«Скрытый ужас»

Скрытый ужас (fb2) - Скрытый ужас [litres] (пер. Сергей Андреевич Карпов,Александра Сергеевна Давыдова) (DISHONORED - 3) 2136K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Адам Кристофер

Адам Кристофер Dishonored: Скрытый ужас

Adam Christopher

DISHONORED: THE VEILED TERROR

© 2019 Bethesda Softworks LLC. Dishonored, Arkane, ZeniMax, Bethesda, Bethesda Softworks and related logos are registered trademarks or trademarks of ZeniMax Media Inc. in the U.S. and/or other countries. All Rights Reserved.

* * *

Ночь холодна, а воздух тяжел от влаги – как всегда в этом вшивом крысином городе. В любое время года. В любой сезон, будь то зима или лето, месяц Тепла, месяц Кланов, месяц поганой Тьмы, – Дануолл, столица Островной империи, великая и серая метрополия, крупнейший город в мире, все такой же холодный, промозглый, жуткий, а жизнь тех, кто зовет его улицы домом, трудна и коротка.

Девочка знает это слишком хорошо. Иногда она даже не может вспомнить, сколько уже провела на улицах, не может вспомнить ничего, кроме отдельных моментов, о своей предыдущей жизни – той, что была до холода, сырости и попыток выжить.

Иногда все, что она помнит о днях, оставшихся далеко позади, мелькает проблесками перед ее внутренним взором: образ матери, с резкими и истощенными чертами лица, вечно жестокой и злой, с единственным верным и постоянным спутником – бутылкой вонючей выпивки, которая стоит больше, чем пропитание для нее и дочери на неделю. Голос, твердый, как костлявые кулаки, и кожа на костяшках рук матери, раз за разом красневшая от разбитых скул дочери. Раз за разом.

«Это не мои воспоминания, – твердит себе девочка. – Это байка, которую рассказывают у гаснущего огня в старом баке для ворвани или в темной подворотне. Байка, которую мог бы поведать любой из горемык, молодых и старых, что ночь за ночью сбиваются вокруг вонючего пламени в поисках тепла».

Но эти воспоминания – правда. А ложь – то, что она не может их воскресить. Она и сама это понимает. На самом деле она помнит всё.

Как бы ни старалась забыть.

Она еще дитя – почти дитя, – но повидала больше, чем стоило бы видеть ребенку. Есть и другие, подобные ей – девочка знает по меньшей мере двоих своего возраста, живущих на улицах Дануолла. И еще есть банды – Шляпники, Банда Бутылочной улицы… Члены некоторых тоже подростки, почти дети, но многие куда старше – они долго выживали в городе, объединяясь друг с другом в борьбе с ним.

Хорошая мысль. Она надеется однажды привлечь их внимание своими навыками. Надеется однажды найти среди них свой дом, а может, и друзей. Другие – те, кто разжигает костры и жмется друг к другу, чтобы пережить еще одну ночь… ну, они не друзья. Они делятся своими историями, но редко – именами, да и байки о прошедшем – не более чем байки, выдуманные лишь для того, чтобы заслужить место у огня и право на еще одну ночь в относительной безопасности. Все слишком заботятся о выживании, чтобы обращать на это внимание, да и кому нужно чье-то прошлое?

Важно только то, что здесь и сейчас.

Важно только выжить. Каждая ночь – это битва, иногда в самом прямом смысле.

Как сегодня.

Вот трое мужчин – не в униформе, но на всех туники с капюшонами, и девочка видит, что капли недавнего дождя цепляются за накидки из вываренной шерсти. Люди похожи на парней из Городской стражи – может, это они и есть. Но сегодня они выжидают, вместо того чтобы действовать. Она это чувствует. Предчувствие гибели разлито в воздухе, потенциальное насилие звенит в ночи, будто таинственное электричество, пока они ждут в подворотне и следят за баром на углу.

Несмотря на поздний час, на улице не так уж темно. Напротив, после дождя тучи разошлись, и полная луна омывает город серебром.

Девочка держится в укрытии, наблюдая за троицей. В этом она хороша – умеет пользоваться перекошенными углами древнего города, чтобы оставаться невидимой и днем, и ночью. Этому пришлось поучиться, но учеба давалась ей легко и естественно. Возможно, это побочное последствие ее воспитания – необходимость сызмальства прятаться от матери превратилась в инстинкт, хотя сама девочка того даже не заметила. А возможно, он у нее от рождения, этот дар скрытности, ловкости и изворотливости. Дар, который сослужил ей добрую службу в последние годы на улицах Дануолла.

Девочка всматривается в людей на другой стороне улицы. Она искала их, хотя и не хочет в этом себе признаваться – ведь если это правда, она будет вынуждена признать кое-что еще. Она понятия не имеет, что будет делать, обнаружив их, но пока наблюдает. Мужчины тихо переговариваются, под капюшонами блестят глаза и зубы.

Они ли это? Те самые, что спокойно стояли, пока тот негодяй пялился на Дейдре, а его спутник обзывал их обеих портовыми таракашками? Те самые, что смотрели и улыбались, когда ублюдок из Серконоса в меховом воротнике размахнулся тростью с серебряным набалдашником и размозжил череп Дейдре, в то время как его спутник все смеялся, смеялся и смеялся?

Она заставляет себя не отмахиваться от воспоминания, пока отголоски ужаса той ночи прокатываются в голове. Там были два денди из Серконоса и три офицера из Городской стражи – их привел на место преступления патруль.

Только это было не преступление. Только не в Дануолле – здесь, убив уличного беспризорника на глазах служителя закона, можно лукаво подмигнуть и откупиться парой монет.

Когда патруль ушел, денди с тростью стоял, покачиваясь на каблуках и наслаждаясь делом своих рук с ухмылкой, которую девочка никогда не забудет. А его спутник продолжал веселиться; он даже предложил брату купить новую трость. Потом тот повернулся и посмотрел на вторую девочку – на нее – и на его лицо слишком быстро вернулась та ухмылка.

Он был слабаком. Он умер легко. Острый обломок одной из деревянных газелей, украшавших его экипаж, оказался вполне пригодным оружием. Особенно эффективным, если бить в глаз.

Брат погибшего упал на колени, пытался помочь родственнику. Девочка хотела убить и его, но крики о помощи скоро привлекли бы других, так что она не стала рисковать и сбежала, бросив Дейдре. У нее не было выбора.

Правда, убежала она недалеко. Ей нужно было вернуться, найти Дейдре. Она твердила это себе, даже зная, что это невозможно.

Она сделала крюк по мощеным улицам, прячась в тенях, пока не вернулась к месту преступления. Денди и его погибший брат были на месте. Как и Дейдре. Вернулся и патруль Городской стражи, который так спокойно наблюдал за убийством ее возлюбленной. Теперь патрульные допрашивали кучера.

Она следила за ними. Запоминала лица, голоса.

Однажды они заплатят. Однажды настанет ее час – ее, и их…

Сегодня. Этот час – сегодня.

Да, это они. Да, она нашла их.

Она шагает вперед по мокрым от дождя камням, доносящийся из таверны шум маскирует ее движения. Она тянется за ножом за поясом, а потом…

Нога попадает в выбоину на мостовой. Девочка падает, руки и ноги скользят, пока она пытается восстановить равновесие.

Один из мужчин поворачивается к ней и что-то говорит. Его напарники смеются, но она не может разобрать слов из-за шума крови в ушах. Сердце в груди бьется так сильно, будто готово выпрыгнуть наружу.

Мужчина отворачивается. Девочка осталась незамеченной – край капюшона закрывает ему периферийное зрение.

Она встает и переводит дыхание. Может быть, сейчас не лучший момент. Может быть, сейчас не лучшая ночь. Их трое против нее одной, а ей нужно быть уверенной в результате.

Она бежит в переулок. Лезет вверх по толстым ржавым трубам, оплетающим стену, без труда поднимается на крышу.

А потом видит его.

Черный капюшон. Черная маска. В руках блестит нож. Он неподвижен, как горгулья, застыв на краю ближайшей крыши в угрожающей, как у той самой горгульи, позе.

А потом он прыгает.

Один из мужчин смеется, но смех обрывается, когда его горло вскрывают из-за спины. Голова запрокидывается, и горячая кровь брызжет вперед, обливая его спутников. Нападающий отталкивает тело в сторону и переносит внимание на оставшихся двоих.

У них нет ни шанса.

Девочка наблюдает, как он принимается за дело. Этот человек – мастер своего дела: все, что она слышит – лишь шепот лезвия и клокотание в перерезанных глотках. Миг спустя на мостовой коченеют три тела, а мужчина вытирает лезвие тряпкой, которую затем бросает на трупы.

Кто он? Откуда?

Девочка придвигается ближе, наклоняясь над краем крыши. Дануолл полон бандитов, но таких, как он, она еще не видела. Она знакома со смертью на конце клинка, но его владение оружием – это…

Она втягивает воздух. Мужчина оборачивается и смотрит на нее. Лунный свет отражается в круглых глазах-линзах, и она видит, как он дышит, как опускается и поднимается, опускается и поднимается клюв его маски, похожей на консервную банку. Волосы у мужчины темные, а у края маски – шрам.

А потом…

А потом он исчезает.

Девочка выпрямляется. Оглядывается. Она одна на крыше, а на мостовой – три мертвеца, хотя она и знает, что они ненадолго остались в одиночестве. Высоко над головой облака пробегают по полной луне, такой яркой, что девочка щурится. Потом отворачивается.

И видит его. Он бежит по крыше на другой стороне улицы. Там нет подворотни, значит, он забрался по отвесной стене здания.

Невозможно?

Да, но только не для человека в маске, она знает это.

И она хочет знать больше.

Девочка не тратит времени даром – она мчится за ним, огибая улицу, перескакивая с крыши на крышу, ни на минуту не теряя его из виду. Его гибкость и скорость впечатляют, и она ни за что его не догонит. Так его не достать.

И тогда девочка принимает решение.

Она возвращается к переулку. Скатывается по трубам, перебегает улицу – перепрыгнув трех мертвецов – и находит боковой проулок. Вот теперь она отстала, и очень сильно. И все же отказывается сдаваться.

Она никогда не сдастся.

Еще поворот налево, еще переулок, замкнутый складами, – их стены покрыты сложным переплетением стальных лестниц и ступенек. Легкий маршрут. Она лишь надеется, что не опоздала.

Девочка лезет. Стальные платформы звенят под ногами, но вокруг никого, и ей в любом случае плевать.

Она должна его догнать. Должна.

Потому что только что она видела…

Что видела? Она не знает. Не знает, кто он. Не знает, что будет делать, когда найдет его. Она – свидетель убийства, и хорошо знает, что бывает со свидетелями.

Взгляните хотя бы на трех мертвых городских стражников на улице где-то позади.

Но незнакомец… Что-то в нем было. Что-то она заметила.

Он…

Он – выход. Он – спасение. Девочка чувствует это. У человека в маске есть цель, причина для того, чтобы быть здесь, повод, чтобы убить тех людей.

Возможно, тот же, что и у нее.

Когда она его увидела, внутри что-то всколыхнулось. Желание – потребность – в цели. Не просто месть, но что-то еще. Что-то… большее.

Крыши складов широкие и плоские, они влажно блестят – здесь скопилось воды по щиколотку. Девочка шлепает вперед, останавливаясь, только чтобы перевести дыхание, пока ее глаза шарят по сторонам, выискивая любое движение, любой признак чужого присутствия.

Пар от дыхания клубится перед лицом. Мускулы ноют. Голова кружится.

Она опоздала. Вокруг никого. Она одна на крышах, и город спит под ней.

Человек в маске пропал.

Крыши фабрик время от времени прерываются высокими дымоходами, их кирпичи черны и скользки. Девочка бредет вперед, ноги заплетаются, и она хватается за ближайший дымоход, чтобы не упасть. Силы вдруг покидают ее, улетучиваются, как остатки дождя вокруг.

Она его потеряла. Это ее ошеломляет, и она сама не может объяснить почему. Но отчасти она это понимает – потому что всего на пару секунд видела что-то еще.

Другую жизнь. Другое будущее.

Будущее, которое могло достаться ей.

Когда дыхание замедляется, девочка соскальзывает по дымоходу и оседает на крышу. Закрывает глаза, чувствуя под веками соленое тепло. Задерживает дыхание, начинает считать, велит себе забыть всё. Ведь жизнь, какая бы то ни было, продолжается. Три человека, которых она хотела убить, мертвы, а сама она в безопасности, потому что те люди пали не от ее руки.

Но почему-то это ее не утешает.

А потом она открывает глаза и видит убийцу в нескольких сотнях ярдов впереди, на краю крыши, откуда он смотрит на что-то внизу.

Потом он отталкивается от края и пропадает из вида.

Что ж, в конце концов она его нашла. Ей кажется, что погоня длилась долгие часы, и уже брезжит рассвет, когда она добирается до финальной цели – это убежище убийцы. Там, на другой стороне улицы, он прыгает с крыши на балкон, а потом проскальзывает в разбитое окно разрушенного здания.

Эта часть Дануолла оставлена на произвол крыс, и пока еще она не превратилась в руины целиком, но это произойдет совсем скоро. Девочка не зашла бы сюда по своей воле. Дануолл – опасный город, особенно для таких как она, но это место – совсем другое дело.

Это гиблое место.

Несмотря на это, девочка не колеблется и следует за убийцей: пробирается той же дорогой, спрыгивает на балкон и лезет в окно.

Внутри мрачно и сыро. Сбитый ковер под ногами гниет, сломанные столы завалены плесневеющими бумагами – в далеком прошлом здесь был какой-то кабинет.

Девочка замирает, прислушивается, но ничего не слышит. Дверь перед ней открыта. Она подходит к ней и оказывается в разваливающемся коридоре. Оглядывается, потом выбирает направление и идет.

Остальное здание в таком же состоянии. Чем бы здесь ни занимались, это было что-то прибыльное. Коридоры завешаны множеством больших картин – вспухших, как и деревянные стенные панели, от бесконечной сырости. Стены поедает наползающая волна черного грибка.

Может, здание и пустое, но признаки жизни здесь встречаются. Некоторые комнаты вычистили, заставили рядами коек; другие превратили в чуланы, забили ящиками и бочками.

В животе урчит, когда она заглядывает внутрь одной из комнат. Там еда, много еды. «Достаточно, чтобы прокормить маленькую армию», – думает девочка.

Она медлит. Может, маленькую пропажу не заметят? Кажется, что здесь пусто – ну, не считая ее и человека в маске, который рыщет где-то рядом. Потом решает, что это не стоит риска и потери времени.

Она должна найти свою добычу. Должна.

Девочка отворачивается от входа в комнату и возвращается в коридор, потом спускается по лестнице к другим комнатам этажом ниже. Здесь пространства больше; у нескольких кабинетов сломали стены, чтобы получился большой прямоугольный зал. В нем расставлены несколько манекенов на вращающихся стойках, в их вытянутых руках – деревянные панели. На некоторых панелях нарисованы мишени, и такие же – на лбу и груди кукол.

На длинном низком верстаке вдоль стены девочка видит четыре арбалета – три маленьких модели для одной руки и версия побольше, – готовых к бою. Рядом с арбалетами – пригоршня болтов и короткий меч в ножнах.

Комната для тренировок. Возможно, она не ошиблась насчет армии.

И тут девочка понимает, что убийца стоит сзади… Именно понимает, а не слышит. Это сродни ощущению присутствия, когда в пустой комнате вдруг оказался кто-то еще, кроме тебя.

Она поворачивается. Смотрит, как мужчина стягивает маску, схватившись за банку-респиратор. Его короткие волосы гладко зачесаны назад. Страшный шрам сбегает по правой стороне лица, от лба к челюсти. Глаза горят холодным огнем.

Она не отшатывается. Не отворачивается. Не издает ни звука.

– Ты следила за мной, – говорит он. – Нашла это место, и теперь не умоляешь о пощаде и не бежишь.

Девочка поднимает подбородок и делает шаг вперед.

– Мне некуда бежать, – говорит она, – да и незачем, сказать по…

Слова умирают на языке. Человек протягивает руку, ладонью вверх, чтобы она взялась за нее и последовала за ним. Вот только…

Вот только это не тот, за кем она следовала. Нет ни куртки с капюшоном, ни тяжелых перчаток, ни толстых ремней, перечеркивающих широкую грудь. Тот, кто стоит перед ней, – маленький и худой, его волосы черные и блестящие, на лбу теснятся кудри. Лицо озарено синим светом, исходящим из ниоткуда.

Его глаза бездонные, непроницаемо черные.

Мужчина смеется. Она падает на колени. Позади него комната растворяется, и девочка видит бесконечное клубящееся ничто, окружающее твердую металлическую скалу, на которой он стоит.

Она знает его; знает это место.

В Бездне стоит Чужой и протягивает ей руку.

– У нас осталось незаконченное дело, Билли Лерк, – говорит он.

Она чувствует ползущий по спине холод, потом слышит треск – звук расщепляющегося дерева, звук вскрывающегося льда на поверхности озера.

Билли смотрит вниз и видит, как черный металлический валун двигается, и окаменение поднимается по ее ногам, покрывает их, преобразует ее плоть и кость в саму Бездну. Чернота поднимается по телу дюйм за дюймом.

Она тянется к Чужому, но ее рука и ладонь уже окаменели.

Она кричит, и мир темнеет. Единственное, что она слышит, – смех Чужого.

1

ДАНУОЛЛ, ГРИСТОЛЬ

4-й день месяца Ветра, 1853 год

Билли Лерк резко проснулась. Сердце громко стучало в груди, пар от дыхания клубился в холодном воздухе маленькой комнатки, что стала для нее – по крайней мере временно – домом.

Она села и сбросила одеяло. Несмотря на прохладу, ей было жарко, кожу покрывал липкий пот. Когда сердце немного успокоилось, Билли надула щеки и судорожно потерла лицо ладонями.

Снова этот сон.

Она откинулась на постель и закрыла глаза, размяла мускулы, затекшие после очередной ночи на жестком матрасе. Воспоминания о сне – такие живые – начали угасать, и Билли расслабилась.

Сегодня такое же утро, как и многие недели до того. Билли сбилась со счета, сколько раз уже неожиданно просыпалась, выныривала из кошмара в слепом ужасе, который, к счастью, рассеивался, как только она приходила в себя.

Сон. Ну ладно… строго говоря, это не тот же самый сон. Однако в них всех была определенная закономерность – сны питались давно похороненными воспоминаниями, отбрасывали ее в прошлое, показывали отрывки истории, о которых Билли не хотелось думать. Но каждый раз события во сне начинались так же, как она их запомнила: те же люди, те же места, те же обрывки разговоров – хотя она знала, что воспоминаниям не стоит доверять.

И каждый раз в тот момент, когда она ничего не ожидала, что-то менялось. Память подводила, события прошлого скатывались в кошмары.

Кошмары с одним-единственным персонажем.

Чужим.

Билли вздохнула и откинула одеяло с кровати, чтобы опустить ноги на пол. На миг облокотилась на бедра и уставилась на голые половицы, пересчитала их, только чтобы убедиться, что проснулась, и что Чужой не явится вдруг прямо перед ней в клубах дыма, смеясь, как обычно смеялся в ее сне. Она понимала, что действительно проснулась, потому что правую руку – ту, что не из плоти и крови, а из камня Бездны, перекрученного множества осколков, скрепленных какой-то таинственной магией – до костей пронзил мороз. Забавно, учитывая, что костей там не осталось. Но рука всегда ныла после снов, и Билли знала, что к усиливающейся пульсирующей боли скоро прибавится мигрень. Она начиналась из-за еще одного чужеродного элемента – того, что не был ее настоящим глазом, а являлся частью какого-то давно ушедшего божества.

Она сделала вдох и встала. Утренний воздух был холодным – комната промерзла целиком, – но Билли не могла себе позволить привередничать в выборе жилья. Она не знала, сколько еще пробудет в Дануолле, но жалкие остатки денег нужно было беречь. Угловая комната на чердаке таверны в одном из не самых благополучных районов города казалась настоящей роскошью по сравнению с местами, которые когда-то были ее домом. Здесь у нее была крыша над головой, узкая кровать и скособоченный качающийся стол под маленьким окном в свинцовом переплете, которое не закрывалось до конца. Билли опустила голову, чтобы не стукнуться о скос крыши, нависающий над кроватью, и распахнула окно. Заевшая петля запротестовала с пронзительным визгом, и зябкий утренний воздух овеял кожу. Он казался теплее, чем холод в руке, и Билли подставила плечо сквозняку, на миг наслаждаясь этим ощущением.

Да, каждый раз сны были разными. И обычно она о них не задумывалась – теперь дурные сны были частью жизни, и не только для нее, но для всех, по всей Островной империи, – но этот… что ж, он был совсем другим.

Ей впервые приснился Дауд.

Нож Дануолла. Предводитель «Китобоев». Тот, кто спас ее много, много лет назад, подарив новую жизнь, которой она наслаждалась, пока почти не погибла – чтобы он спас ее второй раз.

Дауд, ее учитель. Ее друг.

Теперь он, конечно, мертв. Прошел уже год или около того, но приснился он ей только сейчас. Она не знала, стоит ли благодарить судьбу за это, потому что после смерти Дауда и падения Чужого сны больше не были прежними. Они стали угрозой, способной свести человека с ума. Она не принимала как должное тот факт, что отделалась настолько легко… хотя и понимала, что это наверняка из-за «Зеленой Леди», которую теперь регулярно принимала. Слухи об эффективности травы разошлись, и в последние месяцы цена неуклонно росла. Очередная статья расходов, с которой Билли следует быть осторожней.

А второй человек во сне – что ж, он появлялся там ночь за ночью. Билли не знала, снится ли Чужой другим людям. Теперь этого и не узнать – кошмары, которые так широко освещались спустя дни и недели после путешествия Билли в Бездну, теперь пропали из поля общественного интереса. Когда всех терзает одна и та же болезнь, читать о ней никому не хочется.

Билли казалось, что это можно понять.

А еще она знала, что сны – это сны, но Дауд мертв, Чужого больше нет, и порождение Бездны больше не вернется, поэтому пусть он говорит каждую ночь, что угодно.

Билли высунулась в окно, вдыхая свежий воздух. Наконец она почувствовала холод, но когда потянулась закрыть окно, облака расступились и осколок утреннего солнца пронзил мрак города, высвечивая ее маленький уголок в нем. На миг Билли закрыла глаза и наслаждалась теплом на лице, притворялась кем-то другим где-то в другом месте. Головная боль начала проходить, а когда она по рассеянности напрягла волшебную правую руку, то поняла, что стало легче и ей.

Потом она открыла глаза и прищурилась на свету. Перед ней раскинулся город Дануолл, тесный, с блестящими после ночного дождя черепичными крышами. Билли не могла не признать, что он на удивление красив, и, когда она высунулась дальше и глубоко вдохнула, то почувствовала аромат земли и камня, почувствовала запах воды и…

Билли скривилась, а потом вернулась в комнату и рассмеялась, зажав нос.

О да, вот этот Дануолл она помнит.

Потом смех застрял в горле, и она осталась у окна, глядя на открывающийся вид, и спрашивала себя, сколько осталось жить этому прекрасному, уродливому, блестящему, пахучему городу.

2

ТКАЦКИЙ КВАРТАЛ, ДАНУОЛЛ

4-й день месяца Ветра, 1853 год

Один месяц – столько Билли уже провела в Дануолле, и после года в пути этот месяц уже казался целой жизнью. А еще он был похож на долгожданное возвращение домой, и – по крайней мере пока, – она наслаждалась относительной стабильностью. В столице Империи прошла большая часть ее взросления, здесь она научилась навыкам выживания. И Билли не могла не признать, что на протяжении многих лет, проведенных вдали отсюда, она чувствовала зов Дануолла.

Стоя в дверях «Везучего купца» – захудалой таверны, которая стала ее прибежищем, – Билли закуталась в тяжелое тивийское пальто и застегнула двойной ряд пуговиц почти до шеи, прежде чем поднять огромный, закрывающий уши воротник. Сырое утро в городе всегда было холодным, а солнцу нужна была целая вечность, чтобы согреть гранит и черепицу. И кроме того, Билли не чувствовала тепла – настоящего, приятного тепла – с самого…

Пожалуй, с того самого дня, когда она вошла в Бездну и изменила… всё.

Из кармана пальто она достала большую повязку из черной кожи и натянула на голову, чтобы скрыть Осколок Ока Мертвого Бога, до сих пор находившийся в правой глазнице. Осколок так и не замолк окончательно со дня падения Чужого, но силы, которые он даровал, угасли. Магия уснула и с неохотой отзывалась, когда Билли пыталась ее призывать, так что она особо и не старалась. Волшебный предмет в глазнице не сильно ей мешал – она отлично видела и с ним, – и даже без повязки уже не привлекал такого внимания, как раньше – с тех пор, как часть общества стала модифицировать собственные тела в отчаянных попытках остановить нашествие снов. За последний год во время своих путешествий она видела мужчин с осколками костяных амулетов, воткнутых в кожу, как рыболовные крючки. Видела женщин, чьи лица украшали странные татуировки, похожие на иероглифы, – скорее всего, случайные символы, лишь напоминающие руны, чьи защитные свойства были только вымыслом уличного художника, который предлагал разрисовать кожу неразборчивого клиента за немалую плату… Якобы эти рисунки могли защитить от кошмаров. Среди аристократов даже появилась мода вживлять в кожу драгоценные камни – блестящие резные грани изумрудов и рубинов геометрическими узорами покрывали щеки, руки, ладони…

Некоторые модификации казались Билли отвратительнее прочих, но она осознавала их пользу для себя – во время путешествий Осколок оставался почти незамеченным. Хотя иногда он вызывал интерес – обычно у тех, кто сам носил странные метки и потому принимал светящийся красный самоцвет в ее глазнице за более смелую (а значит, более любопытную) модификацию. Но сегодня она обойдется без внимания и без помех, особенно там, куда направляется. Миссия и так была тяжелой, и для Билли важнее всего была анонимность – по крайней мере пока.

Миссия. Миссия.

Билли перекатывала это слово в мыслях, шагая по городу. Можно ли это назвать миссией? Действительно, она вернулась в Дануолл с определенной целью, но «миссия» звучит как-то слишком претенциозно. «А вот Дауд назвал бы это миссией», – подумала она, посмеиваясь в воротник пальто.

Ах, Дауд. Со времени падения Чужого не было и дня, чтобы он не появлялся в ее мыслях. Билли находила в этом утешение. Он как будто был с ней, пока она путешествовала по Островам. Она помнила истории о жизни Дауда после его изгнания из Дануолла по приказу Лорда-протектора Корво Аттано – истории, которые он рассказывал о годах скитаний в поисках хоть какого-то смысла или цели в жизни, где он больше не находил себе места. Он нашел эту цель – и она поглотила его, стала им, повела в поход, в результате чего Дауд вернулся обратно в Карнаку. Там Билли и нашла его, освободила, помогла. Учитель и ученица, снова вместе, в последней миссии, в последний раз.

Билли шла по улицам Дануолла. Теперь у нее своя миссия. Девушка спросила себя: что, если она лишь повторяет цикл «изгнание-странствие-возвращение», следуя по стопам Дауда? И не потому, что нашла собственную цель, а просто потому, что больше ничего в этой жизни не умеет?

Нет, дело не в этом. «У меня и правда, есть миссия», – говорила она себе, входя в Ткацкий квартал. Было еще рано, город только начал просыпаться, но торговые лавки на улицах этого района уже наполнялись суетой – двери открыты, занавески подняты, на мостовую выкатили бочки и тележки, выставив всем на обозрение лучшие товары Дануолла. Билли прошла мимо двух магазинов, где в безмолвном состязании за самый чистый порог в поте лица трудились работники в фартуках. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Улицы были тихими, но далеко не пустыми; она шла целеустремленно, подняв воротник, опустив голову и держа руки в карманах пальто, приобретенного в последней поездке на промерзшие северные Острова. Если купцы и торговцы Ткацкого квартала и пережили ночь кошмаров, они этого не показывали. Возможно, они, как и Билли, уже открыли для себя преимущества приема «Зеленой Леди».

Конечно, не каждый мог позволить себе эту травку, и даже тем, кто мог, она не всегда помогала. У Билли трава притупляла сны, но аналогичным образом действовала и на остроту мышления. Хотя девушка и понимала, что это отнюдь не идеальный расклад, так было все же лучше, чем уступить ночным кошмарам. Она не могла представить, как их выносили те, кто не нашел какое-нибудь средство, будь то травка или нечто иное.

Потому что сны становились только хуже. Сначала Билли спрашивала себя, не сходит ли на нет действие «Зеленой Леди» потому, что организм привык к травке. Правда она уже месяц слушала болтовню в пабах и лавках Дануолла, в том числе истории моряков, только что сошедших с кораблей во множестве портов вдоль реки Ренхевен, и читала газеты – особенно из Морли и Тивии, где редакторы давали себе больше воли, чем пресса Дануолла… И у нее складывалось впечатление, что ситуация в самом деле становится хуже, а не лучше.

Все началось почти сразу же, как только Билли вернулась из Бездны. Мир показался ей… другим. Это невозможно было увидеть глазами – море, небо и земля по-прежнему были там, где им и полагается. Она помнила облегчение, которое почувствовала, когда мир остался на своем законном месте, но через некоторое время поняла, что кое-что все же изменилось.

Это было всего лишь ощущением, и все же Билли знала, что стала другой – девушка существовала каким-то образом отдельно от мира, хотя и не по своей вине, – так что она доверилась инстинктам. Несколько недель после возвращения Билли оставалась в Карнаке, и каждую ночь спала так, как никогда прежде.

А потом начались сны. Они ее не беспокоили – поначалу. Всю жизнь она видела яркие сны, да и кошмары были нередкими гостями. Только вот прежние сны были не более чем следствием жизненного опыта, неудобством, которое будило время от времени, но скоро выветривалось из головы.

А вот когда она стала просыпаться под аккомпанемент собственных криков, то поняла – что-то не так.

Однако крики принадлежали не ей. Они доносились откуда-то еще, из-за окон, которые Билли открывала в жаркую и влажную ночь Карнаки. И это были не крики насилия, не вопли, плач и стенания, сопровождавшие боль и страдания, не звуки, ассоциирующиеся с преступлениями или, наоборот, тяжелой рукой Парадной серконской гвардии. Билли прожила достаточно долго, чтобы узнать подобные звуки.

Это были крики страха, чистейшего первобытного ужаса. В первую ночь, когда Билли вскочила на кровати с колотящимся сердцем, вырванная из собственного кошмара, ей показалось, что они принадлежат ее собственному миру снов. Но во вторую ночь она услышала их наяву, а потом слышала снова и снова, ночь за ночью, когда сидела у окна и наблюдала за Карнакой.

Казалось, что почти все в городе заснули, а потом их сны превратились в ужасы, наполненные такими реальными, такими отвратительными видениями, что люди в панике выбегали из домов на улицу. После нескольких беспокойных ночей вместо того, чтобы лечь в постель, Билли отправилась на поиски источника этой ужасной какофонии… Но обнаруживала только ошарашенных обитателей города, блуждающих в темноте, которые сталкивались с такими же сновидцами, пораженно обмениваясь историями, иногда даже рыдая друг у друга на груди. Скоро Парадная гвардия усилила ночные патрули, стараясь по мере сил возвращать перепуганных людей обратно домой. Билли следила за патрулями, прислушиваясь к разговорам, и из них узнала, что Карнака – не единственный город, пораженный ночными ужасами. Согласно слухам – хотя они и отличались от официальных заявлений, – это происходило по всей Империи, от Тивии до Морли, от Гристоля до Серконоса.

Так что да, что-то случилось. Мир изменился, и Билли знала, что хотя это и не совсем ее вина, но точно дело ее рук.

Чужого нет, и мир изменился.

Тогда-то Осколок Ока Мертвого Бога и начал жечь. Поначалу слегка – Билли даже не замечала этого, – но в следующие дни и недели боль медленно росла, пока не стала такой страшной, такой мощной, что ее голову словно сокрушало в тисках. Боль приходила и уходила, но Билли никогда не знала, когда та вернется, хотя использование сил Осколка явно не шло на пользу – и она все равно не могла сказать, подчинятся ли ей угасающие, хаотичные силы артефакта.

Помогала лишь «Зеленая Леди»… хотя чтобы одновременно избавиться от боли и приглушить сны, приходилось жевать слишком много. Но все же лучше оставаться в здравом уме, пусть и такой ценой, чем проводить дни напролет в темных каморках, мечтая, чтобы боль ушла, и пытаясь не заснуть, чтобы не явились ночные кошмары.

Но запасы травки подходили к концу, и прежде, чем вернуться к миссии, Билли нужно было их пополнить. К счастью, Дануолл – одно из лучших мест для этого.

Потому что если нужно то, что не продают обычные торговцы, что-то противоестественное, незаконное, но прежде всего редкое (скажем, мешочек «Зеленой Леди»), Билли знала, куда идти.

Убедившись в том, что выбрала верное направление, она подтянула воротник пальто, поправила повязку над Осколком и направилась в Вирмвудский проезд.

3

УЛИЦЫ ДАНУОЛЛА

4-й день месяца Ветра, 1853 год

Всего через пару минут Билли поняла, что за ней следят. Она направилась на юг, через мост Колдуин, потом повернула на запад, к улице Паттерсон. Дорога до Вирмвудского проезда была долгой, но идти было приятно… хотелось дать телу хоть какое-то упражнение, а прохладный утренний воздух ослаблял тупое нытье в голове.

А кроме того, Билли хотелось узнать, кто идет за ней по пятам.

Оказавшись на южной стороне реки, она узнала одно: тот, кто за ней следил, не был в этом деле таким уж мастером. Более того, попытка незаметного наблюдения представляла собой почти что фарс: Билли так и хотелось остановиться и представиться.

На человеке был тяжелый серый плащ, хоть и украшенный изящной черной вышивкой на рукавах, но явно знававший лучшие дни: некогда почти королевское одеяние ныне было поношенным и рваным, а вышивка отходила от бархатистой ткани хлопающими лоскутами. Большой капюшон надвинут так низко, что мужчине явно очень трудно видеть хоть что-то кроме собственных ног и пары ярдов перед собой, не говоря уже о том, кого он преследовал. На улицах он бросался в глаза больше всех; оглядываясь через плечо, Билли заметила, что незнакомец привлек не только ее внимание, но и многих прохожих, и даже офицеров Городской стражи.

Цирк продолжался, и терпение Билли уже было на исходе. Время от времени она останавливалась, притворяясь, что проверяет направление или разглядывает витрины, проходя мимо торговых рядов; каждый раз фигура в плаще ныряла в подворотню или поворачивалась спиной, словно пышное одеяние делало своего хозяина невидимым посреди улицы. Стоило Билли возобновить движение, как оживал и «хвост», и снова догонял, почти наступая на пятки.

Билли не знала, кто это, не знала, зачем он за ней идет, и ей было на это плевать. За последний год в мире произошло много странного, и немало граждан Империи были так или иначе затронуты этими событиями. Билли спросила себя, не скрывает ли объемистый капюшон какую-то модификацию – или, возможно, его хозяин недавно переел какой-то собственной травы.

Ее гнев угас, сменившись весельем. Интересное развлечение. Преследователь не представлял опасности, так что через какое-то время она забыла о нем. А когда подошла к Вирмвудскому проезду, боль в голове стала нарастать, и Билли вернулась мыслями к насущному делу, а именно – необходимости добыть пару добрых унций «Зеленой Леди». Подойдя к улице Даррелсон, длинному проулку, служившему неофициальной северной границей района Вирмвуд, Билли ощупала монеты в кармане. Этого было более чем достаточно, чтобы спокойно пережить следующие недели – но сколько именно, зависело от текущей цены, которую выставляли торговцы черного рынка Дануолла.

На улице Даррелсон пешеходное движение заметно поредело. Билли миновала троицу солдат из Городской стражи под фонарным столбом. Мужчины дошли до конца своего патрульного маршрута и не желали делать ни шагу дальше. Она почувствовала на себе их взгляды, когда пересекла невидимую границу и оказалась в Вирмвудском проезде.

Опустив голову и поддернув воротник, Билли споро двигалась вперед. Конечно, Вирмвудский проезд считался несколько… необычной улицей, но на окраинах района не было особо опасно. Разумеется, Билли была не единственной, кто сегодня ступил на эту территорию. Может быть, Городская стража и не заходит дальше Даррелсон, но, несмотря на ранний час, товары, выложенные на обозрение у подножий перекошенных зданий, уже изучали несколько рисковых горожан.

Однако то, что ей было нужно, не найти в самом Вирмвудском проезде. Придется углубиться в район и дойти до улицы Мандрагоры, где стояла знакомая Билли аптека.

Несколько минут спустя, свернув на эту улицу и увидев справа впереди нужный магазин, Билли остановилась и оглянулась. Человек в нелепом плаще, следивший за ней, исчез – видимо, побоялся заходить в район, повсеместно известный своими злодеями.

Билли улыбнулась: в их числе была и она. Когда-то.

Она прошла дальше по улице и вошла в лавку.

* * *

Аптека на улице Мандрагоры представляла собой одно квадратное помещение. Вдоль стен здесь стояли шкафы с банками, склянками и бутылками сотен форм, размеров и цветов, а в середине высились еще два стеллажа с такой же посудой. В дальнем конце комнаты, напротив двери, находилась стойка, также служившая барьером, закрывающим доступ к самым дорогим – и сильнодействующим – средствам, запертым в шкафчиках за стеклянными дверцами в свинцовых переплетах.

Билли была не единственной покупательницей. За стойкой аптекарь – бородач с грудью колесом и неохватными ручищами, который даже в грязном белом халате выглядел словно костолом из «Банды Мертвых Угрей», – беседовал с молодым человеком куда меньшего роста, одетым в унылую серую одежду, почти лохмотья. Даже от дверей Билли почувствовала вонь, несмотря на оглушающую смесь ароматов, разлитую в воздухе.

Аптекарь бросил на нее взгляд через плечо клиента. Когда тот равнодушно фыркнул, Билли заметила, что у него самого есть модификация тела – изогнутый осколок слоновой кости, похожий на крючок, продетый в правую щеку. Кожа у прокола выглядела красной и воспаленной. Когда аптекарь вновь переключился на клиента, Билли зашла за один из шкафов в центре комнаты, скрываясь от взглядов.

Когда ходишь за покупками в Вирмвуд, обычно не нарушаешь приватность других покупателей.

Билли поджала губы, оглядывая полки вокруг, но то, что она искала, было не на виду – даже не в закрытых шкафах за стойкой. «Зеленая Леди» была более необычным товаром, чем любой экспонат из впечатляющей коллекции зелий, трав, мазей, бальзамов и порошков, выложенных на всеобщее обозрение в главном зале. Придется подождать и лично спросить аптекаря, попытаться сторговаться о хорошем запасе… и лучше, когда в лавке никого не будет.

Вот только первый клиент не выказывал никакого желания уходить. Билли сложила руки и нахмурилась, стоя спиной к парочке и подслушивая разговор.

– А теперь слушайте, и слушайте внимательно, – говорил аптекарь. – Вы больше не получите «Аддермир», и точка, – голос был спокойным и ровным, но с силой, придающей словам вес, на который покупатель, однако, не обращал никакого внимания.

Билли бесшумно повернулась и высунулась из-за полок, чтобы видеть происходящее.

– Погоди, Джеко, – говорил клиент, протягивая руку к аптекарю. – Прошу, послушай меня, Джеко, послушай. Мне нужен всего один флакон. Всего один, и я от тебя отстану. Обещаю, Джеко, правда обещаю.

Джеко отодвинулся и сложил толстые руки на груди. Насупился и чуть покачал головой.

– Простите, мистер Вудроу, но я ничем не могу…

– Джеко! Ну брось, Джеко! Помоги как друг, ну?

Аптекарь вздохнул и опустил руки, потом угрожающе оперся на стойку – но Билли видела: клиент в таком отчаянии, что не обратил внимания и на это. Он только вздрогнул, но Билли не знала, то ли из-за кончающегося терпения аптекаря, то ли от чего-то еще, – хотя она поставила бы деньги на последнее. С мужчиной явно было что-то не так.

– А теперь слушай сюда, Хэйворд, – сказал Джеко, и теперь его голос превратился в глухой рокот, исходящий из объемной груди. – Слушай, я хорошо к тебе относился, ты и сам знаешь. Я в курсе твоих проблем и всегда пытался помочь. Но и ты должен понимать, что я не занимаюсь благотворительностью. То, что я знал твою мать и помог ей, когда твоему отцу стало хуже, еще не значит, что я могу обеспечивать тебя «Аддермирской микстурой». Ее больше не делают. То, что у меня осталось, стоит дорого, и я собираюсь это приберечь.

– Я заплачу! – выпалил Вудроу, его руки нырнули в складки рваной одежды. – Джеко, я могу заплатить… я просто… – он помолчал, опустив взгляд на руки, на пустые ладони. Потом вздернул голову и оперся на стойку, так что его лицо оказалось на уровне подбородка Джеко. – Я знаю одно место, – сказал он слишком быстро. – Я с тобой рассчитаюсь, Джеко. Я знаю одно место, секретное, где хранится платина Аббатства. Это… тайник. Это недалеко. Я просто… мне просто нужно время, чтобы туда добраться, сам понимаешь. И, может… и, может, ты одолжишь микстуру перед тем, как я уйду, всего пару капель, только чтобы я обернулся быстрее, правильно, Джеко? Правильно? Джеко, ответь, я все правильно говорю?

Джеко вздохнул, потом одним ловким движением схватил Вудроу за грудки потрепанной куртки, поднял с пола и потянул через стойку к себе.

– Больше не смей заявляться ко мне с этой байкой! – проревел Джеко. – Ты мне ее уже второй раз всучиваешь, только в мозгах у тебя ничего не держится! Ты знаешь не хуже меня, что все сокровища и деньги, которые зажилил Верховный смотритель, конфисковала императрица, когда распустила Аббатство Обывателей.

– Нет-нет, не все, Джеко, не все, – ответил Вудроу, пытаясь говорить, несмотря на то, что его шею стискивали кулаки аптекаря. – Слушай, Джеко, мы с парочкой других смотрителей…

Джеко втащил его дальше на стойку. Вудроу вскрикнул от удивления и брыкнул одной ногой, сбив коленом латунные банки, которые с дребезгом попадали на пол и рассыпались, припорошив камни мелким темно-зеленым порошком.

Джеко ощерился.

– Нет, это ты послушай меня, Хэйворд. Смотрителей больше нет, сынок. Ты знаешь это лучше меня. И «Аддермирской микстуры» для тебя больше нет. Так что либо проваливай и больше не возвращайся, либо я переломаю тебе ноги, и можешь ползти к своим дружкам и сказать, что терпение Джеко кончилось, понял, приятель?

Билли наблюдала за разворачивающейся сценой с интересом. Итак, клиент заявлял, что он был смотрителем. Билли тихо хмыкнула про себя.

Конечно, смотрителей нет. Больше нет. Это тоже изменилось после падения Чужого – и это было куда понятнее, чем странные сны и видения. Всего через пару дней после возвращения Билли из Бездны до нее стали доходить слухи о странных делах в Аббатстве Обывателей. Какое-то время девушка пропускала их мимо ушей, но со временем они становились все более изощренными, пока не превратились в причудливую байку: будто бы Верховный смотритель свихнулся и, собрав на встречу высокопоставленных членов Аббатства и сестер ордена Оракулов, убил больше десятка братьев и сестер – включая Верховного Оракула, – прежде чем его остановили.

Это случилось год назад. С тех пор официально не было ни новостей, ни заявлений, ни прокламаций, но Билли собрала историю по кусочкам и выяснила, что сразу после падения Чужого ни Верховного смотрителя, ни Верховного Оракула на публике не видели.

Аббатство Обывателей продержалось после этого всего полгода, а потом императрица Эмили Колдуин без предупреждения закрыла заведение. В Аббатство Дануолла вошел целый батальон солдат из Уайтклиффа – символическая демонстрация силы. Солдаты заняли здание, пока из него забирали все ценное. Большинство смотрителей просто бежали. Тех, кто пытался сопротивляться, либо убили, либо отправили в тюрьму Колдридж, где они и оставались по сей день. Были и другие слухи – будто Верховный смотритель не умер, будто его, со сломленным разумом, сначала прятали в Аббатстве, а теперь заключили в Колдридж в железной клетке.

Насчет этого Билли была не так уверена.

Но смотрителей хотя бы не постигла та же судьба, что сестер ордена Оракулов. Когда Аббатство распустили, а пост смотрителя упразднили, тем, кто не противился имперской армии, позволили идти на все четыре стороны. А на сестер охотились – по всем островам их часовни брали штурмом, большинство сестер публично сжигали на кольях.

Но, если верить источникам Билли, это было не дело рук Эмили. Приказ императрицы что для Аббатства, что для ордена был одинаковым, ведь все это были ответвления одной организации. Но с солдатами, отправленными за сестрами, что-то случилось, и то, что должно было стать жестким, но законным подавлением инакомыслия, обернулось кровавой баней по всем Островам. Часовни сносили, а сестер убивали. Новости шокировали, хотя больше шокировало – по крайней мере Билли, – молчание императрицы. Билли так и не узнала, что случились с солдатами, отчего они перестали подчиняться приказам. Кое-кто говорил, что они насмотрелись в стенах часовен на ужасы за пределами человеческого воображения, вот и впали в бешенство. Другие говорили, что ответственность несет клика полководцев с садистскими наклонностями и зубом на сестер.

Как бы то ни было, сестер ордена Оракулов больше не было.

Тем временем странное поведение тех смотрителей, что скрывались по всем Островам в страхе перед казнью, становилось просто пугающим. Билли подозревала, что дело в тех же снах, что донимали остальных, но из-за того, что смотрители были одержимыми магией, эти люди, похоже, подверглись более сильному воздействию. В исступлении они дрались между собой на улицах, становились невменяемыми и крайне опасными. Те, кого не арестовала Городская стража, забились в темные уголки и обратили свое воспаленное внимание к низкопробному волшебству в попытке восстановить былой статус – и разум.

Хэйворд Вудроу хотя бы казался одним из самых разумных бывших смотрителей, которых встречала Билли. То, что он еще жив, уже немало говорило о его навыке самосохранения – для этого нужно иметь хоть какую-то смекалку.

Сейчас Джеко и Вудроу за аптекарской стойкой оказались в патовой ситуации. Повисший над стойкой, в накрученных на кулак лохмотьях, чахлый Вудроу физически не представлял угрозы для мускулистого амбала-аптекаря. Джеко явно знал свое дело – в его закромах хранилось множество редких, ценных и запрещенных предметов, и ему приходилось регулярно справляться с угрозами пострашнее, чем Вудроу. Билли кляла себя за то, что вошла посреди этого разговора. Ей нравилось думать, что она терпеливый человек, но шум в голове становился все громче, и оставалось только надеяться, что он не отвлечет ее от торговли за лучшую цену на «Зеленую Леди».

Джеко снова ощерился, однако выпустил Вудроу. Молодой человек соскользнул со своей стороны стойки, потерял равновесие и тяжело приземлился на костлявый зад. Джеко, снова стоя со сложенными руками, взглянул на бывшего смотрителя свысока, с ухмылкой на губах.

– Теперь тащи свою тощую задницу подальше из моей лавки и ползи в ту черную дыру, из которой явился. И можешь сказать дружкам, что отныне магазин Джеко для них закрыт, ясно?

Вудроу пополз назад, пока не уткнулся к шкаф за спиной, подскочив от неожиданного испуга. Билли видела, что он трясется все больше. То, что он так нуждался в «Аддермирской микстуре», явно намекало на то, что у него выработалась зависимость. Возможно, благодаря ей он и оставался в уме так долго. Неудивительно, что он в отчаянии.

И она тоже. Возможно, она тоже подсела на «Зеленую Леди». Трава не была особенно опасной или даже сильной – Билли не представляла, сколько нужно принять, чтобы испытать такую же ломку, которую сейчас проходил Вудроу, – но она чувствовала почти ту же иррациональную тягу к снадобью. Однако теперь, увидев Вудроу, дрожащего на полу в лохмотьях, она дала себе слово, что никогда не позволит себе пасть так низко. Она сильна. Она держит себя в руках.

И то, что говорил Джеко, было правдой, – «Аддермирскую микстуру» больше не делают. Насколько она знала, никто больше не занимался этим восстановительным эликсиром.

Билли устала ждать. Ей еще предстояла работа, а сцена у аптекаря была только раздражающей помехой на пути к цели. Она обогнула шкаф и подошла к стойке, не обращая внимания на Вудроу, чтобы приступить к торговле с Джеко в угоду собственным потребностям.

Тогда-то Вудроу и вскочил на ноги. Из глубин плаща он извлек грубо сделанный нож с клинком из неровного треугольного осколка черного металла, с неровной, почти волнистой поверхностью, и рукояткой из грязной тряпки.

– Назад! Все назад! – кричал он, размахивая перед собой ножом.

Билли посмотрела на него, посмотрела на нож… и почувствовала режущую боль в голове – Осколок вдруг словно загорелся, обжигая глазницу, как уголь. Она зашипела от мучительной боли и почти упала на стойку. Когда же подняла взгляд на Вудроу, то увидела, что его странный клинок оставляет в воздухе след красного и синего цветов, словно перед глазами Билли мелькали два наложенных друг на друга остаточных образа оружия.

Билли сосредоточилась на дыхании. Она уже видела нечто подобное – даже несколько раз: пустоты, слабые места, где Бездна просачивалась в мир, намекая на… что-то иное. Еще она знала, что ни Вудроу, ни Джеко не видели цветных пятен. Их видела только она – благодаря Осколку.

Оружие Вудроу было не обычным. Оно было связано с Бездной – напрямую.

Джеко поднял бровь и взглянул на Билли, которая приходила в себя. Потом вздохнул и обернулся к Вудроу. Даже с ножом он в подметки не годился аптекарю – если только Вудроу очень, очень сильно не повезет.

«С другой стороны, – подумала Билли, – он в отчаянии. Он зависимый, и ему нужна доза, и он пойдет на все».

А значит, он становился опасным и непредсказуемым. Вудроу казалось, что ему нечего терять.

И кто знает, какими силами обладает странный нож?

Билли моргнула и сделала осторожный шажок в сторону. Вудроу следил за ней. Он поводил ярким лезвием ножа из стороны в сторону, нарезая воздух между собой и двумя противниками. Джеко за стойкой разминал плечи, готовый справиться с новым уровнем раздражения проблемного покупателя. Главным тут было выдворить Вудроу целым, понимала Билли. Эта часть района Вирмвуд была слишком близко к относительно безопасной части Дануолла, и, пусть здесь бывало непросто, поход в магазины и на рынки в этом конце улицы Мандрагоры едва ли считался опасным времяпрепровождением. Понятно, что большая часть респектабельных горожан Дануолла считала, что в интересах местных предпринимателей – законных или нет – необходимо защищать район от преступлений и насилия. Более того, эта задача целиком ложилась на их плечи, учитывая, что Городская стража отказывалась патрулировать здешние места.

Или, иными словами, наркозависимый бывший смотритель, угрожающий людям причудливым ножом, вредил бизнесу.

Вудроу как будто не знал, что делать дальше. Понятно, что отчаяние из-за «Аддермирской микстуры» затмило логическое мышление. Но даже вооруженный, он бы не справился с Джеко – и точно не справился бы и с ним, и с Билли.

Правда же? Билли снова взглянула на нож, спрашивая себя, что это и откуда взялось. Почти рефлекторно она напрягла пальцы руки из черных осколков, готовая призвать собственное затронутое Бездной оружие.

Но быстро передумала, остановив себя. Сила ее руки, как и глаза, становилась непредсказуемой, ненадежной. Призыв Двудольного Ножа может как материализовать оружие в руке, так и пронзить ее болью, да такой, что Билли повезет, если она проснется раньше чем через неделю.

Сейчас не время для экспериментов. Придется положиться на природные умения, как она делала уже на протяжении всего года. Надо помочь аптекарю и получить то, за чем она пришла. За спиной она услышала, как Джеко хрустит костяшками пальцев.

Время вышло.

Аптекарь подошел к концу стойки и откинул крышку, выходя наружу. При этом Вудроу будто ожил, прижавшись к шкафу и вытянув перед собой нож. Когда стойка со стуком захлопнулась, бывший смотритель испуганно подскочил, и от внезапного движения стеллаж закачался, уронив несколько склянок, которые зазвенели на каменном полу. Две больших стеклянных банки разбились, выпустив в воздух свое содержимое – какие-то легкие сушеные цветы, – и заполнили магазин приторно-сладким ароматом тлена.

– Ну все, в этот раз ты действительно напросился, сынок, – сказал Джеко, закатывая рукава белого халата и обнажая сложные темные татуировки, покрывающие оба предплечья. Рисунки могли быть как декоративными, так и, возможно, древними рунами, которые должны были защитить хозяина и его предприятие. – Хватит с меня на это утро. У меня тут торговля, а ты теперь немало должен мне за нанесенный ущерб.

Джеко сделал шаг вперед, и Вудроу взмахнул ножом – лезвие сверкнуло в глазу Билли. Между мужчинами было по меньшей мере два ярда, и выпад нисколько не замедлил поступь Джеко, готового выкинуть докучливого покупателя из магазина.

Тогда Вудроу издал звук, одновременно напоминающий крик ярости и горя. Он выпрямился и повернул нож к себе, полоснул, чтобы сорвать остатки куртки и обнажить грудь. Потом перехватил самодельную рукоятку и неглубоко вонзил острие прямо под ключицей. Вскрикивая, он начал вырезать на плоти линии.

Джеко остановился, наморщив лоб в непонимании. И отступил в сторону как раз тогда, когда Билли подошла ему помочь. Они недоумевающе переглянулись, затем Джеко вернулся к Вудроу.

– Ты что, еще и пол мне кровью залить вздумал? – сказал Джеко, качая головой и сжимая ручищи в кулаки. – Ах ты кусок дерьма, я замариную твою печень и продам за гроши, мелкий…

Джеко замер. Билли уставилась на него, не понимая, что случилось, а потом увидела, что мышцы на шее аптекаря вздыбились, связки напряглись, как тросы, а он затрясся, будто прикованный к месту.

И тогда Осколок снова полыхнул, а по всему лицу распространилась обжигающая боль, так что Билли охнула. Из-за рева в ушах она услышала кое-что еще:

– Ирам да хаал, ирам да хаэлт, тилб мал, ирам, ирам!

Лицо Вудроу дергалось, а глаза закатились. Он повторял эти странные слова, продолжая водить кончиком ножа по коже. Билли сосредоточилась снова, сконцентрировалась и шагнула к Джеко. Тот покачнулся на каблуках, когда она схватила его, но не шелохнулся, пока она цеплялась за него на пути к Вудроу. Ее легкие тяжело работали, а в глазах снова мелькали красные и синие контуры лезвия.

Последовавший грохот помог прочистить голову. Очнувшись хотя бы частично, Билли оглянулась через плечо и увидела, что Джеко рухнул, как подрубленное дерево. Онемевшие мышцы шеи, к счастью, спасли его от того, чтобы раскроить череп о камни, однако он судорожно содрогался с широко распахнутыми глазами, а в уголках рта аптекаря показалась белая пена.

Вудроу соскользнул на пол, прижимаясь спиной к шкафу, а по его груди и рукам сбегала кровь. Он все еще держался за нож, но лезвие уже не двигалось, острие застряло в порезе под грудной клеткой. Кровь мешалась на полу с сушеными цветами и сворачивалась в темную, липкую жижу.

Билли сделала шаг, потом другой – они дались ей тяжело. Ожил очередной кошмар – бесконечная битва с невидимой силой. Она видела, как Вудроу шевелит губами, продолжая бормотать:

– Эко, лазао, лаполай, ирам. Эко, лазар, лаполай, ирам.

Билли не представляла, на каком языке он говорит, и ей было, в общем-то, плевать. Очевидно, это какое-то заклинание, какая-то грубая и неумелая манипуляция энергией Бездны – при помощи ножа? – которая даже возымела действие на этот мир.

И эффект становился все сильнее. На лбу Билли выступил пот, а попытки добраться до Вудроу не увенчались успехом. Шкаф за ним заметно дрожал без всякой причины, а позади… она услышала громкий треск – начали раскрываться стеклянные шкафы за стойкой.

Она уже видела волшебство. Оно явно связано с ножом. Билли порадовалась, что ей хватает сил сопротивляться.

По крайней мере пока.

Она стиснула зубы и обнаружила, что где-то глубоко в груди зарождается низкий рык. Последовавший крик удивил даже ее, когда она прыгнула на бывшего смотрителя. Вудроу, впавший в транс, не заметил ее приближения.

Как только тела соприкоснулись, эффект заклинания прервался. На кратчайший момент Билли казалось, что она зависла во времени – ровно в тот момент, когда ее поднятая рука встречалась с челюстью Вудроу. Затем этот миг прошел, и Билли повалилась на Хэйворда, а молодой человек обмяк под ее весом. Он тут же начал трястись, и его конвульсии становились все сильнее. Билли прижала его к полу, чтобы приступ прекратился. Через пару мгновений тело Вудроу расслабилось – припадок кончился. Вот он вздохнул, голова его перекатилась в сторону, и он потерял сознание.

– Чтоб меня!

Билли слезла с молодого человека и обернулась к подходящему Джеко. Аптекарь поглаживал затылок одной рукой, а второй стирал пену с губ, но в остальном выглядел нормально. Он встал над Вудроу, глядя на изогнутое тело.

– Как есть говорю, – сказал Джеко, – в эти двери какая только мразь не входила, но еще никто не резал себя в моем магазине только потому, что я отказался продавать в кредит, – он вздохнул и посмотрел на бывшего смотрителя. – Так, ну он же не умер, да?

Билли покачал головой:

– Нет, просто в обмороке.

– Тем хуже, – сказал Джеко. Он осторожно присел рядом с бездыханным телом, стараясь не влезть в лужу из сушеных цветов и крови на полу. Всмотрелся в нож, рукоятку которого еще слабо сжимали пальцы Вудроу. – Странный клинок, – сказал здоровяк. – Как будто кустарный, словно парень высек его из камня, – он пожал плечами. – Вроде бы металл для этого лучше подходит. Даже тот, кто живет на помойке, мог бы найти железку, чтобы сделать заточку.

В глазах Билли нож все еще истекал красно-синей аурой. От этого Осколок в голове пел.

Это в самом деле был камень. Джеко прав; теперь она и сама это видела. Осколок камня, из которого вытесали примитивное, но вполне достойное оружие.

Ей казалось, что она отлично знает, что это за камень.

– Кажется, это артефакт, – сказала она. – Что-то связанное с Бездной.

Джеко повернулся и взглянул через плечо на Билли. Его губы были скептически поджаты, но в глазах виднелся интерес.

– Думаешь?

Билли пожала плечами:

– Он откуда-то черпал силу. Это не обычное волшебство.

– Это уж точно, – сказал Джеко, снова потирая затылок. Он начал разгибать пальцы Вудроу на рукояти ножа. – И все же это не объясняет такой глупости. Если ему так нужна была микстура, мог бы отдать мне это, – освободив нож, Джеко изучил его, аккуратно крутя в руках. – В наши дни торговля артефактами идет бойко, – он поднял нож к свету. – Неплохо. Очень даже неплохо.

Билли бросила взгляд на Вудроу – раны того все еще сочились кровью, у тела скопилась целая лужа.

– Давно он твой покупатель?

Джеко все еще любовался новым приобретением.

– М-м-м? А, всего пару месяцев, – сказал он. – Забирал столько «Аддермирской микстуры», что я думал, он покупает для целой группы. Ну знаешь, других смотрителей. Он ничего не говорил, а я не спрашивал, ведь его деньги не хуже других. И поверь, я не жаловался. «Аддермирская микстура», скажем так, вещь редкая, с ценой под стать.

Билли нахмурилась:

– Полагаю, покупал на деньги, украденные из Аббатства?

Джеко только пожал плечами:

– Мне-то какая разница? Монета есть монета, платина есть платина. Хотя Аббатство распустили, и торговля их слитками вне закона, так что надо быть осторожнее, – он показал большим пальцем через плечо на заднюю часть лавки. – Но у меня есть свой горн. Не получается раскочегарить, чтобы расплавить их целиком, но можно размягчить, чтобы выковать новые формы, – он повернул нож в руке, потом показал им на Вудроу. – Вот только у него все кончилось.

– А ты продавал ему в кредит? – не похоже на обычную практику для владельца магазина в Вирмвуде, даже в наиболее напоминающем респектабельный краю района.

– Ну, – сказал Джеко, разводя руками, – он же был хорошим покупателем. Я неплохо на нем нажился, а он сказал, что у него есть еще деньги. Я не собирался отказываться от этого источника дохода, понимаешь?

– Вот только он так и не принес деньги, – сказала Билли.

– А? Нет, не принес. И да, пожалуй, я сглупил. Давно его не видел, а потом он начал заходить и клянчить еще. Сперва вроде бы понимал, что значит «нет», но с каждым разом упрашивал все отчаяннее. В смысле, сама погляди на его состояние! Никогда его таким не видел. Подсел он на эту штуковину, как я погляжу.

Джеко отвернулся и шагнул обратно за стойку, изучая разбитое стекло шкафчиков.

– Бездна возьми, ну и кавардак, – он присвистнул сквозь зубы. – Ну, все-таки он возместил ущерб. – Джеко подбросил нож в руке, потом остановился и оглянулся через плечо. – Как он там, все еще заливает гребаной кровью мой гребаный пол?

– Да.

– Ну ладно, – сказал Джеко, нагнувшись за чем-то за стойкой. Миг спустя он показался обратно со стопкой марлевых повязок и ворохом цветных тряпок. – Пожалуй, стоит его залатать, прежде чем выкинуть. Клиент, обливающийся кровью на пороге, – зрелище так себе, а я все-таки еще аптекарь, – он помолчал. – И да, спасибо за помощь, дамочка. Видать, ты сама за чем-то пришла. Помоги-ка еще разок, и может, сговоримся о скидке.

На этом он бросил стопку лоскутов Билли. Она поймала, потом вздохнула, присела и начала разворачивать повязки.

Работая, она вспоминала заклинание – и думала о ноже. Определенно, это артефакт, но не древний. Вудроу сделал его сам, вырезал нож из осколка камня – очень необычного камня.

Камня Бездны.

Билли взялась за рану Вудроу. Ее устраивало, что Джеко оставил нож себе, – в конце концов, это его магазин, – но это не мешало ей задуматься, откуда Вудроу достал такой камень.

Возможно, все куда хуже, чем она предполагала.

4

РАЙОН ВИРМВУД, ДАНУОЛЛ

4-й день месяца Ветра, 1853 год

Миру пришел конец. Теперь Билли была в этом уверена даже больше, чем всего час назад, увидев примитивные, но эффективные сверхъестественные манипуляции Вудроу. Это и то, что у него в руках оказалась часть камня Бездны такого размера, чтобы сделать нож, означало, что все не просто плохо – дела становились куда хуже.

Билли вышла из аптеки с маленьким мешочком «Зеленой Леди» и полегчавшим кошельком. Скидка, которую в итоге предложил Джеко, даже несмотря на то, что Билли помогла ему выкинуть перевязанного Вудроу в подворотню за магазином, помогла слабо. Но Билли обнаружила, что неожиданно полученная информация сама по себе стоила визита.

Направляясь на север от Вирмвудского проезда, обратно к могучей реке Ренхевен, Билли снова сосредоточилась на миссии – причине, по которой она вообще оказалась в Дануолле. Она провела здесь месяц и мало чего добилась; теперь же случайная встреча в аптеке подарила ей последний кусочек головоломки, и у нее хватало информации, чтобы начать действовать.

Потому что в мире происходило кое-что похуже, чем эпидемия ночных кошмаров и возрождение странного волшебства. Это все только симптомы чего-то посерьезнее.

Мир раздирало на части.

Это началось вскоре после роспуска Аббатства Обывателей, и Билли подозревала, что эти два события вполне могут быть связаны. Потому что кто знает, какие таинственные ритуалы проводили в стенах священного здания Верховный смотритель и Верховный Оракул, чтобы восстановить ущерб, нанесенный Билли? Чужой пал, а на его месте остался вакуум, ибо от черноглазого ублюдка зависело само существование Аббатства и Ордена.

На что они пойдут, чтобы заменить его? Вернут в Бездну новое божество?

Это было не более чем подозрение, но Билли была готова поставить на него. Потому что первые разломы Бездны появились как раз перед тем, как императрица объявила роспуск орденов.

Билли видела первый такой разлом в тундре Тивии и прошла тяжелейший путь между Мейей и Прадимом в погоне за слухом. Сперва ей казалось, что это не отмеченный на карте ледник, но, когда она подошла ближе, поняла, что огромная стена, перерезающая снежную пустошь, сделана не из знаменитого синего льда Тивии – более того, это вовсе не твердая стена. Она переливалась, как рваный занавес из света, колыхалась над землей. Она растягивалась, насколько хватало глаз, и раскинулась как будто от горизонта до горизонта. Сквозь нее было невозможно смотреть, хотя она и не казалась непрозрачной.

Чем-то она напоминала те пустоты Бездны, которые Билли уже видела, но сам масштаб явления оказался за пределами всего, что она встречала прежде. И хотя это была не пустота – за ней или сквозь нее ничего нельзя было разглядеть, только все более глубокие слои дрожащего расколотого синего света, Билли была достаточно хорошо знакома с магией и Бездной, чтобы понять, что перед ней.

Трещина. Прорыв в самой ткани реальности – проход между этим миром и Бездной. Падение Чужого каким-то образом разорвало два параллельных измерения, и барьер между ними сдвинулся, как геологический разлом.

Разрыв был великолепен. Он плясал перед взором Билли, пока Осколок раскалялся в ее голове, затмевая зрение красно-синими искрами до тех пор, пока реальный мир полностью не пропал из поля зрения. Она упала на колени, когда боль охватила все тело. Закрыла глаза, сосредоточившись, выталкивая силу Осколка из разума, пытаясь сфокусироваться на том, что было вокруг нее там и тогда. Снег. Лед. Скалы. Мир, реальный мир.

И тогда она услышала этот звук и почувствовала слабую вибрацию. Откуда-то доносился гул, словно от бака с ворванью. Ее взгляд прояснился, и Билли увидела, что разлом двигается на нее. Движение было бесконечно медленным – всего несколько миллиметров за минуту. Таким темпом пройдут месяцы, если не годы, прежде чем он достигнет цивилизованных стран.

Но рано или поздно ведь достигнет.

Тогда Билли и поняла, в какой опасности находится мир. Его не просто изменило падение Чужого; оно его повредило – физически.

Билли развернулась и направилась обратно в Мейю. Оттуда она морем добралась до северного Гристоля. Когда она прибыла, люди уже говорили об этом, пересказывая истории путешественников и торговцев, видевших странные светящиеся трещины в небе, дыры в мире. Какие-то были не больше ладони, а другие размером с дом.

Билли знала, что это не предел их размеров.

Она направилась на юг в погоне за слухами, выискивая истории. Она нашла новые разломы Бездны, хотя и не такие огромные и разрушительные, как в тивийских снегах. Но со временем историй становилось больше. Наконец, их подхватили газеты; хотя со временем сенсации опровергались официальными заявлениями Академии натурфилософии в Дануолле, которые настаивали, что разломы Бездны – всего лишь природный атмосферный феномен.

А потом случилась Альба.

Сообщения были смутными, правду вычленить было невозможно, но Билли смогла сложить общую картину.

Город в южном Морли поразил разрыв, такой большой, что он буквально разорвал Альбу напополам. Этого хватило, чтобы пороховая бочка рванула, повредив деликатное равновесие сил между правителями страны, королевой и королем. Разгорелась гражданская война, продлившаяся ровно три дня, прежде чем объявили перемирие, а враждующие супруги уладили свои разногласия. Но к этому времени от Альбы остался только щебень, а жертвы среди жителей исчислялись тысячами.

Это было в конце прошлого года. Билли не видела город сама, хотя и ездила в северный Морли, пытаясь обнаружить хотя бы часть Тивийского разлома, тянувшегося на восток по Островам. И она нашла его – гигантскую стену, сдвинувшуюся на несколько миль к югу от предыдущей широты.

Теперь только вопрос времени, когда она захлестнет мир, уничтожая все на своем пути.

Надо отдать должное, после Альбы власти обратили внимание на происходящее. Императрица мобилизовала батальоны в Уайтклиффе, хотя Билли встретила на своем пути всего несколько полков, часто в сотрудничестве с местным ополчением и Городской стражей охранявших большие разломы, выросшие по всему Гристолю.

Но на самом деле солдаты были бессильны и они сами это знали.

Именно поэтому Билли и вернулась в Дануолл. Она видела последствия разломов Бездны собственными глазами. Она осознавала угрозу, но, несмотря на свои знания, эту проблему решить не могла. Если она хотела спасти мир, ей понадобится помощь. Ей понадобится Эмили Колдуин, императрица Островов, закаленная путешественница и преданный друг.

Но Эмили не было в городе. Едва прибыв в Дануолл, Билли отправилась в Башню – ей были гарантированы свободный вход и аудиенция у императрицы. Время было на исходе, а ей нужно было многое обсудить со старой подругой.

Стража Башни пропустила девушку без промедления – при императорском дворе ее приняли сразу же, – только вот императрицы там не было. К своей досаде, Билли обнаружила, что Эмили и ее отец, Лорд-протектор Корво Аттано, отправились в официальное путешествие на север, в Вей-Гон, с дипломатической миссией. Предполагалось, что они вернутся только через несколько недель.

Билли покинула Башню Дануолла, повторяя любимые проклятья на нескольких языках.

Следующие недели она пыталась связаться с Эмили, но Вей-Гон находился у северных пределов Империи, и коммуникация была медленной и сложной. Тем временем головная боль усиливалась вместе с тягой к «Зеленой Леди», пока наконец Билли не осознала, что во всем мире есть только одно место, где она может надеяться найти помощь.

Академия натурфилософии.

5

АКАДЕМИЯ НАТУРФИЛОСОФИИ, БОРДОВЫЙ ПРОЕЗД, ДАНУОЛЛ

4-й день месяца Ветра, 1853 год

Академия натурфилософии гордо возвышалась на окраине Дануолла, украшенная перпендикулярными колоннами и готическими арками. В центре площади Академии высилась знаменитая бронзовая статуя ее основателя, Эразма Кулика, и там Билли остановилась, чтобы облизать остатки «Зеленой Леди» с зубов, прежде чем прочистить горло и подняться по изогнутой каменной лестнице в виде раковины, ведущей внутрь. Она поправила повязку на Осколке. Ей не хотелось, чтобы глаз или рука отвлекали внимание людей, с которыми она собиралась встретиться.

Надеялась встретиться. Войти в здание было легко – хотя Академия была закрыта для всех, кроме членов ученого общества и студентов, долгое знакомство Билли с самым знаменитым сыном института, Антоном Соколовым, гарантировало ей свободный вход. Но войти в дверь – одно, а встретиться с академиками – совсем другое. Даже если бы она добилась аудиенции, Билли сомневалась, что они будут готовы ее выслушать. В конце концов, это Академия, которая тратит столько сил, чтобы развеять слухи о разломах Бездны и уверить народ, будто это безобидные метеорологические явления.

На пути с улицы Мандрагоры Билли не видела ни следа странного человека в неопрятном бархатном плаще. Возможно, город сейчас как никогда был полон всяческими людьми, как странными, так и отчаянными. Скорее всего, это был бродяга, которому повезло добыть поношенное одеяние гражданина из высшего общества, и он либо следил за ней из праздного любопытства, либо просто шел в том же направлении.

Билли выкинула это из головы, толкнула огромные двери Академии и вошла в священные чертоги.

* * *

«Приемный зал Академии был создан для того, чтобы впечатлять», – так думала Билли, проходя по объемному каменному пространству со сводчатым потолком, находящимся над головой на высоте в три-четыре этажа. Напротив входа в огромный овальный зал в галерею упиралась массивная лестница, от которой ветвились новые пролеты ступенек, налево и направо. По бокам зала вверх вели лестницы поу́же, но не менее впечатляющие. Они зарывались в стены и растворялись в темных коридорах.

Над центром зала будто парил гигантский скелет, подвешенный на потолке на проволоке, – кости левиафана, одного из гигантских обитателей глубин. Останки зверя были поистине исполинскими – хотя все равно терялись на фоне зала. Создание, размером больше, чем несколько грузовых вагонов, висело на такой высоте, что под ним свободно могли ходить ученики и академики. Как раз сейчас, пока Билли направлялась в конец зала, по лестнице слева спустилась троица натурфилософов в развевающихся черных мантиях, пересекла зал под китовыми костями и направилась к лестнице справа. Они о чем-то шептались, крепко зажав под мышками журналы в кожаных переплетах, и не удостоили Билли взглядом.

По обеим сторонам великолепной главной лестницы стояли две стеклянные будки. Одна была пуста; за стойкой второй сидел тучный мужчина в бледно-серой мантии, целиком поглощенный тяжелой книгой на деревянном пюпитре перед собой. На нем были маленькие круглые очки с тонкой золотой оправой.

Билли решила, что можно начать и с него. Когда она приблизилась, то увидела на его столе и другие вещи – печатную машинку, стопки документов и латунную табличку, провозглашавшую, что перед ней старший швейцар.

Билли не представляла, что это значит, но, поскольку мужчина сидел вроде бы за приемной стойкой Академии, решила: он знает, с кем следует поговорить. Правда, когда она подошла к стойке, низенький мужчина даже не оторвался от книги. Билли вздохнула, выпрямилась и постучала по стеклу.

– Да? – он так и не поднял взгляд. Более того, даже отвечая, он лизнул палец и перевернул страницу книги.

– Мне нужно поговорить с… – Билли осеклась. С кем ей нужно поговорить? Единственный ее знакомый натурфилософ – сам Соколов, а его уже давно нет. Какую должность он занимал в Академии? Э-э… Ректор? Директор? Мастер? Билли обнаружила, что понятия не имеет, как организована Академия. Ей нужен кто-то на высокой должности, но она сомневалась, что стоит звать «босса».

Почувствовав ее колебания, швейцар оторвался от книги, потом снял очки – такие узкие, что они оставили ярко-красные следы на переносице. Он чуть наклонился над стойкой, с явным неодобрением обводя взглядом Билли с головы до пят.

– Вы студентка, мисс?..

– Нет, я…

Швейцар откинулся обратно на спинку кресла и вернул внимание к книге.

– Если желаете подать заявление на обучение, офис регистратуры не откроется до четвертого дня месяца Урожая, – не поднимая взгляд от страницы, швейцар полуобернулся и начал вслепую пролистывать документы под локтем. – Если хотите…

– Слушайте, – сказала Билли. – Мне нужно поговорить с кем-нибудь из руководства.

Швейцар то ли не слушал, то ли намеренно ее игнорировал; Билли подозревала, что и то и другое одновременно. Он был не очень стар, по крайней мере физически, но Билли догадывалась, как может состарить человеческий разум тепличная жизнь в Академии.

– …заполнить личную анкету, в которой обозначите свои данные и области интересов, тогда возможно просить о предварительном собеседовании где-то в следующем году и…

– Эй!

Швейцар подскочил на месте, уронив очки с носа. Он посмотрел на нее сквозь окошко, округлив от удивления рот.

– Право, мисс! Я вас попрошу…

Билли ударила магической рукой в стекло. На глазах у швейцара на стекле вокруг пальцев начала образовываться тонкая корка льда, и рукав отпал, обнажив вращающиеся, летающие осколки камней Бездны, образовывавшие вихрь.

Вот и не привлекай к себе внимание.

– Меня зовут, – медленно и разборчиво произнесла она, – Билли Лерк, и мне нужно поговорить с руководством. Прямо. Сейчас.

Швейцар уставился на нее, открывая и закрывая рот, потом, чуть не свалившись со стула, помчался прочь, кивая и бормоча что-то про себя.

Билли расслабилась. Пока что все неплохо.

По крайней мере, она на это надеялась.

6

АКАДЕМИЯ НАТУРФИЛОСОФИИ, БОРДОВЫЙ ПРОЕЗД, ДАНУОЛЛ

4-й день месяца Ветра, 1853 год

Долго ждать не пришлось. Швейцар вернулся через пару минут с двумя академиками, которые целеустремленно ворвались в зал. После неуклюжего знакомства – да, она действительно была другом Антона Соколова; да, она действительно считала, что это что-то значит; да, у нее действительно есть важные новости; да, ей действительно нужна помощь, – Билли отвели в зал собраний Академии.

Три часа спустя она его так и не покинула. И все это время не могла поверить тому, что слышит.

Высокий потолок был накрыт витражным стеклом, бросавшим радужные отсветы на стены и пол восьмиугольного зала. Билли стояла у огромного восьмистороннего дубового стола, занимавшего все помещение. Вокруг стола сидели семь натурфилософов, каждый в тяжелой академической мантии угольно-серого цвета с черными полосами на рукавах. Трое мужчин и четыре женщины, эксперты в своих областях, самые старшие и уважаемые натурфилософы на всех Островах – и все весьма раздраженные тем, что их оторвал от исследований или обучения посторонний человек. Все раздосадованные вторжением и собственным согласием выслушать Билли из-за ее связи с их самым выдающимся коллегой – Соколовым.

Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя, что к лицу приливает жар, пока семь тру́сов перед ней, сами того не зная, действовали Билли на нервы. Они смотрели на нее так, словно девушка была не более чем одним из образцов в их лаборатории. Возможно, в этом и крылась суть – у стола было восемь сторон, но всего семь стульев. Любой, кого вызывали перед советом, чувствовал себя не в своей тарелке. Но Билли побывала в ситуациях и похуже, чем необходимость стоять три часа. Она могла простоять еще три и даже тридцать, если это помогло бы получить нужную ей помощь.

Вот только она знала, что не получит желаемого. Оказалось, войти в Академию было самой простой частью. Добыть информацию, ответы – хоть что-нибудь – от совета Академии было совсем другим делом.

Проще говоря, эти говнюки не верили ни единому ее слову.

Билли скрежетала зубами, пока члены совета шептались между собой, качая головами. Глава Академии, профессор Финч, уставился на нее с резного кресла у противоположного конца стола с неприкрытым презрением. Чисто выбритый, со впавшими щеками и с зачесанными назад длинными пепельными волосами, он демонстративно хмурился на Билли, но его глаза время от времени бегали по столу, пока он прислушивался к обсуждению.

Прямо сейчас она была готова перескочить через этот самый стол и выдавить всю жизнь из старикашки.

– Но нет никаких доказательств какой-либо нестабильности, – прерывая кровожадные мысли девушки, сказала профессор Бертон, молодая женщина, сидевшая слева от Билли. Бертон, совсем молодая, с коротко остриженными светлыми волосами, была по меньшей мере на пару десятков лет младше остальных членов совета. Какую бы должность она ни занимала, та явно была важной, потому что стоило ей заговорить, как на стол опустилась тишина и все глаза обратились к ней.

– Продолжайте, – сказал Финч. Он облокотился одной рукой на стол и поглаживал подбородок, наблюдая за Бертон.

– Как известно совету, – сказала та, – Академия разослала натурфилософов по всей Империи. У нас команды геологов и топографов в Тивии, географы в Морли. Историки прочесывают все дома собраний Аббатства в Гристоле, а судебные фольклористы каталогизируют все, что осталось от сожженных архивов сестер Ордена Оракулов в Бэйлтоне, – она помолчала, обернулась на кресле, чтобы посмотреть на Билли. – Со всем уважением, мисс Лерк… – имя она произнесла с усмешкой; Билли обратила свой гнев на женщину и подумала о том, каково пришлось бы той умирать на колу на потеху толпе, – …мы не получали ни единого сообщения от нашего персонала о так называемых «разломах Бездны», как вы их называете, а также ни о чем подозрительном, ни в городах, таких как Дануолл и Карнака, ни на окраинах Империи, как вы заявляете.

Билли почувствовала, как напряглись все мышцы. Она крепко сложила руки на груди, стараясь сдержать досаду.

– Я рассказала, что видела в Тивии, – сказала она, сосредоточившись на словах, стараясь оставаться спокойной, хоть и говорила то же, что уже повторила несколько раз. – Северную тундру разорвал разлом. Весь континент перерезан пополам. Как и северный Морли.

Один из ученых за столом – ископаемое по имени Кромер, совершенно лысый, не считая идеально квадратной бородки, – пожал плечами.

– Природный феномен, моя дорогая, – произнес он, глядя не на Билли, а куда-то ей за плечо. – Тивийские ледники знамениты необычными эффектами из-за местной погоды.

– А в Мор..?

– Позвольте предложить новое исследование, профессор, – подала голос пожилая дама, профессор Рид, – для картографирования движения льда вдоль южного побережья Тивии.

– Великолепное предложение, профессор! – это был Морозов, мужчина того же возраста, что и профессор Бертон, с круглым и рыхлым лицом, с натянувшейся на немаленьком брюхе мантией. – Заодно можно изучить движение рыбных косяков на юго-западе Вей-Гона. У меня давно есть теория о миграции серконской речной кефали во время нереста, для которой, согласно моему предположению, они адаптируются к соленой воде и…

Билли медленно отошла от стола, когда семь лидеров Академии – величайшие натурфилософы своего века – начали оживленно обсуждать достоинства океанического исследования.

Бесполезно. Она сказала все, что могла. Она так долго расписывала разломы Бездны, только чтобы их назвали случайными погодными эффектами, сезонными изменениями, интересными астрономическими и атмосферными феноменами, достойными только упоминания, прежде чем отбросить их как безынтересные темы. Она описала, как части Тивии, Гристоля и Морли подверглись физическим разрушениям из-за разломов, что разломы движутся, что рано или поздно они уничтожат все на своем пути… Это назвали пустой фантазией, с довольно толстым намеком, что, несмотря на знакомство с Антоном Соколовым, Билли Лерк следует вежливо выслушать, но не доверять.

А Альба? Как же Альба?

Никак, вот как. Внутреннее дело королевы и короля Морли. Что бы там ни случилось, это не имеет отношения к разломам Бездны и почти наверняка – к самой Академии.

Когда она попыталась заговорить о снах и кошмарах, охвативших Острова, – дважды, – ее резко перебили и просили не распространяться о мистической ерунде в стенах Академии.

Ну, конечно, стоило сразу догадаться. Лучшие умы всей Империи, не заинтересованные в механике мира, будут слепы ко всем доказательствам, что она предоставит. Академии нравилось считать, что она стоит особняком от мира, который призвана изучать. Пока что ничего из того, что она предложила, их не задело, так на что ей надеяться? Скольких из семерых за столом мучили сны и видения? Или они все жевали «Зеленую Леди», как Билли, притупляя чувства, приглушая сны?

Их блаженное невежество было непоколебимо, как и следовало ожидать, вот что вынуждена была признать Билли. Вот почему это было планом «Б», вот почему в первую очередь она искала помощи Эмили. Здесь, перед советом Академии, стало еще очевидней, что Билли – не одна из них. Она плут, преступник, наемник… убийца. Только имя Соколова подарило ей возможность этой аудиенции. Ей повезло, что они не вызвали Городскую стражу, чтобы ее увести.

Билли даже не была уверена, что этого не случится в дальнейшем.

«Пусть только попробуют».

Она обвела глазами стол. Снова она стала лишней – семь академиков увлеклись спором о размере якоря их гипотетического исследовательского корабля.

С нее хватит. Билли шагнула к столу.

– Слушайте! – она врезала кулаком из черных осколков по старой древесине, тут же почувствовав, как по магической конечности пробежало пламя силы. Под ее каменной рукой снова разбежалась патина льда, превратившись в крошечные острые осколки, встопорщившиеся на столе. Секунду спустя дуб треснул, расщелина побежала по столу к профессору Финчу. Тот наблюдал с округлившимися глазами, как трещина достигла края стола перед ним, потом вскрикнул и отшатнулся, опрокинув тяжелый стул и со стуком упав на пол.

Остальные натурфилософы замерли на месте, посмотрев сначала на упавшего руководителя, а потом на незваную гостью. Билли обвела их всех презрительным взглядом, скривив губы.

– Вам всем повезло, что я выпущу вас отсюда живыми, – сказала она, и голос ее был не громче шепота. Когда рука Финча, а потом его лицо появились над краем стола, девушка зашипела и раскрыла кулак, проведя пальцами из камня Бездны по столу – при этом поверхность дерева лопалась, как кожура фрукта. – Я пришла за помощью. Я видела то, чего не понимаю. То, что кажется опасным. Мир расползается по швам, и это влияет не только на землю, или море, или воздух, но и на людей. Аббатства Обывателей уже нет, но я видела, что стало со смотрителями, – с теми, кто выжил. Разломы уничтожают мир, а сны уничтожают человеческий разум.

Натурфилософы начали переглядываться за столом, не готовые признать истины, не готовые признать факты. Билли видела это на их лицах. Финч тем временем поднялся на ноги. Билли обратила взгляд на академика, и тот отшатнулся, а его кадык заходил, когда он проглотил комок страха. Он снова шагнул назад и уперся в стену.

– А может быть, это ерунда, – продолжала она, твердо глядя на Финча. – Может быть, это так сошлись звезды. Может быть, это изменения погоды. Мир живет в циклах, сезонах, и может, этим все и объясняется. И поверьте – я надеюсь, что вы правы.

Билли выпрямилась, расслабив руку. Теперь она хотя бы привлекла их внимание.

– Но если я права, то мы в опасности – все мы. Может, мы сможем решить эти проблемы, сможем все уладить. Вот почему я пришла. Я видела, что происходит, но не знаю, что делать, – знаю только то, только если мы не сделаем то, что необходимо, и быстро, станет хуже. Наступит время, когда вы уже не сможете игнорировать то, что происходит, как бы вам ни было страшно.

Молчание. Время будто приостановилось; потом наконец Финч потянулся за спину и дернул за толстую бархатную веревку, свисавшую со стены. Где-то далеко прозвенел колокол.

– Кажется, мы услышали достаточно, – сказал академик. За спиной Билли открылись двери, ведущие в зал совета. Она оглянулась через плечо и увидела на пороге коренастого швейцара.

– Да, профессор?

– Могу я вас просить проводить нашу гостью, швейцар.

– Безотлагательно, профессор.

Швейцар отодвинулся в сторону и показал на открытую дверь. Билли посмотрела на него, потом снова оглядела совет.

– Вам правда настолько страшно? – спросила она.

Профессор Финч сцепил руки под мантией и задрал весьма внушительный нос. Прочистил горло в попытке вернуть себе хоть какое-то ощущение власти.

– Мы обязаны Антону Соколову очень многим, – в конце концов прохрипел он, хотя в голосе так и не появилось той весомости, на которую он надеялся, – но вы можете считать, что этот долг оплачен нами сполна. Вам пора идти, и я рекомендую вам не возвращаться.

Голова Билли гудела. Эффект «Зеленой Леди» шел на убыль. Зрение раскололо красно-синее свечение, а Осколок из-за повязки заглянул под завесу реального мира. И волшебная рука ныла от знакомого ползучего холода.

Потом Билли развернулась на каблуках и вышла из помещения.

Вот и все. Миссия провалена.

Теперь она сама по себе.

7

АКАДЕМИЯ НАТУРФИЛОСОФИИ, БОРДОВЫЙ ПРОЕЗД, ДАНУОЛЛ

4-й день месяца Ветра, 1853 год

После стольких часов в Академии внезапный дневной свет на площади перед массивным зданием показался Билли ослепительным. Она остановилась на верхней ступеньке главной лестницы, чувствуя, как в нее впиваются глаза швейцара, но не торопилась уходить. То, что они не вызвали Городскую стражу, говорило о многом. Они ее боялись, но не хотели скандала. А теперь ее голова болела, а ослепительный свет окрасило в красный и синий, как бы она ни пыталась игнорировать взгляд на мир через Осколок. Вдобавок ко всему она устала и проголодалась.

А еще разозлилась. Впрочем, чего еще она ожидала, в самом деле? Да, она дружила с Антоном Соколовым. Она ему помогла. Спасла ему жизнь. Они были из разных слоев общества, их свели обстоятельства, в которых они оказались не по своей воле, но в сознании Билли не было ни малейших сомнений в том, что их объединяла истинная ментальная связь.

Связь, которую, очевидно, профессор Финч и его подпевалы ценили невысоко.

Билли оглянулась. Швейцар все еще стоял у больших дубовых дверей Академии, крепко сцепив руки перед животом, обтянутым мантией, и, поджав губы, пронзал ее взглядом. Она покачала головой, он хмыкнул и исчез внутри.

Ослы вся эта компашка.

Площадь в ее глазах пошатнулась, края подернуло красным. Осколок Ока Мертвого Бога становился… неуправляемым. Больше чем обычно. Она залезла во внутренний карман куртки и снова нащупала мешочек «Зеленой Леди».

– Мне кажется, с вас этого на сегодня уже хватит, юная леди!

Билли подняла взгляд. На площади под статуей Эразма Кулика стоял старик с белыми, зачесанными со лба волосами до плеч. На нем был потрепанный угольно-серый плащ с черными полосами на рукавах. Он поднял ладонь, ткань опала и обнажила костлявую белую руку.

– Скверная штука это растение, – сказал он. – Здесь продается под названием «Зеленая Леди», но известна она и как «Черный Сорняк Карнаки», что, уверен, ты прекрасно знаешь. Номенклатура варьируется, но суть одна. Мое любимое название – из восточного Морли: «Мечта Дурака». Дурака! В самую точку. Скверная штука. Вызывает зависимость, приглушает чувства…

– И вырабатывает терпимость к таким старым дурням, как ты.

Билли сбежала по ступенькам и бросилась к незнакомцу. Он не сдвинулся, хотя и опустил руку и вцепился в край мантии, запальчиво задрав подбородок при ее приближении. Когда она оказалась рядом, то увидела, что он дрожит, хоть и слегка.

– Я бы спросила, какое тебе дело, – сказала она, – а еще почему ты следил за мной утром, а потом распотрошила бы, как миногу, но я и так уже потратила сегодня достаточно времени впустую.

Она прошла мимо старика, задев его плечом – не сильно, чтобы тот не упал, но, если повезет, понял намек держаться подальше. Однако не прошла она и пары шагов, как он снова ее позвал.

– Это мое дело, юная леди, – сказал он, – просто потому, что я тебе верю.

Она замерла как вкопанная, но не обернулась.

– Ты совершенно права, – сказал незнакомец. – Твои наблюдения проницательны, твои выводы дальновидны.

Билли склонила голову.

– В чем права?

– А, почти во всем. Разломы. Сны. И конечно, ты знаешь, с чего все началось.

Билли медленно повернулась на каблуках. Бросила стальной взгляд на мужчину и двинулась к нему. И снова он не шелохнулся, хотя теперь как будто боялся ее еще больше – резкий контраст выражения лица с уверенным напором в голосе.

Она смерила его взглядом. Стар, возможно, разменял седьмой десяток, а то и еще старше – определенно старше Соколова на момент их знакомства. Тощий, жилистый, гладко выбритый, но с местами пропущенной щетиной на шее. У его белых волос был желтоватый оттенок, и их стоило бы помыть, как и постирать его плащ – теперь Билли видела, что это форменная академическая мантия старшего натурфилософа, такая же, как у членов совета Академии, с которыми она только что встречалась.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом мужчина прочистил горло и оглянулся, посмотрев через плечо на Академию. Билли проследила за его взглядом, но двери все еще были закрыты и поблизости прохожих не было.

– Ну, полагаю…

Билли схватила мужчину за горло и впилась пальцами в дряблую кожу. Потянула его вверх – он был маленьким, легким и старым, но она не собиралась отрывать ему голову прямо на пороге Академии, – так что он был вынужден встать на цыпочки.

– Кто ты? – спросила Билли.

– Ах! – прохрипел мужчина, цепляясь костлявыми руками за рукав пальто Билли – рукав, скрывавший ее руку из черных осколков.

Билли что-то прошипела сквозь зубы и отпустила старика. Тот закачался, но не упал – только кашлянул два раза, а потом распрямился с важным видом, словно ничего не случилось. Поправив мантию и схватившись за лацканы двумя костлявыми кулаками, он задрал подбородок – Билли была выше него на добрых двадцать сантиметров.

– Меня зовут Дрибнер. Уитнейл Хью Брюс Дрибнер, почетный профессор Академии натурфилософии к вашим услугам.

Дрибнер низко поклонился, сорвав при этом с головы поеденную молью шапочку.

Билли посмотрела на него сверху вниз и нахмурилась.

– Ты профессор?

Дрибнер поднял взгляд, прежде чем распрямиться.

– Ну, почетный, но да, юная леди, профессор…

– Почетный?

– Э-э… да.

– То есть, в отставке?

Дрибнер поджал губы.

– Ну, некоторые придерживаются такого определения. Лично я предпочитаю называть это временным академическим отпуском.

Билли почувствовала, как ее брови сдвигаются сами по себе.

– Только не говори, что это было добровольно.

Профессор в отставке уставился на Билли, потом снова огляделся, а потом напрягся. Взглянув поверх его головы, Билли увидела, что швейцар снова появился у дверей Академии и следил за ними.

– Предлагаю немедленно отбыть в мою лабораторию, – сказал Дрибнер, потянув Билли за рукав пальто и наблюдая за швейцаром безо всяких признаков страха на лице. – Кажется, нам есть что обсудить.

– Хочешь сказать, у тебя есть лаборатория?

Дрибнер оглянулся.

– Полагаю, именно это я и сказал, юная леди! Прошу слушать внимательно! – он хотел сойти с места, но Билли поймала его за мантию. Та успела прилично соскользнуть с плеча, прежде чем он заметил, что его держат.

– Что ты знаешь о том, что происходит?

– Юная леди, я знаю весьма много. О Бездне, о Чужом – и о том, что с ним стало, – тут он выдернул одеяние из захвата Билли. – А теперь, если соизволишь последовать за мной, возможно, я смогу предоставить те ответы, которых ты не добилась от этих шутов, – он показал большим пальцем на главное здание.

Билли отпустила мантию. Дрибнер благодарно кивнул, поправил одежду и пригладил волосы, а потом бросил последний уничижительный взгляд на насупленную фигуру швейцара, снова взялся за лацканы и зашагал через площадь.

– Сюда! – окликнул он через плечо.

Билли какое-то время наблюдала за ним, потом вздохнула и пошла за стариком.

Что она теряла, в конце концов?

8

ЛАБОРАТОРИЯ ДРИБНЕРА, АКАДЕМИЯ НАТУРФИЛОСОФИИ, ДАНУОЛЛ

4-й день месяца Ветра, 1853 год

Пока Билли шла за низеньким человеком, который назвался бывшим профессором Академии натурфилософии, девушка спорила сама с собой, тратит ли она время впустую или нет. Дрибнер был странным типом, и Билли пока не понимала, что думать о нем и его позиции. Почетный профессор? Она спросила себя, не сам ли старикан выдумал себе такой титул, особенно учитывая намек бывшего академика, что его… ну, ушли в отставку.

И где эта якобы лаборатория? Явно же не в пределах самой Академии? Если старик уволен, – или в отставке, или в отпуске, – разве он смог бы работать в той организации, полноценным членом которой технически уже не являлся?

Тем временем Дрибнер повел Билли по обходному маршруту вокруг огромного здания Академии обратно на Бордовый проезд, потом по боковым улочкам, пока они не вернулись обратно в клуатры, образовывавшие задворки кампуса Академии. Старик целеустремленно шагал между освещенными солнцем колоннами, Билли – позади него, и ни один из встреченных академиков или студентов не пытался их остановить.

Затем Дрибнер повернул и повел ее через высокую дверь под аркой обратно в здание. Коридор был коротким и выходил в заросший сад, идущий параллельно клуатрам, хотя явно не так часто посещаемый. Там была тропинка, которая вела через неухоженный газон на узкую каменную лестницу с крошащимися ступенями. Дрибнер сбежал по ступенькам, а когда Билли его нагнала, он уже возился с ржавой железной решеткой, закрытой на множество замков разных форм и размеров. Они покрывали калитку сверху донизу, и каждый из них, похоже, открывался отдельным ключом с огромной связки, извлеченной откуда-то из глубин мантии старика.

Почти смехотворно, но по какой-то причине Билли все-таки хотела услышать то, что он скажет. Дрибнер был стар, и ей было интересно, знал ли он Соколова. Может быть, бывший коллега? Соколов никогда не упоминал о своем круге – с характерной для академика самоуверенностью он интересовался только собственной работой.

Учитывая поведение членов совета Академии, возможно, в этом отношении он не отличался от остальных. Дрибнер такой же? Похоже на то. Была и у него какая-то аура собственного превосходства, хотя и поугасшая из-за тяжелых времен, которые он, похоже, переживал.

Он наконец открыл калитку и поманил спутницу внутрь. Пока они шли по длинному каменному коридору между скользкими от слизи стенами в какую-то старую часть Академии, в голове Билли бродили две мысли, подталкивавшие ее следовать по сужающемуся проходу за странным человечком.

Первая – это он нашел ее, а не наоборот. Он следил за ней, искал. Хотя она в Дануолле всего месяц, впервые она заметила его этим утром. Но он явно знал, кто она такая, – и, куда важнее, зачем она здесь, – и хотел поговорить. Возможно, он не так прост, как кажется.

Вторая – он заявил, что верит ей, хотя она пока ничего ему не сказала о том, что видела. Интересно, не подслушивал ли он у зала совета, пока семь профессоров бессмысленно спорили ни о чем? Смог ли он как-то проскользнуть мимо грозного взгляда швейцара? Похоже на то. Судя по тому немногому, что она о нем узнала, Дрибнер казался независимым человеком, который передвигался по Академии без труда.

«Все больше и больше похож на Соколова», – подумала она.

Где-то в глубине здания коридор закончился перед черной дубовой дверью за очередной железной калиткой, освещенной яркими пятнами дневного света, падающего сквозь решетки над их головами. На двери был один-единственный большой замок, и Дрибнер так долго проворачивал огромный ключ, что Билли уже думала предложить ему помощь, но механизм наконец щелкнул, и старик взялся за гигантскую ручку-кольцо. Помедлил и оглянулся через плечо с поджатыми губами.

– Вынужден настаивать, чтобы ты не употребляла «Мечту Дурака» в моей лаборатории, – сказал он.

Билли пожала плечами, но тут же почувствовала растущее давление между висков и жар от разгорающегося Осколка в черепе. Почти немедленно перед глазами возникла красная пелена, и девушка чуть не упала, удержавшись за стену узкого прохода волшебной рукой. Стоило коснуться стены, как бледную кладку подернуло инеем.

Дрибнер покосился на стену.

– Да, я подозревал, что подобное случится. В лаборатории будет еще хуже, но я вынужден настаивать – ни в коем случае не принимай «Мечту Дурака». Для того, что я должен показать, крайне важно, чтобы ты находилась в полных, так сказать, силах.

Билли ничего не ответила, но кивнула. Ей было дурно, в голове начало колотить, как всегда, когда она была рядом с…

Рядом с разломом Бездны.

Дрибнер шмыгнул носом.

– Приготовься, – сказал он, отворачиваясь к двери. – Лично я нахожу подобный опыт живительным, но у меня нет волшебного артефакта в голове, верно?

Затем он повернул ручку-кольцо обеими руками. Раздался тяжелый стук, когда механизм отошел от древней стены, и Дрибнер с усилием распахнул створку.

Голова Билли закружилась, в глазах засверкали красные и синие пятна. Стиснув зубы из-за стука в голове, она пробралась вдоль стены, чтобы войти в зал. Переступив порог, она сорвала повязку, словно это могло хоть чуть-чуть унять горящую боль…

Комната была круглой, построенной из того же вездесущего кирпича и известняка, что и вся Академия, только здесь стены были темными от сырости и плесени. В ключевых точках низкий потолок поддерживали укрепленные железные столбы, а между столбами и стенами зала были втиснуты верстаки и буфеты, всю поверхность которых занимало оборудование – склянки, реторты, подставки, горелки, тигли. На пирамиды книг неустойчиво опирались стопки бумаг. Все было завалено увеличивающими линзами, ручками и карандашами, измеряющими устройствами и инструментами для рисования. В одном углу была куча из пяти пустых баков для ворвани, при этом три полных были аккуратно расставлены под столом, а четвертый – подключен к силовой установке, встроенной в стену. Окон не было, как и другой двери, и, хотя бледно-синий свет полных баков был достаточно ярким, не они служили главным источником освещения в помещении.

Билли оказалась права: посреди зала был разлом Бездны.

Она уставилась на разлом, чувствуя, что ее притягивает так мощно, что она с трудом сделала шаг назад, тяжело ступая по каменному полу. Дрибнер рядом кивнул.

– Да, имеет определенный эффект, верно? – сказал он, закрывая дверь. Он обошел комнату, проходя за колоннами и проверяя различное оборудование. Билли оставалась у двери, завороженная разломом.

Тот был совсем небольшим и висел в воздухе вдали от стен, пола и потолка. Он колыхался – переливающийся занавес синего света, примерно прямоугольный, но с мерцающим краем, светившимся красным цветом, будто верхнее пламя.

Она была прекрасна, эта дыра в мире. Пока Билли смотрела на нее, зрение, дарованное Осколком Ока Мертвого Бога, начало набирать силу, отображая разлом в красном цвете, насыщенность которого усиливалась с каждой секундой. Когда девушка отвернулась, чтобы поискать глазами Дрибнера, насыщенность немедленно угасла, но она почувствовала почти физическую тягу обратно к разлому – так тот привлекал Осколок. Как и у остальных разломов, у этого были некоторые характеристики пустоты Бездны, но на другой стороне ничего не виднелось.

Из-за одной из колонн появился, посмеиваясь, Дрибнер и показал на разлом.

– Я предполагал, что случится нечто подобное, – сказал он. Постучал пальцем по щеке. – Этот артефакт в твоей голове – его притягивает, так? Моя теория, совершенно очевидно, верна. Этот предмет принадлежит Бездне, а не реальному миру – а следовательно, и ты тоже, и потому разлом притягивает и тебя, – он снова усмехнулся. – Счастливая и на редкость полезная ситуация, пожалуй. Да, весьма полезная.

Билли покачала головой. Она вернулась к разлому и, как и говорил Дрибнер, снова почувствовала тягу Осколка.

– Откуда ты узнал, что здесь разлом? – спросила она.

– А, за это следует благодарить нашего общего друга – прославленного Антона Соколова.

– Значит, ты знал Соколова?

Дрибнер нахмурился.

– Что? Знал Соколова? Ну разумеется! С чего ты взяла, что это не так? Подумать только, юная леди, ты что же, вовсе меня не слушала? Право, ну и молодежь пошла!

Билли, возмущенно подняв бровь, наблюдала, как старик бормочет под нос, бродя по подземной лаборатории. На другой стороне зала у стены стояли сложенные большие рамы на колесиках, и теперь он начал их раздвигать, распрямляя у каждой набор шарнирных держателей и еще каких-то странных металлических конечностей. Билли отступила, чтобы уступить место, не предлагая помощи. Она не представляла, что делает бывший профессор, но, учитывая его вспыльчивость, не было сомнений, что предложение помощи только еще больше его рассердит и вызовет задержку.

Какое-то время Билли наблюдала за ним молча. Как только он вроде бы успокоился, она заговорила:

– Значит, Академия позволяет тебе заниматься здесь собственными экспериментами?

– Позволяет.

– Несмотря на то что ты, э-э… в отставке?

Дрибнер пожал плечами, разворачивая одну из стоек.

– У моей семьи давние связи с Академией. Мой прапрадедушка даже вложил в уставной фонд, которым теперь распоряжается блистательный профессор Финч, немалую долю своего нешуточного состояния. Меня не посмеют вышвырнуть!

Еще через несколько минут Дрибнер расставил стойки вокруг разлома, полностью окружив его сложными металлическими конструкциями. Повернув странные механические руки так, чтобы они указывали на разлом, он еще долго закреплял в нужных местах остальные инструменты. Билли наблюдала, как он извлекал из множества ящиков предметы, похожие на подзорные трубы или большие увеличительные линзы, и вставлял в держатели. Старик достал бухту проводов, соединил множество зажимов, а затем вручил Билли два тяжелых кабеля.

– Будь так добра, соедини их, – сказал он, не глядя на нее – его глаза блуждали по приборам.

Билли отнесла кабели к баку с ворванью, установленному на стене, и подключила к разъемам, а потом, задвинув крышку бака, обернулась, чтобы увидеть работу Дрибнера с другого конца комнаты.

Теперь разлом Бездны окружали инструменты, соединенные одним набором кабелей со старым пультом на колесах, а другим – с баком ворвани. Дрибнер стоял за пультом, его руки порхали над переключателями и тумблерами, а древнее лицо подсвечивал разлом и огни, вспыхивавшие на шкалах под пальцами.

Билли сложила руки и прислонилась к железному столбу, пытаясь устроиться поудобнее. Чем бы Дрибнер ни занимался, торопить его не стоило.

Наконец, удовлетворенный, Дрибнер размашистым жестом повернул рычажок. Под пультом на нижней полке тележки лежал большой приземистый ящик, весьма напоминавший аудиограф, но без раструба. Из коробки исходил лязг, а миг спустя Билли увидела, как из щели ящика полезла перфокарта. Она выдвигалась медленно, потом начала скапливаться на полу, покрытая густым узором отверстий.

Дрибнер бросил взгляд на перфокарту, потом облокотился на пульт и взглянул на Билли.

– Полагаю, тебя переполняют вопросы, юная леди, – сказал он. Билли ничего не ответила. – Разумеется, ты впечатлена моим применением натурфилософии для решения насущной проблемы, – продолжал Дрибнер, задрав подбородок. – Как и полагается. Моя работа – прямое продолжение исследований самого Соколова. В отличие от дилетантов над нами… – он закатил глаза к потолку и хмыкнул перед тем, как продолжить, – …я верю, что мир в великой опасности, и мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы это исправить.

Билли оттолкнулась от столба и встала рядом с Дрибнером за пультом. Возможно, старик все-таки не был сумасшедшим…

– Я пыталась им объяснить, но они не поверили ни одному слову, – сказала она. – Ты все слышал?

– Разумеется. Олухи, все до единого. Стоило бы вернуть крысиную чуму, – он прочистил горло. – Так или иначе, э-э, да, я был в маленьком… вестибюле – месте, куда я часто удаляюсь для размышлений в тишине и где меня никто не найдет: оно по соседству с залом совета, понимаешь ли, так что я подслушал твои аргументы. И они были весьма убедительны. Падение Чужого вызвало… скажем так, движение между Бездной и нашим миром. Сама Бездна сорвалась с места, и две реальности расходятся. Последствия этого будут катастрофическими.

Билли кивнула.

– Я уже видела ущерб от разломов, и видела, что сны делают с людьми.

– Совершенно верно, два феномена с одной причиной. И ситуация продолжит усугубляться, пока и Островная Империя – скажем так, тело, – и ее граждане – разум – не будут разорваны в клочья!

Билли бросила взгляд на сложное оборудование Дрибнера. У ног продолжала стучать машина с перфокартой.

– И здесь ты изучал разломы?

– Этот я открыл всего несколько месяцев назад, – ответил он. – Я слышал о разломе в Тивии, который ты лицезрела самолично – о нем все же упоминалось в некоторых второсортных региональных газетенках. Здесь же, в своей скромной лаборатории, я продолжаю труды Соколова. Прежде чем уйти, он доверил мне свои записи и коллекцию, чтобы убедиться, что кто-то подхватит его знамя.

Дрибнер переместился к одной из рабочих станций у стены и достал из шкафа толстую книгу. Он начал ее листать, и Билли наклонилась поближе. Это были переплетенные рукописные страницы, авторства самого Соколова.

Она узнала почерк, но не слова.

– Он писал на другом языке? Что это? Я не узнаю букв.

– Это не просто язык, – сказал Дрибнер. – Это шифр. Похоже, многие в Академии заняли враждебную позицию по отношению к его последним достижениям – особенно с тех пор, как Финч стал всем здесь заправлять. Эти двое никогда не ладили. Подозреваю, это одна из причин, почему Соколов так и не вернулся в Академию – по крайней мере, как полагается. Но хотя Финч и остальные вставляли палки в колеса его исследованиям, он их продолжал, пользуясь шифром – ключ к которому доверил мне, чтобы я и только я мог читать его записи и продолжать работу.

Билли проглядела страницы. Шифр был смесью слов, цифр и символов, которые больше напоминали математику, чем грамматику. Определенно, это не разгадать без ключа.

– Финч боялся, да? – Билли подняла взгляд на Дрибнера. Исхудавшее лицо старика подсвечивал пульт, отчего тени на нем становились еще темнее. – И до сих пор боится, – прибавила она. – Боится магии и древности.

Дрибнер фыркнул.

– Финч – дурак. И ты права, он боится, – он перевернул книгу и начал листать с конца. Тут Билли увидела несколько схем хорошо известных ей предметов – костяных амулетов и рун. Наброски были очень точными и сопровождались новыми заметками на сложном шифре.

– Соколов стал одержим Чужим и его магией. Он сумел собрать немалое количество вещей, которые Аббатство Обывателей назвало бы «еретическими», – Дрибнер замолк и рассмеялся. – Без Аббатства и смотрителей кто скажет, что еретическое, а что нет?

Билли протянула руку и сама перевернула несколько страниц, просматривая каталог.

– Соколов собирал артефакты?

– Амулеты, руны. Большинство пришло из коллекции человека по имени Норкросс, который имел частный музей где-то в центральном Гристоле. Там случился пожар – уже, пожалуй, около года тому назад. Норкросс погиб, а большая часть его коллекции стала пеплом, но Соколов воспользовался своими обширными контактами, чтобы получить хотя бы часть уцелевших экспонатов. Он верил, что пожар пережили и другие артефакты, которые забрали из руин и перевезли в Морли неизвестные лица.

– Ладно, – сказала Билли. – И что Соколов узнал с помощью этих вещичек?

Дрибнер снова пролистал книгу.

– Ну, немало – кое-что любопытное, кое-что нет. Признаюсь, мне еще предстоит расшифровать его записки до конца, и вполне возможно, тут не хватает тома-другого. Но тем не менее, основываясь на ранних исследованиях, Соколов разработал систему приборов для измерения сверхъестественного, так сказать, – Дрибнер показал на пульт и рамы, окружающие разлом. – Как видишь, я продолжал эту разработку с некоторыми модификациями.

Билли начинала понимать.

– То есть с помощью инструментов для измерения сверхъестественного ты можешь измерить разлом?

Губы Дрибнера шевелились, словно он повторял ее слова про себя, чтобы найти ответ. Потом его глаза расширились, и он кивнул.

– Проницательный ум, как я и сказал. Очень проницательный.

– И что ты открыл?

Дрибнер показал на разлом.

– Если ты права, разломы сдвигаются, пока Бездна отходит от мира. Или, возможно, сдвигаются – не совсем то слово. Лучше сказать «отрезаются». Пока Бездна отрезается от нашего мира, она вредит ему, и этот вред со временем только усилится. Более того, разломы связаны между собой. Это не отдельные явления, а части единого целого. В конце концов разломы почти наверняка соединятся, и тогда придет конец всему сущему.

Билли присвистнула сквозь зубы.

– И как это остановить? Сколько у нас времени?

Дрибнер всплеснул руками от досады:

– Последнее мне еще предстоит определить. А как остановить – для этого мне и нужна ты.

– Я?

– Да, ты, юная леди. Ты уникальна. Чужой пал и забрал свою магию с собой. О, разумеется, есть и другая магия – о да, я видел, что натворил молодой смотритель у аптекаря, – но когда гибнет одно божество, его место спешат занять другие. Без Чужого те, кто несет его метку, больше с ним не связаны и теряют силу, – Дрибнер ткнул пальцем в Билли. – Но ты… ты другая. Тебя никогда не метили, но все же ты связана с Бездной – больше любого из тех, кто носит метку Чужого. Потому ты полезна для предстоящего нам дела.

Билли сложила руки на груди и подступила к разлому. Он переливался за инструментами Дрибнера – пылающий, немой огонь. Когда она вгляделась, почувствовала притяжение в Осколке, а в голове снова зашумело.

– Но, – говорил Дрибнер у нее за спиной, – я вынужден настаивать, чтобы ты отказалась от «Мечты Дурака». Последствия могут быть болезненными, но тебе нужно позволить тем своим частям, что принадлежат и Бездне, притянуться к ней целиком. Трава заглушает не только твои чувства, но и связь с Бездной. Чтобы быть полезной в этом деле, тебе нужно совершенно очистить разум. Только тогда потенциал твоих уз нам пригодится в полной мере.

Она обернулась к старику, пока ощущение угасало.

– Ну, ладно. Если я связана с Бездной и чувствую наличие ее разломов, что мне делать? Мне нужно что-то найти, да?

Дрибнер ухмыльнулся и поднял руки так, что рукава его мантии съехали до локтей. Потом резко опустил руки на пульт и с артистичным взмахом переключил несколько рычажков.

Тут же подземный зал заполнило гудение энергии. Билли почувствовала, как горит в голове Осколок, но, несмотря на дискомфорт, повернулась к разлому – без «Зеленой Леди» ей придется привыкать к этому.

Теперь несколько линз и труб, окружавших разлом, засветились от энергии, а в круг проецировались лучи дымного белого света. Под пультом Дрибнера застрекотала машина с перфокартами, которая принялась выплевывать информацию куда быстрее.

– Разломы – результат отделения Бездны от мира, – сказал Дрибнер, повышая голос из-за шума оборудования. – Но их движение и увеличение – нет.

Билли непонимающе наморщила лоб.

– Что?

Дрибнер показал на пульт.

– Похоже, я не единственный, кто занимается этими явлениями. С ними экспериментирует кто-то еще, и именно чужое вмешательство вызывает дестабилизацию разломов и угрожает всем нам. Более того, я уверен, что эти действия намеренные.

– Думаешь, они специально повреждают разломы? – Билли моргнула, Осколок Ока Мертвого Бога раскаленной кочергой воткнулся в мозг. Она скрежетала зубами, пытаясь сосредоточиться на Дрибнере. Лицо старика плыло перед глазами, но его выражение оставалось непреклонным.

– Полагаю, что так, – сказал он. – Во имя какой цели, я сказать не могу, но кое-что знаю точно: чтобы спасти мир от неизбежного и полного разрушения, мы должны найти ту сторону и положить конец их экспериментам.

Билли нахмурилась и покачала головой:

– Не понимаю. Ты же говорил, работа Соколова уникальна?

– Так и есть, юная леди, так и есть! Не пойми меня неправильно, но вполне возможно, что кто-то достиг тех же результатов независимо от него, – Дрибнер снова поднял руки и повернулся к комнате. – Значительная доля моей работы здесь стала возможной только благодаря приобретению коллекции Норкросса. Но думаю, Соколов был прав, когда сказал, что часть коллекции досталась неизвестной стороне. Возможно – и более чем вероятно – кто бы то ни был, он нашел собственное применение артефактам, но – для куда более мрачных целей, чем наши, если моя информация верна.

Билли задумалась. Это было… что ж, по меньшей мере неожиданно. Но, возможно, Дрибнер прав: если кто и может остановить злоумышленников, то это она.

– Ладно, – сказала она. – Мне надо найти эту «неизвестную сторону» и остановить их. Хорошо. Но где они? Ты говорил, Соколову казалось, что артефакты забрали в Морли? Нам известно, куда именно?

– Я надеялся, это мне скажешь ты, юная леди, – Дрибнер показал на разлом. – Я усилил поток энергии, чтобы позволить инструментам заглянуть глубже в разлом. Разломы соединены друг с другом, а ты связана с Бездной, из чего я делаю вывод, что ты сможешь почувствовать связи и обнаружить источник вмешательства.

Билли повернулась к разлому, и Осколок тут же начал гореть. Девушка сжала кулаки. Она уже собиралась спрашивать старика, что ей делать, но…

Она знала. Как и сказал Дрибнер – как она была частью Бездны, так и Бездна была ее частью. А разлом – там, где мир и Бездна пересекались.

Прямо как пустота Бездны.

Билли сделала глубокий вдох, потом еще один, надувая щеки. Сосредоточилась, позволяя взгляду на мир через человеческий глаз поблекнуть, пока зрение не перестроилось на использование только силы Осколка. Миг спустя ее зрение заполнила синяя дымка – разлом, танцующий перед ней в блестящем желтом свете.

Однако центр разлома оставался чистым. Вид был искаженным, словно она смотрела сквозь закопченное стекло, но там что-то было.

Это город, поняла она, но было слишком плохо видно, чтобы узнать точно. Большинство зданий казались развалинами, кроме одного – высокой башни на холме, увенчанной сферической крышей. Над ней была еще одна постройка – темный изогнутый предмет, слишком большой, чтобы выглядеть рукотворным.

– Что-нибудь видишь? – голос Дрибнера раздался будто из тысячемильной дали.

Билли сосредоточилась. Зрение, позволявшее заглянуть через разлом-пустоту, уже меркло. Затем мир вернул обычные цвета, а Осколок вспыхнул в черепе, послав импульс раскаленной добела боли в затылок и вниз по позвоночнику. Билли отшатнулась к пульту.

Старик выключил энергию, и гудение в комнате затихло, хотя в голове Билли как будто звенели колокола. Дрибнер всмотрелся в нее.

– Ну?

Билли подняла взгляд, ее мысли стали проясняться.

– Я не уверена. Я видела что-то похожее на город.

– Да?

– Разрушенный город.

– О.

– Там была башня с круглой верхушкой.

– А!

Билли оторвалась от пульта и размяла шею, поморщившись, когда та болезненно щелкнула.

– Знаешь, где это?

Дрибнер хлопнул в ладоши.

– Ну, разумеется, знаю, юная леди. Уверен, ты видела Альбу! А эта башня, должно быть, Королевская обсерватория. Самая удивительная постройка на Островах.

Билли заставила себя снова взглянуть на разлом. Он так и висел между инструментов. Теперь в нем не было ничего, кроме рябящего синего света, но Билли с удовольствием отметила, что Осколок уже не раскаляется, как раньше. Может быть, она все-таки может его контролировать, использовать, как говорил Дрибнер, особенно зная наверняка, что разломы и пустоты – похожие феномены.

– Альба, – повторила Билли. Оглянулась через плечо. – Это объясняет развалины. Город разрушила Трехдневная война.

– Ах да, так оно и есть. Прискорбный случай для наших соседей. Но город перестраивают, и это облегчает твою задачу.

– Вот как?

– О да. Город почти восстановился – это такой же большой порт, как до войны, если не больше, – но реконструкция еще продолжается. Ты сможешь не только с относительной легкостью добраться до места, но и остаться незамеченной. Туда в поисках работы стремятся люди со всех Островов. Оказывается, гражданские войны хороши для бизнеса. По крайней мере, их последствия.

Билли кивнула. Альба. Да, Дрибнер был прав. Она бывала там не раз и помнила башню Морлийской королевской обсерватории, хотя и сомневалась, что та стояла на холме. С другой стороны, ее взгляд через разлом не был кристально ясным – например, половину картины занимала огромная изогнутая тень. Казалось, то – или тот, – что манипулирует разломами, чувствует и ее взгляд через них.

– Ладно, похоже, надо съездить в Морли и взглянуть. Но если дестабилизация намеренная, это может быть опасно – мы не знаем, с кем связались. Мне бы не помешала твоя помощь, но сомневаюсь, что путешествовать со мной безопасно для тебя.

Дрибнер снова вытянулся, приняв свою гордую позу академика – подбородок вверх, мантия зажата в костлявых кулаках.

– Юная леди! Меня задевает сама мысль! У меня нет ни малейшего намерения бросать свою работу. Сама идея, сама идея! – он взглянул на пол и покачал головой.

Билли вздохнула. Вот ведь странный человек. У него куда больше общего с коллегами-натурфилософами в Академии, чем он думал.

– Я отправляюсь в Альбу, – сказала Билли. – И посмотрю, что можно сделать. Если смогу остановить то, что там происходит, то остановлю. Если нет, соберу как можно больше информации и вернусь, – она махнула рукой в сторону инструментов в лаборатории. – Может, тогда что-нибудь еще сочинишь с этой шуткой.

– Солидное предложение, юная леди. Солидное, – он поднял подбородок и улыбнулся. – Я знал, что ты подходящий человек для такой работы.

Билли чуть не рассмеялась.

– Ты хотел сказать – единственный.

Улыбка Дрибнера пропала, он прочистил горло.

– Да, ты права. Ну что ж, я не могу болтать весь день. У меня есть работа. Как и у тебя, юная леди, как и у тебя.

Они пожали друг другу руки, и когда старик обернулся назад к пульту, Билли вернулась из подземной лаборатории обратно на улицу.

Как все изменилось. Встреча с Дрибнером сильно помогла – даже больше, чем она могла надеяться. Старик не только знал, что происходит, но и вместе они выработали хороший план для дальнейших действий. Он не только подтвердил ее страхи, но и добавил к ним новое, устрашающее обоснование происходящего.

Дестабилизация – намеренное действие. Движение и распространение разломов – не естественный феномен.

Кто-то делает это нарочно. Зачем – не знала ни она, ни Дрибнер. Но его нужно остановить, иначе мир будет уничтожен.

9

АЛЬБА, МОРЛИ

17-й день месяца Тьмы, 1853 год

Путешествие кораблем из Дануолла в Морли заняло полных сорок дней, и почти все это время Билли провела, мечась по палубе грузового клипера, раздосадованная тем, сколько времени уходит на миссию, когда на кону будущее мира.

Она сама смеялась над этим. Ее миссия. О да, она себе ее нашла – конечно, она и перед прибытием в Дануолл считала, что занимается важной задачей, но после встречи с Дрибнером и понимания ситуации увидела цель с новой ясностью.

Ей всего лишь надо спасти мир.

Легко!

Дрибнер был прав и в другом – Альба нуждалась в людях и материалах. Покинув лабораторию, Билли нашла место на «Западном охотнике» – пассажирском паровом клипере, который переделали в легкий грузовой корабль: капитан видел больше прибыли в доставке материалов в восстанавливающийся город, чем в перевозке пассажиров. Для девушки он сделал исключение, когда она предложила достаточно денег – по правде сказать, больше, чем могла себе позволить.

Альба являлась крупнейшим городом на южном побережье Морли, а благодаря относительной близости к Дануоллу – и важным портом, даже важнее столицы Морли, Уиннидона, расположенного на северо-восточном побережье, в некотором удалении от главных торговых маршрутов. Когда «Западный охотник» приблизился к городу, их встретил лоцман и направил к стоянке мимо множества других судов, теснившихся в гавани. Билли первая сошла с корабля и направилась в город, впечатленная зрелищем.

Похоже, война действительно хороша для бизнеса.

Она не помнила, когда в последний раз была в Альбе, но в любом случае это место сложно было узнать. Хотя сам порт казался практически нетронутым, остальную часть города поделили руины и леса – новые здания и стройка соседствовали с осыпающимися развалинами и расчищенными участками; похоже, Дрибнер несколько переоценил степень восстановления города. Учитывая, что война продлилась всего три дня, в такое состояние город могла повергнуть лишь массированная бомбардировка с воздуха. Хотя Билли была наслышана о войне – трудно было избежать новостей о ней, в какой бы точке Островов ты ни находился, – но она не слишком разбиралась в политических причинах конфликта, ибо мало интересовалась ими. Система управления Морли – совместное правление королевы и короля, объединенных браком не по любви, а по политическим причинам, – казалась ей немного устаревшей.

Билли зашла глубже в город, приятно удивленная тем, что погода здесь куда лучше, чем в Дануолле, несмотря на время года: вечный сумрак столицы Империи заменили холодные, но чистые небеса, открывая идеальный вид на два строения, господствовавших над Альбой. Оба она видела с палубы «Западного охотника» и рассматривала их часами с самого момента, как они показались на горизонте. Здесь, в городе, они ошеломляли еще больше – и теперь она поняла, что за большую изогнутую тень видела через разлом в Дануолле.

Это была часть гигантского моста, пролета поистине монументальных масштабов, воспарившего высоко над городом – по меньшей мере на тысячу футов. Больше всего он был похож на железный мост для электрических рельсовых вагонов – обычное дело на Островах, – но увеличенный до гротескно огромных размеров, словно кто-то уронил детскую игрушку на город. Эстакада все еще строилась, и к ней тянулись шаткие на вид леса; сотни работников ползали по всем поверхностям, а десятки тяжелых лебедок доставляли на верхние уровни новые балки и перекрытия. Эстакада обрывалась на высочайшей точке, посреди города, а ее задняя часть мягко спускалась вниз, ныряя во второе чудо Альбы – разлом Бездны. Поэтому казалось, что эстакада будто парит над городом – установленная в другом, недоступном мире.

Осколок Ока Мертвого Бога грелся все сильнее, чем дольше Билли смотрела на эстакаду. Разлом напоминал тот, что пересекал тивийскую тундру, но здесь он был куда больше, поднимался в чистые небеса, пока вовсе не пропадал из виду. Казалось, что он фактически делит город надвое, перерезая гигантский изгиб эстакады.

Билли лишь изумленно таращилась, когда бродила по бурлящему городу – граждане жили своей жизнью, а приезжие зарабатывали, помогая в перестройке. Все казалось живым, каждая улица – заполненной народом, словно это был всего лишь очередной крупный процветающий город Империи… просто его рассек пополам таинственный волшебный феномен, на который как будто никто не обращал внимания, иначе он свел бы всех с ума. Местных она узнавала по светлым волосам и простой традиционной одежде. Чужаки бросались в глаза из-за более разнообразной манеры одеваться, а также немалого количества татуировок, пирсинга и других ритуальных модификаций тела. Пока Билли не снимала повязку, но она чувствовала себя здесь в своей тарелке.

Спустя пару часов блужданий она остановилась на городской площади, позволив себе передышку для наблюдений и планирования. Купила еды на рыночном лотке и села на скамейку спиной к мосту, наслаждаясь на миг внезапным облегчением: давление в черепе ослабло, когда Осколок отвернулся от разлома. Девушка медленно ела и какое-то время наблюдала за прохожими.

Как она и думала, кроме обычных горожан, в округе было еще два типа людей.

Первыми были Королевские морлийские констебли – местный эквивалент дануоллской Городской стражи, хотя их юрисдикция распространялась на всю страну, и они встречались в каждом городе, селе и деревне на острове. Констебли носили травянисто-зеленые кители с белыми кожаными патронташами, белые штаны, заправленные в высокие черные сапоги, и островерхие кепи с ярко-алыми маковками. Они передвигались патрулями по два-три человека.

Вторую группу она не сумела опознать. Их униформа была черной и лишенной всяких обозначений или знаков отличий. У мундиров были высокие воротники, пуговицы шли от подбородка до пояса и скрывались за полоской ткани. Черными же были их штаны, сапоги и острые пилотки.

Кем бы они ни были, не оставалось сомнений в их принадлежности к военизированной группе. Билли шевелила извилинами, пытаясь опознать форму, но так ничего и не придумала. Насколько она знала, Королевские морлийские констебли служили и военными силами страны. Но более чем вероятно, что одним из последствий Трехдневной войны стало расширение – или, может быть, реорганизация – армии в Морли. Присутствия стольких стражников в черной форме следовало ожидать – и Билли это не касалось. По мере сил она не собиралась вмешиваться в местные дела.

Девушка повернулась на скамейке лицом к разлому, но ее внимание снова привлекла эстакада. Как же она невозможно огромна! Завораживающее зрелище, и не только из-за масштаба стройки. Не стоило забывать, что пролет пересекался с самим разломом. Несмотря на это, работа как будто продолжалась, что удивляло само по себе. Поражал сам объем человеческого труда на стройке, и она не могла себе представить, для чего нужна эта эстакада.

Однако Билли была намерена узнать.

10

ЭСТАКАДА ЛЕВИАФАНА, АЛЬБА

17-й день месяца Тьмы, 1853 год

Когда Билли достигла местности, окружающей основание моста, уже начинало смеркаться – в северных широтах дневной свет угасал удивительно быстро. Рядом с больше всего пострадавшей от войны частью города было особенно заметно, как здесь все изменилось. Некогда гордые каменные здания величайшего порта Морли сначала превратились в щебень, а потом – в пустые площадки, когда за работу взялись команды сноса, сровнявшие с землей целые кварталы, чтобы подготовить место для новых построек. Старые мощеные улицы между площадками казались по большей части нетронутыми – отголоски прошлого, оказавшиеся не на своем месте, хотя ими еще пользовались строительные бригады с телегами и другими машинами, образовывавшими постоянное движение, в которое Билли попыталась влиться.

Отсюда Билли заметила еще одну городскую достопримечательность из своего видения в разломе – башню Морлийской королевской обсерватории, золоченый купол которой высился над остатками города на фоне мягко колыхающейся стены гигантского разлома. Башня как-то пережила катастрофу – возможно, теперь это единственный образец узнаваемой архитектуры в квартале.

Пока Билли продолжала путь, она видела, как пустые участки и расчищенные пустыри начинали заполняться чем-то другим – сборными хижинами и лачугами, стоявшими на временном основании из деревянных паллет; между ними лежали штабеля строительных материалов: дерево, железо, камень, кирпич, гравий. Некоторые материалы были под стать масштабу огромного пролета – аккуратными башнями высились гигантские железные балки, а передвижные краны усердно трудились, чтобы перенести их на платформы электрических вагонов, летавших отсюда до стройки эстакады по временным рельсам, проложенным по мощеным улицам.

Теперь вокруг не встречались обычные горожане. Это был мир тружеников – почти все мужчины и женщины были одеты в пыльные спецовки и занимались своим делом. Остальными были стражники в черном. Хотя почти никто не замечал Билли или не обращал на нее особенного внимания, она чувствовала, что выделяется среди местных. Если она собиралась подобраться к самому центру возведения эстакады – справа от разлома, – ей придется лучше смешаться с толпой.

После получаса ходьбы – теперь вокруг рос городок тесно стоящих бытовок, а дороги были забиты строительной техникой, – Билли остановилась. Дальше она идти не могла – по крайней мере пока.

Впереди дорогу закрывали большие двустворчатые ворота в высокой железной стене. У ворот слонялась горстка людей в черной форме. Охранники поглядывали в сторону Билли, пока та читала знак над перегороженным проходом:

КОМПАНИЯ «ЛЕВИАФАН»

ПРОЕКТ ЭСТАКАДЫ, СЕКТОР 2, ВОРОТА А

ПРОХОД БЕЗ ПРОПУСКА ЗАПРЕЩЕН

Компания «Левиафан» – на эту организацию, как предположила Билли, и работали люди в черной форме. Они патрулировали улицы и наблюдали за работниками, да и здесь явно находились в качестве стражников, а не прорабов.

Теперь люди у ворот пристально изучали ее, прервав все разговоры. Билли кивнула им – как она надеялась, дружелюбно, – потом развернулась на каблуках и направилась туда, откуда пришла.

Если она собирается пройти за ворота, ей понадобится пропуск.

* * *

Билли вернулась по мощеной улице, потом свернула на боковую дорогу и последовала вдоль железного забора, пока не достигла более застроенной зоны города, где среди временных построек компании «Левиафан» еще стояли несколько старых каменных зданий. Среди них была таверна «Золотой тюльпан» – единственное строение с признаками жизни, в то время как все остальное как будто закрылось на ночь.

Таверна была маленькой и людной, внутри оказалось жарко и шумно – все мужчины и женщины наслаждались теплом и общением после тяжелой работы. Билли вошла и тут же затерялась в толпе. Далеко не сразу она смогла протиснуться к бару. Проталкиваясь среди других завсегдатаев, она увидела, что здесь только строители – черной формы видно не было.

На голове женщины за барной стойкой венком лежала тугая коса, а ее кожа была такая же темно-коричневая, как у Билли. Она кивнула новой посетительнице, не прекращая жевать табак. Билли выкинула из головы неожиданное желание угоститься «Зеленой Леди» и заказала рома, прежде чем пройти вдоль стойки, чтобы найти угол, не занятый выпивающими. Кое-как устроившись там, она облокотилась на полированное дерево и потягивала из стакана, все время чувствуя, как Осколок Ока Мертвого Бога тянет ее внимание в направлении огромного альбийского разлома Бездны.

Разлом с проходящей через него эстакадой. Если кто-то проводил эксперименты, намеренно дестабилизируя разлом, похоже, это отличное место для начала поисков. А для этого ей надо перебраться на другую сторону железного забора. А для этого ей нужны две вещи: маскировка и пропуск.

Обдумывая варианты, Билли продолжала потягивать ром и наблюдать за толпой. Посетители приходили и уходили, в основном большими группами – возможно, в связи с концом смены на стройке. Железный забор был на каком-то расстоянии от самой эстакады, так что казалось вероятным, что некоторые, если не все, местные строители носили с собой необходимый пропуск для доступа к своему участку работ – участку за воротами.

Билли начала присматривать подходящие цели.

– Тоже пришла наниматься, я так понимаю?

Она обернулась на голос. Барменша передвинулась к ней, отпивая из большой кружки воду и приглядывая за посетителями. Рукава ее рубашки были закатаны до бицепсов, обнажая сложные темно-синие татуировки смуглой коже – формы как будто повторяли изгибы костяного амулета. Барменша заметила взгляд Билли и заговорщицки кивнула. Билли подняла стакан и сделала глоток, прежде чем ответить.

– Да.

Барменша улыбнулась.

– Уважаю твою преданность делу, – у нее был сильный акцент, знакомый Билли из детства. – Как и я, ты, похоже, проделала немалый путь.

Билли промолчала, сделав еще глоток из стакана с ромом.

Барменша рассмеялась.

– Эй, не пойми меня неправильно, я все понимаю. Работа есть работа. Поверь, уж я-то знаю! Но ты пока первая в партии. Следующий найм будет только дня через два – ты рано, а значит, либо не желаешь упускать своего, либо путешествие на север заняло меньше обычного, – она отпила большой глоток воды и оперлась на стойку рядом с Билли. – Им это понравится. И ты приняла правильное решение. «Левиафан» хорошо платит, как мне говорят. Очень и очень хорошо.

Билли сделала глоток.

– А самой неинтересно?

Барменша снова рассмеялась.

– Не настолько хорошо! Да мне в общем-то и так неплохо: мой муж был местным – погиб на войне, но наш паб выжил, и теперь приносит неплохие деньги, принимая таких, как ты, – она покачала головой и ухмыльнулась. – Так что нет, мне не интересно. Ты зарабатываешь за стеной, а потом возвращаешься и тратишь здесь, и мы обе счастливы. Еще один?

Билли осушила стакан и согласилась.

– Может, ты мне поможешь, – сказала она, пока барменша наполняла стакан из бутылки карнакским пряным голубым ромом. – Что можешь рассказать об эстакаде?

– А что тут рассказывать? Она войдет в историю, обязательно. Эстакада Левиафана, первая прямая связь между Морли и Гристолем, да? А то и дальше. Однажды свяжем все острова Империи, – барменша пододвинула стакан Билли по стойке. – Может, и до самой Карнаки доберемся, а?

Билли взяла стакан и сделала большой глоток, обдумывая слова барменши.

Прямая связь между Морли и Гристолем – и дальше? Правда, Альба расположена более-менее близко к соседнему острову, но все же мост пришлось бы протянуть на огромное расстояние. И, несмотря на бурную деятельность, стройка явно предстояла долгая.

Барменша обслужила еще троицу покупателей, потом вернулась в угол Билли.

– Конечно, потом появился разлом. Не то чтобы он остановил «Левиафан». Куда там – с тех пор они только больше работают.

Билли кивнула.

– А когда это случилось?

– О, уже год назад.

– Похоже, разлом будет проблемой. Он стоит прямо поперек эстакады.

Барменша вздохнула:

– Ну да, такой вот сюрприз…

Она отвлеклась, когда открылась дверь таверны и в без того набитый бар ввалилась компания строителей. Барменша подмигнула Билли.

– Лучше вернусь к работе, – сказала она, прежде чем отвернуться и обслужить покупателей. – Удачи!

Билли снова подняла стакан, потом продолжала рассматривать гостей.

Несколько минут спустя она выбрала цель.

Допив, Билли выскользнула из таверны на темную неосвещенную улицу. Нашла укромное место, откуда хорошо было видно дверь.

Подождала. Люди приходили и уходили.

Билли ждала.

Полчаса спустя дверь открылась и из нее нетвердыми шагами вышел строитель. Он был молод, хорошо сложен, но худощав. На нем был длинный серый плащ до колен с капюшоном, накинутый на плечи и застегнутый спереди. Парень огляделся, сделал глубокий глоток прохладного ночного воздуха и направился вдаль по мощеной улице.

Билли последовала за ним, сокращая расстояние с каждым шагом, пока они оба не удалились от света, проливающегося из «Золотого тюльпана», проглоченные темнотой разрушенного города.

11

ЭСТАКАДА ЛЕВИАФАНА, АЛЬБА

17-й день месяца Тьмы, 1853 год

Подходя к железным воротам ровным шагом, Билли одной рукой натянула капюшон новообретенного плаща на голову, а вторую сжала на твердом прямоугольнике карточки, которую тоже позаимствовала у строителя, бессознательное тело которого оставила храпеть в сарае в паре кварталов от «Золотого тюльпана».

Она угадала с выбором. Плащ был отличной маскировкой, а на перфокарте сверху было проштамповано «Сектор 2». Если повезет, с этим пропуском она пройдет за ворота.

Какое-то время девушка понаблюдала за воротами, спрятавшись за штабелем деревянных паллет, чтобы оценить обстановку. Как она и подозревала, судя по волнам строителей, которые приходили в паб и уходили оттуда, стройка велась сутки напролет множеством пересекающихся смен строителей. Пришлось подождать всего несколько минут, прежде чем ворота открылись и оттуда излился ручеек работников, а снаружи образовалась такая же очередь. Люди вставляли перфокарты в машину, стоявшую за воротами, под присмотром равнодушного охранника «Левиафана» в черной форме.

Как только началась следующая смена, Билли вышла из укрытия и присоединилась к концу новой очереди. Теперь она свободно прошла через ворота, предложив пропуск-перфокарту машине. Скоро она уже была на стройке.

Только теперь стал очевиден истинный масштаб предприятия, потому что за железной стеной города Альба больше не было.

Билли стояла в начале дороги, сбегавшей по пологому склону и теряющейся из виду вдалеке. Отсюда было видно, что вся зона стройки вокруг эстакады представляла собой гигантский карьер, напоминавший кратер, стены которого состояли из земляных террас, расположенных ярусами. Всю местность заливал свет десятков – сотен – гигантских дуговых ламп, и в их режущем глаза белом сиянии Билли видела непрекращающийся поток работников, двигавшихся, как рой насекомых, по дорогам, исполосовавшим стены кратера, – и эти дороги занимали новые сборные постройки. Билли со своего места не могла разглядеть дна кратера, но стены карьера были по меньшей мере в несколько десятков метров высотой. От дороги поднималось множество лесов и мостков, окружавших основания эстакады. Из-за толстого слоя тяжелой серой пыли, покрывавшей все предметы за железным забором, все казалось черно-белым. В середине кратера стояла Морлийская королевская обсерватория, ее центральная башня выделялась на фоне низких зданий, а золотой купол не доставал даже до четверти высоты эстакады, несмотря на то, что комплекс находился на небольшом пригорке, а карьер, похоже, вырыли вокруг него. Это объясняло то, что Билли видела в пустоте.

Билли направилась вниз по дороге – всего лишь очередной строитель, спешащий на смену. В плаще она не привлекала внимания, а поглядывая из-под капюшона, отметила, что число строителей превышало количество охранников «Левиафана» примерно в сто раз (если не больше). И все это время Осколок горел в голове, притягивая ее вперед, словно в спину Билли дул сильный ветер.

Эстакада была не самой примечательной чертой стройки. Огромный круглый карьер, куда спускалась Билли, был виден только наполовину, ведь посреди стройки, перерезая массивную эстакаду напополам, шел разлом Бездны. Он тянулся от края до края, а когда Билли подошла поближе, увидела, что он касался и дна карьера – по крайней мере, так казалось, потому что самая нижняя часть скрывалась за новым железным забором, точной копией наружного. Люди работали у самого края разлома, загружая лебедочные платформы, которые несли материалы к железной паутине в сотне футов над головой.

Великолепно. Невозможно. И, как подумала Билли, подойдя ближе, бессмысленно. Эстакада огромна, но она никогда не достигнет Гристоля, не говоря уже о других городах – половина ее была недоступна, навсегда пропала в разломе. Но несмотря на это, девушка знала, что находится в нужном месте. Данные Дрибнера показали, что кто-то экспериментирует с разломом в намеренной попытке его дестабилизировать – и это явно происходит здесь.

Билли пошла дальше.

Потом она целых полчаса спускалась на дно карьера пешком – лишь позже она поняла, что по террасам карьера были проложены рельсы, доставляющие работников и материалы от ворот. Все эти полчаса Билли провела за наблюдением, изучением обстановки. По мере приближения к главной строительной зоне вокруг становилось все более оживленно, шумно и грязно. Серая пыль покрывала все, а аккуратные сборные постройки, скученные вдоль дороги и вокруг строительной зоны, здесь выглядели каким-то перекошенными, даже шаткими, словно сама близость к разлому ускоряла ветшание. Строители здесь тоже были покрыты пылью – на каждом лице Билли видела воспаленные красные глаза и потрескавшиеся пересохшие губы. Казалось, лишь охранников «Левиафана» не затронули пыль и усталость: опрятная черная униформа стражей, патрулировавших пространство по двое-трое, как будто была неуязвима для грязи. Они бродили, словно надзирали за работами, хотя Билли не видела, чтобы кто-то из них давал указания или приказы – этим занимались множество бригадиров, уткнувшихся носами в бумаги и чертежи, растянутые на длинных верстаках. Начальники кричали и тыкали пальцем то в бумагу, то перед собой, словно дирижировали оркестром.

Разлом тянулся через всю стройку, закрытый черной железной стеной пяти метров в высоту. Стена была сделана из переносных панелей с профилем в форме буквы «L» – плоские стороны глядели на разлом, а «ноги» панелей служили удобными платформами для хранения материалов – ящиков с инструментами, древесины, бухт цепей и веревок. Подняв взгляд, Билли обнаружила, что стоит под самой эстакадой. Это была сложная конструкция из балок, обшитая сетью из стали и железа, как железнодорожный мост, только увеличенный – гиперболизированный – тысячекратно.

Когда девушка подняла голову, что-то привлекло ее внимание – птица, слетевшая вниз. Билли моргнула, и контуры птицы вспыхнули красным, а потом она вдруг поняла, что над головой ничего нет. Билли озадаченно огляделась и тут же заметила, что за ней следят – не строители, а пара охранников «Левиафана». Они смотрели на нее и переговаривались.

Билли взяла себя в руки и, убедившись, что шаг по-прежнему твердый, развернулась на каблуках и направилась к ближайшему зданию.

* * *

Там находился офис прораба. Внутри стояли стол, стул, несколько ящиков-картотек и больше ничего. Когда Билли прошла по деревянному полу, ее сапоги громко стучали по тонким половицам, прогибавшимся под ее весом. Стены были такими же тонкими – звук движения легко заглушал шум стройки снаружи. Работа в кабинете должна быть настоящей головной болью для местного бригадира. Билли надеялась, что он вернется не скоро, потому что ее внимание привлекли вещи, для изучения которых нужно было время.

К задней стене была придвинута большая (размером примерно со столешницу) плоская доска на колесиках, к которой прикрепили карту строительной зоны. «Наконец-то», – подумала Билли. Теперь она сможет получить представление о расположении участка, возможно, даже найдет подсказку о точном месте для поиска. Стройплощадка привлекала внимание, но сама по себе была бесполезна – Билли мало узнает, если будет просто бродить по округе. Девушке уже казалось, что удача почти исчерпана: она не могла говорить с работниками, не вызывая подозрений, а чем дольше она будет слоняться по зоне, тем больше риск, что охранники «Левиафана» рано или поздно ее остановят.

Если она собирается понять, что происходит, нужно было попасть в сердце предприятия, и быстро.

Билли подошла к доске и окинула взглядом карту. Та больше напоминала схему и изображала стройплощадку как один большой круг, хотя нижняя часть плана – зона за разломом Бездны – была пустой. Верхняя же половина, напротив, изобиловала деталями, здесь было изображено и подписано каждое здание и тропка.

Билли пригляделась, пытаясь прочитать маленькие подписи и проследить свой путь от Сектора 2, что у ворот «А», по главной дороге и по краю главного карьера. Если она правильно понимала карту, сейчас она находилась в кабинете бригадира АА23, расположенном у барьера возле разлома Бездны, к западу от середины стройки.

А середина выглядела самой многообещающей. Здесь карта изображала набор зданий, которые казались более добротными, чем сборные бытовки. Казалось, что они построены примыкающими к самому разлому на вершине пригорка – на карте вокруг зданий были нарисованы неровные круги, обозначающие возвышенность. Это был холм, на вершине которого стояла бывшая Морлийская королевская обсерватория – бывшая, потому что предназначение здания явно изменилось. На карте башня была представлена в виде большого кружка, окруженного в нескольких точках полукруглыми обозначениями. Они были помечены как лаборатории, от первой до четвертой.

А в центре всего одно слово – «управление».

Билли начала запоминать маршрут от кабинета до управления, но вдруг услышала голоса, перекрывающие шум стройки – голоса людей, которые остановились у самого домика.

Доска была высотой почти от пола до потолка; Билли нырнула за нее и сквозь щель между деревянным краем и полом увидела, как распахнулась дверь хижины. Дверь грохнула об стену и полетела обратно, но ее остановила рука охранника компании «Левиафан». Вторая рука была под мышкой у строителя в пропыленной одежде, которого под другую руку волок еще один охранник. Как только троица вошла в дверь, охранники бросили строителя на пол, а потом тот, что справа, захлопнул дверь.

* * *

Строитель лежал на полу и тяжело дышал, пока из его рта на грубые деревянные доски сбегала вязкая нитка кровавой слюны. Он попытался подняться, но его пихнул назад сапог одного из охранников. Челюсть мужчины щелкнула, врезавшись в пол, и яркая кровь брызнула на половицы перед его лицом.

Билли прижалась к полу для лучшего обзора.

Пока сапог первого охранника все еще прижимал спину работника, страж-напарник, сложив руки на груди, начал мерять шагами маленькую контору.

– Заседание рабочего трибунала объявляется открытым, – сказал охранник. Его спутник хрюкнул от смеха, потом нагнулся и зашипел на строителя, который что-то пробормотал, дернул его за волосы и задрал голову работника.

– Что ты сказал?

Строитель сплюнул кровь на пол.

– Я сказал, что рабочий трибунал состоит из трех офицеров.

– Вот как?

Строитель умудрился кивнуть.

– А потом я сказал, что твоя мать – крысиная шлюха, которой не стоило вылезать из канализации.

Охранник придавил голову строителя обратно к полу; подбородок снова стукнул о доски, и тот охнул от боли, а потом сапог охранника встретился с его животом – раз, другой. Рабочий стонал, скорчившись от боли, кровь пенилась на его губах, пока он пытался перевести дыхание.

– Мистер Хирн, – сказал шагающий охранник, помедлив, чтобы окинуть быстрым взглядом распростертого на полу человека, и тут же продолжив обход кабинета. – Должен сказать, меня впечатляет ваша настойчивость. Нас всех впечатляет. Ведь есть что-то впечатляющее, даже примечательное, в том, как долго до вас не доходит, – он остановился возле Хирна и склонился над тем со сложенными руками, рассматривая жертву. – Зато слава о вас дошла до самых верхов. О да, уж поверьте. Даже Северин вас заметил, – он помолчал. – Северин – занятой человек. Очень занятой. У него много дел, и уверен, вам об этом известно, – здесь он опустил обе руки и оглядел кабинет; Билли за доской инстинктивно вжалась в стену. – Все это место принадлежит Северину. Его замысел, его мечта, его работа, – охранник развернулся. Показал на Хирна, который смог перевернуться под сапогом второго охранника и теперь смотрел на своего мучителя. – Его работники. В том числе вы, мистер Хирн. А вы, похоже, опять это забыли, – он поцокал языком и взглянул на своего коллегу. – И что мы будем делать с нашим выдающимся мистером Хирном, а, Бланко?

Второй охранник, Бланко, передернул плечами; Хирн застонал под усилившимся давлением его сапога.

– Загадка, приятель, как есть загадка. Ничего не помогает, да?

Первый охранник тут же согласился.

– Тут ты прав, старик. С мистером Хирном ничего не помогает. Мы его выставим – а он опять будет тут как тут, – он сложил руки на груди и склонил голову. – Кажется, мы дошли до ручки, да, Бланко?

Бланко ухмыльнулся:

– Иногда происходят несчастные случаи, даже с лучшими из нас. А может, мы просто заставим его исчезнуть. Хирн будет одним из множества, никто и бровью не поведет.

– Тут ты прав, старик. Как же ты прав.

Хирн заворочался под ногой Бланко, но охранники только рассмеялись. Строитель снова ухитрился извернуться, царапая ногтями пол; когда он выгнул шею, его глаза расширились, а рваное дыхание застряло в горле.

Билли пронзила его стальным взглядом и очень мягко покачала головой. Со своего места Хирн четко видел, что Билли спряталась за доской и прижалась лицом к полу почти на том же уровне, что и он. Она задержала дыхание, но спустя миг мужчина вроде бы расслабился и моргнул – заметно, чтобы показать, что все понял.

Охранники переговаривались между собой; теперь Хирн перебил их громким голосом, с удивительной силой отразившимся от твердых поверхностей сборного кабинета.

– Я хочу его видеть!

Оба охранника замолкли. Бланко поднял сапог с груди Хирна, и тот кратко содрогнулся, прижав руки к груди, когда избавился от давления. Билли наблюдала, как две пары ног в сапогах приближались друг к другу, пока охранники не встали перед своим пленником.

– Отведите меня к Северину, – сказал Хирн. – Может, он и ведьмин сын, но все же инженер. Он прислушается к голосу разума.

На миг настала тишина. Потом охранник – не Бланко, его напарник – рассмеялся.

– О, поверь мне, – сказал он, – тебе не захочется видеть Северина.

Хирн оттолкнулся и сел, так что почти скрылся от глаз Билли.

– Ты сказал, что даже его заинтересовало, что я делаю. Ну, и отлично. Веди меня к нему. Дай я с ним поговорю. Дай я озвучу сомнения строителей прямо в управлении.

Первый охранник снова усмехнулся.

– Видишь, Бланко? А я что говорил? Впечатляет, не иначе. В этом что-то есть.

– Смелость, – сказал Бланко. Второй прошипел:

– О-о, нет, тут ты дал маху, старик. Я бы скорее сказал… слабоумие.

Хирн снова шелохнулся на полу.

– Мы говорили о Северине. Отведите меня к нему.

– Нет, приятель, этого не будет, – сказал первый охранник. – Понимаешь, я ведь уже сказал: все это принадлежит Северину. Весь проект. И Северин – человек занятой. Ему приходится за многим присматривать. И я скажу тебе честно, последнее, что ему нужно, чтобы какой-то самозваный представитель…

– Я не самозваный, – перебил его Хирн. – Меня выбрал профсоюз…

Бланко сорвался с места; Билли не видела удара, но слышала, как кулак охранника встретился со скулой Хирна. Работник снова полетел на пол, его затылок ударился о половицы с пугающим треском. Он покатился по полу, дергая головой, и Билли увидела, что теперь к крови из разбитого носа присоединилась кровь, стекающая изо рта.

– Придержи язык в присутствии компании «Левиафан»! – рявкнул первый охранник. – Рабочий профсоюз – преступное сообщество, а ты – его главарь, – он шагнул вперед. Билли слушала скрип кожаных сапог, шорох сухих пыльных половиц под этими сапогами и глухой стук, с которым охранник начал бить кулаком в свою ладонь.

– Вот что я тебе скажу: хочешь, чтобы мы отвели тебя к Северину? – спросил охранник. – Ладно, давай. Только ответь на один вопрос.

Билли безошибочно различила звяканье металла о металл и слабый звон в воздухе. Охранник достал кинжал.

Бланко наклонился над Хирном. Билли еще не видела его лица, но видела отблеск стали, когда охранник приставил острие кинжала к ложбинке горла строителя.

– Сколькими кусками тебя к нему доставить?

Охранник занес кинжал и помедлил.

«Сейчас или никогда!»

Билли оттолкнулась ногами, ринувшись вперед. Она пролетела сквозь стенд, разломив доску пополам. Бланко, стоявший дальше, увидел ее первым, и уже готов был повернуться и бежать к двери, когда Билли сшибла его с ног, вложив весь вес в удар предплечьем и прицелившись ровно в солнечное сплетение. Что-то громко треснуло, и Бланко повалился на пол. Билли упала на него, но тут же вскочила, развернулась и ударила ногой. Как она и ожидала, первый охранник – с замедленной из-за ее неожиданного нападения реакцией – все еще поднимался из неудобной позы, в которой до этого склонялся над Хирном. Он все еще держал кинжал в руке, но не был готов к атаке.

Нога Билли ударила по виску, как раз когда второй охранник поднимался. Он вскрикнул, махнул правой рукой в случайном направлении; кинжал он держал некрепко. Билли заблокировала руку противника, потом рубанула по ладони и отправила клинок на пол. Пока Бланко задыхался позади, Билли бросилась вперед, толкнула первого охранника обратно к разбитой доске и бросила его через тяжелое основание рамы на колесах. Охранник навзничь рухнул на пол, но тут же попытался выбраться из обломков. Билли переступила раму и схватила его за горло; потом, взявшись второй рукой за затылок, резко повернула голову, ломая шейные позвонки. Безжизненное тело охранника тут же осело мертвым грузом в ее руках. Билли встала и позволила ему упасть на пол со стуком. Повернувшись, она увидела, что Бланко идет на нее с сиренево-багровым лицом, пытаясь вдохнуть ушибленной глоткой. Билли отступила, готовая расправиться с ним… однако охранник замер, задрожал, а потом повалился вбок, тяжело упав на стол.

Позади него стоял Хирн, державший в руке кинжал охранника – с лезвием, покрытым кровью по самую рукоятку, и брызгами той же крови на серой рабочей спецовке.

Хирн выдохнул и уронил кинжал, потом упал на колени и так и остался, хватая ртом воздух. Билли подошла к нему.

– Ты в порядке?

Строитель покачал головой, хватаясь окровавленными руками за грудь.

– Да и нет. В смысле, они делали и кое-что похуже. Лично видел. Но я переживу, – он поднял взгляд и улыбнулся. – Благодаря тебе, – он сел на корточки, блуждая взглядом по Билли. Во время суматохи чужой плащ сдвинулся у шеи, обнажая красную кожаную куртку. Она поправила плащ, восстанавливая маскировку, но Хирн все равно смотрел на нее с прищуром.

– Кто ты? – спросил он с тяжелым подозрением в голосе. – На какой сектор назначена?

– Все в порядке. Я не из них, – успокоила его Билли.

Хирн поморщился.

– Я так и понял. И я благодарен, поверь. Сомневаюсь, что они собирались меня убить, но, похоже, их терпение все же иссякло, – он снова поморщился, будто впервые увидев кровь на своих руках, потом начал вытирать их о пыльную куртку.

Билли отвернулась к телам двух охранников. Она не слышала, чтобы кто-то еще подходил к хижине. Драка была далеко не бесшумной, и все же грохот стройки снаружи наверняка заглушил переполох. А если два охранника планировали забить Хирна до смерти, то они явно не ожидали, что к ним кто-то нагрянет, сколько бы шума они ни наделали.

– Не волнуйся, – сказал Хирн, заметив ее взгляд на дверь. – Стройка большая, и, как ты слышала, бывают несчастные случаи, люди часто пропадают. Этот кабинет прораба не используется. Тела можно оставить здесь. Я кого-нибудь пришлю, и от них избавятся.

– Ты здесь главный среди рабочих?

Хирн кивнул:

– Профсоюзный лидер. Некоторые из нас пытались организоваться уже несколько месяцев назад, таких много по всей стройке. Но стоило об этом прознать «Левиафану», как все собрания запретили. Так что мы действуем втихаря, собираемся втайне. Пока что было неплохо, но недавно «Левиафан» снова начал нас искать. За рабочими из профсоюза охотятся, нас пытаются уничтожить.

Билли нахмурилась:

– И потом они наконец пришли за тобой?

Хирн рассмеялся. Смех быстро превратился в кашель.

– Как я уже сказал, похоже, пришел конец моей удаче. Похоже, долго терпение Северина испытывать нельзя, – он постучал по груди и снова поморщился. – Видишь ли, я единственный, кого до сих пор они не могли тронуть. Северин сколько угодно мог притворяться, что профсоюза нет, пока его люди следили за тем, чтобы все, кто к нам присоединялся, исчезали. Но я до сих пор был неприкасаемым. Случись со мной что, под угрозой окажется все – остальные работники не закрыли бы на это глаза. Тем самым «Левиафан» признал бы, что профсоюз существует и в руководстве его все боятся, – Хирн помолчал. – Ну, до этого момента, – он пожал плечами.

– Этот Северин – он главный? – спросила Билли.

– Да, – ответил Хирн. – Майлс Северин – босс. Охранники правы: весь этот проект – его начинание. Под его ответственностью, под его прямым руководством. Он предложил идею Эстакады Левиафана, несколько лет забрасывал королеву и короля Морли петициями о разрешении строительства.

– До Трехдневной войны?

– О, за годы до нее, но дело никак не сдвигалось с мертвой точки. Все изменила война. От Альбы осталось только… ну, сама видела, что осталось от Альбы. Северин изменил свои прошения согласно обстоятельствам, и королева с королем согласились. Работа началась почти сразу же. Все, что ты видишь вокруг, – результат одного года работы, – Хирн склонил голову. – Отдаю Северину должное – он великолепный планировщик.

– А потом появился разлом Бездны?

Хирн озадачился, потом в его глазах просветлело.

– А, ты про Барьер? Хм, разлом Бездны… Такого названия я еще не слышал. Но да, он появился внезапно. Нижнюю часть эстакады отрезало Барьером. Теперь она почти недоступна, добраться можно только по лесам.

– Но работа продолжается?

– О да. Да что там, Северин только ускорил темпы. Его как будто не смутили перемены – впрочем, Северин не из тех, кто демонстрирует чувства. Но он сказал, что эстакада не повреждена – по крайней мере, с этой стороны, – и работа продолжалась. Он построил стену у основания Барьера и, кажется, перебросил как минимум несколько своих лабораторий на изучение этого явления. Он провел большое собрание – вообще-то впервые собрал всех своих работников. В тот момент на западной стороне зоны хватило места для всех – строителей на тот момент было всего несколько сотен. Позже Северин расширил предприятие до нескольких тысяч человек – вот тогда некоторые из нас и попытались собрать профсоюз, потому что компания «Левиафан» не только нанимала людей, которые приезжали в Морли по своей воле. Они завозили людей – рекрутировали по всей Империи, расхвалив проект. Конечно, как только мы прослышали об условиях для этих рабочих, стало ясно, что это не более чем рабство по контракту…

Билли покачала головой. Ее не заботило трудное положение строителей – и ей было все равно, насколько жестоки Северин и его таинственная компания. Нет, ей нужно было расследовать их отношения с разломом, ведь что-то здесь не складывалось.

Согласно только что сказанному Хирном, строительство началось до появления разлома. Странно – совпадение? – когда разлом появился, он разделил стройку ровно напополам, но как будто не помешал процессу. Более того, работа ускорилась, «Левиафан» привез еще больше рабочих, предприятие значительно разрослось.

Несмотря на разлом? Или же… благодаря ему?

Казалось, будто Северин ожидал появления разлома, как только началась стройка. Не похоже на совпадение.

Хирн поднялся с пола, все время морщась. Билли помогла ему, а потом, когда ее новый знакомый оперся на стол, подняла перевернутый стул и помогла Хирну опуститься на него. Переступив через тело Бланко, она бросила взгляд на остатки разбитой доски. Прикрепленная карта разорвалась на четыре больших куска, но бумага была плотная, так что каждая четверть осталась более-менее невредимой и вполне читаемой. Билли нашла нужный кусок и оторвала от обломков, а потом расстелила на столе. Хирн, наблюдая за ней, догадался и взялся за другую сторону обрывка, придерживая его, пока Билли показывала на карту.

– Это центральный блок администрации? – спросила она, постучав по скоплению квадратиков на холме, объединенных надписью «управление».

Хирн кивнул.

– Штаб-квартира компании «Левиафан». Там же личный кабинет Северина, вместе с центральной конторой, администрацией и лабораториями. Их легко найти – башню видно отовсюду. А мы здесь, – Хирн провел пальцем от комплекса вдоль барьера до рваного края карты. Потом продолжил и наконец постучал пальцем по голому столу в десяти сантиметрах от бумаги.

– Кажется, все легко найти.

– О, найти-то ты найдешь, – сказал Хирн, – но дорога вряд ли будет простой. Так близко к Барьеру каждого строителя, ошивающегося не в своем секторе, наверняка остановят и обыщут охранники «Левиафана», – он усмехнулся про себя, потом с трудом подавил кашель, в который быстро перерос его смех. – Так меня и поймали: собирался встретиться с одним из представителей из другой зоны, да вот расслабился.

Билли выпрямилась и сложила руки на груди. Потом повернулась и взглянула на тела двух охранников. Толкнула ногу Бланко носком ботинка. Похоже, подходящий размер.

– Я возьму форму, – сказала она. – Охранника они не остановят, так ведь?

Хирн пожал плечами.

– Наверное. По всей стройке сотни мужчин и женщин, работающих на «Левиафан». У тебя явно больше шансов добраться до управления в виде одного из них. Хотя я бы рекомендовал соблюдать осторожность.

– Насчет этого не волнуйся, – сказала Билли. – Я умею быть осторожной.

Потом присела и начала стягивать форму с Бланко. На плече кителя осталась пара капель крови, едва заметных на темной ткани. Их легко будет замаскировать вездесущей серой пылью.

– Расскажи мне еще кое-что, – сказала Билли, раздевая коченеющее тело охранника.

– Да?

– Для чего нужна эта эстакада? В смысле, на самом деле? Я знаю, что она должна соединять Морли и Гристоль, но расстояние же гигантское! Эстакада большая, но чтобы дойти до другого континента, понадобятся десятилетия.

Хирн рассмеялся:

– Ты недооцениваешь решительность Северина!

Билли остановилась, взглянула на Хирна, потом продолжила свое дело. Она добралась до ремня Бланко – десяти сантиметров шириной, из очень толстой, тисненой кожи, предназначенного, видимо, чтобы носить на нем два больших квадратных кошелька.

Хирн продолжал:

– Великая Эстакада Левиафана станет чудом современного мира – не просто связью с Гристолем, но первой частью трансконтинентальной железнодорожной системы, такой обширной сети, что по завершении она охватит все части Империи. Бесконечные путешествия морем уйдут в прошлое, – он помолчал. – Должен признать, план Северина впечатляет, хоть у него и неприемлемые методы. Только представь – быстрая поездка на любой остров. Только представь!

Билли вспомнила не только свое долгое морское путешествие из Дануолла в Альбу, но и многие годы странствий по Островам. Сократить огромные расстояния, разделяющие четыре стороны Империи, до куда более коротких поездок – великолепная мысль, о чем она и сказала.

– Вот именно! – сказал Хирн. Билли посмотрела на него, и он улыбнулся. – Это настоящая революция, и затронет она не только путешествия и торговлю. Это изменит все: экономику, политику… Все! И все под контролем компании «Левиафан». Сама видишь, в каком положении окажется Морли. Сдвинется все равновесие сил в Империи.

Билли присвистнула.

– Неудивительно, что королева и король одобрили его план. Они станут могущественней самой императрицы!

Хирн кивнул.

– И теперь ты, наверно, понимаешь, почему Северин так стремился продолжать проект после появления Барьера. Ставки слишком высоки, чтобы останавливаться.

Билли отстегнула капюшон на пуговицах и сняла его, потом начала натягивать форму Бланко поверх собственной одежды. Охранник был примерно ее роста, но куда шире, так что одеяние ей подошло, хоть и было не самым удобным. После того, как она аккуратно уложила волосы под шапкой, даже повязка на Осколке Ока Мертвого Бога стала не такой заметной – по крайней мере, если верить Хирну. Поправив ремень Бланко и сдвинув два кошелька на бедре поудобнее, она услышала треск возле пальцев – видимо, статическое электричество из-за того, что форма терлась о половицы, пока она снимала ее с мертвого тела.

Хирн с трудом встал на ноги и оглядел Билли с ног до головы.

– Сойдет, – сказал он. – Главное, не высовывайся. Больше ничем тебе помочь не могу. Не знаю, кто ты и что надеешься найти, но все равно желаю тебе удачи.

– Спасибо, – сказала Билли. – Ты мне очень помог. Что будешь делать теперь?

– Продолжать свое дело, конечно, – сказал он. – Мне по-прежнему надо встретиться с другими представителями. И заняться уборкой, – он показал на тела. – Должен сказать, очень рад, что встретился сегодня с тобой.

Он подошел к двери и аккуратно приоткрыл ее, выглянув в щель.

– Все чисто. Тебе пора.

Билли кивнула на прощанье и вышла из хижины. Поправив мундир, она глянула налево и направо, наблюдая за рабочими и охранниками, занимавшимися своими делами. Никто как будто не заметил, как она выходит из бытовки.

Она повернула налево и направилась на запад вдоль Барьера, в сторону управления.

12

ЭСТАКАДА ЛЕВИАФАНА, АЛЬБА

17-й день месяца Тьмы, 1853 год

Хирн был прав: дорога до комплекса управления оказалась нетрудной – Билли надо было просто-напросто идти к группе зданий, которые нависали над стройкой, громоздясь на вершине искусственного холма. Она не знала, что было на месте большого кратера до того, как его превратили в стройплощадку эстакады, но, не считая гигантского моста в никуда, воспарившего над головой, комплекс казался единственной постоянной постройкой, последним остатком города Альбы в округе. Если его специально выбрали для штаба компании «Левиафан», то это разумное решение. Морлийская королевская обсерватория с золотым куполом, присыпанным пылью, была великолепной позицией, открывавшей вид на всю строительную зону вокруг. Что может лучше послужить Майлсу Северину в качестве наблюдательного пункта, чтобы обозревать свои владения?

Вокруг основания искусственного холма сгрудились новые сборные хижины, а местность кипела суетой, словно улей: своими делами занимались как строители, так и охранники «Левиафана». Высоко над головой изгибалась сетка эстакады, где почти на каждой поверхности муравьями копошились группы работников. В холме была вырезана дорога, поднимающаяся серпантином к бывшему уровню земли – свидетелю тех времен, когда обсерватория была единственной достопримечательностью некогда славного города.

Билли пошла дальше по дороге и наконец добралась до комплекса – огромного низкого здания с декоративными архитравами и арками, покрытого барельефами с позолоченными звездами и созвездиями, такими необычными после простых времянок стройплощадки. Главный вход закрывали большие, изящно украшенные железные двойные двери, линии и узоры которых тоже были позолочены и ярко светились под вездесущими дуговыми лампами, несмотря на сумерки. Когда Билли приблизилась, она увидела, что в дверях неустанно снуют туда-сюда охранники «Левиафана» в черной форме. Казалось, что внутри нет никакого караула или поста. Вполне логично, учитывая, что здесь не было тех, кому не положено находиться внутри. Для работников компании дверь была вполне буквально открыта всегда.

Билли ускорила шаг и, пригибаясь, зашла в здание. Она немедленно оказалась в большом атриуме, где каменные стены встретили ее белизной и позолотой. Из атриума вели несколько коридоров, а по обеим сторонам поднимались лестницы.

Билли прихватила с собой карту из конторы, спрятав под мундиром, но теперь сверяться с ней не было смысла – это не только привлечет внимание, но и сама карта довольно схематична. Центральная комната управления и окружающие лаборатории изображались как части главной башни бывший Королевской обсерватории. Путь наверх придется искать самой.

Билли выбрала лестницу слева.

* * *

Как она и подозревала, старое здание оказалось лабиринтом из коридоров и кабинетов, хотя это и играло на руку Билли, пока та углублялась в нутро комплекса. Здесь оказалось огромное количество персонала – мужчин и женщин, в одной и той же черной форме, как у нее. Из каждого кабинета доносились обрывки разговоров и споров, щелчки печатных машинок, жужжание аудиографов, на которые надиктовывали что-то и перематывали, чтобы прослушать. В коридорах было негде яблоку упасть.

Идеальное прикрытие. Никто не обращал на Билли внимания.

Но и она не могла пройти далеко. Сейчас она была где-то в административном секторе, это понятно – как раз там, куда ей было не нужно. А нужно ей было увидеть лаборатории и комнату управления. Там бы она узнала, что Северин и его компания задумали сотворить с разломом Бездны, какие эксперименты проводили, чтобы дестабилизировать хрупкий барьер между этим и следующим миром. А потом, если узнает, что они делают и как – а может, даже и зачем, – она сможет либо остановить их эксперименты, либо хотя бы саботировать их, собрав как можно больше информации для Дрибнера. Возможно, тогда Академия к ним прислушается. Эмили прислушается точно. Она верила Билли, и она к тому моменту уже либо вернется из своей поездки, либо у Билли будет достаточно доказательств, чтобы заставить императорский двор срочно ее вызвать.

Билли продолжала двигаться в поисках хоть какого-нибудь намека на то, что идет в правильном направлении. Все кабинеты были с табличками, но названия ей ничего не говорили, пока она не добралась до коридора, который кончался двойными стеклянными дверями, за которыми Билли увидела широкую лестницу. Над дверями была большая надпись витиеватым шрифтом, толстыми буквами с завитушками в традиционном стиле Морли – словно сплетенными из цветов или трав.

«Главная обсерватория».

«Мастерские обсерватории».

Вот оно. Билли направилась к дверям, потом услышала за спиной звуки – шаги и голоса. Приближались люди, по меньшей мере трое, может, четверо, погруженные в разговор.

Пока она ходила среди десятков людей в комплексе управления, она была одной из многих, скрывалась в толпе черных униформ. Здесь же она была одна. Ее заметят и наверняка зададут вопросы – а таких встреч она не могла себе позволить.

Заглянув за двери, она увидела большой вестибюль и лестницу из кованого ажурного железа в типичном претенциозном стиле Морли. Под лестницей хватало места, чтобы поместиться, и теней, чтобы скрыться.

Билли проскользнула за двери и нырнула в темноту. Миг спустя двери открылись снова и вошли четверо. Билли наблюдала, как первый – широкоплечий охранник с жесткой серой бородой – придержал дверь для спутников: двух женщин – одна с длинными русыми волосами и смуглой кожей, а вторая – бледная блондинка со стрижкой каре. Четвертым членом компании был очень низенький и худой мужчина с зачесанными на лысеющую макушку рыжими волосами. На его носу оказались очки в серебряной оправе с большими квадратными линзами.

– Я согласна с критичностью ситуации, сэр, – сказала бледная женщина, когда бородач отпустил дверь, позволив той бесшумно закрыться на смазанных петлях. – Но если мы перейдем к следующей фазе, придется удвоить добычу безднита, чтобы было достаточно топлива.

Рыжеволосый человек помедлил у подножия лестницы, положив руку на поручень и поставив ногу на нижнюю ступеньку. Он уставился прямо перед собой; Билли затаилась в тени, но мужчина смотрел не на нее. Его губы дернулись, а глаза за очками сузились. Потом он заговорил, но не поворачиваясь к спутникам. Его голос был ровным и монотонным, лишенным любого выражения или интонации, которые бы выдали, о чем он думает.

– Тогда займись этим, Уванова. Безднит под твоей личной ответственностью.

Уванова опустила глаза:

– Да, мистер Северин.

Северин развернулся к своей подчиненной:

– Прошу, не заставляй меня пожалеть о решении доверить это тебе.

– Нет, сэр. Конечно нет, сэр, – ответила та, не поднимая взгляда.

Северин шагнул ближе. Билли увидела, что остальные двое напряглись, когда босс обратился к подчиненной:

– Помни, Уванова, что мы на войне.

– Да, мистер Северин.

– А война требует жертв, Уванова, – Северин бросил взгляд на остальных. – От всех нас. Мы стоим на переломной точке истории. Судьба мира – в наших руках. Не забывай, ради чего все это.

Тогда Уванова подняла голову и выставила подбородок.

– Нет, мистер Северин. Прошу прощения, сэр.

Северин резко перевел взгляд на Уванову. Его голос так и не изменился – ни тон, ни громкость.

– Мы приступим к следующей фазе. Повышайте добычу.

Уванова коротко кивнула и щелкнула каблуками:

– Да, мистер Северин.

Северин развернулся и шагнул на первую ступеньку. Потом замер.

– Так что там еще, Уванова?

Билли увидела, как горло служащей за спиной начальника заходило от судорожного глотка, потом та взглянула на свою напарницу. Смуглая женщина очень медленно покачала головой.

– Нам понадобится новая отправка работников в пустоту, – сказала Уванова.

– Тогда займись этим, – сказал Северин.

Уванова снова щелкнула каблуками:

– Так точно, сэр.

– Идем, – сказал Северин. – Нас ожидают.

С этими словами он взбежал по ступенькам. После паузы за ним последовали двое подчиненных и охранник. Билли дождалась, пока их шаги затихнут, потом выскочила из-под лестницы. Подняла взгляд туда, куда они ушли.

Значит, это и есть Северин, создатель Эстакады Левиафана.

Билли не поняла, о чем они говорят. Северин сказал, что они на войне и что в их руках судьба мира? Билли не понравилось, как это звучит.

Но одно слово до сих пор отдавалось в разуме.

Пустота. Уванова произнесла слово «пустота».

Билли поднялась по лестнице, медленно наступая на носки.

Ей нужно узнать, что происходит.

13

КОМПЛЕКС УПРАВЛЕНИЯ, ЭСТАКАДА ЛЕВИАФАНА, АЛЬБА

17-й день месяца Тьмы, 1853 год

Лестница сужалась по мере того, как они поднимались все выше по основной башне Королевской обсерватории, потом изогнулась и стала винтовой; Билли нагнала Северина и остальных и держалась в паре витков ниже, чтобы подслушивать – хотя ничего нового она не узнала. Северин бросал отдельные реплики, выслушивая доклады Увановой и второй женщины. «Сектор Пять» опережает график. «Сектор Три» сообщил о потере двух строителей, которые сорвались с эстакады. Перечисление продолжалось – ничего подробного, просто довольно стандартный и упрощенный обзор событий дня. На вершине лестницы четверо вошли в очередные стеклянные двери. Билли прижалась к стене и, стараясь не высовываться, вгляделась сквозь стекло. Она смотрела, как Северин повел группу через вход под аркой на противоположной стороне круглого атриума, за которым она увидела изгиб новой лестницы, поменьше. Согласно надписи сверху, та вела в Главный купол. Из атриума вели еще четыре двери, каждая под табличкой «Мастерская».

Она нашла управление.

Билли подождала у дверей, наблюдая и прислушиваясь, но изнутри не доносилось ни звука. Казалось, что в башне сейчас только она и группа Северина, а охранники «Левиафана» не собираются тут появляться.

Билли выпрямилась, проскользнула за стеклянные двери и прокралась к арке напротив. Там девушка немного выждала, оглянулась, навострив уши, но так ничего и не услышала из мастерских.

Не было ничего слышно и сверху.

Тогда Билли поднялась по лестнице.

Наверху была очередная арка – закрытая деревянной дверью, обшитой железом, которое казалось скорее декоративным, чем функциональным. В двери нашлась большая замочная скважина. Билли прижалась ухом, но ничего не услышала. Тогда девушка пригнулась к скважине и заглянула внутрь. Ей открылся вид на круглый зал.

У Билли перехватило дыхание. Она постояла, досчитала до десяти, взвешивая варианты. Потом схватилась за ручку и толкнула дверь.

Комната с другой стороны была большой и круглой – зал, венчавший башню. Купол, как и снаружи, внутри был покрыт сусальным золотом, но здесь еще и украшен картой ночного неба, инкрустированной блестящими драгоценными камнями. Стены расходились от входа двумя идеальными арками. Напротив главной двери в стене была прорезана большая щель, начинавшаяся у пола и идущая вдоль купола, почти достигая его вершины. Очевидно, здесь находился телескоп обсерватории; и в самом деле, пол в середине комнаты был прорезан множеством каналом и желобов – ясный признак того, что здесь закреплялся механизм прибора.

Телескопа не было. Не было и других выходов из купола, других окон, не считая щели. За ней виднелся разлом Бездны, и Билли почувствовала, как Осколок нагревается и тянет ее к переливающейся стене синего и красного света.

А еще в комнате было совершенно пусто. Ни Северина, ни Увановой, ни двух других – ни следа людей.

Билли была одна.

* * *

Она вернулась в центральный атриум башни обсерватории, передвигаясь осторожно, тихо, прислушиваясь к любому движению, любому признаку жизни. Но все было так, как и казалось на первый взгляд – она осталась в башне в полном одиночестве. Телескопная комната была пуста, как и все четыре мастерских – теперь. Больше никто не поднимался по лестнице с тех пор, как она последовала за компанией Северина, и явно никто не уходил отсюда.

Северин и его подчиненные просто растворились.

Билли повернулась и взбежала обратно в телескопную. Встала в дверях и огляделась, бросая взгляд на каждую поверхность зала. Белые стены. Золотой купол с самоцветным небом. Бледный каменный пол. Следы крепежей телескопа. Щель в стене. Разлом за ней.

И все. Никакой мебели. Никаких дверей. Ни окон. Билли обошла комнату, проводя ладонью по гладким стенам на случай, если найдется тайная панель или дверь – хотя наверху все равно не было места, чтобы прятаться.

Ничего.

Когда она дошла до щели в стене, то высунулась наружу, насколько могла, игнорируя давление в голове. Прямо перед ней не было ничего, кроме волнующейся стены разлома, вытянувшейся в обоих направлениях. Если высунуться еще дальше, видно железную стену у основания, не пускавшую работников к нижней части аномалии. По обеим сторонам холма обсерватории стояли опоры эстакады – исполинской конструкции, нависавшей над комплексом управления. Подняв голову, Билли видела эстакаду, изгибающуюся в сотнях футах над золоченым куполом обсерватории, выступавшую из разлома, как бушприт корабля, покоряющий какую-то огромную океанскую волну.

Никакого выхода, кроме щели в стене, явно не было. В комнате было пусто. Билли осталась одна. Северин, Уванова и их спутники пропали.

Билли раздраженно щелкнула языком и прикинула варианты. В комнате пусто – с этим придется смириться. Но таким же странным был тот факт, что телескопная, похоже, считалась главной комнатой управления. При этом в ней ничего не было. Если Северин пользовался своей корпорацией, чтобы проводить эксперименты над разломом и строить эстакаду – дестабилизируя тем самым разлом, – то он явно занимался этим не здесь.

Билли выскользнула из зала и вернулась на нижний уровень. Огляделась. Перед ней были двери в четыре мастерских обсерватории – теперь служивших исследовательскими лабораториями для корпорации «Левиафан».

Билли направилась к первой двери. Не заперта, ручка повернулась гладко и бесшумно. Она вошла.

Комната внутри была полукруглой, почти как телескопная, хотя пространства было меньше, да и стена по соседству с атриумом была прямой.

Но это явно была лаборатория, с рабочими столами и высокими стульями. Поверхности покрывало головокружительное количество склянок в сложных держателях из блестящей меди. Стены были заставлены шкафами и верстаками. И снова – ни одного окна. Слева от Билли была дверь – дерево элегантно изгибалось, следуя неровности самой стены. У двери один на другом стояли ящики, из-под крышек которых, приоткрытых ломом, торчала солома. На другой стороне комнаты были еще ящики – пирамида из трех по соседству с главным столом. Самый верхний ящик оказался пуст, его крышка прислонена к ножкам стола. Предметы из него разложили возле приборов.

По ее телу пробежала волна адреналина. Человеческий глаз расширился, а Осколок Ока Мертвого Бога загудел в голове, пока в поле зрения искрились синий, красный и желтый цвета, создавая ауру вокруг артефактов на верстаке.

Билли подошла к столу, осматривая предметы. Это были руны. Их было три на столешнице, а еще три лежали на соломе в открытом ящике. Округлые, около пяти сантиметров толщиной, костяные руны, оплетенные тонкими нитями из кожи и серебра. Там, где обнажались желтовато-белые поверхности, она видела резьбу. Один артефакт лежал под увеличительным стеклом в железной руке. Рядом находился кожаный чехол с инструментами, место которому было скорее в мастерской часовщика или ювелира.

Билли оттолкнула верхний ящик, чтобы заглянуть в нижний. У него частично приподняли крышку; девушка взялась за края и потянула. Расшатавшиеся гвозди выскользнули легко, и, не обращая внимания на шум, она уронила крышку на пол.

Снова руны. Три на верхнем слое соломы, и похоже, в ящике было место еще для шести, а может, и девяти. Ящиков Билли насчитала всего шесть в комнате, и седьмой – открытый.

Больше шестидесяти рун.

Билли покачала головой, пытаясь понять. Вернулась обратно к верстаку и, передвигая линзу на держателе, вгляделась в артефакт, который явно изучали до нее. Под линзой стал виден четкий рельеф резной китовой кости. Билли видела текстуру кости и почерневшие линии рисунка, увеличенные настолько, что видны были следы ножа резчика, оставленные неизвестно сколько лет назад.

Она отступила, сделала вдох и снова оглядела мастерскую. На соседнем верстаке лежала стопка папок с бумагами; подойдя, она подтянула к себе верхнюю папку и пролистала. Внутри убористым почерком были сделаны заметки о рунах – на готовой форме с печатным заголовком «Компания ”Левиафан“». На противоположной странице был набросок рассматриваемой руны в масштабе один к одному.

Билли пролистала тетрадь. Каждый разворот был одинаковым – заполненная форма, набросок руны. Она досмотрела до конца – десятки страниц, десятки рун, все разные, все досконально описанные.

Билли дошла до конца и забросила тетрадь обратно на стол. На стене над ним была полка, заставленная журналами. Сняв один наугад, она обнаружила, что это тоже том с заметками – другой каталог рун. Попробовав третий, она нашла продолжение каталога – номера рун продолжали перечисление, начатое в предыдущем томе.

Поразительно. Компания «Левиафан» по какой-то причине заполучила огромный запас рун – вполне возможно, сотни. Она никогда и не думала, что их существует так много. Где «Левиафан» их добыл, Билли могла только догадываться – впрочем, то, что они достались им теперь, пожалуй, менее удивительно, чем если бы это случилось несколько лет назад. После роспуска Аббатства Обывателей и разгона Ордена Оракулов смотрители и сестры потеряли монополию на еретические артефакты. Вероятно, обе организации накопили огромное количество волшебных объектов, чтобы те не попали в чужие руки. Но теперь их не было, и кто знает, что успело попасть в мир, прежде чем имперские власти закрутили гайки и прибрали все предметы себе?

А еще коллекция Норкросса – одна из причин, что привела ее в Альбу. Если профессор Дрибнер прав, кое-что из коллекции – та часть, что не досталась Соколову, – оказалась здесь, в Морли.

Билли медленно мерила шагами комнату. Что ж, в этом Дрибнер мог быть прав. Либо запасы Норкросса действительно доставили в Морли – и сделала это компания «Левиафан», либо они собрали артефакты из разоренных Аббатства и Ордена… либо и то, и другое.

Но ради чего все это собрали, Билли не имела ни малейшего представления.

Хаотичные передвижения по комнате привели ее к изогнутой двери. Билли остановилась, на всякий случай приложила ухо к дереву, но за ним все было тихо. Она открыла дверь.

Вторая комната была того же размера и формы, что и первая, но не использовалась как лаборатория. Здесь не было верстаков и оборудования, и все пространство занимали ящики, расставленные на укрепленных металлических стеллажах, прикрученных к стенам – черные болты разворотили белую штукатурку старой обсерватории.

Билли даже не стала считать ящики – в помещении их были десятки, все закрытые. Она на пробу подергала за крышку одного, но он был наглухо забит. На всех ящиках был знак компании «Левиафан», но кроме этого – ничего, никаких намеков на содержимое.

Билли сделала глубокий вдох и сосредоточилась. Опустив подбородок, она позволила зрению расплыться, внимание переместилось от одного мира к другому. По ее велению в голове загудел Осколок Ока Мертвого Бога, и она почувствовала, как за висками растет давление.

Затем мир перед ней перевернулся, омытый ярко-голубыми светом, который превратил все предметы в помещении в мерцающие контуры.

Все, кроме содержимого ящиков. Набитые внутрь руны светились желтым, переливаясь, как угли в огне. Ими была заполнена вся комната – сотнями, упакованными, ожидающими изучения и занесения в каталог.

Билли выдохнула и отпустила силу. Зрение вернулось к обычному, и она снова была окружена обычными ящиками.

Она постояла миг, ожидая, пока боль уляжется. Она подбиралась все ближе, она это знала. Раз Северин делал что-то с разломом – что-то дестабилизирующее, – то логично, что он пользовался рунами. В конце концов, это источник великой магической силы, а теперь, после падения Чужого и изменения силы… что ж, кто знает, на что способны артефакты. То, как их исследовали и каталогизировали, намекало, что компания «Левиафан» надеялась найти им какое-то применение.

Или уже нашла.

В хранилище была еще одна дверь. И снова Билли осторожничала перед тем, как ее открыть, прислушиваясь и заглядывая в скважину. Дверь вела обратно в башенный атриум обсерватории, где все еще никого не было. Билли вышла и направилась к одной из дверей на другой стороне атриума и оказалась в лаборатории, оборудованной, как и первая, где сортировали, изучали и каталогизировали руны.

В четвертой и последней мастерской Билли нашла огромный телескоп из главного купола – по крайней мере, то, что от него осталось. Прибор разобрали, изогнутые медные панели кожуха прислонили к стенам. Два круглых зеркала из телескопа, каждое больше метра в диаметре, положили на стойку, отражающими сторонами друг к другу. В центре комнаты находились две линзы, каждая – с половину зеркала, тоже на стойках, так что все четыре поверхности были параллельны друг другу. Билли опасливо подошла к конструкции и заглянула за край одного из зеркал. Пространство между ними было ярче, чем она ожидала, благодаря расположению зеркал. Она увидела себя в бесконечных отражениях. Она отскочила и развернулась.

Она видела что-то… кого-то. Кто-то стоял прямо за ней, искаженный изгибом зеркала из телескопа, но все же четко различимый… прежде чем развалился на серый и синий свет.

Но в маленькой мастерской было пусто. Она была наедине с разобранным устройством. Она замерла, прислушиваясь, но единственным звуком был хаотический рокот стройплощадки, окружавшей комплекс внизу.

Билли повернулась обратно к устройству и, теперь держась на расстоянии, обошла его, пристально изучая. Что бы это ни было, оно не соединялось с энергоносителями – не было ни проводов, ни баков с ворванью, только два терминала в дальней стене – пустые, с открытыми дверцами.

Но она точно знала, что видела – новую пустоту Бездны.

Билли отшатнулась. Она не представляла, что это за устройство, и пожалела, что его не видит Дрибнер. Может, он бы разобрался. В его собственном изобретении тоже применялись линзы и зеркала, хотя и не такого размера. Здесь же устройство было куда больше, но рядом не было никакого окна, чтобы навести линзы на разлом Бездны, находившийся в паре сотен метров за стеной мастерской.

Билли вздохнула и потерла виски. Девушка не поняла, узнала она что-то полезное или нет, и одна загадка занимала все ее мысли – куда делись Северин и его подчиненные? Их не было в телескопной. Их не было в мастерских. Других выходов нет.

И все же Билли осталась в башне одна.

Конечно, она уже видела, как исчезают люди – хотя это не совсем верное описание. Почти два десятилетия назад, когда она была «китобоем», они использовали для силы, которой делился с ними Дауд, другое слово.

Перенос. Способность перемещаться через пространство в мгновение ока, не будучи замеченным. Так сказать, исчезать в одном месте и появляться в другом, будь то в ста ярдах дальше по улице или в сотне футов выше, на коньке крыши.

Позже, когда Чужой «даровал» ей руку из черных обломков и Осколок Ока Мертвого Бога, она обнаружила, что эти артефакты, составлявшие с ней одно целое, давали похожую способность. Как и магия переноса, эта способность была связана с Чужим и с Бездной. Когда Чужой пал, сила Билли – более того, вся ее сущность, – изменилась, стала нестабильной, ненадежной, и девушка не торопилась ее применять. Но хотя она уже начала привыкать к тому, как работал Осколок, все же она месяцами не призывала Двудольный Нож, а после последней попытки очнулась в охотничьей хижине в тивийском лесу, ничего не помня о предыдущей неделе.

Билли бросила на странную машину еще один взгляд, затем вернулась в первую мастерскую. Встала в дверях, изучая комнату.

Теперь она понимала. Чужой пал, и Бездна отделилась от мира – но все еще была с ним связана. Все еще существовала, но отношения Бездны с миром стали иными. Каким-то образом это изменило действие магии. Изменения привели смотрителей и сестер к краху и повлияли на руку и Осколок самой Билли.

Северин нашел способ обуздать новый вид магии, пользуясь сотнями собранных рун и самим разломом – двумя совершенно разными вещами, соединенными с Бездной, – и узнал, как черпать из них силу.

Это объясняло внезапное исчезновение Северина и его свиты. Билли все еще не знала, куда они делись, но руны и разлом явно им в этом помогли. Она вспомнила о докладе Увановой своему начальнику. Она упомянула о пустоте – пустоте Бездны.

Билли знала, что это отражения других миров, просвечивающих в тонких местах, где их касалась Бездна. Но теперь, когда Бездна отделилась, а ее связь с миром стала нестабильна, пустоты тоже должны были измениться.

Северин нашел способ их использовать? Проникать внутрь?

Это казалось все вероятнее.

Билли окинула взглядом оборудование на верстаке и выложенные на нем руны, и тут заметила свернутый кожаный предмет у стены. Она взяла его.

Это был ремень – такой же тяжелый и широкий кожаный пояс, который она носила поверх формы, позаимствованной у охранника Бланко. На ремне не хватало больших квадратных кошельков – их сняли и положили на верстак.

Билли рассмотрела форму и размер кошельков – и поняла, для чего они предназначены. Не выпуская ремень из одной руки, второй она потянулась к тому, что был на ее талии. Просунула пальцы в карман. Там что-то было – что-то твердое, но такое легкое, что она и не обратила на это внимания, когда надевала пояс. Коснувшись этого предмета, девушка снова почувствовала искру статического электричества. Пальцы сомкнулись, и Билли достала то, что все это время носила с собой. Оно плотно лежало в кошельке, который был сшит специально по форме предмета.

Руна. Билли подняла ее к глазам. Холодная и легкая, словно сделанная из воздуха – такое ощущение, что Билли могла раздавить ее легчайшим нажатием пальцев. Разумеется, она не могла не сжать ее. А нет, достаточно твердая.

Достаточно реальная.

Девушка выложила ее на верстак рядом с чужим ремнем, повернула собственный так, чтобы второй кошелек оказался на животе, и потянула за его пряжку. Ругнулась под нос, когда кожа отказалась поддаваться. Наконец она раскрыла пряжку и вытащила вторую руну. Несколько мгновений рассматривала ее, а потом бросила на стол рядом с первой. Посмотрела на них, не двигаясь, пока в ушах стучала кровь.

Вот почему их было так много в хранилище. Каждый охранник корпорации «Левиафан» носил при себе по две руны. В компании служили сотни работников. Им нужны сотни рун. Вторая мастерская, забитая ящиками, – это не хранилище; это просто арсенал, временный склад для рун, которые приносили, проверяли, каталогизировали в лаборатории, а потом упаковывали, чтобы раздать охранникам «Левиафана». Где-то на стройплощадке у корпорации должен быть целый ангар артефактов.

Северин и остальные не исчезли. Они телепортировались – каким-то образом перенеслись, – с помощью рун.

Она должна последовать за ними. Она должна понять, как работают руны.

Билли вылетела из мастерской наверх в телескопную, притормозив посреди зала. Все еще пусто, как она и ожидала, но… что-то изменилось. Миг она сама не понимала, что, а потом осознала.

Звуки стали другими.

Раньше шум стройплощадки был постоянным рокотом, перемежаемым стуком, лязгом кранов и звоном цепей. Теперь их заменило что-то другое – какое-то жужжание, звук настойчивый, механический, накатывающий и убывающий, как от летящего мимо на скорости вагона. Еще она слышала свистки и трещащие голоса, усиленные системами громкоговорителей. И что-то еще – ритмичный хруст, который напоминал топот сотни сапог.

Она перешла к щели в стене и выглянула наружу, охнув от удивления – что обычно ей было не свойственно.

Разлом Бездны исчез. Она видела вторую половину карьера, где великая эстакада изгибалась высоко над головой и опускалась за горизонт вдали. На этой стороне эстакада была готова – ни лесов, ни кранов, никаких признаков стройки. Внизу эта половина дна карьера была по большей части плоской – открытое пространство, ограниченное с двух сторон сборными хижинами «Левиафана». Здесь маршировали строем люди – сотни людей в черной форме, украшенной черными металлическими нагрудными пластинами, с шлемами, похожими на ведра, на головах. Это были солдаты – все вооружены, все при полном параде, марширующие по приказу командира, который стоял на высокой платформе сбоку от плаца, рявкая приказы в микрофон. Его слова эхом отдавались по всей площадке.

Потом снова вернулось громкое жужжание – внезапный звук сверху. Билли инстинктивно пригнулась. У нее буквально отпала челюсть, когда над ней пролетела машина, минуя купол обсерватории и направляясь к дальней стороне площади. Там она остановилась в воздухе, развернулась вокруг своей оси, а потом неторопливо опустилась рядом с полудюжиной таких же машин, выстроившихся на платформе. Машины напоминали железнодорожные вагоны, но их колеса заменяли большие наклоненные панели, узкие и решетчатые, словно огромные жалюзи. На крыше вагонов были гигантские цилиндры, словно запечатанные баки с ворванью, укрепленные четырьмя высокими прутьями. Пока Билли следила, как приземляется машина, она видела, как шевелятся решетки, открываясь и закрываясь, как постоянно меняют положение панели, пока из дна вываливаются три колеса. Когда транспорт приземлился, он просел под собственным весом, и Билли заметила низкую квадратную трубу в центре крыши, прямо под огромным баком, которая изрыгнула облако желтого дыма, поднявшегося и вплывшего в бак, дно которого было прорезано широкими щелями.

Из одного из ближайших зданий тут же высыпали охранники в черной форме и собрались вокруг машины, набрасывая на колеса цепи, закрепленные на земле. Дверь на боку летательного аппарата открылась, и оттуда выпрыгнула команда. Пока Билли наблюдала, откуда-то сверху раздалось новое громкое жужжание, и девушка увидела, как приземляется новая летающая машина. Теперь Билли понимала, что именно видит: гигантский бак работал на желтом дыму, который выпускала выхлопная труба машины.

Она отступила от щели телескопа, пытаясь осмыслить увиденное.

Летающие машины. Машины, которые летают.

Летающие. Машины.

Билли почувствовала холод и головокружение. Она не понимала, что происходит внизу, но твердо знала одно.

Она больше не в Альбе.

Она в пустоте Бездны.

14

ПУСТОТА БЕЗДНЫ

17-й день месяца Тьмы, 1853 год

Билли вышла из телескопной и направилась обратно в атриум, но на полпути вниз по изгибающейся лестнице остановилась.

Теперь она была в башне не одна. В лабораториях кто-то работал.

Она начала красться по оставшимся ступенькам, стараясь держаться начеку. Подойдя к последнему повороту лестницы, внимательно осмотрела весь атриум. Пусто. Но все двери мастерских теперь были распахнуты. Медленно спускаясь, Билли наблюдала, как в мастерской справа кто-то работает с рунами – по меньшей мере четыре человека, но, судя по голосам, больше. Двое переговаривались, сверяясь с записями из одного из журналов, и еще двое сидели на высоких стульях, сгорбившись над столами, как мастера-часовщики, и внимательно смотрели сквозь множество увеличительных стекол на руны, обрабатывая их.

Билли отстранилась, скрывшись из виду, и обдумала следующий шаг. То, что источник дестабилизации разлома Бездны здесь, она уже не сомневалась. Это все работа компании «Левиафан» с их коллекцией артефактов.

Но Билли знала, что руны были не так уж важны. Это всего лишь инструмент – чем бы ни занимались Северин и его компания, какие бы силы они ни выжали из артефактов, главным вопросом было не столько «как», сколько «зачем».

И главное, для чего на самом деле нужна Эстакада Левиафана?

Билли прислушивалась еще некоторое время, но персонал мастерской продолжал работу… Ни малейших признаков того, что они скоро уйдут. Билли отвернулась и поднялась по короткой винтовой лестнице обратно к телескопу. Стоило ей войти в зал и взглянуть сквозь щель в стене на неспокойное красно-синее небо, как она почувствовала: Осколок вновь начал нагреваться, а за глазами снова вспыхнула боль. Было невозможно понять, день сейчас или ночь; все небо выглядело так, словно само было разломом Бездны. Она подошла ближе к пролому в стене, чтобы еще раз посмотреть на якобы стройплощадку эстакады – или ее край на месте альбийского разлома. Но увидела она нечто другое: огромную военную базу, полную солдат и способных летать машин.

То, что она сейчас находится в пустоте Бездны, не подлежало сомнениям – это точно другой мир, отражение ее собственного, созданный разделением двух измерений. Великолепное укрытие для Северина, чтобы создать собственную тайную армию. Он же говорил, что они на войне, и вот Билли нашла его главную базу.

Теперь солдаты перестали маршировать, и на открытом пространстве, раскинувшемся между комплексом управления и дальней стеной кратера, стало тихо. Слева виднелся ряд спящих летающих машин – всего шесть, все прикованы и закреплены на якорях из петель, примотанных к тяжелым скобам на каменной платформе. У одной из машин работало три солдата. Двое из них доставали из большого мешка, лежавшего на тележке с колесиками, что-то похожее на уголь и закидывали его в большой круглый бак, стоявший на квадратной платформе, крепящейся сзади летающей машины с помощью механизма с зубчатыми шестеренками. На глазах Билли два солдата перестали работать лопатами, что-то показали друг другу, потом отступили, а третий ухватился за цепь под машиной и начал тянуть. Платформа – и цистерна – начала медленно втягиваться в машину. Пока Билли наблюдала, Осколок становился все жарче, и желтоватая аура появилась вокруг бочки и полупустого мешка – та же аура, которую она видела у ножа из камня Бездны у Вудроу в аптеке на улице Мандрагоры больше месяца назад.

Это мог быть… или все же нет?

Когда платформа позади летательной машины опять поднялась, двое мужчин забросили лопаты на тележку, а потом обошли устройство с другой стороны. Когда они не появились у решеток, торчавших со дна, Билли поняла, что они залезли внутрь транспорта – похоже, предварительно его заправив.

Билли выпрямилась, сложив руки и нахмурившись. Машина работала не на одном угле, на чем-то еще. Она вспомнила подслушанный разговор Северина и Увановой. Они обсуждали топливо и добычу чего-то, под названием безднит.

Или, как его проще называла Билли, камень Бездны.

Понятно. Компания «Левиафан» готовилась к войне, строила флот летающих военных кораблей, работавших на сгорании камня Бездны, при этом укрывая армию в огромной пустоте, доступной только тем, кто носит нужные руны.

Но вопрос в том, эта ли активность виновата в дестабилизации разломов? Не ошибся ли Дрибнер в том, что она намеренная? Билли понимала, что расследование не окончено.

Она запустила руку в первый из двух мешочков на ремне и разочарованно зашипела, когда пальцы сомкнулись на пустом воздухе. Ну, конечно, она оставила собственные руны в мастерской – в мастерской в другом месте.

Что ж, неважно. Пусть без рун она тут застряла, но возвращение в Альбу – лишь вопрос добычи парочки новых. Билли записала это вторым пунктом в списке приоритетов – потому что в первую очередь она хотела узнать все, что возможно, о планах «Левиафана». Есть шанс, что здесь она соберет больше информации, чем рассчитывала, и не только о том, что компания делает с разломом, но и о ее военных планах. Если она узнает как можно больше и доставит подробности в Дануолл, у них еще будет шанс спасти мир.

Билли вновь приникла к щели в стене. Она наблюдала, как вернулись солдаты, работавшие над дозаправкой летающей машины. Мужчины оставляли за собой след из желтых вспышек – ауру, которую могла видеть только Билли.

Если они использовали в качестве топлива камень Бездны, это значило, что у них есть доступ к нему – реальный, физический доступ к Бездне, который позволял собирать – добывать – ткань того места. Может, это и есть причина дестабилизации разлома? Звучало логично и разумно.

Билли придется найти шахту.

* * *

Она вышла из телескопной и вновь спустилась к атриуму. Билли не остановилась, шагая мимо открытых дверей мастерской, – девушка направлялась к главной лестнице, что вела из башни бывшей Королевской обсерватории. Походка у нее была спокойной, а шаги – мягкими: пусть она и замаскировалась с помощью чужой одежды, но особой нужды привлекать внимание нет.

Сработало. Шум из мастерской продолжался как ни в чем не бывало, и она прошла мимо, через дверь в основной корпус комплекса управления.

Все было таким же, как… пожалуй, в Альбе. Конечно, в теории она все еще находилась там же. Место было иным и одновременно тем же – другая версия города, или, по крайней мере, конкретного района города.

Билли не сбавляла шаг, повторяя свой маршрут по коридорам. Место было таким же оживленным, как раньше, заполнено охраной «Левиафана», занятой своими делами, и никто не удостаивал ее и взглядом. Вот преимущество монументального масштаба сей операции – она буквально затерялась в толпе.

И это ее вполне устраивало.

Оказавшись за главными дверями комплекса, она последовала по зигзагу серпантина, взрезавшего холм. И только спустившись на дно карьера и найдя дорогу потише, между двух сборных домиков, она воспользовалась возможностью, чтобы оценить окружение.

По большей части все обстояло так же, как на стройплощадке в Альбе, только не было строителей и, насколько видела – и слышала – Билли, сама стройка здесь не шла. Эстакада парила в воздухе и казалась завершенной – конструкция в виде моста, выходящая из-за края карьера на западе и кончавшаяся здесь, у лагеря, огромной платформой в сотнях футов над землей. В небе над ней кружили темно-синие и красные пятна, смешиваясь, но не сливаясь, как масляные краски на воде.

Осколок в голове ощущался чуть щекотно, словно Билли касалась леммы полного бака с ворванью. На миг – но только на миг – она пожалела, что под рукой нет «Зеленой Леди», чтобы приглушить это ощущение.

Потом она обернулась, осматриваясь. Как она и подозревала, в пустоте не было никакого разлома Бездны. Весь цельный круг карьера-кратера занимала военная база, а Морлийская королевская обсерватория торчала ровно посередине.

Билли направилась на плац к посадочной площадке для летающих машин, которые видела с башни. Оказавшись там, она прошла по краю, придерживаясь маршрута, который вел вдоль сборных домиков, энергичным целеустремленным шагом – вокруг была охрана «Левиафана», и все как будто торопились по важным делам. Все, как и она, носили простую черную форму. Солдат в тяжелой броне пока видно не было.

Билли дошла до посадочной площадки без препятствий. Нырнула за скошенные панели ближайшей машины, чтобы та была между ней и зданиями вдоль плаца. Этим укрытием девушка воспользовалась, чтобы оглядеться, не будучи – как она надеялась – замеченной самой.

Летающие машины действительно впечатляли. Эти шесть выглядели одинаково и были куда больше, чем ей показалось с высоты башни – каждая, наверное, с половину ее старого корабля, «Падшего дома». Билли медленно прошла между двумя рядами транспортов, чувствуя зуд в глазнице под Осколком, когда она смотрела на желтоватые разводы, выползающие из труб к днищам огромных баков, расположенных над машинами. Когда Билли дошла до машины, которую заправляли на ее глазах, аура камня Бездны стала похожа на туман. Она клубилась вокруг задней части транспорта и тянулась слабой дымкой в ту сторону, куда солдаты укатили пустую тележку. Отличный след.

Он привел девушку к концу посадочной платформы, где стояли три больших здания без окон, но с большими воротами на металлических рельсах в земле. Одни были открыты – внутри здания виднелись еще шесть припаркованных машин, над которыми работали другие охранники. Но здесь след не обрывался. Билли шла по нему осторожно, теперь стараясь держаться в тени. В этой части лагеря людей было меньше, а следовательно, повышался риск, что ее задержат и допросят.

След упирался в другое здание, широкое, как два ангара вместе взятые, но куда ниже них. Дверей в нем не было, а когда Билли подошла ближе, увидела, что оно на самом деле открыто с трех сторон. Прямо перед ней вдоль стены разгрузочной площадки выстроились другие тележки, и пол большого строения находился на уровне их дна, чтобы было проще загружать мешки, наполненные камнем Бездны, и забирать пустые. Само здание оказалось складом, задняя часть которого была завалена почти до потолка камнем Бездны. Это место так и сияло желтым в глазах Билли, а Осколок тащил к нему, словно за руку.

Она юркнула к месту разгрузки, сопротивляясь этой тяге, присела и оперлась о стену строения, повернувшись спиной к складу. Так близко к камню Бездны Осколок казался раскаленным костылем, который всаживали Билли в голову. Она закрыла человеческий глаз и на несколько секунд сосредоточилась на дыхании. Вскоре ужасное ощущение прошло. Не распрямляясь, она обернулась и выглянула по-над стенкой, чтобы окинуть взглядом внутреннее пространство хранилища.

Стражей «Левиафана» там не было; сама погрузочная площадка пустовала, а курган из камня Бездны стоял без охраны. Слева от Билли открытая часть настила вела к другой платформе, широкой и длинной, возле которой девушка увидела знакомые очертания товарного поезда – три тяжелых грузовых полувагона без крыши и локомотив. Вагоны представляли собой всего лишь прямоугольные металлические ящики: два были закрыты, а одна стена третьего целиком откинута, обнажая пустые внутренности – очевидно, он был разгружен до прихода Билли. Тут в дальней части платформы появились два охранника и подошли к последнему вагону. Махнули друг другу, потом одновременно наклонились и закрепили дверь цепями. Затем, хорошенько тряхнув, чтобы убедиться, что все держится, они пошли обратно по платформе и скрылись с глаз Билли. Немного погодя она услышала знакомое жужжание: на рельсы подали ток, и поезд начал двигаться.

Вовремя. Карета Билли подана.

Убедившись, что вокруг все чисто, девушка перескочила через стенку разгрузочной площадки и бросилась к поезду, не обращая внимания на почти физическое притяжение горы добытого камня Бездны и растущее давление в черепе.

Пока она добралась до крайнего грузового вагона, товарняк уже начал набирать скорость. Когда тяжелый поезд лязгнул на стыке рельс, Билли уцепилась за железный ящик. Ухватилась за край обеими руками и замерла, пока ноги болтались у заднего борта вагона, а поезд перескакивал через очередной стык. Затем, прижимаясь как можно ниже, на случай, если один из охранников выглянет из открытой задней части локомотива, подтянулась через край и соскочила в вагон. Поезд ехал дальше, а Билли уже пересекла его весь и рискнула глянуть через борт.

Два оператора локомотива сосредоточились на управлении – один работал с рычагами, а второй, стоя чуть дальше, на самом носу транспорта, не спускал глаз с дороги. Билли видела, что рельсы тянулись прямо к западной стене кратера, где находился военный лагерь, но дальше ничего разобрать не могла.

Даже пустые, вагоны из толстого черного железа были слишком тяжелыми, и скорость их была невысока. Билли устроилась поудобнее в углу и наблюдала за пробегающим мимо пейзажем, пока они направлялись, как она надеялась, к шахте.

15

ПУСТОТА БЕЗДНЫ

17-й день месяца Тьмы, 1853 год

Дорога заняла чуть больше получаса. Приблизившись к стене кратера, поезд замедлил ход, чтобы пройти большую стрелку, рядом с которой громоздились новые сборные бараки. Здесь у переключателя путей стояли два охранника в черной форме. Мужчина на носу поезда подал коллегам сигнал, и в одном синхронном движении машинист навалился в кабине на большой рычаг, в то время как два солдата у путей сделали то же самое у себя. Локомотив содрогнулся, и воздух наполнился скрежетом металла по металлу, пока тяжелый транспорт неохотно сменил пути, а затем снова набрал скорость и направился в зев туннеля, вырезанный в боку кратера.

Когда поезд заехал в туннель, давление в голове Билли выросло, от Осколка снова расползалось знакомое жжение. Темно не было – напротив, туннель освещался огромными шипящими дуговыми лампами, а масса проводов от них змеилась по стенам. Подземелье было наполнено резким белым светом.

Билли пригнулась ниже. Хотя по базе она могла передвигаться, почти не скрываясь, в небольших помещениях горной штольни возможностей спрятаться будет меньше. Попасться врагу в одном из вагонов – это вовсе не то, чего сейчас хотела Билли.

Чем дальше они ехали, тем теплее становилось в туннеле, а скоро свет дуговых ламп подернулся красным и синим. Остатки камня Бездны в грузовом вагоне начали светиться желтым, словно оживали по мере приближения к своему источнику силы.

Они прибывали на конечную станцию.

Пора выбираться.

Поезд теперь катил медленно, примерно со скоростью идущего человека. Билли подобралась к задней части вагона и выглянула за край, прикидывая направление и высматривая препятствия. Сломать ногу – или поджариться на рабочих рельсах – неприятный, но вполне возможный исход в подобных обстоятельствах.

Она переместилась к левой стороне вагона. Главные рельсы были под напряжением, но на этой стороне еще хватало места для пешего движения по широкому тротуару, уложенному вдоль путей. Когда туннель начал постепенно загибаться, Билли выбрала момент. Перекинула ногу через борт вагона, а потом оттолкнулась, бросив вес вперед и целясь в стену туннеля. Спустя миг она ударилась о нее, но вытянутые руки не дали размозжить череп о шершавые скальные стены, и девушка приземлилась на четвереньки на тротуар. Рельсы рядом гудели от прилива энергии, но Билли оставалась совершенно неподвижной, глядя, как поезд исчезает за поворотом. Не шевелилась она и минутой после, прислушиваясь к стуку колес и звону вагонов. Потом звуки затихли.

Пока что неплохо – но двигаться надо быстро. Она поднялась, оказавшись в освещенном туннеле на открытом месте – людей вокруг не было, но и укрытия не было тоже. В стенах не было проемов – только дорожка, тянувшаяся вперед и назад вдоль рельсов. Если бы кто-нибудь пришел по ней, прятаться было бы совершенно негде.

Билли шла расторопно, радуясь, что громкое гудение электричества скрывает звук ее шагов. У поворота туннеля она прижалась к стене, пользуясь небольшим преимуществом изгиба. Осколок вновь начал жечь. Шахта была прямо по курсу и очень близко.

Почти тут же Билли услышала звук голосов, пробивающийся сквозь гудение путей. Билли присела и почти на четвереньках двинулась вперед, выглянула из-за поворота и остановилась, как только увидела задний борт полувагона, который, собственно, довез ее до этого места. Раздался тяжелый лязг, и гудение рельсов прекратилось.

Билли съежилась и, пригибаясь, перебежала шершавую тропинку, которая упиралась в небольшую грубую стенку из серых каменных блоков, скрепленных цементом. Там она остановилась и изучила обстановку.

Туннель кончался на маленькой подземной станции. Поезд и три вагона замерли посреди депо, прямо под другими рельсами, поменьше, что находились на мостике, зависшем в тяжелой железной паутине. Эти пути заворачивались и образовывали вытянутый овал – одна его сторона висела над сортировочной станцией, другая проходила под большим квадратным проемом, вырезанным в скале под самым потолком пещеры, где мерцали красный и синий цвета. Там виднелись те же покрытые пылью рабочие, которых она встречала на стройплощадке в Альбе: они носили корзины с камнями и по очереди помещали их на колесные вагонетки, которые шли в петле по приподнятым рельсам, неторопливо, но неустанно обходя станцию примерно со скоростью пешехода. Как только вагонетки оказывались на месте над пустым грузовым вагоном, они опрокидывались, с оглушительным грохотом вываливая свое содержимое, прежде чем продолжить путь к противоположной стороне пещеры. У стены, где загибались рельсы, над перевернутыми вагонетками трудились еще двое рабочих, которые ставили их обратно и готовили к следующей загрузке.

К удивлению Билли, она насчитала на верхних путях всего двух рабочих, и еще шесть периодически появлялись у входа в шахту с корзинами булыжников. Все охранники «Левиафана», которых девушка заметила в шахте, управляли поездом – теперь эта парочка стояла у локомотива, наблюдая за процедурой, но ничего не делая.

Нет, они не просто наблюдали – они надзирали. Когда Билли передвинулась, чтобы оглядеться получше, она заметила, что двое машинистов были вооружены, а их пистолеты нацелены на шахтеров: мужчин и женщин, молодых и старых, но явно усталых, перетрудившихся до изнеможения. Одежда у рабочих была рваная и покрытая плотной серой пылью – как и их кожа и волосы.

Билли тут же поняла, кто это – да, рабочие со стройки, именно те, что пропали без вести. Хирн и два охранника, которые собирались забить его до смерти, упоминали о том, что люди исчезают. Одна загадка разрешилась – «Левиафан» доставлял их сюда для работы в шахте.

Вопрос – зачем? Корпорация «Левиафан» спрятала здесь целую армию; размер лагеря и число охранников ошеломляли. И если они могли строить машины, которые спокойно летают в воздухе, неужели они не могли построить горнодобывающее оборудование? Зачем полагаться на рабский труд?

Нужно было приглядеться поближе, но она не могла рисковать и привлекать к себе внимание. С двумя охранниками разобраться несложно, но тогда компания поймет, что она здесь. Билли огляделась в поисках альтернативы.

Ее взгляд остановился на приподнятых рельсах. Если добраться туда, то ползущий конвейер вагонеток скроет ее, пока она не доберется до входа в шахту. А оказавшись там, схватит корзину и последует за рабочими глубже. Чтобы обновить маскировку, она подхватила полные пригоршни плотного серого песка, засыпавшего пещеру, и размазала по черной форме. Не идеально, но сойдет.

Когда первый грузовой вагон медленно наполнился, Билли оттолкнулась от стены, пользуясь ревом падающих камней, чтобы скрыть шорох движения. Она метнулась к вагону, прячась за ним, потом забралась на борт и подскочила вверх, ее пальцы схватились за край рельс. Подтянувшись, девушка прижалась рядом с ползущими вагонетками – места на железном мостике было всего какие-то пара дюймов. Вагонетки двигались в противоположном направлении, а Билли пошла вдоль мостика, пока наконец не достигла стены пещеры. И продолжала идти, пользуясь вагонетками в качестве укрытия, пока не подобралась ко входу в шахту. Здесь бьющий из проема свет подарил ей глубокую тень, а потом Билли увидела идущую вверх дорогу к самой шахте и стопку тяжелых плетеных корзин.

Никем не замеченная, Билли взяла корзину и направилась вверх.

16

ШАХТА БЕЗДНЫ

17-й день месяца Тьмы, 1853 год

Билли могла не переживать, что рабы сдадут ее: присоединившись к шаркающей шеренге, направлявшейся в сердце шахты Бездны, она увидела, что те двигаются точно в трансе, с остекленевшими глазами, и не показывают ни единого признака того, что заметили, будто кто-то присоединился к их рядам.

А присмотревшись вплотную она видела, что они не просто грязные, их одежда и кожа не просто покрыты серой пылью шахты.

Они… менялись.

Конечно, она уже такое видела – по крайней мере, что-то в этом роде. В Ритуальной твердыне, высоко на пике Шиндейри в Карнаке, один долгий год назад. Там Провидцы, члены культа Чужого, постепенно преображались из-за того, что долгое воздействие Бездны влияло на них, как болезнь, медленно превращая в существ из того же самого серебряно-металлического камня, что составлял саму Бездну.

Так же было и здесь. Обнаженная кожа шахтеров сверкала, как начищенный графит. Одна цепочка несла пустые корзины к забою, вторая выходила из красно-синего света с емкостями, наполненными блестящим в усовершенствованном зрении Билли драгоценным грузом – топливом для летающих машин.

Билли больше слышала, чем видела забой, – из-за сияния невозможно было разглядеть деталей. Но она разбирала стуки, раздававшийся, когда рабы нагружали корзины, и еще какой-то хруст: должно быть, его издавала сама горнодобывающая машинерия.

Потом она увидела их – огромные силуэты. Они двигались в объятиях света, отбрасывая на рабов длинные растянутые тени. Билли пыталась понять, что именно видит, подбираясь все ближе: движения шахтеров мешали подробно рассмотреть работу в забое – винтики подземной системы, которая действительно вторгалась в саму Бездну.

Рабы не занимались добычей – вернее, этим занимались не люди-рабы. Потому что в ослепительном свете трудились другие существа. В высоких тушах из зазубренных, кривых осколков ожившего камня Бездны едва можно было разглядеть последние остатки человечности.

Это были не те Провидцы, каких Билли видела в Ритуальной твердыне, но очень похожие на них существа. Их тела вытянулись, а руки оканчивались длинными, тонкими, острыми когтями. Этими-то когтями безо всяких инструментов и механизмов существа и выдирали камень Бездны из пылающей пасти, после чего поворачивались с полными охапками руды и сбрасывали ее в растущую кучу, высившуюся посреди яростно светящейся дыры, пронзающей мир. Пока они трудились, как будто и не уставая, рабы-гуманоиды работали парами: один забрасывал добытую руду в плетеную корзину, которую держал другой. Наполнив ее, он помогал напарнику взвалить корзину на плечо, а затем процесс повторялся – тот, кто занимался загрузкой, становился следующим в очереди на перенос груза в туннель.

Каторжная, изнуряющая работа, но труженики молчали, не сбивались с шага, действуя в таинственном трансе. И если шахтеры знали, что Билли наблюдает за ними, то никак этого не показывали.

То, что здесь процесс трансформации настолько ускорился, ясно говорило о том, что местность опасна. Вот почему компания «Левиафан» пользуется рабским трудом – и глядя на состояние шахтеров, Билли спрашивала себя, сколько еще они продержатся у забоя, протягивая лапы в портал и выдирая из него камень Бездны. Определенно, это причиняло Бездне несказанный вред. Теперь было понятно, что виноваты не технологии – здесь не было ни инструментария, ни оборудования, рожденных благодаря натурфилософии, по крайней мере не считая устройства, которое она видела в башне еще в Альбе. И если здесь и проистекал какой-то таинственный эксперимент, основанный на магическом ритуале, Билли его не видела. Она обнаружила только свежую рану – Бездну, раскрытую в мире – ну, или в одной из его версий, – которую эксплуатировали ради военных целей Северина.

И Билли никак это не остановит – по крайней мере в одиночку. Что она могла сделать? Освободить рабов? Они в трансе Бездны и даже не замечают ее присутствия. Вернуться на подземную станцию и убить охранников? Их всего двое, а ряды служащих компании «Левиафан» исчисляются тысячами. Любая ее идея была бессмысленной и самоубийственной. Оставалось только попытаться выбраться, вернуться в реальный мир, вернуться в Дануолл.

Эта миссия ей не по плечу. Ей нужна помощь.

Только тут она осознала, что делает. Затерявшись в мыслях, девушка подошла к забою, стены из камня Бездны были так близко, что хоть руку протяни. Вокруг продолжали работу преобразованные шахтеры, выворачивая огромными когтями каменные жилы.

Но она их не видела. Она видела только свет – синий, красный и желтый, – и чувствовала только глубокий, ноющий холод, который слабел лишь в одном пышущем жаром месте – глазнице, где находился Осколок Ока Мертвого Бога, врезанный в ее череп. Он тянулся к волшебству Бездны, притягивал ее к забою…

– Эй, ты!

Голос вырвал Билли из грез. Она обернулась и запнулась, в голове стучало в унисон с ритмом сердца, шум барабанов в ушах становился все громче и громче, а в глазах стоял цветной туман.

Туман, который медленно разошелся, когда она пришла в себя. Перед ней у входа в туннель стояли четыре охранника «Левиафана». Поверх черных униформ на каждом был длинный тяжелый фартук, на вид сделанный из резины, – защитная одежда, тянувшаяся от шеи и кончавшаяся всего в дюйме от земли. Лица охранников закрывали плоские металлические маски – большие прямоугольные штуковины с единственным круглым иллюминатором из матового стекла.

Но самым странным был костяной амулет, встроенный в основание каждой маски, сразу под иллюминатором. Размером чуть меньше круглых рун, которые, как знала Билли, охранники носили на ремнях, эти амулеты представляли собой неровные кусочки кости с волшебной резьбой. Их удерживали два ремешка крест-накрест в круглой вмятине в металле маски. У каждого из четырех охранников был свой амулет.

А еще у каждого из них был пистолет, и все они целились в Билли.

Она подняла руки и огляделась, просчитывая шансы на побег. Нелегко, но возможно. Рабы и шахтеры игнорировали мир вокруг, а защитные накидки охранников казались тяжелыми и громоздкими. Она уже видела, как двое перехватывают рукояти оружия, потому что из-за толстых перчаток по локоть целиться было трудно. Если она разберется с ними, то получит в свое распоряжение восемь рун. Более чем достаточно для возвращения в Альбу, как только она поймет, как они действуют.

Охранник, стоящий впереди, повел пистолетом.

– Это закрытая зона, – сказал он, и голос из-за металлической маски казался далеким и гулким. – Почему ты не в защитной одежде?

Билли опустила руки, пока они не легли на затылок, и медленно двинулась к охране.

– Стой на месте! – прокричал первый охранник. Две маски позади переглянулись, когда первый поднял вторую руку. – Ты не назначена на Заправку. Покажи пропуск.

Билли поджала губы и бросила взгляд вниз, медленно опуская руки к одному из кошельков на поясе.

А потом бросилась вперед, отбивая руку с пистолетом и посылая оружие в полет по залу. Пистолет лязгнул у каменной стены и упал в одну из полных корзин. Раб-носильщик этого даже не заметил.

Пока остальные не успели отреагировать, Билли вогнала кулак в солнечное сплетение обезоруженного охранника – их головы в больших металлических масках были хорошо защищены и сейчас не представляли собой удобной цели. Толстый прорезиненный фартук погасил большую часть силы удара, но Билли вложила в него весь вес. Охранник согнулся с удивленным «Уф» и упал навзничь.

Остальные три охранника тоже были застигнуты врасплох, и Билли воспользовалась преимуществом, пока их реакция значительно замедлилась. Один выстрелил, но слишком поздно; Билли уже перекатилась под стволом и выпрямилась перед мужчиной. Она снова выбила пистолет, легко обезоружив и этого стража, а также ударила ногой в сторону, целясь по колену охранника позади. Хотя силу удара приглушил фартук, Билли услышала хруст, который ее обрадовал, и противник припал на колено, вскрикнув от боли. Пока он падал, она уже вернулась к первоначальной цели, врезав кулаками в подвздошье ближайшему врагу. Он упал, как и первый охранник.

Билли развернулась, потому что инстинкты велели ей приготовиться к контратаке первого охранника, но…

Его там не было. Он должен был приходить в себя, подниматься с земли между Билли и безмозглыми рабочими.

Но на земле было пусто. Первый охранник исчез.

Билли развернулась на каблуках и встала в боевую стойку, готовая разобраться с тремя оставшимися охранниками.

Поправка: одним оставшимся охранником. Тот, что был в середине – ему Билли раздробила колено, – катался по земле, хватаясь руками в перчатках за ногу. Билли слышала стоны боли из-под маски.

Она налетела на него, припала к земле, схватила за плечи и положила на лопатки. Он снова вскрикнул от боли, теперь громче, но Билли не обратила на это внимания. Она уперлась коленом в ключицу стражника и надавила, наклоняясь над стеклянной частью маски. Может быть, ей показалось, но она слышала, как в крепеже шипит костяной амулет.

– Куда они делись? – спросила она. – Обратно в город?

Маска двигалась, словно человек качал головой, но Билли не видела лица за матовым стеклом. Она схватилась за нижний край маски и дернула ее вверх, сумев наполовину сорвать с лица, пока ремешки не зацепились за уши, но потом поняла, что маска дополнительно закреплена на макушке.

Лицо человека было бледным и мокрым от испарины. Он тяжело дышал, а в уголках рта собиралась пузырящаяся белой пеной слюна.

– Ты… ты не выйдешь отсюда, – сказал он, плюясь, и заскрежетал зубами, мучаясь от боли в сломанном колене. – Кем бы ты ни была… ты отсюда не выйдешь.

Билли ослабила давление на грудь человека и оглядела его. Она могла бы снять его защитную одежду. Может, новая маскировка поможет…

Нет. Этого мало. Остальные три охранника исчезли, в прямом смысле – снова эта сила, какой-то перенос, дарованный не меткой Чужого, а прирученной магией, открытой в экспериментах Северина.

Билли потянула за фартук охранника, который корчился под ней. Надо просунуть под него руку и найти два кошелька с рунами. Нащупав их, девушка начала распутывать узлы.

Если она достанет руны, то, может быть, сумеет понять, как их использовать, здесь и сейчас. Она выберется из шахты – выберется из всего этого кошмарного волшебного мира.

Тогда-то ее и схватили сзади. Но не охранники: руки, что обхватили ее, сжали и подняли с земли, были не из плоти и крови. Они были каменно-холодными, твердыми и металлическими. Билли охнула от боли и опустила взгляд на острые, как бритва, треугольные когти, которые сплелись между собой. Ее схватил один из шахтеров. Ноги бесполезно болтались в воздухе, и, несмотря на все усилия, она осталась в захвате с прижатыми к бокам руками.

На миг Билли напрягла пальцы из черных осколков, чувствуя знакомое подергивание, когда начала призывать Двудольный Нож. Но потом ее магическая рука застыла, а предплечье прострелила боль. Нож не желал появляться.

Охранник на полу отползал назад, но сначала он поднял руку к лицу и поправил маску. Мужчина отодвинулся на пару ярдов, а затем… оказался в компании своих коллег.

Они не пришли, они просто… появились. Шесть охранников, все вооружены, все в защитной экипировке, и их силуэты расплывались от красного, синего и желтого дыма, который могла видеть только Билли. Но когда они подняли оружие, невидимые следы Бездны улетучились.

Потом, ровно посередине, появилась седьмая фигура. На ней была та же экипировка, но она не была вооружена. Женщина шагнула вперед, сложив руки за спиной, не замечая завихрений энергии, которые, как видела Билли, еще цеплялись за ее тело, и подняла взгляд к Билли, которую уже оторвал по меньшей мере на метр от пола высокий шахтер. Затем женщина полуобернулась к охранникам и кивнула. Двое тут же выступили вперед, и, когда шахтер опустил Билли на пол, схватили ее за руки.

Предводительница придвинулась к ней так близко, что Билли видела собственное отражение в матовом иллюминаторе женской маски. Костяной амулет, встроенный ниже, как будто двигался, резьба на обнаженной белой поверхности ползла, стоило Билли на ней сосредоточиться.

– Интересно, – сказала женщина. Билли подняла взгляд, но увидела только собственное отражение.

– Мэм, – сказал охранник у левой руки Билли. Он поднял ее ладонь, оттянув рукав куртки. Тронутая Бездной рука Билли раскрылась, каменные осколки вращались в воздухе.

Предводительница опустила взгляд и разглядывала феномен несколько секунд.

– Очень интересно, – сказала она.

Теперь Билли узнала голос, как и фигуру женщины, даже под защитным фартуком.

Уванова. Правая рука Северина.

– Отведите ее в управление, – сказала Уванова. – Северин захочет с ней поговорить. Лично.

А потом мир стал красным, синим и желтым, а бесконечный холодный ветер понес Билли куда-то еще.

17

КОМПЛЕКС УПРАВЛЕНИЯ, ЭСТАКАДА ЛЕВИАФАНА, АЛЬБА

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Билли резко вдохнула холодный воздух. Потом закашлялась, глядя, как дыхание омывает паром ее лицо. В голове гудело. Осколок в глазнице казался раскаленным углем. Рука из черных осколков болела до самой кости – которой внутри не было.

Она медленно подняла голову, пока ее человеческий глаз не начал наполняться слезами, которые Билли попыталась сморгнуть. Она висела: запястья были в тяжелых железных оковах, прикрепленных цепями к металлическим скобам в потолке. Билли опустила взгляд, качнула ногами, пытаясь коснуться стопами земли, но ей недоставало нескольких дюймов.

Она качнулась еще раз, сильнее. Цепи заскрежетали, но удержались, а плечи заболели еще сильнее.

Билли оглянулась. Тускло освещенная комната оказалась неправильной формы, стены были плоскими и серыми, из полированного камня. Пол и потолок – такие же, стандартные и непримечательные, если не считать электрической проводки над головой. Слева от Билли, где часть стены выгибалась, как полиэдр, виднелась металлическая дверь, покрашенная в черный цвет. С этой стороны ручки не было, также не было никакого окошка или отверстия.

Она попыталась расслабиться, позволить весу тела тянуть ее вниз, но пол все равно оставался вне досягаемости. Теперь она поняла, что разбудила ее боль в плечах. Скобы на потолке были расставлены широко, и она была прикована чуть ли не в форме буквы Y. Все это было сделано, чтобы вызвать максимальный дискомфорт – не совсем боль, скорее стресс и усталость мускулов и суставов. Она знала, что всего через пару часов в таком положении станет невменяемой. Человек, который провисит так достаточно долго, не продержится и минуты под допросом.

Но она могла только ждать. Из-за двери не доносилось ни звука. Где бы она ни была, это место находилось далеко от шумной работы лагеря «Левиафана», а воздух не был сырым и спертым, как обычно бывает под землей. Из-за того, как выгибались стены, совершенно плоские, можно было подумать о камере, выдолбленной в природной пещере, – здесь искусственные стены следовали контурам скалы.

Она ждала.

А пока ждала, прогоняла в голове последние события, которые помнила.

Она была в шахте, ее держало существо… А потом было ощущение падения и поток холодного воздуха. Нет, не холодного – морозного, словно она нырнула в ледяную воду. Тогда она потеряла сознание, но теперь ее желудок снова содрогнулся, когда она вспомнила то ощущение. Последние слова, что она помнила, принадлежали Увановой – та велела забрать Билли обратно в управление.

Захватчики доставили ее обратно в Альбу с помощью рун, хотя этот опыт отличался от прошлого, когда она случайно пересекла пустоту Бездны, используя амулеты покойного мистера Бланко. Возможно, все чувствовалось по-другому потому, что она не носила собственные руны, а ее тащили охранники.

Как бы то ни было, это несущественно. Что случилось, то случилось.

Мысли снова вернулись к шахте. Она помнила защитную одежду, в которую облачались охранники перед тем, как войти в забой, и что в каждую маску был вставлен костяной амулет. Помнила, как охранник спросил ее, почему она без собственной экипировки, спросил с едва уловимым намеком на страх в голосе – очевидно, они понимали зловредное действие Бездны. Вот почему «Левиафан» использовал для добычи камня рабов – защитная экипировка была неудобной и только замедляла бы работу, а кроме того, зачем тратить костяные амулеты на рабочих, если они могли просто «исчезнуть» с эстакады в Альбе? Там у них был безграничный запас рабочей силы.

Неужели это означало, что Эстакада Левиафана просто… ширма для добычи камня Бездны? «Не может быть, – рассудила Билли. – Слишком серьезное предприятие». У него должна быть цель – истинная цель, хотя какая именно, Билли не знала.

Пока.

Она надеялась, что скоро получит ответы. А пока сменила позу, приподнялась с помощью мышц рук, чувствуя, как горят бицепсы и трицепсы, когда она подтянулась где-то на шесть дюймов – не двигая локтями, в натянутых цепях. Задержалась так, отсчитывая секунды, чувствуя боль и радуясь, что все эти годы поддерживала себя в форме, несмотря на прием «Зеленой Леди». Все же бывают привычки похуже. Например, «Аддермирская микстура». Потом мягко опустилась, пока не повисла всем весом на цепях. Плечи запели в протесте, но внезапное облегчение для мышц рук более чем компенсировало неудобство.

А потом Билли вернулась к терпеливому ожиданию.

* * *

Ее разбудил звон ключей. Голова Билли дернулась, от внезапного движения она закружилась на цепях. Мысли тут же прочистились, от плеч вниз по телу пробежала боль, приводя ее в чувства. То, что она уснула, несмотря на неудобства, – обычное дело: в дни, проведенные с «Китобоями», она занимала на многие часы кряду почти такие же неудобные позы для наблюдения или слежки, если не хуже. Но она не представляла, сколько пробыла в отключке или даже просто сколько прошло времени с тех пор, как ее поймали в шахте.

Открылась дверь в камеру, и вошли два охранника «Левиафана» в черной форме. Первой была женщина с пистолетом в руке; поверх ее стянутых в тугой узел светлых волос сидела чуть набекрень остроконечная пилотка. За ней следовала другая женщина, старше.

Уванова.

Охранница обошла Билли, пока не встала за ней, скрывшись из глаз. Девушка бросила взгляд через плечо и уловила ствол нацеленного на нее пистолета, пока звук других шагов не заставил ее вновь посмотреть перед собой.

Уванова застыла с руками за спиной и поджатыми губами, всматриваясь в Билли, пока в камеру нарочито медленно входил третий человек. Он взглянул на Уванову, потом резко развернулся на девяносто градусов и подошел ближе к Билли. Посмотрел на нее – «На Осколок», – осознала Билли, вдруг забыв, надета повязка или нет, – потом снял толстые квадратные очки, кивнул – возможно, собственным мыслям, – и отодвинулся в сторону. Медленно надел очки, потом пригладил редеющие рыжие волосы, зачесанные на макушку.

– Доклад, – бросил Северин глухим и безэмоциональным голосом.

Уванова щелкнула каблуками, враз окоченев.

– Пленница обнаружена у забоя, в этой украденной униформе, – она, наконец, вытащила из-за спины одну из рук, и Билли увидела короткий стек, которым помощница Северина показывала на ворох черной одежды в углу. – Артефактов при обыске не обнаружено.

Северин не шелохнулся. Он держался совершенно неподвижно, словно вырезанный из скалы Бездны, которую обрабатывали его существа в пустоте. Взгляд не отрывался от лица Билли – вернее, от Осколка.

– Без рун?

Уванова позади покачала головой, хотя Северин и не мог этого видеть.

– При ней найдены не были. Как и документы, удостоверяющие личность. Но она явно воспользовалась рунами, чтобы попасть в пустоту.

Северин склонил голову.

– Возможно. А возможно… и нет, – он все еще таращился на Осколок. – О нарушителях в зоне Эстакады сообщений нет. – Это было утверждение, а не вопрос.

Уванова сглотнула комок, и Билли видела, как на лице женщины отразился страх.

– Мы проверяем, сэр, но…

– О нарушителях в зоне Эстакады сообщений нет, – повторил Северин. Его голос был лишен эмоций, всяческих чувств, да и выражение лица не менялось.

Уванова помедлила, шевеля губами, но промолчала. На секунду бросила взгляд на пол, потом снова подняла подбородок и сцепила руки за спиной. Северин смотрел на Билли. Проходили секунды. Никто ничего не говорил. Билли переводила взгляд с Северина на Уванову и обратно. Северин оставался совершенно неподвижен – Билли видела лишь пульсацию венки на шее, моргание век за большими линзами и мягкое, почти незаметное движение груди при дыхании.

Плечи девушки ныли, но она не обращала на это внимания – более того, усиливающийся дискомфорт помогал оставаться начеку.

Оставаться в ярости.

Наконец она больше не могла этого вынести. Девушка подняла подбородок, уставившись на Северина. Тот по-прежнему не двигался и не говорил. Он был странным, если раньше в этом оставались хоть какие-то сомнения.

– Не будете задавать вопросы?

Северин только мигнул. Уванова хотя бы демонстрировала какие-то признаки жизни – переминалась с ноги на ногу, стоя за плечом командира.

Билли вернулась взглядом к Северину – посмотрела на него сверху вниз. Он и так был невысок, а цепи и вовсе делали Билли на насколько дюймов выше. В этот раз она пристальней изучила его лицо. Острые, но деликатные черты. Гладко выбрит. Похоже, не старше пятидесяти. В теле ни унции жира.

Билли подумала, что это лицо очень легко разбить, и пообещала себе проверить эту гипотезу на практике при первом же удобном случае.

– Странная у тебя техника допроса, Северин, – сказала Билли.

Губы Северина разомкнулись со слабым, но слышным хлопком. Наконец-то хоть какая-то реакция.

– Значит, ты знаешь мое имя, – сказал он.

Билли кивнула:

– Я знаю, кто ты.

Губы Северина дрогнули, словно пытались улыбнуться сами по себе, пока он подавлял это желание.

– Я сказал, что ты знаешь мое имя, а не кто я, – уточнил он.

Билли снова подняла подбородок:

– А ты не хочешь знать, кто я и как сюда попала?

– Возможно, у нас случилось недопонимание, – сказал Северин. Каждое слово было четким, произносилось членораздельно. Билли он казался похожим на старых аристократов Дануолла. – Теперь ты снова в Альбе. То, что тебя обнаружили в Бездне, значит, что ты воспользовалась рунами, отняв их у моих людей. По-другому ты войти не могла, следовательно, мне нет нужды задавать этот вопрос. То, что рун при тебе не обнаружили, ничего не значит. Они у тебя были, но потом ты от них избавилась.

Билли позволила себе улыбнуться:

– И зачем же я это сделала? – это был не настоящий вопрос. Она просто испытывала Северина, проверяла его реакцию. Его ответы хоть и были странными, все же казались интересными и полезными. Сама будучи опытным дознавателем, Билли знала, что объект допроса может немало узнать от своего захватчика.

Губы Северина снова дернулись. Он взглянул на кучу одежды в углу.

– Ты уже и так избавилась от части униформы. Возможно, ты просто не знала, для чего нужны руны. Так или иначе, это нерелевантно. Ты – моя пленница.

Билли смерила его взглядом.

– Я знаю твое имя, а ты не знаешь мое. Будешь спрашивать?

– Нерелевантно, – повторил Северин. – Твоя личность, даже если бы я о ней знал, не обладала для меня никакой ценностью.

Билли покачала головой:

– Но если ты не знаешь, кто я и откуда, то ты не узнаешь, как не дать другим прийти в пустоту. Может, я только первая. Может, я сама по себе. Может, я шпион, или диверсант, или и то и другое. Это правда, я твоя пленница, но как пленница я обладаю ценностью. Ты можешь многое от меня узнать.

Уванова за спиной Северина подняла голову. Она взглянула на затылок командира и снова переместила вес с ноги на ногу.

– Она может быть права, сэр, – сказала женщина. – Мы не знаем, кто она и откуда. Если что-то может поставить под угрозу наш проект, об этом надо знать. Мы достигли критической стадии, и если что-то задержит следующую фазу…

Северин, не оборачиваясь, поднял ладонь. Уванова немедленно замолчала и снова уставилась в пол.

– Ничто не задержит следующую фазу, – сказал Северин, – и новых нарушителей не будет. Если пленница – шпион или диверсант, как она намекает, то ее план не удался, потому что ее пленили. Когда ее хозяева – если они у нее есть, – поймут, что она не вернется, они уже не успеют сделать новый ход.

Билли улыбнулась:

– Ты очень уверен в себе.

Северин опустил руку.

– На данный момент вероятность успеха следующей стадии проекта – девяносто девять процентов. Если кто-то еще сможет войти в пустоту Бездны – у меня там целая армия, которая немедленно перейдет в состояние боевой тревоги.

– Ты говоришь, словно какая-то счетная машина.

Северин наконец улыбнулся:

– Спасибо за комплимент.

Билли подтянулась на цепях, отчего они скрипнули в потолочных крепежах.

– Ну, если все это «нерелевантно», как ты говоришь, тогда зачем я здесь? Если ты не собираешься меня допрашивать, почему я все еще жива?

– Заверяю, это исключительно временный статус, – сказал Северин. – Но ты снова ошибаешься. Пока ты релевантна. Более того, ты будешь очень полезна для предприятия.

Он схватил Билли за подбородок рукой в перчатке. Как и он сам, рука была маленькая, пальцы тонкие, с хрупкими костями, но в них чувствовалась сила. Билли сопротивлялась только миг, потом поддалась, позволив ему повернуть свое лицо в сторону. Почти привстав на цыпочки, Северин всмотрелся в Осколок.

– Чрезвычайно интересно, – сказал он, потом отпустил и отступил, в этот раз взглянув на Уванову. Затем его правая рука, наконец, обрела уверенность и махнула вперед, показывая на Билли.

– А если в пустоту есть еще один вход? – спросила его помощница, приближаясь к пленнице. – А если она воспользовалась не рунами, а… тем, что у нее в голове?

Она показала на Осколок. Билли инстинктивно отвернулась.

Улыбка Северина не вернулась. «Возможно, он израсходовал дневной лимит выражений лица», – подумала Билли. Но губы мужчины снова дрогнули, выдавая интерес, несмотря на внешнюю холодность.

– Интересное предположение, – сказал он. – Но оно противоречит всему нашему накопленному знанию. Может быть, сейчас и происходит возрождение примитивного волшебства, но пока не появилось ничего достойного упоминания.

Уванова отступила за спину командира. Заговорила тише:

– Но если это возможно? Что, если штука в ее голове – не низшая магия? И рука… Мы не видели ничего подобного. Она обладает высшей силой, я уверена. Это явно заслуживает изучения!

Северин буравил подчиненную глазами добрых пять секунд, потом резко и кратко кивнул.

– Доводы принимаются, – сказал он и указал пальцем в перчатке на лицо Билли. – Вырежьте это из ее черепа. – Быстрый взгляд на затронутую Бездной руку, потом на другую, снова обратно, и, наконец, палец, указывающий на волшебную конечность. – И отчлените это. Отправьте оба артефакта в мастерские для безотлагательного анализа. Я проинформирую инженеров. Вы слышали приказ, Уванова.

Помощница Северина щелкнула каблуками, потом двинулась к двери.

И тут дверь открылась. Уванова замерла на месте, едва не поскользнувшись на отполированном полу. Северин развернулся лицом к новоприбывшим.

Их было трое: двое мужчин и женщина, в травянисто-зеленых бархатных куртках и штанах блестящего, незамаранного белого цвета в тон белым кожаным патронташам, лежащим крест-накрест на груди. На мужчинах были высокие остроконечные шлемы из толстой красной ткани, с ремешками того же светящегося белого цвета под подбородком, на женщине, которая шла впереди, – кепи с круглым козырьком. У всех троих в набедренных кобурах красовалось по два пистолета.

Северин шагнул к женщине. Когда он заговорил, голос его оставался безупречно ровным и безупречно монотонным.

– Объясните свое присутствие, – велел он. – Я не посылал за помощью и не давал разрешения на это.

Женщина нахмурилась и вскинула подбородок.

– Я старший констебль Талли Корфилд. Вы должны передать пленницу службе Королевских морлийских констеблей.

Билли сузила глаза, наблюдая за разговором. Она, конечно, видела по прибытии сотрудников полиции, патрулирующих остатки Альбы, но не встречала их с момента проникновения на стройплощадку.

– У полиции нет полномочий на территориях компании «Левиафан», – сказал Северин, – согласно Королевскому ордеру от четвертого дня месяца Семян тысяча восемьсот…

В ответ на это старший констебль залезла в карман куртки и достала сложенный лист плотной бумаги сливочного цвета, запечатанной красным сургучом. Северин пару секунд смотрел на документ, прежде чем взять его. Изучив печать, он запустил палец под ее край и сломал сургуч. Начал читать, поднеся бумагу близко к глазам, несмотря на очки с толстыми линзами.

Уванова придвинулась к начальнику. Взглянула на трех констеблей, потом всмотрелась в бумагу через плечо Северина.

– Что происходит? – спросила она. – Что это?

Не глядя, Северин вздернул руку, сунув бумагу Увановой. Та взяла документ и прочла. Билли наблюдала, как она при этом шевелит губами.

Немного погодя Уванова взглянула поверх бумаги на старшего констебля.

– По Королевской прокламации?

Старший констебль кивнула; на ее губах играла легкая улыбка.

Билли прочистила горло. На нее никто не обратил внимания.

– Никто мне не скажет, что происходит?

Старший констебль посмотрела на нее.

– Ты идешь с нами, – сказала она, а потом сделала знак своим людям. Те выступили вперед, явно ожидая передачи арестанта.

Северин стоял как вкопанный, сжав руки в кулаки. Он уставился на старшего констебля, почти вибрируя от еле сдерживаемого гнева.

Уванова обошла Северина, пока не оказалась в его поле зрения.

– Сэр? – она подняла бумагу. – По Королевской прокламации. Мы вынуждены подчиниться.

Начальник и подчиненная встретились взглядами, потом Северин, наконец, кратко кивнул. Плечи Увановой опустились, словно с них сняли тяжелый груз. Она сделала знак охраннице, которая так и стояла позади Билли:

– Снимите пленницу.

Секунду спустя Билли услышала звон цепей, а потом лязг. Сила, державшая ее под потолком, вдруг ослабла, и девушка упала на твердый пол, все-таки успев перекатиться на бок, чтобы защитить колени.

Она подняла взгляд вовремя, чтобы увидеть, как Северин выходит из комнаты, расталкивая констеблей. Затем над ней нависло лицо Увановой. Она хмурилась.

А потом один из Королевских морлийских констеблей шагнул вперед. Достал из мешочка на патронташе темную ткань и шагнул к Билли, расправляя эту ткань, пока девушка не поняла, что у него в руках черный мешок.

А потом мир Билли потемнел.

18

АЛЬБА, МОРЛИ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Троица констеблей вела Билли не меньше мили, крепко и неудобно подхватив ее под локти.

Они поднялись по ступенькам, потом прошли по коридору с несколькими поворотами – направо, налево, снова налево. Потом спустились по ступенькам. Здесь ровный и гладкий пол сменился шершавым, каменистым, ухабистым, и темный мир Билли стал чуть ярче, а звуки стройки вокруг эстакады – внезапно громче.

То, что они оказались снаружи, было и ежу понятно, но Билли все равно сосредоточилась, пытаясь уловить направление и запомнить маршрут.

Этот план пошел насмарку, когда констебли внезапно замерли. Билли повернула голову, пытаясь хоть как-то уловить, где находится, но все было бесполезно. Черный мешок не был совершенно непрозрачным, но все, что она могла понять, – сейчас на дворе день.

Потом перед ней с тяжелым рокотом оказалось что-то огромное, загородив тусклый свет, проникавший в ее мирок, и это сопровождалось цокотом копыт по мостовой и влажным фырканьем пары лошадей. Раздался стук, еще один, а потом Билли толкнули вперед. Она задела лодыжкой что-то твердое и отступила, потом подняла ногу, пока не нащупала ступеньку. Их было всего три, а потом ее втолкнули внутрь экипажа и отпустили. Снова раздался треск, с которым захлопнули дверь в карету, и Билли услышала, как два констебля поднимаются где-то позади.

Кони затопали копытами, карета покачнулась и пришла в движение. Билли покатилась по полу, стукнувшись головой о стену. Миг спустя две руки подхватили ее под мышки и подняли, а потом усадили на мягкую скамью. Освободившись, она поерзала и поворочала скованными руками, которые оказались между ней и стеной.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал один из констеблей.

Билли повернулась на голос, но света больше не хватало, чтобы проникать под ткань мешка.

– Куда мы едем? – спросил она. Констебль не ответил.

* * *

По приблизительным подсчетам Билли путешествие заняло около часа. Карета качалась и подпрыгивала, а констебли шушукались на языке, который Билли узнала, но не поняла – староморлийский, обычный диалект для деревенской, северной части страны. Она не ожидала услышать этот язык в Альбе, да и вообще в любом из городов и сел в южной части Морли, но знала, что Королевских морлийских констеблей – национальную военную силу – набирали со всех регионов. Власти руководствовались принципом, что армия должна символизировать единую нацию под управлением великих королевы и короля.

Кроме этого знания, Билли не слишком много помнила о политике Морли, и ее не сильно это заботило.

Наконец бег лошадей замедлился, а скоро экипаж и вовсе остановился. Два констебля снова зашевелились, раскачивая карету на пружинах, и раздался грохот, с которым дверь распахнули и ударили о стенку экипажа. Билли зашевелилась, разминая плечи, пока ее человеческую руку пронзало иголками – та затекла, стянутая за спиной. И снова она почувствовала чужие пальцы под мышками, но теперь еще одна рука пригнула ее голову, чтобы девушка не стукнулась о притолоку невысокой дверцы экипажа.

Ее ботинки захрустели по гравию. Позади хлопнула дверь кареты. Она услышала движение людей, шорох гравия вокруг, горячее, фыркающее дыхание лошадей. Они достигли пункта назначения, и Билли, ориентируясь на звуки, насчитала по меньшей мере еще трех человек вдобавок к двум констеблям и их начальнице, которые, похоже, ехали с кучером.

Ее повели вперед, и звуки изменились: они перешли с утрамбованного гравия на дерево – древнее и твердое, как железо, но все же дерево. Это был мост, проходящий над водой: Билли не только слышала журчание стока, поток из которого извергался в водоем, но и плеск рыбы, выскакивающей над поверхностью. Через несколько десятков метров звук шагов снова поменялся. Они оказались на гладких каменных плитах, а эхо давало понять, что над ними изгибается свод каменной арки. Билли чувствовала, как от камней исходит прохлада.

Констеблей встретили новые люди. Билли решила, что они тоже из полиции, и ее привезли в какой-то участок, а может, прямо в тюрьму. Констебли переговаривались, но она мало что узнала из их разговора. Да, они доехали; нет, проблем не было; она хотела видеть пленницу немедленно – нет, немедленно, да, лично, и поживее.

Билли повели по каменной дорожке. Она осторожно прислушивалась к шагам группы и была почти уверена, что справа открытое пространство, а слева – здание. Они могли идти вдоль двора, например. Потом ее развернули на девяносто градусов, провели по очередному короткому коридору, потом вверх по пяти широким ступеням. Пауза, очередной приглушенный разговор констеблей, затем знакомый скрип открывающихся больших деревянных дверей.

Ее тут же омыл теплый воздух, принося с собой насыщенный запах морлийских орхидей. Прежде, чем ее ввели внутрь, Билли услышала шаги по другой поверхности. Звук был четким, плоским. Пол был очень твердым – возможно, мрамор?

Они зашли внутрь. Воздух был наполнен цветочным ароматом, и после долгих часов висения в камере, а потом путешествия в необогреваемом экипаже тепло приятно окутывало тело.

Сапоги зацокали по полу, потом Билли попала на ковер, и внезапное исчезновение звуков стало тревожным сюрпризом в ее темном мирке. Чужие руки задержали ее на месте, а спустя миг с ее головы сняли черный мешок.

Билли моргнула, прищурилась, пока человеческий глаз привыкал к свету. Осколок оставался тихим и холодным, не замечая вокруг ничего необычного.

Ничего необычного в волшебном смысле. Потому что женщина, которая стояла перед Билли, явно была незаурядна.

Очень высока и очень худа. Угольно-черные волосы ниспадают до талии. Облачена в зеленый брючный костюм на несколько оттенков темнее униформ констеблей, с золотыми пуговицами от шеи до пояса. Мундир без рукавов, но на руках черные перчатки, доходившие до локтя. Глаза зеленые, в тон драгоценному камню посреди лба, который держал в когтях золотой ворон, инкрустированный бриллиантами. Птица, в свою очередь, находилась на хрупкой диадеме из медных нитей, искривленных и переплетенных, как настоящее дерево. В этом символе было что-то очень знакомое.

Старший констебль отдала честь женщине, потом сорвала пилотку с головы и зажала под мышкой, встала по стойке «смирно» и заговорила.

– Пленница мистера Северина, ваше величество, – сказала она, а потом коротко поклонилась. Билли бросила взгляд на старшего констебля, потом на женщину. Потом она наконец узнала ворона на короне – это был королевский символ Морли.

Билли подняла бровь. Перенесла вес с одной ноги на другую, пошевелила руками, но они все еще были скованы за спиной. Заметив движение, высокая женщина улыбнулась и подняла руку в черной перчатке.

– Это необязательно, – сказала она.

Старший констебль снова козырнула и рявкнула приказ одному из подчиненных. Тот тоже отдал честь, а потом, вытащив на свет связку ключей, отпер наручники на запястьях Билли. Благодарная за освобождение, та начала растирать человеческое запястье волшебной рукой.

– На этом всё, – сказала высокая женщина.

– Мэм, – сказала старший констебль. С очередным поклоном она отодвинулась назад, не отворачиваясь от высокой женщины, и констебли повторяли движение вслед за ней, пока все не оказались за дверью. Высокая женщина дождалась, пока дверь закроется, потом обратила внимание на Билли.

– Прошу простить за театральность, – сказала она, – но нужно соблюдать протокол.

Билли покачала головой и едва удержалась, чтобы не сплюнуть на дорогой ковер.

– На хрен ваш протокол. Рассказывай, куда я попала и что тебе от меня надо, не тяни.

Женщина рассмеялась:

– Боевой настрой! – Она развела руками. – Ты в Доме Четвертого Престола, зимнем дворце Королевского двора Морли. Я Этне, королева Морли. И я уже давно хочу с тобой поговорить.

19

ДОМ ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛА, РЯДОМ С АЛЬБОЙ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Билли огляделась. Она находилась в длинной галерее с мраморным полом, поверх которого лежал роскошный ковер. Стены тоже были мраморными, потолок – высоким и сводчатым, огромные окна пропускали яркий дневной свет. Все открытые пространства вдоль стен занимали стенды с оружием – мечами, щитами, пиками, алебардами, пистолетами, украшенные веерами и кольцами. Впечатляющая выставка между длинными низкими софами и креслами, обитыми все той же вездесущей зеленой тканью.

Королева наблюдала за ней.

– С каких это пор королевы хотят говорить с такими, как я? – спросила Билли.

– Можешь звать меня Этне, – ответила хозяйка. – Только мои подданные зовут меня королевой. И мне кажется, мы с тобой можем общаться на равных, разве нет?

Билли сузила глаза, обдумывая слова Этне. Королева следила за ней, потом рассмеялась:

– Билли Лерк, дочь Эшер и Фрэнсиса, правая рука Ножа Дануолла, Спасительница Эмили Мудрой.

Билли забыла, как дышать.

Нет, это невозможно.

– Ты знаешь имена моих родителей?

Этне кивнула:

– Поверь мне, Билли Лерк, я знаю о тебе все, что можно знать. Как ты любила Дейдре. Как помогла одолеть Далилу Копперспун. Как спасла Дауда. – Улыбка пропала. – Как пал Чужой.

Билли стиснула зубы. Напрягла пальцы руки, тронутой Бездной, щелкая волшебными черными камнями. Она уставилась на Этне, и королева выдержала взгляд.

– О, Билли Лерк, сколько же нам нужно обсудить. И как же мало на это времени.

* * *

Оставив королеву в длинной галерее, Билли последовала за одним из Королевских морлийских констеблей через все здание. То, что констебли, оказывается, служили личными слугами королевы в Доме Четвертого Престола – а также полицией и силами безопасности в каждом городе, селе и деревне по всей стране, – было наименьшей из забот Билли. Пока она следовала за полицейским в зеленом, Билли едва ли замечала окружение. Здание было построено из мрамора. Ковры толстые. Каждую стену покрывали образцы старинного орудия. Везде одно и то же.

Слова королевы ошеломили Билли. Та знала имена ее матери и отца – а Билли и сама не знала, кто именно ее отец, и, хотя у нее не было повода быть уверенной, что Этне назвала верное имя, не было повода и считать, что королева лжет. Кроме того, она правильно назвала имя матери – Эшер. Если Этне знала его, то наверняка и все остальное было правдой.

Правильно же?

Дейдре. Сердце Билли забилось при мысли о ней. Сказать по правде, она была вполне довольна, что имя Дейдре осталось на задворках памяти. Жизнь продолжалась, и, как Билли отлично знала, обязательной частью жизни была смерть. Если не можешь смириться с этим, то сойдешь с ума.

А потом – Чужой. Королева сказала, что знает, как пал Чужой. Как же это вообще возможно? В тот день в Ритуальной твердыне присутствовали лишь она, Чужой и призрачное эхо Дауда. Больше никто не знал – и знать не мог – о том, что там случилось.

Билли моргнула и вынырнула из размышлений, когда ее провожатый прочистил горло, и она поняла, что они остановились. Констебль стоял по стойке «смирно» у открытой двери. Когда Билли вернулась к настоящему, он широким взмахом пригласил ее войти в комнату.

– Надеюсь, жилье будет соответствовать вашим стандартам, миледи. Буде вам что-то потребуется – что угодно, – прошу без промедления вызвать сотрудника полиции.

Билли нахмурилась и вошла в комнату. Это была пышная опочивальня, такая большая, что туда практически полностью влезла бы таверна «Везучий купец». Здесь не были выставлены напоказ оружие и латы, но комната оказалась обшита темным деревом, а все стены покрывали картины, изображающие дикую природу.

Билли обернулась к провожатому. Тот напрягся под ее взглядом, уставившись куда-то в пустоту над ее плечом.

– Почему Королевские морлийские констебли вообще прислуживают королеве во дворце? У нее что, своих слуг и стражи нет?

Констебль поджал губы, словно задумался, стоит ли отвечать. Потом заговорил:

– Полиция имеет честь служить королеве и королю Морли по их воле весь прошедший год со времен Кризиса.

– Кризиса?..

– Полагаю, на прочих Островах он известен под названием Трехдневная война.

Так вот оно что! Королева и король Морли применяли армию страны в качестве личной службы безопасности с тех пор, как был восстановлен мир.

Наверное, Билли могла их понять.

– Что-нибудь еще, миледи?

Билли фыркнула.

– Да хорош, забудь про эту «миледи». Я кто угодно, но не она.

Констебль снова поджал губы:

– Прошу меня простить, миледи, но обращение со всяким личным гостем королевы Этне происходит согласно рангу и привилегиям, по официальному протоколу.

Билли покачала головой.

– Ладно, как хочешь, – она отвернулась к комнате. – Ну, и что мне делать? Ждать, когда королева вызовет меня к себе?

Констебль кивнул:

– Безусловно, миледи. На этом все?

– Да, как скажешь, – Билли махнула рукой, и констебль отсалютовал, а потом ушел по коридору. Билли выглянула из комнаты и наблюдала за его удаляющейся спиной.

Что, во имя всех Островов, она здесь делает? Почетный гость королевы Этне? Что королеве от нее понадобилось? То, что она отправила констеблей в компанию «Левиафан», чтобы выручить ее, не имело никакого смысла. Откуда королева вообще знала, что Билли там?

С другой стороны, Этне как будто многое о ней знала – даже то, чего не знала сама Билли.

Девушка оглядела коридор. Длинная галерея, противоположная стена которой состояла в основном из высоких окон от пола до потолка, выходящих на безукоризненные газоны и сады, за которыми было озеро. То тут, то там в саду виднелись констебли – либо торчали по стойке «смирно», либо стройно маршировали между черными деревянными будками.

Справа тянулся проход, по которому она пришла; провожатый удалился туда же. Слева коридор с окнами кончался большой дверью с аркой. У нее на карауле стоял констебль, и когда Билли поймала его взгляд, он топнул ногой и выпрямился.

Заинтригованная, Билли подошла к нему. Констебль смотрел перед собой. Когда Билли приблизилась на расстояние слышимости, он снова топнул ногой.

– Ну… – сказала Билли, качая головой. – Я здесь что, пленница?

Стражник взглянул на Билли, но только мимолетно, почти тут же вернувшись взглядом к пустому коридору.

– Вам требуется помощь, миледи?

– Серьезно, пора всем уже завязывать с этой хренью про «леди».

Стражник ничего не ответил.

– Ну ладно, ладно, – сказала Билли. Потерла лоб, оглянувшись в коридор, потом повернулась назад и показала на дверь. – Что там?

– Восточное крыло, миледи.

– И мне можно входить в восточное крыло?

Стражник топнул ногой.

– Обращение со всяким личным гостем королевы Этне происходит согласно рангу и привилегиям, руководствуясь…

Билли отмахнулась.

– Руководствуясь официальным протоколом, да-да, я поняла, – она помолчала. – Значит, протокол дает мне свободу действий, так?

И снова стражник притопнул ногой:

– Обращение со всяким…

– Ну, хватит уже! Я и в первый раз отлично слышала.

Стражник замолчал.

Билли выглянула в одно из больших окон. Солнце стояло низко, так что время было к вечеру, хотя она и не знала даты. Некоторое время она наблюдала, как констебли патрулируют сад.

Ранее ее провожатый сказал, что она свободна до вызова к королеве. Так что Билли решила узнать, насколько далеко простирается эта свобода.

Она вернулась обратно по коридору. Посреди стены с окнами была разукрашенная позолоченная металлическая дверь, ведущая к маленькой лестнице, спускающейся в сад. Дверь бесшумно открылась от легкого толчка.

После слишком теплых помещений Дома Четвертого Престола (что это значило, Билли не имела никакого представления) холод снаружи казался приятным. Билли смаковала чистый воздух и оглядывала ухоженный сад. Теперь она видела, что он обнесен стеной – границы из красного кирпича по большей части скрывались за элегантно подстриженными деревьями, ветви которых стелились вдоль кладки, чтобы образовать более естественный барьер. Сами сады состояли из квадратов и прямоугольников, между которыми бежали тропинки.

Все цветы были орхидеями, и неопытному глазу Билли каждая казалась непохожей на соседнюю. В отличие от обычных растений, орхидеи цеплялись паучьими корнями за большие бревна, лежащие горками вдоль тропинок.

Вид впечатляющий, и, хотя Билли мало интересовалась садоводством, ее весьма интересовали деньги и черные рынки Империи. Знаменитые орхидеи Морли были ключевым ингредиентом не в одном медицинском эликсире, не говоря уже о том, что они были компонентами как в «Духовном бальзаме Пьеро», так и «Аддермирской микстуре». Билли спросила себя, сколько же стоит в переводе на чистые деньги расстелившаяся вокруг растительность.

Она пошла прямо от главного здания по самой широкой тропинке. Время от времени встречались констебли на карауле – там, где ответвлялись в сторону аллеи поменьше. Черные охранные будки светились в умирающем свете. Чуть дальше такие же констебли маршировали вдоль кирпичной стены.

В конце главной тропинки было озеро; противоположный берег занимал густой лес, а водоем заворачивал налево, где дальнюю сторону сада скрывала рощица. Тропинка обрывалась возле утопленного в траве мощеного пятачка, оборудованного каменным столом и двумя длинными скамьями, заросшими пышным зеленым мхом.

Билли подумала, что могла бы уплыть, если понадобится, но потом ее глаза уловили движение за водой, и она увидела констебля, который вышел из будки, скрытой в тени дерева на противоположном берегу.

С этой идеей можно было распрощаться. Билли отвернулась и взглянула на зимний дворец королевы и короля Морли.

С этой стороны дворец был длинным прямоугольным зданием с двумя этажами. Почти весь верхний уровень окружала строгая череда высоких прямоугольных окон, в то время как нижняя часть в основном пряталась за рядом неохватных колонн, которые прерывались посередине, образовывая проход к коридору со стеклянными стенами и дверям, ведущими в сад, через который и пришла Билли. Стиль больше подошел бы банку, чем дворцу, но интерес Билли к архитектуре был не сильнее, чем интерес к растениям. Над зданием, не совсем посередине, поднимался огромный медный купол приглушенного мыльно-зеленого цвета. Его оплетала буйная зелень.

Обводя взглядом здание, Билли заметила в одном из больших окон на верхнем уровне фигуру – наверное, королеву, хотя из-за угасающего света сказать наверняка было трудно. Она как будто наблюдала за садом – возможно, за Билли, – а потом отошла от окна и скрылась из виду.

Билли вздохнула и покачала головой. Хотя она была благодарна за спасение от компании «Левиафан», она не представляла, почему за это нужно благодарить саму королеву Морли, а каждый час во дворце был часом, потраченным зря. Путь сюда занял не так уж много времени, а значит, они все еще близко к Альбе, хотя Билли и не представляла, в каком направлении лежит город. Но самым важным было как можно скорее убраться отсюда. Она многое узнала об эстакаде и ее странной версии в теневом мире пустоты Бездны, но все еще не имела физических доказательств деяний компании «Левиафан».

Ее план был прост. Нужно вернуться туда, собрать улики – руны, костяные амулеты, – и вернуться к Дрибнеру. Он сможет разобраться, что именно компания делает с артефактами, а потом вместе они убедят Академию натурфилософии и императрицу Эмили помочь им.

Тогда она и заметила, что к ней от стеклянных дверей несется констебль. Билли уперлась руками в бедра и нахмурилась, но не сдвинулась с места. Пусть он к ней и торопится, если надо.

И тогда она заметила кое-что еще – а вернее, почувствовала. Чувство неуловимое, она почти его пропустила, но в покое сада оно стало заметным.

Осколок Ока Мертвого Бога становился теплее, а ощущение жара распространялось по всему лицу. Стоило это заметить, как она почувствовала характерное давление в черепе и малозаметное жужжание, вибрацию волшебного объекта.

Она отлично знала, что это значит. И это было логично.

Где-то поблизости есть нечто, тронутое Бездной.

Ну, конечно. Во дворце. Откуда же еще королева Этне могла столько о ней узнать? У нее должен быть предмет или артефакт, соединенный с Бездной, транслирующий ее магию.

Билли подозревала, что королева Этне также в точности знает, что Северин и компания «Левиафан» делают у эстакады.

Констебль добрался до Билли и резко отдал честь, прямой как стрела. Билли только покачала головой, лишь слегка соблюдая формальность. Ей было совсем не по душе такое королевское обращение.

– Миледи, – начал констебль. – Ее величество королева Четырех Престолов Этне призывает вас на аудиенцию, как требует официальный протокол и…

Билли подняла ладонь и посмотрела на констебля так, что он тут же замолчал. Пока охранник дрожал на месте, Билли прошла мимо, возвращаясь к стеклянным дверям. Потом остановилась, заметив, что идет одна. Обернулась и показала на величественное здание.

– Так что, ты проводишь, или мне самой искать их королевшество?

Констебль открыл рот, но смелость (как и мысль о возможности сдвинуть другие части тела) пришла к нему не сразу. Он резко кивнул и проследовал ко дворцу.

Билли последовала за ним в отдалении, осматривая здание.

Там что-то было. Что-то спрятанное.

Похоже, у королевы Морли есть свои секреты.

20

ДОМ ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛА, РЯДОМ С АЛЬБОЙ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Банкет был таким же нелепым, как зал, где его проводили. Три долгих, долгих часа Билли сидела по главе стола длиннее, чем весь «Падший дом», заставленного ошеломительным количеством блюд – сладких и острых, горячих и холодных, яствами с каждого уголка Островов. Так же впечатляюще, как глупо, потому что компанию Билли за парадной трапезой составляли только королева Этне и король Брайам, которые сидели справа и слева от нее соответственно.

Билли проголодалась. В последний раз она ела на той площади в Альбе, целую жизнь назад. Но зрелище такого аморального и неприличного декаданса совершенно отбило аппетит. Только чистой силой воли она заставила себя поесть хоть что-нибудь. Топливо, говорила она себе, для предстоящей работы. Ни больше ни меньше.

А кроме того, времени на еду почти не было, несмотря на обыденный и неспешный характер трапезы. Все из-за залпа вопросов со стороны короля. Королева только время от времени участвовала в беседе деликатным смешком. Пока они сидели за столом, расположенным точно под главным куполом дворца, вокруг тихо ходили констебли, играя роль и охраны, и слуг королевской четы. Билли находила их передвижения приятным развлечением. Она говорила, говорила и говорила, одновременно пытаясь понять, что она думает о королевской чете Морли – чете, которая ввязалась в короткую, но разрушительную войну, едва не превратив в руины город, в нескольких милях от которого они теперь пировали.

Королева пребывала в фамильярном настроении, а вот король Брайам казался ее полной противоположностью. Он был достаточно вежлив, но холоден и отстранен, и не выказывал ни капли интереса, даже подвергая Билли застольному допросу. Брайам был примерно тех же лет, что и королева – другими словами, приблизительно среднего возраста, – и, как и она, мог похвастаться угольно-черными волосами, зачесанными под куда более скромную диадему. Его бородка была острой, щетина на щеках выбрита замысловатыми узорами, выделявшимися на фоне бледной кожи. Глаза короля были голубыми, и Билли сомневалась, что они моргали достаточно часто. Как и она, в еде он ковырялся с неохотой.

Вкус пищи казался Билли тошнотворным. На всех островах она видела столько бедности, столько страданий, что от такой бессмысленной роскоши ее попросту воротило. Особенно здесь, во дворце на окраине города, разрушенного бесцельной гражданской войной, которую разыграли два человека, что сидели по бокам от Билли. Войной, которая стоила сотен потерянных жизней и еще большего количества – исковерканных.

Конечно, им это все казалось игрой. Потому что какая жизнь, какое существование на самом деле были у королевы и короля? Десятилетия избалованности, десятилетия праздности. Для них война – приятное развлечение среди утомительной роскоши бытия. Досужее упражнение, чтобы скоротать время.

Не успели подать первую перемену блюд – какую-то карнакскую рыбу в вине, – как король начал бомбардировать Билли вопросами.

Поначалу девушка мялась. Вопросительно глянула на Этне, и тогда у короля Брайама на лице единственный раз отразилось что-то похоже на удовольствие. Он улыбнулся, глядя на свою жену.

– Тебе придется меня простить, – сказал он. – Как я понимаю, Этне знает о тебе куда больше меня, но я в последнее время был занят – столько государственных вопросов требовало внимания, – потом он повернулся к Билли: – А кроме того, пусть моя жена и знает всю подноготную знаменитой Билли Лерк, но я, с другой стороны, предпочитаю узнавать о почетных гостях из их собственных уст, так сказать. Знание лучше получать из первых рук, тогда его можно получить в чистейшей, незамутненной форме.

Билли не понравилась улыбка короля и не особенно убедила его речь. Она казалась бездушной, отрепетированной – по-видимому, просто способ порадовать королеву.

Но все же Билли уступила. До сих пор ее пребывание в Доме Четвертого Престола было необычным, но не неприятным. И пока что королева и король ей были нужны на ее стороне. И девушка разыграла свою роль, обтекаемо отвечая на вопросы короля о Дануолле, как умела, обходила вниманием судьбу «Китобоев» и только кратко описала годы изгнания после предательства Дауда. Больше она сосредоточилась на странствиях, описывала людей, которых встречала, и места, которые повидала. Эта информация была безопасна, а также вполне бесполезна для любого, кроме диванного путешественника.

В конце концов король помахал ладонью. Билли осеклась на полуслове.

– А теперь, – сказал Брайам, – расскажи, как ты получила руку и артефакт на месте глаза. Любопытные вещи. Не уверен, что встречал подобное в своих исследованиях.

– Исследованиях? – переспросила Билли. Король снова улыбнулся и взял кубок с вином.

– О, я балуюсь натурфилософией, когда позволяет время, – он сделал глоток, не спуская глаз с Билли.

Билли молча наблюдала за ним. Тогда Брайам рассмеялся:

– О, право, что за глупости! За этим столом все равны. Расскажи нам о руке и глазе.

Билли бросила взгляд на королеву. Та еще держала нож и вилку, но приборы зависли у края тарелки. Она пристально глядела на Билли – на Осколок.

– Да, расскажи, дорогая моя, – сказала она мягко.

Билли облизала губы и вздохнула. Потом нацепила совершенно натужную улыбку на лицо.

– Мне все-таки нужно отдохнуть.

Королева и король промолчали. Оба застыли на месте, глядя на Билли. Билли, подняв бровь, перевела взгляд с короля на королеву. Затем королева нарушила странную неудобную паузу, звякнув приборами о тарелку и уложив их на стол.

– Ну, разумеется!

Король мгновенно сбросил свое внезапное оцепенение.

– Ну, разумеется! – сказал он, подражая тону жены. Представление было неубедительным.

– Тебе нужно как следует отдохнуть, – сказала королева. – Нам еще столько нужно обсудить!

Король холодно улыбнулся Билли.

– Да, – сказал он. – Столько нужно обсудить.

Билли нахмурилась, глядя на него, потом отодвинулась от стола и пожелала странной парочке спокойной ночи.

Когда она вышла из Большого зала, то приостановилась у дверей, прислонившись к ним и навострив уши, прислушиваясь к дальнейшей беседе между хозяевами. Но все, что она слышала, – позвякивание посуды, а потом приглушенный стук, за которым последовало громкое тиканье. Наверное, один из прислуживающих констеблей заводил какие-нибудь напольные часы, которые занимали все углы и альковы зала.

Билли направилась в свою комнату. Но на уме у нее был вовсе не отдых. В Доме Четвертого Престола скрывалась тайна, и она твердо настроилась ее узнать.

А когда этим лучше заниматься, как не ночью?

21

ДОМ ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛА, РЯДОМ С АЛЬБОЙ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Билли лежала на простыне, считая секунды, не отрывая взгляда от часов на каминной полке над исполинским очагом, стараясь уловить малейший звук снаружи комнаты. Умение превращаться в слух было делом тренировки, а ее кровать была чистейшей роскошью по сравнению с некоторыми местами, где ей приходилось побывать во время службы у «Китобоев».

Со временем звуки дворца постепенно затихали – большинство констеблей оставляло свои обязанности. Конечно, будет ночная смена, но Билли надеялась, что людей ночью куда меньше, а усилия сосредоточены больше на охране снаружи здания, а не внутри.

Да и не то чтобы для королевы или короля существовала какая-то угроза. Два бывших противника помирились и продолжили свое странное, тепличное существование в четырех стенах дворца в пределах протокола, на котором держалось все странное королевство Морли.

Билли встала с постели, когда каминные часы пробили три. Послушала у двери, прежде чем открыть. Коридор озаряла яркая полная луна, серебряный свет струился сквозь стеклянную стену. Она бросила взгляд в обе стороны коридора. Повезло – у входа в западное крыло не дежурил ни один констебль.

Билли закрыла дверь своей комнаты и направилась туда. Когда девушка добралась до западного крыла, она помедлила, закрыла человеческий глаз и сфокусировала разум.

Вот. Она почувствовала это тут же – нежный шум в голове, с которым Осколок ожил, чтобы увидеть и реальный мир, и сопредельный магический. Характерное давление между висками начало нарастать; Билли сосредоточилась и осмотрелась.

Тут же проявился красно-сине-желтый след Бездны – слабый позади, сильный впереди. Черпая из запасов духовной энергии, Билли уставилась на дверь, скрежеща зубами, пока раздувала угольки силы, сохранившиеся в Осколке. Может, он больше не даровал ей способности, которыми она так легко орудовала когда-то, – вроде силы предвидения, способности Осколка заглядывать за углы, за стены, смотреть сквозь любой твердый предмет. Об утрате этой силы она сейчас жалела как никогда. Но стоило сосредоточиться, как залитый лунным светом коридор перед ней поблек, сменился более темными оттенками синего, пока перед ее взором не нарисовался план-силуэт здания – в том числе коридор за дверью перед ней.

Вот. След слабый, но четкий, желтоватое размазанное пятно, словно узкий ручеек, бегущий впереди, изгибаясь и изворачиваясь, переходя от коридора к коридору, от прохода к проходу, от комнаты к комнате. Билли не знала, как или почему это видит. Она ожидала увидеть далекое свечение артефакта Бездны, запрятанного где-то в глубине здания. Это же было чем-то иным. Это явно был след – который оставил тот, кто имел прямой контакт с Бездной.

«Нет, – неожиданно осознала Билли, – это не просто контакт». Этого человека тронула Бездна, как ее саму, он стал частью и того, и этого миров. Других объяснений такого четкого следа не было.

Королева. Определенно она. Она столько знала о Билли – невозможно было все это узнать, включая факты, которые не помнила о себе даже сама Билли. Это точно как-то связано с Бездной. Девушка все больше утверждалась в мысли, что у королевы есть какой-то артефакт, позволяющий видеть мир и собирать знания, не покидая дворца.

Билли позволила концентрации ускользнуть, и ее зрение вернулось к реальности, когда Осколок отпустил таинственный мир. Коридор вдруг потемнел, лунный свет стал тусклее, а дверь впереди – куда плотнее. Она помедлила, потом ей в голову пришла еще одна мысль.

А что, если вмешательство в Бездну, которое она разыскивала по заданию Дрибнера, происходило здесь, а не в компании «Левиафан»?

Слишком много вопросов. Недостаточно ответов.

Билли потянулась к дверной ручке. Не заперто. Она вышла, закрыла за собой дверь и последовала по памяти за следом Бездны.

* * *

Время как будто стало идти медленнее. Когда бы она ни проходила мимо часов, понатыканных во всех коридорах Дома Четвертого Престола, казалось, что минуты растягиваются. Она уже целую вечность рыскала по темным переходам дворца, и пока ничего не нашла.

Она была права в одном – дворец оказался практически пуст. В нескольких местах Билли останавливалась, чтобы сориентироваться, выглянуть в окно. Лунный свет выбелил изящные сады орхидей, превратил беседки из элегантных аристократических конструкций во что-то куда более зловещее – чужеродный пейзаж, написанный в оттенках серого. В ночи патрулировали констебли в монохромных и мрачных униформах, их яркие мундиры прятались под черными плащами.

Но, продвигаясь вперед, Билли потеряла желтоватый след, оставленный Бездной – или, вернее, тем, кто входил в контакт с Бездной. Пару раз она пыталась снова вызвать силу прозрения, но бесполезно. Так что она сосредоточилась на том, чтобы учуять присутствие самого разлома, как в Дануолле и Альбе. Должно быть, его она и почувствовала вчера, когда взглянула на дворец из сада, не иначе – Осколок притягивал ее к Бездне.

Где-то во дворце есть разлом. Она знала.

Однако дворец был лабиринтом. Здание не задумывали для того, чтобы запутывать гостей, она это понимала, но из-за одного только размера заблудиться тут было легче легкого. Один грандиозный холл перетекал в другой, стены были увешаны оружием и доспехами, хотя иногда демонстрировали другие коллекции – например, каталоги зоологических образчиков или страницы, вырванные из трудов Академии натурфилософии и помещенные в рамочку ради удовольствия правителей Морли. Вскоре Билли перестала понимать, где находится, и несколько раз выходила из какого-нибудь салона, только чтобы зайти в него с другой стороны несколько минут спустя. Только выбрав одно направление и придерживаясь его – иногда приближаясь к окну, чтобы соотнести свое местоположение с пейзажем снаружи, – она добивалась какого-то прогресса… Если это можно так назвать. Она хотела найти разлом, но притяжение Осколка было хаотичным – то прибывало, то убывало без всякой закономерности.

Может быть, ее оправдание, чтобы не отвечать на расспросы короля, было правдой. Может быть, она в самом деле устала – что там, она знала, что так и есть. Несмотря на пышный банкет, ела она немного, а стоило об этом вспомнить, как желудок начало тянуть от голода. Она не отдыхала толком с самого прибытия в Альбу.

Не оставалось ничего, кроме как сдаться – по крайней мере пока. Пока королева и король разыгрывают радушных хозяев – и пока, как подозревала Билли, она будет выдавать нужную информацию, когда ее просят, – именно на протяжении этого времени у нее будет возможность для разведки. Возможно, время в Доме Четвертого Престола не совсем уйдет впустую – если это источник дестабилизации Бездны.

Теперь единственный вопрос – где же ее комната?

Билли вздохнула, потерла лицо и выбрала направление.

Тогда она и увидела движение. Оно словно разбудило ее, тело наполнил адреналин. Она моргнула человеческим глазом, сделала вдох и, заинтригованная, направилась дальше по коридору.

Это был не констебль. Внутри она не видела ни одного, а кроме того, им незачем рыскать по дворцу тайком. А то, что тень исчезла так же быстро, как появилась, – словно тот, кто это был, быстро нырнул в укрытие, опасаясь быть обнаруженным… Билли отлично знала эти движения.

За ней следили. Но кто? Она могла только гадать.

Билли остановилась в дверях, потом быстро свернула в следующую комнату. Там было тихо, пусто и, как почти во всем дворце, горел приглушенный электрический свет, исходящий от матовых бра вдоль стен. Свет был тусклым, мягким – достаточно, чтобы видеть, недостаточно, чтобы отбросить тень. Когда она вошла в комнату, затылок защипало, волосы встали дыбом. Целая жизнь подготовки, целая жизнь в боевых условиях подарили ей отточенные и острые инстинкты, способности, для которых не нужны были волшебная рука, глаз или дар Чужого.

Она развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как преследователь выскользнул из комнаты. Она заметила его краем глаза, но успела увидеть, что человек этот был высоким, спортивным. Было в нем что-то, что Билли почти что узнала. Кто-то из Альбы? Возможно, Северин подослал агента из компании «Левиафан», чтобы… что? Шпионить за ней? Убить ее? Северин явно не был рад вмешательству констеблей. Но если он пытался с ней играть, то он выбрал не того человека.

Пальцы Билли сжались у ремня. Она пожалела, что у нее нет оружия – пожалела, что не может рискнуть и призвать Двудольный Нож, но сейчас все же было не время для экспериментов. Так что она повернулась к ближайшей стене и подошла к элегантно изгибающемуся алькову, украшенному богатым набором холодного оружия: стилетами, кинжалами, короткими мечами. Прямые клинки, кривые клинки, клинки экзотических форм.

Билли выбрала кинжал, аккуратно сняла его с крючков, на которых тот помещался в центре круглой коллекции. Попробовала баланс в руке, взвесила, изучила клинок. Не самый острый, но в хорошем состоянии, и за ним явно присматривали и ухаживали, как и за всем во дворце. Пока сойдет.

Она подбросила его в руке, прижав лезвие к предплечью. Потом направилась к двери, ступая на носки, тихо, выслеживая и выслушивая добычу.

Следующая комната была узкая, тесная, всего с одной дверью прямо впереди. Билли двинулась вперед осторожно, потом припала на колено, чтобы заглянуть в скважину. Внутри было светло, но свет падал как-то косо, так что она ничего не могла разглядеть в подробностях.

Ее добыче больше некуда было податься. Билли взяла рукоятку чужого ножа поудобнее и толкнула дверь.

Она вернулась в Большой зал. В помещении было темно, не считая круга света посреди стола от большой портативной дуговой лампы. Под светом сгорбился король Брайам, изучая множество бумаг, разбросанных перед ним по столу.

– Прошу входить, Билли Лерк, – сказал он.

Билли нахмурилась, но ослабила хватку на ноже. Двинувшись вдоль стола в сторону короля, она спрятала клинок в рукаве.

– Ваше величество, – сказала она, не зная, поклониться ли, но решила не утруждаться. Потом взглянула на бумаги на столе.

Планы – чертежи и схемы, исполненные с математической точностью, а также картинки и наброски, изображающие разные детали оборудования, напоминающего то, что Билли видела в лаборатории Дрибнера и в мастерских Морлийской королевской обсерватории, хотя ничего конкретного она не узнала. Но главный чертеж посередине напоминал что-то архитектурное, большую наклонную плиту – или, по крайней мере, ее половину, потому что чертеж с одной стороны обрывался парой параллельных линий. Больше всего это напоминало настольное надгробие.

Рядом с королем лежала пачка заметок, а возле них стоял кубок вина. Брайам встал из-за стола, выскользнув теперь за круг света. Отпил из кубка и взглянул на Билли. Его глаза блестели в тенях.

– Я же говорил, что… балуюсь, – сказал он.

Билли не понравилась последовавшая улыбка. Его зубы светились, кожа была смертельно-бледной.

«Обман зрения», – сказала себе девушка. Выпрямилась.

– Простите, что помешала вашим исследованиям.

Король молчал, но следил за ней, попивая из кубка.

– Сюда сейчас кто-нибудь заходил? – спросила Билли. Король сузил глаза.

– Кто-нибудь?

– Да, – сказала Билли, потом замолчала. Что ей сказать? – Мне показалось, я что-то слышала, – ее улыбка была такой же фальшивой, как у короля. – Наверное, приснилось. Кажется, будто я не спала целую вечность.

– И в самом деле, – сказал король. Он все еще следил за ней.

Билли снова бросила взгляд на бумаги на столе. Все это ей ничего не говорило. Если король страдает от бессонницы и развлекается своим хобби любителя-натурфилософа посреди ночи, то и пускай его.

– Простите за вторжение, – сказала Билли. Попятилась, потом повернулась и направилась к дверям. Там она оглянулась через плечо. Король все еще следил за ней.

Билли выскользнула за дверь и закрыла ее за собой. Выкинув странную встречу из головы, она взвесила варианты. Ей все еще хотелось найти второго – постороннего, который будто растворился в воздухе. Просто придется обойти Большой зал, найти другую дорогу.

Пока она шла по тесной галерее в главный коридор, девушка задумалась, у кого еще есть сила появляться и исчезать по желанию.

Насколько она знала, так могли делать все, кто работал в компании «Левиафан» и носил при себе руны.

Билли позволила чужому ножу выскользнуть из рукава в ладонь и продолжила ночную экспедицию.

22

ДОМ ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛА, РЯДОМ С АЛЬБОЙ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Она взяла след тут же, как покинула Большой зал – но это был след разлома Бездны, а не постороннего. Еще немного, и она уже блуждала по переплетенным комнатам и коридорам, пытаясь обойти зал и избежать встречи с королем, пока Осколок грелся, а зрение туманили красные, синие и желтые инверсионные следы.

Она подбиралась к цели. Разлом, о существовании которого она подозревала, был близко.

Совсем близко.

Крыло дворца, где оказалась Билли, ничем не отличалось от остальных помещений – очередной невозможно большой лабиринт взаимосвязанных комнат и коридоров. Билли не трудилась запоминать свой путь – теперь ей, в конце концов, незачем возвращаться в свою спальню, когда Осколок ведет ее так уверенно.

Тяга была сильной, направление четким. Она шла несколько минут, петляя по коридорам, салонам, холлам, пока мир вокруг вспыхивал красным и синим, а она крепко сжимала нож в руке.

В конце концов она вышла в большой вестибюль. Слева вверх поднималась величественная лестница – а рядом вниз уходила пара не таких впечатляющих. Осколок тянул вниз, так что Билли стала спускаться.

Ступени были широкими, накрытыми богатым красным ковром, а стены – обшиты темным деревом. Билли шла по следу, а лестница то и дело изгибалась, поворот за поворотом. Спустившись довольно глубоко, Билли заметила, как резко изменился декор. Пропал ковер; теперь ступеньки были голыми, гладкими, каменными. Пропали и деревянные панели на стенах, сменившись стенами из того же бледного камня, что и пол. Изощренные настенные светильники в виде орхидей заменились аскетическими лампами.

Сила разлома влекла ее, и, когда Билли заглянула на очередной пролет еще ниже, она почувствовала, как в черепе вибрирует Осколок, словно пойманное насекомое. Ощущение было неприятным и слегка тошнотворным, но она закрыла на него глаза.

Билли не останавливалась. Теперь она была намного ниже уровня земли и вошла в цокольные этажи Дома Четвертого Престола – ту часть зимнего дворца, что была куда древнее, чем роскошные апартаменты наверху. Чем больше сужались ступеньки и смыкались стены прохода, тем больше они напоминали ей склепы Академии натурфилософии, где устроил свою потайную лабораторию Дрибнер.

Наконец лестница закончилась у тяжелой черной двери под аркой. Билли уже видела мерцающий вокруг нее и в скважине синий свет; она сосредоточилась, отключая зрение Осколка, чтобы видеть мир только обычным человеческим глазом, и тут же поняла, что уже на месте. Синий свет, просачивающийся из-за двери, был не в волшебном зрении; он был реален.

Разлом – прямо за дверью.

Дверь была тяжелой, но петли не заржавели – повернулись бесшумно. Кто-то пользовался этим проходом, причем недавно.

Зал внутри оказался продолговатым, а стены по бокам перемежались высокими стреловидными альковами; Билли насчитала по десятку с каждой стороны. Хотя потолок был низким, он казался изощренным шедевром искусства каменщиков – замысловатым сводом, вырезанным из поблескивающего белого камня, который казался таким хрупким, что Билли не представляла, как он выдерживал вес земли. Пол зала был выложен простыми белыми плитами, а по центру поднимался ряд платформ – каждая в изощренной резьбе, каждая уникальна, на каждой раскинулись тела мужчин и женщин, застывших навеки – похоже, уловленные тем же мастером-каменщиком, что приложил руку к изящной отделке потолка, изгибающегося над ними.

Это была крипта, место для королевского захоронения. В альковах находилось еще больше гробниц, статуи их обитателей лежали в безмятежном покое на толстых крышках. Весь зал был освещен, но не электричеством, а старомодными лампами с ворванью, висящими вдоль двух рядов арок. Лампы тлели и испускали дрожащий желтый свет, а безупречный камень арок был закопчен там, где возле них лениво плясали жирные языки пламени.

Но это был не единственный источник света в крипте. Более того, желтый свет ламп заглушался ослепительным электрически-синим цветом разлома, парившего в противоположном конце зала.

Билли подошла к нему с осторожностью, все время чувствуя растущее напряжение в черепе, глубокую, ноющую боль, растущую в ней, потому что Осколок Ока Мертвого Бога реагировал на присутствие Бездны. Сам разлом казался сравнительно большим – куда больше, чем кружащаяся трещина, вокруг которой расставил оборудование Дрибнер в Дануолле, – но все же он сдерживался чем-то в крипте, и его рваные пылающие края лизали воздух на безопасном расстоянии от пола, потолка и стен. В высоту разлом был больше, чем в ширину – неровный эллипс, телом которого были жидкие миазмы синего и красного. В отличие от других разломов, которые Билли встречала до этого лично – даже в отличие от обширных стен света, прорезающих насквозь тундру Тивии и разделяющих большой строительный кратер в Альбе, – этот казался… иным. Более активным, почти живым.

Живым… и опасным.

Билли подошла к последней королевской гробнице, которая стояла в середине зала в нескольких футах от мерцающего портала разлома Бездны. Хотя ее внимание приковал сам разлом, пока Билли обходила гробницу, она все же заметила, что камень здесь новее, и, хотя плотная крышка лежала на месте, статуй сверху не было. Проведя пальцами по краю крышки, она прочла вырезанные имена – буквы, украшенные кобальтом и позолотой, – и поняла, почему здесь нет статуй.

КОРОЛЕВА ЭТНЕ, ДАМА ТРЕТЬЕГО И ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛОВ МОРЛИ

КОРОЛЬ БРАЙАМ, ЧЕТВЕРТЫЙ ЛОРД ПЕРВОГО ПРЕСТОЛА И ЛОРД ВТОРОГО ПРЕСТОЛА МОРЛИ

Гробница была новая – и пустая. Королева и король подготовились к собственной кончине. Билли фыркнула. Наверное, это такое требование их драгоценных протоколов, прописанный закон, что они обязаны спланировать собственные похороны.

Билли остановилась. Не этот ли чертеж король изучал в Большом зале? В этом нет никакого смысла – его хобби натурфилософия, а не ритуальные памятники. А кроме того, новая гробница была лишь похожа на предмет с планов, которые изучал король, а не полностью идентична ему.

Тут глаз Билли уловил движение. Она обернулась, следуя за мерцающей тенью, которая скрылась вновь. Ничего, кроме разлома.

И тогда она увидела его. Второго человека – не более чем силуэт, безликую тень, бегущую на нее. Билли отскочила, задев пустую гробницу, твердо сжав нож в вытянутой руке. Но фигура как будто оказалась на другой стороне зала и теперь бежала с той стороны в разлом. Стоило Билли подойти близко, как преследователь будто растворился, исчез в мгновение ока.

Билли перевела дыхание и, держась на расстоянии, обошла разлом сбоку. За ним королевская крипта кончалась плоской каменной стеной, украшенной богатым геральдическим узором в человеческий рост, изображавшим символ – ворона, который сжимал в когтях самоцвет, герб нынешних королевы и короля.

Билли вернулась на другую сторону разлома и повернулась спиной к крипте, изучая в поисках признаков другого человека сияющую круговерть.

Это был посторонний – человек, который следовал за ней по всему дворцу. Но кто это? Агент компании «Левиафан», как она решила сначала?

Билли покачала головой. Кто бы это ни был, он каким-то образом использовал разлом.

А потом ее голову пронзила боль – будто язык пламени обжег череп. Билли упала на пустую гробницу, хватаясь за виски, дыхание выдавило из легких неожиданным напором. Она чувствовала Осколок, словно горящий уголь. Но когда она взглянула на пол, стараясь не отключиться, Осколок тут же потянул ее голову, заставляя задрать подбородок и заглянуть в Бездну.

Она была не в силах сопротивляться. Скрежеща зубами, с ноющими мышцами челюсти, натянутыми, как канаты, связками, она подняла глаза.

Спиральный центр Бездны разгладился, пламенные края разлома теперь обрамляли красно-синий пейзаж, что тянулся перед ней в невозможную даль, словно она стояла не в подземной крипте, а смотрела с вершины высокой башни. Этот опыт напоминал то, что она испытала в лаборатории Дрибнера, но куда сильнее – ощущение взгляда через Бездну стало бесконечно чище. Если это другая пустота Бездны, то она невероятно ясная.

Она смотрела с высоты на город, острые крыши которого сгрудились у берегов широкой ленивой реки, и узнала его мгновенно даже без высокой часовой башни, основательной каменной крепости и высоких складов и фабрик, напоминавших коробки.

Дануолл.

Билли соскользнула по стенке гробницы, прикованная взглядом к виду перед собой. Город приближался, кварталы становились отдельными зданиями, домами, улицами. Затем она оказалась на площади. Там ее ждал человек, стоя спиной к ней с мечом наготове. А наверху, на краю ближайшей крыши, за ними наблюдал другой – в капюшоне, с лицом, скрытым необычной маской, готовый броситься в бой.

Дауд!

Билли поднялась на ноги, не обращая внимания на пульсирующую боль в голове. Она знала, на что смотрит – узнала сцену. Это одно из ее собственных воспоминаний, первая ночь, когда она встретила Дауда и смотрела, как он сразил своих врагов. Ночь, когда она последовала за ним в логово «Китобоев», ночь, когда он предложил ей новую жизнь. Ночь, которая снилась ей совсем недавно.

Но что-то изменилось. Позади Дауда на крыше была тень, она подняла невероятно длинные когтистые лапы и тянулась к Дауду.

Все было не так. Дауд убил людей на улице, потом сбежал, а юная Билли пошла за ним.

Билли в ужасе наблюдала, как тень тянет острые пальцы, готовая ударить Дауда, прежде чем тот ринется на свои цели.

Билли закричала и, не задумываясь, нырнула в разлом.

23

ДАНУОЛЛ

Даты неизвестны

Билли тяжело упала на крышу, удар выбил из нее дух, но и прочистил мысли. От того, что напряжение внутри черепа внезапно ослабло, у нее закружилась голова, и Билли перекатилась на спину, уставившись в сумрачное ночное небо над…

Дануоллом. Она вернулась в Дануолл.

Она услышала шорох, возглас изумления или боли, приглушенный толстой резиной и респиратором маски «Китобоев».

Она перекатилась на бок и вскочила на ноги.

Дауд дрался насмерть.

И она должна ему помочь. Потому что все было не так.

Еще на бегу она видела, что кто-то еще – девчонка, долговязая, тощая, со скрытым за капюшоном лицом, – отшатнулась с противоположной крыши, наблюдая за схваткой Дауда и теневого существа. Девочка упала на спину, потом поднялась на четвереньки, изо всех сил стараясь убраться подальше.

Это была она. Она. Билли Лерк в молодости, наблюдавшая за Ножом Дануолла в расцвете сил, который вырезал свиней на улицах. Но теперь она наблюдала, как предводитель «Китобоев» столкнулся с черной зыбкой тенью из Бездны.

Этого не было в прошлом.

Теперь смысла в скрытности не было. Билли закричала и бросилась к Дауду и Тени, которые боролись на самом краю крыши. Дауд барахтался под существом, которое схватило его за горло, выталкивая с крыши и стараясь добраться острейшими когтями до шеи. Дауд пока что отбивался, ускользал от когтей, но проигрывал. Билли чувствовала огромную силу Тени, та перестраивалась просто на глазах, перемещая массу тела, чтобы подавить сверхъестественно усиленную мощь Дауда.

Мощь, которая уступит в считаные секунды.

Билли кинулась на спину Тени, погрузив руки не меньше чем на дюйм в матовое дымчатое тело, прежде чем наткнулась на твердое. Существо заревело – словно волны бились о пляж, – и оттолкнуло ее.

Но Билли уже нанесла ущерб. Дауд вырвался, оттолкнул существо в сторону. Билли перекатилась, оказавшись на спине, пока Тень возилась в стороне. Краем глаза девушка видела, как Дауд падал навзничь с крыши – неожиданное освобождение от хватки Тени не позволило ему прийти в себя и восстановить равновесие. Но даже падая, Нож Дануолла в мгновение ока исчез, а потом появился на ногах на улице внизу. От трех людей, которых он выслеживал, не осталось и следа.

Дауд подождал мгновение, наблюдая за крышей, потом повернулся и побежал. Миг спустя его уже не было.

Билли вновь повернулась к Тени, но существо уже словно растворялось в ее хватке. Она села, цепляясь за пустоту, потом подняла взгляд и увидела, что тварь сгущается в виде маленького торнадо из пыли и тьмы посреди крыши. За ней пылал раскрытый разлом Бездны, заливая черепицу синим электрическим светом, и Тень шагнула в него.

Билли нашаривала опору на крыше, понимая, что все это бессмысленно, что она в прошлом, однако событий, в которых она принимала участия, там не было – по крайней мере, на ее памяти.

Тут она поняла, что разлом переливается и пульсирует, словно собирается закрыться.

Она оттолкнулась от черепицы руками и побежала к этой ране на теле мира. Вблизи она видела ее насквозь, видела крипту… но снова что-то изменилось. Пустой гробницы не было, ее заменил черный зубчатый монолит – словно упавшая глыба из стеклянного камня раскололась пополам, – а за него цеплялось теневое создание, словно изломанное, скрюченное насекомое, сделанное из кружащейся пыли.

Ухнув от натуги, Билли ринулась вперед. В голове гудело, а Осколок ожил от силы, какой не знал уже многие годы. Она почувствовала на коже холодное прикосновение разлома, а потом провалилась в темноту.

* * *

Билли вырвалась из сна и хлебнула воздуха всей грудью. День был ярким, а она лежала на чем-то мягком и душистом. Она села, опустив руки на мягкую почву, а когда подняла взгляд, то поняла, что находится в уединенном саду, спрятанном за низкой изогнутой стенкой. Она слышала журчание воды, а обернувшись, могла заглянуть за верхний край стенки. Далеко внизу бежала речка, присыпанная бриллиантовыми осколками света – встающее солнце начинало бликами танцевать по ее волнующейся поверхности.

Это был Ренхевен – значит, она все еще в Дануолле. Сколько прошло времени, Билли не знала; ее мутило, Осколок был центром боли в голове, пульсирующей в унисон с сердечным ритмом. Билли поднялась и подошла к низкой стенке, одной рукой массируя висок.

Потом остановилась и пригнулась. Сосчитала пару секунд, рискнула выглянуть.

Перед ней была беседка с купольной крышей. Внутри Билли увидела женщину с высоко заколотыми волосами, в черном брючном костюме. Женщина мерила шагами беседку, сложив руки на груди и зажав в пальцах обрывок пергамента. Она была не одна – рядом стоял высокий человек в дорожном кожаном одеянии. Он бурно жестикулировал, качая головой, что-то объяснял.

Билли поняла, что не слышит его. Весь мир онемел, не считая журчания реки в нескольких сотнях ярдах под ней и за ней.

Женщина – точно императрица. Но не Эмили. Нет. Ее… мать? Джессамина. А мужчина – это Корво Аттано, королевский защитник.

Сердце Билли забилось. Она знала, что сейчас случится. Знала каждый миг, каждую деталь того, что будет.

И наблюдала, как это происходит. Они появились неожиданно, воздух заколебался в чернильно-черных круговертях за их спинами. «Китобои» со спрятанными за респираторными масками лицами и ножами наголо, готовые к убийству.

Билли помедлила. Это просто сон? Или кошмар? Бездна показывает ей прошлое… или каким-то образом отправляет в него? Она вспомнила о крыше, где затаился, готовый к действию, Дауд.

А потом Билли вспомнила Тень. Нет, это был не сон. Ее сердце екнуло, адреналин наполнил кровь, и она поднялась на четвереньки, выискивая вокруг признаки существа. Она не представляла, что это за тварь, но одно было ясно – оно вмешивается в историю. Билли смогла спасти Дауда, но это действие изменило историю. Последовала ли юная Билли за Даудом в убежище? Сделал ли Дауд свое предложение?

А здесь, сейчас – убийство императрицы Джессамины Колдуин. Что в нем не так? Что будет дальше? Пройдет ли все так же, как в истории? Ее истории, осознала вдруг Билли.

А что если история не одна? Какая из них правильная?

Тени не было и следа, и Билли оставалось только наблюдать, как «Китобои» делали свою работу. Императрица в черном пала от клинка Дауда, пока остальные члены банды держали Корво. Затем юная Эмили Колдуин, облаченная в белое, такая маленькая по сравнению с плечистыми и мускулистыми бандитами вокруг, появилась из-за колонн беседки и угодила в лапы «Китобоя».

Все. Ее заберут, возьмут в заложницы, а Корво обвинят в убийстве ее матери. Билли знала историю – и этот момент всегда казался ей важнее других. Это поворотное событие, когда изменился ход истории – не просто мира, но и ее жизни.

Она больше почувствовала, чем увидела, движение позади, и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тень отделяется из-за стенки, а воздух перед ней уже искрился синим из-за открывающегося разлома.

И история изменилась вновь.

Императрица мертва. Но теперь мертва была и Эмили, ее тонкое тельце лежало рядом с матерью, а белый костюм был обильно залит яркой артериальной кровью. Дауд обернулся к Корво, который все еще стоял на коленях, пока «Китобои» удерживали его руки. Если Дауд что-то и сказал, Билли не слышала, а его рот скрывался за респиратором. Миг спустя Дауд перерезал горло королевского защитника, и по его знаку подчиненные отпустили его. Тело Корво повалилось на бок, а миг спустя «Китобои» исчезли из беседки.

Все было не так. Все не могло быть так. Дауд ни за что не убил бы Эмили или Корво. Эмили была козырем, а Корво – пешкой.

Билли развернулась, и перед ней снова сиял разлом, где исчезала Тень. Она стиснула зубы и нырнула за горизонт событий.

* * *

Сказать, что дом был грандиозным, – ничего не сказать; хотя он в подметки не годился Дому Четвертого Престола, но впечатлял во многом другом. Во дворце было холодно, почти по-больничному, он казался слишком большим и пустым. В этом же доме, напротив, при той же грандиозности, было тепло и уютно. В разуме Билли возникло слово «тесно», пока она кралась по коридору, ведущему от основания лестницы к проему под аркой, откуда доносились звуки музыки и разговоров.

Она очнулась в затхлой спальне с запертой дверью, и липкая, спертая атмосфера затуманивала разум, пока она не вспомнила, что произошло.

Дауд. Корво. Эмили. Джессамина.

Тень.

Снова разлом Бездны не вернул ее в королевскую крипту. Билли спросила себя, вернет ли вообще.

Возможно… если туда вернется Тень. Теперь было очевидно, что она следовала за ней по пятам, что Билли волочило по времени за ней.

Пока тварь меняла события. Меняла историю.

И теперь пришла в этот… дом? Что ж, дом – не то слово. Особняк, один из величайших. Билли не представляла, где она и в каком времени, но здесь просто разило деньгами. Декор был отдаленно знакомым, он одновременно напоминал все аристократические стили и течения моды – коридор был заставлен плотно набитыми креслами, которые будто создавались лишь в последнюю очередь для удобства, а стены были заклеены обоями с тиснеными цветочными узорами. Теплый воздух намекал на… что? Месяц Урожая, наверное, когда солнце достигало пика.

Идеальный сезон для светского раута.

Билли вышла из коридора на балкон для музыкантов; она быстро спряталась за роскошной бархатной портьерой, потому что концерт как раз был в разгаре – струнный квартет предоставлял приятный, хотя и слегка усыпляющий фон для собрания в просторном зале под ними.

Билли постояла и понаблюдала. Музыканты были одеты в одинаковые красные и белые одежды, явно какую-то униформу, но собравшаяся внизу толпа – насколько она видела – была в бархате: мужчины и женщины в одеждах с одинаковыми пышными рукавами и в плоских круглых шапочках, большинство из которых украшались длинным пером – чем экзотичнее, тем лучше. Одежда казалась странной, но Билли не могла понять, в чем именно.

Тени не было и следа. Осколок в голове Билли помалкивал, и нигде не виднелся специфичный красно-синий след, ведущий к разлому Бездны.

Нужно было подойти ближе. Если она действительно только следовала за Тенью сквозь время, то пришла сюда неспроста. Она не знала, где и когда все это происходит, в чьем она доме, но это было важно. Это обязано быть важным.

Билли отступила в коридор и разгладила одежду. В красной куртке и высоких сапогах она казалась вполне формально одетой.

Достаточно ли формально?

Выпрямившись, она вошла обратно в дверь и встала слева от музыкантов. Двое подняли на девушку глаза, но она кивнула и махнула рукой.

– Охрана, – произнесла она одними губами. Музыканты переглянулись, но продолжали играть, вернув внимание к нотным листам на пюпитрах перед ними.

Пока что неплохо. Она обошла оркестр и направилась к дальней части балкона, где перила встречались со стеной. Все-таки там она будет не так бросаться в глаза, как тут, возле музыкального квинтета.

Отсюда вид на помещение был не в пример лучше. Перед ней располагался бальный зал особняка: пол – черно-белая шахматная доска, стены заклеены зелеными обоями с рисунками, завешаны десятками портретов всех размеров. Высокие окна – куда выше, чем позиция Билли на галерее, – пропускали теплый яркий свет, а еще выше виднелся готический потолок, увешанный мириадами цветных ленточек.

Праздник, причем весьма формальный – и тут Билли нахмурилась, оглядывая людей. Она поняла, почему их одеяние такое странное. Оно было… ну, старомодным. Билли повидала немало образцов одежды на картинах и даже в газетах, и ей казалось, что эта сцена происходила по меньшей мере – насколько давно? – за двадцать-тридцать лет до ее рождения.

Куда же Тень привела ее на этот раз?

На глаза ей попались двое мужчин, одетых не в богатые бархатные костюмы, слишком жаркие для солнечного дня, а в строгую военную форму – ярко-алые мундиры, обшитые мехом треуголки, украшенные высокими цветными плюмажами. Они чеканили шаг посреди зала, пока перед ними с уважительным ропотом расступалась толпа, а потом развернулись кругом у стены. Топнули ногой, и тот, что слева, сделал вдох.

– Лорды и леди, прошу молчания перед приходом его императорского величества Алексея Оласкира!

Как один, толпа обернулась в сторону главного входа в зал, невидимого для Билли, потому что он был прямо под балконом музыкантов. Струнный квинтет тем временем поднялся и, бросив пару взглядов на девушку, приступил к более торжественному произведению.

Толпа внизу взорвалась аплодисментами, когда из-под балкона вышел огромный мужчина в рыжем военном мундире, украшенном значками и медалями и подпоясанном широким синим кушаком, кивая толпе и направляясь к двум солдатам. Там он обернулся к публике; Билли заметила девушку с длинными черными волосами, уложенными в башню на голове, в красном жакете под черным жилетом с высоким воротником, которая подходила к императору, тоже разворачиваясь лицом к публике.

Император Алексей Оласкир. Билли покопалась в памяти. Когда он правил Островной империей? Где-то в конце… тысяча семисотых? Билли не была уверена, хотя видела его выгравированное имя на множестве монет, еще остававшихся в обращении в самых удаленных уголках Островов. Но это объясняло одежду. Она снова в прошлом – на этот раз куда дальше.

Когда император заговорил, Билли отключилась от его голоса и принялась разыскивать в зале Тень. Но нет, ничего, и никаких говорящих знаков от Осколка, никаких цветных пятен в глазах. Билли крепко вцепилась в деревянный поручень балкона. Публика внизу рассмеялась от какой-то шутки императора, снова привлекая внимание Билли. Она взглянула на девушку в красном жилете. Билли точно откуда-то ее узнала, но откуда – не имела понятия. В конце концов, это все произошло за тридцать лет до ее рождения.

– Пускай она разбила мне сердце, – сказал император под очередной смех, – для меня честь принять доброе приглашение руководить свадьбой, – он поднял стакан и обернулся к женщине в красном жилете. – Завтра Вера выйдет за Престона, и Дома Дабхойел и Морэй наконец объединятся. За нынешнего лорда Морэй и будущую леди Морэй!

Когда публика повторила тост и квинтет начал новый праздничный номер, Билли отлепилась от перил балкона, позволяя императору и хозяйке бала исчезнуть из глаз. Покачала головой от изумления.

Вера Дабхойел. Будущая леди Вера Морэй.

Больше известная Билли как… Старая Ветошь. Этот особняк – дом лорда Морэй, и завтра она станет его женой.

А значит, на дворе… тысяча семьсот девяностый год? В двадцать семь лет девушка станет гордой аристократкой и присоединится к супругу в злосчастном путешествии по Пандусии. Там она повстречает Чужого и получит его метку, после чего леди Вера Престон станет кое-чем совершенно иным.

Билли содрогнулась от воспоминания. Она знала, что Старую Ветошь, как и Дауда, пометил Чужой. Годы спустя та же помеченная рука станет могущественным артефактом для Паоло, предводителя Стенателей Карнаки, подарит ему энергию, долгую жизнь и способность обманывать смерть.

Теперь Билли поняла, зачем здесь. Во времени Билли свадьба была свершившимся фактом и предрешила путь Веры Морэй к встрече с Чужим.

Тень каким-то образом хочет этому помешать.

И тут раздался крик.

24

ПОМЕСТЬЕ ЛОРДА ПРЕСТОНА МОРЭЙ, ДАНУОЛЛ

25-й день месяца Сетей, 1790 год

Билли бросилась обратно к перилам балкона, расталкивая музыкантов. Те бежали в обратном направлении, побросав половину инструментов, а половину унося с собой. Внизу бальный зал заполнили крики страха – кто-то атаковал людей.

Билли в ужасе наблюдала, как вокруг императора материализовался черный дым Тени, окружив его подвижной воронкой тьмы. Миг спустя она растворилась, и император с перекошенным в агонии лицом рухнул на пол.

Его телохранители тут же ожили, на место преступления из-под балкона выбежало еще четыре солдата. Но их усилия были бесплодны. Один солдат занимался императором, искал признаки жизни, а второй схватил Веру и закрыл спиной, чтобы защитить от Тени, атакующей его коллег. Они сражались отважно, следуя долгу защищать его императорское величество, но тщетно: миг спустя Вера и ее защитник лежали на клетчатом полу по соседству с телом императора. Пока люди в толпе топтали друг друга, прорываясь к выходу, солдаты беспорядочно палили в воздух, пытаясь задеть невещественную форму Тени, которая ползла над их головами в воздухе, время от времени ныряя вниз, чтобы вонзить когти в аристократа или солдата. Но как только бальный зал очистился, Тень крутанулась и сгустилась обратно в физическую форму, и странное вытянутое тело с острыми конечностями теперь надвигалось на солдат, защищавших павшего императора и мертвую хозяйку вечера.

Сейчас или никогда. Тень была почти под балконом музыкантов. Может, Билли не сможет ее остановить. Может, ее нож будет не эффективнее пуль из солдатских пистолетов.

Но попробовать все равно надо.

Билли перебросила ноги через поручень и, вытянув руки, прыгнула на Тень. Когда сапоги соприкоснулись с тварью, пыхнуло клубами черной пыли, ужалившей человеческий глаз Билли и порезавшей ее ноздри, словно бритвы.

Но она что-то задела. Где-то внутри этого волшебного чудовища было физическое тело. Когда Билли всем весом приземлилась ровно на спину твари, та повалилась на пол, а вокруг взорвалась туча черной пыли.

Билли размахнулась, нанесла удар ножом – и снова ее ждал весьма ограниченный успех. На белые плитки пола брызнула чернильно-черная жидкость. Тень заревела от боли, словно оглушительный вал в океане, и голова Билли взорвалась от боли. Все мышцы разом напряглись, Билли соскользнула с монстра и теперь лежала, бессильно подергиваясь, на плитке. Она смогла открыть глаз и сделать вдох, когда Тень, истекая странным ихором, восстала, вознеся когти, чтобы разорвать противницу на клочки.

Парализованная от боли, Билли могла только смотреть, как Тень подняла руку, сложив остроконечные пальцы в грубый кулак и оставив снаружи указательный палец. Этот палец удлинился, его конец заострился, пока не стал длинным шипом. Тварь подержала его в воздухе, словно изучая безглазым лицом-маской новое оружие, а потом медленно-медленно опустила к лицу Билли. Миг спустя Билли почувствовала, как бритвенное лезвие порезало кожу под глазом – правым глазом.

Тварь собиралась вырезать Осколок из ее головы.

Потом Тень содрогнулась и снова заревела. Горячая едкая жидкость – то, что текло в ее жилах вместо крови, – брызнула на лицо Билли, а потом давление исчезло, когда монстр свалился с нее и развернулся.

Перед Билли стоял кто-то еще. Ее зрение затуманилось и подергивалось по краям знакомой красно-синей аурой, так что Билли не могла подробно рассмотреть силуэт. Она видела только, как ей протягивают руку.

Билли схватилась за нее и почувствовала электрический шок, пробежавший по ладони. Человек одним рывком поднял ее на ноги, и Билли поняла, что рука, которую она держит, твердая и холодная, словно сделана…

Она взглянула на руку. Странный композит свободно парящих осколков, стружек металла и дерева, сдерживаемых вместе какой-то непознаваемой силой.

Билли посмотрела в глаза спасителя – или, вернее, глаз. Потому что хотя один был человеческим, второй казался светящимся красным углем в тусклом сероватом серебре.

Осколок.

Ее спасительница перевернула бронзовый Двудольный Нож в руке из черных осколков, и оружие растворилось.

– Идем со мной, – сказала женщина.

Затем она – сама Билли, каким-то невозможным образом, – обернулась и тронулась с места. На другом конце зала, под балконом музыкантов, кружился, светился разлом Бездны. Билли – другая Билли, невозможная Билли – помедлила у порога, обратив твердый взгляд на спасенную Билли.

А потом обернулась и вошла в разлом.

И Билли последовала… за собой.

25

ДОМ ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛА, РЯДОМ С АЛЬБОЙ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Крипта под Домом Четвертого Престола была холодной, особенно после душного тепла особняка лорда Престона давно ушедшим летом 1790-го. Билли выкатилась из разлома, ударившись коленями о твердые плиты. Было больно, но приятно – внезапный удар вместе с холодом подземного зала помог прочистить голову.

А потом она подняла глаза. Спасительница стояла у пустой гробницы, прислонившись к ней, сложив руки на груди и скрестив ноги. Она наблюдала за Билли с бесстрастным выражением на лице. Но внимание Билли тут же притянуло оружие, которое снова оказалось в руке спасительницы.

Двудольный Нож, с поблескивающими параллельными лезвиями, бликующими в синем свете от разлома.

Билли зажмурила человеческий глаз, и Осколок также подчинился. Только… она все равно его видела, Нож – светящийся желтый контур в поблекшем в волшебном зрении подвале.

Девушка заставила себя очнуться и встать. Она опасливо следила за спасительницей, не в силах осознать, на что – на кого – она смотрит. Она молчала, подыскивая правильные слова, формулируя правильный вопрос, но немного погодя просто покачала головой. Она была вымотана, очень устала, а события вышли за пределы ее понимания.

Другая Билли посмотрела на нее и кивнула. Освободила руки и уперлась ладонями в крышку гробницы.

– Уверена, ты ничего не понимаешь, – сказала она.

Билли посмотрела на свою спасительницу. Ее лицо пошло морщинами, а потом она рассмеялась. Ничего не могла поделать. Она устала. Очень, очень устала.

– Ты – это я, а я – это ты, правильно? – спросила Билли. Помолчала. – Похоже, разломы повредили мир куда больше, чем я думала.

– Повредили, – сказала другая Билли, – но не только разломы. Ты тоже.

– В каком смысле?

Другая Билли сдвинулась и склонила голову.

– Помнишь, что сказал Чужой? Когда это было, год назад? Больше? В смысле, с твоей точки зрения. Но тогда, когда он навестил нас ночью на борту «Падшего дома». Когда он забрал наш глаз и руку и заменил… вот этим.

Другая Билли подняла руку из черных осколков, повернула. Билли посмотрела на собственную руку – точно такую же.

– Он сказал, что мир вокруг меня ранен, а я несу шрамы.

Другая Билли оттолкнулась от пустой гробницы.

– И что время движется вокруг нас по-другому – что мы теперь существуем вне его, что мы часть этого мира и все же… нет, – она помолчала. – Я пришла из другого времени – намного позже тебя, хотя и трудно сказать, насколько, потому что каждый момент, который я провожу с тобой, может изменить все. Время податливо, и чем больше мы на него давим, тем больше вероятность изменений.

Билли прищурилась на будущую себя.

– Как ты вообще сюда попала? Через разломы?

– Я – мы – можем их контролировать. Скоро и ты научишься.

Билли моргнула, услышав такое небрежное откровение.

– Ладно, ну и… что ты здесь делаешь? Зачем так рискуешь?

– Я видела, что случилось в особняке Престона. Я видела, что ты – я – можешь там умереть. Нужно было действовать, спасать нас. Так что это стоило риска.

Билли усмехнулась.

– О, поверь, я благодарна. Так это существо, Тень – что это?

– Это королева Морли. Или, по крайней мере, ее проекция.

– Что?

Другая Билли кивнула.

– У нее есть артефакт, что-то тронутое Бездной. Не знаю, что это или даже где – это я так и не смогла выяснить. Но оно дало ей силу, способность видеть сквозь разломы во времени. Наблюдать за тобой. За нами. Поэтому она так много о нас знает.

Билли с недоверием покачала головой – и все же она верила каждому слову. Она уставилась на будущую – возможную – себя.

– И этот артефакт позволяет ей проецировать себя в разломы в виде Тени?

– Да. Похоже, она может двигаться во времени только так – в бестелесной форме. Я – мы – можем путешествовать проще. Я уже несколько месяцев охочусь за Тенью. Все мое время и энергия уходят только на то, чтобы восстановить ущерб, который она причиняет.

На Билли медленно снизошло понимание.

– Она меняет историю, да?

Другая Билли поджала губы и снова склонила голову.

– Это одна точка зрения. Но для нас – не единственная. Как сказал Чужой, мы существуем вне времени – мы искажаем его своим присутствием, время бьется о нас, как о камень в ручье. Не думай о нем как об истории, просто представь само время. А это существо, чем бы оно ни было, меняет время.

Билли огляделась. Крипта была точно такой же, какой она ее оставила ранее. Она решила, что и дворец по-прежнему у них над головой и что странные король и королева все еще где-то ходят по его залам.

– Но то, что я видела, когда меня тащило через разлом по следу Тени, – все произошло не так. А если бы было так, то… ну, меня бы здесь не было. И тебя бы здесь не было. Ничего бы этого не случилось.

– Правда, – сказала другая Билли, – но, как я уже сказала, я это исправляю.

Билли нахмурилась.

– То есть изменения обратимы? Время можно починить?

– Пока королева странствует только в виде проекции тени – да. Но у нее есть план перейти на другой уровень.

Билли подняла волшебную руку и понаблюдала, как вращаются в воздухе обломки камня Бездны.

– Потому она и привела меня сюда, – сказала она. – Ей нужны Осколок и рука. Ты сказала, что я могу научиться управлять разломами и путешествовать через них. Это связано с Осколком и рукой.

Другая Билли кивнула.

– Частично да. Но вместе с артефактом, который у нее уже есть, она целиком покорит разломы. Она сможет путешествовать по ним в телесной форме, а изменения во времени кристаллизуются, станут зафиксированными точками, на которых держится мир.

– Ну, ладно, и как нам ее остановить?

– Не нам – тебе.

Билли сделала нерешительный шаг к своей второй версии.

– Ты же не серьезно! Ты не можешь меня так бросить. Сама же только что сказала, что само время под угрозой. Нужно остановить королеву.

Но другая Билли покачала головой.

– Ты что, не слушаешь? Чем дольше мы вместе, тем больше прогибается вокруг время. Мы – камни в ручье. Если я останусь с тобой надолго, то помеха будет все больше и больше, и время выйдет из своего истинного русла. Более того, новое русло станет постоянным. Так что прости, но задержаться я не могу.

Билли уставилась на себя, не зная, чему верить, не зная, что делать дальше. Ее второе я… ну, она была такая же, да? Волосы покороче, как когда она спасала Дауда из бань Альбарки… и в них больше седины. Эта Билли пришла из будущего, чтобы помочь ей.

Но из какого будущего? И чем она поможет?

Билли вздохнула и сложила руки на груди.

– Я сама не справлюсь. Если ты не смогла найти артефакт королевы, как его найду я? – она показала на Двудольный Нож. – Я даже не уверена, что ты из правильного будущего. Я-то Ножом больше пользоваться не могу.

Другая Билли взвесила клинок в волшебной руке.

– Нет, можешь, – сказала она. – Нож – часть тебя, как и рука, и глаз, а они у тебя еще есть, так ведь? Правда, у них уже нет тех сил, как до падения Чужого. Они часть Бездны, а не его, а до него были другие божества, и после придут новые. Но в нем было что-то особенное, и когда он пал, то Бездна изменилась, как и связанные с ней предметы.

Билли нахмурилась.

– Я уже несколько раз пыталась пользоваться Ножом, но ничего не выходит. Он как будто сопротивляется, упорствует.

Другую Билли это не смутило.

– Единственное, что не дает тебе призвать клинок, – твой страх. Ты думаешь, что стала другой, что твои силы изменились, и Нож это знает, – потом она развернула оружие в пальцах и клинок растворился. Мановение запястья – и Нож вернулся в руку. – Перестань так бояться. Ты изменилась – но изменился и мир. Нож все еще часть тебя, так пользуйся им!

Билли размяла шею, потом подняла руку из черных осколков. Другая Билли кивнула.

Билли сузила глаза и призвала Бездну. На миг она осознала, что правда боится – боли, неудачи, потери контроля над дарованными ей силами.

А потом она это оттолкнула. Сжала зубы. Зачерпнула силу Бездны.

Приказала ей.

Она почувствовала, как в ладони сгущается рукоятка Двудольного Ножа. И тут же ее волшебная рука словно окунулась в теплую ванну, и легкость большого кинжала – на самом деле короткого меча, – стала одновременно и новой, и узнаваемой. Она поворачивала лезвие, наблюдая, как начищенный золотистый металл отсвечивает оранжевым – отражение огня из другого времени, другого места.

Билли не смогла удержаться от ухмылки.

– Надо сказать… я скучала по этому чувству. Спасибо.

Другая Билли тоже усмехалась, вторила своей прошлой версии.

– Камни в ручье, Билли Лерк. Камни в ручье.

Билли перевернула Двудольный Нож в воздухе, и он дематериализовался в пятне золотистого света. Она сложила пальцы – и оружие вернулось.

– Найди способ остановить королеву, – сказала другая Билли.

– А ты что будешь делать? – спросила ее Билли, когда Двудольный Нож вернулся в Бездну.

Ее будущее «я» показало на разлом.

– Дел у меня хватает, поверь. Постараюсь удерживать время сколько смогу, но оно относительное – так что чем быстрее будешь действовать, тем лучше, для нас обеих.

– Удачи! – пожелала Билли. Ее другая личность благодарно кивнула, потом ступила в портал. Билли снова осталась одна.

Пора покончить с этим. И да, правда, она не справится сама. Важнее всего, похоже, было найти, где королева прячет артефакт. И во дворце был еще один человек с острым интересом к философии – как к естественной, так и сверхъестественной.

Пора допросить короля Брайама.

26

ДОМ ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛА, РЯДОМ С АЛЬБОЙ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Уже забрезжил рассвет, когда Билли вышла из крипты обратно в жилую часть дворца. Но, несмотря на ранний час, здание все еще казалось безлюдным – даже еще безлюдней, чем раньше. Пока она направлялась в Большой зал, констеблей в карауле не встречалось вовсе.

Это было странно, но Билли не могла терять время. Нужно было найти короля и узнать все, что он знал о жене – своем бывшем враге – и ее планах в Доме Четвертого Престола. Он «баловался», как он выразился, натурфилософией, и имел более чем преходящий интерес к магии. Билли вспомнила бумаги на столе в Большом зале. Больше всего чертежи напоминали гробницу.

Новую, пустую гробницу.

Король расскажет все, что знает, или Билли пустит ему кровь.

Билли неслась по коридору. Она была вполне уверена, что большие двойные двери впереди – отделанные золотом и с аркой – ведут в Большой зал. Для начала неплохо. Возможно, король еще там, погруженный в чертежи.

Но не успела она подойти к дверям, как они распахнулись. Она замерла в полуобороте, готовая ко всему, а Двудольный Нож уже пел в ладони.

Наружу вышли четверо мужчин и женщина, все с наведенными на нее пистолетами. Но на них не было зеленых мундиров и красных кепи Королевских морлийских констеблей. Новоприбывшие были в простой черной форме без опознавательных знаков и в острых пилотках, надетых под одинаковым углом.

Компания «Левиафан».

Билли подняла руки, не обращая внимания на окрики солдат «Левиафана» и приказы бросать оружие. Она больше сосредоточила внимание на шестом участнике группы, который спокойно вышел за ними из Большого зала, сложив руки за спиной. Он остановился в проеме, поднял руку и пригладил редкие рыжие волосы, словно его раздражали грубые действия людей. Заодно он поправил квадратные очки, без выражения глядя на Билли, потом ловко повернулся на каблуках и щелкнул пальцами.

– Взять ее, – сказал Северин.

Билли наконец сдалась возбужденным охранникам «Левиафана». Хотя они целились в нее из пяти пистолетов, они все же ее боялись: держались в отдалении и расступались перед ней, словно она могла ударить током. Девушка не опускала руки и крепко держала Двудольный Нож. Пока никто из агентов не торопился отнять его у Билли. Она увидела, что одна из них – молодая чернокожая женщина с жесткими непослушными волосами, уложенными под пилоткой, – больше смотрит на Нож, чем на саму пленницу.

Билли последовала за Северином под аркой в Большой зал. Внутри было еще больше агентов «Левиафана», целый взвод. Они рассредоточились, держа под прицелом дверь, которую ранее охраняли Королевские морлийские констебли.

Билли спросила себя – вдруг в мире что-то изменилось после того, как она вышла из Бездны. Неужели, несмотря на старания ее будущей версии и попытки исправить нанесенный теневой проекцией королевы ущерб, время стало другим?

Северин остановился у обеденного стола и, к удивлению Билли, щелкнул каблуками и поднял руку, отдавая честь на манер констеблей.

– Пленница, ваше величество, – сказал Северин, прежде чем еще раз щелкнуть каблуками и отступить в сторону, открыв взору Билли сидящего за столом человека.

Это был король Брайам. Он, как обычно, держал в руке серебряный кубок, но его умные глаза были вполне ясными, а когда он встал и жестоко ухмыльнулся, его зубы оказались красными от напитка. В совокупности с черной бородкой и впавшими бледными щеками он производил впечатление не благородного короля, а существа из байки у костра, упыря, обитающего под кроватью. Перед ним на столе были разложены бумаги. Взгляд Билли снова привлек центральный чертеж предмета, напоминающего гробницу.

– Билли Лерк, – сказал король, поднимаясь со стула и медленно направляясь к ней. Северин держался за королем с руками за спиной и, как обычно, непроницаемым лицом. – Гаечный ключ в механизме, – продолжил король, медленно отпивая из кубка. – А возможно, полезный инструмент.

Билли задержала дыхание. Затем, бросив взгляд на захватчиков, сделала шаг вперед. Ее эскорт тут же начал кричать, чтобы она стояла на месте, и так она и сделала, но не из-за приказов. Этой техникой они пользовались, чтобы внушить страх противникам. Билли запугать было не просто, а времени им потворствовать у нее не было.

– Ваше величество, – сказала она, – выслушайте меня, и выслушайте очень внимательно.

– Пленница должна молчать! – рявкнул Северин. И снова его голос прозвучал сильно, резко. Однако он не произвел на Билли никакого впечатления. Она опустила подбородок, пронзая короля человеческим глазом.

– Нам нужно работать сообща, – сказала она, заходя с другой стороны. – Потому что в вашем доме действует зло. Мне нужна ваша помощь, чтобы его остановить.

Король смотрел на нее с неприятной ухмылкой, приклеенной к лицу. Его взгляд перебегал между человеческим глазом Билли и Осколком. Он сделал глоток.

– Он все еще связан с Бездной, да? – показал кубком на лицо Билли Брайам. – Часть глаза пропавшего божества. Уникальный артефакт. Который очень пригодится, в этом я не сомневаюсь.

Король бросил взгляд на Северина, тот кивнул.

– Возможно, это недостающий элемент, чтобы завершить ваш эксперимент.

Брайам улыбнулся.

– Ты узнаешь, как им управлять?

– Мои мастерские его проанализируют, – сказал Северин. – Как только мы обуздаем его магию, мы сможем им управлять, да.

Билли покачала головой, глядя на них обоих.

– Выслушайте меня. У королевы есть собственный артефакт, предмет…

– Который позволяет ей проецировать себя в Бездну в любое время? – сказал король. Он сделал еще глоток, притворяясь совершенно равнодушным. – Это верно лишь отчасти. Королева проецирует себя в Бездну, но артефакт – не ее. Он мой.

У Билли забилось сердце. Неужели она так ошиблась?

– Я не понимаю.

– Не понимаешь, – согласился король. – Иного я и не ожидал, – он взглянул на Северина. – Сколько вам понадобится времени?

Лицо Северина не дрогнуло.

– Сорок восемь часов, если это возможно. Может, хватит и тридцати шести.

Билли оглядела своих охранников. Пятерых она бы еще одолела. Но в Большом зале их были десятки. Она встретилась глазами с охранницей, которая только что…

Кивнула ей? Билли застыла. Охранница не повторила жест, но повела бровью. Билли поняла намек. Она ее знает? Билли отчаянно копалась в памяти, но никого не вспомнила. Она путешествовала везде, в свое время общалась со множеством людей, и знала, что компания «Левиафан» нанимает работников со всех Островов. Возможно, они знакомы?

– Мы долго ждали и еще подождем, – сказал король. – Пусть будет сорок восемь. А тем временем я хочу, чтобы вы изучили это.

Он протянул руку. Билли нахмурилась, потом поняла, о чем он говорит. Охранники вокруг перехватили оружие поудобнее.

Билли вздохнула. Она мягко – и очень, очень медленно – опустила руки. Охранники зашевелились, готовые ко всему.

Король улыбнулся, когда Билли перевернула Двудольный Нож и протянула ему.

Брайам резко хохотнул и взялся за рукоятку. Стоило ему коснуться оружия, как Билли увидела, что его глаза широко распахиваются, а улыбка превращается в гримасу удивления.

Обычный эффект Ножа. Она могла представить, каким он был в руке – легкий, как воздух, жужжащий от почти неощутимой вибрации, сами лезвия – блестящие и острые и, если чуть их повернуть, полыхают красным и оранжевым, словно отражают подвижный свет большого пожара.

– Легендарное оружие, – сказал король, поворачивая его ровно так, как и думала Билли, потерявшись в отражениях. Он бросил взгляд на Северина.

– Возможно, мне все-таки не понадобится твоя армия, а?

Северин ничего не ответил. Король продолжал вращать лезвие в воздухе, а потом его глаза встретились со взглядом Билли. Он поднял Нож, пока его острие не оказалось нацелено ей на горло, и уколол. Билли подняла подбородок, почувствовав, как по коже сбегает тонкая струйка крови.

Глаза короля сузились.

– Но ты прибыла в Дом Четвертого Престола без него, так? Его непросто спрятать, – он замолчал и склонил голову. – Где ты его взяла? Возможно, он был спрятан в Бездне?

Билли сосредоточилась на лице короля. Лезвие сдвинулось на долю дюйма вниз по шее, два наконечника царапали кожу.

– А теперь, похоже, ты лишилась дара речи, – сказал король. – Жаль, ведь только что ты была настроена поговорить. Но ничего.

На этом он отвел лезвия от шеи Билли, потом поднял оружие, чтобы оно указывало на Осколок.

– Тебе не придется везти ее в мастерские, Северин, – сказал он. – Я вырежу его прямо сейчас.

Билли напряглась, готовая драться за свою жизнь.

И тогда двойные двери Большого зала распахнулись, по помещению пронесся мощный ветер. Охранники «Левиафана» как один обернулись, солдаты по всему залу оставили посты и бросились в сторону главного входа, прицеливаясь на бегу.

Бесполезно. Четверых, что охраняли Билли, Тень королевы, состоящая из пыли и частиц, подняла в воздух, ломая им в полете кости, прежде чем расшвырять по дальним уголкам зала. Но черноволосая охранница уже лежала на полу, отползая назад, подальше от гнева Тени.

Билли отбила в сторону руку короля, но тот удержал Двудольный Нож. Девушка развернулась, готовая ко всему, но, когда Тень бросилась к столу, ее просто откинуло. Билли ударилась об стену и упала на пол лицом вниз. Когда она поднялась, уже было поздно.

Она смотрела, как Тень хватает короля и поднимает в воздух, как одна длинная острая лапа, сделанная из одних только пыли и тьмы, берет его за горло, тогда как другая обвивает запястье руки, держащей Двудольный Нож. Билли двинулась вперед, но ее немедленно отшвырнул очередной порыв ветра. Раздался треск – стол сломался пополам, и обе половинки упали на пол.

Король и Тень пропали.

Билли сделала нетвердый шаг вперед, держась за обломки стола и озираясь. Добрых три четверти солдат «Левиафана» Тень прикончила, а остальные только постанывали, пытаясь прийти в себя после внезапного разгрома.

Тень забрала короля – а король забрал Нож.

У Билли было очень плохое предчувствие.

А потом раздался щелчок металла по металлу, и Билли почувствовала холодное дуло пистолета у своей шеи.

– Не двигайся, – сказал позади Северин. – И подними руки так, чтобы я их видел.

Билли медленно подчинилась. Оглянулась через плечо.

– Я сказал – не двигаться!

Билли решила испытать удачу и медленно обернуться к нему. Северин раздраженно зашипел, но отступил, не отводя от нее пистолета. Выглядел он паршиво – тонкие волосы сдуло набок, обнажив лысую голову, одна из линз очков треснула, оправа неровно сидела на носу. Лицо залилось краской, он тяжело дышал.

Холодного, рассудительного, безэмоционального Северина все-таки зацепило.

Билли покачала головой.

– Что теперь?

По лицу Северина скользнул намек на злость, но он все еще боролся за равнодушное выражение. Миг он молчал – видимо, задумавшись над смыслом вопроса Билли, отчаянно пытаясь взять ситуацию обратно под контроль. Наконец он размял шею и выпрямился.

– Ты моя пленница, – сказал он.

– Для этого поздновато, Северин, – сказала Билли. – Не знаю, заметил ты или нет, но у нас тут проблемы посерьезнее. Твоего начальника только что забрала единственная штука, над которой у компании «Левиафан» нет контроля.

Северин скривился, словно от боли, но было ясно, что он еще не осмыслил ситуацию.

– Неправда, – сказал он. – Королева – эксперимент, а эксперимент проводится под руководством короля…

– Эксперимент короля, – рявкнула Билли, – только что вырвался на волю! А теперь у нее новый собственный артефакт. Мой нож.

Билли сделала шаг вперед, а Северин – шаг назад. Охранники «Левиафана» по всему помещению, которые были еще живы, сумели подняться на ноги и теперь наблюдали за напряженной ситуацией, переглядываясь между собой и держа руки на оружии. Но пока что никто ничего не делал. Билли была готова спорить, что они ни разу не видели своего главнокомандующего в такой ситуации, и эмоции на его лице казались им чем-то странным и тревожным.

Губы Северина безмолвно зашевелились, пока он явно пытался восстановить порядок в разуме, когда раздался новый щелчок. Кто-то снял предохранитель с пистолета.

– Бросай, – раздался голос из-за спины Северина. Билли посмотрела туда. Охранница теперь держала Северина под прицелом. Его глаза за большими очками забегали туда-обратно. Северин безуспешно пытался понять, что происходит.

Охранница взглянула на Билли.

– Марта Коттингс, к вашим услугам, – потом она улыбнулась. – Рада снова встретиться!

Билли таращилась на новую знакомую. Имя ей ничего не говорило.

Северин вздохнул и опустил оружие. Марта – кем бы она ни была – наклонилась, выхватила оружие из его рук и заткнула за пояс. Кивнула Билли.

– Просто говори, что мне делать.

Билли понимала, что время быстро утекает сквозь пальцы. Нужно добраться до короля и королевы – где бы они ни были.

Она обернулась к Северину:

– Думаю, ты знаешь больше, чем говоришь, о том, что здесь творится.

Северин посмотрел на нее, но промолчал, крепко сжав губы.

– Компанией «Левиафан» управляет король, так?

Наконец он выдохнул:

– Я не обязан отвечать.

Билли пропустила это мимо ушей.

– Знаешь, куда его забрали?

В ответ на это Северин только опустил глаза. Билли нахмурилась, глядя на его макушку и раздумывая.

Ее будущая версия не смогла обнаружить артефакт королевы – тайный предмет, которым король пользовался, чтобы проецировать теневую форму в Бездну, пока королева не вышла из-под его контроля.

Потом Билли вспомнила видение за разломом, когда Тень тянула ее за собой. Крипта и пустая гробница. Та же, но другая. Еще одна пустота Бездны.

Вот только…

Билли подошла к разбитому столу. Посередине лежал чертеж короля с гробницей – половиной гробницы.

Крипта и пустая гробница.

Только крипта была не та. А другая. Та, что…

– Эй, руки держать на виду! – крикнула Марта, ткнув пистолетом в Северина. Билли увидела, что тот тянется к кошелькам на ремне.

Тянется к рунам.

Билли схватила Северина за запястье и дернула за руку, но коротышка оказался на удивление силен, а из-за угла, под которым они располагались друг к другу, у него было преимущество. Скривившись от натуги, он подчинился движению, на миг лишив Билли равновесия, а потом вырвал руку из ее хватки.

Билли вскрикнула.

Кто-то выстрелил.

А потом зал раскрутился против часовой стрелки, и Билли провалилась в бесконечно холодную тьму.

Миг спустя кружение остановилось.

Девушка оглянулась. Она все еще была в Большом зале, но этот Большой зал был не в Доме Четвертого Престола. Вернее, в Доме… но не тот, где она только что стояла. Огромный обеденный стол оставался невредимым, а на нем не лежали бумаги.

Она вдруг оказалась наедине с Северином.

Это было другое место. Другая версия мира, отраженная в Бездне, призрачное остаточное изображение, растянутое в невообразимом, непостижимом промежуточном пространстве между реальным миром и Бездной.

Пустота.

Билли резко оглянулась на Северина. Хотела его схватить, но он оскалился и бросился к дверям.

Билли побежала за ним.

27

КРИПТА ДОМА ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛА, ПУСТОТА БЕЗДНЫ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Ей не надо было тратить время, чтобы выслеживать Северина в лабиринте дворца. Билли отлично знала, куда тот направляется.

Крипта.

Потому что тот артефакт, которым пользовалась королева, находился там – пустая гробница, или, по крайней мере, ее половина, с чертежей короля. Иначе и быть не может. Она сама ее встречала, в видении крипты, которое показал Осколок Ока Мертвого Бога. Там пустая гробница была не гробницей, а частью какого-то сооружения – какого-то растрескавшегося и разбитого постамента, на котором кто-то лежал в безмятежном покое, словно вырезанный из алебастра, как и все остальные королевские предки в крипте.

Этот кто-то был королевой. А гробница – или постамент, или что это, – наверняка и есть артефакт. Из-за того, что он был в пустоте, а не в «реальном» мире, будущая версия Билли и не могла его найти. И не могла понять, куда Тень Бездны исчезла, вернувшись из разлома.

Пустота. Странное эхо реального мира, спроецированный образ, растянутый по пропасти, где было лишь ничто, отделявшее мир от Бездны, пока Бездна уплывала, незанятая царствующим божеством.

Место, где теперь оказалась Билли – и где она останется в ловушке, если не найдет Северина и его руны.

Билли бежала по коридорам, потом наконец нашла каменную лестницу со множеством поворотов, что вела в древнее основание дворца. Приближаясь к двери, она уже слышала ураганный рев Тени Бездны, видела мерцающий по краям и в скважине красный, синий и желтый свет. Северина нигде не было видно.

Билли толкнула дверь, но та была закрыта – не просто заперта, с другой стороны чувствовалось давление, словно кто-то навалился на нее. Она призвала всю силу и нажала. Дверь распахнулась.

Крипта в Пустоте была похожа на крипту в реальном мире, только здесь в ее дальнем конце разлом Бездны полыхал гневным красным цветом – ужасный разрыв в мире, шипящий и скворчащий, как кипящее масло. Пустую гробницу перед ним, как и было в видении Билли, заменяла угловатая громада из черного камня – предмет, явно вырезанный, вытесанный и отполированный столетия назад, но теперь потертый и бесформенный, не считая нескольких особенно острых углов. Вместо его задней части был шершавый зазубренный край, словно его разломали пополам.

На плите лежало тело королевы со сложенными на груди руками. Над ней парила Тень Бездны, ее огромная черная форма почти доставала до сводчатого потолка. С нее пепельными хлопьями падала черная пыль, частички лениво планировали на пол и покрывали тело королевы тонкой пленкой.

Тень Бездны все еще не выпускала короля, держала его за горло как будто бы невещественными, сотканными из тумана когтями. Брайам был еще жив, но ногами в воздухе уже едва шевелил, а обеими руками схватился за горло, пытаясь ослабить хватку и не дать Тени задушить его.

В другом искривленном когте Тень держала Двудольный Нож. Он сиял золотым, как никогда, лезвия были будто начищены почти до зеркального состояния.

Билли подкралась к Тени, обходя занятые гробницы посередине крипты так, чтобы древние камни оставались между ней и ее врагом.

Тень Бездны смотрела на нее, следила за ней, повернув овальную голову – не более чем темный контур с ореолом из ползучего дыма. Когда Билли моргнула, ей показалось, что она видела глаза существа, две темные точки на бесконечно черном лице.

– Билли Лерк, – произнесла Тень Бездны, и голос ее был как завывание ветра. – Ты опоздала! Уже ничего нельзя сделать. Ты станешь свидетельницей кульминации эксперимента короля и моего великолепного успеха.

Билли остановилась. Посмотрела на волшебное существо.

– Не знаю, чего ты хотела добиться, – сказала она, – но мы – я – сражались против этого. Ты сама знаешь, что это правда. Все твои путешествия в Бездну, все моменты, которые ты пыталась осквернить, – они так и не кристаллизовались, да? Каждый раз ты возвращалась и видела, что время не изменилось, история осталась такой, какой была всегда. Ты проигрывала снова и снова. С чего ты взяла, что победишь теперь?

Тень Бездны как будто наклонила голову, изучая Билли. Потом подняла руку с Двудольным Ножом; за конечностью ее струилась тьма, словно плащ, сшитый из ночи.

– Ты сама принесла мне средство для разрушения твоего мира, Билли Лерк, – сказала Тень Бездны. Она вознесла Двудольный Нож в воздух и показала остриями на черную плиту, где лежало человеческое тело Тени – королева. – С Алтарем и Ножом – вновь воссоединившимися самыми могущественными артефактами в мире – нет силы, способной меня остановить.

С этими словами Тень Бездны поднялась еще выше, потом бросила короля на черную плиту рядом с бессознательным телом королевы. Не успела Билли среагировать, как Тень кинулась вниз, собираясь из всех уголков склепа и сгущаясь в теневую форму самой королевы – отраженную версию лежащего тела. С воющим ревом она опустила Двудольный Нож, рубанув по груди короля и по телу королевы. Брайам закричал от боли, но его крики заглушились, когда Тень Бездны сгустилась на черном камне, накрыв оба тела.

Билли тут же почувствовала, как полыхнул жизнью Осколок в черепе – почти невыносимый резкий и внезапный жар. Она отшатнулась, схватившись за лицо волшебной рукой. Но и она тоже горела от боли – висящие осколки металла и камня тускло светились, затронутые Тенью Бездны. Билли уткнулась в одну из гробниц и подняла взгляд, пытаясь смотреть человеческим глазом – Осколок не показывал ничего, кроме красных и синих искр.

Тень Бездны обволокла весь монолит, накрыв тела королевы и короля. Вся масса превратилась в содрогающийся, клокочущий силуэт, такой темный, что на нем было почти невозможно сосредоточиться – он поглощал свет.

Почти буквально поглощал – потому что на глазах Билли огонь разлома Бездны начал искажаться, притягиваясь бахромой краев к бесформенной массе Тени. Спустя миг нити стали толстыми, яркими щупальцами дымчатой энергии, и к Тени потянулась вся сияющая форма разлома.

Билли тоже почувствовала притяжение – Осколком, рукой. Она пыталась отвернуться, но казалось, будто Око Мертвого Бога высосет из глазницы, а руку тащила к алтарю растущая сила – Тень Бездны поглощала все связанное с Бездной.

Включая Билли.

Девушка сопротивлялась изо всех сил, но силы уже были на исходе. Она скользила по полу, пока ее тащил черный вихрь, и сумела только схватиться за угол одной из гробниц, чтобы задержать продвижение. Она подтягивалась человеческой рукой, пытаясь побороть силу Тени, но знала, что долго не продержится.

И тогда она почувствовала чьи-то руки под мышками, вес оттаскивающего ее человека. Она сумела упереться ботинком в край гробницы и оттолкнуться, как только могла. Вместе с чужой помощью она отодвинулась от разлома обратно к двери. Билли выгнула шею и смотрела, как Северин скрежещет зубами и пыхтит, как и она, упираясь ногами в края гробниц, отползая дальше по полу.

Завывающий ветер усилился, поднял в крипте метель из волшебного праха, и, когда Билли сумела проползти еще полметра с помощью Северина, раздался глубокий рокот, потрясший пол под ними. Сила, тянувшая ее к разлому, внезапно уступила, и они с Северином рухнули у основания очередной гробницы. Она бросила на него взгляд, но он в ужасе смотрел ей через плечо. Она обернулась.

Тень Бездны поднималась, но это было уже не нематериальное существо из пыли и дыма. Тварь слилась с черным камнем алтаря, ее тело стало набором острых, будто металлических, геометрических фигур, вся она состояла из черных кубических кристаллов. Позади продолжал разрастаться в чудовищную форму разлом бездны, подсвечивая существо горящим красным ореолом. Обрамленное ярким светом, оно воздело каменные руки в воздух и заревело, словно обрушившаяся гора.

– Теперь я желаю насытиться!

С ослепительной вспышкой разлом взорвался, обрушив часть потолка крипты – огромный пласт кладки и цемента рухнул на гробницу перед Билли. В ушах звенело, глаза заволокло пылью, перед внутренним взором все еще стояла размазанная вспышка. Билли поползла назад, а кирпичи и осколки алебастра просыпались по всему залу, гробницы раскалывались. Потом раздался новый грохот; оглянувшись через плечо, она увидела, что единственную дверь в склеп загородили огромные куски рассыпающегося потолка.

Потом – ничего.

Когда к ней вернулся слух, Билли поняла, что в крипте тихо. Рев Тени исчез, как и аура Бездны, видимая через Осколок. Ни одну часть ее тела никуда не тянуло, пока она лежала на боку рядом с Северином.

Билли поднялась на ноги. Разлом пропал – вместе с Тенью. Пара ламп на ворвани вдоль череды арок каким-то образом не погасла, так что весь зал освещался тусклым, пляшущим светом. Когда она развернулась, ее страхи подтвердились. Потолок обрушился на дверь.

Они в ловушке.

Северин у ее ног застонал и перекатился на другой бок. Билли наклонилась и взяла его за грудки. Подняла в воздух, потом прислонила к наклонной плите потолочной кладки, закрывшей дверь. Мужчина вскрикнул от испуга и боли, широко распахнув глаза за растрескавшимися очками, дергая головой со взъерошенными редкими рыжими волосами.

Билли покрепче схватила его за мундир, притянула к себе и рявкнула в лицо:

– Ты расскажешь мне все об Эстакаде Левиафана и эксперименте короля! И расскажешь сейчас!

28

КРИПТА ДОМА ЧЕТВЕРТОГО ПРЕСТОЛА, ПУСТОТА БЕЗДНЫ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

– Прошу, – сказал Северин, с трудом сохраняя спокойной монотонный голос, – в насилии нет необходимости.

Билли снова оскалилась и толкнула Северина на плиту. Он закашлялся, когда воздух выбило из легких, потом набрал полную грудь пыльного воздуха, когда Билли снова подтащила его к своему лицу.

– Чем бы ни стала эта Тень, – прошептала Билли, – мы должны ее остановить! И чтобы у нас был хоть какой-то шанс, мне нужно знать, что происходит и с чем я столкнулась. Если хочешь выбраться живым, предлагаю начинать говорить.

Северин посмотрел Билли в глаза, потом опустил взгляд и попытался прочистить горло. Билли отпустила его китель, и он снова упал на плиту. Поморщился, потом провел пальцами по волосам, пытаясь уложить их на место. Билли терпеливо наблюдала, но он так долго тянул, что она дала ему пощечину, перекосив очки. Северин дико закивал и поднял руку.

Билли отступила и сложила руки на груди, пока он поправлял разбитые очки и переводил дыхание.

– Началось все после… перемен, – начал Северин. – Ты наверняка знаешь про сны и ночные кошмары. Казалось, они есть почти у всех. Королеве пришлось очень тяжело. Король пытался ей помочь. Он натурфилософ – был им, – но больше интересовался механизмами магии, чем естественным порядком. Ересь, я знаю. Но он начал экспериментировать с артефактами, чтобы исцелить недуг королевы – для этого он приобрел часть коллекции человека по имени Норкросс. Тысячи артефактов, куда больше, чем он смог бы изучить самостоятельно. И тогда он обратился в мою организацию, попросил применить мои знания об инженерии для магической проблемы, – Северин пожал плечами. – Я уже много лет подавал королеве и королю петиции за разработку проекта эстакады. Король особенно ею заинтересовался и посещал мои лаборатории и мастерские. Он знал, на что способна моя компания. Вместе с инженерами я нанимал лучших натурфилософов за пределами Академии. Так что когда ему понадобилось провести масштабное исследование артефактов, он, естественно, обратился ко мне.

– Естественно! – прошипела Билли.

– Какое-то время у нас все получалось. По крайней мере, так казалось. Королева исцелилась, но в чем-то изменилась. Тогда мы еще не знали, к чему приведет эта перемена, но тем временем король потребовал продолжать нашу работу. В обмен на покровительство проекту эстакады мы изучали артефакты. Скоро мы узнали, что некоторые из них – руны и костяные амулеты – каким-то образом изменились. Продолжая работу, мы открыли, что затронута сама природа магии. Мы не знали, как или почему, но это было связано с тем, что случилось с Аббатством Обывателей и сестрами Ордена Оракулов.

Тогда и стали появляться разломы Бездны. Нам это было на руку, потому что у нас были средства для их изучения. Так мы обнаружили это место, пустоту Бездны, и узнали, как заходить туда и выходить обратно с помощью измененных рун.

– И здесь вы нашли последнюю физическую связь с самой Бездной, из которой сделали шахту.

Северин выдавил слабую улыбку.

– Именно так. Наши приборы также сообщили, что связь в лучшем случае хрупкая и в конце концов разорвется. Пещера уже была нестабильна – Бездна буквально разрушалась. Я отправил инженеров взять образцы, проанализировать камень Бездны. В ходе этих экспериментов мы открыли его особые свойства при сгорании. Мы сообщили об этом королю, и вдруг проект эстакады превратился в нечто совершенное иное.

Билли начала мерить шагами крипту.

– Эстакада Левиафана была гражданской стройкой, – сказала она. – Начало железнодорожной сети нового типа, которая объединит все части Империи.

Северин кивнул.

– Под управлением Морли, что даст стране неоспоримый контроль над всей экономикой Империи. Политический центр перешел бы из Дануолла в Уиннидон. Это давняя цель Морли. Только король превратил стройку в военный проект.

– Да, – сказал Северин. – Камень Бездны неустойчив. Мы назвали его безднитом. Им можно пользоваться как источником топлива, который дает не только исключительную силу, но и позволяет двигателям презреть эффект гравитации.

– Позволяет строить летающие машины.

– Совершенно верно, – Северин снова поправил очки. – А пустота Бездны стала отличным плацдармом. Здесь король мог собирать армию, пока работа над эстакадой продолжалась. Король велел мне изменить проект эстакады, превратив ее в пусковую платформу для эскадрильи воздушных боевых машин. Как только мы построили бы достаточно, мы бы отправили их от эстакады через разлом в Альбе. Спустя считаные часы Морли захватил бы Гристоль. Остальная Империя пала бы за какие-то дни. На Островах нет ничего, способного противостоять нашему воздушному превосходству.

Билли глядела под ноги, бродя по залу, погрузившись в раздумья.

– Кто контролирует небо…

– …контролирует мир. Именно так.

Билли остановилась, потом покачала головой.

– А что там с экспериментом короля? Ты сказал, он пользовался артефактами, которые твоя компания настроила для того, чтобы исцелить королеву от снов?

– Первоначально – да… – сказал Северин. Замялся.

Билли нахмурилась:

– Но?

Северин вздохнул:

– Мы нашли в Бездне кое-что еще. Другой артефакт – или остатки артефакта. Это был…

– Алтарь, – перебила его Билли, обжигая взглядом. – Тот самый алтарь. Вы нашли алтарь, на котором создали Чужого.

Северин сузил глаза.

– Мы нашли алтарь, да. Наши приборы показали, что он обладает собственной магией. Мы вытащили его из шахты, и король перенес его в Дом Четвертого Престола и сказал, что изучит его самолично. Он посвятил исследованию всего себя и наконец нашел способ получить хотя бы часть его силы. Он хотел воспользоваться этой силой в военном походе. Но для этого ему понадобился подопытный в экспериментах.

– И он использовал королеву.

Северин кивнул.

– К этому времени она узнала о его планах и собрала против него собственные силы. Гражданская война продлилась бы больше трех дней, если бы король не прибег к алтарю, чтобы получить над ней контроль. Далее он пользовался ею как подопытной. Он обнаружил, что алтарь позволяет манипулировать разломами Бездны. Из них можно сделать порталы для путешествий, и если бы нашелся способ открывать новые, по желанию, то это стало бы отличным способом для транспортировки войск. Разве есть лучший способ покорить Дануолл, чем разбомбить город с воздуха с военных кораблей на топливе Бездны, а потом ворваться с захватнической армией через искусственный разлом? Силы короля стали бы поистине неудержимы!

Билли прекратила ходить и повернулась к Северину. Он вздрогнул под ее взглядом.

– Но королева была не полностью под контролем короля, так? – спросила Билли.

– Думаю, это очевидно, – сказал Северин. – Я об этом подозревал. По сути, она была узницей Брайама, свободная только тогда, когда он с помощью алтаря проецировал ее астральную форму через Бездну. Он еще не нашел способа перемещать через порталы физические предметы.

– Вот почему она привезла меня к себе, – сказала Билли. – В Бездне она была свободна, и там узнала обо мне. Она думала, что сможет с помощью меня переиграть короля и получить контроль над алтарем.

Северин нахмурился. Билли задумалась на миг, потом присела рядом и объяснила, как узнала, что Тень королевы научилась пользоваться разломами Бездны, чтобы путешествовать во времени, и пыталась изменить ход истории в свою пользу.

Билли опустила тот факт, что Тени мешала будущая версия Билли, посвятившая себя восстановлению ущерба времени.

– Но она преуспела, – продолжал Северин. – Она забрала тебя из-под моей опеки, а ты принесла с собой другой артефакт – нож, – который даст ей столько сил, сколько потребуется.

Билли покачала головой.

– Еще нет. Вспомни, что напоследок сказала Тень: «Теперь я желаю насытиться». – Билли встала и подошла к дальней стене крипты – по крайней мере, насколько позволял обрушенный потолок, перегородивший дорогу. Но даже так она видела место, которое занимал разлом – и напротив которого раньше стоял алтарь.

Алтарь пропал. Его поглотила Тень, вместе с разломом.

Билли обернулась к Северину. Тот уже сумел встать на ноги и ковылял к ней. Она видела кровавый след, что оставался на полу за ним. Он зашипел от боли, потом осел на одну из гробниц.

– Чем насытиться? – выдавил он, хватая ртом воздух.

– Бездной, – сказала Билли. – Чем же еще? С помощью Двудольного Ножа оно впитало Алтарь и разлом. Но Тени нужно больше – ей нужно топливо.

– И она отправилась в шахту, – сказал Северин.

Билли взглянула на развалины перед дверью склепа. Потом отошла и вздохнула.

– Надо выбраться отсюда.

– Это несложно.

Она обернулась. Северин похлопал по двум кошелькам на ремне, где хранились руны.

– Руны могут не только доставить нас в пустоту Бездны, но и перемещать между любыми точками в ее пределах.

– На эстакаду, – сказала Билли. Северин кивнул. Протянул руку.

Билли приняла ее.

– Тогда пошли.

29

ЭСТАКАДА ЛЕВИАФАНА, ПУСТОТА БЕЗДНЫ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Они материализовались внутри главной комнаты управления компании «Левиафан» – в пустой телескопной в Морлийской королевской обсерватории. Едва Билли успела почувствовать твердый пол под ногами, как его сотряс жестокий удар. Размахивая руками, она удержала равновесие, хотя рядом раздался крик боли.

Северин упал на пол. Его черная штанина насквозь промокла от крови. Билли присела рядом, разорвала ткань, потом оторвала полоску от униформы и начала мастерить импровизированную повязку, чтобы остановить кровотечение.

Пол снова содрогнулся. Билли сосредоточилась на конкретной задаче, все время чувствуя, как за Осколком собирается жар, как тянет ее волшебную руку.

Бездна близко.

Как и Тень Бездны.

Северин шипел от боли. Билли закончила с перевязкой раны, потом упала рядом с ним, когда башня снова сотряслась. Как только дрожь улеглась, она встала и подошла к телескопной щели в стене.

Она увидела поле битвы.

Внизу раскинулся военный лагерь, а высоко над головой тянулась Эстакада Левиафана. Когда все это снова затряслось, Билли увидела, как качается и волнуется гигантская конструкция и как с нее падают крошечные спички – на самом деле железные балки, каждая размером с вагон, – как дрожит исполинский мост. Обломки исчезали из виду внизу, поднимая тучи пыли и дыма.

На противоположной стороне обширного кратера часть скалистой стены была разрушена. Дыру заполнил пылающий синий огонь – в шахту Бездны глубоко в земле грубо вторглись со стороны, и тряска совпадала с ритмом вспышек в проломе.

Армия компании «Левиафан» заняла позицию на просторном плацу лицом к геенне. С высоты Билли видела, как перемещаются отряды, повинуясь приказам офицеров. Впереди разместили несколько тяжелых наземных боевых машин, чтобы прикрыть пехоту, а над ними парили два огромных воздушных корабля. Билли посмотрела налево и увидела дым, распространяющийся от посадочной площадки вдоль плаца. Похоже, большую часть воздушного флота уничтожили, словно кто-то разнес его по пути к шахте.

Сбоку от Билли появился Северин, с оханьем опирающийся на стену. Он выглянул в щель, качая головой:

– Нам не победить. Слишком поздно.

Билли вернулась взглядом к щели и осмотрела поле боя. Армия «Левиафана» была на позиции с оружием наготове, но стрелять им было не во что. Один из воздушных кораблей, выпуская толстую струю желтого дыма из трубы двигателя в бак наверху, повернулся и опустился перед проломом в стене кратера. Билли поняла, что они наблюдают и ждут, когда что-нибудь случится.

А это была самая худшая тактика. Потому что если Тень Бездны внутри шахты, поглощает камень Бездны, то она становится все сильнее и сильнее, пока армия стоит и попусту тратит время.

Словно по сигналу, земля снова сотряслась, и в этот раз удар был таким сильным, что сбил Билли и Северина с ног. Пока начальник «Левиафана» катался по полу в мучениях, Билли подтянулась к щели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тень Бездны выходит из бреши.

Она была колоссальна – полыхающее существо из черно-синего кубического камня, как частично преображенный шахтер, но поистине исполинского масштаба. Она поднялась из пролома, разрывая стену кратера когтями, потом распрямилась в полный рост – размером почти с саму эстакаду.

Корабль, подлетевший поближе, развернулся в воздухе и попытался сбежать, но он был слишком медленным. Тень Бездны протянула лапу, треугольные когти раскрылись, чтобы пронзить судно насквозь. Когда Тень притянула корабль к себе, привлеченная топливом из камня Бездны, двигатель лопнул и судно взорвалось.

Тень Бездны заревела от боли, и Билли видела, как кристаллический коготь, пронзивший корабль, отвалился – заостренный кусок минерала Бездны обрушился на плац. Конец вонзился глубоко в землю, и коготь оказался размером почти с башню Морлийской королевской обсерватории.

Армия корпорации «Левиафан» открыла огонь, боевые машины вышли вперед, их пушки выстрелили, но все было тщетно. Тень Бездны брела вперед, а ее рев словно предвещал конец света.

– Мы опоздали, – прошептал Северин. – Мы опоздали!

Билли смотрела, как монстр продирается сквозь армию, сгребая страшными когтями и войска, и боевые машины.

– Нет, – сказала Билли. – Кажется, я знаю, как ее остановить.

Северин вдохнул и покачал головой.

– Как?

Билли повернулась к нему с решительным выражением лица.

– Скажи мне одно.

– Да?

– Умеешь летать?

30

ЭСТАКАДА ЛЕВИАФАНА, ПУСТОТА БЕЗДНЫ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Они вдвоем выбрались из комплекса управления и заспешили к дальней стороне плаца. На поле боя армия компании «Левиафан» не могла отбросить Тень Бездны назад, но солдаты смогли замедлить ее продвижение одним своим числом.

Даже при этом Билли знала, что времени до поражения армии или момента, когда солдат оставит смелость, немного. Северин, к его чести, старался не отставать. Она поддерживала его на бегу, но раненая нога мешала ему набрать скорость. Однако только он из них двоих знал, как управлять летающими машинами.

План был прост: единственное, что заметно повредило Тени Бездны, – взрыв летающей машины. Это означало, что Тень уязвима для нестабильного топлива Бездны. Если они смогут поднять в воздух достаточно и сбросить на чудовище, тогда, возможно, – возможно! – этого хватит, чтобы остановить Тень.

Посадочная платформа превратилась в перепаханные развалины – посередине ее пробороздила огромная траншея, повредив стоящие корабли, когда Тень Бездны направлялась к шахте, влекомая той же силой, что теперь Билли ощущала в Осколке. То, что все не взлетело на воздух, когда Тень повредила топливные системы и двигатели машин, удивляло, но Билли понимала, что ей сейчас нужна большая удача. Теперь она ковыляла среди обломков, наполовину волоча за собой Северина, и только надеялась, что найдется хотя бы еще один корабль, способный летать.

Его заметил Северин. Он дернул Билли за куртку, потом показал на дымящуюся расщелину, которая рассекла посадочную платформу надвое.

Он был прав. Один из кораблей казался более-менее целым. Он лежал носом вниз на куче посадочного оборудования, но в остальном был невредим.

Они перебрались через расщелину, сделав крюк, чтобы найти путь попроще, и наконец подошли к кораблю сзади. Впереди же Билли видела армию в битве против Тени Бездны – битве, которую солдаты неминуемо проиграют.

Действовать надо быстро. С помощью Билли Северин опустил заднюю платформу корабля, потом залез на нее.

– Заводи, – сказала Билли. – Я присоединюсь, как смогу.

Северин кивнул:

– Это займет несколько минут. А что ты будешь делать?

Билли повернулась и показала. На противоположной стороне посадочной площадки, защищенные от бушующей Тени, стояли две тачки, загруженные мешками камня, готового для растопки.

– Судно, должно быть, и так полностью заправлено, – сказал Северин.

– Нам нужна не заправка, – сказала Билли, – а оружие. Тень Бездны почувствовала боль, когда взорвался корабль, на который она напала. Если поднять на борт достаточно камня Бездны, может, мы придумаем, как сбросить его на тварь.

Северин занялся платформой, чтобы попасть на корабль. Начиная подниматься, он покачал головой:

– Эти транспортники разрабатывались не для бомбежки. Даже если ты сможешь загрузить камень Бездны в пассажирский отсек, придется врезаться прямо в Тень. Это самоубийство.

Потом люк платформы закрылся, а Билли отвернулась и побежала к тачкам.

Конечно, Северин был прав! Единственный способ уничтожить существо – доставить нестабильный камень Бездны прямо туда, где он нанесет больше всего вреда.

А единственный способ сделать это – врезаться на корабле прямо в Тень.

Девушка выкинула эту мысль из головы и принялась грузить топливо.

* * *

Билли упала в кресло второго пилота рядом с Северином, измотанная после подъема двух тачек на корабль с помощью задней погрузочной платформы. Она позволила себе на миг расслабить напряженные мышцы, пока Северин занялся управлением. Несколько минут спустя она почувствовала странное ощущение и поняла, что судно поднимается прямо с земли, а наклоненный нос выпрямляется, пока рассыпаются обломки внизу.

Она следила за действиями Северина, разворачивающего корабль. С ушедшим в пятки желудком – лишь отчасти из-за ощущения подъема, – она осознала, как непросто управлять машиной. Северин взялся обеими руками за рукоятку и постоянно ею двигал, а под приборной доской Билли увидела две – нет, три педали. Северин изо всех сил пытался с ними справиться, но с раненой ногой он был вынужден чаще пользоваться здоровой, чтобы по необходимости нажимать на остальные педали. В результате корабль перемещался рывками и весь трясся, пока Северин совершал медленный и широкий облет вдоль стены кратера подальше от поля боя, прежде чем повернуть и нацелиться прямо на Тень Бездны.

Затем корабль остановился и мягко покачнулся от носа до кормы, от кормы до носа, словно повиснув на цепи под эстакадой, которая, как поняла Билли, находилась прямо над ними.

– Если у тебя есть какие-то мысли, – процедил Северин сквозь сжатые зубы, пытаясь удержать машину под контролем, – самое время сказать о них.

Билли посмотрела прямо. Армия «Левиафана» начала отступать. Основная часть боевых машин была уничтожена; без них у пехоты не было ни одного шанса против монстра. То, что они продержались так долго, уже удивительно, но теперь их время точно истекло.

Билли снова взглянула на приборную доску. Полету необязательно быть долгим или комфортным. Ей нужно только доставить машину к Тени Бездны – предпочтительно, на полной скорости. До приземления дело не дойдет.

Вообще больше ни до чего не дойдет.

Северин повернул голову к ней. Машина взбрыкнула в воздухе, когда раненая нога не смогла поддерживать нужное давление на педали.

– Ну?

Билли кивнула, потом наклонилась вперед. В кокпите было две двери по бокам, которые открывались наверх, как крылья птицы. Двери загибались вниз, а их нижний край образовывал пол кабины. Приоткрыв дверь, Билли смогла выглянуть и увидеть то, что находится под судном. Земля была плоская, без обломков или других помех. В сотне метров стояло несколько сборных домиков.

Она обернулась обратно к Северину.

– Сажай здесь.

Северин нахмурился от удивления. Билли показала в сторону домиков.

– Сажай! А потом проваливай. Там рядом хижины – спрячешься в одной из них.

Северин покачал головой:

– Твой курс действий нерационален. Я единственный, кто может управлять судном. Ты не сможешь даже добраться до Тени Бездны, не то что спастись. Ударная волна взрыва камня Бездны, по всей вероятности, будет огромна.

Билли только пожала плечами:

– Спускайся и беги в укрытие. Я разберусь с остальным.

Северин молча уставился на нее. Билли выдержала его взгляд. Затем, после нескольких секунд, растянувшихся в минуты, Северин наконец кивнул.

Билли выдохнула. На счету был каждый миг.

Когда корабль неровно снизился, Билли потянулась, чтобы закрыть свою дверцу. Последним взглядом в проем она отметила, что они в паре метров от земли.

И тут Северин закричал и вытолкнул ее из кабины. Билли пыталась схватиться хоть за что-нибудь, но не сумела. Секунду спустя она ударилась о жесткую землю, и столкновение выбило из нее дух. Раздался рев, и, перекатившись на спину, она прищурилась из-за урагана песка, когда корабль взлетел вертикально, набрав высоту в сто-двести метров, прежде чем замереть в небе. Затем, опустив нос, изрыгая из трубы густой дым, корабль полетел прямо, набирая скорость на пути к Тени Бездны.

Билли не тратила времени. Про себя она не благодарила Северина. Не пожалела о его поступке. Не жалела, что не придумала плана получше. У нее была только одна цель – добраться до укрытия. И только одно слово в мыслях: «Проклятье-проклятье-проклятье-проклятье!»

А потом мир взорвался.

31

ЭСТАКАДА ЛЕВИАФАНА, ПУСТОТА БЕЗДНЫ

Дата неизвестна, месяц Тьмы, 1853 год

Сначала она почувствовала ветер, который нежно тянул за волосы, за одежду, а потом она перекатилась лицом вниз, когда ветерок стал ревущим шквалом, поднимавшим огромные тучи пыли и грязи. Она закашлялась в землю и закрыла уши руками, пока вокруг наступало светопреставление.

А потом раздался тяжелый металлический удар, и ветер умер вместе с ревом. Свернувшись калачиком, Билли подумала на секунду, что у нее взорвалась голова. Нос был забит дымом и пеплом, все тело болело.

Потом она почувствовала что-то еще. Руку на плече, потом еще одну – на спине. Она слышала топот сапог, крики мужчин и женщин.

Давление в голове усилилось. Она развернулась, только чтобы обнаружить, что лишилась сил. Она шлепнулась на спину, и, когда зрение застили черные искры, увидела, что рядом приземлилась летающая машина. Из ее задней части высыпали войска.

А потом кто-то показался в ее поле зрения – женщина с черной косой.

Она улыбнулась.

– Марта Коттингс, к вашим услугам.

А потом все почернело.

32

ДАНУОЛЛ

18-й день месяца Тьмы, 1853 год

Билли смотрела на реку Ренхевен, где по воде скользила патрульная лодка, подбрасывая в утреннем свете радужные брызги. Она откинулась на мраморной скамье и закрыла человеческий глаз, наслаждаясь тишиной и покоем. Осколок Ока Мертвого Бога уснул, а рука из черных осколков больше, чем обычно, казалась похожей на живую, из плоти и крови.

Как хорошо вернуться! Путь из Альбы в Дануолл на воздушном корабле занял всего десять часов, и большую часть этого времени Билли проспала, пока таинственная Марта Коттингс прокладывала путь обратно в столицу Империи. Билли все еще не знала, кто эта женщина, но хотя бы услышала, что произошло, пока она сама лежала без сознания в пустоте Бездны.

Ее план сработал, и благодарить за это надо было Северина. Начальник «Левиафана» повел корабль прямо в тело Тени Бездны, и дополнительного запаса камня хватило, чтобы вызвать взрыв, который совершенно уничтожил существо, распылив на тонны фрагментов черных минералов. Удача не отвернулась от Билли – ударная волна от взрыва отбросила ее в укрытие позади бытовок, где Коттингс ее и нашла. Так как армию компании «Левиафан» практически стерло с лица земли в бою – и в последующем взрыве, – их солдат в лагере почти не осталось. Остаток армии вместе с резервным флотом воздушных кораблей уже направлялся обратно в пустоту из Дома Четвертого Престола под командованием адъютанта Северина – Увановой.

Но план сработал: Тень Бездны была уничтожена, а шахта обрушилась, закрыв брешь и стабилизировав хрупкую связь между миром и Бездной.

Конечно, оставалось сделать еще немало. Прошел всего день, но Билли терялась в событиях. Возможно, есть способ закрыть разломы, стабилизировать мир? Она знала, что ей многое предстояло обсудить с Дрибнером, и…

– Так и думала, что найду тебя здесь.

Билли открыла глаза – в частный сад, выходящий на реку, вошла Эмили Колдуин. Императрица села на мраморную скамейку рядом со старой подругой.

Билли улыбнулась.

– Спасибо за гостеприимство.

Эмили пожала плечами:

– Меня благодарить не за что. Мне только жаль, что меня здесь не было, когда ты искала помощь.

– Не волнуйся, ты так просто не отделаешься. Твоя помощь и сейчас нужна не меньше.

Некоторое время обе девушки наблюдали, как солнце играет на реке, потом Билли услышала приближающиеся шаги. Она повернулась и смотрела, как офицер Городской стражи ввел в сад двоих. Офицер остановился перед мраморной скамьей и отдал императрице честь.

– Ваше величество, прибыли ваши гости.

Потом он с поклоном попятился. Билли дружелюбно кивнула подошедшей Коттингс, а профессор Дрибнер в мантии припал на одно колено – поношенная ткань раскинулась вокруг него, – и взял Эмили за руку.

– Ваше изумительное величество, Эмили Мудрая, благороднейшая и благодетельная госпожа Островов, императрица, э-э, Империи. Повелительница, э-э…

Билли покачала головой. Взглянула на Коттингс.

– Что так долго?

Та мягко тронула Дрибнера носком ботинка. Старик вздрогнул и хмуро посмотрел на нее, а потом поднялся на ноги – с помощью Коттингс.

– Я справлюсь, юная леди, я справлюсь!

– Профессор не открывал дверь, – сказала Коттингс, качая головой. – Пришлось вызвать швейцара Академии, чтобы найти сторожа, который нашел садовника, который знал человека, до пенсии хранившего ключи от подземелий Академии. А потом пришлось практически арестовать профессора, чтобы привести сюда.

Дрибнер выпрямился и картинно обмахнул мантию.

– Что ж, я занятой человек, занятой! Не могу же я все бросить ради завтрака с императрицей! – он осекся, шмыгнул, потом вцепился в края мантии. – Впрочем, я пришел к выводу, что нам с мисс Лерк многое необходимо обсудить, так что в этом случае я принимаю приглашение.

Эмили подняла бровь, потом взглянула на Билли.

– Ты уверена, что он нам подойдет?

– О, уверена, – сказала Билли. – И поверь, больше не подойдет никто. Мы с Коттингс привезли много информации о разломах, и с помощью Дрибнера сможем найти способ их закрыть.

Коттингс прочистила горло и слегка поклонилась императрице. Эмили склонила голову, и Марта повернулась к Билли.

– Что? – спросила Билли, переводя взгляд с одной на другую.

Коттингс поставила на скамью длинный футляр, затем открыла. В обитом бархатом желобке лежал Двудольный Нож. Коттингс хотела взять его, но остановилась. Отдернув руку, она повернула футляр к Билли.

– Мы нашли это на поле битвы.

Билли протянула волшебную руку. Стоило прикоснуться к артефакту, как она почувствовала себя…

Живой.

Проснувшейся.

Связанной. Не просто с миром, но и с Бездной. Она все еще оставалась на месте – отодвинулась чуть дальше, но Билли по-прежнему была ее частью.

Как и Нож.

Билли взглянула на Коттингс.

– Ты так и не сказала, как мы познакомились.

Марта улыбнулась.

– Тебе пришлось прийти за мной, – сказала она. – В далеком прошлом, когда я работала с Лордом-защитником.

Билли поняла. Ну, конечно. Ее вторая версия – будущая версия. Она была… ею. Здесь. Сейчас.

Это тот самый момент. С помощью Ножа она могла путешествовать от одного поврежденного момента к другому, исправлять изменения, вызванные Тенью Бездны. Изменения, которые уже исправила Билли – другая Билли, – но не она. Пока.

Голова закружилась от одной только попытки разобраться. Билли взглянула на друзей.

– Ладно, Марта Коттингс, – сказала она, поднимая лезвия и взвешивая в руке легкий, как пушинка, артефакт. – Говори, где и когда, и я тебя найду.

Об авторе

Адам Кристофер – романист, автор комиксов и отмеченный наградами редактор. Автор Seven Wonders, The Age Atomic и Hang Wire и соавтор The Shield для Dark Circle Comics, Адам также писал романы, основанные на популярном телесериале Elementary канала CBS для издательства Titan Books. Его дебютный роман, Empire State, стал Книгой года по версии SciFiNow и Книгой 2012 года по версии Financial Times.

Адам родился в Новой Зеландии, а с 2006 года живет в Великобритании.

Найдите его онлайн на сайте

и в Twitter под ником

@ghostfinder.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg