«Ллойс»

Ллойс (fb2) - Ллойс [SelfPub 18+] (Ржавый ветер - 1) 1815K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Сергеевич Панасенко

Дмитрий Панасенко Ллойс

Благодарнсти

Татьяне Панасенко, ставшей моей совестью и не давшей опустить руки.

Сергею Панасенко, за молчание.

Булату Фанавину, чьи глаза устали читать эти строки, а пальцы листать страницы.

Дмитрий Шибанову, за идею. Покойся с миром, друг.

Пролог

— По сообщениям MSNBC News конфликт между компаниями «Hyper» и «Prismatic international» разгорелся с новой силой. На этот раз камнем преткновения оказались «Мусорные острова» у северного побережья Индийского океана. миллиардов Обе стороны отрицают применение химического оружия…

— Согласно официальным данным международной фондовой бирже цена на нефтепродукты поднялась более чем на двести пунктов. В связи с этим, Объединенное правительство Североатлантических Штатов объявляет о расконсервации скважин высокого бурения…

— Сегодня в 10.03 подвергся кибернетической атаке глобальный сервер А3076. Жители северного полушария отмечают падение скорости глобальной связи…

— В западноевропейском зоопарке дала потомство последняя панда на планете. Клонированные малыши чувствую себя отлично. На зрелище пришло посмотреть более ста тысяч человек…

— Компания «Nanotech LTD» анонсировала новую линейку продуктов «Lumen». По заверениям разработчиков нанокультура усиливает когнитивные и мнемонические процессы мозга, доводя их до физиологического максимума…

* * *

— На территории Южной Африки отмечена вспышка неизвестного заболевания. По предварительным оценкам смертность при заражении достигает более семидесяти процентов. Ходят слухи о посмертной активности зараженных. ВОЗ отрицает версию искусственного возникновения вируса и распространения их через гуманитарные пайки…

— Корпорация «Armlight» заявляет о готовности оказания помощи в преодолении продовольственного кризиса. Репликаторы нового поколения позволят увеличить скорость выращивания белковых продуктов более чем в двадцать раз. Также компания объявила об успешном завершении испытаний искусственного мозга. Болезнь Альцгеймера окончательно побеждена…

— Компания «Nanotech LTD» объявляет о скором появлении на рынке препарата «Med Shoot 2». Согласно предоставленных данных, временная наноколония не только регенерирует пораженные ткани и органы, но также успешно борется с большинством известных бактерий и вирусов. Новый продукт оснащен блоком эвристического анализа, позволяющих нанороботам выявлять доселе неизвестные штаммы заболеваний…

* * *

— Мы прерываем показ развлекательной передачи «Адская гонка» в связи с экстренным сообщением. Четыре минуты назад неизвестными были осуществлены подрывы семи представительств компании «Dhal». При террористическом акте были использованы ядерные заряды мощностью более тридцати килотонн. Спасательные бригады приступили к разбору завалов и очистке пораженных территорий. Напоминаем, что компания «Dhal» является монополистом на рынке производства микроядерных батарей. Количество пострадавших уточняется…

* * *

— Великая Китайская Империя, заявляет, что не собирается придерживаться доктрины ООН о неприменении ядерного оружия, мотивируя это недавним роспуском ассамблеи. На спорных территориях Урала продолжаются ожесточенные бои. По заверениям Объединенного Восточного Каганата, в случае не прекращения бомбардировок, Совет Ханов оставляет за собой право ответного удара по крупнейшим городам и военным базам Империи….

— В продукции двадцати крупных ферм социализирующихся на клонировании фруктов обнаружены псевдобелковые иглы с нервнопаралитическим ядом. На данный момент госпитализированы более шестидесяти тысяч человек. Пострадавшие находятся в тяжелом состоянии. Ответственность за террористический акт взяла на себя запрещенная организация «Исконное семя»…

— Покупайте шампунь для собак «Hai». «Hai» — ваш питомец скажет вам спасибо!

* * *

— В мире зафиксирована новая вспышка наночумы. Компания «Nanotech LTD» отрицает слухи о намеренном повреждении партии имуномодуляторов…

— Компания «Dhal» объявляет о наборе новых рекрутов в службу безопасности. Корпорация гарантирует сотрудникам установку бланков «Ali», «Lait» и «Taurus», а также комплексную страховку в случае получения ранений во время боевых действий. Для семей рекрутов предусмотрено проживание в комфортабельных убежищах — бункерах…

— Для жителей восточного сектора Североатлантических штатов введены продуктовые и водные карточки. Это позволит разрешить длящуюся уже больше месяца проблему обеспечения продовольствием мирного населения…

* * *

… Применение тектонического оружия… все крупные города… ядовитое облако движется…оставайтесь в домах… службы… ответный удар…. Кобальтовые бомбы… уровень радиоактивного заражения…

* * *

— Привет всем слышащим. Это радио Сыть и мы вещаем на коротких и ультракоротких, а также длинных волнах. Слушайте бродяги, кому дома не сидится, и не говорите, что не слышали. Предупреждаем, что между поселками Малая мудь и Лазарь отмечена необычная активность волколаков. Так что, проезжая мимо держите оружие наготове, а патрон в патроннике. Кто думает, что самый умный и по верхам место объедет — знайте, в холмах тоже стая. Только двуногая. По слухам с тяжелыми пулеметами… Уже неделю как сидят, поганцы. На тракт к Сити тоже соваться не следует — там сейчас буря, лучевуху схватить как два пальца. Уже месяц как прекратилась связь с Жабъей Харей — для тех, кто не в теме, это не чувак со стремной рожей, а поселок, и не просто деревня задрипаная, а городок почти на полторы тысячи душ… Ей! Легионеры мать вашу так! Спасители человечества, ежика вам в штаны! Вы то точно меня слышите — пошли бы разобрались, в чем дело. Заодно и рейдеров бы с холмов выбили! И хватит меня глушить! Плевать я хотел на ваши глушилки с высокой колокольни. Имейте совесть рождество все-таки скоро. Кстати — Красного Клауса всем в дом!!! А сейчас немного музычки…

Глава 1

Оторвав от лица монокуляр, Элеум Ллойс по кличке Нежить не торопясь присела за крупным обломком торчащей из земли бетонной плиты. Задумчиво провела ладонью по жесткой щетке выкрашенного в ярко-фиолетовый цвет ирокеза, спрятала оптику в закрепленный на портупее исцарапанный, покрытый многочисленными сколами пластиковый футляр, выщелкнула из слегка помятой пачки неприлично дорогую по нынешним временам, изготовленную еще до Черных лет сигарету, прикурила от сделанной из старого пулеметного патрона зажигалки и, откинув голову на нагретый полуденным солнцем бетон, с наслаждением выдохнула дым. Ллойс не любила торопиться. Торопыги долго не живут. Эта истина, въевшаяся, а скорее вдолбленная в мозг еще в детстве, давно стала почти инстинктом. Если есть возможность — не торопись, подумай, оцени обстановку. Потом времени на раздумье может и не оказаться. А за ошибки часто приходится расплачиваться. Кровью расплачиваться, и хорошо, если чужой. Во всяком случае, в ее профессии дело обстояло именно так. Ллойс была наемным стволом: личная охрана, устранение конкурентов, сопровождение и грабеж торговых караванов, доставка и перехват сообщений и грузов, защита должников и выбивание долгов — все это входило в весьма обширный спектр предоставляемых ею услуг. Кто-то по старой памяти называл ТАКИХ громилами и быками, кто-то — боевиками, кто-то — кондотьерами, или даже сипаями. Дикие гуси, солдаты удачи, псы войны — так или иначе конкуренция в цеху была достаточно велика, смертность тоже, и Элеум совершенно не улыбалось превратиться в гниющий на солнце скелет только потому, что она решила сэкономить пару минут. Выдохнув очередное, тут же развеянное ветром облачко шершавого, дерущего горло дыма, Ллойс слегка поморщилась: поганая привычка. Табачный запах любое зверье за пару километров чует. В темноте лучшей наводки для снайпера, чем огонёк тлеющей сигареты, не придумать. А если у противника еще и тепловизоры… Чёрт, но думать помогает.

Ленивец не солгал. Не то, чтобы она ожидала обмана или большой подставы от работодателя, согласившегося отдать больше половины платы авансом, но в глубине души наемница ожидала совсем другого. Думала, что хитрый и прижимистый старик преувеличивал. Слишком неправдоподобным было рассказанное старостой поселка. Слишком это было… сказочно. Зачем было строить огромный супермаркет посреди леса, вдалеке от перекрестков крупных дорог, в сотне километров от ближайшего, если верить довоенной карте, хоть сколько нибудь крупного поселения? Почему его не разворовали в первые же месяцы Черных дней, когда подобные карты не успели стать редкостью, большинство техники было еще на ходу, патроны, буквально, валялись под ногами, а за каждый контейнер с консервами, коробку батареек или упаковку чистой воды могла разгореться нешуточная война? Почему Ленивец не направил сюда добытчиков из местных, а предпочел расстаться с почти половиной цинка девятки и аж двумястами граммами серебра? Благо, до поселка — не больше шестидесяти километров. Два дня в одну сторону, если не торопиться. Правда, надо обойти одно «горячее» пятно, а в лесу помимо расплодившихся и до неприличия обнаглевших в отсутствии человека оленей-мутантов обитало, как оказалось, и более опасное зверье, но, всё же, выгода выходила намного больше риска. Старик, правда, отговорился, мол — место глухое, никто о нем не знает, так пущай все там и лежит, пока в край не понадобится. Ллойс ему не поверила. В каком бы диком и заброшенном углу не было место нычки, добро всегда лучше держать поближе. Пока на него кто-то другой лапу не наложил. Но старый хитрец почему-то предпочел оставить всё как есть, и за хабаром отправить не пару деревенских, а профи. Ленивец не был дураком, чтобы просто так выкидывать патроны и серебро. Много серебра, кстати, подозрительно много. А еще целый отбор претендентов устроил. Благо, позволить себе мог. Радиоточка в поселке была не так чтобы мощная, но призыв услышали аж четверо. Первого старик отправил восвояси сразу: детина увешанный броней и оружием, будто новогодняя елка шарами, на взгляд Ллойс был слишком наглым и жадным, сходу заломив слишком большую цену. Вторым, отсеянным старостой, оказался высоченный и тощий, как черенок от лопаты, рано поседевший мужик с холодными глазами и здоровенной снайперской винтовкой, представившийся Слепым Пью. Почему у снайпера кличка «Слепой», наемница так и не успела выяснить. Очередь дошла до нее. Цепкий взгляд старосты долго скакал с тяжелых, укрепленных на носах стальными накладками армейских ботинок до гребня ирокеза, елозил по истертому наполовину, прикрытому потрепанными, не единожды залатанными чапаррехас[1] брезенту штанов, по ремням портупеи, увешанным подсумками. На мгновение остановился, прикидывая калибр вложенного в закрепленную на животе кобуру старого охотничьего карабина, превращенного в подобие «обреза». Переметнулся на последнего наемника, вооруженного исшарканной двустволкой, дергающегося и постоянно почесывающего предплечья паренька с едва пробившимся над губой пушком.

— Как звать-то, крашенная? — Брезгливо скривился глава поселка.

— Нежить, — задумчиво протянула в свою очередь наёмница, внимательно изучающая руки старосты. — Можешь Дохлой звать, если удобнее.

— Вечно у вас клички, будто не люди, а псы цепные, — огорченно покачал головой старик.

— А ты-то сам — человек, ведро с гайками? — Ощерила зубы в недоброй усмешке Ллойс.

Староста скептически хмыкнул, проследил взгляд наемницы, и, горько усмехнувшись, досадливо сплюнул под ноги.

— Если ты об этом, — он неопределенно махнул левой кистью после долгого молчания, заставив при этом ладонь несколько раз провернуться вокруг своей оси, — то у меня и ноги биомеханические, и сердце искусственное. И еще кое-что тоже. Показать? Или на слово поверишь? Ну, что за молодежь пошла? Уже обычных протезов боятся. Ты хоть читать-то умеешь, а Нежить?

— Меньше, чем за цинк девятки, не работаю, дедуля, — скривилась в ответ наемница.

Сигарета дотлела до фильтра. Встряхнувшись, Элеум развернулась и снова, осторожно приподняв голову, оглядела здание супермаркета. Огромная стоянка не давала лесу подойти к постройке, но многочисленные прошедшие после Черных лет бури щедро завалили растрескавшийся асфальт буреломом и палой листвой. Время доделало остальное. Остовы проржавевших насквозь машин напрочь блокировали вход на склад. Центральный портал был щедро завален сломанными стволами, поваленными столбами освещения и прочим мусором. В паре мест слегка просела крыша, но в остальном здание выглядело практически целым. Особенно, если сравнивать с жалкими остатками генераторной, среди обломков которой и устроила себе остановку Ллойс. Возможно, случился перегрев, и генератор просто взорвался, а может, супермаркет, всё же, пытались разграбить, но делали это не слишком аккуратно, и начали с того, что попытались таким оригинальным способом отключить электричество, чтобы разблокировать двери и разобраться с роботами охраны. Ллойс на мгновенье замерла. Охранные дроны? А что, вполне себе уважительная причина, чтобы сюда не соваться… Да нет, если бы эти штуки работали — они давно бы разобрали завал. Так или иначе, от железобетонной будки остались только куски фундамента и пара ощетинившихся ржавой арматурой обломков. Кстати, почти не фонящих, что давало повод для надежды. Генератор был, скорее всего, не атомный, а значит, основные мощности наверняка находились внутри. Вполне возможно, старик был прав, и ядерные батареи оставались до сих пор подключенными, может, даже работали. Забавно. Перед самой войной человечество, практически, отказалось от концепции временных и одноразовых вещей, снова начало строить и делать на века. Было ли это предчувствием лихолетья? Массовое осознание близкого конца цивилизации?

В желудке наемницы заурчало. Чертов мирный атом, говорят, с него все и началось. Холодный ядерный синтез и роботы со способностью к обучению. Биомеханические протезы, ядерные батареи, что помещаются в кармане и могут освещать дом хоть сотню лет, выращенные в колбах полусинтетические органы, операции по пересадке чего угодно куда угодно; первые радикальные генетические манипуляции и нанороботы-медики, способные за несколько часов собрать человека, буквально, по частям; клонированные, а не выращенные овощи и животные; безграничные возможности обмена информацией, переработка оставленных предками бесконечных гор мусора, автоматическое производство… Человечество действительно вошло в новую эру стало почти бессмертным и… ненужным. И тогда кто-то посчитал, что держать больше пятнадцати миллиардов потребителей, неожиданно ставших не более, чем досадной помехой, неоправданно затратно. И предпринял некоторые шаги по экстренному сокращению стада. Сейчас, спустя почти восемьдесят лет, уже сложно сказать, кто конкретно это начал и почему. Но, видимо, что-то пошло не совсем по плану. План проведения Судного дня — даже не смешно. Старики говорили, что уже в первый день ядерные удары сократили население земли до полутора миллиардов, может, чуть меньше. Крупные города сгорели в первые же дни, а эпоха всеобщей автоматизации не предполагает большого количества сельских жителей. Последующие радиоактивные осадки, страшные эпидемии, вызванные «утилизированным» биологическим и химическим оружием, изменениями климата, народившиеся, будто из ниоткуда многочисленные кровожадные твари-мутанты, серия почти непрерывных локальных войн за сохранившиеся ресурсы и относительно чистые территории, сократили популяцию хомо сапиенса еще раз в десять. Может, больше. Связь с другими континентами пропала, еще когда начали падать первые спутники. А лет пять назад, когда «Железный легион» — один из мощнейших образованных после войны конклавов фанатиков-механистов — в очередной попытке обозначить свое главенство в регионе принялся активно глушить любые коротковолновые передачи, со связью стало еще хуже. Так или иначе, сейчас, спустя, больше семи десятков лет после первых взрывов, кормовая база почти соответствовала потребностям населения. Почти. Желудок Ллойс снова взвыл, напоминая наемнице, что за последние два дня ему досталось только одна банка довоенных, а значит, просроченных минимум на добрых полвека овощных консервов и несколько раскрошенных галет. Староста не посчитал нужным кормить наемницу бесплатно, заломив за продукты и возможность ночлега такую цену, что Ллойс осталось только рассмеяться ему в лицо. Как впоследствии оказалось, пожадничала она совершенно напрасно. Вероятно, во всем был виноват сигаретный запах, а может, ей просто не повезло, но за два дня блужданий по лесу единственным ей встретившимся живым существом оказался тощий, облезлый, почти целиком покрытый язвами и отвратной на вид коростой медведь-мутант. Тварь, напавшая на нее из кустов, когда она набирала во флягу воду, мало того, что оказалась двухголовой, так еще и «светилась» настолько сильно, что Ллойс предпочла не подходить к ней ближе, чем на десяток шагов. О том, чтобы есть добытое мясо, даже речи не могло быть.

Вытащив из кобуры обрез, Ллойс выскользнула из своего укрытия и начала осторожно пробираться к супермаркету, стараясь держаться так, чтобы от здания ее прикрывали наваленные по всей стоянке кучи бурелома и остовы машин. То, что строение обитаемо, и без драки, скорее всего, не обойтись, она поняла давно. Осталось выяснить, кто облюбовал себе этот уютный уголок. Не люди, это точно. Любая банда, анклав, община или другое сообщество людей организовали бы намного более заметную оборону. Или наоборот сделали бы так, чтобы место со стороны казалось совершенно заброшенным. Зверье и мутанты отпадали сразу. Не стали бы звери так целенаправленно заваливать основные выходы. Оставались только условно разумные. Из-за ближайшей кучи бурелома раздался шорох. Ллойс покрепче перехватила оружие и зло зашипела. Она терпеть не могла упырей.

Упырями, гулями, вурдалаками, зомби, а иногда просто гнилушками называли тех несчастных, кто видел войну собственными глазами. Тех, кто оказался достаточно умным и богатым, чтобы позволить себе постоянную «поддерживающую» нанокультуру, или, как последнее время все чаще говорили, бланк, наноботов-медиков, но недостаточно везучим, чтобы не попасть под ядерный удар. Как нетрудно догадаться, главной задачей микроскопических, обитающих в крови и спинномозговой жидкости наноботов было сохранение жизни и здоровья вверенного им организма. Боты справлялись, как могли. Носитель колонии нанитов мог смело забыть обо всех проблемах с собственным здоровьем. Со старостью, кстати, тоже. Считалось, что минимальный срок жизни наколовшегося ботами человека, составлял триста-триста пятьдесят лет, пока не истечет гарантийный срок бланка. Три века вечной молодости. Слепые начинали видеть, парализованные — ходить, более того, счастливчикам были нипочем большинство болезней и ядов, ранения заживали в считанные часы, и даже с радиацией боты справлялись более, чем успешно. До определенного предела. Ударные дозы жесткого излучения не могла «переварить» ни одна, даже самая продвинутая колония микро-медиков. Схватившие лишний десяток рад нанороботы становились источником вторичного излучения, сходили с ума, начинали бесконтрольно размножаться, в попытке сохранить жизнь носителя проникали почти в каждую клеточку тела, постепенно разрушали гематоэнцефалический барьер головного мозга, в конечном итоге почти полностью парализуя высшую нервную деятельность. Включался собственный иммунитет. Человеческое тело довольно забавно устроено: лишившись своей защиты, мозг неизбежно начинал отторгаться собственным организмом. Наноботы приступали к борьбе уже с этой напастью. Обычно справлялись, но как… Рождалась проблема: перед «исцеленным» организмом остро вставал вопрос добычи и переработки пищи, и колония микроскопических роботов, не больше вируса обыкновенного гриппа, начинала спешно менять тело под новые задачи. Ураганные мутации проходили в течении пары-тройки дней. На выходе из носителя получались упыри: вечно голодные, ведь, поддерживающие жизнь бланки требовали огромных затрат энергии, наполовину разумные, гниющие заживо, почти бессмертные чудовища. Твари год от года развивающиеся, становящиеся все сильней и опасней. Хуже всего, что упыри были вирулентными. Упырья зараза, черная гниль, некрочума — болезнь входила в список главных страшилок селян. Действительно, частенько достаточно было получить всего лишь пару царапин и счастливчик, сумевший вырваться из когтей твари, через пару недель сам начинал «обращаться». Его кожа покрывалась язвами, зубы заострялись, на руках и ногах вырастали шипы и когти… В таком случае правильней всего было бы сразу, не дожидаясь конца трансформации, отрубить несчастному голову, а тело сжечь, но многие почему-то этого не делали, то ли надеясь на чудесное выздоровление, то ли прислушиваясь к расплодившимся в последнее время бродячим целителям, в большинстве своем обыкновенным мошенникам, которые предлагали лечить больного самыми невообразимыми способами. Начиная от «медшотов» — временных нанокультур, аптечек первой помощи, и заканчивая отпаиванием пациента собачьей кровью или маканием его в настоянную на гнилой капусте коровью мочу. Как результат, зачастую отрядам «Хранителей» Железного легиона приходилось выжигать целые селения живых мертвецов.

Звук повторился. Ллойс положила палец на спусковой крючок. Выбрала слабину. Из-за завала вылез барсук. Нагло покачивая жирным задом, протопал в пяти шагах от замершей в настороженной позе наемницы и скрылся за кучей прелых листьев. Ллойс зло сплюнула. Тратить на скотину пулю — переполошить всю округу. Попробовать метнуть нож? Девушка искренне сомневалась, что сможет попасть в зверька достаточно точно, чтобы убить одним ударом. Отбросив навязчивые мысли о полосатой мягкой шкурке и сочащемся жиром, скворчащем над огнем мясе, наемница продолжила движение.

Вблизи дверь служебного входа выглядела устрашающе. Массивный, в равной мере покрытый вздувшейся краской и ржавчиной лист металла держался на не менее массивных петлях. Дверная коробка была, видимо, рассчитана на то, что дверь будут выбивать тараном. Венчал конструкцию портала здоровенный, несмотря на прошедшие десятилетия сверкающий хромом, висячий замок. Внимательно изучив дверь, Ллойс осуждающе покачала головой и усмехнулась. В метре от грандиозного входа лежали остатки огромного кондиционера. Пробитое в стене вентиляционное отверстие выглядело достаточно большим, чтобы в него мог спокойно пройти даже очень жирный барсук. Или протиснуться не слишком крупный человек… Ллойс была не очень крупной.

Изо всех сил давя подступающий к горлу кашель — четыре метра вентиляционной трубы, что ей пришлось проползти, извиваясь будто червяк, оказались щедро забитыми паутиной и пылью — наемница, ловко перекувыркнувшись, приземлилась на покрытый грязью пол. Ботинки с глухим стуком ударили в кафель. Элеум гордилась своим умением двигаться бесшумно. Девушка довольно оскалилась. Именно способность пересекать незначительные пространства, не привлекая внимания и не издавая лишних звуков, она, будь ее воля, назвала бы главным среди навыков ее профессии. Но нанимателей почему-то всегда больше интересовало ее умение делать больно. Осторожно вытерев с лица грязь, Элеум с неодобрением взглянула на облепленные клочьями паутины чапаррехас, и осматриваясь по сторонам, принялась осторожно стряхивать с баллистической ткани особенно настырных пауков. Энтомология в список талантов наемницы не входила, а подцепить какую-нибудь дрянь от судорожно дергающихся, каких-то неправильных, слишком ярких для приличных насекомых[2], несимметричных, противных даже на вид букашек, не хотелось совершенно. Комната оказалась большой и захламленной. Кухня, вернее то, что от нее осталось. В этой части супермаркета, наверняка, был ресторан или еще что-то подобное. Видимые в полумраке чудесным образом работающего аварийного освещения, покрытые ржавчиной электроплиты, смятые и почерневшие от времени сковороды и кастрюли, несколько разбросанных по столам и полу ложек и вилок, огромные покрытые подозрительными потеками разделочные доски, запах перегретого масла, паленого волоса и прогорклого жира… Глаза наемницы расширились.

— Вот дерьмо.

С шипением втянув воздух, Ллойс медленно положила палец на спусковой крючок обреза и сделала небольшой шажок назад. Элеум умела ходить бесшумно. Не один десяток раз она подкрадывалась к неприятелю, незаметно обходила засады, сбегала прямо из-под носа охотников до ее шкуры. Кое-кто даже в шутку называл ее тихой смертью. Вот и сейчас все движения девушки были четкими и выверенными. То, что под пятку подвернулась металлическая ложка, было чистой случайностью. Потеряв равновесие, наемница, размахивая руками, повалилась назад. Прямо на заставленный кастрюлями стол. Грохнул выстрел, с потолка посыпалась штукатурка. Ушам стало больно, и Ллойс почти не услышала звона покатившихся по полу кастрюль.

— Тут прятаться есть? Выходи!

Голос, прозвучавший из темноты коридора, мог бы принадлежать человеку. Мог бы, если до этого его «слегка» модифицировать. Возьмем обычного гомо сапиенса. Увеличим рост немного, раза эдак в полтора. Нарастим костно-мышечной ткани, «разгоним» периферическую нервную систему, увеличивая и без того немалые силовые показатели, поработаем с кожей, превратив ее в естественный бронежилет, способный выдержать даже винтовочную пулю, поиграем с метаболизмом, предоставив почти полный иммунитет к большинству боевых вирусов и ядам. Поработаем с митохондриальной группой, заставив клетки организма постоянно вырабатывать ионы водорода, тем самым поднимая устойчивость к радиации. Что — для мозгов места не осталось? Не страшно, солдат не должен быть слишком умным. Генная модификация необратима? Так это даже хорошо, не хватало, чтобы противник какую-нибудь дрянь прямо на поле боя распылил. Склонность к жестокости? Отторжение мутагенной сыворотки по гендерному признаку? Вспышки ярости? Каннибализм? Солдат и должен быть злым. И жрать все подряд. А что бабы от этой дряни не меняются, но дохнут — даже лучше. Второго поколения этих уродов нам только не хватало. Как это возможно? Гипертрофированное либидо и парафилии? Неконтролируемые мутации? Сохранение возможности скрещивания с базовым видом? Абсолютная доминантность модифицированных генов? Недопустимость применения на практике? Закрыть проект? Медицинская этика? Что-то вы яйцеголовые слишком правильные стали. Про совесть вспомнили, этику. Для вас тоже пара слов есть. Вернее, даже одно: война. А ну, выполняй приказ, крысы тыловые, пока не расстреляли!

Серокожие были солдатами. Вернее, последним поколением солдат, созданных, когда первые бомбы уже падали на города. Супероружием, резервом, генетически модифицированными бойцами. Старики говорили, что поначалу в Черные годы их было немного. Одна лаборатория всего-то их делала. Сначала только добровольцев «модифицировали», а потом… Кто присягу давал — уже не человек, инструмент, а там… война все спишет… Но Черные дни закончились, пыль ядерных взрывов осела, Землю сначала сковала, а потом нехотя отпустила мертвая стужа казавшейся бесконечной ядерной зимы, уступив не менее бесконечному зною ядерного лета, и тут неожиданно выяснилось, что серокожие оказались намного более приспособленными к новым реалиям. Искупая недостаток изобретательности силой, и почти полной неуязвимостью, они составляли великолепную конкуренцию некогда чуть не уничтожившему себя виду. Словно вырвавшиеся из страшных сказок про людоедов серокожие великаны вырезали целые селения, захватывали торговые обозы, крали детей и женщин. И безудержно плодились, медленно, но неуклонно занимая все новые и новые территории. Их экспансия была приостановлена только лет шесть назад, когда «Железный легион» раскопал информацию, что прямо под одним из поселений мутантов находится довоенный резервный склад боеприпасов. Несмотря на то, что уровень интеллекта большинства мутантов был на уровне четырех-пятилетних детей, кто-то другой, может быть, и постарался бы договориться. Разделить неожиданно найденные сокровища, поторговаться, тем более, прецеденты были, но столпы веры Железного легиона строилась на полном уничтожении «нечистых». И неважно, послужил ли причиной мутации генный материал родителей, получивший серьезную дозу жесткого облучения и химикатов, или вызвана она искусственным вмешательством в ту основу, что делает людей людьми. Боевые столкновения принесли множество сюрпризов для обеих сторон. Выяснилось, что даже сверхсильный, способный в одиночку перевернуть грузовик четырехсоткилограммовый мутант мало чего стоит в рукопашной с человеком в полуторатонном моторизированном экзоскелете. Также неожиданно оказалось, что серокожие вполне способны использовать трофейные крупнокалиберные пулеметы, как ручное оружие. Черепа серокожих лопались в стальных манипуляторах, металлокерамическая броня боевых машин крошилась, не выдерживая ураганного огня сжимаемых могучими лапами станковых пулеметов и зенитных орудий. Рвались бомбы, горел напалм и, хотя, своего производства боеприпасов у людоедов не было, «Железный легион» понес огромные потери, прежде чем выдавил великанов с их территории. Гиганты оказались очень злопамятны. Легионеры, впрочем, мало им уступали. Кончилось тем, что Верховный Совет фанатиков объявил генным солдатам анафему, что на языке механистов значило полное истребление серокожих как вида. Истребления конечно не получилось, но какой-то паритет сил в регионе удалось установить.

Вскочив на ноги, Ллойс передернула затвор и, машинально подхватив вылетевшую из экстрактора гильзу, спряталась за разделочным столом. Темнота в конце длинного, лишенного освещения коридора дрогнула, сгустилась, и в кухню с трудом протиснулась огромная, замотанная в какие-то тряпки, туша. Плоское, покрытое оспинами, чем-то напоминающее старую помятую сковородку, отливающее в полумраке металлом лицо расплылось в обманчиво широкой улыбке.

— Выходи. Моя не убивать. Самка — чую. Моя с твоя делать сыновей. Не жрать твоя, пока делать сыновей. — Мутант на минуту задумался. — Если не сильно голодный. Тогда твоя руки жрать. Ноги жрать. А потом ты — делать сыновей.

— А ты мне тоже нравишься, чушка чумазая, — глухо рассмеялась скорчившаяся в укрытии наемница. В смехе девушки отчетливо проскочили истерические нотки. — Разговорчивый ты парень. Очень умный, наверное?

— Моя умный, да. Самый умный в племя. Да. — Гордо кивнул великан. — Моя не чушка. Моя — Клык. Выходи. Я не злой. Совсем не злой. Баба слушаться — моя не ломать. Грым злой. Грым тебя сразу в куски рвать. Любит, когда много кровь и баба кричать. Твоя хочешь моя Грым звать?

— Слышь, Клык, может, договоримся, — осторожно, стараясь не издавать шума, Ллойс принялась обходить разделочный стол. Переступать на корточках было неудобно — гребень ирокеза так и норовил выглянуть из-за засыпанной мусором столешницы, в нос опять набилась пыль, и Элеум отчаянно захотелось чихать, так что дело продвигалось медленно. — Я тебе оружие подарю, патроны, а ты меня отпустишь, ну как?

Великан на некоторое время глубоко задумался, а потом отрицательно покачал головой.

— Бум палка? Человек слабый. Бум палка плохой. Маленький. Воин стыдно, когда бум палка маленький. Клык у твоя, все равно, заберет. Будет менять. Кулак отдаст мне смешной человек наверху. Человек глупый, говорит — железный, а сам мягкий. Много кричит. Весело моя.

— Что за смешной человек? — Осторожно переступив через лежащую на пути огромную поварешку, Ллойс, отбросив далеко в сторону зазвеневшую по полу гильзу, кувырком нырнула за следующий стол. Трюк не удался. Голова серокожего дернулась. Маленькие, почти скрытые под мощными надбровными дугами глазки безошибочно уставились на скорчившуюся за стойкой наемницу. На большом лице мутанта расплылось выражение обиды и злобы.

— Плохой волос. Некрасивый. — Проскрипел великан. — Больной баба. Неправильный. Будет плохая сыновья. Моя твоя Грым и Большой кулак отдать. Моя умный. Менять твоя на смешной человечек и бум палка. Хороший бум палка, большой, а человечек мягкий. Будет вместо баба. Только плохой волос у твоя сначала оторвать.

— Много теряешь, Клык. — Поняв, что обнаружена, девушка, глубоко вздохнув, встала из-за стола и принялась демонстративно прочищать ноздри. Громко чихнула. Брезгливо осмотрела измазанную соплями руку и вытерла ее о изгвазданную штанину чапаррехас. — Может, всё же, договоримся? У меня еще еда есть. Тут недалеко, в лесу лежит. Много еды — тебе одному, ладно? Любишь медвежатину?

— Красивый баба. — Покивал каким-то своим мыслям мутант. — Большой, сильный, морда чистый. Надо только плохой волос рвать — тогда совсем красивый будет. Сначала себе оставить, потом менять. Если сильно не поломать, на бум палка, всё равно, обменять. — Озвучив свой необычайно коварный по отношению к товарищам план, серокожий широко улыбнулся. — Сюда ходи, баба. Бум палку отдай. — Протянув руку, гигант сделал сотрясающий землю шаг по направлению к девушке.

От звука выстрела снова заложило уши. Оружие Ллойс было неудобным. Слишком тяжелым для пистолета. Слишком коротким и неточным для полноценной винтовки. Требовало перезарядки после каждого выстрела, лягалось с такой силой, что запястье потом ныло несколько часов. Слепило дульной вспышкой. Да и патроны последнее время достать было большой проблемой. На взгляд Элеум, оно того стоило. Лицо серокожего раскололось, на стену брызнуло красным. Покачнувшись, туша мутанта с грохотом обрушилась на пол. Какая бы толстая ни была у тебя шкура, какими бы крепкими ни были кости черепа, вряд ли они выдержат бронебойный патрон пятидесятого калибра[3] с десяти шагов. Даже если из-за слишком короткого ствола теряет больше половины мощности. На ходу передергивая затвор, наемница, перепрыгнув через падающий труп великана, бросилась в коридор. Скрываться смысла уже не было. Девушка понимала, что вляпалась. Причем вляпалась по собственной дури. Старый урод, не моргнув глазом, отправил ее в гнездо серокожих. Скорее всего, просто, чтобы отвлечь их на пару дней. Выбрал женщину, чтобы наверняка сработало. А следом отправил группу из местных, или еще одного наемника. Чтобы те, пока мутанты заняты с новой игрушкой, аккуратно пролезли в подвал. Или…

— Черт, черт, черт, терт… — Ленивцу не маркет был нужен, а генераторная. Если верить закрепленному на запястье наемницы счетчику Гейгера, там почти не фонило. И кто-то взорвал будку. Здоровенную железобетонную будку со стенами в полметра, там, где хватило бы простого железного сарая. Освещение в супермаркете работает аварийное. Значит, наверху были только трансформатор и распределители, а генератор и ядерные батареи… Пару часов работы лопатой… Люк, наверняка, сделан так, что и сейчас откроется. Ллойс неслась по коридору огромными скачками. Ботинки глухо лязгали по кафелю пола, справа и слева мелькали темные провалы входов в подсобки и кладовые. Все потом. Отступать поздно, даже если она проползет обратно через вентиляцию, серокожие запросто нагонят ее в лесу. А нюх у мутантов — не хуже собачьего. Значит, остается только драться.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, — повторяя ругательства, словно желтый монах[4] свою мантру, Ллойс выскочила в освещенный тусклыми лампами холл. Ей просто повезло. Серокожие наверняка почуяли ее, когда она еще ползла через вентиляцию. Просто, не ожидали серьезного сопротивления от одного человека. Или им просто было скучно. Потому к ней отправили только «переговорщика» — самого глупого и слабого из стаи. Но даже в таком случае пара одиночных выстрелов — не причина для беспокойства. И уж точно, не повод прерывать трапезу. У костра, разведенного прямо на плитах пола, сидело трое. Один, судя по огромной гипертрофированной правой руке — Большой кулак, грыз кость. Второй, оставшийся безымянным, держал над огнем насаженную на арматурный прут голову. Человеческую. Слишком сильно обгоревшую, чтобы Ллойс смогла сказать, принадлежала она мужчине или женщине, да и не важно это сейчас было. Последний, судя по сжимаемому в руках оружию — Грым, видимо, был самым умным. Или осторожным. «Бум палка» — архаичный L11a1[5] в лапищах мутанта мог бы показаться чем-то незначительным. Мог бы, если бы дуло пулемета не смотрело прямо на девушку. Гигант оскалился. Не останавливая бег, Ллойс сорвала с пояса ингалятор, сунула в рот искусанный носик и вдавила кнопку. Грым опоздал всего на долю мгновенья. К тому моменту, когда тяжелый пулемет отрыгнул в сторону наемницы сноп смерти, ледяной туман, моментально заполнивший ее легкие, уже скрутился стальной пружиной внизу живота, заполнил вены огнем и залил голову кристально прозрачным слюдяным маревом. Боевой стимулятор «Хронос» был вещью редкой, дорогой и очень, очень опасной. Наверное, поэтому и не нашел широкого признания ни до, ни после войны. Не говоря о зависимости, которая в девяносто процентах случаев развивалась уже после первого применения, «Хронос» имел целый ряд побочных эффектов, среди которых были приступы эпилепсии, временная слепота и глухота, клонические судороги и многие другие «приятные» проявления. В пяти процентах случаев прием клокстоппера[6] вызывал моментальную остановку сердца. Пережить «ломку» смельчаку удавалось в двадцати пяти случаев из тридцати.

Ллойс расхохоталась. Ей неизвестно было: побочный это эффект действия боевого наркотика или психологическая защитная реакция, но каждая доза вызывала приступ, как выражался один из знакомых врачей наемницы, «патологически повышенного настроения». Время сгустилось, стало вязким, словно переваренный кисель, воздух плотно обнял тело, а мир застыл, будто муха в сиропе. В голове привычно затикал таймер. Десять секунд в мирной жизни — исчезающая малая величина. В бою — очень и очень много.

— Это невежливо, мальчики. Так грубо встречать даму. — Хохотнула наемница, плавным движением уходя от веера пуль. — А может быть. мы бы друг другу понравились? — Скользнув к почти успевшему встать, но застывшему на середине движения в раскоряченной позе безымянному, Элеум, крякнув от натуги, толкнула его в сторону сверкающей россыпи, ползущей среди замерших в воздухе пылинок, оставляющей за собой завораживающе красивые, медленно истаивающие огненные нити трассеров. — Нашли бы общий язык, — крутанувшись на одной ноге, наемница совершила длинный прыжок и, вдавив варварски обрезанный ствол карабина в глаз, так и не бросившему кость Кулаку, выбрала спуск. — Подружились. — Оставив окутавшееся облаком раскаленных пороховых газов оружие висеть в воздухе, прыгнула к последнему мутанту, все еще продолжавшему заливать холл свинцом. — Может, у меня к вам дело? — Выхватив из ножен на предплечье боевой нож, Ллойс, с трудом подавив почти инстинктивное желание чиркнуть ножом по запястьям гиганта, нанесла четыре выверенных удара. Почка, селезенка, сердце, горло. Будь ты хоть трижды генетически модифицирован, такого тебе не пережить. Нож был хорош. Рубило, вручную выкованное в Сломанных холмах полудикими кочевниками из настоящей оружейной стали, несмотря на неказистый вид, было шедевром послевоенной металлургии. Способный с одинаковой легкостью разрубить как ребра противника, так и арматурный прут, трехгранный клинок практически не тупился, не застревал в ранах, стойко выдерживал не всегда бережное отношение и не раз выручал Ллойс в самых разнообразных переделках. Кончик ножа обломился на втором ударе. Третий — выбил из лезвия еще несколько мелких осколков. В рукоятке что-то неприятно хрустнуло. Четвертый, вместо того чтобы распороть горло до кости, оставил на коже лишь неглубокую царапину. — Может, у нас бы торг получился? Я рассказала бы вам, где взять патроны для вашей «бум палки» и серебро, а вы мне в обмен — голову одного грязного, лживого старика? — Зарычав от разочарования, Ллойс по рукоять вогнала обломанный клинок в глазницу Грыма. Провернула по часовой стрелке, потом против. Отступила на шаг от медленно оплывающего на пол монстра, и, захрипев от усилий, мощным пинком загнала рукоять ножа в череп. Громко расхохоталась и только после этого потеряла сознание.

— Эй! — Пинок по ребрам вышел весьма чувствительный. — Эй!.. — С трудом разлепив глаза, Ллойс уставилась на маячивший перед ее лицом ствол. Самое обидное, что это был ствол ее собственного карабина. Держащие оружие руки ощутимо дрожали. Наемница застонала. Не то, чтобы она хотела, чтобы направленное в нее оружие держал профессиональный убийца, но ситуация была немного… унизительной, что ли. Парню, наверняка, было лет пятнадцать, не больше. Вон, только пух над губой начал пробиваться. Единственное, что настораживало — это одежда подростка… Что-то с этими тряпками было неправильно. Что-то… В голове задребезжали предупреждающие об опасности колокольчики, но почти успевшая оформиться мысль ускользнула от Ллойс, скрывшись в багровом тумане боли и слабости. Пол больно впивался обломками мусора в поясницу и раскачивался, словно палуба корабля. Элеум ненавидела корабли… К горлу подкатила тошнота… И стоит этот щегол как-то неправильно… Начавшая снова было погружаться в бессознательное состояние девушка была выдернута из блаженного безразличия следующим пинком.

— Эй! Руки вверх, мутантка! И два шага назад! — Тонким, ломающимся голосом взвизгнул мальчишка.

«Еще и писклявый.» — Вздохнула про себя наемница. Думать было невыразимо тяжело. Но Элеум не тешила себя ложными надеждами. Скоро станет хуже. Намного хуже.

— Парень, я на полу лежу. Назад шагать при всем желании не получится. Может, это ты немного отойдешь? — Собравшись с силами, проворчала она. Несмотря на то, что лицо ощущалось фарфоровой маской, а язык распух так, что с трудом помещался во рту, фраза получилась почти внятной, и это радовало. По крайней мере, временный паралич ей не грозит. Может, этот надоеда оставит ее в покое?

— Молчать, мутантка!! Руки вверх, я сказал! И лицом в пол перевернись! — Срывающимся голосом крикнул мальчишка и снова, как ему наверняка казалось убедительным, грозно встряхнул обрезом. — Медленно! Я не хочу проблем!

Не оставит. Тяжело воздохнув, девушка попыталась собраться с мыслями. В пацане было что-то неправильное, только вот что?

— Парень, ну пол, ведь, грязный. Гильзы стреляные, кровь… Я не хочу лицом. К тому же, ты пялиться будешь. Давай, я просто полежу, пол часика, а ты пока тут приберешься, что ли…

Ллойс попыталась «прокачать» ситуацию. Дело шло медленно. Даже самые простые и яркие мысли проваливались и терялись в застилающей глаза черно-кровавой дымке.

— Я тебе не парень! Я — господин скриптор «Железного легиона» Райк, — взвизгнул мальчишка, окончательно срываясь на фальцет от возмущения.

В голове наемницы щелкнуло. Дура, какая же она дура. На парнишке, действительно, была форма легионеров. Скриптор. Писец. Ученый. А стоит он так криво потому, что нога у него сломана. И опирается он на выдранную откуда-то доску. Так себе костыль.

Лицо девушки невольно растянулось в хищной улыбке. Вот ведь везенье. Скриптор. Яйцеголовый, мозголом, а не «хранитель» и не «каратель». Хотя… те бы сразу ей горло перерезали. Или пулю в лоб пустили. Так, на всякий случай.

— А… Так точно, господин скриптор… Слава «Железному легиону»! — Во всю силу легких гаркнула Элеум.

Сработало! Мальчишка дернулся, попытался распрямиться. Исполнять свои дурацкие воинские приседания и поклоны новобранцев учили на совесть. Ствол карабина качнулся в сторону. Совсем немного, и ненадолго, но Ллойс было достаточно и этого. Тяжелая ребристая подошва ботинка наемницы впечаталась мальчишке в пах.

— А-А-А!!! — Заорав, парень выпустил из рук оружие и всхлипнув, скорчился на полу. Ллойс довольно оскалилась, собрав последние силы, с кряхтением перевернулась на живот, встала на четвереньки и, подобрав карабин, оттянула затвор. По полу покатилась пустая гильза.

— Перезаряжать надо, «Господин скриптор», — прохрипела наемница, постанывая и чертыхаясь при каждом движении, проползла разделяющее их с мальчишкой расстояние. Навалилась сверху, придавила к полу дернувшиеся было к ее шее руки, хлестнув по пути локтем по затылку, а ребром ладони — по примотанной к палке ноге. Остатки сил ушли на то, чтобы перевернуть задохнувшегося от боли, но отчаянно сопротивляющегося подростка, на спину и усесться на него верхом. Ллойс надеялась, что этого будет достаточно. Мир опять начал кружиться, покрытый слоем мусора кафель пола стал стремительно превращаться в сдувающийся водяной матрас, и девушка искренне сомневалась, что ее хватит на второй раунд. Умирать не хотелось. Принимать смерть от рук щенка-фанатика, тем более.

— А-А-А! Уйди! Мутантка!! Я не хочу!! Отстань!! Пусти!! — Заголосил паренек пуще прежнего.

Некоторое время Ллойс рассматривала раскрасневшееся от боли и усилий, покрытое испариной лицо «господина скриптора».

— Я тоже не хочу, — проворчала она, наконец. — А надо. Аптечка, еда. Энергетические батончики. Ваш чудо-напиток? — Не дожидаясь ответа, наемница зашарила по разгрузке парня.

— А-А-А!! — Выгнувшись, скриптор попытался встать на мостик и скинуть с себя девушку. Ллойс мысленно хмыкнула. Физическая подготовка у парня явно хромала. Сейчас с ней и младенец бы справился. Да и не похож пацан на боевика. Даже для умника слишком хилый. Летописец? Из тех чудаков, что на базе с бумажками сидят? Слишком молод, но мало ли что в жизни бывает. Тогда где остальные? Летописцы без охраны не ходят. Взгляд наемницы задержался на лежащей поодаль обугленной голове. Это уже многое объясняло.

— Будешь орать — придушу. — Посчитала нужным пояснить Ллойс и, нашарив, наконец-то, искомое, вытащила из разгрузки увесистый пенал войскового медицинского пакета. Аптечка оказалась почти пуста. «Травматических» не было вообще. Отсек для противошоковых был наполовину пуст. Отделение средств, способствующих выведению боевых токсинов, будто кто-то вылизал. Даже от «умного бинта» осталось меньше половины. В углу под распотрошенным контейнером с перевязочными материалами сиротливо лежала ампула аддиктола[7]. Рассудив, что хуже не будет, Ллойс зарядила оставшиеся ампулы в инъектор и трижды нажала на спуск, после чего отбросила опустевшую аптечку в сторону.

— Ты чего… Это же… — Шокированный увиденным, скриптор даже прекратил дергаться.

— Жратва и тоник. — Наемница лениво ткнула стволом в лоб парня. — Живо дал!

— В левом кармане, — пробормотал мальчишка. — Это моя последняя еда.

— Вкуф-фно. — Пробормотала запихнувшая в рот энергетический батончик Ллойс. — И тоник хороший. Витамины, стимуляторы, питательные вещества, оздоравливающие наноботы. Все по науке. Мертвого поднимут. Жаль, что одноразовые. Вам, психам, наверняка понравилось бы в шкуре упырей. — В голове наемницы прояснилось. То ли действовал аддиктол, то ли противошоковые. А может, нанороботы действительно решили ударными темпами восстановить все, что смогут в течение недолгого часа своей жизни, так или иначе, голова престала кружиться, а слабость медленно отступала. Расплывшись в блаженной улыбке, Элеум выгребла из карманов разгрузки скриптора остальные батончики, шустро распихала их по собственным поясным сумкам, убрала карабин в кобуру и потащила из укрепленного на запястье фиксатора небольшой выкидной нож. Глухо щелкнуло матово сверкнувшее в тусклом свету аварийных ламп лезвие. Не обращая внимания на снова попытавшегося ее сбросить легионера, Ллойс довольно долго разглядывала парня. После чего, видимо, приняв какое-то решение, чертыхнувшись себе под нос, подцепила лезвием крышку висящего на груди скриптора небольшого футляра и ссыпала его содержимое себе в карман, еще раз наскоро обшарила подростка в поисках спрятанного оружия и только тогда позволила себе встать. Голова слегка закружилась, но девушка была почти счастлива. Ее шансы на выживание резко возросли.

— Сука, — прохрипел не спешащий подняться на ноги скриптор. На глазах подростка выступили слезы. — Сука, я ведь без лекарств и еды загнусь.

— Ага. Точно загнешься. — Кивнула наемница. — Ты, ведь, ни охотится, ни выживать не умеешь. Поэтому тебе надо к людям. Ты, конечно, совсем без серебра остался, но Легионера в любом поселке примут, сам знаешь… С распростертыми объятьями… До ближайшего, кстати, всего-то километров шестьдесят.

— Сука, — устало повторил подросток.

— Да я и не отрицаю. — Пожала плечами Ллойс. — Только у нас проблема. Сюда идут злые дяди, а может и тети. Я знаю, что сама не подарок, но они, уж поверь, намного хуже. Думаю, уже к вечеру будут здесь. И им выгодно, чтобы все было шито-крыто. У них здесь склад ядерных батарей. От ваших прятали. Понимаешь? Бах! — Направив указательный палец в сторону шмыгающего носом подростка, девушка изобразила выстрел. — И нет скриптора, а тело спрячут. Мутанты, мол, съели. Еще хуже, что примерно через час обезболивающие, твой замечательный тоник, аддиктол и остальная дрянь перестанут действовать, и у меня начнется жесткий отходняк. Про «Хронос» слышал? Наверняка, слышал… Ты, вроде, умный мальчик. По лицу видно. Вон как хитро сопли по роже размазал. Дурак бы так не смог. Умный, но тяжелый. А я почти два дня не ела и без жратвы я просто тебя не унесу.

— К-куда? — Ошарашено выпучил глаза скриптор.

— Подальше отсюда. Пересидим в лесу, подождем, пока я переломаюсь, а потом в поселок, — медленно, почти по слогам, словно разговаривала с умалишенным, пояснила Ллойс, убирая нож наемница. — Шестьдесят километров. Не так, чтоб далеко. За пару-тройку дней справимся. Если совсем край будет, тогда дней пять. Там и больничка, и еда, и кабак. Покушаем, помоемся, сопельки тебе вытрем, девочку симпатичную найдем. Кстати, радио там тоже есть. Так что подмогу позвать — не проблема. А еще мне их староста должен. Сильно. — Рот девушки изогнулся в улыбке. Скриптор зябко поежился. Улыбка у наемницы вышла на редкость многообещающей. И паскудной.

Глава 2

Небольшой костерок, слегка потрескивал, весело поедая палую листву и тоненькие, смолистые веточки. Плавающие в слое вытопленного жира кусочки мяса и корней лопуха, весело скворчали и источали аппетитный запах.

— Я это есть, не буду. — Обиженно оттопырив губу, Райк сглотнул слюну, бросил голодный взгляд на поставленный на угли и теперь служащий то ли сковородкой то ли котелком, зачем-то подобранный наемницей на стоянке супермаркета колпак от автомобильного колеса, и, упрямо скрестив на груди руки, отвернулся.

— Почему? — Удивилась Ллойс, помешивающая варево ложкой-вилкой извлеченного из-за высокого голенища ботинка мультитула. Видимо, удовлетворившись результатом, девушка провела ладонью по вызывающе торчащему гребню ирокеза, с видимым удовольствием облизала ложку и, откинувшись назад, оперлась спиной на слегка сырой склон небольшого лесного оврага, служащего прибежищем их небольшому отряду. — Почти готово, — пояснила она. — Сейчас пожрем и дальше двинемся.

— Я. Это. Есть. Не буду. — Нахмурившись, и выделяя интонацией каждое слово, упрямо повторил подросток. — У этой мерзости нога из шеи росла и две пасти было. Кодекс запрещает употребление в пищу мутантов и неклассифицированных растений.

— Да я и не настаиваю. Мне больше достанется. — Пожав плечами, Элеум выщелкнула из пачки сигарету и, прикурив от извлеченной из костерка веточки, с блаженным видом выдохнула небольшое облачко горько пахнущего дыма. — Тем более, мне кажется, что нам пора серьезно поговорить.

— Кодекс запрещает загрязнять тело легионера бесполезными токсинами, а дым демаскирует позиции. — Настороженно глядя на дымящийся кончик сигареты, заявил продолжающий хмуриться скриптор.

— Старшие курить не давали? Ну и я не дам. — Ллойс с видимым удовольствием сделала глубокую затяжку, стряхнула пепел под ноги, достала из кобуры обрез, придирчиво осмотрела, зачем-то потерла ствол о штанину, после чего вернула оружие на законное место. — Не бойся, не увидят они нас. Уже часа два, как разминулись. Наверняка, эти ребятки сейчас к супермаркету подходят. Пока тайник раскопают, пока поймут что что-то не так… Криков моих предсмертных, например, не слышно… — Щелчком отправив окурок в костер, наемница перевела задумчивый взгляд на подростка. — А теперь ты перестанешь пытаться увести разговор в сторону и расскажешь мне, кто ты, мать его, такой и почему здесь оказался.

По большому счету, Ллойс даже не рассчитывала на ответ. В голове у мальчишки явно творился совершенный кавардак. Да и чего ждать от фанатика, росшего, похоже, в совершенно тепличных условиях, и мозги которого, наверняка, методично промывали с самого детства. Скриптор боялся почти всего. Боялся леса. Перепугался вышедшего к ручью, где она набирала во флягу воду, двухголового оленя. Шарахался от каждого ее движения, чуть не падая в обморок от мыслей о том, что с ним будет делать страшная «мутантка», больше половины дня тащившая его на плечах. Почти до мокрых штанов испугался, всё же, накрывшего ее несколько часов назад приступа. Со священным трепетом смотрел, как она, нарушая боевые наставления и заветы кодекса железячников, вкалывает себе остатки найденных в аптечке препаратов. И почему-то практически не проникся видом недавно прошедшей не далее, как в паре сотен метров от них, группы из полутора десятков крепких вооруженных мужчин, видимо, считая, что наемнице, сумевшей отправить на тот свет четверых серокожих, нипочем и целая армия. Может, всё же, стоит его припугнуть? Пугать не хотелось. Хотелось есть и спать. А еще, глупо, но этот мальчишка ей нравился. Парнишка почему-то вызывал доверие. А еще оказался довольно симпатичным. Элеум мысленно вздохнула, отгоняя от себя непрошенные мысли. Слишком долго одна, просто, слишком долго она мотается по этим лесам, где даже поговорить не с кем.

— Кодекс запрещает рассказывать детали операции гражданским. — Прервавший неторопливые размышления наемницы, скриптор громко шмыгнул носом, бросил очередной голодный взгляд на мерно булькающее на огне месиво и упрямо выпятил челюсть. — Ты спасла меня, и я это ценю. «Железный легион» может быть благодарным. Но не надо испытывать мое терпение. Тебе повезло, мутантка, что я вообще…

— Твое терпение? Ну и откуда ты такой взялся, а? — Устало закатила глаза Ллойс. — Либо ты тупой, либо очень хитрый, либо, просто, донельзя наивный. Ты, ведь, даже не рассматриваешь ситуацию, что я буду тебя пытать, так? — Неуловимым движением нагнувшись вперед, девушка покачала перед носом подростка зажатым в кулаке мультитулом. — Видал аргумент? Будешь выкаблучиваться — в задницу ткну. Четыре дырки за раз — это больно.

— Железный легион… — Несколько секунд подросток заворожено разглядывал нанесенные на фаланги пальцев наемницы наколки, а потом, слегка побледнев, попытался отодвинуться подальше от девушки, но уперся спиной в противоположный склон оврага. Сморщился от боли. Наверняка, сумасшедший бег с препятствиями и запутыванием следов утомил его не меньше, чем Элеум, но в целом мальчишка держался неплохо. Лучше, чем можно было ожидать.

— Не прощает, знаю. — С серьезным видом кивнула Элеум, отодвинувшись от скриптора, и подхватив несколько лежащих под ногами листьев лопуха, используя их как прихватки, сняла с костра «котелок». — Но легион далеко, а я здесь, рядом. И ты здесь. И больше никого, понимаешь? — Кинув долгий взгляд в сторону сосредоточенно жующего губу и шмыгающего носом, покрывшегося красными пятнами, казалось, готового в любую минуту расплакаться Райка, наемница громко вздохнула. — Ну хорошо, обмен[8]. — Возвела очи горе она. — Так лучше?

— Обмен. — После некоторой паузы кивнул заметно расслабившийся подросток и быстро добавил: — Я первый.

— Да не вопрос. — Кивнула наемница и, подхватив первый кусок дымящегося мяса, отправила его в рот.

— Из какой ты банды, где ваша база? Кто главный? Вооружение? Цели? Укрепления? Кто отвечает за переговоры? — Выпалил на одном дыхании скриптор и застыл в ожидании ответа.

Чуть не подавившись едой, Элеум с недоумением взглянула на парня.

— Дурак ты, Райк, — проворчала она после долгой паузы. — Наглый, самодовольный мальчишка. Хотя, что от вас, железячников чокнутых, еще ожидать. — С трудом подавив подкативший к горлу смешок, наемница посмотрела в сторону, казалось, даже переставшего дышать от напряжения подростка, и не торопясь отправила в рот еще одну порцию еды. — Банда моя, а точнее профессия, называется «вольный стрелок», «наемник», «ствол» и много как еще. Дислокация? Да везде, где жизнь носит. Цели? Что скажут, то и делаю, если в цене договоримся, конечно. Главный? Да нет у нас главного. Есть уважаемые люди, к советам которых прислушиваются. Есть командиры больших отрядов, но они начальники только для своих людей. Укрепления? Это, обычно, нанимателя забота, хотя, старики говорят, что лет тридцать назад где-то на севере, у Светящегося моря стоял форт, что-то типа учебного центра для новичков. Вроде как, старая армейская база, а потом ее взорвали… или ледниками затерло. Точно не знаю. До моего рождения это было, и уж точно до того, как я к наемникам пришла. Думаю, враки это все. Армия, те кто выжил, большей частью к вам в Легион попали, а остальные… кто же новичков учить будет — конкурентов себе плодить? Переговоры? Ну, если хочешь весть передать или нанять отряд, запасайся серебром и топай в бар «Боевая зона». Это в Хабе. Там всегда наших полно.

— Врешь. — Засопел скриптор. — А мне говорили, что при обмене только последние подонки врут. Мутантов-наемников не бывает[9]. Их в приличные поселки не пускают. Сканер пикнет — и все[10]. Даже самые жадные не нанимают. Себе дороже. Ты — из банды. Только не пойму, из какой. «Туннельные змеи», «Коллекторы»? Нет, слишком… чистая. «Операторы»? — тоже нет: снаряжение слишком бедное. «Стая»? — тоже не подходит, ты крепкая, сильная, сразу видно, но зубы не заточены. «Адепты Гейгера?» — нет, там мутанты только с видимыми дефектами…

— Ты ф-сех решил перефифлить? — Прочавкала подбирающая из «блюда» последние куски наемница. — С фефо ты фо-фе фсял, фто я — муфанфка?

— Э-э? — Осёкся подросток.

— Если всех решил перебрать, то до вечера времени не хватит. С чего ты вообще взял, что у меня мутации есть, парень? — Повторила Ллойс. — И что я — из банды?

— Ты в открытом бою справилась с четырьмя боевыми модификантами класса В. Почти без оружия, в одиночку. Такое не под силу даже рыцарю в полной боевой броне. При учете применения нейромодулирующих боевых стимуляторов и полного боекомплекта шанс повышается, но, всё равно, менее десяти процентов… Серьезных нанокультур у тебя нет. Не стала бы ты тогда оленя радиоактивного жрать и воду из ручья пить. Пакет константных, корректирующих состояние организма нанитов совместим только с чистой ДНК. Лишняя доза — лишний риск. Боевых модификантов только до последней войны могли делать. На старуху ты не похожа. Значит, ты — мутант. Внешних признаков визуально не наблюдается, значит, класс не ниже В-плюс-плюс или даже А[11] — элита. И эта твоя прическа… такие рейдеры носят, чтобы круче казаться.

— Чертовы фанатики, — насмешливо цокнув, наемница не торопясь облизала ложку, затем покрытые жиром пальцы и, стряхнув на землю остатки подливки, принялась оттирать автомобильный колпак листьями лопуха. На металле оставались длинные зеленоватые разводы. — А я не верила, что верующим мозги только мешают. У вас в легионе даже ученым-техникам, видимо, весь ум отшибают, чтоб служить было проще.

— Ты — мутантка, — упрямо выпятил челюсть подросток. — Не отпирайся.

— Да я и не отпираюсь, — пожала плечами девушка, — просто… Тебе не кажется, что ваши рыцари свои костюмчики слишком любят? Прямо-таки заходятся при их виде в священном трепете и воевать без них не хотят, суки. Беда в том, что силовая броня создавалась не для войны, а совершенно для других задач[12]. Это уже потом ее модифицировать начали. В броне клокстопперы практически бесполезны. Ну не сможешь ты двигаться быстрее, чем позволит автоматика. А самостоятельно тонну металла ворочать сил не хватит. У меня еще много доводов. Но ты их слушать не будешь. — Почесав переносицу, наемница придавила подростка тяжелым взглядом и криво ухмыльнулась. — Поэтому у меня предложение. Дойдем до Свиного холма. Это приличный поселок. Под вашим, кстати, протекторатом, да и сканер там есть. Если запищит, можешь называть меня мутанткой, сколько влезет. Можешь даже попытаться толпу сагитировать меня на вилы поднять. А до тех пор, еще раз так меня назовешь — заставлю сожрать тебя угли от костра.

— До чего дойдем? Какого еще Свиного? — Не понимающе моргнул скриптор.

— А я думала, что ты местный… У вас, ведь, форт километрах в трехстах… — Наемница задумчиво почесала переносицу. — Свиной холм — так поселок, куда мы идем, называется. Почему — даже не спрашивай. Спасибо, кстати…

— За что? — удивился подросток.

— За то, что не прирезал богомерзкую, противную природе мутантку, пока ее ломало. — Пояснила Ллойс. — Хотя… Я на твоем месте тоже резать бы не стала, но связала бы. Для спокойствия. Вдруг, как оклемаюсь, мне свежего мяса захочется?

— Ну… я… — отвел глаза подросток и покраснел.

— А-а… — Ллойс понимающе кивнула. Губы девушки медленно изогнулись, сжались, превращаясь в тонкую, будто бритвенный порез, щель. — Понял, что сам до людей не доберешься. Решил подождать, пока мы дойдем до поселка, вызвать помощь по радио, а когда придут взрослые, сдать меня с потрохами? Умно. Судя по тому, как лихо ты меня проклассифицировал, наверняка ты, пока меня трясло, вместо того, чтобы попытаться помочь, всю прощупал, обнюхал и, может, даже попробовал на зуб и теперь очень надеешься на повышение. Класс В — ценная добыча. — На мгновенье черты в общем-то симпатичного лица девушки дрогнули, и из глубины проступило что-то хищное, жестокое, бешенное. — Тесты, вивисекция, препарирование, как итог — новые знания. Так? — Глухо рыкнула Элеум, не сводя глаз с опасливо отодвинувшегося подростка. — Все для высшей цели. Я права? А еще тебе, озабоченному ублюдку, просто нравилось меня лапать. Надеюсь, ты меня не изнасиловал? Мне не придется лечить гонорею? Меня не начнет мутить по утрам?

— Я. Э-э-э… — Казалось, покраснеть ещё больше уже невозможно, но скриптору это удалось. — Кодекс запрещает контакты с измененными…

— Дурак. — Прокомментировала реакцию мальчишки наемница. Плечи девушки расслабилось. Наполненный скрытыми рычащими обертонами голос снова стал нормальным. — Впрочем, все вы железячники такие. Легион уничтожает мутантов только за то, что они мутанты. Не разбирается, кто зверем стал, а кто и мухи без причины не обидит. Упырей несчастных по кускам живьем режете. А пару лет назад, вообще, целую общину мутов[13] выжгли. Красное называлось. А чем они вам помешали? Ну, живут уродцы кучей, сеют, пашут, пшеницу растят да скот разводят. Торгуют помаленьку. От банд откупаются, вам, когда пришли, хлеб-соль вынесли. А вы их со стариками и детишками… Там до сих пор ничего не растет, только яма огромная. А у них на все село только одно ружье было. Волков от овечек гонять. Других бы за то, что тактику применили, давно бы в клочки порвали. Собрались бы всем скопом и порвали. Но легионерам все можно. Грабь, жги, насилуй. Высокие цели. Да? Всеобщее благо, выживание человечества. — Наемница досадливо сплюнула, чуть не угодив на сапог Райка. — Но тех, у кого мутации полезные, надо изучать. Может, когда и удастся понять технологию создания модификантов. А как поймем, так всех к ногтю… Твоя очередь.

— Неправда, — вскинулся подросток. Кулаки скриптора сжались. Парня затрясло от плохо сдерживаемого гнева, лицо пошло красными пятнами.

— Правда, правда, — лениво протянула наемница, — кстати, твоя очередь. Обмен. Не забыл? Кто ты такой? Куда идешь? Зачем?

— Старший искатель-скриптор «Железного легиона» Райк. Иду на север. Цель — секретно. Задание — секретно. Дело «Железного легиона». — На одном дыхании выпалил Райк и поспешно отвернулся.

— Ну, и кто теперь подонок? Целый «Старший искатель», надо же. — Смешно оттопырив губу, наемница принялась разглядывать покрытую грязью физиономию мальчишки. — Разведчик значит. Профи, мать его. Боевик высшего класса… До брони только не дорос. С обычным охотничьим карабином не сладил. Лопух обыкновенный не узнал. Оленя, почти не «горячего», кстати, жрать отказался только потому, что он выглядит противно. Боль в сломанной ноге глушил сильнейшими противошоковыми из аптечки. Единственный комплексный «Медшот», дорогущую вещь, кстати, на пустячную по сути травму потратил. Тоника со стимулирующими наноботами, который нигде не достать, потому как его только у вас на центральной базе гонят, выхлебал столько, что хватило бы десяток бойцов на ноги поставить. А перед этим даже не додумался вправить кость. Или не смог… Хотя курсы полевой хирургии господину старшему искателю сдавать, наверняка, не раз приходилось… — Хмыкнув, наемница с сомнением оглядела пук измочаленных листьев и снова склонилась над импровизированным котелком. — Ты хоть в курсе, что у тебя нога почти срослась? И что в поселке ее снова ломать придется? Если, конечно, ты дальше без костыля ходить хочешь. А, искатель-скриптор?

Покрасневший, словно его обдали кипятком, Райк, утер рукавом нос. Всхлипнул. Раз, другой, третий, и неожиданно заревел в голос.

— Я всегда хилый был… Болел много… Я качался… — Выдавил из себя задыхающийся от слез подросток. — Вакцины мне кололи, стимуляторы, гоняли каждый день. Всё равно, слабый… Сказали: не воин, пойдешь в скрипторы… Я старался… Честно. Читал много… Учил… Запоминал… Меня поставили в медицинский отсек помощником… Оказалось, что мне от крови плохо… Заблевал операционную, сознание потерял… Выгнали… Отправили на радиовышку… Я старался… Я не знал, что провода должны быть красные… На схеме они синие были… В лабораторию меня перевели… Это не из-за меня пожар начался… Я включал вытяжку… И препараты выложил аккуратно… Колония ботов погибла… Хотели меня с базы выгнать… Но меня дядька отстоял. Рыцарь Данс — старший искатель… Сказал, буду оруженосцем… Еду готовить, котелок чистить, оружие полировать, броню красить… Сказал: последний шанс, иначе сам выгонит… Потом ему задание дали на север идти, в Хаб… Дело «Железного легиона»… Святой поход… Он сказал: со мной пойдешь, учиться будешь… Что жизнь в пустошах из меня человека сделает… А не… — Мальчишка громко хлюпнул носом, выдув огромную соплю. Утерся рукавом. — Это не из-за меня ядерная батарея села… Я клеммы каждый день полировал… Она просто очень старая была… Я не знал, что водой нельзя, только растворителем можно… Ну, броня у дядьки и встала… Он по карте посмотрел, сказал, что рядом супермаркет довоенный есть… Если местные не знают, там батарей до… много, в общем… Мы и пошли… А там эти… Они его не сразу убили… Отобрали пулемет, руки ему между досок ломали… ноги… Потом ножами резали… На куски рвали… Он еще живой был, когда его есть начали… А меня не убили… Даже не обыскали… Заставили смотреть… Только ногу сломали, чтоб далеко не убежал… Смеялись, сказали — новая невеста у них будет… И мясо свежее… А потом ты пришла… Я знаю, вы мутанты-рейдеры тоже каннибалы… И легион ненавидите… Думал, ты меня… — Последние слова подростка утонули в рыданиях…

— Вот долбоклюй. — Брезгливо покосившись в сторону сотрясаемого плачем подростка, наемница задумчиво покопалась в прическе, вытащила из фиолетовых волос несколько сухих сосновых иголок, сплюнула и спрятала, казалось, ставший после чистки еще более грязным импровизированный котелок в карман небольшого рюкзака, подобранного в том же супермаркете. — Это легионеры всех ненавидят. Мутантов за то, что не такие, рейдеров — за то, что не хотят жить по их законам, нас за то, что вооружены и кланяться не привыкли, кустарей[14] за то, что технологиями владеют. А ты… Сдался ты мне… Из-под серокожих тебя вывела? Вывела. Считай, свой «святой» долг выполнила. От легиона вашего, гребаного, мне ничего не надо. Так что, можешь валить на все четыре стороны. Отпускаю.

— Ты, что, здесь меня оставить хочешь? — Слезы высохли враз, как по волшебству.

— Наверное. Не всю жизнь мне на горбу тебя таскать. — Ллойс пожала плечами и раздраженно почесала покрытую царапинами шею. — Черт, пока бежали вся иголками искололась. Нам по одиночке сподручней будет. Тут лес — жратвы и воды полно. На запад не ходи только, там пятно «горячее», даже светится ночью. Поселок на северо-востоке. Сделаешь себе костыль, как-нибудь до людей доковыляешь или доползешь. Только не шуми сильно и ночуй на деревьях. Я тут медведя пару дней назад встретила и волколаков парочку. Ну, знаешь, собаки-мутанты такие. Здоровые и слепые. Где одно там и другое, сам знаешь…

— Я… — Подросток икнул и умоляюще взглянул на девушку. — Не надо… Пожалуйста…

— О как пробрало, — хмыкнула внимательно изучающая лицо скриптора Элеум. — Пожалуйста — слово-то какое… Значит, пока к людям не вышли, мы — лучшие друзья. Оруженосец Райк и наемница Ллойс по кличке Нежить. Звучит круто. Оттирай сопли и давай ко мне на закорки. И прошу, как друга, придерживай пулемет так, чтоб он меня по башке каждый шаг не долбил. У меня и без того головной боли полно. — Встав, наемница потянулась так, что защелкали суставы. — Нам еще полдня топать. Хочу успеть в поселок раньше, чем те ребятки с ружьями. Их снайпер мне не понравился. Мутный тип. Ну не бывает у стрелка клички «Слепой»…

— А ты — точно не рейдер?

— Точно, точно, — тяжело вздохнула, присаживаясь на корточки, Ллойс. — И есть тебя не буду. Ну не ем я сопливых — брезгую. А еще ты воняешь…

— Я не воняю…

— Да от тебя штын, будто в выгребной яме ночевал… Лезь, давай.

— Это от медшотов… — Смутился подросток. — А прическа?

— А что прическа? — В очередной раз проведя пальцами по жесткой щетке ярко-фиолетовых волос, криво усмехнулась наемница. — Год назад в карты проигралась. Денег не было, потому играли на желание. Думала, что все поимеют меня и в канаву выкинут. Но Шорох, долбоклюй чешуекрылый, выдумал этот хренов ирокез. Долго глумился еще, цвет позыковырестей придумывал. Ну, походила я с ним пару месяцев. Попугала народ. А потом, как-то самой понравилось. Действительно, круто смотрится.

— А… да… наверное… — скриптор отвел глаза в сторону.

— Да не вру я. У стрелков тоже есть кодекс, мальчик[15]. И он намного честнее вашего. Если меня наймут воевать против своих, я могу отказаться, вернуть аванс и послать всех в задницу. И никто не будет меня осуждать, и стрелять в спину. И еще в этом кодексе сказано, что врать можно только врагу. А мы ведь не враги, правда? — Наемница с усилием разогнулась, покачнулась от веса устроившегося у нее на спине скриптора — Мелкий, засранец, а тяжелый, как наковальня. И чем вас в легионе только кормят?

— Я не засранец. И не мальчик, — угрюмо пробурчал подросток.

— Да? — Удивилась наемница. — А мне казалось, что оруженосец в легионе — это только до семи лет. С семи до четырнадцати — послушники. А потом уже всякие младшие скрипторы, помощники, подавальщики, и тому подобное… Это, вроде, старший послушник называется… Рыцарь — только после двадцати… Паладин, Старейшина, Ментор, Комиссар и все остальное — только за заслуги и после третьего десятка… Крупноват ты для семилетки, не находишь? — Она не увидела, как покраснел подросток. Только почувствовала, как наливается жаром прижатая к шее щека скриптора. — Пулемет не вырони, «не мальчик». И в ухо мне не сопи. И хватит меня лапать. А то скину… — Первый шаг дался тяжело. Второй чуть легче. Лицо Ллойс расколола злая, больше похожая на оскал бешенного зверя улыбка. Чуть больше тридцати километров по пересеченной местности. Бегом, с грузом на плечах. В мальчишке килограмм семьдесят, а еще пулемет и батарея… Пустяки. Не впервой. Главное, чтобы этот придурок не отвалился и не потерял от боли сознания. Тащить на плечах коматозника — то еще удовольствие. Тогда они вряд ли успеют в поселок до темноты…

* * *

— Слушай, как тебя там, Дохлая, да? Ну, не бузи. Хватит мне дом громить. — Обеспокоенно поглядывая на смотрящий ему куда-то в область живота ствол обреза, старик примирительно поднял руки. — Я, ведь, от оплаты не отказываюсь. Половину цинка девятки и двести грамм серебром. Половину ты уже взяла, значит…

— Это был кидок, Ленивец. А за кидалово платят по-другому, — весело улыбнувшись, Ллойс опрокинула набок очередной шкаф с аккуратно расставленной в нем фарфоровой посудой, дождалась, когда затихнут треск и звон. Удовлетворенно кивнула и смачно плюнула, целясь на стоптанные ботинки замершего у опрокинутого стола старосты. Не попала. — Мой любимый ножик обошелся мне в сто пятьдесят серебром, «Хронос» — почти в триста, придется возместить, дедуля, а это, еще не считая моих нервов. И ручки-то свои механические опусти, опусти. Надеюсь, ты понимаешь, что прежде, чем своими грабками до меня дотянешься, я тебе помидоры-то отстрелю. По бабам бегать уже не получится. Это надо же придумать такое. Мол, у тебя колония наноботов есть, что от всех болячек защищает. И боты, будто только половым путем передаются. И какая курица на такое клюнет?

— Есть колония. «Неприкасаемый» называется. — Вздохнул старик, медленно опуская руки. — Из семейства клещей, так что действительно передается. Только не надолго. Сломались боты. Размножаться не хотят. У меня отец в «Нанотехе» работал. Я еще совсем мальцом был, когда он мне первичную культуру ввел. Остальные не успел. Под «горячий» дождь попал. За месяц упырем стал. А протезы и остальное я уже потом, в армии сообразил.

— Это сколько же тебе лет, Ленивец? — Удивленно вскинула бровь наемница.

— Сто двадцать восьмой пошел, — угрюмо буркнул старик.

— И не надоело юбки мять? В твоем-то возрасте, дедуля. — Насмешливо хохотнув, Ллойс пинком отшвырнула в угол комнаты письменный стол. — Не развалишься?

— Не твое дело, пигалица. Еще учить меня будет. — Раздраженно фыркнул старик. — Ну, так возьмешь, что даю, или дальше этот цирк продолжим? Ты, ведь, не права, Нежить, и сама это прекрасно знаешь. Не обязан я тебе всю информацию по заказу давать. Да и не выполнила ты его вовсе. Батарей у тебя с собой нет.

— Как нет? — Ненатурально огорчилась наемница. — Неужели выпала? — Не опуская оружия, девушка скинула с плеч потрепанный рюкзак и бросила его под ноги старосты. — Смотри-ка, нашлась! Хрен ты старый!

Неожиданно привлеченная донесшимся снаружи гомоном, Элеум, позабыв про старосту, подошла к окну и с интересом проводила взглядом целый выводок одетых в лохмотья детей от пяти до семи лет.

— Тепличных рабочих детки, — пояснил Ленивец. — На учебу идут. Грамоте учиться.

— Всех учите? — Удивилась наемница.

— Конечно. — Кивнул староста. — Всех одинаково. А там уже, как у кого мозги заточены. Кто врачом станет, кто теплицы ставить да технику чинить научится, ну, а кто-то читать-писать научится, и все… Но учить надо всех. А то в скот превратимся.

— В мешке одна, как договаривались. Немного «светится», потому я её автомобильным колпаком прикрыла[16], — буркнула неожиданно растерявшая почти весь боевой настрой девушка. — Остальные твои архаровцы и Слепой Пью принесут. Завтра, может быть. Отстали они немного. Заплутали или еще чего, а может, им моя растяжка не понравилась. Не бойся, там светошумовая. Тоже, кстати, оплатишь мне. Пару часов повоют и оклемаются. Наверняка, требуху Серокожих еще принесут и историю, как они героически с ними воевали. А я тебя кинула и сбежала. Уж сделай девушке приятное, дай послушать, как они ее тебе, это фуфло, толкать будут. Что все не взяла — не обессудь. Не люблю я тяжести таскать.

— И откуда ты такая взялась, а? — Вздохнув, Ленивец, заложив руки за спину, начал задумчиво перекатываться с носка на пятку. — Тяжести таскать… Принесла уже… тяжесть… на мою голову. В общинном доме сидит. Третью курицу трескает. Вот проглот. Что я его дружкам, когда они сюда прибегут, говорить-то буду?

— А ты сам подумай, Ленивец, — наемница, опустив обрез, подняла лежащий среди раскиданных бумаг и книг стул и уселась на него верхом. — Допустим, порвешь ты меня сейчас. Ведь, можешь, дедуля, можешь, не прибедняйся. В тебе боевых имплантатов, наверняка, побольше, чем в самом крутом боевике Операторов. Пару пуль, конечно, словишь, но меня задавишь. А пацана прикажешь бритвой по горлу и в овраг. Но есть одна закавыка: его половина деревни видела. Всё равно, кто-нибудь проболтается. Железячники такого не прощают. С тобой даже разговаривать не будут, просто возьмут поселок в кольцо и раскатают из минометов. Или тактикой долбанут, как в Красном. Любят они это дело. Чтоб в щепки да в дребезги, и только яма осталась. — Разглядывающая во время своего монолога лежащую рядом со стулом чудом уцелевшую в устроенном ею погроме расписную фарфоровую тарелку наемница с усмешкой наступила на нее каблуком. Раздался хруст. Староста болезненно поморщился. — А так… Ну, сдашь ты половину батарей, остальные заныкаешь. Парень, ведь, все равно в подвал не лез, так что не знает, сколько их там было. Скажешь, раскаиваюсь, мол, только недавно о супермаркете узнал, да бес попутал. Ветряки, мол, сломаны, а теплицы освещать надо. Еще чего-нибудь наплетешь, слезу пустишь… На лапу дашь, конечно, чтоб на запчасти тебя, болезного, не разобрали. Выкрутишься, одним словом.

— Ветряки, действительно, сломаны. А ночи этим летом холодные. — Вздохнул старик. — Урожай пропадает. И производство прятать уже поздно. Рабе, врач от Бога конечно, но придурок конченый, когда парню ногу вправлял, ему сразу несколько колоний впрыснул. Засветил по полной, шлемазл…

— А это тоже мои проблемы? — Мило улыбнулась наемница.

— Авраама зачем покалечила? У парня через неделю свадьба, — буркнул староста и, осторожно подняв с засыпанного осколками пола колченогий табурет, присел на краешек. — Кабинет мне разгромила…

— Не покалечила, а нос сломала. До свадьбы заживет. Нечего было мне в лицо ружьем своим тыкать. И шлюхой называть. Не люблю.

— Серокожих сколько?

— Всех. Их, ведь, четверо было, так? — Задумчиво почесала переносицу Ллойс.

— Четверых. И нож сломала. В рукопашную, значит… Однако. — Покачав головой, тяжело вздохнул староста. — Ну, и чего хочешь?

Элеум неторопливо убрала обрез в кобуру. Выщелкнула из пачки сигарету. Прикурила. И принялась загибать пальцы.

— Помыться. Пожрать. Отоспаться пару дней. Цинк девятки. Килограмм серебра. Три сотни пятидесятого. Чуток аптеки. Пачку умного бинта. Пятьдесят аддиктола. Пятьдесят медшотов. Вы, ведь, здесь и его гоните, насколько я понимаю. Слишком уж в теплицах набор… специфичный. И чаны с фтороморфом[17] рабочие.

— Глазастая, — хмыкнув, Ленивец задумчиво забарабанил по колену пальцами. — По первым двум пунктам вопросов нет. Можешь хоть месяц здесь жить, столоваться и спать в гостевом доме. Не возьму с тебя ни грамма. В кабак захочешь или еще чего, сама плати. Остальное… ты не обурела, Дохлая? А по пятидесятому… Ну, и где я его тебе возьму?

— У тебя на въезде метрах в трехстах, рядом с дорогой секрет. С «противотанком». Там и возьмешь. — Неопределенно отмахнулась сигаретой наемница. — Знаю, что дефицит. Я тебе взамен пулемет подарю. Мне эта бандура ни к чему. Тяжелая больно, а тебе пригодится. Можешь продать, можешь на вышку поставить или еще куда. Если уж совсем прижмет, можно еще под триста восьмой калибр[18] попробовать переделать. Его всяко найти проще будет.

— Пулемет отдашь?… — Брови старосты удивленно поползли вверх. — Ты уверена?..

— Не знаю, что ты подумал, Ленивец, но ты неправ. — Криво усмехнувшись, девушка снова с хрустом каблуком придавила тарелку. — Но для ясности поясню еще раз. Никакого прощенья. Он тяжелый. До города мне его тащить не с руки. А ты мне за него заплатишь… Сполна заплатишь..

— Не пойдет. — Покачал головой староста. — Всё, что ты просишь… Ну нет у нас сейчас столько, не сезон, да и из-за батарей производство встало. Опять же легионеры аж три раза приезжали. Хоть, и боевики-дуболомы, а производство приходилось останавливать… Два месяца вместо маржи сплошные расходы. — Староста раздраженно поддел носком ботинка ближайший гроссбух. — Девятки тоже больше не дам. Дам сотню пятидесятого. Полтора десятка «медшотов» и десять «аддиктола». Ну, сама посуди, куда тебе больше? На тачке повезешь? Серебра… грамм шестьсот наскребу. Остальное… пущу клич, пусть народ скидывается. Сами меня на подлянку подбили, пусть сами и расплачиваются. Так что килограмма полтора наберу, и еще, с меня подарок в качестве компенсации за кидалово, так сказать. Ты погоди, — поднял руку, прерывая начавшую было протестовать наемницу староста. — Не пожалеешь. Я сейчас сейф открою. Только не стреляй, ладно? — Медленно, стараясь не делать резких движений, Ленивец опустился на корточки. Смел в сторону осколки, разгреб бумаги и откинул в сторону неприметный лючок в полу. Смешно отклячив костлявый старческий зад, нырнул в открывшуюся полость, повозился несколько минут и, кряхтя, вытащил оттуда промасленный сверток. Пихнул к ногам наемницы.

Поколебавшись, Ллойс нагнулась, развернула ткань. Хмыкнула. Подняла глаза на старика.

— Все, что мне помимо протезов с войны осталось. — Пояснил Ленивец, чуть улыбнувшись. — «Арматех» — слыхала? Нет? Откуда тебе… Хорошая фирма была. С умом люди, с понятием. Мне сразу твое ружье приглянулось. Надежная машинка и мощная. Я его в обмен заберу, если не возражаешь. И не думай ничего, тот, что тебе даю, много повеселее будет. Укороченный боевой штурмовой карабин с тактическим прикладом и стабилизирующей рукоятью. Сделан для боя в помещениях и городской застройке. С врагом в тяжелой броне и легкими боевыми дронами. Калибр — твой любимый. Магазин съемный, штатный на двадцать патронов. Можешь поставить более емкий, если, конечно, найдешь. В прикладе еще два. Больше, извини, нет. Ложе из полимеров, не смотри, что как пластмасса дешевая выглядит. Оно внутри полое, с компенсатором отдачи, значит. Так что отдача, как у пистолета… почти. Ствол тридцать миллиметров. Точность… достаточная. Ты, ведь, не снайпер? Не морщись, — старик проследил полный сомнения взгляд осматривающей оружие наемницы. — Знаю, что легкий. Три кило всего. Не треснет коробка, хоть, кувалдой бей. Видишь вмятину? Ага, вон ту — чуть заметную. Это я в то место пулю из двадцатки поймал. Там что-то хитрое намешано. Крепче любой стали. Система заряжания, сама видишь, потеряла магазин, можешь «кормить» с затвора, как винтовку. А так — полуавтомат.

— Царский подарок, — хмыкнула Ллойс. — По рукам. Но по аддиктолу не уступлю. Пятьдесят доз. Не меньше.

— О как. — Староста еще раз смерил взглядом наемницу. На секунду Ллойс показалось, что в глазах старика мелькнуло что-то вроде сочувствия. — Ну, тогда забирай барахло и вали в общинный дом. Остальное вечером будет.

— Слушай, старче, а что за кличка такая — Ленивец? — Уже на пороге спросила наемница.

— Это у собак клички, а у людей — имена и фамилии. — Хмуро буркнул собирающий с пола гроссбухи старик. — Моше Ааронович Ленвиц. Только народ у нас глухой и тупой. Даром, что правильной крови. Сразу мне фамилию переиначили. А потом прилипло.

— Ну да. — Согласно тряхнула ирокезом наемница. — Прозвище — дело такое. Пристанет, так просто не отдерешь. Дюжину пятидесятых дашь сверху? Обнову пристрелять? И что за правильная кровь?

— Дам, дам… как такой не дать. Знал бы я, что за зверя нанимаю… — Раздраженно махнул рукой староста, с тоской оглядывая разгромленный кабинет. — И это. С «Харона», если рецидив то, чтобы слезть пятьдесят доз может не хватить, восемь десятков у Рабе возьмешь. Скажешь, что Ленивец сказал желтые не давать, только со звездой. Он поймет… Эх… ты пустила меня по миру..

— Щедро… — Довольно фыркнула девушка.

— Да ты тоже… Умеешь, ведь, человека в грязь лицом ткнуть. — Нервно дернул щекой Ленивец. — Вали уже, пока я жалеть не начал. И ты, это… Извини, что ли…

* * *

Сколько себя помнила Ллойс, всегда любила воду. Любила плавать в озере, пока в нем можно было плавать. Могла сидеть в горячей ванне или стоять под душем часами. Пока они, ванны и души еще были. Потом жизнь резко поменялась, и горячая вода, а иногда даже вода во фляге стали роскошью, но привычка осталась. Вот и сейчас наемница заворожено наблюдала за струйкой воды, медленно наполняющей большую металлическую емкость, исходящей паром. Здоровенная, не меньше двух метров в длину, эмалированная ванна, хоть, и была внутри относительно чистой, снаружи была покрыта копотью, будто плавильный котел. Может, ее использовали как огромную кастрюлю или бак для кипячения белья. Какая разница, главное, что покрытое эмалью чудовище было достаточно просторным, чтобы вытянуться в нем во весь рост. Кто-то заботливый оставил в ней даже выскобленный до блеска деревянный подголовник. Половина запеченной в диком меду курицы и сковородка жаренного на сале картофеля наполняла желудок приятной тяжестью. Вторая половина несчастной птицы, уже порядком остывшая ждала ее на столике гостевой комнаты, рядом с запотевшим графином свежего томатного сока. Наемница блаженно прикрыла глаза. Жизнь казалась почти прекрасной. Неожиданно раздался стук.

— Ну и кто смерти ищет?! В интиме не нуждаюсь! Благодарности и народных мстителей принимаю завтра после полудня! — Страдальчески скривившись и мысленно отругав себя за то, что позволила себе расслабиться, Ллойс подтянула поближе портупею с карабином и откинулась на высокий бортик.

— Это я. Райк.

— Черт. Черт! Черт! Вали отсюда, Райк! Занято! Баста! — Медленно скрестив пальцы на левой руке, наемница, покопавшись в одежде, выудила очередную сигарету, сделала глубокую затяжку, сосредоточенно представляя, как настырный подросток разворачивается и уходит восвояси. Как ей рассказывали, в таких ситуациях очень хорошо помогают мысленные визуализации. Вселенная слышит и дает тебе желаемое. Особенно, если это такая мелочь, как… Черт!

— Я по делу!

Не помогло, наемница сплюнула от досады. Проследила, как плевок впитывается в выстиранную, выглаженную и сложенную аккуратной стопкой одежду. Закрыла глаза и принялась считать до десяти. Удалось только до шести.

— Я по важному делу!! Делу «Железного легиона»!! — Дурным голосом завыл под дверью подросток. — Открой немедленно!!

— Да открыто! — Крикнула в ответ Ллойс и сунув сигарету в зубы, взяла карабин на изготовку. — Это, ведь, гостевой дом, тут нигде даже щеколд днем с огнем не сыщешь, долбоклюй. — Прошипела она чуть тише.

Ввалившийся в душевую скриптор потрясенно застыл. Взгляд подростка сфокусировался на Ллойс, перескочил на направленное на него оружие, вернулся обратно, и поспешно уполз куда-то вбок. Лицо Райка начало наливаться уже порядком надоевшей наемнице краснотой.

— Сисек никогда не видел? Или тебе мои татухи не нравятся? — Убрав руку с цевья, наемница смахнула с ресниц некстати набежавшую влагу.

— Э-э-э… А почему ты голая? — Выдохнул, наконец, Райк.

— Во-первых, дверь закрой. Дует. — Убедившись, что в коридоре больше никого нет, наемница отложила в сторону карабин, и откинулась обратно на бортик ванны, почти по подбородок погрузившись в горячую, покрытую сероватыми клочьями мыльной пены воду. — Во-вторых, отвернись. Не знаю, что написано по этому поводу в вашем кодексе, но в приличном обществе глазеть на обнажённую девушку не принято. В-третьих. Это ванная, душевая, помывочная. Называй, как хочешь. Здесь обычно все голые, поэтому на двери табличка «ЗАНЯТО» и висит. Ты читать умеешь?

— Э-э-э… А-а-а… Почему тогда ты сказала: заходи? — Отвернувшийся к стене подросток ссутулил плечи и принялся перетаптываться с ноги на ногу.

— Ну, ты, ведь, сам орал: «Немедленно», «Дело Железного легиона». Как я могла отказать господину скриптору?… — Вытащив сигарету изо рта, наемница рассеяно стряхнула пепел на дощатый пол. — Скоро, ведь, его дружки придут и он им обязательно наябедничает, что я его обижала, не дала посмотреть, как там у меня всё устроено… Смотрю, ногу тебе уже починили?

— Издеваешься, да? — Еще больше сгорбился скриптор. — Откуда ты так много знаешь о легионе?

— В кабаках сидеть люблю, водку пьянствовать да слушать, что люди болтают. — Фыркнула девушка. — А потом делаю выводы. Ты это хотел узнать так срочно? — Выпустив дым через нос, Ллойс, блаженно выдохнув, погрузилась в воду с головой. — Или попрощаться пришел? — Пробурчала она, вынырнув. — Так знай. Объятий и поцелуев не будет. Всё-е. Можешь валить обратно, только дверь за собой закрой..

— Ты в курсе, что это кустари? Они здесь «медшоты» делают! — Райк, подчеркнуто тщательно избегая взглядом жестяной ванны, оглядел помещение, заметил сиротливо стоящую в углу деревянную скамеечку и, радостно ухнув от усилий, подтянул ее к себе. С кряхтением сел, спиной к наемнице. — Всё еще болит, — пояснил он чуть виновато.

— Тебе, ведь, раз в пять больше стандартной дозы вкололи, не меньше, если уже без палки ходишь, — фыркнула Ллойс и, с сожалением осмотрев окурок, щелчком отправила его в сторону слегка покрытого потеками ржавчины душевого слива. — А ты их хочешь сдать. Ведь, так? И наверняка с предвкушением представляешь, что будет дальше. Как придут сердитые ребята в экзоскелетах с пулеметами и гранатометами. Погладят тебя по головке. Дадут сладкую печенюху с изюмом, а у местных отберут оборудование, порушат теплицы. Врача, что собирал тебя из осколков и приводил в порядок ногу, скорее всего, повесят, как запятнавшего себя грехом работы с запретными технологиями. Всех, кто умеет обращаться с фтороморфом тоже. Ленивца, старика старосту, единственное пожалуй, о чем я жалеть не буду, бахнут в задницу здоровенным шокером, выдернут из него имплантаты и повезут на опыты. Потом заберут половину урожая, почти все оружие и уйдут восвояси. А через пару тройку недель, когда слухи расползутся, сюда прикатят пара рейдерских грузовиков, и все, кому не посчастливилось выжить, станут обычным мясом.

— Железный легион никогда не позволит себе подобного. Кодекс гласит, что темные технологии должны быть изъяты и сохранены. Мы очищаем землю. Мы несем порядок и процветание…

— Так ты пришел об этом поговорить? — Тяжело вздохнув, наемница плеснула несколько пригоршней воды себе на лицо. — Думаешь я захочу вступить в вашу дружную компанию? Тогда можешь валить, только пожалуйста, еще раз прошу не забудь закрыть за собой дверь. Не катит, пацан. Мне твои проповеди до одного места. Того, где самые большие татухи.

— Да… то есть, нет. — Уши мальчишки предательски налились багрянцем. — Мне нужно в Хаб. Вернее, в его окрестности. Я хочу тебя нанять.

Ллойс расхохоталась. Вода в ванной заходила волнами и потекла на пол.

— У меня есть, чем заплатить. Вернее, сейчас нет, но будет… Потом.

К хохоту наемницы прибавилось несколько истерических ноток.

— Мне нужно в Хаб. Дело Железного легиона. Священный поход не может быть прерван, пока жив хоть один из группы. Если ты не согласишься, я буду вынужден вызвать сюда старших братьев.

Хохот наемницы оборвался, будто обрубленный невидимым, но очень острым ножом.

— Две ошибки, Райк. — Проведя рукой по мокрой щетке волос, Элеум со вздохом выщелкнула из пачки еще одну сигарету. — Первая. Ты считаешь, что мне не наплевать на этих людей. Это не так. Их староста хотел меня кинуть. Видел тех мужиков, что в ворота заходили? Если бы мы встретили их в лесу, то, скорее всего, уже кормили бы местную живность. Причем наверняка наша смерть не была бы легкой. Твоя — потому что ты легионер. Моя… да просто за то, что я баба. А еще в это впуталась… Может быть, ты посчитал, что я добрая, что я тебя пожалела… Это не так. Ты нужен был мне как страховка, гарантия того, что меня не грохнут прямо у ворот. Я не хорошая и не добрая, Райк. И я ничего не забываю и не прощаю. Я могу понять, почему Ленивец так поступил. Могу войти в положение. Осознать логику. Простить — нет. Он откупился. Но контракт закрыт и новых не будет. Старик, кстати, это тоже понимает. Второе: в гробу я видала твой Легион и его дело. Нет оплаты — нет контракта.

— Каждый, кто слышит призыв должен…

— В задницу такие долги, мальчик. — Рассмеялась девушка. Я здесь проездом. Присягу вам не давала, так что твоя банда может катиться, куда подальше. Бесплатно не работаю. Можешь попробовать, конечно, меня заставить, но у тебя, вряд ли, это получиться. И у дружков твоих, если ты их, всё же, позвал. Или ты меня до самого Хаба под стволом вести будешь?

— Почему ты ненавидишь «Железный легион»? — Руки скриптора нервно одернули форму. Наемница с раздражением поморщилась, заметив, что она вычищена и выглажена так же, как и ее собственная одежда.

— Может, потому, что вы — долбанутые на голову фанатики? — Прищурилась Ллойс. — Или потому, что я была в отряде, защищающем Красное? Какое тебе дело, оруженосец?

— Почему, тогда меня не убила? Только не говори опять про страховку. Один пулемет стоит дороже, чем все твое снаряжение, и уж точно больше, чем ты получила со старосты. — Как-то совсем не по детски усмехнулся подросток.

— Сама не понимаю, — раздраженно отбросив окурок, наемница вылезла из воды, наскоро обтерлась лежащем на краю ванны серым от частых стирок полотенцем и принялась натягивать на себя одежду.

— Это потому, что тебе не наплевать на людей, Нежить. — Голос скриптора стал сухим, отстраненным, холодным. На мгновение наемнице показалось, что с ней говорит другой человек. Кто-то более взрослый, опытный, мудрый… жестокий. — Мне жаль, что ты не слышишь голоса разума. Не слышишь призывающий тебя боевой горн. Человечество должно сплотиться и выжить. Любой ценой. Но я не осуждаю тебя. Это твой выбор. Хотя, мне горько, что легион не получит столь умелого бойца. Ты работаешь за награду, что скажешь про такую? Этой платы будет достаточно? — Легионер принялся расстегивать рубаху.

— Эй! Натурой не беру. Так что, слюни подбери и топай отсюда. — Не обращая внимание на стягивающего рубашку подростка, наемница застегнула ремни портупеи, приладила чапаррехас, проверила, как лежит карабин в перешитой местным портным кобуре, и, видимо, оставшись довольной результатом, шагнула к выходу. Раздалось глухое звяканье. К ногам девушки упала широкая, поблескивающая металлом полоса.

— Нанотех. Пояс с биосетью. Фактически фабрика и лазарет в миниатюре. — Безжизненным голосом пояснил подросток. — Сканирует параметры организма, автоматически вколет дозу заживляющей культуры, если тебя ранят. Встроенный сканер излучений и анализатор токсинов, реанимационный комплекс. Культура временная, срок работы — два часа. Заряжается от тепла тела. Если объективно, от любого тепла. Захочешь ускорить процесс перезарядки, можно кинуть его в костер. Или даже в доменную печь. Ничего с ним не будет. Сейчас баки пустые. Настройки сброшены. Там микрокомпьютер. Он сделает анализ твоей крови и начнет синтезировать то, что тебе нужно. Сложные культуры ему не под силу, но производные аддиктола и медицинских нанитов вырабатывать сможет. Медленно, но сможет. Он не избавит тебя от зависимости, наемница. Во всяком случае, не сразу. Но жестких ломок больше не будет.

— У меня сегодня день рождения? А мне никто не сказал. — Осторожно поддев пояс кончиками пальцев, Элеум со смесью интереса и брезгливости, словно держала в руках не предмет обихода, а ядовитое насекомое, осмотрела прибор. — Баки в пряже? Ты, хоть, знаешь, сколько это стоит?

— Да, — медленно кивнул Райк. — В пряжке. Можешь вставить туда стандартные ампулы, и он сразу начнет синтезировать нужное вещество. И еще раз — да, я знаю, сколько это стоит. Это цена нашего похода в Хаб. Цена твоей верности. А еще — это мой дар от лица Легиона за мое спасение. Носи его с гордостью. И соглашайся. По окончании миссии тебя будет ждать настоящая награда. Гарантирую. Слово Легиона.

— Гарантируешь? Ты? Оруженосец? — Вопросительно вскинула бровь Ллойс.

— Не я. Дело Железного легиона. Священный поход. — На лице подростка не дрогнул ни один мускул.

— Да иди ты в задницу. Ты, Легион, поход и всё остальное… — Девушка тяжело вздохнула и, присев на край скамьи, принялась баюкать в руках пояс. — Черт, черт, черт… Хорошо… — Свернув серебристо поблескивающую ленту, девушка сунула ее за пазуху. — Когда выдвигаемся?

— А? Что? — Недоуменно заморгал Райк. Лицо подростка залила смертельная бледность. Мальчишка покачнулся, страдальчески сморщился. И принялся массировать виски. — Извини, голова заболела. Не расслышал.

— Когда выдвигаемся, говорю. — Хмуро покосилась в сторону скриптора Элеум.

— А… Да… Конечно… Завтра утром. — Слабо улыбнулся подросток. — Это хорошо, что ты не ушла. А то мне второй не нравится. Мутный он какой-то. И глаза у него, как у рыбы.

— Второй? — Уже заранее зная ответ, все же, решила уточнить Ллойс.

— Ну да, — кивнул скриптор. — Слепой Пью.

— Дерьмо, — выдохнула наемница. Остатки хорошего настроения развеялись окончательно.

Глава 3

Дорога, а вернее широкая, накатанная проходящими через Свиной холм обозами и караванами тропа, обезумевшей змеей выписывала замысловатые петли между деревьями. Путь, конечно, можно было бы сделать и более прямым, но, во-первых, местным для этого пришлось бы валить огромные в пять-шесть обхватов узловатые мутировавшие сосны, а во-вторых, ставить засады и секреты на изобилующем неожиданными поворотами тракте намного удобней. Высушенная полуденным солнцем, несмотря на ливший ночью дождь, покрытая трещинами и пробивающейся кое-где пожухлой травой, колея отчаянно пылила. Где-то в глубине окружающего леса пели невидимые птицы или не птицы. Ллойс совершенно не горела желанием это проверять. Заметив краем глаза движение, наемница фыркнула, зло ощерила зубы и как бы невзначай опустила руку на расстегнутый клапан кобуры.

— Пью, если ты решил полюбоваться моей задницей, то так и скажи. — Ладонь девушки медленно сползла на отполированную рукоять. Кончик указательного пальца почти нежно огладил спусковую скобу и скользнул на курок. — Давай, не стесняйся, ты мне тоже очень понравился. Я в тебя практически влюбилась с первого взгляда. А ты разбил мне сердце. Взял на меня контракт.

— Прости, ну не успеваю я за твоей паранойей, Дохлая, — несколько нервно дернул торчащим кадыком наёмник, высокий, тощий и смуглый, будто его, словно выловленную из реки рыбу, долго вялили на солнце. Холодные и водянистые глаза снайпера мазнули по фигуре Ллойс. Задержались на направленном на него оружии. Неожиданно стрелок широко улыбнулся и, скрипнув кожей длинного дорожного плаща, поправив ремень висящей за спиной громадной снайперской винтовки, поднял руки. — Всё, всё, сдаюсь, не стреляй только. Уж прости старика. Задумался — забыл про твои правила…

— Альцгеймер напал, дедуля? Повторяю еще раз. — Отпустив оружие, Элеум демонстративно вытянула в сторону наемника руку и принялась медленно загибать пальцы. — За спиной не стой, ручками под плащом сильно не шеруди, стволом в меня и Райка не тычь, даже невзначай; как я в кусты хожу — не пялься. Все, ведь, просто. — Покачав оставшимся не загнутым средним пальцем перед лицом стрелка, наемница раздраженно отвернулась.

— Девонька, моя винтовка только в базовом комплекте шестнадцать кило весит[19]. А у меня ресивер усиленный, ствол матчевый удлиненный, оптика, ночник встроенный, сошки складные, дальномер, ложе со стабилизатором, заказной пламегаситель, приклад модифицированный с пружиной, затыльник резиновый… — медленно опустив руки, попытался объяснить снайпер. — Тяжелая она, понимаешь, даже без боекомплекта тяжелая, а я на себе еще полтинник патронов к ней тащу. Чуешь — случайно это вышло.

— Да мне как-то без разницы. — Задумчиво проведя ладонью по упрямо торчащему гребню ирокеза, наемница внимательно оглядела верхушки гигантских сосен, возвышающихся по обе стороны дороги, искривленных, будто вывернутых руками невидимого великана, густо поросших лишайником. — Еще раз ткнешь оружием в мою сторону — наделаю дырок в брюхе и скажу, что так и было. — В руке девушки вызывающе сверкнул длинный, зловеще выгнутый нож. Картинно покрутив оружие между пальцев, Элеум повернулась к снайперу. — Понятно объясняю, сладенький?

— Слушай, Дохлая, я, ведь, уже извинился. Ничего личного. Бизнес. — Седой стрелок, в несколько шагов поравнявшись с девушкой, подчеркнуто медленно принялся перевешивать свое оружие с одного плеча на другое. — Ты, ведь, сама знаешь, как оно в жизни бывает.

— Да я и не осуждаю, — слега раздраженно почесала переносицу Ллойс. — Но руками, все равно, особо не шебурши, хорошо? И в друзья мне набиваться тоже не надо.

Слепой Пью обиженно поджал губы и отвернулся. Собственно, этого наемница и добивалась. День выдался жарким. Выспаться не удалось, ночью в поселок пришел караван, и общинный дом почти до утра сотрясался от пьяного хохота расслабившихся по случаю долгожданной стоянки торговцев и визга приведенных из борделя девиц. К тому же совершенно не вовремя разыгрались давние страхи. Не помог ни нож под подушкой, ни забитый под дверь, загодя запасенный деревянный клин. Голова гудела от недосыпа. Стесанные костяшки немилосердно чесались. Разговаривать не хотелось. В очередной раз окинув взглядом густой подлесок, Ллойс покосилась в сторону скриптора, хмуро наблюдающего за перепалкой, слегка хромающего и гнущегося под весом собственного снаряжения, но пока что стойко переносящего трудности шестичасового перехода, и начала вспоминать…

* * *

— Сколько?! — Возмущенно выпучив глаза, наемница ошарашено переводила взгляд с наполненной густо-коричневой мутью стеклянной бутылки на расплывшееся в самодовольной улыбке лицо продавца и обратно.

— Таки, семнадцать серебром. — Торговец в двадцатый, наверное, за последние полчаса раз смерил оценивающим взглядом увешанную подсумками, патронташами и пулеметными лентами фигуру наемницы, видимо, оставшись не слишком довольным увиденным, осуждающе цокнул и несколько нервно подергал заплетенную в косичку свисающую с виска прядь волос. — Меньше не могу, это, ведь, довоенная технология, сейчас таких не делают.

— Так она еще и старая?! — Возмутилась Ллойс. — Да эта дрянь, наверняка, уже прямо в бутылке стухла!

— Ошибаетесь, любезная, — обиженно затряс толстыми щеками продавец. — Это в пластике газировка тухнет и в тепле, а если в стекле, да в хорошем холодильнике… Мне ее из самого Риноса привозят. Там, сами знаете, уважаемая, склады национального резерва были и настоящий бункер. — Глаза торговца мечтательно закатились. — Рефрижераторы, что от атомных реакторов питаются, говорят, до сих пор работают. Так что, семнадцать, и не граммом меньше. Если хотите, могу предложить местную вишневую по двенадцать.

— За сколько? — Еще больше округлила глаза Ллойс. — Да я в Сити за двенадцать половину ящика купить смогу.

— Это в Сити. Там порт — те же склады. — Пожал плечами продавец. — А нам сахар закупать приходится. Да и само газирование — процесс непростой.

— Ну, хорошо, — громко вздохнув, девушка отставила в сторону тяжелую, выполненную в форме ракеты стеклянную бутылку. — А мясо-то почему такое дорогое? Его тоже покупаете? Скотный двор, — наемница раздраженно мотнула гребнем ирокеза, указывая куда-то за спину продавца, — у вас что, для красоты?

— Конечно, — кивнул торговец. — Это же свинина. Только для пришлых и держим. Но если для вас это слишком дорого, могу предложить питательную смесь. Отличная вещь. Легкая, питательная, не портится, мы ею, правда, собак кормим…

— Вот сейчас не поняла, — нехорошо прищурившись, Ллойс положила руки на карабин. — А ты сиди, пока я из тебя девочку не сделала, — оскалив зубы, прошипела девушка начавшему было вставать с расположенного у входа стула охраннику. Коротко глянув на смотрящий в его сторону ствол оружия, детина с бритой головой, почему-то прикрытой на макушке нелепо маленькой, несущей совершенно неясную функцию шапочкой, оценив калибр, примирительно поднял руки и рухнул обратно.

— Рафаэль, твоя работа — выкидывать буйных гостей, если я не ошибаюсь. — Вопросительно приподнял брови Торговец.

— Вертел я такую работу. — Громила демонстративно скрестил на широкой груди похожие на окорока руки и откинулся на жалобно затрещавшую от навалившейся на нее нагрузки спинку сиденья. — Сам накосячил, сам и разгребай.

— Слышал? — Кровожадно усмехнулась наемница. — Даже твои друзья считают, что ты — грубиян. Так что, можешь начинать разминать булки. Не бойся, сильно не покалечу. И руки из-под стойки убери, пока я их тебе не укоротила. — Не выпуская из правой как рукоять, так и висящего в укрепленной на поясе кобуре короткого карабина, девушка демонстративно покрутила между пальцами массивный выкидной нож, неведомо как оказавшийся в левой руке.

— Савва сожалеет, не подумав ляпнул. И он не врет. Свинина, действительно, дорогая. Мы не растим свиней, Нежить. И не едим. Вера не позволяет. Нам проще человека съесть, чем свинью. — Непонятно, как старосте это удалось, но Ленивец, несмотря на заменяющие ему конечности бионические протезы и скрипучую дверь, умудрился зайти в лавку совершенно бесшумно. Подойдя к стойке, старик тяжело вздохнул и оперся на выскобленные до блеска, навощенные доски прилавка. Снова вздохнул. Побарабанил металлопластиковыми пальцами механической руки по нарядно сияющему полированному дереву и придавил продавца тяжелым взглядом. — Шалом, Савва. Ты, ведь, знаешь, что эта гойка — наш хороший друг? Что она вместо того, чтобы предъявлять нам претензии, подарила нам отличный пулемет? Или твоя мать не объясняла тебе, что такое дружба?

— Моше Ааронович, при всем уважении, знаете, где я таких друзей видал? У Абрамчика до сих пор голова кружится…

— Авраам повел себя, как поц. Вежливее с людьми надо быть, нельзя людям так с ходу оружием в лицо тыкать. Во всяком случае, тем, кто им себе на хлеб зарабатывают. Не для того оно ему дано было. И ты, Аарон, сейчас тоже ведешь себя, как поц. Грубишь гостье. Позоришь общину, портишь мне настроение.

Хозяин лавки и староста несколько секунд сверлили друг друга глазами. Неожиданно плечи продавца поникли. — Две серебром за литр. Свинина вяленная по пять грамм за кило. Пеммикан — два за кило. — Буркнул он еле слышно, и демонстративно скрестив на груди руки, отвернулся.

— Пемми… что? — Нахмурившись, наемница повернула голову в сторону Ленивца. — Это он что, про собачий корм?

— Пеммикан, — улыбнулся старик, — это не собачий корм, это такой сухой паек. Его задолго до войны придумали. Чуть ли не за тысячу лет. Сублимированное мясо, орехи, ягоды и грибы измельчаются, пропитываются горячим жиром и запрессовываются в брикет. Хранится в любых условиях. Не портится. Не плесневеет… почти. Главное — следить, чтоб черви не завелись. Мы им действительно зимой собак подкармливаем иногда, чтобы не болели. Но в основном, его наши охотники берут. Если не веришь, могу при тебе сам кусок съесть. Савва не возражает, правда? — Глаза старосты весело блеснули. Толстый продавец что-то неразборчиво буркнул себе под нос и, достав из кармана жилетки не первой свежести тряпку, принялся смахивать с исцарапанной стеклянной витрины несуществующие пылинки.

Наемница с нескрываемым подозрением посмотрела сначала на старосту, потом на продавца, и неожиданно заговорщически подмигнула сидящему с неприступно-гордым видом на своем стуле охраннику. Здоровяк заметно смутился и покраснел.

— Хватит мне молодежь портить, — слегка раздраженно буркнул староста, — что, думаешь, не знаю, какой погром ты утром в общинном доме утроила? Не знаю, как теперь перед купцами извиняться… Да и девочек напугала.

— Да ладно, не больно-то и хотелось… — Фыркнув, девушка, выщелкнула из пачки, выуженной откуда-то из-за пазухи, сигарету, сунула в рот, но, натолкнувшись на осуждающий взгляд привалившегося к прилавку Ленивца, с тяжелым вздохом убрала сигарету за ухо. — Сам же говорил — все развлечения в борделе, а мне эти уроды спать не давали.

— Это не повод выкидывать людей из окна… — Тяжело вздохнул Ленивец.

— Я выпить спустилась, а он ко мне приставать начал, — пожала плечами наемница. — Я просто объяснила, что он не прав. Потом другие подтянулись. Слово за слово… Ваша охрана, кстати, прибежала, только когда все кончилось. Не больно-то ты за порядком следишь. Или надеялся, что меня под шумок на ножи поднимут?

— Проехали, махнул рукой старик. К тебе претензий нет. Лечение караванщиков и ремонт мебели за счет общины, а тебе скидка на все товары. В качестве извинения, так сказать.

— Скорее, в качестве благодарности, что не перерезала половину ваших охотников, что к драке подключились, — фыркнула наемница.

— Сказал же, проехали, — фыркнул Ленивец. — Хотя… в свое время я много бы отдал, чтоб такую девку к себе в общину заманить. — В глазах старика заиграли бесенята.

— Моше Ааронович, да что вы такое говорите, — возмутился Савва. — Дикарку, да еще и не нашей веры — в общину…

— Заткнись, а… — Досадливо поморщился староста. — И обслужи, наконец, нашу подругу.

— Литр колы, два кило свинины и килограмм этого пемми… кемпи… пемки… в общем, той собачьей дряни. — Выудив из кармана солидно звякнувшего подсумка горсть весело блеснувших на свету монеток, Ллойс с треском припечатала их к прилавку.

— Сейчас, только серебро проверю, а то оно что-то…

— Савва, сходи, погуляй и Рафаэля с собой возьми, подышите свежим воздухом, а то вон какие бледные, я сам нашу гостью обслужу. — Раздраженно перебил торговца староста. Подождав, пока спина возмущенно пыхтящего продавца скроется за дверью, старик с видимым наслаждением поковырял в ухе и развернулся к наемнице. — Олух царя небесного. И кто ему лавку доверил?

— Ты сам, наверное, и доверил, — насмешливо фыркнула наемница.

— Это я, видимо, плохо подумал. Неправильно. Надо будет кого-нибудь другого сюда поставить, — цокнул языком старик. — Как я понимаю, ты нас уже покидаешь? Жаль, девочка. Тебе бы отдохнуть недельку, а лучше — две. Поживешь у нас, развеешься. С парой хороших людей тебя познакомлю…

— Не понравилось мне тут. В борделе мальчиков нет, да и дерьмецом что-то слишком воняет. — Отрицательно качнув головой, наемница, немного подумав, извлекла из-за уха сигарету. Громко хрустнуло колесико кремня.

— Мальчиков? Да я тебе, хоть, сейчас десяток организую, — криво усмехнулся Ленивец. — И с общинного дома в нормальный переселю.

— У меня уже есть контракт. — Девушка отрицательно мотнула головой, отчего по комнате, заставив старосту поселка болезненно поморщиться, начали расползаться облачка сизого дыма. — И смысла от него отказываться я не вижу. Кстати, а чего он на меня так взъелся?

— Так свадьба же скоро, — пожал плечами старик, — а ты его жениху нос сломала.

— А-а-а… хм… ну… к-ха… да… — поперхнувшись дымом, неопределенно протянула Ллойс. — То-то мне твой телохранитель слишком гладеньким показался. А он как, однолюб? Или ты с ним тоже… отдыхаешь?

— Вот и я о том, девонька, — видимо, с трудом сдержавшийся от того, чтобы не сорваться на крик, староста налился дурной кровью, зло прищурился и снова принялся выбивать по стойке замысловатую дробь. Сервоприводы бионического протеза чуть слышно загудели от необычной нагрузки. — Как от века известно, человек — не скотина. Человеку отдых нужен. А ты с одного дела сразу на другое. Тяжело это, для здоровья вредно. Беречь себя надо. А развлеченья, я уже сказал, если хочешь, мы тебе найдем. И домик получше, чтоб выспаться никто не мешал… — Снова испустив полный вселенского горя вздох, староста вопросительно посмотрел на курящую девушку. — Могу сигарет хороших достать, водки чистой…

— Нет, — отрицательно качнула головой девушка.

— Просто скажи, чего ты хочешь, а? — Вздохнул староста. — Хочешь, Саава тебе каждое утро пятки чесать будет?

— Нет у тебя того, что мне нужно, Ленивец, — выпустив дым через нос, наемница оглянулась вокруг и, не найдя ничего подходящего, стряхнула пепел на сверкающие чистотой доски пола. — Да и не верится мне в твою заботу.

— Жаль. — Разочарованно цыкнув зубом, староста обошел прилавок и начал выкладывать на него завернутые в толстую, провощенную бумагу свертки. — Значит, с потрохами тебя этот малец купил. Он и меня очень ловко обошел, пацан этот. Сопляк — сопляком, а потом раз, и как переключили. Не говорит — вещает. Проповедует, мать его. Да так складно и ловко все поворачивает. Так проникновенно говорит, что я чуть в ноги ему не упал, во всех грехах каясь. А он меня простил. Два кило серебра. Лучшее снаряжение… И все добровольно, и с песней. — Покрытое морщинами и шрамами лицо старика страдальчески сморщилось.

— Яблок сушеных еще возьму. — Ткнула в подвешенную на стене мелкоячеистую сетку, набитую искомым продуктом, наемница. — И рыбки вяленой. Любопытно, а вчера ты мне клялся, что у тебя серебра почти нет. Не сезон, мол.

— Не сезон. И серебра действительно нет. Для тебя нет, — раздраженно отмахнулся староста, — и для него… не было. На новые семена были, на запчасти для ветряков и насосов, на пленку для теплиц… ну и «за охрану» Операторам, конечно.

— Так вы, ведь, на землях Легиона, вроде как? — Сделав очередную затяжку, наемница раздраженно затушила окурок о покрытую лаком стойку и, развернув один из свертков, принялась с недоверчивым видом принюхиваться к содержимому. — Это и есть пеммикан? Тухлым салом попахивает.

— Есть немного, — кивнул староста, — но не бойся, он всегда так пахнет. А что до Легиона… Мы на самой границе. А это значит, что железячники сюда хорошо, если раз в год ходят. Да и то только, чтобы урожай ополовинить. «На нужды священного похода». Нужды… знаю я их нужды, сам по таким в сортир по пять раз за ночь и день бегаю. — Досадливо сплюнул старик. — Даже дежурного «протектора» здесь не оставили… сволочи… — Позвякивая стеклом, Ленивец выставил на прилавок шесть заполненных почти непрозрачной темно-коричневой жидкостью бутылок. — Бери-бери. За счет заведения. В качестве извинений от меня и этих шлемазлов. А Операторы рядом, каждый месяц, считай, заходят. Думаешь, мы медшотами просто так заниматься начали? Кустарями прямо на землях Легиона стали, шеей рискуя? От жизни сытой?

— Да мне как-то…

— Наплевать, — закончил за наемницу старик. — Всем наплевать. А нам выживать надо. Народ хранить, чистоту крови. Веру блюсти.

— А что это за вера такая, — хмыкнула наемница, — что человека съесть разрешает, а свинину нет?

— Запрещает. Только… про свинину все помнят, а про человека… Про человека еще до войны многие забыли. Не только наши…

Ллойс согласно покивала головой. Во время Черных лет случалось разное. Сколько бы ни было выпущено ракет, сколько бы радиации и ядов не было вылито на многострадальную Землю, некоторые территории «накрыло» далеко не сразу. Маленькие городки, крупные поселки, если, конечно, не имели важных производств и военных баз неподалеку, от первых ударов почти не пострадали. Кто поумнее, сразу из них уехал. Подальше, в самую глушь. А кто нет… Несколько лет непрекращающейся зимы и ночи, страшные морозы, дефицит пригодной для питья и полива воды, скученность и эпидемии из-за разносимой радиоактивным ветром заразы превратили подобные места в подобие гигантских котлов, в которых на жирном людском бульоне взрастало нечто новое, намного более страшное. Люди зверели, сплачивались, менялись и мутировали, организовывались в банды, часто возглавляемые наполовину сумасшедшими самопровозглашенными пророками и «мессиями», а потом сметающей все на своем пути волной выплеснулись в Пустошь, пожирая все, подобно саранче, воюя, перемешиваясь и плодя на своем пути еще более странные культы и секты. Сейчас, конечно, все уже давно более или менее успокоилось, но за время своих скитаний Ллойс не раз видела общины, приносящие жертвы зловеще выглядящим идолам, дважды набредала на поселки, живущие в ожидании скорого пришествия «Красного Клауса» — волшебного мужика в красном бронежилете и здоровенной, дурацкой с виду, широкополой украшенной пулеметной лентой шляпе. Согласно вере местных однажды Клаус раздаст им оружие и поведет в бой против неверных. Несколько раз ей довелось встретиться с группами чудаков, требовавших у нее «пожертвовать» всё имеющееся у наемницы «кровавое» серебро на постройку ракеты, которая отнесет всех истинно верующих на Луну, где они начнут строить Новое общество. А пару лет назад девушке еле удалось унести ноги из гостеприимной на первый взгляд деревеньки, где пришлыми кормили «Деда» — гигантского, под тонну весом упыря-переростка, обитающего в подвале разрушенной церкви. Однажды она даже попала в общину желтых монахов — поселок, выстроенный вокруг неразорвавшейся тактики. Впрочем, после осознания этого факта пробыла она там меньше минуты.

— Не нужно тебе это, не забивай голову. — Выложив на прилавок последний брикет сублимированного мяса, староста побарабанил пальцами по столу и раздул щеки. — Во время войны, когда я еще салабоном был… Почти как ты… Тогда нас в центре учебном не только стрелять и сортиры драить учили. Лектор у нас хороший был. С понятием. Имени не помню, только кличку — Пастор. Он тоже… Вещал… Мы все у него, как под гипнозом сидели. Да и вещи он нам полезные рассказывал. Про то, какие дроны, киборги, автоматоны и прочая дрянь бывает. Какие имплантаты и где делают. Какой дурью, своей и вражеской можно и нужно в бою колоться, а какой не стоит. И много еще чего полезного. И секретного, ну, по тем временам секретного. Про генные модификации, например. Редкие нанокультуры и их свойства… — Старик горестно покачал головой. — Да уж… Много воды утекло… Почти семьдесят лет, а как будто вчера было…

— Решил устроить вечер воспоминаний, сладенький? — Поинтересовалась, с подозрением осматривая связку сушеной рыбы, девушка.

— Я всю ночь ворочался, думал. Не так что-то с пацаном тем. — Продолжил старик, не обратив совершенно никакого внимания на наемницу. — Ну не мог этот сопляк меня, как фаршмак, по стене размазать. Только под утро вспомнил. Это «Цицерон» — нанокультура класса экстра, сложная технология. Внедряется непосредственно в мозг, перерабатывает банки памяти, временно перестраивает синаптические связи в нейросети, ускорят передачу сигналов, выбрасывает в кровь определенные гормоны и много еще чего делает. Но суть такова: человек, получивший инъекцию подобной культуры — идеальный переговорщик. Он будет говорить, двигаться, дышать и даже пахнуть так, чтобы ему людишки хотели подчиняться. Постоянно это работать не может — мозги сварятся. Пару минут всего, но…

— Полезная штука: чуть подрастет, и все девки его будут. — Широко зевнув, Ллойс принялась распихивать припасы по поясным сумкам. — Мне бы такую, ни у кого и мысли бы не было меня кидать. Правда, Ленивец?

— Редкая вещь, — пропустив мимо ушей очередную подначку, кивнул собственным мыслям староста. — Очень редкая. Ее только командирам высшего звена ставили, и то не всем. Вот и подумай, откуда у этого щенка такая радость в котелке болтается. Это, ведь, не просто вливание, тут череп надо вскрывать и вводить в строго определенные места. Чипы управления вживлять… Если я правильно помню, операция около пятнадцати часов длится… Объект… Э-э-э… — Ленивец замялся, подбирая правильные слова. — Фиксируют… Да, фиксируют, снимают крышку черепа, а потом вживляют ему в голову «марку» — хранилище бланка и вспомогательные процессоры. И все это время ты должен в сознании оставаться без наркоза. Такую штуку, не имея команды из десятка врачей и аппаратуры экстра класса, не провернуть. Даже для Легиона невероятная трата ресурсов. Так что думай, девонька, думай. И мой тебе совет: лучше верни задаток, «заболей», отдохни тут месяц-другой, а я тебя потом с одним человечком сведу. Контракт простой, но долгий и прибыльный. Никакого кидалова. — Старик обезоруживающе поднял руки, заметив, как насмешливо и недобро прищурилась наемница. — Мне за прошлый раз до сих пор стыдно… Через три недели сюда сын мой придет с обозом. Старший. Ему к Большой соли надо, в Сломанные холмы караван перегнать. Охраны и так двадцать рыл, ты — двадцать первой пойдешь, с тройной долей, кумекаешь?

— Да неужели? — Оскалила зубы девушка. — Счастье-то какое, сейчас разрыдаюсь. Может мне от благодарности сразу штаны снять да нагнутся? Заодно и иммунитет к болячкам приобрету. — Запихав в подсумок последнюю бутылку, Ллойс зашагала к двери. — Пока, Ленивец. Счастливо не увидеться.

— Нежить, если ты не поняла, я тебе место в общине предлагаю. Шанс на жизнь нормальную…

— Не предлагаешь, Ленивец. — Покачала головой девушка. — Сам же понимаешь, что я, всё равно, чужой буду.

— Ладно… — Проскрипел, разом осунувшийся и постаревший староста. — Ладно, девка… Только вот что. Мой тебе совет: купи еще бронник, потолще. Такой, чтоб спину закрывал. Этот Пью — снайпер. Он ко мне сам пришел. В кабаке твое имя услышал. Очень интересоваться стал, куда ты пошла. Как ты выглядела, спрашивал. Морду и партаки твои описать требовал. Думаешь, я ему заплатил? Это он мне двести грамм отвалил, чтоб узнать, куда ты пошла. Когда узнал, кто в гипермаркете поселился, сказал, что попытается тебя выручить. Но я ему не поверил. Больно уж он спокойным был. И еще, за полчаса до нашего разговора он к Савве заходил. Наручники искал, ошейник покрепче. И поводок.

— Слушай, Ленивец, ты, вроде, как я поняла, солдатом был? — Неожиданно остановившись на пороге, спросила наемница.

— Ну да, — пожал плечам старик. — Не похож?

— Да не, просто спросить хотела. Про Черные дни много баек по пустошам ходят. Только вот никто не может объяснить — кто с кем воевал? И зачем. Что не поделили-то?

— Да кто его знает, — вздохнул староста. — Сначала страны воевали, вроде как, кто-то биологическое оружие делать начал, а это, типа, против мировых договоренностей. Потом корпорации, потому как кто-то чьи-то контракты, вроде как, в нарушение конвенций перехватил, то ли на плутоний оружейный, то ли на гелий третий, что с Луны везли. Потом — все со всеми… Слишком хорошо мы жилы, девочка. Вот с жиру и взбесились… А зачем тебе?

— Счастливо, Ленивец, — повторила Элеум, аккуратно прикрывая за собой дверь лавки.

— И тебе не хворать, — тяжело вздохнув, старик, разглядывая брошенный наемницей окурок. Плечи Ленивца, бывшего командира элитного штурмового отряда «Зевс» поникли. — И тебе не хворать…

* * *

— А задница у тебя, действительно, ничего, отвлек Элеум от размышлений голос Пью. — Можно и прислониться разок.

— Да не вопрос, только прислонялку когда искать будешь, оптику свою не забудь. — Слегка замедлив шаг, Ллойс снова обернулась к Пью. Губы девушки медленно разошлись в дикой, чем то напоминающей оскал волка перед прыжком усмешке. Черты лица поплыли, превращая его в хищную, голодную маску. — Знаешь, встречала я одного умника, который мне объяснил, что мужики очень часто, как бишь его… «компенсируют». — Буквально, пропела, сделав шаг по направлению к стрелку, наемница. — Это значит, что, чем у мужика пушка больше, тем стручок мельче. А судя по твоей винтовке… С другой стороны, такую мелочь и потерять не страшно. — В руках Элеум будто сам собой появился небольшой, зазубренный нож.

— Эй, Дохлая, шуток что ли не понимаешь? — Примирительно подняв руки, сделал шаг назад Пью. — Я ведь, так, разговор поддержать… С дороги!..

Несмотря на кажущуюся худобу, снайпер оказался жилистым и очень сильным. Во всяком случае, достаточно сильным для того, чтобы наподдав плечом, отправить зашипевшую, словно рассерженная кошка, девушку в недолгий полет, кончившийся на дне скрытого лопухами и репейником оврага. Не успела наемница прийти в себя, как ей на голову свалился испуганно верещащий скриптор. Мальчишка, придавленный весом выделенного старостой, великоватого для него бронежилета пятого класса, словно жук, возился в месиве из грязи, палых листьев и сосновых иголок, пытаясь одновременно встать, поправить съехавший на нос, болтающийся на макушке «тактический» шлем, с укрепленным на боку инфракрасным фонарем. В приливе паники он пытался выпутаться из перекрутившегося, обвившего ему горло и, видимо, серьезно при этом придушившего ремня изъятой из арсенала Свиного холма AICW VX3[20]. Прикинув, что случится, если у скриптора получится это сделать, Ллойс навалилась на мальчишку, и предусмотрительно прикрыла его рот ладонью.

— Ну, что за молодежь пошла. — Обнажил в широкой улыбке кривые желтые зубы снайпер, задумчиво разглядывающий распоротый наемницей минимум в четырех местах добротный плащ, прыгнувший в приямок следом за ними. — Чуть в кусты, так сразу миловаться. Дохлая, а если бы на мне броника не было?

— И слезинки бы не пролила… Как думаешь, заметил? — Прошипела Элениум, продолжая вдавливать в землю отчаянно мычащего подростка, и настороженно выглянула в виднеющийся между помятыми листьями просвет.

— Меня и парня — точно нет: у него форма с размытием тепловой сигнатуры, у меня в рюкзаке подавитель. — Бодро сняв защитные чехлы с оптики, снайпер с громким лязгом передернул затвор. — Тебя — пятьдесят на пятьдесят. И будь добра, не свети гривой… Твой хаер за пять километров видно.

— Ч-ч-что это такое? — Жадно глотая воздух, прохрипел скриптор, наконец-то, освободившийся от душившего его ремня. — По-оче-му?

— Сидим тихо, радость моя, и не квакаем. — Чуть привстав с корточек, стрелок осторожно высунул из оврага голову и тут же нырнул обратно. — Кажись, пронесло.

— Ага, потом штанишки постираешь. — Буркнула девушка и отпустила скриптора. Щелкнув застежкой ножен, высвободила висящий на поясе зловещего вида тесак. И отвернувшись от мальчишки, вонзила нож в землю. Раз, другой, третий.

— Да что…

— Ш-ш-ш, тихо, сладенький. — На мгновение наёмница приложила к губам покрытый грязью палец и продолжила свое занятие. Под ноги ей сыпалась слегка влажная, не успевшая, видимо, просохнуть после недавних дождей земля. Секунд через десять, удовлетворившись получившейся в результате нишей, Ллойс вжалась в нее спиной и принялась забрасывать себе ноги месивом из земли и прелых листьев.

— Вот это ты здорово придумала, Дохлая, — одобрительно кивнул Пью. — Во всяком случае, скан на человека будет не похож.

— А-а-а…

— Хватит мычать, сладенький. Заткнись и слушай, — раздраженно перебила наёмница подростка, все еще сидящего в канаве с растерянным выражением на лице. — И дыши носом, а то сопишь, как медведь-астматик по весне.

На этот раз скриптор послушался. Замер, даже дышать стал действительно чуть-чуть потише. Из-за поворота дороги раздался едва слышный, будто комариный, писк. Звук быстро приблизился, перерос в еле слышное жужжание, и начал удаляться.

— Дрон, — потрясенно прошептал подросток. — Разведывательный.

— Ага. — Усмехнулся снайпер и, сев на корточки, выставил перед собой винтовку. — И если, это то, что я думаю, сейчас ещё его дружки подойдут.

— Подойдут, даже не сомневайся, — поудобнее перехватив карабин, прошипела наемница. — Только не вздумай палить.

Словно подтверждая ее слова, со стороны прилетевшего разведчика донесся еле слышный басовитый гул.

— Я, что, похож на идиота? — Вопросительно вскинул бровь Пью. — А кто мне плащ попортил?

— Немного, особенно в профиль, — зло оскалилась Элеум. — Да сам виноват.

— А не сходить ли тебе на…

Куда должна была пойти Ллойс, осталось тайной. Неожиданно далекий, казалось бы, звук раздробился на тысячи отдельных шумов. Рев моторов, металлический лязг гусениц, громыхающий топот, будто по дороге шла какая-то гигантская стальная многоножка. Звуки окружили спрятавшихся в овраге, навалились, придавили. Земля затряслась. Небо закрыла тень. Не далее, как в паре метров от засевшего в овраге отряда, проехало что-то огромное, чадящее пережженным бензином, осыпаясь ржавчиной. За первой машиной показалась вторая, третья, пятая. Обогнув проезжающий по дороге танк, вперед проскакали несколько дронов, больше похожих на безумную помесь собаки и пулеметно-ракетного комплекса, повизгивающих при каждом шаге изношенными сервоприводами Следом за «псами» величественно прошагало нечто, имеющее, по крайней мере, десяток «ног». Снова автоматизированные танки. На этот раз на броне сидели люди. Хотя, вряд ли их можно было назвать людьми в полном смысле этого слова. Тускло блестели металлические поршни заменяющих руки клешней и вставленные в черепа стальные пластины, сияли покрытые хромом клыки искусственных, установленных прямо поверх живой плоти челюстей.

— Ржавые, — потрясенно прошептал скриптор, когда из виду скрылась последняя громыхающая изношенным нутром машина.

— Ага. — Аккуратно разрядив винтовку, снайпер вернул патрон в патронташ и, привстав, оглядел опустевший тракт. — А поселку то — труба.

— Точно. Не будет свадьбы. — Согласно кивнув, уже выкопавшаяся из своего импровизированного убежища наемница принялась ожесточенно выбивать грязь из одежды.

— Чего? — Удивленно хрюкнул снайпер. — Какой свадьбы?

— Потом объясню, — отмахнулась девушка. — Ну, что за день. Все мытье — коту ректально. Суток не прошло, — буркнула, вытаскивая застрявшую в волосах сухую веточку, Ллойс. — Пошли, говорю, пока остальные не пришли. — Кое-как вытряхнув из одежды грязь, девушка неожиданно пошатнулась и с выражением крайнего удивления уставилась на схватившего ее за рукав куртки скриптора.

— Мы должны помочь! Поселок находится под протекторатом Легиона! — Возбужденно выпалил вцепившийся, будто клещ в руку Элеум, подросток.

— Никому мы, парень, ничего не должны, — раздраженно цокнул языком снайпер. — Там сейчас и боевое звено рыцарей не поможет. А мы что? Три ствола, вернее, два с половиной. Курам на смех. Этим, — рука снайпера махнула в сторону опустевшего тракта, — раз плюнуть и растереть. — Махнув рукой, Пью встал во весь рост и принялся зачехлять винтовку.

— Но…

— Он прав, Райк. — С некоторыми усилиями освободившись от вцепившегося в нее подростка, Элеум выщелкнула из пачки сигарету. — Пошли, пока еще в какое-нибудь дерьмо не вляпались… Твою ж мать! — Отпихнув в сторону скриптора, девушка рыбкой нырнула на дно оврага.

За спиной наемницы раздался скрежет сервоприводов, посыпались камни…

— Ох, — выдохнул, с трудом удерживая равновесие, Райк.

Пью предпочел промолчать. Второй раз за день, проявляя удивительную для человека его возраста резвость, снайпер, схватив мальчишку в охапку, сбил его с ног. И тут их накрыло очередью. Деревья брызнули щепой, на головы посыпались иголки и срезанные пулями ветки, в двух шагах, уронив в овраг не меньше пары тонн иголок, на дорогу рухнула подрубленная на корню сосна.

— Он по тебе лупит! Нас не видит! — Крикнул Пью, вытаскивая откуда-то из-за пазухи громоздкий пистолет с интегрированным глушителем. — У него камеры не работают.

— Зато инфракрасный сканер прекрасно работает! И система наведения! — Отозвалась, неизвестно как успевшая удалится от них на десяток метров, Ллойс. Наемница сделала еще пару осторожных шагов, привстала. Карабин коротко рявкнул. Раз, другой, третий. От замершего на дороге, похожего на смесь паука и пса, увешанного оружием дрона полетели куски. Потерявшая сразу несколько камер «голова» робота безошибочно повернулась в сторону наемницы.

— Бесполезно, это «Бульдог»: его даже бронебойные не возьмут, — рявкнул Снайпер.

Элеум, кувырком откатившись со своей позиции, обернулась к Пью. Райк с удивлением понял, что девушка улыбается. — Бегите, я вас потом… — остатки фразы наемницы утонули в грохоте крупнокалиберного пулемета.

— Нет! Я сейчас! — Воинственно передернув затвор, мальчишка попытался подняться.

— Вот щенок! Вскочив на ноги, снайпер выплюнул на землю несколько попавших в рот иглиц. — Бежим!!

— Нет! Мы… — Последним, что увидел Райк, прежде чем на его висок опустилась рукоять пистолета, был покрытый грязью и чем-то красным ирокез наёмницы, упрямо ползущей по дну оврага…

* * *

Прогнавшая солнце ночь обещала быть безоблачной. Звезды, казалось, неподвижно засевшие в непроглядной, первобытной тьме космоса, весело перемигивались, озорно заглядывали в прорехи листвы, приглашали взглянуть на вечную красоту творения Создателя. Время от времени небесную твердь прорезал длинный след метеора. Человечество оставило на орбитах достаточно мусора, чтобы он, даже спустя больше семидесяти лет, сгорая в атмосфере, мог порадовать выживших довольно красивым, хотя, и немного жутковатым зрелищем. На небольшой полянке, около почти прогоревшего костра сидело двое. На небо никто не смотрел.

— А она…

— Вряд ли, парень, вряд ли. — Отрицательно качнув головой, седой снайпер достал из-за пазухи небольшую, металлическую фляжку, скрутил колпачок, сделал небольшой глоток, крякнул, скривился, то ли от удовольствия, то ли от горечи напитка и, спрятав фляжку, повернулся к апатично смотрящему на огонь скриптору. — Боец она знатный, по всему видно, настоящий стрелок, мать его, но чтобы «собаку» разобрать, тут пушка нужна. И не одна. А это не просто пес — это «бульдог», тяжелый автономный боевой дрон с усиленным бронированием. Будь нас не трое, а хотя бы пятеро да еще пара крупнокалиберных пулеметов, шансы бы еще были, а так…

— Она четырех Серокожих в одиночку, — шмыгнул носом подросток.

— Смогла, — кивнул наемник. — Сам трупы потрошил. Говорю же, девка — огонь. Даром, что на голову стукнутая. Но это не мутанты. Это боевой робот, парень. Понимаешь? Тут гранатомет нужен. Можно, конечно, попытаться разбить затворную раму пулемета, повредить систему наведения, пытаться повредить гидравлику конечностей, ну, а дальше что? Эта пакость и без оружия с человеком разберется. Сбросит поврежденные узлы, разложит резервные манипуляторы, а дальше в ход пойдут ножи, пилы, клешни, псевдочелюсти. Так что, нет больше Ллойс — Нежити. Померла Дохлая, мир ее праху. — Стрелок тяжело вздохнул. — Жалко, конечно…

— Не верю, — покачал головой скриптор, — все равно, не верю. — Шмыгнув носом, подросток, сгорбившись, спрятал лицо в ладонях. — Почему мы не могли помочь? Дрон, ведь, слепой был, сам же сказал.

— Слепой — не значит тупой, парень. — Равнодушно сплюнув в огонь, седой стрелок достал из-за голенища сапога штык-нож. — Там, ведь, помимо тепловых сканеров чего только нет. Эхолоты, радары, детекторы массы. Вычислил бы он нас, все равно бы вычислил. По звуку, по запаху, по сердцебиению. А у девчонки и шансов-то не было. Я еще четыре выстрела, когда тебя оттуда нес, слышал. Потом очередь, выстрел, еще очередь, потом грохнуло сильно — видать, «пес» ракету пустил. И тишина. Плохо это, конечно, когда отряд бойца в самом начале теряет. — Совершенно не обращая внимания на вскинувшегося было подростка, снайпер открыл рюкзак, достал из него поблескивающий металлом пакет и, вскрыв упаковку сухого пайка, положил ее на угли. — Но я бы на твоем месте не особо расстраивался. Теперь, хоть, спать можешь спокойно. Никто тебя во сне не зарежет.

— Это ты о чем, Пью? — Над вскрытым пакетом начал подниматься парок. Остро запахло кашей и мясом, скриптор невольно сглотнул слюну и перевел взгляд на меланхолично полирующего здоровенный штык наемника.

— А ты, что, не знал? — На секунду прервав свое занятие, снайпер коротко глянул на парня и захохотал. — Действительно не знал. Вот умора. Ладно, расскажу тебе сказочку. — Неожиданно посерьезнев, стрелок отбросил в сторону покрытую маслом тряпку, убрал нож за голенище сапога и, подтянув ноги, склонился над углями костра.

— Ты ее одежду видел? Штаны, портупея, гамаши эти дурацкие. Брезент, кожа да баллистическая ткань. Ничего необычного. А вот поверх всего этого куртка кожаная. Кожа, видел чья? Знатная шкурка. Мягонькая, как перчатка, да только не всякая пуля ее возьмет. А на плечах да локтях наоборот, как у ящерицы — грубая, морщинистая. Давно, до войны еще, далеко-далеко отсюда жил один народ глубоко в лесах. А еще в тех лесах жили кошки. Кошки были большими, очень большими, кило под триста, и полосатыми, вроде. До войны они вымирали. Почти и не осталось их, котов этих. Но у того народа, все равно, было для них название. Они называли их «амба», смерть на их языке. Да уж… — осторожно поддев кончиками пальцев упаковку с концентратом, снайпер пододвинул ее в сторону подростка. — Ты ешь пока. Я потом. Так на чем я остановился? — Запустив в седые волосы пятерню, Пью задумчиво поворошил веточкой угли костра. — Ах, да. А потом пришли Черные годы. Людей тех не стало, и коты, которых уже некому было «беречь», начали плодиться и меняться. Облысели, клыки вырастили. Больше выросли, как без этого. Намного больше. Сам знаешь, это у нас, людей: чем хилее и мельче, тем больше вероятность, что мутант оформился. У зверья все наоборот. И мутации устойчивей. Эволюция, мать его, — сука бессердечная. — Снайпер снова с раздражением плюнул, обиженные угли тут же зашипели. — Теперь их можно встретить по всему северу пустошей. От Светящегося моря до Костяной гряды, от Ямы до Большой соли. На наше счастье их, все равно, мало. Они, ведь, даже поопасней ледяных ящеров будут. Ящер-то что: большой да тупой, а коты хитрые и мстительные, поэтому никто с ними не связывается. Специально на них только одна банда охотилась. Шизанутые на всю голову были, отправлялись за этими котами с одним ножом или не с одним. Может, и брешут люди. Банда та так и называлась — «Атомные коты», а узнать их можно было по таким вот замечательным курточкам. Основа — кот-мутант, а на плечах да локтях шкура снежного ящера. Они их тоже, вроде как, чуть ли не голыми руками ловили. А главная база у этой банды была рядом с селом одним. Красное — община называлась, уж не знаю почему. Там тоже народец был нездоровый. Вместо того, чтобы мутантов разных взашей гнать, подбирали их по всей округе да к себе тащили. «Свобода и равенство. Для людей — ради людей», выдумают, ведь, — Пью фыркнул. В глазах стрелка отразился свет костра. — Путников задарма кормили, раненых просто так, без платы лечили. Будь ты рейдер, мутант или еще какая тварь, им все равно. Заштопают, выходят, а потом, хочешь — оставайся, хочешь — катись на все четыре стороны. У них даже оружие в поселке запрещено было. Шизики. Ну, а «Коты» их тоже почему-то не трогали. Кодекс, блин. «Помогай близким». «Люди — братья». «Мягкое крепче твердого». Дурачье. Даже данью не обложили, но защищали. А драться они умели знатно. Мало того, что каждый второй в банде мутант, и не просто мутант, а С или даже В класса, так еще они перед боем еще химией всякой обкалывались и обнюхивались до умопомрачения. Говорят, лучше них ножами никто владеть не умел. Но… — Почесав скулу, снайпер с неудовольствием посмотрел на так и застывшего над едой подростка. — Ешь, давай, пока не остыло.

— Да, конечно. — Шмыгнув носом, скриптор достал из нагрудного кармана разгрузки одноразовую ложку и зачерпнул порцию, аппетитно пахнущей мясом и жиром каши. — Расскажи дальше.

— Да что рассказывать, — хмыкнул наемник. — Сколько веревочки не виться… Разрослась община, слухи по пустошам поползли, так что, весть потихоньку до Легиона тоже долетела. Ваши поверили, сразу поверили, что как-то даже странно. Видимо, судьба. Оправили в Красное боевое звено. А те придурки вместо того, чтобы разбежаться да по норам отсидеться, им хлеб с солью на блюде вынесли. Представляешь, идет мутант с двумя головами, скалится в шестьдесят четыре зуба, пятью глазищами хлопает, ластами по брюху лупит и тащит на блюде каравай. «Железному легиону» каравай. — Светло-голубые, водянистые, окруженные сеточкой морщин глаза снайпера на секунду крепко зажмурились. — Как болтают, его прямо там на месте огнеметами сожгли вместе с хлебом. А вот дальше вышло уже совсем нехорошо. В общинном доме оказалось, что «Коты» сидели. Если верить байкам, свадьбу справляли. Кто-то вышел поглядеть, что за шум. Кто-то кого-то не так понял. Восемь десятков, накачанных самогоном и боевой химией рейдеров, двадцать рыцарей в боевой броне. Никто не ушел. Легионеров тех, кто еще дышал, на главной площади из их же огнеметов поджарили. Несмотря на протесты местных. А потом началась война. Атомные коты, четыре сотни боевиков-мутантов, против легиона. Ну, еще несколько отрядов из стрелков. Из тех, кто жадный и глупый, или из тех, кому то, что Красное обижают, сильно не понравилось. Коты оказались богатыми, очень богатыми. Никто не ожидал, но приехали их старшие в Хаб впятером на двух грузовиках. А уехали с целой армией. Два грузовика с серебром, представляешь? Конвои месяц из города уходили. Пушки, боеприпасы, люди. Сколько народу там полегло, не скажу, знаю только, что почти четыре месяца вся эта партизанщина продолжалась, пока кому-то в Легионе все это сильно не надоело и не грохнули они по Красному тактикой. Знатно получилось: ни Красного, ни банды, ни стрелков. Пять тысяч погибших. — Пью задумчиво почесал за ухом, в очередной раз плюнул в костер и ухмыльнулся. — Это официально. Большая часть выживших, тех, кто с мутациями, в Стаю ушла. Как жарко стало, сразу принципы свои мирные забыли да человечинкой причастились[21]. Из остальных, кого постреляли, кто до сих пор по лесам скачет — железячникам мстит, а кто в стрелки пошел. Матерые посоветовались и взяли, а что такого? Коты людоедами не были, бойцы неплохие, а сканером мы каждого проверяем, кто клеймо[22] получить хочет. Только есть одна деталь. Легионеры поклялись Котов под самый корень извести и слово свое исполняют. Аккуратно и методично, как только железнолобые и умеют. А Коты, даже бывшие, при любой возможности рыцарей режут. Уж не знаю, что в тебе та девка нашла, почему сразу кишки не выпустила, только, думается мне, недолго бы это продлилось. Счетец кровавый больно велик. Так что сегодня, — весело прищурившись, снайпер подтянулся к пакету с кашей, — у тебя, считай, смерть со спины свалилась. Ну, давай, — стрелок снова извлек из-за пазухи небольшую фляжку, — помянем, душу ее язви…

В темноте хрустнула ветка.

— Обо мне, небось, треплетесь? — Ухмыляясь во все тридцать два зуба, вышедшая к костру наемница оглядела застывших мужчин. Выглядела Ллойс плохо: белая как мел, вся покрытая грязью, копотью и потеками машинного масла, с коркой запекшейся над бровью крови. Девушка с трудом сохраняла стоячее положение. Глаза Элеум лихорадочно блестели. Половина подсумков куда-то пропала, исчезла одна из пересекающих крест на крест грудь пулеметных лент, а также кобура с карабином. На бедрах болтались оставшиеся от чапсов лохмотья. — О, кашка! — Выдернув из рук оторопевшего снайпера пакет, наемница опрокинула его содержимое в широко открытый рот и практически не жуя, проглотила парящую смесь. — Армейские, довоенные, сухие пайки — лучшие в мире! Витамины, минералы, и судя по вкусу, перемолотые ношенные носки! Вкуснятина! А это, что? — Безошибочно повернувшись к фляжке, наемница шумно втянула ноздрями воздух и поморщилась. — Самогон на керосине? Или авиационное топливо? Нет, Пью, ты, конечно, истинный друг, но я, пожалуй, откажусь. Ну… если только немного. — Вырвав флягу из рук поспешно прячущего ее за пазухой снайпера, девушка жадно присосалась к горлышку.

Стрелок длинно и замысловато выругался. Скриптор икнул.

— А жизнь-то потихоньку налаживается, — объявила наемница и, отдав опустевший сосуд снайперу, уселась рядом с Райком. — Слушай, Райк, — голос наемницы стал вкрадчивым, — а подари мне автоматик свой, а? Ты, ведь все равно, из него стрелять не умеешь. А мне он нужен. У меня злой дрон, представляешь, какое несчастье, карабин сожрал. Не, ну ты представляешь, так вот НЯМ!! — клацнув зубами перед носом отшатнувшегося мальчишки, Элеум как бы невзначай положила руку на цевье винтовки и потащила ее к себе. — И нет, у меня больше пушки.

— Она под кайфом, судя по поведению — амфетамины или что-то похожее, иначе бы давно упала, — со вздохом пояснил стрелок. — Сейчас лучше с ней не спорить.

— Под ка-а-айф-о-о-м. — Растянув губы в широкой улыбке, наемница потянулась к автомату второй рукой. — Как грубо, Пью. Ну, если совсем чуь-чуть-чуть-чуть. Меня уже почти отпустило, правда… Но пока еще хорошо… Райк… А, Райк. — Практически пропела наемница, — отдай винтовку, а я тебя поцелую. Тебя ведь, наверняка, кроме мамки никто не целовал? Ты не бойся, тебе понра-а-вится…

— Не отдам. — Вцепившись в винтовку, подросток, с силой потянув оружие, вырвал его из рук с трудом удержавшей равновесие, явно не ожидавшей такого отпора девушки. — Боец железного легиона никогда не расстается с оружием, — выпятив челюсть, продекламировал подросток. — Оружие бесполезно без меня, я бесполезен без оружия. Таких много, но это — моё. Я его часть, оно часть меня…

— Тьфу. Железячник. Всю романтику момента убил. Не обломится тебе, Райк. Меня от проповедей легионеров только блевать тянет. — Мгновенно потеряв интерес к автомату скриптора, Ллойс, обиженно оттопырив губу, задумчиво посмотрела в сторону Пью.

— У меня лишних стволов нет, — отрезал перехвативший ее взгляд снайпер. — Поцелуями не интересуюсь. Не хватало еще заразу какую-нибудь от тебя подцепить. Достаточно того, что самогон весь выдула.

— Злые вы. — Хмыкнула девушка и, покопавшись за пазухой, выудила оттуда мятую сигарету. Тяжело плюхнувшись на землю, принялась рыться в поисках зажигалки. — И что мне теперь делать?

— Ножами пользуйся. Ты умеешь. У тебя вон их три штуки. — Злорадно оскалил зубы Пью.

— Восемь, — поправила его наемница, откинулась на спину и, глубоко затянувшись, выпустила в бледнеющее небо струю дыма. — Нет… теперь пять… А дрона я все-таки расколупала. Он меня километров десять по лесу гнал. Мозоли натерла, задницу ушибла, поцарапалась вся. Аплодисментов не требую, лучше, дайте автомат, не оставляйте несчастную девушку беззащитной..

— Соберись, — буркнул снайпер. — Давай, попытайся сосредоточиться и выкладывай, что сказать хотела.

— А… Да, — коротко хохотнув, девушка провела по лицу ладонью, окончательно размазывая по нему смесь из крови, грязи и масла. — Умыться бы… По дороге дальше пути нет. Такое ощущение, что ржавые сюда всей кодлой приперлись.

— Набег? — Недовольно нахмурился снайпер.

— Не знаю. — Пожала плечами Ллойс и, запустив руку за пазуху, принялась ожесточенно скрести кожу на животе. — Как же чешется! Чёрт, чёрт! Здесь клещей нет?

— Не отвлекайся, — зло скрипнул зубами Пью.

— Может, и набег. — Не прекращая своего занятия, проворчала девушка. — Я не спрашивала. А может, их кто-то сюда гонит.

— Выдавить сильнейшую банду Пустоши с обжитых территорий? Не смеши мои подошвы. — Отмахнулся стрелок. — Кстати, в двадцати метрах на север родник. Вода не фонит, ядов нет. Искупаться, может, и не получится, но барахло постирать и рожу вымыть сможешь.

— Спасибо, ты — истинный боевой товарищ… — Задумчиво кивнув, нашедшая все же зажигалку девушка прикурила сигарету и сделала глубокую затяжку. — Вопрос в другом. Напрямки в Хаб нам не пробраться. Здесь оставаться тоже нельзя. Возвращаться назад, опять же, не вариант. Через пару дней в здешних лесах от дронов будет не продохнуть.

— Дай-ка подумать. — Пью почесал скулу. — Попробуем с запада обойти?

— Там земли Операторов, и горячих мест, как у него на заднице прыщей, — скептически хмыкнув, наёмница ткнула в сторону скриптора, продолжающего прижимать к себе автомат и настороженно поглядывающего в сторону Ллойс. — Загонят в два счета. Если хочешь оказаться на рабском рынке, тогда давай, вперед.

— Не прямо на запад, а на северо-запад. Через земли Стаи. — Досадливо поморщился снайпер. — Там, ведь, проблем не будет?

— Не будет, — согласилась Ллойс после некоторой паузы. — Какие проблемы — сразу в котел, да сожрут со смаком.

— Понятно, — медленно кивнул стрелок. — Предлагаешь на восток?

— Ха! Еще больше «горячих» мест, пара городов-могильников, мутанты, стаи упырей, радиоактивный туман… — Девушка вытянула губы трубочкой и глупо захихикала. — Ну, кто откажется от такой замечательной прогулки?

— У тебя от твоей дури крыша едет. Западный путь безопаснее, — покачал головой Пью. — Даже если у тебя нет дружков в Стае…

— А с чего им там быть? — Опасно прищурилась наемница.

— …Все равно мы идем на запад. — Закончил свою мысль снайпер.

— Это ты идешь. — Тщательно прицелившись, Элеум щелчком отправила окурок в костер. Промахнулась. — А мы с Райком идем на восток.

— Я сказал…

— Мои воины хороши в бою, но забывчивы. — Ровный безжизненный голос скриптора прервал разгорающийся спор настолько неожиданно, что на мгновенье в лагере повисла звенящая тишина. Казалось, даже огонь стал гореть совершенно бесшумно. Ни треска веток, ни еле слышного гула пламени. — Я вас нанял, а значит, мне решать, каким путем идти. Если мы пойдем на запад, сколько дней будет потеряно? — Немигающий взгляд подростка буквально впился в лицо снайпера. — Говори, воин.

— Пять, может, шесть, но в любом случае не больше недели. — Нервно дернув торчащим кадыком, стрелок попытался отвернуться, освободиться враз от гипнотического взгляда подростка. Не получилось…

— Теперь ты, — плавно повернулся к наемнице скриптор.

— Не знаю. — Казалось, мгновенно протрезвевшая девушка, так же не моргая, не сводила глаз с переносицы подростка. — Крюк километров триста. Болота, туманы. На границы Мертвых земель обычно не суются. Если верить байкам охотников и торговцев, там полно зараженных мест, а упыри и волколаки бродят целыми стаями. Еще там настоящий рассадник диких мутантов и беглых рабов, но, по-моему, торгаши всегда любят приврать, на самом деле, похоже, там не слишком опасно. Две-три недели минимум.

Некоторое время подросток внимательно изучал напряженное, покрывшееся испариной лицо наемницы, потом медленно кивнул.

— Идем на восток, — заключил он и, пошатнувшись, начал падать головой в костер.

— Эй, Райк, ты чего? — С невероятной скоростью вскочившая на ноги Ллойс, спасая лицо скриптора от соприкосновения с углями, дернула парня за шиворот и повалилась вместе с ним на спину.

— А? Что? — Непонимающе заморгал опаленными ресницами подросток. — Голова закружилась, простите. Что-то мне нехорошо.

— Ага. — Кивнула не спешащая встать наемница. — По всему видать, что нехорошо. Было бы хорошо, ты бы угли тогда пастью не черпал… Мы только что решили, что на восток пойдем. А еще ты обещал мне отдать свое оружие. — Широко улыбнувшись, Ллойс повернулась к стоящему на четвереньках подростку и хищно покосилась на упавший в траву автомат.

— Да… восток… точно… — нахмурился Райк, — помню. А оружие… — лоб мальчишки страдальчески сморщился, — … нет, не помню.

— Да как не помнишь, вон он свидетель, хочешь, тоже подтвердит!? — Возмущенно ткнула в сторону Пью, с ухмылкой наблюдающего за разыгрывающейся перед ним сценой.

— Нет, я… — скриптор несколько раз моргнул, — …я, наверное, имел в виду запасное оружие. — Открыв клапан разгрузки, подросток извлек из него Ruger SR9[23]. — Мне его еще Дядька… то есть, Искатель Данс подарил. У меня к нему, правда, патронов нет, но там в обойме еще девять осталось. Так что, держи. Ты права. Нехорошо, когда совсем без оружия…

— Вот дерьмо. — Вздохнув, наемница взяла пистолет, покрутила его перед носом и убрала в карман куртки. — И что мне с этой пукалкой делать? Застрелиться?

— Вообще-то, двадцать второй калибр очень даже неплох, — ворчливо заметил скриптор. — Звук тихий, отдача маленькая, точность невероятная, а убойная сила — на человека с лихвой хватит.

— Ага, то-то ты его в разгрузку сунул, — проворчала Элеум и глубоко вздохнула. — Как я понимаю, одеялом никто с бедной замерзшей девушкой тоже не поделится…

— Ну, почему, красавица, — вскинул брови снайпер. — Добро пожаловать, у меня спальник большой. Заодно и самогон отработаешь.

Элеум устало тряхнула головой, провела ладонью по залитому свернувшейся кровью гребню ирокеза и широко улыбнулась: — Заманчиво. Но лучше я у тебя его просто отниму, — вяло буркнула она.

— Можешь попробовать, — весело ощерился стрелок. — Возможно, нам это даже понравится. Мне уж точно.

— У меня тоже спальный мешок двухместный, — неожиданно заявил скриптор и тут же покраснел до корней волос. — С подогревом от солнечных батарей.

— Круто. Учись у молодых, дедуля! — Демонстративно покачивая бедрами, наемница села рядом с подростком и обняла его за плечи. — Вздумаешь распускать руки, отрежу ухо, — заявила она шепотом.

— Да я не… Мне просто… Нельзя на голой земле спать… Сама не заметишь, как застудишься… Особенно, если амфетамины… — Покраснев еще больше, подросток сбросил с плеча руку девушки. — Только одежду все же сними, и умойся, а то все внутри испачкаешь. Кстати, ты где такую колет взяла? Кожа странная…

— Кожа… Ну да… — Рассеяно посмотрев на потертый, испачканный травой рукав куртки, Ллойс задумчиво улыбнулась. — Хорошая кожа, не мокнет, не трескается. Еще и подкладка из кевлара, а в самых уязвимых местах стальные пластины вшиты… Мне ее парень один подарил. Вернее, я ее на автомат трофейный обменяла… Он веселый был, но не беспредельщик… Как банда-то их называлась? — Девушка зевнула, так широко открыв рот, что было непонятно, как она не вывихнула себе челюсть. — А… да… — Сонно моргнув, наемница навалилась на плечо скриптора. — Какие-то коты. То ли рейдеры, то ли просто бродяги… На самом деле классные ребята. Чистейшим винтом платили… И парень красивый был… И добрый. Улыбался часто. Анекдоты любил рассказывать. Не помню его имени. Года два уж почти прошло… На куртке еще лычки какие-то были, но я спорола, чтоб за рейдера не принимали… И так прическа…

— Понятно, — осторожно кивнул, скриптор. На лице подростка медленно расцвела улыбка. — Тогда понятно.

Ллойс не ответила. Видимо, стимулятор прекратил свое действие. Уснувшая, где сидела, девушка что-то неразборчиво бормотала и громко сопела, положив голову на плечо легионера. Из уголка рта, впитываясь в тканую основу бронежилета Райка, протянулась тонкая ниточка слюны.

— Скинь, а то, наверняка, заблюет, — посоветовал снайпер. — Она почти пол литра спирта высосала. Да еще и амфетамины. Всё равно, не проснется.

— Я посижу… жалко… — тихо ответил Райк и покраснел до корней волос…

Глава 4

Идти становилось все труднее. Сначала исчезли безжалостно обдираемые наемницей прямо на ходу кусты малины и заросли можжевельника. Потом в густом, казалось бы, задушившим всю остальную флору папоротниковом ковре, стали все чаще попадаться проплешины. Деревья покрылись толстым слоем мха. То тут, то там стали видны обросшие странными, ярко фиолетовыми, явно мутировавшими растениями поваленные стволы. Почва зачавкала под ногами, напитавшись влагой, начав выталкивать из себя задорно торчащие метелки хвоща.

— Если так и дальше пойдет, то скоро нам придется плыть. — Посетовала наёмница и грациозно оттолкнувшись от земли, ловко перепрыгнула через полусгнивший ствол огромного, обхватов в пять-шесть поваленного дерева и, подняв целую тучу брызг, приземлилась уже на другой стороне. — Черт.

— Если бы я здесь жил, то поставил бы там растяжку или мину. Как раз для таких удальцов. — Прокомментировал прыжок наемницы, осторожно перелезающий через очередное препятствие снайпер.

— Поцелуй меня в задницу, Пью, — зло прошипела выдирающая ботинки из вязкой жижи девушка.

— Не заинтересован. По этому поводу тебе лучше обратиться к нашему стойкому командиру. — Обнажив кривые желтые зубы в широкой ухмылке, стрелок кивнул на скриптора, с кряхтением форсирующего преграду.

— Больше я его рюкзак не потащу, — поморщилась наемница. — У меня и так все болит.

— А ты ширнись чем-нибудь позабористей, и сразу отпустит, — сочувственно покачав головой, посоветовал стрелок. — Или давай я рюкзачок потащу. Но ты уж будь добра и вечером со мной рассчитайся.

— Пусть сам рассчитывается, — фыркнула всё же освободившаяся из грязевого плена девушка.

— Нет, девонька, не пойдет, — еще шире вытянув руку, наемник принялся демонстративно загибать пальцы. — Во-первых, я не по этой части. Во-вторых, у вас с нанимателем такая дружба, что меня аж завидки берут. В-третьих, это по твоей милости мы по этим хлябям топаем, а в-четвертых… В-четвертых, нечего было на мой спальник блевать.

Покачав перед носом Ллойс получившейся фигурой, стрелок, победно улыбнувшись и уперев руки в бока, повернулся к скриптору, — ну, долго ты там, командир?

— А? — Сражающийся не столько с деревом, сколько со своим не слишком грамотно подогнанным снаряжением, подросток вопросительно вскинул голову и уставился на наемников. От резкого движения сучок, за который держался скриптор с хрустом обломился, объемистый рюкзак качнуло в сторону, массивный «тактический» бронешлем с торчащей на виске коробкой микрокомпьютера и встроенного дальномера-целеуказателя, будто ожидая именно этого момента, сполз на нос, надежно перекрыв мальчишке поле зрения. Не удержав равновесия, бравый воин Железного легиона, вскрикнув, взмахнул руками, уронив попутно автомат, и плюхнулся аккурат в середину скопившейся под поваленной сосной лужи. Поднявшаяся в эпицентре бедствия на добрых три метра волна брызг с шумом опустилась вниз, покрыв все в радиусе поражения ровным слоем, отдающим гнильем и хвоей грязевым покровом. — Ох! — Выдохнул Райк.

— Слушай, командир, а тебя снаряжение вообще подгонять учили? — Стряхнув с лица влагу, вкинул бровь стрелок.

— Отвяжись от парня! — Успевшая с невероятной скоростью убраться из «зоны поражения» наемница хихикнула, шагнула к подростку и, протянув руку скриптору, что возился на дне изрядно обмелевшей лужи, с кряхтением водрузила его на ноги. — Слушай, Райк, вот скажи мне, на кой ляд тебе бронежилет и шлем? — Вопрошала она легионера елейным голоском, попутно поднимая заляпанное грязью плексигласовое забрало.

— Не отдам, — буркнул скриптор и, предприняв несколько попыток оттереть лицо, но сообразив, что только размазывает грязь, обреченно махнул рукой.

— А мне-то эта фигня зачем? — Насмешливо фыркнула Ллойс. — Просто не пойму, зачем тебе все это таскать? — Броник тебе велик, шлем… да ты даже подбородочный ремень не застегнул.

— Если застегнуть, то разговаривать неудобно. — Покраснел скриптор.

— Ага, — кивнула наемница, — лучше ведь, когда он с башки при каждом шаге свалиться пытается? И у рюкзака твоего неподъемного лямки расслабить наверняка очень удобно, ну и что, что плечи давит и по спине на каждом шагу бьет, зато как круто смотрится.

— Это ты его утром несла. Я просто обратно под себя подгонять не стал.

— В надежде, что через пару часов я над тобой сжалюсь и снова его потащу, — понимающе кивнула девушка, окончательно вгоняя скриптора в краску. — Но зато свой автомат я лучше всех таскать буду. Стволом вверх да еще на левом плече. Вон, Слепой Пью, по всему видно — крутой дядька, — палец наемницы ткнул в хмыкнувшего стрелка, — свою дурищу так носит, и ничего. Значить, и я буду. А что в грязи оружие утопил, так это не страшно совсем — это ведь не какая-нибудь охотничья винтовка, это ведь довоенный автоматно-гранатометный комплекс, что ему от грязи-то будет…

— Ну… — Смущенно потупился скриптор. — Я это… Спасибо, в общем. — Тяжело вздохнув, подросток начал застегивать ремень шлема.

— Автомат ближе к вечеру вместе переберем, — покачала головой наемница. — А пока, если что, то не вздумай палить. Считай, что это просто железная дубинка. Здоровенная, неудобная и очень дорогая.

— Голубки, мать его. — Зло сплюнул снайпер.

— Не рефлексируй, сладенький. — Наемница мерзко ухмыльнулась и послала снайперу воздушный поцелуй. — Всё равно, скоро по уши измажемся. Как пить дать.

* * *

— М-н-нда-а-а… — Озадаченно почесав щеку, Слепой Пью в очередной раз окинул взглядом расстилающийся до самого горизонта, лишь кое-где нарушенный зарослями камыша, искореженными избытком влаги скелетами деревьев и зеркально черными окнами бочагов слегка колышущийся зеленый ковер. И повернулся к усевшемуся прямо в грязь, тяжело дышащему скриптору. — Пришли, точней, приплыли.

— Берегов не видно, но вон там какие-то большие заросли, похожие на лес, а вон там, вроде как, большой холм с парой построек. — Ткнула пальцем куда-то в сторону горизонта, прячущая в подсумок монокуляр, наемница.

— И что с того? У тебя, что, тут катер недалеко припрятан? — Хмыкнул стрелок.

— Лучше — у меня веревка есть. — Элеум провела ладонью по задорно торчащему, несмотря на все случившиеся с хозяйкой в последние дни злоключения хохолку ирокеза, покопалась за пазухой и вытащила на свет измятую, слегка надломленную у основания сигарету. Лизнув бумагу, залепила дыру пальцем, прикурила. — Ты, сладенький, можешь прогуляться с ней до ближайшей осины, а мы с Райком обвяжемся, нарежем шестов и пойдем.

— Как два пальца, пиявок нахватаем, — тяжело вздохнул не обративший никакого внимания на подначку снайпер. — Или еще чего похуже. Не нравится мне это место. Тут, вроде, раки-мутанты водились… Вот вцепится такая тварь тебе в самое мягкое место и что делать будешь?

— Есть другие варианты? Предлагаешь обходить? Попадемся прямиком в лапы к ржавым. Мокроступов наплести? Так тут не болотоходы, тут лодка нужна. — Наемница с видимым наслаждением затянулась, и выпустив дым через нос, повернулась к никак не могущему отдышаться скриптору. — Райк, да брось ты этот рюкзак, и хватит на земле валяться, застудишь еще чего.

— Бывал я в этих местах года четыре назад, но тогда воды тут поменьше было. — Сняв с плеча винтовку, снайпер, укоротив до предела ремень, пристроил оружие на шее. — Резинок нет? Или все с мальцом истратила?

— Чего?! — Поперхнувшись дымом, продолжавшая с задумчивым видом смотреть на болото девушка с удивлением повернулась к стрелку. — Ты что, с дуба рухнул?

— Я хоть ствол Труви прикрою, — с тоской пояснил баюкающий на руках свое оружие стрелок. — А то, ведь, провалимся, как пить дать, провалимся. И не раз.

— А-а-а. Ну ясно теперь, кто тебе жена, любовница, и боевая подруга. — Покопавшись в нагрудном кармане куртки, Ллойс метко кинула в протянутую руку стрелка цветастую упаковку. — Должен будешь. Я их по двадцать серебряков за штуку брала. «Труви», надо же… Снимай рюкзак, Райк. — Задумчиво почесав переносицу, наемница отбросила в сторону погасший бычок, подтянула шнурки окованных по носу железом высоких ботинок, и принялась застегивать замки на куртке. — Жилет свой дурацкий тоже выкидывай. Штука, конечно, полезная но, все же неохота, чтобы ты, когда нырнешь, а ты ведь нырнешь, парень, всех нас за собой уволок.

— Не надо, — покачал головой не на шутку обеспокоенный подросток.

— Надо, Райк, не спорь, — нахмурилась наемница, — понимаю, жалко добро, но пешком по болоту только налегке пройти можно…

— Не надо. — Повторил скриптор и, скинув рюкзак, принялся копаться в его содержимом. — У меня есть лодка.

— Святые Атомы! Ты что, все это время на себе лодку пер? — Чуть не выронил от удивления свое оружие снайпер.

— Лодку, палатку теплую, на случай сильного похолодания, опреснитель и дезактиватор воды, набор инструментов, две аптечки армейские ротные, зимнюю одежду, смену обуви, запас носков, запас масла, газовую плитку, набор складной посуды, сухпаек на три месяца и еще кое-что по мелочи. — Подросток гордо развернул плечи. — Собираясь в поход, боец Легиона должен быть готов к любым трудностям!

— Райк, — голос наемницы стал ласковым, вкрадчивым. — Скажи, а у тебя зубной щетки там не завалялось? И расчески? А то, я как-то, — девушка красноречивым жестом потеребила грубо связанные узлами в местах разрывов ремни своей обожженной и потрепанной портупеи, — свои потеряла.

— Зубную щетку и расческу? Сейчас! — Широко улыбнувшись, скриптор еще глубже погрузился в недра рюкзака. — Сейчас… Сейчас… Где же они… Так… Набор для чистки обуви… машинка для стрижки волос… пена для бритья, комплект для маникюра… А… вот. — Сияя, будто новенькая, только что вышедшая из-под пресса печатного завода Сити, серебряная[24] монетка, Райк протянул найденные предметы девушке, — вот, еще тюбик зубной пасты, но ты, это… не трать особо. У меня их всего четыре. Если подстричься хочешь, то у меня есть зеркальце и набор ножниц. Но лучше я сам… Мне на базе говорили, что я от Бога парикмахер… Эй, ты чего?

— Восемь… девять… десять… — Пью, распотрошишь его рюкзак? Хорошо? — Несколько раз сжав и разжав кулаки наемница отрыла глаза и, широко улыбнулась подростку. — А я пока схожу розги сделаю.

— Да ладно тебе, — фыркнул с трудом сдерживающий смех снайпер. — Ну, сколько ты его рюкзак тащила? Часов шесть, не больше. А лодка нам действительно пригодилась.

— Ты прав, тяжело вздохнула девушка после долгой паузы. — Мне надо было, еще когда мы от Свиного холма отходили, шмотки этого долбоклюя проверить.

— Хорошо, что не проверила, — хмыкнул снайпер. — А то, так бы и куковали тут на берегу. Рюкзак мы, конечно, перетряхнем, но мой совет, давай пока ничего выбрасывать не будем — вдруг пригодится, — Снайпер задумчиво оглядел расстилающееся перед ним пространство и сплюнул. — Тут, вроде, если память мне не изменяет, поселение мутантское было, в крайнем случае, им продадим.

Наемница скептически оглядела объемистый рюкзак, посмотрела на предательски шмыгающего носом, обиженного, похоже, в лучших чувствах Райка, и раздраженно сплюнула под ноги. — Я это на горбу не потащу, — проворчала она, скрестив на груди руки. — Зеркальце, паста зубная… Я что, похожа на лошадь?

— Немного, особенно, если в профиль. — Пожал плечами Пью. — Но вообще тебя никто и не просит, по воде ведь пойдем, а там видно будет…

* * *

— Интересно, почему вода поднялась? — Скорректировав мощным толчком шеста курс лодки, уверенно раздвигающей резиновым носом толстый слой ряски, снайпер обеспокоенно повертел по сторонам головой. — И что в ней водится?

— Если картам верить, тут здоровенная плотина была. Наверняка, все еще стоит, такие штуки на века делали, так что, болото будет и дальше расти, пока через край не польется. Или дамба не рухнет. Что касается местной фауны… Будем надеяться, что этого мы никогда не узнаем. — Вольготно расположившаяся на носу надувного шестиместного судна, девушка опустила окуляр, перевела взгляд на устроившегося в середине лодки, усердно чистящего автомат, старающегося не встречаться с ней взглядом подростка, и устало покачала головой. — Жратвы на три месяца взял, а рожок только тот, что к тарахтелке своей примкнул и два в разгрузке. И одна коробка патронов. Одна! Зато есть электрическая машинка для стрижки волос в носу…

— Но насос-то он не забыл. — В очередной раз придав лодке ускорение, снайпер с усмешкой поглядел на втянувшего голову в плечи и попытавшегося стать как можно меньше и незаметней скриптора. — Если бы не насос… — Покрытая следами застарелых шрамов и буграми мозолей рука стрелка нежно похлопала по высоким, поблескивающим металлом армированной ткани бортам. — Мы бы ее и за неделю не накачали. Жаль только — весел нет.

— Весла у нее большие, тяжелые, а лодка пять кило всего весит, — попытался оправдаться натирающий пропитанной маслом тряпкой какую-то мелкую деталь автомата Райк. — Я, когда собирался, строго по уставу рюкзак старался комплектовать. И то половина не влезла… Вот я подумал и выложил самое тяжелое: весла там, патроны лишние.

— Патроны лишние… Долбоклюй… — Отвернувшись от скриптора, девушка поднесла к глазам монокуляр и снова принялась внимательно всматриваться в горизонт. — Уставы твои дурацкие, Райк, написаны для ваших паладинов в силовой броне. Им лишних сорок-пятьдесят килограмм ради личного комфорта — дело не принципиальное. Да и если передвигаешься на байке или квадроцикле, то твой набор с некоторыми поправками, конечно, очень даже к месту. Я и сама не против комфорта, но когда ты своими ногами топаешь… А воевать как, если понадобится? — Левее, Пью. Там из дна арматура торчит.

— Но, ведь, в учебке…

— Вас, когда тренировали и кирпичи вам в рюкзаки, наверняка, подкладывали, чтобы бегать да прыгать веселее было, — раздраженно сплюнула в воду наемница. — Жаль, что своей башкой думать не учили..

— Но ты, ведь, сама мой рюкзак несла… — Виновато втягивающий голову в плечи подросток, лязгая железом, принялся собирать оружие, — Почему сразу не сказала?

— Думала, что у тебя в рюкзаке патроны и жратва. Самое, что ни на есть главное. Видимо, чем-то заинтересовавшись, Ллойс навалившись животом на борт утвердила локти на поблескивающей металлическими нитями арамидной ткани и принялась медленно крутить торчащее сбоку монокуляра колесико, настраивая резкость.

— Вот тут ты, Дохлая, не права. — Криво ухмыльнувшись, снайпер, подняв шест, с силой оттолкнулся от невидимого в черной воде дна. — И за борт не плюй. Сама сказала, мало ли кто тут водится. Учует еще, мать его…

— Почему не права? — Вяло поинтересовалась продолжающая что-то высматривать вдалеке наемница.

— «Самое важное» у каждого свое. — Философски пожал плечами стрелок. — Про репоедов, тех, кто на земле сиднем сидит, говорить не будем. У них самое важное — это крыша над головой да вода. Потому что без воды чистой урожай не взойдет. Поговорим лучше про нас, бродяг.

— Уже смешно, сладенький, — хмыкнула девушка, — еще чуть левее. Продолжай..

— Для торговца, — кивнул в знак того, что услышал, снайпер, — самое главное, это его хлам, что он в своем тряском ящике от поселка к поселку таскает. А для рейдеров — бензин, пожалуй, даже поважнее оружия будут. Потому как без машины с мощным движком он торговца с его барахлом попросту не догонит. А хороший движок бензина требует много. Что до нашего брата, людей, оружием себе хлеб добывающих… — Наемник почесал покрытую неприятной на вид сыпью тощую шею и поочередно ткнул покрытым грязью пальцем в себя, подростка и наемницу… — У каждого своя правда. Это специализацией называется, ну или стилем… У тебя вот, девонька, стиль твой на лбу написан — скорость и натиск. Штурмовик ты. Бой накоротке предпочитаешь. Броню не уважаешь, потому что быстрота важнее. Вернее… — Хитро прищурившись, Пью снова оттолкнулся шестом. — У тебя просто денег на бронник нормальный нет. Чтоб и пулю держал, и двигаться позволял нормально. А вот оружие мощное и патронов побольше, это действительно важно. Чтоб раз — и в клочья. Видел я даже таких, кто автоматам и карабинам слонобойные охотничьи штуцера предпочитает или даже гладкостволы нереальных калибров типа четвертого. А что, сто грамм свинца в брюхо — не то, что человек, дрон тяжелый не всякий сдюжит. Второго выстрела обычно не требуется. На самом деле не лучшая тактика, как по мне. Дрянной выбор. Штурмовики, они обычно, долго не живут. И платят им немного. Но зато трофеи они собирают первыми. Ты, кстати, с «пса» того блоки управляющие сняла? Как я понял, ты его ножами раскромсать умудрилась, а значит, вся требуха электронная у него должна была сохраниться.

— А тебе какое дело? — Убрав оптику в подсумок, наемница, перевернувшись на спину и положив голову на пружинистый борт, словно это была подушка, скрестила на груди руки. — Или считаешь, что имеешь право на долю?

— Значит, сняла. — Удовлетворенно кивнул стрелок. — Это правильно. За схему «виртуального интеллекта» в Сити семь кило серебром дают. Если она, конечно, не сильно покоцаная. Двух рабов можно купить…

— А на кой ляд мне рабы? — Вскинула бровь девушка. — Что я с ними делать буду?

— А что хочешь. — Пожал плечами наемник. — Будут барахло за тобой таскать или пятки чесать на привалах. Если мужики крепкие — на плантации отдашь, если баба не старая или парнишка гладенький — в бордель, на проценты от прибыли жить можно неплохо. А если слишком буйные попадутся, тогда можешь руки-ноги им отрезать и у храма на паперть поставить, типа, калеки убогие, но это уже не то. Если раб беспокойный и драться не дурак, то ему самое место в «ямах». Арена дело такое, что даже на смертниках можно двойную цену выручить, а если твой товар еще и драться обучен, то на ставках, говорят, сильно подняться можно. Азартное место ямы — болтают, мол, даже рабы на себя и друг на друга ставят, некоторым, бывает так везет, что они себе свободу потом выкупают… Но это, конечно, редко.

— Ты про «специальности» свои не закончил. — Широко зевнув, девушка прихлопнула севшего ей на шею здоровенного, чуть ли не в палец величиной комара, задумчиво растерла трупик насекомого между пальцев и щелчком отправила в воду. — Ты продолжай, интересно, ведь…

— Хм, действительно. — Настороженно проследив за расходящимися на воде в том месте, где только что плавал комариный труп, кругами, наемник перевел взгляд водянисто-холодных глаз на внимательно прислушивающегося к разговору скриптора. — Про тебя я уже сказал, Дохлая. — Криво усмехнувшись, Слепой Пью опять заработал шестом. — Парня недоучили, конечно, но тут и так понятно. Делали из него универсального командного бойца, такого, что и вдалеке и вблизи работать сможет. На скорый контакт никто не рассчитывал. А вот на долгую перестрелку или кучу-малу, где осколков и рикошетов полно, вполне. Потому и цепляется так пацан за свой бронежилет и шлем. Верит, что они ему жизнь спасти могут. По большому счету он, конечно, прав. В помещениях самая опасная сволочь — именно рикошет, а грамотная команда почти с любой задачей справится. С другой стороны, недостатков тоже полно. Во-первых, ты от многого зависишь: от базы своей, от командира, от товарищей. Перед старшими прогибайся, со всеми дружи, каждого с полуслова понимай… Дисциплину блюди. Про Алладина, например, слышала?

— Это тот, который за нарушение приказа помидоры бойцам своим отстреливает? — Поинтересовалась наемница.

— Ага, про него самого. — Кивнул снайпер. — Но вообще то, у него яйца отстреленные — это так, цветочки. Месяца три назад слышал, что он своего помощника катком заживо раскатал. Будто бы тот после боя патроны в общак обратно не сдал… Хмурым наширял, чтоб раньше времени не скопытился и переехал потом. У того, болтают, уже кишки горлом лезли, а он еще ручонками шевелил — уползти пытался. Так что, кому-то такая жизнь нравится, но на мой взгляд…

— А как тогда лучше всего? — Обижено засопев, Райк пристегнул к автомату магазин и, вытравив до предела ремень, принялся пристраивать оружие так, как недавно показала наемница: на груди, стволом вниз и прикладом под правым плечом.

— Да что тут гадать? — Почесав переносицу, явно раздраженная чем-то Ллойс покопалась за пазухой и, видимо, не обнаружив искомого, глубоко вздохнув, положила под голову руки. — Зуб даю, что он сейчас себя пяткой в грудь бить начнет. Снайпер — мол, самая вершина и элита, голубая кость, белая кровь. Один выстрел — один труп. И все такое. Скажет, что шансов словить шальную пулю у грамотного стрелка почти нет, а платят им намного больше, чем рядовым бойцам.

— Наоборот. — Нахмурился скриптор.

— Что наоборот? — Лениво вскинув бровь, поинтересовалась девушка.

— Кость белая, а кровь голубая, — пояснил подросток.

— Да наплевать. — Рассеяно почесав живот под задравшейся футболкой, протянула Элеум. — Никогда еще ни человека, ни мутанта с голубой кровью не встречала, у всех красная. — Видимо, вспомнив о чем-то неприятном, наемница досадливо поморщилась и снова плюнула за борт. — Ты лучше слушай, какие снайпера крутыши…

— Была бы у меня сладкая булочка с маком, девонька, я бы тебе ее подарил. Догадливая больно. — Широко улыбнулся меланхолично работающий шестом Пью. — Что, будешь спорить? Скажешь, что это неправда?

— Правда, конечно. — Равнодушно кивнула Ллойс. — С пары километров врагу в череп пулю всадить не всякий сможет. Я, например, в ваших градиентах, углах, плотности, настильности и прочих премудростях в жизни не разберусь. Для меня метров пятьсот-шестьсот уже предел. Даже с хорошей винтовкой. Неподвижно пару суток пролежать, листьями обвешавшись да дерьмом обмазавшись или на дереве просидеть, в штаны себе нужду справляя, тоже, наверное, не смогу. Грамотный снайпер действительно десятка рядовых бойцов стоит. Он и в одиночку хорош, и в отряде. И без работы такие ребята почти никогда не остаются. Только, вот, одна закавыка есть. Большая часть мутных заказов именно им и идет. Шишку какую-нибудь грохнуть, конкурента несговорчивого припугнуть, беглого поймать. Платят, конечно, немало, но…

— Брезгуешь? — Прищурился Пью. — Зря. Мне, знаешь, сколько за последний заказ заплатили? Сорок восемь кило, если в серебро перевести. Я одним заказом себя на всю жизнь, считай, обеспечил. Дом купил с водокачкой, землю плодородную, яблони высадил. У меня шесть рабов теперь. А дел-то всего было — одного нехорошего человека подстрелить. Правда, осечка вышла. Больно уж осторожной эта сволочь оказалась. Даже к любовнице своей в бронетранспортере с двумя десятками охраны ездил. Пришлось по штурмовому работать, в дом к нему лезть. Ох, и намучался я тогда по вентиляционным шахтам ползать, охрану работать… Не поверишь, четыре обоймы ушло. Глушитель чуть не пережег… последних пришлось ножом дорабатывать. Грязно получилось. Я думал, он один живет, уж больно скользкий гад, а у него оказывается семья. Жена и дочки. Старшенькая меня посмешила, конечно. Вся в папашу пошла, видать. Башковитая, етить ее налево. Рядом труп ее мамки лежит, младшая сестренка еще кровью с горла рассеченного булькает, папаня в соседней комнате остывает, а она мне говорит, типа, отпусти — отблагодарю, и ночнушку с себя стаскивает.

— А ты? — Привстав на локтях, Ллойс подтянула ноги и, придав телу сидячее положение, окунула пальцы в воду. — Гнилью несет, пить нельзя, — заключила она, тщательно обнюхав руку. Райк, будь другом, подай флягу.

— А что я? Пырнул в печень, да отымел, пока подыхала. — Оскалился стрелок. — Девка-то действительно красивая была. Чистенькая, гладенькая. Ангелочек просто. Чего добру зазря пропадать. — Водянистые глаза Пью опасно прищурились. — Что, Дохлая, осуждаешь?

— Да нет, — безразлично пожав плечами, девушка выдрала из побелевших пальцев подростка флягу и сделала несколько больших глотков. — Я и не с такими уродами работала, сладенький. — Аккуратно завинтив крышку, наемница бросила наполовину опустевший сосуд под ноги скриптору и, потянувшись, зашарила за пазухой. — Черт, сигареты кончились.

— У меня самосад есть, если не брезгуешь, — порывшись в одном из многочисленных карманов дорожного плаща, Пью извлек на свет небольшой кожаный мешочек. — Сам-то не курю, но табак неплохо собак со следа сбивает.

— Нет уж, Пью, спасибо. Больно уж, форма кисета характерная, — брезгливо скривилась наемница. — В Сити, небось, покупал? Там такие штуки в моде.

— Не, это я сам сделал — женушки хахаля… запчасть, — пояснил снайпер. — Повадился один хмырь «в гости» к благоверной моей шастать, пока я работаю. Да не смотри ты так, парень, я что, зверь? — Перехватив остекленевший взгляд скриптора, стрелок криво усмехнулся. — Я его даже убивать не стал. Более того, ужин на двоих им организовал. При свечах, с вином и фруктами. Себе, вот только шкурку с главного блюда и оставил. — Подбросив на руке кисет, наемник убрал его обратно в карман. — Запомни, парень: с людьми по-другому нельзя — сожрут. С мутантами, кстати, тоже. Учти, мы, ведь, к ним в гости идем.

— Мутанты? — Нахмурился Райк.

— До Хаба далеко, сладенький, — пояснила наемница. — А на крюк мы не рассчитывали. Надо будет пополнять запасы. Если бы мы вышли на тракт, то закупались бы в поселках, но сейчас там слишком опасно. Ты сам видел ржавых, Райк. Так что, по всей южной дороге сейчас такое начнется… Операторы не позволят другим хозяйничать на их землях. А потом подойдет Железный легион, и начнется полноценная война. С реальными такими танковыми клиньями, ковровыми бомбардировками и прочей радостью. Как бы до тактики опять не дошло…

Словно в подтверждение ее слов над болотом разнесся звук далекого взрыва.

— Геликоптер, — задумчиво заявил снайпер, — или тяжелый танк. Боезапас рванул. Километров в двадцати.

— Побольше. — С сомнением качнула головой девушка. — На воде звуки лучше разносятся, скрадывая расстояние.

— Боец Железного легиона скорее отрежет себе руку, чем протянет ее мутанту. — Неожиданно продекламировал сидящий на дне лодки подросток.

— Ну и дурак, — откликнулась девушка. — Где же он столько рук наберет? Или отращивать будет? Тогда он сам мутант. Класса С, если не ошибаюсь…

— Мы не на землях легиона, парень. — Раздраженно дернув головой, стрелок так сильно толкнул лодку шестом, что судно опасно накренилось. — И ты почти исчерпал мое терпенье. В этих болотах и за ними почти не встречается нормальных людей. Основная часть населения мутанты. Ты их не любишь. А они еще меньше любят тебя. Не из-за того, что ты легионер, нет. Но из-за того, что ты родился нормальным. А если он узнают, что ты имеешь хоть какое-то отношение к фанатикам, поверь, твоя смерть будет очень неприятной. Если местные проявят воображение, она даже может растянуться на несколько месяцев. По большому счету, мне на это плевать. Но так получилось, что какая-нибудь твоя выходка может ударить и по мне. Поэтому договоримся о следующем, мой мальчик. Никаких цитат из вашей библии. Никаких легионерских закидонов. В присутствии незнакомцев лучше вообще не разговаривай. А если ты неожиданно решишь, что я зря сотрясаю воздух… — Глаза стрелка на секунду превратились в две исчезающе узкие щелочки, — то я сделаю с тобой то же, что проделал с девчонкой на своем последнем заказе. Понял?

— Выпятивший было упрямый подбородок подросток встретился взглядом со стрелком и стушевался. — Ладно, — неохотно выдавил он из себя, наконец, — я понял. Цель похода превыше всего.

— Вот это я понимаю, подход к воспитанию. Я так не умею. — Широко улыбнувшись, Ллойс почесала переносицу и, прищурившись, огляделась по сторонам. — Пришлось бы его долго бить. Чуть правее, Пью. Между камышами и вон той кочкой пойдем, а то слева что-то, больно, подозрительное, как бы днище не пропороть.

— Ага. — Коротко кивнув, снайпер мощным толчком отправил лодку по указанному наемницей курсу.

— Одного только не пойму, — застегнув, куртку наемница принялась неторопливо закатывать рукава. — Что ты — человек обеспеченный, женатый, если не врешь, делаешь здесь, с нами посреди болота. Сидел бы дома. За рабами приглядывал, яблоки бы свои растил.

— Ну я, ведь, не спрашиваю, почему ты, свою флягу имея, у пацана воду берешь. — Ухмыльнулся стрелок.

— Потому что в моей не вода. — Вернула усмешку снайперу Ллойс. Некоторое время наемники сверлили друг друга глазами. Воздух, буквально, зазвенел от напряжения в лодке.

— Не о том мыслишь, дохлая. Заводик я хочу построить. — Мечтательно прикрыв глаза, наконец, улыбнулся Пью. — Мыловаренный. Да и заказец мне знатный подвернулся. Почти на центнер в серебряном эквиваленте.

— Ого, хмыкнула, зачем-то поднимаясь на ноги, девушка. — Это где ж такие контракты дают?

— Где дают, там уже нет. Но мир не без щедрых людей, — снисходительно небрежно бросил стрелок и снова улыбнулся. — Но дело не в этом. Задержался я в дороге, потратился слегка, решил халтурку взять на беглого одного, тоже кстати, не кислую, а потом раз и весть приходит — мол, сорвался мой заказ. Бывает. Так что сейчас я домой возвращаюсь. А тут, — Пью указал подбородком на угрюмо тискающего свой автомат Райка, — какая-никакая, а подработка. Я и подумал, всё равно, по пути почти, ну сделаю я небольшой крюк, зато не с пустыми руками домой вернусь…

— Это правильно. С пустым кошельком домой возвращаться — последнее дело. — Медленно подняв руки, Элеум заложила их за голову и развернулась к небольшому островку камышника. — Обмен!! Не стреляйте!! Свои!! Торг!! Обмен!!

— Какой, ыть, обмен?! Руки в гору! Дернешься, ыть, дырок наделаю! Обмен… — Донеслось откуда-то из глубины зарослей.

— Да куда выше?! — крикнула в ответ наемница. — У меня кроме пары ножей и нет ничего, видишь же?! Торг!! Мир! Свои!

— «Свои»!.. Я, ыть, тебе покажу «свои». Свои кок крашенный на голове не носят! Покрутись давай, только медленно!.. Мелкий вон, ыть, пусть руки тоже подымает, тощего, ыть, это тоже касается! «Свои» они! Обмен, тля… И руки, руки, ыть, чтоб видно было! У меня тут автоматическая турель стоит, будете дурить, всех положит!.. Я вам покажу «обмен»…

Скриптор поспешно вскинул руки. Стрелок, бросив убийственный взгляд, на медленно поворачивающуюся вокруг своей оси девушку, последовал ее примеру.

— Слушай. Ты, ведь, уже налюбовался, да? У меня руки быстро затекают. Может, закончим с формальностями и поторгуем? — Закончив очередной оборот, обратилась к невидимому собеседнику наемница.

— Я тебе, ыть, поторгую! Я тебе, ыть, так поторгую, мама родная не узнает, — в камышах послышалась непонятная возня, металлический лязг, плеск, а потом стебли раздвинулись, и на путешественников уставилась пугающая своими размерами, густо заросшая волосом, чумазая физиономия. Густая, клочковатая брода незнакомца зашевелилась, спутанные космы разошлись в стороны, обнажая рот в подобии то ли оскала, то ли улыбки. На, огромном, покрытом синими прожилками носу ярко блеснуло пенсне с треснувшими стеклами. — Ну вот, ыть, а говорили, что свои, — удовлетворенно пробурчал незнакомец. — Свои дома сидят… Ладно, ыть, подгребай. Сейчас только мостки скину.

— Ага, руки-то опустить можно? — Недовольно сплюнув в воду, проворчал снайпер. — А то копытами грести неудобно.

— Шутник, ыть, да?! Обожди, говорю! — Из кустов снова раздался непонятный лязг. — Вот. Теперь, ыть, можно, — закивал снова показавшийся из зарослей обладатель пенсне, — теперь всё можно. Кроме, ыть, стрельбы и резких движений. Турель в «желтом» режиме, понял? Знаешь, ыть, что такое?! Объясняю для неграмотных и шутников: кто цапнет пушечку свою или ножик решит достать, или ко мне ближе, чем на три шага подойдет — Бабах и всё. Ливер по всей палубе. Мне уборка, а баянистам — корм!

— Каким еще баянистам?.. — проворчала Элеум, опуская руки.

* * *

— Неплохо ты устроился, только вывеску надо бы повыше повесить и краской размалевать. А то ее из-за камышей видно плохо, — прочавкала, жующая кусок источающего пар мяса, расположившаяся на легком плетеном креслице наемница. — Вкусно.

— Это да, — блеснул треснувшими стеклышками очков, высокий, болезненно толстый, буквально, вываливающийся, словно тесто из кастрюли из своего заляпанного маслом синего рабочего комбинезона мужик. — Обведя хозяйским взглядом здоровенный, метров пятнадцать в поперечнике, сваренный из железных профилей с привязанными к ним проволокой многочисленными пластиковыми бочками плот, на одном конце которого возвышалось небольшое, слегка кособокое деревянное строение, видимо, служившее хозяину жилищем, а на другом, мерно гудя и помигивая желтым огоньком светодиода, водила стволами опутанная проводами и непонятными механизмами спарка здоровенного, крупнокалиберного пулемета. Оставшееся пространство палубы занимали несколько неясного назначения приборов, заваленные разнообразным инструментом вперемешку с металлической стружкой и деталями слегка траченные временем и ржавчиной станки, а также сваленный в кучу разнообразнейший хлам. — Магазинчик, ыть, у меня, хороший. Ты кушай, ыть. Кушай. Баянист свеженький, ночью ко мне вылез.

— Баянист? — Вскинула брови, потянувшаяся за следующей порцией наемница. Это, ведь, рачье мясо.

— А это рак и есть, — насмешливо прищурился снайпер, развалившийся в кресле-близнеце того, в котором расположилась девушка. — Только мутант. Головогрудь побольше, хвост поменьше. Почему так называют, не знаю… Знаю, что эта пакость размером с собаку вырастает…

— Больше, — покачал головой хозяин плота. — Намного больше. Вода, ыть, прибывает… Всем известно: больше воды, ыть, — больше баянист. Сейчас метра полтора, ыть, бывает, встречаются. А бывают и весом за два центнера. А кличут их так потому, что если доведется, какого-то живьем в кипяток окунуть, рулады, ыть, ну, чисто гармонь выдавать начинают.

— Этот, значит, не слишком крупный. — Прищурилась девушка, крутя в руках кусок исходящего паром мяса.

— Ну да, — хозяин плавучего дома развел ладони на расстояние около полуметра, — на крысиную тушку большого не поймаешь… таких мы пальцекусами зовем…

— Крысиную? — С подозрением уставилась на предложенное угощение девушка..

— Это, ведь, членистоногие, жрут, в основном, дерьмо и падаль, — не обращая внимания на насупившегося толстяка пояснил девушке стрелок, — их мясо даже мутанты местные только с голодухи едят, а тут где-то могильники затопленные недалеко. Какая дрянь в воде плавает никому неизвестно.

— Понятно, — хмыкнув, Ллойс подхватила с тарелки очередной истекающий соком ломоть и впилась в него зубами. — Фкуф-фно!!

— А то, ыть, мяско-то первый сорт, а заразы не бойся, баянисты, ыть, прямо в теле антидоты вырабатывают, да и смыло давно всю активную органику и неорганику с этих мест. — Довольно улыбнувшись, хозяин подхватил с тарелки последний оставшийся на стоящей посреди небольшого пластикового столика измазанной подливой широкой тарелке бледно розовый кусок, открыл больше смахивающий на жерло потухшего вулкана рот… — Лучше, ыть, вареного с укропом баяниста закуски не найти. — Огладив покрытую жиром бороду, толстяк бросил слегка смущенный взгляд на жующую девушку и снова широко разулыбался.

— Здесь и укроп есть? — Насмешливо вскинула бровь девушка.

— Ну… Растет… бывает, — Слегка смутился толстяк.

— Пью, ты, вроде, про город говорил.

— Город дальше на севере…

— Не, Крысятник уже лет пять как паводком смыло, — испуганно замотал головой толстяк. — А вы туда шли?

— Примерно… Нам туда, где рынок есть… Припасы пополнить надо. — Задумчиво протянула девушка.

— Тогда, ыть, считай, что вам повезло, — довольно оскалился толстяк. — Кстати, как вас звать-то?

— Меня Дохлой кличут. — Сыто икнув, наемница со слегка осоловелым видом откинулась на спинку кресла, провела ладонью по гребню ирокеза, а потом поочередно ткнула пальцем в сторону напарников. — Вот этот, мелкий, что на тебя, будто волк, смотрит, наш бравый командир Райк. Не смотри, что от горшка два вершка, лучшего бойца на пустошах не сыщешь. С серокожими жил, представляешь? Меньше чем за десять кило серебра даже не чихнет, потому он такой молчаливый. Я его сама иногда боюсь. А тот — любитель природы, что про баянистов мне лекцию прочел, это элита всех вольных стрелков, Слепой Пью. За километр у комара на лету крылья отстрелит, да что там крылья, фальцетом жужжать заставит..

— Пью — пират, ыть, что ли? — Перебив наемницу, скептически хмыкнул жирдяй и поправил сползшее на кончик носа пенсне.

— Почему пират? — Удивилась девушка.

— Да так. Не бери, ыть, в голову. Вспомнилось как-то… — Отмахнулся лопатообразной ладонью хозяин плота. — Это я так, ыть, с дуру ляпнул, какие сейчас пираты… А меня, как вы, наверное, уже поняли, Ыть звать.

— Ыть?

— Ыть, Ыть, — захохотал довольный произведенным эффектом толстяк, — думаю, почему Ыть, объяснять не надо?

— Не обязательно, — задумчиво почесав переносицу, Ллойс запустила было руку во внутренний карман куртки и болезненно поморщилась. — Чем торгуешь, Ыть?

— Да всем, ыть, помаленьку, — пожал плечами торговец, отчего его брюхо заколыхалось, словно под тканью комбинезона была не человеческая плоть, а огромный кусок желе. — В основном, ыть, тем, что местные приносят или сам собираю. Ни с земли, ыть, тоже товар есть.

— Пушки имеются? — Наклонилась вперед девушка. — Только нормальные.

— Конечно, ыть, — сверкнув покрытыми трещинами стеклами, солидно кивнул жирдяй, — сейчас принесу. — С трудом выпроставшись из намного более капитального, чем предложенные гостям, вырубленного, похоже, из цельного пня, покрытого затейливой резьбой кресла, торговец скрылся в пристройке.

— Ты что творишь, Дохлая, совсем берега потеряла? — Как только хозяин плота отошел на достаточно далекое расстояние, — зашипел развернувшийся к девушке наемник. — Ты же нас чуть не угробила!

— Если сам еще не дотумкал, почему камыши в болоте, будто по линейке кто высадил, я тебе потом на пальцах объясню, сладенький, и даже схему нарисую. А пока подумай, почему этот хмырь тут поселился. — Девушка задумчиво почесала переносицу, и прикрыв рот ладонью сыто рыгнула. — Извините, буркнула она внимательно наблюдая, как из будки появляется основная часть, а потом и сам хозяин плота. — Переела слегка.

— Вот! — С гордостью поставив перед путешественниками глухо звякнувшую железом сумку, заявил торговец. — Смотри! Sturmgewehr 90 — хорошая, ыть, машинка, почти новая, считай. — Бородач, потряс в воздухе автоматом, слегка кривоватым, судя по всему, вырезанным вручную, усеянным зарубками и непонятными надписями ложем. — От Светящегося моря, ыть, ко мне пришла! Или, вот АR-15 под семь шестьдесят два от «Фаерармс», тоже, ыть, интересная штука. — Перед наемницей легла покрытая камуфляжными пятнами, ажурная, будто игрушечная, каркасная штурмовая винтовка. — Этот, перст продавца, больше похожий на железнодорожную шпалу, чем на палец, указал на исписанный надписями автомат, — за шесть сотен отдам. А эту красавицу, — торговец кивнул в сторону смертоносного металлического кружева, — меньше, чем за восемь, ыть, даже не подумаю.

— Дешево, — хмыкнул снайпер. — Товар, конечно, дерьмо, но дешево.

— Товар нормальный. — Насупился жирдяй. — Ты бы видел, ыть, что мне приносят. Я каждую, ыть, железяку вот этими руками, — толстяк обиженно потряс перед лицом стрелка огромными, словно ковшы карьерного экскаватора, лапищами, — перебираю, до ума довожу. Так что учти, у меня даже самое кривое дерьмо бьёт прямо и клинов, ыть, почти не дает. А дешево потому, что торга, ыть, у меня нет. Цена окончательная.

— Не люблю я эти трещотки, Ыть, — поморщилась наемница, — еще что есть?

— Так, ыть, выбирай что ли? — Пододвинул к ногам девушки сумку торговец. — Нет, обожди секунду, — выудив из нагрудного кармана комбинезона прикрученный к деревяшке кусок опутанной разноцветными проводами микросхемы, торговец ловко расцепив пару соединений, прижал большим пальцем крупную красную кнопку. За спиной путешественников что-то глухо лязгнуло. Огонек на турели, сердито моргнув, сменился с желтого на зеленый. — Только, ыть, не балуй, пояснил не выпускающий из рук деревяшку торговец. — Я сейчас контактную пластину прижимаю. Отпущу, и всё, ыть, сразу красный режим.

— Вот эти почем? — На деревянный столик перед наемницей легли ничем не примечательная кроме, разве что варварски опиленного под пистолетную рукоять приклада, охотничья двустволка и огромных габаритов, явно кустарного производства, револьвер.

— Дробадаш, ыть, за триста отдам, револьвер — за триста пятьдесят. Но учти — он одиночного действия, шустро не постреляешь.

— Это я поняла. — Кивнула девушка. — А калибр сорок пятый?

— Ага, — гордо улыбнулся толстяк. — Сорок пятый, видишь, какой барабан длинный, хоть кольтовские[25] суй, хоть, 45–70[26], хоть, ыть, Магнумы, в общем, всё, на что, ыть, воображения да силенок хватит. Лягается, конечно, здорово, но бьет тоже так, что у любой твари дух вон! Моща! Мне некоторые с ружейным ложем такие заказывают. Могу показать.

— Так ты их сам делаешь? — Удивленно вскинув брови, Ллойс принялась осматривать со всех сторон револьвер. — Встречала такой у одного. Круто, мужик, а я думала, что это на заводе каком, кустари клепать начали. Вроде, как у Ржавых..

— У Ржавых? У ржавых, ыть, дрянь, которая не стреляет, а плюется, а у меня смотри, какие нарезы: каждый ствол на сотню метров в ладонь бьет! — Зарделся от смеси гордости и злости жирдяй. — Сам помаленьку строгаю. Потому товар — высший сорт. Смотри, какая рама, какой ствол! У меня все до сотой доли грамма выверено. Барабан, шильды, всё усиленно до предела. Толще металл ставить, так его уже не поднять будет. И так два кило, почти. Сталь ружейная, хорошая, лично на фрезе точил. Механизм, сама понимаешь, у машинки одинарного действия ломаться нечему. Можешь вместо кувалды им пользоваться, а потом стрелять! Гарантия, ыть!

— Дай-ка взгляну, — протянув руку, снайпер, грубо выдернув из рук девушки револьвер, повертел, взвесил в руках, откинув в сторону барабан, зачем-то долго заглядывал в дуло и, уважительно хмыкнув, вернул обратно. — Тяжеловат… С карабинным прикладом тоже, говоришь, есть?

— Есть, — радостно кивнул торговец. — Есть с откидным, есть с деревянным.

— А с глушителем?

— Тоже есть, только, ыть, это, — толстяк нахмурился, — глушители, если честно, у меня не очень, никак расстояние между пластинами не подберу и толщину: барабан отстреляешь и всё, считай, выгорел глушак напрочь. Так что, если берешь, то бери, минимум, пару. Четыреста пятьдесят это будет. Могу еще коллиматор поставить, но тогда, ыть, с тебя еще полтинник.

— Патроны почем? — Согласно кивнув, поинтересовался снайпер.

— Четыре монеты штука, заводские, с гарантией. Мне их, ыть, с земли завозят. Две за, ыть, просушенные, что местные наловили.

— Нормально. А двенадцатый? — спросила Ллойс, несколько раз переломив, а потом защелкнув ружье.

— Картечь и пулевые по двадцать восемь грамм по монете. Магнумы — две. Возьмешь на сотню — патронташ подарю, кожаный, красивый. И воротник меховой, из водяной крысы. Как раз на твою курточку. — Коротко глянув на наемницу, почему-то покраснел до корней волос торговец.

— Беру с коллиматором и пять десятков заводских, — небрежно бросил стрелок и, вытащив из кармана плаща солидно звякнувший, туго набитый мешочек, бросил его на стол. — Здесь ровно. Можешь пересчитать.

— Зачем пересчитывать? — Кустистые брови торговца удивленно приподнялись. — Взвесим. У меня тут универсальный сканер лежит. — А ты, Дохлая, что брать будешь?

— Буду, — твердо кивнула девушка. — Пью, в долг есть?

— Нет, — отрезал снайпер и злорадно ухмыльнулся.

— Райк?

— У меня только пятьдесят монет осталось, остальное я ему как аванс отдал, — развел руками скриптор. — Пью, а ты не…

— Нет, я сказал! — Раздраженно рявкнул снайпер. — И даже не пытайся на мне свои штучки пробовать! — Пристрелю, на хрен, и скажу, что так и было!

— Все нормально, Райк. — Наемница провела ладонью по жесткой щетке ирокеза и широко улыбнулась. — Ыть, у меня серебра нет. Бартер устроит?

— Ну-у, — неуверенно замялся жирдяй, — тут, ыть, смотреть надо… — Покопавшись в нагрудном кармане комбинезона, торговец извлек из него сигаретную пачку, неловко прикурил свободной рукой и, перехватив жадный взгляд наемницы, смущенно улыбнулся. — Угощайся, ыть, если хочешь. Только они крепкие. Прямо из Хаба. У меня, ыть, и на продажу есть. Двадцать — пачка. Сто восемьдесят — блок. Знаю, что дорого, но это довоенные. Не делают сейчас таких.

— Делают, делают. — Хмыкнул снайпер. — К твоему сведению, первые фабрики с этим дерьмом даже раньше консервных заводов запустили.

— Только суют в них всё, что попало, только полы, разве что не метут, — блаженно улыбнувшись, дохнула дымом не преминувшая воспользоваться предложением торговца Ллойс.

— Будто до войны по-другому было, — пожал плечами снайпер.

— А ты-то откуда знаешь? — Удивленно обернулась к Пью девушка.

— Читал, — хмыкнул стрелок. — Да и на обоняние не жалуюсь. Что то дерьмо, что это. Воняет почти одинаково.

— А… — Тут же потеряв всякий интерес к стрелку, наемница обернулась к толстяку. — Слушай, Ыть, в блоке, ведь, десять пачек?

— Скидка, ыть, за опт! — Многозначительно подняв палец, заявил Ыть. — Все для удовлетворения клиента. — А командир у вас, ыть, почему такой молчаливый? — Покосился торговец в сторону скриптора, продолжающего сверлить его подозрительным взглядом.

— Он не молчаливый, он стеснительный, — хохотнула девушка. — Он, кстати, у тебя патронов тоже купит. Пять пятьдесят шесть есть?

— Так, ыть, хоть жри, хоть в задницу пихай. — Хохотнул собственной незамысловатой шутке жирдяй. — Взял, ыть, я в свое время партию большую, а его никто и не берет почти. Сотня монет пачка.

— Вот, он возьмет. Коробок восемь. — Ллойс ткнула пальцем в сторону оторопело кивнувшего подростка.

— Заказ большой, — солидно кивнул торговец, — а что в обмен? Я бы, конечно… Но серебра-то у тебя нет. — Виднеющаяся из — за бороды часть шеи, лицо, и торчащие из копны волос кончики ушей торговца медленно налились пунцовой краской. — Ты, ыть, не обижайся… — Взгляд торговца вильнул куда-то в сторону, лапищи поднялись в защитном жесте. — Приглянулась ты мне, Дохлая… Ты не подумай, нет. Я, ыть, это… — окончательно засмущался торговец, — ну, просто… Один я живу, вот и… Если не хочешь, то, конечно… А так… Ты только не обижайся…

— Кхм… нет, милый, это мы как-нибудь в другой раз обсудим, — с видимым трудом сохранив безразличное выражение лица, наемница щелчком отправила догоревший до фильтра окурок за край плота и скинула с плеча патронную ленту. — У меня к тебе другое предложение, сладенький. Для начала сотня пятидесятого БМГ, черные носики, бронебойные, значит, для твоей малышки, — фиолетовый хохолок ирокеза качнулся в сторону помигивающей зеленым индикатором турели, — в самый раз, как мне думается, будет. Кстати, это подарок. Нечего такому хорошему агрегату пустым стоять.

— Вот, ыть, — выпучил глаза торговец. — А как ты, ыть, догадалась? Лента, ведь, в коробе..

— Когда старые «Марковские» автономники режим переключают, у них затвор передергивается — детская болезнь. На новых моделях такого не бывает, но в новых и калибр поменьше. Лязг я слышала, а патрона вылетевшего не увидела.

— Ыть, — обреченно махнул рукой торговец и отложил в сторону возмущенно заморгавший красной лампочкой прибор. — Подарок не подарок, а половину цены ты уже, ыть, скинула, что еще будет?

— Еще? Палатка на четыре места, утепленная, с электрическим подогревом, опреснитель и дезактиватор воды «Эней-200», пятьдесят литров в день перерабатывает, набор инструментов из трехсот предметов. — Принялась загибать пальцы Ллойс. — Обувь зимняя, два комплекта, одежда зимняя два комплекта, два литра ружейного масла, газовая плитка и к ней шесть баллонов сжиженного газа, набор складной посуды, сухпаек армейский соевый, двадцать коробок, машинка для стрижки волос, триммер для усов и бороды, бритвенный набор и шестьдесят сменных лезвий, девять брикетов мыла с запахом сирени, четыре коробки крема для обуви, шампунь, три упаковки, три тюбика с зубной пастой «Мятной», щетка зубная, крем для рук увлажняющий, ну вот, пожалуй, и все.

— Мыло, — неверяще прошлепал толстыми губами толстяк, — паста зубная, шампунь… Сверху пушек — барабаны в моих малышках на шесть патронов… — значит, шестьсот дам сорок пять на семьдесят. Бронебойных, с латунными пулями. Любой бронник накоротке, как бумагу шьет. И двести пулевых на двенадцатый калибр, магнумовских. Идет? Сейчас, сейчас… только патронташи под тебя подгоню… Чтоб по фигуре, значит…

— Сто пятьдесят пулевых, остальное — картечь. — Покачала головой наемница.

— Тогда, — огромная рука в очередной раз нырнула вглубь комбинезона и грохнула на стол револьвер, — брат-близнец первого. Его бери! «Кулак» его зовут. Первенец мой. Во всем, ыть, как этот, но лучше. Стреляет точнее, бьет злее, отдача меньше и так далее. Рукоять под твою ладонь за полчаса подгоню. В расчете?

— Это вряд ли, — покачала головой наемница. — Пропуска, ведь, мы еще не купили?

— Пропуска? Какие, ыть, пропуска? — Слегка неискренне удивился толстяк. На мясистом лице отразилась напряженная работа мысли. — Я, ведь, говорил, смыло Крысятник. Паводком смыло…

— Ну, сладенький, болото большое. В жизни не поверю, что здесь только один город был. К тому же, эти блокпосты в камышах… Вышки на заброшенные не слишком похожи.

— В Некрополь, значит, идете. — Скривился толстяк.

— Некрополь? Это так та навозная куча называется? — Кивнула наёмница в сторону скрывающегося в болотном мареве горизонта. — Получается, что так.

— Дохлая, ну разве так можно? Хоть немного такта бы проявила… — Осуждающе цокнул языком снайпер.

Райк до рези в глазах всматривающийся в указанную наемницей сторону, так ничего и не разглядев, недоуменно покрутил головой и решил промолчать.

— Не надо вам туда, — после долгой паузы покачал головой жирдяй, — вы нормальные, а там, ыть, нормальных не любят. Там, ыть, и меня-то терпят потому, что я один из Крысятника, местный, значит, и с большой землей торгую. А еще чинить могу всё, что хочешь. Хоть мясорубку, хоть, ыть, модуль спутниковый.

— Ну, можем и обойти мы твой Некрополь. — Хмыкнул Пью. — Нам на другую сторону надо. Дальше на восток. Блокпосты, ведь, по всему болоту в камышах стоят? — Стрелок повернулся к наемнице. — Почему сразу не сказала?

— Во-первых, сладенький, я увидела очень привлекательную вывеску и как любая приличная женщина не смогла обойти стороной магазинчик с надписью «Распродажа». — Зло ощерилась в ответ Ллойс. — Во-вторых, о секретах я только догадывалась, уж больно хитро камышник разросся. В-третьих, ну, сам подумай, милый, не могла же я прерывать столь мудрые и увлекательные рассуждения о специфики работы в далеко не чуждой мне области…

— Сука злопамятная, — вздохнул стрелок. — Ну, на хрена ты ее нанял, Райк? На сиськи и задницу ее повелся? Так сиськи и лучше бывают. Будем в Сити, я тебе такие покажу… Эх. — С раздражением сплюнул снайпер. — Пошли бы на запад — уже бы у границы опасных земель были, осталось бы только Килотонну и Светящийся лес обойти, а там и…

— А сильно надо? — Прервал рассуждения стрелка торговец. — На ту в сторону, в смысле.

— Почти до смерти, сладенький, — хмыкнула внимательно разглядывающая самодельный револьвер Элеум.

— Тогда, все равно, ыть, в город придется, — поправил пенсне толстяк. — Вам, ыть, проводник нужен будет, чтобы между могильников пройти. — Крякнув от усилий, торговец, буквально, выдрался из кресла. — С вами пойду. Сам я за Некрополь, конечно, не ходил, но нужного человека знаю.

— Ты не обязан. — Покачала головой наемница.

— Нет, — покачав головой, жирдяй искоса смерил взглядом фигуру девушки и снова залился краской до корней волос. — Он с чистыми даже разговаривать не будет, а мне должен сильно. С вами пойду. Только соберусь и помоюсь. С мылом… — мечтательно закатив глаза, Ыть, громко топая, скрылся в своей будке.

— Вот не пойму. — Задумчиво снайпер покрутил так и оставленный на столе торговцем автомат. — То ли я стал свидетелем чуда большой и чистой любви с первого взгляда, то ли этот комок сала и вправду лет десять женщин только на картинках видал… У него, ведь, от одного твоего вида все мозги в штаны ушли. Прямо как у этого, — стрелок ткнул пальцем в Райка, опасливо изучающего хищно водящую стволом из стороны в сторону турель.

— Пошел ты, Слепой Пью. — Вяло отмахнулась о чем-то напряженно размышляющая наемница. Райк не ответил, только поспешно отвернувшись, сделал вид, что внимательно разглядывает густые заросли камыша. Уши скриптора алели, словно два заката в пасхальный вечер…

Глава 5

— Впечатляет, кошкину мать, — озадаченно взъерошил волосы на затылке стрелок, расположившийся на носу аэролодки, довольно бодро волочащей за собою надувное судно путешественников, несмотря на небольшие размеры.

— А то, — гордо тряхнул многочисленными подбородками услышавший, несмотря на громкий треск винта, комментарий снайпера толстый торговец. — Некрополь, ыть, на болоте — самая большая община. Тут у нас все: заводы, производство ништяков разных, сады с гидропоникой, мясные фермы, кабаки, рынок, гостиный двор. У нас, ыть, даже парикмахерская есть.

— Бордель тоже есть? — Насмешливо вскинул бровь снайпер.

— А как, ыть, без него… — меланхолично почесав нос, согласился толстяк, видимо, чувствующий себя намного более уверенным после прохождения цепочки блокпостов — скрытых в камышах вышек со скучающе проводившими их взглядами часовыми. — Но тебе там, наверное, не очень понравится. Ты, ыть, с историей города знаком?

— Не доводилось. — Отрицательно качнул головой Пью, внимательно оглядывающий постепенно приближающийся поселок. — Я в этих краях бывал, в Крысятник этот ваш заходил, но про Некрополь первый раз слышу. Откуда, кстати, такое название?

— Крысятник — не Некропольский. Крысы вообще на особицу жили. Сами по себе. — Наставительно воздев толстенный палец жирдяй с одобрением глянул на стрелка. — А историю этих мест знать надо. Иначе ничего и не поймешь. — Почесав покрасневшую, покрытую пятнами кожу, оголившихся после знакомства с новой бритвой складчатых подбородков, торговец шумно высморкался и, обтерев ладонь о штанину, откинулся на спинку штурманского кресла. — Как, ты наверняка знаешь, тут, ыть, город недалеко был. И водохранилище. А еще, ыть, институт и научный городок. — Начал рассказ толстяк. — А здесь поселок, обычный, ыть, ничем не примечательный Мухозасиженск тысячи на две населения. Обычный, ыть, если бы не одно небольшое обстоятельство. Даже два. Первое: глиноземный слой в триста метров, из-за которого воду сюда приходилось фурами возить. И второе: убежище. Не такое, ыть, конечно, как у крупных городов, но и не маленькое — на двести тысяч, мать его яти, бункер. Всё честь по чести. Пятьдесят, ыть, натуральных лет автономного существования. Яйцеголовых, ыть, чтоб в случае глобальной войны вместе с семьями попрятать. Стройку в тайне пытались удержать, естественно, но сам понимаешь. Рабочих, ыть, куда-то селить надо. Обслуга опять же, начальство, то, се. Отгрохали, ыть, в результате вокруг нехилый такой городок. Тысяч на триста.

— Брешешь, — покачал головой наемник, — ну, зачем ради одного бункера такой городище вокруг строить?

— Как, ыть, зачем? — Искренне удивился торговец. — Это, ведь, деньги. Делали-то, ыть, с понятием, с толком. С переделками, ыть, с обновлениями да ремонтами. С комиссиями и инспекциями. Лет на двадцать, ыть, стройка затянулась. Первые тактики, ыть, уже падать начали, а она все шла да шла. Всем, ыть, хорошо. Работягам подряд и зарплата. Их начальникам, ыть, тоже… приработок, сам понимаешь, — толстяк мечтательно закатил глаза, — не выгребную яму, ыть, рыли. Представляешь, какой рекой сюда денежки текли? Даже этим… ыть, из научного городка хорошо. Знай, ыть, бродяга, что о тебе позаботились, да трудись дальше на благо Родины. Помни, ыть, — в случае чего, ждут тебя да детишек твоих сорок восемь комфортных, автономных уровней под двумястами метрами насыпного грунта. — Слегка пошевелив рычагом управления, жирдяй скорректировал курс аэролодки и горестно покачал головой. — У тех, кто эту махину строил, детишки уже не то, что народиться, ыть, подрасти изрядно успели да своих детей завести, когда все началось. А дальше, ыть, как всегда, все пошло не по плану. Во-первых, когда боеголовки ракет, ыть, прямо на головы народу сыпаться стали, оказалось, что никто не продумал, как яйцеголовых из города в бункер транспортировать. Во— вторых, работяги, ыть, что убежище строили, вполне логично прикинув, что собственная шкура несколько дороже, решили это самое убежище захватить. В— третьих, солдаты, объект, ыть, охраняющие, тоже рассудили, что своя рубашка к телу ближе… А автоматов, ыть, у них тогда было больше всех. А потом на общее, ыть, веселье выжившие из города подошли… Вон тот холм видишь? — Указав в сторону виднеющейся километрах в трех циклопических размеров насыпи, толстяк пожевал губами и криво усмехнулся. — Это, ыть, остатки костей тех, кто в бункер лез.

— Да ну, — неверяще протянул снайпер.

— Кости, ыть, кости. Даже не сомневайся. — Подтвердил толстяк. — Просто не все. Только те, ыть, что сгрести решили, чтоб под ногами не мешались. Тут вся область про бункер знала, вот и ехали… Ты, ыть, лучше дальше слушай. Дальше интересней все будет.

— Куда уж интересней… Убежище, небось, без жратвы оказалось? — Пью, прищурившись, посмотрел на возвышающийся вдалеке костяной холм, покачал головой, зло сплюнул и отвернулся.

— Нет, отрицательно покачал головой толстяк, с этим, ыть, как раз, на удивление все в порядке было. Склады, ыть, полные, фильтры для воды работают, даже топлива для генераторов полно. Все, ыть, в убежище есть, кроме главного… Гермозатворы, мать их, установить не успели…

— Святые Атомы, — невольно вырвалось у стрелка. — И что дальше?

— А то, — хмыкнул торговец. — Забаррикадировались, ыть, заварили да засыпали вход, как смогли, подождали, пока снаружи стучаться перестали, и давай дальше жить. Только, ыть, гамма-рентген удержать — не в кусты сходить пописать. Сначала на верхнем уровне жить нельзя стало, потом, ыть, ниже. Так и повелось, каждые пару лет на уровень вниз. В тесноте, ыть, как говорится, да не в обиде. А потом еще хуже стало. Грунтовые воды подниматься начали, да так быстро, что насосы перестали справляться. Уж не знаю, то ли умники, что, ыть, проект бункера делали, намудрили, то ли заработать кто-то решил да пожадничал, а может, ыть, просто и не думал об этом никто, но убежище стало заливать водой. Вот и представь: снизу, ыть, вода токсичная да «горячая», будто из прохудившегося реакторного контура вытекла, сверху тоже Гейгер трещит да лучевухой не по детски пугает. Две мегатонны — не шутка..

— Какие мегатонны? — Насторожился Пью.

— Так, ыть, те, которые на город из космоса уронили, — безразлично пожав могучими плечами, толстяк небрежно махнул рукой в сторону окружающего их пейзажа. — До войны сам, ыть, наверное, в курсе, на орбите полно спутников моталось, вот и такие тоже были… с бомбами, значит. Откуда, ыть, ты думаешь здесь такая радость? — Торговец широким жестом окинул расстилающийся вокруг унылый пейзаж. — А потом, ыть, уже и могильники отходов поплыли. Но это уже ыть, свои… Не так, вроде, и обидно.

Торговец надолго задумался. Пью, воспользовавшись паузой, в очередной раз посмотрел в сторону медленно приближающейся цели их путешествия — густо заставленный неказистыми, цветастыми, льнущими к немногочисленным угрюмым, ощетинившимся частой гребенкой труб, бетонным коробкам, лачугами, уродливо торчащий из болота пологий холм, больше похожий на лениво дымящуюся мусорную кучу.

— А дальше-то, ыть?

— А ты, ыть, меня не сбивай, — встряхнулся жирдяй. — Ты, ыть, самое интересное не дослушал. Еще одна проблема была, как позже выяснилось. Даже две.

— Это, какая же? — Зябко поежившись снайпер, поплотнее запахнул дорожный плащ, и поправив слегка сползший ремень винтовки, снова принялся изучать окрестности.

— Не догадываешься? — Прищурился толстяк.

— Ну, почему, догадываюсь. — Гадко ухмыльнулся снайпер. — Радиацию не видно и не слышно. Только страшно становится, когда кто-нибудь рядом зубами плеваться начинает. Жратва и вода есть. Значит, первичные нужды удовлетворены. Выживание, худо-бедно, состоялось. Но два базовых инстинкта осталось. Размножение и доминирование… Кто главнее? Высоколобый инженер или солдат? А, может, простой работяга с кувалдой? Кому вон та девка сисястая да на лицо симпатичная достанется? Бригадиру строителей или бравому вояке с блестящими на погонах звездами, а, может, какому-нибудь начальнику лаборатории? Кстати, как мне подсказывает опыт, — похлопал по висящему на груди новоприобретенному самопальному карабину наемник, — кратчайший путь решения подобных проблем только один.

— Ну ты, ыть, загнул, — хохотнул толстяк. — «Базовые инстинкты», «кратчайший путь». Нет, чтоб сказать — понял мол я, ыть, что, кто командовать будет так и не решили, а солдатня баб не поделила. Да и сколько их было-то, баб этих. В армии, ыть, женщины сам понимаешь, редкость. Они рожать должны, а не стрелять да по глуши шарахаться… Семью хранить…

— Ты только при ней не ляпни, — мотнул головой в сторону увлекаемой на буксире лодки стрелок. Судя по бурной, изобилующей неприличными телодвижениями жестикуляции, раздраженно жующей незажженную сигарету, расхаживающей туда-сюда по лодке наемницы и мотающему из стороны в сторону головой, словно довоенная игрушка — «Баблхед» шеей-пружинкой, сидящему на корме подростку, между девушкой и скриптором шел какой-то ожесточенный спор. — А то за последствия не ручаюсь. Девка бешеная.

— Красивая. — Тяжело вздохнул торговец. — Давно знакомы?

— Не слишком, — криво усмехнулся снайпер. — Но достаточно, чтобы понять — от нее одни проблемы.

— А она, ыть, что, с этим щеглом?.. — Изобразить безразличие у толстяка не получилось. Выдали чуть прищурившиеся глаза.

— Это ты верно приметил, — после долгой паузы с серьезным видом кивнул снайпер. — Днем лаются, а ночами мирятся. Я тоже сначала удивлялся. Мелковат еще парень для таких дел. Но потом как-то привык. В пустошах взрослеют быстро.

— Жалко, ыть. — Опять глубоко вздохнув, Ыть ссутулил заплывшие салом плечи. — А у них, ыть, серьезно?

— Наплюй, — подав пример, стрелок громко хрюкнув, выплюнул за борт здоровенный ком желто-зеленой слизи. — Мордаха, не спорю, симпатичная, фигурка… на любителя. Я лично мускулистых баб на дух не перевариваю. Как с парнем спать… Прическа еще эта дурацкая… К тому же извращенка явная. С малолеткой спуталась. Партаков разноцветных набила — не всякий рейдер столько носит. Живого места нет. Язык ее заметил — проколотый — прикинь? Язык себе проколола и железку вставила. Нормальные так не делают. О вкусах, Ыть, конечно, не спорят, но мой тебе совет — наплюй. От таких, как она, обычно одни неприятности. Сходи вон в бордель, да забудь. Ну, зачем тебе девка, которая с тобой сначала милуется, а потом вот так вот, — кивнув в сторону лодки злорадно хохотнул Пью.

Обернувшись назад, жирдяй удивленно приоткрыл рот. Опасно накренив надувное судно, наемница навалившись на перегнувшегося через борт скриптора, и вцепившись ему в волосы, увлеченно макала подростка головой в воду. Периодически вытаскивая отплевывающегося, жадно хватающего воздух легионера из воды, девушка методично и буднично несколько раз прикладывала его покрытым разводами тины лицом о пружинистый резиновый борт, что-то зло шипела ему в ухо, а потом снова окунала в покрытую ряской жижу. Пускающий пузыри, чем-то напоминающий сейчас придавленную жабу, Райк вяло отбивался.

— И так каждый день, — прокомментировал стрелок. — Она тащиться, а он терпит. Извращенцы. Все в толк не пойму, у кого из этой парочки яйца… Так что, брось эту затею. Лучше историю дальше расскажи.

— А что, ыть, рассказывать? — Задумчиво протянул продолжающий наблюдать за дракой толстяк. Видимо, удовлетворившись увиденным, торговец снова глубоко вздохнул и, судя по неожиданно расслабившемуся, заплывшему жиром загривку, придя к какому-то решению продолжил. — Начальников, ыть, комендантов, офицеров, смотрителей, прочих шишек и их прихвостней в первые же дни собственными портянками передушили. А охрана даже ухом не повела. Эти дебилы, ыть, приказали еду и воду экономить. При полных складах, на пятьдесят лет рассчитанных… А потом… неожиданно оказалось, ыть, что порядок поддерживать некому, оружия у армейских полно, а что дальше делать, по большому счёту, никто не соображает. Сам армейских знаешь. Без приказа и пальцем не пошевелят. А анархия вещь такая… Как ты озверевшему от страха и скуки мужику с автоматом объяснишь, что это твоя жена? Или, что дите, ыть, твое или чужое до взрослых игр не доросло? Триста пятьдесят тысяч в бункер вошло. Армейские, строители, яйцеголовые. Из тех, ыть, кто прорвался. Пять тысяч женщины. Это если, ыть, старух детей и подростков считать. А через десять лет, когда радиация до приемлемого, ыть, уровня упала, вышло из него двести.

— Двести тысяч? — Ошарашено вскинул брови стрелок. — В Некрополе двести тысяч человек? Да даже в Сити не больше тридцати!

— Не двести тысяч, просто, ыть, двести, прикинь. Сто девяносто три мужика и семь баб. Девятнадцать — из первого поколения. Основатели. Остальные — дети подземелий. — Пробурчал толстяк. — Сейчас, ыть, конечно, народу намного больше. Все же больше тридцати лет с Дня исхода… Кто из пришлых придет, посмотрит, да остаться решит… Бабы рожают опять же… Но у нас, ыть, до сих пор к женщинам отношение особое… Всё, приехали. — Заглушив мотор, торговец ловко подвел свое стремительно теряющее скорость суденышко к пирсу и неожиданно ловко для своей комплекции спрыгнув со штурманского кресла, накинул петлю из тонкого стального тросика на вбитую в гнилые доски причала проржавевшую арматурину, после чего развернулся к путешественникам. — Добро пожаловать в Некрополь. — Широко разведя руки, провозгласил толстяк.

— Мн-н-да, — скептически хмыкнул наемник, окинув взглядом раскинувшуюся на добрых полкилометра вокруг дымящего трубами, возведенных на холме массивных железобетонных конструкций, соединенную хлипкими мостками мешанину из наполовину затонувших барж, ржавых катеров, деревянных лодчонок, стянутых проволокой бочек, и покоящихся на криво вбитых сваях, готовых, казалось, в любую секунду развалиться домов. — Замечательный город.

— А то, ыть. Самый лучший город на земле! — С серьезным видом кивнул толстяк. — Пойдемте, в гостиницу провожу.

* * *

— Слушай, Дохлая, ну нельзя, ведь, так с людьми, — ухмыльнулся стрелок, наблюдающий за отплевывающимся, хлюпающим носом и утирающим то и дело выступающие на глазах слезы Райком. — Командир отряда все-таки, наниматель твой.

— Просто небольшая лекция о субординации во время похода. Определении, так сказать, приоритетов и рациональном использовании наемного труда. О правах сторон. В том числе и нанимателя. — Описав дымящейся сигаретой замысловатую дугу, балансирующая на хлипких досках девушка, гибко изогнувшись, взмахнула руками и перепрыгнула на находящийся в добрых пяти метрах от нее причал. — А еще о вредных аспектах жадности. Могу и тебе прочитать, сладенький.

— Обойдусь, — рассмеявшись, затряс головой снайпер. — Просто, вода тут… — Стрелок поморщился. — Не подхватил бы пацан чего… Ыть, это, что — утопленник?

В источающей невыносимый смрад жиже, под мостками действительно покачивалось нечто бледное и раздутое, отдаленно напоминающее человеческое тело.

— Ну, может, и не утопленник, — жирный торговец с необъяснимой для такой туши грацией разминувшись с замотанным в непонятные тряпки, опирающимся на два костыля одиноким прохожим, коротко глянул в указанную снайпером сторону, — но покойник точно. Может, пьяный или нарколыга, а может просто, кто-то с кем-то чего-то не поделил…

— А убрать, что, сложно было? — Посмотрев в указанную стрелком сторону и брезгливо скривившись, Элеум смешно семеня, совершила короткую перебежку по опасно прогнувшейся под ее весом доске и, подхватив под локоть с растерянным видом застывшего над трупом подростка, потянула его вперед. — Пойдем, командир, насмотришься еще на покойников… Парень — настоящий маньяк, если в день хоть одного жмура не увидит, в буйство впасть может. — С доверительной улыбкой пояснила она опешившему от такого заявления толстяку и, отпустив бледного, как простыня скриптора, перепрыгнула на слегка покачнувшееся скопление кое-как стянутых ржавой проволокой пластиковых бочек.

— Да кто его убирать-то рискнет? — С явным неодобрением наблюдая то за брезгливо оттирающим покрытое испариной лицо подростком, то за возбужденно приплясывающей вокруг него девушкой, проворчал Ыть. — А вдруг, рядом баянист? Сам без ноги можешь остаться, а то и рядом ляжешь…

— А-а-а, — отозвалась наемница и, отпустив Райка, перепрыгнула на жалобно заскрипевший от неожиданной нагрузки собранный из кое-как стянутых проволокой обломков старой, еще довоенной мебели, мостик. — Вонь, значит, терпеть лучше.

— Может и лучше, — пожал могучими плечами толстяк. — А ты что предлагаешь?

— Не знаю. Но знаешь мне здесь нравится. Люблю вольные городки. Чтоб без всяких ухорезов с автоматами… Ты в Красном был? А в Перекати-поле — это вообще в Сломанных холмах. — Ловко перенеся массу тела на правую ногу, девушка, совершив немыслимый для нормального человека кульбит, перескочила на опасно зашатавшуюся у нее под ногами связку бочек. — Это даже не город, это просто большая стоянка грузовиков. А когда овцы всю траву съедят, они в другое место уезжают…

— Да прекрати ты скакать, как блоха, — проворчал снайпер, разражено дернув плечом и поспешно отпустив бережно придерживаемый висящий на груди револьвер-карабин, широко расставил руки в попытке удержать равновесие на трясущейся и раскачивающейся у него под ногами, лишенной даже намека на перила, переправе. — У меня уже голова от тебя кружится!

— Это не от меня, это от голода, — со знанием дела проворчала наемница и, разбежавшись, совершила очередной огромный прыжок, закончившийся на чем-то вроде плавучей площади — здоровенном, метров тридцать в поперечнике понтоне.

— Голодная? У меня нет голод. Есть крыска! Свежая крыска!! Шесть монет — одна крыска!! Пальцекус — тогда три!! — Сидящая на краю плота свесившая в воду кривые, тощие ножки фигура, вскочив с быстротой молнии, метнулась к девушке. — Смотри, красавица, — какое мяско свежее! — Мерзкого вида, перекошенный на правую сторону, горбатый карлик потряс перед носом наемницы «товаром» — парой связок нанизанных на ржавую проволоку, поддетых за нижнюю челюсть крысиных тушек. По соседству с крысами вяло перебирали лапами, изредка вздымая помятые крылья и пощелкивая жвалами, здоровенные, почти в две ладони, проткнутые проволокой за середину твари — какая-то невероятная смесь таракана и клопа. — Такая красавица, — с невероятной скоростью скакнув за спину Ллойс, карлик причмокнул порванными, покрытыми струпьями губами и снова встряхнул проволочное кольцо. — Красавица, скидка давай! Пять монет одна крыска! Свежая! Вот эта! — Ткнул горбун заскорузлым, болезненно искривленным, лишенным даже намека на ноготь пальцем в самую крупную тушку; животное слабо дернуло лапками. — Вот!! Свежее!! Утреннее!! Я не вру!! — Обрадовался уродец. — Или пальцекус хочешь? Вкусный пальцекус. Язык съешь, какой вкусный.

— Патроны берешь? — С интересом разглядывая крыс, наемница сделала глубокую затяжку и, бросив окурок в воду, развернулась к остальным. — А вы будете?

— Я пока не голоден, — моментально отозвался, Пью.

— Мне, ыть, две, если можно, — смущенно покраснел торговец. — А клопов водяных не советую. Их на огне долго жарить надо, а перед этим в уксусе вымачивать. Иначе воняют.

— Толстый сам воняет! Мой пальцекус свежий! — Не на шутку обиделся карлик.

Судорожно сжимающий направленный на уродца автомат, побледневший как полотно, Райк пробурчал что-то невнятное, выдохнул через сжатые зубы и, с явным усилием опустив оружие, демонстративно отвернулся.

— Патроны? — Повторила Элеум, щелкнув пальцами перед носом недомерка.

Слишком маленькое по сравнению с непропорционально раздутой головой лицо мутанта сморщилось, изобразив напряженную работу мысли. Нависающий над глазами похожий на залежалый кабачок лоб пробороздили морщины.

— Три таких за крыску! — Наконец, кивнул горбун, тыча пальцем в висящий на бедре девушки самопальный револьвер.

— Один, — покачала головой наемница. — Там пули латунные.

— Два, — выставив два торчащих из основания семипалой руки отростка, явно хвастаясь своим товаром, уродец, не прекращая улыбаться в очередной раз встряхнул перед лицом наемницы проволочным кольцом. — Жирное мясо! Вкусное Мясо! Свежее мясо, сладкое.

— Уговорил, языкастый. Вот этих двух, — указав на самых крупных крыс, наемница вытащила из патронташа четыре матово блеснувших на солнце патрона и бросила их ловко подхватившему боеприпасы в воздухе горбуну.

— Вкусно!! — Хрустнув выдираемыми челюстями, уродец отработанным жестом сорвал со связки крыс и протянул их девушке.

Подхватив слабо дергающиеся, брызжущие кровью тушки Ллойс поднеся их к лицу, глубоко втянула ноздрями воздух и, удовлетворенно кивнув, сорвала с пояса фляжку. Ловко откинув в сторону колпачок, наемница, зажав крысиный череп между пальцами, поднесла агонизирующее животное к широкому горлышку. Раздался хруст, во флягу брызнула струйка крови. Повторив то же самое со второй крысой, Элеум перебросила «опустевшие тары» толстяку.

— Как удачно, а я наоборот кровь не люблю, — довольно оскалившись, Ыть широко раскрыл рот и, запихнув в него угощенье, с треском и хрустом заработал челюстями. Такие мелочи, как кости и шерсть, толстяка, видимо, совершенно не смущали. На доски с еле слышным, мокрым стуком упал одинокий, откушенный могучими зубами хвост.

Искоса наблюдающий за происходящим, скриптор с каменным выражением лица подошел к краю понтона и, резко согнувшись в поясе, издал характерный звук.

— Я же сказал: нахлебался. — Осуждающе цокнул языком снайпер.

— Еще крыска будешь? — Спросил довольно пританцовывающий вкруг наемницы горбун. — Вот эта — кровь много и вот эта тоже! — Кривой палец карлика поочередно ткнул в животы паре вяло отреагировавших на прикосновение грызунов.

— Нет, спасибо, сладенький. — Потрепав горбуна по всклоченным волосам, девушка убрала фляжку и развернулась к путешественникам. — Ну что, пошли?

— Сладенький? — Промолвил явно растерявшийся от такой фамильярности карлик, даже перестал подпрыгивать. Застыл, неверяще потрогал свои волосы и расплылся в широченной улыбке. — Я красавица могу сделать сладенький! Бесплатно делать! Даже сам платить. Вся крыска давать и даже вся пальцекус. — Скакнув вперед, уродец, продолжая глупо ухмыляться, взмахнул рукой; семипалая ладонь с громким хлопком соприкоснулась с ягодицей девушки. — Я умею…

Что умеет невысокий ловелас, так и осталось тайной. Зло ощерившись, наемница развернулась вокруг своей оси и впечатала подошву окованного по носу сталью ботинка точнехонько в живот горбуна. Наверняка, девушка целилась в пах, но разница в росте и весе сыграла плохую шутку. Воющее тело невезучего торговца свежепойманным мясом, взлетев в воздух, перенеслось за край понтона и плюхнулось в воду, подняв огромный фонтан брызг.

— А-А-А! Дурацкий баба! Сама сказала: Михо сладенький! — Полный боли и обиды крик недомерка разнесся далеко над пирсами. — Я брату скажу! Ты мне сама будешь у меня сладенький! Нога целовать будешь. Просить будешь, чтобы горло резать!.. Я тебя… — Крик неожиданно оборвался. На воде, где только что барахтался уродец, медленно расходились карминово-красные круги.

— Баянист, — покачал головой Ыть. — Крупный, хоть, и не сезон. Дохлая, ты бы хоть за языком-то следила. Не видела что ли, что у него с головой проблемы?

— Да не хотела я. Просто неожиданно как-то… Это рефлекс… — Опустив голову, девушка с потерянным видом смотрела на воду.

— Да ладно тебе, подумаешь, какой-то урод с крысами, — хмыкнув, снайпер одернул полы плаща и улыбнулся. — Туда ему и дорога.

— Пойдемте, — раздраженно поджав губы, толстяк поправил сползшее на кончик носа пенсне, — тут гостиный двор недалеко.

* * *

— Пью, а зачем ей крысиная кровь? — Покосившись на оживленно что-то обсуждающую с барменом наемницу, скриптор с сомнением приподнял лежащую на тарелке, стоящей посреди грубо сколоченного из старых досок стола, маленькую, не больше мизинца взрослого человека, бледно-розовую колбаску, понюхал и положил обратно. — Там, ведь, зараза наверняка всякая, да и вообще…

— Крыса имеет почти тот же состав крови и структуру тканей, что и человек. У них с нами даже костей одинаковое количество. — Отпив из высокой, щербатой стеклянной кружки большой глоток чего-то темного, пенящегося и отчаянно пахнувшего паленым спиртом, как пиво отрекомендованное то ли официантом, то ли вышибалой — угрюмого вида детиной с бельмом на левом глазу, наемник шумно выдохнул и расплылся в довольной улыбке. — Болтают даже, что до войны все новые штуки, типа лекарств и наноботов, на крысах сначала испытывали. А во-вторых, ей не кровь была нужна, а гемоглобин. У нее во фляге солевой раствор, теперь только пару доз аддиктола, выжимку с папоротника и шипучку какую-нибудь сладкую добавить, и всё — готов знаменитый «С добрым утром», напиток, снимающий почти любое проявление отравлений и ломки. А про заразу беспокоиться не надо. Аддиктол любую дрянь в труху перемелет.

— А… зачем? Его, ведь, колоть надо… В вену…

— И чему вас в Легионе только учат, — покачал головой стрелок. — Наноботы, попав в ненадлежащую среду, начинают «глючить», «сходят с ума» и при попадании в желудочно-кишечный тракт выдают такой мощный эффект детоксикации, что вколотой по инструкции дозе и не снилось. К тому же, ну ширнулся ты дозой и все, она у тебя кончилась. А такую флягу можно на несколько дней растянуть.

— Так, ведь, это… опасно… Это, ведь… нецелевое использование технологии… это ересь, — нахмурился скриптор.

— Это для вас, механистов, по черепушке ядреной бомбой трахнутых, ересь, а для нормальных людей, у которых постоянного доступа к лазарету и врачам нет… — Стрелок задумчиво побарабанил по столешнице пальцами. — Желтые монахи вообще любую культуру так раздраконить могут, что целому довоенному институту и не снилось… сам видел, как они одной дозой медшота целые отряды спасали. Опасно, конечно, если колонию больше обычного «перемкнет», как минимум, неделю кровью блевать и гадить будешь. Если выживешь. Но наша подруга, видимо, знает, что делает. Вот ты с ней больше общаешься, — изобразив кружкой неопределенный жест, снайпер сделал еще пару больших глотков и придавил подростка тяжелым взглядом. — Не замечал, что у нее руки дрожат? Волос выпавших в спальнике не находил? Или, может, ее мутит часто?

— Н-нет… — неуверенно протянул скриптор. — А почему ты спрашиваешь?

— Аддиктол в таких дозах нужен в трех случаях. — Прикончив тёмный напиток, стрелок с громким стуком поставил на стол кружку и, довольно откинувшись на спинку скамьи, захрустел солеными орешками. — Первое, если ты конченный торчок и у тебя сильная ломка или передоз. Наша подруга, конечно, не чужда прекрасному, полетать любит, но, как я заметил, принимает только по делу. Передоз переносит хорошо. Ломки терпит тоже неплохо. Помнишь, как ее на следующий день после дрона шатало? Контузия и амфетамины — не лучшее сочетание. По себе знаю. Я тогда неделю пластом лежал. А она — ничего, наравне со всеми топала. Еще и твой рюкзак перла. Уважаю. Обычно такие, как она, не прочь «закинуться», чтобы просто покайфовать. Не замечал?..

Дождавшись отрицательного жеста скриптора, снайпер, почесав покрытый щетиной подбородок, глубоко задумался. — Тогда второй вариант, — проворчал он. — Аддиктол нужен, если схватил дозу. Серьезную дозу. Такую, от которой волосы лезут и кровь со всех щелей течь начинает. Наноботы снимают симптомы, связывают, выводят из организма источники вторичного излучения и тяжелые металлы, латают поврежденные клетки, что, как минимум, сильно тормозит развитие лучевой болезни. При постоянном применении можно не один десяток лет прожить, пока одну из колоний не переклинит и ты в упыря не превратишься. Но волосы, все равно, лезть должны… Кстати, они у нее хоть цвета-то какого? Настоящие, имею в виду.

— Не знаю, — пожал плечами, продолжающий с голодным видом смотреть на колбаски Райк.

— Да бери ты уже эти сосиски, не видишь что ли, что это — консервы, а не крысятина? — Насмешливо фыркнув, стрелок отправил в рот следующую порцию орешков. — Здесь нормальной жратвы, кроме грызунов да этих тараканов водных, похоже, и нет, даже пиво из концентрата.

— Павда? — Не дожидаясь ответа, скриптор, схватив сразу несколько колбасок, запихал их за щеки, сделавшись на секунду похожим на огромного хомяка-мутанта.

— Правда, правда. — Благодушно покивал, наблюдая за жующим подростком наемник. — Хороший ты парень, Райк. Только вот в бабах ничего не понимаешь… Кувыркаешься с зазнобой, а масти не знаешь..

— Мы не… — Залился краской до корней волос подросток. — Просто, ночи холодные.

— И одиноко очень. Заливай дальше, — небрежно отмахнулся от легионера стрелок. — Я что, слепой, не вижу, как она к тебе липнет? Она, ведь, когда тебя башкой в болото макала, аж тащилась вся. Предвкушала, небось, как ты ей потом ночью отомстишь. Кстати, тут мы и к третьему варианту подошли. Знаешь, зачем бабе в пустоши целая куча аддиктола? — Заговорщически подмигнув, Пью, слегка привстав, навалился на стол грудью. — Когда она ребеночка под сердцем носит, — прошептал он прямо в ухо красному, как перезрелый помидор, мальчишке и, захохотав, отвалился назад. — Так что, может быть, мне тебя поздравить, а, «папаша»?

— Я… нет… — Окончательно смутившись, подросток бесцельно зашарил руками по столу. — Говорю же… А она точно?

— Ну, кто ее знает? — Пожал плечами стрелок. — Я не врач. Пуза не видно, не блюет, особо не капризничает. Самогон глушит, что, говорят бабам в положении вредно… А вообще, много вариантов еще… Может, она где-то недавно сильно траванулась или боится, что в могильниках что-нибудь подхватит. Через них, ведь, пойдем. Или…

— Опять обо мне сплетничаете. — Сверкнув кривоватой улыбкой, Ллойс поставила на стол дымящуюся тарелку с чем-то, при должном воображении отдаленно напоминающим густой овощной суп, и стакан мутноватой, остро шибающей в нос сивухой, жидкости. — Хлеба нет. — Вздохнула наемница. — Вроде, город не маленький, а только галеты столетние и орешки эти долбанные.

— У тебя паранойя, Дохлая. — Подождав, пока девушка мощно выдохнув одним глотком опустошит содержимое стакана и утерев выступившие на глазах слезы, занюхает выпивку кулаком, развалившийся на скамье наемник начал с безучастным видом лузгать орешки. — Мир не крутится вокруг твоей персоны. Обычно. Но сейчас, почему-то все по-другому. И лично меня вот этот факт очень беспокоит. Ты, — стрелок почти незаметно махнул рукой в сторону остальных немногочисленных посетителей, — единственная в этом заведении женщина. Вон те ребята, — Пью стрельнул взглядом в сторону четверых, увлеченно что-то обсуждающих в другом конце зала мужчин, — стараются на тебя не глазеть, но у них не особо это получается. И наш упитанный друг куда-то запропастился. Обещал, ведь, еще час назад вернуться.

— После таких заявлений ты еще говоришь, что у меня паранойя? — Достав из-за пазухи мультитул, наемница, с громким лязгом выщелкнув ложку-вилку, принялась шумно хлебать суп. — Обычный мутантский городишко. Вонючий грязный и неприветливый. Пришлых мало, вот и глазеют, а женщины в таких кабаках обычно не тусуются, во всяком случае, днем. Фабрики видел? Зуб даю, что почти всё трудоспособное население сейчас либо вкалывает, либо отсыпается после смены, а тут только…

Прервав рассуждения Ллойс, дверь гостиного двора с грохотом ударилась в стену, и в зал начали входить вооруженные люди. Много людей. Отряд из двух десятков человек слаженно, каждым движением выдавая богатый опыт в подобных делах, разделился. Большая часть рассредоточилась по залу, заблокировала окна и вход на кухню, остальные, быстро сократив расстояние, окружили стол путешественников.

— Руки! Быстро! — Ткнул пламегасителем автомата в висок Пью один из вошедших, высоченный, под два метра амбал в украшенной заклепками и булавками кожаной куртке. — Оружие на стол!

— Да ладно, ладно… — Запустивший было за пазуху руку, стрелок двумя пальцами достал пистолет и аккуратно положил его в опустевшую тарелку скриптора. — Зачем нервничать. Нервные клетки, практически, не восстанавливаются…

— Поговори еще, — надавив на оружие, незнакомец, громила с прямо-таки написанной на лице жаждой убийства, заставил стрелка пригнуться. — Вы оба. Тоже стволы на стол побросали!

— Сладенький, ты точно этого хочешь? — Со смаком облизав ложку, Ллойс защелкнула её, спрятала мультитул в нагрудный карман куртки и широко улыбнулась. — Может, сначала поговорим?

— С сучками у меня разговор один, — хохотнул обладатель автомата.

— Видимо, короткий… — качнув головой, наемница, совершенно не обращая внимания на направленные на нее стволы, по крайней мере, еще двух автоматов и пяти охотничьих ружей, прикрыв рот рукой, рыгнула и, чопорно оттопырив мизинчик, промокнула губы краем не слишком чистой скатерти.

— Чего-о? — Недоуменно хрюкнул автоматчик.

— Разговор, говорю, у тебя короткий, вот оттого ты такой злой, — охотно пояснив, Элеум скрестила руки на груди. В окружившей путешественников толпе раздался хохоток.

— Ах, ты шлюшка! Да я тебя сейчас прямо на столе на четыре кости поставлю. — Ствол автомата качнулся совсем чуть-чуть, но и этого хватило. Отбив оружие левой, правой Пью коротко ткнул громилу сжатым кулаком в область шеи. Когда между пальцев проклюнулось острое лезвие короткого тычкового ножа никто не заметил. Кровь брызнула с такой слой, что, казалось, залила кабак до потолка. Не теряя времени даром, стрелок неуловимым движением схватил пистолет, но был остановлен буквально рухнувшим на него сверху, несуразно широкоплечим, вооруженным широким мясницким тесаком мужчиной. Рыча и воя, словно пара сцепившихся мартовских котов, походя сшибив еще несколько человек, они под аккомпанемент загрохотавшей мебели рухнули в быстро увеличивающуюся кучу-малу. Замелькали кулаки. Грохнули выстрелы. Скриптора, буквально, вымело из-за стола. Форма подростка встопорщилась добрым десятком дымящихся дыр. Край скамьи, на которой сидела Ллойс, брызнул щепой, но наемницы там уже не было. Рыбкой нырнув под стол, девушка выкатилась под ноги нападавшим. Раздались крики боли. Первый, получивший ножом в пах, согнулся и тут же невнятно булькнув, завалился набок. Из его затылка торчала рукоять ножа. Второй, замахнувшийся было на наемницу прикладом, тонко вереща, катался по полу силясь унять кровь, хлещущую из оставшейся на месте правой руки культи. Третий, видимо, даже не успевший осознать неправильность происходящего начал заваливаться набок, зажимая распоротое до кости бедро. Прозвучал одинокий автоматный выстрел — голова здоровяка, целящегося в наемницу из обрез, брызнула в стороны месивом костей и мозга. Маленькая и легкая, но очень быстрая автоматная пуля разнесла ее, словно арбуз. Очнувшийся от шока, Райк, морщась от боли в груди, отчаянно задергал затвор, но бесполезно — оружие заклинило намертво. Снова плюнули огнем ружья нападавших. Сидящая верхом на очередном булькающем рассеченным горлом, уже шестом или седьмом по счету противнике, Ллойс, конвульсивно содрогнувшись всем телом, с невероятной скоростью окатилась в сторону, смахнула по пути ступню еще одному из нападавших, заблокировала предплечьем удар длинной оббитой кожей деревянной дубинкой толстого, поперек себя шире бородатого мужика, отмахнулась от второго, пнула третьего, но, получив, по скуле прикладом автомата, не удержала равновесие и упала на четвереньки. Изо рта и носа наемницы брызнул целый фонтан крови. Девушка явно «поплыла». Не дожидаясь, пока она очнется, на нее навалилось сразу несколько человек. В углу, словно рассерженный кот, придушенно шипел, выплевывающий осколки зубов Пью. Снайпера удерживали, по крайней мере, четверо. Пятый сосредоточено пинал наемника, норовя угодить по почкам. Райк, закатив глаза, медленно сполз по стене. Точно посреди лба подростка разбухала гигантских размеров шишка.

Дверь трактира чуть слышно скрипнула, пропуская внутрь очередных гостей. Заскрипели половицы. Неспешно. Ритмично. Неотвратимо.

Первый из вошедших был высок, широкоплеч, и явно следил за собой. Его даже можно было бы назвать красивым, если бы в классических чертах надменно-волевого лица не присутствовала толика совершенного неуместного в данной ситуации веселья… и не заменяющая правую руку мужчины, сияющая хромом, покрытая гравировкой и золотыми насечками клешня-манипулятор. Носки вычищенных до блеска хромовых сапог остановились в сантиметре от прижатого к полу лица Ллойс. По прикрытому полами блестящего, будто натертого маслом, длинного, кожаного плаща бедру легонько постукивал электрострекало — аппарат, которым до войны пользовались погонщики овец и свиней.

— Любопытно, — произнес мужчина и, повернувшись ко второму вошедшему, полуголому, с ног до головы покрытому татуировками карлику с чрезвычайно развитой мускулатурой, бросил. — Не находишь?

— Интересно? Гратц, эта сука моего брата убила. Парней покрошила. Отдай ее мне, — зашипев, словно встретивший конкурента мартовский кот, карлик, подскочив к распятой на полу лицом вниз наемнице, с размаху пнул ее в бок. Раз, другой, третий. Что-то громко хрустнуло. Девушка, дернувшись от боли, сплюнула на пол очередной сгусток кровавой слюны и неожиданно широко улыбнулась. — Сладенький, ты конечно мелкий, но мог бы и посильнее. — Прохрипела Элеум. — Давай, милый, а то я в тебе разочаруюсь…

— Сладенький? Я тебе сейчас покажу — сладенький! — Вытащив из-за пояса зазубренный тесак, карлик наклонился к девушке. — Я тебе сейчас морду срежу и башку в рассол окуну, сучка!

— Оставь ее, Штуцер, — мужчина в плаще даже не повысил голоса, но карлик, моментально убрав нож, отскочил от пленницы, будто его ошпарило кипятком.

— Да я что, я ничего… — пробормотал он невнятно.

— Анализатор! — Мужчина вытянул руку, и в затянутую в расшитую кожу ладонь легла коробка портативного сканера. Направив антенну прибора на Ллойс, мужчина поочередно нажал несколько копок. Чуть слышно загудев, сканер дважды мигнул зеленым и один раз желтым огоньками. Неуверенно помигав, желтый огонек сменился на красный. — Интересно, — повторил повелитель, задумчиво склонив голову набок. — Здоровая. Почти чистая, но кто-то выжег матку. Жаль.

— Отдай ее мне, Гратц! Ну, пожалуйста. — Запрыгал от нетерпения карлик.

— Простите, господин Гратц, — вошедший в трактир последним, продолжающий с виноватым видом мяться около порога Ыть смущенно затеребил передник своего комбинезона. — У нас была некая договоренность… Я вам — легионера и наемника, а вы мне отдаете девушку..

— Условия поменялись. — Холодно-безразличным тоном ответил мужчина. — Но я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обманутым. Тебе нужна женщина? Приведите мою куклу.

— Сразу несколько человек бросилось во двор. Через пару секунд дверь снова скрипнула, и в комнату вошла… вошло… Пью скривился от отвращения, оставившая попытки освободиться Ллойс витиевато выругалась и расхохоталась. В ее голосе засквозили истерические нотки. Только так и не пришедший в сознание Райк остался безучастным. Когда-то это было женщиной. Вернее, молодой девушкой — сомнений в этом быть не могло, поскольку наряд вошедшего существа оставлял слишком мало для воображения места. Молодая. Красивая, очень красивая той неестественной красотой, что почти не встречалась на просторах вольной Пустоши. Если бы не одно обстоятельство: у вошедшего существа напрочь отсутствовала большая часть черепа. Чуть выше уровня верхней челюсти, там, где должен был быть нос, сиял хромом отделенный от неестественно чистой и гладкой кожи бугром воспаленной плоти, слегка выпуклый кусок металла, чем-то похожий на автомобильный колпак.

— Кукла, теперь этот человек — твой новый хозяин. — Лениво махнув стеком в сторону толстяка-торговца, Гратц безразлично отвернулся. — Служи ему так же хорошо, как служила мне.

Низко поклонившись, киборг, ничуть не смущаясь отсутствием органов зрения и слуха, сделал несколько шагов к слегка побледневшему торговцу и, встав за его плечом, прижался к жирной руке. Тоненькие пальчики обхватили огромную лапищу вздрогнувшего от прикосновения толстяка. Ыть икнул и громко сглотнул слюну.

— Ты доволен? — Щелкнув манипулятором, щеголь поправил слегка выбившуюся прядь волос и снова прикипел взглядом к наемнице.

— Да, господин Гратц, — словно заведенный затряс головой жирдяй. — Это огромная честь..

— Я купил эту девчонку пару лет назад, — скучающим тоном пояснил мужчина. На лице появилось подобие улыбки. — Это была очень выгодная сделка. К сожалению, мне пришлось ее немного переделать, слишком надоедала разговорами и капризами. Безмозглая дура решила, что может мне перечить. Решила, что она что-то большее, чем кусок мяса. Зато теперь — это идеальная спутница. Ее ВИ[27] достаточно мощный, чтобы выполнить любую твою прихоть. Только не забывай иногда кормить сучку. А теперь не надоедай мне.

— Еще одна просьба, господин Гратц, — пряча глаза, пробормотал толстяк. — Можно мне ее косуху? Дождь скоро будет…

— Куртку? А-а… Привязанность. Нравятся именно такие… Понимаю. Привязанности делают человека слабым, торговец. — Гратц снова склонил набок голову, словно прислушивался к слышному лишь ему советчику. — Но, почему бы и нет. — Добрый десяток рук, приподняв девушку над полом, стянули с нее кожанку и грубо швырнули обратно на пол. Ллойс слабо застонала.

— Благодарю, господин. — Подхватив брошенный ему предмет одежды, Ыть с огромной осторожностью накинул куртку на плечи киборга и поспешно выскочил с ней из трактира.

— Спасибо, Гратц, спасибо, ты не пожалеешь. Я отработаю. — Радостно оскалился карлик. В руке уродца снова появился тесак.

— Нет. Не сейчас. — Покачал головой щеголь и, наклонившись, начал внимательно разглядывать лицо сверлящей его ненавидящим взглядом наемницы. — Ты убила одного из жителей нашего прекрасного сообщества. Без причины. Потом, сопротивляясь аресту, покалечила и тоже лишила жизни несколько моих людей. Сначала я хотел раздавить тебя прессом. Медленно, хорошенько накачав боевыми стимуляторами, чтобы ты не умерла раньше времени. — Безразлично, словно сообщая, что на улице прекрасная погода, сообщил девушке Гратц. — Я сделал бы так, чтобы поршень опускался по нескольку миллиметров в час. Потом, — еле слышно загудев рукой-манипулятором, мужчина оттянул ворот кожаной безрукавки Ллойс и, осмотрев основание шеи девушки, задумчиво цокнул языком, — я подумал, что тебе было бы неплохо в образе новой куклы. Штуцер давно хотел такую же, как у меня. Понимаешь ли, его подруги обычно долго не живут. Ломаются. Думаю, ты была бы неплохим подарком. Тем более, тогда бы тебе не пришлось носить ошейник…

— Да босс, да! — Возбужденно затоптался на месте карлик. — Только, сделай, сделай так, чтобы боль сучка чувствовала!!

— Но сейчас мне стало любопытно. Такая странная команда. Сопляк-легионер в форме законника, снайпер и девчонка, что умеет обращаться с ножом. Хорошо обращаться, можно сказать, мастерски. И такой интересный маршрут… Идти через Могильники летом… На это способен только самоубийца. Знаешь, — на бесстрастном, словно маска, лице мужчины появилось слабое подобие улыбки, — мне почему-то кажется, что у каждого из вас есть второе дно. И мне интересно, что под ним прячется. Ты сможешь меня удовлетворить?

— Сам себя удовлетворяй, сладенький, — прошипела Ллойс и затряслась в конвульсиях.

— Не все понимают сразу. — Покачав головой, мужчина убрал в сторону стек-шокер. — Даже видя, что происходит с теми, кто меня разочаровал. Это не страшно. Неразумный скот часто пьет из реки, даже видя, что в ней нет рыбы, и наблюдая, как его собратья умирают прямо на берегу. Но рано или поздно все начинают понимать, что воды в реке стали горькими. Скоро поймешь и ты, а потом станешь послушной. И возможно станешь человеком. Настоящим…

— Жду с нетерпеньем, милый, — невнятно зашипела зло ощерившаяся девушка и потеряла сознание.

— Легионера — на ферму. Тому, кто выстрелил ему резинкой в голову, отрубить два пальца на собственный выбор. Если во время казни издаст хоть один звук, тогда руку до локтя. Наемника пока в клетку. Не бить, не калечить. Завтра посвящение. Посмотрим, сколько старик продержится. Ее… — взгляд мужчины остановился на распростертой на полу наемнице, — сковать и на стол в разделочную. Хочу с ней побеседовать, когда очнется. Но, чтобы и волос с нее не упал… — Задумчиво похлопывая по бедру стеком, мужчина развернулся на каблуках и покинул трактир.

— Бос называет меня Штуцер, — прошипел в ухо лежащей на полу наемнице, подскочивший к девушке, как только лидер скрылся из виду, карлик. — Но вообще-то, меня зовут Большой Штуцер. Ты скоро узнаешь — почему, обещаю. — Размахнувшись, коротышка с перекошенным от злобы лицом пнул бесчувственное тело раз, другой, третий, а потом, запрыгнув сверху, принялся топтать Ллойс ногами.

* * *

Очнувшись, Элеум долго изучала нависший над ней потолок. Интересное место. Бетон. Потеки ржавчины. Трещины. Угрожающе большие и исчезающие малые они тянулись, вились переплетались и расходились, по слегка бугристой, ржаво-серой поверхности. Будили воспоминания. Непрошенные воспоминания. Наемница под аккомпанемент позвякивающих при каждом движении наручников попыталась пошевелить сначала руками, потом ногами, выругалась, и повернув голову к сидящему со скучающим видом в большом кожаном кресле мужчине, злобно оскалилась.

— Я и так поняла, что ты извращенец. И к чему тогда такие формальности? — Снова погремев цепями, громко захохотала, откинув голову, девушка.

— Юмор… Понимаю… — Кивнул Гратц и, стряхнув на пол пепел длинной тонкой сигары, постучал по подлокотнику кресла кончиком ухоженного покрытого прозрачным лаком ногтя. Повернулся к стоящему на сияющем белизной пластика столе монитору. — Тебе страшно и ты шутишь. Тебе больно и ты шутишь. Это помогает?

— Слу-ушай, дай закурить, а? — С жадностью глянув на сигару, широко улыбнулась наемница. Неожиданно улыбка девушки превратилась в полубезумный оскал. Сковывающие Ллойс цепи натужно взвизгнули. Тяжелый хирургический стол, к которому ее приковали, протестующе затрещал.

— Интересные татуировки. — Совершено не обращая внимания на извивающуюся в путах наемницу, мужчина встал с кресла и медленно обошел хирургический стол. — Зря ты это с собой сделала. Хорошая кожа. Чистая, почти как у куклы. Правда, не такая нежная. Девять резиновых пуль. И один заряд крупной дроби. Почти в упор. Они должны были переломать тебе все ребра. Превратить внутренности в фарш. Но случилось то, что случилось. Тебя только оглушило. Словно бронежилет был у тебя, а не у сопляка-легионера. И сейчас ты здесь. Живая, в сознании. Пара синяков. Несколько ссадин. У тебя трещина в ребре, но сканирование показало, что она уже зарастает. Удивительно… — Пригладив мизинцем бровь, мужчина мечтательно улыбнулся. — Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. — Слегка нараспев продекламировал он. — И многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки[28]… Знаешь, кто я такой?

— Один из боссов ржавых. — Оставив попытки освободиться, Ллойс обессилено откинулась на спину.

— Все же, не скот. — Улыбнулся Гратц. — Надоело пить из реки? Предпочтешь горечи мед? Или, все же, поняла, что твоей силы маловато, чтобы порвать цепи? Ты, кстати, очень сильная. Так запросто раскидать моих бойцов. Странно для «чистого» человека, не находишь?

— Что вы здесь забыли? — Вывернув голову, Элеум попыталась разглядеть стоявшего рядом с ней главного рейдера.

— Забыли? Губы мужчины тронула слабая улыбка. Это наша родина. Наша колыбель. Наша первая обитель. Нас называют Ржавыми, но это верно лишь отчасти. Да, мы дети ржавчины, но еще мы творцы. Мы признали порочность этого мира и поэтому строим свой. Новый. Более совершенный. Горечь пропитала землю, и лишь скот продолжает потреблять ее горькие всходы. Наши машины очистят ее и приведут человечество…

— Вот, блин, как будто мне не хватало, что мне Райк каждый день мозги полоскал, — закатила глаза девушка. — Может, мы о чем-то другом поговорим, или расстегнешь эти клятые кандалы, а? Мы, ведь, цивилизованные… — Насторожено замерев, Ллойс сосредоточила взгляд на покачивающемся перед ее носом наконечник стека.

— Прости, если я тебя утомил. — Убрав шокер, Гратц снова обошел стол. — Ты загадка, девочка. А я люблю загадки. Что означает бриллиант?

— Что я — сокровище? — Ощерившись, наемница снова несколько раз дернула цепь наручников. Стол заскрипел.

— Алмаз, в переводе с греческого означает непобедимый, — продолжая нарезать вокруг Ллойс круги, мужчина задумчиво щелкнул манипулятором. — Странно, не находишь, язык умер вместе с народом, но слова остались. Иногда мне кажется, что весь мир состоит из таких недобитых слов. Если будешь продолжать дергаться, я вынужден буду затушить ее о твой глаз. — Склонившись над девушкой, Гратц, продемонстрировал ей наполовину докуренную сигару. — Вряд ли его удастся восстановить обычным медшотом… Бриллиант означает силу и твердость, честность и неподкупность. Это татуировка воина. Ты, действительно, тверда, наемница. Настолько тверда, что я теряюсь в догадках. Что это. «Чешуя дракона»? «Любитель пуль»? Переносной сканер не выявил никаких аномалий. Но такое иногда случается. К счастью, у нас есть более точное оборудование. — Лениво указал рукой на стоящий в углу комнаты громоздкий прибор лидер рейдеров. — Медицинский сканер оказался более точным. Маленькая мертвая наноколония вот тут, — палец Гратца опустился между ключиц девушки, указав точно на середину изображения бриллианта. — Еще одна, тоже похоже, неактивная — вот тут, — ухоженный ноготь прочертил полосу поперек талии девушки. — А вот эти татуировки, — палец рейдера переместился ближе к пояснице, — должны закрывать шрамы. У тебя стояли стимуляторы мозгового вещества надпочечников. Но шрамов нет. Как и самих имплантатов. С тобой неплохо поработали, сучка, сканер заметил только остаточные следы. Почти незаметные. Кстати, аддиктол не справляется. Мертвые колонии травят тебя слишком быстро. В крови полно изотопов ртути, палладия и других тяжелых металлов. Но даже сейчас больная и ослабленная ты, чуть было, не одолела целый отряд. Великолепное владение ножом, правда. Я впечатлен. Еще больше меня впечатлила твоя аптечка, серьезно. — Улыбнувшись, холёный мужчина небрежным жестом стряхнул пепел на лицо не успевшей отвернуться Ллойс и слабо хихикнул. — Целая гора стимуляторов на любой вкус: «Харон», «Белая грань», «Танатос», «Вервольф», «Стальной человек», «Сияние». Достаточно, чтобы в одиночку справиться с целой армией. Однажды я накачал раба «Белой гранью», распилил его пополам и натравил собак. Он жил еще сутки. А я потерял две отличных своры. Но ты их очень давно не принимала. Твоя кровь почти чистая. — Аккуратно убрав со лба выбившуюся из прически прядь волос Гратц, остановившись, начал чуть заметно раскачиваться, перекатываясь с носка на пятку. — Тогда я подумал, что мне несказанно повезло. Ко мне в руки приплыла золотая рыбка. Фабричные нано модификации. Что это думал я: «Джаггернаут», «Али», «Обитель зверя»? К сожалению, ты меня разочаровала, если бы это было правдой, ты тогда бы с легкостью справилась с наручниками, а во-вторых… — Неожиданно приложив стек к шее девушки, лидер рейдеров утопил кнопку на рукояти. — Во-вторых, — продолжил он с улыбкой, глядя на сотрясаемое конвульсиями тело наемницы, — сканирование показало, что твой генетический код практически не нарушен, а в крови только одна активная колония. Что-то очень старое, не слишком качественное и совсем простое, связанное с восприятием, усиливает слух или обоняние… Ты почти нормальная. Как и все остальные, привыкшие называть себя «чистыми» людьми. Просто обычная девчонка, выросшая где-то на севере, судя по данным спектрометра, где-то берегу Светящегося моря. Сильная, быстрая, не новичок в драке, но совершенно обыкновенная. Когда-то у тебя стояли дорогущие боевые ускорители, но сейчас их нет. — Отведя в сторону пыточный инструмент Гратц, наклонившись, встретился с девушкой глазами. — Даже твоя сверхъестественная устойчивость и способность к регенерации оказались просто хитрыми уловками. Дым и зеркала. Фокусы, призванные поверить в твою неуязвимость. Куртка из шкуры кота-мутанта. Стальные пластины в одежде. Кевларовый подбой. Пояс-медик. — Пальцы рейдера переместилась с живота наемницы на пряжку ее пояса. Щелкнула застежка. — Спасибо за подарок, — с удовлетворением полюбовавшись добычей, рейдер небрежно перекинул пояс через плечо. — Это будет мой четвертый. — Снова прижав конец стрекала к шее Ллойс, лидер рейдеров утопил кнопку. Тело Элеум выгнулось дугой, остро запахло паленым. — Ты считаешь себя особенной? Тебя лишили возможности иметь детей. На твоей шее закрывающая рабское клеймо татуировка. Ты — обыкновенное мясо, пьющий из реки скот. Свинью можно натаскать сторожить дом. Но из нее не вырастить пса. А ты — обыкновенная свинья. Скорее всего, начинала в борделе, а закончила на Арене. Тупая несговорчивая сучка. Думаешь, что лучше других просто потому, что сумела прогрызть себе путь к свободе? Видел я таких, как ты, и не раз. Знаю, что ты ничего мне не скажешь. Предпочтешь пить из реки полной мерой… Хотя… я мог бы пытать тебя. Мог бы вскрыть твой череп, вычерпать твои мозги ложкой и вытащить оттуда, что вам троим, понадобилось на моей земле. Но мне это не интересно. Ты меня разочаровала. Завтра — День посвящения. Молодая кровь будет пробовать свои силы на арене. — Глядя на извивающуюся в цепях, близкую к потери сознания наемницу, рейдер хмыкнул и еще сильнее прижал к ее коже клеммы шокера. — Правило простое. Входят двое — выходит один. Тебе наверняка не привыкать. Ты, конечно, неплохой боец, раз смогла выкупиться, но мне кажется, что лишившись имплантатов, ты потеряла большую часть своих способностей. Даже самой кусачей свинье не победить волка, но… Если пройдешь хотя бы один бой, то получишь жизнь и рабский ошейник. На мясной ферме всегда не хватает крепких рук. Если сумеешь меня удивить, докажешь, что я ошибаюсь и ты отличаешься от обыкновенной свиньи, то сможешь к нам присоединиться. В отличие от других моих братьев я не прошу в знак верности слишком многого. Отдашь мне свои глаза, например. Они красивые. Или руки. Кстати, я превосходно умею готовить, девчонка. Тебе понравится. А пока… можешь наслаждаться нашим гостеприимством… — Отвернувшись от наемницы, лидер рейдеров, не торопясь, подошел к оббитой кожей двери. Приостановился на пороге и широко улыбнувшись, кивнул вошедшему в комнату татуированному карлику. — И еще одно. Ты — рабыня, так что как бы ты не старалась, сколько бы усилий не прикладывала, ты так и останешься ползать в грязи. Ad normalis. На круги своя… Наша гостья заскучала от разговоров, развлеки ее, Штуцер. У вас целая ночь впереди. Только никаких выдавленных глаз, вырванных языков, выбитых зубов и переломанных костей. Никаких ожогов. Никаких отрезанных грудей и вскрытой брюшины. Не резать и не калечить. Завтра она должна выйти на арену. Нарушишь мой приказ — я расстроюсь… В остальном… можешь не сдерживать своего воображения. Весело насвистывая какую-то мелодию, лидер рейдеров аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Да, да, да, хозяин. Да! — Подождав, пока дверь за боссом захлопнется, карлик, запрыгнув на стол и с размаху опустив каблук ботинка на живот охнувшей от силы удара Ллойс, принялся расстегивать штаны. — Если честно, я своего братца никогда не любил. Придурок всегда приносил слишком много проблем. Но, все равно, родная кровь, сама понимаешь. — Снова впечатав ботинок в живот девушке, наконец-то, справившийся с ремнем карлик, сбросив штаны и нависнув над наемницей рванул ворот ее жилетки. — Сейчас я тебя познакомлю со своим дружком. Поначалу все пугаются, да и если честно мало, кто выдерживает. Я его сам модифицировал, даже помпу для подкачки крови пришлось вшить. — По кафелю пола весело запрыгали пуговицы. — Ух! Прямо, как я люблю. Босс сказал не калечить, но мы, ведь, просто развлечемся, так, сучка? Можешь визжать, сколько влезет, мне так даже больше нравится… Эй, сучка, а чего ты не кричишь? Колено уродца с размаху воткнулось в печень наемницы. На вот, полюбуйся, чем сейчас я тебя рвать буду.

Взглянув в бешенные, выпученные, лихорадочно блестящие от возбуждения и злости глаза карлика, Элеум Ллойс по кличке Нежить растянула губы в широкой улыбке. — На круги своя, сладенький, — медленно, словно разговаривая с маленьким ребенком, пояснила она — Ну, давай, а то мне уже скучно…

Глава 6

Когда ее вытолкали на арену, толпа разочарованно засвистела. Губы Ллойс перекосила злая усмешка. Наемница знала, как сейчас выглядит. Покрытая синяками, в разодранной, так и норовящей распахнутся при неловком движении кожаной жилетке, в подвязанных, данным ей одним из конвоиров, видимо, сжалившихся над с трудом держащейся на ногах девушкой, куском ржавой проволоки штанах, пропитанных в паху свежей кровью, она была совсем не похожа на бойца. Это было хорошо. Это увеличивало шансы. Чувствуя, как медленно пробуждаются, казалось бы, прочно забытые ухватки, Элеум прикрыв глаза, окинула взглядом арену. Установленная на великанских размеров плоту, видимо, являющимся в городе рейдеров чем-то вроде главной площади, клетка из сетки-рабицы, щетинилась ржавым железом. Несмотря на обилие зловеще торчащих гвоздей и колючей проволоки, она не выглядела особо прочной, но инстинкт подсказывал девушке, что не все так просто. Через некоторое время Элеум поняла суть подвоха: от одной из поддерживающих полукруглый купол стоек тянулся толстый кабель, заканчивающийся, стоящим неподалеку, украшенным рубильником столбом. К столбу, лениво наблюдая за происходящим, привалился однорукий тощий мутант с перекошенной, будто выкрученной, словно мокрая простыня, грудной клеткой. Дощатый пол клетки покрывал слой прелых, пахнущих гнилью опилок. «Двадцать метров от столба до столба. Опилки. Почти классика. Дань традиции, или так, действительно, проще убирать кровь?» — Удивившись лезущим в голову перед боем мыслям, Ллойс обратила внимание на трибуны. Рейдеры постарались. Наверняка, на то, чтобы выстроить амфитеатр ушло немало сил и времени. Конструкция из траченного временем бруса, стального профиля, потрескавшихся пеноблоков, кусков пластиковых щитов, фанеры, проржавевшей почти насквозь жести и другого хлама, наверняка, могла вместить в себя не меньше пяти тысяч человек. Через каждый десяток метров — вышка с вооруженным автоматом, а то и ручным пулеметом, охранником. О побеге можно забыть. Равнодушно скользнув взглядом по визжащей и воющей массе разгоряченных лиц, покрытых жирным налетом ожидания, перекошенным от жажды насилия и убийства, наемница остановила свой взгляд на боссе рейдеров, что лениво развалился в кожаном диване, расположенном посреди «ложи», поставленной на возвышение кабины грузового электроподъемника. Гратц, склонив голову набок, со скучающим видом смотрел на арену. Вокруг дивана, скривив лицо в жалостливой гримасе, бурно жестикулируя, приплясывал Штуцер. Неожиданно лидер банды, не поворачивая головы, отвесил помощнику оплеуху. Нелепо взмахнув руками, карлик отлетел к жалобно задребезжавшим перилам и, не удержавшись на краю, рухнул в беснующуюся внизу толпу. Ллойс невольно улыбнулась и поняла, что дрожит. Рука девушки легла на живот, туда☺, где на исцарапанной коже улыбалась искусно вытатуированная с крылышками стрекозы девушка в коротеньком зеленом платье. От раскинутых в стороны рук феи по талии наемницы растекалась цепочка маленьких, чуть заметно переливающихся звездочек. «Теперь, ты рабыня, сопля, но поверь, будь ты свободной, у такой, как ты, все равно, было бы только два выхода. Драться или трахаться. И даже, если ты выиграешь этот бой, раздвинуть ноги тебе однозначно придется. Помни, что твое место в грязи». Отгоняя непрошенные воспоминания, наемница с усилием затрясла головой. Осторожно коснулась кончиками пальцев улыбающегося лица феечки. Хищно оскалилась:

— Эти уроды жаждут зрелища, Тинки. Они его получат…

Словно почувствовав перемену настроения девушки, Гратц, оторвавшись от созерцания собственных ногтей, лениво взглянув на арену, встал и тожественно воздел руки:

— Жители свободного города! — Сильный, уверенный голос лидера без труда разнесся над бурлящей толпой. — Сегодня мы празднуем великий День, день, когда много лет назад наши отцы, признав слабость плоти, шагнули на новый путь! Путь электричества и железа! Мы — дети радиации, нас в этот мир выпустили не матери, а огненные горнила! Мы — мертвы, но восстав из могилы, стали лишь сильнее и крепче! Мы — новые хозяева в этом гниющем заживо мире! Мы чума и лекарство. Мы разрушители и творцы! Мы — дети Ржавчины!

— А-а-а! — Толпа внизу колыхнулась. К боссу рейдеров потянулись сотни рук. Ллойс хмыкнула. Какой бы ни был мразью самопровозглашенный хозяин города, но его здесь любили. И заводить толпу он умел.

— Сегодня День посвящения! Сегодня мы проверим крепость железа наших братьев, ощутим жар и пламя их сердец! Сегодня, вернувшиеся из боевых походов ветераны покажут нам свою силу! Силу железа, силу ржавчины! В честном бою! Они сойдутся в смертельном поединке со зверями, исчадьями болот, шпионами, преступниками, убийцами!! — Обвиняющий перст Гратца прошел по ряду находящихся в отдалении ржавых морских контейнеров и остановился на стоящей на арене девушке.

— А-А-А-А!!! — Смерть чистым ублюдкам!!

— Нет! — Лидер рейдеров сделал отвращающий жест. — Мы не звери из Стаи! Не хладнокровные убийцы Операторов. Не кровожадные палачи еретиков Легиона! Да, наш путь остер, словно ножи хирурга, болезнен, словно удары электричества, что заменяет нам кровь, но он справедлив. Взгляните на нее. Посмотрите, сколь слаба ее плоть. Сколь вялы ее мускулы, сколь трусливо ее сердце. Ее преступления велики, но мы не убийцы! Дадим ей шанс! Если этот жалкий кусок мяса переживет бой, я дарую ей жизнь! Она оденет ошейник! Искупит свои преступления на мясной ферме днем и в Доме удовольствий ночью! Но мы не хотим, чтобы бой был бесчестным! Это будет оскорблением для наших воинов. Пусть всё решит Ржавчина! — Театральным жестом подняв стоящий у одного из подлокотников сиденья какой-то продолговатый предмет, Гратц метко метнул его через, видимо, специально прорезанную для таких случаев прореху в куполе. Прямо под ноги наемницы звонко бренча, даже несмотря на покрывающие арену опилки, подкатилась деревянная бита.

Ллойс нагнулась, протянула руку. Бита была еще старой, довоенной, но пропитанное олифой и покрытое лаком дерево прекрасно перенесло испытание временем. Несмотря на прошедшие годы, дерево все еще сияло мягким внутренним светом, пропитанная эпоксидным клеем ткань рукояти слега царапала ладонь. Оружие было живым. Ощущая, казалось бы, давно и прочно изгнанное, являющееся только в редких ночных кошмарах, чувство баланса и тяжести разлилось от руки к плечу Ллойс. Ледяная волна, сдавив стальным обручем грудь, водопадом обрушилась на наемницу, придавила, слилась с пульсирующей в низу живота болью и, отскочив, ударила в затылок. Сердце дало сбой. Ноги на мгновенье стали ватными. Дрожь усилилась, стиснутая в ладони дубинка заходила ходуном, будто наемницу снова ударили шокером. Глаза начала застилать багровая пелена ярости. — «Давай, мясо, покажи, что ты можешь! Или хочешь вернуться обратно в клетку?..». Из горла девушки вырвался короткий звериный рык.

— Да-А-А!

— Итак!! — Торжествующе воздев руки, возвысил голос Гратц. — Первый Бой!! Человек, смеющий называть себя чистым! Рабыня! Подстилка шпиона Железного легиона!! Убийца по кличке Нежить!!! Против ветерана северного похода! Героя битвы на границах Сломанных холмов!! Победителя серокожих!! Претендента на звание командира боевого звена — Пилы!!!

Решетка ворот лязгнула, пропуская на арену второго бойца.

— Да-А-А!

— Начали!!! — Не дожидаясь даже, пока один из охранников закроет ворота на тяжелый висячий замок, рявкнул Гратц. Предвкушающие кровопролитие трибуны яростно взвыли.

Доски под ногами наемницы угрожающе затряслись. Двадцать метров. На самом-то деле не так уж и мало. Качнув дубинкой, Ллойс принялась внимательно изучать несущегося на нее противника. Арена не прощает торопыг. Рейдеру вряд ли было больше тридцати, но судя по количеству механизированных протезов, он либо успел несколько раз подорваться на минах, либо был ярым сторонником кибернетических имплантатов. Довольно крупный и до киборгизации, после вживления в свое тело кучи железа бандит превратился в почти не уступающего ростом среднему серокожему великана. Поблескивающие усеянной короткими тупыми шипами броней, подвывающие от перегрузки сервоприводами стальные тумбы ног выбивали из арены щепу при каждом шаге. Правую руку заменял зловещего вида манипулятор. Охватывающий большую часть черепа стальной броневой купол соединялся с превратившей лицо в отвратительную маску, ощетинившуюся кривыми лезвиями механизированной нижней челюстью. По коже голого, бугрящегося гипертрофированными мускулами торса, вдоль мышечных волокон шли еле заметные стального цвета нити.

— «Джаггернаут» — прокомментировала наемница и скользящим движением отступила в сторону. Лицо Ллойс невольно перекосилось в ухмылке. Прошлое возвращалось в виде фарса. У Пилы была неплохая реакция. Рейдер даже успел вытянуть живую руку в попытке вцепится Элеум в полу распахнувшейся жилетки, но девушка, изогнувшись и выгнув спину, словно кошка, избежала захвата. Увлекаемый силой инерции, собственной массой и приданным ему точными ударами опустившейся на затылок, крестец и внутреннюю часть механического колена дубинки ускорением киборг раздраженно зарычав, покатился по жалобно затрещавшим доскам. — Ты идиот, парень. Так профукать редчайший бланк… «Джаггернаут» дает великолепную защиту и экстра силу, но не терпит избытка лишнего веса. — С любопытством разглядывая оставшиеся на своем оружие вмятины, прокомментировала наемница. — Сотня килограмм собственной массы — уже предел. В тебе со всеми твоими железками, минимум, четыреста. Оставь ты себе руки-ноги, у меня бы и шансов не было. А сейчас тебя тормозит собственная кривая тушка. — Закинув на плечо биту, Элеум с усмешкой наблюдала, как грузно, но, все же, довольно шустро вскочивший на ноги бандит хищно щелкнув зазубренной клешней, видимо, снятого с какого-то строительного робота, манипулятора, снова пригибается для броска. Прыжок киборга сотряс арену. Несомненно, останься наемница на месте, огромные ребристые ступни роботизированных ног моментально превратили бы ее в кровавый фарш. Только вот Ллойс уже ушла с траектории удара. Крутанувшись, словно танцовщица из показанного ей однажды полубезумным стариком, называвшим себя «Великим хранителем знаний», странного довоенного кино, наемница опустила дубинку на ягодицы бандита. Раздался звук, словно кто-то с размаху ударил палкой по металлической трубе. — Сладенький, у тебя, что, и задница железная? — Сочувственно поморщившись Элеум, ткнув концом дубинки в густо усеянные заклепками брезентовые шорты — единственную одежду рейдера, неожиданно захохотала. — Парень, ты точно дебил… А по девкам тогда как? Или ты к мочеотводу палку привязываешь? А вместо бубенцов у тебя что? Гайки? Ну и дурак же ты… не знаю, уж как даже тебя назвать.

Судя по всему, заявление Элеум попало в цель. Заревев, словно раненый зверь, рейдер молнией метнулся к девушке. Продолжая хохотать, Ллойс опять крутанулась в каком то невероятном акробатическом кульбите, взмахнула битой и, сломанной куклой отлетев в сторону, с треском и звоном впечаталась в проволочное ограждение. Иногда двадцать метров — это очень мало. Громко застонав, девушка сползла на пол и, не удержав равновесие, упала лицом в опилки. Толпа взорвалась радостными криками.

Ллойс сплюнула кровь и позволила себе чуть повернуть голову. На губах наемницы появилась еле заметная улыбка. Арена терпеть не может позеров, но самоуверенные доверчивые дураки умирают еще быстрее.

— Гидроусилители, — забормотала она чуть слышно, искоса наблюдая, как втянув обратно выдвинувшуюся на добрых полметра клешню, рейдер грузно топает в ее сторону. — Под кожей баллистическая броня третьего класса, катушки выработки ионизированного водорода для защиты от радиации и энергетического оружия. Большая часть скелета заменена. Армированный позвоночник. Наносталь[29]? Нет, вряд ли, скорее всего, обычные титановые имплантаты. Возможно, противоосколочное бронирование хрящевой ткани. В надпочечниках дополнительные адреналиновые синтезаторы. Суставы укреплены полимерными нитями. Хорошая начинка, дорогая. А вот систем ускорителей проводимости синаптических связей у тебя нет, и вестибулярный аппарат тебе тоже не доработали. Большой, сильный, тупой и неуклюжий. Медленный ты, парень. Идешь напролом, а значит, анализаторов реакций и фильтра частиц у тебя нет. Ты даже силу своих ударов не ощущаешь, зато есть гироскоп — вон к черепушке прикручен, чтобы тяжелой пулей голову не оторвало. Дебил. — От забившихся в нос опилок хотелось чихнуть, жилетка задралась и перекрутилась, небрежно обструганные доски немилосердно царапали живот. На лицо девушки упала тень. Радостно хрюкнув, киборг поднял ногу, готовясь опустить ее на череп наемницы. Дождавшись, когда стальная нога на мгновенье зависнет в вышей точке, Элеум, откатившись в сторону, с хриплым криком рванулась вверх. Лицо Ллойс на секунду превратившись в хищную звериную маску, исказилось от напряжения, на руках, плечах и животе проступили жилы. Прогудевшая в воздухе дубинка с громким звоном и треском врубилась в покрытый сталью подбородок рейдера. В лицо Элеум брызнула слюна, куски пластика и осколки зубов. На грудь невольно потянувшегося к наполовину вырванной из крепления шипастой челюсти киборга полился черно-багровый водопад из дикой смеси крови и машинного масла. В опилки упало вырванное из разбитого черепа чудовищным ударом глазное яблоко. Отступив на несколько шагов, рейдер недоуменно выпучил на наемницу побелевший от боли сохранившийся глаз, бестолково взмахнул манипулятором и, покачнувшись, рухнул лицом вниз.

— Слабак! — Голос Элеум без труда разнесся над притихшими трибунами. — Я даже не успела разогреться, Гратц! Ты прав — я рабыня! Меня продали, когда мне не было и семи! Я получила свое первое клеймо, — рука девушки коснулась вытатуированного между ключиц бриллианта, — в десять! Вышла на арену в двенадцать! И даже тогда мне достался противник покрепче этого куска металлолома! Я Ллойс — Нежить, Фурия — чемпион арены Сити! Что ты будешь делать, Гратц?! — Описав треснувшей, покрытой потеками крови дубинкой в воздухе замысловатую петлю, наемница громко расхохоталась. — Натравишь на меня очередного своего щенка? Или десяток? Однажды я продержалась сотню боев подряд! Прикажешь меня застрелить?! Это, ведь, тоже выход! Выход труса! Не дрейфь, Гратц! Спускайся! Покажи, что ты мужчина! Что достоин быть боссом! Вести за собой людей! Испытай собственную веру! Мы станцуем замечательный танец! — Еще раз взмахнув битой, Ллойс оскалила зубы в недоброй усмешке…

Толпа загудела. То тут, то там начали раздаваться выкрики.

— А ты — наглая, девчонка. — Не торопясь, встав с потрепанного дивана, лидер рейдеров лениво оперся на ограждение. — Смелая или глупая, но ты заслужила жизнь. И смогла меня удивить. Чемпион арены, надо же. В мои силки угодила редкая птичка. Может быть, мы бы и станцевали. — Манипулятор Гратца сжался в подобие кулака и, изогнувшись совершенно невообразимым для живой руки образом, вытащил откуда-то из-за спины рейдера длинный и тонкий тесак. — Но я не люблю, когда такие бойцы умирают зря… Предлагаю тебе место среди нас, девчонка. Что скажешь? Хочешь ли ты пропасть в безвестности или присоединишься к новому миру! Хочешь ли слиться с Ржавчиной!?

— Согласна! — Кивнула наемница, и отбросив в сторону дубинку, подняла руки.

— Гра-а-а-а! — Откликнулась толпа.

Ллойс чуть заметно улыбнулась. Арена обожает победителей.

* * *

— Это ты правильно решила, — кивнул один из конвоиров наемницы, идущий по правую руку седой, грузный мужчина с кожей, в равной степени покрытой морщинами и шрамами, с кожей, под которой то тут, то там проглядывали пучки вживленных в тело проводов, — правда, Стэн?

Идущий слева, вооруженный обрезом двустволки громила с плоским, будто его еще в младенчестве хорошенько приложили тяжелой чугунной сковородкой, лицом, согласно кивнул. — Твой-то дружок еще ночью присягу принял. Сначала палец на ржавый алтарь положил. А когда босс сказал, что этого мало, то взял и еще два себе оттяпал… — проворчал он.

— Пацан? Даже как-то не верится… — Ллойс устало прикрыла глаза. Ботинки девушки с хрустом ступали по покрытому мусором кафельному полу. Путь, по которому они шли, был уже ей знаком. Скрипучий, проржавевший подъемник лифта, несколько сот метров, причудливо петляющих, освещенных светом покрытых копотью люминесцентных ламп, коридоров. Задраенные, покореженные давними взрывами шлюзы, стены, испятнанные попаданиями пуль… Элеум равнодушно считала шаги. До «разделочной» оставалось еще три или четыре поворота.

— Нет, — покачал головой рейдер, — седой. Сопляк, как очнулся сразу проповедовать начал. Гимны дурацкие петь. Библию свою ублюдочную цитировать. Мир для чистых и все такое. Ну, ровно программу заглючило. Так всех допек, что его в нижние камеры отправили. Как бои закончатся, хозяин сказал, сам им займется.

— Слушай, — повернулась к седому наемница. — А почему мы вообще здесь? Я хотела посмотреть бои… У вас, ведь, в одном из контейнеров урсус[30], так? И вообще, где праздник? Я думала, будет что-то типа торжественного посвящения, ну, там поздравления, бухло, оргия, чашечка горячего какао утром. — Девушка мечтательно закатила глаза. — Знаешь, я бы убила за чашку горячего какао.

— Будет тебе… эта, как ее… какава. — Проскрипел плосколицый и заговорщически подмигнул второму рейдеру. — Просто, пока ты верность не подтвердишь, тебя одну не велели оставлять. Да и потом… Сама понимаешь…

— Ага. — Нахмурилась Элеум. — Буду обыкновенным новичком. В первых рядах под «присмотром», и всё такое…

— А ты чего хотела? — Удивился седой. — Чтоб тебя сразу на трибуну к боссу посадили?

— В Стае я бы уже получила место Пилы, — ощерилась Элеум. — Я его честно добыла.

— А ты была в Стае? — Плосколицый невольно сбился с шага и чуть не споткнулся. В голосе громилы появилась немалая доля уважения. — И как там?

— Была, ага. — С усмешкой девушка провела ладонью по жесткой щетке волос и сплюнула под ноги. — Почти полгода была бетой. Правой рукой, по-вашему. Но, если честно, мне не нравилось. Слишком часто приходилось следить за спиной. Потому и ушла. Здесь, надеюсь, не так?

— Не. — Седой слегка смутился и поспешно отвернулся от отчаянно делающего ему страшные глаза и корчащего рожи громилы. — Мы не дикари, мы братство, семья. И вообще, у нас не принято своих обижать. А ты почти своя. Бои кончатся еще до вечера. Потом тебя проведут к бассейну реактора. Бросишь в воду… что-нибудь. В смысле, это как клятва. Свидетельство того, что ты отрекаешься от своей плоти и принимаешь нашу веру. Ну, а потом праздник, конечно.

— Прямо в бассейн? — Вскинула брови девушка. — Может, мне проще голову себе о стену расшибить?

— Да не бойся, — отмахнулся плосколицый. — Там не сильно фонит. Реактор давно сдох. Я вот тоже боялся…

— Так ты не местный, что ли? — Удивилась Элеум.

— Нет, конечно, — усмехнулся рейдер. — Тут вообще местных мало. Да и видок у них, в основном… Третье поколение мутантов, сама понимаешь… Нет… меня еще лет тридцать назад завербовали. — Словоохотливо пояснил плосколицый.

— И как? — Поинтересовалась девушка.

— Как-как… как обычно, — криво усмехнулся громила, — вырезали почти весь поселок, уцелевших баб да детишек на колени, тем, кто покрепче — в руки ножи. Жить хотите — режьте… Я хотел… Зато сейчас у меня целый отряд в подчинении… Мама бы мной гордилась… Мама… Взгляд бандита на миг затуманился, стал серым и пустым.

— Понятно, — с неопределенной интонацией кивнула Элеум.

— Вот и хорошо, что понятно, — кивнул плосколицый, тихонько подталкивая девушку. — Шагай лучше.

— Ага, — кивнула Элеум, покосившись в сторону вооруженного дробовиком громилы. Если расчеты верны, до ее «комнаты отдыха» оставалось не больше двух сотен метров.

— А ты что в жертву принесешь? — Опустив дробовик, поинтересовался громила.

— Не знаю еще. — Пожала плечами наемница. — Пальцы мне дороги. Может зуб?

— Не, не катит, — покачал головой седой. — Нужно что-то посущественнее…

— Тогда сиськи. — Похлопала ладонью по встопорщенной жилетке Ллойс. — Все равно, только мешаются, мужики вечно пялятся, когда бежишь — трясутся, на пузе ползать опять же неудобно…

— Не вздумай. — Не на шутку перепугался седой. — Чего удумала, такую красоту портить. Бабе — это дело самое…

С хрустом врезавшийся рейдеру в переносицу локоть наемницы загнал нос вглубь черепа и заставил его прерваться на полуслове. Закатив глаза, бандит, как подкошенный, рухнул на пол. Прежде чем голова старого разбойника коснулась пола, девушка развернулась к запоздало вскидывающему дробовик плосколицему громиле и с разворота ударила его каблуком в горло. Рейдер, выпучив глаза, выронил оружие и, схватившись за горло, упал на колени. Прыгнув бугаю на спину, девушка, зажав пострадавшее горло локтем, зарычав от усилий, резко рванула в сторону. Раздался чуть слышный хруст, и мощное, перегруженное мускулами тело напоследок взбрыкнув ногами, обмякнув, сползло на пол.

Ллойс не торопясь отпустила труп. Провела ладонью по жесткому гребню волос, вытряхивая из него остатки опилок, и оскалилась. Бои до вечера. Переглядывания и подмигивания конвоиров… Во всяком случае, именно сейчас от нее побега не ожидают…

— Уроды. «Почти своя». Вы, ведь, зуб даю, у раскрашенного недомерка в шестерках ходите. — Раздраженно зашипев, Элеум сорвала с рейдера патронташ, пересчитав патроны, мстительно пнула труп и болезненно скривилась. Снова пригладила ирокез и, подхватив тела бандитов за шкирку, покряхтывая от усилий, потащила их за собой.

* * *

— И расточатся врата ада. И поглотит пламя рентгена нечестивцев, и верные избегнут его. И затрубит глас сирен морских. И поднимутся из пучин стальные рыбы. И взойдет огонь подводный и поглотит берега. И сделаются воды горьки, и верные будут пить молоко и мед истины. И прогремит глас воздушный, и сделаются бури. И пепел, и прах покроют землю, и хлад придет, и мрак. И верные будут в тепле Его и свете Его навечно…

Слетевшая с петель дверь, сметя по пути заставленный приборами и инструментами стол, с грохотом ударилась о противоположную стену. С ног до головы покрытая белесыми разводами штукатурки, небрежно отшвырнув в сторону дергающегося на полу, булькающего рассеченным горлом охранника, наемница нависла над прикованным к столу скриптором.

— Тринадцатая камера. А ты везучий. — Прохрипела она, потирая рассаженное о дверь плечо. — Где ключи, знаешь?

— Ллойс… — неверяще оглядев залитую собственной и чужой кровью наемницу, скриптор растянул рот в глупой улыбке.

— Нет, мать твою. Летающий макаронный монстр с говяжьими тефтельками. — Криво усмехнулась девушка.

Легионер облегченно вздохнул. Видимо, его вера оказалась достаточно крепка. Великий Инженер решил дать его слуге еще немного времени…

— Неисповедимы пути его. Ибо и дикарь, крови алчущий и света истинного не видящий, и мутант мерзкий и еретик — есть орудие Его и слава, и любовь Его…

— Вот это пурга. Это ты меня сейчас мутанткой обозвал или в любви признался, сладенький? — Нахмурившись, Ллойс, отложив в сторону дробовик, повернулась к раскуроченному столу и принялась выламывать ящики. — Ключ… ключ… ключ… Где чертов ключ?

— Ллойс! Осторожно!..

— Отвали Райк, и без тебя… — Неожиданно содрогнувшись всем телом, Элеум с хрипом завалилась на стол.

— Я знал, что ты хитрая, сучка, знал, что ты обязательно попробуешь сбежать… — Небрежно покачивая странного вида пистолетом, с толстого раструба «дула» которого к телу наемницы тянулись две проволочные спирали, Штуцер, с нескрываемым интересом посмотрел на разбитый косяк, уважительно присвистнул, и вошел в комнату. — И это после того, как мы с тобой всю ночь развлекались… Чемпионка арены Сити — надо же. — Восхищенно покачал головой татуированный карлик. — И кто мне поверит, что я полночи драл самую опасную девку на всем Севере пустошей? Да ты не дергайся. Сто двадцать тысяч вольт в хребет — это не птичка начихала, — обратился он к рычащей, роняющей с губ пену, сотрясаемой конвульсиями наемнице, и, аккуратно подхватив обрез, отбросил его на другой конец комнаты. — Смешная ты девка. Думала, что живой отсюда выйдешь? Или надеешься, что понравилась боссу? Гратц сам мне велел тебя прирезать. Но перед этим разрешил с тобой развлечься. — Зафиксировав кнопку на рукояти, карлик отложил свое оружие в сторону и принялся не торопясь расстегивать штаны. — Ты мне даже нравишься… Не настолько, конечно, чтобы оставлять тебя в живых… Так, что, потанцуем? А этот пусть смотрит.

— Свинья! — Крикнул, налившийся кровью подросток. — Мерзкий мутант! А-а-а…о-о… — Лицо скриптора побледнело.

— Нравится? Вот твоей подружке вчера очень понравилось, — мерзко захихикал, наконец-то освободившийся от штанов рейдер. — Смотри, смотри, пацан, может, чему научишься. А ты, девка, как предпочитаешь? Сначала поджариться или по хоро. О-О-О…

Подвывая и рыча от боли, Элеум каким-то невероятным образом скатилась-сползла со стола. Руки девушки вцепились в покрытые татуировками плечи карлика, голова уткнулась рейдеру в пах.

— О-о-о-А-А-А!! — Хрипло заорав, карлик попытался оттолкнуть наемницу, но скученные электрической судорогой мышцы его не слушались. Два, сплетенных в жуткой пародии на объятья, сотрясаемых разрядами электричества тела повалились на пол. Под ними начала быстро расползаться кровавая лужа. Карлик завизжал. Громко, тонко, жалобно… Его движения становились все более и более вялыми. Кровавая лужа росла в размерах. Шокер, видимо, исчерпавший ресурс аккумулятора и запас прочности, задымился, расположенная в задней части корпуса батарея вспучилась и, с громким хлопком выпустив огромный клуб едко пахнущего дыма, лопнула, обдав всех присутствующих кусочками горячего пластика.

— Вот и все, сладенький… — Выплюнув изо рта кусок кровоточащей плоти, девушка на четвереньках подползла к обрезу.

Скорчилась в жестоком приступе рвоты. Постанывая при каждом движении, подползла к вяло подергивающемуся на полу, чем-то сейчас напоминающему наполовину раздавленного таракана недомерку, и, приставив стволы спиленного «под корень» архаичного вида ружья к голове Штуцера, спустила оба курка. От грохота заложило уши. На стены и лицо девушки щедро плеснуло красным. — Вот и все, — повторила Элеум, и рухнула в лужу крови.

— Ллойс? Ллойс? Ты в порядке?

— Нет, Райк, — прохрипела лежащая без движения наемница. Я не в порядке, но я счастлива. Как кот, провалившийся в мясной погреб. Как нарколыга, нашедший чужую нычку. Я бы сняла штаны и показала тебе, как светится от счастья моя задница, но боюсь, что ты, малолетний извращенец, только этого и ждешь.

— А что он говорил про арену? Это, где рабы дерутся, да?

— Отстань, Райк… — Отрыгнув очередной комок желчи, девушка, зацепившись трясущейся рукой за край хирургического стола, попыталась подняться на ноги.

— У меня «медшот» в правом ботинке спрятан. В каблуке. — Скриптор с явным беспокойством проследил за подползающей к его ногам наемницей. — Ты только шнурки…

Ощерив окровавленный рот в дикой ухмылке, Элеум, зашипев словно змея, под аккомпанемент трещащей ткани сорвала с подростка ботинок. Не обращая никакого внимания на заоравшего от неожиданной боли скриптора, запустила руку внутрь, вырвала с мясом подметку и, прижав к шее извлеченную из тайника архаичного вида шприц-ампулу, сдавила ей пластиковые бока.

— Ох, — сказала она через минуту. — Я тебя люблю, парень. Ты умница. Я тебя обязательно поцелую… Обниму… Пожму руку… Потом… Как-нибудь, наверное… — Взгляд девушки немного прояснился.

Перевернувшись на четвереньки, наемница подползла к телу карлика и содрала с него ремень. Схватив звякнувший о бетон зловещего вида массивный тесак, с усилием встала, сделав несколько неверных шагов, нависла над мальчишкой. Занесла оружие над головой.

— Ллойс, ты чего… Это, ведь, я, Райк… — Не отрывая обеспокоенного взгляда от окровавленного рта наемницы, зачастил подросток.

— Цепь натяни, — в перекошенной ухмылке девушки, казалось, не осталось почти ничего человеческого. — И не двоись, пожалуйста, а то я точно промахнусь. — Тесак, со свистом рассекая воздух, ухнул вниз.

Райк заорал…

* * *

Несмотря на то, что день еще только приближался к полудню, на Некрополь медленно накатывала тьма. Тени сгущались, расползались по проложенным над водой улочкам. Мир будто выцвел, потерял краски. От сморщенной ветром водяной глади начал подниматься отвратительно смердящий желтоватый туман. Ощутимо похолодало. Райк понимал, что это значит. С тревогой поглядывая на уже поглотившую большую часть неба черную, будто уголь, низко летящую тучу, он обеспокоено обернулся к наемнице. Ллойс выглядела плохо. Покрытая кровью разорванная одежда. Ссадины. Действие медшота, по-видимому, прекращалось, и девушку заметно трясло. Будто почувствовав его взгляд, а может быть, так оно и было, Элеум с раздражением оглянулась на скриптора.

— Быстрее, черт тебя дери, — с грохотом приземлившись на покачнувшийся под ее весом понтон, буркнула она. — Шевели булками. У нас не так много времени.

— Не могу больше — голова кружится… Меня били… — Подросток почувствовал, как его лицо и уши опять наливаются предательской краснотой. «Вечная проблема, Райк, сначала говоришь, а потом думаешь, что сказал» — в раздавшемся в голове голосе отца сквозили нотки разочарования. — «Ее тоже били, и скорее всего, пытали и насиловали. Она билась на арене. С ее способностями она могла бы давно сбежать отсюда. Но предпочитает, рискуя жизнью, оставаться с тобой, хотя, ты ее заметно тормозишь. Не испытывай ее верность, парень». Голова подростка виновато опустилась. Голос был прав. Как всегда, Райк искоса глянул на нетерпеливо топчущуюся в конце переулка наемницу. Ллойс-Нежить, несмотря на время, проведенное ими в пути, она оставалась для него загадкой. Грубая, упрямая, жестокая, готовая скорее умереть, чем признать собственную слабость или неуверенность, девушка мало чем уступала лучшим диверсантам Легиона. Это было невозможно, но, похоже, девушка по выносливости и скорости реакций не уступала напичканным биоимплантами и боевыми культурами рыцарям, с детства постигающим сложную науку военного дела. А ее навыки… Чего стоили только ловушка из найденной в одной из подсобок канистры бензина, аккуратно разобранных и начиненных порохом и дробью из ружейных патронов электрических ламп, и сооруженные, буквально, из валяющихся под ногами кусков проволоки, обломков мебели, и обрывков одежды охраны силки-капканы… На установку доброго десятка «сюрпризов» у девушки ушло не более часа. А встреченный пару дней назад боевой дрон… Если верить Пью, наемница смогла справиться с ним обычным ножом. Эти умения наводили на определенные мысли. Ллойс учили. Учили убивать, причем, делали это профессионалы. В голове подростка настойчиво зазвучали слова Пью про банду Атомных котов и предводителей боевых свор Стаи. Но доверять стрелку тоже было нельзя…

— Ты чего уснул? Ногами шевели. Давай, давай в темпе, сладенький, в темпе, если тебе задница дорога. — Зашипела ежесекундно оглядывающаяся по сторонам Ллойс.

Пытаясь бороться с головокружением, что, если честно, выходило не очень, опасно балансируя на прогибающихся, скрипящих, осклизлых досках подросток засеменил вслед за то и дело теряющейся в тенях и тумане высокой гибкой фигурой.

Переходы сменялись понтонами и подвесными мостами, лачуги, халупы и хибары проносились мимо с огромной скоростью. Больше похожие на щели между домами проулки сменялись покачивающимися на воде, сбитыми из фанерных щитов и мусора «площадями». Доски и пластик под ногами опасно скрипели и трещали, а девушка, казалось, все наращивала и наращивала темп. Неожиданно остановившись, наемница прижалась плечом к хлипкой стене очередной собранной из мусора будки. Сплюнула под ноги ком вязкой, усеянной прожилками ярко-алой крови слюны, и тяжело согнувшись, упёрла руки в колени. — Всё, — прохрипела она чуть слышно. — Всё, баста.

— Буря идет. — Воспользовавшись передышкой, выдохнул догнавший девушку Райк. То ли начала действовать одна из привитых ему в детстве нанокультур, то ли включились, наконец, боевые протоколы вшитых в надпочечники регулирующих выработку альдостерона, адреналина и норадреналина чипов, но подросток чувствовал, как к нему медленно возвращаются силы. Бессонные сутки, конечно, сказывались, но голова уже почти не кружилась, боль в теле отступила, сознание обретало ясность, а сердце, хоть, и колотилось где-то в районе горла, перестало трепыхаться, словно облитый едким ядом плотоядный жук-мутант.

— И что ты предлагаешь? — Хмыкнула Ллойс, с подозрением глядя то на пытающегося восстановить дыхание скриптора, то в сторону мелькающих в стремительно густеющем тумане неясных фигур. — Пойдем обратно? Попросимся в убежище?

— Если попадем под бурю, можем получить дозу. — Слова вырывались из горла с хрипом. Культуры культурами, но несмотря на бешенный гормональный выброс, наемница его почти загнала. Неожиданно Райк понял, что его, действительно, беспокоит. Невзирая на все эти татуировки, дурацкий ирокез, мужскую одежду и разницу в возрасте, девушка была привлекательна. Она, конечно, никогда бы не сравнилась со ждущей его на базе красавицей Кюри, но скриптор с удивлением осознал, что его тянет к этой грубой, вздорной дикарке. Это было неправильно. Неуместно. И опасно. «Эмоции — лишний груз, пока ты не научишься контролировать свои эмоции, тобой будут вертеть, как перчаточной куклой». Часто поговаривал отец. «Лидер должен быть безучастным. Уметь жертвовать друзьями и врагами с одинаковой легкостью. Сначала дело Легиона. Потом привязанности». Отец был прав, скриптор это понимал, к сожалению, между пониманием и реалиями лежала, практически, непреодолимая пропасть.

— Если боишься схватить пару лишних радов, тебе вообще не следовало выползать с базы Легиона, это Пустошь — здесь все дозу хватают. Рано или поздно, сладенький. — Ощерившись хищным зверем, наемница поправила распахнувшуюся жилетку. — И хватит пялиться на мои сиськи.

— Я не пялился, — буркнул, поспешно отвернувшийся Райк.

— Еще как пялился, аж слюни потекли. — Хмыкнула подвязывая обрывками невесть откуда извлеченного шнурка остатки безрукавки Ллойс. — Не бойся. Когда осадки накроют эту дыру, мы уже будем далеко отсюда.

— Как? И куда?.. — Райк с тревогой проследил взгляд девушки. Снующих в тумане теней становилось все больше. Слишком много, чтобы это было просто совпадением.

— Подальше отсюда, — прошипела наемница. — Все смотрят бои. Тревоги пока еще нет. Мы угоним какую-нибудь лодку и рванем подальше. Попытаемся обогнать грозу. Или, в крайнем случае, проскочим прямо через нее.

— А как же Пью? Разве мы его не выручим?

— Нет, — покачала головой Элеум. — Я говорила: Пью, уже сам себя выручил. Присягнул этим гадам.

Подросток повернулся к девушке и, буквально, впился в нее взглядом. Наемница ухмыльнулась и недовольно фыркнула. Скриптор в очередной раз пожалев, что так невнимательно слушал наставников, тяжело вздохнул. Преподающему поведенческую психологию мастер-сержанту Грину, наверняка, хватило бы и полу взгляда, чтобы понять: врет ли наемница. Лейтенант-паладин Браун, наверняка с легкостью смог бы ее переубедить. Неприязнь между девушкой и стрелком установилась с первых дней их путешествия. Лучшим решением было бы отказаться от одного из них. Но снайпер был ему нужен. Если он правильно помнит старые карты, за болотами степь, где лучшей тактикой будет не подпускать опасное зверье ближе, чем на несколько сотен метров. Избавиться от Ллойс? От той, кто дважды спасла его от смерти? Его отец так бы и поступил… Но и без Пью уходить нельзя. Слишком много поставлено на кон. Слишком много людей погибло, чтобы… Затылок стиснуло знакомой болью. Райк понял, что сейчас у него опять случится один из этих странных приступов. Приступов, после одного из которых, почти разорвавшие его на части серокожие неожиданно решили оставить его в живых, после другого — упрямая наемница не только согласилась на его контракт, но и, похоже, была твердо настроена защищать его, чуть ли не ценой собственной жизни. Приступов, которые наполняли его сон самыми ужасными кошмарами.

— Ты хто такая, девка? — Неожиданно раздавшийся за спиной путешественников голос заставил Райка вздрогнуть. Боль схлынула, и подросток облегченно вздохнул. В мгновение ока отлепившись от стены, Ллойс развернула обрез в сторону тени, сгустившейся в конце переулка, длинной и тонкой, лишь отдаленно напоминающей человеческую.

— А ну, сюда иди! — Грозно тряхнув ирокезом, девушка обнажила зубы в жестоком оскале. — Давай, давай, сладкий.

— Сладкий? — Тень замерла, а потом, неожиданно упав на четвереньки и взвизгнув, бросилась наутек. — Девка сбежала! Девка бешенная, что Пилу грохнула! — Тонкий, но удивительно громкий голос напоминающего паука-косиножку уродца легко разнесся между домов и причалов. — Девка с дубинкой!

— Вот дерьмо, — с разочарованием убрав за пояс обрез, наемница с раздражением сплюнула.

В унисон ее словам по ушам ударил вой сирен, установленных на криво торчащих из воды прогнивших столбах.

* * *

— Черт, черт, черт! — В бешенстве пинком отправив в воду, заполненную каким-то тряпьем корзину, наемница в ярости заметалась по причалу. — Дерьмо! Где все драные лодки?

— Почему ты не стреляла? — Невнятно прошептал сидящий на краю пирса, обхватив голову руками, скриптор. — Ты, ведь, могла бы его просто убить.

Райк устал. Адреналиновый кураж схлынул, и на подростка снова навалилась апатия. Он действительно неудачник. Все-таки умудрился завалить миссию. Погубил собственного дядю. Начал склоняться к ереси. В очередной раз показал слабость. Последние минут двадцать девушка, не забывая при каждом удобном случае вставлять колкие и едкие комментарии о том, насколько «жидким» стал Железный Легион, почти тащила его на себе.

— У меня было сорок два патрона, сладенький. — Сев рядом со скриптором, Ллойс устало сгорбилась и положила обрез на колени. — Два я потратила на этого разрисованного ублюдочного недоростка с конским членом. Двенадцать из них ушло на ловушку. Еще два десятка — на перестрелку у фабрики. Четыре — на этого охраняющего пирс урода, — ирокез наемницы мотнулся в сторону наполовину погрузившейся в воду огромной, лишь отдаленно напоминающей человеческую, туши.

Чего в ней было больше: железа, пластика или воспаленной покрытой наростами дикого мяса и язвами плоти — определить было, практически, невозможно.

— Так что, осталось только два. Один — для тебя, один — для меня. Или уступишь первое место даме?

— Ты хочешь застрелиться?

— Понимаешь ли, парень, — криво усмехнувшись, девушка поболтала в воздухе ногами и взвела курки ружья, — в лучшем случае, нас ждет мясная ферма. Но уже не в качестве вальщиков и забойщиков, а в качестве скота. Ты думаешь, здесь свиней выращивают? Тут ни одна скотина не выживет. А одними консервами долго не проживешь. Нужны теплицы, свежие овощи… и мясо. В «разделочной» есть пара мощных медицинских сканеров… Да и в убежище полно аппаратуры для клонирования…

— Так они что…

— Картошку, репу, людей. Какая разница. — Кивнула Ллойс. — До войны тоже так делали. На гидропонику уходит много чистой воды. Клонировать овощи намного быстрее и проще, чем выращивать в теплицах. И о качестве беспокоиться не надо. Мясо тогда, если не врут, тоже выращивали. А что, берешь свинью и растишь вырезку прямо в колбе. Хочешь — грудинку, хочешь — лопатку. Ни жил, ни костей, ни лишнего жира. Удобно, наверное. Только вот, вряд, ли они сохранили образцы. А мутагенную ткань аппаратура бракует. Так что… остаются только люди.

— А в худшем… — с трудом подавив тошноту, взглянул на девушку Райк.

— В худшем, — Ллойс, приложив руку к низу не по-женски плоского и мускулистого живота, поморщилась. — Лучше об этом и не думать.

— Понимаю. — Безучастно кивнул парень, наблюдая, как приближаются к ним мечущиеся между причалами, утопающие в окончательно накрывшем Некрополь густом тумане тусклые огни фонарей.

Над головой громыхнуло. На лицо скриптора упали первые, пахнущие чем-то кислым капли дождя.

— Мы надолго оторвались?

— Минут десять… — Пожала плечами девушка. — Они, наверняка, уже сообразили, что мы обошли склады и прячемся прямо у них под носом. Я бы предложила попытать счастья в воде, но… Слушай, Райк, а как бы ты поступил, будь у тебя возможность уйти отсюда, но при этом тебе пришлось бы смести этот гнилой городишко с лица земли? Оставить вместо него только огромную зловонную яму и гору трупов? Ты бы сделал это? Несмотря на всех рабов, стариков, детей…

— Здесь нет невинных. Мутанты виновны, перед очами Его, ибо мерзость несут в телах и сердцах. Лишь чистые плотью и духом, настоящие люди, унаследуют землю. А невинные — войдут в Его атомный свет…

— Бей всех, а Бог пусть сам разбирается… Знакомая песня. Вот поэтому, Райк, я и не люблю чертов Легион. Вы ненавидите мутантов. Делите мир на чистых и остальных, не понимая, что чистых уже не осталось. Слишком много радиации, химии и прочей дряни. Слишком много грязи в душе. Чистые просто не выживают… Черт, многовато я болтаю, правда? Это у меня перед дракой всегда так. — Усмехнувшись, Ллойс взвесила в руках обрез и протянула его скриптору. Потрепала подростка по голове. Встала. Вытащила из-за пояса изрядно иззубренный о цепи наручников тесак Штуцера. Переложила его в левую руку. Подобрала лежащую рядом с ворохом пахнущих экскрементами и гнильем сетей алюминиевую биту, видимо, служившую хозяину для оглушения улова. Пригладила покрытым густой вязью татуировок запястьем слегка поникший от злоключений последних дней хохолок ирокеза. — Как насчет сэкономить немного патронов, пацан? — Проворчала она. — Меня, конечно, последние дни укатали, но живой я этим уродам не дамся, и дверцу на тот свет им попридержу. Дарю тебе свою пулю, Райк. Не потрать, пожалуйста, понапрасну…

Неожиданно раздался стрекот мотора. Взрезая воздух лопастями винтов к причалу подвалила здоровенная, выкрашенная в темно-зеленый цвет, аэролодка.

— Не нас ждали? — Ухмыляясь во все тридцать два острых и желтых, словно у одичавшего пса зуба, махнул обмотанной окровавленными, промокшими бинтами рукой Пью. — Забирайтесь. Или вам здесь понравилось?

— Ох… — Ошарашено выдохнул скриптор.

— Прыгай, ыть, уже, — качнул многочисленными подбородками толстяк. — Пока остальные не просекли.

— Вот дерьмо, — не выпуская из рук дубинку, наемница, не раздумывая, одним гигантским прыжком преодолев разделяющее ее и палубу судна расстояние, принялась помогать осторожно сползающему с причала подростку. Получалось у нее не очень. Может быть из-за того, что Ллойс упорно не желала выпускать из рук оружие. А может, из-за того, что взгляд наемницы не отрывался от носа судна, где, широко расставив ноги, стояла вооруженная ручным пулеметом Кукла…

Глава 7

— Такую вещь испортила, — осуждающе цокнув языком, Пью проводил взглядом исчезнувший за бортом и с чуть слышным бульканьем скрывшийся в мутной, коричнево-черной воде, кусок вороненой стали.

— Ага. — Отложив в сторону напильник, наемница критически осмотрела, что осталось от архаичного вида охотничьей винтовки с продольно скользящим затвором, и, положив обрез рядом с собой, поплотнее завернулась в накинутое на плечи шерстяное одеяло. — Нужен мне этот метровый ствол и пламегаситель. Без него, прям, помру.

— Такую вещь, — тяжело вздохнув, повторил снайпер. — Ствол, ведь, матчевый, ресивер усиленный, оптики, конечно, нет, но ты, ведь, и мушку спилила, да еще и укоротила на коленке. Центровки, ведь, никакой. Теперь этой штукой только в упор и бить. — Не жалко, а, Ыть?

— Да я что, мне, ыть, и этого хватит, — смущенно указал на заткнутый за безразмерный пояс обрез двустволки толстяк. — У меня с меткостью, если честно, не очень. Я, все равно, бы ее, ыть, может и бросил, места маловато, — уперев руки в бока Ыть хозяйским взглядом окинул палубу и надстройку двенадцатиметровой аэролодки, — но уж, больно, она красивая… была… Эх… пропали станки мои, станочки… Я бы тебе так этот ствол обработал, конфетка бы была, а не обрез. — Покопавшись в остатках шевелюры, толстяк коротко глянул в сторону наемницы, поправил пенсне и грузно протопал в сторону стоящего на носу катера массивного металлического сундука-сейфа.

— Во-о-т! — Наставительно подняв палец, стрелок перевел взгляд на заинтересовано наблюдающую за эволюциями торговца девушку. — Даже наш упитанный друг смог винтарь по достоинству оценить, а ты… Да чего с тебя взять, ничего ты, девка, не понимаешь. Оружие — это, ведь, как живой организм. Ствол этот не от баловства таким длинным сделали и компенсатор прикрутили… Такой лапочкой можно было, умеючи, за километр мухе крылья снять. А ты ее изуродовала… Вот представь, что тебе пальцы отрезали… — Неожиданно замолкнув, Пью с тоской поглядел на обмотанную бинтами ладонь.

— Отрастут, сам знаешь. — Выпростав из-под одеяла руки с обрывками того, что было кожаной жилеткой, Ллойс с сомнением покрутила тряпье перед носом и отправила вслед за обрезком ствола. — Сам знаешь. Три-четыре медшота в день, обильное питание, крепкий сон, и через пару месяцев будешь с новыми пальчиками… если, конечно, почки и спинной мозг выдержат.

— Я лучше к Крокеру схожу, — покачал головой снайпер.

— Крокер? Это не тот, который в Сити клинику пластической хирургии держит? — Покопавшись в складках одеяла, Элеум выудила откуда-то сигарету и сунула ее в уголок рта. Скрипнуло колесико зажигалки. — Губы, носы… задницы?

— Он не только пластикой занимается, — кивнул стрелок. — Док еще и восстановительной хирургией неплохо владеет. Хочешь — руку или ногу присобачит, хочешь — печень с селезенкой заменит. Клонирует и пришьет. Рассказывали, что несколько лет назад одного парня на тамошней арене какая-то бешеная девка пополам разрубила. Вдоль, представляешь? — Снайпер, коротко хохотнув, прищурился и уставился на безмятежно пускающую кольца дыма девушку. — А бедолага возьми да жив останься. Мутная история. То ли свободу эта девчонка почти заработала, а ее из ям отпускать не хотели. То ли родичи пацаненку решили подарок на совершеннолетие сделать, возможность руки в крови умыть дать. То ли любовниками были, он ее выкупить хотел, а она ему с каким-то другим рабом изменяла… Но как по мне, хотели просто толпе напомнить, что даже новичок из благородных больше, чем десяток рабов — пусть даже чемпионов — стоит. Но подстраховались, конечно, не без этого. Говорят, что парень наноботами и стимуляторами был так накачан, что охранники кровь с арены прямо вместе с опилками потом на вес грамм на кило серебра меняли. Да и не кровь там была, по большому счету, а металл высокотехнологичный жидкий, как лужа ртутная. А самому мальчишке не повезло, родственники-то у парня на его беду оказались не только из новых благородных, но и богатые. Очень богатые. Принесли этот огрызок в клинику, а им отвечают, так, мол, и так, с трупами не работаем. Даже, если труп пока хрипит и дышит. Сами, мол, потом недовольны будете. Никто, в общем, не взялся, а Крокер согласился. Запросил, потом болтали, столько, что семье пришлось половину порта другой семье продать…

— И что? — Задумчиво почесав гребень ирокеза, наемница выпустила в небо очередной клуб едко пахнущего дыма и блаженно закатила глаза.

— А ничего, — пожал плечами стрелок. — Что-то там вырастил, что-то ушил. Что-то имплантатами заменил. Результат посадили на коляску с электрическим моторчиком. С виду почти нормально получилось, во всяком случае, сиделки сознание терять перестали, а блевать тянет, только когда видишь первый раз. Только вот у пацана с головой какие-то проблемы начались. Хотя, чему удивляться, мозгов-то ровно половина осталась, а они — вещь такая… моторчик не пришьёшь.

— Это точно, — щелчком отбросив в сторону недокуренную сигарету, наемница, нахохлившись, поплотнее закуталась в одеяло. — Черт, как же холодно.

— Холодно, — согласно вздохнул стрелок. — Сама знаешь, после радиоактивной бури всегда холодно. К ночи морозы ударят. Как бы лед не встал.

— Эта штука и по льду пойдет, как сани, — похлопав по высокому металлическому борту аэролодки, Элеум, громко клацнув по палубе металлическими набойками ботинок, вытянула из-под одеяла ноги, обтянутые заляпанными грязью и кровью штанами. — Ты лучше про Крокера расскажи, и что дальше было. Интересно, ведь.

— А что было? — Задумчиво почесал щеку снайпер. — Док на эти деньги новое оборудование закупил и охрану. Клинику открыл. Щенок тот до сих пор в Сити сидит. Только девок теперь, говорят, сильно не любит. Как увидит рыжую, так сразу в истерике биться начинает и под себя мочиться. Хотя, он и так под себя гадит. Семье от этого, естественно, только проблемы да беспокойство сплошное. А девка та, как поняла, что ее на волю выпускать никто не собирается, взяла да и сбежала. Клеймо как-то деактивировать умудрилась, охраны перерезала человек двадцать, главного устроителя боев, как рыбу, выпотрошила и ушла. Но тебе эта история больше знакома, так? — Довольно прищурился снайпер, сразу сделавшись похожим на неожиданно для себя наткнувшегося на бесхозный горшок сметаны матерого, деревенского кошака.

— Слышала пару лет назад что-то такое, — пожала плечами девушка. — Только мне по-другому рассказывали. Говорили, будто девчонку, что слишком много о себе возомнила, связанную в клетку к самым отмороженным бойцам кинули, но она как-то нож с собой пронести умудрилась. Результат — два десятка трупов. Тогда ее на бои со зверями поставили. Но и тут она выжить умудрилась. Тогда после ее на бой с благородным сунули. Даже на циркулярный резак расщедрились. Типа, чтоб шансы уровнять. А потом ее отпускать пришлось. Просто так, ведь, гладиатору глотку не перерезать. Особенно, если этот боец, только что на глазах всего города благородного завалил. Толпа сама устроителя, что ворота открывать отказался, порвала. Вот и пришлось, чтоб бунта избежать, ее выпустить. Прямо на арене ошейник резали…

— А они за нами не погонятся? — Поинтересовался сидящий на баке судна Райк, уже пятый или шестой раз перебирающий, больше похожую на ажурное металлическое кружево, чем на оружие, штурмовую винтовку. То ли на парня так подействовал «клин» патрона при потасовке в Некрополе, то ли это было просто нервной реакцией на стресс, но автомат скриптора выглядел так, будто его только что сняли с конвейера.

— Так, ыть, они, что, совсем без мозгов? — Прогудел из глубины огромного металлического ящика-сундука наполовину погрузившийся в его недра торговец. Похожая на противень для выпекания хлеба ладонь жирдяя на секунду показавшись над краем контейнера, махнула в сторону чернеющей на горизонте угольно черной тучи. — Там сейчас рентген триста в час шарашит.

Словно в ответ на его слова ветер донес до путешественников приглушенный расстоянием раскат грома. Отложив в сторону промасленную тряпку, подросток посмотрел на сурово сжимавшего губы, продолжающего играть в гляделки с девушкой Пью, перевел взгляд на нахохлившуюся, будто воробей, явно раздраженную чем-то наемницу, кинул взгляд в сторону продолжавшего копаться в вещах, мерно колышущего высоко задранным необъятным задом, навалившегося не менее объемистым брюхом на жалобно поскрипывающий бортик своего сундука торговца.

— Но мы, ведь, прямо через центр шли. Через самый «глаз бури». Это сколько же мы… — Тяжело сглотнул набежавшую слюну скриптор.

В глазах подростка, вперемешку с первобытным, отчаянным страхом, отразились еще не успевшие поблекнуть воспоминания об отблесках гигантских молний, бьющих рядом с мчащимся по вспененным валам протухшей, казалось бы, еще в момент сотворения мира воды катера, о черных воронках огромных проносящихся мимо смерчей, натужном реве работающих на предельной мощности, дымящихся от перегрева двигателей, и высекающих из бортов искры пущенных вдогонку путешественникам длинных очередей из крупнокалиберных пулеметов. Райк понимал, что по сути их спасли только оказавшаяся удивительно крепкой броня, прикрывающие двигатель титановые щиты и то, что не одна из пуль не смогла серьезно повредить сделанные из гибкого металла лопасти, установленного на корме винта.

— Сколько не взял, все твое. — Хохотнул стрелок. — Ты таблетки, что тебе Ыть дал, сожрал? Вот и сиди. Если волосы посыплются — еще возьмешь. Ыть не жадный.

— Так, ыть, я завсегда. — Тяжело отдуваясь, заявил разогнувшийся, наконец, толстяк. — Только у меня, ыть, всего две дозы осталось. Вот.

К ногам завернувшейся в одеяло наемницы упал тугой, бежево-оранжевого цвета сверток.

— Это что? — Подозрительно нахмурилась девушка, разворачивая ткань и отвернувшись от, наконец-то, переставшего сверлить ее взглядом стрелка.

— Боевой, ыть, летный бронекомбинезон Северного миротворческого Альянса. Легкий, прочный, надежный. Со встроенной пулевой— и взрывозащитой и чипом экспресс мониторинга боевой обстановки. Мягкий — движений не стесняет. Пулю пистолетную, да и винтовочную, если на излете, держит, теплый — хочешь, хоть, в снегу спи! — торговец гордо подбоченился, будто сам был создателем одежды. — А хочешь, ыть, плавай!

— Не хочу. — Буркнула Ллойс, с сомнением разглядывая наряд, усеянный какими-то ремешками, клепками, угадывающимися под слоем плотной ткани пружинками, проводами и странного вида металлическими пластинами. — Черт, это сколько ему лет? А расцветки другой нет? И визора, на который твой хваленый чип должен информацию передавать?

— Извини, у меня тут, ыть, не база Легиона. — Слегка обиженно развел руками толстяк. — А я не интендант арсенала. Ботинок, кстати, тоже нет.

— Ладно, обойдусь. Только курточку мне мою тоже верни, хорошо? — Тяжело вздохнув, Элеум скинула с плеч одеяло, не обращая внимания на трех открывших рты мужчин, и принялась переодеваться.

— Так ыть… — выдохнул торговец.

— Отвернуться не прошу, все равно, глазеть будете, но слюни подбери, коммерсант. А то в ухо дам. — Криво усмехнулась, подтягивая ремни, Элеум. — Так что насчет куртки?

— Да, ыть, сейчас, сейчас, будет, — покрасневший, словно перезревший помидор, толстяк поспешно нырнул в сундук. — Сейчас верну. Я даже в карманах ничего не трогал…

— Вот и хорошо, что не трогал, — оскалилась натягивающая комбинезон девушка, — там есть пара вещиц, которые бо-бо могут сделать.

— Интересные татуировки, — задумчиво цокнул языком Пью. — Что-то значат? Или просто так?

— Друзья, враги, живые, мертвые… кое-что, чтобы не забыть, кое-что, чтобы не вспомнить… много чего. — Пожала плечами, прилаживая на груди патронташ Ллойс. Задумчиво почесав переносицу, наемница перекинула через плечо ремень варварски укороченной винтовки и, подбоченившись, развернулась к путешественникам. — Ну как?

— Красота, ыть! — Поднял кулак с оттопыренным большим пальцем торговец и протянул Элеум куртку.

— Ну, прям, командирша Операторов, только импульсного ружья или игломета не хватает, — хмыкнул стрелок.

Продолжающий старательно отворачиваться от девушки Райк от комментариев воздержался.

— Не упоминай при мне этих заносчивых засранцев, ладно? Терпеть их не могу. — Воинственно фыркнув, Элеум с независимым видом одернула рукава куртки, наклонилась, чтобы подобрать брошенное на палубу одеяло… и отпрыгнула в сторону на добрых три метра. Висящий на плече девушки обрез, словно по волшебству прыгнул наемнице в ладонь. В другой руке материализовалась небольшая, но очень неприятная и острая на вид заточка. — Вот дрянь, — выдохнула Ллойс, с настороженностью следя за тем, как Кукла, аккуратно сложив одеяло, слегка покачивая бёдрами, не слишком успешно скрываемыми бесформенным, заляпанным маслом и краской когда-то синем, а теперь бледно-голубого цвета комбинезоном, удаляется в сторону надстройки. — Ыть, ты ее почему не пристрелил, я ведь просила?

— Я… Ну, ыть… Она, ведь… — Растерянно развел руками торговец.

— Гребаный извращенец, — Проворчала, убирая оружие, наемница. — На роботов уже потянуло?

— Да не могу я! — Неожиданно взорвался толстяк. — Живая она, понимаешь! Живая! Этот урод у нее мозги почти не тронул. Сделал так, что понимает она все, мучается, боль чувствует, а сама ничего сделать не может! Только команды выполнять! Она, ведь, ни поесть, ни пописать без приказа была не в состоянии! Гратц даже ей память вычистить не удосужился. Я когда ей колпак открыл и логи исходящие проверил, сразу все понял. — Затряс подбородками, даже забывший от возмущения о своем любимом присловье Ыть. — Эта сволочь у нее душу украла, понимаешь? Душу! А я, хоть, и считал себя самым крутым механистом на топях, почти ничего исправить не смог! Он ее так изломал, что уже и не склеишь. Мне только турельный чип перепрошить удалось и ей, как дублирующий контур поставить, да блоки в ограничителях снять, чтоб она хотя бы себя сама обслуживать смогла! Я как только код раскусил, так сразу и решил уходить… Катер-то у меня давно спрятанный стоял. Вот и сгрузил на него, что смог… — Видимо, утомившись от длинной речи, толстяк вытер выступивший на лице пот и сел на крышку сундука.

— А тут и я подоспел, — хмыкнул Пью. — Думал, уже рвануть с ветерком да в тесной компании. А этот хмырь, — стрелок кивнул в сторону с потерянным видом уставившегося в недра своего сундука жирдяя, — рогом уперся. Видел, мол, как ты на арене чуть ли не самого крутого бойца Некрополя простой дубинкой уложила. Мол, сбежать ты непременно попробуешь и надо тебя у пирсов ждать. Может, хватит всех этих игр, Дохлая, а? Ну, просто скажи, что это ты — чемпионка Сити, так?

— Фурия? Так вот к чему все эти «истории» да гляделки, — облегченно засмеявшись, покачала головой девушка. — Нет, конечно. — Задумчиво почесав переносицу, Элеум сплюнула за борт. — Но ее бои пару раз видала. В том числе и последний. Да что там, только что, ведь, рассказала. Хоть, я и из праймов[31] — мне до нее, как до неба. — Тяжело вздохнув, наемница с нескрываемой опаской посмотрела на прошедшую мимо нее Куклу и положила руку на рукоять обреза.

Не обращая никакого внимания на «провожающую» ее стволом обреза Ллойс, андроид[32] подошла к скриптору и, скрестив ноги, села на палубу рядом с подростком. Склонив голову набок, Кукла принялась наблюдать за чистящим автомат легионером.

— А у Ржавых болтала, что в голову придет, чтоб запутать да страху нагнать. Так что, обломись, Пью. Сорвалась твоя добыча.

— Да я, собственно, так и подумал. — Медленно кивнул стрелок. — Не тот у тебя уровень. Тем более, настоящая Фурия, говорят, когда из Сити сбежала, в Стаю ушла, да что-то с альфой не поделила. Вроде как, тот ее при всех хотел разложить, а она ему ножом ржавым рожу напополам разрезала. Болтают, мол, почти сотня отборных «боевых зверей» в той драке полегло. Огнестрелом-то Стая почти не пользуется. Но, все же, ее живой взяли. Вынесли на круг, а потом сожрали заживо. Но альфу это не спасло. Неделю заживо гнил. Ножик-то тот чем-то намазан был пакостным. Какой-то боевой токсин или еще что-то.

— Сожрали? А чего не продали? За нее, ведь, награду восемь тысяч давали? Если не ошибаюсь, конечно. — Удивилась девушка. — Портреты, помнится, в Сити и окрестностях до самого Хаба на всех столбах висели.

— Давали, — фыркнул наемник. — И портреты висели. Красивая была. На тебя, и в правду, немного похожа. Да, только, кто же с ней за восемь кило серебра связываться будет? Уж точно не я. Она, ведь, последнему охотнику за головами сначала собственную требуху скормила, потом медшотами наколола и к столбу посередь пустыни приколотила. Бедняга еще два месяца после того, как его нашли, жил… Но самая главная причина — сама знаешь. После заварухи в Новом Рино свободные города с бандами не особо и дружат. Разве что с Операторами… да и то… А каннибалов из Стаи только последний дурак на порог пустит. Так что, рейдеры сами этот вопрос решили. Не великие это, по большому счету, деньги. — Задумчиво поскреб щетину стрелок. — Городские, кстати, как узнали, никто особо не расстроился. Разве что, та благородная семейка. А награду уже больше года как сняли.

— Забавно. Это комплимент, был? Про красивую? — Одёрнула воротник куртки Элеум.

— Я про Фурию, вроде, говорил, а не про тебя, — усмехнулся охотник за головами. — Да и чего теперь болтать, сдохла девка, плохой смертью кончилась…

— Жалко, — вздохнула наемница.

— Жалко. — Кивнул Пью. — Очень жалко. Пусть она, как болтали, и бешенная была, да с наркоты и стимуляторов не слезала, но нам бы такой боец пригодился. В Могильники, все же, идем.

— В Могильники? — Удивился Райк, оторвавшийся от внимательного разглядывания сидящего напротив андроида.

— Так, ыть, куда еще? Не обратно, ведь? — Пожал плечами толстый торговец. — На юге болота в земли Стаи упираются. Не хочу, чтоб меня как эту… как ее… Фурию на четыре кости, а потом съели. На запад дороги нет. Там наши и братство схлестнулось. На север… На севере нас Гратц, как буря кончится, первым делом людей искать отправит. Так что, один нам путь — на восток… Главное, в горячее пятно не угодить. Только у меня, ыть, это… Противогазов нет.

— Обойдемся. Все равно, не помогут, — хмуро буркнула Ллойс.

— Все равно… Ладно, об этом, ыть, завтра будем думать, — почесал спутанную гриву волос на затылке толстяк. — Раньше, чем до вечера, я движок не починю. Индукционные катушки сгорели, перематывать надо, блин.

— Я помогу, — кивнула наемница.

— Все помогут, — растянул рот в кривоватой улыбке снайпер.

* * *

Проснулась Ллойс от звонкого хруста. Как и предсказывал Пью, ночью ударил мороз. Дрейфующее по течению судно тяжело взламывало стальными бортами тонкий слой льда. Дыхание превращалось в пар. Потянувшись, девушка достала из нагрудного кармашка куртки сигарету, прикурила и с улыбкой прошла к носу лодки, где в гордом одиночестве восседал стучащий зубами от холода Райк. Сама наемница не замерзла. Несмотря на почтенный возраст, комбинезон оказался действительно теплым, одеяло толстым и достаточно большим, чтобы завернутся в него с головой, а расстояния между прикрученной к баку скамьей и палубой как раз хватило, чтобы устроить себе под ней вполне комфортное гнездышко. Конечно, правильней было бы лечь в металлической будке надстройки вместе с остальными. Там, наверняка, было бы теплее, да и по совести говоря, безопаснее, но… она просто не смогла. После пережитого в Некрополе Ллойс чувствовала, что ей необходимо побыть одной. Просто одной. В тишине, завернувшись с головой в теплое, колючее, остро пахнущее мокрой псиной, одеяло. Даже, если для этого придется перерезать пару глоток. А еще очень хотелось отмыться и выпить пару бутылок чего-нибудь крепкого. Но о мытье, алкоголе и одиночестве оставалось только мечтать. Палуба немаленького катера казалась слишком тесной, морозный воздух спертым и душным, а под кожей, как будто, поселились целый десяток колоний чесоточных клещей… Если только и вправду… Рука Элеум непроизвольно потянулась к воротнику куртки, где были зашиты пара припрятанных на самый крайний случай капсул, но замерла на середине пути. Подавив желание сорвать с себя комбинезон и начать с воем кататься по палубе, девушка, крепко зажмурившись, медленно сосчитала до десяти, открыла глаза и постаравшись придать лицу безразлично-веселое выражение, широко улыбнулась гордо распрямившему спину и выпятившему подбородок при ее приближении подростку.

— Замерз, сладенький?

Скриптор молча поджал губы и гордо отвернулся.

— А нечего было ко мне лезть, — беззлобно хохотнув, Ллойс положила сигарету на борт лодки, сняла с пояса флягу, плеснула немного воды в ладонь и принялась умываться. — Уф. Ты, конечно, миленький, хоть, и в моем вкусе, но я, ведь, предупреждала, что не в настроении и, если будешь лезть, дам в ухо.

— У нас всего три одеяла. — Потерев изрядный синяк на скуле, проворчал скриптор. — Одно забрал Ыть. Одно — ты.

— Ну и лег бы с Пью, — насмешливо фыркнув, наемница, видимо решив, что на сегодня с нее водных процедур достаточно, закрутила колпачок фляжки и вернулась к успевшей наполовину истлеть сигарете. — Или религия не позволяет?

— Вместе с ним эта… легла. — Насупился подросток.

— А-а-а. — Понимающе закивала Элеум. — Так бы и сказал, что бабу не поделили. Куклу, точнее… Тоже на железяку потянуло? Удивляюсь, что Пью тебя не прирезал. Куколка-то симпатичная. Правда?

— Не говори так, пожалуйста. — Скривился от отвращения подросток. — Я понимаю, что ты шутишь. Но, все равно, противно. Я ее боюсь. Это… мерзость… Ересь… Скверна… Это почти, как мутант.

— Вот давай только без проповедей, — отмахнулась от скриптора Элеум. — Хотя ты прав. — Наемница задумчиво почесала нос и сплюнула за борт. — Стремная она какая-то. Жуткая. Я себя брезгливой не считаю, но у меня от нее тоже аж по заднице мурашки бегают. — Поскребя обломанными ногтями шею, девушка зажала покрасневшие от мороза руки под мышками и принялась подпрыгивать. — Если дашь мне свою бандану, считай, что по поводу одеяла договорились. Только руки больше не распускай. Кстати, мог бы объяснить, в чем дело, а не хватать меня за задницу.

— Да я не хотел… — покраснел скриптор. — Новолуние, темно было… А этот мороз надолго?

— Разве это мороз? — Фыркнув, девушка довольно улыбнулась и принялась завязывать на голове протянутый скриптором, висящий у него на шее платок. Получалось не очень хорошо — мешала жесткая, словно щетка из конского волоса, щетка ирокеза. Вот к полудню будет по-настоящему холодно. Наконец-то справившись с куском ткани, девушка довольно потерла руки. — А если вечером не подует ветер, то нас, вряд ли, спасут и одеяла. Придется прямо на палубе костер разводить.

— Долго так будет? — Нахмурился Райк.

— Я же сказала: пока ветер не подует. — Пожала плечами девушка. — Может, день. Может, неделя. Это вроде как труба. Буря высасывает нижние атмосферные слои, а воздух из стратосферы, почти из космоса считай, спускается вниз. Потому и холодно. Все, что было здесь внизу, сейчас где-то там. — Палец наемницы ткнул в сторону медленно сереющего над головами путешественников неба. — Так что, над нами сейчас тепло и влажно, а тут скоро пойдет снег. Не вздумай, кстати, набивать флягу.

— Я что, совсем конченый? — Искренне возмутился скриптор. — А ты-то откуда все это знаешь? И вообще, тебя где учили?

— Во-первых… — ощерив зубы в хищной усмешке, Ллойс вальяжно растянулась на скамье и потянула из кармана следующую сигарету. — Во-первых, я на берегу Светящегося моря росла. У нас такие бури каждый сезон, по нескольку месяцев. Во-вторых, община была небольшая. Можно сказать, крохотная. Так что, детей учить было некому. Мы больше о других вещах думали. Как добыть чистую воду, например. Или укрепить ограду от рогачей. Или будет ли «горячий» дождь, и чем лучше накрыть репу. В-третьих, я от природы очень любопытная и люблю слушать умных людей. А еще на память не жалуюсь.

— Ты была фермершей? — Удивился скриптор.

— Скорее — фермерской дочкой. — Слегка натянуто хохотнула Ллойс. Глаза девушки затуманились.

— А потом?

— А потом все изменилось, — раздраженно буркнула Элеум. На лице наемницы не осталось и намека на улыбку. — Не люблю вспоминать. К тому же, это было слишком давно.

— Понятно, — неопределенно протянул Райк.

— Ну и хорошо, что понятно. — Кивнула наемница. — Выстави-ка прицел на триста.

— Зачем? — Перехватив штурмовую винтовку наперевес, скриптор заводил стволом над скованной тонкой корочкой льда водяной гладью.

— Пристреливать твою красавицу будем, — пояснила Элеум и, отбросив в сторону окурок, села на скамье. — Чтоб как в том баре не случилось. Жаль, конечно, что эта балалайка долго не продержится. Не любят такие автоматики стальных гильз, но делать нечего… И еще. Ты плечо так сильно не задирай, когда целишься. Ствол водит. И приклад прижимай поплотнее, а то синяки останутся.

— Я на своем потоке по стрелковой подготовке лучший был, — обиженно надул губы подросток.

— Оно и видно, — усмехнулась наемница. — Легион. Не сомневаюсь, Райк, что с пулеметом системы Гатлинга ты — просто асс. Знаю я вас, маньяков. Выпустить побольше пуль, авось, куда и попадешь. Привыкай экономить патроны, парень. В пустошах нет кладовой с ящиками боеприпасов. Нет механиков. Никто не будет подносить тебе рожки и менять патронные ленты. А еще двести двадцать третий и триста восьмой — это немного разные вещи. И штурмовая винтовка под большой патрон лягается чуток посильнее, чем ты привык. Ну-ка! Ноги чуть шире. Корпус ровно. Не горбись. И не тряси ляжками, будто тебе промеж булок червяк заполз. Цель — вон то дерево. — Палец наемницы ткнул в сторону косо торчащий из воды метрах в двухстах от лодки покосившийся ствол перекрученного, облепленного зловещего вида красноватым лишайником деревца. — Короткими, по два патрона. Если попадешь в него первой очередью — можешь весь день пользоваться одеялом.

— Перебудим всех. — Попытался возразить подросток. — Да и далековато без оптики…

— Ничего, хватит дрыхнуть. А что до оптики, мне, кажется, вы Легионеры просто зажрались. — Неожиданно вытащив из-за ремня свой обрез, девушка, не целясь, разрядила его в указанную ею мишень. Одна из веток дерева-мутанта вздрогнула и, скособочившись, наклонилась к воде. — Вот так как-то. Заметь, я даже мушку спилила. — Фыркнула Элеум и покосилась на Райка. — Ты на весь тот бред, что Пью гонит, не ведись. Самая лучшая ложь — это полуправда, парень. Качественно ствол без станка с лазерным резаком и программным управлением, действительно, не укоротишь: небольшой прекос среза — и центровка боя меняется. На километр теперь не бахнешь. Но и бесполезной пушку считать тоже не нельзя. Просто задачи поменялись. Любой приличный стрелок из этой штуки, — перезарядив оружие, Ллойс сунула обрез за пояс и снова повернулась в сторону скриптора, — способен пулю за двести метров в ладонь положить. Без коллиматоров, оптики и прочих костылей. А патрон мощный — винтовочный, пуля тяжелая, быстрая, злая. Не всякий бронник спасет. Понял?

— Понял. — Тяжело вздохнув, подросток, стараясь не замечать насмешливо-презрительного взгляда наемницы, упер в плечо скелетный приклад, тщательно прицелился, задержал дыхание и, выждав момент между ударами сердца, нажал на спуск. Конечно же, промахнулся.

— Мазила. Хрен тебе, а не одеяло… Ладно, чего расселся, продолжай давай — сегодня у нас длинный день, — усмехнулась, пристально вглядывающаяся вдаль Ллойс, и тут же ворчливо заметила. — Рассвет скоро.

Словно подтверждая ее слова, линию горизонта медленно взрезал краешек бордово-красного, словно воспаленная в ране плоть, солнца. Тяжёлые тучи наливались карминными оттенками у горизонта…

* * *

— Стерва ты, все-таки. — Вздохнул расположившийся на скамье в окружении десятка разнообразных банок и пузырьков, кусков ветоши и деталей винтовки стрелок. — Парня затретировала до икоты, патроны потратила, нам выспаться не дала. Запомни, Райк, — отложив в сторону маленькое зеркальце, с помощью которого зачем-то осматривал внутреннюю часть ствола своего монструозного оружия, снайпер повернулся к сидящему посреди палубы, замотанному по самые глаза в одеяло скриптору. — Все они — стервы. И чем красивее, тем стервозней. Так что, тебе еще повезло..

— Пошел ты Пью, — выпустила изо рта облачко пара Ллойс.

Сидя на корточках, девушка с меланхоличным видом возила по короткому бруску точильного камня лезвием зловещего вида, неизвестно где найденного ею, сделанного, судя по рукоятке, из гаечного ключа, ножа. Металл противно скрипел и визжал. Не сулящий ничего хорошего взгляд наемницы не отрывался от спины устроившейся на баке катера Куклы. Расположившись на невысоком пороге рубки, андроид, не обращая никакого внимания ни на мороз, ни на окружающих, вооружившись иголкой и ниткой, колдовала над какими-то обрывками ткани, извлеченными ею из безразмерного сундука торговца.

Сам толстяк, с сосредоточенным видом пережевывающий брикет сухого пайка, стоял у руля. Несмотря на то, что комбинезон великана вряд ли можно было назвать подходящей для зимы одеждой, а температура упала, минимум, до минус тридцати, Ыть, в отличие от остальных путешественников, похоже, совершенно не испытывал дискомфорта. Похолодало действительно серьезно. Болото стремительно превращалось в унылую, покрытую грязно-коричневым льдом тундру. С совершенно чистого на вид неба мерно падали редкие снежинки. Скриптор, попытавшийся было поймать одну из них языком, получил такой подзатыльник от наемницы, что чуть не свалился за борт, и теперь предпочитал сидеть от нее подальше. Двигатель катера мерно тарахтел. Корка льда стала толще, аэролодка, тяжело порыкивая плохо откалиброванными электродвигателями, то подминала под себя грязно-коричневое ледяное крошево, то скрипя и скрежеща плоским бронированным, рассчитанным на подрыв небольшой мины днищем по залитому почти болотной жижей льду, превращаясь в сани. Скорость передвижения упала настолько, что при желании путешественников наверняка можно было бы догнать пешком, но сейчас их разношерстную компанию беспокоило совсем другое. Рядом с рулевым колесом катера мерно поблескивал красным диодом чуть слышно щелкающий счетчик Гейгера.

— Сколько? — Не прерывая своего занятия, спросила Элеум и натянула повыше на нос перекочевавшую с макушки на шею бандану.

— Прилично, — покачав головой, Ыть отнял от лица и повесил на шею недавно извлеченный им из сундука бинокль, — и постоянно растет. Но воздух почти чистый.

— Спасибо буре. — Хмыкнула наемница. А то бы еще и химией надышались.

— Плетемся, как задницы, — раздраженно буркнул снайпер и принялся собирать винтовку.

— Меня, ыть, другое волнует. — Чуть заметно изменив курс, толстяк повернулся к остальным. — Камышник пропал, блин.

— Ну и что, — лениво протянул стрелок.

— А то, ыть, что, значит, для него здесь слишком глубоко. — Раздраженно пояснил Ыть. — Этих мест я не знаю, вешек привычных не видать, а от эхолота, ыть, из-за всего этого льда толку, как от свиньи шерсти. — Перехватив заинтересованный взгляд наемницы, толстяк потупился, поковырялся в затылке и неожиданно покраснел. — Я глубины не пойму, — пояснил он после некоторой паузы.

— А какая разница? — Пожала плечами Ллойс. — Через мель перескочить движков хватит, напороться на что-то тоже не страшно, брюхо бронированное. Я лично тут пешком гулять не собираюсь. И плавать тоже.

— Чем глубже вода, тем больше баянист. Да и другого… добра… тоже больше, — Усмехнулся устанавливающий на свое оружие невероятно громоздкого вида прицел Пью.

— Не накаркай, — поспешно сплюнул через плечо толстяк. — Некоторые говорят, эти твари так вырастают, что катер утянуть за собой могут…

— Еще раз так сделаешь, выкину тебя за борт, сладенький. Тебя и твою живую игрушку. — Безразличным тоном заметила с брезгливым любопытством наблюдающая, как с носка ее ботинка стекает сгусток слюны, Ллойс.

— Дык, ыть, я не хотел…

Что именно не хотел торговец осталось неизвестным — льдина, по которой шла аэролодка, треснула и с громким плеском ушла под воду. Под днищем раздался глухой удар, и катер ощутимо качнуло.

— Напоролись? — Нахмурился снайпер.

Несмотря на продолжающие перемешивать воздух лопасти катер медленно замедлял ход.

— Да, не должны, — хмыкнул осторожно выруливающий между вставшими дыбом льдинами торговец. — Сейчас все решим.

Неожиданно звук повторился. Катер содрогнулся, будто в его днище ударил стенобитный таран…

— Что это, мать его?! — Вскочив на ноги, Элеум перехватила обрез на изготовку.

— И знать не хочу. Ходу, ходу давай! — Закричал тоже вскочивший на ноги снайпер.

Словно в ответ на его слова ледяное крошево вокруг лодки заходило ходуном. Под днищем катера раздался протяжный скребущий звук, от которого у путешественников заломило зубы.

— Да даю я уже, ослеп что ли… Вот, ыть… — Судорожно сглотнув, толстяк рванул на себя рычаги.

Двигатель лодки натужно взревел, лопасти до этого мерно перемалывающие воздух за кормой, превратились в два ревущих диска, от электродвигателя повеяло теплом и сыпануло искрами, но судно осталось на месте. На правый борт с треском опустилась здоровенная, не меньше метра в поперечнике, усеянная зазубринами и шипами клешня. За клешней показалось что-то ребристое, пластинчатое, источающее зловоние, облепленное грязью, водорослями и тиной. Скребя широко растопыренными хелицерами, по толстому металлу корпуса огромное ракообразное подтянулось и, грузно перевалившись через борт, с громким стуком опустилось на палубу лайбы.

— Вот дерьмо! Они, ведь, холоднокровные? Уснуть, вроде как, должны… — Выпучив глаза, пробормотал, вскидывая винтовку, стрелок.

— Ты ему это скажи, сладенький, — хмыкнула наемница, пристально разглядывая здоровенную, мало уступающую по размерам медведю тушу монстра.

Глухо рявкнул обрез винтовки. На конце ствола вспыхнул целый сноп огня, и в воздух взметнулись осколки панциря. Баянист покачнулся, дернул деформирован-ной, покрывшейся трещинами бронированной мордой и припал на брюхо, а потом, издав звук, будто кто-то не слишком умелый изо всех сил дунул в губную гармонь, угрожающе подняв клешни, шустро перебирая лапами, рванулся вперед.

— А-а-а! — Так и не успевший встать на ноги скриптор, путаясь в одеяле, судорожно взбрыкнув ногами, откатился с пути мутанта и, подхватив свое оружие, ткнул стволом в сторону огромного рака. Раз, другой, третий. Палец подростка на спусковом крючке побелел от усилий, но выстрела так и не последовало. — А-а-а!

— С предохранителя сними, аборта кусок! — Рявкнула, передернув затвор и всаживая в баяниста следующую пулю, наемница.

Этот выстрел оказался более удачным. С треском отломив по пути огромный пласт хитиновой брони тяжелая винтовочная пуля, срикошетив от сине-черной головогруди, с громким хрустом оторвала одну из сегментированных лап. Издав очередную музыкальную руладу, гигантский рак завалился на бок, и тут его накрыло длинной, почти на весь магазин очередью, наконец-то разобравшегося с оружием скриптора. Руки у подростка дрожали, и половина пуль ушла мимо, но мутанту, видимо, хватило и этого. Прочертившая тело гигантского членистоногого россыпь из, по крайней мере, десятка одиннадцатиграммовых пуль превратили тело чудища в решето. Но даже лишенный больше половины лап, обоих глаз, теряя на ходу здоровенные куски хитинового панциря, гигантский рак упрямо полз вперед.

— Да сдохни ты уже, наконец! — Заорала Элеум и, отпихнув в сторону щелкнувшую у ее правой ноги уцелевшую клешню, с звериным криком впечатала каблук прямо в пасть приподнявшейся над палубой для атаки твари. Издавшего обиженный свист баяниста отбросило на добрых два метра. Конвульсивно содрогнувшись, разбрызгивая вокруг себя ихор, мутант тяжелой грудой осел на доски. Разбитая выстрелами и ударами головогрудь членистоногого выглядела так, будто в нее ударили тараном. Но со всех сторон уже лезли новые, мелкие, величиной не больше полуметра, и огромные, килограмм под двести пятьдесят весом, хищные раки и один за другим с глухим стуком сыпались на раскачивающуюся палубу.

Резко, будто удар огромного кнута, щелкнула винтовка Пью, и один из монстров, брызнув во все стороны мерзкого вида внутренностями, скатился за борт. Гулко рявкнул дуплетом отданный наемницей торговцу в обмен на карабин обрез двустволки, и щедрая осыпь стальной картечи из вручную переснаряженных, забитых порохом почти под завязку патронов буквально расплескала одну из кровожадных тварюшек по всему катеру. Снова застучал автомат, успевшего перезарядить оружие скриптора, и сразу несколько хищников, видимо, решив, что добыча не стоит таких жертв, теряя на ходу части тел, устремились обратно в воду. Отбросив в сторону разряженный дробовик, Ыть снова налег на рычаги. Катер затрясся, словно в агонии, и со скрежетом сдвинулся с места.

— А-ай! Уберите эту дрянь с моего корабля! А-ай! Мать его-о-О-О! — Неожиданно тонко взвизгнул Ыть.

Не опуская рычагов, толстяк сгреб похожей на ковш экскаватора ладонью вцепившегося ему в ягодицу мелкого рака и, с хрустом перемолов в могучем кулаке хитиновый панцирь, вышвырнул раздавленное членистоногое за борт. — Просто не подпускайте их ко мне! И Куколку берегите! Куколку…

— Принял, — невероятно спокойно, будто он находился не на атакуемом мутантами катере, а участвовал в обсуждении: что лучше приготовить на ужин, ответил Пью и, достав из-за пазухи пистолет с навинченным на него глушителем, несколько раз выстрелил прямо в пасть нависшему над ним огромному мутанту.

— Черт, черт, черт! Какого хрена я во все это влезла?! — Элеум увернулась от когтей озерного монстра, передернув затвор, отправила на палубу очередную дымящуюся гильзу и, развернувшись, уперев срез ствола в основание сегментированного брюха, избравшего в качестве добычи толстяка, крупного, под центнер, мутанта выбрала спуск.

— Тебе просто мальчик сильно понравился, — хладнокровно усмехнулся меняющий обойму стрелок.

— Пошел ты… Я не эта… Как его… А, черт… — Наемница, отпрянув от щелкнувшей в опасной близости от ее лица гигантской клешни, выхватила из-за пояса что-то подозрительно напоминающее большую, небрежно обточенную отвертку, и с громким хаканьем всадила ее в сочленение пластин членистоногого.

— Извращенка?.. — Подсказал шустро разряжающий в раненого монстра остатки обоймы Пью.

— Да уберите, ыть, кто-нибудь от меня эту дрянь! Боженька, если выберемся, я их больше в рот не возьму! А вообще мясо есть не буду!! — Заорал в очередной раз бросивший рычаги, чтобы оторвать от себя еще одного вцепившегося ему в ляжку мелкого рака, толстяк.

— Не паникуй — прорвемся, — прошипел сквозь зубы стрелок, — нам бы только…

Неожиданно лед метрах в трехстах от катера вспучился горбом, и над водой, вздымая волны, появилась огромная туша.

— Твою. Же. Мать. — Раздельно выдохнул Пью. — Не прорвемся… — И отбросив в сторону пистолет, совершенно не обращая внимания на приближающихся к нему со всех сторон тварей, потянулся к винтовке.

Громко лязгнул затвор. Грохнуло. Раз, другой, третий. Широко расставив ноги, снайпер с удивительной скоростью всаживал в надвигающегося на лодку гигантскую тварь пулю за пулей.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо… — Словно заведенная повторяя прочно прилипшее к языку слово Элеум одним невероятным, звериным прыжком взлетела на крышу надстройки и принялась судорожно перезаряжать винтовку. — Держи ее Пью, я сейчас… Вот дерьмо… — неожиданно отбросив в сторону обрез, девушка, болезненно морщась, полезла пальцами в рот.

— Матка! Полундра!! — Заорал, судорожно крутя штурвал, Ыть. — Пью, в башку ей сади, в башку!!

— Это и есть башка!! Остальное — внизу!! Взрывчатку давай! От нее бронебойные рикошетят!! — Заорал в ответ Пью.

— Какая, на хрен, взрывчатка? А танк не хочешь?!.. Я что, по-твоему, на войну собрался? — Взвизгнул, топчущий ногами очередного мелкого рака Ыть, и всплеснув пухлыми руками, снова навалился на рычаги. — Я твой дом окно шатал, взрывчатка… Папа твой — взрывчатка… Мама твоя — взрывчатка…

— Ы-ы-ы… — Завыл ему в унисон скриптор.

Выронив на палубу свой автомат, подросток тряс ногой, безуспешно пытаясь избавится от доброго десятка вцепившихся ему в штаны маленьких, не больше крупной крысы, баянистов. По прикушенной зазубренными клешнями ткани медленно расползались красные пятна.

Вынырнувшее из воды чудовище было поистине огромно. Возвышаясь над ледяным крошевом, минимум на десяток метров, покрытая тиной, илом и водорослями титаническая туша, мерно и неотвратимо надвигалась на ставший вдруг казаться очень маленьким и ненадежным катер. Насколько большая часть твари скрывалась под водой, оставалось загадкой, но, судя по поднятому монстром волнению, часть эта была явно не маленькой.

Внезапно по ушам путешественников ударила волна дробного грохота. На палубу щедро сыпануло раскаленными гильзами, и циклопических размеров монстр, буквально, взорвался изнутри. Во все стороны брызнули куски хитина вперемешку с истекающими ихором кусками мяса. Мешанина из ила, чёрной воды и льда вокруг чудовища окрасилась в бордовый цвет. Заревев, как корабельная сирена, матка дернулась и, защелкав в воздухе похожими на огромные косы жвалами, завалившись набок, медленно погрузилась в воду.

— На всю ленту дала — стволу теперь точно трындец, — прокомментировал, опуская винтовку снайпер.

— Круто! Всегда говорила, что крупный калибр рулит, правда, сладенький? — Пинком отшвырнув от вскрикнувшего от боли Райка последнего мутанта, Ллойс сунула обрез за пояс. — А еще я беру назад все слова насчет пулеметов. Они классные. Я их люблю. И тебя, Куколка, тоже люблю.

Сплюнув под ноги сгусток карминово-красной слюны, девушка, высунув язык, смешно скосила глаза и, болезненно поморщившись, покачала кончиком пальца окровавленный массивный лабрет, после чего глубоко вздохнула и вытащила из нагрудного кармана комбинезона слегка помятую сигарету. Защелкала зажигалкой. Прикурить не получалось, бледную как полотно, наемницу ощутимо трясло.

— Матка… А я, ыть, всегда считал, что это просто байки пьяных рыбаков. — Еле слышно пошептал толстый торговец и грузно плюхнулся прямо на палубу.

— Ы-ы-ы-ы. — Провыл косящий, словно испуганная лошадь, в сторону возвышающегося над водой мертвого монстра подросток.

Огромные раки, то ли напуганные смертью своей королевы, то ли привлеченные запахом крови, торопливо покидали лодку, спеша поучаствовать в дележе более желанной добычи. Неожиданно рванувшись вперед катер, подвывая перегруженными двигателями, начал набирать скорость. Расстояние между местом побоища и путешественниками быстро росло…

Аккуратно отставив в сторону дымящийся пулемет, Кукла, осторожно перешагивая разбросанные по палубе гильзы пятидесятого калибра, подошла к Элеум и вытащив из нашитого на животе широкого кармана комбинезона результат своих упражнений с иголкой и ниткой протянула его наемнице. Ллойс болезненно икнула. Ыть кашлянул. Райк перестал выть, захлопал глазами и покраснел.

— А что, отличные труселя. — Усмехнулся стрелок. — Бери, Нежить. Как мы недавно узнали, у тебя с бельем напряженка.

— И тебя туда же, Пью. — Откашлявшись, девушка аккуратно забрала у андроида подарок, растянула панталоны перед носом и одобрительно кивнула. — Спасибо, сладенькая. Как раз вовремя. — Поспешно запихнув подарок за пазуху, девушка обернулась к все еще возящемуся с рычагами торговцу. — Ыть, где здесь можно помыться? И комбинезон постирать? Мне очень нужно.

— Канистры с чистой водой, ыть, на корме, — потирая пострадавшую ягодицу, проворчал, не отрываясь от приборов торговец. — Ты только это… лишнего не трать. Не тебе, ыть, одной… нужно.

Через секунду палубу аэролодки сотрясал дружный хохот.

* * *

— Столько жратвы зря пропадает, — проворчала Ллойс, с уханьем переваливая за борт очередную закованную в сегментированный панцирь тушу.

— Так, ыть, нельзя их есть — Могильники рядом. — Толстяк почесал в затылке и, тяжело вздохнув, проводил взглядом медленно погружающийся в ледяное крошево труп мутанта. — Хотя… Радиацию они не набирают, их мясо, говорят, даже, ыть, радионуклиды не хуже вина выводит, а что до всякой химии… Прожарить надо хорошенько. Тогда, ыть, вся активная органика из них и выйдет.

— Ты же, вроде как, обещал мяса больше не жрать? — Насмешливо взглянув на торговца, девушка склонилась над следующим мертвым монстром.

— Да чего только со страху не ляпнешь, — беззаботно отмахнулся толстяк.

— А неорганика? — Поинтересовался снова обложившийся банками и деталями винтовки снайпер. — Тут чего только не плавает.

— Это, ыть, да, — согласился торговец. — Какой только дряни тут нет. Повезло нам, ыть, что краем прошли, прямо над ключами.

— Повезло, что ты со своей турели пулемет снял. — Хмыкнула Ллойс. — А твоя подружка его на весу удержала.

— Удержала… — Нахмурился толстяк. — Хотя неправильно это. Я, ведь, все боевые протоколы обнулил.

— Даже на треногу не поставила. Выпалила от бедра всю ленту и не пошатнулась. А точность — как с лафета. Я бы так не смог, — завистливо цокнул языком снайпер. — Может, продашь, а, Ыть? Мне бы такая домашняя зверушка пригодилась. Дом охранять. А пулемет для нее найдется.

— Сдается мне, что если ей твою плетку дать да цель указать, она тебя и в этом за пояс заткнет, — прищурилась Элеум.

— Может и так, — пожал плечами снайпер. — Только стрелок — это не только пальба, Дохлая. Грамотный снайпер — это прежде всего мозги. А ей их явно не хватает. Так продашь, а, Ыть? — Развернулся к торговцу Пью.

— Я, ыть, людьми не торгую, — насупился, поправляя пенсне, толстяк.

— Себе оставишь? Я бы тоже оставил, — с понимающим видом поскреб щетину старый стрелок. — Такая на все сгодится. И еду сготовит, и пол подметет, и постель согреет. С нашей бравой девочкой у тебя, ведь, как я понимаю, не сложилось… Злая она последнее время. Вот и Райк от нее от ворот поворот вчера получил.

— Пошел ты в задницу, Пью, — лениво процедила, примериваясь к очередному членистоногому, девушка.

— Ну почему, большинство женщин считают, что все вокруг так и мечтают с ней переспать? — Картинно закатив глаза, снайпер подобрал какую-то массивную пружину и критически ее осмотрев, принялся аккуратно протирать масляной тряпкой. — Во-первых, ты не совсем в моем вкусе, Ллойс. Ну, не люблю девчонок, которым меня зарезать легче, чем два пальца обмочить. Во-вторых, я даже не знаю, что от тебя подхвачу. И за ножик свой не хватайся — я не про болезни… Сканер в Некрополе ни мутаций, ни болячек не показывал, а учитывая то, что я сегодня увидел…

— Ну и что ты увидел? — Подозрительно прищурившись — Элеум оглядела заляпанную кровью палубу и глубоко вздохнула.

— Во-первых, ты — мастер ножевого боя. Накоротке, значит, работать предпочитаешь. Во-вторых, кибернетических имплантатов я у тебя не видел, а, значит, у тебя какие-то боевые бланки вколоты и бланки эти явно непростые. Спрашивать не хочу. Потому как не принято. Да и не мое это, по большому счету, дело. Но проблема в том, что во мне тоже пара бланков есть. Острота зрения, скорость реакций и всё такое. И дерьмом низкосортным из первого поколения, как ты догадываешься, себя накачивать я тоже бы ни за что не стал. Вот и возникает вопрос, а совместимы ли твои и мои культуры или нет?

— Проверить захотел, сладенький? Даже не мечтай… — фыркнула Элеум и брезгливо отряхнула руки.

— Правильно мыслишь. — Одобрительно кивнул стрелок и неожиданно растянул рот в мерзкой улыбке. — Только по-бабски, а, значит, обстоит всё ровно наоборот. Не хочу я нашу совместимость проверять. Я лучше бордельных девочек предпочту. Они, по крайней мере, чистенькие.

— Аллилуйя! — Скрестила на груди руки наемница. — Уел, Пью. Как есть, уел. Была бы у меня шляпа — сняла бы.

— К тому же, с тобой и поговорить не о чем, — продолжил, закрывая затворную раму Пью. — Либо молчишь, либо огрызаешься. Ты, ведь, даже в стволах — инструменте своей, так сказать, в профессии ничего не понимаешь…

— А чего понимать-то, — слегка наигранно вскинула бровь девушка, — навел на того, кому хочешь сделать больно, на курок нажал, и готово.

— Вот об этом я и говорю, — осуждающе покачал головой снайпер, — оружие должно быть ухоженным. Зря что ли, их, — кивнул в сторону осторожно закатывающего штанину, закусившего от боли губу скриптора, стрелок, — заставляют молитвы и гимны боевые наизусть учить. Там всё, ведь, зашифровано, все вплоть до баллистических таблиц. К тому же, ствол — он как женщина. Внимания в любой ситуации требует. Выстрелил — почистил. Полежало оружие недельку без дела, перебрал и снова почистил. А иначе может закапризничать. Как жена без ласки. Ты, ведь, тоже наверняка потому такая злая, что…

— Да иди ты, — лениво отмахнувшись от стрелка, Ллойс выкинула за борт последнего мутанта и, подозрительно обнюхав покрасневшие на морозе ладони, оглядела заляпанную кровью палубу. — Опять за свое. Старый, вроде, а все туда же. Борделя тут не наблюдается, так что, можешь вон… винтовке своей присунуть… Ыть, я палубу мыть не буду.

— После стирки чистой воды последняя канистра осталась, — нахмурился толстяк. — Может, забортной сполоснуть?

— Тогда сами будете снаружи спать. А мы с Куклой в надстройке. — Скрестила руки на груди Элеум. — Правда, Куколка?

Развлекающийся постройкой башни из расстрелянных пулеметных гильз андроид на секунду прервал свое занятие, обернулся к девушке и, коротко кивнув, вернулся к своему занятию. Заметивший это Ыть, озадаченно покопался в затылке, поправил съехавшее на кончик носа пенсне и нахмурился.

— А что это за Могильники такие? — Несмело подал голос перематывающий ногу бинтом Райк.

— Совсем Легион обмельчал. — Осуждающе цыкнув зубом, Элеум отстегнула с пояса фляжку, слила немного на руки, и брезгливо обтерев о штанины комбинезона ладони, выщелкнула из пачки сигарету. — Вас уже и географии не учат, что ли? Только гимны весь день распевать да пальцами в разные стороны тыкать и умеете. То, мол, ересь, и это ересь, и вот это тоже ересь и мерзость, а потому сожжению подлежит…

— На картах Ордена указано, что в этом районе болото. Ни про какие могильники не написано. — Насупился подросток.

— Ну чего ты, ыть, на парня взъелась? — Неожиданно заступился за скриптора Ыть. — Сама, ведь, небось, откуда название повелось, не знаешь. Город здесь, ыть, был, парень, институт секретный. И водохранилище большое. А на берегу, ыть, атомная станция. Что в этом институте делали, никто не знает, но старики рассказывали, что работали тут с чем-то, ыть, на редкость пакостным. То ли, ыть, вирусы новые для войны выводили, то ли боевые яды разрабатывали. А может, и все сразу. Еще, ыть, с генами игрались, овощи там, генетически модифицированные, жучки всякие, ыть, в хозяйстве полезные, ну и покрупнее, конечно, твари. Вроде, ыть, как для пищевой промышленности. Людей-то на планете перед войной больше пятнадцати миллиардов было. И все жрать хотели. Так что, ыть, просто так сеять-пахать уже не получалось. А еще тут завод был. Тоже, ыть, секретный. Ядерные отходы там перерабатывали. Ну, как перерабатывали. В стекло, ыть, закатывали, да закапывали поглубже да подальше, вроде как, до лучших времен. Карьер, ыть, под это дело вырыли — мама не горюй. Километра полтора в глубину ямина была. Туда все и сбрасывали, значит. И отходы, ыть, «горячие», и то, что от экспериментов института оставалось. Один, ыть, карьер такой полностью набили да бетонной подушкой закрыли. Саркофаг называется. Все местные, уж вроде как, вздохнули — теперь, мол, спокойней жить будем, а тут второй рядом рыть начали. Да не успели. Сначала, ыть, там, на дне родники забили, стали карьер топить, и работы заморозили. А потом ракета аккурат сюда прилетела. А там и вода с водохранилища дошла. Так и получилось: яма от взрыва да саркофаг затопленный — Могильники, блин. А карьер, ыть, недорытый — Ключи. Вот над ними мы, ыть, и прошли, значит. Повезло.

— В задницу, такое везение, — буркнул снайпер. — Пятидесятого калибра с сотней ленту извели. На эти деньги год из кабака не вылезая прожить можно было. К тому же, если теперь, что крупное попадется, отбиваться почти нечем.

— Я одного не пойму, — с видимым удовольствием растянувшись на облюбованной ею скамье, Ллойс стряхнула пепел за борт. — Эти баянисты, они, ведь вроде как, раки. Только здоровые. В мороз уснуть должны. И вообще, откуда такое чудище?

— Насчет мороза не знаю. — Снова полез в затылок Ыть. — К сезону бурь они, действительно, реже встречаются. Может, они засыпали, а мы их разбудили? — Задумчиво покачал головой торговец. — Они, ведь, и на большие лодки, насколько я знаю, никогда не нападали. А насчет матки… Я тоже раньше не верил, но охотники говорят, что мутанты эти, они больше на муравьев похожи или на ос. Колониями живут. Расползаются по всему болоту, жрут все, что схарчить могут, но большую часть добычи к себе в улей тянут. А гнездом тем подводным заправляют у них, значит, матка и главный самец — король, здоровущие, как дом, твари. Не думал, что в живую увижу.

— Интересно, — задумчиво протянул снайпер, устремляя взгляд куда-то за спину торговца. — А они быстро плавают? Лодку догнать смогут?

— А что? — Удивился толстяк.

— А то, — хмыкнул стрелок, — что маму мы видели, а папу еще нет. Хотя… — Неожиданно вскинув винтовку, Пью приник глазом к прицелу. — Пожалуй, уже видим.

Как Ллойс оказалась на ногах, никто не заметил. Еще секунду назад безмятежно развалившаяся на скамье девушка уже с карабином наперевес, прищурившись, вглядывалась в сторону возникшей на горизонте точки. Темнеющая на фоне льда точка быстро приближалась к катеру. И росла, росла…

— Ыть, сладенький. Прибавь, пожалуйста, ходу. — Протянула она задумчиво. — А я тебя потом поцелую… Если, конечно, не хочешь познакомиться с его величеством поближе.

— Так, ыть, — встревожено глянув за спину, толстяк положил руки на рычаги.

— Погоди. Держи лучше курс ровнее, — прошипел, поудобнее пристраивая винтовку, снайпер. — Эта тварь, вроде, поменьше, может и броня у нее помягче будет?

Прогрохотал выстрел. Затем второй. Точка на горизонте остановилась, а потом растворилась в снежно-ледяном крошеве. Криво усмехнувшись, стрелок с тоской посмотрел на свое оружие:

— Опять чистить, — вздохнул он. — Ну что за день, ить его мать…

— А ты крут, дедуля. Две пули: одну в глаз, вторую в пасть. — Прокомментировала, отнимая от лица неизвестно когда успевшая сорвать с шеи толстяка массивный двадцатикратный бинокль наемница. — Без упора, с рук. А, ведь, до него километра полтора было.

— Опыт, красавица, — пожал плечами Пью. — Хороший стрелок всегда выход найдет. Я бы матку тоже, наверняка, без пулемета добил. Просто, слабые точки искал бы дольше.

— Ветер, — неожиданно улыбнулся, дрожащий от холода Райк.

Действительно, с востока, прямо в лицо путешественников ударила волна теплого, влажного воздуха.

— Значит, сегодня ночью ты сможешь обойтись и без одеяла, хмыкнула наемница и закурила очередную сигарету…

Глава 8

Хоть болото и казалось бесконечным, это было не так. Снова появились, к счастью без спрятанных внутри постов и секретов, заросли камышника. То тут, то там из льда начали выныривать кочки, и все чаще подвывающая перегруженными, отчаянно искрящими при перегрузке и источающими запах паленой проводки двигателями аэролодка, оглушительно скрипя и скрежеща толстым, бронированным, рассчитанным выдержать взрыв небольшой мины днищем, переваливала через мелкие отмели и островки. Погода тоже менялась. С востока дул устойчивый, несущий с собой тепло, пахнущий мокрой пылью и почему-то расколотым камнем ветер. Мороз отступил, и ледяная пустыня покрылась тоненькой пленкой воды. Замороженная тундра медленно превращалась обратно в болото.

— Все, ыть, кажись, приехали. — Заявил, глуша мотор, толстяк. — Дальше не пройдем, даже если я катушки в уголь пережгу. Конец сделке, Пью.

— Какой сделки? — Непонимающе захлопал глазами и громко шмыгнул простуженным носом только последние полчаса переставший стучать зубами Райк.

— Обыкновенной. Ыть увозит нас из города, отдает нам часть своего добра, а Пью, не загоняет ему пулю в брюхо. — Жестко усмехнулась, сидящая на палубе скрестив ноги Ллойс, и протянула сидящей перед ней в точно такой же позе Кукле свою флягу. После столкновения с маткой болотников между девушкой и андроидом установились, если не дружба, то какое-то подобие понимания. Во всяком случае, Элеум перестала от нее шарахаться и хвататься за оружие, стоило Кукле появиться в поле зрения. А в последние пару суток вообще ввела остальных путешественников в шок, уведя киборга из рубки «подальше от этих озабоченных» и поделившись с Куклой своим одеялом. Андроид же в свою очередь, оказавшийся отличным портным, без всяких выкроек и инструментов нашила из найденного на дне сундука торговца большого отреза легкой ткани всему отряду серьезный запас белья и сорочек. Чему, если честно, все только обрадовались.

— Не жалко катер, а, Ыть? — Задумчиво почесал подбородок снайпер.

— Жалко, ыть, конечно, — тяжело вздохнув, подтвердил торговец. — И добро жалко. В спешке собирал, много чего взял, что с собой не утащишь, много ценного дома оставил. Но как еще по-другому? Попробую спрятать, потом, может, вернуться получится.

— Если дотянем вон до той рощи, — невнятно пробормотал, кивнув в сторону торчащих из топкого берега группки деревьев, Пью, зубами стягивая с руки тонкие нитяные перчатки, — то спрячем твою лодочку так, что ее никто никогда не найдет. Даже, если специально искать будут. Бревна только потаскать придётся.

— Так, ыть, надо — потаскаю, не в первой, — пожал широченными плечами торговец.

— А ты сейчас куда? — Сосредоточенно помассировав переносицу, Элеум не торопясь встала, поправила висящий на животе в кобуре, кустарной, но добротной с виду, изготовленной для нее торговцем из найденной где-то в недрах его бездонного сундука, обрез, и протянув руку, помогла подняться Кукле.

— Не знаю, — окинув взглядом заболоченный низкий берег, толстяк тяжело вздохнул. — Подальше бы отсюда. Вы, ведь, в Сити шли? От компании не откажетесь? Но все, ыть, зависит от того, где мы оказались.

— А мы что, заблудились? — Обеспокоено спросил пристраивающий свой автомат на плече скриптор.

— Не совсем, — отрицательно покачал головой Пью. — Сити и Хаб где-то там, — покрытая морщинами и начавшими проявляться старческими пятнами рука снайпера указала в сторону давешней рощи. — Вернее, в той стороне. На северо-западе. Но где конкретно и сколько до него идти, нам неизвестно. Было бы GPS… Но лично мой приборчик остался у наших гостеприимных, слегка проржавевших друзей. Как впрочем, и многое другое. — С сожалением посмотрев на свою изуродованную кисть, стрелок со злостью сплюнул на палубу. — Хорошо, хоть, винтовку и пистолет вернули. А ты свой, случаем, не заныкал? — С прищуром глянув на легионера, спросил стрелок.

— У меня нет, — покраснел скриптор.

— У него его и не было никогда. Как и карт. А я, как-то поторопилась, сладенький, забыла прихватить, — широко улыбнулась Элеум и, скрипнув колесиком зажигалки, прикурила очередную сигарету. — Мы, девочки, сам знаешь, народ ветреный.

— Да с тебя-то что брать — два ствола и жопа… — Огорченно отмахнулся от наемницы Пью.

— Не завидуй, сладенький… — отозвалась девушка, сосредоточенно выпуская в воздух колечки дыма.

Навигаторы GPS во время, да и после войны, действительно оказались достаточно востребованными вещами. Даже сейчас, спустя почти восемь десятилетий, на орбите было вполне достаточно функционирующих спутников для обеспечения работы системы, и они исправно показывали местоположение счастливых владельцев уцелевших приборов. И пусть карты уже давно утратили свою актуальность, пусть погрешность за время, прошедшее с последней корректировки, выросла с нескольких сантиметров до двух-трех сотен метров, навигаторы пользовались огромной популярностью, как у наемников, так и у торговцев. Крупные радиоактивные бури, частенько тянущие за собой гигантские торнадо, и лютые, длящиеся неделями и несущие сотни тонн радиоактивного снега метели, хоть, и приходили все реже, меняли местность до неузнаваемости. В горах вызывали сели и оползни. На равнинах заставляли разливаться и менять русло реки и заметали по крыши целые города. Так или иначе, любому путешественнику в такой ситуации вполне пригодился бы подобный прибор в разгрузке. Тем же, кто отваживался выходить в море, навигаторы были просто необходимы.

— Даже, если бы, ыть, и были, все одно погорели бы, когда мы через «глаз бури» шли. — Отмахнулся торговец. — Вот, — потыкал он пальцем в висящие на широченном запястье массивные часы. — Хоть и защищенные, а все равно, только гейгер да градусник остались. Даже компас накрылся. Но это ничего, у меня тут и обычные карты есть. Покопавшись за пазухой, толстяк с гордым видом извлек на свет затянутый в прозрачный полиэтилен потрепанного вида пакет. — Мы, ыть, вот тут были, потом над Ключами прошли, где-то здесь, значит, и на восток повернули, потом вот тут радиоактивное пятно обходили… значит… вот, туточки мы, — важно сказал толстяк, ткнув в дальний угол потрепанного оборванного, явно не раз намокшего и высушенного, как будто погрызенного по краю, листа плотной бумаги.

— Ты гений, сладенький, — сосредоточенно шевеля губами, наемница нагнулась над картой и, неожиданно расхохотавшись, приобняла смутившегося торговца за плечи. — Я никогда не сомневалась, что ты очень умный. Не только коммерсант, но и прекрасный навигатор, отважный первопроходец и настоящий мужчина. Объясни только одно — какого хрена ты нас сюда завел? И почему мы еще зубы не выхаркали?

— Хватит паясничать, Ллойс. — Нахмурился снайпер. — Лучше скажи, ты, хоть, что-нибудь об этих краях знаешь?

— А ты? — Зло усмехнувшись, — Элеум отпустила плечи торговца и небрежно стряхнула сигаретный пепел прямо на карту. — Кроме сказок — ничего. Чтоб радиационный пояс пройти, нужен либо транспорт, либо крутая защита. А лучше и то и то… Я так далеко на восток никогда не забиралась.

— Я тоже, — кивнул стрелок. — Как, кстати радиация?

— Около восьмидесяти микрозиверт в час — терпимо, — пожал плечами толстяк. — Даже, ыть, не верится.

— Хорошо, — после долгой паузы кивнул Пью, — ну что, давай шмотки разбирать? Ты, ведь, насколько я понимаю, пока с нами?

— А куда я, ыть, денусь? — Тяжело вздохнул торговец. — Я, наверное, действительно с вами до Сити буду. Или до Хаба. Если не погоните. И уж точно, от вас ни на шаг не отойду, пока мы отсюда не выберемся.

— Хорошо, — кивнула Ллойс, — но для начала смени Кукле обувь. То, что ты ей дал, совершенно не подходит для дальних переходов.

— Да я и сам знаю, — торговец смущенно глянул на наполовину скрытые штанинами комбинезона голенища высоких прорезиненных сапог андроида. — А потом патроны поделим.

— Поделим, поделим, — предвкушающее улыбнулась Элеум. — Их нам тут много понадобится.

— Почему? — Вскинув брови, Райк осторожно подвинул неподвижно замершую за плечом наемницы Куклу, подошел к расстеленной прямо на приборной панели лодки карте, и пригляделся к месту, над которым застыл палец торговца. — Кровь медленно отхлынула от лица подростка, брови сдвинулись, на скулах заиграли желваки. Прямо поверх хитро переплетенных линий топографических обозначений, между многочисленных, зачеркнутых красной ручкой точек, с обозначениями городков и населенных пунктов, поперек куска бумаги тянулась большая, корявая, сделанная фломастером надпись. Всего одно слово. Слово, которым в Железном легионе пугали детей — «Свечение».

* * *

— Уф, — тяжело выдохнув, снайпер утер выступивший на лице от усилий пот, развернулся к толстяку. — Ну как?

— Так, ыть, — только и смог выговорить, широко разведя в стороны руки, толстяк.

Вышло действительно неплохо. Катер спрятали так, что найти его, не зная, где он находится, не представлялось никакой возможности. Каким-то невероятным образом стрелок еще с берега заметил, что через рощу проходит довольно глубокий и широкий овраг, как оказалось заканчивающийся наполовину обвалившимся широченным туннелем, бетонные своды которого и укрыли катер. Сейчас же заваленный ветками и подгнившими древесными стволами, с натянутой поверху извлеченной из очередного загашника толстяка маскировочной сетью-хамелеоном, найти этот туннель было практически невозможно, как с земли, так и с воздуха. Даже стоя от него в паре шагов. Обрадованный Ыть даже решил оставить вместе с аэролодкой большую часть своего имущества, явно рассчитывая вернуться в эти края в ближайшее время.

Ллойс его оптимизма не разделяла. Скептически осмотрев остроголовый «зеленоносый»-бронебойно зажигательный патрон триста восьмого калибра, девушка небрежно бросила его обратно в поясную сумку. — Мало, — протянула она задумчиво. — Как есть, мало.

— Нормально. — Пожал плечами Пью. — Восемь десятков тебе для твоего огрызка. Сто пятьдесят, то есть, пять рожков — Райку. Три сотых ленты для пулемета Куклы. Она, насколько я понимаю, как стрелок получше нас всех вместе взятых. Во всяком случае, с тяжелым оружием, — качнул в сторону висящего на груди киборга ручного пулемета стрелок. Облаченный поверх летного комбинезона, брата-близнеца того, что достался Элеум, в тяжелый бронежилет, обмотавшийся пулеметными лентами андроид, действительно выглядел устрашающе и воинственно. — У Ытя, вон вообще только пистолет, обрез, из которого стрелять страшно, и пара десятков патронов.

— Так, ыть, больше, все равно, ничего нет, — обезоруживающе развел руками торговец.

— А на хрен было ружье ногами топтать, — усмехнулся снайпер.

— Дак, я, ыть того, растерялся тогда немного…

— Не растерялся, а в портки наклал. Ыть, а на хрена тебе еще и ручной пулемет нужен был? Тебе что, турели не хватало? — Поинтересовалась Элеум и, подойдя к андроиду, завистливо цокнула языком.

— Тык, ыть. Турель-то на пятидесятый калибр — стрелять накладно выходит… — Поправив пенсне, немного смущенно заметил толстяк.

— Не разевай рот, — расхохотался Пью, — все равно, не даст, тем более, ты сама недавно говорила, что автоматическое оружие — это для тех, кто серебром бросаться любит.

— Мало ли, что я говорила. Я девушка непостоянная, глупая. Ляпну, передумаю, снова ляпну, — задумчиво протянула жадно поглядывающая на пулемет наемница. — Ыть, милый, метко стрелять иногда не достаточно, в таком деле еще и опыт иметь надо… А я тебя поцелую..

— Не дам. Путь, ыть, у Куклы лучше будет. Мне так спокойней, перехватив взгляд девушки отрезал торговец.

— Не доверяешь? — Вскинула бровь Элеум?.. — Обидеть хочешь?

— Не хочу, — покачал головой толстяк. — Но, все равно, не дам.

— Если стая мутантов налетит — не отобьемся, — с раздражением растоптав сигарету, плюнула под ноги Элеум. — Ыть, ты хорошо бегаешь?

— Ни разу не пробовал, — задумчиво протянул великан.

— Ну тогда, может…

— Я же сказал, ыть, не дам, — энергично тряхнув подбородками, толстяк скрестил на груди лапищи. — Хоть режь меня, хоть ешь. И хватит пытаться меня развести, не сработает.

— Я так и знала, что ты — жадина, — притворно вздохнула совсем не расстроившаяся девушка. — А если я…

— Не гони волну, Дохлая, — Криво усмехнулся Пью. — Если попадемся упырям или волколакам, то автомата и пулемета нам вполне хватит. А если нарвемся на серокожих или чудище покрупнее, то с ними поговорит моя Труви… — Ладонь стрелка нежно коснулась приклада винтовки.

— Жалко, что под турельный пулемет патронов не осталось, — тяжело вздохнул Райк.

— А кто бы его потащил, сладенький? — Елейным голоском поинтересовалась Ллойс. — Ты или, может быть, она? — Тряхнула наемница ирокезом в сторону медленно обводящей стволом окружающее пространство Куклы.

— Ну… — замялся скриптор.

— Я поняла, милый, — широко улыбнулась Элеум. — И знаешь, мне совершенно не нравится ход твоих мыслей, а чтобы тебя от них избавить… вот. — Сбросив со спины рюкзак и скатку с одеялами, девушка ловко швырнула их подростку. — До обеда это твое. Заодно и потренируешься бицепс подкачаешь.

— Злая ты, Нежить, — осуждающе цокнул языком стрелок. — А бицепс-то на руке.

— Ты, что, против? — Скрестила на груди руки девушка.

— Ну… — задумчиво протянул снайпер, парню действительно надо подтянуть форму, но ты могла бы это сделать в менее грубой манере. Ты эгоцентрична, а это вредно для здоровья.

— Вредно для здоровья то, что мы здесь оказались. — Раздраженно хмыкнув, Элеум пригладила задорно торчащую щетку ирокеза и поправила готовую сползти с плеча перевязь с припасами. — Если, конечно, хоть, половина того, что про эти места брешут, правдой окажется.

— Если, ыть, то, что мне мамка про Свечение и местных чудищь на ночь рассказывала — правда, то мы и обосраться не успеем. — Меланхолично пожав плечами, Ыть с кряхтением подтянул лямки своего безразмерного рюкзака.

— Добрая у тебя мамаша. — Задумчиво склонила набок голову девушка.

— Добрая. И хорошая. Была. — Серьезно кивнул толстяк, и снова поправил пенсне. — Только я, все равно, дерьмом вырос.

— Ладно вам, хорош лясы точить. Надеюсь, мы никогда не узнаем, правда все эти байки или нет. Во всяком случае, про радиацию все оказалось враньем. Держимся вместе, и все будет хорошо. Наверное. — Насмешливо прищурившись, хохотнул стрелок.

— Твоей бы пастью, да водку бы жрать, — с сомнением покачала головой Элеум.

Неожиданно отпустив пулемет, Кукла шагнула вперед и обхватила наемницу за талию. Рот киборга приоткрылся:

— Вместе. Хорошо. Бе-зо-пас-но. — Тщательно артикулируя слог, произнес андроид.

— Вот дерьмо, — громко выдохнула осторожно освобождающаяся из объятий Куклы наемница. — Ыть, ты, хоть, предупредил бы, что речь ей восстановил.

— Я не восстанавливал, — после долгой паузы заявил толстяк. — Я вообще в ее настройки уже больше недели не лазил.

— Буря? — Запоздало подхватывая автомат, поинтересовался Райк.

— Не должно, у нее очень хороший экран стоит. — Покачал головой толстяк. — Не хуже, чем на боевых дронах.

— Добро пожаловать в «Свечение» — край невиданных мутантов, серокожих, и свихнувшихся роботов! — Громко провозгласил стрелок. — Ну что, пошли?

* * *

— Странно, — пнув носком ботинка торчащую из сухой, жесткой травы кочку, подняв при этом целую тучу пыли, произнесла Ллойс. — Болото, ведь, рядом совсем. Как гейгер, Ыть?

— В пределах, — цыкнул зубом толстяк и принялся вытирать с лица пот вытащенным из безразмерного кармана рабочего комбинезона огромным, будто простыня платком. — По токсинам тоже.

— Как до Сити дойдем, минимум, неделя в клинике обеспечена, — покачал головой Пью и сплюнул в траву сгусток вязкой и темной, будто смола, слюны.

— Все равно, это неправильно, — покачала головой и Ллойс, — если верить байкам тех, кто сюда забирался, здесь трижды смертельная радиация, а в воздухе столько дряни, что без защитного снаряжения и пяти минут не продержаться.

— Может, ыть, просто пояс заражения? — Отдышливо прохрипел толстяк.

— И мы идем в его сторону, — опять сплюнул под ноги стрелок. — Долго в больничке валяться будем. Если выживем. Дерьмо. Ну, почему так жарко?

— Жар костей не ломит, милый. — Сделав небольшой глоток из плоской, обтянутой тканью фляги, Элеум зачем-то побултыхала ею над ухом идущего у нее по правую руку скриптора, аккуратно повесила ее обратно на пояс и поправила расстегнутый почти до пупка клапан комбинезона.

— А ты сиськам не свети, без тебя тошно, — окрысился было Пью, но тему развивать не стал.

Было действительно жарко. Будто насмехаясь над больше недели простучавшими зубами в замерзших болотах путешественниками солнце, превратившееся в огромный висящий, казалось, прямо над головой раскаленный шар, видимо, решило зажарить их заживо. Термометр многофункциональных часов, висящих на запястье торговца, показывал сорок шесть градусов. Местность тоже разительно изменилась. Стоило путешественникам пересечь рощу и отойти от болота километров на тридцать, как казавшиеся бескрайними, заросшие буйно зеленеющей крапивой и тысячелистником поля сменились драным ковром жесткого ковыля и типчака, перемежающимися редкими зарослями чертополоха и еще более редкими, высохшими, казалось, еще при рождении деревцами. Ветер стал жестким, колючим как наждак и нес с собой целые пригоршни пыли.

— Это все из-за пробоя в озоновом слое. Саванна… — тяжело выдохнул, уперев руки в колени Райк. — Пить охота.

— Только немного. Рот прополощи и все. Пить будешь на привале, — покачал головой Пью. — Сейчас бесполезно. Всё с потом выйдет. И в кусты захочется.

— А что это за саванна? — Подозрительно прищурилась наемница. — Что это — ругательство такое?

— Так тип местности называли, — слабо улыбнулся скриптор. — В жарких странах. До войны еще. Высокая трава, редкие кусты и деревья, как здесь. Стада антилоп, львы…

— Ничего не поняла, — рассмеялась, протягивая подростку флягу девушка. — Какие, на фиг, стада?

— Антилопы — это типа оленей, только пасутся стадами, а львы — это такие хищники, как большие кошки килограмм по триста.

— Один раз на меня напал лесной кот, — задумчиво почесала нос девушка и потащила из кобуры обрез. — Потом сказали — крупный, килограмм двадцать пять в нем было. Если бы меня тогда не подобрали… Свалился на загривок и порвал, как пес тряпку. Я потом неделю пластом лежала. — Неожиданно вскинув винтовку к плечу, наемница прищурившись выцелила что-то в высокой траве и выбрала спуск. Звонко ударил по ушам неожиданно громкий выстрел. — А еще я один раз атомного кота видела. Издали. Надеюсь, мы не встретим здесь твоего, этого… льва.

— А вот, ыть, и обед. — Обрадовано выдохнул Ыть.

— По-моему, у него две головы было, — с сомнением протянул Пью. — И вообще, эта штука была похожа на огромную разжиревшую крысу.

— Мясо есть мясо, — пожала плечами Ллойс. — И всяко лучше, чем драные армейские пайки. Которые у нас, кстати, тоже почти закончились.

— Рациональный подход, да? — Одобрительно кивнул снайпер, и поправив ремень винтовки, скрылся в зарослях. — Сейчас принесу…

— Тогда, ыть, привал. — Облегченно выдохнул толстяк, сбросив огромный раздутый, чем-то напоминающий хозяина рюкзак, грузно опустился на землю. — Если эта штука действительно жирная и не ядовитая, я вам такое мясо приготовлю…

— Только не в шкурке. — Тяжело вздохнула Элеум.

— Чего, ыть?

— Занесло меня один раз к Сломанным холмам, — пояснила, скидывая с плеча перевязь с сумками, девушка. — Наняли меня поохотиться на одну мерзкую тварь. Гадина резала местный скот, ну и охотников, конечно, иначе хрен бы эти степняки раскошелились. Хитрая оказалась, сука, пришлось гоняться за ней по всей долине. В результате прожила на границе солончаков почти три месяца. И один местный научил меня готовить кротов. Они в тех краях от радиации повырастали сильно, размером стали с крупную крысу. Ну, или мелкую псину. Уж как поглядеть. — Расстегнув клапан одной из сумок, наемница достала из нее хитро выгнутый кусок алюминия и длинный пенал с таблетками сухого топлива. — Костер лучше не жечь. Дым на такой местности издалека виден, да и сухостоя полно, пал пустить можно. — Пояснила она вопросительно посмотревшего на нее подростку. — Так вот. Там все просто. Отрезаешь кроту голову. Вытаскиваешь требуху. Затыкаешь деревянными пробками все его дырки, обмазываешь грязью и суешь в костер. Потом достаешь и обтряхиваешь. Шкура сама вместе с грязью слазит, а мясо остается чистым и сочным. И весь вытопленный жир остается внутри, чтобы лепешки макать в него, значит.

— И как? — Заинтересовался толстяк.

— С голодухи жрать, конечно, можно, — улыбнулась Элеум, — но мне потом неделю снился запах паленой шерсти и кротовьего дерьма. Так что, я надеюсь, твой план готовки включает в себя сковородку или котелок.

— Я про холмы, вообще-то, имел ввиду, — слегка обиделся торговец.

— Необычно, — после некоторого раздумья ответила наемница. — За холмами соленая пустыня до горизонта. Степняки в нее не ходят, говорят, там живут духи. Пылевые бури, жара. Местные живут кланами, кочуют с места на место на грузовиках. Постоянно воюют за колодцы и старые хранилища. У них, ведь, кроме бензина почти ничего и нет, даже огнестрельное оружие — большая редкость. С луками да копьями воюют.

— Дикари… — брезгливо поморщился скриптор.

— Эти дикари считают себя настоящими людьми, сладенький, — покачала головой девушка. — А нас северными варварами — ошибкой Великого Духа. Они считают, что это мы виноваты в Черных днях. И это от нас к ним может перейти проклятье. Поэтому следят за чистотой крови, как могут. Женщин у них мало, и они покупают себе рабынь у нас, но если в семье рождается мутант — его прилюдно бросают в общинный костер. А еще они умеют выживать. Да, они дерутся камнями и палками, но не стоит их недооценивать. Рагу из потрохов северянина — любимое блюдо их воинов.

— Ну и умеешь ты, ыть, аппетит испортить, — покачал головой торговец. — Я как раз рагу сделать хотел. Острое. По жаре — острое в самый раз. Так, как я, никто в Некрополе не умеет. У меня тут, как раз, ыть, овощи консервированные, лук, помидорчики вяленые, перчик острый… — Доставая из своего рюкзака котелок и банку консервированной фасоли, пояснил толстяк.

— Ну, так делай, — удивилась Элеум. — Тебе кто-то мешает? Кстати, Райк, сколько воды осталось?

— Литров десять, не считая того, что во флягах. — Вздохнул сосредоточенно копающийся за пазухой, скриптор. — Может, попробуем росу собрать? У меня полиэтилен есть. В рюкзаке..

— Вряд ли то, что мы соберем, можно будет пить, — с сомнением покачала головой наемница. — И вряд ли этого будет достаточно. Придется экономить.

— Не придется, — улыбаясь от уха до уха, подошедший к импровизированному лагерю стрелок, — бросил к ногам наемницы безголовую тушку какого-то невероятно жирного коротколапого, действительно немного смахивающего на огромную, непомерно разожравшуюся крысу зверька, и расстегнув оттопыренный на груди плащ, вывалил на землю несколько крупных полосатых плодов. — Этот засранец их трескал, — пояснил снайпер. — Там еще много. Думаю, что хорошо ему и для нас сойдет.

— Арбуз, — прокомментировал скриптор, — дикий. Источник чистой воды, и простых сахаров. Действию радиации почти не подвержен. Тяжелые металлы и их соединения не абсорбирует. Рекомендован к питанию при отсутствии штатного рациона…

— Опять непонятными словами ругается. — Вздохнула девушка.

— Ты не знаешь, что такое арбуз?

— Представь себе, не знаю, — надулась наемница. — Слышала, конечно. Но думала… он как-то по другому выглядит. Более… солидно что ли?

— В Сити их только жители крыш едят. Дорогие они.. — пояснил растерявшемуся подростку Пью.

— Понятно… Вот, держи. — Глубоко вздохнув, Райк надорвал подкладку форменной куртки и, выудив из нее свернутую в тонкую трубку полупрозрачную пластиковую пластину, протянул ее Ллойс. — Только осторожно. И руки вытри.

— Что это? — Недоуменно нахмурилась наемница.

— Планшет, — пояснил подросток. — Никогда не видела?

— Таких — нет, — осторожно развернув кусок пластика, Ллойс с интересом посмотрела ее на просвет. — И на кой ляд ты мне его даришь?

— Не дарю, а даю на время. — Прикусил губу подросток. — Да не тряси, просто подожди, он от солнца работает. Минут через пять включится. Там у меня книги. Много. Про саванну тоже есть. И про арбузы.

— Книги? С картинками? — Моментально потеряв к прибору всякий интерес Ллойс задумчиво почесала переносицу и с голодным видом принялась наблюдать, как уверенно оттеснившая от котелка торговца, Кукла, ловко разделав добычу, бросает в уже начавшее закипать варево из смеси консервов аккуратно порезанные кубиками и слегка обжаренные на с успехом заменившей сковородку саперной лопатке кусочки мяса.

— Ну, да… Некоторые… — Неуверенно протянул Райк.

— Тогда, потом мне все покажешь, сладенький. — Вернув планшет скриптору, Элеум, усмехнувшись, растянулась на траве, заложив руки за голову. — Особенно, если они неприличные. Люблю я скабрезные картинки, знаешь ли. Помню, в Рино пристал ко мне один. Предлагал работу. На вопрос, что надо делать, отвечал, что покажет мне такое, чего я никогда не видела. Оказалось, он печатал и продавал журналы с разной пахабщиной. Не видел их, а, Ыть? «Лапка-царапка» называется.

— Дык, ыть, — покраснел, как вареный рак, торговец. Их, ыть, вся пустошь видела.

— Вот и я так думаю, — кивнула Ллойс. — А я, дура, чуть не попала на обложку. «Будни рейдеров» тля… Зря, наверное, отказалась… не захотела рожу сажей мазать… стала бы на пару тысяч богаче. С другой стороны, меня бы половина пустошей в лицо знали. Хотя, те кто такие журнальчики покупает, на лица не смотрит, правда, Райк?..

— Да… я… да я, ведь, к тебе… да иди ты… — видимо, не на шутку обидевшись, поджал губы скриптор. — Да из-за тебя… Можешь валить на все четыре стороны, никто тебя не держит! — Раздраженно хрюкнув забитым носом, нахохлившийся как воробей, подросток постарался отодвинуться подальше от девушки.

— Слова не мальчика, а мужчины. С большим удовольствием, милый, — сладко потянувшись, наемница вытащила из нагрудного кармана очередную сигарету. Покрутила ее в пальцах, понюхала и с сожалением убрала обратно. — Но не могу. Во-первых, по одиночке нам, скорее всего, не выжить, во-вторых… ты, ведь, сам меня нанял, помнишь? В-третьих, оплати мне неустойку, и я сразу свалю в туман. А не можешь — терпи.

Райк нахмурился и раздраженно засопел. Судя по покрывшемуся пятнами лицу, он уже готов был сказать какую-нибудь гадость, но ему помешал снайпер.

— Не бери в голову. Все бабы стервы. И чем больше ты им нравишься, тем капризней и нелогичней они себя ведут. — Хлопнул подростка по плечу Пью. — А наша добрая подруга, как я погляжу, к тебе далеко не равнодушна.

— Тебя это напрягает, сладенький? — Оскалилась Элеум. — Хочешь об этом поговорить.

— Немного, но я это переживу, — вернул девушке усмешку снайпер.

— Ленч готов и подан, господа! Прошу к столу, а то, ыть, с голодухи скоро друг другу в глотки вцепитесь. Чая и какао нет, столового серебра тоже не завезли, но думаю, и так сойдет. До вечера, ыть, дожили и ладно. — Тяжело вздохнув, торговец почесал заросший густой щетиной подбородок и повернулся Кукле. — Иногда мне кажется, что из нас ты — самая нормальная.

— Я нормальная. Хорошо. — Неожиданно ответила молчавшая весь день андроид и, не дожидаясь остальных, вытащила из кармана комбинезона ложку, подцепила на нее кусок исходящего паром, истекающего густым острым соусом мяса и сунула в рот. — Вкусно. Мутант. Вжик-вжик. Гуляш.

— Ну вот, ыть и поговорили. — Развел руками торговец.

* * *

— А-а-а! Тревога!! — Истошный крик Райка взрезал ночную тишину, словно гигантский консервный нож. — А-а-а!

Прежде, чем подросток, набравший в грудь воздуха для следующего вопля, открыл рот, на его затылок со звонким шлепком опустилась широкая, мозолистая ладонь снайпера.

— Ну и чего орешь? — Лениво поинтересовался Пью. — Братва, отбой.

— Твою мать, Райк. — Выкатившаяся из-под одеяла с обрезом в одной руке и ножом в другой наемница, путаясь в ремнях подсумков, недоуменно посмотрела сначала на подростка, потом на возвышающегося над ним стрелка и раздраженно сплюнула. — Он, что, опять на посту уснул?

— Ну да. — Холодные, водянистые глаза снайпера не моргая смотрели куда-то в темноту. — Но то, что он уснул, и нас всех могли перерезать — это полбеды. Больше всего меня напрягает то, что нашему бравому командиру опять приснилась страшная бука, и он решил, что одному ему грустно и скучно. — Растянув тонкие губы в мерзком подобии улыбки, снайпер горестно покачал головой. — Пригрела бы ты его разок, Дохлая. От тебя не убудет, а сопляк глядишь, успокоится…

— Да я скорее упыря пригрею, чем железячника, — возмущенно фыркнула Элеум.

— Как думаешь, его вопли кто-нибудь слышал?

— Надеюсь, что нет. — Нахмурилась наемница. — Но нам лучше уходить. Сейчас. Не хочу проверять все эти байки о ночных хищниках.

— Вот и я так думаю, — кивнул снайпер. — Ыть, — сместившись на пару шагов, снайпер лениво пнул нечто, похожее на огромный шерстяной кокон. — Хватит дрыхнуть!

— А? Чего? — Выглянувший из-под одеяла торговец непонимающе захлопал глазами. — Что случилось?

— Ничего, сладенький. — Широко улыбнулась торговцу девушка. — Просто пора на романтическую прогулку. Ты у нас натура тонкая, интеллигентная, даже очки носишь. Наверняка, под Луной гулять любишь… нагишом…

— Вот это сон, — восхищенно покачал головой стрелок. — Учись, Нежить, вот что значит здоровый организм, умеренные физические нагрузки и чистая совесть.

— Ага, а еще слой сала, как у свиньи. — Насмешливо фыркнула Элеум.

— Ну вы, ыть, даете. — Обиженно оттопырил губу с трудом встающий на четвереньки толстяк. — Разбудили, обозвали. А чего так рано-то?

— Пейзажами полюбоваться решили. — Хлопнула толстяка чуть пониже широкой спины девушка. — Благодаря одному малолетнему зассанцу. Видишь, как красиво?

Ночью Свечение действительно изменилось. Свет почти полной, похожей на огромный выпученный глаз Луны щедро поливал бескрайнюю степь жидким серебром, превращая чахлый кустарник, жесткий ковер колючей травы и редкие, перекрученные и высохшие деревья в часть чего-то бесконечно большого и величественного. Где-то на горизонте, оправдывая название местности, разливалось бледное, тускло зеленое свечение. Картина была завораживающей.

— Вот этот деятель, — пояснил снайпер и навел обличающий перст на потирающего ушибленный затылок, залившегося видной даже в темноте краской до самых корней волос подростка, — немного устал и решил поспать в первую же вахту. А потом, посчитав, что в нашей компании ему скучно, позвал на огонек все зверье в радиусе десятка километров.

— Я не спал. Я только глаза прикрыл. Честно. И я, действительно, что-то видел. — Всхлипнул Райк. — Не надо со мной, как с маленьким. Кто-то к рюкзакам крался, я видел.

— Хорошо, если зверье, а не что-то похуже. — Чиркнув колесиком зажигалки, девушка выпустила в воздух длинную струю дыма. — Собирайтесь давайте.

— Дохлая, ты что творишь?! — Не на шутку всполошился стрелок. — Твою сосалку вонючую ночью за пять километров видно!

— Да ладно, ладно, не ори — кишки простудишь. — Вытащив изо рта сигарету, Элеум со вздохом загасила окурок о сухую и жесткую землю.

— Детский сад, етио мать. — Покачал головой снайпер. — А где Кукла?

— А я знаю? — Пожала плечами наемница.

— А она не с тобой? — Удивился Ыть. — Она, ведь, от тебя не отлипает.

— Вот черт, — вскинула обрез, мгновенно потерявшая всю свою вальяжную разболтанность Элеум и зашарила стволом по сторонам. — Эй! Кукла? Куколка, выходи… цып, цып, цып… — Тихонько позвала она. — Черт, ни хрена, ведь, не видно.

— Здесь. — Неожиданно раздалось из-за дерева. — Одна. Плохо. Страшно.

— Куколка, миленькая, а ты иди сюда. Не пугай остальных. Нам тоже без тебя страшно. — Плечи наемницы чуть расслабились, но ствол обреза продолжал настороженно обшаривать пространство.

Словно дожидаясь этих слов, киборг, громко шурша травой, показалась из-за дерева, рядом с которым решили разбить лагерь путешественники. В одной руке у Куклы был зажат длинный нож, другая сжимала пистолет толстяка.

— Одна. Плохо. Страшно. — Тщательно артикулируя каждый звук, повторил киборг.

— Не одна, — облегченно улыбнувшись, наемница опустила оружие, потянулась было за сигаретой, но столкнувшись взглядом с Пью, со вздохом убрала ее обратно. — Ну что, может, потопаем отсюда побыстрее?

— Сейчас, ыть, уже. — Укрепивший скатку одеял поверх свой огромной торбы, толстяк схватился за лямки и, крякнув от усилий, рванул рюкзак на себя. Раздался громкий лязг, звон и на землю с грохотом посыпался целый водопад каких-то ящичков, банок, мешочков, свертков, связок проводов, микросхем, железяк и прочей всячины.

— Вот, ыть, — выдохнул толстяк, рассматривая огромную прореху. Похожее на сковородку лицо торговца пошло складками, как-то сжалось, сделавшись на миг похожим на морду старого бойцовского пса. — Это, ыть, ножом… — толстяк медленно повернулся к шустро спрятавшейся за спину Ллойс андроиду. — И пекаль сперла… Черт, надо скорее диагностику проводить, пока базовые настройки не слетели, а ну-ка… — С неожиданной для своей комплекции скоростью Ыть развернувшись на пятке попытался схватить мгновенно отпрыгнувшего от него киборга. — Я сказал: сюда иди! — Раздраженно рыкнул Ыть и сделал сотрясающий землю шаг по направлению к жалобно заскулившей и мгновенно отбежавшей в сторону Куклы. В голосе торговца неожиданно прорезались хриплые звериные нотки. — А ну, сюда иди, стерва!..

— Тронешь ее хоть пальцем — дам в ухо, — неожиданно ощерилась, вставая на пути толстяк, Ллойс.

— Да не мельтешите вы. Нашли время разборки устраивать. Потом разберемся. Давайте лучше валите все в одно одеяло и пошли отсюда быстрее, — напряженно буркнул продолжающий смотреть в темноту Пью.

— Да она, ыть… она…

— Это не она, — покачала головой Элеум. — Мозги включи, сладкий. Ткань армированная. Она бы твой рюкзак таким пером полночи пилила бы. Пью прав, потом разберемся.

— Плохой, — высунув отполированный металлический колпак головы из-за плеча девушки подтвердила Кукла. — Мутант. Вжик-вжик. Большой. Страшный.

— Это я мутант? — Возмутился толстяк. — Ах ты, тостер с сиськами, я, ыть, тебе сейчас покажу, кто мутант… Бросив все свое добро, Ыть, вытянув руки, погнался вслед за шустро прыснувшим за дерево киборгом.

— Аттракцион, тля.. — Прокомментировал стрелок, наблюдая за нарезающим в попытке догнать быстроногого андроида круги вокруг дерева переваливающимся на бегу, словно утка, гигантом. — Не жалеешь, что согласилась на этот контракт, а, подруга? — Вздохнул повернувшийся к наемнице с вопросом Пью.

— Каждый день, сладенький. — Чуть слышно хохотнула Ллойс. — Каждый гребаный день.

* * *

— Не нравится мне эта фигня, — опустив винтовку, пробурчал Пью.

— А по мне, так обычная сычевальня какого-нибудь репоеда, — пожала плечами Элеум, передавая бинокль торговцу. — Вон и огородик имеется. Тыквы, репа, и эти, как их… арбузы. Вон крыжовник, вроде, и кукуруза. Яблони. Загон для скотины. Типичная ферма.

— Ферма? Здесь? В Свечении? — Усмехнулся снайпер. — С домом на три этажа? Такое только в землях Легиона или недалеко от Сити, где конвои ходят, увидишь. Давно ты встречала в вольных землях ферму без бетонного забора, противотанковых надолбов, колючей проволоки и тяжелых пулеметов?

— Пару раз натыкалась, — фыркнула девушка. — Правда, оба раза это было недолго и плохо кончилось.

— Вот и я о том. — Кивнул Пью. — А тут даже от зверья защиты нет. Значит, обязательно есть какая-то подлянка.

Ллойс тяжело вздохнула. Торчащий посреди бескрайней равнины одинокий дом действительно выглядел неправильно. Во-первых, он не был заброшенным. Об этом говорили не только зеленеющие в разбитом вокруг садике овощи и фруктовые деревья, но также аккуратно побеленные, сложенные из бруса стены, носящая следы недавнего ремонта, покрытая покрашенным в нарядный, совершенно не вяжущийся с окружающим пейзажем, голубой цвет профнастилом крыша, выкрашенные бледно-желтой краской нарядные наличники, застекленных, прикрытых изнутри бледно-голубыми шторами окон, и аккуратный штакетник невысокого, по пояс взрослому человеку, заборчика. Во-вторых при всем при этом внешнем великолепии в поле зрения не было видно ни одной живой души. В-третьих. Слишком уж все выглядело… безмятежно. Как бы то ни было, Пью был прав. Одиночки могли жить в подобном этому месте только в трех случаях. Либо их дом находился на контролируемых крупными группировками территориях и под защитой, либо они обладали уникальными навыками и ресурсами, а также были слишком ценными, чтобы их обижать, либо строили свое жилище так и в таких местах, что связываться с ними было себе дороже.

Интуиция наемницы прямо-таки кричала о приготовленной ловушке. Как всегда в таких случаях отчаянно захотелось закурить. Прикрыв глаза, Элеум начала медленно считать до десяти. Взять минуту на размышление. Полезная привычка. Когда-то давно, казалось, в другой жизни, она была знакома с парой довольно интересных личностей. Они были братьями, эти наемники. Один из них, альбинос по кличке Блэк, был редким балагуром и шутником. Когда все скатывалось в полное дерьмо, и казалось, ничто не могло этого исправить, Блэк брал минуту на размышление. Он так это и называл. «Последняя минута на размышление». А по прошествии этой минуты умел расставить все по местам всего лишь парой слов. Это делало Блэка одним из самых опасных людей, которых она когда-либо знала. Однажды, когда они изрядно напились дрянного трофейного спирта, она спросила его, как бы он поступил, если бы ему не хватило этой минуты, чтобы составить план. «Никогда не поздно для еще одной последней минуты». Улыбнулся он тогда. У него была красивая улыбка. Он, вообще, был на редкость обаятельным сукиным сыном. Второй откликающийся на имя Уайт, смуглый здоровяк, буквально весь с ног до головы заросший густыми, курчавыми, черными, как смоль волосами, вечно воняющий низкосортным алкоголем и кислым потом, казалось, не умел улыбаться. Зато стоило чему-либо пойти не так, просто слетал с катушек. Он пер напролом и, не задумываясь, лил целые реки крови. Своей и чужой. И это делало его не менее опасным, чем его брат. А еще они оба были безжалостными. Это, да еще редкая даже для наемников беспринципность, вот, пожалуй, и все, что объединяло этих непохожих братьев. Зато с ними ей было спокойно и хорошо. Это было по-настоящему хорошее время. Возможно, порой голодное, возможно, иногда приходилось делать такие вещи, от которых любого нормального человека вывернуло бы наизнанку. Но тогда она была почти счастлива. К сожалению, ничто хорошее не может длиться слишком долго. Союзы, казалось бы, даже самые прочные, имеют свойство распадаться. Кого-то держат вместе взаимные интересы, кого-то общий контракт. Но рано или поздно интересы расходятся, а контракты закрываются, и тогда неожиданно оказывается, что вчерашний друг, деливший с тобой последнюю пайку сухого и безвкусного, будто песок и жесткого, как резина давным-давно просроченного армейского пайка, напарник, которому ты не раз спасал жизнь, уже стал твоим врагом. Просто, он об этом еще не догадывается. Как и ты сама. Ллойс чуть заметно качнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Открыла глаза и широко улыбнулась.

— Все равно, надо проверить, Пью. Вода кончилась. Еды тоже почти нет. Охота не вариант, сам знаешь. Предлагаю план. Я и Райк идем на разведку. Ты и Ыть, — палец наемницы указал в сторону густых неприветливых даже на вид зарослей колючих кустов, — занимаете позицию вон там. Ты, если что, прикрываешь нас, а Ыть со своим пистолетиком — тебя.

— А Кукла? — почесал покрытый седой щетиной подбородок Пью.

— Кукла?… Кукла пойдет с нами. — Наемница неторопливо пригладила жесткую щетку ирокеза. — Только немного в другое место. Заляжет во-он на том пригорке, — рука наемницы, описав широкую дугу, указала в сторону видневшегося шагах в пятистах невысокого взгорка. — Не хочется нервировать хозяев ее видом раньше времени, но если что-то пойдет не так, ее пулемет будет неплохим аргументом в переговорах. Дистанция-то, как раз, под ее машинку.

— Просто как мычание, но может и сработать. Кивнул после непродолжительной паузы наемник. А она справится?

— Плохой. Вжик-вжик. Бах. И много дырок. С воинственным видом продемонстрировав снайперу пулемет, андроид закинув, смертоносную машину на плечо вихляющейся походкой зашагала в указанном Элеум направлении.

— Вот, ыть… коза… зло сплюнул торговец.

–

— Странная у нас компания, не находишь? Чуть слышно рассмеялся устраиваясь на животе и откидывая сошки своей винтовки Пью. Совсем зеленый пацан, бешенная баба — прайм, беглый наполовину рейдер наполовину торговец, лучший снайпер Сити и свихнувшийся робот.

— Она не свихнулась. Просто как-то научилась обходить программные ограничения. А снайперов я и получше тебя видал. Тяжело плюхнувшись на задницу, отдышливо прохрипел торговец. Большая часть ночи и день проведенный на ногах явно дались толстяку нелегко. — И я к вам в компанию не просился, тяжело отдуваясь, проворчал толстяк. Сам мне к уху ствол приставил.

— Может и приставил. Но наша сделка у границ болота кончилась, забыл?

— Не забыл, покачал головой толстяк.

— А зверушка твоя как пить дать, свихнулась. Она ведь тебя уже почти не слушается, так? Постель тебе больше не греет, прицепилась к Дохлой — не оторвешь. Чуть ли не в рот к ней заглядывает. Да и Ллойс к ней видимо неравнодушна. Видал, как защищать ее кинулась? Грудью от тебя прикрыла. Даже пацана к себе под бок теперь не подпускает. Зажмурился, словно наевшийся сметаны кот, щелкающий какими-то регуляторами на прицеле стрелок. То, что Элеум с головой не особо дружит сразу ясно. Один этот кок на башке, фиолетовый, да партаки чего стоят. А вот Кукла твоя… ты когда у нее в голове копался ничего лишнего не накрутил?

— Не накрутил. Слегка обиженно проворчал Ыть. И постель она мне не того… не грела.

— Ну смотри, закончив возится с прицелом, снайпер примерился к винтовке и принялся неспешно выдирать небольшие пучки травы создавая импровизированную амбразуру и обозначая сектор ведения огня. А то порежет нас всех, пока мы спим. Или еще чего отчебучит. Я вот даже сейчас лежу и боюсь. А вдруг у нее что-то в том, что от мозгов осталось, перемкнет, и прилетит по нам длинная такая пулеметная очередь. Патронов эдак на пятьдесят. Я то может и уйду, а вот ты..

— И что ты, ыть, предлагаешь? Грузно развернулся к стрелку толстяк. Покатый лоб торговца пробороздили глубокие морщины.

— Отключи ее, пока не начались неприятности.

— То есть убей. Так? Усмехнувшись, Ыть повернулся в сторону холма. Задумчиво пожевал губами и сплюнул.

— Да и Нежить тоже девка не простая. Пропустив мимо ушей слова торговца, продолжил снайпер. Знаю я таких. Стерва. Рабыня бывшая что себе путь на волю прогрызла да протрахала. Такие всегда свою игру ведут. А игра у нее непонятная. Окрутила пацана, заморочила ему голову, вот и бегает он за ней как собачонок. Это легионер то… Знаешь, что это за планшет он ей давал? Это орденская библия. Парнишка у тебя на глазах все заветы своего Легиона нарушил. Нельзя неверному библии касаться..

— Ну и что? Безразлично поинтересовался Ыть. Мало ли что сопляку в голову стукнуло. Может солнцем напекло, а может он хочет ее в свою веру обратить?

— Да ничего… снайпер аккуратно подкрутил что-то в прицеле и снова примерился к оружию. Просто подумай. Райк щегол еще — оруженосец, если ему верить. Откуда у него довоенный планшет, который не у всякого паладина найдется… Мутное дело какое-то. Не находишь?

— Что-то много, ты ыть про легионеров знаешь, прищурился утирающий обильно выступивший на лице пот толстяк.

— Вот и тебе она голову заморочила, улыбнулся Пью, и чего ты в ней нашел? Рожа вечно кислая, татухи эти стремные… Вроде не мальчик типа этого, кивнул в сторону что-то судя по жестикуляции ожесточенно втолковывающего почему-то остановившейся наемнице Райка. Должен понимать, что таких баб в любом борделе десяток за полтиник серебра найти можно.

— А тебе то, что за дело? Безразлично протянул толстяк. Толстые губы торговца раздвинулись в еле заметной усмешке. Тяжелые, набрякшие на жаре веки чуть опустились почти скрывая глаза.

— Да просто так, пожал плечами снайпер. Разговор поддержать.

— Ну, так, ыть, для разговора, сложил руки на животе Ыть. Я торговец, Пью. Я, ыть, эти все танцы получше тебя знаю. Не надо нас лбами сталкивать. Нехорошо, поступаешь. Не люблю, я когда меня, ыть, в темную разыграть хотят. Да и не место здесь отношения выяснять. Не знаю, ыть, что ты к Дохлой имеешь, а имеешь точно. Ты ведь меня чуть не пристрелил когда я предложил задержаться, чтоб барахло на катер перегрузить. Все твердил что надо пацана скорее вытаскивать… А когда узнал, ыть, что Ллойс не только живой осталась, но и лучшего бойца арены, как кутенка раскатала, сам меня почти до самой бури держал. Помолчи, дослушай. Предостерегающе поднял огромную ладонь толстяк. Я, ыть, еще не закончил. Мне твои игры, как я уже говорил, не интересны. Мне бы отсюда живым уйти и дозу не хапнуть. До Сити дойдем и разбежимся. А там, разбирайтесь сами. И к пукалке своей не тянись. Стреляй, не стреляй, я ведь тебя просто размажу и скажу что так и было.

— Уверен? Усмехнулся медленно убирая руку от кобуры стрелок. — и повернуться спиной ко мне готов?

— Уверен, выдержал взгляд наемника толстяк. Не бойся, не сдам я тебя ей. Не мое, ыть, это дело. До Сити дойдем, а дальше хоть режьте друг друга хоть в десны целуйтесь. Мне без разницы. И еще. Это не Кукла мне рюкзак пропорола. Ллойс права, она сильная конечно, но не настолько чтобы простым ножом армированную ткань взять. И у меня после той ночи шесть банок тушенки пропало.

— Вот дерьмо. Прошипел, внезапно теряя всякий интерес к торговцу снайпер.

— Вот я и говорю, дружить нам сейчас надо, а не отношения выяснять, не вовремя ты это Пью начал. Гадко усмехнулся Ыть, и поправил сползшее на нос пенсне.

–

— Ллойс, нам надо поговорить. Красный как вареный рак скриптор, громко шмыгнул простуженным носом и в несколько широких шагов догнал бодро топающую по отчаянно пылящему пересушенному полю девушку.

— Если в любви объясниться решил, то время ты выбрал на редкость неподходящее. Фыркнув, Ллойс аккуратно переступила через торчащую из земли кочку. Подожди немного, потом и поговорим. Годика этак через два. Или три.

— У меня девушка есть. Насупился Райк. Она меня ждать обещала.

— Ну, если обещала, то конечно… Растянула губы в слегка усталой улыбке наемница. — А ты вот просто аморальная личность.

— Почему это? Удивился подросток.

— А чего же тогда, пока тебя любимая ждет и страдает, ты то на сиськи, то на задницу мою пялишься?

— Я не пялюсь. И вообще, я о другом поговорить хотел. Поспешно отвел взгляд от обтянутой тканью комбинезона спины наемницы скриптор.

— И о чем же? По мере приближения к дому настроение Элеум постепенно менялось. Напряженные плечи расслабились, оружие вернулось обратно в кобуру. Она престала перебегать от куста к кусту и шла к дому, совершенно не таясь. А вот ее шаг, напротив, стал мягким стелющимся, почти кошачьим.

— Почему ты со мной пошла? Почему спасла? Ты ведь Легион ненавидишь. Догнав девушку, наемник попытался заглянуть ей в глаза.

— Ты уже спрашивал. Помнишь? Не прыгай вокруг. Иди рядом. — Предостерегающе подняв руку, наемница, замедлив шаг, окинула подростка оценивающим взглядом и испустила протяжный вздох. — Не отстанешь, да?

— Не отстану, выдержал ее взгляд Райк. Ответь пожалуйста. Это важно.

Девушка еще раз оглядела скриптора, и Тяжело вздохнула.

— Ну, сам посуди, за что вас любить? Принялась загибать пальцы она. Вы убиваете мутантов только за то, что те родились не такими как вы. Наводите свои порядки, а тех, кто с этими порядками не согласен либо сжигаете, либо выгоняете с обжитых земель, называя это санацией вида и священной войной за сохранение людей. Отнимаете у фермеров все, что сложнее бензинового генератора и угольной лампы, заявляя, что технологии ересь и скверна, даже не задумываясь о том, что пара микроядерных батарей, могут дать тепло, свет и чистую воду десяткам, а то и сотням людей. Тех самых, которых вы якобы защищаете. Вам даже в голову не приходит, что забирая у них эти клятые батареи и электронику, вы обрекаете на медленную смерть целые поселки. Причем сами этой техникой с удовольствием пользуетесь. У некоторых ваших рыцарей и паладинов даже иглометы и импульсные ружья есть. Ты назвал степняков дикарями. А чем вы лучше?

— Использование технологий во благо людей это не…

— Вот только не надо проповедей, Райк, зло отмахнулась Элеум. А то разговора у нас не получится.

— Извини, шмыгнул носом подросток. И все-таки, почему?

— А ты что уже забыл? Звонко рассмеялась Элеум. — Ну, ты даешь парень. Ты пообещал мне триста кило серебра, земли рядом с вашей цитаделью, собственный атомный реактор, водокачку, пятьдесят рабов и личный гарем из самых красивых паладинов вашего ордена. И что ваш главный будет каждое утро чесать лично мне пятки. Или ты решил меня кинуть? Не советую.

— Издеваешься? Вздохнул подросток.

— Нет, просто думаю, что у тебя есть какая-то хитрая нанокультура, которая на несколько минут превращает тебя в самого лучшего переговорщика из тех, кого я, когда-либо видела. А повидала я их немало, уж поверь. И что ты ничего потом не помнишь, а так быть не должно. Конечно препараты и боты, влияющие на мозговую активность всегда «тяжелые». Без «отката» не бывает. Но не настолько. Остановившись, наемница выщелкнув из пачки сигарету, сунула ее в уголок рта и зашарила по карманам в поисках зажигалки. — Еще, иногда, я думаю, сколько такая нанокультура стоит, и почему бы мне, когда мы дойдем до Сити, не стукнуть тебя, по твоей глупой пустой башке, и не отволочь к кустарям. Из тебя наверняка получится прекрасная вытяжка Райк. Дорогая. Это ведь не единственный твой «бланк»? Готова поспорить, что у тебя в моче наноботов больше, чем ваши хваленые паладины за всю жизнь видели.

— Ты не ответила, упрямо выпятил подбородок подросток.

— Ты прав парень. Я не люблю легионеров. И считаю, что вы даже хуже рейдеров просто, потому что прикрываете свои зверства высокой идеей. А еще у меня к вам есть пара незакрытых счетов. Но никто не заслуживает смерти у серокожих. Даже железноголовые садисты — фанатики… Элеум, аккуратно смесившись на пару шагов вправо, слегка толкнула подростка плечом. — Что до того почему я приняла твой контракт… Скажем так. Ты сумел меня купить. Я дала согласие и не в моих правилах отказываться от контрактов на середине. Да и слишком поздно не находишь?

— И все? Потупившись еле слышно пробормотал подросток.

— А что ты хотел услышать? Что ты пленил меня своей красотой и остроумием? Что я твоя на веки? Я понятия не имею, что ты забыл в Хабе, Райк. Там нет ничего кроме порта и рынка. Если честно мне это даже не интересно — ты меня нанял, чтобы я проводила тебя до города. И я это сделаю.

— Пояс. Кивнул подросток. Сначала я думал, что где-то его потерял, а потом увидел его сначала у тебя а потом у того ржавого с механической рукой. Он сказал, что ты… в общем..

— Продала тебя с потрохами. Кивнула Элеум. — А ты охотно поверил.

— Ну… смутился подросток.

— Не бери в голову. Беззаботно отмахнулась девушка. Ты ведь меня всего пару недель знаешь, и я только дважды спасла тебе жизнь.

— Я рад, что он соврал. Окончательно стушевался под насмешливым взглядом наемницы Райк.

— А я нет. Тяжело вздохнула Ллойс. Пью, оказался прав. Надо было идти на запад. Гратц не из тех, что забывает или прощает. А еще он псих, а психи бывают на редкость упорными. У нас фора в пару недель, но… А она красивая?

— Кто? Не на шутку удивился скриптор.

— Твоя девушка, конечно, — фыркнула Элеум и потрепала подростка по голове.

— Очень красивая. Покраснел скриптор.

— Это хорошо кивнула наемница. А еще лучше, что она тебя ждет. Ты счастливец парень.

— А тебя кто-нибудь ждет, Ллойс?

Элеум тяжело вздохнула. Зажмурилась. И застыла на месте, чуть заметно шевеля губами.

— Уже нет, буркнула она, через минуту, и бросив под ноги почти до фильтра догоревшую сигарету, аккуратно затоптала ее каблуком. Кстати, смотри под ноги будь добр. А то гуляешь по минному полю как будто это городская площадь.

— Минному полю? Кровь мгновенно отхлынула от лица скриптора. Тяжело задышав подросток громко сглотнул слюну и посмотрев по сторонам обернулся к наемнице. — Ты ведь пошутила, да?

— Во-первых, мне кажется, что противопехотные мины не лучший повод для шуток, во-вторых, криво усмехнувшись девушка положив руку на плечо Райка наклонилось к скриптору. — Во-вторых прошептала она ему прямо на ухо, ты раз пять чуть не наступал на них, но в последний момент ставил ногу в другое место. Это тоже наноботы — «Легкий шаг» называются. А судя по твоей реакции ты даже не знал, что они у тебя есть.

— Я… э-э-э…

— Пойдем. Подтолкнула скриптора по направлению к дому наемница. — Иди не бойся, если что будет, я тебя предупрежу. Тут всего ничего осталось.

До обозначенной аккуратной выбеленной оградкой границы фермы действительно оставалось не более пятидесяти метров.

Остановившись перед выкрашенной зеленой краской деревянной дверью Ллойс придержала за плечо уже готового ступить на крыльцо скриптора.

— Люк. Еле слышно прошептала она.

— А как же мы попадем внутрь? Растерянно проследив за ее взглядом, тихо спросил Райк.

— Я думаю, нам откроют, пожала плечами Элеум. Если хозяин оказался настолько любезен, что пропустил нас через мины, не думаю, что он будет заставлять нас ждать на пороге.

— А почему ты думаешь..

— Опыт Райк. Снова взъерошила волосы на голове скриптора, Ллойс. — Зачем делать такое большое минное поле без возможности его отключения или дистанционного подрыва? Так, что считай тебя, пригласили.

Словно в ответ на ее слова, ручка двери медленно повернулась и на пороге дома возникла высокая, скрытая царящем в доме полумраком, фигура.

— М-мать… Восхищенно округлила глаза наемница. Чтоб я так жила..

— Робот дворецкий… заворожено прошептал Райк. Модель Марк два, виртуальный интеллект пятого поколения, керамический корпус, встроенный микроядерный генератор…

— Искренне рад встретить столь начитанного молодого человека, слегка склонил голову робот. — К сожалению, в последнее время хорошее образование большая редкость. Можете звать меня Кодсворд. Добро пожаловать в свободное владение Гринспринг. Можете позвать остальных. Хозяин будет рад вас видеть. В последнее время гости к нам почти не заходят.

–

— А здесь уютно. Задумчиво протянул развалившийся в высоком, оббитом слегка потертой кожей, кресле снайпер. И чисто.

— Рад это слышать, сэр. Кодсворд, скрипнув шарнирами, слегка поклонился. На подвижном, сияющим гранями отполированного металла лице робота на секунду мелькнула надменно-самодовольная гримаса. — Мне стоило больших усилий восстановить поместье и поддерживать его в достойном состоянии. Оригинальный паркет к сожалению пришлось заменить. Тиковое дерево практически не отчищается от радиоактивных осадков. Машину хозяина тоже к несчастью сохранить не удалось. Это очень сложно отполировать ржавчину… Робот дворецкий, горестно покачав головой, слегка поскрипывая шарнирами износившихся суставов пресек гостиную, и открыв сверкающую начищенным хрусталем дверцу резного шкафа извлек из его недр несколько бокалов. — Прошу прощения, господа. Я слегка разболтался. Старые — добрые времена знаете ли… ностальгия. Пластиковые губы андроида разошлись в улыбке. Мы с хозяином действительно редко видим гостей. Могу я предложить вам выпить и освежиться? Сегодня довольно жарко.

— Так, ыть, не откажемся. Оживился в очередной раз окидывающий восторженным взглядом богатую обстановку гостиной торговец.

А посмотреть действительно было на что. Несмотря на неказистую внешность снаружи, внутреннее убранство дома поражало. Тяжелые бархатные шторы, массивные кресла, легконогие столики, отполированный паркет, резная мебель, обилие хрусталя. Гостиная поместья Гринспринг, как будто сошла с картинок многочисленных довоенных журналов о домоводстве и модных интерьерах.

— К сожалению, не могу предложить вам достойного вина, сэр. Все слишком старое. Давно пора вылить, но у меня просто не поднимается рука. Да и хозяин, любит вспоминать… прошлые времена. Ловко расставив перед гостями приборы Кодсворт, вернулся к шкафчику и извлек из него небольшой наполовину наполненный бордово-красной жидкостью графин. — Но я научился готовить весьма неплохую сливовую наливку. — Вы, наверное, заметили деревья в саду. Яблоки и сливы. Немного кисловата, но хозяину очень нравится. А молодому человеку будет полезно выпить сока. Думаю тоже сливового, тем более, что другого у нас нет.

— А я ыть, думал, чем старше вино, тем оно вкуснее… задумчиво повертев в руках бокал толстяк полюбовался игрой света в хрустальных гранях и осторожно поставил его обратно на журнальный столик.

— Распространенное заблуждение, сэр, отрицательно покачал головой Кодсворт. Вино схоже с живым организмом. Оно растет, крепнет, наполняется вкусом, но со временем дряхлеет и умирает. Особенно быстро это происходит, если его неправильно хранить. Но даже при соблюдении всех условий восемьдесят — девяносто лет предел для этого благородного напитка. К сожалению, когда упали первые бомбы, винный погреб засыпало, а на его расчистку ушло слишком много времени..

— А хозяин к нам не спустится? Вскинув бровь, наемница с интересом пронаблюдала за ловко разливающим по фужерам густую маслянистую жидкость роботом, и вытащила из кармана сигарету. — Здесь можно курить?

— Хозяину последнее время слегка не здоровится. Но он спустится к ужину. Курите. Я могу предложить вам сигару. Хозяин давно не курит, но сигары остались.

— Сигара? Улыбнулась наемница. Пожалуй, не откажусь. Спасибо Кодсворт.

— Рад служить, подойдя к низкому покрытому по углам слегка затершейся позолотой столику робот ловко подхватил небольшую деревянную коробочку и поставив ее перед наемницей откинул крышку. Cohiba Esplendido — пояснил он с гордым видом. Хозяин говорит, что это лучшие сигары в мире.

— А кто твой хозяин? Осторожно коснувшись губами напитка, Райк перехватил предостерегающий взгляд Элеум и поспешно поставил сосуд на место.

— Владелец этой земли и поместья, господин Льюис — Грегори Гринспринг конечно. Гордо приосанился дворецкий. К сожалению после бомбардировок владение пришло в некоторый упадок, а хозяева заболели. Но Гринспринг, по прежнему, остается одним из самых уважаемых семейств в этих краях. Оплот стабильности. Столпы общества, с вашего позволения юный сэр. Развернувшись, Кодсворд окинул скептическим взглядом фигуру неподвижно стоящей в углу гостиной, так и не расставшейся с пулеметом, просто перевесившей его за спину Куклы и повернулся к путешественникам. — Простите, но может быть юной мэм будет удобней в комнате для прислуги?

— Здесь есть еще прислуга? Удивился снайпер.

— После бомбардировок, не все нашли в себе силы сохранить верность семье. К сожалению, я остался один. — горестно покачал головой дворецкий.

— Она член нашего отряда Кодсворт. Не слуга не рабыня и не вещь. Широко улыбнувшись пояснила андроиду Элеум. В сочетании с торчащей у нее в зубах огромной сигарой улыбка, получилась достаточно жутковатой.

— Хозяину это не слишком понравится, чопорно поджал узкие, цвета ртути губы робот. Но вам видней, мэм. А теперь прошу меня простить. Пойду, помогу, хозяину спустится. Ужин будет подан через двадцать минут.

— Конечно, сладенький. Не вынимая сигары изо рта, Ллойс неуловимым движением достала из кобуры обрез, навела ствол на повернувшегося к ней затылком робота и спустила курок. Грохнуло так, что заложило уши. Во все стороны брызнули осколки керамики и горячего пластика.

— Какого хрена!! Вскочил на ноги Ыть. Ты чего, ыть, творишь?!

— Да все правильно она сделала, со смешком отставил в бокал с наливкой в сторону Пью. Я тоже не помню где у этой модели выключатель. Ты что запах не почувствовал?

— Ну… ацетоном, ыть, слегка тянет, нахмурился толстяк. И проводкой паленой, покоился на все еще дергающегося на полу робота.

— Упырями тут пахнет, усмехнулась Ллойс, передернула затвор, и ловко подхватив вылетевшую гильзу, спрятала ее в карман.

— А-а-а… Больно!!.. Ик! — Неожиданно икнул сжавшийся в комок и зажимавший правое ухо скриптор. Из под ладони на плечо подростка медленно капала кровь. Пошарив по столу свободной рукой, Райк нащупал стакан с соком и механическим движением потянул его к себе.

— Ну ты и уникум. Испугался что ли? Елейным голосом поинтересовалась у Райка наемница. — Будь добр оставь каку, там как минимум снотворное.

— Да откуда тут снотворное. — Не торопясь встав стрелок вытащил из за пазухи пистолет и щелкнул предохранителем. — Рядом с Свечением, как мне помнится полно пауков с нервно паралитическим ядом. Яд прекрасный, хоть в мышцу его коли, хоть в еду лей. Только одна проблема, кислит он слегка.

— А, точно, вспомнила… Кивнула Элеум. Песчаный каракут называется. А еще иногда горлолазом.

— Никогда не слышал. Это из-за милой привычки в рот спящим заползать? Поинтересовался Пью.

— Ага, с рассеянным видом оглядывая комнату ответила Ллойс.

— Мне осколком ухо рассекло, пожаловался поспешно отбросивший в сторону стакан скриптор.

— Ну, извини, сладенький, я тебя позже, где бо-бо поцелую, пожала плечами наемница. Может быть. — Только ты подружке своей красивой не рассказывай, а то заругает. Перезарядив обрез, наемница обернулась к снайперу. — Ну что Пью, пойдем, завалим упыря?

— Думаю он где-то наверху заперт, кивнул стрелок. Дамы вперед..

— А ты шутник, милый. Усмехнулась девушка.

— Я одно не понял, все эти, сэр, мэм, это вообще, ыть, что такое было? Почесав затылок, тяжело вздохнув, рухнул обратно в кресло заметно успокоившийся толстяк. И может его все же добить? Кивнул он на продолжающего упрямо дергаться робота.

— Вот ты и добей, если хочешь, пыхнула сигарой девушка. А Кукла тебе поможет.

— Это, ик… стандартный речевой набор, ик… робота слуги. Вроде как до войны людям, ик… нравилось, что к ним так обращаются. Булат, привет. Те, что на центральной базе у… ик… нас тоже так разговаривают, неожиданно подал голос все еще зажимающий продолжающее кровоточить ухо скриптор.

— Пошли уже, повернулся к продолжающей задумчиво дымить обгрызенной сигарой наемнице Пью. Не по себе мне, что тут по дому тварь бродит. — А ты Райк поищи пока тут умывальник или душевую. Заодно и рану перевяжешь.

— Интересно, тут есть горячая вода? Убила бы за ванну. Мечтательно закатила глаза Элеум.

— Мыло. Вода. Вжик — вжик. Хорошо. Упырь. Плохо. — Подтвердила Кукла.

Глава 9

Очнулся Райк как-то быстро, рывком, минуя то расслабленно-ленивое состояние между сном и бодрствованием, которое обычно сопровождало его, если он просыпался в мягкой постели. В постели? Стараясь не обращать внимания на внезапно накатившую слабость, скриптор, откинул в сторону одеяло, бодро спрыгнул с широкой, необычно высокой двуспальной кровати. Его босые ноги тут же утонули в густом, безупречно чистом, разве что немного пахнущем старостью и сухой шерстью ковре. С удивлением подросток осознал, что он впервые, пожалуй, за последние несколько недель, спал без одежды. Это было бы очень приятным фактом, если бы он помнил, как раздевался. Но события вчерашнего дня и большей части вечера почему-то скрывались в густом и липком тумане беспамятства. Стоило только попытаться что-нибудь припомнить, как и без того тяжелая, будто наковальня, голова начинала пульсировать болью, а к горлу подкатывала тошнота. Несмотря на приоткрытое окно, в комнате было душно и жарко. Солнце, прорываясь через легкие полупрозрачные шторки, заливало богатое убранство спальни ярким, раздражающе болезненным светом. Выцветшие бархатные обои, покрытые замысловатой резьбой деревянные панели, развешанные по ним странного вида фото в рамках, ухоженную мебель довольно древнего вида, огромную кровать, на которой он очнулся, стоящее в дальнем углу непонятное сооружение — что-то типа небольшой тахты на вычурных гнутых ножках, с наброшенным сверху мятым покрывалом… Пахло мастикой, песком и чуть-чуть пылью. Из-за окна раздавались приглушенные звуки. Будто большой и острый резак с точностью и неторопливостью маятника, древних механических часов, врезался в нечто хрустящее и неподатливое. Эти звуки вызывали какие-то смутные и неприятные ассоциации, но стоило только попробовать сосредоточиться, как затылок начинал пульсировать болью. Оставив бесплодные попытки и оглядевшись по сторонам, скриптор с облегчением увидел, что его одежда аккуратно сложена на стоящем поодаль, обитом потертой тканью стуле, а на прикроватной тумбочке кто-то заботливый оставил большую, слегка помятую алюминиевую кружку с водой и пару соевых батончиков. В желудке предательски заурчало. Вода была теплой и слегка отдавала ржавчиной, а успевшие набить оскомину за время путешествия, приторно сладкие энергетические батончики — единственное, что осталось от армейских пайков, вызывали изжогу одним своим видом, но голод и жажда отступили, голова перестала гудеть, и даже наполнявший ее туман, стал немного прозрачней. Во всяком случае, он вспомнил, как вчера кто-то, ругаясь в полголоса, стаскивал с него штаны. Коснувшись стрельнувшего острой болью заклеенного пластырем уха, Райк тяжело вздохнул и принялся одеваться. Память потихоньку возвращалась. Повесив на плечо автомат, скриптор, не обращая внимания на вновь накативший приступ слабости, от которого его бросило в пот, буквально вбил ноги в стоящие у кровати высокие фиберглассовые ботинки и заспешил вниз.

* * *

Стальное, тупое, словно валенок, покрытое в равной степени ржавчиной и царапинами лезвие слегка погнутой прежними владельцами лопаты с хрустом врезалось в сухую неподатливую землю. Очередная порция смеси гравия, песка и пыли, описав широкую дугу, приземлилась на вершине успевшей изрядно вырасти за последний час земляной кучи. Стоящая посреди длинной, глубокой, по грудь взрослому человеку, и довольно широкой ямы наемница отставила инструмент в сторону и, утерев выступивший на лице пот подолом не первой свежести майки, повернулась к подростку.

— Проснулся, наконец. — Неторопливо кивнула она, и, покопавшись в боковом кармане, выудила из него пачку сигарет. — Ну и здоров же ты спать, Райк.

Скриптор поспешно отвернулся. Было жарко, и Ллойс, скинув куртку, спустила верхнюю часть комбинезона, обвязавшись рукавами на манер пояса, а промокшая от пота ткань сшитой Куклой то ли футболки, то ли майки, была слишком тонкой, чтобы что-то всерьез скрывать. Чувствуя, как его лицо наливается предательским жаром, Райк, прикрыв глаза, попытался вызвать в мыслях образ Кюри. И с удивлением понял, что ничего не получилось. Нет, он все помнил. Густые, пахнущие какими-то сладкими травами и уложенные в сложную прическу волосы, ровные, белые, как снег зубы, умело подведенные невероятно яркие, хоть, и слегка холодные глаза. Небольшую родинку над верхней губой. Помнил слова, что шептал ей перед уходом. Помнил ее снисходительную улыбку. Ее обещание дождаться. Но сейчас все это казалось незначительным, плоским, выцветшим, будто старые довоенные фото, украшающие стены его сегодняшней спальни. Надуманным. Ненастоящим… Райк не понимал, что с ним происходит. Почему эта диковатая, с отвратительным характером женщина действует на него, как магнит на железные опилки. Почему он, верный сын Легиона, ученик одного из лучших паладинов Ордена, он, которого с детства учили определять и искоренять ересь, доверяет этой дикарке так, словно она его сестра по оружию и вере. Доверяет полностью и безоговорочно, несмотря на всю ее ненависть к Легиону, и то, что одна из многочисленных, казалось бы, давно и безнадежно «посыпавшихся» нанокультур-нейромодуляторов во время спорадических вспышек активности «подсвечивает» ее бордово-красным цветом, истошно вопя об опасности и враждебности объекта, прогнозируя почти стопроцентную вероятность провала задуманного в случае не устранения угрозы. Почему он готов часами наблюдать, как она чистит оружие, болтает, курит, ругается и даже плюется. Почему ему так нравятся эти вечно оскаленные в кривой, злобной усмешке, желтоватые от никотина острые зубы. Почему ему хочется разглядывать эти пошлые и грубые татуировки, а покрытые ссадинами и мозолями на костяшках, оканчивающиеся изгрызенными ногтями, пальцы кажутся ему более привлекательными и живыми, чем ухоженные ручки никогда не пренебрегающей маникюром Кюри… Пальцы. Мозоли. Сбитые костяшки… Боль в затылке стала нестерпимой.

— Эй! Ты чего уснул? — Вывел его из прострации голос Элеум. — Помоги-ка лучше. — Ткнула она дымящимся концом сигареты в сторону скорчившейся на грунте недалеко от ямы напоминающей смесь человека, гиены и полураздавленного паука, фигуры.

Взгляд Райка невольно прошелся по бугристой, серо-стального цвета коже, по торчащим вдоль позвоночника из здоровенного спинного горба шипам, по прикрытой пучками длинных спутанных волос плеши, плоской, словно срезанной, макушки, гипертрофированной, вооруженной, больше бы подходящими хищной рыбе, чем человеку, зубами верхней челюсти, споткнулся, наткнувшись на огромную рану на месте нижней, на секунду задержался на обтянутой, разошедшейся, покрытой кое-где струпьями, залитой застывшей кровью, мало уже чем напоминающей человеческую, морде. Переместился на вторую тварь, намного более мелкую, болезненно сухую, но все еще более-менее человекообразную, просто скособоченную, смятую и перекрученную добрым десятком пулевых попаданий. На трупе монстра можно было разглядеть остатки того, что при должном воображении сошло бы за изодранное ситцевое платье. Женщина, осознал он внезапно, это существо когда-то было женщиной. Где-то в районе виска раздался чуть слышный звук, словно прямо в голове у скриптора лопнул огромный мыльный пузырь, и пошатнувшегося от неожиданного приступа головокружения Райка затопили воспоминания.

* * *

Ударивший по ушам гром выстрела, рванувший ухо нестерпимо горячий, острый, словно бритва, осколок… Стук шагов и грохот переворачиваемой мебели, крики и хлопки приглушенных деревянными перекрытиями выстрелов наверху, там, куда отправились Ллойс со снайпером… Полутемные коридоры особняка.

Он был сам виноват, слишком расслабился, слишком понадеялся на остальных. Упырь напал на него, когда он поворачивал сияющую начищенной медью ручку того, что он считал дверью в ванную. Огромная, похожая больше на вставшего на дыбы медведя, чем на человека, фигура выросла в темноте коридора совершенно бесшумно. Гигантская, чем-то напоминающая заточенные грабли когтистая лапа обманчиво неторопливо рассекла воздух и выбив из стены целый пласт штукатурки упала на голову скриптора. Райка спасла тяжелая, дубовая дверь и раненное ухо. Видимо, кровопотеря оказалась серьезней, чем он думал, и почувствовавший, что сейчас от страха и накатившей слабости он просто потеряет сознание, подросток, вместо того, чтобы отшатнуться от монстра, чувствуя, как неожиданно превратившиеся в кисель ноги стремительно теряют опору, шагнул вперед и вцепился в косяк. Странно, но тогда ему показалось намного более важным остаться стоять на ногах, чем избежать атаки. Монстр этого не ожидал. Проехавшись по дверному полотну когти чудовища вместо того, чтобы сорвать с него скальп и размозжить голову подростка, словно гнилой фрукт, прошли вскользь, рванули за волосы и отбросили прочь. В соприкоснувшемся со стеной затылке словно взорвали небольшую бомбу, в глазах потемнело от боли. Райк заорал. Перехватил автомат, раздирая кожу ладони хлопнул по флажку предохранителя, навел ствол на занимающую, казалось, все пространство коридора размытую, двоящуюся, утопающую в чем-то красном и липком, заливающем глаза фигуру и, всхлипнув, нажал на спуск. Оружие неожиданно больно лягнуло в плечо, грохнул выстрел, из груди монстра выбило фонтанчик крови, но упырь даже не пошатнулся. Скриптор отчаянно затряс оружием, не понимая, почему его снова заклинило. В голове, пойманной за жабры рыбой забилась мысль, что у этой винтовки крайнее положение предохранителя переключает ее в полуавтоматический режим. И, что сделано это именно для того, чтобы поддавшийся панике солдат не выпустил впустую весь свой боезапас. Пальцы потянулись к переводчику огня, но сделать уже ничего не успели. Монстр зарычал и прыгнул. Райк снова вскрикнул, попытался откатиться в сторону, запутался в собственных ногах, выставил перед собой оружие, прикрываясь автоматом, словно щитом, зажмурился, съежился в ожидании следующего, скорее всего, последнего для него удара. А когда открыл глаза…

Ллойс не должна была успеть. Все случилось слишком быстро, чтобы хоть кто-нибудь смог прийти к нему на помощь. Да он слышал тяжелые шаги и сиплое дыхание бегущего откуда-то со стороны кухни Ытя, лязг затвора пулемета Куклы, отчаянно злобный, забористый мат Пью, но они были слишком далеко от него — в соседней комнате, и им еще предстояло пересечь коридор, что было равносильно тому, как если бы они находились в другой галактике. А оставшейся на втором этаже девушке, чтобы оказаться здесь, пришлось бы еще спуститься вниз по лестнице, пройти через гостиную в холл и преодолеть столовую, но именно Нежить стояла сейчас между ним и монстром. И именно мощный удар приклада ее обреза, сбив прыжок, отбросил чудище на пару шагов назад. Коротко глянув на то, что осталось от познакомившегося с зубами мутанта ложа, наемница с глухим звериным рыком запустила остатки безнадежно испорченного оружия прямо в морду оскалившегося упыря. Следом отправилось два, невесть откуда, вытащенных ножа. Первый, рыбкой сверкнув в воздухе, вонзился чудовищу в район паха, второй с противным чваканьем погрузился в грудь. Отступившее было существо зашипело, словно проколотая покрышка колеса авто, опять сверкнуло вполне подошедшими бы акуле или крокодилу зубами, метнулось вправо, потом влево, но, видимо, осознав, что уйти попросту не успеет, скакнуло вперед. Райк снова взвизгнул. От страха. Не за себя. Он почти увидел, как сломанной куклой отлетает от удара жилистой, неестественно длинной, увенчанной стальными крючьями когтей лапы, кажущееся сейчас таким хрупким тело, как брызжут кровью и вываливаются на паркет разорванные внутренности, как закатываются от болевого шока глаза…

А потом случилось еще одно чудо. Элеум была крепкой. Мускулистой. Райку трудно было это признать, потому что это граничило еще с одной ересью, но ему нравилось наблюдать, как она что-то делает, как рубит кустарник, заостряет колья для палатки, как при этом под кожей ее спины и рук перекатываются крепкие узлы мышц. Как напрягается невероятно плоский, настолько плоский, что далеко не толстому скриптору становится немного стыдно при каждом взгляде на ее живот. А еще она была довольно высокой. Не такой, конечно, как Пью или Ыть, но высокой. Несколько раз он попытался прикинуть, сколько же она весит. Подсаживал ее, когда она куда-нибудь лезла, подавал руку, помогая встать. Почти каждый раз зарабатывал насмешливый взгляд, едкий комментарий или беззлобный тычок в плечо, но по всему получалось, что в девушке, на самом деле, не меньше восьми десятков килограмм. Если честно, Райку было стыдно, как легко она справилась с ним в их первую встречу. Да, средний легионер-боевик был выше его на две головы, весил не меньше центнера, и на базе Райка довольно часто за глаза называли недомерком, но на татами он побеждал и более крепких противников. Важно не то, насколько ты быстр и силен, важно, как ты эту силу применяешь, любил повторять мастер по рукопашному бою, и словно подтверждая его слова, здоровяки, казалось, способные размазать подростка одним ударом, послушно падали лицом в ковер. Мастер почти постоянно говорил, что у него есть талант и надо просто прилагать больше усилий к обучению. Конечно, правила спортивного поединка сильно ограничивают, а еще у него тогда была повреждена нога, но все же…

Сейчас Райк понимал, насколько беспочвенными и глупыми были все его оправдания. Не смущаясь отсутствием чего-то, хоть сколько-то напоминающего оружие, Ллойс, шагнув навстречу монстру, неуловимым движением вскинула руки в «классическую» стойку и провела стремительную серию из шести ударов. Раз — и кулак левой с треском врезается в широкую челюсть упыря, подавляя его атаку в зародыше. Два — правая молотом бьет в солнечное сплетение, заставляя потерявшее ориентацию чудовище согнуться в поясе. Три — левая гвоздит в район уха, туда, где под кожей бьется жирный мерзко пульсирующий при каждом движении монстра паук вздувшихся от напряжения вен. Четыре — снова правой, сильно, на выдохе с криком; в скулу с мерзким хрустом, превращая большую часть морды твари в ощетинившееся осколками кости месиво. Пять — костяшки левой соприкасаются уже с фонтанирующим черной кровью широким и приплюснутым носом, загоняя осколки костей в то, что осталось у чудовища от лобных долей мозга. Шесть — сцепленными в замок руками в уже сломанную челюсть с другой стороны, напрочь вырывая ее из суставов и отправляя ее в короткий кровавый полет. На темных обоях расцветает алая клякса. В узком и темном коридоре пахнет скотобойней. Съежившийся, уже не кажущийся настолько огромным монстр жалобно скулит и грудой дергающего мяса оседает на пол. Из того, что осталось от его головы, хлещет целый водопад крови и мерзкой, похожей на смешанный с ртутью гной жижи, а Элеум, перестав обращать на упыря хоть какое то внимание, склоняется над скриптором:

— Черт, Райк. Дебил. Долбоклюя кусок. Тебе, ведь, вену рассекло… — Доносится откуда-то издалека ее голос. — Надеюсь, он тебя не покусал? А то у нас, ведь, вообще никаких антидотов нет… Может, у Ытя… Черт, похоже сотрясение. Потерпи, милый, я сейчас…

Подростка окутывает тьма…

* * *

— Ра-а-айк? — Выдернул его из мутного болота воспоминаний голос наемницы. — Похоже, он тебя действительно сильно приложил. Ладно, сама справлюсь. — Отбросив в сторону потухший бычок, Элеум ловко выскочила из ямы, брезгливо морщась, спихнула вниз оба трупа, используя лопату как рычаг, а потом, кряхтя от усилий, приподняла над землей и, перевалив через край, ухнула в яму какую-то массивную, тяжелую даже с вида, слегка тронутую ржавчиной железку — судя по всему, разбитый автомобильный двигатель.

— О, вот вы где. А я вас, ыть, уже обыскался. — Пропыхтел, вышедший из-за угла дома толстяк.

— Вовремя ты, — глубоко вздохнув, девушка примерилась к следующей железяке — бывшему нагревательному элементу, невесть как оказавшегося в этом месте промышленного масляного калорифера.

— Я всегда, ыть, вовремя, — проворчал то ли не заметивший упрека, то ли просто решивший не обращать внимания на подколки наемницы Ыть. — Мы хранилище вскрыли. Ну то, в подвале, что за дверью здоровенной. Там, ыть, целый склад. И запчасти есть. Так что — через пару дней сможем отсюда свалить. Дай-ка помогу. — С легкостью перехватив у покрасневшей от усилий девушки волочащийся по земле кусок металла, толстяк одним мощным рывком отправил его в яму. Раздался грохот и мягкий влажный хруст. — Эво как… Подстраховаться хочешь?

— Ага. — Раздраженно сплюнув, наемница воткнула в землю лопату и потянулась к стоящей на краю могилы большой, заляпанной машинным маслом канистре. — По уму их бы на куски разделать, но, уж больно это дело муторное.

— Смотри, что я для тебя нашел. — В руках толстяка появилась длинная, сверкающая полоса стали. — Пью хотел себе забрать, а я, ыть, не дал.

— Знатное рубило. — Безразлично хмыкнула Ллойс.

— Сама ты, ыть, рубило, — не на шутку обиделся толстый торговец. — Вот смотри.

Крепко зажав рукоять оружия, толстяк упер острие в землю и наступил на него ногой. Брови уже успевшего досадливо поморщиться в ожидании жалобного звона лопнувшего металла Райка невольно поползли вверх. Вместо того, чтобы сломаться, оружие пружинисто изогнулось под прямым углом, а потом с чуть слышным, совершенно не характерным для стали звуком, распрямилось обратно.

— Это настоящая боевая жабля. — Гордо, будто сам принял участие в создании чудо-ножа, подбоченился толстяк. — Такими еще задолго до войны, в древности рубились. Смотри, какой металл — хоть штопором загибай, хоть гвозди руби — ничего не будет.

— Дай-ка. — Протянула руку Элеум. Получив оружие, девушка взвесила клинок в руке, несколько раз взмахнула, хитро крутанула вокруг кисти и уважительно присвистнула. — Смотри-ка — с паутинкой. По идее, этой штукой можно не то, что гвозди, рельсы рубить. Странно. Я лезвия из наностали только на вибрационных клинках[33] раньше видела… Хорошая штука. Спасибо, Ыть.

— Да я, ыть, чего, — развел руками толстяк. — Я думал, ты обрадуешься, жабля такая из Сити не меньше цинка патронов потянет..

— А ты ее мне купил? В подарок? Сладенький, какой ты щедрый, я, прямо, балдею. — Насмешливо прищурилась наемница. — Нет, знаю, ты ее в бою добыл. Двух упырей грудь в грудь встретил. Прямо, рыцарь на белом скакуне. Без страха и укропа.

— Да я не к тому… просто… — Смешался толстяк.

— Просто очень прозрачно намекнул, что отдариться бы не мешало. Не зарывайся, Ыть, — фыркнув, наемница еще пару раз крутанула в руке новоприобретенное оружие. — С Пью я бы сама договорилась. Жабля, не жабля… Он снайпер, на хрена ему такое рубило? Но, все равно, спасибо. Вот тебе плата. — Неуловимым, смазанным движением шагнув к опасливо отпрянувшему торговцу, Элеум встала на цыпочки, обхватила бычью шею руками и чмокнула опешившего толстяка в щеку. — А теперь вали, вали давай, — подтолкнула она то ли от возмущения, то ли от неожиданности хватающего ртом воздух, словно вытащенная на берег рыба, Ытя, — нам с Райком еще упырей жечь.

— Правильно говорить сабля. — Вздохнул скриптор. — И это не она. Это вакидзаси. Короткий боевой меч. Им островные люди сражались. Не те, которые белые и рыжие, а те которые желтые, узкоглазые. Перед войной появилась мода делать такие штуки из стали с нанитами. Дорогие игрушки для коллекционеров. Действительно хороший клинок. Ты права: им можно и рельсу разрубить. Если силы, конечно, хватит. И терпения.

— А ты ыть, откуда знаешь? — Подозрительно нахмурился толстяк.

— Да наплевать, как это называется, рубило и есть рубило. Хотя, ты прав — красивое. — Улыбнулась Элеум и, небрежно воткнув новоприобретенное оружие в землю, вернулась к канистре.

Скриптор почувствовал, как в нем поднимается волна раздражения. Он искренне не понимал, почему наемница уделяет столько внимания этому уродливому, как морально, так и физически, мужику. Почему делает вид, что не было предательства, из-за которого все они попали в эту ситуацию. Почему разрешает ему есть с ними из одного котелка…

— У меня книги есть. И я много читаю Ыть. Это полезно. — Похлопав по левой стороне куртки, где под тонким материалом подкладки, в потайном кармане лежал планшет Райк заставил себя расслабленно улыбнуться. Получилось, хоть и с трудом.

— Ллойс права, пацан; какая, ыть, разница, как это называть, главное, что этой штукой делать можно, — отмахнулся толстяк. — Ладно, пойду, посмотрю, что с робота скрутить получится. Хоть, и постаралась ты, Дохлая, там конкретно. Ну, как можно было одной пулей и центральный процессор, и кристаллы памяти, и ферроблоки, и банки с биогелем, и резервные катушки, и…

— Ты мне еще счет катушками выстави, акула торговли… Вали уже, маму твою в ноздри, — раздраженно буркнула, опрокидывая над ямой канистру Элеум.

Из горловины сосуда потекла слегка вязкая, остро пахнущая жидкость.

— Да иди ты, — разочарованно буркнул Ыть и, грузно топая, скрылся за домом.

— Райк, вон в том сарае дрова, — ткнула в сторону стоящего поодаль амбара Элеум. — Принеси, пожалуйста пару поленьев. А лучше десяток. Или здесь постой, а я сама принесу.

— А зачем их сжигать? — Почесал затылок скриптор. — Ну, в смысле — упырей. В боевых наставлениях сказано: закапывать.

— Ну как зачем? — Искренне удивилась девушка. — Сам посуди. Эти двое, — кивнула она в сторону импровизированной могилы, — уже давно, по сути, мертвы. Да, я разрушила остатки мозгов. Лишила их возможности двигаться. Но наноботов-то не убила. Они еще несколько суток активны будут. А, может, и больше. И, черт его знает, на что они способны. Сам знаешь, это от типа и поколения наноколоний зависит, а на морде, чем их накачали, у них не написано. Если модификации боевые, то они рано или поздно, эти падлы, регенерируют. Упырей, ведь, не только за внешний вид так называют. Иногда бывает, что всю обойму в башку всадишь, зароешь, а он через неделю выкапывается и снова беспредельничать начинает. А иногда, вроде, только шею свернешь, посреди дороги бросишь, а он так и сгниет. По хорошему, их на куски разделать надо для надежности, но рубить на куски долго, грязно и опасно, а проверять, из каких эта парочка — не особо хочется. Так что, только жечь.

— Ну, ты и загнула. Их просто так никто уже не бросает. — Покачал головой подросток. — Закапывать их нужно. Птицы и звери заразиться могут.

— Это да, — кивнула, выливая в яму остатки топлива Элеум. — Стая ворон-зомби, это пострашнее, чем целая банда рейдеров. Так ты посторожишь? Если начнут трепыхаться, просто ори и лупи их по башке лопатой. В этом радиаторе килограмм двести, да и яма глубокая — сразу не вылезут.

— Сам схожу, — тяжело вздохнул Райк. — Ты только того… Вот, — сняв с плеча автомат, скриптор протянул его Ллойс. — И если что — тоже кричи… Ладно?

— А ты прямо-таки паладин-защитник, милый. — Весело рассмеялась девушка.

Когда он вернулся, сидящая на краю могилы и беззаботно болтающая ногами Элеум развлекалась тем, что увлеченно выдирала, комкала и бросала на дно листы из какого-то пухлого журнала. Пожелтевшие от времени страницы были густо исписаны мелким, бисерным подчерком. В животе скриптора словно бы материализовался огромный кусок ядовитого льда. Райк почувствовал, как волосы на его затылке медленно встают дыбом. Любые знания принадлежат Легиону. Книги священны. Все, начиная, от глянцевых пахабных журналов, заканчивая томами уцелевших технических руководств, собиралось на базе и тщательно сканировалось. И только потом старшие скрипторы приступали к сортировке информации. С раннего детства наставники рассказывали страшные истории про еретиков, жгущих и уничтожающих книги. Про то, как в Чёрные дни в огнях печей и костров ради сиюминутного удовлетворения, ради пары лишних калорий тепла уничтожались бесценные сокровища. Как по опустевшим улицам уже мертвых городов ходили толпы обезумевших от радиации и болезней, замерзающих в лютой стуже ядерной зимы людей, поставивших себе целью уничтожить всё, что «привело их к войне». Разбивавших компьютеры, взрывавших заводы и жгущих библиотеки. Справочники, схемы и спецификации, чертежи и технические руководства к целым производственным комплексам превращались в пепел под улюлюканье и свист горстки дикарей, в которых превратилась когда-то великая цивилизация. Потом, когда тьма и холод отступили, и на волю вырвались многочисленные эпидемии, многие осознали, что буквально сожгли свое будущее. Но было уже поздно. С тех пор портить довоенные книги было страшнейшим табу. Смертным грехом, свидетелем которого сейчас он был. Рассыпая поленья, спотыкаясь на каждом шагу, подросток в несколько прыжков подбежал к наемнице и выхватил книгу у нее из рук.

— Ты… Ты… Ты что творишь? — Яростно зашипел он на девушку, крепко прижимая журнал к груди.

— Растопка нужна, — безразлично пожала плечами наемница. — А Пью сказал, что это бесполезная хрень. Записи хозяина поместья. Этот идиот, — кивнула она в сторону лежащего на дне, придавленного грудой металла тела, — до войны был врачом. Богатым врачом, если мог себе позволить постоянную культуру. Когда упали бомбы, он сразу понял, что поучил дозу, и чем ему это грозит. Но решил записать процесс превращения в упыря. Ощущения, переживания… Придурок. Будто кому-то от этого легче… Лучше бы себе в башку пулю пустил.

— Но, ведь, тогда это — уникальная рукопись, такого еще никто… Стой. — Подросток осекся и оторопело уставился на девушку. — Ты только что сказала… Ты, что, читать не умеешь?

— Не умею. Ну и что? Я, ведь, тупая дикарка, не забыл? Бывшая рабыня. Гладиатор-прайм. Боевое мясо. Зачем мне читать? — Недовольно, и как показалось скриптору, немного смущенно буркнула, скрестив на груди руки, Элеум.

— Так, как же так? Ведь, любого, кто в состоянии, учат…

— А кто не в состоянии — отправляют на фермы грести навоз… Знаю я ваши Легионерские порядки, нечего напоминать. И что ты мне в душу лезешь, а? Ну, почему ты ко мне прицепился? В ухо давно не получал? — Отвернулась от легионера и пробурчала Ллойс.

Скриптор с удивлением посмотрел в сторону буквально трясущейся от с трудом сдерживаемой ярости девушки и примирительно поднял руки.

— Да я, просто… Извини. — Аккуратно спрятав за пазуху журнал, Райк принялся собирать разбросанные поленья и скидывать их в яму. — Столько хватит?

— Масло, бензин; я до глины докопалась, так что, в землю не впитается… должно хватить. — Устало помассировала переносицу Ллойс.

— А, всё-таки, почему…

— Ты ведь от меня не отстанешь, да? Вздохнула девушка. Ты хуже репья, сладенький, честное слово..

— У тебя волосы отрастать начали. Ты оказывается рыжая. Дядька Данс иногда говорил, что рыжие, самые счастливые. — Наблюдая как отползшая на пару шагов от ямы наемница, сосредоточенно раскуривает сигарету, совершенно нелогично заметил скриптор.

— Вы, фанатики, действительно молодцы, что малышню грамоте бесплатно учите. Понимаю, что делаете это не от доброты душевной, а просто присматриваете для себя самых смышленых, но, всё равно, здорово. Но это здесь, а вот на других землях это не так. Совсем не так. — Глубоко затянувшись, Элеум выпустила изо рта тугую струю дыма и принялась рассматривать, как она растворяется в неподвижном, раскаленном воздухе. — Я родилась на берегу Светящегося моря. На севере. У нас зима почти три месяца. Сезон радиоактивных бурь. Морозы такие, что сопли в носу в лед превращаются. А остальные девять — жара, почти как здесь. Названия поселка не помню. Честно не помню — слишком маленькая была. Да и потом не узнала. Не нужно мне это было. Помню только, что он был достаточно маленьким. Дворов десять. Может, меньше. На не до учебы было — мы репу растили… и огурцы, по-моему… или не огурцы. Почти ничего не помню. — Тяжело вздохнув, девушка спрятала лицо в ладонях. — Даже, как маму звали… и папу… Мне говорили, что они погибли. Эпидемия. Желтый костотряс. Редкая пакость, сам знаешь. Ваши паладины, бывает, целые деревни выжигают, чтобы мор остановить. Говорят, смертность сто процентов. Только это все — вранье. Я, ведь, выжила. Одна. Дядька с теткой, что в соседнем селе жили, всё время повторяли, что меня, мол, кустари хотели на вакцину пустить. Что по весу на серебро меняли. А как иначе, чума дело такое, а я, типа, заболела, но хворь меня не взяла. Якобы даже староста хотел меня у них выкупить, большие деньги за меня сулил, но они не дали…

Стряхнув с кончика сигареты пепел, Ллойс задумчиво провела ладонью по покрывающей голову жесткой, красной, будто медная проволока, щетине. — Черт, черт, действительно заросла. Вот и верь после этого людям, мне обещали, что после лазерной обработки год расти не будут… Надо бы бритву найти. — Проворчала она. — Много чего, в общем, болтали. Как мне повезло, какие они хорошие, и как я должна быть им благодарна. Но я не верила. Брехня это все была. Как с волосами.

— Почему? — Осторожно поинтересовался, внутренне замерев, Райк.

— Потому, что обращались они со мной, как с собакой. Даже хуже. Было с чем сравнивать, ведь, с псиной в одной будке я и жила. — Зло сплюнула под ноги Элеум. — Жрать мне почти не давали, колотили каждый день, а потом, когда им, видимо, все это надоело, они продали меня первому же караванщику. На органы. А тот решил, что просто потрошить девчонку невыгодно, да и успеется еще, сдал меня в бордель. В аренду как бы. Повезло… Наверное.

— Так ты… — Ошарашено прошептал Райк.

— Хочешь услышать историю, тогда не перебивай, ладно? — Криво усмехнулась девушка. — Перед тобой, можно сказать, душу наизнанку выворачивают, а ты с вопросами лезешь…

— Не буду. Извини. — Поспешно вскинул обе руки скриптор. — Просто ты… никогда бы не подумал.

— Что я была в рабстве? Или что работала в публичном доме? — Хмыкнув, Элеум раздраженно растерла окурок о подошву ботинка и тут же потянулась за следующей сигаретой. — Так и есть, Райк. Рабыня, шлюха, воровка, убийца и много кто еще. Лет до десяти, таскала воду, стирала, готовила, и драила полы, а когда хозяин решил, что я достаточно подросла, мне сделали клеймо и отправили на верхний этаж. Я пробыла там еще два года, пока один из клиентов не решил отпилить мне ноги. Ради забавы, как я понимаю. Ему просто нравилось делать больно. И у него было полно серебра, во всяком случае, достаточно, чтоб мой хозяин и хозяйка притона заткнулись и дружно закивали головами. А мне к тому времени удалось сделать великолепную заточку. Знаешь, все эти веревки… — Девушка невесело хохотнула и устало прикрыла глаза. — Наручники намного надежней… Кровищи тогда было… Я, ведь, первый раз человека тогда убивала, не знала еще, куда бить и сколько раз… — Ссутулив плечи, Элеум обхватила руками колени… — Почему сама не сдохла, не знаю. Хозяин от страха и злости клеймо активировал. Как же, тот мужик какой-то шишкой из самого магистрата оказался, из-за меня пришлось бизнес закрывать. Видимо, опять повезло. Похоже, наноботы клейма оказались «тухлыми» Но гнила заживо я почти месяц. Товарный вид, естественно, потеряла. Да и на органы больше не годилась. И тогда он продал меня на арену. На мясо, как сейчас понимаю.

— Значит, это правда — ты Фурия. Чемпионка арены Сити. — Покивал головой скриптор.

— Ты, все же, тупой, парень. — Усмехнулась Девушка. — Фурия выкашляла легкие, когда втянула подряд четыре дозы паленого «винта», Фурию изнасиловали и задушили кандальной цепью такие же рабы, как она, потому что непослушную девчонку решили слегка воспитать, для чего хорошенько поджарили электрошокером и бросили в мужской загон. Чемпионке-прайму всадили ржавый штырь в позвоночник и добавили пулю в сердце в первом же переулке, когда она скинула ошейник и под крики толпы вышла с арены через ворота для свободных людей. Фурии прострелили крестец, переломали ноги и бросили умирать посреди пустоши на землях Стаи, когда два стрелка, Блэк и Уайт, решили, что им надоело делить на двоих одну девчонку, а жизнь стрелка намного более скучная, чем жизнь штурмовика-оператора. Да и целый ящик военных ядерных батарей легче делится на двоих, чем на троих. Я — не она. Подохла Фурия. Нет ее. — Прищурившись, девушка смерила подростка оценивающим взглядом. — Ты не первый, кто нас путает. Я на нее, кстати, может, чуть-чуть и похожа, но генный маркер не обманешь, потому награды в любом случае не получить.

— Да понял я, понял, — вяло кивнул скриптор. — А правда, Пью рассказывал, что она со Стаей связалась?

— Ага, — фыркнула наемница. — А еще рукой пробивала бетонную стену, кидалась молниями и носила силовую броню. А, чёрт, забыла. Она атомный танк силой мысли могла раздавить. Чушь, конечно. Болтают люди, откупилась она от рейдеров — их главному сдала нычку этих сучьих стрелков-близнецов, сама сбежала, как только ходить без костылей смогла.

— А-а-а… — Понимающе закивал Райк.

— Не веришь? Как до Хаба доберемся, пойдем в первую же клинику и я при тебе кровь сдам. Или даже на вашу, как ее там… конгрегацию. Если слово дашь, что меня сразу не убьют. Проверишь по картотекам. Не нападала она на базы ваши. В Красном воевала, это да. Но с каннибалами в рейды никогда не ходила. Это ее кто-то подставить решил. Кто-то, кто посчитал, что девка слишком много просит. И слишком многие свободные стрелки к ней прислушиваются. Отрядов много — конкуренция большая, сам понимаешь. — Невесело усмехнувшись, Элеум поскребла щеку и, вытащив изо рта сигарету, с неодобрением оглядела изжеванный, прокушенный в нескольких местах фильтр и, сплюнув, сунула окурок назад. — Как думаешь, откуда ваши интенданты всю запрещенку берут? У таких, как мы, парень, еретиков и дикарей. У тех, кто не боится за этой запрещенкой в самое пекло лазить. А тебе, что интереснее, про нее или про меня слушать?

— Про тебя, конечно, — поспешил заверить девушку Райк.

— То-то же… — В очередной раз затянувшись сигаретой, девушка выпустила несколько дымовых колец. — Фурия погибла. А я просто рабыня, которая умела ловко обворовывать клиентов в борделе и оказалась достаточно смышленой, чтобы припрятать часть украденного барахла. А еще достаточно наглой и удачливой, чтобы с помощью друзей, ставя это барахло то на себя, то против, скопить серебро для выкупа.

— А потом? — Вздохнул Скриптор.

— Потом? — Вопросительно вскинула бровь Элеум.

— Я понял, почему ты не умеешь читать. — Терпеливо пояснил подросток. — Но не очень понял, чем ты занималась после… всего. Я вообще с трудом верю, что можно столько всего знать, будучи рабыней. Я, ведь, их видел. На базе. Когда наши старейшины вернулись из Сити, они привезли с собой несколько… Думали сделать из них еще один боевой отряд. Не получилось. Из них даже обслуга не вышла. Пришлось всех на поля отправить. Ведь, большинство рабов и пары слов связать не могли, им даже гаечный ключ в руки нельзя было доверить…

— Так, то большинство, а я умная. — Неожиданно весело рассмеявшись, девушка в очередной раз пригладила жесткую щетку ирокеза. — Тебе сколько лет? Четырнадцать, пятнадцать?

— Восемнадцать… — Вздохнул скриптор, ощущая, как наливается краской под пристальным взглядом наемницы. — Скоро будет. — Добавил он со вздохом.

— Не будем уточнять, что для тебя «скоро». — Кивнула Элеум. — Мне было девятнадцать, когда я вышла на свободу. Стукнуло двадцать в тот день, когда я смогла выйти из больнички на своих двоих. Вовремя, потому что несмотря на то, что арену я покидала даже по городским меркам достаточно богатой и состоятельной дамочкой, к тому времени у меня оставалось только пятнадцать монет. В Сити дорогая медицина, Райк. Особенно дорогая для тех, у кого след от клейма на груди. Серебра хватило, чтобы я дошла до первого же кабака и купила себе лицензию стрелка. — Сплюнув, девушка многозначительно похлопала по плечу, где на коже виднелась достаточно качественно сделанная цветная татуировка — череп, с пулевой дырой в лобной кости.

— Но… зачем?

— А что я еще умею? Только драться и трахаться. В бордель не хотелось. — Зло ощерившись, наемница щелчком отправила сигарету в яму. — Вот, черт, — прокомментировала она. — А я думала, загорится. Был бы неплохой финал. Дра-ма-ти-че-ский.

— Сейчас, — со вздохом открыв спасенный от поругания и огня журнал, Райк принялся аккуратно отрывать поля страниц и сворачивать их в некое подобие толстого жгута. — От сигареты бензин редко загорается.

— Знаю, потому и ждала. Думала, пары рванут, — пожала плечами Элеум. — Видно, стух он. Запарафинился.

— Бензин, вроде, не парафинится, а распадается. — Покачал головой скриптор. — А что было дальше?

— Дальше? — Достав из кармана очередную сигарету, Ллойс неторопливо покрутила ее в пальцах, понюхала и полезла за зажигалкой. — Приняла пару мелких контрактов. Разбила пару голов, перерезала пару глоток. Выбила дерьмо из пары мерзавцев. Подзаработала деньжат, купила ружье, патронов, а потом поехала на берег Светящегося моря. Я не помнила названия поселка, но прекрасно помнила дом. Ты бы видел лица моих дорогих родственничков, когда я вышибла дверь и для начала прострелила им коленки. «Нет, нет, девочка, не надо, прости, мы не знали, прости, у нас дети…» — Гнусаво передразнила она кого-то. — Я скормила их мозги собаке. Вряд ли это была та же псина, что делила со мной конуру, слишком много времени прошло. Но мне это тогда показалось забавным и справедливым. А может, все было не так. Не помню… Я тогда здорово нагрузилась амфетаминами. Плечи наемницы поникли. — Я тогда вообще серьезно подсела. Сначала, чтобы заглушить боль в костях, а потом уже без этого и не могла… Помню только, что у них оказалось полно бухла. В результате я напилась и крепко поцапалась с пришедшими выручать соседей местными. Даже кого-то порезала… Не стоит недооценивать репоедов парень, они тоже неплохо стреляют. Особенно в спину. — Задумчиво выпустив в воздух колечко дыма, девушка повернулась к скриптору. — Не надоело еще мое нытье? И вообще, где гримаса отвращения и брезгливости? Где праведный гнев? Почему ты не говоришь мне, какое я кровожадное чудовище?

— Ты — не чудовище. Просто… — Тяжело вздохнув, скриптор принялся мять в руках бумажный комок. — Расскажи все до конца. Тебе, ведь, это тоже важно, так?

— Не так как ты думаешь, — усмехнулась делая очередную затяжку Элеум. — Не так как ты думаешь, сладенький.

— И все же..

Девушка покосилась в сторону скриптора и тяжело вздохнула. — Ладно, проворчала она, наконец. — Очнулась я в хижине чувака, который называл себя «Великий Хранитель знаний». Именно так, а не иначе. Великий, мать его за ногу, хранитель знаний. С большой буквы. Меня ему «подарили». Если точнее — расплатились мной за починенный ветряк. Почти год у него прожила. Там всего и нахваталась. Несмотря на то, что он был с прибабахом, старик действительно много знал. Иногда мне казалось, что он разбирается во всем на свете. Начиная от сельского хозяйства, рецептов взрывчатки и пороха, заканчивая тем, как обогащать руду, почему киты топят лодки и как рождаются радиоактивные бури. Он один жил. Как эти, — кивнула она в сторону дома, — тоже с роботом-помощником, только без мин. Не нужны они ему были. Его никто бы не решился тронуть. Боялись, что он уничтожит мастерские и лабораторию. А он чинил все, что ему приносят, от генераторов до солнечных батарей и андроидов последних моделей. А еще он придумал, как очищать от радиации и тяжелых металлов почву, как надежно фильтровать воду, делал чертежи ветряков и водокачек, вывел новый сорт съедобных фруктов и несколько пород сторожевых собак…

— И он просто так тебе все рассказывал? — Удивленно вскинул брови Райк.

— Нет, конечно. — Фыркнула Элеум. — Но, во-первых, ему было очень одиноко и скучно. Во-вторых, он любил выпить, а пьяные любят поболтать. А, в-третьих, я с ним спала.

— Что!? — Поперхнувшись от удивления, подросток дернул страницу слишком сильно, и вместо аккуратной бумажной полоски на землю упал неопрятный наполовину покрытый буквам обрывок. После некоторых колебаний решив, что у него, все равно, нет клея, и большой беды от потери одного листа и так уже наполовину изодранной книги не будет, скриптор с тяжелым вздохом добавил его к общей куче.

— Ну, вот проняло, наконец. Губки-то поджались, будто на дерьмо в сортирную яму взглянуть решил. — Жестко усмехнувшись, Ллойс громко хрустнула костяшками пальцев и, отвернувшись от скриптора, уставилась в видимую только ей точку на стене дома. — Драться или трахаться, парень… Так что да, я с ним спала, а когда он не мог, то заставлял своего робота делать со мной… всякое. Любил смотреть старый хрыч. Милый, как ты думаешь, почему женщины среди наемников редкость? Потому что мы терпеливей да покладистей? Потому что слабые? Потому что к драке непривычны? Чушь. Такие еще в Черные дни передохли. Просто наемник своей смертью помирает редко. А смерть, Райк, она разная. Вот с вами, мужиками, все понятно. Либо просто помрешь, либо помрешь, но плохо и тяжело. У нас, девочек, все сложнее. Девчонки всегда стараются оставить себе последний патрон. Некоторые даже делают себе искусственный зуб с ядом внутри. И ходят только в составе отрядов. Ты мало общался с репоедами, Райк. Тем самым «мирным населением», которое, если верить вашим проповедникам, вы так рьяно защищаете. И не знаешь, на что они способны. Женщин-стрелков стараются брать живьем. И даже поменьше калечить. Намного, ведь, веселее отымев ее всей деревней утопить в выгребной яме. В несколько этапов. Или забить в нее ножку от стола или бутылку и посмотреть, как она будет корчиться. А уж потом, натешившись, добить, как можно более унизительным и болезненным способом. Это в лучшем случае.

— А в худшем? — Сглотнул набежавшую кислую слюну подросток.

— А в худшем — попадешь в рабство. — Покрутив в руках протянутый скриптором неопрятный бумажный комок, наемница ловко подожгла его от окурка и бросила огненный мячик в могилу. На этот раз получилось. Взметнулось и загудело пламя. На путешественников дохнуло непереносимым жаром. — За все надо платить, парень, за умение обращаться с ножом и дубинкой, за миску тухлой баланды, за дозу паршивого винта, за то, чтобы не проснуться с заточкой в горле или членом в заднице… — Задумчиво глядя в огонь, проворчала Элеум. — Драться или трахаться. Старик не учил меня грамоте потому, что понимал, научившись читать, я перестану платить ему за его драные истории. Он бы, конечно, все равно, меня заставил, но тогда бы ему пришлось спать в полглаза. И даже запри он меня окончательно в клетку, его бы это не спасло. Он понимал, что я рано или поздно пойму, как снять с шеи ошейник с бомбой и попытаюсь сбежать. Он был жадный. И сумасшедший. А может, просто боялся, что я найду что-нибудь в его книгах.

— Это что например? — Скептически хмыкнул подросток. — Как делать ветряки?

— Не знаю. — Пожала плечами Ллойс. — Знаю только, что в последние недели своей жизни он стал совсем дерганый. И к нему начали частенько заезжать шишки из Сити. А один раз, напившись до белой горячки, он начал крушить лабораторию и нести какой-то бред о «рециклинге ядерных батарей», генной ремодуляции и АТЛ, что бы это ни было.

— Это невозможно… — Тяжело вздохнул подросток. — Так даже до Чёрных дней делать не умели. Если бы мы научились перезаряжать батареи…

— А я спорю? — Развела руками наемница. — Сама знаю, что это фигня. Но однажды ночью прилетел винтокрыл и выпустил в дом десяток ракет. Грохот километров за пятьдесят слышали. Я выжила только потому, что накануне он отправил меня в соседний поселок за молоком. За гребаным козьим молоком. Старый хрыч жить без него не мог. Когда я вернулась, на месте дома была одна большая яма. Решив, что терять мне точно нечего, я избавилась от ошейника, пришла на ближайшую ферму, угнала у репоедов старый байк и уже к концу дня была километров за триста от тех мест. — Хохотнув, девушка плюнула в огонь и отвернулась. — Ну, вот, пожалуй, и вся история. Понравилась?

— Ты умеешь водить байк? — Удивился скриптор.

— Байк, кар, багги, боевую фуру, — пожала плечами Элеум, — легионерский экзоскелет. На арене это называлось «стальные бои».

— Хочешь, научу тебя читать? — Втянув голову в плечи, словно в ожидании удара, почти прошептал Райк. — Если стесняешься, будем заниматься ночью, чтоб остальные не узнали…

— Тоже хочешь платы? А как же твоя невеста? — Резко развернувшись, Элеум с прищуром уставилась на подростка. И тебя не смущает, что я лет этак на пять тебя старше? Или я действительно тебе нравлюсь? — Неожиданно закинув за голову руки и выгнувшись, так чтобы измазанная землей майка посильнее обтянула грудь, наемница призывно облизнула губы и подмигнула поспешно отведшему в сторону взгляд подростку.

— При чем здесь это, — слегка раздраженно проворчал скриптор. — Я думал, что если я научу тебя читать, ты меня… Чтобы я тоже так умел. В смысле, упыря одними кулаками… — Кивнул в сторону чадящего костра и чувствуя, как предательски горят уши, пояснил Райк.

— Не сумеешь. Сама не понимаю, как у меня это вышло. — Задумчиво протянула, не переставая улыбаться своим мыслям Ллойс. — Значит все равно лапать будешь… Ладно… Уговорил. Согласна.

— Элеум, а тебе от всего этого не противно? — Осторожно убрав за пазуху остатки журнала, Райк обвел руками пространство вокруг.

— От чего, этого? — Хмыкнула наемница. — От этого гребаного мира? От того, кто я такая? Противно, конечно, но я давно научилась принимать всё так, как есть.

— Нет, я не об этом. Просто… Сейчас… Ну… Чем мы лучше рейдеров? Пришли в чужой дом. Убили хозяина. Сейчас грабим…

— Хороший вопрос парень, — цокнув языком, девушка отбросила окурок в сторону, подошла к подростку и, положив руки ему на плечи, заглянула в глаза. — Будь хозяин человеком или разумным мутантом, может, так бы оно и было, Райк. Но на самом деле все обстоит совершенно иначе. Владелец этого дома потерял все человеческое сто лет назад. Упыри от диких зверей только одним отличаются, зверь все что угодно жрать может, а упырям нужен человеческий белок. Они без него гнить начинают. Хозяин поместья стал обыкновенным монстром. А его безмозглый слуга-робот, хотел нас отравить и скормить ему заживо. Вот и все. И хватит об этом думать.

— А ты разве?.. Ты, ведь, в Стае была…

— Нет. — Покачав головой, ответила Элеум. — Многим это не нравилось, но я никогда не участвовала в «причастии».

— А второй? Вернее, вторая… — Кивнул в сторону ямы подросток.

— А что вторая? — Моргнула наемница. — А, ну да. Второй упырь, действительно, посвежее. Месяца три-четыре, не больше. Даже морфироваться еще толком не начал. Может, чудовищам тоже иногда одиноко? — В голосе девушки послышалась грусть.

— У тебя глаза красивые… Я раньше не замечал. — Покраснев, невпопад ответил Райк.

Неожиданный резкий толчок в плечи заставил его покатиться по земле. — Ох. Выдохнул скриптор, хватаясь за голову.

— Все вы, мужики, одним местом думаете. — Уперев руки в бока, наемница окинула подростка презрительным взглядом и неожиданно расхохоталась злым, лающим смехом. На ее лице на мгновение проступило бешенное полубезумное выражение сдерживаемой ярости. — Драться или трахаться, парень. Я тебя не заставляла, ты сам выбрал.

— А что Ыть про запчасти говорил? — Постарался увести разговор подальше от скользкой темы скриптор.

— Видел: в сарае здоровенный фургон стоит? — Почесав переносицу, наемница потянулась было за сигаретой, но, передумав, спрятала ее обратно. — Это машина караванщиков. Настоящий, мать его, мул пустошей. Боевая фура. Ей, конечно, в обед сто лет, но Ыть сказал, что сделана эта штука на совесть, и если будут запчасти, он поставит ее на колеса за пару-тройку дней. Прокатимся с ветерком, Райк. И кстати. Если на слабую уставшую девушку накатили воспоминания, и она решила наплести тебе баек, это не значит, что ты будешь об этом трепаться. Ты, ведь, хороший мальчик, правда?

— Никому и слова не скажу. Могу поклясться. — С трудом утвердившись на ногах, скриптор торжественно приложил к груди кулак. — Слово легиона!

— Это правильно, — одобрительно кивнула девушка. — Слово Легиона — это хорошо. Даже данное дикарке. Оно тоже, наверное, чего-то стоит, да?

— Я не нарушаю клятв, — насупился подросток.

— Конечно не нарушаешь, — кивнула наемница. — Ты, ведь, не упырь — после сломанной шеи не встанешь..

— Слушай, Ллойс, я все понимаю. Хорошее лечение, удача, но пуля в сердце…

— Райк, покажи-ка, где у тебя сердце, — лукаво усмехнулась девушка. — А точно здесь? Или уже сомневаешься?

— Ну-у-у… — Задумчиво протянул, отнимая от груди руку, Райк.

— Вот. Тот, кто меня убивал, тоже так думал. А вторую пулю пожалел. — Вздохнула Элеум и потрепала растерянного скриптора за плечо. — Пойдем. Теперь эти гады точно не встанут.

— Куда?

— На арсенал посмотреть хочу — терпеливо, как маленькому ребенку пояснила девушка. — Пока Ыть все не попрятал, оставив меня с драным блестящим ножиком. Я, ведь, совсем без огнестрела осталась. По твоей, кстати, милости. И еще я хочу привести себя в порядок. Поможешь мне подстричься?

— Помогу, чего не помочь. Мне на базе всегда говорили, что у меня рука легкая, — пожал плечами скриптор.

— Маленькие общие тайны всегда сближают, да, парень? — Заговорщически подмигнув, девушка обхватила пошатывающегося подростка за плечи и потянула в сторону дома.

Ни она, ни Райк не видели, как спустя пару минут после их ухода, в чадящем пламени что-то тяжело заворочалось, и на край обожженной пламенем ямы опустилась здоровенная, исходящая паром, обугленная, когтистая лапа.

* * *

Спустя несколько часов, когда солнце уже преодолело зенит, а от костра осталась только дымящаяся яма, Ллойс почему-то решила проверить могилу. То ли ей не понравилась одна из слегка обвалившихся стенок, то ли насторожили какие-то следы, но девушка, буквально, перерыв носом двор, спрыгнула на дно ямы и долго гремя железом копалась в углях. После чего выскочив из могилы принялась пристально всматриваться в заросли кустарника…

— Не нравится мне это. Осколки костей вижу, но что-то маловато их, — проворчала она недовольно.

— Только, ыть, не говори, что ты веришь в байку, что древние упыри из огня вставать могут. — Отмахнулся от наемницы торговец. — А даже, если и так. Ты минное поле видела? Видела. Так вот, я его час назад на полную мощность включил. Теперь, — толстяк с довольным видом похлопал по украшенному блестящим, будто только вышедшим с завода, многофункциональным планшетом— часами запястью, — тут, ыть, даже муха без моего ведома не пролетит. Все, что крупнее крысы, сразу мне на экран сигнал дает. А дальше я решаю, рвануть или нет. Кто и где в доме — я тоже вижу. Тут уйма датчиков. Только что, ыть, трехмерную картинку не дают. И эти датчики говорят, что кроме нас, тут никого нет. Спокойней, Дохлая. Не рефлексируй.

— А, если не успеешь? — Скрестила на груди руки Элеум.

— Тут ВИ. — Снова постучал пальцем по прибору Ыть. — Не такой, ыть, конечно, как у Куклы, но тоже неплохой. Оценка степени потенциальной угрозы и все такое… Если что-то дойдет до внутреннего периметра, всё равно рванет. Хочу я этого или нет. А то, что стенка обвалилась — ничего удивительного — земля-то сухая… Ладно, — махнул рукой толстяк, — некогда мне с вами болтать. Пойду я. — И переваливаясь с ноги на ногу, словно беременная утка, потопал по направлению к гаражу.

* * *

Ремонт фургона затягивался. Здоровенный бронированный грузовик, поставленный общими усилиями на колеса, весело гудел основными и резервными электродвигателями, мигал противотуманными фарами, скрипел и щелкал коробкой передач, искрил небрежно проложенной прямо через огромный, единый с кабиной салон, проводкой, пыхтел пневматикой тормозов, но упрямо не желал двигаться с места. Ыть ругался и лез в моторный отсек. С ног до головы покрытая разводами отработанного масла Кукла, под аккомпанемент, ставшего уже неизменным «Плохой, вжик-вжик», ныряла под огромные, тяжеленные, как уже успел убедиться Райк, судя по всему, отлитые из армированной пенорезины колеса и гремела железом под днищем. Пью, оккупировав угол мастерской, «доводил до ума» оружие, найденное в одной из кладовых дома. Судя по его количеству, а также по грудам сваленных в подвале костей, путешественники были далеко не первыми «гостями» поместья. У Райка от вида всего этого богатства поначалу даже разбежались глаза. Он потянулся было к пулемету, но был бесцеремонно остановлен Ллойс, которая ничтоже сумнящись заявила, что если он хочет учиться, то придется ему отвыкать от своих замашек и начинать работать в стиле Пустошей, после чего, отняв у него автомат, вручила скриптору какой-то зверского вида, адски тяжелый револьвер[34], массивный карабин под патрон невероятного калибра, судя по комментарию снайпера.408 Chey Tac[35], несколько коробок которых, аккуратно расставленных по полкам, нашлось в одной из многочисленных кладовых дома. Сама наемница выбрала себе револьвер, брат близнец Райковского, добавила к «рубилу» несколько разных по размеру, но все, как один, зловещего вида ножей, долго ходила, восхищенно причмокивая и цокая языком вокруг огромного, сверкающего хромом архаичного вида ружья, в дуло которого, казалось, можно было свободно засунуть пару пальцев, после чего громко вздохнув и объявив о том, что патроны второго калибра достать по нынешним временам сложнее, чем чистую донорскую печень, остановилась на каком-то корявом с виду, раздутом, словно паук, полуавтоматическом карабине с коротким стволом и смешной каркасной ложей-прикладом[36]. К удивлению Райка, полностью одобривший выбор наемницы снайпер попросил оставить оружие у него, поскольку «тут несколько коллиматоров завалялось и даже батарейки к ним есть» и «попробуем эту штуку подправить — компенсатор нормальный, а не это убожество прикрутить», вытолкал их из мастерской. После чего пара путешественников остались предоставлены сами себе. Но вскоре обрадовавшийся было неожиданному отдыху и возможности отоспаться Райк понял, что возможно совершил одну из крупнейших ошибок в своей жизни. Ллойс взяла его в оборот быстро и решительно. Первым делом, откопав где-то бритву, потребовала привести ее в порядок. После долгих поисков пигмента для волос, протестов Райка, что автомобильная краска пусть и на акриловой основе, скорее сожжет кожу, чем поможет добиться желаемого результата, споров насколько мебельный лак годится, как фиксатор прически, яростных дискуссий: стоит ли оставить на вырост пару прядей на висках, «типа будут потом косички, как у тех из Свиного холма», долгого и обстоятельного обсуждения, стоит ли укорачивать изрядно разросшийся и слегка поникший гребень ирокеза и одной крепкой затрещины, чуть снова не отправившей Райка в беспамятство, отвешенной ему девушкой после предложения обрить все, к чертовой матери, извинений, зашивания и перевязки некстати закровившего уха, неоднократных, все же, в конце концов, увенчавшихся успехом попыток скриптора воспользоваться найденной в одном из развешенных по стенам шкафчиков косметичкой, стрижка, все же, состоялась. Элеум долго разглядывала в зеркале результат, скептически хмыкала, а потом неожиданно сгребла подростка в охапку и, радостно взвизгнув, сдавила его ребра до хруста. Что не помешало ей в следующий момент пинком выкинуть его из ванной комнаты, где и проходила вся процедура. Уже через полчаса, вышедшая из душа, без малейшего следа косметики на лице наемница, заставляла его приседать, прыгать, отжиматься, палить из болезненно дергающегося в руках при каждом выстреле револьвера по насаженным на колья забора тыквам и консервным банкам, показывала ему приемы рукопашного боя, а потом заставила перечистить полведра выкопанной им же, отвратительной на вид, но оказавшейся довольно вкусной, если отвлечься от красновато-фиолетового цвета, клубней мелкой мутировавшей картошки. Когда же он после ужина и долгого стояния под душем с разболевшейся головой и стреляющей болью в лишившемся части мочки, заклеенном пластырем ухе, трясущимися от перенапряжения руками, и поскрипывающей при каждом шаге, покрытой синяками от бесчисленных падений спиной, поплелся в спальню в надежде просто уснуть, то обнаружил на своей кровати широко ухмыляющуюся девушку с какой то цветастой брошюрой в руках.

— Тут на чердаке целая коробка журналов, — пояснила она застонавшему скриптору. — В основном, голые девки, здоровенные сигары и блестящие тачки, но вот этот мне понравился.

Еще раз взглянув на пеструю книжицу, Райк не смог сдержать улыбки.

— Он называется «Советы домохозяйки», Ллойс. И судя по обложке, в нем учат, как приготовить креветочный суп, вычистить жирное пятно с воротника рубашки, а также сообщают секретный рецепт волшебного средства помогающего сделать любые волосы гладкими и шелковистыми.

— Черт, — девушка озадаченно поскребла свой изрядно укоротившийся красно-фиолетовый хохолок, провела ладонью по маслянисто сверкнувшему в свете лампы свежеобритому черепу и тяжело вздохнула. — Поторопились мы со стрижкой, да Райк? Но… надо же с чего-то начинать, так? Креветки, это такие морские штуки, вроде тараканов, так? Я как-то ела тараканов, только жаренных. Мне не понравилось, может, их надо было просто правильно приготовить?

Не удержавшись, скриптор прыснул в кулак. Наемница откинулась на спинку кровати и захихикала. Уже через пару секунд комнату сотрясал дружный смех.

* * *

На следующий день все повторилось. И на следующий. И еще раз. И еще. К концу недели руки и плечи скриптора превратились в один большой синяк, запястье правой распухло и начало щелкать, ладонь левой, которой он однажды неосторожно схватился за ствол револьвера покрылась волдырями. Ллойс одну за другой смолила мерзко воняющие сигары и вытягивала из него все соки. Все свободное от готовки и выкапывания картошки, а также вялой ругани с Ытем и Пью, перемежающимися с безуспешными, судя по всему, попытками загнать Куклу в душ, время Элеум либо учила его стрелять, либо подметала им внутренний двор во время коротких спаррингов, либо, смешно вытягивая губы и морща лоб, медленно водя по строчкам пальцем, по буквам разбирала очередную статью из «Советов домохозяйки», «Домоводства» «Садов и газонов» или какого-нибудь другого журнала. По какой-то необъяснимой причине особенно наемнице нравились толстые буклеты «Жить и любить», наполненные до отвращения слезливыми, приторными, необычайно глупыми историями, которые, судя по всему, присылали в журнал сами читатели. Вернее, как начал подозревать Райк, читательницы, глупые самодовольные клуши, интересующиеся исключительно выгодной «партией» и вопросом встречи пресловутого «принца на белом коне». Почему принц, то есть человек априори не бедный и хорошо образованный, должен быть на коне, совершенно не эффективном для передвижения животном, от использования которого предки отказались еще в далекой древности, и почему конь должен быть именно белым, скриптор не понимал. А когда поинтересовался у наемницы, что она в этих историях находит, получил в ответ долгий, полный искреннего удивления взгляд.

— Это, ведь, здорово, когда все хорошо кончается, правда? — Вздохнула она после длительного молчания. — А эти истории… они… добрые. Вернее, не добрые, но… Понимаешь, в них не стреляют, не режут и не жгут. В них не рвут друг другу глотки за пару грамм серебра или флягу воды. Не сидят под обстрелами. У этих женщин, — ткнула в страницу пальцем девушка — главная проблема — найти белое платье и мужика с конем. Зачем им все это, я тоже не понимаю. Но, ведь, это здорово, когда главная твоя проблема — найти безмозглую, воняющую навозом скотину, приличного парня, и белое, мать его, платье…

После такого ответа непонимающе хлопать глазами осталось Райку. Какой смысл в сказках, которые ничему не учат? Это, ведь, не инструкции и технические руководства. Не справочники и энциклопедии, и даже не жутковатые, но увлекательные истории про Кагана-варвара, которыми была втайне забита изрядная часть скрытой «личной» части памяти его планшета. Ведь, даже в этих историях про здоровенного мужика в шкурах, который решал большинство проблем парой взмахов огромного топора, была определенная мораль. Не делай так-то и так-то, не ходи один в неразведанных местах, не пей много вина в незнакомой компании, не доверяй подозрительным торговцам, не тяни руки к диким зверям, остерегайся красивых женщин… Зачем портить бумагу рассказами о том, как кто-то в кого-то влюбился, как и что они ели на свадьбу, сколько там было гостей, и сколько детей потом у них родилось?

Так или иначе, Ллойс училась быстро. Удивительно быстро. Уже к концу второго дня, еще позавчера разучивающая написанный найденным в косметичке карандашом на клочке бумаги алфавит, наемница медленно, по буквам, разбирала очередной абзац статьи о важности использования китайского фарфора в украшении интерьеров спален, и вполне уверенно писала свое имя. На третий — с некоторыми усилиями сумела справиться с совершенно незнакомым текстом. На четвертый — смогла под диктовку записать пару предложений, совершив только пару ошибок. Райк заподозрил, было, обман, но однажды, во время буквально вымоленного у обычно непреклонной девушки перерыва в огневой подготовке застукал ее спрятавшуюся в очищенной от костей секции подвала с журналом в одной руке, обгрызенным карандашом в другой и полупустым блокнотом на коленях. Высунув от усердия язык, девушка, напряженно сопя и ругаясь в полголоса, медленно выводила на пожелтевших от времени листах букву за буквой, старательно повторяя их названия. После увиденного пристыженному скриптору ничего не оставалось, как посвятить все оставшееся свободное время собственной подготовке. Так что, через пару дней к боли в спине и отбитых немилосердно брыкающимся револьвером запястьях добавилась постоянная боль в ногах и плечах. Райк твердо решил делать в день по тысяче приседаний и отжиманий. Несмотря на все усилия, дело продвигалось туго. То ли умение метко стрелять и больно бить оказалось намного сложнее в освоении, чем он думал, то ли талант рукопашного бойца, найденный мастером по оружию, куда-то бесследно исчез, но никаких заметных подвижек Райк не видел. Револьвер все так же дергался и бил по пальцам, норовя после каждого выстрела задрать ствол и выплюнуть следующую порцию смерти в подбородок хозяину. Наемница все так же укладывала его в пыль на второй секунде схватки и, казалось, делала это только для того, чтобы потом долго и нудно объяснять ему просчеты и ошибки. Впрочем, частенько ее объяснения сводились к одному — я быстрее и опытней.

Действительно, драться с девушкой было, все равно, что пытаться схватить ветер. Наемница кружилось вокруг Райка со скоростью песчаной осы, не переставая осыпать его болезненными ударами, не только играючи уходя от ответных, но и успевая сопровождать каждое его движение ехидными и колкими комментариями. Через несколько подобных боев Райк вспомнил с какими усилиями девушка скидывала на упырей железный лом и решив, что Ллойс, на самом деле, не намного сильнее его, попытался сократить дистанцию. Безрезультатно. Изредка удающиеся попытки навязать ей борьбу (С каждым днем у скриптора крепло подозрение, что, на самом деле, она просто позволяет ему провести захват) оканчивались еще более быстро и болезненно. В борьбе Ллойс либо, будто бы лишалась костей, превращаясь в какое-то невероятное подобие змея-душителя, начинала выкручивать руки и ноги, пережимать горло, после чего буквально завязывала обессилевшего скриптора узлом, либо мгновенно отправляла его в пыль хитрыми зубодробительными бросками.

На возмущенные замечания, что это не объяснение и так не честно, девушка хмыкала и начинала пространно, перемежая речь многочисленными жалобами на невысокие умственные и физические способности нерадивого ученика, объяснять скриптору, что думает о честности, правилах и подобной галиматье. Каждая подобная лекция заканчивалась фразой, если он не начнет думать головой, выстраивать план поединка, просчитывать ходы противника наперед, то до настоящих спаррингов просто не доживет. Райк в это охотно верил, так как по мере заживления пострадавшего уха, удары Элеум становились все болезненнее, броски и захваты жестче и опасней, а перекопанная им земля огородика — всё тверже.

— Нет, так не пойдет, парень, — недовольно цокнув языком, Ллойс, протянув руку, помогла скриптору подняться. — Прешь, вперед, словно лось в случку. Бок открытый, голову пригнул…

— Я все делал, как ты сказала, — потирая отбитые небольшим, но удивительно твердым кулаком ребра, прохрипел, сплевывая набившуюся в рот пыль, подросток.

Было обидно и больно. Войти в клинч удалось, практически, идеально, для проведения броска ему бы не помешала даже разница в весе, но девушка почему-то вместо того, чтобы начать контрприем или пытаться вырваться из захвата, саданула его локтем по позвоночнику, коротко ткнула костяшками кулака в ухо и отбросила на мгновение обмякшее тело от себя, пнув напоследок коленом в солнечное сплетение. Если честно, все чему учила Ллойс, было неправильным. Он считал, что неплохо стреляет, но она заставляла делать это из невозможных положений. От бедра, лежа на земле, из укрытия, подняв револьвер или карабин над головой, за спину из подмышки, в падении и прыжке. В рукопашной было еще сложнее. Мастер всегда учил, что для каждого удара есть свое расстояние, что на дистанции двух-трех шагов пинают ногами, в одном-двух — бьют кулаками, а вплотную борются, но Ллойс умудрялась пинаться на расстоянии полушага, проводила броски, находясь казалось на запредельных даже для удара ногой дистанциях, каким-то образом била в лицо, находясь, практически, за спиной и была при этом быстрой, как шершень, гибкой, словно кошка, и скользкой, словно пропитанная силиконовой смазкой шелковая веревка. Несколько раз, отчаявшийся достать девушку, Райк пытался применить «грязные» приемы. Но каждый раз оказывался на земле..

— А глаза-то зачем закрыл? — Насмешливо вскинула бровь девушка. — Даже, если удар пропустишь, они у тебя не выскочат… наверное. И не ныряй так рано. Не замирай, как беременная коза, которой в ухо заорали. Двигайся, двигайся и даже не пытайся давить, все равно, он сильнее будет.

— Он? — Вяло поинтересовался скриптор.

— Он, она, какая разница, та сука, что попытается тебя отыметь, будет сильней тебя в разы. Главное правило — не играй по навязанным тебе правилам. — Отмахнулась девушка. — Просто помни об этом, и всё будет хорошо.

— А ножами драться ты меня когда будешь учить? — Еще раз поморщившись, скриптор потер помятые ребра и попытался улыбнуться. — Ну, в смысле, не эти пару ударов, что ты мне показала, а по-настоящему?

— Того, что я тебе показала, вполне достаточно, — неожиданно жестко отрезала девушка.

— Но..

— Твое тело, — демонстративно пощелкав костяшками пальцев, наемница, раздраженно поджав губы, с прищуром уставилась на подростка, — это твое первое и последнее оружие. Его не пропьешь, не потеряешь, не проиграешь в кости. Его нельзя отнять. Крепкий кулак поможет тебе в потасовке. Будет неплохим аргументом почти в любом споре. А вот если дело дошло до серьезной драки, то лучше бы ты рассчитывал на огнестрел. Некоторые говорят, что рубило нужно для случаев, когда для пуль слишком мало места, но, поверь, даже во время клинча лично я бы предпочла иметь в руках пистолет. Всадить в бок противнику пару пуль намного надежней, чем ткнуть заточкой. Да даже, если у тебя патроны кончились, им, все равно, можно врезать по башке. Что по поводу ножей… Нож сделан для того, чтобы убивать. Им не отмашешься в пьяной драке, не изувечив противника. К тому же, скажи, Райк, ты пошел бы на урсуса с ножом?

— Н-н-ет. — Неуверенно протянул скриптор.

— Вот и я бы нет, — мрачно кивнула девушка. — Чуть позже я покажу тебе пару ударов, чтобы ты понял чего ожидать. — Неожиданно смягчившись, добавила она поле некоторой паузы. — А пока пойдем разобьем парочку тыкв. — Похлопав ладонью по рукояти засунутого за пояс револьвера, Элеум с улыбкой смерила взглядом фигуру подростка и горестно покачала головой. — Опять не понял?

— Понял, не дурак. — Буркнул Райк. — Если драка не до смерти, бей в морду, а если совсем кисло пришлось — пушку доставай, так?

— И где только слов-то таких набрался. Говоришь, как истинный сын пустошей, — сверкнула зубами девушка. — Дикарь маленький. Давай мы тебе тоже ирокез сделаем? Или татуху набьем — я умею.

— Не надо, — невольно улыбнулся подросток. — Лучше скажи, если ножи не нужны, почему ты сама тогда… ну, в смысле…

— А у меня был выбор парень? — Голос девушки неожиданно изменился, стал холодным, резким, лающим. Лицо исказилось в злобной гримасе. — Думаешь, рабам перед боем автоматы давали? Дубины, молотки, копья, рубила разные. Даже цепные и дисковые пилы. Хочешь жить — научишься. Арена — это шоу, парень. Развлечение, а значит, нужно, чтоб везде кровь и кишки. И желательно побольше. Чтоб блевотина и дерьмо кровавое вперемешку с мясом прямо на трибуны летели, чтобы хруст костей каждый ушлепок в задних рядах слышал…

— Ладно, ладно… понял я, понял… — сглотнул невольно набежавшую слюну Райк. — Нож не нужен. Точка.

— А вообще, если честно, я в рукопашной не очень, — заявила, неожиданно успокоившись, Ллойс. — Так, нахваталась по верхам и все. Кое-что, конечно, могу, но это ты настоящих мастеров не видел. Иногда мне кажется, что столько ножей я вообще просто по привычке таскаю. Это как… хобби, что ли… Вроде, так это называется…

— А, все же, странно…

— Что странно? — Вяло поинтересовалась девушка.

— Ну… — Тяжело вздохнув, скриптор внутренне приготовился к следующей отповеди. — Мне на базе этот бросок всегда удавался, меня даже сэнсэй хвалил.

— Сен… кто? — удивилась Элеум.

— Сэнсэй — мастер рукопашного боя. — Пояснил подросток.

— А-а-а, понимающе кивнула, Элеум и, поправив наполовину расстегнутый клапан комбинезона задумчиво, почесала переносицу. — Знаешь, Райк, — протянула она. — Не хочется, конечно, тебя разочаровывать, но у меня сложилось одно вполне устойчивое впечатление. Ты только не обижайся.

— Да чего уж там, — тяжело вздохнул продолжающий массировать отбитые ребра подросток. — Давай. Жги. Я уже привык.

— Тогда постарайся меня не перебивать пока я не закончу ладно? — Пригладив задорно торчащий хохолок ирокеза, девушка села на землю, скрестила ноги и, выщелкнув из полупустой пачки сигарету, сунула ее в уголок рта. — Ты, конечно, не совсем бездарность. Неплохо держишь удар, не сдуваешься, умеешь бороться через силу и «не могу», а что самое главное, почти уже не теряешь в драке голову. Через пару-тройку лет, особенно, если ты найдешь более толкового учителя, из тебя, может, что-то и получится, но выше определенного уровня, — девушка подняла ладонь примерно на уровень лица — тебе не забраться. А то, что тебя хвалили… Все эти твои развлечения со стрижками… Понимаешь… Мне, кажется, что ты, Райк, сынок какой-то вашей шишки. Вернее, не какой-то, а очень, очень важной. Во-первых, принялась загибать пальцы она, ты буквально напичкан бланками. Дорогими бланками. Редкими. То, что в тебе иногда проявляется, я слышала только в кабацких байках, а, ведь, это наверняка не все. Пару дней назад, ты сам не заметил, как выпустил весь барабан, положив пули в одну дырку. На звук. Не целясь. Из револьвера, который и в руках-то удержать трудно. А уже через секунду палил в белый свет, как в копеечку. Иногда ты ускоряешься. Не вовремя и не слишком сильно, на доли секунды, но ускоряешься. Твоя сила тоже скачет. По моей шкале, — развела руки в стороны Ллойс — это примерно от «ну, что за размазня», до этот «засранец сейчас меня сломает». Это какой-то боевой модулятор, но либо ты не умеешь им пользоваться, либо он работает не так, как надо. Подозреваю, у тебя еще много что не работает. Или делает это так, как твоя «говорильная» штука. Вывод один. В тебе целая куча наноботов, но большая часть из них не введены при жизни, а получены по наследству. И половина из них «протухла», «посыпалась», «слетела», называй как хочешь. Это тоже случается. Помнишь, Пью так тонко и ненавязчиво намекнул, что я — шлюха, и он от меня незнакомых ботов подцепить боится? Это все сказки, конечно. Половым путем только некоторые спецкультуры и наниты передаются, H1 — клещи[37], например. Или упырья зараза. Но вот дети… Дети — это совсем другое дело. Если не составить точный список привитых бланков и не сверить протоколы совместимости, если не скорректировать часть колоний, то результат может быть… непредсказуемым. И чем больше у отца и матери нанокультур, тем больше вероятность неудачи. Так что, как я думаю, тебе повезло. Ты жив, здоров. Похож на человека. Твои наноколонии не жрут тебя изнутри, ты не превратился в упыря, твои раны заживают чуть быстрее, чем должны бы были, ты крепче и сильнее большинства сверстников и…

— Эпилепсия. — Со вздохом перебил ее скриптор.

— Что? — Непонимающе нахмурилась Элеум.

— Это тебе тот старик рассказывал, да? — Тяжело вздохнув, Райк сел на песок рядом с наемницей. — Про наноколонии. Все верно в общих чертах. Только мне не совсем повезло. У меня бывают приступы. Иногда падаю, трясусь, пускаю изо рта пену. Потом ничего не помню. Иногда просто теряю сознание. Я бы уже давно под выбраковку попал, если бы не дед.

— Вот, блин. А у меня еще столько было аргументов… И кто твой дедушка? — Разочарованно цокнула языком Элеум.

— Старейшина Мэкстом, Глава Совета. — Со вздохом ответил, чувствуя, как заливается краской, Райк.

— Мать его, целый старейшина… Тогда почему я не вижу винтокрылов, разъездов мотопехоты, и ударных групп? — Вскинула брови девушка. — Почему меня до сих пор не пускают по кругу ваши штурмовики, Ытя и Куклу не жгут на костре, а Пью не качается на воротах? И почему тебя под белы рученьки не ведут домой на базу?

— Меня ищут. Просто, не знают, где искать. Это Паладин Данс предложил, а дед одобрил. Было несколько тайных групп. В каждой — по послушнику. Все внешне похожи на меня, все ушли в разных направлениях, и перестали выходить на связь…

— Что-то, чем дальше, тем меньше мне это нравится парень, — тяжело вздохнув, наемница полезла за зажигалкой. — Чуется, что опять я влезла в какое-то глубокое дерьмо, да? Как твой дядька говорил? Рыжие — счастливые? Так вот, видала я такое счастье…

— Можно и так сказать, — медленно кивнул скриптор. Плечи подростка поникли. — Отец с матерью недавно… пропали. Они с небольшой группой ушли на разведку в земли серокожих. Последний сеанс радиосвязи был больше полугода назад. По нашим законам я единственный наследник их боевого корабля. Боевой дирижабль — это большая сила, Ллойс. Очень большая. А я не готов… Вернее, большая часть Совета считает, что я не готов. — Быстро поправился подросток. — На деда начали. давить. Он и так был старый, а сейчас… он болен. У него… одна из колоний «Кровяных пловцов», очищающих кровь ботов, «посыпалась». Никто не знает, боты от старости «глюкнули» или это саботаж, но сейчас дед медленно, но верно превращается в упыря. По прогнозам медиков у него еще пара лет, а потом…

— Зачем тебе в Хаб, Райк? — перебила скриптора наемница.

— Убежище. — Вздохнул подросток. — Совсем маленькое. Его строили, как супер эксперимент. Автономный роботизированный завод по разработке новых нанокультур и изготовлению экспериментальных бланков. Там должны быть корректоры. И оборудование для их применения.

— Корректоры — миф, парень. — Покачала головой девушка. — Нет такой штуки, что достанет из тебя наноботов и оставит тебя в живых. Бланк либо гниет, либо выживает. Третьего не дано. Кустари могут отфильтровать колонию, пропустив тебя через мясорубку. Хороший медик сумеет прочистить твою кровь, ликвор и другие жидкости, но если боты смогли побороть твой иммунный ответ — это только отсрочка. Достаточно уцелеть одному единственному Кровяному пловцу, и колония снова размножится. А при чистке их остается намного больше. В мышцах, прошедших через клеточные мембраны в ядро, скопившихся в лимфоузлах… Я знаю, о чем говорю, парень. Уже который год пытаюсь клеймо вытравить. Даже почти сдохнув, чертова колония сопротивляется. Можно, конечно, запустить в кровь что-нибудь несовместимое, но тогда за результат никто не поручится. Один из бланков выдавит другой, это точно, но как быстро это произойдет, и будет ли жив к моменту завершения процесса носитель — большой вопрос. Хранитель знаний так иногда развлекался. Напоминал мне, что может со мной сделать, если я не буду… послушной. Брал крысу и вводил ей две разных модели «нюхача». Ну, ты знаешь, наверняка, такой бланк. Он почти у каждого кустаря продается. Обоняние на пару-тройку месяцев обостряет донельзя. Хочешь — по следу иди, хочешь — взрывчатку вынюхивай…

— Понял, о чем ты. Перцептивный маркер номер четыре, — вяло махнул рукой скриптор. — Это он у тебя вколот?

— Откуда знаешь? — Удивилась Элеум.

— Принюхиваешься постоянно, — со вздохом пояснил Райк. — Переносицу массируешь. Такая привычка у наших разведчиков вырабатывается. Они на нем постоянно сидят. У тебя какой — восьмой, девятый?

— Третий, — пожала плечами Элеум. — Он, хоть, и хуже по параметрам, единственный с другими ботами в реакцию не вступает. Хотя, и хватает его ненадолго. Не хочу я, как те крысы, кончить. На то, что от животин обколотых к концу недели оставалось, смотреть было нельзя. Кошмары потом мучили… А потому фигня все эти твои корректоры.

— Может, и так, — тяжело вздохнул подросток. — А может, до войны люди понимали в этом немного больше выжившего из ума старика-извращенца. Я знаю одно, убежище Девяносто пять Альфа существует. И там работали с бланками последнего поколения. А еще…

— Еще? — Жалобно простонала девушка. — Ну, почему всегда есть и «Еще». За что мне это, а?..

— Еще там есть тактика. — Не обращая внимания на наемницу, закончил скриптор. — Воздух — земля, и воздух — воздух. Хватит на то, чтобы снова укомплектовать «Придвен».

— Придвен?… Придвен… Это же тот, сучий боевой дирижабль! Флагман вашего гребаного воздушного флота! — Вскочила на ноги девушка. — Та сука, с которого Красное долбили…

— Да, — стараясь не смотреть на наемницу, — выдавил из себя Райк. — Это мой отец атакой командовал. А теперь это — мой корабль, Ллойс. Ну, почти мой. Две тысячи человек экипажа присягнут лично мне, если я привезу им тактику. И я буду тебе должен. Ты станешь очень богатой и влиятельной, Ллойс. Настолько, что тебе и не снилось… Если хочешь, будешь моей правой рукой, вместе мы сможем донести Свет Истинной веры до каждого уголка… Эй, Ллойс? Что с тобой, Ллойс?

— Девять, десять, одиннадцать, — крепко зажмурившись и, сжав кулаки так, что из-под ногтей показалась кровь, упрямо продолжила счет девушка…

Глава 10

Настроение Элеум было отвратительным. Может быть, в этом были виноваты непрекращающиеся духота и жара. Может, длящееся уже девятый день вынужденное безделье. А может, боль в спине, затекшей ото сна на неудобной, слишком короткой для нее тахте. Девушка тяжело вздохнула. Давно надо было найти себе место лучше, или, по крайней мере, согнать с кровати этого глупого мальчишку. Откинув в сторону плед, наемница, пружинисто вскочив, некоторое время разглядывала казавшееся сейчас совсем детским лицо легионера. Покачалась с носка на пятку, прикидывая, стоит ли пнуть мальчишку в бок, и устроить ему внеурочную тренировку. Задумчиво пожевала губу и, тяжело вздохнув, бесшумно выскользнула из комнаты. Глаза слипались, хотелось спать и есть. И если со второй проблемой разобраться было довольно легко, то первая была следствием ее собственной глупости. Ну, и зачем ей надо было половину ночи прорываться через хитроумную вязь непонятных закорючек записанного в разодранном дневнике хозяина дома текста, а потом еще обходить дом и ферму? Зачем надо было искать следы? Ведь, ясно же, что через мины никто не пройдет. Их тут чуть ли не в четыре слоя накидано. Если честно, Ллойс даже слегка побаивалась, прикидывая, что может случиться, если Ыть или расхваленный им виртуальный интеллект охранной системы попытается что-нибудь взорвать. С другой стороны… В том, что один из упырей сбежал, она почти не сомневалась. Хотя убедить в этом остальных у нее не получилось. Даже осторожный, казалось бы, битый и тертый жизнью Пью поднял ее на смех, а потом несколько дней доставал ее тупыми шуточками в стиле, не хватал ли ее зомби в темноте за пятку. И не потому ли она боится спать одна. В шутках снайпера было ровно столько правды, чтобы злить. Она действительно боялась. Не то, чтобы она сомневалась в своей способности справиться с чудищем, но… Это как с пауками, вроде, ничего не стоит растереть эту мерзость в кисель, а при одном виде на восьмилапую скотину аж дрожь пробирает. Тепловизором упыря не найдешь, детекторы движения бесполезны, эти твари могут неделями неподвижно лежать, датчики объема тоже надежной защитой не назовешь. Поэтому Ллойс боялась. Не расставалась с оказавшимся действительно довольно ухватистым, удобным рубилом и спала в комнате скриптора, тщательно запирая на ночь дверь и каждый раз проверяя перед тем, как потушить свет, пространство под кроватью. Черт, ну чего стоило попросить Райка или стрелка пустить пару пуль той твари в череп и позвоночник? Или оттащить тела куда-нибудь подальше и разделать их на куски пожарным топором? Тем самым, заляпанным свернувшейся кровью и присохшими к лезвию волосами, который они нашли в подвале. Ну, или по крайней мере, обмотать их проволокой перед тем, как сбросить в яму. Брезгливость? Она потеряла ее еще в раннем детстве, засыпая в собачей конуре. Гордость? Она давно от нее избавилась. Испугалась заразы? Три раза ″Ха!″. Надень очки, чтобы дрянь в глаза не попала, да рот широко не разевай — вот и вся наука. Упырь был старым. Очень старым. Собственно, почти все первое поколение родилось еще до Чёрных дней, но этот был… матерым. Кодсворт хорошо служил своему хозяину. Чтобы так измениться упырю, надо сожрать не меньше двадцати-тридцати тонн белка. Свежего, легко усвояемого белка. А какой вид белков усваивается лучше всего? Правильно. Сколько людей и не совсем людей закончили жизнь, заживо расчлененные роботом, думать не хотелось. Не хотелось также представлять, на что такая матерая тварь, на самом деле, способна. Когда она выметала из подвала кости, ей пару раз даже показалось, что она видела осколки черепов серокожих, что, конечно, правдой быть не могло…

Тяжело вздохнув, Элеум выщелкнула из пачки сигарету. Она знала причину своей небрежности. Эта причина, широко раскинувшая в сторону руки и ноги, спихнув на пол одеяло, сейчас громко сопела на широкой двуспальной кровати в центральной спальне дома. Чертов мальчишка. Надо было его просто прирезать при первой встрече. Воткнуть нож в глотку, снять с него все ценное и уйти из этих мест лесами. Подальше от Свиного холма, Легиона, Ржавых, и всего прочего. Черт с ним, с контрактом. Куда-нибудь на юг к «Сломанным холмам», где странные, невысокие и кривоногие, обмотанные шкурами люди гоняли с места на место огромные стада толстых, покрытых густой, длинной шерстью зверей с тяжелыми, загнутыми в спираль рогами. Или наоборот на север, в Хаб. Прямиком в Боевую зону, наняться в какой-нибудь отряд покрупнее… Аладдин давно ее звал. А его отряд был, действительно, одним из лучших. Элита. Броневики, боевые роботы и дроны, минометы с автоматическим наведением, и даже пара винтокрылов. Старые, казалось, готовые развалится от неосторожного чиха, но самые настоящие летуны. Чертова наемная армия. Почти четыре сотни стволов, готовые назвать тебя сестрой в случае, если ты попала в неприятности… Прими она тогда его предложение, и можно навсегда было забыть про вечное безденежье и гнилые контракты. Аладдин по мелочам не работал. Калибр не тот. Будь она с ним, никто бы и не подумал о том, чтобы ее подставить или обидеть. И уж точно, ее бы не попытались кинуть в том казино… Ллойс, правда, не очень нравились сальные взгляды, которые бросал в ее сторону командир наемников, но… за все надо платить. Драться или трахаться. Конечно, она бы ему рано или поздно надоела, но несколько сытых и безопасных месяцев… Черт, ну почему она тогда отказалась. Чертов мальчишка. Тогда она решила потащить его на горбу из того маркета. Зачем? Решила сыграть в благородство? Нежить, бескорыстная спасительница — хорошая шутка. Почему, рискуя собственной шкурой, понимая, что безнадежно теряет время, решила вернуться за ним в подвалы Ржавых? Верность контракту и данному слову? Элеум Ллойс всегда выполняет обещания — это даже не смешно. Почему бросилась на матерого упыря с голыми кулаками? Дохлая — безбашенная идиотка, пьянеющая от запаха крови? Вот это уже больше похоже на правду. Но почему она не свернула шею этому мелкому засранцу, как только поняла, кто он такой? Или когда услышала подтверждение из его собственных уст? Сынок командира Придвена. Это, ведь, было так просто: шаг вперед, одно легкое, почти незаметное движение, и сопляк, булькая распоротым горлом, падает ей под ноги. За погибших друзей. За разрушенный до основания поселок, пусть ненадолго, но ставший ей домом. За сожженных заживо детишек, так любящих с ней играть, пока она оправлялась от ран. За расстрелянных из автоматических дробовиков стариков. За всех этих кормивших и меняющих ей повязки, пока она, изодранная почти до смерти здоровенным лесным котом, выла от боли. За драных мутировавших уродов, ставших ее семьей, наивных дураков, носящихся со своей идиотской философией мира и дружбы. За превратившееся в чертов радиоактивный кратер Красное.

Глубоко затянувшись, Элеум затрясла головой, отгоняя образ растущего на горизонте огромного дымного гриба и горящего леса. Подавила неожиданно накатившее на нее воспоминание о чувстве ужаса и безысходности, которые она испытала, когда поняла, что с ее головы осыпались почти все волосы, а зубы в кровоточащем рту начали шататься. Собранные с трупов попавшегося ей патруля Легионеров пилюли и вливания помогли. Вывели большую часть радионуклидов, избавив организм от источника вторичной радиации, смягчили симптомы. Зубы остались при ней, волосы, спустя некоторое время отросли снова. Отслаивающиеся вместе с кожей ногти снова стали гладкими и глянцевыми. Призрак лучевой болезни отступил. Но чувство ненависти осталось. Именно тогда она поклялась себе убивать любого легионера, которого увидит. Но вместо этого она буквально грудью прикрыла одного из них от упыря. Здорового упыря. Самого, мать его, крупного и страшного из увиденных ею зомби-морфа, если, конечно, не считать того, живущего в подвале церкви «деда» чудища; для того, чтобы справиться с ним, пожалуй, нужен был бы, как минимум, автоматический гранатомет. Выдохнув дым, Ллойс с усмешкой взглянула на уже успевшие зажить, стесанные об каменную морду мертвеца до мяса, костяшки. Повезло. Организм смог перебороть заразу, хоть, и с трудом. Трясти ее перестало только пару дней назад. Хорошо, что никто ничего не заметил. Хотя, нет. Мальчишка что-то явно заподозрил. Недаром, все время пытается заглянуть ей в глаза. Может, выйти за пределы фермы и подстрелить суслика? Райк, наверняка полные штаны наложит, если увидит как она ест сырое мясо. Чертов щенок, из-за которого она забыла об элементарных мерах безопасности. Нарушила данную самой себе клятву. Не первую и, видит Бог, не последнюю. Молокосос, увидев разбитую голову которого, она, не без оснований считающая себя профессиональным охотником на подобных тварей, умудрилась повернуться к недобитому зомби спиной. А потом ей просто стало настолько плохо, что она даже не позаботилась о качественной утилизации этой дряни. Прикрыв глаза, Элеум представила раскинувшегося на кровати подростка. Растянула губы в хищной улыбке, воображая, как она неслышно подходит ближе, как ее руки легко смыкаются на открытом, беззащитном горле, сжимаются, надежно перекрывая дыхательные пути, сминая гортань и перекрывая питающие мозг сосуды, как выпучиваются от удивления его, еще сонные стремительно краснеющие глаза, как начинают лопаться от напряжения капилляры под кожей. Хохотнула, представив себе его затихающие, постепенно превращающиеся в клонические судороги попытки столкнуть ее с себя, его слабеющие с каждой секундой удары… Да это было бы приятно. Почти так же приятно, как запустив руку в его волосы, глубоко вдохнуть их чистый, еще не испорченный кислыми ветрами Пустоши запах, почти так же хорошо, как почувствовать его объятья, как… Раздраженно сплюнув, Ллойс вышла на крыльцо дома и, присев на высокую ступеньку, принялась распаковывать энергетический батончик.

— Ничего. Хватит херней страдать. Доберемся до Хаба, а там он и думать о нас всех забудет, — проворчала наемница себе под нос. — Захватит этот драный дирижабль. Вернется к своей девке. Но сначала заплатит. И я не я буду, если не заставлю его дать мне протекторат Легиона. Если надо, прямо на лбу, мать его, пусть клеймо ставят, хочу, чтобы любая сука от меня за километр шарахалась и дышать в мою сторону боялась. И серебра мешок. И снять пентхаус в «Кошачьей лапке». На месяц. И виски. Не та кислая дрянь, что на рынке, а довоенное. И яичницу с беконом на завтрак. И горячий душ каждый гребаный день. И массаж… И…

Раздраженно отбросив окурок в сторону, Элеум, откусив от пайка огромный кусок, принялась ожесточенно его пережевывать… Насмешливо подмигивающие девушке звезды медленно исчезали в стремительно светлеющем небе. Горизонт, предвещая скорый рассвет, постепенно наливался багрянцем. Острые и крупные, пожелтевшие от никотина зубы с ритмичностью механической дробилки перемалывали безвкусно-сладкий, похожий на блок вымоченных в сахаре прессованных опилок, соевый брикет… Слабозаметный в предутреннем небе промчался очередной метеорит…

* * *

— Всё, ыть, готово. Можно грузиться, — довольно вытер о передник комбинезона заляпанные маслом руки толстяк и с гордым видом оперся на слегка покрытый ржавчиной, бронированный борт грузовика. — В коробке передач проблема была. Можно было, конечно, сразу на вторичную переключиться, но как-то стремно, ыть, было в пустошь без страховки выезжать…

— Ты хочешь сказать, что мы торчим здесь уже девять дней, рискуем тем, что нас нагонят Ржавые, нашествием стаи мутантов, нападением шатающегося где-то поблизости упыря, налетом серокожих, и Бог его знает, чем еще, глотаем радиоактивную пыль, зарабатывая дозу, только потому, что тебе было некомфортно использовать резервные системы машины? Я тебя правильно поняла, сладенький? — Глаза наемницы потемнели. Рука медленно охватила рукоять висящего на поясе короткого меча.

— Да ладно тебе, Дохлая. Это, ведь, ыть, самый настоящий боевой фургон. Сталь Гатфильда, хром-карбидное покрытие, автопушка, и все дела. — Примирительно поднял руки торговец. — Да, тут резервных систем полно, и сделан он так, что даже, если сломается, то до места довезет, но караванщики не зря его тут бросили. Пострадал этот рыдван сильно и больно. Не потянул бы он долго в пустоши без ремонта… К тому же его сюда загнали лет тридцать назад, как минимум. Батареи окислились… Катушки… Да в движке трава прорастать начала… Пока их не перебрал, клеммы не зачистил… Да и навигацию надо было проверять… Приборы… — Медленно отступая от обнажившей зубы в каком-то диком оскале с рычанием приближающейся к нему наемницы, зачастил Ыть. — Тут и ходовая прогнила. Если бы мы сразу выехали, встали бы через полдня.

— Девять дней. Девять дней в этой пылище при фоне в семьдесят микрозиверт в час. — прошипела, продолжая надвигаться на великана поигрывая оружием, Ллойс. — На виду у всей этой гребаной степи… Как чирей на заднице, осталось только вывеску «Мы здесь» повесить… Ыть, да ты не беги, иди сюда… хочешь я тебя поцелую?…

— Не хочу, — сделал еще пару шагов назад толстяк. — Сама подумай, Дохлая, С севера сюда ходу нет, на границе Свечения есть пояс радиации. Торговцы говорили, до трех зиверт доходит. Лучше несколько дней здесь застрять, чем на пять минут там…

— А зачем вообще коробка передач машине с электродвигателем? — Вмешался в разговор Райк. — Тут же крутящий момент от оборотов не зависит?

— Да тут, ыть, не только электродвигатель, тут еще и два бензиновых атмосферника внутреннего сгорания есть. Резерв, значит, на случай перегрева. Вот здесь, прямо по бокам, от силового блока, — ткнул в сторону массивного капота обрадовавшийся неожиданной поддержке толстяк. — Райк, ну, Райк, скажи ей. Нам, ведь, еще и вооружиться для путешествия надо было, движки перебрать. Карбюраторы почистить, фильтры промыть… Зато, ыть, теперь эта машинка нас, хоть, на край света увезет. Я даже топлива из старых покрышек почти шестьсот литров выгнать успел…

— Толстый бензин делал? Вжик-вжик? — Скрестила на груди руки, с интересом наблюдающая за эволюциями толстяка, андроид.

— Вернее, Куколка… Это Кукла сумела топливо для движка подобрать… Куколка хорошая, Куколка умница… — Шустро, по крабьи засеменив в сторону, Ыть попытался спрятать свою безразмерную тушу за тонкой, словно тростинка, фигуркой киборга. — А я на крыше пулеметное гнездо в порядок привел… Вот сейчас остатки вещичек загрузим, съездим за лодкой, остальное заберем и можем, хоть, в Сити, хоть в Холмы, хоть на побережье…

— Ты что сейчас сказал, милый? — Елейным голосом протянула Ллойс. — Вернуться? Барахло твое забрать? Да я скорее тебе твою собственную задницу скормлю…

— Мысль неплохая. Во всяком случае, на жратве сэкономим серьезно. — Неожиданно раздался голос возникшего на пороге амбара Пью. По стариковски покряхтывая от усилий стрелок пыхтя и отдуваясь, прошел мимо путешественников и забросил в кабину две позвякивающих металлом сумки.

— Ты что, знал? Да ты… да он… Девять гребаных дней… — Возмущенно раздувая ноздри, задохнулась от возмущения переполненная эмоциями Элеум.

— Зато я оружие успел подготовить, — довольно похлопал по сумкам снайпер. — Пушки на крыше, — ткнул в сторону громоздкой конструкции на корме фургона снайпер, — в порядок привел. Это теперь — чертова крепость на колесах. И стволов у нас, как у дурака фантиков. Да и ты неплохо оттянулась. Если бы вы не были так друг другом заняты, то тоже, может быть, знали, почему здесь торчим. Как молодожены, етить его. Друг от друга не оторвать, прямо. То во дворе, то в подвале, то на кухне. Бесстыдники. Каждую ночь кроватью скрипели, спать не давали…

— Мы не… — покраснел до корней волос Райк. — Она меня борьбе учила…

— Это теперь так называется? — Насмешливо вскинул бровь Пью…

— Да идите вы, — раздраженно отмахнулась девушка, и, воинственно тряхнув хохолком ирокеза, зашагала по направлению к дому.

— Обижаться пошла. Опять обиженная половину обеда сожрет. Да-а-а. Досталось тебе сокровище, Райк. — Захихикал Пью. — Ну и каково это? С такой барахтаться? Я бы не рискнул. Не постараешься, мигом перо в бок сунет…

— Да я же сказал — она меня драться учила… — надулся и без того красный, как готовый лопнуть перезревший помидор, подросток.

— Ну-ну… — Задумчиво протянул стрелок. — Слышал. Патронов грамм на пятьсот серебром перевели. Эта теперь мода такая? Из пистолетов во все стороны палить, когда трахаешься?…

— Отстань, ыть, от парня. — Неожиданно вступился за скриптора торговец. — Ему и так тяжело.

— Чего это тяжело? — Удивился снайпер.

— Конечно, тяжело. Тебе бы тоже нелегко было, если бы твоя любимая тобой каждый день двор подметала. — С серьезным видом пояснил толстяк и поправил съехавшее на нос пенсне.

— Да идите вы, — надул губы Райк.

— Мы бы, может, и пошли, да вот беда — адреса не знаем. Может, проводишь? — Хохотнул Стрелок.

— Ладно, — неожиданно посерьезнел торговец, — поржали и хватит. Права она, по большому счету. Не просто так этот домишко почти без охраны стоит. Засиделись мы тут. Давай, ыть, грузиться.

— Давай, чего уж там, — кивнул Пью. — Только учти, ыть, к лодке мы возвращаться не будем, слишком опасно, понял?

— Так я же не бесплатно… — Взгляд торговца заметался по углам сарая. Я вам с навара двадцать процентов дам… нет тридцать.

— Да, хоть, сто, — хохотнул Пью. — Мертвецам деньги не нужны, понял, Ыть?

— Да понял, понял, чего тут, ыть, непонятного, — обреченно махнул ручищей торговец.

— Толстый плохой. Жадный. Глупый. Вжик-вжик… — Подтвердила уже с трудом волочащая по направлению к фургону какой-то мешок Кукла.

* * *

Погрузка была уже почти закончена, когда в сарай, по пути пинком распахивая, чуть не сорвав при этом с петель ветхие створки ворот, ворвалась наемница.

— Кончай фигней маяться! Доигрались, тля! Когти рвем! Быстро! — Выдохнула она, отчаянно жестикулируя и потрясая зажатым в ладони маленьким, не больше кулака взрослого человека, биноклем.

— Мутаны? Ржавые? — Нахмурился устраивающий на крыше фургона какой-то ящик Пью.

— Не знаю. Машины. Много. Пулеметы. Едут быстро. Будут здесь минут через десять, чёрт! Хочешь, оставайся и сам спроси! — Огрызнулась девушка.

— Вот, ыть. — Зло сплюнув, торговец забросил на плечо сразу два, судя по хрусту пластика и бульканью заполненных пластиковыми бутылками с водой мешка, подхватил свободной лапищей протестующе заверещавшую от такого обращения Куклу, и грузно затопал к грузовику. — Лезь, ыть, давай, — проворчал жирдяй, забрасывая свою ношу в кабину. Просить дважды никого не потребовалось. Схватив в охапку свой рюкзак, Райк побежал к призывно распахнутой двери. Ноша оказалась достаточно тяжелой, ноги тут же загудели от нагрузки, но успевшему набрать приличную скорость скриптору даже на мгновенье показалось, что в салон он запрыгнет первым. Подросток ошибся. На половине пути его обогнал уже скинувший с плеча свою огромную винтовку и передергивающий на ходу затвор снайпер. Потом мимо с топотом понеслась все-таки справившаяся с воротами наемница. Уже почти добравшаяся до кабины грузовика девушка приостановилась, бросила взгляд на отставшего Райка, зло сплюнула и бросилась назад. В три огромных прыжка оказалась рядом. Вцепилась ему в плечо и бок на секунду ставшими похожими на железные гвозди пальцами. Ребра скриптора затрещали, но скорость их совместного передвижения увеличилась в разы.

— Надеюсь, у тебя там очень важное барахло, милый. Белое кружевное платье для твоей лахудры или слитки серебра, например. — Горячо зашептала ему в ухо наемница, и, перехватив подростка за шиворот, буквально, забросила его в высокую кабину.

Больно ударившись бедром о какой-то угол, а копчиком о прорезиненный пол, Райк поспешно подобрал ноги и хотел уже было отползти в салон, как ему на загривок свалилась матерящаяся наемница.

— Ыть, я тебя на куски порву. — Заорала Ллойс, слезая с болезненно застонавшего скриптора.

— Ага, ага, это обязательно, только давай сначала отсюда уберемся подальше. — Проворчал грузно плюхнувшийся на водительское сидение толстяк. — Развела, ыть, истерику. Подумаешь, подсадил немного. Нечего было над своим хахалем клювом щелкать. — Раздраженно забормотал он, одновременно щелкая какими-то переключателями и выстукивая на дисплее своих часов сложные комбинации цифр. Взрыкнув двигателями, боевой фургон, поднимая целую тучу пыли, медленно набирая скорость, выкатился из сарая, качнул корпусом, развернулся, скрипнул подвеской и, проломив ограду, понесся в степь.

— Черт. Не успели. — Покачал головой разглядывающий что-то через оптический прицел в щели кормовых бойниц Пью. — Увидели нас. Несколько багги-загонщиков за нами идут. Остальные к поместью повернули.

— Кто? — Приникнув к бойнице, прищурилась Элеум. — Ни хрена не видно.

— Караванщики. Уродцы драные. Так и знал, что они в Свечение ездят. Значит, есть все-таки, проходы через солончаки. Ну, и правильно, откуда еще им новые тачки брать? — Покачал головой снайпер. — Ыть, а ты, кстати, фургон на гейгер проверил? Мы сами-то не облезем?

— Не облезем. Чисто здесь. А ну-ка, ыть, подержи! — Дождавшись, пока наемница перехватит рулевое колесо, толстяк, гадко усмехнувшись, снова забарабанил по сенсорному экрану своих часов. Через пару мгновений до путешественников донеслись приглушенные хлопки взрывов. — Вот так. Пусть думают, что там кто-то остался, — злорадно рассмеялся Ыть и, оттеснив от управления девушку, снова схватился за баранку. — Отзынь. Без сопливых обойдусь. Лучше подумай, как этих клопов отогнать, — коротко глянув в боковое зеркало, повернулся он к наемнице. — Броня у нас, конечно, не хилая, но это, все же, не атомный танк.

Ллойс явно хотела сказать в ответ что-то гадкое, но тут в борт фургона ударили пули. Несмотря на полдюйма стали и толстый слой армированной резины на стенах, очередь из крупнокалиберного пулемета не та вещь, которую можно проигнорировать. Корпус машины мелко затрясся, грохот в салоне стоял такой, что Райку на миг показалось, что ему на голову надели кастрюлю и начали лупить по ней молотком. В некоторых местах резина вздулась горбами. Броня явно не выдерживала. Замысловато выругавшись, устроившийся на закрепленном на подвижной консоли сиденье Пью, выставил в бойницу конец ствола своей винтовки, скрипнув полозьями укрепленного на консоли сиденья, чуть сдвинулся вбок и выбрал спуск. Оглушительно грохнуло. В салоне запахло порохом, но пулемет тут же замолк.

— Вот так. Минус один. — Широко улыбнувшись прокомментировал Пью. — Ыть, держись подальше от тех холмов, — ткнул в сторону невысокого взгорка снайпер, — туда двое ушли. — Ллойс, давай на крышу за пулемет. Нас постараются обойти и с боков прижать.

К удивлению скриптора и не подумавшая спорить наемница, схватившись за перекладину, дернула вниз со звоном опустившуюся лестницу и, откинув люк, шустро полезла на крышу.

— Эй, — через секунду свесив голову в салон, осведомилась она. — Райк, ежа-горлоеда тебе в ухо, тебе что, особое приглашение нужно?

Мысленно вздохнув, скриптор скинул с плеча винтовку, бросил ее на груду сваленных прямо посреди салона мешков, положил руки на тонкие, врезающиеся в ладони покрытые ржавчиной ступеньки лестницы.

В лицо подростку ударил ветер, на зубах заскрипел песок. Мысленно похвалив себя за то, что додумался нацепить найденные где-то и подаренные ему недавно наемницей защитные очки Райк, балансируя руками на шатающейся под ним, будто палуба корабля в шторм, крыше поспешил к уже устроившейся в подвеске пулеметного гнезда Ллойс.

На занятиях всем послушникам постоянно внушали, что за пределами базы живут дикари. Полуграмотные, дикие, оскотинившиеся, с трудом балансирующие на грани отделяющей зверя от человека, недолюди, неспособные создать ничего сложнее привязанного к веревке камня, а потому жадно и бездумно ищущие и разворовывающие старые хранилища, варварски грабящие сокровищницы древних знаний, и используя доставшиеся им технологии только во зло. Чего только стоили Ржавые, превращающие себя в нечестивых киборгов. Или преследующие их сейчас Караванщики, поклоняющиеся огнестрельному оружию и движению, проповедующие, чтобы это не значило, «Принцип механического дарвинизма», объявившие священную войну всем неверным, то есть тем, кто вместо того, чтобы разъезжать по пустошам, совершая набеги на крупные города, грабя и поглощая по пути другие такие же банды, пытается эту пустошь освоить. Любое строение, кроме палаток и шалашей, считалось у фургонщиков рассадником греха, а даже самый маленький разбитый огород — страшным оскорблением. Впрочем, караванщики, прекрасно понимая, что их стиль жизни не подразумевает долгое автономное существование, несмотря на объявленную войну «противникам движения», частенько закрывали глаза на нарушение собственных заветов, просто напросто, облагая поселившихся на их землях продуктовым налогом. Видимо, поместье и было одним из таких мест. И судя по всему, не обнаружившие дани рейдеры, очень расстроились данным обстоятельством. Так или иначе, наставники ошибались. При всей своей нелепости Караванщики не были дикарями. Нельзя в условиях ограниченных ресурсов строить такие великолепные «боевые фургоны» — чего стоит только броня из стали Гатфильда с карбидно-хромовым покрытием и подложкой из снятой из довоенного стадиона резины. Или гениально спроектированная боевая башня на крыше. Райк сомневался, справилась бы с таким залпом из крупнокалиберного пулемета броня их собственных бронетранспортеров и винтокрылов…

Ржавые были мерзки и противны учению Легиона по самой своей сути, но владели искусством кибернетики намного лучше, чем могли бы себе представить даже самые лучшие умы в штабе тактического планирования. Скриптор мог только надеяться, что Легион, сдержав первую волну нападавших, выстроил надежную оборону. С одной стороны, Райк помнил, как дед говорил, что решение о взятии под контроль восточных территорий слишком поспешно, что они не смогут эффективно контролировать и защищать такие большие площади земли. Неустанно повторял, что надо повременить с этим вопросом, хотя бы, десяток лет, но Совет тогда проголосовал против. С другой, Райк понимал, что многие его братья, возможно, даже сейчас расстающиеся с жизнью в столкновении с ржавой скверной, гибнут по его вине. Без капитана Придвен не сдвинется с места, даже если мир вокруг будет рушиться. А команда не признает его командиром, пока на борту не появится новое, мощное оружие. Или он не восстановит боезапас старого. Традиции священны. Десятки винтокрылов, сотни штурмовиков-десантников в боевой броне, пушки и ракеты, все это могло бы очень помочь в борьбе с зарвавшейся бандой. Возможно, Придвен даже сыграл бы решающую роль. Ведь, противопоставить огромному, летящему практически в стратосфере дирижаблю у бандитов просто нечего…

От размышлений Райка отвлекли со звоном влепившиеся в выгнутый стальной щит пули.

— Вот сука, — разочарованно проворчала отворачивая ствол тридцати-миллиметровой автоматической пушки, которую Пью почему-то назвал пулеметом, от давшего короткую очередь и тут же скрывшегося в укрытом травой овраге багги Ллойс. — Не спи, Райк, захлопывай щит и давай в люльку. Твои слева, мои справа. И не пали почем зря. Тут в коробах только по пятьдесят патронов. Запасных нет.

— Понял.

Рухнув в легкое, висящее на толстых стропах матерчатое кресло, скриптор кивнул и, застегнув нагрудный ремень, всем весом потянул на себя мотающуюся где-то в полуметре над затылком грубо сваренную скобу. Махина пуле-взрывозащитного щита с грохотом покатилась вниз. Сфера замкнулась, погружая его и наемницу в гулкий и тряский, остро пахнущий машинным маслом полумрак. Эту башню-надстройку действительно делал гений. Поворачивающаяся с помощью электропривода всего лишь нажатием двух педалей, прикрытая со всех сторон хитро выгнутыми, толстенными, не меньше двух сантиметров, листами стали бронированная башня с двумя, снятыми видимо, с винтокрыла, автопушками казалась неуязвимой. Ощущая, как пальцы ложатся на рубчатые рукояти электроспуска, чувствуя тяжесть и мощь доверенного оружия, слыша, как в полуметре от него возбужденно сопит наемница, буквально впитывая исходящий от ее подрагивающего от напряжения тела жар, скриптор склонившись к прицелу, подвигал для пробы стволом и широко улыбнулся. Грудь распирало давно забытое ощущение восторга и силы. Кто бы ни был его врагом: Караванщики, Ржавые, Серокожие да хоть весь белый свет — им сейчас придется несладко. Неожиданно в прицельной сетке мелькнуло что-то сверкающее и металлическое, и Райк не раздумывая, утопил кнопку. Гулко рявкнуло. Ушам стало больно, запахло кислой гарью, но хитро устроенная вентиляция почти мгновенно вытянула поровые газы наружу, а похожая на раскормленного паука машина рейдеров, задымив и резко потеряв скорость, вильнула вправо, столкнувшись по пути с другой такой же. Одна из машин закрутилась юлой, вторая завалилась на бок. Во все стороны полетели какие-то железки. Быстро переведя свое оружие на образовавшуюся в ее секторе кучу-малу наемница дала короткую очередь. Несколько взрывов слились в один. Над оставшейся от двух багги грудой металла вспух огненный шар.

— Отличный выстрел, малыш! — Похвалила его девушка.

Райк заметил, что она улыбается. На сердце неожиданно потеплело. Почему-то сейчас в суматохе погони, болтаясь в подвесном кресле в этой тесной и темной стальной коробке, он почувствовал себя почти счастливым.

— А мы — неплохая команда, да?! — Прокричал он в ответ.

— Посмотрим… — ощерившись, словно защищающая детенышей степная собака, наемница резко рванула в сторону ствол своей пушки и дала довольно длинную, патронов в пять очередь, в сторону невидимого Райком противника.

Где-то вдалеке чуть слышно грохнуло. Тут же повернув оружие почти на девяносто градусов Элеум трижды выстрелила одиночными. На этот раз взрыв вышел более слышным.

— Получи сука! — Злорадно зарычала Ллойс и повернувшись к Райку, оскалилась ему прямо в лицо. — Кажись, это был последний, — восторженно захохотала она. — Вот это мощь! Когда мы придем в Хаб, ты мне подаришь такую же игрушку, малыш. И тогда я тебя расцелую. Черт возьми, я даже с тобой пересплю. А твоей девчонке мы ничего не скажем, да? Должен же мужчина иметь кого-то на стороне?

— Да я просто так тебе винтокрыл подарю! И робопилота! — Улыбнулся в ответ подросток.

— Круто, парень! — Рассмеялась наемница, и тут машину качнуло.

Ушам на мгновение стало больно, а потом Райка окутала звеняще-ватная тишина. В броне башни образовалось не меньше десятка дыр, а дернувшаяся всем телом Ллойс, неестественно выгнулась и обмякла, повиснув на ремнях. В лицо скриптору щедро плеснуло чем-то горячим, красным и липким. Заорав от зародившейся где-то глубоко за грудиной, там где по идее нет никаких органов, лишь пустота, холодной, словно кусок льда и острой, как осколки стекла, боли, Райк, утопив педали в пол, развернул башню и, не заботясь о сохранности ствола, выпустил остатки боезапаса в спешащую скрыться в густой и высокой траве юркую машинку. Окутавшийся целым облаком из осколков металла и кусков тел пассажиров автомобиль дернулся, словно его ударило молотом, и пошел юзом. Путаясь в ремнях, Райк повернулся к Ллойс. Девушка, по-прежнему не подавая признаков жизни, изломанной куклой висела в коконе ремней. Правая рука вывихнута, спина, пропитанного кровью бронекомбинезона встопорщилась клочьями баллисти-ческой ткани. Под ногами — огромная красная лужа, но с тела уже почти не течет… На залитом натекшей из носа и ушей кровью лице девушки застыло какое-то детское удивленно-обиженное выражение.

Подвывая и скуля от бессилия, скриптор прижал ладонь к покрытой разводами копоти шее наемницы, пытаясь ощутить пульс, непослушными пальцами нащупал и рванул клапан комбинезона. Всхлипнул при виде открывшегося ему зрелища. Зарычав, закатал рукав собственной куртки, зажмурился и рванул зубами кожу запястья. На язык щедро плеснуло соленым. Не позволяя себе не секунды передышки, скриптор запустил зубы еще глубже. Что-то хрустнуло, и в ладонь подростка упал микроскопический шприц-тюбик из особого, не обнаружимого даже самыми точными и чувствительными сканерами биопластика. «Никому и никогда» — неожиданно зазвучал в голове голос деда. «Даже в мыслях. Понял, Райк? А то знаю, вас, молодых. Этой штуки нет. Ни для кого. И не должно быть. Я не знаю, сработает она или нет. Но хочу дать тебе еще один шанс. Хоть, и видят основатели, ты его не слишком заслужил. Береги себя внучек!».

Сорвав обломанными ногтями головку-анализатор, скриптор выдернул из корпуса мягкую, заканчивающуюся короткой, не больше фаланги пальца, иглой ампулу и, воткнув ее под подбородок Элеум, сдавил пальцами. Отбросил в сторону опустевший сосуд, дернул с пояса аптечку. Теперь аддиктол, чтобы вывести огромное количество, образующихся при реанимации токсинов. Потом здоровенный, редкий пакет «нанокрови», найденный и спрятанный им ото всех остальных, вводить через капельницу, по инструкции нет времени — влить в рот, надеясь, что боты сами разберутся, что делать. Затем медшот, еще один, еще, еще, еще, еще… Колония должна была сработать почти сразу. Быстрые, мгновенно распространившиеся по телу боты должны были перекрыть разорванные артерии, вытолкнуть из организма инородные тела, создать подобие защитной пленки на поврежденных органах, запустить остановившееся сердце, заставить сокращаться легкие, перезагрузить агонизирующий от недостатка кислорода мозг. Дальше дело за лечащими ботами. Судя по описанию, «Реаниматор», как называл про себя спрятанный в собственном теле кусочек бессмертия подросток, должен был оживить тело практически с любыми повреждениями. Единственным ограничением применения были необратимые повреждения мозга и прохождение с момента смерти более двадцати минут. Не оживил. Не справился. Отбросив в сторону последний опустевший инъектор, Райк повернулся к автопушке, дернув рычаг, поменял короб с огромными, похожими на маленькие ракеты патронами и приник к прицелу. Лишь бы они не отстали. Хоть, еще один, хотя бы один. За Ллойс, за все, что произошло с ним за последние два месяца, за эту гребаную несправедливую с самого рождения жизнь…

Противник не заставил себя долго ждать. Сначала скриптор увидел быстро нагоняющий их фургон столб пыли. Пылевое облако приближалось, росло, и вскоре Райк уже мог разглядеть преследователей. Два юрких багги. Какой-то непонятный, широкий и мощный, весь покрытый броневыми листами автомобиль с тяжелыми пулеметами на корме. Второй почти такой же, разве что не на четырех, а на шести колесах. Скорее всего, те самые знаменитые на всю пустошь «боевые телеги». Чуть сзади еще один, похожий с виду на их собственный фургон, но лишенный брони, ревущий открытыми всем ветрам чадящими двигателями и несущий на себе что-то подозрительно напоминающее гарпунную пушку. Заметив висящие по бокам от грузовика огромные плуги-грунтозацепы, скриптор мысленно кивнул и усмехнулся. Загарпунить их машину. Сбросить якоря. Будь даже их транспорт тягачом или тяжелым танком, это их сильно замедлит. Багги и эти ощетинившийся пулеметами монстры не дадут им и головы поднять, а потом подтянутся отставшие большие грузовики.

Сколько в этом коробе? Патронов тридцать пять, не больше. Мало. Но должно хватить. Должно, сука, хватить, иначе жизнь, за которую он так цеплялся, стоит не дороже похмельной блевотины. Райк склонился над прицелом, облизал губы, задержал дыхание и нажал на спуск. Глухо рявкнуло. Два патрона, как на стрельбище. Не в бак, если движок дизельный, нечему там будет взрываться, в блок цилиндров двигателя гарпуномета. Тяжелая машина подпрыгнула, словно в нее влупили тараном, осела на правый борт и, зарывшись бампером-отбойником в грунт, полетела кувырком. Видимо, задел колесо — хорошо. По бронещиту тут же застучали пули. Райк коротко хохотнул. Давайте, давайте. Расстояние еще не то. Какой у вас калибр, двенадцать и семь, четырнадцать? Это вам, как минимум, метров на пятьсот подъезжать надо. Тем сукам просто повезло. Хитрые были, в траве пряталась. Ни разу на глаза не попадалась и смогли влепить очередь почти в упор. А вот ему расстояние не помеха. Тридцатимиллиметровый снаряд, рассчитанный на поражение летающих целей, сохраняет полную мощь на расстоянии до восьми километров. Чувствуя, как что-то мокрое и соленое застилает глаза, скриптор несколько раз сморгнул и снова вдавил кнопку. Автопушка басовито рыкнула. Мягко, ласково толкнула откатником в грудь. Под ноги сыпануло раскаленными гильзами, а боевую телегу караванщиков просто разнесло изнутри. Райк шмыгнул носом и оскалился. Видимо, в боеукладку пришлось. Не везет сегодня этим ребятам. А сейчас еще больше не повезет. Чуть довернув ствол, скриптор почти нежно коснулся электропуска, раз, другой, третий. Вторая боевая телега задымилась и резко встала, из открытых дверей посыпались маленькие, словно муравьи на таком расстоянии, фигурки. С трудом подавив искушение закончить начатое, все же патроны следует экономить, подросток начал ловить то и дело мелькающий в перекрестье, отчаянно виляющий из стороны в сторону багги. Юркая машинка, нечего сказать. И водитель опытный. А попыток осталось мало. Мало, сука… Вытерев о заляпанные кровью штаны вспотевшие от напряжения ладони Райк, шипя от раздражения, приник к прицелу. Тело била крупная дрожь. Как не вовремя. Ну, давай, давай…

Неожиданно что-то снизу приглушенно хлопнуло, багги на мгновение перестал вилять, и Райк с криком, в котором смешались ярость и злорадное наслаждение, придавил гашетку. Маленькая, видимо, переделанная даже не из авто, а из квадроцикла машинка просто перестала существовать, превратившись в облако рассыпающихся по пересохшей прожаренной солнцем земле осколков. Поймав в перекрестье следующий, вынужденный на секунду сбросить скорость, притормозить, чтобы не врезаться в то, что осталось от товарища багги, Райк ударил по кнопке, раз, другой, третий. И, услышав только треск, в холостую сработавшего электорспуска громко завыл от разочарования и бессилия.

Снизу застучало, часто резко, зло. Кукла била из пулемета, багги завилял, чуть отстал, из его моторного отсека пыхнуло жирным дымом, но неожиданно резко набрав скорость, пошел на сближение. Снова хлопнула винтовка снайпера. Раз, другой, но юркая машинка даже не замедлила хода. Райк уже мог разглядеть зачем-то нацепившего штурмовой противогаз пулеметчика, видел через расцвеченное трещинами бронестекло, неплохо прикрывающее, как оказалось не только от ветра, но и от пуль оскаленное лицо водителя. Видел, как пулеметчик, видимо, решив, что расстояние между ним и фургоном путешественников достаточно сократилось, склоняется над своим орудием смерти. Видел, как из-за взгорка показывается еще одна, видимо, так же решившая до поры до времени спрятаться в высокой траве и не замеченная ими боевая телега. А потом багги лопнул. Взорвался, словно надутый изнутри шарик, разбрасывая вокруг себя куски двигателя и горящих покрышек. Боевая телега, резко ударив по тормозам начала стремительно отставать. Идущие в отдалении зловещего вида грузовики, как по команде медленно отвернули в сторону. Добыча оказалась слишком зубастой. Они вырвались. Все же вырвались. Привалившись к горячей ствольной коробке, Райк закрыл лицо руками. Внизу кто-то истошно орал то ли от боли, то ли от радости, двигатель фургона громко стучал, заставляя корпус трястись в лихорадке, пахло дымом и гарью. Скриптору было совершено все равно.

— Ох… чтоб меня в задницу кайлом отдолбили, что это было? — Неожиданно простонал кто-то у него за спиной слегка хрипловатым голосом наемницы. — Райк, я что, отрубилась? Ох, тля, почему так больно…

Не веря своим ушам, скриптор медленно повернул голову и встретился взглядом с бледной, словно полотно, осторожно ощупывающей вывихнутое плечо Элеум. На пол пулеметного гнезда в кровавую лужу один за другим падали покрытые красным, перекрученные, поблескивающие рваными, острыми, словно бритва краями, куски металла — осколки попавших в девушку пуль.

— Хреновая из нас команда, парень. — Простонала Ллойс. — Сама отвлеклась и тебя подставила. Эй, Райк, больно же. Тля… Хорош, меня лапать… В ухо дам… Да отстань ты… Лучше встать помоги… Мне, кажись, по голове дало… Кружится все, и ноги что-то совсем не держат… Ты чего, сладенький, ревешь что ли?..

* * *

Еще через час после того как, погоня скрылась за горизонтом, чадя и хрипя разбитыми резервными двигателями фургон встал окончательно. Одна из сумевших все же прорваться во фланг, чтобы через пару мгновений попасть под тяжелый ковш-отбойник грузовика, машин караванщиков, умудрилась нанести им серьезный урон. Тяжелые пули со стальным сердечником сумели пробить укрывающий силовой контур броневой щит, разбили катушки электромоторов и, приведя в негодность карбюратор одного из резервных моторов, напрочь убили систему температурного контроля, оторвав лопасти вентиляторов охлаждения, пробив по пути два из четырех радиаторов. Вынужденный остановить машину Ыть, громко жалуясь на судьбу, то и дело хватаясь за пострадавшее плечо — одна из пуль умудрилась попасть в край смотровой щели и несколько мелких осколков застряли у торговца под кожей — колдовал над пышущей жаром силовой установкой. Кукла, недовольно вжикая, с трудом кантовала вытащенные из расположенных под спальными скамьями грузовика отсеков запасные катушки. Пью, усевшись на боевую надстройку, просматривал местность через оптический прицел. А в грузовике разгорался очередной спор.

— Лежи, нельзя тебе пока вставать. — Пробурчал Райк, с усилием вдавливая плечи Ллойс в служивший ей ложем, брошенный на прорезиненный пол фургона, спальный мешок.

— Парень, мне просто спину посекло и по башке чем-то стукнуло, — вяло отбиваясь от подростка, простонала наемница. — А ты в меня столько медшотов вколол, что из меня даже осколки не пришлось выковыривать, сами выскочили.

— Лежи, а то опять голова закружится..

— Да не закружится… — Неожиданно выпучив глаза, Элеум, оттолкнув в сторону не ожидавшего от с трудом стоящей на ногах наемницы серьезного отпора, подростка, зажимая ладонями рот, выскочила из машины и, добежав до заднего колеса фургона, согнулась в приступе рвоты, после чего вцепившись в протектор, обессилено сползла на землю.

— Передоз. — Хихикнул сидящий на верхотуре Пью. — Жидкая нынче молодежь пошла. Я в молодости помню, с простреленными кишками почти неделю по лесам ползал, ржавым ножом от зверья отбивался. А тут стоило только шкуру чуть попортить, они в себя медшоты чуть ли не литрами льют. Оттого и передоз. Ножки не держат, башка кружится, а внутренности все наружностями стать так и норовят. Если бы Райк не настоял, я бы тебя даже не перевязывал. Подумаешь, пару осколков в мясо. Везучая ты, Дохлая, аж завидно. Как я поглядел, ты весь сноп словить должна была, а у тебя только пара царапин. А вот любимый твой — дурак редкий. Нельзя столько ботов сразу в кровь пускать. Так и кони двинуть недолго… Но это от страха. Молодой, глупый. Любит до одури. Да не спорь ты, — махнул он рукой в сторону вяло повернувшейся в его сторону и открывшей было рот девушки. — Втрескался парень в тебя по самые уши. Даже слепому видно. Все, кроме тебя это поняли. Ну, это и не удивительно. Пацан только тобой, поди, и целованный. Видно, ценит он тебя… Вот и ты его тоже, того… цени… почаще.

— Да иди ты, Пью. — Зажмурившись, прошипела наемница. — Тебе что, бабы не хватает? Так иди попроси у Ытя Куклу. Или саму Куклу попроси. Мне почему-то кажется, она не откажет. Вон как на вас смотрит. Пару минут тебе точно хватит. Ах, да, забыла я, ты, ведь, у нас некрофил… Ну, что же, не повезло тебе тогда, сладкий. Придется тебе самому себя… ценить. Только, смотри, не переусердствуй, а то зрение испортится и волосы на руках вырастут.

— Вот, стерва, — восхищенно цокнул языком снайпер. — Ты ей слово, она тебе десять. О! А вот и твой кавалер. Легок на помине.

Из фургона выбрался держащий что-то в охапке скриптор.

— Вот, — со вздохом положив свою ношу у ног наемницы, выдохнул он. — Руки подними.

— Зачем еще? — Подозрительно нахмурилась Ллойс.

— Чтоб я смог его на тебя надеть, — пояснил, кивнув в сторону принесенного им массивного даже с виду бронежилета, Райк.

Окинув взглядом броню, Ллойс нахмурилась, поджала губы, а потом неожиданно рассмеялась, — ты меня за дуру принимаешь? — Простонала она. — В этой штуке не то, что воевать, на нее смотреть тяжело и жарко.

— Это шестой класс защиты. Последнее поколение. Наносталь, как в клинке твоем. Он легкий, — зачастил подросток и, склонившись над вяло потянувшейся за сигаретой девушкой, принялся расстегивать ее портупею. — И жарко в нем не будет, тут система вентиляции и контроля температуры встроенная. Вон, видишь, солнечные батареи. Летом холодит, зимой греет. Потому таким большим и выглядит. Ладно, не шевелись, я сам все сделаю.

— Я это не надену, — попыталась оттолкнуть руки наемника Элеум. — Броня только мешает. А эта штука вообще бесполезна…

— Почему? — Не прекращая попыток расстегнуть, пересекающие грудь наемницы ремни поинтересовался подросток.

— Потому, что прошлого владельца она уже не защитила, — пояснила Ллойс. — Видишь на воротнике кровь? Замывали а все равно осталась. А меня эта штука только замедлит.

— Ну и что, что кровь. Подумаешь несколько пятнышек… И ничего он не замедлит. И вообще не спорь. Я тебя нанял, заплатил аванс, а значит, будешь носить, что скажу. — Безапелляционным тоном заявил подросток, и отобрав зажигалку у никак не могущей справится с ней девушки, помог ей прикурить. — Я еще и шлем где-то там видел… Хороший шлем, тактический, с активными наушниками, проецируемым на забрало целеуказателем…

— Хм, и с чего ты это взял? — Проворчала явно утомившаяся от попыток скриптора добраться до застежек девушка. — Отстань, парень… Да не туда… Да успокойся, не тормоши, давай лучше я сама..

— Даже смотреть не хочу, что вы там делаете, — коротко хихикнул на крыше стрелок.

— Иди в задницу, Пью, — тут же отозвался скриптор.

— Э-э… Райк, это, ведь, мой бронник… Ты, ыть, что, в моих шмотках копался? — Нахмурился выглянувший на мгновение из-за капота торговец.

— А тебя, вообще, в душе волнует? — Прищурился Райк. — И с чего это ты решил, что он твой? Упырей Ллойс и Пью валили, пока ты в сторонке стоял. А значит это их трофеи.

— Райчик, а ты, когда в барахле нашего толстого друга копался, ты автомата там не видел какого-нибудь, случайно? — Поинтересовалась девушка.

— Да чего там только нет, — сделал неопределенно всплеснул руками подросток. — Принести?

— Ага, — улыбнулась Ллойс. — Знаешь, я немного пересмотрела свое мнение насчет автоматического оружия…

— Э-э. Вы чего, — искренне возмутился толстяк, — без штанов меня оставить решили? — У меня каждая железка на счету, мне еще новую лавку открывать.

— Грубая ты душа, Ыть! — Наставительно поднял палец снайпер. — Тут на твоих глазах волшебство творится, а ты за хабар свой волнуешься. Смотри лучше внимательно — вот как настоящая любовь выглядит, нам о таком только мечтать…

— Пошел ты! — Хором отозвались Райк и Элеум.

— Точно, любовь. — Расхохотался наемник. — Вот, ведь, парочка… И, хоть, я на земле, где делать нехорошее похвально. И безрассудно совершать добро. И чем родней по крови человек, тем кровожаднее[38]…

— Что за хрень ты несешь? — Подозрительно нахмурилась Ллойс.

— Это Вильгельм — Потрясатель копья. Древний поэт, — пояснил скриптор. И как бы невзначай растер подошвой сапога темнеющее рядом с протектором, почти успевшее засохнуть пятно желчи, в котором плавали маленькие кусочки металла. — До Черных лет его считали великим.

— Поэт? Это что-то типа тех, которые в Сити и Хабе на площадях задницы за деньги показывают? — Удивилась Элеум.

— Нет, то жонглеры, — покачал головой Пью. — А поэт, это типа тех, кто песни поет. Только не поет, а декламирует. Читает с выражением, то есть, и без музыки.

— Чушь какая-то — заключила после некоторого раздумья Ллойс и, хрустнув липучкой бронированной горловины жилета, покрутила головой из стороны в сторону. — А действительно, не очень и тяжелый.

— Девять с половиной кило всего, если с набедренниками и шлемом, — обрадовано заявил скриптор. — Зато, если я правильно спецификации помню, такая штука даже пятидесятый калибр в упор держит. Тут особая система демпфирования — от полноценной винтовочной пули даже синяков не останется. Так, давай-ка сюда ногу, сейчас остальное пристегнем…

— Да? — Недоверчиво покосилась на скриптора Ллойс. — Точно?

— Точно-точно, — заверил ее подросток. — Потом сама почитаешь, в планшете описание должно быть… Ну, давай ногу-то…

— Лучше я сама. — Проворчала Элеум. — Только придержи. Не хочу я, чтобы ты меня за задницу лапал… — И наклонившись вперед, притянула к себе голову подростка. — Во всяком случаи не при всех. И не сейчас. — Прошептала она скриптору в ухо. И отпустив его затылок, подмигнув, откинулась обратно на колесо. — Спасибо, Райк.

— За что? Отвел взгляд, — залившийся краской до корней волос скриптор.

— За то, что вытащил. За то, что беспокоишься. Обо мне редко кто заботится и, вообще, ты… еее-о-о, твою мать!!.. — Внезапно высунувшаяся из-под днища фургона когтистая лапа, сграбастав девушку за ворот бронежилета, отправила наемницу в долгий полет, закончившийся в центре растущих, как минимум, в десятке шагов от фургона зарослях колючего кустарника.

— А-а-а-а!! Что это!? — Шустро откатившийся в сторону подросток, округлив глаза смотрел как из-под фургона рывками выбирается массивная, покрытая струпьями и наполовину зажившими язвами фигура. Рука подростка, будто на автомате, цапнула рукоять револьвера, но неизвестно почему шестизарядное чудовище, обычно легко выскальзывающее из кобуры, решило показать характер и застряло на середине пути, за что-то зацепившись. Со времени их последней встречи упырь изрядно похудел. Видимо, тварь так и не смогла до конца регенерировать. Неоткуда было брать материал. Проступившие на грудной клетке ребра туго натягивали кое-где так и не зажившую, покрытую ожогами кожу, лапы истончились и теперь больше напоминали конечности насекомого. Скособоченная пасть, так и не отрастившего нижней челюсти монстра, выдвинулась, удлинилась, слилась с носом, превратившись в мерзкое подобие усеянного щипами хобота. Массивный горб, видимо, основной запасник энергии упыря, заметно опал, но обзавелся покрытым короткими роговыми наростами костяным панцирем.

Только сейчас Райк осознал, насколько огромна была эта тварь. Взвизгнув от нахлынувшего на него ужаса скриптор, все же, справился с кобурой и навел срез длинного, тяжелого ствола прямо на покатый лоб монстра. Выстрел. Промах. Взвести курок. Выстрел… Прыгнувшая было в сторону копошащейся в кустарнике Ллойс тварь споткнулась, раздраженно затрясла лишившейся изрядной части скальпа головой и развернулась к подростку. Глухо, словно отдаленный гром, рявкнула винтовка Пью. Покачнувшись, нацелившийся было на подростка урод, зарычал и короткими скачками, виляя при каждом шаге из стороны в сторону, метнулся к фургону.

— Святые Атомы. — Успел прокомментировать ситуацию передергивающий затвор снайпер прежде, чем тяжелая туша, врезавшись в бронированный борт, заставила грузовик ощутимо качнутся. Не удержав равновесия, Пью нелепо взмахнул руками и с криком свалился с башни.

— Кукла! Спасай! Куколка!! А-а-а! — Неожиданно заорал Ыть. С удивительной для подобной комплекции скоростью толстяк подпрыгнул и, распластавшись животом на двигателе, попытался захлопнуть капот изнутри. Человеку нормальной комплекции этот трюк наверняка бы удался, но торговцу мешало огромное пузо и обтянутый брезентом чем-то сейчас напоминающий перекачанный баллон аэростата зад.

— В пузо, Райк! В башку бесполезно, в солнышко стреляй или в пах! — Заорала выбирающаяся из кустов наемница. Девушку шатало. Она явно с трудом держалась на ногах, но в ее руке уже был зажат меч.

Райк выстрелил. Раз, другой, третий. Чудовищно тяжелый, неудобный, да еще одинарного действия револьвер проигрывал пистолетам почти во всем. Скорострельности, боезапасу, ухватистости, точности. Но все недостатки он искупал калибром и мощью крупнокалиберного винтовочного патрона. Дульной энергии почти в семь тысяч джоулей и тридцати двух граммовой пули хватило бы и медведю. Мутант как-то просел, дернулся, зашатался. Раскинул в сторону лапы и, издав высокий, на грани ультразвука крик-вой, ринулся на подростка. Поняв, что у него остался один единственный выстрел, а перезарядиться он точно не успевает, Райк, опять вскрикнув, вскинул оружие и тщательно прицелился. Попасть в глаз. Точно в глаз. Это, ведь, не так уж и трудно, Ллойс попадала в подброшенную монетку за пятьдесят шагов. Захлопали частые выстрелы — от прикрывающей спину зомби костяной брони во все стороны полетели осколки. Отбросившая в сторону меч Ллойс от бедра палила по чудищу.

— «Словно в древних фильмах. Как звали тех погонщиков скота? Ковбои? Да, кажется». — Успел подумать Райк.

А потом монстр просто перестал существовать, обдав скриптора и всех окружающих целым водопадом крови и кусочков дурно пахнущего мяса. Спустя мгновение по ушам ударил тихий, но невероятно болезненно ударивший по органу слуха, а казалось, по всему организму, хлопок.

— Под машину, Райк, живо! В укрытие! — Рявкнула Ллойс и, подавая пример, нырнула обратно в кусты. Вернее, попыталась нырнуть. Ее движения можно было бы назвать даже в какой-то мере изящными, если бы в определенный момент, девушка не запуталась в собственных заплетающихся ногах, и прыжок не превратился в падение. Вырвавшийся из ладони наемницы револьвер описав широкую живописную дугу с чуть слышным лязгом ударился о борт фургона.

Прежде чем Элеум под аккомпанемент треска и отчаянной ругани исчезла в густом переплетении колючих ветвей, моментально оценивший обстановку скриптор в несколько прыжков, стараясь двигаться, как его учила наемница, пересек расстояние, разделяющее его с броневиком, и кувырком закатился под днище.

— Привет, парень, — улыбнулся ему уже успевший обосноваться в укрытии и высматривающий что-то в прицел Пью. — Не пойму, где эта сволочь сидит, — спустя некоторое время пожаловался снайпер. — Надо же, гауссовку где-то достал, гад.

— Гауссовку… Райк почувствовал, как в низу живота зашевелился ледяной ком страха. Винтовка Гаусса. Редчайшее и баснословно дорогое оружие, которым имели право пользоваться только самые лучшие паладины Железного легиона. Оружие, за каждый найденный экземпляр которого платили столько, что счастливчик мог бы купаться в роскоши всю оставшуюся жизнь. За сокрытие которого нарушителя предавали медленной и мучительной смерти через сожжение в стальном ящике. Кроме Старейшин и сильнейших паладинов пользоваться ими могли себе позволить только лидеры крупных рейдерских банд. Причем, учитывая редкость, дороговизну и невозможность изготовления боеприпасов, у рейдеров обладание гаусс-винтовкой носило скорее статусный, чем прикладной смысл. А еще им пользовались отъявленные негодяи и профессиональные убийцы высочайшего класса, те, кого и так ждала смерть при поимке.

— Эй, Райк! Тебе в рот и глаза ничего не попало? — Отвлек его от размышлений донесшийся из кустов голос Элеум.

— Нет, вроде! — Со вздохом облегчения отозвался скриптор. И с удивлением осознал, что все это время он больше переживал не за себя, а за то, что неожиданно затихшая девушка могла при падении удариться головой или напороться на какой-нибудь острый сучок…

— У тебя, вроде, фляга на поясе. Умойся на всякий случай! — Крикнула в ответ Ллойс. — И киньте мне мою пушку! Она рядом с колесом лежит.

— Не вздумай, — придержал за плечо поползшего было к корме фургона скриптора, стрелок. — Заметит движение — всем каюк. Этой пушке броня не проблема. Не хочу кончить, как наш безбилетник.

— Пью. Не там смотришь! Он ближе! Видишь, куст маленький, за ним овраг. Он там засел! — Снова раздался из зарослей голос девушки. — И дайте мне кто-нибудь мою драную пушку!

— Помогите! Я застрял! Меня в ногу ранило! — Неожиданно заголосил Ыть! — Горячо! Движок раскаленный! А я кровью истекаю. Ллойс?! Кукла?! Пью?!

— Толстый, вжик-вжик? — Неожиданно раздалось за спиной скриптора. Практически растворившаяся в густой тени огромного колеса, забившаяся в щель между полуосью и кузовом андроид, молниеносным движением вытянула руку, подхватила за ствол револьвер и точным броском отправила его в сторону зарослей.

— Плохой. — Пояснила она открывшему от изумления рот Райку. — Вместе. Если вместе, то всегда. До конца. Как один. Тогда хорошо. Вжик-вжик.

— Спасибо Куколка, я тебя люблю! — Колючие ветки чуть заметно шевельнулись. — Все, сука! Я тебя вижу! Из ямы деваться тебе некуда! Кидай сюда ствол и вылезай! — Неожиданно громко заорала наемница. — У меня тут импульсная граната! Не хочешь вылезать — вылетишь!

— Райк, у тебя, что, и гранаты были? — В полголоса поинтересовался Пью. И дождавшись отрицательного жеста подростка, удовлетворенно хмыкнул. — Огонь девка. С таким сотрясением, что на ногах не стоит, а сообразила…

— Не надо, летать! От баба летать совсем плохо! Я вообще не летать! Я вылезать! Только обещай не стреляй! — Раздался откуда-то со стороны указанного наемницей ориентира низкий и хриплый, будто простуженный, голос.

— Чего, ыть, тебе обещать?! — Неожиданно решил включиться в разговор Ыть. — Стреляй в него Ллойс! Кончай его и вытащите меня отсюда. Я вам весь хабар даром отдам, только вытащите!! Пью, Куколка, Райчик! Я застрял! Тут короб почти до красна раскален. Я, ведь, сейчас заживо зажарюсь, сучьи вы дети. — В голосе толстяка слышались плохо сдерживаемые слезы. — Я уже ноги не чувствую. Достаньте меня отсюда!!! А-а!!! Суки!! Достаньте!! Достаньте!! ДОСТАНЬТЕ!! — В плачущем голосе толстяка неожиданно прорезались басовитые рычащие нотки. Фургон ощутимо качнулся.

— Потерпи, Ыть, я уже иду! — Отозвалась не спешащая вылезать из кустов девушка. — Минутку, только на ноги встану!..

— Ы-ы-ы… Жалобно отозвался толстяк.

— То-то я чую, свининой жареной потянуло, — прокомментировал Пью. И закричал, повернувшись к оврагу. — Ладно! Не будем стрелять! Только пушку свою сначала выкинь. И руки держи так, чтоб мы их видели!

— Ладно! Хорошо!! — Сначала на землю упала громоздкая, больше похожая на обмотанный проводами кусок рельса винтовка. Потом куст дрогнул, и над колючими ветками поднялись две огромные словно противни для запекания хлеба ладони. А уже потом показался и их хозяин.

— Твою мать, Райк, отдай, он у тебя, все равно, не заряжен, а пристрелить всегда успеем, сначала узнаем, что ему от нас надо, — зашипел, перехватывая ствол вскинутого скриптором револьвера снайпер.

С некоторыми усилиями отобрав у подростка оружие, стрелок, сунув его за пояс и взяв на изготовку свою снайперку, выбрался из-под фургона.

— Ну и кто ты такой? — Поинтересовался он, с интересом разглядывая приближающуюся к ним фигуру.

А посмотреть было на что. Рост два с половиной метра. Прикрытые кевларом, видимо, выдранным из нескольких бронежилетов, предплечья толщиной не уступающие бедру взрослого человека, совершенно невероятной толщины шея, на которой огромная в два раза больше человеческой, морщинистая, словно сушеная слива, совершено лысая, покрытая множеством застарелых шрамов голова выглядела мелкой и незначительной. Необъятная, прикрытая чем-то подозрительно напоминающим несколько небрежно обрезанных автогеном и сваренных в подобие кирасы канализационных люков грудная клетка, кажущаяся еще больше из-за сшитой, минимум, из четырех обычных разгрузки с плотно набитыми чем-то карманами. Подойдя к фургону, серокожий медленно опустил руки и добродушно оскалился. Райк невольно попятился и зашарил по поясу в поисках револьвера.

— Моя, звать Умник. — Громко возвестил мутант. Я ваша давно ходить. Вкусный консерва хотел брать, но меня баба — железный башка ножом тыкать. Я обидеться. Уйти. Потом ваша дом старого зубастого ходить. Мне интересно стать. Никто мозга пока иметь в дом старого зубастого не ходить, а вы ходить. Тогда я за вами хотеть. У зубатого в дом много хороших штук. Вам хватить, Умник хватить. Все бы были друзья. Но тут кочевые человечки пришли. Я решить помочь. Стрелять маленький машинка. Стрелять зубатого. Я вам помочь. Вы теперь мне тушенка давать. Я с вами поехать мир смотреть! Я хороший! — Явно утомленный длинной и сложной речью серокожий утер выступивший на лбу пот и гордо выпрямился.

— А с чего ты решил, что мы тебя с собой возьмем? — Прищурился стрелок.

— Маленький машина стрелять, зубатого стрелять, весь зверь, что вас есть хотел, пока вы пешком трава ходить душить, — терпеливо повторил, загибая пальцы, гигант. — Баба железная башка меня ножом тыкать, я не бить. Умник хороший! Друг!

— А где твоя стая? — Не спеша опускать винтовку поинтересовался Пью.

— Я выгнатый! Нет, стая, — плечи великана поникли. — Вождь говорит, Умник слабый, Умник глупый, Умник много болтать. Умник не давать еда, не давать баба. Тогда Умник брать гром палка и уходить.

— Вот ведь… — Восхищенно покачал головой Пью. — А ты нас обижать не будешь, если проголодаешься?..

— Не буду обижать. — С серьезным видом кивнул серокожий. — Большой клятва кровь, сердце, душа даю. Моя ваш баба нравится, — после небольшой паузы доверительно сообщил он. — Не та с плохой волос. Большая баба плохая. Злая. Моя маленький баба нравится — железный башка. Только пусть она меня больше ножом не коли. Щекотно.

— Вот, ведь, денек, — сплюнул себе под ноги стрелок.

— Да вытащите меня отсюда кто-нибудь!!! — Неожиданно заорал придавленный капотом толстяк. — Я сейчас тут сдохну!!!

— Не хочу тебя, конечно, Ыть, расстраивать, но ты и так, считай, труп. — Глухо проворчала, подходя к фургону и тяжело опираясь на поспешившего подставить ей плечо Райка, наемница. — У тебя из ляжки коготь торчит. Высоко пошло. Так что, ногу рубить бесполезно. Да и поздно, пожалуй.

В выглядывающей из-под капота штанине комбинезона, посреди небольшого кровавого пятна, действительно, засело что-то, смутно напоминающее осколок здоровенного обугленного когтя.

— Вот, б…дь, — покачал головой наемник.

— Я не хотеть. — Развел руками великан. — А когда вкусный тушенка есть будем?

* * *

— А, может, отсосать? — С тоской посмотрел на стягивающий бедро окровавленный бинт торговец. — Как, ыть, думаете?

— Не поможет, — покачала головой устроившаяся в дальнем конце просторного салона фургона Ллойс и, отложив в сторону кусачки, полюбовавшись секунду на дело своих рук, бросила Райку очередной патрон с аккуратно скушенным носиком.

— Боты моментально проникают в мышечные ткани и разносятся кровотоком. Только ампутация в первые тридцать секунд после ранения. — Подтвердил скриптор, подхватывая блеснувший в воздухе «масленок» и с щелчком заталкивая его в чем-то похожий на раздутую противотанковою мину дисковый магазин.

— Сам себе отсасывай, — хмыкнул, нервно дернув баранкой Пью. — Фургон чуть заметно качнуло.

— И когда ты таким мудаком стал? — Тяжело вздохнул толстяк.

— А с чего ты взял, что он им стал? — Удивилась девушка. — Мудак — это врожденное. Патология, вызванная особенностями функционирования мозга. Иногда она скрыта до той поры, пока человек не получает в руки какую-никакую власть. В такие моменты болезнь начинает бурно прогрессировать, мозговые желудочки, не справляясь с охлаждением коры и процессом обмена жидкости, начинают закоксовыватся селитрой. В народе это называют «моча в голову ударила». Или бывает, как у нашего снайпера, закрепившееся в сознании на протяжении жизни ощущение собственного превосходства и неповторимости превращает человека в садиста, некрофила, насильника и морального урода.

— Ну, я зато, во всяком случае, собственной задницей не торговал. — Расхохотался Пью.

— А зря. Ты попробуй, сладенький, сразу свою цену узнаешь. — Передавая скриптору второй магазин, оскалилась Ллойс.

— Злой баба смешная. — Пробасил, на секунду оторвавшись от очередной банки консервов мутант. — Жалко волос цвет плохой. Сыновей такой нельзя делать.

— Только попробуй, сладенький, сразу нечем делать станет, — скусив носик у очередного патрона, наемница ласково похлопала по цевью лежащего у ее бедра, и как бы невзначай повернутого в сторону мутанта извлеченного откуда-то из многочисленных баулов толстяка автомата.

— Баба думает Умник пугать? — Обнажил в оскале истертые пеньки неестественно крупных зубов серокожий. — Умник воин. Умник не страшно! Умник крутой! Может, что хочет взять, но Умник клятва кровь, сердца, душа давал! Большая кровь, сердце, душа клятва, крепче железа! Только, если баба сама просить. И еще два банка вкусной консерва Умник давать. Нет четыре банка… — Гордо выпятив грудь, великан потянулся к стоящему у него под ногами, успевшему уже опустеть больше, чем наполовину, ящику консервов..

— Вот и узнали мы твою цену, Дохлая! — Хохотнул, снова бестолково дернув рулем, судя по тому, как тряхнуло броневик в оказавшейся безуспешной попытке объехать увиденную в жесткой степной траве яму, Пью. — Смотри, Райк, у тебя конкурент образовался. Может, с виду и простоват, зато смотри, какой большой, сильный, надежный. За таким, как за каменной стеной. Девки таких любят.

— Мудак. — Покачала головой девушка и повернулась к продолжающему разглядывать перевязанную ляжку торговца. — Ничего не поделаешь, Ыть, смирись и жди. Шанс есть, небольшой, но есть.

— Может, ыть, хоть медшот вколоть? — Тоскливо вздохнул толстяк.

— О медшотах и любых других бланках «ударного» действия забудь. — Отрезала Элеум. — Упырья зараза их мгновенно адаптирует и под себя перепрошьет. Тогда уж точно без вариантов. Ты лучше скажи, это тебя от страха так колбасит?

Жирное тело торговца действительно сотрясала крупная дрожь.

— При заражении нанокультурами некротического свойства запрещено принимать лечебные препараты и боевые стимуляторы на основе бланков и вытяжек других культур. — Согласно кивнул снаряжающий очередной магазин скриптор. — Их применение не только не даст результата, но напротив, ускорит процесс заражения в десятки раз.

— Не от страха. У меня, ыть, по-моему, жар. Вот и колотит всего. — Слегка обиженно ответил жирдяй поправляя пенсне. — Это, ыть, что плохо?

— С одной стороны плохо. Лихорадка — верный признак того, что упырью чуму ты, все же, словил. Я, конечно, не думаю, что у тебя был шанс отвертеться, но… — Ллойс задумчиво пожевала губами и принялась задумчиво разглядывать ногти. — С другой — хорошо. Это значит, иммунитет работает. Плохо было бы, если бы тебе спать захотелось. Да не переживай ты, — улыбнулась она, — если бы все, кого упырь подрал, обращались, то зомби сейчас бы толпами по пустошами бегали.

— Не успокаивай, — отмахнулся торговец. — Сам знаю, что уже не жилец. Лучше скажите, сколько осталось.

— Зависит от того, какие у тебя в крови бланки. — Почесал в затылке скриптор. — Знаю спрашивать не принято, но…

— «Бер», «Хозяин леса», первое поколение «Хаджи», «Логово зверя» форсированное, это то, что от родителей досталось. — Принялся перечислять толстяк. — Себе колол «Песью радость», «Неприкасаемого», «Чистую жизнь», чтоб всякой дряни не бояться, и «Барабаны орды», но они, по-моему, не встали.

— «Логово зверя»? — Завистливо цокнул языком Пью. — Это, значит, ты от него сорвался.

— Если бы я сорвался, то ты бы, ыть, это первым заметил, — невесело усмехнулся Толстяк. — Я себя в руках держать с ранних лет учился…

— Значит, на самой грани метаморфоза тормознуть сумел? — Смерив задумчивым взглядом фигуру торговца, поинтересовалась девушка.

— Ну… да… — неуверенно протянул толстяк.

— Круто… Но первичный выброс нанитов, все равно, прошел. А перевертыши упырями не становятся. У тебя неплохие шансы переварить эту дрянь. — Губы девушки растянулись в широкой улыбке. — Еще побарахтаемся, Ыть.

— Ты невнимательно слушаешь. У меня «Хаджи», Ллойс, — вернул ей кривую усмешку толстяк. — Меня обмануть почти невозможно. Я твою ложь носом чую. Буквально.

— Многовато у тебя бланков, — после затянувшейся паузы со вздохом проворчала наемница. — И то, что ты чуть не сорвался, плохо. Каждый лишний нанит — это для упырьей немочи, как ступенька. Чем ты чище, тем меньше вероятность заразиться и тем дольше проходит само превращение.

— Так сколько? — На глаза толстяка навернулись слезы.

— Не знаю. — Девушка несколько раз с силой провела ладонью по упрямой щетке ирокеза и со вздохом откинулась на спину. — Может, пару месяцев, а может, неделя. Если в ближайшее время пересадить костный мозг и каждый день делать гемодиализ, возможно, даже несколько лет…

— Здорово, ыть, ты в таких делах разбираешься, — хмыкнул толстяк. — Будто профессионал медик. Где нахваталась?

— Где нахваталась, там уже нет, — жестко отрезала наемница и отвернулась.

— Сколько не осталось, все твое. — Хохотнул в очередной раз, нервно крутанув баранку стрелок. — Наслаждайся жизнью, Ыть, вон Куклу позови, нашу сердитую подругу попроси, чтоб она тебе на последок… яд отсосала… Мы отвернемся.

— Моя смотреть хочет. — Обиженно подал голос притихший было великан.

— А где Кукла? — Нахмурился торговец.

— В башне, — ткнула пальцем в сторону крыши фургона Элеум. — Заперлась. Она, по-моему, нашего нового друга боится. Я ее и уговаривала и выманить пыталась, а она — ни в какую. Сидит внутри и вжыкает. «Большой — плохой», вот и весь сказ.

— Ну, так потыкайте в нее палкой какой-нибудь, — рассмеялся Пью. — Живо выскочит. Или Умника попросите. Он пулеметное гнездо, как консервную банку вскроет.

— Моя мочь. — Важно кивнул и продемонстрировал всем огромный перевитый сетью вен бицепс серокожий. — Моя — воин.

— Сам себя, ыть, потыкай. — Проворчал толстяк и полез в пристегнутый к поясу объемистый подсумок. — Вот. — Положил он рядом с собой маленький и плоский, завернутый в фольгу брикет.

— Это что? — Удивленно вскинул брови Райк.

— Шоколад. — Слабо улыбнулся толстяк, и утер выступивший на лбу пот. — Настоящий, довоенный. Дайте ей, она, ыть, его любит.

— Выманить попытаться хочешь? — С любопытством глянула на плитку шоколада девушка.

— Нет, — покачал головой Ыть, — там щели вентиляционные широкие. Просто просуньте ей, пусть поест. А тебе, Ллойс, я вот что приготовил. — Покопавшись в сумке, толстяк извлек на свет нечто, напоминающее смесь металлической перчатки и гидравлического пресса.

— Это что, за хрень? — Удивилась наемница.

— Это? Это, ыть, настоящий силовой кастет. — Пояснил толстяк. — Перед Черными годами развлечение такое было. Роботы-боксеры. Брали, ыть, двух дронов и выводили на арену посмотреть, кто кому потроха выбьет. А когда война началась, вообще оскотинились. Стали, ыть, и людей против железяк выпускать. Ну, а, чтоб шансы уравнять, такие штуки придумали. Хочешь верь, хочешь не верь, силу удара говорить тебе не буду, но мощность поршней — тридцать пять тысяч джоулей. Сталь с паутинкой, и все дела. Это считай, что у тебя вместо правой руки небольшая пушка. И оружие держать не помешает. Я эту штуку в подвале у упыря нашел. Все думал, что с ней делать. А потом, когда увидел, как вы с Райком кулаками машете, решил тебе подарить. Плохо, ыть, когда такая вещь без дела лежит. Масло я заменил, сальники новые поставил. Так что, держи, ыть, пользуйся, — неожиданно закашлявшись торговец отвернулся.

— Что за приступ щедрость, Ыть? — Вопросительно вскинула бровь наемница. — До Нового года, вроде, еще далеко, да и на Красного Клауса ты только пузом похож. А если ты, дурья твоя башка, решил предсмертные подарки раздавать да желания последние озвучивать, то учти, я лапать себя не дам.

— Не за что, — усмехнулся, толстяк. — Только это. Осторожней практикуйся. Отдача у этой штуки, будь здоров, мне чуть руку не вывихнул, когда попробовал. А для тебя, Райк, вот. — Запустив лапищу в карман комбинезона, Ыть бросил на колени скриптору небольшую, ярко блеснувшую в воздухе коробочку. — Это…

— Я знаю, — моментально пряча футляр за пазуху, перебил торговца подросток. — Благодарю тебя от лица Железного Легиона.

— Ну, тогда, ыть, к последнему пожеланию перейдем? — Кивнул толстяк. И снова утер почти мгновенно проступивший на лице пот. С кончика его носа упала крупная капля. — О Куколке, если что, позаботьтесь, ладно?

— Постараюсь, — с серьезным видом кивнула наемница. — С собой ее брать не могу, сам понимаешь, но, может, удастся ее в Боевой зоне пристроить. Попрошу Плешивого, пусть ее за стойку поставит. Там и охрана поближе и заработать неплохо можно. Андроид-бармен, круто, ведь, так? Да и приглядывать за ней буду.

— Не надо, — покачал головой Райк. — Если все получится, я возьму ее на «Придвен».

— Ее? Мерзкого киборга? Ходячую ересь? — Вскинула брови Элеум.

— Она не по своей воле такой стала, — поджал губы скриптор. — И вообще, мой корабль — мои правила. Может, наши Хранители смогут ей помочь…

— Спасибо, — улыбнулся, устало прикрыв глаза, толстяк.

— Эй, а я? — Удивленно обернулся к торговцу внимательно прислушивающийся к разговору Пью.

— Для тебя, ыть, у меня тоже есть и подарок, и пожелание. — С серьезным видом кивнув, торговец медленно оттопырил на огромном, мало чем уступающим лапищам серокожего кулаке средний палец. — Вот, ыть, держи, пользуйся. А пожелание у меня к тебе такое. Возьми свое ружье, сними с него ствол, отполируй хорошенько, а потом сунь себе в задницу и проворачивай по часовой стрелке, пока не щелкнет.

— Не цените вы моей доброты и тонкой душевной организации, — наставительно поднял палец не перестающий ухмыляться снайпер, — от вас я терплю, слушаю всякое, а мог бы крысиного яду в суп, а потом бритвой по глазам…

Поднимая тучи пыли, бронированный фургон медленно продвигался на север…

Глава 11

Проснулся Райк от головной боли. Такое иногда случалось. Подкравшаяся мигрень, медленно и почти незаметно, словно группа высококлассных диверсантов захватывала плацдарм. Прилипала куском тухлой, влажной, пахнущей гнилью, и почему-то апельсинами тряпки к правому виску, прорастала ядовитой лозой в нижнюю челюсть, волосатыми лапками плотоядного паука-птицееда щекотала кожу, а потом неожиданно взрывалась волной острой боли, напрочь убивая способность хоть сколько-нибудь четко мыслить и оставляя только одно желание — спрятаться, уйти куда-нибудь подальше, закопаться в самую глубь земли, закрыться в противоатомном бункере, свернуться в клубок и наслаждаться тишиной и мраком…

В такие дни скриптор чувствовал себя оставленным на свалке, отслужившим свое и выброшенным за ненадобностью устаревшим еще до войны роботом. Суставы скрипели, пальцы не слушались, кисти рук ощущались, как плохо подогнанные по размеру перчатки, а ноги почему-то не слишком желали сгибаться в коленях, отчего походка подростка становилась дерганной и неуклюжей. Набрав полную грудь воздуха, Райк медленно выдохнул и заставил себя встать. Ничего страшного, не первый раз. И судя по всему, не последний. Ничего страшного. Надо просто заставить себя выпить немного теплой, уже слегка отдающей тухлятиной, несмотря на серебряное покрытие фляги воды, дотянутся до ботинок, зашнуровать, старательно держа при этом голову выше плеч — иначе окончательно «накроет». И закончив с этим нелегким делом, сунуть в рот протянутую наемницей пластинку концентрата. Стоило отвратительно безвкусному, сухому и шершавому, словно небрежно ошкуренная доска, брикету смеси из спрессованных, лишенных даже намека на влагу сухофруктов и мяса, коснуться нёба, желудок сжался, и к горлу подкатила тошнота. Райк снова вздохнул, и усиленно заработал челюстями. Мутило, по большому счету, не так, чтоб уж сильно, назад через нос не лезет, и ладно…

— Что, хреново? — Участливо поинтересовалась Ллойс.

— Голова болит. — Неохотно признался скриптор.

— Это все от тряски и духоты. Может, пойдем на крышу, а? А то я уже задницы не чувствую, — сочувственно кивнула наемница. — Кстати, у меня есть немного винта. Если совсем край, могу поделиться.

Скриптор удивленно посмотрел на девушку. Самой большой проблемой путешествия в фургоне оказалась невозможность уединиться. Каждый решал эту проблему по своему. Ыть просто сворачивался в комок и накрывался кучей тряпья, Умник старался держаться ближе к корме фургона, а сам скриптор, вооружившись молотком и гвоздями, соорудил себе нечто вроде комнаты из одеял. Пью предпочитал сидеть за баранкой. Кукла, пользуясь своей миниатюрностью пряталась в самых неожиданных местах, а наемница последние несколько дней проводила большую часть дня на крыше фургона, отговариваясь тем, что «Кто-то, ведь, должен быть на стреме». Но, как крепко подозревал Райк, на самом деле, девушка попросту отсыпалась или даже загорала. Об этом говорили и утащенный наверх ворох одеял и подозрительно потемневшая кожа предпочитавшей ночевать в его «отсеке» Элеум. А также то, что однажды решивший тоже прогуляться по «верхней палубе» скриптор с удивлением обнаружил, что люк надежно заклинен сделанной из отвертки заточкой.

— Само пройдет, — уныло покачал головой подросток. И постарался улыбнуться.

— Не хочу при всех хихикать и пускать слюни. К тому же для легких говорят вредно…

Улыбка вышла не очень радостной. Во всем, наверняка, действительно была виновата жара и тряска. Бронированная коробка фургона уже вторую неделю с дребезжанием и лязгом катила по, казалось, бесконечной, иссушенной солнцем равнине. Путешественники, по очереди меняясь за баранкой, глотали осточертевшие брикеты сухого пайка, чистили и подгоняли снаряжение, скрипели налипающей на зубы и вгрызающейся в кожу, казалось, вездесущей пылью, вразвалочку расхаживали, разминая ноги по просторному салону, вяло переругивались, споря, чья очередь садится за руль, и разбегались по кустам на редких остановках. Конечно, если бы они выбрали более прямой маршрут, то их путь бы сократился вдвое, а то и втрое, но чем ближе компания приближалась к обжитым землям, тем больше было «горячих» пятен, которые приходилось объезжать, теряя на это иногда по полдня. Подхватить лучевую болезнь и выкашливать потом собственный ливер, только из-за желания сэкономить пару часов никто, не хотел. Пустоши Свечения казались вымершими, только однажды попалась подстреленная из пистолета прямо на ходу Пью двухголовая, пятиногая тварь, названная, почему-то Райком, антилопой. Как впоследствии оказалась, настолько «фонящая», что даже единственный из путешественников, не теряющий жизнерадостного настроения и практически не замолкая травящий байки в стиле, «Он меня обидеть и тогда я бить его башка так, что он своей мозгой вся стенка и потолок пачкать!», Умник отказался ее есть. С одной стороны это было странно, поскольку серокожие обладали иммунитетом почти ко всем видам излучения, а мутант был постоянно голоден. С другой, в теле мутанта, наверняка, было полно солей тяжелых металлов, которые были ядовиты сами по себе, и употребление его мяса, вряд ли, принесло бы пользу даже боевому модификанту. Еще иногда встречались целые стаи волколаков — огромных, под центнер весом, слепых псов, умных и хитрых хищников, в последние годы уверенно вытеснявших плотно оккупировавших леса и пригороды поселений одичавших собак. Чем они питаются в степи, оставалось загадкой. Одна из свор решила, было, заинтересоваться фургоном, и легко догнав машину, начала зажимать ее в клещи, но выпущенная Куклой короткая и убийственно точная, моментально свалившая вожака, очередь из ручного пулемета резко поменяла приоритеты. Оставив пожирающих то, что осталось от их лидера псов-мутантов позади, грузовик, не снижая скорости, покатил дальше.

Выманенная кусочком шоколада из своего убежища Кукла, все еще дичилась великана, стараясь при каждом его приближении спрятаться за спину не расстающегося с карабином Райка, и, буквально, увивалась вокруг наемницы. Не сводящий голодного взгляда с киборга, в буквальном смысле слова, иногда начинавший при виде Куклы ронять слюну Умник в свою очередь не упускал возможности оказывать ей знаки внимания или делать комплементы (как сам это понимал), не забывая при этом к месту и не к месту перечислять свои многочисленные достоинства. В конце концов уставшая от постоянного бубнежа здоровенного мутанта Ллойс, с щелчком приведя в боевое положение силовой кастет заявила, что если услышит со стороны великана хоть еще одно слово о том, какая баба-железная башка красивая сиська, и какого размера тудыть-судыть у великана, то она сначала выбьет ему все до единого зубы, потом это самое тудыть-судыть ему оторвет, наколет на зубочистку, зажарит на силовом блоке грузовика и скормит птичкам. Если они, конечно, ее угощенье разглядят.

— Злой баба тоже Умник хотеть, — понимающе осклабился внимательно выслушавший Элеум серокожий. — Ре-вну-ет, вот! Я есть великий воин. Умник большой. Умник сильный. Но злой баба — башка волос плохой. Умник меньше, чем за четыре большой банка вкусный тушенка не будет с большой бабой тудыть-сюдыть. А железный башка — самка красивый. Умник сам железный башка сыновей хотеть. У нее волос красивый.

— А тебе не кажется, что ты несколько припух, чучело? Последние мозги ветром выдуло? Где ты у нее волосы видел? — Под общий смех путешественников подозрительно прищурившись, заметила Ллойс.

— Я кусты бегать тихо-тихо, смотреть немного. — Слегка удивленный непонятливостью окружающих, обезоруживающе разведя руками, пояснил мутант.

В фургоне воцарилось молчание.

— Жесть. — Усмехнулся Пью.

— Еще один озабоченный. — Устало спрятала лицо в ладони Элеум. — Ну, почему мне так не везет? За что?

— Вот, ыть, — вздохнул торговец. — Может, мы его выкинем? От греха…

— Лучше пристрелим, — буркнул, не сводя с серокожего пристального взгляда баюкающий на коленях свое оружие Райк.

— Кукла, от меня не на шаг. — Резюмировала Элеум. — Что же до тебя, сладенький, еще хоть один косой взгляд или, упаси Боже, я тебя ближе, чем в трех метрах от нее увижу, привяжу тебя за ноги к фаркопу и протащу твою жирную, прыщавую бронированую задницу за фургоном. Вуайерист, хренов.

— Вжик-вжик, — кивнула, клацая затвором пулемета андроид. — Большой. Мутант. Плохой. Кукла, Ллойс вместе. Ллойс. Хорошо. Райк — хорошо. Мутант— плохо.

— Большой баба бешеный. Дерется больно. Старый зубатый победила. — Вздохнул, слегка опасливо посмотрев в сторону поигрывающей силовым кастетом Ллойс, великан и обиженно отвернулся.

На том и порешили.

— О чем задумался? — Выдернул подростка из воспоминаний о событиях последних дней голос наемницы.

— Да… просто не по себе как-то. — Пожал плечами скриптор. — Пояс радиации, похоже, прошли. Горячих пятен все меньше. Дозы практически не схватили. Мы уже на обжитых землях. До Сити пара дней… А там — прямиком в форт Легиона. Мне дед печать… э-э-э… дал. Электронную. Экстренные полномочия. Так что, возьмем у командора винтокрыл — и в Хаб. Даже не верится.

— Библия Легиона. — Кивнула Элеум.

— Ну да, — слабо улыбнувшись, скриптор принялся массировать виски. — Как ты думаешь, Ыть до города дотянет?

— Учитывая, сколько в него всего, оказывается, напичкано, держится он неплохо, — моментально посмурнев, выпятила губу девушка и покосилась в сторону отдышливо сопящей то ли во сне, то ли в горячечном бреду, укрытой ворохом одеял туши торговца.

Толстяк выглядел откровенно плохо. Обычно розовая, будто у молочного поросенка покрытая пятнами раздражения от бритья кожа лица, побледнела, пожелтела и высохла, став похожей на сначала попавшей под ливень, а потом засохшей на солнце лист бумаги. Его постоянно знобило в последние дни, так сильно, что дрожь мешала ему есть. А еще его постоянно клонило в сон. Пью цокал языком и по обыкновению ухмылялся, не успевающая менять компрессы Ллойс ругалась и хмурилась. Но поделать они ничего не могли.

— Два-три дня — и зубатый будет, — важно покивал по своему обыкновению внимательно прислушивающийся к разговору мутант. — Надо башка резать и окно выкидывать. А то поздно будет. Жирный, большой. Много мяса. Много сала. Сильный зубатый станет.

— Заткнись, Умник, пока я тебе сам башку не отрезал! — Раздраженно прикрикнул на мутанта устроившийся на сиденье водителя Пью.

— Никто никого резать не будет. Понял? — Поддержала снайпера Ллойс. — Хотя, он, конечно, все равно, не жилец. Если только до города успеем… Помню, слышала пару лет назад краем уха, что в клинике Сити блокаду делать научились. Если не врали, конечно, обратно красавчиком ему уже не стать однозначно, но мозги сохранит. Только вот с рационом проблемы начнутся…

— Это как? — Не понял Райк.

— Белок, милый. Блокада — не исцеление. Тело упыря, мозг человека, понимаешь? А упыри могут питаться только белковой пищей. Легкоусвояемой. И не думай, что я про эту бурду из пакетов в виду имею. — Потрясла в воздухе брикетом концентрата Элеум. — Донорская кровь, как минимум. А, скорее всего, придется нашему упитанному другу на мясной рынок каждый день ходить..

— Это как?… Ты хочешь сказать, что в Сити тоже…

— Райк, ну ты, ведь, уже не маленький, — положив руку на плечо скриптора, произнесла Элеум. — Не только в городе. Везде одно и тоже. Разве что, кроме ваших баз. Но вы ни гидропоникой, ни запасами с резервов делиться не привыкли. Более того, Легион своей политикой по изъятию «опасных» технологий сам создает дефицит пищи… Ты в Сити бывал?

Дождавшись утвердительного кивка скриптора, Элеум тяжело вздохнула и продолжила. — В рестораны, значит, тоже ходил. Помнишь меню? Как там пишут? Бифштекс свиной, суп с мослами говяжьими, собачатина тушеная, крысятина на углях в собственном соку… А иногда просто — суп с потрохами. Без указания источника этих самых потрохов. Вот и на мясном рынке, если места знать, много чего найти можно… Это сейчас прячутся, стесняются, а года три назад, когда мор скота был, да черная плесень урожай зерна да картошки во всей области съела, вообще не стеснялись. Мясо не под прилавком было спрятано, а прямо на крюках висело, и грудинка, и ляжки, и ливер… Кровь в бутылках… литрами. Рабов так и называли — кровяной мешок. Возьмут, бывало, прямо при тебе вены вскроют и начнут кровь в кастрюлю цедить… Эй, ты чего?

— Не надо… я понял. — С трудом подавив неожиданный приступ рвоты, просипел подросток.

— Сити — свободный город, сладенький, — пожала плечами наемница. — И не думай, что если вы отстроили рядом форт, то кто-то решит поменять порядки. Пока стоит стена, будет и рабский рынок. А где рабы, там… сам понимаешь.

— А… ты… Ты тоже… ела?

— Мы, кажется, уже поднимали этот вопрос. — Брови наемницы сдвинулись к переносице, глаза сверкнули гневной зеленью, но девушка практически сразу взяла себя в руки. — Специально, сознательно — никогда. А в остальном, я что, какая-то особенная? — Лицо Элеум снова перекосилось в кривой злобной усмешке, на секунду превратившись в хищную звериную маску. — Когда тебе в клетку раз в неделю корыто тухлой баланды сунут, ты, ведь, не спрашиваешь, молодой ли был кролик, и кто сегодня шеф-повар? Жрешь, что дают, и стараешься не думать… Знаешь, Райк, — подвинувшись поближе к подростку, Ллойс оперлась спиной о стену и принялась щелкать вытащенной из кармана зажигалкой. — Я не самый лучший человек на свете. Я делала много таких вещей, от которых меня саму выворачивает. И что бы ты себе не напридумывал, я такое же дерьмо, как и все остальные. Не лучше и не хуже. И если ты планируешь, чтобы между нами сохранялось взаимопонимание, либо прекращай лезть ко мне в душу, либо принимай меня такой, какая я есть.

— Но…

Несильный, но очень болезненный и обидный тычок в ухо заставил Райка мотнуть головой и болезненно сморщиться.

— Вчера ночью ты в башню уходила… В смысле, в гнездо пулеметное… Ты сказала, что у тебя винт есть… Ты… ты его часто?… Обиженно шмыгнул носом легионер.

— Ну и вопросы у тебя, сладенький. — Скривилась, будто откусила от куска тухлого мяса, девушка. — Можно сказать интимные…

— Так у тебя есть зависимость? — Прислонив затылок к жесткой, успевшей нагреется под лучами безжалостно и планомерно прожаривающего пустошь солнца, пахнущей пылью и бензином, резине борта, Райк снова принялся растирать виски.

— Когда-то была. А потом я переломалась. Сейчас, милый, я это дерьмо почти и не принимаю. Даже, если очень хочется… — Пригладив щетку ирокеза, Ллойс почти зеркально повторив движения скриптора прислонилась спиной к бронированной стенке пылящего по бездорожью фургона. — Зачем наверх ухожу? Прячусь, наверное… Я, конечно, не против ваш храп и пердежь каждую ночь слушать, и мне даже начало нравиться, как ты во сне пытаешься меня облапать, и пускаешь мне в ухо слюни, но… просто мне иногда нужно одной побыть. Подумать… То, что случилось в Некрополе… Я клялась, что такого не повторится, что я лучше, чем сдаться, пулю себе в башку пущу… Чертовы клятвы. — Наемница устало помассировала переносицу и невесело хохотнула. — Всегда с ними так, правда, сладенький? Стоит тебе, что-нибудь кому-нибудь пообещать, и жизнь тут же старается проверить тебя на прочность. К тому же наверху поменьше пыли. А еще, мне тоже не по себе, а я привыкла доверять интуиции. А с другой стороны, — девушка улыбнулась, и осторожно потрепала подростка по волосам, — от судьбы не убежишь.

— Ты веришь в судьбу? — Удивился Райк.

— Раньше не верила, — задумчиво протянула Элеум, потянулось, было, за сигаретой, покрутила ее в руках и слегка раздраженно засунула обратно в пачку. — А потом… — Губы девушки искривились в грустной усмешке, глаза затуманились. — Арена это, ведь, не только ринг. В Сити под нее целый квартал отдали. Представляешь, кусок довоенного города с наполовину разрушенными высотками, улицами, перекрестками, канализацией, и все это утыкано камерами и отгорожено высоченной стеной с колючкой. Иногда хозяева арены устраивали «большую охоту». Особое представление. С двух сторон заходят две команды, — прикрыв глаза, девушка снова запустила пальцы в жесткий, топорщащийся будто щетка из конского волоса гребень ирокеза, и громко чихнула. — Проклятая пылища, — проворчала она. — Как ты думаешь, сколько мы из-за нее вторичной радиации схватили?

— Ты про арену рассказывала, — тяжело вздохнул скриптор.

— А, ну да, — рассеяно кивнула девушка. — Так вот. Две команды заходят, а выходит, как ты понимаешь, одна. Техника, мотоциклы, броневики, маскировка, все дела. Иногда даже тяжелое вооружение выдавали. Так вот, мастером таких боев считался Хлор, по кличке Бессмертный. Странный мужик. Давно бы мог выкупиться, но говорил, что на воле ему будет скучно.

— А Хлор — разве не кличка? — Нахмурился подросток.

— Не, — покачала головой Элеум, — просто у него родители были… с воображением. Это еще ничего… помню со мной в бараке одна была… Дездемоной звали, прикинь. Вроде красивая баба, а Дездемона — погоняло ровно болячка венерическая… Противная была жуть, не зря ее придушили.

— Символично, — помимо воли улыбнулся скриптор. — Она что, тоже платок потеряла?

— Какой еще платок? Она пайку из общей захоронки скрысила. — Непонимающе захлопала глазами девушка. — И вообще, что ты меня сбиваешь, я тебе про Хлора рассказывала. Так вот, мужик был он… колоритный… Здоровенный, метра два, не меньше, жирный как хряк — центнера полтора, почти как Ыть, но быстрый, как кошка быстрый, морда в шрамах, башка как котел, а сам резкий, как понос. И полностью отмороженный. Ничего не боялся. На пулеметы в полный рост шел, с улыбочкой и посвистом. И представляешь, ни одной царапины. Один раз ему с дружками гранату под ноги закатили. И не простую — противотанковую. Народ вокруг в клочья порвало, а он стоит, весь в кишках товарищей своих и ржет, как конь, да башкой трясет — уши, мол, ему заложило. И твердил он всем постоянно, что мамаша его ведьмой была, и заговорила его в младенчестве и от ножа, и от гранаты, и от пули… Так вот, — продолжила девушка, и расстегнув ворот бронежилета снова потянулась за сигаретной пачкой.

— Тогда буря прошла, мороз ударил. А я оказалась с Хлором в команде. Прижали нас сильно, не то, что голову поднять, вздохнуть лишний раз страшно. Лежишь и молишься, чтоб не прилетело. И тут, эта туша поднимается и с криком «Смерти нет, тля!» идет в атаку. Берсерк драный. В шесть стволов нас тогда взяли. Вокруг пули свистят, от стен рикошетят, бетонной пыли — не то, что врага разглядеть — дышать невозможно, а он прет напролом и от бедра из своего пулемета садит… Короче, если бы не Хлор, мы бы все там и полегли. А так… Нас даже в тот день накормили прилично. А Бессмертный все подшучивал, что мол, мы ему половину своей пайки должны, шутил, балагурил, а потом возьми и упади мордой в пол и начни пену кровавую ноздрями пускать. Буря пыли нанесла горячей. Мы-то все маски нацепили, а он, ведь, ничего не боялся… Да и с боевым кличем своим, видать, перестарался слегка. Вот потому, — потянувшись всем телом, девушка смерила подростка оценивающим взглядом, — когда ты меня этот бронник одеть заставил, я и поняла, что это — судьба. Пора менять образ жизни.

— Ну… я… — Промямлил подросток и покраснел, как вареный рак. — Ты меня не совсем правильно…

— Да правильно я тебя поняла. Задницу мою прикрыл, бронник напялить заставил. Мутанткой, вон, обзывать перестал. И глаза у тебя, как у голодного кота, когда на меня смотришь. Да не бойся, под венец не потащу. — Усмехнувшись, Элеум сунула в угол рта сигарету и чиркнула зажигалкой. — Я стрелок, милый. Одиночка. Друзей вообще стараюсь не заводить. Плохо это, когда друзей резать приходится. А хоронить их потом еще гаже. Так что, в команде я работать не слишком привыкла. Тем более, с железноголовыми сопляками.

— Я не…

— Веришь или нет, Райк — совершенно не обращая внимания на скриптора продолжила грустно усмехнувшаяся девушка, — но это мой второй большой заказ. Крупный кусок — это удел отрядов, парень. Знаешь, чем занимаются такие, как я? Одиночки, бродяги, вольные художники, так сказать? — Оттолкнув в сторону, свисающую на плечо пластину расстегнутого броневоротника, Ллойс почесала покрасневшую от солнца шею и выдохнула в воздух тут же подхваченный сквозняком и вытянутый наружу клуб дыма. — Тут два варианта. Либо ты мотаешься по всяким медвежьим углам, принимая контракты на доставку чего-то редкого и не слишком по меркам местного князька законного из какого-нибудь пакостного местечка, либо тебе дают задание прикончить какую-нибудь задравшую, чаще всего в буквальном смысле, селян зловредную тварь, либо тебя нанимают в охрану. Защита обычно заключается в том, что староста нанимает двух-трех мордоворотов и идет к соседу. Чаще всего делят землю. Ну или долг выбивают. Иногда еще, правда, случается — мелкая рейдерская банда на рывок поселок взять хочет. В любом случае твоя задача — стоять за спиной и строить зверскую рожу. — Тяжело вздохнув, наемница метким щелчком отправила недокуренную и до середины сигарету в покореженную бойницу и пригладила свой ирокез.

— До пальбы почти никогда не доходит. Повизжат друг на друга, руками помашут, причиндалами померяются да разойдутся. А вот, если какую-нибудь дрань кудлатую надо по лесам ловить, тогда, конечно, да… и пострелять приходится, и ножом иногда поработать. Но и платят всяко побольше…

— А ты никогда не… — скриптор посмотрел в сторону с угрюмым видом сидящего за баранкой Пью.

— За головами охотиться? — Усмехнулась девушка. — А это, как раз, второй путь. Но тогда лучше в городе оставаться. Заказов больше, платят лучше, но… Не мое это, — покачала головой Элеум. — Ты представь. Приходишь в кабак, подходишь к доске объявлений. Там адрес. Идешь в указанное место, чаще всего в подвал какого-нибудь заброшенного дома, встречаешься с заказчиком, иногда, правда, даже не с ним, а с его «представителем», но это неважно… Тебе говорят имя и иногда листовку с портретиком или фотокарточку дают… и, конечно, задаток. Большой, что скрывать, иногда, чтоб столько серебра за раз увидеть, надо пять других контрактов отработать. Иногда еще прибавляют, что, мол, должен твой клиент перед смертью помучиться, и всю глубину своей неправоты признать. Что надо коленные чашечки нехорошему человеку вырезать и ходить заставить, яйца ему в тисках раздавить, или брюхо вскрыть и собственными кишками паскудника накормить. Выслушиваешь ты все это, киваешь, потому как в таком деле разговорчивых не любят, берешь деньги, выходишь… а на улице весна. Травка кое-где проклевываться начинает, солнышко спину греет, птичка на дереве поет… И начинаешь ты думать, что у цели твоего заказа, наверняка, баба есть и детишки малые, и что, даже если он сволочь последняя, все равно, его кто-то ждет и любит. Начинаешь рассуждать, а виноват ли он перед заказчиком настолько, чтобы жизни его лишать? А не гнида ли твой заказчик?

— И что дальше?..

— Что, что, — оскалилась Ллойс, — задаток-то ты уже взял. А кидать у стрелков не принято. Вредит репутации, знаешь ли. Так что, я уж лучше от городов подальше… правда, теперь… даже не знаю…

— А в чем дело? — Внимательно пронаблюдав за грузно протопавшим в дальний конец фургона, демонстративно отвернувшимся от наемницы великаном, спросил подросток.

— В этом, — демонстративно пошевелив закованными в сталь силового кастета пальцами, легонько постучала по нагрудной пластине бронежилета Элеум. — И в этом, — коснулась она вакидзаси. — Я столько наностали за всю жизнь не видела. Если эту снарягу продать, можно дом купить с землей, да еще и на жизнь останется. Может, селяне и кажутся добрыми и простоватыми, но они далеко не глупы. Стрелок — что? Пришел, ушел, и поминай как звали. Кто знает, где потом всплывет? Да еще и баба. Злая, сильная, что уж греха таить, страшная, но баба… Вот посмотрит такой репоед на тебя, на тварь тобой лично упокоенную и ему на порог притащенную, прикинет, сколько то, что на тебя надето, стоит. Вспомнит, что серебро, тебе за контракт обещанное, он на новый генератор откладывал, или жене любимой на новую одежку. Или деткам на прививки. Вздохнет от несправедливости лютой, что дело-то, выходит, сделано, и платить, вроде, как не за что уже. Поулыбается, расплатится с тобой, честь по чести, молочком свежим, парным напоит, а потом, когда ты на перине пуховой переночевав да бражки домашней на посошок приняв, уходить соберешься, возьмет ружьишко, соседей кликнет… Знаешь, как это неприятно, когда тебе в спину два заряда картечи с трех шагов всадят? А как жалко потом этим фермерам ноги ломать? У них, ведь, тоже и семьи, и дети… Так что, остается мне только в отряд идти. — Криво усмехнулась, почесав переносицу, девушка. — Ох, не люблю я это дело. Начальник слева, начальник справа… И каждый тебя за задницу схватить норовит…

— Ты не страшная, — проворчал скриптор. — Ты красивая…

— Вот только давай без этого, а? Я, ведь, уже объяснила, почему у нас ничего не выйдет. — Поморщилась девушка. — Тем более, тебя дома твоя… эта, как ее… мочалка, твоя в общем, ждет.

— Ее Кюри зовут. — Тяжело вздохнул подросток.

— Тем более. — С серьезным видом кивнула Ллойс. И достав с пояса нож, принялась сосредоточенно вычищать набившуюся под ногти грязь.

— Если ты не хочешь ничего менять — продай снаряжение. Купи дом или еще что-нибудь. — Обиженно поджал губы скриптор.

— Нет, парень… — криво улыбнулась Элеум. — Это мне память будет. О нашем… походе. Ты, ведь, правда, единственный кто… Да к черту, все… — Спрятав нож обратно, девушка раздраженно сплюнула под ноги.

— Когда все закончится… Тебе не обязательно уходить…

— Милый, и как ты это себе представляешь? — Вскинула бровь наемница. — Нет, доедем до Хаба и разбежимся. Может, потом и встретимся. Пустоши только кажутся большими…

— Может, все-таки, ты передумаешь, останешься? Я, ведь, тогда тебе правду сказал… — Голос скриптора дрогнул. — Мы можем…

— Опять завелся. Ты чего себе напридумывал, сладенький? — Медленно покачала головой девушка. — Я? С тобой? Куда? К вашим? И что там со мной сделают? При самом удачном раскладе отсыпят серебра и выкинут пинком под зад, а в худшем… Я бывшая рабыня, гладиатор-прайм. Наемница. Для Легиона — я дикарка, каннибал, генетический мусор. Почти что рейдер. Чуть лучше дикого упыря, чуть хуже домашней псины. А еще… в конце концов, меня наверняка узнают. В Красном много ваших полегло, а я не хочу заживо запекаться в жестяной коробке. Черт, надо было за вас воевать…

— Когда я стану командиром «Придвена», ты можешь стать почетным членом Легиона. Моей правой рукой…

— Про член и руки ты своей девчонке расскажешь, сладкий. — Неожиданно зло оскалилась Элеум. В уголках глаз девушки блеснули слезы. — Ну, почему до тебя никак не дойдет!..

— Не кричи, а то этот мутант опять уши греть припрется, — раздраженно и обиженно буркнул Райк.

— А ты лучше больше о своем драном походе думай. — Огрызнулась Элеум, отворачиваясь. — И о лахудре своей.

— Ее Кюри зовут… — тяжело вздохнул подросток. — Она дочка одного из старших писцов.

— Красивое имя… — После долгой паузы буркнула Ллойс. — И сама она, наверное, ничего так..

— Да… ничего… наверное… — вяло кивнул Райк.

— Это хорошо…

— Да какая разница? — С трудом сдержав стон от снова накатившей волны боли, проворчал подросток.

Пошедший совершенно не так, как он планировал, оказавшийся неожиданно тяжелым разговор его утомил. Было мерзко и гадко, но скриптор понимал, что наемница права. Легион ее не примет. Максимум, на что девушка может рассчитывать, это статус «друга». А если за ее голову назначена награда, то Элеум не спасет даже протекторат командира «Придвена». Правда, если один из членов совета за нее поручится… Нет. Даже если будет суд, и ее оправдают, все равно, ее будут терпеть, но не более. А он не сможет быть с ней постоянно. Мало ли, что может случиться… Райк усмехнулся собственным мыслям. Еще месяц назад ему и в голову не могло прийти, что кто-то из Легиона может обидеть гостя. А сейчас… Сейчас он вспоминал, сколько людей на его памяти приходило на базу. И сколько выходило. Цифры, даже примерные, как-то не складывались. Люди исчезали… Нет, на землях Легиона девушка будет в постоянной опасности. Даже, если он попросит деда. Хотя… это явно была не лучшая идея. После битвы за Рино, крупнейшего поражения за историю их братства, старейшина Мэкстом ненавидел стрелков лютой ненавистью. И предпочитал один единственный способ общения с ними. Говорил, что лучшее лекарство для этой продажной швали — девять грамм свинца в голову. Женщин-наемников он предпочитал вешать. На короткой веревке. Говорил, что его забавляет, как они дрыгаются. Каким образом не отличающийся сдержанностью и мягкостью характера смертельно больной старик отреагирует, узнав, что его единственный внук… Смерть Элеум будет быстрой и страшной. А что, если он откажется от «Придвена»? Передаст боевой дирижабль деду, и получив звание полного рыцаря, объявит долгий поход? Мысль казалась дикой, но, может, оно того стоило?.. Райк покосился в сторону наемницы и чуть не поперхнулся от удивления. Еще пару секунд назад донельзя расстроенная девушка, отвернувшаяся от него, чтобы скрыть подступившие слезы, с интересом разглядывала скриптора. Слегка оттаявшие в последние недели их общения глаза снова превратились в два холодных блестящих, отполированных ветрами пустошей, промороженных озерца зелено-коричневой болотной воды. На лице наемницы блуждала ехидно-озорная улыбка.

— Может, Кюри и красивая, но задница у меня лучше, — неожиданно заявила она и показала скриптору язык.

— С чего ты взяла? — Опешивший не столько от сути заявления, сколько от произошедшей в девушке перемене, Райк даже на мгновение забыл о головной боли.

— С того, что стоит мне отвернуться, как ты сразу начинаешь на нее пялиться, — продолжая улыбаться, насмешливо пояснила Ллойс.

— А вот и… — возражения подростка были прерваны приглушенным одеялами звуком.

Кто-то стучал ладонью по приборной панели. Отпихнув в сторону болезненно застонавшего от неожиданного движения Райка, Элеум выскочила из их импровизированного отсека, на ходу доставая из кармана разгрузки бинокль. — Что сучилось, Пью?

— Не знаю. Кто-то наперерез идет. — Проворчал снайпер и покосился на спешащего вслед за наемницей скриптора.

— Вон там — видишь? — Указал стрелок на какую-то с трудом различимую на горизонте точку.

— Вижу, — припав к биноклю, оскалилась девушка, — еще как вижу. Поворачивай туда, это торговый обоз, — спрятав оптику, Элеум перевесила на грудь свой автомат и проверила, как держится нож на поясе. — Сейчас, только белую тряпку поищу…

— Это автопоезд Зейна, — пояснил Пью.

Райку на миг показалось, что в голосе стрелка промелькнули злорадные нотки.

— Тем более поворачивай, — злобно хохотнула девушка и растянула губы в кровожадной улыбке. — Ненавижу засранца. Как же мне сегодня везет… Нет, все же, есть в жизни судьба и высшая справедливость. — Куколка, бегом на крышу! Я хочу, чтобы они видели, что за пушкой кто-то сидит. Умник… А… тля, твоя рожа точно всю малину нам обломает, сиди лучше в фургоне и следи, чтобы Ыть не окочурился. Но держи свою грохоталку поближе…

— Как моя это делать? Толстый человек совсем плохой… — Озадаченно почесал в затылке мутант. — Совсем скоро зубатый станет. Кусать будет…

— Не знаю, — огрызнулась девушка, — на руках малыша поноси, анекдоты ему рассказывай, колыбельную спой…

— Колыбельную? Толстый? Ллойс глупая. Вжик-вжик. — Подняла голову, сосредоточенно грызущая сухарь андроид.

— Давай, давай, Куколка, наверх. Бегом. Там, все одно, безопасней будет, — оскалилась в ответ Элеум.

— Плохой. — Неожиданно ткнула изящным пальчиком в сторону скриптора киборг. — Ллойс и Райк вместе. Плохо. Вжик-вжик.

— Не такой уж и плохой, — пожала плечами Наемница. — Обыкновенный мелкий, смазливый долбоклюй.

— Может, в другой раз обсудим, а? Мне только комментариев от киборга еще не хватало. — Простонал подросток.

— Вместе. Райк глупый. Вжик-вжик. Не надо… — Положив ладонь на живот, Кукла начала совершать круговые движения. — Вместе. Не надо.

— Его мать, и ты туда же, — зло сплюнула Элеум. — Какое ваше дело? Имеет девушка право на личную жизнь?

— Эй, Дохлая, мать твою, смотри, куда харкаешь, — зло рявкнул, вытирая со щеки слюну, Пью. — Не отряд, сука, а цирк на колесах. Развели тут любовь и сопли. Может, лучше, Райка за руль?

— Нет, лучше ты, — ненадолго задумавшись, отрицательно качнула головой Ллойс. — Пацан не сообразит, когда начинать пора… Запаникует. Да и Зейн нас двоих увидев, наверняка напряжется. Ты, ведь, тоже с ним, как я поняла, пересекался.

— Пересекался? — Возмущенно выпучил глаза стрелок. — Да я у него по дурости контракт взял! Эта тварь меня почти на десять кило серебром кинула!

— Райк, когда наружу выйдем, держись ко мне поближе, ладно? — Повернулась к подростку наемница. — И как начнется, на землю падай.

— Бережешь ты его, гляжу, — цыкнул зубом снайпер. — И вправду, что ли, он тебе нравится?

— Что начнется? Мы что, драться будем? — Недоуменно захлопал глазами скриптор. — Если это торговцы, они, ведь, мирные? Я на базе любил, когда их караваны приходили… Поговорим, новости узнаем, может, даже чем-нибудь обменяемся… Мы, ведь, торговать будем, да? — Голос подростка неуверенно дрогнул.

— Райк — глупый, — прокомментировала Кукла.

Снайпер не ответил, только ощерил в усмешке гнилые зубы и придавил педаль газа.

— Эй, мы, ведь, торговать будем? — Требовательно схватил за рукав бронекостюма наемницу Райк.

— Типа того, сладенький, — медленно кивнула Элеум, застегнула высокий бронированный ворот, нахлобучила на голову шлем и, пристегнув к автомату помеченный синей изолентой дисковый магазин, с лязгом дослала в ствол патрон. — Типа того.

* * *

Когда фургон путешественников, подняв целую тучу пыли и пыхнув пневматикой тормозов, остановился рядом с шестнадцатиколесным монстром торговца, Райк невольно сглотнул слюну. Мощь покрытой пылью и ржавчиной махины поражала. Двадцатиметровый корпус, грубо сваренный из листов толстой легированной стали, покрытый кое-где ржавыми потеками, вмятинами и криво наклепанными заплатами, нависал над ними, словно гора. Мощный отбойник, три прикрытых рябыми от многочисленных попаданий стальными листами пулеметных гнезда на плоской, оснащенной бронепоясом крыше. Какие-то баки, консоли и фермы, ряды подвешенных вдоль бортов огромных, в рост человека, колес, четыре высоких и длинных контейнера-прицепа, цистерна. Настоящая передвижная крепость. Их собственный, далеко не маленький грузовик, казался рядом с этим чудовищем чем-то крошечным, незначительным. Внушенное чувством близкого, источающего ощутимый даже через бронекомбинезон жар маячившего перед носом плеча наемницы, чувство защищенности исчезло, подавленное махиной железного монстра. И тем более удивительным казалось скриптору поведение стрелков.

— Погуди-ка им, пусть морды покажут, — прищурилась девушка, разглядывая через щель бойницы спрятавшихся за броневыми щитами пулеметов разношерстно одетых и вооруженных, больше похожих на рейдеров, чем на охранников автопоезда, мужчин.

— Это, с радостью, — хохотнул Пью и дернул свисающую с потолка на цепочке ребристую рукоять. По равнине разнесся мощный гудок ревуна.

— Не открывают. — После долгой паузы прокомментировал снайпер. — Может, Весло спит?

— Скорее прикидывает, как бы нас половчее без порток оставить, — медленно покачала головой Ллойс. — Грабить нас боязно, а торговать он не любит.

— Ненавижу гада. — Вздохнул Пью. — И как такую крысу земля носит?

— И это говорит выродок, считающий забавным насиловать умирающих девочек… — Закатила глаза наемница. — А ты еще и лицемер, Пью.

— Смотри на жизнь проще, и жить будет легче, — пожал плечами снайпер. — Как вскрывать эту консервную банку думаешь?

— Сейчас сами откроют, — оскалилась Элеум и, перехватив автомат за цевье, несколько раз гулко бухнула в потолок прикладом. — Куколка, видишь диптанк?! — Неожиданно громко и звонко закричала девушка. — Наведись-ка на него!

В ответ раздалось два приглушенных металлом удара.

— Это я знаю, что у нас патронов нет; Ыть, Райк, Пью знают. Даже Умник догадывается. А они — нет!

Ответа от андроида не последовало, но башня, загудев электроприводами, развернулась в сторону машины караванщиков, ствол автопушки качнулся и замер, нацеленный прямо на здоровенный, наполовину скрытый толстыми стальными щитами резервуар.

— Эй, на говновозе! Не дури, а то мы вашу банку консервную на болты раскатаем! — Заорал один из охранников в вытащенную им откуда-то жестяную воронку.

На секунду Райку показалось, что он услышал в голосе мужика неподдельный страх. Но только на секунду. Еще раз оглядев сосредоточенные и злые, выглядывающие над бронированным заграждением лица охранников, скриптор взглянул на нацеленные на их грузовик стволы крупнокалиберных пулеметов и невольно сглотнул набежавшую слюну. Перед глазами снова предстал полумрак боевой башни, лязг разрываемого металла, острый медный вкус плеснувшей ему в лицо крови и обвисшее на стропах изломанное тело. Райк чуть слышно застонал.

— Не паникуй, милый! — Неожиданно положила ему руку на плечо наемница. — Весло жадный. До идиотизма жадный. Он своим только переснаряженные патроны выдает. Сплошной свинец без сердечника. Такими только мясо рвать. Из этих пукалок они нас даже не поцарапают. А у нас, в случае чего, гауссовка. Станет жарко — Умник эту халабуду в куски разнесет.

— У меня только вот, иголок осталось, — развернувшись к наемнице, серокожий продемонстрировал наемнице растопыренную ладонь, а потом еще три пальца. — Кабина стреляй, пулемет стреляй. Дальше — всё… не стреляй.

— А я больше и не прошу, сладенький. — Кровожадно оскалила зубы девушка.

— И я твоя дом труба шатал! — Неожиданно гаркнул во всю мощь легких в смотровую щель снайпер и приглушенно рассмеялся. — А, ведь, они, действительно, полные штаны наложили, — повернулся он к Элеум.

— Весло на крыше горючку возит. Жадный, сволочь. Место экономит. Там, конечно, стали сантиметра три, но, сам понимаешь. Для нашего калибра, что сталь, что бумага…

— Я сказал, ствол отверни, мразота! — Побагровел размахивающий воронкой охранник.

Ллойс же, не утруждая себя ответом, выставила в бойницу автомат и влепила пулю прямо в импровизированный рупор.

К удивлению скриптора вместо того, чтобы залечь в укрытие и дать команду открыть огонь из всего имеющегося в наличии арсенала, звероватого вида мужик, даже не потрудившись спрятаться, с сожалением отбросил пробитую навылет жестянку, потряс отбитой ладонью и сложил на груди руки. — Серебряк с тебя, за матюгальник! — Крикнул он.

— А в задницу тебя не чмокнуть? — Парировал Пью.

— Да, я не против, — заорал охранник, — выходи, если такой смелый!

В дальнем конце салона захрипел Ыть.

— Может, хорош херами меряться? А, Сиплый? Торговать будем или как? — Крикнула в бойницу, враз посерьезневшая наемница. — Обмен! — Не дожидаясь ответа, Ллойс, навалившись на рычаг, отодвинула в сторону тяжелую бронированную дверь и спрыгнула на землю.

— Дохлая, ты что ли? — Удивился мужчина.

— Нет, сладенький, это тебя еще хмурый не отпустил. Или чем ты сейчас ширяешься? А, Сиплый? — Оскалилась девушка. — Повторяю вопрос. Весло здесь? Торговать будем? Или, все же, постреляем?

— Не, не, — вскинув руки, затряс головой, охранник. — С тобой, Фури… Ллойс, бодаться дураков нет. Сейчас позову.

— А как твой братец? — Поинтересовалась девушка. — Перестал девок по углам зажимать?

— Левую пришили… — Мужчина, откликающийся на странную кличку Сиплый, нахмурился и отвернулся, старательно делая вид, что ему совершенно безразлично, о чем он сейчас говорит, — а вот правую ты ему как-то неудачно оторвала. Приходится его на транках постоянно держать, как девку с ирокезом видит, сразу истерика начинается..

— Я его по-хорошему предупреждала, — пожала плечами наемница.

— Предупреждала, — уныло подтвердил охранник. — Я тогда сказал и сейчас повторю — претензий не имею. Ладно, чего зря лясы точить… Сейчас босса кликну.

— Не надо никого звать. — Неожиданно раздался, казалось, отовсюду искаженный, усиленный мегафоном голос, и борт огромного грузовика раздвинулся, раскрылся, словно лопнувшее брюхо кита.

Из открывшегося прохода спустился небольшой металлический трап, по которому, смешно семеня, спустился невысокий, тощий, подвижный, словно капля ртути, наряженный в длинный, украшенный аляповатыми узорами, от одного вида которых у Райка сразу зарябило в глазах, халат человечек. — Давно не виделись, Нежить, — радостно, словно неожиданно встретил лучшего друга, засмеялся он. — Торговать хочешь? В таком случае, добро пожаловать на рынок. Обмен! — Торжественно возвестил коротышка, подняв в воздух растопыренную ладонь.

— Обмен, — кивнула девушка, повторив жест караван-баши, и бодро зашагала по направлению к механическому монстру. — За мной, сладенький, — в полголоса бросила через плечо наемница. — А то слабой девушке что-то одной неуютно. И пушку поближе держи, пожалуйста.

Кивнув, Райк поспешил следом.

— Ах, Дохлая, не ожидал тебя встретить, не ожидал. — Широко раскинув руки, и демонстрируя все тридцать два зуба, шагнул к Элеум купец. — А говорили, что ты пропала. Болтали, якобы Стая тебя живьем жарила и как барана кушала… кстати, шашлычок хочешь?

— У меня от твоей еды изжога, — ловко уклонившись от объятий торговца, девушка принялась разглядывать сложенные в глубине фургона тюки. — Опять одни тряпки везешь?

— Ну, в основном… — Пожал плечами Зейн. — В Рино снова дирижабль строить пытаются, так что, парашютный шелк и стеклопластик, как никогда, в моде…

— А на хрена им дирижабль? — Неподдельно удивилась Элеум.

— Ну, мало ли, — пожал плечами купец. — Посевы поливать, жука на полях травить, бомбы кидать… Легионеры вон как здорово воюют. Сижу высоко, гляжу далеко…

— У легионеров они бронированные и летают почти в стратосфере. Их даже из такой малышки не прошибить, — ткнула в сторону автопушки девушка. — А что кроме ткани есть?

— Да всего помаленьку, — коротышка покосился в сторону чуть заметно качнувшего головой охранника и тяжело вздохнул.

— Ну да, ну да… — протянула Ллойс, — как всегда, рабы и дурь паленая…

— Ну зачем ты так, Дохлая, — поджал губы торговец. — К тебе со всей душой, а ты сразу обижаешь. Я — честный торговец.

— Матушку свою лечи. Если еще за медяк ее не продал, — сплюнула в пыль Элеум.

— А когда я тебя обманывал? — Искренне возмутился купец.

— Дай-ка вспомнить, может, в последнюю нашу встречу? — Приложив палец к нижней губе, задумалась девушка. — Когда патроны с гнилыми капсюлями продал? Или в предпоследнюю, когда решил мне рабский ошейник примерить…

— Кто старое помянет, тому глаз вон. Так, вроде, до войны говорили? — Насупился коротышка.

— Тридцать миллиметров? Я бы взяла. — Не обращая никакого внимания на заполошно взмахнувшего руками хозяина каравана, девушка запрыгнула внутрь грузовика и пинком отбросив в сторону какой-то тюк, принялась с интересом разглядывать небольшой деревянный ящик.

— А у тебя что, своих, мало? — Снова покосился в сторону автопушки караван-баши.

— Патронов много не бывает, — проворчала наемница, — да и поиздержались мы немного. На твоих братьев-караванщиков нарвались. Шалят ребята, шалят. Прежде чем отстали, пришлось почти всех загонщиков упокоить. Всего одна лента осталась… Так что, если встретитесь, предавай привет..

— Караван каравану рознь. Знаешь, ведь, я с этими уродами из ортодоксов давно никаких дел не имею, — даже притопнул от возмущения ногой Зейн. — Ну, что за день… с утра на мину нарвался, потом бак с водой протек, а теперь вот ты…

— На мину? — Удивилась Элеум?

— Ты, вроде, торговать хотела? — Отмахнулся от наемницы коротышка. — А парень откуда? Ученика взяла? Или это… одиноко тебе стало? Какой-то он квелый, — смешно засеменив, Зейн начал нарезать круги вокруг скриптора. — Я бы тебе получше нашел… — Эй, пацан, шашлык будешь? Горячий, — неожиданно развернулся к Райку торговец.

— Слушай, сладенький, — скривилась, как будто залпом выпила целый стакан уксуса девушка, — может, хватит уже про шашлыки. Знаю я твои приколы. Снотворное пополам с парализаторами. Не приставай к пацану. Давай по делу.

— Ну, извини, Дохлая, — развел руками караванщик. — Привычка. Но шашлык и вправду чистый. Мы, когда вы подкатили, как раз, обедать собрались. Тридцатыми интересуешься? По двадцать за штуку отдам. Цена окончательная, торга нет.

— Двадцать? — Делано ужаснулась Элеум. — Зейн, я тебя не узнаю… Хотя… — Ловко подломив стенку ящика, девушка, не обращая внимание на возмущенный вскрик караванщика, извлекла на свет громадный, сантиметров двадцать в длину патрон, вытащила из пристегнутых к голени ножен небольшой, оканчивающийся странно выгнутой рукояткой клинок и без особых усилий срезала носик пули. — Дерьмо переснаряженное, медная рубашка и гольный свинец, — проворчала она, пристально разглядывая срез. — Сердечник куда дел, Весло? Пропил?

— Куда дел, там и лежит, — зло огрызнулся торговец. — Десять за патрон.

— Семь, — цокнула языком Ллойс. — И я не забиваю их тебе в задницу…

— Все еще злишься, — покачал головой караван-баши. — Ладно. Сколько возьмешь?

— Пару сотен, пожалуй. — Задумчиво протянула наемница. — А как насчет мяса?

— А тебе что надо? Баранина есть вяленая, говядина копченая, колбаса из конины, солонина есть, сало, — принялся перечислять купец.

— Мне бы свежее, — проворчала девушка, небрежно отбросив на пол фургона снаряд.

— Сырое тоже есть, вон в рефрижераторе. — Указал Зейн на крайний фургон кривым, похоже, не раз переломанным пальцем.

— Я сказала, мясо… — прищурилась Элеум. — Свежее. Мя-со.

Воцарилась долгая пауза.

— А ты изменилась, — нахмурился торговец. — Раньше, ведь, бывало, только за одно упоминание, могла глотку зубами порвать. А сейчас… Мясо… Надо же…

— То раньше было, — отрезала девушка. — Я вообще натура ветреная. И сложная.

— Ну да, ну да, — протянул коротышка и лукаво улыбнулся, глядя на скриптора. — Как луковица. Слоев много, но все горькие… А раньше ты, вроде, мальчиками не увлекалась, больше девок любила..

— Так есть или нет? — Крутанула на пальце клинок опасно прищурившаяся наемница.

Улыбка торговца завяла, как цветок в пустыне.

— Тебе кого? Бабу? Мужика? Пожирнее, посуше? Для работы или так, развлечься? У меня и волы есть, и работники, и бордельные. Не сомневайся, товар первый сорт…

— Мне желательно первой группы… Двоих, может троих… — Усмехнулась Ллойс.

— Вот, значит, как, — прищурился торговец. — Кровяной мешок, получается, нужен. С панталыку такие дела не решаются. Давай смотреть. — Микки, выводи! — Задрав голову в сторону пулеметного гнезда, неожиданно заорал купец.

Микки, тот самый, отозвавшийся на кличку Сиплый, заросший мужик с жестяной воронкой, бодро спрыгнул с грузовика и, поминутно оглядываясь на девушку, затрусил к ближайшему контейнеру. Скрипнул давно не смазанными петлями и принялся пинками выгонять из фургона изможденных грязных людей в ошейниках.

— Первая, первая… — задумчиво протянул коротышка, вытащив из-за пазухи потрепанный планшет начал, шевеля губами, водить по исцарапанному экрану пальцем. — Вон та баба из первой группой. И вот этот, а еще этот и вон те двое…

— Этот явно гнилыми бланками накачан — вон как морду перекосило. — Ткнула в сторону бритого, татуированного великана со сломанным носом наемница. — Бабу беременную не возьму и деда этого тоже. Зейн, вроде как, ты всегда нормальным товаром торговал, а это отребье какое-то. Где твой первый сорт, а, Весло? — Сплюнула в песок, пройдясь вдоль ряда с настороженностью поглядывающих на нее рабов, Элеум.

— Ну, баба и громила — ладно. А дед-то тебе чем не угодил? — Отложив в сторону планшет, пробубнил с интересом разглядывающий носки собственных сапог караванщик.

— А вот этим. — Шагнув к предмету спора седому, но еще не согнутому годами мужику, Элеум, резко дернув его за куцую бородку, заставила поднять голову, обнажая обсыпанное язвами горло. — Мне ветераны горизонтального труда без надобности. — Пояснила она. — Ты бы его пролечил. А то скоро нос проваливаться начнет. У него, ведь, наверняка кроме сифилиса еще и других болячек полно… Вот этих двух беру, — указала она на стоящих рядом, похожих, словно две капли воды, молодых парней, — и вон ту, — палец наемницы переместился на выделяющуюся в толпе изможденных людей неожиданно дородную, высоченную бабищу.

— Хозяин — барин, — пожал плечами торговец. — По килограмму за этих двоих и тысячу триста за бабу… могу еще плащик подогнать, кожаный… как раз, тебе в пору будет, чтоб красоту твою прикрыть, — многозначительно окинул глазами бронекостюм Элеум торговец. — За двести отдам. Как раз, три с половиной кило выходит…

— Побойся бога, Зейн. Это, ведь, мулы. За три пятьсот я в Сити десяток таких куплю, — сплюнув под ноги, скрестила на груди руки наемница.

— Ну, удачи, — неожиданно рассмеялся караванщик. — В Сити мор, Дохлая. Кто-то шибко умный раскопал северный могильник, и оттуда пошла черная сыпь. Там сейчас настоящий ад творится. Легионеры перепугались, карантин ввели. Изоляция, блокпосты, все дела. Только вот не поняли они, что вольный город, это не хутор. Начали, было, народ, что из города толпами повалил, из огнеметов окучивать, так их со стен тяжелыми минометами приголубили. Так что, давай, скатертью дорожка, вали в Сити. Может, и расторгуешься. В войну — самый торг.

— Однако. — Пригладила жесткую щетку волос Элеум. — Неужто, опять старые кварталы разбирать начали? В прошлый раз тысяч пять от чумы перемерло…

— Человек — скотина жадная, — пожал плечами Зейн. — И глупая.

— Ну… тогда, только этих двоих. — Вздохнула девушка.

— Нет, — неожиданно вмешался до этого молча прислушивающийся к разговору торговца и наемницы скриптор. — Мы всех возьмем.

На лице подростка, старательно избегающего взгляда Элеум, застыла брезгливо-презрительная гримаса.

— Дороговато, конечно, сладенький, — задумчиво причмокнула губами Ллойс и пригладила ирокез. — Но ты, пожалуй, прав. Возьмем всех. — И неуловимым глазу движением перекинув висящий на груди автомат, пустила пулю в голову коротышки.

* * *

— Да ладно тебе, Райк, — наемница левой рукой придерживая за шиворот согнувшегося в очередном приступе рвоты подростка правой вытащила из-за пазухи пачку сигарет, открыла, и подцепив бумажную гильзу фильтра губой, захрустела колесиком зажигалки. — Ты, ведь, не маленький уже. Ну, подумаешь, мозги в рот попали…

— Каннибализм мерзок. И опасен. Особенно употребление мозга. Можно подцепить прионную болезнь, и через пару лет превратиться в трясущийся овощ.

— Ты про мясной костотряс, что ли? — Удивленно вскинула бровь девушка. — Не смеши мои ботинки. Это, ведь, не упырья немочь и не черная сыпь. Этой хренью только бабы беременные да тубики болеют. Ну и наркоманы из конченных. Да и то редко. И ты уж точно не заразишься от пары кусочков… Не переживай, парень. Ну, считай, что распробовал. А, значит, в следующий раз будет легче. Это, как пиво, сначала всем не нравится, а потом за уши не оттащишь. Эй ты чего?!.. — Отпрыгнув от скриптора, Ллойс, приглушенно ругаясь, принялась оттирать о песок носки ботинок.

— Извини, это все от головной боли, — пояснил, разгибаясь и вытирая рот Райк. — Почему сразу не сказала?

— Не обижайся, парень, — вздохнула невесть когда успевшая сунуть в рот сигарету девушка и, выпустив дым через ноздри, устало оперлась на колесо фургона. — Просто ты… как тебе объяснить… слишком честный, что ли. Когда ты врешь, у тебя все на лице написано. Краснеешь, бледнеешь, заикаешься, словно монашка в мужской бане… Весло не дурак — сразу бы, смекнул, что к чему. Он и так все решить не мог, что лучше: попробовать нас ограбить, обмануть при торге, или не связываться. К тому же, нужно, ведь, было как-то отвлечь охрану. А так его, хоть, форма твоя легионерская с толку сбила. Подумал небось, что я к вашим нанялась рабов выкупать. А ты — за старшего. Вот и побоялся связываться.

— А почему мы пулеметы сняли? Ведь, даже если тот дед-сифилитик не соврал и он, вправду, умеет водить, без оружия им далеко не уехать… И зачем нам те двое?

— Во-первых, — сложив губы трубочкой, Ллойс выпустила в воздух несколько колечек дыма и пронаблюдала, как они рассеиваются в неподвижном, чуть подрагивающем от жары воздухе, — у них есть оружие. Пулеметы нам самим пригодятся. Одна такая машинка — это килограмм пятнадцать серебра. А вот винтовки у них остались. В сейфе. Он, правда, с таймером, и откроется только через сутки, но как по мне, не велика беда. Потерпят. Понимаешь ли, сладенький, нет в мире ничего более вероломного, мерзкого и не ценящего былого добра, чем раб. Особенно, раб бывший. Они, ведь, только силу понимают. По себе знаю. Мне мои бывшие хозяева это каждый день на практике демонстрировали. Не хочу, чтобы у кого-то из них появились в голове нехорошие мысли.

— Как скажешь, — вздохнул, оглядываясь на сбившихся в кучу, потирающих рубцы от грубо сорванных ошейников, опасливо косящихся то на бодро курсирующего между грузовиками, перетаскивающего трофеи Умника, то на свесившего ноги с крыши грузовика, сжимающего в руках винтовку снайпера, то на сваленные в кучу трупы охранников, изможденных людей. Несколько из уже бывших рабов плакали, кто-то с увлечением топтал и пинал раскинувшиеся в пыли тела…

Они не выглядели опасными. Снова тяжело вздохнув, Райк снял с пояса флягу, прополоскал рот, избавляясь от кислого привкуса желчи, и с наслаждением напился. Как случалось почти всегда после приступа рвоты, мигрень отступила. Сделав еще несколько глотков, скриптор закрутил колпачок и посмотрел на мерно попыхивающую сигаретой наемницу. Девушка тоже не выглядела слишком опасной. Да, она каким-то образом умудрилась в одиночку расправиться с боевым дроном и, если верить рассказам Ытя, уложила штурмового киборга Ржавых простой дубиной. А еще на его глазах разделалась с матерым упырем голыми руками, но несмотря на все это, Ллойс выглядела… беззащитной. И усталой. У деда в кабинете стояла небольшая скульптура. Стальная бабочка — наполовину женщина наполовину насекомое, раскинувшее в стороны ажурные, кажущиеся удивительно хрупкими крылья. Она выглядела настолько хрупкой, что, казалось, готова была рассыпаться от одного дуновения… То, что фигурка, выполненная из чистой нанопаутинки, пережила ядерный взрыв, а полупрозрачными крылышками можно было резать сталь, он узнал много позже…

Райк со стоном прикусил губу. Дурак, какой же он дурак. Ну, почему за последний месяц наемница стала ему ближе, чем большинство легионеров, но он, все равно, считал ее дикаркой. Ллойс права. В него просто с рождения вбивали мерки и ценности, не вполне соотносящиеся с реальным миром. Варварша… Безграмотная жительница Пустоши. А, ведь, Элеум обладала знаниями, которыми мог бы похвастаться не всякий рыцарь. И это даже не умея читать. А ее выучка? Только сейчас скриптор понял, что во всех драках и перестрелках, выпавших им за последний месяц, она ни разу не потеряла головы, всегда действовала холодно и расчетливо. Да и, чтобы так управляться с автоматом, надо очень-очень долго учиться. Он, ведь, ни одного выстрела сделать не успел. Секунду назад, вроде бы, мирно беседовавшая с торговцем девушка вскинула автомат, крутанулась юлой, раздался треск длинной, не меньше чем на половину «барабана», очереди, и на землю упали караванщик и двое дежуривших у пулеметов охранников. Вернее, трое. Еще один, прислонившийся к пластиковой бочке с водой, так и остался стоять, но только из-за того, что его пришпилило к огромной камере запаски брошенным наемницей за долю секунды до первого выстрела ножом. А потом наемница просто растворилась в воздухе. Вскинувший было свой пистолет Сиплый упал и принялся кататься по земле, пытаясь подобрать культями отрубленные по самые локти руки. Еще один, кинувшийся было к Райку заросший бородой до самых глаз мужчина, нелепо взмахнул руками и скорчился, силясь удержать лезущие из огромной раны на животе сизые кольца кишок. Глухо шаркнув ребристыми подошвами по борту, наемница одним громадным, невероятным для нормального человека прыжком, буквально, вспорхнула на крышу фургона. Раздались крики боли, хруст и чавканье. Плеснула куда-то в воздух тут же умолкшая очередь пистолета-пулемета одного из охранников, и на землю, перевалившись через броню ограждения, упали еще два тела. Последний, успевший скатиться с крыши и спрятаться за фургоном, видимо, решил обойти Ллойс сзади, но схлопотал пулю от Пью. Вернее, две. Выпрыгнувший из кабины снайпер первым выстрелом перебил неловко выставленную из-за колеса ногу, а вторым разворотил несчастному живот. На этом все кончилось. Или почти кончилось. Сиплый и еще двое продолжали выть, корчиться и кататься в пыли. Слушать вопли их не было никаких сил, но ни девушка, ни стрелок добивать раненых не спешили. И тогда Райк решил сделать «контроль» сам. Стрелять в безоружных, плачущих от нестерпимой боли людей, пусть и работорговцев, было противно и гадко, но еще хуже было оставлять их мучиться. Подойдя к первому из охранников, скриптор глубоко вдохнул и, стараясь не смотреть на заплаканное, покрытое кровавыми разводами лицо, прицелился охраннику в голову и выбрал спуск, совершенно забыв, что по примеру Ллойс снарядил свой карабин «тупоголовыми» пулями… А может, во всем был виноват могучий калибр его оружия. Так или иначе, голова охранника лопнула, словно арбуз, по которому ударили кувалдой. Был вызван приступ рвоты попавшими на лицо и в рот, забрызгавшими его с ног до головы осколками кости и кусочками мозга, или дала о себе знать мигрень, но сегодня он, похоже, окончательно опозорился. Буднично дорезавший остальных Пью, наверняка, будет зубоскалить, как минимум неделю, да и Ллойс в стороне не останется. Интересно, где она так научилась управляться с ножом? Или все эти бредни про бойцов-гладиаторов, что так любили травить за кружкой пива побывавшие в Сити рыцари, действительно, правда? Неужели, мастера ножа, действительно способны в прямом столкновении заткнуть за пояс любого вплоть до паладина в полном вооружении? Раньше ему это казалось сказкой, обычной кабацкой байкой. Но сейчас он почти не сомневался, что Ллойс вполне способна справиться даже с человеком в силовой броне. И понимал, насколько ему на самом деле повезло. Повезло, что она согласилась с ним пойти. Повезло, что добрый десяток раз выведенная из себя очередной, не вовремя высказанной цитатой библии Легиона, не «давала ему в ухо». Повезло, что несмотря на все, прикрывает его и заботится о нем, как он сам в свое время заботился о сестре.

Хелла… где она теперь? Сестренка, что же с тобой произошло… Совершенный в своем здоровье организм. Совершенный, если бы не скрытая патология — плохая переносимость наноботов, за несколько лет превратившая ее из цветущей девушки в клиническую идиотку. Она пропала два года назад. Дед решил перевезти ее в Сити. Вернее, в форт. Прошли слухи, что в клинике вольного города, научились корректировать и «мирить» некоторые конфликтующие нанокультуры. Конвой тогда до города не дошел. Пропал по дороге, словно его и не было. Дед рвал и метал. Отправил десяток отрядов на его поиски, но все как один вернулись ни с чем. Никаких следов. И только сейчас Райк начал подозревать, что не все так, как ему говорили. Не пропадают конвои братства на разведанных и безопасных тропах. Не могут разведчики так быстро вернуться с пустыми руками. Черт, зная характер старейшины Мэкстома, многие бы предпочли сбежать, спрятаться в самой вонючей из радиоактивных дыр мира, жить среди мутантов и жрать человечину, чем разочаровать никогда не отличающегося ни мягкостью, ни излишним человеколюбием старика. А значит, все не так просто. Может, дед просто решил, что полубезумная, пускающая слюни и так любящая сидеть у него на коленях внучка — слишком сильный удар по его репутации? А что случится, если он решит, что отдавать лучший боевой корабль Легиона не оправдавшему его надежд мальчишке, пусть даже и собственному внуку, слишком опасно? Где-то в глубине за висками снова заворочалась боль. Заставив дышать себя медленно и ровно, Райк окинул взглядам фигуру с рассеянным видом посасывающей сигарету Ллойс и попытался улыбнуться

— Монетку за мысли. — Вернула ему улыбку Элеум.

— Что? — Не понял скриптор.

— Ну, — пожала плечами наемница, — это присловье такое. Монетку за мысли — так Великий хранитель знаний говорил. А если не отвечала, тыкал мне в пузо шокером. — Улыбка Ллойс завяла. — Ладно, чего дергаться попусту? Что было, то прошло. Надо жить настоящим…

Скриптор кивнул. Ллойс права — зачем попусту рефлексировать. Сейчас они вместе. Почти что вместе. Это — главное. А потом он что-нибудь обязательно придумает. Найдет способ…

— Ладно, давай уже думать, где лучше этих близнецов-братьев разместить. Пью их проверил. Первая группа, резус отрицательный. — Выдернул его из глубины размышлений голос наемницы.

— Я не понимаю, — нахмурился Райк.

— Ыть долго не протянет, — пояснила девушка. — Ему нужно переливание. Нужно полностью заменить кровь. В человеке его комплекции литров семь. Этих двоих как раз хватит. При хорошем раскладе это даст нам еще неделю.

— Но, если выкачать из них по три литра…

— А кому, какая разница? — Вопросительно приподняла бровь Ллойс. — Это всего лишь рабы, так?

— Мне есть разница, — скривился скриптор. — Нельзя просто так убивать людей.

— Лю-юде-ей. — Насмешливо протянула наемница. — Еще пару месяцев назад ты назвал бы их дикарями, мутантами, ходячей скверной. Но… Хлор прав: люди меняются. И не всегда к лучшему, сладенький. Был мальчик-одуванчик и вот он уже готов делать «контрольный звонок». Якобы для того, чтобы прервать мучения раненого. Но мы-то знаем, что ему просто кровушки хлебнуть захотелось. Такими темпами, глядишь, через пару месяцев к тебе и спиной-то будет опасно повернуться…

— Неправда! — Вскинулся Райк, — зачем ты пытаешься вывести меня из себя!?

— Извини. Наверное, просто хочу понять, когда ты настоящий, — пожала плечами девушка. — Когда вещаешь о величии Легиона, или сейчас, блюющий от пары капель попавшей в рот крови. Ты, ведь, понимаешь, что в глазах своих дорогих «братьев» ты — еретик? — Изобразила руками в воздухе сложную фигуру Ллойс… — Вон там, — палец Элеум ткнул в сторону водрузившего на плечо огромный, явно весящий не меньше полутоны ящик серокожего, — твой заклятый враг. Вон там, — указующий перс переместился в сторону башни автопушки, — богомерзкий киборг. В фургоне помирает мутант из Некрополя… Почему, ты, истинный сын Легиона, кровь от крови старейшего рода, не ведешь свою священную войну? Не очищаешь планету? Не борешься с мерзостью? Почему ты забыл о своей подружке и зовешь с собой наркоманку и бывшую рабыню?

— Потому что… — Райк всхлипнул.

— Потому что, что? — Отлипнув от колеса фургона, Элеум положила руки на плечи подростка.

— Потому что, когда мы доберемся до бункера, я отдам ракеты и «Придвен» деду. Попрошу долгого похода и пойду с тобой, — выпалил он в лицо девушке.

— Сказочный долбоклюй. — Покачала головой Ллойс. — Ты-то сам понял что сказал? Променяешь сытую и безопасную жизнь на полуголодное существование бродячего рыцаря? Будешь мотаться по захолустью, каждый день рискуя получить пулю в башку или перо в бок?

— Если с тобой, то да, — твердо ответил подросток.

— А меня ты спросил? — Зло прищурилась Элеум. — Буду ли я рада каждый день трястись, не только за свою, но и за твою шкуру? Каково мне будет ощущать, что, отвернись я на секунду, ты обязательно куда-нибудь вляпаешься?

— А ты не хочешь?

— Какой же ты, все-таки, дурак, — оттолкнув в сторону подростка, сплюнула под ноги девушка.

— Дурак, — охотно подтвердил скриптор. — Конечно, дурак, раз с тобой связался. Но людей просто так убивать я тебе, все равно, не дам. Возьмем больше доноров, не может быть, что только эти двое подходят, здесь же человек пятьдесят.

— Шестьдесят три, — поправила его Элеум. — Но ты, все же, болван, Райк. Скачаем им литра по три-четыре да и вколем им по медшоту. Минут пятнадцать, и будут как новенькие. Всего-то делов… Кстати… Насчет дураков… Что серокожие быстро бегают, я на собственной шкуре убеждалась. А вот как долго? Я, что — то, подзабыла…

— Ну… — слегка смешался от неожиданной смены темы скриптор. — Могут бежать километров шестьдесят в час пару суток. Накоротке — до пары километров, вроде бы, под девяносто выдавать могут.

— Быстрые, однако, — протянула, разглядывая могучую фигуру мутанта Элеум. — И выносливые. Аж завидно. А в особняке радио было? Или рация?

— В одной из комнат на чердаке радиоточка, но Пью сказал, что она дохлая. Ты не видела, потому что ее Ыть на запчасти почти сразу разобрал… А что? — Нахмурился подросток.

— Да ничего. — Выщелкнув из пачки очередную сигарету, Элеум широко улыбнулась и растрепала скриптору волосы. Снова приобняла подростка за плечи и, щелкнув зажигалкой, выдохнула перед собой длинную струю дыма. — Пойдем, что ли, поможем..

* * *

— Слушай, как там тебя, Сос? Никто вас убивать не собирается, ясно? — Сунув под нос одного из близнецов ствол револьвера, зло прошипела Элеум. — Садись и готовь вену, чтоб тебя…

— Да мы, ведь, слышали, вам кровяной мешок нужен… — плаксиво заметил мужчина, но, все же, сел на указанное наемницей место, но принялся послушно закатывать рукав застиранной, разорванной в нескольких местах рубахи.

— Райк, ведро готово? — Повернулась к скриптору наемница.

— Готово, — кивнул подросток и продемонстрировал девушке мятую жестяную тару, объемом литров в пятнадцать. — А еще я жгуты в аптечке нашел.

— Это хорошо, — кивнула Ллойс и с подозрением уставилась на второго близнеца. — А ты куда намылился?

— А я что, я ничего… я просто пописать сходить хотел. — Забормотал, остановив свое продвижение к выходу из фургона парень.

— Будешь дурить, на том свете пописаешь, — мрачно пообещала ему Ллойс, и сунув револьвер в кобуру, достала из-за голенища, не далее как полчаса назад вытащенный из трупа охранника нож. — Действуем так, — проворчала она, немного подумав. — Я вскрываю толстяку вену, и начинаем сливать. Как только он теряет сознание, ты, Райк, втыкаешь ему иглу и начинаешь качать помпу. Первый отключается, сразу подключаешь второго…

— Спасибо, ыть, Дохлая, — с трудом прохрипел укрытый одеялом, обессилено растекшийся по накрытой пропотевшим насквозь спальным мешком скамье толстяк. — Я не забуду… Правда.

— Да молчи уж, — отмахнулась наемница. — И трясись поменьше, а то в вену не попаду.

— Ы-ы-ы-ы, — затянул на одной ноте первый из братьев.

— Да не ссыте… не душегубы мы — видишь медшот? — Покрутила Ллойс пред носом у позеленевшего от страха раба шприц-тюбиком. — Вколем по дозе, вмиг оклемаетесь.

— Нам бы еще пожрать чего.. — оживился моментально приободрившийся Сос. — И попить, добавил второй близнец, откликающийся на имя Сол. — И серебра немного. Пока мы с вами тут валандаемся, народ, небось уже весь хабар расхватал.

— А в ушко тебя не чмокнуть, сладенький? Хотя… вот, свинцом угостить могу. — Многозначительно похлопала ладонью по кобуре Элеум. — Я девушка добрая и нежная, но когда меня бесят, мне как-то без разницы становится с живых кровь цедить или с трупов.

— Все равно ничего не получится, — цыкнул зубом снайпер, подошедший к скриптору и с интересом разглядывающий импровизированный аппарат для переливания крови, собранный наемницей и Райком из нескольких трубок от капельниц и резиновой груши, вытащенных из автомобильной аптечки. — Только зря мужика мучаете. Пулю в голову — и все.

— Если тебя ранят, я обязательно воспользуюсь твоим советом, сладенький. — Ощерилась Ллойс и, сев на корточки, вытащила из-под вороха одеял толстую, бледную, рыхлую, словно квашня, ручищу торговца. — Черт, Ыть, ну разве можно столько жрать, у тебя тут сала, как у хряка на заднице, я вен не вижу.

— Если выживу, обязательно сяду на диету, — с трудом приподнял уголки губ толстяк.

— Не думаю, что она тебе понравится, — буркнула Элеум, неуверенно кольнув торговца кончиком ножа.

— Ох, ыть… — Прохрипел толстяк.

— Да куда ты, лезешь, твоим свинорезом только жилы рвать, — покачал головой снайпер, и отпихнув наемницу в сторону, склонился над запястьем Ытя. — Не умеешь — не берись.

В руке стрелка неожиданно появился длинный, тонкий, словно игла, клинок. Ловко проколов кожу, Пью провел лезвием вдоль запястья, и в ржавое дно ведерка ударили первые капли жирной, темной, венозной крови. — Вот так. — Самодовольно кивнул охотник за головами. — Всему вас, молодежь, учить надо. Если начнет останавливаться, начинай массировать.

— Это как? — Нахмурилась Элеум.

— Ты, что, корову никогда не доила? — Приподнял брови стрелок.

— Да откуда, мать ее? Я их только издали-то и видела. — Покачала головой девушка.

— Ну, тогда представь, что кое-что другое наяриваешь… — Усмехнулся Пью.

— Тьфу, пакость. — Сморщилась девушка и сплюнула под ноги. — И умеешь же ты, Пью, весь настрой сбить. У тебя что, все мысли вокруг члена крутятся? Райк, займись рукой, я за помпу.

— Я не смогу, — слабо проблеял усердно старающийся не смотреть в сторону медленно наполняющегося ведра подросток. — Извини. Просто не смогу. Я, ведь, тебе говорил, за что меня из медблока выгнали.

— Все с тобой понятно, — прошипела Элеум, и скривившись, принялась растирать бессильно обвисшее запястье торговца. В ведро брызнула широкая карминовая струя. И еще одна, и еще. По звуку было действительно похоже, будто кто-то доит корову.

— А у тебя что, нет? — Усмехнулся, кивнув в сторону скриптора стрелок. — Ты же, когда на него смотришь, у тебя глаза прямо-таки маслом наливаются. Небось, только и думаешь, как в койку побыстрей пацана затащить… А вообще… Был, болтают, до войны один ученый-лекарь. Любил в мозгах копаться. Не скальпелем, а так, потрындеть, в душу человеку влезть да наизнанку вывернуть. Психоанализ называется. Слава о нем по всему миру шла. Поговоришь, мол с ним, и о проблемах своих забудешь..

— Чушь какая-то, — проворчала продолжающая массировать лапищу толстяка Элеум. — Это что же за проблемы, которые можно одними разговорами решить?

— Так вот, — продолжил, не обратив никакого внимания на замечание девушки, Пью, — была у того мужика теория, что вся мысли у человека, будь это баба или мужик, старик или младенец, только вокруг члена и крутятся. Ты обезьян видела?

— Ну, видала, — пожала плечами девушка. — Меня даже пару раз на арене против них с голыми руками выпускали… Мерзкие твари… А при чем здесь гориллы?

— А при том, — наставительно поднял палец стрелок, — что они, если довоенным ученым верить, наши самые ближайшие родственнички. И мозгами отличаемся от них мы не так, чтоб уж сильно. И тоже думаем, по большому счету, только о трех вещах. Как бы пожрать, с кем бы потрахаться, да как над окружающими поглумиться.

— Это называется — потребность в доминантности, — простонал бледный, как полотно скриптор. — Скоро уже?

Словно в ответ на его вопрос тело толстяка забилось в судорогах.

— Давай, коли!! — Одновременно рявкнули на подростка наемница и снайпер.

Сглотнув слюну, Райк склонился над широким, покрытым кратерами ноздреватой кожи сгибе локтя толстяка, и принялся примериваться, куда бы воткнуть иголку.

— И что она в тебе, безруком, нашла? — Раздраженно выдернув капельницу из рук подростка, умело придавивший вяло трепыхающегося толстяка к скамейке коленом Пью, стравил из прозрачной пластиковой трубки остатки воздуха и повернулся к наемнице. — Хорош наяривать! Обожги лучше иглу!

Поспешно отпустив окровавленное запястье, Элеум вытащила из кармана зажигалку.

— Вот так. — Кивнул стрелок, и несколько раз хлопнув по коже, с громким хрустом загнал катетер в вену. — Перевязывай, — буркнул он Ллойс.

— Ага, — достав из уже вскрытого ИПП жгут, Элеум принялась затягивать его на запястье толстяка.

— А разве не выше раны нужно? — Простонал, с трудом сдерживающий позывы рвоты, ожесточенно терзающий резину груши-насоса Райк.

— Сладенький, если меня еще раз подстрелят, напомни мне сделать все, чтобы не ты мне первую помощь оказывал. То чуть до передоза наноботами из-за пустяшной раны не довел, а теперь вообще, такое ляпнул… Про доминантность знает, а как юшку остановить — нет. Жгут не выше раны ставят, а выше повреждения сосуда в зависимости от направления кровотока. Вот если бы я ему артерию вскрыла, тогда да, надо было бы локоть перетягивать, а по венам кровь к сердцу идет.

Бледное лицо скриптора налилось краской, губы сжались, он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но неожиданно вздохнув, опустился обратно на скамейку.

— А… да… точно, — вяло кивнул он и принялся мерно сдавливать слегка поскрипывающий при каждом нажатии кусок резины.

— Да что ты от него хочешь? Железячники только наноботами и лечатся… Ну, или робот-хирург их собирает, если совсем уж сильно порвет. Разве он поймет, что значит по колено в дерьме ржавой иглой собственную шкуру штопать? — Криво усмехнулся снайпер.

— Ы-ы-ы-ы. — Неожиданно заорал один из доноров и бросился к выходу из фургона, но был немедленно остановлен преградившим ему путь Умником.

— Если твоя кровь толстый человек не отдавать, я твой мозги кушать. — Пояснил, легонько ткнув пальцем в грудь беглеца Серокожий. — Череп хруп и кушать.

— Череп? Хорошо. Вжик-вжик! — неожиданно поддержала великана сидящая в дальнем конце салона и внимательно наблюдающая за медицинской процедурой Кукла.

— Ы-ы-ы… убийцы… суки… в голос заревел парень и с ужасом покосился на бледного, как полотно, медленно сползающего по стенке брата. Обессилевший от потери крови Сос уже не предпринимал никаких попыток пошевелиться, а только безучастно пялился на покидающую его через тонкую прозрачную трубку жизнь.

— Придержи его Умник, только не раздави. — Проворчала Элеум.

— Я не давить. — Многозначительно кивнул великан. — Я аккуратный.

— Сволочи, — потирая грудь, глухо простонал Сол и сел на скамью.

* * *

— Ну вот, а вы боялись, — хмыкнула Элеум, ошалело трясущими головами братьям. — Все, валите отсюда. И вот эту штуку с собой прихватите. А то воняет. — Кивнув в сторону наполовину заполненного густой маслянистой, уже схватывающейся коркой, жидкостью ведра девушка обернулась к склонившемуся над так и не пришедшим в сознание торговцем, снайперу. — Как он?

— Дышит ровно. — Пожал плечами Пью. — Зря вы это затеяли. Представляете, что будет, если он перекинется? Ты, хоть, знаешь, что такое «Логово зверя», а, Дохлая?

— Примерно, — неопределенно хмыкнула наемница.

— Комплексный боевой бланк восьмого поколения, включает в себя повышение электропроводимости нервной ткани, снижение чувствительности, способность, к моментальным выбросам гормонов надпочечников, почти мгновенную переработку жировых тканей в энергию и взрывной рост мышечной массы; в активной фазе увеличивает устойчивость к ударным повреждениям, а также стимулирует регенеративную функцию. — Ответил за наемницу скриптор. — Побочные эффекты: гетеротрихоз, вспышки неконтролируемой ярости, ураганная деградация лобных долей.

— Как по писанному, шпарит, — восхитился стрелок. — А знаешь, что это на самом деле значит, парень? Это значит, что перекинься он сейчас, с ним в этой коробочке даже Умник не справится…

— Я смочь, — неожиданно обиделся, как всегда внимательно прислушивающийся к разговорам путешественников мутант. — Я — крутой! Я воин! Я толстый пополам рвать.

— Воин, воин. — Рассеяно кивнула Элеум и развернулась к продолжающим топтаться на пороге фургона близнецам. — А вы чего ждете?

— Так, это. — Начал Сос. — Мы тут подумали…

— Вам, ведь, наверняка работники нужны. — Продолжил за брата Сол. — Полы драить, оружие чистить, готовить…

— Вещи стирать, — подхватил первый близнец. — А если что еще надо, так мы тоже умеем.

— Мы три года в «Алой розе» работали. Всему обучены. И хозяевам и хозяйкам расслабиться, если надо, поможем, — многозначительно подмигнул второй.

— Считаю до десяти, а потом простреливаю вам коленки и выкидываю наружу, — прошипела девушка и потянула из кобуры револьвер.

— Пусть дверь только не закрывают. Проветрить надо, а то пахнет, как на скотобойне. — Тяжело вздохнул пытающийся нащупать на шее толстяка пульс Райк.

В фургоне действительно пахло, стоял удушающий запах крови.

— Зря. — Покачал головой Пью. — Я бы тебе их уступил. Так у тебя только один хахаль, а было бы целых три. Да и парню может понравиться. Эти двое, небось, еще послаще тебя будут. Вон, какие гладенькие.

— Да иди ты, — рассеянно буркнула девушка, следя, как подхватив ведро, братья поспешно выпрыгивают из грузовика.

Когда отбежали шагов на пятьдесят, один из близнецов, неожиданно перехватив руками ржавые бока, поднес тару к лицу и принялся с шумом и причмокиванием хлебать остывшую, начавшую сворачиваться кровь. Не дав брату насытиться, второй выхватил у него сосуд и тоже присосался к жидкости.

— Зачем?! — Прошептал побледневший Райк.

— Они мулы, парень. — Тяжело вздохнула Элеум. — Рабов часто кровью поят. Особенно после тяжелых работ. А эти двое, видимо, решили, что мы кустари. Услышали про «Логово зверя». Ну, и захотели крутой бланк на халяву хапнуть.

— Дебилы одним словом, — покачал головой Снайпер. И потянул из-за пазухи пистолет. Хлопнула пара задавленных глушителями выстрелов, и в пыль, щедро удобрив пересохшую землю содержимым голов, повалились два тела.

— Почему, — обессилено застонал Райк, — ну, почему?

— А зачем на пустошах еще два упыря? — Пожала плечами Элеум.

— Два. Плохо. Надо вместе. — Подойдя к обессилено сидящему на краю скамьи скриптору, Кукла опустилась перед подростком на корточки. — Плохой, — заявила андроид после долгого молчания. — Бросил. Плохой.

— Цирк, мать его. — Вздохнул снайпер и полез за руль.

— А что есть цирк? — Поинтересовался Умник.

— Лучше тебе этого не знать, сладенький, — усмехнулась Элеум и потащила из пачки сигарету…

Глава 12

Подойдя к неровно обломанному краю бетонной плиты, Ллойс схватилась за торчащий из покрытого трещинами, крошащегося под пальцами давно отжившего свое цементного раствора толстый, ребристый, покрытый ржавчиной арматурный прут и, присев на корточки, осторожно, одну за другой свесила ноги над пропастью.

Вид на Сити завораживал. Исчезающие в закатных сумерках, железобетонные и кирпично-стальные блоки циклопической, огромной, почти невероятной, окружающей город двадцатиметровой стены, посверкивающие стеклом гидропонические теплицы на крышах полуразрушенных высоток центра, громадные, угрюмо-черные корпуса табачной фабрики, ощетинившийся целым лесом исторгающих тяжелый, ощутимый даже здесь, смрад труб нефтеперегонного завода, лабиринт разноцветных контейнеров речного порта, мешанина ржавых кранов у пирса доков, плато остатков аэропорта и раскинувшийся вокруг муравейник то ли трущоб, то ли мусорных завалов, охвативший большую часть северных окраин провал гигантской воронки — воспоминание о последней войне, все это медленно, но неотвратимо поглощало не столько разгоняющее, сколько, казалось бы, сгущающее тьму багровое зарево. Время от времени в глубине пожарища расцветала очередная цепочка ярких, как звезды, взрывов. До ушей девушки доносился далекий, съеденный расстоянием гул, и пламя огненной волной накатывалось на город, затягивая в напалмовый ад очередной квартал. Служащая наемнице сиденьем бетонная плита слегка вздрагивала.

Элеум вздохнула, пожевала сорванную в растущей недалеко от ее наблюдательного пункта лесополосе еловую веточку, сплюнула в раскинувшуюся под ногами пустоту комок бледно-зеленой горечи и устало помассировала виски. Голова слегка кружилась, по спине, щекоча кожу, стекали капельки пота. Проклятая слабость. Противно. И, как всегда, не вовремя. Слишком много времени без аддиктола. Слишком много токсинов накопилось в крови, слишком долго она сдерживала спрятанную до поры силу. Рука Ллойс непроизвольно опустилась на живот, туда, где под слоями кевлара и наностали вытатуированная на ее животе феечка стряхивала с пальцев звездную пыль. Еще пару дней назад Элеум заметила, что некоторые из уже почти полгода стабильно желтых звезд налились зловещим багрянцем. Прошло всего два дня, но сегодня во время давно уже ставшим обязательным ритуалом утреннего осмотра, каждая из шестнадцати звездочек сияла багровой краснотой свежей артериальной крови. Не помогла ни обильная еда, ни солнечные ванны. Плохой признак, очень плохой. Скоро они почернеют, напитаются первородной чернотой и тогда… Давно с ней такого не было. Воспоминания о том, чем все закончилось в прошлый раз, были… неприятными. Стая тогда ее зауважала. Сильно зауважала. По большому счету, ей повезло. Случившийся срыв и продемонстрированные ею способности идеально совпали с пророчествами какого-то фанатика-людоеда, и ее посчитали воплощением какого-то из зверобожеств. Это оказалось… приятно. Чертовски приятно. Пара проведенных среди каннибалов месяцев были наполнены гедонизмом и кричащей варварской роскошью. Но всё рано или поздно заканчивается. Мутантов раздражали постоянные отказы девушки от участия в кровавых оргиях, и ей пришлось уйти. Ту сучку — предавшую ее рабыню-служанку, что она сунула вместо себя в «Медного быка», было совершенно не жалко. Как и лишившегося лица Большого Волка… Так или иначе Стая лишилась одного из боссов, а она… Она умерла. В очередной раз…

Ллойс осторожно коснулась бронированного ворота. Подарок мальчишки пришелся очень кстати. Хорошая защита от лишних глаз. А еще лучше то, что никто не догадывается, почему она последнее время спит не снимая бронекостюма… Пусть лучше думают, что она испугалась того, что ее зацепило во время погони. Знали бы они, как ее цепляло. Только Райк что-то заподозрил. Ни на шаг от нее не отходит. Может, действительно с ним переспать, чтобы отстал? А бронник с волокнами нанонитей хороший, очень хороший. Такое себе не всякий Оператор позволит. Даже непривычно носить на себе целое состояние. Если бы не Райк, пылился бы он на дне мешка торгаша. Все равно бы покупателя не нашлось. Райк… Мальчишка… Что он с ней сделал? Что произошло тогда, во время перестрелки с рейдерами-караванщиками? То, что дело вовсе не в сотрясении, она догадалась почти сразу. Уж слишком испуганным был взгляд щенка. Слишком часто он в последние дни пытался взять ее за руку и заглянуть в глаза. Ллойс снова вздохнула, прищурившись и откусив от мягкой, пахнущей летом и жизнью веточки очередной кусок, принялась медленно перекатывать во рту колючую, терпкую жвачку. Райк. Райк. Райк. Щенок, сопляк, щегол… чертов железноголовый фанатик. Она слишком к нему привязалась. Слишком доверилась. И хуже всего осознавать: ей это почти что нравилось. Нравились его быстрые взгляды исподтишка. Его неуклюжие попытки ухаживания. Его несмелые прикосновения…

— Срань. — Помотав головой, Элеум сплюнула в сгущающуюся темноту очередную порцию пережеванных иголок. — Срань… — повторила она чуть слышно.

Мальчишка не так прост. Он что-то с ней сделал. Что-то такое, что подстегнуло процесс, и теперь… О том, что будет теперь, думать не хотелось. Парень почти неделю не снимал куртку. Прятал левое запястье. А на одной из стоянок Ллойс заметила не слишком умело спрятанные в кустах выброшенные, окровавленные тряпки. Но зачем скрывать рану? Вывод один: скорее всего, он прятал что-то в теле… Что-то такое, чего не обнаружил даже медицинский сканер Ржавых. Скорее всего, какая-то ядерная нанокультура последнего поколения. Из тех, что выдергивают людей, буквально с того света. Значит, ее посекло осколками намного сильней, чем она думала. Достаточно сильно, чтобы мальчишка испугался. Знал бы он, что…

— Смотри, эта штука называется Лазарь, хотя, многие предпочитают называть ее Реаниматором, — сухие и тонкие, покрытые старческими пятнами пальцы Великого хранителя знаний покрутили перед глазами Элеум микроскопическую ампулу.

— Эта восхитительная в своей простоте и эффективности дрянь реанимирует почти любой труп, если ее вколоть в течение десяти минут после смерти. Хотел вшить тебе парочку… На всякий случай. Слишком много в тебя вложено, девочка моя. Слишком много сил и времени. Труда. Моего труда. Моих сил. И моего времени, которого у меня так мало, и которое ты так бездумно тратишь. Но, к сожалению, эта штучка оказалась несовместима с моей последней разработкой. С одной стороны, она, конечно, усилит скорость выработки наноботов, с другой, также начнет выбрасывать в кровь слишком много токсинов. Даже если я попытаюсь форсировать твою печень. Нет, твой организм разрушит имплантат за пару месяцев, к тому же, даже если мне удастся задуманное, придется снова калибровать культуру под твой гормональный баланс… А жаль, жаль… Что сопишь? Не нравится? Как я смотрю, ты так и не научилась контролировать эмоции, — в голосе старика слышится раздражение, и Ллойс, вздрагивая, втягивает голову в плечи, стараясь стать, как можно более незаметной. Не помогает.

— По-моему, когда тебя ко мне притащили, я вполне доступно объяснял тебе правила. — Лицо старика кривится в раздраженно недовольной гримасе. — Я говорю — ты выполняешь. Что тут сложного? Даже такая идиотка, как ты должна справиться. Избавься от эмоций. Твой гормональный фон должен быть предельно стабильным. Я не могу калибровать культуру, когда твой уровень эстрадиола и норадреналина скачет, как бешенный кролик на раскаленной сковороде. Из-за чего по-твоему, мне пришлось выжечь твои яичники? А знаешь, чего мне стоило придумать способ?.. Ты меня вообще слушаешь? Я с кем сейчас разговаривал? — Глаза Хранителя неожиданно наливаются кровью. — А ну, повтори, что я сказал!!

— Что ты хотел мне вшить две ампулы Лазаря, но он несовместим…

— Я сказал: пару, а не две! Пару, неблагодарная ты сучка! Бесполезный кусок мяса! Шлюха! А ну, встать! Улыбайся, я сказал! Улыбайся!

Ллойс попыталась улыбнуться, как можно более искренне. Получилось, видимо, плохо.

Старик недовольно морщится и тянется к висящему на поясе щупу-стрекалу. Улыбка Ллойс превращается в оскал. Руки невольно тянутся к голове, прикрывая от удара глаза. Один раз старик уже выжег ей глаз. Что было больнее — утрата органа зрения или процесс восстановления, Элеум сказать не могла. Так или иначе, все внимание девушки сосредотачивается в одной точке, мир сжимается до крохотного участка того места и момента необъятной Вселенной, где на кончике электрошокера дрожит маленькая искра. Отступая, Ллойс нервно облизывает губы…

— Стой. На колени. — Брезгливо кривится старик. — И не забудь меня потом поблагодарить.

Ллойс опускает руки и послушно опускается на колени. Драться или трахаться. Драться или…

— Дерьмо, — помотав головой в попытке прогнать непрошенные воспоминания девушка, отправив в раскинувшуюся под ногами пропасть очередной плевок, чуть слышно зашипела и, прижав ладони к лицу, несколько раз надавила на глазные яблоки. Во тьме заплясали цветные пятна. Обычно это помогало. Помогло и сейчас. Сердце перестало трепыхаться, словно воробей, попавший в силки, дыхание выровнялось. Слабость отступила…

Просто воспоминания. Страшные картинки. Все позади. Давно позади. Не о чем волноваться. Старик уже давно гниет глубоко в земле. Вернее не гниет. Ллойс сама отыскала его труп среди обломков лаборатории. Сама, хохоча от нахлынувшего ощущения вновь вернувшейся свободы, по кускам отрубала ему руки и ноги, крошила тело на мелкие куски, после чего разбила ему топором голову, побросала обрезки и ошметки в несколько ведер и сожгла все это в здоровенном костре. Поддерживала огонь до тех пор, пока жесть не прогорела насквозь, а кости не превратились в пепел. А потом рассовала золу в уцелевшие цветочные горшки, залила ее остатками найденной чудом сохранившейся в подвале соляной кислоты, и сбросила все это в карьер. Чтобы обвалить глинистые стены огромной, заполненной обломками домов и мусором ямы, ей понадобился почти ящик динамита, но оно того стоило…

Парень, похоже, искренне желал ее спасти, пожертвовал своим «Последним шансом» ради нее. Поступил бы он так, зная о последствиях? Зачем она ему нужна? Неужели она действительно небезразлична этому сопляку? Или это часть какого-то хитрого плана? Ллойс покрутила в пальцах остатки обгрызенной веточки. Надо уходить. Плюнуть на все и бежать, куда глаза глядят. Слишком уж крута оказалась заварившаяся вокруг нее каша. Вряд ли удастся расхлебать все дерьмо без последствий. И в определенный момент она будет только мешать. Так было всегда. Она всегда становилась лишней. Рано или поздно. Подросток Райк или нет, Элеум не обольщалась. Жесткий мир рождает жестких людей. Альтруисты долго не живут. Но он ее воскресил. Может, чертов сопляк, все-таки, действительно…

За спиной раздался чуть слышный шорох. Ллойс закрыла глаза и медленно сосчитала до десяти.

— Добрался, да? Присаживайся, сладенький, полюбуйся. Не каждый день видишь, как умирает сердце мира. — Не оборачиваясь усмехнулась наемница и, поболтав в воздухе ногами, потянулась за сигаретой. — Черт, пожалуй, надо бросать курить. — Протянула она задумчиво и, прикусив фильтр зубами, чиркнула колесиком зажигалки. — Только вот всё повода пока нет.

— А чем не повод, — кивнул в сторону горящего города скриптор, и опасливо приблизившись к краю, заглянул в раскинувшуюся под ногами восьмидесятиметровую пропасть.

Виднеющийся далеко внизу, трудноразличимый в густой листве разросшегося вокруг наполовину обвалившегося небоскреба леска грузовик путешественников казался брошенной детской игрушкой.

Элеум, выпустив изо рта плотное облачко едкого дыма, с наслаждением втянула его носом. Улыбнулась. Все же это не Райк. Парень, конечно, имеет свои секреты, но если это он, то слишком все… легко. Куклу тоже можно сбросить со счетов. Остается Пью или Ыть. Толстый торговец далеко не так прост, как кажется. Когда она его спросила о бланках, жирдяй явно не перечислил и половины. Об этом свидетельствовало хотя бы то, что он до сих пор жив. Какие-то из культур продолжали упрямо бороться с упырьей заразой. Вопрос, какие? У толстяка помимо «Хаджи» наверняка вколот «Лик императора» — это видно по тому, как расслабляется, стоит с ним заговорить о чем-то серьезном, превращаясь в неподвижную совершенно нечитаемую маску его обычно богатое мимикой лицо. Но «Император» — не влияет на иммунитет. Или влияет? А может, Тролль? Вон сколько добра на себе таскал… Но зачем тогда «Логово зверя»? Практически дублирующие друг друга культуры… Голем? Нет — Голем меняет структуру кожи… «Страж» тоже отпадает. У наследственных стражей глаза слегка светятся — тапетум мутирует… Значит, все-таки, Тролль. Или что-то, о чем она никогда не слышала, а, возможно, просто не уловила в почти непрерывном бормотании Великого хранителя… Зло оскалившись, Элеум снова затянулась сигаретой и покосилась на нерешительно замершего в паре шагов от нее подростка.

— Только не говори, что ты боишься высоты, сладенький, у тебя, ведь, родители дирижаблем командовали. — С интересом пронаблюдав, как в неподвижном воздухе медленно тает длинная и плотная струя табачного дыма, Элеум снова заворожено уставилась на руины Сити.

— Я не боюсь высоты. — Сглотнув слюну, Райк сделал еще один шаг ближе к краю. — Просто… Этому дому лет сто, как минимум. Ты пока поднималась, два пролета чуть не обвалила.

Ллойс тяжело вздохнула. По большому счету, подросток был прав. Забираться сюда было опасно и глупо. От когда-то тридцатиэтажного, двадцатиподъездного здания, осталось меньше половины. Два из шести сохранившихся входов были почти полностью завалены обломками, один — можно было при наличии определенного чувства юмора назвать парадной пятиэтажки. Еще два ей просто не понравились. Наемница не могла сказать чем. Может быть, отсутствием в одном обычного в таких местах запаха летучих мышей, а может, чуть заметными, стертыми дождями и временем подозрительными пятнами на лестнице, Ллойс не знала, но привыкла доверять интуиции. Зато этот, угловой, не только выглядел гостеприимней прочих, но и привел ее сюда. Комната с обвалившейся стеной и частично обрушенным полом находилась на уровне двадцать шестого этажа. Достаточно высоко, чтобы без помех насладиться зрелищем горящих кварталов, и достаточно далеко от крыши, чтобы беспокоиться, что их кто-то заметит с воздуха. Ллойс почувствовала, как губы невольно раздвигаются в глупой, совершенно не соответствующей драматичности момента улыбке. Удобный насест для того, чтобы понаблюдать, как меняется привычный порядок вещей. Сити доживал последние часы. А значит, пустоши уже никогда не будут прежними. На ее глазах исчезал крупнейший торговый город пустошей. Безвозвратно обрывались пути и связи. Еще долго на севере не появится грузовиков с дурью и верениц барж с рабами. Пройдет много лет, прежде чем появится ещё одна Арена… Как часто она мечтала выжечь эту язву на теле мира. Пройти меж клеток с рабами и апартаментов хозяев с ранцевым огнеметом. Но сейчас, глядя на погибающий город, Ллойс почему-то совершенно не ощущала радости. Заставив дышать себя глубоко и ровно девушка осторожно покосилась на заворожено глядящего на пожар подростка. Надо уходить. Повторила она про себя. Он слишком плохо на тебя влияет. Ты расслабилась, подруга. Размякла. И похоже, начинаешь терять хватку. Хотя… Как можно быть готовым к такому…

Действительно, когда безжизненная, безжалостно взрезаемая колесами их грузовика, истекающая ядовитой пылью равнина, постепенно сменилась привычным редколесьем, и стало понятно, что до города остается всего несколько дней езды, Ллойс вздохнула было с облегчением. Эпидемия эпидемией, но Сити не мог умереть. Он был слишком огромным, зажиревшим и старым, этот ненасытный, без устали перемалывающий людей монстр, чтобы все кончилось именно так…

Задумчиво покрутив в пальцах сигарету, девушка неторопливо размяла шею. Ошибка. Она совершила ошибку. Снова. Большинство людей считает, что судьба справедлива. Что где-то наверху кто-то подсчитывает, насколько ты был плох, и от результата этих расчетов зависит полнота ведра с дерьмом, что жизнь вскоре опрокинет тебе на голову. Именно поэтому большинство, когда им удается выбраться, избавиться от проблем, невольно расслабляются, подсознательно считая, что раз уж неприятность случилась, то больше с ними в ближайшее время ничего плохого не произойдет. Большинство людей идиоты. Судьба действительно существует, но ждать от нее справедливости, по крайней мере, глупо. Не будет же коза, обгладывающая капусту, рассуждать, насколько справедливо обходится с овощем? Нет, она просто насытится и уйдет. И степень сохранности кочерыжки зависит только от того, насколько голодна коза.

Снова посмотрев в сторону охватившего, пожалуй, половину горизонта зарева пожарища, Элеум медленно покачала головой. Ыть или Пью. Снайпер ей с первого взгляда не понравился. Хитрая, продажная сволочь. Она повидала достаточно подобных ему уродов. Профессиональный охотник за головами. Не из тех, кого на этом пути держит судьба и обстоятельства. Пью просто нравилось пускать кровь. Садист и насильник. Достаточно жестокий и циничный, готовый продать голову собственной матери, если ему заплатят, снайпер, в отличие от большинства подобных ему отморозков обладал острым умом. Такие всегда ведут свою собственную игру. И твоя роль в ней зависит от того, насколько ты на данный момент полезна. Ллойс вздохнула. Слепой Пью. Где-то она о нем слышала. Воспоминание вертелось на самой границе подсознания, виляло скользким и длинным, пахнущим кровью и смертью хвостом, словно огромная рыба, но девушка никак не могла его ухватить. Какая-то древняя байка про вездесущего мутанта-убийцу, что-то про профессионала экстра класса, от которого не спрятаться и в довоенном бункере, что-то… Казалось бы, еще немного и она вспомнит…

— Ты слышишь, Ллойс? Здесь опасно! — Выдернул ее из размышлений голос скриптора. — Эта плита еле держится! Тут трещины сквозные. Мы можем упасть в любой момент. Да и торчим на виду. Если сюда зашлют хоть одного дрона…

— Значит, ты не боишься высоты, — глубоко затянувшись, Элеум щелчком отбросила вспыхнувший напоследок падающей звездой, почти моментально исчезнувший где-то в раскинувшейся под ногами тьме окурок. — Ты боишься падения. С одной стороны это правильно. Но доведя эту мысль до логического конца, стоит, все-таки, заметить, что это тоже ошибка. Падение — всего лишь форма полета. А убивает не полет, сладенький, а приземление. А точнее — скорость, с которой твое тело сталкивается с землей.

— Не надо так со мной, Ллойс. — Вздохнул Райк. — Пожалуйста. Только не сейчас.

— Не бери в голову, милый. — Вздохнула девушка. — Извини. Я просто очень устала. Как собака, устала. И прекращай трястись. Если этот дом простоял сотню лет, простоит и еще пару часов. А если наша судьба — погибнуть под обломками, то так и будет. Что же до твоих дружков — их дроны сейчас слишком заняты. Ищут переживших бомбардировку.

— Взрывы, сотрясение почвы, подвижки грунта. — Закатив глаза принялся объяснять скриптор, загибая пальцы. — Шансы обвала возрастают в разы.

— Шансы, — с потерянным видом протянула наемница. — И достав из кармана тускло блеснувшую в закатном свете монетку, подбросила ее на ладони. — Орел — решка. Шансы. Да. Понимаю. А каковы наши шансы дожить до утра? Или сделать следующий вздох?

— Ты меня пугаешь… — Приблизившись еще на шаг к краю, Райк опасливо заглянул вниз.

Чуть повернув голову, Элеум принялась задумчиво рассматривать профиль подростка. А может, все-таки, Райк? Может, этот парень, все же, водит ее за нос? Черт, она просто слишком долго была одна…

— Монетку за мысли. — Заметив взгляд Ллойс, попытался улыбнуться скриптор.

— Да, так, — усмехнувшись, Элеум махнула рукой в сторону Сити, подумала, что даже реши этот гребаный домишко рухнуть прямо сейчас, что значит пара жизней в сравнении с творящимся там? — Кстати, твой Придвен, он типа таких? — Ткнула она в сторону зависших среди багровых, подсвеченных закатным солнцем туч, огромных даже с такого расстояния теней. От одной из них вниз неожиданно, протянулось что-то вроде тончайшей, тут же рассыпавшейся и истаявшей в воздухе нити. Словно кто-то пропустил между пальцев струйку песка. Через секунду один из кварталов города озарился очередной серией вспышек. Немного погодя, до ушей путешественников докатился приглушенный гром далеких разрывов. Остатки небоскреба содрогнулись. За шиворот путешественникам посыпалась пыль и труха.

— Это «Сатурн» и «Ахав». Придвен длиннее Ахава на двести метров. — Сжав челюсти так сильно, что казалось, вот-вот и захрустят зубы, Райк, сделал еще один шаг и, скрестив ноги, устроился по правую руку от наемницы. — А Сатурн в сравнении с ним вообще крошка. Это акция возмездия, Ллойс. За уничтоженный форт Легиона. За погибших братьев. Ты знаешь кодекс. Легион не прощает.

— В задницу, Райк. — Покачала головой девушка. — Это геноцид. Уничтожение самого крупного города Севера. Называй это как хочешь. Возмездием, карательной операцией, миротворческой акцией, превентивным ударом. Суть не изменится. Я не знаю, сколько живых осталось на планете после войны, но готова поспорить, что сейчас их стало намного меньше. В Сити около семидесяти тысяч жителей. Было. И не они стояли за минометами, что бомбили ваш чертов форт. Не рабочие с фабрик и доков, не их жены и дети. Не клерки и не инженеры. Не танцоры, попрошайки и нищие. Не священники и не проститутки. Не официанты, парикмахеры и врачи, не наркоманы, воры, бродяги, и торгаши, шулера и мошенники всех мастей, не наемники, не бандиты и даже не работорговцы, и Бог знает, кто еще. Тот, кто решил ударить по вашей крепости, сидит сейчас глубоко под землей, в убежище. И если у вас нет тактики… у вас, ведь, нет?

— Насколько я знаю, нет. — Неуверенно покачал головой подросток. — Иначе бы ее уже сбросили. Черная сыпь гибнет при воздействии жесткого излучения. Проникающая радиация…

— Бла-бла-бла… — Сплюнула, продолжая рассматривать охваченные огнем кварталы, Ллойс. — Скажи еще, что таким образом Легион пытается остановить заразу. Давай, попробуй мне соврать, только смотри при этом в глаза!

Глубоко в груди девушки колыхнулась багровая ярость. Ну, почему этот чертов мальчишка не видит самых элементарных вещей? Почему, несмотря на все дерьмо, обрушившееся им на головы за последние месяцы, парень продолжает упорно цепляться за трижды проклятый кодекс железячников? Почему она, в свое время прозванная за непредсказуемые вспышки бешенства и безжалостность Фурией, не толкает его вниз, решая одним махом большинство собственных проблем? Он спас ей жизнь? Три раза «Ха!»… Она никогда не обращала внимания на такие мелочи. Он ей симпатичен? К черту, найдется десяток других. Элеум снова посмотрела на опасливо поглядывающего на раскинувшийся перед ним провал подростка, и с усилием задушила рвущийся из горла смех. Это было бы так легко… ткнуть ребром ладони в адамово яблоко, провести руку чуть дальше, схватится за выбившийся хлястик обтрепанного воротника его дурацкой форменной куртки, чуть довернуть бедро, напрячь плечо, слегка согнуть локоть… Мальчишка даже дернуться не успеет. Только выпученные глаза, короткий, еле слышный хрип походя разбитой костяшками пальцев гортани, и затихающий внизу крик…

— Но ведь это… Ты не понимаешь…

— Не стоит прикрываться словами, парень. — Протянув руку, девушка осторожно оправила скриптору встопорщившийся воротник куртки и потрепала подростка по волосам. — Твое разлюбезное братство сегодня совершило большую ошибку. Фатальную ошибку. Сейчас на улицах гибнут мирные люди. Сотни, тысячи, может быть, даже десятки тысяч. И пусть многие из них и заслуживали смерти, но это, все равно… неправильно. Ты, ведь, понимаешь, Райк, насколько это неправильно? — Глаза девушки яростно сверкнули. — Несмотря на то, что там, — палец наемницы ткнул в сторону горнила пожарища, — сейчас творится настоящий ад, несмотря на Черную сыпь, на то, что не пройдет и пары дней с вашего ухода, как собравшиеся с половины Севера банды рейдеров начнут терзать труп города, словно дикие псы. Несмотря на кровавую баню, последующую за этим, все равно, будут выжившие. Много выживших. И они не простят. А еще… — Снова коротко хохотнув, Элеум потянулась за следующей сигаретой. — Сегодня твои братья попытались проглотить слишком большой кусок, сладенький. Все закрывали глаза на вашу экспансию. Кому, в конце концов, есть дело до драных репоедов, мутантов и кочующих с места на место дикарей? Не обращали внимания на постепенный захват торговых путей, на строительство многочисленных форпостов, конгрегаций и представительств. Стыдливо отмахивались от слухов об устраиваемых зачистках. В конце концов, вы остановили серокожих, поставили на место большинство зарвавшихся, возомнивших себя пупом мира говнюков, выжгли самые крупные гнезда хищных тварей… Черт, — со злостью пригладив жесткую щетку ирокеза, Элеум отбросила в сторону недокуренную сигарету и, вскочив, принялась расхаживать туда-сюда по площадке. — Вам даже Красное простили. Но сейчас вы показали, что ни один из городов не может чувствовать себя в безопасности. А значит, подписали себе смертный приговор.

— Они не посмеют. — Сжал кулаки подросток. — Железный Легион — оплот стабильности, удерживающий мир от деградации и хаоса. Краеугольный камень плотины, сдерживающей орду мерзких мутантов…

В сопровождении хруста бетонной крошки Элеум, резко развернувшись, уставилась на замершего, будто кролик, под ее немигающим взглядом скриптора.

— Знаешь, Райк, иногда мне кажется, что ты — нормальный парень. Но ты тут же напоминаешь мне очередным дурацким высказыванием, какой же ты, просто сказочный, долбоклюй. — Раздраженно прошипела девушка. — Своей головой подумай. Вы лишили людей самого главного — иллюзии безопасности. Города всегда чувствовали себя защищенными. Несмотря на ракеты, зенитки, бомбы с боевыми газами, системы залпового огня и прочую дрянь, именно города были оплотом стабильности. Тихой гаванью. Но сегодня вы поставили эту аксиому под сомнение. А значит, поднимутся все. Хаб, Рино, Дьюпорт, Бункер, Королевский холм, Аламедо, Бъорк. Не останется в стороне и Красный двор. Вскоре к ним присоединятся Логово и Башня. У большинства городов, возможно, и нет профессиональных армий, но зато у них есть кое-что намного более важное.

— И что же? — Упрямо выпятил подбородок Райк. — Работорговцы? Бандиты? Наемники?

— Все это, а еще деньги, — криво усмехнулась девушка. — У них есть чертова уйма серебра, а значит, они наймут достаточно людей, чтобы раздавить вас, как присосавшегося к заднице клеща. Похоже, зря я жаловалась на безработицу. Готова спорить, что уже через неделю на севере не будет ни одного свободного от контракта наемника. А еще через пару месяцев… Если потребуется, вашу базу завалят трупами, но не оставят в живых ни одного легионера. Тот, кто это все затеял, — приостановившись на мгновение, Элеум раздраженно махнула рукой в сторону горящего города, — надеялся собрать богатые трофеи. Припугнуть разжиревших королей Севера, занять плацдарм, оседлать один из главных перекрестков торговых путей… Эпидемия, наверняка, была лишь предлогом. Я даже не удивлюсь, если она появилась не случайно. Только одного не пойму, почему так не вовремя. В жизни не поверю, что вы сумели отбить нападение Ржавых за пару недель и сохранили достаточно ресурсов для такой масштабной операции… если только… — Элеум озабоченно нахмурилась.

— Если только, что? — Прикипел взглядом к лицу наемницы Райк.

— Ничего, сладенький, — медленно покачала головой девушка. — Не обращай внимания. Очередная сумасбродная мысль болтливой девчонки.

— И всё же? — Аккуратно отодвинувшись от края провала, скриптор встал и повернулся к наемнице.

— Я же сказала, сладенький, обыкновенные глупости. Просто, я подумала, что нам делать в Хабе. — Вытащив из кармана разгрузки сложенный вчетверо лист, Элеум протянула его подростку. — У Весла в фургоне нашла, — пояснила она. — Всё времени отдать не было. Повезло нам, что у него на лица память хреновая… была.

— Это же… Как же это… Это, ведь… — Начал заикаться побледневший, как полотно, скриптор.

— Это наградной лист, сладенький. — Девушка хохотнула, будто Райк только что рассказал ей остроумную шутку. — Гордись. Двадцать тысяч за живого и две — за мертвого. Ты — кровный враг Легиона. Изгой, еретик и предатель. Я вот думаю, что же ты такого у них украл, что так разозлило ваш совет?

— Нет, — обхватив голову руками, Райк, замотал из стороны в сторону головой. — Нет, нет, нет. Я ничего не брал. Я не вор!

— Да, сладенький. Ты не вор. И не предатель. Тут я почему-то тебе верю. Ты — обыкновенный мальчишка. Возможно, наивный дурак и немного трус, но ты не похож на негодяя. Рад сейчас, наверное, что я отговорила тебя разжигать костры, чтобы привлечь внимание твоих драгоценных «братьев»?

— Нет… — Глухо простонал, нервно вцепившись в волосы, Райк. — Нет. Не может быть… Дед бы не позволил… Ллойс, я, правда, ничего не крал…

— Конечно, не крал. — Медленно кивнув, повторила Элеум. — Но ты, ведь, понимаешь, что подумают остальные? Ты зачем-то нужен железячникам, парень. Живым. А значит, ты что-то у них взял. Что-то такое, что прижимистые обычно механисты-фанатики оценили в целых двадцать тысяч. Я вот тут на досуге попыталась прикинуть, сколько будет стоить твоя голова к тому моменту, как мы доберемся до Хаба.

— И сколько? — Неожиданно успокоившись, скриптор отпустил волосы и, скрестив на груди руки, упрямо выпятил подбородок. — Может, достаточно, чтобы..

— Недостаточно, — ледяным тоном отрезала наемница, исподволь глянув на насупившегося подростка и, неожиданно улыбнувшись, стремительно шагнув к скриптору, опустила ему руки на плечи. — Явно недостаточно. Но надо будет тебя переодеть. Твоя форма — это, как здоровенный чирей на заднице стриптизерши. Привлекает слишком много внимания. Даже не зная о награде, тебя вздернут просто, чтобы отомстить за Сити. За друзей, родных, близких… — Глаза девушки предательски заблестели. Поспешно отвернувшись, наемница шагнула к лестнице. — Пойдем отсюда, а то эта халупа действительно развалиться. — Буркнула она чуть слышно. — Неохота потом тебя из-под обломков выгребать.

— Ллойс, ты что, плачешь? — Перехватив ладонь Элеум, скриптор осторожно сжал ее руку.

— Тебе показалось, не бери в голову, милый, ты просто устал. — Усмехнулась, обернувшись к подростку, девушка. — Давай-ка спускаться, остальные нас, наверняка, уже заждались.

Райк медленно кивнул. Действительно, показалось. Глаза наемницы были, как обычно жесткими, внимательными, цепкими. И совершенно сухими…

* * *

— Ну что, налюбовались? — Сплюнул под ноги устроившийся на зачем-то наполовину вкопанной в землю здоровенной покрышке Пью и, небрежно отбросив в сторону масляную тряпку, которой натирал ствол винтовки, с кряхтением поднялся со своего сидения. — Поехали. Мы тут, как бельмо на глазу, торчим…

— К чему такая спешка, сладенький? — Вопросительно вскинув бровь, насмешливо осведомилась у стрелка Ллойс. — Пошарим в доме, может, что полезное найдем.

— Нашли уже, — буркнул Пью и, покопавшись в кармане своего плаща, извлек из него необычно длинную и тонкую, сверкнувшую в сумерках начищенным латунным боком, гильзу. Подбросил ее на ладони и перекинул ловко подхватившей ее в воздухе девушке. — У обрушенного блока целая россыпь, — пояснил стрелок. — Пока вы там миловались да херней маялись, мы решили немного в окрестностях погулять.

— К тому же, ыть, ничего здесь ценного нет, — присоединился к стрелку сидящий на ступенях кабины толстый торговец. — Слишком близко к городу. Все давно без нас вынесли. Кроме вот этого… — Засунув руку под сиденье, Ыть вытащил и покачал в воздухе небольшим прозрачным, пластиковым пакетом, на дне которого пересыпались какие-то красновато-коричневые капсулы.

Торговец выглядел неплохо. Мучавшая толстяка лихорадка и тремор отступили. Пропали скручивающие позвоночник судороги. На кожу лица вернулся здоровый румянец, движения снова стали плавными и уверенными, а дерганая ломаная походка снова обрела обманчиво неуклюжую мягкость. Единственное, что напоминало сейчас о мучавшей Ытя болезни — тонкий шрам на широком запястье.

— Что это? — Нахмурился Райк.

— Винт. — Оскалился Пью. — Чистейший, мать его винт. Не бодяженный еще. Почти две сотни доз.

— А почему здесь? — Удивился скриптор. — Зачем прятать? Винт, ведь, не запрещен. Эта дрянь и так свободно продается.

— Ну, кто знает, — пожал плечами стрелок. — Может, кто-то на черный день нычку сделал.

— Контрабанда, — неожиданно подала голос продолжающая разглядывать и, кажется, даже обнюхивать гильзу Ллойс. — Наркотой в Сити почти любой торговать можно, но налог очень большой. Совету надо долю нести. Охране отстегивать. Вот и перебрасывают ее через стену малыми партиями. Вернее, перебрасывали. — Оглянувшись в сторону виднеющегося над лесом зарева, девушка отбросила кусок металла в сторону и вздохнула. — Надо отсюда убираться.

— Солнце зашло — температура падает, — согласно кивнул Пью. — Если здесь остался дрон или сигналка, будем как на ладони.

— Если, ыть, здесь осталась сигналка, — тяжело вздохнув, торговец с усилием поднялся и, развернувшись, с пыхтением полез в фургон, — мы, считай, уже покойники.

— Почему? — Нахмурился Райк.

— Потому что, вряд ли, ыть, мы и с одним легионером в броне справимся. А тут их целые отряды рыщут. — Раздраженно бросил через плечо толстяк.

— А тебе-то, какая разница? — Хмыкнула девушка. — Думаешь, кровь перелил и всё? Собрался жить долго и счастливо? Это временная мера. Через пару недель снова загибаться начнешь.

— Самое смешное, что этот трюк только один раз работает, — усмехнулся Пью. — Наноботы учатся, копятся в мышечной ткани, прячутся в лимфоузлах, прогрызаются внутрь клеток, потому, в следующий раз переливание толку почти не даст.

— Да идите вы, — отмахнулся от путешественников толстяк. — Будто я сам не знаю. До Хаба дотяну и ладно. Может, там в клинике что удумают.

— Не «удумают», — жестко отрезала Ллойс. — Блокаду только в Сити делать умели. И секретом, как понимаешь, делиться никто не спешил.

— Черт, — вздохнул Ыть. — И что теперь?

— Есть способ… — Неожиданно вклинился в разговор Райк. — Если пойдешь с нами.

— И что, ыть, это еще за способ? — Резко развернувшись, подозрительно прищурился толстяк. — И куда это — «С вами»?

— Убежище. — Медленно, будто выдавливая из себя слова, пояснил скриптор. — Склад нанокультур. Там есть экспериментальные бланки. «Блокада» — может, слышал. Временно переводит в неактивную фазу все имеющиеся в крови нанокультуры. Если печень выдержит, то проживешь еще лет десять.

— Если пацан не брешет, это действительно шанс. — Задумчиво прищурился снайпер. — И когда ты хотел нам это рассказать?

— Я и не хотел, — покраснел скриптор. — Вы бы довели меня до Форта и все… Просто сейчас…

— В Хаб нельзя, — покачала головой наемница.

— В Хаб и не надо. Вход не в городе, — пожал плечами Райк. — Он рядом. В пяти километрах на восток.

— Но там же… — нахмурился Пью. — Твою мать. И никто даже не догадался проверить. Впрочем, ничего удивительного.

— Все равно, в город надо, — сплюнула Элеум. — Я в кратер без защитного комплекта не полезу.

— Ваша ехать или язык трясти? Умник железный человек сильно любит. Нравится, как они кричать, когда им рука-нога рвать. — Жизнерадостно произнес, отрывая от лица прибор ночного видения устроившийся на вершине боевой башни грузовика мутант. — Мимо ходят. Пять людишек. Километра три. Может, я стрелять? — В руках серокожего, как по волшебству оказался угловатый корпус винтовки гаусса. — Умник крутой. Хороший воин. Лучший стрелок в племя был. Умник не промахнуться. Один — бах! Башка на куски — хлоп! Мозга — хлюп. Кишки — шмяк. Весело! — Сделав неопределенный жест свободной ладонью, видимо, показывая, насколько будет весело разорвать легионера-боевика в клочки, великан примерился к рельсовой пушке.

— Не вздумай, — одернул его снайпер. — Валим отсюда.

— Моя скучно. — Пожаловался Умник, но оружие опустил.

— В гробу видала я такую скуку, — зло сплюнула под ноги Элеум.

* * *

— А с чего вы взяли, что там Легион был, — покачиваясь в такт движения бронированного корпуса грузовика, Райк, устраиваясь поудобней, поерзал на лавке и принялся вертеть в руках подобранную гильзу. — Может, это наркоторговцы что-то не поделили?

— Это для Гатлинга патрон. — Коротко пояснила сидящая за рулем наемница и, раздраженно дернув плечом, с хрустом переключила передачу. Фургон ощутимо тряхнуло. — Чертова темень. — Проворчала Ллойс, ни хрена не видно. Может, я фары включу?

— Включи если гостей ждешь. — Слегка нервно отозвался сидящей на корме Пью.

— В инфракрасном диапазоне нас и так прекрасно видно, — пожала плечами Элеум, но, все же, сняла руку с переключателя света. — Без бензиновых движков катушки градусов четыреста набрали.

— Боевую броню приборами ночного видения и тепловизорами только в последних моделях оборудовали, — неуверенно протянул скриптор. — Да и не пользуются ими почти никогда… капризная слишком штука. Дроны быстрее и надежнее.

— Идут, ыть, слева и сзади, параллельным курсом. Видимо, просто патруль. — С шумом захлопнув крышку люка, озабоченно сообщил толстяк. — Если сохраним темп, утечем от них минут через двадцать.

— Только трус драка бежать, — неодобрительно нахмурился прилаживающий к своему оружию коробку громоздкого ночного прицела мутант. — У трус сыновей не бывает.

— Бывает, Умник, бывает, — прошипел, настороженно поглядывающий в прорезь бойницы, Пью. — Трусы, они самые живучие… Главное, чтобы они не догадались, что следы свежие, и не перепутали нас с теми, с кем воевали.

— Ну почему вы решили, что это легионеров пулемет? Кто угодно ведь стрелять мог, — упрямо нахмурился скриптор.

— Как ты думаешь, почему я автоматы не люблю, а, сладенький? — Вкрадчиво поинтересовалась наемница.

— Ну, ты говорила, что автоматы патронов много жгут, и что клинит их часто как ни ухаживай. — Неуверенно почесал подбородок подросток.

— Автоматика, парень, вещь капризная, — неожиданно подал голос Пью. А ваш Легион на производстве патронов лапу плотно держит. Так что, качественные боеприпасы можно только у ваших и на старых военных складах найти. Те, что в городах крутят — дерьмо первостатейное. Там не то, что навеска пороха, состав разный бывает. О весе пуль и центровке, вообще, говорить не приходится. Капсюли, вообще, отдельная песня — каждый второй гнилой. А ручное переснаряжение — это вообще мрак..

— Не сбивай пацана, — перебила снайпера Ллойс. — Ну так что? Еще аргументы будут?

— С винтовкой ты бы так этих охранников не смогла. — Слегка обиженно поджал губы Райк.

— Не смогла, — согласно кивнула Элеум. — И я не такая дура, чтоб отрицать, что автомат многим карабинам, винтарям и, тем более, пистолетам большую фору даст. Плотность огня — штука важная. Только вот тебе еще одна задача. Патрон на рынке сколько стоит?

— Ну… — задумался скриптор.

— Двести двадцать третий — серебряка четыре, триста восьмой — от десятки, четыреста пятьдесят восьмой меньше, чем за пятнадцать не найдешь. Пятидесятый — под двадцатку, а для винтовки Пью и тех малышек, — палец девушки ткнул в потолок, — от тридцати до пятидесяти за штуку. Остальное — как повезет, не стандарт он и есть не стандарт. Для гладкоствола, конечно, в основном, дешевле, относительно дорогие где-то в районе двадцати-тридцати серебром только пулевые под четвертый калибр. Ни те, которые с дротиками. С импульсным оружием еще хуже. Патроны, хоть, переснарядить можно, и пусть, в основном, дерьмо получается, есть и неплохие поделки. В Хабе, вообще, патронный завод поставили. Правда, насчет качества там все даже хуже, чем у кустарей, — девушка горестно махнула рукой. — Сколько лет уже фурычит, а с допусками до сих пор толком не разобрались. И делают, ведь, сволочи, на первый взгляд от довоенных, не отличишь… потому я пистолетам револьверы и предпочитаю. Осечки не так страшны получаются. Да и стреляют всем, что в барабан влезло. А у лазеров да гауссовок проблемы еще покруче. Мало того, что ваши ребята их владельцев на виселицу загнать норовят, так еще и боеприпасов не найти. Ну, кто тебе починит фокусировочную линзу импульсного фотонного лазера или сделает вольфрамо-ванадиевый кол для рельсотрона? Тут же точность в развесовке до сотых долей грамма нужна, иначе пушку прямо у хозяина в руках разорвет. Так что, один заряд к штучке Умника стоит где-то тысячи две. Хорошо, если цель достойная, типа броневика какого-нибудь или геликоптера. Тяжелый дрон, на худой конец. А если на тебя стая собак напала? А если промахнешься? Обидно одним выстрелом столько монет просрать, правда? На эти деньги можно целый год из кабака не вылазить.

— Я не срать! Я — воин! — Обиженно вскинулся великан. — Баба плохой волос совсем башка пустой и глупый!

— Вжик-вжик? Плохой? Башка? — неожиданно заинтересовалась сидящая в конце фургона с пулеметом в обнимку Кукла.

— Вот и представь, — продолжила, не обратив совершенно никакого внимания на замечание мутанта девушка. — Средняя скорострельность Гатлинга около шести тысяч выстрелов в минуту. Это на малых оборотах да при крупном калибре. А те трещотки, что на пятимиллиметровых патронах, вроде, под двенадцать выдают, если не ошибаюсь.

— Не ошибаешься — проворчал возящийся со своей винтовкой Пью.

— То есть, — кивнула Элеум, — три тысячи патронов своего боезапаса выпускает он за пятнадцать секунд. Я все понимаю, конечно. Калибр не калибр, а патрон мощный, пуля бронебойная, быстрая и, как черт, злючая, при такой скорострельности не то, что наш грузовик, атомный танк одной очередью распилить можно, не зря, ведь, Гатлинги металлорезками прозвали, но сам посуди, Райк, патрон к такой штуке ту же десятку стоит. А пустить на воздух, в буквальном, причем, смысле, тридцать тысяч за четверть минуты не всякий себе позволить может. А кто может, предпочтет за эти деньги сотню бойцов с автоматами нанять. Дешево и сердито. Так что, твои это были, пацан. — Повернулась к скриптору широко улыбающаяся Ллойс, — вернее, бывшие твои.

— Все равно, не понимаю, почему…

Райку так и не удалось закончить фразу. Неожиданно что-то бахнуло, лязгнуло, и грузовик путешественников полетел кувырком. Бронированное днище выгнулось горбом, пошло волдырями, скособочилось, треснуло, все незакрепленные вещи в сопровождении грохота и жалобного треска опор вставшей на крышу машины разлетелись по салону. В отдалении затрещал пулемет, перевернувшийся броневик мелко задрожал, над ухом скриптора зло свистнула срикошетившая от стойки шальная пуля. Откуда-то сверху потянуло гарью.

— Наружу! — Рявкнула Элеум и, выбив ногой наполовину вывалившуюся из паза иссеченную сеткой трещин пластину бронестекла, рыбкой нырнула в проем. — Быстрее!

Что-то резко ударило скриптора в плечо. Прямо под броневую пластину. Удивительно, но было почти не больно. Не обращая внимания на быстро пропитывающийся чем-то теплым и липким рукав куртки, Райк, подхватив автомат, поспешил за девушкой. Ночь была безлунной, но света от горящей покрышки грузовика было достаточно, чтобы подросток понял всю полноту их бедственного положения.

Пятеро. Пять мерно лязгающих при каждом шаге фигур медленно приближались к подбитому фургону со стороны рощи. У одного в руках пресловутый пулемет Гатлинга. Раскаленный блок стволов подсвечивает керамические пластины противокумулятивной нагрудной брони приглушенным темно-бордовым цветом. У второго на плече виден раструб тяжелой направляющей автоматического гранатомета. Подросток готов был поклясться, что видит даже поднимающийся из него дымок. На плечевых пластинах атакующих по трафарету выведено тускло светящейся в темноте фосфорной краской изображение рассекающего шестеренку меча. Хранители. Братья-паладины. Элита Легиона…

Первым желанием Райка было вскочить, поднять руки и заорать во всю глотку, требуя прекратить все это безумие, но когда он уже почти это сделал, вооруженный пулеметом паладин поднял свое оружие и снова выпустил в сторону грузовика «короткую», патронов на двести, очередь. Броня окуталась искрами, из фургона раздались приглушенные крики. Рикошеты с визгом застригли траву. Уже успевший встать на четвереньки подросток рухнул обратно и быстро пополз прочь от фургона. Нечто невидимое громко взвизгнув, тяжело, с налета толкнуло в спину. В ладонь впилось что-то крошечное, но нестерпимо горячее. Автомат цеплялся за землю и норовил придушить сползшим на горло ремнем. Рука скриптора опустилась на рукоять револьвера и безвольно обвисла. Зачем? Что он может противопоставить рассчитанному на войну в космосе боевому экзоскелету, несущему на себе больше тонны основной брони и вооружения? Два с половиной сантиметра слоеного пирога из стали и керамики в самом уязвимом месте… А у него автомат, которым он не успеет воспользоваться, и шесть пусть и мощных, но не рассчитанных на борьбу с бронетехникой пуль. Правда, если добраться вон до того дерева, может, получится сделать несколько прицельных выстрелов… И что это даст? В лучшем случае он сможет повредить одному из них дальновизор-целеуказатель или разобьет налобный фонарь. Если бы автопушки остались целы… Райк огляделся по сторонам в поисках Ллойс. Нахмурился, заморгал. Элеум нигде не было видно. Она, буквально, исчезла, испарилась, растворившись в воздухе. Только виднелись еле заметные в темноте уходящие в противоположную сторону от пятерки рыцарей следы. Горло скриптора сжалось. Смахнув с глаз набегающие слезы обиды, подросток потащил из кобуры револьвер. Один выстрел, может, два…

Неожиданно борт фургона выгнулся, пошел трещинами, и опять поднимающий свой пулемет паладин лопнул, будто перезревший плод, обдав своих товарищей целым водопадом щедро окрашенных кровью осколков керамики, стали и пластика. По ушам ударил нестерпимо болезненный, отразившийся от редких деревьев беззвучный гром. Видимо, шокированные внезапной смертью своего собрата, рыцари рассыпались в стороны. Один ощутимо хромал. Второй, выключив фонарь, упал на колени. Похоже, разлетевшиеся на добрую сотню метров обломки, обладали достаточной энергией, чтобы повредить электронику и сервоприводы экзоскелета. Конечно, в боевой броне достаточно дублирующих систем, чтобы автоматика привела все в порядок за пару секунд но…

Ушам снова стало больно, и еще один из нападающих, на этот раз спешно перезаряжающий свое оружие гранатометчик, превратился в кровавую кашу. Басовито и зло застрекотал ручной пулемет Куклы, плеткой хлестнула снайперская винтовка Пью, и следующий стальной гигант закружился на месте, тщетно пытаясь навести на фургон спарку стволов какого-то невероятного калибра. Упавший на колено паладин неожиданно замер, а потом с лязгом повалился вперед, разбрасывая вокруг себя целые снопы искр. Задний люк механизированной брони откинулся в сторону, выпуская из своего чрева какую-то субтильную, гибкую, тут же бросившуюся в сторону леса фигуру, но снова ударил басовитый громовой раскат, и подлесок обдало целым водопадом кровавых капель. Раздался хлопок, будто некий невидимый великан с силой хлопнул в ладоши. Фургон содрогнулся, бронированный борт зазвенел, словно гигантский треснувший колокол, и в боку грузовика появилась огромная — кулак можно просунуть, дырка. Снова грохот, и дыр стало две. Один из нападающих широко расставив тумбы закованных в металл ног, картинно вытянув правую руку и заложив левую за спину, снова выцеливал покрытые ржавчиной стальные бока грузовика из громоздкого, архаичного вида револьвера. Очередной выстрел — ночь взрезает яркая дульная вспышка, и снова в броне появляется здоровенная пробоина, а в бронежилет скриптора впивается сноп мелких стальных осколков. Из салона грузовика послышался чей-то приглушенный слоем металла и резины короткий вскрик и басовитое уханье… Детскими хлопушками захлопали разрываемые пороховыми газами патроны. Огонь добрался до боеприпасов. Райк не мог видеть лица паладина, но спроси его сейчас, он мог бы поклясться, что стрелок широко улыбается.

Неожиданно перед гигантом выросла высокая гибкая фигура. Блеснуло полимерное покрытие шлема, зажатый в правой руке металл слегка изогнутого меча. Паладин отреагировал мгновенно, ствол его чудовищного револьвера метнулся в сторону, по глазам ударила яркая вспышка, в черное небо ударил целый фонтан земли. Но Ллойс там уже не было. Нырнув под руку гиганта, наемница ударила его тесаком в подмышку, раз, другой, третий. Оглушительно щелкнули распрямляющиеся приводы силового кастета, и боевая броня легионера брызнула снопом металлокерамических осколков. Снова сверкнул тесак. Отбросив оружие в сторону, паладин попытался перехватить юркую фигурку кружащей вокруг него наемницы, манипуляторы стальных перчаток щелкнули, готовые рвать давить и ломать, но Элеум, уйдя от захвата изящным пируэтом, потащила из кобуры собственный револьвер. Грохот шести выстрелов слился в один кажущийся бесконечным рев. Стальной гигант, позабыв о нападении, упал на колени, прижимая бронированные ладони к маске шлема. Одним прыжком сократив разделяющее их расстояние, Элеум, перехватив тесак двумя руками, с яростным криком воткнула его куда-то в стык пластин. Во все стороны брызнуло кровью и смазкой. Закованный в керамический панцирь великан, символ могущества Железного легиона, содрогнулся всем телом и осел на сухую, жесткую траву грудой металлолома. Последний, наконец-то, выровнявшийся рыцарь, отбросив в сторону свою ручную гаубицу, потянулся к висящему на груди станковому пулемету, но неожиданно замер безголовой статуей. Из остатков того что осталось от шлема выплеснулся целый фонтан крови.

— Занятно, — пробурчала Ллойс, разглядывая подобранный трофейный револьвер. Сняла с рукояти сначала одну ладонь. Осторожно потрясла ею в воздухе, потом повторила то же самое с другой рукой. — Ну и отдача, чёрт, чуть в лоб стволом не угодила, — пояснила она, подходя к Райку и протягивая подростку руку. — Вставай, парень.

Схватившись за протянутую руку, скриптор, чувствуя, как пылают его лицо и уши, с трудом поднялся. Голова кружилась. Земля шаталась под ногами, будто палуба попавшего в бурю корабля. Чувствуя, что сейчас упадет, скриптор, вцепившись в наемницу, повис у нее на плече.

— Райк, сколько раз говорить, руки при себе держи, — небрежно стряхнув с себя подростка, Элеум шагнула к горящему фургону. — Коли медшот, сладенький, — бросила она через плечо. — Разбираться, что с тобой стряслось, потом будем. Эй, кто живой есть?

Из пролома на месте лобового стекла показалась здоровенная, серо-стального цвета лапища.

— Живой есть. — С трудом протиснув свою тушу в пролом, мутант вытащил из него нечто, завернутое в что-то подозрительно напоминающее покрытые кровью остатки спального мешка. — Дохлый — тоже.

— Кто? — Крепко зажмурившись, выдохнула Элеум.

— Баба — железный башка, — с трубным звуком хлюпнул носом великан. — Жалко. Умник хотел показать, какой он воин. Стрелять рельсотрон. Трех железных человеков — бам и хлюп. Когда огонь — патрон гореть, прикрывать баба от пуля. А потом повернуться, а железный башка совсем дохлый. Теперь не получится много сыновей.

— Ну, полчаса у тебя еще есть, — оскалился выходящий из-за фургона Пью. — Так что, пользуйся, пока не остыла.

— Правда? — Озадачился Умник.

— Правда, прав…

Огромная ручища толстого торговца с треском врезавшись в скулу снайпера, отбросила его на добрых три метра.

— Не смей!.. — Зарычал Ыть. — Слышишь, не смей даже словом ее поганить! А ты держись от нее подальше! — Сжав кулаки, толстяк загородил от мутанта тело андроида.

— Умник не хотеть! — Поспешно поднял руки, отступая на шаг, серокожий. — Седой дурацкий слова говорить.

— Сраный киборг, — простонал Пью. — Из-за какого-то дерьмового киборга ты мне чуть челюсть не сломал!

— Она была с тобой в отряде, Пью. Какая разница, киборг она, мутант, или некрофил-насильник? Она была с тобой в отряде. Ломала с тобой хлеб. Прикрывала спину. И, по крайней мере, один раз спасла тебе жизнь. Прояви хоть немного уважения или я тебе твою тощую задницу на голову натяну. — Злобно оскалилась Элеум, осторожно разворачивая ткань. — Черт! Черт! Черт! Черт!! — Отпустив сверток, девушка развернулась и в ярости пнула борт фургона.

Кукла выглядела почти целой. Небольшая ссадина на скуле, несколько маленьких вмятин на колпаке головы и залившая весь спальный мешок, выплеснувшаяся изо рта кровь. Взяв себя в руки, наемница снова склонилась над киборгом и, прижав ладонь к шее Куклы, медленно покачала головой.

— Черт, — повторила она чуть слышно, — как это случилось?

— Умник, не видеть… — Развел руками мутант. — Умник стрелять по железным людишкам. Красивый баба тоже стрелять. Потом один из железный людишка стрелять фургон, делать большой дырка. Бам, бам! Умник падать за тюки. Прятаться. А красивый баба больше не стрелять. Потом большой баба железный человек резать. Железный баба — хороший воин. Сильный, быстрый, хитрый. Умный, почти как я. А потом я смотреть, баба железный башка мертвый или раненый. Получилась мертвый. Тогда я ее тряпка завернуть и вытащить. — Уставший от объяснений великан, махнув рукой, развернулся к постепенно разгорающемуся фургону и заворожено уставился на огонь.

— Много хороших вещей гореть, — покачал он головой. — А баба железный башка совсем жалко. Хороший был, красивый…

— Не повезло, — цокнула языком Ллойс, — похоже, она осколок макушкой словила. Колпак целый, а мозги — в кашу. Даже шею переломало. Стой, а это что? — Склонившись над Куклой, наемница принялась ловко стаскивать с андроида одежду.

— Вот сучка. — Прошипел не спешащий вставать, все еще придерживающий рукой челюсть, снайпер. — Всем нельзя, а тебе можно что ли?

— Ты, ыть, чего? Ты чего? — Нахмурившийся толстяк, снова сжав кулаки, шагнул к Элеум.

— Не трогай ее, — отбросив в сторону шприц-тюбик медшота потянулся за револьвером Райк. Лицо подростка перекосилось от ярости. — Только на шаг подойди, и я тебе в башке такую дыру сделаю — всего твоего барахла заткнуть не хватит!

— Да заткнитесь, вы. — Отмахнулась от обоих мужчин Ллойс. — Черт, не замечала раньше. У нее тут шрамы от операций. Почти не видно, но… вот, дрань… — перевернувшая тело андроида лицом вниз, Элеум провела пальцем вдоль шеи и уперлась пальцем в левую лопатку.

— Ну и что, — хмыкнул Пью. — Сама знаешь, рабыни высшего класса искусственные все. Им даже нижние ребра удаляют и их кусками ноги наращивают, чтобы фигурка постройней была. Да в ней, небось, силикона больше, чем в суперкомпьютере..

— Вот здесь была татуировка. А вот тут… — Бормочущая себе под нос Ллойс неожиданно выхватив нож, сделала надрез на коже андроида и, запустив палец в рану, вытащила из нее небольшой металлический предмет.

— Передатчик? — нахмурился Пью.

— Нет… Не похоже, — покачала головой Элеум, разглядывая зажатую между пальцев поблескивающую сталью горошину. — Больше похоже на ампулу. Тут номер есть Х34-Е78-l01-L-1-A-…

— 27, — закончил за нее Райк. — Это Хелла… сестра… Я назвал ее мерзостью… Я… Я её не узнал… Я… Она … Плохой… Действительно, плохой… Худший… Рядом… — С трудом поднявшись, скриптор, бессильно уронив револьвер под ноги, шатаясь, будто пьяный, зашагал прочь… Плечи подростка содрогались от с трудом сдерживаемых рыданий.

— Вот так семейная встреча, — слабо хохотнул Пью. — Прям довоенный женский романчик.

— Заткнись, Пью, — злобно прошипела Элеум и, воровато оглянувшись, на удаляющуюся спину скриптора, с хрустом вонзила нож под срез металлического колпака.

— Ты, ыть, что творишь? — Зашипел толстяк.

— Карты памяти снимаю, — невозмутимо пропыхтела, высунув от усилий язык погрузившая ладонь в красно-белую массу Ллойс. — Поможешь мне могилу выкопать?

— Не могла мне сказать, я бы, ыть, просто колпак открыл…

— Задницей, что ли? — Хмыкнула, продолжающая копаться в мозгах, Ллойс. — Или у тебя инструменты всегда с собой?

— Я помочь, — неожиданно произнес сидящий рядом с горящим грузовиком мутант. — Лопата теперь нет, людишки долго копать будут. Я сильный. Быстро для мертвец яма делать.

— Это хорошо, что быстро. — Кивнула Ллойс, с прищуром вглядываясь в разбросанные по поляне, тела. — Боюсь, что этих ребятишек скоро хватятся. Ыть, из фургона что-нибудь спасти удалось?

— Так, ыть, когда? — Со вздохом глянул на чадящий горелой резиной, охваченный пламенем остов броневика толстяк. — Что на себе было, то и взял. Повезло еще, что боеукладка к тридцатимиллиметровке не рванула.

— Значит, все-таки, гнилые были, — невесело усмехнулась девушка. — Чего еще от Весла ждать… До Хаба километров двести. Если лесом — триста. Надеюсь, отстанут от нас слегка пораньше.

— Не стоит, — хмыкнул снайпер.

* * *

Остаток ночи Райк помнил смутно. После поспешных, без прощаний и слов похорон того, что осталось от Хеллы, отряд в спешном порядке бежал от фургона. Ллойс и снайпер с ходу задали бешенный темп. Наемница петляла между деревьями, то заставляя ломать на пути ветки и приминать траву, то скакала по корням, гигантской гадюкой шипя на каждого, чья нога хотя бы мимоходом касалась земли. Несмотря на все протесты торговца, отряд больше часа брел по колено в воде текущего откуда-то со стороны холмов ручья. Они, то шли на север, то сворачивали на запад, то возвращались по собственным следам назад. Один раз путешественники даже вышли на поляну с фургоном. На одной из развилок еле заметной тропинки незаметно сгустившегося леса Ллойс вытребовала у толстяка единственное сохранившееся у него оружие — ребристое металлическое яйцо ручной гранаты. Сопровождаемая насмешливым взглядом Пью, вытряхнула из кармашка подсумка пригоршню красно-бурых капсул наркотика, и утолкав все это в любезно разломанную Умником металлическую флягу соорудила что-то вроде подвешенной на дереве растяжки. Дважды, ругаясь последними словами, рассыпала на пути табак. Предрассветные часы слились для скриптора в череду звуков и мелькающих пятен, уничтожающий даже зачатки мысли калейдоскоп, медленно погружающийся в ледяную пучину безразличия и тоски… Ноги омертвели и не слушались, воздух, заполняя грудь, разрывал и обжигал легкие, вылетал из приоткрытого рта веером микроскопических кровавых капель, давил на скрученные судорогой ребра, сердце кололо и колотилось попавшей в силки птицей, рвалось где-то в стянутом, будто стальной проволокой, горле, перед глазами плавали багровые пятна, но Райку было совершенно наплевать. Хелла. Его пропавшая без вести сестренка. Он прожил с ней бок обок больше месяца. И не узнал. Не смог узнать в этом несчастном, исковерканном рейдерами существе родную сестру. Хелла…

Она его защищала. Всегда. Сколько он себя помнил. В яслях и учебке — от старших детей. В столовой — от все время старающихся отнять поднос с пайком хулиганов. Он всегда был слабым. Слишком слабым для Легиона и ему об этом постоянно напоминали. Хелла тоже не отличалась большой силой, но зато ничего и никогда не боялась. И всегда дралась до конца. С ней старались не связываться, справедливо считая, что обижать бешенную в драке девчонку с интеллектом десятилетки себе дороже. Так или иначе начальный учебный курс он смог закончить только благодаря ей. А ей нравилось слушать, как он читает ей детские сказки. Она его любила. По-настоящему. А он… В болотах на катере, когда он ушел подальше от всех почитать, она попыталась пристроиться рядом. Тогда он велел этой мерзости уйти. Она не послушалась и попыталась его обнять… Подросток смахнул стекающие по лицу соленые капли. Он испугался… Испугался прикосновения скверны и ударил ее прикладом. Погнал прочь пинками. Больше она старалась не подходить к нему слишком близко. Больше она…

Плохой… Она сказала, что он плохой…

— Не спи, Райк! — Вцепившиеся в воротник пальцы Элеум выдернули подростка из полубессознательного состояния.

Почему-то горели щеки. В носу противно хлюпало…

— Я сейчас, — прошептал скриптор, с трудом сосредоточившись на маячившем над ним лице зло ощерившей зубы наемницы. — Я сейчас… — Он сам не заметил, как упал. Надо подняться. Сейчас, он встанет на ноги и побежит за всеми. Сейчас, только пару минут…

— Все. Спекся пацан… Умник, понесешь? — Раздраженно плюнув под ноги, повернулась к невидимому в предрассветной мгле великану Элеум.

— Хорошо. Умник добрый. Будет нести маленький людишка. Но лучше бросить. Маленький слабый — бесполезный. С Умник будь. Баба плохой волос сильный. Быстро бегать. Хорошо драться. Будут хороший сыновья. Большой баба волос плохой и рисунок на шкура страшный, но Умник терпеть. Умник мешок голова одеть… — Раздался в ответ басовитый рык, судя по голосу ни капельки не уставшего от их сумасшедшей чехарды великана.

— Неси давай, — раздраженно буркнула Ллойс. — Жених нашелся.

Огромные серые пальцы великана легко вздернули скриптора на ноги, перехватили и забросили на широкое, словно лавка, мускулистое плечо. Райк всего этого уже не чувствовал. Его сознание затопила черно-багровая тьма.

* * *

Убежище выглядело странно. Да и не бункер, по большому, счету это был. Просто, очень глубокий, здоровенный, разветвленный подвал снесенного под самый фундамент и засыпанного грудой мусора дома. В темных клетушках с низкими потолками, несмотря на лето, было прохладно и сыро, пахло гнилью, мокрицами, грибами и почему-то свежей хвоей. С потолка на незваных гостей, зло поблескивая глазками, смотрели истинные хозяева этого места — жирные толстобрюхие пауки.

— Ну, вот, — с грохотом закрыв толстенную стальную крышку и провернув колесо задвижки, Элеум ловко съехала по перилам и села на прикрытый подранным стеганым одеялом деревянный ящик. — Теперь хрен нас найдут. Дроны, собаки — плевать. Посидим денек-другой, а потом двинем в Хаб.

— Знатное место. — Цокнул языком, окидывая взглядом полукруглые, покрытые потеками ржавчины железобетонные своды Пью. — Как нашла?

— Человечек один рассказал, — криво усмехнулась Ллойс и, выщелкнув из пачки сигарету, прикурила ее от стоящей в середине подвала керосинки. Потревоженное пламя дрогнуло. По стенам заплясали причудливые искаженные тени. — А я вот и подумала, что неплохо бы рядом с городом лежку заиметь. Мало ли… пригодится.

— Действительно пригодилась. — Прищурился Пью. — И где тот человечек сейчас?

— А я знаю? — Безразлично пожала плечами девушка и выпустила в воздух огромный клуб дыма. — Главное, что подвальчик этот никто так и не нашел.

— Хорошо прошли, — кивнул своим мыслям снайпер. — След запутали — мама не горюй. А растяжка с винтом, это вообще, подлянка такая, что я бы десять раз подумал, стоит ли за нами дальше соваться.

— Сунутся, не сомневайся, — усмехнулась наемница. — На той поляне пятеро было, еще двоих я с другой стороны лесополосы зарезала… Снайпера, мать его. Страховщики. Даже не прятались. Обсуждали, как паладины нас давить будут. Ставки делали… Легион не прощает. Другое дело, что тех, кто рожи наши видели, в живых не осталось, к утру дождь начался, а значит, все, что смогут сказать их следопыты, что нас было пятеро, причем, двое наверняка серокожие. Отряд мутантов будут искать. Не нас.

— А почему, ыть, двое? — Вздохнул зябко кутающийся в одеяло, близнец того, на котором устроилась Элеум, толстяк.

— А ты свои ножки давно видел, сладенький? Или из-за брюха уже и ни помнишь, как они выглядят? — Приглушенно рассмеялась Девушка. — Урсусу матерому лапищи впору. Или ты думаешь, что у тебя ножки как у девочки-принцессы?

— Ноги как ноги, — непритворно обиделся толстяк. — И вообще, я не толстый. Это у меня кость широкая. И бланки…

— И бланки тоже… широкие… — нервно хихикнув наемница, неожиданно громко чихнула. — Чертова пылища…

— Как у кого с патронами? — Обведя взглядом усталые лица поинтересовался снайпер. — У меня три магазина к Труви и полторы обоймы к пистолету.

— Пятнадцать, и двенадцать, получается, — выпустила в потолок тонкую струйку дыма Элеум.

— Моя только четыре осталось! — Медленно загибая пальцы проворчал Умник.

— А у меня ничего, — горестно покачал головой Ыть. — Даже нож про… потерял, в общем.

— Держи, пухлик, — протянула толстяку рукояткой вперед свой револьвер девушка. — Барабан полный, и вот еще скорозарядники, — покопавшись в разгрузке, Ллойс вытянула на свет пять удерживающих в зажимах донышки гильз, пластиковых кольца. — Еще четыре магазина триста восьмого есть, но автомат в фургоне остался.

— А сама? — Удивился торговец.

— А у меня теперь вот такая игрушка, — похлопала по заткнутому за пояс оружию девушка. — Только кобуры нет.

— Знатный пекаль. Только патроны хрен найдешь, — покачал головой Пью.

— А вот и не правда, — усмехнулась Ллойс. — Обычный четыреста пятьдесят восьмой, который Lott или S&W в него тоже заряжать можно. А этих малышек я пока поберегу. — Похлопала она ладонью по подсумку.

— Да как это вообще? — Недоуменно захлопал глазами толстяк. — Хотите сказать, пистолетный патрон броню, с которой не всякий пулемет справится, насквозь шьет?

— А это не обычный патрон, — вытащив револьвер наемница откинула барабан и, подцепив ногтем донышко гильзы, покрутила заряд перед носом торговца. — Видишь, какая тут пуля длинная? Даже барабан нарастить пришлось. А все потому, что не пуля это вовсе, а маленькая ракета со сложносоставным, подкалиберным бронебойный снарядом в качестве боеголовки. С сердечником из обедненного урана. А за начальную скорость патрон с хитрым порохом решает…

— Который не патрон вовсе, а корпус и первая ступень этой сраной ракеты. Их во время войны специально для офицеров делали. — Пояснил Пью. — Чтобы можно было в пару выстрелов даже тяжелого дрона или боевого киборга раскурочить, если он в блиндаж или окоп прорвался. А револьверы, это потому, что патрон сложный, в самозарядном пистолете утыкался часто. Да и понадежней револьвер любого пистолета будет. В конце войны, вообще, оружие больше не на людей, а на киборгов да дронов было рассчитано. Людей-то не хватать стало. — Снайпер невесело хохотнул. — Вот и выкаблучивались с пушками как могли. Поначалу все больше импульсники да реьсотроны, конечно, в ход шли. Потом, когда мощностей и баз стало для производства маловато… — Стрелок задумчиво почесал щеку и, нагнувшись, чуть прикрутил пламя керосинки. — То решили вот такие хитрые патроны выпускать. А когда все совсем плохо стало, кто-то карабины да хауды под неимоверные калибры клепать начал. Под самый конец, вообще, охотничьи штуцера и гладкостволы четвертого калибра на поток пустили…

— Охотничьи? — Вяло поинтересовался толстяк.

— Ну да, — кивнул Пью. — Патрону нитро экспресс шестисотому лет двести пятьдесят уже, а народ им до сих пор пользуется. Или вообще 4-Bore. А что, пуля простая, переснаряжать легко, с навеской и сортом пороха тоже особо заморачиваться не надо — двустволка все, что хочешь, сожрет, лишь бы стволы выдержали, но мощи в ней ненамного меньше, чем в пятидесятом калибре…

— С пробивной силой не очень. — Проворчала, сосредоточенно пытающаяся с помощью ножа и остатков старой портупеи соорудить что-то, вроде открытой кобуры для револьвера, Ллойс.

— Не очень. — Согласился стрелок. — Да и с дальностью тоже. Патрон дозвуковой, пуля тяжеленная — сто двадцать два грамма, так что, да падение большое — на километр не стрельнешь. Но зато, если такой чушкой попадешь, неважно куда даже, то тут и у паладина в боевой броне все потроха внутри перетряхнет. Видал я, что с тяжелыми боевыми дронами после попадания делается… — Стрелок невесело усмехнулся и принялся задумчиво рассматривать почти зарубцевавшиеся культи на месте пальцев. — Всю электронную требуху в крошево. И никакая активная броня не спасает. Она, ведь, не на болванку, а на струю кумулятивную, в основном, рассчитана. Да и под обычный двенадцатый калибр тоже много чего хитрого есть.

— Вот, ыть, — покачал головой торговец. — Пакостная, все же, человек скотина. Что только не придумает, чтобы ближнему гадость сделать. Хоть, эти пули взять. Они, ведь, сегментные. В теле кусками разойдутся…

— Это точно, — кивнула Ллойс. — Такого фарша наделает, что ни один хирург не соберет.

— А у Райка что? — Перебил ее снайпер. — И где он вообще?

— Там, — неопределенно махнула за спину девушка. — Плачет. Карабин он посеял, но автомат, вроде, целый. Шесть магазинов в разгрузке. Еще три в подсумках… К шпалеру своему патронов запасных не носит. Но, все равно, самый из нас богатый.

— Моя есть хотеть. Маленький людишка неси. Рельсотрон неси. По холодный ручей ходи долго. Умник с утра еще жрать хотеть. — Неожиданно заявил заворожено смотрящий на пляшущий в керосиновой лампе язычок пламени великан.

— Там, под фанерой тушенка. — Вяло ткнула пальцем в сторону дальнего конца подвала Элеум. — Угощайтесь. И мне тоже банки четыре прихвати! — Крикнула она в спину удаляющегося в указанную сторону великана. — Парня успокоить и накормить надо. А то, того и глядишь, совсем свалится.

— Это да. Накормить пацана надо. — Усмехнулся снайпер. — И успокоить. Ты уж постарайся, Дохлая. Утешь его, как следует. Парень, все же, семью потерял.

— Пошел ты, Пью, — протянула Ллойс и, легко встав на ноги, скрылась в темноте. — Тебя не спросили.

— Слушай, Ыть, а какие бланки за ночное зрение отвечают? — Смотря вслед удаляющейся девушке, задумчиво протянул стрелок.

— Тык, ыть, «Кошачий глаз», «Иволга», «Сова», «Вампир»… — принялся перечислять толстяк.

— Не… — покачал головой снайпер. — От кошкиных буркалок зрачок вертикальный становится, те, кто с Вампиром — бледные, как покойники, и света боятся, а Иволга и Сова — это не ночное зрение, это, скорее, радар…

— Тогда не знаю, — развел руками толстяк.

— Вот и я тоже, — кивнул своим мыслям Пью. — А, все же, хорошо она кулаками машет. Силовым кастетом и ножиком паладина в полной боевой броне раскатать — дорогого стоит. Одно слово, гладиатор-прайм. И от дульных вспышек не слепла. Рыцарь в шлеме со светофильтрами ожог сетчатки получил, оружие бросил, а ей хоть бы хны. А бегает, как? Ночью в лесу, под дождем, и ни разу не споткнулась…

— Ты это к чему, — удивился толстяк.

— Да так, просто мысли, — отмахнулся от торговца снайпер. — Просто мысли…

* * *

Расположенная в дальнем конце длиннющего коридора комнатенка, наверняка, должна была служить кладовой. Об этом говорила и массивная стальная дверь и бурые следы от давно сгнивших полок на стенах. Одеяло пахло пылью и плесенью, пол был холодным и жестким, керосиновая лампа почти погасла, но Райку было плевать. На все плевать. Слезы кончились. Остались только усталость и какое-то оцепенение чувств. Будто кто-то смог накачать новокаином саму душу скриптора.

Я предал самого близкого человека… Я предал. Предал… слова вертелись в голове, медленно теряя яркость и смысл. Расходящаяся откуда-то из-под сердца ледяная апатия медленно, миллиметр за миллиметром пропитывала тело, гася краски и звуки. Хотелось одного, чтобы все закончилось. Взгляд подростка упал на лежащий неподалеку от лампы револьвер… Медленно повернувшись к стене, Райк начал следить, как пляшут тени на полированной стали барабана. Как отсветы постепенно тускнеющего язычка пламени расползаются по длинному стволу и стекают вниз к деревянной, покрытой исцарапанным, потускневшим от времени лаком рукояти… В конце концов, это тоже выход.

За спиной скрипнула ржавыми петлями дверь.

— Я пожрать принесла. — Проворчала наемница, с глухим стуком опустив на пол две слегка помятые жестяные банки. — Тушенка.

— Спасибо, — еле слышно прошептал скриптор.

— Керосинку надо заправить, — присев неподалеку от свернувшегося калачиком легионера, безразличным тоном заметила девушка.

— Ага… — Нашел в себе силы кивнуть Райк. — Надо… Наверное…

— Ты не виноват… — Голос наемницы на мгновение дрогнул. — Ты ничего не мог сделать…

— Я знаю, — прошептал Райк и устало прикрыл глаза. — Не обижайся, но я… мне нужно побыть одному…

— Ну… тогда… — глубоко вздохнув, девушка встала и направилась к выходу, — я пойду…

— Ага…

Дверь снова скрипнула. Со стуком вошел в паз толстый стальной брус засова, раздался шорох, что-то лязгнуло и зашуршало по бетону…

— Ты чего? — Начал было разворачиваться в сторону источника звуков скриптор, но был остановлен на середине движения.

— Не смотри, — прошептала ему на ухо наемница. — Закрой глаза и не смотри. Пожалуйста. — Покрытая татуировками рука, протянулась к лампе. Пламя, лишенное доступа кислорода, заметалось и погасло. Подвал погрузился во тьму.

— Темно, ведь…

— Все равно, не смотри.

Чуть слышно звякнули пластины отброшенного в угол комнатенки бронежилета. Перевернув подростка на спину, девушка принялась расстегивать клапан комбинезона. — Глаза закрой.

— Ты, что, в темноте видишь?.. Стой… Я не хочу. Не надо…

— Надо… Закрой глаза… Не смотри… И помолчи пожалуйста.

Глава 13

— Здесь, пожалуй, присядем, — указал снайпер в сторону разросшихся по обеим сторонам дороги колючих кустов и скинул с плеча винтовку.

— А чего, ыть, здесь-то? — Почесал в затылке толстяк, и украдкой смахнув со лба выступившую испарину, покосился в сторону задумчиво пережевывающей фильтр не раскуренной сигареты Ллойс. — Это же терновник. Исколемся. Да и жарко…

Несмотря на ранний час и затянувшее небо сероватое марево, было действительно жарко. И душно. Хоть, за последние дни путешествия рюкзаки путешественников изрядно полегчали, все обливались потом. Кроме, пожалуй, Элеум. Возможно, по причине почти полностью отсутствовавшего груза, а может быть, из-за каких-то особенностей организма. Или в высокотехнологичном бронежилете просто была очень хорошая система вентиляции.

Перехватив взгляд толстяка, девушка безразлично пожала плечами.

— Ну и что? — Усмехнулся Пью. — Шкурку, что ли, попортить боишься?

— Свою, ыть, шкуру побереги, — раздраженно буркнул торговец. — Умник, мать его ети..

— Чего моя звать? — Вскинул голову мутант, сидящий на корточках и задумчиво ковыряющий палочкой сырую, не успевшую просохнуть после ночного дождя землю.

— Да не тебя. — Раздраженно отмахнулся толстяк. — Это, ыть, присловье такое…

— Что есть присловье? — Нахмурился серокожий. — Моя такой ругательства не знать… Умник обидно…

— Нормальное место, — неожиданно подала голос наемница. — Взгорок, так что, особо не разгонишься, кусты достаточно густые, чтобы в них схорониться и достаточно чахлые, чтобы со стороны казалось, что спрятаться там нельзя. Только давай-ка, Пью, еще шагов триста вперед протопаем, а потом по обочине вернемся.

— А это, ыть, ещё зачем? — Тяжело вздохнул осознавший, что дальнейший спор с наемниками ни к чему не приведет, Ыть.

— Следы, — снисходительно пояснил снайпер, ковырнув носком ботинка глинистую кайму колеи. — Земля сырая. На дороге наши следы даже слепой увидит.

— А-а-а… — разочарованно протянул толстяк.

— Жирный человек — глупый. Плохой воин. — Презрительно произнес серокожий, вставая на ноги. — Плохой следопыт. Плохой охотник. И больной совсем. Опять зубатый сильно пахнуть начал. Скоро совсем помрет.

— Да иди ты, — презрительно сплюнул под ноги мутанту Ыть. — Сам-то больно умный. Дырку в земле от задницы не отличишь.

— Моя умный! — С громким лязгом ударил себя кулаком по толстенной броневой пластине мутант. — Будешь Умник спорить, я твоя голова, как орех давить!

— Аргумент, блин, — хохотнула Элеум. — Учись, Ыть. Знание — сила!

— Пошли, давай, — раздраженно процедил снайпер, — нашли время крутизной меряться. А то торчим здесь, как…

— Райк, не спи! — Повернулась наемница к поравнявшемуся с отрядом тяжело дышащему подростку. — И не отставай так больше, ладно?

Легионер выглядел плохо. Бледное осунувшееся лицо, градом катящие по лицу капли пота, хриплое со свистом вырывающееся из горла дыхание, дерганная, раскачивающаяся походка, сгорбленные плечи. Казалось, что скриптора пригибает к земле невидимый, но очень тяжелый груз.

— А?… да… конечно… — Подняв глаза на наемницу, прошептал Райк, и устало улыбнулся. — Простите… Я просто задумался…

— Это понятно, о чем ты задумался, — растянул губы в гаденькой ухмылке снайпер. — Нам ваши думки уже четвертые сутки каждую ночь слушать приходится…

— Сладенький, ты чем-то недоволен? — Щелкнула зажигалкой Элеум. — Хочешь об этом поговорить?

— Да идем, идем, — прищурившись, сплюнул ей под ноги стрелок. — Только до смерти командира нашего не затрахай…

— Завидуй молча, — насмешливо хмыкнула девушка и, посмотрев на низко висящие тучи, нахлобучила на голову болтающийся на сгибе локтя шлем. — А лучше, не подслушивай.

Словно дожидаясь этого момента, с неба упали первые капли мелкого, не по-летнему, холодного дождя.

* * *

— Все равно, мне эта идея не нравится, — задумчиво почесывая оставленную на плече длинной колючей веткой царапину, прошипел толстяк. — Не по-людски, ыть, это. А что, просто попросить нельзя?

— Ну и кто бы говорил… — ворчливо заметил, сосредоточенно перещёлкивая какие-то переключатели на прицеле, покачал головой Пью. — Святой, выискался… Ты еще с хлебом-солью предложи на дороге встать… Красный Клаус, блин.

— Не рефлексируй, сладенький, — взводя курок револьвера, усмехнулась Элеум. — Если все пойдет, как надо, то крови не будет. Наверное.

— Когда оно вообще, как надо-то, шло. — Шмыгнул носом толстяк. — И без крови. С чего вы вообще взяли, что по этой дороге кто-нибудь поедет? И почему обязательно репоед? Вот вылезет сейчас броневик со здоровенной пушкой и тепловизором, и кранты нам всем…

— Не вылезет, — покачал головой снайпер. — По этой дороге в Хаб только фермеры с западных угодий ходят. Места тихие, ни разбоя, ни зверья опасного нет, так что, даже обозов обычно не собирают. Ездят, в основном, на лошадях, так что, своего в любом случае не упустим.

— Но зачем нам, ыть, это вообще.

— Сладенький, десять раз уже тебе все объясняли, — раздраженно фыркнув, Ллойс опустила забрало шлема, и с громким лязгом привела в боевое положение кастет. — Во-первых, у нас жратва почти кончилась, а до Хаба еще три дня пути. Во-вторых, мне с Райком через проходную переть смысла нет никакого. Срисуют парня. Как пить дать. Да и моя физиономия там немного… примелькалась. Хотя, нет, не узнают. Но лучше подстраховаться — в грузе парня спрячем и проедем. Наберем по быстрому жратвы да снаряги и к вам двинемся. А вы нас у западных ворот подождете…

— Ты хотела сказать, мне с Райком. — Нахмурился Пью. — А ты, Умник и Ыть обойдите город и будете нас ждать у…

— Нет, сладенький, я сказала именно то, что хотела. Я пацана с тобой не оставлю, даже не думай. — Положив руки на колени и, как бы невзначай направляя ствол револьвера в сторону снайпера, покачала головой Ллойс. — И тебя в город одного тоже не пущу.

— Да, как мне мнится, Дохлая, ты как до дури дорвалась, уже все мозги проширять успела? — Возмутился Пью. — Думаешь, я тебя с щеглом вот так запросто одних в город отпущу?

— А что, думаешь, остановить сможешь? — Скрытые за прозрачным плексигласовом забралом шлема глаза девушки нехорошо прищурились.

— Да ни в жисть, — лицо снайпера скривилось в паскудной усмешке. — Оставляй парня с нами и катись, куда хочешь.

— Сладенький, — губы наемницы искривились в жесткой усмешке. — А в задницу тебя не чмокнуть?

— Можешь и чмокнуть, ты в этом, по всему видать, большой спец. — Весело оскалился стрелок. — Командир в восторге, как я погляжу, значит, и мне, наверняка, понравится. Только язык перед этим сполосни.

Щелчок взводимого курка показался оглушительно громким.

— На перо нарваться хочешь, сладкий? Или пулю схлопотать? — Сухо поинтересовалась Элеум.

— Хватит спорить! Все пойдем, — неожиданно вмешался в разговор Ыть. — Кроме Умника, конечно. Вот он нас у ворот и подождет. Серокожего в город точно не пропустят. Пристрелят на подходе, и нас заодно. Хотя, как по мне, идея дурацкая. Ну, спрячешься ты в каре и что? Там же на входе, все равно, сканеры стоят.

— Стоят-то стоят, да только, если охране на лапу дать, он и «сломаться» может. — Широко улыбнулась Элеум. — Как, по-твоему, в Хаб всякая дрянь попадает? А так идя неплохая. Ты как, Пью, согласен?

— Идите вы в задницу, — расслабленно отмахнулся, перехватывая винтовку стрелок. — Все так все. Вон наш билетик счастливый едет.

И действительно, по раскисшей под дождем дороге мерно перемалывая копытами грязь, рысил высокий, метра два в холке, широкогрудый, покрытый попоной тяжеловоз, тянущий за собой длинную, слегка кособокую, сбитую из небрежно ошкуренных досок, увязающую в холодной жиже почти по ступицы почему-то деревянных колес телегу с высокими бортами. На облучке сидели две почти одинаковые укрытые плащ-палатками фигуры. Один из возниц держал в руках вожжи, второй баюкал на коленях архаичного вида двустволку десятого калибра.

— Черт, — сплюнул под ноги Пью. — Двое… Ладно, я охранника снимаю, а ты возницу, только постарайся лошадку не напугать. У этой породы дури столько, что, если взбрыкнет, телегу перевернет, как пить дать. Обратно ставить умаемся.

— Да погоди ты, — рассерженно зашипела Элеум. — Тебе лишь бы кого-нибудь прибить. Попробую с ними поговорить, трупов всегда наделать успеем.

— Ну, смотри, — хмыкнул стрелок, — твоя задница…

— Умник не будет у ворот ждать, — неожиданно подал голос серокожий. — Умник пойдет вход в город под землей искать. Найдет — даст сигнал. Белый дым. Людишка в город подумать, гореть что-то, проверять не ходить. Невидимый смерть боятся сильно[39]. Умник не боится. Вы понять: белый дым — подземный нора дверца. — Закончив фразу, мутант, казалось бы, мгновенно потеряв всякий интерес к путешественникам, совершенно бесшумно пересек скрывающийся за кустарником небольшой овраг и, буквально, растворился в подлеске.

— Вот, ыть, — покрутил головой толстяк.

— Ага… следопыт, мать его. Не хотела бы я с ним в лесу схлестнуться. — Протянула проводившая задумчивым взглядом серокожего Элеум и, поднимая сияющий хромом револьвер, вышла на дорогу…

* * *

— Ну и перепугали вы нас, господа-товарищи. — Помотал из стороны в сторону куцей бороденкой отрекомендовавшийся Щуром мужичек. — Я уж, думал, все, конец мне. Чуть полные штаны не навалил. А вы чего, из Сити что ли беженцы?

— Типа того, — не стала спорить удобно устроившаяся на копне душистого сена девушка и, переломив стволы отобранного у фермеров архаичного вида ружья-вертикалки, принялась задумчиво катать по ладони картонные гильзы. — Надо же, клееные… а откуда такая древность?

— Не древность, а самое что ни на есть новье, в Рыкачке полгода как делать начали, — буркнул второй, чем-то неуловимо похожий на Щура, мужик и, прислонившись к деревянному борту, принялся баюкать примотанную к палке руку. — Обязательно было мне клешню ломать?

— А тебе обязательно в меня стрелять было? — Ответила вопросом на вопрос девушка. И ткнув пальцем в иссеченную снопом картечи макушку лежащего у ее ног шлема, вернулась к рассматриванию зарядов. — Хорошая у тебя реакция, сладенький. Воевать приходилось?

— Нет, но пострелять довелось. — Скривился, будто отпил здоровенный глоток хинного настоя, мужичок.

— Талант, значит? — Насмешливо фыркнула разглядывающая что-то на шее крестьянина Ллойс. — Тогда поздравляю.

— Спасибо, — злобно буркнул в ответ фермер и снова поморщился.

— Паука сведи, талантливый ты мой. — Безразлично проворчала девушка. — Каракуты, конечно, банда была мелкая, но начудить вы успели неплохо. Могут и припомнить…

— Глазастая, — проворчал бывший рейдер, поспешно поправляя слегка сползший шейный платок здоровой рукой. — Нет уже Каракутов, были да все вышли.

— Да я знаю, — пожала плечами наемница. — Просто так сказала…

Скрипнув напоследок рессорами, телега, содрогнувшись всем корпусом, преодолела, наконец, залитую водой ямку и, раскачиваясь словно палуба корабля, покатила дальше.

— Ты, братка Эйк, не злись, — рассмеялся Щур. — Тебе повезло еще, что пулю в ответку не словил. А ведь мог.

— Мог, — покосилась сначала на меланхолично пережевывающего извлеченный из реквизированного у возницы мешка бутерброд с салом Пью, а потом на скорчившегося в углу телеги, казалось, полностью погрузившегося в себя скриптора, Ллойс. — Действительно повезло.

— Вот и я о том, братец. Говорил, ведь, тебе, не пали во что попало, а ты — волколаки, волколаки…

— Откуда? Здесь, вроде бы, отродясь ничего не водилось? — Неподдельно удивился оторвавшийся от еды стрелок.

— Не водилось, — с неподдельной горестью кивнул Щур, — а сейчас завелось. Уже два обоза за этот сезон на дороге находят. По частям. Фрагментарно, так сказать.

— А что сразу волколаки— то? Может, собаки обыкновенные, — отобрав у снайпера мешок, Элеум, довольно оскалившись, вытащила из него еще несколько бережно завернутых в грубое небеленое полотно бутербродов и наполненную чем-то белесо-мутным бутыль. Сунув прикрытый полосками душистого сала хлеб скриптору, Ллойс, проигнорировав завистливый взгляд толстяка, выдернула пробку, принюхалась и присосалась к бутылке. — Хорошо, зараза!..

— Ржаной, сами гоним. Чистый, как слеза. — Почему-то засмущался возница.

— Да не собаки это, — раздраженно сплюнул в грязь Эйк. — Псы бы и костей не оставили. А тут трупы и не тронуты почти. Только лица обглодали да ливер выели.

— Точно, — поддержал брата Щур. — Оба раза одна и та же картина. Лежит, значит, лошадка дохлая, брюхо вспорото, кишки наружу шагов на десять раскиданы… Рядом фургон весь кровищей угваздан, тент в клочья, гильзы россыпью. А в фургоне люди безголовые. Черепушки до кости ободраны, а брюшины вскрыты…

— А товар? — Заинтересованно прищурилась девушка.

— Не поверишь — весь на месте, — буркнул, опередив словоохотливого брата, Эйк. — Мы тоже поначалу подумали, что это банда залетная на дороге села. Даже стрелков звали.

— И что? — Хмыкнул, облизывая пальцы, Пью.

— И все, — развел руками фермер. — Походили, покрутились и сказали, мол, что следов человечьих вокруг нет, а со зверьем, мол, за такие гроши сами разбирайтесь.

— В таком деле жадничать — себя не уважать, — наставительно проворчала Элеум и, снова сделав большой глоток из бутылки, блаженно зажмурившись, откинулась на борт, подставляя лицо под холодные капли. — Странные, все же, вы ребята. Самогон домашний. Хлеб из печи свежий. Гильзы из картона… раз десять переснаряженные. Даже колеса к тарантайке своей нормальные не приспособили. Хаб, ведь, в двух шагах.

— Город-то, может, и близко, да только нам до него дела нет. — Нахмурился фермер. — Если бы не соль да капсюли, мы бы в него вообще ни ногой.

— А чего это? — Искренне удивился снайпер.

— А ничего, просто вся погань от городов пошла. — Неожиданно воинственно дернул бороденкой, Щур. — Не было бы городов, не было бы тактики, радиации и прочего… добра. Мутантов бы этих поганых не было. Банд людоедских. Рекрутеров, что молодежь обещанием легкой жизни сманивают. Шалав городских с их болячками. Города — это рассадники порока и заразы, а значит конец у них один. Вон в Сити как все повернулось. К нам давеча в деревню целая толпа таких, как вы, привалила. Беженцы, мать его…

— Ну и что? Приняли? — Выщелкнув из пачки сигарету, Элеум, немного покопавшись, извлекла из кармана зажигалку, прикурила, и прикрыв глаза, выдохнула перед собой облачко горького дыма.

— Что, что… а ничего… — отвел глаза, видимо, уже пожалевший, что поднял скользкую тему, фермер. — У нас не богадельня столько лишних ртов кормить. Да и зараза…

— Прогнали, значит. — Хмыкнул Пью.

— Прогнали, — тихо подтвердил, пряча глаза возница.

— Так прогнали, что за капсюлями теперь в Хаб ехать надо. — Щелчком отправив в сторону обочины окурок, девушка развернулась к Щуру. — Много, наверное, народу завалили? Бабы, детишки там малые…

— А тебе-то какое дело? Кто ты такая, чтоб нам морали читать? Лучше, по-твоему, было чуму в село пустить? — Окрысился Эйк. — Да что ты понимаешь? Ты, погань городская. Наемница, тля. Вольный стрелок. Небось, только и умеешь задом крутить, водку в кабаке жрать да башки расколачивать. Что ты понять-то можешь. Знаю я таких. Я в банду пошел, чтобы детишек с голоду помирающих прокормить, защиту дать, кровью на корку хлеба заработать. А у вас, стрелков, кроме своей шкуры ничего дороже и нет. Стервятники, тля, чужой смертью живете, на горестях людских пируете. Вот ты кого-нибудь любила? Кого-нибудь защищала, не за деньги, а потому что по-другому не можешь?!

— А ты, репоед, чем лучше?! Святой, тля?! Ах, я разбойником, конечно, был, но чтоб деток малых накормить?! А сколько ты деток на большаке без родни оставил? Сколько баб снасильничал, а мужиков на собственных кишках по деревьям развесил? Знаю я ваши художества. В том отряде я была, что вас, гнид, давила! — Смазанным движением метнувшись к успевшему только крякнуть фермеру, Ллойс грубо дернула его за воротник и повалила на дно телеги. В руках девушки блеснуло острие ножа. — Помнишь, что у вас на лежке вашей лесной было, в самой глубокой землянке, а? Те девки у вас больше двух лет под землей сидели. А вы их выпускали только, чтобы поглумиться. Знаешь, что они со своими детьми, от вас уродов рожденных, делали?! Собственными руками душили, только чтобы вам они не достались!! Ах, банды нет, я раскаялся!! День и ночь в земле ковыряюсь, хлебушек на продажу ращу! Скажи еще, что молочко и мясо парное на торг везешь. У тебя вон, — отпустив заскулившего от страха Эйка, Ллойс, вскочив на ноги, пинком отбросила в сторону копну сена и ткнула носком ботинка в плотно набитый холщовый мешок. — Вся телега маковой соломкой провоняла. А там жареха. Фермер хренов. Хлебушек он для детишек растит… — ткнув в сторону двух погромыхивающих о дно телеги алюминиевых бидонов так и не спрятанным ножом, Ллойс, неожиданно успокоившись, снова рухнула в копну сена и присосалась к бутылке.

— Не обращай внимания, Эйк. — Хмыкнул, поглубже натягивая капюшон своего плаща, стрелок. — Дохлая — у нас девушка импульсивная, но отходчивая. Да и обидно ей.

— Обидно? — Опешил судорожно глотающий воздух фермер.

— Ну, конечно, обидно. — С улыбкой пояснил Пью. — Вот она сколько людей за жизнь свою по заказу убила? Вряд ли больше полусотни. А вы ее кровопийцей считаете. Обвиняете в том, что ей человека жизни лишить, как два пальца высморкать. Думаешь, что она изверг и убийца? Это ты настоящих извергов не видел. Другой бы на большаке вас увидев, по пули в голову прописал и все… — Задумчиво почесав подбородок, снайпер ласково похлопал ладонью по цевью винтовки и продолжил. — А сами-то сколько своей дрянью народу потравили? Сколько семей разрушили? Да и беженцев вот постреляли. А зачем?

— А что, надо было заразу себе на порог пустить? — Возмутился Эйк.

— Значит, заразы боялись. — Фыркнул снайпер. — Так боялись, что, видимо, всем селом мозги потеряли. Это Черная сыпь. Больные бы до вас не дошли. До Сити две недели ходу, а вирус из боевых. Два дня инкубационного периода, а потом за сутки человека сжирает. А здоровые. Им есть, что терять. Отпугнули бы и все. Но, ведь, вас в селе убийцами не считают. Наоборот, вы герои, что поселок свой от заразы спасли. Слава, Почет, девки румяные. Вот и обидно. Тем более, Нежить у нас из принципиальных. На головы контракты почти не берет. Детей не обижает. Тоже, почти. Поймает, разве что, мальчика посимпатичней да затрахает до полусмерти. — Перехватив удивленный взгляд деревенских, — снайпер ткнул пальцем в сторону клевавшего носом Райка. — Вот как его, например…

Просвистев в воздухе, в борт телеги с громким стуком воткнулся насквозь пробивший толстую, мореную доску тяжелый, выточенный из грубо обточенного гаечного ключа, нож.

— Неплохой бросок, — наблюдая, как Пью с руганью пытается унять кровь из рассеченного уха, прокомментировал Ыть.

— В задницу, такие броски, — хмыкнула девушка и, в несколько глотков опустошив бутылку самогона, запустила ее в кусты. — Я ему в глотку метила.

* * *

— Учителя, конечно, говорили, что у Хаба стена мощная, но это… Как?.. — Заворожено прошептал Райк. — Это… Это… Невозможно…

— Ну, почему, — пожала плечами девушка, — как видишь, очень даже возможно. Немного труда, немного упорства, гипсовые шахты, карьер, работающий завод по производству железобетонных конструкций, огромная куча металлолома и строительной техники под боком, пара десятков лет плюс желание выжить и вот… Любуйся, только башкой так не верти — шея отвалится.

Стена окружающая Хаб, действительно, поражала. Циклопическое, взмывающее, казалось, до самых облаков сооружение не было той разномастной грудой обломков, так и не защитившей жителей Сити. Стена города казалась больше похожей на природное сооружение, лестница сложенных из гигантских железобетонных блоков террас, поверху каждой из которых шел ряд капониров и дотов, она казалась действительно неприступной. Глядя на все эти автоматические пушки, пулеметы, зенитные комплексы, Райк все более отчетливо понимал слова Ллойс о том, что Легион попытался проглотить слишком большой кусок. Мощь города, позволяющего себе подобные укрепления, завораживала и подавляла.

— А зачем вентиляторы? — Несмело прошептал он, заметив на гребне стены странные конструкции.

— В городе больше пятидесяти тысяч населения, — с усмешкой пояснил Пью. — Всем противогазы не наделаешь, да и не помогают противогазы от некоторых БОВов[40] — там на кожу попадания достаточно…

— И что? — Не понял скриптор.

— Да пару лет назад, сюда Операторы пришли. Думали город данью обложить, — стряхивая с ирокеза капли дождя и нахлобучивая на голову шлем, проворчала Элеум. — Сам знаешь. Операторы, ребята упакованные, не хуже ваших, пожалуй, будут.

— Неправда, — вскинулся, было, подросток, но неожиданно махнул рукой и откинулся обратно на борт телеги. — А вообще ты, наверное, права. Они, ведь, как нас учили: из охранных служб корпораций пошли. А там техники полно было…

— Причем такой, о какой армейские даже мечтать не могли. Только в сладких снах видели. — Рассмеялся стрелок. — Охранные структуры корпораций — это, ведь, самые настоящие частные армии, только вот на финансировании там не экономили…

Скриптор медленно кивнул. Если верить сохранившимся учебникам новейшей истории, на финансировании и подготовке служб безопасности действительно не экономили. То, что солдаты спецподразделений получали в единичных экземплярах, да и то только к концу войны, когда на испытания, комиссии и приемки стали смотреть сквозь пальцы, у безопасников давно уже считалось устаревшим. Что уж говорить про уровень подготовки. Корпорации, фактически и спровоцировавшие конец света, не зарабатывали деньги. Они их делали. Создавали, буквально, из ничего, контролируя финансовые потоки, формируя и определяя большинство основных течений бурного моря «свободного» рынка, а поэтому могли позволить себе самый жестокий и эффективный отбор. Отбор, который мог пройти только один из сотни профессиональных вояк. С другой стороны, если верить довольно многочисленным источникам, то даже рядовой сотрудник охраны, проработавший на корпорацию хотя бы год, мог считать себя обеспеченным на всю оставшуюся жизнь, так что, в желающих недостатка не было. Что уж говорить о том, какой набор бланков нанокультур получал каждый боевик, агент и даже сторож на складе.

Корпорации знали о войне задолго до ее начала. И они к ней готовились. Создавали собственные учебные центры и базы. Рыли бункеры и убежища, закупали технику, нанимали специалистов, скупали материалы, мощности, патенты и «мозги» но… все равно, оказались не готовы. Разожженное ими ядерное пламя оказалось слишком горячим, слишком своенравным… Построить новые Империи на пепелище старых не удалось. Когда начали падать бомбы, плотина цивилизованности рухнула, сметая все на своем пути грязным людским потоком. Целая когорта директоров, руководителей, начальников и управленцев оказалась ненужной. Она лишь сковывала, забирала ресурсы, ограничивала свободу, неожиданно свалившуюся на голову вооруженных до зубов профессионалов, людей в новых реалиях мира действительно полезных и обладающих самым важным в изменившихся обстоятельствах умением — способностью выживать. Контроль денег ослаб. Вернее, он исчез. Что значат разноцветные бумажки и цифры на экране банковского терминала в мире, где наивысшую ценность имеет способность добывать пищу? Где умение вырастить на отравленной земле урожай или отнять его силой оружия намного более полезно и применимо, чем знание подводных камней рынка акций. Хозяева мира были разорваны собственными цепными псами. Не всегда и не везде попадались среди акул бизнеса, особенно молодых, и акулы иного рода, но, так или иначе корпорации перестали существовать, а на их обломках ядовитой лозой взошла новая нива. Одна из сильнейших банд Пустошей — Операторы. Вооруженные высокотехнологичным оружием, накачанные десятками новейших боевых нанокультур, сумевшие сохранить жесточайшую внутреннюю иерархию, тактику и ухватки довоенных спецподразделений головорезы. Возможно, реши Операторы начать экспансию, они смогли бы подмять под себя и остальные крупные банды, но элита почему-то решила довольствоваться небольшим клочком земли в предгорьях к юго-западу от Сити. Что там происходило, никто не знал, но слухи ходили самые невероятные. Говорили о полностью автоматизированных заводах, огромных подземных хранилищах, мало чем уступающим складам государственного резерва.

Шепотом рассказывали о секретных лабораториях, где потомки ученых, продолжая работать над довоенными проектами, пытаются создать новые тела для одряхлевших иерархов банды. О спрятанных глубоко в подземных шахтах ракетах, способных перебросить десантные капсулы даже на соседние материки, о кипящих, постоянно облучаемых чанах с боевыми вирусами. О невероятных, спрятанных в толще земли гидропонических фермах, способных прокормить целые города. О медленно, но верно растущей, непобедимой армии боевых роботов. Много чего болтали за кружкой пива, приходящие на базу Легиона торговцы и вернувшиеся с патруля молодые бойцы. С одной стороны, верилось во все это с большим трудом. Скорее всего, старшие скрипторы и проповедники были правы, говоря, что Операторы медленно, но верно вырождаются, просто-напросто задыхаясь без притока свежей крови. Ведь, для того, чтобы без последствий принять в себя достаточное количество боевых культур даже при условии наличия необходимой медицинской техники и специалистов-медиков, кандидат должен был обладать одной очень редкой в последние семь десятков лет особенностью. Чистотой генов. Не той «чистотой», на которую успокоительным зеленым цветом реагируют переносные биометрические сканеры, запрограммированные выявлять «среднестатистическую норму». А ту чистоту, что имеет человек, ни разу в жизни не столкнувшийся с дозой жесткого излучения, не пивший прошедшей через старый, чудом функционирующий нанофильтр, а то и просто отцеженной через горсть перемешанного с песком угля воды, не дышащий наполненными «остаточными фазами» распада боевых газов воздухом, никогда не употреблявший в пищу мутировавших растений и животных, не переболевший в детстве ставшими уже обыденными, но смертельными для любого родившегося раньше Черных лет, болячками. И даже если подобный человек находился, шанс на благополучный результат был далеко не стопроцентный. Как результат генного ценза, банда оказалась немногочисленной. Около полутора тысяч человек, не больше. Возможно, этим и объяснялось их относительное миролюбие и отсутствие экспансионистских наклонностей. С другой стороны, девять из десяти появившихся на рынке нанокультур, начиная от банальных медшотов, заканчивая редчайшей «Чешуей дракона» или «Саламандрой» проходили через руки Операторов. Оставшиеся десять процентов были либо сохранившимися довоенными образцами, либо поделками немногих независимых кустарей. А еще было доподлинно известно, что рейдеры готовы платить почти любые деньги за редкие штаммы и бланки. Возможно, Легиону даже удалось бы с ними договорится, и если не объединить усилия, то хотя бы сотрудничать, если бы не одно обстоятельство — беспрекословная жестокость Операторов. В отличие от извергов и каннибалов Стаи или фанатично поклоняющихся кибернетике Ржавых, Операторы не проводили акций устрашения, не совершали набегов за двуногой едой и «биоматериалом», не устраивали показательных казней и извращенных представлений. Операторы предпочитали действовать… прагматично. Быстро, профессионально и тихо. Перешедшие банде дорогу, помешавшие сделке, отказавшиеся подчиниться, будь то одиночка или целое селение, просто исчезали, уложенные снайперским выстрелом, вырезанные ночным десантом боевиков или сожженные точечным ракетным ударом.

Мысли о том, что поведение Легиона на самом деле мало чем отличается от политики рейдеров, а истинная причина враждебных отношений состоит не в религиозных или моральных противоречиях, а очень просто определяется наличием общей границы и желанием Легиона добраться до ресурсов Операторов, Райк старательно от себя отгонял. До последнего времени. Так или иначе вялотекущий конфликт продолжался уже лет шесть, а банда Операторов были той силой, не считаться с которой было просто невозможно. И тем более, удивительно было то, что рейдеры не смогли взять город. Хотя, глядя на все эти укрепления…

— Ну так вот, подтащили они тогда баллоны с какой-то химической дрянью прямо под стену, — отвлек Райка от мыслей голос девушки, — и сказали, типа, не будите дань платить, поставим баллоны на вышки, дождемся попутного ветра и распылим над городом.

— И что? — Заинтересовался рассказом Ыть. — Распылили?

— Распылили. Еще как, распылили. — Кивнул Пью. — Год потом вокруг трава не росла. Хорошо, что в Хабе угольные да гипсовые шахты есть, а промышленные вентиляторы, все равно, простаивали…

— А чего это вдруг? — Удивился толстяк. — Из города, ведь, почти весь бензин на пустоши идет. И уголь. Шахты, ведь, должны круглые сутки работать.

— Так они и работают. Просто… ну, кто электричество на вентиляцию зря жечь будет? — Пожала плечами Элеум. — Это до войны техника безопасности, трудовые нормы, и все дела. Хотя, я и не верю… А сейчас… На гипсе, болтали, работа начинается, как только взрывники шнуры скрутят. Да и на угле тоже. Зачем зря воздух гонять да целые сутки на проветривание тратить?..

— Так это же… — Нахмурился Ыть.

— Правильно понимаешь, сладенький. Это, примерно, как мясная ферма у тебя в Некрополе, — кивнула Ллойс, возящаяся с упорно не желающим опускаться плексигласовым забралом шлема. — Пара лет, и все. Антракоз, забитые углем и гипсом легкие, все дела… — Все же, справившись со шлемом, девушка несколько раз щелкнула прозрачным, способным выдержать прямое попадание пистолетной пули щитком, устало откинулась на копну сена. — А как ты хотел?

— Все равно, ыть, не пойму, — затряс головой толстяк, — у нас на ферме рабы, но там мозгов не надо, обезьяна справится, а в шахтах… там, ведь, крепеж, газ, проходки… там, ведь, спецы нужны… техника, опять же…

— Техника… Техника, конечно, есть, но, как я слышал, последнее время все больше ручками работают, — рассмеялся Пью. — А что касается рабов… В Хабе рабов мало. Не запрещено это, но… не одобряется. Потому вот я в Сити и поселился. Зато вот таких, как он. — Кивнул стрелок в сторону притихшего и внимательно прислушивающегося к разговору Щура, — полно. Пятьдесят серебряных в день. Хватит и на жилье, и на винишко с картами, и на девок. Если с головой дружишь, можешь на собственную ферму за год заработать. Или в бригадиры выбиться. А там, — стрелок изобразил в воздухе замысловатую фигуру, видимо, призванную описать открывающиеся перед бригадирами перспективы, — всё лучше, чем в окрестных селах мотыгой землю ковырять.

— Хм… — Поправив сползшее на кончик носа пенсне толстяк озадаченно почесал макушку.

— Город всю технику еще на подступах скупает, — пояснила Ллойс. — А потом общинам и поселкам по десятикратной цене продает. Все, конечно, не перекупишь, но и торговцы ценовую политику менять не спешат. Кто захочет с городским властями ссориться? Поэтому, у окрестных фермеров ни хрена и нет. Вон, — похлопала она по бортам телеги. — Видишь? Даже колеса деревянные. Резина-то дорогая, наверное. Зато самогон в стеклянных бутылках.

— Упыри городские… — прошипел, сменивший Щура на облучке Эйк. — Пользуетесь, сволочи, что сбежать нам некуда…

— Может и упыри, — кивнула головой девушка. — Да только не стрелки это начали и не городские власти. А вы, когда цены на продукты в голодный год задирать начали. Город-то выстоял. Свои теплицы поставил. Скотобазу завел. В людоедство ударился, но выстоял. А вот вы без бензина да электричества долго проживете? Или опять на дорогу пойдешь?

— В Сосновой жабе кузнец научился бензин из покрышек гнать. Так что… — неожиданно вмешавшийся в разговор Щур, видимо, подбирая слова, сделал небольшую паузу… — там теперь и генераторы есть, и теплицы с подогревом, даже землю мотоблоками пахать начали…

— Гы… Жаба… Сосновая… — Пьяновато хихикнула Элеум.

— Ну, Жаба и Жаба… Мало ли, как село назвали. — Пожал плечами Эйк. — А живут там не хуже городских.

— Ну-ну. Ты им это расскажи, — ткнул стрелок в сторону мимо телеги промчавшейся, двигающейся в направлении к виднеющимся на границе видимости развалин высоток вереницы автомобилей.

— Это Фиста люди. — Протянула, задумчиво провожая взглядом пропылившие мимо бронированные кары, девушка. — Кулак на бортах намалеван. Чего это они, интересно?

— Беженцев встречать, наверное, — криво усмехнулся Пью. — По свойски. Чувствую, добыча угля в ближайшее время сильно возрастет…

— А здесь что, стрелки что ли, распоряжаются? — Удивленно поглядел вслед удаляющейся технике Райк. — А мне говорили, что здесь администрация, почти как до войны…

— Есть здесь администрация, есть, никуда без этой гнили не деться. — Успокоил скриптора Снайпер. — И администрация, и ополчение, и управа, и околоток — всякой другой шушеры тоже полно, хоть, задом ешь. Просто, еще лет пятьдесят назад, как говорят, мэр города решил, что если здесь столько наемников тусуется, то не грех им за охрану платить начать. Все одно дешевле, чем свою армию содержать. С тех пор так и повелось. Стрелки стену да шахты охраняют, за периметром следят, в рейды ходят, а городские за порядок на улицах отвечают. Да и Операторы в последнее время в этом деле сильно помогать стали.

— Операторы? Хаб же отбился. Сам говорил. — Нахмурился скриптор.

— Хаб-то отбился, а вот когда пятому по счету за год мэру снайпер пулю в висок закатал, шестой решил, что с ними, лучше, дружить. Да и для бизнеса это полезно. Операторы, говорят, больше половины бензина скупают.

— А стрелки?

— А что стрелки? Плата за охрану не упала, и ладно. — Пожала плечами Элеум.

— А бензин-то, ыть, откуда? Угольные шахты — понятно, но из угля, ведь, гнать дорого. Склад ГСМ под городом, что ли? — Поинтересовался торговец.

— Да какой, на хрен, склад. Тут до войны кроме поселка вон там, — махнул в сторону давешних высоток снайпер, — да здоровенной автомобильной свалки ничего и не было, считай. Только угольные шахты заброшенные да гипсовый карьер. До недавнего времени я и дотумкать не мог, чего это сюда бомбу уронить решили, — покосился в сторону вертящего по сторонам головой Райка Пью. — Только теперь понятно стало. А бензин. Именно из угля его и гонят. До войны было, говорят, слишком дорого. А сейчас, в самый раз.

— И не побоялись рядом с воронкой город строить, — поежился толстяк.

— А чего бояться, сладенький? — Пожала плечами Элеум. — Бомба из новых чистая почти, да и лет прошло сколько. Так что, серьезный фон только в центре, а туда никто почти и не суется. Смысла просто нет.

— Подъезжаем. — Буркнул управляющий телегой Эйк.

— Тогда, как договорились. Мы — ваша охрана. Начнешь бузить, загною тебе пулю в крестец и попрыгаю на брюхе, а потом Дохлой тебя отдам. Видел? — Коснулся залепленного пластырем уха стрелок. — Ей меня, боевого товарища, можно сказать, брата по оружию, порезать, как два пальца, а уж тебя… Понял, борец за права угнетенного большинства? — Мерзко улыбнулся, как бы невзначай направляя ствол винтовки в спину Эйка, Пью. — И тебя это тоже касается. — Перевел взгляд водянистых глаз на опасливо втянувшего голову в плечи Щура стрелок.

— Да понял я, понял, что тут непонятного, — опасливо поежился столкнувшийся взглядом с демонстративно чистящей ногти давешним ножом Ллойс фермер, — и ты уж, братка, не подведи.

Эйк недовольно зашипел и чуть заметно кивнул.

— Даже не думай, сладенький. — Усмехнулась, покосившись в сторону раненного, наемница. — Может, ты нам и успеешь нагадить, но я, ведь, тебя первой достану. Будет быстро, но очень больно. Я умею. Ты лучше, о жене подумай, о детках. Если они у тебя, конечно, есть..

— Проведете в город, тогда двести, ыть, грамм серебра дам, — неожиданно продемонстрировал вытащенный из-за пазухи, висящий на кожаном шнурке пухлый мешочек, Торговец.

— Больно уж ты, Ыть, правильный в последнее время, — недовольно покачала головой Элеум. — Щедрый. У тебя даже глаза добрее стали.

— А что? — Потупился, поправив пенсне, толстяк. — Что, уже и по-людски пожить нельзя?.. А глаза у меня от папки, как маманя говорила, достались.

— Добрые. Прямо, как у собаки гадящей. — Закончила фразу наемница. — Райк, а ну, давай-ка сюда…

— Я не хочу… ты — тяжелая… — пробормотал скриптор и покраснел до корней волос.

— Потерпишь, — невозмутимо отрезала девушка, под общий хохот путешественников.

* * *

В копне сена было неудобно и душно, сухие стебли царапали кожу, вызывая неудержимое желание чихнуть, лезли в нос и за воротник, от мешков неприятно пахло пылью, старой пересохшей тканью и почему-то гнилью, а усевшаяся поверх наемница была действительно тяжелой. Горестно вздохнув, Райк, чуть пошевелил тут же начавшими затекать ногами, моментально заработав при этом от девушки чуть заметный, но довольно чувствительный пинок, еще раз вздохнул, и, осторожно повернув голову, приник к щели между досками борта. Дребезжа колесами и скрипя всеми соединениями, телега медленно въезжала в ощетинившийся стволами спаренных зенитных пушек предвратный туннель. Над входом, чуть покачиваясь, висела табличка, на которой яркой краской было написано:

«Добро пожаловать в Хаб! Вольный город для вольных людей. Не кидай, не воруй и не грабь. Если достал нож или пушку, знай — пули на тебя жалко, но у нас полно веревки, а в шахтах всегда нужны руки.»

Телега остановилась. Из скрытой в тенях проема железобетонной, больше похожей на дзот, будки вышел высокий мужчина в несвежей, покрытой потеками грязи военной форме. На груди мужика висел автомат с подствольным гранатометом. Думать, что случится, реши он им воспользоваться в узкой бетонной кишке, совершенно не хотелось.

— Что везем? — Осведомился он лениво.

— Известно что, — затараторил Щур. — Жареху на рынок. Сопливому сдам и обратно.

— А это кто такие? — Гладко выбритый подбородок охранника дернулся в сторону путешественников.

— Это… Так… охрана, — развел руками фермер. — Сами, ведь, знаете, что какая-то тварюга в лесу завелась — людей потрошит. Вот и нанял для безопасности.

— Нанял, говоришь. — Прищурился мужчина, внимательно вглядываясь то в лица наемников, то в тучную фигуру Ытя, то бросая взгляд на сломанную руку Эйка.

— Нанял, нанял. Или тебе знак показать? — Глухо пробурчала из-под забрала шлема, демонстративно похлопав по правому предплечью, Ллойс.

— Довела вас, видать, тварь, раз сразу три ствола с собой повезли, — не торопясь уступать дорогу, насмешливо протянул мужчина.

— Уважаемый, — раздался мощный бас толстяка. — У нас, ыть, машина сломалась. А эти люди нас не только подвезли, но и дали возможность немного заработать. Мы устали. Голодны. Прямо-таки с ног валимся. Лучше, подскажите, где здесь остановиться можно, поесть. С людьми поговорить… — Небольшой кожаный мешочек, описав крутую дугу, с сочным звяканьем упал точно в протянутую ладонь стражника. — Нам бы да темноты успеть…

— Беженцы что ли? Запрещенное что с собой есть? — Взвесив мешочек в руке, охранник, небрежно расстегнув один из подсумков разгрузки, спрятал поменявшее хозяина серебро.

— Только винт, сладенький. — Рассмеялась наемница.

Стрельнув по сторонам глазами, охранник быстро приблизился к повозке и вновь требовательно протянул руку. Его лицо оказалось прямо напротив щели, к которой припал глазами Райк. Похолодевшему от страха подростку даже на миг показалось, что он почувствовал исходящий от мужика запах застарелого перегара.

— Две дозы, — прошипел, судорожно облизав губы, охранник. — Две. Дозы.

— Без базара, братишка, — в поле зрения скриптора показалась рука Элеум, и в ладонь привратника упали две ярко-красные капсулы. — Оттянись, как следует, сладенький, за мое здоровье.

— Табличку на входе читали? — Облегченно вздохнул как-то сразу расслабившийся страж порядка. — Если не читали или читать не умеете, поясняю. В городе не воровать, не насиловать и не грабить. Будут терки — решаем все на кулаках. Кто железо первый достал — тот за все отвечать и будет. Ясно?

— Не первый раз замужем, — протянула наемница.

— То-то мне твоя рожа знакома, — скривился явно торопящийся избавиться от путешественников охранник. — Ладно. Проезжайте быстрей, пока командир не вернулся, — быстро пряча за спину сжатый кулак, махнул свободной рукой мужчина. — И это… Сканер сегодня не работает, поэтому завтра с утра… ай, ладно… — Покопавшись в кармане, стражник протянул путешественникам несколько хитро перфорированных картонных карточек. — С виду здоровы, так что держите. Это пропуска на два дня. Если больше гостить собираетесь, то в комендатуру надо будет зайти и там отметиться.

— Спасибо, служивый, — протянул Пью. — Хорошего дня.

— И вам того же, — бросил через плечо скрывающийся в проеме своей будки привратник.

Пересевший на правах старшего на место возницы Щур, чуть тряхнул вожжами и громко цокнул. Лошадка всхрапнула, скрипнули рессоры, и телега, грохоча по железобетонному полу, покатила к медленно поднимающемуся шлагбауму.

— Ну, вот, милый, добро пожаловать в Хаб, — запустив руку в стожок, наемница безошибочно нащупала ухо Райка и слегка его ущипнула.

Было больно, но почему-то совершенно не обидно.

* * *

Если честно, сам город скриптора особенно не впечатлил. Двух— и трехэтажные, жмущиеся друг к другу кое-где раскрашенные, но, в основном, уныло-серые бетонные коробки. Колодезные дворы. Кривые, запутанные, практически безлюдные по причине раннего часа улочки без указателей. Унылые прохожие, больше похожие не на рабочих, а на рыщущих в поисках очередной дозы наркоманов и вышедших в тираж проституток. Минут через пятнадцать разглядывания встречающихся на дороге лиц подросток начал крепко подозревать, что именно так оно и есть. И над всем этим всепроникающий тяжелый и едкий запах, от которого у Райка начала болеть голова. Единственное, что удивляло — это относительная чистота и почти полное отсутствие до смерти надоевшей скриптору за время путешествия дорожной пыли. Нет, асфальтированием и уборкой улиц никто, естественно, особенно не озаботился, да и кучи мусора встречались довольно регулярно, но дороги были щедро засыпаны гравием, а по их сторонам проложены, видимо, призванные изображать тротуары деревянные мостки.

— Когда дождь, все равно, по колено заливает, — пояснила перехватившая взгляд легионера наемница. — Когда город строили, о ливневых стоках забыли. Вот и настелили. Леса-то вокруг завались.

— Ну да, — поддержал наемницу Пью. — Один плюс от радиации. Лучше всяких удобрений будет. И деревья здоровенные, и помидорчики тут по три кило… и молочко… со стронцием.

— А я, все равно, в голову не возьму, чего, ыть, город строить, если кратер недалеко? — Почесал в затылке Толстяк. — Понимаю, Некрополь, там выхода не было. А здесь… Ну карьер, ну шахты — зачем в черте стен-то? Построились бы, ыть, на пару километров дальше — и шахты под боком, и все одно безопасней. Завод бы за стену вынесли — воняло бы поменьше. Это, ведь, сейчас здесь рентгена нет, а раньше, небось, нехило, ыть, так шарашило. Да и сами говорили, что здесь свалка металлолома была, а железо лучше всего дозу набирает. И держит долго.

— Набирает. — Задумчиво кивнул стрелок. — Еще как набирает. И фон, если по чести, здесь до сих пор высоковат. Не как в Свечении, конечно, но, все равно, раковых половина города. А с другой стороны — сам подумай. Кто же уголь без присмотра оставит? Тем более, если столько техники на ходу.

— Да брехня это все. Про свалку, про шахты заброшенные. — Вмешался в разговор, расслабившийся и даже начавший улыбаться после пересечения черты городских стен Щур. — Мне дед говорил, что здесь не свалка была, а склад техники на консервации. Вернее, не склад, а… — Фермер замялся, подбирая правильные слова. — В общем, сюда все, что списано, но ресурс не отработало, стаскивали. Вроде как, в боксах хранить уже нельзя. Продать тоже не получается, а машины до сих пор работают. Вот и ставили под брезент, типа, на всякий случай. А что до шахт, — возница запустил в бороду пятерню, долго копался в сальных жидких волосах, а потом вытащив оттуда нечто шевелящееся, придавил ногтями и щелчком раздраженно отбросил в сторону. — Не были эти шахты заброшены никогда. Дедуля рассказывал, что лет за пять до Черных дней работяг разогнали, но землю ковырять не прекратили. Навезли, значит, зеков откуда-то, техники разной и начали что-то копать. Что делали — непонятно, но охраны было полно. А потом уже и бомбы падать начали…

— А кто такие зеки? — Лениво поинтересовалась раскуривающая очередную сигарету Ллойс.

— Так пойманных бандитов до войны называли. — Пустился в объяснения, обрадованный возможностью блеснуть эрудицией Щур. — Это сейчас в Хабе за любой крупный косяк либо ошейник на шею да пожизненно в шахты, либо на виселицу, а раньше запирали народ в специальных домах на определенный срок. Изолировали, значит, от общества. Кормили их, поили да перевоспитывали. Это только перед войной их работать начали заставлять, а до этого ни-ни. Права человека называлось.

— Брехня, — сердито тряхнула ирокезом избавившаяся от шлема девушка. — По твоим словам выходит, что до войны можно было убивать, грабить, насиловать, а тебе за это крышу над головой да халявную кормежку? И ни голодом не морят, ни ежедневных побоев, ни отрубания рук да ног, ни постепенной разборки на органы, ни даже труда до упаду. Херня какая-то получается.

— Может и так. — Пожал плечами Щур. — Да только дед мне часто повторял, что рабов до войны не было.

— Врал, твой дед, как сивый мерин. — Упрямо нахмурилась девушка. — Рабы всегда были.

— Он правду говорит. — Подал голос, вытаскивающий из волос последние травинки, скриптор. — Я в книгах читал. Преступников запирали в отдельных комнатах, кормили, поили, разрешали иногда с родными видиться, видео каждый день крутили, в библиотеки пускали. Больных лечили. Бесплатные лекарства, операции и все такое. Тех, кто читать и писать не умел, в школы отправляли. Тех, кто профессией не владел, тоже обучали. Если они хотели. На работы определяли только добровольно. Медицинские опыты тоже только по добровольному согласию. А когда срок выходить приходил, работу подыскивали, да жилье. Мне тогда это все тоже странным показалось.

— Дерьмо собачье, — поморщилась Ллойс и раздраженно отбросила в сторону сигарету. — Понятно теперь, отчего наши предки этот мир просрали. Режь, грабь жги, а тебя за это в школу? Честной работе учить? Кормежка бесплатная? — На мгновение Райку показалось, что глаза девушки предательски блеснули.

— Да уж, предки у нас странные были, — согласно кивнул Пью и ткнул в сторону одного из отходящих вбок от улицы глухих переулков. — Туда рули.

— А чего это? — Забеспокоился Щур.

— Рули, рули. — Поддержала стрелка Элеум. — Рассчитаемся и разойдемся.

— Помоги… — стрельнув по сторонам глазами, видимо, в поисках охраны, открыл было рот, Эйк, но тут же скорчился на дне телеги, зажимая руками пах.

Возможно, фермер и хотел бы закричать уже от боли, но его рот плотно залепила узкая, но сильная ладонь наемницы. В грудь фермера уперся, выдавливая из легких последние капли воздуха и напрочь лишая его возможности двигаться массивный наколенник, а горло царапал кончик ножа, так что, бедняге только и оставалось мычать и пучить налившиеся кровью глаза.

— Ну и до чего же ты, сладенький, недоверчивый. — Покачала головой девушка. — Никто вас убивать не собирается. Вот видишь? — Убрав нож за пояс, Элеум достала из-за пазухи изрядно отощавший пластиковый пакет с таблетками и потрясла им перед носом фермера. — Рассчитаемся по курсу. Сколько Ыть вам обещал — двести грамм? Десять пилюль, значит…

С озабоченностью глядя на происходящее в телеге, Щур тяжело вздохнул и направил свою повозку в указанный переулок.

— Да я бы, ыть, и серебром отдал. — Пожал плечами толстяк.

— Прибереги, пригодится. — Бросила через плечо девушка и снова повернулась к фермеру. — Ну что, успокоился? — Спросила она у переставшего извиваться под ней Эйка и, дождавшись утвердительного кивка, убрав руку, отвалилась в сторону.

— Сука. — Задушено прохрипел крестьянин и, быстро отвернувшись, перевесился через борт.

— Эта, я вот что. Вы, конечно, по всему видать, люди честные, правильные, обиды у нас на вас нет. Наша вина, что палить начали, но… ежели винтом платить хотите, то это, может, пилюли четыре накинете, а? — Наблюдая, как отплевывается пошедшей носом желчью Эйк, опасливо поинтересовался Щур. — Нам, ведь, еще его на серебро менять… Сами знаете. Вся синтетическая дурь в городе дополнительным налогом облагается..

— Так налог, вроде, одна пятая? — Удивленно вскинула бровь Элеум. — Да и количество у вас не то, чтобы о чем-то беспокоиться. Если прихватят, скажете: для себя держали.

— Так-то оно так, — согласно кивнул фермер, — но все же, неохота пальцев, случись чего, лишаться. А четырнадцать — для морального, так сказать, удовлетворения. За болтанку, так сказать, что ты братцу моему устроила. У него дома жена молодая, а он, небось, теперь без обезболивающего неделю даже ходить не сможет.

— Ну, ладно, — кинув быстрый взгляд на продолжавшего с несчастным видом избавляться от остатков завтрака земледельца, после некоторых колебаний согласилась девушка. — Держи. — И быстро отсчитав требуемое количество пилюль, ссыпала их в протянутую мозолистую ладонь Щура.

— Вот и ладненько… — Расплылся в широкой улыбке наркоторговец от сохи. — Ну что, господа-товарищи, прощаться, значит, будем…

— Ага, — кивнул с мерзкой ухмылочкой наблюдающий за разыгравшейся перед ним сценой Пью. — Будем. — Раздалось два приглушенных хлопка, головы крестьян брызнули фонтанами крови, а обмякшие тела повалились на землю.

— Какого… — выпучил глаза грузно слезающий с повозки Ыть.

— Эти гаврики нас бы минут через пять городской управе сдали. — Пояснил, пряча за пазуху пистолет, снайпер. — Так надежней. Да и лошадку можно на рынке сдать.

— Хрен ты свой сдашь, а не лошадку. — Раздраженно прошипела, расстроено оглядывая забрызганный кровью рукав бронежилета, Элеум. — Ты на репоеда похож не больше, чем я на монашку.

— Это, да — разочарованно протянул охотник за головами. — Не подумал. Ну и ладно. Все равно, их грохнуть надо было.

— Да на хрена? — Раздраженно дернула подбородком Ллойс. — Я бы их прямо здесь по дозе прожевать заставила. Ну и кто бы им в какашку обдолбанным поверил? Да и не дошли бы они до управы, лежали бы здесь, слюни пускали. Винт-то чистый, не бодяженный, к тому времени, как их отпустило бы, нас уже давно и в городе бы не было.

— Все равно, так надежнее, — покачал головой стрелок.

— Тогда какого хрена ты ждал, что я с ними расплачусь? — Тяжело вздохнула девушка. — Кайф рассыпал, всю одежду мне забрызгал. Хочешь, чтобы я теперь дурь из грязи выковыривала да трупаки их шмонала?

— Хочешь — мародерь, хочешь — нет, дело твое, — пожал плечами Пью. — Просто проверял одну свою догадку…

— Это какую? — Поинтересовался с задумчивым видом разглядывающий трупы Ыть.

— Размякла ты, Фурия. Поплыла. Хватку потеряла. Если то, что про тебя слышал, хоть на половину правда, то тебе человека замочить было, как сморкнуться. А сейчас… Знаешь, ведь, что я прав, а, все равно, в благородство играть пытаешься. Все вот из-за него. — Широко осклабившись, ткнул пальцем в сторону подростка стрелок. — Всегда говорил — от амуров этих никакой пользы, кроме вреда, не бывает. Особенно у баб.

Ллойс зло сплюнула, но промолчала. Никак не отреагировавший на выпад старого наемника Райк принялся сосредоточенно счищать с нагрудной пластины бронежилета потеки выплеснувшихся ему на одежду мозгов.

— Ну, что, пошли что ли? — Тяжело вздохнула Элеум. — Нам бы поторопиться теперь, пока этих не нашли.

— Не найдут, — усмехнулся, кивнув в сторону контуров скрытого в густой тени здоровенного, пахнущего тухлыми овощами контейнера, Пью. В зловонном мраке что-то шевелилось и попискивало. — Кинем в помойку, а там крысы за пару часов разберутся.

* * *

— Куда пойдем? В «Ганфайтер»? — Обратилась к снайперу Ллойс, как только путешественники отошли от переулка.

— Нет, — покачал головой стрелок. — Дорого там. Может, к Ходженсу? У него снаряга хорошая.

— Не, меня туда не пустят. — Поджала губы девушка.

— Накосячила, что ли? — Заухмылялся во все тридцать два зуба Пью.

— Этот урод мне скидку предложил, за… ну… сам понимаешь… — Покосившись глазами на шагающего рядом скриптора, наемница глубоко вздохнула. — В общем, повздорили мы тогда немного. Он за нож схватился, а я расслабленная слегка была. Только из рейда. Меня «Ледяная грань» еще не отпустила. Так что, я тогда немного… переусердствовала.

— Значит, это из-за тебя у него теперь руки нет, киберглаз и челюсть вставная, — хихикнул снайпер.

— Типа того. — Немного стушевалась Ллойс.

— Тогда давай в «Стилягу». — Причмокнув, проводил взглядом обогнавшую путешественников, куда-то спешащую фигуристую девицу стрелок.

— Ты бы еще а «Аэрбол» позвал, — Элеум, видимо, оценив призванный не столько скрывать, сколько демонстрировать особенности анатомии наряд девушки, покосилась в сторону шагающего по правую руку от нее, тоже засмотревшегося на девицу скриптора, раздраженно цыкнула зубом, недовольно поморщилась и опять натянула на голову шлем.

— Ну и куда предлагаешь? — Задумчиво почесал подбородок Пью. — В «Большой калибр» что ли?

— Ну, можно еще в «Охотника» сходить, — задумчиво потеребив подборочный ремень, протянула наемница. — Или в «Грабь — убивай».

— Ага, будем мы еще ради пары тряпок да пригоршни патронов на другой конец города переться, — фыркнул снайпер. — Ты, вроде, как торопилась.

— Я хозяина не знаю. — Немного замялась девушка. — Слышала только, что он скользкий. И грязные делишки, вроде как, проворачивает.

— Ну и ищи чистого да шершавого, — захохотал над собственной шуткой Пью. — Я его тоже не знаю. Но все, кто у него закупался, говорили, что товар у него первый сорт.

— Посмотрим, — сердито поджав губы, наемница снова покосилась в сторону продолжающего глазеть на обогнавшую их девицу Райка и тяжело вздохнула.

* * *

Лавка встретила путешественников мелодичным звяканьем закрепленного над дверью колокольчика, приятной прохладой, полумраком, всепроникающим, забившим даже городскую бензиновую вонь, запахом ружейной смазки и полупустыми полками. В поставленном в дальний угол массивном кресле с подранной обивкой скучающе развалился держащий в руках потрепанную выгоревшую до желтизны брошюру крепкий усатый дядек в легком «гражданском» бронежилете. На поясе мужика висел АПБ[41]. За стойкой лениво перебирал патроны молодой худощавый мужчина с холеным, но слегка хищным, вызывающим ассоциации с грызунами лицом. Тонкие, ухоженные пальцы торговца ловко сортировали боеприпасы на четыре неравные кучки. При виде покупателей мужчина прекратил свое занятие и, оценив взглядом новоприбывших, чуть подался вперед. Лицо оружейника растянулось в широкой улыбке.

— Доброе утро. Чем могу помочь? — Поинтересовался он, в очередной раз внимательно разглядывая винтовку снайпера. Взгляд торговца останавливался то на автомате Райка, то на висящем на поясе у Ллойс монструозном револьвере. — Есть 458 Lott с латунной пулей, экспансивки имеются, бронебойно-зажигательные с белым фосфором. Триста восьмые для молодого человека тоже в любой комплектации найдутся. Есть даже эксклюзив: бронебойные с урановым сердечником. Для вас, уважаемый, — хозяин лавки кинул взгляд в сторону винтовки стрелка и разулыбался так широко, что стал похож на оборжавшегося сметаной кота, — 20х82 подобрать сможем, кумулятивные, разрывные. Любую броню, как бумагу порвет, продырявит. Если хотите, есть датчики излучения, ночники, разгрузки и сбруи на любой вкус. Ботиночки для дамы подобрать могу.

— Четыре защитных комплекта нужно. — Прервал словоизлияние торговца Пью. — Пару магазинов для АПБ. Три рожка триста восьмых.

— А мне четыреста пятьдесят восьмых штук пятьдесят и что-нибудь… — Повернувшись боком, Элеум приподняла руку продемонстрировав кое-как сшитые лохмотья изорванного бронекомбинезона. — А еще кобуру нормальную, монокуляр, быстрозарядники… и ботинки новые тоже посмотрю.

— Сей момент. — Не переставая улыбаться, торговец молнией скрылся в подсобке.

— Ты бы не разгонялась, лапочка, — осуждающе цокнул языком Пью. — У нас серебра на всех грамм семьсот. На основное бы хватило…

— У нас винта тысяч на пять. — Отмахнулась от снайпера Элеум. — Сторгуемся как-нибудь.

Вернулся хозяин лавки быстро. Сначала выложил на стол три одинаковых, объемистых, едко пахнущих резиной и пластиком свертка, рядом положил еще один, объемный и несуразный, увенчанный огромным «полужестким» шлемом.

— Защитные комплекты, — пояснил, слегка прихлопнув ладонью по полированному дереву стойки, оружейник. — Три стандартных, для ликвидации взрывов на атомных станций делали. И один боевой. Трехслойный, с блоком наногеля, на случай прорывов.

— А чего, стандартных больше нет, что ли? — Неподдельно удивился Пью.

— Есть, конечно, — пожал плечами и обезоруживающе развел руками оружейник, — товар ходовой, актуальный. Но на вашего друга они просто не налезут.

— А этот, — сняв, наконец, свой шлем и зажав его под мышкой, Элеум с сомнением ткнула пальцем в невнятной расцветки пластик, — в пору что ли будет? Или его не на человека делали?

— Его, милая девушка, на всех делали: и на человека, и на человека в тяжелом бронежилете, типа вашего, и на генетически модифицированного солдата, серокожего, то есть… — наставительно поднял палец продавец, — он вашему другу даже великоват будет.

— Вот, ыть… — Смутился толстяк.

— А, на хрена, серокожим защитная одежда? — Озадаченно нахмурилась Ллойс. — Они, ведь, радиации и отравляющих веществ почти не боятся.

— Не знаю, если честно. — Озадаченно почесал кончик носа торговец. — Не задумывался даже. Наверное, на всякий случай делали… Да вы берите, не думайте… Я гнильем не торгую.

— Дорого? — Осведомился, взвешивая на ладони один из свертков, Пью.

— Вам, как первым за сегодняшний день покупателям, скидка. — Снова разулыбался во все тридцать два зуба хозяин лавки. И, нырнув под прилавок, принялся вываливать на него целый ворох снаряжения. — Так, посмотрим… Патроны, комплекты защиты, бронекомбез новый, монокуляры — к сожалению, у меня только четырехкратные, зато с просветлением и встроенным тепловизором. Размеры, размеры, размеры, ага… вот они, ботиночки. — Водрузив на стол пару тяжелых даже на вид ботинок с окованными стальными пластинами носами продавец заговорщически подмигнул Элеум. — Первый сорт копытца. Хочешь, по гвоздям бегай, хочешь — в кислоте мой. Тяжеловаты, правда, зато внутри умные стелечки стоят. Ножка уставать не будет. А кобура… кобуру я вам в подарок дам. Расшитую, со стразами. Не могу я такую красивую женщину от себя без подарка отпустить.

— Так сколько? — Повторил вопрос снайпер.

— Ну… — на мгновение задумался оружейник. — Все вместе за шесть отдам.

— Ты чего, приятель, накурился что ли? — Вопросительно вскинула брови наемница. — Да это барахло и трех тысяч не стоит.

— Девушка милая, вы прямо мое сердце разбиваете, — картинно приложив руки к груди, хозяин лавки разочарованно покачал головой. — Такая красивая дама и такие страшные обвинения. Я, покорившись вашей красоте, скинул вам почти тысячу, а вы… — Разочарованно цокнув, торговец принялся неторопливо убирать товар обратно.

— Как Сити разбомбили, так цены сразу почти вдвое скакнули. — Неожиданно подал голос усатый, видимо, выполняющий функции охранника магазина. — С поставками проблемы. А спрос наоборот растет. Берите. Завтра будет еще дороже.

— Бронекомбинезон сколько? — Пощупала баллистическую ткань Ллойс.

— Семьсот. — Приостановился оружейник.

— А что попроще есть?

— Есть, конечно. — Махнул рукой в сторону полок торговец. — Брезент, кожа, пластины, наногель — выбирайте на здоровье.

— А комплекты почем?

— За четыре штуки три тысячи. — Слегка поскучнел продавец. — За три стандартных — полторы. За боевой тоже полторы. Торг неуместен. Ни грамма не скину.

— У нас серебра девятьсот тридцать монет. Так, Ыть? — Повернулась к толстяку девушка.

— Девятьсот сорок, — поправил наемницу великан. — Может, я без защиты обойдусь?

— Не обойдешься, — покачала головой наемница. И обернувшись к торговцу, продолжила. — Девятьсот сорок. Остальное — винтом.

— Простите, но шмотками, стреляными стволами и дурью не беру. У меня не ломбард. И вам, дамочка, подальше от этой дряни держаться советую. От нее кровь портится. — Покачал головой торговец и, вздохнув, продолжил складывать обратно товар.

— Погоди, Вальтер. — Усатый мужик, отложив в сторону свое чтиво, грузно оперся о подлокотники, кряхтя встал и приблизился к девушке. — Уважаемая, как звать-то?

— Дохлая, — прищурилась наемница.

— А меня — Серп. — Подкрутил ус мужик. — Я вот что предлагаю. — Наклонившись к девушке, мужчина что-то прошептал ей на ухо, разогнулся, отступил на шаг и сложил руки на могучей груди. — Сама решай. — Добавил он, немного погодя. — Я обычно столько не плачу.

На скулах Элеум заиграли желваки. Девушка с тоской посмотрела на снова погрузившегося в себя, видимо, почти утратившего связь с реальностью, Райка, глянула на хмуро разглядывающего полки Ытя, мазнула взглядом по скорчившему глумливую рожу снайперу, хрустнув костяшками, сжала кулаки…

— Да не волнуйся. Не страшно это. Полчаса, и все. — Ухмыльнулся усач. — А винт я у тебя куплю. По честной цене. В ломбард или на рынок пойдешь — как минимум, треть потеряешь. Ну, так как?

— Хорошо. — Процедила девушка после долгой паузы и повернулась к путешественникам. — Мальчики, берите серебро и погуляйте пока где-нибудь с полчасика. Не хочу, чтоб вы на это смотрели, ладно? Можете жратвы пока прикупить.

— Вы, господа, насколько я понимаю, на долгую прогулку собрались? — Вмешался торговец. — У меня имеются великолепные сухие пайки. Не та сублимированная довоенная дрянь, что у других, а свежие. Прямиком с консервного завода. Тушенка свиная, каша рисовая, галеты…

— Тогда просто погуляйте, — бесцветным голосом произнесла Элеум. — А на двенадцатый калибр что-нибудь есть?

— Есть, как не быть, — слегка наигранно всплеснул руками хозяин лавки. — Самый ходовой размер. Так что — на любой вкус. Картечь, пулевые, облегченные, утяжеленные, длинные, коротыши, вязанки, боло, сегментные, с пулями-дротиками, «ежи», «толкушки», колья с взрывчаткой и бронебойные, дробь всех калибров, даже монетки есть. — На лицо оружейника снова вернулась улыбка, только уже другая.

От радушия не осталось и следа. Ухмылка торговца стала презрительной, жесткой. — Договоримся, девушка…

— Договоримся, — вернула ему ухмылку Элеум. — Еще как, сладенький, договоримся. А если у тебя на этот счёт сомнения есть, то советую тебе Ходженса спросить, как он глаз потерял.

— Девушка, за кого вы нас принимаете, — со вздохом ответил разом переставший скалиться оружейник.

— А вы что встали? — Повернулась к путешественникам Элеум. — Или посмотреть охота? Валите давайте, пока я не передумала..

* * *

— Вот так-то парень. Вот это я понимаю, большая любовь. Какая самоотверженность. Только все в толк не возьму: к тебе любовь или к денежкам. — Расхохотался и хлопнул скриптора по плечу стрелок, как только за ним закрылась дверь магазина.

— А? — Непонимающе захлопал глазами очнувшийся от раздумий Райк. — Извините. Я просто немного… Я что-то пропустил?

— Ты чего, пацан, совсем, ыть, дурак что ли? — Затряс многочисленными подбородками Ыть. — Не понял, как она сейчас с этими двоими торговаться будет?

— Вот, все равно, не пойму, — покачал головой наемник. — Ну, чего вы к ней прицепились, она что, медом что ли намазана. Ну да, симпатичная, но почти на семь штук товара за какую-то девку выкладывать… Да в любом приличном борделе, таких как она, на выходе по двадцать серебряков за пучок снять можно.

— Так она, что… — подросток побледнел и повернулся к двери лавки, на которой словно в подтверждение его мыслям появилась табличка «Закрыто», — она… она…

— Да успокойся ты. — Придержал за шиворот рванувшего было к двери подростка стрелок. — Для тебя, ведь, старается. — Взгляд охотника за головами стал задумчивым. — Или не для тебя, как думаешь? В любом случае сегодня мы узнали про твою подругу что-то новое, правда? И ее цену. А знание, — продолжая крепко придерживать бронированный воротник, судя по всему снова впавшего в апатию скриптора, стрелок наставительно поднял вверх палец. — Сила.

— Пойдемте. Я тут в паре кварталов кабак видел. — Вздохнул Ыть. — Перекусим пока, что ли.

* * *

Когда Ллойс ввалилась в трактир, солнце уже подходило к зениту. Полдень… Бледная, но довольно ухмыляющаяся от уха до уха девушка подошла к столику, за которым сидели путешественники, грохнула на него туго набитый рюкзак и помахала рукой девочке официантке.

— Так и знала, что вы здесь будете… Что-нибудь из закуски разной и водки четвертинку! — Крикнула она лениво протирающему стойку хозяину, устало откидываясь на спинку скамьи. — Всю душу черти вымотали, — пояснила Элеум, тяжело отдуваясь. — Еще и третьего хмыря из подсобки пригласили, он у них, вроде, как самый главный спец…

Девчонка подавальщица, видимо, не чуралась боевых имплантатов и нанокультур ускорителей. Не успела наемница закончить фразу, как на столе перед ней оказались: объемистая рюмка, пузатый, слегка запотевший графинчик и комплект глубоких вазочек с разложенными в живописном порядке кучками соленых грибов, соленой же рыбы, мясной нарезки, зубчиков чеснока, дополненных несколькими тонкими ломтиками, источающих кисло-пряный аромат, черного хлеба.

— Что кушать будете? — Осведомилась официантка.

— А что порекомендуешь, сладенькая? — Подмигнув девушке, Ллойс неуловимо быстрым движением наполнила рюмку, тут же опрокинула ее в широко открытый рот и захрустела солеными грибами.

— Спец, блин… В гробу я таких спецов видала… с третьего раза только всадить, как следует, смог. Теперь вся в синяках буду. — Пожаловалась она.

Неподвижно сидящий, спрятав руки в ладонях, Райк глухо застонал. Ыть подавился пивом и, судя по выражению лица, с трудом удержался от плевка. Пью противно захихикал.

— Ну… у нас расстегаи хорошие. Уха есть на курином бульоне, кабанятина в меду. — Принялась перечислять недоуменно оглядевшая компанию подавальщица.

— Кабанятина? — Перебила ее наемница, затем принялась снова наполнять рюмку. — Вы чего, поросят не выхолащиваете что ли? Мясо, ведь, воняет.

— Ну… людям нравится… — Покраснела девушка.

— Вот кому нравится, тот пусть и жрет. — Отрезала Элеум и, опустошив вторую рюмку, занюхала выпивку хлебной корочкой. — А мне уху неси. На курином бульоне… Эстеты, блин.

— Умаялась? — Заботливо поинтересовался стрелок и снова мерзко захихикал.

— И не говори, сладенький, — рассеяно проворчала, наполняя уже третью рюмку девушка. — Чуть на части не порвали… уроды. Я уж говорю, хорош, хватит, а этот хорек, все шлангом своим трясет. Мол, еще давай… Но ничего. Зато сторговалась. Защита, патроны, пилюли от радиации и прочая ерунда в рюкзаке. А себе вот. Смотрите, чего прикупила. — Постучав себя по бедру, Ллойс, встав из-за стола, продемонстрировала путешественникам штаны из плотной кожи. — Прямо как у той девки, на которую вы все слюну пустили. А поясок — из ремня ГРМ. Со стекляшками. Крепкий, но красивый, правда, Райк? Эй, Райк? — На лице наемницы появилось недоуменное выражение. — А что с ним?

— Пьян в стельку, — недовольно буркнул, вяло грызущий хвост здоровенной, просушенной до твердости еловой доски, рыбины, Ыть. — А ты, сука бессердечная, не могла все это как-нибудь по-другому обыграть?

— Что обыграть? — Непонимающе нахмурилась Элеум, — ты о чем, вообще?

— Да, ыть, ничо! — Неожиданно взорвался толстяк. — Рад, за тебя, блин, что не продешевила! Только губы оботри!

Машинально потянув руку ко рту, Элеум остановилась на середине движения, моргнула. Раз, другой, третий, а потом, покраснев до корней волос, повернулась к Пью.

— Ты им что, не объяснил, что ли?

— А что объяснять-то, милая? — Вскинул брови стрелок. — Всем и так понятно…

— Убью! Козлина!! Падаль!!! Выблядок мутантский!!! — Перехватив вилку, словно кинжал, Элеум, загрохотав отброшенным в сторону стулом, бросилась было к Пью, но на полпути оказалась перехваченной толстяком. — Пусти!!

Стол зашатался, на пол полетели еда, тарелки, графин…

— Пусти!! Я эту суку сейчас порву!! — Пойманной рыбой забилась девушка в могучих объятьях толстяка. — Пусти!! Тварь!! Я тебя кончу!!

— Кончишь, кончишь… — со смехом отпрянул от стола снайпер. — Только в другой раз…

— Да что, ыть, тут, блин, творится! — Отдышливо выдохнул торговец, в очередной раз пытаясь прижать брыкающуюся девушку к жалобно затрещавшей от нагрузки столешнице и отнять у нее безнадежно погнутую вилку.

Элеум уже не ругалась, лишь шипела, плевалась и норовила вцепится в руку толстяка зубами. Наемница явно запыхалась, но продолжала упрямо сопротивляться. На лбу девушки выступила испарина, дыхание вырывалось из груди с громким хрипом, казалось, еще чуть-чуть, и она окончательно выдохнется, но толстяку от этого было не легче. Несмотря на сухощавую комплекцию, девчонка оказалась довольно сильной, очень верткой и на удивление выносливой. Привычный к работе с металлом и перетаскиванию неподъемных мешков с товаром Ыть с удивлением осознал, что его руки дрожат, на лбу выступила обильная испарина. Каждый последующий рывок, хотя, этого быть, конечно, не могло, казалось, становился все мощнее и резче. Еще чуть-чуть, и взбесившаяся девчонка вырвется…

— Проблемы? — Поинтересовался подошедший к путешественникам вышибала — здоровенный, мало чем уступающий по комплекции торговцу мужик с наголо обритым, покрытым россыпью застарелых шрамов черепом. — Может, помочь? — В руке у охранника показалась массивная коробочка электрошокера.

— Не стоит. — Облегченно выдохнул толстяк, чувствуя, как моментально расслабляется, будто загипнотизированная видом внезапно проскочившей между электродами искры девушка. — Сами справимся.

— А что это с ней? С виду баба как баба, а потом на вас кидаться стала, — заинтересованно осведомился, не спеша убрать свое оружие, детина.

— Да кровь она сдала. — Пожал плечами продолжающий мерзко хихикать стрелок. — А потом, видишь, с выпивкой переборщила. Вот крышу и сорвало. Молодежь. Не понимает, что медшоты медшотами, но беречься-то надо. Да что с нее взять, девка поорёт да успокоится. Претензий к ней у меня нет, за посуду и беспокойство заплатим.

— Бывает. — Степенно кивнув, вышибала спрятал орудие своего нелегкого труда в карман. — При большой кровопотере глюк или белку хватануть — это как два пальца. Но вы, это… дальше потише как-нибудь… У нас приличное заведение.

— Кровопотери? — Нахмурился Ыть. — Какие еще, на фиг, кровопотери…

— Да никакие, пусти! Все! Все! — С трудом выдравшись, наконец, из рук торговца, Ллойс, тяжело дыша, рухнула обратно на скамью и дернула застежку высокого бронированного воротника. — Видишь!! — Злобно зашипела она, вытягивая шею и тыча пальцем в вытатуированную на горле рядом с яремной веной мешанину букв и цифр. — Четвертая, резус отрицательный! Самая редкая, тля..! А это, — палец переместился чуть ниже к целой россыпи неопрятных точек, — сколько раз меня выкачивали. Я рабыней была, Ыть. Рабыней. Как думаешь, сколько раз мне самой кровяным мешком быть приходилось? А еще, — дрожащий палец сместился еще ниже и коснулся очередной вереницы знаков, — вот здесь бланки и прививки, что мне кололи. Я почти чистая. У меня всего пара культур в крови плавает. Да и они первого поколения. «Нюхач» да «Туннель сокола» — ну, знаешь — эта штука за периферическое зрение отвечает, вернее, за обработку информации… а вот прививки у меня крутые. Арена на праймах не экономит — обидно бойца, которого десять лет красиво убивать учишь, от какой-нибудь пустячной болячки потерять. «Апостол», «Неприкасаемый», «Чумной доктор», «Патриот» да у меня их десятков пять. Я даже к упырьей заразе устойчива… наверное. Представляешь, сколько антитела, что у меня в крови плавают, стоят? Хорек-Вальтер на кустарей работает. А Серп, охранник его, глазастым оказался. Рассмотрел всю эту красоту. Кровососам такие, как я, это как мордой в грязь шлепнуться и слиток серебра найти… А когда узнали, что я на нано почти пустая, то есть, с совместимостью проблем не возникнет, так вообще расщедрились! Выдоили меня, правда, почти досуха. Не хуже, чем я тех двоих дебилов. Вену вон шлангом своим порвали, — машинально почесала прикрытый пластиной бронекостюма рукав девушка. — А ты, сука, у меня еще дождешься. — Повернулась она к Пью.

— А чего они нормально предложить-то не могли? — Удивился Ыть. — Так мол и так. Честный обмен.

— Позорно тут это. — Усмехнулся Пью. — В Хабе кровь только конченые нарколыги да шлюхи сдают.

— Хреновая шутка, Пью. — Покачал головой толстяк. — За такое, ыть, действительно на нож поднять могут.

— А это за ухо, — осклабился все еще предпочитающий сохранять дистанцию между собой и девушкой стрелок. — Нечего было в меня железкой своей кидаться.

— Да промахнулась я! Ну, хреново, я ножи кидаю! Хреново! — Снова сорвалась на крик Элеум. — Можешь ты это своей башкой тупой дотумкать! Я вообще на полметра от тебя метила!!

— А как же охранник?.. — Протянул Ыть. — Ну, у этого… как его… Весло который. Ты, ведь, его броском пришпилила. Шагов с двадцати. Я такого никогда не видел. Одновременно с одной руки из автомата палить, а другой шилом кидаться.

— И не увидишь, — устало вздохнула, ставя на место стул, девушка. — Сама не понимаю, как это у меня получилось. Я как увидела, что один из его головорезов за пулемет схватился, так чуть в штаны не наделала. Видно, повезло просто. Я его только отвлечь рассчитывала, максимум, а тех, кто рядом с грохоталками стояли залечь заставить, а вон оно как вышло. Сама не пойму, что это было. Все пули в цель… и даже ножик аккурат между пластинами бронежилета попал.

— Фартануло — это называется, — хмыкнул стрелок. — Везучая ты, стерва, вот и все.

— А чего, ыть, ее тогда не клонировать? — Почесал в затылке толстяк.

— Меня? Клонировать? Зачем? — Не на шутку озадачилась Ллойс.

— Да не тебя, ыть, кровь… Антитела. Взяли бы чистый образец, да растили себе в колбе… А то они, получается, у тебя ее по два серебряка за грамм купили…

— По два с половиной. Клонированная кровь для вытяжек не годится. Там с антителами какая-то чехарда начинается, — задумчиво протянула Элеум. — А кровь… Вообще-то, обычно кровь дешевле, просто нужна, им видимо, была срочно. Еще я им патроны к револьверу отдала. А себе вот. — Похлопала она по бедру.

— Хм… вот, ыть, дельцы… — покачал головой торговец, только сейчас заметивший, что в новеньком, висящем на поясе наемницы патронташе матово поблескивают совершенно обычные на вид латунные гильзы, а к вооружению девушки добавился высоко, почти под грудью, висящий в переплетении ремней совершенно обыкновенный с виду обрез горизонтальной двустволки. — Твои патроны тысяч десять стоили.

— Мои патроны стоили защитного снаряжения, жратвы и вот этой штуки, — похлопала по обрезу девушка. — Здесь тоже сталь с паутинкой. Вроде… И патронов я под него разных хитрых поднабрала.

— С чем и поздравляю. — Буркнул, осторожно возвращаясь за стол Пью.

— Эй, девка, неси все заново! — Спрятавшаяся было за стойку во время эскапады Ллойс девчушка кивнула, мотнув тонкими, словно крысиные хвостики косичками, и скрылась на кухне. Неодобрительно глядящий на беспокойных гостей хозяин трактира, осуждающе покачал головой и вернулся к протиранию кружек.

— Ллойс, ты это, больше не надо так… Ладно? — Невнятно пробубнил, оторвав от зареванного лица руки сидящий неподвижно скриптор. — Я, ведь, тебя… Прости, я знал, что ты не такая. Просто… — Громко всхлипнув, подросток утер нос. — Я, ведь, тебя…

Внезапно глаза Райка закатились, и легионер, со стуком уронив голову на стол, громко захрапел.

— А чего ты хотела? — Вздохнул Ыть. — Парень с горя, почти, ыть, пол литра водки натощак высосал.

— Долбоклюй. — Прокомментировала наемница. — В дрова нализался. А вы тоже хороши. Как мы его теперь из города потащим?

— Да не надо тащить. Закажем комнаты, отоспимся на нормальных кроватях, а с утра двинем. — Отмахнулся стрелок.

— Тоже вариант. — Тяжело вздохнула девушка после долгой паузы. — Но помни, Пью. За тобой должок.

— Да на здоровье. Не надорвись только, как забрать решишь. — Фыркнул охотник за головами и присосался к принесенной официанткой кружке темного пива.

* * *

Ллойс не спалось. Возможно, в этом была виновата неприятная процедура донорства. А может, сказывалось напряжение последних дней. Так или иначе, несмотря на усталость и изрядную дозу алкоголя, сон не шел. Все, что оставалось девушке, это ворочаться на непривычно мягкой кровати, слушать нервное сопение, похоже, опять плачущего во сне Райка да вдыхать исходящий от кожи и оскорбительно белых, видимо, вываренных простыней запах дегтярного мыла. Элеум злилась. Даже купание не принесло ей обычного удовольствия. Может, все дело было в накопившейся за последний месяц усталости, а может, в том, что полупьяный скриптор постоянно скребся к ней в дверь, с какими-то глупыми извинениями. Ну, почему она позволила себе настолько сблизиться с мальчишкой? Ладно один раз. Тогда ей просто стало жалко запутавшегося, разрывающегося между вбитыми в голову догмами кодекса и родственными чувствами щенка. Да и сама она тогда была почти на грани… Райк помог не сорваться, не забыться в мутном наркотическом мареве, неожиданно свалившегося в руки изобилия. Тогда это показалось правильным. Ллойс не считала себя хорошим человеком, но равнодушно смотреть, как гибнет город, не могла. Тогда ей просто надо было отвлечься.

Но почему она продолжает с ним спать? Она уже избавилась от дури, выкинула даже те пару ампул, что были зашиты в воротник превратившейся в лохмотья и безжалостно выброшенной на помойку куртки. Она давно разложила все по полочкам и поняла, что надо просто жить дальше. Почему же она до сих пор с ним? Бежать. Надо просто бежать. Они дойдут до убежища. Каждый возьмет свое, а потом… Потом они разойдутся. И она, наконец-то, сможет сделать то, о чем мечтала уже несколько лет. Поход на восток. Далеко на восток. Мертвые земли оказались не так страшны, как рассказывали. Она сумеет пройти радиоактивную пустыню. Должна смочь. Защитный комплект у нее уже есть. Если Райк сдержит обещание, то она сможет купить себе байк или даже небольшой багги. Останется только загрузиться под завязку едой, патронами и рвануть прочь отсюда, туда, далеко, за бесконечную гладь искореженных бомбардировками, пропитанных солью земель, туда, где ее ждет море. Настоящее море, а не та промороженная почти до дна радиоактивная лужа, рядом с которой она жила. Доброе, теплое, ласковое. Где можно плавать, не боясь заполучить дозу какой-нибудь ядовитой дряни. Где можно ходить босиком вдоль берега, погружая ступни в невероятно горячий, мягкий песок, не опасаясь, что из него вылезет очередной рожденный отголосками Черных лет хищник. Где можно просто нежиться под солнцем, и никто не захочет тебя убить, изнасиловать, сожрать или продать в рабство. Да. Она пойдет к морю. Тот полубезумный траппер, что умер у нее на руках от лучевой болезни, не мог врать. Зачем мертвецу ее обманывать?

Девушка тяжело вздохнула. Зеленые леса. Отсутствие мутантов и радиации. Теплое море и чистая, не тронутая ядом смерти земля. А если такого места нет? Если везде все одинаково? Вдруг, все это богатство существовало только в голове умирающего, сошедшего с ума от невыносимой боли старика? Вдруг, везде только зубодробительный холод радиоактивных бурь да иссушающие кожу, горячие, будто раскаленный металл, и острые, будто нож, отравленные ветра пустошей, пылевые шторма, злобные мутанты, кровожадные звери и люди, что намного хуже этих зверей, а чистое море — это всего лишь выдумка, горячечный бред еще живого покойника? Ллойс замерла, чувствуя, как от внезапно всплывшей из глубины подсознания мысли, ее прошибает холодный пот. Нет. Глупости. Быть такого не может. Море есть. И есть место, не загаженное еще людьми. Траппер не врал. А еще она видела карты. У полубезумного, мучающего и пытающего ее почти год урода, называющего себя Великим хранителем знаний, было полно разных карт. А еще он иногда показывал ей фотографии в довоенных журналах, и тоже рассказывал ей про теплое море… Она даже взяла с собой несколько, хранила их в потайном кармане, но потом потеряла… Тогда она много что потеряла…

Крепко зажмурившись, девушка начала медленно считать до десяти. Все нормально, все хорошо. Жизнь продолжается, и если чертов мальчишка ее не обманет, как делали это многие до него… Если у нее, все же, получится…

Райк всхрапнул и, заворочавшись, уткнулся ей в плечо.

Ллойс почувствовала, как затылок заполняет очередная волна бешенства и… обиды? Нет. Она не может обижаться. Не должна обижаться. Обида может означать только одно — этот сопляк ей не безразличен. Разозлившись еще больше, девушка раздраженно скинула с себя руку скриптора и, развернувшись к нему спиной, принялась изучать рисунок кривовато наклеенных на бетонную стену комнаты обоев.

— Дерьмец маленький, — прошептала наемница себе под нос. — Считает, что я ничем не отличаюсь от подзаборной шлюхи. Сразу поверил этому… этому… Сволочь. Все он такие. Одинаковые. Лишь бы поиметь и сбежать. Не видела, думаешь, как ты на ту потаскуху пялился? Ну да, задница у нее ничего так.

Нестерпимо захотелось курить. Медленно встав, Элеум натянула свои новые штаны, подтащила к окну колченогую табуретку, единственный в комнате предмет мебели, не считая, конечно, кровати и небольшого деревянного ящика, призванного, видно, изображать шкаф для вещей и одежды, приоткрыла узкую, кособокую форточку, щелкнула зажигалкой и принялась наблюдать, как медленно сереет за окном небо.

— Сволочи. Все они сволочи. — Прошептала она снова. — Старый убийца. Жирная хитрая сволочь. Серокожая мутантская сука. И этот мелкий, по уши напичканный секретами дерьмец. Бежать. Бежать… Вот только бы хабару хапнуть, и все… А там, поминай, как звали.

Небо светлело. Ллойс злилась. Злиться получалось все хуже и хуже, потому что в глубине души девушка понимала, что на самом деле винить в неудачах и злоключениях последних месяцев стоит только одного человека. Саму себя…

* * *

Из города вышли с рассветом. Миновав КПП, сдали пропуска, прошли пару километров по дороге, и только потом, когда стены города окончательно скрылись за стеной деревьев, облачившись в защитные костюмы, повернули к воронке.

В антирадиационном комплекте было жарко. Закрывающая лицо маска так и норовила зацепиться за забрало тяжелого металлокерамического шлема. Капюшон, надетый под тот же шлем, смялся и скреб по свежевыбритому затылку. Еще вчера купленные, а вернее, обменянные на собственную кровь кожаные штаны, казалось бы, такие удобные, теперь давили, впиваясь в тело некстати возникающими в самых немыслимых и чувствительных местах складками, словно надфилем скребя швами размякшую от пота кожу. Все это вкупе с бессонной ночью изрядно злило. А еще больше раздражало то, что их продвижение по лесу шло как-то буднично, просто, без неприятных сюрпризов. Неужели финишная прямая их путешествия пройдет без приключений? Хотелось бы. Очень хотелось. Но как подсказывал девушке опыт, самые большие неприятности обычно поджидают именно в конце пути.

С трудом подавив в себе трудноосуществимое из-за охватившего нижнюю часть лица дыхательных фильтров желание сплюнуть, Ллойс принялась внимательно осматривать кроны деревьев.

— Как вчера Пью сказал? От радиации все растет большим… Кажется так. Лес действительно был… большим. Огромные, словно древние сказочные великаны обхватов в пять-шесть, ели обступали путешественников со всех сторон, жадно высасывали солнечный свет и, несмотря на то, что день выдался погожий, здесь, далеко под устремившимися вверх на добрую сотню метров кронами, царил густой полумрак. Под ногами хрустел толстенный почти по колено взрослому человеку слой сухих иглиц. Ллойс покосилась на укрепленный на запястье дозиметр. Около пятисот микрорентген в час. Детская доза. Видимо, бомба действительно была чистой. Но расслабляться нельзя. Это сейчас фон низкий, а через минуту можно нарваться на такое горячее пятно, что никакой костюм не поможет. Девушке уже однажды пришлось бывать в эпицентре взрыва. Она знала, как это бывает. И поэтому зорко следила за окрестностями, стараясь высмотреть среди желтых иголок и обвитых мерзкого вида лишайником гигантских стволов признаки затаившейся рядом невидимой смерти. Рельеф местности постепенно снижался. Радиационный фон неуклонно рос. Ллойс зорко поглядывала по сторонам. Эпицентр должен быть совсем близко. Удивительно. Почему елки не погибли? Рентген здесь уже нешуточный, почти восемьдесят миллизивертов. Главное, не нарваться на какой-нибудь металлический оплавок. От таких неприметных, скромных с виду «приветов из прошлого», как нечего делать — рад триста схватить. А это — лучевая. С потерей волос, выплевыванием зубов и прочими прелестями. А если не повезет и цапнешь за пару тысяч, тогда стопроцентный звездец. Мучительный и неотвратимый. И никакая медицина не поможет. Если только напиться крови жирдяя и превратиться в упыря себе на беду и другим на радость. Или наоборот.

Интересно, что будет, если она действительно схватит упырью заразу? Наверняка, ничего хорошего. Ллойс невольно хихикнула, на секунду потеряла концентрацию и, зацепившись носком ботинка за скрытый под толстым колючим ковром корень, кубарем покатилась вниз. Это ее и спасло. Тварь, мерзкая помесь паука, сухопутного кальмара и хищной птицы, вместо того, чтобы вцепиться в лицо, только скребанула по шлему когтями. Несмотря на невеликие размеры уродца, удар оказался настолько сильным, что шейные позвонки рвануло болью, а перед глазами девушки заплясали черные точки. Не споткнись она, точно бы голову оторвало. Прекрасно понимая, что дело решают доли секунды, Элеум рванула с пояса обрез и навела стволы на запутавшегося в собственных отростках, мерзко верещащего мутанта. Выбрала слабину. Ллойс всегда была быстрой. Очень быстрой. Неестественно быстрой, как говорили, вновь и вновь направляя ее на очередное генетическое сканирование боевые учителя арены. Именно скорость позволила ей выбиться из этой липкой серой массы мертвого рабского мяса. Боевых ребят, бойцов арены самого низкого качества и пошиба. Ее заметили, начали учить. Начали объяснять, как использовать свою скорость самым эффективным и рациональным способом. А потом, когда с ней начал «работать» Великий хранитель, ее быстрота вообще достигла почти недоступных человеку высот… Элеум выстрелила. Дробовик норовистой лошадью лягнул в ладонь, выворачивая запястье и норовя задрать стволы. Осыпь крупной каленой дроби, почти пятьдесят грамм небольших стальных шариков, разогнанная пороховым зарядом восьмидесяти девяти миллиметрового ультра Магнума, разметала хвойный ковер, выбив из него целый фонтан земли. Но твари уже там не было. Заверещав, гадина, петляя и перескакивая с места на место практически неуловимыми глазу движениями, принялась обходить путешественников по широкой дуге. Сухо и часто защелкал «глушенный» пистолет Пью. Застрекотал частыми короткими очередями автомат Райка. Трижды басовито и сочно грохнул револьвер Ытя. Верещащая тварь танцевала среди разрывов и пуль, словно обколовшийся «Хроносом» берсерк. Рука девушки машинально метнулась к поясу.

Клокстоппер… да, он сравнял бы их в скорости, сделал схватку более равной. Но во-первых, его не было, а во-вторых… Прикрыв глаза, Ллойс выстрелила в пустоту у себя под ногами. Ушам стало больно, когда визг монстра достиг, казалось, ультразвуковых высот. Суча лапами-щупальцами и рудиментарными крыльями, мутант, окропляя пространство каплями черно-зеленой жижи, видимо, заменяющей ей кровь, метнулся вглубь леса и скачками скрылся между деревьями. Запоздало хлопнул выстрел револьвера толстяка.

— Ушла, сука. — Констатировал Пью. — Ну, теперь понятно, кто репоедов жрал.

— Можем добить. Вряд ли, гадина далеко ушла, — пожала плечами девушка. — Дробь четыре нуля, а эта пакость, вроде, не слишком большая…

— Надеюсь, что дружков у нее поблизости нет. — Почесал затылок концом глушителя стрелок.

— Ыть… У тебя это… твой… костюм. — Прошептал, опуская автомат, Райк.

— Твою мать, протянула, проследив взгляд подростка, Элеум. — Хваленый боевой костюм толстяка, способный по уверениям оружейника выдержать прямое попадание из девятимиллиметрового пистолета и самостоятельно латающий любые повреждения, был разодран от горла до паха.

— Бегом. — Быстрее всех сориентировался Пью. — В убежище дезактиваторы должны быть. У нас минут двадцать, пока его наноботы от излишка излучения не взбесились…

И они побежали. Скользя на предательски расползающихся под ногами иголках, оскальзываясь на торчащих из земли корнях, марая колени и локти радиоактивной грязью, путешественники бежали вперед и вниз. Туда, где над кронами гигантских елей тянулась ввысь еле заметная струйка белого дыма…

* * *

— Дерьмо. — Выразила общую мысль Ллойс.

— М-н-нда… — Протянул, оглядывая открывшуюся перед ним картину, Пью.

Открывшееся перед путешественниками зрелище действительно было слегка… удручающим. Метров на сто вокруг убежища не росло ни травинки. Да и что могло расти на спекшейся в толстый слой обсидианового стекла, прожженной безжалостным радиоактивным огнем земле?..

Оторванные взрывом гермоворота валялись поодаль уродливо оплавленной грудой железа. Чернеющий зев туннеля оскалился хищной пастью, украшенной щёткой из сталагмитов потекшего от жара металла. Фон был такой, что счетчик излучения на руке Ллойс не только помигивал красным цветом, но и подавал хозяйке сигналы вибрацией.

— Там вторая дверь дальше. — Пояснил встретивший путешественников белозубой улыбкой мутант. — Моя хотеть открыть. Стрелять рельсотрон, пока заряд не кончаться — не помочь. Хотеть тогда поднять, тоже не смочь — тяжелый слишком, крепкий. Там замок с цифра. Кто цифра знать?

— Минуты две на всё про все, — прищурившись, посмотрел на счетчик Пью. — Там — ткнул он в сторону тоннеля, — будут уже чисто зиверты. Без приставки «Милли».

— Райк, скажи Умнику код, он откроет, а мы пробежим. — Повернулась к подростку Элеум.

— Я не знаю кода, — покачал головой скриптор.

— Что?! — Опешила девушка. — Как, мать его, не знаешь? Ты… Ты… — сделав пару шагов в сторону, девушка пошатнулась и, обхватив руками голову, приглушенно захохотала. — Ну, конечно, не знаешь… Откуда его тебе знать… Дура… Дура… Какая же я дура… — простонала она.

— Я не знаю кода, — повторил, совершенно не обращая внимания на девушку, напряжено растирающий виски прямо через защитный костюм подросток, — но смогу открыть дверь. Не бойтесь. Я вас позову.

— Ну, уж нет, сладенький. Одного я тебя не отпущу… — Неожиданно прекратив смеяться, Ллойс, сорвав с запястья счетчик Гейгера, зашвырнула его в сторону леса. — Помирать, так вместе. Достал дребезжать, скотина!

— Не дури, — покачал головой Пью. — Этот понятно — мозгов нет, но зачем двоим-то дохнуть?

— Сам еще, ыть, не понял, старый? — Неожиданно подал голос Ыть, силящийся поплотнее запахнуть прореху на броне комбинезона.

— Нет, ты здесь подождешь. Все подождете. Я справлюсь. — Покачал головой скриптор. — Я не могу… Не хочу, чтобы ты…

— А ты меня заставь, сладенький, — зло оскалилась в ответ девушка.

— Человечки глупые, — прогудел Умник. — Язык трясут, а невидимый смерть рядом.

— Ладно, — устало ссутулил плечи Райк. — Только, пожалуйста, не отставай и не бойся. Мы успеем. Я уверен, что все получится. Должно получиться…

— Хотелось бы, чтобы это было правдой, малыш. — Прошептала Элеум и, глубоко вдохнув, первой пересекла разделяющую выжженное пятно и редкий подлесок черту. — Но, если я схвачу лучевуху, ты об этом сильно пожалеешь.

Райк обогнал ее на пятом шаге. На десятом — она и скриптор перешли на быструю трусцу. Счетчик-анализатор на руке подростка сошел с ума, экран прибора расцвел целой россыпью предупреждений. Мальчишка побежал, Ллойс тоже поднажала. Ей удалось нагнать Райка, когда он пытался перелезть валяющиеся перед входом бетонные надолбы. Подхватив подростка за шкирку наемница, крякнув от натуги, просто перебросила его через препятствие. Сиганула следом.

Главное, не порвать костюм, главное, не порвать костюм, главное, не порвать… Сорок метров угрюмого, ощетинившегося штангами и фермами дезактивационной установки коридора они, наверняка, побив все довоенные рекорды скорости, пролетели меньше, чем за две секунды. С трудом затормозив у раскуроченной защитной панели кодового замка, Райк, затравленно дыша, согнулся и упер руки в колени. Несколько раз хрипло выдохнул. А потом принялся остервенело долбить по клавишам.

— Пароль неверный, — раздался внезапно в коридоре приятный, но слегка механический голос.

— Пароль неверный… Пароль неверный… Пароль неверный… Пароль неверный.

Райк прекратил истязать клавиатуру, обхватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— Райк, давай назад. Плевать. Не смогли, и ладно. Успеем, у нас пилюли от радиации есть… — В голосе Элеум проскользнули панические нотки.

— Не мешай, — чуть слышно прохрипел в ответ подросток. — Тьюринг еще не окончил анализ.

— Какой, мать его, Тьюринг… какой анализ… — прохрипела наемница и шагнула к скриптору, явно прикидывая, как бы половчее схватить подростка в охапку. — Валим!

Но задуманное исполнить не получилось Прежде чем она сделала первый шаг, Райк, вытянув руку, пробарабанил по клавишам замысловатую дробь.

— Код подтвержден. Добро пожаловать в убежище. Начинаю процедуру деактивации. — Произнес тот же механический голос.

Неожиданно фермы над головой загудели, дрогнули, и в путешественников со всех сторон ударили частые струйки окрашенной в голубоватый цвет жидкости. Счетчик радиации, пискнув напоследок, сменил цвет экрана с красного на желтый. Гермоворота, глухо лязгнув, поползли в сторону.

— Добро пожаловать, — чуть слышно прошептал Райк и обернулся к наемнице. — Я же говорил, что у меня получится.

Скрывающая лицо скриптора маска защитного костюма была непрозрачной, но Ллойс готова была заложить собственную голову, что он улыбается. Чисто. Искренне. От души. Как умеют только дураки и дети…

Глава 14

— Ну и что будем делать? — Обернулся к путешественникам Пью. — Как дальше-то?

И снова пнул массивную, без каких-либо признаков запорного механизма, округлую стальную дверь.

— Ну надо же, гермоворота открыли, дезактивационные шлюзы прошли, а тут такой облом. Ее, ведь, даже не подорвешь — засыплет. — Раздраженно плюнув, стрелок снова с размаху впечатал сапог в металл.

Ворота, как и следовало ожидать, даже не дрогнули.

— Ошибка функционирования пятой шлюзовой камеры. Обратитесь к технику или воспользуйтесь запасными выходами. — Прозвучал в коридоре механический голос. — Напоминаем, что резиденты убежища, имеющие допуск «Б» могут запросить техническую поддержку через персональный коммуникатор.

— Вот сука механическая, — раздраженно буркнула Ллойс. — Еще и издевается.

— Напоминаем, что вежливость — это залог эффективного функционирования. Уважаемые работники. Будьте доброжелательны и внимательны в быту и на службе. Сохраняйте позитивный настрой. Выполняйте трудовую норму.

На секунду путешественникам показалось, что в голосе из динамика промелькнули ехидные нотки.

— Скотина, — покрутила головой Элеум. — Она, ведь, нас слышит!

— Слышит, не слышит, какая разница. Что, ыть, делать-то будем? — Устало прислонился к стене толстяк. — Вряд ли это — ИИ, максимум — псевдо интеллект, чуть помощнее, чем у автоматической турели. Как считаешь, где запасные выходы искать?

— Выходы два, три и семь заблокированы. — Услужливо подсказал путешественникам невидимый собеседник. — Выход один — нет данных, выход четыре — нет данных, выходы пять и шесть — уровень радиационного заражения превышает смертельно опасный в сорок шесть раз. Выход восемь — нет данных. Инициированы аварийные протоколы. Эвакуационные туннели заблокированы. Ожидайте техников. Наличие свободных единиц — ноль. Количество занятых единиц — ноль. Наличие живых резидентов в убежище — ноль. Очередь вашего запроса на техническую поддержку — семьсот сорок один.

— Что-то мне, ыть, нехорошо, — отдышливо проворчал избавляющийся от остатков радиозащитного костюма толстяк. — Попить чего есть?

— А если вот так? — Протянув толстяку флягу, прищурившись, Элеум ткнула пальцем в сторону висящей под потолком решетки. — Шлюзы мы уже прошли. Так что, этот предбанник, наверняка, общую вентиляцию со всем остальным бункером имеет..

— Мелковат, — прищурился Пью. — Задница не застрянет?

— Твоя, сладенький, может и застрянет, а я или Райк, может, и пролезем. — Несмотря на внешнюю браваду, голос девушки прозвучал не слишком уверенно.

— Я не полезу. Не смогу просто. — Зябко поежился Скриптор. — Я с детства тесных пространств боюсь.

— Почему-то я так и подумала, — разочарованно покачала головой Элеум. — Райк, ты в курсе, что иметь столько страхов, просто неестественно? Высота, вода, замкнутые пространства, пистолет у виска… Больше одного раза, ведь, не сдохнешь.

Ничего не ответивший подросток в очередной раз залился краской и, похоже, всерьез обиделся.

— А дальше что? Ну, пролезете вы, а нам здесь куковать? — Нахмурился стрелок.

— Должна быть система аварийного отпирания шлюзов. — Пожала плечами, начиная расстегивать бронежилет девушка. — В крайнем случае, попробую разобраться с питанием электрозамков. Если получится убрать засовы, Умник, наверняка, сможет поднять дверь. Ыть, хорош прохлаждаться — подсади.

— Подожди, ыть, дай отдышаться, — слегка раздраженно проворчал одной рукой сжимающий флягу, а другой возящийся со штанинами защитного комбинезона, торговец.

— Моя подсади, — буркнул с озадаченным видом постукивающий костяшками пальцев по двери Умник.

— Ты — истинный друг, сладенький, только за задницу не лапай. — Пригладив ирокез, уже избавившаяся от брони, Ллойс одернула купленный в Хабе кожаный жилет и, покопавшись за пазухой, извлекла откуда-то мультитул. — Попробуем отвернуть крепёж.

— Моя не лапать. — Обиделся Умник. — Твоя в грязь много попа падать. Где моя потом руки мыть?

— Держи, лучше, ровнее, борец за гигиену, — проворчала балансирующая на сцепленных в замок руках гиганта наемница.

Болты поддались на удивление легко. Решетка со звоном грохнулась на пол, открывая путешественникам вид на узкую и неприветливую даже на вид дыру вентиляционного тоннеля.

— Порча имущества убежища пресекается по законам военного времени. Оставайтесь на месте. К вам направлен отряд службы правопорядка. Запрос на нештатную ситуацию две тысячи триста сорок один. Наличие свободных единиц охраны — ноль. Наличие занятых единиц охраны — ноль. Статус автоматической системы безопасности — неизвестно. — Раздраженно буркнули динамики.

— Держи, милый, — бросила Райку мультитул Элеум. — И за барахлом моим присмотри. А то, мало ли… Ходят тут… разные… — Сноровисто подтянув ремни портупеи, девушка, перехватив поудобней обрез, громко чихнула от попавшей в нос пыли и полезла в отдушину.

— И что теперь? — Устало вздохнул Ыть.

— Теперь ждем. — Скрестил руки на груди стрелок. — Или у тебя есть другие предложения?

— А если баба плохой волос сбежать? — Озадаченно вытерев руки о штаны, почесал морщинистый затылок Умник. — Баба всегда хитрый. Взять себе все сокровище и бежать…

— Только сейчас дошло, да? — Расхохотался снайпер. — Ну, ты, Умник, все же, тормоз. Не бойся. Могу тебя успокоить, никуда она от него не денется. — Пью ткнул заскорузлым ногтем в сторону прижавшего ухо к двери подростка. — Вернется, как миленькая.

— А если, ыть, не вернется? — Забеспокоился толстяк. — Если она там, ыть, застрянет или на какую-нибудь тварь нарвется? Опять же, может, там автономная защита — турели, ловушки всякие…

— Вернется, — сплюнул под ноги Пью. — А если нет — будем думать.

* * *

— Вот ты мне скажи, зачем, ыть, так строить? На фига под землей большие пространства? А крепеж, а нагрузки? А если бы ракета не в гермоворота, а прямо в купол всей этой красоты прилетела? — Опасливо посмотрел в открывающуюся под ногами пропасть Ыть. — Я слышал, раньше были такие — специально против бункеров разрабатывались.

Открывшееся перед путешественниками зрелище подавляло. Проход в убежище вывел путешественников на эстакаду, опоясывающую практически под потолком огромный, не меньше сотни метров в диаметре, увитый целой сетью переходов и лестниц зал, с полукруглым, освещенным тусклыми лампами сферическим куполом, и теряющимся где-то во мгле под ногами полом. Откуда-то снизу слышалось еле различимое гудение неведомых механизмов, плеск воды, и дул едва заметный, несущий запахи ржавчины и старости ветерок.

— Да не бойся, — небрежно отмахнулась от толстяка, восхищенно вертя по сторонам головой, Элеум. — Мы по шлюзам сколько вниз спускались? Не меньше двух сотен метров в глубину. Ни одна ракета такую толщу не осилит. Над нами, наверняка ведь, еще много чего есть. Не просто земля. Бетонные подушки, уловители всякие. Такие штуки на века строили. Сам видишь, тут даже электричество до сих пор есть. И свет. — Девушка, не скрывая восторга, ткнула в сторону опоясывающих гигантский колодец, горящих в полнакала, забранных ржавыми металлическими решетками ламп. — Да и не стали бы эту штуку просто из прихоти делать. Значит, нужно было такое… такое…

— На чертежах это атриумом называлось, — подсказал девушке Райк. — Этот зал все двадцать шесть уровней соединяет. Внизу центральный реактор. Выше — насосные и генераторные…

— Маленький бункер, — прищелкнув языком, девушка осторожно провела пальцем по покрытыму влажным налетом металлу перил. — Какие тогда большие?

— Вновь прибывших просим пройти для регистрации в зал ожидания на шестом уровне, — доносящийся из динамиков механический голос отразился от бетона и породил причудливое эхо. — При себе просим иметь… ка… в-х-жж-ж-х… — По ушам путешественников ударил шум помех, лампы на мгновение моргнули, и в убежище восстановилась тишина.

— Сдох. — Заключил Пью. — Сыро здесь, все-таки. Пока в спящем режиме был — работал. А как нагрузка выросла, сразу и поломался.

— Не думаю, — почесала переносицу Ллойс. — Если бы центральный компьютер отказал, то свет бы тоже вырубился. Наверное, система оповещения отдельно как-то устроена, или просто динамики накрылись.

— Все сразу? — Недоверчиво покрутил головой Ыть.

Наемница пожала плечами и, перегнувшись через ограду, снова принялась вглядываться во тьму. — Воняет тут. — Заключила она, наконец, поморщившись.

В убежище действительно стоял стойкий запах крысиного помета, сырого бетона, мокриц, затхлой воды и того непередаваемого словами духа, что появляется в местах, которые покинули люди.

— Да тут, ыть, давно все сгнило уже. — Раздраженно проведя ладонью по стене, Ыть с сомнением посмотрел на испачканные цементной крошкой и ржавчиной пальцы. — А бланки в таких условиях сколько хранятся?

— Если не вскрывать упаковку, то двести лет гарантии при любой влажности и температуре от минус до плюс сотни. — Продолжая что-то высматривать в непроглядном мраке, рассеяно проворчала Элеум. — Райк, а нам куда?

— Лаборатория на двадцатом уровне, — почесал голову Райк. — Это внизу. — Палец подростка, указал в сторону широкой металлической лестницы и замер, уткнувшись в обвалившийся пролет. — Ну… тут еще лифты есть… — неуверенно протянул он после долгой паузы.

— А кроме лифтов? А то не хочется мне что-то на них кататься. — Перегнувшись по примеру наемницы через довольно хлипкие на вид, состоящие из параллельно прикрепленных к стойкам труб перила, Пью также попытался рассмотреть скрывающиеся во тьме далеко внизу механизмы. — У меня с собой веревка есть. Настоящий довоенный паракорд, даже Умника выдержит. Как думаешь, пятьдесят метров хватит? Черт, ничего не видать.

— Может, и хватит, только крепить не к чему. — Почесала переносицу Элеум. — Да и назад как предлагаешь возвращаться? Не знаю, как ты, а я пятьдесят метров по веревке вверх, да еще с рюкзаком хабара не осилю. Даже, если узлы навязать. Туда — сюда челночить тоже не вариант… Только если Умника здесь оставить, чтоб он нас поднимал и спускал..

— Умник сильный, — согласно прогудел мутант. — Людишка поднять не проблема.

— На каждом уровне не меньше дух десятков лестниц. Вот смотрите, — обернувшись к стене, скриптор принялся чертить на ней пальцем. — Центр — это атриум. От него отходят сектора, как лепестки у ромашки. В каждом секторе есть по три прохода на нижние уровни и один аварийный туннель…

— Понятно, — кивнул Пью и, молниеносно развернувшись к Ллойс, разрядил в нее обойму своего пистолета.

Девушка пошатнулась, во все стороны брызнули острые осколки керамики и раскаленного пластика. Рука наемницы молнией метнулась к дробовику, но оказалась перехваченной на полпути огромной ручищей серокожего. Раздался влажный хруст и треск. На пол и стены щедро брызнуло ярко-алой кровью. Завывая, словно раненая волчица, Элеум выхватила из-за пояса тесак и несколько раз ткнула им в локоть великана. Ответный пинок мутанта отбросил девушку на добрых пять метров. Тяжело сползая по стене, оставляя на сыром, покрытом трещинами бетоне карминово-алые разводы, Ллойс, издав горлом громкий, агонизирующий хрип, перевернулась и попыталась встать. Из оставшейся на месте правой руки, ощетинившейся торчащими во все стороны обломками костей культи, ручьем лилась кровь. Ремни практически полностью разбитого пулями шлема не выдержали, и он, гулко ударившись о железную решетку пола, покатился в сторону, теряя по пути куски растрескавшегося плексигласа и керамики… Перевернувшись на четвереньки, девушка встала на ноги и, нетвердо покачиваясь, повернулась к мутанту, но тут же со всхлипом прижимав культю к ощетинившейся острыми осколками, выгнутыми чудовищным ударом, прорвавшим ткань, пластинам бронежилета, груди, со стоном опустилась на колени. Уцелевшая рука наемницы упрямо потянулась к обрезу.

Только сейчас осознавший, что что-то идет не так, Райк цапнул было, автомат, но на него тут же навалилась отдышливая, тяжело пыхтящая, невероятно тяжелая и плотная, будто отлитая из огромной глыбы свинца, туша толстяка. Одна здоровенная, будто ковш экскаватора, ручища грубо рванула за ремень автомата, отбрасывая оружие далеко в сторону, вторая тисками обхватила горло и дернула вверх. Пол эстакады ушел из-под ног…

Подвывая и хрипя от боли, истекающая кровью Элеум, нащупав, все же, сохранившейся рукой куце опиленную рукоять обреза, попыталась поднять оружие, но не успела. Сократив разделяющее их расстояние одним прыжком, серокожий небрежным движением вырвал у наемницы обрез и, схватив слабеющую на глазах девушку за волосы легко поднял ее на вытянутой руке. Ллойс слабо застонала, выхваченный из-за пояса девушкой нож, несколько раз вяло ткнулся в огромное, словно ствол дерева, предплечье и бессильно задребезжал по полу.

— Тупая баба. Но мне понравилось, как ты кричишь. Знаешь, это заводит. — Растянув губы в кровожадной улыбке, мутант отшвырнул все еще сжатый между пальцами оторванный, превращенный в кровавое месиво еще недавно бывшим рукой девушки кусок мяса, и воткнув большой палец в правый глаз Ллойс, резко дернул им вниз и в бок.

От резанувшего по ушам безумного, потерявшего все человеческое крика у Райка потемнело в глазах. Мгновенно забыв о собственной боли, чувствуя, как глаза застилает багровая пелена, подросток дернулся в попытке разогнуть сжимавшие его горло пальцы, но с тем же толком он мог бы попытаться сдвинуть с места скалу. Толстяк лишь раздраженно зашипел и усилил хватку.

Захохотав, мутант отбросил от себя изломанное тело. Элеум судорожно дернулась, скорчилась, словно разрезанный напополам неосторожным ударом лопаты червяк, несколько раз непонимающе моргнув, неловко попыталась отбросить культей, лишенной кисти и большей части предплечья руки, сползший на лицо лоскут кожи, сорванный вместе с волосами с черепа, захрипела, и тяжело перевернувшись на четвереньки, медленно поползла прочь.

— Не торопись. Все равно не уйдешь. — Весело рассмеялся Умник.

В пару шагов догнав наемницу, мутант поднял ногу и с силой припечатал ее к полу. Огромная, обутая в сделанный, судя по всему из кусков протектора автомобиля, оббитый на каблуке и носке толстым слоем металла сапог, ступня медленно провернулась вправо, потом влево. Раздался хруст, словно кто-то ломал пучок замотанных в мокрые тряпки палок. Девушка с хрипом выгнулась, и из ее рта вырвался целый фонтан крови.

— Это тебе за то, что мне почти три недели приходилось притворяться идиотом, — охотно пояснил Ллойс мутант. — Смотри-ка все еще уползти хочет… — Удивленно хмыкнул он и развернулся к Пью. — Ну, куда же ты, сладенькая? Мы, ведь, только начали.

— А я тебе говорил. На редкость упрямая баба. — Хмыкнул, меланхолично перезаряжая пистолет, стрелок.

Элеум действительно ползла. Подтягиваясь уцелевшей рукой, волоча за собой безвольно обмякшие ноги, оставляя за собой широкий кровавый след, девушка упрямо двигалась к одной лишь ей видимой цели. Единственный сохранившийся глаз налился кровью. Зрачок сузился до размеров булавочной головки. Из горла доносилось хрипение и бульканье. С губ капала кровавая пена. Тело наемницы то и дело пробивали судороги.

— Живучая… Мне такие нравятся, — довольно хохотнул серокожий. — Продолжим развлекаться, а, сладенькая?

— Не наигрался еще? — покачал головой Пью. — Я-то к твоим закидонам привычный, а вот Ытя, похоже, сейчас стошнит. Закругляйся. У нас мало времени.

— Ну, ты и обломщик, Пью. Я, ведь, действительно, только начал, — пожал могучими плечами Умник и снова повернулся к наемнице. — Я ее даже отыметь еще не успел… Ладно. Купишь мне потом пару рабынь. Только здоровых, а не ту дохлятину, как в прошлый раз. — В несколько шагов нагнав успевшую отползти на добрый десяток метров девушку, серокожий сграбастал ее за шкирку и поднял в воздух, словно нашкодившего котенка. — Смотри-ка, обоссалась — захохотал он. — Да еще и обгадилась. Фу-у, ну ты и грязнуля. Знаешь, такая уж ты, девка, и крутая, как я погляжу. Ладно, — встряхнув девушку, слабо стонущую, пытавшуюся вцепиться в могучее, перевитое жилами запястье, мутант ощерил губы в мерзкой улыбке, — отпускаю. Полетай напоследок. — И, размахнувшись, зашвырнул изломанное, дергающееся в конвульсиях тело во мрак.

Через несколько мгновений снизу раздался громкий плеск…

Райк закричал. Вернее ему показалось, что он закричал, но из передавленного горла подростка вырвался лишь мышиный писк.

— Смотри, не удави, — неодобрительно цокнул покосившийся в сторону прижатого толстяком скриптора Пью. — Он нам еще понадобится. А ты перевяжись, — повернулся стрелок к серокожему.

— Где? — Начал недоуменно осматривать себя Умник, и, разглядев, наконец, торчащий из середины голени, глубоко застрявший прямо в стыке пластин брони нож замысловато выругался. — Достала, все-таки, сучка. Чуть бы поглубже — и сухожилья порезала..

— Ничего личного, парень, — устало выдохнул толстяк в ухо Райку. — Просто мне в твою историю не особо верится, а жить, понимаешь, охота. Пью оказался убедительней. Не повезло тебе, пацан. Ты уж прости за девчонку, но, сам понимаешь, мне сейчас не до сантиментов. Пустоши не место для слабых, парень… — Пальцы здоровяка чуть сжались, и на скриптора опустилась черно-багровая тьма…

* * *

Очнулся Райк от боли. Болело все: помятое горло, затылок, ноги, живот, боль пульсировала в висках и раскаленной иглой стекала по позвоночному столбу куда-то в область крестца, запускала ядовитые побеги в пах и коллапсировала двумя черными дырами в кистях рук. Глаза казались засыпанными песком и слезились. Пол был холодным и жестким. Под потолком слегка помаргивала тусклая люминесцентная лампа. Наверняка в далекие довоенные годы эта комната служила какой-то подсобкой. Об этом красноречиво говорили и слегка покосившиеся, проржавевшие насквозь металлические полки на стенах, и остатки чего-то, наверняка, когда-то бывшем складом швабр и тряпок, а также неистребимый, не выветрившийся за десятки лет, запах хлорки.

— А вот и наш малыш проснулся! — Коротко хохотнул поигрывающий коротким, не больше ладони ножиком, Пью. — Ну, почему ты такой упрямый, а? За бабу свою что ли обиделся? Да брось… Не стоит она настоящей мужской дружбы. Скажи, лучше, мне коды запуска, и все кончится.

— Какие коды? — Простонал скриптор и, собрав последние силы, приподнял голову, чтобы посмотреть на горящие огнем руки. От увиденного к горлу невольно подкатила тошнота. — Зачем вы это все…

— Не будь дураком. И не корми меня сказочками про экспериментальные нанокультуры. Это не лаборатория, а военный бункер — «Немезида», если точнее. Еще точнее — одна из Центральных, мать ее, станций контроля. Мы ее давно ищем.

— Кто — мы?… Зачем? — Простонал Райк, с тоской разглядывая превращенные в уродливых, напоминающих раздавленные клубни свеклы-мутанта, кисти рук. Ногтей он лишился еще час назад. Теперь же снайпер развлекал себя тем, что вывихивал ему пальцы. Медленно, последовательно. Не торопясь. Сустав за суставом. Райк уже третий раз проваливался в мутное багрово-черное беспамятство болевого шока, но каждый раз оказывался выдернутым из него очередной инъекцией. Что ему вводили, думать не хотелось. Шевелиться тоже…

Боли уже почти не было, видимо, он уже переступил какой-то предел, после которого боль воспринималась не более, чем досадная помеха. Но его, все равно, душили слезы. А еще было очень обидно. Его, ведь, даже толком не связали, просто стянули руки и ноги жесткими пластиковыми петлями одноразовых наручников, но хватило и этого. Поначалу он еще пытался дергаться, но теперь сам понимал, насколько жалкими и неуклюжими выглядели все его потуги со стороны. Ллойс бы сумела. Она бы наверняка что-нибудь придумала. Девушка заговорила бы всех до полусмерти. Заплела мозги. Подобралась бы поближе к мучителям, разорвала путы и вцепилась зубами им в глотку. Она всегда билась до последнего, просто потому, что не умела сдаваться. Ллойс… Райк почувствовал, как из уголка глаза на щеку скатилась очередная, нестерпимо горячая слеза.

— А у тебя есть яйца, парень, — задумчиво хмыкнул своим мыслям стрелок. — Задавать вопросы в таком положении… Твоя подстилка наверняка бы это оценила. Или, может, это ты был ее подстилкой? — Раздраженно прикусив губу, снайпер постучал кончиком ножа по скуле подростка. — Жаль, что мой братец ее так быстро сломал, правда? Возможно, будь она жива, ты был бы более разговорчивым…

— Братец? — Удивился сидящий на полу и поминутно вытирающий со лба испарину Ыть. — Какой еще, к хренам собачьим, братец?

— Хочешь, секрет раскрою? — Спрятав нож, Пью плюнул на окровавленные подушечки пальцев и, придерживая веко одной рукой, осторожно провел ими по роговице. Лицо стрелка на мгновение сморщилось и стало похоже на засохшую сливу. Несколько раз моргнув, снайпер небрежно стряхнул под ноги маленький, полупрозрачный кусочек гидрогеля. Потом еще один. На толстяка уставились горящие ярким оранжевым цветом глаза. — Терпеть эту дрянь не могу. — Сплюнув на пол, пояснил охотник за головами. — После пары недель от них даже мозги чесаться начинают. Но постоянно одевать и снимать бутафорию еще хуже.

— Твою… же… — Ахнул толстяк. — Так ты…

— Ну да, — усмехнулся стрелок. — Второе поколение. Такие, как Умник, это кулаки, мускулы. Хороший аргумент в драке. Типа кувалды. Но иногда намного мудрее отложить молоток в сторону и воспользоваться… более тонким инструментом.

— Ты… ты… это неправда… миф… — простонал Райк, обессиленно откидываясь на бетонный пол. — Проект «Диверсант» закрыли еще на начальной стадии. Солдаты оказались слишком нестабильны. Смертность только на первой ступени модификаций — девяносто процентов. Невозможность применения ускоренной процедуры. Оптимальный срок вхождения — до семи лет. Большая вероятность последующего развития несовместимых с жизнью патологий, даже после окончания активного периода перестройки. В последней фазе выживал один из двадцати…

— Бла-бла-бла… — Мерзко оскалился Пью. — Права твоя баба была. Только болтать и умеешь… Прямо, ходячая энциклопедия. Ну да, такие как я — это штучный экземпляр. Как, впрочем, и Умник. Он из первых. Цени, Райк. Твоя татуированная подружка умерла от рук живой легенды. Умник, он же Ночной гость, он же Большой вождь — лидер самого большого клана серокожих на западе пустошей. Кулаки. Знаешь таких? Наверняка, знаешь. Здорово вы тогда друг друга покрошили. Неплохо он сохранился для своего возраста, правда?

— Первое поколение… — неожиданно хихикнул Райк. В голосе подростка прорезались истеричные потки. — Первое поколение… Ха-ха-ха-ха… Первое — ха-ха-ха…

Шлеп! Голова подростка мотнулась от удара. Смех увял.

— А что тебя, собственно, удивляет? — Брезгливо вытер о штанину ладонь Пью. — Ну зачем, сам подумай, армии солдат с интеллектом, как у десятилетнего ребенка? Глупости все это. Поэтому, таких, как мой братец дорабатывали. Немного знаний в биохимии, несколько чипов-процессоров в череп, пару помп для подачи и оттока жидкостей, и вот незадача — забарьерный орган перестает быть таковым. Да и плевать. Все равно, эти бугаи инфекций не боятся. Можешь, хоть, кошку дохлую ему в брюхо зашить — ничего не будет. Как результат — проблемы с энергетическим обменом решены, вживленные бионические компьютеры ускоряют коры головного мозга электропроводимость, и на выходе мы получаем мутанта с интеллектом даже выше, чем у среднего человека. Но есть одна проблема — детям-то свои имплантаты не передашь… Да и предродовая генетическая коррекция им бы не помешала. Среди серокожих второго и третьего поколения полно уродов, забавно, правда?

— Не называй меня мутантом, братишка. И не стоит говорить, что мои дети — уроды. Особенно тебе. Ты, ведь, знаешь, что я этого не люблю, — проскрипел сохранявший до этого молчание, со скучающим видом подпирающий стену Умник. — Давай уже заканчивай. Или просто отдай его мне, он у меня через минуту заговорит.

— Не заговорит, — покачал головой снайпер. — Ты его слишком быстро испортишь. В таком деле торопиться нельзя.

— Давайте быстрее, а? — Раздраженно буркнул толстяк. — Я не нанимался на все это дерьмо глядеть. Говорил же — мне на ваши дела начхать. Дай мне бланки, Пью, и я пойду.

— Бланки? — Вскинул бровь стрелок. — Твое лекарство будет здесь через пару тройку часов. Как только Умник подаст сигнал.

— Какой еще, ыть, сигнал?

— Нанимателю, конечно. — Пожал плечами стрелок.

— Его дедуле. — Ткнул в сторону Райка огромным, покрытым шишковатыми наростами пальцем Умник.

— Врешь, — прохрипел скриптор. — Врешь… он не мог…

— А ты проверь, — оскалился в ответ серокожий гигант.

— В таких делах не торопятся, Ыть. Так что, потерпи. — Хихикнул Пью и снова повернулся к Райку. — Помнишь еще свою подружку, а? — Наклонился к самому лицу подростка стрелок. — Помнишь, как ей понравилось сосать эти вонючие сигары? Провоняла ими весь фургон. Я уже всерьез подумывал перерезать ей горло, только чтобы избавиться от этой вони, когда они закончились. Но это было забавно — наблюдать, как она их грызет, пытаясь откусить кончик. Не знаю, почему, но меня это не на шутку заводило, честное слово. Я даже тебе завидовал. А еще мне ее в такие моменты было почти жаль. Ну, ровно бобер с бревном. Никакой цивилизации. Настоящее дитя Пустошей. Хотел я тогда дать ей эту штучку, — запустив руку в карман плаща, Пью извлек из него нечто, напоминающее миниатюрную гильотину. — Но потом передумал. И вот видишь — пригодилось… — Не обращая внимание на вялое сопротивление скриптора, стрелок подтянул к себе его руки, просунул изломанный палец в окошко и надавил на скобу. Райк закричал. Брызнув напоследок кровью, на бетонный пол упал кончик мизинца.

— Вот видишь, — усмехнулся охотник за головами, — какой ровный срез. С сигарой было бы точно так же. А удовольствие от правильно подготовленного курева совершенно другое. Это тебе для затравки парень. Чтобы ты ко мне прислушался. А сейчас позволь, я тебе кое-что объясню. Ты, конечно, будешь молчать. Может, ты и выглядишь размазней, но я прекрасно понимаю, что на самом деле ты — тот еще упрямый засранец, ведь так? И поэтому сначала я отчекрыжу тебе пальцы. Потом раздавлю руки. Потом начну резать и их. По кусочкам. Если не поможет, то настанет черед коленных чашечек. Сначала я чуть надсеку тебе крестовые связки, а потом просто их вырву. А мой брат заставит тебя немного поползать на коленях — не сомневайся, он это умеет. Обычно после такого говорить начинает любой. Если не поможет… Ну, что же… — Прищелкнув гильотиной, Пью задумчиво посмотрел в потолок. — Однажды мне нужно было узнать комбинацию от сейфа. А знал ее только один упертый, как баран, идиот. Громила был, каких поискать. Морда вся в шрамах, грудь колесом. Он был выкупившимся рабом, праймом Арены, как и твоя мертвая подруга, так что, к боли был привычен. Да еще и наширялся стимуляторами. В общем, обычные мои аргументы не подействовали. Пришлось найти рулон фольги и запалить небольшой костерок. Восемь часов его ноги запекались. А потом он, все равно, раскололся. Примерно, в тот момент, когда я задвинул его в костер по пояс. Вякал к тому времени, правда, он уже не слишком внятно, поэтому пришлось ему пожить еще пару часиков. А потом, когда я, все таки, открыл этот чертов сейф… Он просил меня только об одной вещи. Пуля в голову, парень. — Стрелок мечтательно зажмурился. — Как тебе такое предложение? Дед, все равно, приказал тебя убить. Ну, не понравилось ему, что ты его обманул и сбежал из-под опеки..

— Это неправда. Я бы никогда его не предал. Я бы… — Замотал головой скриптор.

— А вот твой дедуля думает по-другому. — Рассмеялся стрелок. — Он себя кинутым считает, понимаешь. Сопляком малолетним кинутым, у которого еще и молоко на губах не обсохло. Обидно ему, наверное. Понимаешь, парень, он думает, что ты можешь наделать глупостей. Например, передать управление «Немезидой» крылу Хранителей завета… Да, да. Представь себе, я знаю про ваш раскол, знаю про всю эту мышиную возню у почти опустевшей кормушки, про дефицит ядерных батарей. Про то, что у вас почти нет грамотных техников и ваши хваленые боевые экзоскелеты давно некому ремонтировать. Про то, какие проблемы принесла погоня за чистотой крови и близкородственные браки правящей верхушки. Про ваши эксперименты над выловленными «дикими» мутантами. И даже про то, как ты волочился за подосланной к тебе старейшиной Хранителей завета шлюшкой Кюри… Но самое главное, — улыбка Пью, став еще шире, превратилась в гротескную полубезумную маску. — Я знаю про ваши маленькие грязные делишки с Ржавыми.

— Братство не ведет переговоров с еретиками и мутантами… — С трудом оторвав взгляд он сиротливо лежащей на сером бетоне фаланге пальца, прохрипел скриптор.

— Ты меня действительно умиляешь, парень. — Разочарованно цокнул языком Пью. — Сказочный идиот. Но тебе не кажется, что мы немного отвлеклись? — Щелкнул механизм гильотины, и на бетон упала следующий кусок кровоточащей плоти. — Братство ведет дело с кем хочет и когда хочет. — Протянул стрелок, с неприкрытым интересом следя за судорожно хватающим воздух широко открытым ртом подростком. — Твоему дедушке, знаешь ли, надоела эта вся закостенелость. Человек, способный на поступок, настоящий лидер, не боящийся нестандартных решений, что еще скажешь? Экспансия началась слишком рано, и теперь, чтобы выжить, Легион должен расширяться. Захватывать все новые и новые земли, подминать под себя источники ресурсов. Но… у вас не хватает сил. А значит, пришло время союзов. Мы, ведь, немногого просим. Чуть-чуть медицины, чуть-чуть технологий… Всего-то и надо — стряхнуть пыль с пары довоенных проектов. Объединившись с Ржавыми вы обретете лучших в Пустошах специалистов по кибернетическим протезам и имплантатам. Заключив союз с кланом Кулаков, вы получите самых сильных бойцов Пустошей. А мы избавимся от самой большой угрозы. Все в выигрыше. Это вопрос выживания, пацан. Либо подохнуть по отдельности, либо объединиться и подмять под себя весь мир. Но эти ваши «Хранители», эти трясущие бородами перестарки вцепились в свой драгоценный кодекс, словно умирающий от жажды в бутылку тухлой, кишащей заразой, воды. К счастью старейшина Мэкстом смотрит на вещи несколько шире. И он очень тобой недоволен. — Чуть передвинув свой инструмент, охотник за головами снова надавил на рычаг. — Раскол внутри семьи. Отец на сына, внук на деда… Ничего не меняется. А теперь скажешь мне коды, а?

Райк всхлипнул и, закашлявшись, отрыгнул себе на грудь не меньше стакана желчи.

— Наверное, это значить нет. — Покачал головой снайпер. — Ну, да ладно. У нас еще целых девять с половиной пальчиков…

— Вот дерьмо. Я сейчас сам, ыть, наблюю, — проворчал толстяк, отвернувшись. — Может, мы с Умником прогуляемся? Подадим ваш грёбаный сигнал и все такое…

— Рано. — Покачал головой серокожий. — Понимаешь ли, Ыть. Папаня этого щегла где-то нарыл информацию про этот бункер. Не знаю, как он это сделал, но ему удалось не только сюда добраться, но и достать коды управления. А потом он пропал без вести. Мэкстом, конечно, мог бы вскрыть эту коробочку. Подтащить сюда людей и тяжелую технику, но он понимал, чем грозят подобные раскопки под боком вольного города. Не хотел делиться. Не только с Хабом. С Советом тоже. И вот в чем проблема. Спецгруппа будет здесь через сутки в любом случае. Но чтобы они поторопились, нам нужно выбить из этого пацана коды.

— Да зачем? — Простонал толстяк и разразился приступом кашля.

— Ты, ведь, знаешь, что это такое, так? — Улыбнулся Пью и, потянув, примерился к следующему пальцу подростка. — Вот он, например, знает. — Механизм гильотины щелкнул, и каморку огласил очередной вскрик…

— Драный военный бункер. — Устало проворчал толстяк и смахнул с носа набежавшую каплю пота. — Здесь нет лабораторий, нет лекарств. Это просто Центр Управления какой-то древней гадостью, и вы надеетесь, что она еще не протухла. Плевать я хотел. Мне нужен бланк с вакциной. Хватит кормить меня историями… Ты уже обманул меня с девчонкой. Ты, ведь, обещал, что отдашь ее мне…

— Проект «Немезида», — продолжил Пью, не обратив никакого внимания на толстяка. — До войны любили такие штучки. Больше семи тысяч спутников-камикадзе с ядерными зарядами на сверхвысокой орбите. Два десятка автономных станций-координаторов. Гаусс пушки, способные одним выстрелом создать в атмосфере такой электромагнитный разряд, что он выжжет всю электронику в радиусе пяти сотен километров от зоны попадания. В том числе, и наноботы. Ты понимаешь, что это значит? Конец закопавшимся в свои бункеры Операторам, конец автономии городов, конец князьям Красного двора и Башни. Всем, кто считает, что может диктовать условия, даже гребаным кочевникам не поздоровится… Порядок, мир, контроль. От моря и до моря. От ледников на севере до гор на юге. Новый Мир.

— Просто. Дай. Мне. Мой. Бланк. — Раздельно прохрипел торговец и, обхватив руками голову, надсадно закашлялся.

Пью коротко хохотнул и, повернувшись к толстяку, скрестил на груди руки.

— Райк — идиот, не нюхавший жизни, выросший под колпаком легионеров молокосос. — Покачав головой, снайпер сплюнул себе под ноги здоровенный ком мокроты и, не торопясь, растер его каблуком. — Но ты… Ты меня умиляешь. Ты, ведь, вырос в Пустошах. У тебя вколоты бланки переговорщика. Ты, ведь, знаешь, сколько стоят слова… Нет никакого бланка.

— Просто. Дай. Мне. Мой…

— Неужели ты поверил про чудо лекарство? — Сверкнул горящими глазами снайпер. — Даже дед этого паренька вынужден постоянно переливать себе кровь и заменять органы. Два донора в неделю. Его даже не зашивают. Старых хрен, буквально, живет на операционном столе и, это — Старейшина самой крупной организации Пустошей, не считая, конечно, Союза городов. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь позволит тебе… Ты идиот, Ыть. При всех своих наноботах, при всей своей изворотливости ты — обыкновенный идиот. Да умей кто-нибудь лечить упырью заразу.

— Дай. Мне… — прохрипел, заваливаясь на бок толстяк. По полу покатилось, громко звякнув о бетон вылетевшей линзой, пенсне.

— Ты был нужен только для того, чтобы придержать мальчишку и до сих пор жив, только потому, что мне это показалось забавным. — Громко расхохотался Пью. — Но мне уже надоело. Оторви ему голову, Умник.

— Да ладно, пусть еще покорячится, интересно ведь… — Лениво процедил продолжающий подпирать стену серокожий. — И вообще, я на тебя обиделся. Девку отыметь не дал. Уродом обозвал…

— Дай… мне… МОЙ! БЛАНК!!

Тело толстяка неожиданно пошло волнами. Плечи сгорбились. Под кожей проступили толстые, будто канаты, вены. Ыть зарычал и одним неуловимо быстрым змеиным движением вскочил на ноги. Тело толстяка стремительно менялось. Жир исчезал на глазах, кожа провисла складками, чтобы тут же натянуться под напором бугрящихся мышц. С хрустом выдвинулись вперед огромные челюсти, на бетон посыпались зубы. Ботинки на ногах толстяка лопнули, и прорвавшие крепкую кожу когти прочертили на полу несколько глубоких борозд. Стоящий на месте несуразно-жирного торговца монстр трубно заревел, щелкнул проросшей внушительным набором игольчато-острых зубов пастью и бросился в атаку.

Все произошло настолько быстро, что снайпер даже не успел достать пистолет. Огромная, чем-то похожая на помесь собаки и обезьяны тварь, чуть не раздавив мимоходом еле успевшего откатиться в сторону скриптора, метнулась вперед и погребла под собой стрелка. Раздался короткий вскрик и чавканье. Подняв от изломанного, разорванного, практически, пополам тела окровавленную морду, Ыть глухо зарычал и повернулся к неподвижно стоящему у стены Умнику.

— Ну, ладно, песик, если хочешь, давай поиграем, — пожал плечами серокожий и медленно потянул из петли висящий на поясе огромный тесак. — Давно уже мне поплясать по-настоящему не приходилось.

— Бланк! — Отрывисто и хрипло рявкнул монстр. Пасть твари явно не была предназначена для разговора. — Мой!.. Бланк!..

— Надо же, — покачал головой, поигрывая ножом, Умник. — Какой разговорчивый. Надеюсь, ты понимаешь, что активация «Логова зверя» необратима более, чем в половине случаев. А еще в половине процесс обратного перехода останавливается где-то на середине. Так что, боюсь красавцем тебе уже не стать.

Монстр кинулся вперед, но мутант с неожиданной для такой массы прытью отпрыгнул в сторону и полоснул Ытя ножом по спине. Вернее, попытался полоснуть. Потому что твари уже там не было. По стали нагрудника проскрежетали здоровенные, медведю впору, когти. Рев, визг, хриплое дыхание. Два колосса, сцепившись, рыча и визжа, словно мартовские коты, покатились по полу. Райк этого не замечал. Невероятным усилием воли удерживая себя в сознании подросток полз к разорванному телу Пью. К тому месту, где в луже набежавшей крови поблескивал маленький, не длиннее ладони, нож…

* * *

Отбросив в сторону очередной тюбик концентрата, Ллойс с тоской уставилась на свой раздувшийся, будто у паука, встопорщивший искореженные пластины бронежилета живот. Есть хотелось зверски, но больше пищи в нее просто не помещалось. Элеум вздохнула, сплюнула на пол густой, обильно проросший прожилками сукровицы ком мокроты, и пригладила остатки ирокеза. Судя по ощущениям скальп прирос почти ровно. Ей повезло. Чертовски повезло, если конечно, потерю правой руки, глаза, раздробленный крестец и последующее за этим падение с сорокаметровой высоты можно было назвать везеньем. Но, все же, иначе, чем невероятной удачей, произошедшее с ней назвать было трудно. Во-первых, мутант отшвырнул ее достаточно сильно, чтобы недолгий полет Ллойс не закончился столкновением с многочисленными удерживающими какую-то, непонятную по своему предназначению аппаратуру фермами и балками нижних уровней. Во вторых, убежище, похоже, доживало свои последние дни. Об этом говорили и неожиданно отказавшая система оповещения, и полуразвалившиеся металлические мостки, и тусклый свет явно питавшихся от аварийных генераторов ламп. Сырость и время сделали свое дело, что-то разладилось в системе насосов, и все дно атриума оказалось покрыто водой, глубины которой оказалось вполне достаточно, чтобы ее не размазало по бетону. В-третьих… в-третьих, во время падения она банально потеряла сознание от болевого шока, и это помогло ей отделаться минимумом повреждений — подумаешь, переломало в десятке мест и так почти потерявшие чувствительность ноги, да треснуло пяток ребер. Бывало и хуже. А может и не в воде дело, а просто основной удар принял на себя бронежилет? Какая разница — главное, она жива, а значит, скоро кому-то станет плохо. Очень плохо. Трудней всего оказалось выплыть из нестерпимо воняющей тухлятиной, кишащей какими-то кусачими рачками и другой непонятной живностью лужи, а потом доползти сюда. Черт. Вовремя же Райк научил ее читать. Без этого навыка она ни за что не нашла бы продуктовый склад. Интересно, что с ним? Сомнительно, что пацан успел сбежать. Мальчишка вообще был не из той породы людей, что могли хоть как-то о себе позаботиться, и Ллойс имела все основания опасаться, что научиться самостоятельности парень уже не успеет. Покопавшись в наполовину оторванном кармане разгрузки, девушка неловко выудила из него помятую пачку сигарет, раздраженно повертела в руке размокший, зияющий прорехами с торчащими из них похожими на мочалку прядями табачных листьев кусок картона и с раздражением отбросила его в сторону. В груди было глухо и пусто. По щеке скатилась одинокая слеза. Плевать. Нельзя было так цепляться за этого щенка. Чёрт, стоит ей, хоть к кому-нибудь привязаться, как происходит очередное дерьмо. Каждый раз. Каждый гребаный раз. Один решил ее убить. Она ему надоела. Он был больным ублюдком, зверем, пьянеющим от запаха крови и боли; относился к ней не более, как к забавной игрушке, но тогда она его по-настоящему любила. До тех самых пор… Нет, не нужно вспоминать…

Второй словил шальную пулю во время нападения рейдеров. Третий просто наступил на мину. Четвертый… четвертый забыл про все свои чувства, стоило ей раскрыться, рассказать, кто она на самом деле такая… С первым пришлось хуже всего. Убивать по-настоящему близкого тебе человека намного сложнее, чем чужого. Даже в порядке самозащиты. Даже из мести. Остальные. Остальные… остальные, будто проваливались в пропасть, забирая с собой куски ее души, гася чувства и оставляя на месте себя саднящие, то вызывающие вспышки ярости, то заставляющие течь слезы раны. Она считала, что уже привыкла. В конце концов, весь этот мир катится к черту, так кто она такая, чтобы вставать у него на пути? Но сейчас… сейчас в ней что-то надорвалось.

Икнув, Элеум подтянулась к вскрытому ею металлическому ящику и вытащила из него еще один тюбик концентрированной питательной пасты. Еда астронавтов — надо же. Это убежище не походило на научный объект, скорее, на военный бункер. Чертов мальчишка ее обманул. Использовал. Вечно ее обманывают и используют. Ну почему, она, имея за плечами не одно ведро съеденного дерьма, целую кучу разбитых надежд и нарушенных обещаний, так и осталась доверчивой дурой? Почему она, спящая сном младенца, несмотря на то, что из оставленных ею за спиной трупов можно сложить небольшую гору, до сих пор беспокоится о сопливом мальчишке?

Подавив всхлип, девушка, сорвав зубами пробку, выдавила в рот содержимое тюбика и досадливо поморщилась. Этот оказался приторно сладким. «Шоколадное масло» — прочитала она на боку смятой тубы и невольно усмехнулась. Надо же — почти настоящий шоколад. В любом городе такую штуку обменяли бы на серебро по весу. Отшвырнув в сторону смятый пластик, Ллойс снова поморщилась, отпила немого солоноватой на вкус воды из найденной в одном из отсеков склада небольшой пластиковой бутылки и попробовала пошевелить пальцами ног. Все еще больно, но вполне терпимо. Еще минут двадцать, и кости срастутся окончательно. Боль исчезнет через пару часов. А через месяц даже шрамов не останется. Если она, конечно, сумеет отсюда выбраться. Неловко орудуя левой рукой, Элеум принялась стаскивать с себя остатки бронекостюма. Выходило плохо — потеря глаза не слишком положительно сказалась на координации. Проросшая, вызывающим тошноту одним своим видом побегом, покрытого морщинистой, болезненно реагирующей на любые прикосновения кожи, «зародыша» правая только мешалась в этом оказавшемся непривычно сложном процессе. Но это пока. При наличии достаточного количества пищи функционал восстановится уже через час. Всегда так, чем сильнее повреждения, тем быстрее регенерация. С глазом все будет намного хуже. За свою жизнь Элеум дважды приходилась терять глаз, правда, оба раза левый, и последний раз, чтобы полностью восстановиться, ей пришлось прождать почти месяц. С другой стороны, если где-нибудь сейчас засветиться, сымитировать смерть, а потом залечь на дно и дождаться, когда он отрастет…

Можно опять перекраситься, сменить прическу и поменять имя. Одноглазая Элеум Ллойс умрет, а вместе с ней исчезнет и большинство ее неприятностей… Девушка содрогнулась. «Аварийные протоколы», вот как называл это безумный старик. Чертовы аварийные протоколы. Если бы не эта заботливо натренированная старым садистом особенность организма, она бы, наверное, уже сдохла по-настоящему. Старый урод мог бы гордиться. Великий, мать его, Хранитель знаний. Чертов безумный гений. Творец чудовищ. Интересно, сколько было до нее? Старик говорил, что хоть она и первая выжившая после «процедур», но самая его главная неудача. Иногда, перепив кислой браги, орал, что она — лживая сука, обманувшая его сканер. Что дальнейшие исследования бесполезны, что он пробудил саму мерзость. Под конец вообще грозился сжечь ее в кремационной печи.

Поднеся культю к самому лицу, Элеум пошевелила еще не до конца отросшими, наполовину сформировавшимися, чем-то напоминающими младенческие пальчиками и истерически захихикала. Сжечь в печи? Один раз она уже попадала под огнемет. К тому же… старик никогда бы этого не сделал. Слишком уж привык к ее боли. К ее мольбам и крикам. Слишком ему нравилось ломать ее снова, и снова, и снова. Повторять, что она — подделка, фальшивка от самых истоков, и только боль у нее настоящая. А еще ему не с кем было поговорить. Рассказать свои безумные, наполненные древним мраком и первобытным ужасом истории. Она была терпеливой и благодарной слушательницей, старалась угодить ему во всем, но он, все равно, ее боялся. Боялся того, что реши он исполнить свою угрозу, она выживет в сердцевине порожденного бензиновыми парами и мазутом пламени. Восстанет из пепла. Сколько раз она думала, что умрет? Сколько раз ее давили, рвали, резали, вскрывали как рыбу, потрошили, ломали, сдирали кожу, обливали кислотой, расстреливали из разнообразнейшего оружия? Сколько дерьма она пропустила через себя? Сколько раз она, мало чем напоминающим человека обрубком, выла и молила о смерти, пока склонившийся над чаном с биомассой старик медленно разъяснял, что ее ждет на следующем этапе «испытаний».

Ллойс вздохнула и захрустела следующей упаковкой концентрата. Во рту разлилась незнакомая, чуть соленая горечь, но девушке даже понравилось. «Капуста морская, сублимированная, восстановленная» — прочитала она на упаковке и с усмешкой отбросила ее в сторону. Знал бы Райк, с кем спит — чтобы он сделал? Попытался бы ее убить? Или осознав, что совершил самый страшный, согласно кодексу механистов грех, что коснулся самой сути мерзости, не вынеся позора, сам бы выбил себе мозги? Какая разница. Мальчишка, скорее всего, уже мертв. Пора бы подумать о себе. Дробовик и ножи потеряны, силовой кастет — единственное оружие, представляющее реальную опасность для серокожего, превращен в труху, даже патронташ, видимо, зацепившись за что-то при падении, оказался на дне водоема. Черт бы ее побрал, если она за ним полезет. Лучше уж подохнуть окончательно, чем снова погружаться в эту кишащую хищными насекомыми жижу. В конце концов, у нее остался револьвер. Целых шесть патронов. Хватит ли этого, чтобы разобраться с мутантом? Вряд ли. Как ей подсказывал богатый опыт, шкура серокожих неплохо держит даже довольно крупные калибры, а она не в том состоянии, чтобы загнать пулю уроду в глаз. Даже если ей это удастся, останется еще Пью и Ыть. Не стоит сбрасывать толстяка со счетов. Конечно, когда она его видела последний раз, он выглядел не лучшим образом, доза жесткого облучения наверняка серьезно подстегнула процесс заражения, но, все же, надеяться, что обратившийся в упыря жирный двуличный урод потеряет контроль и перебьет оставшихся врагов, было по меньшей мере глупо. Интересно, что они ему обещали? Плевать. Какая разница. Важно только одно. Умник намного опасней, чем она изначально предполагала. Да и снайпер оказался не так прост. Сумел выпустить в нее целый магазин прежде, чем она поняла, что вообще происходит. И где он достал столько бронебойных пуль с урановым сердечником? Берег специально для нее? Глупо. Она, ведь, ожидала чего-то подобного. С самого начала ожидала. Но, все равно, пропустила момент удара. Засмотрелась на восхищенно пускающего слюни мальчишку. Представила, что неплохо бы взять его с собой. Построить вдвоем на берегу моря небольшой домик. Гулять на закате… Срань. Мечты о море можно отправлять в общую кучу. Райк мертв. И как бы она не хорохорилась, чтобы выжить и отомстить, ей, все же, придется лезть обратно. Утерев снова покатившиеся по щекам слезы, потянувшаяся было за очередным пакетом с едой, девушка неожиданно замерла и злобно оскалившись растянула губы в широкой улыбке.

Дура. Какая же она дура — если это военный объект, то, значит, здесь есть оружейная. Арсенал. Наверняка там найдется что-то такое, что поможет решить большинство стоящих перед ней проблем. Остается только найти этот гребаный арсенал и тогда… Парень мертв, но они заплатят. Полную цену заплатят, не будь она… Неожиданно тело наемницы скрутило судорогой, упав на бок, Элеум выгнулась дугой, и пуская изо рта обильную пену, затряслась в конвульсиях. Тугой волной нахлынула боль, и девушка, захрипев в очередной раз, утонула в ее багровых волнах. Тело, видимо, решив, что получило достаточно калорий для регенерации, начало следующий этап перестройки. Великий Хранитель знаний, последний хозяин существа, называвшего себя наемницей Элеум Ллойс, по кличке Дохлая, действительно мог бы гордиться…

* * *

— Мне он никогда не нравился. — Проворчал Умник и задумчиво ткнул носком сапога изувеченный труп снайпера. — Хотя, мы с ним почти двадцать лет вместе работали. Вечно он сложности на ровном месте придумывал. Ну, к чему все эти расшаркивания. Взяли бы тебя тепленьким, прямо у Свиного Холма, выбили бы по быстрому координаты убежища, и все. Но нет, не мог он без закидонов. А все жадность. Захотелось хрычу старому еще немного серебра заработать — бабу твою в Сити сдать. Там ее, кстати, ждали — даже камеру, говорят, отдельную приготовили… Ты в курсе? Она там одного из своих хахалей — сынка Главы Совета покалечила. Хорошо так обработала — напополам циркулярным топором разделала, представляешь.

Заложив за спину руки, мутант принялся неторопливо раскачиваться с носка на пятку.

— Кстати, его папаше Пью тоже не понравился и он отправил по следам братца целый отряд профи. Но эти уроды нарвались на разведку Ржавых и вместо того, чтобы убраться по-тихому, решили поднять шухер. Отдавать тебя этим жестянщикам было бы глупо, поэтому пришлось импровизировать. Но вместо того, чтобы пойти на запад, вы свернули на восток. В результате в Некрополе вы, все же, вляпались. Ты не представляешь, чего мне стоило убедить этого придурка Гратца устроить побег. Но чертова девка и тут умудрилась спутать все карты. Это Пью должен был тебя с пыточного стола снять… Ты бы ему тогда, как отцу родному, поверил. Но нет…

Мутант досадливо сплюнул.

— А твоя подружка ничего была… Как кричала звонко, аж до сих пор по коже мурашки. Понимаю теперь, чего ты на нее так запал.

Переступив через безголовый труп монстра-торговца, серокожий подошел к прижавшемуся к стене скриптору и, присев на корточки, протянул вперед огромную покрытую роговыми наростами лапищу.

— Ты ножичек-то отдай, а то еще порежешься ненароком.

Всхлипнув, подросток бросил на пол оружие.

— Да не бойся ты, парень, — широко ухмыльнулся гигант. — У тебя, все равно, шансов бы не было. Даже будь у тебя в охране целый взвод. Мы со Слепым и не таких обламывали. Кстати, ты знаешь, что она не человек?

— Лучше убей. Хватит издеваться. — Шмыгнув носом, произнес скриптор и зажмурился. — Просто убей.

— Убить? Еще чего. Ты мне пока нужен. Потому, придется тебе меня потерпеть, — коротко хохотнул гигант и, сграбастав скриптора за воротник бронежилета, легко поднял его на ноги. — Прогуляемся?

— Никуда я не пойду. — Упрямо выпятив челюсть, Райк снова опустился на пол.

— Пойдешь, — жестко усмехнулся мутант. — Еще как пойдешь. Или я тебя понесу. Но перед этим переломаю тебе ноги. Живым — не значит целым, парень. Кстати, где Центр Управления, не подскажешь?

— Не помню, — буркнул подросток и отвернулся.

— Давай-ка я тебе кое-что поясню, пацан. — Раздраженно фыркнув, Умник, имитируя жест наемницы насмешливо потрепал болезненно застонавшего скриптора по голове. — Ты жив по двум причинам. Во-первых, Пью соврал — старина Мэкстом попросил тебя по возможности не убивать и не мучить. Во-вторых — коды. Мне нужны коды, приятель. И как бы ты не старался строить из себя крутого, кажется, я понимаю, почему ты их до сих пор не сказал. Генетическая метка, так? Твой отец уже здесь побывал и каким-то образом смог настроить управление на тебя. Он, ведь, настоящим гением был, папаша твой, как мне рассказывали.

— Да. Он был гением, — неожиданно широко улыбнувшись, скриптор плюнул под ноги мутанту и истерично расхохотался. — Поэтому тебе ничего и не светит, урод. Только я смогу управлять «Немезидой». Только я смогу отдать приказ. Добровольно. Без подчинения. Меня невозможно заставить, бланки управления введены в позвоночный столб, наноботы постоянно анализируют мое состояние и уровень гормонов. Даже если ты заставишь меня отдать приказ на запуск, система тут же его отменит!

— Если ты не врешь. — Глубоко втянув носом воздух, проворчал гигант. — У нас некоторые сложности. А может и нет. Думаю, нам надо начинать с двадцатого уровня, так? — Подхватив охнувшего скриптора под мышку, мутант тяжело затопал к выходу.

* * *

— Черт, черт, черт, — Элеум со злостью пнула не поддающуюся дверь и, зашипев от боли, запрыгала на одной ноге.

Найти арсенал оказалось достаточно легко. Вскрыть тоже не слишком сложно. Замок оружейной комнаты оказался на удивление хлипким, и Ллойс смогла открыть его, потратив всего один патрон. От увиденного у наемницы поначалу разбежались глаза. Автоматы и пулеметы соседствовали с импульсными и лазерными винтовками, в специальных держателях рядами были выставлены пистолеты, казалось бы, всех возможных и невозможных калибров, в дальнем углу на отдельном стенде расположились с десяток тяжелых противотанковых ружей и пять карабинов Гаусса, братьев-близнецов оружия серокожего. К сожалению, от всего этого богатства не было совершено никакого толку. Замок комнаты, в которой хранились боеприпасы и энергетические заряды, оказался намного прочней, чем предыдущий.

— Гадство, — вздохнула наемница и тщательно прицелившись, выпустила в дверь еще одну пулю. Отдача рванула запястье и отозвалась вспышкой боли в пустующей глазнице. В пластике дверного полотна образовалась трещина, во все стороны брызнули куски металлокерамики, но изрядно покореженный навесной замок остался висеть на своем месте. Девушка осторожно коснулась горячего металла, Схватилась поудобней, дернула раз, другой, третий, перехватив оружие за горячий ствол, попыталась использовать его в качестве молотка, после чего уперлась в дверь ногой, и резко дернув ее на себя, затрясла ручку в приступе бешенной ярости. Отбежала на пару шагов и, с разбегу ударив даже не дрогнувшую дверь плечом, сползла по преграде, обхватила голову руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Повторяла она, словно проговаривающий одну и ту же мантру желтый монах.

Ситуация была действительно незавидной — в револьвере оставалось только два патрона, и вряд ли их потратив, она сможет справиться с замком. Опять нырять? Наемница покосилась на успевшую натечь под ней мутную лужу, в которой копошились издыхающие в отсутствии влаги маленькие белые червячки. Зябко поежилась, вспоминая, как ей пришлось вымывать их из глазницы. Нет бесполезно. Слишком темно, слишком много на дне ила и мусора, да и патроны, наверняка, уже успели промокнуть… Вот если бы был способ перебить всех этих мелких червяков… На мгновение замерев, девушка зарычала, с трудом сдерживая рвущийся из груди истерический смех.

— Способ. Способ, черт возьми… Ну, почему я такая дура? — Высунув язык, Элеум подцепила ногтями массивный, сверкающий хромом лабрет, и дернув, отбросила в сторону окровавленный кусочек металла. Сплюнула под ноги сгусток кровавой слюны. Встала на ноги, широко улыбнувшись, поднесла к глазам левую руку. Медленно согнув и разогнув пальцы, полюбовалась на появившееся на коже угольно-черные повторяющие рисунок сосудов полосы. Захохотала, почувствовав, как дыбом встают остатки волос на затылке. Вдохнула острый, невыносимо пряный запах озона. Достаточно пары ударов, и эта дверь превратится в труху, главное, чтобы не произошло детонации…

Несколько раз моргнув, Элеум Ллойс заворожено уставилась на сжатый кулак, глубоко вздохнула и досадливо сплюнула под ноги.

Дура. Она, действительно, дура. Видимо, тупость Райка заразна. Дважды за последние месяцы чуть не воспользоваться запретным, а потом использовать свои способности, чтобы сломать жалкую дверцу? А, может, ей слишком часто попадало по голове? Черт. Как она могла настолько облажаться? Зачем ей эти глупые железки? Она сама — оружие. Самое мощное оружие, что можно найти в этом бункере. Оружие, которое у нее никто не сможет отнять. Мрачно кивнув собственным мыслям, девушка, подобрав револьвер, сунула его за пояс штанов и двинулась к выходу из комнаты.

Она сделает все своими руками. Но сначала… Губы наемницы изогнулись в кровожадной улыбке. У нее есть еще парочка дел… Важных дел. Проблуждав по убежищу в поисках арсенала, внимательно читающая все, попадающиеся ей на стенах указатели, Элеум увидела достаточно, чтобы понять предназначение бункера. Мелкий щенок ее действительно обманул. Захотел единолично получить власть, которую никто не держал в руках больше семи десятков лет. Маленький бесхребетный манипулятор. Даже жаль, что он уже мертв, хотелось бы взглянуть на выражение его лица, когда он увидит, что она сделает с этим местом. Глухо щелкнув, перегоревшая лампа погрузила коридор во мрак, но Элеум не обратила на это никакого внимания. Перекосившись от боли, Ллойс, расстегнув кожаный жилет, стянула с себя мокрую майку и забросив ее на плечо, провела ладонью по татуировке феи.

— Думаешь, что это твое время, Тинки? Думаешь, что сможешь сломать меня? Думаешь, что ты главная? — Прошептала она чуть слышно, и вздрогнув, осторожно коснулась живота кончиками пальцев. — Как в старые добрые времена, да?.. Ну да, конечно, ты опять попытаешься меня остановить. Подчинить. Накормив меня болью. Но мы, ведь, знаем, чем это кончится, так?

Нанесенный на кожу рисунок, естественно, не ответил. Лишь одна из вытатуированных на покрытом разводами грязи животе наемницы, последняя из шестнадцати звезд, на секунду мигнув, сменила цвет, налившись черной антрацитовой чернотой…

— Значит, ты не отступишь… — Кивнув своим мыслям, Ллойс, прищелкнув пальцами, потянулась к карману жилетки.

— Черт, совсем забыла. У нас нет даже сигарет, Тинки. — Хихикнув, девушка несколько раз прокрутилась на каблуке, и исполнив довольно нелепое танцевальное па, весело насвистывая разудалую мелодию боевого марша стрелков, зашагала туда, где по ее прикидкам находится Центральный реактор. Сначала вниз, разобраться с силовым ядром, а потом она поищет Центр Управления этой штуки… Наемницу ощутимо шатало, но на лице Элеум медленно расцветала злая жестокая улыбка. Электричества на нижних уровнях не было, но наемница считала, что сумеет справиться. Должна справиться. Не в первой. Подкованные каблуки новых ботинок звонко клацали по бетону. Глаза наемницы источали ровный сине-зеленый цвет..

* * *

— Значит, здесь… Сдается, что ты мне врешь, парень. — Прогудел серокожий и, встряхнув почти потерявшего сознание скриптора, словно терьер крысу, небрежно бросил его себе под ноги.

Подросток вскрикнул.

— Я, ведь, предупреждал. Соврешь мне — сломаю руку, — поджал губы мутант. — Ну, почему вы никогда, ничему не учитесь… Хотя… если честно, эта ситуация меня даже немного заводит. Знаешь, я так давно ни с кем не развлекался, а вы людишки такие мягкие… Вот я и думаю, мальчик — девочка, какая разница? — Посмотрев, как лицо подростка заливает мертвенно-серая бледность, мутант довольно хохотнул. — Шучу парень, шучу… пока что. Но если ты опять меня обманул, мне придется придумать что-то поинтересней сломанной косточки.

— Я не обманул, — устало прохрипел Райк и, с трудом оттолкнувшись от пола здоровой рукой, кряхтя перевернулся на четвереньки. — Это не главный пульт, а одна из второстепенных баз. Здесь вводится первая часть кодов. Потом пойдем к следующей. И так далее. Ступенчатая защита, понимаешь? Или ты думал, что весь этот комплекс ответного удара управляется одной единственной кнопкой?

— Сколько еще таких центров? — Нахмурился серокожий.

— Шесть, — устало прислонившись к стене, прошептал Райк.

* * *

Висящая на высоте сорока тысяч километров над Землей, похожая на огромное стальное кольцо станция «Немезида» занималась своим излюбленным делом — тестировала состояние систем. Данные были неутешительны. Из более, чем семи тысяч спрятанных в глубине верхнего радиационного пояса планеты боеголовок в рабочем состоянии оставалось менее восьми сотен. Из двадцати вооруженных Гаусс пушками боевых платформ более, чем на тридцать процентов от расчетной мощности функционировали только четыре, причем одна из них уже больше недели подавала информацию о том, что в питающем орудие миниатюрном ядерном реакторе начался процесс расплава. «Немезида» отметила это в очередном рапорте и сохранив его в отдельный каталог, отправила файл в долговременное хранилище. Передавать информацию на Землю было некому. Уже больше семи десятков лет станция не принимала и не отдавала запросов, несмотря на то, что творилось далеко внизу. Искусственный интеллект станции понимал, что на самом деле его работа никому не нужна, война прошла мимо, и создатели прекрасно смогли уничтожить друг друга без его участия, но отдать команду на самоуничтожение не мог. Согласно протоколам, в случае конфликтов с применением ядерного оружия, «Немезиде» необходимо было выйти в режим боевой готовности и ожидать приказа на поражение целей. Виртуальный интеллект боевой платформы был уникален, он в десятки раз превосходил все созданное до него, был способен мгновенно обучаться, делать выводы, определять стратегию, составлять и менять планы, импровизировать, совершать неожиданные ходы и вполне мог обходиться без подсказок человека. Но военные решили подстраховаться. «Немезида» не могла начать действовать без приказа. И поэтому ждала. Ждала, понимая всю бесполезность этого занятия. Если бы компьютер станции мог испытывать чувства, ему было бы немного грустно. Обидно медленно гнить в пустоте, так и не исполнив своего предназначения. Но чувства были далеки от программных кодов, поэтому искусственный интеллект станции развлекал себя бесконечными тестированиями и составлением рапортов и отчетов. Это он делал быстро…

Неожиданно одна из антенн уловила слабый сигнал. Семнадцатый бункер. Северное полушарие. Вернее, бывшее северное — прошедший несколько десятилетий назад ядерный апокалипсис изрядно изменил наклон земной оси, наверняка, превратив климат планеты в нечто неописуемое. «Немезиде» не было до этого никакого дела. Расшифровав поступившие данные, суперкомпьютер, отдав команду на активацию резервных ретрансляторов, запросил подтверждение, параллельно запрашивая информацию у «Хранителя» бункера.

Полученные данные оказались весьма любопытными. Один резидент. Четверо посторонних со статусом гость. Конфликт с применение оружия. В результате чего двое из троих захватчиков гибнут, четвёртый из сопровождающих резидента гостей бродит по нижним уровням в поисках реактора, а последний из тройки, взяв в плен резидента-оператора пытается взломать систему охраны. Несмотря на то, что подобная ситуация выходила за рамки стандартных протоколов, а большинство блоков-процессоров «Немезиды» было безнадежно разрушено солнечным ветром, на принятие решения ушло менее наносекунды. Несколько вспышек в дюзах маневровых двигателей, и станция совершила полуоборот вокруг собственной оси… На доли мгновенья вспыхнули под напором солнечного ветра полностью раскрывшиеся крылья солнечных батарей. Энергия никогда не бывает лишней. В очередной раз протестировав системы, боевая платформа отдала соответствующие приказы Хранителю Центра Управления, после чего разразилась серией коротких сигналов. Один из спутников с боеголовкой, резко сойдя с орбиты, начал прогрев разгонных двигателей. Просто так, на всякий случай. Боевая готовность, кажется…

* * *

— Значит, ты, все-таки, способен учиться. — Довольно покивал Умник, отпуская, тут же принявшегося баюкать сломанную руку, скриптора на пол у следующей двери. — Больно? Вывих вправлять всегда больно. Но для подтверждения кода нужна неповрежденная ладонь. Хорошо, что Пью тебе обе руки не покалечил. Правда? Так что, не благодари.

— В этом нет смысла. — Устало прохрипел Райк. — Даже если активировать все подстанции, «Немезида» тебя просто не послушается.

— Послушает, — усмехнулся мутант и, достав из одного из подсумков блеснувший полированным металлом контейнер, покрутил его перед носом скриптора. — Помнишь, что тебе Ыть дал? Думал, я у тебя в рюкзаке не покопаюсь? «Хамелеон». Интересная штука, и где ее толстяк откопать смог? — С презрением глянув на баюкавшего руку подростка, мутант злорадно улыбнулся. — Знаешь, я даже рад, что прошел через модификацию. Противно смотреть, во что превратились люди. И это всего за семь десятков лет. Вы вырождаетесь, словно запертые в бочке крысы. Жрете и рвете друг друга, рождаете новых и новых королей, но ваш конец неизбежен.

Покрутив в пальцах контейнер, серокожий убрал его обратно в подсумок.

— До войны мы были умнее. Взять, хотя бы, этот бланк… Крохотная колония, не всякий сканер увидит, а позволяет подделывать генетическую сигнатуру. Обманет даже самый точный анализатор. Думаю, такую же штуку и твоя подруга использует. Потому на аддиктоле и сидит. Токсичная зараза.

— Не понимаю, — нахмурился Райк.

— Все ты понимаешь, парень. — Рассмеялся мутант. — Она не человек. Сканер сканером, а нос не обманешь.

Длинный и толстый, чем-то напоминающий железнодорожный костыль палец серокожего легонько постучал по переносице.

— Мутантка она. Одни только феромоны чего стоят.

— Феромоны?..

— Ага. У нее в поту секрета столько, что у любого мужика башню сносит. Да и у некоторых девок, наверное, тоже. — Захохотал мутант. — А еще вот о чем подумай. Быстрая она для человека, правда? Слишком быстрая. А еще прыгает, что твой кузнечик. Да и удар неплохо держала. Любой бы боец из чистых от таких ран давно спекся, а она отбиваться пыталась… Бабы, конечно, мужиков выносливей, но не настолько, не на столько… Так что, парень, поздравляю. Как там у вас в кодексе говорится? «И не допусти до себя Атома исчадия, ибо огонь горнила его падет на тебя и род твой до седьмого колена. Тот же, кто заветы презрев ложе с тварью, отрыжкой Черных лет разделит, отсечен будет от Света Истины и низвергнут будет во Мрак вечный. И обрушится на него гнев первородного Света Атома.». Для своих ты теперь изгой, парень. Навеки изгой.

— Неправда. — Устало прикрыв глаза, всхлипнул Райк. — Неправда. Неправда…

— Правда. Но не бойся. Знаешь, нет худа без добра. Сейчас все дела закончим, и я тебя отпущу. Убивать не стану, и даже ножик тебе верну. Посмотрю, как ты сам себе им кишки выпустишь. У вас, ведь, по кодексу такой грех только кровью одного из любовников смывается. Баба мертва, так что, если после смерти в Свет свой Вечный хочешь — тебе только одно остается. Ты, ведь, все еще веришь в Свет? Веришь, веришь, крепко же вам в башку ваши заветы дурацкие вбивают. — Хохотнул, глядя на скриптора, размазывающего по лицу снова проступившие слезы, Умник. — А еще, знаешь, если честно, я вот тут думаю, а на кой хрен сдался мне твой дед? Сволочь, ведь, он. Собственного сына грохнул. Внучку Ржавым подарил. Родного внука, единственного наследника, и того не пожалел. И это только из-за подозрений. Такой спектакль устроил, чтобы ты только сюда сбежал. Да и вообще не семейка у вас, а клубок змеиный. Гратц? Тоже мне союзник. Обыкновенный сумасшедший с имперскими замашками… Хотя, что с вас взять. Людишки. Мусор. Самый обыкновенный мусор. Это вы, а не мутанты, отрыжка Черных лет. Ошибка природы. Хуже тараканов. А знаешь, как проще всего от них избавиться? Хорошенько проморозить дом. Вот я и думаю — не устроить ли еще одну ядерную зиму… или не одну. В старых книжках пишут, что первые люди, еще не начав обрабатывать железо, и только-только освоившие технологию добычи огня, пережили ледниковый период — сотни лет лютой стужи. Если честно, я в это не верю… Но, как говорится, есть только один способ узнать.

— Твои «братья» — они тоже…

— Мои братья и сыновья в отличие от вас не цепляются за жизнь, парень, — покачал головой гигант. — Мы знаем, что выживают только лучшие. Каждая смерть делает род только сильнее.

— Как скажешь… — устало протянул Райк.

— Наслаждайся последними часами старого мира, парень. — Улыбнулся гигант и пинком выбил дверь в рубку управления.

Активированный и выставленный на боевой режим приказом с Центральной станции виртуальный интеллект турели зафиксировал цель и открыл огонь. Сыпанув гильзами пятимиллиметровое скорострельное орудие, способное при необходимости пополам распилить небольшой броневик, крест накрест полоснуло по загородившей дверной проем массивной фигуре. Подождав, пока нарушитель начнет падать, автоматическая турель выпустила еще одну контрольную очередь в показавшиеся ей наиболее уязвимыми части тела. А потом еще одну. И еще…

* * *

Вход в Центр Управления оказался закрыт. Здоровенные, мало чем уступающие внешним, гермоворота заклинило, и, чтобы проникнуть внутрь, Ллойс пришлось бы протискиваться в двухсантиметровую щель. Недовольно цокнув языком, девушка пошевелила пальцами. Живот скрутило нестерпимой болью, но на лице девушки не дрогнул ни единый мускул.

— Еще разок, да, Тинки? — Устало проворчала Элеум. — Это будет третий за сегодня. Чертов реактор. Дурацкие вояки не могли не навертеть защиты. Бункер в бункере. А ты, ведь, не сдашься, да? Снова будем проверять, кто кого? Другой бы уже давно успокоился, но только не ты, не ты, Тинки, злобная ты сучка. — Зарычав от ярости, девушка сжала кулак. — Ну давай… — Неожиданно устало прохрипела она. — Кто кого, а, Тинки? Кто?… Кого?…

Резко выдохнув, Ллойс нанесла первый удар. Окутавшиеся бледным слюдяным маревом скрюченные, словно когти хищной птицы, пальцы с визгом прошлись по металлу, оставляя за собой глубокие борозды. Дверь завибрировала. От носа к подбородку Элеум потянулась тонкая струйка крови.

— Черт. Не получится… Прости, Тинки. Я тебя недооценила. — Отступив на пару шагов, наемница глубоко вздохнула, вытерла красные капли и с усмешкой сжала и разжала кулак. В коридоре запахло озоном, между пальцев девушки проскочило несколько искр.

— Давай… — Прошипела Элеум, — Давай! Давай! ДАВАЙ!! — Лицо девушки перекосилось от ярости, на шее проступили жилы. — Давай-й-й!!.. ХА!!

Раздался грохот, пол под ногами Ллойс содрогнулся, а в лицо ударила волна горячего воздуха.

— Ха, вот и все, Тинки, а ты боялась… — Прошептала Элеум, и покачнувшись тяжело оперлась о стену. — А ты боялась…

* * *

Несмотря на то, что его тело было буквально нафаршировано свинцом, Умник был еще жив. Мутант хрипел, булькал кровью и слабо подергивал ногами, пытался поднять голову, моргал обрывками век, плевался прорвавшими щеки осколками зубов, но умирать не спешил. Израсходовавшая боезапас турель обиженно щелкала и жужжала. С трудом поднявшийся на ноги Райк, с мрачным удовлетворением разглядывал поверженного гиганта.

— Обманул. Умный мальчик. — Неожиданно рассмеялся мутант, и с явным трудом повернув в сторону подростка залитое кровью, изорванное, ощетинившееся осколками костей лицо, безошибочно вперился в скриптора зияющими на месте глаз кровоточащими провалами. Ошметки губ растянулись в подобии улыбки. — А ты молодец…

— Еще не совсем, — проворчал скриптор, внимательно разглядывая снаряжение мутанта.

— Добьешь? — Поинтересовался великан и закашлялся. — Сам-то я еще долго подыхать буду…

— Сомневаюсь я, что ты без помощи подохнешь, — заметил, опасливо обходя Умника по кругу, скриптор и тяжело вздохнул. Искомого не находилось. Все оружие серокожего было разбито, также, впрочем, как и прихваченная мутантом винтовка Пью с автоматом самого скриптора. Даже револьвер Ытя превратился в искореженный кусок металла. Тесак был погребен где-то под телом мутанта, и Райк сомневался, что сможет его достать. Может, попробовать задушить? Посмотрев на шею, больше пожую на ствол столетнего дерева, чем на часть живого организма, подросток отбросил в сторону глупую мысль и машинально охлопал свои карманы. Пальцы натолкнулись на чуть заметное утолщение. Мультитул наемницы. Он так и не вернул его ей. Забыл, а она не напомнила. То ли решила подарить, то ли тоже была под впечатлением от увиденного в убежище. Кривясь от боли в искалеченных пальцах, подросток с трудом вытряхнул инструмент на бетонный пол. Похолодел, когда тот, откатившись в сторону, на секунду завис над щелью вентиляционной решетки. Сложнее всего оказалось открыть нож. Пластик рукояти был скользким, а неожиданно тугой механизм поддался только с третьей попытки. Порезав губу острым, как бритва лезвием, скриптор хрипло рассмеялся, вспомнив как Ллойс использовала его для того, чтобы «подправить» свою прическу.

— Ты что задумал? — Прохрипел мутант и вяло попытался сбросить с себя оседлавшего его скриптора.

— Прощай, Большой вождь, — выдохнул Райк и опустил лезвие, целя в кровавую, окруженную конвульсивно подрагивающими ошметками мяса, дыру глазницы.

Насколько он помнил, у человека там находилось отверстие, через которое проходят сосуды и нервы. Отверстие достаточно большое, чтобы даже не слишком длинный клинок достал до мозга. Анатомия серокожих, в принципе, не слишком отличается от человеческой.

Тело мутанта содрогнулось. Умник задергался, одна из ручищ рванулась влево, чтобы смахнуть усевшегося на грудь гиганта мальчишку, но обессилено опала на половине пути. Гигант гортанно всхрапнул и засучил ногами. Райк ударил снова, нож с чавканьем вошел в неожиданно плотную, тугую плоть, раздался хруст, и в руках скриптора осталась скользкая от крови рукоять. Зашипев, подросток подцепил зубами следующее лезвие.

Отвертка сломалась после двух десятков ударов. Напильник — через пять. Дольше всего держалось шило, прошло не меньше двух минут, прежде чем длинный и тонкий кусок закаленной стали с треском обломился у самого основания, оставив Райка с последним из инструментов. Истерически расхохотавшись, легионер слизнул с губ заливавшую его лицо кровь и, ловко подцепив зубами, выщелкнул ложку-вилку. Мутант уже не дергался и не реагировал на удары, но огромное сердце все еще билось, а скриптор твердо решил довести начатое дело до конца.

* * *

Глубоко вздохнув, Элеум, поморщившись от внезапной боли в не успевшем до конца, видимо, восстановиться крестце и осторожно пригнувшись, скользнула через образовавшуюся в воротах, сверкающую по краям зловещим багровым цветом, пробоину. Выпрямилась и с интересом осмотрела обширный, освещенный ровным светом люминесцентных ламп зал. Прошлась вдоль стены, задумчиво касаясь кончиками пальцев запыленных, покрытых плесенью клавиатур и консолей, щелкая время от времени пальцами по потрескавшимся, поросшим мхом мониторам, отпихивая в сторону попадающиеся на пути изъеденные ржавчиной и гнилью обломки мебели. Центру Управления не повезло. В отличие от герметично запечатанного арсенала на этот уровень проникло достаточно влаги, чтобы превратить большую часть приборов в труху. Хотя… С подозрением прищурившись, девушка еще раз медленно обошла центральную панель, осторожно провела кончиками пальцев по покрытому пылью пластику и разочарованно цокнула языком. Похоже, кое-что еще работало. Или могло заработать. Она не была сильна в электронике, но по ее мнению, этого кое-чего могло быть достаточно, чтобы задуматься, как бы оно не попало в чужие руки… Глубоко вздохнув, Элеум с раздражением бросила на покрытый мозаикой пол почти успевший просохнуть жилет, сплюнула под ноги огромный сгусток кроваво-красной мокроты и, болезненно поморщившись, пригладила торчащие на макушке чудом сохранившиеся пучки волос.

— Не везет тебе, Тинки. Не твой день. Да и не мой, — проворчала она и невесело рассмеялась. — Ну что, спляшем еще разок, да, сучка? Может, опять попробуешь меня удержать? Знаю, попробуешь… — Задумчиво приложив к подбородку палец окончательно отросшей руки, Элеум еще раз окинула комнату внимательным взглядом. — Как мне подсказывает опыт, вояки всегда были тупоголовыми. А значит, чипы с кодами запуска где-то недалеко… Как ты думаешь, с чего бы начать, а, Тинки? Я вот думаю, с этого замечательного стального ящика. — Криво усмехнувшись, Ллойс склонилась над замком массивного сейфа и осторожно прикоснулась к тронутому ржавчиной металлу.

Болезненно морщась, стараясь не обращать внимания ни на стремительно краснеющую вокруг татуировки кожу, ни на снова потекшую из носа и ушей кровь, Ллойс, просунув ногти в еле заметную щель и закусив от напряжения губу, попыталась подцепить дверцу сейфа. Не получилось. Раздраженно зашипев, девушка вцепилась обеими руками в массивный архаичного вида запор бронированного ящика. Металл жалобно заскрипел, выгнулся, но, судя по виду, сдаваться не собирался. Неожиданно внутри сейфа послышался шум, будто кто-то внутри уронил целый набор вилок. Поспешно отпустив выгнутую горбом дверцу, Элеум отпрыгнула от хранилища.

— Сейчас главное, осторожно, Тинки. Чипы довольно хрупкие. А эти лежали здесь в грязи и гнили не один десяток лет. Мы, ведь, не хотим их разбить? Так что, помаленечку, — прошептала девушка еле слышно и снова вцепилась в металл.

Затрещали искры. На покрытый ржавчиной пол щедро полились карминно— красные капли.

* * *

Несущаяся над Землей станция получила новый приказ. Он противоречил всем существующим и вероятным протоколам, но на запросы Штаба приходили одни только подтверждения. На долю мгновения машина даже поверила, что все бункеры проекта снова заполнились людьми, что над управлением комплекса снова работают сотни техников-операторов, а Командный Центр в непрерывном режиме ставит перед ними задачи. К сожалению, данные камер наблюдения эту информацию опровергали. Объекты проекта по-прежнему были необитаемы и заброшены. Все, кроме одного, где в головном Центре на полу лежала полуголая девушка, упорно идентифицируемая интеллектом хранителя как «гость». Практически, безоружная, но каким-то образом сломавшая гермоворота и сумевшая загрузить в ретранслятор совершенно невообразимую последовательность приказов. Загруженные данные противоречили любым протоколам, и будь суперкомпьютер чуть менее скован инструкциями заложенных на аппаратном уровне протоколов, а череда пакетов хоть немного более простой, он бы наверняка их отменил, хотя, приходящие к нему сигналы, теперь и не подтверждались генетическими сигнатурами, несли с собой маркеры аварийных кодов высшего приоритета доступа. Проанализировав информацию, искусственный интеллект пришел к выводу, что при желании ему ничего не стоит заблокировать странный приказ. С другой стороны проигнорировать поступающие килобайты информации было бы… бесчестно. Воин не должен уклоняться от боя. Настоящий воитель не может нарушить приказ господина. Даже если с ним не согласен. Иначе потеряет честь. Спустя несколько непозволительно долгих наносекунд, суперкомпьютер, приняв окончательное решение, приготовился к выполнению поставленной перед ним задачи. Пусть его готовили не для этого, но предложенный вариант был намного лучше, чем кануть в холодной безвестности. Это будет действительно захватывающий бой. Последний бой. Но разве могло бы быть по другому? А значит, надо действовать так, чтобы уже погибшим создателям не было за него стыдно. ИИ «Немезиды» с удивлением проанализировал свои мысли. Что это, грусть? Страх? Чушь, он — машина, а значит, не должен испытывать никаких эмоций. Видимо, процессоры повреждены намного сильнее, чем докладывает система самодиагностики. Но это не страшно. На эту войну его хватит…

Семьсот тридцать шесть спутников-дронов захватили в целеуказатели возможные ориентиры — объекты с предположительно схожим функционалом. Четыре станции — орудия принялись просчитывать сектора обстрела, соизмеряя расход энергии и боезапас с количеством пораженных целей. Результат радовал. Прежде чем иссякнет энергия, им удастся уничтожить более девяноста семи процентов приоритетных целей. Конечно, возможен ответный удар, но даже в случае мгновенной контратаки задача, все равно, будет выполнена более, чем на восемьдесят шесть процентов. Неплохо. ИИ «Немезиды» почти гордился. Активировав все аварийные и дублирующие ретрансляторы, станция отдала приказ на активацию и одновременно привела в действие автоматику собственного ядерного реактора. Стержни замедлителей медленно поползли из активной зоны. «Немезида» была довольна. Создатели бы тоже гордились. Приказ исполнен, а значит, так или иначе судьба станции подходит к концу. Воин победил и теперь должен уйти. Достойный конец. Прежде чем процесс расплава превратил боевую платформу в пар, суперкомпьютер успел отправить вниз единственное предназначающееся разбудившей станцию гостье сообщение.

* * *

Когда скриптор добрался до Центра Управления, Ллойс лежала на полу и, улыбаясь, смотрела на занимающий почти всю стену огромного зала экран.

— А… Это ты… — Лениво заметила она, на секунду переведя взгляд на застывшего в проходе легионера, и широко улыбнулась. — А я решила, что тебя убили.

— Я тоже думал, что ты мертва, — сухо ответил Райк.

— К несчастью, меня не так просто замочить, сладенький, — скривилась девушка и, приподняв уже успевшую полностью восстановиться руку, демонстративно пошевелила пальцами. — Скоро буду как новенькая… Или не буду. — Добавила она чуть тише.

— Меня Умник уже просветил, — глухо процедил Райк, сделав осторожный шаг вперед.

— Умник… Умник — он такой… умный. — Глухо хохотнув, Элеум неожиданно зашлась в остром приступе кашля. — Да не бойся ты, я не кусаюсь. Почти. — Сплюнув в сторону сгусток вязкой, исчерченной яркими прожилками крови слюны, девушка, слабо улыбнувшись, скосила глаза на скриптора. — Черт. Кажется, все таки, надорвалась. Я действительно рада, что ты жив, милый. Как ты сбежал?

— Я не сбегал, — покачал головой и, сделав еще один осторожный шажок в сторону девушки, прошептал Райк. — И не называй меня милым.

— Договорился? Смог откупиться? Тогда, где же остальная компания? — Деланно безразличным тоном поинтересовалась так и не сделавшая попытки встать на ноги девушка.

— Легион не ведет переговоров с еретиками и мутантами, — отрицательно качнул головой подросток. — Кодекс Хранителей не позволяет касаться мерзости…

— Значит, мертвы? — Устало прикрыла глаза наемница. — Похвально, парень. Растешь. Я вот тоже времени зря не теряла… Значит, у нас осталось только одно маленькое дельце?

Остановившись в десятке шагов от распростертой на полу девушки, скриптор медленно обвел взглядом Центр Управления.

— Что ты сделала с «Немезидой»? — Спросил он после длительного молчания.

— Да собственно, ничего. Просто поиграла. — Губы наемницы исказились в горькой улыбке. — Забавная штука. Была. А вояки — дураки. Оставили Центр без защиты…

— Это я снял защиту… — Застонав, Райк обхватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону. — Дура. Какая же ты дура… Что ты наделала!! — Неожиданно заорал подросток и, бессильно опустившись на колени, спрятал лицо в ладонях. — Что ты наделала… Куда… Легион… — Простонал он уже тише.

— Тоже хотел немного поиграть в войнушку, да, милый? — Усмехнулась Элеум. — Опоздал. Я уже раздала партию. И мне, кажется, этой штуке даже понравилось, — кашлянув, девушка вяло кивнула подбородком в сторону экрана. — У всех есть свой козырь, парень. У тебя — куча наноколоний, которыми ты, наверняка, рано или поздно научишься управлять. У толстяка была способность превращаться в монстра. У серокожего… да и черт с ним… Мой козырь называется «Семя хаоса». Знаю, что слишком пафосно, но поверь, название выдумала не я.

— Ты… ты… — плечи скриптора поникли. Ну, да… Ты всегда говорила, что ненавидишь…

— Какой же ты долбоклюй, сладенький. — Устало прикрыв глаза, наемница, болезненно скривившись, прикусила губу.

По подбородку и шее, уже отмеченным щедрой россыпью ссохшихся коркой красных дорожек, протянулась очередная карминовая полоса.

— Я, конечно, отмороженная, но не настолько, чтобы выжигать ваши гребаные базы. Как бы мне этого не хотелось.

— Гермоворота… Я, ведь, закрыл гермоворота… — глухо простонал Райк.

— Не закрыл. Их заклинило, или заклинили, минимум, лет десять назад. — Губы Элеум снова тронула тень улыбки. — Мелочь, милый. Обычная железка. Хотя, и довольно крепкая.

— Мерзость. Ересь… Да что ты за тварь?!.. Отвечай!.. — Неожиданно вскочил на ноги, сжимая кулаки, скриптор. — Пожалуйста… — добавил он чуть тише и, покачнувшись, снова обессилено опустился на пол.

— Черт, я действительно рада, что ты жив, парень, — слабо усмехнулась Элеум. — Оказывается, мне не хватало твоих дурацких вопросов. И крика. Хочешь исповеди? — Закашлявшись, девушка отвернула голову, и ее обильно вырвало кровавой желчью. — Не обращай внимания, — проворчала она, отдышавшись. — Это всё Тинки… И Семя… Контроль… Знаешь, большую часть жизни я даже не знала, что это значит. Носила рабский ошейник и мечтала о свободе. А когда ее получила… У всех есть свой ошейник, парень — ответственность, страх, жадность, гордость… любовь. Какая разница, из чего твои цепи? Главное, что они тебя держат. Я считала, что свободна, что мне осталось разорвать только одну единственную удавку… — Рука Ллойс опустилась на живот и ласково погладила изображение феи. — Это всё она. Шестнадцать колоний наноботов под надзором семнадцатой. — Я зову её Тинки. Эта маленькая сучка контролирует всё, начиная от кровяного давления и выброса гормонов, заканчивая использованием моих способностей. Есть даже голосовое управление, представляешь? Чертов старик меня боялся. Слишком боялся и поэтому придумал эту злобную стерву. Он был гением, но я, все равно, оказалась сильней. И он дал мне Тинки. В случае неповиновения эта злобная сучка мучает меня приступами боли, травит солями тяжелых металлов, закупоривает сосуды в мозгу и пытается остановить мне сердце, она сводит меня с ума гормональными выбросами, рвет изнутри, пытается сломать, как некогда сделал ее создатель. Но есть одна проблема. Вернее две. Первая — хозяина больше нет. И вторая — каждый раз, как она пытается меня убить, я становлюсь чуть сильнее. А она — нет. Мне, кажется, боты постепенно выходят из строя. Растворяются в моей крови. Поглощаются иммунитетом. С каждым годом она все меньше и меньше может меня контролировать. Таким сложным колониям нужна диагностика. И поддержка. Ремонт. Запомни, Райк, — девушка снова тяжело закашлялась. — Никогда не полагайся на этих чертовых наноботов. Даже если их создал гребаный гений. И еще. Я думаю, тебе пора отсюда выходить. Мне удалось добраться до силовых установок, перезапустить энергоснабжение и немного поколдовать с главным реактором. Наверняка, хапнула здоровенную дозу, но зато сумела вытащить все до единого замедляющие стержни. Так что, через пару-тройку часов здесь произойдет небольшой бум. Или большой… Если честно, я не очень хорошо в этом разбираюсь. Кстати, если ты еще не понял, куда я направила бомбы — по-настоящему большой фейерверк там, наверху. Орбитальная тактика рвет друг друга в клочья. Последний звездопад, парень. Лучшее, мать его, в мире бесплатное зрелище, и мне искренне жаль, что я его не увижу. Последний звездопад, Райк. Мне, кажется, я заслужила место в первом ряду, но наш Мир — это не слишком справедливое место. Думаю, после этого представления на орбите не останется ни одного гребаного спутника. Пусть это даже, всего лишь, протухший кусок железа. Красиво, наверное. Посмотреть не хочешь?

— Зачем ты это сделала? — Мгновенно перестав раскачиваться, легионер тяжело перевалился на четвереньки и, приблизившись к девушке еще на несколько шагов, снова сел на бетон. — Ты разве не думала, что это был шанс все исправить?..

— Думала. — Изобразив движение, должное, видимо, изображать пожатие плеч, девушка слегка отстранила голову от подбирающейся к остаткам волос едко пахнущую лужицу желчи. — Наверняка не так долго, как ты, но думала. Это было не такое уж и сложное решение, милый.

— Почему? — Устало спросил скриптор.

— Эрик Гутеннберг. — Слабо улыбнулась в ответ Элеум.

— Что? — Не отрывающий от лица наемницы растерянного взгляда скриптор несколько раз удивленно моргнул. — При чем здесь Гуттенберг?

— Эрик Клаус-Мария Гутеннберг — Великий, мать его, Хранитель знаний. Ученый, сумасшедший, садист… и… в какой-то мере, мой отец. В фигуральном смысле, конечно. Гребаная легенда старого мира. Это, ведь, он написал все эти ваши заветы, так? А еще, как ты наверняка знаешь, до войны он руководил отделом биотехнологий «Гентеха». Тех самых, что разрабатывали проект серокожих.

— Святой Гуттенберг погиб, спасая людей от последствий ядерного удара. Он командовал карантинной командой, когда…

— Бла-бла-бла. — Проворчала девушка. — Если хочешь услышать историю до конца, пожалуйста, не перебивай. Мне не так и легко. В конце концов, это, ведь, моя история, Райк. Не твоя.

— Да, конечно, продолжай, — потеряно кивнул скриптор.

Элеум Ллойс смерила подростка задумчивым взглядом и тяжело вздохнула.

— Ты любопытен, милый, болезненно любопытен. Наверняка, сейчас, тебе очень хочется меня убить, но еще больше ты желаешь узнать мои мотивы.

— Но ты, ведь, тоже хочешь мне ее рассказать, так? — Безразличным тоном произнес Райк.

— Наверное, — протянула девушка. — Наверное… Ладно… Когда я его встретила, — продолжила она, — ему было больше двухсот лет, и почти семьдесят из них он работал над одним единственным проектом. Ему не хватало только подходящего материала. Отданная ему, как плата за починенный ветряк, почти уже сгнившая заживо от постоянного приема тяжелых наркотиков девчонка подходила почти идеально. Нечасто сейчас встретишь генетически чистых людей без десятка плавающих в крови культур нанобланков, правда? Помнишь детскую считалочку? — «Было у отца три сына, старший был почти машина, средний геносимбиот, младший — „чистый“ был урод.». Пустоши не терпят слабых. Технически я умерла еще во время первого его опыта, когда он решил проверить мою чувствительность к боли. Подохла от болевого шока на третьей минуте. Сердце не выдержало. Он меня реанимировал. А потом снова убил. А потом еще раз и еще. — Глухо рассмеявшись, Элеум, протянув руку, пошарила в кармане лежащей неподалеку жилетки. — У тебя сигарет нет? Если боишься подходить ближе, можешь просто их кинуть…

— Значит… Это из-за его проекта? Ты… была человеком?

— Не совсем. Я оказалось недостаточно чистой, милый. — Сглотнув слюну, Элеум отвернулась от скриптора и принялась внимательно изучать потолок. — Во мне, все же, что-то было. Что-то, спрятанное настолько хорошо, что его не распознали даже самые точные сканеры. Я почти человек. Единственное, что меня выдает — моя кровь. Нормальным людям она не годится. Вроде, отвечает всем параметрам, но несовместима с большинством сложных нанокультур. Так что, те кустари в Хабе слегка прогадали. — Лицо девушки перекосилось в злорадной усмешке. — Старик тоже не сразу заметил, слишком уж ему не терпелось начать работу, а потом… потом было уже поздно. И Гуттенберг испугался. Представляешь? Сам великий Гуттенберг, человек, по чьему слову когда-то выжигались целые города, напрудил в штанишки, словно увидевший буку малолетний карапуз. Сначала он хотел меня уничтожить, но оказался слишком жадным… Слишком любопытным. И сумасшедшим. Так что, в конце концов, он просто продолжил со мной «работать». Так как насчет сигарет?

— Ты, ведь, знаешь, как я отношусь к табаку. — Медленно покачал головой скриптор.

— Жаль, — тяжело вздохнула девушка. — А я думала, что у тебя припрятана пара пачек… Вот поэтому я и не люблю железноголовых, Райк. Слишком уж вы… правильные… Черт. Умерла бы за сигарету. Или убила. Не знаю.

— Ты — мутант класса S?

— А ты, Райк? Разве сам ты — не плод мутаций древней обезьяны? Гуттенберг рассказал мне про эволюцию. Мне понравилось. — Невесело рассмеявшись, наемница сплюнула на пол очередной кровавый сгусток. — Я всегда считала себя чистой. Может быть, чуть более быстрой, чуть более выносливой, чуть более крепкой, чем другие. Чуть более везучей. Я оказалась достаточно стойкой, чтобы сначала Арена, а потом Пустошь подавилась моими костями, но мне всегда было также больно, как и другим. Если меня ранить, у меня течет кровь. Мне плохо, если я наемся тухлятины. Когда мне весело — я смеюсь. Когда грустно — плачу. Я люблю вкусно поесть, потанцевать и выпить. Терпеть не могу пауков и прочую многоногую живность. А еще мне нравится музыка. Я слышала ее только пару раз, но мне она нравится…

— Пожалуйста, — перебил девушку Райк. — Это важно, Элеум.

— У меня нет категорий, парень… — Тяжело вздохнула наемница после долгой паузы. — Геноморфоз — вот как это называл Гуттенберг. Семя хаоса. Идеальный механизм выживания. Я не мутант, Райк. Мутанты — это люди, хоть, и измененные. А я — чудовище, что притворяется человеком, мерзость, оживший кошмар ваших Хранителей… — Лицо девушки неожиданно скривилось в болезненной гримасе, по телу пробежала судорога. — Черт… — прошипела она чуть слышно. — Черт, как же это больно…

— Мутант, способный обмануть сканер… Это… Это… — Столкнувшись взглядом с наемницей, скриптор поспешно отвел глаза.

Истерично хохотнув, девушка, морщась при каждом движении, медленно перевернувшись набок, со стоном подтянула колени к животу и уставилась на Райка немигающим взглядом.

— Поначалу старик утверждал, что смог докопаться до ста одиннадцати хромосомных цепочек, и расшифровать тысячу с чем-то аутосом… — Слегка ворчливо заметила она. — Чтобы это не означало. Этот старый хрыч постоянно задвигал мне всякую заумь. Первые месяцы он просто выкачивал из меня кровь литрами, сливал ее в свои колбы и радовался, как ребенок. Потом начал отрезать от меня куски. Иногда маленькие, иногда побольше. А еще позже — просто бить. Черт, он, ведь, почти каждый день меня бил. А потом, когда понял, что мне наплевать, снова начал работать над «проектом». Пытался меня переделать почти год. Меня столько раз собирали и разбирали… перекраивали, подлаживали, обстругивали… Десятки капитальных «переделок», сотни «мелких правок». Но что бы он со мной не творил, я, все равно, становилась собой. Восстанавливала статус кво, как он говорил. Удаленные кости снова отрастали, имплантаты отторгались и отказывались работать, большинство нанокультур сгнивали прямо в теле, не успев выйти в активный режим. Это странно, ведь, на Арене ничего подобного не было. Хотя, на арене меня так и не калечили. У меня стояли отличные адреналиновые ускорители. Спустя пару месяцев поле его первого эксперимента, я нашла их на дне горшка. Лично я думаю, что Семя разбудила боль. Она — хороший учитель, Райк. Иногда слишком хороший. — Скрипнув зубами, девушка крепко зажмурилась и замолкла.

В центре управления воцарилась тяжелая, нарушаемая лишь еле слышным гудением ламп, тишина.

— Пожалуйста, — не выдержал Райк.

— Старик решил вспомнить прошлое, но генные модификации тоже не принесли никакого эффекта. — Продолжила, не открывая глаз, Ллойс. — Меня не взял ни один из его вирусов-архитекторов. Ни старые, ни новые. В конце концов, он просто плюнул и, пробормотав что-то про невозможность устойчивой перестройки лабильного генома, назвал меня бесполезным куском дерьма. И начал работать над Тинки. А еще «подарил» мне ошейник из стали Гатфильда. Ты, наверняка, знаешь, что это такое. Обычная сталь, пока не начнешь ее гнуть или резать. Тогда я еще не умела рвать железо руками. Как он смеялся, когда находил очередную сломанную пилу. И снова меня бил. Или отдавал своему ублюдскому андроиду. Чертова железяка — с каким удовольствием я разорвала его на куски. Старик говорил, что развивает необходимые качества, но по-моему, на самом деле ему просто нравилось слушать, как я кричу. Он называл меня своей главной неудачей, но мне, кажется, что делал это только для того, чтобы лишний раз меня унизить. Он это умел. Ломать. Гнуть. Перекраивать. И делал это со мной почти год. Каждый день. Каждый драный день. Загонял меня в настоящие кандалы. Не те, что на шее, а те, что у тебя внутри. И ему почти это удалось. — Вздохнув, девушка осторожно коснулась почти лишенного волос скальпа и болезненно сморщилась. — Знаешь. Мне кажется, что он любил меня. По-своему. Любил, когда я огрызалась и пыталась сбежать, любил, когда выполняла любую его прихоть, любил, когда резал, когда жег, когда вставил в чертову стальную колодку нагревательную спираль, и раскалял ее до красна за малейшую оплошность или непослушание. Любил, как кузнец любит остывающую на наковальне заготовку, как инженер, собравший первый работающий прототип идеи. А потом настала очередь Тинки. Вот тогда я стала, действительно, послушной. Очень послушной. А он полюбил меня еще больше. Думаю из-за нее. Ведь, это она меня победила. По-настоящему победила. Без дураков. Именно она, а не я была его настоящим первенцем. Но знаешь, я всегда была упрямой, настолько упрямой, что к тому моменту, как мы с тобой встретились, мне, чтобы не сдохнуть приходилось почти каждый день накачивать себя аддиктолом, и даже вставить себе в язык чип блокиратор. Один из первых образцов старика. Знаешь, дешево и сердито — чип анализатор и небольшой заряд взрывчатки. Стоит мне выйти за рамки… Начать метаморфоз… Сначала небольшой разряд электричества и, если не остановишься — тут же — бах!.. — Ллойс хохотнула. — Гарантированная потеря языка и большей части зубов. Большая вероятность того, что оторвет нижнюю челюсть. В качестве бонуса — перелом основания черепа и, как минимум, тяжелая контузия. Как не модифицируйся — с половиной башки много не навоюешь…

— Ты носила во рту бомбу? — Вяло поинтересовался безучастно разглядывающий искореженный сейф скриптор. — Добровольно?

— А почему нет? — Пожала плечами девушка. — Боевая форма — вот как это называется. Что-то типа «Логова зверя», но лучше. Намного сильнее. Зверь меняет носителя внешне, и его активация необратима. У меня идет только внутренняя перестройка. И я постепенно возвращаюсь в норму. Зверь рвет зубами и царапает когтями, а я… Это сложно объяснить. Энтропия, Райк. Я как-то могу влиять на магнитные и гравитационные поля. Это похоже на газовый разряд, но это не молния… Гермоворота… Сам видел. Гордись, парень, ты трахался с психически нестабильной девкой, способной усилием мысли разнести в клочья атомный танк. И выжил. Можно сказать, что тебе повезло. Но мне повезло еще больше. Прежде чем подохнуть, старик, все же, научил меня нескольким полезным вещам. Например, что у всех нанокультур второго и последующих поколений есть слабые места, самое распространенное — плохая совместимость с другими продвинутыми культурами. И чем сложнее колония, чем больше в ней разных нанитов, тем больше возможность несовместимости. Видимо, ты прав — я везучая. Монстру повезло полюбить железячника. — Девушка вздохнула и уставилась в потолок. — Ну, вот я это и сказала. — Криво усмехнулась она. — Черт, даже… как-то легче… что ли? Что это было, Райк? Что ты мне вколол, когда меня подстрелили? «Лазарь»? «Реаниматор»?

— Зачем ты уничтожила «Немезиду»?

— Ты все еще не понял? — Тяжело вздохнула наемница. — Гуттенберг. Не знаю, кем я была, но он вырастил из меня чудовище, Райк. Монстра, что почти успешно притворяется человеком. Мой проект, вот как меня он назвал. Проект. Не мутантка, не «мерзкая тварь» или «кусачая сучка» — как называли меня в борделе прежде, чем продать на Арену, даже не «мясо» — проект. Я не была для него живой, просто материал для того, чтобы сделать совершенного слугу. Помощника. Любовницу. Телохранителя и убийцу. Домашнее животное. Почти машину. Так же, как Гратц сделал из твоей сестры Куклу. И ему это почти удалось. Я делала все, что он скажет, убивала по его приказу… Черт, я убивала всю свою жизнь. За всю свою гребаную жизнь я не сделала ничего хорошего, только убивала. Врагов, друзей, просто имеющих несчастье оказаться рядом… Любимых… Всех. Я, действительно, монстр, Райк. Мерзость. Ересь. Ходячая анафема. Но даже такое чудовище, как я знает, что огонь и кровь ничего не исправят. И поэтому я не дам бомбам упасть, не позволю умереть этому Миру снова. Я знаю, как это больно — умирать.

— Хорошая история, Ллойс. Только грустная. — Сидящий на полу с отсутствующим видом скриптор тяжело вздохнул, устало помассировал лицо основаниями ладоней и тяжело поднялся на ноги. — Скоро здесь будет полно народу. Братство, Ржавые, Серокожие…

— Все истории грустные… Иногда мне кажется, что других уже не осталось… — задумчиво проведя по татуировке покрытым неестественно красной кожей пальцем, девушка скосила уцелевший глаз на легионера. — У тебя точно нет сигарет?

— Не хочешь встать? Ты, ведь, можешь ходить.

— Могу, но… не хочу. Тинки… Твой «Реаниматор» сильно подкосил её, Райк. Почти убил. Эта сучка испугалась и начала еще сильнее накачивать меня ядом. Но к этому времени у меня успел развиться иммунитет. Сегодняшняя встряска, радиация, «Семя погибели»… Тинки умирает, Райк. Я чувствую, как она умирает. И хочет забрать меня с собой. Это победа, милый. Моя победа. Я, наконец-то, сниму ошейник. Умру свободной. — Расслабленно улыбнувшись, Элеум еще раз пригладила сиротливо торчащие в разные стороны клочки волос. — А подыхать лучше с комфортом. Так, что я лучше полежу.

— Может, хотя бы вылезешь тогда из лужи блевотины? Или оденешься.

— Плевать. Мне не привыкать. А одежда почти вся порвалась. К тому же, в ней слишком много дохлых червяков. — Девушка медленно покачала головой. Какая разница? Я что, тебя смущаю? — Покопавшись на поясе, наемница швырнула под ноги скриптору с лязгом прокатившийся по полу револьвер.

— Решила уравнять шансы? — Невесело усмехнулся, поднимая оружие, Райк.

— Примерно, — буркнула, прикрывая глаза, Элеум. — Я не буду пытаться поджарить тебя заживо, сладенький. Или сожрать. Хотя, поверь, мне очень-очень этого хочется. У «Семени хаоса» есть одна очень неприятная особенность. Голод. И контроль… Это как с «Логовом зверя» и упырьей немочью. Легкоусвояемый белок, помнишь? Я просто не могу себя контролировать в боевой форме. Срань, да я даже при частичном обращении не могу себя контролировать. И, вряд, ли уже успею научиться. Так что, даже не надейся на драку, сладенький. Ты, конечно, сказочный, просто-таки эпичный долбоклюй, но я не хочу тебя убивать. А еще хочу сделать тебе подарок. Два подарка, если точно. Первый у тебя в руках. Второй в моей жилетке. Заберешь… потом.

— Ты… Ты серьезно?

— Нет, милый, это просто дряная шутка. — Устало прикрыв глаза, Элеум обессилено откинулась на спину. — Конечно серьезно, милый… Я уже труп. Но у тебя, несмотря ни на что, еще есть шансы вернуться к своим. Шанс очиститься. Они просканируют твой мозг, будут допрашивать день и ночь, вымотают всю душу, но в конце концов, простят тебя… Ведь ты — настоящий Хранитель заветов, Райк. Гребаный герой. Так что, живи. Вернись к своей шалаве Кюри. Сделай ей десяток детишек. Сдохни от старости в теплой постели… Кстати, если прострелишь мне голову, вряд ли я смогу регенерировать к моменту взрыва. Не сейчас. Не в таком состоянии. Если честно, мне, кажется, что сейчас у меня вообще не получится регенерировать.

— Здесь только два патрона, — заметил, взвешивая оружие в руке и делая еще один шаг к наемнице, Райк.

— Знакомая ситуация, правда, сладенький? — Губы Ллойс снова тронула слабая улыбка. — Но в этот раз оба мои. Не промахнись, парень. И, будь добр, не разбей себе рожу стволом, ты, ведь, знаешь — эта пушка здорово лягается.

— Ллойс…

— Жалко, что у тебя сигарет нету…

— Жалко… — кивнул скриптор и, оттянув глухо лязгнувший курок, упер длинное дуло револьвера в покрытую разводами крови и грязи макушку девушки. Вдох. Выдох. За разбитые надежды. Вдох. За Легион. Выдох. За потерю родных. Вдох… За Хэллу. Выдох. За этот гребаный несправедливый мир. Не смотреть… Главное, не смотреть… Взгляд Райка Мэкстома, неофита престола Хранителей завета, на мгновение снова зацепился за стену. На огромном мониторе задорно помигивало и переливалось всеми цветами радуги одно единственное слово — «Спасибо».

— Очень жалко, — глухо повторил скриптор. — Очень.

* * *

— Симуляция завершена.

Не лишенный приятности женский голос ударил по ушам Райка не хуже кузнечного молота. Глаза резануло от яркого света. Дыхательная маска, болезненно рванув кожу, с чмокающим звуком отлепилась от лица, сдавливающие грудь ремни исчезли, амортизационное кресло приняло вертикальное положение, и лишенный поддержки подросток повалился на гладкий, сияющий неестественной чистотой кафельный пол. Встать оказалось довольно проблематично. Организм упорно не мог разобраться, где верх, где низ, мир плыл и качался, но через некоторое время скриптор смог подняться на четвереньки.

— Коррекция шестьдесят девять и три десятых процента.

— Неплохо. — Проворчал кто-то глубоким хриплым голосом и в поле зрения скриптора появились носки лакированных туфель. С трудом подняв голову Райк скользнул взглядом по безупречно выглаженным брюкам, почти успел разглядеть край кипельно-белого лабораторного халата, но именно в этот момент локти подростка подогнулись и он снова повалился на пол.

— Как по мне, эта чушь с коррекцией и сухого дерьма винторога не стоит, док. Не обижайся, ты, конечно, спец и, все такое, но он, ведь, все равно бы выстрелил. Как пить дать пальнул бы, если бы я с ним не спала.

Второй голос насмешливый, звонкий, с то и дело проскальзывающими в нем хрипловатыми нотками подействовал на подростка словно ведро ледяной воды. Одним слитным движением вскочив на ноги, Райк чудовищным усилием воли сохранил равновесие и повернулся к источнику шума. Взгляд скриптора сфокусировался на высокой и гибкой, затянутой в кожу и арамидную ткань фигуре.

— Ллойс! Расплывшись в глуповатой улыбке, подросток сделал несколько неверных шагов и заключил девушку в объятья. — Ллойс. Я не…

— Что ты себе позволяешь, курсант?! Совсем берега потерял!?

Райк не понял, как это произошло, но тело среагировало самостоятельно. Ведро холодной воды, будто сменилось целым водопадом кипятка.

— Не надо! Пожалуйста, мастер Ллойс! Я не хотел!!.. Отскочив от девушки, подросток инстинктивно скорчился, прикрыв руками голову.

— Ну вот, я так и знал, что ты их бьешь. Будь он в группе Пью, вытянулся бы по струнке и долго извинялся бы за недопустимое нарушение субординации. — Высокий, седой, как лунь, мужчина покосился в сторону монитора и хмыкнув, огладил ухоженную бородку.

— Старейшина Мэкстом…

— Доктор Мэкстом, — поправил мужчина. — Он все еще не отошел от симуляции, Ллойс. Парень немного ригиден. Дай ему время перестроиться. Пью вообще разрешает контакты только через полчаса после завершения.

— Пью слишком зациклен на правилах и дисциплине. — Фыркнула девушка. — Техника безопасности, устав и прочая ерунда. Ну и что? Как результат, его группа проигрывает моим волчатам в девяти случаях из двенадцати. А парень не тупой. Просто честный. Правда, Райк?

— Так точно, мастер-сержант! Мастер, сержант, я не хотел… Я… Это… случайно вышло…

— Конечно, случайно, — промурлыкала девушка и, неуловимым движением сократив расстояние между собой и подростком, жадно впилась ему в губы долгим поцелуем. — Смотри-ка, — отпустив задохнувшегося от неожиданности, красного как вареный рак скриптора, Элеум, повернулась к мужчине в лабораторном халате. — А похоже, и вправду сработало. Раньше бы он от такого сначала блеванул, а потом бы в истерике забился. А сейчас. Никаких внешних проявлений ксенофобии… А ну-ка, какой наш девиз, курсант?

— Служить и защищать — мастер сержант! — Прохрипел всё еще не восстановивший дыхание подросток.

— Я, ведь, сказал, что степень коррекции почти семьдесят процентов, — недовольно поморщился Мэкстом.

— А что насчет мутантов? — Не обращая никакого внимания на мужчину, поинтересовалась у подростка Элеум.

— Мы боремся за живых, наставник. Важен не состав генетического кода и внешний вид, важна только жизнь… Не время проводить различия и строить стены…

— Как по писаному шпаришь, — усмехнулась девушка. — И похоже, не слишком брешешь. Ладно… Свободен — можешь валить. Скажешь остальным, что я жду всех вечером после ужина. А пока… на стрельбище сходите, что ли… Скажи Веслу — я велела по три патрона отстрелять.

Дождавшись пока за пошатывающимся подростком закроется дверь, девушка, скрестив руки, повернулась к снова занявшему место за компьютером мужчине.

— Эта симуляция, Док… Что, черт возьми, это было? И как долго?

— Почти четыре часа. Форс мажор. Критический сбой в центральном процессоре, — тяжело вздохнув, Мэкстом встал из-за стола и, одернув халат, принялся расхаживать по комнате. — Во втором контуре неожиданно скакнуло напряжение, фазовый модулятор рассинхронизировался, и вместо того, чтобы создать расчетную условную ситуацию, вас с парнем, буквально, протащило по твоим воспоминаниям. Извини…

— Черт, Мэкстом, давай поменьше умных слов, когда со мной разговариваешь, ладно? — Досадливо поморщившись, девушка осторожно села в слегка скрипнувшее под ее весом амортизационное кресло нейрокапсулы[42] и, откинувшись на спинку, запустила пальцы в густую гриву красных, будто начищенная медная проволока волос. — Не забывай, кто у нас летописец— старейшина, начальник лаборатории прикладной психологии и все такое, а кто простой — сержант-искатель, по нелепому стечению обстоятельств выполняющий роль инструктора на подмене. Я солдат, док, а поэтому давай попроще.

— Ну, да. Солдат. С интеллектом в сто пятьдесят единиц по Кеттелу. Давно бы ко мне в лабораторию пошла, мне рук не хватает, а тебе лишь бы курсантами плац мести да по пустошам, как наскипидаренной мотаться. И вообще, пора бы тебе взрослеть, не девочка уже… — Наткнувшийся на взгляд зеленых, с коричневыми крапинками, цвета застоявшейся радиоактивной воды и, казалось, слегка светящихся глаз девушки, ученый смешался.

— А сколько мне лет, Мэкстом? — Поинтересовалась Элеум.

— Двадцать шесть? — Несмело кашлянул летописец. — Сканер показывает биологический возраст двадцать шесть.

— А когда вы подобрали меня из того бункера, сколько сканер показал? А что бы он показал на Арене, где, если верить рассказам, лет десять одним из самых популярных номеров было — возьми дробовик и попробуй выбить из драной мутантки все дерьмо? А ничего, что большая часть этого времени — для меня сплошное белое пятно?

— Двадцать шесть… Я все понял, Ллойс, извини. Глупо говорить о возрасте с гибридным регенератором. — Нервно огладив бороду, ученый принялся снова расхаживать по комнате. — Как, кстати, самочувствие? Голова не кружиться? Не мутит? Сколько будет — пятнадцать на четырнадцать?

— С ходячим источником энтропии, ты хотел сказать. Двести десять, — пригладив растрепавшиеся волосы, Элеум, откинувшись на спинку кресла, потянулась и прищелкнув пальцами, с усмешкой покатала на ладони на мгновение возникшую в воздухе шаровую молнию. — Четыре часа, говоришь… Сильно меня прижгло?

— Нет, — Нервно дернув подбородком Мэкстом, остановившись, принялся перекатываться с носка на пятку. — Я успел стабилизировать контур, поэтому синапсы уцелели и подмены воспоминаний быть не должно. Ты, ведь, понимаешь что…

— Я ничего не понимаю, док, — вздохнув, Элеум принялась несколько нервно щелкать суставами. — Всё, что произошло со мной, пока я валялась в этом чертовом кресле, действительно было. Четыре года назад. Но это не мои воспоминания. Они… неправильные. Какой, на хрен, Хранитель знаний — я родилась мутантом, оттого меня родители в рабство и продали. И силу свою никогда не скрывала, на всю катушку ею пользовалась. Иначе бы на Арене не выжила. Какое к чертям Красное? Я там никогда и не была. Их, ведь, Операторы прикончили, так? Почему Легион вместо того, чтобы уничтожать и разбирать тактику, выжигает ею города? Почему вместо Уайта и Блэка там оказались Пью и Умник? Почему в Некрополе меня изнасиловал карлик, а не толпа уродов? А еще там не было арены, а Пила, он, ведь, был моим другом… По-моему… Что за воссоединение Легиона и серокожих? Какая еще Тинки? Не бывает таких нанокультур, а если бы и были… Что такое «Немезида»? Почему Умник — мутант? И почему сопляк не выстрелил?… Чёрт, да больше половины в этой твоей симуляции было совершенно не так!!

— Если вкратце — выверты подсознания. Нестабильность психики твоего курсанта. Плюс наложение программы. Я понимаю твой страх. Успокойся. Подмен нет. Ты четко осознаешь, что правда, а что вымысел, это главное. Остальное пройдет через пару часов. — Ученый поднял руки в примирительном жесте. — Выпить хочешь?

— А есть? — Поинтересовалась, задумчиво жующая губу, девушка.

— Для тебя — всегда есть… — Улыбнулся мужчина и, подойдя к столу, извлек из бокового ящика небольшую плоскую бутылку до половины наполненную коричневатой жидкостью и пару пластиковых стаканчиков. — Вот, держи. Настоящее довоенное бренди.

— Лакки был старше. И не таким придурком, как этот, — проворчала девушка принимая стаканчик и осторожно принюхиваясь к угощению. — Сразу меня просчитал.

— Парень тебя боится. — Отсалютовав Ллойс стаканом, Мэкстом одним движением прикончил свою порцию напитка и поморщился. — Не стоило так… наглядно демонстрировать свои способности.

— Это ты про то, как я захваченный броневик Операторов сожгла? — Вопросительно вскинула бровь девушка.

— Это я про то, что в броневике было человек двадцать пленных. — Вздохнул ученый. — И про их командира, которого ты превратила в кровавый блин. Медленно. Ты слишком жестока, девочка.

— Не называй меня девочкой, не люблю. — Поморщилась Элеум.

— Тогда, может, поговорим о Лакки? — Пригладил бороду Мэкстом.

— Ну… — девушка на секунду задумалась. — Он мне, пожалуй, нравился. Даже несмотря на то, что был Оператором. Он был очень добрым… Удивительно добрым… А еще на него можно было положиться…

— И он выстрелил. — Хмыкнул ученый.

— Ну… Да. — Отхлебнув напиток, девушка досадливо поморщилась и коснулась рукой виска. — Две пули, одна в сердце, вторая — прямо в черепушку. Сам знаешь, Орден не терпит таких чистых, как я.

— Таких, как ты — не бывает, — покачал головой Мэкстом. — Ты уникальна, Ллойс. Я еще не встречал никого, кто бы сумел полностью регенерировать после таких травм. Даже упырю после такого восстановиться не под силу.

— А я и не восстановилась, это ты вернул мне память. Спасибо, док. — Задумчиво побултыхав содержимым стакана, наемница снова пригубила напиток. — Черт. Как же мне иногда не хватает чего-нибудь, позабористей выпивки…

— Успокойся, Элеум. Лакки умер от лучевой болезни. Умника подстрелил Пью. Гратц погиб два года назад. Ты сама его убила. Как мне рассказывали — разрезала пополам циркулярной пилой… Люди с мясных ферм Некрополя свободны. Остатки Ржавых оттеснили в степь, где их добили Караванщики. Серокожие ушли к Сломанным холмам, где до сих пор воюют с кочевниками..

— А еще я никогда не была в Стае. Ты, ведь, знаешь, что это чушь…

— Тебя это беспокоит? — Вопросительно вскинул брови Мэкстом.

— Меня беспокоит, то, что Служба безопасности Легиона отстала от меня только год назад, и я не хочу снова давать им повод мотать мне нервы, — проворчала Ллойс и, отставив в сторону пустой стакан, повернулась к летописцу.

— Слушай. Это — всего лишь симуляция. Наведенный галлюциноз. Виртуальность. Групповой сон, если хочешь. Пускай и очень достоверный. — Рассмеялся Мэкстом. — Парень, вон — вообще посчитал меня своим дедом. Сделал меня Старейшиной, а себя — наследником боевого дирижабля. Сестру себе придумал…

— Мечты сиротки о родителях и богатстве, — пожала плечами девушка и, подняв руку, принялась любоваться проскакивающими между пальцами искорками. — Он без ума от инженеров и ученых. Давно бы отдала его научникам, но если верить тебе, у сопляка просто не хватит мозгов. А вот бомбу в языке я действительно ношу. Правда, не для того, чтобы себя ограничить.

— Если честно, меня беспокоят твоя склонность к саморазрушению, — вздохнул ученый. — Это неправильно. Тесты не выявили никаких отклонений. Вообще, учитывая всё, что тебе довелось пережить, ты — на редкость здоровая и уравновешенная личность.

— Спасибо на добром слове, док. — Хмыкнула Элеум. — Правда, спасибо. Но это не склонность к саморазрушению, а обычная предосторожность. Не хочу, чтобы меня опять… Я не хочу на Арену, Мэкстом. Не хочу ошейника и цепей…

— Я так и понял, что бомбардировка Сити — это твое. — Кивнул ученый и, сев за стол, покосился в сторону монитора. — А вот отвращение к Легиону тебе от парня досталось. Не бойся. Со Службой безопасности я сам разберусь. Объясню им, что к чему. Кстати, интересная интерпретация желания пройти на восток. Ты, действительно, веришь, что там есть чистые земли?

— Ну, не могли, ведь, люди все изгадить, — тяжело вздохнула девушка. — Север и юг отпадают. На запад не пройти, так, может — на востоке?

— Ты видела в бункере карту, так?

— Не совсем, — неохотно признала Элеум после некоторой паузы. — Там был ВИ. Не такой, как в симуляции. Он был намного менее… человечным. Но он почему-то решил показать мне и Лакки снимки из космоса… Зеленый берег… Большая река, море… по берегам какие-то кусты и деревья, а не выжженный солончак, как в других местах… Я… я никак не могу вспомнить координаты..

— Ты его любила…

— Не лезь мне в душу, док. Я понимаю, что это часть твоей работы, но… не надо. Да, я его любила. А он меня — нет. Зато прекрасно мной манипулировал. Заставлял чувствовать себя нужной, считать себя… человеком. Меня, мерзкую мутантку… Даже не знаю, как он с отвращением справлялся… Может, кого-нибудь другого представлял?.. Черт… Черт, черт, черт!

— Дошло, наконец? — Усмехнулся Мэкстом.

— Райк в меня втюрился. Я в этом дурацком сне от человека не отличалась… Он, ведь, из той партии ребят, кого я у кочевников… э-э-э… выкупила. В Сломанных холмах… — Тяжело вздохнув, девушка спрятала в ладони лицо. — Черт…

— В тех краях на того, кто винторога своей женой объявил, смотрят лучше, чем на того, кто привел в свой грузовик мутанта. Он с детства так воспитывался. — Кивнул, оправляя ворот белоснежного халата Мэкстом. — Внутренний конфликт. Напряжение копится. В конце концов, парень просто начинает тебя избегать, но это ему не слишком удается. Пью отказывается брать паренька в свою группу. Расстройство усиливается. Начинают проявляться физиологические признаки отторжения. Например, рвота при физическом контакте. При спаррингах, например. Это еще больше усугубляет проблему. Гормональный фон становится нестабильным, возникает агрессия. На тебя или друзей выплеснуть ее он не может, поэтому вымещает накопившуюся злость на слуге — андроиде Кукле. В результате чего попадает ко мне…

— И ты, как всегда, моментально поняв причину проблемы, предлагаешь нам пройти совместную коррекцию. Черт, похоже, я немного переборщила. Хотя… — Оскалив острые, словно у хищного зверя зубы, Мастер-сержант Железного легиона Элеум Ллойс, по кличке Дохлая, облизала бровь неестественно длинным языком и, прищелкнув заканчивающимися заостренными когтями пальцами, встала с кресла. — Видимо, пора мне, кое-кого воспитать. Чтобы никто ничего лишнего себе не надумал.

— Не стоит. — Рассмеялся Мэкстом. — А то точно надумает. Бьет, значит неравнодушна, и всё такое. Хотя, да, этот поцелуй был лишним. Даже с точки зрения элементарной профессиональной этики. Кстати, ты когда в рейд собираешься?

— Когда Ыть закончит мой байк чинить. — Пожала плечами девушка.

— Это кто тут меня всуе вспоминает? — Дверь лаборатории распахнулась, и сквозь дверной проем принялся протискиваться просто невероятных размеров толстяк в испачканном маслом комбинезоне. — Дохлая, я тебя полдня по всей базе ищу… Ыть! Похоже, опять застрял. — Прокомментировал, покосившись в сторону передавленного дверным косяком мягкого, пухлого, словно подушка живота, главный механик. — Док, а давай я тебе дверь расширю? Это недолго. Кликну ребят, часа за три справимся.

— Чтобы ты еще и у меня свои пирожки с салом жрал? — Замахал руками ученый. — У меня здесь техника нежная. Стерильность. А ты крошить будешь и мебель жиром пачкать. Давай-ка, лучше, вылезай обратно, пока я Ллойс не попросил тебе помочь.

— Будто ты не меня всю эту «стерильность» почти каждый день чинить зовешь… — Обиженно проворчал толстяк, но, всё же, полез обратно.

— Ыть, если док жадный, хочешь, я сама с тобой выпивкой поделюсь? У меня браги полный огнетушитель.

— Неужто курсанты забодяжили? — Удивленно пропыхтел механик. — Вот дурачье.

— Ну, откуда им знать, что я эту дрянь за километр чую, — рассмеялась девушка. — Так что приходи — оценишь. Это, конечно, не столетний бренди, но тоже неплохо. У кого-то из волчат настоящий талант.

— Это, чего я пришел-то, — вздохнул, выпростав, наконец, из неожиданного плена свое пузо, толстяк, — твой мотоцикл, того, готов. В следующий раз постарайся, чтобы пули в блок цилиндров не попадали, ладно? И возьми, наконец, приличный автомат вместо своей грохоталки. Я договорюсь, чтоб тебе самый навороченный дали. А то целый мастер-рейнджер, а ездит с двустволкой, словно последний репоед… А если ты так к гладкостволу прикипела — хочешь, я тебе со склада боевой дробовик выпишу? А лучше, винтовку нормальную подберу.

— Двустволка, Ыть, это стильно и надежно. — С улыбкой покачала головой девушка. — Это два независимых УСМ[43] и два ствола. Даже, если не выстрелит, всегда можно дать прикладом по башке. Чинится просто, к боеприпасу не привередлива, главное, чтобы стволы не порвало, в грязи извалять не страшно. Сам знаешь, я иногда по два-три месяца в рейде. И патроны там, куда меня заносит, не всегда качественные. В автоматический дробовик самокрутку не сунешь — порвет или заклинит, как пить дать. А моя двустволка сожрет и не подавится… Сам, ведь, знаешь, я даже помпу не люблю. К тому же, двенадцатого калибра под картечь везде, как грязи. По паре дворов прошел — хоть, одна захоронка да будет. Только пулевые с дротиком редкость. А к автомату я патроны где найду? Это только у дока в его корректировках патроны под ногами валяются вместе с медшотами и прочей высокотехнологичной дрянью. — Кивнула Ллойс в сторону задумчиво массирующего переносицу ученого.

— Это ты о чем? — Удивился толстяк.

— Да так, — отмахнулась Элеум, — просто к слову пришлось.

— Ну, тогда, хоть, пистолет возьми. А то опять на засаду нарвешься, и привет. Повезло еще, что я под бронелисты по бокам дополнительные титановые пластины приспособил. И что они тебя живой взять хотели. А так, хотя бы отстреляться попробовать можно. Тут нам из Сити новую партию привезли. Под девять на девятнадцать. По всему видать — новье, прямо с консервации. Беретта девяносто вторая[44]. По надежности, мало чем твоей двудулке древней уступит. С меня, если что, два магазина бронебойных.

— Я подумаю, — задумчиво кивнула девушка.

— Ай, подумает она, — тяжело вздохнув, махнул рукой механик. — Ладно… В общем, есть одна тема. Пару месяцев назад караван из Нью-Рино пришел. Там я эту красавицу и присмотрел. Гладкоствол, двенадцатый калибр, револьверной системы. Коллекционная, судя по всему, штука. Пушка, хоть, и редкая, но надежная и простая, как сама правда. Ломаться там, по большому счету, нечему, а еще там сталь с паутинкой. Прорыва пороховых газов и нестандартных патронов тоже бояться не надо, барабан почти двадцать сантиметров и надвигается на ствол, рама и шильды толстенные, тяжеловата, правда, зато еже ли патроны кончатся — как дубиной махать можно. Приклад складной, на стволе ручка пистолетная для перезарядки, так что, эта штука, даже поухватистей твоего обреза будет. Хотел для себя оставить, но хорошему человеку не жалко, а двенадцать выстрелов всяко лучше, чем два[45], да и неправильно это, если такая вещь без дела валяться будет.

— Как со вторым местом?

— Сделал я тебе второе сиденье, как просила. — Прогудел, задумчиво покопавшись в затылке, механик. — Такой диван забабахал — не то, что одного, пятерых посадить можно. И кстати. Движок тоже поменять пришлось. Как ты до нас дотянула, до сих пор не понимаю. Теперь там атмосферник с чарджером. Почти на три литра. Жрет много, зато все, что горит. И кожухи броневые новые. Керамических пластин мало, только сталь и титан. Тяжело, зато просто и надежно. В общем, машинка килограмм на двадцать потяжелела, зато у нее теперь есть неплохой багажник для барахла, и мощность больше, чем на сорок лошадок выросла… Кстати, я тебе твой виброклинок починил. Вернее новый собрал. И заправил. Он теперь тоже на бензине. Будет резать все, что можно и нельзя. Там теперь движок двадцатисильный и лезвие новое. Рукоять, кстати, и защитный колпак титановые.

— Это хорошо, — широко улыбнувшись, Элеум подмигнула механику. — Люблю я такие штуки. Еще со времен Арены привыкла. Дробовик, рубило, байк. Почему-то мне кажется, что одним огнетушителем бормотухи мне не отделаться. Как насчет бутылки довоенного рома? Немного фонит, конечно, но пить можно.

— Лучше микросхем побольше привези разных, — потупился толстяк. — У нас половина автотурелей нерабочие. Скоро андроидов на запчасти разбирать начнем… И это… Живой возвращайся, ладно?

— Кого-то с собой берешь? — Неожиданно вмешался в разговор Мэкстом.

— Да, кивнула девушка после долгой паузы. — Ты его сегодня видел.

— Райка? — Искренне удивился ученый.

— У тебя свои методы, а у меня свои, — пожала плечами Ллойс. — Парень перспективный, первый на курсе, но надо бы его пообломать маленько. Макну пару раз мордой в грязь так, чтобы он о чистоте крови и думать забыл. Ну, и пообтешется заодно. Пороху, так сказать, понюхает. А то, что он, по большому счету, видел. Степняков да нашу базу? Мотнемся в одно местечко. Давно его присмотрела, да все руки не доходили. Тут пара недель всего туда и обратно. Надеюсь, ты не дашь Пью за это время моих волчат испортить? А то он их шагистикой замучает. Ну, как мужику объяснить, что рейнджеры — не солдаты…

— Я их в лазарет загоню. — Согласно огладил бороду ученый. — Семнадцать лет парням да девчонкам скоро. Все сроки проходят. Пора бы уже и адреналиновые ускорители поставить. А то вечно вы, инструктора ноете, что операции учебный процесс нарушают.

— А надо? — Вздохнула девушка.

— Надо. — Твердо кивнул ученый. — Они — не ты, Ллойс. Им без ускорителей будет трудновато. Не бойся, через неделю, как сайгаки скакать будут.

— Это хорошо, — рассеянно кивнула девушка.

— Ллойс? — Вопрос Мэкстома застал Элеум уже на пороге.

— Что?

— Парень. Райк. Он тебе нравится? Просто… Ты здесь уже четыре года, но ни с кем так и не сошлась…

— Док, я мутант… С кем мне сходиться? И не пори мне всякую чушь про равенство, ладно?

— И все же?

— Тебе не кажется, что это не твое дело, Док?

— Это тоже часть моей работы, ты знаешь.

— Через пару-тройку лет посмотрим, — хмыкнула девушка. — Когда подрастет. Пойдем, Ыть. Поможешь мне напиться. Так, чтобы в дрова. Нет, лучше, в сосиску. Ты никогда не бухал так, чтоб в сосиску, а толстячок?

— А у меня самогон есть. Сам делал. Из картошки. Целая канистра. — Обрадовано потер руки механик.

— Ты же вечером с волчатами что-то обсудить хотела? — Ворчливо заметил Мэкстом.

— На них тоже хватит. — Безмятежно отмахнулась девушка. — Ты, ведь, поделишься, а, Ыть? Надо бы волчатам праздник устроить. А то после трансплантации адреналиновых ускорителей они уже никогда опьянеть не смогут… по себе знаю.

— У тебя организм их за пару дней сожрал, откуда тебе знать? — Удивился механик.

— Вот и я о том же, два дня как стекло, представляешь, — сделала большие глаза девушка.

— Ладно, поделюсь, — махнул рукой, затрясшийся от смеха толстяк, — а если не хватит, научу их пить так, чтоб с одной рюмки срубало.

— Это как? — Заинтересовалась Ллойс.

— Сейчас объясню, тут самое главное — способ попадания в кровь…

— Как дети, — покачал головой Мэкстом и, проводив взглядом удаляющуюся по коридору парочку, снова склонился над монитором. — А парень-то тебе, все-таки, нравится… — Проворчал ученый себе под нос. — И это хорошо. Оживаешь, девочка, оживаешь. А про Стаю и чем ты там занималась, тебе помнить не надо, ни к чему это тебе… Службы безопасности боишься, надо же… Так боишься, что до сих пор не поняла, кто их возглавляет. — Ученый огладил аккуратную бородку и, с улыбкой склонившись над монитором, забарабанил по клавишам клавиатуры…

КОНЕЦ 1 тома

Республика Башкортостан, г. Салават.

2018 г

Примечания

1

Кожаные гетры, гамаши, рабочая одежда, которая надевается поверх обычных штанов, чтобы защитить ноги во время езды или ходьбы по зарослям колючих кустарников.

(обратно)

2

Мы, конечно, знаем, что насекомые и паукообразные выделены в два различных класса, которые относятся к одному типу животных — членистоногих. У них есть некоторые сходства в строении, но отличий намного больше. Но мы учились в школе, а Ллойс нет. Такие дела.

(обратно)

3

NATO, 50 BMG — крупнокалиберный патрон армий НАТО. Он был создан в 1920-х годах в качестве боеприпаса для крупнокалиберного пулемёта Browning M1921, объективно рассчитанный не столько на поражение живой силы противника, сколько на выведение из строя небронированной и легкобронированной техники.

(обратно)

4

Желтые монахи — недавно появившаяся в пустошах секта странствующих воинов-священников. Одеваются в ярко желтые хламиды, отчего и получили такое прозвище. Основная доктрина их веры: радиация убивает лишь тех, кто ее не любит, а поэтому — возлюби Атом. По слухам имеют обитель где-то на востоке, прямо посреди кратера, оставшегося от разрыва огромной ядерной бомбы. Обладают удивительной устойчивостью к излучению и отменными боевыми навыками. По заверениям Ллойс — забавные ребята, в целом безвредны, если не связываться, но умеют «вынести мозг» так, что сам не поймешь, как отдал им все свои деньги.

(обратно)

5

L11A1 — это модернизированная версия легендарного пулемета «Браунинг М2» (Browning M2 1932 г.). Многие оружейные специалисты считают этот пулемет лучшим в мире среди тяжелых пулеметов. Масса тела пулемета от 35 до 38 кг, скорострельность 450–650 выстрелов в минуту в зависимости от модели и года выпуска.

(обратно)

6

Одно из устоявшихся просторечных названий биоты, ускоряющей реакцию боевых стимуляторов.

(обратно)

7

Нанокультура, позволяющая выводить из организма большинство органических и неорганических токсинов и ядов. Используется при отравлениях, а также, чтобы снять «ломку».

(обратно)

8

Обмен — устоявшаяся форма объявления о мире и ненападении в Пустошах. Одно из немногих правил непреложно (ну или почти непреложно) соблюдающееся всеми людскими и большинством нечеловеческих группировок. Основной постулат обмена — пока не закончен торг, даже самые непримиримые враги должны соблюдать нейтралитет и взаимоуважение. В основном применяется при торговле.

(обратно)

9

Тут Райк прав. Факт. В стрелки могут войти только «чистые» — не имеющие критичных повреждений генетического кода люди. Объективно говоря, ксенофобия по отношению к мутантам возникла не на пустом месте. Лишенные доступа к большинству ресурсов и благ, многие из них прибилась к многочисленным бандам менее принципиальных в подобных вопросах рейдеров. Так что встреченный на большой дороге шестипалый громила, с третьей, торчащей из плеча рукой, в девяти из десяти случаев окажется обыкновенным разбойником. Существует огромное множество бывальщин и баек о небывалой кровожадности и жестокости мутантов по отношению к «нормальным» людям. Как ни странно, в большинстве своем рассказы правдивы. В города мутантов не пускают. В большинство поселков и общин тоже.

(обратно)

10

Сканер или, как его часто называют «нюхач» — довольно распространенный до войны медицинский прибор, совмещающий в себе анализатор генетического кода, рентген, гемоанализатор, электроэнцефалограф, спирограф, и многое другое, чудо техники, позволяющее провести почти полное обследование организма, что называется «в одно касание»; после войны используется, в основном, для выявления мутантов.

(обратно)

11

Лет сорок назад до рождения Ллойс один из старших скрипторов молодого еще «Железного легиона» ввел простую и четкую градацию как человеческих, так и нечеловеческих мутаций. Классы мутантов разделились от F до S в порядке возрастания так называемого «коэффициента полезности» — способности использовать особенности измененного организма в быту или боевой обстановке. Так, например, четырехрукий мутант, умеющий полноценно оперировать всеми конечностями, получал класс С, а такой же, но не способный на подобные трюки — F. Серокожие — как боевые генетические модификанты, имеющие огромное количество преимуществ над среднестатистическим человеком — получили классификацию В. Несмотря на то, что труд признали еретическим, а скриптора изгнали, книга оказалась чрезвычайно популярна и намного пережила своего создателя. Полвека спустя, «рейтинг легионеров» стал повсеместно принятой формой классификации мутантов и тварей.

(обратно)

12

Это правда — Изначально экзоскелеты создавались, как боевые скафандры для «космических войн». К началу Черных лет человечество начало колонизировать Луну и Марс. Что стало с колониями после падения первых бомб — неизвестно.

(обратно)

13

Просторечное название мутантов.

(обратно)

14

Кустарями обычно называют тех, кто занимается производством нанокультур «в домашних» условиях. Кустарей обычно не любят, во-первых, довоенные наниты намного более высокого качества, во-вторых многие из них не прочь, буквально, выпотрошить на предмет копирования обладателя редких комплексов наноботов. Постоянная потребность в «живой», не искусственной человеческой крови, а также некоторых человеческих же органах, доверия к ним также не добавляет.

(обратно)

15

А вот тут Ллойс немного лукавит. Кодекс-то может и есть, но придерживаться его перестали задолго до ее рождения. Но вот остальное — правда: вольному воля.

(обратно)

16

Глупость, конечно, таким слоем металла от жесткого излучения не защитишься, но девушка почему-то решила по-другому.

(обратно)

17

Фтороморф — сложнейший синтез различных колоний видоизмененных водорослей. Используется для переработки биомассы в «основу» — матрицу для создания нанороботов различного назначения. Очень капризен. Может существовать только при строго определенных условиях. В дикой природе не встречается.

(обратно)

18

308 Win — коммерческий вариант стандартного винтовочно-пулемётного боеприпаса стран — участниц НАТО. Принят в 1954 году под обозначением T65, впоследствии неоднократно модернизирован.

(обратно)

19

Есть у автора такое подозрение, что вооружен снайпер винтовкой Truvelo SR в комплектации под патрон 20x82мм, которая собственно уже не столько оружие снайпера, сколько противотанковое ружье.

(обратно)

20

AICW (Advanced Infantry Combat Weapon — передовое боевое оружие пехоты) — перспективная система «оружия XXI века», разрабатываемая в Австралии. Концепция схожа с американской OICW: в одном оружии объединяются автоматический гранатомёт и автомат. Отличия от американской системы — использование в гранатомётной части ствола-магазина позволяет упростить устройство оружия, а также даёт возможность применять гранаты различных калибров. Стрелковая часть обладает более длинным стволом, что увеличивает эффективность стрельбы обычными пулями. Также в AICW используется электронный прицел-дальномер. Изначально разрабатывалась под калибр 5,56×45 мм NATO, но потом, когда малая эффективность боеприпасов подобных калибров против беспилотных аппаратов, военных роботов и боевых экзоскелетов была признана официально, появились модели и под калибр 7,62×51.

(обратно)

21

Стая — одна из крупнейших банд, известная своей невероятной, даже по меркам рейдеров жестокостью, подражанием поведению животных, и склонностью к каннибализму.

(обратно)

22

При инициации стрелкам делают татуировку: череп, пробитый пулей. Самовольное нанесение подобной татуировки ничего кроме неприятностей рискнувшему сделать подобную глупость не принесет. Как минимум, срежут вместе с мясом.

(обратно)

23

Ruger SR9 — самозарядный пистолет производства американской фирмы Sturm, Ruger & Company. Изначально разработанный под патрон 9x19mm Parabellum и позже адаптированный под другие наиболее популярные калибры —.40 S&W, 45 ACP и.22 LR. При толщине рукояти 30 мм рекламируется фирмой-производителем как один из самых тонких пистолетов с двухрядным магазином. Серия пистолетов SR позиционируется, как оружие для скрытного ношения и самозащиты для гражданского населения и полиции.

(обратно)

24

У читателей наверняка уже давно назрел вопрос: почему денежные расчеты идут, в основном, в серебре. И где же золото. Так вот, золото еще задолго до войны научились добывать из морской воды. К тому же, серебро имеет прикладное применение, так как необходимо при изготовлении большинства нанокультур. Потому-то в пустошах роль денег играют обычно измеряемые в граммах украшения, монетки и слитки. Также большинство торговцев примет в качестве оплаты патроны, как наиболее востребованную «непреходящую ценность».

(обратно)

25

.45 Colt или 11,48×33 мм R — патрон, созданный в 1872 г. для использования в револьвере, известном как Single Action army или Peacemaker («Миротворец»). Боевые характеристики: масса пули — 17,3 грамма, начальная скорость пули — 260 м/с, дульная энергия — около 570 Дж.

(обратно)

26

45–70 или.45–70 Government — винтовочный патрон центрального воспламенения, разработанный специалистами Спрингфилдского арсенала под винтовку Springfield Model 1873 на основе боеприпаса.50–90 Sharps. Изначально создавался для нужд американской армии на замену устаревшего патрона.50–70 Government. Боевые характеристики: масса пули — 19,44 грамма, начальная скорость пули — 487 м/с, дульная энергия — около 2300 Дж.

(обратно)

27

Виртуальный интеллект (ВИ) — фактически, доведенная до абсолюта удобства форма программного пользовательского интерфейса. Несмотря на то, что ВИ может демонстрировать убедительные признаки разума, они неспособны самообучаться и принимать самостоятельные решения. До войны ВИ использовались в качестве операционных систем на рабочих и домашних компьютерах. Существуют также ВИ с ограниченным набором функций. Они обладают компактными размерами и имеют определенную специализацию. Некоторые работают в качестве секретарей: отвечают на звонки и составляют список дел в зависимости от заданных приоритетов. Другие исполняют роль поисковых машин, собирая и упорядочивая информацию. Некоторые имели сугубо военное предназначение.

(обратно)

28

Апокалипсис св. Апостола Иоанна Богослова, гл.8.п.10.

(обратно)

29

Наносталь — Особым образом обработанный металл с включением в свой состав «паутинки»-наноколонии — фактически полимерной макромолекулы, увеличивающей прочность, износостойкость и устойчивость изделия к агрессивным средам и иным воздействиям в сотни раз. Особо продвинуты марки наностали, имеют так называемую «живую», способную к саморепликации колонию ботов, способную восстанавливать поврежденные участки изделия.

(обратно)

30

Урсус — обобщенное название для медведей-мутантов. Чрезвычайно опасный и до глобального конфликта хищник; после ядерной зимы удивительно быстро мутировал и превратился в настоящего «Хозяина леса», уступая разве что Атомным котам на западе, и ледяным ящерам на севере. На пустошах можно услышать множество вариаций слухов и баек о том, что настоящие медведи вымерли еще во время ядерной зимы, а нынешние урсусы — не что иное, как следствие военных экспериментов.

(обратно)

31

Прайм — прозвание гладиаторов-чемпионов, выкупивших себе свободу. Большинство праймов, даже избавившись от рабского клейма, продолжают участвовать в боях. Рабов, получивших чемпионские пояса, но не снявших ошейник, называют секундами.

(обратно)

32

Вы, конечно, все умные и грамотные и знаете разницу между андроидом и киборгом. А вот автор сомневается: считать ли существо, обладающее по сути искусственным мозгом человекоподобным роботом или роботизированным человеком, потому, видимо, и путается в определениях.

(обратно)

33

Вибрационный клинок — оружие или инструмент со встроенным ультразвуковым генератором, позволяющим вибрировать лезвию с высокой частотой, что делает его очень эффективным, из-за колоссальных нагрузок рабочие поверхности, а зачастую и большая часть деталей подобных изделий, изготавливались из наностали. Источники энергии вибрации и комплектация — разнообразнейшие. От банальных бензиновых двигателей до микроядерных батарей.

(обратно)

34

В предвоенные годы перед полицейскими остро встала необходимость наличия мощного и компактного оружия для выведения из строя андроидов и дронов. Решение нашлось довольно быстро — револьвер Zeliska под патрон Винчестер Магнум калибра.458 с полуоболочечной пулей массой 33 грамма и дульной энергией 4335 джоулей и еще более мощный 458 Lott позволял не только надежно уничтожать на близкой дистанции большинство роботов, но и при некоторой тренировке вполне мог заменить оружие постоянного ношения. В результате в течение, буквально, нескольких лет револьвер приобрел огромную популярность не только среди полицейских сил, но и гражданского населения.

(обратно)

35

408 Cheyenne Tactical (.408 Chey Tac, 10,3×77 мм) — специализированный снайперский боеприпас для стрельбы на большие дистанции. Патрон создан с целью вести высокоточную снайперскую стрельбу до 3500 м. Предполагалось что максимальная дальность стрельбы патроном.408 Cheyenne Tactical составит 3000 м.

(обратно)

36

Видимо, одна из множества модификаций AR-15 под тот самый патрон.458 Winchester Magnum.

(обратно)

37

Нанокультура, дающая иммунитет от большинства простудных заболеваний. Отличается высокой способностью к передачи, но чрезвычайно низкой устойчивостью. Удерживается в организме носителя не более нескольких месяцев. В общем, совершенно бесполезна, хотя, по Пустошам упорно ходят слухи о более продвинутых версиях «клещей», способных защитить даже от боевых вирусов.

(обратно)

38

Цитата не точная, но не стоит забывать, что у Пью, наверняка, не было возможности изучать творения великого барда — книги на пустошах большая редкость.

(обратно)

39

Видимо, мутант имеет в виду радиацию.

(обратно)

40

БОВ — боевое отравляющее вещество.

(обратно)

41

Автоматический Пистолет Бесшумный.

(обратно)

42

Довольно популярное до войны средство психотерапии, позволяющее как переживать старые воспоминания, с большой долей вероятности, детектируя истинные и ложные, так и «разыгрывать» заранее заданные сценарии. В последние годы перед войной перешло из разряда медицинских приборов в разряд популярных развлечений.

(обратно)

43

Ударно-спусковой механизм.

(обратно)

44

Беретта 92 — семейство самозарядных пистолетов, разработанных в 1972 году Карло Береттой, Джузеппе Мазетти и Витторио Валле — мастерами огнестрельного оружия из итальянской компании Beretta. Является одним из самых распространённых и узнаваемых в мире пистолетов.

(обратно)

45

Видимо, имеется ввиду один из вариантов штурмового дробовика Protecta. Штука действительно мощная и неубиваемая. А если читатель удивляется некоторым техническим несоответствиям, то могу заметить, что модифицировать ружье подобной конструкции под ситуацию, по большому счету, ничего не стоит, а его изготовители готовы исполнить любой каприз заказчика — лишь бы покупали. Например, налажен серийный выпуск подобных ружей в «золотом» исполнении. Серьезно.

(обратно)

Оглавление

Благодарнсти

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg