«Зона Салам (СИ)»

Зона Салам (СИ) (fb2) - Зона Салам (СИ) 471K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Игорь Соловьев

Зона Салам Игорь Соловьев

" Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их; и имеют власть над водами, превращая их в кровь, и поражать землю всякою язвою, когда только захотят. И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их, и трупы их оставит на улицах великого города...."

Откровение от Иоанна

Экспертно-криминалистическое отделение ГУ МВД Украины

Справка эксперта №20212 Представленная на экспертизу биметаллическая гильза от патрона 9Х18мм ПМ, имеет на наружном дне цифры 138 и 88, соотвествующие номеру завода-изготовителя и году изготовления, соответственно.

Проведенным анализом, был выявлен ряд характерных признаков: веерообразный след скольжения, расположеный на корпусе гильзы на расстоянии 7мм от дна, ориентированный на 4 часа по циферблату (данный след образуется от касания гильзы о правую губу магазина при эжекции), а также характерные следы от бойка ударника и отражателя, соответствующих определенной модели оружия (ПМ). Что в совокупности позволяет сделать заключение: данная гильза отстреляна из пистолета "ПМ" 9мм.

                                                               Зона салам!

Май 2005 года

 - Салам, бача!

От неожиданности, Сергей медленно обернулся. У незнакомца были внимательные, чуть прищуренные глаза, в которых хорошо читался опыт прожитых лет. Выцветший тельник под вытянутым свитером, коротко обрезанные кирзовые сапоги. Лицо человека было сильно обветренным, как у тех, кто проводит много времени на открытом воздухе.

- Ну, салам.... «Шурави», - помедлив немного, ответил Сергей.

"Бача" - малыш, «шурави» - друг. Слова из далекого Афганистана, пришедшего в наш мир с друзьями и братьям, побывавших ТАМ, с их песнями и стонами, тостами и болью. Той первой, по-настоящему большой болью, после Великой отечественной войны. Глаза незнакомца на миг сузились, а потом вспыхнули тем особенным огнем, что характерен для них - «подранков войны», птенцов всех «точек» бывшего Союза. - О как! За «речкой» был? Или так, наслышан? - человек, мужчина лет пятидесяти, медленно достал початую пачку «Беломора», щелчком ногтя выбив папиросу.

- Группа российских войск в республике Таджикистан. Погранец я, с таджико-афганской, - добавил Сергей, достал спички и в свою очередь вопросительно посмотрел на собеседника. Тот же, неспешно продув конец папиросы, прикурил от протянутой спички и пряча табачный огонек в ладони, сказал:

- Смотрю стоишь, а дождик вон как зарядил. Автобус, когда он теперь будет? А я могу подбросить.

И, опережая вопрос Сергея, добавил:

- Насчет денег не переживай, договоримся!

Они сели в помнивший, еще брежневскую оттепель, «москвич». Дворники уныло скрипнули, смахивая крупные капли со стекла и прежде чем тронуться, водитель протянул Сергею широкую ладонь:

- Николай!

Потом Сергей Сокольских, со звучным армейским погонялом «Птица», еще долго думал об этой встрече. Как бы оно обернулось тогда, не опоздай он на автобус и не застрянь под дождем на одинокой, продуваемой холодным весенним ветром, остановке. Все могло бы сложиться иначе, но, как известно, лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, на что ты так никогда и не решился. И Сергей не жалел. Старался не жалеть.

До города ехали долго. Раскисшие поля, асфальт «царя Гороха» и непрекращающийся дождь располагают к неторопливой беседе. Говорил в основном Николай, вспоминая то неурожай, то бывшую жену. Добрался и до последнего «генсека». А оттуда, на «Афганистан», провинции: Кабул, Газни, Мазари-Шариф - полный набор. Потом о том, что после было. Как «рыжье» мыл на золотых приисках Магадана, пытаясь скопить на кооперативную квартиру. Как чуть не сгинул там, от лихого «босяцкого» пера. Как все шло не в лад - хоть и жилы рвал и трудностей не боялся. И как, внезапно, засветил ему уголовный срок. За спекуляцию. Уже находясь под подпиской «о невыезде», продал все что имел и откупившись, ухитрился получить «условно». А через полгода, Союз развалился, как не обожженный глиняный горшок и вчерашние «спекулянты» стали «предпринимателями», ловко войдя в новую, дикую жизнь рыночного капитализма. Но к тому времени, он, Николай, фактически бомжом и поехал в Чернобыль. Там как раз все начиналось... «А что начиналось? Чернобыль-то в 86-ом был?», - автоматически подумал Сергей, но вслух ничего не сказал. А Николай продолжал:

- Вернулся оттуда. Чудом или нет, но кое-что привез. - Коля-афганец загадочно подмигнул, - в общем, мало-мало, а на домишко хватило, машина опять же... Можно и поболее, конечно, было срубить, да как говорится «жадность губит фраера» - мне хватает, а больше и не надо.

Так и доехали до города. Заночевали у Николая. Деньги за подвоз он брать с Птицы, категорически отказался, а вот в дом пригласил: - Уважь браток, один я межуюсь, поболтать и то не с кем. А так хоть поговорим, выпьем. Тебе ведь все равно, наверное, идти некуда. Сергей вопросительно вскинул бровь, а потом махнул рукой. Дела шли совсем, хуже некуда. Даже незнакомые люди практически безошибочно определяли его бедственный статус. Не так чтобы сразу конечно, но все же. Всех перипетий свой судьбы Сергей Сокольских рассказать не мог, да и не хотел. Одно верно: перспектив нет, нормальной работы тоже. В кармане денег в обрез: перекусить, на на билеты, да на номер в самой задрипанной гостинице. Еще была пара бумаг-поручений, из-за которых, в надежде заработать, он и мотался уже вторую неделю по незнакомым местам и неприветливым людям.

Все началось с месяц назад, когда и так не располагавшая к нему удача, окончательно повернулась к Сереге, задницей. Проблемы накапливались одна за другой, толпились на пороге, а потом бесцеремонно вваливались в его жизнь. Долги, внезапно разросшиеся до чудовищных размеров, смерть отца, увольнение из НИИ, где Сергей Сокольских давно работал электриком, а вот теперь еще и из редакции поперли. Не то чтобы там большие деньги платили, но все же на хлеб зарабатывал. Чтоб как-то выкрутится, он устроился курьером. Исполняя нудные и зачастую, какие-то темные поручения своих работодателей. Впрочем, выбирать не приходилось. Было уже около трех часов ночи, когда первая бутылка стояла пустой, а вторая ещё не заканчивалась. И тогда, посуровевший Николай, опершись на край рассохшегося, некогда полированного стола, спросил:

- Помнишь, я тебе сегодня про Чернобыль рассказывал? Про землю украинскую, многострадальную?

Сергей, внезапно прояснившийся головой, словно почувствовав что-то, осторожно кивнул. Глядя ему в глаза, бывший воин-интернационалист Николай, внезапно трезвым голосом сказал:

- В Зону тебе Сережа надо. И, глядя на обалдевшего, от такого абсурдного заявления Птицу, разлив водку по стаканам, добавил:

- Вот о ней, я тебе сейчас и поведаю, - закончил свою фразу «шурави».

... Так, не «РД-54» конечно, но тоже сойдет. Расправив пустой, небольшого размера рюкзак, он стал укладывать вещи. На дно упали солдатские ботинки - берцы, ношеные и стоптанные, но тем и лучше. В новых, пока разносишь, нога быстрее сотрется и устанет. Дальше теплый свитер, спортивный костюм попроще, шерстяные носки (стопа не преет и не мерзнет) и подумав, добавил портянки. Отдельно, завернув в мятый пакет, положил туристическую штормовку с брюками, из плотной непромокаемой палаточной ткани. К сожалению, армейский костюм - «горку», незаменимую как предмет снаряжения для таких вот случаев, достать не удалось. Так что пришлось ограничится ее гражданским аналогом. Далее последовал дачный гамак миниатюрного размера, в свернутом состоянии помещавшийся в пивную, жестяную банку. Кусок клеенки и бухта хорошей альпинистской веревки. Она, да еще и японский бинокль, обошлись ему дороже всего. Менеджер дорого магазина «Экстремальный туризм» сообщил, что, несмотря на небольшую толщину, данным тросом можно буксировать трактор. «Такие нынче технологии» - заявил многозначительно продавец, заметив удивление и недоверчивость покупателя. Последней легла аптечка. Внутри обычного набора медикаментов и бинтов, лежали новенький стетоскоп и полотна лобзика. Плотно набитый рюкзак, в свою очередь, улегся в более вместимую, объемистую спортивную сумку, с выцветшей надписью «Олимпиада 80». С ее левого бока грустно улыбался облезлый олимпийский мишка, а с правого, краской, почему-то было накарябано «Фергана». Сумку, Сергей приобрел за бесценок на ближайшей барахолке. Это здесь она бросалась в глаза своей ущербностью, а там, куда он ехал, была обычной и непримечательной вещью. В предстоящей поездке чужой интерес ему был совсем не нужен. В сумку же положил: рыболовную сеть, моток с леской, крючки и колокольчики, поплавки и другую рыболовную снасть. Потом добавил малую пехотную лопату, матерчатый чехол которой, скрывал остро заточенную миллиметровую сталь. Таблетки сухого спирта, фонарь с самодельным светофильтром (куском прозрачного синего пластика). Свет такого фонаря не виден издали, но вполне удобен для личного пользования. Уложил нехитрый запас продовольствия: чай, кофе, шоколад, упаковки с гречкой и перловой крупой, галеты и сушеные овощи. В отдельный карман - охотничьи спички, которые горят даже под водой, соль, сахар и пакет, содержимое которого представляло собой молотый черный перец, густо перемешанный с дешевым табаком. Затем, он спрятал в глубине вещей нож, купленный в магазине «Охота и рыбалка». Двенадцатисантиметровый клинок, толщиной в два миллиметра, по длине явно превосходил ширину ладони: неофициальное мерило для отечественной милиции, в отношении холодного оружия. Также нож имел упор для пальца, иначе «гарду», и ко всему прочему обоюдоострую заточку, что явно подводило владельца под уголовную статью. Оружие не имело ярко выраженного устрашающего вида: ни страшной пилы-стропореза, ни хищного изгиба на конце клинка. Но профессионал сразу бы оценил всю опасность, от невзрачного своею простотой инструмента. Сталь, как уверял торговец, была отличной. Таким ножом одинаково удобно резать хлеб, древесину, людей. А от ментов всегда и откупится можно, решил тогда Сергей и приобрел себе «средство последнего шанса». Сокольских аккуратно уложил кофр с японским биноклем, обладавшем отличной просветленной оптикой. На всяких случай, он дополнительно обматал его махровым полотенцем. - Не разбить бы! Осталась не менее важная часть. Документы «прикрытия»: папка бланков с нанесенными печатями, липовые направления с реквизитами, все позаимствованное Серегой на «дембельский аккорд» с родного НИИ. Отдельно легло «удостоверение корреспондента», также заполненное самим Сокольских и таким же образом «похищенное» из стопки незаполненных «ксив» «пресса», в редакции, где он когда-то промышлял внештатным спортивным обозревателем. Все вещи были тщательно упакованы и уложены, можно было двигаться в путь. Он взял сумку, прошелся с нею по комнате. Потом придирчиво осмотрел себя в зеркало. Обычный парень 27-ти семи лет, уроженец своего города. Устало-серьезный взгляд как у какого-нибудь работяги с оборонного завода. Старенькие кроссовки, синие вылинявшие джинсы с лохматыми нитками, вязаный свитер и спортивная куртка с капюшоном. Ничего особенного - лицо толпы, одежда масс. Птица вздохнул, подтянув на поясе ремень и незаметно пробежался пальцами по талии, там, где джинсовая ткань шва скрывала обернутую вдоль тела гитарную струну. Потом пощупал строчку заднего кармана (во вспоротой бритвой складке лежал ключ от наручников). Обычных типовых ментовских браслетов. Береженого Бог бережет. Сергей огляделся напоследок. В пустой квартире из мебели осталась только старая рухлядь. Все остальное было вынесено и продано. За немалый процент, его жилплощадь (в реальности принадлежащая государству) в кратчайшие сроки была неведомо-темным образом приватизирована, и продана новым, ничего не подозревающим об этой махинации владельцам. Данное «мероприятие» квалифицировалось в УК РФ как «мошенничество», и каралось сроком до восьми лет. На вырученные деньги, Сергей рассчитался с долгами, где уже во всю бандитскую мощь тикал кабальный счетчик. Закупил снаряжение и амуницию, а также приобрел билеты на сегодняшний поезд. Он не собирался больше сюда возвращаться, так как чувствовал, что в его жизни произошел какой-то поворот. Еще не зная, что его ждет ТАМ, он уходил отсюда навсегда. В последний раз окинув взглядом квартиру, он закинул сумку за спину и вышел на лестничную клетку. Бросив ключи от входной двери в почтовый ящик, человек с лицом «толпы», не оборачиваясь, зашагал к железнодорожному вокзалу.

- Вот такая брат, штука, эта Зона, - Николай устало мял папиросу желтыми, от табака, пальцами.

- И колючка там есть и заборы. И солдаты - «вертухаи» и уголовный элемент встречается. Да только там все наоборот: в тюрьмах хода нет «оттуда», а в эту нет «туда». А она тянет родимая, манит и завлекает, привязывая к себе навсегда. Много там непонятного и оттого страшного, сколь народу сгинуло не счесть. Но и желающих попасть туда не меньше. И обретаются вокруг нее разные.... Одни как волки в одиночку ходят, другие гиенами в стаи сбиваются. Кто честно промышляет, кто «шакалит», всякие есть. И дураки и умники, и фанатики и сектанты, одни безобидны, а другие... Много жутких слухов. Впрочем чего сам не видал, о том брехать не буду. Поедешь - сам наслушаешься... Он взял две спички, сложил головками одну чуть ниже другой и чиркнув о коричневый бок коробка, прикурил. Серные спичечные навершия вспыхнули поочередно, так, что хоть дождь, хоть ветер, прикурить успеешь. И выжидающе посмотрел на Сокольских. Сергей задумчиво рассматривал водочную этикетку, словно надеясь найти и прочитать в ней ответ. В этот вечер на него, словно селевой лавиной обрушились откровения сидящего перед ним человека и как бы ни бредово звучали его слова, как ни мутил хмель сознание, сказанное вытряхнуло, переворошило молодую, но уже покалеченную душу бывшего пограничника. - А почему я? - наконец спросил он. - А ты, Сережа, фартовый, - ничуть не смутившись, ответил Николай. - Да уж... - Сергей с сомнением бросил взгляд на свои протертые штаны и стоптанные мятые кроссовки, с двумя разными шнурками.

- Нет парень, я конечно тебя лично не знаю, тут твоя правда. А вот людей вообще - насквозь вижу! И о тебе, как человеке, многое сказать могу. Вот ты думаешь, это я тебе случайно говорю, о зоне-то? Вот может я и сам думаю, что случайно. Ан нет! Это зона тебя к себе зовет, через меня. «Она» моими глазами видит и знак подает. Этот! Все кто там побывали, в себе «Её» печать несут, хотят они того или нет. И рыщут по миру гонцы «Её» горемычные, волю исполняют, слово несут. Было уже светло, когда майский ветер ворвался в окно, стукнул о стены раскисшей от старости форточкой и разметал по столу все ночные запахи и папиросный пепел. - Ну так что? - внезапно нарушая долгую тишину, спросил Николай.

- Поедешь «Туда», или я тебя не убедил? Сокольских посмотрел на такую же пустую и мятую, как и его жизнь, пачку «Беломора», и глухо, как в пересохший колодец, ответил:

- Да хоть завтра. Афганец удовлетворенно кивнул и торопливо начал прибирать со стола.

В Зону Сергей поехал только через три месяца. В течении лета, он ругал себя за торопливо принятое решение, но жизнь словно сама подталкивала его к той пропасти, что корнями уходила в Чернобыльские события далекого 86-го года. Дела шли все хуже, концы надежд поочередно лопались, как стальные тросы во время ревущего шторма. И осенью, в ее золотую, ласковую пору, он принял решение отдаться в руки судьбы. Спорить с нею он уже не мог, да и просто по-человечески устал.

Сентябрь 2005 года

Границу Украины он пересек без особых проблем. Поезд уныло тащил вагоны, набитые пассажирами, как спелый арбуз - семечками. Проводники разносили постельное белье и мутный чай, «челноки» таскали набитые сумки, хлопала тамбурная дверь. Личность Сокольских не заинтересовала ни хмурых пограничников, ни хмельных сотрудников милиции, сопровождавших поезд, ни уголовный элемент, если таковой конечно же имелся. Все шло обыденно и без происшествий, лишь только утром, случился единственный эксцесс, да и то, напрямую Сергея не коснувшийся. Ехавший на нижней полке молодой парень, украинский дембель аэромобильных, сиречь - десантных войск, собрав свои нехитрые пожитки, кивнув на прощание Сереге, двинулся на выход. Состав подъезжал к станции. Неожиданно, спавший на соседней полке мужчина, владелец необъятного пивного брюха, лениво улыбаясь, загородил своим сапожищем пареньку проход. - Служивый, а ты мне сумочки не поможешь вытащить? Подсоби - я отблагодарю.

Амебой перелившись с койки, мужчина занял вертикальное положение.

- А то шибко тяжелые, умаюсь. На пиво дам, будь спок!

И с этими словами стал по-хозяйски вытаскивать свои клечато-полосатые баулы. Видимо барахла там было не мало. Парень в дембельской парадке ничего не ответил, но нагнувшись подхватил одну из сумок и потащил ее на выход. Следом, крякнув и захватив вторую, за ним утопал пивной мужик. Сергей меланхолично смотрел в мутное окно, наблюдая как утреннее солнце, робко пыталось разогнать низкие облака, но они рваной ватой, угрюмо плыли за горизонт и неохотно пропускали настойчивые солнечные лучи. На замызганном перроне лежали первые увядшие листья, лужи не спешили подсыхать. Осень сменила летние дни и напоминала о себе все чаще. Неожиданно раздался женский крик, потом послышались какие-то голоса и Серега увидел, как из поезда, на вокзальный перрон вылетела большая полосатая сумка. Она шмякнулась в сентябрьскую лужу и не успели брызги закончить свой полет, как рядом, завалившись на бок, приземлилась вторая. После короткой паузы, с невероятным для своего веса ускорением, вылетел давешний мужик. Пивное пузо заставило его сделать хитрый пируэт и он с размаху въехал лицом в наждак асфальта. После этого, на платформу вышел запыхавшийся десантник, поправил ремень и не оглядываясь пошел прочь. Лихо сидевший на затылке берет и вещевой мешок с солдатскими вещами, спустя мгновения, затерялись в недрах вокзала. Запоздало разлился трелью милицейский свисток, зашумел народ, но боец был уже далеко, спеша куда-то по своим, неотложным дембельским делам. Сокольских посмотрел на часы, допил остывший чай и вспомнил прошедшую ночь.

... В ночном тамбуре, в полнакала горела лампа, освещая крашеную суриком дверь и клубы серо-голубого сигаретного дыма. Птица курил, выпуская никотиновую струю в разбитое окно, но та, словно живая, цеплялась за сколы острого стекла и змеею заползала обратно. Ухнула входная дверь. В тамбур зашел Серегин сосед по плацкартному вагону, только-только отслуживший парень, десантник, с нашивками «самостийной Украины». На голове у него красовался голубой берет, но только почему-то с советской кокардой, в виде красной звезды в венке из золотистых листьев. На жаргоне служивших она называлась «сижу в кустах и жду Героя». Когда-то, у Сереги на зеленой пограничной фуражке была точно такая же. - Угостишь? - спросил парень, кивнув на сигарету. - Кури, - Сергей протянул ему открытую пачку «Золотой Явы». Дембель посмотрел на пачку, взял сигарету и чиркнул зажигалкой. Пламя осветило его сосредоточенное лицо и глаза, взрослого, тертого жизнью человека. - Из России? - спросил парень. Птица кивнул и в свою очередь, дежурно, хотя ответ был очевиден, задал свой вопрос:

- На дембель? - Ага, - улыбнулся десантник и представился, - Доцко Захар. - Сергей, - Сокольских пожал протянутую руку. - Домой еду, поверить не могу, - парень усмехнулся, - вот от волнения все свои скурил.

Захар прятал огонек сигареты в ладони, как это делают «участники», и Сергей, тот час же отметив этот жест, спросил:

- Воевал? Парень сперва насторожился, но поймав взгляд на сигарете, понимающе ответил:

- А, это? Нет, так - привычка. Бог миловал! Некоторое время они стояли и молча курили в грохочущем, сыром тамбуре. Под мерный грохот стальных колес в ночи мелькали силуэты деревьев и одинокие железнодорожные столбы. Помолчали. Птица закурил вторую:

- А что на контракт не остался?

Десантник в последний раз затянулся, затушил бычок и сунул его за ручку стоп-крана, сделал пару глубоких вдохов осеннего ночного ветра, что рвался в битое стекло и произнес:

- Хватит. Сыт я армией, по самые гланды. Долг отдал и баста! Теперь другая жизнь начинается!

Он улыбнулся неведомо чему и поблагодарил Сергея:

- Спасибо за курево. Извини, утром моя станция, так что я спать.

Уже стоя в дверном проеме, Захар вдруг обернулся и подмигнув, произнес:

- Невеста меня дома ждет, живого и трезвого!

И закрыв дверь, исчез в сумерках сонного плацкарта. Сокольских задумчиво докурил вторую сигарету до самого фильтра и долго еще смотрел в окно, в проносящуюся грохочущую сырую темноту.

17 октября 2005

Первая городская больница

Уведомление

«Настоящим сообщаем, что не смотря на оказанную медицинскую помощь, от полученных во время автокатастрофы травм, несовместимых с жизнью, Ваша супруга, Доцко Ольга Игоревна, в 17.32 по Киевскому времени, скоропостижно скончалась. Персонал больницы г. Донецка приносит Вам свои глубокие соболезнования. Как ближайший родственник, тело Доцко О.И. Вы можете забрать с 9.00 до 14.00 во втором отделении городского морга, по адресу...»

5 ноября 2005

Районный военный комиссариат

Заявление

Я, Доцко Захар Николаевич, гвардии младший сержант аэромобильныхх войск Украины, прошу принять меня на воинскую службу по контракту. Формуляр личных данных, к заявлению прилагаю. P.S. Против службы в «горячей точке» не возражаю.

Доцко З.Н.

Сентябрь 2005 года

Сергей прислушался, где-то в глубине вагона тренькала гитара. Потом раздался сухой кашель, рядом заплакал ребенок, послышался голос матери ласково успокаивающий свое дитя. Спустя пару минут Птица услышал песню. Незнакомую, но слова были о Чернобыле и Сергей напрягся, вслушиваясь в голос поющего.

Не «бубонная зараза»,и не СПИД, и не чума, Но уводит эшелоны из Чернобыля страна, Провожают семафоры, тех кто жив, в последний путь, Кто еще пока не умер, тот умрет когда-нибудь... Здесь и запахи другие, и другие небеса, И с лица природы каплет, зараженная слеза Треск дозиметра, как эхо погребального костра, За ошибки человека платит мертвая земля. Жизнь лампадой тихо тлеет, слышишь? - ангел твой поет! Жертвы «атома» уходят, все быстрей из года в год, И бетон беду не спрячет, и «колючкой» не запрет, Воском свечка в церкви плачет, - отпевание идет. Нет урока для державы, лучше чем мильон смертей, Оглянитесь, право-слово, посмотрите на детей. Тех, чьи семьи потеряли, и кормильца и отца, Тех чье сердце оказалось, не из стали и свинца... Радиации пылинки,- костей напильники, Черно-белые картинки, могильники...» Птица дослушал, потом свесился с койки в проход и попытался разглядеть лицо игравшего. Тот сидел где-то в середине вагона и из-за соседних полок можно было видеть только рукав старой камуфлированной куртки. Пальцы, поддерживающие гриф ловко зажимали струны на ладах, но голоса было уже не разобрать. Певец что-то тихо говорил, тюкали эмалированные кружки, да не умолкая плакал ребенок.

Через три часа, Сергей собрался и протолкавшись сквозь узкий «штрек» вагона вышел к дверям тамбура. Там уже столпился народ, состоящий в основном из пенсионеров с рюкзаками, тележками и разнообразным садовым инструментом. Прямо пред Птицей расположился пожилой мужчина, одетый в серый пиджак, брюки и осенние ботинки на толстой подошве. В левой руке он держал дерматиновую овощную сумку и почему-то строгий черный дипломат, казавшийся на ее фоне довольно нелепым, а правой отстукивал замысловатую дробь по рифленой стенке дверного проема. Судя по аккуратно выбритому канту затылка и удивительно прямой спине - бывший военный. - Извините, - обратился к нему Сергей, чтобы не задавать это вопрос на перроне, - до пансионата автобус во сколько отходит? Одна из стоявших впереди женщин, немедленно обернулась и ответила:

- Да после обеда, не ранее. - Извиняю. По расписанию в четырнадцать ноль-ноль, - не оборачиваясь, поправил «военный», и тут же добавил, - но на деле, как дачники набьются, так и отправится. Слово «дачники» он умудрился взять в незримые кавычки, вложив в него, какой-то снисходительный, насмешливый оттенок. Несколько человек из «дачников» обернулись и неприязненно «зыркнули» на говорившего. Проводница лязгнула открываемой дверью, и народ, как десант из «вертушки», посыпался  на платформу. Сергей вышел в город и, сориентировавшись по толпе, направился к автобусу. Спустя двадцать минут, старенький ПАЗик, укомплектованный своими пассажирами, глухо «пердя» и чихая, увез Птицу от железнодорожной станции к той цели, ради которой он и предпринял свое рискованное путешествие.

Сентябрь 2005 года.

В принципе, Сокольских знал, как попасть к пансионату. Николай подробно объяснил ему, как работает канал по доставке сталкеров на базу-отстойник любителей «экстремального туризма». Но для этого, по прибытии, надо было связаться с людьми, на которых ему указал Коля-афганец, а это в свою очередь, означало «засветиться», чего делать ему сейчас очень не хотелось. За время сборов и дороги, Серега разработал свой, самостоятельный план знакомства с Зоной и посвящать в него, он никого не собирался. Суть же состояла в том, чтобы в одиночку пробраться Туда, осмотреться и тогда уже решить - да или нет. Были у него и еще кое-какие не оформившиеся пока мысли, относительно всего, вокруг Зоны происходившего, так что рискнуть стоило. Он подошел к «начальному кольцу» препятствий. Самый первый периметр ограничивал въезд в фильтрационную зону. Попасть туда можно было только по спецпропускам различных категорий, самая простая из которых - для местных жителей. Посложнее - сотрудники различных организаций, и совсем уж для Сокольских, недоступная, - для военных и иже с ними работающих. Понаблюдав с полчаса за процессом перехода «границы», Сергей отметил одну особенность: пропуска выписывались в здании с маленьким окошком, по типу билетного. И судя по тому, как долго человек ожидал заветную бумажку, лишь после тщательной проверки документов. Его «липа» из НИИ, якобы направившего Сергея за образцами чернобыльской флоры и фауны, здесь бы не прокатила. Удостоверение сотрудника прессы только привлекло бы к нему внимание. В общем, все сопроводительные документы были полнейшей фикцией, тем паче, что официальных формулировок регламентирующих его поездку, он просто не знал. Резюмируя, такую ерунду можно было показывать только леснику, застукавшему его за разведением кострищ и незаконной вырубкой леса. Но в то же время, людей получивших пропуск на КПП из белого кирпича, проверяли, что называется «сквозь пальцы»: то через одного, то вообще не проверяя соответствие фамилии в паспорте и в выписанным пропуске. Солдаты - по виду «срочники», откровенно скучали, разглядывая очередного «клиента» больше от безделья, чем от профессионального интереса. Пару раз к КПП подъезжал армейский УРАЛ. Тогда из «дежурки» выходил прапорщик, проверял протянутые документы и давая водителю расписаться в каком-то журнале, без лишних вопросов пропускал автотранспорт. Из под кузова тента, была видна пара бойцов с автоматами, так что мысль о том, чтобы на подъеме транспорта в гору, заскочить в кузов замедлившегося грузовика, отпадала начисто. Народ прошедший проверку толпился метрах в пятидесяти от КПП и когда людей набиралось человек десять, с асфальтового пятака выруливал УАЗ-«буханка», который и развозил пассажиров по конечным пунктам. Поразмыслив и что-то прикинув, Сергей вернулся на автобусную остановку. Водитель равнодушно жевал какую-то бурду из стеклянной банки и попеременно, орудуя то вилкой, то карандашом, разгадывал кроссворд в газете. Судя по виду, в нее ранее были завернуты бутерброды с маслом. Отряхнув с подошв прилипшую мокрую листву, сбив грязь о торчавшую из земли ржавую арматуру, Сокольских подошел поближе. - Приятного аппетита!

Водитель не поднимая головы и не прекращая пережевывать пищу, кивнул. - В город скоро тронешься? - повторил попытку завязать разговор Птица. Шофер не отрываясь от кроссворда показал три пальца, а потом импровизированный нолик. Сергей подошел поближе и склонился над кроссвордом:

- Мифический город Платона, девять букв, - вслух произнес он, проследив за пальцем водителя, - Атлантида! Водитель оторвал взгляд от газеты, равнодушно посмотрел на Сергея и, подцепив из банки кусок мяса, стал разгадывать следующее слово. - Тут такое дело... - снова начал Птица. Водитель снова кивнул и выплюнул попавшийся на зубы хрящ, - мне в город срочно надо!

Сокольских потерял терпение и положил на газету перед шофером, денежную купюру. - Если прямо сейчас поедем, я тебе новый сборник шарад куплю... Или даже два, - и добавил еще одну, не самую маленькую бумажку. Водитель вытер руки о спортивные штаны, покрутил в руках деньги, и спросил уже заинтересованно:

- Спешишь? - Да. Жена рожает, - немедленно ответил Птица, - так что, едем?

Шофер попинал скат, посмотрел на часы, потом бросив делано-сердитое «залезай», сел за руль. Сергей забрался в кабину с пассажирской стороны, хлопнул дверью и автобус покатил обратно к городу. - А что народу так мало едет? - спросил Сокольских, наблюдая как старенький ПАЗик поглощает льющуюся разметку асфальта. Стрелка спидометра дремала на 50, но иногда просыпалась и на особо ровных участках разбитого шоссе, дотягивалась до семидесяти. - Так ведь четверг сегодня, в будни всегда так. Вот послезавтра, в субботу, попрут как «красные на Перекоп», это уж будь спокоен. Водитель ловко объехал глубокую выбоину на дороге - от лихого маневра лишь тренькнули китайские колокольчики, висевшие на зеркале заднего вида. - Н-да, - Птица подвел разговор к интересующему его вопросу, - и очередь у КПП, небось, с утра выстроится? - А то как же. Ребята с парка по две машины за раз гоняют, - видимо водитель имел ввиду ту машину, что развозила прошедших контроль. - И не лень же людям в очереди стоять? - притворно удивился Сергей. - Если так уж надо, вжик через забор и все. - Да хрен там! - заспорил водитель. - Ты что, не видел, там же колючка в три ряда, три метра высотой. Все под током. - Так уж и под током, - возразил Сокольских. - Ну, не вся конечно, - согласился шофер, - последний ряд только. Земля там горелая и птахи мертвые вдоль забора лежат. Мимо промчался армейский ГАЗ-66, судя по кузову - радиорелейная станция «Сорока». Вероятно, вояки очень спешили. На большой скорости они окатили ПАЗик грязной волной из лужи и скрылись за поворотом. Разглядеть водителя или бортового знака Сергей не успел. - Вот мать их! - шофер зло дернул рычаг передачи.

- За колючкою поле шириной в километр, под контрольно-следовую полосу перепахали! Знаешь что это? Вот-вот, и так вокруг всей Зоны. Не поленились, мля! Зато поля убирать нечем, ни тракторов, ни соляры! Гниет все на хрен, никому ничего не надо! Что такое «контрольно-следовая полоса» (КСП), бывший пограничник Сокольских конечно знал и даже был в курсе, как она преодолевается. Были ли в пограничной полосе зоны еще какие-нибудь, скрытые сюрпризы, Сергей знать не мог, а спрашивать у шофера не хотел - подозрения водителя были ему не нужны. Но неожиданно, тот сам озвучил интересующий Птицу вопрос:

- Да только ерунда все это. Народ понапрасну «режимностью» своей замордовали. Кому надо, тот туда и так попадет, хватает желающих. Ясен день, на КПП они не стоят, может дыры где в заборах знают... Попробуй весь карантин проверь по периметру. Может ход где подземный вырыли, а может... - он помолчал и добавил многозначительно, - а может их сами вояки, в кузовах-то, крытых и возят.

Он сбросил передачу, автобус въехал в город и покатил вдоль обветшавших пятиэтажек. - А что, откуда там тогда столько шушеры разной? Мародеры, мать! Сталкеры! Сергей не отреагировал, продолжая рассматривать бегущую мимо улицу. - И тащат, прут оттуда что-то, чего до них растащить не успели... - У дачников что ли? - изобразил непонимание Птица. - Да у каких, едрён, дачников?! Я тебе про зону говорю! Про саму Неё, а не про «карантин». Водитель впервые оглядел Сергея с ног до головы и поинтересовался:

- А ты сам-то откуда? Вижу, вроде не местный... - А, вот здесь тормозни, - оборвал его Птица, - я тут и выйду. Спасибо, удружил! Автобус остановился и Сокольских, улыбнувшись, соскочил на асфальт. - А на каком месяце-то? - вдруг спросил у него водитель. Сергей непонимающе обернулся. - Ну говорил: «жена рожает». Месяц-то какой? - А-а-а. . . - протянул Птица, - да как положено, девятый, - добавил он и вытащил из кабины свою олимпийскую сумку. - Слушай друг, если на карман подкинешь, могу тебя до самого роддома подбросить, время есть, - шофер наблюдал, как Сергей перекидывает сумку через плечо. - Да нет, спасибо. Мне надо еще позвонить и цветы купить. Будь здоров!

Сокольских размял ноги и зашагал вглубь городка. - Как знаешь.

Водила дал задний ход, развернулся и уехал делать свой нелегкий, рабочий план.

Итак, думал Сергей, нужно перекантоваться две ночи: сегодня  и с пятницы на субботу. На вокзал идти не стоит, во-первых там больше всего милиции - будут задавать вопросы, а во вторых все равно выгонят, так как зал ожидания на ночь закрывают. Если останавливаться, то у «частников». Но сначала, пожалуй, стоит основательно подкрепиться. Небо заволокла серая пелена, осенние деревья тревожно шелестели листвой, рваные облака на бегу латали просветы, а землю просеивал моросящий дождь. На городской площади хлопали тентом каркасные платки продавцов, рябью шевелились растущие лужи, где-то из хриплого динамика магнитофона пел «Таркан». Рядом с Сергеем уселась бродячая собака. Один её глаз гноился, но второй смотрел вполне бодро, да облезлый хвост в сыром воздухе приветливо выписывал восьмерки. Птица поглубже натянул капюшон куртки, встал, отряхиваясь от дождевых капель и бросил псу недоеденный чебурек.

- Питайся брат. Раз в день горячая пища необходима! - назидательно произнес он, глядя как пёс, тот час же подхватил угощение. В ходе недолгих опросов, стоя в очередях, Сокольских удалось выяснить следующее. Комнаты в городе сдают многие, но судя по всему, ему оптимально подходила семья железнодорожника, живущая в частном секторе на достаточном удалении от центра города. Это только кажется, что никто не обращает на тебя внимания и никому нет до тебя дела. Чужой человек в небольшом городе сразу на виду: все тебя видят и всё примечают. А спустя некоторое время, неожиданно появляется какой-нибудь экипаж ППС и спрашивает у тебя документы. Спустя час, Сергей вполне удачно договорился с хозяевами о комнате и решив лишний раз не шастать по улицам, оплатил постой и расположился на отдых. Делать было откровенно нечего, поэтому почти сутки он проспал, набираясь сил. После еще раз проверил снаряжение, а потом просто стал бесцельно ходить по комнате и разглядывать пятна на старых обоях. К вечеру пятницы, он обнаружил, что запас сигарет заметно иссяк. К тому же надо было докупить кое что из продовольствия. Решив заодно размять мышцы и подышать воздухом, Сергей принял решение, отправится в ближайшую круглосуточную палатку. Чтобы не будить заснувших хозяев, он аккуратно прикрыл дверь. Ключи, покоящиеся в тяжелом металлическом цилиндре, Птица подумав сунул в карман. Замком скрежетать не хотелось, а в порядочности обитателей дома, он не сомневался. Сокольских натянул поглубже капюшон и старясь не скрипеть калиткой, вышел на улицу. Дождь не прекращавшийся за это время ни на час, продолжал дробно барабанить по жестяной крыше крыльца. Где-то брехали осипшие собаки, да на ветру раскачивалась цепь белых, тусклых фонарей. Сергей шел вдоль железнодорожной насыпи. Слева, в ночном свете лакировано блестели мокрые шпалы, справа тянулись разномастные гаражи. Самый высокий венчал остов ржавых Жигулей. Спустя минут пятнадцать, кроссовки начали жалобно хлюпать и Сокольских, матерясь, взял поближе к гаражам, там было выше и земля было заметно посуше. Ко всему прочему, свет железнодорожных фонарей слишком хорошо освещал насыпь и вздумай он идти по ней, его одинокий силуэт выделялся бы за сотню верст. Огромная канава, заполненная черной водой, заставила его почти вплотную приблизится к длинному ряду гаражей и местами, он буквально вплотную обтирал куртку о железные листы. По соображениям Птицы до заветной палатки оставалось еще минут десять, как вдруг он услышал разговор. Видимо кто-то, до этого говоривший тихо, неожиданно повысил тон, половина услышанной фразы прозвучала зло и пронзительно:

- ... Ленок, не борзей!

Глухо звякнуло металлом, потом кто-то шумно выдохнул. По ту сторону автомобильного бокса явно разворачивались какие-то недобрые события. Сокольских разобрал чей-то женский голос, который без конца обрывался на полуслове, периодически что-то шуршало и перекатывалось. - Подсоби же! - владелец первого голоса обратился к кому-то еще. Чавкнула автомобильная дверца, возня за гаражом усилилась. Сергей медленно пошел дальше. Вмешиваться в происходившее он явно не хотел, хоть и чувствовал себя сейчас унизительно. - Да помогите же кто-нибудь! - неожиданно громко вскрикнула женщина, буквально прорыдав последние слова. Сергей беспомощно замер. В нем боролись противоречивые чувства, меньше всего он хотел сейчас попасть в какую-нибудь сомнительную историю. Но злобный смех по ту сторону событий, внезапно подстегнул его и сжав в кулаке стальной цилиндр с ключами, он влез в узкую щель гаражного ряда. Стоявшая "Вольво" освещала фарами молодую женщину, на которой сидел коротко стриженный крепыш и пытался выкрутить ей руки. Рядом суетился долговязый приятель, не зная с какого бока лучше зайти и помочь сопящему здоровяку. Длинная юбка на женщине была задрана выше колен. Ноги в осенних сапогах беспомощно елозили по черной сырой листве. Птица не стал кричать и взывать о совести, надеясь привлечь их внимание. Он знал, что если останется лицом к лицу с этими двумя парнями, шансов у него не будет. Вместо этого он с разбегу прыгнул на спину крепко сложенного бугая и ударил его кулаком с ключами по выбритому рыжему затылку. Тяжелый цилиндр с лежащими в нем ключами, прихваченный в свое время хозяйственным железнодорожником с проходной родного депо, со страшной силой обрушился на голову здоровяка. Бывший боксер, неоднократный чемпион области, а ныне старший сержант патрульно-постовой службы «не при исполнении» Михаил Бобков, ухнул и обмяк, грузно завалившись на женщину. Он только что проиграл первый и свой последний, в жизни, раунд. Однако его приятель, несмотря на внешнюю нескладность, среагировал мгновенно и вскочившего Птицу встретил удар в солнечное сплетение...

... На кафельном полу сортира Выборгской учебной роты, лежал молодой боец, месяц назад призванный на службу Родине в пограничные войска. Перед его глазами плыли красные круги. Воздух в один миг испарившийся из вселенной, не поступал в лёгкие, сжавшиеся в булавочную головку от удара кирзового сапога. Вошедший сержант, бегло посмотрел на равнодушно умывавшихся "дедов" и присел рядом с лежащим парнем. - Что Сокольских, дыхало простудил? - дежурно поинтересовался контрактник с тремя лычками на погонах.

- Нда-а-а, - он посмотрел на дышавшего, как водяная помпа Сергея и указав на старослужащих, спросил:

- Это они тебя так?

Отслужившие по полтора года солдаты, словно не слыша, продолжали плескаться у кранов. Сергей не ответил, лишь только дышать стал чуть медленнее.

- А ну-ка встать! - рявкнул сержант и пнул мыском «берца» Сокольских в плечо. «Душара», как называли молодых солдат, держась за стенку, с трудом поднялся и с ненавистью посмотрел на контрактника.

- Пошли, - совершенно спокойным голосом произнес тот и не оборачиваясь, вышел из туалета. Яркий солнечный свет бился сквозь огромное стекло и хромыми зайчиками, плясал на стенах "ленинской комнаты". Сержант сидел на стуле, закинув ногу на ногу и пальцами левой руки, раскручивал солдатский жетон на гранулированной металлической цепочке.

- Запомни, Сокольских - мамки тут нет. Сопли тебе вытирать никто не будет! Если ты, желторотый, думаешь что это дедовщина, то нет. Ты еще ни хрена дедовщины не видел.

И оторвав равнодушный взгляд от окна, внимательно посмотрел на Сергея. Тот угрюмо стоял перед сержантом и разглядывал свои большие, не по размеру «кирзачи».

- Залупнуться решил? А силенок то хватит? Ты, «обморок», сперва в зеркало на себя погляди, а потом решишь - «летать» тебе, или поперёк традиций что-то вякать.

Птица, поведя худыми плечами, неопределенно мотнул головой, но ничего не ответил.

- В армии правило простое - если боишься, не говори. А если сказал - не бойся! Раз «рыпнулся» - так кушай! Теперь тебя каждый день будут в «дыхалку» прессовать, пока не сломаешься... Или пока не надоест.

За окном дробно прошагал строй, послышался смех, где-то вдалеке сигналила машина. Сержант встал, вплотную приблизился к Сокольских и глядя ему в лицо вдруг зло процедил:

- Что не очканул перед ними - молодец! - и сгребая "духа" огромной, крестьянской ручищей за отвороты кителя, неожиданно выдохнул, - А вот, теперь,  если зачмонеешь, я тебя лично в нарядах, на параше сгною!

И с силой оттолкнув, вышел из комнаты неспешной, полной сержантского достоинства, походкой.

Ад для Птицы начался на следующий день и продолжался пять месяцев. Избивали его так, что он впадал в полуобморочное состояние и находился в нем по нескольку суток, продолжая тем не менее шагать по плацу, разбирать автомат и чистить бесконечные тонны грязной картошки. И всё же, когда побои становились совсем невыносимыми, он всегда ловил на себе взгляд стоявшего в стороне сержанта и стиснув зубы, не выпускал из саднящих рук свое человеческое достоинство. Мышцы его огрубели, он уже не валился на пол от каждой плюхи, а лишь ловил всем телом удар и разгонял его по стонущим клеткам организма. Со временем, «гнобившие» его деды, не то чтобы успокоились, скорее растеряли былой интерес, а потом и вовсе, дембелями разъехались по домам. Приближался «год» и Птица, осмелев, стал тайком ходить в спортзал, где до крови сбивал костяшки рук о старую пыльную грушу. Постепенно плечи выпрямились, мышцы перевились в упругие жгуты, а через месяц, он худым, но твердым кулаком разбил в кровяную кашу нос, одному из новых , зарвавшихся «стариков». От расправы его спасла граница - через день их призыв погрузили на борт горбатого ИЛ-76Д и перекинули в далекий Таджикистан.

...Долговязый, с хеканьем засадил этому, невесть откуда взявшемуся «гоблину», тяжёлым канадским ботинком точно в солнечное сплетение. Размахнувшись, чтобы ударом по шее добить урода, он так и не понял, как тот, секунду назад переломившийся пополам, вдруг выгнулся стальной пружиной и нестерпимо полыхнувшей наковальней удара, подбросил его подбородок в ночное небо. Затылок громко стукнулся о капот автомобиля и «поплыв», Серёгин противник потерял сознание. Лишь после этого, Сокольских медленно осел на землю. Птица лежал на боку и пытался восстановить дыхание. Сердце громко стучало. За шиворот съехавшего капюшона падали холодные капли дождя. Сергей отряхнул голову, медленно поднялся на корточки, а потом держась за машину и во весь рост. Взгляд постепенно прояснялся, земля перестала плясать перед глазами и он, наконец, отдышавшись, оглядел поле боя. Крепыш лежал в неестественно обмякшей позе. Его шея нехорошо подвернулась вбок, намокшая одежда резко очерчивала контур тела. Долговязый выглядел не лучше: челюсть уехала далеко вправо, зрачки закатились, оставив пустые белки таращится в дождливую темень, отчего он стал походить на жуткого вурдалака, яйца которого, вдруг защемило кладбищенской плитой. Сергей подобрал выпавшие ключи и поискал взглядом женщину. Та, вся подобравшись, сидела в стороне, крепко обхватив руками колени. Ее трясло не столько от холода, сколько от стремительно развернувшихся событий. Птица нагнулся над рыжим здоровяком, пощупал его пульс. Как ни странно, тот мягкими толчками прощупывался на широком запястье. - Уходи отсюда! - бросил он женщине, но та лишь нервно тряслась и всхлипывала, даже не делая попытки подняться, она только наблюдала за его действиями. Сергей подошел к долговязому, рывком приподнял и прислонил его к решетке радиатора, чтобы лёжа в бессознательном состоянии тот не захлебнулся собственной слюной. Под полой его куртки, мелькнула плечевая кобура, из которой характерной, коричнево-вишневой рукояткой, отсвечивал девятимиллиметровый ПМ. Птица нахмурился, аккуратно отвернул чужую ветровку и вытащил из замшевой кобуры «Макарова». Покрутив его в руках, Сергей снял оружие с предохранителя и отвел назад затворную раму. В глубине ствола, тускло блеснул боевой патрон. Не «газовик». Сокольских мрачно сплюнул в сторону. Вляпался всё-таки в какое-то дерьмо! Потом подумал, нашарил в кармашке кобуры запасную обойму и сунул ее в свой карман. Пристраивая пистолет за ремень джинсов, он внутренне понимал, что делает большую глупость, но неведомая сила событий уже набирала свое, бешеное ускорение и отступать было поздно.

Всё это время, наблюдавшая за ним, женщина не проронила ни слова, она не мигая, продолжала смотреть за действиями, невесть откуда взявшегося, человека. Преодолевая глухое раздражение и стараясь не смотреть на нее, он крикнул:

- Да вали уже отсюда!

И когда она, наконец, встала и медленно качаясь, пошла прочь, Птица быстро втиснулся в щель меж гаражного пространства. В продовольственную палатку он, конечно же, не пошел. Рваным темпом бега, перепрыгивая через лужи и торчащую проволоку, Сергей за десять минут добежал до дома железнодорожника. Поднявшись на крыльцо, аккуратно открыл дверь и зашел внутрь. Нервничая и суетясь, он зацепил ногой лязгнувшее ведро. Неведомые предметы с глухим дробным перестуком раскатились по полу. Чертыхнувшись, он чиркнул зажигалкой. В язычке ее пламени увидел металлические гайки, маслянисто блестевшие на деревянных досках прихожей. В дергавшемся свете пропана, Птица собрал, безусловно ворованные, гайки и покидал их обратно в ведро. Лежавшей тряпкой протер пальцы от машинного масла и внимательно посмотрев на увесистые шестигранники металла, вдруг отобрал несколько штук и сунул их за пазуху, завернув в платок. Ключи он оставил на столе, подхватил собранную сумку и уже через минуту быстрым шагом покинул приютившую его "гостиницу". Недалеко от городской автобусной остановки, с которой утром отходил транспорт к карантинному КПП, на запасном железнодорожном перегоне стоял состав товарного поезда. Разгрузка закончилась, раздвинутые с двух сторон двери обнажали пустое содержимое вагонов. Выбрав один, Сергей подтянулся на торчавшей скобе и перевалился внутрь. Прислонившись к стенке, вытянул уставшие ноги, подложил под спину сумку и стал рассматривать ночное сентябрьское небо. Возможно, меня уже ищут дружки тех бандюков. А может милиция. Не исключено правда, что все вместе. Он смутно чувствовал тревогу. Опасность глухим, вязким туманом разливалась вокруг, пытаясь невидимыми щупальцами найти, дотянуться до Сереги. - И что меня дернуло его пушку взять? Так, может быть и обошлось. Ведь скроют же, что девчонку хотели оприходовать. Птица снова достал трофейный пистолет и внимательно осмотрел его. Пистолет системы Макарова, до сих пор стоящий на службе армии и милиции, как в самой России, так и в странах СНГ. Говорят, его принимали на вооружение при личном контроле Лаврентия Берии, а в те далекие времена, это говорило о многом. Девятимиллиметровый ПМ в умелых руках, показывал неплохие результаты стрельбы и на расстоянии в 25 метров уверенно и четко поражал цели. Самым главным его достоинством, была, пожалуй, удивительная надежность автоматики. Пистолет был живуч, отлично сбалансирован и безопасен для своего владельца. Недостатком же был, пожалуй, магазин. Извлекался он только двумя руками, да и емкость обоймы была в современных условиях, не слишком большой. Сергей перевернул пистолет, нажал защелку магазина и со второй попытки извлек его из рукоятки. Пистолет был новым, несмотря на характерные «залысины» трущихся частей, воронение еще не поблекло, металл не стерся, из стальной горловины магазина смотрели равнодушные головки пуль. Восемь штук. Еще столько же в запасной обойме. Немного, но и не мало, это смотря как расходовать. Если вообще придется, но не дай Бог! Сокольских вставил магазин обратно, но патрон досылать не стал. Не смотря, на расхожесть мнений, от этой дурной привычки в армии отучают очень быстро.

Если поначалу, он еще раздумывал, не избавиться ли ему от этого случайного ствола, то подержав оружие в руках, почувствовав его силу и вес, окончательно решил оставить. Конечно, это добавляло большего риска на КПП, если кому-то придет в голову его обыскать. Ибо в этом случае, на всей его поездке ляжет большой крест. Но с другой стороны, в самой Зоне «макаров» мог бы очень ему пригодиться. Так как он еще не знал, что или кто ожидает его Там. Сергей извлек полиэтиленовый пакет, тщательно завернул в него пистолет, обмотал поверх тряпкой и вспоров изнутри боковую стенку сумки, сунул сверток между внутренностей «кожзама». Удостоверившись, что со стороны его тайник в глаза не бросается, он докурил сигарету и попытался заснуть. Сна долго не было. Пасмурная ночь располосовала воздух. В открытую дверь вагона залетал дождь и холодный осенний ветер. Мысли путались, пытаясь сложиться в причудливый калейдоскопный узор, но каждый раз встряхиваемые невидимой рукой, вновь перемешивались в неясно-тревожном танце разума.

Будильник простеньких электронных часов, мерзко-пронзительный звук которых, вел свое родство от Иерихонских труб, разбудил задремавшего к утру Сергея. Он не спеша размял затекшие мышцы, согрев тело и стряхнул остатки липкого одуряющего сна. Перекусил шоколадом и привел себя в порядок. Если он собирается пересечь КПП без вопросов, ему не стоит походить на человека ночевавшего в товарном вагоне. Сменив гражданскую куртку на штормовку, в коих ходит большинство грибников и дачников, он причесал короткие волосы, отчистил от грязи джинсы и кроссовки, подхватил сумку и спрыгнул на насыпь. К КПП Сокольских приехал в полдень. Заступившая утром смена уже утратила бодрость и бдительность, народу в очереди, желающих попасть за периметр не убывало. Солдаты уже прикидывали время до обеда, откровенно зевали, следя лишь за тем, чтобы не было давки. Сергей обратил внимание, что на этот раз на посту дежурил и милиционер, в основном без конца куривший и о чем-то лениво препирающийся с армейским прапорщиком. Наличие милиции несколько насторожило Птицу. Он предположил, что это видимо в связи со скоплением народа в выходной день. Сокольских подошел к одинокому старику, пенсионеру, тот только что отстоял очередь за билетом и теперь, закурив папиросу, задумчиво смотрел из под козырька мятой кепки, на уходящее вдаль шоссе. Сергей остановился рядом, демонстративно похлопал себя по карманам, ища зажигалку и не найдя, попросил «огоньку». Старичок вытащил коробок спичек и протянул Птице. Тот прикурил, кивнул поблагодарив и, словно бы только сейчас заметив на пиджаке ветерана, две орденские планки, спросил:

- Простите, а вы на каком фронте воевали? Вопрос прозвучал настолько искренне и уважительно, что старик сначала удивленно посмотрел на Сергея, а потом, расправил плечи и не без гордости ответил:

- На втором Украинском, а что?

Птица восхищенно посмотрел на плексиглас наград, и сказал:

- Да Вы на деда моего очень похожи. Он в пехоте воевал, только на Белорусском направлении...

Старик взглянул на Сокольских уже несколько иначе (морщины возле глаз, несмотря на возраст разгладились) и затянувшись папиросным дымом, ответил:

- А я танкист, как в октябре сорок четвертого мне восемнадцать лет стукнуло, так и призвали. И тут же добавил, - но войны и на мою долю хватило, дважды в танке горел возле озера Балатон, слыхал ты про такое? - А как же! Венгрия... Сергей покивал и, помолчав, добавил:

- На дачу едете? Пенсионер усмехнулся, махнул рукой на очередь и произнес:

- Это они на дачу едут. Нашли тоже место для отдыха. Хоть татары, хоть заражение - кол на голове теши, своей земли не упустят! А я к дочке с зятем еду, «транзистор» свой хочу забрать, им не к чему старье это, а мне старику, радость. И как бы невзначай, вдруг спросил:

- А ты чего так нервничаешь-то? Весь вон извертелся. Потерял кого?

Сергей ругнул себя за бездарность и мандраж, а потом как бы пожаловался ветерану:

- Да вон, очередь, какая, хоть с утра занимай, а я и так уже опоздал - теперь жена мне голову снимет! На даче с тещей меня с утра ждут. Не знаю, что и делать... - виновато развел он руками. Старик усмехнулся, стряхнул пепел и внимательно посмотрел на Птицу, ожидая продолжения. - Вы бы не могли мне свой билет продать? Все равно на контроле никто его  не смотрит? Танкист-ветеран оглянулся, посмотрел на дежуривших вояк и презрительно хмыкнул. - Я бы Вам тройную цену заплатил. Мне время дороже, - закончил свою мысль Сокольских.

Пенсионер вынул билет, прочитал его содержимое, подумал о чем-то своем, далеком и протянул заветную бумажку, Птице. Тот, волнуясь, как бы ветеран не передумал, достал купюры и передал старику:

- Спасибо огромное! Так выручили! Пенсионер с достоинством убрал деньги и затушив папиросу, сказав напоследок:

- Будь здоров! В другой раз съезжу. Затем он поднял свой выбеленный солнцем рюкзак и пошел обратно на автобус. - Эй, хлопец? Сергей обернулся, старик стоял и, улыбаясь, смотрел на него.

- Когда взаправду женишься - кольцо на палец не забудь надеть! И больше уже не оглядываясь, двинулся к остановке. Птица, молча постоял, поправил на плече сумку и решительно направился на КПП.

Молодой солдат, с опущенным вниз стволом потертого 74-го «Калашникова»,  дежурно принял у него документы. Однако, увидев красный российский паспорт, резко контрастирующий на фоне украинских голубых, заинтересованно поднял глаза. Только бы не сорвалось! Сергей тайком скрестил пальцы и внешне спокойно,  произнес:

- К родственникам еду. Срочник  в камуфляжной форме продолжал рассматривать паспорт, наличие билета он видел (тот был демонстративно вложен между страницами), но на его молодом, покрытым оспинами, лице, появилась какая то нерешительность. Подтянув сползающий автомат, солдат оглянулся в сторону прапорщика. Тот, не обращая никакого внимания на очередь, что-то агрессивно втолковывал милиционеру. Сотрудник милиции устало отбрехивался и, чиркая колесом дешевой зажигалки, пытался прикурить очередную сигарету. И тогда, Сокольских, задал психологически точно выверенный вопрос:

- Сколько прослужил? Солдат потеряв ход своих мыслей повернулся к нему,  а потом посмотрев на Сергея, с достоинством свежеиспеченного «черпака», ответил:

- Год разменял! Не давая бойцу сосредоточиться, Птица уважительно улыбнулся, легонько хлопнул его по плечу и наставительно произнес:

- Ништяк! Самое трудное теперь позади. Службу, выходит, уже знаешь!

С этими словами он поднял с земли свою спортивную сумку. Солдат, услышав в его голосе знакомые всему бывшему Союзу, благосклонно-дембельские интонации, машинально вернул документы и сказал:

- Ну, так! - и поколебавшись, добавил заветное, - Проходите. «В конце концов, его на кассе проверяли», - мелькнула мысль бойца, прежде чем он окончательно забыл о Сергее, принимая от следующего посетителя, новый комплект документов. Сокольских одним из последних сел в УАЗ-«буханку», третьим в водительскую кабину и закрыв дверцу попытался скрыть свое волнение. Это была его первая маленькая победа. Машина медленно тронулась. Народ в салоне качнулся, плотнее утрамбовываясь между тележками и сумками и выкручивая баранку руля, водитель выехал на асфальт. Но не прошло и нескольких секунд, как внезапно скрипнули тормоза, люди повалились друг на друга, матерясь и ругаясь на двух известных языках. Водитель молча смотрел в боковое зеркало заднего вида. В «тылу», на оставшемся позади КПП, явно что-то происходило. Сергей похолодел и осторожно выглянул через опущенное стекло. От КПП, по направлению к машине, бежал милиционер, придерживая рукой слетающую фуражку. Ноги Птицы налились предательской тяжестью, словно свалявшаяся вата подменила его мышцы и ступни. Положив руки на колени он глубоко вздохнул. Подбежавший милиционер, засунул свое лицо в открытое окно и в упор, через Сергея, рявкнул водителю:

- Халилов! Заедешь к Сенько и скажешь, чтоб через два часа он меня сменил! И распираемый, ведомой только ему радостью, просунул в окно какой-то сверток. - На. Отдашь ему. Скажи: я договорился! Сергей чугунными руками взял пакет и передал соседу, а тот водителю. Водитель УАЗа, по виду типичный украинец, но с загадочной фамилией Халилов, кивнул и переключил передачу. - Ну, все тогда, - лицо в фуражке улыбнулось, и подмигнув Птице, доверительно сообщило, - еле успел! Сергей натянуто улыбнулся в ответ. Только спустя полчаса дороги, он устало прислонился к спинке сиденья. Мелькавшие за окном километры с каждой минутой приближали его к Зоне.

19 сентября 2005 года

Региональное управление Внутренних дел:

18 сентября, около 23 часов, в районе "Железнодорожный", было совершено нападение на сотрудников милиции: старшего сержанта патрульно-постовой службы Бобкова Михаила Петровича, 1980 г.р., и сотрудника следственного отдела прокуратуры Мелешко Дмитрия Харитоновича, 1977 г.р. Оба сотрудника, в указанное время, находились в компании свой знакомой Силантьевой Елены Васильевны. По показаниям Мелешко Д.Х. и свидетельницы Силантьевой Е.В., нападавший (личность устанавливается) нанес тяжкие телесные повреждения вышеуказанным сотрудникам, после чего похитил у Мелешко Д.Х. табельное оружие "ПМ" (серийный номер ПМ5437) и запасную обойму к нему. Предположительно, нападение было организованно с целью завладения оружием. Резолюция: провести служебное расследование и оперативно-розыскные мероприятия по установке личности и задержанию нападавшего.

нач. РУВД полковник Н.Краско.

19 сентября 2005 года

Ориентировка: За покушение на жизнь сотрудников милиции, разыскивается: мужчина 25-30 лет, славянской внешности. Телосложение спортивное, рост средний, волосы темные. Особых примет не имеет. Предположительно, одет в серую спортивную куртку с капюшоном, темный свитер, голубые джинсы и белые кроссовки. Преступник может быть вооружен и оказать сопротивление. Фоторобот разыскиваемого, прилагается. 2 октября 2005 года

Областная Газета, «Новости спорта»:

Как ранее сообщала наша газета, в отделении травматологии городской больницы, в тяжелом состоянии находится молодой боксер, трехкратный чемпион области, Михаил Бобков. Став жертвой бандитского произвола, перспективный спортсмен, всеобщий любимец Михаил, по словам врачей, никогда уже не сможет выйти на ринг. Не сможет порадовать любителей и поклонников бокса, своими новыми, блестящими победами. Все мы очень тяжело переживаем эту утрату, и хотим спросить у сотрудников МВД: когда же прекратятся эти безнаказанные преступления  и наступит порядок на улицах нашей области?

В двухэтажном здании пансионата царил сумрак. Три из пяти светильников не горели, а два оставшихся явно не справлялись с наступающими сумерками. За импровизированной стойкой, сидела немолодая женщина лет сорока пяти, боровшаяся со скукой традиционным способом - чтением глянцевого журнала и распиванием чая. Стук ее чашки изредка прерывал монотонное гудение люминесцентной лампы.

Сергей подошел к стойке, поставил сумку на пол и достал приготовленные документы: - Вечер добрый. Я бы хотел остановиться в вашей «гостинице». Это возможно?

Если судить по обилию ключей висевших в шкафчике, то выходило, что от силы здесь проживало человек пятнадцать. Остальные номера должны были быть свободными. Женщина отложила журнал, надела очки и, осмотрев Сергея с ног до головы, произнесла традиционное:

- Мест нет. - Кхм, - Птица глубокомысленно скосил глаза на висевшие шеренги ключей. - Места для сотрудников предприятий, ветеранов-чернобыльцев и специальных гостей, - прокомментировала его взгляд тетка, и вновь отпила из чашки. - Вы относитесь к какой-то из перечисленных категорий?

 Сокольских воздохнул и протянул ей институтскую «липу»: - Будем считать, что я специальный гость. У меня задание от нашего НИИ, изучить местную флору и фауну, на предмет воздействия радиации. Женщина-администратор взяла у него российский паспорт, из которого выглядывали денежные купюры и не таясь, пересчитала их. Потом опять посмотрела на Сергея. Тот внутренне чертыхнулся, достал бумажник и добавил еще столько же. Сбережения улетучивались гораздо быстрее, чем он мог предположить. - Так, - женщина открыла толстый гроссбух и пробежала пальцем по неровным строчкам, - у нас свободны только два люкса. Они дорогие, но номера очень хорошие. Будем заселяться? Сокольских успел заметить, что страница со «свободными люксами» датирована пятилетней давностью. «Опять разводят, мать твою за ногу...», мелькнула мысль, но вслух он произнес:

- Я действительно в командировку. И действительно по делу. Если у вас найдется что-нибудь попроще, что ж, я не привередлив, меня все вполне устроит, - глядя ей в глаза ответил Сергей. Администраторша с минуту помолчала, потом захлопнула журнал и разочарованно протянула: - Да мне-то все равно, откуда Вы. Апартаменты «попроще», так и быть найдем, - и не сверяясь с книгой, добавила,  - 215 номер, второй этаж, направо по галерее. Вода только холодная, радиоприемник не работает, окна мы заклеили - не открывать. И в номере не курить!

Она убрала гроссбух и достала бланк советского еще образца, положив его перед Сокольских: - Заполните. Фамилия, имя, отчество, место работы и количество оплаченных суток. Сергей послушно накарябал свои данные и оплатил неделю, далеко не самого лучшего номера, прикинув по цене, что если это цена за номер «попроще», то в здешнем «люксе», видимо, останавливаются только арабские шейхи, причем не самые завалящие. Бланк перекочевал в руки администратора. Женщина, сверив данные с паспортными, стукнула печатью - на типографский герб Советского Союза лег фиолетовый трезубец Украины: - Ознакомьтесь с правилами и постарайтесь не нарушать. С этим у нас строго, - тетка подняла бланк, под ним обнаружился черный, шуршащий лист копировальной бумаги и  протянула Сокольских,  дубликат заполненного бланка. Копировальная бумага! Надо же! Я с 90-ых такого раритета не видел, - внутренне восхитился Сергей.

- Последние сутки оплаченного номера истекают согласно времени въезда, то есть... - она посмотрела на часы, - в девятнадцать сорок две. - Ясно. Сергей забрал ключ, спрятал копию бланка и добавил:

- Но возможно, мне понадобиться у вас задержаться. - взяв вещи, он направился к лестнице. - Это возможно лишь в том случае, если у нас будут свободные места, - немедленно ответствовала тетка. - Ну, разумеется, - не смог не съехидничать Сергей и миновав лестничный пролет, поднялся на второй этаж. Пройдя по узкому коридору крыла, не освещавшемуся ни одной лампой, он все же сумел отыскать табличку своего номера. Провернув во внутренностях замка ключ, Сергей толкнул легкую фанерную дверь и вошел в номер. На ощупь, отыскав переключатель, в свете желтого плафона он осмотрел помещение. Узкая кровать, стол с двумя стульями и здоровенный шкаф с приоткрытыми дверцами заполняли и без того, небольшое пространство квадратных метров. Птица заглянул в шкаф. В пыльной пустоте, на металлической перекладине, сиротливо висели две проволочные вешалки. Окна заклеили видимо еще в конце восьмидесятых - желтая газетная бумага полос скукожилась и намертво приросла к рамам. Лишь у форточки, сорванные ленты, сушеными гадюками уныло свисали вниз. Что порадовало, так это наличие в номере отдельного туалета, избавлявшего Птицу от вынужденных путешествий по коридорам пансионного крыла. - Тыры-пыры растапыры, - повторил он какую-то, дурацкую присказку и прошелся по номеру. Жить можно, а там видно будет. Главное, я уже в «карантине», а отсюда до Зоны рукой подать! Птица снял со стены плакатик «Не курить!» и, воспользовавшись навыками оригами, скрутил из него бумажную коробочку, приспособив под нужды пепельницы. Потом отодрал прикипевшую форточку и, раскрыв ее, на сколько позволяли петли, закурил. До второго «кольца» блокпостов, отсюда, километров пятнадцать будет. Дальше отстойник - «мертвая зона» и снова кольцо ограждений, уже последнее, а за ним: Она. Исходя из услышанного, «мертвая зона» должна быть неширокой, где-то километров пять. И все это сплошь бурьян, болота и овраги. Случайных людей там нет, зато наверняка патрули встречаются. В принципе, расстояние до Зоны можно покрыть за сутки, это если предварительно изучить вторую и третью линии блокпостов и заграждений. Естественно, немалая часть времени уйдет на то, чтобы их преодолеть. В том, что придется помучаться и попотеть, Сергей не сомневался. Он уже не рассчитывал на «пофигизм» и разгильдяйство - «халява» осталась за первым КПП. Птица переоделся в спортивный костюм, распаковал вещи и решил поужинать. Вскрыв банку купленной в городе тушенки, разложив галеты и сухофрукты, он достал минеральную воду и приступил к трапезе. Разогревать мясо было негде, но нисколько не расстроенный этим обстоятельством, Сергей с удовольствием перекусил так. Спустя несколько минут процесс поедания холодного мяса был прерван осторожным стуком в дверь. Птица медленно пережевал кусок тушенки, подумав, сунул в рукав куртки нож и осторожно подошел к двери. Щелкнув силуминовым замком, он приоткрыл дверь. На пороге, держа в руках целлофановый тюк с постельными принадлежностями, стояла пожилая женщина в синем хозяйственном халате. - Вы позволите?

Женщина вошла в номер и миновав Сергея положила ношу на кровать. - Конечно. Здравствуйте! - запоздало произнес Сокольских и проследовал за ней. - Постельное белье, скатерть, полотенце, - надтреснутым голосом перечислила она. Потом неодобрительно посмотрела на пепельницу из плаката, перевела взгляд на открытую форточку. - Извините, - виновато произнес Сергей и закрыл собой «улики», - просто на улицу выходить не хотелось, поздно уже. Женщина вздохнула, достала из кармана какой-то сверток, им оказался кусок белесого мыла, и положив его на краешек стола произнесла:

- Меня вы можете найти в хозяйственной комнате. Если не застанете, скажите на вахту или оставьте в дверях записочку. Если что понадобится поменять - обращайтесь. Смена белья и полотенец раз в два дня. И посмотрев на шторы, почему-то виновато добавила:

- Новых нет. Вы уж как-нибудь с этими...

После этого она удалилась, плотно закрыв за собой дверь. Сергей постоял с минуту, потом подошел к замку и ножом подкрутил хлипкие шурупы. Поразмыслив, он взял стул, поставил на задние ножки и спинкою прислонил к двери. Если кто-то войдет, стул своим падением должен будет предупредить Птицу о незваных гостях.  Доев небогатый ужин, он смял и бросил в пустую банку импровизированную пепельницу, залил ее водой. Выплеснув содержимое банки в форточку, он закрыл ее, расстелил постель, потушил свет и лег спать. Покрутившись с минуту под тощим казенным одеялом, Сокольских нащупал под подушкой приятной холод «пээмовского» металла и погрузился в сон.

Сны были обрывистыми и тревожными. Сергею виделись какие-то облезлые хари, бегущие без рельсов поезда, люди, без лиц и пальцев, а потом и совсем уж какой-то бред. Над ним висело огромное пушистое облако, к которому был приставлен один конец пожарной лестницы, основанием же, она упиралась в живую кашу копошившихся мохнатых существ. Посреди лестницы висел Серега, судорожно перебирая руками о перекладины, он пытался подняться наверх. Каждый раз, когда облако было уже рядом, лестница неожиданно складывалась, твари нетерпеливо стучали крысиными хвостами и Сергей, холодея от пота, вновь рвался к спасительной высоте. Это длилось бесконечно долго, пока наконец, Птица рывком не вскочил на заветную, клубящуюся снегом шапку. Потея от усилий, он втащил за собой лестницу и попытался отдышаться. Когда же Сокольских осознал, что облако это - огромный клуб радиоактивной пыли, оно гнилостно лопнуло под ним и он, вместе с лестницей полетел в чавкающий внизу, ад.

Резко открыв глаза, Сокольских проснулся. Было уже утро, за окном пели птицы и грохотала металлическая стремянка. В свете (впервые за все это время) выглянувшего солнца, он снова осмотрел комнату. Она была такою, какой он оставил её вчера. На столе лежали сморщенные сухофрукты, на плечиках вешалки болталась высохшая с вечера одежда, да все так же подпирал дверь один из стульев. Присев на второй, Сергей похрустев суставами заставил себя сперва съесть плитку шоколада, запил ее водой и только потом закурил. Часы показывали четверть десятого. Необходимо было провести этот день с пользой, так что, несмотря на сильное желание поспать до обеда, он оделся, умыл и поскреб бритвой мятую физиономию, после чего спустился вниз на улицу. Здание пансионата представляло собою букву «П», верхней перекладиной обращенной в сторону дороги. Во внутренний двор оздоровительного комплекса, образованного правым и левыми крыльями строения, выходили лестницы по одной из которых Птица и вышел на свежий осенний воздух.

Асфальтовые дорожки, дикие груши, ветки рябины - маленький парк жил своей неторопливой жизнью. Возле трансформаторной будки, в распределительном щитке, возился человек. Распахнутая дверца с облезлыми буквами «ЩР-7» скрывала его лицо и плечи. Алюминиевая стремянка, разложенные инструменты и «твою мать, да что ж такое...» выдавали серьезность мероприятия. Сергей подошел поближе и заинтересованно окинул взором происходящее.

Молодой мужчина  в спецовке 70-ых годов, с характерной надписью «БАМ» на рукаве, осторожно тыкал индикаторной отверткой в недра трансформатора. - Бог в помощь, - поприветствовал его Птица. - Не отказался бы... - Мужчина отложил отвертку и задумчиво почесал затылок.

- Всё утро колупаюсь. Не пойму: то ли от воды закоротило, то ли реле от старости накрылось...

Сокольских заглянул в щиток, осмотрел его и, взяв отвертку, кивнул на трансформатор:

- Разрешишь? - А шаришь? - вопросом на вопрос ответствовал электрик. - А то! Пятый разряд, до «штуки» допуск, - и Сергей начал деловито свинчивать заднюю крышку. - Ну, тогда валяй. А то, если честно, у меня уже руки ходуном ходят. Электрик достал из кармана сверток с семечками и принялся их неторопливо лузгать. Закрашенные толстым слоем краски болты поддавались с трудом. Открутив восемь штук, Сергей снял крышку. - Ну что там? - Похоже, предохранитель сработал да и прикипел, чистить надо, а так нормально вроде. Птица постучал отверткой по металлу, и с предохранительного реле посыпалась труха нагара. Зачистив контакты до блеска, поставил все обратно, посадил крышку на два болта, а остальные кучкой сложил сверху. - Дальше сам, - улыбнулся Сергей и вытер руки о протянутую ветошь. Электрик склонился над щитком, чем-то щелкнул, и оттуда тотчас, жизнерадостно загудело.

- Вот спасибо, выручил, - электрик пожал Сокольских руку и представился, - Сашко, кореша кличут «Мангуст». Но это длинно, поэтому можно просто «Манга». - А почему «Мангуст»? - полюбопытствовал Серега. Мужчина докрутил болты, захлопнул щиток и стал собирать инструменты:

- Да я в свое время по стране поколесил, аккурат после развала «нерушимого». Так вот в Средней Азии, мы ЛЭП высоковольтную тянули, с бригадой. То да се, пески, барханы... Змей я наловчился там ловить. У меня от природы реакция была отменная, так веришь, кобру голыми руками хватал, вжииих! Она даже среагировать не успевала, как я ее за горло цап! И ваших нет, а уж на что она, змеина, шустрая. Потому и прозвали «мангустом». Да только... - он сплюнул, вспомнив что-то нехорошее, - лет пять назад, «на грудь» принявши, полез я вот в такую же хрень, - Сашко кивнул на трансформатор.

- Ну, по пьянке «дугу» и словил. Тряхнуло так, что когда на землю шваркнулся, только ботинки дымились. После этого, не то, что реакция, моргать с получасовой задержкой стал.

Он криво усмехнулся и сложил стремянку. - А ты здесь электриком числишься? - Птица помог ему собрать инструменты. - Да не совсем, я так... - «мастер на все руки». Да и не здесь, а вообще по «карантину». И в поселке и дачникам помогу. В общем, курсирую по мере надобности. Сергей вдохнул свежий воздух, пахнувший осенью и прелой листвой, и невзначай поинтересовался:

- И воякам тоже помогаешь с ремонтом? Мангуст рассмеялся:

- Да нет, конечно. У армейцев свои «спецы» имеются. У них вообще все свое - нас они не жалуют. Метрах в тридцати неожиданно послышался смех. Сергей оглянулся и сквозь огненно-рыжую листву разглядел двоих. Они сидели на скамейке, играли в нарды и о чем-то переговаривались. На одном были старые кеды, брюки и теплая байковая рубашка в «ковбойскую» клетку. На плечи накинута стеганая куртка, а из под кепочки-малокозырки выбивалась длинная челка. Второй же, несмотря на осеннею, сырую погоду и холодный ветер, сидел в вылинявшей синей майке, подвернутых до голени спортивных трениках с вытянутыми пузырями колен и шлепанцах на босу ногу. По всему его телу, на сколько позволяла видеть «скромная» одежда, синели щедрые татуировки. Видимо тюремные. Периодически эти двое начинали громко пересмеиваться, а потом опять что-то тихо меж собою обсуждали. - Постояльцы? - спросил Птица. - Ага, вроде того. Наши весельчаки, - ответил электрик, скручивая моток провода. - А чем вообще занимаются? - Сокольских продолжал сквозь ветки разглядывать двоих. - Отдыхают видимо, - без энтузиазма произнес Сашко и пристроил на плечо бухту провода.

- Тот, что слева, новенький, его не знаю. А второй, стриженый, в майке, - Генка-сиделец. В розыске он, - электромонтер пощелкал плоскогубцами и сунул их в сумку. - То есть как? - неподдельно удивился Птица, - здесь же особый режим, карантин... Сашко усмехнулся и спрятав моток изоляционной ленты в карман спецовки, сказал:

- Вот потому его здесь и не ищут. И многозначительно подмигнув, направился к зданию.

Сергей перекусил в столовой. Пища была очень недурна, но от второй порции он отказался, так как тяжесть в желудке неминуемо требует сна или, по крайней мере, отдыха. Время Сокольских экономил, поэтому, допив чай, вышел на улицу. В парке он столкнулся с тем самым Генкой, которого полчаса назад видел на скамейке. Его приятель с нардами уже ушел и «сиделец», видимо со скуки, прогуливался в одиночку. Завидев Птицу, он вразвалочку пошел навстречу и сойдясь на асфальтовой дорожке, остановился. - Здорово кентуха, - блатной широко улыбнулся, демонстрируя две стальные фиксы. - Здоров, коль не шутишь, - Сергей остановился и вынул руки из карманов. - Ты ведь вчера приехал? Вечером? - Генка, изучал его профессионально-оценивающим взглядом. Однако внешне, лучики-морщины вокруг глаз, приветливо смотрели на Сокольских. Но в самих глазах, была видна хватка матерого рецидивиста, проведшего в зонах и штрафных изоляторах не один год своей жизни.  Сколько ему лет? - подумал Сергей. Возраст таких «граждан» определить было довольно трудно - что-то неопределенное от 25 до 40. Впрочем, на груди, под растянутой майкой, виднелась церковь с пятью куполами. «Пять ходок?» - машинально прикинул Птица. - Может, приезд твой обмоем? - предложил Генка, - Лавэ то, у тебя есть? - Лишних нет. Сергей достал сигарету и как бы невзначай, прикуривая, продемонстрировал наколку «За ПВ...», на ребре левой ладони. Солдатская татуировка произвела правильное впечатление. Генка перестал улыбаться и поскоблив ногтем каменный налет на зубах, спросил:

- Служивый значит?... На «вышке» часом не стоял? - как бы мимоходом поинтересовался, но с чуть скрытой, неприязнью.

Глядя ему в глаза, твердо, но без угрозы, Птица ответил: - Не стоял. Погранвойска.

«Сиделец» тягуче, через губу сплюнул в сторону, и протянул:

- Один хрен, «ГэБист».

Во времена СССР погранвойска входили в структуру КГБ (комитета госбезопасности или сокращенно - «ГэБэ»), что для воровского мира было равносильно сотрудникам милиции. В общем - «западло». Но, тем не менее, намек Генка понял правильно.

- Ну, будь здоров. Береги себя, «пограничник» , - и слегка задев плечом Птицу, не спеша утопал по аллее. Сокольских посмотрел ему в спину, а потом, развернувшись, пошел в свой корпус. Поднявшись в номер, он переоделся, сменив кроссовки и джинсы на брюки из «штормовочной» ткани и солдатские полуботинки - берцы. Свернув, сунул в рюкзак плащ-палатку и полиуретановый коврик. Положил кофр с биноклем, пехотную лопатку, фонарь и все свои документы. Подумав, он сунул во внутренний карман паспорт и удостоверение «Пресса». Пистолет брать не стал. В зону он бы сегодня все равно не смог попасть, а в «визуальной» разведке, он был ему ни к чему. Попадись он с ним возле периметра и вся поездка вылетела бы в задницу. Тем более обидно - фактически у самой цели. Но и в номере оставлять он его не хотел. Встреча с уголовником в парке могла запросто продолжится «шмоном» номера в отсутствие хозяина. Так что оставлять ПМ ему на сувенир Птица вовсе не собирался. Сергей внимательно оглядел свои хоромы. Ничего лишнего, что можно было бы использовать как тайник, он не обнаружил.

Радиоприемник? Старенькая «Аврора» слишком заметна - уж туда Генка точно бы заглянул. Сливной бачок сортира? Слишком популярно. Оставалась кровать, сетка с пружинами и старенький матрас. Вот то-то и оно. И для вора тоже оставались только его койка и белье. Нет, тут надо что-то другое... Гм, как там говорил Сашко сегодня? «Потому его здесь никто и не ищет...» А ведь электрик был прав. Сергей приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Он осторожно прошел по галерее и остановился возле электрического силового щитка. Тихо раскачав дверцу, он высвободил язычок замка и осмотрел темную нишу. Пыльные провода, к которым не прикасались с прошлого века, уходили в чрево кабельной шахты, тянувшейся от одного этажа, к другому. Достав из кармана сверток с пистолетом, Сергей аккуратно, на толстой капроновой леске, опустил его в шахту межэтажного пространства. Второй конец накрепко примотал к металлическому штырю, на котором и держалась вся силовая автоматика щитка. Закрыв дверцу, он осмотрел схрон и остался доволен проделанной работой. Спустившись в холл, Сергей сдал ключ дежурившей женщине-администратору: - Я по работе, в лесок пройдусь, почву посмотрю, - объяснил он свой внешний вид. Администратор равнодушно пожала плечами и углубилась в чтение о мире культуры и кино. Сергей миновал аллею. Шлепая по лужам десантными ботинками, вышел на автостраду. Пройдя по ней километров пять, уворачиваясь от брызг автомобилей, он через несколько минут решительно свернул в лес. Топать по бурелому, выискивая направление по компасу, он не собирался. Поэтому, держась от дороги в метрах ста, он продолжил путь вдоль мокрого шоссе.

Выдерживая направление, он плавно огибал буераки и овраги и невидимый для проезжавших автомобилей, уверенно приближался к блокпосту. Пансионат был конечной точкой гражданского автотранспорта. Дальше ход был только армейским средствам передвижения. За время пути Сергей заметил несколько «Уралов», пару «шестьдесят шестых» ГАЗов и даже БТР. И тем не менее, однажды, в сторону поста ушла белая «нива» без номеров, с тонированными стеклами. - Да-а... Что-то тут явно есть. Скрытое за всем этим карантином и «закрытостью» от общественного взора. Ну, дай Бог! Со временем узнаем!

Птица продолжал пробираться сквозь густой орешник и спустя два часа увидел блок-пост. Это было солидное сооружение, обустроенное по всем правилам фильтрационной зоны. Продвинувшись на триста метров вправо от поста, Сергей с небольшого склона, надежно укрытый травой и кустарником, осматривал армейскую заградительную конструкцию. Оптика бинокля отлично демонстрировала все тонкости работы блокпоста.

Кирпичное здание было превращено в надежную крепость. На расстоянии 50 метров от нее, была установлена укрепленная пулеметно-огневая позиция. Стволы тяжелых «Утесов» хищно смотрели в сторону дороги. Позиция была выбрана очень грамотно. С дороги до нее нельзя было добросить гранату. С самой же огневой точки было видно все, что происходит на посту проверки документов. Бойцы дежурившего наряда, останавливающие автотранспорт и проверявшие бумаги, постоянно находились в прямой видимости друг друга и визуально могли контролировать действия напарника. Во всем чувствовались профессионализм и матерая закалка. Это были не «срочники», а настоящие спецы своего дела. Проверяя подъехавший транспорт, они четко заходили к нему только с правой стороны, так что популярный бандитский трюк, когда «водитель» тянется правой рукою во внутренний карман, где обычно хранят документы, а потом производит выстрел через одежду, здесь бы не «прокатил». Водители грузовиков выходили сами, и пока у них проверяли документы, напарник осматривал кабину. У бойцов не было АКСУ-74,  которым обычно вооружали гаишников. Вместо них, справа, на длинном ремне, переброшенном через левое плечо, висели грозные АКМ. Такой способ ношения автомата был очень удобен тем, что руки всегда свободны для проверки документов и других действий. Закрепленное таким образом, оружие, тяжело сорвать силой или быстро снять с убитого. А в случае беды, с пристрелянной пулеметной позиции, свинцовый град калибра 12,7 мм сметёт любого противника.

Наличие торчавшей вышки было трудно переоценить. С нее прекрасно наблюдались обе стороны шоссе. Сама вышка была завешана маскировочной сетью, затруднявшей работу снайпера или наблюдателя. Вдоль противоположной от поста дороги, была вырыта длинная канава, так что если бы какой-нибудь водитель попытался на полной скорости объехать шлагбаум, то неминуемо влетел бы в ловушку-откос. Кроме этих мер, дорогу в шахматном порядке перекрывали бетонные глыбы. Это сильно замедляло двигавшийся змейкой автотранспорт, но надежно исключало прорыв нарушителей. Весь блокпост по периметру, окружали ряды колючей проволоки в самых разных ее модификациях: от обычного заграждения, до лежавшей на земле спирали «Бруно». В принципе, ничего нового для себя Сергей не открыл, так как примерно тем же образом были сделаны блок-посты  в Таджикистане. Все новое, это хорошо забытое старое. И сейчас такой же, с небольшими дополнениями пост, расположился на стратегически важном к зоне, направлении. Метрах в пятистах от него, вдоль шоссе, находился еще один такой же блокпост. Стоявшие недалеко друг от друга сооружения, могли поддерживать друг друга огнем тяжелых пулеметов и обеспечивали высочайшую эффективность своей работы. Если бы что-то или кто-то прорвался через один пост, его бы неминуемо уничтожили или задержали на втором. Редкий лес, тянувшийся перпендикулярно дороге, разделяло перепаханное поле. Оно уже проросло травой и сейчас, среди ее жухлых стеблей торчали грозные таблички. «Мины!».

- Мать-перемать! Это что же, они весь периметр зоны минами обложили? Ни хрена ж себе какой запас, однако! Подходы к минному полю перекрывали два ряда проржавевшей колючей проволоки. Врытые в землю столбы со временем разъехались. Проволока местами лопнула или обвисла. Сергей перевел бинокль на поле и внимательно осмотрел его.

- Ого! А минные поля у нас оказывается с тротуарами! Даже отсюда было видно, что местами трава была примята, а грунт наискось перепахан гусеницами тяжелого трактора. Причем сделано это было совсем недавно. Кто, как и зачем совершил сие деяние, не имело сейчас значения. Главное, что забрезжила-таки надежда проскочить открытое пространство.

Осенью темнеет быстро, и скоро сумерки покрыли землю. На блокпосту включили свет. По всему его широкому периметру зажглись электрические лампы. Свет равномерно падал вокруг «блока». Направленные наружу светильники не давали наблюдателю рассмотреть, что происходит внутри самого поста. Сам пост не освещался, зато прекрасно высвечивал пространство поблизости. Птица разочарованно оторвался от оптики, что и говорить, эти служивые старались не делать ошибок. Включился огромный прожектор. Его нестерпимо белый луч стал щупать «дырявое» минное поле. По другую сторону поста, плясал такой же его собрат, равномерно шагая полосой света по стеблям травы и чахлым кустарникам.

В пансионат он вернулся к ночи. Администраторша неодобрительно окинула его взглядом и язвительно поинтересовалась:

- Нагулялись, молодой человек? А потом, хлопнув стойкой, подошла к входным дверям, закрыла их за Сергеем и сухо отчеканила:

- Двери закрываем в пол одиннадцатого. Постарайтесь больше не опаздывать! И выдав ему ключ от номера потушила свет в холле, показывая, что разговор окончен. Сокольских постоял немного, хмыкнул и забрав ключ, поднялся к себе. В номере все было по-прежнему, и наскоро перекусив из своих скудных запасов, он лег спать. Снов в эту ночь не было, прогулка на свежем воздухе способствовала здоровому отдыху. Сергей впервые за все это время отлично выспался. Утром опять пошел дождь, капли глухо барабанили по окну, мокрый туман клочьями висел в саду пансионата. Сергей плотно позавтракал, выпил две чашки кофе, после чего отправился искать хозяйственную комнату. Женщина, все в том же синем халате, сосредоточенно перекладывала постельные комплекты, потом забавно морщила нос и на огромных деревянных счетах ловко перекидывала лакированные костяшки.

- День добрый! - Сергей постучал по двери, набранной из прессованных опилок. Хозяйка комнаты отложила счеты, поставила галочку в тетради и кивнув ему спросила:

- Вы что-то хотели? - Да вот.... - Птица помялся, не зная как сказать... - Видите ли, я приехал по работе, почву изучать. Приходится много в земле копаться, замеры делать... А сами видите, грязь какая за окном... В общем, нет ли у Вас каких-нибудь старых вещей: тряпок разных, одежды, которой не жалко? Он достал несколько купюр и осторожно положил на стол. Хозяйка некоторое время сидела молча, а потом, глядя на Сергея, спросила:

- А Вы что ж, не знали куда ехали? Или в России грязи совсем нет? Птица понял, что сморозил глупость и неуверенно замялся:

- Да нет. Просто вот ведь какое дело... Старушка не притрагиваясь к деньгам встала. Взяла огромную связку ключей и вздохнула:

- Ладно, пойдемте.

Протопав в глубину комнаты, щелкнула замком, скрылась где-то в глубине помещения. Сергей прошел между высоченными стеллажами, заваленными синими полушерстяными одеялами и протиснулся в узкую дверь. В небольшом помещении лежали тряпки, равные матрацы, куча стираной и мятой одежды. Тут же стояли какие-то ведра с засохшей краской, баллоны и почему-то, огромная атлетическая гиря, весом, пуда эдак, в три. Женщина показала на ворох одежды:

- Отберите себе что нужно, не стесняйтесь. Когда выберите - отложите. Я потом Вам сама в номер отнесу. Сергей осмотрел кучу тряпья. В основном это были прохудившиеся халаты, простыни и прочая подобная ерунда. Повозившись с двадцать минут, Сокольских отобрал пару солдатских кителей-гимнастерок песчаного цвета, дырявые штаны из хлопка, кучу тряпок, преимущественно желто-бурых цветов и пару больших кусков мешковины. Свернув все это в тюк, он вернулся и положил вещи на стол. Женщина кивнула и пообещала занести все перед обедом, после чего снова вернулась к своим хозяйственным подсчетам.

В холле, стоя на стремянке, давешний электрик менял перегоревшие люминесцентные лампы. Несколько штук уже штабелем лежали на полу. Пыльные, с почерневшими концами, они походили на гигантские, горелые спички. - Здорово Сашко! - поприветствовал работника Сергей. - Салют! - ответил из под потолка электрик. - Разговор есть.

Птица огляделся. В широком холле посторонних ушей не было, вероятно административная тетка удалилась по своим ответственным делам. Электрик слез, отряхнул руки от пыли и полюбопытствовал:

- Что за тема? - Дело такое... - Сергей задумчиво покачал стремянку, - мне бы продуктов нужно купить, а времени нет. Ты в поселке часто бываешь, может быть, поможешь? Я вот тут список составил, тушенка, спирт, ну и по мелочи. С меня естественно магарыч. - Время говоришь... Да нет проблем, Сережа. Только учти - спирт и водка у нас совсем не дешевые. Взяв деньги со списком, он опять залез под потолок и продолжил плановую замену светильников.

Сестра-хозяйка пришла после обеда, положила перемотанный бумажной бечевой сверток с тряпьем, поставила на стол стеклянную пепельницу и ничего не произнеся, ушла. - Спасибо, - уже в закрывшуюся дверь поблагодарил Птица и взялся наконец за работу. На разложенную плащ-палатку он положил рыболовную сеть и прихватив её по краям и центру суровой ниткой, соединил их в единое целое. После этого, распотрошив гору тряпья, остро отточенным ножом располосовал кителя, майки и мешки на длинные и узкие полосы. Отрывая их так, чтобы они имели рваные неровные края. Где пришив, где просто подвязав узлами, он закрепил полученное в ячейках рыболовной сети. Провозившись некоторое время и переведя все тряпки, Сергей, наконец, получил довольно сносный, самодельный «лохматый» камуфляж, способный надежно укрыть его от чужих взоров в лесу и осеннем поле. Сокольских сунул средство маскировки в сумку, уложил провизию, расфасовал всю необходимую мелочь. Потом, прикинув что-то в уме, открыл шкаф и достал проволочную вешалку и так же спрятал ее среди вещей. Сдавать ключ от номера, он не стал, а проскочив холл вышел на улицу. Там его ждал сюрприз. Облокотившись на капот старенького УАЗа стоявшего у дверей пансионата, явно скучая, расположился милиционер. Сине-серая форма, аналогичная российскому МВД, но только с нашивками Украины, погоны «старлея» с красной полосой и пожалуй разве что характерная фуражка, отличала его от облика российской милиции. По тому, как сразу оживился милиционер, Сокольских понял - тот ждал именно его. Отделившись от автомобиля, сотрудник шагнул навстречу Сергею. - Старший лейтенант Припятко. Местный участковый.

Он лениво дернул рукой к голове, что видимо должно было означать уставное приветствие и сразу спросил:

- А Вы видимо новый постоялец? - Да, позавчера приехал, - ответил Сергей и понимая, что этого не избежать, вынул и протянул ему документы. Припятко открыл паспорт, поизучал его с минуту и перейдя к «липе» из НИИ, поинтересовался:

- А к нам какими судьбами? Сергей кивнул на бланки института:

- По работе. Почву осматриваю, замеры делаю. В бумагах написано. Но если вкратце: разрабатываем средство по уменьшению фона радиации. - А что, такое возможно?

Припятко принялся изучать списанную из какого-то журнала научно-техническую ерунду: о гамма-частицах, и других малопонятных обычному человеку, вещах. - Безусловно! Но теория должна быть подтверждена практикой! В данное время я беру анализы почвы. Хотим проверить ее на наличие мутагенов в зоне воздействия радиации. - Птица сам начал вдохновляться сказанным. - И далеко? - участковый изучал печать и реквизиты института. - Что далеко? - не понял Сергей. - Образцы на анализы далеко берете? Я к тому, что вы копаете наверно что-то? Так вот, у нас тут не везде копать можно, - он с деловым видом посмотрел на Сокольских. Вот олень! Привязался же, - подумал Сергей, но участкового успокоил:

- Да нет, километрах в двух, отсюда, - и показал в противоположную от блокпостов сторону.

Они постояли с минуту, молча, потом старший лейтенант вернул ему документы:

- Хорошо, только у нас тут порядок, так что постарайтесь ничего не нарушать. И не впутывайтесь в сомнительные мероприятия. Буде такие окажутся.

Он многозначительно посмотрел на Птицу и сел в машину, показывая, что разговор окончен. Сергей прошел по аллее, потом демонстративно свернул в пролесок. Подождав пока участковый уедет, развернулся и пошел в сторону Зоны. К минному полу он вышел в поздних сумерках. Опять лил дождь и Сокольских, накинув плащ-палатку, собирая брюхом грязь и воду, пополз вперед.

Протиснувшись под проволокой, аккуратно раздвигая стебли пожелтевшей травы, он выбрался на колею проходившую через минное поле. Земля размякла. В выбоинах, оставленных траками гусениц, собралась мутная вода. Хлюпая одеждой, Сергей осторожно пополз вперед. Периодически Сергей доставал проволочный штырь, сделанный из висевшей в шкафу вешалки, и пользуясь им как щупом, осторожно проверял землю впереди себя. Иногда, на него попадал луч прожектора и тогда, вжавшись в коричневую глину, он замирал, ожидая пока полоса света не переходила дальше, высвечивая искрящиеся стрелы ледяного дождя. Почти на середине поля, при очередной вспышке света, он успел разглядеть какой-то предмет в нескольких сантиметрах от своего локтя. Сергей замер и осторожно повернул голову. Когда прожектор вновь шагнул по траве, то в размытой дождем земле он увидел тускло блеснувший пластик противопехотной мины. Ох! Знакомая штука. Несмотря на холод и озноб, Сергей почувствовал, как горячо застучало в висках. «ПМН-2» - мина противопехотная фугасная, нажимного действия. Стоит задеть вон ту, черную крестообразную крышку и бух! Оторвет какую-нибудь часть тела. А дальше смерть от кровопотери или болевого шока. Мина очень надежная и простая, может десятилетиями лежать, хоть в зной, хоть в холод, ничего ей не сделается. Эти мины прошли десятки военных конфликтов, доказав свою смертельную функциональность, убивая и калеча по всему миру. Сколько их еще ждет своего часа?

Вот и сейчас, зеленый пластиковый корпус подстерегал свою жертву. Птица осторожно, стараясь не тревожить даже землю рядом с ней, угрем обогнул коварный «сюрприз» и пополз дальше. Теперь он часто останавливался, тер воспаленные от усталости глаза и до рези вглядывался в темноту, метр за метром, приближаясь к спасительному лесу. Наконец поле закончилось. Сергей не ошибся, на самой колее мин не было, а вот воронки от сработавших - были, штук семь Сокольских насчитал. Сейчас он лежал под дождем, будучи не в силах пошевелиться и пытался понять, сколько же прошло времени. По часам выходило около часа, но ему казалось, что минула вечность, таким огромным виделось расстояние от одного ряда колючей проволоки, до другого.

Из транса его вывела сигнальная ракета. Красной искрой она ушла в ночное небо, а потом, зависнув на мгновенье, медленно опустилась над блокпостом. Не прошло и пяти секунд, как над соседним блокпостом, расчертив небо, вспыхнула такая же красная звезда. Затем морзянкой замерцали прожектора, торопливо обмениваясь информацией. «Не по мою ли душу?». Сергей рывком вскочил и метнулся в жиденький лесок, пытаясь не поскользнуться на мокрой глине или не влететь в барсучью или кротовью нору. Впрочем, он скоро понял суть сигналов: где-то вдалеке, гораздо дальше блокпостов, загрохотала канонада. Дробный стук крупнокалиберного пулемета изредка прерывался разрывами тридцатимиллиметровых осколочных гранат. Такую частоту и кучность взрывов обычно давали АГС-17 «Пламя», в умелых руках несшие смерть и хаос в ряды противника. Впрочем, был ли вообще противник, Сергей точно сказать не мог. Ответных звуков стрельбы он так и не услышал. Служивые могли проводить как плановую зачистку, так и просто устроить «тир», пристреливая по ориентирам свое вооружение, например. Хотя... почему это надо было делать ночью? Удалившись от второго «кольца» зоны на значительное расстояние, он наконец решил передохнуть. Выбрав место посуше и потемней, в небольшом ельнике, он наскоро оборудовал «дневку» - место для отдыха. Птица натянул меж двух рядом стоявших деревьев, гамак. Над ним привязал за стволы деревьев, веревку. На веревку пристроил полотно плащ-палатки так, чтобы она образовывала тент, скатами закрывающий его от дождя и ветра. Для надежности, сверху пристроил еще и клеёнку, а её в свою очередь, замаскировал еловыми лапами. Скинув промокшую куртку и брюки, он развесил их под сеткой гамака, чтобы к утру, они хоть немного просохли. Переодевшись в спортивный костюм, он сделал несколько гимнастических упражнений, согрелся и, завернувшись в одеяло, заснул.

Гамак, в подобных условиях просто не заменим, он занимает мало места и что особенно важно, с ним не приходится спать на холодной земле. Простудные заболевания выкашивают солдат, ни чуть не хуже, чем огонь противника. Утро наступило очень быстро. Сергею казалось, что лишь пару минут назад он сомкнул глаза, а уже надо было вставать. Костер Сокольских разводить не стал. Вместо этого, на нескольких таблетках сухого спирта он разогрел кружку воды, в которую потом высыпал пакетик каши быстрого приготовления. Перекусив ею, сполоснув посуду начисто, и таким же образом  заварил чай, после чего съел батончик импортного шоколада. Шоколад очень питателен, в нем много калорий и он отлично восстанавливает силы. Конечно, полноценной пищи это не заменит, но  в краткосрочном периоде, «Марсы» и «Сникерсы» хорошее подспорье. Сложив вещи, он опять переоделся в штормовку и брюки. Они были еще влажными, но Птица решил высушить их на бегу. По прошествии трех часов, после марш-броска состоящего из бега и ходьбы, он вышел к третьему, последнему периметру, отделявшему его от Зоны. Он, конечно, ожидал, что последнее «кольцо» будет иным, отличающимся от предыдущих двух. Но то, что он увидел, поразило его до глубины души. Этого он никак не мог предположить. Дорога, идущая от предыдущих блокпостов, упиралась в инженерно-техническое сооружение, больше походившее на недостроенную Брестскую крепость в миниатюре. Небольшой, сильно укрепленный форт узкими бойницами таращился в сторону зоны. Полукругом от него, возвышались доты и дзоты. Всюду лежали мешки с песком. Из под тента ангара виднелся БТР с приваренным к башне станком гранатомета АГС-17. Отовсюду, из крепости, торчали стволы оружия: ПК с коробами лент, «Утесы» на треногах и даже два 120-ти миллиметровых миномета. Солдаты, все сплошь в шлемах и бронежилетах то и дело мелькали в просветах маскировочной сети. Слышалось тюканье ломов, скрежет лопат, шорох просеиваемого песка. Сложенные штабелями мешки с цементом, кирпичи и арматура, указывали на идущие строительные работы. Земля вокруг блокпоста была выжжена. На полуденном солнце бликовала проволока сигнальных заграждений. Табличек «мины» здесь не было, но Сергей не сомневался, что грунт по периметру заграждений полон сюрпризов. Впрочем, его поразило совсем не это, а сам периметр Зоны. Он ожидал чего угодно: трехметровых стен с вышками, многослойных проволочных заграждений под током, но ничего этого не было. Был лишь старый, дощатый забор, стоявший видимо с самого 86-го года. Доски были выломаны, опоры сгнили и кое-где секции ограды полностью завалились на землю. Получалось так, что третьего кольца не существовало вовсе. А ориентированный вглубь Зоны вооруженный пост, скорее сам оборонялся от Зоны-же, нежели служил контрольно-пропускным пунктом в нее. Что же таила Она в себе такого, что заставляла принимать людей суровые, по-настоящему боевые меры? Присмотревшись, Птица разглядел, что у блокпоста, по радиусу несуществующего третьего кольца проходит проселочная дорога. Периодически по ней проезжала армейская техника. Видимо вдоль всего этого «МКАДа» были разбросаны точно такие же посты и базы, откуда и курсировал боевой автотранспорт. Ровно в два часа дня, когда Птица уже начал было «кемарить», с разных сторон проселка, почти синхронно, к «крепости» подъехали два БТРа. На них загрузили ящики с боеприпасами. Сверху на броню уселись бойцы в полной боевой выкладке и оба бронетранспортера, нещадно клубя выхлопами, ушли в сторону Зоны. Несмотря на жгучее желание дождаться ночи и проскочить в Зону, которая так заманчиво манила, Сергей аккуратно, стараясь не шуметь и не тревожить листву, покинул пост наблюдения и двинулся обратно. Большая часть экипировки осталась в пансионате, а без нее шагать в неизвестность, он не рискнул. К минному полю второго кольца, он вышел в сумерках. Уже стемнело, но небо еще не успело покрыться непроницаемой мглой. То тут, то там виднелись широкие просветы уходящего дня. Над полем стоял туман и Сергей, не дожидаясь темноты, решил пересечь минное направление. На этот раз он полз немного быстрее, останавливался мало и вскоре обогнул злополучно торчавшую мину. Половина поля осталась позади. Ближе к концу его передвижения ощутимо стемнело и на блок-посту включился осветительный прожектор. Но густой молочный туман сводил на «нет» всю его эффективность. Выбравшись в редкий лес, Сокольских решил сразу же идти к пансионату. Когда он уставший, перемазанный глиной, в мокрой одежде подошел к двухэтажному зданию, было уже два часа ночи. Благоразумно не став ломиться в запертые ворота, Птица обошел корпус сбоку и, оставляя на белой кладке грязные следы, перемахнул через невысокую стену. В свете горевших фонарей он пересёк аллею и подошел к лестничным дверям своего крыла. Двери были закрыты изнутри на импровизированный засов, - обычную металлическую скобу, вставленную в ручки дверных створок. Сергей согнул металлический прут вешалки и получившимся крючком, чуть приоткрыв двери, подцепил скобу изнутри. Стараясь не уронить её, Сергей положил скобку на пол, вошел внутрь и вернул «засов» в его прежнее положение. Поднявшись в номер, несмотря на одолевавшую усталость, он заставил себя выстирать в раковине одежду и повесил ее сушиться. Лишь после этого он повалился на кровать и крепко уснул, едва коснувшись головой подушки.

Проснулся Птица далеко за полдень. Тело после вчерашних переходов ныло и болело. Сергей с трудом умылся и почистил зубы. Зато к обеду он почувствовал себя гораздо лучше. Проголодавшись за прошедшее время, с удовольствием умял две порции, не торопясь выпил чаю и вышел покурить в сад. Дождя не было. Солнце ласково пригревало и чистое небо над головой приподнимало настроение. Здесь его и отыскал Сашко. - Здоров! - Мангуст бухнулся на скамейку и вытянул ноги.

- Погодка-то! Самое оно! - он прищурился на осеннее солнце, а потом пододвинул Сергею объемистый пакет.

- Тут все как ты просил. По заказу. Он достал из кармана свернутые деньги и пожил рядом.

- Сдача. Себе я уже «призовые» взял, так что не беспокойся. Птица поблагодарил и спрятал деньги.

- А чего тогда трезвый такой? - в шутку спросил он электрика. - Нее, - засмеялся тот. - Я вечерком, после работы тяпну, а пока рано еще... Хотя есть конечно и такие, - продолжил Манга, - кто с утра шары заливает. Повод-то всегда есть - железный! - он глубокомысленно поднял вверх палец и достал семечки. - Это какой же? - полюбопытствовал Сергей. - Радиация конечно! - Сашко ловко расщелкивал скорлупу зубами и сплевывал шелуху в бумажный кулек, - те, кто непосредственно в Зоне промышляют, те постоянно хлещут. Кто с горя, кто со страха стресс снимает, ну а кто уже и по привычке...

Сокольских соскреб щепкой грязь с ботинка и спросил:

- А что, нынче кто-то на Зоне промышляет? Сталкеры что ли? - Ну почему сталкеры. Строители хотя бы... - Сашко потряс кульком с шелухой, - в основном на вояк пашут. Те там строят чего-то, деньги шальные платят. Вот только желающих все меньше... - Отчего ж так? - спросил Сергей. Мангуст помолчал и произнес:

- А хренотень там какая-то твориться. В общем-то, и раньше там было всякое, но не так. А теперь там что ни день, то чудеса новые. Нехорошие, надо сказать, чудеса-то. Вот у народа крыша и едет - кто пьет до потери памяти, кто учудит чего... Электрик вздохнул, почесал затылок и задумчиво посмотрел на Скольских, который  выпустил три колечка дыма так, что каждое последующее, пролетело сквозь предыдущие.

- Недавно вот случай был. Работал у них там бульдозерист один. Работал хорошо, да пил много. И вот однажды, наклюкавшись, пошел по Зоне прогуляться, уж не знаю, куда они там смотрели. Вернулся никакой. Сел за рычаги бульдозера и поехал оттуда прочь. В смысле, в противоположную от Зоны сторону. Вояки сначала не сообразили, а когда хватились, он уж до второго «кольца» докатил. Там его конечно уже ждали - дорогу заблокировали. Ну а он в сторону свернул, «отвал» бульдозера над кабиной поднял, чтоб они его, значит, пулею не сняли и аккурат по минному полю их объехал.

Так вот откуда там «тротуар-колея», - смекнул тотчас Сергей. - Шлепнуть-то дурака они, конечно,  могли, да не стали. Просто дождались, пока он до опушки «допыхтит». Там и вытащили его из кабины под белы рученьки. - И что? - Птица заинтересованно смотрел на Мангу, ожидая продолжения.

- Да то, что он уже никакой был. Слюною изошел, бредить начал, конец света предсказывать. В общем, полным «кащенитом» сделался. Говорят, до сих пор Галоперидол в «дурке» глотает. - А с минным полем полем-то что? - Сокольских вернул электрика в интересующее русло. - Дык, бульдозеру то, что от противопехоток будет? Но вояки обещали скоро пару «противотанковых» положить. Дурной пример, - говорят, - заразителен. - Ну, а у самих вояк, что, крыша разве не едет? - Птица вытащил из пакета банку тушенки и покрутил её в руках. - Да вроде нет. Может, таблетки какие-то жрут. Сейчас химии всякой развелось... Наверное придумали что-то... - ответил Сашко и широко зевнул. - Ну, а сталкеры? - Сергей не унимался, желая «вытащить» из собеседника побольше информации. - Дались тебе эти сталкеры! Чего ты ими так интересуешься то? - в голосе электрика звучало неодобрение. - Ну, а как же! Столько о них слышал. Дескать, едут со всех концов света, а я до сих пор никого не видел! - Птица подбросил банку в воздух, поймал и положил в пакет. Сашко внимательно посмотрел на него, а потом сказал:

- То, что прутся сюда, это факт. Ты вот, может и вправду червяков копать приехал, а другие... Да не верти ты головой, не увидишь. Дачи тут давно стоят, но с 86-го о них позабыли. А вот в последнее время их скупать кто-то стал. Причем за немалые деньги. Кто они, новые хозяева? Или поселки брошенные, вдруг стали оживать. За каким хреном сюда народ потянуло? Сашко мрачно сплюнул.

- Теперь здесь места недобрые. Ночью лучше не ходи - всякое случается. Если хочешь знать, все мы тут по своему «сталкеры». Все кто раньше здесь обитал, после аварии на АЭС, в Зону ходили. Кто посмотреть, кто поживиться. Кто сгинул, кто разбогател, разное было... - И ты туда ходил? - Сергей и раньше догадывался, что электрик неоднократно был в Зоне, но сейчас впервые слышал это от из его уст. - Да что я, я так... Далеко не заходил, из любопытства только. Провод там бесхозный собрать, цветной металл какой. Говорю же, все там были, даже мент наш - Припятко, и тот был. Выходит, что и он «сталкер»!

В это самое время, на аллее показался участковый. Он неторопливо шагал, задумчиво разглядывая деревья в парке, но, тем не менее, держал курс на их скамейку. - О-о-о! Вспомнишь, как говориться ... вот и оно, - Сашко скомкал в руке кулек с шелухой и встал.

- Ладно, бывай. Похоже он к тебе. И свернув на боковую дорожку, электрик скрылся в глубине аллеи. «Сталкер» Припятко не спеша приблизился, потом кивнул на Сергеево: «Доброго дня», и уже усевшись на скамью, спросил:

- Вы не возражаете? - Отчего же? - Птица отодвинул подальше пакет с припасами. - Скажите, а почему Вы сегодня в номере не ночевали? - сняв фуражку и вытерев лоб, задал вопрос участковый. «Администраторша настучала», - сообразил Сергей, но вслух произнес:

- Видите ли, я был так увлечен работой, что когда спохватился, было уже поздно. Я решил не тревожить понапрасну персонал и заночевал в лесу. - Вы сегодня принимали душ? - неожиданно спросил милиционер. - Э-э-э, нет. А почему вы спрашиваете? - Птица пытался уловить логику Припятко. - Странно немного, по вашим словам, ночевали в лесу, а от вас костром совсем не пахнет. Гм? - Выветрилось, - хотел было брякнуть Сергей, но спохватившись, произнес:

- Сыро было. И потом, я засомневался в легитимности разведения кострищ в заповедной зоне, - однако в уме подивился милицейской хватке. Припятко дежурно покивал и задал вопрос, который видимо и был основным:

- Сергей Александрович... Надо же! Отчество запомнил! - неприятно отметил про себя Сергей. - Вы в карантин, через КПП попали?

Вот оно что! Теперь ясно, куда он клонит.

- Безусловно! - Сокольских пытался скрыть напряжение. - А почему же ваших данных нет в книге записи учета на КПП? Припятко буднично задавал вопросы, словно бы ответы его вовсе не интересовали. Он лишь покручивал блестящую пуговицу на мундире и смотрел куда-то в сторону. - Как вам сказать, товарищ старший лейтенант. Народу было много. Очень мне не хотелось в очереди стоять. Ну, я в обход нее денег и сунул. Вот так собственно мне билет и выдали. А уж записали или нет, я не смотрел. Похоже, все-таки не записали...

     - То есть, вы дали взятку? - уточнил участковый, продолжая крутить пуговицу. - Дал, - Сергей очень натурально вздохнул. - Скажите, Сокольских, а когда именно Вы прибыли в город? Припятко неодобрительно рассматривал мыски форменных ботинок. На одном из них подсохли коричневые брызги лужи. - Да в тот же день. Как с поезда сошел, так сразу и на КПП. - А разве в субботу утром, был поезд из России? - участковый сорвал оранжевый лист клена и стал протирать обувь. - А как же? - наигранно удивился Птица, - на чем же я тогда приехал? - Действительно, - покачал головой старлей и посмотрел на Сергея, - а не сохранился ли у вас билет случайно? - Увы, нет. Я их оба: и тот, что с поезда, и тот, что в карантин - выкинул. Дождь был - намокли. Ну не таскать же эту кашу в одежде!

- Действительно, - снова повторил Припятко и понимающе улыбнулся. Они синхронно вздохнули и немного помолчали. Со стороны все происходившее напоминало театр абсурда: два взрослых человека откровенно валяли дурака, причем оба понимали всю фальшь происходившей беседы. Участковый встал, поправил мундир и официальным голосом резюмировал:

- В таком случае, Сергей Александрович, должен Вас поставить в известность! Вы грубейшим образом нарушили порядок пребывания в карантинной зоне и в данное время находитесь здесь незаконно. А также, с ваших слов, вы совершили уголовно-наказуемое преступление, посредством дачи взятки должностному лицу при исполнении служебных обязанностей. Сергей выслушал все это, посмотрел на участкового и кинул потухшую сигарету в залитую дождем урну. Он уже давно понял, что будь все настолько серьезно, будь у участкового какие-то веские основания, то разговаривал бы с ним сейчас не старший лейтенант Припятко, а пожалуй, бойцы какого-нибудь «Беркута». Причем, уложив лицом в траву и надевая наручники. Участковый преследовал иную цель, и Птица ее озвучил: - Я готов оплатить штраф. У меня еще много работы. Не хотелось бы ее прерывать в столь ответственный для науки, момент. Он достал бумажник, отложил ровно половину от оставшихся денег и протянул их Припятко. Сумма была довольно неплохая, так что, помявшись для виду, участковый деньги взял. - Собственно, не смотря на то, что сотрудник милиции во всем должен следовать букве закона... Кхм-м-м... Ничто человеческое нам не чуждо. И мы с вами, Сергей Александрович, пожалуй, не будем разводить бюрократию. Работайте на здоровье. И на благо науки, конечно. Только уж постарайтесь больше ничего не нарушать, - старший лейтенант козырнул и бодрой походкой покинул парк.

Сергей не питал ложных иллюзий по поводу всеобщего и повального мздоимства в органах МВД. Сохранились еще довольно цепкие и «правильные» менты, встреча с одним из которых не закончилась бы так же, как в случае предприимчивым участковым. Птица взял пакет и зашагал к своему корпусу. На лестнице его уже ждал Гена-сиделец. - Ну, как там наш Припятко поживает? - блатной облокотившись о перила, забивал «травой» гильзу беломорины. - Привет тебе передает, - Сергей, не останавливаясь, поднялся наверх. - Шутник, да? - вслед ему неприятно загоготал Генка.

К предстоящему походу Сокольских был готов. Он тщательно отобрал снаряжение, извлек из тайника пистолет и около шести часов вечера спустился в холл. - Я отлучусь по работе. Возможно, пару суток меня не будет. Необходимо взять пробу воды на анализы и провести несколько экспериментов. Вещи я оставил в номере, так что в любом случае за ними вернусь.

Сергей сдал ключ и вышел на улицу. Тем не менее, в отражении стеклянной двери, он заметил, как женщина что-то записала на клочке бумаги и спрятала в ящик стола, пристально посмотрев ему в спину. - Н-да... Похоже они тут в хорошей связке работают. И Припятко, и администратор пансионата и, возможно кто-то еще. Не потому ли, большинство сталкеров, из тех, что выжили и обогатились, так и не доехали до дома, пропав без вести? Быть может смертоносность Зоны это миф? А самый страшный зверь вот он - человек? С другой стороны, сталкеры, на своем пути в Зону, давно уже не посещают этот пансионат, для этого есть другие, более надежные пути. Впрочем, надежные ли? Это еще предстоит проверить. Так что,  пользоваться ими, мы пока повременим, - так решил для себя Сергей Сокольских. Прошагав аллею, проверив, нет ли вокруг любопытных глаз, он свернул в сторону постов. Птица легко ориентировался, несмотря на то, что уже стемнело, и шел на расстоянии тридцати метров от дороги. В начавшемся моросящем дожде, шоссе отчетливо блестело лунной дорожкой, по которой изредка проносились желтые сполохи фар.

Свет прожектора он увидел еще издали и когда спустился к минному полю, было уже около полуночи. Сергей полежал немного, размял мышцы и суставы и лишь после этого, подтаскивая за собой рюкзак, осторожно пополз вперед. Впрочем, он отметил, что поле стало для него несколько более привычным и останавливаться почти не приходилось. Лишь один раз, когда прожектор слишком долго замер на одном месте, метрах в пяти от него, Сергей почувствовал предательскую дрожь во всем теле. Уткнувшись лицом в сырую землю, он несколько минут лежал не шелохнувшись. Наконец Птица преодолел злосчастное расстояние до леса, встал и поспешно удалился от «второго периметра», на ходу переводя дыхание. Как все просто! Пожалуй, слишком. Как гласит народная мудрость: «если все идет хорошо, значит, вы чего-то не замечаете». Отогнав дурные мысли, он устроился на ночлег. Привычно разбив лагерь, Сокольских развесил сушиться мокрую одежду. Чтобы не подхватить какое-нибудь воспаление, на синем пламени спиртовых таблеток, согрел кружку чая, обильно добавив туда перца и водки. Обжигая ядреной смесью свое, уже начинавшее подозрительно похрипывать нутро, завернулся в одеяло и уснул. Будильник должен был разбудить его через три часа. Нужно было успеть добраться до последнего «кольца» обороны и на рассвете проскочить периметр. Однако разбудил его не мерзкий писк электронных часов, а звонкий собачий лай. Где-то, не так далеко, злобно брехала псина. Птица рывком вскочил и попытался определить местоположение собаки и ее вероятного проводника. В еще темном, в столь ранний час лесу, он быстро собрал вещи и, определив ориентир движения, двинулся к Зоне. Лай удалялся. Дождь то прекращался, то вновь покрывал воздух мелкой водяной хмарью. «В дождливую погоду и снегопад, служебно-розыскные собаки работают очень плохо», - вспомнил он прописную пограничную истину. К тому же, судя по характеру лая, пса держали на поводке, не давая развить инициативу. А в такую погоду взять чей-либо след особенно затруднительно. Да и откровенно говоря, Сергей не был уверен, что это по его душу терзает воздух своим лаем, «четвероногий друг». Ну да как говорится, береженого - Бог бережет. И не жалея ног и ботинок, Птица старательно мерил шаги в выбранном направлении.

В половину шестого, он увидел огни последнего «опорного пункта». Освещенный со всех сторон, он, тем не менее, выглядел заброшенным и безлюдным. В воздухе висела тягучая тишина, прерываемая лишь скрипом деревьев и шелестом дождя. Сергею на миг почудилось, что спустись он вниз, его взору откроется страшная картина - повсюду лежащие окровавленные труппы, с застывшей на лицах гримасах страха и ужаса. И что-то неведомое, сквозь паутину искрящихся строчек, протянет к нему руки... Но нет. Внезапно, в амбразуре бетонных блоков вспыхнул огонек «неуставной» сигареты. Где-то в недрах ангара стукнула крышка люка. Чьи-то ноги гулко прошли по металлической броне. Блокпост жил своей жизнью. А до рассвета оставалась всего пара часов. Птица, внимательно смотря под ноги, старясь не высовываться, аккуратно передвигаясь от кустарника к кочкам, спустился к забору. Обычный, даже не бетонный - дощатый забор из длинных, не ошкуренных досок. Краска давно облупилась. Колючая проволока шедшая поверху, проржавела и обвисла. Повсюду торчали куцые огрызки выломанных досок. Сергей, еще не веря в происходящее, прикоснулся к шершавой деревянной поверхности. Холодная и насквозь сырая доска, бездушно догнивала здесь уже второй десяток лет. Очень медленно, держа руки перед собой, Сокольских шагнул в дыру ограды. Воздух был все тем же. Дождь все также орошал землю. Стебли травы привычно колыхались по ветру. Вот она, Зона! Сергей пристроил поудобнее рюкзак за плечами и двигаясь по лужам, чтобы не оставлять в грязи следов, перебежал проселочную дорогу. Спустя двадцать минут, по широкой дуге обогнув блок-пост, он скрылся в темнеющем лесу. Птица вошел в Зону...

Ответ МВД России

В ответ на Ваш запрос, от ... числа, согласно договору о двустороннем сотрудничестве в сфере оперативно-розыскной деятельности между Россией и Украиной, сообщаем: в Научно Исследовательском Институте, реквизиты № ..., указанное Вами лицо: Сокольских Сергей Александрович, среди действующих сотрудников НИИ не числится. Справка отдела кадров прилагается. Зам. Начальника УВД Бойковский А.Н.

Он проснулся около полудня. Дом, послуживший ему ночлегом, располагался на центральной улочке поселка городского типа. Не поселок даже, а так... Штук тридцать домов, где деревянные, где кирпичные. Окна и двери заколочены. Мебель сломана, всюду горы мусора и щебня. Солнце уверенно висевшее на небосводе, дорожками лучей пробиралось сквозь щели досок и освещало пыльную планировку комнаты. Шли вторые сутки пребывания Птицы в Зоне. Предыдущий ночлег был в лесу. Все остальное время, он уверенно продвигался вглубь запретной территории. Ничего интересного Птица до сих пор не встретил. Деревья, поля заросшие кустарником, овраги и бурьян. И ни следа  активной человеческой деятельности. Ближе к вечеру он вышел к поселку. Мертвые дома, когда-то в спешке оставленные хозяевами, а потом разграбленные мародерам, являли собой унылое зрелище. Они походили на погост, брошенный детьми, давно умерших, родителей. Заросший лебедой, крапивой и мхом, обильно усыпавшими поседевшие рыжие кирпичи. Изучив издали этот определенно, «ненаселенный» пункт, Сокольских рискнул приблизиться. Осторожно походив вокруг построек, замерив уровень радиации, он аккуратно сковырнул пару досок в окне и залез внутрь первого попавшегося дома. Ничего. Деревянное перекрытие пола сгнило, сквозь него пробивалась трава. Потолок местами обвалился, отчего дождевая влага уходила прямо в землю, подпитывая прущие сквозь доски лопухи и молодое деревце. Все, что было ценного и не очень, из помещения давно вынесли. Даже проводка в выцветшей бумажной оплетке была с силой выдернута из стен. Глупо было надеяться, здесь что-то найти. В принципе, не знай, Сергей, что находится в чернобыльской зоне, то весь окружающий его унылый пейзаж вполне сгодился бы для любой провинциальной глубинки. Как в России, так и на Украине. Сначала в удаленных поселках отключали свет. Потом закрывали магазины, почту и люди, за исключением стариков, уезжали кто куда. Когда же доживали свой век последние старожилы, в домах заколачивали окна, двери и поселок, тихо скорбя по своим прошлым обитателям - умирал. Сперва, Птица не собирался оставаться здесь на ночь, но на улице быстро темнело и он, уставший от нервного напряжения и переходов, решил заночевать в доме. Закрыв большим куском штукатурки огонек пламени, он разогрел нехитрую еду, подкрепился и, расположившись в углу комнаты, уснул.

Сон был странным и скорее походил на какую-то абстракцию, в лучших традициях Казимира Малевича. Он видел перед собой огромную карту с названием городов, поселков и рек. Почти такую же, как у него самого, но более подробную. Всюду пестрели неясные значки, пометки и цифры. Но то место, где должна была находиться Зона, было закрыто огромным черным пятном. Причем, судя по размерам пятна, зона уже давно выползла за официальную границу «третьего кольца» и с неторопливостью чернильной кляксы на листе бумаги, медленно пожирало окрестную территорию. Пятно набухало и вплотную приблизилось к месту, где по прикидкам Сокольских, находилось минное поле и блокпосты. Неожиданно для себя, Птица почувствовал необыкновенно завораживающую глубину, в которую его манила и затягивала мрачная пустота Зоны. За этой чернотой, Сергей вдруг почувствовал незримую опасность. Так пульсирует гноем живая плоть, набухая изнутри зловонным пузырем, который вот-вот  вырвется наружу. Отчетливо злые толчки, удерживаемой чей-то, взаперти, воли, исходили из центра карты, там, где под мраком пятна, должен был находиться город-призрак Припять. Что-то могучее, страшное и нечеловеческое искало выхода из державшей его темницы, раз за разом, раскачивая стены все сильней. Но в тоже время, словно блики золотых слитков, неведомые точки вспыхивали по всему пространству зоны, маня обомлевшего Сергея. И чем сильнее были загадочные искры, тем ближе они лежали к городу...

Птица проснулся. Он перекусил и уже собирался выкурить сигарету, как вдруг почувствовал человеческое присутствие. Сначала слабо, но потом уверенность возросла - в окрестностях кто-то был. Сергей осторожно прильнул сначала к одному окну, потом переместился к другому. Так и есть, он не ошибся! Бойцы шли профессионально - уступом, исключавшим возможность внезапного уничтожения всей группы. Они не загораживали друг другу сектора обстрела. При этом каждый контролировал свой участок дороги. Но было видно, что для них это далеко не первый километр и солдаты расслабились. У одного из них ствол автомата ушел далеко вниз. Второй рассеянно смотрел под ноги. Третий без конца поправлял съехавшую амуницию.

Один из последних дней, по настоящему, теплых, когда солнце не просто светило, а припекало, расслабляющее действовал на армейцев. Стандартная, с пятнистым рисунком форма, известная по ГОСТу СССР, как № 2. Облегченная выкладка, автоматные и гранатный подсумки, фляга, свернутый бушлат-скатка и: специфика места пребывания, противогазная сумка и ОЗК. На всех бойцах были бронежилеты и шлемы с чехлом из крупной маскировочной сети. Лишь командир был облачен в разгрузочный жилет, с многочисленными автоматными магазинами, гранатами и сигнальными дымами. Голову его венчал, черный берет, укороченный по натовскому стандарту. Шлем «по походному», приторочен к броннику. В отличие от своих подчиненных с АК-74, командир держал на ремне АКМС с подствольным гранатометом ГП-25, из ствола которого хищно белел сорокамиллиметровый осколочный «выстрел». Когда бойцы подошли ближе, Сергей удивленно отметил, что у всех солдат на автоматах был опущен флажок предохранителя (он же «переводчик огня»). Командирская кобура, по размерам скрывающая АПС, была расстегнута. Гранаты на «разгрузке» - все со вставленными запалами. - Вот так-так! - Птица отодвинулся от окна и прижался к стене.

Эти, пожалуй, в воздух стрелять не станут - сразу на поражение. Причем с контрольной очередью в голову. Он осторожно нащупал «макаров», но доставать его не стал.

Что это? Обычный патруль или целенаправленная зачистка? Хотя, если зачистка, они бы не шли так открыто. Взяли бы местность в кольцо, и пока трое контролируют с разных сторон, поселок, двое бы осмотрели дома. Но почему, все-таки, автоматы сняты с предохранителей? Когда группа солдат двинулась по улице, Сергей отступил в темную вглубь дома и прикрыл глаза. «Только бы пронесло!» Он старался ни о чем не думать, отрешиться от происходящего, так как знал: чужая биоэнергетика ощущается и выдает владельца не хуже, чем «кричащая» одежда или хлопок ладонями. Шаги приблизились. Солдаты прошли совсем рядом с домом. Было слышно, как кто-то зацепил мелкий камушек и он, отскочив, дробно стукнул о деревянное крыльцо. Не останавливаясь, военные прошли мимо. Сокольских глубоко вздохнул и прислушался к стуку своего сердца. Сердце глухо и ритмично билось в груди и его стук казалось, был слышен далеко за пределами поселка. Выждав несколько минут, Сергей осторожно посмотрел на дорогу. Солдаты еще не ушли. Они стояли на околице и о чем-то переговаривались. Командир в бинокль осматривал лес. Сергей отчетливо видел его спину. Это был коренастый, хорошо сложенный человек. Несмотря на расстояние, отчетливо различался крепкий затылок, мощная шея, поломанные уши - характерные для людей, долгое время занимавшихся борьбой. От бойца исходили уверенность и агрессия, видимо за его плечами были серьезные опыт и биография. Неожиданно, словно что-то почуяв, тот опустил бинокль и резко обернулся, прощупывая цепким взглядом сельские дома. - Твою ... по голове! Сергей моментально отдернулся от оконных досок. Нельзя! Нельзя пристально смотреть человеку в затылок. Это же прописные истины! Птица медленно подтянул к себе рюкзак и нервно огляделся вокруг. Из комнаты было только два выхода: в дверь, ведущую из прихожей и в окно, с которого он вчера отодрал сосновые доски и которые, держались сейчас на кончиках гвоздей. Он вновь, краем глаза посмотрел на улицу. Три человека, включая командира, оставались на месте, а двое бойцов, вразвалочку двигались в сторону домов,  в одном из которых прятался Сергей. Он вжался в темную нишу стены, сразу за дверным косяком и старался не дышать. Было слышно, как солдаты сначала обошли ближайшие дома. Потом подошли к его убежищу. Кто-то из них попытался рассмотреть комнату сквозь заколоченное окно, но в царившем сумраке ничего не увидел. Наконец шаги раздались у входной двери. Солдаты потоптались и остановились в нерешительности. Снаружи дверь была заперта. Вчера с улицы Сергей видел: её, крест-накрест закрывали прибитые доски. Возникла пауза, которую прервал резкий командный окрик. Видимо старший все же настоял на том, чтобы его подчиненные вошли внутрь. Кто-то дернул дверь, а потом скрипнуло отрываемое дерево. Через секунду  раздались несколько ударов прикладами. В прочем, без особого энтузиазма. Оно и понятно - бойцы посчитали данную проверку простой командирской блажью. Дверь всхлипнула и,  распахнувшись, ударилась о стену. Солдаты постояли в коридоре. Потом шаги разделились: один двинулся к кухне, второй зашел в комнату, где замерший Сергей, буквально обратился в статую. Боец встал к нему спиной, совсем рядом, осматривая помещение. Все также провисал потолок. Все также из пола перли упрямые лопухи. Солдат хмыкнул, забросил автомат на плечо и достал сигарету. Птица перестал дышать. Он почувствовал, как по лбу медленно ползет капелька пота. Боец развернулся. Теперь он стоял прямо перед Сергеем, опустив правую руку в карман, за спичками. Сначала глаза воина отрешенно смотрели сквозь Сокольских, но в один короткий миг, вдруг, замерли... Зрачки стремительно расширились. Так и не закуренная сигарета обвисла на кончике рта. Изумление сковало все его солдатское тело. Сергей был обречен. Он моментально вспомнил, что за поясом у него лежит украденный пистолет с неизвестным прошлым, в рюкзаке самодельный маскхалат и прочие подозрительные вещи. Разбираться никто не будет. Он чувствовал кожей, что шлепнут его прямо здесь, во избежание каких бы то ни было проблем. Эти люди не были сотрудниками правоохранительных органов. Те не носят с собою ручных гранат и подствольных гранатометов. Эти парни уничтожали нарушителей, а не задерживали! Впрочем, выяснять так это, или нет, он не собирался, из двух зол выбрав -  меньшее. Будучи пограничником, Сокольских знал один трюк, повсеместно применяемый моджахедами, «непримиримыми» и просто «отморозками» Таджикистана. И сейчас эти знания пригодились ему для спасения собственной шкуры. Он стремительно шагнул к солдату, тем самым мгновенно сократив дистанцию. Раз! Сергей наступил бойцу на ногу и одновременно, одной рукой захватил его запястье, спрятанной в карман, руки. Тот дернулся, но сделать уже ничего не сумел, автомат в одночасье стал бесполезен - ни вскинуть его, ни передернуть затвор, он уже не мог. Два! В одно движенье Птица ухватил оружие за магазин и, дернув пальцем защелку, отомкнул его. Три! Ребром магазина, как кастетом, он с силой ударил бойца в висок. Слабо охнув, воин потерял сознание и осел на пол. Но в тот же момент, в дверях показался второй солдат. Он на секунду замер, оценивая положение, а потом стал вскидывать «Калашников»... Но в лицо ему уже летел автоматный магазин. Сергей, довольно посредственно метал холодное оружие, но с расстояния в два с половиной метра, меткость и не требуется. Резко, без замаха, вскинулась рука и оранжевой молнией пластиковый магазин весом в 536 грамм, ударил солдата в переносицу. Он охнул, сделал два шага назад и, споткнувшись о порог, упал на сгнившие доски прихожей. Впрочем, оружия из рук он так и не выпустил. Птица не стал испытывать судьбу, а подхватив рюкзак за лямки, прижал его к груди и, оттолкнувшись, прыгнул в спасительное окно. Доски, которыми он вчера лишь для виду, закрыл проем, со стуком вылетели и он, сгруппировавшись, кубарем прокатился по жесткой выцветшей траве. Не теряя ни секунды, Сергей вскочил и по прямой, не петляя, бросился в лес. За несколько секунд, покрыв расстояние до деревьев, он еще раз перекатился и прыгнул в ближайшие кусты. Треск автомата всколыхнул воздух. Пули свистнули соловьями по качающимся веткам, срубили желтеющую листву и бесследно пропали во мраке леса. Боец с залитым кровью лицом выпустил в три длинные очереди весь боекомплект и еще долго, в сухую, щелкал спусковым крючком, пока его, чертыхающегося, не остановил ворвавшийся в комнату командир.

Птица бежал по лесу, наращивая темп. Ноги сами гнали его по просекам и зарослям. Он мчался словно лось, напролом, не разбирая дороги, стараясь увеличить дистанцию между собой и оставшейся группой солдат. «У одного из них была за плечами радиостанция. Это я заметил, когда они еще подходили к поселку. Значит на опорных пунктах уже в курсе произошедшего. Это скверно. Наверняка попытаются заблокировать и, обложив, взять в кольцо. Посты и дозоры выставят. Потом лес прочешут. С собаками. Мать! Как же я так оплошал... За все время еще ничего кроме геморроя на свою задницу не заработал. Сергей шумно выдохнул и остановился. Развернул карту, прикинул дальнейшие действия. - Так. Лес старый. По размерам не маленький: буреломы, овраги. Но я один, а их - армия. Поднимут батальон, за сутки прочешут четверть. На следующие - еще четверть. И так будут резать территорию, пока я не останусь на клочке метр на метр. Назад пути нет, оттуда они цепь и пустят, с флангов тоже прижмут, а вот спереди... А вот спереди у нас аккурат будет Припять. Идти в город атомщиков, Птице совсем не улыбалось, но выбора не было. Или туда или обратно, в руки солдат. Он и до этого не рассчитывал на их «гостеприимство», а уж после случившегося... Наверное, даже не будут просить руки поднять. Ладно. Попытаюсь выйти к городу, там прочесыванием, меня так просто не возьмешь. Шансы есть, а дальше - как карты лягут. Он устроил рюкзак поудобнее, поправил ремень, вздохнул несколько раз ставя дыхание и продолжил свой нелегкий марафон с препятствиями. Говорят, что курящим тяжелее бегать, нежели тем, кто независим от никотина. Не врут люди, так и есть. Птица взмок. Дыхание после получаса бега стало тяжелым и прерывистым, из груди неслись нехорошие сипы. Тем не менее, Сергей упорно двигался вперед, не сбавляя скорости и темпа. Еще через десять минут, он выскочил на старую просеку и, с ходу проскочив её, шумно и тяжело повалился в кусты. Ноги гудели, одежда взмокла и разом потяжелела. Плечи ныли и горели под тяжестью рюкзака. Набрав в рот воды, он прополоскал горло и только потом проглотил жидкость. Спустя несколько минут, со стороны просеки, послышался характерный звук двигающегося БТРа. Сергей насторожился и, раздвинув ветки, посмотрел в сторону источника звуков. По просеке шел старенький труженик БТР-70. Позади неторопливо плелась пара крытых ЗИЛов. Вся кавалькада периодически останавливалась, из грузовиков выпрыгивало несколько бойцов, после чего они с автоматами наизготовку, исчезали в направлении, откуда только что  пришел Сергей. - Быстро работают, надо же! Выходит, все же подняли по тревоге пару рот. А может и больше. Это ж сколько леса им надо сейчас в кольцо взять. Видимо не понравился я им, очень не понравился. Ладно, как не крути, лучше на бегу сдохнуть, чем от пули. Птица аккуратно отполз поглубже в лес, в спасительный сумрак и поднявшись на ходуном гуляющие, от усталости ноги, заставил себя опять перейти на бег. Шесть часов. Ровно столько двигался Сергей, все чаще и чаще переходя на шаг и делая одну остановку, за другой. Время смазалось, превратилось в череду мелькающих ног, хлещущих по лицу веток и дикой, сердечной пляски. Пот заливал глаза, все плыло и гудело. Казалось, что в мире больше ничего нет, кроме бега, пота и боли в боку. Уже порядочно стемнело, когда Птица, вышел на окраину города. Черная стена леса внезапно расступилась и, в образовавшийся просвет, он увидел Припять. Дома, как обелиски застывшей эпохи, возвышались мрачными изваяниями. Повсюду, словно гнилые зубы, виднелись пришедшие в упадок постройки. В полной тишине, город издали казался жутким надгробьем всему человечеству планеты. Ни света, ни звука. Ничего... Птица издали, долго смотрел на это зрелище, подавляющее своей угрюмой неправдоподобностью, прежде чем, очнувшись, медленно двинулся к окраине. Он несколько раз останавливался, сверяясь с дозиметром радиации, но счетчик показывал вполне демократические цифры, так что Сергей двигался дальше. Когда под ногами загремел разбитый асфальт, он достал упаковку черного перца с табаком, вскрыл ее и обильно посыпал свои следы. Этим, экс-пограничник надеялся сбить со следа служебных собак, которых если еще не пустили, то обязательно пустят в ближайшее время. Гремучая субстанция с гарантией выводила из строя любого обладателя чуткого нюха, стоило только крупице перченой махры, попасть в обонятельный орган животного. Сокольских миновал первый дом, затем второй и только в третье по счету строение он рискнул зайти. С трудом поднявшись на второй этаж, спотыкаясь в темноте о груды мусора, он нашарил пальцами первую попавшуюся дверь и взявшись за ручку, несильно толкнул. Шурупы вывалились, ручка осталась в ладони, а дверь абсолютно беззвучно приоткрылась. Он понял это по тому, как внезапный ветерок холодного воздуха дунул в лицо. Вокруг и внутри, было все также черно. Осторожно пробуя ногой пол, выставив вперед руки, как слепой потерявший трость и собаку-поводыря, он двинулся вглубь помещения. Свет звезд заполнял собою кухню квартиры. В этом небольшом, крохотном помещении было светлее, чем любом другом месте, брошенных хозяевами «апартаментов». Птица впервые сумел как следует осмотреться. Мебели почти не было, если не считать столешницу без ножек, аккуратно прислоненную к осыпавшейся стене. Чугунный рукомойник сиротливо висел на проржавевших крючьях арматуры, скособоченной под тяжестью наполнявших его кирпичей. Он наводил на мысль, что помня заветы Тамерлана, каждый уходящий из кухни бросал в раковину кусок щебня. «Время разбрасывать камни и время собирать их». Впрочем, как раз это, вроде бы из Библии. Всюду валялись пожелтевшие пыльные газеты, какие-то тряпки и на подоконнике покоился расколотый надвое фарфоровый заварочный чайник. Сергей устало скинул рюкзак, постелил на пол плащ-палатку и без сил погрузился в забытье.

Снов не было. Было лишь ощущение, словно он болтается в банке с черным дегтем, ничего не видя и не слыша. Руки и ноги ему с искусством  экзекутора, нещадно выкручивают какие-то тени, а потом липкий деготь стал заползать в глаза. И когда уже левый глаз, словно под жалом паяльника, нестерпимо грозил лопнуть и вытечь, Птица не выдержал пытки и проснулся. Отраженный куском битого оконного стекла, в лицо бил яркий солнечный луч. Сергей попытался встать, но мышцы отозвались резкой болью - ныло и болело все тело сразу. Тем не менее, он поднялся, растер опухшее лицо и осмотрелся. Все как и вчера. Та же вековая пыль, пустота и звенящая тишина. Он не стал завтракать - место было слишком тревожным. Если солдаты выйдут к окраине Припяти, они наверняка обыщут пару домов поблизости. Вчера, после многокилометрового бега по лесу, в сгустившихся сумерках, выбирать не приходилось; но с наступлением дня, следовало найти укрытие получше. Сергей забросил рюкзак на саднящие плечи и стараясь не ступать по гремящему кирпичу, внимательно прислушиваясь, спустился на улицу. Город зеро. Фантасмагория, ставшая реальностью. Пустые, заросшие травой улицы. Пробивающиеся сквозь цемент молодые деревья. Природа брала свое, постепенно поглощая видимые следы человеческой деятельности. Сколько их, обломков великих цивилизаций? Покоящихся ныне под песками Египта, в тропических лесах Америки, болотистых джунглях Азии. Те, кто считали себя венцом творения: жрецы и пророки, правители и чернь, - все они давно уже не более чем блеклый след в истории мироздания. Так и Припять, была памятником великой Империи, эпохе и людям, пытавшимся подчинить себе атом. Силу, совладать с которой они не смогли. Этот мертвый город, чудовищный в своей реальности, стал обелиском мужеству и халатности, трусости и боли, самоотверженности и бахвальству. Все смешалось в мрачном и угрюмом надгробии. Осень окрасила город в красно-золотистые цвета. Солнце играло на деревьях. Пожелтевшая, выгоревшая за лето трава, густой щетиной покрывая землю, упрямо лезла сквозь потрескавшийся бетон. Холодящий ветер гулял по пустым глазницам окон, пробегая дома сквозняками и вырываясь с противоположных сторон, на улицу. Улицы же были безлики и пусты. Дозиметр жалобно попискивал, выдавая допустимые нормы излучения, но Сергея, вот уже с полчаса не покидало ощущение, что он в городе не один. Каждый раз, ловя спиной на себе чье-то неприязненное внимание, Птица оборачивался, но никого не замечал. Остановившись возле заброшенного магазина, он нагнулся, чтобы завязать шнурок. Склонившись над ботинком, поправил узел и незаметно, одной рукой, вытащил из-за пояса пистолет. Закрывая собой оружие снял «макаров» с предохранителя и аккуратно передернул затвор. С металлическим щелчком, патрон занял в стволе свое место. Сергей резко обернулся. Метрах в пятнадцати от него, на раскуроченном остове светофора, сидела ворона. С какой-то нехорошей внимательностью она наблюдала за его действиями. Сокольских ругнулся, поставил «ПМ» на предохранитель и спрятал оружие под куртку. Миновав переулок, Птица прошел до конца квартала и решил наконец, остановиться для отдыха. Посмотрев по сторонам, он выбрал серую девятиэтажку. Стекла в доме были почти целы. Само здание примыкало торцом к площади, так, что из его окон неплохо просматривалась близлежащая местность. Сергей подошел к подъезду. Козырек был еще цел, но кое-где уже обнажились прутья арматуры. Цемент высыпался и недалек был тот час, когда вся конструкция обвалится на такие же, раскрошившиеся ступеньки. Птица взялся рукой за приоткрытую дверь, как вдруг лопатки ему обжог чей-то слишком осмысленный взор. Дернувшись, словно от удара током, он стремительно развернулся, выискивая обладателя глаз, но в давящей тишине улицы никого не увидел. Зайдя в подъезд, Сокольских осторожно прикрыл за собой дверь.

В подъезде было темно. Пыльные стекла с мутными разводами дождя, скупо пропускали солнечный свет, рассеивая его по лестничным пролетам и выщербленной штукатурке стен. Сергей подождал с минуту и уже собрался было шагнуть наверх, как вдруг ему показалось, что он услышал какой-то шорох. Замерев на месте, он прислушался. Где-то, несколькими этажами выше что-то скреблось и шуршало. Птица медленно снял рюкзак, тихо расстегнул его и отыскал среди вещей портянки. Достав оба лоскута материи перемотал ими подошвы ботинок и вытащив пистолет, стал подниматься по лестнице. Мягко шагая по ступенькам, он беззвучно добрался до третьего этажа. Источник звуков определенно находился на этой площадке. Прижав оружие к бедру, так чтобы его нельзя было бы внезапно выбить, Сергей осторожно, держась от стены на почтительном расстоянии, выглянул. Сперва он не понял, откуда исходит шум, но зрительно уловив движение, рассмотрел, наконец, открывшуюся тошнотворную картину. В раскрытом зеве мусоропровода, на давно сгнивших отходах, лежала большая коричневая крыса. Внутренности её блестящей бурой массой вывались из разорванного живота. Длинный лысый хвост, свесившись вниз, неприятно покачивался под изредка дергавшимся телом. А над нею, сидело отвратительного вида животное, деловито обгрызавшее оторванную крысиную голову. Сергей почувствовал в животе сильнейший спазм и облокотился на стену, чтобы его желудок не вывернуло наизнанку. Копошащаяся тварь, была огромным черным «крысаком». Сокольских слышал о них. Его бывший сосед, хмурый алкоголик Леха Зубарев, в прошлом моряк дальнего плавания, рассказывал:

- От крыс, на корабле, покоя никакого нет: то груз попортят, то какую-нибудь из них в электрике замкнет, то еще чего. И главное, чем этих зараз не травишь, какие только гадости не сыпешь - ни что их не берет. Потому что крысы - самые умные создания на планете, сразу после человека. Тут Леха поднимал палец, делал паузу и многозначительно продолжал:

- Но один способ есть. Его еще со времен Колумба используют. Смысл в чем: отлавливают несколько крыс, из них выбирают штук пять самых здоровых и сажают в закрытую металлическую бочку. Через неделю, озверев от голода, эти твари начинают пожирать друг друга. Остается самая сильная, самая матерая и самая злая особь. После этого, спустя еще неделю, ей в бочку подкидывают новых товарок. Она, гадина, их сразу же убивает и ест. Собственно все. После этого, железный резервуар относят в трюм и там открывают. Отныне, выпущенный «крысак» (а это теперь именно он), отличающийся от собратьев большими размерами и жутко красными глазами, ничего кроме своих сородичей не жрёт. Крысы чуют его и боятся до ужаса... На месяц, он люто, под корень, выводит все их хвостатое племя. Потом, конечно, по приходу в порт, новые набегут и размножатся. Но какое то время на судне царят тишь да благодать...

Крысак не обращал на Сергея никакого внимания, продолжая копошиться у растерзанного тела сородича. Размером он был пожалуй, с хорошо откормленного кота. Все его тело покрывала жесткая черная шерсть, отмеченная широкими подпалинами и гноящимися ранами. Длинный хвост, твердый как хорошая палка, периодически стукался о крышку мусоропровода, отчего по подъезду разносился глухой металлический звук. Сокольских, сдерживая рвоту, шагнул к отвратительной твари и с силой, футбольным ударом, ударил по открытому ковшу мусоросборника. Крышка, издав протяжный скрип, гулко захлопнулась, отправив в недолгий полет по трубе кучу гнили вместе с обедающим крысиным хищником. Что-то заскрежетало, стукнуло когтями, а потом внизу, видимо в подвале, раздался глухой шлепок. А вот дальше произошло нечто, совсем уж невообразимое. Подвал внизу заходил ходуном, словно мамонт, запертый в каменной клоаке канализации, решил проверить на прочность стены дома. Гул прокатился по подъезду, заставив тонко завибрировать оконные стекла. Потом раздался удар, от которого в парадной распахнулись дверцы почтовых ящиков, потом еще один. И все стихло. Обомлевший Сергей постоял еще какое-то время, не в силах пошелохнуться, а потом бегом взлетел сразу на четыре пролета вверх. - Вот ведь хренотень какая! Похоже, крысак теперь сам попал на обед к кому-то, там, в подвале... брррр. С одной стороны, ему хотелось немедленно покинуть этот странный дом, а с другой, спускаться вниз, к двери подъезда после случившегося, было опасно. - В конце концов, какая разница, этот дом или другой. Да и мало ли, что там громыхнуло внизу? Не факт, что соседние дома лучше.

Птица выкурил сигарету, аккуратно сдул пепел с подоконника и достал из рюкзака аптечку. Вынув новенький стетоскоп, он приложил его к квартирной двери и внимательно прислушался. Проходили минуты, но ничего кроме ритмичного стука своего собственного сердца, он не слышал. Сергей достал медицинский шприц, набрал в него из пузырька машинное масло и несколько раз прыснул в содержимое пыльного замка. Подождав несколько минут, пока маслянистая субстанция проникнет во все щели проржавевшего механизма, Птица извлек на свет полотно лобзика и засунул его в щель, предназначенную для ключа. Поджав зазубренной полоской стали необходимые штыри, он кончиком боевого ножа покрутил цилиндрик замок. Потом еще несколько раз подвигал зубастым полотном, пытаясь угадать расположение штифтов и с пятой попытки замок сухо щелкнул в два оборота и дверь открылась. Сей трюк, ему в свое время демонстрировал одногруппник по ПТУ, Толя Чагин. Как-то раз, они, будучи еще пацанами, сбежав с занятий, открыли ради смеха квартиру трудовика, жившего в соседнем, с училищем, доме. Для Сергея тот случай так и остался простой хохмой. А вот его приятель, в дальнейшем, успешно «колупал» квартиры мирных граждан, заработав три срока и определенный авторитет в тюремном мире. Спустя месяц после очередной отсидки, Толя вскрыл квартиру одного удачливого бизнесмена, в надежде поживится скопленным барахлишком. Но к своему сожалению, жестоко просчитался. Хозяин, все это время таившийся за дверью, доблестно встретил не прошеного гостя выстрелом в упор из охотничьего ружья двенадцатого калибра. Получив в живот усиленный заряд картечи, Чагин отлетел к противоположной стене лестничной площадки и, мучительно скребя руками по мозаике пола, умер еще до приезда «скорой». На этом эпизоде, жизнь и биография квартирного вора Анатолия Чагина, окончательно завершилась. Тем не менее, наука Толика пошла впрок, и Птица медленно вошел в прихожую.

Нет, он не боялся встретить тут прописанных жильцов,  но на освободившейся жилплощади мог обосноваться кто-нибудь похуже. Сергей еще не знал местных обитателей, но уже в полной мере начал ощущать зловещее дыхание Зоны. Сергей обошел квартиру и, никого не обнаружив, вернулся на площадку. Он аккуратно выкрутил из под потолка две сгоревшие лампочки, завернул в тряпку и разбил рукояткой «макарова». Получившиеся осколки он обильно рассыпал по всей лестничной клетке, сдобрив стекло, пылью толченого перца. Хруст, который издает данная импровизированная сигнализация, очень хорошо слышен даже на приличном расстоянии. Будучи же усиленная акустикой подъезда, она надежно бы предупредила Сергея о потенциальных «гостях». Черный перец не только отбивал нюх, но в совокупности с режущими осколками, попав в рану, причинял сильнейшую боль любому живому существу (если конечно это существо не было обладателем хороших, кирзовых сапог). После этого, он закрыл изнутри входную дверь и вдобавок, найденным на кухне топором, намертво заклинил ее снизу, вогнав острие до упора в горизонтальную щель между порогом и дверью. Солнце уже подплывало к горизонту, когда Сокольских закончил трапезу. Зона красиво окрасилась багровым заревом осеннего заката. Выкурив сигарету и закончив прием пищи стаканом чая, Сергей прикинул свои дальнейшие планы. Изначально, в них не входило посещение Припяти. Он собирался лишь войти в саму Зону и провести общую рекогносцировку. Однако разведка затянулась.

Более того, «на хвосте» у него висел растревоженный улей солдат, жаждущих выловить «нарушителя» и пустить ему кровь. Ситуация была патовой. С одной стороны, оставаться в Зоне было опасно: Зоны Сергей не знал. И то, что он до сих пор не угодил в какую-нибудь пакость или не схватил запредельную дозу облучения, было просто удачей. Но и назад ходу не было. По крайней мере, по той дороге, которой он сюда пришел. А других проверенных дорог Сокольских не знал. Устало привалившись спиной к кухонной стене, Сергей стал задумчиво вычищать ножом грязь из под ногтей. Сколько нужно времени, чтобы армейцы, наконец, успокоились? Сутки? Неделя? Месяц? Запасов провизии оставалось дня на три, максимум на четыре. А дальше аут. За мутным стеклом окна послышался отдаленный механический гул, столь знакомый ему по Таджикистану. Птица прислушался, а потом, вскочив на подоконник, приоткрыл форточку. Высоко в небе, над окраинами города, шла вертушка. Расстояние было большим, но все же по блеснувшему в последних лучах солнца, силуэту, Сергей узнал боевой вертолет Ми-24. «Крокодил», как называли на жаргоне Ми-24, успел засветиться во многих локальных конфликтах второй половины двадцатого века. Это были Юго-Восточная Азия и Индокитай, Ближний Восток и Африка и конечно, Афганистан. За «речкой», в Афгане, вертушка показала себя особенно эффективно, долбя душманские аулы и караваны моджахедов. До тех пор, пока с 84 года, «исключительно из гуманизма и человеколюбия», американские военные советники, не начали поставлять пуштунам ПЗРК «Стингер». Это уже потом, за каждый перехваченный с караваном ракетный комплекс, страна стала вручать солдатам ордена. Александр Розенбаум написал свою печально-знаменитую песню «Черный тюльпан», а в Союз десятками пошли гробы летчиков-пилотов. Но все это было уже потом... - Круто! Значит у них еще и авиация задействована. Сергей сосредоточенно выпускал клубы сигаретного дыма.

- Вряд ли по мою душу. А Зона, стало быть, объект серьезный. Впрочем, это и раньше было ясно. Одно странно: складывается ощущение, что не Зону охраняют от внешнего мира, а мир от Зоны. Спустя час, с улицы донесся громкий скрежет, словно огромную ржавую заводскую трубу, кто-то закручивал в гигантский узел. Задремавший было, Птица, вздрогнул и осторожно встав на подоконник, вновь высунулся в узкую щель форточки. Обманчивая тишина властвовала на улицах города. Изредка налетал сильный ветер и тогда многочисленные деревья начинали уныло поскрипывать под его напором. Тем не менее, на площади, Сергей уловил какое-то движение. До рези в глазах, вглядевшись в вечерние сумерки, он рассмотрел на улице неясную фигуру. Двигаясь медленной, дерганой походкой, фигура пересекла скверик напротив дома, откуда за ней наблюдал Сокольских, и, постояв с минуту, стала удаляться в сторону соседнего переулка. Сергей резко соскочил с подоконника, бросился к рюкзаку и вытащив бинокль, вновь занял прежнюю позицию у окна. К его глубокому сожалению, на улице уже никого не было. Загадочное существо бесследно растворилось на просторах Припятских трущоб. Птица разочарованно спрыгнул на пол. Делать было откровенно нечего и он, устроившись поудобнее, решил вздремнуть. Привычно развернув на полу плащ-палатку, Сергей пристроил под голову рюкзак и зарыл глаза. Сна долго не было. В висках постукивала неприятная дробь. Сердце сжалось в комок и тревожно ухало, словно сонар подводной субмарины, пеленгующий проходящий над ней эсминец. Где-то очень далеко ухнул выстрел. Затем захлебываясь, затрещали сразу несколько автоматов. Через несколько секунд что-то громыхнуло и звуки стихли. Перевернувшись на другой бок, он попытался устроиться поудобней и наконец, закрыл глаза. Зона жила своей, непонятной человеческому разуму жизнью и все что Сокольских мог сейчас поделать, так это провалиться в спасительное забытье сна. Утро вечера мудренее... Ему снился Таджикистан. Все то, что он старался забыть на протяжении своей послеармейской жизни, благодаря Зоне, проступило и вспомнилось особенно, как никогда прежде, ярко...

...Седой от солнца и времени кишлак. На пересечении двух дорог, особенно важных в этом горном районе, расположился выдвижной пост российской погранзаставы. Куцый рынок - центр местной цивилизации, устало притих под раскаленным полуденным солнцем. БТР приткнувшийся на одной из узких улочек кишлака, плавился от сумасшедшей температуры. - Охренеть! - младший сержант Кузьмин, ошалело уставился в металлический потолок бронемашины.

- На кой ляд нас сюда загнали? Всю жизнь на броне ездили и ничего, а теперь как «шпроты в банке», внутри варимся...

Десять минут назад, взводный пинками загнал их в десантный отсек БТРа, пообещав открутить головы тем, кто высунется наружу. Тем не менее, двое «стариков», распахнули настежь все имеющиеся люки. Это не ни на каплю не спасало от жары. Голова гудела от дикого пекла. До железа обшивки нельзя было дотронуться - металл оставлял на теле самые натуральные волдыри и ожоги. Бойцам тесно. На всех надеты шестнадцатикилограммовые бронники. Стволы автоматов постоянно цепляются за выступающие внутренности бронетранспортера. В горле скребёт от жажды, а гуляющий сухой ветер приносит лишь пыль, да острый, как бритва, песок. В районе участились снайперские подстрелы военнослужащих. Били издалека, как по колоннам, так и по одиночным машинам. Нескольких бойцов уже «сняли». Расположившаяся на «броне» солдатская братва, представляла из себя отличную групповую мишень. По округе уже во всю рыскала батальонная разведка - «бэтмэны» (прозванная так за характерный символ - летучую мышь), но пока безрезультатно. И поскольку наличие гранатометов и фугасов на вооружении противника не было зафиксировано, пришла директива свыше: при движении, на опасных участках, бойцов прятать внутрь техники. Во избежание... Отправиться должны были еще пять минут назад, время шло, а командир всё не появлялся. Разомлев от жары, Птица уронил голову на грудь, но тут же получил ощутимый тычок соседа:

- Грабли подбери, салага... Расселся мля, как король на именинах... Сергей уже собирался огрызнуться, как вдруг «дедушка», скрытый по пояс прямоугольником люка, неожиданно дернулся и пронзительно крикнул:

- Мать твою!

И тот час же, в соседний распахнутый люк, влетела ручная граната. «РГДэшка» стукнулась о плечо Серегиного соседа и закатилась под десантное сиденье. Туда, где в изобилии были свалены выстрелы от РПГ и подствольных ВОГов. Дальнейшее Сокольских запомнил по секундам, хотя секунда слишком большая величина для развернувшихся событий.

- Атас, пацаны!

Бойцы ринулись во все свободные выходы. Если бы БТР стоял не у стены, то спастись бы удалось, наверное, всем. Но приткнувшись левым боком к каменной кладке ограды, он ограничивал спасение солдат только правым выходом распахнутых вбок и вниз бронированных створок. И тем не менее, экипаж и десант показали чудеса боевой эвакуации, многократно перекрыв положенные уставом нормы и поправ все законы человеческой физики. Первым в верхнем люке мелькнули ноги того самого «дедушки», что подал клич опасности. Только сверкнули подковы его ботинок, как в освободившееся пространство, уже наполовину втиснулся второй боец. В откинутые люки основного входа-выхода, «ломанулись» сразу двое, пробкой вылетев на каменистую землю улицы. Еще один, застряв на мгновение, перевалился через правый боковой створ десанта. Один из «молодых», не чая уже спастись, протиснувшись, сиганул за сидение механика-водителя, покинувшего машину сразу после зловещего крика. Паренек-«душара» обхватил голову руками и тонко закричал. И тогда Серега понял, что пришел конец. Есть такая детская игра: среди шести участников ставят пять стульев и по хлопку ведущего, каждый из играющих должен занять свой стул. Оставшийся без оного, выбывает. Вот и Сокольских сейчас, тоже «выбыл», не успев покинуть бронетранспортер за эти бесценные миллисекунды времени. Песок мировых часов на миг остановил свое неумолимое паденье. Жизнь замерла перед обреченно обомлевшим Сергеем. Впрочем, он был не один. Вместе с ним, также опоздал на выход к жизни Костя Шухарев, он же, задиристый черпак «Шухер». Закрепленный на броннике стальной шлем, не пустил его в узкое отверстие верхнего люка, и он только что брякнулся обратно на пол, больно ударившись коленной чашечкой об угол десантной скамьи. Говорят, что перед смертью проносится вся жизнь, но в то мгновенье, Сергей лишь успел подумать: как же все это глупо... Никто и никогда так и не узнал, о чем подумал тогда Костя Шухарев, всегда особенно жестоко задиравший молодых бойцов и являвшийся головной болью офицеров батальона. В последний миг, он молниеносно сунул руку под скамью и исхитрившись ухватить гранату, выдернул ее из под металлических уголков и стоек и сунул под свое тело. Вспышки Сергей не видел. Грохотом, разорвавшим голову изнутри, его впечатало в стенку «восьмидесятого» БТРа и он, в кровь разбив висок, потерял сознание. В общем то, маломощная граната РГД-5, дающая разлет осколков не более 25 метров (преимущественно вверх), в узком пространстве БТРа сработала как Ф1. Сергея спасло лишь то, что открытые люки вывели часть ударной волны наружу. Чудом не произошла детонация боеприпасов и Сокольских «отделался» контузией. Тем не менее, после госпиталя, он остался дослуживать положенный срок. Но с тех пор, он не менее раза в год ставил свечки в Божьем храме. За себя и за упокой души «Шухера». Того не спас бронежилет. Руки, ноги и шея превратились в дырявое месиво из клочьев окровавленной формы. Лишь лицо осталось совсем нетронутым, не считая маленькой дырочки у виска, куда вошел один из многочисленных осколков. Через несколько дней, вслед за похоронкой, посмертно награжденный орденом Мужества, Константин Шухарев уехал в цинковом гробу на свою малую родину, в Малоярославец.

Проснулся Сергей в холодном поту. Одежда была мокрой. Тело ощутимо колотил озноб. Он выдохнул, вытер со лба проступившие капли и замер, так и не встряхнув пальцы от противно-холодной влаги. В метре от него, стоял... Шухер. Тот самый бывший сослуживец, спасший некогда ему, Птице, жизнь. Шухарев просто стоял, наблюдая за Сергеем, не делая никаких попыток ни заговорить, ни приблизиться. «Черпак» Костя был таким же, каким его и запомнил Сокольских перед тем, как Шухер накрыл собой гранату. Кирзовые сапоги с коротким голенищем, афганка-«мабута» (выцветшая форма песчаного цвета) и солдатская кепка, лихо ушитая и отпаренная в идеальную форму «таблетки». Бронник, вылинявший, с оттопыренным клапаном кармана, местами ободранный и зашитый. Даже надпись сделанная хлоркой, все также белела на не застегнутой лямке: «К.Шухарев 3 рота». Почему-то, именно эта надпись, метившая бронник именем владельца, заставила Сергея не усомниться в реальности происходящего. С минуту они смотрели друг на друга. Шухарев и Сокольских. Прежде чем Птица, наконец, не выдержал и не спросил:

- Шухер... Это действительно ты? Мертвый пограничник ничего не ответил, продолжая пристально смотреть на него и лишь через несколько секунд кивнул. - Но... ты же... как?

Сергей не знал что спросить. Слова метались по нёбу, пересыпались в горле песком, задать какой-либо вопрос не получалось. Он не испытывал страха. Это в кино восставшие из могил упыри, бросаются на людей, желая напиться свежей крови. Сейчас перед ним стоял солдат, с которым он был ранее хорошо знаком. Да, между ними были конфликты, заканчивающиеся потасовками, длившихся до тех пор, пока не «схлопотавший» несколько раз по лицу Шухарев, не признал в Сокольских «правильного пацана». Константин, не отводя от него взгляда, медленно попятился к двери, после чего медленно повернул к ней голову и застыл, словно прислушиваясь. Сначала ничего не происходило, но затем на лестничной клетке послышался характерный треск лопающихся стеклянных осколков. Некто, тяжелой походкой, подходил к входной двери квартиры, в которой на данный момент «ночевал» Сергей. И вот тогда Птица по настоящему испугался. Ноги приросли к полу. В животе родилась нехорошая дурнота. Отчего-то, ему вспомнилась сказка о «Нильсе», что в одночасье стал крошечным лилипутом и улетел путешествовать с гусями. Сергею тоже захотелось уменьшиться до размеров блохи, забиться в какую-нибудь темную щель, подальше от того нечеловеческого создания, что впечатывало чугунные шаги по ту сторону квартиры. Когда его уши наполнились зловещим скрежетом огромных когтей, располосовавших дешевый дерматин дверной обшивки, Птица попятился к стене и взяв обеими руками пистолет, направил его в чернеющий проем прихожей. В это же время, Шухер неторопливо обернулся и отрицательно покачал Сергею головой. После чего, не спеша, шагнул в сторону двери. Сокольских мог поклясться, что его бывший сослуживец, только что стоявший в коридоре, вдруг растворился в двери, словно прошел ее насквозь, как будто не заметив преграды. Поначалу на лестничной клетке стояла тишина, но потом стены подъезда заскрипели от ударов неведомых лап. Существо раздраженно хлестало когтями кирпичную кладку. Так продолжалось еще некоторое время, прежде чем тяжелые шаги не стали удаляться вниз по лестнице. Сергей бросился к окну и успел увидеть, как в ночных сумерках, на улицу, вывалилась неуклюжая косматая туша. Она, своими огромными конечностями агрессивно полосовала перед собою пустой воздух. Жутковатое создание пыталось достать какого-то невидимого противника, и в погоне за ним, постепенно удалялось прочь, пока окончательно не растворилась в темноте городских улиц. Сокольских била крупная дрожь. Нервно оглядевшись, он спешно собрал свои вещи, однако предпринять что-либо еще так и не решился. Оставаться в квартире было страшно, но еще страшнее было выходить на ночной воздух города-призрака. Какое из двух зол меньше, он определить так и не смог. Может быть, прошел час, может быть меньше, когда в прихожей так же внезапно материализовался Шухарев. Он снова не произнес ни единой фразы, а все также молча продолжал разглядывать Сергея. Вдруг, Шухер неопределенно, как китайский болванчик, деревянно покачал головой и сделал призывающий жест - иди мол, за мной. Серега хотел было что-то спросить, но пограничник, шагнув в дверную коробку, уже пропал из вида. Торопливо подхватив рюкзак, Птица бросился за ним. Поднатужившись, вырвал из под двери топор, несколько раз щелкнул замком и выскочил на площадку. Константин медленно, беззвучно спускался вниз по лестнице. Сергею подумалось, что Шухер, мог бы без проблем пройти хоть сквозь стену дома и выпасть с седьмого этажа во двор, без вредных для себя последствий. Вероятно, Шухарев хотел, чтобы бывший однополчанин не терял его из виду и поэтому сейчас, ногами, пересчитывал бетон ступенек. Мимоходом, в синем свете фонаря, Птица разглядел несколько распаханных до кирпича полос на штукатурке, автоматически отметив, что у обладателя страшной силы, минимум шесть когтей на каждой из конечностей. Шесть борозд, вкривь и вкось расчерчивали стены, с седьмого по первый этажи. Входная дверь подъезда была оторвана. Перескочив через нее, Сергей вылетел на улицу и бросился догонять размеренно идущего мертвеца Костю. Душа или тело которого сейчас перенеслось в неведомое измерение, известное как Зона. Трудно сказать, как долго они шли. Впереди уверенный силуэт Шухарева, а за ним по пятам, стараясь не отстать ни на шаг - Сокольских. Сперва шагали по тротуару улиц, сворачивая в подворотни чернеющих домов. Несколько раз проводник Сергея, делал замысловатые петли, вокруг казалось бы, пустого и открытого места, а потом и вовсе свернул в высокую, суxую осеннюю траву. Птица замер, вспомнив наставления афганца Николая: с асфальта не сходить! Возможность разом огрести нешуточную дозу радиации, была слишком высока и он засомневался. Но то, что было Шухером, словно не замечая этого, упрямо двигалось по полю, выписывая удивительные восьмерки и крюки. Так сапер с миноискателем идет по заминированной местности, руководствуясь по спасительному писку наушников, он уверенно обходит все смертельные ловушки и сюрпризы. Поколебавшись, Сергей бросился вслед за Шухаревым. Срезая ведомый одному лишь ему, Константину, какой-то хитрый путь, они под светом вышедшей луны, оказались на широком пятачке, окруженным редким кольцом разрушенных пятиэтажек. Судя по планировке, до окраины города осталось совсем немного. Шухарев внезапно остановился и посмотрел куда-то далеко, за спину Сергею. Тот нервно оглянулся и ничего не увидев, спросил:

- Что?

Костя Шухарев постоял, потом его лицо, все это время не выражавшее никаких эмоций, бесстрастное лицо умершего человека, вдруг дернулось. По всей фигуре пробежала рябь и у правого виска Кости, Птица разглядел черную зияющую точку, которой раньше не было. Шухер, словно плохо смазанный механизм, поднял руку, согнул ее в локте и махнул куда-то вдаль, продолжая смотреть в глаза сослуживцу. - Идти? Туда?

Шухарев кивнул и согнувшись словно старик, зашагал обратно, в том направлении откуда они только что пришли. Сокольских, не отрываясь смотрел ему в спину, а затем, как во сне, постепенно прибавляя шаг, побежал в указанном ему направлении. Миновав открытое место и удалившись на почтительное расстояние, он оглянулся. В свете не по-осеннему большой и яркой луны, Птица рассмотрел удалявшийся силуэт Кости Шухарева. Тот уже почти достиг торчавших черными коробками, домов, как ему навстречу вывалилось давешнее существо, издали похожее на косматый бульдозер, с двумя клешням по бесформенным бокам. На этот раз оно не ринулось к солдату, норовя порвать и раскромсать, неведомо как, улизнувшую в прошлый раз добычу. Нет. Тварь привела с собой тех, кому это действительно, похоже было под силу. Неясные мутные контуры расчертили воздух вокруг Шухера. Зыбкие тени рваными тряпками завертелись вокруг согнувшегося разом Костика. Тем не менее, он упрямо двигался вперед. Было слишком далеко, чтоб четко разглядеть происходившие события. Сергею казалось, что мельтешащие фигуры, отрывают от призрачного пограничника клочья сизого тумана, отчего раз за разом Шухарев становился все тоньше и прозрачнее. Сокольских так и не узнал, чем кончилось трагическое действо - луна скрылась за набежавшей паклей туч и Зона погрузилась во тьму. Птица бежал по грязному асфальту, рискуя навернуться в темноте на разнородный хлам и препятствия, торопясь выскочить за городскую черту Припяти. Минут за десять он пролетел пригородную зону. Мелькнули разрушенные остовы домов и вот уже его ноги заскользили по мокрой от тумана траве. На одном дыхании он миновал поле, отделявшее лес от бывшего города атомщиков и лишь оказавшись среди молчаливых копий сосен и елей, без сил повалился на холодную землю. За ним никто не гнался, его не встретила у опушки засада солдат, он был жив, не облучен и не покалечен. Тем не менее, разучившийся плакать еще много лет назад, Серега лежал, обхватив голову руками, беззвучно трясясь от накатившей на него боли и тоски. Причина хранилась глубоко под огрубевшей скорлупой его сердца. И в один короткий миг она обнажилась перед безликим и ядовитым дыханием Зоны.

Заместителю начальника УВД Кировского р-на г. Малоярославец п-ку Скобареву Д.О. От участкового инспектора Кировского района ст. л-та Бестужева В.А.

Рапорт:

Настоящим сообщаю, что на ведомственной мне территории Кировского района, 16 октября 2005 г., в ночное время ...., на городском кладбище, неизвестными лицами, была варварски изувечен могила героя-пограничника, Шухарева К.Т. Элементы гранитного памятника частично расколоты, металлическая ограда погнута и свалена на землю. На самой же могиле, земля многократно перекопана и изрыта. По предварительно выдвинутой, следствием, версии: а) акт вандализма мог быть произведен несовершеннолетними гражданами, находящимися в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Фамилии этих граждан ранее часто фигурировали в протоколах задержания и доставления,  по статье «хулиганство». б) осквернение могилы могло быть произведено в целях наживы, которой предположительно, являются - «орден Мужества» и личные вещи солдата-пограничника, представляющие определенную ценность для мародеров.

Резолюция:

Приказываю: составить и провести дежурный план оперативно-розыскных мероприятий. Учитывая широкий общественный резонанс по данному происшествию, о результатах доложить мне лично. Руководитель УМВД по Кировскому району, полковник Скобарев Д.О.

Остаток ночи Птица провел на ногах. Холодный осенний лес, утопал в буйстве ярких красок. Под ногами шелестела листва, мягко пружинил мох. Деревья и кустарники, оголив черные, блестящие от влаги тумана ветви, готовились отойти к длинному зимнему сну. Когда же позднее утро размазало пепельной серой хмарью линию горизонта, Сергей вышел к торфоперерабатывающему заводу.

Всю ночь он шел от Припяти в направлении блокпоста, забирая немного в сторону, с тем расчетом, чтобы выйти немного сбоку от того места, где он пересек периметр. Первая заповедь мото-маневренных групп, да и военных разведчиков вообще, - по возможности не возвращаться назад той же дорогой, по которой пришел. Потому что это почти стопроцентный шанс попасть в выставленную засаду или  на мины. Местность вокруг была сплошь незнакомая и выдерживать точное направление было нелегко. Сергей ориентировался больше на окружающие звуки. Вплоть до утра, издали, как будто от расположения постов, беспрерывно грохотали выстрелы. Били из автоматов, крупнокалиберных пулеметов, часто перемежавшихся с разрывами осколочных гранат. Видимо, где-то разворачивались серьезные события. Яростно-рваный темп разнокалиберного оружия, отметал версию об «учениях» или стрельбы в «молоко», для острастки. Эпопея с посещением Зоны слишком затянулась. За трое суток пребывания в этих диких, лишенных человеческой логики местах, Сергей вымотался и физически и морально. Нервное напряжение вылилось в апатию, когда Сокольских просто устал шарахаться от каждого куста и прошел последние расстояния не таясь, практически в полный рост. Видимо где-то внутри него лопнул защитный механизм самосохранения, а может быть, лимит страха просто исчерпался за последние часы в городе мертвых. Так или иначе, он стоял сейчас напротив заброшенных корпусов завода, выработавшего свой ресурс еще задолго до катастрофы 1986 года.

Сергей вытащил карту, разложил ее на коленях и потратив на изучение минуту, понял, что заблудился. Никакого завода на карте не было вообще. Вероятно при составлении плана местности, топографы решили просто не наносить данный производственный комплекс за ненадобностью. По внешнему виду, тот был выброшен с государственного баланса еще в конце шестидесятых.

Для того, чтобы определить свое местонахождение, нужно было отыскать точку отсчета. А пока палец Сокольских безуспешно рыскал в пространстве огромного, заштрихованного лесного массива. Сергей никогда не был силен в спортивном ориентировании, но сейчас ему не помог бы даже примитивный компас. После посещения города магнитная стрелка благополучно скончалась, занимая от щелчка ногтем, абсолютно произвольное положение. Солнца, как известно, всходившего строго на востоке, вообще не было видно. Унылая серая пелена равномерно заполняла атмосферное пространство. Мох, расти которому предполагалось исключительно на северной стороне деревьев, от чего-то считал, будто находится в центре Земли и пер, откуда ни попадя. Раздраженный этими обстоятельствами Птица выкурил подряд две сигареты и пошел осматривать заводские корпуса. Под солдатскими ботинками хрустела щебенка. Гулкое эхо шагов разносилось далеко по территории комплекса. На многие километры вокруг не чувствовалось ни одной живой души. Подвалы здания были доверху заполнены темной водой, с блестевшей на ней, золотисто-масляной пленкой. Деревянные элементы конструкций прогнили и осыпались трухой. На пожелтевших стенах отслаивался цемент, отчего они походили на подверженные кариесу зубы курильщика. Наиболее целым выглядел производственный цех. Длинное двухэтажное здание с распахнутыми настежь воротами. Побродив по его пустым помещениям, Сергей решил было подняться выше, но обнаружил, что лестница, ведущая на второй этаж капитально разрушена. Балки, держащие лестничный пролет, давно лопнули и бетонные ступеньки обвисли на стальных нитях арматуры. Однако, выйдя на улицу и осмотрев здание вокруг, Сокольских увидел нечто вроде желоба элеватора, по которому торфобрикет скатывался на погрузку. Желоб был довольно широким и, начинаясь от земли, по наклону градусов в тридцать пять, уходил в недра верхнего этажа. Расставив ноги лесенкой, словно лыжник, взбирающийся на гору, Сергей осторожно поднялся наверх. Здесь оказалось «побогаче», чем внизу. По углам были свалены тяжелые, ржавые агрегаты неясного предназначения. В одном из подсобных помещений лежали дырявые жестяные носилки, прохудившееся ведро и пожарный багор с трухлявой ручкой блекло-красно цвета. Единственное помещение с сохранившейся дверью оказалось чем-то вроде кабинета. Здесь чудом уцелело даже оконное стекло, правда столь грязное от пыли и копоти, что практически не пропускало света. На стене висел пожелтевший ватман, чернила на нем, за долгое время поблекли и  так выцвели,что прочитать содержимое не представлялось возможным. В углу комнаты расположился старинный письменный стол. Его вывернутые ящики валялись на полу. Любопытство Сергея привлекла настольная лампа, стоявшая здесь с тех самых, давно минувших дней. Огрызок проводки жалко торчал из покрытого ржавой плесенью корпуса, а вместо абажура вокруг лампочки была закручена газета. Птица с интересом прикоснулся к ней, но бумага моментально рассыпалась в сухие клочья и пальцы, пронзив воздух, стукнулись о мутное стекло лампочки. Тонко задрожала давно оборванная нить вольфрама, но лампочка вдруг вспыхнула тускло-желтоватым светом положенных ей, шестидесяти ватт... Сергей так и замер, с протянутой к ней рукой, обалдело открыв рот и боясь пошевелится, словно чудо могло исчезнуть так же внезапно, как и появилось. Этого не могло быть, просто потому что не могло быть в принципе! Через минуту он отвел глаза от светящейся стеклянной груши и внимательно осмотрел светильник. Ничего особенного - старая послевоенная рухлядь. «Интерьер» конца 40-ых годов... На всякий случай, потрогав огрызки проводов, он проверил корпус на наличие батареек. Естественно там их не было. Спираль в прозрачном цоколе равномерно покачивалась оборванным краем, однако это не мешало ей испускать столь привычный, мягкий желтый свет. Сокольских осторожно прикоснулся к стеклу и несколько раз стукнул по нему пальцем. Лампа потухла. Через полчаса выяснилось следующее: лампа будучи вывернутой из патрона, горела сам по себе. Сам светильник роли здесь не играл. Свет появлялся от прикосновения к стеклу, причем лампа абсолютно не нагревалась и в отличие от своих обычных «подруг», тухла сразу же после серии коротких постукиваний. Контакт при этом должен был быть произведен именно кожей пальцев. На алюминиевую ложку, ткань и дерево, лампочка не реагировала. Окрыленный данными открытиями, Сергей аккуратно замотал чудесный предмет в мягкую тряпку, уложил  в пустую консервную банку и спрятал находку в рюкзак. Проанализировав пройденный путь, припомнил подъезд дома в Припяти (там он расколол несколько таких ламп), но те в руках не светились. Значит данным свойством обладают далеко не все электрические предметы. Здесь же, на заброшенном заводе, это была первая попавшаяся лампочка. Профессиональная память бывшего электрика цепко хранила состояние всей встреченной на пути осветительной системы. Хотя... Ну конечно! В дальнем конце пустого коридора, под потолком, висела здоровенная ДРЛ (дуговая ртутная лампа), применявшаяся для освещения больших производственных помещений. Эта штука, пожалуй будет посерьезней своей маленькой, настольной «коллеги». Сергей подхватил рюкзак и зашагал к противоположной части здания. В конце длинного, широкого и пустого коридора, висел решетчатый светильник. С прозрачного плексигласового корпуса, свисали клочья пыли. Вдоль стены под ними, протянулись водянисто-коричневые разводы от ржавого железа...

В жизни  каждого человека есть момент, когда неведомая сила оберегает его от неминуемой гибели. Кто-то останавливается от чувства смутной тревоги и после этого долго разглядывает кирпич, упавший от него всего в двух шагах. Другой лежит по шесть часов в снегу, выцеливая в оптику прицела, скупой пейзаж Кавказа. Затылком почувствовав беду, он обернется и увидит неслышно крадущегося к нему со спины, противника, с таким завораживающе блестящим, кинжалом... «Шестое чувство», ангелы-хранители?  - кто они, незримые спасители, людские?

Вот и сейчас, Сергей, занеся уже было ногу в очередном шаге замер и, поставив ее на место, внимательно осмотрел цемент пола. Совсем немного отделяло его от намеченной цели. Вроде все как обычно, разве что в метре от него, впереди, пол почему-то был удивительно чистым, словно только что вымытым с шампунем. Светлое пятно без единой пылинки расползлось от стен до потолка. Смутно припомнив разговоры с Колей-афганцем, Сергей поискал глазами подходящий предмет и не найдя, раскрыл рюкзак. Почти сразу под руку попался сверток с гайками, прихваченными в доме железнодорожника. Взяв одну из них, увесистую и масляную, он легонько кинул ее вперед. Та, даже не успела упасть, не долетев каких-то нескольких сантиметров до пола. Металлический шестигранник со свистом рассек воздух и по замысловатой дуге выскочил в окно, попутно продырявив закрывавшую проем, фанеру. Оценив все это, Птица сглотнул ком в горле и попятился на несколько шагов назад. Еще три, брошенных вслед гайки, вылетели под разными углами в окно, четвертая ушла в кирпичную стену, а последняя лихо просвистела у него над ухом, после чего Сокольских решил эксперименты прекратить. Без сомнения, это была Аномалия. Странные, неподдающиеся обычным законам физики, участки в зоне, были прозваны так, ибо действительно представляли собой удивительно аномальные явления. Какие-то из них были безобидны, и по слухам представляли собой замысловатую оптическую или звуковую иллюзию, а другие, наоборот - невероятно опасные. Подобные вот этому, невидимому для человеческого глаза, пятну, они вытворяли с живыми существами страшные штуки, не приведи Бог попасть в них. Могло наизнанку вывернуть, разорвать, сплющить, превратить в буквальном смысле, в мокрое место. Было замечено, что птицы и животные, каким-то образом чуяли подобные места и обходили стороной. А вот человек мог обнаружить такое аномальное пятно лишь по каким-то косвенным, едва различимым признакам. Скверным было то, что эти аномалии постоянно видоизменялись и перемещались по зоне, не находясь в одном месте длительное время. Одно было неплохо, встречались такие пакостные места, довольно редко.

Вернувшись в комнату-кабинет, он забаррикадировал тяжелым столом входную дверь, достал кусок рыболовной сети и закрепил его изнутри, на оконной раме. Снаружи, за отблеском грязного стекла, сеть не была видна, но ее ячейки надежно уловят брошенную снаружи гранату и отпружинив, выкинут обратно. По крайней мере, драгоценные секунды могли спасти жизнь. Это лучше, чем проснуться от звука битого стекла и услышать дробное перекатывание «эФки» по полу. Надо полагать, это был бы последний услышанный им звук. О подобной практике «зачисток» местности он знал не понаслышке. Устроив лежбище возле стены, Птица достал остатки провизии и привычно разогрев её над пламенем сухого спирта, наскоро перекусил. Сном это назвать было нельзя, скорее дрёма, когда человек одной ногой находится в реальном мире, а второй в воображаемом...

Сквозь грязный сумрак приютившего его помещения, Серега разглядел туннель. Унылую, вытянутую в кишку трубу без начала  и конца. Ни света, ни звука, ничего, кроме вязкой пустоты. На корточках, обхватив руки коленями, сидел наголо стриженый мальчишка. Не по-детски обреченные глаза, глубоко сидели в темных глазницах. Резко очерченные скулы, потрескавшиеся губы - знакомое лицо попавшего в беду, человека. Птица медленно подошел поближе и рассмотрел парня. Тот был одет в казенные темно-серые суконые штаны и куртку. На ней, возле сердца, белел прямоугольник ткани, с аккуратно выведенными буквами: «Сокольских Д.Ю. Второй отряд». У Сергея нехорошо застучало в висках. Сидевший парень был его родным племянником Димкой, сыном ушедшего из жизни брата, Юрия. Брат, вместе с женой, пять лет назад погиб в ДТП, когда их вишневую девятку раздавила тяжелая фура заснувшего за рулем, дальнобойщика. Осиротевший Дима жил сначала у двоюродной бабки, а потом, связавшись с местной шпаной, попал в колонию для несовершеннолетних. Поделать с этим Птица ничего не смог, когда вести о случившемся дошли до него, было уже слишком поздно. И все же, в сложившейся ситуации, он навещал племянника так часто, как мог, привозя посылки и поддерживая морально. Через год, Дмитрий должен был покинуть стены исправительного учреждения, а вот гляди же ты... Сокольских вспомнил Костю «Шухера».

- Димка, ты... Ты тоже умер? Птица с трудом подбирал слова, все еще надеясь, что происходящее, не более чем дурной сон. Парень вскинул голову, и каким-то хриплым, совершенно чужим голосом ответил: - Нет, дядя Сержа. Пока еще, нет. - он помолчал, а потом добавил:

- Хотя уже должен. - и, поддернув рукав куртки, показал разрезанные на руке вены. Кровь черными разливами медленно впитывалась в хлюпающую ткань. С трудом отведя взор от располосованной, худой мальчишеской руки, Сергей заметил красный треугольник, пришитый возле «зековского» плеча. - А-а-а... - проследил его взгляд, Димка. - Это я за «актив» «стойку держу». - парень прикрыл глаза:

- Тяжело на «малолетке», дядя Сережа. Вы вот воевали, но даже представить не можете, каково здесь. А вены свои, я ворам в карты проиграл. У меня другого выхода не было. - он опять замолчал и как-то нехорошо, с булькающей хрипотой, закашлялся: - Даже не больно было. В ШИЗО «холодрыга», так что я, вроде как «заснул»... Вот «кум» наш удивится.

 Птица внутренне содрогнулся, представив, как начальник оперативной части колонии, на жаргоне «кум», по зову дежурного зайдет в помещение штрафного изолятора и найдет там худого, скорчившегося в луже крови, мальчишку. - Туннель видел. Думал сказки все это. Оказалось - правда. Как будто поднимает тебя и тащит, - продолжил племянник, - только «голый вассер» вышел, то есть облом. Дернуло меня куда-то в боковое ответвление, не знал даже, что такие есть. Чудно все это... - парень опять закашлялся и закрыл рот кулачком. - Почему все это происходит? - хрипло спросил Сергей. Сначала сослуживец, теперь племянник. Череда каких-то мистических видений смешала в кучу явь и небыль. - Почему? - Дима повторил эхом вопрос и заинтересованно посмотрел на родственника. - Я тоже умираю? - Птица вдруг успокоился и присел рядом с племянником. - Нет, Вы живы... - Пацан к чему-то прислушался, - вы живы. И я, кажется, тоже... не умру. Но я должен что-то сказать. - он покрутил тощей шеей и прищурил левый глаз. - Вы должны спешить, дядя Сережа. Беда просыпается. Торопитесь уйти из того места, где вы сейчас! - Из комнаты? С этого завода? - удивился Сергей. - Нет! Вообще. Если захотите, можете вернутся позже, когда все произойдет. Многие потом вернутся. Но если сейчас останетесь - погибните!

 Сокольских молча, выслушал все это и грустно ответил:

- Я бы рад. Но не знаю, как это сделать. По-моему я заблудился, а те, кто ищут меня, очень хотят выпилить из списка живых.

Племянник поморщился и махнул рукой:

- Им уже не до Вас. Я чувствую это. Страх людей и животных... Вам надо уходить! А дорога... Идите вдоль крестов. До конца. А там сами поймете куда. - паренек замолчал и опять к чему то прислушался: - Кажется, я все-таки буду жить, дядя Сережа. Я шаги слышу. Меня сейчас найдут. Может и спасти успеют. Вы, если останетесь живы, приезжайте ко мне. Вы на папу очень похожи.

Юный арестант  вытер ладони о колени брюк и закончил:

- Только я не вспомню об этом. Про туннель. Странно, еще ничего не случилось, а я уже знаю, что не вспомню. Димка как-то горько улыбнулся и вздохнул:

- Кажется всё... - он посмотрел на Сергея. А глаза Птицы вдруг заволокло сажей, и его, будто за ноги, кто-то выдернул из забытья...

Сокольских лежал на своем «лохматом» полотнище плащ-палатки и тупо смотрел в потолок. Видимо, я схожу с ума. Обидно только, что здесь - в безлюдной Зоне. А может и к лучшему, никто не увидит меня, пускающим пену изо рта и разговаривающего с незримыми голосами...

- А в голове у меня, словно радио вещает, - вспомнились слова армейского сослуживца, Женьки, одного с Птицей, призыва. Женю освободили из плена, удачно проведя переговоры с какими-то местными старейшинами. Но за те два месяца, что он провел в плену, Женька не только лишился четырех пальцев, но и здорово повредился рассудком.

- Так, а если... Если это не сон и не сумасшествие? - Птица поднялся и подошел к окну.

- Если это знак? - Сокольских отпил воды из фляги, и заметил, как дрожат руки. Попытался закурить, но только понапрасну сломал три сигареты.

- В любом случае, я ничего не теряю. Что-то действительно происходит. Все тело звенит. Да оно просто кричит мне: надо убираться отсюда! Быть может, шансы все-таки есть? Немного посидев с закрытыми глазами, он почувствовал, как нервозность постепенно исчезает. Пока на маленьком костерке грелась кружка с кофе, он сделал несколько разминочных упражнений. Потом собрал вещи, проверил оружие и вышел на улицу.

Солнце давно взошло и болталось в зените. Под унылыми лучами желтой звезды, развалины завода казались, особенно, безжизненными. «Идти на кресты?» Слова племянника не давали покоя. Что это значит? Кладбище? Ничего похожего рядом не было, Сокольских остановился и огляделся по сторонам. Лес, руины, телеграфные столбы. Еще лес, еще столбы. Столбы... Сергей поднес ладонь козырьком ко лбу и внимательно присмотрелся. Вроде обычный столб. Вертикальная стойка, а на ней, не доходя до вершины - горизонтальная перекладина. Одна. Так их ставили раньше. Провода давным-давно срезаны. Вероятно, тогда же, когда заводик отключили от энергоснабжения. Птица присмотрелся внимательнее. При определенной игре воображения, столб можно было принять гигантский крест. За эти столбом виднелся такой же, и далее, десятки их исчезали вдали длинной, угрюмой цепочкой. - Будем надеяться, что они ведут туда, куда мне и нужно. - с этой мыслью, согревшую надеждой, он перескочил через кучу старых, заросших крапивой, кирпичей и двинулся в выбранном направлении.

Сергей уже почти миновал заводскую территорию, когда из-за стоящих в стороне домов, низко припадая мордами к земле, одна за другой, показались три псины. Птица сразу понял, что с этими тварями, внешне похожими на одичалых собак, что-то не так. Глаза у них были какие-то белесо-мутные, как у слепых. Псы двигались широкими петлями, словно тщательно нюхая густо разросшуюся, пряную траву. Не дойдя до человека полсотни шагов, одна из этих странных собак, вдруг остановилась и повела мордой по сторонам. Наткнувшись на место, где замер Сергей, животное угрожающе зарычало, дернуло губой и обнажило желтые, неровные клыки. В траву упала пузырящаяся пена и тот час, две другие собаки подобрались, навелись мордами, как локаторами, на Сокольских и медленно пошли к бывшему пограничнику. Тот расстегнул куртку, освободил плечи от рюкзака. Рюкзак с громким шорохом упал на жесткую траву. Ближайший из зверей, уловив движение, дернул обрубком уха. Птица сделал осторожный шаг назад и в сторону. В тот же миг к нему бросился первый пес. Сергей уже тянул из-за пояса «ПМ». Большим пальцем сбросил вниз флажок предохранителя, прицелился в несущуюся к нему, оскаленную пасть, и мягко потянул спусковой крючок. Грохот выстрела набатом разнесся по могильному покою Зоны. И сразу же, бабахнул следующий. Птица не часто стрелял из «ПМа»: всё-таки это оружие офицеров, а не солдата срочной службы. Но, тем не менее, вторая девятимиллиметровая "макаровская" пуля, своим тупым носом вонзилась в морду животного. Динамический удар в 346 джоулей, отбросил голову твари в сторону. Продолжая по инерции свое движение, псина пролетела еще два метра и, перекувыркнувшись в пожухлой траве, замерла навсегда. Двое оставшиеся зверя, глухо рыча, атаковали Сергея с разных сторон. Он чуть довернул корпус в сторону той, что набегала слева, и открыл по ней беглый огонь. Бах-бах-бах-бах - сизые пороховые облака поплыли в прохладном воздухе. После каждого выстрела, Сокольских старался чуть опускать ствол вниз, компенсируя, таким образом, отдачу. Два раза пули стукнулись в кирпичную кладку, где то далеко за спиной собаки. А вот на третий и четвертый выстрелы, собака взвизгнула, споткнулась, и, потеряв скорость, кубарем покатилась в сторону. При таком темпе происходящего, Птица не вел подсчет выпущенным патронам, но интуитивно чувствовал, что их осталось всего один или два. Мало! Безумно мало, а сменить магазин он просто не успевает. Но ему повезло, третий пес решил не продолжать схватку. Резко изменив направление, собака прыжком ушла куда-то, за кучу ржавых бочек, а потом длинной стрелой рванула в сторону подлеска. Эхо выстрелов еще не стихло, а зверь уже скрылся за осенними деревьями. Двигаться вдоль заросшей просеки телеграфных столбов, оказалось несложно. Серые брёвна с поперечными жердями торчали через каждые пятьдесят метров друг от друга. Не теряя их из виду, он огибал встречавшиеся прогалины и кустарники. Через пару часов, по левую руку от столь незатейливого маршрута, ему открылось несколько одноэтажных строений, а в них - все те же заколоченные окна и двери. Он уже собирался пройти мимо, как внезапно обратил внимание на один из домов. На резной подпорке крыльца, белой известью, кто-то вывел загадочный знак - белый треугольник с точкой посередине. «Коля-афганец, ведь ты рассказывал об этом...», - Птица наморщил лоб и шагнул к дому. «А кроме мародеров были  те, кто за знаниями тянулись, любопытством движимые или еще чем. Так они вот чего придумали: «чистые места», где переночевать можно было и похарчить заначку какую, добрым человеком оставленную, особым знаком метили - треугольником с кругом. Может от масонов взяли, может сами придумали, не в этом суть. Главное, дело нужное было. Оно ведь, после переходов пеших, ноги знаешь как гудят? А тут смотришь: дом «чистый» (и дозу мерить не надо, знаешь уже - все в норме). Консервы оставляли, медикаменты. Ништяк все было, сам выручишь - и тебе помогут. Но хорошим делам конец быстро приходит. Повадились некоторые, одно слово - суки поганые, эти знаки на нехорошие места наносить. То ловушка какая, то еда отравлена, или другая какая пакость, похитрей. Несколько человек погибло, пока народ не поумнел. Они, символы, еще долго потом встречались, да только веры им уже не было...» ... Белые мазки кистью были довольно свежие. Сергей насторожился. Не торопясь он подошел поближе и присмотрелся к постройке. Обычный сельский дом: бревенчатый сруб, покатая крыша. Штакетины забора обвалились, сад густо зарос дикой малиной, яблоки и груши без хозяйской руки обильно растопырили ветви. Возле собачьей будки лежала перевернутая ржавая миска. Тем не менее, Птица осмотрел каждую ступеньку крыльца прежде, чем рискнул подняться на террасу. Замок на двери был сбит, причем очень давно. Доски, которыми когда-то заколачивали двери, валялись в стороне. На них шелестела паутина, поверху топорщился зеленоватый мох. Сергей осторожно, на толщину ладони приоткрыл разбухшую от дождей дверь и очень аккуратно провел пальцами сначала по верхней части косяка, а потом и до пола вниз. Ничего. Ну просто «Каникулы в Простоквашино»... «Дом ничей, живите, кто хотите!» - вспомнился ему детский мультфильм. Толкнув дверь посильнее и прижавшись к наружной стене, он внимательно вслушался в ее скрип. Одна секунда, три, десять... Тишина. Померив дозиметром фон, Птица шагнул внутрь. В луче фонаря, чернел небольшой, узкий коридор. Запах пыли, затхлости и каких-то старых вещей витал во мраке и действовал угнетающе. Сделав еще два шага Сокольских остановился и еще раз осмотрел пространство перед собой. В равномерном синем свете фонаря, он даже не увидел, а скорее почувствовал тонкую металлическую проволоку, протянувшуюся в десяти сантиметрах от пола, поперек прохода. - Так... «Шкатулка с сюрпризом». Значит, прав был Николай, дай Бог ему здоровья! Сергей наклонился и осмотрел стены вблизи. К какой-то торчащей железной скобе, старой тряпкой, была примотана армейская оборонительная граната Ф-1. Поцокав языком, Сокольских взял фонарик зубами, направив узкий луч света перед собой и поддерживая одной рукой выдернутое на половину кольцо, кусачками отстриг проволоку. Развязав тряпку  и освободив гранату, он вернул чеку в первоначальное положение и загнул предохранительные усики в стороны. В принципе, стоило вывернуть и запал, но подбросив в руке увесистый чугунный корпус, Сергей пристроил гранату за пояс. Далее осматривать помещение, ему решительно расхотелось, не факт, что это был единственный «подарок». Поэтому, приладив на спину рюкзак, он вернулся на тропинку прежнего маршрута. В поздних сумерках, он наконец вышел к минному периметру. За десять минут до этого, Сергей уловил запах горелой плоти, но сильный холодный ветер быстро унес странный запах. Немного позже, в небе, Сокольских рассмотрел отблески больших костров. Лес расступился и перед глазами открылось знакомое поле. Где-то в стороне, справа, воздух вспорола осветительная ракета и зависнув на миг, шипя, пропала в темноте. Взяв ориентир на место ее старта, Сергей через полчаса вышел к столь знакомому ему блокпосту. Странное дело, но теперь это сооружение показалось ему столь родным и знакомым, что он устало привалился спиной к молодой сосне и чиркнув под курткою зажигалкой и закурил сигарету, пряча ее рыжий огонек в своих ладонях. Настроив бинокль, Птица осмотрел дорожную крепость. На этот раз широкий луч прожектора не беспокоил бурую траву, а намертво уставился куда-то вдоль дороги, в стороны зоны. Сполохи костров освещали тут и там разбросанные темные бугры, в изобилии усеявшие местность возле «блока». Сергей покрутил окуляры, наводя резкость на один из бугров. Вот пламя костра дернулось под порывом  ветра и в его багровом свете, мелькнула оскаленная морда кабана. Отпрянув от объектива, Птица поморгал и спрятал прибор наблюдения в сумку. - Какая сила могла погнать животных на минные поля, на блок посты? Они ведь видели, что происходит с другими, как под копытами и лапами вздымаются дымные разрывы, как шкуры пробивают безжалостные пули. Но все равно продолжали переть, словно бежали от чего-то. Предыдущую ночь он помнил шумом выстрелов. Значит, и дикие кабаны, и вон та пара волков,  и все прочие, кто здесь лежат, пытались вырваться из зоны. Странно. Может зверьём кто-то управлял, прощупывая армейскую оборону? Ну нет, это уж вовсе бред какой-то. Подводя итог - ни одного ответа, разумно объясняющего произошедшее, у него не было. Сергей ползком добрался до тракторной колеи и привычно, ящерицей, пополз по полю. За прошедшее время солдаты не удосужились залатать огрехи, и через полчаса, проверяя землю щупом, Птица миновал открытое пространство. Полежав немного в траве, он поднялся, прошел еще несколько километров, после чего, окончательно вымотавшись, устроился на ночлег. Выбрав ель погуще, Сергей приткнулся под одну из игольчатых лап, сунул рюкзак под голову и завернувшись в плащ-палатку, моментально уснул.

Сновидения обошли его стороной в этот раз. Разбудил провалившегося в забытье, Сергея, равномерный шелест утреннего дождя. В одеревеневшее тело больно впился еловый сучок. Сокольских поморщился, отряхнулся от налипших иголок и выбрался наружу. Предстояло возвращение в пансионат, ставший за время его пребывания в чернобыльской зоне, чем-то вроде основной базы. Пройдя минут двадцать, Птица спустился к небольшому водоему. Тщательно отмыл ботинки в мутной, холодной воде и соскоблил с одежды глину и грязь. Доев остатки провизии, Сергей поплотнее уложил вещи и проверил снаряжение. Рука остановилась на ребристом корпусе гранаты. Машинально вынув ее, Птица покрутил «феню» в руках, а затем вытащил чеку и швырнул в воду. Перевалившись за толстый ствол дерева, он поочередно загнул пальцы. Один, два, три... В глубине озерца что-то вздрогнуло и из его недр вылетело облако брызг. Волны прилива еще не стихли, а на поверхность, белым брюхом к верху, всплыли несколько рыбин. Сергей вытащил двух ближайших. Экземпляры были почти без плавников, с неестественно выпученными глазами. Птица брезгливо сунул их в целлофановый пакет. Он более  не спешил, идя по лесу, осторожно раздвигал ветви крупного боярышника и яркие кисти рябины. Смахивал с лица упрямые капли дождя, вслушиваясь в дежурные трели лесных птиц. Сокольских вышел на аллею санатория около трех часов дня.

В холле Сергей забрал ключ, поднялся в номер и переоделся. Собрав вещи, он вышел в коридор, где  столкнулся с электриком Сашко. Убедившись, что поблизости больше никого нет, тот тихо спросил:

- В Зоне был?

Сокольских пожал плечами:

- Может быть. А что, очень заметно?

Электрик усмехнулся в ответ:

- Можешь поверить. От тебя ею за версту несет.

Сергей не был расположен к разговору и уже собрался пройти, как Сашко взял его за рукав: - Погоди! Я смотрю, ты парень рисковый. Да ведь только пропадешь там один. Ты вот что, если надумаешь остаться... - Мангуст сделал паузу, - вот тебе один телефончик. Позвони по нему, если время будет. Скажешь, дескать, от меня. - подмигнув новоявленному сталкеру, он ушел по своим делам. Сергей покрутил бумажку с номером, показавшимся ему смутно знакомым, и сунул ее в карман. Закрыв номер и сдав ключ дежурной, он расписался в журнале, пожал плечами на вопрос администраторши: - «Остаться не планируете?» - и вышел на улицу.

Старшего лейтенанта Припятко было видно еще издали. Он стоял рядом с милицейским УАЗиком, у которого, были открыты задняя и передняя двери. - Здравствуйте, Сергей Александрович. Участковый, критически осмотрев внешний вид Сергея, сочувственно улыбнулся. Птица не торопясь снял рюкзак и, аккуратно развязывая тесемки, ответил:

- И Вам здравствуйте. Опередив Припятко со следующим вопросом, он протянул ему пакет с рыбой:

- Брал анализы грунта в озере. И как видите, в придачу пару элементов фауны. Пусть в институте посмотрят, что за живность у Вас водится.

Старший лейтенант раскрыл пакет и, понюхав, брезгливо поморщился, возвращая пакет Сергею. - Гадость какая...

- Сергей Александрович, мне помощь ваша нужна! - Припятко посмотрел в лицо Сергею.

- Да? И чем же, так сказать, могу? - удивился Сокольских.

- А вот взгляните, не видели никого из этих граждан? -  с этим словами, Припятко повернулся к машине и вытащил из-под солнцезащитного козырька несколько листов ориентировок- фотороботов.

Сергей снял рюкзак, сумку с плеча, положил их на землю и шагнул к милиционеру. Пробежав глазами текст первой же бумаги, Сокольских понял, что это ориентировка на него самого. Фоторобот был так себе, очень поверхностный. Но все остальное, сходилось. В этот же миг, он почувствовал, как вокруг правого запястья сжалось что-то металлическое. Щелчок и тут же, Припятко,  резко толкнул его на стойку кузова, разделяющую переднюю и заднюю двери УАЗика. Приложившись об нее лбом, из глаз Сергея посыпались искры и на миг, все прочее, потемнело. Тот час же, на другой руке застегнулся второй браслет наручников.

- Ну-ну... Не обижайтесь Сергей Александрович, - старший лейтенант Припятко снял фуражку, пригладил волосы и потом быстро прощупал и прохлопал одежду Сокольских.

- Работа у нас такая, вы же понимаете...

Пистолет был спрятан в сумку, от гранаты он избавился еще раньше, так что старлей нашел только нож. Ничего не говоря, он кинул его в дальний угол салона, так, чтобы Птица никак не смог бы до него дотянутся. Туда же, Припятко бросил сумку и рюкзак Сергея.

- Ну вот как-то так. Я сейчас вернусь и поедем в отдел. Не делайте пожалуйста, глупостей, пока меня нет. - и, беззлобно рассмеявшись, этой своей, ироничной шутке, милиционер скрылся за дверьми пансионата.

- Блин, плохо, что руки спереди скованы, запасной ключ от наручников, в шве заднего кармана же. Что делать то? - запястьях были крепко схвачены наручниками, а  между ними и Сергеем оказалась междверная стойка, не позволявшая ему сбежать. Видимо для этого и были заранее открыты обе автомобильные дверцы.

- Так, а если штаны снять? - он наступил одной ногой на пятку кроссовка, скинул его, таким же образом освободился от второго. Расстегнул брючный ремень и торопливо стал стаскивать с себя джинсы. Было довольно неудобно делать это скованными руками, к тому же приходилось все время ударятся головой о проклятую железную стойку.

- Зачем мент пошел сейчас в пансионат? А, зачем бы не ходил, только бы не вышел в эту самую минуту. Только бы не вышел!

Джинсы оказались в руках, Сергей торопливо нашарил вспоротый шов у заднего кармана и выудил оттуда ключ. Так, теперь в замок, - есть, щелкнуло! Сокольских освободился от наручников, мгновенно натянул штаны, кроссовки и выгреб из УАЗа свои вещи. Ключа зажигания в автомобиле, разумеется, не было, так что пришлось попрощаться с мыслью о том, чтобы умчать отсюда на трофейном милицейском "Козле".

- Ладно, будем так выбираться. - углубившись в подлесок, он быстро побежал по направлению дороги, ведущей в город. Чуть позже, на железнодорожном переезде, пока мимо проносился состав ревущего поезда, Сокольских удачно залез в кузов самосвала, перевозившего щебень. И под его тентом, докатил прямо до ближайшего обжитого поселка городского типа.

Спустя час Сокольских сидел возле телефонного узла и задумчиво курил сигарету. Когда из зала переговорного пункта вышел последний дачник, Сергей бросил окурок и посмотрел на небо. Где-то там, высоко, уверенно раздвигая хмурую пелену туч, пробивалось солнце. Сверкнули в лучах капли заканчивающегося дождя и ветер, казавшийся доселе холодным и пронзительным, показался вдруг ласковым и бодрящим. Поднявшись по ступенькам, он вошел внутрь переговорного пункта и снял телефонную трубку. Птица не ошибся. Номер, данный ему электриком, совпадал с номером, что когда-то ему записал афганец Николай. Сергей покрутил пальцем телефонный диск и вслушался в дыхание трубки. Семь гудков прозвучало, прежде чем на другом конце провода что-то щелкнуло,  и ему ответил голос невидимого абонента. И тогда, прежде чем произнести условленную фразу, Сергей чему-то грустно улыбнулся и, помолчав, сказал:

- Салам Зона! Салам...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ (в качестве анонса).

- Признаться, Сергей, вы задали нам задачку. - человек, который представился Птице, как майор специального корпуса американской армии, Джейкобсон, улыбнулся и постучал остро заточенным карандашом по столешнице.

- Совершенно определенно, вы рассматривались нами, как внедряемый агент эФэСБэ. - он так и сказал, «эФэСБэ», акцентируя внимание на всех буквах «Э».

Сергей молча слушал и не перебивал. Майор только начал говорить и, самое интересное было впереди.

- Это ваша, внезапная помощь нашим сотрудникам, когда вы выскочили как чертик из табакерки и уложили всех этих бандитов. Ваша странная биография, а точнее ее трудовая деятельность после армии. Деятельность, которую трудно проверить из-за бардака 90-ых, в ваших государственных структурах новой России. Ко всему прочему, вы еще и проходили срочную воинскую службу в рядах ФСБ...

Тут Сергей не выдержал и перебил, - А вот тут вы не правы. Я никогда не служил в ФСБ.

- Да? А разве пограничная служба не входит в состав комитета государственной безопасности, то есть, простите, теперь - эФэСБэ?

- Пограничная служба с 94-го года является самостоятельной структурой, - вновь напомнил Сергей. - И к ФСБ мы не имели никакого отношения. - Да, несколько лет назад все это упразднили, и она опять стала структурой органов госбезопасности. Но я служил с 1999 по 2001 год и ко мне это все не имеет никакого отношения.

- Сергей,- майор мягко улыбнулся, - Вы же понимаете, что это формальности. В вашей, как вы выразились, структуре, старшим командным составом всегда были офицеры госбезопасности, пусть и временно ставшие, «бывшими». А сейчас все вновь вернулось на круги своя.

- Пусть так. - Сергей равнодушно пожал плечами. - Но формально я не служил в ФСБ ни дня. А если бы служил, нисколько бы этого не стеснялся. Я вообще пока не понимаю сути нашей беседы. За то, что подлатали меня, - спасибо. Впрочем, вы и сами в тот день, назвали мне, себя, обязанным, так что мы квиты.

Он до сих пор прокручивал в памяти события той, недельной давности. Кажется, это был четверг. И погода была добрая, хорошая.

В тот, памятный ему день, идти по лесу было легко и приятно. Весна была поздней, и сейчас солнце и природа, наконец, наверстывали упущенное. Радостно щебетали птахи, воздух был наполнен тем особенным ароматом, который появляется с приходом настоящего тепла.

Снег окончательно сошел лишь две недели назад и повсюду, в любой ямке, овраге, ложбинке - стояла вода. Сергей расстегнул штормовку и подставлял лицо теплым солнечным лучам, настроение было благостным и безмятежным.

Сухо щелкнувший в отдалении выстрел поднял с деревьев стайку птиц. И сразу же, где то зачастили стрельбой несколько калашниковых, их звук, Сокольских бы ни с чем не спутал. Несколько раз грохнули выстрелы охотничьих ружей, раздались отдаленные крики. Сергей остановился и пару минут прислушивался. Где то, с чуть меньше километра от него, заканчивался скоротечный бой. Выстрелы стали реже, теперь работало два или три автомата, уже короткими, скупыми очередями.

Сергей сразу понял, что это не армецйы, не было ни гранатных хлопков, ни басовитого рокота пулеметов. Тогда кто? Какая-то разборка?

- Пройти бы мне мимо, не мое дело в конце концов. Но мысль о том, что кто-то вот так же пройдет мимо, когда Сергей попадет в беду, сформировалось в желание помочь.

Примерно вычислив направление, он быстрым шагом, стараясь не выходить на открытые места, двинулся к месту сражения.

На лесной дороге, стояли два автомобиля. Нападавшие, повалили на дорогу ствол здоровенного дерева, желая заблокировать путь колонне. Головной УАЗ защитного цвета, попал прямо под ствол, который теперь лежал на капоте машины, вмяв его вместе с мотором, по самые колеса. Второй автомобиль, армейский УАЗ «буханка» попытался сходу объехать препятствие, но судя по раскрошенному выстрелами лобовому стеклу, шофер был убит и машина съехала в канаву.

Правда, охранение оказалось не лыком шито. Уцелевшие в машине бойцы, выскочили, кто куда, и успели занять оборону. Только вот мало их было. Фатально, мало. Если бы нападавшие были профессионалами, все бы уже закончилось. Но судя по всему, это были обычные бандиты. Вместо того, чтобы из засады расстреливать обороняющихся, они сразу же попытались взять уцелевших жертв нахрапом. Тела четверых налетчиков, в разнообразной гражданской одежде лежали на открытом пространстве, а еще трое, прятались за кустами, сидя к Птице спиной и пытаясь добить оставшихся защитников. Уцелевших, из колонны, Сергей разглядеть не мог, но зато увидел мертвых, двух - выпавших из открытых дверей «буханки» и еще одного чуть поодаль, занявшего было позицию возле молодой березки. Все были в защитной армейской форме, но с каким-то необычным камуфляжным рисунком, которого Сергей раньше не встречал. Рядом с ними лежали АК-103, а бандиты, в том, что это именно бандиты, Сокольских уже не сомневался, были вооружены кто чем. У двух живых в руках были старые АКМ, с деревянным прикладом «весло», еще один был вооружен карабином «мосинки», и самый старший, седой, в синем спортивном костюме и дубленке, перезаряжал какой-то короткий, импортный автомат.

Стрельба стихла. Седой поднялся и с одним из бандитов осторожно пошел к машинам. Оттуда никто уже не стрелял. Сергей, медленно стянул с плеча охотничье ружье МР-153. Мягко снял с предохранителя и взял в прицел двух оставшихся, нападавших. Те уже встали в полный рост и смотрели за передвижениями седого. Оружие держали наизготовку, готовые прикрыть напарников, но по сторонам они совершенно не смотрели, сосредоточившись на колонне.

Вот, седой подошел к первому убитому, в военной форме. Откинул ногой его автомат, и, подняв ствол своего оружия, выстрелил одиночным в голову. «Проконтролировал», - мрачно подумал Сергей. Седой направился к следующему.

- Так, ребята, с вами все ясно. Похоже, пора мне вам немного поднасрать, киллеры хреновы. - Задерживаем дыхание, плавно тянем спуск, - Бах! Эхо перекатами понеслось вдаль. Первым же выстрелом, бандита сильно ударило пулей под лопатку и он повалился лицом в землю. Ствол Серегиного ружья уже смотрел на второго, благо стояли они совсем рядом. Уголовник вместо того, чтобы сразу бросится наземь и откатится, как это бы сделал обстрелянный ветеран, начал поворачиваться на выстрел. Бах! Пуля вошла в шею, рефлекторно обхватив ее руками, противник рухнул сначала на колени, удивлено пытаясь понять, что же произошло, а потом завалился набок. А вот те, что подошли к машинам, оказались проворнее. Хотя и времени у них было чуть побольше.

Седой прыгнул к кустарнику и упал за него, исчезнув из поля зрения Сергея, тот же, что был с карабином трехлинейки, замешкался. Вскинул карабин и наугад выстрелил куда-то, где, по его мнению, был Сокольских. Пуля ушла сильно выше и вбок. Потом уголовник заметался, решая, куда ему бежать, то ли вперед, к машинам, где возможно, еще были живые или раненные противники, то ли, к седому. Сергей прицелился ему в грудь и дважды выстрелил. Первый выстрел прошел мимо, а вот второй попал. Куда именно, Сокольских не видел, зато услышал сочное «чпок» и бандит сразу заорал. Пригнувшись и прячась в тени деревьев, Птица перебежал ближе,  спрятался за здоровенным, полусгнившим пнем. Перезарядка. Его МР-153 было в самом простом исполнении, так сказать классика. Магазин емкостью в четыре патрона. Расстегнув клапан противогазной сумки, служившей Сергею для переноски боеприпасов, он один за другим, с тихими щелчками, наполнил магазин ружья. Аккуратно выглянул из-за укрытия.

Ага, вон подстреленный, поспешно опираясь на карабин, к машинам похромал.

Почему седой активности не проявляет? Странно и от этого, очень неприятно.

Пристроив ствол ружья на пне, в качестве дополнительного упора, Сергей прицелился в хромающую фигуру и потянул крючок. Бах! Бандиту оставалось всего два шага, после чего машина скрыла бы его из поля зрения, но пуля оказалась быстрее. Она ударила его в спину и бандит, тяжелым мешком повалился в траву.

Повисла тишина. Сокольских достал новый патрон и доснарядил ружье.

- Эй! - Седой из кустов не высовывался, но решил как то внести ясность в ситуацию.

- Тебе чего надо? Ты кто такой вообще, назовись?

Позиция у седого была хреновая, за кустами его не видно, но зато вокруг пустое пространство, дернись он куда-то от своего укрытия и сразу бы попал под огонь. Похоже, сам седой это отлично понимал и включил «переговорщика».

- Братан, ты там один похоже? И ты явно в эту тему откуда то «слева» влез, так? У тебя же ружье... ты из сталкеров что ли?

Сергей по-кошачьи мягко, переместился еще ближе к «переговорщику», потом лег на землю и прополз несколько метров, старясь оказаться справа, не покидая прикрывавших его, деревьев.

- Ну чего молчишь-то? Ты если в тему не врубился, знай, они наших ребят на той неделе положили, должок за ними был.

Ага-ага, должок. Ну-ну. Так, ближе не подойти, слева и справа какие то канавы с водой, заросшие кустами и стволами мелких елей. Придется в воду лезть, вымокну, да и услышать может.

- Давай побазарим, уважаемый? Ты конечно накосячил сдуру, но если по-незнанке, так я не в претензии. Разрулим.

И вот тут, справа, Сокольских услышал тихий плеск, едва-едва слышный. Кто-то обходил его со стороны канавы. Значит, был еще один, в тылу у оборонявшихся. И вот сейчас он осторожно пытается зайти сбоку. Вот почему седой так разливается соловьем, он ждет пока их оставшийся боец зайдет мне в тыл.  Отвлекает, значит. Надо бы шансы подравнять, если седой поймет, что я их маневр вычислил и включится в бой со своим автоматом, мне придется худо.

- А давай поговорим, - крикнул Сергей, старясь прятаться за деревом так, чтобы его не было видно со стороны канавы

- О! Ну наконец-то! - седой явно обрадовался. - Я уж решил, что ты немой или по-нашему не понимаешь. Так что тебе надо? Может, разойдемся миром?

- Давай, хрен с тобой! - подыграл Сокольских. - Только уж без западла, расходимся, так расходимся, ага?

- Да о чем базар, братан? Я так меркую («думаю» жаргон.), мы сейчас с тобой оба, одновременно подымаемся, без нервных движений, и медленно расходимся. Слово тебе даю, не трону.

- Хорошо. Только ты первый поднимись, и руки разведи, с оружием, так чтобы я плохого не подумал.

Седой некоторое время думал, потом крикнул:

- Эй, а какие гарантии, что ты первый не шмальнешь?

- Хотел бы шмальнуть, уже все кусты бы продырявил, ты-то меня не видишь, а я твою позицию, как на ладони. Не дрейфь, босота, мы же договорились?

Конечно, Птица лукавил, седого ему вообще не видно было, и стрелять вслепую было глупо, кусты были хоть и не высокие, зато плотные и росли широко, а если седой там за бугорком каким-нибудь лежит, совсем пустая затея. Только свою позицию бы раскрыл. Плохо, что того, который сбоку заходит не слышно, затаился, наверное, ждет, пока я выйду.

- Ладно, братское сердце, верю тебе! Выхожу. - из-за кустов, медленно поднялась фигура седого. Дубленка испачкалась в грязи, короткие волосы растрепались.

Бандит  держал автомат за цевье, чуть отведя руку в сторону, что должно было демонстрировать дружелюбность намерений. Он нашел фигуру Сергея не сразу, а когда увидел, удивился, явно не рассчитывая увидеть его там, где он стоял. Широко улыбнувшись, седой громко сказал, - Ну вот видишь, я вышел.

- Вижу, - кивнул Сокольских и вскинув ружье, дважды выстрелил. Разброс получился большим, одна пуля ударила седого в бок, а вторая в лицо. Затрещали кусты и заваливающееся тело уголовника повисло на их упругих ветках. Тотчас, Сергей увидел справа какое-то движение, и, ориентируясь на него, добил в листву два оставшихся патрона. Мелькнули белые полоски спортивного костюма и, в сторону Птицы зло ударил автомат. Пули свистнули совсем рядом, выбивая из дерева кусочки острых щепок и коры. Бросив ружье по ноги, Сокольских  рванул из-за пояса пистолет Макарова и быстро выпустил наугад, в сторону предполагаемого противника весь магазин. Упал на землю, подтянул за ремень ружье и, привалившись спиной к осине, быстро перезарядил оружие. Сразу же, не давая противнику времени на какие-либо действия, вновь открыл огонь в сторону низких елочек и кустов, выпустив все четыре ружейных пули. У канавы послышался какой-то громкий плеск, потом еще один, потом раздалось громкое «бултых» и все снова стихло.

Перезарядился. Прошло минут пять. Все это время Сергей напряженно всматривался в сторону предполагаемого противника. Наконец, Птица медленно, осторожно поднялся и крадучись, двинулся по широкой дуге, к канаве. Из чего именно он попал в стрелка, сразу было непонятно, убитый лежал лицом в полупрозрачной, желтоватой воде, которая приобретала вокруг тела, ало-черный оттенок. Сокольских поднял из воды автомат Калашникова, калибром 7, 62, и снял с ремня убитого холщевый подсумок, в котором, правда, оказалось два уже пустых и один, судя по весу, неполный, магазин.

Лазая по воде, Птица промочил ноги и штанины до колена. Но не это было плохо, он заметил, что весь его левый бок залит кровью. И только тогда почувствовал дурноту и слабость. - Ну вот, кажется звиздец приехал...

Выбравшись на сухое место, он осторожно отвернул полу штормовки и поднял свитер с майкой. Пулевое отверстие выглядело плохо, края раны вздулись, кровь пульсирующими толчками выходила наружу, заливая одежду. Провел рукой по спине, и зашипел от боли. Выходное отверстие тоже было, значит на вылет. Еще, при движении рукой, в боку перехватило дыхание, ощущение было, словно его крепкой палкой ударили.

- Похоже, ребро сломано, для кучи. Вот если бы это был 5,45 калибр, легкая пуля, попав в ребро, ушла бы гулять по туловищу дальше, и тогда все, амбец. А так, мощный АКМ просто прошил его бок насквозь и  пуля усвистела дальше, не задерживаясь. Будь на нем армейский бронежилет, все было бы с точностью наоборот, 5, 45 его бы не пробил, а вот 7,62-ой пройдя через пластины, потеряв мощный импульс, застрял бы в теле.

Самостоятельно перевязать себя он не смог, левая рука уже не гнулась. Пришлось здоровой рукой облить рану обеззараживающей жидкостью, отчего Сергей чуть не потерял сознание, такой сильной стала боль. Потом, помогая себе зубами, распотрошил перевязочный пакет, закрыв рану с обеих сторон бинтом и залепил, чтобы держался, пластырем.

После этих процедур, Птица посидел немного, потом собрался с силами и пошел к машинам. Ружье стало бесполезным, так как действовать двумя руками он не мог, пришлось опять вооружиться пистолетом. Пальцы левой руки еще сгибались, и он даже сумел перезарядить ПМ.

Странные машины. Он только теперь это понял, когда подошел ближе. Вроде обычные, военные, но все же чем-то отличаются. Ага, всякой навесной ерунды полно. Вон, какие странные плоские то ящики сбоку висят, на приваренных креплениях. Не военные ящики, хоть и зеленые. Аппаратура, что ли какая? Мосты у машин высоко подняты, для проходимости, лебедки, сетки какие-то. И вот еще что, - он только сейчас разглядел бумаги на стеклах. Что-то по-английски написано, так-так, «спешиал техникс», дальше непонятно, так, «депортаментс». Фиг поймешь, что-то специальное техническое, какого-то департамента. Научники, что ли?

Стараясь держаться от трупов на расстоянии, он подошел к «буханке» и распахнул боковую дверь, переместившись в сторону настолько быстро, насколько позволяло ранение. Из машины внезапно раздался испуганный голос, - Пожалуйста, могу попросить вас не стрелять? - фраза была построена несколько странно, хотя русская речь была правильной. Но все же, Птица уловил в ней какой-то, почти незаметный акцент.

- Стрелять не буду, - сказал стоя за дверью, Сергей. - Тех, кто в вас стрелял, больше нет, выбирайтесь.

- Я не могу выбираться. - голос звучал как-то, немного сдавленно. На мне лежат два тяжелых солдата. Наверное, их убили, потому что они не шевелятся.

Сергей осторожно заглянул в салон. Там действительно лежали два солдата, на которых еще и свалилось какое-то оборудование, блестящие ящики с множеством ручек, приборов и кнопок. Стенки кузова были исперщлены множеством пулевых отверстий, а в самом  салоне ощутимо тяжело пахло кровью.

Сокольских убрал пистолет за пояс, и здоровой рукой, морщась от боли в боку, стал откидывать ящики в сторону. Справившись, кое-как, он сумел немного оттянуть в стороны убитых, и из под них выбрался полный человек, в такой же, как у них, военной форме. Вот только по тому, как мешковато она на нем сидела, по кедам, и еще ряду мелочей, Сергей понял, что это стопроцентный - гражданский.

- Марек Зелиньский, сотрудник научного департамента. Он обвел глазами побоище, и, побледнев, произнес, - святая Дева....

- Марек..., - попробовал незнакомое имя на вкус, Сергей. - Поляк что ли? - и потрогал рукой набухающий кровью бинт под пластырем.

- Истинно так, надеюсь, вы не имеете предубеждений к подданным польского государства? Мы тоже славяне, - зачем то добавил он.

- Я хорошо отношусь ко всем людям, если они хорошие. И у меня, кстати,  дед наполовину поляк был, - Птица, начал чувствовать, что теряет силы. На лбу выступила испарина. Он потрогал лоб и вытер руку об штаны. - Умеешь водить машину, подданный польского государства?

Марек Зелиньский беспомощно посмотрел на автомобиль, - Такую, наверное, смог бы. А она поедет?

Машина не поехала. Кто-то из банды хорошо нашпиговал мотор пулями. Из-под машины, на траву уже прилично натекло масла, был пробит в нескольких местах радиатор, были видны другие повреждения. Второй УАЗ не стоило даже рассматривать, настолько скверно он выглядел под упавшим деревом.

- У бандитов наверняка была своя машина. Ваши-то они не жалели. Да и не пешком же они сюда пришли. - Сергей привалился к колесу, стараясь не тратить больше сил понапрасну.

- Где же она? - поляк вопросительно посмотрел на Сокольских.

- Спрятали где-то поблизости. Искать надо. Пойдешь?

Марек явно не горел желанием отходить от Сергея, сейчас он чувствовал себя под его защитой, в этом очень и очень скверном, пропитанным смертью, месте.

- Может, просто вызовем подмогу? - попытался уклониться от поисков, Зелиньский.

- Да? А как? По телефону позвоним? Так тут нигде не ловит, сам знаешь же. Или может, покричим? - Сергей почувствовал раздражение.

- Зачем же делать такую нелепицу... у нас  есть специальная связь через спутник. Он пролетает наверху и мы через это говорим. Не через вышки связи.

- Дааа? - несмотря на то, что Сокольских чувствовал себя все хуже, он не смог не сыронизировать. - А почему ты сразу им не воспользовался, этим пролетающим наверху, спутником?

- Я не имел такую возможность. Спутниковый телефон был у Гжегоша, в первой машине. А меня завалило телами во второй.

- А сейчас имеешь такую возможность? - Птица вопросительно посмотрел на Марека.

- Я сейчас посмотрю, - Марек торопливо побежал к головному УАЗу. Сергей услышал, как тот хлопнул дверцей, а потом поляка шумно вырвало. Наверное, картинка перед ним открылась та еще. А все-таки, он молодец, - похвалил про себя, поляка, Сокольских. Держится, хоть и гражданский техник. Другой бы скис уже, столько трупов вокруг, самого чуть не убили. Не каждый день такое видишь.

Через некоторое время, Марек вернулся несколько бледный, но сразу же сообщил:

- Связь работает, я уже вызвал помощь. Будьте крепким пожалуйста, они скоро здесь будут.

«Скоро» это 43 минуты. Сергей засек время по наручным часам. За это время он позволил себе несколько раз погрузится в небытие, и приходя в себя, видел сидящего рядом, Марека.

Последний раз он очнулся от того, что Зелиньский радостно тряс его за рукав и показывал на подъезжающие Камазы защитного цвета. Из них выпрыгнули военные, пара фигур в штатском, и что особенно важно, несколько человек в салатовой медицинской форме, с чемоданчиками первой помощи. После этого, Птица ослабевшей рукой поставил пистолет на предохранитель и позволил себе потерять сознание.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Продолжение, когда нибудь последует.

Игорь Соловьев, aka Gagrid

Оглавление

Зона Салам Игорь Соловьев Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg