежку.

Узбеки, таджики, киргизы, взвинченные и усталые, понурые и навеселе — разрозненными группами они проходили мимо Артема, чтобы через десяток метров нырнуть в темный подъезд и обрести покой на остаток ночи.

Лапшин скинул «Камаро» почти сразу же, как только вернулся в Москву после вылазки за артефактом. Час он перемещался на общественном транспорте, ускользая от всевидящих очей камер видеонаблюдения. После нападения бойцов спецназа приходилось осторожничать еще больше.

В одном из дворов он угнал видавшую виды «девятку». Ни сигнализации, ни пижонской электроники, ни GPS-трекера. Чистой воды олдскул. Отследить невозможно. Идеальный вариант.

В бардачке нашлись пачка сигарет и упаковка жевательных пластинок.

С наступлением темноты Артем отыскал, как он поначалу думал, безлюдный переулок и припарковался у тротуара. Теперь он сидел в темноте салона, выкуривал дешевые сигареты и жевал просроченную жвачку. Периодически его мысли возвращались к Раисе Петровне. В съемной комнате остались ноутбук и солидная часть денег; Артем надеялся, что старушка найдет их и какое-то время сможет пожить безбедно.

Замелькавшие ближе к полуночи гастарбайтеры раздражали, но особо не беспокоили. Сложно представить более бесполезных свидетелей.

Черный контейнер с артефактом стоял на пассажирском сиденье. Там же лежал пистолет.

На тротуар метрах в двадцати от «девятки» Артема выскочили трое: женщина и двое мужчин. Она была пьяна, одета слишком смело для прохладной сентябрьской ночи и предпринимала слабые попытки отделаться от спутников. Те держали ее за руки и тащили к входу в ночлежку. Легкая добыча.

Артем затянулся сигаретой. На приборной доске ожил мобильник. В тишине салона виброзвонок рычал, как голодный тигр.

— Алло, — ответил Артем, не спуская глаз с приближающейся троицы.

— Почему не спишь? — спросил Герман Песков.

— Чтобы кое-кто не разгуливал по моей голове.

— Ты нам нужен полным сил.

— Не парься. Я могу обходиться без сна очень долго.

Троица вошла в тусклый свет, сочившийся из витрины палатки. До «девятки» им оставалось метров десять.

— Тебе не надоело валять дурака, Артем?

— Зачем звонишь?

Герман-Эрик вздохнул.

Троица остановилась. Женщина уже на повышенных тонах объясняла, что с гостями столицы ей не по пути. Мужчины терпеливо улыбались, но не отпускали ее.

— Я узнал, где этим утром окажутся Громов и Малахов.

— Сразу оба?

— Сразу оба. Прекрасная возможность для тебя побыстрее разобраться с делами и уже привезти мне чертов артефакт.

— Не суетись. Потом останется Волжанский.

— Тут все сложнее.

— Почему?

— Вчера он улетел из России.

— Печалька. В твоих интересах поскорее выяснить, где он заляжет.

— Артем, ты издеваешься? Хочешь отправиться за ним в другую страну?!

— Именно.

— Исключено. Это слишком рискованно. Тебя сцапают раньше, чем ты передашь мне артефакт.

— Мне нужны все трое, браток. Только после этого ты получишь свою колобашку.

— Не загоняйся! Разберешься завтра с Громовым и Малаховым, закинешь предмет ко мне, а там уже будем думать.

— Все трое.

— Артем!..

Троица вновь двинулась по тротуару. Мужчины вели себя все более настойчиво и нетерпеливо.

— Диктуй место и время, — сказал Лапшин.

— Девять утра, кафе «ДрамМа». Знаешь, где это?

— Нет.

Герман продиктовал адрес.

— Закончишь там — дуй ко мне, понял?

Артем не ответил. Он отключил телефон, бросил его на пассажирское сиденье, поменяв на «вальтер». Гастарбайтеры и трепыхающаяся девица как раз поравнялись с «девяткой». Артем резко распахнул дверцу, ударив одного из мужчин. От неожиданности тот повалился на тротуар. С сигаретой в зубах и пистолетом в руке Лапшин вылез из машины.

Второй кавалер легкомысленной пьяной барышни что-то загомонил на неизвестном Артему наречии и выхватил нож. В принципе, достань он хоть катану, бензопилу или когти Фредди Крюгера, это не произвело бы на Артема никакого впечатления. Но бывшему оперативнику не хотелось возиться с насильниками, привлекая лишнее внимание. Он просто продемонстрировал ствол.

Ножевик и его вскочивший товарищ поняли все без лишних слов. Перекинувшись парой фраз, они сперва попятились, а затем бросились наутек, сгинув в одной из подворотен. А вот дамочка, кажется, не врубилась. Она глядела на Лапшина расфокусированными глазами, едва держась на ногах.

Артем бросил окурок, растер подошвой кроссовки.

— Вали отсюда, дура, — процедил он, махнув пистолетом.

Барышня расценила все по-своему. Взвыв по-собачьи, она потрусила в том направлении, откуда пришла, пока не свернула в подворотню. Кажется, ту же самую, в которой десять секунд назад скрылись ее ухажеры.

Артем покачал головой, сел за руль и захлопнул дверцу.

Торговец шаурмой высунулся из окошка палатки. Возможно, надеялся увидеть сцену кровавой расправы, кто знает…

Артем завел мотор и медленно отъехал от тротуара. Не зажигая фар, он отправился колесить по району. Нужно было где-то переждать ночь.

ИНТЕРЛЮДИЯ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Г р о м о в, уставший и совершенно измотанный после ночного дежурства.

М а л а х о в, также дежуривший в оперативном штабе, но выглядящий куда свежее своего друга.

А р т е м, горящий желанием выяснить правду об инциденте в Сирии и поквитаться с виновными в гибели его отряда.

О ф и ц и а н т.

Действие происходит в VIP-комнате кафе «ДрамМа». Помещение лишено окон, источником света служат миниатюрные светильники на столе и тусклые ночники на стенах. Цветовая гамма выдержана в фиолетовом и бордовом тонах. По обе стороны от широкого стола — удобные диванчики, обшитые бархатом. На стенах лилового цвета — черно-белые фотографии с театральных постановок пьес А. Н. Островского.

Входят Г р о м о в и М а л а х о в. Осматриваются.

Г р о м о в (устало). Да вы издеваетесь. Меня тут через минуту вырубит. (Садится на один из диванчиков. Выкладывает телефон, пачку сигарилл и зажигалку.) Мы рано, что ль?

Малахов садится напротив.

М а л а х о в (глядя на часы). Семь минут десятого.

Г р о м о в. Волжанский опаздывает — классика. И, как всегда, выпендривается — не для утреннего времени такое заведение.

М а л а х о в. Да, обстановка слишком уж расслабляющая. (Достает телефон, набирает номер.)

Г р о м о в (через некоторое время). Абонент — не абонент?

М а л а х о в (убирая мобильник в карман ветровки). Трубку не берет.

Входит о ф и ц и а н т.

О ф и ц и а н т. Доброе утро, господа. Готовы сделать заказ?

Г р о м о в (мрачным тоном). Нам ничего не надо, спасибо.

М а л а х о в. Мы ждем товарища. Возможно, что-нибудь закажем, когда он прибудет.

О ф и ц и а н т. Хорошо, тогда воспользуйтесь кнопкой вызова, когда будете готовы. (Уходит.)

М а л а х о в. Может, стоило взять по чашке кофе?

Г р о м о в (морщась). На хрен. Еще хуже будет. (Задумчиво хмыкает.) А в полтинник бессонные ночи даются не так легко, как в двадцать пять, да, Данилыч?

М а л а х о в. Главное, не распыляться.

Г р о м о в. Как ты ухитряешься держаться бодрячком?

М а л а х о в. Работа с энергетикой.

Г р о м о в. А-а… Гребаные экстрасенсы. Вас за одно это можно недолюбливать. (Берет меню.) Думаешь, Артур предоставит что-то вменяемое?

М а л а х о в (задумчиво). Кто знает… Зависит от объемов информации, которой он располагает. Надеюсь, на Эрика он что-нибудь накопал.

Г р о м о в. Черт возьми, да! Сонный ублюдок нам задолжал. Конвойных я ему не прощу.

М а л а х о в. Как они, кстати?

Г р о м о в. Панков вышел из комы. В целом дела у него не особо, но врачи говорят, что оклемается. Как и Щукин.

М а л а х о в. И слава богу.

Г р о м о в. Так-то оно так. Но Эрику все равно несдобровать. Я ему натяну глаза на…

Входит А р т е м. В левой руке — пистолет с глушителем.

А р т е м (указывая на Малахова). Ты — пересядь к Громову. Очень медленно. Руки на виду.

Малахов выполняет требование.

А р т е м (закрывает входную дверь на замок). Руки на стол, ладонями кверху. Вот так. (Садится на место, которое только что занимал Малахов. Кивает на пачку сигарилл.) Подай курево.

Громов подвигает пачку с лежащей на ней зажигалкой. Артем свободной рукой раскуривает сигариллу. Все предельно напряжены.

А р т е м. Как же давно я хотел увидеть ваши рожи. Глупыми, на измене — как сейчас. (Делает глубокую затяжку и презрительно выдыхает дым в оппонентов.) А еще я хочу, чтобы вы припомнили кое-какие события и дали исчерпывающие ответы на мои вопросы. (Молчание.) Чего прижухли-то? Забыли, небось, про тот самый случай в Сирии? Так я вам напомню. (Затягивается сигариллой.) Разведка сообщила об отправке каравана с оружием с территории Ирака. Якобы груз предназначался так называемой «умеренной оппозиции». Мне поставили задачу перехватить конвой. Я выдвинулся со своим отрядом, а это тридцать один наемник. К тому моменту на нашем счету было девять совместно проведенных операций. Ни одного «двухсотого». Короче, разведданные оказались брехней. Вместо ящиков с оружием — отряд «зеленых беретов» США, огневая поддержка с воздуха. Беспилотники раскидали нас, как щенков. «Береты» добивали выживших. Радист успел связывается с центром, запросить поддержку, но авиация так и не прилетела. У меня в подчинении был тридцать один боец. Не выжил никто. (Делает очередную глубокую затяжку.) Я знаю, что кто-то из руководителей проекта «Вечный» курировал мою деятельность в Сирии. Думаю, это был ты. (Тлеющим концом сигариллы указывает на Громова.) Ты ветеран боевых действий, имел опыт участия в контртеррористических операциях. Логично направить тебя в зону военного конфликта моим куратором. (Молчание.) Но даже если не ты был представителем «Вечного» — мне все равно. В том, что случилось с моими людьми, виноваты вы трое. Ты, ты (по очереди указывает на каждого из присутствующих) и Волжанский. Я хочу знать другое: почему вы бросили нас умирать?

Г р о м о в (с вызовом). А с чего ты взял, что вас бросили?!

А р т е м (затягиваясь сигариллой). Очень просто. Отстреливаясь от «зеленых беретов», я заметил странную деталь. Американцы не просто добивали выживших после пролета беспилотников. Делая контрольный выстрел, они наблюдали за мертвецами. Ждали, не поднимутся ли те. Вычисляли меня. (Молчание.) Никто из командования группировки войск не был в курсе моей способности. В оперативном штабе только один человек располагал такой информацией — представитель проекта «Вечный». Я думаю, именно он слил мои данные американцам. Было ли это его личной инициативой или же коллективным решением всех руководителей — мне плевать. Но причины, по которым меня решили сдать главному потенциальному противнику, вы назовете. (Тушит окурок прямо о столешницу.) А потом я убью вас. За каждого из тех, кого не вернул на базу.

Г р о м о в. Так, может, дашь старикам по последнему слову сказать?

Молчание.

Г р о м о в. Во-первых, где твоя выдержка, сынок?! Я учил тебя анализировать факты, а не истерить, как шальная бабенка. Ты сделал выводы, опираясь на эмоции и лишь на одну точку зрения — свою. Почему ты не потрудился поискать альтернативу? А она такова. Ты намекаешь, что авиация за вами не вылетела преднамеренно, хотя радист запрашивал поддержку. Но давай проанализируем последствия. После инцидента с караваном проводилось тщательное расследование. По его результатам много крупных игроков, включая руководителей разведки и куратора проекта «Вечный» в Сирии, потеряли свои места. Что весьма предсказуемо, принимая во внимание, с какой щепетильностью президент относится ко всей военной кампании в целом. Саботаж отдельно взятой операции равнозначен карьерному самоубийству, и вряд ли кто-то из тогдашней верхушки оперативного штаба сознательно пошел бы на такой шаг. Дальше. Ты утверждаешь, будто там, в бою, американцы целенаправленно выискивали тебя? Что ж, это может быть правдой. Но вовсе не потому, что кто-то из наших сливал ЦРУ информацию. Включи голову! На протяжении года ты выполнял опасные задания практически в одиночку — и ни единой царапины. Со временем твоя неуязвимость стала предметом слухов и сплетен, а слухи на таком маленьком клочке земли распространяются ой как быстро! Разумеется, дошли они и до америкосов. Рассказы о сверхживучем бойце вполне могли стать достаточным основанием для проведения специальной операции. И однажды они решили рискнуть. Дальше, ты намекаешь, что предал тебя либо Данилыч, либо Волжанский, либо я и именно поэтому твой отряд потерпел поражение? (Наклоняется вперед.) Да пошел ты, Артем. И обиды свои прихвати. Ты не был готов к Сирии. Я говорил, что рано тебя командировать, но кто-то сверху ускорил процесс. Ты отправился в регион, не завершив курс обучения, не готовый морально, но даже думать не смей, что я не переживал из-за этого! А Данилыч?! (Кивает на Малахова.) Взгляни на его руки! Считаешь, он смеха ради носит замшевые перчатки при плюс пятнадцати?! Когда ты попал в заварушку, он терзался сильнее всех нас! На нервах потерял контроль над телепатией и теперь вынужден круглый год надевать эту хрень, чтобы хоть как-то глушить информацию. (Начинает распаляться.) От него семья ушла! Так что, сынок, не надо говорить, что нам на тебя наплевать!

А р т е м (громко). Если так, то где вы были, когда я вернулся обратно?! Где вы были, пока я чалился на Объекте-17?! Я нуждался в вас! Нуждался в ответах! Но вы предпочли забыть про меня!

Г р о м о в. Сынок, опомнись! Ты планировал убийство сотрудников ФСБ, теракт! На какой прием, черт тебя дери, ты рассчитывал?! А что до Объекта — по-твоему, как ты оказался именно там?! Не в вонючих лефортовских подвалах, нет! В чистенькой, просторной «одиночке» знакомого тебе места! С хорошей едой, отношением и психологом дважды в неделю. Мы это устроили! Мы добились твоего размещения на Объекте, хотя лоббировались совсем другие варианты.

А р т е м (качая головой). Какие сердобольные! Закинули в пансионат для уродцев — и на этом все?! Откупились? Очистили совесть?! Где ты был целый год, Эдуард Евгеньевич? Что же ты ни разу не проведал своего любимого ученика?

Молчание.

Г р о м о в (опуская глаза). Я… я не смог.

А р т е м. Не слышу.

Г р о м о в. Я не смог! (Поднимает взгляд.) Знаю, что должен был прийти. Ты запутался, нуждался в нас… Но мне не хватило сил. Не хватило смелости смотреть тебе в глаза.

А р т е м (качая головой). Ты стал слабым. Или был таким всегда?

Г р о м о в. Я хочу сказать…

А р т е м. Хватит! Ты уже достаточно наговорил! (Наводит пистолет на Малахова.) А что скажет дядя Вова? Наш непогрешимый дядя Вова. Образец моральной чистоты. Тебе есть что сказать, дядь Вов?

М а л а х о в (абсолютно будничным тоном). Зачем ты украл артефакт Кравчука?

Молчание.

А р т е м. Что?

М а л а х о в. Я был у Кравчука после твоего нападения. Зачем ты это сделал, Артем? Так ты расплачиваешься за свое спасение? Эрик помог тебе бежать, и теперь ты возвращаешь должок?

А р т е м (морщась). Эрик здесь ни при чем! Плевать я хотел на долги. В Москве я задержался только из-за вас, мрази.

М а л а х о в. Как давно ты с ним в контакте? Пару месяцев?

А р т е м (качая головой). Дядя Вова, не пытайся перехватить инициативу. Я знаю твои фокусы.

М а л а х о в. Я просто пытаюсь рассмотреть картину в целом. Думаю, и тебе хочется того же. Очевидно, Эрику понадобился артефакт. Для его изъятия у Кравчука он устроил твой побег. Вот только от кого Эрик мог прознать о твоих способностях и месте заключения? (Пожимает плечами.) На первый взгляд, вариантов масса. Особенно для телепата. Однако фактически о пребывании гипервитала на Объекте-17 знал достаточно ограниченный круг лиц. Мы с Эдуардом Евгеньевичем решили потянуть за эту ниточку. Она привела нас к полковнику Крысину, начальнику одного из отделов Службы экономической безопасности. В свое время он запросил дату и время твоего конвоирования, а также личные данные конвойных. Как мы установили, с такой просьбой к нему обратился Всеволод Петрович Сухоставский, известный политик и по совместительству покровитель Кравчука. Вот только в отношении тебя Крысин никаких данных более не собирал. Значит, не от него Эрик получил информацию о тебе. Я пообщался с Сухоставским незадолго до его гибели и обнаружил на нем ментальную заплатку — след, остающийся от перманентного телепатического воздействия. Уверен, это «автограф» Эрика. Кравчук занимался разработками перспективной технологии, топливом для которой служил украденный тобой артефакт. Сухоставский оказывал ему всестороннюю поддержку. И вот как я вижу цепочку событий. Эрик каким-то образом — возможно, даже от самого Сухоставского — узнает об артефакте и планирует присвоить его себе. Объект представляет опасность для обычного человека, но, я уверен, абсолютно безвреден для тебя. Азиат использует Сухоставского не только для получения информации о местонахождении предмета. Сухой — человек с обширными связями. Эрик приказывает ему выяснить о твоем конвоировании, тем самым оставаясь в тени. Ведь к Крысину обратился именно Сухоставский, и это к нему в случае расследования должны были заявиться опера. Единственное, что пока неясно, от кого Эрик узнал о твоем существовании в принципе. Собрав всю необходимую информацию, азиат заблаговременно программирует конвойных и при телепатическом контакте передает тебе слово для отключения их двигательных функций. Он рассчитывает, что, оставаясь в долгу за освобождение, ты выкрадешь артефакт Кравчука.

А р т е м. Я уже говорил, что ничего ему не должен. Хотя он торговался именно на этом. Я сам изменил условия сделки. Потребовал, чтобы мне выдали вас. Они быстро согласились.

М а л а х о в. Они?

А р т е м. О да, дядя Вова, они. Ведь не думаешь же ты, что Эрик в одиночку замутил такое?

М а л а х о в. Разумеется, нет. За Эриком стоит именно тот человек, который всегда знал о тебе, об Объекте-17…

А р т е м. Человек? Один человек?! Тебе давно пора было вылезти из панциря. За Эриком далеко не один человек, дядя Вова. У вас под носом развивается целая подпольная сеть телепатов. Группа психокинетиков. Я не знаю их целей, но вот вывеска мне пришлась по душе. Они называют себя «Псион».

Молчание.

М а л а х о в (скрывая изумление). Как?

А р т е м (ухмыляясь). Неприятно, наверное, да? Они производят впечатление высокоорганизованной группы. Слаженной, со вполне четким кругом задач. Свой информационный центр, своя агентура. Они выдали мне, где вас найти, и предложили вступить в их стройные ряды.

М а л а х о в (размышляя вслух). Агентура «Псиона»… разветвленная сеть… Ну конечно! Теперь все ясно! (Машинально отрывает руки от столешницы.)

Артем вскакивает, вытягивая руку с пистолетом.

А р т е м. Ну-ка не дергайся!

М а л а х о в. Послушай меня!

А р т е м. Положи руки!

Г р о м о в (Артему). Лапшин, не кипешуй!

М а л а х о в. Артем, ответь на вопрос!

Г р о м о в (Малахову). Данилыч, ты тоже не дуркуй!

А р т е м. Положи руки на стол!

Г р о м о в (Малахову). Данилыч!

Артем взводит курок.

М а л а х о в. Просто ответь на вопрос!

Г р о м о в (Малахову). Да опусти ты чертовы руки на стол! (Артему.) Лапшин, спрячь пушку!

А р т е м. Хватит болтать! Я достаточно выяснил!

М а л а х о в. А как ты узнал, что мы окажемся здесь?!

А р т е м. Хватит вопросов!

М а л а х о в (поднимаясь со своего места). Как ты узнал, что мы будем здесь, Артем? (Молчание.) От Эрика, верно? Он сказал, что мы двое будем здесь?

А р т е м (нехотя). Да.

М а л а х о в. Что «да»? Он сказал, тут будем мы — Эдуард Евгеньевич и я?

А р т е м. Да.

М а л а х о в. Только мы двое?

А р т е м (громко) Да, твою мать, вы двое! Ты и Громов! Еще повторить?!

М а л а х о в (улыбаясь). А вот это любопытно. Потому что сегодня утром, в девять часов по Москве, в этой самой комнате мы должны были встретиться с Артуром Волжанским. Он позвонил вчера вечером, немногим позже твоего налета на Кравчука, и договорился о встрече. Якобы собирался предоставить список известных ему телепатов. (Разводит руками.) Но, как видишь, здесь его нет, и на звонки Артур Валентинович не отвечает.

А р т е м (неуверенно). Волжанский улетел из страны.

М а л а х о в. Кто сказал? Эрик?

Молчание.

А р т е м. Ты блефуешь. Пытаешься манипулировать.

М а л а х о в (доверительным тоном). Манипулятор — не я. Думай головой, Артем. Волжанский уже не служит в ФСБ. Однако он двадцать пять лет проработал с экстрасенсами. Многие остались у него на подхвате. Например, Эрик, который впоследствии стал лицом всей компании. Ты упомянул, что нынешний «Псион» представляет собой разветвленную сеть телепатов. Забавно, но это моя разработка. То, что мы пытались создать из «Псиона» девяностых. А Волжанский располагал всеми документами нашего отряда. Для него не составило проблемы воссоздать и улучшить мои наработки. Артур знал, что после захвата тебя поместили на Объект-17. Не удивлюсь, если изначально планировалось твое освобождение прямо с его территории. Но столь удачно подворачивается история с «прецедентом Анжелики», тебя запрашивают в НИИ. Максимально отводя подозрение от себя, Артур через Эрика использует Сухоставского для получения установочных данных твоих конвойных. Ну а дальнейшее ты знаешь. Сухоставский получает информацию у Крысина, Эрик с ее помощью организует твой побег. А для того, чтобы ты выполнил задачу, ради которой и был освобожден — изъятие артефакта Кравчука, — Артур подбросил тебе сочную кость. Нас.

Молчание.

Г р о м о в (тихо). Прости, сынок. Но, по ходу дела, хорек Волжанский поимел нас всех.

М а л а х о в. Ты уже передал артефакт Эрику?

Артем качает головой.

М а л а х о в. Хорошо. Предмет необходимо срочно вернуть Кравчуку. Иначе, боюсь, случится беда.

А р т е м. После.

М а л а х о в. Нельзя «после».

А р т е м. Молчи. Теперь я говорю. (Опускает пистолет.) Теория с Волжанским довольно занимательна. Я ее проверю. Если ты, дядя Вова, прав, мы больше не увидимся. Но если все сказанное тобой — блеф, я вернусь и убью вас обоих. (Обводит присутствующих тяжелым взглядом и пятится к выходу.)

М а л а х о в. Что бы ты ни задумал, работой головой. Не нужно крови.

А р т е м (открывая дверь). За мной не ходить. Если позвоните водителю и прикажете меня задержать — он труп.

Уходит.

Г р о м о в (выдыхая). Твою мать… (Дрожащей рукой тянется к сигариллам.) Давненько я под прицелом не сидел. (С третьей попытки закуривает.) Я, кстати, думал, нам кабздец…

Малахов опускается на диван, достает мобильный телефон.

Г р о м о в. Как тебе удается быть таким спокойным?

М а л а х о в (набирая номер). Работа с энергетикой тела.

Г р о м о в (сквозь зубы). Гребаные экстрасенсы…

М а л а х о в (слушая сообщение автоответчика). Артур отключил телефон.

Г р о м о в. Выходит, он бросил нас на амбразуру? Сука.

М а л а х о в (убирая телефон). Сука — это собака женского пола. Артур значительно хуже.

Г р о м о в. Нет, Данилыч, ты только оцени масштаб его практичности! В качестве платы он отдает Артему нас. Нас! Людей, с которыми бок о бок работал! У одного моего знакомого дома змея живет. Удав или что-то типа того. Чтобы прокормить этот шнурок, товарищ постоянно покупает замороженных мышей. Я чувствую себя такой мышью! Нами он пытался подкормить Артема!

М а л а х о в (прикрывая глаза). Думаю, дело не только в этом. Мы подбираемся ближе. Артур захотел обезопасить себя и свою агентурную сеть. Он рассчитывал, что Артем убьет нас при первой возможности, и организовал сегодняшнюю встречу. Если бы Тёмка нажал на спусковой крючок, Артур бы и парня подкупил, и следствие в тупик завел. Двух зайцев…

Г р о м о в. Я ж говорю — сука. (Молчание.) Так, значит, Сухого убил Кравчук? Его ты покрывал?

М а л а х о в. Да.

Г р о м о в. Почему он это сделал?

М а л а х о в. Сухой прижал парня к стенке. Он требовал показать лабораторию, в которой хранится Ядро — артефакт Кравчука. Саша взъерепенился. Тогда Сухой направил наемников к нему и его родне. Это окончательно взбесило Кравчука, он поехал к Сухоставскому и убил его в порыве гнева.

Г р о м о в. Силой пирокинеза?

М а л а х о в. Да.

Г р о м о в. Кравчук — пирокинетик?

М а л а х о в. Да.

Молчание.

Г р о м о в (качая головой). Битва экстрасенсов, мля… А что за артефакт?

М а л а х о в. Источник энергии. Его частицы служат топливом для квантового двигателя Кравчука.

Г р о м о в. Тогда ясно, почему к расследованию подключилась Леднева. Ребята из правительства не прочь разжиться новой технологией.

М а л а х о в. Да, они… (Подскакивает на месте.) Что?

Звонит мобильный телефон.

М а л а х о в (в трубку). Да, Сереж? В каком он положении? Глаза закрыты или открыты? Опиши, какие узоры? Ладно, я понял! Будь с ним, никуда не отходи! Если что-то изменится — сразу звони. Я выезжаю. (Поспешно прячет телефон, поворачивается к Громову.) Эдуард, я одолжу твоего водителя? Дело срочное!

Г р о м о в (индифферентно). Валяй… Один хрен, я, пожалуй, останусь тут и опрокину грамм пятьдесят. А может, и все двести!

М а л а х о в (вставая с места). Опрокинь. Затем дай команду готовиться группе захвата. Возможно, скоро я узнаю местонахождение Артема, а значит, и Эрика с Артуром. (Уходит.)

КОНЕЦ ИНТЕРЛЮДИИ

Глава пятая. Я возвышусь — ты падешь

Мощь великого.

Благоприятна стойкость.

«Книга Перемен», тридцать четвертая гексаграмма «Да-чжуань»

Серебристая «девятка» резко затормозила перед административным модулем посреди строительного котлована. Артем заглушил мотор и выскочил под яркие лучи солнца, выглянувшего из-за туч. Он достал пистолет и разъяренным дьяволом ворвался в модуль, пинком распахнув входную дверь.

— Эрик! — закричал он.

Артем решительно продвигался вглубь помещения, готовый без колебаний пустить пулю в лоб всякому, кто будет представлять угрозу.

Он обнаружил телепата там же, где и оставил после их последней встречи два дня назад. Аккуратно причесанный, излучающий обаяние в лучших традициях нарциссизма, инвалид сидел в кресле перед мониторами, умиротворенно сложив руки на коленях.

— И незачем так кричать, — промурлыкал он.

Бегло осмотревшись, Артем шагнул в стеклянный восьмигранник, целясь аккурат в лоб Пескова.

— Где он? — спросил Лапшин.

— Где кто?

— Не валяй дурака, урод. Где Волжанский?

— А, ты про Артура Валентиновича! — будто бы вспомнил Герман. — Зачем он тебе?

Вместо ответа Артем взвел курок. В абсолютной тишине это прозвучало эффектно.

— Ладно-ладно, — примирительно поднял ладони Песков. — Я все понял: ты не в духе. Но, прежде чем ты наломаешь дров, позволь кое-что объяснить.

— Мне не нужны объяснения!

— И все-таки… дай мне минутку, хорошо?

Артем промолчал. Дуло пистолета по-прежнему смотрело Пескову в лоб.

— Для начала хочу сказать, что я все слышал, — заговорил Герман. — Весь твой разговор с Громовым и Малаховым. С помощью телефона, который тебе подсунул. Я представляю, какие дикие мысли сейчас роятся в твоей голове, но разреши прояснить темные пятна. Да, я действительно работаю на Артура Валентиновича. Он нашел меня много лет назад и помог не сбиться с пути, за что я всегда буду ему благодарен. Не углубляясь в подробности, о которых по большей части догадался Малахов, поведаю самое главное. Ты действительно был освобожден для того, чтобы выкрасть артефакт у Кравчука. Но ничего криминального в этом нет.

Артем изогнул бровь.

— Неужели?

— Именно так! Во всей этой истории мы — хорошие ребята. И я объясню почему. Около года назад один из наших телепатов определил артефакт Кравчука как потенциальную угрозу планетарного масштаба. В своих видениях он наблюдал крах существующей реальности из-за действий Кравчука. Человек, на которого ты напал, — фанатик! Он одержим внутренними бесами и не в силах противиться их влиянию! Кравчук не остановится ни перед чем в погоне за мечтой. Цель его вполне конкретна — активация артефакта, чего как раз и нельзя допустить! Наш человек увидел, как при воздействии бешеной энергетики Кравчука произойдет неконтролируемое видоизменение предмета. Точные масштабы метаформирования неизвестны, но нельзя исключать самого страшного. Артур Валентинович решил воспрепятствовать такому исходу. Для этой цели он и собрал отряд «Псион».

Свою версию произошедшего Герман излагал безукоризненно искренним тоном, активно жестикулируя, пытаясь всеми силами добиться ответной реакции от собеседника. Артем подумал, что инвалид либо искусный лгун, либо беспрекословно верит в сказанное.

— Мы решили любыми средствами предотвратить катастрофу. Конечно, изначально предполагалось, что жертвы будут. Ибо, когда речь идет о спасении миллиардов жизней, мелочиться нельзя.

Всем своим видом Песков демонстрировал, как сильно он пытается достучаться до Лапшина.

— Теперь понимаешь, Артем? Малахов во многом был прав. А ошибся в одном, но критически важном аспекте: он поставил знак «минус», когда мы действуем под знаком «плюс»!

Герман перевел дух. Осторожным движением поднес ко рту вейп и затянулся.

— У тебя в голове каша, я понимаю. Но, прежде чем принять окончательное решение, тебе нужно было знать всю правду.

— Где Волжанский? — упрямо спросил Артем.

Герман закатил глаза.

— Ты хочешь услышать то же самое от него?

— Не твое дело, чего я хочу. Где Волжанский?

Песков вздохнул, кивнул парню за спину.

— Позади тебя.

Артем не успел обернуться или нырнуть на пол — Волжанский не дал ему ни малейшей возможности хоть что-либо предпринять. Раздался громкий хлопок. Черная паутина сверхпрочной сети, стремительно пролетев через восьмигранник и раскрываясь по пути, сбила Артема, мгновенно опутывая его с головы до пят.

От сильного толчка Артем охнул и выронил пистолет. Замотанный в крепчайший черный кокон, он повалился на пол. Инстинктивно Лапшин дернулся несколько раз, испытывая путы на прочность, но те лишь сильнее затягивались, реагируя на малейшее движение пленника. Поняв, что от его действий становится только хуже, Артем замер, лежа на боку. Наступившую тишину нарушало лишь его тяжелое дыхание.

Так продолжалось с полминуты. Затем по бетонному полу застучали тяжелые каблуки. Шаг невидимого Артему человека был размерен и нетороплив — поступь хозяина ситуации. Наконец в поле зрения Лапшина появились дорогие коричневые туфли из крокодиловой кожи и синие брюки.

Небрежный толчок в грудь опрокинул Артема на спину, и теперь он мог видеть Волжанского целиком. С надменной улыбкой на лице, Артур Валентинович возвышался над ним, закинув на плечо причудливой формы ружье. Артем припомнил, что точно таким оружием были экипированы пытавшиеся захватить его спецназовцы.

— Ты дергайся, дергайся, — звонко проговорил Волжанский. — Это кинетическая смарт-сеть. Чем сильнее сопротивляешься, тем крепче сжимает.

Волжанский наклонился, поднял «вальтер» Артема и сунул себе за ремень.

— Ну вот, ты снова мой, сынок, — ухмыльнулся мужчина. — Все вернулось на круги своя.

— Я убью тебя! — сдавленно произнес Артем. Сеть уже основательно сжала все его тело, и говорить он мог с большим трудом.

Артур Валентинович пропустил реплику мимо ушей, лишь устало покачав головой.

— Ты даже не представляешь, сколько хлопот мне доставил.

К ним подъехал Герман. Парень выглядел озадаченным.

— Артур Валентинович, а это необходимость — так с ним обращаться?

— Предосторожность, Гера, — пожал плечом Волжанский. — Ты ж сам видишь, какой Артемка у нас ретивый.

— Он обо всем догадался.

— Разумеется! Странно, что только сейчас. Малахов подкинул пищу для размышлений?

— У меня есть запись их разговора. Хотите прослушать?

— Не особо. — Артур Валентинович склонил голову набок, насмешливо глядя на Артема. — Бивис и Батхед все знают, да? И ты их не убил?

— Мразь! — прошипел Артем. — Из-за тебя погиб отряд!

— Ты все про Сирию вспоминаешь, — вздохнул Волжанский. — Забудь уже, а?

— Ты сдал меня американцам! Ты договорился, чтобы именно мне поручили перехват конвоя!

Волжанский улыбнулся.

— Тлетворное влияние Володи Малахова видно невооруженным глазом.

— Ты навел на нас американцев? Ответь же, паскуда!!!

Артур Валентинович повернулся на каблуках, прошел к стеллажу и положил на него причудливое оружие.

— Ты должен был достаться амерам и стать моим билетом в новую жизнь, — тихо заговорил Волжанский. — Мы целый год планировали операцию. Это, знаешь ли, нелегко — координировать работу с янки, находясь в самом сердце нашей группировки сил. Зато в итоге у американской стороны все было готово, в том числе и мое светлое будущее. — Волжанский вдруг пару раз нервозно хихикнул. — Я начинаю сильно злиться, когда понимаю, что еще пару лет назад мог получить статус, которого заслуживаю. Сейчас бы я решал судьбы мира, не покидая роскошной виллы в Испании, а вместо этого торчу на богом забытой помойке.

— Рад слышать! — зло прошипел Артем.

Темные глаза Волжанского злобно сузились. Он приблизился к Артему, угрожающе нависнув над парнем.

— Ты, упертый ублюдок, как всегда все испоганил, — сухо констатировал Артур Валентинович. — Ты ушел от «зеленых беретов», мои американские партнеры не получили ничего, меня же по результатам расследования уволили со службы. Без пенсии, без наград! Я четверть века подчищал дерьмо за всяким отребьем, вроде тебя, а меня выбросили на свалку! Досадно, однако.

— Ты — предатель!

— Я — человек, знающий себе цену. И не моя вина, что заплатить ее могут только на Западе.

— Ты оставил нас без поддержки! — закричал Артем. — Ты бросил нас умирать!

Волжанский вскинул брови.

— Умирать? Кому умирать, Артем? Тебе? Ты неуязвим! Ты переживешь даже ядерный взрыв.

— Со мной был еще 31 человек! Они служили своей стране.

— Ты служил стране, — назидательным тоном поправил Волжанский. — Из всего отряда лишь ты один был действующим офицером! А все остальные — шайка наемников.

— Они были воинами!

— Они приехали зарабатывать деньги. Не нужно их возвышать.

Артем с хрустом сжал кулаки. Бессильная ярость клокотала в нем.

— Ты просто говно!

Несколько секунд Волжанский изучал лицо бывшего подопечного, искаженное гневом и презрением. Затем вздохнул и выпрямился, оправив ладно скроенный пиджак.

— Гера, где артефакт? — спросил он у Пескова.

— Он пришел пустой, — ответил парень.

— В машине оставил, да? — доверительным тоном спросил Артур Валентинович у неподвижно лежащего Артема. — Со встречи с Болеком и Лёлеком ты примчался слишком быстро, по пути скинуть нигде не мог. Артефакт в твоей тачке!

— Артур Валентинович, а что происходит? — спросил Песков.

— Ты о чем?

— О том, что вы сказали Артему. Это правда?

— Отчасти да.

— Но нам вы говорили другое…

— Политика, малыш, — философским тоном сказал Волжанский. — Не лезь в нее. А покамест консервируй точку.

Песков заметно удивился словам Волжанского.

— Что? Почему?!

— Мы скомпрометированы. Малахов обо всем знает и скоро найдет это место. Сворачиваемся.

— Да это не проблема… Но вы не ответили на вопрос!

— А что тут отвечать… Ты давно не маленький мальчик, сам все понять должен.

Наклонившись, Артур Валентинович крепко ухватился за сеть и волоком потащил Артема к выходу. Такой поворот совсем уж озадачил Германа. События пошли вразрез со всеми договоренностями.

Он покатил вслед за начальником.

— Артур Валентинович, что вы делаете?

— А на что это похоже, Гер? — прокряхтел Волжанский, таща тело Лапшина по бетонному полу. — Я хочу прокатиться с нашим неубиваемым засранцем.

— Куда?

— Есть один человечек. И он страсть как хочет повидаться с Артемом.

— Мы договаривались по-другому! Мы собирались принять его в «Псион»!

— Жизнь частенько вносит коррективы, сынок. Привыкай.

Спиной вперед Волжанский вышел из модуля на улицу, рывком подтянул кокон с Артемом через высокий порог. Песков выехал следом по специальному спуску для инвалидного кресла.

— Я обещал ему место в отряде!

— Что ж, ты явно погорячился.

Волжанский оставил Артема, чтобы достать из серебристой «девятки» защитный саркофаг. Выставив черный ящик на капот, нажал кнопку активации дисплея. Замыленное окошко прояснилось, демонстрируя лежащий внутри артефакт. Артур Валентинович улыбнулся. Это была победа.

Держа «переноску» в одной руке, Волжанский вновь потащил неподвижного Артема — на этот раз в сторону грузового контейнера, за которым стоял черный внедорожник. Герман щелкнул манипулятором инвалидного кресла. Привод загудел. Парень обогнал своего начальника, развернулся и остановился, преграждая путь.

— Артур, хватит! — решительно сказал Песков. — Отпусти его. Я не знаю, что ты мутишь, но парня оставь. Он нужен.

— Вот тут ты, Гера, прав. Он сослужит мне хорошую службу.

Песков упрямо смотрел на Волжанского.

— Ты не собирался прятать артефакт в целях безопасности, — тихо проговорил Герман. — Что ты задумал на самом деле, Артур?

Артур Валентинович поставил «переноску» и выпустил сетку из рук. Выпрямился, переводя дыхание.

— Вот в кого ты такой дотошный, Гера… — Он с некоторым сожалением посмотрел на инвалида. — Да, не собирался. И плевать я хотел на ваши предсказания Армагеддона.

Песков плотно сжал губы.

— Но вот эта хреновина, — Волжанский пнул черный ящик, — и этот кусок мяса… стоят очень дорого. Точнее, ровно столько, сколько я заслуживаю.

— Деньги! — презрительно фыркнул Песков. — Все дело в деньгах?!

— Не-ет, — покачал головой Артур Валентинович. — Есть вещи поважнее миллиардов. Например, статус и власть. И есть люди, готовые заплатить подобную цену.

Песков покачал головой.

— Я не могу поверить… Ты… ты столько говорил нам о цели. О высшей цели, которой следует «Псион». А получается, твоя речь была ничем? Пшиком? Ты просто использовал нас… Предал точно так же, как когда-то Артема!

— О нет, Гера! Я дал вам то, чего никто другой не смог бы дать — причину жить. Ощущение нужности. Без меня вы просто кучка фриков и отщепенцев, абсолютно ненужных этому миру. Не будь меня, вы бы давно передохли где-нибудь в сточной яме или в собственной блевотине — бухие от жалости к себе. Зашуганные, одинокие телепашки… Я даровал вам смысл. Я — ваш гребаный бог.

На лице Германа отчетливо читалось отвращение.

— Ты — лживый кусок дерьма! Я расскажу о тебе всем! «Псион» узнает, чего на самом деле стоит его так называемый «лидер».

Волжанский тяжело вздохнул, с сожалением покачав головой.

— Нет, Гера… не узнает.

Он вытащил из-за пояса «вальтер», навел на парня и нажал спусковой крючок.

Водитель Громова домчал Владимира Даниловича до места назначения быстро. Очень быстро. Правительственные номера и «мигалка» на крыше значительно упрощали движение по дорогам.

«Ауди» затормозила аккурат перед парадным входом в особняк Кравчука. Поблагодарив водилу, Малахов выскочил из салона и поспешно скрылся за массивной дверью.

Первое, что он ощутил, оказавшись в комнате для гостей, — жара. В просторном помещении с распахнутыми настежь окнами, сквозь которые должна бы проникать осенняя свежесть, стояла сорокаградусная жара. К тому времени Серега Кравчук прилично взмок: лоб парня лоснился от обильно выступившего пота.

Александр по-прежнему лежал на просторном диване и сотрясался в сильнейшем ознобе, прижав кулаки к груди. Он таращился вверх ничего не видящими глазами. А прямо над ним, под высоким сводом потолка, постоянно вспыхивали огненные узоры.

Периодически сменяя друг друга, они возникали, несколько секунд шипели, сжигая кислород, и потом исчезали, чтобы уступить место следующему узору. Зрелище было завораживающее.

— Как долго это происходит? — спросил Малахов у Сереги, беспомощно стоявшего возле брата с белым полотенцем в руке.

— Не знаю, — покачал головой парень. — Когда я ложился спать, ничего подобного не было. А с утра уже все горело и полыхало.

— Ясно.

Владимир Данилович критически осмотрел Александра. Тот дышал прерывисто и часто, сотрясаясь в судорогах. Высоко над ним возник очередной огненный символ, сменив предыдущий. Произведения пирокинетического искусства не были велики по размеру — приблизительно с надувной шарик.

— Дядя Вова, мне до чертиков страшно! — признался Серега. — Брату хреново. Я дважды накладывал холодное полотенце ему на лоб, и оба раза оно высыхало за минуту!

Владимир Данилович задрал голову, разглядывая огненное шоу. То, что он видел, подтверждало некоторые смутные догадки.

— Что это, дядь Вов? — спросил Серега. — Какие-то иероглифы? Он пытается что-то написать?

— Это не иероглифы, — задумчиво проговорил Малахов. — Вглядись в контуры. Страницы из атласа не напоминает? Это фрагменты поверхности планеты.

— Чего?..

Сергей нахмурился, но в мельтешащих облаках огня не увидел ровным счетом ничего знакомого. Он был слишком возбужден, чтобы сосредоточиться и разглядеть то, о чем сообщил Малахов. Сергею хотелось действовать — делать что-то конкретное, что выведет брата из шокового состояния и прекратит светопреставление над их головами.

— Он перебирает географические квадраты, как система автонаведения.

Малахов опустил голову, посмотрел на Александра.

— Он ищет Ядро.

— Каким образом? Телепатически?

— Вроде того. Сейчас Александр в состоянии транса. Допускаю, что сейчас сознание его пребывает совершенно в другом месте.

Серега вздохнул, приложив влажное полотенце, предназначавшееся брату, себе ко лбу.

— Я не могу думать… Просто скажите, что мне делать.

Владимир Данилович задумчиво поправил очки.

— Я пойду за ним, — сказал он. — Найду его сознание и постараюсь вернуть обратно в тело.

— Вы уверены? Потому что в свете происходящего такие маневры не кажутся хорошей идеей!

— Это единственная идея.

Малахов сорвал перчатки, опустился на колени возле Александра.

— Будь рядом, — сказал он Сергею. — Если произойдет что-то странное — оттолкни меня от брата, разорви контакт.

— Вы имеете в виду что-то более странное, чем сияние под потолком?

— Используй телекинез, если потребуется!

Полностью переключив внимание на Александра, Владимир Данилович наложил ладони на его лоб и плечо и, не колеблясь, нырнул во внутренний мир пирокинетика.

Возникший вихрь мыслей и эмоций едва не сшиб Малахова с ног. Даже будучи измотанным, Александр обладал впечатляющим запасом жизненных сил. Владимир Данилович подумал, что если бы не усталость Кравчука, самому ему было бы невообразимо сложно пробиться через такую энергетику. Если бы вообще получилось.

Как всегда, первым делом сознание телепата опустилась в надводье — неупорядоченный калейдоскоп мыслей, чувств и воспоминаний, что плавают на поверхности. У Александра они обладали сильнейшей эмоциональной окраской.

Малахов очень скоро увидел то, что пирокинетик утаил от брата: спор в лаборатории с Гинзбургом и его убийство. Глубочайшее потрясение, паника, ужас, раскаянье, сожаление — вот что при этом испытывал Кравчук. После содеянного основным поведенческим императивом стало желание скрыть произошедшее от Сергея из-за чувства стыда и разочарования, которое, по мнению Александра, могло возникнуть у брата по отношению к нему, открой он неприглядную истину.

Сам же Малахов воспринял факт гибели Гинзбурга от рук Кравчука сухо, не придав ему никакой окраски, словно листал годовой бухгалтерский отчет. Но причиной тому была не эмоциональная ущербность Малахова, а требование текущего момента. Практикующему телепату, проникшему в чужое сознание, надлежит строжайше избегать всяческих переживаний, ведь на таком уровне восприятия даже легкое волнение может взлететь до вершины эмоционального давления, необратимо навредив разуму объекта воздействия, совершенно беспомощного перед ним. Подобно хирургу, проводящему сложнейшую операцию, истинный телепат обязан обладать беспримерной выдержкой и хладнокровием. Требуется невероятная стойкость при виде тех ужасов и грязи, которые, безусловно, повстречаются на пути скольжения в голове реципиента.

Механически перелистнув эпизод с убийством Гинзбурга в «КравЛаб», Малахов двинулся к иным мыслеобразам.

Как и предполагал Владимир Данилович, сознательная часть «я» Кравчука была поглощена розыском Ядра. Мощная телепатическая связь, возникшая между артефактом и его создателем, позволяла запеленговать и определить примерное местонахождение объекта на Земле. Вот только работать точечно, собрав рассеянный пучок ментального зрения в тонкий сконцентрированный луч, Александру не удавалось — мешала природная импульсивность. Он хаотично менял углы обзора на планету, надеясь произвольным образом наткнуться на искомое.

Владимир Данилович нырнул на следующий пласт восприятия и покинул свое тело.

Он успел увидеть со стороны себя и братьев Кравчуков, после чего столь быстро набрал высоту, что огромный особняк превратился в едва различимую точку. Он несся к небу, удаляясь от усадьбы, а затем и вовсе от Земли. Поверхность планеты стремительно таяла под ногами. Даже для привыкшей ко многим фокусам психики Малахова это было большим потрясением.

Он вышел за пределы атмосферы, пронесся сквозь скопление орбитальных спутников и продолжал удаляться — до тех пор, пока не смог охватить взором весь земной шар. Сознание Малахова замерло столь же стремительно, как и вознеслось. Он очутился в открытом космосе, среди света звезд.

Владимир Данилович наблюдал тысячи астральных информационных магистралей, опоясывающих Землю. Вся планета мерцала невообразимым количеством оттенков аур.

Огромная, прекрасная Земля продолжала лениво вращаться. Вокруг царила непроницаемая тишина. Абсолютная аскеза, дарующая чистейшее умиротворение. Здесь, в открытом космосе, не было места ни суете, ни шуму, ни лишним мыслям.

Он парил в невесомости и чувствовал, как с каждой секундой усиливается желание остаться здесь навсегда.

Вдали от себя Малахов увидел дрейфующего Александра и подлетел к молодому человеку.

— Все в порядке, Саш?

— Не могу найти…

— Ядро?

— Себя.

— Ядро — не весь ты.

— Но оно — то, что мне нужно.

— Как знать… Не всегда то, что мы ищем, является тем, в чем мы на самом деле нуждаемся.

— Но больше у меня ничего нет.

— Ошибаешься. У тебя есть семья.

— У меня нет другой мечты. Все, что я делал, к чему стремился, — все было ради моей мечты.

— И ты сделал много хорошего. И сделаешь еще. Иногда мечта — это не конечная остановка, а причина следовать по маршруту. Причем маршрутов может быть много.

— Нет! Не нужно ничего «другого»! Я должен дойти до конца, должен достичь цели! Это все, что у меня есть!

— Послушай…

— Мне нужно Ядро! Нужно его постичь. Только тогда я успокоюсь! Только осуществив задуманное, я буду счастлив! А мне нужно счастье… Хочу быть счастливым! Тогда и мои близкие будут счастливы. Но я не могу найти! Не получается увидеть решение…

— Я бы мог помочь тебе.

— Так помоги!

— Я хотел. Но затем увидел, что ты сотворил в лаборатории.

— Это вышло случайно…

— И может повториться вновь. В следующий раз цена твоей ошибки окажется невообразима высока.

— Нет никаких ошибок! Не бывает выбора между правильным или неправильным. Есть только то, чему мы следуем. Я иду своим Путем. И он ведет меня к Ядру. Оно призывает — я слышу музыку.

— …

— Ну же, телепат! Помоги мне — и мы оба последуем по своему Пути.

— Прости, Александр. Нет. Я пришел вернуть тебя, и только.

— Ты не понимаешь самого важного.

— Чего же?

— Моя воля, старик. Моя воля крепче чьей-либо другой. Даже твоей.

— Что ты задумал?

— Подчинить тебя.

Малахов ощутил резкое неприятное вторжение. Сознание Кравчука не принимало никаких возражений, лишая Владимира Даниловича свободы действий. Против своей воли он усилил способности Кравчука, как проделывал подобное с его младшим братом.

Яркой золотой звездой вспыхнула на поверхности планеты точка — местонахождение Ядра.

— Спасибо.

Кравчук отбросил Малахова за ненадобностью. Так выбрасывают обертку от съеденного шоколадного батончика — небрежно и мимо урны.

Владимир Данилович ощутил стремительное падение. Поверхность родной планеты теперь приближалась к нему быстрее, чем ранее удалялась. Он ворвался в собственное тело на полном ходу, как машина с отказавшими тормозами.

Потребовалось немало усилий, чтобы вновь ощутить физическое присутствие. Благо головокружение и тошнота прекрасно способствовали «обретению себя».

Владимир Данилович понимал, что лежит на спине, перед глазами все плывет, а над ним склонился Сергей Кравчук.

— Дядь Вов…

Его голос доносился будто из параллельной вселенной.

— Дядя Вова…

— Я здесь, — просипел телепат. — Я здесь…

Серега помог ему сесть и застрекотал несвязные фразы, смысл которых пока еще ускользал от Малахова.

— Дай мне пару секунд, Сереж.

Он посмотрел по сторонам. Диван, на котором в ознобе бился Александр, пустовал. Жуткое шипение огненных всполохов также исчезло, уступив место тишине. Из распахнутых окон наконец-то потянуло прохладой.

— Где твой брат?

— Так а я вам о чем?! Он исчез! Вы сидели, дружно взявшись за руки, а потом что-то хлопнуло — и он просто исчез!

Малахов поморщился, пытаясь сфокусировать зрение, — Серега двоился у него в глазах. Получилось так себе.

— Что ты сказал, Сереж?

— Исчез! — гаркнул Кравчук. — Мой брат исчез! Вы меня слышите? Он просто испарился!

— Нет, перед этим…

Глаза Сергея непонимающе дернулись из стороны в сторону.

— Вы про хлопок? Что-то хлопнуло, когда он пропал.

Малахов слабо кивнул.

— Вакуум заполнился.

— Чего?

— Воздух заполнил освободившееся пространство. Твой брат телепортировался.

— Телепортировался?.. — Сергей приложил полотенце к лицу. — Он же не умел так делать… И куда он отправился?

— Я думаю…

Малахов не договорил. Тошнота стала невыносимой. Он резко отвернулся и облагородил дорогой ковер, устилавший пол гостиной.

Кравчук подхватил наставника, не давая тому завалиться на спину, отдал полотенце.

— Дядь Вов, ты вообще как?!

— Все нормально… — Малахов вытер губы. — Просто твой братец… довольно беспардонный молодой человек. Помоги подняться.

Сергей поднял Малахова на ноги. Владимир Данилович поправил съехавшие очки, сделал несколько глубоких вдохов. Перейдя в вертикальное положение, он почувствовал себя значительно лучше.

— Твой брат позаимствовал у меня часть энергии, чтобы переместиться к артефакту.

— Не слабо, надо сказать, позаимствовал.

— Да, не слабо… Мы должны спешить за ним.

— Но куда?!

— Я покажу.

Свободной от перчатки рукой Малахов ухватился за Сергея. Передача информации произошла мгновенно.

— Все понял?

Сергей решительно кивнул. Вместе они вышли на крыльцо дома. Владимир Данилович держался за локоть молодого человека, чтобы не завалиться, — голова продолжала кружиться.

— А теперь лети, Сережа. Лети…

Кравчук подхватил профессора под руки, и вместе они устремились в облака. Владимир Данилович уже начинал к такому привыкать.

Волжанский выстрелил. Он целил точно в лоб — лучший и надежнейший способ умерщвления телепатов. Проработав с экстрами не один десяток лет, Артур Валентинович знал, как важно сразу же поразить мозг. В противном случае всегда существовала возможность переброски сознания в тело другого, находящегося поблизости человека.

Грохот выстрела разнесся по округе. Девятимиллиметровая пуля, пущенная точно в лоб, не оставляла Герману ни малейшего шанса выжить. Однако спасение пришло буквально из ниоткуда.

В последний миг мощное гравитационное возмущение толкнуло руку с пистолетом. Пуля ушла сильно вправо, однако Пескова заметно передернуло в кресле.

— Ты выстрелил! — то ли удивленно, то ли возмущенно взвизгнул он.

Правда, Волжанскому уже не было дела до своего помощника. Всего в паре метров от Артура Валентиновича возникла человеческая фигура.

Сам факт материализации физического тела не особенно поразил воображение бывшего полковника ФСБ — за годы службы повидал всякого. Но вот личность телепортера не могла не повергнуть в шок.

Взлохмаченный и какой-то неадекватный, с осатанелым взглядом и фингалом под глазом, перед ними стоял Александр Кравчук.

— Тебя только не хватало! — раздраженно сказал Волжанский.

Кравчук внимательно посмотрел на Артура Валентиновича, перевел взгляд на пистолет в его руке. Хитрый Волжанский, к тому же отлично информированный о возможностях пирокинетика, тут же выбросил оружие и поднял пустые ладони.

Александр осмотрел каждого из мужчин, немного задержав взгляд на замотанном в черную сеть Артеме, кивнул на защитный саркофаг у ног Волжанского.

— Это — мое!

— Как скажешь, — кивнул Волжанский и ногой подтолкнул модуль к Александру.

Кравчук подхватил черный ящик, моментально потеряв всякий интерес к людям. Волжанский тихо выматерился сквозь зубы.

Александр прошел к центру котлована, поставил саркофаг на гравий и открыл крышку. Из недр контейнера выехал подаватель с Ядром. Кравчук отключил зажимы, поднял артефакт на уровень глаз и широко улыбнулся.

В голове замельтешили самые позитивные мысли. Александр чувствовал себя человеком, почти покорившим высочайшую вершину планеты. Еще совсем чуть-чуть — и он победно водрузит на ней свой флаг. Предвкушение великого полностью захлестнуло молодого человека.

— Ну вот и все, малыш… — прошептал он. — Мы почти закончили. Осталось немного.

Через руки метнул артефакту импульс психической энергии. Ядро отреагировало очередным видоизменением: Кравчук вновь держал в руках «ежа», испускавшего яркое золотое свечение.

Александр отпустил артефакт, и тот остался висеть в воздухе.

— Моя мечта… Я отдам тебе все.

Он поднес ладони, с которых сорвались едва различимые волны — началась передача энергии от человека к эзотерическому предмету.

Тело Александра извергало колоссальные силы, наполняя невидимые резервуары Ядра. Его разум переместился совсем в другое место. Кравчук очутился там, где всегда хорошо, уютно и безопасно — в воспоминаниях о детстве.

Лето. Зелень парка. Безликие люди, прогуливающиеся по аллеям: взгляни на их лица — и через мгновенье забудь. Он был в родном городке, у пруда, с которого началось длительное восхождение на гору-мечту. Тишина, покой. Возможность обдумать минувшие пятнадцать лет…

Наблюдавшие за ритуалом подпитки артефакта отметили резкое повышение температуры. Раскаленный вибрирующий воздух придавал окружающему оттенок сюрреализма — будто смотришь на мир через мокрое стекло.

— Началось объединение, — ехидным голосом констатировал Герман. — Сдается мне, Артурчик, ты опоздал. Жалость-то какая.

Глаза Волжанского полыхнули злобой.

— Черта с два!

Он подобрал пистолет, направился к Кравчуку. Александр сидел спиной к Волжанскому, и Артур собирался воспользоваться столь удачно подвернувшейся возможностью.

Прямо на ходу он трижды выстрелил, целясь Кравчуку в затылок и спину.

Артур всегда был хорошим стрелком и при иных обстоятельствах, без сомнений, изрешетил бы выключившегося из реальности бизнесмена. Но не сегодня.

Одна за другой пули врезались в невидимый купол психической энергии аж в нескольких метрах от цели. Волжанский прекрасно видел, как они повисели в воздухе и расплавленными каплями упали на горячий гравий.

Последовало едва уловимое искажение. Защитное поле Кравчука-Ядра проявило себя. Волжанский испытал мощный, обжигающий толчок невидимой стены. Он опрокинулся на спину, теряя «вальтер», но тут же подскочил и завертелся юлой, обнаружив, что рукав и правая штанина объяты огнем. Отчаянно матерясь, Артур скинул пиджак, хлопками ладони затушил брюки.

А потом он замер как вкопанный, обомлев от происходящего. Перед ним плавно опустилась оранжевая полусфера метров пяти в радиусе. Поразительной красоты купол накрыл Александра и артефакт, оградив их от любых напастей извне.

Волжанский наблюдал развернувшееся перед ним аномальное действо, крепко стиснув зубы и до боли сжав руки в кулаки. Он бурно переживал самые разные эмоции: от злости до детской обиды. Где-то там, за непроницаемой оранжевой стеной, еще различался силуэт Кравчука. Склонившись над артефактом, пирокинетик взаимодействовал с ним на доступном лишь ему уровне.

Артур проиграл. Его шанс на новую жизнь в обществе сильнейших мира сего таял с каждой секундой. Снова. Уже во второй раз судьба щелкает бывшего полковника по носу перед финишной чертой. Он облажался, как и два года назад с Артемом. И если в том случае ему удалось вымолить вторую попытку, сделав своим партнерам заманчивое предложение, то сейчас поезд уходил навсегда.

Он не смог. Не справился. Не успел. Он рискнул поставить все, без остатка — и проиграл. Ужас вперемешку с отчаянием подкатывал к горлу Волжанского, постепенно охватывая его целиком.

— Да, ты проиграл, Артурчик, — вторя его мыслям, заметил Герман.

Он подъехал к своему бывшему лидеру, остановившись чуть позади.

— И знаешь, что самое забавное? Ты настолько уверовал в победу, что не поленился сжечь мосты. Все до единого. — Песков говорил совершенно спокойным тоном, отчего его слова резали слух словно острым клинком. — Громов и Малахов теперь в курсе, что ты замышлял их убить. Знают они и о твоей причастности к происходящему. Вопрос времени, когда фээсбэшники придут за тобой. Покупатели артефакта, кем бы они ни были, не получат обещанный товар и поставят на тебе крест как на деловом партнере. Тебе предстоит скакать по необъятным просторам родины, скрываясь от силовиков. Конечно, ты мог бы получить защиту у нас, у отряда «Псион», но — упс! Ты жутко «предусмотрительно» спалил и этот мост тоже. Видишь ли, Давид Карадин как раз валяется в своем бунгало вусмерть пьяный. Я без труда перекинул ему воспоминания о том, как ты пытался меня пристрелить. Очнувшись, он передаст новое знание по цепочке. И каждый телепат узнает, какая же ты мразь, Артур. — Герман едва держал себя в руках. — Мы верили тебе. Мы за тобой пошли. А ты продал нас за какое-то мифическое могущество. Больше тебе не у кого искать поддержки. Ты остался совершенно один.

Волжанский выслушал все, не проронив ни слова. Его трясло от распиравшей обиды и чувства собственной беспомощности.

— Я ваше племя ненавижу, — прошипел Артур. — Вы — кучка уродов, неспособных жить среди людей. Мелкие грызуны, бегающие на задворках общества. — Он резко обернулся и в бешенстве заорал на Германа: — Думаешь, это я остался один?! О, нет! Ты ошибаешься! Ты жестоко ошибаешься! Это вы — ты и тебе подобные фрики — навсегда останетесь одни! Потому что вы жалкие! Моральные и физические аномалии! Ошибка природы! Все в вас вызывает только жалость и отвращение! ПОШЕЛ ТЫ!!!

Волжанский густо сплюнул под колеса инвалидного кресла. Стремительным, потерявшим былую вальяжность шагом он подлетел к Артему и схватился за сеть.

— Ну что, солдатик! Послужишь родине еще разок?!

Сильными рывками он потащил Лапшина к внедорожнику.

Быстро и непринужденно Сергей Кравчук скользил по небу, точно зная, куда необходимо прибыть. Он удерживал под руки Владимира Даниловича. Для своего роста Малахов весил достаточно много, однако Сергей рассчитывал, что за счет высокой скорости они доберутся до места быстрее, чем он устанет. Так и получилось.

С высоты они увидели котлован, заставленный старой строительной техникой, и оранжевый купол, раскинувшийся в самом его центре. Не требовалось быть гением дедукции, чтобы понять очевидное: подобный феномен — результат психокинетической активности Александра.

Чертыхнувшись, Сергей пошел на посадку…

Волжанский упорно волок сеть с Артемом к машине. Герман Песков еще кричал ему в спину что-то обличающее, но Артур уже ни на что не реагировал. У него оставался последний шанс получить хоть какой-то профит в развалившейся партии, и упускать его экс-полковник не собирался.

Необходимо добраться до места встречи с покупателем и предложить неуязвимого воина в обмен на билет из страны, в которой, совершенно очевидно, ему больше нет места. В конце концов, именно такая договоренность была на повестке дня пару лет назад.

Широкая тень накрыла Артура. Задрав голову, он увидел двух человек, плавно спускающихся прямо с неба. Разумеется, Волжанский узнал обоих. Личность младшего брата Александра Кравчука не была для него секретом — в отличие от вполне очевидной способности летать.

Серега мягко поставил Малахова на ноги, приземлился сам. Они оказались аккурат перед Волжанским, преградив тому путь.

Артур в очередной раз бросил сетку с Лапшиным и фыркнул, уткнув руки в бока.

— Да вы, блин, издеваетесь надо мной…

Малахов с интересом посмотрел на молодого человека в инвалидном кресле.

— Эрик?

Песков легонько склонил голову.

— Добрый день, господин профессор.

— Я к брату! — Серега побежал к оранжевому куполу.

Волжанский проследил за ним и кивнул через плечо.

— Ставлю сотку, что младший Кравчук — левитант из «прецедента Анжелики».

Владимир Данилович промолчал.

— Вот холера, — покачал головой Артур. — Я мог бы догадаться… У нас ведь никак не получалось проникнуть в его разум.

— Я никогда не считал тебя своим другом, — заговорил Малахов. — Но даже не предполагал, сколько в тебе лицемерия. Ты врал, глядя в глаза, мухлевал за спиной.

— Да мне плевать, Володь, — равнодушно покачал головой Волжанский. — Я даже рад, что сейчас могу говорить без обиняков. Так что знай: мне плевать на тебя, на него, — кивок в сторону Пескова, — на всех вас, уродов. Вы — просто разменная монета.

Владимир Данилович покачал головой.

— Ради чего?

Артур вскинул брови.

— Ради чего? Ты еще спрашиваешь?! Володя, мы с тобой знаем реальное положение дел. Нам известен второй, скрытый ото всех мир. И чем мы занимаемся? Убираем дерьмо за всяким отребьем… — Он пнул безответного Артема, который к тому моменту совсем потерял возможность шевелить конечностями. — С меня хватит! Я заслуживаю гораздо большего — и я свое заберу!

— Мне тебя не понять…

— Конечно, куда уж тебе! Ты же весь из себя — типа, простой мужичок! В своей вечной ветровочке — господи, как она меня бесит! — Волжанский хитро прищурился. — Только меня тебе не провести, Володя… Ты уже взял шефство над младшим Кравчуком, да? Ведь мы оба знаем, зачем он тебе понадобился на самом деле.

— Когда это случилось, Артур? Когда ты растерял свои принципы?

Волжанский запрокинул голову и рассмеялся — нарочито громко, натужно.

— Ты ждешь откровений?

— Чистосердечное признание смягчит наказание.

— Наказание? Какое еще наказание, старина?

— Ты будешь арестован, Артур, — ровным тоном произнес Владимир Данилович. — По делу о государственной измене. Из-за твоих действий погибли военнослужащие.

— Наемники! — поправил Волжанский. — Которые сами действовали вне закона. А факт измены двухгодичной давности доказать непросто.

— Куда проще, чем ты думаешь, — неожиданно заявил Герман Песков. — Если найдется толковый свидетель.

Молодой человек подъехал к Малахову и, развернувшись, встал рядом.

— Ты сейчас про себя? — ощетинился Волжанский. — А ты, собственно, кто такой? Мальчишка, обозленный на человечество. Организатор побега особо опасного преступника. Которого, кстати, я только что задержал! Вот, собираюсь доставить его бывшим коллегам из ФСБ. Черт, мне же еще и награда полагается, да?

На овальном лице Германа мелькнула холодная улыбка.

— Вообще-то, я говорил не о себе.

Артур настороженно прищурился, не подозревая, к чему клонит парень.

— Ты ведь читал книгу уважаемого Владимира Даниловича? — спросил Песков. — Тогда должен помнить описания случаев, когда один телепат усиливал способности другого. Гиперсенсорная аугментация — кажется, так называется данное явление.

Артур смекнул, к чему клонит Герман, и принялся живо выискивать утраченный пистолет.

— Я никогда не мог залезть в твою голову — даже в моменты сна. Но что будет, если профессор Малахов соблаговолит повысить мой скилл?

Не сводя глаз с Артура, Песков поднял ладонь. Владимир Данилович без раздумий ухватился за нее, проникая в распахнутое сознание сомнуса и многократно усиливая его экстрасенсорные способности.

Сквозь купол Сергей едва различал силуэт брата. Оранжевые и светло-красные кляксы перетекали по поверхности полусферы, словно черные пятна по маске Роршаха.

Поборов страх, Сергей коснулся аномалии ладонью. Поверхность оказалась твердой и теплой. Кисть утонула в едва различимом излучении. Серега решил всенепременно прорваться к брату и посильнее ударил кулаком по силовому полю, испытывая на прочность.

Вопреки ожиданиям он вовсе не отбил конечность. Кулак отпружинил, словно от плотного, но податливого боксерского мешка. Серега отступил на несколько шагов, разбежался и прыгнул на купол, выставив плечо. Тело погрузилось в желеобразную массу.

Поверхность щита слегка вжалась, поглощая энергию, а затем распрямилась с той же силой. Сергея отбросило на пару метров. Он не пытался устоять на ногах и взмыл в небо.

Кравчук поднимался все выше, удаляясь от купола. Достигнув высоты птичьего полета, метнулся вниз, выставив кулаки. Сергей рассчитывал на скорости пробить оболочку, как яичную скорлупу.

Воздух свистел в ушах. Скорость он набрал приличную.

Левитант врезался в купол, прорываясь к центру. Таинственная материя мягко и податливо приняла вторгшееся тело. Сергей продолжал погружаться вглубь, чувствуя, как падает скорость, а сам он вязнет в субстанции. Возможно, ему удалось продавить стену метра на полтора, но после движение вперед прекратилось совсем. Еще мгновение — и левитанта снова отбросило назад. Серега несколько раз перевернулся через голову, прежде чем удалось стабилизироваться.

Паря над силовым щитом, Кравчук с отчаянием понимал: ему не пробиться. При всей кажущейся мягкости поверхность купола оказалась неприступной.

Но что, если использовать силу не физическую, а ментальную?

Приземлившись, Сергей вытянул правую руку. Он надеялся, что в памяти сохранились воспоминания о телекинетическом воздействии на предметы. Смутно представляя, какого результата хочет добиться, Сергей принялся излучать психическую энергию через ладонь.

Не без гордости и радости ощутил: получается! Внутренняя сила бурным потоком неслась к оранжевому куполу, стремясь пробить брешь. Вот только визуально ничего не происходило. Купол продолжал жить своей жизнью, попросту оставляя без внимания попытки проникновения.

Волжанский наконец нашел «вальтер» — вон он, валяется, покрытый пылью, метрах в пяти.

Артур совершил рывок. Он понимал, что единственный выход из сложившейся ситуации — убить Германа. Из простой предосторожности подобная перспектива трансформировалась в первоочередную необходимость.

Герман же, в свою очередь, испытывал небывалый прилив сил. Казалось, в сердце ввели адреналин. Когда Волжанский схватил оружие и стал разворачиваться, выцеливая жертву, Песков уже готовился нанести разящий ментальный удар.

Он тихонько произнес лишь одно слово:

— Спи.

И в ту же секунду Артур лишился сознания. Бесчувственное тело, ведомое силой инерции, повалилось на гравий и замерло в неудобной позе.

Малахов отпустил руку Германа, подбежал к Артему. Склонившись, Владимир Данилович попытался освободить его от пут.

— Да что за чертовщина…

Он дергал нити, не понимая, как устроен сцепляющий механизм.

— Так называемая смарт-сеть, — пояснил Песков. — Сенсорные датчики на магнитных захватах.

Он подъехал к телу Волжанского и достал из кармана его брюк миниатюрное устройство, напоминавшее пульт управления кондиционером.

— Держите. Красная кнопка деактивирует магниты. Только поднесите ближе.

Он бросил пульт Малахову. После нажатия нужной кнопки кинетическая смарт-сеть потеряла силу, превращаясь в обычное сплетение волокон. Артем сел, расправил плечи и, сделав глубокий вдох, брезгливо отбросил путы. Потом повернулся к Владимиру Даниловичу. Телепат сидел на корточках, по-доброму улыбаясь.

— Все закончилось, — сказал он.

— Еще нет, — отрезал Артем.

Поднявшись, молодой человек подобрал «вальтер», навис над телом Волжанского. Его заклятый враг оказался абсолютно беззащитен. Глаза прикрыты, грудь мерно вздымается. Идеальная возможность для расправы.

Владимир Данилович медленно поднялся с корточек.

— Тёмка, ты чего задумал?

— Сам как думаешь, дядь Вов? — глухо отозвался Лапшин.

— Да, дядь Вов, ты еще не понял? — поддакнул Герман, на всякий случай откатываясь подальше от Волжанского.

Лапшин посмотрел на него хмуро.

— Ты ему помогал.

Герман медленно поднял ладони.

— Спокойно, сорвиголова. Артур меня тоже знатно поюзал и грохнуть хотел. Ты все своими глазами видел!

Малахов встал за плечом бывшего ученика.

— Отдай пистолет.

— Он — предатель, — сказал Лапшин. — Заслуживает пули.

Артем поднял оружие, целясь спящему человеку в голову. Ситуация обострилась.

— Он заслуживает наказания, — поспешил заметить Малахов. — И мы добьемся своего без убийства.

— Да? Каким образом? Прочитаешь его мысли? Извини, дядя Вова, но вряд ли суд присяжных воспримет твои показания всерьез.

— Он во всем сознается сам.

Артем хмыкнул.

— Ты себя-то слышишь?! Это же Артур — он найдет способ вывернуться.

— Нет, не найдет, — твердо сказал Герман Песков. — Я запрограммирую его тем же макаром, что и твоих конвоиров. В нужный момент Артурчик запоет соловьем.

— Он сознается во всех преступлениях, — подхватил Владимир Данилович. — Поведает о том, что на самом деле случилось в Сирии. Я добьюсь, чтобы с тебя сняли обвинения. Ты наконец-то сможешь вздохнуть спокойно. Два года в бегах — это слишком много, Артем. Даже для тебя.

— У вас не получится, — покачал головой Лапшин. — На Объекте-17 легенды ходили о его невосприимчивости к телепатии.

— Дым и зеркала, — философски заметил Малахов.

Он наклонился к спящему Волжанскому, порылся в карманах, достал его любимую зажигалку — «LOKI WAS RIGHT» — и нехитрым движением разобрал на две части. В одной из них оказался запрятан чип в форме шестиконечной звезды.

— Псионический скремблер, — пояснил Владимир Данилович. — Генерирует нейрокупол вокруг носителя, трансформируя мыслепоток. «Белый шум» для телепатов. Разработан на Объекте по идее самого Волжанского. Он пытался максимально защититься от тех, с кем имел дело.

Малахов отбросил приборчик.

— Теперь Артур в вашем распоряжении, Эрик.

— Мое настоящее имя — Герман.

— Очень приятно.

Поднявшись, Малахов стал лицом к Лапшину.

— Мы победили, Артем. Ты победил. Больше нет нужды в насилии. — Он протянул ладонь. — Отдай мне пистолет.

Губы Артема сжались в тонкую полоску. «Вальтер» задрожал.

— Тридцать один человек, дядя Вова, — тихо проговорил парень. — Они не были моими друзьями. Но я в ответе за каждого. Я не вернул их домой.

Глубокая морщина пролегла меж бровей Лапшина. Рука с пистолетом тряслась.

— Ты воин, Артем. Не убийца.

Лапшин колебался. Путь оказался долгим. Побег от «зеленых беретов»… На базу нельзя… Скитания по Ближнему Востоку, возвращение в Москву, пленение в недрах правительственной организации, побег… И всё ради возможности найти и покарать виновных в гибели товарищей. Ответный ход офицера. Поступок чести. Честь…

— Твою мать, — прошипел Артем, опуская голову. — Не могу я в безоружного…

Пистолет упал в руку Владимиру Даниловичу. Телепат сноровисто выщелкнул магазин, патрон из патронника, сделал контрольный спуск и выбросил «вальтер». Герман выдохнул с заметным облегчением.

— Ну так что? Какой у нас теперь план? — спросил Артем, глядя себе под ноги.

Владимир Данилович собрался ответить, но осекся на полуслове. Что-то переменилось.

Частички насыпи, легкая строительная утварь, драная пыльная роба — небольшие предметы вдруг взлетели по всему котловану и замерли в метре над землей. Наступила непроницаемая тишина. Казалось, звук не мог просочиться из-за пределов котлована. Изменения гравитационных сил позволяли легковесным предметам беспрепятственно парить над землей. Одному лишь богу известно, какие еще законы физики были попраны в тот момент.

Владимир Данилович посмотрел вверх. Он угадал причину аномалий.

Все переменилось в одночасье. Сергей не знал, психические его силы сотворили такое или же случившееся стало результатом неких внутренних процессов в самом щите, — вот только в нем образовался проход, похожий на арку.

Недолго думая, Сергей размытым силуэтом влетел под купол.

Оказавшись внутри, Кравчук первым делом ощутил сильный жар. Лето вернулось и решило удивить всех «сороковником в тени». Земля под ногами оказалась выжженной точно так же, как возле особняка.

Александр в тот момент парил под сводом купола, окруженный золотым сиянием. Ядра или того, во что оно трансформировалось, Серега не увидел.

Он взлетел к брату и, взглянув на него, был поражен. Бесстрастное лицо, невыразительный взгляд, руки-плети, безвольно висящие вдоль тела.

— Саня… — Сергей коснулся его плеча. — Сашок!

Ярчайшая вспышка — и вот он уже в совершенно ином месте.

Цветущие деревья, некошеная трава, скамейки вдоль ухоженных аллей… И пруд. Тот самый, где Сашка впервые продемонстрировал свой дар. Конечно, Сергей сразу узнал городской парк Серпухова в разгар лета.

Брат стоял возле чугунной ограды, опоясывающей водоем. Он был одет в серые льняные брюки и свободную белоснежную рубашку.

— Ты все-таки пробился, — улыбнулся Александр расслабленной, умиротворенной улыбкой. — Упертый котяра.

— Саня… — Сергей подошел к брату. Уж он и не помнил, когда в последний раз тот был таким спокойным и, кажется, довольным текущим положением дел. — Где мы?

Александр удивленно вскинул брови, как бы говоря: «А ты сам не видишь?».

— Дома.

— Оно-то понятно… — Сергей посмотрел по сторонам, на матерей, размеренно гуляющих по аллеям с детскими колясками. — Это взаправду или иллюзия?

— Что есть правда и что — иллюзия? Главное, мы здесь и сейчас.

Он отвернулся, облокотившись на ограду пруда. Сергей встал рядом. Он определенно чувствовал запах воды.

— Здесь-то все и началось, — произнес Александр. — На этом пруду родилась моя мечта.

— Надо вернуться, бро! Там такое творится, знаешь ли…

— Помнишь, ты говорил о высшей цели? О причине того, почему мы с тобой родились такими. Кажется, я понял. Ты говорил о необходимости быть честным с собой, следовать себе, своей сути. А я добавлю: прыжок веры. Нужно быть готовым нырнуть в неизвестность ради высшей цели. Я чувствую, что готов.

Сергей переменился в лице.

— Что ты задумал? — спросил он, схватив брата за рукав.

— Дойти до конца. Я заблуждался насчет Ядра, братка. Все мы заблуждались. Это не просто вселенская батарейка, а нечто невообразимо большее. Но чтобы постичь его до конца, я должен пойти следом.

— Ты чего несешь?! Послушай, бро! Я ни черта не понимаю в том, что происходит, но у тебя с головой непорядок. Как же мама? Подумай о ней! А Юля?! У вас только-только что-то наметилось! А я? Что мне без тебя делать? А? Отец ушел — и ты хочешь? А?! Я тебя спрашиваю!

Александр улыбнулся. Устало и печально.

— Я совершил ужасные вещи… И речь не о Сухом или его прихвостнях. Все куда циничнее и страшнее. Я не вижу пути назад. Только вперед.

Сергей ударил с левой. Голова брата дернулась в сторону, он отшатнулся, хватаясь за ограду.

— Да что с тобой такое, гребаный ты псих?! — закричал на него Серега. — Мессия, да?! В мученика играешь?! Ты нужен нам! Ты мне нужен! Семья — вот что важнее всего! Важнее мечты и всего остального…

— Я не знаю, что случится дальше, куда я уйду… Но все не зря, мелкий. Все не зря.

Серега ударил с правой — куда сильнее, чем в первый раз.

— Нет! Не говори так!

Толкнул пирокинетика в грудь.

— Нет!

Александр приблизился к брату, положил руку ему на плечо.

— Позаботься о маме.

Серега переместился обратно, в котлован — резко, без предупреждения. Они с братом по-прежнему висели над землей. Свод купола пропал. Давление нарастало.

Звуки оборвались, словно они оказался в вакууме. Тяжелая, гнетущая тишина. К тому же левитант лучше других чувствовал искривление гравитационных полей.

Что-то началось. Сергей не понимал что, но было очевидно: процесс игнорировал законы физики. Он потянулся к брату, и в тот момент тело Александра выбросило из себя импульс света. Мощный золотистый луч выстрелил из груди и прошил сероватое облако, исчезая за пределами атмосферы.

Сильные волновые колебания отбросили Сергея назад. Он перевернулся в воздухе и замер, с ужасом наблюдая, как из точки, в которой только что пребывал брат, теперь изливался поток чистейшей энергии. А силуэт Александра таял, словно снежок в аду.

Братья Кравчуки зависли на высоте пятиэтажного дома. Оранжевый купол исчез. Ситуация явно достигла апогея, а за этим обычно следует разрядка. Так и случилось.

Тело Александра извергло широкий луч света, устремленный в небо. Явление оказалось столь ярким, что наблюдателям пришлось прикрыть лицо руками.

Песков выругался.

Парившие предметы сместились к центру происходящего. Малахов ощущал гравитационные возмущения, а затем увидел и пространственные искажения. То тут, то там мелькали размытые образы.

Владимир Данилович еще различал фигуру Сергея, пытавшегося подлететь к лучу, но вот брата уже не было видно.

Поднялся сильный ветер, норовивший сбить с ног. Только потом Малахов осознал: то были вовсе не воздушные порывы, а пучки гравитационной энергии, беснующиеся по всей площади котлована.

Черенки лопат, куски ржавого металла, ветошь и мусор — все скакало, концентрируясь вокруг светового пятна, еще недавно бывшего Александром Кравчуком.

— Это что за хрень?! — стараясь перекричать поднявшийся гвалт, спросил Герман.

— Кравчук пошел до конца! — догадался Малахов. — Он хочет узнать, что будет, если насытить артефакт!

— Большой и толстый песец — вот что!

Владимир Данилович не мог не согласиться с телепатом.

Сергей не знал, что предпринять. Мерцающий луч продолжал рубить облака, постепенно сужаясь вверху, но расширяясь книзу. Ища поддержки, парень растерянно смотрел вниз.

Он прекрасно видел Малахова, неуязвимого спецназовца и парня в инвалидном кресле. Они замерли, задрав головы.

А где же Сашок?..

Сергей обратился к свету. Саньки больше не было. На его месте остался лишь пухнущий золотисто-белый шар.

— Дядя Вова… — прошептал Кравчук, надеясь, что между ним и профессором сохранилась хоть какая-то телепатическая связь. — Я не знаю, что мне делать… Я не знаю, дядь Вов…

Светящийся шар с оглушительным грохотом разорвался.

Первым досталось, конечно же, Сергею.

Владимир Данилович видел, как его подопечного отбросило в сторону, словно тростинку порывом ветра. Оглушенный раскатом грома, левитант рухнул на крышу административного модуля.

По округе прошла волна излучений. Малахов и все, кто находился поблизости от эпицентра взрыва, прочувствовали, как это проникает в них, омывая кости, сосуды, мельчайшие частицы тела.

Следом пришла волна ударная.

Гравитационные аномалии, предшествовавшие взрыву, задержали ее. Несколько секунд Владимир Данилович мог спокойно наблюдать за происходящими процессами. Но после было уже не до научного интереса.

Сильнейший толчок в грудь вышиб из Малахова дух, оторвав от земли. Он не мог в точности сказать, какое расстояние преодолел, барахтаясь в невесомости, прежде чем впечатался в песчаную насыпь котлована, сильно ударившись затылком. Густая пыль заволакивала всё вокруг. Очки слетели.

Владимир Данилович выбрался из углубления в песке, пробитое его собственным телом, упал на четвереньки и закашлялся. В ушах звенело.

Собравшись с силами, он поднялся на ноги. Это далось с великим трудом. Голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу. Наверняка сотрясение.

Обстановка вокруг напоминала конец света. Беспорядочно клубившаяся пыль, гробовая тишина… Даже солнца на небе не разглядеть. И где все остальные? Что с Сергеем? Куда отнесло тело Волжанского? Цел ли Песков?

Тяжело переставляя ноги, Владимир Данилович побрел к эпицентру взрыва.

Серега пришел в себя мгновенно, рывком. Распахнул глаза, резко сел. От поспешных телодвижений голова поплыла. Он оперся на руки, едва не завалившись набок. Ладони ощутили холод металла. Кравчук сидел на стальном листе, но как высоко он находился, сказать было трудно — густая пыль застилала все вокруг.

— Саня…

Тело Сергея легко оторвалось от жесткой поверхности. Он летел крайне медленно и наугад, щурясь от забивавшей глаза пыли. Видимость оказалась практически нулевой.

Сергей несколько раз окликнул брата, но ответа не последовало. Где-то внутри еще теплилась надежда…

Наверняка взрыв разрушил какое-то из сооружений внутри котлована, тело Сашки вполне могло оказаться под обломками!

Сергей полетел выше. Он не знал, какое расстояние преодолел, прежде чем вырвался из серого облака под лучи солнца. Кравчук глубоко вздохнул, впитывая чистый воздух.

Он возвысился над пылевым пятном, вяло оседавшим на котлован, сместился чуть в сторону. Отсюда серый гриб напоминал последствия ядерного взрыва.

Не задумываясь, в порыве Кравчук развел руки в стороны, затем свел, захватывая шапку «гриба» ментальным щупальцами. Легкое, инертное скопление пыли послушно сжалось до формы конуса. Сергей махнул руками вверх и в сторону, извлекая конус из полости котлована.

Серая масса поднялась, сместилась вправо. Кравчук ослабил ментальную хватку. Пыль начала оседать метрах в пятидесяти от границ котлована.

Левитант нырнул вниз.

Теперь Серега мог оценить разрушения, которые повлек за собой разрыв энергетического шара. Они не были критичными, но тем не менее бросались в глаза.

Строительная техника и административный модуль лишились стекол на окнах. Осколки блестящей на солнце россыпью валялись то тут, то там. Массивные листы стальных перекрытий в беспорядке разметало по всему котловану.

Сергей видел людей, в прострации бродивших подобно потерявшимся детям, но брата в их числе не оказалось.

Владимир Данилович вновь ощутил возмущение гравитационного поля. Только на этот раз психокинетическое воздействие представлялось ему куда более деликатным. Можно сказать, выборочным.

Непроницаемая серая масса пришла в движение. Будто некто невообразимо великий склонился над котлованом и сделал глубокий вдох, втягивая могучими легкими мутный осадок. Небо забирало последствия псионического разрыва.

Облако пыли поплыло в сторону горизонта. Высоко в небе Владимир Данилович различал человеческую фигуру. Прищурившись, он без труда узнал в ней Сергея. Сердце наполнилось странной и неуместной гордостью. Ведь он понимал, что прямо сейчас Сергей совершает то, на что, по его собственному разумению, был неспособен: единовременное использование левитационных и кинетических сил.

Являлось ли это следствием психологического стресса или же воздействием странного излучения, предварившего ударную волну, — только предстояло разобраться, а пока парень расширял границы возможностей.

За спиной раздался шорох. Владимир Данилович обернулся. Артем с Германом. Оба в пыли. Лапшин держал на плече покорное тело Волжанского. Правое колесо инвалидного кресла Эрика заметно повредилось при ударе.

Артем слегка наклонился, бесцеремонно сбросил ношу на землю. Артур и не думал просыпаться.

— Ну чего, все? — спросил Артем.

Малахов не ответил. Он наблюдал, как левитант неуверенно кружит над стройплощадкой. Сергей напоминал бабочку, неспособную решить, на какой цветок есть. Было очевидно: молодой человек отчаянно ищет что-то среди кучи пустых баков и в нагромождении стальных каркасов. Ищет — и не может найти.

— Видимо, да, — ответил Песков. — Владимир Данилович, а где старший Кравчук? Слияние произошло?

Малахов не отвечал. Понуро опустив плечи, он повернулся к остальным. Поднял глаза на Лапшина.

— Прости, Артем, — сказал Владимир Данилович. — Ты нуждался во мне. А я… — Тяжелый вздох. — Теперь во мне нуждается он. — Кивок в сторону растерянного Сергея. — Я обещаю не повторить ошибки. Я буду рядом.

— Понятно, — кивнул Лапшин. Он стер со лба густой слой пыли. — Все нормально. Ты только об этом говнюке позаботься. — Пнул Волжанского. — Да чтоб за мной никто не погнался.

— Ты уходишь? — удивился Владимир Данилович. — Больше нет необходимости скитаться. Минут через двадцать сюда прибудет Громов с группой захвата. Я все ему объясню. Возможно, тебя наградят и вернут на службу.

Артем хмыкнул. Поднял глаза, по-особенному блеснувшие на сером, запыленном лице, и посмотрел на левитанта. В тот миг он понял, что место в сердце наставника — единственного из всей когорты руководителей, кому он по-настоящему доверял, — занято другим человеком.

— Не, на фиг. Задолбали шпионские страсти. Я сам по себе. — Он поиграл ключами, найденными у Волжанского. — Я заберу тачку Артура.

Владимир Данилович не возражал.

— Ты едешь? — спросил Артем у Германа.

Песков покачал головой.

— Остаюсь. Надо проследить, чтобы Артурчик заговорил.

— Ясно. Бывайте.

Лапшин направился к грузовому контейнеру, за которым прятался внедорожник Волжанского. Благодаря такому укрытию он практически не пострадал при взрыве.

— Последите за Артуром, — сказал Владимир Данилович Пескову. — Я отойду.

Сергей Кравчук стоял посреди окружности, аккуратно выжженной силовым куполом. Он был опустошен. Глаза устремлены в одну точку. От накатившего бессилья левитант не мог шевельнуться.

Брат ушел. Оставил его, как когда-то отец. Мир стал похож на котлован — пустой, бесполезный кусок земли. Одиночество порождало беспомощность.

Подошел Владимир Данилович. Он положил ладонь парню на плечо.

Сергей никак не отреагировал.

— Не могу найти брата, — проговорил он.

— Я тоже его не ощущаю…

Кравчук покачал головой.

— Он ведь не погиб, дядь Вов? Не погиб же!

Владимир Данилович крепче стиснул плечо парня.

— Я могу заблокировать твою боль.

Сергей поднял глаза к небу — такому чистому для хмурого сентября. Он искал ответа. Небо отвечало тишиной.

— Не надо.

Кравчук оторвался от земли, выскальзывая из объятий Малахова. Он плавно удалялся от злосчастного места, пока не стал едва различимой точкой.

Мимо Малахова прошуршал внедорожник.

Владимир Данилович обернулся. Сквозь запыленные окна разглядел Артема. Проследил, как автомобиль выехал из котлована.

Волжанский валялся там же, где его бросил Лапшин. Возле него в неисправном кресле сидел Герман. Дымил вейпом.

Все закончилось.

Вроде как победой…

Глава шестая. Карты на стол

Еще не конец.

Свершение.

Молодой лис почти переправился.

Если вымочит хвост, то не будет ничего

благоприятного.

«Книга Перемен», шестьдесят четвертая гексаграмма «Вэй-цзи»

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Владимир Данилович сидел на скамейке в тихом сквере вдали от оживленных улиц. Народу немного. В основном работяги, срезавшие путь до дома.

Стояла пасмурная, но сухая погода. Прохлада намекала на скорые ночные заморозки.

Малахов развернул свежий номер «Ежедневника России». Он уже прочел статью об аномальных вспышках на Солнце, грозивших вывести из строя электронику. Ничего подобного, по словам автора, не произошло.

Ознакомился с очередной заметкой о таинственном излучении, источник которого зафиксировали на юге Подмосковья. Видеозаписи устремившегося в небо луча света, снятого на сотни телефонов, мгновенно взлетели в топы просматриваемых на «Ютубе». Строительный котлован, полный аномалий, превратился в приманку для ученых со всего мира. Светлейшие умы совершали паломничество в эти края с надеждой разгадать тайны Вселенной.

Вот только развернуть бурную деятельность им до сих пор не позволял военный кордон, оцепивший «зону отчуждения». Представители силовых структур не давали внятных разъяснений, отделываясь общими формулировками.

Народная молва спешно окрестила феномен «котлованом Стругацких», и произошедший чуть более месяца назад «прецедент Анжелики» уступил ему титул новости номер один.

Наконец Владимир Данилович перешел к самому главному — статье об Александре Кравчуке и его таинственном исчезновении. Пропитанный тоской материал на целый разворот подготовила Юлия Сотникова.

Девушка упоминала о колоссальных долгах, свалившихся на Сергея, младшего брата и правопреемника Александра. Она высмеивала злые языки, утверждавшие, будто Александр сбежал в попытке скрыться от выплат по долговым обязательствам. Сергей уже приступил к распродаже активов компании, и, вероятнее всего, в ближайшее время объявит о банкротстве.

И если для семьи Кравчуков история закончилась далеко не лучшим образом, то дела Владимира Даниловича, наоборот, пошли в гору. Неизвестное излучение, воздействие которого он испытал, вернуло контроль над телепатией. Психокинетик вновь мог ограничивать поток входящей информации волевым усилием. Малахов более не нуждался в перчатках и с удовольствием убрал их в дальний угол нижнего ящика. А неделю назад к нему вернулись жена и сын.

Артура Волжанского поместили в следственный изолятор. Он сознался в государственной измене и работе на иностранные спецслужбы. Владимир Данилович не был тому свидетелем, но слыхал, что, когда к Артуру пришли следователи, он заговорил крайне воодушевленно, будто боялся не успеть поведать о наиболее ярких моментах своей биографии. В общем, он раскаивался. Установка Эрика сработала прекрасно.

Германа Пескова привлекать к уголовной ответственности не станут. Пару дней назад Владимир Данилович встретился с ним и его другом, Давидом Карадиным. Следствие согласилось не выдвигать обвинений, если телепаты примут участие в очередной правительственной программе. Песков ответил «да» достаточно охотно. В конце концов, в профессиональном плане он лишь этим всегда и занимался — выполнял задачи представителей власти. Полный соцпакет и обещание свободы действий послужили дополнительным стимулом.

А вот Карадин пошел на сделку без удовольствия. В основном потому, что ему нельзя будет употреблять алкоголь с 9 до 18 часов.

С Артемом оказалось сложнее всего. После очередного исчезновения функционеры из правительства требовали продолжать поиски беглеца. Малахову пришлось задействовать все свои связи, чтобы убедить их заочно снять обвинения. Камнем преткновения стала гибель Макса Сущенко, владельца автосервиса и информатора, по чьей наводке однажды задерживали Лапшина. Консенсуса достигли, когда выяснилось, что Максим погиб по собственной неосторожности. Силовики свернули оперативно-разыскные мероприятия, однако, как признался генерал Громов, ему намекнули, что диверсанта-гипервитала хорошо бы со временем вернуть на службу.

А совсем недавно у Владимира Даниловича состоялся телефонный разговор с Оксаной Ледневой. Глава Специальной комиссии по расследованию «прецедента Анжелики» выразила Малахову признательность как главному свидетелю по делу Артура Волжанского. Она оценила огромный вклад телепата в дело обеспечения национальной безопасности государства и предложила встретиться в неформальной обстановке. Владимир Данилович согласился.

Местом встречи избрали тихий скверик подальше от деловой толчеи Центрального административного округа.

До Малахова донесся уверенный цокот тонких каблуков. Оксана Леднева приближалась чеканной походкой хозяйки всего на свете. Пристальный взгляд холодных глаз, короткое светлое пальто, белый шарфик. Спина прямая, как стрела. В руке она несла серую папку.

Владимир Данилович привстал в знак приветствия.

— Добрый день, Владимир Данилович, — улыбнулась Леднева. — Благодарю вас, что согласились встретиться.

— Мне не трудно, — ответил Малахов.

Они опустились на скамейку вполоборота друг к другу. Оксана положила папку на колени.

— Вижу, вас можно поздравить. — Она кивнула на руки Малахова без перчаток. — Теперь вы свободны от всех оков.

Владимир Данилович с любопытством посмотрел в лицо собеседницы.

— Ваше личное дело — у меня на столе, — пояснила девушка свою осведомленность. — Я в курсе способностей и проблем с ними.

Малахов поправил очки.

— Надо заметить, вы достаточно быстро установили, что проблемы — в прошлом.

— Мы стараемся работать оперативно — иногда получается. Кстати, если не секрет, как вам это удалось?

— Что именно?

— Избавиться от проблем.

— Оказался в нужное время в нужном месте.

— Вы о «котловане Стругацких»? — Она закатила глаза. — Общественность любит всему на свете давать названия. Но что поделать, если аномальная зона в Южном Подмосковье будто сошла со страниц «Пикника на обочине».

— Хорошее произведение.

— Да, потрясное. Так что там произошло?

— У вас на столе — мое дело. Наверняка рапорт о задержании Волжанского к нему прилагается.

— Да, такая бумажка попадалась на глаза. Но вы же не надеетесь, что я поверю написанному?

— В произошедшее сложно верить в принципе.

— Тем более в ту чушь, которую понаписали вы.

— По-вашему, испытание новейших технологий — чушь?

Леднева улыбнулась.

— Вы настаиваете на версии, что Александр Кравчук и Лев Гинзбург испытывали очередную игрушку, в результате чего оказались расщеплены на атомы?

Владимир Данилович пожал плечами.

— Они поторопились — и вот результат.

— А что там делал Артур Волжанский?

— Пытался завладеть технологией.

— Так запросто? Пришел на полигон и стал угрожать Кравчуку?

— У него был пистолет.

— На котором найдены отпечатки Лапшина.

— Артем появился как раз вовремя, чтобы обезвредить Волжанского.

— И где он теперь?

— Кто?

— Ваш Артем.

— Я не знаю.

— Не знаете?

— Он просто ушел.

— А вы его просто отпустили?

— Послушайте… — Малахов сел поудобнее. — Два года назад этот мальчишка был предан Артуром Волжанским. Он вернулся, чтобы отомстить за гибель своего подразделения. Прошу заметить: Артура он не убил. Артем доверился системе. А ушел из опасений, что система не поверит в него. Лапшин — герой.

— Погодите с патетикой, профессор. Расследование не завершено. Так где Александр Кравчук теперь, вы говорите?

Малахов слегка прищурился.

— Вы шутите?

— Бывает на досуге, но не сейчас.

— Его нет. Он погиб. Дематериализован. Я не знаю, что именно произошло и в какой форме они с Гинзбургом ныне пребывают.

— А технология? Что стало причиной выброса энергии?

— Я не силен в современных изобретениях.

— Ну разумеется…

Что-то Владимиру Даниловичу претило в сложившейся ситуации. Он обратил внимание, что даже редкие прохожие куда-то пропали. Голуби не бегали по аллее, вороны не гаркали с кривых ветвей поредевших деревьев. Они с Ледневой словно оказались в вакууме. Странно.

— Зачем вы просили встречи? — спросил Малахов.

Леднева неопределенно дернула узкими плечами.

— В очередной раз поблагодарить вас за неоценимый вклад в дело обеспечения национальной безопасности, — заученно проговорила она. А потом добавила: — И пожурить за тотальный срыв многолетней операции.

— Простите? — нахмурился Владимир Данилович.

— Вы в курсе, какие признания сделал Артур Волжанский?

— Ваши сотрудники сообщили мне лишь общие моменты.

— Молодцы они, мои сотрудники… — проговорила Леднева, доставая из серой папки широкий фотоснимок. — Давайте-ка поговорим без обиняков. Чтобы вы наконец осознали, в какую историю влезли.

Леднева протянула фото. На нем красовались Волжанский и неизвестный господин представительного вида. Мужчины беседовали в неформальной обстановке в каком-то ресторане.

— Артур Валентинович в компании резидента Разведуправления Минобороны США в Москве, — пояснила Оксана. — Снимок сделан три года назад. О чем они тогда говорили — неизвестно. Однако пять месяцев спустя состоялась другая, куда более знаменательная встреча.

В ее руках появился второй снимок: Волжанский, резидент и спортивного сложения мужчина с густыми черными волосами, в «хэмингуэевском» свитере с воротником.

— Это Джаред Нэш. Американский миллиардер и в некоторой степени ваш коллега. Господин Нэш является большим поклонником теории homo superior. Ежегодно он жертвует сотни миллионов долларов на разработки в области изучения человеческого сознания. — Леднева сделала паузу и посчитала нужным добавить: — Он пытается создать суперсолдата. В нейтральных водах дрейфует судно, на борту которого проводятся незаконные опыты над людьми. Его судно. Джаред вхож в американский истеблишмент и, по некоторым данным, является членом узкого круга людей, определяющих внешнюю и внутреннюю политику Соединенных Штатов.

Малахов вернул фотографии.

— Нам неизвестно, кто первым вышел на контакт: агенты РУМО или сам Волжанский. Однако на тот момент он уже являлся руководителем Объекта-17 и для Нэша представлял огромный интерес. Резидент едва ли мог чем-то заинтриговать вашего товарища. А вот у влиятельного Нэша было что предложить. Артур Валентинович… он ведь крайне большое значение уделял вопросам статусности, да? Разумеется, Нэш, с его связями, выглядел в глазах Волжанского наместником божьим, способным вытянуть полковника ФСБ в высшую лигу.

— Что он делал для американцев? — спросил Малахов. — Передавал разработки Объекта?

— Нет, они решили не размениваться и сразу пойти с козырей.

Владимир Данилович прищурился.

— Артем…

Леднева спокойно кивнула.

— Да. Неуязвимый воин. Суперсолдат, которому не страшно ни одно оружие на свете. Амеры давно и небезрезультатно работают в данном направлении. Однако все их победы на этом поприще — результаты манипуляций с геномом, которые актуальны лишь в краткосрочной перспективе. Генетические вмешательства имеют необратимые и весьма плачевные последствия с течением времени — и эту проблему они до сих пор никак не могут решить.

Оксана вздохнула, тихо произнесла как бы между прочим:

— А потом, чтобы скрыть неудачи, им вновь и вновь приходится сжигать тела где-нибудь на юге Африки под видом борьбы с вирусом Эбола… В таком контексте Артем видится им Святым Граалем. Гипервитал по праву рождения. Представляете, насколько важен его геном для американских ученых! И Джаред Нэш обеими руками ухватился за такой шанс! Он не был скуп в обещаниях Волжанскому. По данным контрразведки, в случае успешной передачи Лапшина в руки американских военных Артуру Валентиновичу посулили место одного из советников миллиардера. Ваш товарищ получил бы доступ к неограниченным ресурсам и связям с первыми лицами ведущих держав! Не это ли утеха для его амбиций?!

Малахов молча кивнул. Рассказ Ледневой вполне укладывался в его представления о личности бывшего коллеги.

— Вы не задумывались, почему Артема столь спешно отправили в Сирию? Ведь он не получил подготовки в полном объеме! Так я скажу: у Артура Валентиновича зачесалось в одном месте, — насмешливо констатировала Оксана. — Он боялся, что активная фаза в «песочнице» истощится до того, как Лапшин окажется полностью готовым. Все используют эту войну как испытательный полигон, и проект «Вечный» не исключение. Волжанский добился скорейшей командировки Лапшина, а затем передавал американцам материалы о каждой успешно проведенной Артемом операции. Таким образом, он постоянно рекламировал товар, наглядно демонстрируя его эффективность в вооруженных конфликтах. Не кажется ли странным, почему Артур Валентинович — по сути, «паркетный» полковник, чья должность не предусматривала подобных командировок, — курировал работу Лапшина в зоне боевых действий?

— Я знаю только, что с «вечным» должен был отправиться…

— …генерал Громов, тогда еще полковник. Да, верно. Волжанский воспользовался связями и убыл вместо Эдуарда Евгеньевича. Вы помните подробности той заварушки, в которой погиб отряд Артема?

— Разведка доложила о следовавшем из Ирака караване с оружием для «умеренной оппозиции». Группа Артема должна была разбить караван и захватить либо уничтожить груз.

Леднева кивнула.

— Правильно. Только вместо ящиков с автоматами выдвинулся усиленный отряд «зеленых беретов». Их задача была проста: отбить нападение, уничтожив группу противника, и захватить единственного выжившего. Насколько я знаю, операция планировалась с самого прибытия Артема на аэродром Хмеймим. Целый год американцы получали материалы о его успехах и наконец пришли к выводу, что подобный экземпляр им нужен. ЦРУ запустило дезу об очередной поставке оружия, а Волжанский со своих позиций убедил командование в необходимости привлечения Лапшина. Расчет прост: американцы разбивают наших ребят, захватывают «вечного» и доставляют на базу в Ираке. Оттуда переправляют в США. Если бы все прошло как надо, Волжанский получил бы свой кусок пирога. Я думаю, он бы даже не стал дожидаться увольнения и просто покинул страну на частном самолете Джареда Нэша.

Оксана перевела дух.

— Он на самом деле считал Артема счастливым билетом в ту жизнь, которую, по его мнению, заслужил. Только все пошло не по плану. «Зеленые береты» разбили наших наемников, но Артем прорвал кольцо и скрылся. Волжанского уволили. По данным контрразведки, Нэш поспешно прекратил контакты с русским коллегой, потеряв к нему всякий интерес. — Леднева фыркнула. — Представляете, насколько сильный удар был нанесен по самолюбию Артура?! Но это же послужило и стимулом к действию. После увольнения Волжанский быстро организовал личную агентурную сеть. Она состояла из психокинетиков, которых Артур Валентинович курировал в разные годы службы. Он предусмотрительно стер или изъял данные о большинстве из них. Имея многолетний опыт вербовочной работы, Волжанский грамотно запудрил телепатам мозги и стал использовать в личных целях. А с помощью ваших еще и ухитрялся скрывать от них истинные мотивы своих поступков. Новоиспеченную агентуру он окрестил отрядом «Псион».

Глаза Малахова блеснули, что не ускользнуло от внимания Оксаны.

— Знакомое название, не так ли, профессор? Думаю, вам будет нелишним узнать, насколько активно Волжанский использовал ваши наработки. В организации своей подпольной сети Артур Валентинович вдохновлялся идеями «Псиона» образца девяностых. И он, и Песков посвятили нас в некоторые детали.

Леднева протянула серый бланк. Схема взаимодействий, несколько имен и примечаний. В одной из граф Владимир Данилович обнаружил термин, который придумал сам: «сомнус. телеп.». Напротив имя: Герман Песков.

— Принципы связности ячеек, — мрачно пояснил Малахов. — Агенты делятся на пары и поддерживают связь исключительно при помощи телепатической эстафеты. Моя идея.

— Радуйтесь: она успешно реализована на практике.

Владимир Данилович поднял на собеседницу угрюмый взгляд. Перманентный сарказм Ледневой начинал раздражать.

— Мы установили личности других членов «Псиона», — продолжила девушка. — Хотя в активной работе Волжанский задействовал лишь Карадина с Песковым, на подхвате были еще четыре человека. Все они — телепаты, разбросаны по стране. «Спящая» агентура, ждавшая часа «икс». К сожалению, ни Песков, ни алкоголик Карадин не смогли внятно объяснить, какие именно цели преследовала группа. На данный момент она видится нам исключительно инструментом исполнения воли Артура Валентиновича.

Председатель Спецкомиссии забрала бланк, протянула очередное черно-белое фото. Волжанский и Нэш на борту яхты.

— Фотографии всего полгода, — пояснила девушка. — Именно после этой встречи Волжанский активизировал подпольную ячейку и взял под контроль деятельность Александра Кравчука. Когда не в меру активный бизнесмен во всеуслышание заявил о создании квантового двигателя, он повесил мишень себе на спину. Однако источник питания чуда техники Кравчука оставался неизвестным для всех, кроме «псиоников» Волжанского. Давид Карадин определил потенциал таинственного артефакта задолго до демонстрации прототипа, о чем и сообщил Волжанскому. Ушлый Артур быстренько смекнул, что судьба подкинула ему второй шанс. Он вновь вышел на Джареда Нэша и предложил артефакт в обмен на место под солнцем. Нэш заинтересовался, а Волжанский принялся за работу. В первую очередь он собирался определить точное местонахождение лаборатории, в которой инженеры Кравчука создали квантовый двигатель. Герман Песков, он же Эрик, взял под контроль Всеволода Сухоставского, главного делового партнера и соратника Кравчука. С его помощью «псионики» намеревались получить координаты лаборатории. Параллельно они организовали побег Артема Лапшина. «Вечный» требовался для проникновения на охраняемый объект и изъятия потенциально вредоносного артефакта. Подозреваю, Артур Валентинович допускал, что миссия Сухого может провалиться. В этом случае Артем, владевший техникой ведения допросов, мог выведать необходимую информацию старым дедовским способом — посредством пыток. «Псион» готовился обставить все таким образом, что Лапшин бы ни о чем не догадался, исполняя волю предавшего его человека.

Владимир Данилович поднял на собеседницу глаза. Его взгляд оказался неожиданно жестким.

— Вы все знали с самого начала? Еще до того, как группа Артема погибла в Сирии?

— Знала контрразведка. Я подключилась к делу, когда глупец Кравчук раструбил на весь мир о своей новой игрушке.

— Но вы получили от контрразведчиков исчерпывающую информацию до предложения Артуру места в Специальной комиссии?

Леднева легко улыбнулась, забирая снимок с яхты из рук Малахова.

— Разумеется.

Владимир Данилович задумчиво поправил очки, подавляя вспышку гнева.

— Держи друга близко, а врага — еще ближе?

— Именно, — кивнула Оксана. — Волжанский искусно разыграл выпавшие ему карты. Хотя Артуру Валентиновичу было невдомек, что его игра являлась частью более крупной партии. Нэш лично прилетел в Россию за ним и артефактом. Инкогнито, при поддержке спецслужб США. Наши контрразведчики находились на аэродроме в ожидании Волжанского. Они готовились задержать обоих. Если бы Артур сел в самолет, у нас мог появиться повод и возможность дискредитировать американский истеблишмент и все их разведсообщество, выбивая дополнительные очки на геополитической арене.

Леднева саркастически ухмыльнулась.

— Но вылезли вы и все испортили.

Малахов сохранил лицо, пропустив укор мимо ушей.

— Я делал свое дело — разыскивал беглого преступника. Если бы вы действительно беспокоились об исходе операции, могли бы поставить в известность генерала Громова.

— И допустить, чтобы лишние люди узнали о существовании эзотерического артефакта?

— Так вот в чем дело! Вам наплевать на Лапшина. Да и на хваленую многоходовую операцию Волжанского — тоже. Артефакт Кравчука и его разработки — вот за чем вы гонялись в действительности! Точно так же, как и Артур, вы хотели завладеть технологией квантового двигателя и неисчерпаемым источником энергии.

Лицо Ледневой сделалось жестким. На ровном лобике проявились морщинки. Она переложила папку с колен на скамейку позади себя, наклонилась к Малахову.

— Вы давно виделись с младшим Кравчуком?

Владимир Данилович промолчал.

— Вопрос без подковырки, профессор.

— Две недели назад.

— Ясно. Значит, вы не в курсе… По секрету скажу: сразу после того, как стало известно об исчезновении Александра Кравчука, мои люди вынесли из «КравЛаб» все информационные носители. Компьютеры, документы, черновики — всё подчистую. Прототип квантового двигателя Кравчука — Гинзбурга теперь принадлежит государству, а не разворован криминальным сообществом в качестве платы за долги. Понимаете, что я хочу сказать? — Она выдержала паузу. — Мы всегда знали о «КравЛаб» и Ядре.

Малахов с некоторым трудом сохранил молчание.

— Один из ученых, работавших на Кравчука, — наш сотрудник. Впрочем, и руководитель исследований, несчастный профессор Гинзбург, никогда не выпадал из поля нашего зрения.

— Если технологии Кравчуков действительно у вас, — задумчиво проговорил Малахов, — я бы попросил вернуть их законным владельцам. Сейчас они нуждаются в средствах как никогда прежде.

— Вы о финансовых проблемах, с которыми ожидаемо столкнулся Сергей? Да, ему не позавидуешь. Компанию растащат конкуренты. Чтобы покрыть долговые обязательства по невыполненным проектам, придется продать весь автопарк и особняк брата. Масштаб трагедии таков, что даже если Сережа впопыхах продаст кому-нибудь технологию двигателя, то это ничего уже не исправит. Кравчукам как финансовой единице пришел конец.

Тонкие губы Малахова сжались в полоску.

— Их разработка…

— Уверяю вас, она найдет свое применение в военной сфере.

— Военной?! — усмехнулся Владимир Данилович. — У вас в руках — революция! Возможность для человечества обосноваться на других планетах — а вы собрались распыляться на очередную модель беспилотников?

Лицо Ледневой вновь преобразилось. Теперь она смотрела на Малахова как на неразумного мальца.

— Владимир Данилович, вы меня удивляете. С вашим-то багажом опыта и знаний… Откуда юношеский максимализм и такая близорукость? Наследие Кравчука окажет влияние на многие аспекты военной отрасли. А что касается перелетов на другие планеты… Однажды человечество приблизилось к этой мечте — в середине прошлого века, когда мы покорили атом и принялись за космос. Но все потухло в 72-м. А потом мы затеяли оголтелое штампование смартфонов. Мерилом счастья стали длина диагонали и количество мегапикселей в камере, а околоземная орбита вдруг оказалась пределом наших устремлений. Вам не доводилось задумываться, почему все так?

Оксана вновь наклонилась к Малахову и продолжила доверительным тоном:

— Не надо нам в дальний космос, профессор. Не нужны мы там, поверьте мне. Во всяком случае, в ближайшие десятилетия.

Малахов склонил голову набок.

— Кто вы? — спросил он. — На самом деле.

— Я из тех, кто подтирает человечеству зад, когда оно в очередной раз облажается. Как в случае с Сережей Кравчуком. Скажите спасибо, что он еще может ходить по улицам. Или летать в облаках.

Короткие светлые брови Малахова угрюмо сошлись к переносице.

— Да, я в курсе некоторых особенностей вашего нового протеже. С «прецедентом Анжелики» он прогремел на весь мир и обеспечил мне немало головной боли. Как и его старший братец. — Усмехнувшись, она покачала головой. — Сговорились они, что ли… Ладно, Сергей — он молодой еще. Идеалист. Ему бы только людей спасать. Но Александр! Неужели он всерьез думал, что ему позволят пустить разработку в оборот?! И подорвать мировую экономику, завязанную на нефтедолларах?

— Вы обнародуете информацию о личности левитанта? — спросил Малахов.

Леднева посмотрела на него с недоумением.

— Зачем? Я же не монстр, в конце концов. Сережу ждет непростой период, в течение которого его семья лишится благосостояния. А как говорил классик, для благополучного человека нет удара сильнее, чем утрата благополучия. Такую карту я оставлю под столом.

— Как благородно…

— Через некоторое время Анжелика Круглова сделает заявление. Оно превратит все дело в подростковый розыгрыш. Мы перекроем спекуляции в СМИ, а при нынешних объемах каждодневной информации среднестатистический человек уже через пару месяцев забудет о «прецеденте Анжелики». В конце концов, на носу выборы президента и чемпионат мира по футболу. Ваша история потонет в инфошуме.

— Я в курсе, как это работает.

Леднева кивнула.

— Вот потому-то я и хочу предложить вам работу.

Фраза была произнесена с неким апломбом. Малахов почувствовал, как на шею накинули петлю.

— Я не сомневался, что вы не просто так делились совсекретной информацией… Спасибо, Оксана Николаевна, работа у меня есть.

— Вы успели пообщаться с Давидом Карадиным?

— Не особо.

— Тоже любопытная личность. В некотором роде идеалист. Он последовал за Артуром, потому что узрел конец света. Он видел, как Кравчук открывает ящик Пандоры.

— Александра с нами больше нет. Как и Ядра. Угроза, насколько бы реальной она ни казалось, миновала. Давид ошибся.

— Ой ли?! Мир стал свидетелем непонятно чего. Что за луч света бил в небо? Был ли это разряд перенасыщенного артефакта или сигнал, посланный в космос неизвестно кому? — Она многозначительно подняла голову, разглядывая хмурое небо. — Луч по-прежнему где-то там, профессор. Несется среди звезд к далекой-далекой галактике. Что будет, когда он достигнет определенной точки?

Малахов промолчал.

— Если предсказания Карадина небеспочвенны и Александр действительно запустил механизм уничтожения нашей планеты, я хочу быть уверенной, что у нас найдется противоядие от этой заразы.

Она посмотрела на Малахова с вызовом.

— Я прошу вас применить уникальный профессиональный опыт для подготовки младшего Кравчука к предстоящим вызовам.

Владимир Данилович покачал головой.

— Так вот о какой работе вы говорите! Очередной проект «Вечный»?!

Леднева поморщилась.

— Хватит бульварщины, Владимир Данилович. Давайте абстрагируемся от громких названий. Отнеситесь к моему предложению как… к возможности искупления. Ведь именно в таком контексте вы смотрите на Сергея? Он — ваша попытка исправить оплошность с Артемом.

— Я уже проходил через подобное. Эксперимент оказался неудачным. Спасибо, но вынужден отказаться.

Оксана пожала плечами.

— Очень жаль. Ведь в таком случае у меня не будет стимула помогать вашему Сереже.

На широких скулах телепата заиграли желваки.

— У семьи Кравчуков кризис. Но я могу вмешаться и коренным образом изменить ситуацию. Все, что нужно, — ваше согласие.

— Вы зажимаете меня в угол.

— А как иначе? Без периодической шокотерапии кровь закисает. Вас же мне откровенно жаль оставлять на произвол судьбы. Вы хороший преподаватель и толковый ученый, но главные таланты телепата Малахова лежат совсем в иной плоскости.

Владимир Данилович молчал. Сейчас его взгляд был даже холодней, чем у собеседницы.

— Начинайте натаскивать парня, — сказала Оксана. — Передавайте опыт, делитесь знаниями. Я слышала, потенциал Сергея огромен. Главное, держите его на коротком поводке и подальше от неприятностей, пока я не замну шумиху вокруг «прецедента Анжелики».

— Оставьте его в покое…

— Знаю, сейчас я кажусь вам олицетворением несправедливости. Но лишь оттого, что вам вновь не видна вся картина в целом. Ситуация прояснится, если вы примкнете к нашей игре.

Она взяла серую папку и вздохнула.

— Что ж, думаю, можно закончить разговор. Не торопитесь с ответом. Но и не затягивайте. Никто не знает, сколько времени у нас в запасе.

Они поднялись со скамейки. Леднева протянула ладонь. Малахов воспользовался возможностью просканировать девушку. Все, что он почувствовал, — жесткость ее хватки. Председатель Специальной комиссии оказалась закрытой для телепатических сканеров. Малахов не особо удивился.

— И все же, — сказала Оксана, — что случилось там, на стройке?

— Уверен, для человека вашего уровня не составит труда выяснить это самостоятельно.

— Где сейчас Александр?

— Он сгорел.

— Серьезно? Он же пирокинетик и в состоянии нейтрализовать любое пламя.

— Александр сгорел в огне мечты… Такое пламя не затушить!

Леднева улыбнулась улыбкой политика.

— Не выключайте телефон. Мы с вами свяжемся.

Развернувшись, Леднева направилась к выходу из сквера, размеренно цокая каблуками. Владимир Данилович смотрел ей вслед, уходя в свои мысли. Мимо него вновь мелькали редкие прохожие.

Эта хрупкая женщина оказалась не просто председателем временно созданной безликой комиссии. Судя по всему, она входила в ограниченный круг людей, что на десятилетия вперед определяют вектор дальнейшего развития государства. А в союзе с подобными конгломератами из других ведущих держав мира — и всей планеты.

Крупные игроки, высокие ставки. И Сережка теперь у них на карандаше…

Владимир Данилович тяжело вздохнул.

В кармане ветровки заиграл мобильник. Малахов искренне улыбнулся, увидев, кто звонит.

— Да, сынок.

— Пап, ну ты скоро?! Маман почти все приготовила.

Малахов развернулся и быстро зашагал к метро, оставляя тягостные думы до лучших времен.

— Иду, сынок. Я уже иду домой.

Оглавление

Глава первая. Постапокалипсис

Глава вторая. Сомнения и недоверие

Глава третья. Колобок

Глава четвертая. Всесожжение

Глава пятая. Я возвышусь — ты падешь

Глава шестая. Карты на стол Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg