«Дикий Мир. Колонисты»

Дикий Мир. Колонисты (fb2) - Дикий Мир. Колонисты 1258K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Извольский (Angel Delacruz)

Angel Delacruz Дикий Мир. Колонисты

Глава 1. Роман. 21 апреля, раннее утро

Проснулся Рома от чувствительного удара лбом о стекло. Открыв глаза, парень спросонья сначала не понял, где находится. Десяток секунд потребовалось, чтобы вспомнить, как он оказался в прокуренном салоне машины: до дома ему оставалось шагать километров семь по пустынной дороге, и когда рядом притормозила желтая Газель с надписью «ВысоцкТрансГаз» по всему борту, предложению подвезти он очень обрадовался.

С запозданием почувствовав, что пока спал, напускал слюней, Рома поспешно вытер лицо и уставился в окно, стараясь сморгнуть сонливость. Газель, порыкивая пробитым глушителем, катилась по лесной дороге, валко преодолевая пологие неровности. Посмотрев в салон, Рома увидел, что трое газовиков в робах не спят, а двое в упор глядят на него.

– Евген, смотри, проснулся, – сказал один из рабочих отвернувшемуся к окну соседу.

Названный Евгеном пассажир коротко глянул на Рому и кивнул, вновь отвернувшись. Роману стало не по себе – голос, произнесший фразу, был совершенно лишен эмоциональной окраски. Разительно отличаясь от того голоса, которым этот рабочий совершенно недавно с товарищем обсуждал неизвестную Людку. Чувствуя неладное, Роман оглянулся на лес за окном и открыл уже было рот, чтобы спросить, куда его везут.

– Дорога закрыта, в объезд едем. Мост через Сурь‑Змеиную ремонтируют, – заговорил водитель, глянув на него в зеркало заднего вида.

Роман моментально успокоился и охватившая его тревога показалась сущей ерундой. С чего он так разволновался? Голос, видите ли, ему бесцветным почудился… Злясь на самого себя, Рома даже отогнал мысли о том, что водитель назвал речку Сурь‑Змеиной, хотя в округе ее никто кроме как Змейкой не называл. Из Высоцка люди все же.

Роман прислонился к стеклу, вновь попытавшись заснуть, но теперь уже не получалось. Машину начало здорово раскачивать и стоило усилий держать голову, чтобы не биться лбом в стекло. Но вскоре, когда в окне мелькнуло заграждение из колючей проволоки, парень опять забеспокоился. Привстав, он увидел, что дорога уперлась в высокие ворота со звездами. Машина притормозила рядом, а створки уже плавно открывались.

– Мы куда приехали? – вставая, громко спросил Роман, опять почувствовав неладное.

– Тихо, тихо, – сидящий рядом Евген похлопал его по плечу и потянул вниз за рукав.

Сказано это было с некоторой ленцой и чувством бесспорного превосходства. Романа будто ледяной водой окатило и внутри появилось очень нехорошее предчувствие.

Надо что‑то делать, подумал он. Может, стекло разбить? Поздно – машина уже заехала на территорию. Роман в панике замотал головой по сторонам - но заметив, что двое пассажиров за ним наблюдают, сел ровно, старательно сохраняя спокойствие. Наблюдали за ним хоть и без особого напряжения, но цепко.

– Выходи, – сказал ему Евген едва машина, скрипнув тормозами, остановилась.

Роман медленно встал с места. Только дверь откроется, надо сразу стартовать вправо и через забор перепрыгивать - решил парень.

– Стой! – тронул за рукав его сосед. – Спокойно, не бегаем. Ясно?

Лицо у него было как маска. Роман промедлил с ответом лишь мгновение и тут же бок взорвала дикая боль. Парень вскрикнул от неожиданности и упал на колени, пытаясь перевести дыхание.

– Э, э! Накидаешь тут, я тебе ноги вырву! – раздался разительно изменившийся голос водителя.

– Тебе ясно? – вновь спросил сосед Рому.

– Ясно, – с трудом выговорил он и не удержался от болезненного стона.

С усилием Рома поднялся и вышел из машины, кривясь и с трудом переводя дыхание. Он крупно дрожал от страха, практически не обращая внимания на боль – понимал, что надо бежать, бежать прочь отсюда.

– Пошел, – толкнули его в спину и Рома заковылял в указанном направлении. Старался идти не очень быстро - пытался восстановить дыхание. Что вокруг происходит, он не понимал - но очень хотелось скорее оказаться от странного места подальше. Машинально Рома вспомнил, что рюкзак с вещами остался в машине, но тут же мысленно махнул рукой - черт с ним, с мешком, самому бы ноги унести.

Ярко светило солнце, за забором весело перекликались птицы, шелестела листва – скованный страхом и отчаянием Рома не понимал, как в столь ясный солнечный день так буднично может происходить что-то страшное. И самое главное – за что? Почему именно он?

К широкому крыльцу главного здания рабочие вместе с Ромой подошли как раз тогда, когда из высоких стеклянных дверей вышла приметная делегация. Двое активно пререкающихся серьезных мужчин в костюмах при галстуках – у одного поверх был белый халат, внимательно слушающая их статная женщина и несколько бесстрастных бойцов в черных бронежилетах, шлемах с забралами и с оружием в руках.

– Это еще что за покемоны? – на ходу прокомментировал появление компании на крыльце пожилой водитель.

– Саныч, смотри какие парни серьезные, у них «спецназ» на спине написано.

– О, Евген, глянь, у того, слева, забрало с тонировкой! – бросил еще один из рабочих «газовиков».

В обсуждении появившихся на крыльце людей слышалась явная издевка – Рома обратил на это внимание даже полностью погруженный в мысли о побеге. Вся компания на крыльце между тем – даже прекратившие спор мужчины, пристально наблюдала за приближением «газовой» бригады. Подойдя к самым ступеням, конвоиры Романа остановились, встал и он. И тут же встрепенулся, так как разговор зашел о нем.

– Это кто, Давид Яковлевич? – показав пальцем на Рому, спросил высокий статный мужчина в костюме, с зачесанными назад волосами.

«Колхоз какой, пальцем неприлично показывать», – раздался рядом негромкий комментарий пожилого Саныча.

Не совсем негромкий для того, чтобы высокий тип с набриолиненными волосами не услышал. У него после фразы водителя дернулась щека и лицо пошло красными пятнами - но другой реакции не последовало. Сделав вид, что не услышал, он вопросительно повернулся к стоящему рядом мужчине в белом халате.

- Объясните мне, почему вы продолжаете работу, если еще вчера должны были начать приготовления к свертыванию проекта? – вопросил он противным голосом. Доктор в халате что-то негромко ответил – Рома не услышал.

- Нет, вы слышите его! Он не знал! – хлопнул себя по бедру высокий, но в разговор вдруг вмешалась дама.

– Миша, прекрати, а? Достало уже, – резким голосом прервала она беседу и повернулась ко второму, в халате: – Давид, что с материалом делать планируете?

Лицо Михаила от подобной отповеди покраснело еще сильнее, хотя, казалось бы, уже некуда. Он, не находя слов в ответ, всмотрелся в спутницу, раздувая ноздри. Посмотрел на нее и Рома. Выше среднего роста, в строгом деловом костюме. Длинные обесцвеченные волосы стянуты в тугой хвост, что совсем не шло к ее широкому лицу - еще и с лоснящейся кожей.

– Ликвидировать. Слишком велики риски при транспортировке, - безапелляционно заявил мужчина в халате.

– А с этим что? – показала женщина на Романа.

У парня даже дыхание перехватило, когда он понял, что, говоря про материал, подразумевали и его. Сердце забилось с невиданной частотой, прыгая у горла.

– За ворота и пня дать, – вдруг негромко произнес один из бойцов в черной форме.

Губы у Ромы предательски задрожали, когда его окатило волной надежды.

– Здесь есть еще кто, из готовых… пациентов? – вновь спросила женщина, даже не обратив на комментарий внимания.

– Да, трое. В Ягодное сегодня должны были перевозить, вместе с этим, – указал кивком Давид на дрожащего от переживаний парня.

– Отлично. Давайте его в работу, давно хотела на сам процесс посмотреть. Перевезете четверых сегодня, как и было по плану.

Прочувствовав всю исходящую опасность и безнадежность от услышанного - издав нечто похожее на всхлип, Рома попытался рвануться прочь, но резкий удар под ребра заставил его согнуться. Стало настолько больно, что он даже застонать не смог, беззвучно хватая ртом воздух.

– Резка баба‑то, а? – тихо прокомментировал Евген, обращаясь к Санычу.

– Тихо, тихо, это тебе не этот хмырь, – так же негромко осадил его водитель.

В себя Рома пришел уже в здании - в помещении с обшитыми блестящим металлом стенами и потолком. Позади парня находился белый аппарат, похожий на рентгеновский, только значительно больше. По одной из стен тянулось панорамное окно, через которое было видно пустое помещение с множеством моргающих разноцветными лампочками датчиков и развешанными по стене информационными досками. Осматриваясь, Роман понял, что сейчас последний шанс и отчаянно дернулся, пытаясь ударить своего конвоира. Но опять последовал сильный, ленивый даже тычок в бок и парня вновь скрутило от боли.

– Какой, а? – покачал головой осуждающе Евген. – Давай раздевайся. Да не бойся, насиловать тебя не буду, – проговорил он, глядя на скрючившегося на полу парня.

Раздеваться Рома самостоятельно не желал и Евгену пришлось его слегка поуговаривать. Впрочем, недолго – через несколько минут полностью голый Роман, был поставлен в центре комнаты и практически распят на хитрой системе креплений. С придвинутого ближе к нему аппарата свисала куча проводов с клеммами, прозрачные капельницы с иглами, отдельно висели белые зажимы для рук и ног, к которым крепились шланги и провода.

– Давай, земеля, жди, – похлопал парня по плечу Евген, – только не напускай пока со страху. Сейчас к тебе яйцеголовые придут, подключат - тогда и помочиться сможешь, все предусмотрено, – хмыкнул он, приподняв один из шлангов с характерного вида насадкой.

– А, да! – уже повернувшись было к выходу, хлопнул Евген себя по лбу, будто вспомнив что‑то очень важное. – Особо не бойся. От процедур еще почти никто не умирал, – еще раз потрепал он парня по плечу.

– Меня… искать будут, – выдохнул Роман.

– Тебя? Ты ж сирота, никто тебя искать не будет. Да и справку о смерти в загс как раз мне везти надо.

– Чь… чьей смерти? – с трудом из‑за мгновенно пересохшего горла спросил Рома.

– Твоей, чьей же еще? По документам ты умер уже полчаса как, – даже бросил взгляд на часы Евген.

Глава 2. Старцев Александр. 23 апреля, раннее утро

Первое время, когда вещь только куплена, стараюсь относиться к ней очень бережно. Это касается всего - будь то машина, ноутбук, ботинки или даже разные мелочи. Арафатку, к примеру, как в конце зимы купил, так первое время даже в шкаф на полку убирал - аккуратно складывая. Сейчас же, по прошествии нескольких месяцев, она лежит в рюкзаке довольно небрежно скомканная. Рюкзак, наоборот, аккуратно придерживаю, поставив на поребрик в ожидании такси на пустынной в столь ранней час улице.

Пару последних дней в преддверии поездки в Сургут я не вылезал из дебрей туристических форумов, изыскивая информацию о снаряжении – друг, к которому ехал в гости, озадачил приглашением на охоту. Так как за последние несколько лет, кроме Турции и Египта, у меня отдыха не было, а походы в юности если и вспоминать, то только в качестве пособия «как не надо ходить в походы», пришлось в авральном режиме узнавать многие вещи и покупать себе одежду с нуля – ботинки, энцефалитку, термобелье.

Подумав о предстоящем отдыхе, еще раз покосился вниз, на рюкзак. Восьмидесятилитровый, с запасом. Приобрел я его, потому что он гордо назывался «рейдовый» - а еще потому, что между двумя боковыми клапанами очень удобно носить заряды от РПГ. Эта деталь после прочитанной в Интернете информации накрепко запала в память и оказалась решающей, когда в магазине мучился сомнениями по поводу выбора. Где и как буду носить эти заряды, не думал. Да и не особо представляю даже, как они выглядят - зато звучит круто и брутально.

Боковые клапаны, кстати, мешались, когда закидывал рюкзак на заднее сиденье подъехавшего такси. Дедушка водитель только покосился на меня, но был на удивление молчалив и вопросами не донимал, всю дорогу катая во рту незажженную папиросу. Я же смотрел в окно, распираемый радостным возбуждением – люблю уезжать из города, оставляя здесь все проблемы. Вроде и маршрут привычный, и проезжал уже здесь сотни раз, а все равно по‑новому в окно смотришь.

Слева мелькнул Ладожский вокзал, потом сверкающий гипермаркет. Пересекая проспект Шаумяна, дед прибавил скорость - увидев впереди мигающий зеленый. Когда вылетели на перекресток, горел уже желтый и буквально через секунду справа я увидел свет фар, почти сразу услышав дикий визг тормозов. Зажмурился в испуге, но удара не почувствовал – летевший нам в бок автомобиль отвернул в последнюю секунду.

Я шумно выдохнул и выругался облегченно. Но обернувшись, понял, что ничего еще не закончилось – пролетевший мимо юзом автомобиль сдал задом, развернулся и помчался следом. Стало неуютно. Не страшно, а именно неуютно - потому что, если на деда сейчас начнут наезжать, рядом сидеть и ничего не делать я не смогу. С другой стороны, из‑за этого летчика, который только что меня чуть не угробил, ввязываться в конфликт совершенно не хочется.

Я коротко глянул на него – дед все так же мусолил папиросу, подъезжая к мосту, но выглядел растерянно. Когда нас обогнал белый универсал, подрезая, притормозил. Из машины вылетел молодой парень, из пассажирской двери вышел второй - но к такси не пошел. Водитель - явно злой, судя по мимике и движениям, подбежал и сильно похлопал ладонью по капоту - но увидев деда, остановился.

– Ну… ты, дедушка! Голова седая, а ни ума, ни фантазии… – выдохнув, произнес водитель.

– Бить никого не будем? – подошел между тем второй - широкоплечий крепыш с коротким ежиком светлых волос.

– Да не, вон божий одуван сидит… Слышь, дед, сам‑то пожил уже небось, может другим дашь? – продолжил первый. – Всего‑то самую малость надо, на красный не ездить!

– Неправ я, извините, – тихим голосом произнес дед.

Водитель универсала только вздохнул и раздраженно махнул рукой, разворачиваясь прочь, второй парень двинулся следом. Хлопнули двери и, коротко взвизгнув покрышками, машина умчалась, развернувшись прямо на мосту. Дедушка постоял чуть, пожевывая папиросу и медленно тронулся.

Уже на Невском, на одном из светофоров я исподлобья бросил взгляд на деда, негромко цыкнув. Но он все же услышал, успел поймать мой взгляд. Зажегся зеленый, дед тихо и аккуратно поехал.

– Да знаю я все, давно бы уже в деревню уехал да и помер там по‑тихому… – услышал я его бесконечно усталый голос.

Он замолчал, а я удивленно повернул голову, ожидая продолжения.

– Дочь у меня с идиотом своим квартиру в ипотеку купили, а того с работы турнули за пьянку, второй месяц уже устроиться никуда не может. А где устроится, там зарплату не плотят. Денег у них нет, ребенка кормить нечем, вот и приходится таксовать… Помогаю, чем могу. Ты извини, если что… - мы подъехали к вокзалу и дед, остановившись, замолчал, катая папиросу.

Лучше б тихо сидел – подумал я про себя - теперь этого деда с его проблемами долго вспоминать буду. Выходя, бросил на бардачок купюру и не реагируя на крики про сдачу, пошагал к зданию вокзала. Пока шел, поеживался от утренней прохладцы.

Глава 3. Ермаков Станислав. 23 апреля, раннее утро

– Ты ведь уже не спишь? – почти сразу же услышав привычное «У аппарата», спросил Стас вместо дежурного отзыва «От аппарата слышу».

– Да я давно не сплю, – судя по голосу, сна у Дим-Дима ни в одном глазу.

– На работе?

– Нет.

– Ух ты, а бодрый какой. Чем занимаешься?

- Стас, время пять утра. Случилось что?

- Четыре сорок семь. Да так, поговорить хоть с кем-то захотелось. Так ты что делаешь?

– Еду.

– Куда едешь?

– В Киров.

– Зачем?

– К сестре, у нее там с мужем дебилом проблемы.

– Что за проблемы?

– Неприятные.

– Ясно, - Стас ровно вздохнул, демонстрируя Диму свою выдержку. - А Киров это где?

– В России.

– Дим, вот ты трудный, - наконец повысил голос Стас. - Далеко от Питера?

– Слушай, ну около суток ехать, может, побольше чуть.

– Далеко уже ехал?

– Относительно.

– Блин… – сделал Стас паузу, сдерживаясь, чтобы не выругаться. – Дим, я тебя увижу, лицо обглодаю. Конкретнее?

– По Народной уже.

– Нормально. Выезжай на кольцо и через Ржевку ко мне. Я с тобой еду.

– В смысле? У тебя же…

– У меня же да. Не тормози - подъезжай, я пока соберусь.

– Ладно, еду, - произнес Дим, и не прощаясь закончил разговор.

Стас удовлетворенно потер ладони - ведь как чувствовал, что позвонить Дим-Диму надо! Вот сейчас и повод из города уехать, телефон выключив - выслушивать причитания родителей и друзей подруг по поводу отмены свадьбы - за три дня до назначенной даты, он категорически не желал.

– Да, дела, – выслушав его грустную историю, только и прокомментировал Дим.

– Да ладно. Хорошо сейчас, а не потом, - только махнул рукой Стас. Вспоминать расставание с бывшей невестой совершенно не хотелось.

Дим-Дим между тем уже с пологим креном въехал в поворот на Новочеркасском проспекте перед метро. Метров за тридцать до перекрестка на светофоре загорелся красно‑желтый и Дим переключил скорость, прибавив газу. Стас еще обратил внимание, что друг руку как‑то неправильно изгибает и держится за сам рычаг, а не за набалдашник. Хотел подколоть его по этому поводу, но не успел – вылетали на перекресток уже на зеленый и тут прямо перед капотом появился автомобиль. Под визг тормозов и возглас Дима Стас вжался в сиденье, ногами упершись в пол - но удара не последовало. Универсал, прочертив резиной, встал боком и, качнувшись последний раз, застыл.

– Поехали догоним! – ткнул Стас в сторону неспешно удаляющегося автомобиля.

Дим развернулся на встречной полосе и уже на мосту догнал уезжавшее такси. Выскочив из машины, он кинулся к водительской двери, постучал по машине. Стас, не торопясь, вышел следом, сжимая в кармане куртки травматический пистолет – мало ли что, может, там целый табор? Дим‑Дим между тем разборок не начинал, заметно успокоившись. Стас подошел поближе.

– Бить никого не будем?

– Да не, вон божий одуван сидит… Слышь, дед, сам‑то пожил уже небось, может, другим дашь? – обратился к водителю Дим. – Всего‑то самую малость надо, на красный не ездить! – Тут и Стас увидел деда за рулем.

Действительно, седой и растерянный водитель такси напоминал божий одуванчик. На пассажирском сиденье такси кто‑то сидел – пару капель‑то от страха пассажир точно брызнул, подумал Стас. Да и не среагируй Дим - металл резать бы пришлось. Навидался Стас такого, пока на эвакуаторе работал – давно, сразу после армии. Вспоминая, он прыгнул вслед за Димом в машину, а тот развернулся прямо на мосту.

– Оу-оу, за права не страшно? – запоздало удивился Стас резкости друга в вождении.

– У меня и так отобрали, – широко улыбнулся Дим.

– Как так, ты же мент?

- Полицейский.

- Полисмент. Так как?

– Да по дурости – на спецбатальон нарвался, знаешь ты его, который на Красноармейской. Сел две улицы проехать - идти не мог, так и выпал им под ноги. Теперь полгода без прав.

– Погоди. А Киров, сутки ехать - вот это вот все?

– У меня времянка левая. Показываю вместе с ксивой, никто ж пробивать не полезет - если только на тот экипаж не нарвусь, что меня тогда остановил. Но думаю, в Киров они не поедут, – ухмыльнулся Дим‑Дим.

– Вот ты махинатор, еще и мент. Полисмент, - быстро исправился Стас. - Мы, кстати, на Мурманку? Через как едем?

– Через Вологду, рядом.

– И сколько туда?

– Шестьсот примерно. И потом до Кирова еще столько же, если не больше.

– Прикольно. Ну поехали, что ли. Магазин только найти надо, водички в дорогу купить.

- Только водички? – хмыкнул и демонстративно изогнул Дим-Дим бровь.

Глава 4. Старцев Александр. 23 апреля, день

Перед самой Москвой заснул, так что на перрон вылез взъерошенный и сонный, содрогаясь от озноба. Футболка липла к телу и вообще очень хотелось принять душ. Постоял немного - морщась ото сна и пытаясь полностью вернуться в реальность, а после пошел искать Казанский вокзал и поезд на Сургут.

Чуть погодя - уже второй раз за день, сидел на нижней полке, смотрел в окно и ждал попутчиков, осторожно мечтая о компании приятных во всех отношениях девушек.

– Егор, – внезапно увидел протянутую руку.

– Александр, – привстав, машинально представился я.

Парень, устроившийся напротив меня и уже протягивавший мне бутылку пива, за пару секунд успел забросить не очень объемную сумку на верхнюю полку, приткнуть звякнувший пакет, поздороваться со мной за руку, скинуть куртку и открыть две принесенные бутылки.

Отказываться я не стал и уже аккуратно прихлебывал пенный напиток, наблюдая, как новый знакомец выставляет батарею пивных бутылок на стол.

– Ты откуда? Из Москвы? – слова он выплевывал скороговоркой.

– Нет, из Питера. А ты?

– Из Москвы. А едешь куда?

– В Сургут.

– Прикольно, я тоже. Ты туристом, да? – мельком Егор мазнул взглядом по торчащему из-под полки рюкзаку. – А я к девушке в гости, прикинь? – отвлекшись, Егор одним длинным глотком ополовинил бутылку и, сдержав отрыжку, продолжил, – осенью с друзьями на Кипре отдыхали, с девчатами познакомились. Реально притом их у футболистов каких‑то типа известных отбили, тоже тот еще прикол, сейчас расскажу, так, короче, у них там папы все на нефтяной трубе сидят, бабок хоть задницей жуй. Отдохнули классно тогда, да я и забыл уже про это, а тут мне дружок названивает из Сургута, прикинь, он там уже. Вот к себе позвал, сказал, что подруга той, с кем он там отвисает, ну с которой я мутил еще там, на Кипре, она меня типа ждет не дождется. Круто, да?

– Вау, – не нашел я ничего лучшего сказать.

Мое «вау» относилось скорее к манере речи нового знакомца, чем к самой истории - Егор шил словами как пулемет.

– А что за футболисты? – с интересом спросил я.

– Да черт их знает, я вообще в ногомяч не особо. Ты сам как, футбол любишь?

– Да не особо, – соврал я.

– И правильно, двадцать два придурка один мяч гоняют, а миллионы дураков на это смотрят, ха-ха. Ну так вот, мы, короче, завтракали в гостинице, а за соседним столом компания, парней штук семь и девчонок четверо симпатичных. Так эти, футболисты, на всю столовку…

– Здорово мужики, соседями будем! – рявкнуло рядом тепловозным гудком, так что мы с Егором дружно подскочили, обернувшись на подошедших попутчиков.

Тот, который зычно рванул воздух приветствием, протягивал для приветствия руку – темноволосый, с приличным пивным пузом. На уже наметившихся у него на голове залысинах блестели бисеринки пота. Второй, более молодой, с убранными в конский хвост волосами, увидев наши взгляды, приподнял сжатый кулак в интернациональном приветствии. Наверняка сисадмин - я их за версту чую.

Мы с Егором встали, и он первый протянул руку для приветствия.

– Егор, – представился мой знакомец.

– Александр, – представился пузатый.

– Олег, – следом протянул руку сисадмин.

– Александр, – под зычный возглас «О, тезка!» произнес я. Рука, правда, у толстячка была как клешня - несмотря на чуточку комичную внешность. Притом железная такая клешня – поморщился я, незаметно потирая кисть. А вот у Олега, подтверждая мои догадки о его работе, были ухоженные руки с длинными пальцами пианиста.

В пространстве между полками на минуту стало тесно, пока вновь прибывшие убирали рюкзаки в багажные отделения. Оставили они один пакет, который, не разбирая, также поставили под стол. Забренчало все сразу вокруг стеклянными колоколами - бутылки с нарзаном так не звенят. У меня самого еще литр вискаря и кола в рюкзаке, кстати - похоже, придется испытать печень на прочность сегодня.

– А вы вместе едете? Ну в смысле друзья? – отхлебнув пива, спросил Александр.

– Друзья, правда познакомились только что, – опять растянув свою широкую улыбку, ответил Егор. – Вы из Москвы?

– Я из Питера, Олег тоже. Но он хант, так что на родину едет.

– Охотник в смысле? – не понял Егор.

– Восьмидесятого уровня? – одновременно спросил я.

– Нет, родился в Ханты‑Мансийске, – понимающе улыбнулся длинноволосый.

Тут поезд чуть качнуло и перрон в окне тихонько поплыл мимо нас.

– Оле‑ола!

– Опа!

– Поехали! – вразнобой, но одновременно воскликнули парни.

Невольно я улыбнулся - по жизни все чаще хожу с кислой рожей, весь из себя флегматичный, но столько перло позитива из парней, что заразили прямо ощущением праздника. В честь отправления мы все чокнулись пивом, а после я полез за своим.

– О, вискарик! – радостно потер руки Егор при виде квадратной бутылки.

– Саш, а есть разница между кокой и пепси? У пепси же объем больше, а по цене одинаково? – кивнул на выставленную мной кока‑колу согнанный с полки – пока я в рюкзак лазил, толстый тезка.

– Разницы нет, но с кока-колой вкуснее, – опередил меня с ответом Егор, – вы куда путь держите?

– Мы в Сургут.

– Прикольно, мы тоже. Санек турист, я к девушке в гости, а вы?

– Мы на открытие сезона по приглашению, – ответил толстый попутчик и посмотрел почему‑то на меня с явным ожиданием.

– Какого сезона? – переглянувшись с Егором, спросил я, не совсем понимая, что за ответ он от меня ждет.

– Я на рюкзак твой глянул - думал, может, ты тоже, – сказал Толстый и пояснил: – Мы едем по приглашению на открытие сезона, проводимого Сибирской страйкбольной конференцией. Как раз на две недели - и погостить, и по лесу побегать на майские.

– А что такое страйкбол? – поинтересовался Егор.

Глава 5. Ермаков Станислав. 23 апреля, поздний вечер

Вынырнув из объятий сна, Стас покрутился, пытаясь устроиться удобней. Полежал еще немного, скинул ноги вниз и рывком сел на заднем сиденье. Вокруг была непроглядная темень, только впереди свет фар разрезал тьму, да в салоне мягко светились приборная панель и подсветка магнитолы. Проморгавшись, Стас потряс головой – вчерашние события, круто поменявшие планы на жизнь, казались удивительно далекими. А в предвкушении небольшого путешествия - как обычно при смене обстановки, чувствовался душевный подъем.

– Пить дай, – попросил он Дима.

– На полу посмотри, минералка должна валяться.

– Сколько времени? – утолив жажду и с чувством потягиваясь, спросил Стас.

– Около девяти уже, – Дим‑Дим не обернулся, даже глазами не скосил в зеркало заднего вида. Сидел, напряженно всматриваясь в дорогу.

– Вологду давно проехали?

– Прилично уже.

– Почему не разбудил? Я ж тебе обещал порулить.

– Повторить все, что от тебя услышал, когда будил? – даже обернулся Дим.

– Да ладно, не надо… много наговорил?

– Нет.

- Вот видишь.

- Но емко.

– Ладно, извини.

– Да будь ты проклят, ты всех нас предал.

– Короче, останавливай, ноги разомнем, и за руль пересяду, – на его слова Стас внимания не обращал – друзья всегда так общались. Дим проехал в молчании еще пару минут, но вскоре увидел широкий участок обочины и остановился.

Стас вышел и с удовольствием потянулся - так, что в глазах потемнело. Когда руки отпустил, застыл, с удовольствием слушая тишину. Встряхнувшись, он отжался десяток раз посередине дороги, пытаясь согнать сон.

Через полчаса Дим спал, а Стас, изредка посматривая на навигатор, рулил и рулил по дороге - на удивление хорошего качества. Населенные пункты, какие и попадались, множеством огней не удивляли.

Вскоре навигатор сказал, что где машина больше не знает – мобильная связь и интернет пропали наглухо, да и спутников телефон больше не видел. Стас, не дождавшись возвращения телефона в сеть, через несколько минут достал свой – ситуация была абсолютно такая же.

Некоторое время он продолжал ехать, один раз даже остановился – внимательно просмотрев сохраненную в смартфоне карту. Вокруг была непроглядная темень - даром что лес закончился. Изредка лишь луна выглядывала из‑за облаков, призрачно освещая поля на холмистой местности. Вдруг асфальт на дороге исчез, словно обрубленный, и Стас начал притормаживать – дорога резко превратилась в грунтовую гребенку.

Он медленно остановил машину, включив аварийку. Проснувшийся от тряски и торможения Дим‑Дим озирался по сторонам. Стас тоже. Желтые отблески габаритных огней непривычно ярко освещали приличное пространство вокруг.

– А так и должно быть? – спросил Дим, поежившись ото сна.

Стас лишь покачал головой в недоумении.

- Слышишь, как там тебя… Сусанин! Ты куда меня привез? – удивился Дим, возвращая спинку сиденья вверх.

- Это он меня привез, - кивнул Стас на телефон. – Похож на настоящий, но не работает – все пропало, шеф.

Дим, порывшись в бардачке, достал потрепанный атлас российских дорог. Некоторое время он искал нужную область, а после перелистнул страницы.

– Деревня какая была?

– Минут двадцать назад.

– Да не когда, а как называется?!

– То ли Радостево, то ли Ракостево, не помню. А до нее указатель был направо на Севастьяново, двадцать семь километров.

Дим‑Дим углубился в карту и минут пять ее изучал. Стас ждал с нетерпением, но с расспросами не лез.

– В натуре Сусанин, – резюмировал Дим через некоторое время.

- Звучит как оскорбление, - ровным голосом ответил Стас и добавил: - между прочим, Иван Сусанин национальный герой. Ты ж мент, должен знать. Полисмент, - исправился Стас после тяжелого взгляда Дим-Дима.

Повисла пауза – Дим вновь углубился в карту.

– Так куда едем‑то? – поинтересовался теряющий терпение Стасю

– Да черт уже его не знает. Поехали обратно на асфальт к указателю.

– А Севастьяново нашел хотя бы?

– Ничего не нашел.

– Плохо искал – это ж карта, там все есть.

– На, сам поищи, - бросил Дим атлас Стасу на колени.

– А откуда искать-то?

– Буй ищи.

– Слышь, сам такой!

– Буй, а не …! Город. Вон видишь? По ходу там и свернули не туда.

– Поворот не туда, ага. Прикольный фильм - первая часть, остальные фуфло откровенное.

– Ты Буй ищи, а не фильмы обсуждай.

– Да сам такой! Его буй найдешь!

– Дай покажу.

– Не лезь ко мне, паршивец, сам справлюсь, – оттолкнул руки Дим‑Дима Стас.

Минут пять он водил пальцем по карте, пробуя от Буя доехать до деревни Радостево или Ракостево, параллельно ища Севастьяново. Ничего не вышло.

– Дим, а бенз есть у тебя?

– Да, двадцатка есть в канистре.

– Это радует.

Чтобы доехать до указателя, Стасу понадобилось минут десять. Повернув налево, он буквально через несколько километров поймал приличную яму – здесь дорога была отвратительного качества.

Скорость пришлось сбавить и дальше ехать аккуратнее - внимательно вглядываясь в дорогу. А через некоторое время и вовсе на лобовом стекле появились первые капли дождика, который все усиливался – крупные капли барабанили по крыше дробным перестуком. Через десять минут Стас просто остановился на обочине – возникало ощущение, что разверзлись хляби небесные - ехать при такой видимости было просто страшно.

Спутники широко открытыми глазами вглядывались во мглу за окном – видимость не превышала и нескольких метров.

- И ни одной машины, кстати, - негромко произнес Дим.

– Да, заехали нормально… – согласился Стас.

Тронувшись, он проехал еще метров сто в черепашьем темпе, пока не увидел съезд с дороги на полянку – куда и спустился, чтобы не попасть на бампер мимо проезжающему лесовозу или кому-нибудь другому, большому и железному.

Дождь между тем все усиливался – глядя сквозь работающие щетки, Стас подумал о том, что сейчас на полянку заехать он бы просто не смог – не увидел бы. Стук дождя по крыше все усиливался. Вдруг сверкнула молния - осветив внутренности машины, окрестный лес и очень низкие тучи. Гром грянул сразу – такой, что машину ощутимо покачнуло, а в ушах появился легкий звон. Вокруг светилось иллюминацией – молнии по всему горизонту сверкали настолько часто, что ночь, казалось, сменилась днем. Гром гремел не переставая – но уже не так близко с одинокой машиной на пустынной дороге.

- У тебя диски литые? – поинтересовался Стас.

- Да. А что?

– Прикинь как красиво дымиться будут, если в нас сейчас прилетит, – буркнул Стас.

- Да вы, батенька, эстет, - покачал головой Дим‑Дима. Встрепенувшись, он достал смартфон, снимая блокировку. На экране горела надпись «Поиск сети» - на мгновенье задумавшись, Дим выключил телефон.

– Походу пробивоны. Аккумулятор еще вытащи, – не удержавшись, вновь сострил Стас.

- Давай, варвар, вытащи аккумулятор из айфона, - хмыкнул Дим, наблюдая как Стас сам выключает свой смартфон.

Вспышки молний продолжали сверкать часто и с разных сторон - казалось, что стволы стоящих невдалеке деревьев причудливо изгибаются. Вдруг машину вновь ощутимо встряхнуло - и вдруг стало темно.

Глава 6. Старцев Александр. 24 апреля, раннее утро. Поезд

Приоткрыл глаза и осмотрелся – я лежал в одежде на нижней полке без постельного белья, укрытый клетчатым солдатским одеялом. Хм, плацкарт не мой. Соседей тоже нет, но неудивительно – еще трезвым обратил внимание, что вагон не до конца заполнен.

Кстати, зачем я согласился на водку, когда виски кончился?

Во рту было сухость с ощущением, словно кот нагадил. И очень хотелось в туалет. Я с трудом встал, поморщившись. Каждое движение отдавалось пульсирующей болью над глазами.

М‑да… зато вчера было хорошо. Осторожно передвигаясь, я дошел до нашего плацкарта и с облегчением увидел несколько полупустых бутылок с минералкой. Сделав пару глотков, приглушив жажду, понял, что счастье уже близко - до него всего метров семь по вагону пройти. Поставил бутылку на стол, где еще оставалась недопитая водка и осмотрелся. На нижних полках беспробудно спали Толстый и Егор. На верхних Олег и незнакомый тип – не видел его вчера. Или не помню.

Когда двинулся в сторону, давая себе зарок больше так не пить, от головы состава послышался дикий скрежет. Как в самолете, когда над шасси сидишь при посадке. Мгновением позже пол чуть дернуло и по всему вагону пошла мелкая вибрация.

Секунду – даже две, я стоял в ступоре, пока не раздались громкие крики Олега.

- От окон все! Полундра, от окон отошли!!!

Не совсем понимая, что происходит, я крепко вцепился в поручни на верхних полках - в животе опустился противный холодный комок. Сжав пальцы на металлических ручках, я неожиданно столкнулся с испуганным взглядом проснувшейся женщины на нижней полке. Вдруг снизу, из‑под пола, послышался противный скрежет, от начала вагона раздалось несколько металлических хлопков, а пол резко накренился в сторону движения. Скрежет превратился в громкий, бьющий по ушам гул - пару томительных секунд вагон плавно разворачивался в левую сторону, будто подталкиваемый гигантской рукой.

Я стоял, вцепившись в поручни, все еще таращась на проснувшуюся женщину и не мог заставить себя отпустить руки и развернуться. Вагон начал ощутимо крениться - я вместе с ним, опускаясь спиной вперед. Вдруг вместе со звоном стекла ударило поочередно сначала с хвоста, потом из переднего тамбура. В окне прямо передо мной мелькнул проезжающий рядом одинокий вагон с размочаленным переходом, а после руки резко вывернуло и потолок вдруг прыгнул на меня.

Рывка я не выдержал - пальцы сорвались с поручней и ногами вперед я полетел в потолок, который сейчас оказался полом. Ноги согнуть успел, но удар был такой силы, что приземлился очень больно - на задницу. Верхнюю губу разбило от встречи с коленом, так что кровь брызнула в стороны. Машинально закрыв ладонями лицо, я зажмурился от страха. По сторонам больше не кидало, но потряхивало – медленно завершив кульбит после рывка, вагон так и остался стоять перевернутым на крышу.

Несколько томительных секунд приходил в себя. Ныли зубы, во рту стоял медный привкус крови. Я резко открыл глаза, не отрывая ладони от лица и облегченно выдохнул – увидев, что пространство вокруг крутиться больше не собирается.

Поднял глаза, машинально отметив, как непривычно смотреть на спальные места снизу-вверх. Нижние полки были открыты - из одной даже сумки не выпали, как‑то держались, только ремень свисал. Глаз цеплял мелкие детали – как грязная газета, прилипшая к разложенному столику, и не падавшая.

Неожиданно четко почувствовал стекающие по запястьям в рукава струйки крови. Посмотрел на ладони – все мокро‑красные. Аккуратно провел языком по зубам. Все на месте, но два верхних передних и один нижний чуть шатались.

Наконец решившись, глянул правее от себя. Трупы так близко я до этого видел всего несколько раз – когда в морг заходил и один раз бомжа на улице зимой. Но женщина, с которой секунды назад играл в гляделки, лежала в такой позе, что сомнений быть не могло – мертвая. Темно‑русые волосы разметало по полу, а вот лица видно не было, только затылок.

Перевел взгляд дальше, понемногу отходя от шока испуга. Народу было неожиданно много: какой-то крупный мужик стоял на четвереньках и кашлял. Я смотрел на него как в немом кино. Однако стоило только подумать о том, что кашляет он беззвучно, как на меня обрушилась вся какофония звуков катастрофы. Мерно скрипели перекрытия еще покачивающегося вагона, слышались стоны, издалека доносился животный вой боли. Редким хрустальным дождиком все еще опадали оконные стекла.

Мимо меня прошел мужчина с бешеным взглядом, что-то неясно бормоча. Я сидел, глубоко дыша открытым ртом, отняв руки от лица, рассматривая лежащие рядом тела.

– Ты как, цел? – взъерошенный сисадмин появился рядом.

– Фуф фнает, – я старался говорить аккуратно, не касаясь языком десен и зубов. Больно.

– Руки‑ноги как? Встать можешь?

«Зачем вставать‑то?» – это я про себя спросил.

– Давай-давай, поднимайся, – произнес Олег, хлопнув меня по плечу и двинулся дальше, осматривая раненых. Через женщину с раскиданными волосами он переступил, лишь мельком глянув.

Я тщательно вытер руки об толстовку и достал мобильник. Сети не было. Вся кровь с ладоней не оттерлась. Набрал 112, реакции никакой - даже не запиликало ничего. Еще раз набрал. И еще раз. Сети так и не было. Огляделся. Возле наших коек - вернее под нашими койками, уже началась суета - парни кому‑то помогали, кого‑то переносили, Олег торопливо и наскоро бинтовал руку пронзительно плачущей женщине.

Вагон стоял на крыше и чуть накренившись. Окончательно поднявшись, я прошелся по деформированному потолку, который теперь был полом. Неторопливо вылез из ближнего окна - пригнувшись и аккуратно миновав торчащие осколки. Глубоко вдохнул свежего утреннего воздуха и осмотрелся по сторонам. Заметил два дерева, которые лежали заваленные под вагоном – они‑то и тормознули наш плавный путь после схода с рельс. В передней части вагона колеса отсутствовали, в обшивке кое‑где были видны рваные дыры. Я отошел вглубь леса и справил малую нужду – как удалось сдержать все в себе, не знаю. Похмелья, кстати, сейчас даже не замечал.

Выйдя из леса, обошел вагон и вышел на пути, осматриваясь. Железнодорожное полотно было основательно размочалено. Метрах в двухстах на боку, только справа от путей, лежало еще два вагона. Дальше, примерно через километр вперед, лента дороги заканчивалась и была видна стена леса. Там, наверное, дорога делает поворот – подумал я.

Как раз оттуда сейчас начинали подниматься черные клубы дыма - хорошо видные на фоне красной полоски рассвета. Локомотив полностью выгорает за три минуты – всплыло в голове. Блин, надо срочно что‑то делать. Что можно сделать - кроме того как позвонить, в голову не приходило. Я быстрым шагом пошел обратно к вагону.

– Где в этом поезде может быть аптечка? Где вообще проводница? – вопрошал Олег. В одной руке у него был огнетушитель, в другой топор, выкрашенный красной краской.

- Аптечка у проводницы. Купе проводницы сплющило как банку, она внутри, - ровным голосом произнес Толстый, помогая Егору снять окровавленный на плечах и предплечьях свитер – судя по всему, досталось от разбитых стекол. – Ты это где взял? – закончив со свитером, повернулся Толстый к Олегу, показывая на огнетушитель.

- У меня сети нет. Кто-нибудь еще спасателям пробовал набрать? – махнув неопределенно рукой и положил топор на пол Олег, демонстрируя телефон.

- У меня тоже нет. На улице был, не ловит. А там чуть дальше два вагона на боку лежат, – поделился увиденным я. – А еще дальше дым, густой - наверно, локомотив горит, – наконец‑то рассказал я про столб дыма, очистив совесть.

Неизвестный парень, который спал на моей полке, после услышанного сразу же встал. Потом я узнал, что зовут его Костя - с ним познакомились, когда я ушел спать. А после все вместе мои попутчики познакомились с молодыми проводницами – к одной из них Костя и собирался бежать, чтобы спасти. Но как он встал - так и лег сразу же, еще и сумки с рюкзаками заблевал.

«Хорошо на мой не попал», – мелькнула мыслишка.

– Сиди уж, блин, – переждав, пока тот закончит, подхватил Костю под руки Толстый и усадил обратно. – Пойдем, у начальника поезда рация должна быть. Алекс, Олег, давайте по-быстрому сгоняйте, – я не сразу понял, что под именем «Алекс» Толстый имел ввиду меня.

– Пойдем, – обернулся ко мне Олег. Я машинально кивнул и следом за ним полез в окно.

И замер сразу в удивлении. За те минуты - пока мы были в вагоне, на землю спустился белесый туман. Сейчас я с трудом различал даже лес на противоположной стороне от путей, хотя расстояние метров пятьдесят всего. Особо удивляться времени не было – Олег на туман внимания даже не обратил, и я потопал за ним.

Какой‑то неправильный сисадмин - спокоен как удав и сориентировался быстрее всех.

Пока шли, Олег все смотрел на экран телефона.

- Догоню, - сказал я ему, присаживаясь у края путей. Повозил руки по траве - намочив ладони росой и аккуратно потер лицо. Разбитая губа саднила, но процедуру повторил пару раз – не хочется с окровавленным лицом ходить. Догонял Олега бегом - пока бежал, чугунными колотушками изнутри вернулась головная боль. Сразу стало очень себя жалко и сильно захотелось домой.

– Глухо, - все еще глядя на экран, прокомментировал Олег.

Два вагона, выступившие вскоре справа из тумана, сохранились лучше, чем наш. Один из них мягко съехал с насыпи и стоял практически ровно, левой стороной опираясь на крутой спуск. Второй - последний вагон поезда, лежал на боку в стороне. Вокруг бродили ошарашенные люди, многие курили. Двое парней на улице через размочаленный проход межвагонной двери помогали раненым покинуть упавший вагон. Поодаль в разных позах лежало человек семь - над ними умело колдовал мужчина лет тридцати пяти, рядом две женщины рвали простыни на бинты.

Олег отошел и перекинувшись с парой человек несколькими фразами, вновь оказался рядом.

– Алекс, давай в вагон, поищи проводницу – сказали там должна быть, – коротко глянул он на меня, - я пока с доктором поговорю.

Да что заладили‑то - Алекс, Алекс. Даже слух режет. Ладно бы еще он Толстого Саней называл, а меня Алексом, чтоб не перепутать - но Толстого уже все именно Толстым называют.

Мысли в больной голове текли отстраненно, даже не вызывая особых эмоций.

Внутри вагона с пронзительной четкостью слышались сдавленные стоны – а в дальнем конце кто‑то голосил благим матом от непереносимой боли. Обстановка почти как в нашем - только крыша там, где полагается. И здесь царил полумрак - сумрачный из‑за тумана свет попадал только в окна левой стороны. Справа многие стекла были выбиты, через проемы окон виднелся щебень насыпи. На одной из коек рядом с входом на нижней полке лежал мужик с торчащим из‑под майки большим пузом и тонкими бледными ногами. Терпко пахло мочой – наверное, печень больная. Была. Головы не было видно, на ее месте груда щебня, наваленного из окна, вперемешку с битым стеклом. На полу под нижней полкой уже натекла целая лужа густой крови.

Я не удержался, поднял с пола одеяло и накрыл труп. Вышел обратно в проход и тут же вцепился в верхнюю койку, отброшенный сильным толчком. Мимо пролетел крупный и резкий мужчина - даже не обративший внимания на столкновение. Какой невежливый. Но раза эдак в полтора шире меня, поэтому вслед ему кричать я ничего не стал. Но внутри появилось сдерживаемое раздражение.

Стараясь сохранять невозмутимый внешний вид – то и дело морщась от колотушек головной боли, двинулся по вагону, высматривая проводницу. Из противоположного конца вдруг послышались крики – кто‑то там ругался. И я даже догадываюсь кто.

Ускорил шаг, между делом прихватив с пола попавшуюся на глаза закатившуюся под боковую полку пустую водочную бутылку. Лучше б, конечно, шампанского - но видимо гурманов здесь не было. В бутылке еще и плескалось немного, так что если все спокойно будет, то не идиотом можно выглядеть, а… ну взял там царапины продезинфицировать.

– Где тут у тебя аптечка, а? – с удивительно высокими истеричными нотками закричал широкоплечий бугай, так невежливо меня толкнувший.

Женский голос что‑то отвечал негромко – действо происходило в небольшом коридорчике перед тамбуром, и, что отвечает проводница – совсем юным голоском, четко слышно мне не было. Подойдя, я взялся за ручку и начал аккуратно открывать дверь.

– Начальник поезда? И где твой начальник поезда? – в отличие от ответов проводницы мужские вопросы – перемещаемые частыми матерными возгласами, слышно было без проблем.

– Ты слышь, шмара, не понимаешь? У меня друг ранен, а ты мне тут голову имеешь!

Полностью я открыл дверь тогда, когда истеричный пассажир схватил проводницу за отвороты форменной блузки. Совсем молодая девушка, в широко открытых глазах дикий страх. Мелькнуло узнаванием – вспомнил, что мельком видел ее вчера, когда уже спать направлялся.

С одной стороны, слушая крики возмущенного пассажира - понимал и поддерживал его праведный гнев по поводу отсутствия элементарных средств первой помощи в вагонах, с другой стороны – не молодой же проводнице все это высказывать? Да еще подобным образом – она‑то здесь при чем?

Бутылку я держал правой рукой чуть сзади, чтоб тот сразу не заметил. Только открыл рот намекнуть незнакомцу, что с девушками так разговаривать не следует - как он закатил девчонке хлесткую оплеуху. От неожиданности я дернулся вместе с ней и как наяву увидел резкий удар с разворота - который мне прилетит сразу же после того, как его окликну.

Закрыл рот, сглотнул и постарался посильнее размахнуться. Хакнув резко, засветил невежливому пассажиру так удачно подобранной бутылкой в темечко. Но вопреки всем законам жанра бутылка не разбилась, а он не упал. Оттолкнув девушку, так что она сильно спиной впечаталась в дверь, этот кабан начал разворачиваться. В животе опустился ледяной ком паники - теперь уже у меня были глаза как у девчонки. Я с небольшим опережением ударил снова, постаравшись вложить в удар всю силу.

В этот раз разбилась – лысину мужика окрасило кровью, в руках у меня оказалось одно горлышко. Здоровяк опять не упал, просто чуть пригнулся и схватился за дверь, слегка поматывая головой. Слева была хлипкая стена коридора под дерево, справа же – подобие подоконника, обшитое металлическим уголком. Вот об него я два раза с размаха и приложил его голову, хоть и не с руки было. Тот - наконец‑то, завалился на колени. С испугу я добавил ему ногой в голову.

Я вообще редко дерусь, а когда дерусь - то мне очень страшно. Вот и сейчас сильно боялся того, что упавший на колени мужчина поднимется. Не, в ближайшее время вроде не поднимется - ткнул ему носком пару раз в щеку. Реакции никакой не последовало.

По всему телу чувствовались быстрые удары сердца, которое сейчас гнало чистый адреналин вместо крови. Я глубоко вздохнул, пытаясь унять крупную дрожь.

– Все нормально, – успокаивая не только проводницу, как можно уверенней сказал я, шагнув вперед. У девушки дрожали губы - она судорожно пыталась застегнуть верхнюю пуговицу на блузке, не понимая, что та оторвана.

– Все хорошо, не волнуйся, – опять повторил я и взял проводницу за предплечье. У нее моментально брызнули слезы, и девушка уткнулась лицом мне в плечо, рыдая. Она была чуть выше меня ростом - поэтому упасть на грудь не получилось.

Несколько секунд так и стояли – молоденькая девушка рыдала в истерике, а я гладил ее по волосам, пытаясь успокоить, чувствуя себя донельзя глупо. Вот не знаю, что в таких ситуациях делать - да и всегда чувствую себя неуютно, если девушка плачет. Между делом опасливо посматривал вниз, но пассажир снизу признаков возвращения сознания не подавал.

– Алекс, что случилось? – появился рядом Олег.

– Да вон товарищ, – ткнул я ногой в плечо лежащего тела, – девчонке перемкнул раз ни за что, пришлось успокаивать.

– Да ты миротворец, - неодобрительно покачал головой Олег. - Пойдем отсюда быстрей, надо Толстого найти.

Я пошагал за Олегом, держа за руку все еще тихо плачущую проводницу.

Вышли на улицу – проводницу, которая от переживаний обмякла в моих руках, пришлось буквально вытаскивать на руках.

Осмотревшись на улице – вдыхая ощутимо посвежевшей холодком воздух, я поразился тишине вокруг – за пределом небольшого круга катастрофы.

Где вообще скорая, спасатели, вертолеты МЧС?

Глава 7. Старцев Александр. 24 апреля, раннее утро

Выйдя из вагона, Олег сразу подбежал к доктору – судя по жестам, договариваясь с ним о том, что он пойдет к нашему вагону.

– Все нормально? Успокоилась? – обернулся я к девочке-проводнице, которая как привязанная шла за мной. Она шмыгнула носом и несколько раз быстро и утвердительно кивнула.

– О, Саня, и ты здесь, – разрезал тишину зычный голос Толстого.

Я воззрился на него в удивлении - может он забыл, что сам меня сюда с Олегом отправил?

Но смотрел Толстый не на меня, а на проводницу – тут я вспомнил, что зовут ее Александра, и я ведь с ней вчера даже общался. Вот ведь - как бы еще чего не вспомнить. Хотя, чего уж тут – вокруг мертвых столько, а я возможных последствий глупой пьянки опасаюсь.

– Слушай, тут проблема небольшая, – привлек я внимание Толстого и коротко обрисовал ситуацию с возмущенным пассажиром, который сейчас бессознательно в коридоре валялся. Пока говорил, подошел Олег.

- Не парься, - махнул рукой Толстый, прерывая мой рассказ, - отправляй его ко мне, еще раз положу. Ну? – посмотрел он на Олега.

– Я с доктором поговорил, сейчас уже пойдет, посмотрит наших раненых. Сань, и надо кого напрячь завал организовать, метров за пятьсот от вагона - а то поедет что, хотя вряд ли…

– Не поедет, - сплюнул Толстый. – Нам крупно повезло, что с рельс сошли – походу стрелки не туда перевели, - манул он рукой в сторону, где я недавно видел поднимающийся дым – скрытый сейчас туманом. – Там дорога заканчивается и обрыв - все вагоны внизу убитой ленточкой валяются, горят уже. Противоположного края не видно – туман, и вниз метров пятьдесят, не спустишься без веревки. Надо срочно лезть, смотреть - может, кого еще можно вытащить.

- Чего ждем? – поинтересовался Олег.

Из тумана в этот момент бегом появился хмурый чернявый и сильно небритый парень. В руках у него был рюкзак Толстого – помеченный Костей в вагоне, так что я его сразу узнал. Не обращая внимания на премерзкие пятна, Толстый извлек из недр рюкзака два мотка веревки.

-Прости, как тебя… - посмотрел Толстый на чернявого.

- Женя, - кратко ответил тот.

- Жень, проводи девочку до вагона. Там мечется дядька такой, лысый и деятельный – Алексей Николаевич. Пусть он возьмет кого покрепче и за нами следом, окей?

Небритый Женя кивнул и подхватив под руку проводницу двинулся в сторону нашего вагона, почти сразу скрывшись в тумане. Толстый махнул рукой, и мы вместе с Олегом двинулись за ним.

Пока бежал за Толстым, то и дело оскальзываясь на щебенке, думал о том, что за последние минут двадцать видел смертей и бедствия намного больше, чем за всю предыдущую жизнь. И, глядя на последствия аварии - чувствовал полную свою беспомощность. Абсолютно не знаю, что делать в таких ситуациях. Хорошо рядом Толстый и невозмутимый как удав Олег – оба знающие, что делать, действующие спокойно и последовательно. Был бы наедине с собой, даже не знаю, как бы себя сейчас ощущал.

– Аккуратней, подходим, – осадил наш с Олегом бег окрик Толстого.

Перейдя на шаг, мы уже двигались под откос - среди закрученных рельс и разбросанных вокруг неподъемных даже на вид цельных пар колес. Вокруг глубокими бороздами разрезали землю следы вагонов – сошедших с рельс и катившихся по земле. Валяющиеся в округе шпалы были все измочалены - некоторые буквально порваны колесами сошедших с рельс вагонов.

Справа и слева от нас - перпендикулярно путям были резкие перепады в виде крупной лестницы с отвесными скосами, будто бы земля оседала. Вскоре из дымки тумана показался край обрыва, и мы замедлили шаг.

Туман стоял такой, что видимость не превышала десяти метров - пройдя еще немного, я увидел, что земля просто кончилась - обрываясь почти отвесно, как в рисунках о плоском мире. Медленно подошел к краю, маленькими шажками. Не доходя примерно полметра до обрыва, наклонился, заглядывая вниз.

- Край земли! - не смог удержаться я от комментария.

Позади были железнодорожные пути, уходящие в туманное никуда, а впереди обрыв теряющийся в молочной мгле. Подо мной - на неровном и крутом склоне, с трудом различались зацепившиеся рельсы и несколько шпал вперемежку. Кое‑где на склоне виднелись торчащие из земли корни деревьев.

– Алекс, не стой на краю, – крикнул слева Толстый, уже привязывающий к дереву веревку. Я поспешно отошел и двинулся к нему.

– Готово? – Олег уже надел перчатки и осторожно подходил к обрыву, придерживая веревку.

– Да, можно. Аккуратно только, не видно ничего. Как спустишься, кричи, – повысил голос Толстый, потому что Олег уже скрылся. – Не беги, спускайся медленней, – обратился уже ко мне Толстый, помогая одевать перчатки, – веревку держи правой рукой, вот так.

Я схватился за веревку, как он показал, крепко сжал и пару раз дернул. Снизу раздался крик Олега, что все нормально, второй пошел. Я и пошел.

По таким обрывам забирался давно – еще в далекой юности, а с веревкой же вообще никогда не пробовал. Подходя к краю, немного испугался – вдруг как не получится? Но, как только спустился на несколько метров, страх прошел – все получалось нормально. Лишь ноги чуть вело на осклизлой земле - на кроссовки сразу налипло прилично грязи. Притормозив, используя как упор пласт земли с сухой травой, перехватил веревку удобней и, встретившись взглядом с Толстым, который наблюдал за мной сверху, махнул тому рукой, все в порядке мол.

Сделал еще шаг и тут вдруг раздался гулкий звук – словно объемный взрыв прогремел. Я вцепился обеими руками в веревку, но от резкого движения нога скользнула по грязи. Приземлился на колени, почувствовав даже сквозь джинсовую ткань мокрую землю, перевалился на бок и завертел головой в разные стороны, пытаясь понять, в чем же дело. Сквозь многочисленное эхо стал слышен далекий шелест, который все нарастал и нарастал, как в объемном кинотеатре. Я глянул вверх - Толстый уже бешено махал руками, рот его двигался – но в окружающем грохоте обычно зычного голоса не было слышно.

Пласт земли под ногами дернулся, уходя в сторону, а веревка ослабла - последнее, что я увидел - корни большой сосны с кучей налипшей земли, мелькнувшие рядом.

Глава 8. Ермаков Станислав. 24 апреля, раннее утро

Стас находился в том зыбком состоянии полусна, когда частью сознания уже бодрствуешь, одновременно понимая, что еще спишь. Постепенно приходя в себя, он начал осознавать, что его сильно беспокоят доносящиеся снаружи странные звуки. Беспокоят тем, что их никак не идентифицировать. Ладно бы они были естественными, природными - свист ветра, скрип деревьев. Но нет - непонятный шелестящий звук, перемежаемый легким скрипом, звучал рвано и бессистемно. Сначала слева от машины. Потом справа. Потом одновременно с двух сторон. Вдруг послышалось тихое мычание – будто от глухонемого. А потом и вовсе раздались странные звуки - словно кто‑то, набрав полный рот горячего чая, безуспешно пытался что‑то сказать.

Чувствуя, как по всему телу побежали мурашки нехорошего предчувствия, Стас открыл глаза. И обомлел – в окнах не было видно ничего – только белое марево. Тут же ему захотелось себя ущипнуть. Стас поморгал, посмотрел на спящего Дима – уронившего голову на руль. Тронул его за плечо - Дим практически сразу вскинулся. Посмотрел недоуменно сначала на Стаса, потом на белую завесу на окнах.

– Снег что ли? – спросил Дим. Стас непроизвольно вздрогнул от его громкого голоса.

Снег – понял он. Это снег скрипел снаружи, когда кто‑то ходил вокруг машины. И на стеклах снег, поэтому и белое марево на стеклах. И кто за ними ходит и так странно мычит?

Стас увидел, что Дим собирается что‑то сказать и приложил палец к губам. По лопаткам побежал холодок, внутренний голос буквально кричал предупреждающе. Под недоуменным взглядом друга Стас достал свой травматический пистолет – ПМ‑Т, переделанный из обычного ПМ пятьдесят третьего года выпуска.

– Заводи машину, – шепнул Стас практически беззвучно.

Дим ничего не спрашивал, но взялся за ключ, глядя на друга с легким недоумением. Он подождал пару мгновений, и только после паузы повернул ключ в замке. Мотор завелся сразу, заработав ровно и негромко. Некоторое время ничего не происходило, лишь урчал двигатель на высоких оборотах, прогреваясь.

Неожиданно со стороны пассажирского сиденья на стекло легла еле заметная тень. И тут же Стас буквально всей кожей почувствовал чужую злобу – там, за белым маревом стекол. Он практически ничего не боялся в этой жизни - кроме стоматолога, но его неожиданно начало слегка потряхивать. И это на фоне полного спокойствия и недоумения очнувшегося позже Дима.

Тот уже повернул переключатель печки на полную мощность и включил дворники. Медленно и натужно счистив приличный слой снега, щетки заработали быстрее. Местами на стекле был намерзший лед - который щетки не счищали. В просветы - кроме заснеженного леса впереди, ничего и никого видно не было видно. Чувство опасности у Стаса не уходило, наоборот - усиливалось. Вдруг он услышал, как кто‑то дергает ручку двери. Дим расширил глаза, посмотрев на дверь.

– Поехали, поехали, – все так же одними губами зашептал Стас, с удивлением чувствуя легкий озноб.

Дим‑Дим посмотрел на друга с немым вопросом – мол кого нам бояться, но послушался. Попытался тронуться, получилось не сразу.

Двигатель ревел – Дим пытался выехать враскачку. Стас словно наяву видел, как блестя мокрой летней резиной, колеса крутятся по снегу и молодой траве под ним, абсолютно не цепляясь. Дим раскачивал машину – проезжая немного и, как только движение становилось медленнее, а рев двигателя громче, отпускал педаль газа. Машина откатывалась назад, но с каждым разом универсал проезжал все больше и больше. И лишь только дополз до обочины, сразу вылетел на дорогу как пробка из бутылки. Дим затормозил и машину мягко пронесло еще пару метров.

– Протяни немного и останавливайся. Посмотреть надо, кто это был, – негромко произнес Стас.

– Ты чего паникуешь? – недоуменно спросил Дим, но просьбу выполнил. Стас сразу опасливо открыл дверь и вышел на улицу. Рядом никого не было, из кустов никто кидаться на него вроде не собирался. Метрах в тридцати от машины сейчас на дорогу по следам колес два человека.

– Чего это с ними? – спросил удивленный Дим‑Дим, выглядывая через опущенное стекло.

– Я откуда знаю? – подавил Стас внезапное раздражение, чуть не ответив другу грубостью – испуг прошел также неожиданно, как и появился. Пистолет в руке - рукоятка которого уже была мокрая от пота, сейчас казался парню нелепым. Ну двое, ну двигаются как‑то не так.

– Не, Стас… смотри как они странно ковыляют! – поразился Дим.

Двое незнакомцев шли действительно странной походкой - плавности движений им не хватало.

– Как куклы, – осенило Стаса догадкой, и он сел на место. - Давай подъедем поближе, глянем кто такие.

Стас опустил кнопку, блокировав дверь. На Дима он не смотрел, но щелчок услышал – тот сделал то же самое. Дим‑Дим развернулся на узкой дороге в несколько приемов и медленно поехал к незнакомцам. Не доезжая метров пяти, остановился.

Это были двое мужчин в возрасте под сорок. Один в тапках сланцах, джинсах и накинутой на грязную майку куртке‑дутике. Второй в камуфляжном костюме грубой, агрессивной расцветки. Все это он рассмотрел, стараясь не смотреть на лица. Но, повинуясь болезненному любопытству, все же посматривал. Лица пугали – выражения на них не было никакого, а глаза абсолютно пустые. Стас почувствовал, как между лопаток скатывается холодная капля пота.

Зажужжал моторчик, и водительское стекло поползло вниз с треском намерзшего на него снега и льда.

– Мужики, а вы откуда? – высунулся Дим.

Ни один, ни второй не отвечал. Лишь через несколько томительно долгих секунд двинулись в сторону машины. Молча.

– Дим, поехали отсюда. Поехали быстрее, это хрень какая‑то, – встрепенулся Стас.

Дим и сам уже не рад был, что спросил. При взгляде на безжизненные, нечеловеческие лица иррациональный страх Стаса передался и ему - Дим быстро воткнул заднюю передачу, но слишком сильно нажал на педаль. Колеса закрутились на месте – мысленно одернув себя и отпустив чуть газ, Дим выровнял машину. Проехав десяток метров задним ходом, он вывернул руль влево и задними колесами заехал на обочину для разворота.

Незнакомцы шли все быстрее. Дим‑Дим, поглядывая на них, воткнул первую передачу и попытался тронуться. Без особого успеха – двигатель ревел, колеса крутили по снегу - машина двигалась буквально по сантиметру. Босоногий – потерявший сланы, был уже рядом и наклонился, будто борец, подходя к окну. В страшной гримасе он обнажил желтые зубы и нечеловечески зашипел. Босоногий успел коснулся ладонями стекла, но уже вскользь – машина двинулась с места, резко прянув вперед, и его ударило задним крылом. А Стас успел обратить внимание, какого синюшного цвета ладони у незнакомца.

– Слышь… – задумчиво протянул Дим, часто в зеркало глядя, – я редко когда боюсь и еще реже могу признаться в этом, но сейчас…

– Дичь, – резюмировал Стас. Пистолет в руке больше не казался ему нелепым.

Дальше ехали в молчании - говорить ни о чем не хотелось. Сигнал на телефонах по-прежнему отсутствовал. На дорогу, которая вчера заняла бы максимум полчаса, сегодня по снегу потратили больше часа. Зато навстречу попалось несколько машин – раздолбанная милицейская «газель», архаичная хлебовозка – подобные Стас только в старой кинохронике видел и, как контраст, «шевроле тахо» с непонятным регионом пролетел массивным кораблем.

По сторонам изредка проплывали деревеньки. Стас с интересом наблюдал в окно – отстраненно замечая и сравнивая, как они неуловимо отличались от тех, что в Ленобласти. Здесь, в центре России, был абсолютно другой стиль - монументальный. Дома большие, просторные, преисполненные сознания собственного достоинства. По шесть окон на фасаде, у многих на втором этаже своеобразные скворечники. По виду дома старые, Российскую Империю еще видели - но простоят еще столько же. Надо многими домами лениво поднимался дым от печных труб.

Когда доехали до Севастьянова, спросили проходящего мимо взъерошенного дядьку, где отдел полиции - тот показал и долго смотрел машине вслед.

Отдел нашли, хотя и с трудом, – городок оказался приличных размеров. Оставив машину прямо перед входом в отдел, Дим со Стасом зашли в дежурку, прихватив карту. На удивление, света в отделении не было - горело пара свечей разгоняя темноту у стойки дежурного.

Стас остановился у стенда «их разыскивает полиция», пока Дим пошел разговоры разговаривать. Представился, и дежурный ему уже показывал на карте, как лучше уехать в сторону Кирова. Стас между тем пялился на доску розыска, не понимая сначала, что его смущает. Потом осенило – с фотороботов на него смотрели только славянские лица – в мегаполисах такое редко бывает.

– Стасик, погнали, – дернул его за руку Дим.

– Узнал? – идя вслед за ним, спросил Стас его спину.

– Узнал, узнал, – Дим даже не обернулся.

- Про дебилов сказал?

- Да, заедут посмотрят, как возможность будет.

Глава 9. Ермаков Станислав. 24 апреля, утро. Старый Город

Даже не дожидаясь, пока Стас захлопнет дверь, Дим‑Дим развернулся задом с заносом - так что передние колеса повело и, быстро посмотрев вправо‑влево, выехал на дорогу.

– Поехали, перекусим сначала, потом и в Киров двинем, – ответил он на вопросительный взгляд Стаса, – Так, вроде здесь сейчас будет… – Дим свернул налево, и его Киа Рио остановился рядом с двухэтажным зданием желтого цвета. На втором этаже тускло - при свете дня, горела вывеска «Мотель», на углу горизонтально висела большая декоративная доска с красиво выжженной надписью «Кафе Старый город».

Свет здесь был, но от генератора - Стас сразу услышал приглушенное тарахтенье из подсобки или подвала.

– Неплохой кабачок, мне нравится, – войдя, негромко произнес Дим.

Стас кивнул, осматриваясь. Действительно неплохой – небольшой, все аккуратно, уютно. Стены отделаны декоративным камнем, два фонтанчика в углу - сейчас, правда, не работающие, на стенах картины висят тематические.

Женщина за стойкой ближе к сорока - но еще достаточно красива и ухожена. Стас по кабакам и кафешкам особо не ходил, но оглядываюсь подумал, что такое уютное кафе и в Питере бы не потерялось.

Друзья сели за столик, посидели с полминуты. Барменша к новым посетителям не пошла, официанток видно не было. «Ну и ладно, мы не гордые, сами подойдем», – буркнул Дим‑Дим, направляясь к стойке.

Набрали парни немало - и на удивление недорого. Приготовили заказ быстро и какое‑то время Стас с Димом просто жадно поглощали пищу. Пока друзья ели, в зал практически одновременно зашли сразу две компании. Сначала одна – две девушки и парень.

Вначале появилось две красавицы и Стас принялся с интересом их рассматривать. Обе загорелые, и непохоже что это тонировка солярия – наверняка не больше месяца назад на пляжах у лазурного моря отдыхали. Одна девушка, с черными длинными волосами, была совсем молоденькая, лет двадцать. Красивая - но таких в любом клубе много.

Зато вторая просто приковала взгляд Стаса – высокая длинноногая блондинка, лет тридцати с хвостиком. Загар ее резко контрастировал со светлыми волосами. Ясный, полный собственного достоинства взгляд, украшений в меру - но даже на дилетантский взгляд Стаса стоимость их меры не знала. Он смотрел на незнакомку не отрываясь – стесняться особо не привык, а эстетическое наслаждение получать еще никто не запрещал.

Девушки прошли мимо, и Стас обернулся - все еще не отрывая взгляд от так понравившейся красавицы. Она это заметила и глянула в ответ, чуть склонив голову в немом вопросе. И хотя посмотрела она взглядом Снежной королевы, Стас улыбнулся.

– Дим‑Дим, я влюбился, – глядя в небесно‑голубые глаза, с чувством произнес он так, чтобы незнакомке было слышно. Незнакомка улыбнулась уголком рта, взгляд едва-едва потеплел - но глаза она отвела почти сразу, рассматривая принесенное меню.

– В смысле «влюбился»? Знакомиться идем? – отвлекся от своих мыслей Дим,.

– Да ладно, я так, – сделал Стас движение рукой, –красивая просто.

На самом деле, глядя на незнакомку и ее манеру держаться, Стас прекрасно видел, что разделяет их социальная пропасть - ни о каком знакомстве здесь и сейчас речи быть не может. Встреть он ее на какой-нибудь гламурной вечеринке, шанса познакомиться с такой красавицей постарался бы не упустить – но он чувствовал, сейчас вариантов не было.

Про влюбленность же он сказанул, чтоб незнакомке приятно было. Девушка хоть и наделена красотой, но подавать ее тоже надо уметь –для того чтобы выглядеть так блестяще, трудиться надо немало. Пусть видит, что не зря старается, ему не жалко – размышляя подобным образом, Стас наконец‑таки смог оторвать взгляд от красавицы-незнакомки.

Как только он отвернулся, тут же напоролся взглядом на вторую входящую компанию. И едва поморщился даже – трое шумных гостей с лицами, не особо обезображенными интеллектом. Лет им было к тридцати-сорока, все коротко стрижены, двое в кожаных куртках поверх спортивных костюмов, третий в таком же камуфляжном костюме, как и на странном незнакомце с утра. Когда новые гости прошли мимо, четко пахнуло ядреным перегаром – видимо, зашли похмелиться.

Стас и Дим с вошедшими в гляделки играть предусмотрительно не стали - хотя те, усевшись, сразу на друзей уставились. Самцам гориллы в глаза умные люди рекомендуют не смотреть. Увидев, что парни на них не смотрят, новые посетители переключили внимание на девушек – сразу донеслось эхо сальной шутки.

– Стас, а что это за камуфляж такой?

– На этом‑то? – кивнул тот в сторону троицы. – Флектарн, бундесверовский.

– Хм, как чувствовал, что неметчина. Слушай, а здесь‑то откуда такие камки? – почесал затылок Дим‑Дим.

– Да их полно сейчас по всяким секонд‑хендам армейским, популярная штука у охотников‑рыболовов.

– Ясно. Стас, давай сруливать - сейчас этим баранам подраться захочется, – понизил Дим голос, – а тут мы кстати сидим.

– Да ты не очкуй, я тысячу раз так делал, – оценивающе глянув на сидевшую по левую руку от него компанию, Стас сразу же взгляд отвел, чтоб не раздражать раньше времени, – мы их уделаем, как два пальца об асфальт.

– Тебе проблем не хватает? Этим накидаем, будем потом на обратном оглядываться. Смотри цепи на них какие и как бабками светят, по‑любому центровые какие местные. У них тут интернета нет, они до сих пор бригаду вместо спокойной ночи малыши смотрят. Пошли, короче.

– Давай кофе еще попьем и пойдем, – не дожидаясь ответа, Стас быстро встал и пошел к стойке заказывать кофе.

То, что Дим‑Дим начал уговаривать его отсюда свалить, совершенно не напрягало – если дойдет до драки, того самого потом держать придется - это вообще машина для выдачи инвалидностей. Диму просто лишних проблем не хочется – лучшая драка жто та, которую можно избежать. Стасу тоже лишних проблем не хотелось – но тональность очередной шуточки в сторону столика с красавицей, как и предыдущая, ему не понравилась.

Кофе заказать не получалось – барменша сама понесла бутылки за столик с шумными гостями.

– Да, к нам так не бежала, – пробормотал Стас негромко, после чего отвернулся и принялся разглядывать ассортимент бара. Барменша вернулась - но, к удивлению, посмотрела опять не на Стаса, а над его плечом. Не успев обернуться, он услышал приятный голос.

– Скажите, где у вас тут… – оказалась уже рядом с ним у стойки прекрасная незнакомка. Когда Стас развернулся она, мельком глянув на парня, пошла в обход стойки по указанию барменши.

– Два кофе будьте добры, – как только длинные ноги с аппетитно обтянутыми юбкой ягодицами скрылись из вида, протянул Стас купюру девушке за стойкой.

– Американо или эспрессо?

– Там где мало совсем, это эспрессо? Тогда два американо.

Под жужжание кофеварки, сидя на высоком стуле в пол‑оборота, Стас начал поглядывать на гоп‑компанию. Гости уже совсем развеселились и расшумелась - после того как закинули в себя по дозе алкоголя. Молоденькая девушка, явно потеряв аппетит, отставила в сторону тарелку – по ее виду было заметно, что она хочет как можно скорее покинуть кафе.

В тот момент, когда перед Стасом тихо звякнули о блюдца две чашки кофе, незнакомка появилась из коридорчика и пошла к своему столу. Проходя мимо Стаса, она даже вздрогнула - когда помещение огласил громкий гогот на очередную шуточку, видимо связанную с ее появлением. Стас развернулся на стуле и смотрел ей вслед - пройти незнакомка должна была как раз мимо гогочущих мужчин. Дим‑Дим за столиком тоже напрягся, как заметил Стас краем глаза.

И напрягся не зря – «камуфлированный», когда девушка проходила мимо, что‑то ей сказал. Но статная красавица ответила так, что у него даже лицо перекосило. Мужчина вскочил и схватил девушку за руку, разворачивая к себе. Сразу же получил пощечину, но красавица забыла, что не в том заведении находится, где за подобные выходки товарища уже давно держала бы толпа секьюрити держала.

Местный товарищ явно к подобному обращению не привык и закатил девушке хлесткую оплеуху. Красавицу развернуло, и ударившись о стол она упала – только разметало светлые волосы по полу. Камуфлированный шагнул к ней, матерясь, но больше ничего сделать не успел – вроде и стоял он спиной к Стасу, но как‑то получилось, что тот ногой влетел ему в лицо. Хакнув, мужчина отлетел и упал вместе с одним из пустых столов. Стас, мягко приземлившись, бросился к нему. Подскочив, он резко добавил пару раз ногой - добивая. Позади загрохотало и парень инстинктивно ушел влево – вовремя, рядом с головой просвистела бутылка. Стас отпрыгнул, развернулся, но было уже поздно. Драться было больше не с кем - только Дим стоял у двоих лежащих, раздувая ноздри. Шевелился и чуть поскуливал только один, второй явно в глубоком отрубе.

– [Ну и что] смотришь, валим, валим отсюда! – резко сказал Дим‑Дим, глядя на друга.

Стас ему кивнул, но выставил открытую ладонь вперед и склонился над незнакомкой.

– Ты в порядке? – тронул он ее за плечо.

Красавица приподнялась на руках и попыталась сесть. Крупные капли крови из носа падали и брызгали по полу крупными кляксами. Стас придержал ее за плечи - когда она села, схватил салфетки со стола, приложил девушке к лицу. Пока привставал за салфетками и наклонялся обратно, обратил внимание на задравшуюся выше всяких приличий юбку. Причем настолько задравшуюся, что Стас, даже помогая с салфетками, ее одернул.

– Уходить отсюда скорее, а то корефаны этих могут скоро нарисоваться, – сказал Стас незнакомке – в ответ она слабо кивнула. Девушка попыталась встать - Стас опять помог. Но, как только он убрал руки, красавицу ощутимо качнуло – сильный удар по голове не прошел бесследно. Повинуясь импульсу, Стас поднял девушку и понес к выходу.

Незнакомка была легкая, как перышко. И сопротивляться не стала, а наоборот - обхватила одной рукой его за шею, а второй держала покрасневшие салфетки у лица. Дим вместе с молоденькой спутницей незнакомки уже быстро двигался к выходу - под испуганным взглядом барменши.

На улице сплошной стеной валил снег. Практически у входа раскорячился старый квадратный «патрол» - видимо на нем и приехали развязные гости.

Киа Дим-Дима был прилично присыпан снегом. Чуть дальше стоял кроссовер - засыпанный настолько, что марку и не определить было. Стас сразу двинулся к нему, потому как других машин рядом не было. Молоденькая девочка подбежала к машине первой и, щелкнув сигнализацией, принялась руками смахивать со стекол снег.

– Я папе сейчас позвоню, он весь этот сраный поселок с землей сровняет… – глянула она на телефон, и осеклась – сети у нее не по-прежнему не было также, как и у остальных.

- Ира, поведешь? – все еще прижимая салфетки к лицу, спросила красавица у девочки. Ира кивнула, и уселась на водительское место. Дим быстро открыл переднюю пассажирскую дверь кроссовера, и Стас усадил красавицу на сиденье. Девушка благодарно на него посмотрела, кивнув.

– Куда едете? – обратился Стас к ней и бросил взгляд на ботаника Вову.

– Вообще в Казань, но сейчас нам в Красный Бор надо, нас там ждут, – нагнулась на д рулем молоденькая девушка – ее черные волосы ссыпались вниз водопадом.

Стас глянул на Дима. Тот прикрыл глаза на мгновение, потом кивнул, показывая что по пути.

– Давайте за нами, – обращаясь к девушке за рулем, произнес Стас. – Если будем быстро ехать, моргай. Если покажется, что медленно, не моргай - у нас резина летняя, быстрее все равно не поедем. Окей.

- Хорошо, - сосредоточенно кивнул девушка.

Стас оглянулся - Дима уже рядом не было, тот суетился вокруг «патрола». Ну да, правильно, на спущенных колесах в погоню сразу не стартанешь. Стас подбежал к машине Дима - за пару секунд смахнув рукавом снег с лобового и боковых стекол, он уже было нацелился садиться на пассажирское сиденье, но Дим показал ему на водительское и кинул ключи.

– Рули, я себе палец выбил, болит, – он поднял правую руку, показывая на мизинец.

– Да без вопросов, – Стас прыгнул за руль и сразу же тронулся с места. Педаль газа просто падала вниз, а универсал еле ехал. Только двигатель орал – вот что значит резина летняя по снегу.

– Куда едем‑то, Дим?

– Направо рули, там покажу.

Снизив скорость, Стас наблюдал за кроссовером. Тронувшись с места, тот судорожно дернулся – заглохнув, показывая неопытность в вождении девушки. Обернувшись и уже глядя через заднее стекло - по которому сейчас сползали вместе с каплями воды остатки снега, Стас наблюдал, как кроссовер все же справился с юной рулевой и выезжает следом.

- Нормально, поехали, - только и хмыкнул Стас, игнорируя неодобрительный взгляд Дим-Дима.

Глава 10. Ермаков Станислав. 24 апреля, утро

– У меня телефон так и не ловит. Посмотри у себя, – Дим озадаченно воззрился на экран телефона.

Стас достал из кармана мобильный, включил. Глядя то на дорогу, то на экран, подождал пока смартфон полностью придет в себя.

– И у меня не ловит, - покачал головой Стас.

– Нездоровая канитель, – пробурчал Дим-Дим.

– Ты чего переживаешь - тут даже макдака нет. К райцентру доедем какому-нибудь и...

– Видишь? – перебил его Дим и указующе ткнул налево.

– Чего видишь? – повернувшись, Стас увидел много всего – заборы, деревянные дома, два трехэтажных здания серого кирпича.

– Вышка сотовой связи, вон, за домами. И еще одна на въезде была. Вышки есть, связи нет.

– Ладно, не парься. Тебе кому-то позвонить надо?

- Нет.

- Ну и не гунди, раз нет. Будет тебе связь – когда-нибудь, что ты преживаешь… Здесь куда?

– Направо, по главной. И за переездом налево.

Когда машины выехали из поселка, слева потянулись поля, справа сплошной стеной подступал лес. Километров тридцать ехали без приключений; пейзаж по-прежнему разнообразием не баловал - слева белые поля, справа темный лес. А потом справа белые поля, слева темный лес.

Населенных пунктов почти не было, проехали лишь несколько хуторов, две деревни да одну ферму, вполне современно выглядящую. Местность постепенно становилась более холмистой, горок стало больше, подъемы и спуски все круче. На одном из них – накатанному до ледяного блеска тормозившими тут ранее машинами, еще и заканчивающемуся крутым поворотом, универсал в сторону канавы и придорожных кустов - так, что Стас еле удержал дорогу.

– Учись, – донельзя довольный посмотрел он на Дима, выровняв машину.

Тот только с кислой миной назад ткнул большим пальцем. Кроссовера видно не было, и Стас сразу понял почему. Сдал назад – не ошибся.

Ведомая Ирой машина съехала кусты метра на три, еще и боком. Настроение у Стаса упало ниже плинтуса - выругавшись, он развернул машину и сдал задом к обочине. Перед тем, как выйти на улицу, глянул на мобильный – сети не было. Плохо.

Девушки пытались выбраться из накренившейся машины, а Дим уже доставал из багажника лопату.

– Из‑за этих твоих подружек… - произнес он негромко сквозь зубы.

– Не подружек, а прекрасной дамы, предмета вожделения и неразделенной любви, - пожал плечами Стас. – И чего встал? Давай трос зацепим, попробуем.

– [Зачем] пробовать, копать сначала надо.

– Затем. Давай цепляйся, попробуем сначала.

Пока Дим‑Дим цеплял трос, Стас помог девушкам выбраться из неглубокой, но широкой канавы и залез на водительское место Ниссана. Покрутил руль, попробовал тронуться с места. Движок рычал как настоящий - но машину даже на пару сантиметров не сдвинуло. Очень плохо.

Увидев, как хлопнула дверь универсала, Стас высунулся в окно.

– Дим, давай!

Дим дал. Эффект был близок к нулевому – кашкай едва дернуло, и машина сдвинулась совсем чуть-чуть. Дим дал еще раз, с таким же результатом.

Не сговариваясь, парни вылезли на улицу.

– Топор бери в багажнике, руби чего-нибудь, под колеса накидать, – Дим перехватил лопату и сам начал обрубать мешающиеся гибкие ветки кустов.

Через полчаса друзья были насквозь мокрые. Ниссан смогли выпрямить - тот даже проезжал почти метр. На радостях порвали трос, и сейчас вновь откапывались - чтобы уж выехать наверняка. Когда закончили, Стас вновь сел за руль кашкая. Дим мягко тронулся, натягивая трос, Ниссан дернулся – Стас понемногу притапливая педаль почувствовал, как машина идет вверх.

– Давай‑давай, сладкая, давай, – подбадривающе хлопнул по рулю Стас - чувствуя, что осталось немного.

Сладкая дала, но немного не хватило – с хлопком трос снова порвался. Выходя из машины, Стас не выдержал и выругался.

– Мальчики, смотрите! – вдруг произнесла красавица – в ходе недавней передышки Стас узнал, что ее зовут Ольга.

Мальчики посмотрели. На вершину злосчастной горки понемногу выползла целая колонна – два тентованных армейских Урала и пожарный ЗИЛ.

– Могли и пораньше поехать, - с недовольством сплюнул Дим тягучую слюну. - Но сейчас тоже хорошо, – добавил он и двинулся на середину дороги - к кабине головного грузовика, который уже остановился у перегородившего дорогу универсала.

– Здорово нервам армии! – громко сказал Дим, подходя к выпрыгнувшему из машины офицеру. Это был совсем молодой парень, с узким угловатым лицом и глубоко посаженными голубыми глаза.

Из кабины пожарного «ЗИЛа» в этот момент выпрыгнул статный мужчина – достаточно нелепо выглядящий в коассическом костюме в окружающем антураже, и быстрым пружинистым шагом пошагал в головной машины. Следом выбрался воин в таком камуфляже и обвесе - который Стас только в кино и компьютерных играх видел. Военный также пошагал следом за штатским - но не торопясь, степенно.

– …да не вопрос, сейчас дернем, – услышал Стас окончание фразы, подходя к Диму и офицеру. – Бэтмен, давай цепляй! – крикнул лейтенант – Стас рассмотрел погоны.

Офицер явно был только из училища, но голос командный поставлен на уровне. Глядя на его повадки, Стас вспомнил своего ротного – очень уж крутой был мужик. Светловолосый лейтенант судя по всему, станет на него похожим – как мясо и опыт наберет.

– Почему встали? – подошел между тем товарищ в костюме. Голос у него был очень неприятным. Лицо у говорившего было скуластое, холеное, хоть сейчас на обложку журнала или предвыборный плакат.

Лейтенант смерил подошедшего долгим взглядом. Секунды тянулись как патока, а офицер все молчал. Лицо статного мужчины постепенно покрывалось багровыми пятнами.

– Лейтенант! Ты вопроса не понял? – не выдержал он.

– Вон там, в канаве. Автомобиль, – показал пальцем на Ниссан лейтенант. – Вот водитель, – ткнул он пальцем в Дима, – попросил помочь. Вот этот грузовой автомобиль сейчас зацепит вон тот легковой автомобиль и всего за полминуты…

– Ты что из меня дурака делаешь? – взъярился статный мужчина, - быстро в машину! Ты…

– Иди на [хер], а? – перебил высокого лейтенант и жестом показал Диму на кашкай - мол, и за руль уже пора.

Да, видимо не будет лейтенант как его ротный, капитан по прозвищу «Зверь» - подумал Стас. Подошедший как раз в этот момент «универсальный солдат» - услышав пожелание лейтенанта, разулыбался во все свое широкое лицо. Но спрятав улыбку, воин взял под локоть ярко‑красного начальника и тихо что-то ему сказал. Высокий вроде даже дернулся – восстанавливать реноме, но передумал и резко развернувшись, двинулся обратно.

– Приедем, ты погоны снимешь, ясно? – все‑таки обернувшись, крикнул он.

– Ты не понял куда идти? – скривился лейтенант, – сниматель [млять] нашелся.

Стас с Дим‑Димом переглянулись, думая об одном и том же – видимо, не мила стала армия офицеру - судя по поведению и повадкам товарища в штатском, с государевой службой молодой лейтенант вполне может попрощаться.

Головной «Урал» между тем встал вдоль дороги и задом начал сдавать к Ниссану. Дим полез за руль, а Стас махал рукой водителю, показывая насколько близко подъезжать. И краем наблюдал, как из кузова на него смотрело несколько бойцов. Глаза у воинов были дикие – практически у всех автоматы с примкнутыми магазинами.

Стас мельком манул по ним взглядом, несказанно удивившись подобному дикому отряду в мирное время. Одеты воины были вразнобой - кто в каске, кто с непокрытой головой, а у одного и вовсе бушлат прямо на белугу накинут.

«Урал» уже подъехал близко, и Стас поднял скрещенные руки. Из кабины сразу выпрыгнул тщедушный водитель – ну ничем не напоминающий Бэтмена, и принялся сноровисто крепить трос к крюку на раме кашкая.

– Давай тихонько только, – обратился Стас к солдату, - а то на своем шарабане ты по частям его можешь вытащить.

- Спокуха, - буркнул водитель, утирая нос костяшками. Стас заметил, что вся тыльная сторона ладони и запястье у паренька в ссохшейся крови.

Когда Урал тронулся с места, Ниссан мягко и легко вышел из канавы. Вот что ж они раньше‑то не проехали! - скривился Стас, моментально прочувствовав усталость в мышцах и с неприязнью ощущая прикосновения мокрой одежды по телу.

Сделав пару шагов, он оказался с задумчивым – прикусившим губу в размышлениях лейтенантом.

– Командир, а что случилось? – поинтересовался Стас. – Что вы все такие нервные? – кивнул он головой в сторону пожарного ЗИЛа.

– Самому бы понять, что случилось, – посмотрел лейтенант на Стаса усталыми, красными от полопавшихся капилляров глазами, – вы сейчас куда?

– В Красный Бор, а вообще в Киров, - произнес подошедший Дим.

– Давайте за нами, мы тоже в Красный Бор.

– Хорошо. Так может, - показал кивком в сторону своего универсала Дим, - У нас коньяка бутылка есть, да и ехать удобнее.

Лейтенант подумал чуть, потом кивнул и побежал ко второму «Уралу». Он крикнул что‑то в недра кузова и через несколько секунд на землю выпрыгнул худощавый дядька с оружием наперевес и побежал к головной машине, занимая место рядом с Бэтманом.

Дим сообщил девушке Ире, что до Красного Бора они едут следом за армейскими машинами, и сел на заднее сиденье, показав лейтенанту на переднюю пассажирскую дверь.

Офицера звали Александр – и был он из Питера, что сразу помогло немного раскрепостится в беседе. От предложенного коньяка он отказываться не стал, и вкатив грамм сто пятьдесят из горла, некоторое время просто сидел, глядя в окно. Взглядом попросив у Дима разрешения, закурил, и вскоре, приоткрыв окно начал говорить.

Из рассказа выходило, что на территории его части была огороженная и закрытая территория, где обитали непонятные – как он выразился, «черти». Выглядели они обычными людьми, носили форму войск связи, но днем из-за ворот никто не выезжал и не въезжал никогда – только ночью.

Лейтенант прибыл в часть всего два месяца и поначалу думал, что это закрытая станция правительственной связи или что-то подобное – потому как недалеко пролегала некогда секретная, а ныне законсервированная подземная ветка к спецобъекту – дублеру Ямантау. Но однажды, будучи помощником дежурного по караулу, лейтенант случайно стал свидетелем того, кто именно заезжает на закрытый объект - на него из машины вылезли двое, думая, что уже на месте. На следующий день лейтенант для себя решил – чтобы не портить нервы, что произошедшее ему показалось с недосыпа и от утомления.

Вчера ночью его взвод возвращался с учений - но из-за невиданно сильного ливня задержались. Кроме того, на втором Урале были небольшие проблемы с двигателем, так что в ворота части въезжали только под утро. На КПП в этот момент толпился удивительный караван из семи машин - микроавтобусов и люксовых внедорожников – Шевроле Тахо и Кадиллаков Эскалейд, увешанных антеннами спецсвязи.

Несмотря на ливень, навстречу двум прибывшим взводам из КПП пробкой вылетел дежурный майор и приказал на два часа свалить и даже не отсвечивать поблизости. Отъехав на несколько километров, Уралы встали на обочине – а когда молнии невиданной грозы начали бить чаще, все, кто был в армейских машинах, провалились в забытье. Очнулись военные – как и Стас с Димом, только под утро.

Когда машины подъезжали к части, с ее территории послышалась звуки активной перестрелки – а чуть погодя вместе с выбитыми воротами появилась пожарная машина и всего один микроавтобус. На своих двоих с территории выбрались пятеро спецов, и остатки роты охраны и обеспечения.

Вывезенные на пожарной машине штатские – среди которых была приметная дама, были посажены в прорвавшийся микроавтобус, и быстро скрылись за горизонтом. А прибывшим к части взводам пришлось пострелять.

- В кого? – спросил Дим, когда офицер сделал паузу в рассказе.

Лейтенант выдохнул, глотнул еще коньяка и закурил следующую сигарету. Было заметно, что он здорово нервничает. Выкинул окурок в окно, офицер взял из пачки - уже третью подряд сигарету, и продолжил рассказ.

Когда он закончил, Дим-Дим в зеркало заднего вида переглянулся с озадаченным Стасом. Тот, машинально управляя машиной, с трудом переваривал услышанное.

Но поверил он лейтенанту сразу – несмотря на то, что верить не хотелось.

– Так что за мутанты? Как выглядят? – сух поинтересовался Дим-Дим.

– Плохо выглядят. Увидишь если, поймешь, - хмыкнул лейтенант.

– Слушай, а… ну Севастьяново же, рядом с вашей частью. Там же люди живут, с ними‑то как? – спросил Дим.

– Этот [урод] сказал, что фургон в Севастьяново сначала - предупредить должен.

Лейтенант заметил, как Дим переглянулся со Стасом.

- - Ты говоришь, что стрельба у вас была около пяти утра, - ответил Дим на вопросительный взгляд офицера, - а мы в Севастьяново были час назад – в отделе полиции. И знаешь, никакой суеты там нет – от слова совсем.

Сжав губы в тонкую линию, офицер только покачал головой, а после наградил странных товарищей в костюмах несколькими жирными эпитетами.

Киа – следуя за Уралом, между тем плавно вошел в очередной поворот на пригорке. На обочине показалась табличка - в названии «Красный Бор» не хватало буквы С, а у буквы К были закрашенные части, машинально обратил внимание Стас

– Вы прямо сейчас дальше ехать хотите? – спросил офицер.

– Да, наверное. А что? – поинтересовался Дим‑Дим.

– Не советую. Здесь можете в нормальных условиях остановиться. Наверняка скоро дороги перекроют. Загонят машину к блокпосту – и сидите в холоде под снегом. Лучше здесь, в гостинице переждите.

– Думаешь перекроют? – повернулся Стас к лейтенанту.

– Слушай, - взметнул тот белесые брови, - у меня на глазах мутанты, вырвавшиеся из инкубатора в секретной части рвали на части солдат – и ты спрашиваешь, не перекроют ли дороги? В городке военном знаешь сколько народа было? Видел спец рядом с этим гомиком- я его спросил, почему убегаем - там же люди. Он знаешь, что ответил? – нет там больше людей!

Офицер по мере того как говорил, все сильнее повышал голос, но глубоко взодхнув, успокоился.

- Парни, я не знаю, что эти твари на волю выпустили, - продолжил он уже ровным голосом, - но знаю, что это скорее надо обратно загонять. Думаю, уже через пару часов все дороги в области перекрыты будут. Посигналь.

Стас нажал на клаксон несколько раз – и поворачивающий к зданию администрации поселка Урал притормозил.

- Заберешь? –показал офицеру на фляжку с коньяком Дим.

Лейтенант кивнул и махнув на прощание рукой, выбрался из машины и легко запрыгнул в кабину Урала – сразу рывком тронувшегося с места.

- Ноги делаем в панике или сохраняя спокойствие ищем гостиницу? – поинтересовался Дим, пересаживаясь на переднее сиденье.

Глава 11. Ермаков Станислав. 24 апреля, вечер. Красный Бор ​

– Дим, с наличными как?

– С наличным хорошо. Без них грустно.

– Дима… блин. Есть?

– Есть.

– Много?

– Относительно.

– Олень, как же ты меня достал…

Дим не ответил, а Стас протяжно вздохнул затянулся и глядел в хмурое вечернее небо. Друзья определились на постой в местной гостинице. Электричества здесь - как и в Севастьяново, не было. Когда спросили об этом пожилую женщину администратора, та рассказала, что авария после грозы и аварии на линии электропередач - нигде по району света нет. По-прежнему не работали мобильники, а местный телефон на отзывался даже короткими гудками.

Выспавшись в номере, друзья прогулялись вокруг гостиницы, мимо здания администрации поселка и главной площадь. Людей на улице видно практически не было. Стас с Димом вернулись на стоянку, откопали засыпанную снегом машину - чтоб совсем в сугроб не превратилась.

– За оленя ответишь… – протянул Дим после долгой паузы.

– А ты не тормоз, быстро сориентировался, – заржал Стас.

Помолчали еще чуть, пуская дым в небо. Сигарета у Стаса уже сгорела почти до фильтра, курить было уже невкусно. Поморщившись, окурок он выкинул.

– Дим?

– Ну чего?

– Так наличка есть у тебя?

– Смотря зачем.

– Девушек угощать, если что, - произнес Стас, глядя на знакомый кроссовер, припаркованный у гостиницы среди других автомобилей. Наличных денег у него с собой практически не было, а банкоматы – все два на весь город, не работали.

– Почему мы их? Пусть они угощают, - так же, как и Стас - рассматривая небо, протянул Дим.

– Потому что тогда больше шансов, что она мне даст.

– Вот ты хитрый какой. То есть наличные даю я, а дать должна она тебе. Мне с чего профит тогда?

– Ну… даже не знаю. Большое человеческое спасибо тебя устроит?

– Пошли в магазин лучше, а то закроют скоро, – вздохнул Дим‑Дим, – выходной же сегодня.

Набрав несколько бутылок в магазине – непривычно удивлявшим пустыми полками с едой, парни под неодобрительным взглядом продавщицы двинули обратно к гостинице. На улице уже потемнело, и опять падал густой мягкий снег.

Зал гостиничного кафе освещали свечи, тени метались по стенам. Народа было прилично - практически все разговаривали вполголоса. Люди выглядели обеспокоенно и растерянно. За столом поодаль обсуждение постепенно набирало градус– один из мужчин, повышая голос, говорил отнюдь не радужные вещи. Из услышанного разговора Стас с Димом узнали, и в Великополье, и в Севастьяново по-прежнему нет ни света, ни мобильной и обычной связи. Рассказывал мужчина еще про странный ров, преграждающий сразу несколько дорог по разным сторонам. Судя по его словам – пару раз прерванными недоверчивыми комментариями, по железной дороге не прошло ни одного поезда - хотя со стоянкой в Бору должны были несколько скорых и три электрички.

Дальше уже пошла агитация – говорливый звал за собой народ в администрацию или домой к главе района, чтобы тот объяснил, что происходит. Яростные дебаты закончились, и часть людей двинулась на выход – замявшись в проеме, пропуская двух девушек.

– Привет, – просто сказала красавица, глядя Стасу в глаза, – не помешаем?

Стас не отвечал, молча разглядывая девушку - Дим же быстро сориентировался и, уверив, что настолько прекрасные девушки никогда таким классным парням не мешают, уже откупоривал бутылку вина. Он тут же взял на себя роль души компании, балагуря и вино разливая, между делом раздавая комплименты. Юная Ирина зарделась сразу - это было заметно даже несмотря на ее загар и тусклый свет в помещении - а вот Ольга только слегка улыбалась – привыкла.

– Мальчики, а вы чем занимаетесь? – спросила она, пригубив вино.

– Служа закону, служу народу, – прокомментировал Дим свой род деятельности.

– Депутат, что ли? – хмыкнула Ольга.

– Полицейский.

– Я писарем в офисе, – ответил Стас на вопросительный взгляд и вернул его, – а вы?

– Ира учится, а я книги пишу, – улыбнулась Ольга.

– Оу, прикольно. Много книг уже написано?

– Пока ни одной. Но я стараюсь, – красавица обворожительно улыбнулась.

– А на жизнь чем зарабатываешь? – поинтересовался Дим‑Дим.

– Я слабая женщина, стараюсь таким не заниматься, – ответила Ольга, вытянув руку на отлете и рассматривая свой маникюр.

Лица у парней чуть вытянулись, но через некоторое время беседа вернулась в непринужденное русло.

Глава 12. Старцев Александр. 25 апреля, ночь. Поезд

Вокруг был полный мрак. Я чувствовал, что моргаю, но темнота перед взором не исчезало. Начиная паниковать, дергано приподнялся – не обращая внимания на боль во всем теле и непослушание одеревеневших мышц. Перчатки, кстати, которые мне выделил Толстый, до сих пор были на руках.

Справа, в коридоре, мелькали далекие отблески света - живого, словно от костра. Глаза потихоньку начали различать в темноте, и я понял, что нахожусь в нашем перевернувшемся вагоне - в одном из пассажирских отсеков. Лежал я на матрасе, брошенном на пол, и укрыт был клетчатым одеялом. Рядом спали еще два человека.

Хотелось опять откинуться обратно на матрас, свернуться калачиком - накрыться чем можно, ловя крохи тепла и забыться во сне, но помешала сильная жажда – горло пересохло так, что было тяжело дышать.

Кряхтя, словно старый дед, я с трудом поднялся и, упираясь ладонями в стены, вышел в коридор. Источник живого огня оказался неожиданно близко; он казался далеким оттого, что пламя горело в буржуйке, и отсветов было очень мало.

В коридоре, рядом с блестящей нержавейкой печкой, стоящей в пассажирском закутке, преграждая весь проход, сидел крупный лысый дядька и закидывал дрова в маленькую круглую дверцу.

Кроме него возле печки расселась большая компания – я узнал Толстого, Егора, поодаль увидел доктора. Все во что‑то кутались – кроме лысого дядьки, который небольшим топориком рубил дрова, пытаясь делать это тихо. На плече у спящего Егора покоилась белобрысая головка проводницы – они оба сидели в уголке, укрывшись одним одеялом.

Вот те на - а я там в углу где‑то валялся, - мелькнула обида. Спасаешь их значит ото всякого быдла, а потом вот так вот…

– Молодой человек, постойте, – послышался тихий вкрадчивый голос. – Очнулись, это замечательно. Александр, если не ошибаюсь? – перешагнул через чьи‑то ноги доктор, подходя. – Иван, будем знакомы, – продолжил доктор. – Посмотрите прямо на меня, будьте любезны, – он мягко взял меня за голову обеими руками, чуть покрутил. – Сюда посмотрите, – поводил доктор Иван рукой со сжатыми пальцами в разные стороны, потом посветил маленьким фонариком мне в лицо. Яркий свет больно резанул по глазам, и я зашипел, отвернувшись.

– Тошнит, головокружение, голова болит? – На все вопросы я отрицательно мотал головой. – Руки, ноги, ничего не сломано по ощущениям? Внутренние органы?

– Жопа болит сильно, – буркнул я.

– Конкретно где? – все тем же вкрадчивым голосом без изменения интонации спросил доктор. – Мягкие ткани, тазобедренный сустав, копчик? Острая боль? Постоянная, пульсирующая?

И не прикалывается ведь – посмотрел я в глаза доктора.

– Да нет, это я так, пожаловался от безысходности. Терпимо, не парьтесь.

– Терпимо – это хорошо. Плохо, что болит – при ходьбе неудобства сильные?

– Да не волнуйтесь, все в порядке. Можно погреюсь, ладно, а то продрог там сильно? – бочком двинулся я к печке.

– Отдохните конечно, но если боли будут донимать, скажите обязательно.

– Уж обязательно.

– Ну и хорошо. Пойду ваших соседей проведаю - если вы замерзли, значит и им там не жарко.

Доктор тихо ушел. Я сделал круглые глаза и кивнул подбородком в ту сторону, куда он скрылся, глядя на Толстого. Тот только помотал головой, сделав неопределенное движение рукой – показывая, да, вот такой он, внимательный доктор.

– Попить есть? – прошептал я.

Широкоплечий дядька кивнул на несколько пластиковых бутылок, лежащих в сторонке. Не глядя, я ухватил одну и начал жадно хлебать. Сразу же почувствовал, что у воды вкус странный, но пить не перестал. Напившись, начал рассматривать бутылку на свет.

– Дождевая, – пояснил лысый, наткнувшись на мой вопросительный взгляд, – да не брезгуй, экологически чистая… наверное.

- Долго я в отключке валялся? – глянул я на Толстого.

- Со вчерашнего утра, как из-под сосны вытащили, - отреагировал тот, но через мгновение глаза отвел. Странно – с прошлого вечера вроде не замолкал, а тут как партизан.

- Что вообще… происходит? Почему нас еще не спасают?

– Черт его знает, что происходит, – опять закинув пару деревяшек в печку, продолжил широкоплечий дядька, – кто мы, где мы, хрен знает. Нам судя по всему стрелку не туда перевели, в задницу конкретную приехали. Навигаторы спутников не видят, сигнала ни на одном телефоне нет. Алексей Николаевич, - закрыл буржуйку лысый, и поднялся, протягивая мне руку.

- Александр, - представился я.

- Тот дурак, которого ты приложил, Александр, очнулся и пришел отношения выяснять. Ему еще пару раз перемкнули, сейчас тихо себя ведет, – Алексей Николаевич рассказывал короткими фразами, после каждой рубил по чурбакам. – Ксивой помахал правда, проблемы тут всем обещал. Боимся вот.

Днем гроза была. Вода как из ведра - я уж грешным делом думал плот сооружать, лужи по колено. Лодку надули - ну хоть не зря, в ней сейчас в соседнем купе пара человек спит. Гром гремел, в ушах звенело. Да много померло, которые самые тяжелые были.

Между тем вернулся доктор и принялся допивать чай из оставленной кружки. Я хотел было позавидовать, но осмотрелся по сторонам.

– Олег‑то где? В том вагоне?

– Не нашли, – хриплым голосом ответил Толстый, все так же вперившись взглядом в никуда. – Меня вытащили, тебя вытащили, – после этого он посмотрел мне в глаза, – а его не нашли.

Внутри появилась неприятная пустота. Так сложилось, что до этого никогда не терял близких людей - поэтому чувство утраты, которое почувствовал сейчас, было впервые. Мертвые тела после аварии отстраненно рассматривал - барьер какой‑то уже стоял. И, хотя Олега знал даже меньше суток, испытал чувство близкое к шоку - успел уже привыкнуть к его непробиваемому спокойствию. К тому, что он постоянно знает, что делать.

На улице поднялся ветер, начав подвывать в щелях. Я примостился у буржуйки, грея руки, а чуть погодя влез между Толстым и спящим Егоров. Привыкшее к комфорту тело реагировало на все неровности металлического пола - наброшенных тряпок было явно мало.

Несколько часов я не спал, ворочаясь и мечтая только о том, чтобы ночь поскорее закончилась. Лежал, подтянув колени чуть не к подбородку, стараясь не выпустить крохи тепла.

От подобного времяпрепровождения устал так, словно вагоны разгружал. И под самое утро провалился в тяжелый сон. Проснулся от холода – открыв глаза, окинул взглядом бомжевище – никого уже не было. С улицы слышались звуки деятельности, перекрикивания.

Со стоном – казалось, болело все тело, я поднялся и поковылял на выход. Откинув еловую лапу и полиэтилен, закрывавшие разбитое окно, вышел на улицу и остановмлся, пораженный. Вокруг было белым-бело – и сугробы едва не по колено. Над засыпанным снегом лесом звенела тишина, а рядом звенело на холоде лезвие топора, которым Алексей Николаевич рубил дрова поодаль. Я постоял минутку, щурясь и привыкая к ослепляющей белизне, потом двинулся к большому костру. Там суетился молодой парень, снимая кастрюлю с кипятком - когда я подошел, он с ней уже умчался в вагон.

– Ух ты. Чай будет? – проводив парня взглядом, обратился я к Николаевичу.

– Если бы, – глянул тот на меня красными от недосыпа глазами, – доктор кипятка просит, для пациентов.

Я смутился, но недолго – Николаевич сразу же припахал меня наполнять разные емкости снегом. Несколько кастрюль, алюминиевое ведро и тазик были уже изрядно подкопченными, топили, - видно, топили его давно.

Заполнив все что было, я посмотрел на результат скептически - в получающейся воде плавали черные точки пепла. Но, посчитав миссию выполненной, отставил от костра заполненные емкости и осмотрелся.

Подумав немного и собравшись с духом, быстро сбросил с себя толстовку и футболку. Оставшись по пояс голым, попросил вернувшегося Николаевича полить воды и сполоснулся.

Заряд бодрости по холодку получил неимоверный – долетел до вагона, будто и не болело ничего. Порыскав в поисках, выдернул свой рюкзак из кучи сумок и в быстро достал берцы, горку, термобелье и свой старый свитер непонятного происхождения. Все, кроме свитера, было новым - купленным как раз под желание стать опытным туристом. Переодевшись, во всем новом почувствовал себя немного непривычно. Ничего, пройдет - по земле поваляться, чтоб из толпы не выделяться, и нормально будет.

Измазанные в грязище и крови джинсы, толстовку и провонявшую несвежим телом футболку убрал в полиэтиленовый пакет и сунул в рюкзак. Кроссовки убрал отдельно. На глаза попалась арафатка и, чуть подумав, просто намотал ее на шею в один оборот, как шарф.

Когда закончил переодеваться и выбрался на улицу, вокруг костра уже собралось прилично народа, никак не меньше пятидесяти человек. Привели от других вагонов – догадался я, осматриваясь. В толпе заметил Егора и Толстого – тот тоже переоделся, и был сейчас в полувоенном оливкового цвета костюме.

Над собравшейся толпой раздавался гвалт голосов - в основном шло бурное обсуждение перспектив спасения – видимо, не я один озабочен отсутствием вокруг карет скорой помощи. Визгливо голосили несколько женщин в возрасте около сорока плюс‑минус пять – выглядевших настоящими хабалками. Подавив внезапное раздражение, я пошел к толпе. Осмотрелся внимательней – люди вокруг держались или парами, или небольшими группами. Наша – Толстый, Егор, доктор, девушка Саша, хмурый Костик, чернявый небритый парень – имени которого не помнил и помогавший доктору подросток была самая крупная. Егор хмыкнул, прокомментировав мой внешний вид - да и со стороны люди посматривали.

Неудивительно – в новенькой горке и хрустящих берцах среди потрепанных и помятых людей выглядел белой вороной. У многих одежда была заляпана кровью, некоторые утеплялись и были похожи на французскую армию у Москвы.

Тон обсуждения между тем все повышался - уже много голосов говорили одновременно. Я начал рассматривать собратьев по несчастью. Немалой по численности была компания из шести человек, распивавшая вчера водку у вагона – заметил их тогда мельком. Не очень они мне понравились, склизкие какие‑то. Остальной люд все больше кучковался по два‑три человека. Кое‑кто, как вон, к примеру, пара девчонок в туристической одежде, потихонечку жались к нашей тусовке.

Люди между тем все подходили. Откуда только их здесь столько?

– Так ну‑ка тихо! – вдруг рявкнуло так, что я даже вздрогнул. – Разговоры прекратить, ближе все подтягиваемся! – уже не так оглушительно, но тоже громко опять произнес Толстый. Вот ведь - силен.

Тихо не стало, но громкий гомон толпы перерос в негромкий фон разговоров. Народ потихоньку подтянулся ближе, окружив нашу группу неплотным полукругом. Смотрели ве больше на Толстого, который оказался в центре внимания. Он, хоть и был квадратным, но росту в нем не больше моих ста семидесяти. Выйдя на свободный пятачок, он ногой счистил снег со ствола поваленного дерева, забрался на него и прочистил горло.

– Итак, у меня для вас много плохих новостей, – начал речь Толстый, – и всего одна хорошая. Начну с хорошей: обед сегодня будет. Выдача будет проводиться через, – он глянул на наручные часы, – через примерно три часа. Ужин тоже будет. На выдачу, по возможности, приходить со своей посудой. Теперь остальное. Для внесения в списки на довольствие всем после этого собрания подойти к Алексею Николаевичу, - посмотрел он на лысого. - Алексей, бери себе в помощь пару человек, готовить и вести учет. Также нужны люди на заготовку дров, человек пять, назначишь, когда списки будете составлять.

- Когда будет вестись запись, – обратился Толстый снова ко всем, – Алексею Николаевичу будет необходимо предоставить данные о своей профессией и умениях. Будем всем новые специальности присваивать.

Так, дальше, – чуть повысил Толстый голос, перебивая усилившийся гомон толпы, – потише! Вопросы потом. Наша медицинская бригада, если кто еще не знает, – кивок в сторону доктора и подростка, – прошу любить и жаловать. Теперь внимание! Доктора не беспокоим, подходим к Александре, – Толстый кивнул в сторону проводницы и продолжил: – Если у кого есть хоть какие‑то медицинские навыки или просто знание основ первой помощи, тоже прошу подойти к ней. Если у кого есть аптечки, лекарства, бинты и наборы первой помощи, также прошу передать. Много раненых, лекарств и перевязочных средств катастрофически не хватает.

– Молодой человек, а я не понял… – начал было один из так не понравившейся мне компании, но был быстро прерван.

– Понимать не надо, надо слушать и выполнять. Не перебиваем! Для тех кто в танке, еще раз, вопросы после, – прервавший мужик после отповеди Толстого недовольно скривился с высокомерным выражением на лице, но наставать не стал.

– С медициной закончили, теперь по еде. Если у кого что есть типа круп, макарон, картошки – в общем, подходящее для приготовления супов и прочих похлебок, ну и, соответственно, мясо, курица, особенно скоропортящееся, прошу принести.

Многие при этих словах начали ухмыляться, а Толстый сделал паузу, обвел всех взглядом, видимо запоминая улыбчивых, и продолжил речь, покачав головой:

– Все принесенное будет пущено в общий котел. Всякие шоколадки, чипсы и прочее сгущенное молоко можете оставить себе, но, если кто будет замечен за поеданием тушенок или круп с макаронами, из списка на довольствие будет вычеркнут. По инструментам – несите все что есть. Топоры, ножовки, пилы, плоскогубцы, кусачки, гвозди и прочее. Сегодня будем делать в вагонах отдельные утепленные отсеки. Если этой ночью будет так же холодно, как и сегодня, дело дрянь. Надо утепляться. Теперь о самом печальном. Помощи пока нет и, скорее всего, в ближайшее время не будет. Мало того, что не ловят телефоны, навигаторы также не работают. Где мы оказались, пока неясно, есть предположение, что какой‑то мудак нам перевел не туда стрелки, и мы уехали в глубокую пердь. За сутки, что мы здесь, не подъехало ни одного поезда.

– А рельсы‑то не ржавые, ездят по ним часто! – раздался звонкий голос из толпы.

– Да, ездят по ним часто – факт, но больше суток нет ни одного поезда – тоже факт. И сидеть кого‑то ждать без дела – верный путь ночью околеть, если ничего так и не приедет. Хотя очень надеюсь, что приедет. Не перебиваем больше, я не закончил.

– Парламент не место для дискуссий, – тихо вставил я. Рядом хмыкнул Николаевич.

– Теперь про говно. Морщиться не надо, вопрос насущный, простите за каламбур. Давайте определимся: мальчики ходят налево, – Толстый махнул рукой, определяя направления лева, после обозначил право, – девочки туда. Близко нужду не справляем, потому что, если нас отсюда не заберут сегодня, все будет зассано вокруг, а я не хочу желтый снег себе на чай топить. У второго вагона сортир будет через насыпь так же: мальчики налево, девочки направо. Но слишком далеко тоже не уходите.

Теперь внимание! Далеко не ходите потому, что сегодня ночью… в общем, около погибших крутились то ли собаки, то ли волки. Тела поедены изрядно, поэтому ночью внимательней, в темноте из вагонов не выходить. Зверье крупное, клыки большие. Если кто-то к ним пойдет ужином, который сам пришел, бежать его спасать я не собираюсь - буду считать такого кандидатом на премию Дарвина. Так что на ночь походы в сортир отменяются. Ну или на свой страх и риск, – Толстый перевел дух, но, как только гомон опять начал набирать обороты, поднял руку. – Последнее, сейчас отправляем двух человек в ту сторону, откуда мы приехали. Будем надеяться, дойдут и сообщат кому надо. Пока все. Давайте по одному: вопросы, жалобы, предложения?

Закончил Толстый свой спич неожиданно для всех, и несколько секунд стояла гнетущая тишина.

– Вопросов нет? – с оттенком изумления спросил он, и сразу же человек десять загомонили разом. Толстый поморщился, мне сбоку было видно. – Тихо! По одному! – опять рявкнул он.

Опять тишина, все гомонившие начали переглядываться. Чуть погодя заговорил тот самый мужчина, который пытался Толстого перебить.

– Молодой человек, а по какому праву вы тут распоряжаетесь?

– Распоряжаюсь я здесь по праву знающего, что делать, – это раз, по праву умеющего это делать – это два. Теперь три. Судя по тому, что авария произошла вчера утром, а до сих пор здесь нет никакой помощи… Предположительно, нас должны были хватиться и обнаружить максимум часа через четыре. Есть ничем не необоснованная, но очень вероятная мысль, что помощи не будет еще долго. Почему не знаю, примите как данность. Доступно всем? Дальше.

– А не много вы на себя берете? – перебив вроде как открывшую рот одну из визгливых барышень, снова спросил холеный.

– Дяденька, – Толстый глубоко вздохнул и продолжил: – Чем меньше людей пожелает поработать и получить сегодня горячий обед, ужин и подготовленное к холоду спальное место, тем меньше нам работы и тем больше достанется еды. Если сейчас не подойдет ни один желающий, не сильно расстроюсь. Потому что себя… – с каждым словом Саня говорил все громче, видимо не сумев сдержать подспудно копившееся раздражение, – потому что себя мы обеспечим едой и комфортом легко. Ну а еще, мы берем на себя уход за ранеными, которых много. Пока такие, как ты, кстати, груши пинают и водку жрут. А если ты еще раз рот откроешь, – перебил Толстый мужика, попытавшегося что‑то сказать, – я тебе сразу зубы в глотку вобью. Ясно? Отвечать не надо, вопрос риторический. Дальше спрашивайте, по существу только.

Пока Толстый говорил, я нутром прочувствовал исходящую от него угрозу. Как холодом дохнуло. Он говорил громко, не кричал, но все равно чувствовалось, что вот если сейчас тот товарищ рот откроет, то зубы у него действительно в глотке окажутся. Судя по поведению этой компании, ни один из мужиков которой больше с вопросами лезть не стал - они тоже это почуяли. Хотя, может, это я такой впечатлительный, а им по барабану на все эти угрозы, просто пока расклад количественно не в их пользу.

Я некоторое время рассматривал эту компанию. Одна из теток вроде как полезла и что‑то собралась голосить, но ее задержали, и они все удалились, причем удаляться старались медленно и печально, дабы лицо не потерять. Тот, который в пальто, постоял с каменным выражением лица и так же спокойно ушел. Как отошли метров на десять, стали слышны женские возгласы - видимо женщины выражали несогласие с поведением и манерой речи Толстого. Мужских голосов слышно не было, но я примерно представил, как этих дам сейчас успокаивают. Наверняка типа «вот скоро приедут спасатели, я позвоню, и этого козла…», а что будет с «этим козлом», уже варьируется от авторитета и социального статуса «этого», кому будут звонить.

Вдруг монолит нашей отдельной компании как будто распался. Встрепенувшись, я посмотрел по сторонам. Оказалось, пока размышлял и вслушивался в далекую перепалку, основная часть собрания закончилась, и теперь несколько человек обступили Толстого, что‑то негромко спрашивая. Доктор со спутницами уже двинул в вагон, часть людей выстроилась в две очереди: более длинная к Николаевичу, несколько пошли сначала к проводнице.

Человек тридцать стояли в отдалении - все так же небольшими группами. Кто‑то понемногу отходил - видимо идея об обеде и ужине, которые надо заработать, по вкусу пришлась не всем. Да и не с пустыми руками некоторые ехали - у многих ведь с собой еда есть. А может и нет ничего, просто рельсы‑то наезженные - можно рассчитывать на то, что скоро должны нас найти уже.

– Ты готов? – спросил меня Егор, появившись рядом словно из ниоткуда.

– Готов к чему?

– В смысле «к чему»? Попробуй мыслить логически и сказать мне имена кандидатов на поход по рельсам в сторону цивилизации?

– Ааа… думаешь, мы?

– Ну не то чтобы думаю, просто других кандидатур особо и не видно. Ты вчера в отключке валялся, много пропустил, а я особо и не помощник, – Егор приподнял руки, и я вспомнил, что предплечья у него прилично изрезаны.

Толстый в это время двинулся в нашу сторону.

– Мы готовы! – когда ему оставалась пара шагов, решив проверить догадку, гаркнул я.

– Готовы – это хорошо, – тяжело посмотрев на меня, устало сказал Толстый, – стрелять умеете?

Я в жизни ни из чего, кроме пневматического пистолета не стрелял – и то нетрезвый на шашлыках, поэтому замялся.

– Смотря на каком уровне. Из гладкого слону в зад попаду с десяти метров, – пожал плечами Егор.

– Короче, парни. От полустанка, на котором мы в последний раз стояли, где‑то час на поезде. Как называется, не помню – были мы там в пять утра примерно, я курить просыпался. Убрались в это говно, – Толстый обвел рукой вокруг, – около шести. Час езды, берем по максимуму, это километров восемьдесят. Примерно, может быть больше. За сегодня вы хорошо если километров тридцать сделаете, поэтому… ну жилье по‑любому должно быть, железка все‑таки, хотя кто знает, куда это нас занесло. Надеюсь, ночевать не придется в пути, но тут уж как повезет. Поэтому, Алекс, думай, будете брать твой рюкзак - спальники, палатку. Можно горелку. Подумайте, пока - вон уже Леха зовет, я его озадачил вам пожрать намутить, чтоб на голодный желудок не выходить.

И это, парни, – придержал Толстый уже двинувшегося Егора за рукав, – подождите. Я там следы посмотрел, у мертвых, которых звери погрызли. Это очень нездоровая фигня, парни. Следы лам, когти, клыки – на ранах отметины… У костра лучше не ночевать. Поэтому думайте - если нет желания идти, никто слова не скажет.

Хм. Я при упоминании о клыках и когтях испугался сразу. Еще даже как. Вот только вряд ли смог бы в этом кому-либо, кроме себя, признаться. Поэтому - как и Егор, пренебрежительно махнул рукой и пошел к Николаевичу, который собирал нам на еду.

Завтрак изобилием не баловал – банка разогретой тушенки на двоих и по паре позавчерашних бутербродов, от которых уже шел лежалый запах. В нагрузку Алексей презентовал нам котелок чаю - даже сладкого. Мы с Егором полезли завтракать в вагон - чтоб не смущать шатающийся вокруг в большом количестве народ.

Тушенку я последний раз ел года четыре назад и с той поры испытывал к ней небрежение, запах от бутербродов заставил меня поморщиться, а чай был слишком крепкий. Но, несмотря на все это, поел с превеликим удовольствием. Еще бы столько же и еще столько же – и совсем было б замечательно. Но добавки никто не предлагал, и мы с Егором обсуждали, как пойдем, со спальниками или без. Дальние пешие переходы ни он, ни я уже давно не совершали, поэтому решили идти налегке – даже если жилье не встретим, можно и по темное пройтись. Не замерзнем.

Когда чай кончился и только мы засобирались на выход, в вагон забрался Толстый. Он покопался в вещах и бросил Егору комплект одежды, точь‑в‑точь как был на нем. Олеговский, наверное, они ж в одной команде страйкбольной. Были.

Появившийся Николаевич между тем, пока Егор быстро переодевался, достал из кучи рюкзаков чехол с оружием и патронташем. Извлеченное на свет ружье мне не понравилось – оно было какое‑то одутловатое, что ли. Егор взял ружье, покрутил, сноровисто передернул затвор, приложился, приноравливаясь.

– Это что за зверь? – спросил он Николаевича.

– Промысловое ружье. Да ты не парься, хорошая вещь - только привыкнуть чуть. Особенно к тому, что прицельной планки нет, – протянул он Егору патронташ.

– Саш, – окликнул я Толстого, пока Егор изучал ружье, – у меня в рюкзаке спальник, палатка есть, вы берите, пользуйте.

– А чего ты раньше‑то про палатку молчал?

– Так я очнулся только ночью, когда на барахле уже куча народа спала, будить не стал.

– Точно, извини.

– Алекс, слышь, че, попрыгали уже? – Егор с ружьем за плечом просто излучал нетерпение. Да и меня тоже начинало давить – чувство такое, будто время, как песок, утекает. Пора уже, пора.

– Помчали, – кивнул я, но, когда Леха с Егором выходили из вагона, я подбежал к своему рюкзаку и извлек оттуда кукри и на ходу начал крепить ножны на поясе.

Провожали нас неожиданно многочисленной компанией. Доктора не видно, а так все наши были, хотя они мне нашими‑то стали буквально после суток знакомства. Кроме них, было человек десять записавшихся к Лехе добровольными помощниками.

Нас хлопали по плечам, желали удачи. Егор подскочил к проводнице, шепнул ей что‑то на ухо, отчего та вся зарделась. Когда он подходил ко мне, я покровительственно усмехался. Но самолюбие задело, да.

Долгие проводы никто не жаловал и, не растягивая прощания, мы с Егором резво рванули с места аварии. Оглянулись лишь по разу.

Глава 13. Старцев Александр. 25 апреля, утро

По путям ходить неудобно. Метров сто мы с Егором приноравливались, меняясь местами. Вскоре я пошел между рельс по шпалам, а Егор шагал по покрытому снегом щебню. У него были туристические ботинки, у меня же на берцах подошва жесткая, так что нога не проваливалась, даже если между шпал носок попадал.

– Егор, слушай, а вроде даже хорошо, что мы свалили. На месте сидеть как‑то… тяжело.

– Ну да. Кстати, не очень люблю, когда меня Егором называют, зови Гешей.

– А что раньше молчал?

– Ну Гешей меня только друзья зовут.

– Как скажешь.

В свою очередь хотел попросить, чтоб Алексом меня больше не называл, но потом передумал. Привык уже.

Минут десять, оглянувшись, заметил хвост – в некотором отдалении за нами шли несколько человек. Кто такие, разглядеть не смог. Егор, присмотревшись, сообщил, что двое точно из той компании, из которой мужик, с Толстым препиравшийся. Остальные видимо из тех, кто на месте сидеть не захотел - тоже решили в сторону людей идти. Таких попутчиков нам совсем не хотелось и мы, не сговариваясь, ускорили шаг.

Поначалу пробовал считать столбы, но потом разговорились и бросил это занятие. Ноги понемногу начинали гудеть. Да и вообще шагалось как‑то не очень - пару раз останавливались по моей просьбе – я перешнуровывал берцы, проклиная тот день, когда мне пришло в голову такую неудобную обувь приобрести – денег пожалел; под термобельем весь взмок, ткань склизко и мокро липло к телу. Наверное, я купил какое‑то неправильное термобелье. Поначалу все эти моменты сильно напрягали, но понемногу смирился – сказывалась усталость, на неудобства уже внимания не обращал.

Шли мы больше трех часов, а никаких признаков человеческого жилья пока не встречалось. Справа лес и слева лес, да щебень под ногами хрустит. Часы были только в телефонах - ориентировались по ним. Время смотрели часто, проверяя еще и сигнал сети. Сигнала не было. Солнца тоже не было – в небе висели низкие свинцовые тучи. Ощущение, что вот‑вот – и разродятся снегопадом.

Последний час мы с Гешей шагали молча. Когда идешь далеко и начинаешь уставать, главное вогнать себя в подобие транса. Сделать это просто – надо смотреть не вдаль, а под ноги и чуть‑чуть вперед. Двигаться тогда начинаешь равномерно, как машина и усталость отступает. Только потом, после отдыха, придет боль в мышцах - если долгая прогулка с непривычки, но пока шли мы ходко – компания, двинувшаяся за нами, давно исчезла из вида. Хотя, иди железка прямо, может мы и видели бы их вдалеке - но пологие повороты то в одну, то в другую сторону крутили нас постоянно.

– Алекс, тормозни, – попросил Геша, отходя в сторонку.

Я тормознул. После ждал, достал бутылку с водой и восполнил уровень жидкости в организме. Воды нам с собой дали аж целую полуторалитровую бутылку – и не талой, а покупной минералки.

Тишина вокруг даже уже не звенела, как вчера, а была просто мертвой. Я вдохнул полной грудью и выдохнул шумно, запрокинув голову вверх, прогоняя нахлынувшее наваждение. И только сейчас обратил внимания, что изо рта при выдохе идет пар.

– Геш, смотри, – я дыхнул.

– Что?

– Пар идет! Густой, недавно еще такого не было. Сколько градусов, как думаешь?

– А не знаю даже. Хм… – он поежился. – А холодно, едрит-мадрид. Пока шли, и незаметно было. Может и минус уже.

Мы опять двинулись вперед, некоторое время шли молча. Вдруг я резко остановился, наткнувшись на выставленную руку Егора.

– Ты что? – вопросительно посмотрел я на него.

– Тихо!

Он повернулся назад, приоткрыл рот и приставил ладони к ушам, как локаторы. Выглядит смешно, но действенно, сам проверял. Сам сразу же сделал так же.

Пару секунд ничего не слышал, но потом - сделав пару глубоких вдохов и задержав дыхание, уловил на грани слышимости. Где‑то в той стороне, откуда мы шли, кричали. Притом хорошо так, с надрывом. И вроде голос не один. Чуть позже ор перешел в просто животный вой, от которого меня окатило волной ужаса. Прошла минута – крики стихли. По крайней мере мы больше ничего не слышали.

Геша уже перекинул ружье из‑за спины наизготовку. Некоторое время мы просто стояли, переглядываясь и слушая лишь свое дыхание. Надо было что‑то сказать, но мне совсем не хотелось. Егору, видно, тоже не хотелось, поэтому первым заговорил я:

– Надо же, наверное, сходить, посмотреть… что там?

Геша молчал долго.

– Знаешь… если б там, к примеру, Толстый шел с лекарем нашим, я б туда уже бежал. Но вот не уверен, что, если там стайка волков, которые ночью к нам в гости приходили, я сумею сразу попасть хоть в одного и быстро перезарядиться…

– А если нас сожрут, то к нашим, за которых мы впряглись, помощь точно в ближайшее время не примчится…

Когда я договаривал, мы уже тихонько шли дальше. Тихонько потому, что, сорвись мы на быстрый шаг, это показалось бы бегством.

– Волки по деревьям ползать точно не умеют - поэтому, чем быстрее мы дойдем до людей, тем быстрее снимут с деревьев тех, кто успел туда залезть, – успокаивая и свою, и мою совесть, сказал Геша.

Шли мы все быстрее.

– А если кто на дерево и залез, то волки рядом с ним посидят. Глядишь, и нас догонять не станут.

В следующий час хода усталости я почти не чувствовал. Заболела шея только – оглядывались мы теперь каждую минуту. Но все было тихо.

В глаза друг другу не смотрели.

– Да и фиг с ними, сожрали их – и насрать! – вдруг выдал Геша. – Эти мрази сидели на жопе ровно, хоть бы кто раненым помог! У нас там тяжелых осталось человек десять, если никого не приведем, до завтрашнего вечера половина не доживет, как доктор сказал! С чего это мы должны были к ним бежать?

– Да и хер на них, действительно, – ответил я, и как‑то сразу отпустило.

Заметно похолодало. Сняв капюшон, на ходу намотал арафатку на голову, оставив открытым только глаза. Геша, увидев мою суеты, пошарил по карманам и с довольным лицом извлек откуда‑то и натянул камуфляжной расцветки балаклаву. Тоже Толстый презентовал, скорее всего.

– Ну ты террорист, – восхитился я, смотря на него.

– Себя‑то видел? Шахид. Оба, смотри‑ка! – вскинувшись, показал Геша вперед, где в стене леса виднелась прореха. Это могла быть и просека, конечно, а могла и…

– Точно, дорога! – радостно воскликнул Геша после небольшого спринта.

Мы дошли до нерегулируемого переезда. Даже семафора не было, висели лишь проржавевшие насквозь знаки в виде косого креста, на которых с трудом сквозь ржавчину различались красный и белый цвета.

Трасса пересекала пути под углом. Слева, чуть позади нас, метров через сто был поворот и виднелась только стена леса. Справа же можно было посмотреть километра на два, дальше все просто терялось в белом мареве. По дороге сегодня никто не проходил и не проезжал – снег на полотне лежал нетронутый. Я чуть разворошил ногой белое покрывало – асфальт, неплохого качества.

– Блин, надо было втроем идти. Один налево, второй направо, один дальше по рельсам, – меня глодала мысль, что сейчас мы обязательно ошибемся, и по той дороге, которую не выберем, через максимум километр будет жилье.

– Да, засада… Куда пойдем? – Геша пристально на меня посмотрел.

Сердце забилось так, что чувствовалось всей грудной клеткой. Разум мне орал сказать ему идти вместе по дороге, в любую сторону. У него за спиной висело ружье и даже то, что оно у него, а не у меня, не мешало чувствовать себя спокойно. Понимая, что вот еще секунда – и предложу идти вместе по дороге, я заговорил, сам того не желая:

– По уму разделиться надо. Быстрее людей найдем. Давай ты дальше по шпалам, а я по дороге пойду.

– Уверен? А если…

«Да ну конечно, фигню спорол, пошли все‑таки вместе», – сказал я про себя. Вслух выдал нечто другое.

– Не уверен, просто думаю, что доктор там устал уже. Да и ждут люди.

Сразу почувствовал некоторое облегчение. Вроде тогда - не пойдя на крики, мы друг другу четко все обосновали, но осадок остался. Притом такой, несмываемый – теперь ведь с этим жить придется.

– Да… ждут. Давай монетку кидать, кто с ружьем пойдет.

Я чуть не засмеялся. Думаю, в паузе он тоже от своего внутреннего голоса выслушал.

– Брось ты, я даже стрелять не умею, – Геша сначала хотел возразить, потом, подумав, кивнул, соглашаясь.

Мы молча пожали друг другу руки, и молча разошлись – он двинулся дальше по путям, я пошагал направо.

– Мы еще встретимся, Алекс, обязательно встретимся! – услышал я возглас в спину, с интонациями главного мушкетера страны.

– Но пасаран! – вскинул я сжатый кулак не оборачиваясь.

Шел я в темпе, пытаясь быстрее удалиться от переезда. В мыслях начал непроизвольно себя накручивать – вспоминались всякие ужастики. Которые при спокойной обстановке, дома к примеру, могли вызвать лишь снисходительную улыбку, а сейчас цепляли. Больших сил стоило сдерживаться, гоня от себя все эти мысли. Еще и то, что оглядывался часто, способствовало, конечно. Когда ждешь чего‑то со спины, всегда как струна натянутая. Через полчаса ходьбы я уже был готов сорваться на бег, еле сдерживался. Постепенно прошло, по мере того как начинали все сильнее ныть мышцы ног. Да и холодало, а ноги в некачественных ботинках начали промерзать.

Все чаще и чаще сморкался на ходу, утирая нос. Мышцы ломило, навалилась усталость - последние полчаса пер на автомате, даже не оглядываясь. Отстранено рассматривая крупные хлопья начавшегося снегопада, с тоской думал о том, что у меня даже зажигалки нет костер развести, согреться.

В знак населенного пункта практически уперся. «Клязь» – гласила стандартная дорожная табличка. Ни одного дома, впрочем, видно не было – привычно лес да лес везде, но дорога шла вверх и метров через сто подъем заканчивался. Не замечая усталости, эти метры я почти пробежал.

За небольшим изгибом дороги увидел около десятка домов вдоль дороги. Надо многими навстречу падающему снегу неспешно поднимался дым из труб. «Есть люди!» – мелькнула радостная мысль. Внутри появилось немного спокойствия – ведь и после аварии, и сейчас, пока шел по пустынной дороге, невесть чего успел надумать – фантастики слишком много читаю в последнее время.

Между тем уже подошел к первым домам и остановился в нерешительности, не зная, в какой сунуться. В одном из дворов около поленницы набирал дрова дед, который при моем приближении выпрямился и смотрел на меня. Напротив него я и остановился.

– Отец, здравствуйте! – крикнул первое, что пришло в голову.

– И тебе привет… – Дед помедлил и, чуть склонив голову, продолжил: – Сынок. Ты поздороваться только зашел аль интерес какой имеешь?

Прищурившись, чертыхнулся негромко. Отец, блин - сначала и не рассмотрел особо – дед оказался вовсе не дедом. Лет максимум на двадцать меня старше, просто заметная седина с толку сбила. Да и поза у него сгорбленная была, когда глаз его выхватил.

– Есть телефон у вас? Позвонить срочно надо, люди рядом умирают.

– О как… – отбросил мужик в сторону охапку дров и выпрямился, – телефон… телефоны не работают во всей деревне с ночи: ни сотки, ни этот, обычный. Как гроза прошла, а может и раньше того, мы особо ими и не пользуемся. Да и с грозой‑то вместе еще и электричество закончилось. Что за беда‑то, люди отчего умирают?

– С поезда иду, на железной дороге авария большая, – я махнул рукой в сторону, откуда пришел, – погибших много, раненых тоже.

– Беги быстрей, - махнул седой вдоль улицы, - справа предпоследний дом, там Серега своем грузовике в город сегодня собирался.

Не дожидаясь, пока мужчина договорит, я уже сорвался с места. Пробежав несколько десятков метров, понял что опоздал. Со двора зеленого дома - предпоследнего по правой стороне улицы, уходили вдаль по дороге широкие следы от спарки колес. Подумав секунду, двинулся обратно - надо разузнать у мужика, сколько мне еще до населенного пункта пилить. Седой мужчина дожидался меня у калитки.

– Уехал Серега. Что за город, далеко? – спросил я у него.

– Великополье, райцентр наш. Километров двадцать до него будет, – сделав ударение на второй «о» в слове «километров», ответил он, – зайди хоть чаю попей, согрейся. А то автобуса туда до вечера не будет, а шагать тебе долго еще.

– Да побегу я. Часа за четыре дойду, – хотя идти мне очень не хотелось, хотелось как раз чайку и попить. Да и непривычные к таким переходам ноги гудели, требуя передышки.

– Заходи, десять минут погоды не сделают, – седой махнул рукой и пошел в дом.

Я двинулся следом. Почти на ощупь прошел темные сени и зашел на кухню, полумрак которой разбавлял свет из окна. Большую часть помещения занимала русская печь, от которой приятно веяло теплом. Кухонька маленькая и аккуратная, но видно, что особого достатка в доме нет. Выщербленные чистые полы, посуда, которая на вид старше меня. Стол и две скамьи – хендмейд явный. Ручной умывальник даже не поймешь какого цвета по остаткам краски. Вместо вешалки висят оленьи рога, под ними коврик соломенный с обувью. Я сунулся туда, расшнуровывая берцы.

– Не разувайся ты, так иди! – увидев это, отвлекся от плиты мужик.

На плите уже стояла скворчащая сковородка и чайник. Интересно, электричества, говорит, нет, а газ есть. Но потом вспомнил, что в деревнях баллоны у всех, наверняка на улице в шкафу железном стоит.

Через несколько минут блаженствовал, поглощая обжигающе горячую яичницу со шкварками. После этого, гремя соплями и прихлебывая чай, заедая его бутербродами с обветренной колбасой, коротко рассказал про аварию, не забыв предупредить про стаю волков. Когда сказал о том, что нашему поезду стрелки, скорее всего, не туда перевели, потому что больше суток ничего так и не приехало, назвавшийся Анатолием хозяин встрепенулся:

– Ты же с переезда идешь?

– Ну да.

– Так никто ничего не переводил тогда. Никакая это не боковая ветка, а поезда там четыре раза в день ходят.

– Откуда тогда провал этот, куда весь поезд ухнул?

– Не должно там никакого провала быть! – пристально посмотрел на меня Анатолий.

Я лишь пожал плечами. На меня здесь, в тепле – да еще после чая, навалилась дикая усталость. Вставать и идти опять на мороз не хотелось. Хотелось просто завалиться на эту деревянную скамейку и покемарить минут триста. Спорить тоже не хотелось.

Можно, конечно, показать ему видео с места аварии – на телефоне у меня было, но я не стал. Лениво совсем, а как подумаю сколько еще шагать – и разговаривать неохота даже.

Во мне все протестующее взвыло, когда, сделав над собой усилие, поднялся из‑за стола. Дико захотелось обратно в теплое офисное кресло, с кондиционером и кофейным аппаратом. И зачем поперся черт‑те куда? Возомнил себя туристом – сидел бы в офисе, листал пикабушечку да перемигивался бы с девчонками в ожидании корпоратива.

– Ладно… пойду уже. Мне все по главной дороге так и идти? Нигде равнозначных перекрестков не будет?

– Не будет, прямо так и иди, упрешься. – И еще, в Великополье в РОВД все равно будешь - попроси, чтоб с Митричем связались. Передай, что там, за речкой, – Анатолий сделал витиеватое движение рукой, – бахнуло что‑то серьезно ночью, а до сих пор тишина, никто ни туда, ни оттуда.

Судя по тону сказанного, его явно волновало происходящее «за речкой».

– А что там такое?

– Оборонное предприятие закрытое.

– Ясно … кстати, железка куда дальше ведет? У меня друг дальше по ней пошел, – вдруг вспомнил я, уже в сени выходя.

– В Красный Бор она ведет - тоже райцентр, но поменьше Великополья. По ней до него чуть короче получается.

– Это хорошо… - значит, у Геши может получиться быстрее дойти до помощи. - Спасибо вам, – махнул на прощание Анатолию, уже выйдя из калитки.

С каждым шагом все бодрее зашагал по дороге, в сторону неизвестного мне еще Великополья. Снег закончился, но низкие облака так и висели. Глядишь на них – и чувство, что вот‑вот начнут цеплять верхушки деревьев.

Дорога вскоре пошла в горку, притом хорошо так - подошвы даже начали проскальзывать вместе со слоем плотного снега в колее. Но шагалось бодро, потому что была надежда, что с высоты хоть вид откроется какой. И еще хотелось думать, что Великополье увижу. Хотя вряд ли – шагал я после Клязи всего около часа, может чуть больше - это километров пять, максимум шесть. Километровых столбиков видел всего четыре, но было ощущение, что просто их на дороге хватает.

В горку шел довольно долго. Зато, когда вышел, приостановился невольно – такой вид открылся. Далеко, насколько хватало глаз, тянулся укрытый белой пеленой лес. Возвышенность, на которой оказался, была самой высокой точкой в округе, и я остановился на минутку - дыхание перевести.

Дорога, по которой мне еще предстояло идти, пологим спуском тянулась вниз, а потом начинала изгибаться, уходя волнами по холмам вдаль. Полный обзор мне сейчас закрывали деревья, близко подступавшие к дороге, так что я двинулся вперед и тут же обрадовался, выйдя на небольшой перекресток. Справа была широкая площадка - для дальнобоев, рядом находился магазин. Кстати, Серега в этот магазин тоже заезжал – мне даже с колеи сходить не пришлось, так и пошел к входу.

Как пошел, так и обломался. На двери висел большой засов с амбарным замком. Обломался, кстати, не только я, но и Серегины следы, и следы еще кого‑то. Пришедшего, наверное, за опохмелом с той дороги, которая уходила направо - в подлесок. Перед дверью уже была натоптана площадка – ходившие здесь раньше, видно, аналогично стояли, на дверь закрытую глядя, как и я сейчас. Сережа, кстати, удивил – кабан какой‑то, судя по размеру обуви.

Следы Сереги как пришли, так и уехали сразу, а вот второй неизвестный пошел в сторону от магазина. Я посмотрел по направлению следов и увидел невдалеке красную полусферу кабины телефона. Туда и двинулся, по пути достав мобильник. Включил, увидел надпись «Поиск сети» и сразу выключил, чтобы аккумулятор не сажать.

Подойдя к таксофону, снял трубку. Никаких звуков слышно не было – ни гудков, ни потрескиваний даже. Полная тишина. Положив трубку обратно на рычаг, замер, посмотрев на нее. Глянцевая поверхность была испачкана в чем‑то буром. Когда вешал трубку обратно, часть заскорузлой корки сковырнул, испачкав подсыхающей кровью перчатки.

Меня передернуло. Я присел, зацепив пригоршню снега и очищая перчатки. Взгляд тут же наткнулся на следы моих подошв, хорошо видные на снегу. Четкие ребристые отпечатки постепенно краснели - наливаясь багровым цветом. Я быстро выпрямился, осмотрелся. Припорошенные снегом следы того, кто до меня подходил к телефону, от будки уходили в подлесок через еле видную узкую проселочную дорогу и там же терялись.

Глава 14. Старцев Александр. 25 апреля, день

От тишины и от вида разлитой крови под будкой, мне стало не по себе.

Варианта у меня сейчас два – попытался я успокоиться и спокойно подумать. Первый – двинуться по следам, посмотреть, все там живы‑здоровы - просто так ведь лужи крови не образуются. И второй – как можно быстрее добраться до Великополья, сообщить в полицию об увиденном. По следам пойдешь, по голове огребешь – мелькнула мысль. Тут ведь место такое, кричи не кричи. Потихоньку пятясь обратно к дороге, подумал о том, что сейчас не только за себя отвечаю, еще и за тех, кто на железке остался. Договорившись с совестью, уже вышел на дорогу, как услышал пронзительный вой собачий вдалеке – оборвавшийся очень резко.

Снег вылетал из‑под подошв, когда уходил прочь, все убыстряя шаг. Отведя руку назад и положив ее на ладонь кукри за поясом, шел и успокаивал себя тем, что при любом раскладе первую помощь умею оказывать только зеленкой и перекисью, а тесак за поясом за оружие как‑то… не катит - человека им даже ударить не смогу, это ж уголовка сразу. А без оружия я даже с хулиганами на улице, когда их больше одного, вряд ли справлюсь.

Очень хотелось перейти на бег, но сдерживался пока. Оглядывался только очень часто.

Вскоре шагал уже не так быстро – усталость давала о себе знать. Но сам с собой договорился, что очень спешу об аварии сообщить, а не испугался кровавых луж и прерванного ударом собачьего воя.

Шагая и выравнивая дыхание, почувствовал, что нос замерз. Прислушавшись к ощущениям - градусов десять с минусом уже есть. Если не ниже. За всеми переживаниями спада температуры и не замечал. Тут же обратил внимание, что воротник анорака и арафатка на шее покрыты белой изморозью. Как дыхание успокоил, перемотал клетчатый платок, вновь оставив открытыми только глаза.

Минут через двадцать - вильнув в очередной раз, дорога вывела меня на небольшой подъемчик. Вершину соседнего холма с магазином можно было разглядеть, но, пока шел, опять начал падать легкий снежок и видимость стала значительно хуже. В снежном мареве – на поляне с телефонной будкой мне почудилось шевеление. Всматриваться особо не стал, а припустил дальше как мог быстрее.

Пару километров отмотал в приличном темпе и наконец‑то услышал впереди звук, которого так долго ждал. Звук работающего автомобильного двигателя. Арафатку с лица я убрал, а капюшон с головы сбросил как раз тогда, когда из‑за поворота показался УАЗ серого цвета с маленькой мигалкой на крыше, похожей на ведерко. На моем лице расплылась глупая улыбка, когда буханка остановилась передо мной.

Двери машины резко распахнулись, и я вдруг оказался под прицелом сразу двух стволов. Молодой лейтенант с круглым лицом направлял на меня пистолет, а второй, высокий и лопоухий сержант, держал смотрящий на меня АКСУ на уровне пояса.

– Стоять на месте, руки за голову! – крикнул мне молодой, и его голос чуть петуха не дал в конце фразы.

Улыбка с моего лица испарилась.

– Вы меня ни с кем не путает?

– Молчать!

Лейтенант подошел ближе. Второй, держа смотрящий на меня укорот уже на вытянутых руках, зашел со спины. Этот полицейский смотрелся довольно нелепо – широкий бушлат и торчащие из‑под него ноги в кроссовках. Еще и уши парашютами выделялись, фуражку придерживающие.

– К машине, руки на капот! – махнул рукой с пистолетом круглолицый, указывая направление. Подошел к буханке и, не дожидаясь последующих «ноги на ширине плеч», встал, как по телику в новостях видел. Упер руки костяшками мизинцев в металл под лобовым стеклом. Холодный, блин. Подошедший сзади лейтенант начал прохлопывать мои штанины и карманы, все так же держа в руке пистолет.

– Паспорт в нагрудном кармане, – подсказал я, но ответа не дождался. Лейтенант, пыхтя, пока не потрогал все как учили, в карман не залез. Чертыхнувшись, он залез в карман анорака, достал паспорт и сразу отошел на несколько шагов.

– Фамилия, имя? – после некоторого молчания - видимо листал, спросил круглолицый.

– Старцев, Александр Сергеевич, – сразу выдал я.

– Повернись, руки опустить можешь, – говорил он с характерным вологодским говором «мОлОко, кОрова».

Повернулся. Лейтенант посмотрел внимательно на мое лицо, сверяя с фотографией в паспорте, а через пару секунд подошел, протянул мне его обратно. Сержант тоже подошел поближе, опустив автомат.

– Как ты из Питера так далеко забрался? – спросил лейтенант.

– А что случилось‑то? – вопросом на вопрос ответил я, убирая документы в нагрудный карман. – Что вы прям так без здрасте, хорошо хоть не мордой в снег…

– Ничего хорошего, – парень достал пачку сигарет и сделал паузу, прикуривая. – У нас тут воинская часть и колония под боком, там вчера днем то ли самоволка, то ли хрен поймешь – паника есть, конкретики нет. Вот мы тебя как увидели, так и подумали, что ты оттуда.

– Понятно. Слушайте, а у вас рация есть? Я, вообще, с железки иду, – махнул рукой назад, – поезд еще вчера с рельс сошел. За помощью иду, там люди умирают, погибших много, раненых еще больше.

– Что за поезд? – недоверчиво спросил лейтенант.

– Обычный, пассажирский. Да вот, смотрите! – я достал мобильник и, включив, показал короткое видео, которое догадался снять на месте аварии. Камера выхватывала то лежащие в ряд накрытые и засыпанные снегом тела, наш перекрученный вагон, разбитые пути. Когда снимал даже не особо воспринимал зрелище, будучи сам частью происходящего; сейчас, отстраненно посмотрев со стороны, начал потихоньку чувствовать всю трагичность картины.

– Ни[чего] себе, – выдохнул сержант, – как это так?

– Да откуда я знаю? Проснулся, пошел в туалет и улетел. Очнулся, отправили за помощью, как самого свежего и отоспавшегося, – про то, что почти весь поезд ухнул в непонятный провал, рассказывать я им не стал. Расспрашивать будут - ну его, пусть лучше помощь быстрее вызовут.

– Далеко отсюда?

– По дороге часа два до железки, до переезда, – я посмотрел на спросившего лопоухого сержанта и тот кивнул понимающе, – ну и по путям еще мы часа четыре примерно пешком шли.

Сержант нырнул в машину - через минуту стало слышно, как он с рацией разговаривает.

– Товарищ лейтенант, а тут всегда связи нет? Или случилось что? Я просто Клязь проходил, там мне один мужик жаловался, что рубануло все…

– Да хрен его знает, – посмотрел на падающий снег полицейский, – сами еще не знаем ничего, – он глубоко затянулся. – Мы из дому, – он кивнул на машину, откуда слышался бубнящий голос, – просила его мамка помочь, крыша подтекает. Ну банька там потом, выпили чуть, как‑то и не нужна нам эта связь была. Электричества по всему району точно нет, мобильники и телефоны не работают, только рация живая. Тут еще ориентировка на военных мутная – связь плохая, половину не расслышали, не поймешь, что случилось. Радио не работает, а…

Его прервал вылезший из машины сержант.

- Ну что, Артем? – отреагировал на его появление лейтенант.

– Саш, нам с тобой срочно в отдел сказано двигать – почему так срочно, я не особо понял. Про аварию они приняли к сведению, – отреагировал сержант Артем на мой вопросительный взгляд. – Поехали, узнаем в чем дело, – махнул сержант рукой.

– А… там же… – я сделал паузу, подбирая слова, вспомнив про лужу крови и показал в сторону холма: – Там, на перекрестке, кровищи море и следы в лес уходят. Что‑то случилось, наверное.

Полицейские переглянулись. Лопоухий сержант забросил укорот на плечо и, почесав затылок, посмотрел сначала на лейтенанта, потом на меня.

– Прокатимся, покажешь? – спросил сержант.

– Конечно поехали, – согласился я легко. В сопровождении двух правоохранителей с оружием ни о каком страхе и речи не было.

Сержант забрался за руль, лейтенант плюхнулся рядом, а я залез в пассажирский отсек, который не был разделен с водительским. Машина тронулась, противно лязгнув коробкой при включении передачи. Надсадный звук двигателя был в салоне прекрасно слышен- особенно мне, привыкшему передвигаться в комфорте салона с шумоизоляцией и подогревом сидений.

Когда меня «брали», сержант не закрыл дверь и салон здорово выстудило - а обратно печка нагревала с неохотой. Как назло, только почувствовал, что становится теплее, машина начала сбавлять скорость, заезжая на стоянку перед магазином – ехали пару минут всего. Сержант остановил буханку рядом с телефоном. Оба служивых вышли и присев, начали рассматривать следы у будки. Я высунулся только - посмотрел, что снега уже насыпано столько, что не определить, ходил ли кто тут после меня, и юркнул обратно в машину.

Парни тоже залезли в уазик и сержант, вырулив на узкий проселок, осторожно повел буханку под уклон по извилистой дороге, рассказывая лейтенанту куда едем.

– Сейчас за поворотом хутор будет. Там два дома, в одном сейчас не должно никого быть - хозяин в Великополье, в больничке. Во втором семья живет. Дед, Иваныч и дочка его, Танька Рыжая, – Артем вопросительно посмотрел на лейтенанта, но тот узнавания взглядом не продемонстрировал, и сержант продолжил: – Ну она, короче, еще года два назад у нас жила на районе, ее все знали вот прямо хорошо так, а как замуж выскочила, сюда переехала. Муж ее - Коля, на голову больной, у него и справка есть.

- Чем больной?

– Озверином. Я с ним в одном классе учился – в армию вместе уходили, только он перед дембелем на дизель загремел - хорошо так, на три года. Вернулся, Танька его и заженила. Колян в в депо устроился, но турнули сразу – месяца не проработал. Сейчас тут не вылезая живет, по хозяйству только занимается. И бухает, конечно.

Артем остановил машину перед очередным изгибом дороги, застегнулся, подхватил укорот. Лейтенант тоже засуетился. Глянув на них, я отметил, что хоть Артем и выглядел смешно - со своими ушами парашютами и ногами спичками из бушлата, но действовал спокойно и степенно - источая уверенность, чего не скажешь о лейтенанте.

– У них двое детей было, – продолжил сержант, – маленький помер от простуды вроде, старшего после этого в детдом забрали. Когда забирали, Коля чуть стрельбу чуть не устроил - пьяный был как обычно. Так что аккуратней сейчас, ружье у него тогда отобрали, но мало ли, может, еще что есть. Пошли? – договорив, полуутвердительно спросил сержант и полез из машины. Я тоже вышел и двинулся за ним следом. Ключи мне явно не оставят, а сидеть в холодной машине не прельщало.

Позади часто потрескивал остывающий двигатель, впереди скрипел снег под ногами полицейских, и на все это дело падали крупные белые хлопья. «Блин, да что я вообще здесь делаю», – подумалось мне. Сюрреализм какой‑то. Я как будто посмотрел на себя со стороны, удивившись нереальности картины. Еще и тишина эта гнетущая.

Сквозь редкие деревья уже просматривалась поляна с двумя домами друг напротив друга. Тот, что слева, виден хорошо. Обычный деревенский дом, бревенчатый, даже досками не обшитый. Бревна черные от времени - рассохшиеся и потрескавшиеся.

Пройдя еще метров двадцать, уткнулись в забор второго дома. Почти близнец, только обшит досками и выкрашен в голубой цвет, который от времени выцвел почти до белизны. У первого дома калитка и забор знатно припорошены снегом, следов не было совсем, зато у голубого хорошо натоптано. Судя по четкому полукругу снега на земле у калитки, открывали ее сегодня часто. Артем постоял чуть у забора, рассматривая дом на противоположной стороне поляны, потом, поймав мой взгляд, махнул рукой, типа посматривай, сам же открыл калитку наполовину и аккуратно осмотрелся.

– Собака убитая, – сообщил сержант и скользнул во двор, так и не открыв калитку до конца. Лейтенант пошел следом - да и я тоже, недолго думая, юркнул за ними, бросив последний взгляд на дом напротив, по‑прежнему темный и безмолвный.

Во дворе стояло покосившееся здание гаража, у дверей которого сейчас присевший на колени сержант рассматривал убитого кабыздоха. Собака, явная дворняга, валялась с размозженным черепом. Цепь от ее шеи поднималась вверх, к кольцу, прикрепленному к проволоке, которая тянулась через весь двор поперек. А ничего задумка - отметил я - собака может через весь двор бегать на короткой цепи и не запутаться.

– Саш, посмотри за гаражом, – я было дернулся, когда по имени назвали, но Артем посмотрел на лейтенанта.

Когда круглолицый скрылся за гаражом, я заметил, что туда ведут смазанные следы. Через пару секунд, пока сержант рассматривал окна дома, из‑за угла появился белый как мел лейтенант.

– Там это, труп лежит, – лица на нем не было, голос подрагивал.

– Чей труп‑то? Человечий? – спросил сержант, отвлекаясь от окон и подходя ближе к покосившимся створкам гаража. Так чтоб из окон дома видно не было.

– Ну да, человечий, – неуверенно ответил лейтенант.

Артем смерил его тяжелым взглядом и сам пошел за гараж. Я сунулся за ним, интересно же. За углом на куче деревяшек и ржавых железок бесформенным кулем лежало тело - уже изрядно присыпанное снегом. Одна рука была откинута в сторону и висела в воздухе под нереальным углом. Сержант подошел и смахнул снег с лица, потом с одежды.

– Дед это, Иваныч. Порезали его, ватник весь красный. Давайте в дом, только аккуратней, – кивнул Артем лейтенанту, перехватывая автомат.

Пока сержант открывал дверь на застекленную веранду, я рассматривал окна. Показалось, что в дальнем, третьем по фасаду, шевелятся занавески, о чем негромко предупредил.

Сержант только кивнул – он уже тихо выбил одно из маленьких стекол решетчатого окна веранды и, просунув руку внутрь, открывал дверь. Когда щелкнул замок, и Артем с лейтенантом шагнули внутрь, у меня мелькнула мысль в дом не ходить. Но без какого-либо оружия чувствовал себя просто голым – тем более не хотелось оставаться одному на улице.

Зайдя следом за полицейскими, сморщился с отвращением – в нос бил кисло‑затхлый запах. Но это еще ничего, потому что, когда вслед за лейтенантом прошел в темную прихожую, запашок на веранде сказкой показался. Не особо люблю сельские туалеты типа сортир, а когда их в деревянном доме устраивают без септика, вообще понять не могу – запах уже в бревна впитался.

Лейтенант, в спину которого я упирался, суетился - видимо, тоже неуютно чувствовал себя в вонючей прихожей. Но Артем постоял, ожидая пока глаза к темноте привыкнут, потом двинулся дальше.

– Туалет, – показал он кивком подбородка лейтенанту.

– А? – Тот недоуменно воззрился на него в темноте.

– Туалет проверь, – сквозь зубы пояснил сержант и взялся за ручку двери, ведущей дальше в дом.

– Нет никого, – сообщил морщившийся лейтенант, закрыв туалет и двинулся следом за Артемом, который уже открыл дверь и зашел на кухню. Я придержал за полицейскими дверь - когда‑то обшитую, а теперь всю в свисающих лохмотьях кожзаменителя с лохмотьями утеплителя, и тоже сунулся следом.

Миновав небольшую кухню, вошли в большую комнату. Тут стоял полумрак. Здесь я надеялся вздохнуть спокойно, но не тут‑то было – уже не просто пахло, а воняло. Воняло перегаром, блевотиной, окурками. Вся комната прокурена, мне, некурящему, это особо чувствовалось. Но остальные запахи перебивала вонь немытого человеческого тела, по сравнению с которой казарменный дух мог показаться ароматом ландыша. Дальше идти желанием я не горел, привалившись к косяку и осматривая комнату, а вот полицейские пошагали вперед.

– Ептыть… – тихо выдохнул лейтенант, остановившись и глядя в угол комнаты, который мне виден не был. Я тут же отлепился от стены, сделав пару шагов, вытягивая шею, чтоб посмотреть, что его так удивило. Увидел – в углу, на брошенном на пол зассанного вида матрасе лежало тело. Женщина, абсолютно голая, выглядящая лет на сорок. На вид потрепанная жизнью даже до того, что с ней сделали недавно. А сделали с ней тоже мало приятного – свисавшие к подмышкам бесформенные груди и живот были все в синяках, кровоподтеках и царапинах. Ноги у женщины были широко раскинуты.

Хорошо, что в комнате полумрак, потому что даже сейчас были хорошо видны несколько бутылок, которые использовали совсем не по назначению. Четко рассматривать это при свете я бы не хотел. Судя по обилию крови, и не только на внутренней стороне бедер, издевались над погибшей долго. Я присел, скрючившись, закрыв лицо арафаткой и глубоко дыша сквозь нее. И скрестил руки на животе, потому что так легче было подавлять рвотные позывы.

Сержант, поджав губы, кинул последний взгляд на убитую и двинулся к двери в следующую комнату, как вдруг та неожиданно открылась, и оттуда вывалился худой и помятый парень – Коля, видимо. По лицу его было заметно, что проснулся он недавно, судя по опухлостям и следам от подушки видным даже в полумраке. Мутному взгляду хозяина дома хватило пары секунд охватить всю панораму комнаты - хотя меня, присевшего за столом, он вряд ли заметил. Увидев женщину, Коля замер на мгновение, потом с неожиданной прытью исчез в проходе. Что там, за уже открытой дверью, видно не было, потому что в проеме болталась тюлевая занавеска.

– Коля, стой! – с криком Артем бросился за ним. Через секунду раздался глухой звук удара, и сержант вместе с занавеской кубарем вылетел из дверного проема. Ударившись о стол, он отлетел в противоположный от меня конец комнаты, упав прямо на мертвую женщину.

– Стоять! – это уже лейтенант, размахивая пистолетом, бросился следом за Колей.

Я так и сидел, закрыв рот арафаткой, когда лейтенант подбежал к дверному проему. Хоть занавеску и снял сержант в полете, света в глубине дома было еще меньше, чем здесь. Вдруг громом ударил звук выстрела и тело моего тезки вылетело из проема вместе с кровавыми брызгами.

Глава 15. Старцев Александр. 25 апреля, день

Пока упавший недалеко от меня лейтенант в шоке смотрел на свой живот, Коля выскочил из дверного проема с двустволкой и выстрелил еще раз. Язык пламени вылетел из ствола больше чем на метр - как мне показалось, прямо в сержанта. Но тот каким‑то чудом за мгновение до выстрела перекатился в сторону и заряд дроби превратил в месиво плечо и шею женщины. Увидев это, Колян с утробным воем, от которого у меня поджилки затряслись, бросился на Артема, замахиваясь ружьем. Глухой звук удара прикладом в тело вывел меня из ступора, и я бросился на четвереньках к лежащему лейтенанту, рядом с которым лежал пистолет. Стараясь не смотреть парню ниже груди, схватил вывалившийся из его руки ПМ. Поднялся на ноги и прицелился в замахивающегося очередной раз Коляна.

– Стоять! – заорал я, держа пистолет обеими руками и целясь в остриженный затылок.

Этот бешеный развернулся мгновенно и тут же бросился в мою сторону. Столкнувшись с безумным взглядом, я непроизвольно нажал на спуск – моментально похолодев от ужаса совершенного. Пуля попала хозяину дома в грудь, но этот отморозок даже не остановился, только дернулся, прыгая на меня. Я всадил в него еще две пули – и последний выстрел сделал прямо в его оскаленный рот бешеного, зажмурившись от страха.

Комнату заполняли пороховые газы. В ушах, словно набитых ватой, гудело. Пока сержант, кряхтя, поднимался, я стоял на негнущихся ногах и смотрел на тело передо мной, под которым расплывалась лужа крови. Этот отморозок был еще жив – на его губах вперемежку с осколками зубов пузырилась кровавая пена при дыхании.

Артем подошел ко мне, просипел что‑то, но я не понял. Только очень удивился тому, что на голове сержанта все еще была фуражка. Приклеена, что ли? Артем между тем присел над лейтенантом. Тот тихонько подвывал, смотря вверх и прижав руки к животу. Сквозь пальцы было видно обрывки ткани бушлата и свитера, кровь, содержимое кишечника. Притом запах пороховых газов рассеивался, и первый раз в жизни я почувствовал настоящий запах смерти.

– Помоги, – тихо и не очень внятно сказал Артем и показал на лежащего лейтенанта. Чем помочь я понял, только когда сержант сорвал со стены потертый ковер и бросил его на пол, показывая мне жестами, что раненого надо туда переложить.

Артем, морщась от боли – очень ему неплохо прикладом прилетело, аккуратно взял лейтенанта за бедра. Встав на колени, сунул руки под плечи лежащего Саши и попытался как можно дальше просунуть их под спину.

– Он меня убил… он убил меня, Тема… – шептал лейтенант, глядя на сержанта широко раскрытыми глазами.

– Давай, – выдохнул Артем и мы начали приподнимать лейтенанта.

Когда положили парня на ковер, я чуть не упал, уткнувшись ему в грудь. Тут же послышался протяжный вздох. Взглянув тезке в лицо, понял что все, – широко открытые глаза неподвижно смотрели в потолок, подернутые мутной поволокой.

– Твою мать, – выдохнул сержант и отвернулся, вставая. Я тоже отвернулся, сглатывая вязкую слюну. Зря отвернулся – стоя на коленях, уперся взглядом в лежащего Коляна. Вернее, в его лицо, обезображенное моим выстрелом. Также хорошо было видно тело женщины с развороченными плечом и шеей. От попадания дробью ее перевернуло, и даже в полутьме было видно, что уже синюшного цвета бедра у нее обезображены целлюлитом.

Тут уж я не выдержал и, отвернувшись, даже не пытался сдерживать рвотные спазмы. Через минуту примерно, поняв - что ничего больше из меня не выйдет, встал, утирая рукавом лицо. Дождавшись, пока закончу, сержант махнул мне рукой.

– Бери, прикроешь, – произнес он полувопросительно. Я кивнул и, подобрав пистолет, пошел за Артемом.

Мелькнула мысль – хорошо, что лейтенант ПМ с предохранителя снял, я ведь в первый раз в жизни стрелял. А если б на предохранителе стоял, то все - бешеный Колян нас бы всех порвал. Стоило только представить, как меня передернуло сразу.

В комнате из которой вылетел Колян, никого не было. Мебели тоже почти не было, кроме обшарпанного секретера и засаленного разложенного дивана без постельного белья. На частично сорванных обоях виднелись незамысловатые детские рисунки, выполненные фломастерами. Справа, в углу, был еще дверной проем, завешенный тканью. Сержант встал слева, направив туда ствол и сделал движение подбородком. Я его понял - встав с другой стороны, медленно потянул на себя одеяло, служившее занавеской. Кивнув, сержант скользнул в комнату, я следом. В комнате было два дивана, а в одном из углов стояла пустая детская кроватка, но даже без матраса.

На одном из диванов, побольше, одеяло было откинуто - видимо, Коля там спал. На втором, под красно‑черным одеялом в клеточку, кто‑то лежал. Посмотрев на меня, Артем кивнул в ту сторону и характерным жестом показал сорвать одеяло.

Спящий на кровати тщедушный лысый солдатик не отреагировал. Что солдат, догадаться было несложно – по штанам и болотного цвета майке. Парнишка между тем перевернулся на спину и глубоко вздохнул, причмокивая губами во сне. Сержант подошел, схватил его за руку и швырнул солдата на пол. Приземлился тот очень неудачно, встретившись лицом с дощатым полом, и тут же получил несколько раз ногой под ребра. Подскочив, Тема уже рукой рванул его за плечо, так что парень оказался спиной к стене. Отвлекшись на мгновение, Артем коротко глянул на меня, а увидев, что неотрывно наблюдаю за процессом, кивнул на дверь.

– Посматривай, – и я сразу же обернулся к дверному проему, опомнившись - так наяву и представив очередного Колю, влетающего уже в эту комнату. Сержант между тем снова повернулся к солдату.

– Имя! – Прошла пара секунд, ответа не было – солдатик никак отдышаться не мог. – Имя, я сказал! – Второй вопрос сопроводил глухой звук удара.

– Саша зовут, не бейте, пожа…

– Фамилия!

– Гомов. Саша, Гомов.

Следующие пять минут Саша Гомов захлебывался словами, рассказывая Артему про то, почему сбежал из части, как вчера вечером пил с Колей и еще двумя мужиками непонятными. Под конец его рассказа я чувствовал жалость и искреннее участие – судя по тому, какую ошибку тот совершил, кроме как сбегать из части других достойных вариантов продолжения жизни у него не было.

- Поверил? – заметил выражение моего лица Артем. – А если это он Таньку на бутылку надевал?

Содрогнувшись – едва представив события минувшей ночи, я помог Артему надеть на парнишку наручники и вывести на улицу. Артем сразу связался по рации с дежурным - доложил, но тот, к несказанному удивлению сержанта, вопреки логике событий, дал указание срочно возвращаться. Странно все это, даже меня проняло – полицейского все же убили. У них по инструкции вроде как непосредственный начальник должен на место прибыть сразу, и непосредственный начальник непосредственного начальника, и еще куча нужного и незаменимого в таких ситуациях люда. А тут возвращайтесь, да немедленно.

Поднимаясь по узкому проселку в горку, чуть не положил «буханку» в канаву. Под снегом в некоторых местах уже хорошо подмерзло, а резина стояла летняя. Но закончилось все нормально, бобик вытянул. Несмотря на внешнюю убогость - как внутри, так и снаружи, ходовые качества у машинки другим на зависть.

Артем сидел на пассажирском сиденье, привалившись лицом к холодному стеклу – досталось ему все‑таки неслабо. Он попросил меня сесть за руль и, когда я согласился, вздохнул с облегчением. Теперь лишь изредка сержант посматривал назад, где завернутый в ковер лежал труп лейтенанта, а рядом сидел закутанный в одеяло солдатик. Парнишку била крупная дрожь, когда его вели через дом, – зрелище бойни в комнате ввергло его в ступор. Сначала он хватал воздух ртом как рыба, пытаясь что‑то сказать, потом начал уверять нас, что это не он сделал. Пришлось попросить заткнуться - и так тошно было.

Трасса шла теперь без особых изгибов, этакой гребенкой – машина как по крупным волнам ехала, каждая длиной в километр минимум. Вдоль дороги с обеих сторон потянулся кустарник, закрывающий обзор на колхозные просторы. Изредка в этой изгороди мелькали просветы – для заездов на поля. Несколько раз переехали речку, скорее всего одну и ту же. У одного из мостов я прочитал на табличке, что река называется Сурь-Змеиная.

Дорога вскоре расширилась до трех рядов и на обочине показался большой указатель. Поворот налево под прямым углом вел в Великополье, что и подтвердил кивком сержант, когда я его легонько тронул за плечо.

Повернув, сразу сбавил скорость, поймав несколько колдобин - до жестких ударов амортизаторов. Проехал мимо постамента с танком, похожим на тридцатьчетверку, снова повернул налево и переехал мост, с хорошо знакомой уже рекой.

После моста начались признаки цивилизации. Справа показался ларек, похожий на скворечник, – подобные в девяностые любое людное место облепляли. Не сразу понял, что это автозаправка, пока не увидел бугорки колонок. К ларьку от обочины дороги была протоптана тропинка. Судя по большой табличке, протертой от снега: «БЕНЗИНА НЕТ И НЕ БУДЕТ», бензина не было и нет, а судя по многочисленным следам и очищенным от снега колонкам, бензин есть, и заправляют тут часто.

Поодаль виднелся автосервис, там было какое‑то шевеление – за решетчатыми воротами со звездами поднимался столб дыма, как от печки. А может, и костер жгут во дворе. Артем уже сидел с открытыми глазами и на мой вопросительный взгляд махнул рукой, типа вперед, не сворачивай. Я и поехал, не сворачивая.

По сторонам проплывали деревянные дома, почти над всеми вились дымы из труб. Во многих дворах уже были расчищены проходы от крыльца к калитке. Гаражей мало на участках, но обочины у домов тоже много где расчищены. Да, тут не как в городе, когда отопление выключается - и все, катастрофа. Тут же без центрального отопления вообще больше чем полгорода живет, и ничего. Не мерзнет.

Глава 16. Ермаков Станислав. 25 апреля, утро. Красный Бор

Когда Стас проснулся, при дыхании был четко виден пар изо рта. В санузле в кранах вода была, но текла тоненькой струйкой. Набрав в ладони ледяной до ломоты воды, Стас плеснул себе на лицо, предварительно глубоко вздохнув. Дальше стало проще и бодрее.

Пока умывался и чистил зубы, он прекрасно слышал, как кто‑то очищает от снега парковку. Без городского шума скрипы лопат прекрасно слышался и на приличном удалении.

Умывшись, вернулся в номер и застыл на пороге.

– Ну что за… почему так не вовремя? – скривился он, прислушиваясь к нытью зуба. Достав из сумки пакет с лекарствами, который предусмотрительно всегда брал с собой, кинул на зуб таблетку анальгина. Подействовало быстро – когда спускался по широкой лестнице в зал, зуб ныть уже перестал.

За одним из столов сидели Ольга – удивительно свежая, как будто и не было бессонной ночи, и взъерошенный Дим-Дим с кофе. Стас оглянулся на буфет - кофемашина огоньками не мигала, а кипяток наливали из помятого алюминиевого чайника.

– Доброе утро, – присел Стас за стол.

Дим зевнул вместо приветствия, прикрывая рот рукой, а Ольга слегка улыбнулась, посмотрев на него блестящими в полутьме глазами.

Оседлав его, Ольга изогнулась как кошка – не испытывая никаких неудобств на узкой кровати. Волосы девушки ниспадали водопадом, лица не было видно. Свеча давно прогорела, но в небольшое окошко уже еле‑еле пробирался скудный свет. Светало.

– Понравилось? – Ольга резко наклонилась, заглядывая ему в глаза.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что ты должен сказать, что у тебя ни с кем и никогда такого еще не было.

– У меня ни с кем и никогда такого еще не было.

– У меня тоже ни с кем и никогда такого еще не было. Банально, да?

– Зато я честно сказал.

– Я тоже честно сказала…

– Как спалось? – оторвался от кружки Дим, вновь сдерживая зевоту.

– Отлично. Просыпаться не хотелось, – не глядя на Ольгу, произнес Стас.

– Странно. Выглядишь не выспавшимся, - хмыкнул Дим.

– Я могу тоже многое рассказать о твоем…

– Мальчики, а вы сейчас что собираетесь делать? – спросил Ольга, обращаясь больше к Диму.

– Стас, мы сейчас что собираемся делать? – кивнул тот Стасу без налета усмешки.

– А что мы собираемся делать? – вернул тот вопрос.

Ольга внимательно смотрела на парней. Задумавшись о происходящем вокруг – вспоминая рассказ лейтенанта, оба посерьезнели.

– Вы дальше поедете сегодня? Если да, может заедете если в Великополье и человека одного найти, передать ему, что мы здесь?

– Что за человек? – спросил у нее Дим.

– Там в администрации района сейчас должен быть дядя Иры, Васильев его фамилия – скажите ему, что мы здесь ждем. Он вернуться может, поэтому не хочу уезжать – связи нет, вдруг он уже сюда едет. Вчера утром уехал в Великополье, на час мы с ним всего разминулись.

– Да, неудачно получилось, – сказал Стас, отбирая у Дима кружку с растворимым напитком, похожим на кофе. Ольга в этот момент чуть приспустила веки – судя по всему, она не очень сильно расстроилась.

Поначалу Стас с Ольгой сидели на лестнице, у выхода на крышу - разговаривали и разговаривали. Она выпила чуть больше чем нужно, и ее понесло на фоне переживаний. Неожиданно для себя девушка рассказала многое из своей жизни, что вряд ли и близким подругам доверяла – если такие были. Стас кивал, а сам прикидывал, у кого из его близко знакомых девушек есть свои скелеты в шкафу, а у кого нет. Ольга между тем начала рассказывать о своем папике, который должен был ждать ее здесь, но его здесь нет – уехал сегодня с утра. Оказывается, они с ним разминулись на считаные минуты и, что делать теперь, девушка не знает.

Устав слушать, Стас пристально глянул ей в глаза, и Ольга запнулась на полуслове. Губы девушки чуть дрогнули, и Стас привлек ее к себе. Сначала она попробовала отстраниться, но не получилось. Целовались долго, и Ольга уже глубоко дышала, реагируя на прикосновения. Стас, изучив ее тело через одежду, расстегнул несколько пуговиц на вороте блузки.

– Стой, – отстранилась она, тяжело дыша, – я так не могу. Непонятно где, да и не мылась со вчерашнего утра, так что…

– Пойдем, – поднялся Стас, увлекая ее за собой одной рукой, а другой хватая бутылку за горлышко.

– Куда?

– Пойдем‑пойдем. Заодно и сам помоюсь, – последнее он произнес совсем тихо и с ухмылкой, чтоб девушка не видела. Стас заранее прошелся по соседней улице, и договорился с одним из приветливых домовладельцев бани об арене на всю ночь – использовав выданный Димом кредит. Вести в баню Ольгу он всерьез не рассчитывал – но Диму об этом не рассказывал. На всякий случай – который сейчас и пытался выяснить, куда Стас ее ведет.

Дверь распахнулась, и в кафе зашла Ира, принеся с собой дуновение свежего уличного воздуха. Стас невольно засмотрелся – красивая девочка. Стоит с изумительно ровной спиной, чуть курносый носик вздернут вверх. Солнечные лучи, выглядывающие из-за спины, переливались в черных как смоль волосах.

– Нас сейчас выселять буду, – сходу выпалила Ира, подходя к столу.

– Что? – одновременно переспросили Стас и Дим.

– Там на улице сейчас дискуссия идет, – махнула рукой Ира, – мент приехал какой‑то, говорит, места освобождать будем. Сейчас сам сюда зайдет.

Через минут десять в холле гостиницы собралась приличная толпа постояльцев – администраторы прошлись по номерам, вызывая всех на собрание. В помещении стоял гул голосов. Подъехал полицейский чин и тихо встал в углу, молча осматривая людей. Это был крупный дядька с простым сермяжным лицом, на котором выделялся немалых размеров красный нос. Рядом стояли два сотрудника калибром поменьше.

– Все здесь? – услышал Стас, как главный спросил одну из женщин. Та кивнула и что‑то ответила.

– Так, граждане! Тишину попрошу! – громко заговорил полицейский чин и почти все затихли, внимательно глядя на полицейского.

– Граждане, слушаем. Тем, кто на машинах, – уже сейчас на трассу выезжают машины дорожной службы, максимум через полчаса‑час можете выезжать в сторону Великополья, Севастьяново и Дружноселья - дороги будут очищены. Те, кто собирается в ближайшее съезжать из гостиницы, отметьтесь после собрания на стойке администрации. Кто не собирается выезжать, никуда сейчас не уходите.

Вчера ночью на железке произошла авария, с рельс сошел пассажирский поезд. Сейчас на место выезжает подкидыш - забирать раненых. Как только будет ясность с количеством пострадавших, будем освобождать места. Ясно только, что их много - на всех в стационаре мест может не хватить, может будем размешать здесь. Так как почти все номера заняты, кому‑то придется потесниться. Не волнуйтесь, – повысил полицейский голос, перекрывая поднявшийся ропот, – на улице никто не останется, если что, будем заселять в здание школы. Всем все ясно?

– Товарищ майор, а что вообще в области происходит? – спросил Дим‑Дим.

Майор молча смотрел на него секунд десять. В помещении стало тихо, все ждали ответа.

– Честно? Не знаю, – устало сказал полицейский. Было в его голосе что‑то такое, что было сразу понятно – не знает. Кивнув Диму, майор повернулся в сторону нахлынувшего на него людского гомона.

– И что делать будем? – спросил Дим.

– Пойдем воздухом подышим, – чуть привстал тот, осматривая толпу – в тесноте и духоте захотелось вдруг свежего воздуха.

– Стас, чуть позже, а? Сейчас собрание закончится, – не поддержал его Дим.

– Расскажешь потом, – Стас не привык отказываться от своих желаний, поэтому двинулся курить в одиночку.

Выйдя на улицу, он зажмурился – белизна снега после полутьмы помещения резала глаза. Народу перед гостиницей было немного, всего несколько человек. Один полицейский шагал к уазику - Стас быстро двинулся к нему, догоняя. Перехватил, только когда тот открыл дверь, залезая в машину.

– Товарищ капитан!

– Чего надо? – не очень вежливо бросил полицейский.

– Вы не знаете, где бойцы из связи остановились - вчера в город на Уралах приехали которые? Три машины вместе с пожаркой?

– А тебе они что? – вежливости в голосе не прибавилось.

– Они нам помогли по пути, машину из канавы дернули. Магарыч обещали, хотел завезти, а, куда везти не знаю, неудобно получается…

– Неудобно спать на потолке, – полицейский бодро заскочил в машину через узкую дверь, – в дурке встали, где поместье бывшее.

- Э-э, погодите…

Уазик уехал, подвывая коробкой и накидав Стасу на ноги комья снега.

- …где это поместье то… Спасибо, епть, - плюнул в сердцах Стас.

Упражняясь в изящной словесности, придумывая новые эпитеты вежливости и участию сотрудников опасной и трудной службы, Стас по сугробам дошел до дороги. Встал на обочине, потянулся. Попинал отвал снега от снегоуборщика. Осмотрелся – во многих домах топились печки, в воздухе ощутимо пахло дымом.

Хруст снега за спиной он услышал в последний момент. Резко обернувшись, увидел двух немаленьких хлопцев - похожих друг на друга короткими стрижками и черными куртками. Рука потянулась к карману куртки с травматом, но достать не успел – с трудом ушел от первого удара, отпрянув в сторону и моментом чуть не словив от второго. Тут же Стас отпрыгнул в третий раз, от одного нападавшего отмахнулся и поймал его на противоходе правой в челюсть. Удачно поймал, но добавить не успел – второй уже слева летел. Стас ушел еще от пары ударов, но тут правая нога чуть поехала на снегу, и он схватил мощно в живот. Внутри как бомба взорвалась, в глазах потемнело.

Дыхание сбило напрочь, но Стас каким‑то чудом успел откатиться, и следующий удар ногой в тяжелом ботинке лишь снег взрыхлил рядом с ним. Один из нападавших подскочил с другой стороны и начал пинать его, уже не промахиваясь. Он пытался попасть в живот или по ребрам, но Стас сгруппировался, закрывшись от ударов. Подбежал второй, удары посыпались со всех сторон.

– Ну что, герой! – присел и зашипел один из нападавших Стасу в лицо, пытаясь посильнее ухватить за короткие волосы: – Думал, свалили, да?!

Стас дернулся в сторону машинально, увидев короткий замах. Но удара не последовало – мелькнуло темная тень, и крепыш улетел прочь. Пока Дим‑Дим что‑то кричал, перемежая крики с ударами, Стас перекатился на живот и встал на четвереньки, сплевывая вязкую слюну. После сел на колени и вытер лицо снегом, приходя в себя. Повел плечами. Неприятно, но терпимо - ребра по ощущениям не сломаны.

Пока Стас приходил в себя, вокруг стало тесно. Набежало народа, мельком он увидел, как Дим с силой бьет одного из нападавших головой о скамейку.

– Стоять, полиция! – раздался крик. В сторону драки, придерживая распахивающийся бушлат, бежал один из полицейских, присутствующих с майором в гостинице.

– Стоим, полиция! – крикнул в ответ Дим, показывая удостоверение.

Пока полицейский всмотрелся в удостоверение, Дим напоследок врезал в лицо одному из лежащих нападавших – напрасно решившему, что все закончилось. Хорошо так попал, даже чавкнуло под ногой - Стас мстительно усмехнулся, поднимаясь.

– Ты как, в порядке? – возникло перед ним обрамленное светлыми локонами красивое лицо.

Ольга и Ира поехали в отделение вместе с парнями – девушек испугало появление агрессивно настроенных севастьяновских братанов. Разборки с полицией заняли около получаса. Но оттого, что Дим сам оказался полицейским, отделались друзья безболезненно – да и местные правоохранители явно напавших знали.

Выйдя из отделения, доехали до гостиницы и устроили там военный совет.

– Короче, местные должностные лица посоветовали мне… и вам, – кинул Дим‑Дим взгляд на девчонок, – быстрее рвать отсюда когти. Но так – и быстрее, и аккуратно. Мол, на дорогах опасно бывает, – Дим обвел всех взглядом.

Девушки переглянулись быстро, и напряженная Ольга согласно кивнула.

– Вообще, все очень плохо. Тот мутант, которого ты в кафешке оприходовал, за местного Карлеоне, как и предполагалось, – Дим‑Дим многозначительно посмотрел на Стаса, но тот не обратил внимания. – Валить надо, – продолжил Дим, – еще повезло, что эти дураки тебя решили сразу прессануть, а не за подмогой двинули.

– Васильев, дядя Иры и… – Ольга замялась на полсекунды буквально, но нашла слово: – и мой хороший знакомый, сейчас в Великополье должен быть. Надо до него доехать - и все эти местные авторитеты будут не авторитеты.

– Ладно, решили, двигаем в Великополье? – после небольшой паузы спросил Дим‑Дим.

- По пустой и известной всем дороге, по которой тебе советовали двигаться аккуратно, - покивал Стас.

– Есть идеи лучше? – взметнул брови Дим.

– Да вот подумал. А если к военным двинуть? Там лейтеха парень нормальный, земляк к тому же.

– А что тебе с них?

– Помнишь, что он нам рассказывал?

– Ну?

– Что ну, движуху наблюдаешь какую? – обвел руками вокруг Стас.

– Может, он [придумал], – поджал губы Дим‑Дим.

– Придумал? На шутника он сильно похож? – теперь уже Стас взметнул вверх брови.

– Так-то да.

– Мне тоже не верится, но совсем непохоже, что он прикадывался. Майора в гостинице слышал?

– Слышал.

– Вот. А где суета какая?

– В смысле суета?

В течение всего обмена короткими вопросами явно взволнованные девушки попеременно смотрели то на одного, то на другого.

– Да без смысла, блин, – повысил голос Стас, – телефоны до сих пор не работают, поезд с рельс сошел, а они туда что отправляют? Подкидыш! Помнишь, когда Невский Экспресс взорвали? Там уже через пару часов на месте спасатели были и во всех телевизорах картинки с места показывали. Слышал, что майор сказал? – пострадавших много! А мы тут второй день без электричества, и ни одного репортера вшивого с камерой я еще не видел. Непонятно с этими рвами на дорогах еще, откуда они, что это вообще? Что происходит вокруг? Я не знаю. И догадок внятных что? Нет. Вывод значит какой? Держаться сейчас надо как можно ближе к вооруженным людям в форме, командует которыми наш земеля. Все, погнали.

Глава 17. Ермаков Станислав. 25 апреля, день

Проехали немного по Красному Бору, высматривая людей и расспрашивая, где находится дурка в бывшем поместье. Никто толком не объяснял, только направление показывали. Наконец, навстречу удачно попалась женщина, которая после вопроса про поместье доходчиво разъяснила, где оно находится. И рассказала, что это бывшая усадьба какого‑то аристократа, которую экспроприировали большевики, после там была дурка, затем там был санаторий от местного завода, но кликали его все по‑старому – «дурка», а вообще, из‑за гниды Чубайса завод продали, санаторий теперь никому не нужен. И еще она хотела сказать, что-то, чего никто не узнал – прокричав слова благодарности, Стас тронулся с места, рассудив, что иначе можно с ней до вечера простоять. А женщина продолжала говорить вслед машине еще долго.

Поместье оказалось недалеко - доехали минут за пять. У ворот бывшего санатория, которые не закрывались давно – одна покосившаяся проржавевшая воротина уже вросла в землю, второй просто не было, – Стас притормозил, осматриваясь. Дальше он не рискнул, полез из машины – внутрь за ограду проехали только грузовики, которым такое количество снега ровно, а низкий универсал здесь просто не пробрался бы.

Дим‑Дим остался в машине с девушками, а Стас направился парламентарием в одиночку. Вдруг позади хлопнула дверь – он обернулся и увидел Ольгу, которая, перейдя на быстрый шаг, догнала его и улыбнулась.

Перешагивая через кучи снега в глубокой колее - Стас поддерживал Ольгу за руку, миновали несколько на вид заброшенных корпусов из потемневшего от времени белого кирпича и подошли к красивому двухэтажному зданию самого поместья. У левого крыла здания стояла пожарная машина и один из Уралов. Второго не было. Когда подошли ближе к поместью, в окнах второго этажа соседнего дома невдалеке Стас увидел человеческий силуэт. Заметили – отметил он про себя выставленный пост.

Подошли вплотную к крыльцу. Издалека здание бывшего поместья выглядело красиво, вблизи же бросались в глаза и несколько выбитых окон, заклеенных пленкой, и обшарпанные стены с потеками, покосившаяся крыша в правом крыле. Невдалеке стояла бочка, где догорал огонь, – оттуда шел черный дым, как от резины. Чуть дальше стояло в ряд несколько остовов машин.

– Фаллаут какой‑то, – вырвалось у Стаса.

Тут на крыльце появился воин, держа наперевес автомат и оглядывая гостей с прищуром.

– Здорово, боец! – гаркнул Стас.

– Здрасте, – не очень уверенно ответил тот, и как‑то даже редкие веснушки на его лице заметнее стали. – Вы по какому поводу? – спросил воин после небольшой паузы, перехватив автомат.

– К командиру твоему. Как найти?

– А вы кто, как доложить?

– Скажи земляк его, – ответил Стас, – познакомились вчера.

– Подождите пару минут, – произнес боец и скрылся за высокой дверью.

Через минуту, может чуть больше, на крыльце появился худощавый старшина, которого Стас запомнил, когда Ниссан из канавы доставали.

– Пошли, – махнул рукой старшина - гостей он тоже узнал.

Пройдя сквозь обширный зал с широкой лестницей на второй этаж, провожатый углубился в коридоры. Поспевать за ним получалось с трудом, поскольку проходы были завалены хламом, заставлены коробками, а глаза у визитеров к сумраку еще не привыкли. Стас подал Ольге руку, и она крепко за нее взялась – темно. Свет в коридор попадал только из нескольких открытых дверей.

Когда вошли в приличную по размеру комнату, старшина остановился. Стас осмотрелся – в углу стояло три пирамиды из оружия, рядом примостился боец, охраняя. Он явно клевал носом, но увидев старшину, мгновенно вскинулся. В другом углу на тюках из выцветшей ткани цвета хаки пристроились несколько человек – все спали. Ровным рядком у стены стояли расшнурованные берцы, а у окна кочегарил буржуйку парнишка в явно великоватом ему новеньком бушлате. На печке стояло несколько котелков, рядом поднос на подоконнике, где Стас заметил кофе, сахар в стеклянной банке, несколько кружек.

– Сеня, лейтенант у себя? – спросил старшина кочегара.

– Тарищ лейтенант спать изволят. Велено будить или только если что срочное, или, – Сеня степенно достал часы из кармана бушлата, – через сорок минут, как раз на два часа спать прилегли.

– А у вас срочное? – спросил, оборачиваясь к Стасу, старшина.

– Да как сказать, – коротко глянул тот на Ольгу, – для нас очень срочно.

– Сеня, буди командира, – веско сказал старшина.

Солдат глянул на старшину. Старшина на Стаса. Стас на Ольгу.

– Будите‑будите. Срочно нам, срочно, – после его взгляда произнесла Ольга неожиданно внушительным голосом - ординарец лейтенанта глянул на нее широко открытыми глазами.

– Сеня, буди, – припечатал старшина.

– Мне тарищ лейтенант обещал зубы выбить, если я его по какой херне разбужу, может, лучше вы?

– Сеня, я тебе сам скоро зубы выбью! [Иди] буди! – взорвался старшина.

– Сейчас-сейчас, – быстро произнес боец и метнулся к буржуйке. Мигом сварганил растворимый кофе, взяв воду из котелка, стоявшего на буржуйке. После очень быстро прикурил сигарету и, держа ее в одной руке, а кружку в другой, скрылся за неприметной дверью в углу помещения.

Через некоторое время из этой двери вышел лейтенант, держа сигарету и кружку с кофе, на ходу дуя на напиток. Злыми и невыспавшимися глазами он посмотрел на старшину, удивленным взглядом окинул Ольгу, и, лишь когда он узнал Стаса, глаза его приобрели нормальное выражение.

– О, Стас, привет. Какими судьбами?

Но не дожидаясь ответа, офицер посмотрел на девушку.

– Лейтенант Савичев, Александр Александрович, – галантно кивнул он девушке.

– Ольга Бергер, – дружески улыбнувшись, произнесла девушка и добавила с неподдельным интересом, – А вы не родственник?

– Кому?

– Савичевым, о которых девочка Таня писала.

– Нет, не родственник, – нахмурился лейтенант, – они же умерли все.

– Ой, точно, – смущенно прижала ладошку ко рту Ольга, – простите, не подумала.

– Да ладно - не родственник же.

Старшина недоуменно глянул, но спрашивать ничего не стал. Стас тоже промолчал, хотя знал, что Савичевы умерли не все. И вдруг он вспомнил, что поселок, куда перед смертью была эвакуирована из Ленинграда Таня Савичева, также назывался Красный Бор – только в Нижегородской области.

– Излагайте, – присев на подоконник, между тем произнес лейтенант и показал гостям на свободные стулья рядом с обшарпанным письменным столом. Присаживаться Стас с Ольгой не стали, просто подошли поближе.

– Слушай, у нас вилы, – заговорил Стас и для убедительности хлопнул пару раз двумя пальцами себе по горлу, и коротко описал затруднительную ситуацию, в которой они оказались с Димом и девушками.

Лейтенант молчал, отстраненно глядя на гостей, и с каждой секундой его раздумий на душе у Стаса становилось все тяжелее. Он уже прикинул про себя, как по обледенелой дороге на летней резине аккуратно ехать придется. Пока в голове быстро прокручивались варианты, он подспудно чувствовал разочарование – офицер показался ему нормальным парнем, особенно когда властного дяденьку отшил. Видно, что‑то изменилось в его взгляде, и лейтенант встрепенулся.

– Да давайте сюда прямо сейчас, не вопрос. Задумался просто – мы же тоже в Великополье скоро двинем, думаю, не сегодня так утром завтра. Нам тут не очень рады – тот баран с местной администрацией спелся, все кары на мою голову обещает.

– Спасибо, Саш – сочтемся.

– Да ладно, давай за остальными. Стас, может тебе пару человек с собой дать?

– У нас машина у ворот, сейчас схожу, остальных позову.

- Ольга, вас чаем угостить?

Глава 18. Старцев Александр. 25 апреля, день. Великополье

Улица вильнула в горку и как‑то вдруг мы въехали в центр городка. Справа возвышались две пятиэтажки панельных, дальше виднелись такие же. Несколько человек, идущие по местами расчищенным тротуарам, остановились, провожая буханку взглядом.

Я отвлекся, глазея по сторонам и когда Артем вскрикнул предупреждающе, машинально топнут по педали тормоза. Прямо передо мной со двора выезжал какой‑то паркетник - водитель его явно по сторонам не парился смотреть. За те секунды, пока уазик, упираясь всеми четырьмя колесами, скользил по снегу, задом уходя в сторону, думал, как тут с оформлением будет – я же в страховку не вписан. Рулем вправо даже не дернул, там дерево было.

Водитель наглухо тонированного паркетника, увидев неотвратимо приближающегося меня, надавил на газ и скрылся с линии прицела, правыми колесами оказавшись в неглубокой канаве у дороги. Наша буханка, проехав еще несколько метров под ругань Артема, остановилась. Я включил аварийку, с диким лязгом воткнул заднюю передачу и под специфичное завывание коробки поехал назад. Пока ехал, опустил стекло ручкой, собираясь высказаться о водительских талантах мудаков, покупающих машину по акции «права в подарок», но меня опередили.

Выскочившая из накренившегося автомобиля девица сама начала орать, притом смысл ее криков был такой, что это я тут идиот, езжу, по сторонам не смотрю и вообще уже могу бежать заявление писать. Пока водительница изгалялась дальше, пару секунд втыкал, что за заявление. Потом дошло – я ж на полицейской машине, соответственно, полицейский по логике вещей. Девушка между тем кричать не прекращала, насылая все более страшные кары на мою голову.

– Что за чудо? – повернулся я к Теме.

– Да нам тут нового главу района поставили, из Москвы, а эта дочка его, соответственно. Про заявление гонево, но нервы может помотать. Поехали уже.

Когда обернулся слать, следуя совету, властная дочка уже приблизилась к окну. Под моим взглядом она чуть запнулась – я демонстративно осмотрел ее с ног до головы. Посмотреть было на что – джинсы обтягивали длинные ноги в сапогах на каблуке, кожаная курточка, отороченная мехом, не скрывала узкую талию, контрастирующую с округлыми бедрами. Фигурка блеск - точеная. На загорелой коже глаза голубые, чуть раскосые; темные блестящие волосы развевались по ветерку - невольно я залюбовался.

– Вы удивительно красивы, но когда открываете рот, сказка заканчивается, – перебил я девушку, набравшую воздуха для новой отповеди. Мазнув на прощание взглядом по выпуклостям на куртке, воткнул первую передачу, и с дерганьем тронулся, едва не заглохнув.

Удаляясь с места неудавшегося тарана, под доносившиеся вслед пожелания счастливого пути, не удержался и бросил взгляд в зеркало – хороша‑таки, чертовка. И ничего не рассмотрел – зеркала по исполнению не лучше руля, маленькие, да еще вибрация такая, что не симпатичных девушек разглядывать, а интуитивно определять, что там происходит.

– А за что вам сюда главу района аж из Москвы прислали?

Между тем я въехал в пологий правый поворот под горочку, и слева открылась площадь. В середине ее на постаменте стоял Ленин, рукой показывая на трехэтажное здание городской администрации с колоннами. За спиной Ленина, у миниатюрного скверика находился отдел полиции – эти здания везде узнаваемы, даже если деревянные, как это. Справа и слева от Ленина вдоль площади стояли двухэтажные кирпичные дома, первые этажи которых были заняты магазинами, а на балконах второго этажа сушилось белье, набираясь морозной свежести.

– Красная площадь наша. Красная, потому что заборчик вокруг Ленина красным покрашен, так и пошло. Вон к отделу давай прямо, – показал рукой Артем, – а из Москвы прислали, потому что здесь рядом чухонцы завод собрались строить. Городок им уже поставили для специалистов, рядом с тем местом, где завод будет. Вот здесь тормози, – прервался сержант, когда мы подъехали к крыльцу отдела, и обернулся назад, – ну что, пошли, дезертир?

Вывалились из машины и выведя дезертира, зашли через высокие двойные двери в отделение, напустив холодного воздуха. Здесь, судя по запаху дыма, топилась печка. Большое и широкое помещение, справа стойка дежурного, за ней зарешеченные окна, с надписью «Дежурная часть» красной краской. Света не было, а за стойкой, огороженной полукругом решеткой, сидел дежурный, рядом на стойке горели две свечи.

– Серега, принимай, – обратился к дежурному Артем. – Митрич у себя?

– В управе на совещании. Про Амельченко правда?

– Пошутил, – после недолгой паузы тяжело посмотрел на дежурного Артем. – Ничего Митрич не сказал, к нему мне сразу или рапорт писать?

– А он не знает еще, у них там с утра посиделки, – махнул рукой в сторону администрации дежурный, – просто часа два назад заскочил, дал указание всех срочно возвращать сюда. Недавно я сунулся ему доложить, так меня послали оттуда, слово сказать не дали. К Зайке пошел, он сказал сюда тебе возвращаться.

– А Зайка тут?

– Не, к ним вызвали, и укатил куда‑то сразу. Садись чай попей пока.

Мысль про чай показалось мне дельной. Еще и бутербродов бы пару. Даже кто такая зайка, меня заинтересовало меньше перспективы пожрать хоть что‑нибудь.

– Да какой чай Серег! У меня Саня в машине лежит и еще три трупа на хуторе оставили, – нервно ответил Тема.

Тут дверь широко распахнулась, и в помещении сразу стало тесно. Первым ввалился крепкий мужик лет пятидесяти, почему‑то я сразу понял, что это тот самый Митрич и есть, следом шел эмчеэсник, такого же возраста, но пошире и пониже, и еще один полицейский пожилой в бушлате.

– Ну‑ка, ну‑ка, Артемон! Что за трупы? – обратился к сержанту уловивший последние слова Митрич.

Я пригляделся к его погонам – две большие звезды, это вроде подполковник. Ну да, одна – майор, две – два майора. У лейтенанта тоже две, но звезды поменьше. Два микромайора – это у меня ассоциации от запоздалой радости, что я на хуторе живой остался. Не отпустило еще.

– Амельченко в машине и на хуторе, на перекрестке, – между тем докладывал сержант, – хозяин, Иваныч, и дочь его с мужем.

– Это как так? – как гвоздь заколотил в наступившей тишине Митрич.

После вопроса Артем буквально в несколько фраз четко описал произошедшее. Когда он замолк, повисла тишина. В течение недолгой паузы в скудном свете свеч было видно, как у подполковника играют желваки.

– Левшин! – повернулся он к дежурному

– Да! – вскинулся дежурный.

– Так, стой. Артем, эти двое, которые на хуторе были, из местных? – обернулся от дежурного подполковник.

– Говорит, что залетные какие‑то, – покачал головой сержант.

– Левшин! – опять дежурный подскочил. – Дезертира этого срочно в работу, показания снять, вытрясти все что знает. Семенова найди, пусть он занимается. Это срочно. Так, стой, – остановил Митрич дернувшегося было капитана, но махнул рукой после секундного раздумья, – хотя нет, иди.

Затюканный Левшин наконец убежал.

– Так, – взгляд Митрича уперся в меня, – с поездом мы уже в курсе, стараемся помочь, чем можем. Красноборские сообщили, они там парня подобрали на железке.

– Егора? – обрадовался я.

– Знаю только, что с поезда. Так что людей они уже вывозят, должны, – глянул подполковник на часы. – Просьба будет: отвези Артема до больницы, потом тебя на постой определим, – кивнул мне Митрич.

Я кивнул, от удивления безропотно согласившись. Ладно еще от хутора машину вел, но сейчас меня за руль сажать, при стольких‑то товарищах в форме вокруг, это что‑то новое.

– Артем! – поймал между тем подполковник взгляд сержанта. – Амельченко в морг, сам ко врачу в темпе. Как хочешь, с людьми проблемы, поэтому пусть тебе гипс кладут, таблетку дают, но чтоб через час, полтора максимум, у АТП был, я туда скоро подъеду. Все, выполняй.

Сержант кивнул мне, двинувшись к выходу, я двинулся за ним. Оставшийся в помещении подполковник уже раздавал другим указания, перемежая их матерными междометиями.

– Показывай, куда, – поелозив, устраиваясь удобнее на неудобном сиденье, обернулся я к сержанту.

– Туда между домами, дальше покажу, – устало проговорил тот.

Не успевший остыть уазик бодро тронулся и покатил в указанном направлении. Уже перед самым поворотом я притормозил чуть и увидел, как с противоположной стороны площади появился знакомый паркетник с дочкой главы района. Припарковалась она нагло и не парясь, перегородив тротуар у входа в городскую ратушу. По резким движениям машины чувствовалось раздражение водителя.

Интересно, а она - дочка в смысле, уже съездила куда хотела или только из сугроба выбралась? Вроде поворачивала она в противоположную от администрации сторону, когда я ее чуть бампером не приласкал.

Впрочем, когда повернул за угол, думать особо стало некогда – дорога плавно сворачивала под крутой уклон, и я аккуратно поехал по колее на второй передаче, тормозя сцеплением. Рация также активно порыкивала, как и на подъезде к городу. На ходу, под шум двигателя из доносящихся переговоров я едва ли треть слов понимал, а смысл вообще ускользал. Кто‑то кого‑то отвез, кого‑то привез. Вскоре по указанию - и через несколько поворотов, выехал на улицу, где колея была накатана до асфальта. Интересно, кто тут так активно катается?

Панельные пятиэтажки по краям дороги кончились, и вновь я ехал через частный сектор. Вильнув, дорога вывела нас к двум больничным корпусам. Двухэтажные здания стояли неподалеку друг от друга, окруженные с трех сторон сосновым лесом. Издалека, в легком белом мареве неторопливо падающего снега, панорама выглядела безмятежно красиво. Портили впечатление суета и скопление машин на площадке перед зданиями. Легковушек точно было штук десять, в глубоком сугробе стояла шишига в пожарной раскраске, беззвучно мигая старомодной мигалкой. Буханок было аж три штуки: одна полицейская, такая же серая с синей полосой, как и наша, две зеленые - без полос, но с красными крестами на бортах. Стояла еще приора дорожных стражей. Они‑то что здесь делают?

– Слушай, Артем, а чего здесь тусовка такая? – спросил я, но, судя по виду сержанта, тот сам удивился.

– Подрули, вон наши стоят, спросим, – показал он кивком в сторону серой буханки.

Я остановился рядом с полицейским уазиком - один в один как у нас, только без багажника на крыше. Как раз вовремя – только запарковался, и мимо по рыхлому снегу в глубокой колее с трудом проехала шестерка, надсадно кряхтя двигателем и нещадно шлифуя по снегу. В шестерке на переднем сиденье сидел дедок, а на заднем две пожилые тетки обнявшись – одна крупно вздрагивала, словно в истерике.

Я заглушил уазик и под заинтересованным взглядом немолодого полицейского вылез из машины. В окружающей поляну объемной тишине дверь хлопнула металлически звонко, и стало прекрасно слышно потрескивание двигателя, хруст снега под ногами обходящего спереди буханку Артема. Из‑за здания слышались невнятные стенания. Я передернул плечами – неуютно стало. Не нравится мне все это.

– Вова, привет. Это что творится? – Тема, морщась от боли, вышел из машины и обратился к немолодому полицейскому, облокотившемуся на капот бобика.

– Ты не в курсе? – выбросив сигарету и доставая следующую, поинтересовался немолодой Владимир. Выражение лица у него было бесконечно усталое.

– В курсе чего?

– Ну что ДК сгорел?

– Да ладно? И что, угорел кто‑то?

– Ну так ты совсем не в курсе?

– Да в курсе чего?? – повысил голос Артем. – Что случилось?

– Ну так это же, когда жахнуло ночью, ну в грозу… а в клубе свадьбы гуляли, две сразу. Ну, короче, сгорел клуб, не пойми от чего, там еще и баллоны газовые взорвались. Ну человек сто как минимум там было – да какие сто, больше. Сколько‑то на улице были, но не много. Ну хорошо, если больше двадцати, все в больничке сейчас, кто с ожогами, кто с обморожениями, кто с тем и другим. А труповозка вон, – кивнул на один из отъезжающих от больницы уазиков с крестами Владимир, – до сих пор к ДК катается. Все еще людей на пепелище достают.

Артем от улсышанног на пару мгновений потерял дар речи.

– Кто там был, список есть?

– Какой на хрен список? Говорю же, привезли еще не всех даже. Да и после пожара, не поймешь даже где парень, а где девка, а ты список… Морг забит уже, на улице складывают, прям перед входом. Народ ходит, своих ищет. Слышишь вон?

Владимир кивнул в сторону двухэтажного здания. Мы замолчали, вслушиваясь. И как будто громкость прибавили тому многоголосому стону, доносившемуся откуда‑то из‑за здания.

– Нам ведь тоже туда надо, – Артем пошел обходить машину, оскальзываясь на снегу, и обернулся ко мне: – Поехали, Сань.

– А тебе зачем? – нахмурился Владимир.

– У нас Амельченко в машине холодный.

– Как так?

– После, – махнул рукой сержант.

Повернув за угол здания, чуть притормозил и медленно поехал в сторону небольшого одноэтажного здания желтого кирпича. За свою жизнь видел несколько моргов, и не по всем можно было сказать, что вот это морг. С этим же зданием, уверен, не ошибся бы с принадлежностью, даже если б не люди рядом с… а вот с чем рядом, старался уже не смотреть.

До конца не смотреть все же не получалось и, краем глаза улавливая согбенных людей, рассматривающих лежащие тела, чувствовал, что очень надолго запоминаю все это. Не скоро еще удастся забыть эти обрубки, головешки человеческих жизней. Многие, что лежали, были на порядок тоньше обычных человеческих тел - ужарились потому что – пугающе подсказывала мне логика.

Остановился почти у входа и посмотрел на Артема. Как повернулся, почувствовал, что по спине сбежало несколько капель холодного пота. Сержант, в отличие от меня, внимательно рассматривал скорбные ряды покойников на земле. Выглядел он спокойно, лишь желваки ходуном ходили.

– Доставай пока Саню, сейчас я тут старшего найду, узнаю куда его, – аккуратно, чтобы не тревожить руку, полез Артем из машины.

Я выбрался на улицу и через боковую дверь залез в кузов. Быстро залез, потому что, когда вышел из машины, первый раз в жизни почувствовал запах горелого человеческого мяса. Сладковатый.

В кузове не чувствовалось, и я сейчас со смешанным чувством смотрел на ковер, в который еще на хуторе завернули Амельченко. Пока ехали, подспудно чувствовал, что придется мне его вытаскивать, но старался просто не думать об этом. Я вообще мертвецов как бы это… боюсь сильно, если уж быть честным с самим собой. Сегодня на хуторе не в счет, там, когда перекладывали, парень еще живой был, а в машину потом тащили когда, я за ковер держался.

Наконец решился и быстро, будто с высоты в воду нырнул, откинул полу ковра. На застывшее в посмертной гримасе лицо лейтенанта старался не смотреть. Хорошо хоть глаза ему сержант прикрыл, еще когда грузили. Документы он тогда же забирал, это я помню, вот только мне сейчас тоже кое‑что от парня надо. И желательно, пока сержант не пришел.

Аккуратно, двумя пальцами, потянул за бушлат, пока не показался ремень с кобурой. Из специального кармашка которой я быстро вынул магазин.

Еще раз выдохнув, схватился за края ковра посередине и волоком потащил лейтенанта к двери. Было жутко неудобно, потому что к телу я старался не прикасаться, да и не смотреть по возможности. Из машины выпрыгнул задом.

– Ну что, понесли внутрь, – услышал голос подошедшего сзади сержанта.

Кивнув, схватился одной рукой со своей стороны – скривившись от боли, и мы быстро понесли тело Амельченко в здание морга. Там было неожиданно много народа. Не больше чем на улице, но места тут меньше – коридор неширокий. Но на улице звуковой фон был сильнее, здесь же все больше говорили вполголоса. Изредка раздавались сдавленные рыдания. Кстати, свет горел – генератор работает.

– Давай в конец тащи, чего встали, – подогнал нас дядька в бело‑грязном халате поверх синей врачебной одежды. От него ощутимо пахнуло крепким алкогольным духом.

Мне захотелось накатить грамм сто – нет, двести, чтоб мозг не кипел с таких зрелищ. А кипеть было с чего – уже не мог удержаться и с болезненным любопытством вглядывался в ряды трупов на каталках, вдоль которых ходили люди. Многие женщины вокруг были с опухшими от плача лицами. Полностью обгоревшие тела здесь тоже были, но много лежало обуглившихся не полностью. У кого только ноги, у кого одна сторона, были и практически совсем без ожогов, видно задохнувшиеся от дыма. Инородно совсем во всей этой картине выглядело несколько голых, крупно штопанных стариковских тел на паре каталок. Дежурные, так сказать, постояльцы морга.

– Давайте его на второй ярус поднимайте! – скомандовал нам все тот же дядька с амбре, показывая на стоящий в конце зала стеллаж, когда мы повернули из коридора. Подойдя, положили тело рядом на пол.

– Семен, помоги, а то у меня рука плохо работает, – попросил дядьку Артем.

– Давай‑давай, быстрее только, – санитар практически подбежал к нам и, оттеснив сержанта, схватил тело за плечи. Секунду я стоял как вкопанный, не в силах себя пересилить, а когда дядька посмотрел на меня, уже открывая рот что‑то сказать, я резко наклонился и, схватив лейтенанта за ноги чуть выше коленей, начал поднимать. Ничего особого не произошло – прикосновение к остывшему мертвецу через одежду напоминало прикосновение к деревяшке. Никто меня не укусил, сознание я не потерял. Много чего боюсь в жизни, но самое страшное – это расписаться в своих страхах, поэтому переборол себя.

Санитар уже куда‑то убежал, пока я хлопал глазами, Артем тоже пошел к выходу. Я двинулся следом, совсем по‑детски шмыгнув носом, и чуть не врезался в молодую девчонку, одетую не по сезону. Обувь летняя, куртка стильная, на рыбьем меху. Шапки нет, длинные светлые волосы расхристаны по плечам, а кое‑где даже ледком схвачены. Из дома, видно, выбежала под снег и больше в тепло не заходила. А здесь едва ли намного теплее сейчас, чем на улице.

Девушка качнулась в сторону от меня, тоже уходя от столкновения, и едва не упала. Я вовремя подхватил ее под руку и, посмотрев в заплаканные глаза, ничего не спрашивая, вывел ее на улицу. По девчонке было видно, что готова вот‑вот упасть в обморок.

– Пришла в себя? – через несколько секунд, когда она отдышалась, спросил я. Глупый вопрос, конечно, но умнее в голову не пришло ничего. Девчонка в ответ лишь помотала головой – не поймешь даже, да или нет.

– Ты здесь с кем‑то или… – вновь спросил я. Если одна, придется до дома подбросить. Мне совесть не позволит ее в таком состоянии здесь оставить.

– Одна… – еле слышно прошептала девушка. Блин, у нее даже губы синие.

– Саня, заведи ты ее в машину погреться, что на морозе‑то мурыжишь! – подошел сзади Артем, куривший до этого перед входом.

Кивнув, я быстро открыл пассажирскую дверь, подтолкнул девушку в салон, а сам оббежал кабину и быстренько завел машину. Включил печку на полную, наклонился, потрогал руками. Воздух теплый, это хорошо. Девчонку уже начинало бить крупной дрожью. Ничего, сейчас отогреется. Тут Артем постучал в стекло. Ручку я крутить не стал, просто дверь приоткрыл.

– Короче, я в больницу пошел, к лекарю, ты встань там же, где с Вовой разговаривали, подойду скоро.

Я кивнул, а сержант мазнул взглядом по девчонке, двинулся в сторону трехэтажного корпуса, оскальзываясь на снегу.

Заехав за угол, я притормозил, осматриваясь. Не подъезжая к скоплению машин, зарулил в сугроб по чьим‑то следам, освобождая проезд. Буханок – и немолодого Владимира в том числе, уже не было. На месте, где они стояли, припарковались несколько легковушек и архаичный пазик желтого цвета - совсем древний, с круглыми фарами. Из автобуса как раз выбирались несколько человек.

Посмотрел на пассажирку – девушка сидела, поджав ноги, дыханием пытаясь согреть даже на вид негнущиеся пальцы. По сравнению с красным носом они были совсем белые.

– Куртку свою снимай, – тут она испуганно посмотрела на меня. – Да не бойся ты, снимай давай! – повысил я голос.

Послушалась. Сам быстро снял арафатку, свитер и анорак горки, оставшись в одной водолазке от термобелья и помог ей - пытающейся вынуть задеревеневшие руки из рукавов. Натянул свитер и анорак на нее. Пока девчонка пыталась просунуть руки в рукава, снял с нее легкие полусапожки, арафаткой обмотал ей ноги. После поставил их на кожух двигателя между сиденьями, потрогав его рукой предварительно. Теплый, как раз движок под ним. Подумав, взял ее куртку и прибавил ее к арафатке на ногах.

– Сама‑то откуда? Местная? – практически был уверен, что приезжая - очень уж внешний вид не походил на тех, кто бродил по моргу и рядом. Все тепло одетые, а тут пляжный практически вариант, если по погоде судить.

– Нет, я из Москвы, – все так же тихо сказала девушка. Зубы у нее уже вроде не стучали.

– Ничего себе, а здесь какими судьбами?

– У меня мама здесь родилась, в гости к тете приехали. К моей тете, ее сестре, – быстро поправилась девушка.

Она уже отняла руки от лица, согревая их потоком теплого воздуха от печки, и я рассмотрел ее внимательней. Совсем ведь лет мало. Поначалу показалось около двадцати, а сейчас пригляделся, хорошо шестнадцать если.

– Лет‑то тебе сколько?

– Семнадцать… скоро…

– А здесь что делала? – кивнул я головой чуть назад, в сторону здания морга.

– Мама с тетей позавчера вечером выпили немного, мы только приехали, ну и на дискотеку собрались. И ушли… А я утром проснулась, в квартире нет никого. Снег идет, телефоны не работают, ужас какой‑то. Ждала сначала, долго… Они так и не пришли, а вечером я никуда не пошла. Сегодня тоже ждала‑ждала и пошла искать. На улицу вышла, а там перед домом сказали, что сгорело, там… – Голос ее подрагивал. – Я оделась и побежала…

– Нашла? – Она в ответ лишь помотала головой, отвернулась и зашмыгала носом. Я решил ее больше не мучить.

– Я не всех там посмотрела, не смогла… – через пару минут тихонько произнесла девчонка, все так же отвернувшись и прислонившись лбом к стеклу. – Я вообще там смотреть не смогла… – Плечи ее начали тихонько подрагивать.

– Ладно, не переживая. Все нормально будет, сейчас Артем придет, придумаем что‑нибудь, – попытался я ее успокоить. Опять ничего более умного в голову не пришло. А девчонка молодец, держится без истерики.

Не зная, что сказать, тоже отвернулся. Посидели немного в молчании – а после я вынул пистолет из‑за пояса, осмотрел и достал магазин, найдя маленькую кнопку на рукояти. Передернул затвор, сняв с предохранителя и вставив вылетевший патрон в магазин, с опаской нажал на спуск, отвернув ствол в окно. Лязгнуло вхолостую. Я поставил на предохранитель, попробовал опять нажать на спусковой крючок. Не получилось, естественно - но, главное, положения почувствовать. Пощелкал рычажком предохранителя, привыкая.

Достал второй, вытащенный из кобуры у лейтенанта, магазин, выщелкнул все патроны. Восемь. Выщелкнул все патроны из второго магазина. Пять – три я в Колю выпустил. Тринадцать патронов. Не фонтан стартовый капитал, но уже что‑то.

– А вас как зовут? – опять все тем же тихим голосом неожиданно для меня спросила девушка.

– Что? – машинально переспросил я, вставляя в пистолет полный магазин. – А, Саша меня зовут.

– Меня Оксана. А вы… полицейский?

– Что, похож? – Улыбнувшись слегка, я посмотрел на девушку, она лишь ресницами захлопала. – Не, не полицейский. Я из Министерства по чрезвычайным ситуациям.

– Понятно, – протянула Оксана, и мы оба замолчали.

Девушка больше ничего не спрашивала, все смотрела в окно, а я старался удобнее устроить пистолет за поясом. Страшновато, вдруг выстрелит и отстрелит что‑нибудь. Или вообще не что‑нибудь, а это самое.

Вдруг молчавшая до сей поры рация внезапно закаркала. Девушка даже вздрогнула сильно, да и я чуть не подскочил. В этот раз вслушивался и даже почти понял, о чем речь. Что‑то типа: «прибыл в город, куда следовать». Вот ответа не понял уже. И после этого рация опять как ожила – каждые пару минут кто‑то с кем‑то связывался. Я уже наловчился, понимал больше половины. Судя по обрывкам разговоров, сейчас куча народа была чем‑то занята, постоянно кто‑то кому‑то докладывал, испрашивал дальнейших указаний, кто‑то эти указания раздавал. Вроде деятельность кипучая.

Артем появился минут через двадцать - рука у него была не в гипсе, как я ожидал, – на кисть было надето подобие корсета стягивающего. И обезболивающее ему вкололи наверняка - вон глядит орлом как.

Сержант сгонять девчонку с переднего сиденья не стал, залез через боковую дверь и обратился к Оксане:

– Ты где живешь? Давай до дома добросим?

– Я тут рядом, только адреса не знаю, – с безысходностью в голосе тихо прошептала девушка.

Мне совсем ее жалко стало. Поморщившись, порулил по раскатанной колее от больницы. Ксюша хлопала глазами, видно хотела сказать что‑то, но я подумал чуть и опередил:

– Тем, слушай, она не местная сама, с мамой сюда приехала… Мама с сестрой на дискотеку ушли, до сих пор дома нет… и не найти как бы… вот, – я сделал паузу, выдохнув, пусть додумает сам быстренько, а то прямо говорить не очень хочется. – Может, придумаем что? – продолжил я чуть погодя.

– А что думать‑то… – протянул Артем и повернулся к Оксане: – Давай до дома тебя бросим, там записку оставишь, а мы тебя в отдел отвезем. Пока там посидишь, мало ли что, – сержант тоже напрямую ничего не говорил.

Когда подъехали к отделу, я вышел из машины воздухом подышать. Как раз Оксане «пока» сказал и пожелал не грустить. Осмотрелся – вся площадь уже раскатана следами, у здания администрации столпотворение машине. Началось движение – когда мы недавно приезжали, тишь да гладь стояла.

Но неожиданно минут через пять из отдела появились оба – и Оксана, и Артем. Да еще вместе с дезертиром – синяков на его лице прибавилось. Как только Артем открыл дверь, беглый солдатик в наручниках сразу забился в самый угол.

– Давай туда же, откуда приехали, только, как с горки спустишься, налево крути, – произнес сержант, запрыгивая следом на ним. Оксана по его жесту села на пассажирское сиденье.

Глава 19. Старцев Александр. 25 апреля, день

Пока ехали до места назначения – территории АТП, не общались, лишь я вполголоса матерился шепотом, когда ловил конкретные колдобины. По указанию сержанта свернув под арку, образованную поднятыми над землей трубами отопления, подъехал к воротам автохозяйства. Темно‑зеленые, ржавые в местах скола краски.

Посигналил - внутри кто‑то мелькнул и ворота открылись едва наполовину. Во дворе машин было много. В ряд по внутреннему периметру забора стояли припорошенные снегом грузовики, в центре двора хаотично стояли и тарахтели машины, прогретые и очищенные от снега. В основном ЗИЛы, несколько архаичных пятьдесят вторых газонов с одутловатого вида кабинами. Были и пятьдесят третьи газики - которые и не шедевр инженерной мысли, но здесь смотрелись самой свежей техникой.

Я из машины вылезать не торопился, Артем же вышел и двинулся к толкучке у административного здания. Человек пятнадцать, по виду похожие на водителей и слесарей, обступили Митрича. Подполковник, заметив подошедшего сержанта, осадил вновь загомонившую толпу и, попросив подождать, отвел его в сторону. Найдя меня взглядом, он махнул рукой, тоже подзывая.

– …хуже, Артемон, – услышал я окончание фразы, когда подошел. – В общем, давай, на заправке я распоряжусь, – закончил подполковник и повернулся ко мне: – Так, Саша. Надо помочь. И нам, и пассажирам с поезда твоего. Готов?

Хм. Готов ли я? Тысячу раз нет. Я готов сходить в душ, съесть – нет, даже сожрать обед из трех блюд и компота, а после завалиться спать на чистом постельном белье в теплой кровати. И медсестру мне, чтоб психологическую помощь оказывала. Но тут по ходу без вариантов, поэтому пришлось кивнуть, что да, готов.

– Это хорошо. Поступаешь в распоряжение Артема. В армии был? – Я опять кивнул, хотя и не был. Дальше спрашивать Митрич не стал, а повернулся к сержанту: – Артем, сейчас даю тебе двух водителей, двигаешь в Ручьи, потом в Зеленовку. И там и там в Райпо грузите продукты - все не забирай, смотри по ситуации. Если кто что спрашивает, говори, что для жертв катастроф и сталинских репрессий. Про связь будут спрашивать – отвечай, что в вышку молния попала, а дороги деревьями завалило. Всех предупреждай о бандитах. Связи нет, полиция не приедет, поэтому пусть хоть по несколько семей в доме ночуют. Потом двигай в Змеиный, туда выгружаешь только из одной машины, ясно? Вторую не трогай. Дальше сам смотри – или в санатории ночуй, или возвращайся. Ночевать останешься, доложишь. Если связи не будет, в девять утра чтоб здесь был со всеми машинами. Девчонку оставляешь там, дезертира тоже. Пусть под замок сажают его, тут негде – переполнено уже все, да и некогда с ним заниматься. Вопросы?

– Еще дезертиры кроме этого?

– Да кто этих вояк знает. Говорят нет, но я им не верю.

Артем кивнул и пожал плечами, мол, тогда все.

– А что с поездом? – это уже я задал давно волновавший меня вопрос.

– Вот в Змеиный как раз сейчас всех и вывезут. Самых тяжелых красноборские забирают к себе в больницу, остальных хотели в гостинице размещать, но решили в санаторий. Все, двигайте.

– Артем, а что за Змеиный? – спросил я, когда подходили к машине.

– База отдыха, вообще «Красная» называется. Раньше санаторий был, сейчас еще коттеджей построили. Эй, а водители‑то где обещанные? – опомнился Артем, когда подполковник уже вернулся к гомонящей толпе.

Но оттуда уже отделились двое мужиков, направленные указанием полицейского начальства, и пошли в нашу сторону. Один невысокий толстячок, с большим красным носом в синих полосках сосудов, второй моложе, лет тридцати. Его круглое и добродушное лицо было изрыто оспинами, кожа на шее была стянута от застарелого следа ожога. На голове черная шапка, натянутая до самых бровей.

– Привет, Тем! – бодро протянул сержанту руку круглолицый и показал на толстяка: – Это Гена, знакомься. Антоха, – это парень уже мне руку протягивал, открыто улыбаясь.

Как в клешню попала. После того как я представился в ответ, пожал руку Гене. Фу, блин, как кисель, еще и потная. Стараясь сделать это незаметно, вытер руку об штанину, но брезгливость не ушла.

– Куда едем, Тем? – закуривая, поинтересовался Антон.

– Сейчас на заправку. Потом в Зеленовку и Ручьи, после в Змеиный. В пансионате, скорее всего и заночуем - по ситуации. Но если успеем, то к вечеру обернемся.

Услышав про ночевку, Геннадий сразу начал нудеть – мол, на рабочий день в двадцать четыре часа не подписывался, жену надо предупредить. Да и вообще по виду он был настроен на долгий монолог.

– Слушайте, Геннадий, не мы же это придумали, – оборвал я его жалобы и показал в ту сторону, где громогласно Митрич командовал, – если вам что‑то не нравится, вот товарищ подполковник, можете ему все это высказать.

Гена покосился на Митрича, но по его виду я сразу просек, что тому‑то толстяк точно высказывать не пойдет. Вот ведь противная порода. Я времени терять не стал, начал брать быка за рога:

– Геннадий, у вас задача через час в Зеленовке быть. Сейчас разъезжаемся и через, – вытащил трубку по привычке, забыв, что выключена, но многозначительно глянул на темный экран и продолжил: – Через двадцать пять минут встречаемся на заправке. Если вас там не окажется, буду вынужден доложить о том, что задачу срываем по вашей вине. Сами понимаете, крайним быть не хочу. Так что вы уж или к товарищу подполковнику идите жалуйтесь, или на заправке через двадцать пять инут. Уже через двадцать четыре, кстати.

– Смотри‑ка, обиделся, – с ухмылкой прокомментировал Артем, когда Гена с силой хлопнул дверью, залезая в пятьдесят второй Газон со ржавым кузовом.

– Да мне ровно на его обиды. Двадцатичетырехчасовой рабочий день ему не нравится. Мне тоже много чего не нравится - но я же молчу, не сру в мозг никому!

Парни удивленно посмотрели на меня. Особенно Артем – сержант кивнул, типа поблагодарил.

– Антох, у тебя огнестрел есть какой? – посмотрел он на широколицего Антоху.

– Тулка есть, а что?

– Бери с собой. Все, давай домой, своих предупреди и на заправку.

Тот кивнул и через полминуты выехал за ворота - как раз на одном из новых пятьдесят третьих. Грамотный тут начальник колонны, значит, как у нас в организации – новые машины выдает не ветеранам Генам, которые только нудеть могут и водку вечером кушать без меры, а парням молодым, которые умеют работу работать.

– Нам еще переобуться надо, – ответил на мой вопросительный взгляд Артем, показывая на навес рядом с ангаром.

Четыре колеса переставили моментом. Крутил гайки с домкратом я, колеса таскал дезертир Гомов, сержант командовал. Колеса готовые на стеллажах стояли, еще два я на запаску взял, обнаглев. Главный по шинке – дядька лет пятидесяти, невозмутимо сидел в продавленном кресле, покуривая. Или не заметил, что я сразу два на запаски дернул, или ему по барабану. Когда я положил домкрат на место, мужик этот украдкой портвешка хлопнул из горла, достав бутылку из отворота тулупа. Поэтому и не заметил – понял я – мысли у него совсем другим были заняты.

По пути на заправку заехали домой к Оксане, где она дописала в записке, где находится санаторий в Змеином и как ее искать. Дома у девушки никто не появлялся, и, уже подъезжая к заправке, сзади из салона я услышал негромкие сдавленные рыдания.

На АЗС уже стоял Газон Антохи, который курил на улице, переминаясь с ноги на ногу. Пока суетились с заправкой, а Артем расписывался в журнале за топливо, подъехал недовольный дядя Гена.

Зеленовка оказалась деревней дворов на пятьдесят, расположившихся вдоль дороги. На пологом повороте, на холме, стояло одноэтажное здание белого кирпича с нарисованной от руки большой вывеской «СЕЛЬПО». Ниже шла приписка каллиграфическим почерком: «Филиал Великопольского РАЙПО». На старом телеграфном столбе рядом с магазином было большое гнездо аистов, диаметром в метр как минимум. Под гнездом стояли несколько мужиков, распивавших портвейн.

Магазин был закрыт – пришлось заезжать за продавщицей и одновременно заведующей, больших размеров тетенькой Софьей Николаевной. У нее обед был. Нормальный такой обед, кстати, с двух до пяти. Когда мы подъехали обратно, Антоха уже поставил машину за магазином под загрузку, а Гена терся рядом с мужиками. Как нас увидел, сразу ретировался в машину - видно стаканчик накатил, может и не один.

Обработанная еще в машине Артемом заведующая открыла магазин только с черного входа, и мы в темпе принялись за погрузку. Трудились все – недовольный Гена, Антоха, дезертир и даже Оксана, под руководством деятельной заведующей, которая показывала где что брать.

Сержант на улице вел беседу с собиравшейся потихоньку толпой, привлеченной странным движением у магазина. Видно, что‑то пошло не совсем так, и все чаще были слышны чьи‑то агрессивные крики, как мужские, так и женские. От этих возгласов Оксана втягивала голову в плечи, я же все быстрее бегал с коробками и мешками по магазину, моему примеру следовал Антоха. Никуда не торопился лишь Гена, которого я про себя уже склонял крокодилом с разными эпитетами. Скоро визуально грузить было особо нечего – с перепуга мы почти весь магазин вынесли. То, что половину надо забрать, я в последний момент вспомнил, а сержант на улице с народом разговаривал, даже внутрь не заходил. Тут с улицы послышалась короткая очередь и следом за ней сразу вопли и визги.

Особо не понял как, но через пару секунд сам уже был на улице, сжимая в руке ПМ. Артем, держащий в руках автомат, направлял его поверх голов. Толпа отпрянула от него, но никто не уходил.

– Так ты что, начальник, в людей стрелять будешь, что ль? – насмешливо спросил крепкий мужик лет сорока пяти - весь в партаках, и сделал небольшой шаг в нашу сторону. Выстрелы его совсем не испугали, в отличие от других, на лицах которых были написаны разные чувства, от недоумения и растерянности до откровенной паники. Но не побежал никто. Когда говоривший моргнул, я и на его веках заметил татуировку. – Смотри, как нас тут много, начальник, – продолжил мужик и обвел рукой собравшихся людей, которых набралось уже больше двадцати точно, – ты по всем сразу стрелять будешь?

После говоривший перевел взгляд на сержанта. Голубые глаза смотрелись на его глубоко изрезанном морщинами лице двумя кусочками льда. У нас во дворе собака одного такого кадра – даже внешне похожего, ребенка едва наглухо не загрызла, так тот так же насмешливо на людей смотрел, которые к нему рвались. А полицейские людей держали, защищая этого урода. И даже условно ему не дали - штраф только смешной. Голову ему потом проломили, правда, но сам факт – когда надо, подобные товарищи знают, что закон защищает их от общества, а не общество от них.

Меня затрясло крупной дрожью, я крепче сжал рукоять пистолета и сразу почувствовал, как вспотели ладони. Мельком осмотрелся – с местом повезло, справа прикрывал угол дома, слева автобусная остановка, точно никто не обойдет. Как раз в проходе стояли мы, а местные столпились полукругом перед нами.

– Это как, начальник, объясни? Связи нет, электричества нет, автобусы не ходят третий день, поезда тоже, как люди говорят. Что случилось, непонятно, а ты у нас еще и еду всю из магазина забрать хочешь? А когда мы тебя просим оставить нам на бедность, ты, вместо того чтоб нас подогреть, стрелять начинаешь? – И мужик сделал еще один шаг.

– На месте стоять, сказал! – направил на него ствол Артем.

– Так ты стрелять будешь? – с выражением сильного изумления спросил татуированный. – Ну давай, сюда стреляй, – похлопал он себя по груди, сделав еще шаг. – Николаевна, он сейчас в меня стрелять будет! – вдруг обратился мужик к продавщице, смотря поверх плеча сержанта.

– Артем, ты чего, это ж Андрей, ты ж его… – начала было она.

– Я стрелять буду, – услышал свой голос и не узнал его. Я смотрел местному блатному в глаза поверх направленного ему в голову пистолета, не щурясь. Тот посмотрел на меня даже с интересом, поднял бровь и даже открыл рот что‑то сказать. – Стреляю на счет три, – опередил я его, доставая из‑за пояса пистолет, передергивая затвор, – или до этого ты убегаешь. Раз. Давай, давай, скажи что-нибудь, петушара, – направив на него оружие, сказал я и сам испугался. Отстраненно испугался – потом, потом думать буду… Блатной дернулся – я надеялся, что кинется, тогда выстрелить смогу. Дернулся и все, застыл.

– Два.

Смогу я выстрелить? Тут главное, самому верить. Когда сказал обозвал его заднеприводным, знал, что выстрелю, а он не кинулся. Я выстрелю. Это фигня, что не могу, я выстрелю. Вот сейчас вдохну глубоко, выдохну и…

Когда делал вдох, татуированный развернулся, глядя на меня через плечо и потихоньку начал уходить.

– Бегом, сказал! – крикнул я и нажал на спуск. После выстрела зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что невредимый мужик удаляется в приличном темпе. Стрелял я прикидывая, чтобы пуля рядом с ухом прошла. Но когда выстрелил, он так дернулся, что мне показалось в голову попал.

– Господа, дамы, расходимся. Не толпитесь, – чтобы хоть что‑то сказать, не молчать, выдал я. Голос звенел от напряжения. Люди, кто испуганно, а кто изумленно посматривая на меня, начали рассасываться.

– Умеешь ты с людьми ладить, – задумчиво протянул Артем. – Все, поехали, – опомнившись, погнал нас он чуть погодя.

Глава 20. Старцев Александр. 25 апреля, вечер

Проехав еще километров семь, мы остановились на перекрестке трех дорог. Рядом стояло одноэтажное здание с вывеской «Великопольское», как и в Зеленовке, но никакого жилья здесь не было. Я удивленно воззрился на Артема, и тот понял, что меня удивило.

– Мы на холме, а деревня там, – указал он на проселок, уходящий вниз в подлесок, – магазин на холме, потому что дорога рядом. Тут до домов метров двести, их не видно просто.

В магазине никого не было, на двери висел большой амбарный замок. Гена на своем стареньком газоне поехал объезжать магазин, чтобы встать под погрузку. Ехал он очень медленно и я, идя за его машиной, пытался подавить нараставшее раздражение. Вдруг Газон резко остановился. Подошедший Артем обошел машину в узком проходе между кузовом и стеной, я последовал за ним. Когда увидел приоткрытую дверь служебного входа с висящим замком на сорванных петлях, даже не удивился. Это странно еще, что в Зеленовке магазин не вскрыли. Хотя там на виду все, а здесь магазин на отшибе.

– Ну чего встал‑то, подъезжай давай! – раздраженно крикнул я Гене.

Тот скорчил недовольную рожу, но поехал. С матерной мимикой поехал, через стекло видно.

Мы с Артемом зашли в магазин - вынесено было почти все. После сержант попытался по рации связаться с большой землей. Неудачно. Посоветовались и Гену отправили в Великополье, сами же двинули в Змеиный. Километров пять еще Гена ехал за нами, а потом мы приехали к Т‑образному перекрестку. Мне Артем показал налево, а Газон Гены поехал направо – возвращаясь в Великополье вместе со своими обидами.

Буквально за те минуты, пока ехали, начали сгущаться сумерки. Включил мобильный, посмотрел на время – к семи уже. Сигнала так и не было. Через пару минут езды справа промелькнул проселок, с которого на дорогу выворачивали следы автомобилей. Тут же сзади газик начал активно бибикать и мигать фарами.

– Так, – вскинулся сержант, осмотрелся, – прости, мы же поворот пропустили. Давай разворачивайся и рули на холм, – он неопределенно показал рукой, но я понял куда ехать.

Развернулся и поехал вверх на холм извилистой грунтовке – следом ха повернувшим грузовиком. Вскоре показались металлические ворота, рядом с ними примостился небольшой домик. В этой сторожке явно кто‑то был. И точно, при нашем приближении из домика вышел дедушка, но, почему‑то не спрашивая, кто мы и к кому, открыл ворота. Я кивком поприветствовал сторожа и медленно поехал вглубь территории, осматриваясь по сторонам.

Красиво, я бы здесь отдохнул. Справа и слева между часто растущих сосен раскинулись одноэтажные и двухэтажные коттеджи, коробки летних домиков. К некоторым вели следы, но большинство было накрыто нетронутым покрывалом снега. Дорога вильнула и мы выехали на площадь. Слева стоял новый на вид деревянный дом с высокой косой крышей, на нем висела табличка «Клуб», справа же неказистый дом, облепленный вывесками, – я различил про прокат велосипедов и лодочную станцию, хотя воды в упор не видел. Прямо на нас смотрел двухэтажный кирпичный П‑образный серый корпус. На площадке для парковки стояло три легковушки и один Пазик. Людей на площади было неожиданно много, все суетились, что‑то переносили, кого‑то вели под руки. Но, стоило нам заехать, многие отвлеклись и посмотрели на нас с интересом.

Не мудрствуя лукаво, встал посреди площади, Антоха приткнул «газон» рядом. Я выпрыгнул на свежий воздух, разминая затекшие ноги. Следом вышел сержант, осматриваясь, за нами неуверенно полезли остальные. Знакомых лиц я пока не видел, и с полминуты мы все просто стояли, переминаясь с ноги на ногу, даже не зная, к кому тут обращаться.

– Алекс, братишка! – услышал я сбоку вопль и через мгновение уже обнимался с Гешей, у которого была улыбка от ушей. Подошел Толстый, следом Алексей Николаевич.

– Так понимаю, вы нам продукты привезли? – обратился к сержанту Толстый.

– Именно. Кто тут главный сейчас, ты? – подтвердил Артем.

– По идее, директор пансионата Сергей Иванович, но он днем с язвой слег, так что пока я главный.

– Показывай тогда, куда выгружаться.

– А вон к клубу подавай сзади, – махнул в сторону здания клуба Толстый.

Выгрузились быстро. Помещение клуба уже немного перепланировали, сделав наспех перегородку, и отделили под склад часть зала с танцполом и бильярдными столами, оставив под столовую только половину помещения. Света в здании не было, хотя генератор я видел. Или не работает, или солярку берегут - скорее второе. На кухне при свете аккумуляторного фонаря уже кашеварили несколько девушек и женщин, готовили на газу. Вкусно тянуло едой, у меня даже под ложечкой засосало.

Нас всех усадили за стол в углу, поставили свечку, подсвечником которой служила наполовину срезанная банка из‑под пива. Сидели молча, лишь изредка переглядываясь. Оксана и дезертир Гомов явно тяготились неизвестностью, а Антон с Артемом, наоборот, расслаблялись, отдыхая. Я же и рад был расслабиться и растечься по стулу, но не удавалось – слишком много вопросов у меня было, хотелось поскорее поесть и все разузнать.

Пока я ерзал, теребя потрепанную клеенку на столе, нам начали приносить еду. Принесли кастрюлю супа с перловой крупой, гречку, которую я не особо жалую, и черный хлеб, который не ем. Ну и на десерт котелок с крепким черным чаем. Блин, ну что за жизнь?

Не, я поел, конечно, оставив на дне тарелки перловую крупу, утоптал миску гречки с редкими кусочками соевого мяса и даже чаю попил с черным хлебом. Наелся, но без удовольствия – могло быть и лучше. Разборчивый в еде стал – времена, когда пельменями питался, прошли давно. Хотя, если так пойдет, глядя на перловую крупу в тарелке, подумал я, пельмени с тихой грустью вспоминать буду.

Как раз когда все закончили есть, подошел Толстый в компании нескольких человек. При свете свечи было плохо видно, узнал только Николаевича, да и мне уже и поровну становилось. От сытости и живого света меня разморило, и я сидел откинув голову на стену. Собираясь, пока суд да дело, медленно поморгать минут пятнадцать. Не удалось – начал прислушиваться к разговору.

– Ну что, расскажешь, что происходит? – представив спутников, спросил Толстый Артема. Из незнакомых я запомнил только Глеба, невысокого мужика с дубленым лицом, местного мастера.

– Подожди, давай отойдем на пару слов, – откликнулся сержант, отставив белую эмалированную кружку с чаем. Я последний раз такие лет десять назад видел, когда в больнице детской лежал.

Отошли сержант с Толстым действительно на пару слов, я даже догадался о ком. Оксану пристроить, притом не при всех про ее мать упомянуть, и дезертира закрыть. Действительно, вернулись через минуту, Толстый подозвал откуда‑то пожилую женщину, которая увела с собой девчонку. Уходя, Оксана глянула в мою сторону, а я с чего‑то послал в ее сторону воздушный поцелуй.

- И? – когда за столом стало меньше людей, посмотрел Толстый на Артема.

– Не знает никто, что происходит. Позавчера ночью по нашему району в пять утра примерно рубануло электричество. В это же время пропала связь – обычная, мобильная. Спутниковая тоже не работает. На данный момент можем связаться по рации только с Красным Бором, с Севастьяново - тоже город недалеко, и с заводом новым, он тут километрах в тридцати. Рядом с Севастьяново часть воинская, с ними связи нет. Еще тут зона недалеко, рядом с ними ракетчики, дезертир оттуда. С ними связь была с утра, сегодня днем пропала.

В этот момент я вспомнил, что забыл передать подполковнику слова Анатолии из деревни Клязь – о том, что за лесом что-то неплохо бахнуло.

– Что за завод такой? – начал задавать вопросы Толстый.

– Не знаю. Недавно строить начали, причем турки вроде как. Нам и нового главу района из‑за этого завода прислали. Много что говорят, сплетни пересказывать не буду.

– Севастьяново? – снова спросил Толстый, лишь мельком глянув на подошедших.

– Городок небольшой, километрах в пятидесяти отсюда.

– Что за зона? И сколько там сейчас примерно?

– Общий режим. Рыл пятьсот или около того.

– А мысли есть, в общем, что происходит?

– Митрич, начальник РОВД, говорит, что Третья мировая началась. И мне тоже так кажется. Война.

– А горы далеко отсюда? – сбил его с толку вопросом Толстый.

– Горы? Уральские?

– А тут другие есть?

– А с чего ты про горы спросил?

– Далеко.

– Видно их отсюда?

– Да откуда их видно‑то? – до них ехать и ехать.

– Откуда неясно, но горы есть, – и Толстый кратко рассказал о пропасти, в которую поезд ушел, и о том, что за пропастью снежные пики гор виднеются. Про горы для меня было новостью – когда уходил, все же туманом было затянуто.

– Да ну, херня какая‑то, – покачал головой сержант.

– Ты у красноборских спроси. Херня не херня, а бригада локомотивная на горы полюбовалась. Весь горизонт в них, что налево, что направо.

– Не знаю я, откуда горы. Сам не поверю, пока не увижу, – нахмурился Артем.

– Прими к сведению. Ты, кстати, когда к себе двигать собираешься? Просто я про то, будете здесь ночевать?

– Нет, сейчас поедем. И это. Митрич просил привезти главного кого от вас на беседу.

– Зачем?

– Ну как сказать… – сержант обвел взглядом всех присутствующих, раздумывая.

– В строй будут ставить дееспособных, как «зачем»? И сюда еще народ нам подселят, – выдал вдруг Николаевич, проведя ладонью по лысине. – Место тут хорошее, сюда и из вашего городка сдернуть можно в случае чего, так ведь? – спросил он сержанта.

– Ну… в общих чертах примерно так, – ответил Артем.

– Мы завтра утром собрание общее планировали… – протянул Толстый. – Долго ехать, если туда-обратно?

Пока Толстый с Артемом решали, кто поедет на в Великополье, я едва не взвыл от тоски- так хотелось спать. Пока сидел в кафе, организм почуял, что сейчас будет отдых, и внутренняя пружина расслабилась. Вернуть обратно состояние собранности оказалось непросто. Я даже кофе попросил, уходя. Кофе не дали, дали кружку кипятка с чем‑то напоминающим жженый сахар, хотя на банке, откуда сыпали, было написано именно «кофе». Ну и на том спасибо.

По темноте вести уазик было тяжело - первый раз в жизни ехал за рулем по неосвещенной дороге. Зимой я далеко на машине и не ездил никогда, а летом у нас ночи белые. Дороги видно не было - все припорошено снегом, и я пару раз чуть не зарулил в канаву. После этого, наклонившись над рулем как коршун, внимательно высматривал дорогу, которая часто виляла, и даже при дальнем свете я далеко не видел. Вскоре под бровями от напряжения появилась тупая боль.

Позади, вызывая белую зависть, иногда раздавался храп Геши. Он, как выехали, разложил какую‑то дерюгу и устроился на том самом месте, где лейтенант мертвый лежал. Я Геше об этом сказал, когда он себе ложе готовил, но тот только махнул рукой и сладко уснул. Вообще без бампера парень. Я поежился – сам бы вряд ли смог так.

Рация больше не хрипела, как днем, встречных машин не было. Нас окружала почти абсолютная темнота, разрезаемая только светом фар. Рядом сидел Артем, так же как я вглядываясь в темень, позади негромко переговаривались Толстый и чернявый небритый Женя. Все были с оружием – Геша так и остался с одутловатым промысловым ружьем, а у Толстого с Женей были дробовики. У Толстого – длинный черный, весь в обвесе планок, с коллиматором, а у Жени короткий и обычный – с ложей под дерево.

Увидев знакомый поворот на Великополье, вздохнул с облегчением – аж голоная боль прошла. Посигналив сзади, грузовик почти сразу ушел в сторону по неприметной дороге.

Город выглядел пугающе. Небо еще со вчерашнего дня плотно затянуто облаками, и силуэты домов видны нечетко, размыто. Электрического света нигде нет, только за многими окнами отблески живого огня. От свечей, скорее всего. На улице ни души. В одном из дворов увидел какое‑то движение, но в темноте не рассмотрел, а притормаживать не стал. Вскоре подъехал к пятиэтажкам, из дворов которых еще совсем недавно выскочил паркетник. Тут же вспомнилась мэрская дочка с зарумянившимися щеками и развевающимися смоляными волосами - ее симпатичное даже в злости лицо.

– Эй, а чего это они? – от голоса сержанта я вздрогнул, за мгновение вернувшись к реальности. По направлению взгляда Артема посмотрел на тротуар слева.

Там стояли два человека. Вроде ничего особенного, если не думать о том, что они здесь делают в поздний час. Как раз на несколько секунд их осветило, и оба синхронно закрыли лица руками. Странно, вроде и не пьяные. Бывает, что человек напьется и еле на ногах стоит – словно стержень вынули. Эти похоже изображают, вот только реакция совсем не пьяная. Тут оба исчезли из круга света, и я начал притормаживать. Посмотрел на Артема, тот чуть кивнул. Я с трудом воткнул заднюю передачу и поехал назад.

– Куда они делись? – с изумлением спросил Артем. – Только что здесь же были!

– Да пьянь какая‑то, увидели нас и смылись, – подал голос Толстый.

– Не пьяные они были, - протянул сержант и обернулся ко мне: – Алекс, давай, поехали-поехали.

Эхо двигателя последний раз в густой темной тишине отразилось от близко стоящих к дороге пятиэтажек, и мы выехали на площадь. У здания отдела суета никуда не делась - стояло машин восемь, в основном буханки и пара обычных козликов; беззвучно помаргивала синей мигалкой та самая шишига, которую я у морга видел. Суетились рядом люди, несколько окон светило ровным электрическим светом. Ровный свет был и в стоящем напротив здании администрации. Как раз когда мы въезжали на площадь, человек пять выбежали из ОВД и скрылись в мэрии. А там у крыльца машины были в основном импортными в противовес стоящим у отдела полиции. Все сплошь на больших широких колесах и с плавными обводами. Интересно, а паркетник обиженный тоже там стоит? – не к месту подумалось мне.

– Мне так обязательно идти? – раздался сзади голос разбуженного Геши.

Толстый посмотрел на него, и просто покачал головой. Я тоже остался в машине – попытался примоститься на сиденьях, изогнувшись интегралом. Стало неудобно руке под головой, заныли бока. Только подумал, что вряд ли в таком положении засну, как тут же вырубился.

Глава 21. Ермаков Станислав. 25 апреля, вечер

Огонь в печи радостно разгорелся, потрескивая, с шипением встречая обледенелые поленья. Помещение озарилось оранжевыми отблесками, проникающими сквозь небольшие отверстия в двери печки. Чуть погодя стало тепло и уютно, несмотря на ободранные стены и почти полное отсутствие мебели. Дим организовал горячую еду на ужин, понемногу освоившиеся девушки накрыли на стол.

Вскоре в гости заглянул лейтенант, засвидетельствовал почтение – Ольге в основном, и направился на выход проверять посты. Стас не преминул козырнуть, упомянув виденного наблюдателя в соседнем корпусе.

– А и не должно там быть никого, – удивился Савичев, – Точно там кто‑то был?

– Да точно, точно, – уверенно произнес Стас – ему хорошо помнилось движение в окне того здания.

– Пойдем, покажешь. Не нравится мне, когда рядом кто-то неизвестный трется.

Быстрым шагом Савичев со Стасом прошли по коридору и вышли в общую комнату, где старшина дремал за столом.

– Сергеич, слышь? – подошел к нему Савичев.

– А? – открыл глаза тот и помотал головой, приходя в себя.

– Ты в соседний корпус никого не отправлял?

– Куда? – мгновенно вынырнул из сна тот старшина.

– Вон, левее, прямо на нас окнами смотрит. Третье окно справа, там было, – показал Стас подошедшему старшине. Тот сощурился, всматриваясь в темноту.

– Нет, никого не посылал туда, – покачал Сергеич головой.

– Надо сбегать, посмотреть. Парни говорят, там был кто‑то, – подошел к окну и Савичев, тоже вглядываясь в темноту.

– Сейчас отправлю. Сеня! – проорал старшина куда‑то в коридор. – Давай шустро, Сергеева, Рыжего и Кириллова сюда, они сменились только что, пусть оружие не сдают.

Групп возглавил лейтенант - Стас тоже пошел следом – интересно. Протоптанных тропинок к соседнему зданию не было, приходилось высоко поднимать ноги, преодолевая сугробы. Идти было тяжело – под трескающимся настом снег сыпучий, ноги вязли. Но сотню метров до нужного дома группа преодолела довольно резво, лишь один из бойцов немного отстал. Ввалились в единственный подъезд здания, переводя дыхание.

– Рыжий, стоять здесь и не отсвечивать. Всех пускать, никого не выпускать, – проинструктировал отставшего лейтенант, когда запыхавшийся боец появился на крыльце. – Оружие наготове держите, – сам Савичев уже держал свой пистолет в руках.

– Стас, со мной, с вас первый этаж, – повернулся он к оставшимся двум бойцам, – все проверить, по возможности без шума. Как закончите, Кириллов к нам наверх, – произнес лейтенант и двинулся к лестнице.

Двое бойцов – Колхоз и Кириллов, двинулись вперед по длинному коридору, поочередно открывая двери. Фонарь у них был один на двоих. У Стаса тоже был - небольшой диодный, он его достал вместе со своим травматом. В одной руке пистолет держал, во второй на отлете фонарик. Стас включил его, но светил пока совсем по чуть‑чуть, прикрывая диоды пальцами, которые казались от этого красными.

Перепрыгивая через ступеньки, лейтенант со Стасом мягко забежали наверх. Оказались в начале длинного коридора, в котором дверей по пять было с каждой стороны. Некоторые были раскрыты настежь. Чуть подвывал сквозняк.

– Стас, дай фонарь, – услышал он шепот и отдал фонарь Савичеву. – Давай, с начала пошли, – показал глазами тот, – двери открывай, тише старайся, но быстро и отходи сразу, ясно?

– Понял.

Лейтенант притормозил и слегка кивнул в сторону пистолета в руке у Стаса.

– Травмат, – ответил тот.

– Ну, лучше чем ничего, – хмыкнул Савичев.

В первых двух комнатах не было ни мебели, ни окон - лишь голые дощатые полы. И свет фонарика в руке лейтенанта придавал всему синеватый оттенок, гуляя по стенам, оставляя вне зоны освещения пугающие тени.

Парни тихо передвигались по коридору приставными шагами, шурша мелким мусором под подошвами. Изредка под ногами что‑то хрустело. Двигались быстро, но секунды тянулись так долго, что Стасу хотелось поторопить время. Он часто крутил головой, чувство чужого взгляда навалилось на него. Казалось, что сейчас вот‑вот увидит… что увидит?

В третьей комнате что‑то было. Когда Стас дернул дверь, заметил смутное движение, но ушел влево, прислонившись спиной к стене. Лейтенант сначала было дернулся, потом осветил всю комнату и двинулся дальше. Стас пошел за ним, быстро глянул – в комнате было разбросано много газет – лежка бомжовская. Оконная рама здесь была без стекол. Створки были открыты, и от сквозняка некоторые газеты шелестели, создавая иллюзию шевелящегося покрывала.

Выйдя из комнаты, Стас по инерции едва не врезался в резко замершего лейтенанта. Он выругался беззвучно, а потом глянул вперед и застыл. Но буквально через мгновение Стас почувствовал легкость – ожидание встречи держало его в напряжении, а сейчас все. Встретились.

В начале коридора у окна стоял человек. Лейтенант посветил на него, и тот резко вскинул руки к лицу, наклонив голову. Но больше не двигался. Стас встал боком и каждые три четыре секунды оглядывался назад, но свой пистолет держал направленным на незнакомца.

– Руки подними, – это Савичев произнес.

Незнакомец даже не шелохнулся.

– Руки поднял! – рявкнул лейтенант так, что Стас чуть сам пистолет не бросил.

А незнакомцу было все равно на командирский рык. Его поза была неподвижной, но одновременно… плавной. Пугающей. Савичев направил фонарь ему под ноги и незнакомец отнял руки от лица. Луч фонаря сразу же вернулся обратно.

Стас с лейтенантом выдохнули ругательства одновременно. Вся нижняя часть лица незнакомца была в чем‑то буром. Ладони метнулись вверх, раздался резкий протяжный стон, от которого веяло злобой.

Незнакомец качнулся, плавно двинувшись вперед.

– В ногу, в ногу ему заряди, – не оборачиваясь, тихо сказал лейтенант, стоящий чуть впереди Стаса.

Эхо выстрела разнеслось по всему зданию. И сразу же второго. Незнакомец дернулся и скрылся в комнате.

– Попал, один раз точно, – быстро произнес Стас.

– Видел, – уже бросившись вперед, бросил лейтенант.

Шаги забухали по коридору – парни побежали за незнакомцем. Стасу слева почудилось движение, и он приостановился, осматриваясь. Нет, никого. Савичев уже скрылся в комнате, Стас рванул следом. Забегая в дверь, он услышал выстрелы – лейтенант стрелял, высунувшись в окно - четко и равномерно, как гвозди забивая.

– Все, лежит, – оттолкнувшись рукой от подоконника, обернулся Савичев. – Вроде не наглушняк, шевелится, – это после паузы, в ответ на взгляд Стаса.

– Давай последнюю проверим, потом вниз, – шагнул в сторону двери лейтенант.

В последней комнате, лежали два мужика и сидела одна женщина. Она забилась в углу и смотрела безумными глазами перед собой, ни на что не реагируя. Один из мужчин лежал, не подавая признаков жизни. Другой валялся рядом и подавал признаки смерти.

Стаса даже замутило немного, когда луч фонаря выхватил голые ноги трупа. Одна была почти целая, согнутая в колене, а на второй ноге от колена до таза просто не было мяса. Не то чтобы совсем не было - но белая кость, с которой свисали небольшие оставшиеся лоскуты, была ясно видна. Перед глазами Стаса фотографически мелькнуло лицо мужика, который только что выпрыгнул из окна.

Вниз, вниз быстрее, чтоб не ушел, – Савичев со Стасом скатились с лестницы вместе с поднимавшимся Кирилловым. Упырь далеко не уполз - бежали к нему вчетвером, Рыжий так и остался у двери.

Незнакомец лежал и шипел, глядя на подошедших. Две пули попали ему в спину, ноги не двигались. Вдалеке уже слышались крики.

Меньше чем через минуту подбежало еще человек восемь, вместе со старшиной. Упырю – все лицо и руки у него были в крови, связали руки и, не перевязывая, оттащили в здание поместья. Несмотря на две пули в спине помирать мужик совсем не собирался, лишь шипел злобно.

После сходили наверх за оставшейся женщиной. Это оказалась совершенно невменяемая особа, даже не обращавшая внимание на обморожение. Ей было лет сорок, одета как на светское мероприятие - на лице до сих пор сохранились следы косметики.

На второй этаж за ней поднимались только Стас с лейтенантом и старшина. Остальным лейтенант запретил, отправив обратно в задние поместья – нечего, мол, потом страшилки и слухи разводить.

В комнате, куда пришли за женщиной, осмотрелись. По полу были раскиданы одноразовые пластиковые стаканчики синего цвета. В углу стояло подобие накрытого стола, там лежали обветренные остатки закуски, даже пепельница была из обрезанной алюминиевой банки.

– Не реагирует, вообще ни на что, – отошел от женщины старшина Сергеич. Пока Стас осматривался, старшина пытался с ней беседовать, даже хлопнул ее по щекам пару раз. – Эмоций никаких, как зомби, – добавил старшина и склонился над объеденным трупом, который лейтенант уже разглядывал.

Стас особого удовольствия от созерцания погрызенного со всех сторон человека не испытывал и отошел к окну. Свежий морозный воздух его взбодрил. Он постоял так с минуту, стараясь ни о чем не думать. Естественно, не получалось – мысли обгоняли друг друга, одна догадка о происшедшем сменялась другой.

– А этот тоже нормальный. В смысле жмур обычный, с глазами у него нормально, – старшина перевернул второй труп на спину и приоткрыл один глаз, показывая что‑то лейтенанту.

– А что с глазами? – подошел поближе Стас.

– У этого ничего. Мертвые разве что. А у этой, смотри, – старшина легко поднялся, подошел к женщине и, взяв ее двумя руками за голову, повернул ее лицо, – на зрачки глянь.

Стас всмотрелся, приблизившись. Зрачок был настолько большой, что закрывал полностью всю радужную оболочку. Как у кошки в темноте.

– Повели ее отсюда, у упыря еще посмотрим, – не стал отвечать Савичев, – у него вроде такие же, но я не особо внимание обратил.

Старшина поднялся, потянул за собой женщину - та безропотно встала. Лейтенант взял ее под руку с другой стороны, и все медленно двинулись в поместье.

Глава 22. Васильева Василиса. 25 апреля, вечер

Василиса была в ярости, расхаживая перед дверью в приемную отца. К нему она не могла попасть почти целый день - еще с того момента, как этот ментовский урод на своей машине ее в канаву отправил. Девушка мерила шагами коридор в ожидании пока совещание кончится.

День не задался сегодня с самого утра; сначала узнала, что на нее уже приобретена путевка на Мальту - причем с вылетом сразу после окончания сессии. И ведь случайно получилось – встретила Анжелу из турфирмы, та и проговорилась. Наверняка ведь Ольги – белобрысой сучки идея – с ненавистью подумала Василиса – сплавить подальше хочет.

Так мало того - когда Василиса, едва выехав из канавы, забежала к отцу в кабинет, желая высказать все что думает, он на нее наорал - чего никогда в жизни не случалось. Даже когда она в семнадцать лет его новенький «БМВ» разбила, дело ограничилось только серьезным разговором. И машину, обещанную ей на восемнадцатилетие, он подарил - но с водителем, который ее целый год возил, комментируя дорожные ситуации. Еще и подарил на свой вкус: вместо желаемого мерседеса Василиса теперь на ситроене катается.

Девушка подошла к окну и сжала кулаки, раздувая ноздри. На улице уже смеркалось, но по площади сновало приличное количество людей. Василиса покачала головой, решившись. Развернулась резко и зашагала к лестнице – больше она ждать не будет, папа ее сам найдет. И пусть поволнуется - на пользу ему пойдет. Как раз связи нет, так что придется ему ее поискать.

Но надо все же сделать так, чтобы нашел. Василиса спустилась на первый этаж, подошла к стойке охраны, где сидели два молодца, похожих друг на друга.

– Как до Тихой Заводи доехать, коттеджного поселка на Искре? – с умыслом задала девушка вопрос - ведь как ехать до поселка, она прекрасно знала.

Охранники переглянулись, но отвечать не спешили. Притом смотрели они на девушку едва ли не с небрежением. Мало того, один вышел из‑за стойки и откровенно пялился на ее фигуру. Второй привстал, облокотившись на стойку руками, и тоже плотоядно уставился ей на грудь.

– Вы что, оглохли? – раздраженно спросила Василиса, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Надо папе сказать, пусть увольняет этих жлобов - они ей уже сильно не нравились.

– А че те там? – поинтересовался тот, который за стойкой. Он жевал жвачку и слегка покачивал головой, будто в такт музыке.

– Не тебе, а вам! Разговаривать научись!

– А че там? Вам? – Парень прекратил жевать и приоткрыл рот, все так же покачивая головой. Второй хмыкнул, растянувшись в мерзкой усмешке.

Василиса было собралась обозвать этих мужланов быдлом, но сдержалась и, развернувшись на каблучках, вылетела на улицу.

– А ниче так булочки, – протяжно донеслось вслед.

Девушка почувствовала себя очень неуютно – слишком многое позволяли себе эти охранники - раньше они вели себя совершенно по‑другому. Василиса почти бегом двинулась к машине и прыгнула за руль. С силой хлопнув дверью, вымещая хоть чуточку накопившееся раздражение, Василиса резко рванула машину с места, так что из‑под колес брызнули фонтаны снега.

Автомобиль прыгнул вперед, порыкивая двигателем, но девушка вдруг заметила знакомую фигуру на крыльце отделения милиции и резко топнула на педаль тормоза. Ситроен, загребая всеми четырьмя утрамбованный снег на дороге, проехал немного юзом и боком остановился у ступенек.

– Скажете, что я в Тихой Заводи! – крикнула Василиса одному из помощников отца, имени которого не знала, махнув рукой в сторону здания администрации. Тот кивнул и вместе со стоящим на крыльце людом проводил глазами взревевший мотором паркетник.

Василиса любила водить машину и уже через минуту, резко входя в повороты, чувствуя уверенную силу машины, немного успокоилась. Злость на отца все же оставалась, но не шла ни в какое сравнение с тем бешенством, которое вызывали воспоминания об этих уродах охранниках. Еще и козел этот, полупедик смазливый – едва ее в канаву не отправивший. Завтра она все про них папе расскажет, пусть устроит им сладкую жизнь!

Пролетев постамент с танком, девушка вырулила на трассу и прибавила скорость, включив дальний свет. Ей попалось несколько встречных машин, одна из них даже моргнула несколько раз возмущенно, но Василиса и не подумала на ближний свет переключить. Вот еще, она всегда так ездит.

До Тихой Заводи по такой дороге минут тридцать - прикинула девушка. Все еще адекватные там будут, когда она приедет, – сейчас в одном из коттеджей справлял день рождения Коля. Ник - как он просил, чтобы его все называли.

Коля приходился сыном одному из чиновников администрации Красного Бора и был одним из ведущих представителей местной золотой молодежи. И даже пытался приударить за Василисой - которая после московской тусовки с умилением взирала на местную элиту. Ухаживания Николая девушка с легкостью отвергла - но оставила смутную надежду, чтоб уж совсем не портить отношения. Отец, зная ее характер, убедительно попросил ее демонстративно не ставить себя выше всех в местном истеблишменте - чтоб ему проще работать было.

На день рождения Коли Василиса поначалу ехать совершенно не хотела, несмотря на настойчивые приглашения - которые начались еще месяц назад. Но сейчас Василиса решилась заглянуть – хоть как‑то время проведет, все не наедине с собой. И пусть за ней отец побегает, поволнуется.

Совсем стемнело, но яркие фары разрезали тьму на много метров вперед, и Василиса летела по дороге, не сбавляя скорости. Справа мелькнула вышка сотовой связи. Так, поворот уже скоро. Лесок справа закончился, уже вот‑вот - девушка чуть притормозила. Ситроен, качнувшись, плавно съехал на проселок, скорость тут же пришлось сбавить.

Потянулся сосновый бор. Василиса поколебалась немного и все же закурила длинную тонкую сигаретку. Это уже пятая с утра, но сегодня ей можно – слишком много пришлось понервничать. Едва докурив до середины, девушка выехала из леса в поле. Все, почти приехала - сейчас лодочная станция и буквально немного осталось. Низкое здание мелькнуло слева, впереди надвинулась темная громада леса. Василиса отвлеклась от дороги, выкидывая сигарету в окно. Возвращаясь взглядом к дороге, она вскрикнула от неожиданности, надавив на педаль тормоза.

– Ты что, придурок?! – бросила девушка в сердцах и добавила пару крепких словечек.

Посередине дороги стоял мужчина в белой куртке и смотрел на машину. Вот идиот, обернись она чуть позже – и прокатила бы его на капоте. Несколько долгих секунд Василиса смотрела на мужика в ожидании, когда тот отойдет. Странно, но он не двигался – только пристально рассматривал машину и уходить с дороги не спешил. Девушка надавила на клаксон – протяжный сигнал взорвал окружающую тишину. Никакой реакции. Мягко зашуршал стеклоподъемник, и Василиса высунулась в окно.

– Слышь, может, с дороги отойдешь? – крикнула она. – Мудило, - прошептала негромко.

Никакой реакции. Лишь через несколько секунд, дергано повернув голову на звук, незнакомец сделал несколько шагов в ее сторону.

– Дай проехать‑то, а? – снова закричала девушка, но уже не так уверенно.

Мужик зашагал быстрее. Ткнулся в капот и, бедром задевая крыло, пошел к водительской двери. Василиса судорожно зашарила рукой, не сразу найдя кнопку стеклоподъемника. Опять зашумел моторчик и стекло быстро поднялось. Тут же в него уткнулось две ладони. Будто слепой, мужчина начал водить по стеклу руками. Девушка застыла, от удивления находясь в ступоре.

– Пьяный, что ли? – спросила она саму себя и тут же вскрикнула от страха.

Незнакомец приник к стеклу, ткнувшись в него лицом, и девушка встретилась с ним взглядом. На нее смотрели абсолютно черные глаза, а выражение лица пугало тем, что у лица… не было выражения. Абсолютно пустое лицо, абсолютно пустые глаза.

Сердце у Василисы билось сейчас так, будто собиралось выпрыгнуть из груди. Девушка надвила на педаль, и машина прыгнула вперед, унося ее от этого странного человека.

– Ну что я запаниковала‑то, обычный пьяный, что страшного? – заговорила Василиса сама с собой, пытаясь успокоиться. – Ну что как девочка испугалась?

Успокоиться не получалось. Девушку колотила легкая дрожь, влажные ладони скользили по рулю. Страшное в своей неподвижности лицо с черными пустыми глазами все стояло перед глазами – это что за тормозную жидкость надо было выпить, чтобы в такой вид себя привести?

Василиса активно помотала головой, сгоняя оцепенение, сделала громче музыку.

Дорога пошла вверх, петляя в подъеме. Теперь фары выхватывали из темноты только плотно обступившие узкий проселок стволы деревьев. Василиса почти сразу же сделала музыку тише, чувствуя себя неуютно. Еще немного осталось, вот еще, когда же поселок‑то… Девушка уже жалела, что сорвалась сюда - надо было домой поехать. А папе бы она и вечером все могла высказать…

– Ааа! – закричала вдруг девушка.

Она резко крутанула руль, инстинктивно уходя от столкновения - тут же раздался глухой звук удара. На мгновение фары выхватили фигуру в рабочей одежде и сразу деревья из леса будто прыгнули вперед, оказавшись прямо перед капотом. Ситроен съехал с дороги и снизу раздался скрежет – днище протащило по земле. Василиса машинально открыла дверь и выпрыгнула из машины, всматриваясь в темноту.

– Как вы, нормально? – Девушка, утопая в снегу, прошла несколько шагов и остановилась у багажника. Габаритные огни горели красным - фигуру сбитого человека было видно. Когда такая непроглядная темень вокруг, даже небольшого источника света хватает, чтобы многое рассмотреть. – Вы в порядке? – повторила вопрос Василиса. Ее окатило холодом страха от того, что она человека насмерть сбила.

Впрочем, в памяти у девушки тут же возникло лицо папы, когда она как‑то приехала домой с трясущимися руками, буквально чудом не сбив дурака пьяного. После ее жалоб папа подошел тогда к ней, обнял за плечи и сказал любя: «Доча, не волнуйся. Собьешь кого, я тебя отмажу. Только старайся не на пешеходном переходе. Хотя если на переходе, тоже отмажу». При воспоминаниях об этом Василиса чуть успокоилась, но все равно ее колотило: человека сбить – это не комара прихлопнуть.

Пострадавший вдруг пошевелился и попытался встать. Получилось у него не сразу. Движения показались ей немного рваными, неестественными - но девушка поначалу не обратила на это особого внимания. Тут мужик полностью встал и застыл, будто набычившись.

– Вы в порядке? – неуверенно, уже чувствуя неладное, спросила девушка.

Пострадавший не ответил и пошел в ее сторону - двигаясь рвано, дергано. Василису пронзила волна паники. Девушка развернулась, оскальзываясь на снегу и бросилась к водительской двери. Поскользнулась, и едва не упала, взрыхлив ладонями снег. Все же удержалась на ногах. Пробежав несколько шагов, распахнула дверь и запрыгнула в салон, больно ударившись головой о верхний край дверного проема. Рука скользнула по ручке двери, девушка приземлилась на сиденье, а дверь так и осталась открытой. Не обращая внимания на боль, Василиса потянулась к двери, цепляясь за все в салоне, что под руку попадалось и чувствуя, как ломаются ногти. Схватившись за ручку, Василиса с ужасом заметила, что пройти незнакомцу осталось всего несколько шагов. Дверь девушка захлопнула в последний момент – пальцы незнакомца лишь скользнули по металлическому краю. Судорожно щелкнув блокиратором, Василиса вцепилась в руль, глядя в темноту за окном.

Сбитый мужчина остановился, а потом медленно, будто неуверенно, начал водить ладонями по стеклу. Руки его скользили бесшумно, лишь только когда незнакомец отнимал ладони, снова прислоняя их, слышался глухой звук легких ударов подушечками пальцев о стекло.

Василиса включила заднюю передачу и нажала на педаль газа – колеса закрутились, но севшая на брюхо машина даже не двинулась с места. Крючковатые пальцы елозили по стеклу рядом, и уже поскуливая от страха, Василиса перебралась на пассажирское сиденье. Машина чуть качнулась - незнакомец начал действовать активнее – он уже постукивал ладонями по стеклу, по стойкам двери. Несколько минут девушка наблюдала за ним, находясь в ступоре от страха, не зная даже, что предпринять. Этот странный человек внушал ей просто животный ужас. Вдруг незнакомец с силой ударил по стеклу. Еще раз. Девушку от страха заколотило. Сильные удары посыпались на стекло.

Тут Василиса что‑то почувствовала. Спиной. Цепенея от страха, девушка медленно‑медленно обернулась и столкнулась взглядом с тем самым человеком, которого недавно видела у лодочной станции. Он смотрел на нее в упор, прислонив лицо к стеклу. Василиса не сдержалась и завизжала что было сил.

Со стороны водительской двери удары посыпались еще сильнее. Девушка, пытаясь не поддаться панике, вцепилась себе в запястье – ногти вонзились в кожу, до крови. Цепенея от старха, она понимала, что сейчас не время паниковать – надо что‑то делать. Решившись, Василиса перепрыгнула на заднее сиденье - со стороны того, который выглядел более неповоротливым – просто стоял и пялился, пока сбитый недавно мужик долбил в окно.

Мужчина в белой куртке оторвался от стекла и сделал неуверенный шаг к задней двери. Василиса на мгновение обернулась – второй так и продолжал долбить. Девушка щелкнула центральным замком и чуть приоткрыла дверь. Когда неповоротливый подошел, она схватилась руками за подголовники переднего и заднего сидений и, уперевшись обеими ногами в обшивку, что было сил толкнула дверь от себя. Результат превзошел все ожидания – подошедший почти вплотную мужик не просто упал, а отлетел на несколько метров от машины. Василиса мгновение помедлила, собираясь с духом, а потом выскочила наружу, оказавшись по колено в снегу. Преодолев несколько метров сугробов, девушка выскочила на дорогу и побежала что было сил.

Василиса держала себя в форме - через день посещала тренажерный зал, в основном занимаясь на беговой дорожке. Но никогда в жизни она не бегала так быстро, как сейчас. Страх гнал ее вперед, и девушка как на крыльях вылетела из леса. Пробежав метров сто, она обернулась на бегу - но вслед за ней никто не появился. Василиса чуть сбавила темп. Коттедж отца Николая был в самом конце улицы и видно пока его не было.

«А вдруг их там нет? Вдруг они где в другом месте?» – мелькнула мысль, от которой у девушки чуть ноги не подкосились - она даже запнулась на бегу. Пробежав еще немного по пустынному поселку, периодически оглядываясь, Василиса наконец увидела искомый дом за высоким забором. Несколько окон светило ровным светом - девушка едва не закричала от радости.

Василиса подбежала к калитке и дернула за ручку. Заперто. Оглянулась вокруг. Вроде никого не видно, только дома щерятся на нее темными провалами окон. Девушка запаленно дышала - кроме своего дыхания и скрипа снега под ногами больше ничего не слышала. Лишь стучало сердце в горле. Продолжая давить на кнопку звонка, она все оглядывалась по сторонам. Движение чудилось со всех сторон - но, стоило только посмотреть на то место, где почудилось шевеление, и ничего там не было.

– Ну что же вы там, оглохли все?! – в отчаянии проговорила девушка.

Вдруг взгляд зацепился за что‑то, и Василиса резко повернула голову направо. Метрах в двадцати от нее, прислонившись плечом к забору, стоял человек. Увидев, что девушка смотрит на него, он медленно поднял руку и помахал ей. Притом сделал это будто с насмешкой, карикатурно-дергано.

У Василисы перехватило дыхание от страха. Как у нее это получилось, вспомнить впоследствии она не смогла – она просто перелетела через двухметровый забор. Забежав на крыльцо, Василиса, захлебываясь истеричными криками, одновременно начала колотить в дверь руками и ногами и давить на кнопку звонка. Реакции из дома никакой - лишь раздавались отголоски громко играющей музыки. Девушка в отчаянии дернула дверь, а та внезапно открылась.

Василиса на мгновение обомлела от неожиданности, но быстро пришла в себя и заскочила внутрь. Она захлопнула за собой, закрыв дверь на два замка и прислонилась к стене, пытаясь прийти в себя.

Дышала Василиса часто и глубоко, сердце колотило где‑то в горле. В глазах потемнело, девушку повело - и она сползла вниз, прикрыв глаза – едва не теряя сознание от пережитого ужаса. Отдышавшись немного, Василиса поднялась, повесила куртку на вешалку и глянула в зеркало. Свет в прихожей не горел, но дверь в холл была приоткрыта, так что рассмотреть себя она смогла. Глаза как блюдца, бледная как полотно. Девушка поправила расхристанные волосы и пошла к двери. Дыхание до конца так и не успокоилось, но здесь она его уже не слышала - настолько громко звучала музыка.

Зайдя в холл, Василиса зажмурилась от яркого света. Картина предсказуема – накрытые столы с большим количеством бутылок, подносы с коктейлями, стойка диджея в углу. Несколько человек уже танцевали, одна девушка даже на стол влезла. В момент, когда Василиса зашла, та как раз освободилась от кофточки, кинув ее на глазевших парней.

«Фу дешевка», – машинально отметила качество нижнего белья девицы Василиса и зашарила глазами по залу, пытаясь увидеть Колю. Надо рассказать ему об этих странных людях, которых она встретила. Хотя стоп, а что рассказать? Мужики в неадеквате стучались ей в окна машины? И еще один ей рукой помахал? Да Коля ее на смех поднимет. Но сделать же что‑то надо…

Николая девушка заметила в самом углу, сидящего за столом с несколькими приятелями. Судя по их движениям – один картой водил по столу, второй катал в руках долларовую купюру, они явно собрались коксом закинуться либо чем‑то подобным. Василиса двинулась туда – надо успеть, пока парни там совсем в хлам не обдолбились, попробовать хоть что‑то им объяснить.

– Оп, оп, красавица стой! – довольно грубо схватил девушку за плечо какой‑то хлыщ.

Василиса глянула на него – рыбьи глаза, подернутые пленкой опьянения. Лицо незнакомое, наглое.

– Слышь, я тебя тут не видел, – констатировал парень, – а ты ниче так, пойдем наверх сходим?

Он, покачнувшись, схватил ее за грудь - сделав больно. Василиса удержалась, даже не изменившись в лице. Мягко взяла его за руку и убрала с груди, положив себе на плечо.

– А чем мы будем в ванной… заниматься? – с придыханием спросила Василиса и, далеко высунув язык, быстро облизнула пару раз верхнюю губу.

– Оу-оу, красотка, а ты умеешь в оральные ласки, - покачал головой хлыщ, положив ей вторую руку на плечо, – наверху я тебе буду делать хорошо, а ты мне.

Пока он говорил, Василиса положила раскрытые ладони парню на грудь и повела руки вверх. Чуть приподняла ему подбородок и потянулась губами, показывая намерение поцеловать в шею. Хлыщ запрокинул голову в ожидании поцелуя, а Василиса размахнулась и что было силы ударила его коленом в промежность. Парень издал короткий взвизг и схватившись за хозяйство упал на колени. Василиса размахнулась и с силой ударила сапогом ему по рукам. Хлыщ опять взвизгнул и завалился лицом в пол, поскуливая от боли.

Даже танцующая девушка в дешевом нижнем белье – она уже успела и от юбки освободиться – замерла, глядя на Василису.

Глава 23. Васильева Василиса. 26 апреля, вечер. Поселок Тихая заводь

Василиса устроилась на диванчике в уголке, нахохлившись. Происходящее ей сильно не нравилось. Коля, несмотря на все надежды, находился уже в сильном подпитии. Но первым делом он высказал ей по поводу назойливого прилипалы - мол, с ним проблемы могут быть, ведь это сын самого того. Кого самого, Василиса даже слушать не стала - девушка попробовала объяснить Коле про увиденное, рассказала о том, как мужика сбила невменяемого безумца и Ситроен свой в канаву уронила. Вместо того, чтобы серьезно воспринять сказанное, Коля лишь посмеялся - и большая компания, человек семь сразу, собралась вместе с ним извлекать из канавы ее машину.

Музыку сделали тише, и парни с шутками и прибаутками двинулись к выходу.

– Валера, Валера… – напевали один из них.

Тут как раз показался Коля и направился к выходу.

– Ник, не надо, пожалуйста, там опасно, я тебе серьезно говорю… – вскочила с дивана Василиса, направляясь наперерез к нему.

– Вася, не парься, у нас Валера есть, – прервал тот девушку.

– Валера! Валера! – сразу стали напевать остальные парни.

Василиса на дух не переносила, когда ее называли Васей. Но сейчас она даже не поправила Колю.

– Ты что за чушь городишь, какой Валера? – повысила голос Василиса. – Коля, там…

Юноша с видом фокусника откинул полу кожаной куртки, показывая пистолет за поясом.

– Все, огонь, Валера, настало твое время, – нещадно гнусавя, спародировал кого-то оид из парней рядом.

Василиса пошла проводить группу парней и встала у двери. Вид оружия ее немного успокоил - все же с ним не так страшно. Был бы у нее такой пистолет – и не пришлось бы бежать в диком страхе по темному лесу. Точно, надо будет папе сказать, пусть обязательно сделает ей разрешение, чтоб оружие было. Она будет его в бардачке машины возить - как делают все уважающие себя девушки в американских фильмах.

Между тем Коля выгнал из гаража свой агрессивно выглядящий внедорожник с огромной радиаторной решеткой и шумная компания, погрузившись в машину, исчезла за поворотом. Василиса сразу же закрыла дверь и приникла к окну. Тут в доме опять зашумела музыка – оставшиеся в холле вернулись к гулянке.

Свет девушка не включала, чтобы ее не было видно с улицы. Перед глазами вставала фигура человека, насмешливо ей помахавшего. Притом непонятно как оказавшегося в том месте - Василиса прекрасно помнила, что несколькими мгновениями раньше у того забора никого и ничего не было.

– Привет, – раздалось сзади смущенно, а Василиса от испуга чуть не подпрыгнула и резко обернулась. Перед ней стояла девочка в лазурном топике и светлых джинсах с широким ремнем в цвет топа.

– Привет, – недружелюбно сказала Василиса, – чего надо?

– Я видела, как ты с этим парнем склизким разобралась. Он ко мне тоже пытался приставать, еще когда не такой пьяный был, но я просто отошла. Ты молодец, я бы так не смогла, – столько наивного восхищения было в голосе девушки, что Василиса немного смягчилась.

– Тебя как зовут?

– Надя. Обручева Надя. Я сестра Коли, кузина. А тебя я знаю, мне Коля фотографии в компьютере показывал.

«В компьютере», – усмехнулась про себя Василиса.

– Слушай, Обручева Надя, а почему я тебя не знаю?

– Я из Воронежа, несколько дней назад сюда приехала. Меня Коля пригласил, мы раньше не общались, вернее, общались, но нам тогда совсем мало лет было. Мне десять, а ему тринадцать, в деревне у бабушки в Белоруссии отдыхали, – даже в темноте было видно, какой волоокий взгляд у Колиной кузины. Парням нравится наверняка.

– Почему сейчас начали общаться?

– Коля меня в ВК нашел, сообщение написал, сюда пригласил приехать. Родители мне разрешили.

Василиса окинула взглядом девочку. Ну да, если б не ее внешность, кузина Коле сто лет в обед не нужна была бы. А так девочка‑конфетка – мордашка красивая, фигурка ничего. Наверняка Коля понты колотил перед друзьями, мол, какая сестричка у меня. Для дружков своих ее сюда и позвал - а может и для себя даже. С него станется.

Несколько минут девушки беседовали на отстраненные темы. К удивлению Василисы, не отличавшейся особой общительностью по жизни, с этой немного наивной девушкой из Воронежа разговаривать ей было очень легко. Но, после того как прошло около пятнадцати минут, Василиса начала терять нити беседы. Она делала долгие паузы, вглядываясь в темноту за окном и все больше волновалась. Надя поинтересовалась о причинах ее волнения, и Василиса коротко рассказала о случившемся с ней по дороге сюда.

– Так чего ты волнуешься, там же столько парней, что с ними случится?

– Надя, они давно уже вернуться должны были. Там дел на пять минут, а машина почти сразу за поворотом.

– Ты думаешь, случилось что?

– Не знаю я ничего, – раздраженно ответила девушка, – мне так…

Договорить Василиса не успела. Распахнулась дверь общего зала и на пороге возник недавно обиженный ею товарищ. Дверь он за собой закрыл и медленно направился к девушкам. Василиса открыла рот что‑либо сказать, но так и не нашла слова подходящие. Дернулась было бежать, но решила, что не к лицу. Так и осталась на месте, хотя от подходящего хлыща явно исходила агрессия.

Тот между тем ускорил шаг и вместо словесных обструкций - как она ожидала, с силой ударил ее кулаком в лицо. Совершенно неожиданно - Василиса даже когда еще падала, не могла поверить, что он ее ударил. Упав, она даже боли не чувствовала, только возмущение. Как этот урод посмел, да его папа с компостом смешает! Папа… папа, как же он далеко, закрутились в голове мысли. Василису пронзила догадка, что сейчас она совершенно беззащитна – и от этого стало жутко.

Девушка сжалась, всхлипнув от испуга и тут же противный хмырь ударил ее ногой. Дыхание перехватило - Василиса глухо вскрикнула и скорчилась на полу, хватая ртом воздух. Краем глаза девушка увидела, как Надя выбежала из прихожей в общий зал. «Вот она тварь, а я уже думала…» – замелькали мысли, но тут же исчезли, когда хлыщ присел на корточки перед ней.

– Что коза, думала самая крутая здесь? – взял он Василису за волосы, намотав их на кулак. – Думала, все тебе можно, а?.

В глаза его, мутные от пьяного бешенства, Василиса старалась не смотреть. Изо рта у парня сильно пахло и девушка попыталась отодвинуться - но тут же голову пронзила боль – он грубо дернул ее за волосы.

– Ты знаешь, что сейчас будешь делать, сучка, а? Знаешь? – опять громко закричал хлыщ ей прямо в лицо и снова ударил.

Василиса почувствовала, как по подбородку потекла кровь, стекая на шею. Ей стало очень страшно – девушку забила крупная дрожь. Хмырь отвесил ей еще несколько пощечин и резко поднялся, дернув ее за волосы. Голову ожгло болью и Василиса громко вскрикнула.

– Нравится? Нравится тебе, сучка? – тут же среагировал хмырь и начал резко дергать ее за волосы из стороны в сторону, второй рукой нанося удары по телу куда попало. Василиса уже кричала в голос от боли.

– Туда! – скомандовал хмырь и направил девушку в полет по коридору.

Василиса, пробежав несколько шагов по инерции, врезалась в вешалку и схватилась за одежду, пытаясь не упасть. Все же рухнула на пол и несколько курток, за которые девушка цеплялась, накрыли ее.

Василиса сжалась на полу, беззвучно рыдая в ужасе, что избиение сейчас продолжится. И, слыша красочные комментарии приближающегося урода, страшилась того, что только избиением дело может не ограничиться. Он присел, стягивая с нее куртки и тут же раздался глухой звук удара - а следом звук падения тела на пол. Несколько секунд стояла тишина и у девушки в груди замаячило тепло надежды.

– Василиса, ты в порядке? – раздался дрожащий голос.

Ай да Наденька, ай да солнышко какое – подумала Василиса, испытывая к девушке горячую благодарность. И в то же время стыд за те мысли, когда увидела ее убегающую. Откинув несколько курток, Василиса увидела, что блондинка стоит с большой бутылкой шампанского в руках.

Василиса встала и, не обращая внимания на боль в теле и горящую кожу на голове, отобрала у ошарашенной Нади бутылку, которая от удара не разбилась. Девушка присела на колени, с силой замахнувшись, несколько раз ударила изо всех сил по голове замычавшего и уже шевелившегося урода. Бутылка так и не разбилась, но хмырь затих.

– Пошли отсюда, – подхватила дрожащую Надю под локоть Василиса.

– Я их звала сначала, но никто не пошел, никто не пошел, – говорила ей Надя, пока они шли через зал, где все так же играла музыка. Лишь только некоторые из танцующих обращали внимание на окровавленную Василису, провожая ее круглыми глазами.

Девушки прошли через зал и поднялись по лестнице. За ними увязались два парня, оба обдолбанных в хлам.

– Слышь подруга, а что случилось? – удивленно поинтересовался один из них, с крашеными в ядовитый цвет волосами.

Василиса на него даже не смотрела, пройдя в один и кабинетов. Сюда она пришла без особой цели - хотелось просто оказаться подальше от прихожей, где ее только что с чувством избивали.

– Надь, давай аптечку поищем, – попросила она светловолосую, утирая кровь.

Тут второй увязавшийся следом парень, до этого молчавший, не то кашлянул, не то поперхнулся – так, что все на него обернулись.

Глядя вниз с лестницы, он вдруг пронзительно закричал от ужаса.

Глава 24. Роман. 26 апреля, вечер

Проснувшись, Рома полежал немного с закрытыми глазами. Вдруг заиграли картинки воспоминаний – Газель «ВысоцкТрансГаз», Евген… И тут же воспоминания галопом понеслись – тонированное стекло шлема спецназовца, высокая, с блестящим от жирной кожи лицом женщина. Ее вкрадчивое: «Я давно хотела на процесс посмотреть», блестящий аппарат с кучей шлангов…

Рома мысленно взвыл, почувствовал практически физическую боль уходящей надежды на то, что это был всего лишь сон. Открыв глаза, парень резко приподнялся на кровати, осматриваясь.

Он находился в обычной комнате – желтые обои с рисунком, пара простых тумбочек, довольно старый телевизор, накрытый белой накрахмаленной салфеткой. Со стены на Рому смотрело несколько фотографий. На каких‑то был изображен строгий военный, на каких‑то маленький ребенок с мамой. На одной сразу все трое – счастливая семья.

У дивана, на котором лежал Рома, накрытый простыней, стоял стул с аккуратно сложенной одеждой. Нательное белье, носки, камуфляж обычной расцветки. И рабочие перчатки. Белые, с пупырышками.

Сглотнув, Рома вдруг понял, что он совершенно голый. Откинув простыню, он сел на кровати. Потянувшись к одежде, парень вдруг застыл, обратив внимание на свои руки. И даже отпрыгнул на кровати, больно ударившись спиной о стену.

– Нет, – произнес Рома, моргая и отказываясь верить тому, что видит, – нет, нет, нет!

Дернувшись, парень попытался встать с кровати и чуть было не упал. Бросив взгляд на остальное тело, Рома вдруг начал подвывать от ужаса. С отвращением парень поднял руки и ощупал свое лицо.

– Нет, нет, Господи, нет… – повторял в отчаянии чужим голосом, чувствуя под пальцами бугристую, будто оплавленную кожу.

Глава 25. Старцев Александр, 26 апреля, ночь. Великополье

– Слово «милиция», кстати, произошло от испанского милития, сиречь народное ополчение, – сделав паузу, Толстый почесал в затылке.

Потирая глаза, в которых будто бы насыпали песка, я зевнул. В голову словно напихали ваты, и я чувствовал себя Винни-Пухом, который давно не кушал чудесного меда. Геша, судя по его помятому виду, ощущал себя аналогично. Несколько часов сна в выстуженной машине сил и бодрости не прибавило.

– Ну и это… короче, поздравляю, мы с вами теперь народное ополчение, – не стал дальше думать Толстый. И замолчал, нахмурив свои густые брови.

– Не, ну а чего грустить, я, может, всю жизнь мечтал, – иронично выдал Геша. И снова зевнул – так что слезы брызнули.

– Я и так впрягся уже, успел порадоваться, - последовал примеру Геши я.

– Подробней можно? – Женя, и потер щетину на подбородке.

– Ситуация такая. Помните ров, в который поезд ухнул? За ним горы сейчас, которых там быть не должно. Так? Так. В общем, Щербаков – главной сейчас здесь. Он отправил в соседние райцентры две машины. Одна не вернулась до сих пор, вторая приехала днем. До райцентра, который в другой стороне от поезда нашего, не доехала - такой же обрыв, дорога в него упирается. На другой стороне дороги как не было – лес стеной, но гор с той стороны не видно, правда.

Связи нет ни с кем – кроме пары городков в области. Сначала думали – война, большая война, а теперь никто не знает, – Толстый сделал витиеватое движение рукой, – что и думать. Теперь про нас. В санаторий не за красивые глаза заселили, как Николаевич и предполагал. Щербаков с нами человека в санаторий отправляет, за командира. Завтра все дееспособное население напрягаем на работы по благоустройству, обеспечению и прочему, кто отказывается, в неволе держать не будем – дороги открыты. Примерно так.

Теперь конкретно про вас всех. Щербаков просит для начала человек десять – двенадцать, несколько групп короче. В каждую по своему человеку дает, группы в его распоряжение поступают. Алекс у нас уже с сержантом вроде как спелся - да, Алекс, нормально же ты с ним?

Я только кивнул только на вопросительный взгляд.

– Вот. Остальные думайте, пока в санаторий не приедем, кто хочет на базе остаться, кто под командование подполковника пойдет.

– А мне че думать, я с Алексом, можно? – сказал сразу же Геша.

– Можно Машку за ляжку.

– Товарищ большой и толстый командир, разрешите поступить в распоряжение Иванова Артема? – сидя вытянулся во фрунт Геша.

- Джексон. Со мной в Змеиный поедешь, или с этими тут останешься?

После Жека мне рассказал, что остаться с нами решил только оттого, что надеялся поспать в отделе до утра. И еще рассказал, что очень пожалел о своем решении – да и поспать нам в ту ночь не удалось.

В отделе, несмотря на ночное время, царила суета. Бегали и суетились сотрудники, постоянно хлопала входная дверь, впуская потоки холодного воздуха. Мы бочком протиснулись к свободному пятачку около лестницы и встали, осматриваясь. Вокруг слышались постоянные крики – кому‑то стержень внутренний вставляли, кому‑то задачи резали. Напоминало китайскую биржу. «Порнуха какая‑то», – с кислой миной выдал Геша.

Толстый уехал в сопровождении широкоплечего майора в форме МЧС – назначенного командиром базы отдыха в Змеином. Артема не было еще минут десять. Появился он тоже не один – следом шагал не старый, но уже седой как лунь военный, с седой же щетиной - явно долго не брился.

Сонливость на улице сразу как рукой сняло – темно и холодно. Сержант тут же полез в буханку, военный за ним.

– Куда ехать? – повернулся я к Артему, слушая как на высоких оборотах тарахтит греющийся двигатель.

– На заправку сначала.

Снега за минувшие часы не нападало, и я без особого напряжения порулил по еще вчерашней колее. На переднем сиденье сейчас сидел сосредоточенный Жека, Артем и Геша дремали сзади. Только заехав на заправку увидел стоящий там белый универсал «Киа Рио» и двух человек, суетившихся рядом с ларьком заправки - один из них что‑то говорил на повышенных тонах, агрессивно размахивая руками.

Жека, Геша и Артем – несмотря на руку в корсете, вывалились из буханки быстро, четко и красиво. Когда я, едва не упав и проскальзывая подошвами по лежалому снегу, пытаясь вытащить из-за ремня пистолет, обошел машину, картина внушала – наши победили без единого выстрела и сейчас красиво стояли, стволы расставив в разные стороны. Один парень, короткостриженый крепыш, упирался ладонями в заправочный ларек, второй – в капот универсала. Король бензоколонки уже рассказывал что‑то Артему, яростно жестикулируя.

Мое участие не требовалось – и я присел, перешнуровываясь – опять неудобства с натирающим язычком на правом ботинке начались. Сел и чуть не завалился на спину неуклюже. С расшнурованным ботинком дошел до забора и привалился спиной, все балансируя, стараясь не выронить пистолет под мышкой.

Перевязал шнурки и поднялся, заходя обратно за угол. Как раз чтоб увидеть, как еще одно тело в черной куртке, озираясь, крадется из‑за скворечника сортира, который был спрятан в кустах. Я хотел было окликнуть Артема, но тут увидел, что подкрадывающийся держит в руках автомат - длинный «калашников» черного цвета. Меня он не увидел и не оглядывался больше.

– Стоим спокойно, руки кверху! – поднял парень автомат, появляясь чуть позади сержанта, Геши и Джексона.

Все трое замерли.

– Оружие в землю, – в свою очередь произнес я, поднимая пистолет и направляя ему в спину, но голос чуть дрогнул. – Ствол в землю, – напустив металлу в голос, уже уверенней повторил я.

«Вовремя я присел‑то как, а?» – мелькнула мысль. Парень между тем стрельнул глазами по сторонам и как подобрался. Я тоже напрягся, сильнее сжимая рукоять пистолета. Палец на спуске слегка подрагивал.

Глава 25. Ермаков Станислав. 26 апреля, ночь

Из‑за того, что Стас бродил где‑то несколько часов, даже не предупредив, Ольга обиделась. Оправдываться, рассказывая про упырей, он не стал, просто попытался обратиться к девушке разок, но натолкнулся на такой надменный взгляд, что больше заговорить не пробовал. Быстро нашептав Диму о произошедшем, Стас направился лейтенанту, на стакан кофе. Через некоторое время к ним присоединился и старшина.

«Совет племени», – охарактеризовал сборище лейтенант с усмешкой. Присутствовал еще и Сеня, но он просто присутствовал. Ординарца лейтенанта сморил сон, и парень прикорнул, бросив на пол спальник. Будить его не стали.

– Как упырь‑то? – поинтересовался Стас у старшины.

– Как упырь, прости господи, – даже перекрестился тот, – кровь не течет, на дырки свои внимание мало обращает. Лежит, шипит иногда, зенками водит.

– Сергеич, делать что будем? – спросил лейтенант.

Старшина молчал в задумчивости, играя желваками.

– Саш, слушай, – вдруг обратился Стас к лейтенанту, – а машина, которая ушла в Севастьяново предупреждать, а потом сюда… Сколько человек там было?

– Человек семь, как минимум. А что? – сморщил высокий лоб лейтенант, глянув прозрачными глазами.

– Бойцов сколько? Ты про спецов говорил.

– Человека три точно видел. Может и больше, там большой шарабан. С тем бараном еще были - на ЗИЛе ехали. Потом гвардию изображали, когда здесь разборки начались – хорошо у нас народа больше, и дикие все, поэтому связываться не стали.

– А как они по виду?

– Сам не видел?

– Не, я не про то. Если им прикажут тебя в расход вывести как свидетеля, как думаешь, глазом моргнут?

У Стаса вновь заныл зуб, но после неожиданной догадки он даже не обращал внимания на противную тянущую боль.

– Не моргнут, – Савичев даже не задумался над ответом. – Ты это к чему?

– Вот эта срань, которая сейчас пристегнутая к батарее шипит, не может быть с вашим черным шарабаном связана? Само по себе такое ведь не случается. А если – ров этот, связь, упыри… если молва людская пойдет, что все это как-то связано с черным шарабаном и теми, кто в нем… – Стас замялся, подбирая слова, но старшина уже понял.

– Саш, он дело говорит. И мы тут как на ладони, лучше сваливать – этим действительно не жить хорошо, если народ просечет что к чему. Поднимать всех, да сваливать прямо сейчас – в Великополье лучше, – старшина смотрел на Савичева, лицо которого приняло жесткое выражение.

- Почему туда?

- Почему бы и нет? У черных здесь в администрации все вась-вась, с этим членом московским, а в Великополье у них точно завязок нет никаких. Есть другие варианты?

Лейтенант кивнул, поднимаясь. Старшина его опередил, уже выходя из комнаты. Через пару секунд за занавеской послышался его негромкий, но напряженный голос, поднимающий бойцов.

– Ты с нами? – посмотрел лейтенант на Стаса.

– Куда мы сейчас без вас‑то, – лишь пожал плечами тот.

– Своих поднимай, в главный зал выводи.

Стас быстро добежал до комнаты, где остальные расположились. Дим‑Дим дрых в обнимку с Ирой на диване, Ольга спала в собранной прямо в комнате палатке. А может, и не спала – выбралась оттуда быстро и только сверкала глазами в темноте. Посмотрев на Стаса, спрашивать ничего не стала и помогла сворачиваться. Дим тоже, увидев озабоченный вид друга, даже с расспросами не полез. Да и занят он был – Ира просыпаться никак не желала и висела у него на плечах в полудреме. Но собрались довольно быстро и, даже не прибравшись за собой, оставив неубранный стол, гурьбой вывалились в общий зал.

С улицы послушался протяжный звук стартера, и Урал басовито затарахтел двигателем. Несколькими мгновениями позже к нему второй присоединился. Мимо промчался лейтенант и, поманив Стаса с остальными за собой, выбежал на улицу.

На улице уже Урал, рыча на низких оборотах непрогретым двигателем, развернулся на пятаке и остановился рядом с крыльцом. Прибежавший откуда‑то старшина выругался увесисто, не переходя на личности - все до этого незанятые моментально начали грузиться в кузов.

– Как-то так получилось, что Дим проводил девушек до Кашкая, и устроился там за рулем – а Стас заводил в это время его Киа. Оставив универсал греться, Стас добежал до лейтенанта, который криком подгонял бойцов.

– А! А, Стас, – сбавил он голос и тут же: – Сеня епта! Где ты, на ноль умножу!

– Слушай, Саш, поймав взгляд лейтенанта, Стас быстро ахнул большим пальцем себе по шее, – мы тут вроде как вместе уже, под монастырь в списке черных – если есть такой. Может дашь ствол?

– А? – удивленно посмотрел на него Савичев, осмыслив сказанное и крепко задумался. – А… да. Сергеич! – принял он решение. – Ствол дай ему, который Малясина был, – старшина выглянул из кузова и кивнул, тут же обратно скрывшись. – Сеня где? – когда старшина появился, протягивая оружие Стасу, быстро спросил лейтенант у Сергеича.

Стас рассматривал оружие – АК‑74М в черном пластике, заляпанный грязью и засохшей кровью. Магазин примкнут, второй скотчем примотан валетом. Сергеич между тем с удивлением глянул на крыльцо. Стас с Савичевым одновременно обернулись по направлению его взгляда.

Появившегося Сеню ощутимо пошатывало, а лямки рюкзака вот‑вот должны были отрезать ему руки вместе с плечами. В руках он держал неимоверное количество пакетов и увязанных свертков. Глаза бойца вытаращены от напряжения – казалось, сейчас выпрыгнут.

– Сеня, ты чего?

– Тарищ лейтенант, – на одном дыхании произнес боец, но на большее его не хватило. Он пытался вдохнуть достаточно воздуха, чтобы продолжать. Стас сориентировался, подбежал к нему и забрал несколько пакетов. Глухо зазвенело, вроде банки какие. Несколько пакетов забрал подошедший Савичев, небрежно поставив их в кузове Урала.

– Сеня …

– Тарищ лейтенант, не пропадать же добру! Там столько всякого оставалось, мы ж сюда уже не…

– Стас, давай вместе с… - кивнул на кашкай Савичев, - за нами пристраивайся, второй Урал замыкающим пойдет. Стас кивнул и с автоматом в руке добежал до Дим‑Дима.

– А ты шаришь, – только и глянул Дим на друга, кивнув на ствол. Стас, не обращая внимания, принялся его инструктировать по порядку движения.

Вскоре, разрывая ночную тишину звуком мотором, колонна покинула тихий и темный Красный Бор. В дороге провели чуть больше часа, когда вполглаза дремавший Стас – ориентирующийся на габариты впередиидущего Урала, резко затормозил.

Колонна, скрипя тормозами, остановилась – Стас выскочил из машины, из замыкающего Урала выбрался старшина. Лейтенант между тем подбежал к канаве, заглядывая в раздвинуты кусты. Туда был загнан и наскоро присыпан снегом автомобиль Ваз, серебристая четырнадцатая.

В машине кто‑то был. Обойдя машину чуть сбоку, Савичев отогнул несколько веток и сквозь разбитое боковое стекло осмотрел салон. На водительском сиденье развалился мужчина. Голова безжизненно висела на груди, залитой кровью.

Стас и Сергеич спустились следом. Открыв пассажирскую дверь, Стас поднял блокиратор задней. Открыл и ее. В салоне больше никого не было, лишь валялись обертки от еды, несколько бутылок минералки, какие‑то распотрошенные сумки.

Сергеич, перешагивая через ветки кустов, обошел машину, открыл водительскую дверь. Отщелкнулся замок багажника. Посмотрели там. Запаска, домкрат, инструментальный ящик.

– Жмура рассматривал? – спросил Савичев у старшины.

– Да как‑то нет, а что?

– У него горло от уха до уха перерезано.

- И? – чувствуя недоговоренность, переспросил Стас.

- Не каждый сможет, - пояснил старшина, нахмурившись, и добавил: - Надо женщин искать.

– Каких? – не понял лейтенант.

– Следы у машины видел? – пропыхтел Дим‑Дим, уже поднимаясь.

– Н‑нет, – на мгновение лейтенант задумался, вспоминая. – Не, не видел.

– Значит, никто из машины не выходил, так?

– Так.

– А сумки тогда со всякими салфетками что в машине делают? Две сумки? – старшина пару раз поскользнулся на подъеме, но уже стоял на обочине, отряхивая.

Через пару минут, после недолгих поисков, место где водителю резали горло, нашли в сторонке – крови много, но вся была снегом закидана.

– Кто так его, как думаешь? – посмотрел Дим на Стаса.

– Не представились. Даже записки не оставили, – задумчиво пожал тот плечами.

Бойцы по приказу лейтенанта походили вокруг, один Урал проехался назад - вскоре нашли отворот дороги со следами, которые внимательно изучил Сергеич.

– Короче так, – произнес старшина, обращаясь к Савичеву, – вполне вероятно, что уголовники были матерые, или горцы. Предположительно на «Газели».

– Почему так думаешь? – спросил лейтенант.

– Мало людей, которые будут ножом так показательно горло резать. Я вот скольких на своем веку на тот свет отправил, а ножом ни разу не пользовался, да и желания нет.

– Ладно, двигаем. Сфотографируешь? – посмотрел на Стаса лейтенант. – Чтоб в ментовке показать в Великополье?

Стас быстро сфотографировал место происшествия, и уже через пару минут, далеко обогнав колонну, ехал в сторону Великополья. За руль кашкая села Ольга, а Дим-Дим – как полицейский, пересел в свою машину – дабы упростить переговоры с полицейскими в райцентре. Третьим в машине поехал Сеня – но боец, лишь только оказался на комфортном заднем сиденье, моментально уснул.

До Великополья доехали быстро - Стас как повернул, засмотрелся на постамент с танком. Пока разглядывал, поймал несколько колдобин, даже выругался и смотрел на дорогу внимательнее.

– О, заправка. Давай заедем, – вскинулся Дим‑Дим.

– Написано, что бензина нет, – пожал плечами Стас, но чуть притормозил.

– Давай‑давай! – махнул рукой Дим. –На заборе тоже [мир] написано, а там дрова лежат.

Стас подъехал к одной из колонок, остановил машину, а сам направился к деревянному сортиру. Автомат на плечо закинул – по старой, и не забытой привычке не расставаться с оружием. Пока он сидел, слушая ругань Дима с заправщиком, послышался звук подъезжающий машины. Когда хлопнули двери, и раздались резкие голоса, Стас забеспокоился. Быстренько выбрался и услышал матерные окрики. Настороженно пригнулся, выбираясь к заправке, – понял, что беспокоился не зря.

Стоило ему только небольшой домик обойти, как увидел картину маслом – трое неизвестных держали под прицелом Дима и Сеню. Стас осмотрелся, сзади никого.

– Стоим спокойно, руки кверху, – быстро обойдя одинокий, но густой куст, поднял он автомат.

Незнакомцы, держащие под прицелом Дима и радиста в песочке, замерли. Один из них был в полицейской форме – в темноте Стас и не заметил поначалу.

– Оружие в землю, – услышал вдруг Стас позади голос. Но тут же отметил про себя, что голос дрожащий - чуть петуха не дал. Стас чуть скосил глаза назад, подбираясь.

– Ствол в землю, – повторил голос. Уверенней уже.

Стас все же обернулся, посмотрев. На прицеле его держал какой‑то парень в горке, в руках он держал ПМ.

– Слушай, – выдал вдруг парень в горке, – а ты на мосту Александра Невского дедушку таксиста не обижал случайно пару дней назад?

– Оба-на, – удивился Стас. – Так это ты там на пассажирском сиденье был?

Через пару минут оружие было опущено, и стороны довольно приветливо общались – Стас кратко и в общих чертах поведал, что его с другом привело в Великополье. Когда представившийся Алексом парень в горке рассказывал об аварии поезда, послышались басовитые звуки моторов – у заправки остановились два Урала, и кашкай.

Полицейский Артем, глядя на внушительную группу военных, облегченно подумал о том, что конфликт, к счастью, не зашел далеко. По поводу заправки он отправил всех в отдел РОВД к подполковнику Щербакову.

Машины проехали через весь спящий и темный городок – эхо двигателей тяжелых машин металось между домами. Выехали на площадь и припарковались у деревянного здания отдела – здесь, в отличие от темных и безжизненных улиц, кипела жизнь.

Глава 26. Старцев Александр. 26 апреля, ночь

Выехав с заправки – опередив внушительную колонну, поехали обратно через город. Миновав здание отдела, проехали автопарк, вскоре дома с редкими отблесками света в окнах кончились, потянулся лес. После того, как обсудили превратности судьбы – встретиться в Питере для того, чтобы узнать друг друга здесь – с направленным друг на друга оружием, ехали молча.

Вскоре показалась большая стоянка с деревянной эстакадой, и Артем вынырнул из полудремы, тронув меня за предплечье:

– Здесь останови. Мы сейчас, – обернулся он к военному - но тот уже спал, похрапывая.

– Ну так даже лучше, – произнес Артем и полез из машины.

– Алекс, Геша, пошли, – сунул голову в салон Артем.

Я вышел одновременно с Гешей. Звонкие хлопки раздались эхом в окружающей тишине – нарушаемой лишь пощелкиванием остывающего двигателя и хрустом снега под ногами. Артем прикурил, предложил сигарету Жеке – тот не отказался. Пока они дымили в молчании, мы с некурящим Гешей просто посматривали на сержанта.

– Короче, задача номер раз, – наконец заговорил Артем, – в машине контрактник сидит, с РЛС, ее развертывали во время учений. Нам сейчас туда, осмотреться и дальше по ситуации. Основная цель – найти там солярку. Потом двигаем в деревню, Стоянка называется. Там два дома на окраине, в них цыгане живут. Берем в них одного товарища и в отдел привозим.

Повисло молчание.

– А прикол в чем? – выкинув сигарету – сверкнувшую при столкновении с деревом, поинтересовался Жека. – Где подвох?

– Подвох? – Тема вздохнул. – Это Салаева территория, он там участковый. Я его в отделе видел, но едем туда мы - почему, не знаю. И вообще, ты цыган вообще видел когда‑нибудь, как они живут?

– Не, не приходилось. Гадюшник?

– Нет, не в эту сторону – наоборот, все дорого богато. Но… там наркотой, во‑первых, банчат, во‑вторых, народу табор целый - сразу толпой бабы накидываются, дурдом полный. Я там один раз был, на задержание ездили.

– Да ладно, чего вы сыте‑то. Оформим все в лучшем виде, – непонимающе оглядел нас Геша. – У нас у каждого по стволу.

- А ты их отстреливать собрался? – урезонил его Артем.

– Ты же говоришь, что там наркотой барыжат, да? – спросил я сержанта.

– Да.

– Вот ты, полицейский, так спокойно об этом говоришь?

– Да не доказа…

– Артем… чего не доказать‑то? – удивился я. И понял, почему Артему так обеспокоен - и почему ему так не нравится полученное задание. – Как понимаю, не только участковый Салаев с цыганской наркоты кормится, правильно? – посмотрел я на Артема.

– Я не кормлюсь, – сверкнул сержант глазами.

– А Салаев кормится, и наверняка машина у него не «ВАЗ» десятой модели, да? С зарплатой в двадцать тысяч, или сколько сейчас у вас? А кому он заносит еще? Начальнику твоему? Щербакову? – меня вдруг злость взяла.

Артем молчал. Мы все смотрели на него. Только поскрипывал снег, когда кто‑то переминался с ноги на ногу.

– Не знаю я, кому он заносит. Я же с ним не хожу.

– С ним не ходишь, но знаешь же?

– Я не знаю – догадываюсь. Там же не только ему.

– Артем, так в чем подвох‑то? – вдруг спросил Жека и поскреб рукой по подбородку. - Ну, заносят грязное бабло Щербакову – традиция такая, у нас полстраны так живет – одни несут, другие берут. Зачем нам ему этого Мишика везти?

– Откуда ты знаешь, что его Мишей зовут? – удивился Артем.

– Да я наугад ляпнул, – пожал плечами Джексон, – зачем именно мы нужны?

Сержант тяжело вздохнул.

– Мне Митрич намекнул прозрачно, что если мы кого подстрелим при попытке к бегству, можно не расстраиваться. Говорит, прикроет, если что.

– Ага, – вскинулся я. - А письмо из внутренней почты ты распечатал, с этими его «прикроем»? Мы сейчас туда поедем, завалим Мишика – чтобы не распространял ненужных никому знаний, а потом, когда тебя или меня как злобных фашистов сажать будут, он нас прикрывать будет. Папкой от телекамер.

– Алекс, а ты думаешь, будут сажать? Третий день на острове без телика и с большой земли ничего. Как вымерли все. Ты вон завалил одного и чего‑то тебя от камер не прикрывают, – вступил в обсуждение Геша, проникшийся серьезностью разговора.

– Я вообще ничего не думаю, – в сердцах сказал я, – просто врубаюсь, что мы в блудняк реальный вписались.

– Давайте на РЛС сгоняем, а там посмотрим, я замерз уже тут стоять, – Геша уже подпрыгивал на месте, – если никто не хочет наркобарона арестовывать или валить, на крайняк можем машину в столб загнать. Скажем, так и было, не доехали. Да?

– И что? Сегодня не сгоняем, завтра пошлет. Все равно мараться. Или посылаем мы Щербакова, говорим, что не хочется нам в этом азартном танце участвовать, – я тоже замерз и поежился, – а дальше что? Если мы тут надолго, отношения с ним портить?

– Да, засада… – протянул Джексон. Судя по взгляду, он расстроился, что не уехал с Толстым в Змеиный.

– Поехали на РЛС. Как там еще сложится, дальше видно будет, – резюмировал Артем.

Когда залез в буханку, сразу стало тепло и уютно. По этой дороге я еще не ездил, но ничего нового видно не было. Лес слева, лес справа, ни одной встречной машины. Но дорога расчищена. Проехали всего две деревеньки, одну по виду совсем заброшенную, ни одного дымка над домами не поднималось.

Парни молчали, думая каждый о своем. Рация тоже молчала, хотя, может, просто не ловит, я не разбираюсь. Вглядываясь вперед, вдруг вспомнил, как шел еще с поезда по такой же пустынной дороге в лесу и даже зажигалки не было. Так и замерз бы, не окажись жилье близко. Тут же попросил у парней зажигалку. Жека свою хотел отдать, но Тема поискал в бардачке и протянул мне грязный крикет. Явно в машинном масле руки были, когда зажигалку хватали, зато горела хорошо – чиркнул я пару раз, проверяя. Засунул крикет в карман и усмехнулся. Всего одна маленькая зажигалка, а уже – дух плюс два, харизма плюс один.

После второй деревни, названия которой не увидел, сержант толкнул контрактника. Теперь тот, сонно моргая, сидел в прострации. Но через какое‑то время забубнил что‑то себе под нос. После очередного поворота слева показался пологий холм. Я оглянулся и увидел, как военный вглядывается в окно. Приехали уже, наверное. Увидев знак второстепенной дороги, сбавил скорость и накатом подъехал к повороту, притормаживая. Узкая, змеей примыкающая к трассе дорога, поднималась к вершине холма. Сквозь деревья на склоне метров за тридцать виднелась машина – потрепанная Газель. Рядом суетились несколько человек. Нас они пока не заметили, заняты были – толкали завязшую в снегу машину, с ревом двигателя пытавшуюся выехать из сугроба.

– Назад, Алекс, назад! – дернулся Артем. – Давай левее прижимайся.

Я переключил передачу аккуратно - даже без скрипа в коробке и внатяг поехал назад. Проехал метров семь, выехав задом на встречную полосу, вопросительно глянул на Артема. Тот кивнул и я съехал на обочину, задом загнав буханку в канаву. Даже без душевных терзаний - привык, что «уазик» прет как танк.

– Алекс в машине, остальные за мной, – скомандовал сержант и ринулся в лес.

– Дверьми не хлопать! – успел прикрикнуть я, прежде чем двери неоправданно громко лязгнули металлом.

Парни скатились в неглубокую канаву и, продравшись сквозь придорожные кусты, углубились в лес. Некоторое время еще наблюдал мелькание спин сквозь деревья, потом все скрылись из виду. Стало не очень уютно, одному в полной тишине. Только двигатель потрескивал, остывая.

С минуту побарабанил пальцами по оплетке руля. Движения никакого не наблюдалось, но внутреннее напряжение нарастало. Я достал пистолет, положил на руль и, периодически поглядывая вперед и по зеркалам, начал рассматривать уже свое оружие, изучая каждую деталь и царапинку.

ПМ был весь в потертостях, металл на углах протерт, накладки на рукояти в царапинах. Не новое оружие, но я особо не расстроился. Новое не новое, а надежное и безотказное. А тому, кто поймает тупоносую пулю, без разницы будет возраст моего оружия.

Витая в облаках, бдительности я все же не терял и Гешу, выбежавшего на дорогу по проселку, заметил сразу. Он махнул мне рукой призывно, подождал, пока я подъеду и прыгнул на пассажирское сиденье.

– Ну что?

– Поехали туда, к машине, – махнул рукой он и ответил на мой вопросительный взгляд: – Зэки. Мы ваще как спецназ, в натуре, рубанули их красиво, по‑тихому. У машины двое там сейчас, поют что еще трое с ними было, пошли наверх. Они тоже про РЛС в курсе.

– А откуда они‑то знают?

– Не знаю. Услышал только, что знают, а дальше меня Тема за тобой послал.

– Ясно.

Заехав на проселок и проехав чуть, приткнул машину рядом с ржавой цельнометаллической Газелью. Здесь уже Артем сноровисто заканчивал пеленать одного из зэков, седой контрактник на подхвате был. Второй зэк уже лежал на снегу у заднего бампера Газели, его заведенные назад руки были привязаны к щиколоткам, изо рта торчал внушительный кусок тряпки. Глаза вытаращены, и он слегка постанывал. По виду так ему сейчас очень больно.

Жеку я заметил только выйдя из машины. Тот присел у дерева на обочине, всматриваясь в уходящую вверх дорогу и держа свой дробовик наизготовку.

– Короче, их там трое еще, приехали сюда за соляркой, – несильно пнул ногой одного из пленных сержант, заметив мой удивленный взгляд, – один автомат у них есть, на всех. Геша! – Это тихо, чтоб спеленатые зэки не слышали. – По следам в лес заходи и позицию займи повыше, на стреме. Если что, войну устраивай не думая, вали наглушняк.

Геша кивнул и дернул в лес, подхватив наперевес свое промысловое ружье. Артем же двинулся вверх по дороге, все ускоряя шаг, мы потянулись за ним.

– Там сколько ваших оставалось? – это сержант к контрактнику обернулся.

– Когда уезжали, трое.

– Офицеры есть?

– Нет, прапорщик и два срочника.

– Оружие?

– Нет, зачем оно там?

– [Плохо]. Все, парни, погнали, погнали, – сержант перешел на легкий бег, двигаясь по следам ушедших вперед нас сбежавших уголовников.

Глава 27. Старцев Александр. 26 апреля, рассвет

Когда подбежали к повороту, тяжело и запаленно дышали - только Жека вполголоса ругался на глубокий снег. Ночь уже отступала в предрассветной дымке - сквозь деревья уже четко были видны зеленые кунги развернутой на поляне техники и установленное основание большой антенны.

Артем сошел с дороги, перепрыгнул через неглубокую канаву и облокотился о дерево, как бы прикрываясь им. Все быстро спрыгнули следом, а Жека присел, держа на прицеле поворот и коротко поглядывая на контрактника.

– Давай диспозицию быстро! – тоже посмотрел на воина Артем.

– Сразу за поворотом, справа, два кунга впритык, это дизеля, – заговорил воин, – еще дальше по правую сторону сама станция развернута, там еще подъемчик. Аппаратная левее, в самой заднице, – говоря, контрактник показывал направления.

– А кунг жилой где? Наливники?

– С чего наливники тут будут? – Выражение лица седого выражало искреннее недоумение. – [Украдут] же, это ж ГСМ!

У Артема вытянулось лицо - одним возгласом контрактник перечеркнул всю цель нашей миссии.

- Фонит станция сильно, охрану не оставишь, - продолжал между тем седой, - Баки в дизелях под завязку залиты были, а смена на двое суток заступала, менять должны были еще позавчера.

– Так, парни. Ты и ты, – обернулся сержант, и его палец уткнулся в контрактника и Жеку, – вы слева. Алекс, ты со мной, – глянул Артем на меня, – мы справа, выходим со стороны дизелей, а вы перед аппаратной, за нее заходите. Если стреляете, сразу на глушняк валите, они там на зоне делов натворили, терять им нечего. Все, погнали, - глянул сержант в хмурое небо, что-то прошептав.

Жека с контрактником перебежали через дорогу и побежали вглубь леса, обходя поляну по широкой дуге. Артем отвалился от дерева и, оглянувшись на меня, тоже углубился в лес. Двигался он быстро, хотя пер по нетронутым сугробам.

Пробежали вроде немного, даже учитывая дорогу в горку, но я уже загнался. После пары минут передвижения по лесу даже не старался смотреть по сторонам, лишь слушал свое дыхание, желая только, чтоб поскорее эти скачки закончились. И боясь, как бы ногу не повело на осклизлых стволах небольших деревьев, которые постоянно приходилось перепрыгивать.

Артем начал забирать к опушке, я только отвлекся на секунду, глянув на него и чуть было не улетел носом в березу – все‑таки поскользнулся. Пробежал несколько шагов, размахивая руками как мельница, притом голова была почти ниже пояса. Мне показалось, что увидел свою задницу - настолько удивился, что смог остановиться. Оглянулся и на мгновение оторопел – сержанта видно не было. Потом заметил – тот уже полулежал в небольшой воронке, опираясь плечом на корни дерева. Я подбежал и плюхнулся рядом.

– Видишь, дизеля стоят? – показал он.

– Угу, – с хрипом выдавил я, хотя, кроме взрыхленного снега перед лицом и деревьев рядом, ничего не видел.

– Сейчас бежим до опушки, дальше ты кроешь, я до них. Как только увидишь, что позицию занял, рви ко мне. Ясно?

– Угу, – во второй раз лучше получилось, да и взгляд чуть прояснился – начал различать зеленые фургоны впереди, уже хорошо видные между деревьев. Перехватив удобней пистолет, я сжал рукоять.

– Пошлии, – Артем сорвался с места.

Когда преодолели расстояние до опушки, он плюхнулся на живот в снег, я рухнул рядом. Глаза слезились, так что видел немного расплывчато, но движения вроде никакого не наблюдалось.

– Кроешь?

– Угу, – сдвинул я предохранитель.

Кивнув, сержант сорвался с места и побежал через открытое пространство. Несколько секунд смотрел ему в спину, пока не опомнился – я ж его вроде как прикрываю. Хотя прикрыватель из меня никудышный, прямо сказать. Видно мне ничего не было, мешали заснеженные ветви кустарника. Попытался их раздвинуть, но обзор было никак не расчистить, хотя даже полметра вперед прополз.

Пытаясь не обращать внимания на липкий страх, обнимающий за спину, я приподнялся на колено, а потом и привстал. Просматривались только часть поляны и подходы к наполовину свернутой антенне, а кунг с аппаратной прикрывали два зеленых фургона. Марки не разобрать – машины стояли к нам задом. Вдруг почувствовал на себе взгляд и быстро перевел глаза на Артема – тот уже присел у одного из колес фургонов и призывно мне махал.

Я сорвался с места, побежав к нему. Пытался смотреть по сторонам, пока бежал, но получалось плохо – все вокруг мелькало, да и арафатка не вовремя сбилась. Добежал до фургона дизеля и плюхнулся у рубчатого заднего колеса, прислонившись плечом.

Глянул на сержанта – тот лежал на земле, припав к прицелу автомата. Я последовал его примеру и завалился на живот. Вот ведь - кино когда смотрю, там постоянно крутого героя никто не видит, зато он видит всех. И картинку всегда показывают так, что видно где Рэмбо, а где плохие парней. А сейчас у меня всего обзора – лишь угол аппартной вижу в просвете между колесами, и то черт пойми как – пар от меня как от паровоза.

Задержал дыхание, присмотрелся. Вроде ноги чьи‑то мелькнули. Глянул вправо, а сержант уже от колеса отклеился и присел у кабины, положив автомат на скулу широкого бампера.

– Артем! – шепотом закричал я.

Сержант обернулся, а я показал ему рукой, что обойду фургоны с другой стороны. Он кивнул и повернулся обратно. Я все так же на полусогнутых отбежал назад и застыл перед углом. Оглянулся – никого вокруг не было, но мне стало неуютно. Сейчас я четко видел только тронутые ржавчиной стенки фургона перед собой, а впереди, там, где должны быть беглые зэки, ничего не просматривалось. Позади была вся опушка, и оттуда я сейчас как на ладони. Тут же вспомнил о Геше, которого Артем в лес услал - воображение услужливо подбросило картину, как один из зэков сейчас в лесу сидит и меня на прицеле держит. Если до этого страх просто мягко за загривок трогал, то сейчас на спину будто ледяной водой плеснули.

Я быстро зашел за левый угол кунга, держа пистолет на вытянутой руке. Все так же никого, и виден только краешек фургона аппаратной. Я за несколько быстрых шагов добежал до кабины и присел у колеса. Такая же скула бампера, с которой Артем рассматривал фургон аппаратной, была передо мной, только находилась справа. Хотел лечь сначала, потом передумал и гусиным шагом двинулся по чуть‑чуть вперед, чтобы выглянуть и оценить обстановку.

Сухой сдвоенный выстрел неожиданно ударил по нервам, заставив вжаться головой в плечи и замереть как изваяние. Тут же со стороны Артема начали раздаваться короткие очереди. Я, как был на корточках, так и выглянул, высунувшись почти весь. У выкидной лесенки фургона аппаратной пассажир валяется – шевелится еще, вроде ползти пытается, рукой машет. Тут к нему мелькнули две желтые, блеклые в дневном свете ленточки – шевелиться перестал. Ух как брызнуло, чел реально мозгами пораскинул!

Выстрелы со стороны сержанта стихли, но тут я увидел мельтешение слева от аппаратной. Присмотрелся – точно, сваливает кто‑то. И вряд ли Артем это видит, ему кабина обзор закрывает, а от меня беглец совсем недалеко.

Я вскинул пистолет, прицелился в район ног. Выбрал упреждение и нажал на спуск пару раз. ПМ упруго брыкнулся в руку, ствол сразу же повело вверх отдачей. Попал или нет, я не понял – или срубило бегущего, или тот залег. Начал всматриваться, но дуракам и новичкам везет – краем глаза увидел движение в окне аппаратной. Когда брызги окна еще сыпались, я уже летел в немыслимом прыжке к колесу. Не понял, как получилось, но за доли секунды оказался прижатым к нему спиной. Сразу же в кабину ударил дробный перестук и все вокруг заполнилось визгом и скрежетом металла.

Колесо ощутимо дернулось, и тут же дернулось у меня все внутри. Голову втянул в шею так, что плечи уши закрыли, и несколько мгновений, пока пули молотили по кабине, сидел неподвижно, застыв от паники. Тут со стороны Артема уверенно и часто барабанным перестуком застучало в ответ, и сразу пулевой дождь по кабине прекратился.

– Лежать! Лежать, не двигаться! – послышалось со стороны фургона. – Руки! Руки вытянул, сказал! – Жека орет. Непривычно – до этого и не слышал даже, чтоб он голос повышал.

Я пошевелил руками, ногами. Вроде все целое. Тихонько сполз по колесу на снег - когда пули молотили по кабине, сидел на корточках, пытаясь еще и на носках приподняться, чтоб совсем тушку диском колеса закрыть. Выдохнув, почувствовал сквозь штаны холод снега, но внимания особо не обратил. Счастливо выдохнул – живой. Живой!

Посмотрел на хмурые, закрывшие светлеющее небо облака. Облака смотрели на меня.

– Алекс, ты как? – Артем появился из‑за кабины.

– Вроде не обоссался даже, – сморщился я.

Сержант чуть улыбнулся. Увидев, что я поднимаюсь, он пошел к аппаратной. Я встал, отряхнул штаны от снега и двинулся за ним. Стена кунга рядом с окном, откуда меня чуть не уработали, была похожа на дуршлаг – нормально Артем через стенку влупил. И вовремя, самое главное.

– Геша! – сложив ладони рупором и повернувшись в сторону дороги, вдруг заорал сержант. – Все нормально!

– Рация, епть, – ответил он на вопросительный взгляд Джексона

– По уму, рации‑то надо. Это сейчас прокатило, в следующий раз может хуже быть, – не очень внятно сказал Жека – он сейчас спичкой в зубах ковырялся, периодически поглядывая на лежащего у его ног зэка.

Артем кивнул согласно, но тут из фургона появился хмурый контрактник.

– Молодых они завалили.

Пока все стояли и молчали, я пошел в вагончик. Не знаю, зачем, но посмотреть должен, было такое чувство. Слегка задел плечом контрактника, поднялся по приставной лестнице. Выкрашенное в серый цвет нутро аппаратной сейчас было изорвано пулями. На полу лежали тела. Один, у окна, явно зэк, валялся в багровой луже - хорошо по нему сержант всадил, и стенки фургона помехой не стали. Два тела в бушлатах лежали у дальней стены.

Подошел поближе, посмотрел. Одному выстрелили в лицо, второму в грудь. Кожа у парней неестественной белизны. У того, которого стрельнули в грудь, лицо сейчас казалось кукольным. Я пристально рассматривал его, запоминая. На второго смотрел дольше – лицо его было обезображено пулей, поэтому образ приходилось додумывать. Обычные парни, стриженные под ноль. Совсем недавно еще к семи утра подходили к военкомату, допивали пиво, прощались с друзьями, обнимали девчонок. А уже совсем скоро их черви будут есть. Если потеплеет, конечно, и мы все не замерзнем навсегда под чужим и неприветливым небом.

Только отвернулся, как прошло отрешенное состояние – сразу услышал и резкие голоса на улице, и скрип стекла под ногами. В нос мне шибанул уже знакомый аромат потрохов - но в прошлый раз, на хуторе, было гораздо хуже. И как я всего этого не чувствовал и не слышал, когда зашел?

Неожиданно я дернулся – увидел Артема рядом. Отвернувшись от трупов парней, он поднял, рассматривая, побитый пулями автомат зэка. Сморщившись, я быстро вышел из фургончика, спрыгнул на скрипнувший снег. Морозный воздух освежал.

Жека в одной руке все так же держал спичку, ковыряясь в зубах, а во второй дробовик, держа ружье стволом вверх и обозревая окрестности. Я постоял немного, даже не зная, что делать. Из фургона вышел сержант и склонился над раненым мною зэком, спрашивая что‑то.

Тот, постанывая от боли, начал захлебываться словами. Когда он чуть замолкал, Тема делал движение ногой в сторону простреленной конечности пленного, и тот снова начинал говорить без перерыва. Седой контрактник шарил у дизелей. Что беглый зэк говорил, я не слушал – состояние такое, будто на глубину нырнул.

– Ясно, – поднял голову Артем и обернулся ко мне: – Алекс, давай к буханке. Саш! – Это он контрактнику крикнул: – Чего с солярой?

– Мало совсем!

– Машины как, на ходу?

– Ща смотрю. Одна точно нет, тут решето – заниматься надо.

– Жек, – повернулся к нему Артем, – поищите пока что полезное, мы к машине, на сеанс связи. Как здесь пошарите, к нам спускайтесь, если не приедем.

– А с этим что? – подбородком Джексон указал на постанывающего зэка.

– В больницу бы его надо… – Артем посмотрел на Жеку. – Да напряженка сейчас с больницами, – продолжил сержант.

– Плохо ему тут будет. Холодно, заболеет. А выздоровеет, еще хуже будет, – полувопросительно посмотрел на Артема Жека, – Может это? Того?

– Ну и порешай. Я, как представитель власти, подтвержу, что он так сам пришел.

Джексон вздохнул. Посмотрел на Артема, на беглого зэка, на меня.

– А я‑то чего? – вырвалось у меня.

– Ну вроде как твой крестник, – ответил за Джексона Артем.

Мой взгляд остановился на зэке. Обычный мужик - чуть одутловатое лицо, с нездоровой кожей, русые волосы. На злодея ну никак не похож - тест на теорию Ламброзо прошел бы без проблем. Жена, наверное, есть, детки может быть. Старенькая мама любит, несмотря ни на что.

Я смотрел на лежащего, а перед глазами стояло кукольное, словно выбеленное лицо одного из убитых парней. Зэк начал отталкиваться здоровой ногой от земли, пытаясь отползти, но взгляда от меня не отрывал. Я тоже смотрел на него, на кровавый след под ним, и слушал удары сердца. Вдруг понял, что сейчас спокойно прицелюсь и застрелю его. От осознания меня мгновенно бросило в жар, на лбу выступила испарина. Не от того, что сейчас сделаю, а от легкости принятия решения.

– Алекс, – осторожно спросил Артем.

– А? – сморгнул я задумчивость и кивнул: – Да, сейчас.

Вскинул пистолет, поймал в прицел овал лица и нажал на спуск. На снег брызнуло красным, зэк ударился затылком в землю и затих.

– М‑да… – протянул Джексон, качнув головой, – а ты опасный парень.

Я поставил оружие на предохранитель, стараясь делать аккуратные движения. Посмотрел на пистолет, считая. Было восемь патронов. Один по блатному в Зеленовке. Два когда по бегущему стрелял. Один сейчас. И еще неполный магазин – плюс пять. Всего девять.

– Пошли, – обернулся я к Артему.

Сержант кивнул, и мы двинулись по дороге вниз. В молчании.

Я пропустил его чуть вперед и украдкой вытянул руку перед собой. Не очень понятно, но вроде не дрожит.

Рация Змеиный здесь не брала, пришлось съездить на пригорок. Я все рассматривал придорожный снег в окно, пока сержант с рацией разговаривал. Даже не вслушивался, разговор фоном шел. Артем закончил сеанс связи, сказал ждать, сейчас приедут. Ждать так ждать, поехали обратно. Подниматься наверх к РЛС на буханке не стали - снега все же прилично.

Глава 28. Старцев Александр. 26 апреля, утро

Зэковский транспорт, оказавшийся чем‑то вроде развозочной машины зоновской, выгнали на дорогу - пришлось тросом дернуть.

Пока суетились с тросами, дергая Газель, вниз с горки спустились Жека и контрактник. С мертвый плененных зэков взяли побитый пулей автомат и кучу всякого острого железа, вываленного сейчас в кузове на расстеленную тряпку. Я хоть и щелкал клювом, с пустой головой и вялыми попытками разобраться в себе, но отжал себе нож, выделявшийся из всей массы кустарного железа. В жестких кожаных ножнах, с ухватистой рукоятью. Лезвие черное, написано «Кизляр». Новый, муха не садилась.

Вид у лезвия не агрессивный, а такой, свойский, походный. Самое то колбасу и хлеб резать у костра. Ну и людей при нужде тоже можно. Ухватистый, удобный, не то что лежащий под сиденьем в уазике агрессивный кукри, которым только зомби рубить.

Дележ трофеев закончился, патроны забрал Артем, кто‑то из парней себе тоже по ножику отобрал. Стояли, перекуривали, тихо переговариваясь. Жека с молчаливого одобрения Артема ушел к дороге.

– Слышь, авторитет! – обратился лежащему на снегу пленному зэку Артем. – Вы как зону‑то взяли?

Авторитет чуть вжал голову в плечи, но никак больше на вопрос не отреагировал.

– Ну вот что за люди‑то? Будто мне приятно тебя бить, – с неподдельным сожалением процедил сержант. Взяв из‑под пассажирского сиденья буханки небольшую монтировку, он двинулся к пленному. Тот замычал невнятно, и вдруг изъявил желание разговаривать.

– Мы когда их взяли, – зашептал мне Геша, – Жека ему пасть держал закрытой, а Тема всего два раза шизанул железкой по голени, тот запел сразу соловьем, как отдышался. Да и я б тоже все рассказал, – поморщился Геша, – когда он железкой по кости бил, звук глухой такой, бэээ…

Мне даже неуютно стало – как представил, что по голени, где как раз кость только кожа прикрывает, монтировкой двинуть, сразу нога заныла.

Между тем из зэка лились слова, перегоняя друг друга, и вырисовывалась картинка взятия Бастилии. Со слов пленного, два дня назад вместо привычного утреннего развода происходило непонятное. Подъема в назначенное время не было, свет горел в аварийном режиме, с перебоями. Заключенных держали безвылазно в бараках – на прогулку не выводили, покормили в первый день только вечером.

Вертухаев значительно прибавилось, со смены никто не ушел, а усиление заступило. Ночью по зоне поползли слухи. Основной версией происходящего обсуждался катаклизм глобальный - в основном про войну говорили. Настроение это не поднимало – многие понимали, что все население колонии могут просто пустить в расход. На второй день, когда не дали завтрак, во втором бараке попытались поднять бучу, но на обычный вроде протест был открыт огонь на поражение.

После того как стало ясно, что обеда не будет, прошло совсем немного времени, и вдруг в здании администрации прогремело несколько взрывов. Потом минут пять слышалась заполошная стрельба. Вохра в бараке, в котором был наш пленный, просто ретировалась, но уйти им не удалось – выстрелы из ружей и пистолетов встретили их на выходе. А потом пьяная от свободы масса вывалила из ворот и захлестнула жилгородок при зоне. Часть ошалевшие за время напряженного ожидания зэков тараканами расползлись по поселку, взламывая двери квартир, насилуя и убивая оставшихся в городке людей. Многие из сидельцев пытались воспротивиться беспределу, но после того, как некоторых из них убили, протесту никто больше не мешал.

В домах уже почти никого не было – а тем, кто остался, очень не повезло в остатке жизни. Женщин нашли всего трех: продавщицу и хозяйку магазина, не пожелавших бросить товар, и больную жену одного из охранников. Использовали всех.

Как только начался дележ и первые стычки за награбленное имущество, в дело вступили военные. Рядом с зоной базировался практически расформированный дивизион ПВО - о нем в кураже многие совсем забыли. Когда зазвучали выстрелы, многим поначалу показалось, что военных очень много, и свобода оказалась сладкой, но недолгой. Как толпой заполонив жилгородок, так и обратно метнулись зэки к родным баракам, откуда их поддержали огнем более сообразительные товарищи, не предавшиеся огульному грабежу. И как только со сторожевых вышек заработали пулеметы, военные начали в темпе отступать за забор своей части. Так напугавшая группа военных, показавшаяся грабителям толпой, на поверку оказалась неполным взводом.

Во второй раз жилой городок заполонила толпа бывших заключенных – за солдатами бросились с пеной у рта. Забор зоны от забора части отделяло не более полукилометра и дома городка, да и огонь своих пулеметов с вышек бывших заключенных взбодрил несказанно. Тут и выяснилось, что из‑за забора части вышли не все солдаты. Не в пример пулеметчикам со смотровых вышек зоны, со стороны части огонь был кинжальным - в который раз проредив накатывающуюся волну.

Из жилгородка участвующие в грабеже зэки, опасавшиеся очередной вылазки военных, ушли к родным пенатам, где были резко взяты в оборот и построены вдоль стены. Заправлял балом на территории ИК Немец - один из самых авторитетных сидельцев. Не уступавшие ему до этого момента в авторитете представители кавказской и азиатской диаспоры вместе с земляками уже неаккуратно лежали по всей территории.

Как оказалось, после окончательной победы над вохрой, пока шел грабеж в городке, Немец устроил форменный цугундер на территории. И вернувшиеся пристыженные неудачники попали в самый замес. После блиц допроса и выяснения деятельности в городке, были жестко расстреляны человек двадцать – особо отличившиеся в грабеже и насилии. Остальных изрядно проредили - многих под угрозой расстрела отправив за забор, после чего началась кипучая деятельность. У Немца, как потом узнал наш рассказчик, в Красном Бору жил родной брат - не отличавшийся кротким нравом и соблюдением законов. Брат этот, поняв, что происходит нечто из ряда вон выходящее, двинулся в колонию на выручку родственнику, захватив свою бригаду численностью около двадцати человек.

В здании администрации как раз проходило совещание всего командного состава зоны, когда в кабинет залетело несколько гранат - а после пошла зачистка всей территории. Немец с братом были потомками военнопленных - зачистка происходила с истинно немецкой педантичностью. Когда взяли оружейку, сопротивляющихся охранников на территории больше не оставалось - только несколько вертухаев, вполне лояльных новой власти. После этого, пользуясь превосходством в огневой мощи.

Потом уже, отстреляв самых неконтролируемых и прогнав закоренелое мужичье, оставшихся погнали на беседы. Разговор шел короткий – или вместе налаживать жизнь в условиях изменившегося окружающего мира – при условии беспрекословного подчинения, или за забор. К вечеру в колонии осталось около ста пятидесяти человек сидельцев, три бывших охранника - а подкрепление из Красного Бора потихоньку прибывало.

К восемнадцати приехавшим присоединилось еще с десяток. Шестьдесят семь тел осталось в жилгородке – это наш пленный точно знал, он сам таскал их в составе похоронной команды. Ни одного совершивших вылазку солдат обнаружено не было - чему мы порадовались. Сколько полегло в зоне, зэк точно не знал. Из диаспор вроде человек пятьдесят, но ходили слухи, что кому‑то удалось скрыться.

К вечеру часть зенитчиков взяли в круговую осаду - отрядив на это около пятидесяти человек, разделив смены. Немец даже сходил на переговоры, но ему хватило ума не самому махать белой тряпкой, а послать человека.

Авторитет не промахнулся с решением послать первым не самого полезного своего человека, не промахнулся и неизвестный стрелок со стороны части - никто даже его позицию не засек. Наполовину обезглавленное тело так и осталось лежать у ворот, зажимая обрывок скатерти в руке. После этого к военным больше не ходили, оставив на потом. Полночи в зоне кипела деятельность – формировались бригады и группы. Пленный наш попал в подчинение к Сереже Хмурому и сегодня с утра они двинули на продразведку – кроме того, им дали задание заглянуть на РЛС.

Интересный рассказ прервал контрактник, дежуривший у рации. Опознались приближавшиеся к нам военные - вскоре к нам подъехал Урал – один из тех самых, которых мы встретили в Великополье на заправке.

Земляка, Стаса, с военными не было, а заправлял всем седой старшина с обветренным лицом, мне знакомый. С ним было человек восемь с выраженным командиром - чернявым пацаном, на дага похожим. Отделение, наверное, я не очень в этой кухне разбираюсь.

Артем быстро переговорил с военными, передал им пленных зэков, кратко пересказав услышанное и мы погрузились в «буханку». Контрактник Саша с нами не поехал, остался с армейцами. Урал с рокотом мотора, подминая снег рубчатыми колесами, полез наверх солярку сливать, а мы поехали на пригорок, на сеанс связи. Несколько минут Артем передавал полученную информацию про взбунтовавшуюся колонию, по несколько раз повторяя одно и то же – слышимость была не ахти.

– Ну и. Помчали Мишика брать? – когда сержант закончил, без энтузиазма спросил Геша.

Глава 29. Старцев Александр. 26 апреля, утро

– Помчали, чего уж тут, – без особого желания произнес я после недолгого молчания и завел машину.

Поехали мы, все дальше удаляясь от Великополья.

– Артем, там цыган много? – спросил Женя.

– Два дома двухэтажных больших. В одном оба этажа заселены, там прилично места, комнат по шесть на этаже. Второй дом такого же размера, но не достроен. Там только на первом этаже живут. Не знаю, сколько там, но человек сорок вместе с детьми точно есть.

– Ничего себе…

– А что ты хочешь, цыгане же.

– В Европе политкорректно теперь говорить ромы, – вставил Геша.

– Как?

– Ромы. Ну типа Рома, только много.

– Почему?

– Да черт его знает почему. Я недавно в интернетах читал как раз про Болгарию, что там печально все с ромами, что их типа много, и они вытесняют уже коренное население. Мне там в голову запало, что эти ромы - типа небольшой народ, который тоже геноцид пережил, но если про холокост все в курсе, то про ром никто не говорит, хотя Алоизыч их накромсал едва ли не больше…

– Алоизыч? – непонимающе переспросил Артем.

– Адольф же! – лицо Геши выражало недоумение.

– А почему Алоизыч?

– Да хрен знает, его многие так называют.

– Как это не удивительно, но его называют Алоизыч оттого, что его отца звали Алоис, – пояснил я.

– Ну да, не поспоришь, – покачал головой Геша. – Ну, короче, Алоизыч их геноцидил, а всем ровно - и вот, в частности, из‑за этого надо уважать этот маленький гордый и самобытный народ и…

– А чем он самобытен‑то? – вскинулся Жека. – Тем, что наркотой барыжат и младенцев краденых их тетки снотворными накачивают, чтоб спокойно себя вели, когда они милостыню просят? В чем самобытность‑то? Там не было написано?

– Да вы дадите мне кончить! – взорвался Геша.

– Да все, все… продолжай, – улыбнулся Артем.

– Геша, мысль боишься потерять? – позубоскалил я.

– Короче, про самобытность там много, все не запомнил. Было про то, что женщины у них типа источник грязи, ну этой… ну вы поняли. От женщины типа можно испачкаться. Там даже фишка, что женщины на втором этаже никогда не живут – испачкать могут тех, кто на первом. Мужчины у них не работают, работают женщины. Чем жена больше и хабалистей, тем она лучше, значит, больше денег будет домой приносить. «Табор уходит в небо» – это гонево все – тонкие, задумчивые и красивые у них не котируются. А вообще, там даже народ надолго из семьи не уходит, потому что, если общаться с другими людьми, не ромами, то можно запачкаться. Поэтому цыгане никогда не промышляют тем криминалом, за который можно сесть, потому что на зоне можно так запачкаться, что не отмоешься…

– Мы к каким‑то неправильным цыганам едем? – удивился я, – кто у них веществами-то барыжит - за нее же сесть можно?

– Мужчины наркотики даже в руки не берут, – ответил вместо Геши Артем, поясняя, – договориться только могут. Передавать женщина пойдет, и ты ей ничего не пришьешь – скидывают сразу. Стремные они люди - другие. Не такие как мы.

– У меня одноклассник был, когда учился, – вновь заговорил я, – Петька‑цыган, как сейчас помню. Мы с ним в школьном хоре пели. Я тогда хотел в Нахимовское училище поступать, а он на мясника собирался идти учиться. Во парень был, ушел после седьмого класса, – я даже поднял большой палец вверх, убрав руку с руля. – Хоть и реальный цыган, и на коне своем рассекал по деревне, а работы не боялся – мы с ним за одной партой сидели, и вместе в школе дежурили - полы в классе мыли. И мясником ведь собрался быть. В чем прикол? Неправильный цыган? – глянул я на сержанта.

– Ну, есть еще этот, в «Неуловимых мстителях». Как его, Алекс, ты по‑любому знаешь…

– Яшка‑цыган, – одновременно сказали мы с Жекой.

– Вот он, – кивнул Артем. – Ассимиляция. Короче, цыгане разные бывают - а мы сейчас едем к не лучшим представителям этой самобытной народности, про особенности которой нам Геша так красочно расписал. Вон поворот как раз, давай направо, – прервал содержательную беседу сержант.

По его указанию я свернул на узкую дорогу, уходящую прямо в лес. Хорошо, что дорожка была асфальтирована, иначе вряд ли проехать смогли. И так снега чуть ли не по бампер – буханка, рыча двигателем, перла по заснеженной дороге как корабль.

Пока подъезжали, сержант начал инструктаж.

– Сейчас у железки машину оставляем. Переезда нет, придется пешочком. Уходим вправо от железки, там тропа. Метров двести – будет мост железнодорожный, проходим под ним. Дальше вдоль берега речки обходим один огород, второй наш. Там на участке дом сгоревший, заброшенный. Нам туда, он как раз напротив цыганских. Осмотримся сначала, потом видно будет. Геша, ты в машине, на рации. Вопросы? – Впереди показалось различаемое под насыпавшим снегом полотно железной дороги.

У забора покосившегося домика станционного смотрителя я поставил «уазик», загнав его в сугроб подальше от посторонних глаз.

– Вопросов нет? – спросил Артем и сам же ответил: – Вопросов нет. Тогда помчали.

Глава 30. Старцев Александр. 26 апреля, утро

Съежившись и дрожа от холода и волнения, я сидел на обгорелом бревне перекрытия полов. Крыши в полуразвалившемся доме не было, и труба печи одиноко стояла посреди черной коробки, утыкаясь в небо.

Артем и Жека приникли к проему окна. Присматривались и что‑то обсуждали, я же пытался прийти в себя. Как вышли из машины, сначала бежали вдоль железнодорожной насыпи, потом по берегу речки под железнодорожным мостом, пока не добрались до этого сгоревшего дома. Метров триста всего, но бежать тяжело было – снега по колено.

Сейчас, когда вроде свежие Жека с Темой разговаривали, изредка на меня поглядывая, я пытался поймать дыхание, дерущее горло. Перед глазами темно, но с виду‑то я как живой, задумался просто – старался не показывать, как устал, просто присел шнурки посмотреть.

– Алекс! – Сержант позвал, уже не первый раз вроде.

Я встрепенулся и поднялся резко. Вроде нормально, отдышался чуть.

– Понял?

– Не совсем. Давай еще раз, – вздохнул я глубоко.

– Крыльцо видишь?

– Угу.

– С другой стороны такое же. Видишь две двери? Одна на первый этаж, одна на второй. С другой стороны дома так же. Лестницы там две, они симметрично, а на вход в коридор второго этажа одна дверь, посередине. Мишик, если дома, наверняка наверху, так что нам на второй этаж. Залетаем туда, самое главное, орите как можно громче – лежать, ОМОН и типа такого, – сержант начал посматривать и на Жеку, объясняя. Видать, не все я пропустил, а самое начало. – На этаж втроем заходим, всех лицом в пол. Если что, херачьте сразу кому непонятно, главное, их положить. Их там рыл десять минимум будет, как бы не больше, поэтому, если врубятся, что нас всего трое, проблемно может быть. Дальше, Алекс, бегом на выход, держишь обе лестницы. Их хабалки полезть могут, на первом этаже наверняка там их много, смотри, чтоб близко не подходили. Стреляй им под ноги, если что, а то близко подойдут, и все, хрен ты чего сделаешь. В них‑то не будешь стрелять, а Мишика не вытащим тогда просто. Все ясно? – Мы с Жекой синхронно кивнули.

– Ну ладно, прорвемся. Погнали, с Богом, – Артем, перескочив через несколько бревен, исчез в дверном проеме.

Жека ринулся за ним, я следом, опять чуть не навернувшись. Ножки слабенькие, все подгибаются. Когда появился в проеме, калитку из огорода уже вынесло – Артем даже притормаживать перед ней не стал. Как только выбежали на дорогу, сразу как на крыльях понеслись. Снег утоптан, ноги сами несут.

Вихрем пробежали по двору, мельком пролетели мимо окна занавешенные. Оббежали девяносто девятую с ржавыми крыльями и залетели в дом. Повезло, что дверь открыта была. Слонами загрохотали по лестнице, забегая наверх. Опять дверь с оборванным дерматином. Сержант залетел внутрь, широко распахнув ее, так что даже петли захрустели, когда она отлетела до упора. Следом метнулся Жека, мягко двигаясь. Я вдохнул полной грудью и влетел за ним, еле успев выставить руку, чтоб поддержать дверь. Вот хохма была бы, впечатайся в нее, – круче, чем спецназ румынский.

– ОМОН работает, лежать всем! – с надрывом заорал Тема, тычками ствола положив в пол нескольких выбежавших на шум товарищей. Мы пробежали по темному коридору на отблески электрического света в конце и ввалились в большую комнату.

– Лицом в пол! Лежать! – заорал Жека, мимоходом хлестко пнув подскочившего с кресла нам навстречу мужика.

– ОМОН работает! Убью епта, лежать! – Артем волчком крутится по комнате, раздавая пинки. – Лежать! Вниз! – Почти с каждым словом он кого‑то бил.

У меня картинки мелькали перед глазами калейдоскопом – смуглые испуганные лица молодых парней, возмущенные крики дородного мужика в желтом пиджаке, широко раскрытые глаза двух теток, ковры на стенах, лежащие люди. Что‑то их слишком много на нас троих.

Жека уже матерно орал в коридоре, надсаживая голос, вбивая в пол нескольких человек. Артем ногой впечатал дородного мужика в кресло, а потом схватил его за загривок и бросил на пол. Вот ведь как - мужик его больше раза в полтора, у сержанта левая рука в корсете, схватил он его одной правой, а летел толстяк в пол, будто его из катапульты пустили. Воистину на многое способен человек в состоянии аффекта. Или боевого бешенства.

Сержант потянулся рукой за наручниками, и тут один из молодых парней вскинулся. Я заметил, как он поднимается, и с размаху впечатал ботинком ему в лицо. Когда кровь брызнула на стену, я мельком подумал о том, что переборщил - хорошо не в висок. В комнату влетел Жека, пиная некоторых лежащих по ходу и не переставая орать.

– Алекс, выход! – глянул он на меня.

Я кивнул и выбежал в коридор. Еще один поднимается. Разбег два шага, удар ногой и тело откинуло, еще и крутанув в воздухе. Ничего себе энергия удара – пнул ногой в лицо, а поднимающегося целиком перекрутило. Драться я не умею и не люблю, зато в футбол хорошо играю.

Выбежал на лестницу. Дверь слева, дверь справа – покрутил головой, стоя спиной к двери. Развернулся и прижался спиной к стене прохода напротив, опять замотав головой – дверь справа, дверь слева. Как долго секунды тянутся. Сердце билось уже где‑то в горле. Сейчас трясти начнет – адреналин в кровь будто из шприца впрыснули.

Не, мотать головой в разные стороны – это точно неправильно, мелькнула мысль. Подбежал к окну по галерее, плечом уперся в стену, держа пистолет обеими руками. Теперь через грязное в трещинах стекло видно двор, по которому мы бежали. А внутри правую лестницу вижу почти целиком. Проход поверху с заграждением, высотой примерно мне по пояс и вход один я не вижу, он подо мной. Но так гораздо лучше, чем у двери только что.

Вдруг заметил, что из второго дома вышли несколько женщин неопределенного возраста - толстые, закутанные в тряпки. Следом выбежал парень, взял что‑то в девяносто девятой и побежал обратно. Бросил на бегу пару слов женщинам, и те побежали через двор ко входу, который как раз подо мной. Черт, а вот этого точно не надо. Еще несколько женщин выбежали во двор. Тут услышал, как открывается дверь снизу. Сразу раздались крики визгливые, звук шагов по лестнице.

– Стоять на месте! – перегнулся я через ограждение.

Идущие четыре женщины, крупные, дородные, приостановились. Несколько секунд молчания – и они разом заголосили, жестикулируя руками. Что они орут, я не понимал. Краем глаза увидел движение на второй лестнице – тоже несколько теток поднимаются.

– Стоять сказал! – заорал я, водя стволом пистолета снизу-вверх.

Стоять они не хотели, потихоньку, шаг за шагом, поднимаясь, все громче завывая. Вот одной уже всего несколько ступенек осталось. Сейчас же Артем с Жекой должны уже появиться, а тут толпа такая. Не выберемся, блин. По спине холодком прошло. Не, так нельзя.

– Стоять! – опять заорал я и, прицелившись в ступени перед идущими, выстрелил. Одна из женщин вдруг схватилась за лицо с диким криком – сквозь пальцы кровь стало видно.

«В лестницу же стрелял, почему?» – заполошно подумал я. С визгом тетки одновременно начали скатываться с лестниц. Кто‑то из них упал, раздались глухие крики боли.

Прислонившись к окну, дрожащей рукой смахнул холодный пот со лба. Вроде за последнюю минуту забыл даже как дышать. Не успел перевести дух, как в доме все просто взорвалось стрельбой. Как раз там, где парни сейчас были, – несколько длинных очередей, перемежаемых частым рявканьем дробовика Джексона. Я опять забыл как дышать - с открытым ртом глядя на дверь. От окна даже не подумал отойти.

Дуракам везет. Стреляли или дробью, или картечью, но отделался я парой царапин - когда рама вместе с ошметками дерева и стекла прыгнула на меня. Хорошо ни один из осколков стекла в лицо не попал - покромсало бы до кости. Зато поцарапало штукатуркой, от стены брызнувшей.

От неожиданности я присел с криком, держась за лицо. Осторожно открыл глаза – целы. Посмотрел на перчатки – пыль и кровь, но крови вроде немного. Тут дверь в коридор вынесло, и из нее кубарем выкатился толстяк в желтом пиджаке. Следом вылетел Жека с перекошенным лицом.

– Встать! – ткнул он мужику ствол в лицо.

Тот начал подниматься, но не очень быстро. Из двери вылетел Артем с бешеными глазами. Бушлат кровью забрызган.

– Быстро! Встать! – еще раз ткнул в лицо толстяка Жека.

– Алекс, чисто? – пошел вниз по лестнице Тема.

– Стреляли, с улицы, – я все еще вытирал лицо, перемешивая известку с кровью.

– Здесь пошли, сзади прикрывай, – сержант пошел спускаться по второй лестнице.

Толстяк идти вместе с нами категорически не хотел, но тут Жека просто пнул его, и мужик кубарем скатился вниз по лестнице, глухо взвыв. Спустившийся Артем переступил через него, подходя к двери. Цыкнув, обращая на себя внимание, он чуть приоткрыл дверь и обратился к нам.

– Сначала я до канавы, потом вы оба, вместе с телом. Потом также до калитки - только у нее падаю, через три секунды стартуйте до меня. Ясно все? Погнали.

Сержант рванул с места, гигантскими прыжками пересек сугробы и завалился в придорожной канаве.

– Пшел! – подняв толстяка, ткнул его стволом дробовика Жека в бок, подгоняя.

Я тоже подхватил того за отворот желтого пиджака, ускоряя. Очень быстро бегается, когда чувствуешь, что в тебя сейчас могут выстрелить.

Только мы рухнули в канаву, как Артем взвился со своего места. Когда сержант добежал до калитки, гулко ухнул сдвоенный выстрел - от забора полетели щепки. Артем упал как подкошенный, от чего у меня сердце на мгновение вниз упало, но тут же короткими очередями заработал его автомат.

– Крою! – донесся до нас крик сержанта.

Послышался звон разбитого стекла – по окнам садит.

– Давай‑давай‑дружище! – на одном дыхании крикнул Жека, с натугой поднимая толстяка за ворот пиджака. – Бегом! – заорал он ему в ухо.

Побежали мы тяжело, надсадно. Ноги легко проваливались в сугробы и с трудом оттуда вылезали. Вроде мышцы рвешь в усилиях, а двигаешься как черепаха.

– Да ты будешь шевелиться, козел! – только мы забежали за стену сгоревшего дома, вышел из себя Жека и пнул не желающего бежать толстяка.

– Да валим его на хер, – поднял Артем автомат и приставил ствол тому к голове.

– Мозгами брызнет! – быстро крикнул Жека, отпрыгивая.

– Нет! Нет! Я побегу! – с взвизгом заорал толстяк и действительно побежал - даже подгонять не надо было. Бежал он по нашим следам старым - да так быстро, что догонять пришлось. Вот здоровья в борове – у меня уже круги в глазах, а он прет по сугробам как танк.

Геша, увидев нас, шумно перевел дух.

– Парни, блин, я так пересрался тут! Стрельба не прекращается, где вы, хрен знает, че делать, не знаю, никого нет, стремно, блин, вообще, это Мишик, да? Куда его девать, давай, мужик, залезай, давай‑давай, сказал! На коленки падай! – как пулемет, затараторил Геша, приняв у Джексона наркобарона и загоняя его в салон. На вопросы Геше не отвечал никто, да он и не настаивал. Видно, просто молчать устал.

Я прыгнул за руль и, как только все уселись, нервно, с проворотом колес, тронулся с места. Ехал быстро - колея уже была. Хотелось быстрее скрыться подальше от этого места.

– Ну, [блин], накуролесили [ужас как], – выдохнул Артем.

– Парни, что было‑то? – взволнованно спросил Геша.

– Грязно вошли. И сильно проредили ряды самобытной народности, – ответил вместо сержанта Джексон.

Я в салонное зеркало глянул и увидел, как у него губы поджаты. Недовольство произошедшим на лице аршинными буквами написано.

– Жек, ну чего замолчал‑то? Грязно вошли, грязно вышли - заднеприводное порно какое‑то. Вы мне скажите, что было?

– Алекс, у тебя что? Почему стрелял? – спросил меня Артем, не обращая внимания на Гешу.

– Да поперла на меня толпа баб со всех сторон, я им под ноги и пальнул. Видно, отскочила пуля, в одну из них попало. Видел, как она за лицо хваталась, но не смертельно, скорее всего. Когда вы джазу дали, чавку открыл, только на дверь и смотрел. У окна стоял - по мне с того дома зарядили, хорошо выше прошло, штукатуркой только морду поцарапало.

– Ну да, что штукатуркой, заметно, – усмехнулся Артем, – когда ты выстрелил, они заорали там. Эти, которые лежали - молодые, на Жеку бросились вдвоем сразу. В общем, пошла массовка, нормально мы их там покромсали. У меня патронов теперь один магазин только.

Услышав про патроны, я чуть передвинул в кармане пистолет, мимоходом погладив его по рукояти. Было четыре патрона в магазине. Стало три. Всего восемь - с тем неполным магазином, что в кармане. Тает стартовый капитал, а инвестиции плодов пока не приносят.

До Великополья доехали без происшествий. Один раз только остановились, перекурить. Когда стояли на улице втроем – Геша караулил Мишика в машине, Джексон обратился к сержанту:

– Тем, а может тряхнуть наркобарона? Зачем он вдруг твоему Щербакову понадобился?

– Щербаков теперь не только мой, но и ваш тоже, – нахмурился сержант.

– Жек, а смысл? – поинтересовался я. – Ну расскажет он нам, что каждый месяц заносит долю малую, и что? Мы же с этого профита никакого не поимеем. И так все ясно – а доказывать некому.

– Алекс прав, – кивнул сержант. – Да, замазались так, что если все нормально станет, не отмоемся.

– Да [звездец], – констатировал я, вспоминая убитых Колю и зэка. Жека кстати тоже выругался, только покрепче.

– Вон Геша пока не замазан особо, – показал он на Гешу, высунувшегося из машины.

– В чем это я не замазан? – вскинулся он.

– Да мы тут столько народа завалили уже… – протянул сержант.

– Слить тебя от нас надо. Мало ли что, чтоб было кому потом передачки носить, – полушутливым тоном произнес я.

Но Артем переглянулся со мной и посмотрел на Егора.

– Геша, Алекс дело говорит. Мы там замазались по самые гланды, если что - куда тебе с нами? Давай мы тебя сейчас в санаторий бросим, скажем, втроем были. Не, подожди, зачем тебе, действительно?

– Вы охерели совсем? Вы меня за кого держите? – когда возмущенный Геша взял свое одутловатое ружье, у меня сердце в желудок опустилось. Артем тоже напрягся, как я заметил краем глаза, но Егор направил ствол в голову Мишика и продолжил: – Хотите, давайте прямо сейчас замажусь?

– Геша, Геша, спокойней. Там бак к тому же, куда ты целишься, не только замажешься, но и прожаришься заодно, – осадил его Джексон.

– Геша, не принимай близко к сердцу, люди разные бывают, а на тебе пока крови нет.

– Я не разные. Девственницу мне дайте, и кровь вам будет. Закрыли тему?

– Нормально, закрыли. Все, молодчик Геша, погнали дальше, – улыбнулся Артем.

– Все молодцы. Вырезали табор [блин], вот прямо [очень] какие молодцы, – выдал раздраженный Жека.

– Бывает, – философски протянул Геша, хлопая боковой дверью, когда я уже тронул уазик с места.

Глава 31. Старцев Александр. 26 апреля, утро. Великополье

После часа езды показался танк знакомый - совсем засыпанный снегом. На въезде в город встретилось несколько машин. Цивилизация. Когда проезжал место, где чуть не забодал прекрасную девушку на кроссовере, опять вспомнил, как она стояла с расхристанными по плечам волосами. Которые очень красиво по подушке могут быть раскиданы – некстати подумал я, улыбаясь своим мыслям.

– Алекс, ты чего лыбишься? – спросил Геша.

– Да так, просто.

– Слышь, просто так даже мухи не друг друга не любят!

– Да вспомнил тут, Белоснежку одну, – опрометчиво сказал я, восстанавливая в памяти образ такой невежливой, но привлекательной девушки.

– Белоснежку?! – Геша даже с места поднялся и придвинулся ближе, схватившись руками за спинку моего сиденья. – Ты чего курил такого? Мне отсыпешь?

– Это он на этом месте дочку главы района чуть не рихтанул. Вон в ту канаву ушла, – показал пальцем Артем и добавил, усмехаясь: – Он ее потом еще и изнасиловал словесно.

– Негодяй какой! А как насиловал, подробней можно – у меня друг интересуется? – положил рядом со мной подбородок на сиденье Геша.

– Да отстаньте вы, – отмахнулся я.

Сержант начал рассказывать с подробностями, как я обгонял и подрезал. Когда выехали на площадь, хохотали все в машине - кроме меня и Мишика.

– Вы смеетесь, как гиены, – остановившись на парковке, обернулся я к Геше и Жеке, которые уже давно ржали в голос.

– Гиены, ну ты дал! – засмеялись еще громче Геша с Жекой.

– Все, отставить смех, выводим товарища, – прервал веселье Артем.

– Тема, нарули патронов мне, если можно, – вдруг озвучил я пришедшую в голову мысль.

Сержант кивнул, и парни скрылись в здании полиции. Я с ними не пошел - остался дышать воздухом рядом с машиной. Но немного подышал и замерз. Подумав, закрыл машину и пошел в отдел.

– К кому? – сразу был невежливо остановлен незнакомым мужиком в форме прямо у входа.

– Хм. К начальству вашему, вместе с… – тут подумал, что фамилию Артема даже и не знаю. – Только недавно должны были три парня зайти – Артем, сержант, и еще двое, в похожей одежде, – я показал на свою горку, – мужика привезли в желтом пиджаке.

– Ну были такие. И что?

Хм. Действительно и что?

– Я с ними как бы.

– Ну с ними и с ними, сейчас‑то чего хочешь?

– Эээ… пройти, их найти.

Последовал короткий и обезоруживший вопрос, в переводе на русский звучащий как «Зачем?».

– Надо Митричу доложиться, – внутри уже начало закипать, – я на буханке два пять семь, сейчас за водителя, вон он во дворе стоит. Как Амельченко подстрелили, с сержантом работаю. Проблемы с машиной были, смотрел, а сейчас зайти надо. Вчера тут дежурный сидел, – я показал на стойку и, пока показывал, в памяти всплыла фамилия затюканного полицейского: – Левшин его фамилия, должен меня помнить.

Выдав такую тираду, в которой собрал почти все имеющиеся знания, уже увереннее смотрел на милиционера.

– Да? Ну тогда ладно, иди, – покачал головой страж двери.

Вход на второй этаж вывел в центр длинного коридора. Третья дверь, на открытой двери табличка: «Начальник РОВД» и еще одна табличка ниже: «Подполковник полиции Щербаков Дмитрий Мелетеевич». В кабинете никого, дверь открыта, в пепельнице плохо затушенный окурок дымится. Недавно только был. Ладно, прогуляемся еще.

Прошелся по всему коридору, задерживаясь у дверей ненавязчиво – может, знакомый голос услышу. Безрезультатно. Народа сновало много, из‑за некоторых дверей слышались разговоры, где‑то и крики, но знакомых голосов не различал. В одном кабинете явно кого‑то били, слышались глухие звуки ударов и резкие вопросы, смысл которых на фоне стонов и бессвязного мата мне было не разобрать.

Я прошелся еще раз, иногда натыкаясь на заинтересованные взгляды встреченных людей, но вопросов никто не задавал. Опять потоптавшись у пустого кабинета, пошел на третий этаж.

Поднявшись, двинулся налево. Пустых кабинетов по ощущению больше, людей совсем нет. Или все в поле, или просто тут так работают тихо. Подойдя почти к концу коридора, обернулся, но по‑прежнему никого видно не было.

– Ой! – Когда развернулся, неожиданно возникла прямо передо мной симпатичная милиционерша. Я чуть отшатнулся, а присмотревшись, узнал ее – та самая миловидная женщина, которая нам чай приносила, когда мы ночью с Толстым беседовали.

Она только что вышла из одного из кабинетов, и я в нее чуть не врезался, резко остановившись буквально в нескольких сантиметрах. Несколько долгих секунд мы стояли почти вплотную, глядя друг другу в глаза, притом отстраняться она даже и не думала. Лицо красивое, правильное, глаза пронзительно‑голубые. Но на коже густой слой тонального крема, и у глаз уже видны мелкие морщинки, машинально подметил я. Настолько вблизи возраст все‑таки виден, хотя если в темноте… – свернули мои мысли на определенный лад. А вот парфюм у нее хороший, мне нравился.

– Эээ… Елена Николаевна, здравствуйте, – имя всплыло в памяти.

– А мы знакомы? – Она чуть наклонила голову.

Женщина была на каблуках, но все же ее глаза были чуть ниже моих, так что смотрела она снизу вверх. И взгляд выглядел немного озорным.

– Вы нам чай вчера приносили.

– А, ну да, – изогнула дугой она брови, – помню‑помню, рейнджеры народного ополчения.

– Даже не представляете, насколько мне приятен факт того, что вы меня запомнили, – осторожно закинул я удочку.

Она чуть отстранилась, мельком оглядев меня с ног до головы. Потом заглянула мне через плечо вглубь коридора.

– И что же вы сейчас здесь делаете? – тон немного сменился, добавилось официоза.

– Начальника ищу всего этого, – сделал я неопределенное движение рукой, как бы разграничивая, что начальник всего этого не мой начальник.

– Щербакова?

– Именно его, – кивнул я.

– Кабинет Дмитрия Мелетеевича этажом ниже, – Елена опять чуть наклонила голову, уже в другую строну.

– Его в кабинете нет, поэтому решил прогуляться. И знаете, совсем не расстроился, когда вас случайно встретил, – неуклюже попытался я намекнуть на комплимент.

Да, с девушками у меня не всегда получается, и знакомлюсь всегда со скрипом - но бывало пару раз, когда случайные знакомства сразу же приводили к совместному завтраку. Сейчас, во взгляде симпатичной милиционерши, видел некий интерес. Она, будто подтверждая мои догадки, несколько секунд раздумывала, оценивающе глядя на меня.

– Дмитрия Мелетеевича и здесь нет, это точно. А вы…

– Александр, – представился я.

– Вы, Александр, очень кстати тут проходили. Пойдемте, поможете, – после короткого раздумья произнесла Елена и двинулась в другой конец коридора.

Идя следом за ней, старался не смотреть на изгибы симпатичной фигуры, но не очень получалось. Пройдя через весь коридор, она извлекла из кармана ключи и открыла дверь с надписью: «Бухгалтерия». Я вошел следом за ней в приличных размеров кабинет, в котором стояло четыре стола и куча разных шкафов. В центре кабинета на столе возвышалась наваленная груда несметное количество коробок.

– Так, Александр, –произнесла она, – мне требуется грубая мужская сила. Вот эти все коробки, – ткнула она пальцем в кучу, – необходимо переместить туда, – тут ее пальчик показал на незамеченную мной ранее дверь с табличкой «Архив». Пойдем, покажу, – неожиданно перешла она на «ты» и скрылась за дверью. Войдя следом, огляделся – по размеру помещение размером с бухгалтерию, но столов нет - только четыре ряда стеллажей, многие полупустые.

– На каждой коробке буквы написаны, здесь стеллажи по алфавиту расписаны. Сделай все красиво, восстанови порядок. А я пока кофе сделаю, будешь?

– Из ваших рук и уксус с удовольствием, – посмотрел я ей в глаза.

– Эх, мальчик, – качнула головой, слегка улыбнулась Елена. И, проходя мимо, задела мне плечо стянутой кителем грудью. Хотя места в проходе было много.

Коробки перетаскал довольно быстро, а кофе мой все не появлялся. Походил по кабинету, посмотрел на мелочи на столах, составляя впечатление о сотрудниках, вернее сотрудницах полицейской бухгалтерии. На всех столах набор безделушек и календариков почти одинаков по смыслу – были и баянистые картинки и фразы из Интернета, распечатанные на черно‑белом принтере и развешанные по стенам. Лишь на одном столе выделялись сувениры из Египта.

«А как там товарищи‑то мои?» – вдруг мелькнула мысль. Ведь ключи от буханки только у меня - поэтому, если они закончили, должны уже топтаться у машинки. Я зашел в архив и выглянул в окно сквозь пыльное стекло – у буханки никого не было. И это хорошо – мне еще кофейку попить удастся.

– Лена! – вместе со звуком открытой двери раздался зычный голос, я едва не подпрыгнул от неожиданности.

– Лен, ты здесь? – все тот же голос и звук шагов по кабинету.

Я стоял как вкопанный у окна архива, наблюдая, как будто в замедленной съемке, движение разболтанной дверной ручки золотистого цвета. Дверь открывалась в мою сторону, и - кто там, видно не было. Постарался изобразить безразличное выражение на лице, всем своим видом показывая, что так тут просто, трамвая жду.

– Лена! – дверь открылась - но не нараспашку, и обладатель голоса в помещение не зашел. Самое время привлечь к себе внимание, чтоб не выглядеть потом неудобно в глазах неизвестного посетителя кабинета. Дверь начала закрываться, и я уже набрал воздуха, чтобы кашлянуть.

– Да где эта коза‑то, а? – раздалось гораздо тише. И голос очень знакомый.

Дверь хлопнула, закрываясь. Опомнившись от неожиданности, двинулся к ней – очень не хотелось выглядеть в роли подслушивающего. Сделал несколько шагов, но тут вошедший выдал несколько грязных матерных эпитетов в адрес ненайденной Елены - после чего показываться на глаза мне расхотелось; появилось ощущение, будто в чужое грязное белье влез.

– Да ладно, Митрич, что ты так грубо? Елена твоя очень приятная женщина, – неожиданно оказалось, что вошедший не один. И обозначилась фигура, так нелицеприятно отзывающаяся о моей новой знакомой.

– Да уж, приятная во всех отношениях… только нет ее, когда надо. Ладно, давай к делу. Смотри, переворошили коробки, вот я тебе отобрал кое‑кого… – послышались звуки перекладываемых с места на место папок личных дел.

Невольно подслушивая, периодически посматривал в окно. Когда глянул в очередной раз, парни уже стояли у машины, оглядываясь и нервно переговариваясь.

– Слушай, а давай я тебе ушастого отдам? – неожиданно вычленил я из беседы. – Он там с городскими [дятлами] сейчас работает. Пацан шаристый, сейчас только потаскуху эту привезет и забирай его на…

– А что за [дятлы]?

– Не видел, что ли? С поезда которые. Я их главному дал задание человек десять подогнать, только трое пока. Козел, [мать его]. Ладно, сегодня подъедет, разберемся. Так вот, троих ушастый забрал, с собой возит.

– А как они?

– Да такие, – последовала пауза, видимо Щербаков гримасой показал, какие мы, и добавил: – [Гомосексуалисты] столичные, но вроде шарят чутка.

Мне стало обидно. Вот так вот, ходишь в школу, ходишь, а тут бац… но мыслей выйти и высказать обиды не было. Но зарубку в памяти сделал.

– Ой! – раздался вдруг женский голос.

Так. Вернулась Елена Николаевна.

– Лена, епть! Ты где бродишь?

– Э… кофе ходила делать, а что? – Секундное замешательство прошло, в голосе проскользнули стальные нотки.

– Мля, Лена, я тебе сказал далеко не уходить!? Какого хера ты отсюда уперлась? Что за люди‑то, а…

- Короче… – после недолгой паузы, – сиди кофе тут пей, сейчас вернусь. Серега, пойдем ко мне, закончим, – по дощатому полу забухали шаги.

Входная дверь хлопнула. Почти сразу же тихо открылась дверь архива. Встретившись с Еленой глазами, я только пожал плечами и виновато улыбнулся.

– Не заметили они тебя?

– Да нет.

– А чего не показался?

– Да так получилось.

– Ладно. Пойдем кофе попьем.

– С удовольствием, да вон парни уже ждут… – кивнул я в сторону окна, но уходить не спешил. Даже шага не сделал.

Елена пожала плечами, ничего не сказав. Мы смотрели друг другу в глаза, пауза затягивалась. Я мысленно ругал себя за нерешительность, но ничего в голову не приходило.

– Ну… ладно. Иди, раз надо, – немного разочарованно вздохнула Елена и отвела взгляд.

Я сделал несколько шагов, набрал воздуха и обернулся к ней.

– Может, вечером кофе вместе попьем? – сказал, и внутри все опустилось. Вот ведь - за два дня двух человек завалил в глаза, а девушку на кофе пригласить стесняюсь. Елена посмотрела на меня немного по‑новому, слегка улыбнулась и качнула головой, убирая локон со щеки.

– Вечером это во сколько?

– Не знаю. Я сейчас человек подневольный, так что как освобожусь. За тобой заехать?

– Заезжай. А куда пойдем?

– Не местный - не знаю даже. Может, у тебя? – опять задержал я дыхание от собственной наглости.

– Может и у меня. Посмотрим.

– Одна живешь?

С ответом она помедлила.

– Сегодня дома никого нет, так скажем, – уклончиво ответила Елена. Глаза не отвела, но щеки чуть залило румянцем.

– С телефонами беда, – достал из кармана и показал ей свой выключенный мобильный, – так что без звонка. Куда заезжать?

– Речная, тридцать пять.

– Хорошо, подъеду, – улыбнулся я, кивнул ей и вышел. В коридоре чуть на бег не перешел – парни извелись уже, чую.

Вихрем слетел по лестнице и пробежал на выход под взглядом дежурного. Тот даже рот открыл, но сказать ничего не успел – я уже на улице был.

– Алекс, где тебя носит? – выразил недовольство Геша. – Чего лыбишься, мы уже замерзли тут!

– Сейчас расскажу. Позже, – я уже убрал улыбку с лица и возился с замком двери. Открыв, прыгнул на сиденье, поморщившись от прикосновения к выстуженному дерматину. Завел уазик и весь сжался - не выпуская тепло в ожидании, когда движок нагреется.

Артем скрылся в отделе и зачем‑то Мишика привел, заведя в машину. И сам, к моему удивлению, уселся сзади, а на переднее сиденье сел Жека, зажав свой короткий дробовик между коленей.

– Алекс, поехали, – поторопил меня сержант.

Я обернулся, встретившись с ним взглядом. Вспомнив, сержант полез в карман и мне горсть патронов протянул - будто семечками поделился.

– На поляну, где утром были, – ответил на мой вопросительный взгляд Артем, когда я себе в карман патроны ссыпал и уже через зеркало на него глянул.

Глава 32. Ермаков Станислав. 26 апреля, день. База отдыха «Красная»

Ворота в санаторий открыл дед, даже не спрашивая, кто такие. «Зачем закрывать тогда?» – удивился Стас. Он проехал по дорожке в сосновом редколесье с небольшими коттеджами, миновал полянку с высокой деревянной горкой. Пара изгибов дороги – и появилась главная площадь санатория, где корпус из серого кирпича испортил впечатление зимней сказки. Остановившись, Стас достал последнюю таблетку анальгина и положил на слегка ноющий зуб.

– Дим, иди разбирайся, я подремлю чуть, – показал Стас другу на выпрыгнувшего из Урала лейтенанта.

– Как так? – покачал головой Дим, – Я один отдуваться буду?

- У меня зуб болит, - буркнул Стас.

- Душа не болит? – нейтральным голосом поинтересовался Дим.

- Пошел ты, - только и отвернулся Стас – картина, когда Ольга бросилась на шею широкому чиновнику - дяде Иры, на крыльце администрации Великополья, произошла на его глазах.

Дим вышел, а Стас удобно расположился на сиденье, откинув спинку. Таблетка на зубе потихоньку рассасывалась и, подправляя ее языком, чтоб не соскочила с больного места, Стас почти сразу заснул, несмотря на ноющую боль.

Когда его разбудил Дим, он сразу повернул ключ зажигания, посмотрел на время и выпятил губу в гримасе – почти три часа спал. Несмотря на резь в глазах и ломоту во всем теле, настроение приподнялось. И только после дошло, что зуб перестал болеть. Вообще прекрасно, жить можно – усмехнулся Стас.

– Чего, Дим, куда? – повернулся он к другу.

– Вон мимо лодочной станции рули. В коттеджи у реки определили, там и обоснуемся.

– А жрать дадут? – В животе у Стаса появилось тянущее чувство, намекая на то, что неплохо бы уже и позавтракать.

– Дадут, дадут.

– Армия где? – повертел Стас головой – Уралов видно не было.

– Вопросов много, боец. Давай рули, сейчас все тебе будет, – усмехнулся Дим‑Дим.

Коттеджи оказались выше всяких похвал. Три одноэтажных вытянутых вдоль реки здания, у каждого деревянная лестница к реке. Большая баня у самого берега, еще одна виднелась чуть дальше, тоже близко к реке. Дим‑Дим направился к коттеджам, поманив Стаса за собой. Немного не доходя, тот остановился на площадке лестницы, которая спускалась к берегу, – вид на озеро отсюда открывался обалденный.

Еще видно было, как вокруг коттеджей суетятся воины в камуфляже. Армейцы -благодаря советам старшины и доброму слову лейтенанта, размещались быстро. Савичев, увидев парней, дернулся было к ним что‑то сказать, но прибежала симпатичная девушка, зазывая всех в столовую. Савичев отказался - сказал, что надо бойцов организовать и накормить – но после размещения, и Стас направился в столовую в одиночестве – Дим‑Дим поел уже, оказывается.

Когда в двери столовой стройными рядами начали заходить воины, Стас уже был довольный и сытый.

– Ну что, готов? – спросил он Стаса.

– Олень бежит без разминки! – потянулся тот, ощущая, как после сна даже настроение улучшилось, – Всегда готов, только к чему?

– К пробежке, – усмехнулся Дим‑Дим, – пошли уже, олень.

Парни пошагали к коттеджам, возле которых даже издалека была видна суета заселения. Сновали солдаты с мешками, выгружающие машины, погонял бениной матерью кого‑то старшина. Машин, на первый взгляд, стало больше. Стоял еще один «Урал» и тентованный темно‑зеленый «КамАЗ».

У входа в один из домов собралось несколько человек. Стас присмотрелся - местным командиром наверняка был кряжистый дядька в форме МЧС. Рядом с ним стоял мужик лысый в гражданской одежде. Перекуривающий третий парень, в разгрузке со обвешанным стволом, несмотря на пивное пузо, выглядел серьезно - на диванного коммандоса похож не был.

Когда подошел Савичев со старшиной, Стас понял, что намечается очередной совет племени, и невежливо пнул туда Дим‑Дима. Сам хотел грамотно свалить с этого дела – участвовать желания никакого не было, но не удалось. В коттедже уже собралась вся группа местных командиров.

– Стас, где служил? – быстро представив присутствующих, спросил у него Савичев.

– В Питере, внутренние войска – концерты охранял.

- А Дим говорил… - протянул лейтенант.

Стас исподлобья посмотрел на друга, неодобрительно покачав головой.

- В ОМОН пошел потом и на три месяца в СКР уехал, в командировку. По горам походил немного, военным туристом, – Стас усмехнулся, вспоминая, – а что?

– Сколько человек в подчинении было? Отделение?

– Отделение в армии. В ОМОНе тактические звенья, по пять человек.

– Чему учили? – спросил майор МЧС –представившийся Константином Федоровичем.

– Немного. Тактико‑строевые, перемещение в бою, стрелять нормально.

– Хрена себе немного.

– Инструктора грамотные были, а времени мало - всего понемногу давали. Горной подготовки не было совсем - В ППД только, и то самодеятельность.

– Ясно. Из ОМОНа почему ушел?

– У кадровика жена была, любительница изящной словесности. А ему когда рассказали, что мы в библиотеке части высокодуховные разговоры несколько раз проводили, так он и осерчал. Я, когда из командировки уже вернулся, моментом вылетел. Да все равно валить собирался.

– Почему? – внимательно посмотрел на меня Константин Федорович.

– Достало.

– Стас, ты как – в строй вернуться? – обратился к нему Федорович. – Дадим тебе пару человек, пусть тактическое звено у тебя свое будет.

– С кем воевать собрались? – спросил Стас.

– Тут рядом колония, зэки все на свободе теперь. Не без помощи красноборских парней, по имеющейся у нас информации. Для тебя есть предложение к Щербакову поехать в качестве народного ополчения, как Алекс – друг твой питерский, – посмотрел на Стаса майор.

- Я подумаю.

– Хорошо, мы тебя услышали, – кивнул Федорович, отводя взгляд и скрывая раздражение, и Стас пошел на выход, особо не расшаркиваясь.

Для начала он зашел в коттедж, вокруг которого кипела жизнь и суета, мелькали бойцы. Внутри Стас, как в воду, окунулся в аромат казармы. И совсем не удивился, когда увидел дравшего Сеню старшину.

– Слышь, Сергеич, – подходя, позвал тихонько старшего прапорщика.

– О! Стас, чего надо? – отвлекся старый воин.

– Сергеич, угости чем‑нибудь, а? У вас там много комков есть, а меня тоже в строй надумали ставить, – показал Стас на здание, где сейчас воеводы заседали. В том, что придется вливаться в ополчение, Стас не сомневался – а время на подумать взял лишь из чувства собственного противоречия.

– Пойдем, – между тем покладисто кивнул Сергеич.

Старшина отвернулся и зашагал к выходу. Как Стас мельком заметил, на лице Сени расплылась радостная улыбка, которая, однако, не успела сойти, когда старшина резко развернулся от двери:

– А чего лыбимся, боец? Через десять минут я вернусь, и меня не колебает, мамой или папой ты будешь той горелке, которую пролюбил - но родить ты ее должен. Усек? – Сеня грустно кивнул, и старшина вышел, а Стас следом за ним.

– За что ты так его? – спросил он старшину, пока шагали к главному корпусу санатория.

– А этого охламона попробуй не погоняй. Ленивый, как скотина, глаз да глаз за ним нужен. Зато как вздрючишь – на человека похож сразу, – улыбнулся старшина. Судя по тону, Сеня ему нравился.

На складе, зарывшись в тюки с обмундированием, Стас нашел комок флектарна себе по размеру, разгрузку неплохую и берцы достойные. Оказывается, военные под шумок вынесли склад какого‑то магазинчика, который был в здании поместья. И перчатки нашлись, и белье нательное. Даже ремень тактический на «калашников» - который и не думали отбирать.

Переодевшись, осмотрев себя, Стас улыбнулся уголком рта, довольный. Но, почувствовав, что зуб уже начинает ныть пульсирующей болью, скривился. Таблетки кончились, надо срочно чеснок поискать. К запястью дольку примотать, авось поможет.

Глава 34. Старцев Александр. 26 апреля, день

– И что?

Мы стояли на той же поляне, где совещались еще утром - я даже на собственные следы встал. Артем с Джексонов вновь курили, жадно затягиваясь. Мне же хватало простого воздуха - чистый, вкусный.

Артем смотрел в небо, Геша пытался убрать несуществующую грязь из‑под ногтей, а Жека, стоя у открытой боковой двери, смотрел за Мишиком в машине.

Все молчали, на мой вопрос никто не отвечал.

– Ну? – опять спросил я.

– Этого… – кивнул головой в сторону «уазика» Артем, – ну… того…

– Чего того? – машинально спросил я, хотя уже понял, о чем речь.

– Щербаков сказал Мишика в расход, – наконец произнес сержант и посмотрел на меня.

– И… чего, опять мне? – удивленно окинул я всех взглядом.

– Давайте я, – встрял Геша. Бледный, но спокойный.

Помолчали. Вот ведь – еще пару дней назад на красный свет светофора даже ночью останавливался, а сейчас стою и с полицейским решаю, кто будет человека убивать - задуматься, в голове не укладывается. Поэтому старался не задумываться.

– Ну давай, – после паузы сказал Артем, пожав плечами.

– Эй, друг, выходи, – обернулся к «уазику» Жека.

Друг не выходил. Жека подошел к открытой двери, не залезая внутрь, и схватил того за загривок, выкинув в снег. Мишик завозился на земле, похожий на большого неуклюжего жука.

– Не надо, пожалуйста, не надо!.. Я что скажете, не убивайте, пожалуйста, – сбивчиво, проглатывая окончания, заголосил наркобарон, встав на колени. Пригнувшись, он заглядывал нам в лица.

Геша смотрел сквозь него, Жека отвернулся. Я взгляд выдержал, глаза не отвел. Суетливо, все так же на коленях, Мишик пополз к Артему, продолжая просить не убивать его. Попытался схватить сержанта за ноги, но тот подошвой его оттолкнул.

– Хотите денег? Много денег! Золото? Много золота есть, отдам, не убивайте только! – опять пополз Мишик к Теме.

Я отвернулся. Всегда, когда другой человек попадает в неудобную ситуацию, мне тоже стыдно и неудобно вместе с ним. Вот и сейчас, здоровый вроде мужик, а валяется и лебезит, изливаясь словами. Хотя я в такой ситуации не был, не мне судить. Может, буду так же молить о пощаде.

Но надеюсь, хватит духу вести себя спокойно. Хотя лучше в такие ситуации не попадать - и уроки не прогуливать, с плохими компаниями не водиться, портвейн по подъездам не пить, наркотики не продавать. Лучше спортом заниматься.

Поток слов затравленного Мишика прервал сухой выстрел. Вместе с Гешей оттащили толстяка к опушке и бросили в неглубокую канаву. Я первый подошел к телу, взявшись за ногу, стараясь не касаться полоски голой кожи между штаниной и носком. Мертвецы мне все так же неприятны, но клин клином вышибают - придется привыкать. Но пока тащили, на развороченную выстрелом голову старался не смотреть - чувствуя, как подкатывает к горлу.

– Жек, смотри, что один, что второй - вроде на вид нормальные парни, а какие отморозки, оказывается, – смотря на нас, произнес сержант, пока мы шли к машине.

– Ну да. В расход народ выводят, как два пальца об асфальт, – невесело ухмыльнулся Джексон, скребя щетину свою, – я их даже боюсь.

– Ты нас еще пьяными не видел, – хмуро глянул на него Геша,

Я уже сидел за рулем, быстро заталкивая патроны в магазины. Оба заполнил, еще и в кармане осталось. Закончив, завел машину и задал давно интересовавший меня вопрос:

– Тем, а что за девушку нам надо сейчас привезти?

– Ты откуда знаешь? – удивленно глянул на меня сержант.

– Доложили уже. Что за телка‑то?

– Белоснежка твоя.

– В смысле?

– Дочка Васильевская. Васильева, главы района, – уточнил Артем, наткнувшись на мой вопросительный взгляд.

– А, это она, которую мы чуть не уработали?

– Я не т‑тормоз… – пробубнил тихо Геша сзади.

– Говорю же, подруга твоя. Езжай давай, – хлопнул меня по плечу сержант и хмыкнул.

Я тронул машину с места и поехал по знакомой дороге в сторону от города. Сегодня здесь уже один раз проезжал.

– А где она?

– Да черт ее знает, – прикуривая, ответил Артем.

– Хм. Куда едем тогда?

– Есть тут недалеко поселок коттеджный небольшой, элитный типа. Щербаков сказал, там может быть. Если нет, то по ситуации.

– А зачем она ему? Тоже в расход вывести?

– Не думаю – он же не зверь какой. Кстати, а почему Белоснежка, она же черноволосая?

– Вообще‑то в сказке Белоснежка брюнетка.

Глава 35. 26 апреля, день. Поселок Тихая Заводь

Раньше его звали Михаилом. Год назад он стал просто номером семнадцать. В отличие от других пациентов - как их называли, глаза у него приобрели желтоватый оттенок. В темноте, в отличие от других измененных, лучше видеть он не стал - видимо, что‑то в процессе процедуры прошло не так. Зато двигался он гораздо быстрее остальных. Все специалисты, которые его исследовали, не могли понять, что же произошло.

В попытке воспроизвести тот же результат, как и с ним, угробили нескольких кандидатов в пациенты. Об этом ему сам руководитель проекта сообщил, Давид Яковлевич. Старикашка, в отличие от других специалистов, измененных любил и часто делился с ними разными новостями - как по работе, так и по жизни за забором. И никогда не называл по номерам, помня каждого по имени.

Тот, которого раньше звали Михаилом, даже скрипнул зубами при этих воспоминаниях. На фоне отстраненного равнодушия специалистов Центра душевно‑свойский стиль общения старика выглядел издевкой. Жаль, что его так и не смогли найти, когда все пациенты госпиталя обрели свободу. Сумел уйти Давид Яковлевич, вернее увезли его.

Некоторые измененные сразу после освобождения исчезли в лесах - но большая часть осталась на месте. Сначала они ожидали группу зачистки, собираясь дорого продать свои жизни. На исходе вторых суток стало ясно, что никакой зачистки не будет, и новоявленный социум начал определяться со своим местом в новом мире.

После этого Михаил ушел. Измененным он стал, как и многие пациенты, выйдя по условно‑досрочному освобождению - уехав от ворот пенитенциарного учреждения на попутной Газели с надписью «ВысоцкТрансГаз». А вот за решетку он попал благодаря Еремеенко Георгию - который был красноборским чиновником и влиятельным человеком в области. У него Михаил долго работал - но, когда некоторые делишки всплыли на поверхность, взял все на себя и поехал отбывать наказание. Взамен Еремеенко наобещал ему золотые горы и прочие преференции. Даже на свидание один раз приходил - мол, помню про тебя, не раскисай.

Когда Михаил досрочно вышел на свободу, первые несколько часов радость в его душе перемешивалась с чувством горячей благодарности покровителю, который смог вытащить его на волю. И тем горше стало разочарование, особенно в тот момент, когда Давид Яковлевич ему между делом сообщил, что с подачи Еремеенко Михаил в Центр и попал.

Сейчас Михаил ждал. В Тихой Заводи Еремеенко проводил большую часть своего свободного времени - но вот уже второй день его коттедж стоял пустой. Лишь двое были из прислуги, полностью оловянные – видно, здесь тоже волна прошла. Зато в соседнем коттедже собралась шумная компания. И вчера Михаил не сдержался - зашел в гости к молодежи, собравшейся на вечеринку.

Вот ведь, что за люди – лишь бы выпить и потанцевать! И совершенно неинтересно, что в окружающем мире происходит. Поначалу Михаил решил их не трогать, но случайно увидел девушку, в панике прибежавшую в этот самый коттедж из леса. Как оказалось, ее напугали овощи с лодочной станции, тоже под волну попавшие. Михаил даже помахал девушке рукой и громко смеялся, когда она с испуга перепрыгнула через забор. Но, глядя на ее движения, он вдруг сильно захотел плотского наслаждения. Все же в том, что им кололи в центре, явно был препарата, снижающий половое влечение.

Так что, отсмеявшись, Михаил направился в гости - предварительно разобравшись с шумной компанией, поехавшей в лес вытаскивать из канавы машину, на которой привлекательная девушка приехала. Тут Михаил сделал для себя еще одно открытие – оказывается, убивая, он начал испытывать буквально физическое наслаждение. Он и в Центре убивал, когда «кукол» завозили - но никогда подобного, столь яркого отголоска эмоций при убийстве не ощущал.

Открытие оказалось донельзя приятным - залетев в коттедж, Михаил еле сдержался, поймав кураж. Оставил в живых для себя всего двух девок. Правда, прожили те недолго, а Михаил открыл новую грань своих возможностей. В следующий раз надо будет попробовать, чтобы подольше протянули, решил он. К тому же далеко ходить не надо – несколько человек закрылись в комнате наверху. Михаил хорошо ощущал страх, исходивший от них. И там была та самая, которая так грациозно через забор перепрыгивала.

Пусть посидят пока, решил Михаил – не меньшее удовольствие ему доставляли волны страха, которые чувствовались из‑за двери. Он даже несколько раз подходил к ней, постукивая слегка. На третий такой раз из‑за двери начались раздаваться дикие и истеричные крики – видно, кто‑то не выдержал. Михаил, наслаждаясь воплями, предвкушая предстоящее удовольствие, затащил нескольких бездушных в коттедж, где только что бойню устроил – пусть охраняют, и ушел спать.

Сегодня, хорошо выспавшись за пару часов и вернувшись обратно, Михаил очень удивился прогрессу оставленных в коттедже бездушных. После того, как они обглодали пару трупов, двигаться стали намного резче и быстрее. Хищники какие.

Поднявшись по лестнице, Михаил прислушался к происходящему за дверью. Там еще - голубки, боятся. Страх настолько густой, руками можно потрогать. Михаил усмехнулся и снова размеренно постучал в дверь. Из комнаты раздался сдавленный всхлип - даже звуки дыхания прекратились. Михаил засмеялся и со скрежетом провел когтями по двери. Только он сделал несколько шагов, намереваясь выбить дверь, как замер.

Так, а это что? Звук работающего двигателя. Как не вовремя - даже если это Еремеенко. Ладно, сюда еще можно вернуться – решил Михаил и выбежал на улицу. В несколько прыжков он оказался на одном из пустых участков, легко перепрыгнув двухметровый забор.

На главную площадь поселка заехал полицейский «УАЗ». Скрипнув тормозами, буханка остановилась у ворот, и из нее вышли четыре человека, все с оружием.

Так, и пошли в тот самый дом, где грациозная девушка его ждет. Пытаясь унять раздражение и злобу, клокотавшую в груди, Михаил после долгих раздумий все же решил уходить. Он даже дернулся в сторону, но, зарычав, остановился. Нет, так просто он не уйдет. Можно повеселиться напоследок – в голове мутанта созрела идея.

Глава 36. Старцев Александр. 26 апреля, вечер

Через минут пятнадцать езды свернул по указанию Артема на проселок приличного качества. Ухабов даже не чувствовалось, да и колея накатана была. На улице уже смеркалось, но фары я пока не включал.

Пропетляв по сосновому лесу, дорога вывела нас к берегу реки. Слева показалась лодочная станция с небольшим причалом, на вид совсем безлюдная. Несколько старых катеров, на земле догнивающих, да старый круг спасательный на стене покосившегося сарая – все, за что глаз цеплялся. Следов не видно совсем, снежное полотно нетронутое. После лодочной станции речка вильнула влево, а дорога подъемом в лес пошла.

– Алекс, внатяг езжай, потише, – последние несколько минут Артем рядом на сиденье сидел сосредоточенно, внимательно вглядываясь в окна, зажав автомат между коленей.

– Оба! – почти одновременно выдали мы с ним. Я даже по педали тормоза резко топнул, когда из‑за поворота на меня посмотрела агрессивного вида радиаторная решетка черного внедорожника.

– Жека! Геша, сзади смотри! – резко сказал Артем, выпрыгивая на улицу. Судя по металлическому лязгу двери, Жека выпрыгивал из машины почти одновременно с сержантом.

Я заглушил мотор и вылез из буханки, но не так красиво и мягко, как сержант. Жека с Артемом уже крутились у кабины, оба оружие на изготовку держали. Вдруг Жека поднял руку, и они замерли. Перебросились парой слов, после чего Артем зашел в лес метров на пять и вернулся обратно.

Мы с Гешей подошли к парням, притом Геша дисциплинированно смотрел больше на дорогу, откуда мы приехали. Я обратил внимание, что натоптано у машины неожиданно много. А подойдя к пикапу увидел, что рядом в канаве лежит знакомый кроссовер - к его фаркопу от пикапа тянется трос. Заглянул в кабину – сиденья слегка заметены снегом, дверь, видимо, долго была открыта. Ключ в замке зажигания. Странно.

По спине пробежал холодок. Я обернулся – Жека с Артемом рассматривали что‑то у кроссовера, Геша, стоя на дороге, водил стволом ружья из стороны в сторону. Я прыгнул на переднее сиденье - позади что‑то скрипнуло. Резко обернулся, но там никого не было. В стекле маячил кто‑то, наверное, парни в кузове пикапа счастье ищут. И, судя по спокойному виду Геши, ничего экстраординарного не происходит.

Развернувшись, попробовал повернуть ключ зажигания, не получилось. Вернул в исходное положение, повернул опять. Послышался мелодичный звон. Так, ясно - все мигает, бензин на нуле. Видно, хозяин машины не удосужился заглушить, уходя. Интересно, бензонасос накрылся или нет? А еще интересней, куда ушел водитель, оставив дверь открытой.

Я легко выпрыгнул на дорогу, подошел к сержанту. На улице незаметно стало еще темнее, ночь уже скоро.

– Геш, иди сюда, – позвал его Артем.

Геша подошел, и мы с ним вдвоем воззрились на Артема. Сержант лишь махнул рукой, показывая на несколько деревьев метрах в трех от нас. Жека между тем вышел на дорогу, контролируя ситуацию.

Мы подошли к деревьям. Первым понял, что за груда тряпья, Геша, до меня не сразу дошло. Когда догадался, на что смотрю, с усилием сглотнул. Судя по виду Геши, ему тоже стало не очень хорошо.

Я с каким‑то болезненным любопытством осматривал два тела. Парни, чуть снегом присыпаны. То, что не девушки, только по одежде можно опознать. Один лицом вниз лежит, у второго лицо обглодано. Носа нет, глаз тоже. Вместо горла тоже ничего нет, голова запрокинута далеко назад. Бросилось в глаза, что одна рука целая, вторая погрызена. Но Белоснежки вроде не видно - подумал я с облегчением. Не в силах больше на это смотреть, я пошел обратно к дороге, с силой сжимая рукоять пистолета. Геша пошел следом, ругаясь вполголоса.

– Это что? – посмотрел я на Артема.

– Трупы.

– Я вижу, что трупы. Кто их так, как думаешь?

– Не знаю. На шатуна похоже, но следов нет - только человеческие. Но натоптано много, точно не разобрать.

– Может, поехали отсюда? – зябко передернув плечами, спросил Геша, оглядываясь по сторонам.

– Да, давайте когти рвать, – поддержал его Жека.

Артем, видно, и сам себя неуютно чувствовал среди темного леса, потому что сразу пошел к машине. Двинулся он первым, но в машине я был раньше него – страшно. Как только все оказались внутри, тронулся с места, не дожидаясь даже, пока двери захлопнутся. Реально страшно. Но фары так и не включал, пристально вглядываясь в сумрак впереди.

– Алекс, помедленней, сейчас уже в поселок въедем, – произнес через минуту Артем.

Действительно, после очередного поворота среди елок справа показался светло‑желтый кирпичный забор. Дорога расширилась, справа возник еще один. За высокими заборами виднелись черепичные крыши особняков. На том, что справа, декоративные башенки соседствовали с серьезного вида спутниковой антенной.

– Тормозни, – одернул меня сержант.

Я остановился, и Артем вышел на улицу. Присев, пару секунд он всматривался, а после прыгнул обратно в кабину.

– Следы смотрел, – ответил сержант на мой вопросительный взгляд, – люди ходят, а от машины следы одни только – от пикапа того. Так что давай, видишь колею? По ней.

Дорога слегка вильнула, и мы выехали на небольшую площадь. Я заглушил двигатель и, двигаясь накатом, выехал на середину площадки. Посмотрел на сержанта, тот кивнул согласно и полез из машины, не дожидаясь полной остановки.

Выбрались все вслед за ним, я в том числе. Ключи из замка зажигания выдернул. Вышел на улицу - сразу стало светлее. Из машины всегда кажется, что на улице темнее, чем на самом деле. Я открыл рот спросить, что дальше, и тут же закрыл, наткнувшись взглядом на Артема, который замер с поднятой рукой.

– Слышите?

Я прислушался. Как только прислушался, тишина опять звеняще начала давить на уши. Отсекая звон, обратил внимание на пощелкивания остывающего двигателя, скрип снега под ногами. Хотя вот… шелест чуть слышно. Снова открыл рот сказать об этом и опять закрыл.

– Там, – показал Жека на один из домов, – генератор.

Точно. Шелест. Настолько тихо вокруг, что слышен звук работающего в подвале какого‑то дома генератора. Хотя не какого‑то, а вот этого, с красной крышей.

– Следы пикапа туда ведут, – обратил внимание Артем.

Группой подошли к воротам. Одна створка приоткрыта, калитка распахнута настежь. Видны припорошенные снегом - натоптано прилично.

– Алекс, давай со мной. Жека, прикрывайте с Гешей.

– Пять сек, – я достал ключ от уазика и кинул его Геше.

– Погнали, – Артем прижал приклад к плечу и быстрыми мягкими шагами двинулся во двор.

– Геша, держи поляну, я дом пасу, – услышал я Жеку, побежав за сержантом.

Пока бежал, вспомнил в очередной раз как просто в компьютерных стрелялках бегать. И видно все, и комфортно, и жизней куча. Сейчас со стороны, может, и выгляжу как крутой - но это только со стороны. На бегу не видно ничего, только на одной точке взгляд сфокусируешь, кажется, в другом месте шевеление. Да и шум собственного дыхания звуки посторонние глушит.

Забежали на широкое крыльцо, встали по обе стороны от двери. А вот дверь, кстати, приоткрыта – Артем носком ноги подцепил ее за край и толкнул, открывая. Заглянул. После посмотрел на меня, мотнул головой слегка, никого типа. Я подхватил открывающуюся дверь, распахнул ее полностью. Сержант уже мягко шел по просторному коридору – даже не коридору, а огромной прихожей. В дальнем конце помещения из‑под неплотно прикрытой двери выбивалась полоска света. Я прошел за сержантом, мимо вешалок с большим количеством вещей. Артем притормозил.

– Алекс, видишь? – шепотом показал он на вешалку.

– А?

– Вещей много. И обуви смотри сколько. Народа много должно быть, у них там пати наверное.

Я кивнул, соглашаясь. Действительно, очень много обуви было раскидано перед вешалками с одеждой. И если большое количество одежды еще можно допустить - то с разной обувью реальная картина дома, куда наведалось много гостей.

Сержант подошел к двери, взял автомат на изготовку, показывая мне на дверь. Я кивнул и глубоко вздохнул, на секунду прикрыв глаза. Сморгнув, уверенно подошел к двери, схватил за ручку и вместе с ней ушел в сторону. Как только Артем буквально впрыгнул в проход, я оттолкнулся от двери и залетел в комнату следом за ним. И что сержант, что я, почти одновременно как в стеклянную стену ударились.

– Это что за… – выдохнул Артем.

Я говорить просто не мог – от открывшегося зрелища кровь стыла в жилах и дыхание перехватило. В большой гостиной горел свет, в помещении явно не так давно проходила вечеринка. Висели гирлянды по стенам, посередине стоял большой составной стол с остатками еды. Два небольших стола были опрокинуты. Валяющиеся на полу затоптанные закуски сдабривала уже подсохшая кровь, щедро везде разлитая. И среди всего этого…

Мне бросилась в глаза белизна футболки, контрастирующая с бурой кровью, залившей ее. Прямо на меня смотрели неподвижные, подернутые пеленой глаза девушки в облегающей когда‑то футболке, а на ней сидел упырь и пытался отодрать у покойной с плеча кусок мяса. Второй только поворачивался в нашу сторону – он сидел к нам спиной на теле парня и объедал его руку. Краем глаза я видел еще несколько раскинутых по комнате тел.

Из пламегасителя автомата сержанта вырвался хвост почти незаметного на свету огня, и сидящего на девчонке упыря швырнуло на пол. Второй вскочил, резко отпрыгивая, но пули догнали его и бросили в сторону. Брызнули звонкой стайкой гильзы на пол, и тут же зазвенело в ушах, терпко дохнуло порохом. В течение долгих секунд мы с Артемом стояли неподвижно, а оба упыря шевелились. Вот один из них попытался встать, но хлопнул одиночный выстрел, и во лбу у него появилась аккуратная дырка.

Упавшего упыря откинуло на спину. Мужик - лет сорока на вид, в синем комбинезоне. Вроде со спины и ничего особенного, а если в лицо посмотреть, оторопь берет. Глаза мутные, безжизненные, рот весь в крови измазан. Движения еще, вот. Нормальные люди так не двигаются - осенило меня, глядя на второго. Как‑то рвано, дергано. Словно кукла изломанная. Я направил в сторону еще шевелящегося упыря пистолет, целясь в голову.

– Алекс!

– А? – Ничего внятного ответить я не смог, горло как высушило.

– По второму не стреляй. Пусть парни посмотрят, позови. Только внимательней.

Я кивнул и аккуратно вышел из комнаты. Тут же в панике чуть не шагнул обратно – в коридоре было темно, а глаза к темноте не привыкли.

– Жека, ты? – услышал я у двери шорох. Тут же накатила паника. Ведь, может, это не Жека, а я не вижу почти ничего. А если сейчас выстрелю, вдруг там…

– Алекс, в порядке?

– Да, выхожу.

Вышел, даже почти выбежал на свежий воздух. Тут же почувствовал, насколько в доме пахло кровью. И смертью. Я с трудом сглотнул.

– Парни, давайте к Теме, посмотрите. Аккуратней только.

– А что там?

– Не объяснить.

Парни, оглянувшись на меня, вошли в дом, а я побежал к уазику. Казалось, что вот-вот, и сейчас кто‑то кинется на спину и начнет меня рвать. Когда открывал дверь, с трудом попал в замок, настолько дрожали руки. Нет, так нельзя. Может, синьки какой выпить, а то от страха меня колбасит просто. Это же паника почти.

Захлопнул дверь и сразу почувствовал себя спокойнее. Завел буханку и подъехал почти к крыльцу. Только остановился, как из дома вывалился Жека, а на нем висела молодая девчонка в истерике. Лица ее не увидел, она уткнулась Джексону в плечо. Но бросались в глаза лазурного цвета топик и ремень в тон на обтягивающих джинсах. Плечи девчонки сотрясались от рыданий, она тихо поскуливала.

– Алекс, открой, – кивнул Жека на боковую дверь.

Пока открывал, из дома в сопровождении Геши вывалились два парня, с глазами как блюдца. Один из них, лысый, тихо матерился - второй, короткостриженый и крашенный в ядовито‑зеленый цвет, был явно на грани истерики. Как только открылась дверь, тот, что желтый, почти рыбкой запрыгнул в салон – и его заколотило от страха. Второй, матерщинник, дисциплинированно подождал, пока Жека занес внутрь девушку. Я залез в кабину и зарядил печку на полную мощность.

– Геша, внимательней, – даже прикрикнул я, увидев, что по сторонам тот почти не смотрит.

Вышел из машины и столкнулся нос к носу с Белоснежкой.

– Упс… – от неожиданности выдал я.

Судя по ее взгляду, брошенному на меня, узнала. Говорить ничего не стала, просто отвернулась к выходящему Артему. Да, досталось ей – осмотрел я девушку с головы до ног. На щеке кровоподтек, когда‑то светлый джемпер порван в нескольких местах, под ним видно обтягивающую розовую футболку. На груди потеки, будто ей нос разбили, джинсы тоже все испачканы в чем‑то буром. Но, несмотря на то, что девушка выглядела сильно избитой, хотя держалась хорошо – спина прямая, без истерик. Вот и с Артемом разговаривает вполне деловым тоном.

– …дальше вы видели, – уловил я обрывок последней фразы.

– А оружие в доме есть? – спросил Артем, обращаясь к ней и к матерщиннику, который все еще на улице стоял.

– А? Че? – Парень явно не в своей тарелке. Странно, а выглядит как живой, на первый взгляд.

– Да этот мудак обдолбан до сих пор в говно, – резкие слова, произнесенные Белоснежкой, заставили меня поморщиться, – а оружие…

– Геша! – прервал ее Артем.

Геша вздрогнул и резко отвернулся, демонстрируя полное внимание к окружающему миру. Я, кстати, хоть и прислушивался к разговору, по сторонам смотрел внимательно – оба упыря у меня как живые перед глазами до сих пор стояли.

– Ну так что с оружием?

– Отец его охотник, эти говорили, – кивнула Белоснежка на парня, – оружие в доме есть. На первом этаже в кабинете или в подвале. Нам не добраться было, – голос девушки заметно дрогнул.

Теперь я заметил, что держит она себя в руках с трудом. И губы кусает, и руки не знает куда девать. Присмотрелся чуть – да, и колотит ее уже неслабо. Я глубоко вдохнул и только сейчас почувствовал, какой воздух морозный.

– Артем, давай ее в машину, холодно же, – вырвалось у меня.

– Алекс, Жека, – кивнул Тема, показывая, что слышал меня и махнул головой в сторону дома. Джексон двинулся первый, я – с секундной задержкой.

Да. Оружие. На первом этаже или в подвале. Им не добраться. А нам вполне.

– Внимательней, вдруг еще эти здесь есть, – повернулся ко мне Жека в коридоре и я сразу подобрался – упоминание об упырях взбодрило несказанно.

Зашли в дискотечный зал. Меня едва не вывернуло от запаха крови. Стараясь не смотреть вниз, на пол, вслед за Жекой пошел вглубь дома. Трупы упырей обошли по широкой дуге. Я только к столу дернулся, увидев знакомые очертания квадратной бутылки с черной этикеткой. Грамм сто вискаря мне сейчас в самую кассу будут, вспомнил я свои панические метания. Вот только из этой мясницкой выйти, а то тут точно не пойдет ничего. Под взглядом Джексона взял со стола бутылку, но подумал и обратно поставил. На обратном пути.

Прошли зал - в котором так неудачно для многих завершилась веселая дискотека, и Жека аккуратно высунул нос в коридор. Никто на нас не кинулся, пусто. Три двери. Жека прислонился спиной к стене около ближайшей, поднял дробовик и посмотрел на меня. Я кивнул и дернул ручку, пытаясь вместе с дверью прислониться к стене. Руку больно рвануло. Занято, значит.

Дверь была не капитальной, хватило десятка ударов ногой в область замка. Опа – повезло, по всей видимости - сразу видно, что в кабинет попали. Рога, картины, несколько чучел вдоль стен - из‑за которых я, правда, чуть в штаны не накидал, когда Жека свет включил. Рабочий стол, несколько шкафов.

Шкафы открывали с опаской, но никто там не прятался. В последнем искомое нашлось. Среди одежды обнаружили оружейный шкаф приличных размеров, бурого цвета. Рядом еще один, поменьше. Жека подошел к ним, покачал оба.

– Тяжелые? – спросил я.

– Да что тяжелые, это херня. Главное, хорошо, что к стене не прикручены. Заманались бы такие отрывать.

– А с чего они должны быть прикручены?

– Положено, чтоб прикручен к стене был. Потащили? – взялся Джексон за один, аккуратно его наклоняя.

– Подожди.

Я осмотрелся вокруг. Так, если шкафы должны быть прикручены, значит, что? Значит, хозяин шкафов не захотел заморачиваться, крутить их к стене. А если он не захотел этим заморачиваться, то, возможно, он вообще большое количество лишних движений не любит – думал я, осматривая комнату. Подойдя к полкам с сувенирами, пошарил во всех декоративных стаканах и кружках. Даже вазу потряс, вынув сухой веник. Нет ничего.

– Ошибся. Думал, он тут ключи ныкает, – ответил я на взгляд Жеки, – придется тащить.

– А, понял. Так, пять сек, – осмотрелся уже он.

– Вон, – показал он подбородком на волка в углу.

– Чего? – не понял я.

– В пасти у него посмотри. Смотри только, чтоб не укусил, – с усмешкой добавил Жека, а я чуть руку не отдернул, когда он это сказал.

Чехлы для переноски ружей нашли рядом с оружейным шкафом. Хотя нет, ружье было только одно, с двумя вертикально расположенными стволами. Второе точно не ружье, а винтовка. Серьезная – камуфлированная, с сошками. Выглядит агрессивно, хотя и немного сиротливо без оптики. Судя по тому, как Жека упаковывал винтовку и восхищенно матерился, не зря зашли.

Пока Джексон складывал в чехол чуть позже найденную оптику и патроны из второго шкафа, я отжал себе модную подвесную, почти такую же, как у Толстого. И сразу накинул ее на себя. Также собрал подсумки, все - что были в шкафах. Не все одинаковые, во многие магазины от «калаша» точно не залезут, но это фигня, после разберусь. Когда серьезней пистолета себе оружие раздобуду.

– Все, давай закругляться, – Жека уже стоял готовый, оба чехла висели у него на одном плече. Кивнув, я быстро метнулся к урне под столом и вынул оттуда пакет мусорный.

Идя через дискотечный зал, дернул две бутылки виски. Одну даже неоткрытую. Не оставлять же добро, а такой вискарь здесь в магазинах вряд ли есть. Бутыли в пакет бросил. В прихожей сдернул с вешалки сразу несколько курток - одну из них лазурного цвета, как топик на девушке плачущей. В буханке хоть печка и работает, но в одном топике ей будет явно не жарко.

– Чего так долго? – Геша уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но Артем стоял невозмутимо, осматриваясь по сторонам.

– Искали, – бросил я, проходя мимо.

– Все, валим отсюда? – спросил Геша нам вслед.

Я пожал плечами, а Жека даже не посмотрел на него, засовывая чехлы под сиденья, где места уже не хватало. Ответил Артем, вышедший из‑за машины:

– Да, поехали уже.

– Тема, подожди, – выпрямился Жека, – может генератор зацепить?

Сержант замер, раздумывая.

Генератор вещь полезная - это Жека хорошо придумал. Другое дело, у меня уже поджилки трясутся при воспоминании об одном только взгляде упыря. Поэтому, когда Артем двинулся в сторону входной двери и глянул на меня, внутри все опустилось. Идти в дом, еще и в подвал, дико не хотелось. Притом, что выходить придется в кромешной темноте.

– Геша, – поманил того за собой сержант. – Жека, Алекс, внимательней, – показал он нам подбородком на «уазик».

Парни скрылись в доме, а мы с Жекой подошли к машине. На улице никого не было – и Белоснежка, и упоротый товарищ уже сидели внутри, грелись. Я закинул куртки в салон, встал у водительской двери, положив мешок с бутылками под сиденье, внимательно осматриваясь по сторонам. Жека у пассажирской двери встал, дом контролировал. Время тянулось как патока.

Тишина мертвая, даже снег под ногами не хрустит. Появилось желание свалить отсюда как можно скорее. Я прислушался, и в ушах зазвенело от тишины. Вдруг внутри все опустилось. Мысли в голове крутились, но такое ощущение, что ускользает что‑то важное. Нервы натянуты до предела, по спине мурашки пошли. Да что ж такое‑то?

– Жека? – сказал я, только чтоб услышать свой голос. Как услышал, сразу понял все. Генератор затих, притом парни зашли в дом меньше минуты назад - до подвала они вряд ли бегом бежали.

Мой вопрос раздался почти одновременно со щелчком предохранителя, и тут же дробовик Джексона загремел выстрелами - длинные всполохи огня начали срываться с дула ружья. Я закрутил головой во все стороны, пытаясь понять, в чем дело.

– Тема! Тема, на выход! – заорал Жека во всю силу легких. – В окно заскочил, Тема!

– Алекс, на крышу лезь, – хлопнул Джексон ладонью по буханке, а сам побежал к входной двери, продолжая кричать, не жалея голоса.

Я крутанул головой – кроме забора и ворот, не видно ничего. Подпрыгнул, зацепился за металл багажника и в доли секунды оказался на крыше. Фотографией мелькнуло несколько испуганных лиц в салоне. Как им там страшно, наверное. Сидят, как кильки в банке, не ясно ничего, еще и стреляют. Да и у меня самого сердце просто вырывалось из груди, руки начали подрагивать от адреналина.

Оказавшись на крыше, сжал пистолет. Ребристые подошвы грозились скользнуть по металлическому багажнику, а сверзиться с крыши совсем не улыбалось. Я сел, упершись одним коленом в металл перекладины и принялся крутить головой во все стороны.

Взгляд на дом, дверь качается – Жека только что залетел туда, вот бесстрашный парень. Взгляд по сторонам – забор, ворота, пятачок с нашими следами. А это что такое? Сердце бухнулось в желудок, дыхание перехватило. Я резко вскинул пистолет, держа на прицеле ворота и все проверяя положение снятого предохранителя.

Почти бегом во дворе появились две нескладные фигуры и направились к «буханке». Прицелившись и задержав дыхание, начал стрелять. Один из упырей - в белой куртке, завалился назад, а второй устоял и, как борец, наклонившись, почти прыгнул к машине. Схватившись за зеркало, он уставился в салон. Из машины раздался визг. И вроде бы не девичий. «Ух ты, как быстро патроны‑то кончились!» – удивился я.

В панике полез в карман куртки за магазином – черт, сидя не достать! Встал с колена, холодея от одной только мысли о том, что могу сейчас поскользнуться и упасть. Жутко медленно, как мне показалось, достал магазин из кармана, перезаряжая пистолет. Пустой просто отпустил и наблюдал, как он медленно падает, ударяется о крышу и летит вниз на землю.

Поднял пистолет, нацеливая его в голову оставшемуся, а упырь вдруг посмотрел на меня. От его взгляда на меня дохнуло холодом, и я нажал на спуск. Сверкнула цветком вспышка, и упырь завалился назад, раскинув руки на укатанном снегу.

Я опустил пистолет, всматриваясь в лежащие тела. Один чуть шевелится. Тот, в белой куртке, который первым упал. Вдруг снизу, прямо подо мной, раздался глухой звук удара, и истошный визг из машины, на который я уже не реагировал, прекратился. Сразу же послышался женский предупреждающий вскрик. Только я начал оборачиваться, и тут машину ощутимо качнуло.

Сзади мелькнуло – и на меня кинулось что‑то темное. Попытался отпрыгнуть, но подошвы с резким скрипом скользнули по металлическим перекладинам, и я мешком свалился с крыши. Больно ударился плечом и лицом – щеку ожгло холодной болью при встрече с землей. А темная фигура соскочила с крыши, пролетев несколько метров и прытко кинулась на меня.

Как я смог за эти две секунды оттолкнуться от земли и встать на колени, непонятно - но успел даже пару раз выстрелить. Нападавший от попаданий споткнулся, ударился плечом в скулу буханки, но выпрямился и прыгнул на меня. В немыслимом кувырке, оттолкнувшись от заднего колеса, я перекатился в сторону, выиграв пару метров расстояния, а когда темная туша уже распласталась надо мной в прыжке, успел выстрелить еще несколько раз. На темном овале мелькнувшего лица появилось несколько рваных дыр, и нападавший на меня прыткий упырь упал совсем рядом. Я суматошно, загребая ладонями снег, в панике откатился от него. Руки дрожали и не хотели слушаться.

Попытался перевести дух. Горло перехватило, дышал с трудом - меня ощутимо потряхивало. Черт, остались патроны еще в пистолете?

По дуге обошел лежащего, держа его взглядом. В доме раздались дикие крики, я обернулся. В темноте за стеклопакетом угадывалось движение, но, что такое, понять я не мог. Внутри опустилось, а если парней там…

– Сзади смотри, придурок! – раздался девичий крик из машины и одновременно в доме брызнуло разбитое стекло, за которым я видел движение.

Тут же в плечо мне как клещами вцепились. Я что было сил рванулся вперед - пролетев несколько шагов. Не помогло – плечо сковало болью. Изо всех сил рванулся еще раз, но вырваться не получилось. Обернулся и нос к носу столкнулся взглядом с недостреленным упырем в белой куртке, которого по инерции бросило на меня.

Мутные, подернутой пленкой глаза с черными огромными зрачками, закрывающими всю радужную оболочку, оказались буквально на расстоянии нескольких сантиметров от моих. Подумать я ничего не успел, тело все сделало само. Стволом пистолета я ударил упырю в горло и в момент удара, когда металл уже рвал кожу под подбородком, нажал на спуск. Хлопнул выстрел, щеку ожгло выскочившей гильзой. От боли в плече я все‑таки заорал и, когда упырь начал падать, так и не расцепив свою клешню, завалился вместе с ним, приземлившись коленом ему в грудь. Руку с моего плеча наконец‑то сорвало, и я вздохнул с облегчением. Хотя это было скорее похоже на стон, даже слезы из глаз брызнули.

Я чуть извернулся, ожидая отступления боли - расслабился не более чем на секунду, но тут даже боль перестал замечать, как представил, что сзади сейчас еще кто‑нибудь кинется. С земли взвился мигом. Крутанул головой по сторонам, но, к огромному облегчению, увидел только парней, вылетевших из дома. Трое, все целы.

– Алекс, ты как? – подлетел ко мне Геша.

Жека с дробовиком наперевес уже подходил к прыгучему упырю, сержант только вылезал из окна.

– Как‑как… прекрасно… – плечо дико болело, и я изгибался интегралом, пытаясь сделать так, чтоб боль хоть чуть ушла. Что ж такое, неужели с такой силой можно обычной человеческой рукой сжать?

– Я, прикинь, видел в окно, как ты этого уработал, а тут смотрю, на тебя сзади этот прет, давай орать как сумасшедший, ты на меня смотришь, а он уже совсем рядом с тобой, ну я окно выбил, а тут он в тебя вцепился, ну я пересрался, думал все, капец тебе, бросился со всех ног, а тут… – зачастил Геша.

– Алекс, в порядке? – спросил подошедший Артем.

– Ну ты крут! Иди, смотри, какого орка завалил! – крикнул Жека, на расстоянии всматриваясь в лицо лежащего упыря.

В глазах вдруг потемнело, и я шлепнулся на колени. Воздуха не хватало, пришлось часто задышать полной грудью. Голова налилась тяжестью – такое ощущение, что сейчас сознание потеряю.

– Что с тобой? – наклонился ко мне Геша, положив руку как раз на больное плечо.

От боли я подпрыгнул, матерно сообщив всем, что не очень хорошо себя чувствую. Как ни странно, стало легче. И даже в обморок хлопаться раздумал.

– Жека, Геша. Давайте орка на крышу закидывайте, привяжите чем‑нибудь к багажнику. Алекс, вести сможешь? Или Гешу сажать? – оборвал мой монолог Артем.

Я пошевелил плечом. Больно, но терпимо вроде. Покачал головой и направился к водительской двери. Было все еще хреново, но просто так в машине сидеть точно не смогу.

– А не кинется? – опасливо спросил Геша, обходя Жеку и двигаясь к мутанту.

Жека за его спиной между тем прицелился в лежащего упыря и выстрелил ему в ногу. Нога дернулась от попадания, но больше реакции никакой. Зато Геша отреагировал.

– [Вот] что ты творишь! – взвился он в прыжке.

– Да ладно, не шевелится вроде, – развел руками Жека, – пойдем кантовать. Я ему сейчас руки перетяну чем‑нибудь на всякий случай, а ты башку на прицеле держи.

Я между тем подобрал пустой магазин, обмахнул его от снега. Желания принимать участие в погрузке тела не было совершенно - поэтому полез на свое водительское место. Пока пытался восстановить дыхание, Артем контролировал подходы, а парни грузили упыря на крышу. Когда они крепили его чем‑то, машину ощутимо покачивало.

Обернулся в салон и попытался поймать взгляд Белоснежки, два раза предупреждавшей меня об опасности. Хотя во второй раз и придурком обозвала, но поблагодарить следует. Наверное.

Девушка сидела с прямой спиной на сиденье, обнимая подругу, плечи которой ходили ходуном от беззвучного плача. Обратил внимание, что подружка уже в той самой лазурной куртке, которую я с вешалки прихватил, – угадал, значит. На меня Белоснежка даже взгляд не кинула, хотя поворачивался всем телом из‑за плеча больного. Секунд десять пытался рассмотреть ее лицо в темноте салона, надеясь, что все‑таки повернется. Не поворачивалась. Я посмотрел на парней – один забился в самый угол, спрятав лицо в коленях, второй сидел напротив девушек, безучастно глядя в потолок.

– Спасибо, – глядя на Белоснежку, все же произнес я.

– Пошел в жопу! – глянула она на меня.

Я даже отшатнулся.

– Фи, сударыня, как грубо, – пробормотал я, отворачиваясь.

И что я ей сделал такого? Хотя не помог, когда в канаву свалилась - но там она сама виновата, нечего было увольнять меня с ходу.

В машину между тем вместе с потоком холодного воздуха ввалились парни.

– Алекс, трогай, – захлопывая дверь, скомандовал Артем.

– Таксист потрогал и сказал: «Вау, ничего себе!» Сейчас, пять сек, – ответил я на вопросительный взгляд сержанта. – Геша, дай колы, у тебя под сиденьем должна быть. В пакете.

Геша зашуршал и протянул мне двухлитровую бутылку колы. Я между тем изогнулся, залез под сиденье и достал одну из бутылок. Как раз початую и ухватил, молодец какой. Свинтил крышку и прилично приложился. Быстро запил колой. Внутри моментом все разлилось приятной теплотой. Так‑то лучше, жить можно. Передал бутылку Артему, а когда он отдавал бутылки назад, Жеке, я уже со двора выехал.

– Слушай, у тебя машина на ходу? – обернулся сержант к Белоснежке.

Ответа я не услышал, в зеркало заднего вида глянул, но там что‑либо увидеть нереально.

– Ключи с собой? Сейчас вытащим тогда, ключи давай. Не, не мне, Егору. Алекс, тормозни у машин, давай дернем, – обернулся Артем уже ко мне.

Мы как раз выехали из поселка и подъезжали к машинам в лесу. Объехав сидящий в канаве паркетник, подогнал буханку к нему задом.

– Геша, трос там есть, цепляй и за руль прыгай. Разберешься? Жека, прикрывай, – скомандовал Артем и вылез из машины.

Парни выпрыгнули следом. Буквально через пару минут вытащенный внедорожник, марку которого я пока так и не разглядел, уже твердо стоял на дороге.

Глава 37. Ермаков Станислав. 26 апреля, вечер

К вечеру зуб, наконец, перестал ныть. Помогли две таблетки какого‑то кетанова, которые парню подогнала симпатичная девочка Настя, занимавшаяся административной деятельностью.

После помывки в бане, хоть и в быстром темпе, настроение у Стаса поднялось. На улице было еще светло, а в главном здании уже темновато. Света нет – только из окон. Стас помыкался пару минут, никого не находя. Набрел на импровизированный госпиталь, украдкой понаблюдал за работой нескольких симпатичных девушек в качестве медсестер. Но доктор его быстро заметил и выгнал, а парень пошел бродить дальше.

– О, начальник! – окликнул Стас Дим‑Дима в одном из коридоров.

– Для тебя товарищ командир, усек?

– Ух ты! Как поднялся над толпой, так борзым стал, – ухмыльнулся Стас. - Дим, кстати, тут пацаны говорили, что штабист – синоним педераста, как думаешь, не врали?

– Какие юморные пацаны. Будешь вместе с ними, значит, скоро на дальней заставе березовую кору жрать и дошираку радоваться.

– Ладно, помоги Зорина найти, – прервал Стас обычную дружескую пикировку.

– Решил?

- Ну а что делать?

- Пойдем, – Дим‑Дим развернулся и быстро зашагал по коридору. – Как, разобрался с комнатой? – обернулся он на ходу.

– Нормально все. Решил, – кивнул Стас. Пока Дим зависал в штабе, он поругался с главным по заселению, но комнату отжал неплохую.

- Все, спасибо, вижу его, – похлопал Стас друга по плечу, углядев в приоткрытую дверь отцов‑командиров. Дим развернулся и скрылся, а Стас взялся за дверь - даже чуть толкнул ее, но остановился, прислушиваясь к разговору.

– Федорыч, вот на хера тебе в Великополье сейчас ехать? Ты с дуба рухнул? – Резкий голос Толстого, да еще в таких интонациях, заставил Стаса остановиться – он даже шаг назад сделал и дверь чуть прикрыл.

– Саша, по‑любому ехать надо. Парней из пожарки если и не сюда выдернуть, так предупредить хоть.

– Константин Федорыч, пацанов из пожарки и мы забрать можем, к тому же они там семейные наверняка, сразу не сорвутся. А предупредить предупредим, – это Савичева голос. – Парней я ваших видел, которые на буханке гоняют, с ними тоже поговорю. Или вон Стаса взять действительно, там же земляк наш.

– На чем поедешь‑то? Грузовики в разгоне все, джип твой тоже уехал до вечера, – ехидно спросил Зорина незнакомый голос.

Стас наконец толкнул дверь, и зашел внутрь.

- О. Подумал?

- Так точно.

- На нем и поеду. У тебя же белый универсал?

- Так точно.

- Отлично. Через десять минут у крыльца – в Великополье едем. Задача ясна?

- Так точно.

Константин Федорович быстро вышел, Стас потянулся было следом, но его остановил лейтенант.

– Стас, стой! Пойдем, провожу, – поднявшись, Савичев легко пробежался по коридору. – Короче, ему приспичило сейчас в Великополье ехать, – шагая в ногу со Стасом, начал он рассказывать, – а там проблемы могут быть. Есть мысли, что Щербаков нас сознательно с красноборскими лбами столкнуть пытается – парни на складе, туту недалеко, уже с ними пострелялись. Нас – это всех, кто здесь сейчас, – обвел лейтенант рукой вокруг, – так что, если тебя там впрягут в какое дело, смотри по ситуации, ясно? На рожон не лезь, постарайся, по крайней мере…

– Понял, спасибо, – кивнул Стас.

– Еще. Здесь зона рядом, там бунт случился. Зэки власть взяли, так что теперь понятно, откуда те трупы на дороге. Так что внимательней.

– Понял, – вновь кивнул Стас – подумав, что очень не вовремя оказался со своим решением – но задний ход давать было уже поздно.

По сумеркам Стас ехал осторожно, без фар. Пока еще не совсем стемнело - так что дорогу он примерно различал. По пути Зорин – Константин Федорович, чуть более подробно рассказал ему о бунте в зоне, а после замолчал. Сидел, нахохлившись, в окно глядя.

Зуб вновь начал ныть, и Стас невольно зашипел.

– Что случилось? – Зорин отреагировал мгновенно.

– Да не, Константин Федорович, нормально все, – быстро ответил Стас, но снова непроизвольно скривился – Зуб болит.

– Давно?

– Да нет, – Стас осекся под тяжелым взглядом, – пару дней уже.

– Ясно. Сейчас решим.

- А как решим?

– Да водки найдем, пассатижи сполоснуть – и решим… – Зорин глянул на парня и почти сразу улыбнулся, показывая прокуренные зубы, – Да не ссы, к стоматологу сейчас поедем. Хорошая девушка, грамотная. Туда рули, – показал Федорович на второстепенную дорогу между домами.

Через несколько минут Стас тормознул у желтого двухэтажного дома, буквально вросшего в неровный склон холма. Рядом безо всякого порядка стояли похожие здания, в окнах которых мелькали блики живого света. Напротив подъезда, у которого универсал остановился, стоял очищенный от снега красный «Рено Меган».

– Хорошо стоматологи зарабатывают, – кивнул в сторону машины Федорович. – У нее частный кабинет, по деньгам ненамного дороже, чем в поликлинике выходит. Вот многие к ней и идут - да даже и из города наезжают. Говорят, за такие деньги, как она тут несколько зубов делает, в городе только здрасте врачу хорошему сказать можно. Дома, скорее всего - раз машина здесь. Посиди, со мной не надо, – уже выходя из машины, осадил Зорин Стаса, вознамерившегося выпрыгнуть за ним, и скрылся в подъезде.

Минут через пятнадцать Зорин появился в сопровождении закутанной в пуховик девушки. Гостеприимно распахнул перед ней дверь, посадил девушку на переднее сиденье, сам залез назад.

– Здрасте, – коротко поздоровалась пассажирка.

– Привет, – ответил Стас, пытаясь присмотреться к девушке. Голос приятный, а лицо не разглядеть – темно уже в кабине и капюшон необъятный с головы она не сняла.

Пока Стас ехал по указаниям Федоровича, мельком на пассажирку поглядывал, но она в окно смотрела и к нему даже не поворачивалась. Ехать, впрочем, оказалось совсем недалеко – вскоре универсал остановился у одноэтажного здания на большом, по меркам городка, перекрестке. Вдали - на холме, виднелось здание администрации на той самой площади, где Стас сегодня уже в отделении был.

Зорин выпрыгнул из машины, галантно отворил перед девушкой дверь и помог выбраться. Обернувшись, он мотнул Стасу головой – мол, выметайся. Не глуша мотор, Стас выпрыгнул на морозный воздух, не забыв закинуть автомат за спину.

– Я сейчас в администрацию, после за тобой приеду. Давай, разведка - не ссы, девчонка хорошая, все сделает как надо, – увидев выражение лица Стаса, хмыкнул Зорин и, похлопав того по плечу, полез за руль.

Подождав, пока универсал проедет мимо, парень пошагал к крыльцу в торце здания, где девушка уже открыла дверь и скрылась внутри. Стас зашел следом и потерялся. Постоял несколько секунд - хотел уже мобильный достать, но тут справа из приоткрытой двери полоска света яркого появилась.

Стас сразу увидел, что стоит в маленьком предбаннике. Слева от него небольшой диванчик и столик с потрепанными журналами, справа – дверь с табличкой. Темно, не прочитать. Трубку из кармана все‑таки достал, подсветил – «Лисицина Юлия Сергеевна, врач‑стоматолог». Лисичка, значит.

– Молодой человек, вы там не потерялись? – раздалось из‑за двери с табличкой. Лисичка‑то лисичка, а голос строгий, со стальными нотками.

Стас не торопясь осмотрелся, прикрыл за собой входную дверь, щелкнув очень кстати имевшейся задвижкой и только после этого прошел в кабинет. И чуть поджал губы, рассматривая докторшу. Очень даже красивая девушка – невысокая, худенькая, длинные темные волосы собраны в хвост. Она уже была в голубом халате, который подчеркивал тонкую талию.

– Здравствуйте, Юлия Сергеевна. Меня Стас зовут, – представился парень, осматривая кабинет. Небольшой, у стены шкаф с открытыми полками, письменный стол, посередине стоматологическое кресло. В углу стоит яркий фонарь типа летучая мышь.

– Очень приятно. Присаживайтесь, – кивнула девушка на кресло, надевая резиновые перчатки.

Стас устроился в кресле, примостив автомат сбоку. Отпустил ремень и металлический карабин лязгнул о ствольную коробку. Доктор Юля покосилась на это действо, но ничего не сказала. Стас посидел, поерзал немного, прислушиваясь к себе – вроде и ничего так, даже руки не дрожат. Украдкой он наблюдал, как девушка готовила неприятно звякавшие металлом инструменты, а после зачем‑то полезла на нижние полки шкафа. Наклонилась, и Стас засмотрелся – не только с лицом и талией у нее в порядке.

Доктор между тем выпрямилась, держа в руках налобный фонарь, поисками которого занималась в шкафу, и подошла к Стасу.

– Это обязательно? – показала девушка на автомат.

– Юлия Сергеевна, сейчас без оружия опасно передвигаться.

– Вот как? Что же происходит?

– А вы сами ничего странного не замечаете? – удивленно посмотрел Стас на нее, а только потом опомнился – это он с Зориным и армейцами общается, почти оперативные сводки по району слушает. А ей‑то новости откуда узнавать, кроме сарафанного радио?

– Света нет. Связи нет, – чуть пожала плечами Юлия, – но это же не криминал, люди говорят, скоро все восстановят.

– Юлия Сергеевна, люди не всегда правду говорят. Слышали анекдот, что по инструкции в случае ядерного взрыва надо медленно ползти в сторону кладбища?

– Нет, не слышала. Я, наверное, должна спросить, почему медленно?

– Как бы да. А медленно, чтобы паники не создавать.

Девушка серьезно посмотрела на Стаса, задумавшись.

– Действительно, вы правы. Вы знаете что‑то такое, чего не знаю я?

Стас чуть покачал головой – доктор начинала нравиться ему все больше и больше.

– Юлия Сергеевна, я вам с удовольствием все расскажу, только история долгая, может, вы пока это… того? Посмотрите?

Девушка коротко кивнула, прикрыв глаза, и села на стул рядом с креслом, взяв в руку металлическую штуку с круглым зеркальцем и надев налобный фонарь со светодиодами.

– На что жалуемся? – Свет ее фонаря слепил, и Стас зажмурился, отворачиваясь. Заметив, что его слепит, девушка подняла голову, смотря на парня теперь как бы свысока.

– Я никогда ни жалуюсь.

– Прекрасно. С какой целью тогда?

– Зуб болит. Сильно. Вверху справа. Вот этот, который сразу за клыком, – показал Стас пальцем, приоткрыв рот. – Вы мне облегчите страдания?

– Хорошо, сейчас посмотрим, – проигнорировала последний вопрос Юлия. – Так, рот пошире. Шире. Еще шире.

Осмотрев зуб, девушка отложила инструмент и приподняла фонарь на лбу.

– У вас пульпит. Зуб спасти можно, вариантов два. Или подождать пока свет дадут, и я вам сразу же сделаю. Только неясно, когда свет будет. Могу вам сейчас обезболить, а завтра поедете в поселок Зеленовку, там в фельдшерском кабинете есть бормашина с механическим приводом. Единственное, не знаю, на месте ли там сейчас…

– А удалить зуб можно?

– Конечно можно. Но зачем вам зуб удалять, когда его спасти можно? – В глазах у Юли было искреннее удивление.

– Доктор, давайте удалим его сейчас? Честно, устал уже от боли этой, сил нет. А дел много, просто некогда ждать.

– Слушайте, у вас очень хорошие зубы. И этот зуб вполне можно спасти, и я считаю, что…

– Доктор, давайте удалим, – убедительно произнес Стас, – очень вас прошу!

– Хорошо, – пожала девушка плечами. – Давайте удалим, – покопавшись в одном из ящиков, девушка положила на десну ароматную ватку и отвернулась, готовя устрашающего вида металлический шприц.

Стас почувствовал, как по десне пошло легкое чувство онемения. Он дотронулся до ватки языком и понял, что это обезболивание для укола. Кончик языка тоже онемел. Прекрасно – уколы ему очень сильно не нравились, а сейчас вон оно как делают уже.

– Хронические заболевания есть какие‑либо? На анестезию как реагируете? В обморок не падаете? – отвлеклась Юлия от шприца.

– Да не, нормально все. Мне валерьянку только противопоказано.

– Валерьянку? – удивленно глянула доктор на Стаса.

– Я в марте родился, так что меня после валерьянки держать надо. Башню срывает.

– Как это? – нахмурилась девушка, не понимая, а потом махнула головой: – Шуточки у вас. Рот открывайте, – Юлия быстро уколола три раза в десну вокруг зуба и положила шприц на столик, – пару минут ждем, пока заморозит. Если плохо будет, скажите сразу.

Укола Стас почти не почувствовал. И чего боялся – спросил он сам себя.

– Доктор, а этот зуб, он же недалеко, его быстро удалить?

Прежде чем отвечать, девушка подумала немного. А когда начала говорить, Стас даже залюбовался ею – мало того что симпатичная, так еще и своей обстоятельностью подкупает.

– Вы знаете, очень часто бывает так, что вроде с виду зуб очень легко выйдет, а проблемы начинаются. А иногда смотришь – кажется, что сложно будет, а выходит с легкостью. Так что я никогда не загадываю и стараюсь прогнозов не давать. Попробуйте, заморозилось у вас?

Стас прислушался к себе – боль в зубе чувствовать он перестал, и десна вроде на нажатия языком не реагирует.

– Вроде да.

– Хорошо, приступим тогда. Если что, вы мне мигните, если боль почувствуете, хорошо?

Стас кивнул. Доктор, на его удивление, взяла не плоскогубцы фирменные, а какой‑то штырь и несколько раз надавила на зуб. В последний раз, когда давила, парень еле удержался от вскрика. Обезболивающее подействовало как‑то неправильно - но чувство бравады заставило его промолчать. Лишь когда доктор отложила штырь и взяла свои кусачки, Стас подал голос:

– Доктор, как‑то обезболивающее не обезболило. Может, еще кольнете?

– Что же вы молчите? – нахмурила девушка лобик.

– Я вами залюбовался и отвлекать не хотел.

– В следующий раз говорите сразу, пожалуйста, – стальным голосом выговорила ему девушка. Щеки у нее покраснели слегка, но вид Юлия сохраняла серьезный до невозможности.

После еще одного укола прошло несколько минут. Доктор вопросительно посмотрела на Стаса, и тот кивнул. Девушка вновь взяла свои кусачки, зажала в них зуб и начала его расшатывать. Чувство, когда в глубине десны шевелятся корни, само по себе неприятное, а когда это болью сопровождается… Стас не сдержался, сморщился.

– Больно? – сразу же убрала кусачки Юлия.

– Терпимо, – Стас опять сморщился.

– Давайте еще укол. Вы, кстати, алкоголь сегодня употребляли?

– Нет, я же обезболивающие пил.

– Так. А что принимали?

– Кетанов какой‑то, две таблетки, анальгина штуки четыре.

– Ну тогда ясно. Давайте еще укол, но не уверена, что подействует.

– Юлия Сергеевна, давайте вы уже выдергивайте его. Я уж устал от этого зуба, потерплю.

Девушка кивнула, коротко глянув на Стаса и, наклонившись, принялась опять расшатывать клещами зуб. Свет фонаря парня слепил, так что лица доктора видно не было, но почти прямо перед его глазами маячило небольшое ушко, и можно было разглядеть изгиб шеи. Отвлекаясь от боли, Стас начал представлять, как можно в эти места девушку целовать. Помогало не очень, но думать об этом было приятно. Тут раздался треск и его перекосило.

– Не волнуйтесь, не обращайте внимания. Трещит – это ничего страшного, – заговорила Юлия уверенным голосом, от которого Стасу сразу стало спокойней, – снимка у меня нет, а у этого зуба может быть двойной корень. Если один из корней сломается, будет немного проблематично его извлечь. Поэтому потерпите чуть‑чуть, пожалуйста, – доктор потянула зуб, и Стасу показалось, что даже кожа на затылке зашевелилась.

– Сейчас еще немного, потерпите, терпите, пожалуйста, ну вот, почти все… черт! – сорвалось вдруг у девушки совершенно другим тоном. – Ой, извините, пожалуйста, – смутилась доктор с таким видом, что Стас бы ей сейчас все извинил, что бы она ни сделала.

Юлия махнула клещами, выкинув зуб в миску рядом с креслом. Стас скосил глаза, но зуб даже не рассмотрел – сгусток крови просто. Девушка быстро поменяла ватку на десне и посмотрела на парня, приподняв фонарь.

– Да, там двойной корень, один обломался. Давайте я вам еще раз уколю? Сейчас просто его доставать надо будет.

– Юля, давайте вы его быстро достанете. Я потерплю, не волнуйтесь, – Стасу уже очень сильно хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Больно, конечно, но терпеть можно. В детстве, когда ему зубы делала стоматолог советской закалки, было куда больнее. Или тогда сильнее воспринималось, может. Стас глубоко вдохнул и опять широко открыл рот. Девушка снова взяла в руки свой штырь и полезла ковыряться в десне. Опять несколько сильных нажатий, при последнем штырь соскользнул, и Стас с усилием удержался от вскрика.

– Ой, прости, прости, пожалуйста. Потерпи чуть‑чуть, еще немного, совсем чуточку. Пошире открой, пожалуйста, – перешла на «ты» доктор.

Стас как мог широко раскрыл рот, а девушка практически легла на него, не переставая успокаивающе говорить дежурные фразы. Отвлекаться от того, что в его живом мясе сейчас ковыряются металлической штуковиной, Стасу помогало то, что Юлия легла на него грудью, изогнувшись. Он почти забыл о боли, обдумывая различные варианты действий в стоматологическом кресле, притом подкреплены его думы были тем, что Юлия постоянно двигалась, заглядывая ему в рот со всех сторон. Тут девушка откинулась от Стаса и взяла свои клещи. Вдруг он почувствовал, что на лбу выступила испарина. Моментально стало очень жарко и Стас резко привстал.

– Можно? – промычал он и потянул с себя кофту. Пока тянул, его повело немного.

– Ты что, нельзя резко вставать, – Юля заметила, как его качнуло и помогла снять кофту. – Полежи, полежи немного, я сейчас, – сбегав к шкафу, она сунула Стасу под нос ватку. Шибануло нашатырем, и парень мгновенно пришел в себя.

– Нормально, давай продолжим, – чуть улыбнулся Стас.

Юля кивнула и, взяв свои клещи, опять легла на него почти полностью, успокаивая его все теми же дежурными фразами. Опять потянула сильно и он запрокинул голову, не поддаваясь. Рывок – чувство облегчения - даже боль почти отпустила. Юлия скинула остаток зуба в ту же миску у кресла и протерла Стасу лоб.

– Все, – выдохнула девушка, – нашатыря еще надо?

Парень отрицательно мотнул головой. Юлия взяла салфетку и вытерла ему подбородок, губы. Когда выкинула салфетку в миску, Стас скосил глаза – крови много. Доктор вытащила вату у него изо рта и, опять метнувшись к шкафу, протянула стакан с водой. Стас сполоснул рот. Крови было очень много, сполоснул еще раз.

– Кусай, – сунула ему доктор в дырку от зуба ватку, которую Стас машинально прикусил.

– Сильнее кусай, полчаса не сплевывать. Там сейчас сгусток должен образоваться. Как минимум два часа ничего не есть - потом очень осторожно, лучше кашки какие‑нибудь. Зуб сверху, поэтому, если сгусток сплюнешь, кровь может идти долго, а это очень нежелательно. Если какие проблемы начнутся, завтра ко мне приедешь. Понятно?

– Понятно, – сквозь зубы произнес Стас и прислушался к ощущениям – вроде нормально, говорить можно. Болит, конечно, но так, по‑свойски – заживет, как на собаке. Самое главное, ушла тянущая боль от нерва, пробирающая целиком и полностью.

– Доктор, никогда не думал, что скажу это стоматологу, но мне очень понравилось. Все было прекрасно, а вы в особенности.

Девушка зарделась – теперь Стасу это было хорошо видно – фонарь свой шахтерский она с головы сняла.

– Спасибо, – отличным от своего металлического голоса тихо сказала Юля. – Резко не вставать, – это уже опять дежурным. – Опять может плохо стать, посиди немного, – шагнула девушка к Стасу и мягко надавила на плечо, усаживая обратно.

– Да мне уже и так здорово, – накрыл он ее руку своей.

Девушка руку выдернула, но с некоторой задержкой.

– Юля, а что ты завтра вечером делаешь? Или даже сегодня? – не стал терять время Стас.

– Вообще‑то меня дома…

Не успела она договорить, как вдалеке раздалось сразу несколько взрывов. Потом еще один. Пара секунд тишины – и загремели выстрелы, притом всполохи стрельбы на полмагазина перемежались аккуратными и размеренными очередями. Стреляли близко - в вечерней тиши слышно прекрасно. Не сговариваясь, Юлия и Стас выбежали на крыльцо. Автомат парень прихватил с собой.

Шумело на холме - там, где администрация. И там, куда уехал Федорович. Выстрелы слышно хорошо, но вот не видно совсем ничего. Темно. Не темно даже, а темень – фонари не горят, небо затянуто. Опять нарушая ночную тишину, дробным перестуком ударили выстрелы. Много стволов, не два и не три – определил Стас.

Тут в уверенный перестук калашей вплелись менее харизматичные хлопки, и тут же загрохотало часто и гулко. Пистолеты, дробовики. Отсветы от выстрелов засверкали на холме, и Стас машинально приобнял девушку, отодвигая ее под защиту двери.

На холме вдруг рвануло так сильно, что всполохи огня устремились в небо. Через некоторое время стрельба утихла, стали слышны резкие крики людей. Стоящим на крыльце Стасу и Юле было видно только, как отсветы пламени мечутся по стенам стоящих рядом с площадью домов. Переполох наверху стоял нешуточный, но внятного ничего не услышать и не понять.

Стас осмотрелся по сторонам. В некоторых окнах - там, где было видно живой свет, он заметил прильнувших к стеклам людей. Вдруг в спину его будто толкнули. У Стаса появилось настолько явственное ощущение чужого взгляда, что даже мурашки поползли по позвоночнику. Он резко обернулся. На темном фоне неба выделялись еще более темные силуэты домов, через сотню метров улица круто поворачивала. «Негры в шахте ночью добывают уголь», – пробормотал Стас себе под нос – вообще ничего не видно. Но ощущение чужого взгляда не уходило, становилось все сильнее. Даже не чужого, а чуждого, враждебного. Стас поплыл немного, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Юля, пошли внутрь, – тронул он девушку за плечо, сбрасывая с себя оцепенение. – Юлечка, быстрее, солнышко, – потянул Стас ее за собой. Чужая злость ощущалась им уже почти физически.

Девушка непонимающе глянула на него большими глазами, но подчинилась безмолвно, когда Стас затащил ее за локоть внутрь. Она сильно дрожала – и от холода, и от увиденного. В предбаннике Стас задвинул задвижку, проверил, не открывается ли дверь. Стальная, добротная. Такую только тросом дергать или болгаркой резать. Ему стало спокойней.

Стас быстро прошел в комнату, выключил фонарь и пристроился у окна.

– Свет не включай, пожалуйста, – попросил он девушку, надевавшую у шкафа свой пуховик.

Стас прильнул к окну, ощутив лбом холод стекла, и начал до рези в глазах всматриваться в темноту. Чуть отодвинулся, коротко бросив взгляд на Юлю и дернул затвор, досылая патрон. Подняв вверх планку предохранителя, он прислонил автомат к стене рядом с собой.

– Стас, скажи, что происходит? – очень спокойным и почти недрогнувшим голосом спросила девушка. Видно было, что спокойствие стоит ей некоторых усилий.

– Присядь, – кивнул он Юле на тумбочку рядом с окном.

Кивок заметить было сложно, глаза к темноте еще не привыкли, но на тумбочку она присела. На самый краешек, сложив руки на коленях.

– Юля… – отвернулся Стас обратно к окну и, вглядываясь в темноту, задумался, как же ей все объяснить. – Юль, скажи, а чем ты последние несколько дней занималась? Если не секрет, конечно. Просто, понимаешь, тут очень много странного и страшного происходит, а ты будто совсем не в курсе.

Последовала некоторая пауза.

– Юль, если расскажешь, просто мне легче и быстрее объяснять тебе будет, – глянул Стас еще раз на ее силуэт в темноте, – если хочешь, можешь не говорить…

– Да нет, просто задумалась. Я… мы, с моим… молодым человеком в Египет ездили. Вернулись двадцать четвертого, рано утром. У меня отпуск еще, к тому же я… ну… – она сделала паузу, – мы на машине ездили. Через Москву летали, а туда на машине. Приехали и немного поссорились, – быстро закончила девушка фразу. – Я усталая была, к тому же ангину в последние дни подхватила - как приехали, наверное, сутки из постели не вылезала. Очень горло болело. Еще и…

– Стой! – прервал Стас девушку.

Прислушался – совсем вдалеке были слышны слабые отголоски стрельбы. Несколько щедрых очередей и тишина. Нет, вот опять захлопало, в этот раз только одиночные выстрелы – точно из ружей. Все, тишина.

Надеюсь, наши победили – подумал Стас. И вдруг ему неожиданно вспомнилось то утро, когда он решил Диму позвонить - будто толкнуло что‑то. Стас прислушался к себе – верни его в тот вечер, менять не стал бы ничего. «У нас вы сможете познакомиться со многими интересными людьми. И убить их». В юности Стас всегда хотел в Африку.

– Юлечка, продолжай, пожалуйста, – попросил он, отвлекаясь и покосившись на девушку.

– Ну… да и все почти. Вчера в магазин ходила, люди все беспокойные очень, света нет, при свечках рассчитываются. Хлеб есть, но продуктов мало. Снег еще этот. Я знакомого дядечку встретила, поговорила немного, он мне в общих чертах рассказал, что авария вроде бы какая‑то. Но я очень плохо себя чувствовала, не особо интересовалась, если честно. Вот и все вроде.

Стас еще раз покосился на Юлю. Плохо видно в темноте, но в памяти быстро всплыли ее лицо, очертания фигуры. Не яркая, но очень привлекательная девушка, красота которой не сразу в глаза бросается. Чем дольше на нее смотришь - тем красивее кажется. А если ее в вечернее платье одеть – подумал Стас и непроизвольно улыбнулся.

– Стас… – тихонько позвала девушка.

– Извини, задумался. Ты двадцать четвертого приехала, а двадцать четвертого все и началось, как понимаю. Звучит, конечно, фантастически, но все правда. Зуб даю, – улыбнулся в темноте он, – двадцать четвертого мы с другом сюда случайно приехали. Повернули не туда…

Глава 38. Ермаков Станислав. 26 апреля, вечер

Рассказывал Стас, прикусив ватку на месте выдранного зуба. Вглядываясь в темноту на улице, он довольно обстоятельно изложил многое из того, что произошло с ним в последние три дня. И про пробуждение в машине, и про конфликт с севастьяновскими, и про лейтенанта Савичева с его рассказами о произошедшем в воинской части. Про трупы на дороге, про ров странный, про взбунтовавшуюся колонию.

Девушка слушала внимательно, не прерывая вопросами, лишь несколько раз ахнула, когда Стас про резню на дороге рассказывал и про упыря в Красном Бору, которого лейтенант подстрелил.

– Вот, собственно. Поверить во все, конечно, сложно, но…

– Я тебе верю. И одновременно не верится пока, – тихо сказала девушка и задумалась.

Посидели в молчании немного. Стас обдумывал, что делать, и все больше склонялся к мысли, что пора сходить на разведку к зданию администрации, не дожидаясь Зорина. Он как раз собирался озвучить это Юле, как услышал голоса - со стороны противоположной мэрии. С той стороны, откуда он почувствовал чужой взгляд – и с уверенностью мог сказать, что смотрел не очень хороший человек. Если это был человек.

Голоса между тем приближались. Пьяные, визгливые. Уже дошедшие до кондиции, упорно доказывающие друг другу свою неоспоримую правоту, приводя бессвязные аргументы, не договаривая фразы. Шла бессмысленная, ненужная никому беседа - смысл которой наутро потеряется, оставшись лишь горьким, мерзким послевкусием тяжелого похмелья. Голоса становились громче, но в их пьяный спор Стас не вслушивался, анализируя свои ощущения на улице. Но тут девушка тихонько ойкнула, и он встряхнулся.

Сразу же как громкость прибавили: «Шлюха, прошмандовка, убью шалаву» – тут же вычленил Стас из беседы. Вернее монолога одного из приближавшихся гуляк.

– Молодой человек твой, – даже не спросив, а утвердительно произнес Стас.

Юля кивнула, хотела что‑то сказать - но не получилось, горло перехватило. От страха или от отвращения.

– Сиди тихо, сейчас в дверь подолбятся и уйдут, – попытался успокоить Стас девушку.

– У, мля, братан, гля, следы! Говорил я тебе, тут мразина! – вдруг произнес один из пьяных уродов с улицы. – Слышь, тварь, открывай! Если ща хахаля тут найду, [конец] и тебе, и ему! – раздалось несколько ударов по двери. – Ууу, прошмандовка… – посыпались еще удары.

Стас медленно и долго выдохнул, погонял воздух по легким и поднялся.

– Можно я им по голове настучу? Я их калечить не буду, ладно?

– Не надо, Стас, пожалуйста. Он же… они же…

– Пьяные, поэтому можно? Завтра прощения просить будет? – взяла парня злость.

– Нет, просто он… у него…

– Первый парень на деревне?

Девушка кивнула, а Стас усмехнулся. В Севастьяново уже с таким пересекся - теперь тут придется. Если придется – ведь завтра его здесь не будет, а красавец опять в таком же состоянии к девушке уже домой придет. И куда ей деваться? Если не будет кого‑то, кто сможет его вразумить кулаком в зубы, девчонка огребет - бежать ей некуда.

Удары по двери между тем продолжались. Стали реже, но сильней. Весь в раздумьях, Стас это отметил. Тут же раздался глухой звук удара тела о землю и одновременно смех, мат и пьяные комментарии. На минуту удары прекратились. Стас прислонился к стеклу у края окна и под углом увидел, как упавший с крыльца стряхивает с себя снег, а второй над ним смеется.

– Ну ска… ща я ей… щас она узнает, мля… – Упавшее тело направилось к окну. – Братан, сюда иди, ща окно на [хрен] вынесем, ща мы…

– Спасибо, что предупредил, – хмыкнул Стас. – Юль, в уголок отойди, пожалуйста, мало ли что, – сказал он девушке.

Парень увидел, что сидит она на тумбочке вся сжавшись, закрыв руками лицо. Но послушалась сразу – встала и отошла в самый угол. Как только девушка поднялась, Стас быстро отправился в предбанник. Появившись на крыльце, он направил ствол автомата пьяным в ноги. Дверь он открыл нараспашку и спиной к ней прислонился - чтобы сзади никто не бросился – ощущение чужой злобы рядом Стас хорошо помнил.

Два пьяных тела указание не двигаться проигнорировали. В тот момент, когда Стас появился на крыльце, один из них недоуменно смотрел на свой рассеченный о железо двери кулак, второй пытался расшатывать раму. То, что кто‑то появился на крыльце, дошло до них не сразу.

– О! Ну‑ка… иди‑ка сюда, сейчас я тебя… – направился к Стасу тот из них, чей голос, в основном, Стас и слышал. Второй тоже двинулся к крыльцу.

Несмотря на то что оба были явно здоровей Стаса, сначала он дернулся прислонить автомат к стене и зубы им посчитать. Сомнений в том, что это удастся, ни на секунду не возникало. Но тут, как вспышкой, парня пронзила догадка, как можно попытаться безболезненно решить проблему. Не именно проблему данного момента, а проблему хрупкой и очень беззащитной девушки Юли, которая сейчас стоит в углу кабинета, сжавшись от страха. Когда Стас подумал о девушке, в груди у него теплее стало.

Сверкнула дульная вспышка и хвост пламени расцвел цветком в темноте ночи. Громко хлестнул по ушам звук выстрела, отразившись от стен домов, заметавшись по улице.

– Мужчины, не поняли? Стоим, епть. Еще раз дернемся, отстрелю ногу. А теперь меня слушаем. Завтра, с десяти утра до десяти вечера, приходите в РОВД, к полковнику Щербакову, Дмитрию Мелетеевичу. Трезвые. Почему и как я тут оказался, он вам расскажет. Сейчас объяснять ничего не буду, не в том вы состоянии. А теперь кругом и шагом марш отсюда. До свиданья.

Звук выстрела словно отрезвил обоих – удивленно глядя стеклянными, залитыми алкоголем глазами, они постояли немного, а после – бочком-бочком, понемногу стали удаляться.

Некоторое время Стас стоял на крыльце, глядя уходящим вслед. В ту сторону, откуда он и сейчас ощущал густую, чуждую злобу. Стас зашел в медкабинет и прикрыл за собой дверь. Вины за то, что не предупредил - ни разу не почувствовал – бугай, который может пьяный идти бить девушку по надуманному им самим поводу, сострадания точно не заслуживает.

– Юль, давай уходить отсюда - они вернуться могут. До администрации добежим, Зорина найдем, там разберемся. Хорошо?

Говорил Стас быстро и уверенно - но в том, что у администрации они разберутся, уверенности сильной не было.

Доктор между тем быстро надела свою куртку с необъятным капюшоном и встала посреди комнату, готовая к выходу. Глаза девушки в темноте чуть блестели. Повинуясь внезапному наитию, Стас подошел и обнял ее.

– Все будет хорошо, маленькая, не волнуйся. Разберемся – если что, в Змеиный тебя заберу. Дантист ты хороший, без работы не пропадешь, – тихо говорил Стас ей на ушко успокаивающе.

Юля, когда парень ее обнял, сначала стояла руки по швам, как оловянный солдатик, а после небольшой паузы обмякла и обняла Стаса. Девушка уткнулась ему в плечо, негромко всхлипнув. Постояли так с минуту, притом Стас все так же шептал успокаивающе, потом Юля отстранилась.

– Все, спасибо. Пойдем?

Ответить Стас не успел. С улицы раздались крики - как раз с той стороны, куда пьянь ушла. И он даже совсем не удивился. Подхватив автомат, Стас подбежал к окну и встал у стены, всматриваясь в ту сторону. Кричали уже в два голоса, притом один вопил от боли, второй требовательно, с надрывом. «Пусти, пусти его», – разобрал Стас.

– Юль, давай выходим. Как раз там отвлекутся от нас, – потащил он девушку к выходу.

– А… а там… что? – договорила доктор уже на крыльце.

– Давай закрывай и пошли, пошли, – подтолкнул Стас девушку в сторону администрации, как только она ключ в замке повернула. Потянув ее за руку, он зашагал вместе с ней по протоптанной на тротуаре тропинке.

– Там, похоже, что-то вроде того, о чем я тебе рассказывал – про упырей бездушных. Ничего хорошего, пойдем быстрей.

– А мы… ты им не поможешь?

– Я должен им помочь? – резко остановился Стас и посмотрел Юле в глаза. – Они этого заслуживают, помощи моей?

Девушка промолчала. Тут в суетливые крики с той стороны улицы, куда ушли пьяные товарищи, вплелся дикий вой - резко оборвавшийся. Стало тихо.

– Пойдем быстрее, – Стас взял девушку под локоть, и они опять зашагали быстрым шагом наверх, к администрации. Туда, где по‑прежнему плясали на стенах окружающих площадь домов всполохи огня, метались причудливые тени.

Дошли быстро, и без проблем, хотя Стас постоянно оглядываясь. Юле он старался свое беспокойство не показывать - успокаивая ее короткими фразами. Когда подошли к площади, Стас осторожно заглянул за угол, осматриваясь. Юлия прильнула к нему сзади, выглядывая из‑за плеча. Стас покосился на нее – лицо немного испуганное, в темных глазах мечутся отсветы пламени. Девушка заметила его взгляд, потупилась смущенно и тут же отстранилась.

На парковке у отдела чадили пламенем две машины. Киа Дим-Дима стояла невредимая на парковке администрации – облегченно выдохнул Стас. Рядом стояла пожарная шишига, маячки на ней не работали, огонь никто не тушил. Поодаль приткнулись две кареты скорой помощи – газель и уазик.

Метались люди по площади от здания отдела к зданию администрации, создавая причудливые тени на стенах домов. Несколько человек курили в сторонке – были хорошо видны огоньки сигарет. Посреди площади стоял расстрелянный внедорожник, все двери нараспашку. У машины лежали тела и, рассматривая их, рядом присели несколько человек. Так – присмотрелся Стас – некоторые люди в форме, доктор в халате из здания отдела вышел, вытирая руки. Следом появились сразу несколько групп с носилками.

– Ну что, махновщины вроде нет. Пойдем, спросим, что случилось? – посмотрел Стас на девушку.

Юля кивнула, парень взял ее за руку, и они зашагали в сторону отдела. Подойдя к крыльцу, он осмотрелся – многие окна в здании выбиты, даже на втором этаже. На стенах видны следы пожара, потеки воды. Ясно, значит, что пожарные тут тушили.

– А ну стоять! – включил командира большой усатый мужик, в одиночестве куривший на крыльце. – Кто такие?

– Павел Евгенич, это я, Юля Лисицина, – опередила Стаса девушка.

– А, Юлечка, не признал тебя сразу, – голос мужика потеплел моментально, – а кто это с тобой?

– Это… – сделала Юля паузу, не зная как спутника представлять.

– Друг, – опередил Стас девушку. - Я с Зориным сюда приехал, с Константином Федоровичем. Вы его не видели?

– С Федоровичем приехал? А сам где был?

– Я ему зуб удаляла, – теперь уже Юля Стаса опередила. – Пал Евгенич, а что здесь произошло?

– Ничего хорошего. Налетели на двух машинах, гранатами отдел закидали, постреляли, кого смогли, и сбегли быстро.

– Красноборские? – спросил Стас.

– Да черт их знает, – кашлянул усатый.

– Одна машина, значит, ушла?

– Да. И так повезло - как раз мужики возвращались из АТП, потрепали уродов, - махнул рукой на расстрелянный внедорожник усатый, - Так бы и эти соскочили.

– Вы Зорина видели?

– На втором этаже он был, когда началось, больше не видел.

– Ясно, спасибо. А негде погреться? – кивнул Стас на девушку. – Пока я его поищу?

– Есть, конечно, Юлечка, пойдем, я тебя в мэрию сведу, чаем угощу, – подошел и взял девушку под руку усатый.

– Где искать потом?

– На первом этаже, как зайдешь, налево по коридору, столовая там будет.

– Хорошо, – кивнул Стас обоим сразу и пошел в здание отдела.

Двери были целые, что неудивительно – высокие, монументальные. Такие только тараном если. Зато, как он зашел, в глаза бросился разгром полный – все стены в следах от пуль, осколков, мебель разломана и еще водой все залито. Кое‑где тела лежат, но уже к стенам оттащены. Суетятся люди, крик стоит. Хотя с улицы этого шума слышно не было.

– Где Щербакова найти? – огорошил Стас вопросом спешащего на улицу капитана с безумными глазами.

– А? Что? – не понял вопроса тот, но притормозил.

– Щербаков? Где найти?

– Там! – ткнул указательным пальцем капитан вверх.

– Там? – удивился Стас и тоже ткнул пальцем в небо.

«Все, закончился Щербаков?» – мелькнула у него мысль.

– Там! – уже большим пальцем показал капитан себе за спину, в сторону лестницы и убежал. Стас глянул ему вслед, поправил автомат за спиной и направился в указанном направлении.

На лестнице стены были выщерблены пулями, а кровь словно из плошек по сторонам расплескивали. Осторожно, стараясь не наступать на бурые лужи, Стас начал подниматься. Переступив через раскиданные ошметки одежды и окровавленные бинты, он поднялся на второй этаж.

Осмотрелся – почти везде двери распахнуты, в коридоре остатки горелой мебели. Тела лежат вдоль стены, человека три или четыре, отсюда не видно. Вокруг темно, все скрипит, шелестит, ругается матом, и никого из людей не видно.

Стас пошел по темному коридору, вспоминая. По памяти подошел к третьей по счету двери – вот оно. Постучался, реакции никакой. Толкнул дверь и остановился тут же. В хлам раскуроченном и подгоревшем кабинете Щербакова на упавшем шкафу сидели двое усталых санитаров, перекуривая. На полу лежало несколько тел.

– Чего надо? – тихо, почти без интонации спросил вошедшего Стаса один из них.

– Здорово, мужики. Щербаков здесь?

Один из обмороков медленно посмотрел налево, потом направо. Потом глянул на Стаса и коротко ответил:

– Нет.

Стасу захотелось сказать ему какую‑нибудь гадость, но он сдержался.

– А Зорина, Константина Федоровича, не видели?

После вопроса последовала долгая, секунд в пять, тягучая пауза.

– Там он. В коридоре лежит, – наконец кивнул один из санитаров.

– Спасибо, – даже запнулся Стас и направился к выходу.

Выйдя из разгромленного кабинета, он подошел к телам у стены. Увидев Зорина, Стас выругался и поморщился. Аккуратно спустившись на первый этаж и выйдя из отдела, он пошел через площадь к зданию мэрии.

В столовой было темно, только одна свечка горела на прилавке буфета. Зато в окна хорошо видно, что на улице происходит.

– А где друг твой? – подсел Стас к Юле, сидевшей за столиком в дальнем углу зала.

– По делам побежал. Чай будешь? – Девушка сидела с граненым стаканом чая, от которого обильно пар поднимался.

– На чем они его тут кипятят, на костре, что ли?

– Не знаю, – пожала Юля плечами, – какая разница? На газу, думаю, баллоны‑то есть. Так ты хочешь? Попросить тебе?

– Дай глотну просто, а то неудобно, целую кружку точно не выпью.

– Извини, совсем забыла! И как я так, – сокрушенно помотала головой девушка и протянула Стасу стакан.

– Сейчас чай попьем, и я тебя до дома довезу. Там и подумаем, что делать, может…

Стас замолчал, не став сходу предлагать девушке направиться вместе с ним в Змеиный.

– А Константин Федорович?

Когда Стас поджал губы и промолчал, покачав головой, Юля вопросительно глянула - понимая, но не веря. Он скрестил руки на груди и отвернулся в окно, успев заметить, как девушка поникла, спрятав лицо в ладонях.

И как раз вовремя в окно глянул – увидел, как серая «буханка» к отделу подъезжает. Стас смотрел и старался даже не думать о том, как повезло, чтобы не спугнуть. Машина подъехала ближе – багажник приметный, одна мигалка посередине сверху.

– Ух ты, кто приехал, – даже привстал Стас - увидев, как из водительской двери выбирается Алекс. Тот вышел и сразу принялся отвязывать тюк на багажнике. Между тем с другой стороны Геша вместе с чернявым Женей вывели двух девушек и, озираясь удивленно на разгром, повели их в сторону дверей в отделение.

– Сейчас, еще пару минут подождем – там знакомый приехал, с ним хочу перемолвиться парой слов, а потом я тебя домой отвезу.

Закончив, Стас увидел, что Юля откровенно нервничает.

– Ты домой боишься ехать, да? – догадался он.

Девушка посмотрела на Стаса и опустила глаза, не отвечая.

– Юль, не волнуйся, – обругал он себя за недогадливость, – сейчас решим все, не бойся. Никто тебя больше не обидит, – заглянул Стас в глаза девушке и, снова взяв ее за руку, повел к машине.

Глава 39. Старцев Александр. 26 апреля, вечер

Выпрыгнул из буханки, помогая Артему трос отцепить. Мельком кинул взгляд на вытащенный из канавы паркетник – Ситроен. Редко такие встречаются.

– В салон кинь и давай двоих из буханки сюда, - кивнул наситроен сержант, - я тоже тут с Гешей поеду.

– Дорогу кто показывать будет? – в том, что без проблем доеду до Великополья, я сомневался.

– А, ну да. Тогда мы первыми пойдем, пропусти сейчас. Давай только быстрей, такое ощущение, что в спину кто‑то смотрит, – поторопил меня Артем.

Подбежав к машине, открыл дверь в салон и огляделся. Девушки пересели в дальний угол, где два кресла вместе, а парни уставились на меня.

– Давайте вылезайте! – обратился сразу к обоим. Никакой реакции. – Быстро, вылезли! – рявкнул я на них. – Давай‑давай! На заднее сиденье прыгайте, – вытащив парней, указал на ситроен и подтолкнул в загривок одного из них. По уму, ситроен машина Белоснежки – но она меня в жопу посылала, поэтому пусть сидит в буханке.

Опять оббежал уазик, подгоняемый страхом, – на улице уже оставался я один, и темнота враждебно смотрела только на меня. С силой рванул ручку и чуть не улетел вслед за распахнувшейся дверью. Когда запрыгнул на водительское место, справа темной тушей пролез по дороге паркетник, я тронулся следом. Скорость Геша держал сорок километров, но по такой дороге больше и не поедешь. Порадовался, что они едут первыми, – яркий свет от фар внедорожника так рассеивал тьму перед собой, что даже мне было дорогу прекрасно видно. Это хорошо – и так уже тупая боль снова появилась под бровями - устали глаза с напряжением в темноту всматриваться вот уже сколько времени.

Сзади, там, где девушки сидели, послышались сдержанные ругательства. Напрямую ко мне не обращались, но смысл я понял – из‑за некого урода ее величество едет в какой‑то помойке, в то время как карета катит рядом.

Пока ехали по трассе, разговорился с Жекой. Обычно молчаливый, тот сейчас нормально поддерживал разговор. Оказалось, Джексон ехал в Екатеринбург, к другу. Тот работу хорошую обещал, вот Жека и решил скататься посмотреть, как оно. На резонный вопрос про то, зачем искать золотые горы за Уралом, если Москва под боком, Жека ответил, что суету не любит, – меньше народа, больше кислорода.

– Алекс, фары гаси! – прервался Джексон меня. – Смотри, навстречу кто‑то едет.

Тут и кроссовер впереди часто‑часто замигал тормозами, обращая внимание.

– К кустам прижимайся, – напряженным голосом начал инструктировать меня Жека, – подождем, пока проедут. Если останавливаются, сразу из машины выпрыгивай и в лес двигай, налево. Я справа пойду. Мало ли что - если начну стрелять, жди минимум пять секунд. Все как раз перебегут за машины на твою сторону, будут как на ладони. Под прямым углом не выходи, градусов тридцать к машинам, чтобы нам друг в друга не палить. Понял?

– В смысле не доходить до машин, да? Наискось залечь? – Я показал на руках примерную диагональ, быстро прижимая «уазик» к кустам.

– Да. Вон смотри, смотри! Уже почти встретились, давай прижимайся. Епть, тот тоже тормозит… Девушки, вы бы на пол легли, – обернулся Жека назад, – целее будете.

Между тем встречная машина остановилась, чуть перегородив дорогу.

– Алекс, пошли-пошли, – Жека быстро выскочил из машины.

Выпрыгнув, я на полусогнутых быстро перебежал через дорогу - надеясь, что меня не заметят. Зажмурившись, вломился в густые кусты. Раздвигая руками ветки, перебрался через глубокую канаву и осторожно, шаря впереди руками, двинулся вдоль дороги. Через пару секунд зрение немного адаптировалось к темноте, пошел уже быстрее, почти побежал.

Свернул в сторону канавы, опять продираясь через кусты, но глаза уже не зажмуривал, просто голову отвернул. Старался не шуметь – от машин донеслись голоса. Пока подбирался, достал пистолет из‑за пояса. Черт, даже не посмотрел, сколько патронов там осталось. Вдруг ни одного – похолодело у меня все внутри. Тут с дороги раздались несколько длинных очередей. Свистнули пули, надо мной срезало несколько веток - я от неожиданности и испуга плюхнулся на живот.

И застыл – руки и ноги как свинцом налились, отказываясь повиноваться. Захотелось зажмуриться и оказаться далеко‑далеко от выстрелов этих, спокойных и насмешливых голосов, обсуждающих мента дурного. Я поднял голову, не способный поверить в то, что только что услышал. Извернулся, смахнул снег с пистолета и пополз, глядя впереди себя невидящими глазами.

Когда выбрался, наконец, из переплетения кустов, пришлось ползти практически на обочину – иначе ничего не видно, слишком крутой скат от дороги. Так, водительская дверь кроссовера закрыта, что с другой стороны, не видно. Яркий свет фар стоящей напротив машины слепит, у ситроена фары не горят. Или выключены, или разбиты пулями. Слышны скрип металла, стоны из машины, голоса. Слышу даже, как вытекает жидкость из радиатора. Несколько человек стоят у машины, их почти не видно – фары слепят. Вот один из них в ореоле света пошел в мою сторону. Дыхание просто перехватило от страха – сердце сейчас через спину выпрыгнет.

Пистолет я до этого держал боком, параллельно земле, а сейчас изготовил к стрельбе, упираясь рукоятью в землю. Только бы не увидели, ведь Жека сказал после него стрелять. Страшно, очень страшно. Ведь могут заметить и тогда…

Послышался грохот выстрелов из дробовика и двое у машины кулем повалились на землю. Одного даже отбросило на пару метров. Послышались крики боли, а идущий ко мне рыбкой прыгнул вперед, скрываясь за колесом. До него было несколько метров, и он как на ладони. Еще один за второй машиной – теперь я лучше вижу, одна фара больше не светит. Тут же успокоился и, щекой с силой прислонившись к плечу, принялся выцеливать ближайшего ко мне. Он рядом, промахнуться будет сложно.

Легко нажал на спуск. Моментально перенес прицел на второго – еще несколько выстрелов. Все, затихло. Остался лежать на месте, всматриваясь в темноту у второй машины. Вспомнил, что надо вздохнуть, перевел дыхание. Через несколько мгновений понял, что, вместо того чтобы валяться на пузе и смотреть, надо бы в темпе скатиться в канаву, сменить позицию. И лишь после этого интересоваться, попал или нет.

Отполз задом вниз, после скатился и, сидя на снегу, достал магазин суетливо. Посмотрел, поднеся его так, что почти носа касался, – ффух, еще патрона три осталось. Выполз из канавы и, поражаясь себе, встал на полусогнутые, перебежав к ситроену. Вроде страхом был опутан - как паутиной липкой, а тут даже бегаю. Присев у крыла, пнул ногой тело – никакой реакции. Присел на колено, навел пистолет в сторону другой машины. Только захотел сорваться с места, мелькнула мысль – а если Жека меня примет за этих?

– Алекс, чисто? – с облегчением услышал с той стороны дороги.

– Вроде чисто, – голос как не мой.

Неожиданно для себя сорвался с места и перебежал ко второй машине, держа пистолет на изготовку. Так же на полусогнутых, готовый стрелять на любой шорох или шевеление. Ни шорохов, ни шевеления не было. Подбежал ко второму, которого застрелил. Уперся ногой ему в бок и перевернул. Перекошенный белый овал лица, обе к груди прижаты. Вся тыльная сторона ладоней в крови - хоть и темно вокруг, но струйки крови на белой коже видны. Перевел взгляд на выбеленное лицо, и тут лежащий моргнул.

– [Блин]! – я от испуга надавил на спуск. Так, больше не моргает. Фух, нельзя же так! Меня заколотило крупной дрожью.

– Алекс, я тут, – услышал рядом голос Джексона, с той стороны машины. – Чисто, всех положили, – опять Жека, заглядывая в салон.

Выпрямился, встретился с ним взглядом. Вдруг послышался щелчок открываемой двери, и мы моментально вскинули оружие, направляя в сторону ситроена.

– Парни, это я!!! – заорала тень. Вывалившийся из водительской двери Геша встал с земли.

Пошли не к нему. Рядом с открытой пассажирской дверью мешком лежал Артем. Подойдя, я до крови закусил губу. В то же время облегчение – ведь подумал, когда в канаве лежал, что и Геша тоже все.

На меня накатила дикая усталость, в глазах начало расплываться. Слезы. Присел на колено рядом с сержантом, тронул за плечо, попытался перевернуть. Артем посмотрел на меня широко открытыми глазами, попытался что‑то сказать. Переборов секундный ступор, я наклонился к нему:

– Тема, что? Тема?!

– Же… же… – Он хрипел, сказать у него не получалось. – Жена! – выдохнул сержант в последний раз, собравшись с силами.

– Жена, что жена? Тема! Тема, как так? – я тормошил его, глядя в застывшие глаза.

Дыхание перехватило, а я уткнулся лицом в снег на дороге, застонав от бессилия. Холода на лице от снега не ощущал. Выпрямился, сделал несколько глубоких вдохов, сглатывая слезы.

– Пойду буханку подгоню, грузить его надо, – с усилием произнес я, ни на кого не глядя.

Запрыгнул на водительское место, завел и с лязгом воткнул передачу - первый раз за несколько дней не поморщившись от этого звука. Сзади слышно ничего не было. Я обернулся – не, не убежали. У Белоснежки глаза в темноте блестят, подружка ей в грудь уткнулась.

Подъехал к ситроену, встал рядом. Стрелки у машины на радиаторной решетке разбиты пулями, радиатор пробит, лобовое все в дырках. Повезло Геше – Артем, как оказалось, шепнул ему пригнуться, сам же вышел из машины. Где его и срезали.

Геша сказал, что сзади сначала стонали, пока он под рулем лежал, ружье свое обнимая, теперь тишина. Джексон открыл дверь, заглянул и поморщился. Вот ведь – Артем убит, на заднем сиденье два трупа, а на Геше ни царапинки. Везунчик.

Сержанта поднимали на крышу буханки все вместе, потом парни пошли шмонать убитых, а я Артема к багажнику его же ремнем крепил, стараясь к упырю не прикасаться. Не машина, а труповозка уже какая‑то.

Просмотрел все карманы у сержанта. Достал удостоверение и портмоне – больше ничего не было. Портмоне открыл – документы и кошелек, все в одном. Денег почти нет, кредитка, бумажки потрепанные, фотография. Женщина с мальчиком лет семи. Женщина симпатичная, строгое лицо в обрамлении прямых волос, у ребенка уши оттопырены. Как у отца. Я закусил губу до крови – вот она, жена - по всей видимости.

Только вот последние двое суток Артем с женой своей точно не виделся и даже не пытался. Но я узнаю, кто она, где она, Тема, обязательно узнаю. Найду ее, обещаю тебе.

Тут заметил, что уже вслух говорю, глядя в подернутые мутной поволокой глаза сержанта. Протянул руку, опустил ему веки. Все. Был человек – нет человека. Выдохнул, спрыгнул и пошел к парням, которые раскладывали оружие на земле. О тех двоих, которых подстрелили в кроссовере, я даже не подумал.

Уроды, завалившие Артема, были на старом «чероки». Тоже уже не на ходу – моторный отсек пулями пробит - это когда Жека стрелял. У него пули вперемежку с картечью в дробовике, так что чероки точно не ездун больше.

Артемовский автомат я себе за плечо повесил и сунул в карман горки магазин запасной. С бандитов оружия взяли много. Четыре автомата – два коротких с деревянным цевьем и еще два, выглядевших очень современно. Оба в черном пластике, приклады не рамочные металлические, а цельные, тоже пластиковые, складывающиеся.

Магазинов в «чероки» было много. Пустых, а патронов мало. Расстреляли почти все, интересно вот только – где? Магазины все собрали, а больше ничего практически и не было – в машине пусто, в карманах пусто. Закинули оружие в буханку и тут же начали вооружаться. Джексон осмотрел трофейные автоматы и повесил себе за плечо такой же, как у меня, с деревянным цевьем. Геша взял один из длинных.

Подъехав к ситроену, уткнулся ему в задний бампер и столкнул в канаву. После повторил тот же маневр с «чероки». Вырулил на середину дороги – рыкнул двигатель, и уазик переехал брошенные на обочине тела.

Никто ничего не сказал, ехали в молчании. Я на ходу достал бутылку с вискарем из‑под сиденья. Пустили по кругу, в этот раз не запивая даже.

Вскоре подъехали к Великополью. Если вчера вечером город лежал на холме темной тушей, то сейчас в стороне центра виднелись отсветы, как от пожара. Рация опять начала каркать периодически - но я ничего не понимал, как ни пытался, – хрипение дикое. Подъезжая к заправке, увидели милицейскую «буханку», паркующуюся у ларька, в котором король бензоколонки обитал. Сбавил скорость, что‑то резануло взгляд.

– Алекс, смотри, вроде труп там лежит? Вон видишь, у колонки? – щуря глаза, тихо сказал Жека, который на переднем сиденье сидел.

Я кивнул, увидев. Останавливаться не стал – и так у нас два на крыше. Вдруг попросят еще одного довезти. По памяти проехал к моргу, не доезжая до центра. Понадеявшись на интуицию, свернул на одну из улиц, вроде подходящих по направлению. Не ошибся - выехал на прямую дорогу вдоль соснового бора, ведущую к поликлинике. Машин на стоянке сейчас не было, но много тел на улице так и лежало. Дверь в хмуро щурившееся окнами здание была закрыта.

Хотя долбили с Джексоном в металлическую дверь мы несколько минут, никто не открывал. Подошел Геша, дернул за ручку. Вот удивительно – открыто и свет горит! Заходи не бойся, выходи не плачь.

– Ну да, кто же сюда сунется, – прокомментировал я, – брать вроде нечего.

– Не скажи, – протянул Жека, – одежду, коронки те же.

Сняли Артема с крыши и занесли внутрь. Я тут уже был, привычно, Жека как всегда невозмутимо на все взирал, а Егор с лица заметно сбледнул. Обратно почти бегом выбежал.

– Это тебе повезло еще, подморозило. Когда я тут вчера был, запах стоял мяса горелого, густой такой, – попытался подбодрить я Гешу, но он почему‑то не подбодрился.

До Красной площади домчали быстро – дорога знакома, к тому же почти без поворотов. Когда поднялись на пригорок, я обомлел – фасад отдела полиции щерился разбитыми окнами с копотью и потеками воды под некоторыми. Перед крыльцом дымили, догорая, несколько машин, которые никто и не думал тушить. Посреди площади стоял побитый пулями внедорожник, рядом тела лежали, вокруг них народ суетился.

– [Ничего себе] тут война была, – присвистнул Джексон.

– Жек, смотри, джип стоит. По ходу это корешки тех уродов, – кивнул я на внедорожник, рядом с которым в ряд были разложены три тела. Как раз их нашими фарами выхватило на мгновение – по стилю одежды похожи на тех, кого мы на дороге оставили.

– Похоже на то, – кивнул Джексон, открывая дверь.

Упыря отмотал быстро. Даже не отмотал, а ножом шнурки обрезал, которыми его к багажнику привязали. Все даже из машины выйти не успели. Хекнув, отправил тело в полет к крыльцу. Народ, рядом с джипом расстрелянным копошившийся, на нас смотрел, но пока не подходил. Я оперся рукой о багажник и спрыгнул на землю, громко хлопнув ботинками по земле. Поморщился от ударившей в ступни боли – дурак, блин, нет бы слезть нормально. Остальные уже столпились у крыльца, ожидая меня.

– Нам туда, – холодно сказала Белоснежка и вознамерилась двинуть в сторону здания администрации.

– Слушай, подруга! – шагнул я к ней. – Нам сказано тебя в отдел привезти, мы и привезем. А куда тебе надо, мне глубоко поровну. Ясно?

Глава 40. Старцев Александр. 26 апреля, вечер

Видимо, Белоснежка почувствовала, что спорить сейчас не стоит и, фыркнув, пошла к монументальной двери отделения. Вторая девушка уже пришла немного в себя - на ней больше не висела, передвигалась вполне самостоятельно.

Я зашел последним, уперся в спины остановившихся спутников и протиснулся вперед.

– Ох ты ничего себе, – эмоционально выдал Геша, обозревая разгром.

Картина действительно поражала. Все побито пулями, вдоль стен тела лежат, раскуроченная в хлам мебель. Я тут же пожалел, что автомат в машине оставил. Еще и на замок не закрыл, дурак.

– Жесть… – прокомментировал я и глупость свою и разгром вокруг. – Слышь, дружище! Где Щербакова найти? – тут же выцепил взглядом молодого парнишку в милицейской форме, который единственный на месте стоял, никуда не бежал.

– А?! Щербакова? – встрепенулся тот.

– Да. Щербакова.

– А уехал он, – глаза у парня широко открыты, взъерошенный, но соображает – хоть и туговато.

– Что делать‑то? – спросил я больше сам себя, уже отворачиваясь.

– Так это… Сергей Юрьевич тут, к нему можете… – выдал паренек.

– Это Зайка который? Зам?

– Ну да, он, – как болванчик, закивал головой парень. – Там был, пару минут назад, – махнул парень рукой, показывая направление.

– Спасибо, друг. Пойдем? – обернулся я к спутникам.

Двинулись не торопясь, стараясь не наступать на обломки разные. Пройдя по коридору, вошли в помещение столовой. На стенах также следы от пуль, несколько больших луж крови, густой и липкой на вид. В углу спиной к нам стоял высокий и здоровый мужик, перед ним три человека выстроились. Все в форме, с оружием. Высокий говорить перестал, увидев, как взгляды на нас метнулись и обернулся сам. Зайка это тот самый, скорее всего.

– Ну‑ка, ну‑ка, – всматриваясь, он пошел в нашу сторону, а разглядев, приостановился. – О! Привезли! – сказал высокий, потирая руки и глядя на девушек. – Привезли, молодцы какие, – это уже нам.

Мы все молчали, тихонько переглядываясь. Белоснежка, когда здоровый вперился в нее взглядом, начала тихонько пятиться. Лазурная девушка вцепилась ей в локоть.

– Испугалась? Правильно испугалась, – до чего же мерзкий голос оказался у этого Зайки.

Происходящее мне уже не нравилось. В животе опустился тянущий ком - появилось предчувствие, что хорошим тут не кончится. Слишком сильно агрессией веяло от заместителя Щербакова.

– А Иванов где? – окинул нас взглядом Зайка.

– Артем? – спросил я, а увидев, как взгляд ко мне метнулся: – Убили.

– Как? – после недолгой паузы спросил здоровый, глядя на меня.

– По дороге обстреляли, он в головной машине шел. Его убили и еще двоих. С ней, – кивок в сторону девушек, – в доме были.

– Кто стрелял?

– Бандиты какие‑то. Их там оставили, а Артема забрали, в морг уже отвезли.

– Ладно, присядьте пока. Полчасика подождите, сейчас Митрич вернется. Леха, побудь с парнями, – кивнул Зайка на нас самому низкому из троих полицейских. – Ну, – повернулся он к девушкам, – вернемся к нашим баранам? Овцам, – поправился и мерзко улыбнулся Зайка. Голос его повеселел. – Ты кто? – резко спросил он девушку в голубом.

– Я?

– Фамилия, зовут как?

– Надя… Обручева, Надя, – девушка смотрела на Зайку испуганными глазами и заметно вздрагивала от каждого его вопроса.

– Откуда?

– Я… я…

– Это кто? – переадресовал Зайка вопрос Белоснежке.

– Первый раз увидела сегодня, – пожала девушка плечами и посмотрела на него как будто свысока, хотя сама ниже его ростом. Хорошо держится - ведь страшно ей наверняка, но не показывает.

– Ладно, поверим пока. Туда сядь! – резко сказал мент Наде, так что та вздрогнула. – Пойдем, – это он уже Белоснежке, толкнув ее в плечо и зашагав к двери.

– Послушайте… не надо, – схватила Зайку за локоть лазурная девушка.

От звонкого хлопка оплеухи я вздрогнул, а девчонка отлетела от удара на пару метров, покатившись по полу. Увидев брошенный на Зайку убийственный взгляд, я придержал Жеку за локоть. Он посмотрел на меня, в глазах недоумение. «Не сейчас», – одними губами прошептал ему.

– Я сесть сказал, а не меня хватать! – рявкнул Зайка. Хотя Надя вряд ли поняла – он хоть и ладонью ударил, но тут нокдаун без вариантов. Тяжела рука для нее оказалась.

– Тебе тоже?! – повернулся он к Белоснежке. – Пошли! – Зайка грубо толкнул девушку в плечо. Она, пробежав немного от толчка, ударилась об косяк двери, даже от вскрика не удержалась. Зайка вышел вместе с ней в коридор, схватив за предплечье, а в дверях бросил на нас взгляд быстрый. Мы не дергались, только Жека, когда он вышел, подошел к упавшей девушке, помогая ей подняться. Двое из полицейских двинулись следом за ним, а названный Лехой остался с нами.

– Слушай, а чего это он так? Она же чуть зубами не подавилась? – обратился Геша к низкорослому полицейскому, кивнув на Надю. Ошарашенную девушку сейчас Жека на стул усаживал.

– Навалилось столько всего, не сдержался, - пожал плечами Леха глянув на Надю. – А та Васильевская дочка - он ее сейчас вообще порешает, наверное. Или потом, когда Щербак приедет.

– В чем прикол? Мы немного не местные просто - кто этот Васильев такой? – продолжал расспрашивать Геша.

Леха округлил глаза, показал рукой в сторону коридора, развел руки с выражением сильного недоумения на лице – мол, как так, не знать кто такой Васильев? И уставился на Гешу, будто тот должен был понять все из этой его пантомимы. Мне же в этот момент было наплевать, что Васильев сделал, внутри все кипело, хотя вид я сохранял невозмутимый. Не должно так быть, неправильно это все.

- Да пофигу, кто этот Васильев, – выдал я стон с гримасой, – Леха, а где сортир? Сейчас днище вырвет, а при этих не хотел в лесу зад морозить, – понизил я голос и кивнул на девушку, которую Жека приводил в себя.

Весь мой вид говорил о том, что вот‑вот – и действительно вырвет. Даже на одной ноге подпрыгивать начал от нетерпения.

– Воды нет, так что жопу морозить все равно придется, – ответил опять Леха, ухмыльнувшись уголком рта, – выходи, обходи отдел слева, во дворе скворечник есть.

Банально, конечно - но ничего другого мне в голову не пришло. Прокатило и ладно. Я кивнул благодарно и быстро вышел из комнаты. В коридоре уже приняв нормальный вид, убрав гримасу с лица. Вышел к дежурке, но Зайки уже видно нигде не было.

– А Сергей Юрьевич не проходил? – спросил я дужерного за побитой стойкой. Знакомый, кстати – Левшин.

– Он занят сейчас, можешь здесь подождать, – чуть подумав, глянул на меня дежурный.

Вот здесь‑то его ждать мне точно не стоит.

– Да знаю я, что он васильевскую дочку повел - мне по этому поводу ему пару слов сказать надо, это ведь мы ее привезли, – заговорил быстро я.

Капитан посмотрел на меня пристально. Чуть погодя, видимо приняв решение, Левшин просто обернулся и показал на неприметную дверь.

– Вон тот коридор, до конца - там лестница.

Я кивнул и быстрым шагом пошел в указанном направлении. Буквально пять метров, и все, коридор кончился. Темно, блин, дверь справа, дверь слева. А, вот, правая дверь легко поддалась, и я выскочил на лестницу черного хода. Снизу хлопнула дверь. Дернулся было туда, но сверху тоже хлопнуло. Куда, блин – я чуть не разорвался.

Решившись, сбежал по ступеням вниз, рывком открыл пошарканную дверь и ввалился в подвальный коридор. По стенам трубы тянулись с потеками ржавчины, горело несколько аварийных лампочек по всей длине коридора. Слева мелькнуло – не движение даже, а так, поток воздуха. След инверсионный от духов заморских – подумал я про себя. Так же быстро, почти бегом, дошел до двери, в руке сжимая пистолет. Правильно пошел – уже был слышен голос Зайки, только слов не разобрать.

Я подбежал к двери, из‑за которой раздавались звуки и прислонился плечом, взявшись за ручку. Понять бы, один он там – нет? И что происходит. Вдруг послышался звук удара, вскрик и глухой стук падающего тела.

– Еще добавить? Или сама раздеваться начнешь? – услышав это, я даже не удивился. Интересно, что же такого глава района натворил? Хотя вспомнить, как его дочка увольняла меня влегкую…

Выдохнув, резко открыл дверь. Лампочка под потолком светила тускло, но хорошо хоть есть. Похоже, комната под хозяйственные нужды всякие. У стены верстак – простой деревянный стол, накрытый газетой, рядом ящики с инструментом. В углу навалены лопаты, грабли. Совершенно не вовремя мелькнула дурацкая мысль, что, если б еще минуту подождать, можно было и сиськи увидеть - судя по развитию событий.

Белоснежка лежала на полу, согнувшись и держась за живот. Ее волосы разметало по полу, а Зайка над ней возвышался.

– Руки за голову! За голову я сказал! – Зайка обернулся в мою сторону, увидел направленный в него пистолет и медленно, словно раздумывая, поднял руки. – В угол отошел! Лег! – Глаза у меня дикие, сам себя сейчас боюсь. Но здоровей он меня намного, поэтому, если кинется, стрелять придется. – Лег, сказал! Быстрее!

Зайка, видно, просек, что я сейчас в состоянии боевого бешенства, поэтому указание выполнял. Хотя мнение свое имел, что и захотел показать:

– Слышь, сосунок, ты вообще…

– Тебе череп жмет? Еще слово – и нету Зайки, ясно? Лег, я сказал, быстро! Руки за спину, запястья на жопе скрестил! Вот так, молодец какой.

- Эй, подруга? Ты жива там? – я неотрывно смотрел на полицейского, но краем глаза увидел, что девушка приподнялась. Хватая воздух ртом как рыба, она попыталась отползти к стене. Быстро глянул на нее – на вопрос отреагировала, кивнула. – Ремень есть у тебя? Есть? Давай быстрее тогда, вынимай и руки ему стяни. Давай‑давай! – но подгонять девушку и не надо было – она быстро пришла в себя. Вытащила ремень из джинсов и в нерешительности остановилась у лежащего.

– Слышь, дружище, лучше тихонько лежи - хоть чуть дернешься, сразу стреляю, – я присел на одно колено и взял пистолет двумя руками, пристально вглядываясь в лицо Зайки, – тот лежал на животе, повернув голову. Когда я присел, он приподнялся чуть, пытаясь мне в глаза заглянуть. К его щеке прилипло несколько щербинок сухой грязи с пола.

Как только девушка стянула ему руки, я осторожно подошел, проверил. Молодец, хорошо навязала. Метнулся к верстаку, схватил моток проводов, еще раз перетянул лежащему руки, для верности, потом щиколотки. Завертел головой в поисках тряпки на кляп.

– Ты понимаешь, что тебе не жить, сосунок? – послышалось злобное шипение.

Не смог он лежать спокойно. А зря – меня от его слов как током ударило. Из его уст это ведь не пустая угроза сейчас – в изменившимся мире. Время опять замедлилось, и я удивленно смотрел, как медленно у лежащего Зайки пар при дыхании изо рта выходит.

– Убьешь, что ли? – присел я рядом с ним на одно колено.

– Я тебе ноги вырву, понял? – связанный не говорил, шипел с ненавистью. А ведь и правда убьет. Не врет.

Лучше б он молчал, чем говорил. От принятого решения у меня внутри все заледенело даже. Я тихо, так чтобы он не видел, положил пистолет на пол и выпрямился. Достал нож – в подсумке лежал - так что сидя было бы неудобно доставать. Руки не дрожали, но сейчас я наблюдал за собой будто со стороны.

Много раз слышал до этого – совершил убийство в состоянии аффекта. Вот и я сейчас - в состоянии аффекта. Ничего не говоря, резко присел, схватил лежащего за волосы и воткнул нож в шею под ухом. Брызнуло, будто шланг прорвало - рука сразу оказалась вся в крови. Зайка задергался, а я в панике, как неопытный водитель, который вместо тормоза сильнее на газ жмет, резко потянул за волосы и еще больше надавил на рукоятку. Скрип лезвия по кости прочувствовал каждой клеточкой своего тела.

Вскочил как ошпаренный, отпрыгнув от сучащего ногами тела и держа окровавленную руку на отлете. Нож в шее так и остался. Содержимое желудка рванулось вверх - сдержаться получилось неимоверным усилием. Сглотнув появившийся во рту вкус желчи, я с силой зажмурился на секунду, до боли.

Так, рефлексировать потом будем - не до этого сейчас – помотал головой, сгоняя заторможенность. Присел и вытер руки полой кителя Зайки. Ноги его уже почти не дергались, лишь чуть‑чуть. Старался внимание на это не обращать. Начал было вытирать кровь и с ногтей, и между пальцев, но потом опомнился – времени и так мало. Осмотрелся вокруг еще раз, увидел большие жестяные банки с потеками краски.

Почти прыгнул к стене – постучал, капитальная. Метнулся к другой – а это перегородка, авось и выгорит затея. Рванулся к верстаку, схватил стоящие там несколько банок с краской и лаком. Бутылку растворителя разбил об верстак. Набросал деревянных лопат, сорвал со стены несколько плакатов, бросил на краску. Достал из кармана заляпанную зажигалку – вот и пригодилась.

Когда пламя бодро занялось, выругался на себя последними словами и метнулся к телу. Перевернул, стараясь не смотреть на окровавленную шею, и выдернул из кобуры на поясе пистолет, потом запасной магазин. Передернул затвор – мелькнуло, но выскочивший патрон искать даже не стал. Поднял свой ПМ и подбежал к Белоснежке, которая все это время безмолвно стояла, прислонившись к двери и руками себя обхватив. Взял девушку за плечи. Даже не взял, а прислонил руки к ее плечам – так и держал два пистолета.

– Ты в норме? – спросил быстро я. Она не ответила, но кивнула в ответ. Глаза как блюдца, но вроде соображает.

– Бежать сможешь? – в ответ еще кивок.

– А стрелять? – та же самая реакция.

Вот и поговорили. Я протянул Белоснежке свой пистолет.

– С предохранителя я снял, осторожно, – девушка опять кивнула, говорить явно не может. Или не хочет.

Куча у верстака уже хорошо разгорелась. Вдруг мне стало дико страшно от своих действий. Но только на мгновение – даже бояться сейчас некогда. Я выглянул в коридор – никого. Схватил Белоснежку за руку и поволок ее за собой. Дверь в комнату оставил чуть приоткрытой - чтобы воздуха огню хватало. Подходя к лестнице, обернулся к девушке.

– Сейчас выходишь на улицу, дверь прямо здесь, на лестнице. Беги за угол, старайся только никому на глаза не попасться. Жди так, чтоб машину нашу видеть. Если мы не появимся минут через пять‑семь, тогда сваливай. Вроде местная - не пропадешь, надеюсь. Ясно? – Ее реакция была предсказуемой, вновь кивок. – Тогда погнали, – подтолкнул я девушку в плечо.

Вышли на лестницу – никого нет, фартит несказанно. Несколько ступенек – и мы оказались у двери. Я выглянул первым, оглядев пустынный темный двор. Кивнул девушке, и она выбежала на улицу.

Убрав пистолет Зайки в карман, вышел в коридор первого этажа и со спокойным независимым видом пошел в сторону комнаты с парнями. Левшин за стойкой беседовал с усатым мужиком в дубленке, по мне взглядом лишь мазнув. Миновав коридор к столовой, я подошел к двери, остановился на секунду. Тут же почувствовал, как сердце в груди заходится, а в кончиках пальцев даже закололо от переизбытка адреналина.

Я вдохнул, как перед прыжком в воду и зашел. Геша примостился в углу, ковыряясь в ухе мизинцем, Жека сидел чуть поодаль рядом с Надей, все еще успокаивая ее. Полицейский Леха расположившись в углу, чистил оружие. Шаристый – вроде и при деле, и невзначай за парнями пасет.

– Леха, тебе Сергей Юрьевич передал, просил посмотреть, – зашагал я к полицейскому, снимая подсумок с плеча. Держа его левой рукой, протянул вперед. Он посмотрел недоуменно - в темноте не видно, что я должен передать, но потянулся, чтобы взять. Правая моя рука в этот момент нырнула в карман, ребристая рукоятка пистолета прыгнула в ладонь. Плотный звук удара, голова полицейского дернулась и обмякшее тело упало на пол. Не помер бы – отстраненно мелькнула мысль – в висок рукояткой ударил. Я опять посмотрел на себя будто со стороны и удивился – еще несколько дней назад на такое был просто не способен. Ни морально, ни физически.

– Валим быстрей отсюда, – обернулся я к парням. Голос едва дрожал.

Жека сразу телепортировался к окну. Раздался громкий треск густой краски – створки поддавались с трудом. Я пока подбежал к другому окну, осматривая улицу через стекло. У раскуроченного внедорожника народа уже нет, а вот у здания администрации на крыльце трется несколько человек. Но это намного лучше, чем мимо дежурного идти сейчас, – Жека молодец, сориентировался. У меня самый большой изъян в плане был – как сейчас всем вместе выйти. Вернее, не то чтобы изъян – подумать об этом просто не успел. Когда начал помогать Жеке отдирать створки окон, уже вторую раму, тут только подбежал суматошный Геша.

– Алекс, что случилось?

– Я его завалил, так что рвем когти.

– Чего?! – опешил Егор.

– Геша, ствол с Лехи возьми! – борясь со щеколдой, буркнул Жека, даже не обернувшись.

Геша хоть и выглядел ошарашенным, но мухой метнулся к столу с оружием. Обыскал лежащего и тут же, я даже вздрогнул, резко ударил его кулаком сверху вниз. Голова глухо ударилась об пол.

Послышался скрежет – Жека справился со створками. После он бросился к Наде и схватил ее в охапку, почти на руках к окну потащив. Девушка была явно в шоке – глаза огромные - но вроде соображает, только пискнула чуть слышно. Помогли ей выбраться и сами посыпались следом. Когда быстро шли к машине, заметил, как от стены соседнего дома отделилась тонкая девичья фигурка и побежала в нашу сторону.

Глава 41. Ермаков Станислав. ​ 26 апреля, вечер

Брелок сигнализации от Киа, который забрал с тела Зорина Стас, не работал – разбитый пулей. Постояв немного у закрытой машины, они с Юлей залезли в буханку – двери уазика были открыты, на которой приехал Алекс. Салон еще не выстудило, и было ощутимо теплее, чем на улице.

– Юль, самое главное, не волнуйся. Сейчас, если что, вещи соберешь и в Змеиный вместе с нами поедешь. Побудешь там несколько дней, а там посмотрим…

Девушка ответить не успела, хотя собиралась, – взгляд ее метнулся в сторону улицы, Стас обернулся следом. Двери открылись почти все одновременно, но первым запрыгнул Алекс на водительское сиденье, причем ключ зажигания в замке он повернул моментально, сразу же лязгнула коробка передач.

– Давайте, давайте, ну! – услышал Стас его дрожащий от напряжения голос, подгоняющий застывших в дверях девушек, уставившихся на него и Юлю. Тут, почти впихнув девчонок в салон, за ними появился чернявый парень. Женя – вспомнил его имя Стас.

– Алекс, газу, газу! – запрыгнул меж тем на переднее пассажирское сиденье Егор и начал крутить ручку, опуская стекло.

Юля изумленно глядела на происходящее – на возбужденных парней, на рыдающую в истерике лазурную девушку, и на вторую – избитую и совсем молодую, которая успокаивала спутницу.

– Здорово, селяне! – между тем плавно поднял Стас обе руки вверх вперед ладонями. – Тут свои.

– Ух, Стас, ты что здесь? – обернулся Геша с пассажирского места.

– Дверь! – почти крикнул Алекс, и не дожидаясь, пока Джексон полностью окажется в салоне, поехал. Буханка тронулась с пробуксовкой, и резко развернувшись, помчалась в сторону заправки и трассы - что в планы Стаса не входило, о чем он поспешил сообщать.

– Стас, сейчас за угол заедем и спрыгивай, мы тут немного пошумели, – бросил, не оборачиваясь, Алекс.

– Ничего себе немного… - не удержался от комментария Геша, но тут закаркала рация, и он моментально замолчал. Рация между тем продолжала рассказывать про вооруженных и особо опасных - особенно Стасу понравилось про то, что стрелять на поражение.

– Ну, селяне, вы даете… – только и выдал Стас удивленно. – Там блокпост уже на выезде, - вспомнил он суету на заправка. Алекс вспомнил одновременно с ним - резко затормозил, развернулся с юзом и поехал в противоположную от выезда из города сторону. Как раз туда, под горку, откуда Стас с Юлей пришли не так давно.

– Фары гаси, раз такая пьянка, - посоветовал Стас.

Алекс последовал совету про фары – и сразу на машину как покрывало накинули – настолько темно вокруг стало. Уазик мягко скатился под горку, слева показались очертания здания, в котором стоматологический кабинет находился.

– Алекс, помедленней, пожалуйста, здесь два трупа может лежать. Найти их надо, – приник Стас к стеклу.

Буханка в тишине покатилась по улице. Двигатель негромко тарахтел, но в вечерней тишине эхо от его работы металось между стенами.

– Вон, – вдруг сказал Женя, указывая в окно.

– Да. Тормозни, я быстро, – на ходу передвинулся Стас к двери.

Подхватив автомат, он вылетел из машины, не дожидаясь полной остановки, и быстро подбежал к двум распростертым телам. Ну да, те – присмотрелся Стас. Хотя и погрызены уже.

Стас развернулся и побежал к уазику - отметив про себя, что Женя и Алекс тоже вышли из машины с оружием и пристально всматривались в темноту. Прикрывали.

– Все, нет больше проблем, – посмотрел Стас на Юлю, едва в салон машины запрыгнул.

Плечи девушки вздрогнули при этих словах, но выражения лица он не видел – темно.

– Алекс, давай вон там налево, довезем девушку до дома. Добросим же, парни? – оглядел Стас сразу всех.

– Далеко? – спросил Алекс, выкручивая руль.

– Не, не далеко. Юль, показывай дорогу, – обратился Стас к доктору. – Ты, кстати, можешь посоветовать, как им потом из города выбраться не по главной дороге? Не мимо заправки?

– Алекс, давай через АТП дернем? – вдруг спросил водителя сидевший впереди Егор.

– Там несколько машин я тоже видел, нарваться можно, – ответил Алекс и закусил губу, – к тому же не знаю, как оттуда до Змеиного ехать, это же в другую сторону.

– За тем домом направо, под горку и сразу налево, – перегнулась через сиденье и показала рукой направление Юля. – А из города на машине только по двум дорогам можно, – сев обратно на место, начала объяснять она, – мимо танка и через АТП. Больше дорог нет, только пешком. А вообще, давайте ко мне, у меня переночуете, – огорошила вдруг девушка всех заявлением.

– Спасибо, но это подстава будет, – сразу выдал Алекс, не отвлекаясь от дороги.

– Кто узнает, что вы у меня будете?

- Если кто узнает, будет очень плохо.

– Нет, не стоит, – покачал головой Стас, поддержав Алекса.

– У меня ключи от квартиры соседки есть - она на четыре месяца уехала, так что вы не у меня будете. Давайте, без возражений, сейчас по ночам лучше не ходить, – произнесла это Юля своим стальным голосом.

– Юль, вы понимаете, что на нас… на мне убийство полицейского висит? Если брать будут, то со стрельбой, как приморских партизан, – оторвавшись от руля, обернулся Алекс, пытаясь посмотреть на девушку.

– Притормозите, вон мой дом, снизу, – показав направо на спускающуюся вниз улочку, сказала Юля. – Давайте ко мне, хватит спорить. Только машину, наверное, подальше надо оставить…

– Машина у нас приметная, – произнес Женя и посмотрел на Алекса. Тот совсем остановился и обернулся назад.

– Загнать ее может куда подальше, завтра забрать?

– А если ее кто найдет? В засаду сядут, и все – без вариантов.

– Машину все равно бросать, если не с боем прорываться будем. Давайте в темпе, пока нас не срисовали тут, – поторопил всех Стас.

– Так, Жека, Геша, давайте выпрыгивайте я машину отгоню подальше. Этот дом, да? – посмотрел Алекс на Юлю. – Как мне потом квартиру найти?

– Второй этаж, квартира номер три. Постучитесь тихонько.

– Алекс, я с тобой, – сказал ему Стас, помогая девушкам выбраться из машины. – Одному нельзя по темноте сейчас, без вариантов. Все, скоро будем, – обернулся он к Юле и запрыгнул на пассажирское сиденье.

Егор и Женя между тем достали из машины целый арсенал – автоматы, несколько ружей, чехол тактический с винтовкой – Стас даже не удержался, цокнул восхищенно. Помимо оружия из‑под сидений парни извлекли еще несколько разных сумок и пакетов.

– Речная улица далеко отсюда? – высунулся из окна Алекс.

– Что? – Юля не расслышала и сделала несколько шагов обратно.

– Речная улица далеко? – чуть громче спросил он.

– Это и есть Речная, – махнула она рукой вдоль улицы, на которой сейчас машина стояла.

– Вот спасибо, – обрадовался Алекс, – а где лучше машину бросить? Если туда, прямо поеду, что там?

– Улица в реку упирается, там пустырь дальше, – покачала головой девушка. Алекс кивнул и тронулся с места. Отъехав от дома примерно на километр, уазик поднялся на холм, петляя по улицам.

– Слышь, Сусанин, ты куда приехал? – оторопел Стас, когда за углом дома показалась знакомая площадь и здание администрации.

– Ух, ты, - Алекс и сам очень удивился. Он затормозил, задом проехал метров пять и сдал во двор. Там включил фары, быстро осмотрелся и заехал в заросли кустов. Проложив в них просеку, он приткнул машину вплотную к старому ларьку, вместо стекол у которого были разрисованные фанерные листы. Стас с трудом вылез из машины – дверь уперлась в стену дома и открывалась нешироко.

Потом короткими перебежками - от дома к дому, держа оружие наготове, парни удалились от площади. Миновав несколько перекрестков, двинулись быстрым шагом, осматриваясь по сторонам.

Ночной воздух был необычайно свеж, взбадривая. Темные силуэты домов нависали со всех сторон. Стас, посматривая по сторонам, заметил, что Алекс пристально всматривается в дома, мимо которых мы проходим.

– Ты чего?

– Дом тридцать пять надо найти, – чуть подумав, ответил он.

– А что там?

Несколько секунд он обдумывал ответ.

– На кофе приглашали, – все же буркнул Алекс.

– Полной жизнью живешь, – усмехнулся Стас.

– Вон, – вдруг показал Алекс направление.

Стас присмотрелся, точно – дом номер тридцать пять. Небольшой, деревянный. Из четырех окон на фасаде всего одно светится. Шторы плотно закрыты, но свет ровный, электрический. Или генератор, или фонарь аккумуляторный. Участок перед домом с воротами во двор, а перед крыльцом машинка стоит кургузая, типично женская.

– Стас, давай быстренько пробежимся до девушки твоей, я посмотрю куда заходить, потом сюда сгоняю, – уже отходя, произнес Алекс.

– Ты там ночевать, что ли, собрался?

– Не, на кофе зайду. Часик, может два. Не больше.

– Давай только не больше. Мысли есть – может, ночью сегодня в Змеиный дернуть? Ну не ночью, под утро, – ответил Стас на вопросительный взгляд.

– Хорошо, не парься. Слушай, а что за девушка‑то? Которая нас к себе позвала? Давно знаешь ее?

– Давно, часа два уже. Зуб мне вырвала, и… ладно, после расскажу, пришли уже. Хорошая девушка, в общем.

Глава 42. Старцев Александр. 26 апреля, вечер ​

Когда за Стасом закрылась дверь, тихонько спустился обратно по скрипящим деревянным ступенькам и вышел на улицу. Осмотревшись, быстрым шагом пошел под горку. Хотел сначала побежать, потом передумал. Когда бежишь, особенно в темноте, каждая тень, замеченная краем глаза, пугает. Движение мерещится везде и, стоит лишь дать волю страху, можно запаниковать. Особенно такому впечатлительному, как я.

Пройдя сотню метров, не то чтобы пожалел о своем решении заглянуть на обещанную чашку кофе, но… страшно. Самому себе можно признаться. Страшно так, что в животе пусто и дрожь по спине то и дело пробегает. Ладони мокрые от пота, так что даже в перчатках чувствуется. Шагая по темной улице, для успокоения с силой сжимал цевье автомата и периодически хлопал себя по карману, проверяя, на месте ли пистолет.

Быстрым шагом, с трудом не переходя на бег, дошел до нужного дома. Свет все еще горел, в том же окне. Слева вдруг почудилось движение, будто тень мелькнула. Я остановился у ворот как вкопанный, всматриваясь в темноту. Дом на другой стороне улицы возвышался темной грудой, нависая на фоне неба. Можно было разглядеть, и то с трудом, очертания оконных проемов, крашенных в белый цвет. Свет не горел ни в одном.

Осторожно, бочком, я подошел к металлической решетке ворот «своего» дома, глянул – не заперто. Вдруг опять мелькнуло, притом совсем не там, куда смотрел. Я резко повернул голову, уставившись на стену другого дома. Может, это воображение разыгралось, но я чувствовал чужой взгляд, направленный на меня. По коже мурашки побежали, липкий страх приобнял меня за плечи. Резко открыв ворота, я добежал до крыльца.

Летней веранды тут не было, дверь вела прямо в дом. Оба‑на, еще и металлическая. Я нажал на кнопку звонка. Тишина, не работает, скорее всего. Прислонившись спиной к двери, несколько раз стукнул в нее подошвой. Не очень громко, но надеюсь, в доме услышали.

Взгляда от улицы не отрывал, но ничего видно не было. Сейчас, стоя на крыльце, мог рассмотреть только очертания припорошенной снегом машины у ворот, дома же напротив уже сливались с темнотой. И в этой темноте, возможно, кто‑то уже крадется в мою сторону, подумал я, непроизвольно нагоняя на себя все больше страха, и крепче сжал рукой цевье, до ломоты в пальцах. Если б не оружие, уже давно бы с катушек съехал – страшно. Да еще с моим воображением, это…

– Кто там? – раздался из‑за двери женский голос, я даже подпрыгнул и выругался от неожиданности. И задумался над ответом. Хм, кто тут? Интересный вопрос.

– Я, – выдал после секундного размышления.

– Кто я?

– Э… это я, на кофе, – отойдя от двери на шаг, произнес я.

– Саша? – Дверь приоткрылась, и в проеме показалось знакомое симпатичное лицо.

Встал боком, одним глазом глядя на Елену, другим косясь в темноту улицы. Невероятно, но получалось. За спину меня все так же страх обнимал, но я старался выглядеть невозмутимо.

– Проходи, – кивнула Елена и сказала уже мне в спину, закрывая дверь: – Сразу в комнату заходи, там разуешься, при свете.

Войдя в комнату, сморщился от яркого света. Несколько секунд постоял, сощурившись и привыкая. Сзади меня легонько толкнуло дверью, и я, все еще щурясь, аккуратно отошел, стараясь не сойти с коврика. С моей слоновьей грацией получилось не очень.

– Да не волнуйся, все равно завтра пол мыть, – успокоила меня Елена.

Разувшись и отставив автомат в сторону, осмотрелся. А нормально милиционерша живет, хоть дом и непрезентабелен снаружи, – плазма во всю стену, мебель приличная. Контрастирует с обстановкой фонарь гаражного вида, укрепленный за ручку на вычурном торшере. От него и свет ровный.

– Вон тапки – и на кухню, руки мыть. Хотя… – окинула она меня взглядом. – Может, весь?

– А что, есть где? – удивился я.

– Пойдем, – поманила Елена меня за собой.

Я впрыгнул в указанные тапки и пошел вслед за ней на кухню. Тут фонарей не было, но хватало отсвета из комнаты. Пока шел за хозяйкой, рассматривал ее. Сейчас ниже гораздо, не на каблуках. И по‑домашнему выглядит, хотя и нарядно – в халате длинном, то ли шелковом, то ли атласном – не разбираюсь. Длинные волосы в отличие от дневной встречи не в хвост стянуты, а по плечам распущены.

– Вон ведро бери, – показала Елена на газовую плиту.

Тут, кстати, обстановка тоже далеко не бедно выглядит – такая кухня, вместе с техникой, дороже чем мой оставшийся в Питере Субару Форестер будет, оценил я. Недавно подруге помогал выбирать, так что разбираюсь.

Осматриваясь, схватил голубое эмалированное ведро с плиты и пошел вслед за хозяйкой. Интересно тут устроено – сначала прихожая, потом большая гостиная, оттуда только в кухню попадаешь. И из гостиной же в ванную, удивился я. Дверь в самом углу, за декоративной ширмой. Но сделано с умом – вспомнил я деревенский дом своего друга, у которого ванная оборудована была в прихожей, и зимой очень бодрил поход после душа по холодному коридору. Тут же прямо из гостиной, раз – и в тепле.

– Сюда ставь пока, – показала Елена на пол, – сейчас свечку принесу.

Вышла и, вернувшись почти сразу, поставила на одну из полок свечу, уже горящую. Живой свет заполнил совмещенный санузел.

– Мыло, шампунь, полотенце, ковшик, – говорила она, показывая пальцем по сторонам, – разберешься?

– Яволь, мой женераль, – кивнул я.

Хозяйка улыбнулась и прикрыла за собой дверь. Выложив пистолет на бесполезную сейчас стиральную машину, я в темпе разделся, но, прежде чем помыться самому, быстро простирнул носки, потратив на это часть воды. Повесив их сушиться, сам залез в ванну. От прикосновения к холодной поверхности сразу весь мурашками покрылся. Быстро помывшись, поеживаясь от прохлады, я выпрыгнул из ванны.

Вытерся указанным полотенцем, новым по виду, пушистым. Посмотрел на пропотевшее термобелье с отвращением, но все же надел и кальсоны, и футболку. Натянул штаны от горки, все ж не в кальсонах выходить. Убрал пистолет в карман, подхватил свитер с курткой и взялся за ручку.

Волнительно - как теперь себя с ней вести, не знаю. Я глубоко вдохнул и почти дернул за ручку. Нет, стоп. Свечку забрать. Снял ее с полки, опять подошел к двери. Ну все, пора бы уже. Нет, не пора. Обернулся к зеркалу и пригладил волосы. Еще раз пригладил. Присмотрелся поближе и выругался – на губе простуда вскочила, пока только лишь красным пятном. Потрогал пальцем, больно. И как раньше не заметил? Под носом тоже кожа красная, раздраженная – сопли текут по холоду, вот и натер. Посмотрел на себя, вздохнул, взъерошил еще раз волосы и опять подошел к двери. Все, вечно тут сидеть не будешь, пора уже.

Вышел, немного смущаясь, и остановился, переминаясь с ноги на ногу. Хозяйка сидела за столом с бокалом, подперев щеку рукой. Рядом стояла початая бутылка вина и целая с коньяком. Было несколько тарелок с закусками, стояли стопки. Лампа уже не горела, на столе мелькали огоньки нескольких свечей. Я посмотрел в глаза Лене и сразу успокоился. И что волновался, спрашивается, – она приглашает меня домой, с ходу отправляет в душ, сидит и пьет вино в ожидании, пока помоюсь.

Я положил ком одежды на тумбочку, затушил и поставил свечку туда же. Прошел к столу и, взяв бутылку с коньяком, свернул пробку, глядя в глаза Елене. Разлил коньяк по стопкам, до краев, протянув одну ей, взял свою. Она посмотрела на меня, подняв брови, но стопку взяла.

– За знакомство?

Выпил, не закусывая – внутри сразу разлилось приятное тепло.

Елена посмотрела на меня, подняв брови, и изящно выпила свою стопку. Сморщилась совсем немного, сделала маленький глоток из стакана то ли с компотом, то ли с морсом. Пока она аккуратно вилочкой цепляла нарезанные закуски, я разлил по второй.

– За присутствующую здесь даму! – поднял я опять стопку, посмотрев на нее.

Елена опять удивленно подняла брови, но свою стопку все же взяла, выпили снова.

– Ты споить меня хочешь, не пойму? – спросила она, закуривая.

– Не… – протянул я, обдумывая ответ, – накопилось просто, стресс надо снять. Стреляли сегодня много. Устал.

– Стрелять устал?

– Нет, – покачал я головой, – морально вымотался. Когда в людей стреляешь целый день, начинаешь повышенную ответственность чувствовать за свои действия. А я интеллигент, так что волнуюсь теперь, правильно ли все делал.

– Сейчас приду, – Елена затушила сигарету и вышла из комнаты.

Исчезла за еще одной дверью - в спальне наверное. Послышались звуки открываемых ящиков. Я в темпе хлопнул еще одну стопку и даже закусил несколькими кусками колбасы. Помотав головой, поднялся. Подошел к серванту, рассматривая фотографии.

Фоток много – вон Елена, в купальнике на пляже, тут она же, но в горах. Так, ну это Египет, даже подписывать не надо, все ясно. Это родители, наверное, посмотрел я на двух пожилых людей. Детей нет у нее вроде, потому что обычно в любом доме их фотки есть. Хотя нет, а это кто? С фотки на меня смотрел молодой парень в черном берете на фоне российского флага. Лицо знакомое, блин, кто же это? Парень взрослый, на сына по годам не тянет – если только она не лет в пятнадцать родила.

– Ты чего там?

– Фотки смотрю, – обернулся я Елене.

Вернулась она с футболкой, спортивными штанами и носками. Положила все на диван и качнула головой:

– Давай снимай свое белье, постираю. Это надень пока.

– Ты извини, – чуть замялся, обдумывая, как бы ей сказать, – но я буквально на пару часов. Она вновь вышла, а я остался в недоумении. Может, обиделась? Непонятно. Подошел к столу, взял все еще тлеющую сигарету, сделал несколько затяжек. Еле сдержался, чтоб не закашлять.

А Елена не обиделась, вернулась - в руках нательное белье оливкого цвета, армейское наверное. Кинула туда же, на диван.

– Свое тогда оставляй, потом заберешь. Сорок восьмой размер, тебе должно подойти.

О как, потом заберешь. Я сначала хотел начать отказываться ради приличия, потом передумал. Подошел к дивану, стянул с себя верх термобелья и взял в руки то, что она принесла. Нормальное такое и теплее по ощущениям, чем мое. Вдруг почувствовал прикосновение руки к плечу и чуть не вздрогнул. Обернулся, посмотрел на Елену, а она широко открытыми глазами смотрела на мою спину.

– Это как ты так? – удивленно спросила она.

– Что? – не понял я.

– Это, – провела она пальцем мне по спине.

Я извернулся, посмотрел. Спину не видно, но на боку синяки ядрено‑багрового цвета, даже выглядят устрашающе. Сделал шаг назад, так чтоб в зеркало себя видеть. Да, на спине лунная поверхность. Синяки, следы ушибов, широкие царапины. Хм, и как я еще бегаю бодрячком?

– Стреляли, – обернулся к ней, и мы вдруг оказались очень близко друг от друга. Я сверху вниз смотрел Лене в глаза несколько секунд, а потом взял ее за плечи и привлек себе.

Целоваться у нее получалось не очень - хотя со страстью, поэтому я запустил ладони ей в волосы, отстранил от себя аккуратно и повел руками вниз. На тяжелой груди чуть задержался, а после спустился на талию и развязал поясок. Халат все же шелковый, подумал я, когда невесомая и очень приятная на ощупь ткань опала на пол. Больше на хозяйке из одежды не было ничего, даже символического.

Героем‑любовником никогда себя не считал, да и за последние дни утомился. Но, держа в объятиях Лену, забыл об усталости. Невозможно было остаться равнодушным к тем эмоциям, отголоски которых в криках Лена глушила подушкой. Мельком подумал - либо она просто истосковалась по плотской любви, из‑за того что местные кавалеры вместо женщин отдают предпочтение бутылке, либо настолько темпераментна, что в любом случае будет так реагировать.

Через некоторое время, выжатый как лимон, я распростерся на кровати, размышляя, какой из вариантов ближе в истине. И смотрел в потолок, медленно моргая. Голова Лены лежала у меня на груди, я тихо поглаживал ее по волосам. Все медленней и медленней. Поднимать веки становилось все труднее и труднее. На меня навалилась сладкая истома и, моргнув в очередной раз, глаза я не открыл. Еще секундочку так полежу и открою глаза. И еще секундочку.

Но не заснул – опомнился. Глубоко вздохнув, открыл глаза, преодолевая почти физическую боль – так спать хотелось. Тихо убрал голову Лены с груди и сел, свесив ноги с кровати. Зевнул, зажмурившись, наслаждаясь секундами, пока могу с закрытыми глазами посидеть.

– Все, пора мне, – погладил я по волосам Лену.

Она тоже села на кровати, кивнула и встала вперед меня, пройдя в комнату. Подняла с пола халат, с того самого места, где я его снял не так давно, прикурила сигарету.

Я в это время поспешно одевался, сон вроде отступил. Лена молча смотрела на меня, облокотившись на стол. Старается выглядеть невозмутимо, но в глазах вопрос читается.

– Ты просто чудо, – подошел к ней и поцеловал в губы. Обнял, прошептав на ухо еще несколько незатейливых комплиментов. Видно, торопливость, с которой я одевался, ее смутила. Лена расслабилась, поцеловала меня в ответ.

– Когда ждать? – спросила она.

– Не знаю, – не покривил я душой, – могу и завтра нарисоваться, могу и через неделю. Не волнуйся, если долго не будет. Зайду обязательно, – поцеловал я ее еще раз.

«Если получится», – добавил про себя.

Осмотрелся по сторонам, закинул автомат на плечо и проверил пистолет в кармане. Вышли вместе в прихожую - перед тем как открыть дверь, Лена повисла на мне с поцелуями – и путаясь в одежде, мы как свалились на гостевой диван.

Одевшись по второму разу, теперь уже на прощание поцеловав хозяйку, я толкнул дверь, сделав шаг вперед. И застыл с открытым ртом. Возглас изумления так и остался в моментально пересохшем горле – на расстоянии ближе вытянутой руки на меня смотрели безжизненные глаза. Невероятно бледное лицо, темный силуэт.

Стоящий на крыльце человек чуть наклонился, начиная движение ко мне, и вместо крика у меня из горла вырвалось подобие шипения. Но, как только незнакомец потянулся вперед, я без затей ударил его ногой - от чего он спиной вперед упал с крыльца. Все произошедшее заняло меньше двух секунд, а для меня как вечность прошла.

Замершее было сердце застучало как отбойный молоток, беснуясь в груди. «Фух», – выдохнул я – так и до инфаркта не далеко. Опять не заметил, как в руке появился пистолет, – на рефлексах уже достаю. И привык уже к нему – не за автоматом потянулся.

– Спокойно, спокойно, испугал он тебя? – вышла на крыльцо и взялась за мое предплечье Елена.

Я удивленно воззрился на нее. Но действительно стало спокойней. Незнакомец между тем неуклюже пытался встать. Движения медленные, рваные. Не сравнить с теми двумя, которых я в коттеджном поселке подстрелил.

– Еще один бездушный, – произнесла Лена, глядя на потуги незнакомца. – Ты его что, стрелять собрался? – посмотрела она на пистолет, а ее вопрос меня чуть не в ступор вверг.

– Вообще‑то… да, они же опасные…

– Они? Опасные? – удивленно посмотрела Елена на меня.

– Лена, эти бездушные разные бывают, – понял я, что не все вокруг знают столько же, – меня сегодня чуть не порвали, отстреливались от них. Так что ты с ними аккуратней, хорошо?

Незнакомец тем временем встал и сделал шаг к крыльцу. Я, не то чтобы успокоившись, но чувствуя себя гораздо уверенней, оттолкнул его ногой. Упал он чуть дальше, чем в первый раз.

– Может и бывают, но этот вроде не из таких, – прокомментировала Лена и поежилась – все же в легком халатике на голое тело.

– И чего с ним делать тогда? – недоуменно спросил я у нее.

– Пусть идет, завтра подберут - у нас их в школу всех свозят, – Елена шагнула ко мне и поцеловала еще раз, – все, пока. Жду тебя.

Дверь закрылась, оставив меня в одиночестве немого недоумения. Вот ведь, я тут чуть штаны не намочил, а она просто «все, пока». Подошел к бездушному, толкнул его ногой в бок и, с опаской схватив за шкирку, выволок за забор. Старался тащить так, чтоб у него не было возможности схватить меня или куснуть. Когда бросил тело за забором, огляделся и пошагал вниз по улице. Почти сразу же с быстрого шага сбился на бег и не останавливался, даже себя убедив в том, что спешу просто. Вихрем пролетев по улице, быстро оказался у нужного дома. Подсвечивая себе фонариком, с опаской зашел в подъезд, но тут сюрпризов никаких не было.

– Не снимай, мы тут все в обувке, – остановил меня открывший дверь Стас, – давай на кухню проходи. Есть будешь?

– Спрашиваешь! – пошел я по темному и узкому коридору в сторону кухни. У Лены поесть не успел, не считая тех нескольких кусков колбасы, которыми коньяк закусил и сейчас чувствовал зверский голод. Даже в животе резь появилась при мыслях о еде.

В коридоре на полу растянулись полоски живого света от прикрытой двери в комнату, на кухне было темно. Джексон сидел у окна, с оружием, карауля Глаза к темноте привыкли - я уже различал белый кухонный гарнитур, гору посуды в раковине, разложенное на полу оружие.

– Как насчет помыться? – спросил меня шедший следом Стас. – Здесь воды много оказалось, мы сполоснулись все.

– Не, уже, – махнул головой я, схватив большую кастрюлю с плиты и нацелившись уже на полку с тарелками.

Пока накладывал себе еще теплых макарон по‑флотски, слышал шушуканье за спиной, прерываемое сдавленным смехом.

– Снегом мылся?

– Спинку терли? – Вопросы прозвучали одновременно, когда я сел за стол.

С минуту не реагировал на подколки, закидывая в себя слипшиеся макароны, прикрыв глаза от удовольствия.

– Да идите вы, гиены! – прожевав, выдал я и продолжил работать вилкой.

– Я тут что думаю, – не поддержал веселье Геши и Джексона Стас, – надо кому‑то из нас ножками в Змеиный двигать, часиков через пару. В ночь выйдем, утром будем. Там могут за нами с Зориным двинуть на поиски - как бы здесь неприятностей не случилось, – мельком глянул Стас на меня, – так что туда к утру добраться надо, предупредить. Машину взять и сюда за остальными.

– А почему вас с Зориным? Ты с ним разве был? – удивленно спросил я.

Стас коротко рассказал мне о майора МЧС, очень неудачно посетившего отдел во время нападения.

– Так-то, дельная идея, - согласился я. – Только идти в какую сторону?

– Сейчас у Юли спрошу, – ответил Стас, – она там в комнате с девчонками. Нам надо решить, кто пойдет. И тут оставаться не вариант, и ночью в Змеиный шагать тоже не сахар.

– Я лучше б пошел, а то тут ворона эта, - с трудом сдержал зевок я.

– Смотри‑ка - «Белоснежка, Белоснежка…» А как спинку потерли, так ворона стала, – воззрился на меня Геша.

– Геша, ты как, пешим ходом до Змеиного? – спросил я, прерывая вновь готовящееся зубоскальство.

– А нам, татарам все равно - наступать бежим, отступать бежим. У меня тут…

– Мне тоже идти надо, – прервал его Стас, посмотрев на меня, – лейтенанта, который теперь в Змеином за главного, побольше вас знаю - поэтому проще будет вопрос решить, чтоб сюда на машине добраться.

– Джексон, ты как? – Женя все то время, пока мы беседовали, чистил оружие, не отвлекаясь.

– Всем идти надо, – приставил Жека к стене собранный автомат и положил на колени другой. – Какая разница - ну приедем завтра сюда, допустим, на машине. И как через блоки заезжать? – ответил он на наши вопросительные взгляды.

Джексон как обычно - молчит‑молчит, а потом дельные вещи начинает говорить. Возражений ни у кого не было, посидели только, переглядываясь.

Стас пошел за Юлей – узнавать как из города лучше выйти отсюда, а Геша сразу спать свинтил.

– Жека, – тихо спросил я, – а ты мне покажешь, как оружие чистить?

– Спать иди, почищу, – он, наклонившись, взял из моих рук сержантский автомат, начал его рассматривать. – Вон возьми лучше, – поставив оружие к стене, Жека подал мне один из черных автоматов и пояснил: – Как раз с одного из твоих снял. С тех, на дороге.

Я взял в руки поданный Калашников. Разница чувствовалась сразу. Это будто… будто поставить рядом обычный колхозный уазик года восьмидесятого и УАЗ Хантер тюнингованый. Основные агрегаты практически одинаковы, но впечатление от вида абсолютно разные. Хотя… стоял у меня во дворе «Хантер» – тут же мелькнула мысль. Хозяин его переплевался и продал через три года – машина сгнила почти вся. А колхозные уазики до сих пор где‑то гоняют.

– В чем разница? – спросил я Жеку, осматривая полностью черный автомат.

– Это сотая серия, сто пятый, новое поколение типа. Здесь ствол чуть длиннее, это самое принципиальное. Остальное по мелочи все. Вроде и укорот, но уже практически полноценное оружие.

– А этот не полноценное, что ли? – почувствовал я обиду за сержантский автомат.

– Да ну брось ты…

– Слушай, я из пээма сколько человек уже положил, а из этого «да ну брось ты» вообще кого хочешь стреножу!

– Ладно, можешь этот оставить, уговариваю, что ли, – Джексон закрутил мой укорот в руках, – только он [покоцан] уже прилично и…

– Этот оставлю, - расставаться с сержантским укоротом не хотелось.

– Иди спи, – Жека уже разбирал следующий автомат, периодически поглядывая в окно.

– Во еще… – обратил я его внимание и смущенно достал два пистолета. Второй у Белоснежки еще в машине отобрал.

– Ничего себе ты хомяк! Тоже почистить? – взяв пистолеты в руки, он покрутил их оба, рассматривая. – Откуда дровишки?

– Вчера взял у полицейского погибшего, – Жека лишь покачал головой и что‑то забубнил себе под нос, а потом посмотрел на меня: – Все почищу, потом заберешь. Но вообще, лучший пистолет – это автомат.

– Ну как минимум, пистолет нужен для того, чтобы до автомата добраться…

– [Блин], тебе в депутаты надо, там такие говорливые нужны, – покачал головой Жека, – вали уже.

В кромешной темноте коридора немного дезориентировался. На ощупь дошел до одной из дверей, приоткрытой. Когда заходил в квартиру, в этой комнате свет горел, сейчас нет. Аккуратно, сантиметр за сантиметром дверь приоткрыл, чтоб не скрипнула и вошел внутрь. Здесь топилась печка – по стенам плясали отсветы из щелей дверцы.

Сделав пару шагов, осмотрелся – комната приличных размеров, но кровать одна и занята уже. Несколько матрасов кинуто на пол, на одном из них Геша спит, второй матрас пустой. Я подошел туда, положил рядом автомат и присел. Подумав, ботинки решил все же снять, хотя была мысль прямо в них завалиться. Расшнуровался, стянул берцы, отставив их подальше. Лег, не раздеваясь и заворочался, устраиваясь удобнее. С удовольствием зевнул, чувствуя, что моргну сейчас в последний раз и засну. Хорошо как…

Шорох в углу заставил напрячься. Я приподнялся на локте, всматриваясь в угол. Вроде и нет там никого, а вроде и…

– Чего уставился? – тихо спросил знакомый голос из темноты, я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Фу блин, напугала, – покачал я головой, различив силуэт в углу. Белоснежка там сидит, сжавшись. – Может, тебе поспать, а? – недоуменно спросил ее.

– Без советчиков как‑нибудь, – так же тихо буркнул голос.

«Да и пошла ты в задницу, коза», – беззвучно произнес я и еще раз широко зевнул. Так, что слезы из глаз брызнули.

Улегся обратно и вновь попытался устроиться. Как назло, сейчас не получалось – уже то локоть мешал, то штаны поправить надо, мешаются. Еще разок зевнул и закрыл глаза. Все, сейчас засну.

– Я хочу спать, но не могу!

Это во сне, что ли, голос? Я открыл глаза и заморгал. Только через несколько секунд понял, что это Белоснежка сказала. Притом голос по интонации отличается. В этот раз как‑то у нее… человечнее, что ли. Блин, засну я сегодня или нет? Сев на матрасе, посмотрел в темноту угла.

– Заснуть не можешь? – постарался, чтобы раздражения в голосе не звучало.

– Да.

– Почему?

– Не знаю.

И опять молчание. Долгая пауза, я уже подумал, а не забить ли мне на нее и улечься спать. Зевнув опять, так и решил сделать, но Белоснежка заговорила вновь:

– Я… не могу заснуть, не знаю… я так спать хочу… – В голосе проскользнули нотки отчаяния.

Поднялся и тихо подошел к ней. Уперся ладонью в пол и присел, прислонившись спиной к стене. Двигался аккуратно, чтоб болячки не потревожить, – стоило расслабиться, как они напомнили о себе. Сдержавшись, чтобы не закряхтеть как старый дед, уселся рядом с девушкой.

Девушка сидела, обхватив руками коленки. Распущенные до этого волосы сейчас были стянуты в хвост. Один локон выбился, и мне сильно захотелось его поправить. Сдержался.

– Тебя как зовут‑то? – неожиданно даже для себя вдруг спросил я.

– Василиса. Асей тебе можно называть, Васей не надо. А ты Алексей? – глянула девушка на меня, наклонив голову. Рядом с выбившейся из‑за уха прядью упала еще одна.

– Александр. Ты почему не спишь? – чуть наклонился я, пытаясь ей в глаза глянуть.

– Хочу – не получается. Только расслаблюсь и сердце начинает стучать, сильно, – девушка приподняла голову, глядя на меня. – Просто всем телом удары чувствуются. Встряхнусь, встану – перестает. Вот с тобой сейчас разговариваю, нормально все.

Голос у нее все же подрагивает. Хотя столько всего пережитого ей за последние сутки может и здорового мужика в состояние нервного срыва привести.

– Все нормально, не парься. Сейчас заснешь. Давай вставай, – я поднялся и уже смотрел на нее сверху вниз.

Белоснежка глянула на меня и протянула руку. Машинально помог ей подняться, и мы вместе дошли до кровати. Кровать двуспальная, широкая. Подружка, лазурная девушка, уже спала, укрывшись с головой, но узнать ее можно было по светлым волосам, выбивающимся из‑под одеяла.

– Давай ложись, – показал я на кровать Василисе. – Давай‑давай, не парься. Сейчас объясню все.

Белоснежка аккуратно прилегла на кровать, положила голову на ладони и посмотрела на меня. Я присел рядом на краешек и задумался, с чего начать.

– Сейчас как, не стучит?

– Нет, но…

– Напряжена, знаю. Это не сердце, не волнуйся. Нервное. Тебе просто надо успокоиться, и, как только напряжение исчезнет, сразу уснешь. Давай закрывай глаза и расслабься, – упершись рукой о край кровати, я наклонился к ней и говорил шепотом, почти в ухо: – Пусть это будет нашей с тобой тайной. Только никому не рассказывай? – Дождавшись кивка, я продолжил: – На меня, когда руководителем стал, очень много работы свалилось, носился как ужаленный. А деньги у нас в организации серьезные крутятся, поэтому в напряжении постоянно был. Ну и через несколько месяцев началось – больше двух недель спал урывками, иногда за ночь совсем заснуть не мог. Состояние тревоги постоянное и такие же ощущения, как у тебя сейчас. Притом, когда ходишь, разговариваешь, все вроде нормально, а стоит расслабиться, как… сердце стучит, так что всем телом чувствуешь. На самолетах же летаешь? – Девушка кивнула головой и глянула на меня. – Не смотри на меня, глаза закрой, – машинально я положил руку ей на голову и тихонько надавил, укладывая обратно на подушку. Руку не убрал и начал легонько гладить ее по волосам. – Вот, на самолетах летаешь. Видела у кого‑нибудь панические атаки, когда человек беситься начинает, кричать «мы все умрем», сознание теряет? – Девушка опять кивнула, но глаз не открыла. – По сути это одно и то же, только у тебя… и у меня была – так называемая «паника без паники». Без таких ярко выраженных криков. Ты не волнуйся, сейчас по‑любому заснешь – у Юли, девушки, которая нас приютила, наверняка успокоительное какое есть, она же доктор. Поэтому тебе сейчас пару капель валерьянки – и спать как сурок будешь. Только прикол в том, что тебе без всякого успокоительного сейчас можно заснуть, когда успокоишься, почувствуешь себя в безопасности. Все ведь уже закончилось, все хорошо, скоро мы все вместе до Змеиного дойдем. А там наверняка знают, где твой отец, и вечером уже с ним будешь. Так что не волнуйся, все нормально будет, – продолжал я гладить Белоснежку по волосам.

Рука, которой опирался на кровать, начала ныть, и я выпрямился. Девушка сразу же открыла глаза.

– Не уходи, – прошептала она.

– Пока не уснешь, не уйду, не бойся. Рука просто устала, – так же тихо ответил я ей.

Белоснежка перевернулась на бок, спиной ко мне. Я даже опешил – ничего себе деликатность – я с ней как наседка тут, а она вот так просто. Тут девушка зашептала опять, но я не расслышал.

– Чего? – наклонился к ней.

– Ляг рядом, пожалуйста, – шепчет тихо‑тихо.

Я аккуратно прилег на самый краешек, не зная, куда девать руки. Лежать так было неудобно, и я положил ладонь ей на плечо. Она сразу же взяла ее в свою, потянула сильно, привлекая меня к себе.

– Да обними же! – чуть громче произнесла она.

Вот так гораздо удобнее стало. Я успел подумать о том, что, вот так обнимая ее, могу и не заснуть из‑за мыслей разных и сразу же вырубился.

И тут же меня затормошили за плечо:

– Алекс, вставай, время! – шепот в самое ухо.

Какое время? Я ведь только‑только заснул! Отказываясь понимать, что прошло уже три часа, отмеренных мне на сон, присел на кровати, с силой надавив на глаза. Открываться они категорически отказывались, а когда все же открылись, ощущение будто туда песка сыпанули.

– Полцарства за триста минут сна! – буркнул я и, зевая во весь рот, пошел обуваться.

Вышел на кухню, где меня встретили Жека со Стасом. Пока они зубоскалили насчет того, что я к Белоснежке пристроился, попытался подогнать разгрузку.

– Ух ты, а где такое есть? – удивился Стас.

– Где брал, там уже нет, – буркнул я, обиженный со сна на подколки.

– Да ладно тебе. Помочь?

– Давай, – я совсем запутался в темноте с регулирующими ремешками и помощь знающего Стаса была кстати.

– В Змеиный придем, попробую тебе такую же пробить, – великодушно пообещал я ему, когда подвесная села как надо. Даже для кобуры место нашлось, прикрепили на боку.

– На, почистил, – вручил мне мой ПМ Жека, и я засунул его в кобуру. Пистолет сел как влитой. И хорошо, вчера даже не подумал примерить. Второй ПМ, который я с Зайки снял, Жека себе оставил с моего молчаливого одобрения.

– Завтра, господа, – пока мы возились, Жека наложил нам по миске макарон.

– Как собачья, – присел я за стол и приподнял полукруглую алюминиевую миску, рассматривая вмятины на ней.

– Не хочешь, не ешь, – обиделся Жека.

– Да ладно, ладно, прекрасная миска! – принялся я за еду.

– Ну что, давай девушек будить? – спросил Стас, закончив с едой.

– Чай делайте, пойду разбужу, – двинулся Джексон в комнату.

Чай заваривал я, а Стас пошел с так нас выручившей Юлей прощаться.

Глава 43. Лейтенант Савичев. 27 апреля, ночь

– Саша, время, – тихонько тронул старшина за плечо спящего лейтенанта.

Савичев открыл глаза и несколько секунд лежал неподвижно, потом резко поднялся.

– Остальные как? – обернулся лейтенант к Сергеичу.

– Сеня будит. Пойдем, кофейку глотнешь. Умываться в бане, вода там есть.

Через несколько минут умытый лейтенант, развалившись в кресле на веранде коттеджа, попивал кофе, наслаждаясь первой - особенно вкусной, утренней сигаретой.

Из дома, где спали бойцы Савичева, вышел старшина и пошел в сторону веранды. Вышедшие следом организованной колонной бойцы направились к бане.

– Все куришь, – покачал головой подошедший Сергеич, – вредно же на пустой желудок!

– Да ладно тебе, кусок в горло не лезет. Да и вечером отожрался, – махнул рукой лейтенант.

– Саш, мало бойцов берешь, давай…

– Эх, хорошо… – лейтенант прервал Сергеича, прикуривая вторую сигарету. – Смотри, – несколько раз глубоко затянувшись, продолжил он, – если там такая же байда, как и на базе у нас, тогда ноги делать придется при любых раскладах. Хоть по головам их посчитать смогу. А если не так ужасно все, и с таким составом разберемся. А ты по‑любому тут нужен, даже не начинай, – помахал отрицательно рукой лейтенант, прерывая собравшегося возражать старшину. – Как там Бэтмэн, готов?

Через десять минут у бодро гудящего прогретым двигателем Урала Савичев построил шеренгу бойцов. Всего десять человек – сборная солянка со всего взвода, самые грамотные бойцы.

– Работаем в тройках, старшие Сергеев, Тимур и Рыжий, – перед недавними учениями отработкой боевой слаженности занимались двадцать пять часов в сутки, поэтому состав троек был всем понятен и лейтенант, не углядев вопросов в глазах бойцов, продолжил: – Сеня со мной. Сейчас нам предстоит короткая поездка на комфортабельном омнибусе, после пешая туристическая прогулка. Семь секунд, в автобус попрыгали! Раз!.. Два!..

Уложились в пять секунд уложились, молодцы. Лейтенант даже головой качнул, испытав легкое чувство гордости – не зря гонял. На месте остался стоять один Сеня. Савичев посмотрел на него выразительно, подняв бровь.

– Тарищ лейтенант, вы сказали, что я с вами, – хлопнув ресницами, сообщил на голубом глазу Сеня.

– Слушай, может его сразу пристрелить? От греха, а? – хмыкнул подошедший сзади старшина, за которым тянулись остальные бойцы взвода.

До деревеньки с названием Клязь ехали около получаса. Заехали в деревню, проехали с десяток домов с обеих сторон дороги и Урал затормозил у таблички с перечеркнутым названием населенного пункта.

Когда все бойцы выпрыгнули, Савичев хлопнул по борту кузова со стороны водителя и махнул рукой, глядя в сторону кабины. Урал сразу же тронулся, обдав всех выхлопом, и скрылся в темноте – старшина с оставшимися бойцами поехал в часть к пэвэошникам.

– За мной, – скомандовал Савичев и быстрым шагом пошел к одному из домов. Третий дом от знака – там, как сообщили ему вчера, должен жить некий Анатолий, который покажет куда идти. На выданной еще вчера карте Зорин лейтенанту путь отметил, но оговорился, что Анатолий вполне может с ними проводником пойти - это будет проще и быстрее.

Искомый дом хмуро взирал на бойцов черными провалами окон. Собственно, остальные немногочисленные дома в деревне также приветливостью не отличались.

– Товарищ лейтенант, дымом не пахнет, – вдруг тихо сказал Сергеев. Призванный из села Красный Колхоз, он был истинно деревенским жителем и сразу обратил внимание на то, о чем Савичев даже не подумал.

– Тимур, к знаку, внимательно, – кивнул дагестанцу в сторону недалеко стоящего указателя населенного пункта лейтенант, – Колхоз, дом проверь. Вежливо только, если что.

Бойцы подтянулись, начали осматриваться по сторонам. Все уже видели, как их товарищи умирали несколько дней назад - все проникшиеся, поэтому отсутствие дыма, указывающего на наличие живых людей в деревне, насторожило всех.

Сергеев со своими двумя бойцами быстро зашел в огород, приоткрыв калитку. Не доходя до крыльца, он вдруг присел, рассматривая что‑то на земле. Пошел к крыльцу, начал стучаться, а один из бойцов рванул к лейтенанту, осматривающемуся по сторонам.

– Товарищ лейтенант, следов много. Колхоз говорит, не собаки – волки. И большие волки, говорит.

– Рыжий, здесь, – бросил лейтенант, а сам побежал дому, в котором уже исчез Сергеев со своим вторым бойцом. На веранде пахло мясным отделом гастронома. Слегка - почти неслышно. Сзади, за плечом, замаячил Сеня с небольшим фонариком.

Лейтенант прошел в комнату и уткнулся в спину попятившегося бойца Сергеева. Отодвинул его в сторону, не видя, что происходит в комнате. Запах мясной лавки стал сильнее. Савичев, наконец, отодвинул бойца, забрал фонарь у Сени и посмотрел. В центре комнаты рядом с объеденным телом присел на одно колено Колхоз.

Луч фонаря Савичева выхватил верхнюю половину мертвеца. Кожи на лице смотрящего в потолок мужчины почти не было, подбородок белел костью, шея выгрызена полностью. Седые волосы поражали своей инородной целостностью по сравнению с остальным. Как и глаза. На тело лейтенант постарался не смотреть – многое просто отсутствовало, только кости белели. Рядом валялся обрез ружья. Переведя взгляд к разбитому окну, Савичев увидел комок потрепанной шкуры. Фонарь высветил черную шерсть с колтунами засохшей крови, брызги разбитого стекла. И множество кровавых следов на полу от лап, похожих на собачьи. Только больше по размеру. Значительно больше.

– Товарищ лейтенант, я не знаю, кто это. У нас в деревне таких не было, – подошел к шкуре Сергеев и поднял за холку труп зверя. На задних лапах зверюга ростом была чуть выше невысокого Колхоза.

– Он одну тварь застрелил, остальные его сожрали, – продолжил Сергеев, – сегодня ночью они его, скорее всего, спал мужик. В трусах да майке. И, похоже, окно они разбили, – отпустил Сергеев зверя – упав, тот глухо стукнулся черепом об пол. В обычно ровном и безразличном голосе бойца сейчас слышалось неподдельное удивление.

– На выход, – быстро вышел лейтенант из дома, прихватив за воротник ошалевшего от зрелища Сеню.

– Тимур, бегом сюда! – заорал лейтенант и, когда бойцы подбежали, заговорил: – Там труп, обглоданный. Работа волков – больших и опасных, как в кино показывают. Тимур вместе с Колхозом – по правой стороне улицы, Рыжий со мной – по левой. В темпе проверяем все дома, вдруг живые остались. Заходим аккуратно. Погнали.

Живых не было. Многие дома пустовали, трупы нашлись еще в двух. Через десять минут полностью проникшиеся серьезностью ситуации бойцы сгрудились на дороге.

– Так, ко мне подошли, в карту смотрим, – развернул лейтенант выданную Зориным карту‑километровку. – Мы сейчас здесь. Здесь воинская часть, что там сейчас, нам надо разведать. Проезд туда только по лесной дороге отсюда, – уткнулся палец лейтенанта далеко от Клязи, – но через лес отсюда меньше пяти километров получается. Нам сейчас через поле, вот сюда, до леса. Потом сюда, до этой речки. Вот тут, – палец Савичева указал на крутой изгиб речки, – нам влево надо. Сама часть вот здесь, на карте не обозначена. Она на холме – так ориентироваться можно. Или еще левее принять, тогда в эту дорогу лесную и уткнемся, – палец вновь скользнул по карте. – Всем все ясно? – поднял глаза Савичев.

– Товарищ лейтенант, а что за часть такая? Как у нас? – нахмурив брови, обепокоенно спросил Сергеев.

– Нет, не как у нас. Все, встали, встали! – подогнал лейтенант бойцов.

Когда перешли казавшееся нескончаемым поле и дошли до леса, уже начало светать. Лес был хорошим – чистый и светлый березняк, шагалось по нему легко. В лесу двигались единой группой, поочередно меняясь местами - пробивая в снегу тропу. Через некоторое время уткнулись в искомую пойму реки.

Пока шли, изредка у Савичева появлялось ощущение чужого взгляда, но мимолетно. Все же он был заметно напряжен и по мере приближения к части нервничал все сильнее. Зорин, когда ему вчера рассказывал про эту часть, почти ничего и не сказал – сам знал мало. Но жути нагнал.

По лесу вел Колхоз - который, как оказалось, в лесу ориентировался прекрасно и обещал вывести прямо к искомому объекту. И действительно, когда у приметной излучины реки группа повернула в лес, буквально через двадцать минут бойцы почти уткнулись в высокое заграждение из редких металлических столбов, щедро окаймленное колючей проволокой. Метров на пятьдесят дальше виднелся высокий кирпичный забор.

Лейтенант отвел всех назад на десяток метров и обернулся, посмотрев на Сергеева:

– Слышь, следопыт, давай как я, – крякнув, лейтенант подпрыгнул, уцепился за острый сухой сук на сосне и пополз вверх по дереву. Давненько он не лазил так – последний раз еще на втором курсе, когда к девушке знакомой через забор перебирался. Поморщившись, Савичев отогнал так не вовремя полезшие в голову воспоминания.

Колхоз полез на соседнее дерево. Быстро глянув на бойца, лейтенант удобней устроился в ветвях и осмотрел территорию части. Большой квадрат забора после примерно тридцатиметровой полосы отчуждения. Внутри напротив ворот небольшой плац, на нем около десятка машин припарковано. Почти все по виду внедорожники, сильно снегом припорошены. За плацом небольшое административное здание трехэтажное, видны белые рамы стеклопакетов. За административным зданием двухэтажное, вытянувшееся буквой «П» почти по всей территории части. И правое крыло здания практически отсутствует – снесено под фундамент, будто после встречи с авиационной бомбой.

В пространстве в центре виднеется футбольное поле, теннисный корт, небольшая аллея. В каждом углу ограниченной забором территории расположено по двухэтажному зданию. Небольших, по виду хозяйственного назначения. Лишь одно – в самом дальнем углу – явно больше остальных, а три здания однотипные, хотя назначение, видимо, разное. У одного утыкается в небо труба – котельная. Второе здание, самое ближнее, – ремзона, видны въездные ворота в бокс, рядом машина стоит вывешенная, все четыре колеса сняты. Здания у дальней стороны забора не рассмотреть - далеко, но тоже вроде автомобильные боксы. Савичев еще раз глянул на территорию, запоминая и съехал вниз по стволу дерева, стараясь не сильно изгваздать камуфляж.

– Так, воины, – дождавшись Сергеева, обратился лейтенант к внимательно смотревшим на него бойцам, – по виду там тихо, движения нет. Все снегом засыпано. Сюда смотрим, – он наклонился и нарисовал примерную схему расположения зданий в части, раздавая указания.

Проволока в заграждении, судя по вывескам, была под напряжением. Сергеев, схватив большой сук, вопросительно глянул на лейтенанта и, дождавшись кивка, палкой замкнул все провода. Вороха искр не последовало - бойцы, используя несколько стволов небольших поваленных деревьев, быстро организовали небольшой проход. Первым полезла тройка Тимура. Лейтенант с опаской смотрел, как в проем, стараясь не порвать камуфляж, первым пролезает дагестанец - но все обошлось, ток никто не пустил.

В тот момент, когда Савичев с неотступно следующим Сеней и бойцами Рыжего подбежал к забору, Тимур с Сергеевым были уже на территории. Для преодоления забора они использовали несколько стволов деревьев, а поверх колючей проволоки бросили чей‑то бушлат. Подсуетились, молодцы.

Лейтенант, спрыгнув с забора, отбежал к углу ремзоны. Присев на одно колено, с автоматом на изготовку, осмотрел территорию, приготовившись рвануть к котельной. Рыжий с бойцами рассредоточились поблизости, Сеня сзади чуть ли не в ухо дышал.

Вдруг из ремзоны высунулся и призывно замахал рукой один из бойцов тройки Сергеева.

– Сеня, здесь, – бросил Савичев и забежал в распахнутые ворота.

Света осмотреться хватало – в здании было несколько широких окон. Помещение стандартное – ворота, за ними ремонтная яма. У стены стенд с инструментами, стеллаж с колесами. На яме стоит синяя пассажирская газель с надписью «ВысоцкТрансГаз» на желтой полосе, идущей по борту.

Боец показал на металлическую лестницу, и Савичев залетел наверх по рифленым ступеням. Зайдя в дверь, лейтенант оказался в сером коридоре с безликими дверями. Все, впрочем, уже были открыты. Савичев быстро прошел туда, где стояли его бойцы, краем глаза примечая обычную офисную обстановку в открытых кабинетах.

– Командир, смотрите, – показал говоривший сейчас совсем без акцента Тимур, показывая вглубь последней комнаты.

Лейтенант зашел и огляделся, хмыкнув от удивления. Голые стены, две койки по стенам. Стол, над ним на стене куча мониторов больших, больше десяти. Неработающих. В центре комнаты с потолка свисает веревка.

Один труп был на кровати, навзничь, второй головой упал на стол, руки свесились к полу. Охрана объекта, похоже. Савичев подошел ближе, к столу, подсветив фонариком и с интересом осматривая мертвеца. Лет тридцать пять, серьезный мужик по виду. Был. Лейтенант дошел до второго – этот такой же, похожий. И у обоих широко открытые глаза непроглядно багрового цвета. У лежащего дорожки кровавых слез.

Тимур, зашедший вслед за лейтенантом, тихо ругался на своем языке. А может, молился.

– Тимур, тише, – поднял руку лейтенант, успокаивая бойца.

Савичев осмотрел трупы, вернее обмундирование. Оба как с картинки – американский спецназ отдыхает. Подошел к тому, кто лежал на кровати, выдернул пистолет из кобуры – «Грач». Засунул обратно, кобуру снял и перевесил к себе на бедро. Выдернул рацию из кармана – так и есть, аккумулятор безнадежно севший. Подумал чуть и снял с трупа разгрузку, нацепив на себя. Посмотрел по карманам, достал удостоверение. О как, Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков. Интересно, какие наркотики они тут контролировали?

Удостоверение лейтенант положил обратно в карман, сам подошел к столу, выдвинул несколько ящиков. Опомнился, нашел взглядом Тимура и головой качнул в сторону второго мертвеца. Понятливый Тимур метнулся туда, приподнял труп, снял с него подвесную, вопросительно уставившись на Савичева.

– Мародерь, – разрешил лейтенант.

Подойдя и открыв металлический шкаф в углу, Савичев не удержался от возгласа восхищения, увидев оружие. АК-103 и винторез. Лейтенант взял небольшую винтовку в руки, покрутил и поставил обратно. Маленькая, будто игрушечная, в то же время выглядит серьезно. Савичев подобные раньше только в роликах ютубовских видел. После взял более привычный Калашников, осмотрел - с коллиматором и кучей дополнительных планок. Вместо привычного магазина банка, как на РПК.

Пока Тимур возился с подвесной, под завистливыми взглядами своих бойцов, лейтенант, поставив сто третий обратно, подошел к веревке и, немного подумав, дернул. Страшного ничего не случилось, лишь сверху почти бесшумно открылся большой люк и упала лестница, разложившись. Александр аккуратно поднялся, держа автомат наготове. А тут сюрприз. Чердачное помещение, хорошо замаскированное, потому как по внешнему виду строения не скажешь, что тут чердак есть. Невысокий потолок, узкие бойницы по всему периметру низких стен.

– Сергеев! – спустившись, скомандовал лейтенант. – Бойца одного наверх, пусть игрушку возьмет в шкафу, остальные за мной!

Тройка Рыжего и Сеня по виду совсем извелись, с облегчением встретив возвращение Савичева.

– Тимур, Сергеев! Котельная и крайнее здание с вас. Вместе в первое здание, потом Тимур, ты во второе, Сергеев кроет. Я с Рыжим туда, – махнул Савичев в сторону самого крупного здания.

Тимур и Колхоз с бойцами рванули к котельной, лейтенант повел своих к большому угловому зданию. Бежали вдоль забора, выщербленного осколками, мимо уничтоженного взрывом крыла здания. Вокруг на земле валялись кирпичи, какие‑то обломки, ошметки мебели, припорошенные снегом. Несколько раз Савичев оскальзывался и, смотря вниз, видел много бумаги под ногами, снегом присыпанной. Немалый тут архив взмыл в воздух.

Подбежав к зданию, бойцы одновременно сбавили шаг, ощерившись стволами. Савичев мельком глянул на них – глаза бешеные, все на нервах.

Сиротливо смотревшее выщербленными окнами желтое строение напоминало здание ремроты в спешно покинутом узле связи – широкие проемы с квадратными непрозрачными стеклами по первому этажу, слева двое ворот. Окна стандартного размера по второму этажу, но там тоже стеклопакеты стоят. Осторожно открыв дверь в металлических воротах бокса, Рыжий с бойцами скрылись внутри. Лейтенант чуть притормозил Сеню и, оставив его у калитки в одной из створок больших ворот, зашел следом.

– Да ну на… это же… поразительно! – не удержался от возгласа Савичев.

В боксе стояло два бронетранспортера, выкрашенных в стандартный для внутренних войск камуфляж. Восьмидесятки по виду, но навороченные по самое некуда – не узнать даже. Лейтенант подошел поближе к одному из них, рассматривая. Башня лафетной компоновки, из нее торчит длинное жало пушки тридцатимиллиметровой, как на БМП. Да и корпус доработанный, отличается от обычного. Но не девяностый - «Росток» который, там передок другой совсем – резюмировал для себя Савичев. Лейтенант взглянул на застывших по сторонам солдат, напряженно всматривающихся по сторонам.

– Рыжий, в том здании наверху два трупа было, солдаты универсальные по виду. Тут тоже могут быть, проверь, аккуратней только, – скомандовал Савичев, показав в сторону железной лестницы наверх и полез в бронетранспортер. Сеня вопросительно посмотрел с улицы на Савичева - но, не получив указаний, так и остался на месте у приоткрытой калитки в воротах, держа автомат наготове.

– Ну вообще! – воскликнул лейтенант, запрыгнув на место механика‑водителя. Здесь тоже изменения – по сравнению с обычной восьмидесяткой небо и земля. Лишь руль остался прежним, как в старом автобусе ЛИАЗа с милым и уютным прозвищем «скотовозка». Савичев осмотрелся – радиостанции на месте, боекомплект полный по виду. Включив предпусковой прогрев, лейтенант высунулся из люка. Сеня дисциплинированно кантовался у дверей, держа на прицеле двор, сверху из двери появился Рыжий.

– Командир, тут четыре трупа наверху, – глаза у бойца круглые, как блюдца, голос дрожит. – Там оружие у них, такое… и… и кровь у них, прямо…

– Прямо из глаз, ага… хуле голосишь как девка, слюни подбери! Разгрузки с них сними, трупы оттащи в сторонку аккуратно, сам там фишку держи, а бойца одного мне сюда пошли. Я поднимусь чуть позже. Сеня, ворота открой!

Лейтенант прыгнул на место механика‑водителя, ткнул кнопку пуска. БТР завелся сразу, смачно плюнув черным солярочным выхлопом и басовито загудел двигателем. Савичев медленно вывел машину из ворот и притер к целой стене разрушенного крыла. Пересел на место наводчика и даже не нашелся, что сказать, лишь замотав головой удивленно. Звездные войны просто – жало пушки чутко ходило от легких шевелений ручками управления.

Савичев схватил валявшийся у командирского места поджопник и вылез на броню в приподнятом настроении.

У здания напротив показался Колхоз, побежав в сторону лейтенанта. Пока Сергеев докладывал о том, что в одном из зданий котельная, второе по типу хозблока, с прачечными всякими и никого там нет, лейтенант вспомнил, что тот у себя в колхозе на «КамАЗе» работал - но без прав. И кто‑то ему на сборном пункте, по неизвестной причине, ужасы судьбы военного водителя расписал - поэтому о своих талантах Сергеев умолчал, попав в роту охраны узла связи.

– Слышь, – постучал по броне Савичев, – управление осилить сможешь?

– А чего не смочь - не сложнее чем на татарине, только тут коробка через жопу. Ездил я на таком, один раз правда, – степенно произнес колхозник, залезая внутрь.

БТР чуть тронулся вперед, проехал с полметра и остановился. Так же чуть сдал назад, и из смотрового люка появилась голова бойца.

– Тарищ командир, а тут коробка автомат! – удивлению в голосе Сергеева не было предела.

– И что, теперь не сможешь?

Боец лишь мотнул головой, сильным выражением пояснив, как он удивлен и скрылся в люке.

Оставив новоявленный экипаж машины бдить, лейтенант оббежал все три здания. Нарезав бойцам сектора наблюдения, так же бегом вернулся к большому зданию ремзоны. В компании с Рыжим спустившись в подвал, Савичев обнаружил оружейную комнату с каптеркой, где у него челюсть на грудь упала. Увидев все богатство, которое так неожиданно свалилось в руки, лейтенант бросился устанавливать связь со Змеиным.

Такое количества оружия и техники лишь чудом нетронутыми дождалось группы из десяти человек - поэтому надо увеличивать здесь военное присутствие, без вариантов. Ну и главное здание проверить тоже не помешает. Хотя можно и подкрепление подождать на подготовленных позициях. И на бэтээре покататься. Можно даже бахнуть пару раз из автоматической пушки 2А42 - на страх врагам.

Глава 44. Ермаков Станислав. 27 апреля, ночь

Из города выбрались благополучно – Юля подробно рассказала Стасу, как по проселочной дороге обойти основную городскую застройку. Двигаясь быстрым шагом между лесом и покосившимися гаражами, потратив минут двадцать, группа в составе шести человек оказались на трассе. Бодро зашагали в сторону Змеиного, периодически оглядываясь. Первым двигались Стас с Алексом, оторвавшись чуть вперед. Стас оглянулся назад и ухмыльнулся – беженцы, блин. Хотя нет, не беженцы – тут же исправился в мыслях он, – больше на партизан похожи. Все обвешаны оружием с ног до головы, даже на Белоснежку автомат повесили. А у Джексона еще и чехол с винтовкой за спиной. Пока шагали, Стас вспоминал Юлю - с которой все несколько часов чаи распивал и разговоры разговаривал.

Двигались уже около двух часов. У Стаса постепенно нарастало внутреннее беспокойство – он шел и внимательно всматривался в темный лес. Мерещилось разное, ведь в таких ситуациях воображение само рисует. Пенек при взгляде на него превращается в присевшего человека, бревно – в лежащего. А в кустах вообще куча народа может стоять или сидеть. Но по спине Стасу уже несколько раз мазнуло отголоском того чувства, которое он недавно у стоматологического кабинета испытал. И вот сейчас опять, сильнее уже. Ощущение чужого взгляда.

– Алекс, внимательней, – прошептал Стас и замедлил шаг.

Он поднял руку и краем глаза увидел, как грамотный Жека усаживает девчонок у обочины, сам же, сбросив на землю чехол с винтарем, берет автомат наизготовку. Вдруг, повинуясь наитию, Стас остановился и закрыл глаза. Чужой взгляд ощущался со спины - он развернулся, не открывая глаз. Даже дышать перестал, попробовав расслабиться. Перед закрытыми глазами у него неясно появилась красная точка – будто бы на свет посмотрел. Парень присел на одно колено, поднял автомат. Светлое пятно перед внутренним взором стало больше и чуточку ярче.

– Там, – шепнул Стас, открывая глаза. Красноватое пятно, к его удивлению, перед взглядом не исчезло.

Алекс также присел на одно колено, приникнув к прицелу, но бросая на Стаса частые взгляды. Тот же подвел подсвеченную фосфором мушку под красное пятно и плавно потянул спуск. Выстрелить не успел – пятно вдруг переместилось правее, став меньше. Стас снова закрыл глаза – стало видно лучше, но не так явно, как в первый раз.

– Не стреляйте! – послышался вдруг хриплый голос. Такой, что у Стаса непроизвольно волосы дыбом встали на затылке. Краем глаза он увидел, что Алекс резко вскинулся, обходя по широкой дуге то место, откуда голос раздался.

– Слышь, дружище, – заговорил Алекс, остановившись, – может, ты выйдешь, чтоб мы знали, в кого стрелять не надо?

– Стрелять не будете?

– А… – выдохнул Алекс, вопросительно поглядывая на Стаса, – ну как бы тебе сказать… у нас есть повод в тебя стрелять?

– У меня вид такой, что вы испугаться можете. Но я нормальный, не стреляйте, пожалуйста. Не будете?

– Выходи уже, – крикнул Стас, опуская оружие, – не будем мы стрелять.

Кусты на опушке чуть раздвинулись и на дорогу вышел парень. Вид вроде нормальный – посмотрел Стас на него.

– И почему мы стрелять должны начать? – спросил Алекс.

– Можете фонариком мне в лицо посветить, поймете.

Через несколько мгновений синюшный цвет от диодной лампочки осветил невысокого роста парня в камуфляже и высоких берцах. Он стоял, руками в перчатках прикрыв лицо. Потихоньку ладони парень убрал, и Стас с Алексом выдохнули одновременно.

Черты лица парня были хищно заострены и будто оплавлены, что ли. И волос, наверное, нет, подумалось Стасу. Но догадку не проверить – на парне шапка черная вязаная до самых глаз была надвинута.

– Фонарь выключите, раз посмотрели уже, – произнес незнакомец с обезображенным лицом.

– Кто так тебя, дружище? – спросил Алекс после затянувшейся паузы.

- Есть тут… но это долгая история.

–– Я Алекс, это Стас, - протянул Алекс неожиданно мутанту руку.

– Рома, - обезображенный парень очень удивился, даже вздрогнул. Но руку пожал - Стас почувствовал, как атмосфера разрядилась.

– Очень приятно.

– Мы бы послушали сколь угодно долгую историю, но спешим сейчас, – сказал Стас, – к нам ты сейчас с какой целью вышел?

– Устал прятаться. И отомстить хочу.

– Пойдем с нами, по пути расскажешь.

– Пойдемте, расскажу, – из голоса незнакомца исчезло напряжение.

Стас привстал и замахал руками над головой в сторону остальных – мол, нормально все.

– Ну рассказывай, – сразу же обратился он к мутанту, увидев, что все четверо поднялись и двинулись вперед.

Незнакомец начал рассказывать. По мере того как он говорил, Стас, переглядываясь с таким же изумленным Алексом, удивлялся все больше и больше. Хотя еще вчера, оказавшись в гуще нынешних событий, он уже думал, что вряд ли его чем‑то можно удивить.

Глава 45. Старцев Александр. 27 апреля, утро

Бессловесного привратника у ворот на месте не было. Сторожка, в которой он обитал, стояла вся в пулевых отверстиях - я почувствовал беспокойство за судьбу деда. Ворота были открыты нараспашку, зато перед ними на дороге лежали бревна, загораживая дорогу то с одной стороны, то с другой. Так, чтобы машине пришлось бы ехать зигзагом, объезжая препятствия. Из наполненных землей мешков был сооружен бруствер, из‑за которого на нас смотрело дуло пулемета. Бруствер соорудили совсем недавно - судя по тому, что на мешковине еще осталась свежая земля.

– Стоять! – остановил нас вышедший из укрытия воин. – Кто такие, к кому?

– Местные. К командиру твоему идем, – ответил Стас.

– По какому поводу?

– Слышь, воин, тебе докопаться не до кого? Или ты меня не видел в Красном Бору? Не узнал?

– У меня приказ никого не пускать и…

– Так доложи лейтенанту - рейнджеры пришли из Великополья, что сопли тут жуешь! – Стас явно разозлился - только направленное на нас дуло пулемета заставляло его сдерживаться.

– А его нет на месте, – воин явно обиделся – ноздри раздуваются, по виду гадость задумал.

– И старшины нет?

Ждать пришлось долго. Ушедший в сторону главного корпуса боец старшину искал, по всей видимости, долго и сосредоточенно. Стас с Жекой тихо переговаривались, девушки обнялись, согреваясь. Я же развлекался, как мог – пытался зубами прикусить омертвевшую кожу на потрескавшихся губах. Несколько кусочков содрал, потом губа треснула и кровь пошла. Но я не успокоился – начал простуду на ощупь ковырять.

– Кого там принесло? – прервал мое занятие подошедший к блоку седой военный.

Я присмотрелся к нему – вроде и ни о чем по виду, среднего роста, худощавый, впалые щеки с седой щетиной. Но форма песочного цвета сидела на нем будто подогнанная портным персональным, а автомат на плече настолько органично выглядел, что казался частью тела.

– Сергеич, долго же тебя искали! – воскликнул Стас при виде него, с раздражением стрельнув глазами в сторону подошедшего следом караульного.

Старшина лишь окинул нашу компанию взглядом, кивнув Стасу приветственно и качнул головой, приглашая следовать за собой. Пока шли, я осматривался – несколько домов на въезде с разбитыми стеклами стоят, но в одном уже мужик виднеется, новые вставляет. Мне не терпелось узнать, что же здесь произошло, но Стас молчал, а у незнакомого военного спрашивать не хотелось.

В главное здание заходить не стали – обошли и направились в сторону коттеджей у озера, занимать которые еще Артем не рекомендовал. Жека с Гешей, тихо свистнув мне, отделились и вместе с девушками двинулись в сторону одного из коттеджей. Тут же со стороны лодочной станции к нам подлетел широкоплечий крепыш и зашагал в ногу с нами.

– Ну что, разведка, как дела? – спросил он у Стаса.

Тот поначалу не отреагировал и только шагов через пять бросил ленивый взгляд на крепыша.

– А, штабная крыса…

– Ты пошутил так неудачно от недостатка оперативной памяти или челендж ищешь? – набычился крепыш.

– Ух ты, слово какое умное! – поднял брови Стас. – Ты его записал, когда услышал, или запомнить сумел?

Парень резко качнулся, обозначая удар Стасу в челюсть - тот даже не шелохнулся. Я вздрогнул от неожиданности, а Стас только брови нахмурил. Вот и вся реакция.

– А где Зорин? – как ни в чем не бывало поинтересовался крепыш.

– Умер.

– А…

- Машина твоя в Великополье осталось. С ней все в порядке, но… - Стас протянул разбитый брелок крепышу.

Старшина, удивившись услышанному, обернулся, но промолчал. Когда вошли в коттедж, после яркого света улицы я как ослеп. В полумраке видно было плохо, но тут впереди старшина приоткрыл дверь, и мы затопали по коридору. Ввалились в кабинет, где во главе стола с расстеленной картой восседал Алексей Николаевич, рядом Толстый сидел.

– Федорович где? – не дав ничего сказать, сразу же спросил он.

– Трагически погиб, – ответил Стас.

– Как? – лица находившихся за столом мгновенно вытянулись.

– Случайно. Я был у стоматолога, мне зуб вырывали, а он в отделе. Туда нагрянули бандиты, постреляли многих. Неглупый и чуткий погиб смертью храбрых, – в голосе Стаса сквозило явное неодобрение поступка Федоровича.

– А мы бандитов этих по дороге встретили, – вставил я, – у нас сержанта убили, Артема, их мы всех положили. Только у нас… у меня косяк. Я там завалил заместителя Щербакова. Случайно.

– Хм… неплохо, – широко открыв глаза, выдал Толстый, выпятив нижнюю губу, – за дело хоть?

– Ну не просто так, – пожал я плечами.

Толстый выругался и, будто смахнув что‑то с лица, резко выдохнул. Да, круто ему сейчас – видимо, проблем много, а Зорин взял и самоустранился по-глупому.

– Так. По порядку. Вы в каком составе вернулись? – глянул Толстый на меня.

– Стас, – кивок в сторону того, – Егор, Жека, еще две девушки. Одна из них дочка Васильева – главы администрации Великопольского района.

– Так, – произнес Толстый и начал размеренно постукивать кулаком по столу. – А как эта дочка с вами оказалась? – посмотрел он на меня.

– Впрягся за нее, – потупился я, - так получилось.

– Ух ты, слов нет… одни буквы. Ладно, идите сюда, – подозвал Толстый и посмотрел на старшину. Тот тоже к столу подошел.

– Вы очень вовремя появились – здесь бойцов нет практически – часть в дивизионе с пэвэошниками сейчас, часть с Савичевым, - старшина говорил, обращаясь к Стасу. – Савичев здесь, в Клязи, – старшина взяв ручку, показывая на карте, – вам сейчас туда. Живых в деревне больше нет, волки погрызли, поэтому осторожней. Оттуда по лесу пойдете, по следам. Вот сюда, Савичев уже здесь, – уткнулась ручка в карту, в пустое место. Хотя нет, не пустое – присмотрелся я – судя по карте, тут поляна и сюда же лесная дорога ведет.

– Он там Урал ждет, – выехал к нему уже, только чтоб по дороге туда попасть крюк нужно немалый сделать. Если вы сейчас выедете, даже раньше подойдете – и явно лишними не будете. Карты у меня лишней нет, но их десять человек шло, следы должны остаться, не потеряетесь, – продолжал старшина, поглядывая на Стаса, – бери Газель, и еще трех бойцов вам сейчас дам.

– Может, одного только? Я бы Жеку взял, и еще у нас парнишка грамотный, – спросил Стас и глянул на меня. Я сразу понял о ком речь – Рому‑то мы с собой сюда не привели, но в лесу перед санаторием оставили пока, чтобы народ не пугать сразу.

– Хорошо, – кивнул старшина, – все, давайте в темпе – там в части Саня на измене сидит, нервничает сильно.

Вслед за старшиной мы со Стасом вышли на свежий воздух. Я был немного ошарашен – мне почему‑то казалось, что вот сейчас дойдем до Змеиного, и тут же все устаканится, пойдет серьезно и вдумчиво. А вместо этого опять беготня непонятная.

– Стас, ты за парнем своим, а я за бойцом, Газель подгони на площадь, там встречаемся, – кинул Стасу ключи и показал старшина рукой в сторону главного корпуса, где было видно движение, – давайте в темпе!

– За Джексоном схожу, – посмотрел я на Стаса. Когда он кивнул, быстрым шагом пошел в сторону коттеджа, где Геша и Джексон скрылись. Но почти сразу остановился - услышав оклик. Обернулся и увидел светловолосую девушку, которая спешила в мою сторону.

– Саша, привет! – радостно воскликнула она, последние шаги почти пробежав. Я в это время лихорадочно соображал, потому что не мог вспомнить, как ее называть – то ли Ксюшей, то ли Оксаной. Помню, что ей не нравится какое‑то имя, а какое, не вспомнить. Вроде Оксаной надо. Девушка между тем подошла уже близко и, как мне показалось, хотела меня обнять, но передумала.

– Привет, красотка, – неожиданно даже для самого себя сказал я ей и чмокнул в щеку, приобняв за плечо. Оксана сразу же зарделась. – Как дела, как устроилась?

– Нормально все вроде, только… – девушка замялась.

– Только что? Оксан, мне бежать надо очень быстро, поэтому, если тебя какая акула обидела, ты скажи только.

– Саш, меня этот преследует, солдат, с которым…

– Гомов, что ли? Дезертир? Как его выпустили?

- Он дрова рубит, его под замком больше не держат, – она кивнула энергично, так что светлые волосы взметнулись. – Он ко мне… – Было видно, что Оксана очень хочет высказаться. Наверное, никому, кроме меня, сказать не решалась, но я ее прервал – времени мало.

– Где он сейчас, не знаешь? – тут девушка помотала головой, опять взвихрив свои светлые волосы.

– Ладно, пойдем, – я взял ее за руку и завел в коттедж.

– Ой, Саша, привет! – увидев меня, взвизгнула проводница, собравшаяся за водой, судя по виду.

– Здорово, тезка. Гешу позови - я разуваться не хочу.

– Геша! – даже не оборачиваясь, закричала проводница.

– И Жеку тогда тоже, – улыбнулся я.

– Женя!

– Знакомься, это Оксана, поживет здесь пока.

– А Женя же еще этих привел… – начала говорить проводница, и я сразу же догадался, кого привел Джексон.

– Саш, ну разберись сама, а? – я не успел ничего придумать – из комнаты Геша вышел, и меня другие вопросы уже занимали. – Геша, мы вроде как по мародерке помчали, ты здесь за главного остаешься. Балаклаву мне отдай свою, а?

– Зачем она тебе?

– Геша, для друга нашего, – я сморщился, а Геша вдруг понял для кого и скрылся в комнате.

По лестнице между тем спустился Джексон.

– Джексон, на войну едем, – быстро подойдя к нему, произнес я тихо.

Он кивнул и, бросив короткое «сейчас», быстро пошел обратно наверх.

– Оксан, ночуешь здесь, никто тебя тут не тронет, – обернулся я к девушке. – К вечеру, наверное, вернусь - если нет, ничего страшного. Я Егору сейчас скажу, что тот недочеловек к тебе пристает. Геша, слышишь! – подозвал я парня. – Тут один доходяга к Оксане пристает, сломаешь ему что‑нибудь?

– Да не вопрос, – кивнул Геша.

– Самое главное не волнуйся, все будет хорошо, – я взял Оксану за плечи, заглядывая в глаза – Все, располагайся. Саш? – вопросительно посмотрел я на проводницу.

– Да не волнуйся, все нормально будет, – махнула девушка рукой и пошла мне дверь открывать.

На крыльце выдохнул и спрятал балаклаву в карман, похвалив себя за сообразительность, – на нашего нового знакомого при свете дня смотреть сложно, поэтому такой девайс ему как раз будет. Знакомая ржавая Газель – отобранная у беглых зэков, уже стоял на площади, на капот машины облокотился Стас. Старшины с обещанным бойцом еще не было.

Когда на крыльцо вышел Джексон с укоротом в руках и с закинутой на плечо винтовкой в чехле, мы с ним зашагали к машине.

– Я на берег, винтовку пристреляю, – сказал Джексон и в темпе, почти бегом, двинулся в сторону лодочной станции.

– Посмотрю, как он пулять будет, – крикнул я Стасу.

На берегу озера Жека достал из чехла винтовку, вставил магазин и устраивался лежа, выцеливая что‑то на другом берегу. Рядом с собой он положил прибор небольшой, похожий на небольшую видеокамеру. Жека периодически поглядывал то в прибор, то в прицел, что‑то подкручивая. Дальномер – догадался я о назначении прибора.

– Стреляю, – предупредил Джексон и почти сразу же раздался выстрел - громом разнесшийся по округе. Из ствола вырвался язык пламени - заметный даже при свете дня, винтовка с видимой силой дернулась, ударив Жеку в плечо. По ушам мне будто хлопнуло, потом зазвенело, а я обругал себя, что забыл рот открыть.

Сделав еще два выстрела, Джексон поднялся.

– Вещь, – когда мы быстро шагали к машине, высказал он мнение, убирая дальномер в карман.

– Почему всего три раза стрелял?

– Патронов мало, а такой калибр сложно найти будет.

Когда мы подошли, Стас и боец обещанный уже в машине были.

Выехав и миновав ворота санатория, проехали метров триста и остановились у приметного дерева. Мы со Стасом выпрыгнули из машины и зашли в лес – мутант сидел на пеньке в ожидании, в позе мыслителя. Хотя он рукой прикрывал лицо, выглядел все равно страшно. Но так хоть лицо не совсем видно. Тут я увидел, что лицо он не прикрывает, а затягивается сигаретой.

– Рома, ты куришь? – удивился я.

– Маша? Папа? Маша, ты куришь? – в голос засмеялся Стас.

Рома тоже улыбнулся. Прикрыв, впрочем, лицо рукой, а то его улыбка зрелище не очень приятное.

– Надень, – протянул я парню балаклаву.

– А и ничего, – посмотрел на него Стас, – вполне, вполне. Все, Ром, помчали, в машине потрещим.

Рому в машину посадили вперед, чтобы он бойца – парня молоденького с синяком под глазом, Андреем назвавшегося, не напугал. Нам с ним и с Жекой было тесно на заднем сиденье, но кое‑как расположились.

– Андрюх, а что за война тут была? – спросил Стас бойца, имея в виду следы стрельбы у въезда.

– О, тут такое было, – покачал головой тот, – братва пожаловала, отношения выяснять. К ним мужик один вышел, из тех, кто с поезда - начал с ними терки разводить, но что‑то там не так пошло – они и его, и деда на воротах порешили. Потом эти уроды к главному корпусу подъехали, как к себе домой, но там их и приняли – те даже не думали, что мы здесь. Их четверо было - двоих живыми взяли, в подвале сейчас сидят.

– Дела, – только и выдал Стас.

Минут через двадцать подъехали к Клязи, в которой я был всего пару дней назад. Как там старшина сказал – живых тут больше нет? А как же Анатолий?

Уходя по следам группы лейтенанта в поле через несколько минут, я смотрел под ноги и так же не мог собрать мысли в кучу. Положив руки на автомат, висящий поперек груди, смотрел вниз, чуть вперед, на ноги впереди идущего. Старался не думать ни о чем. Так легче будет пройти необходимые километры по лесу.

Глава 46. Савичев Александр. 27 апреля, утро

Савичев, сидя в кресле наводчика, весь извелся. Каждые несколько минут он посматривал на часы, но стрелка будто бы замерла. Минуты тянулись невыносимо медленно, и лейтенант все губы искусал в напряжении. Изредка приникнув к чебурашке прицела, он осматривал окрестности, но - кроме бетонного забора и части здания с прачечной, видно ничего не было. Оторвавшись от прицела и посмотрев на часы, Савичев осмотрел новую форму, стряхнув невидимую пыль. В только что надетом камуфляже было непривычно, но удобно. Ботинки тоже выше всяких похвал – высокие, легкие, на ноге сидят как влитые. Из его бойцов непереодетыми остались только Тимур с Костиным, которые сейчас вдвоем расположились за пулеметом в том самом доме, где наверху потайная комната обнаружилась. Остальные уже сбегали в подвал к Сене на выдачу, приоделись.

Когда из здания по одному‑двое выбегали его бойцы, Савичев смотрел на них и не мог узнать. На складе был не только камуфляж, но и термобелье, бронежилеты, интегрированные с разгрузками, штурмовые рюкзаки. Да те же носки, перчатки, балаклавы в цвет камуфляжа и много всяких нужных мелочей по типу маскировочных лент для оружия. Оружейная комната тоже поражала.

Новое оружие Савичев выдавать Сене запретил. Оно сноровки требует, а сам лейтенант только сегодня винторез первый раз в жизни в руки взял, не говоря уже о бойцах. Зато все с рациями теперь, их на складе тоже прилично оказалось. Стряхнув еще несколько невидимых пылинок с рукавов, лейтенант вылез на броню и глянул на часы. Ну что, время – он потянулся рукой к рации. И подумал, что надо не забыть сказать Тимуру с Костиным мощность раций на минимум выставить. Нечего заряд зря расходовать.

– Тимур, на выход, – нажав кнопку передачи, произнес Савичев.

– Понял, командир, – откликнулась станция.

В здании ремзоны на втором этаже Тимур с Костиным переглянулись. Трупы дежурной смены охраны они уже вынесли на улицу, очистив их от амуниции и в последние полчаса нашли себе забаву – стреляли из винтореза в окно по шишкам на елках. Рискуя, впрочем, сильно – узнай об этом Савичев, лица точно бы начистил - и бойцы это знали. Но удержаться не могли – очень уж винтовка ухватистая и манящая. Боеприпаса для винтореза было прилично: десять магазинов по двадцать патронов в каждом - один бойцы уже расстреляли.

– Пойдем? – спросил Костина Тимур.

– Давай ты, тебя же звал, – ответил Костин, поглаживая деревянный приклад снайперской винтовки.

– Э, ты хитрый какой. Он имел в виду, чтобы вдвоем шли, – протянул Тимур.

– Да ладно тебе… иди первый, я следом – если обоих звали, – уговорил Костин дагестанца.

Тот быстро сбежал по лестнице. Приникнув к бойнице, Костин решил по приколу выцелить Тимура. Улегшись у смотрового отверстия, он увидел дагестанца, бегущего по снегу к желтому зданию, так похожему на здание ремроты, в которой Костин тянул лямку службы до того, как во взвод Савичева попал. Приникнув к прицелу, боец даже не удержал тихого возгласа удивления, настолько близко он сейчас видел спину Тимура. Такое ощущение, что протяни руку и дотронешься. Костин поднял прицел повыше и увидел командира, который сидел на бронетранспортере, в люк заглядывая.

– Серег, давай еще кружок проедем, как Тимур подойдет, – стукнул лейтенант по открытой крышке люка механика‑водителя.

Ответ Сергеева лейтенант не расслышал, потому что в этот момент тишину рванули звуки басовитых выстрелов. Савичев дернулся, подошва скользнула по металлу брони. Не удержавшись на ногах, он неуклюже скатился вниз и грохнулся об землю, глухо хакнув. Тут же воздух справа и слева прочертили две дымные нитки. Одна ударила в здание автомастерской, откуда Тимур должен был выйти, вторая – в желтое здание ремзоны. Синхронно раздались два объемных взрыва, стеганувших по ушам, и на землю рядом с бронетранспортером посыпались осколки стекла, черные дымящиеся обломки мебели. Даже стеклопакет целиком на землю приземлился, подняв кучу снега.

– Серега, ходу! – глухо, еще не восстановив дыхание, крикнул Савичев, запрыгнув в боковую десантную дверь и услышал, как лязгнул закрываемый колхозником люк.

Машина прыгнула вперед - так что лейтенант, устремившийся к месту наводчика, скулой поймал металл обшивки. Брызнула кровь, но Савичев не обращая внимания приник к прицелу. Шлемофон уже был на голове - а как провод в розетку воткнул, лейтенант даже и не понял. Жало автоматической пушки резко заметалось по сторонам. В прицеле мелькали бетонный забор, крашенные грунтовкой ворота, кроны деревьев.

Вспомнив, с какой стороны раздались выстрелы и мгновенно прикинув примерное направление, лейтенант зарядил из пулемета длинной очередью слева направо. Еще одна очередь, уже справа налево, чуть выше. Вот в прицеле появилось желтое здание, и на секунду Савичев задержал на нем взгляд. Несколько окон на этаже были выбиты, из них валил густой дым. Тут лейтенант даже не увидел, а шестым чувством понял, что в здание прилетел еще один заряд. Стены второго этажа будто сжались, и сразу несколько окон плюнули огнем вперемежку с черным дымом. Из шмеля прилетело – успел подумать лейтенант, но тут же повел прицелом по сторонам, ища пока невидимых врагов.

Антонов и… Ильченко – всплыли в памяти фамилии бойцов, оставленных бдить на втором этаже. Антонова все называли Рыжим за его привычку говорить: «Что я, рыжий, что ли?» Даже надеяться не стоит, что они там выжили в этой стене пламени.

– Командир! Ворота! – заорал Сергеев благим матом, надавив на тормоз. Колеса застопорились, но бэтээр несколько метров прокатился юзом по снегу.

Розетку в ТПУ боец конечно не воткнул, но Савичев его и так услышал. Жало пушки метнулось к воротам, в прицеле мелькнул черный бок микроавтобуса - и тут же, дальше за выбитыми машиной воротами, лейтенант увидел движение. Мгновенная заминка – и влетевший на территорию автомобиль исчез из поля зрения, а из придорожного леса в бронетранспортер ярким росчерком в сером воздухе метнулась реактивная граната.

Спас машину Сергеев – двигатель заревел, БТР начал грести назад рыхлый снег всеми восемью колесами еще до выстрела, и заряд прошел перед самой кабиной. Лейтенант одновременно утопил кнопки спуска пушки и спаренного пулемета. Трассы выстрелов ушли в то место, откуда только что стреляли из гранатомета. В прицеле было хорошо заметно бетонное крошево, полетевшее от забора - когда бэтээр откатился назад до такой степени, что ворота исчезли с линии прицела. Савичев тут же навелся на угол дома и снарядов семь выпустил через стену, примерно в то место, где должен был сейчас быть черный автомобиль.

– Шлемофон надень, связь внутреннюю включи! – заорал лейтенант Сергееву.

– Командир! – раздался близкий голос водителя через несколько секунд в ухе.

– Сдавай задом, вокруг объедем! – выпустив еще несколько снарядов в угол здания и бетонный забор, скомандовал Савичев.

Когда БТР, выбросив снег из‑под колес, понемногу отползал назад, на чердаке с трудом открывал глаза рядовой Костин. Он лежал на полу, уткнувшись лицом в грязный бетонный пол. Боец попытался приподняться на локтях - но с первого раза не получилось, и голова опять упала на пол. Боли от столкновения носом и щекой с твердым полом Костин не почувствовал, чему сильно удивился. Он попробовал еще раз приподняться, на этот раз получилось.

Костин уткнул лицо в ладони, переводя дыхание. Носом дышать почему‑то не получалось, только ртом. Отведя ладони от лица, он попытался сфокусировать на них взгляд. Смотрел долго, секунд десять, пока, наконец, мутная пелена перед взором не исчезла. Так, ну руки хоть на месте – подумал рядовой. Тут же он понял, что абсолютно ничего не слышит. Боец слегка помотал головой и тут же пожалел об этом – стены помещения закрутились вокруг него с дикой скоростью. Решив так больше пока не экспериментировать, Костин прижал ладони к ушам, прислушиваясь к ощущениям. Уши вроде бы на месте, но в голове гул стоит непрекращающийся. Боец, все так же лежа на локтях, от ушей провел ладонями по лицу, стряхивая пыль. После он посмотрел на свои руки и даже не очень удивился, увидев, что ладони окрасились в бурый цвет. Крупные капли крови с ладоней падали на светлое дерево приклада винтовки, лежащей на полу перед бойцом.

«Это что же такое взорвалось тут?» – удивился про себя Костин. Боец уже понял, что его контузило. Он перевел взгляд на смотровое отверстие, на улицу. Изображение за глазами не успевало – вроде бы он уже смотрел в сторону улицы, а картинка перед глазами только ползла, фокусируясь на лежащем в снегу теле. Тимур – совсем без удивления подумал боец.

Костин взял лежащую перед ним винтовку, приникнув к прицелу. Действовал сейчас он на автомате, не как обычно. Осознание того, что он делает, приходило постфактум – взял автомат в руки, увидел автомат в руках и понял, что автомат взял. Посмотрел в прицел, понял, что в прицел смотрит, – мысли так же не успевали за действиями, как картинка перед глазами за взглядом. В прицел Костин присмотрелся к лежащему на снегу Тимуру и тихо ахнул. Судя по всему, осколком от взрыва дагестанцу прилетело в голову – тот лежал лицом в снегу, который обильно окрасился кровью. Костин оторвался от прицела и открыл второй глаз, посмотрев дальше. Он ожидал увидеть командира, который наверняка слышал звук взрыва и сейчас должен был бежать к нему, к Тимуру. Но увидел совершенно другое – знакомый еще по бегству из узла связи приметный черный микроавтобус и двух спецов в черной форме.

Фургон медленно ехал вдоль стены по глубокому снегу, черные, пригнувшись, двигались за ним, держа оружие наизготовку. Автомобиль двигался тяжело - судя по фонтанам снега из‑под колесных арок, водитель жал на газ до упора. Костин опять приник к прицелу, уже не закрывая один глаз, присматриваясь к Тимуру.

Постепенно боец начинал понимать, что взорвалось в здании не просто так. И не осколком его сослуживцу в голову прилетело. Костин тут же попытался перевести прицел на черные фигуры, но получалось плохо. Картинка перед глазами двигалась медленно, не успевая за взглядом, а сопоставить галочку в прицеле с двигающейся черной фигурой казалось нереально сложно. Вдруг оба спеца резко остановились и, почти синхронно выдернув из‑за спины трубы одноразовых гранатометов, взвели их. Костин, задержав дыхание и понимая, что сейчас тот самый момент, который упустить нельзя, приник к прицелу. Туловище одного из черных закрыло почти всю прицельную сетку, и парень почти нажал на курок, как в голове мелькнула мысль: «Бронежилет!» Очень медленно, как ему казалось, Костин повел галочку прицела к голове в черном матовом шлеме. В тот момент, когда закрытое черной маской лицо оказалось в центре сетки, рядовой нажал на спуск. Костин выдохнул и тут же почувствовал, как пол под ним поднимается и начинает кружить его. Парень собрал все силы и, широко открыв глаза, пытаясь остановить вращающуюся вокруг себя землю, сделал в сторону упавшего черного еще несколько выстрелов - прежде чем умереть.

В это время из‑за угла разрушенного корпуса задом выкатился бронетранспортер и врезался кормой в забор, своротив одну бетонную секцию. Фургон появился с противоположной стороны одновременно с ним.

Лейтенант сразу же заорал совершенно непечатное, утопив кнопку электроспуска. В микроавтобус попало несколько снарядов - машину отбросило на несколько метров, всю искореженную и смятую будто огромным молотом. Снаряды попадали в левую сторону машины, под углом и рвали металл корпуса как бумагу. Казалось бы – фургон массой более двух тонн – и всего лишь несколько бронебойных снарядов, масса которых в совокупности меньше килограмма, а какой эффект. Но водитель микроавтобуса оказался не промах. Просто выпав из двери, он перекатом ушел под прикрытие здания.

– Стоять, падла! – закричал Савичев, но тут же замолчал - увидев как из‑за опрокинутого фургона в сторону бронетранспортера дымным росчерком вылетела еще одна граната.

Спас опять Сергеев - притормозив в момент столкновения с забором и увидев сминаемый выстрелами фургон, он опять надавил на газ. Когда раздался выстрел, БТР - окончательно своротив бетонную секцию забора, задом выехал за территорию. Выпущенная граната опять прошла перед самой машиной - в этот раз чиркнув по броне и разорвавшись в воздухе.

– Сережа! Вперед давай, вперед! – закричал Савичев и, когда бэтээр, загудев двигателем, заполз обратно, выпустил несколько очередей из пулемета в сторону фургона. За ним мелькнули темные фигуры, быстро исчезнув из поля зрения.

Сергеев порулил вокруг здания, объезжая микроавтобус, приникнув к триплексу. Вскоре БТР подъехал к углу здания, выехав за который можно было ворота увидеть. Со стороны леса вдруг послышался сухой дробный перестук – садили из автоматов. Стихийная стрельба вспыхнула на несколько секунд и тут же стихла – вескую точку гулко поставил одиночный выстрел.

– Командир? – спросил Сергеев.

Лейтенант ответил после небольшой паузы, обдумав:

– [Морду] высуни - быстро только и назад сразу.

Бронетранспортер рыкнул двигателем резво выскочил за угол и, тут же уперевшись колесами в землю, проехал юзом с полметра. Лейтенант выпустил из пушки несколько снарядов прямо в забор, примерно в сторону того места, откуда граната вылетела недавно.

– Так, Серега, – заговорил лейтенант, когда бэтээр опять отъехал назад, – на полном ходу сейчас проскакиваешь мимо ворот, вдоль здания. Как только ворота проезжаем, жмись в угол, к забору, чтоб в корму не прилетело. К прачечной подъедешь и задом к ангару сдавай, пацанов заберем.

– Ясно, командир, – степенно ответил Сергеев, уже почувствовавший себя лихим асом в вождении бронемашины.

Когда БТР пролетал мимо ворот, лейтенант положил длинную очередь в придорожный лес. Не рассчитав с тормозным путем, Сергеев уже на излете ткнулся передком в здание прачечной и, завывая карданом, бэтээр поехал задом к дымящемуся желтому зданию. Проехав чуть дальше ворот, Сергеев тормознул по команде лейтенанта. На улицу тут же выбежали Сеня и Ильченко с Рыжим, которых лейтенант увидел с большим облегчением – успел уже на потери списать.

– Сеня, как? – крикнул влетевшему через десантную дверь бойцу лейтенант.

– Тащ командир, жахнули по верхнему этажу чем‑то термобаристическим! Наверху пожар, тушить надо, а то выгорит все на [хрен]! – бодро доложил Сеня. – Тарищ командир, вы ранены?

– Термобарическим, лупень, – тихо поправил его лейтенант и тут же сморщился, почувствовал пульсирующую в рассеченной до кости скуле. – На связь кто выходил из наших?

– Нет, – коротко откликнулся Сеня и быстро поправился, увидев бешеный взгляд лейтенанта: – Тарищ командир, мы пробовали. Не отвечает никто!

– Садись сюда, быстро! – Савичев вылез из кресла наводчика и уже Сеня, приникнув к прицелу, схватился за «чебурашку».

– Шлемофон, алень! – рявкнул лейтенант и посмотрел на Антонова. – Рыжий, давай со мной.

Вдвоем они забежали в боксы, в которых уже ощутимо пахло дымом. Савичев запрыгнул во второй БТР, осмотрелся. Абсолютно такой же, только в этом фотка голой телки, вырезанная из журнала, над местом мехвода приклеена. Ткнул по очереди массу и кнопку стартера, и бэтээр легко завелся без прогрева - холодный дизель громко затарахтел. Выскочив с места механика‑водителя, Савичев быстро показал Рыжему механизм прицеливания, усадив того в кресло наводчика. Принцип воин вроде схватил быстро – благо тут все на электроприводах, даже рукоятки механизма поворота башни крутить не надо. Переключив ТПУ, Савичев проверил, работает ли связь со второй машиной, – все было в порядке, откликнулись сразу.

Все, теперь и воевать можно, найти бы еще с кем. За все это время, кроме черного микроавтобуса, Савичев никого и не видел, только гранаты со всех сторон летели. Быстро отдав указания, Савичев тронул броню с места, не утрудив себя открытием ворот. По бортам проскрежетало, и створки открылись сами. Бронемашина, ускоряясь, поехала в сторону выезда из части. Непрогретый двигатель работал громче, чем обычно, но ровно. Масло разогналось, и то хорошо.

Два бронетранспортера, быстро обогнув здание, друг за другом вылетели из ворот, водя стволами пушек в поисках целей. На дороге в удалении появился парень, махнувший рукой при виде техники.

– Не стрелять! – увидев приметную горку в сочетании с арафаткой, закричал Савичев, но позади него уже четко работала автоматическая пушка, а со стороны второй машины летели пулеметные трассы.

Глава 47. Старцев Александр. 27 апреля, утро

По следам шагалось гораздо лучше, чем по снежной целине - ушедшие в сторону загадочной части военные проторили неплохую тропу. Мы вчетвером двигались общей группой, а Рома то и дело уходил вперед по маршруту, но быстро возвращался. Я украдкой наблюдал за тем, как он движется, и по спине бежали мурашки. Уследить за ним взглядом среди деревьев было очень сложно.

Зверь, как есть зверь. Такое ощущение, что вот‑вот на все четыре кости встанет и побежит как волк. Хорошо еще лицо у него скрыто, а то я впечатлительный – такое зрелище мне точно впрок не идет.

Но примерно через полчаса, к концу перехода, мне уже было поровну, в маске Рома или без нее, – я готовился просто лечь и помереть. Ноги налились свинцовой тяжестью и, чтобы сделать очередной шаг, приходилось прилагать все больше усилий. Сопли текли ручьем, а кожа под носом воспалилась и саднила даже без прикосновений. Хорошо арафатку догадался с собой захватить - как шарф намотав ее на шею. Хоть какая‑то польза – ткань не грубая, можно лицо утирать, а не размазывать руками.

В тот момент, когда уже всерьез подумывал признать свое поражение и расписаться в дальнейшей недееспособности, вдруг открылось второе дыхание. Раньше думал, что это лишь метафора, а оказывается, нет. В ногах появилась легкость, сами будто бы вперед понесли, в голове прояснилось, очертания деревьев перед глазами уже не расплывались.

«Может, все, уже отбегался?» – подумал я про себя, вспомнив описания того, как перед смертью человек иногда поражает окружающих своей активностью.

Погруженный в свои мысли, воткнулся в спину Стаса просто – он выставил руку и опустил ее плавно, типа тормозите. Я плечом прислонился к дереву и только сейчас в просвете между деревьями увидел очертания бетонного забора впереди. Осмотревшись, мы медленно вышли на кромку леса, присели под кустами. Оба‑на, а тут еще ограждение из колючей проволоки. И забор спиралью поверху опоясан. Впрочем, проход есть, прошедшие перед нами сделали.

За забором был слышен звук работающего двигателя - и басовито так работающего. Грузовик или трактор, не меньше.

– Опознаться надо как‑то, – выдал Стас, всматриваясь в недружелюбно выглядящие очертания зданий за забором.

– Войсом, может?

– Чего? – глянули на меня одновременно парни. Стас просто обернулся, а Жека оторвался от прицела винтовки, в который он осматривался.

– Голосом, – пояснил я, – давайте поорем что‑нибудь типа «Питер намба ван». Или «Город над вольной Невой» споем? Лейтенант же питерский, сразу врубится.

Парни переглянулись, а потом Жека сообщил мне, что я смахиваю на альтернативно одаренного. Срочник Андрей сзади хихикнул.

– Ну и думайте сами тогда, – обиделся я.

Вдруг Рома напрягся и резко привстал. Тут же он будто телепортировался на несколько метров вперед и застыл, пригнувшись, по виду весь в слух обратившись.

– Стреляют вроде, – посмотрев на нас, сообщил мутант, – тихо, но четко - будто с глушителем что‑то.

Никак я не привыкну к его голосу – когда Рома начинает говорить, меня в дрожь бросает.

Мы все смотрели на прислушивающегося парня, и тут послышались два хлопка, сочно ударивших по ушам – я даже присел от неожиданности; со стороны леса к части метнулись две дымные нитки. Одна из них влетела в здание слева от нас, и оно полыхнуло пламенем и черным дымом из всех окон. С другой стороны, тоже в дальнее здание зарядили - судя по черному дыму, клубами поднимающемуся вверх в безветрии.

Мы все завалились в снег, кроме Ромы, – тот просто присел.

– Я посмотрю, – быстро сказал мутант и побежал вглубь леса, заходя по широкой дуге, почти сразу исчезнув из виду. За забором между тем замолотил пулемет, бахнуло еще несколько взрывов, взревели моторы.

– [Ничего себе] там война, – выдал Стас, перехватив автомат. – Ждем пока, – глянул он на нас с Жекой.

Тут же совсем рядом синхронно с руганью Стаса что‑то загрохотало, и на нас снегом с деревьев сыпануло. Была бы земля рыхлой, я бы в нее зарылся, а так дальше слоя снега деваться некуда. Осмотревшись лежа, увидел, что в нескольких секциях бетонного забора появилось штук пять дыр разного диаметра - самая крупная размером с голову. Это из чего же там палят?

Между тем на территории части опять что‑то взорвалось, а мне некстати подумалось, что в офисе сидеть в кресле было гораздо лучше, чем лежать в холодном снегу под обстрелом. А мутантов и по телевизору показывают, притом совершенно без вреда для здоровья моего. Зачем я в Сургут поперся? Зачем мне тайга эта? Лучше бы на Гоа слетал, там тепло сейчас.

– Стас! – воскликнул Жека, показав рукой в сторону. – Что делаем?

Посмотрев по указанию его руки, увидел, как через забор легко перескочили два человека в черной форме. Несмотря на количество навешанной на них амуниции, незнакомцы двигались очень быстро и легко по виду.

– На прицеле их держите! – глянул на нас Жека и, почти прыжком сорвавшись с места из положения лежа, пробежал с пять метров и засел за перевернутым корнем дерева. – Стоять, не двигаться! – закричал он, высунувшись немного.

Черные с поразительной быстротой нашпиговали пулями то место, где был сейчас Жека, и, прикрывая друг друга огнем, побежали в нашу сторону. Я не заметил, когда они успели, но с их стороны прилетела пара ручных гранат, немного не долетев до кромки леса. При взрывах я зажмурился и, с большим трудом подавив желание уткнуться носом в снег, открыл глаза и приник к прицелу. Один из черных как раз вскочил и побежал. Стрелять мы начали со Стасом одновременно – один из бегущих упал лицом вперед, будто запнувшись. Тут же рядом с нами засвистели пули, рвануло кору на стволе дерева в считанных сантиметром от моей щеки.

«Господи, спаси меня, пожалуйста, а? Ну пожалуйста, Господи!» – взмолился я, ткнувшись в снег. Вдруг рявкнула винтовка Джексона и стало тихо.

– Жека, красава! – воскликнул Стас.

– Я за оружием, ладно? – Не дожидаясь ответа, совершенно неожиданно вскочил и очень резво сорвался с места Андрей. Я проводил его взглядом – не, у черного, конечно, крутая пушка в руках по виду, но я бы поостерегся так бегать сейчас. Так подумал не один я.

– Стоять! Да стой же ты! – дальше Стас прокричал совершенно непечатное и парень все же затормозил. Вдруг голова его дернулась, и он мешком завалился в снег.

Я с силой вжался в ствол дерева – но видно, в голове предохранитель какой включился, чтоб совсем башню не сорвало. Даже страх почти исчез - только ледяной ком сзади между лопаток чувствовался, от которого мелкая дрожь по всему телу.

Я осмотрелся – Жека, почти с головой зарывшись в снег, выцеливал невидимого снайпера, Стас отползал назад. Прочертив носом снег метров пять и сочтя это достаточным, он встал и полез на широкие корни поваленного поодаль дерева. Через полминуты он уже спрыгнул вниз и завалился в снег рядом с Жекой. Я перебежал к ним.

– Там в части лейтенант сейчас у бэтээра крутится, машина рядом расстрелянная, видно, из нее эти двое. Так… Алекс, давай с тобой обходим, Жека, ты тут, да?

Джексон только глаза расширил, показывая нам за спину.

– Это я! – Из ниоткуда рядом с нами нарисовался Рома. – Убил он его, да? – посмотрел мутант на лежащего в снегу парня. – Обидно. Но я его тоже, – после небольшой паузы махнул рукой Рома примерно в ту сторону, откуда снайпер Андрея застрелил. – Там он один был. А в машине недалеко еще один, в снегу застрял. Там, чуть дальше ворот. Живой пока, – ответил мутант на вопросительный взгляд Джексона.

– Так, ясно. Погнали, Рома, показывай, – поднялся Стас.

Дальше была гонка по лесу - я просто уткнулся взглядом в спину Джексону, даже не стараясь по сторонам смотреть – не получалось. Через минуту мы оказались почти напротив ворот. На земле в снегу лежал труп в такой же черной форме, как чуть не умножившие нас на ноль двое бойцов.

– Ух ты, родной, – первым сориентировался Жека и взял с тела винторез. Подняв винтовку, Жека слонобой свой за спину закинул.

На полусогнутых выбежали почти к опушке, ориентируясь по звуку ревущего двигателя. Ох, как хорошо – сам залез - на обочине дороги по бампер в снегу ревел мотором патрол квадратный, пытаясь выехать. И там всего один человек вроде, за рулем.

– Я обойду с той стороны, там еще один в лесу, – обернулся Рома и показал на следы. Не дожидаясь ответа, он сорвался на бег, по дуге обходя ревущий двигателем патрол.

– Сразу не лезем, – сказал Стас и залег за одним из деревьев. Мы все плюхнулись рядом. Горячка скоротечного боя потихоньку отступала – даже холод начал животом чувствовать от промерзлой земли. Стас с Жекой осторожно двинулись в сторону патрола, а я согнувшись в три погибели, перебежал небольшой пригорок и упал в снег за небольшими кустами. Тут было прилично натоптано, валялась зеленая труба гранатомета. Я залег, осматриваясь.

Позади раздались две короткие очереди. Хана оставшемуся у джипа – понял я, когда, обернувшись, увидел взмах руки Стаса.

Вдруг створки ворот разлетелись в разные стороны и на дорогу выкатило два бронетранспортера. Один из них поехал наискось от ворот по снежной целине, порвав ограждение из проволоки, второй помчал по дороге. Я встал, сделал два шага им навстречу и махнул рукой, подняв автомат над головой.

В тот момент, когда два длинных ствола на башнях резко повернулись ко мне, я уже понял, что поторопился и невероятным прыжком летел обратно под куст. Вокруг загрохотало, засвистело, земля рядом со мной медленно, будто в замедленной съемке, приподнялась, а потом моментально разлетелась твердыми комьями, часть которых осыпалась на меня, а кусты неподалеку состригло словно гигантскими ножницами.

Продолжалась вакханалия вокруг всего несколько секунд, но мне показалось, будто вечность прошла. Выстрелы стихли, а звук двигателя все приближался. Когда один из бронетранспортеров тормознул рядом со мной, я лежал лицом вниз, закрыв голову руками, не в силах шевельнуться.

– Земляк, ты там живой? – с нотками беспокойства раздался знакомый голос.

– Аааа… – выдохнул я, переводя дыхание, – Ааа, [блин], не знаю еще!

– Извини, братишка, не специально! – лязгнула крышка закрываемого люка и БТР подъехал прямо ко мне, легко смяв кусты и несколько молодых деревьев.

Глава 48. Савичев Александр. 27 апреля, день

Савичев был просто в ярости. Хотелось орать, пинать все вокруг и рвать волосы на голове. Глядя на тела своих бойцов, он только шипел сквозь зубы, прижимая тряпку к рассеченной скуле.

Прибывшие на Урале бойцы заканчивали погрузку - десантный отсек одного из бэтээров оказался забит полностью. В кузов Урала, кроме найденного оружия, сложили тела солдат пришедших с Савичевем - и так глупо погибшего Андрея.

На второй БТР Сергеев с Рыжим грузили бочки с соляркой, обнаруженные в ангаре. Повезло - огонь до первого этажа так и не добрался, дело ограничилось лишь несколькими выгоревшими комнатами наверху. В момент, когда в здание залетел заряд из «шмеля», Ильченко с Рыжим спустились к Сене - на предмет пожрать спросить, что их и спасло. Савичев, узнав об этом, до сих пор не решил, что делать – или вздрючить за разгильдяйство, или тихо радоваться тому, что парни выжили.

– Командир, готово! – крикнул Сергеев, похлопав ладонями.

Савичев глянул на броню – две бочки сверху, две по бокам, будто уши. «Смертнички!» – тихо шепнул он, но колхознику кивнул ободряюще. Главное, чтоб эта конструкция до базы доехала – подумал лейтенант.

– Давай в машину! Рыжий, ты тоже полезай!

– Товарищ командир, можно перекурить? – спросил Рыжий - полезший было в люк Сергеев замер.

– Быстро и по одному! – говорил лейтенант, не разжимая губ. - Увижу, что в машине курите, зубы выбью. Ясно?

Из гаража, рыкнув двигателем, появился пикап - УАЗ патриот.

– Одну машину завели, ключи на стойке охраны были, другие не нашли, - произнес сидящий за рулем Алекс, когда Савичев обернулся. Из главного здания появился Стас, неся несколько коробок с бумагами.

– Валим отсюда, – кивнул Савичев. – Ты «патрик» поведешь? – обернулся лейтенант к сидящему за рулем Алексу.

Через несколько минут из ворот воинской части выехала колонна из двух бронетранспортеров и двух трофейных внедорожников - в патрол за руль сел Стас, посадив рядом Рому.

Глава 49. Старцев Александр. 27 апреля, день

– Как машина, прет? – хлопнул по капоту пикапа Стас.

Он подошел вместе с Ромой и ждал меня, заглядывая в открытую дверь. Я из Патриота не выходил – сосредоточенно рассовывал магазины по подсумкам в разгрузке. Пока копался, все ждали только меня.

Между тем один из бронетранспортеров уже отъехал с площади к складу – посыпавшиеся из Урала бойцы начали его разгружать. Савичев, наблюдая за этим делом с крыльца, беседовал со старшиной, периодически жестикулируя.

– Машина‑то как? – снова спросил Стас, когда я дверью хлопнул, выходя.

– Честно? Сидеть комфортно, а по сравнению с буханкой, как проходимец – херня полная, – резюмировал я, – зад нереально шкивает, дорогу плохо держит.

Патриот действительно меня очень неприятно удивил поведением на снежной лесной дороге и сильно расстроил. Но по дороге я молчал, даже сидящему рядом Жеке не сказав.

– Да? – удивленно спросил Стас, качнув головой. – А знакомые говорили что нормально прет. Дай‑ка проедусь, – запрыгнул он на водительское сиденье - но осмотревшись, даже ключи просить не стал. Дальше последовал взрыв здорового смеха, когда Стас объяснил, какой из рычагов предназначен для включения полного привода.

– Говно машина, – продолжал усмехаться Стас, – якорь надо, чтоб жопу не кидало.

– Да хорош гиенить! Вон смотри, нам машут, – показал я в сторону коттеджа рядом с берегом, у которого виднелась грузная фигура Толстого. Рядом с ним маячил Николаевич, и оба нам руками призывно махали.

– Живые, пацаны! Ну красавцы! – попал я в крепкие объятия, как только мы подошли.

Николаевич обнял нас всех по очереди, хлопая по спине. Толстый не так явно демонстрировал эмоции от нашего возвращения, но было видно, что тоже рад.

– Орлы, как есть орлы! – широко улыбался Николаич. – Давайте быстро на обед, а потом… – вопросительно глянул он на Толстого.

– Нет, – покачал он головой, – я с лейтенантом поеду и с Сергеичем.

– А ты куда? – удивился я.

– В Великополье с визитом, – ответил Толстый.

– Скатался же один уже! – Стас широко открыл глаза.

– У него аргументов не было, – кивнул подошедший старшина на угловатую тушу бронетранспортера, – восемьдесят второй это, из него и вертолеты ссаживать как два пальца об асфальт.

– Меня тоже возьмите с собой, мне в Великополье надо, – попросил я, и все взгляды скрестились на мне.

– Тебе зачем? Ты и так там пофестивалил! – удивленно спросил Толстый.

– Я сержанту обещал жену его найти, – посмотрел ему в глаза.

– Слушай, может попозже все-таки?

– Балаклаву надену, как у Ромы.

– И меня тогда с собой возьмите, что здесь сидеть, – подал голос мутант, который чуть сзади стоял.

– Алекс, успокойся - и горка у тебя приметная, по ней узнают, – поморщился Толстый.

– Сейчас переоденусь - там полный бэтээр экипировки! И Рому тоже приоденем, – глянул я на его камуфляж, порванный в нескольких местах, – будем как два брата‑акробата.

Когда прижмет, у меня моментально находятся аргументы в разговоре и на любой вопрос ответ могу найти.

– Так, хватит мне мозг иметь! Если обещал найти, значит, найдешь. Но потом, мы пока даже в город заезжать не будем, у танка встречаемся, – отрезал Толстый. – Дим, погнали, – кивнул он подошедшему другу Стаса и они вдвоем двинулись к бронетранспортеру.

– Курить есть? – спросил Николаевич, конкретно ни к кому не обращаясь.

Джексон достал сигареты, и они вдвоем закурили, поставив дымовую завесу над нами – безветренно, ни дуновения. Николаевич, выкурив едва полсигареты, вдруг вспомнил о куче важных дел и убежал в главный корпус. Сказал только напоследок, чтоб на обед в столовую подходили.

– Пойдем может прикинемся, сначала? – выдал после некоторого молчания Стас, кивнув в сторону склада. – И патронов наберем.

– Я набрал уже, – вырвалось у меня.

– Так тебе больше не надо? – вопросительно изогнул бровь Джексон.

– Надо, конечно, – помотал я головой.

– Ну и пойдем, – щелчком отправив окурок в сугроб, кивнул Жека под одобрительное молчание Стаса.

За выгрузкой из бронетранспортера наблюдал Савичев лично и, когда мы подошли к нему, он без вопросов разрешил нам трофеев себе набрать - лишь попросив без фанатизма. Лейтенант только крикнул старшине, чтоб помог нам, а после его чуть ли не силой доктор с собой увел штопаться – скулу все же Савичеву глубоко располосовало.

Выйдя через полчаса на улицу, мы только пялились друг на друга, не узнавая. Выглядели по‑взрослому – в новых комках, разгрузках. Как и все, я взял шлем - жесткий, но не металлический, с защитным чехлом из ткани в цвет камуфляжа и наколенники с налокотниками. Наколенники по примеру Жеки нацепил на ноги, но не на колени, а на голенища ботинок. Налокотники со шлемом же пока в рюкзак кинул небольшой - тоже на складе взятый. Еще мне понравилась балаклава – она была из полартека, и ткань приятно лицо облегала, совершенно не мешая. Напротив рта и носа была мелкая сеточка. При мысли об этом я вспомнил, как арафатка, намотанная вокруг лица, вся намокла от дыхания - еще когда с поезда шел. И ощущения неприятные сразу вспомнил, будто мороженым по лицу водят.

Из нового оружия только Стас себе «Вал» взял. Автомат свой черный он тоже себе оставил. Джексон был с винторезом и винтовкой за спиной - он только патронов набрал вместе со Стасом. Рома от оружия вовсе отказался, сказал, что ему проще добежать, если что. А у меня при этом мелькнула мысль, что теперь знаю, кому кукри отдать можно.

– Стас, поговоришь со старшиной насчет Геши? – спросил вдруг Джексон.

Тут я почувствовал некоторый стыд - совершенно забыл про Гешу, пока обновкам удивлялся. Стас между тем уже договорился с Сергеичем и мы вчетвером двинулись к нашему коттеджу. Пока шли, Рома чуть приотстал.

– Ром! – обернулся к нему Стас. – Ты чего там?

Парень остановился, опустив глаза, и Стас подошел к нему. Мы все вместе тоже подтянулись.

– Ром, ты чего? – повторил вопрос Стас.

– Я… не знаю, просто непривычно… людей тут много, а я же… ну меня испугаться можно…

– Рома, и чего? Испугается кто тебя, так это его проблемы. Слушай, хватит грузиться, ты сейчас в команде с самыми крутыми пацанами на деревне. Разведка своих не бросает.

Стас подошел и приобнял парня за плечо с одной стороны, Жека тоже хлопнул его по плечу, подбадривая.

Стас намылился куда-то по делам, Рома тут же увязался за ним, а мы с Джексоном завалились в коттедж - который парни заняли еще тогда, когда их из Красного Бора привезли.

Внутри было хорошо натоплено, за накрытым столом в тишине и спокойствии теплого уюта пили чай девушки – Саша, Оксана, Белоснежка и ее подруга Надя. И тут же восседал Геша - по пояс голый, распаренный, обмотанный только белым махровым полотенцем. В одной руке он держал чашку с чаем, а в другой – надкушенный бублик и удивленно смотрел на нас.

– Же-ек, – позвал я, не оборачиваясь к спутнику.

– Ух ты… – протянул тот из‑за моего плеча, – во житуха! Да, Алекс, это тебе не с гвоздем заржавленным на танки кидаться…

– Пацаны! – чуть не подавился Геша и вскочил, бросившись к нам. – Пацаны, живые! Живые, пацаны! – тряс он нас за плечи, один в один повторив Лехины слова приветствия.

Тут же послышался женский визг, и Саша, а потом и Оксана повисли на нас с Джексоном. Проводница обняла Жеку, Оксана меня, но почти сразу же отстранилась, смутившись. Отступила на шаг, потупившись и покраснев. Меня между тем Саша обняла, что‑то щебеча радостно. Мы с Джексоном переглянулись удивленно.

– Парни, я вас сразу и не признал, смотрю [хер]… кадр, в смысле какой‑то на меня смотрит, и второй такой же! Где так приоделись‑то, а? – все теребил нас Геша, будто не мог поверить, что это мы.

Я старался не поворачиваться в сторону Белоснежки, только мельком глянул и заметил, что она на меня пристально смотрит.

– Геша, в чем фишка с ажиотажем, что мы живые? Почему по нам уже должна играть музыка, которую мы не слышим? – удивленно спросил я друга, отвлекаясь от своих мыслей.

– Так вы ушли вслед за военными, а потом лейтенант на связь выходил и сказал, что шестерых холодных обратно везет! А кого не уточнил, так что мы тут все на измене!

– Видим‑видим, как ты на измене тут, – покачал головой Жека.

– Да я… я серьезно, а вы… – обиделся Геша.

– Да ладно, ладно, – легонько ударил его Джексон в плечо.

– Как у тебя тут все налажено‑то, а? – тихо сказал я, посмотрев на Гешу.

– Так, давайте в баньку, я пока в столовую сгоняю, пожрать организую! – заявил он, не обращая внимания на меня, но вовремя остановился, чуть не рванув в одном полотенце. – Сейчас только оденусь.

Джексон его тормознул и объяснил, как найти старшину. И после мы с ним порулили в баню. Когда Стас пришел я – распаренный со сна, реальность воспринимал смутно - глаза просто закрывались. Геша мне показал комнату наверху – и вырубился еще до того, как голова подушки коснулась.

Глава 50. Старцев Александр. 27 апреля, вечер

Проснулся сам, чувствуя себя необыкновенно свежим и бодрым. Полежал несколько секунд с закрытыми глазами и услышав чужие шаги за дверью, рывком встал на кровати. Тут же дверь открылась и в комнату зашел Стас.

– О, проснулся уже? – удивился он. – Давай спускайся, мы внизу ждем. Сейчас на шалман пойдем.

– Чего? – сморщился я, не поняв.

– Совет племени, давай быстрей, – ответил Стас.

– Ага, – еще раз зевнув, спустил я ноги на пол.

Вся компания, включая Рому, сидела за столом и чай пила. Пока я пытался глотать обжигающе горячий напиток, Жека, Стас и Егор поднялись уже - по виду только меня ждали.

– Пойдем? – опять зевнул, набрасывая на плечо ремень автомата. И, недолго думая, почти полную кружку чая с собой прихватил.

Вновь шел снег – мягкий, пушистый – и по ощущениям, потеплело. Когда приблизились к дому у реки, с крыльца Николаевич крикнул о нашей пунктуальности. Быстро зашли в большую комнату - откуда нас Толстый недавно на войну отправил и принялись рассаживаться.

Кроме Толстого, здесь уже был Савичев с перевязанным лицом, незнакомый коенный – из пэвэошников, как я потом узнал, старшина Сергеич, Алексей Николаевич и Дим‑Дим.

– Почему опаздываем? Сказано же в пять ровно, – посмотрел он как раз на Стаса, подняв бровь.

– Мы не опаздываем, – показал Стас на круглые часы на стене, на которых стрелки ровно пять показывали.

– В общем, все здесь, – тоже коротко глянул на часы Толстый. Помолчав некоторое время, он посмотрел на лейтенанта.

– Говори ты, – кивнул ему Савичев, тронув бинты на лице.

– Только что из Великополья, встречались со Щербаковым. Поговорили жестко, прямо, но… поговорили. Договорились даже, я бы сказал так, – Толстый коротко глянул на меня и я ощутил, как засосало под ложечкой – ничего хорошего от договоренностей со Щербаковым для меня не ожидалось.

– Короче, – продолжил Толстый и, поднявшись, подошел к карте на стене. – Здесь, здесь и здесь, – ткнул он ручкой в названия деревень, одна из которых точно Клязь была, – людей больше нет. Здесь вырезали, здесь тоже, в Клязи вы сами видели. Погрызли. Вот отсюда, – показал он еще в одну точку, – и еще из нескольких мест народ в Великополье вывезли. Здесь мужики от беглых зэков отбились, но все в Великополье приехали, не дураки оказались - поняли, что вернутся к ним. А вот тут, – продолжал показывать он, – детский дом, и дети все еще там, вывозить их надо срочно. Это только то, что он мельком мне рассказал - а проблем намного больше.

Толстый отошел от карты и вернулся за стол. Усевшись, он продолжил говорить:

– Щербаков сейчас правит в Великополье, пытается жизнь наладить, снабжение. Ополчение собирает. Там сейчас тысяч десять народа, а кто их кормить будет? Он уже закрыл магазины, выдачу пайков организовал, там еда теперь по карточкам. У него, как мы поняли, больше ста человек в отряды организовано - мобильные группы по деревням катаются. Пожарных, газовиков, водителей – всех в строй поставил. Он там начальник гражданской обороны по совместительству, вот и начал… обороняться.

Мы тут думали с Зориным и с парнями, – кивнул Толстый на армейцев, – что Щербаков нас с красноборскими лбами столкнуть хочет, чтобы конкурентов меньше было. Скорее всего это так - но, пока, пока - решили с ним не ссориться. Смотрите, – Толстый поднялся и подошел к карте, – здесь, в Красном Бору, оптовая база, с которой во все районы близлежащие продукты завозили. Из Великополья туда вчера машины заезжали – водителей избили. Отправили обратно без машин. Я договорился с Щербаковым – и сегодня вечером, учитывая, – Толстый кивнул на Савичева, – что броня появилась, двигаем на базу с парой грузовиками и там грузимся.

– Чем люди в Красном Бору отличаются от людей в Великополье? – неожиданно спросил Стас.

– Ничем, – быстро ответил Толстый, – только в Великополье рулит Щербаков сейчас, пытаясь восстановить порядок, а в Красном Бору что происходит, непонятно. Кроме того, что там власть взяли – вроде бы, авторитеты блатные. Но ты прав - люди и там и там одинаковые – поэтому чем быстрее в нашем районе установится закон и порядок, тем больше шансов, что он установится во всей области.

По моему личному мнению, так Щербаков недалеко от блатных авторитетов ушел методами работы - но говорить об этом не стал. Повисло молчание, а я нервничал все сильнее, кусая губу. Наконец посмотрел прямо в глаза Толстому. Первым взгляд отвел он и заговорил вновь.

– Есть еще два момента. Про первый, думаю, ты уже догадался, – опять посмотрел Толстый на меня.

– И что он хочет? – голос мне изменил, в горле мгновенно пересохло.

– Тебя видеть хочет. Одного и без оружия.

Мысли заметались в голове, и мне с трудом удавалось сохранять невозмутимый вид.

– А еще что он хочет? – спросил после некоторой паузы Джексон.

Я быстро осмотрелся. Стас молчал, глядя на Толстого, лишь желваки ходили, Геша коротко глянул на меня, ободряюще кивнув, а Николаич подмигнул, осклабившись. В этот момент от сердца будто комок глины отделился и растворился вместе с тяжестью. Но губы я кусать не перестал.

– Я намекнул ему, что не все наши желания совпадают с возможностями, – не совсем внятно проговорил лейтенант – его Стас перед тем как они уезжали, как оказалось ввел в курс нашего с Щербаковым конфликта из-за дочки Васильева.

– Что произошло‑то? Как ты его завалил? – глянул на меня Толстый.

– Ножом, – в сердцах ответил я.

– А подробней? – скривился Толстый.

Ну ладно, сам попросил.

– Мы еще ночью из Великополья поехали на РЛС, потом в цыганский табор. Там взяли цыганского наркобарона и вернулись обратно. После Щербаков нас за девчонкой послал, – мысли у меня немного путались - объяснял я сбивчиво, прыгая с одного на другое.

– Я тебя попросил рассказать, как ты его завалил, а не как день провел, – скривился Толстый.

– Рассказываю, – огрызнулся я. Внутри шевельнулось раздражение – не люблю, когда перебивают. Поэтому быстрее к сути событий рассказывать не стал.

– Из отдела мы уехали с Мишиком – наркобароном, которого прихватили в таборе. Щербаков нам его убить поручил - он вместе с ним делишки обделывал по наркоте и, думаю, концы рубить начал.

– Убили? – удивленно спросил Толстый.

– Артем его застрелил, – соврал я и, увидев благодарный взгляд Геши, продолжил: – Дальше поехали в поселок коттеджный, где девушка могла быть, как нам сказали. Там в одном доме бойня была, бездушных было несколько, и мутант один – как Рома, только не такой быстрый. В коттедже из живых остались только нужная девушка - Василиса, подруга ее и два кадра упоротых. Пока возвращались, нарвались на тех братанов, которые в Великополье стрельбу устроили - нам они одну машину изрешетили, там сержант погиб и оба парня этих, из коттеджа. Вернулись в Великополье и девчонок в отдел привели, – по мере того как я рассказывал, присутствующие на меня смотрели все с большим вниманием.

Я сглотнул, переведя дыхание. Дальше рассказывать сложнее.

– Щербакова на месте не было, зато был Зайка - заместитель. Девчонку он принял, нас ненавязчиво под охраной оставили. Зайка дочку Васильева с собой повел, а вторую хуком вырубил, прямо при нас. Ни за что – она просто просила подругу не уводить. Я сказал, что в сортир хочу и пошел за ним. Когда Зайку нашел, он девчонку избивал уже в подвале. У меня пистолет был, я его лицом в пол положил и связал, – сказал и замолчал, не зная, как дальше продолжать. – Он меня убить пообещал, ну я нож достал и ткнул его, – закончил быстро, на одном дыхании.

– Ткнул? – переспросил Толстый и добавил, покачав головой, уже ни к кому не обращаясь: – Ткнул он. Ты не в девку в постели ткнул, ты живого человека зарезал до смерти! –

– Пульнул. Он пульнул… не присосками – пулями! – произнес следом Николаевич, явно кого‑то пародируя.

Я глянул на него, а тот лишь широко улыбнулся, потер лысину и незаметно подмигнул.

– А не тыкать его нельзя было? – спросил меня Толстый.

– Он мне пообещал, что убьет, как освободится, – отмахнулся я, - что мне – просто уходить надо было?

– Если бы ты его не завалил, сейчас вполне себе без головняка договорились. И работали вместе, просто не пересекались бы.

– А потом этот Зайка меня завалил бы без свидетелей, – перебил я Толстого, – он со спущенными штанами уже над ней стоял. Уже за это его валить можно было – без разницы, кто она и что она.

– Я с Алексом согласен, правильно он сделал, – произнес Стас под молчаливое одобрение моих спутников.

– И еще, – покачал головой Толстый, вернув Стасу тяжелый взгляд.

– Я, что ли? – удивился он.

– Ты, что ли, – кивнул Толстый, – тебя он тоже хочет видеть.

– Щербаков с севастьяновскими спелся - к нему целая бригада оттуда приехала, – пояснил Дим, глядя на друга, – из тех, кому мы в кафе наваляли.

– Слышь, а тебя видеть не хотят? – удивился Стас.

– В том то и дело, - усмехнувшись, покачал головой Дим, – меня не хотят, представляешь?

– Дискриминация какая, – хмыкнул Стас.

– А знаешь кстати, кто папик твоей красавицы, за которую мы впряглись? – поинтересовался у него Дим.

– Не знаю, – покачал головой Стас.

– Господин Васильев, глава Великопольского района, который скрылся сейчас в Красном Бору, – хмыкнул Дим, – прикольно, да? И его же дочку вы сюда приволокли.

– «Связанные одной целью, скованные одной цепью…» – тихо напел Николаич и усмехнулся, глянув сначала на меня, потом на Стаса.

– А что там случилось‑то? Почему этот Васильев сразу «политическим трупом» стал, притом так резко? – спросил я у Толстого.

– Да хрен их знает, не рассказал никто, – откинулся на спинку стула он. – Короче, берите вдвоем дочку этого Васильева и двигайте в Красный Бор. Только не сегодня – завтра утром. Этот товарищ там не на последних ролях - как шпионы докладывают, поэтому не думаю, что проблемы у вас возникнут. Когда девчонку сдадите - посмотрите, что там как и сваливайте. Вот сюда, здесь дивизион пэвэошников. Серег, ты же примешь там парней? – посмотрел Толстый на незнакомого старшего лейтенанта.

– Пересидите пару дней, дальше посмотрим. Время сейчас такое, все измениться на раз может, – добавил Савичев.

– Я с Алексом поеду, – произнес вдруг Жека.

– Я со Стасом, – одновременно с ним сказал Дим.

Переглянувшись, парни улыбнулись.

– Да и я тоже, – пожал плечами Геша.

– Попозже тогда на кухню зайдите – продуктов возьмете, – лишь кивнул Толстый.

– Алекс, а у тебя же «Джека» пара бутылок есть, я слышал? – спросил меня Стас, когда мы на крыльцо вышли. – Так давайте бахнем, – предложил он, – когда еще сможем? Время до утра у нас есть.

Пока парни направились в коттедж, мы со Стасом перегнали поближе к коттеджу Патриот и Патрол. Бегло осмотрели машины, я выкинул из кузова пикапа разный хлам. Пока девчонки накрывали на стол, мы со Стасом перетаскали в машины немного дров, одеял парочку, я в салон рюкзак свой перенес, оставив в комнате только спальник.

Наши приготовления незамеченными не остались и подошедшие вместе Оксана и проводница Саша тревожно интересовались, куда мы собрались. Отделались пока общими фразами. Объясниться все же надо, но мы все пока непроизвольно тянули время. Один лишь Рома, тенью бродивший по углам, был явно обрадован приготовлениям. Видно было, что он не в своей тарелке при таком количестве людей вокруг и его это угнетает.

Вернулись в дом, когда стол уже был накрыт. Разнообразием закусок застолье не поражало, но организовано вполне себе душевно. Места было мало – собралась приличная компания.

Отстраненно наблюдая суету за столом, рассматривал присутствующих и подмечал невидимые мне раньше детали. К примеру, мушку на щеке у Оксаны или наколку с волком у Стаса на предплечье. В то же время мыслями был далеко, вспоминая лица тех, кого с нами уже нет.

Собрание в лесу после аварии, Олега, надписи в лифте вспомнил - которые рано утром читал, на вокзал когда уезжал. Перед глазами замелькали картинки Питера, дома. Работы. Лица коллег, приятелей. Деда вспомнил, который по ночам таксует, чтобы дочке с деньгами помочь.

И тут понял, что совсем не вспоминаю друзей – потому что таких людей в Питере не оставил, уезжая. Единственный кого мог назвать другом - Серега, но он в Сургуте, не доехал я до него. Друзья сейчас все здесь. Геша, который когда начинает говорить, ощущение сразу, что пулемет заработал. Жека, полная противоположность – скажет что если, то по делу только. Стас. Вспомнилось сразу же, как я его на прицеле держал на заправке. С этими тремя хоть в разведку. Хотя были уже, машинально подумал я. Рома. Бедный парень. Двадцать лет всего парнишке, а во что его превратили. Хотя Геша над ним уже тоже прикалывается осторожно, и видно под маской – Рома улыбнулся. Оттаивает помаленьку.

Начал рассматривать девушек. Саша. Вспомнил, как она стояла, вся сжавшись, когда я бутылкой кричавшего пассажира вырубил. Перевел взгляд на Оксану - поймал ее ответный взгляд и отвел глаза. Смотрит она на меня с явной симпатией - даже такому дураку, как я, это понятно. Только вот от того, что мне понятно, легче не становится. Ребенок она еще, сколько ей, шестнадцать?

Хотя… непроизвольно я вновь к ней присмотрелся и увидел будто бы другими глазами. Одета она до невозможности просто – обтягивающие джинсы и белая футболка. Девушка нагнулась над столом, расставляя посуду, а я оглядел ее словно другими глазами – ноги от ушей, тонкая талия выгодно подчеркивает округлости фигуры, грудь выделяется под тонкой тканью, а бедра… Я представил ее без одежды и тут же одернул себя, отвернувшись в темноту улицы. Статья же – от восьми до пятнадцати.

Наклонившись, ткнулся лбом в холодное стекло. Пока копался в себе, вниз спустилась Белоснежка с подругой, Надей. Их вниманием завладел Джексон, усадил, перекинулся парой фраз. Я с легким раздражением увидел, как девушки смеются над его шутками и опять отвернулся к стеклу. И чего мне раздражаться от этого – мы с ней все больше как кошка с собакой. В памяти всплыла картинка, как она с румянцем на щеках стояла у своего внедорожника, когда я ее первый раз увидел. И тут же – как мы только сегодня ночью в обнимку спали в доме у девушки‑стоматолога. Я даже помотал головой и, постаравшись отвлечься, начал бездумно всматриваться в темноту за окном.

– Алекс! – позвал меня Геша.

Я обернулся, мне сунули в руку стакан с виски и подтолкнули к столу. Геша начал говорить тост – длинный и заковыристый. Я, совершенно не слушая, с легкой грустью смотрел на лица всех присутствующих. Появилось чувство, будто именно здесь, в этом коттедже, последний раз нахожусь. Подумалось еще, что кого‑то могу не увидеть больше - но эти мысли я поспешно прогнал. Тут до меня дошел смысл сказанного Гешей, я увидел озабоченные лица девушек и понял, что он сообщил о нашем отъезде.

– Но мы обязательно вернемся! – воскликнул Стас после окончания длинного спича Геши и звонко зазвенели стаканы и стопки.

Через некоторое время за столом установилась совершенно свойская обстановка. Такое ощущение, что присутствующие знакомы уже долгое время.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Николаич вместе с Димом. К огромному моему удивлению, они были не одни, а в компании тех самых двух девчонок‑туристок, одну из которых Настя звали, а, как вторую, не знаю. А совсем уж я удивился, доктора вместе с ними увидев.

Пополнение органично вписалось в застолье, лишь Дим в уголке чуть пошептался со Стасом. Понеслись новые тосты за знакомство. Меня пытались растормошить, но я лишь криво улыбался и просил меня пока не трогать особо. Не успели успокоиться разговоры с новоприбывшими, как к нам пожаловали новые гости.

– Чувствую водкой пахнет! – с таким возгласом в дом зашел Савичев.

Совсем скоро застолье разделилось на несколько небольших компаний - как это всегда и происходит. Оказавшись немного не у дел, потому что больше все же отмалчивался, я пошел на крыльцо проветриться. Выйдя на улицу, услышал равномерный стук и было насторожился. Но потом понял, что это вода с крыши капает – потеплело, снег начал таять.

Это просто замечательно - не считая того, что несколько дней придется теперь мокрым по уши ходить. Ладно, прорвемся, думал я, глубоко вдыхая свежий воздух. Дверь сзади чуть скрипнула и ко мне подошла Оксана. Посмотрев на меня, девушка опустила глаза и плечом прислонилась к стойке на крыльце. Молчание затягивалось.

– Уезжаешь? – наконец собравшись с духом, просила она.

Просто кивнул утвердительно. Смотрел на нее и совершенно не знал, что делать даже.

– Я буду скучать, – тихо сказала Оксана и добавила совсем тихо: – По тебе.

Хотя с чего это ложной надежды? Почему я зациклился на том, что сюда мне путь закрыт? Я ведь могу ее и с собой забрать позже - да и вообще, как оно все сложится, неизвестно. Тут за пять дней всего сколько произошло, поэтому далеко загадывать дело неблагодарное. Я глянул в блестевшие в темноте глаза Оксаны. Пауза уже затянулась, и девушка явно чувствовала себя не в своей тарелке.

– Пойду, – совсем тихо сказала она.

– Я приеду скоро, – одновременно с ней сказал я.

Девушка стрельнула в меня глазами и опять потупилась. В воздухе повис ее невысказанный вопрос. Опять повисла томительная пауза, а я, просто махнув рукой на все свои переживания, подошел к ней и обнял. Для того чтобы посмотреть мне в глаза, Оксане пришлось задрать голову.

– Ко мне? – тихо шепнула она.

– К тебе. Или за тобой, – ответил я и поцеловал ее в губы.

Оксана не отстранилась, наоборот, прижалась, закинув руки мне на плечи. Я запустил руки ей в волосы и посмотрел на нее.

Дальше время остановилось. Мы стояли, обнявшись, и весь мир вокруг просто перестал существовать. Только глаза Оксаны поблескивали в темноте, когда я отрывался от ее губ, чтобы перевести дыхание и шепнуть что‑то бессмысленно глупое.

– Оп-па, мы не помешаем? – звонко раздался голос Жеки из массы вывалившихся на крыльцо курильщиков.

Оксана спрятала лицо у меня на груди, а я посмотрел на парней и покачал головой.

– Давайте‑давайте, не мешайте, – прогнал Стас всех с крыльца.

Я глянул на Оксану, она смущенно улыбнулась в ответ. Когда наши глаза встретились, звук будто приглушили и громкие голоса парней доносились как сквозь вату. Поцеловав девчонку в нос, я почувствовал, какой он холодный. Ну да, на улице мы уже прилично по времени, и, обругав себя за недогадливость, повел Оксану в дом, в тепло.

Уже минут через двадцать раздался дружный, но нестройный хор голосов.

«Когда переехал, не помню, наверное, был я бухо‑ой…» – полетело на всю округу.

Глава 51. Старцев Александр. 28 апреля, утро

Утром, пока все умывались, мы с Ромой – он, как и я не пил накануне, поставили на место в Патрол аккумулятор и магнитолу, а после перекусили на скорую руку. Когда все гурьбой толпились на кухне, мы уже попивали чай на крыльце. На улице заметно потеплело, снег подтаял, изредка среди низких облаков проглядывало теплое солнышко. Благодать.

Делясь впечатлениями о степени тяжести похмелья, вся банда вывалилась на крыльцо. Тяжелых не было – вчера если и перебрал кто, то не критично.

– Ты‑то как? – спросил меня Стас, сдержав зевок.

– В отличие от вас, алкашни, я нормально.

– Ну‑да, ну‑да, мы заметили, – быстро произнес Геша, покивав головой, – всю ночь клеил.

– Мы просто разговаривали, – ответил я, вызвав волну безобидных шуток.

На приколы уже не реагировал - с Оксаной мы действительно только разговаривали. Ну не только, целовались конечно.

Попросил девушку меня не провожать. Вообще прощаться не люблю. Зато уезжать люблю. И возвращаться люблю.

– Геша, позови, пожалуйста… – замялся я, – дочку Васильева.

– А вчера еще Белоснежкой была, – покачал головой Геша. – Ладно‑ладно, сейчас схожу, – согласился он, когда я матерно высказался о потере новизны в обсуждении того, что одну симпатичную девушку я называл Белоснежкой.

– И вообще, не было ничего ночью, сказал же. Она же совсем маленькая еще, – добавил я, имея в виду уже Оксану.

– Правильно, – покачал головой Дим. – Шаришь, чувак. Так‑то часть третья сто тридцать первой.

– Чего?! – в один голос спросили его Стас и уже двинувшийся в сторону коттеджа Геша.

– Чего‑чего. Часть третья статьи сто тридцать первой УК РФ, – посмотрел Дим на нас поочередно, – изнасилование заведомо несовершеннолетней наказывается сроком от восьми до пятнадцати лет.

– М‑да, сарказм был слишком тонок… – когда пауза затянулась, пожал плечами Дим.

– Твой сарказм иногда настолько тонок, что тебя все принимают за дебила, – усмехнулся Стас.

– Слышь, ты с таким количеством начальников поработал бы, как я, тоже научился бы в иронии отдушину находить, – сказал ему Дим, но потом сощурился и покачал головой, – хотя… судя по тому, что у тебя лобовая броня плавно переходит в затылочную кость, это вряд ли.

Стас замешкался и просто махнул рукой, даже ничего не ответив.

– Про начальников, кстати, это ты правильно, – посмотрел я на Дима, – тоже сталкиваюсь. Самая классика: «Сергей Петрович, это же каждому дураку очевидно!»

– О! – выпятил губу Дим, одобрительно качая головой. – А ты тащишь, сработаемся.

– Ух ты, – воскликнул вдруг Геша. – Ух ты, епть! – добавил он со степенью крайнего изумления в голосе.

Мы все повернулись в его сторону, а Геша показывал на небо. Посмотрев по направлению его взгляда, все также не удержались от комментариев, и было отчего – в прорехах от облаков в пронзительной голубизне неба была видна луна, белесая сейчас при свете дня. А в другой стороне неба вторая. Больше, чем первая. И больше, чем наша, земная.

– Ну, здравствуй, прекрасный новый мир, – через некоторое время озадаченно произнес Стас, осматриваясь.

– Не факт, что он так уж прекрасен, – машинально пробормотал я, вспомнив тело Анатолия, которого растерзали волки. И мутантов с бездушными. Да и события последних дней, когда, вместо того чтобы сплотиться, окружающие наоборот начали грызню, подобно паукам в банке…

– Значит, сделаем, – протянул Дим‑Дим после паузы небольшой, – мы наш, мы новый мир построим…

– В детстве мечтал быть первооткрывателем, – тихо сказал я.

– Я колонизатором, – пожал плечами Геша.

- А будем колонистами, – прокомментировал Джексон, – колонизировать пока некого, тут бы в своем периметре разобраться…

– Разберемся, – хмыкнув, поставил точку в обсуждении Стас.

Оглавление

Глава 1. Роман. 21 апреля, раннее утро

Глава 2. Старцев Александр. 23 апреля, раннее утро

Глава 3. Ермаков Станислав. 23 апреля, раннее утро

Глава 4. Старцев Александр. 23 апреля, день

Глава 5. Ермаков Станислав. 23 апреля, поздний вечер

Глава 6. Старцев Александр. 24 апреля, раннее утро. Поезд

Глава 7. Старцев Александр. 24 апреля, раннее утро

Глава 8. Ермаков Станислав. 24 апреля, раннее утро

Глава 9. Ермаков Станислав. 24 апреля, утро. Старый Город

Глава 10. Ермаков Станислав. 24 апреля, утро

Глава 11. Ермаков Станислав. 24 апреля, вечер. Красный Бор ​

Глава 12. Старцев Александр. 25 апреля, ночь. Поезд

Глава 13. Старцев Александр. 25 апреля, утро

Глава 14. Старцев Александр. 25 апреля, день

Глава 15. Старцев Александр. 25 апреля, день

Глава 16. Ермаков Станислав. 25 апреля, утро. Красный Бор

Глава 17. Ермаков Станислав. 25 апреля, день

Глава 18. Старцев Александр. 25 апреля, день. Великополье

Глава 19. Старцев Александр. 25 апреля, день

Глава 20. Старцев Александр. 25 апреля, вечер

Глава 21. Ермаков Станислав. 25 апреля, вечер

Глава 22. Васильева Василиса. 25 апреля, вечер

Глава 23. Васильева Василиса. 26 апреля, вечер. Поселок Тихая заводь

Глава 24. Роман. 26 апреля, вечер

Глава 25. Старцев Александр, 26 апреля, ночь. Великополье

Глава 25. Ермаков Станислав. 26 апреля, ночь

Глава 26. Старцев Александр. 26 апреля, ночь

Глава 27. Старцев Александр. 26 апреля, рассвет

Глава 28. Старцев Александр. 26 апреля, утро

Глава 29. Старцев Александр. 26 апреля, утро

Глава 30. Старцев Александр. 26 апреля, утро

Глава 31. Старцев Александр. 26 апреля, утро. Великополье

Глава 32. Ермаков Станислав. 26 апреля, день. База отдыха «Красная»

Глава 34. Старцев Александр. 26 апреля, день

Глава 35. 26 апреля, день. Поселок Тихая Заводь

Глава 36. Старцев Александр. 26 апреля, вечер

Глава 37. Ермаков Станислав. 26 апреля, вечер

Глава 38. Ермаков Станислав. 26 апреля, вечер

Глава 39. Старцев Александр. 26 апреля, вечер

Глава 40. Старцев Александр. 26 апреля, вечер

Глава 41. Ермаков Станислав. ​ 26 апреля, вечер

Глава 42. Старцев Александр. 26 апреля, вечер ​

Глава 43. Лейтенант Савичев. 27 апреля, ночь

Глава 44. Ермаков Станислав. 27 апреля, ночь

Глава 45. Старцев Александр. 27 апреля, утро

Глава 46. Савичев Александр. 27 апреля, утро

Глава 47. Старцев Александр. 27 апреля, утро

Глава 48. Савичев Александр. 27 апреля, день

Глава 49. Старцев Александр. 27 апреля, день

Глава 50. Старцев Александр. 27 апреля, вечер

Глава 51. Старцев Александр. 28 апреля, утро Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg