«Возвращение»

Возвращение (fb2) - Возвращение [litres] (Темная лошадка - 2) 2281K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мария Владимировна Архангельская

Мария Архангельская Темная лошадка. Возвращение

© Мария Архангельская, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Последний выстрел – наугад, Ведь бой без правил – тоже бой. Они не верили, что ты Все время был самим собой, Одним из многих – может быть, Но никогда одним из них — Спроси себя, когда ты стал Своим среди чужих? Проститься проще, чем простить; На рубеже добра и зла Вновь на полкорпуса вперёд Лошадка тёмная пошла. Всё получилось… невпопад, Но было в общем-то не зря… И то, что ты считал своим, Вернётся на круги своя.

Часть I. Аид

1

Отлёт с Нильфхеля прошёл без эксцессов, и отлетали они тем же составом, что и прилетели, плюс Игнасио Вергано, увязавшийся с ними, не совсем понятно в каком статусе. Райан спросил у Давины, что она думает по поводу нового члена их экипажа, на что та, пожав плечами, сказала, что не видит никаких препятствий к тому, чтобы взять в команду ещё одного псионика.

– Простите, Давина, а насколько он осведомлён о нашей с вами миссии?

– Господин Вергано знает, что мы выполняем задание руководства Корпуса.

– А ему известно, в чём оно заключается?

– Известно. Не беспокойтесь, Райан, генерал Канхо его кандидатуру одобрил, и господин Вергано, как и все мы, уже дал подписку о неразглашении.

– Но ведь…

– Послушайте, Райан, я согласилась, чтобы мы приняли эту вашу Карлу, хотя до сих пор считаю, что без неё можно было и обойтись. Примите и вы человека, которого выбрала я. У вас ещё есть вопросы?

– Нет, госпожа капитан.

– Ну вот и отлично.

Новый канцлер Ральф Шиэн пробовал уговорить их остаться до официальных празднований победы, утверждая, что они заслужили свою долю почестей хотя бы потому, что именно благодаря выработанному при активном участии Райана плану войско повстанцев не разбили в первый же час боя. Но в этом вопросе экипаж «Зимородка» проявил редкостное единодушие: оказаться под прицелом камер не хотелось никому. Кроме того, Бернард Лепиньски сделал не слишком уверенную попытку уговорить сына остаться, но когда Макс отказался, не стал настаивать.

Тем не менее без наград они не остались. Вертеть дырки под новые ордена пришлось даже раньше, чем они рассчитывали. Шиэн лично вручил нильфхельские «Синие звезды» Райану, Давине, Карле и Максу. Остальные отделались почётным гражданством Нильфхеля, но небольшой банкет в свою честь пришлось высидеть всем.

– Вам всегда будут рады на этой планете, – прощаясь, сказал Ральф.

«Во всяком случае, до тех пор, пока власть опять не сменится», – мысленно закончил Райан, но вслух этого, конечно, не сказал.

Стартовали они ближе к вечеру, и как только корабль вошёл в прыжок, Мариса ушла на камбуз готовить ужин. Примерно через час почти все собрались в кают-компании, куда Макс прикатил тележку, и они с девушкой в четыре руки расставили на столе посуду.

– М-м… – Игнасио Вергано подошёл к столу и втянул носом воздух. – Давно мне не приходилось обонять таких ароматов. Думаю, на вкус это будет не хуже. Вы отличный повар, юная дама.

– Вообще-то я врач, – уточнила Мариса.

– А разве одно другому мешает? Минусы одинокой жизни – вас некому побаловать чем-то вкусным, и если вы сами не умеете готовить… Кто вас учил, если не секрет?

– Мама.

– Она, наверное, счастлива иметь такую домовитую дочь.

– Да, наверное… – улыбка Марисы слегка поблекла.

– Я сказал бестактность? Простите.

Девушка лишь махнула рукой.

– Я позову Давину, – Райан поднялся было с облюбованного ещё во время перелёта на Нильфхель дивана, но Давина уже входила в кают-компанию. Похоже, что и её привлекли божественные запахи, просочившиеся сквозь неплотно закрытую дверь.

– А, кстати, давно хотела спросить, – сказала Мариса, когда все сели за стол. – Почему вы, телепаты, ходите и зовёте друг друга голосом, хотя всегда можете передать мысли? И вообще, зачем вам общаться вслух, когда вы можете проникнуть другому в голову?

– Затем, что постоянный контакт утомляет, – сказал Райан.

– Утомляет, – фыркнул Игнасио. – В первую очередь это неэтично.

– Не этично, не практично и не симпатично, – согласился Танни. – Можно, конечно, общаться, как мы с тобой тогда, передавая только то, что ты хотел бы передать… Но это значит балансировать на грани, когда нужно и контакт сохранять, и слишком глубоко не лезть, что требует определённого расхода сил. Ты никогда не видела корабельного связника-телепата после боя, когда он несколько часов подряд был вынужден транслировать переговоры? Даже если не было пси-атак, его можно выжимать. Как ни странно на первый взгляд, но полное проникновение куда менее затратно в этом отношении, но кто ж на него согласится без веских на то причин?

– Понятно… – протянула Мариса.

– Хотя, когда нужно просто позвать или что-то спросить, мы иногда действительно ограничиваемся мыслью. Этот как с коммуникатором – можно позвонить из комнаты в комнату, а можно встать с места и открыть дверь.

В комнате повисла пауза – все сосредоточенно жевали. Разговор возобновил Игнасио.

– Надо сказать, что я впечатлён, – сообщил он, обводя взглядом кают-компанию. – Честно говоря, не думал, что Корпус настолько богат, чтобы позволить себе такие яхты и с такой обстановкой.

– А эта яхта не из Корпуса, – Ульрих ухмыльнулся. – Это, можно сказать, боевой трофей.

– От Альянса?

– Не совсем. Скажем так – от их союзников.

– Хотя я не удивлюсь, если окажется, что строили наш «Зимородок» действительно в Альянсе, – заметил Рауль. – Конструкция и обводы здорово смахивают на их военные катера, только с усовершенствованиями и доработками. Но в чём-то вы правы, господин Вергано, такую яхту и Президенту иметь не стыдно.

– Отличный кораблик, – с улыбкой подтвердил Райан. – Я, конечно, не пилот, но, можно сказать, что влюбился в него с первого – взгляда.

Ульрих усмехнулся.

– Ты просто не видел наших «скорпионов», – заметил он. – Вот это действительно кораблики так кораблики!

– Почему же, видел. Но они не слишком удобны. Хороши для боя, не для полётов.

– Так это ж боевые корабли, им и положено. Их даже Конверс оценил. Нынешние альянсовские истребители построены по их подобию, хотя, на мой взгляд, их таки подпортили.

– Просто не все способны выдерживать такие перегрузки, как дейнебы, – отозвался Рауль. – Поневоле пришлось что-то менять в конструкции и ставить более мощные компенсаторы.

– Ваша слабость – это не достоинство, чтобы ей оправдываться, – наставительно сказал Ульрих.

– Но и не недостаток, – парировал Рауль.

– Недостаток, если из-за него портят хорошую вещь. Вон, первые истребители Альянса летали на трофейных, и ничего. Конверс умел использовать оружие врага против врага, и вам бы не мешало у него поучиться.

– Ой, только, пожалуйста, не надо очередного панегирика Конверсу! – вмешалась Давина, протестующе взмахнув рукой. – Мы и так говорим о нём куда чаще, чем он того заслуживает.

Вергано хмыкнул, Карла одновременно с ним фыркнула.

– Ну, уж если он того не заслуживает, то кто вообще заслуживает? – она взяла чашку и отхлебнула. – Можете относиться к нему как угодно, но человек он был великий. И загадочный.

– И что же в нём такого загадочного? – заинтересовался Райан. – Конечно, он оставил после себя немало тайн, как и любой правитель, но это всё, я бы сказал, государственный секреты, а не личные.

– Ну, например, никому не приходило в голову задаться вопросом: а зачем вообще ему понадобилось становиться Консулом? Всю войну он довольствовался чином главнокомандующего, не пытаясь лезть в политику… во всяком случае, больше, чем это было необходимо. После войны и вовсе, казалось бы, отошёл от дел. А потом – бац! – и здрасте, я ваш повелитель, буду вами править.

– Не вижу ничего невероятного в том, чтобы пожелать власти.

– Но почему так поздно? Да захоти он править Альянсом, он в течение войны мог бы взять власть тысячу раз. Никто бы не возразил, даже наоборот, я уверена. И за власть в Федерации он тоже мог бы побороться, помните, сколько у него было сторонников? Но нет, он сперва куда-то исчез, и лишь потом, когда вернулся… Такое впечатление, что он что-то нашёл или узнал такое, что его подтолкнуло.

– Пресловутую Тёмную звезду? – предположила Мариса. – Он понял, что она может быть ему полезна в грядущей войне, и когда нашёл, тогда и стал готовиться.

– Может быть, но что ему мешало поискать эту самую звезду, уже став консулом? Если он планировал войну с самого начала.

– Помню, когда ещё только строили гипотезы, как обрабатывают пленных псиоников, генерал Канхо высказал предположение, что Конверс с Игеном попали под облучение по не-осторожности, – вставила Давина. – А уж потом мутация начала подталкивать их к действиям.

Райан нахмурился, пытаясь выцарапать из своей непослушной памяти хоть какие-нибудь подробности.

– Это может иметь смысл, – после недолгого молчания согласился Игнасио.

– Возможно, – медленно кивнул Райан. – Но думается мне, что они должны были проявлять осторожность. Если они знали о происшедшем от очевидцев…

– Нам же неизвестно, как именно действует эта звезда и сколько на это требуется времени.

– Ну, во всяком случае, больше, чем сутки. Помните, я ведь тоже на ней побывал, но во мне никаких патологий выявлено не было, так?

– У пленных её тоже не выявляли.

– Хм… Так что же, я могу оказаться таким же, как они?

Давина замялась.

– Я не возьмусь судить, – наконец сказала она.

– Он не такой, – сказала Карла. – Поверьте, госпожа Мортимер, если бы вы видели тех, вы бы не перепутали.

– Спасибо за поддержку, Карла, – улыбнулся Райан.

– А я бы не стала судить столь категорично, – заметила Давина. – Иные из них весьма успешно притворялись обычными людьми, вам ли этого не знать.

Карла кинула на неё долгий взгляд, но промолчала. Разговор прервался, и вскоре все поднялись из-за стола.

Как оказалось, Канхо, говоря, что Имельда Мортимер готова принять дочь со спутниками в своём доме, ничуть не преувеличил. Сообщение от матери Давина получила, едва корабль совершил посадку. В нём был вопрос, к приёму какого количества гостей ей надлежит готовиться. Давина вздохнула и отстучала ответ, спрашивая, сможет ли мать принять сразу восемь человек, или же всё-таки лучше дочери прибыть одной. Следующее сообщение не заставило себя ждать: похоже, Имельда сидела в сети, или, во всяком случае, где-то рядом с терминалом. В ответе говорилось, что восемь – это, конечно, многовато, если оставить их всех ночевать, но вот человека три-четыре она вполне потянет. Однако на обед приглашаются все.

Вздохнув ещё раз, Давина вышла в кают-компанию, где собрался экипаж, и объявила о приглашении, а также предложила выбрать, кому оставаться в доме, а кому возвращаться на корабль или снимать номер в гостинице. Экипаж оказался единодушен, предложив, что в доме Мортимеров надлежит остановиться дамам. На том и порешили.

– Красивая планета – Парадиз, – сказал Рауль, остановившись рядом с выходом из космопорта.

– Ты здесь бывал? – спросила Мариса.

– Бывал. Приезжал с семьёй отдыхать пару раз.

Больше никто ничего не спросил. От космопорта до Баррики шёл монорельс; город был не столичный, но на этой планете порты были рядом со всеми крупными городами. Мягкий, ровный климат, обилие тёплых морей с разно-образной фауной делали Парадиз отличным курортом, а наличие полезных ископаемых и всё тот же климат позволили успешно развиваться промышленности и сельскому хозяйству. Война, конечно, привела к некоторому упадку, особенно в туристическом секторе, но разорить богатую планету не смогла. И сейчас, когда они катили в благоустроенном вагончике вдоль берега океана между многочисленными яркими отелями, можно было поверить, что никакой войны и нет вовсе.

Давина начала узнавать знакомые места. На горизонте появился зубчатый силуэт Рыбной горы, и в самом деле похожей на плавник местной промысловой рыбы, чья икра славилась далеко за пределами Парадиза. Монорельс свернул, и впереди показался примечательный холм, похожий на ладонь с загнутыми пальцами. С него пускали планёры, и когда-то, очень холодной по меркам этой планеты зимой, когда выпало достаточно снега, она с отцом каталась с его склона, превращённого в горку для детей. Тогда они поехали на море, посмотреть на косяки зимних рыб, и заодно устроили себе это небольшое развлечение. Давина даже удивилась, сколько, оказывается, давно забытого может всплыть в памяти, когда оказываешься дома после длительного отсутствия. И большая часть воспоминаний была так или иначе связана с отцом. Поездка в большой охотничий магазин за снаряжением для океанской рыбалки – мать тогда была против, а вот сама Давина пришла в восторг от этой затеи. Забавно, но поход за покупками запомнился куда лучше самой рыбалки. Выезды всей семьёй на пляж и совместное с приятелем строительство крепости из песка, по образцу замка в подаренной отцом книжке. Пойманный на камнях у берега крабик. Ядовитая придонная оса, на которую наступила маленькая Давина: боли она почему-то не запомнила, зато запомнила, как почернело светлое небо и светлый песок, а тёмная вода, наоборот, стала белой, словно она попала в негатив. А потом больница, бледные от волнения лица родителей, и медсёстры, которые вслух изумляются, как эта ядовитая гадость оказалась рядом с обжитыми местами. И большой, мягкий, розовоухий заяц, которого отец принёс к ней в палату…

– Эх, а у меня даже купальника нет… – произнесла Мариса, зачарованно глядя на морскую гладь и полосу белого песка вдоль неё.

– А плавать ты умеешь? – спросил Макс.

– Я училась в бассейне Протекты. Потом его закрыли.

– Если хотите, можно заехать в магазин, – неожиданно для себя предложила Давина, – и купить там всё необходимое.

Все удивлённо посмотрели на неё. Предложение было явно не в её духе, но не объяснять же, как ей хочется оттянуть встречу с домом, некогда бывшим родным.

– А мы не опоздаем? – с сомнением спросил Рауль.

– Нет. Мать написала, что ждёт нас с полудня до двух. У нас ещё полно времени.

Карла тут же с энтузиазмом поддержала идею, и в результате вся компания вышла из вагончика на ближайшей остановке и направилась к магазинчику, каких в курортной зоне было видимо-невидимо. Пока девушки бродили между вешалками, а мужчины куда-то отлучились, Давина попыталась вспомнить, как выглядит мать. Конечно, она узнает её при встрече, но мелкие детали стёрлись из памяти. С нескольких сохранившихся семейных голографий на капитана Мортимер смотрела невысокая рыжеватая шатенка с серыми глазами, треугольным лицом и очень светлой кожей. Но Давина давно не заглядывала в альбом. Мать писала, что поседела. Интересно, она скрывает седину, или нет?

– А вот и мы! – показавшийся в проходе Райан тащил большой букет цветов. – Надеюсь, наши дамы уже закончили приготовления? Не хотелось бы вас торопить, но время идёт.

Оказалось, что цветами в стоявшем у входа ларьке запаслись также Рауль с Ульрихом. Идея покупки принадлежала – ну кто бы сомневался – Райану. Танни умел быть джентльменом и производить впечатление на дам. В общем, с невольной усмешкой подумала Давина, не мужчина, а клад.

Вытащить из магазина Марису и Карлу, давно переключившихся с купальников на бельё, платья и блузки, оказалось не так-то просто, но уже через полчаса они все снова загрузились в вагончик. Впереди показались окраины Баррики. Если раньше Давина отмечала только соответствия своим детским воспоминаниям, то теперь глаз резало, насколько всё изменилось в знакомых районах родного города. Любимый парк стал меньше, часть его вырубили и на этом месте разбили в площадь с фонтанами. Она была красивой, но Давине стало жалко зарослей, в которых она играла в прятки. Выросли несколько новых домов, потеснив сборные коттеджики, в которых селились приезжие. Тротуары выложили новой плиткой, и новый мост на реке загородил вид на набережную.

Впереди показался знакомый многоэтажный дом, перекрашенный в другой цвет. Мортимеры не бедствовали, и купленная ими квартира занимала пол-этажа почти на самом верху. Когда все набились в просторный лифт и кабина плавно тронулась, телепатка вздохнула и на мгновение задержала дыхание. Предстояла встреча с прошлым, которой она так упорно избегала почти два десятка лет.

Имельда Мортимер оказалась очень милой женщиной. Райан ожидал увидеть второе издание Давины, только постарше, однако общего оказалось не так уж много. Родственное сходство не бросалось в глаза, да и держалась госпожа Мортимер-старшая куда сердечнее своей сдержанной холодноватой дочери. Цветы растрогали её чуть не до слёз, перед тем они с Давиной обнялись, но телепатка, как показалось Райану, высвободилась, чуть ли не вырвалась из материнских объятий с почти неприличной поспешностью.

Стол, поджидавший их, оказался выше всяких похвал, и Райан отметил ещё одно отличие – Давина никогда не выказывала склонности к готовке. Эта же еда, судя по тому, как хозяйка внимала похвалам гостей, была не из ресторана. Общий разговор завязался довольно быстро, хотя Давина предпочитала помалкивать. Зато остальные с готовностью делились с госпожой Мортимер новостями и сплетнями других планет, а Имельда расспрашивала обо всём с таким интересом, что рассказывать ей было одно удовольствие. В беседу втянулись даже обычно молчаливые Макс и Ульрих.

– Если на Нильфхеле у животных принято впадать в зимнюю спячку, то на Дейнебе – большинство форм жизни впадает в летнюю, – рассказывал Лей. – Закапывается в землю, опускается на дно водоёмов и спит себе, пережидая самые жаркие месяцы.

– А водоёмы не пересыхают? – поинтересовался Райан.

– Многие, хотя и не все.

– Жаль, что на Денеб так трудно попасть, – сказала Имельда. – Я не видела даже толковых фильмов о вашей родине.

– Это не лучшая планета для туризма, поверьте.

– Мама, мне кажется, что там гражданам Федерации после всего не будут рады, – произнесла Давина.

– Да, кстати, – мать повернулась к ней. – Этот твой генерал так и не сказал, зачем вы прилетели на Парадиз. Мне, конечно, лестно думать, что ты решила навестить меня, но…

Все посмотрели на Давину, а та опустила глаза в свою тарелку. Наметившуюся паузу прервал Райан.

– Мы выполняем задание нашего командования, госпожа Мортимер. Суть его я вам, к сожалению, объяснить не могу, но нам придётся провести здесь несколько дней, возможно пару недель.

– Задание? – Имельда обвела взглядом гостей. Её удивление было понятно – их разношёрстная компания мало напоминала официальную делегацию или боевой отряд.

– Да, мама, – сухо кивнула Давина. – Руководство Корпуса попросило меня прилететь сюда. Поэтому я здесь.

– Ну, что ж… Тогда спасибо твоему руководству. Я надеюсь, это не так опасно, как то, чем ты обычно занимаешься.

– Не думаю, что нам грозит опасность на Парадизе, – заметил Райан.

– Да, у нас планета мирная. Ох, а что же вы чая-то не пьёте?

– Да вот, – Игнасио Вергано поднял чашку. – Закончился чай. Но я бы с удовольствием выпил ещё, он у вас удивительно вкусный.

– Местный сорт, – улыбнулась Имельда. – У нас тут его предпочитают всем остальным напиткам. Я принесу ещё.

– Давай я принесу, – Давина поднялась. Когда она вышла, Райан, сидевший рядом с хозяйкой, придвинулся к ней поближе.

– Я так понял, вы давно не виделись? – негромко спросил он.

– Да вот уже… Дайте подумать… Да, в новом году будет ровно двадцать лет.

Видимо, чувства Райана отразились на его лице, потому что Имельда пожала плечами почти виновато:

– Мы переписываемся, иногда перезваниваемся… Хотя, конечно, не так часто, как мне бы того хотелось.

Райан оглянулся на остальных. Остальные были заняты кто чем: Мариса и Макс наклонились к Ульриху, который что-то объяснял, чертя вилкой по салфетке. Карла оживлённо говорила с Игнасио, кажется, сравнивая методы подготовки псиоников, принятые в Федерации и Альянсе, Рауль молча смаковал десерт, ни на кого не обращая внимания. Давины всё ещё не было.

– Не сочтите за обиду, но… я не думал, что ваша дочь – настолько жестокий человек.

– Жестокий? О нет! Просто дети вырастают и уходят, это нормально. У вас есть дети?

– Нет, – качнул головой Райан.

– Тогда, вероятно, вам ещё предстоит это пережить.

– Но не в двенадцать же лет!

– Тогда она как раз поступила учиться в этот ваш Корпус.

– И всё равно, не могу себе представить, чтобы я так поступил со своими родителями по собственной воле.

– Не будьте к ней слишком суровы, – Имельда коснулась его плеча. – Возможно, она кажется чёрствой, но на самом деле она добрая девочка. Скажите, вы давно знакомы?

– Около двух лет.

– Солидный срок, но иногда, чтобы узнать человека, и этого бывает недостаточно.

– Я бы хотел узнать вашу дочь поближе, – помолчав, сказал Райан.

– Правда?

– Да. С того дня, как… Но эти чувства не взаимны, увы.

Ответить Имельда не успела – в комнату вошла Давина с чайником.

Сумерки подкрались как-то незаметно; просто в один прекрасный момент хозяйка дома включила свет. Гости как-то сразу вспомнили, что они засиделись, и пора и честь знать. К тому же мужчинам ещё предстояло заселиться в ближайшую гостиницу, в которой, по уверениям Имельды, мест хватало. Когда они поднялись из-за стола, госпожа Мортимер внезапно повернулась к дочери и сказала:

– Знаешь, я думаю, господин Танни тоже может остаться у нас.

Давина удивлённо посмотрела на неё.

– Я не хотел бы вас стеснять… – запротестовал Райан, но Имельда перебила его:

– Вы нас ничуть не стесните. Я поселю вас в комнате моего покойного мужа, всё равно там уже давно никто не живёт. Давина, как ты на это смотришь?

– О, конечно, – Давина тоже встала. – Делай, как хочешь. В конце концов, это твой дом.

Ульрих поморщился и покачал головой, но ничего не сказал. Райан подмигнул ему и, поддавшись порыву, переслал мысль, что за ночь их четверых, включая Карлу, вряд ли похитят, а утром телохранитель сможет приступить к исполнению своих обязанностей. Дейнеб мысленно же отмахнулся.

В комнате, которую отдали Райану, и в самом деле давно никто не жил, и хозяйка с извинениями включила уборщика и принесла комплект постельного белья. Райан, разумеется, сказал, что ничего страшного, и попросил разрешения, пока идёт уборка, осмотреть дом. Почему-то ему казалось, что увидев его, он станет лучше понимать Давину, хотя жилище могло сказать разве что о жизни её матери. Но госпожа Мортимер ему нравилась, и он решил при первой же возможности расспросить её поподробнее о её дочери и причинах их размолвки. А что размолвка была, он не сомневался, чтобы там Имельда ни говорила.

2

Встретиться с человеком, про которого точно известно, кто он и где находится, и расспросить – казалось бы, что может быть проще? Но, потратив почти весь день на звонки, Давина убедилась, что добиться аудиенции у губернатора Парадиза куда реальнее, чем у старого монаха. В монастыре Преображения Господня ответили на вызов сразу же, однако дальше дело застопорилось. Молодой монах, представившийся секретарём настоятеля, вежливо, но твёрдо заверил, что отец Адам прервал все контакты с миром и ни с кем говорить не желает. – Никакие ссылки на задание командования и дело государственной важности на него впечатления не производили. Настоятель его слова подтвердил и добавил, что старец очень слаб, что его уже соборовали и потому не следует тревожить его и смущать покой его последних дней или даже часов мирскими заботами. Единственное, чего удалось добиться Давине, это обещания всё же спросить согласия отца Адама и перезвонить ей позже. Слово настоятель сдержал, не прошло и часа, как он перезвонил, но только затем, чтобы сообщить – старец от беседы решительно отказался.

Давина со злостью выключила коммуникатор, встала и потянулась, разминая затёкшую спину. Солнце уже село, пора было зажигать свет. Женщина раздражённым движением чиркнула пальцем по сенсорной панельке, и все лампы вспыхнули сразу на полную мощность. Пришлось убавить яркость. В квартире было тихо – Карла и Мариса вместе со всей их компанией отправились, как они выразились, прошвырнуться по клубам. Давина с ними не поехала, и Райан, к её некоторому удивлению, тоже. Просидев несколько часов у коммуникатора, она как-то выпустила своего заместителя из виду и сейчас решила пройтись по дому и найти его.

Райан нашёлся на кухне и – кто бы сомневался – в компании её матери. Пара дружно готовила салат к завтраку, одновременно предаваясь древнейшему из занятий, а именно сплетничала. Остановившись на тёмной лоджии, Давина смотрела на них сквозь незатемнённое окно. Что гость Имельде понравился, было видно невооружённым глазом в первый же час их знакомства. Ну ещё бы, привлекательный мужчина, и весьма обаятельный к тому же… Интересно, её любовник был таким же? Ворковала бы ты с Танни, мама, с неожиданной злостью подумала Давина, знай ты о нём то, что знаю я?

– От аэробуса остались одни обломки, не выжил ни один человек, – донёсся сквозь приоткрытую дверь голос Имельды. – Тело Виктора даже не сразу опознали. Рядом с ним нашли разбившийся планшет – он вёз Давине какую-то игру в подарок. Да, я думаю, моркови уже достаточно… После похорон она на несколько дней заперлась у себя в комнате, не хотела открывать даже мне. А потом… Я не знаю, когда она узнала. Просто, когда я хотела её утешить, Давина сказала мне, что ей всё известно, что я предала Виктора задолго до его смерти, и что она не верит в то, что я по нему горюю. Я тогда даже не нашлась, что ответить…

Райан что-то произнёс, но его слов отошедшая от двери Давина уже не расслышала. Настроение, и так бывшее на нуле, теперь и вовсе упало. Проклиная про себя болтливый материнский язык, телепатка остановилась у перил лоджии, глядя на уже почти погрузившийся во тьму город. Хотя, конечно, во тьму – это было сильно сказано: уличные фонари и подсветка прогнали ночь за пределы города. Откуда-то сверху долетали приглушённые голоса, ветерок принёс запах сигаретного дыма. Многие жильцы предпочитали коротать тёплые вечера на балконах.

Райан подошёл к ней настолько бесшумно, что Давина заметила его, только когда он оперся о перила рядом с ней. Несколько секунд они стояли молча, потом он тихо произнёс:

– Вам не понравилось, что ваша мать мне это рассказала.

Давина спешно проверила крепость своих ментальных щитов, но всё было в порядке. Тогда она просто пожала плечами.

– Я видел вас через окно, – добавил он. – Я думал, что вы войдёте.

– Вы неплохо проводили время и без меня. Вы очень легко входите в доверие к людям, лейтенант.

– Ну, извините, Давина, – Райан задумчиво разглядывал цепочки огней вдоль едва видимой отсюда площади. – В этом нет моей заслуги… равно как и вины.

Давина промолчала. Танни посмотрел на неё.

– Вы ведь злопамятный человек, – сказал он. – Двадцать лет прошло, а вы так и не смогли простить.

– А вам-то что за дело? – получилось грубо, но злость Давины требовала выхода.

– Госпожа Мортимер – хорошая женщина. Когда хорошие люди не могут понять друг друга из-за пустяков – это невольно принимаешь близко к сердцу.

– Пустяков? Вы считаете это пустяками?

– Нет. И я понимаю, почему это для вас стало трагедией. Но, Давина… Вам ведь уже не двенадцать лет. И даже не двадцать. К тому, на что ребёнок реагирует так болезненно, взрослая женщина, казалось бы, могла отнестись с большим пониманием.

– К чему? К предательству? Ведь моя мать и в самом деле предавала моего отца.

– Я бы не стал говорить столь категорично. И неужели вы думаете, что ей самой это далось легко? Быть в браке с одним человеком и полюбить другого – такое может случиться с каждым, и вряд ли за это можно однозначно винить. Мы не в состоянии контролировать свои чувства… во всяком случае, до такой степени, чтобы решать, кого нам любить, а кого нет.

– Зато в состоянии контролировать поступки. Моя мать знала, что делала, никто её не заставлял.

– А вы уверены, что сумели бы повести себя иначе на её месте?

– Не знаю, – устало сказала Давина. – Мне трудно представить себя на её месте. Может быть, будь я замужем и случить мне полюбить другого, и я бы не смогла удержаться. Но зачем было лгать? Я вот этого понять не могу. Мы не в Средние века живём, и разводы ещё никто не отменял. Любишь другого – ну и уходи к нему и будь счастлива!

– А как же вы?

– А что – я?

– Если бы ваши родители развелись, с кем бы вы предпочли остаться – с матерью или с отцом?

– С отцом, – без колебаний ответила Да-вина.

– И, скорее всего, остались бы – если бы инициатором развода стала ваша мать. То есть для неё развод означал разлуку с вами. Вполне возможно, что окончательную, если госпожа Имельда права в отношении своего мужа. Ей пришлось выбирать между двумя любимыми людьми, между мужчиной и дочерью. Скажите, вам этот выбор всё ещё кажется лёгким?

Давина молчала. Взглянуть на ситуацию под таким углом ей до сих пор как-то в голову не приходило. Райан вздохнул:

– Скольких проблем можно было бы избежать, если бы люди просто умели ставить себя на место другого… И ведь в конце концов ваша мать выбрала вас. Переезд на Парадиз означал для неё конец отношений с тем человеком. Она предпочла уехать с мужем и вами.

– Вы думаете, что отец… запретил бы нам встречаться? – после паузы спросила Давина.

– Так думает ваша мать. Права ли она – вам виднее.

Давина попыталась вспомнить отца, впервые в жизни пытаясь оценить его не как отца, а просто как человека, мужчину… Как бы он повёл себя, если б его отвергла его женщина? Виктор Мортимер был человеком бескомпромиссным, говорили, что Давина унаследовала это качество от него. Она и в самом деле редко забывала, с трудом прощала, и единожды составив представление о человеке, меняла его крайне неохотно. А если уж приходилось, то эта перемена проходила для неё достаточно болезненно.

– И это не говоря о том, что развод родителей для большинства детей становится серьёзной травмой, даже если обходится без скандалов и они сохраняют добрые отношения, – добавил Райан. – Госпожа Имельда сделала всё, чтобы сохранить семью. Ради вас. А что перед тем она потеряла голову, о чём сама потом жалела… Не судите, да не судимы будете!

Давина закусила губу. Некоторое время они простояли в молчании, не глядя друг на друга.

– Боюсь, что я не смогу… вот так просто… всё взять и забыть, – наконец произнесла телепатка.

– И не надо. Просто будьте к ней хоть немного добрее. Улыбнитесь, окажите какую-нибудь мелкую услугу, просто поинтересуйтесь, как у неё дела… Она будет счастлива, поверьте.

– И всё?

– А что ещё? Вы правы, то, что было, нельзя так просто выкинуть. Но ведь всё начинается с малого.

Они снова помолчали.

– Знаете, сначала я хотела вам сказать, что вы суёте нос, куда не просят, – с неожиданной для себя откровенностью сказала Давина. – Но сейчас я вам благодарна. Даже если ничего не выйдет… ну, намерения у вас были добрые.

– Я рад, если смог помочь, – Райан улыбнулся. – Вам обеим.

Он взял её за руку, и Давина не стала вырываться. Прикосновение отнюдь не было ей неприятно, и в этот момент ей совсем не хотелось думать ни о политике, ни о заданиях Корпуса, ни о прошлом… Просто двое, мужчина и женщина, стояли рядом, держась за руки. Но оказалось, что Райану этого мало. Он провёл большим пальцем по тыльной стороне её ладони, потом придвинулся ещё ближе, и, когда Давина удивлённо подняла на него глаза, наклонился и поцеловал её.

В первый миг женщина растерялась и потому не попыталась оттолкнуть его или увернуться. А потом у неё вдруг закружилась голова. Райан обнял её, сильные руки не давали ей пошатнуться, хотя Давине казалось, что если он хоть на миг отпустит её, она упадёт. И она сама вцепилась в его плечи, делая их объятия ещё крепче и теснее. Это был далеко не первый её поцелуй, но никогда ещё пол вот так не качался у неё под ногами. Она и сама не заметила, что уже прижимается к нему изо всех сил, словно желая вдавиться в его тело, стать с ним единым целым. И отвечает ему так страстно, как никому прежде.

Ей стало не хватать воздуха, и Райан на мгновение прервал поцелуй, дав ей вздохнуть. Сердце Давины колотилось как бешеное, в ушах шумело. Потом он снова коснулся губами её губ, ещё нежнее, ещё чувствительнее. И теперь Давина сама перехватила инициативу, ей было мало и хотелось большего. Она чувствовала, как его ладони скользят по её спине, спускаясь всё ниже… И сквозь сладкий дурман пробилась короткая, отчаянная мысль: «Господи, что же я делаю?!»

Она резко мотнула головой, разрывая поцелуй, и упёрлась ладонями в его грудь, толкнув изо всех сил. Райан разжал руки, и толчок заставил его отступить на шаг. Давина отпрянула, почти отскочила назад, он непонимающе смотрел на неё, и женщина, чувствуя, что не имеет сил что-либо объяснять, отвернулась и бросилась бежать. Она проскочила мимо кухни, нырнула в тёмный коридор, ведущий к спальням, влетела внутрь, захлопнула дверь за собой и упала на свою постель, не пытаясь включить свет. Через некоторое время телепатка услышала шаги, замершие перед её дверью. Та была не заперта, и стоявший на пороге мог бы войти, если бы захотел. Давина сидела на постели в тёмной спальне, обняв руками колени, и сама не знала, чего больше хочет: чтобы он ушёл или чтобы он решился. Когда шаги возобновились, удаляясь, капитан Мортимер выдохнула и повалилась на подушку. Она не боялась ни смерти, ни того, что были способны сотворить с её мозгом вражеские телепаты. На войне по-иному нельзя. Она без колебаний взялась за задание, из которого вернулась живой буквально чудом, честно заработав свою «комету». Но сейчас её сердце всё никак не могло успокоиться, а ладони были влажными и холодными. А ещё ей хотелось плакать, хотя это и вовсе было бы девчачьей глупостью. Но она ничего не могла с собой поделать. Только ждать, пока всё пройдёт само собой и она успокоится. И понимать, что на самом деле не пройдёт уже ничего.

Их загулявшие спутники вернулись уже под утро, о чём аккуратно оставили сообщение, которое Райан и прочёл, едва проснувшись. Парадиз действовал на всех расслабляюще, война и все связанные с ней неприятности казались чем-то непредставимо далёким, и всё же забывать о них было нельзя. Райан прикинул, когда проснётся Ульрих, и решил, что до полудня никому из псиоников из квартиры лучше не выходить.

Давина обнаружилась на кухне – в компании своей матери. Женщины сидели за столом, завтракали и мирно беседовали. Райан от души порадовался этому, не только потому, что его слова возымели эффект, но и потому, что просто не знал, как теперь держать себя со своей начальницей. Робость не была ему свойственна, но сейчас он, признаться, пребывал в полной растерянности. Он даже заколебался, следует ли ему входить, но Имельда увидела его сквозь стеклянную дверь и приглашающе махнула рукой. Пришлось войти.

Ему с улыбкой пожелали доброго утра и налили чая, который тут, как видно, и впрямь заменял все остальные напитки. Вкус чая отличался от вчерашнего, и когда Райан сказал это вслух, хозяйка объяснила, что это особый «утренний» сорт. Бодрил он и в самом деле не хуже кофе. Отпивая его мелкими глотками, Райан прислушался к ментальному фону. Давина, как всегда, экранировалась очень тщательно, зато Имельда излучала умиротворение.

– Нам надо кое-что обсудить, – сказала Давина, когда он закончил с завтраком, поблагодарил хозяйку и поднялся из-за стола. – Вы не против?

– Нет, конечно.

Они вышли в пустующую гостиную. Давина села на диван у стены, сбросила туфли и забралась на него с ногами. Раньше она не позволяла себе таких вольностей, но здесь, в родительском доме, телепатка явно расслабилась, быть может, даже не отдавая себе в этом отчёта.

– Я о том, что вчера произошло между нами, – с подкупающей прямотой сказала она. – Райан, я далека от того, чтобы вас осуждать, но я должна сказать: до тех пор, пока я ваш командир, а вы мой подчинённый, ни о чём подобном больше не может быть и речи.

– А после? – Райан опустился на стул напротив неё. – После того, как мы закончим эту миссию?

– Тогда посмотрим, – Давина на мгновение закусила губу. – Когда мы закончим эту миссию… думаю, нам надо будет очень серьёзно поговорить. Должна предупредить – разговор, вероятно, будет не самым приятным.

– Только тогда? Давина, если между нами есть какие-то недоразумения, мы можем выяснить всё прямо сейчас.

– Нет, позже, – телепатка упрямо качнула головой. – Поверьте, Райан, вы всё поймёте. И тогда мы решим, что мы будем делать дальше. Мы оба.

Райан внимательно посмотрел на неё. Потом медленно кивнул:

– Хорошо. Я подожду.

Давина тоже кивнула – кажется, с облегчением.

– Я хотела обсудить с вами не только это, – сказала она. – Вчера я связывалась с монастырём, просила встречи с отцом Адамом, но получила категорический отказ. У вас есть какие-нибудь соображения, как нам теперь быть?

– Вы рассказали ему, зачем мы ищем с ним встречи?

– Я не говорила с ним самим, пришлось общаться через посредников. Увы, нам ясно дали понять, что мои полномочия в стенах монастыря веса не имеют.

– Но про наш интерес к Тёмной звезде он знает?

Давина качнула головой.

– Тогда давайте так – свяжемся с ними в последний раз и передадим, что просим рассказать о звезде. Если это не поможет, пойдём к епископу. В крайнем случае, свяжемся с генералом Канхо, пусть выходит на более высокое церковное начальство… или даёт нам возможность войти в монастырь без согласия его обитателей.

– Это силой, что ли?

– Ну, я думаю, до этого всё-таки не дойдёт.

Женщина кивнула и поднялась.

Райан предлагал сделать звонок сам, полагая, что капитан Мортимер и её вчерашние собеседники уже успели изрядно друг другу надоесть, но Давина отказалась. Никто из них не предполагал, что первый из предложенных способов сработает, и, едва выключив коммуникатор, они принялись выискивать в сети номера церковных иерархов, однако этого не понадобилось. Через полчаса им перезвонили из монастыря и уже знакомый монах с явным удивлением, за которым пряталось тщательно скрываемое – раздражение, сообщил, что отец Адам готов их принять.

Подъезжая к месту, Райан подсознательно ожидал увидеть то, что видел на фотографиях и картинках, изображающих древние земные монастыри: высокие стены с башнями, массивные, наглухо запертые ворота… Однако ничего подобного и в помине не было. Территорию огораживала лёгкая ограда, увитая каким-то местным ползучим растением с цветами, похожими на земную сирень. Красивые серебристые и фиолетовые соцветия покачивались на лёгком ветерке, а над ними на высоту в несколько человеческих ростов поднималась голографическая завеса. Монахи не стали изощряться, и голограмма изображала просто стену непроглядного тумана.

Внутри был обычный ухоженный парк. У самых ворот телепатов и сопровождавшего их Ульриха встретил послушник и повёл по плавно изгибающимся дорожкам. Вдалеке Райан заметил человека в рясе, видимо, работавшего в парке, но чаще навстречу попадались люди в обычной одежде. Комплекс монастырских зданий стоял в центре парка и вид имел самый обычный, скорее походя на турбазу или санаторий. Разве что храм с крестом и колокольней выбивался из общего ряда.

Внутри здания, в которое их привели, было чисто, пусто и тихо. Длинный коридор с рядом дверей, как в гостинице, и, ковровой дорожкой на полу, вывел их во внутренний дворик, окружённый со всех сторон галереей. В центре дворика журчал фонтан, вокруг буйно, но явно упорядоченно разросся невысокий кустарник, перемежаемый полосами газона и отцветающих поздних цветов. Изящные колонны, поддерживавшие крышу, обвивала лоза, тонкие ветви клонились под тяжестью жёлто-оранжевых плодов, пахнущих, как не всякие цветы. Вдоль стен и в углах галереи располагались ниши, в которых стояли небольшие раскрашенные статуи святых, у их ног горели свечи, укрытые от ветра стеклянными колпаками. Райану захотелось спросить, что это за святые, но он решил, что экскурсию можно отложить и на потом. Если останется желание.

Миновав дворик, гости и их провожатый снова оказались в похожем коридоре. Их путь лежал к самой дальней двери.

– Отец Адам очень болен, – вполголоса произнёс юноша. – Пожалуйста, не утомляйте его. В келье тесно, пусть кто-нибудь из вас подождёт в коридоре.

Телепаты дружно оглянулись на Лея. Тот покладисто кивнул:

– Я подожду.

Дверь беззвучно повернулась на петлях, впуская Райана и Давину в небольшую комнатку с белыми стенами. Послушник остался снаружи вместе с дейнебом. Райан с невольным интересом огляделся по сторонам. Мебели в келье был самый минимум: стол с двумя даже не стульями, а табуретами, комод, кровать, распятие на стене над кроватью. Дверь в углу, видимо, вела в сан-узел, на полу лежал полосатый половичок. Кровать была из настоящего дерева, довольно широкая, она занимала чуть не половину комнаты. Окно напротив входа было распахнуто, в него влетал ароматный ветерок и слышалось чирикание какой-то птицы.

Отец Адам полусидел на постели, глядя на вошедших выцветшими, но всё равно пронзительными глазами. Если бы не скупое досье, которое они проглядели перед выездом, Райан затруднился бы сказать, сколько ему лет. Морщины покрывали его лицо, кожа была тёмной и вызвала у лейтенанта ассоциацию с древесной корой, контрастируя с белоснежными волосами и бородой. Волосы спускались чуть не до пояса, борода лежала на груди, тщательно расчёсанная, и отец Адам походил на ветхозаветного пророка с классической картины. А между тем ему было всего около девяноста лет. В космическую эру с её развитой медициной многие жили и полторы сотни, и дольше, так что его нынешнее состояние, вполне возможно, объяснялось не годами, а подкосившими здоровье неустанными трудами. Но он и ныне не бездействовал, о чём свидетельствовал укреплённый на подвижной ножке терминал, сейчас отведённый от кровати.

А всё-таки поразительная биография, подумал Райан. Он ведь был уже зрелым человеком, когда отправился в ту злополучную экспедицию. Но оставил позади всю прежнюю жизнь, без колебаний начал новую и достиг в ней немалых высот. Тёмная звезда и впрямь способна изменить человека до неузнаваемости.

– Доброе утро, отец Адам, – негромко поздоровалась Давина. – Спасибо, что согласились уделить нам время.

– Так вы, значит, ищете Тёмную звезду, – вместо ответа произнёс монах. Его голос прозвучал хрипло, но уверенно.

– Да, святой отец. Мы надеемся, что вы сможете рассказать нам о ней.

– Ну, что ж, – отец Адам на мгновение опустил веки. – Я молился о том, чтобы это искушение миновало род людской, но Господь, видимо, решил послать нам новое испытание… Вы не пришли бы ко мне, если б не были уверены, что я знаю то, чего не знаете вы.

– Да, отец Адам. Мы знаем об экспедиции, в которой вы принимали участие. Но нам неизвестны подробности.

– Подробности, – старик то ли кашлянул, то ли усмехнулся. – Что ж, я расскажу вам то, что вы жаждете узнать. И буду отныне молить Бога, чтобы он послал вразумление тем, кто отправил вас сюда. Уже поздно что-то скрывать, раз вы вышли на охоту, но, может быть, узнав столь чаемые ими подробности, ваши – начальники – одумаются. И не будут пытаться разбудить ли-хо, покуда спит тихо!

Райан мог бы сказать, что лихо уже давным-давно разбужено, но предпочёл промолчать. Давина тоже молчала. Морщинистые руки отца Адама разгладили одеяло у него на животе.

– Садитесь, – велел он. – В ногах правды нет.

Визитёры выдвинули табуреты и сели. В келье повисло молчание: несмотря на согласие, отец Адам не торопился начать свой рассказ.

– Мы знаем, что вы были астрофизиком в Тарнском физическом институте на Силезии, – не выдержав, сказала Давина. – И что именно ваш институт сделал это открытие – нашёл Тёмную звезду.

Собственно говоря, до сих пор они только предполагали, что целью экспедиции была звезда, а не что-то иное. Но отец Адам, сам того не подозревая, подтвердил их догадки, ещё только согласившись на встречу.

– Да, открытие, – монах издал ещё один кашляющий смешок. – Величайшее открытие столетия! Настоящая Тёмная звезда из легенды. До сих пор их существование лишь теоретически предполагалось. Разве мы могли допустить, чтобы лавры достались не нам? Всё было решено сделать своими силами. Гордыня – смертный грех… но неисповедимы пути Господни и, быть может, это он надоумил нас сохранить всё в тайне. Страшно подумать, что было бы, если б весть о ней разнеслась, и люди устремились туда со всех планет, как мухи на мёд!

Он снова помолчал какое-то время.

– Её открыли случайно – торговый корабль «Белка» сбился с курса и вышел из прыжка прямо на её орбите. К чести капитана, он, прежде чем бежать от неё со всех ног, сделал все измерения, которые были возможны без специальных приборов. Ему повезло, в том смысле, что он сумел правильно определить своё местонахождение, и второй прыжок привёл его туда, куда надо. Он смог рассказать о своём открытии, и экипаж нашего исследовательского корабля уже более-менее представлял, с чем ему предстоит столкнуться. Они-то и обнаружили на орбите звезды астероид, достаточно крупный, чтобы на нём можно было построить постоянную исследовательскую станцию.

В первый состав меня не включили. Помню, как мы всем институтом собирались, чтобы разобрать очередное донесение от наших исследователей – так когда-то, в древние времена, в глуши ждали почтового дня. Это был полный восторг – ах, какое открытие! На то, что донесения раз от раза становились всё мрачнее и что личные письма свидетельствовали о том, что душевное состояние членов экспедиции всё ухудшалось, мы поначалу не обращали внимания. Штатный психолог экспедиции забил тревогу примерно через три стандартных месяца и категорично потребовал отзыва всего состава. Но посылать новый набор, совершать незапланированные рейсы… Мы были очень ограничены в средствах, и потому было решено рискнуть и оставить людей на базе хотя бы на полгода. Тем более что в состав экспедиции входило несколько опытных учёных, для которых длительное пребывание в глубоком космосе было не в новинку. И до сих пор никаких эксцессов с ними не случалось. И потому возобладало мнение, что психолог – просто-напросто – паникёр. Нам очень хотелось в это поверить.

Он снова сделал паузу, закашлявшись.

– Может, вам воды налить? – спросила Давина, но отец Адам лишь сделал отстраняющий жест рукой и продолжил.

– Злая ирония – именно он-то и оказался первой жертвой. Психолог, я имею в виду. В отчёте было сказано, что это был несчастный случай, но я подозреваю другое. К тому времени уже многие из тех, что поначалу стремились поскорее вернуться домой, начали настаивать, чтобы их оставили там на полный срок, даже если придётся остаться в одиночестве. Они не хотели улетать, не раскрыв всех тайн Тёмной звезды. Если психолог продолжал настаивать… Впрочем, я не могу никого обвинять, не имея доказательств. Спустя две недели – ещё одна смерть, на этот раз про неё сказали чистую правду: человек был убит в ссоре. Повздорил с коллегой из-за какой-то ерунды, спор перешёл в драку, и в результате – труп. Тело привезли на Силезию, убийца вернулся тем же рейсом, видно было, что он потрясён. Через несколько дней случилась ещё одна смерть, на этот раз действительно несчастный случай, или халатность, как посмотреть. Исследователь предпочёл рискнуть и остаться снаружи в повреждённом скафандре, но не прервать работу.

К исходу пятого месяца убийцы уже не раскаивались. Один из них так и объяснил: я убил, потому что убитый предал нас и хотел сбежать, не завершив исследований. Чтобы вернуть выживших, пришлось посылать военных, они едва успели предотвратить взрыв базы, который уже подготовил начальник экспедиции. Казалось бы, Господь ясно указал нам, что наше открытие – не для людей. Но всё списали на массовый психоз, такое иногда бывает. Возвращённых отправили в спецучреждение под надзор врачей и начали готовить вторую смену…

Райан слушал хорошо поставленный, хотя и тихий голос, изредка кивая. Чувствовалось, что отец Адам привык выступать перед аудиторией. Когда он начал описывать, какое впечатление произвела на него Тёмная звезда, Райан снова машинально кивнул, но едва ли монах обратил на это внимание. Хотя сравнение лейтенанту понравилось – «должно быть, такое солнце светит в аду…» Танни помнил свой сон, помнил невидимый свет, и в самом деле навевавший мысли о потустороннем мире. Если – Древние действительно изображали в своих храмах эти звёзды, неудивительно, что они выстроили вокруг них целый культ.

А отец Адам всё рассказывал, время от времени делая паузу, чтобы перевести дух или всё-таки отпить воды. Рассказывал о кошмарах, которые вскоре начали сниться всем обитателям базы на астероиде. О странных мыслях, которые начали возникать у них через какое-то время. О приступах ярости, депрессиях, или, наоборот, посещавшей многих время от времени странной эйфории. О том, как обычная ссора вдруг переросла во вражду, расколовшую базу на два лагеря. О первой пролившейся крови…

– Это было как в триллере, какие во множестве снимали во все времена: изолированная группа людей, предоставленных самим себе, звереет и теряет облик человеческий. Только с нами всё происходило на самом деле. Мы пытались скрыть происшедшее от оставшихся на Силезии, но полностью это было невозможно, разумеется. Нас тоже возвращали силой, всем казалось, что согласиться на эвакуацию – значит, уступить соперникам, из коллег и друзей превратившихся в смертельных врагов. За всю свою жизнь я никогда и никого не ненавидел так страстно. И это казалось совершенно естественным, казалось, что методы исследования, из-за которых мы повздорили, стоят человеческих жизней. Мы открываем истину, думалось нам, а они злонамеренно её искажают. В чувство меня привело даже не то, что после возвращения мы все оказались в психиатрической клинике. Оттуда меня в конце концов выпустили, как и большую часть из нас. Но меня поразило, с каким ужасом и недоумением на меня смотрели все родные и знакомые, словно и я впрямь превратился в мерзкого мутанта, столь любимого режиссёрами фильмов ужасов. Я уже и забыл, каково это – жить среди нормальных людей… Тогда-то я впервые задумался о Боге. Господь завещал чадам своим мир и любовь, а мы с нашей бесконечной враждой, нашими амбициями, идём против установленного им миропорядка. Я крестился и постригся, и это помогло мне обрести мир в душе. А потом я подумал, что мог бы помочь и другим. Кому, как не мне знать, как люди убивают Бога в себе и как важно бывает себя преодолеть…

– Мы вам очень благодарны за рассказ, – дождавшись паузы, вставил Райан, слегка опасавшийся, что отец Адам сейчас начнёт рассказывать о своей дальнейшей карьере на ниве спасения душ. – Мы отняли у вас много времени. Один последний вопрос, и мы уйдём. Скажите, где располагается Тёмная звезда? Точные координаты?

– А, – глаза старика блеснули, – так вы их не знаете?

– Нет, но у нас есть основания полагать, что их знают в Альянсе. Собственно, все сведения о звезде мы получили оттуда.

– Вот тут я бы вам не смог помочь, даже если б захотел. Я был физиком, а не навигатором, а потому знаю лишь сектор. Это довольно далеко от Внешних планет, ныне ставших Альянсом, где-то за Скоплением Молота Гефеста.

– А ведь он врёт, – сказала Давина, когда они во всей возможной почтительностью распрощались с монахом и в сопровождении Ульриха двинулись в сторону выхода. Их провожатый куда-то сгинул, но заблудиться в прямых коридорах было затруднительно. – Пусть он и физик, но что-то сомнительно, чтобы он был слепым и глухим. Координаты должны были озвучиваться, и не раз, ещё до экспедиций.

– Вы правы, Давина, – кивнул Райан. – Но, знаете, больше он всё равно ничего не скажет. И даже не потому, что не хочет. Вы не пытались его прощупать?

– Райан!

– Я аккуратно. Собственно, его мысли мне были не нужны, но вот его память… В ней зияют изрядные дыры. Говорил он гладко, но было хорошо видно, что его воспоминания кто-то изрядно проредил.

– То есть, – Давина остановилась, – вы полагаете, что его уже кто-то допрашивал?

– Полагаю, да – врачи и эсбешники. Провалы не вызывают дискомфорта, он с ними уже сжился, быть может, даже перестал замечать. Руководство института было заинтересовано в том, чтобы замять эту историю, видимо, правительство Силезии с ним согласилось. И подстраховалось.

– Значит, здесь нам больше ловить нечего, – подытожила Давина.

3

Солнечное утро сменилось не менее солнечным днём, и людей на территории монастыря прибавилось. Райан даже увидел издалека явно туристскую группу с экскурсоводом. На стоянке перед воротами стоял туристский автобус, рядом ошивался, похоже, водитель, среднего роста тщедушный малый в кепке и тёмных очках. Он лениво курил, провожая взглядом телепатов и их охранника.

– Я хочу съездить в город, кое-что купить, – сказала Давина, останавливаясь около машины. – Вы со мной?

– Честно говоря, я бы предпочёл вернуться к вашей матери.

– Тогда берите «Адель», а мы с Ульрихом вызовем такси.

Райан кивнул и влез в салон одолженной у Имельды Мортимер машины. Она была нелетающей, и путь должен был занять около часа. Райан включил автопилот, ввёл координаты и откинулся на спинку кресла. «Адель» была типично дамской моделью, с изящными обводами и повышенной степенью комфорта в салоне. Впрочем, против комфорта Райан никогда не возражал, хотя спокойно мог обойтись и без него.

Ему хотелось подумать, и плавный ход машины весьма этому способствовал. За окном мелькали цветочные плантации: на Парадизе отлично прижились розы, до сих пор остававшиеся самым любимым цветком для всего человечества. Рассеянно глядя на мелькающие мимо кусты, усыпанные цветами всех возможных оттенков, от белоснежного до тёмно-красного, почти чёрного, Райан прокручивал в голове рассказ отца Адама. Бывший епископ был откровенен с ними, Танни не чувствовал лжи, к тому же рассказ полностью подтверждался его собственными отрывочными воспоминаниями. Тёмную звезду отец Адам действительно видел своими глазами. Интересно, ему и в самом деле подчистили память силезийские службы, или он сам решил, что меньше знаешь – крепче спишь? Могло быть и то, и другое. Полностью стирать воспоминания поработавший с ним телепат не стал, слишком глубокий провал образовался бы, что в сочетании с очевидными изменениями в личности могло бы сказаться на психике не лучшим образом. Но всё, что могло бы помочь пройти по следам давней экспедиции, было удалено. Случись всё вчера, информацию ещё можно было бы попытаться восстановить. Но не сорок с лишним лет спустя.

Мимо временами проносились другие машины, но движение тут было редкое, и иногда дорога выглядела совсем пустой. Мотор урчал еле слышно, не отвлекая от раздумий, которые незаметно от Тёмной звезды и давней экспедиции перешли на дни сегодняшние и сосредоточились на дочери хозяйки этой машины. О Давине Райан думал часто, и эти мысли поглощали его без остатка. Вот и сейчас он устремил невидящий взор куда-то сквозь лобовое стекло, не глядя ни по сторонам, ни на экран заднего вида, на котором всё равно не было ничего интересного, кроме догонявшей его небольшой быстроходной машины. Впереди показалась диспетчерская башня космопорта, прятавшегося за невысокими холмами, до города уже было совсем недалеко, когда Райана вдруг ослепила белая вспышка перед самым стеклом.

«Адель» славилась не только повышенным комфортом, но и повышенной безопасностью, и сейчас она с честью выдержала испытание. Взрыв мотора не разбил лобовое стекло, оно лишь треснуло, и приборная панель осталась цела, спасая пассажира от травм. И всё равно Райана оглушило. Машина оторвалась от дорожного покрытия, боком упала на обочину, подпрыгнула ещё раз и, кувыркаясь, улетела в кювет, где и застыла кверху брюхом. Всё произошло настолько стремительно и неожиданно, что Райан не успел даже толком осознать случившееся. Когда он проморгался, то понял, что висит вниз головой на ремнях безопасности, в момент аварии прижавших его к спинке. Перед треснувшим стеклом клубился чёрный дым, исходивший из рваной дыры в крышке капота.

Мысли ворочались в голове неторопливо и неуклюже, как снулые рыбы. Райан повернул голову, нашарил взглядом кнопку и опустил боковое стекло. Некоторое время соображал, что делать дальше, потом догадался отстегнуть ремни. Это оказалось не лучшей идеей – падать вниз головой было не слишком приятно, пусть даже расстояние до крыши, на которой лежала машина, было невелико. Боковое окно обладало достаточной шириной, чтобы протиснуться сквозь него, стебли жёсткой травы, которой зарос кювет, царапали ладони. Дым заставил Райана закашляться, и он постарался отползти подальше. «Мотор не мог взорваться сам по себе, – билось в голове. – А значит…»

Что это значит, Райан додумать не успел. Укол в шею заставил его дёрнуться и вскинуть голову. Перед глазами мгновенно поплыло, и всё же лейтенант успел увидеть стоящую на краю дороги небольшую машину и человека в кепке и чёрных очках рядом с ней. Кажется, пси-удар, нанесённый Райаном инстинктивно, почти вслепую, заставил человека пошатнуться, но в следующее мгновение всё залила чернота, и что было дальше, Танни уже не видел.

– Райан! Вы меня слышите?! Райан, да очнитесь же!

Исполненный паники голос принадлежал Давине. Райан попытался ответить, но губы и язык не слушались, и даже глаза не пожелали открываться. Но голос продолжал звать его, настойчиво колотясь в стенки черепа, и спустя какое-то время лейтенанту удалось немного разогнать туман, клубившийся у него в голове. Во всяком случае, он пришёл в себя достаточно, чтобы попытаться открыть веки. Вот только толку от этого не было – вокруг всё равно было темно. Тогда Райан сделал попытку приподняться и понял, что не может пошевелиться. Он снова закрыл глаза и попытался напрячь мускулы, чтобы разобраться наконец, что происходит с его телом.

Итог был неутешительным. Он лежал на гладкой горизонтальной поверхности, скованный по рукам и ногам. Массивные, судя по всему, металлические оковы охватывали запястья, лодыжки и туловище поперёк груди. В результате удалось поднять только голову.

«Райан!!!»

С некоторым опозданием Танни сообразил, что голос Давины звучит не в ушах, а в его голове.

Перестав дёргаться в намертво сковавших его кандалах, Райан расслабился и попытался ответить тоже мысленно:

«Давина?»

«Райан, вы меня слышите?! – мозг Танни прямо-таки затопило чужим облегчением. – Какое счастье! Где вы?»

«Я бы и сам хотел это знать».

«Мы немедленно кинулись вас искать, закрыли космопорт, теперь его обшаривают…» – чувствовалось, что Давиной владеет обычно несвойственное ей возбуждение. Изливавшиеся на Райана мысли больше походили на неконтролируемый поток сознания, чем на её обычное взвешенное общение. И ещё Райан почувствовал её страх. За него. Пожалуй, впервые он ощущал чувства капитана Мортимер столь отчётливо.

«А я в порту?» – прервал он её мыслеизвержение.

Давина запнулась и на некоторое время замолчала, видимо, беря себя в руки. Во всяком случае, доходивший до Райана страх заметно снизился.

«Полагаю, что да, – наконец сказала она. – Во всяком случае, я чувствую, что вы где-то здесь, хотя и не могу сказать, где именно. Вы можете осмотреться и сказать, где вы находитесь?»

«Нет, к сожалению. Здесь темно».

Новая пауза.

«А… ощупать?»

«Только свою койку. Я, видите ли, к ней прикован».

В следующее мгновение он вздрогнул: настолько сильны были чувства, что накатили на него и вновь отхлынули. Казалось, что Давина разом разучилась контролировать себя и теперь ударила по собеседнику всей своей ментальной мощью. Райана учили противостоять этому, как и любого телепата. Вот только, попытавшись выстроить самый элементарный блок, он вдруг понял, что не может. Все его усилия падали в пустоту, оставляя его во власти чужих чувств и мыслей. Как будто он вмиг перестал быть телепатом… или разучился во второй раз.

«Рядом с вами кто-нибудь есть?»

«К сожалению, я не могу сказать наверняка, Давина. Похоже, меня накачали ренкотом».

«А как же мы с вами тогда…»

«Видимо, так же, как любой телепат с обычным человеком, – Райан помолчал, формулируя забрезжившую в голове догадку. – К тому же мы с вами связаны, помните? Когда-то я, не подозревая о своих способностях, смог вас найти. Теперь вы сделали то же самое».

«Да, наверное, – согласилась Давина. – Я поняла, что с вами что-то случилось, и я знаю, что вы где-то здесь. Где-то в ангарах. Но мне… словно что-то мешает. Если бы дело было только в том, что у вас заглушили пси-способности, я бы всё равно вас нашла. Но вас словно бы нет. И в то же время я вас чувствую, а теперь и слышу. Мне уже начало казаться, что я сошла с ума».

«Вы не сошли с ума, – уверенно сказал Райан. – Вы не могли бы немного себя приглушить?»

«Нет, – виновато сказала Давина. – Это не обычный пси-контакт, это наша с вами связь, по-видимому, работает, а её я контролировать не умею. Что с вами случилось, расскажите».

«Да тут и рассказывать почти нечего. У «Адели» взорвался мотор, её выкинуло на обочину недалеко от космопорта, а ехавший следом человек сделал мне укол, видимо, снотворного. Он следил за нами ещё на стоянке у монастыря, вам повезло, что вы с Ульрихом решили не садиться в вашу машину».

«И что же нам теперь делать? – как-то по-детски беспомощно спросила Давина. – Нет, вас, конечно, ищут, но… Они уже обыскали весь порт, сейчас обшаривают по второму разу, но я чувствую, что мне не очень верят. Никто, кроме меня, вас не чувствует».

«Видимо, ждать, пока меня найдут. Разве что…»

«Да?»

Райан снова напряг запястье и шевельнул кистью, пытаясь почувствовать охватывающий его руку браслет. Интересно, какой на нём замок? На каждом свой, или один общий на все оковы? Не будь его способности заглушены ренкотом, он без труда смог бы избавиться от них, сколь бы наворочены ни были запоры. Телекинез позволял воздействовать на механическую часть, ломать электронику, блокировать энергию… Но ведь Давина тоже телекинетик.

«Честно говоря, не понимаю, чем это нам поможет», – сказала уловившая его мысль Давина.

«Но ведь вам рассказывали на лекциях, какие именно центры работают в мозгу при занятиях телекинезом?»

«Да, и что?»

«И подчинять себе людей вы то же умеете. Если бы вам потребовалось захватить мой двигательный центр, вы бы это сделали без труда, верно? Попробуйте сделать тоже самое с телекинетическим. Вы знаете, как он работает».

«Но ведь это невозможно! Никто никогда так не делал!»

«А раз никто никогда не делал, откуда нам знать, что это невозможно?»

«Райан!»

«В любом случае, что мы теряем?»

В ответ пришёл целый вихрь мыслей-опасений, что именно они могут потерять. Воздействие на мозг – штука в любом случае опасная, а эксперименты с неведомым результатом – опасная вдвойне. Да, псионики в обязательном порядке изучают строение мозга, но вся история открытия и применения пси-способностей изобиловала печальными примерами того, куда может привести излишняя самонадеянность. Да, конечно, эксперименты ставили – но только в лабораторных условиях, под контролем, на добровольцах…

«Или на пленных и заключённых, если верить страшным слухам. Или в полевых условиях, когда люди просто пытались выжить и хватались за соломинку, – добавил Райан. – У нас с вами только одна альтернатива – ждать или действовать».

Он чувствовал, как она разрывается между двумя страхами, как в ней борются опасение повредить ему и боязнь, что поиски так и останутся безуспешными и неведомый похититель всё же сумеет вывезти свою добычу с Парадиза. Второго варианта Райан и сам боялся, а вот первый почему-то не вызывал у него никаких опасений. Ну не верил он, что Давина может ему навредить, не верил даже вопреки здравому смыслу.

«Ну, ладно, – наконец сдалась телепатка. – Давайте попробуем. Но если вы почувствуете, что что-то идёт не так, сразу скажите мне, слышите?»

«Обязательно».

Ощущение её присутствия стало сильнее. Словно чужой кулак сжался в мозгу, потом ослабил схватку и осторожно зашарил невидимыми пальцами внутри, пытаясь найти то, что ему было нужно. Ощущение было не из приятных, но Райан расслабился, пытаясь, насколько это было возможно, облегчить Давине слияние. И в какой-то момент он почувствовал её в себе всю, словно женщина забралась в него целиком и теперь могла управлять его телом, как своим. Он попытался очистить голову от всего лишнего. Полное слияние всегда давалось тяжело, слишком много мыслей, своих и чужих, от которых нельзя было отрешиться, могли привести и к помешательству. И потому они оба сейчас старались думать только о самом необходимом.

«Начнём», – он и сам не знал, кому из них принадлежала эта мысль.

Темнота вокруг сменилась странными вспышками – а, нет, это он сам зажмурился так, что под веками стало больно. Им обоим приходилось действовать вслепую во всех смыслах – и потому, что они не могли видеть то, что происходит, и потому, что никто из них не имел никакого опыта подобного взаимодействия. Телекинез позволяет многое… но для этого хорошо бы видеть объект, с которым работаешь, ну, или хотя бы представлять себе его расположение. Но Райан с Давиной и понятия не имели об устройстве замков, которые им нужно было отпереть. Они могли лишь попытаться их себе представить. Вряд ли это старинные механические запоры, скорее всего электронные. Тогда, для того, чтобы их отпереть, может хватить одного-единственного отошедшего контакта, но где он располагается, этот контакт? Как чаще всего приковывают своих жертв охотники на людей?

«Если его экипировали по высшему разряду, замок на каждом браслете свой, – на этот раз мысль точно принадлежала Райану. – Они кодовые, и охотник сам не знает кодов. Никто не станет облегчать жизнь пойманному псионику, если он, паче чаяния, сумеет сохранить – способности или если его найдут собратья. Дистанционно открыть их очень сложно, а заставить похитителя это сделать и вовсе невозможно. Но этот человек… Он не был псиоником! Возможно, обычный охотник на людей. Тогда всё куда проще. Замок, скорее всего, один, и управляющий пульт от него где-то здесь».

«И чем нам это поможет?»

«Я на корабле, скорее всего. Тянуть с отлётом охотник не стал бы. Большой корабль в порту не спрячешь. Скорее всего, это что-то вроде курьерской «стрелы» – минимальные размеры при максимальной прочности и дальности перелёта. Кабина пилота, грузовой отсек, двигатель. Отсек крошечный, думаю, только койка и помещается. Значит, все механизмы и провода должны находиться под ней. Давайте проверим то, что под нами, на разрыв!»

Рука в его голове снова сжалась, нащупывая нужный центр в мозгу – и по поверхности, на которой лежал Райан, прошла заметная вибрация. И, несмотря на то, что им пока ещё ничего не удалось добиться, Танни ощутил прилив не слишком уместного восторга. У них получилось! Давина смогла управлять им, как инструментом, пробуждая уснувшие после дозы ренкота способности. Что ни говори, а новое слово в науке они уже сказали.

«Это будет слабым утешением, если вас всё же увезут, – недовольно сказала Давина. – Сосредоточьтесь».

Райан послушно сосредоточился, вместе с ней пытаясь дотянуться до того, что было под ним, точнее, под его лежанкой. Куда проще было бы, если б он мог видеть, имеют ли их усилия какой-либо результат, но об этом оставалось только мечтать. И Райан полностью ушёл в создание поля напряжения под койкой: пусть то, что может там порваться, порвётся, всё, что может разогнуться, разогнётся… что может разделиться – разделится!

Щелчок запора в тишине показался оглушительным, лейтенант даже не сразу понял, что это. И лишь шевельнув левой кистью, понял, что верхняя часть охватывавшего её браслета свободно откидывается, освобождая руку. Гип-гип-ура, один есть! Правда, пока только один. Похоже, что управление там всё же было не общее, ну да лиха беда начало!

Они удвоили усилия, и вскоре поддался обруч, охватывающий грудь Райана. Теперь можно было приподняться и попытаться хоть что-то нащупать свободной рукой. Насколько проще было бы, если б его кандалы были потоньше – тогда их просто можно было бы порвать. Увы, и телекинез имеет свои пределы, и приходилось уповать на отошедшие контакты и разорванные провода.

Противный писк раздался, когда поддались оковы на ногах. Ну, это должно было случиться, успел подумать Райан, уж слишком гладко всё шло. Но нельзя ломать автоматику на – корабле до бесконечности, рано или поздно система безопасности забьёт тревогу. Так и случилось. Хозяин корабля отреагировал незамедлительно – дверь рядом с Райаном распахнулась. Каюта, в которой он находился, и в самом деле оказалась крошечной, при желании он мог бы коснуться дверной створки свободной рукой. Слабый свет из соседнего помещения резанул привыкшие к темноте глаза, так что Райан различил только тёмный силуэт и ударил по этому силуэту всей силой, которую только смог собрать. К счастью, Давина не противилась его желанию, тоже поняв, в чём дело. Они ударили вместе, и человек, распахнувший дверь между пилотской кабиной и спальным отсеком, отлетел назад, на пульт управления.

Он и в самом деле был невысок и почему-то в этот момент показался Райану знакомым, словно лейтенант видел его задолго до того, как вышел из монастыря на злополучную парковку. Но предаваться воспоминаниям было не место и не время. Танни сел, всё ещё удерживаемый на койке оставшимся браслетом на правой руке. Тело затекло от долгой неподвижности, и в довершение всего телекинез слушался его хуже, чем обычно. Раньше ему не составляло труда делать два дела разом, но сейчас, удерживая похитителя, он был вынужден оставить запорные механизмы в покое и потому окончательно освободиться не мог. Видимо, открытый ими с Давиной способ имел свои ограничения, и как телекинетик он стал слабее.

Райан свесился с койки и заглянул под неё, разыскивая взглядом замок. Под койкой змеились кабели, один из них оказался оборван и слабо искрил. Хорошо, что пластик, которым был выложен пол, служил неплохим изолятором. Дотянуться до замка оказалось невозможно, и Райан рванул второй тянущийся к нему кабель телекинезом, освобождая правую руку, но при этом выпустив пилота. Всего на мгновение, но этого пилоту хватило, чтобы схватить короткую винтовку и выстрелить.

Танни вскинул руку, телекинетически отбивая выстрел. Судя по отсутствию вспышки, это был не лазер и не плазма, а, видимо, что-то парализующее. Додумать эту мысль лейтенант не успел, потому что похититель стремительно прыгнул вперёд, замахиваясь оружием, как дубинкой. Похоже, он знал, что псионика надо отвлечь, ведь любая пси-деятельность требует сосредоточенности, достичь которой в драке довольно сложно. Будь Райан в нормальном состоянии, он без труда отразил бы и эту атаку, но как раз нормальным его состояние назвать было трудно. Удар прикладом он всё же отбил, зато пропустил удар ногой, снова опрокинувший его на койку. Похититель тут же навалился сверху, пытаясь винтовкой прижать его горло. К счастью, хотя Райан был сейчас не в лучшей форме, физически он оказался сильнее невысокого лёгкого похитителя. Схватившись в его оружие обеими руками, он сумел оттолкнуть его и тут же ударил противника головой в лицо. Винтовка вылетела из рук похитителя и оказалась в кабине.

Контакт с Давиной, похоже, разорвался, во всяком случае, Райан её больше не чувствовал, но ему было не до неё.

Они сцепились, скатившись с койки, похититель оказался внизу, но тут же вывернулся, гибкий и ловкий, словно кот. Райан бил его в лицо и, кажется, сумел расшатать зуб, но, видимо, адреналиновый угар не давал его противнику ощутить боль. Теснота мешала им обоим, но всё же похититель сумел подобрать под себя ноги и пнуть Райана в корпус, отбрасывая от себя. Танни задохнулся, отлетая под койку, в воображении тут же вспыхнул искрящий конец кабеля, но судьба была к нему милостива – оголённый провод остался в стороне, телепат его не коснулся. А пилот вскочил и бросился в кабину к винтовке. Наклонился, подхватывая её с пола…

Все решали доли секунды. Похититель уже оборачивался из низкой стойки, когда Райан прыгнул на ему на спину, прямо с четверенек. Шея похитителя угодила в стальной захват: правая рука под подбородком, левая – под затылком, цепляясь за правую. Райан до одури отрабатывал этот приём, когда только-только вышел из госпиталя в тренировочный лагерь. Инструкторы умели вдалбливать смертельную науку намертво. Даже тычок прикладом в лицо, который похититель ухитрился нанести ему через плечо, не заставил Райана разжать хватку. Нос лейтенанта хрустнул, Танни напряг все силы – и шея врага хрустнула тоже.

Тело похитителя обмякло и упало на пол, когда Райан разжал руки и с минуту постоял на четвереньках, переводя дух. По губам и подбородку текла кровь из разбитого носа и красными тяжёлыми каплями падала на пол. В тусклом свете кабины она казалась почти чёрной. Горели только огни на пульте и аварийная лампочка, за лобовым стеклом было темно.

«Райан?!» – вдруг ударил по мозгам телепатический вопль Давины, заставив Танни невольно дёрнуться.

4

– Джо Тиссен, – уверенно произнёс Ульрих Лей, глядя на тело со свёрнутой шеей.

– Кто? – переспросила Давина.

– Джо Тиссен, охотник за головами. Жил на Иберии, работал на Халса. Ну, или на того, кто заплатит. Имел репутацию лучшего в своём деле. После вашего побега Халс нанял его, чтобы вас найти.

Все снова посмотрели на тело.

– Упорным человеком был этот ваш Тиссен, – заметила Давина. – Халса давно уже нет, а он всё равно пытался выполнить заказ.

– Видать, ему заплатил кто-то ещё, – сказал Райан.

– К тому же он мог решить, что теперь найти вас для него дело чести, – добавил Ульрих. – Говорят, до сих пор от него никто не ускользал.

Райан помолчал, рассматривая мертвеца. А ведь он уже видел Тиссена – во время их отчаянного побега с Иберии во время бомбардировки. То-то похититель показался знакомым… Танни невольно тронул нос, стиснутый пластиковым креплением, чтобы сломанная перегородка не смещалась. Привет из прошлого… Интересно, как охотнику удалось выбраться с гибнущей планеты? Впрочем, это уже представляло чисто академический интерес.

«Стрела», как выяснилось, даже не была толком спрятана: она находилась в одном из боксов для частного транспорта, по всем правилам зарегистрированном и оплаченном. А поскольку вызванные Давиной телепаты никого внутри не почувствовали, то вскрывать бокс без разрешения владельца они и не подумали: потом неприятностей не оберёшься… Теперь представители Пси-Корпуса перебирали кораблик чуть ли не по молекулам, пытаясь понять, как такое вообще возможно. Райан тоже не избежал осмотра, но все тесты показали, что он чист и его организм ничего, кроме ударной дозы ренкота, не содержит. В одежде тоже не оказалось ничего подозрительного.

Сейчас действие подавителя пси-способностей уже кончилось, и Райан с облегчением ощущал, что вновь становится самим собой. Особенно приятно было чувствовать искреннюю радость его спутников. Девушки бросились ему на шею, Имельда тоже обняла как родного. Мужчины жали руку и хлопали по плечу. Только Давина сразу же захлопнулась, как устрица, едва только убедилась, что опасность миновала, но Райан не обижался. Видимо, телепатку мучило смущение за столь открытое проявление эмоций, обычно ей совсем не свойственное. И осо-знание, что он ей не безразличен, приятно грело душу.

Пискнул коммуникатор Давины. Та приняла вызов и некоторое время молчала, выслушивая сообщение.

– Они всё-таки что-то нашли в «стреле», – сказала она.

– …Вот, – на стол перед ними лёг чёрный диск примерно с ладонь величиной. – Был закреплён на разделяющей кабину и каюту переборке, мы далеко не сразу поняли, что это такое. Какая-то новая технология, Альянс нас опережает, вынуждены признать.

– Можно? – Райан протянул руку. Представитель Корпуса с нашивками подполковника кивнул.

– Мы уже связались с генералом Канхо. Он очень заинтересовался и, полагаю, не только он.

– Ну, ещё бы, – пробормотала Давина. – Искусственный источник подавляющего излучения.

Райан молча повертел в руках довольно тяжёлый диск с сенсорами и небольшой шкалой. Телепаты и эмпаты могли, при должном уровне умения, на некоторое время закрываться так, что собратья оказывались не в состоянии их ощутить. На очень ограниченное время. Этим же прибором могли пользоваться все. Включи – и, пока ты находишься в поле его действия, ни один псионик не поймёт, что рядом кто-то есть. Правда, в обратную – сторону это тоже срабатывало. Излучение подавляло пси-деятельность не хуже ренкота, пока оно действует, и ты – рядом – ты не псионик. Даже непонятно, зачем Тиссену в таких условиях понадобился ренкот, но, видимо, охотник решил под-страховаться.

– Каков радиус действия?

– Три метра. Полагаю, лейтенант, командование будет вам благодарно. Вы помогли нам получить уникальный прибор.

– Неизвестно, насколько он уникален в Альянсе, если им снабжают охотников, – заметила Давина.

– До сих пор никаких сведений о таких подавителях к нам не просачивалось, насколько мне известно.

– Мы в скором времени возвращаемся на Пангею, где сейчас находится генерал, – сказал Райан. – Возможно, мы сможем сами отвезти ему прибор, и вам не придётся гонять курьера.

– Ну, если ваш уровень допуска это позволяет, быть может, мы так и сделаем, – кивнул подполковник.

Давина промолчала, но когда они вышли из здания Корпуса и сели в предоставленную машину, вопросительно глянула на Райана.

– Зачем вам понадобился подавитель?

– А почему вы думаете, что я не хочу просто отвезти его по адресу?

– Потому что я успела достаточно вас изучить. Вы наверняка уже что-то задумали.

– Что ж, вы в каком-то смысле правы. Наши с вами поиски зашли в тупик. Конечно, сообщение, что Тёмная звезда находится «где-то за Скоплением Молота Гефеста», поле поисков сужает, но всё равно дело практически безнадёжное. Особенно если учесть, что обычными методами эту звезду не обнаружишь. Даже если Федерация пошлёт в тот район исследовательские корабли…

– Те могут проискать несколько лет, да, я понимаю.

– И это в том случае, если память отца Адама не обманула. И не была сознательно искажена, чего я тоже не исключаю.

– И что вы предлагаете?

– Поискать там, где мы сможем найти ответы.

– То есть в Альянсе?

Райан посмотрел на свою спутницу. Она не выглядела удивлённой – похоже, чего-то подобного от него и ожидала.

– Да. Помните документы, которые мы нашли в «Аталанте»? Корпорация была посредником между Посейдоном и Альянсом. Закупала тонны ренкота…

– Для пленных псиоников. Да, я помню.

– И везли их в то самое училище для пленных, о котором упомянула Карла. Едва ли оно находится при звезде – долгое пребывание рядом с ней опасно для жизни. Изменения накапливаются, агрессивность возрастает… В конце концов человек просто сгорает или сходит с ума и начинает бросаться на всех подряд.

Давина задумчиво кивнула, но перебивать не стала.

– В документах указана Эпона, но я уверен, что она была лишь перевалочным пунктом и ренкот оттуда везли дальше. А рядом с Эпоной находится Аид. Тот самый Аид, на котором находится один из храмов Древних, посвящённых предположительно Тёмной звезде.

– И?

– Знаете, мне кажется… Я практически уверен, что училище для пленных, о котором говорила Карла, находится на Аиде.

– Почему вы так думаете? – после небольшой паузы спросила Давина.

– Я думаю, что имел ко всему этому какое-то отношение, – Райан потёр занывший висок. – Училище было основано ещё до начала войны, только тогда курсантов для него не похищали… Или, во всяком случае, не похищали столь откровенно. И я точно там был. И потом… планета практически не заселена, с точки зрения сохранения секретности это было Конверсу на руку. А храм Тёмной звезды мог иметь для него символическое значение. В Альянсе такой известен только один.

– Ну, ладно, предположим, – Давина слегка покусала губу. – Предположим даже, что мы туда доберёмся. А дальше что?

– Я думаю, мы сможем высадиться на поверхность планеты. Едва ли там держат полную орбитальную защиту, даже ради секретного объекта это слишком расточительно. Для высадки можно взять «стрелу» Тиссена, на ней маскировочное покрытие, её будет не так-то просто засечь. А дальше – берём языка. Лучше всего – из руководства училища.

– А если не удастся? Если мы сами попадём в плен?

– Риск есть всегда, Давина, даже здесь, в Федерации. Вас пытались похитить, меня пытались похитить… Мы должны положить этому конец. В конце концов, мы не знаем ничего такого, что могло бы стать сюрпризом для Альянса. Ну да, мы ищем звезду, мы знаем о её существовании… Но это не тот объект, который можно куда-то переместить, чтобы спрятать понадёжнее. Она останется на месте, ждать тех, кто окажется удачливее нас.

– Мне нужно подумать, – Давина всё так же кусала губы. – А сейчас давайте всё-таки поедем.

Райан кивнул и завёл мотор. Ему хотелось отвлечься, и потому он повёл машину вручную, без автопилота. Радовало и в то же время слегка удивляло, что Давина так легко приняла его версию насчёт Аида. Райан был действительно уверен в своей правоте, и вместе с тем понимал, насколько зыбки высказанные им доводы.

– Райан, – вдруг сказала Давина, – если вы действительно имели какое-то отношение к этому училищу… имени Симона Конверса… может быть, вы ответите мне на один вопрос?

– Какой?

– Зачем нужно столько перевербованных псиоников?

– Чтобы ослабить противника и усилить себя, – Райан пожал плечами.

– Да, это, конечно, верно, но… Всё же исход войны решает флот, а не Пси-Корпус. Почему бы тогда не обрабатывать всех пленных? Излучение Тёмной звезды действует на всех. Альянс мог бы заполучить армию фанатиков, а он ограничивается только нашим братом.

– Возможно, как раз армия фанатиков ему и не нужна. Война рано или поздно кончится, и чем их тогда прикажете занять? Псиоников меньше, с ними всё-таки справиться можно.

– То есть уничтожить?

Райан молча пожал плечами.

– Но зачем они вообще это начали? Конверс лупил нас в хвост и в гриву, особенно поначалу, именно силами своих флотов, и не сказала бы я, что пленные дают Альянсу такое уж большое преимущество. Особенно сейчас, когда Конверса нет.

– Я был бы рад ответить на ваш вопрос, Давина. Но я не знаю. Я, к сожалению, не могу вам сказать, что творилось в голове у Симона Конверса. Или творится сейчас у Александра Игена.

Давина как-то странно посмотрела на него, но промолчала. Так, в молчании они и доехали до места. Открыв дверь, Танни вышел первым и подал руку Давине. Когда она вылезла, запрограммированная машина сама захлопнула дверь, тронулась с места и укатила в обратном направлении.

– Знаете, Райан, – произнесла капитан Мортимер, провожая её взглядом. – Ваши безумные идеи заразительны. Давайте рискнём!

Все остальные приняли их план без восторга.

– Нет, ну что Райан чокнутый, это я уже понял, – заявил Ульрих. – Но от вас, Давина, я как-то ждал большего благоразумия.

– Согласен, – мрачно кивнул Рауль. – Это авантюра.

Мариса молчала, вертя колечко на пальце и поглядывая на Макса, хранившего непроницаемое выражение лица.

– Да, молодые люди, с вами не соскучишься, – покачал головой Игнасио.

– Я так понимаю, что вы тоже против, – сказал Райан.

– Признаться, я отправился с вами, потому что мне надоела спокойная жизнь. Но жизнь сама по себе мне пока ещё не надоела.

– А мне эта идея нравится, – сказала Карла. – Я «за».

Рауль мрачно глянул на диверсантку, но никак прокомментировать её слова не успел.

– Так или иначе, – решительно произнесла Давина, – командование наш план уже одобрило.

Райан удивлённо посмотрел на неё, однако говорить ничего не стал.

– Но вы правы, это действительно авантюра, – продолжила капитан. – Поэтому, если кто-то не желает рисковать, я властью, данной мне как руководителю миссии, освобождаю его от участия в этой экспедиции. Награды за Нильфхель и жалованье за оба рейса вам будут вручены в полном объёме. Вы можете остаться здесь или вернуться на Пангею, на ваше усмотрение.

Их спутники переглянулись.

– Ну, и куда вы собрались без пилота? – с кривой ухмылкой спросил Рауль.

– То есть вы летите с нами?

– Да, чёрт возьми! Знаю, что ещё об этом пожалею, но одних я вас не отпущу.

– Да и охрана вам ещё понадобится. Даже больше, чем здесь, – добавил Ульрих. – Эх, давненько я не гулял!

– И врач, – тихо сказала Мариса. – Макс?

Нильфхелец молча кивнул.

– Э-хе-хе, – противореча себе, вздохнул Игнасио. – А я-то мечтал о спокойной жизни на курортной планете!

– Итак, все согласны, – подытожил Райан.

– Ну, должен же кто-то присмотреть, чтобы юные сорвиголовы не натворили дел! – ворчливо сказал старик, и остальные согласно кивнули. Карла довольно улыбнулась, и Райан улыбнулся в ответ.

5

Прощание с Парадизом вышло недолгим. Собственно, им и прощаться тут было не с кем, кроме Имельды Мортимер. Мать Давины явно была огорчена их быстрым отъездом и потребовала от Райана обещания обязательно ещё как-нибудь к ней заглянуть. Райан с лёгким сердцем пообещал. Конечно, для этого ему сперва требовалось остаться в живых, но он никогда не спешил хоронить себя заранее.

Ещё нужно было получить разрешение от руководства парадизского отделения Корпуса, после попытки похищения взявшего с них временную подписку о невыезде, но и тут проблем не возникло. Об истинной цели вылета Давина ничего не сказала, а препятствовать им лететь на Пангею никто и не подумал. Компания в последний раз сходила на пляж, на этот раз всем составом, и прямо с него отправилась в порт. Перед тем Имельда в последний раз обняла Райана, когда они у подъезда грузили свой багаж в машину.

– Мама спрашивала у меня, есть ли между нами что-нибудь, – вдруг поделилась Давина, когда они уже отъехали.

– И что вы ей сказали?

– Что пока ничего. Но вы ей и правда очень нравитесь.

– Я рад, что вы помирились, – сказал Райан. Давина хмыкнула, но без скептицизма.

Путь за пределы Федерации должен был занять около полутора недель. Все нервничали, но старались не подавать вида. Тем более, что пока яхта не вышла из прыжка, никакой опасности ни для кого не было и можно было расслабиться. Снова возобновились вечерние посиделки в кают-компании, игры и беседы. Разговоры при этом крутились вокруг самых разных тем, а вот конечной цели их путешествия они, словно по какой-то негласной договорённости, старались не касаться.

– Скажите-ка, Давина, – сказал как-то Рауль, когда они в очередной раз все вместе коротали вечер, – а за что вам вручили «Горящую Звезду»? Я искал в сети, но так и не нашёл, а у вас спросить всё как-то повода не было. Или это тайна?

– «Звезду»? – Давина рассеянно коснулась значка на орденской колодке, изображавшего звездочку с хвостом из языков пламени, из-за которых орден и получил своё прозвище. – Да нет, это не тайна, но и никогда не афишировалось. Уж слишком… громкая слава могла обо мне пойти, а я этим подвигом не горжусь. Я получила её за «Зевеса».

В кают-компании стало тихо. В первый момент Райан не сообразил, что она имеет в виду. Марисе и Максу, судя по всему, название тоже ничего не сказало. Зато все остальные уставились на Давину так, словно у неё вдруг выросли крылья. Или рожки.

– За «Зевеса»? – тихо повторила Карла.

– Так это… вы там были? – неожиданно громко спросил Ульрих. – Так это вы?..

– Вы были на «Зевесе», – Рауль закрыл рот и сглотнул. – Ну надо же…

– Да, я там была. И я же единственная вернулась оттуда живой. Хотя в этом моей заслуги нет – чистой воды везение. Остальных наградили посмертно.

– О чём это вы? – спросила Мариса.

– «Зевесом» назывался крейсер Конверса, – объяснил Рауль. – Флагман Первого флота Альянса, и он командовал им лично.

– На нём же его и прикончили, – добавил Ульрих. – Ваши диверсанты. Ну, в смысле…

– О, – произнесла Мариса и тоже посмотрела на Давину округлившимися глазами.

– Ой, только, пожалуйста, не надо на меня так смотреть! – Давина выставила вперёд обе ладони. – Я выполняла приказ командования и вообще была всего лишь в группе прикрытия. Я и ещё трое телепатов – мы защищали остальных от псиоников Альянса.

– Однако вы единственная, кто оттуда вернулся! Вы же сами сказали.

– Просто повезло.

– Я думаю, теперь мы не успокоимся, пока не услышим от вас подробный рассказ, как было дело, – заговорил молчавший до сих пор Игнасио. – Вы сами раздразнили наше любопытство, и теперь отмалчиваться с вашей стороны будет нечестно, капитан Мортимер.

– И правда, – согласился Райан. – Расскажите.

Кажется, отважная девушка-капитан смутилась. Во всяком случае, прежде теребить браслет коммуникатора у неё в привычках не было.

– В общем-то, это была обычная операция, Альянс на нашей территории такие проводит регулярно. Разница лишь в том, насколько крупной оказывается добыча. Кстати, это случилось как раз там, куда мы сейчас направляемся – в системе Аида. В боях был перерыв, и мы узнали, что Первый и Второй флоты Альянса группируются недалеко от планеты. А ещё узнали систему позывных и паролей, позволивших небольшому десантному боту совершить посадку на одной из палуб «Зевеса». Не спрашивайте меня, откуда взялись сведения – сами понимаете, исполнителям такого не сообщают. Ну и вот…

Давина не знала, почему её, тогда ещё всего лишь старшего лейтенанта, назначили на эту операцию – вместе с тремя другими офицерами Корпуса, выбрав их из многих десятков. Да и не принято в действующей армии задавать вопросы. Приказ в зубы – и вперёд, выполняй. Позже она поняла, что все они были практически смертниками – шансов вернуться живыми было ничтожно мало. Федерации было далеко от отточенной диверсионной службы Альянса, она вообще во многом отставала от своего молодого противника, словно Дейнебская война её так ничему и не научила. К счастью, во время подготовки к операции Давине не о чём таком не думалось.

В конце концов, к чему-то в этом роде её и готовили.

Сидя, как и остальные псионики, в управляющей кабине бота, она наблюдала на экране за приближением россыпи кораблей. Издалека они казались искрами, блестящими насекомыми, роящимися на орбите тусклого красного гиганта. Добытые позывные позволили им влететь в центр этого роя, и вскоре весь экран заняли два крейсера, висевшие совсем рядом, в пределах прямой видимости. «Зевес» и «Единорог», флагманы Первого и Второго флотов. Словно давние друзья, командовавшие этими кораблями, не хотели разлучаться даже в космосе. Давина переглянулась с капитаном Матвеевым, сидевшим к ней ближе всех. Раз корабли так близко, то и прислать подмогу «Единорог» сможет почти мгновенно. Возможно, у них будет даже меньше времени, чем планировалось изначально.

Жаль, что нельзя будет убить обоих, и Конверса, и Игена, подумала Давина. Но что поделаешь, консул и адмирал командовали каждый своим кораблём, и надежды, что вот именно сегодня Иген отправился к другу в гости, было немного. Скорее следовало опасаться, как бы Конверс не отправился в гости к Игену. А паролей для «Единорога» у них не было.

Один из крейсеров уплыл за край, и весь экран занял второй. Увеличился, вылезая за пределы экрана. Давина глубоко вздохнула, приказывая себе успокоиться. Однажды она уже участвовала в штурме космической базы Альянса. Здесь будет то же самое. Только теперь надо не захватить корабль, а убить одного конкретного человека, ну и всех, кто станет его защищать, конечно. А то, что этот человек – глава государства и герой прошлой войны, значения не имеет.

– Стыкуемся, – произнёс сидевший впереди пилот, уверенно направляясь к указанному диспетчером крейсера причалу. Все пароли, допуски и коды были отправлены диспетчеру автоматически. Давина повела плечами. Форменная броня Альянса казалась ей чужой и неудобной, хотя была подогнана точно по её мерке.

На пристыковку и улаживание последних формальностей ушло около получаса. Пилоту пришлось включить передатчик и ответить на несколько вопросов, но, судя по всему, никаких подозрений они не вызвали. Тот, по чью душу они явились, пока ещё и не подозревал об их присутствии. Прибытие трёх десятков десантников – не та проблема, с которой адмирал разбирается лично. Скорее всего, капитан крейсера и тот не в курсе. А Конверс, может статься, и вовсе сейчас спит или обедает.

Ну ничего, недолго ему осталось.

Челнок замер, шлюз был открыт, оставалось только опустить трап и выйти. Трап бота и в самом деле начал откидываться, но не успел он коснуться пола, как помещение переходного шлюза сотряс выстрел. Спрятанное в обшивке бота орудие выплюнуло ракету, и та ушла в незащищённую бронёй внутреннюю стену, чтобы взорваться где-то в глубине крейсера.

«Зевес» тряхнуло. Будь у них возможность взорвать реактор, и на этом миссия была бы окончена, пусть и ценой их жизней – по причине гибели всего крейсера. Но реактор огражден бронёй со всех сторон, и той ракетой, которую они смогли, не вызывая подозрений, провезти на – борту, её не пробить. Поэтому выстрел был сделан в сторону жилых палуб. Давина сорвалась с места. Конверс мог погибнуть уже сейчас, но если нет – их долг довести дело до конца. И действовать нужно быстро, пока команда «Зевеса» не опомнилась и не сообразила, что к чему.

Снаружи завывали сирены. Десантники уже вывалились из бота и зачистили причал, оставив лишь трупы. В диспетчерской наверняка подали сигнал тревоги, и диверсанты, не медля ни мгновения, кинулись ко входу в технические коридоры. Где мостик на типовом крейсере, знали все. Где искать командующего в разгар внештатной ситуации, догадаться также было несложно.

Внутренний люк просто взорвали, освободив проход. Бег по переходам Давина почти не запомнила. Провода, трубы, мелькающие иногда вспышки выстрелов. Корабельные телепаты опомнились и навалились на них где-то на середине пути. Матвеев, так и державшийся рядом, пошатнулся, Давина тоже едва не упала, и бежавший рядом десантник поддержал её. Но они выстояли. Женщине казалось, что на неё опускают бетонную плиту, которая вот-вот раздавит её. Иногда плита сменялась огненным шквалом или ледяной глыбой, временами телепатка словно проваливалась в бездну, а то и вовсе переставала что-либо чувствовать или соображать… Но через созданный ими в разумах десантников заслон почти ничего не прорывалось. И всё же альянсовцы знали своё дело. Когда отряд достиг мостика, из тридцати человек в нём осталось девятнадцать.

– Он там, – выдохнул майор Нортон, когда-то знавший Конверса лично.

Дверь на мостик тоже взорвали, и внутрь тут же полетело несколько гранат. Потом десантники попрыгали в проём, расчищая дорогу своим. Телепаты вбежали последними, и тут же Нортон закричал на тонкой ноте и повалился на пол, свернувшись в позе эмбриона. Он был ещё жив, но жизнь в нём стремительно гасла. Охранники консула отнюдь не собирались умирать как овцы, Давина перепрыгнула через тело одного из своих десантников с развороченной грудной клеткой и тут же присела в углу, за краем пульта, стараясь не попасть под огненный шквал. Который, впрочем, быстро стих. Собравшиеся на мостике офицеры не смогли противостоять десанту, однако, погибая, они прихватили с собой половину нападавших.

Давина выпрямилась, вслушиваясь в мгновение тишины. Кроме федералов, на мостике оставался живым один-единственный человек – тот, кого все остальные прикрывали до последнего и чью защиту так и не смогли пробить ни лазеры и плазма, ни пси-атаки. Разумеется, лейтенант Мортимер не раз видела портреты Симона Конверса и теперь узнала его сразу. Красивый золотоволосый мужчина лет тридцати пяти смотрел на них, и в его глазах не было страха, хотя он остался один против десятка бойцов и двух псиоников. На какой-то миг Давине показалось, что он смотрит прямо на неё, и этот миг с фотографической точностью впечатался в её память.

А потом мир взорвался.

Давину спасло то, что она стояла в стороне от всех, и то, что край пульта, за которым она спряталась, прикрыл её от разворотившего стену и большую часть переборок взрыва. В ушах взвыл уходящий воздух, её дёрнуло из угла, и всё ещё ничего не соображающая Давина вцепилась в какую-то скобу. К счастью, пролом был достаточно широк, чтобы воздух ушёл быстро, а десантная броня была снабжена не только кислородной маской, на всякий случай заранее опущенной на лицо, но и специальными присосками на перчатках. Приподнявшись, телепатка огляделась. Мостик превратился в груду покорёженного металла, торчали куски переборок, прутья, провода. Всё, что было не закреплено, вынесло наружу, в том числе и тела. Не все, впрочем – в нескольких метрах от себя Давина увидела то, что осталось от капитана Матвеева. Ног у него не было, верхняя часть туловища, пришпиленная к стене куском металла, была обожжена, но лицо, по странной иронии судьбы, не пострадало. Не нужно было быть телепатом, чтобы понять, что он мёртв. И всё же одно живое существо рядом осталось. Своим ногам Давина не доверяла и потому поползла на четвереньках.

По традиции адмиральское кресло находится на возвышении, чтобы командующий мог видеть всю картину в целом. До взрыва Конверс стоял у его подножия, а теперь лежал на том же месте, в то время как сам подиум, вывернутый, но не до конца оторванный от пола, упал сверху на ближайший пульт, и кресло спинкой упёрлось в пол, прикрывая упавшего как крышей. Сознание консула было мутным, похоже, что он находился на грани беспамятства, но даже в таком состоянии он продолжал телекинетическим усилием удерживать вокруг себя часть воздуха, благодаря чему не задохнулся. И не улетел в открытый космос. Давина с усилием перевернула его на спину. Изо рта консула текла красная струйка, но видимых повреждений на нём не было. Конверс вдруг закашлялся кровью, его глаза открылись, но видит он её или нет, сказать было трудно. Некоторое время телепатка всматривалась в его лицо, а потом перевела взгляд на рваную дыру в наружной стене.

Там, в красноватом свете местного тусклого солнца, величественно проплывал борт «Единорога».

– Так что же, – растерянно спросила Мариса, – выходит, по «Зевесу» выстрелили с «Единорога»?

– Именно так, – кивнула Давина. – Потом, когда я вернулась, мы проанализировали записи с бота, и сомнений не осталось. Так что орден по справедливости нужно было вручить Игену.

Слушатели переглянулись.

– А Конверс? – тихо спросила Карла. Она с ногами забралась на любимый диван Райана и теперь сидела в уголке, обхватив колени руками.

– Он умирал или, во всяком случае, был серьёзно ранен. Как только он потерял сознание и не смог больше удерживать воздух… Мне даже ничего не пришлось делать.

– Вот сука! – вдруг громко ругнулся Ульрих. Все удивлённо посмотрели на него, и он объяснил: – Иген сука. Дождался, пока за другом явятся федералы, и всё свалил на них. И консулом стал, и не виноват ни в чём. Давить таких друзей.

– Там, где речь идёт о больших деньгах или большой власти, друзей, как правило, не остаётся, – невесело усмехнулся Игнасио и повернулся к Райану: – А вы что скажете?

– В принципе согласен, – Райан пожал плечами. – Александру Игену надоело быть вторым. Такое случается.

– Но зачем? – тихо спросил Макс. – Если Конверс был один против десятка… Игену достаточно было просто подождать, зачем отдавать приказ самому? И что подумали его люди, когда им приказали стрелять по кораблю Консула?

– Шансы у Конверса, при его пси-способностях, были, – пристально смотревшая на Райана Давина отвела глаза и тоже пожала плечами. – Ему нужно было продержаться ещё минуту, а потом к нему подоспела бы помощь, я, уходя, чуть с ней не столкнулась. А Иген, скорее всего, объявил, что Конверс уже мёртв, и призвал отомстить его убийцам. Он был телепат, ему поверили. Вот как он заставил замолчать остальных своих псиоников, это вопрос. Говорят, что сразу же после его вступления в должность в Пси-Службе Альянса были большие перестановки. Вероятно, именно с этим они и были связаны.

Райан кинул взгляд на Рауля, но тот сидел с задумчивым видом, никак не комментируя рассказ Давины. Разговор увял, все сидели задумчивые и тихие, пока наконец Давина не поднялась и не объявила, что уже поздно и она идёт спать. Её примеру последовали и все остальные.

Астероидное кольцо в системе Аида было словно специально предназначено для того, чтобы прятать в нём маленькие корабли. Если суметь нырнуть внутрь и не столкнуться ни с одним из камней, то ни один радар не отличит изображение катера или яхты от металлического метеорита, которых там хватало. Рауль был первоклассным пилотом, он всё сделал. Щитов «Зимородка», не спасших бы кораблик от прямого попадания из тяжёлого орудия или от крупного столкновения, вполне хватило, чтобы уберечься от мелких камешков, а от больших каптри уворачивался с ловкостью мальчишки-разносчика, лавирующего в толпе прохожих. В конце концов «Зимородок» завис рядом с одной из самых больших глыб, занявших половину экрана внешнего обзора.

Райан некоторое время задумчиво рассматривал скопление камней за бортом, казавшихся чёрными тенями неправильных форм. Солнце, сиявшее прямо напротив яхты, заключало их в красноватый ореол. Потом Райан переключил экран наружного обзора на корабельный компьютер и вывел на него карту Аида.

– Ну, что? – неслышно вошедший в кают-компанию Рауль встал у него за плечом. – Ты хоть имеешь представление, в какой части Аида находится это ваше пресловутое училище?

– Точно не знаю, но могу предполагать, – и Райан дал приближение на один из квадратов на северном материке. – Вот здесь.

– И чем это место лучше всех остальных?

– Тем, что там стоит храм Древних. Похожий на тот, что мы осматривали на Нильфхеле. Если он действительно имеет отношение к Тёмным звёздам, то для Конверса место наверняка было символичным.

– «Если», – Рауль фыркнул. – «Наверняка». И ты собираешься искать, основываясь исключительно на собственных предположениях?

– А на чём же мне ещё основываться? Помимо всего прочего, это одно из самых спокойных мест на планете, что тоже немаловажно. Я не знаю, на какой срок существования рассчитано училище, но стоит оно тут уже не первый год. В любом случае, раз уж мы здесь, не лететь же теперь обратно?

Рауль промолчал, что можно было рассматривать как знак согласия.

– Кстати, Райан, ты был прав, – сидевшая за соседним терминалом Карла повернулась к ним. – Тут, судя по всему, и впрямь практически нет орбитальной защиты. Разве что её очень хорошо маскируют. Орбитальных батарей, насколько я могу судить, нет вообще. Только несколько спутников летают, вероятно, связь и радары.

Планета на экране перед Райаном снова уменьшилась, и её окружили несколько серебристых пунктирных линий, отмечая траектории спутников.

– В общем, логично, – задумчиво кивнул Райан. – Батарея рядом с ненаселённой планетой, где есть, в лучшем случае, пара исследовательских станций, только привлекла бы внимание. Спутники-то ладно, их нередко пускают, связь нужна везде. А вот батареи… Кстати, форма готова?

– Угу, – Карла поднялась и вышла из кают-компании.

Когда она вернулась со свёртком, рядом с экраном уже собрались все. Уложив свёрток на диван, Карла развернула его, заставив подвинуться устроившегося на мягком сиденье Игнасио.

– Что это? – спросил Рауль, глядя на курсантскую форму Райана, только перекрашенную в серый цвет и со споротыми знаками различия.

– Так были одеты все псионики, прибывавшие из этого училища. Пока не получали чин, – объяснила девушка.

– Надо сказать, что перекрашивать одежду далеко не так легко, как было написано в инструкции к краске, – недовольно добавила Мариса. – Мы два дня провозились.

– А, так вот для чего вы её закупали, – улыбнулся Макс.

– Спасибо, дамы, – улыбнулся Райан. – Должен сказать, Карла, что твои советы просто бесценны.

Карла слегка покраснела.

– Там наверняка все всех знают в лицо, – с сомнением проговорил Ульрих. – Лучше бы тебе вообще никому на глаза не показываться.

– А я и не собираюсь без крайней на то нужды. Но бережёного, как говорится…

– Когда ты намерен вернуться? – Рауль снова отвернулся к экрану.

– Надеюсь, через пару дней, но это уж как повезёт. В любом случае, если я буду отсутствовать больше двух недель – возвращайтесь без меня. В случае чего я попробую добраться до ближайшей планеты Федерации и без вас – ресурсы «стрелы» это позволяют.

– Кстати, в том квадрате, куда ты направляешься, похоже, начинается шторм.

– Оно и к лучшему, когда я окажусь под облачным покровом, отследить меня будет практически невозможно.

– Вот только посадка и взлёт усложнятся в разы.

– Я знаю, Рауль.

– А мне вот внезапно стало любопытно, – подал голос Игнасио, – как командование могло одобрить эту операцию, если выясняется, что у вас нет даже достоверных сведений о местонахождении объекта?

– А никак, – опередила Райана Давина. – Оно её не одобряло.

– Но ведь вы сказали…

– Я солгала.

Все молча уставились на безмятежную телепатку. Потом Карла негромко рассмеялась и несколько раз хлопнула в ладоши.

– Браво! Вы смогли меня удивить, капитан Мортимер. Вот уж не ожидала от вас такого, но мне это нравится.

– Вам, значит, нравится? – повторил Рауль. – К сожалению, не могу разделить вашего восторга. Мы прёмся через полгалактики, не имея ни плана, ни одобрения руководства, ни подстраховки – ничего! От кого-кого, Давина, а от вас я такого не ожидал. Чья это была идея? Уж не её ли? – он кивнул на Карлу.

– Идея была моя, – сказал Райан.

– А, ну тогда ясно, – хмыкнул Ульрих.

– Вы что-то имеете против моих идей? – поинтересовалась Карла.

– А вы как думаете, госпожа Краско? Вы слышали, чтобы кто-то из нас бегал со стороны на сторону? Да, мне ваши идеи действительно не по душе!

– Рауль… – Райан поднялся, и Вергано одновременно с ним поднял руку:

– Севье, прошу вас…

– Что?! – каптри резко развернулся к ним. – Она предательница! Причём двойная! Откуда нам знать, что там тебя уже не ждут?!

Райан моргнул – кричал Рауль редко, и в сравнительно небольшой комнате его крик прозвучал оглушительно. На какой-то миг снова стало тихо, потом Карла развернулась и выскочила за дверь. Повисло молчание.

– Она ничего не знала, так же как и все вы, – сказала Давина. – Вы несправедливы, Рауль.

– На твоём месте я бы извинился, – добавил Райан.

– За что? – Рауль заговорил тише, но всё ещё достаточно агрессивно. – Разве я сказал неправду?

– Насчёт беготни со стороны на сторону – тут тебе возразить трудно. А вот насчёт того, что меня там якобы уже ждут… Давайте не будем обижать друг друга беспочвенными подозрениями.

– Она уже дважды изменяла – это ты называешь «беспочвенные»? Я вообще не понимаю, как таким можно доверять.

– А вот наше командование понимает. Если помнишь, это оно послало её к нам, уж в этом-то нет никаких сомнений. И сам подумай, Рауль, – если ты так настроен против изменившей дважды, сумел ли бы ты поверить изменившей трижды?

– Нет, конечно.

– Вот и в Альянсе не поверят. Ей теперь некуда возвращаться, пойми, Рауль.

– Это если сам Альянс её к нам не направил. В смысле, не приказал нам сдаться.

– Её проверяли телепаты не чета нам с Райаном, – покачала головой Давина. – Поверьте, Рауль, на слово в Корпусе не верят. Если бы возникли хоть какие-то сомнения, Карлы Краско здесь бы не было.

– Я понимаю, что ты злишься, Рауль, – добавил Райан. – Но злиться тебе надо на нас с Давиной. Не стоит срываться на первом, кто подвернулся под руку.

Рауль не ответил. Не дожидаясь, пока он придумает, что сказать, Райан вышел из кают-компании и постучался в свою бывшую каюту, ныне занятую Карлой. Открывать девушка не спешила, но когда Танни телепатически позвал её, дверь всё-таки поддалась.

– Тебе нет необходимости меня утешать, – безучастно сказала сидевшая на койке Карла, не отрывая взгляда от сложенных на коленях рук. – Он прав.

– Он не прав, и мы все это знаем, – Райан сел рядом с ней. – Он и сам это поймёт. Если уже не понял.

– Нужно мне его понимание…

– Понимание всем нужно. Рауль – хороший мужик, но он прямодушен и боится за всех нас. Ему порой трудно понять, что есть не только чёрное и белое, верность или измена. Ну же, Карла…

Он приобнял её за плечи. На мгновение девушка напряглась, но потом обмякла, положила голову ему на плечо и тихонько шмыгнула носом.

– Знаешь, я никогда не считала, что служу Альянсу, – проговорила она. – Я служила Симону Конверсу… А потом Александру Игену. Считала, что я перед ними в долгу. Знай я, что это Иген погубил Конверса, я бы ушла раньше.

– В долгу?

– Ага. Я родом с Фортуны. Это рядом с Ханааном, знаешь?

– Знаю.

– А знаешь, что там творилось во время Дейнебской? Ханаан первым попал под удар дейнебов, и Федерация просто вывела свои вооружённые силы из этого сектора, бросив находившиеся там планеты на произвол судьбы. На наше счастье, дейнебы Фортуну миновали… хотя, может, было бы к лучшему, если бы её – оккупировали. Хоть какая-никакая, а власть была бы. А так… Вы вот всё вспоминаете Иберию, с её разгулом преступных боссов и работорговлей, так поверь мне, на Фортуне было ещё хуже. До тех пор, пока туда не пришёл флот Альянса, не навёл там порядок и не оставил свой гарнизон. Вот только семьи к тому – времени у меня уже не было, и виноваты в этом были отнюдь не враги.

– А что с ней случилось?

– Папу убили в баре… Ну, в смысле, убили, ударили по голове и проломили череп, но он умер не сразу, а через несколько месяцев, так и не очнувшись. Я не знаю, кто это сделал. А мама… Мы с ней очень много работали, пытались сперва папу лечить, потом просто прокормиться, а цены всё росли… Однажды мама просто упала и больше не поднялась. У неё был рак, но она скрывала это до последнего, и когда она всё-таки попала в больницу, он уже был на последней стадии, и лечить его смысла не было. Так, по крайней мере, мне сказали, хотя, будь у нас денег побольше, возможно, они и попытались бы что-то сделать. Не знаю… А когда умерла мама, оказалось, что она задолжала одному из этих криминальных царьков. Ещё когда была надежда, что папа очнётся. А денег, чтоб заплатить, у меня не было. И тогда они забрали меня. Не знаю, что бы со мной было… потому что буквально на следующий день после этого на Фортуну высадился Альянс.

– Господи, я смотрю, у нас полкоманды в рабстве побывало. Мариса, Макс, ты… Так это тогда ты встретилась с Конверсом?

– Тогда, – Карла подняла голову и улыбнулась. – Совсем близко его видела, почти как тебя. Он даже сказал мне пару слов. Я потом долго хранила плакат с его портретом. И когда нас завоевал Альянс… Я сама пришла на вербовочный пункт и сказала, что хочу служить. У Рауля, наверное, будет разрыв сердца, но я не видела ничего плохого в том, что Федерация будет завоёвана Конверсом.

Райан кивнул. Да, в начале войны не так уж мало народа ничего плохого в этом не видело. Целые планеты сдавались без боя. И столь ненавидимый Раулем адмирал де Вега был не единственным.

– И Игена ты тогда же видела?

– Видела, хотя тогда почти не обратила на него внимания. Так, болтался рядом с Конверсом длинный брюнетистый парень… Хотя, конечно, он не болтался, наверняка был занят чем-то важным и нужным. Только я не знаю, чем.

Райан невольно улыбнулся, и Карла улыбнулась в ответ.

– Завтра я высажусь на Аид, и, возможно, наша миссия скоро кончится. Не знаю, увидимся ли мы ещё, когда нас отправят по другому месту службы…

– Я бы хотела остаться с тобой.

– Да я бы тоже не отказался. Но решать, сама понимаешь, будем не мы. Это я к тому, что мне бы не хотелось, чтобы вы с Раулем друг друга поубивали.

– Да я-то что, – хмыкнула Карла. – Я к нему не цепляюсь.

– Я рад. И если он решит перед тобой извиниться, я буду рад ещё больше, если ты просто примешь его извинения. Не напоминая о своей, пусть даже и обоснованной, обиде. Не будем раздувать конфликт, ладно?

– Ладно.

– Ну, вот и отлично.

6

Отследить вращение спутников, отыскать «окно», в которое может нырнуть «стрела» – дело техники. Труднее подобраться к объекту незамеченным. Они там, в училище, не дураки, и пусть сюда летают редко, это не значит, что они не готовы к визиту нежданных гостей. Райан постоянно держал защиту в мозгу, в любой момент готовясь спрятаться от телепатического поиска или даже отразить атаку, но пока всё обходилось. То ли его не заметили, то ли пока не искали в этом районе. Райан щёлкнул переключателем, выводя на экран скудные карты, нашедшиеся в памяти «Зимородка». То, что знают о географии Аида рядовые энциклопедии – самые общие планы, на них даже храм не обозначен.

«Стрела» притулилась под скалой, защищающей от ветра. Ураган слегка стих, но всё равно скорость воздушных потоков была впечатляющей. Дышать снаружи будет трудно. День близился к вечеру, до темноты ещё должно было быть далеко, но всё равно рассмотреть что-либо дальше, чем в сотне метров, было сложно: и из-за толстых туч, закрывающих и без того неяркое солнце, и из-за поднятой ветром пыли. Приборы «стрелы» фильтровали изображение, и потому Райан всё же мог разглядеть гору, на которой стоял храм, хотя само здание отсюда увидеть было невозможно, и гигантские статуи. Последние пострадали куда больше, чем на Нильфхеле – полностью уцелели только две, причём одна – без головы. От двух других остались ноги, от остальных – постаменты. Или не осталось ничего. Учёные даже не могли договориться между собой, было тут шесть статуй, или восемь. Впрочем, исследования в этой долине проводились редко – негостеприимная планета, расположенная в стороне от обычных трасс, привлекала мало внимания, особенно с тех пор, как были открыты множество других, куда более дружелюбных к человеку, и она перестала быть перевалочным пунктом. Развалин хватало и в иных местах, а больше ничем интересным Аид похвастаться не мог.

Горизонт вспыхнул багровым светом, и ещё раз, и ещё, и тёмные силуэты статуй чётко обозначились на фоне зарева. Заработал один из множества здешних вулканов. Райан повертел доступные карты так и эдак, и с досадой выключил встроенный в пульт планшет. Всё равно не миновать подлетать поближе, рискуя быть обнаруженным. Училище может оказаться где угодно, долина со статуями велика, Аид ещё больше.

«Стрела» едва заметно дрогнула, когда заработали двигатели. Почтово-разведывательный кораблик мог работать и в режиме самолёта, будучи вполне приспособлен к полётам в атмосфере. Посадку Райан произвёл вполне благополучно, и даже немного погордился собой, хотя у Рауля, безусловно, вышло б лучше. Теперь ему предстояло сделать довольно широкий крюк и приземлиться на склоне горы, откуда открывается вид на долину. Едва ли училище выстроили в месте его будущей посадки, для стройки, скорее всего, выбрали более ровную площадку. А значит, риск, что его заметят, снижается, хотя всё равно остаётся большим. Что ж, философски сказал себе Райан, никто и не обещал, что будет легко.

Стоило покинуть убежище под скалой, как ветер с новой силой набросился на «стрелу», заставляя её раскачиваться в воздухе. Вдобавок ко всему началась обычная для Аида сухая гроза, и молнии замелькали по сторонам от кабины, вселяя страх, что одна из огненных плетей долбанёт прямо по кораблику. Все усилия Райана уходили на то, чтобы удержать прижимающуюся к скалам «стрелу» на нужном курсе, он напряжённо следил за приборами, и потому прорезавший небо огненный болид заметил только после того, как запищал бортовой локатор. Намётанный глаз и без проборов сразу определил происхождение «болида»: это заходил на посадку космический корабль. Небольшой – яхта или катер.

Сам Райан вошёл в атмосферу довольно далеко от материка и потратил несколько часов, чтобы добраться до окрестностей храма. Этот же корабль шёл, не скрываясь, а значит, был своим. Танни торопливо застучал по кнопкам, высчитывая траекторию спуска и место приземления. По всему выходило, что посадка произойдёт посреди долины, ближе к восточному ряду статуй. Повезло, подумал Райан. Училище должно быть где-то рядом, и найти его с таким ориентиром труда не составит. Высшие силы определённо благоволят к нему.

Должно быть, он сглазил. Снова сосредоточившись на управлении, Райан не обращал внимания на то, что творится снаружи, а там определённо творилось что-то странное. Прямо по курсу «стрелы» низко нависавшие тучи заклубились ещё больше, словно кто-то сгонял их в кучу, одновременно осветив изнутри белесым призрачным светом. Клубы тумана и пыли с пеплом из аидских вулканов, составлявшие большинство здешних облаков, начали закручиваться, словно некий великан принялся размешивать их невидимой ложкой, и спустя несколько секунд гигантский, пронизанный молниями «хобот» вытянулся от неба до самой земли. Смерч играючи прошёлся над долиной, затягивая в себя всё, что попадалось на его пути, хлестнул по маленькому космодрому, и распался столь же внезапно, как и появился, выплюнув всю свою добычу. Но при этом, уже подыхая, успел зацепить пролетавший над долиной крохотный кораблик.

Райан едва успел понять, что произошло. Просто вдруг заверещала навигационная система, подавая сигнал тревоги, и тут же «стрелу» мотнуло в сторону, а по наружной обшивке грохнул такой удар, словно в неё угодили пушечным ядром. И тут же «стрела», перестав слушаться управления, закрутилась вокруг своей оси, на экранах всё смазалось, вокруг затрещало и загрохотало так, что можно было оглохнуть. Тряска была такая, что пилота неизбежно выкинуло бы из кресла, если б ремни безопасности не сработали автоматически, притянув его к спинке. Взвыла сирена, предвещая неизбежное крушение о скалы внизу, кораблик вертелся так, что рассмотреть, что там, на приборной доске, не представлялось возможным. А потом снова сработала автоматика, и Райана просто выкинуло из «стрелы», катапультировав с креслом в – самый последний момент, прежде чем несчастная «стрела» превратилась в груду обломков. Но полёта до земли Танни уже не запомнил. Сознание померкло раньше, так полно и стремительно, словно кто-то щёлкнул выключателем.

В себя он приходил медленно и неохотно, словно выдираясь из залившей мозг тягучей патоки. Когда же Райан наконец сумел осознать свои ощущения, то искренне пожалел о том, что очнулся. Голова не просто болела, она взрывалась болью раз за разом, словно в неё заложили множество гранат и теперь подрывали одну за другой. Пахло пылью и гарью, было холодно, и именно холод, а также неудобное положение и затёкшая шея заставили Райана наконец начать что-то делать. Однако при попытке даже не поднять голову, а просто открыть глаза всё вокруг начало вращаться, да так, что Райан впервые осознал: шуточка «держись за землю, чтоб не упасть» может быть вовсе даже и не шуткой. Хотя, конечно, на самом деле никто не вращался, а просто у него кружилась голова.

Сделав над собой неимоверное усилие, Танни всё-таки разомкнул веки, однако ничего не увидел. Вокруг было темно, и в этой темноте проступали только какие-то размытые пятна. Глаза упорно отказывались смотреть. Тогда Райан снова закрыл их и попытался сосредоточиться на ощущениях тела. Тело тоже болело, но он всё-таки сумел понять, что по-прежнему пристёгнут к креслу, а это кресло лежит на боку. Амортизаторы сработали как должно, уберегая незадачливого пилота от ударов о камни, но полностью спасти от повреждений всё же не смогли. Райан шевельнул пальцами сначала на руках, потом поджал пальцы на ногах, напряг мускулы, убеждаясь, что всё слушается и кости вроде бы тоже не сломаны.

На ощупь нашарив пряжку, он отстегнул ремни, вывалившись из кресла, и тут же об этом пожалел. Голова взорвалась пуще прежнего, к тому же к горлу немедленно подкатила тошнота. Райан сжал зубы и ещё некоторое время полежал неподвижно, пока не понял, что его начинает парадоксальным образом клонить в сон. Последнее точно было не к месту и не ко времени, и он всё-таки заставил себя ещё раз открыть глаза и попытаться разглядеть хоть что-нибудь. Холодный ветер ерошил волосы и завывал в отдалении, хотя, быть может, это просто шумело в голове. Райан зажмурился, напрягся и рывком сел. И тут же согнулся пополам, утыкаясь лицом в колени и крепко зажимая себе рот. Казалось, что сейчас наружу извергнется не только содержимое желудка, но и все внутренности вообще. Кое-как справившись с собой, он предпринял ещё одну попытку оглядеться.

Вокруг действительно было темно, так, что он едва смог увидеть, где находится. Ему повезло – кресло упало во что-то вроде каменной ложбины, похожей на довольно гладкий жёлоб. С одной стороны высились скалы, и видно было, как ветер, ударяясь от них, закручивает поднятую в воздух пыль. Однако довольно высокий каменный гребень с другой стороны прикрывал ложбину от его порывов. Пыль скрипела на зубах, норовила залезть в глаза и нос, и невысокий жёсткий кустик какого-то растения недалеко от Райана был обсыпан ею, как мукой.

Хотелось лечь и сдохнуть на месте, но Райан заставил себя подняться на ноги, хотя плохо представлял, куда пойдёт. Но всё же упрямо побрёл куда-то вдоль ложбины, спотыкаясь на неровностях камня. Голова соображала туго, зрение всё норовило расфокусироваться, а поскольку из источников освещения были только молнии да зарево на невидимом сейчас горизонте, Райан брёл практически наугад. К тому же тошнота и головокружение никуда не делись. А потому разбросанные вокруг металлические обломки он заметил, только когда споткнулся об один из них. Обломок звякнул, Райан, не удержав равновесия, с коротким проклятием упал на колени, после чего его всё-таки вырвало.

Отдышавшись и проморгавшись, телепат огляделся по сторонам. Обломок был не один, в стороне валялся ещё кусок, подозрительно отблёскивающий металлом. А впереди лежало нечто, что Райан сперва принял за скалу, но теперь, удосужившись вглядеться повнимательнее, понял, что для природного образования оно обладает слишком чёткими и гладкими очертаниями. К тому же от него ощутимо веяло теплом. Долго приглядываться, чтобы определить, что это такое, не пришлось. Перед ним лежал космический корабль. Катер – яхта была бы больше. И, судя по тому, что он ещё не успел остыть, это был тот самый заходивший на посадку катер, который Райан заметил на подлёте. Тоже, видимо, смерч постарался. Похоже, что высшие силы, дав лейтенанту хорошего пинка, дабы не зазнавался, вновь сменили гнев на милость. Их могло бы раскидать на огромное расстояние, но между местом, где упал Райан, и катером было не больше пары километров.

Воспрянув духом, лейтенант двинулся вперёд. Если его найдут рядом с потерпевшим крушение кораблём, у него, одетого так же, как местные курсанты, появится шанс выкрутиться. Если же катер не найдут, то всё равно это возможность обрести убежище, еду, лекарства, а если аппаратура уцелела, то и возможность связаться с «Зимородком». Оставшись в этой каменной пустыне в одиночестве и без припасов, он погибнет. Нужно как минимум где-нибудь отлежаться, а для того следовало сперва убедиться, что при крушении не осталось никого живого. А если всё-таки кто-то есть, это следовало немедленно исправить.

При попытке обратиться к телепатии, Райан едва не закричал в голос – было полное впечатление, что в череп вбивают гвоздь. Сжав зубы, он всё же сумел провести короткий телепатический поиск. Внутри катера и впрямь живых не было, но вот где-то в сотне метров от него Танни всё же уловил слабый фон от функционирующего, но не активного мозга. Человек там либо спал без сновидений, либо был без сознания. Второе вероятнее.

Чтобы добраться до него, катер пришлось обойти кругом, а для этого – вскарабкаться на гребень, попав под сбивающий с ног ветер. Почти весь путь по гребню Райан проделал на четвереньках. Миновав махину корабля, он с облегчением сполз обратно в жёлоб. Человека он увидел не сразу, пришлось вновь прибегнуть к телепатии, что опять заставило его охнуть от боли. И наконец Райан ощутил чужое присутствие чуть дальше, у скального выступа. Видимо, это был пилот – он тоже был привязан к креслу, должно быть, катапультировался уже у самой земли. Значит, аварийный люк кабины открыт, и забраться в неё труда не составит… ну, насколько Райан сейчас вообще способен на физические упражнения. А если мало-мальски повезёт, то и внутренняя дверь кабины будет не заперта. Впрочем, хотя бы аптечка должна быть прямо рядом с пилотским пультом.

От размышлений Райана отвлёк раздавшийся рядом стон, видно было, как человек в кресле шевельнулся и приподнял голову. Рука Райана рванулась к кобуре, но он тут же отдёрнул её, огляделся и подобрал камень. Но сначала… Пилот вскрикнул, когда Райан ворвался в его мозг, грубо, причиняя боль, но осторожничать не было ни сил, ни желания. К счастью, на поиск нужной информации много времени не понадобилось. С первого удара пилота убить не удалось, тот неуклюже вскинул руки, пытаясь не то оттолкнуть нападавшего, не то заслониться. Пришлось потратиться на второй удар. Когда пилот затих, лейтенант ухватился за кресло и с натугой подтащил его к скальному выступу, благо тот находился всего в паре шагов. Приложил к нему разбитую голову пилота, пачкая камень кровью. Вот так. Амортизаторы сработали как должно, но при падении человек ударился головой и этого не пережил. Несчастный случай, такое бывает.

Райан успел вовремя. За гребнем жёлоба внезапно вспыхнул луч пронзительно-белого цвета и зигзагом, шаря по сторонам, побежал к катеру. Пропавших искали, и делали это достаточно оперативно. Танни отстегнул с пояса кобуру, огляделся по сторонам и запихнул её в первую попавшуюся щель. Долго искать тайник было некогда, оставалось уповать, что тщательно обыскивать участок не будут. Белый свет резанул глаза и застыл на Райане и валявшемся рядом трупе. Зажмурившись и прикрывшись от него рукой, телепат осел на землю, чувствуя, как вязкая, словно сироп, чернота снова начала затягивать его в свою глубину.

Сгорающие в атмосфере обломки, похожие на падающие звёзды, – это было красиво. Так же, как и приземляющиеся вокруг базы десантные капсулы – звёзды, достигающие поверхности. Тех кораблей, что остались на орбите Аида, было слишком мало, чтобы сдержать десант, и теперь дейнебы методично превращали их в обломки, одновременно сбрасывая одну волну капсул за другой. Он отвернулся от экрана – сожалеть было некогда.

Завывала тревожная сирена, вокруг царила суета, но никакой паники, никакой нервозности не было. Взять базу не так-то просто, даже при поддержке с орбиты. Пол под ногами дрогнул, но не из-за бомбардировки, а из-за старта ракет. Зенитная защита базы огрызалась, сбить все корабли дейнебов она заведомо не сможет, а вот задержать и заставить стать осторожнее ей вполне под силу. Не все обломки, что падают сейчас на сухую землю Аида, принадлежат кораблям Альянса.

Поверхность затряслась сильнее – вот это уже точно бомбы. Страха не было, база была защищена достаточно надёжно, её строили с учётом всяческих неожиданностей. Так что дейнебам придётся потрудиться. Оставалось продержаться достаточно долго, чтобы успела прийти помощь.

Он щёлкнул переключателем и вызвал объёмный план базы, прикидывая, откуда противник начнёт штурм. Защитники знают своё дело; сейчас базу прикрывает одна из отборных штурмовых частей генерала Барток. Ребята ждали переброски на новый участок фронта, где генерал как раз зачищала от дейнебов очередную планету, и внезапно сами оказались атакованы. Что ж, нет сомнений, что они и здесь себя покажут так, что «наша Ли», как они её называют, снова получит повод ими гордиться. Он вздохнул. Вовремя он сюда прибыл, хотя, быть может, штурм именно здесь и именно сейчас – отнюдь не случайность. Сандера не хватало, как инвалиду не хватает руки, но лучший друг сейчас среди тех, кто мчится к ним на помощь. Если база не падёт за эти сутки – они встретятся.

– Сэр, всё готово.

Он кивнул, не оборачиваясь. Ещё одно переключение – и перед ним карта ближайших окрестностей. Красные точки обозначали дейнебских десантников. Что ж, встретим дорогих гостей как подобает, а чтоб не заскучали, пора устроить им первый сюрприз…

– …категорически! – громко сказал женский голос прямо над головой. – Любые пси-контакты в течение недели, как минимум!

– Сейчас война, доктор! – рыкнул мужской голос, и, судя по тону, его обладатель не привык, чтобы ему противоречили. – У нас нет времени носиться с каждым курсантом!

– У человека один мозг, и ему всё равно, вой-на или не война! – женщина сдаваться явно не собиралась. – Нет, если вы хотите обеспечить ему инсульт, то вперёд и с песней. Но если вам нужен здоровый и дееспособный ученик, вы не будете его дёргать, пока он не выздоровеет.

Голоса били по ушам. Райан попробовал открыть глаза, но ничего, кроме тускло освещённого потолка, не увидел, а при одной мысли повернуть голову его замутило. Оставалось только лежать и слушать.

– Кстати, сколько их там, в катере, погибло? – поинтересовалась тем временем женщина.

– Двое, не считая пилота, – после некоторой заминки неохотно буркнул мужчина.

– И вы хотите угробить последнего оставшегося? Подумайте, что вам скажут на это, если уж так желаете выслужиться.

– Причём тут выслужиться?! – снова взбеленился мужчина. – Нам надо делать дело, сроки поджимают, Федерация вот-вот опять перейдёт в наступление! Псионики гибнут, нам нужно пополнение!

– А знаете, почему они гибнут? Потому что вы их не бережёте совершенно! Не гоняли бы их почём зря на вражескую территорию, не заставляли бы атаковать экипажи кораблей, словно у вас ракет нет – и не нуждались бы в постоянном пополнении. Рассказать вам, в каком состоянии находятся те, кто умертвил экипаж «Непогрешимого»?

– Я это знаю. Они понимали, на что шли, и выполняли свой долг.

– Долг? Полный корабль мертвецов и десяток невменяемых телепатов, половина из которых тоже уже мертвы, а вторая едва ли когда-нибудь придёт в себя, а даже если и придут, то навсегда останутся инвалидами. Блестящий результат!

– Не просто корабль, а флагман федеральной эскадры, которая после этого рассеялась! И да, это был блестящий результат. Теперь федералы знают, что такое страх, и знают, что мы можем сделать.

– А то они прежде страха не знали, – пренебрежительно фыркнула женщина. – Военно-служащим Федерации тоже известно, что такое долг, капитан. Смотрите, как бы они не переняли ваш опыт. Хотя нет, в Федерации свои кадры берегут.

– Вы отдаёте себе отчёт, что похвалы Федерации во время войны могут быть приравнены к измене?

– А вы отдаёте себе отчёт, что ваши действия, если ваш новый курсант пострадает, могут быть приравнены к злостному саботажу? Или вы думаете, что в случае чего и его плачевное состояние сможете свалить на бурю? Не вый-дет!

– Не надо мне угрожать! Его плачевное состояние и в самом деле результат смерча, будь он неладен.

– И что ж вы думаете, что сейчас мой пациент встанет так же бодро, как вчера, и побежит на занятия? Да он начнёт блевать при любой попытке пошевелиться! Так что далеко от медблока всё равно не уйдёт.

Ответом было молчание – похоже, собеседник решительной докторши признал своё поражение и теперь пытался с ним смириться. Райан отрешённо подумал, что его вчерашняя бодрость изрядно преувеличена. Сам он с трудом мог вспомнить, как его доставили в училище, как задавали какие-то вопросы, как привели к врачу и уложили на обследование. На вопросы он, кажется, смог ответить – благодаря информации, извлечённой из мозга пилота. Во всяком случае, коль скоро речь сейчас идёт о занятиях, его не раскрыли, план выдать себя за пассажира катера сработал успешно. Надолго ли, вот в чём вопрос.

– Ладно, – наконец сказал мужской голос. – Неделю, не больше.

Раздались шаги, зашелестела открывшаяся и закрывшаяся дверь. Райан остался в одиночестве и с облегчением прикрыл глаза, намереваясь снова поспать. В сон клонило постоянно, вчера он едва дождался окончания осмотра и, кажется, уснул даже раньше, чем его уложили. Вот и сейчас сознание мгновенно поплыло, и Райану уже даже начало что-то мерещиться, но тут в голове словно сработал тревожный маячок. Что-то важное произошло с ним совсем недавно, что-то, что он рискует забыть и упустить, если сейчас снова заснёт… Что-то, услышанное во время разговора? Нет, раньше. Сон!

Сон, достаточно яркий и чёткий, детали которого, правда, уже успели стереться из памяти, но основное Райан помнил достаточно хорошо. База – здесь, на Аиде. Атака дейнебов, высадивших десант. Теперь начав вспоминать, Танни уже не сомневался, что это был не просто сон, а сон-воспоминание, как и те, в которых фигурировала Тёмная звезда. Правда, на этот раз она в его видениях не появилась, но зато теперь Райан был уверен, что действительно участвовал в Дейнебской войне. И не в последнем чине.

Но ведь… Это невозможно!

Почему невозможно? – спросила одна часть его разума, в то время как другая, и ранее заставлявшая его бездумно отрицать своё участие в прошлой войне, теперь твердила: невозможно, и всё! Когда-то Райан уже задумывался над причинами своей уверенности, но так и бросил, занявшись делами более насущными. И вот теперь он словно раздвоился, и пока одна его половина безоговорочно верила проснувшимся воспоминаниям, другая яростно сопротивлялась новому знанию. Лейтенанту начало казаться, что он и вправду распадается на части, что где-то внутри его разума появляется разлом, настоящая чёрная дыра, в которую его начинает засасывать, а он пытается удержаться, сам не зная, за что ему цепляться – не то за пробудившуюся память, не то за уверенность, что она ложная. Он не услышал писка приборов, – контролировавших его состояние, и пришёл в себя только тогда, когда в его руку воткнулась игла.

– Что случилось? – над ним склонилось встревоженное лицо женщины лет сорока. Судя по голосу, это она спорила с пока неведомым Райану капитаном.

– Сон… – Райан поморгал, пытаясь сфокусировать расплывающееся зрение и чувствуя искреннюю благодарность за то, что его выдернули из этого состояния. – Кошмар…

– Не думай о нём, – посоветовала врач. – Просто поспи, не мучай себя. Хочешь, я дам тебе снотворного?

– Подождите. Катер, на котором я… Там кого-нибудь ещё нашли?

– Нет, Френсис, – качнула головой докторша, и Райан вспомнил, что это было одно из имён, извлечённое из памяти пилота, и именно им он назвался вчера. – Впрочем, они особо и не искали, только убедились, что никого живого, кроме тебя, в катере нет. Буря усилилась, и вести работы стало трудно. А напрягаться ради мёртвых тут не особо принято.

Бури на Аиде, всплыло в памяти. Даже малые космические корабли опасались подниматься в это время, так велик был напор ветра. Что уж говорить обо всех остальных видах транс-порта.

– И как долго она будет продолжаться?

– По прогнозам – неделю или около того. За эту неделю я как раз поставлю тебя на ноги, так что ты сможешь с ними попрощаться, когда привезут тела. Вернее, – цинично добавила она, – с тем, что от них к тому времени останется. А теперь спи.

Врач ушла, приглушив свет ещё сильнее. Райан откинулся на подушку и прикрыл глаза. Новость хорошая – раньше, чем через неделю, его не разоблачат. Новость плохая – раньше, чем через неделю, ему отсюда не выбраться.

7

Доктор Белль поставила его на ноги за шесть дней. Все эти дни Райан провалялся в лазарете, решив отодвинуть все проблемы, в том числе и со своей памятью, на задний план. У него ещё будет время ими заняться и получить помощь в наведении порядка в своей голове. А пока нужно было набраться сил, чтобы быть готовым. К тому, чтобы уйти отсюда как можно скорее. И к тому, чтобы всё же попытаться сделать то, зачем он сюда пришёл. Не только люди, облучённые Тёмной звездой, могут быть упорными в достижении своей цели.

На исходе шестого дня за ним пришли – тот самый капитан, который спорил с доктором и которого Райан узнал по голосу, и ещё один, в форме охраны, чьё лицо показалось Райану смутно знакомым. Танни напрягся было, – пытаясь вспомнить, где и при каких обстоятельствах он мог видеть этого человека, но тут же расслабился и бросил это дело, вспомнив, что решил беречь силы. Уточнив у госпожи Белль, действительно ли пациент настолько здоров, что может приступать к занятиям, капитан вывел Райана из лазарета. Второй человек шёл сзади.

Безликие коридоры были пустыми, лишь изредка им попадались люди, и все как один – псионики. И курсанты в форме без нашивок, и неизменно сопровождавшие их офицеры одинаково молча салютовали сопровождающим Райана. Это и походило и не походило на ставшее родным за полтора года училище имени Эстевес. Что-то давящее было в этой тишине, что-то такое витало в воздухе, напоминая – здесь, именно здесь, совершается насилие над личностью пленных, именно здесь им внушают, телепатически закладывая в подкорку, ненависть к своей бывшей родине. Вернее, напомнил себе Райан, ненависть к врагам Альянса. Именно с такой формулировкой.

Здание явно было невелико. Они спустились по лестнице на пару пролётов и оказались перед дверью с табличкой. Их ждали: стоило капитану приложить руку к сенсору, как дверь распахнулась. Внутри оказался небольшой кабинет, за стоявшим напротив двери столом сидел грузный человек в генеральской форме. Райан невольно подтянулся.

Генерал окинул вошедших взглядом маленьких, но пронзительных глаз под нависшими бровями и сделал знак рукой – подойди, мол. Райан шагнул вперёд, капитан пропустил его и вместе со вторым встал за его спиной. Некоторое время генерал осматривал вытянувшегося перед ним курсанта, потом скривил губы и опустил глаза на лежащий перед ним планшет. Госс, напомнил себе Райан, начальника училища зовут генерал Госс.

– Френсис Дэнсон, офицер связи с эсминца «Победитель», – неприязненным тоном произнёс генерал.

– Так точно, сэр.

– Попал в плен три месяца назад, в бою над Новой Бенгалией.

– Да, сэр.

– Что ж… Готов приступить к занятиям?

– Готов, сэр.

– Экий ты покладистый, – хмыкнул генерал. – Все бы такими были…

Он замолчал, что-то печатая в планшете. Райан, пользуясь случаем, осмотрелся. Кабинет был мал и как-то подчёркнуто аскетичен. Только необходимая мебель, ковра на полу нет, безделушек и лишних вещей на столе – тоже. Словно здесь считается хорошим тоном демонстрировать, что мы де выполняем свой долг и больше ничего нас не интересует. Единственное, что можно было бы счесть украшением, это два портрета на противоположных стенах. – Справа от хозяина висел портрет черноволосого человека лет тридцати пяти – сорока, в адмиральском мундире при всех регалиях, с довольно хищным выражением лица. Напротив него находилось изображение мужчины примерно тех же лет, тоже в адмиральском мундире, но без многочисленных орденов. Его волосы отливали тусклым золотом, а взгляд серых глаз, устремлённый вперёд, был скорее задумчивым.

Александр Иген и Симон Конверс; консулы Альянса, настоящий и прошлый.

– К занятиям приступишь завтра, – прервал размышления Райана голос генерала Госса. – Сегодня устраивайся. Капитан Леонард Лютаев, – он кивнул на одного из сопровождающих Танни, – будет твоим куратором. Все вопросы – к нему, все проблемы решай с ним. Основы дисциплины, думаю, тебе вдалбливать не надо. Поблажек здесь не делается никому. С подробностями тебя ознакомит Лютаев. Вопросы?

– Никаких, господин генерал.

– Тогда можете идти. Серж, подождите в коридоре минуту, мне надо сказать Леонарду пару слов.

Охранник наклонил голову, Райан щёлкнул каблуками, и они вдвоём вышли. Разговор генерала с новоназначенным куратором Танни и в самом деле надолго не затянулся.

– Сейчас в столовую, поужинаешь, – распорядился Лютаев, едва выйдя из кабинета. – Потом мы тебя заселим. Жить будешь с соседом, отдельных апартаментов тут нет.

Столовая могла бы вместить сотню человек, но занята была лишь половина столов, при этом охранников, стоявших вдоль стен, тут было едва ли не четверть от всех присутствующих. Преподаватели ужинали за отдельным столом, и Лютаев, бросив Райану «Занимай, какой хочешь», двинулся к коллегам. Серж встал у стены, не проявляя к еде видимого интереса. Райан, мысленно пожав плечами, направился к окошечку автоматической раздачи. Получив свою порцию, сел за свободный стол и огляделся. Вокруг были псионики всех возрастов, но исключительно мужчины. Для курсанток, видимо, была отдельная столовая. Всё то же мрачное молчание висело над жующими людьми, каждый смотрел в свою тарелку, словно избегая встречаться с другими взглядами. Только одна группа ужинающих недалеко от Райана закончила с едой и теперь поглядывала на преподавательский стол, ожидая, видимо, пока освободится их куратор. Но эти тоже почти не разговаривали, только порой перебрасывались между собой короткими фразами. Один, довольно мощный парень на вид лет двадцати с чем-то, нетерпеливо постукивал пальцами по столу, временами недовольно кривя губы. Остальные к нему не обращались.

В столовую вошли ещё три курсанта, два охранника и преподаватель. Курсанты явно были здесь не в первый раз, так как никакого обмена репликами не последовало, все разошлись к окошкам быстро и привычно. Райан сосредоточился на своей тарелке, поглощая довольно вкусный ужин, когда какой-то шум привлёк его внимание.

Один из вновь прибывших, хрупкий, совсем юный парнишка, как раз проходил с подносом мимо стола закончившей ужин компании, когда один из сидящих вдруг развернулся на стуле и подставил ему ногу. Тот споткнулся, едва не упав, поднос выскочил у него из рук и краем ударил по плечу любителя барабанить по столешнице. Тарелки разлетелись по полу, на форме крепыша осталось тёмное пятно. На мгновение снова стало тихо, а потом крепыш молча поднялся из-за стола, воздвигнувшись над побледневшим пареньком на добрых полголовы, сгрёб его за грудки и повалил на стол. Кто-то в компании весело свистнул, пара курсантов с ухмылкой обменялись какими-то замечаниями. Курсанты, сидевшие за другими столами, как и Райан, развернулись в ту сторону, кто-то даже встал, чтобы лучше видеть. Атмосфера в столовой сменилась с мрачной на предвкушающую, словно перед глазами собравшихся разворачивалось занимательное представление. Между тем бугай наклонился к полу и сгрёб в пятерню горсть лапши из опрокинувшейся тарелки. Отпущенный им паренёк на столе дёрнулся, и тут кто-то ещё из той же компании телепатически вломился ему в мозг, подавляя двигательную деятельность и не давая встать. Райан чувствовал, как мальчишка пытается отбиваться, но противостоящий ему телепат был сильнее.

Танни оглянулся на охранников, ожидая, что они сейчас вмешаются, однако вся охрана стояла не шевелясь, с каменными лицами, как будто ничего особенного перед ними не происходило. От преподавательского стола тоже никто не спешил на помощь курсанту, которому товарищ по учёбе сейчас силой заталкивал в рот грязную лапшу. Сжав в руке кружку, Райан прикинул соотношение сил. Он знал себе цену и знал, что с любым или почти любым из присутствующих в столовой один на один он справится. Но против десятка может и не выстоять. Однако здесь и сейчас перед ним, лейтенант чуял это и без всякой телепатии, была стая. Злобная, зубастая, готовая броситься на тех, в ком видит слабость, однако, если показать ей силу, она отступит и подожмёт хвосты.

Сделав последний глоток, Райан поднялся, шагнул к оказавшемуся спиной к нему крепышу и с силой опустил полупустую кружку ему на затылок. Керамическая посудина, кракнув, разлетелась на осколки, оставив в руке Танни только ручку, крепыш медленно осел на свою жертву, после чего соскользнул на пол, по его голове текли остатки чая. А Райан мгновенно развернулся – и привставший было курсант из компании дебоширов упал обратно на стул, – прижимая руки к вискам. Ещё один ментальный выпад – и тот, что держал паренька на столе, охнул и одной рукой схватился за голову, а второй за столешницу, пытаясь остановить сильнейший приступ головокружения. Пси-атаки у Райана всегда получались неплохо. Паренёк тут же соскочил со стола, но не убежал, а застыл рядом, глядя то на Райана, то на его противников, словно сам не зная, что ему делать.

Сейчас, подумал Райан, обводя взглядом замерших за столом людей… Сейчас они либо все вместе бросятся на меня, либо… Затягивать паузу было нельзя, и он кивнул ближайшему, указав на пол.

– Ты. Помоги ему.

Видимо, это прозвучало достаточно властно – курсант помедлил, но всё же поднялся из-за стола и наклонился над лежащим без сознания товарищем. Райан понял, что победил. Остальные смотрели на него угрюмо и насторожённо, но желающих вступиться за заводилу не находилось и видно было, что и не найдётся. В ближайшее время, по крайней мере, а задерживаться здесь надолго Райан и не собирался.

– Что происходит? – раздался за спиной суровый голос, и Танни усмехнулся про себя. Охрана наконец проснулась.

– В первый же вечер, – генерал Госс прожигал вытянувшегося перед ним Райана неприязненным взглядом. – Первый вечер, как ты покинул больничное крыло, ты уже нарушил правила и напал на другого учащегося.

– Осмелюсь заметить, сэр, что нарушил правила и напал на другого учащегося не я один.

– Молчать! Это тебя не касалось! – рявкнул Госс.

Райан замолчал, он всё равно не нашёлся бы что сказать, не опускаясь до откровенной грубости. Но его чувства, должно быть, ясно отразились на его лице, так как генерал всё же снизошёл до объяснения:

– Вы должны учиться защищать себя сами. Нам не нужны на поле боя хлюпики, не способные постоять за себя.

– В таком случае, господин генерал, не вижу, чем мой поступок нарушал правила.

– Что?

– Разве вам нужны хлюпики, не способные ввосьмером справиться с одним?

Некоторое время Госс мерил Райана тяжёлым взглядом. Консулы Альянса на стенах молча смотрели друг на друга.

– Далеко пойдёшь, – обронил генерал наконец. – По-хорошему, надо бы упрятать тебя в карцер на недельку-другую, но ты и так пропустил слишком много времени. Так что карцер откладывается, но не думай, что отменяется. Просто отбудешь своё наказание позже.

Райан отсалютовал, подавив вздох облегчения. Перспектива карцера его действительно пугала. Доктор Белль говорила, что буря уже – заканчивается, и лежащий в скалах катер могли обшарить в любой момент. И найти тела, а также базу данных, которая наверняка содержит личное дело Френсиса Дэнсона, с голографией и всеми параметрами.

Лютаев молча вывел Райана в коридор. Всё время, пока улаживались какие-то ещё формальности, пока новому курсанту выдавали личные вещи – средства гигиены, комплект парадной и запасной комплект повседневной формы, преподаватель молчал, открывая рот лишь по необходимости. И лишь когда со всем этим было покончено и они оказались на пороге отведённой Райану комнаты, Лютаев резко развернулся к нему.

– К тебе были очень снисходительны сегодня, но не думай, что так будет всегда. Я не намерен спускать тебе выходки и нарушение правил, ясно? Надеюсь, что ты поумеришь свой пыл – ради твоего же блага.

Райан молча кивнул, перешагнул порог, и дверь за ним захлопнулась. Можно было не сомневаться, что её заперли на замок. Танни огляделся. Комната, в которой он очутился, была рассчитана на пятерых, но из пяти откидных коек была занята только одна. Райан прошёл к соседней, откинул и сгрузил на неё вещи. Комната была тесной, но всё же не настолько, чтобы двоим людям в ней было неуютно. Во всяком случае, к койке не приходилось протискиваться боком. Пять тумбочек, один шкаф, один стол, над каждой койкой – терминал на гибкой ножке. Напротив входной двери – круглое зеркало, сбоку дверь в санузел. Райан интереса ради попробовал включить терминал, но тот не работал.

Телепат сел на койку и посмотрел на своего соседа. Тот валялся поверх одеяла прямо в одежде, заложив руки за голову, его глаза были открыты, но всё время, пока Райан осматривался, он таращился в потолок, не обращая внимания на новичка. Совсем молодой, не старше того парнишки, за которого Райан заступился в столовой – лет семнадцати-восемнадцати, не больше. Черноволосый, черты лица довольно тонкие, но видно было, что он ещё огрубеет, когда вой-дёт в возраст. Пауза затягивалась, и Райан решил её нарушить.

– Привет.

Ответом было молчание. Парень игнорировал его настолько демонстративно, что Райану стало смешно и досадно одновременно.

Вытащив из кармана коробочку, данную ему на прощание доктором Белль, Танни вынул из неё полоску цветного пластыря. «Витамины, минералы, ещё кое-что, – сказала доктор. – Ты уже практически здоров, но для общего укрепления организма не помешает». Засучив рукав, Райан прилепил пластырь на внутреннюю сторону предплечья, туда, где кожа тоньше. За ночь вещества просочатся сквозь неё – замена капельницы, не столь эффективная, но – достаточно действенная. Цветную бумажку, отлепленную от пластыря, Райан скатал в шарик и точным щелчком отправил соседу прямо в нос. Вот теперь его заметили.

– Сдурел?

– Надо же нам как-то налаживать общение, – невозмутимо заметил Райан. – Коль скоро слов ты то ли не понимаешь, то ли не слышишь.

Юноша прожёг его злым взглядом, подобрал свалившийся на одеяло шарик, поднялся и отправил его в утилизатор за дверью душа.

– В следующий раз будешь подбирать свой мусор сам. И получать за него взыскание – тоже.

– Согласен, – кивнул Райан. – Кстати, я Френсис.

Сосед, не отвечая, снова растянулся на – койке.

– Ну а тебя как зовут?

– А тебе что за дело?

– Судя по всему, нам предстоит провести бок о бок немало времени. Нет, конечно, если ты предпочитаешь, чтоб я звал тебя «эй ты»…

Парень снова скосил на него чёрный глаз.

– Севье.

– А имя?

– Хватит и фамилии.

– Молодой человек, я ведь всё равно узнаю.

– Валентин. И я не «молодой человек».

– Ну да, ты старый, – пробормотал Райан, заново пристально разглядывая своего невежливого собеседника. Валентин. Севье. Может ли это быть?

– Откуда ты родом? Часом, не с Ниобеи?

– Это что, допрос?

– Просто мне интересно… Рауль Севье тебе не знаком?

– Что? – Валентин резко повернулся к нему. – Кто?

– Рауль Севье. Офицер, пилот.

– Откуда ты о нём знаешь?

– Я служил с ним на одном корабле.

Это была чистая правда, и ни один псионик, а парень на соседней койке был псиоником, как и все здесь, не смог бы уличить Райана во лжи. Валентин ещё какое-то время смотрел на Танни, потом передёрнул плечами и отвернулся:

– Никогда о таком не слышал.

Что он врёт, было видно и безо всякой телепатии. Райан с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. Вот так номер! Легче или тяжелее станет Раулю, когда он узнает, что его сын жив, но находится среди врагов?

Не пытаясь возобновить угасший разговор, Райан поднялся с койки и стал раздеваться. Действовать сегодня ночью придётся много, и не стоит упускать возможность поспать хотя бы пару часов. Оставалось надеяться, что доктор была права, и он действительно способен выдержать даже самые напряжённые упражнения. Давно Райан не собирался рисковать так крупно – со времён памятного побега от Халса. И то, тогда рядом были друзья и было на кого положиться. Теперь же придётся действовать в одиночку.

Валентин Севье продолжал валяться на кровати всё время, пока Райан готовился ко сну и принимал душ, но когда Танни растянулся на своей койке, зашевелился и тоже принялся стаскивать с себя одежду. Райан заснул раньше, чем он вернулся из душевой.

8

Проснулся лейтенант толчком. Фосфоресцирующий циферблат наручных часов показывал, что он спал именно столько, сколько рассчитывал. Сосед мирно сопел на своей койке, легчайшего телепатического прикосновения хватило, чтобы убедиться: Севье действительно спит. Не зажигая света, Райан принялся быстро одеваться, стараясь действовать тихо. Закончив, он на некоторое время приостановился, задумчиво прислушиваясь к дыханию Валентина. Нет, слишком рискованно. Заманчиво, конечно, было бы сделать Раулю такой подарок, но тут самому бы выбраться, куда уж тащить за собой этого мальчишку, который наверняка станет сопротивляться.

Дверь, как Райан и думал, была заперта, но Лютаев, определивший своего нового подопечного в эту комнату, едва ли рассчитывал, что тот окажется не только телепатом, но и телекинетиком. Всё же четвёртый разряд, не говоря уж о пятом, были достаточно большой редкостью. Обесточить электронный замок и открыть его было делом пары секунд. Дверь распахнулась, выпустив Райана в слабо освещённый коридор. Прикинув расположение помещений, Танни быстро и бесшумно двинулся влево. Он не рассчитывал, что ему дадут далеко уйти, и оказался прав – не успел он дойти до поворота, как ему навстречу вывернули два охранника, одним из которых оказался тот, что на пару с Лютаевым пас Райана весь вечер.

– Далеко собрался? – хмуро поинтересовался он, в то время как его напарник, не тратя время на слова, атаковал сразу, пытаясь одновременно и погасить сознание Райана, и подавить его двигательные центры. Райан был готов к этому. Первая атака завязла в заранее подготовленном блоке, и Танни тут же телепатически атаковал сам, но не второго, а Сержа. В первого же полетел импульс иного рода. Преподаватели училища имени К. Эстевес не зря ели свой хлеб, тренируя Райана использовать все свои способности одновременно. Впрочем, они, вероятно, просто помогли ему вспомнить то, что в него вдолбили неведомые учителя его юности.

Дикий вопль пронесся по коридору, и тут же смолк, когда превратившийся в факел человек рухнул на пол, чтобы сразу затихнуть. Огонь исчез, оставив после себя обугленный труп, но этого оказалось достаточно, чтобы сработала противопожарная сигнализация. Райан всеми своими силами обрушился на Сержа, вкладывая всё в единственный приказ: «Отмени!» Серж ещё продолжал сопротивляться, но его рука уже дёрнулась к браслету на запястье другой руки, нажимая одну из кнопок. Потрясение от увиденного заставило охранника на мгновение дать слабину, чем Райан и воспользовался. И всё же Серж продолжал сопротивляться, яростно, отчаянно, проигрывая, но не сдаваясь. Райан чувствовал его ярость, клокотавшую внутри испепеляющей лавой, готовность давить противника любой ценой, даже если это будет означать конец и для самого Сержа. Как правило, люди, подвергшиеся нападению телепата, посопротивлявшись какое-то время, сдавались, особенно если чувствовали, что сопротивление дорого обойдётся им самим. Серж стоял до конца, и Райан невольно почувствовал уважение и даже восхищение. Если бы схватка продолжилась ещё немного, сосуды в мозгу его противника могли бы не выдержать, вон уже и так из носа потекла красная струйка. Но, похоже, чувство самосохранения Сержу отказало. Охранник неимоверным усилием сумел опустить руку на рукоять пистолета на поясе, и Райан сдавил его волю мёртвой хваткой. Проще всего было бы вообще вырубить Сержа, но сейчас тот требовался ему дееспособным. Райан не замечал, что его лицо тоже искажено от страшного усилия, превратившись в некрасивую гримасу, и тут во взгляде Сержа мелькнуло узнавание. Изумление, последовавшее за этим, заставило его вновь на долю секунды ослабить концентрацию, чем Райан тут же и воспользовался, окончательно подчинив его волю себе.

Схватка кончилась, и Райан почувствовал, что весь взмок, хотя продолжалось всё не больше минуты. Теперь за Сержем нужен глаз да глаз, ведь стоит ослабить принуждение, как тот взбунтуется. Сейчас они были связаны как сиамские близнецы, только не физически, а ментально, и что появлялось на уме у одного, тут же узнавал другой. Оставалось лишь радоваться, что охранник – тот самый телепат, что атаковал Райана по пути к спасательным капсулам на уже захваченной «Гордости Астурии» – узнал его только сейчас. Они видели друг друга всего ничего, но у Сержа оказалась отменная память на лица.

– Что ж тебя из действующей армии сюда перевели? – риторически спросил Райан. Серж не ответил – вслух, но в его душе на миг шевельнулась давняя обида. Он и сам не понимал, чем так провинился перед командованием, но долг есть долг, а приказ есть приказ. Тем временем браслет охранника пискнул вызовом.

«Ответь», – приказал Райан. Пока Серж успокаивал неведомого собеседника, что в сигнализации просто произошёл сбой, они с напарником всё проверили, и причин для тревоги нет, Райан быстро оглядел коридор и прислушался. Всё было тихо. Быстрый телепатический поиск подтвердил, что в ближайших комнатах спят. Труп на полу вонял страшно, и Танни мимоходом пожалел, что сгорело всё – сейчас как раз было бы кстати присвоить себе форму охраны. Тем временем разговор закончился, и Райан принялся бесцеремонно рыться в памяти скрипящего зубами Сержа. Блоки у того стояли впечатляющие, ломать их отняло бы много сил и времени, и не факт, что Райан вообще справился бы. К счастью, нужная ему информация лежала на поверхности. Камеры наблюдения… расположение постов… сигнализация… Распорядок на стартовой площадке… М-да, чтобы среди ночи позволили взлететь какому-либо транспорту, нужен личный приказ генерала Госса, и никак иначе.

– Что ж, пойдём к генералу, – вслух подытожил свои изыскания Райан.

Взять под контроль генерала Госса оказалось куда проще, чем упрямого Сержа. Госс был не то чтобы сговорчивее, но как псионик оказался куда слабее. Видимо, заслуги, сделавшие его начальником училища, лежали в другой области. Уже через четверть часа бесцеремонно поднятый с постели генерал отдал все необходимые распоряжения, открыл Райану свой кабинет и включил компьютер. Но, несмотря на все успехи, Райан всё равно испытал сильнейшее разочарование. Его главная надежда не оправдалась – координат Тёмной звезды, за которыми Райан, собственно, и прибыл на Аид, Госс просто не знал.

– Да, да, мы здесь все такие неосведомлённые, – злорадно подтвердил он. – Ищи личных пилотов консула, такой уровень доступа есть только у них. А нас похищать бесполезно, даже самым умелым допросчикам мы не сможем выдать то, чего не знаем.

Райан испытал ещё большую досаду, вспомнив пилота катера – вот у кого нужно было пошарить в памяти, прежде чем навернуть камнем по голове. Знал бы, где упал… Вложив в голову ухмыляющегося Госса приказ идти досыпать, Танни отпустил его, даже не попытавшись затереть генералу память – утром пропажу одного из курсантов всё равно обнаружат и сложат два и два, но к тому времени, если всё пройдёт удачно, «Зимородок» уже уйдёт в «прыжок». Райан пошарил в кабинете, но ничего интереснее списков выпускников и досье преподавательского состава в базах данных и в ящиках стола не нашёл. Да ещё сунул в карман коробку с кой-какими лекарствами из тех, что отсутствовали в аптечке яхты.

Наконец по внутренней связи в кабинет пришло сообщение, что личный катер генерала готов к старту. Райан послал подтверждение, отключил компьютер и задумчиво посмотрел на стоящего в углу кабинета Сержа. В то время, пока Райан допрашивал начальника училища, Серж снова сделал попытку освободиться, едва не ставшую удачной, и с тех пор затих. Его придётся тащить с собой, курсант, улетающий в одиночестве, вызовет, мягко говоря, подозрения. А вот что потом? Везти с собой на Пангею? Или всё-таки убить? Последнее куда проще…

Серж отвёл глаза от портрета Конверса, который внимательно разглядывал уже несколько минут, и ничего не выражающим взглядом посмотрел на Райана. Они сейчас не слышали мыслей друг друга – поставив блок, не дающий пленнику дёргаться, Танни ослабил контакт до минимума, позволяющего сохранять контроль, хоть и в ослабленном виде. Перехватить Сержа, в случае чего, он успеет, на слом блока, пусть и сооружённого на скорую руку, но со знанием дела, потребуется время и значительное усилие. А выдерживать постоянное давление клубящейся в чужом сознании ненависти к себе было тяжело. Поэтому Серж не мог знать наверняка о не слишком гуманных мыслях Райана, но догадаться о них было не трудно.

– А знаешь, я ведь тебя узнал, – неожиданно произнёс Серж. – И я не про «Астурию». Жаль, что я не понял раньше. Но кто бы догадался, что ты окажешься таким…

Его рука вдруг метнулась к оружию на поясе. Райан судорожно стиснул сознание Сержа, но всё равно опоздал. Охранник был силён, и мгновенно пресечь его действие не удалось, а потом стало поздно. Нет, он не попытался выстрелить в Райана, блок бы ему этого не позволил. Он сунул дуло пистолета себе в рот. И нажал на спуск.

Стену забрызгало кровью и мозгами, почти обезглавленное тело рухнуло на пол. Райан выругался вслух. Тишина после выстрела показалась звенящей, Танни снова мысленно проверил окрестности кабинета, скорее машинально, чем действительно чего-то опасаясь… и выругался вторично, на этот раз про себя. Бесшумно подошёл к двери, перешагнув через труп, прикинул расстояние, после чего резко распахнул створку и телекинезом втащил внутрь упирающегося человека.

– Совсем…? – возмущённо выкрикнул Валентин Севье, едва удержавшись на ногах от резкого рывка. Потом его взгляд упал на тело Сержа, и мальчишка на мгновение застыл с открытым ртом. После чего его глаза сузились:

– Я так и знал!

Атака Валентина была сильной и умелой, парень действительно был хорошим телепатом, но против Райана шансов у него было не больше, чем у Госса, и куда меньше, чем у Сержа. Новичок вздумал тягаться с мастером; лет через пять, войдя в полную силу, он бы мог стать проблемой для Танни, но не раньше. Райан не собирался с ним церемониться, и Севье-младший тяжело осел на пол, глаза у него стали стеклянными. Райан тряхнул головой, чувствуя, как начинает ломить затылок и виски. Мальчишку – подвела излишняя самоуверенность и свойственное юности стремление со всем справиться самостоятельно, не привлекая старших. Подними он тревогу сразу, как только обнаружил отсутствие соседа по комнате, и побег Райана накрылся бы медным тазом. Но он сперва решил проследить и во всём убедиться своими глазами.

Что ж, вот всё и решилось, подумал Райан, безо всякой брезгливости начиная вытряхивать мёртвого Сержа из форменных куртки и брюк. Потом пришлось устроить небольшой обыск сперва в кабинете, потом в комнатах Госса, но флакончик очистителя всё же нашёлся, позволив на скорую руку смыть пятна крови. Если не присматриваться, ничего не заметно. Форма оказалась Райану маловата, но надеть её на Валентина было бы ещё менее правдоподобно. Застегнув пояс с кобурой, Танни за плечо поднял ещё не пришедшего в себя парня и потащил по коридору в сторону стартовой площадки. Тот так и пребывал в состоянии прострации, но ноги переставлял сам.

Здание училища с площадкой соединяла длинная металлическая труба. В конце её была лестница вниз, видимо, все служебные помещения были упрятаны под землю. Весьма разумно, если учесть здешние природные условия. Землетрясения в долине, правда, были не столь часты, как могли бы, учитывая обилие здешних вулканов. Но и бурь Аида хватало, чтобы регулярно сносить постройки и выворачивать антенны, которые при всём желании под землю не спрячешь. Так что строители училища поступили весьма предусмотрительно.

Ангары тоже находились под землёй, и готовый катер стоял на специальном подъёмнике. Райана встретил техник, а также начальник ночной смены, попытавшийся выспросить, что это за спешка и почему с отправкой одного из курсантов с планеты нельзя было – подождать до утра. Его подозрительность была видна невооружённым глазом безо всякой телепатии, и Райан его отлично понимал – ему самому, окажись он на месте начальника, всё это тоже показалось бы подозрительным, учитывая к тому же, что в лицо он Танни не знал, и это в относительно небольшом коллективе. Можно было бы устроить ещё один пси-поединок, благо присутствовавший техник, как ни странно, псиоником не являлся и потому опасности не представлял. Но Райан чувствовал, что ещё немного – и его голова взорвётся. Слишком много ей, и так едва оправившейся от сотрясения, довелось выдержать за эту ночь. Пришлось рыкнуть на упрямца командирским рыком и сунуть ему под нос подписанное лично Госсом разрешение. Это подействовало, и Райана с Валентином впустили в катер. Лейтенант не сомневался, что начальник тут же кинется названивать генералу, утешало лишь то, что до утра вряд ли сможет дозвониться – приказ спать был вдолблен в мозги Госса на совесть.

Пристегнув Севье-младшего к креслу, Танни пристегнулся сам и дал команду на старт. Подъёмник заработал, выводя кораблик на стартовый стол. Бортовой компьютер, затребовав пароль, начал выводить на экран данные, показавшие, что условия для старта идеальны. Тихо, безветренно, пыли в воздухе мало, насколько её вообще может быть мало в атмосфере Аида, и даже виток вокруг планеты делать не придётся – едва покинув атмосферу, сразу можно ложиться на курс до астероидного пояса. Райан ещё раз проверил рассчитанную компьютером траекторию, довольно хмыкнул и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Было приятно сознавать, что ещё пара-тройка часов – и он увидит друзей и наконец уберётся из этой системы. И Давина… Он не пытался связаться с ней, но постоянная незримая связь между ними говорила ему, что с ней всё в порядке. И точно так же она должна была подсказать Давине, что Райан жив и в срочном спасении не нуждается, пусть даже и не выходит на связь.

Тем временем катер едва заметно дрогнул, встав опорами на площадку. Отсюда сквозь лобовое стекло был виден наполовину утопленный в скалу круглый корпус училища. Редкие окошки в толстых стенах светились неяркими огнями аварийного освещения, пара прожекторов снаружи рассеивала непроглядную аидскую ночь. Райан опустил глаза на пульт, ожидая разрешения на вылет. Для оставшихся в диспетчерской это была последняя возможность помешать его побегу, но самовольно задержать санкционированный лично генералом вылет, как это без колебаний сделал бы сам Райан, начальник смены всё же не решился. Компьютер пискнул, получив подтверждение, и лейтенант запустил двигатели.

Долина стремительно провалилась вниз, навалившаяся было тяжесть быстро отпустила – заработали гравитаторы. Генерал Госс летал не на худшей модели катера, хотя «Зимородок» был лучше. При воспоминании о яхте на душе потеплело так, словно речь шла об ещё одном живом существе. Кораблик, так восхитивший Райана при первом же взгляде на него, успел стать домом, которого у Танни не было ни на одной из планет.

Полёт проходил без происшествий, и Райан даже успел вздремнуть, благо всё ещё находившийся в прострации Валентин ему в этом деле не мешал. Но вот компьютер выдал короткую мелодию из трёх тонов, показывавшую, что конечная точка достигнута, и тут же противным верещанием высказал своё мнение об опасной близости кучи каменных обломков. Райан быстро ввёл условленные позывные. Ответ пришёл минут через десять, появления «Зимородка» пришлось ждать ещё с четверть часа. Но вот яхта медленно выплыла из-за кружащей в пространстве неровной каменной глыбы, и два – корабля начали сближение. Одновременно заработал передатчик.

– Лейтенант Танни, это вы? – официальным тоном произнёс он, и Райан по голосу опознал Давину. – Докладывайте.

– Докладываю, капитан Мортимер. К сожалению, моя миссия закончилась неудачей, нужных сведений у меня нет. В своё оправдание могу сказать, что там их и не было. По-дробности, если позволите, я расскажу позже, в ходе общего отчёта. И… – Райан покосился на Валентина, который, похоже, начал приходить в себя – пару раз моргнул и сжал пальцами подлокотники кресла, к которому был пристёгнут, явно ещё плохо сознавая, где находится, – я не один.

– Вы взяли «языка»? – деловито уточнила Давина.

– Можно и так сказать. Хотя его практическая ценность представляется сомнительной, но… В общем, сами увидите.

Инициативу в переговорах захватил Рауль, и под его руководством яхта и катер состыковались, выдвинув трубы переходников. Когда давление в обоих шлюзах выровнялось, Райан отстегнулся от кресла, поднялся и отстегнул своего невольного пассажира.

– Пошли.

– Куда? – потерянно спросил Валентин, таращась на пульт и плывущие на обзорном экране астероиды с видом человека, безуспешно силящегося сообразить, где он находится и как сюда попал.

– Ко мне домой, – Танни взял его за руку, и курсант послушно последовал за ним.

Гравитационное поле, создаваемое гравитаторами обоих кораблей, по мере удаления от них, ослабевало и искажалось, и потому создавалось полное впечатление, что они сначала спустились, а потом поднялись, хотя труба переходника была прямой. Примерно в середине Райан ощутил миг невесомости, как в тронувшемся вниз лифте. Ещё десяток шагов, и они нырнули в шлюз «Зимородка». У внутренней двери их встретили Давина, Ульрих и Мариса.

– Мариса, – едва увидев их корабельного врача, тут же распорядился Райан, – тащи аптечку.

Девушка, не задавая вопросов, тут же убежала в сторону медотсека.

– Кто это? – спросила Давина, пристально глядя на Валентина, который вдруг выдернул руку из ладони Райана и принялся дико озираться по сторонам.

– Наш пассажир до Пангеи. Надеюсь, проблем от него не будет.

Давина сощурилась, демонстрируя явное недоверие к его словам, Ульрих тоже подобрался. Райан и сам мысленно собрался, готовясь отразить атаку мальчишки, но тут его отвлекли.

– Всё в порядке? – из внутреннего перехода вынырнул Рауль. – Можно начать отстыковку? Так, а это кто?

Все невольно глянули на него. Рауль смерил спутника Райана пристальным взглядом, потом взгляд остановился на лице парня. Несколько мгновений каптри напряжённо всматривался в гостя, а потом кровь отхлынула с его щёк.

– Тино? – прошептал он.

Вместо ответа тот вдруг сорвался с места, оттолкнув Райана, и кинулся к трубе. Вернее, попытался кинуться, потому что Ульрих мгновенно среагировал на резкое движение и перехватил Севье-младшего буквально на середине прыжка. И тут же вывернул ему руки, не давая ни вырваться, ни пнуть себя, что Валентин упорно и безуспешно пытался проделать.

– Предатель!! – со звенящей ненавистью в голосе выкрикнул он Райану.

– Не предатель, а шпион, – флегматично поправил лейтенант. – Это вещи разные.

Подбежала Мариса и тут же, не дожидаясь объяснений, вытащила из аптечки инъектор и ампулу со снотворным. Валентин задёргался ещё бешеней, но бороться с Ульрихом было бесполезно, а применить телепатию ему не дала вовремя подключившаяся Давина. Райану оставалось только стоять в стороне и смотреть, как Мариса прижимает инъектор к руке юноши, впрыскивая снотворное прямо сквозь рукав.

Спустя пару секунд мальчишка обмяк, и дейнеб, подхватив его на руки, уволок пленника в глубь корабля. Слышно было, как незаметно появившийся вслед за Раулем Игнасио посоветовал:

– Давай его пока ко мне. Когда проснётся, я за ним присмотрю.

– Где ты его нашёл?! – Севье повернулся к Райану.

– Там, – Танни неопределённо кивнул куда-то сквозь обшивку. – В училище.

– В училище? Так он… постой…

– Да, он псионик. Второй разряд, насколько я могу судить. Телепат, – Райан тронул Рауля за плечо. – Как ты?

– Никак. Не знаю. Господи… – каптри с силой потёр лицо руками. – Я никогда не думал… Так они его завербовали?

– По-видимому. Судя по всему, к Федерации он добрых чувств не питает.

– Но он же ещё ребёнок! Он даже не совершеннолетний.

– Рауль, – мягко вмешалась Давина, – поверьте, это учтут. Лучшее, что мы можем сделать – это увезти его отсюда.

– Да, конечно, – Рауль как-то механически кивнул. – Я понимаю.

– Когда мы сможем покинуть систему Аида?

– Через… пару-тройку часов. Надо отойти от астероидов, тогда мы сможем лечь на курс.

– Давина, вы позволите, если я напишу отчёт позже? – спросил Райан. – У меня была трудная ночь, голова кружится… Я бы хотел поспать, пока есть возможность.

– Конечно, – легко согласилась Давина. – Нам всё равно ещё долго лететь.

9

Из сна Райана вырвал жёсткий толчок, словно корабль столкнулся с чем-то, и взвывшая одновременно с толчком сирена. Лейтенант тут же вскинулся, но на разгерметизацию это было не похоже – тогда бы уже вовсю мигали красные лампочки, да и тон сигнала был бы другой. Сирена, кстати, почти тут же смолкла, толчки больше не повторялись, зато весь «Зимородок» пронзила вибрация, словно двигатели заработали на полную мощность. Райан взглянул на часы – судя по дисплею, проспал он не более двух часов. Значит, скорее всего, в «прыжок» они ещё не вошли.

Вибрация продолжала сотрясать каюту. Пока Райан одевался, пол под ногами дрогнул в ещё одном толчке, правда, куда слабее предыдущего, а когда он вышел в коридор – ещё раз. Можно было бы воспользоваться связью, но Райан предпочёл дойти до мостика и там узнать, что случилось.

На мостик он пришёл последним. Все остальные в отличие от него не спали и теперь столпились позади пилотских кресел, мрачно глядя на что-то сквозь лобовое стекло. Рауль сидел на месте пилота, на втором кресле устроилась Давина. В кабине было полутемно, но всё же, когда Райан протиснулся к ней, и она обернулась, он отметил её бледность.

– Что происходит?

– А вон что, – Рауль кивнул сквозь стекло, одновременно коснувшись пульта. По стеклу побежали красные круги, собравшись вокруг висевшего за бортом объекта. Но Райан уже и сам видел: то, что он на первый взгляд принял за один из обломков астероидного поля, имеет слишком чёткие очертания и металлический блеск. Это был корабль, и не просто корабль, а, судя по обводам, боевой крейсер, и до него было меньше сотни километров.

– Кто это?

– Пока не знаю, я запустил программу опознавания. Но кораблям Федерации тут делать нечего.

– Рауль, – тихо сказала Давина, – отключите двигатели. Это всё равно бесполезно.

Остальные молчали. Рауль посмотрел на капитана Мортимер, после чего молча исполнил приказ. Вибрация исчезла. Ситуация была ясна – «Зимородок» попал в гравитационный луч, который тянул его к пришлому кораблю, и мощностей двигателей яхты не хватало для того, чтобы вырваться из захвата.

– А как получилось, что…

– Он только что вышел из прыжка. Буквально несколько минут назад, как раз, когда мы ложились на траекторию.

– Повезло нам, – заметил позади Райана Ульрих, – как утопленникам.

Никто не ответил. Шанс, что два не знающих друг о друге корабля в одной звёздной системе окажутся в пределах прямой видимости, был даже не один из тысячи, а значительно меньше. Видимо, Райан на Аиде не просто исчерпал лимит их удачи, а возвёл его в отрицательную величину. И теперь судьба решила не мелочиться. Над ухом пискнуло, и в тишине кабины звук закончившей свою работу программы опознавания показался оглушительным. Танни наклонился вперёд, через плечо Рауля заглядывая в экран, где как раз пробежали строчки характеристики поймавшего их крейсера. Рядом высветилось название.

– «Единорог», – вслух прочла наклонившаяся с другой стороны Карла.

Никто не потребовал уточнений. Крейсер «Единорог» был только один. Флагман Первого флота Альянса, командование которым осуществлял полный адмирал.

Или сам консул Альянса Александр Иген.

– Де Вега, – произнёс Рауль. Мгновение Райан непонимающе смотрел на него, а потом вспомнил. Бывший адмирал Федерации, перешедший на сторону врагов. И бывший командир Рауля Севье.

– Он один?

– Как ни странно, да, – отозвалась Давина. – Не считая истребителей сопровождения. Быть может, другие корабли ещё подтянутся, но пока он один.

– Как быстро нас к нему притянет?

– Минут через двадцать.

Все снова замолчали. Крейсер вырастал на глазах, постепенно занимая всё больше места на экранах. Истребителей, круживших вокруг, уже тоже можно было разглядеть невооружённым глазом – металлически отблёскивающие искры, похожие на мошкару. Даже не глядя на пульт, Райан мог сказать, что по крайней мере парочка из них сейчас уже кружит вокруг «Зимородка», присматривая на всякий случай, не будет ли от него каких-либо сюрпризов.

– Его там нет, – вдруг пробормотала Да-вина.

– Кого?

– Игена. Посмотрите на бортовые огни, – Давина с непонятным Райану облегчением кивнула вперёд, сквозь стекло. – Консула на борту нет.

– Зато адмирал есть, – откликнулся Рауль. Зуммер заработал снова, тягучими пронзительными звуками напоминая, что сближение кораблей уже становится опасным, и Севье, чертыхнувшись, отключил навигационную систему. Давина молча потянулась к бортовому журналу и запустила программу форматирования, – стирая все записи. За ним пришёл черёд бортового компьютера, но тут Райан мягко взял капитана за руку:

– Не спешите.

– Что?

– Не спешите стирать программы. Возможно, они нам ещё пригодятся.

– Каким образом?

Райан выпрямился и медленно обвёл собравшихся вокруг товарищей пристальным взглядом.

– Карла, – распорядился он наконец. – Иди в трюм и откинь панель выключателя, там будет ещё одна. Набери код «красный», откроется тайник. Он достаточно велик, чтобы там могли поместиться двое. Бери Валентина Севье, вколи ему ещё снотворного, если понадобится, и возьмите с собой тот подавитель, что изъяли из «стрелы» Тиссена. Я хочу, чтобы обыск «Зимородка» вы пересидели там.

Рауль резко развернулся к Райану вместе с креслом.

– Зачем? – спросила Карла.

– Затем, что нам нужен кто-то, кто сумеет помочь нам бежать. Ты – профессиональный диверсант и псионик к тому же. Думаю, ты сумеешь отыскать нас на «Единороге» после того, как они убедятся, что яхта пуста, и оставят её в покое. Ты ведь знакома с планировкой крейсеров? В Федерации и Альянсе они однотипные.

– Думаете, сработает? – с сомнением спросил молчавший до сих пор Игнасио.

– Это наш единственный шанс. И не забудь взять с собой антиренкот, я прихватил с Аида несколько ампул, когда обыскивал кабинет генерала Госса. Нас троих наверняка накачают ренкотом.

– Но почему я?! – возмутилась Карла. Сейчас она походила на мальчишку, которого взрослые оставляют дома, отправляясь на войну. – Почему не ты, не…

– Потому что ты профессионал, и ты женщина.

– Она тоже женщина! – Карла указала на Давину.

– Она командует нашей миссией. Если в Альянсе о ней знают, они сильно удивятся, не обнаружив на борту командира. Тот же генерал Госс с удовольствием расскажет всё, что узнал от меня во время контакта, а я не могу сейчас сказать, сколь многое ему удалось прочитать.

Этот довод подействовал, и Карла неохотно, но кивнула.

– Он прав, – Давина решительно поднялась с кресла. – Карла, пойдёмте, я вам помогу и дам последние инструкции.

Они вышли. Райан сел в освободившееся кресло, разглядывая крейсер, который уже вырос настолько, что полностью на экране не умещался.

Адмирал Марк де Вега был доволен. Неожиданное желание консула Игена проинспектировать аидское училище, пока Первый флот перегруппировывается после очередного удара по Федерации, он воспринял с философским спокойствием. То, что Игена в последний момент какие-то дела отозвали на Топаз, тоже было достаточно привычным, тем более что консул редко отлучался из флота больше чем на несколько суток. В худшем случае им предстояла неделя безделья, но вообще-то консул мог догнать их в любой миг, так что время зря потеряно не будет. Можно устроить небольшие учения, тем более что люди подзасиделись без настоящего дела. Последняя их экспедиция не заслуживала, пожалуй, даже звания рейда – так, налёт, в котором адмирал не видел ни особого – смысла, ни особой пользы, хотя и не стал бы говорить об этом вслух. В последнее время Иген стал довольно нервно реагировать на критику своих действий или на то, что можно было за таковую Честь.

Ну, а уж яхта из Федерации, болтавшаяся в системе Аида, могла стать прекрасным подарком, способным поднять настроение вечно пребывающему не в духе главе государства. Правда, господа федеральные разведчики уже могли доложить куда следует обо всём, что им удалось здесь вынюхать, и тогда придётся решать, переносить ли училище или же наращивать планетарную оборону. Первое дешевле, но кто знает, какое решение примет консул. Впрочем, допрос попавших в ловушку федералов и принятие соответствующих решений – это уже не забота адмирала. И всё же де Вега, будучи человеком добросовестным, лично посмотрел снимки захваченных и еле слышно хмыкнул, узнав человека, изображенного на одном из них. Севье не так уж сильно изменился за те годы, что они не виделись, хотя уже начал седеть. Надо будет проследить, чтобы с парнем обращались – помягче.

Остальной экипаж яхты выглядел довольно занятно – как будто его собирали с бору по сосенке. Словно и не разведывательная миссия, а клуб любителей приключений. Биометрические данные, снятые с арестованных, отправились в программу опознавания. Девушка, нильфхелец и дейнеб (этот-то как сюда затесался?) оказались базе данных неизвестны. Псионики отправились на опознание второй серией. Старик тоже остался безымянным, зато, просмотрев данные, поступившие на женщину-капитана, де Вега хмыкнул во второй раз. Давина Мортимер – для знающих людей личность довольно известная.

Оставался лейтенант. На этот раз программа не думала вообще, по экрану тут же побежали строчки текста, которые венчало имя. Рядом высветилась фотография. Адмирал кинул взгляд на экран, несколько секунд непонимающе смотрел на него, после чего наклонился и чуть не уткнулся носом в монитор, моргая и щурясь, словно у него внезапно приключилась близорукость, и он никак не мог разобрать, что там написано.

– Что-о?! – прошептал он.

Яхта «Зимородок» застыла рядом с пустующей причальной трубой – она не была челноком, способным пристыковаться снаружи, пришлось сквозь специальный порт втянуть её внутрь. Корабельный псионик подтвердил, что на её борту не осталось никого живого. Впрочем, памятуя, что достаточно сильный телепат может на какое-то время спрятать своё присутствие даже от собрата, обыск всё равно провели со всем тщанием, однако он только подтвердил слова псионика. У откинутого трапа добросовестно выставили часового, но наблюдением за пустующей посудиной никто себя специально не утруждал. Если бы компьютер не поднял тревогу, никто из диспетчеров и не обратил бы внимания на то, что камеры трюма вдруг засбоили, и какое-то – впрочем, очень недолгое – время разглядеть, что происходит рядом с пленённым кораблём, было невозможно. Быстро проведённые тесты никаких нарушений в работе камер не выявили, и диспетчеры махнули рукой, списав помехи на обычные перебои, время от времени случавшиеся в работе любого оборудования под действием космических излучений. Часовой, как и до сбоя, стоял у трапа, дожидаясь, пока его сменят. Разглядеть его лицо под полуопущенным забралом шлема через камеры было невозможно.

10

Порядок ареста и предварительного допроса Райан знал, и никаких сюрпризов он вроде бы не таил. На вопросы он отвечать отказался, достаточно унизительную процедуру обыска и снятия биометрии вынес спокойно, ожидая, что теперь их всех разведут по камерам и оставят там на неопределённый срок. Едва ли настоящими допросами займутся прямо на корабле, так что либо их отправят куда положено специальным рейсом, либо оставят в покое до тех пор, пока «Единорог» болтается в системе Аида.

Однако получилось не совсем так, как он рассчитывал. Помещение, в которое его отвели, не было камерой, скорее оно походило на комнату для допросов высокой степени. Во всяком случае кресло, в которое его усадили, фиксировало тело так, что двигать можно было разве что головой. Впрочем, конструкция подголовника наводила на мысль, что и это упущение вполне исправимо. И, что ещё более удивительно, кресло в комнате было не одно, а три, и два оставшихся заняли Давина и Рауль. После того, как всех троих усадили на места и застегнули все ремни и браслеты, конвоиры вышли, оставив пленников наедине.

Райан переглянулся с Раулем, ловя в его взгляде собственное удивление. Бледная Давина, сидевшая между ними, смотрела прямо – перед собой, словно избегала встречаться с ними взглядом. Время шло, а ничего не происходило.

– Как вы? – наконец нарушил тишину Райан, глядя на женщину.

– Я в порядке, – Давина не повернула головы. – В порядке, да.

Райану до боли захотелось дотянуться до неё, мысленно или рукой, но и то, и другое было невозможно. Ренкот действовал, и сейчас он был так же беспомощен, как и любой человек.

– Я так понимаю, сейчас самое веселье и начнётся, – сказал Рауль.

– И это странно.

– Что в этом странного?

Ответить Райан не успел – дверь распахнулась, и в помещение вошёл человек. Форма эполет на его мундире не оставляла сомнений, кто это, но даже если бы он пришёл в гражданском, Райан бы всё равно его узнал. Адмирал Марк де Вега был личностью известной.

Он был один, и всё это, чем дальше, тем больше, казалось странным. Обведя пленников тяжёлым взглядом, он подошёл вплотную к Райану и уставился ему в лицо так пристально, словно хотел ощупать, не прикасаясь. Райан ответил точно таким же пристальным взглядом. Де Вега мало изменился с тех пор, как он видел его в последний раз (а когда он его видел, кстати?). Породистое лицо, благородная седина, которой уже было больше, чем тёмных волос. Адмирал бы невысок, ниже Танни, и сухощав, хотя о его выносливости ходили легенды. «Однажды я сравнил его с Наполеоном, – вдруг вспомнил Райан. – Все засмеялись, и он смеялся вместе со всеми. Кажется, мы что-то пили…»

– Ну, – произнёс адмирал, и мелькнувшее было воспоминание юркнуло куда-то в дальнюю норку памяти. – Довольно неожиданно встретить тебя здесь. Более чем неожиданно, я бы сказал.

Райан промолчал, просто не зная, что ответить.

– Это даже хорошо, что ты сменил лицо, – сделав крохотную паузу, продолжил де Вега. – Не хотелось бы, чтобы тебя узнал кто-то, кроме меня. Ну и консула, разумеется. А у него, полагаю, будет к тебе много вопросов.

Он снова замолчал, но ответа так и не дождался.

– Что тебя толкнуло на это?! Я могу понять других, но ты… Ты предал всё и всех. Каково это – продавать всё, что мы делали, всё, чего добились? Я думал, что ты умер, и лучше бы ты и в самом деле умер! Впрочем, это упущение ещё можно исправить.

– Вот уж не тебе говорить о предательстве, – подал голос Рауль. Де Вега медленно отвёл взгляд от Райана, словно бы с трудом вспомнив, что в комнате, кроме них двоих, есть кто-то ещё.

– Севье, – ровным голосом произнёс он. – Я вижу, тебе жизненные уроки на пользу не пошли. Хотя я когда-то предупреждал тебя, что твоё дело – служба и только она, а от политических игр лучше держаться подальше.

– Оставить их тебе? – Рауль напрягся всем телом. – Даже для политика то, что ты сделал – предательство и государственная измена! А для тебя…

– Ты глуп, Севье. Не суди о том, чего не знаешь.

– И это всё, что ты можешь сказать? Что верность – это недостаток ума?!

– Хватит, – адмирал едва заметно поморщился. – Я пришёл сюда не для споров с тобой. Хотя, если ты так ценишь верность, тебе бы следовало поинтересоваться, с кем ты летаешь на одном корабле. Не правда ли, капитан Мортимер? Уж вы-то, держу пари, обо всём отлично осведомлены.

Давина подняла на него глаза, но, как и Райан, ничего не ответила.

– Вы же – конфидент генерала Канхо, герой диверсии на «Зевесе»… Должно быть, он лично снарядил вас на ту славную миссию? И результат превзошёл все ожидания, не так ли? «Горящую Звезду» за красивые глаза не дают. А у тебя, кстати, орденов нет? – де Вега кинул взгляд на Райана. – Даже странно.

Райан мог бы сказать, что орден-то у него есть, за операцию на Нильфхеле, вот только Марка де Веги это не касалось никоим образом. Может, поторопить говорливого адмирала? Бросить что-нибудь вроде: «Говори, зачем пришёл, или убирайся»?

– Вам-то самой не кажется утомительным то, что на вас взвалили? – де Вега вдруг присел на корточки перед Давиной, так что его глаза оказались ниже, чем её, и его голос зазвучал вполне по-дружески. – Он, должно быть, очень утомительный подопечный. Что для вас значит верность, капитан Мортимер? Может, вам следовало бы спросить ваших спутников, желают ли они служить рядом с таким, как он?

И адмирал мотнул головой в сторону Райана.

– Полагаешь, что сейчас сказал что-то новое? – снова вмешался Рауль. – Мы и так знали, что он из Альянса. Хотя он тогда ещё в полном смысле и Альянсом-то не был.

– Из Альянса? – де Вега перевёл на него глаза и выпрямился. – Что ж, полагаю, я и в самом деле мог бы сказать тебе много нового, но я здесь не для этого. Твоя незамутнённость меня всегда умиляла, так что я, пожалуй, оставлю тебя в счастливом неведении. Если только они сами не пожелают признаться. Как, господа, не хотите облегчить душу чистосердечным признанием? Нет? Ну, ладно. Хотя вам всё равно придётся рассказать всё, рано или поздно, так что можете начинать прямо сейчас. Сотрудничество вам зачтётся. А, капитан Мортимер? Как насчёт того, чтобы ответить на пару совсем невинных вопросов?

– Вы и сами знаете, что добровольно мы вам ничего не скажем, – отозвалась Давина. Голос женщины прозвучал хрипло, но с достоинством.

– А кто говорит о добровольности? – ухмыльнулся адмирал, отходя к терминалу в – стене.

В следующий миг тело Райана свело судорогой и выгнуло бы, если б этому не помешали впившиеся в тело крепления кресла. Перед глазами всё стало чёрно-красным, словно в них полопались сосуды, и зрачки залило кровью. Райан не закричал только потому, что горло тоже сжалось, и из него не вырвалось ни звука. К счастью, это вряд ли продолжалось дольше пары секунд. «Предельная мощность, – холодно и отстранённо отметил рассудок, когда лейтенант снова обрёл способность дышать. – Ещё чуть-чуть – и остановилось бы сердце или отказали дыхательные центры. А адмирал-то очень зол, хотелось бы знать, на что…»

– Я пока задам вам только один вопрос, самый простой и невинный, – пробился сквозь шум в ушах голос де Веги. – У вас в Федерации есть училище для подготовки телепатов, которых выявили позже остальных. Как там оно называется, училище имени Кристины Эстевес? Аиду не помешали бы курсанты, которых можно повести в бой сразу после выпуска, и чтоб при этом их не приходилось переучивать. На какой планете оно находится?

Райан сморгнул, пытаясь сквозь всё ещё плавающие в глазах цветные пятна разглядеть лицо допросчика. Де Вега продолжал светски улыбаться, переводя взгляд с одного пленника на другого.

– Не хотите отвечать? Ну, ладно. Что ты там говорил про верность, Рауль? Впрочем, меня интересуешь не ты, а твой друг. Проверим, какова его верность новым хозяевам. Ну? Где находится училище имени Кристины Эстевес? Координаты!

Райан молчал. Вопрос действительно был невинный, больше того, ответ на него заранее известен – Альянс не зря посылал своих диверсантов на Пангею. Но отвечать врагу Танни не собирался.

– Молчишь? Думаешь, оценят? Хорошо, верю, что тебя пытками не сломить, по крайней мере быстро. Может, даже и ментальное сканирование ничего не даст – телепаты умеют защищаться, даже под ренкотом. Но вот как насчёт твоих спутников? Прежних друзей ты предал, сохранишь ли верность новым? Промолчишь, если я попытаю… ну, скажем, её?

Адмирал указал на Давину – и снова коснулся сенсора на пульте. Женщину затрясло, её зрачки расширились, лицо, и прежде бывшее белым, как мел, приобрело голубоватый оттенок. Райану показалось, что он слышит хруст стискиваемых зубов. Некоторое время Давина сдерживалась, потом застонала.

– Прекрати! – не выдержал Танни.

– Прекращу, – согласился адмирал. – Как только ты ответишь.

Райан сжал подлокотники с такой силой, что будь они из пластика – уже сломались бы. Ответить было так просто – и прервать мучения Давины. Женщины, чья жизнь была ему куда дороже собственной. Но… Ответив на один, даже ничего не значащий вопрос, ты уже не сможешь остановиться. Можно сколько угодно уверять себя, что это всё пустяки, что потом, когда дело дойдёт до по-настоящему значительных вещей, ты встанешь стеной… Но на самом деле слабину дают только раз. И, уступив однажды, будешь уступать снова и снова.

Собственные зубы Райана скрипнули, грозя превратиться в крошку. Давина, как бы он к ней не относился – всего лишь один человек. На кону стоит гораздо большее. Поддавшись сейчас, он даст понять всем заинтересованным лицам, что с её помощью из него можно вить верёвки. И он молчал, как заворожённый глядя на прозрачные капли, стекающие по виску женщины.

– Да ты садист к тому же! – крикнул Рауль, но де Вега лишь мотнул головой, словно отгоняя назойливую мошку. Затылок Давины стукнулся о подголовник, она широко открыла рот, несколько раз глотнув воздух.

– Х-х… Хватит!!! – пронзительно выкрикнула она, после чего принялась кричать, не переставая. Райан понял, что дрожит. Де Вега пристально смотрел на него, потом отвёл взгляд, помедлил ещё немного – и всё-таки выключил ток. Женщина обмякла в кресле, и Райан обмяк вместе с ней.

– Похоже, я действительно зря теряю с вами время, – с сожалением проговорил Марк. – Что ж, вскоре вами займутся специалисты, у которых куда больше и времени, и терпения. Да и консул наверняка выберет минутку, чтобы с тобой увидеться. Он, кстати, как раз прибывает, мы только что получили сообщение, его челнок уже в системе. Через пару-тройку часов будет здесь. Так что дождётесь его в этой комнате, как раз успеете морально подготовиться, так сказать… А вот это вам на прощание лично от меня, ведь мы можем больше и не встретиться.

На этот раз они закричали все трое – воздействие было слабее, чем в начале, но более длительным. Наконец де Вега прекратил пытку и шагнул к двери, но на пороге обернулся.

– Да, чуть не забыл… Вопрос был формальностью, сами понимаете. Мы как раз вернулись из рейда на Пангею. Боюсь, что она разделила участь Ниобеи и Иберии. Те телепаты из училища, что выжили, скоро будут здесь, на Аиде.

«А генерал Канхо?» – мелькнуло в голове у Райана, но спрашивать, разумеется, он не стал. Лишь глянул на Давину и поймал ответный взгляд. Судя по всему, капитан задалась тем же вопросом. Едва слышно щёлкнула дверь, и пленники снова остались втроём, переводя дух.

– Простите, Давина, – наконец тихо сказал Райан.

– Ничего, – женщина глубоко вздохнула и так же медленно выдохнула. – Ничего… Вы всё правильно сделали.

– И меня извините, – сказал с другой стороны Рауль. – Я ведь тоже мог ответить.

– Он ждал ответа от меня и только от меня, – возразил Райан. – Тебя бы он просто проигнорировал.

– Что это он к тебе прицепился? Вы знакомы?

– Наверное, – Райан пожал плечами. – Я не помню.

На некоторое время в комнате повисло молчание.

– Так значит, Пангеи больше нет, – снова нарушил его Рауль. – Может, соврал?

– Вряд ли, – качнула головой Давина. – Зачем ему врать? Вы были правы, Райан.

– В чём?

– Помните, ещё в училище я выговаривала вам за вашу докладную, в которой вы указывали, что планета беззащитна против атаки Альянса? Вы мне ещё доказывали, что раз Игену не по зубам сильные планеты, он отыграется на слабых? Вы были кругом правы. Можете поторжествовать.

– Если вы думаете, что мне нравится чувствовать себя Кассандрой, вы ошибаетесь.

– Да, извините. Это я так… от нервов, – женщина бледно улыбнулась. Райану мучительно захотелось взять её за руку. Он отвернулся, проклиная про себя адмирала де Вегу, Игена, не способного ни выиграть, ни остановиться, и весь Альянс с его войной.

– Интересно, консул и в самом деле собирается заняться нами лично? – после паузы снова заговорил Рауль.

– Поживём – увидим, – проворчал Райан.

– Надеюсь, что до этого не дойдёт, – сказала Давина. – Если Карла действительно сумеет нас освободить, как вы, Райан, рассчитывали…

– Вы думаете, она сможет что-то сделать? – скептически спросил Рауль.

– Я на это надеюсь. В любом случае, нам остаётся только ждать.

– Давина, даже если предположить, что она нас найдёт…

Шелест открывшейся двери прервал пилота на полуслове. В проём заглянул человек в десантной броне и шлеме с опущенным забралом. Окинув пленников быстрым взглядом, он исчез, чтобы спустя мгновение вернуться, пятясь задом и волоча за собой тело в такой же броне, но явно крупнее габаритами. Если внимательно присмотреться, было видно, что броня первому десантнику великовата.

– До вас не так-то легко добраться, – произнесла Карла, подняв забрало. – Этот пусть тут пока полежит. Если вам нужно время, чтобы прийти в себя, то я могу постоять снаружи, но учтите – я не знаю, когда у него смена. Компьютер запаролен?

– Кажется, нет, – отозвался Райан.

– Ладно, на крайний случай у меня лазерный резак есть.

Однако терминал, которым пользовался де Вега, и в самом деле с готовностью подчинился – похоже, адмирал, уходя, просто забыл его выключить. Крепления кресел тихо щёлкнули, Райан потянулся, проверяя, как работает тело, и поднялся, на всякий случай осторожно придерживаясь за подлокотник. Однако мускулы хоть и болели, но слушались.

– Антиренкот при вас? – тут же спросила Давина.

– А как же.

– Потребуется примерно полчаса, чтобы он подействовал, – Райан подставил руку под иньектор. – Думаю, нам нет нужды сидеть всё это время здесь. Камеры работают?

– Нет, я устроила им небольшое короткое замыкание в этом секторе, но его, конечно, уже ищут и скоро ликвидируют.

– Тогда тем более нам надо поторопиться.

– Куда? – встрял Рауль, наблюдая, как Давина пытается вывести на терминал схему тюремного сектора трюма. – Даже если мы все благополучно выберемся отсюда и доберёмся до «Зимородка» – нам ещё нужно стартовать. А для этого – открыть шлюз отсека, получить разрешение на взлёт и отключить гравитационный луч, которым нас в два счёта притянут обратно. И если первое и второе ещё можно сделать из диспетчерской причала, то луч – это только с мостика.

– Совершенно верно, – хмыкнул Райан. Почему-то ему стало весело, словно они уже вырвались, хотя до настоящей свободы было ещё так же далеко, как от поверхности любой планеты до её луны. Однако необходимость совершить невозможное горячила кровь, как хорошее вино. Так же он чувствовал себя, когда вёл людей в атаку, тот же прилив сил вскипал в нём, когда он видел брешь в строю вражеских кораблей… Хотя, может, это просто антиренкот потихоньку начинал действовать, возвращая пси-способности и порождая ощущение эйфории?

– Только ты забыл об ещё одном обстоятельстве. С мостика можно не только отключить луч, но и проделать всё остальное, причём в обход других служб. Так что именно на мостик мы и пойдём.

– Спятил?

– Ничего подобного.

– Да там же охраны до фига! Нам придётся тащиться через весь корабль.

– А вот и нет. Карла, вы ведь наверняка видели где-нибудь в коридоре запасные скафандры?

– А как же, – кивнула девушка.

– Если я правильно помню планировку, тут недалеко должен быть аварийный выход наружу. Такие же аварийные люки есть и в носу корабля. Мы выйдем в космос и пройдём по наружной обшивке! Конечно, несколько постов нам миновать всё равно придётся, но это вполне реально.

– Только учти – скафандров в ближайшем шкафу всего три, – вставила Карла. – Дальше, конечно, есть ещё, но шарить по всему кораблю у нас времени не будет.

– Этого должно хватить. Мы пойдём втроём. Два псионика и ещё один человек – серьёзная боевая единица.

Рауль открыл рот, явно намериваясь возразить – и закрыл. Его глаза сощурились, словно ему в голову пришла какая-то мысль, разом избавившая пилота от сомнений.

– Два псионика? – уточнила Карла.

– Два. Тебе придётся остаться тут и найти остальных. Ты справишься, я не сомневаюсь. Когда у мостика начнётся заварушка, пробирайтесь к «Зимородку». Ты с Вергано, да Ульрих с Максом – у вас должно получиться.

– А сам мостик? – вступила в разговор Давина. – Вы полагаете, это реально – штурмовать его втроём? Если вы помните, на «Зевесе» нас был добрый десяток – в самом конце, я имею в виду.

– Верно, – Райан повернулся к ней. – А вы помните, что только что сказал нам де Вега? Сюда прибывает консул. А значит, все, кто только могут, пойдут его встречать. На мостике, – он махнул рукой в сторону носовой части корабля, – останется самый минимум людей. Это – наш шанс! Нужно только сделать всё быстро.

– А уходить с него мы как будем?

– Капитанским лифтом. Если мы с мостика заблокируем управление, остановить нас смогут только взорвав шахту. Риск, конечно, есть, но в пределах разумного.

Давина закусила губу – и решительно кивнула.

– Что ж, возможно, иного выбора у нас действительно нет.

Райан обвёл взглядом остальных, и те тоже кивнули: Рауль – не менее решительно, чем Давина, Карла – с большим сомнением, но так же согласно.

– Тогда к делу.

11

Они торопились, но всё же по освящённому веками правилу задержались, чтобы проверить системы скафандров. Райан и не думал возражать – обидно было бы погибнуть по дороге к свободе из-за какой-нибудь мелкой неисправности. Но всё оказалось в порядке. С Карлой они уговорились, что та выждет полчаса – или до тех пор, пока не поднимется тревога. Терминал, пусть и поартачившись, всё-таки выдал им местоположение остальных заключённых: к счастью, кроме команды «Зимородка», других пленных на борту «Единорога» не оказалось, так что можно было не опасаться перепутать. Выпотрошив оружейный сейф, большую часть добытого беглецы всё же оставили Карле – для передачи другим. Танни рассудил, что его небольшая команда добудет оружие по дороге.

Аварийный люк охранялся, но справиться с охранником оказалось нетрудно. Не понадобилось даже убивать или вырубать его: два не самых слабых псионика просто заставили постового «не заметить», что охраняемым объектом воспользовались. Сложнее было с камерами, но даже если замыкание уже и починили, оставалось уповать на то, что пока ремонтники разберутся, в чем дело, мешать беглецам будет уже поздно.

Внутренний люк захлопнулся, на боковой панели замелькали цифры, демонстрирующие снижение давления воздуха в шлюзе. Наконец наружный люк распахнулся, и Райан первым шагнул за край, оказавшись на стене наружной обшивки.

Поле искусственного тяготения, создаваемое внутри корабля гравитаторами, распространялось на небольшое расстояние и за его пределами, а поскольку оно было направлено от носа крейсера вниз, то у тех, кто оказывался снаружи, возникало полное впечатление, что они идут по вертикальной стене. Не самое приятное ощущение, вызывавшее головокружение, а у людей с проблемами вестибулярного аппарата – и тошноту. Райан на морскую болезнь никогда не жаловался, но и ему понадобилось некоторое время, чтобы освоиться. Однако рассиживаться было некогда, привыкать пришлось на ходу. Магнитные подошвы бесшумно ступали по броне, Райан слышал собственное дыхание, отражавшееся от шлема. Хорошо, что они движутся вверх, подумал он. Если бы пришлось спускаться от носа к хвосту, было бы ещё хуже.

Красные блики играли на выступах и стыках броневых плит, похожих на гигантскую чешую. Рискнув оторвать взгляд от поверхности у себя под ногами, Райан окинул взглядом прилегающее пространство, но если прибывающий корабль консула уже и находился в зоне прямой видимости, без точного знания, куда смотреть, обнаружить его было до самого последнего момента практически невозможно. Тем более что причалы находились на «брюхе» крейсера, в то время как он со спутниками шёл по «спине». Вокруг «Единорога» вели свой хоровод истребители, и оставалось уповать на то, что к охраняемому крейсеру они не присматриваются, а если пилоты и заметили людей на наружной обшивке, то приняли их за ремонтников. – Впереди – показалась одна из антенн, и беглецы свернули в сторону – наверняка рядом с ней были камеры, светиться на которых не стоило.

В конце концов мозг приспособился к удивительному способу передвижения, и Райан попытался ускорить шаг, но шедший следом Рауль стукнул его по плечу и махнул рукой. Связью они по негласной договорённости не пользовались, и лица каптри за зеркальным забралом шлема видно не было, но Танни понял его без слов. Что ж, пилоту виднее, как вести себя в открытом космосе, и спорить телепат не стал, тем более что по времени они вполне укладывались. Весь путь занял не более четверти часа, и вот они приблизились к колодцу носового входа, закрытого круглой крышкой люка.

Открыть её снаружи без хорошей порции взрывчатки было невозможно, и Райан мысленно потянулся внутрь. Давина потянулась одновременно с ним, что они оба почувствовали тоже одновременно, но после небольшого замешательства женщина отступила, предоставив действовать предводителю. Этот люк тоже охранялся изнутри, и Райану пришлось надавить, чтобы заставить охранника впустить их. Будь рядом с постом другой псионик, тревога поднялась бы немедленно, но таковой если и был, то на мостике. Если ещё не ушёл к причалам.

Люк открылся, все трое влезли в шлюз и, когда давление выровнялось, вывалились в коридор. Подчинённого охранника Райан тут же пристрелил безо всякой жалости, и они принялась торопливо раздеваться. Снять скафандр не намного легче, чем надеть, и, избавившись от него, Райан почувствовал облегчение: громоздкий костюм мешал движениям, заставляя чувствовать себя беззащитным. Пусть главное оружие у него находилось в голове, инстинкты бойца требовали в любой момент быть готовым к драке. Тем более, что голова тоже была не слишком в порядке после пусть короткой, но пытки, отсутствия полноценного отдыха, да и пси-способности даже после нейтрализации ренкота восстановились ещё не полностью. На обычного человека их бы хватило, но Райан старался не думать, что будет, если придётся столкнуться с собратом-телепатом.

Следующий пост они сняли аккуратно и бесшумно, и на этот раз Райан не стал мешать Давине делать своё дело. Ни к чему брать всё на себя, тем более что основная трудность была ещё впереди. Поток воздуха из вентиляционной решётки приятным холодком прошёлся по взмокшей за время пребывания в космосе спине. Хотелось пить, но разыскивать воду времени не было, и Танни пожалел, что не напился впрок ещё в скафандре из тамошнего баллона. Оружия и брони постовых хватило на всех троих, недоставало только парочки гранат, но следовало быть благодарным и за то, что есть. Впереди оставался только сам мостик, и счёт уже явно шёл на минуты, если не на секунды.

Часовой у дверей мостика ничего не успел понять, тем более поднять тревогу. Прощупывать помещение заранее телепаты не стали, опасаясь обнаружить себя прежде времени. Трофейный пропуск послушно распахнул дверь, и троица нападающих ворвалась внутрь, задействовав и оружие, и пси-способности. Всё произошло очень быстро, растерявшиеся офицеры мостика даже не успели толком сообразить, что случилось. Все – кроме кого-то одного. Шквал выстрелов прошёлся по двухъярусному залу, но помещение было слишком велико, и, прежде чем Райан и его товарищи перестреляли всех, кто-то за дальним пультом успел поднять тревогу.

Ругнувшись, лейтенант выпрямился – первым влетев в проём, он тут же упал на колено, позволив Раулю и Давине стрелять поверх его головы. Сирена завывала вовсю, и хотя Танни поспешил её выключить, не приходилось сомневаться, что весь экипаж «Единорога» уже в курсе внештатной ситуации на борту. Рауль без напоминания рванул рукоятку аварийной блокировки дверей, Райан кинулся к пультам, на ходу осматриваясь. На командном посту и в самом деле было меньше десятка человек, и все они уже были трупами. Если не считать того, что тревога всё-таки поднялась, пока им везло.

– Давайте, – кивнула Давина. – Я пока послежу.

Севье тут же сел в одно из кресел, предварительно выкинув оттуда тело. Райану, говоря по чести, следовало бы присоединиться к Давине – телепатической атаки можно было ожидать в любой момент. Но он, будучи не в силах противиться искушению, наклонился над соседним пультом. Все они работали, заблокировать их никто не успел. И таким случаем грех было не воспользоваться.

– Сюда идут, – предупредила Давина спустя пару минут.

– Уже почти всё, – отозвался Рауль. Райан промолчал.

Ломиться на мостик подоспевшие штурмовики, однако, не спешили – видимо, ждали подкрепления, заблокировав все выходы. Севье вывел на пульт перед собой изображение с камер наблюдения и время от времени посматривал на них. Правда, спустя некоторое время камеры начали гаснуть одна за другой – противник был не глупее их и позволять рассматривать себя во всех подробностях не собирался. И всё же они опоздали. Время от времени косившийся через плечо Райан вдруг заметил, что Рауль напрягся. Каптри поднялся со своего кресла, сверля взглядом уже погасший экран, и его лицо исказила некрасивая злобная ухмылка. Спросить, что он углядел, Танни не успел: Рауль вдруг забарабанил пальцами по кнопкам, отменяя блокировку мостика. И не просто отменяя – раздался протестующий крик Давины, и одна из дверей гостеприимно распахнулась.

Ругаться было некогда, спрашивать, какая муха укусила Рауля – тоже. Нужно было действовать, и Райан напрягся, телекинетической волной выметая обратно за дверь десяток влетевших в помещение гранат. Две или три успели разорваться в зале, но остальные рванули уже за дверью, принеся куда больше ущерба нападавшим. Может, это было не так уж и глупо – подумал Райан, на ощупь активируя дыхательный фильтр. Одна из гранат точно была газовая, какая вторая, он определить не успел, но в голове зазвенело. К счастью, спинка кресла, за которую он нырнул, всё же прикрыла его от взрыва. Мысленно Райан отыскал Давину и с облегчением убедился, что и она не пострадала. Счастье, что осколочные гранаты на кораблях под запретом.

Между тем Рауль явно не собирался останавливаться на достигнутом. За секунду до взрыва он успел кувырком уйти за свой пульт, а теперь кувыркнулся обратно, и дверной проём прошила очередь выстрелов из его винтовки. Видя, что внезапно как с цепи сорвавшийся друг готов кинуться в бой в одиночку, Райан рванулся к нему, одновременно вслепую нанося пси-удар по тем, кто ещё оставался за дверью. Удача не отвернулась от них, и ответной телепатической атаки не последовало – видимо, псионики ещё не подтянулись.

За дверью кто-то упал, перегородив проём, но был ли он жертвой Райана или Рауля, Танни не понял. Что-то шло не так, он чувствовал противников, но зацепить их не мог. «Химическая блокада мозга», – всплыло откуда-то из глубин памяти. В уже погибшем училище читали лекцию на эту тему, однако случаи применения веществ, препятствующих телепатическому контакту у непсиоников, были редкостью, ибо сказывались на мозгах не лучшим образом. Но, видимо, сейчас защитники корабля, зная, кто им противостоит, решили принять все меры пред-осторожности. Однако была у Райана и ещё одна способность, которую они не учли.

Стены и пол коридора за дверью мостика вспыхнули. Огонь разгорелся стремительно и неотвратимо, выжигая пластик, раскаляя металл, плавя провода в стенах. Долго поддерживать такую температуру Райан не смог бы, но этого и не потребовалось. Возможно, штурмующие в своей броне и смогли бы проскочить сквозь пламя и отбежать подальше, собственно, Райан на это и рассчитывал, но они вместо этого рванулись вперёд, прямо под выстрелы Севье и присоединившейся к нему Давины. Разгадка оказалась простой – среди людей в броне мелькнул одинокий мундир. Человек без защиты в устроенном Райаном маленьком аду выжить не мог, потому альянсовцы пошли вперёд, прикрывая его собой. Что, впрочем, оказалось бесполезно – против трёх стрелков и двух отбивающих заряды телекинетиков выстоять было трудно. Альянсовцы и не выстояли.

Свет в рубке на пару секунд вдруг погас, и пульты недовольно запищали, но потом осветительные панели снова включились, мигнули пару раз и загорелись ровно. В открытую дверь валил дым с мерзким запахом. Райан опустил оружие и шагнул поближе к груде тел. Разглядел человека без брони и всё понял.

Адмирал де Вега, на свою беду, решил лично проследить за освобождением мостика.

Танни перевёл взгляд на Рауля. Тот стоял, тоже опустив лазерную винтовку и молча смотрел на бывшего командира. По его лицу было трудно что-либо прочесть, но Райан порадовался, что слишком устал, чтобы даже случайно поймать отголоски его чувств и мыслей. Сам лейтенант чувствовал себя полностью опустошённым.

– Вы закончили? – окликнула их Давина, кивнув на пульты. – Рауль?

– Да, – не отрывая глаз от убитых, кивнул Севье. – Луч отключён, взлёт разрешён… Можно стартовать.

– Райан?

– Сейчас, – Райан, вспомнив, чем занимался, метнулся к своему месту. – Ещё минуту.

– Мы должны спешить.

– Подождите, это важно.

Короткий перебой питания никак не сказался на работе навигационного компьютера, и основная трудность состояла в том, чтобы заставить его выдать информацию, хранившуюся под грифом «для адмиральского доступа». И всё равно итоговый список координат впечатлял, хотя крупные военные объекты Райан исключил из поиска сразу. Запустив запись всего этого богатства на носитель, Танни продолжал проглядывать мелькавшие на экране строчки букв и цифр в странной уверенности, что вот-вот найдёт нужное. В голове что-то щёлкнуло, информация танцевала на краю памяти, не давая разглядеть себя, но доступная опознанию, если что-то её напомнит.

– Рауль… – раздался слабый голос совсем рядом.

Райан обернулся, удержав дёрнувшуюся к оружию руку. Оказалось, де Вега был ещё жив, хотя не оставалось сомнений, что это ненадолго. Танни бросил взгляд на Севье. Каптри нахмурился, явно колеблясь, но всё же шагнул к адмиралу, держа винтовку наготове. Тот слабо шевельнулся, и Рауль присел рядом с ним на корточки, прислушиваясь к еле слышному шёпоту.

– Давайте побыстрее, – нетерпеливо сказала Давина. – Мне не удаётся закрыть эту дверь. Похоже, вы что-то повредили, и сюда в любой момент могут ворваться.

Райан кивнул и снова скользнул взглядом по списку. Предпоследняя строчка привлекла его внимание. Кажется, это оно… Да, не кажется, а так оно и есть!

– Врёшь! – вдруг выкрикнул Рауль в полный голос, снова заставив Райана обернуться. В ответ раздался кашель – похоже, Марк де Вега попытался засмеяться.

– Вру? – просипел он. – Мне незачем врать, юноша. Так что, когда в следующий раз… будешь обвинять кого-то в предательстве… Посмотри сперва на тех, кого считаешь друзьями и соратниками!

Он снова закашлялся и умолк. На этот раз, похоже, навсегда. Рауль остался сидеть рядом с ним, глядя куда-то в одну точку.

– Есть! – запись кончилась, и Райан вытащил из прорези информационный накопитель.

– Что там у вас? – спросила Давина.

– Координаты, – Танни, не сдержав торжествующей усмешки, продемонстрировал свою добычу. – То, зачем мы, собственно сюда и явились. Теперь у нас есть координаты Тёмной звезды! Можно идти. Рауль?

Пилот медленно повернул голову, взглянул на него – и Райан с трудом удержался, чтобы не отпрянуть. Таких глаз у каптри Севье он ещё не видел никогда – даже когда тот прожигал взглядом де Вегу в комнате для допросов. Несколько мгновений Рауль пристально рассматривал его, после чего перевёл всё тот же пугающий взгляд на Давину.

– Вы ведь знали, да? – тихо спросил он. Капитан Мортимер моргнула.

– Рауль… – судя по севшему голосу женщины, она, в отличие от Райана, отлично поняла, что имеется в виду.

– Вы всё знали с самого начала. Это ведь вы его вытащили, да?

– Я…

– Нам пора идти, – напомнил Райан. – Рауль?

– Он сказал мне правду. А вы, – Севье мотнул головой, – вы нам лгали с самого начала. И ваш генерал тоже лгал!

– Рауль! – буквально взмолилась Давина. – Я вам всё объясню, только, пожалуйста, давайте уйдём отсюда! Они будут тут в любой момент. Доберёмся до «Зимородка» и взлетим, и тогда я вам всё расскажу, клянусь!

Рауль снова посмотрел на тело адмирала и кивнул. Видно было, что ему требуется некоторое усилие, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, где они все находятся, но всё же он взял себя в руки.

– Хорошо. Но вы задолжали нам объяснение, капитан Мортимер. Нам всем.

Вход в шахту капитанского лифта, пронизывавшего весь крейсер и выводившего прямо к причалам, находился в противоположной стене. Кабинка оказалась настолько тесной, что они втроём едва туда уместились. Оставалось порадоваться собственной предусмотрительности: возьми они с собой четвёртого, и побег таким способом стал бы затруднительным, а пятерым и вовсе бы места не нашлось. Когда дверь закрылась и они заскользили вниз, пол под ногами дрогнул, и беглецы обменялись – быстрыми взглядами, но больше ничего не произошло. Райан напряжённо всматривался в счётчик палуб, держа палец около кнопки аварийной остановки. Ему удалось подгадать момент, и нажать на неё, когда до конечного пункта оставалось ещё два этажа.

– Они уже наверняка поняли, куда мы направляемся, – объяснил Райан в ответ на вопросительные взгляды своих спутников. – Вероятно, у дверей нас уже ждёт торжественная встреча. Лучше будет, если мы зайдём с другой стороны.

– Я предупредила Игнасио, они уже на месте и готовы, – Давина на миг прикрыла глаза. – В случае чего они нам помогут, но пока пусть сидят на борту и не высовываются.

– У них всё благополучно?

– Да. Всё прошло как надо. Им почти не пришлось стрелять.

И снова – коридоры и лестницы, странно пустые, только в одном месте пришлось выстрелить в часового. План «Единорога» сам собой разворачивался в голове у Райана, и его спутники послушно следовали за ним, не задавая вопросов. Лейтенант не повёл их к ближайшему трапу, всё ещё опасаясь засады, и предпочёл обходной путь, через причалы для челноков. Им везло – остановить их до самого последнего момента никто не попытался.

…Они вынырнули навстречу в последний момент, когда до причалов оставалось всего ничего – переход и переборка с распахнувшейся навстречу беглецам дверью. Их было пятеро – два псионика, два офицера, и ещё один человек, и разогнавшиеся Райан с Давиной и Раулем столкнулись с ними у самого проёма буквально нос к носу. Должно быть, отрешённо подумал Райан, когда две группы людей замерли друг напротив друга, наконец-то прибывшего консула тоже решили повести кружным путём, чтобы он не попал под шальной выстрел и не мешался под ногами у группы захвата.

Перед ними в окружении свитских стоял Александр Иген собственной персоной.

12

Пауза затянулась, и прервал её Рауль, вскинув пистолет и выстрелив в Игена. Один из сопровождавших консула псиоников среагировал быстрее своего патрона – шагнул вперёд, вскидывая руку, и выстрел бессильно разбился о невидимую стену, а сам Рауль согнулся и отлетел на пару шагов, врезавшись в переборку. Райан с Давиной одновременно подались вперёд, готовясь защитить товарища… Но тут Иген вскинул руку в запрещающем жесте, и псионик сделал шаг назад.

– Однако, – произнёс в звенящей тишине Иген. – Сколько мы с тобой знакомы, а ты не перестаёшь меня удивлять. Не успели мне доложить, что тебя поймали, как ты уже и сбежал.

Райан промолчал, в который раз не зная, что ответить.

– Хотя сказать, что я удивлён, значит ничего не сказать. Капитан Мортимер, – Александр перевёл взгляд на женщину, – полагаю, что сегодняшней встречей мы обязаны именно вам. Это ведь вы его тогда вытащили, не так ли?

Давина тоже промолчала, и кинувший на неё взгляд Райан на какое-то мгновение даже испугался – на ней буквально не было лица. Рауль позади поднялся на ноги и остался стоять у переборки, переводя взгляд с лидера Альянса на своих друзей.

– Что, – Иген ещё раз оглядел Райана с головы до ног, задержав взгляд на его погонах, – ни на что большее не расщедрились?

– Ты о чём?

– Каково это – из консулов в лейтенанты? Мундир не жмёт?

Райан моргнул. Мелькнула мысль, что кто-то из них двоих, вероятно, сошёл с ума.

– Что тобой движет, Симон? Месть? Ты действительно полагаешь, что оно того стоит – помогать в разрушении всего, что мы с тобой создавали? И ты думаешь, что федералы скажут тебе спасибо? Ты для них всегда останешься врагом, они не забудут ни того, как ты вытаскивал их за шкирку из их собственной глупости во время Дейнебской, ни как лупил их в хвост и в гриву ещё пару лет назад. Но ты же у нас идейный, работаешь не за награду… Так чего ты хочешь?

А ведь де Вега говорил что-то в этом роде, вспомнил Райан. Нет, если это и помешательство, то коллективное. Что-то они знают о Райане такое, чего не знает о себе он сам. Проклятая амнезия!

– Что ты имеешь в виду?

– Вот это самое. Зачем ты здесь? Зачем тебе понадобился Аид? Не меня же ты хотел навестить, в самом деле. Ты слишком умён, чтобы доверять новым союзникам, и всё же ты рискуешь ради них головой. Из чего я делаю вывод, что ты и в самом деле продался, Симон.

– Тебе ли обвинять его в предательстве? – вдруг подал голос Рауль. Иген перевёл взгляд на каптри.

– А кому? – поинтересовался он. – Это не я гублю Альянс, продавая победу, за которую было заплачено дорогой ценой. Причём начав продавать задолго до сегодняшнего дня!

– Так ты этим оправдываешь удар ему в спину?

– Так, стоп! – Райан поднял руку. – Кто-нибудь объяснит мне, о чём вы вообще сейчас говорите?

Снова стало тихо. Иген молча разглядывал Райана, так, словно только что увидел какую-то неведомую зверушку и теперь пытался понять, как она устроена. Потом посмотрел на Давину.

– Капитан Мортимер, – очень вежливым тоном поинтересовался он, – это то, о чём я думаю? Он действительно не знает, кто он такой?

Теперь все глаза были обращены на Давину. Женщина побледнела ещё больше, хотя это казалось невозможным. Райан с трудом удержался, чтобы не подхватить её под руку – казалось, она вот-вот упадёт в обморок.

– Весьма разумно, надо сказать, – добавил Иген. – Что ж, теперь многое становится понятным.

– Тогда, может, ты меня просветишь? – поинтересовался Танни, не только надеясь получить ответ, сколько желая хоть немного отвлечь внимание от телепатки.

– Лучше пусть это сделает она. А, госпожа Мортимер? Не пора ли покаяться в своих грехах?

– Грехах? – тихо, но неожиданно твёрдо произнесла Давина. – Пытаться победить любым способом – это не грех, вам ли не знать! Я делала лишь то, что велел мне долг.

– Ну да, ну да, – покивал Иген. – Вы всего лишь выполняли приказ. А инициатором хитроумной акции наверняка был Канхо, узнаю стиль старого лиса. Превратить врага в подчинённого, стерев его память – нет, я восхищён!

– Если вас спросить о ваших деяниях, вы наверняка тоже скажете, что у вас не было выбора!

Иген пожал плечами. Райан искоса глянул на него и снова посмотрел на Давину, которая, кажется, уже взяла себя в руки.

– Что он имеет в виду? Кто стёр мне память и зачем?

– Мне очень жаль, – Давина подняла на него глаза. – Но я и правда выполняла приказ. И я не знаю, что в твоей памяти было стёрто, а что ты забыл сам в результате того… взрыва.

– Какого взрыва?

– На «Зевесе», – подсказал Иген. – Я вижу, госпожа Мортимер ещё долго будет раскачиваться, так что скажу я. Мы с тобой были друзьями, Симон, вместе служили в Пси-Корпусе Федерации, вместе ушли воевать в Дейнебскую и вместе основывали Альянс. Причём всё это всегда было твоей инициативой, потому-то я и был удивлён, встретив тебя на другой стороне. Тебя зовут Симон Конверс, и ты был консулом Альянса, пока все не решили, что ты погиб.

– Это правда, – деревянным голосом подтвердила Давина. – В тот день я в составе диверсионной группы пришла тебя убивать. А вместо этого вытащила с гибнущего корабля.

– Ну, не совсем гибнущего, его потом восстановили и переименовали, – уточнил Иген. – Но в целом всё верно.

Райан молчал. Кажется, сейчас его должен был закрутить вихрь воспоминаний, подтверждающих или опровергающих то, что он только что услышал… Но в голове было так пусто, что казалось – щёлкни по ней, и зазвенит.

– Зачем? – только и смог спросить он.

– Наши специалисты пытались вытащить твои воспоминания… в частности, то, за чем мы сюда пришли. Но… сам ли ты потерял память, или просто блоки, которые ты выстроил против сканирования, оказались слишком крепкими, но до по-настоящему ценных сведений они добраться так и не смогли. В конце концов стало ясно, что так можно разрушить саму твою личность, а проку всё равно не будет. И тогда мы понадеялись, что рано или поздно ты вспомнишь всё сам. Нужно было только сделать так, чтобы ты захотел поделиться своими воспоминаниями.

– Ну, а риском, что ты вспомнишь не то, что нужно, видимо, решено было пренебречь, – снова влез Александр. – Кстати, твои блоки и в самом деле надёжны, федералы не первые, кто на них обломался.

Райан медленно перевёл взгляд на него. Иген выглядел почти дружелюбным, и сквозь его лицо на мгновение проступил другой образ, чтобы тут же слиться с ним воедино. Александр. Сандер. Друг из его снов, друг, без которого их невозможно было представить…

А как же память Райана? Гера, дом на ней, пейзажи и события, которые он считал картинками из своего детства? Они откуда? А от верблюда! Ложные воспоминания, вложенные в него умельцами из Корпуса. Иногда конфликтующие с настоящими – отсюда все эти обмороки и головные боли. Картинка складывалась, как мозаика, то, что раньше казалось просто разрозненными кусочками, никак не связанными между собой, вдруг обретало смысл. Танни снова посмотрел на Давину и вдруг подумал: а смог бы он сам вот так лгать кому-то в глаза, день за днём? При том, что этот человек уже давно перестал быть чужим?

– Я вам не верю, – твёрдо произнёс он.

– Какая трогательная лояльность к своей надсмотрщице, – ядовито хмыкнул Иген. Псионики рядом с ним казались совершенно бесстрастными – в отличие от офицеров, ловивших каждое слово чуть ли не с открытыми ртами. У Райана появились нехорошие предчувствия относительно их дальнейшей судьбы; впрочем, участь тех, кто оказался свидетелями разборки между двумя консулами, сейчас волновала его в последнюю очередь.

– Вот такие дела, – Александр улыбнулся. – Спаситель и завоеватель, предатель и герой – это всё ты, Симон. Судьба порой весьма причудливо тасует свою колоду. Кто ж мог знать, что однажды мы снова встретимся вот так, лицом к лицу… Но, возможно, это и впрямь будет честнее и правильнее.

Он выглядел полностью уверенным в себе, и у него были на то все основания. Они и раньше могли поспорить друг с другом силой во всех смыслах, Райан был в этом уверен, но сейчас… Сейчас Александр имел все шансы на победу. Три псионика против двух, и один стрелок против двоих, когда все участники безумного побега вымотаны, а он, Райан, к тому же всё ещё ощущает последствия второй по счёту контузии и не полностью восстановился после инъекции ренкота. Да, Игену и впрямь не нужно было беспокоиться, сейчас их просто задавят грубой силой. Танни глубоко вздохнул, готовясь к заведомо проигрышному бою. Глаза Александра, который, видимо, уже сказал всё, что хотел, стали жёсткими… И тут Давина вдруг дёрнула Райана за руку, звонко выкрикнув:

– Берегись!!

Иген сообразил всё мгновенно. На пол он упал одновременно с Райаном и Давиной, и в тот же миг над головой полыхнуло. Мгновенный жар опалил волосы на голове, грохот Райан услышал лишь потом. Казалось, что над ними пронеслось разрушительное торнадо, вроде того, что сбило «стрелу» Райана на Аиде, и левая переборка коридора лопнула. Мигнул свет, со свистом повалил пар из какой-то трубы, к счастью, не горячий, и Райан вскочил на ноги. Они с Давиной не пострадали, Рауль, стоявший у правой стенки, тряс головой, но тоже выглядел целым. Свите Александра повезло меньше – в свете загоревшихся под потолком аварийных ламп были видны остатки одного тела и второе – почти целое, но явно нежизнеспособное. «Зимородок» – сообразил Райан, точнее, выстрел из его орудия. Пока они тут болтали, Давина связалась со ждущими на борту друзьями и дала им наводку. Умница, ну какая же умница!

И всё же до спасения было ещё далеко. Александр поднялся на колени, не делая попыток утвердиться на ногах, но псионику, чтобы драться, этого и не нужно. Первый пси-удар Райан отбил, и всё же атака заставила его пошатнуться. Рауль так и вовсе осел кулём, пришлось его подхватить. Другой рукой Райан вытащил пистолет, чувствуя, как немеют пальцы, и сомневаясь, что сумеет сделать хоть один выстрел… И вдруг стало легче. Поплывшее было зрение прояснилось, и Райан увидел, что капитан Мортимер, шагнув вперёд, буравит оказавшегося прямо перед ней Игена пристальным взглядом. Женщина атаковала, не жалея сил, и долго такое напряжение она вряд ли выдержала бы, но теперь у мужчин появилась фора. Оставшегося в живых псионика Райан мог сдержать и сам.

– Бегите! – крикнула Давина. Её лицо исказилось, и точно так же исказилось от напряжения лицо Игена. А потом Давина вдруг добавила что-то ещё, чего Райан не разобрал, но его ноги, вдруг зажив собственной жизнью, понесли его мимо сцепившихся не на жизнь, а насмерть мужчины и женщины, к выбитой двери. Рауль, которого Райан продолжал держать за локоть, не отставал, выстрелом в упор уложив уцелевшего офицера. Только у самого выхода Танни сумел немного совладать с собой, замедлиться и обернуться, но теперь уже Севье дёрнул его за руку:

– Она не для того осталась, идём!

Бороться одновременно с ним и с вложенным куда-то в глубины подсознания приказом сил у Райана уже не было. Он смог только одно – выкрикнуть назад, в заполнившуюся паром дыру коридора, не будучи даже уверенным, что его услышат:

– Давина! Я вернусь!

«Зимородок» ждал их, и трап опустился сразу же, с таким расчётом, чтобы коснуться пола как только они подбегут. И тут же поехал вверх, даже раньше, чем они успели подняться по ступенькам. В шлюзе дежурили Мариса с Максом.

– Давина? – тут же спросила Мариса.

– Она не придёт, – не оборачиваясь, отозвался Рауль. Райан промолчал.

Остальные ждали в рубке. Ульрих сидел на месте стрелка, ясно было, что ювелирной точности выстрел по коридору произведён именно им. Рядом стоял Игнасио, Карла устроилась в кресле второго пилота. Никто ничего не сказал, Карла поднялась, уступая своё место Райану, и исчезла за дверью. Игнасио так же молча сел в кресло навигатора, и Райан мысленно одобрил рокировку. В случае пси-атаки защитить пилота и стрелка теперь могли только они двое, но из Райана сейчас защитник был аховый, и потому присутствие Вергано, бесполезного в обычном полёте, было жизненно необходимо.

Но их пока не атаковали. В ангаре по-прежнему было пусто, и, когда «Зимородок» напрягся, готовясь взлететь, толстые плиты, закрывающие выход из шлюза, послушно разошлись – разрешение на взлёт всё ещё действовало, не зря Райан в рубке заблокировал диспетчерский канал. Промедление из-за встречи с консулом не стало фатальным, но сил радоваться у Райана не осталось.

Всё так же безучастно он наблюдал, как плывут мимо стены шлюза, как лобовой экран заливает чернота, как ложатся на пульт отсветы красной звезды Аида. Рядом Ульрих, рыча сквозь зубы ругательства, ловил в круги прицела пущенные им вслед ракеты. Больше всего Райану хотелось закрыть глаза и отключиться, но он заставлял себя держаться под тревожным взглядом старого телепата. Однако пси-атаки так и не последовало. Зато тревожный звон возвестил, что кроме ракет за ними послана ещё парочка истребителей, но тут темнота космоса за стеклом словно взорвалась – яхта вошла в прыжок. Теперь можно было выдохнуть с облегчением – истребители прыгать не могли, это были корабли исключительно ближнего радиуса действия, мощная броня и тяжёлое оружие просто не оставляли места для прыжковых двигателей. Ну, а уж ракеты – тем паче.

– Куда мы летим? – спросил Танни.

– Понятия не имею, – устало отозвался Рауль. Он тоже был вымотан, чудовищное напряжение, только сейчас начавшее отпускать, сказалось и на нём.

– В смысле?

– В смысле – у меня не было времени рассчитывать траекторию и координаты. Куда получилось, туда и прыгнули.

– И когда мы выйдем из прыжка?

– Сейчас… Примерно через сутки.

– Что ж, значит, у нас есть время выспаться.

– Не так быстро, – взгляд Рауля стал жёстким. – Игнасио, соберите, пожалуйста, всех в кают-компании. Они должны кое-что узнать.

Старый телепат молча вышел. Райан снова прикрыл глаза. Возможная реакция его спутников на правду о нём, как ни странно, его не заботила. Он слишком устал, и все мысли сейчас были о постели в их с Раулем общей каюте. Осмысливать происшедшее и думать, что делать дальше, он будет потом, когда проснётся. Но пришлось тащиться вслед за Раулем в кают-компанию, с её чудовищным столом, за которым уже чинно расселись все остальные, и соблазнительно мягким диваном.

– Кто скажет, ты или я? – поинтересовался Рауль.

– Всё равно, – Райан пожал плечами и откинулся на спинку дивана, вытянув ноги. – Давай ты.

– Что случилось? – поинтересовалась Карла. – Что с Давиной?

– Дойдёт речь и до Давины. А случилось то, что те, кто послали нас в эту экспедицию, были с нами далеко не откровенны.

– Удивил, – фыркнула Краско.

– Тем более что полёт к Аиду, если я правильно помню, был как раз инициативой капитана Мортимер, – заметил Ульрих. – Ты ещё, помнится, по этому поводу страшно ругался. Скажите хоть, она жива? Или…

– Чтобы больше не возникало вопросов на этот счёт – да, она жива, но, прикрывая нас, попала в плен, – вмешался Райан. – Её не убили, я бы почувствовал, между нами есть постоянная телепатическая связь. Извини, Рауль. Продолжай.

Все переглянулись. Рауль, оставшийся на ногах, сделал паузу – видимо, Райан сбил его с мысли, так что ему пришлось собраться, прежде чем заговорить снова.

– Так вот, о капитане Мортимер… Я полагаю, все помнят, как она во время полёта сюда развлекала нас занимательной историей о том, как участвовала в диверсии на «Зевесе», целью которой было убить Конверса. Вот только она тогда остановилась на самом интересном месте, забыв добавить, что цель не была достигнута. Даже наоборот, Конверс остался жив, и наша капитан, по-видимому, этому способствовала.

– И куда же он тогда делся? – поинтересовалась Мариса.

– В Федерацию, дамы и господа. Ему сменили имя, внешность, что-то сделали с его памятью, и отправили служить уже под новым командованием. Иными словами, – Рауль сделал широкий жест в сторону Райана, – вот он здесь, перед нами.

Повисла тишина. Все дружно уставились на Райана. Потом так же дружно перевели взгляды на Рауля.

– Что, серьёзно? – нарушила затянувшуюся паузу Мариса.

– Серьёзней не бывает.

Райан заставил себя поднять наливающиеся свинцом веки и оглядел людей, успевших стать его друзьями. Все они сейчас смотрели то на него, то на Севье, явно силясь сообразить, насколько можно верить сказанному, и только Игнасио Вергано разглядывал свои сцепленные в замок на столешнице пальцы, едва заметно усмехаясь чему-то.

– Игнасио, а ведь вы, похоже, не удивлены.

– Конечно, не удивлён, – кивнул старый телепат. – Я это знал с самого начала.

– Откуда?

– Я встречался с вами, молодой человек, давно, ещё во время Дейнебской. И я ещё не выжил из ума, чтобы спутать того, кого знаю, с кем-то ещё. Вряд ли вам нужно объяснять, что телепаты в таких вещах не ошибаются.

– Правда? – Райан вгляделся попристальней, но в памяти ничего не шевельнулось – что, впрочем, ничего не доказывало. – Я вас не помню.

– Сомневаюсь, что вспомнили бы, даже будь с вами всё в порядке, учитывая, сколько людей тогда перед вами проходило. А вот я эту встречу хорошо запомнил.

– Так это правда? – потрясённо переспросила Мариса. – Фига ссе…

Карла открыла рот и тут же закрыла, явно не зная, что сказать. Ульрих и Макс переглянулись.

– Вот это да, – проговорил дейнеб. – Думал я, что хорошо бы послужить под началом Конверса, но никак не ожидал, что моя мечта сбудется. Это честь…

– Твоя мечта? – резко переспросил Рауль.

– Да. А ты этого не хочешь? Нас он победил, вам задницу надрал – с таким командиром не пропадёшь.

– В самом деле, Рауль, – поддержала Лея Карла. – Какая разница, кем он был раньше, если сейчас он на нашей стороне? Ну да, я знаю, что ты скажешь – ещё неизвестно, какая из сторон моя. А я тебе отвечу – какая б ни была, радуйся, что ты сейчас с ним, а не против него!

Рауль качнул головой, сделав рукой протестующий жест, но ответить не успел, потому что тут в бой ринулась Мариса.

– А разве он не доказал, что он теперь на стороне Федерации? Где бы сейчас был Нильфхель, если б не он? Ведь правда, Макс?

– Мы ему должны, – кивнул Лепиньски, и всем стало ясно, что эта лаконичность стоит самых горячих речей в защиту Райана.

– Вот! Ну в самом деле, Рауль, словно мы Райана первый день знаем. Он когда-нибудь нас подводил? Или ты думаешь, что теперь он кинется в объятия своего бывшего друга?

– А как насчёт войны, которую он развязал? Как насчёт Ниобеи?

– Вот пусть теперь свою вину и искупает!

– В конце концов, – добавила Карла, – он сюда послан командованием, как и все мы. А командованию виднее, как и кого использовать. И если Конверс получил прощение и шанс начать всё с начала, кто мы такие, чтобы возражать?

Все остальные закивали. Рауль обвёл взглядом собрание.

– Вижу, что я остался в меньшинстве, – сказал он. – Ну что ж… Я не собираюсь затевать бунт на борту. Но в отчёте, который я отошлю при первой же возможности, я напишу всё.

– Пиши, – кивнул Райан. – Я тоже напишу – надо же сообщить, что наша миссия увенчалась успехом.

Это известие вызвало заметное оживление.

– Вот как? – просил Ульрих. – Так мы летим обратно?

– Как только выйдем из прыжка и определимся, где находимся. Поскольку моих полномочий заместителя капитана Мортимер, а следовательно, в её отсутствие – командира миссии, пока ещё никто не отменял, то можете считать это приказом. Карла, как там твой подопечный?

– Какой подопечный?

– Валентин Севье.

– А, этот… Да спит, что ему сделается. Я ему ещё одну дозу вкатила, до завтра хватит.

– А ему это не повредит? – хмуро поинтересовался Рауль.

– Не должно.

– Давину, если помнишь, когда-то на снотворном продержали дольше, и ничего с ней не случилось, – напомнил Райан. – Игнасио, возможно, скоро мне понадобится ваша профессиональная помощь.

Старик задумчиво кивнул.

– А теперь, господа, всем отдыхать. Все прочие вопросы завтра.

Часть II. Тёмная звезда

1

– У нас проблема, – мрачно сказал Рауль. Впрочем, мрачность после побега с «Единорога» стала его обычным состоянием.

– Что случилось? – вздохнул Райан. На экране перед ними разворачивалась карта Альянса, на которой компьютер только что обозначил их местоположение.

– Мы, как ты знаешь, ушли в «прыжок» без подготовки, к тому же спасаясь от истребителей, на предельной для «Зимородка» скорости. Перегрузка была очень велика, компенсаторы справились, их проектируют с запасом, но… В общем, это потребовало очень много энергии, и наши батареи не выдержали. Сейчас они выдают примерно половину расчётной мощности. С такими показателями, боюсь, до Федерации мы не дотянем.

Райан наклонился к пульту и вывел на экран диаграмму. Рауль бы прав – из четырёх батарей одна не работала вообще, и ещё две хоть и тянули, но буквально на честном слове. С единственной же, работавшей нормально, «прыжок», в принципе, сделать было можно – но на очень небольшое расстояние. Можно сделать серию, но тогда добираться до границ Федерации придётся полгода, если не больше – и велика вероятность, что батарея истощится в процессе.

– Мы можем разделить наш путь на несколько отрезков?

– Слишком рискованно. Эти две могут отказать в любой момент, и тогда мы застрянем. Нам сейчас лучше сделать один большой «прыжок» – это тоже рискованно, но риск всё же меньше.

Райан кивнул, понимая: риск возрастает тем сильнее, чем длиннее окажется «прыжок». После того, как в него войдёшь, поменять ничего уже нельзя – а энергии на выход и торможение может уже и не хватить.

Он отключил диаграмму и снова уставился на карту. Они были довольно близко к границам Альянса – но, к сожалению, Федерация находилась в другой стороне. Выбраться за границу, а там рискнуть и позвать на помощь? Хотя стоп…

– Рауль, подсчитай-ка, сколько у нас уйдёт энергии на «прыжок» до Посейдона.

– Уже. Хватит, но на самом пределе.

– Тогда давай туда. Выйти мы сможем и на одной батарее, наша масса это позволяет. Топлива для двигателей торможения нам хватит?

– Да, тут всё в порядке, «Зимородок» никто не трогал и топливо не сливал. Думаешь, Посейдон – это хорошая идея?

– Он нейтрален. Там можно встретить представителей Альянса, но там стопроцентно есть и консульство Федерации. Послать сообщение оттуда будет безопаснее, чем от здешних границ, рискуя, что его перехватят.

– Это всё верно, если Иген не успел наложить на него лапу. Помнишь, ты сам говорил? Посейдон куда беззащитнее Нильфхеля.

– Только если это произошло буквально за последние недели. Иначе мы бы знали. Но зачем это Александру? Ттартиф ясно дали понять, что намерены торговать со всеми или ни с кем. На дне их чёрта с два достанешь, а без торговли какая от Посейдона выгода? Нильфхель хотя бы можно было использовать в качестве базы, а Посейдон лежит в стороне от прочих обитаемых планет.

– Что ж, как знаешь, командир ты. Будем там через три дня, если всё пойдёт нормально.

Райан кивнул и поднялся. Приближалось время обеда, но на корабле было тихо. Танни на мгновение задержался у знакомой двери, теперь запертой снаружи. В опустевшей каюте Давины поселили Валентина Севье. Очухавшись от ударной дозы снотворного, Севье-младший не пожелал ни вставать с постели, ни общаться с кем бы то ни было, включая родного отца. Впрочем, принесённый ему завтрак аккуратно съел.

В кают-компании, как ни странно, было пусто. Райан сел на любимый диван, поглаживая висок. Или теперь ему следовало думать о себе, как о Симоне? Вчера у него не осталось ни сил, ни времени, чтобы толком осмыслить сделанное открытие, зато теперь попытки пошарить в своей непредсказуемой памяти увенчались неожиданным успехом. Словно встреча с бывшим другом открыла шлюз – воспоминания хлынули потоком, и теперь требовалось немалое усилие, чтобы рассортировать их и понять, какие отрезки своей жизни он может восстановить полностью, а где ещё зияют чёрные дыры. То, что раньше являлось только во сне, теперь не давало ему покоя наяву.

Он настолько погрузился в свои мысли, что заметил пришедшую накрывать на стол Марису, только когда она задела его, – проходя мимо.

– Я не мешаю?

– Нет, – девушка прошлась вокруг стола, раскладывая столовые приборы и время от времени искоса поглядывая на него. Перехватила ответный взгляд и улыбнулась: – Извини. Я всё никак не привыкну к тому, кто ты.

– Ничего страшного.

– А… Ты расскажешь нам… о чём-нибудь из твоих приключений? Ну, если вспомнишь?

– Расскажу, – кивнул Райан, – обязательно расскажу. Но позже. Мне ещё самому надо разобраться.

Обед проходил в молчании. Райан то и дело ловил себя на том, что застывает с ложкой или вилкой, не донесённой до рта, глядя в пространство. После того, как его в очередной раз окликнули, выведя из задумчивости, он отложил вилку и поднялся со словами:

– Прошу меня извинить.

В их общей с Раулем каюте было пусто и темно. Он не стал зажигать свет, довольствуясь тем, что падало из коридора сквозь полуоткрытую дверь. На ощупь нашёл кресло и уселся, мгновенно снова погрузившись в нахлынувшие воспоминания.

– Посадка через десять минут, – доложил пилот. – Мы прибыли, сэр.

Симон кивнул и поднялся. Разумнее было остаться в кресле, но ему хотелось хоть эти десять минут провести в одиночестве, и он махнул рукой адъютанту, приказывая тому остаться на месте. За обзорным экраном проплывали раскрытые порты «Единорога», ждущие приёма вылетевших на учения истребителей. Марк не любил, когда люди сидели без дела, и Сандер ему не препятствовал.

Стыковка с причальной трубой почти не чувствовалась – плохих пилотов Симон не держал. Адъютант выскочил в шлюз и застыл за спиной, но консул почти не обратил на него внимания. Так же как и на встречающих, поздоровавшись лишь с адмиралом де Вегой. Сандера среди них не было – вольность старого друга, задержавшегося за делами и пославшего на встречу подчинённых.

– Вас, я слышал, можно поздравить с удачной операцией? – поинтересовался Симон, расстёгивая и стаскивая форменный плащ. Адъютант де Веги тут же подскочил, услужливо протягивая руки, и Симон, не глядя, бросил плащ ему.

– Да, господин консул, – Марк довольно улыбнулся, и Симон сжал зубы, напоминая себе, что де Вега, в конце концов, просто выполнял приказ. Вымещать свой гнев на нём будет неправильно. – Теперь Федерации в том секторе защищать нечего.

– Ну, это как посмотреть… Александр у себя?

– Да, адмирал Иген ждёт вас.

Александр и в самом деле стоял посреди своей каюты, задумчиво разглядывая объёмную карту одного из секторов Федерации. Блики от разлетевшихся по всему помещению разноцветных звёзд подали на его лицо. Оглянувшись на вошедшего, он приветственно улыбнулся и выключил проекцию.

– Салют! Как долетел?

– Хорошо, спасибо. Александр, что произошло на Ниобее?

– Ах вот из-за чего ты здесь… – улыбка Сандера погасла. – Мы подавили сопротивление собранных там наземных войск.

– Разбомбив всю планету.

– Да, – отступать или оправдываться Сандер не собирался.

– Ты понимаешь, что ты натворил, я надеюсь? Не будь ты моим другом, сюда прибыл бы не я, а команда гвардейцев с приказом на твой арест.

– Я натворил то, что теперь планетарные власти трижды подумают, прежде чем упорствовать, когда на их орбите появится флот Альянса. Страх – такое же оружие, как и пушки, тебе ли этого не знать. В следующий раз они уступят, и мы возьмём своё с куда меньшей кровью, чем могли бы, если б штурмовали планету по всем правилам.

– Да, быть может, и уступят – и будут ждать федералов как избавителей! Ты уже забыл, ради чего мы ведём эту войну?

– Я помню. Но мы ведём войну, Симон, – взгляд Александра был жёстким. – Времена, когда адмиралы и губернаторы бросались к нам в объятия, уже прошли, если ты не заметил. Сопротивление всё возрастает, и мы должны подавить его – или отказаться от своих планов.

– Одно дело – давить сопротивление, совсем другое – массовое убийство гражданских. Ты думаешь, что, совершая военные преступления, сумеешь склонить президента и Парламент к разумному миру, когда придёт время? Ты только что продемонстрировал, что мы – не просто завоеватели, а люди без чести и совести. Таким не сдаются, против таких стоят до конца!

– Или уступают, чтобы сохранить свои жизни и жизни своих детей! – теперь они стояли по обе стороны стола, одинаково упершись руками в столешницу и сверля друг друга яростными взглядами. – Ты думаешь, что если будешь добреньким, они радостно тебе сдадутся? Может, и сдадутся, но только в любой момент жди от них удара в спину, если не напугать их как следует!

– Теперь наши войска будут ждать удара в спину на любой занятой территории. Мне только партизанского движения и не хватало по твоей милости!

– От кого? На Ниобее людей практически не осталось.

– Замечательно. И что мне делать с выжженной землёй? Там хотя бы радиации нет, я надеюсь?

– Нет. Так что заселим заново.

– По-твоему, нам нужны незаселённые планеты? В Альянсе своих хватает. Нам нужны были люди и инфраструктура, но и того, и другого ты нас благополучно лишил. Осталось только разбомбить гадесские верфи и опальские заводы, и войну можно заканчивать.

– Не передёргивай! Ничего там, на Ниобее, не было такого ценного, чтобы посыпать голову пеплом и надевать траур.

– Да, я уже понял, что несколько миллионов населения ты поводом для траура не считаешь.

– Не считаю. И странно мне, что ты столько эмоций вокруг них развёл. Это военная операция, Симон, более или менее кровавая, но важен результат, а не процесс. Если ты думаешь иначе, мне странно, как ты вообще решился начать воевать.

Симон подозрительно прищурился – посетившая его мысль была не из приятных:

– Сандер, сколько раз ты бывал у Тёмной звезды?

– Несколько, а что?

– И как долго ты там пробыл?

– О, не беспокойся, я соблюдаю осторожность, хотя, быть может, немного поднять тонус нам бы не помешало. Не пойму, почему ты так резко против.

– Мне нужен график твоих посещений станции.

– Зачем?

– Чтобы убедиться, что ты говоришь правду.

– Так. А теперь ты обвиняешь меня во лжи?

– Если бы я хотел тебя обвинить, я бы сначала спросил, а потом проверил. Но будет лучше, если ты предоставишь мне график.

– Ну так лети на станцию и требуй у них! – Было видно, что Александр по-настоящему разозлился. – Мне недосуг ублажать твою паранойю и собирать сведения из навигационных компьютеров.

– Что ж, раз так, их можно получить и более быстрым путём.

Позже Симон не раз спрашивал себя, почему он так поступил. Дал волю выплеснувшемуся гневу и страху – это объяснение, но не оправдание тому, чтобы грубо вломиться в разум собственного друга, преодолевая его защитные барьеры. Александр растерялся, такого он всё же не ожидал и потому сперва не оказал сопротивления вовсе. Ломать его блоки, впрочем, не пришлось – опомнившись, Сандер швырнул нужные воспоминания Симону, как швыряют бумаги в лицо. Консул так никогда и не узнал, случайно или намеренно одновременно с этим его задело и владевшее Сандером чувство. Почти мгновенно подавленная, скрываемая, быть может, даже от самого себя, но вполне ощутимая ненависть.

Вот тогда она и пролегла между ними… точнее, пролегла-то она много раньше, и уже не скажешь сейчас, какая из, казалось бы, мелочей стала первым толчком – но в тот день она стала явственна видна им обоим, эта пролёгшая между ними трещина, в конце концов завершившаяся залпом бортовых орудий «Единорога» по капитанскому мостику «Зевеса».

Нет, в тот день они помирились. Симон извинился, Александр его извинения принял, и, кажется, даже искренне, но что-то сломалось. Что-то едва уловимое, чего, тем не менее, – Симону отчаянно не хватало. Близость, доверие и что-то ещё. Они продолжали работать вместе, деля тяготы войны и власти на двоих, как и прежде – но дружбой это уже назвать было нельзя.

Нет, Симон не был наивным юношей, считающим, что былая привязанность сделает невозможными неприятные сюрпризы. За Александром присматривали, но никто так и не обнаружил никаких признаков заговора. Разве что иногда адмирал Иген позволял себе критику иных решений консула и его методов ведения войны, но этого для Симона было недостаточно, чтобы записать его в изменники. Да и не было, скорее всего, никакого заговора, Сандер действовал сам, на свой страх и риск. Теперь уже не проследишь, какими путями коды «Зевеса» попали в Федерацию, чтобы помочь Давине и её группе проникнуть на корабль. А может статься даже, что и тут Александр был ни при чём, а просто увидел удобную возможность и не смог устоять перед искушением.

А ведь он должен был изображать скорбь, отрешённо думал Райан, невидящим взглядом уставившись в стену. И достаточно убедительно, ведь даже для ближайшего круга они до последнего оставались друзьями и соратниками, ни один из них не захотел выносить сор из избы. Траурные мероприятия на государственном уровне – это само собой, но он должен был хотя бы бокал вина выпить за упокой души вместе с их общими друзьями, иначе его бы просто не поняли. Эй, Александр, не горчило вино на тризне по убитому тобой другу?

Светлый прямоугольник двери заслонила тень, и голос Рауля спросил:

– Ты чего в темноте сидишь?

– Включи свет, – вместо ответа сказал Райан. Самому шевелиться было лень.

Каюта, ставшая их общим домом, осветилась уютным неярким светом настенных ламп. Рауль прошёл к столу и сел напротив Райана.

– Ты вспомнил, кем ты был? – помолчав, спросил он. – Я имею в виду…

– Я понял. Да, вспомнил. Не всё, но многое.

– Так ты можешь сказать, чёрт возьми, зачем ты всё это затеял?! Эту войну?

– Пока ещё нет, – Райан качнул головой. – Память возвращается, но фрагментарно. Тут помню, тут не помню. Я вспоминаю саму войну, но причины… Я и сам хотел бы их знать. Надеюсь, что со временем я сумею вспомнить всё.

– А что ты намереваешься делать дальше?

– Остановить всё это.

– Ты даже не помнишь, зачем начал, а уже хочешь остановить?

– Рауль, для чего бы я это не начал, достиг я поставленной цели, или нет, война всё равно уже потеряла смысл. Александр не выиграет, только истощит все силы. Все жертвы давно стали бессмысленными, просто мой бывший друг не может заставить себя это признать. Он хочет всего, не понимая, что не достигнет ничего.

– Тоже… из-за Тёмной звезды?

– Не знаю. Может быть. Но он не единственный, кто потерял чувство реальности, оказавшись на вершине, и большинству для этого никакая звезда не нужна.

Рауль шумно вздохнул.

– Я не знаю, что мне делать, – признался он. – По-детски звучит, да? Но я и правда не знаю. Вся эта ваша политика, секретные операции и прочие высокие материи… Никогда не был в них силён. Вы все, генералы и консулы, переделываете мир по своему усмотрению, а что делать нам, простым людям, попавшим в ваши игрища?

– Рауль, тебе достаточно делать то, что тебе подсказывает долг и совесть. Ты-то во всём этом совершенно ни при чём. Сторонний человек.

– Здесь уже не осталось сторонних людей. В вашей партии участвует множество народа, каждый житель Федерации… да и Альянса так или иначе в неё втянут.

– Ты прав, – помолчав, сказал Райан. – Я готов ответить за всё, мной сделанное, и перед законом, и перед обоими народами. А если тебе этого покажется недостаточно… Только давай договоримся, что ты дождёшься, пока мы хотя бы сядем на Посейдоне и передадим добытые сведения по назначению, а месть свою осуществишь потом.

– Месть? – Рауль поднял на него глаза.

– Да. Помнишь, мы как-то говорили, что Симон Конверс делит с Игеном ответственность за бомбардировку Ниобеи? Я от своих слов не отказываюсь. Если ты хочешь отплатить мне так же, как де Веге – ты в своём праве.

Некоторое время Рауль молча смотрел на него. Потом покачал головой и отвёл взгляд.

– Ты был прав, – сказал он. – Вернее, вы с Давиной были правы. Месть не приносит облегчения. Краткий миг удовлетворения, а потом – пустота. Раньше у меня была цель, а теперь… теперь я даже не знаю, ради чего всё это.

– Ради жизни, Рауль. Ради победы. Ради семьи, в конце концов – ведь у тебя есть сын.

– Да, сын… который не хочет меня знать, – Рауль невесело усмехнулся, потом вдруг вскочил и забегал по комнате. – Проклятье, Райан! Или Симон? Вот что мне теперь с тобой делать?! Ты хороший товарищ, ты спас нас всех, но… Каково мне было узнать о тебе такое?!

– Рауль, а как ты думаешь, каково было мне?

Похоже, ему всё-таки удалось смутить пилота – Севье остановился, опустил глаза и неловко усмехнулся.

– Н-да… Тяжело, наверное. Что ж, наверное, нужно попытаться начать всё с начала. Но знаешь что – я буду наблюдать за тобой. И если я увижу, что ты представляешь угрозу для нас, здесь собравшихся, или для Федерации – я найду способ тебя остановить.

У Райана на языке вертелся вопрос, как Рауль намерен это сделать, если Райан – способен скрутить его в бараний рог, не шевельнув и пальцем, но он решил не усугублять и без того непростую обстановку. Вместо этого он серьёзно кивнул и протянул Севье ладонь:

– Ну что, мир?

– Мир.

Они пожали друг другу руки.

– А в самом деле, Райан? – спросил Рауль. – Почему ты тогда никак не наказал Игена?

– Почему… – Райан вздохнул. – Я не смог, Рауль. Всё-таки мы много лет были друзьями, через столько прошли вместе… Вот и получается, что в конечном счёте я выбрал его.

– А он тебя вот так отблагодарил, – подытожил Рауль и повернулся к двери. – Пойду, проверю, как там поживают наши батареи.

Он вышел, и Райан снова остался наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Он ни словом не соврал Раулю, просто не добавил, что основной причиной того, что у него рука не поднялась на Александра, был стыд. Симону было мучительно стыдно за то, как он обошёлся со своим другом, и он не смог через себя перешагнуть. Он дал слабину – простил то, что прощать было нельзя.

А ведь если бы он тогда, ну, хотя бы отстранил Игена от дел, то… Кто знает, что было бы потом, но уж точно не то, что сейчас. Конечно, Сандер его не простил бы, но врагами они стали так и так, и у Симона-Райана не было бы, уж не будем прятаться за утешительными иллюзиями, необходимости убить или сдать в плен бывшего лучшего друга, чтобы остановить его. Так почему же Симон тогда не нашёл в себе силы сделать то, что должен был? Почему не спас Александра – от него самого? От его перешедшего границы честолюбия и неразборчивости в средствах?

Однако риторически вопрошать в пространство и терзаться запоздалыми сожалениями можно было до бесконечности. Лучше уж найти себе какое-нибудь занятие. Например, сесть и написать отчёт, который он отошлёт генералу Канхо после прибытия на Посейдон. Райан пододвинул кресло к столу и включил терминал.

2

В рубке было полутемно, только огоньки на приборной панели да неяркая лампочка в глубине кабины разгоняли темноту. Лобовой экран, как всегда во время «прыжка», был залит чернотой, словно его замазали углем. Только во время вхождения и выхождения из «прыжка» по экрану бежали радужные разводы, а между ними весь остальной космос для яхты словно переставал существовать. Возможно, иные из исчезнувших без следа кораблей не сталкивались с метеоритами и не дрейфовали где-то в космических просторах из-за разгерметизации, потери энергии или какой-то иной поломки, а навеки канули в никуда, так и не сумев вернуться в нормальное пространство. Правда, возможность была скорее теоретической – если у того же «Зимородка» вдруг прямо сейчас сядут пострадавшие батареи, то яхта должна просто вывалиться в открытый космос, не довершив путешествия. Но космос полон тайн и загадок, и кто его знает, что происходит на самом деле с пропавшими без вести. Если чей-то «прыжок» действительно затянулся до бесконечности, то возможности вытянуть этот корабль к людям и доподлинно узнать, что стряслось с ним и его экипажем, нет…

Райан потянулся и попытался выбросить эти страшилки из головы. Всё работало нормально, если не считать батарей, но и они своё дело худо-бедно делали. В его ночном дежурстве не было никакой нужды, автоматика сама разбудит экипаж, если что-то пойдёт не так, но Райану не спалось. Их очередное путешествие приближалось к концу, буквально завтра, если всё пойдёт как надо, они сядут на Посейдоне. Там дождутся ответа от командования Корпуса, и… Что будет дальше, Райан не загадывал. Хотя, если их с Раулем отчёты лягут на стол генералу Канхо, едва ли в ответ прилетит приказ об аресте Райана Танни, он же Симон Конверс. Неплохо зная генерала, Райан почти не сомневался, что никому за пределами Корпуса не известно о настоящей личности лейтенанта Танни, да и в Корпусе число посвященных едва ли больше десятка, и Канхо не захочет разглашать тщательно хранимую тайну. Скорее, старый лис по своему обыкновению попытается выжать из создавшейся ситуации всё возможное для Федерации, Корпуса и себя лично. Хотя, надо отдать ему должное, в первую очередь всё-таки для Федерации.

А ведь я, по идее, должен его возненавидеть, думал Райан, в который раз осматривая приборную доску. За то, как лихо мной воспользовались. Но ничего похожего на ненависть он в себе наскрести так и не смог. Да, обида была, а вот ненависти как-то не было. В конце концов, если судьба послала в руки Джозефа Канхо такой шанс, почему он должен был его упускать? Он политик, он военачальник, они вели войну – так почему он должен церемониться с врагом? Даже если этот враг – бывший ученик и подчинённый. В конце концов, сам Райан лучше, что ли? Он ведь отлично знал, что происходит на Аиде, да что там знал, он сам и организовал это чёртово училище с предварительной обработкой курсантов излучением Тёмной звезды. То есть, если подумать, сознательно калечил попавших к нему в плен людей, если не физически, то душевно, что ещё хуже. Так что бывшие сослуживцы и бывшие враги обошлись с ним самим ещё довольно милостиво, отняв истинную память, но в то же время позволив остаться самим собой. Райан хлопнул ладонью по подлокотнику, злясь уже на себя самого. Нужно было бывать в пресловутом аидском училище почаще да заглядывать в глаза обработанных его подчинёнными людей повнимательней – авось мозги бы на место встали!

– Не спишь? – спросила позади него неслышно подошедшая Карла.

– Как видишь, – отозвался Райан. – А ты что по ночам ходишь?

– Тоже не спится, – Карла подошла и присела на подлокотник соседнего кресла. – Ты сегодня весь день был так занят с Игнасио…

– Мы пытались найти «пусковую кнопку» у меня в мозгу.

– «Кнопку»?

– Ну да. Когда при встрече с Александром Давина осталась прикрывать нас, я не хотел уходить без неё, и она меня заставила. Мне в мозг внедрили команду на подчинение, которая активировалась кодовым словом. Это на нашем жаргоне и называется «пусковой кнопкой».

– Я в курсе. Но ведь эта кнопка уже сработала, разве нет?

– Карла, должна была быть ещё одна. Не могло её не быть.

– Какая же?

– На смерть.

Карла резко выдохнула. Потом помотала головой:

– Вот змея…

– Не говори так. Ей просто дали подстраховку. И программированием наверняка занималась не она.

– Всё равно! Она ведь отлично знала, кто ты, и молчала, – Карла вдруг усмехнулась. – Как она в своём рассказе о диверсии против тебя виртуозно остановилась на самом интересном месте! И ведь она не сказала, что ты умер. Её даже нельзя упрекнуть в том, что она соврала.

– Её вообще не в чем упрекнуть.

– Да? А как она тебя использовала? Как лгала, пусть и не словами?

– Она спасла мне жизнь, начнём с этого. Если бы не она, я бы остался умирать на «Зевесе».

Карла не ответила. Райан тоже не спешил возобновить увядшую беседу. Он вспоминал Давину, такой, какой видел её в последний раз, вспоминал её признание и то, что ответил ей тогда. Каково ей было каждый день смотреть ему в глаза, знать правду – и молчать? Говорить о событиях, в которых он принимал непосредственное участие, как о чём-то, не имеющем к ним всем никакого отношения? Потому что долг и приказ. А каково знать, что перед тобой враг, и вручить ему в руки свою судьбу, и судьбы тех, за кого отвечаешь? Соглашаясь на его авантюры, что на Нильфхеле, что на Аиде, она рисковала гораздо большим, чем он думал. Хотелось бы верить, что она поняла то, что хорошо знавший его Сандер сообразил сразу – что его «я вам не верю» на деле означало «я тебе по-прежнему доверяю»…

– Ей было нелегко, – тихо произнёс Райан. – Она сомневалась во мне, не верила себе… Такую ношу не каждый вынесет.

– У вас с ней любовь?

Танни вскинул глаза, застигнутый врасплох прямотой вопроса:

– Что, так заметно?

– Не очень, – Карла невесело усмехнулась. – Мужчины, скорее всего, не поняли.

– А от вас, женщин, ничего не спрячешь.

– Особенно когда мы наблюдаем так пристально. Я ей завидую, Райан.

Он промолчал, не найдясь, что ответить.

– Я мечтала увидеть тебя ещё раз. Симон Конверс, герой моих девичьих грёз… – голос женщины звучал иронично, но взглядом с Райаном она больше не встречалась. – Спасший меня и многих других, когда нам уже не на что было надеяться.

– Тогда, на Фортуне?

– Да. Ты просто перевешал всех этих рабо-владельцев на столбах! Дабы неповадно было. Да я молиться на Симона Конверса была готова. А это, значит, был ты, – она немного помолчала. – Я должна была догадаться.

– Я и сам не догадался.

Карла кивнула.

– Ну, хоть «кнопку»-то нашли? – спросила она, соскользнув с подлокотника.

– Нашли и обезвредили.

– Вот и отлично.

Камера была стандартной: три на пять шагов, узкая койка, унитаз. Возможно, это была та самая, в которой её держали до попытки побега, возможно, поместили в другую – Давина не помнила. Ментальный поединок с самим Игеном… Тут можно было гордиться тем, что вообще осталась жива и в здравом рассудке, хотя Давину такой исход не радовал. Почему-то ей казалось, что обычная участь псиоников – Тёмная звезда, а потом училище и отправка на фронт против Федерации – ей не грозят. Вернее, Тёмную звезду она исключить не могла, училище казалось менее вероятным, но всё же тоже возможным, но вот в том, что её используют в качестве рядового участника этой войны, она изрядно сомневалась. Как не грозила такая участь Симону Конверсу, пусть даже тот сам до поры до времени этого не сознавал.

Симон… Вернее, Райан, она привыкла называть его этим именем, даже мысленно. Пусть она знала, что это один человек, но в её сознании они разделялись, словно не имея между собой ничего общего, и чем дальше, тем большее усилие требовалось ей, чтобы осознать, что они всё-таки одно. Давина мысленно усмехнулась: нашла с кем себя равнять. По её подсчётам, прошло уже больше двух суток, но её до сих пор никто не трогал, только регулярно кормили и делали уколы ренкота. И хотя, сидя в крошечной тюремной каютке без окон, судить было трудно, но, кажется, в «прыжок» они тоже ещё не входили. Видимо, «Единорог» так и болтался в системе Аида. Какие бы дела не привели сюда консула, их требовалось сделать, и одна пленная – не то, ради чего меняют планы. Кем бы она ни была и при каких бы обстоятельствах в плен ни попала.

Мысли Давины в который раз обратились к «Зимородку» и его экипажу. Они ушли, не могли не уйти. «Зимородок» стартовал, Рауль отличный пилот, Ульрих – хороший стрелок, а от телепатов Райан с Игнасио отобьются. Но вот что они будут делать дальше? Давина давно уже, собственно, с самого начала гадала, как поведёт себя Райан, если узнает обо всём, но ответить на этот вопрос так и не смогла. Было даже время, когда она жалела, что поддалась порыву, заставившему её вытащить раненого Конверса из гибнущего корабля, но с тех пор многое изменилось. Теперь она знала: доведись ей вернуться в прошлое, она поступила бы так же, даже если б точно знала – он повернёт против Федерации. Он заслужил свой шанс, и ведь была же причина, заставившая его начать войну. А вот на чьей стороне была бы тогда она, Давина Мортимер, капитан Пси-Корпуса Федерации?

В том, что Конверс умирает, сомнений не было – его сознание меркло, и Давина машинально перехватила удерживаемый им воздух, не давая вакууму коснуться кожи беспомощного человека. В следующий миг она поняла, что для завершения того, ради чего они, собственно, сюда и явились, ей достаточно отпустить этот самый воздух. Или даже не отпускать – ещё пара минут, и консул умрёт сам. И в тот момент Давину вдруг пронзило ошеломляющее ощущение власти. Перед ней был самый опасный человек обитаемого космоса, главный враг Федерации, тот, без кого не было бы всей этой войны. И он был полностью в её руках.

И тогда она сделала то, на что могли бы решиться на её месте только профессиональные медики, умеющие контролировать глубину погружения в агонизирующее сознание. Она вошла в его разум и мёртвой хваткой вцепилась в него, не давая ему померкнуть, а лежащему перед ней человеку – соскользнуть в небытие. Конечно, пострадай у него что-то жизненно важное, сердце, к примеру, она бы ничего не смогла сделать, Давина боролось лишь с шоком, но удача не отвергла своего любимца. Это было нелёгким делом, два разума слились почти полностью, возможно, как раз вследствие её неопытности, и будь Конверс в нормальном состоянии, она узнала бы о нём всё, кроме того, что было прикрыто особо крепкими блоками. Так же, как и он о ней. Их странная связь, помогавшая им чувствовать друг друга на огромных расстояниях даже без телепатического контакта, – она была – родом – отсюда, из этого слияния разумов, побочный эффект, так сказать. И Давина победила, ей таки удалось оттащить Конверса от края. Из-за естественного для цивилизованного человека стремления помочь пострадавшему, кем бы он ни был, и потому, что живой Конверс был бесценным источником знаний – эти причины она потом указывала в своих отчётах. Но была и ещё одна причина, в которой Давина смогла признаться разве что самой себе. Ей понравилась то ощущение власти, осознание, что чужая судьба, да не одна, зависит только от неё. И ей захотелось продлить это чувство.

Свет в рубке давно вырубился, за исключением аварийных ламп, и опомнилась Давина, когда по ней скользнул луч приближающегося фонаря. Людей ещё не было видно, но уходить нужно было немедленно. Выскочить в пролом в стене труда не составило, так же как сориентироваться в путанице коридоров и трапов – лифты, понятное дело, не работали, но Давина всё же не зря потратила отпущенное на подготовку к операции время, и планы «Зевеса» ею были изучены как следует. Вот тащить за собой безвольное тело, пусть даже телекинезом, оказалось очень неудобно, и несколько раз возникало искушение его бросить. Но тут в Давине взыграл тот самый гуманизм цивилизованного человека вкупе с чувством долга. Добить или просто оставить на смерть так и не пришедшего в себя Конверса совесть не позволяла, а если его найдут свои и он выживет, то гибель всей диверсионной группы окажется напрасной.

До бота они добрались без приключений – команду «Зевеса» спешно эвакуировали, и технические помещения, через которые бежала Давина, опустели. Оказавшись на борту, она свалила тело в медкапсулу, торопливо запустила диагностику и оказание первой помощи, после чего бросилась в кабину к пилотам. И лишь после благополучного старта и ухода в «прыжок» до неё в полной мере дошло, что она сделала. Можно было только гордиться тем, КОГО она взяла в плен, но никакой гордости лейтенант Мортимер не испытывала. Только растерянность и почему-то смущение, словно она совершила что-то постыдное. Она совсем не огорчилась бы, если б, придя в медотсек, убедилась, что Конверс умер. Но консул продолжал упорно цепляться за жизнь, более того, его состояние стабилизировалось. Оставалось лишь покориться судьбе.

Вот так оно всё и вышло. Прибыв обратно в Федерацию, Давина с облегчением передала свою добычу руководству Корпуса, пережила бесконечные отчёты и допросы, получила заслуженную награду и понадеялась, что теперь обо всей этой истории можно будет забыть. Зря понадеялась, как оказалось. Через некоторое время её снова вызвал для обстоятельной беседы лично генерал Джозеф Канхо. Оказалось, что в качестве источника информации Конверс был не так уж и полезен. То есть, конечно, знал он много, но самые важные сведения оказались прикрыты такими блоками, что ломать их означало подвергнуть опасности саму личность Конверса, причём безо всякой надежды на успех. Ибо с распадом личности могли исчезнуть и нужные воспоминания.

Тогда Канхо с Давиной проговорили больше трёх часов. Генерал не приказывал – он просил, и Давина сама не поняла, как согласилась. Новую операцию с её участием готовили долго и тщательно. Все доступные воспоминания Конверса заблокировали, постаравшись сделать это поаккуратнее, его новую биографию продумали до мелочей. Всё это время Давина с ним не встречалась, хотя постоянно чувствовала его где-то на краю сознания, но на эту их связь она быстро научилась не обращать внимания. В конце концов, она была телепатом, а телепаты и эмпаты либо учатся абстрагироваться от чужих чувств и мыслей, либо сходят с ума. И вот очнувшегося Конверса успешно убедили, что его травма получена в боях за Федерацию, и после лечения в госпитале отправили в тренировочный лагерь, чтобы после приписать к десанту одного из кораблей. И он растворился в массе десантников, оставшись неузнанным, став одним из многих, спрятанный там ото всех…

Да уж. Спрятали факел в темноте.

Не то, чтобы Давина предвидела, что может получиться из новоявленного Райана Танни, но его активность её не удивляла. Её же задачей было «открыть» телепатические способности в своём телохранителе, после чего держаться поблизости, по мере возможности выстраивая с ним дружеские и доверительные отношения. Что благодаря их связи она смогла видеть всплывающие в его снах воспоминания, оказалось сюрпризом, но сыграло лишь на руку. И всё это время она напряжённо присматривалась к нему. Ведь это был враг, человек, развязавший страшную войну со своей бывшей родиной, устроивший настоящий террор против своих собратьев-псиоников, причём всё это – безо всякой видимой причины. Должно же это было проявиться… ну хоть в чём-нибудь! Но нет, она видела перед собой нормального человека, смелого, решительного и, пожалуй, доброго. В нём не просматривалось ничего от маньяка, оголтелого властолюбца, неуёмного вояки, вплоть до потери здравого смысла не представляющего, куда себя девать в дни мира. Лишь иногда, когда его глаза вспыхивали холодным стальным блеском, а на лице появлялось выражение непреклонной решимости, готовности смести все препятствия или расшибить себе голову, но не отступить, тогда Давине начинало казаться – вот оно. Но каждый раз чувство справедливости заставляло её признать: на его месте она поступила бы точно так же. Если бы хватило сил.

Что до дружеских отношений, то тут задача оказалась выполнена и перевыполнена. Да, – поначалу Давина старалась держать дистанцию, пытаясь убедить себя, что выполняет приказ и только. Но уж слишком сильные, хоть и неоднозначные чувства Райан в ней вызывал, и не последними из них были восхищение и искреннее уважение. И когда она ловила на себе столь же восхищённый, уважительный или ласкающий взгляд, это не могло не льстить. Давина чувствовала себя дрессировщицей, сумевшей приручить мутировавшего тигра с Новой Бенгалии – огромную, смертельно опасную тварь, способную, тем не менее, на настоящую преданность тому, кто сумеет завоевать её расположение. Не раз и не два она ловила себя на мысли, что встреться они при иных обстоятельствах… Вот только выяснилось, что никаких «иных обстоятельств» уже и не нужно. Тогда на Парадизе, когда он поцеловал её, а Давина оттолкнула его и убежала, она ещё долго сидела без сна в своей спальне. Больше всего она боялась тогда, что он войдёт к ней, но если бы он всё же вошёл, она стала бы счастливейшей женщиной на свете. Однако он не вошёл.

И потому чем дальше, тем страшнее ей становилось. Ведь однажды он вспомнит всё. И что тогда? Как он отнесётся к ней, обманщице, всё знавшей и использовавшей его самого и его чувства к ней? Да, по приказу, да, из-за государственной необходимости, но когда это кого-то оправдывало в глазах обиженного? Давина чувствовала себя преступницей, хотя её ещё никто ни в чём не обвинял. Она поклялась себе, что, когда всё это кончится, когда они найдут наконец эту проклятую Тёмную звезду, она расскажет ему обо всём, и будь что будет. Если он ещё не вспомнит сам, и плевать, что командование этого не одобрит. Она больше не могла так жить, так пусть он решает, как быть дальше, и захочет ли он после этого её видеть. Но правда раскрылась неожиданно, застав её врасплох. Она пожертвовала собой, дав остальным шанс уйти, да, всё правильно… Но ею двигала не только жертвенность. Это было глупо, но обречь себя на смерть или плен в тот момент оказалось легче, чем ждать, какими глазами Райан посмотрит на неё, когда они выберутся и он в полной мере осознает всё, сказанное ему Игеном.

Зашелестела, распахиваясь, дверь, и в камере появились двое в броне и с оружием. Один встал у двери, а второй поставил около койки Давины лёгкую металлическую табуретку. Давина не шевельнулась. За оставшейся открытой дверью послышались шаги, и в камеру вошёл консул собственной персоной. Кинул долгий взгляд на охранников, и те, не дожидаясь приказа, вышли. Александр сел на табурет, и некоторое время они с пленницей молча смотрели друг на друга.

– Так как же получилось, что Симон оказался у вас? – спросил наконец Иген. – Полагаю, теперь уже нет смысла хранить эту тайну?

3

Космодром на Посейдоне был только один, на самом крупном острове небольшого архипелага в северном полушарии планеты. Ответ на запрос о посадке пришёл сразу же – ттартиф не любили, когда на орбите болтались корабли, могли и ракетой долбануть, благо соответствующие технологии были им кем-то проданы ещё в самом начале установления торговых отношений. А когда стало ясно, что пришельцы в любом случае не оставят их в покое, посейдонцы вздохнули, вытребовали чертежи стартовых и маневровых двигателей и устроили над планетой собственную сеть спутников связи и обороны. Людские власти после этого понадеялись, что теперь им удастся заманить ттартиф к себе, что, конечно, было бы сопряжено с некоторыми трудностями, ведь воздухом аборигены дышать не могли, но всё же вполне возможно. Однако оказалось, что ттартиф интересовала только собственная безопасность и немного – удобство прилетающих с товаром гостей. Ни один из уроженцев водных глубин так до сих пор планету и не покинул.

Теперь, во время войны, всем было не до торговли, а потому кораблей в космопорту было мало и очереди на посадку ждать не пришлось. Даже пожелай того Рауль с Райаном, предлога для задержки им бы найти не удалось, и «Зимородок» нырнул в атмосферу. Впрочем, совсем перебить жажду наживы не удалось даже войне: когда яхта благополучно села, оказалось, что на соседнем секторе поля стоит корабль неприятно знакомых очертаний. Одно утешение – не военный.

– Союз или Альянс? – спросил Райан, когда трап опустился и они с Игнасио и Ульрихом вышли на поле.

Игнасио пожал плечами. Старик явно был не в духе и потому немногословен.

– Альянс, – уверенно сказал Ульрих. – Видишь панели на маневровых двигателях? Мы таких излишеств не делали. Зачем, когда при посадке можно просто развернуться брюхом к земле? Вы вообще обожаете портить то, что копируете у нас.

– Приспосабливать, – уточнил Райан, но Лей лишь презрительно фыркнул.

Подгонять транспорт к трапу никто не стал, и к федеральному сегменту космопорта пришлось идти пешком, к счастью – не очень долго. Пока они шли, с космодрома взлетел ещё один корабль, судя по всему – грузовой челнок, но он был слишком далеко, чтобы определить, кому он принадлежит. Ттартиф упорно сохраняли нейтралитет в любых конфликтах, их девизом было: торгуем со всеми или ни с кем. Достать их в их глубинах было довольно затруднительно, разве что забросать бомбами весь океан по всей планете, но на это мало кто решился бы пойти. А потому, пройдя контроль и выйдя в – небольшой – городок, путешественники сразу же наткнулись на компанию, говорившую на одном из диалектов Внешних планет, ныне вошедших в состав Альянса. А вскоре, проходя мимо бара, они разминулись с несколькими направлявшимися выпить дейнебами, явно из бывших вояк, причём один из них окликнул Лея как старого знакомого. Ульрих в ответ махнул рукой, не замедляя шага. Казалось странным, что представители враждующих сторон мирно уживаются бок о бок, но ттартиф на своей территории сумели наладить неплохой контроль за гостями. Конечно, это не значило, что тут можно потерять бдительность, но открытой вражды они не допускали.

Федеральное консульство располагалось на тихой пальмовой аллее, бывшей одной из главных улиц городка. По правилам, все вновь прибывшие должны были зарегистрироваться там, прежде чем заняться своими делами. Прибывших из Федерации было немного, а потому их принял сам консул. Он выглядел усталым и чем-то озабоченным, но встретил Райана с товарищами приветливо, угостил настоящим кофе и немного расспросил о том, как идут дела на фронте. Пришлось его разочаровать, сказав, что последних новостей они и сами не знают.

– Ну, что ж… Тогда не буду вас больше задерживать. Ваши документы будут готовы в течение получаса.

– Ещё одно, если позволите, – сказал Райан. – На нашем корабле находится пленный псионик, и нам нужен ренкот. Наших собственных запасов надолго не хватит.

– Я сожалею, – консул опустил глаза. – Но у нас нет ренкота.

– Нет?! На планете, которая им торгует?

– Все поставки были прекращены.

– Но причины?!

– Пойдите и спросите сами! – неожиданно агрессивно отозвался консул, но в ответ на удивлённый взгляд Райана сбавил тон. – Ттартиф не назвали причин, а заставить их я не могу. Так что очень жаль, но ренкота нет.

Райан и Игнасио переглянулись.

– Пожалуй, будет целесообразно перевести вашего пленного сюда, – добавил консул. – У нас есть несколько камер…

– А сколько у вас в консульстве псиоников?

– Э… Один.

– И он будет нести вахту у камеры заключённого двадцать четыре часа в сутки? Раз уж у вас нет ренкота? Спасибо, но мы лучше подержим его на корабле, нас там, по крайней мере, двое, сможем организовать сменное дежурство.

Визу и все пропуска им вынесли через двадцать минут. Это время они просидели в приёмной, где хорошенькая секретарша попыталась пофлиртовать с Райаном, но не добилась успеха и оперативно переключилась на Лея. Ульрих был явно не прочь, но тут вышел секретарь-мужчина, роздал всё необходимое, и гости от-кланялись.

– Интересно, почему консул так нервничал? – вполголоса поинтересовался Игнасио, когда они вышли на аллею. Райан пожал плечами:

– Проворовался, быть может, и боялся, что мы почуем?

– А может, он всегда такой нервный? – предположил Ульрих.

– Нет, всегда в таком напряжении не проживёшь, нервная система не выдержит. К тому же он явно пытался не думать о какой-то белой обезьяне. Ладно, с нами всё равно скоро свяжутся из Корпуса, тогда и доложим о своих наблюдениях. Честно говоря, мне не хочется влезать в очередную местную интригу.

– Я тоже так думаю, – согласился Игнасио. – Ладно, молодые люди, если я вам в ближайшие часы не нужен, я бы предпочёл прогуляться. Есть тут у меня один знакомый, во всяком случае, был несколько лет назад, когда мы связывались в последний раз. Я хочу его навестить.

Райан не возражал, и в «Зимородок» они вернулись вдвоём. Макс, получив свой пропуск, тут же ушёл, объяснив, что давно мечтал побывать на Посейдоне и посетить местный музей. Карла неожиданно вызвалась составить ему компанию, а вот Мариса охоты к прогулкам не проявила и занялась чем-то на камбузе. Лей тоже ушёл, как подозревал Райан, чтобы продолжить приятное знакомство, так что, переодевшись в своей каюте, Райан застал в кают-компании одного лишь Рауля.

– Извини, – тихо сказал Райан, и Рауль поднял на него удивлённый взгляд. – Как правило, мы мыслей не читаем, но иногда оно само получается… Всё настолько плохо?

Рауль не возмутился, хотя Райан был к этому готов. Просто безнадёжно махнул рукой.

– Никогда раньше не думал, что двое вроде бы близких людей могут наговорить друг другу такого…

– Прости, Рауль, но именно что вроде бы близких. Когда ты видел Валентина в последний раз? Несколько лет назад, верно? И с тех пор произошло столько всякого, что вы оба фактически стали другими людьми. Вам обоим придётся знакомиться друг с другом заново.

– Что-то он не особо хочет, – Рауль вздохнул и поднялся. – К тому же нам всё равно его придётся сдать, когда сюда прилетят из Корпуса. А что уж там решат – это бабушка надвое сказала.

– Не думаю, что к твоему сыну отнесутся очень сурово. В конце концов, он ещё несовершеннолетний. Вот перевоспитать попытаются, это да.

– Заранее готов дать медаль этому героическому человеку. Ладно, Райан, я хочу отвлечься, так что давай сменим тему.

– Давай, – согласился Райан, и они замолчали, думая каждый о своём. Потом Рауль как-то неуверенно, даже робко произнёс:

– Райан…

– А?

– Когда мы, ну… говорили… Тино несколько раз ссылался на тебя. В смысле – на тебя-Симона. Как ты думаешь, если я ему скажу, что ты – это ты, и что ты теперь с нами… Это на него подействует?

– Я бы многого не ждал, Рауль, – честно сказал Райан. – Людям такого склада, каким стал твой сын, проще заклеймить предателем былого кумира, чем признать свою неправоту. Но, если хочешь, попробуй. Не думаю, что будет хуже.

Игнасио вернулся куда раньше, чем его ждали. Вошёл в кают-компанию, и рассеянно поднявшему глаза от книги Райану сразу стало ясно – стряслось что-то плохое. На лице старика прочесть что-либо было сложно, но чувств своих он не скрывал. А поскольку каждый телепат в той или иной мере обладал эмпатическими способностями, то лейтенанту показалось, что мрачное настроение Вергано заполнило каюту, как тёмная туча. Игнасио молча плюхнулся в кресло, и Райан так же молча ждал, пока он заговорит.

– Филан О’Шей был арестован и пожизненно осуждён за убийство некой Евы Прутяну, гражданки Альянса, – наконец произнёс Игнасио. – Было это около полугода назад. Я попытался узнать, каким рейсом и куда его отпра-вили…

– И что?

– Ничего. Мне так ничего и не сказали. Судили его, кстати, здесь же.

– Но ведь на Посейдоне не должно быть уголовного суда!

– То-то и оно.

Райан помолчал, потирая подбородок. Поселение на Посейдоне так и не обрело статуса полноценной колонии, а потому на месте тут могли разбираться лишь административные правонарушения, и то в основном всякую мелочь. Обвинённых в уголовных преступлениях полагалось вывозить на какую-нибудь из ближайших планет Федерации и судить там. Конечно, это не значило, что правило работало без исключений, и ради какого-нибудь мелкого воришки или уличного грабителя, отобравшего кошелёк, чтобы купить порцию дури, корабль гонять никто бы не стал. Но убийство, даже представительницы вражеской державы, – это убийство, особенно если учесть щепетильность ттартиф в этом вопросе. Попытка оставить убийцу на территории Посейдона грозила разрывом всех отношений с аборигенами. Впрочем, если верить консулу, торговля уже была прекращена.

– Тогда он, вероятно, здесь же и находится. Хотя вроде сообщение с Посейдоном не прерывалось. Странно…

– Более чем, – согласился Игнасио, пристально глядя на него.

– А в чём причина убийства? Что тебе по этому поводу сказали?

– Его жена говорит, что Филан с этой женщиной якобы были любовниками. Во всяком случае, так утверждало следствие, хотя она сама в это не верит… или не хочет верить. А потом он убил её, чтобы скрыть сей прискорбный факт, но в это не верю уже я. Филан не был свят и, в принципе, мог загулять, несмотря на почтенный возраст – седина в бороду, как известно… Но убить любовницу, чтобы не признаваться жене? Он никогда не был трусом. Им уже случалось крупно ссориться, и пару раз они оказывались на грани развода, но их брак всё это пережил. Тем более мало вероятно, что жена не простила бы его за интрижку сейчас, на старости лет. Она женщина терпеливая, все предыдущие разы, насколько мне известно, семья была спасена именно её усилиями. Разве что он сам захотел бы уйти, но тогда тем более зачем убивать?

– Странно, – повторил Райан. – А что говорит консул?

– Ничего. Он вообще не стал со мной разговаривать. Из приёмной мне ответили, что он занят, вот и всё.

Райан помолчал, глядя на свои сцепленные пальцы. А Игнасио всё так же пристально смотрел на него.

– И ты хочешь, чтобы я занялся этим делом.

– Да. У тебя есть полномочия, есть дипломатический статус. От тебя консул так просто отмахнуться не сможет.

– Мои, вернее, наши полномочия работали на Нильфхеле.

– Не скажи, капитан Мортимер показывала мне документы. Они куда шире, чем кажутся на первый взгляд. Думаю, это ваш генерал Канхо предполагал, что ты можешь по своему обыкновению влезть в какую-нибудь историю, и решил, что проще заранее разрешить, чем потом разбираться с последствиями твоей самодеятельности.

Райан глубоко вздохнул. В том-то всё и дело, что ему не хотелось сейчас ни во что влезать. Хотелось устроить себе передышку, попытаться ещё хоть на несколько дней, пока не придёт ответ от командования, забыть об этой войне, забыть вообще обо всём. Насколько это вообще возможно, имея на борту пленного из Альянса. Я устал, хотелось сказать Танни, женщина, которую я люблю, оказалась в плену, и мне страшно подумать, что там с ней может случиться, я узнал о себе такое, что до сих пор с трудом могу осмыслить. Оставьте же меня в покое хоть ненадолго!

– Что-то с этим убийством нечисто, – произнёс уставший молчать Игнасио. – Я не верю, что Филан – хладнокровный убийца, но даже если и так, он заслуживает настоящего право-судия.

– Настоящего – это с отправкой в федеральный суд? А ты уверен, что это будет тем самым настоящим правосудием? Едва ли дело станут разбирать по косточкам, скорее всего, раз речь идёт об Альянсе, всё спишут на самооборону, даже если твой друг приставил пистолет к голове спящей женщины.

– А это уж не тебе решать, как его будут судить, – парировал Игнасио. – Не мне и не здешнему консулу. Суд есть суд, он наделён соответствующим правом, даже если ты не согласен с его решениями. Ты, может, и привык быть сам себе законом, но ты более не консул.

– Что, для того, чтобы желать справедливости, обязательно нужно быть консулом? – огрызнулся Райан. – Ну да, я не знаю, что там произошло, и справедливо то, что с ним сделали, или нет. Ну так обратись к федеральным властям, это их право и их полномочия.

– И твои. Зачем мне звать власти, которым консул наврёт с три короба, и ему, скорее всего, поверят, когда у нас есть возможность докопаться до правды на месте? Мы с тобой оба телепаты. Нам хватит одного допроса, и ты можешь его провести.

Райан снова переплёл пальцы. Один допрос наверняка будет только началом.

– А если окажется, что он действительно убийца и смягчающих обстоятельств нет?

– А ты сам, Райан – святой? Та война, которая сейчас идёт – о да, я верю, что у тебя были веские причины её начать. Вот только неизвестно, какие. И отправить на убой десять тысяч куда легче, чем спасти одного, верно?

Возразить было нечего. Райан тяжело поднялся и шагнул к коммуникатору.

Консул юлил и вилял, как угорь, не желающий попасть на сковородку, но Райан, решивший разделаться со всем этим как можно скорее, не был настроен выслушивать увёртки. Получив в третий раз отказ по коммуникатору из приёмной, он вместе с Игнасио отправился в консульство. Ткнул в нос тем, кто пытался преградить им дорогу, открытым листом от генерала Канхо и вошёл. Кокетливой секретарши уже не было, её товарка встала насмерть, утверждая, что консула нет на месте, хотя было очевидно, что она врёт. И тогда Райан злоупотребил своими способностями, буквально заставив её их про-пустить.

Разговор с представителем Федерации вышел коротким, но утомительным. Райан нагло уселся прямо на стол, нависнув над несчастным чиновником, чьё имя, хоть и было названо, упорно выскальзывало из памяти, и потребовал объяснений по поводу самоуправства. Консул поначалу попробовал возмутиться, но был быстро задавлен напором и авторитетом, а после предложения либо объяснить, почему гражданин Федерации О’Шей незаконно содержится под стражей, либо подвергнуться телепатическому допросу, побледнел и задёргался настолько заметно, что уже одно это можно было счесть признанием вины. Сначала предложил подготовить все материалы завтра и уж точно-точно их предоставить, потом попытался снова возмутиться незаконностью действий Райана… Танни, который уже начал потихоньку звереть, прервал его на полуслове, пообещал, что внимательно выслушает все его претензии на судебном заседании, и вломился в его голову с неотвратимостью ледокола, режущего только-только установившийся лёд.

Нет, он был осторожен, насколько это вообще позволял насильственный контакт. В сущности, он ничего не имел против этого труса, да и лезть глубоко нужды не было – всё лежало на поверхности, крутилось в вихре панических мыслей, и основной трудностью было отсортировать нужное от всякого мусора. Всё продлилось минуты две-три, и по истечении этого срока Райан уже знал всё, что хотел.

– Ну как? – спросил молча наблюдавший за ним Игнасио.

– Как-как, – в такие моменты Райан сожалел, что не курит – самое милое дело было бы сейчас затянуться сигарой или сигаретой, сделав по этим предлогом небольшую паузу. Ну, или хотя бы запить новости чем-нибудь покрепче молока. – Ты был прав. Или это был Лей? В общем, тот из вас, который предположил, что мой бывший друг протянул загребущие руки и к Посейдону. Короче, на орбите одной из необитаемых планет этой системы строится база Альянса.

– А в Федерации никто ни сном, ни духом?

– Нет. Здесь, у них, – Танни сделал жест в сторону консула, – сонное царство, и его это вполне устраивает. Больше всего он боится перевода на старости лет в место не столь мирное. А Альянс пообещал ему сохранение тёплого местечка.

– Вам хорошо! – взвизгнул разоблачённый изменник. – Вы прилетите и улетите! А нам тут жить!

– Не беспокойтесь, милейший, вам тут жить уже не придётся. В общем, кому-то он заткнул рот, кто-то вошёл в долю, большинство же действительно не в курсе. Но вот ттартиф просекли и, как и грозились, прервали вообще всякие контакты с людьми.

– И какая польза Игену в Посейдоне без них?

Райан пожал плечами и слез со стола.

– Вы арестованы, – сообщил он консулу. – А поскольку у меня нет желания возиться с вашим пультом, то начальника вашей службы безопасности, а также его и вашего заместителей с охраной вы вызовете сами. Ну, или я вас заставлю – решайте.

Спустя десять минут всё закончилось. Начальник службы безопасности, как выразился Райан, был в доле, заместитель, как выяснилось, тоже, но мысль раскрыть заговор и через это, возможно, получить повышение оказалась настолько соблазнительной, что заместитель консула быстренько вспомнил, что такое верность присяге. Распоряжался всем Игнасио, а Райан, на которого после приступа бурной деятельности снова напала некоторая апатия, просто молча наблюдал за развитием событий, вмешиваясь лишь по мере надобности. Точнее, когда понадобилось заткнуть рот попытавшимся было качать права арестованным. Наконец их увели, заместитель консула, отныне исполняющий его обязанности, остался обживать кабинет, а телепаты вы-шли на улицу, предварительно получив заверения, что все материалы по незаконно осуждённому О’Шею получат не позднее завтрашнего утра.

– Так что же случилось с Филаном? – нарушил молчание Игнасио.

– А он просто узнал лишнее и оказался среди тех, кому затыкали рот. У него действительно была любовница, инженер со строящейся базы, и однажды она проболталась, что её место службы – вовсе не рейсовый грузовик. Должно быть, как раз тогда грузовые рейсы прекратились, а она продолжала регулярно исчезать на свои смены. Через некоторое время её нашли в её номере с простреленной головой, и новые хозяева указали консулу, что именно ему надлежит делать и кого за это осудить. Почему именно его, выяснилось на допросе, когда он попытался «наехать» на следователя: дескать, не вам бы меня в чём-то обвинять, вы и сами-то все врагу продались… Консул полагает, что от Прутяну Альянс избавился сам, убив разом двух зайцев – и длинный язык укоротил в назидание прочим, и утечку информации предотвратил. Что там было на самом деле – Аллах ведает, истина тут всех интересовала в последнюю очередь.

Некоторое время они шли молча.

– Надо сказать, что твоё выступление в кабинете было очень… впечатляющим, – сказал Игнасио. – Не хотел бы я оказаться на месте консула. Я ему почти посочувствовал в тот момент.

– Ну, тебя бы я так просто не расколол, – усмехнулся Райан. – У тебя щиты – будь здоров.

– Нет, я не про сеанс телепатии, а про то, что было перед этим. Теперь я понимаю секрет твоих успехов: перед таким китоврасом, как ты, никакое препятствие не устоит.

– Китоврасом?

– Мифическое животное. По легендам, могло двигаться только вперёд, а если на пути встречалась стена, то китоврас её проламывал.

Райан только хмыкнул.

4

– Филан, ты ли это? – в голосе Игнасио звучало самое искреннее изумление. – Я тебя не узнаю! Никогда бы не подумал, что ты способен на такое.

– А разве мы с тобой не были солдатами? – отмахнулся старый друг. – На войне бывает всякое.

– Я должен объяснять тебе разницу между убийством в бою и убийством доверяющей тебе женщины?

– А что, все, кого мы убивали, были мужчинами?

– Но мы перед тем с ними не спали, – парировал Вергано.

Райан, скрестив руки на груди, стоял у дальней стены комнаты свиданий, не вмешиваясь в беседу. Но что-то подсказывало ему, что старая дружба сейчас у него на глазах и кончилась.

Материалы, как им и обещали, были присланы утром. Игнасио тут же уселся их изучать, через некоторое время начал хмуриться, а потом позвал Райана. Бегло просмотрев протоколы допросов, записи с камер наблюдения гостиницы, где останавливалась покойная Ева Прутяну, и прочие свидетельства, Райан понял причину его беспокойства. По всему выходило, что убийца действительно О’Шей. Ещё оставалась надежда, что беднягу просто оклеветали, и Игнасио, связавшись с консульством, решительно потребовал личного свидания. Филан на заданный в лоб вопрос сперва попытался отпереться, но телепаты чуют ложь как никто, и О’Шей быстро раскололся.

– Она начала меня шантажировать, – удручённо признался он. – Тянула с меня деньги, угрожая рассказать всё моей жене.

– И ты настолько этого испугался?! Не-ужели у твоей жены наконец лопнуло терпение, и она не смогла бы простить тебе случайную интрижку?

– Но не с врагом же! – Филан тяжело вздохнул. Это был довольно импозантный седеющий господин, выглядевший заметно моложе Игнасио, хотя, насколько понял Райан, они были ровесниками. Впрочем, было видно, что сидение в тюрьме, даже доморощенной, на пользу ему не пошло.

– Магда давно хотела уехать на Опал, у неё там родственники. Говорила, надоело ей жить с альянсовцами под боком. Я боялся, что теперь она может обидеться и уехать без меня. А куда мне двигаться отсюда? Я уже не молоденький, чтобы так резко менять обстановку…

Некоторое время Игнасио молча смотрел на него. Потом так же молча поднялся.

– Постой, – Филан схватил его за рукав. Райан кинул взгляд на стоящего на другом конце комнаты охранника, но тот не шевельнулся. – Ты же не оставишь меня здесь? Пусть я убийца, но я имею право на настоящий суд!

– Не беспокойся, не оставлю, – Вергано выдернул рукав у него из пальцев. – Будет тебе и суд, и всё остальное. Раз уж ты больше не возражаешь против переезда с Посейдона.

Когда они с Райаном вышли, оказалось, что небо затянуто тучами. Дул резкий ветер, вообще, как успел заметить Райан, характерный для Посейдона, и лейтенант поднял воротник.

– М-да, – нарушил Игнасио тяжёлое молчание. – Вот так и задумаешься, тот ли это человек, которого я знал когда-то.

– Предполагается, что мы, телепаты, должны видеть всех насквозь, – согласился Райан. – Кому, как не нам, знать, что творится в чужой голове… Но оказывается, что «знать» и «понимать» – очень разные вещи.

– Это точно.

Коммуникатор Райана проиграл вызов – от кого-то незнакомого. Незнакомых абонентов, кроме как в консульстве, на Посейдоне у него не было, а видеть кого-то из них ему не хотелось, так что разворачивать экран Танни не стал, включив только звук.

– Да?

– Лейтенант Танни? – прозвучал голос секретаря бывшего консула, перешедшего по наследству к его заместителю. – Вы не могли бы срочно прибыть в консульство?

– Зачем?

– Прошу прощения, но господин… – парень запнулся, явно не зная, как называть новое начальство, – заместитель настаивает.

– Передайте ему, что у меня нет охоты тащиться в консульство без веской на то причины.

Видимо, секретарь добросовестно передал, так как в разговоре возникла пауза. За это время они с Вергано успели дойти до конца аллеи и повернуть на улицу, выводящую к космопорту.

– Господин заместитель просил передать, что с вами хотят побеседовать представители ттартиф, – вновь прорезался секретарь.

– Вот как? – Райан глянул на Игнасио и уловил в его глазах отблеск собственного любопытства. – Что им нужно?

– К сожалению, господин лейтенант, мне это неизвестно.

– Ладно, я скоро буду.

– Ишь ты, – только и сказал Игнасио. – Всем ты нужен.

В консульстве Райана уже ждали. Его встретил лично заместитель собственной персоной и проводил куда надо. Перед переговорной комнатой, оборудованной, что твой бункер – во всяком случае, двойные стальные двери впечатляли – исполняющий обязанности консула остановился.

– Я полагаю, что вам следует знать… – он замялся. – Я не представляю, о чём они собираются с вами говорить. Но возможно, что это наш единственный шанс снова наладить с ними отношения. Не скрою, я бы предпочёл, чтобы на вашем месте был профессиональный дипломат, но они потребовали вас.

– Вот так прямо меня? По имени?

– Вот так прямо вас. У них есть осведомители среди жителей нашей колонии – иных я даже знаю в лицо и по именам. Они уже, безусловно, доложили ттартиф о происшедшем, и, должно быть, на них произвел впечатление ваш метод решения проблем. Другого объяснения я не вижу.

Райан кивнул. Он тоже не видел.

– Надеюсь, вы понимаете, какая ответственность на вас лежит? Скажите им, что мы готовы на всё ради восстановления отношений. Скажите им…

– Что вы готовы убрать базу Альянса, строящуюся в вашей системе? Вы же понимаете, что корень бед – в ней.

Плечи заместителя поникли, и Райан вдруг подумал, что так и не удосужился запомнить имя хоть кого-то из местной администрации.

– Вы же понимаете, что это решение вне моей компетенции. Но отчёт обо всех происшедших здесь событиях был отправлен тотчас же, как только я получил такую возможность.

– И теперь командование Федерации либо пришлёт сюда корабли и всё зачистит, либо предпочтёт не связываться, когда у них критическое положение на других, куда более важных участках фронта, и свернёт ваше консульство к чертям. В любом случае, решать это будем не вы и не я.

– Но если мы сумеем восстановить отношения…

– То это может оказаться аргументом «за», я не спорю. Но если мы наобещаем с три короба, а наше командование скажет «нет, оставим Посейдон до более благоприятного момента», то мы с вами окажемся лжецами.

– Господин лейтенант, со всем уважением, дипломатические отношения…

– Зависят и от того, какое впечатление мы производим. Единожды солгавшему прежней веры уже нет, не так ли?

Консул не ответил. Райан вздохнул.

– Я посмотрю, что тут можно сделать, – он повернулся к дверям. – Есть какие-нибудь требования этикета, которые мне обязательно нужно соблюсти?

– Просто будьте вежливы, вот и всё. Ттартиф никогда не требовали от нас особых реверансов. У нас хорошие переводчики, смысл передадут верно, но всё же старайтесь избегать двусмысленностей и идиом. Шутки и сарказм тоже лучше оставить для другого раза. Произносите слова чётко, но не кричите. Пожалуй, это всё. Удачи вам.

– А вы разве со мной не пойдёте?

– Нет. Они хотят видеть вас одного.

Переговорная комната была пуста, если не считать нескольких кресел, сдвинутых к дальней стене. Одно было выставлено на середину, прямо напротив чёрной зеркальной стены. Свет по углам был мягким, приглушённым. Райан уселся в выставленное кресло и приготовился ждать. Прошло не более двух минут, и зеркальная стена стала прозрачной, высветив комнату такого же размера, только заполненную зеленоватой водой. И двоих аборигенов в ней.

Разумеется, Райан видел ттартиф – на снимках и в документальных фильмах, посвящённых Посейдону. Не было, наверное, на свете ребёнка, которого не просветили бы, как выглядит единственная, кроме человечества, обнаруженная разумная раса. «Разумные рыбы» называли их, хотя ттартиф всё же были ближе к млекопитающим, и если бы не жабры, их, пожалуй, следовало бы скорее признать разумными дельфинами. Дельфинами с руками и ногами – или лапами? Во всяком случае, передние конечности у них вполне подходили для тонких работ, несмотря на небольшие перепонки между пальцами. А вот задние всё же больше напоминали ласты, хотя ходить ими по мелководью ттартиф могли. Но вот лица, или морды… Дельфиньего обаяния им не досталось. Рыбы и рыбы. Различить этих двоих можно было только по разноцветным пятнам на покрывающей тело мелкой чешуе. Должно быть, для ттартиф все люди тоже на одно лицо. Различаются по цвету волос и одежды.

Безгубый рот одного из посланцев ттартиф шевельнулся. Райан бездумно ожидал бульканья, какое бывает, когда под водой пытается говорить человек, но из невидимого динамика донёсся мелодичный свист. Одновременно ожил электронный переводчик.

– Мы рады вас приветствовать.

– Я тоже рад вас приветствовать, – вежливо сказал Райан. Ттартиф шевельнул передней лапой, и Райан чуть не повторил его жест, но всё же удержался. Мало ли, вдруг это у них что-то вроде нервного тика от волнения, и тогда излишнее обезьянничанье будет выглядеть злой насмешкой.

– Мы слышать о вашем прибытии.

– Я польщён.

– И мы хотеть попросить у вас помощь.

Райан мельком подумал, что уж настроить переводчик на согласования в предложении – дело пары секунд. И если это до сих пор не сделано, то причина может быть только одна: оригинальная фраза настолько сложна, что электроника просто не справляется. Честно передаёт смысл отдельных конструкций, боясь внести даже минимальное изменение, чтобы ничего не исказить. Так что, видимо, сами ттартиф при переговорах с людьми всё же придерживаются какого-то своего этикета.

– Именно у меня? – уточнил он.

– Да.

– Чего вы от меня хотите?

– Можем ли мы знать, что вы оказать помощь?

– Я смогу ответить на этот вопрос, только когда узнаю, что именно от меня требуется.

– Мы настаивать.

– Я не даю обещаний, если не знаю, что именно обещаю. Я не хочу по неосторожности пообещать невыполнимое. Ещё раз извините.

Ттартиф поглядели друг на друга.

– Вы вести войну, – на этот раз заговорил второй, но голос переводчика остался тем же самым. К тому же он был женским, и Райану это немного мешало. Хотя кто знает, быть может, его собеседники и в самом деле были женского пола.

– Да, это так.

– Мы не вмешиваться в ваши войны. Мы хотеть, чтобы здесь был мир. Так было. Но теперь ваши враги хотеть стать и нашими врагами.

– Вы имеете в виду ту станцию, которую сейчас наши враги строят в вашей системе?

– Да. Дом для там, где без воздуха и воды. Они угрожать нам. Они говорить: торговать только с нами, а не с нашими врагами. Они говорить: если не с нами, то ни с кем. Мы вас уничтожить.

Райан потёр подбородок. Посейдон был не то чтобы совсем беззащитен, но против массированной бомбардировки, вроде той, что подверглись Иберия и Ниобея, не устоял бы. Ну и что, что вода – глубоководная бомба по разрушительности мало чем уступает своей наземной товарке. И флота, или хотя бы достаточного количества орбитальных батарей, чтобы успешно попробовать отразить крупное нападение, тут нет. До сих пор ттартиф спасало то, что никому и в голову не приходило резать курицу, несущую золотые яйца. Однако после всего увиденного сомневаться в том, что Альянс выполнит свою угрозу, не приходилось.

Сандер, ты оборзел.

– И что вы в связи с этим хотите от меня?

– Мы хотеть, чтобы вы уничтожить дом ваших врагов.

– Говоря «дом», вы имеете в виду недостроенную станцию?

– Да.

– Но почему вы просите помощи у меня?

– Мы знать: вы обладать большая власть. Вы прийти – и тот, кто быть куплен вашим врагом, уйти. Вы нам помочь.

– Но раз вы знаете, что наш консул здесь больше не командует, вы можете обратиться за помощью к тому, кто занял его место. Новый консул так и так уже связался с правительством Федерации, и в скором времени…

– Нет! – первый из ттартиф так активно зажестикулировал передними лапами, что показалось – даже в бесстрастном голосе переводчика появилась нотка возбуждения. – Мы не вступать в союз с вами. Или с вашими врагами. Это значит – здесь не быть мир. Мы просить только вас.

Интересно, выходит, вступать в союз с Федерацией они не желают, а вот просить об услуге Райана, который, как-никак, должностное лицо той же самой Федерации – это, по-видимому, столь дорогого сердцу ттартиф мира не нарушит. Ну да ладно. Быть может, тут какие-то тонкости ттартифского менталитета, которых он, Райан, просто не понимает.

– Что вы можете предложить взамен?

– Увеличить ваша доля, когда торговля возобновить. Мы не прекратить торговать с ними совсем, но треть им, две трети вам.

Райан раздумывал ещё несколько минут. В принципе, делать ему тут нечего – только ожидать ответа из Федерации. Которого до сих пор не было, что означало – ответ летит своим ходом. Видимо, Канхо решил переговорить с ним лично, вместо того, чтобы довериться связи, а значит, у них ещё больше недели свободы и ничегонеделания. И что ему, так и сидеть на «Зимородке» и грызть себя за то, что не спас Давину?

– Мне нужен ренкот, – решился он. – Прямо сейчас. Если я отвечу согласием, вы можете предоставить мне несколько стандартных порций?

Ттартиф повернулись друг к другу. Несколько минут непереведённых свиста и жестикуляции, которые Райан переждал, разглядывая сплетённые на коленях пальцы.

– Если вы согласны, мы доставить их завтра.

– Тогда я согласен. Мне потребуется дней шесть-семь на подготовку.

– Мы понимать. Мы иметь план их дом, мы отдавать его вам.

– Тогда мы договорились.

5

– Что ты сделал? – поразился Ульрих.

– Подрядился разнести ту базу, что Альянс сейчас строит в их системе.

Все остальные переглянулись.

– Даже боюсь спрашивать, каким образом ты намерен это сделать, – сказал Игнасио. – Не сомневаюсь в твоих талантах, но нас семерых для этого явно маловато.

– В принципе, с достаточным количеством взрывчатки и один человек справится, – заметила Карла.

– Да, но для этого нужно как минимум попасть внутрь. Ракет, способных разнести её снаружи, у нас нет.

– Правильно, – оборвал наклюнувшееся обсуждение Райан. – Ульрих, ты ведь встретил здесь знакомых, я верно понимаю?

– Верно, – кивнул дейнеб. – По армии.

– Не буду спрашивать, чем они тут занимаются, но не найдётся ли среди них пары десятков крепких парней, умеющих обращаться с оружием и не боящихся риска?

– Хм… Ну, если хорошо заплатить… А чем, кстати? Наша корабельная казна, конечно, не пустует, но на наём отряда там вряд ли хватит. Профессионалы, сам понимаешь, берут не-дёшево.

– А заплатит им консул, – Райан безмятежно улыбнулся. – Он тут передо мной распинался, как важно для Федерации восстановление дипломатических отношений с ттартиф. Вот пусть и поспособствует.

– Ловко, – Ульрих тоже улыбнулся во все тридцать два зуба. – Кстати, никакого секрета, чем они тут занимаются, нет. В охрану парни нанялись и в конвой. Ведь это только снаружи тут мир, а на деле и федералы, и альянсовцы отнюдь не прочь перехватить чужой груз – когда тот уже вышел в космос, за пределы юрисдикции ттартиф, но ещё не ушёл в «прыжок». А сейчас, когда торговли нет, ребята звереют от скуки, а многие уже и на мели. Так что с набором добровольцев, думается мне, проблем не будет.

Следующее утро началось с небольшого ЧП. Запертый в своей каюте Валентин Севье всё-таки попытался сбежать. Воспользовавшись тем, что действие ренкота уже кончилось, а новой дозы пока не было, он аккуратно и, надо отдать ему должное, достаточно профессионально внедрил в разум принёсшей ему завтрак Марисы приказ открыть дверь каюты, а потом попытался заставить её открыть наружный люк «Зимородка». К счастью Райан, предвидя такой оборот событий, заранее запрограммировал бортовой компьютер так, чтобы открыть люк можно было только из рубки, и при любой попытке срабатывала сигнализация. Брыкающегося и ругающегося, что твой матрос древних времён, пленника водворили обратно в его тюрьму, Игнасио и Макс остались утешать изрядно напуганную девушку, впервые на себе испытавшую воздействие недружелюбного псионика, а Райан отправился в консульство за обещанными планами и ренкотом. За Марису он особо не беспокоился. Что бы там Райан ни думал о преподавателях аидского училища, готовили курсантов они на совесть, и ученик им попался способный. Вергано, проведя профессиональный осмотр, подтвердил, что никакого вреда, кроме естественного испуга, Валентин девушке не нанёс и, видимо, нанести не хотел.

С набором отряда, как и предсказывал Лей, трудностей не возникло. Бар, куда Ульрих привёл Райана, выглядел не самым презентабельным, зато бармен понял их с полуслова и отправил за дальний столик с просьбой немного подождать. Не прошло и получаса, как к ним подсели двое громил, один из которых, как оказалось, тоже был бывшим гвардейцем, однополчанином Ульриха. Лей, представив им Райана как лейтенанта Танни, занялся своей кружкой, предоставив другу договариваться обо всём самому. Разговор вышел кратким и деловым. Райана интересовало, есть ли у дейнебов их знаменитые «скорпионы», способные работать как истребителями, так и абордажными кораблями, а наёмников – сколько им заплатят и дадут ли хорошее оружие. «Скорпионы» нашлись, деньги и оружие Райан уверенно пообещал. Где-то в середине разговора один из дейнебов прямо спросил Ульриха, так ли хорош его друг, как о себе полагает.

– Ещё лучше, – лаконично ответил тот.

Видно было, что среди своих Лей пользуется уважением, и его рекомендация наёмников полностью удовлетворила. Райану дали номер счёта, на который предполагалось перевести оплату, и договорились о новой встрече, на которой можно будет провести тренировку-репетицию. После чего стороны разошлись, довольные друг другом.

Консул, услышав, во сколько ему обойдётся восстановление отношений с ттартиф, схватился за голову, но, как и предвидел Райан, особо торговаться не стал. Особенно когда ему пообещали возмещение за государственный счёт. Распотрошить свой арсенал он тоже, хоть и с горьким вздохом, согласился. Райан прикинул, что на всё про всё им понадобится дней пять – выработать план, подготовиться, стартовать. На саму операцию, при любом исходе, уйдёт часа два, не больше. План атаки они с Леем вчерне набросали в тот же вечер. Присутствовавшая при обсуждении Карла сказала, что всё зашибись, Рауль ворчливо согласился, что под прикрытием «скорпионов» вполне сможет подвести «Зимородок» к станции даже под обстрелом. Когда обсуждение закончилось, и Лей с Краско вышли, Севье смерил Райана неожиданно тяжёлым взглядом:

– Не стоит мне, наверное, это спрашивать, но… Ты и правда хочешь пойти против своих?

– А кто для меня сейчас «свои», Рауль?

– Не знаю, – Севье отвёл взгляд.

– И я не знаю. Зато я знаю другое. Как офицер Федерации я должен любыми средствами способствовать её победе. Как консул Альянса, пусть и бывший, я не могу смотреть, как Александр пускает прахом всё, чего я добился. А потому я буду делать то, что считаю нужным.

Под учения набранному отряду был выделен пустой склад. Устроив коридоры и препятствия из пустующих контейнеров, дейнебы несколько часов упоённо играли в войнушку. Райан остался доволен: чувствовалось, что боевых навыков наёмники не растеряли и привыкли действовать слаженно. Он знал, что новые подчинённые сейчас столь же пристально наблюдают за ним, прикидывая, что за птица их наниматель, который к тому же самолично взялся командовать операцией. Но ударить в грязь лицом Райан не боялся. Среди рослых и плечистых детей планеты с чуть повышенной силой тяжести он чувствовал себя подростком, но в остальном они ничем не отличались от прочих вояк, которых он на своём веку перевидал достаточно.

После тренировки был разбор полётов, и результаты признали вполне – удовлетворительными. Для полноты картины, конечно, не помешало бы устроить ещё и космические учения, но об этом оставалось только мечтать: вывести «скорпионы» в космос дейнебы могли, но это неизбежно привлекло бы внимание. Оставалось полагаться на их пилотские навыки. Договорившись о следующей встрече, Райан с Ульрихом вернулись на «Зимородок», на котором все продолжали жить, упорно игнорируя гостиницу. Хотя для присмотра за младшим Севье хватило бы и двух телепатов.

Как и прежде, весь экипаж яхты собирался вечерами в кают-компании, коротая время за разговорами. Память Райана восстанавливалась, и любопытная Мариса повадилась расспрашивать его о Дейнебской войне и о его жизни в бытность консулом. Остальные тоже слушали с интересом, особенно Карла, стеснявшаяся проявлять свой интерес так же откровенно, но жадно ловившая каждое слово.

– А Иген псионик пятого разряда, как и ты? – как-то спросила Мариса.

– Да.

– Телепатия, телекинез… А что третье?

– Экстрасенсорика. Это довольно большой и разнообразный комплекс способностей, которые мы так почти и не научились тренировать и развивать осознанно. У разных людей он может проявляться по-разному.

– А как он проявлялся у Александра?

– Ну, к примеру, он мог рассказать содержание записи, не вставляя её в считыватель, а просто подержав в руках. Или расшифровать зашифрованное послание без ключа. Иногда мог сказать, что кто-то умер из тех, кого мы знали, хотя никаких вестей о них ещё не поступало, или что мы с кем-то скоро встретимся. Угадывал результаты матчей и прочих состязаний, номера лотерейных билетов… Прекрасно искал и собирал всякие дикорастущие плоды и прочее съедобное на тех планетах, где это принято. Чего смеёшься, это тоже надо уметь. Идём с ним по дорожке, о чём-то разговариваем, как вдруг он посреди разговора сворачивает в кусты. Возвращается – в руках что-нибудь вкусное. «Откуда ты узнал, что оно там?» – «Не знаю, – говорит, – меня словно что-то толкнуло».

– Хотела бы я уметь так же.

– Да, хорошие навыки. Честно говоря, я и сам бы предпочёл экстрасенсорику вместо почти бесполезного пирокинеза.

– Не сказала бы, что пирокинез так уж бесполезен, – вставила Карла. – В храме Древних он нас очень выручил.

– Это верно, но в такой ситуации я оказался впервые, а так… Разве что разжечь костёр, если забыл дома зажигалку. Но зато пирокинез всегда со мной, а вот способности Александра были ненадёжны – то срабатывали, то нет.

– Тогда понятно, почему он не знал, что ты жив, – проворчал Макс. Молчаливый нильфхелец так нечасто подавал голос, что о его присутствии легко можно было забыть.

– В последние годы он очень редко ими пользовался, думаю даже, что его способности экстрасенса начали слабеть. Хотя наверняка не скажу. А вот в былые времена они иногда сильно нам помогали. И первый раз, когда они на моей памяти проявились по-крупному – это когда он угадал, что следующее наступление дейнебов будет не на Геру или Семирамиду, как ожидалось, а на Астеру. Все аналитики сходились на том, что вождь Союза будет развивать успех на том направлении, но я рискнул поверить не им, а Сандеру. Тогда мы собрали группу решительно настроенных «крестоносцев», как обозвали наших единомышленников, и рванули, куда он сказал. Вот так и случился мой самовольный выход из Корпуса и началось участие в войне.

– Постой… Ты был на Астере?!

– Да, был. Нам повезло – и в прямом смысле, и в переносном. В переносном – мы попали в самую бойню. И в прямом – примерно половина из нас ушла оттуда живыми. А ведь нас нагнали и едва не арестовали… Собственно, не едва, а просто арестовали, и успей они это сделать на сутки раньше, всё могло бы пойти совсем по-другому…

– Капитан Эклунд, – молодцеватый хлыщ, на вид не старше Симона, небрежно прикоснулся к фуражке. – Прошу вас сдать оружие и последовать за нами.

Сгрудившийся позади Конверса десяток «крестоносцев» молчал, но в их молчании чувствовалась решимость отстоять своё право остаться здесь хоть силой. Стоявшие за спиной Эклунда тоже молчали, их лица были бесстрастны, но и в их готовности в случае надобности пустить оружие в ход Симон не сомневался. Важнее было то, что в составе неожиданного комитета встречи других псиоников, кроме капитана, не было, в то время как среди «крестоносцев» их было четверо, и трое из них – телепаты. Не самый худший расклад… вот только Эклунд не мог этого не учитывать. Схемы поимки телепатов давным-давно отработаны, хватит малейшего подозрения на пси-воздействие, чтобы арест превратился в перестрелку. И если до сих пор их действия были просто актом самовольства, то открытое сопротивление – уже мятеж. А к такому Симон ещё не был готов.

Он окинул взглядом своих последователей, кивнул им, молча приказывая следовать своему примеру, и протянул пистолет капитану. Сандер рядом неодобрительно крякнул, но тоже разоружился. Симон же тем временем прикидывал варианты. Астера находится в прифронтовой зоне, передвижение по ней и между ближайшими планетами ограничено, и ещё неизвестно, сделают ли исключение для федералов, которые здесь чужаки. И не просто чужаки, а почти предатели, от которых ждали помощи, а получили трусливое заявление, что, мол, наша хата с краю. Если повезёт, до вылета пройдёт суток двое-трое, и если Сандер прав, всякое может случиться…

Избавление пришло даже раньше, чем он думал. Их ещё не успели погрузить в машины, когда взвыли сирены. По всем каналам ураганом пролетело паническое предупреждение, что флот дейнебов уже на орбите и сейчас сминает хрупкую оборону планеты. А потом начался ад…

Это не было похоже на бомбардировку Ниобеи или Иберии. Да, дейнебы сбросили бомбы, но лишь на военные объекты, как это обычно и бывает при подготовке высадки. И сначала казалось, что будет обычная оккупация. Но потом… Они зачищали планету вдумчиво и неторопливо, с использованием атмосферной авиации, миномётов и просто ручного оружия. Налёт, обстрел, а после приходили карательные отряды. Астерцы, сообразившие, что к чему, сопротивлялись с отчаянием обречённых, но безнадёжно проигрывали. Кому-то удавалось спрятаться и даже, случалось, досидеть в своих убежищах до окончания войны. Кому-то – бежать с планеты. Остальные же…

Позже Райан понял, что дело тут было вовсе не в сохранении инфраструктуры и прочего, необходимого завоевателям. Нет, просто именно Астеру вождь выбрал, чтобы натаскать своих волков на кровь.

– Мы тогда собрали вокруг себя целый отряд. Оказалось, что Эклунд собирался вывезти нас через небольшой военный космопорт при секретной базе. Правда, дейнебы о ней, как выяснилось, знали и её разбомбили – но сохранились подземные ангары с двумя фрегатами, и на отшибе уцелела пара старых, уже не используемых стартовых столов. Комендант космопорта погиб, и охрана примкнула к нам. Мы тогда собрали всех, кого только смогли, из ближайшего города, в основном женщин и детей, погрузили их на эти фрегаты и стартовали. Часть из нас осталась – собирать людей в подземные ангары в надежде, что, может быть, удастся пересидеть там. Но они не уцелели – позже, начав их разыскивать, я не нашёл никого. И знаете… мне до сих пор стыдно, что я не был в их числе. Словно я сбежал, бросив их. Но всех телепатов и эмпатов взяли на корабли, чтобы они помогли миновать дейнебский флот на орбите. И позже, когда мы одержали первые победы, и даже когда мы били дейнебов при Одине… я в первую очередь думал о них, тех, кого оставил на Астере. Хотя с тех пор утекло много воды и мы многих потеряли.

– А этот… капитан Эклунд? – тихо спросила Мариса.

– Погиб в первый же день. В бою, как и подобает офицеру, тут ничего не скажешь. Остатки конвоя примкнули к нам, один из них потом дослужился до генерала, правда, перед началом войны с Федерацией подал в отставку. Я не стал препятствовать.

В кают-компании повисла тишина. Потом Райан улыбнулся:

– Но было и хорошее. Именно на Астере мы встретили Линду. Линду Барток. Вообще-то она была военным медиком, по основной-то профессии. Приехала как волонтёр, ещё в то время, когда Корпус отпускал не самых ценных своих членов на помощь Внешним планетам. Потом это дело прикрыли, нам с Сандером и нашим единомышленникам пришлось бежать. Линда работала в госпитале, и когда всё это началось, она, как и мы, собрала вокруг себя отряд, сумела выбраться и примкнула к нам. Сперва поставила в строй легкораненых, потом просто собирала всех, способных носить оружие. Всех пациентов, конечно, не довезла. Она потом рассказывала, что многие тяжёлые сами просили их добить, чтобы не быть обузой. Линда тоже рвалась остаться, мол, тут понадобится врач, но мы – твёрдо постановили – оставляем только – мужчин.

Она была сущим сокровищем, наша Линда. Солдаты боготворили её, она со всеми умела найти общий язык, и это при том, что держала своих подчинённых в ежовых рукавицах. Сначала мы хотели поставить её во главе нашей медицинской службы, и она даже начала организовывать госпиталь. Но у нас была нехватка полевых командиров, а Линда доказала, что у неё неплохо получается командовать наземными операциями, как это ни странно для женщины. Чувство долга у неё было дай бог каждому, и она занялась тем, что оказалось нужнее. Одно время мы с Сандером наперебой ухлёстывали за ней… Но она была умницей, наша Линда. Она с самого начала поставила себя так, что была нашим другом, и только. Никаких вольностей. Так оно и пошло.

– Я слышал, что у неё был третий разряд, – сказал Игнасио. – Да ты и сам только что подтвердил, что она была в Корпусе. А какой у неё был дар?

– Левитация, – Райан хмыкнул. – Дар ещё более бесполезный, чем пирокинез.

– Она могла летать? – восхитилась Мариса. – Здорово!

– Ага, могла… подняться на три метра над землёй. И это всё.

– Ну… Можно разведку провести.

– Обыкновенный зонд с этим справится куда лучше. Нет, по-настоящему, если подумать, имеют значение только телепатические способности да, быть может, телекинез. А остальное так… в основном только для понтов, как говорится. Как правило, всей пользы от них – что псионик с любым даром гораздо устойчивее к чужому пси-воздействию, чем обычный человек.

Позже, когда они уже расходились по каютам, Райан услышал, как Мариса вполголоса спросила Ульриха:

– А ты там был? На Астере?

– Нет, – ответил Ульрих.

Райан тихо закрыл за собой дверь каюты, которую по-прежнему делил с Раулем. Он не собирался расспрашивать Лея, равно как и выяснять, сказал ли тот правду. Потому что даже если ответ был «да»…

Это бы ничего не изменило.

6

С космодрома они стартовали, особо не скрываясь – яхта в окружении нескольких «скорпионов». Несколько странное сочетание, но мало ли – они могли везти небольшую партию ренкота или какую-нибудь высокопоставленную шишку. Райан был уверен, что альянсовцы на базе, как обычно, будут до самого последнего момента делать вид, будто их здесь нет. И угадал. Удобно, когда противник находится рядом нелегально. В любой другой системе ими уже давно заинтересовался бы патруль, или диспетчерский центр потребовал бы допуск.

Но это не значило, что псионики противника не попробуют их аккуратно прощупать, и Райан был настороже. Велико было искушение самому первым дотянуться до базы, однако он сдерживал себя, ибо тоже до самого последнего момента намеревался притворяться безобидным яхтсменом. Внезапность решала всё. И основной проблемой было то, что яхта не способна пристыковаться абы куда. Ей нужен причал или стыковочная труба. Каковые им открыть, разумеется, охотников не найдётся.

Минуты шли, недостроенная база приближалась, пока ещё невидимая невооружённым глазом, но уже вполне распознаваемая приборами. Курс был проложен так, чтобы казалось, будто «Зимородок» с конвоем пройдут рядом с ней, но не пересекутся. Конечно, там уже могли задаться вопросом, почему подозрительные корабли до сих пор не ушли в «прыжок»… Однако если и задались, то никаких видимых действий до сих пор не предприняли.

Райан откинулся в кресле. Волнения он не испытывал – лишь лёгкое напряжение и готовность к действию. На лобовом экране вспыхнули красные круги и сошлись на блеснувшей в черноте космоса металлической искре. А вот и база показалась. В кабине было почти темно, горели лишь приборы и аварийная подсветка, словно ведущий «Зимородок» Рауль боялся выдать их ярким светом, хотя снаружи стекло при любом освещении выглядело матово-чёрным. Нижнюю часть экрана занимал голубой газовый гигант с кольцами, и на потолок и лица расположившихся в рубке людей ложились синеватые блики.

База росла, и круги на стекле расширялись, не выпуская её за свои пределы. Райан задумчиво разглядывал похожее отсюда на детскую игрушку сооружение. Он знал её по планам, вполне представлял внешний вид, и вот теперь видел воочию. Конечно, она ещё не достроена, вон сбоку торчат неприкрытые рёбра каркаса, но основное уже есть. Причалы. Дюзы двигателей, позволяющих переводить базу с орбиты на орбиту. И, конечно же, орудия. Где-то с того бока есть и доки истребителей прикрытия, но сегодня их вряд ли пустят в ход. Если всё пройдёт удачно, альянсовцы спохватятся лишь тогда, когда выводить их в космос будет уже поздно. Хотя, будь Райан на месте коменданта базы, он бы уже и истребители вывел, и орудия привёл в готовность, и, в случае уверенности в победе, бой завязал – просто на всякий случай. До них не могли не дойти новости с планеты, а значит, им уже известно, что «крыши» на Посейдоне они лишились. В таких случаях подозрительное нечто лучше уничтожать сразу.

Но база молчала. Райан не чувствовал даже никакой пси-активности. Можно было подумать, что она вымерла. Вот что значит – недостаток инициативности. Им приказано не обращать на себя внимания – они и не обращают.

– До расчётного времени – две минуты, – доложил Рауль.

– Отлично.

– Отсчёт пошёл.

База и конвой сближались, и Райан наклонился к боковому экрану, где было видно перемещение всех объектов. Все участники знали свой манёвр, сейчас нужно было не ошибиться и прицелиться именно туда, куда надо. Вот в эту крайнюю батарею, прикрывающую причалы…

– Начали!

«Скорпионы» сманеврировали так слаженно, словно ежедневно репетировали с самой Дейнебской. Они развернулись и, на ходу перестраиваясь и увеличивая скорость, пошли к базе, увлекая за собой яхту. Вот теперь там проснулись, орудия начали разворачиваться в сторону атакующих, приборы зафиксировали вспышки лазерных прицелов. Дейнебы выпалили первыми. Конечно, тяжёлое орудие на маленький кораблик не поставишь, но кое-какой ущерб они всё же нанесли. А вот и долгожданное пси-воздействие. Не слишком решительное, скорее прощупывание, чем полноценная атака.

«Готов?» – мысленно спросил Райан у сидевшего с другой стороны от Рауля Игнасио.

В ответ пришло не оформленное в конкретную мысль согласие, да Райан и не ждал другого. «Скорпионы» и шедший под их прикрытием «Зимородок» начали притормаживать, только возглавлявший строй кораблик не снижал скорости, вырвавшись далеко вперёд. Он нацелился именно туда, куда было нужно, и Райан прикрыл глаза, сосредоточиваясь. Сейчас его дело – не дать расчётам противника сбить его на подходе. Он чувствовал их – россыпь огоньков чужих сознаний, и обрушился на них всей – доступной ему мощью. Не нужно было причинять им – серьёзный вред, достаточно было лишь помешать дать залп по приближающемуся «скорпиону».

Совсем задавить несколько десятков человек Райану всё же не удалось. Артиллеристы с базы выпалили, но лишь из пары орудий. Этого оказалось достаточно, чтобы в строю «скорпионов» возникла брешь, но одиноко стремившийся в самоубийственную атаку передовой не пострадал. Стена базы уже была прямо перед ним, и он, даже не пытаясь затормозить, врезался в броню чуть повыше орудийных портов.

И взорвался.

Взрыв был куда сильнее, чем полагалось бы при простом столкновении кораблей – да корабли и проектируют так, чтобы при столкновении они не взрывались. Это была идея Райана: раз уж у них нет ракет, загрузить один из «скорпионов» взрывчаткой и поставить на автопилот, превратив в подобие средневекового брандера. Взрывчатка тоже была кустарного производства, пришлось консулу пожертвовать одной из своих энергоподстанций для зарядов – ну не готовилась Федерация к военным действиям на Посейдоне. Но результат полностью оправдал ожидания.

В боку базы зияла огромная дыра. Батарея прекратила своё существование, топорщились внутренние переборки, и отдельным большим провалом выглядел обнажившийся причальный порт. Судя по остаткам трубы, он предназначался для челноков, но в него, при надлежащем искусстве пилотирования, вполне мог втиснуться и корабль иной конфигурации. Находившиеся на безопасном расстоянии «скорпионы» тут же устремились к дыре, обсаживая её, как лягушки лужу. За ними двинулся «Зимородок», пользуясь тем, что уцелевшей боковой батарее вести обстрел в их сторону было неудобно. Рауль в очередной раз подтвердил свою репутацию первоклассного пилота. Яхта вписалась в проём впритык, царапнув боками по торчащим листам обшивки – но всё-таки вписалась и села чётко, как на учениях.

Райан отстегнул страховочные ремни и поднялся, на ходу кивнув Игнасио. В задачу старика входило страховать отход, не давая псионикам базы помочь гарнизону захватить «Зимородок», в случае, если такая попытка будет предпринята. Танни на ходу проверил оружие и опустил щиток шлема. Дейнебы уже ждали его у люка – основной состав диверсионной группы летел на яхте. Когда пандус опустился, стало видно, что пилоты «скорпионов» уже вылезли и заняли круговую оборону, но стрельбы пока ещё не было.

– Вы – держите периметр. Вы – бегом к двигателям. Дождитесь, пока я вырублю энергию. Остальные – не отставать.

В противоположной стене виднелась решётка воздуховода – достаточно большого, чтобы дейнебы могли пройти в него, пусть и пригнувшись. Райан молча ткнул в неё пальцем, и её тут же разнесли парой выстрелов. Конечно, дойти до внутренних помещений не удастся, всё уже автоматически перекрыто во избежание разгерметизации, но какую-то часть пути они преодолеют. В конце, как пить дать, будет засада, но это не страшно – всё равно без боя не обойтись. Псионик Альянса наконец проснулся и взялся за дело всерьёз, так что Райану пришлось растянуть защиту на всех членов своей группы. Многие дейнебы вздрагивали в неосознанном или вполне даже осознанном протесте, почувствовав его вторжение, но Танни это привычно игнорировал. В любом случае спустя секунду все понимали, что лучше свой телепат, чем вражеский.

Но всё оказалось даже легче, чем Райан думал. Как Федерация не готовилась воевать на Посейдоне, так и Альянс в лице гарнизона базы не готовился защищаться. Псионик старался на совесть, но он был слабее Райана и безнадёжно проигрывал, хотя одна из его атак и заставила лейтенанта пошатнуться. Кто-то поддержал его за локоть, он даже не стал смотреть, кто. Важнее было, что даже в том месте, где воздуховод сузился и разветвился, так что двигаться по нему дальше стало невозможно, на выходе их никто не ждал.

Сопротивление, надо сказать, довольно хиленькое, они встретили, только когда миновали переходную камеру – одну из тех, что щедро напихивают на корабли и космические базы как раз на такие случаи. В обычном состоянии они могут быть даже не видны – просто кусок коридора, в который выведен пульт, а в стенах прячутся воздушные насосы и плиты, способные наглухо перегородить проход. Тех секунд, что потребовалось для выравнивания давления, защитникам всё же хватило, чтобы собраться, но дейнебы их просто смели.

Настоящее сопротивление и первые потери начались, когда нападающие достигли командного центра. Вот тут альянсовцы встали насмерть. Райан, не пытаясь рваться вперёд, отступил и прикрыл глаза, сосредоточиваясь. Настала пора перейти от пси-защиты к пси-атаке, неожиданной и интенсивной. Он выложился почти полностью, но противник отступил, дав Райану достаточно времени, чтобы перевести дух, пробежаться по разумам защитников и найти нужное. Нет, его интересовали не люди, а приборы, но, к сожалению, на доставшихся им планах размещение аппаратуры не указывалось. Приходилось искать в чужих умах.

– Можно отступать, – сказал Райан дейнебскому командиру. – Но не сразу.

Всё же он был не прав, когда называл бесполезной свою способность к пирокинезу. Иногда она бывала незаменима, например, когда нужно расплавить провода и начисто выжечь электронику. А уж в сочетании с телекинезом, – способным сломать то, что не плавится, так и вовсе цены не имеет. Нет, простой телекинетик тут тоже справился бы, но расплавленное быстро не починишь, вот что важно. Автоматика рубки вырубилась почти полностью. Конечно, на местах всегда есть дубляж, но пока электроника двигательного отсека сообразит, что надо бы его отстрелить, будет уже поздно.

«Готово», – послал Райан возглавлявшему вторую группу Ульриху.

«Мы на месте», – ответил тот.

«Отлично».

Отходили быстрым шагом, порой переходящим в бег. Коридоры всё так же были пусты – и правильно, зачем преследовать противника, который и так уходит. Даже псионик отстал. Райан был готов бросить свою группу на помощь Ульриху, но этого не понадобилось. Обе группы встретились у причала. Единственный труп в броне защитника базы, о который Райан едва не споткнулся, выходя к «Зимородку», свидетельствовал, что прикрывавшим корабли дейнебам тоже пришлось пострелять.

Что ж, те защитники базы, кому повезёт, успеют эвакуироваться в спаскапсулах. На планете их подберут свои, это не вражеская территория, вести спасательные работы здесь Альянсу никто не возбраняет.

– Потери? – коротко спросил Танни у Ульриха.

– Двое при пси-атаке. Один жив.

Райан проследил, как товарищи втаскивают пострадавшего в «Зимородок». После они с Игнасио посмотрят, что тут можно сделать.

– А второй?

– У нас нет обычая забирать трупы с собой, Райан. Космос – лучшая гробница. Потом мы сообщим родным в Союз, те сделают табличку на мемориале.

Райан лишь молча кивнул. Трое погибших – два у него, и один у Ульриха. Плюс – один сбитый «скорпион» с пилотом. Итого четверо – результат небезупречный, но не такой уж плохой.

«Зимородок» выскользнул в космос, «скорпионы» снялись со своих мест и взлетели следом. Рауль держался так, чтобы оставить уцелевшую батарею в стороне. На прощание по ним всё же выпалили парой ракет, но «скорпионы» их сбили. Райан поглядывал на таймер, но без особой тревоги, они вполне успевали. Другой счётчик отсчитывал расстояние и наконец доложил, что оно стало безопасным.

В последний момент на базе всё же сообразили, что к чему, и отсек попытались таки отстрелить. Но было слишком поздно. На экране беззвучно расцвёл яркий цветок взрыва, впечатляющий даже на солнечной стороне. Совсем на куски база всё же не разлетелась, строили на совесть, но половины её как не бывало. Впрочем, без двигателей она всё равно не более, чем кусок бесполезного хлама.

– Всё, – Райан откинулся на спинку кресла. – Мы это сделали.

Рауль с Игнасио лишь молча кивнули.

Генерал Джозеф Канхо собственной персоной прилетел два дня спустя. Прилетел с минимумом сопровождающих, можно сказать – совсем один, адъютант и пилот не в счёт. Райан встречал их у «Зимородка», привалившись к опоре и скрестив руки на груди. Явное нарушение субординации, но ему было наплевать. Свежий ветер трепал его волосы. Он видел, как они идут через поле от своего посадочного стола. Генерал не стал тратить время на отдых и посещение кого-либо ещё, сразу направившись к яхте. Когда до гостей оставалось несколько шагов, Райан всё же отлепился от опоры и отдал честь.

– Господин генерал…

– Предлагаю сразу перейти к делу, – отрывисто сказал Канхо.

– Охотно, – Райан улыбнулся. Глаза генерала напряжённо следили за его лицом, хотя внешне Канхо был бесстрастен. Ну, ещё бы, и Рауль, и Райан в своих отчётах не стали скрывать ни встречи с консулом Альянса, ни чем она закончилась.

– Мы слышали о Пангее, – сказал Танни, когда они начали подниматься по пандусу внутрь. – Мои соболезнования.

Канхо только кивнул. Даже если забыть об остальных погибших, разбомбленное училище – трагедия для всего Корпуса.

– И ещё одно, чтобы не забыть в дальнейшем. У нас на борту находится пленный псионик с Аида. Полагаю целесообразным вывезти его сразу же.

– Да, я помню. Сын Севье, не так ли?

– Он самый.

– Хорошо, о нём позаботятся.

Рауль ждал в рубке. Почему-то ему хотелось присутствовать при беседе Райана с генералом, а Джозеф не стал его гнать, видимо решив, что раз каптри Севье известно так много, то секретным совещанием больше или меньше, роли уже не играет. Пилот генерала остался в кают-компании, Райан и Канхо сели в пилотские кресла, адъютант пристроился в боковом. Рауль остался стоять в углу, почти за спиной Райана.

– Итак, координаты… – лейтенант набрал их на бортовом компьютере. – И схема системы. Планет там нет, даже газовых, только три астероидных пояса и пыль. База находится на самом крупном из астероидов, рядом болтается пара спутников и одна батарея, синхронизированные с астероидом по скорости вращения. По крайней мере, в моё время было так. Кроме того, в системе всегда базировалась хотя бы одна эскадра.

– А как насчёт излучения от звезды? Ведь всё дело в нём, не так ли?

Райан кивнул.

– Смены для всего персонала длились не больше стандартного месяца. Для того, чтобы эффект от излучения достиг критической отметки и вызвал изменения личности, требуется как минимум два.

Канхо помолчал, изучая схему и задумчиво поглаживая подбородок.

– Впрочем, теперь все эти сведения в любом случае безнадёжно устарели. Полагаю, что силы Федерации там встретит как минимум флот, – безмятежно произнёс Райан.

– Думаете?

– Александр не дурак, хотя иногда и делает глупости. Даже если он не вытряс нужных сведений из капитана Мортимер, ему хватит ума догадаться, что именно мы искали на Аиде.

Канхо очень внимательно посмотрел на него.

– Что ж, операцию мы ещё успеем обдумать, тем более что нам надо подготовить отчёт для Парламента и Генерального Штаба.

Райан с трудом удержался от усмешки. Да уж, придётся поломать голову, чтобы придумать, как представить всё правительству. Впрочем, Канхо со товарищи наверняка пойдут по пути наименьшего сопротивления – объявят сведения добытыми в результате счастливой случайности, а об истинной личности добытчика не будет упомянуто ни словом.

И – весьма животрепещущий вопрос: насколько далеко они готовы зайти ради сохранения этой тайны?

– Но, раз уж вы подняли этот вопрос, – как ни в чём не бывало продолжил генерал, – как бы вы предложили поступить с этой базой?

– Уничтожить, я полагаю, – Райан пожал плечами. – Что с ней ещё делать?

Рауль, о котором он успел почти забыть, шевельнулся за его плечом, будто собираясь что-то сказать, но промолчал.

– Жаль, конечно, что с самой звездой ничего поделать нельзя, только засекретить… Но тут уж от нас ничего не зависит.

– То есть как-то её использовать вы больше не предполагаете?

– Нет.

Канхо покивал, полуприкрыв глаза.

– Отрадно слышать. Что ж, тогда, я думаю, вы не откажетесь принять участие и в разработке операции по ликвидации.

– Не откажусь, – кивнул Райан, скрывая облегчение. Значит, в ближайшее время от них избавляться не собираются. А дальше посмотрим. В конце концов, Канхо слишком практичен, чтобы зарывать такой кадр, как Райан Танни, в землю. Как в прямом смысле, так и в переносном.

На пульте замигал значок вызова. Райан проверил номер – звонили из консульства.

– Новый консул, – объяснил Райан приподнявшему бровь генералу. – Узнал о вашем прибытии и о том, что вы нанесли мне визит, и жаждет пообщаться.

– Придётся ему подождать ещё немножко. Хотя, постойте. Вы сказали – новый консул?

Райан снова кивнул. Канхо с обречённым видом откинулся на спинку кресла.

– Что вы ещё натворили? Конечно, с моей стороны было слишком оптимистично полагать, что вы сумеете прожить здесь аж целых полторы недели и ни во что не ввязаться. Ну, выкладывайте.

Райана так и подмывало с невинными видом поинтересоваться «а почему это сразу я натворил?», но это было бы слишком по-детски. Так что он просто изложил новости. Много времени это не заняло, собеседник не прерывал его даже уточняющими вопросами.

– М-м, – протянул он. – Вы ставите меня в трудное положение, Симон… Или как вы предпочитаете, чтобы к вам обращались?

– Мне всё равно.

– Когда один и тот же человек сперва добывает сведения первостепенной важности, а потом по собственной инициативе проворачивает подобное дело… Вами наверняка заинтересуются наверху.

– Но ведь я состою в Корпусе, не так ли? Все контакты пойдут через вас.

– Потому я и говорю, что вы ставите меня в неудобное положение. Проклятье, вы могли хотя бы дождаться моего прибытия и согласовать свои действия со мной.

– Сожалею, но наши союзники – ттартиф настаивали, чтобы я действовал самостоятельно.

– А объяснить им, что у вас имеется руководство, вы, разумеется, сочли излишним. В этом ваша вечная беда, Симон – вы постоянно считаете, что вы самый умный, а все остальные ни на что не годны. Лучше б вы на досуге подумали, как увеличить обороноспособность Пангеи, пока была такая возможность.

– Лейтенант Танни представил докладную с указанием уязвимости Пангеи, ещё пребывая в училище имени Эстевес, – вдруг вмешался Рауль, опередив Райана. Тот удивлённо оглянулся, но встретиться взглядом с пилотом ему не удалось – Севье неотрывно смотрел на генерала. Но, судя по его эмоциональному настрою, что-то из сказанного окончательно разбило лёд недоверия каптри, и Рауль теперь вновь был полностью на стороне Танни.

– Вот как? – удивился Канхо. – Я её не видел.

– Я писал её на имя полковника Пикардо, – Райан пожал плечами. – Кстати, хотя это последнее, о чём я думал, Александр наверняка решит, что база на Посейдоне – месть за Пангею.

– Вам виднее, – Канхо крякнул и поднялся. – Старость не радость… Пойду, посижу в вашей кают-компании, там, помнится, был удобный диван. Заодно и послушаю, что скажет новый консул. Подумаю, стоит к нему ехать, или нет.

Он вышел в сопровождении своего адъютанта. Рауль хлопнул Райана по плечу и последовал за ними. Оставшись в одиночестве, Райан усмехнулся собственным мыслям и развалился в кресле, вытянув ноги. Пожалуй, генерал выбрал самый оптимальный вариант поведения: сделать вид, будто ничего особенного не случилось. И Райан с готовностью подхватил его игру. В самом деле, зачем им мелодраматичные сцены со взаимными упрёками и обвинениями? Каждый из них и так может без труда представить, что ему скажет оппонент и что сам он на это ответит.

Снова замигал сигнал вызова, и Райан бездумно ответил, даже не обратив внимания, что вызов не местный, а по межпланетной гиперсвязи. И тут же подпрыгнул в кресле:

– Давина!

Да, это была она. Сидящая на фоне какой-то тёмной стены на обычном офисном стуле… в одиночестве? Во всяком случае, в кадре рядом с ней никого не было. Хотя в том, что канал прослушивается, сомневаться не приходилось.

– Здравствуйте, Райан, – женщина бледно улыбнулась. Она была в такой же серой форме без знаков различия, которую носили курсанты на Аиде.

– Давина… Как ты?

– Я… хорошо, – она кивнула. – Да, хорошо.

Райан молчал. Это был тот редкий случай, когда он совершенно не знал, что сказать. Выпалить «я люблю тебя», вертевшееся на языке? Но тех, кто, вне всякого сомнения, слушал их сейчас, это абсолютно не касалось. Нет, Райан не боялся, что кто-то узнает об его чувствах. Но и делать свою любовь представлением для зрителей не собирался.

– С тобой всё в порядке? – повторил он.

– Да. Со мной всё в порядке. Я… хочу сказать вам кое-что.

– Да?

– Мне велели вам передать… – она запнулась и глубоко вздохнула. – «Симон, брось это дело. У тебя осталась жизнь, вот и пользуйся ею. Иначе нам вдвоём вновь станет тесно».

Давина снова вздохнула и закончила:

– Это всё.

– Давина… – в голове вертелись сотни дурацких и не очень вопросов, и он не знал, с какого начать. – Тебя там не обидели?

– Нет, – она вновь попыталась улыбнуться. – Мне пора.

– Подожди! Помнишь, что я тебе обещал на прощание? Я сдержу слово, клянусь тебе!

Связь оборвалась. Райан стукнул кулаком по краю пульта и некоторое время сидел, тупо глядя на тёмный экран. Потом сжал зубы, проверил, шла ли запись, и отправил копию разговора на коммуникатор Канхо. Послание Александра было предельно ясно, всё-таки не зря они столько времени провели вместе. Они оба знали, как думает другой. Слова, произнесённые Давиной, ничего не значили, смысл прочитывался между слов. Собственно, сам факт этой встречи в прямом эфире и был посланием.

У Симона Конверса никогда не было недостатка в женщинах – но действительно близких отношений не завязалось ни с одной. В сопливой юности он, было дело, влюбился в девушку на несколько лет старше себя, но так и не решился хотя бы заговорить с ней. А после серьёзных чувств у него и не было ни к кому. Линда Барток могла бы стать исключением, перейди их отношения грань товарищеских, но она этого не захотела. Учёба, служба, война, дела государственные и снова война… а на личную жизнь времени всё как-то не хватало. Нет, он не жил монахом, женщины приходили к нему сами – и исчезали порой раньше, чем он успевал запомнить их имена. Роль хозяйки дома и спутницы на обязательных для консула приёмах и визитах играла его доверенная секретарша, отношения с которой, кстати, тоже были сугубо деловыми. И Симон решил для себя, что он из тех мужчин, кому дружить удаётся лучше, чем любить. Так и было до тех пор, пока он не превратился в Райана Танни и не встретил Давину Мортимер.

Это судьба, думал Райан, разглядывая своё расплывчатое отражение в матовом экране. Он никогда не был ни суеверным, ни фаталистом, но уж очень необычно и в то же время правильно всё сложилось. Женщина, которая могла его убить. Женщина, которая его спасла. Главная женщина его жизни.

Кого же ещё он мог полюбить, как не её?

Он ни секунды не сомневался, что его любовь взаимна. Он видел это, читал в её глазах, раз уж её разум был закрыт для него, и даже то, что она его оттолкнула, стало лишь ещё одним подтверждением. Он ведь тоже был главным мужчиной её жизни. Они были связаны крепче, чем кто бы то ни было в этой вселенной. Они были обречены возненавидеть друг друга – или полюбить.

Райан рывком заставил себя подняться из кресла. Он редко сомневался в правильности принятых им решений. Не усомнился и сейчас.

7

По-видимому, разговор с консулом не затянулся – когда Райан вошёл в кают-компанию, Джозеф Канхо уже беседовал с Ульрихом, расспрашивая того о подробностях диверсии. Райан остановился в дверях и молча подождал, пока его заметят.

– Что-то случилось? – спросил Канхо, повернувшись к нему.

– Вы получили материал, который я вам отправил?

Генерал коснулся браслета на левом запястье:

– Получил… Но ещё не смотрел.

– Так посмотрите.

Канхо посмотрел. Много времени это не заняло. Потом он поднял глаза на Райана.

– И что… из всего этого следует?

– Я лечу с вами.

– Куда?

– К Тёмной звезде.

– Вы думаете, что ваше присутствие там необходимо? – помолчав, спросил Канхо.

– Необходимо или нет – Александр тоже будет там. И мы наконец сможем закончить эту историю – раз и навсегда.

– Полагаете?

– Уверен. Это приглашение. Мы оба знаем, что Тёмной звезды я не миную – и знаем, что другой это тоже знает. Александр не повторит прежней ошибки: теперь он хочет если уж не сделать из меня труп собственноручно, то хотя бы своими глазами убедиться, что я им стал.

– А при чём тут капитан Мортимер?

– Она – гарантия, что я приму приглашение и не разнесу эту чёртову базу у Тёмной звезды ракетами, без высадки.

– И вы намерены сделать то, чего он от вас хочет?

– Именно.

Канхо открыл было рот, но тут его посетила новая мысль:

– Кстати! А каким образом Александр узнал код «Зимородка»? Ведь, согласно докладу младшего лейтенанта Краско, осмотр его бортовых компьютеров на «Единороге» не проводился.

– Верно, – Райан пожал плечами. – Должно быть, Сандер просто его вспомнил.

– Он что же, видел «Зимородок» раньше?

– И неоднократно. Как вы думаете, откуда я узнал про потайное отделение в грузовом отсеке? Я тоже вспомнил. Это была моя яхта, «Зимородок» строился по моему личному заказу. Не зря он мне с первого взгляда так понравился… Хотел бы я знать, каким образом он оказался на Иберии. Видимо, после моей якобы гибели его банально продали, а вот какими путями он следовал дальше, можно только догадываться.

– М-да, забавные бывают совпадения, – задумчиво согласился Канхо. – Но, возвращаясь к нашему разговору… Хотелось бы верить, что вы отдаёте себе отчёт в том, что вы делаете. Я, конечно, мог бы вам запретить…

– Вы могли бы попытаться. Но я отправлюсь к Тёмной звезде – с федеральным флотом или без него.

– Всё-таки порой бывает удобно иметь под рукой взвод-другой солдат, – сухо сказал Канхо. – Или хотя бы несколько верных людей, чтобы иметь возможность привести в чувство подчинённых, забывающих, что такое подчинение приказу. Вы отдаёте себе отчёт, что там вас будет ждать засада?

– Отдаю. А потому надеюсь, что соотечественники Ульриха не откажутся ещё от одного делового предложения.

– Что ж, поскольку людей, кроме адъютанта, у меня под рукой нет, и в выполнении приказов я сейчас могу полагаться лишь на вашу добрую волю, запрещать я вам не буду. Но и разрешения не дам. Действовать будете на свой страх и риск.

– Меня это устраивает, – кивнул Райан. – Разрешите сесть?

– Валяйте. Хотите спросить что-то ещё?

– Да. Раз уж у нас сегодня день откровенности и воспоминаний, я бы хотел восполнить один из пробелов в своей памяти. Нет, Ульрих, не уходи пока. Я хочу проверить, правильно ли я догадался, а вы подтвердите мою догадку или опровергнете. А потому начну издалека. Ульрих, ты как-то сказал, что ваш покойный вождь, развязавший Дейнебскую, был человеком со странностями. А в чём это выражалось?

– Ну… – Ульрих почесал в затылке. – Так с ходу и не скажешь… Но складывалось впечатление, что он живёт в каком-то своём мире. Мире, где он просто не может проиграть, ни в чём. Вот просто потому, что законами мира того это не предусмотрено. Даже когда поражение становилось очевидным и неминуемым, он продолжал вести себя так, словно не сомневался, что всё вот-вот волшебным образом переменится и он из проигрывающего превратится в победителя. Больше того, он не менялся, даже когда поражение уже случалось. И этим, кстати, он многих обманывал. Я знаю людей, которые даже в битве у Одина, когда стало ясно, что наше дело совсем швах, верили, что всё это хитрость вождя и что у него в рукаве припрятан какой-то козырь. А кое-кто и до сих пор в это верит и считает, что, останься вождь жив, он бы выиграл.

И так во всём. В войне, в политике, в личной жизни… Вождь никогда не задавался вопросом, насколько достижима цель, которую он перед собой ставил. Он просто ставил её и шёл к ней. Шёл, шёл и шёл. Мне он порой напоминал робота, в которого не встроено распознавание препятствий, и потому, наткнувшись на стену, он продолжает тупо переставлять ноги. Пока не выработается энергетический ресурс или пока стена не рухнет.

– И вы называете это странностями? – поинтересовался Канхо. – Я бы сказал, что среди вождей, и с большой буквы, и с маленькой, это весьма распространённый недостаток.

– Возможно, – согласился Ульрих. – Но в данном случае странности добавляло то, что он не всегда был таким. Я сам его узнал, когда он уже стал вождём, но те, кто помнили его в детстве и юности, только диву давались, насколько он изменился. По их словам, это был скромный, застенчивый и очень рассудительный юноша. И подобная самоуверенность появилась в нём как-то вдруг, в одночасье.

– Да, пленные на допросах показывали то же самое, – подтвердил Райан. – Господин генерал, вам это ничего не напоминает?

– Я понял, к чему вы клоните, – кивнул Канхо. – Напоминает. Скромного учёного-ботаника, ставшего охотником за головами.

– Франсиско Хармона. Я встречался с ним. Он был уже инвалидом, но это не помешало ему показать нам тайную тропинку через болота в тыл дейнебской части на Одине. И именно его рассказ помог мне понять, что случилось с вождём – и его ближайшими помощниками. После этого я начал поиски Тёмной звезды.

– То есть, ты думаешь, что вождь… получил порцию облучения на той самой Тёмной звезде? – после паузы спросил Ульрих.

– Думаю, да. И не только облучения, но и соответствующей пси-обработки, подобной той, что Альянс производит в училище на Аиде. Я интересовался биографией вождя и его сподвижников, так что мне удалось составить довольно точный список тех, кто резко изменил своё поведение за несколько лет до начала вой-ны; их было около десятка. Хармон, как и отец Адам, не смог точно указать координаты, лишь приблизительный район поиска. Тогда я начал целенаправленную охоту за дейнебами из этого списка, благо они были почти поголовно как-то связаны с пилотированием и в межзвёздной навигации разбирались. И в конце концов моя охота увенчалась успехом – моим диверсантам удалось добыть Вильгельма Бонде.

– …! – не удержался Ульрих. – А мы-то думали, что он погиб при взрыве «Полярной – звезды».

– У меня были хорошие диверсанты. Собственно, они и сейчас хорошие, хотя давно не мои. На ту же Карлу посмотри – очень даже неплохой уровень, а ведь она отнюдь не элита. Возвращаясь же к нашим баранам… Мы просмотрели память Бонде, и знаете, что нашли?

– Что?

– Ничего. Провал на срок приблизительно в полгода. И следы телепатического вмешательства, очень хорошо затёртые. Профессионалы работали. Собственно, и провал мы нашли только потому, что представляли, что и когда искать.

– И какой вывод ты из всего этого сделал? – поинтересовался Канхо.

– А вывод прост, проще некуда. После той силезийской научной экспедиции звезду нашёл кто-то ещё. Не берусь судить, привёз ли туда этот кто-то группу дейнебов, или же те прилетели сами – скажем, по следам тех же силезийцев. Так или иначе, их использовали для разжигания войны. Вождь оказался неплохим военачальником, но никчёмным политиком, так что достигни он своей цели, мы бы получили не могучую Дейнебскую империю, а нечто крайне шаткое, с постоянно тлеющими внутренними конфликтами, готовое развалиться на грызущиеся между собой куски от первого же толчка. Например, от смерти самого вождя. К счастью, этого не произошло – войну дейнебы проиграли. После к Тёмной звезде отправились мы с Сандером – и тоже попали в плен к тем неведомым некто. Это уж совершенно точно, я это вспомнил. Однако каким-то образом нам удалось освободиться. И судя по тому, что после мы начали готовиться не к тихой внутренней операции, хоть на Внешних планетах, хоть в Федерации, хоть в Союзе, а к полномасштабной войне… этот некто не имеет отношения ни к тем, ни к другим, ни к третьим. Это внешний враг. И боевые корабли у Тёмной звезды я держал потому, что боялся отнюдь не Федерации.

Райан перевёл дыхание. Дейнеб и генерал внимали ему в полном молчании.

– А теперь вопрос – я прав?

– Ты прав, – после паузы признал Канхо.

Ульрих присвистнул.

– Я присутствовал на твоём докладе президенту, который ты сделал после возвращения от звезды. Вас действительно взяли в плен, ваших спутников перебили, но вас с Александром оставили в живых, потому что вы оказались псиониками. То ли собирались использовать, как вождя, для разжигания новой войны, то ли забрать с собой… Так или иначе, вас допросили и поместили в камеру на их базе – для облучения и, видимо, для последующей перевербовки. Но кое-что во время допросов тебе всё же удалось утаить – в частности, вшитую под кожу ампулу антиренкота. Эта предосторожность тебя и спасла: вас с Александром накачали каким-то аналогом ренкота, на который нейтрализатор отлично подействовал. Тебе удалось подчинить себе одного из охранников, и с его помощью вы бежали. Но вот «языка», к сожалению, не довезли. По твоим словам, вы наткнулись на цивилизацию псиоников, расу, поголовно обладающую телепатическими способностями. Пользуясь своим превосходством, она создала целую империю, захватывая одну планету за другой, и таким образом поглотила несколько звёздных государств. Теперь пришёл и наш черёд, но, поскольку мы – сильные противники, то перед завоеванием нас было решено немного ослабить.

– И что сказал президент?

– Президент с советниками сочли свидетельство всего лишь двоих людей недостаточным основанием для активных действий. По всему выходило, что если эти иномиряне и существуют, то на Тёмной звезде они окопались по меньшей мере лет за двадцать до твоего визита. И если они до сих пор не собрались воевать против нас, то уже и не соберутся.

– И тогда я начал готовить к войне Альянс.

Канхо кивнул.

– Когда началась война, я послал тебе сообщение. Спросил, не сошёл ли ты с ума, если повёл себя как вождь – в том смысле, что если нашим гипотетическим врагам нужно нас перессорить и тем ослабить, зачем ты делаешь именно то, что им нужно?

– И что я вам ответил?

– Ничего. Ты проигнорировал моё обращение.

Настал черёд Райана помолчать. Попутно он отметил, что генерал как-то ненавязчиво успел перейти на «ты», но не стал заострять на этом внимание.

– Что ж, пока я могу лишь догадываться, что мной двигало. Но, по-видимому, я решил, что либо завоюю вас и заставлю присоединиться к Альянсу, либо вы отобьётесь, и в процессе нарастите себе мускулы в нужных местах. Так или иначе, но война сделает вас готовыми к обороне.

– Ну, я мог бы с тобой поспорить и указать на целый ряд слабых мест твоих рассуждений и в том, и в другом варианте, но поскольку мы не знаем точно, что именно ты задумал, спор будет несколько странным. Лучше скажи мне, раз уж, как ты говоришь, у нас день откровенности и воспоминаний – что ты думаешь о продолжении войны? И вообще, как ты видишь своё будущее, а также будущее Федерации и Альянса?

– Войну нужно прекращать. Она затянулась и уже не приносит ничего, кроме вреда, ослабляя оба государства. Нападут на нас иномиряне или не нападут – в любом случае ничего хорошего дальнейшие военные действия не принесут. Федерация с Альянсом, надеюсь, заключат взаимоприемлемый мир. А что касается моего будущего… Тут я пока ещё ничего не планирую, кроме одного: Симон Конверс погиб на «Зевесе». Пусть так оно и остаётся.

– Если так, то сохранение анонимности я могу тебе обещать, – кивнул Канхо. – Что ж, господа, не знаю, как вы, а я проголодался. И кажется мне, что из камбуза уже тянет чем-то вкусным.

– И последний вопрос, если позволите, – остановил уже собравшегося подняться генерала Райан. – Вы знаете что-нибудь о Линде Барток? Я был бы рад с ней повидаться.

– Нет, к сожалению, – Джозеф качнул головой. – Я ничего не могу сказать о ней. Не знаю даже, жива ли она.

– Жаль.

Дейнебы согласились, не раздумывая – хотя Райан честно предупредил, что не знает, когда сможет выплатить гонорар за новую операцию. На что его хлопнули по плечу и сказали, что готовы сделать скидку. Ну кому ещё выпадает судьба похвастаться, что они лично участвовали в ликвидации консула Альянса?

На то, чтобы уладить остальные дела, ушло полдня. «Зимородок» активно готовился к взлёту, тем более что агентура донесла – в альянсовской части колонии началось подозрительное шевеление. «Странно, что не раньше», – прокомментировал Райан. Яхта была в порядке, нужно было лишь сменить отработанные батареи на те, что привез с собой Канхо. Этим как раз занимались космодромные рабочие под руководством Макса. А дальше – путь обратно в Федерацию и – прощание с друзьями. Райан уже решил, что у Тёмной звезды им делать нечего, да и без него их туда никто не пустил бы. Их миссия закончилась. Награды и благодарности будут в свой черёд, но пока пусть просто отдохнут.

Голоса Райан услышал, едва выйдя в коридор. Доносились они из каюты, которую ныне занимал Валентин Севье, и один из голосов определённо принадлежал ему. А второй – Раулю. У приоткрытой двери каюты флегматично ждал скрестивший руки на груди Ульрих, и Райан вспомнил, что Севье-младшего собирались перевести на катер Канхо. Всё же яхта – не место для перевозки пленных, да и сажать её будут на другом космодроме.

– …Ты ведь отлично знаешь, что такое присяга!

– А ты не знаешь, что такое семья! – ещё не успевший загрубеть голос Валентина срывался, видно, орали они друг на друга уже довольно долго. – Ты воевал, воевал и воевал, и тебя никогда не было рядом, когда ты был нужен нам с мамой!

Райан подошёл к Ульриху, кивнул на дверь и приподнял брови. Тот в ответ дёрнул углом рта и пожал плечами.

– Я воевал и за вас тоже! Чтобы защитить всех вас от захватчиков!

– То-то ты очень хорошо нас защитил!

Райан покачал головой и ушёл в рубку. Спустя некоторое время туда же ворвался злой и встрёпанный Рауль. Райан подумал, что это не лучшее состояние перед началом полёта, но не стал делать замечания, а вместо этого спросил:

– Поговорили без особого успеха, как я слышал?

Рауль кивнул.

– Я хотел с ним хоть как-то объясниться на прощанье. Ведь неизвестно, когда мы увидимся в следующий раз… – Он безнадёжно махнул рукой. – Но ничего, кроме взаимных упрёков, мы друг другу так и не сказали.

– Вот что, Рауль, – сказал Райан. – А пришли-ка ты его ко мне.

– Его сейчас уведут…

– Ничего, попроси подождать пять минут.

Валентин явился сразу же. Вид у мальчишки тоже был взъерошенный. Райан положил ногу на ногу и встретил его нечитаемым взглядом.

– Это правда? – с порога выпалил Валентин.

– Что именно?

– Ну, то, что отец про вас рассказал…

– Что я Конверс? Да, это правда.

– Как вы могли?!

– Выражайтесь яснее, молодой человек. Что именно я мог и что вас смущает?

– Как вы могли нас всех предать?! Вы создали Альянс, вы начали эту войну, а теперь вы… вы…

– Никак вы собрались меня обличать? Занятное зрелище: предатель обвиняет в предательстве.

– Я – предатель?!

– А вы являетесь кем-то ещё?

Валентин молча глотнул ртом воздух.

– Это вас в аидском училище так хорошо научили отличать верность от предательства? Ваши перевербованные товарищи?

– Но это вы сами всё придумали!

– Верно, так что не вам меня судить, юноша. Именно я завёл порядок, при котором измена родине и насилие над человеческими мозгами стали в порядке вещей. И теперь я собираюсь с этим покончить. А вот некий Валентин Севье, как я слышал, очень хотел бы, чтобы его отец совершил даже не предательство, а дезертирство. Потому что мальчику нравилось сидеть за папиной спиной.

– Вы не понимаете!

– Да где уж мне.

– Когда Ниобею… – Валентин запнулся, – ну, вы знаете… Тогда погибла мама, а где он был в это время?

– Там, где остался жив. Хотя вас, видимо, больше бы устроило, если б он тоже погиб при бомбёжке.

– Я не это имел в виду…

– А что? Знаете, что выглядит отвратительнее всего, юноша? Когда кто-то берётся с апломбом судить о том, о чём и понятия не имеет. Вы ничего не знаете ни о верности, ни о долге, вы не знаете, как и за что воевал ваш отец, и что ему пришлось пережить. Да-да, не вы один пострадали, но вы не желаете хотя бы на минуту задуматься, каково было Раулю знать, что там гибнут его близкие. Вы считаете жертвой себя одного. Вот и сейчас вы стоите тут и чувствуете себя таким гордым и недопонятым. Потому что ваш отец не бросил всё и не помчался к вам, когда вам этого захотелось, а теперь и я не желаю проникаться вашими тонкими душевными переживаниями.

Райан сделал паузу. Вздёрнувший подбородок Валентин молчал, только его ноздри раздувались, словно ему не хватало воздуха.

– Считать, что весь мир вертится вокруг твоей персоны, простительно в пять лет, но не в… сколько вам, семнадцать? Отвыкайте от чувства собственной исключительности, юноша.

– Я не считаю себя исключительным, – процедил мальчишка.

– Отрадно слышать. А потому вы сейчас пойдёте к отцу и извинитесь за каждое грубое слово, – Валентин упрямо набычился, и Райан потянулся к пульту, убеждаясь, что дверь закрыта достаточно плотно. – Или лучше я вызову его сюда.

– Я не собираюсь извиняться! Ни перед ним, ни перед кем-то ещё! И плевать я хотел на всех вас…

– Ах, ты ещё хамить мне вздумал, щенок?!

Валентин дёрнулся, явно не ожидая от сдержанного Райана рявканья во всю мощь командирской глотки. А Райан, не давая ему опомниться, уже орал на невольно отступившего на шаг мальчишку, обрушивая на его голову такие громы и молнии, которых не позволял себе и при встречах с настоящими преступниками. Он даже не соизволил подняться с кресла или хоть поменять позу, хватило одного голоса, чтобы Валентин лишь жалко хлопал глазами, открыв рот и втянув голову в плечи. Наконец воспитательный монолог подошёл к концу, и Райан завершил его грозным рыком «Всё, свободен!», словно Севье-младший был его подчинённым.

Всё-таки их там, на этом Аиде, хорошо дрессировали. Так и не пришедший в себя парень отдал салют, как будто Танни и впрямь был его начальством, чётко развернулся через левое плечо и вышел, только что не печатая шаг. Райан откинулся в кресле и довольно хмыкнул. Едва ли Валентин сейчас дозреет до извинений, но толчок в верном направлении им получен. Чтобы на таких вот упёртых подействовал воспитательный момент, их надо чем-то ошеломить. Просто нравоучения, даже самые разумные и правильные, они пропускают мимо ушей, а вот дашь им пинка – и появляется шанс, что мыслительный процесс всё же запустится. Пусть поначалу Валентин будет отнекиваться и мысленно спорить с Райаном, доказывая себе свою невиновность, главное – донести до него, что им недовольны не просто потому, что «так положено», а потому, что на то есть веская причина.

– Что ты ему сказал? – поинтересовался вошедший в рубку Рауль. – У Тино глаза были величиной с медаль каждый.

– Да так… Высказал ему парочку соображений о его поведении.

– А-а… – понимающе кивнул каптри.

Вместе они смотрели, как присмиревшего Валентина под конвоем Ульриха и пилота Канхо ведут от яхты к генеральскому катеру. Идти было недолго – корабли перевели на соседние столы, и взлететь он должны были один за другим.

– Ну, заводи машинку, – сказал Райан. – Сейчас Ульрих вернётся, и можно задраивать люк.

8

– Это и есть она? Тёмная звезда? – выдохнул капитан Бертони.

– Так точно, господин капитан первого ранга, – кивнул Рауль.

Командир крейсера «Хранитель» ещё некоторое время молча созерцал обзорный экран рубки. А потом вполголоса выдал пару выражений из числа тех, что в присутствии дам воспитанные мужчины не произносят.

Рауль вполне разделял его чувства. Хотя он и был немного подготовлен рассказами Райана об этом чуде, но всё же знать с чужих слов – это одно, а видеть своими глазами…

Может ли быть что-то чернее самого космоса? Может ли чернота ослеплять? Теперь Рауль знал – может. Это и правда было похоже на ослепление, когда яркий свет бьёт прямо в глаз и становится темно. И сейчас Рауля всё время тянуло зажмуриться и отвернуться, хотя никаких болевых ощущений он не испытывал. И, возможно, именно из-за этого и было особенно жутко, потому что мозг отчаянно сигнализировал – они должны быть, и терялся, не чувствуя того, чего ждал. Оказывается, можно тосковать и по боли.

Звезда была неправильной. Невозможной. Словно вынырнувшей из какой-то параллельной вселенной. Антивселенной.

– Не вмажтесь в астероид, Севье, – голос уже взявшего себя в руки капитана привёл Рауля в чувство и заставил спешно наклониться над пультом, сверяя показания радаров. Лучше уж заниматься делом, чем таращиться на это диво. Впрочем, Рауль был не одинок – глаза всех присутствовавших на капитанском мостике были сейчас прикованы к экрану. Включая пожелавшего лично присутствовать на завершающем этапе операции «охота на Тёмную звезду» Джозефа Канхо.

А вот Райана, к немалому удивлению Рауля, на мостике не было. Зная пробивные способности своего друга, Рауль не сомневался, что пожелай тот, и никто бы его отсюда не выставил. Ни Канхо, ни даже командующий эскадрой контр-адмирал Макмиллан. А значит, Райан сам предпочёл остаться в ангаре, где сейчас вместо федеральных истребителей находились дейнебские «скорпионы» и где ждали сигнала на вылет их пилоты. Севье всегда удивляло это смешение специализаций, но это была давняя традиция дейнебов – их истребители были заодно и десантниками.

Рауль был единственным, если не считать Райана, членом экипажа «Зимородка», попавшим на отправленную к Тёмной звезде эскадру. Честно говоря, он на это не надеялся, когда подавал рапорт с просьбой о переводе, полагая, что ему прикажут вернуться на прежнее место службы. Но ему неожиданно пошли навстречу. Возможно, впрочем, что тут сыграла свою роль нехватка личного состава. Как оказалось, командование Федерации как раз готовилось к большому контрнаступлению на Новую Бенгалию и дальше, в глубь завоёванной Альянсом территории, и потому к идее уничтожения крошечной станции где-то за окраиной обитаемых планет отнеслось без энтузиазма. Ну да, псионики, конечно, нужны, и не дело, что Альянс превращает пленных в направленное против Федерации оружие, но всё же Тёмная звезда, по мнению Генштаба, могла и подождать. Не посылать же боевые корабли куда-то к чёрту на кулички, на задание, не приносящее немедленной ощутимой выгоды, когда они куда нужнее в другом месте. Райан, сохраняя внешнюю невозмутимость, отчётливо скрипел зубами и рвался переговорить с господами адмиралами самолично, но Канхо остановил его, пообещав уладить дело без шума. И уладил, чуть ли не на уровне самого президента, к которому был вхож. В результате эскадру было всё же решено снарядить, но собрали её, что называется, с бору по сосенке: из кораблей, либо только что вышедших из ремонта, либо принадлежавших к разбитым и расформированным соединениям. Потому во флагманах у них оказался тяжёлый крейсер «Хранитель». «Зачем нам эта летающая батарея?» – скривился Райан, услышав новость, и Рауль был с ним полностью согласен. Тяжёлые крейсера предназначались в первую очередь для артиллерийской поддержки, а также для перевозки истребителей и иногда – десанта, однако всё это, кроме разве что истребителей, в предстоящем бою им вряд ли понадобится. Но приходилось брать, что дают. Ещё им перепало два лёгких крейсера и пять фрегатов. По данным разведки, немедленно запущенной по добытым на «Единороге» координатам, в охранявшей звезду, вернее, базу при ней, эскадре Альянса было на четыре корабля больше, но никого это не смутило. В конце концов, думал Рауль, им не обязательно уничтожать все корабли противника. Их цель – база, а там можно будет и отступить…

Напоминание о метеоритах было отнюдь не лишним – ещё Райан предупреждал, что в системе полно мусора. Что обещало сильно затруднить ведение боя обеим сторонам – метеориты и пыль сильно мешают стрельбе, какую умную начинку в орудия и ракеты не запихивай. Станция крутилась в среднем из трёх астероидных поясов, ближе к внутреннему краю, но и в пространстве между поясами было отнюдь не чисто. К сожалению, точной карты Райан дать не мог – он всё же не был профессиональным пилотом, и потому таких вещей, как траектории многочисленных камней, просто не улавливал, тут и телепатия, извлекающая точное воспоминание, помочь не могла. Времени же для сбора данных разведчиками просто не было. И потому федералы, рискуя быть обнаруженными раньше времени, всё же вышли из «прыжка» в наиболее чистом пространстве между вторым и третьим кольцом. В то время как эскадра Альянса, по сведениям разведки, базировалась между вторым и первым, как можно ближе к базе.

Люди постепенно приходили в себя настолько, чтобы вернуться к своим прямым обязанностям. Зазвучали рапорты, по экранам побежали цифры.

– Вход в систему завершён благополучно, – доложил Бертони адмиралу Макмиллану. – Торможение завершено, выходим на расчётную орбиту.

– Панорамное сканирование?

– Запущено.

– Вторая и третья группы?

Капитан Бертони обернулся к экранам:

– Вторая группа на расчётном расстоянии.

– Третья?

– Третьей в пределах видимости нет.

Эскадру было решено разделить на три группы: впереди шёл «Хранитель» с одним из лёгких крейсеров и фрегатом, за ними – второй крейсер и два фрегата, и оставшиеся замыкали строй. Должны были замыкать, но иногда бывало, что корабли при выходе из «прыжка» из-за ошибок навигаторов разлетались довольно далеко или выходили раньше или позже на насколько минут.

– Связь?

Связисты уже колдовали над своими приборами, но видно было, что связь плохая: доклады с остальных пяти кораблей то и дело прерывал треск помех. Адмирал вздохнул и обернулся к телепатам:

– Каптри Морель?

– Пока ничего, господин адмирал, – один из телепатов прижал пальцы к виску. – Должно быть, они запаздывают.

Второй телепат молчал, полуприкрыв глаза, вид у него был отрешённый.

– Подождём. А пока запустите пару зондов. Не очень далеко.

Басовито прогудел радар, что-то засёкший в непосредственной близости – хотя близость в космосе понятие относительное. На зеленоватом экране нарисовался силуэт корабля.

– А вот и третья группа, – заметил Бертони.

Рауль нахмурился. Чем больше он вглядывался в постепенно укрупняющееся изображение, тем меньше оно ему нравилось.

– Это не фрегат, господин капитан первого ранга, – он запустил программу распознавания. – Я бы сказал, что это…

«Лёгкий крейсер класса С «Камелот», Альянс…» – почти тут же сообщила программа.

– Это альянсовцы!

Все тут же уставились на экран. А на радары тем временем вплывал второй корабль.

– Что они здесь делают?

Риторический вопрос каперанга остался без ответа. Очевидно было, что охранная эскадра перебазировалась с внутренней стороны кольца на внешнюю, но почему да отчего, гадать не было ни времени, ни желания. Едва ли это объяснялось ожиданием нападения – ничто не мешало хозяевам занять позицию в прежнем месте и обстрелять приближающихся врагов, когда те будут огибать кольцо.

Идеально правильный строй альянсовских кораблей вклинивался точнёхонько между первой и второй группами, но никаких действий пока что не предпринимал. Похоже было, что для них встреча в этой точке оказалась точно такой же неожиданностью. Рауль оглянулся на адмирала. Макмиллан неотрывно глядел на монитор, и по его лицу было видно, что он колеблется, не зная, как поступить – начинать бой прямо сейчас или попробовать отступить и дождаться третьей группы. Это если их ещё отпустят… Ожидание затягивалось.

«Эх, Райана бы сюда, – мелькнуло в голове у Севье. – Уж он бы знал, как поступить».

А потом альянсовцы решили всё за них, и думать стало некогда.

Вражеская эскадра очнулась неожиданно и явно несогласованно. По-видимому, огонь был открыт спонтанно: ничем иным нельзя было объяснить, что не меньше шести кораблей Альянса дружно выбрали одну и ту же цель – возглавлявший первую группу фрегат «Беркут», проигнорировав всех остальных. Оборонные системы «Беркута» работали отменно, большая часть выпущенных по нему ракет в цель не попала, но при такой плотности обстрела что-нибудь да пропустишь. На мостике «Хранителя» шла суета, все спешно проверяли всё, что можно проверить, и рапортовали о готовности, хрипели динамики связи, оба телепата то и дело выкрикивали новости с других кораблей – а Рауль, которому на какое-то мгновение оказалось нечем заняться, молча смотрел, как содрогается от попаданий корпус их ведущего фрегата. «Беркут» был ещё жив и даже пытался отвечать, но…

– Готовность бортовых систем!

– Есть!

– Расчёт изменения курса! «Хранитель» – «Леди Изабелле»: зафиксировать цель в голове строя! «Хранитель» – второй группе… Ах ты, чёрт!

Последнее относилось к «Беркуту», на котором кто-то, видимо, впав в панику, выпустил маскирующую завесу из металлической пыли. Вряд ли это могло спасти фрегат, но «Хранитель», который в этот момент вместе со вторым крейсером, «Леди Изабеллой», пытались обойти гибнущий корабль с разных сторон, влетел прямо в пылевое облако. Системы связи тут же радостно воспользовались этим как предлогом, чтобы отказать окончательно, и уповать оставалось только на телепатию. Впрочем, вспышку взрыва на мостике увидели и сквозь завесу.

– Господин адмирал, все члены экипажа «Беркута» погибли, – неестественно спокойным тоном доложил каптри Морель.

– Бескрайнего космоса тебе и всем твоим, капитан ван дер Зее, – прошептал рядом с Раулем Бертони.

Крейсер продолжал двигаться сквозь облако, не видя, что происходит вокруг. Между тем на крошечном по космическом меркам пятачке пространства царил настоящий хаос. Эскадра Альянса тоже разделилась на две группы и развернулась к пришельцам, но гибель «Беркута» всё же не была напрасной. Фрегат успел дать только один залп с левого борта, но так удачно, что подбил один из вражеских крейсеров. Не смертельно, но тот сошёл с курса, ломая строй, а разметавшаяся от взрыва пыль завесы усугубила сумятицу той половины эскадры, что шла к федеральному флагману.

Случай порой решает судьбы сражений, и на этот раз он решил подыграть Федерации. Благополучно обошедшая пылевое облако «Леди Изабелла» оказалась на одной линии с головным крейсером Альянса, тем самым пресловутым «Камелотом», который при поддержке одного из своих фрегатов уже вступил в бой с возглавлявшим вторую группу федеральной эскадры фрегатом «Афина». Пыль помогла федеральному крейсеру оставаться незамеченным до самого последнего момента, а потом «Камелот» вдруг обнаружил себя под перекрёстным огнём. Повреждение дюз от меткого выстрела «Леди Изабеллы» само по себе не было смертельным, но оно поставило крест на использовании главного реактора, и почти неуправляемый «Камелот» отнесло на линию огня альянсовского флагмана, который уже выпустил несколько ракет. Часть из них тут же сменила курс, направляясь к ближайшей цели, остановить их то ли не успели, то ли и не пытались, не разобравшись… Нет, «Камелот» не взорвался, но к дальнейшему бою был уже никак не пригоден, а лишь мешал своей группе, продолжая по инерции дрейфовать прежним курсом. А воодушевлённые успехом «Леди Изабелла» с «Афиной» тем временем расстреляли и ведомый фрегат «Камелота» – «Элеазар». Тот огрызался, и небезуспешно, но полученные повреждения, к счастью, на боевых качествах федеральных кораблей не сказались.

Бой превратился в свалку, если такое определение уместно, когда речь идёт о многотысячетонных махинах. Координирование действий оказалось практически невозможным, корабли смешались, стреляя по тем целям, которые видели перед собой. Альянсовцев было больше, но у федеральных кораблей было явное преимущество в системах наведения и защиты. Со времён смены консула Тёмная звезда превратилась если не в место ссылки, то что-то к тому близкое, и модернизация на кораблях не проводилась вот уже года три.

Рауль не отрывал напряжённого взгляда от навигационной панели. Телепаты предупредили, что где-то рядом находятся по меньшей мере два корабля противника, должно быть, также вслепую блуждавшие в облаке, но точное место указать не могли. Где-то по курсу и приближаются. Облако медленно расплывалось, становясь менее плотным, но в то же время захватывая всё большее пространство. Оно поглотило ещё – несколько кораблей, и выйти из него, ни с кем не столкнувшись и не попав ни под чей залп, было довольно сложно. Особенно обидно будет повторить судьбу «Камелота» и попасть под огонь своих же, с невесёлой усмешкой подумал Севье и чуть не подпрыгнул, когда по напряжённым нервам ударила взвывшая дурным голосом сирена. «Фрегат «Меченосец», Альянс», – невозмутимо сообщил компьютер. Рауль выругался вслух. Корабли увидели друг друга, когда между ними оставалось не больше пяти километров – ничтожная по космическим меркам дистанция. Автопилоты, автоматически подключившись, тут же начали отворачивать их, но преодолеть инерцию движения дело не такое уж и лёгкое, и корабли миновали друг друга куда раньше, чем курс ощутимо сменился. Тут же сработали и системы наведения. Федералы замешкались, а вот «Меченосец», не дожидаясь сообщения от своих компьютеров, протаранят они друг друга или разойдутся, выпалил. К счастью, стрелять в идущий практически лоб в лоб крейсер он мог только из носовых орудий, но этого хватило, чтобы почти начисто снести «Хранителю» носовую орудийную башню.

Крейсер сотрясся, свет на мгновение мигнул, красные тревожные лампы выхватили из тьмы лица пилотов и офицеров. Адмирал спокойным тоном спросил о разрушениях, Бертони скомандовал перекрыть отсеки и выслать эвакуационную группу в скафандрах. Рауль заставил себя сосредоточиться на деле, проклиная мысленно навязанный им неповоротливый гроб. Да, они с «Меченосцем» разошлись, но фрегат разворачивался куда быстрее, а значит, успеет выстрелить по ним ещё по крайней мере один раз, уже бортовыми. «Хранитель» же стрелять с носа больше не мог, а с борта просто не достанет.

– Защитные системы – максимальная готовность! Ракеты к запуску!

Второй залп. Казалось, что крейсер разваливается на куски. Рауля мотнуло, страховочные ремни едва не выдрало из кресла, а кресло – из креплений. Позади что-то с грохотом обрушилось. Кто-то вскрикнул, что-то то ли лопнуло, то ли взорвалось, затрещали искры. Рауль вцепился в край пульта и подлокотник, приходя в себя. Мостик всё же не разгерметизировался, но потрепало его изрядно, разломав переборки и покорёжив аппаратуру.

– Медицинскую бригаду – на мостик. Каптри Севье, займите место за главным пультом, запускайте дублирующие системы. Ракетам – пуск!

Рауль обернулся, съедаемый нехорошими предчувствиями – уж слишком спокойным был голос Бертони. Увиденное подтвердило его худшие опасения: оставшиеся на ногах как раз пытались извлечь из-под обломков несколько тел. И одно из них было в адмиральском мундире.

Однако переживать было некогда, и Рауль бросился исполнять приказ. Ракеты ушли вслед скрывшемуся в клубах пыли «Меченосцу», но поразили ли они цель, оставалось только гадать. Капитан тем временем вызывал сменных пилотов. Вокруг замелькали зелёные комбинезоны медслужбы, и адмирал Макмиллан, с которого как раз подняли кусок обшивки, шевельнулся – стало быть, жив. Но командовать в ближайшее время вряд ли сможет.

– Господин каперанг, приближаемся к границе облака, – доложил Рауль. – Произвожу сканирование.

Мгновенная паника вильнула хвостом и исчезла, оставив после себя лишь злость. Сейчас главное было разобраться, что творится вокруг, и найти врага. И пусть техники доложат, что «Хранитель» ещё пригоден к бою, молился каптри. А уж мы не подведём.

К счастью, долго ждать не пришлось. Ни докладов техников, ни обнаружения цели. Молитвы каптри Севье были услышаны.

– Господин каперанг, вижу противника, координаты – 3,75:5,64:1,08. Крейсер класса АС «Сент-Андре» и крейсер класса С «Карина». Рядом на три градуса правее и на десять выше – крейсер «Тортуга», какая-либо активность отсутствует…

– Господин каперанг, – чуть не перебил Рауля телепат Морель, – на связь вышли крейсер «Птолемей» и фрегат «Афина». Они в пределах видимости, запрашивают инструкций.

– Передайте им координаты, сообщённые каптри Севье, – принявший командование Бертони неуловимо преобразился, словно замещение раненого Макмиллана придало ему не только власти, но и значимости в собственных глазах. – Полная готовность, стрелять по моей команде. Всем батареям – режим концентрированного удара. Сосредоточьтесь на первой цели.

Вражеский флагман «Сент-Андре» величественно парил на давшем увеличение обзорнике. Рауль бы предпочёл, чтобы это был «Меченосец», но флагман – это тоже хорошо. Он почувствовал, как губы раздвигает свирепая ухмылка, которую ему никак не удавалось согнать с лица – мышцы словно одеревенели. Сейчас «Хранитель» довершит разворот…

– Огонь!

Экран расцвёл выстрелами. Они стреляли, и в них стреляли в ответ, и каждая секунда могла оказаться последней, но Раулю было весело. После слепоты пыльного облака и беспомощности под огнём проклятого фрегата – наконец-то равный бой! Получите, господа альянсовцы, распишитесь в получении и приходите за добавкой. Ах, вам уже слишком много, вон что-то проломило вашу броню совсем рядом с рубкой?

Радость оборвалась неожиданно. Подбитый ещё в начале боя последним усилием «Беркута» крейсер «Тортуга» вдруг ожил. Его хватило лишь на один судорожный залп – но этого оказалось достаточно. Система перехвата, сосредоточившись на блокировке снарядов и ракет с «Сент-Андре» и «Карины», просто не успела среагировать на новое направление. И флагман федеральной эскадры содрогнулся ещё раз.

– Пробоины в корме! Повреждён генератор!

– Повреждена система управления!

– Проклятье! – Бертони сжал кулак. – Похоже, для нас бой закончился.

На мерцающем экране видно было, как «Сент-Андре» разворачивается. Не для атаки – он уходил куда-то дальше, и «Карина», как привязанная, следовала за ним. Добить раненый флагман не было никакой возможности: на «Птолемея» и «Афину» наваливались другие корабли Альянса, а «Хранитель» теперь мог лишь беспомощно дрейфовать, как ранее «Камелот», и хорошо ещё, если дело не дойдёт до эвакуации. С накрывшимся-то генератором, протянут ли системы жизнеобеспечения и гравитаторы на одних аккомуляторах…

– Господин каперанг! – вдруг заорал Морель. – Докладывает третья группа! Они вышли в их тыл и вывели из строя один фрегат Альянса и один крейсер!..

9

– Дальше тянуть некогда, – сказал Райан. – Маскирующее облако скроет нас, мы сможем выйти из боя и приблизиться к кольцу незамеченными.

– Мы ещё не знаем, чем всё это кончится, – Канхо, спустившийся с мостика к причалам, покачал головой. – Слишком уж всё неожиданно вышло. Быть может, мы не сможем вас подобрать.

– Именно потому, что мы не знаем, чем всё кончится, мы и должны стартовать сейчас. Быть может, позже мы не сможем вылететь.

Они некоторое время смотрели друг на друга.

– Скорпионы могут совершать небольшие «прыжки», – сказал Райан. – Если мы взорвём эту чёртову базу, а вы отступите, мы просто отправим сообщение. Вы подберёте нас где-нибудь подальше.

– А если отступать будет некому?

– Что ж, всякое в жизни случается.

Джозеф выдохнул и прижал палец к горошине наушника, связываясь с мостиком. Спустя секунду пришло разрешение на вылет. Райану отчётливо представился отмахивающийся адмирал Макмиллан: «Да пусть вылетают, когда хотят!»

Дейнебы уже давно были на своих местах, внутри «скорпионов». Райан влез во второй после ведущего кораблик, благодаря про себя создателей этого чуда техники, сделавших нечто среднее между катером и истребителем, что позволяло втискиваться в один кораблик вдвоём и даже втроём. Тесновато, неудобно, но – возможно. «Скорпион» – игрушка дорогая и потому, практическим ничем не уступая тем же истребителям в боевых качествах и при этом будучи куда более многофункциональным, почти нигде, кроме Дейнебского Союза, распространения так и не получила. Но уж зато дейнебы любили их самозабвенно, хотя после поражения значительно снизили объём их производства. Но при этом не скупились на модернизацию.

Ремни притянули тело к жёсткой спинке, углы и выступы вокруг угрожали наставить синяков при любом рывке. Однако начало полёта было плавным. Райану, как непрофессионалу в деле пилотирования, оставалось лишь молчать и ждать выхода. Благо всё, что можно обговорить, было обговорено заранее. И теперь молчаливые пилоты осторожно вели «скорпионы» сквозь облако, стараясь ни на кого не наткнуться. Потом облако кончилось, и рой «скорпионов» резко ушёл в сторону, обходя сражающихся по широкой дуге и приближаясь к астероидному поясу. Идти к базе было решено сквозь пояс – рискованно, зато и обстреливать их на подлёте будет трудно до самого последнего момента.

База и не думала скрываться – сигнал маяка приёмники поймали сразу же. Ещё несколько минут, и они углубились в астероидное скопление, огибая крупные и отстреливая мелкие камни, представлявшие опасность для движущегося объекта. Это требовало значительного мастерства, и пилоты выкладывались по полной. Райан прикрыл глаза. Очень хотелось заговорить со своим пилотом, чтобы скрасить тягостное ожидание, но отвлекать занятого человека – последнее дело. Приходилось терпеть.

– Вот, – когда пилот вдруг подал голос, Райан вздрогнул от неожиданности. – Чуть-чуть осталось. Сейчас шарахнут…

И правда, уже ясно видимая компьютерами база приготовилась к стрельбе. Райан потянулся вперёд. Из всего скопления разумов на бывшей исследовательской станции его интересовали только два, и он почти сразу нашёл их, и тут же отдёрнулся, хотя оба встрепенулись и потянулись за ним. Давина… Она и правда была здесь, но у них ещё будет время, чтобы всё сказать друг другу. А с Александром он хотел встретиться лицом к лицу.

Обзорный экран замерцал вспышками – выстрелы с базы, огонь «скорпионьих» систем перехвата… Одновременно по мозгам прошлось телепатическое давление, но Райан уже ушёл в глухую оборону, оберегая разумы пилотов и не давая рассмотреть себя самого. Жаль, что приходилось тратить на это силы, которые ещё понадобятся, но что поделаешь – почему-то среди дейнебов псиоников было мало, а среди наёмников на «Посейдоне» и вовсе не оказалось ни одного. Пришлось наскоро показывать им доступные для нетелепатов приёмы защиты, и всё равно этого, конечно, было недостаточно. Райан сделал ставку на быстроту.

И пока она оправдывалась. «Скорпионы» рванулись вперёд, в глазах у Райана потемнело от перегрузки, но зато орудия базы смогли сделать лишь один выстрел. Передовой «скорпион» ответным выстрелом разнёс посадочную площадку перед входом, и предосторожность оказалась не лишней. Грохнуло куда сильнее, чем должно было, по-видимому, площадка была заминирована. Кораблики нырнули в не успевшее опасть пылевое облако, им было всё равно, куда и как садиться, лишь бы собственный входной люк не придавить. А дальше – спешно отстегнуться, сплюнуть скопившуюся кровь – и бегом, бегом, сила тяжести маленькая, не перенапряжёшься…

Да, это было не то сонное царство, что в системе Посейдона, и в памяти Райана, занятого отражением пси-атак, пробежка по коротким коридорам небольшой базы осталась урывками. Взорвать замок на двери, обезвредить электронику или без затей швырнуть внутрь малую электронную мину, выжигающую начинку у детонаторов и прочих сюрпризов, в случае надобности переждать сам сюрприз, если он всё же сработает, уйти с линии огня, перепрыгнуть через упавшего… Переброситься короткими фразами, а то и просто махнуть рукой, дескать вы туда, а вы сюда, говорить-то особо некогда…

И они прошли базу насквозь, оставив за собой шлейф трупов – не особо густой, тут больше полагались на автоматику. Последняя дверь, ведущая в то, что можно было называть кабинетом, поддалась, кажется, даже с готовностью. Короткая ментальная проверка подтвердила, что внутри находится только один человек.

– Командир, – предводитель дейнебов на мгновение прижал наушник и повернулся к нему. – Докладывают, что к нам идут ещё. Сканирование показало под базой пустоту, сейчас оттуда поднимается противник. В неизвестном количестве, но не меньше полусотни.

– Я не знаю, сколько мне понадобится, – сказал Райан. – Но вряд ли больше часа. Продержитесь?

– Продержимся, – кивнул дейнеб. И повернулся к своим, отдавая распоряжения. А Райан коснулся сенсора и переступил высокий порог.

Александр стоял спиной к нему, пристально глядя на голограмму, где сейчас, судя по всему, развёртывалась объёмная схема сражения. Он не оглянулся, держась совершенно спокойно, хотя не мог не понимать, кто вошёл. Райан тоже не торопился. Перебросил оружие за спину, молча поднял щиток шлема, потом отстегнул крепление и стащил сам шлем. Зачем-то стянул перчатки, бросил их на стол в середине комнаты. Только после этого Александр неторопливо обернулся. Некоторое время они в полной тишине рассматривали друг друга.

– Как получилось, что «Зимородок» оказался у работорговца на Иберии? – нарушил молчание Райан.

– Я всё равно не собирался им пользоваться, – Сандер пожал плечами. – Я приказал его продать, а кому и как – у меня есть дела понасущнее, чем прослеживать судьбу твоего бывшего имущества.

Ещё одна пауза.

– Значит, ты всё-таки решился. Я ждал тебя раньше.

– Непредвиденные сложности, – отозвался Райан. – Но ты прав – так будет честнее и правильнее.

– Да, – согласился Александр. – Всё решится между нами двоими.

Райан не стал напоминать ему про отряд, сидевший под базой в засаде и выступивший, когда люди Танни вошли в ловушку. В конце концов, Сандер и вправду решился на встречу лицом к лицу. Хоть на это его хватило.

Он напряженно всматривался в лицо Александра, знакомое до последней чёрточки лицо ближайшего друга, почти брата. Они подружились ещё в школе. Делили на двоих всё – кроме разве что женщин. Могли говорить о чём угодно, даже о самом личном, прикрывали друг другу спины и в прямом смысле, и в переносном. Иногда спорили до хрипоты, но всегда знали, что могут друг на друга положиться. Сколько боёв, сколько странствий – и вот они стоят друг против друга и с каким-то запредельным спокойствием готовятся друг друга убить.

– На «Единороге» ты спросил, ради чего я теперь делаю то, что делаю, – сказал Райан. – Теперь я хочу спросить тебя о том же самом. Ради чего? Или ты забыл, почему мы всё это начали? Мы хотели спасти людей от внешних агрессоров, хотели усилить и Альянс, и Федерацию. А вместо этого истощаем их войной.

– А где они, те внешние агрессоры, Симон? Нет, я не сомневаюсь в существовании Империи – глупо было бы после того, как мы с тобой пообщались с её представителями. Но сколько лет с тех пор прошло? И что же? А ничего. Не знаю, вспомнил ты или нет, но мы засылали туда разведчиков. Их Империя велика, а народ, удерживающий её в повиновении, мал. Он просто не потянет ещё большее увеличение территорий, их государство и так едва не разваливается на куски под собственной тяжестью.

– Но если так, тогда тем более – зачем?

– Затем, что любое дело надо доводить до конца, – отрезал Иген. – Даже самое жестокое и бессмысленное. Если бросить его на полпути, то смысла в нём не прибавится, а все потери и жертвы окажутся напрасными.

– В этом твоя беда, Сандер – ты никогда не умел вовремя остановиться.

– Возможно. А твоя беда – ты никогда не умел признавать свою неправоту. Ты всегда единственно прав, и лишь ты один знаешь, как надо.

– Можно подумать, что ты когда-нибудь призна́ешь свою ошибку.

Александр ещё раз пожал плечами. Всё уже было сказано, но Райан всё-таки спросил – скорее желая ещё хоть чуть потянуть время, чем действительно надеясь что-то узнать:

– Ты что-нибудь слышал о Линде? После того, как она ушла из Корпуса?

– О Линде… – взгляд Александра на мгновение затуманился. – Нет, не слышал. Я пытался её найти, но не преуспел.

– Да, – кивнул Райан, – я тоже.

Их глаза снова встретились. Атаковали они одновременно.

В художественных фильмах, когда показывают ментальные поединки, их всегда стараются расцветить какими-нибудь спецэффектами. Ну кому интересно смотреть, как два человека молча таращатся друг на друга с отрешённым видом? Чуть дёрнутся пальцы одного, напрягутся лицевые мускулы у другого. И это всё. А потом вдруг один человек падает в корчах, иногда заливаясь кровью из носа или ушей. Случается, что падают оба.

На деле же – это всё равно, что попасть под каток. Они никогда всерьёз не выясняли, кто из них двоих сильнее, и потому исход битвы не взялся бы спрогнозировать никто. Александр был свежее, преимуществом Райана был выброс адреналина и укрепляющая инъекция, сделанная им перед вылетом. Впрочем, кто поручится, что и Сандер ничем себя не подхлестнул? По мастерству они тоже были равны, учились у одних и тех же наставников, оба имели хорошие оценки и после получили сходный опыт. Вопрос был лишь в том, кто раньше даст слабину.

С помощью телепатии с человеком можно сделать не так уж и мало, хотя возможности и ограничены. Нельзя прямо устроить ему сердечный приступ, но можно заставить мозг испытать весь полагающийся букет ощущений. Самое смешное, что иногда приступы при этом действительно случаются – настолько организм верит в то, что чувствует. Чувства холода и жары, боли и оргазма, чувство дезориентации, галлюцинации, попытки подчинить своей воле… Райан чувствовал всё это одновременно. Разумеется, он не оставался в долгу, каждого телепата учили и пси-атакам, и противодействию им. Как вскрыть чужие мозги, словно консервную банку, и не дать забраться в свои…

Райану казалось, что он, как Атлант, пытается удержать на плечах небо. Рассудок рвался на части, в глазах темнело, тела он вообще не чувствовал. То, что Александру сейчас не лучше, не утешало. Они сплелись, срослись, как сиамские близнецы, и Райан не взялся бы сказать, где кончаются его чувства и начинаются чувства Сандера. Каждый удар бумерангом бил нанёсшего его через чужие чувства. И всё же они продолжали этот смертельный танец разумов, пытаясь захватить контроль над психикой противника. Или просто тупо её задавить. Смешно – они могли бы попытаться уложить друг друга из огнестрельного оружия. Или схватиться голыми руками – ни тот, ни другой не пренебрегали тренировками, Райан и будучи Симоном, мог схватиться на равных почти с любым штурмовиком, не зря он после полугода в восстановительно-тренировочном лагере вполне вписался в десант. И Александр от него не отставал. Но они, не сговариваясь, выбрали пси-поединок. Каждый из них в первую очередь ощущал себя псиоником, а уже потом кем-то ещё.

Ударить по двигательным центрам. Взломать вот этот блок. Тяжело сглотнуть, когда вестибулярный аппарат вдруг начинает отплясывать джигу, и уже неясно, стоишь ли ты, висишь ли вверх ногами или и вовсе крутишься волчком. Отсечь чужое воздействие, снова надавить… Свинцовая усталость вдруг навалилась, как плита гробницы, и не понять, то ли своя, то ли наведённая. Пожалуй, всё-таки наведённая, своя не наступает вот так, рывком, разве что уже после боя. Значит, можно не обращать на неё внимания. Этому их тоже учили – не обращать внимания на боль, на страх, на усталость, на всё, что мешает сосредоточиться. И снова нырнуть в этот вертящийся калейдоскоп, из которого он, впрочем, и не выныривал.

И всё-таки они оба действительно устали. Атаки становились всё менее изощрёнными, темп снижался, они походили на двух борцов, которые, обменявшись первыми выпадами, просто и без затей взяли друг друга в захват, и теперь всё решала крепость мускулов. Вернее, крепость воли. Или чего-то ещё. Райан чувствовал себя бульдогом, намертво вцепившимся в добычу. Всё равно, что происходит вокруг и с ним самим, он сжал челюсти на чужом горле и будет тупо сжимать их, пока не перекусит или пока не умрёт. Хоть бейте его, хоть режьте. Мыслей и чувств давно не осталось, было лишь присутствие другого разума, точно так же напряжённого до предела. А потом этот чужой разум вдруг хрустнул и поддался. И челюсти бульдога, больше не встречая противодействия, сомкнулись до конца, разрывая что-то жизненно важное в чужих мозгах.

Райану потребовалось некоторое время, чтобы понять, что бой окончен. И ещё какое-то, чтобы «расцепиться» с чужим сознанием, ставшим мягким и безвольным, как тряпка. Танни постоял, пошатываясь, ожидая, пока его собственное сознание не придёт в норму и не начнёт воспринимать окружающее. Моргнул несколько раз, убеждаясь, что снова может видеть. И опустил глаза на тело, лежавшее в нескольких шагах от него.

Чтобы сделать эти несколько шагов, потребовалось не меньше минуты. Наконец Райан встал над упавшим Игеном, потом осторожно опустился на пол рядом с ним – главным образом потому, что ноги плохо держали. Александр лежал неподвижно, только на напряжённой шее часто-часто билась жилка. Потом его губы шевельнулись, но голос прозвучал настолько слабо и невнятно, что Райан его не расслышал. Он наклонился к Игену, попытался приподнять его, но мышцы шеи Игена настолько закаменели, что пришлось подсунуть руку его под плечи, чтобы устроить голову Сандера у себя на коленях.

– Ты всегда был… везучим, верно? – Александр попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой, один уголок рта дёрнулся не вверх, а вниз. – Куда более везучим… чем я.

«Дело не в везении, – хотел возразить Райан. – Ну, или не только в везении». Вместо этого он просто провёл рукой по тёмным волосам бывшего друга. Ещё в школе один поэтически настроенный наставник говорил, что они непохожи и неразлучны, как день и ночь.

– Я пытался занять твоё место. Мне даже удалось на какое-то время… Но у меня никогда не было ничего своего. Ни пути, ни цели. Только то, что выбирал ты…

– Тише…

– Пари держу – ты опять выкинешь что-то такое, что никто не ждал, – Сандер всё ещё силился улыбнуться. – Я бы хотел проклясть тебя на прощание поэффектнее… Но я не в том состоянии, чтобы выдумать что-то, достойное тебя.

Он закрыл глаза. Его последние слова были настолько тихими, что Райану пришлось почти приложить ухо к его губам:

– Если всё же найдёшь Линду – передай ей от меня привет…

На его лоб упала красная капля. Райан провёл рукой по лицу, убеждаясь, что кровь течёт из носа. Вскрыв карман на боку защитного костюма, он вытащил медицинскую салфетку, зажал ей нос и посидел так некоторое время. До тех пор, пока дверь не открылась и внутрь не ввалились люди в таких же защитных костюмах.

Это точно были не дейнебы. И не альянсовцы, им незачем было бы переодеваться в броню десанта Федерации.

– Э-э… Лейтенант Танни? – спросил вошедший первым.

– Да, – Райан осторожно снял голову мёртвого со своих колен и с некоторым трудом поднялся. – Ваш приход означает, что бой закончился нашей победой?

– Точно! – десантник энергично кивнул, поднял лицевой щиток и широко улыбнулся. – Альянсовцы удрали на другой конец системы. Мы их не преследуем, правда… А о здешних не беспокойтесь, мы как раз заканчиваем зачистку. Третий? – он стукнул себя пальцем по шлему напротив уха. – Отлично, поднимайтесь наверх. Ну вот, уже и закончили.

Разум Райана тут же метнулся по станции, и он облегчённо вздохнул, почувствовав Давину.

– Здесь есть пленные?

– Так точно, взяли нескольких помощников этого…

– Я про федеральных.

– Только один. Точнее, одна. Мы отвезём её на эскадру.

– Я сам, – и Райан решительно шагнул к двери. Станут ли десантники возражать, его не интересовало, но они не стали.

База-станция была небольшой, и теперь её план послушно разворачивался в его голове. Альянс перестроил под неё ту, силезийскую. Чужие, пришедшие из глубин космоса, устроили свою станцию на орбите, не привязывая её ни к каким астероидам, но ту Райан просто и без затей приказал расстрелять. Переход по коридорам в помещения, где держали пленных, много времени не занял. Райан пожалел, что не догадался засечь время. В поединке он потерял ему счёт, но раз уж подчинённые Макмиллана успели победить и высадиться здесь, должно было пройти не – меньше часа.

Камеры для заключённых были, по сути, обычными каютами, только с прозрачным потолком, крыша над которыми была раздвижной. От пленных на базе ничего не требовалось, кроме как находиться здесь. Всё остальное делало излучение звезды.

– Оставайтесь тут, – велел Райан сопровождавшим его дейнебам. Те кивнули и привычно заняли места за дверью, хотя охранять Райана было уже не от кого.

Когда Райан вошёл, Давина вскочила ему навстречу. Она побледнела и заметно похудела, под глазами залегли тёмные тени. Давина явно не знала, что сказать, и Райан тоже не знал. Поэтому он просто подошёл к ней, притянул к себе, заглянул ей в глаза – и поцеловал.

– А Иген? – спросила она, когда они наконец оторвались друг от друга.

– Мёртв. Ты разве не почувствовала?

– Я боялась…

– Ничего больше не бойся. Я никому не дам тебя в обиду.

– Никому? – она улыбнулась.

– Никому. Я люблю тебя. Давина…

– Да?

– Ты выйдешь за меня замуж?

Давина отвела глаза и замолчала. Райан наклонил голову, пытаясь поймать её взгляд.

– Давина? Что такое?

– Я не знаю.

– Не знаешь, выйдешь ли? Решай, это просто – либо да, либо нет.

– У тебя всё просто, – она бледно улыбнулась.

– Но ты же меня любишь?

– Люблю, но…

– Любишь, но не хочешь?

– Нет. То есть да… то есть… Тьфу ты! – она тряхнула головой и смущённо рассмеялась, но ту же снова посерьёзнела. – Я ещё никогда не говорила с мужчиной так… Но, Райан. Мы вроде как любим друг друга, но что если это – лишь влияние нашей с тобой телепатической связи? И без неё никакой бы любви не было? Вот этого я боюсь.

– А какая разница, Давина? Главное, что я люблю тебя, а ты любишь меня, а с чего началась наша любовь – не всё ли равно? Ведь же что-то должно было послужить первым толчком, так почему бы и не телепатическая связь?

– Как всё-таки у тебя всё просто… – Давина покачала головой.

Райан не знал, что на это ответить, а потому снова её поцеловал. Минуты шли, а они так и целовались, забыв обо всём, и когда рядом раздалось деликатное покашливание, они отпрянули друг от друга, как застигнутые врасплох подростки. В дверях стоял Джозеф Канхо в десантной броне.

– Прошу прощения, я не хотел мешать, – произнёс он, отлепляясь от косяка. – Я просто не смог сдержать любопытства, потому и прибыл сюда.

– Здесь ничего интересного нет, на самом деле, – сказал Райан.

– Как сказать… Так или иначе, заряды уже заложены, и через полчаса-час тут всё взлетит на воздух… в переносном смысле, потому что воздуха вокруг нет. Так что поторопитесь.

Он развернулся и вышел. Райан хотел было выругаться, но вспомнил о Давине и передумал.

– Рядом с ним я до сих пор чувствую себя мальчишкой, – признался он вместо этого.

– Ты у него учился?

– Проходил практику. Да и вообще…

– Очень хорошо тебя понимаю.

Генерала они догнали у наружного шлюза. Оказалось, тот прилетел на катере, с изрядным трудом приземлившемся по другую сторону неглубокого котлована, в который превратилась посадочная площадка. Возник вопрос, как туда провести не имевшую скафандра Давину, но он решился быстро – в ангаре под базой обнаружился ещё один катер, видимо, запасной, в него можно было попасть, не выходя из воздушной зоны. Кроме Давины, на нём полетел и Райан, а также в него загрузили и всё наскоро снятое с базы оборудование, в основном – компьютеры. Возиться с паролями и перекачивать данные было некогда, так что их расшифровкой было решено заняться позже, со всеми удобствами.

– Кто теперь возглавит Альянс? – спросил Джозеф, пока шла последняя суматоха с погрузкой. – Кристиан Васс – он же вроде глава правительства?

– Да, если его не обойдёт Егоров, военный министр. Учитывая, что оба консула – и я, и Александр – были заодно и Верховными Главнокомандующими, и не только по званию, но и на деле, вполне может быть и так.

– Ты ведь их знаешь?

– Отлично знаю. Егорова – ещё с начала Дейнебской, один из первых моих последователей. И друзей, хотя он не псионик. Они оба не псионики.

– Что ж, командующему и без драк за власть найдётся, чем заняться. Перед самым отлётом с «Хранителя» я получил сводку – наше наступление развивается вполне успешно. Силы Альянса отброшены, Астурия в безопасности. Теперь судьбу наступления решит бой над Гадесом. Возможно, нам даже удастся освободить планету.

– И как всё это скажется на перспективе дальнейших действий? – поинтересовался Райан. – Ваши прогнозы?

– Трудно пока сказать. Давай всё-таки дождёмся результатов.

Райан кивнул.

– А как насчёт победы нашей эскадры? Насколько я понимаю, когда мы улетали, результат боя был ещё более чем туманен.

– О да. Но пусть тебе кто-то лучше разбирающийся в космических сражения расскажет, кто, кого и как, а мне уже пора идти.

Давина тихо фыркнула, но промолчала. Райан её понимал – пусть Канхо и не был космолётчиком, но генеральское звание заработал отнюдь не только кабинетными интригами, и заявить, что он де не разбирается в военных действиях, мог разве что от большого кокетства.

10

О ходе сражения их охотно просветил Рауль, когда отзвучали приветствия и улеглась радость по поводу встречи. Исход боя, как и полагал Райан, решила запоздавшая третья группа – а также то, что флагман Альянса «Сент-Андре» после повреждений в бой вернуться то ли не решился, то ли не смог – а вместе с ним из боя вышла и охранявшая его «Карина». Свою роль она, правда, ещё сыграла, когда фрегат из третьей федеральной группы, «Капитан Олтяну», воодушевившись первым успехом, позволившим ему уничтожить один из вражеских кораблей, попытался добить «Сент-Андре». Тут-то «Карина» показала, что она ещё вполне боеспособна, и пришлось бы «Капитану Олтяну» плохо, когда б не маскировочная завеса да подоспевший вовремя фрегат «Маршал Мюрат». Второй фрегат третьей группы, «Доблесть», тоже пострадал, столкнувшись сразу с двумя вражескими кораблями, так что экипажу «Доблести» пришлось его покинуть. Зато «Леди Изабелла» стала подлинной героиней сражения, не только расстреляв «Камелот» и «Элеазар», но и безнадёжно повредив фрегат «Рейтар». Ненамного отстал от неё «Птолемей», разобравшийся с фрегатами, атаковавшими «Доблесть», не без помощи последней, впрочем. Кроме того, выяснилось, что ранения адмирала Макмиллана опасности для жизни не представляют.

– Итак, наш флагман превратился в корыто, на котором можно жить, но нельзя летать, один фрегат взорван и один выведен из строя. Все остальные получили повреждения различной степени тяжести, но вполне на ходу, – подытожил Райан. – На абордаж никто никого не брал.

– Совершенно верно. Учитывая, что их было в полтора раза больше, чем нас, – результат блестящий. У них на ходу осталось семь кораблей, и после взрыва базы альянсовцы предпочли уйти.

– Что ж, значит, поле боя за нами. Теперь осталось дождаться результатов на Гадесе.

Хотя смысла оставаться здесь не было, да и Тёмная звезда казалась не самым уютным местом пребывания, всё же эскадра задержалась ещё на сутки, обстоятельно перегружая всё, что можно, с «Хранителя» и «Доблести» на другие корабли. Давина имела долгую беседу с Канхо, но о чём они говорили, не сказала даже Райану. Тот, впрочем, догадывался и сам. Они с генералом тоже поговорили наедине.

– Чем думаешь заняться теперь? – спросил его Джозеф.

– Знаете, когда война кончится, я думаю уйти в отставку.

– Вот как? – генерал явно удивился. – Что же ты будешь делать на гражданке?

– Найду, – Райан пожал плечами. – Думаю, я уже достаточно сделал и для Федерации, и для Альянса. Теперь я хочу пожить для себя.

– И долго?

– Как получится.

К исходу суток новостей всё ещё не было, и командование эскадрой приняло дружно одобренное решение задержаться ещё немного. Все ждали, чем же закончится наступление, а после ухода в «прыжок» никакая связь не работала, и узнать о судьбе новой битвы с Альянсом можно будет не ранее, чем через неделю, точнее – через восемь дней. Всеобщая нервозность напоминала ожидание исхода важного футбольного матча или другого популярного соревнования. Только теперь на кону стояли вещи куда более серьёзные, чем спортивный кубок. Сводка новостей могла поступить с часу на час, и потому мало кто на кораблях, даже после окончания своей вахты, ложился спать. И когда новости всё же пришли, они были одновременно и обнадёживающими, и нет.

– В общем, взять Гадес нахрапом не удалось, – подытожил Канхо. – Бой мы выиграли и даже высадили десант на планету. Да только его там и вырезали подчистую. Мы контролируем пространство вокруг Гадеса, но выкурить оттуда твоих бывших подчинённых может оказаться очень непростой задачей. А учитывая, что Гадес – одна из ключевых планет, и в этом секторе, и вообще – противостояние может затянуться надолго. Пат, в общем.

– А вам не кажется, что это самый подходящий момент для того, чтобы сесть за стол переговоров? – поинтересовался Райан. Устроившаяся рядом с ним Давина участия в разговоре не принимала, но слушала с интересом.

– Симон, – Канхо вздохнул, – если бы это зависело от меня, я бы начал переговоры хоть сейчас. Но, боюсь, что подобное предложение не будет принято ни одной стороной. Наши воодушевлены успехом, пусть и неполным, и непременно захотят его развить. Ваши, то есть, прости, Альянс наверняка жаждет реванша. Да, со временем, когда обеим сторонам надоест расшибать себе лбы, их пыл поостынет и тогда, возможно, они к нам прислушаются. Но не ранее.

– А давайте пофантазируем, что переговоры всё-таки начнутся вот прямо сейчас, – предложил Райан. – Что мы можем им предложить и что хотели бы от них получить?

Канхо глянул на него с изрядным подозрением, но Райан сохранял безмятежное выражение лица. Наконец генерал спросил:

– А как ты сам видишь идеальный мирный договор?

– И Альянс, и Федерация сохраняются в довоенных или почти в довоенных границах. На тех планетах, что примкнули к Альянсу добровольно, я бы устроил референдумы – хотят ли они вернуться в лоно Федерации или предпочтут верность новому хозяину. Всё завоёванное силой оружия, понятное дело, возвращается. Альянс, как агрессор, выплачивает контрибуцию. Вот, собственно, и всё. Конечно, будет ещё масса частностей и деталей, но это уж пусть дипломаты обсуждают.

– Хм-м… – протянул генерал.

– Ну да, я понимаю, каждая сторона сочтёт, что получает слишком мало. Но всем всё равно не угодишь, а той же Федерации лучше получить хоть что-то, чем не получить ничего. Понимаете, – Райан улыбнулся, – ведь эту войну ещё можно выиграть. Не со столь разгромным счётом, как я когда-то рассчитывал, но можно.

– Ты про Альянс?

– Да. Но то же самое, в принципе, можно сказать и про Федерацию. Каждый может выиграть, а может и проиграть.

Канхо побарабанил пальцами по своему колену.

– Обдумаем всё это позже, времени у нас хватит, – сказал он. – А теперь я вас оставлю. Пора готовиться к «прыжку», мы вот-вот двинемся.

Он вышел. Райан и Давина посмотрели друг на друга.

– Только не говори мне, что ты намерен сидеть и ждать, пока эти вояки дозреют до мыслей о мире, – сказала Давина.

– Совершенно не намерен. Скажи-ка, ведь разбитая нами эскадра всё ещё болтается на той стороне системы? Видно, тоже ждали новостей.

– Погоди, ты что, хочешь…

– Я вспомнил свои личные коды доступа. Если я приду с ними к командующему этой эскадрой, то он меня как минимум выслушает. Думаю, что я сумею убедить его доставить меня на Топаз. А там… Я знаю всю верхушку и армии, и правительства Альянса. Даже с учётом произведённых Александром перестановок. И они меня тоже выслушают. Как минимум.

– А мне казалось, что ты не собирался возвращаться.

– А я надеюсь, что мне и не придётся.

Они ещё некоторое время смотрели друг на друга.

– А ты? – спросил Райан. – Ты полетишь со мной?

Давина на мгновение заколебалась, но потом кивнула.

– За тобой – хоть на край света. Инициативой больше, инициативой меньше…

Райан невольно улыбнулся.

– Что ж, тогда, надеюсь, Рауль не откажется дать нам катер и разрешение на взлёт.

Эпилог

– Н-да, Джозеф, преподнёс ты мне сюрпризец.

Президент Федерации пригубил коньяк и откинулся на спинку кресла. Джозеф Канхо, сидевший против него у длинного стола, опустил взгляд на свой бокал. Оба, и президент, и генерал, дружно решили, что такие новости нужно запить.

– И как я всё это преподнесу общественности? Хотя бы своим министрам, не говоря уж о генералитете?

– А надо ли, Леннарт? Главное – Альянс сам предложил переговоры. Сам, заметь. Почему да отчего – это уже проблемы Альянса, нас они не касаются.

– Ну-ну. Джозеф, ты считаешь моих подчинённых идиотами? Да знаешь, через сколько рук проходят доклады наших резидентов, прежде чем лечь на мой стол? Уверен, что все, кому надо и кому не надо, уже в курсе, что Симон Конверс воскрес из мёртвых. Воистину – и в огне не горит, и в воде не тонет, и в космосе не задыхается.

– Ну и опять-таки – при чём тут мы?

– Да хотя бы при том, что рядом с ним постоянно маячит капитан твоего Корпуса! – Президент вдруг грохнул кулаком по столу. Другой бы подпрыгнул, но Канхо лишь поднял брови. – Ты дурачка-то из себя не строй!

– Вы имеете в виду капитана Мортимер, попавшую в плен при выполнении спецмиссии? Что ж, возможно, она заслуживает награды не только за добытые под её руководством сведения чрезвычайной важности, но и за то, что сумела повлиять лично на Конверса, а через него – на ситуацию в Альянсе.

– Ага, «Белую розу» ей, что ли, дать? За общегуманитарные достижения?

– Именно, – Канхо не обратил внимания на саркастический тон собеседника. – Так я пишу представление? И Танни – лейтенанту Танни, не Конверсу – тоже бы надо, хотя бы «За заслуги», заработал ведь честно.

– Чёрт с тобой, пиши, – казалось, президент едва удержался, чтоб не плюнуть. – Но вручать их будешь сам! Когда там ожидается возвращение Мортимер?

– А может, ей следует остаться в Альянсе – как, ну не знаю… агенту влияния?

Некоторое время президент, отдуваясь, смотрел на него.

– Что меня в тебе всегда поражало, Джозеф, так это твоя наглость. Если тебя поймать на лжи, ты, ничуть не смущаясь, налжёшь ещё с три короба. Сколько лет знакомы, казалось бы, можно и привыкнуть, ан нет. Ладно, предположим. Но что же, никто не заинтересуется, где это Конверс пребывать изволил целых два года с хвостиком?

– А зачем наши спецслужбы едят свой хлеб? Да, с генералом Квятковским придётся объясниться, но, думаю, он поймёт. А для остальных составим легенду в лучшем виде. И Альянс, кстати, нам в этом деле поможет. Лежал в коме, помутился рассудком после того, как от взрыва по голове прилетело… Да мало ли что?

Президент лишь махнул рукой. Они допили коньяк и налили ещё по одной.

– Итак, либо мы всё же соглашаемся на переговоры, либо Конверс снова консул и наш враг, – подытожил президент.

– Ну, прямо он не сказал, но уверен, что именно так он и поступит. Пока же, заметь, официально о его возвращении нигде не объявлено. Обязанности консула исполняет Васс.

– И что мне прикажешь делать? Нет, конечно, я могу просто приказать согласиться на переговоры. Но ты понимаешь, какой вой поднимется? Мы ведь только-только начали побеждать!

– Если мы откажемся, наши победы в два счёта могут обернуться новыми поражениями. Да-да, Леннарт, я понимаю, что тебя убеждать не нужно. Но послушай, ведь на каждом корабле, при каждом более-менее высокопоставленном лице сейчас находится псионик. Я тоже могу приказать – и они незаметно подкинут мыслишку-другую в нужные головы, сгладят раздражение, напомнят о рисках военных действий и страданиях мирного населения. Любые уговоры становятся в два раза доходчивее и убедительнее, если рядом телепат.

– Блестяще. Теперь ты ещё и уговариваешь меня одобрить нарушение закона в массовом порядке. И могу лишь надеяться, что на мне ты сейчас телепатию не используешь.

– А мне она не нужна, я знаю заклинание, временно отменяющее любые законы – «государственная необходимость».

Президент вскочил и зашагал по кабинету.

– Если дело вскроется, я лишусь своего поста, – сказал он.

– Так же, как и я. Только я при этом ещё и гарантированно пойду под суд.

Президент покачал головой и снова сел в своё кресло.

– Хотел бы я знать, как Конверс уговорил своих орлов. Они ведь все так рвутся в драку, ну так рвутся… Рвались, во всяком случае.

– Не знаю. Меня он в свои планы не посвящал. Я просто получил рапорт от руководителя особой миссии капитана Мортимер, что она со своим заместителем лейтенантом Танни отправляется на предварительные переговоры о перемирии. Не фыркай, я не хуже твоего понимаю, кто там на деле чей заместитель, но в официальной бумаге такого не напишешь.

– То есть они отправились без разрешения?

– Конверс, если помнишь, никогда не отличался послушанием…

– И было даже время, когда его объявили дезертиром и издали постановление об аресте.

– Хочешь повторить?

Президент помолчал. Налил в третий раз.

– Как ты думаешь, если поставить условием переговоров его выдачу, Альянс согласится?

– Едва ли. Раз уж он сумел подвигнуть былых соратников на разворот всей политики, то, как минимум, авторитет среди них Конверс сохранил.

– Ну, можно попытаться как-нибудь в ходе переговоров…

– Тебе и впрямь хочется непременно поставить его к стенке или засадить на десяток-другой пожизненных? Не замечал за тобой кровожадности, мне казалось, что ты всегда всё оцениваешь в первую очередь с точки зрения прагматики.

– А почему ты думаешь, что сейчас я от неё отказался? Это самая что ни на есть прагматика. Джозеф, ну пойми ты, что не смогу я спать спокойно, пока эта мина замедленного действия бродит где-то по обитаемому космосу. Ни я, ни кто-либо другой. Сейчас он захотел мира. Кто знает, что стукнет ему в голову через год, через десять лет?

– Леннарт, скажи – я произвожу впечатление беспечного идиота? Неужели ты считаешь, что я об этом не думал? Но если уж подходить к проблеме с прагматичной точки зрения, то можно сделать так, что живой и свободный Конверс будет нам безопасен, а может быть, и даже очень полезен.

– То есть ты уже нашёл ему применение? – президент заинтересованно подался вперёд.

– Именно. На переговорах я сделаю ему предложение, от которого он едва ли сможет отказаться. И окажется занят на много лет, вдали и от Федерации, и от Альянса.

– И что же это за работа, которая с гарантией засосёт нашего авантюриста?

– Та самая, которой он уже пытался заниматься. Защита человечества от инопланетного вторжения. Только пусть он теперь защищает человечество на территории потенциального противника.

В комнате повисло короткое молчание.

– Как ты думаешь, Джозеф… – наконец спросил президент, – насколько эта угроза реальна?

– Она реальна, Леннарт. Я пришлю тебе все данные нашей и моей личной разведки. Для Конверса там найдётся работа, много работы. И либо он сложит там голову, либо… Не буду загадывать, но я верю в его удачу. И в его способности я тоже верю.

– Что ж, – кивнул президент, – в этом деле я готов выпить за его удачу.

Оглавление

Часть I. Аид

Часть II. Тёмная звезда

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg