«Повелитель кланов»

Повелитель кланов (fb2) - Повелитель кланов [litres] (пер. Артем Игоревич Агеев) (World of Warcraft) 1414K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кристи Голден

Кристи Голден World of Warcraft. Повелитель кланов

Эта книга посвящена «святой троице»:

Люсьен Дайвер

Джессике МакГивни

и

Крису Метцену

с признательностью за их замечательную поддержку и непоколебимую веру в мой труд.

Пролог

Они пришли, когда их позвал Гул’дан – те, кто с готовностью и даже с рвением продали свои души Тьме. Когда-то, подобно Гул’дану, они глубоко постигли мир духов. Когда-то они изучали природу и место, что отводилось в ней оркам, наблюдая за зверями в лесах и полях, за птицами в небесах, за рыбами в реках и океанах. И они были частью этого круговорота – ни больше, ни меньше.

Но не теперь.

Некогда шаманы, ныне чернокнижники, они вкусили лишь малую толику силы, и нашли ее поистине сладкой, словно каплю меда на языке. И их усердие вознаграждалось все большей и большей силой. Сам Гул’дан шел по этому пути под руководством Нер’зула, пока наконец не превзошел своего учителя. И хотя именно благодаря Нер’зулу Орда стала той гибельной несокрушимой силой, коей являлась ныне, у старика не хватило храбрости пойти дальше. Слабым местом Нер’зула оказалось врожденное благородство орков. У Гул’дана слабостей не было.

Орда уничтожила все живое в этом мире. А затем, обезумев от жажды крови, кланы ополчились друг против друга в отчаянной попытке усмирить яростное пламя, сжигающее их сердца. И вот тогда Гул’дан обнаружил новое русло, в которое можно направить жгучую ярость, завладевшую Ордой. Оркам предстояло отправиться в новый мир, полный ничего не подозревающей, а потому, легкой добычи. Жажда крови достигла предела, и вскоре стало ясно, что необузданная Орда нуждается в контроле. Ей нужен совет, во главе которого встанет Гул’дан.

Гул’дан кивнул им, когда они вошли. Его маленькие, горящие глаза не упускали из виду ни единой мелочи. Один за другим эти орки пришли на его зов, точно услужливые звери к своему хозяину. К нему.

Они расселись вокруг стола – те, кого более всего боялись, почитали и презирали среди орочьих кланов. Некоторые выглядели пугающе, ибо купили темные знания не только ценой собственных душ. Другие же сохранили внешнюю привлекательность, и их здоровые мощные тела бугрились рельефными мышцами, обтянутыми гладкой зеленой кожей, ибо таково было их условие при заключении сделки с Тьмой. И каждый был беспощаден, коварен и готов на все – ради еще большей силы.

Но ни один не мог сравниться в беспощадности с Гул’даном.

– Те немногие, собравшиеся здесь, – начал он своим скрежещущим голосом, – самые могущественные представители своих кланов. Мы познали силу. Знаем, как ее получить, как использовать и как добыть еще больше. Кое-кто уже начал выступать против нас. Одни желают вернуться к своим корням, другим надоело убивать невинных младенцев. – Толстые зеленые губы Гул’дана искривились в презрительной усмешке. – Вот что происходит, когда орки проявляют слабость.

– Но Великий, – произнес один из чернокнижников, – мы перебили всех дренеев. Кого еще можно истребить в этом мире?

Гул’дан улыбнулся, обнажив крупные острые зубы.

– Никого, – ответил он. – Но нас ждут другие миры.

Он изложил свой план, с удовольствием наблюдая, как в красных глазах соратников разгорается жажда власти. Да, план был хорош. Совет станет самым могущественным объединением орков в истории, и возглавить его мог только он, Гул’дан.

– Мы заставим плясать под свою дудку всю Орду! – провозгласил он. – Каждый из нас имеет большое влияние, но орки – гордый народ, поэтому им не следует знать, кто в действительности держит бразды правления. Пусть воины пребывают в неведении. Пусть каждый думает, что заносит боевой топор по собственной воле, а не потому, что так велим мы. Мы же будем действовать тайно. Мы – те, кто скрываются в тени. Мы – власть незримая, и потому еще более могущественная! Мы – Совет Теней, и пусть о нашей силе не узнает никто.

Но настал день – и довольно скоро, – когда об этой силе все же узнали…

1

«В такую ночь мерзнут даже звери», – подумал Дуротан и, рассеянно протянув руку к своему спутнику-волку, почесал его за белым ухом. Острозуб благодарно засопел и плотнее прижался к другу. Вождь орков и волк вместе наблюдали за тем, как за грубым овалом входа в пещеру, где они сидели, бесшумно падает снег.

Некогда Дуротан, вождь клана Северного Волка, знавал куда более благодатные края. Он размахивал топором, залитый солнечным светом, и блики, игравшие на металле и на брызгах алой человеческой крови, заставляли его маленькие глаза щуриться. В те времена он чувствовал единение со всем своим народом – не только с орками собственного клана. Они стояли плечом к плечу, они катились смертоносной зеленой волной по склонам и сметали всех людишек на своем пути. Они пировали у костров, перемежая низким грудным смехом байки о кровавых завоеваниях, пока их дети дремали у тлеющих углей, а их маленькие головы полнились картинами будущей резни.

Но теперь горстка орков, оставшаяся от клана Северного Волка, тряслась от холода, изгнанная в стылые Альтеракские горы чуждого им мира. Единственными их друзьями стали огромные белые волки. Они сильно отличались от крупных черных собратьев, некогда носивших на своих спинах народ Дуротана. Но волк все равно остается волком, какого бы цвета ни была его шерсть, и волевое упорство в сочетании с силой Дрек’Тара заставило зверей подчиниться. Теперь орк и волк охотились вместе и согревали друг друга нескончаемыми снежными ночами.

Из глубины пещеры послышался тихий гнусавый звук, и Дуротан обернулся. Его суровое лицо, на котором годы тревог и гнева оставили множество морщин, тотчас смягчилось. То маленький сын вождя – до сих пор безымянный, поскольку День именования в этом цикле еще не настал, – захныкал, пока его кормили.

Оставив Острозуба дальше следить за снегопадом, Дуротан встал и пробрел во внутреннюю полость пещеры. Кормившая ребенка Драка мгновение назад отняла малыша от груди, поэтому-то он и раскапризничался. Дуротан увидел, как жена вытянула палец и острым, будто бритва, черным ногтем глубоко надрезала свой сосок, а затем вновь прижала головку младенца к груди. Ни следа боли не отобразилось на ее красивом скуластом лице. Теперь ребенок вместе с материнским молоком пил и ее кровь – как раз то, что нужно растущему воину, сыну Дуротана, будущему вождю Северных Волков.

Сердце Дуротана наполнилось любовью к своей подруге, воительнице, равной ему в храбрости и коварстве, и к их прекрасному первенцу.

Именно в этот момент он понял, как ему следует поступить. Знание это словно окутало его невидимым покрывалом. Дуротан сел и глубоко вздохнул.

Драка посмотрела на мужа, и ее карие глаза прищурились. Она слишком хорошо его знала. Дуротан не хотел говорить жене о своем внезапном решении, хотя и не сомневался в том, что оно верно. Но сказать было необходимо.

– Теперь у нас есть дитя, – проговорил Дуротан низким рокочущим голосом.

– Да, – подтвердила Драка с гордостью. – Славный, сильный сын, который поведет клан Северного Волка за собой, когда его отец доблестно падет в бою. – И тут же добавила: – Через много-много лет.

– Я в ответе за его будущее, – продолжил Дуротан.

Драка вся обратилась в слух. Дуротан подумал, как восхитительно красива она была в тот момент, и попытался запечатлеть ее образ в своей памяти. Блики пламени от костра играли на зеленой коже женщины, подчеркивая мощные мускулы и заставляя блестеть клыки. Она не стала отвечать – ждала, что скажет ее супруг.

– Не выступи я тогда против Гул’дана, у нашего сына были бы сейчас товарищи, с которыми он бы мог взрослеть, – посетовал Дуротан. – А мы бы по-прежнему оставались уважаемыми членами Орды.

Драка гневно зашипела, раскрыв массивные челюсти и обнажив клыки.

– А еще ты не стал бы тем мужчиной, за которым я бы последовала! – прорычала она. Младенец, вздрогнув, отвлекся от груди и недовольно посмотрел на мать. Белое молоко и красная кровь капали с его уже начавшего выдаваться вперед подбородка. – Дуротан из клана Северного Волка не стал бы сидеть и безропотно смотреть на то, как наш народ ведут на верную смерть, точно люди – своих овец. После того, что ты узнал, ты не мог промолчать, муж мой! Не мог поступить иначе – и остаться вождем…

Дуротан кивнул, признавая правдивость ее слов:

– Зная, что в Гул’дане не было любви к своему народу, что мы были для него лишь способом умножить свою силу…

Он замолчал, вспомнив потрясение и ужас – а еще ярость, – захлестнувшие его, когда он узнал о Совете Теней и двуличии Гул’дана. Дуротан пытался убедить других орков в том, что им всем грозит смертельная опасность. Что их используют, будто пешек, чтобы уничтожить дренеев – расу, которая, как начинал думать Дуротан, вовсе не заслуживала истребления. И пройти через Темный портал в ничего не подозревающий мир также решили не орки, а Совет Теней. И все ради Гул’дана, ради умножения его силы. Сколько воинов уже пало в этих бессмысленных сражениях?

Он задумался, подбирая слова.

– Я выразил протест и отправился в изгнание. А вместе со мной – и все те, кто поддержал меня. Это великое бесчестье.

– Только для Гул’дана! – с жаром воскликнула Драка. Тем временем младенец справился с мимолетным испугом и вновь приник к материнской груди. – Твой народ жив и свободен, Дуротан! Здесь – суровое место, но мы нашли снежных волков, ставших нашими верными друзьями! У нас вдоволь свежего мяса даже в разгар зимы. Мы, насколько можем, живем по-старому, а беседы, что мы ведем у костра, станут наследием для наших детей.

– Они заслуживают большего! – прорычал Дуротан. Он указал своим острым когтем на причмокивающего младенца. – Он заслуживает большего! Как и все наши братья, которых обманывают до сих пор, Драка! И я дам им все это. – Он встал и выпрямился во весь рост. На жену и ребенка упала его громадная тень.

Лицо Драки приняло удрученное выражение, и Дуротан понял – жена знала, о чем он собирался сказать еще прежде, чем он раскрыл рот. Тем не менее, произнести эти слова вслух было необходимо. Только так они становились твердыми, настоящими… превращались в нерушимую клятву.

– Кое-кто из вождей прислушался ко мне, оставаясь в сомнениях. Я вернусь и найду их! Докажу им правдивость своих речей, и они сплотят свои народы. Мы больше не будем рабами Гул’дана, которому безразличны те, кто гибнет в боях, не нужных никому, кроме него самого! В этом клянусь я, Дуротан, вождь клана Северного Волка!

Он запрокинул голову, широко раскрыл зубастую пасть, закатил глаза и издал оглушительный яростный крик. Ребенок взвизгнул, и даже Драка не сумела сдержать дрожь. То был Крик Клятвы, и Дуротан знал: даже несмотря на густой снег, приглушавший все ночные звуки, его услышал каждый орк клана. В считаные секунды они должны собраться вокруг его пещеры и потребовать, чтобы Дуротан открыл им смысл Крика Клятвы. А потом они поддержат Дуротана – и голоса всех орков сольются воедино.

– Ты не отправишься один, муж мой, – ответила Драка, поразительно тихо после крика вождя. – Мы пойдем с тобой.

– Я не позволю.

И тогда с внезапностью, удивившей самого Дуротана, которому следовало бы получше знать свою подругу, Драка вскочила на ноги. Плачущее дитя свалилось с ее коленей, но она лишь сжала кулаки и яростно потрясла ими в воздухе. Спустя мгновение Дуротан моргнул от боли, внезапно кольнувшей его, и по его лицу заструилась кровь. Драка одним прыжком перескочила через всю пещеру и полоснула мужа ногтями по щеке.

– Я Драка, дочь Келкара, сына Ракиша! Никто не может запретить мне следовать за моим супругом – даже сам Дуротан! Я иду с тобой! Я буду рядом и, если понадобится, погибну подле тебя. Тьфу! – И она плюнула ему в лицо.

Стерев смесь слюны и крови со скулы, Дуротан ощутил, что его сердце переполнено любовью к этой женщине. Он не ошибся, выбрав ее спутницей жизни и матерью своих сыновей. Разве когда-либо жил на свете орк, которому повезло больше, чем ему? Дуротан думал, что едва ли.

Прознай об этом Гул’дан, великого вождя и его клан отправили бы в изгнание, но Оргрим Молот Рока все равно приютил Дуротана и его семью в своем полевом лагере. Впрочем, на волка он поглядывал с подозрением, и тот отвечал ему тем же. Под грубым навесом, служившим Молоту Рока укрытием, низшие орки сейчас не жили, поэтому Дуротана с Дракой и их пока еще безымянным сыном провели туда.

Молоту Рока ночь казалась прохладной, и он с заметным изумлением наблюдал, как его почетные гости стянули с себя бо́льшую часть одежды, жалуясь на жару. Северные Волки, подумал он, похоже, не привычны к столь «теплой погоде».

Снаружи несли службу его стражники. Сквозь полотнище, служившее дверью, Молот Рока видел, как они сгрудились у костра, вытянув зеленые ручищи навстречу огненным пляшущим языкам. Ночь была темной – лишь звезды озаряли землю тусклым светом. Как раз то, что нужно для тайного визита Дуротана. Едва ли кто-то мог заметить столь малую группу, состоящую лишь из мужчины, женщины и ребенка, и определить, кто они.

– Сожалею, что подвергаю тебя и твой клан риску, – заговорил Дуротан.

Молот Рока отмахнулся.

– Если Смерть явится за нами, мы встретим ее с честью. – Он пригласил их сесть и передал старому другу бедро недавно убитой дичи, с которого все еще капала теплая кровь. Дуротан с признательностью кивнул, вгрызся в сочную плоть и с шумом оторвал добрый кусок. Драка последовала примеру мужа, после чего протянула окровавленные пальцы ребенку, и младенец жадно облизал густую солоноватую жидкость.

– Сильный, крепкий мальчик, – проговорил Молот Рока.

Дуротан кивнул.

– Он станет достойным главой моего клана. Но мы прошли весь этот путь не затем, чтобы ты мог восхититься моим сыном.

– Много лет назад ты мне кое о чем намекнул, – вспомнил Молот Рока.

– Я желал защитить свой клан, но не был уверен, что мои подозрения верны, а потом Гул’дан изгнал нас, – ответил Дуротан. – И его поспешность лишь подтвердила, что все, о чем я узнал, было правдой. Слушай же, мой старый друг, а затем рассуди сам. – И тихим голосом – так, что охранники, сидевшие у костра в нескольких метрах от них, не могли разобрать слов, – Дуротан начал свой рассказ. Он поведал Молоту Рока обо всем – о сделке с верховным демоном, о постыдном происхождении силы Гул’дана, о предательстве Советом Теней кланов и о возможной бесчестной кончине орков, которых намеревались бросить как наживку демоническим силам.

Молот Рока слушал, стараясь не выдавать своих чувств. Но сердце в его широкой груди стучало, подобно его знаменитому молоту, опускавшемуся на человеческую плоть.

Могло ли все это быть правдой? Рассказ скорее походил на бред безумца, который лишился рассудка на поле битвы. Демоны, темные сделки… Но ведь это были слова Дуротана. Того самого Дуротана, который считался одним из самых мудрых, свирепых и уважаемых вождей Орды. Расскажи подобное кто-нибудь другой – кто угодно, – Молот Рока счел бы его лжецом. Но Дуротан – именно за эти слова он превратился в изгоя. К тому же Молот Рока не раз доверял этому вождю свою жизнь.

Вывод был лишь один: Дуротан говорил правду.

Когда его старый друг умолк, Оргрим вгрызся в новый кусок мяса и начал медленно его жевать, пока его быстрый разум пытался осмыслить услышанное. Наконец, проглотив мясо, он заговорил:

– Я верю тебе, старый друг. Можешь мне поверить, что я не поддержу плана Гул’дана в отношении нашего народа. Мы будем противостоять тьме – вместе с тобой.

Тронутый до глубины души, Дуротан протянул ему руку, и Молот Рока крепко пожал ее.

– Ты не можешь более оставаться в моем лагере, пусть это и было бы для меня честью, – произнес Оргрим, вставая. – Один из моих воинов проводит тебя в безопасное место. Там течет ручей, а леса в это время года кишат дичью, так что вы не будете голодать. Я же сделаю все, что в моих силах, и когда наступит час, мы с тобой встанем против великого предателя Гул’дана плечом к плечу.

* * *

Стражник, не проронив ни слова, вывел их из становища и сопровождал до тех пор, пока изгнанники не углубились в лес на несколько миль. Дуротан не сомневался, что поляна, куда они направлялись, была уединенной и скрытой от чужих глаз. Заслышав журчание воды, он обернулся к Драке.

– Я знал, что моему старому другу можно доверять, – сказал он. – Очень скоро он…

Но внезапно вождь замер на месте: в шум ручья вплетался еще один звук – треск веток под тяжелой ногой…

Дуротан издал боевой клич и потянулся за топором. Но прежде чем он успел схватиться за рукоять, на него набросились. Он слышал яростный крик Драки, но никак не успевал ей помочь. Краешком глаза вождь увидел, как Острозуб бросился на одного из нападавших, сбив противника с ног.

Враги подкрались бесшумно, безо всякой охотничьей гордости, присущей честным оркам. Это были головорезы, низшие из низших, земляные черви, что мешались под ногами. Только эти черви рыскали повсюду, и хотя их пасти оставались закрытыми в этой неестественной тишине, оружие говорило за них – причем, вполне недвусмысленно.

В левое бедро Дуротана глубоко вонзился топор, и вождь рухнул на землю. Теплая кровь заструилась по его ноге, когда Дуротан извернулся в отчаянной попытке голыми руками дотянуться до своего потенциального убийцы. Подняв глаза, вождь увидел омерзительное лицо, лишенное честной орочьей ярости – и вообще какого-либо разумного выражения. Неприятель вновь поднял свой топор, и Дуротан, собрав воедино остатки сил, сомкнул пальцы на его горле. Лицо червя дрогнуло, и он, выронив оружие, попытался разжать толстые сильные пальцы Дуротана.

Раздался краткий резкий вой – и так же резко оборвался. Острозуб пал. Дуротану не требовалось оглядываться, чтобы это понять. Он все еще слышал, как его подруга осыпает проклятиями орка, который вот-вот убьет ее. Спустя долю секунды воздух рассек звук, от которого по всему телу вождя разлился страх, – это был крик ужаса, который вырвался у его маленького сына.

«Они не убьют его!»

Эта мысль вызвала у Дуротана прилив новых сил. Невзирая на жизнь, вытекающую из его разорванной бедренной артерии вместе с кровью, он с ревом рванулся, навалившись на врага всем своим огромным телом. Головорез скорчился в нескрываемом ужасе, но Дуротан лишь усилил давление и вскоре ощутил ласкающий ухо хруст шейных позвонков врага под своими пальцами.

– Нет! – Голос принадлежал стражнику, предавшему их – истошный, тонкий вопль, который страх смерти сделал так похожим на человеческий. – Нет, я один из вас! Это все они…

Дуротан поднял голову ровно в тот момент, чтобы увидеть, как огромный головорез размахивает клинком, чуть ли не бо́льшим, чем он сам, рисуя в воздухе четкую дугу. У стражника не было ни единого шанса. Меч рассек шею предателя, и когда мимо Дуротана пролетела окровавленная голова, он все еще видел испуг и изумление на лице убитого.

Вождь повернулся, чтобы защитить жену, но было слишком поздно. У Дуротана вырвался вопль скорби, когда он обнаружил неподалеку неподвижное тело Драки. Практически изрубленная на куски, она лежала на подстилке из мха в расширяющейся луже крови. Ее убийца, склонившийся над Дракой, теперь обратил свое внимание на Дуротана.

В честной битве Дуротан потягался бы с тремя такими, как этот. Но сейчас он был тяжело ранен и безоружен, а потому понимал, что ему суждено погибнуть. Он даже не пытался защитить себя. Вместо этого Дуротан, следуя глубинному инстинкту, потянулся к маленькому свертку, в котором лежал его сын.

А в следующее мгновение – тупо уставился на фонтан крови, забивший у него из плеча.

Его реакции замедлились от потери крови, и прежде, чем вождь успел среагировать, его отрубленная левая рука, все еще судорожно сокращаясь, упала на землю – туда, где уже валялась правая. Гнусные черви не позволили ему даже в последний раз подержать сына!

Подрубленная нога больше не держала его тело. Дуротан повалился вперед, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица сына. Могучее сердце воина дрогнуло, когда он увидел выражение детского личика, – выражение полного замешательства и ужаса.

– Возьмите… ребенка, – отрывисто прохрипел он, удивленный тем, что еще мог говорить.

Убийца нагнулся поближе, так, чтобы Дуротан смог видеть его. И плюнул поверженному вождю прямо в глаз. На какое-то мгновение Дуротан испугался, что этот червь убьет ребенка на глазах у отца.

– Мы оставим его лесным тварям! – рявкнул головорез. – Может, тебе даже повезет увидеть, как они разорвут его на куски.

И они ушли – так же тихо, как и появились.

Дуротан моргнул. У него кружилась голова, кровь, вытекавшая из его ран, собралась в ручьи. Он снова попробовал пошевелиться, но не сумел. Все, что ему оставалось, – угасающим взором смотреть на сына, разрывающегося от криков, на крошечные кулачки, яростно молотящие воздух.

«Драка… любовь моя … мой малыш… Простите меня. Я погубил всех нас…»

Мир вокруг постепенно становился серым, образ сына тускнел. Единственным утешением для медленно угасающего Дуротана, вождя клана Северного Волка, стало осознание того, что он умрет прежде, чем станет свидетелем ужасной гибели своего первенца, которого заживо сожрут голодные лесные твари.

– Во имя Света, это еще что?! – Таммис Фокстон, двадцати двух лет от роду, сморщил нос, заслышав шум, эхом расходившийся по лесу. – Можно поворачивать обратно, господин лейтенант. Что бы там ни гремело, оно распугало нам всю дичь!

Лейтенант Эделас Блэкмур лениво усмехнулся.

– Неужели ты так и не усвоил моих уроков, Таммис? – растягивая слова, произнес он. – Важно не столько вернуться с ужином, сколько убраться из чертовой крепости. Чем бы оно ни было, пусть завывает, сколько влезет. – Лейтенант потянулся к сумке, притороченной позади седла, и достал бутылку, приятно прохладную и гладкую на ощупь.

– Охотничий кубок, сэр? – Таммис, несмотря на замечания Блэкмура, был блестящим учеником. Он протянул господину малый кубок в форме драконьей головы, что крепился к его седлу. Такие кубки изготовлялись специально для охоты и не имели основания, на которое их можно было бы поставить.

Блэкмур посмотрел на него, но затем мотнул головой:

– Долго возиться.

С этими словами он зубами вынул пробку и, держа ее в одной руке, другой поднес бутылку к губам.

Ох, и доброе же пойло! Мигом обожгло пищевод и разлилось в желудке теплой волной. Вытерев рот, Блэкмур заткнул бутыль и вернул обратно в сумку, нарочно проигнорировав беспокойный взгляд Таммиса. Разве слугу должно заботить, сколько выпил его хозяин?

Эделас Блэкмур быстро рос в званиях, благодаря своей почти невероятной способности выкашивать орков на поле битвы целыми рядами. Его командиры объясняли это храбростью и воинским мастерством. Конечно, Блэкмур мог бы сказать им, что его храбрость обладает некоторыми, хм, текучими свойствами, но не видел в этом особого смысла. К тому же, его репутация вкупе с весьма лихой внешностью помогала в отношениях с дамами. Высокий и статный, с черными волосами, спадающими на плечи, голубыми глазами со стальным оттенком и небольшой, аккуратной бородкой, лейтенант казался образцом героя-воина. А если некоторые женщины и покидали его постель опечаленными и помудревшими, частенько обзаведясь синяком-другим, Блэкмура это нисколько не заботило. Ведь на их место всегда находилось множество желающих.

А вот оглушительный шум начал его раздражать.

– Оно не уходит! – прорычал Блэкмур.

– Вероятно, где-то в чаще затаился раненый зверь, сэр, который просто не может уйти, – предположил Таммис.

– Так давай отыщем его и избавим от мучений, – заявил Блэкмур.

Он чуть сильнее, чем следовало бы, пришпорил Ночного Певца – лоснящегося мерина, такого же черного, как его кличка, и тот галопом устремился в том направлении, откуда исходил этот жуткий шум.

Конь остановился так резко, что Блэкмур, прослывший одним из лучших наездников, едва не перелетел через его голову. Выругавшись, он ударил мерина по шее, но тут же умолк, как только увидел, что именно вынудило Ночного Певца остановиться.

– Свет Благословенный! – проговорил Таммис, подъехав следом на своем сером пони. – Ну и дела!

На земле, распластавшись, лежали три орка и огромный белый волк. Блэкмур смекнул, что умерли они совсем недавно – запаха разложения еще не появилось, но кровь уже свернулась. Два самца и самка. Какого пола волк, это никого не волнует. Проклятые орки! Нападай эти твари друг на друга почаще, это спасло бы немало таких людей, как он.

Что-то шевельнулось, и Блэкмур наконец-то увидел источник шума. Это было самое отвратительное существо, которое ему когда-либо доводилось видеть – орочий детеныш, завернутый в то, что эти животные, несомненно, считали одеялом. Не сводя со свертка глаз, Блэкмур спешился и направился к нему.

– Осторожно, сэр! – вскрикнул Таммис. – Оно может укусить!

– Я никогда прежде не видел их детенышей, – сказал Блэкмур и ткнул младенца сапогом. Тот немного выкатился из своего бело-синего тряпья, сморщил зеленую мордочку еще сильнее и снова завыл.

Хотя Блэкмур уже давно осушил одну бутыль меда и принялся за вторую, разум его оставался ясен. В голове лейтенанта начала вырисовываться идея. Игнорируя предостережения Таммиса, он наклонился и поднял маленькое чудовище, поплотнее завернув его в тряпье. Почти в то же мгновение отродье перестало плакать. Серо-голубые глазки уставились на человека.

– Любопытно, – пробормотал Блэкмур. – Пока они маленькие, у них голубые глаза, прямо как у людей.

Впрочем, совсем скоро эти глаза станут похожи на поросячьи, приобретут черный или красный цвет и будут смотреть на людей со свирепой ненавистью.

Если только не…

Блэкмур годами трудился за двоих, чтобы к нему относились хотя бы вполовину так же, как к прочим мужчинам его происхождения и звания. Заклейменный предательством отца, он лез из кожи вон, чтобы обрести власть и достойное положение в обществе. Многие до сих пор относились к нему с недоверием, и нередко лейтенант слышал у себя за спиной шепот: «Кровь предателя!». Но теперь, быть может, ему больше не придется слышать этих колкостей.

– Таммис, – проговорил он задумчиво, пристально вглядываясь в необычайную голубизну глаз орочьего младенца, – ты знал, что тебе выпала честь служить выдающемуся человеку?

– Разумеется, сэр, – с готовностью подтвердил Таммис. – Могу ли я поинтересоваться, почему эта мысль пришла вам в голову именно сейчас?

Блэкмур поднял взгляд на все еще сидящего верхом слугу и усмехнулся:

– Потому что лейтенант Эделас Блэкмур именно сейчас держит в руках то, что принесет ему известность, богатство и, что важнее всего, власть.

2

Таммис Фокстон был очень обеспокоен, и причиной тому явилось сильное недовольство его хозяина. Когда они принесли орочьего детеныша домой, Блэкмур стал таким же, как на поле битвы, – возбужденным, увлеченным и сосредоточенным.

С каждым днем орки становились все меньшей опасностью, и люди, привыкшие к постоянным стычкам с ними, начинали скучать. Все бо́льшую популярность приобретали договорные бои, которые давали воинам возможность выплеснуть энергию, а заодно и заработать немного денег.

Этому же орку было суждено вырасти под присмотром людей. Имея скорость и силу, присущие его собратьям, и те знания, которые собирался вложить в него Блэкмур, он мог стать непобедимым гладиатором.

Вот только это маленькое уродливое существо отказывалось есть и за последние несколько дней побледнело и притихло. Никто не говорил этого вслух, но все понимали: звереныш умирает.

Это не на шутку злило Блэкмура. Однажды он даже схватил маленькое чудище и попытался протолкнуть кусок мелко нарезанного мяса ему в глотку. В результате он едва не придушил орка, которого назвал Траллом. И когда Тралл выплюнул мясо, Блэкмур швырнул детеныша на солому и, сыпля проклятиями, выскочил из конюшни, где временно разместили найденыша. Теперь Таммис подходил к хозяину с предельной осторожностью, подбирая слова даже тщательнее обычного. И все равно в большинстве случаев, когда Таммис покидал общество лейтенанта Блэкмура, бутылка – иногда пустая, иногда нет – летела ему вслед.

Жена Таммиса Кланния, белокурая, розовощекая женщина, служившая на кухне, поставила перед мужем тарелку с остывшим ужином и, когда Таммис опустился на стул, помассировала его напряженную шею. В сравнении с Блэкмуром, упитанный крикливый повар, управлявший на кухне, был подлинным Паладином.

– Есть новости? – с надеждой спросила Кланния.

Она неловко уселась рядом с мужем за грубый деревянный стол. Несколько недель назад она родила и до сих пор передвигалась неуверенно. Кланния уже давно поужинала вместе с их старшей дочерью Таретой. Сейчас девочка, спавшая с маленьким братиком у очага, проснулась, услышав голос отца. С золотыми кудряшками, выбившимися из-под ночного чепца, она села на постели и, незамеченная родителями, стала вслушиваться во взрослый разговор.

– Да, и одна хуже другой, – тяжело ответил Таммис, отправляя в рот ложку густеющего картофельного супа. Пожевав и проглотив, он продолжал: – Орк умирает. Чем бы его не кормил Блэкмур, тварь ничего не ест.

Кланния вздохнула и принялась шить Тарете новое платье. Иголка так и мелькала у нее в руках.

– Оно и к лучшему, – проговорила она. – Нечего было приносить это отродье в Дарнхольд. Хватит и того, что здесь взрослые орки горланят целыми днями. Не могу дождаться, когда достроят лагеря, и пленные перестанут изводить нас. – При этих словах женщину передернуло.

Тарета молча наблюдала за разговором, широко раскрыв глаза. До нее и раньше доходили неясные слухи об орочьем детеныше, но сейчас она впервые слышала, как его обсуждают родители. Ее юный разум быстро обрабатывал услышанное. Орки – большущие и страшные. У них острые зубы, зеленая кожа и грубые хриплые голоса. Девочка видела их только мельком, зато часто слышала про них всякие истории. Но ребенок не должен быть ни большим, ни страшным. Даже орочий.

Тарета взглянула на крошечное тельце брата. Как раз в это время Фаралин пошевелился, открыл розовый ротик и резким криком объявил всем, что проголодался.

Кланния плавно встала, отложила шитье и подошла к сыну. Взяв младенца на руки, она вновь уселась за стол, обнажила грудь и приложила его к соску.

– Тарета! – заворчала она. – Тебе давно пора спать!

– Я и спала, – ответила девочка, выбираясь из кровати и подбегая к отцу. – А потом услышала, что папа пришел.

Таммис устало улыбнулся и позволил дочери забраться к себе на колени.

– Она не уснет, пока Фаралин не поест, – сказал он Кланнии. – Давай я немного с ней посижу. Мы теперь так редко видимся, а она растет не по дням, а по часам. – Он ласково ущипнул Тарету за щечку, и девочка хихикнула.

– Если орк умрет, тогда нам всем не поздоровится, – продолжил Таммис.

Тарета нахмурилась – ее ответ был очевиден.

– Пап, – выпалила она, – если он ребеночек, то почему вы пытаетесь кормить его мясом?

Оба взрослых изумленно уставились на девочку.

– Что ты хочешь сказать, малышка? – спросил Таммис серьезно.

Тарета указала пальцем на брата, сосущего материнскую грудь.

– Дети едят молочко, как Фаралин. Если мама маленького орка умерла, значит, он не может пить ее молочко.

Таммис несколько секунд глядел на дочь, а затем на его усталом лице медленно появилась улыбка.

– Устами младенца… – прошептал он, а затем прижал Тарету к себе так крепко, что та пискнула.

– Таммис… – тревожно одернула его Кланния.

– Дорогая, – произнес он, придерживая Тарету одной рукой, а второй потянулся к жене через весь стол. – А ведь Тари права! Какими бы варварами орки ни были, они тоже кормят своих детей, как и мы. Судя по всему, орочьему детенышу не больше пары месяцев. Неудивительно, что он не ест мяса. У него даже зубки еще не прорезались… – Он замялся, но Кланния побледнела, будто уже знала, что он собирается сказать.

– Ты ведь не… ты не можешь просить меня…

– Подумай, что это принесет нашей семье! – воскликнул Таммис. – Я прослужил Блэкмуру десять лет и никогда еще не видел его настолько увлеченным. Если орк выживет благодаря нам, у нас будет все, о чем только можно мечтать!

– Я… я не могу, – запинаясь, проговорила Кланния.

– Не можешь что? – спросила Тарета, но никто не обратил на нее внимания.

– Пожалуйста! – взмолился Таммис. – Это совсем ненадолго.

– Они – чудовища, Там! – вскричала Кланния. – Чудовища! А ты… ты хочешь, чтобы я… – она прикрыла лицо рукой и зарыдала.

Младенец невозмутимо продолжил сосать грудь.

– Пап, почему мама плачет? – с тревогой спросила Тарета.

– Я не плачу, – глухо ответила Кланния. Затем вытерла лицо и вымученно улыбнулась. – Видишь, милая? Все хорошо. – Посмотрела на Таммиса и сглотнула комок в горле. – Твоему папе от меня кое-что нужно, вот и все.

Когда Блэкмур услышал, что жена Таммиса согласна кормить умирающего орка молоком, семейство Фокстонов осыпали подарками. Дорогие ткани, свежие фрукты, отборное мясо, лучшие восковые свечи – все стало регулярно появляться перед дверью каморки, где они ютились. Впрочем, из каморки семейство вскоре перебралось в комнату попросторнее, а затем – в еще большее жилище. Таммис Фокстон получил собственную лошадь – прекрасную гнедую, которую он назвал Огнеледи. Кланния, к которой теперь обращались не иначе как «госпожа Фокстон», больше не работала на кухне, а проводила дни и ночи со своими детьми и ухаживала за маленьким орком, которого Блэкмур туманно называл своим «особым предприятием». Тарета носила приличную одежду и даже занималась с учителем – дотошным, но добрым мужчиной по имени Джарамин Скиссон, который наставлял ее в чтении и письме, будто настоящую леди. Правда, ей не дозволялось говорить о маленьком существе, которое жило с ними весь год и которое, когда Фаралин умер от лихорадки, стало единственным младенцем в их доме.

Однажды, когда Тралл уже научился самостоятельно есть мерзкое месиво из крови, коровьего молока и овсянки, в дом явились трое вооруженных стражников и вырвали малыша из рук Тареты. Девочка кричала и протестовала, но единственным ответом на все ее мольбы стала лишь грубая пощечина.

Чтобы успокоить дочь, Таммис взял ее на руки и поцеловал бледную щечку в том месте, где еще виднелся красный отпечаток ладони. Спустя некоторое время Тарета затихла и, будто послушное дитя, которым всегда хотела казаться, дала слово никогда не упоминать о Тралле иначе, кроме как в самых общих чертах.

Но вместе с этим она поклялась никогда не забывать об этом странном создании, почти ставшем для нее младшим братом.

Никогда.

– Нет-нет. Вот так, – Джарамин Скиссон встал за спиной ученика. – Держи, чтобы пальцы были здесь… и здесь. О, вот так лучше. А сейчас двигай им… как будто это змея.

– А что такое змея? – спросил Тралл.

Ему было всего шесть лет, однако он лишь немного уступал в росте своему учителю. Его крупные неловкие руки не могли правильно держать тонкий стилус, а глиняная табличка то и дело выпадала из его рук. Но юный орк был упрям и не собирался сдаваться, пока не освоит букву, которую Джарамин называл «Эс».

Глаза Джарамина мигнули за толстыми линзами очков.

– О, конечно, – сказал он скорее себе, чем Траллу. – Змея – это рептилия, у которой нет ног. Она похожа на эту букву.

Поняв, о чем говорит учитель, Тралл просиял.

– Как червяк, – сказал он. Мальчик частенько лакомился этими мелкими существами, когда они пробирались в его камеру.

– Да, она похожа на червяка. Попробуй еще раз, но теперь сам.

Чтобы сосредоточиться, Тралл даже высунул кончик языка. На глине возникла неровная закорючка, но он считал, что в ней вполне узнается буква «Эс», и, довольный собой, протянул табличку Джарамину.

– Очень хорошо, Тралл! Думаю, теперь нам пора приступать к цифрам, – произнес учитель.

– Но сначала тебе нужно научиться драться, а, Тралл?

Мальчик поднял голову и увидел в проходе стройную фигуру своего хозяина, лейтенанта Блэкмура. Тот вошел в камеру, и Тралл услышал, как снаружи щелкнул дверной замок. Юный орк никогда не пытался сбежать, но стражники, казалось, постоянно ожидали от него чего-то подобного.

Тралл в тот же миг пал ниц, как его учил Блэкмур. Когда его ласково потрепали по голове, он сообразил, что ему разрешено встать. Поднявшись на ноги, он вдруг почувствовал себя еще более крупным и неуклюжим, чем обычно. Затем уставился на сапоги Блэкмура, ожидая, что сообщит ему хозяин.

– Как его успехи? – спросил Блэкмур у Джарамина, будто Тралла и не было рядом.

– Очень неплохо. Я и не думал, что орки настолько смышленые, но…

– Он смышленый не потому, что он орк, – перебил его Блэкмур, и голос его звучал так резко, что Тралл вздрогнул. – Он смышленый потому, что его учат люди. Никогда не забывай об этом, Джарамин. И ты тоже. – Носки сапог повернулись к Траллу. – Ты тоже не забывай.

Тралл неистово закивал.

– Посмотри на меня, Тралл.

Юный орк сначала замешкался, но затем поднял голубые глаза, и Блэкмур буквально впился в них взглядом.

– Ты знаешь, что означает твое имя?

– Нет, сэр, – голос Тралла звучал грубо даже в его собственных ушах и был куда ниже мелодичной речи людей.

– Оно означает «раб». Оно означает, что ты принадлежишь мне. – Блэкмур шагнул вперед и больно ткнул орка указательным пальцем в грудь. – Оно означает, что ты – моя собственность. Понятно?

Несколько мгновений Тралл пребывал в таком потрясении, что не мог ничего ответить. Его имя означало раб? Оно звучало так приятно, когда его произносили люди. Он подумал, что это, должно быть, хорошее, достойное имя.

Затянутая в перчатку рука Блэкмура отвесила орку пощечину. И хотя лейтенант как следует размахнулся, кожа у Тралла была настолько толстой, что орк почти ничего не почувствовал. И все же поступок лейтенанта больно ранил Тралла. Господин ударил его! Большая рука с коротко остриженными черными когтями поднялась, чтобы ощупать щеку.

– Отвечай, когда к тебе обращаются! – рявкнул Блэкмур. – Ты понимаешь, что я только что сказал?

– Да, господин Блэкмур, – еле слышно прошептал Тралл.

– Прекрасно. – Сердитое лицо Блэкмура озарилось улыбкой одобрения. Зубы его казались ослепительно белыми в обрамлении черной бородки. И сразу же все вновь стало хорошо. Тралл почувствовал, как по его телу разлилось облегчение. Губы орка растянулись в попытке скопировать улыбку господина. – Не делай так, Тралл, – сказал Блэкмур. – От этого ты выглядишь еще уродливее, чем есть на самом деле.

Улыбка тотчас исчезла.

– Лейтенант, – мягко проговорил Джарамин, – он просто пытается подражать вашей улыбке, только и всего.

– Что ж, пусть не делает этого. Улыбаются люди. Орки – нет. Ты же говорил, он хорошо учится, да? Значит, читать и писать он тоже умеет?

– Читает он уже довольно неплохо. Что же касается письма, то он понимает основы, но из-за толщины пальцев ему тяжело выводить буквы.

– Прекрасно, – повторил Блэкмур. – Значит, твои услуги нам больше не нужны.

Тралл резко втянул ноздрями воздух и уставился на Джарамина. Похоже, старик был удивлен этим заявлением не меньше, чем его ученик.

– Но он еще многого не знает, сэр, – запинаясь, возразил Джарамин. – Он совсем слаб в арифметике, истории, искусстве…

– История ему не нужна, а тому, что ему понадобится из арифметики, я и сам могу его научить. И к чему рабу разбираться в искусстве, а? Наверняка ты сочтешь это пустой тратой времени, да, Тралл?

Мальчику вспомнился случай, когда Джарамин принес на урок небольшую статуэтку и рассказал, как ее создавали, вырезая из камня. А потом они даже обсуждали, как было соткано бело-синее одеяло. По словам Джарамина, это называлось «искусством», и Траллу очень хотелось узнать больше о том, как создаются такие красивые вещи.

– Тралл сделает так, как пожелает его господин, – покорно ответил он, предав собственные чувства.

– Правильно. Тебе не нужно все это знать, Тралл. Тебе нужно учиться драться. – С несвойственной ему лаской Блэкмур положил руку на огромное плечо Тралла. Орк вздрогнул и взглянул на своего господина.

– Я хотел, чтобы ты научился читать и писать, потому что однажды это может дать тебе преимущество над противником. Я позабочусь о том, чтобы ты овладел всеми видами оружия, которые мне приходилось видеть. Я обучу тебя стратегии и разным хитрым уловкам. Ты станешь звездой гладиаторских боев. Тысячи людей будут скандировать твое имя, когда ты будешь появляться перед ними. Неплохо звучит, а?

Тралл наблюдал за тем, как Джарамин собирает свои вещи. Ему вдруг стало больно при виде того, как стилус и глиняная табличка исчезают в сумке учителя. Бросив быстрый взгляд через плечо, Джарамин подошел к двери и постучал. Ему открыли. Учитель скользнул в проем, и дверь тотчас захлопнулась. Щелкнул замок.

Блэкмур ждал от Тралла ответа. Орк все схватывал на лету и не хотел снова получить удар за свое промедление. Заставив свой голос звучать так, будто он сам верил в то, что говорит, юный орк ответил:

– Звучит превосходно! Я рад, что хозяин выбрал для меня этот путь.

Вот так юный орк по имени Тралл впервые покинул свою камеру. В изумлении он следовал за двумя стражниками по извилистым каменным коридорам, а Блэкмур и еще двое солдат шли сзади. Поднявшись по лестничному пролету, они пересекли площадку и зашагали вниз по винтовой лестнице – такой узкой, что Тралл почувствовал себя сдавленным со всех сторон.

А затем откуда-то хлынул настолько яркий свет, что Тралл прищурился. А потом, по мере приближения к источнику этого света, он почувствовал, как внутри него зарождается страх неизвестного. Шедшие впереди стражники окунулись в свет, а Тралл застыл на месте.

Вместо знакомого серого камня перед ним была желтовато-бурая земля, и на ней рядом с каждым стражником лежали черные штуки, повторявшие каждое их движение.

– Что встал?! – рявкнул Блэкмур. – Выходи. Все те, кого здесь держали, отдали бы правую руку за то, чтобы выйти на солнечный свет.

Тралл знал это слово. «Солнечным светом» называли то, что проходило сквозь решетку на окнах его камеры. Но как же много здесь этого света! Да еще эти странные черные штуки. Что это такое?

Тралл указал на черные людские силуэты на земле. К его стыду, все четверо стражников расхохотались, один – даже до слез. Блэкмур побагровел.

– Ты совсем дурак?! – воскликнул он. – Это же просто… Во имя Света, неужели мне попался орк, который боится собственной тени? – Он подал знак, и один из стражников сильно кольнул Тралла в спину наконечником копья. Разумеется, толстая кожа уберегла орка от ранения, но жалящая боль заставила его качнуться вперед.

Траллу обожгло глаза, и он поднял руки, чтобы защитить их. Но это внезапное ощущение тепла… солнечного света… на макушке и спине было приятным. Он медленно опустил руки и моргнул, давая глазам привыкнуть к свету.

И тут перед ним возникло что-то большое и зеленое. Тралл непроизвольно выпрямился и зарычал. Стражники снова захохотали, зато Блэкмур на этот раз одобрительно кивнул.

– Это чучело для тренировок, Тралл, – объяснил он. – Всего-навсего набитая и раскрашенная мешковина. Как будто это тролль.

И вновь Тралла охватило смущение. Присмотревшись, он понял, что штука перед ним не живая. Волосы ей заменяла солома, а по туловищу тут и там проходили швы.

– А тролли и правда так выглядят? – спросил он.

Блэкмур усмехнулся.

– Весьма приблизительно, – ответил он. – Чучело сделано не для того, чтобы быть похожим на настоящего тролля, а чтобы на нем практиковаться. Смотри.

Лейтенант вытянул руку, и один из стражников вложил в нее какой-то предмет.

– Это деревянный меч, – объяснил Блэкмур. – Меч – это оружие, но на тренировках мы используем деревянные. Когда научишься сносно управляться с этим, получишь настоящий.

Блэкмур взялся за меч обеими руками. Затем выпрямился и бросился на поддельного тролля. Он ударил его трижды – в голову, в туловище и по руке, сжимающей тряпичное оружие, – и все на ходу, не останавливаясь. Потом развернулся и протрусил обратно, причем его дыхание лишь едва-едва участилось.

– Теперь попробуй ты, – сказал он орку.

Тралл протянул руку, чтобы принять оружие. Толстые пальцы сомкнулись вокруг рукояти. Держать меч оказалось куда удобнее, чем стилус, а ощущения были гораздо более приятными и почти знакомыми. Тралл перехватил оружие покрепче, пытаясь взять его так же, как только что держал Блэкмур.

– Очень хорошо, – похвалил лейтенант и кивнул одному из стражников: – Ты видишь? Для него это совершенно естественно. Я так и знал. А сейчас, Тралл… нападай!

Тралл бросился вперед. Впервые в жизни ему казалось, что тело само хочет исполнять то, что ему велят. Он поднял меч, и, к его собственному удивлению, из груди у него вырвался рев. Ноги сами понесли орка вперед, быстро и легко приблизив его к чучелу тролля. Тралл занес меч – о, до чего же это оказалось легко! – и по изящной дуге обрушил его поперек туловища «тролля».

Раздался страшный треск, и чучело отлетело прочь. От страха, что он сделал нечто ужасное, вся грация Тралла мигом превратилась в неуклюжесть. Запутавшись в собственных ногах, он рухнул на землю, почувствовав, как деревянный меч хрустнул под весом его тела.

Тралл вскочил и сразу же пал ниц, уверенный, что сейчас последует какое-нибудь страшное наказание. Он испортил чучело тролля и сломал тренировочный меч. Такой большой и неуклюжий…

Но тут послышались громкие возгласы. Тралл мало общался с людьми – только с Джарамином, молчаливыми стражниками, да с Блэкмуром во время его редких посещений. Разумеется, он плохо умел различать смысл этих нечленораздельных звуков, и все же ему показалось, что сейчас возгласы людей выражали вовсе не гнев. Он робко поднял глаза.

На лице Блэкмура сияла широкая улыбка – так же, как и у стражников. Один даже ударил ладонями друг о дружку, издав громкий хлопок. Заметив изумленный вид Тралла, лейтенант улыбнулся еще шире.

– Разве я не говорил, что он превзойдет все ожидания?! – воскликнул он. – Очень хорошо, Тралл! Очень!

Тралл неуверенно моргнул.

– Я… не сделал дурного? – спросил он. – Тролль… меч… я сломал их.

– Проклятье, и правильно сделал! Подумать только: первый раз в жизни махнул мечом – и тролль уже летит через весь двор! – Слегка успокоившись, Блэкмур по-дружески приобнял юного орка. Тралл сначала напрягся, но потом расслабился.

– Представь, что было бы на гладиаторском ринге, – сказал лейтенант. – Если бы тролль был настоящий, а ты дрался настоящим мечом? И с одного мощного удара отшвырнул его в такую даль? Тебе не кажется, что это не так уж плохо, а, Тралл?

Орк представил, что все так и было. Его огромные губы чуть было не растянулись в улыбке, но он сдержался. Блэкмур еще никогда не был настолько им доволен, никогда не относился к нему с такой добротой, и Тралл не хотел чем-либо испортить этот момент.

Лейтенант сжал его плечо, а затем повернулся к своим людям.

– Ты! – крикнул он стражнику. – Насади «тролля» обратно на пику, да закрепи хорошенько, чтобы он выдержал могучие удары моего Тралла. А ты принеси еще один тренировочный меч. Хотя нет, неси сразу пять. Тралл переломает их все!

Краешком глаза Тралл заметил движение. Повернувшись, он увидел высокого худощавого мужчину с курчавыми волосами, всего в красном, черном и золотом, что выдавало в нем одного из слуг Блэкмура. Рядом с ним стояло маленькое человеческое существо с яркими светлыми волосами. Оно было совсем не похоже на тех стражников, которых Тралл знал прежде. Орк подумал, что это мог быть человеческий ребенок. Существо выглядело нежнее и было одето не в штаны и тунику, как остальные, а в длинный, развевающийся наряд, касавшийся пыльной земли. Так это что же, девочка?

Глаза орка встретились с голубыми глазами ребенка. Казалось, девочку совсем не испугал его уродливый вид. Напротив, она встретила взгляд Тралла спокойно и, не отводя от него глаз, приветливо улыбнулась, а потом помахала ему, словно была рада его видеть.

Как такое могло быть? Пока Тралл смотрел, пытаясь придумать достойный ответ, сопровождавший девочку мужчина положил ей руку на плечо и увел прочь.

Продолжая гадать, что только что произошло, Тралл развернулся к довольным стражникам и взял в огромную зеленую руку новый тренировочный меч.

3

Следующие несколько лет жизнь Тралла текла размеренно и однообразно. Он завтракал на рассвете, потом его руки и ноги заковывали в цепи, позволявшие перемещаться по двору Дарнхольда, а потом начинались тренировки. Сначала Блэкмур руководил ими сам, показывал основные движения и часто не скупился на похвалы. Впрочем, иногда лейтенант бывал строг и придирчив – что бы Тралл ни делал, угодить господину у него никак не получалось. В такие минуты речь Блэкмура становилась слегка невнятной, а движения неуверенными, и он мог обругать орка без всякой видимой причины. Тралл уже свыкся с мыслью, что был созданием недостойным. Раз Блэкмур его бранил, значит, орк этого заслуживал, а всякая похвала из уст господина была лишь следствием его доброты.

Но спустя несколько месяцев лейтенанта сменил другой человек, и Тралл стал видеть Блэкмура реже. Человек этот – Тралл знал его просто как Сержанта – по людским меркам был огромных размеров: далеко за шесть футов, с широкой грудью, заросшей кучерявыми рыжими волосами. Шевелюра его была цвета пламени, и такая же взъерошенная, как и борода. Вокруг шеи Сержант носил черный шарф, а в одном ухе у него блестела крупная серьга. В первый день занятий с Траллом и другими бойцами, которые тренировались вместе с орком, он смерил каждого грозным взглядом и заявил:

– Видите это? – Сержант указал толстым коротким пальцем на сверкающее кольцо в своем ухе. – Я не вынимал ее тринадцать лет, и за это время подготовил тысячи новобранцев, таких же щенят, как вы. Каждой группе я бросаю вызов: вырвите эту серьгу из моего уха и я позволю вам сделать из меня отбивную. – Он ухмыльнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов. – Сейчас вы об этом не думаете, но к тому времени, как я с вами закончу, вы будете готовы мать родную продать, лишь бы вмазать мне хоть разок. Но если я окажусь таким медлительным, что не смогу отвести удар любого из вас, девчонки, значит, я буду заслуживать того, чтобы мне оторвали ухо и заставили проглотить то, что останется от моих зубов.

Медленно прохаживаясь вдоль строя, он вдруг остановился перед Траллом.

– А тебя это касается вдвойне, гоблин-переросток, – прорычал Сержант.

Тралл смущенно опустил глаза. Его учили никогда – никогда! – не поднимать руки на людей. Но сейчас было похоже, что ему придется с ними драться. Только ему никак нельзя даже пытаться вырвать серьгу из уха Сержанта.

Здоровенная рука схватила Тралла за подбородок и рванула его вверх.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, понял?!

Тралл кивнул, теперь в еще большем смущении. Блэкмур не любил, когда они встречались взглядами. Этот же человек только что приказал ему как раз вести себя наоборот. Как теперь ему быть?

Сержант поделил их на пары. Число бойцов оказалось нечетным, и Тралл остался один. Сержант подошел к нему и швырнул деревянный меч. Тралл поймал оружие на лету. Сержант одобрительно крякнул.

– Хорошая зрительно-моторная координация, – сказал он.

Как и все люди, он держал в руке щит и был одет в тяжелые, но удобные доспехи, защищавшие его туловище и голову. А вот у Тралла никакой защиты не было. Благодаря своей толстой коже он едва ощущал удары, и к тому же так быстро рос, что любая одежда или доспехи, приходившиеся ему впору, вскоре оказывались малы.

– Посмотрим, как ты умеешь защищаться!

И без какого-либо предупреждения Сержант атаковал Тралла.

На какую-то долю секунды орк отпрянул под напором человека. Затем что-то внутри него словно встало на место. Он больше не уклонялся от ударов, не испытывал страха и смятения, а обрел уверенность. Выпрямившись во весь рост, он вдруг осознал, что намного выше своего противника. Чтобы защититься от деревянного меча, он поднял левую руку, которая, как он знал, однажды будет держать щит тяжелее взрослого человека, и прочертил своим оружием плавную дугу. Если бы не поразительная скорость реакции Сержанта, меч Тралла врезался бы человеку прямо в шлем. И Тралл знал: даже несмотря на доспехи, силы в этом ударе хватило бы на то, чтобы сделать его смертельным.

Но Сержант оказался проворен, и его щит принял сокрушительный удар Тралла на себя. А затем Тралл сам удивленно хрюкнул, когда удар Сержанта пришелся по его незащищенному торсу. Орк пошатнулся, ненадолго потеряв равновесие, и Сержант тут же воспользовался моментом, нанеся еще три быстрых удара, которые убили бы всякого человека, не облаченного в доспехи. В следующий миг Тралл вновь твердо стоял на ногах, и его захлестнула странная, горячая волна. Весь его мир неожиданно сузился до стоявшей перед ним фигуры. Бессилие и беспомощность исчезли, их сменила одна-единственная цель – убить Сержанта.

Он закричал, сам пораженный силой собственного голоса, и ринулся в атаку. Занес оружие и опустил, занес и опустил, осыпая здоровяка градом ударов. Сержант попытался отступить, но поскользнулся на камне и упал на спину. Тралл закричал еще раз, чувствуя внутри себя раскаленную добела волну ярости и желание размозжить голову человека. Противнику удалось выставить меч и отразить большинство ударов, но затем Тралл уселся на соперника, зафиксировав его корпус своими мощными ногами. Орк отбросил меч и протянул вперед свои огромные ручищи. Если бы он мог так же легко их сжать на шее Блэкмура…

Пораженный вставшей перед его внутренним взором картиной, Тралл замер, остановив пальцы в какой-нибудь паре дюймов от горла Сержанта. Конечно, того защищал латный горжет, но у Тралла были сильные пальцы. Если бы ему удалось сжать их…

В следующую секунду на него набросилось сразу несколько человек – они с криками принялись оттаскивать Тралла от распластавшегося тела наставника. Теперь на спине оказался уже Тралл, прикрываясь могучими ладонями от сыпавшихся на него ударов мечей. Он услышал странный звук, какой-то лязг, и увидел, как на солнце блеснуло что-то металлическое.

– Прекратить! – громко скомандовал Сержант, словно и не был только что на волоске от смерти. – Остановись, будь ты проклят, не то я тебе руку отрублю! Немедленно спрячь меч, Маридан!

Тралл услышал щелчок. Две сильные руки схватили его и рывком подняли на ноги. Он посмотрел на Сержанта.

К его крайнему изумлению, тот громко расхохотался и хлопнул орка по плечу.

– Отличная работа, парень! Моя серьга еще никогда не была в такой опасности – и это с первой попытки! Ты прирожденный воин, но ты забыл о своей цели, не так ли? – Он указал на золотой круг в своем ухе. – Вот что тебе было нужно. Вырвать ее, а не выдавить из меня жизнь.

– Простите, Сержант, – еле ворочая языком, вымолвил Тралл. – Я не понимаю, что случилось. Вы напали, а потом…

Он не желал рассказывать о том, что представил на месте инструктора Блэкмура. Довольно и того, что в пылу схватки он совсем потерял голову.

– С некоторыми врагами тебе захочется сделать то же самое, – усмехнувшись, проговорил Сержант, удивив Тралла. – Это хорошая тактика. Но с другими – со всеми людьми, с которыми ты столкнешься, – тебе нужно будет действовать иначе: повалить их на землю и остановиться. Жажда крови может спасти тебе шкуру в реальной битве, но на гладиаторском ринге нужно больше работать этим… – он постучал пальцем себе по голове, – …чем этим, – на этот раз человек постучал по животу. – Я хочу, чтобы ты прочитал кое-какие книги по стратегии. Ты же умеешь читать?

– Немного, – выдавил из себя Тралл.

– Тебе нужно изучить историю военных кампаний. Все остальные щенки здесь ее уже знают, – наставник махнул рукой в сторону молодых бойцов. – Какое-то время это будет для них преимуществом. – Он повернулся, сверкнув взглядом. – Но только какое-то время, парни. У него есть и смелость, и сила, а ведь он еще совсем дитя.

Бойцы враждебно посматривали на Тралла, а он внезапно почувствовал тепло – то было прежде незнакомое ему ощущение счастья. Он ведь едва не убил этого человека, но его даже не отчитали. Вместо этого ему сказали, что он должен учиться, совершенствоваться, чтобы понять, когда стремиться убить, а когда проявить… что? Как называется, когда жалеешь противника?

– Сержант, – спросил он, думая, не накажут ли его за такой вопрос, – иногда… вы сказали, что иногда убивать не нужно. Почему?

Сержант невозмутимо посмотрел на него.

– Это называется милосердием, Тралл, – негромко проговорил он. – И об этом ты тоже скоро узнаешь.

Милосердие.

Тралл пробормотал слово себе под нос, как будто пытался распробовать его на вкус. Сладкое слово.

– И ты позволил ему сделать с собой такое?

Хотя Таммису не полагалось слушать разговор между его господином и человеком, которого тот нанял, чтобы обучать Тралла, крики Блэкмура разносились повсюду. Прекратив счищать грязь с хозяйских сапог, Таммис навострил уши. Он не считал, что подслушивает – просто пытался защитить свою семью.

– Это верный военный ход, – отозвался Сержант Как-Его-Там вовсе не оправдывающимся тоном. – Я учил его так, как учил бы любого другого человека.

– Но Тралл не человек, он орк! Или ты не заметил?

– Ах, да, заметил, – ответил Сержант. Таммис пробрался со своего места так, чтобы можно было заглянуть в приоткрытую дверь. В богато обставленной гостиной Блэкмура Сержант выглядел неуместно. – И вероятно, не мне спрашивать, зачем вам вообще нужно, чтобы я его обучал, да еще так тщательно.

– Ты совершенно прав.

– Но вы хотите, чтобы я его обучал именно тщательно, – продолжил Сержант. – И это как раз то, чем я занимаюсь.

– Чуть не позволив ему убить себя?

– Похвалив его за хорошо сделанную работу и научив, когда можно дать волю жажде крови, а когда следует держать голову холодной! – прорычал Сержант.

Таммис подавил усмешку. Тренер явно с трудом сдерживался.

– Но сюда я пришел не за этим. Как я понял, вы научили его читать. Я хочу, чтобы он заглянул в некоторые книги.

Таммис сглотнул.

– Что?! – вскричал Блэкмур.

Таммис совершенно забыл, что должен был хотя бы делать вид, будто он занят работой. С щеткой в одной руке и сапогом в другой, он приник к щели в дверном проеме и внимательно слушал, о чем говорили в комнате. Поэтому когда его легонько похлопали по плечу, слуга едва не выскочил из собственной кожи.

С колотящимся сердцем он обернулся и увидел перед собой Тарету. Дочь шаловливо улыбалась, переводя взгляд голубых глаз с отца на дверь. Несомненно, она поняла, чем он занимался.

Таммис смутился, но непреодолимое желание узнать, что будет дальше, оказалось сильнее. Он поднес палец к губам, и Тарета понимающе кивнула.

– Итак, зачем вы стали учить орка читать, если не хотели, чтобы он делал это?

В ответ Блэкмур пробормотал что-то нечленораздельное.

– Что бы вы там себе ни думали, мозги у него есть, а если вы хотите, чтобы я обучил его так, как вы сказали, то мне нужно, чтобы он овладел тактикой ведения боя, научился читать карты, разбирался в стратегии, способах осады… – говоря это, Сержант загибал пальцы на руке.

– Ладно! – не выдержал Блэкмур. – Хотя думаю, что однажды я об этом пожалею… – Он шагнул к книжной стенке, быстро выбрал несколько книг и проревел: – Тарета!

Оба Фокстона подпрыгнули на месте. Тарета торопливо поправила волосы и, приняв невинное выражение лица, вошла в комнату.

– Да, сэр? – спросила она, сделав книксен.

– Вот, – Блэкмур швырнул ей книги.

Те были крупные и громоздкие, так что девочка едва удержала их обеими руками, а ее глаза оказались как раз над верхним томом в стопке.

– Я хочу, чтобы ты отнесла это стражнику Тралла, пусть тот отдаст их ему.

– Да, сэр, – ответила Тарета, словно ее попросили сделать что-нибудь обыденное, а вовсе не самое невероятное, что когда-либо приказывал господин. – Только они очень тяжелые, сэр… Можно сначала я сбегаю к себе за мешком? Так будет легче нести.

Она выглядела самой послушной в мире девочкой-служанкой. Только Таммис и Кланния знали, как остер был ее ум – и язык, – сокрытый за этой обманчиво покладистой внешностью. Блэкмур смягчился и потрепал ее по светлой головке.

– Конечно, дитя. Но потом сразу туда, поняла?

– Да, сэр. Спасибо, сэр. – Она вновь собиралась сделать книксен, но теперь это было уже не так просто, поэтому Тарета просто вышла из комнаты.

Таммис закрыл за ней дверь. Тарета повернулась к отцу, ее огромные глаза сияли.

– Ох, пап! – выдохнула она тихонько, чтобы ее не услышали сзади. – Я его увижу!

Сердце Таммиса оборвалось. Он-то надеялся, что этой тревоге за судьбу орка давно пришел конец.

– Нет, Тарета. Тебе нужно просто передать книги стражникам, и всё.

Лицо девочки тут же стало печальным, и она отвернулась, пробормотав:

– Просто… с тех пор, как умер Фаралин… он был моим единственным братиком.

– Он тебе не братик, он орк. Животное, каким место только в лагерях и на гладиаторских аренах. Не забывай об этом.

Таммис терпеть не мог разочаровывать дочь в чем-либо, но сейчас он делал это ради ее же блага. Нельзя, чтобы кто-нибудь заметил, что она беспокоится о Тралле. А уж если об этом узнает Блэкмур, то всем им не поздоровится.

Тралл крепко спал, измотанный после утомительного дня тренировок, когда распахнулась дверь его камеры. Он сонно моргнул и поднялся. В камеру вошел один из стражников с большим мешком в руках.

– Лейтенант сказал, это тебе, – сообщил он. – Хочет, чтобы ты прочитал это и потом был готов обсудить с ним.

В его голосе ощущалось презрение, но Тралл не обращал на это внимание. Стражники всегда разговаривали с ним подобным тоном.

Дверь закрылась, лязгнул засов. Тралл осмотрел мешок. С неуместной при его громадной фигуре аккуратностью он развязал узел и пошарил внутри. Пальцы нащупали некий твердый прямоугольный предмет.

Такого не может быть! Он вспомнил это ощущение…

Едва смея надеяться, он поднес находку к тусклому свету и молча уставился на нее. Да, это и в самом деле была книга. Он прочитал название вслух: «История Альянса Лордерона». Затем жадно выхватил вторую, за ней третью. Все книги были по военной истории. Когда он открыл одну, из нее что-то выпало на пол – маленький, плотно сложенный кусочек пергамента.

Охваченный любопытством, Тралл развернул – с его толстыми пальцами это заняло некоторое время. Оказалось, это была записка. Читая ее, он шевелил губами, но вслух слова не проговаривал.

Дорогой Тралл!

Господин Б. приказал чтобы эти книги были у тебя я так рада. Я не знала что он научил тебя читать. Меня тоже научили и я люблю читать. Я по тебе скучаю и надеюсь у тебя все хорошо. То что тебя заставляют делать на дворе наверное больно но надеюсь ты здоров. Я бы продолжила с тобой общаться а ты хочешь? Если да напиши записку на обратной стороне этого листка и сложи и спрячь обратно в эту книгу. Я постараюсь прийти и проведать тебя если не будут следить. Я девочка которая тебе тогда помахала. Надеюсь ты мне напишешь!!!!!

С любовью

Тарета

P.S. Не говори никому об этой записке не то у нас будут БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ!!!

Тралл тяжело опустился на койку. Он не мог поверить в то, что прочитал. Он помнил ту девочку и все думал, почему она ему помахала. Она явно его знала и… хорошо к нему относилась. Как такое могло быть? Кем же она была?

Он вытянул палец и посмотрел на свой тупой, коротко обрезанный ноготь. Должно быть, сгодится. На левой руке у него заживала царапина. Тралл вонзил в нее ноготь, насколько мог, глубоко, и после нескольких попыток небольшая ранка открылась вновь. Его усилия вознаградила слабая красная струйка. Используя ноготь вместо стилуса, он старательно вывел на обратной стороне записки одно-единственное слово:

ДА.

4

Когда Тралл впервые увидел другого орка, ему было двенадцать лет.

В тот день он тренировался снаружи крепостных стен. Как только он в нежном восьмилетнем возрасте выиграл свою первую битву, Блэкмур согласился с предложением Сержанта дать орку больше свободы – хотя бы на тренировках. На одной его ноге по-прежнему была цепь, крепящаяся с другой стороны к огромному валуну. Даже такой сильный орк, как Тралл, не мог убежать с настолько тяжелым грузом. Цепь была толстой и крепкой, такую не разорвать. После первой пары выходов с ней Тралл не обращал на нее внимания. Она была длинной, и он мог свободно с ней передвигаться. О побеге же он ни разу и не задумывался. Он был Траллом – рабом. Блэкмур – его господином, Сержант – наставником, Тарета – тайным другом. Все было так, как должно было быть.

Тралл жалел, что у него никогда не было друзей среди тех, с кем он тренировался. Каждый год это была новая группа, и все были слеплены из одного теста – молодые, рьяные, надменные и немного робеющие перед зеленой громадиной, с которой им предстояло обучаться. Лишь Сержант мог похвалить орка, лишь Сержант вступался за него, когда кто-то, один или несколько человек, пытались его травить. Случалось, Траллу хотелось от них отбиться, но он помнил о понятии честного боя. Хотя эти люди считали его своим врагом, он знал, что они таковыми не были и убивать их или сильно ранить было бы неправильно.

Тралл мог похвастаться острым слухом, и он всегда улавливал пересуды других. Его считали безмозглым зверем и не особенно задумывались, когда болтали в его присутствии. Кто станет подбирать слова в компании животного? Благодаря этому Тралл узнал, что орки, прежде считавшиеся страшными врагами, теперь слабели. Их все больше ловили и держали в неких «лагерях для пленных». Дарнхольд служил главной крепостью, и все командиры лагерей жили здесь, тогда как их подчиненные заправляли на местах. Блэкмур же стоял над ними всеми. Мелкие стычки с орками случались и поныне, но постепенно это происходило все реже и реже. Некоторые из мужчин, занимавшихся на тренировках, даже никогда не видели орков в бою, пока не встречались с самим Траллом.

За эти годы Сержант научил Тралла всем тонкостям рукопашного боя. Он мог управляться со всеми видами оружия, которые применялись в сражениях: мечом, палашом, копьем, моргенштерном, кинжалом, плетью, сетью, топором, дубиной и алебардой. И при этом – минимум доспехов, ведь наиболее увлекательными для зрителей считались бои, где дерущиеся имели лишь слабую защиту.

И вот он стоял в центре группы тренирующихся бойцов. Это занятие было ему хорошо знакомо и выполнялось больше ради молодых ребят, чем для него. Сержант называл такой сценарий «окружением». Бойцы исполняли роль (разумеется) людей, которые, предположительно, столкнулись с одним из немногих оставшихся беглых орков, решивших не сдаваться без боя. Тралл играл роль (разумеется) непреклонного орка. Идея состояла в том, чтобы придумать по меньшей мере три способа схватить или убить «дерзкого беглеца».

Тралл не особенно любил этот сценарий. Он предпочитал драться один на один, чем быть целью нескольких людей, число которых порой доходило до дюжины. Блеск в глазах людей при мысли, что им предстоит с ним драться, и улыбки на их губах неизменно удручали Тралла. В первый раз, когда Сержант предложил им свой сценарий, Тралл испытал трудности с тем, чтобы оказать достаточное сопротивление, которое требовалось, чтобы занятие принесло пользу. Сержанту пришлось отвести его в сторону и заверить, что сейчас можно и нужно было притворяться. У людей были доспехи и настоящее оружие, у него – только деревянный меч для тренировок. Едва ли Тралл мог причинить хоть какой-нибудь существенный вред.

Так что теперь, проделав подобное несколько раз за последние пару лет, Тралл вмиг превратился в грозного хищного зверя. Первые несколько раз ему было тяжело отличать вымысел от действительности, но в дальнейшем он стал справляться с этим лучше. Участвуя в таком сценарии, он никогда не терял контроль над собой, а если дело принимало дурной оборот, доверял свою жизнь Сержанту.

Вот они приблизились к нему. Первой из трех своих тактик новобранцы предсказуемо избрали простое нападение. У двоих были мечи, у четверых – копья, у остальных – топоры. Один из нападавших сделал выпад. Тралл проворно парировал – его деревянный меч взметнулся с поразительной скоростью. Потом поднял мощную ногу и пнул нападавшего прямо в центр груди. Молодой парень с изумлением на лице повалился на спину, судорожно пытаясь вдохнуть.

Тралл обернулся, ожидая наступления еще двоих противников с копьями. Одного он отбросил мечом – легко, как человек, отгоняющий назойливое насекомое. Потом свободной рукой – ведь у него не было щита – схватил копье второго, вырвал его и перевернул так, что наконечник оказался направлен на хозяина оружия.

Будь они в реальном бою, Тралл всадил бы копье в его тело. Но это была всего лишь тренировка, и юный орк хорошо владел собой. Он поднял копье, собираясь отбросить его в сторону, и тут раздался ужасный звук, заставивший всех замереть на своих местах.

Обернувшись, Тралл увидел небольшую повозку, которая приближалась к крепости по узкой извилистой дорожке. Такие прибывали по несколько раз в день, и ездили на них одни и те же люди: фермеры, торговцы, новобранцы, едущие на прием к высокопоставленным лицам.

Но не в этот раз.

Сейчас ржущие лошади тянули повозку, полную зеленых чудовищ. Ссутулив спины, они сидели в металлической клетке. Тралл также заметил, что они были прикованы ко дну повозки. Гротескный вид этих существ поверг его в ужас: огромные и уродливые, с выставленными напоказ клыками вместо зубов и с крошечными свирепыми глазками…

И тут он все понял. Это были орки. Его так называемые сородичи. Вот каким представляли его люди! Деревянный меч вдруг выпал из его ослабевших пальцев.

«Я отвратителен. Я ужасен. Я чудовище. Неудивительно, что они так меня ненавидят».

Одно из чудищ вдруг заглянуло Траллу прямо в глаза. Ему захотелось отвернуться, но он не смог. Едва дыша, он смотрел на орка. И пока он смотрел, тот каким-то образом ухитрился высвободиться. Издав крик, поразивший слух Тралла, чудовище бросилось к решетке клетки. Окровавленными от оков руками он схватился за прутья и прямо перед изумленным взглядом Тралла согнул их так сильно, что сумел протолкнуть между ними свою здоровенную тушу. Испуганные лошади неслись на полной скорости, повозка катилась вперед. Орк спрыгнул на землю, несколько раз перекатившись, но уже мгновение спустя поднялся и с невероятной для своих размеров скоростью ринулся в сторону Тралла и остальных бойцов.

Раскрыв свой ужасный рот, он выкрикнул нечто, звучавшее, как слова:

– Кагх! Бин мог г’тазаг ча!

– В атаку, глупцы! – приказал Сержант.

И как был, без доспехов, схватил меч и побежал навстречу орку. Люди пришли в себя и бросились Сержанту на помощь.

Орк даже не посмотрел Сержанту в лицо. Махнув левой рукой, он угодил тренеру прямо в грудь, и тот отлетел прочь. Орк неумолимо приближался. Уставившись на Тралла, он снова прокричал свои слова:

– Кагх! Бин мог г’тазаг ча!

Траллу, наконец, удалось перебороть страх, но что ему делать, он не знал. Он поднял свой деревянный меч и принял оборонительную позицию, но двигаться навстречу не стал. Страшное зеленое существо неслось к нему. Несомненно, это был враг. Но это был и его сородич, его плоть и кровь. Орк, такой же, как и Тралл, и он не мог заставить себя на него напасть.

И пока Тралл смотрел, люди набросились на орка, и большое зеленое тело захлестнула волна мечей, топоров и черных доспехов. Из-под ног столпившихся людей потекла кровь. Когда все было кончено, и они отступили, на том месте, где только что находилось живое создание, лежала гора красно-зеленой плоти.

Сержант приподнялся на локте.

– Тралл! – крикнул он. – Тащи его назад в клетку. Сейчас же!

– Что во имя всего святого ты наделал?! – вскричал Блэкмур, ошалело глядя на Сержанта, который был принят им с лучшими рекомендациями и который теперь стал самым ненавистным ему человеком во всем мире. – Он не должен был видеть другого орка до… А теперь он, черт возьми, догадался! О чем ты вообще думал?!

Под натиском этой словесной атаки Сержант сам начинал впадать в гнев.

– Я думал, сэр, если бы вы не хотели, чтобы Тралл видел других орков, вы сказали бы мне об этом. Я думал, сэр, если бы вы не хотели, чтобы Тралл видел других орков, вы устроили бы так, чтобы повозки с ними проезжали в то время, когда Тралл сидел у себя в камере. Я думал, сэр, что…

– Довольно! – взревел Блэкмур. Глубоко вдохнув, он собрался с мыслями. – Что случилось, то случилось. Теперь нам следует подумать, как нам это исправить.

Его спокойный тон, казалось, успокоил и Сержанта.

– Тралл никогда не знал, как он выглядит, верно? – спросил наставник, уже не так воинственно.

– Никогда. У него не было зеркал. Он не видел отражения в воде. Его учили, что орки – ничтожества, что, разумеется, правда, и что ему дозволено жить только потому, что он зарабатывает для меня деньги.

В комнате воцарилось молчание – оба мужчины задумались. Потом Сержант почесал свою рыжую бороду и проговорил:

– Выходит, теперь он знает. Ну и что? То, что он родился орком, еще не значит, что он не может быть кем-то бо́льшим. Он необязательно должен быть безмозглой скотиной. Да это и не про него. Если бы вы помогли ему увидеть в себе больше человеческого…

Предложение Сержанта привело Блэкмура в ярость.

– Но он не человек! – взорвался он. – Он и есть скотина! Я не хочу, чтобы он возомнил себя зеленокожим человеком-переростком!

– Тогда молитесь, сэр, – процедил Сержант сквозь сжатые зубы. – А кем вы хотите, чтобы он себя мнил?

Блэкмур не нашел, что ответить. Он попросту никогда он об этом не задумывался. Все казалось таким простым, когда он нашел орочьего детеныша. Воспитать его рабом, научить драться, дать ему преимущество человеческих знаний, а затем поставить во главе армии побежденных орков и напасть на Альянс. Если бы Тралл возглавил возрожденную орду орков и повел ее в атаку, Блэкмур мог получить власть куда бо́льшую, чем видел в своих самых смелых фантазиях.

Но на деле все складывалось иначе. Глубоко внутри лейтенант знал, что кое в чем Сержант прав. Чтобы повелевать дикими орками, Траллу не требовалось понимать ход человечьих мыслей. А если бы понимал, мог ли он поднять мятеж? Тралла следовало держать в узде, не давать забыть о своем низком происхождении. Следовало. Во имя Света, как теперь поступить? Как лучше обходиться с этим созданием, чтобы воспитать в нем идеального военного лидера, не давая никому подозрений, что Тралл нечто большее, чем просто чемпион-гладиатор?

Блэкмур сделал глубокий вдох. Нельзя показывать слугам свою слабость.

– Траллом нужно управлять, и мы это сделаем, – заявил он неожиданно спокойным тоном. – Довольно ему тренировался с новобранцами. Думаю, самое время начать готовить нашего орка к настоящем боям.

– Сэр, но он очень полезен на тренировках… – начал было Сержант.

– Мы почти одолели орков, – сказал Блэкмур, думая о тысячах тварей, загнанных в лагеря. – Их предводитель, Молот Рока, сбежал, и в их народе не осталось единства. Мы уже почти достигли мира. Нам больше не нужно тренировать новобранцев для войн с орками. В будущих битвах им предстоит сражаться не с чудовищами, а с другими людьми.

Проклятье! Он чуть не проговорился! Сержант словно бы уловил суть ошибки Блэкмура, но не подал виду.

– Когда люди живут в мире, им нужно куда-то перенаправлять свою агрессию, – продолжил Блэкмур. – Ограничим Тралла гладиаторскими боями. Там он набьет нам карманы и принесет славу. – Он ухмыльнулся. – Хотелось бы мне взглянуть на человека, который выйдет на ринг против орка.

Восхождение Тралла среди гладиаторов выдалось не иначе как феноменальным. Еще в юности он достиг своего огромного роста, а в последующие годы становился все мощнее. Теперь он был одним из самых крупных орков, что когда-либо видели или слышали люди. Все вокруг знали Тралла как хозяина ринга.

Когда он не дрался, его запирали в одиночной камере, которая с каждым днем казалась орку все теснее, даже несмотря на то, что Блэкмур приказал переселить его в новую. Теперь у Тралла была небольшая крытая зона для сна и куда большая по площади – для тренировок. На этом подземном ринге, крытом решеткой, имелось тренировочное оружие всех видов и старый друг Тралла – побитое чучело тролля, на котором он мог отрабатывать удары. Порой ночами, когда ему не спалось, Тралл вставал и отводил душу на этом манекене.

Но что действительно озаряло долгие одинокие часы, так это книги, что посылала ему Тарета. Внутри них прятались драгоценные сообщения, а еще у него теперь были табличка для письма и стилус. Они тайно переписывались не менее раза в неделю, и Тралл представлял мир таким, каким его изображала Тари, – полным искусства, красоты и дружбы. Миром, в которой есть и другая пища, кроме тухлого мяса и похлебки, больше похожей на помои. Миром, в котором у него было свое место.

Время от времени его взгляд натыкался на все более ветхий прямоугольный кусок ткани с вытканной на синем фоне белой волчьей головой. Тогда он быстро отводил глаза, не желая, чтобы его разум слишком им увлекался. Что хорошего это могло ему дать? У него было достаточно книг (некоторые Тари передала ему без ведома Блэкмура), чтобы понять, что народ орков жил малыми группами и у каждой имелся свой отличительный символ. А что он мог? Просто сказать Блэкмуру, мол, спасибо за все, но он устал быть рабом, поэтому не отпустит ли хозяин Тралла на поиски своей семьи?

Но все же эта мысль терзала его. Его родные. У Тари они были – ее семья, Таммис и Кланния Фокстоны. Они любили ее и ценили. Он был благодарен судьбе за то, что у его подруги был этот оплот любви и защиты, даривший столько душевного тепла, что его хватало и ему.

Порой он задумывался, что говорят о нем остальные Фокстоны. Тари никогда много о них не рассказывала. Сказала только, что ее мать, Кланния, кормила его грудью в детстве, чтобы спасти ему жизнь. Поначалу это тронуло Тралла, но когда он подрос и узнал больше, то догадался, что Кланния делала это не из любви к нему, а из желания улучшить свое положение со стороны Блэкмура.

Блэкмур. Все мысли вели к нему. Тралл мог забыть, что был его собственностью, когда писал Тари или читал ее письма, или высматривал ее золотоволосую головку на трибунах гладиаторской арены. Он мог потерять голову, когда на него накатывало то волнующее чувство, которое Сержант называл «жаждой крови». Но такие моменты были слишком короткими. Даже когда сам Блэкмур являлся к Траллу, чтобы поговорить о военной стратегии, которую тот изучал, или поиграть с ним в «Зайцев и Ястребов», в нем не чувствовалось никакого родства, не было никакого ощущения семьи. Когда Блэкмур пребывал в добром расположении духа, он относился к Траллу как к ребенку, а когда раздражался или гневался (что случалось куда чаще), Тралл и в самом деле чувствовал себя беспомощным младенцем. Блэкмур мог приказать избить его, заморить голодом, сжечь, заковать в кандалы или – что было худшим наказанием из всех, которое, к счастью, никогда не приходило Блэкмуру в голову, – перекрыть ему доступ к книгам.

Тралл знал, что жизнь Тари далека от привилегированного положения Блэкмура. Она была служанкой, почти такой же рабыней, как и сам Тралл – орк с рабским именем. Но у нее были друзья, ее никто не презирал, и она была среди своих.

Его рука медленно, словно сама собой, потянулась к синей ткани. В этот момент он услышал, как щелкнул замок, и дверь за его спиной открылась. Тралл поспешно отшвырнул ткань в сторону, словно это было что-то отвратительное.

– На выход, – проворчал угрюмый стражник с кандалами в руках. – Пора идти драться. Я слышал, сегодня у тебя будут недурные противники. – Он мрачно усмехнулся, продемонстрировав гнилые зубы. – И господин Блэкмур с тебя шкуру спустит, если проиграешь.

5

Более десятилетия прошло с тех пор, как лейтенант Блэкмур нашел осиротевшего орка и вместе с тем обрел возможное средство для воплощения своих грез.

То были плодотворные и счастливые годы как для хозяина Тралла, так и для всего человечества в целом. Эделас Блэкмур, прежде лейтенант, а теперь уже генерал-лейтенант, терпел насмешки, когда впервые привез своего «ручного орка» в Дарнхольд, и в особенности – когда все думали, что мелкая уродливая тварь не выживет. Хвала госпоже Фокстон и ее обильным млеком сосцам, хотя Блэкмур и помыслить не мог, что какая-то женщина согласится кормить орка. Пусть это предложение и усилило его презрение к слуге и его семье, но вместе с тем эти люди выручили Блэкмура. Вот почему он не пожалел для них всяких безделушек и, разумеется, продуктов. Блэкмур даже дал образование их ребенку, пусть то была всего лишь девочка.

Стоял ясный денек, теплый, но не знойный. Идеальный для боя. Яркий красно-золотой навес давал приятную тень, разноцветные флажки танцевали под мягким бризом, а в уши лились музыка и смех. Ароматы спелых фруктов, свежего хлеба и жареной оленины щекотали ноздри. Все пребывали в хорошем настроении. Когда бои завершатся, не каждый сохранит такое расположение духа, но пока люди выглядели счастливыми в своем радостном предвкушении.

В уютном кресле рядом с Блэкмуром развалился его молодой протеже, лорд Каррамин Лангстон. Густые каштановые волосы лорда отлично сочетались с его темными глазами, сильным поджарым телом и ленивой улыбкой. Всецело преданный Блэкмуру, он был единственной живой душой, которой генерал-лейтенант поведал о своих великих планах. Проведя многие годы в подчинении Блэкмура, Лангстон разделял и его идеалы, и отсутствие совести. Они хорошо подходили друг другу. Сейчас Лангстон дремал, пригревшись на солнышке, и негромко похрапывал.

Блэкмур, потянувшись, ухватил очередной кусок жаркого и поднял кубок красного вина – такого же цвета, как кровь, которая вот-вот прольется на арене. Жизнь была прекрасна и с каждым вызовом, который принимал и выдерживал Тралл, становилась еще лучше. После каждого боя Блэкмуру доставался тяжелый мешочек. «Ручной орк» Блэкмура, над которым некогда потешалась вся крепость, теперь стал предметом его гордости.

Конечно, большинство из тех, с кем приходилось сражаться Траллу, были всего лишь людьми. Пусть даже самыми злобными, сильными, коварными представителями рода человеческого, обычно гладиаторами становились жестокие, закаленные преступники, которые надеялись заслужить свободу, выиграв деньги и славу для своих хозяев. Некоторым это удавалось, и они оказывались на воле. Но большинство попадали в застенки, правда, с роскошными гобеленами на стенах, и с женщинами, возлежащими на шелковых покрывалах. Тем не менее, это тоже были тюрьмы. Лишь немногие хозяева желали видеть, как те, кто приносит им доход, ходят по улицам свободными людьми.

Но некоторые из противников Тралла не принадлежали к роду людскому, и тогда зрелище сулило невиданные доселе сюрпризы.

Амбиций Блэкмура ничуть не задевало, что орки, некогда бывшие внушающей страх воинствующей силой, сейчас представляли собой поверженный, забитый сброд. Война давно закончилась, и человечество одержало убедительную победу. Сажать врагов в лагеря было так же легко, как заводить скотину в стойло после проведенного на пастбище дня.

Теперь лагеря находились полностью во власти Блэкмура. По крайней мере, так он с упоением думал.

Поначалу он намеревался воспитать орка образованным, преданным рабом и непобедимым воином. Он хотел натравить Тралла на его собственный народ, если безмозглых зеленых тварей вообще допустимо было назвать «народом», а когда они оказались бы повержены, их разрозненные кланы можно было использовать в его, Блэкмура, целях.

Но Орда пала под натиском Альянса еще до того, как Тралл познал вкус битвы. Сначала Блэкмур злился. Но затем ему на ум пришел иной способ, как использовать ручного орка. Способ этот требовал терпения – которого Блэкмуру как раз не доставало, – зато награда обещала быть куда крупнее, чем он воображал прежде. В Альянсе шли внутренние распри. Эльфы язвили над людьми, люди насмехались над гномами, а те не доверяли эльфам. Прекрасный треугольник нетерпимости и подозрительности.

Он привстал с кресла, чтобы проследить за тем, как Тралл одерживает верх над самым здоровым и уродливым человеком, какого когда-либо доводилось видеть Блэкмуру. Но несокрушимому зеленому зверю даже он был не ровня. Раздались ликующие возгласы, и Блэкмур расплылся в улыбке. Он подозвал Таммиса Фокстона, и слуга торопливо подскочил к нему.

– Мой господин?

– Сколько за сегодня? – Блэкмур понимал, что говорит неразборчиво, но его это не волновало. Таммис видывал его и в более пьяном состоянии, чем нынче. И даже укладывал в постель.

Но сейчас серьезное лицо Таммиса выглядело более встревоженным, чем обычно.

– Сколько чего, мой господин? – его взгляд метнулся к бутылке и вновь переместился на Блэкмура.

А того захлестнул внезапный приступ ярости. Он схватил Таммиса за грудки и притянул к себе так, что между их лицами осталось не больше дюйма.

– Что, бутылки мои считаешь, жалкое ты подобие человека? – прошипел он едва слышно.

Одной из множества угроз, которыми он пичкал Таммиса, было публичное унижение, но даже в таком состоянии, как сейчас, Блэкмур не желал приводить ее в исполнение. Но угрожал он этим часто; вот и в этот раз, даже ослабшим от выпитого зрением Блэкмур различил, что Таммис побледнел.

– Ты собственную жену отдал чудовищу в кормилицы, а теперь осмеливаешься намекать мне на мою слабость?

В отвращении от бледного лица слуги, он оттолкнул его от себя.

– Я хотел узнать, сколько боев уже выиграл Тралл.

– Ах да, сэр, разумеется. Полдюжины подряд. – Таммис сделал паузу, вид у него был отчаянно жалок. – При всем уважении, сэр, последний противник его здорово утомил. Вы уверены, что желаете выставить его еще на три боя?

Идиоты. Блэкмура окружали сплошные идиоты. Когда Сержант читал ему утром расписание боев, он тоже стал перечить Блэкмуру, заявив, что орку нужно как минимум несколько минут между схватками для отдыха, и что было бы полезно переставить бои таким образом, чтобы их бедный неженка смог немного расслабиться.

– О нет. Ставки на победу противников Тралла повышаются с каждым новым боем! Ведь он никогда не проигрывал, ни разу. Конечно, я хочу все остановить и вернуть этим чудесным людям их деньги!

Превозмогая омерзение, он взмахом руки велел Таммису убираться. Тралла невозможно победить. Почему бы не нажиться на этом, пока солнце еще не зашло?

Следующий бой Тралл выиграл, но теперь даже Блэкмур видел, что существо выбилось из сил. Генерал-лейтенант подвинул стул, чтобы лучше видеть арену. Лангстон последовал его примеру. Во время следующего боя, восьмого из девяти с участием орка на сегодня, произошло нечто, чего еще никогда не видели ни Блэкмур, ни остальные зрители.

Силы могучего орка таяли. На этот раз его противниками оказались два горных кота, которых поймали пару недель назад и с тех пор держали взаперти, мучили и почти не кормили. Как только ворота, ведущие на арену, поднялись, звери бросились на Тралла с такой прытью, словно ими выпалили из пушки. Две светло-бурые шкуры слились в единое смазанное пятно, и Тралл пал под стремительным натиском их когтей и клыков.

По толпе прокатился крик ужаса. Блэкмур вскочил на ноги, но тотчас был вынужден ухватиться за стул, чтобы не упасть. Все его деньги…

А потом Тралл поднялся! Яростно ревя, он сбросил с себя огромных зверей, словно то были простые белки, а потом быстро и сноровисто заработал двумя мечами, которыми был вооружен во время этой схватки. Тралл одинаково хорошо владел обеими руками, и лезвия засверкали в ярком свете, крутясь и разя без пощады. Один кот был уже мертв – его длинное гибкое туловище оказалось разрублено почти пополам. Второй хищник, подстегнутый гневом из-за гибели своего товарища, напал на орка с новой силой. Но на этот раз Тралл не позволил ему завладеть инициативой. Когда кот с воем прыгнул, выпустив когти и выставив клыки, орк оказался к этому готов. Он полоснул мечом влево, вправо и снова влево. Кот рухнул оземь четырьмя окровавленными кусками.

– Нет вы это видели?! – радостно выпалил Лангстон.

Толпа одобрительно ревела. Только вот Тралл, обычно приветствовавший зрителей, поднимая кулаки или топая так, что дрожала земля, сейчас просто стоял, ссутулившись. Он тяжело дышал, и Блэкмур заметил, что коты оставили на теле орка несколько глубоких кровоточащих царапин и укусов. И пока господин взирал на своего драгоценного раба, Тралл медленно повернул к нему свою уродливую голову и посмотрел прямо на Блэкмура. Их взгляды встретились, и в глубине его глаз Блэкмур заметил страдание, истощение… и немую мольбу.

А затем Тралл, могучий воин, рухнул на колени. Толпа снова зашумела. Блэкмуру даже показалось, что в их возгласах проявилось сочувствие. Лангстон молчал, но его карие глаза внимательно смотрели на генерал-лейтенанта.

Чертов Тралл! Он был орком и дрался с шести лет. В бо́льшей части боев в этот день ему противостояли люди, тоже сильные воины, но никудышные в сравнении с ним и его несокрушимой мощью. А сейчас он шел на хитрость, чтобы избежать последнего боя, который, как он знал, должен был стать самым сложным. Глупый себялюбивый раб! Хотел вернуться в свою уютную камеру, читать книжки и жрать, да? Что ж, Блэкмур преподаст ему урок!

В эту секунду на арену выбежал Сержант.

– Лорд Блэкмур! – крикнул он, приставив руки ко рту. – Вы сдадите последний бой?

Щеки Блэкмура вспыхнули. Как он посмел, этот Сержант, вести себя так на виду у всех?!

Блэкмур, все еще неуверенно стоявший на ногах, вцепился левой рукой в спинку кресла. Лангстон незаметно придвинулся, предлагая ему свою помощь, словно тот в ней нуждался. Блэкмур вытянул свободную руку перед собой, а потом положил ее на левое плечо.

– Нет.

Сержант на несколько секунд застыл, не сводя глаз с лица Блэкмура, словно не мог поверить в происходящее. Потом молча кивнул и подал знак начинать последний бой.

Тралл поднялся на ноги с таким видом, будто спину ему тяготили тонны камней. Несколько мужчин выбежали на арену, чтобы убрать мертвых горных котов и брошенные мечи. Они вручили Траллу новое оружие – моргенштерн, шипованный металлический шар, прикрепленный цепью к толстой палке. Тралл взял его и попытался принять грозную позу, но даже с такого расстояния Блэкмур видел, что тело орка сотрясала дрожь. Обычно Тралл перед каждым боем ритмично топал, возбуждая толпу и словно бы настраиваясь на поединок. Но сейчас он явно прилагал усилия, чтобы просто устоять на ногах.

Еще один бой. Тварь должна справиться.

Решетка поднялась, но несколько мгновений за нею был только мрак.

А затем оно появилось – две ревущие головы на бледном теле, возвышавшемся над Траллом на столько же, на сколько сам Тралл возвышался над людьми. У монстра, как и у Тралла, было всего одно оружие, но оно давало ему преимущество. Это было длинное, смертоносного вида копье. Длина рук, помноженная на длинное древко копья, позволяли этому существу – огру – достать Тралла с более далекого расстояния. Орку же, чтобы нанести хоть какой-нибудь удар, не говоря уже о победном, требовалось подойти куда ближе.

Это было совершенно нечестно!

– Кто дал огру это копье? – крикнул Блэкмур Лангстону. – Его должны были снабдить чем-то похожим на оружие Тралла!

Блэкмур предпочел не вспоминать о всех тех случаях, когда Тралла вооружали палашом или копьем, а его противников-людей – коротким мечом или топором.

Огр, топавший к центру арены, выглядел скорее боевой машиной, чем живым существом. Выставив копье наконечником вперед, он заревел, обратив одну голову к зрителям, а вторую – к Траллу.

Молодому орку никогда еще не доводилось видеть подобных созданий, и какое-то время он просто стоял на месте, уставившись на противника. Наконец, собравшись с духом, Тралл расправил плечи и принялся раскручивать моргенштерн. Он откинул голову назад, хлестнув себя по спине длинными черными волосами, и издал вопль, не уступающий огрову.

Огр атаковал, выбросив копье вперед. В его движениях не было никакого изящества – только грубая сила. Тралл с легкостью увернулся от неуклюжего выпада, пригнулся и нанес сильный удар моргенштерном. Огр взвыл и замешкался, когда шипованный шар угодил ему в грудь. Тралл же проскочил мимо и развернулся, чтобы напасть снова.

Прежде чем огр успел хотя бы обернуться, он ударил его в спину. Выронив копье, огр рухнул на колени и потянулся рукой, чтобы схватиться за спину.

Блэкмур усмехнулся. Он не сомневался, что у мерзкой твари сломан позвоночник. Поединки не обязательно продолжались до смерти – более того, убийства на ринге осуждались, поскольку это сокращало число хороших бойцов. И все же смерть на арене была более чем реальной, об этом знали все. Целители со своими мазями могли излечить далеко не каждую рану. Впрочем, Блэкмур не питал к огру совершенно никакой симпатии.

Но радость Блэкмура оказалась преждевременной. Когда Тралл начал вновь раскручивать моргенштерн, набирая обороты, огр поднялся и схватил выроненное копье. Тралл махнул моргенштерном, целясь в одну из голов твари. Но к изумлению толпы и, несомненно, самого Тралла, огр просто вытянул здоровенную ручищу и отбил шар в сторону, одновременно делая выпад копьем.

Тралл выронил моргенштерн и, слегка лишившись устойчивости, не сумел вовремя восстановить равновесие. Несмотря на то, что он отчаянно пытался увернуться, копье вонзилось ему в верхнюю часть груди, в нескольких дюймах от левого плеча. Тралл вскрикнул от боли, а огр продолжал движение, пока не проткнул Тралла насквозь. Орк упал навзничь и тут же оказался приколот к земле. Противник же, ужасно хрюкая и визжа, навалился на несчастного орка сверху и неистово заработал кулаками.

Блэкмур был в ужасе. Могучего орка избивали, как беспомощного ребенка, которого бросили на растерзание хулигану. Гладиаторский ринг, где лучшие воины королевства состязались друг с другом в силе, сноровке и ловкости, стал сценой побоища – сценой, в которой одно чудовище превращало другое в кровавое месиво.

Как Тралл мог допустить такое?

На арену спешили люди. Они принялись тыкать огра заостренными палками, чтобы заставить его бросить жертву. Пока гигант, оставив в покое окровавленного Тралла, гнался за нападавшими, еще три человека набросили на него магическую сеть, которая тотчас сузилась, опутав разъяренного огра и прижав его руки плотно к телу. Он задергался, как рыба, вынутая из воды, и люди, не слишком церемонясь, затащили тварь в повозку и увезли с ринга.

Тралла тоже унесли, причем с ним обходились куда осторожнее – ведь ему покровительствовал сам Блэкмур! Блэкмур, который отлично понимал: из-за последнего поединка все его деньги, поставленные сегодня на Трала, потеряны. Многих из его товарищей постигла та же печальная участь, и теперь генерал-лейтенант чувствовал жар их яростных взглядов, когда они тянулись за своими кошельками, чтобы оплатить проигрыш.

Тралл. Тралл. Тралл…

Тралл лежал на соломе, служившей ему постелью. Он не знал, что на свете есть такая боль. И такое истощение. Ему хотелось бы лишиться чувств, это принесло бы облегчение…

И все же орк не позволил бы манящей черноте поглотить себя. Вот-вот должны были явиться целители – Блэкмур всегда посылал за ними после того, как Тралл получал ранения на поединках. Также Блэкмур всегда заходил к нему сам, и Тралл с нетерпением ждал, когда хозяин ободрит его несколькими словами. Да, он впервые в жизни проиграл бой, но Блэкмур, несомненно, собирался похвалить его за то, как он здорово сражался эти девять боев подряд. Тралл знал, что это небывалое достижение, как знал и то, что мог бы победить огра, если бы встретился с ним в первом бою, или в третьем, или даже в шестом. Но нельзя ожидать от него победы после рекордных восьми раундов.

Тело снова пронзила боль, и он закрыл глаза. Горячее жжение в груди стало почти невыносимым. Где же целители? Они уже должны были явиться. Тралл понимал, что на этот раз раны его оказались серьезными: сломаны несколько ребер, нога, глубокие порезы и, конечно, ужасная дыра в плече, куда вонзилось копье. Если они хотели, чтобы Тралл смог биться завтра, им следовало бы явиться поскорее.

Тралл услышал, как открывается дверь, но не смог поднять голову, чтобы посмотреть, кто вошел.

– Целители придут, – раздался голос Блэкмура.

Тралл напрягся. Господин говорил едва разборчиво и источал презрение. Сердце орка застучало быстрее. «Пожалуйста, только не в этот раз… не сейчас…»

– Но это будет нескоро. Я хочу, чтобы ты помучался, никудышный сын шлюхи!

И в следующий миг Траллу пришлось резко вдохнуть воздух, когда Блэкмур пнул его в живот. Боль была неимоверной, но даже она не обжигала орка так, как потрясение от предательства хозяина. Почему Блэкмур бьет его, когда он так изранен? Неужели он не видел, как хорошо Тралл дрался на арене?

Он мог в любой момент потерять сознание от боли, но все же приподнял голову и, словно сквозь туман, посмотрел на Блэкмура. Лицо господина было перекошено от гнева, и когда они встретились взглядами, Блэкмур врезал ему по лицу закованным в сталь кулаком. На мгновение мир потемнел, а когда к Траллу вернулся слух, хозяин еще продолжал браниться.

– …потерял тысячи, ты меня слышишь, тысячи! Да что с тобой такое? Это же был всего лишь один жалкий бой!

Он продолжал избивать Тралла, но орк почти ничего не чувствовал. Его тело уже словно не принадлежало ему, и наносимые Блэкмуром удары все больше казались слабыми шлепками. Он почувствовал липкую кровь на своем лице.

Блэкмур все видел. Он знал, как Тралл был изнурен, знал, как он не жалел сил, чтобы устоять в восьми из девяти поединков. Никто не мог ожидать, что Тралл победит и в последнем. Тралл выложился по полной и проиграл с честью. Но Блэкмуру этого оказалось мало.

Наконец удары прекратились. Тралл услышал шаги уходящего Блэкмура и брошенную им фразу:

– Пусть заходят следующие.

Дверь не закрылась. Тралл вновь услышал шаги, и вновь не мог поднять голову, хотя и пытался. Перед ним возникло несколько пар солдатских сапог. Теперь Тралл понял, в чем состоял приказ Блэкмура. Один из сапог чуть отодвинулся, а затем качнулся вперед, ударив Тралла по лицу.

Мир залил свет, потом тьма, а после орк уже ничего не чувствовал.

Когда Тралл очнулся, то ощутил тепло. Мучительная боль, которая была его спутницей, казалось, целую вечность, отступила. Над ним сидели трое целителей и обрабатывали раны орка мазями. Дышать оказалось гораздо легче – Тралл догадался, что ребра ему залечили. Сейчас лекари втирали какое-то сладко пахнущее липкое средство ему в плечо, покрывая им самую тяжелую рану.

И хотя эти люди обращались с ним бережно, а их мази оказывали исцеляющее действие, настоящего сострадания в них не было. Они лечили орка потому, что Блэкмур им за это заплатил, а вовсе не потому, что действительно желали облегчить его муки. Как-то раз он уже проявил наивность, от души поблагодарив целителей за труды. Тогда один из них лишь изумленно взглянул на него.

– Не льсти себе, чудище, – ухмыльнулся он. – Не будет монет – не будет и мазей. Лучше не проигрывай.

Тогда он вздрогнул от этих жестоких слов, но теперь смирился. Он все понимал. Он много что теперь понял. Ощущение было таким, будто его взор раньше заслоняла пелена тумана, а потом вдруг рассеялась. Орк просто лежал молча, пока целители не закончили.

Когда они покинули камеру, Тралл сел на соломе и с удивлением обнаружил, что рядом стоит Сержант, скрестив волосатые руки на широкой груди. Орк молча глядел на человека, раздумывая, какой будет следующая пытка.

– Я оттащил их от тебя, – тихо проговорил Сержант. – Но перед тем они успели от души с тобой натешиться. У Блэкмура было какое-то… дело… о котором ему стоило бы переговорить со мной. Прости меня, парень. Мне жаль. Сегодня на ринге ты меня впечатлил. Блэкмуру следовало бы тобой гордиться, а не… – его хриплый голос осекся, и Сержант закашлялся. – В общем, я хотел, чтобы ты знал, что не заслуживаешь того, что он сотворил. Что они все сотворили. Ты был хорош, парень. Очень хорош. А сейчас – лучше поспи.

Казалось, Сержант собирался сказать что-то еще, но он лишь кивнул и вышел. Тралл откинулся на спину, попутно отметив, что ему сменили солому. Эта была свежей, чистой и не слипалась от запекшейся крови.

Тралл ценил то, что сделал Сержант, и верил ему, но было уже слишком поздно. Больше он не собирался позволять так себя использовать. Прежде он подчинился бы и стал стараться еще сильнее, делать что-то, чтобы заслужить любовь и уважение, которого так жаждал. Но теперь он знал, что здесь этого не видать – уж точно до тех пор, пока Блэкмур остается его хозяином.

Спать он не стал, а использовал это время, чтобы продумать план. Взяв табличку и стилус, что хранил в мешке, Тралл написал записку единственному человеку, которому мог довериться, – Тари.

«В ближайшее новолуние я собираюсь бежать».

6

Сквозь решетку в потолке Тралл смотрел на сияющие луны. Он изо всех сил старался не выдать своих намерений ни новобранцам, избившим его, ни Сержанту, ни, разумеется, Блэкмуру, который теперь вел себя так, словно ничего не случилось. Тралл был так же послушен, как всегда, но лишь теперь стал осознавать, как ненавидел себя за такое поведение. Он не поднимал глаз от земли, хотя и знал, что равен любому из людей. Он покорно позволял заковывать себя в кандалы, хотя мог разорвать четверку охранников в клочья, прежде чем те сумели бы надеть их против его воли. Но он ничуть не изменил своего поведения – ни в камере, ни вне ее, ни на ринге, ни на тренировочном поле.

Первые день-два орк замечал, что Сержант пристально следил за ним, будто ожидал увидеть изменения, которые Тралл твердо решил не показывать. Разговора об этом Сержант не заводил, а сам Тралл держался достаточно осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Он хотел, чтобы люди думали, что сломили его. Жалел он только о том, что не сможет увидеть выражение лица Блэкмура, когда тот обнаружит, что его «ручной орк» сбежал.

Впервые в жизни у Тралла появилось что-то, чего он ждал с нетерпением. Это будило в нем голод, какого молодой орк никогда прежде не чувствовал. Он всегда так сильно сосредотачивался на том, чтобы уклоняться от ударов и зарабатывать похвалы, что не позволял себе подолгу и всерьез задумываться о том, что значит быть свободным. Бродить в свете солнца без оков, спать под звездами. Тралл никогда не покидал пределов крепости ночью. Интересно, каково это?

Его воображение, подпитанное книгами и письмами от Тари, наконец, получило возможность как следует разыграться. Он лежал на своей соломенной постели и представлял, каково будет встретить кого-нибудь из сородичей. Конечно, Тралл прочитал все, что люди написали в книгах о «гнусных зеленых чудовищах из чернейших демонических глубин», и помнил тот волнующий случай, когда орк вырвался на волю и обратился к Траллу. Если бы только он мог понять, что говорил сородич! Увы, те несколько слов на родном языке, что он знал, не позволяли ему этого.

Когда-нибудь он узнает, что говорил тот орк. Он найдет свой народ. Люди, может, и воспитали Тралла, но заслужить его любовь и верность они совершенно не стремились. Он испытывал благодарность к Сержанту и Тари за то, что научили его понятиям доброты и чести. Благодаря их стараниям Тралл лучше понимал Блэкмура – он осознавал, что генерал-лейтенант не обладал ни одним из этих качеств. И пока Тралл находился в его собственности, ему нечего рассчитывать ни на доброту, ни на честь.

И вот наступила ночь, когда обе луны, большая серебряная и поменьше, с зелено-голубым оттенком, скрыли свои лики. В своем ответном письме Тари, как Тралл и надеялся, обещала ему помочь. Вдвоем они сумели разработать план, который с большей вероятностью смог бы увенчаться успехом. Только вот орк не знал, когда этот план вступит в силу, поэтому просто ждал сигнала.

Он провалился в беспокойный сон, но вдруг его разбудил какой-то звон. Тут же придя в себя, Тралл откатился к дальней стенке камеры. Все проведенные здесь годы он кропотливо расшатывал один из камней в стене, пока не сумел его вытащить и расчистить углубление. Там он хранил самое ценное, что у него было, – письма от Тари. Сейчас он убрал камень, достал письма и завернул их в единственное, что, помимо них, имело для него значение, – пеленку с белым волком на синем поле. На один короткий миг он прижал сверток к груди, после чего повернулся и стал выжидать.

Звон не стихал, и теперь к нему добавились крики. Нюх Тралла, гораздо более острый, чем человеческий, почуял дым. Запах с каждым мгновением становился сильнее, и вскоре орк увидел, как темноту его камеры осветили слабые оранжево-желтые отблески.

– Пожар! – раздались крики снаружи. – Пожар!

Повинуясь инстинкту, Тралл прыжком оказался на своей соломенной подстилке, закрыл глаза и притворился спящим, успокоив дыхание.

– Никуда он не денется, – проговорил один из стражников. Тралл понял, что за ним наблюдали, и продолжал изображать, будто крепко спит. – Ха-ха, чертово чудище что угодно проспит. Ладно, идем, поможем там.

– Ох, не знаю… – отозвался второй.

До них вновь донеслись тревожные крики, на этот раз вперемешку с высокими голосами женщин и детей.

– Огонь распространяется, – заметил первый. – Пошли!

Тралл услышал, как их сапоги застучали по каменным плитам. Вскоре шаги затихли, и орк остался один.

Поднявшись, он встал перед огромной деревянной дверью. Конечно, она была по-прежнему заперта, зато теперь никто не видел, что собирался сделать узник.

Тралл набрал воздуха в грудь и, ринувшись к двери, врезался в нее левым плечом. Та подалась, но не открылась. Он бил еще и еще, и лишь после пятого удара мощным телом крепкая древесина с треском сдалась. Орк по инерции вылетел через проем и тяжело приземлился на пол, но слабая боль, которую он ощутил, не шла ни в какое сравнение с захлестнувшим его всплеском возбуждения.

Все эти коридоры были ему хорошо знакомы. Тралл отлично ориентировался в тусклом освещении факелов, висевших на каменных стенах. Здесь прямо, затем вверх по лестнице и наконец…

Как и до этого в камере, в нем взыграл глубинный инстинкт. Он снова прижался к стене, насколько мог, скрыв свою крупную фигуру в тени. С лестничной площадки выбежало еще несколько стражников. Его они не заметили, и Тралл вздохнул с облегчением.

Стражники оставили дверь во внутренний дворик открытой. Тралл осторожно приблизился к ней и выглянул наружу.

Всюду царил хаос. Почти все сараи и конюшни охватило пламя, лошади, козы и ослы в панике носились по двору. Это устраивало орка: в общей суматохе легче остаться незамеченным. Люди передавали ведра с водой по цепочке, и, наблюдая за ними, Тралл увидел, что они делают это в такой спешке, что расплескивают драгоценную воду.

Тралл посмотрел вправо от ворот, ведущих во дворик. Там неровным черным пятном валялось то, что он искал, – большой черный плащ. Хотя он едва ли мог скрыть тело беглеца полностью, Тралл набросил плащ на голову, пригнулся так, что подол стал доставать до ног, и побрел вперед.

Путь через дворик к главным воротам занимал считаные минуты, но Траллу он показался вечностью. Орк старался держать голову низко, но приходилось часто ее поднимать, чтобы не натолкнуться на повозку, груженную бочками с дождевой водой, обезумевшую лошадь или кричащего ребенка. Сердце бешено колотилось, но он продолжал двигаться вперед сквозь весь этот хаос. Всюду чувствовался жар, а от яркого пламени было светло как днем. Тралл старательно перебирал ногами, пригибаясь как можно ниже и держа курс на ворота.

Наконец, он достиг цели. Ворота оказались распахнуты настежь для повозок с водой. Возницы с трудом справлялись с перепуганными лошадьми, и никто не обратил внимания на одинокую фигуру, скользнувшую в темноту.

Едва покинув крепость, Тралл разу же сошел с дороги и перешел на бег, направляясь к поросшим лесом холмам, начинавшимся сразу за пределами стен. Чувства его, казалось, обострились до предела. Ноздри щекотали неведомые запахи, и он ощущал каждый камешек, каждую травинку под ногами.

Орк нашел скальный выступ, о котором писала ему Тарета. По ее словам, он напоминал дракона, возвышающегося над лесом, будто страж. Было очень темно, но Тралл с его превосходным зрением решил, что при толике воображения можно и в самом деле увидеть в камне длинную шею рептилии. Тарета сообщила, что где-то здесь есть пещера. Там он мог найти себе укрытие.

На секунду Тралл задумался, не приготовила ли Тарета для него ловушку, но тотчас прогнал эту мысль, чувствуя злость и стыд от того, что она пришла ему на ум. Тарета не проявляла в своих письмах ничего иного, кроме доброты и поддержки, так зачем ей предавать Тралла? И более того, зачем ей было все так усложнять, если достаточно просто показать его письма Блэкмуру и добиться того же результата?

Вскоре в серой поверхности камня Тралл различил темный овал пещеры. Сменив курс, он ринулся к укрытию. Дыхание его даже не участилось.

Внутри проема он увидел ее – девушка стояла, прислонившись к стене пещеры, и дожидалась его. На миг он остановился, зная, что его зрение острее, чем ее, и, несмотря на то, что Тарета находилась внутри, а он снаружи, она его не видела.

Тралл мог оценивать красоту лишь по людским меркам, и по ним Тарета Фокстон показалась ему очаровательной. На ее спину ниспадала длинная светлая коса – в темноте нельзя было разглядеть настоящий цвет волос, но он его помнил, потому что прежде иногда мельком видел Тарету на трибунах во время боев. Стройную фигурку облегал плащ, под которым виднелась лишь ночная рубашка, а за спиной – большой дорожный мешок.

Орк на минуту остановился, а потом решительно шагнул навстречу.

– Тарета, – грубым голосом проговорил он.

Она, изумленно ахнув, подняла на него взгляд. Сначала Тралл решил, что девушка испугалась, но она уже залилась смехом.

– Ты меня напугал! Я не думала, что ты так тихо подкрадешься!

Она перестала смеяться и теперь просто улыбалась. Затем, сделав несколько шагов ему навстречу, девушка протянула обе руки, и Тралл медленно обхватил их своими. Маленькие белые ладошки исчезли в его зеленых ручищах, которые были раза в три крупнее. Тарета едва доставала орку до локтя, но страха на ее лице не было – лишь одна радость.

– Я мог бы убить тебя на месте, – проговорил он, сам не зная, какое порочное чувство заставило его сказать такие слова. – Никто бы и не узнал.

Ее улыбка от этого стала только шире.

– Конечно, мог бы, – признала она своим теплым мелодичным голоском. – Но ты не станешь.

– А ты откуда знаешь?

– Оттуда, что я знаю тебя. – Тралл разомкнул ладони, отпустив ее. – Тяжело пришлось?

– Нет, – ответил он. – План сработал. Поднялся такой хаос, что могла бы удрать целая деревня орков. Я заметил, что ты выпустила животных перед тем, как поджечь конюшни.

Она снова усмехнулась, при этом слегка задрав носик вверх, отчего показалась еще моложе своих – скольких? двадцати? двадцати пяти? – лет.

– Конечно, они же просто невинные создания! Я никогда не причинила бы им вреда. Но сейчас нам лучше поторопиться. – Она посмотрела в сторону Дарнхольда, где столбы дыма тянулись к звездному небу. – Кажется, они справляются с пожаром. Скоро тебя хватятся. – Ее лицо на мгновение омрачило некое чувство, которое Тралл не сумел разгадать. – И меня тоже. – Сняв с плеч мешок, она поставила его перед собой. – Садись. Я хочу кое-что тебе показать.

Тралл послушно сел. Тари порылась в мешке и извлекла оттуда свиток. Развернув его, она придержала край пергамента с одной стороны и жестом предложила орку сделать то же самое с другой.

– Это карта, – догадался Тралл.

– Да, самая точная, какую мне удалось найти. Вот Дарнхольд, – объяснила Тарета, указав на маленькое изображение замка. – Мы немного юго-западнее, вот здесь. Лагеря для пленных стоят повсюду в радиусе двадцати миль – здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. – Она указала на такие мелкие отметки, что даже Тралл не мог как следует различить их при слабом освещении. – Безопаснее всего идти сюда, в самую глушь. Я слышала, там еще прячется кто-то из твоего народа, и люди Блэкмура никак не могут их найти, только следы. – Она подняла на него глаза. – Тебе нужно как-то их отыскать, Тралл. Они тебе помогут.

«Твоего народа», – сказала Тарета. Не «орков», не «тех тварей», не «этих чудовищ». Вдруг его переполнило такое сильное чувство признательности, что на какое-то мгновение он лишился дара речи.

– Зачем ты все это делаешь? Почему пытаешься мне помочь?

Она не сводила с него глаз и не вздрагивала от того, что видела.

– Потому что я помню тебя младенцем. Ты был мне как младший братик. С тех пор… с тех пор как Фаралин умер, ты был моим единственным братиком. Я видела, как они с тобой обращались, и ненавидела их за это. Я хотела тебе помочь, хотела быть твоим другом. – Она отвела взгляд. – И я не питаю к господину большей любви, чем ты сам.

– Он обидел тебя? – Тралл удивился собственному гневу.

– Нет. Не совсем. – Она обхватила свое запястье, нежно его помассировала. Под рукавом Тралл увидел пятно синяка. – Не физически. Это сложно объяснить.

– Расскажи мне.

– Тралл, сейчас не время…

– Расскажи! – прогремел он. – Ты была мне другом, Тарета. Больше десяти лет мне писала, даря радость. Благодаря тебе у меня был кто-то, кто знал, каков я на самом деле, что я не просто… чудовище на гладиаторском ринге. Ты была моим светом во тьме. – И со всей мягкостью, на которую был способен, он вытянул руку и нежно положил ей на плечо. – Расскажи, – повторил он ласково.

У нее заблестели глаза. Из них потекла какая-то жидкость и заструилась по щекам.

– Мне так стыдно, – прошептала девушка.

– Что у тебя с глазами? – спросил Тралл. – Что такое «стыдно»?

– О, Тралл, – проговорила она сипло и вытерла глаза. – Это называется слезы. Они появляются, когда нам становится грустно, когда болит душа, когда сердце так переполняется болью, что ей некуда больше деваться. – Тарета судорожно вздохнула. – А стыд… это когда ты сделал что-то, что так противоречит твоему «я», что тебе хочется, чтобы никто никогда об этом не узнал. Но об этом все знают, может, ты и сам слыхал. Я наложница Блэкмура.

– Что это значит?

Она печально взглянула на него.

– Ты такой невинный, Тралл. Такой чистый. Но однажды ты поймешь.

Вдруг Тралл вспомнил обрывки хвастливых разговоров на тренировочном поле и понял, что Тарета имела в виду. Но стыда за нее он не почувствовал – лишь гнев оттого, что Блэкмур пал даже ниже, чем Тралл предполагал. Он понимал, что такое быть беззащитным перед Блэкмуром, а Тарета была такой маленькой и хрупкой, что никак не могла дать отпор.

– Пойдем со мной, – заявил он.

– Не могу. Если я сбегу, тогда моей семье… нет. – Она потянулась к его рукам и горячо сжала их. – Зато ты можешь. Прошу, уходи прямо сейчас. Мне станет легче, если я буду знать, что хотя бы ты сумел от него сбежать. Насладись свободой за нас обоих.

Не в силах что-либо сказать, Тралл лишь кивнул. Он знал, что будет скучать по Тари, но сейчас, после разговора с ней, боль от расставания чувствовалась еще острее.

Снова вытерев лицо, девушка заговорила уже спокойнее:

– Я собрала тебе еды и несколько бурдюков с водой. Еще мне удалось стащить для тебя кинжал. Больше я ничего взять не осмелилась – потом бы хватились. И еще я хочу, чтобы ты взял это. – Наклонив голову, она сняла со своей длинной шеи тонкую серебряную цепочку с кулоном в виде полумесяца. – Неподалеку отсюда растет старое дерево, расколотое молнией. Блэкмур разрешает мне иногда гулять, где пожелаю. Хоть за это ему спасибо. Если ты когда-нибудь окажешься поблизости в нужде, положи это ожерелье в трещину на стволе, и я снова встречусь с тобой в этой пещере и сделаю для тебя все, что смогу.

– Тари… – Тралл с печалью смотрел на нее.

– Поторопись! – Она беспокойно оглянулась на Дарнхольд. – Я выдумала историю, которая объяснит, где я была, но чем скорее вернусь, тем меньше вызову подозрений.

Они поднялись на ноги и смущенно уставились друг на друга. И прежде, чем Тралл успел понять, что происходит, Тари шагнула вперед и, насколько сумела, обхватила руками его массивный торс, уткнувшись лицом ему в живот. Тралл напрягся – до этого момента все его соприкосновения с другими людьми сводились лишь к нападениям. Но, несмотря на то, что его так обнимали впервые, он знал, что это проявление симпатии. И повинуясь инстинкту, орк робко протянул руку и погладил Тари по волосам.

– Они называют тебя чудовищем, – произнесла она, отступив на шаг. Ее голос вновь стал хриплым от слез. – Но чудовища здесь они, а не ты. Прощай, Тралл.

Тарета отвернулась, подхватила подол и побежала в сторону Дарнхольда.

Орк смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Затем очень бережно положил драгоценное ожерелье в свой узелок и спрятал в мешке. Взвалив ношу на плечи, и попутно подумав о том, как тяжело было, наверное, девушке нести ее так далеко, бывший раб по имени Тралл зашагал навстречу своей судьбе.

7

Тралл знал, что Тарета указала ему точное местонахождение лагерей для того, чтобы он мог спокойно их обходить. Она хотела, чтобы он попытался отыскать свободных орков. Но он не знал наверняка, действительно ли эти «свободные орки» оставались в живых или были просто плодами воображения какого-нибудь воина-мечтателя. Когда Тралл занимался с Джарамином, тот обучил его чтению карт, так что теперь у него не возникло трудностей с тем, чтобы разобраться с картой, которую ему дала Тари.

По ней он проложил себе маршрут прямо к одному из лагерей.

Он не стал выбирать самый ближний к Дарнхольду – слишком высока была вероятность, что как только обнаружат его исчезновение, Блэкмур объявит тревогу. Согласно карте, в нескольких лигах от крепости, где вырос Тралл, находился другой лагерь. Туда-то он и направился.

О лагерях он знал совсем немногое, да и то, что знал, прошло сквозь сознание людей, на дух не переносивших его народ. И пока он бойко шагал к своей точке назначения, его разум неистово работал. Каково это – увидеть столько орков в одном месте? Сумеют ли они его понять, когда он с ними заговорит? Или его речь окажется настолько искажена человеческим говором, что он не сможет общаться даже на уровне простейших фраз? Не станут ли они на него нападать? Он не хотел с ними драться, но из разговоров знал лишь то, что орки – свирепые, гордые, неустрашимые воины. Он сам тоже тренированный боец, но окажется ли этого достаточно, чтобы сражаться со столь легендарными существами? Удастся ли ему устоять до тех пор, пока он не убедит их, что он им не враг?

Мили проносились у Тралла под ногами. Время от времени он смотрел на звезды, чтобы понять, где находится. Его никогда не учили ориентироваться на местности, но в одной из секретных книг, что передала ему Тари, об этом рассказывалось. Тралл тщательно изучил ее, впитав каждую крупицу драгоценных сведений, которые были ему доступны.

Может, ему на пути встретится клан, который носит эмблему с белым волком на синем поле. Может, он обретет свою семью. Блэкмур рассказывал, что его нашли не так уж далеко от Дарнхольда, поэтому Тралл считал вполне возможным наткнуться на членов своего клана.

Его охватывало возбуждение, и это было хорошо.

Он шел всю ночь напролет и остановился отдохнуть только когда начало подниматься солнце. Насколько он знал Блэкмура (а Тралл знал его хорошо), генерал-лейтенант должен был выслать людей на его поиски. Может, даже на одной из знаменитых летучих машин. Хотя сам Тралл таких не видел и втайне сомневался, что они существуют. Но если это правда, Блэкмур наверняка выделил бы одну, чтобы найти своего сбежавшего чемпиона.

Он подумал о Тари. Тралл всей душой надеялся, что ее роль в его побеге не оказалась раскрыта.

Едва ли Блэкмур был когда-либо в своей жизни зол, как сейчас, а это говорило о многом.

Его разбудил звон колоколов – он лежал один, Тарета пожаловалась на нездоровье. Выглянув из окна на бушующее во дворе оранжевое пламя, Блэкмур на миг замер в ужасе. Затем, набросив одежду, он побежал к остальным жителям Дарнхольда, отчаянно пытавшимся утихомирить пламя. Пожар тушили несколько часов, но когда розовый оттенок восхода начал окрашивать ночное небо, весь этот ад превратился в груду невзрачных углей.

– Просто чудо, что никто не пострадал, – проговорил Лангстон, вытирая лоб.

Его бледное лицо покрывали черные разводы сажи. Блэкмур догадывался, что и сам выглядел не лучше. И вообще все вокруг были грязными и мокрыми от пота. Назавтра слугам предстояла большая стирка.

– Даже животные целы, – добавил Таммис, подходя к ним. – А ведь они никак не смогли бы сбежать сами. Мы не уверены наверняка, мой господин, но многое указывает на то, что это был поджог.

– Во имя Света! – воскликнул Лангстон. – Вы в самом деле так думаете? Кто же на такое способен?

– Если бы я стал пересчитывать своих врагов, у меня не хватило бы пальцев, – прорычал Блэкмур. – Даже с с учетом тех, что на ногах. Есть много негодяев, которые завидуют моему положению и моему… Лотаров призрак! – внезапно генерал-лейтенант похолодел. Должно быть, лицо Блэкмура стало совсем бледным под покрывающей его сажей, раз Лангстон и Таммис уставились на него с таким изумлением. Как бы там ни было, тратить время на то, чтобы объяснить свое беспокойство, он не стал – вскочил с каменных ступеней, на которых сидел, и ринулся обратно в крепость. И друг, и слуга последовали за ним, крича: «Блэкмур, подождите!» и «Мой господин, в чем дело?»

Блэкмур не обращал на них внимания. Он спешил вдоль коридоров, вверх по лестнице, пока не остановился перед грудой щепок, некогда бывших дверью в камеру Тралла. Его худшие опасения оправдались.

– Будь они все прокляты! – вскричал он. – Кто-то украл моего орка! Таммис! Мне нужны люди, лошади, летучие машины… Мне нужен Тралл! Сейчас же!

Тралл удивился тому, как глубоко спал и какими живыми оказались его сны. Он проснулся перед рассветом и какое-то время просто лежал, чувствуя под собой мягкую траву и наслаждаясь легким ветерком, обдувавшим лицо. Свобода! Вкус ее был поистине сладок. Бесценное ощущение. Теперь он понимал, почему некоторые предпочитали смерть тому, чтобы лишиться ее.

Внезапно ему в шею уткнулся наконечник копья, и над ним нависли лица шестерых мужчин.

– Ты, – буркнул один. – Вставай.

Пока его тянули на веревке за лошадью между двумя бдительными охранниками, Тралл проклинал свою беспечность. Как он мог оказаться таким глупцом! Конечно, он хотел увидеть лагеря, но из какого-нибудь безопасного укрытия. Он желал быть наблюдателем, а не участником этой системы, о которой никогда не слышал ничего хорошего.

Он попытался было сбежать, но четверо были на лошадях и догнали его практически сразу. У них были сети, копья, мечи, и Тралла терзал стыд от того, как быстро и уверенно им удалось его обезвредить. Он подумал, не затеять ли с ними схватку, но предпочел этого не делать. Орк не питал иллюзий по поводу того, что эти люди стали бы лечить его, если он получит повреждения, и хотел сохранить свою силу. К тому же нельзя было придумать лучшего способа встретиться с орками, чем оказаться с ними в одном лагере. Естественно, учитывая их свирепые воинственные натуры, они наверняка жаждали свободы. А Тралл обладал знаниями, которые могли помочь им бежать.

Подумав так, он решил притвориться поверженным, хотя и мог справиться со всеми этими людьми. Но как только они начали рыться в его мешке, он пожалел о своем решении.

– Сколько же тут еды! – проговорил один из людей. – Да какой хорошей. Сегодня мы попируем, ребята!

– Не мы, а майор Ремка, – ответил другой.

– Только если узнает. Но мы же не расскажем, – вмешался третий.

И прямо у Тралла на глазах первый жадно вгрызся зубами в один из мясных пирогов Тареты.

– О, смотрите сюда, – сказал второй. – Здесь кинжал.

Он встал и подошел к Траллу, опутанному сетью и потому беззащитному.

– Ты ведь украл все это, верно? – мужчина махнул кинжалом перед лицом орка, но Тралл даже не моргнул.

– Брось, Халт, – оборвал его второй, самый маленький и беспокойный из всех шестерых. Остальные привязали лошадей к ближайшим кустам и увлеченно делили трофеи, раскладывая их по своим седельным сумкам; кем бы ни был загадочный майор Ремке, сообщать ему о находке они явно не планировали.

– Я возьму его себе, – сказал Халт.

– Еду ты можешь забрать, но про все остальное, что найдем, надо будет сообщить, – ответил ему второй, побаиваясь перечить Халту, но и не лишаясь решимости следовать приказам.

– А если не сообщу? – спросил Халт. Траллу он не нравился, потому что выглядел злобным и сердитым, как Блэкмур. – Что ты сделаешь тогда?

– Подумай лучше о том, что тогда сделаю я, Халт, – проговорил новый голос. Он принадлежал высокому худощавому мужчине, который не выглядел слишком внушительно. Впрочем, Тралл имел достаточный боевой опыт, чтобы знать: зачастую габариты имеют даже меньшее значение, чем техника.

И судя по реакции Халта, этот человек пользовался уважением.

– Устав гласит, чтобы мы должны следить за орками. Этот – первый за много лет, у кого оказалось при себе людское оружие. О подобном стоит сообщить. Что же до этого…

Тралл в ужасе увидел, что мужчина принялся перебирать пальцами письма Тареты. Голубые глаза сузились, и высокий человек повернулся к Траллу.

– Вряд ли же ты смог бы их прочитать, а?

Остальные взорвались смехом, плюясь крошками пищи, но мужчина, задавший вопрос, был серьезен. Тралл собрался было ответить, но затем придумал кое-что получше. А именно, притвориться, будто вовсе не понимает людскую речь.

Высокий мужчина подошел к нему. Тралл напрягся, предчувствуя, что тот станет его бить, но человек лишь сел перед ним на корточки и заглянул прямо в глаза. Тралл отвернулся.

– Ты. Читаешь? – Мужчина указал пальцем в перчатке на письма.

Тралл молча смотрел на них. Подумав, что даже орк, не говоривший на людском наречии, уже догадался бы, в чем дело, он резко покачал головой. Мужчина понаблюдал за ним еще несколько мгновений, а потом встал. Тралл не был уверен, что смог его убедить.

– Почему-то он кажется мне знакомым, – проговорил мужчина, и у Тралла похолодело внутри.

– Как по мне, они все одинаковые, – пробурчал Халт. – Здоровые, зеленые и страшные.

– Жаль, что никто из нас не умеет читать, – посетовал мужчина. – Уверен, эти бумажки много интересного бы нам рассказали.

– Вечно ты мечтаешь о том, что тебе не положено, Варик, – заметил Халт с оттенком презрения в голосе.

Варик сунул письма обратно в мешок, вырвал кинжал из руки Халта вопреки его вялым протестам, и перебросил полупустой мешок через холку своей лошади.

– Убирайте еду, пока я не передумал. Доставим его в лагерь.

Тралл думал, что его посадят на повозку или фургон вроде тех, что он помнил по былым временам, но его не удостоили даже такой капли уважения. Накрыв сетью, его туго опутали веревкой и потащили вслед за одной из лошадей. Впрочем, после лет, проведенных на арене, Тралл имел чрезвычайно высокий болевой порог, и гораздо сильнее его печалила потеря писем Тареты. Ему повезло, что никто из этих мужчин не умел читать. И еще он был благодарен судьбе за то, что они не нашли ожерелье, которое дала ему Тари в ту ночь: ему удалось незаметно спрятать его в кармане своих черных штанов. Хотя бы эта ее частичка осталась с ним.

Путешествие, по ощущениям, длилось целую вечность, но солнце медленно смещалось вдоль небосвода. Наконец, они достигли массивной каменной стены. Варик крикнул, чтобы открыли ворота, и Тралл услышал, как они шумно поднялись. Его затащили внутрь на спине, так что он смог хорошенько оценить толщину стены. Равнодушные стражники быстро глянули на него и тут же ушли по своим делам.

Первым, что поразило Тралла, была вонь. Как в конюшнях Дарнхольда, только гораздо более ощутимая. Он сморщил нос. Халт, заметив это, рассмеялся.

– Давненько не видал своих, а, зелененький? – ухмыльнулся он. – Забыл, как ваши воняют? – И зажав нос пальцами, закатил глаза.

– Халт, – предупреждающе окликнул его Варик.

Затем схватил сеть и выкрикнул приказ. Тралл тут же почувствовал, как его путы ослабли, и поднялся на ноги.

Он в ужасе осмотрелся по сторонам. Повсюду ютились десятки, а то и сотни орков. Одни сидели в лужах собственных нечистот с рассеянными взглядами и отвисшими челюстями. Другие шатались взад-вперед и что-то бессвязно бормотали. Третьи спали, свернувшись прямо на земле и словно не опасаясь даже того, что на них могли наступить. То тут, то там случались стычки, но орки явно были настолько истощены, что они выходили очень короткими и почти сразу же заканчивались.

Что это все было такое? Куда эти люди привели Тралла? Этому должно было существовать какое-то объяснение. Он знал, каковы были орки, какими они были свирепыми, какими дикими. Он ожидал… ну, он не знал, чего именно ожидать, но уж точно не этой странной, неестественно вялой картины.

– Иди давай, – сказал Варик, мягко толкнув Тралла к ближайшей кучке орков. – Кормежка раз в день. Вода в корыте.

Тралл встал, выпрямился и постарался принять как можно более уверенный вид, подходя к группе из пяти орков, сидевших у корыт с водой. При этом он чувствовал на себе взгляд Варика, буравивший ему спину.

– Могу поклясться, что где-то уже его видел, – проговорил мужчина, а потом Тралл услышал, как они ушли прочь.

Лишь один из орков поднял взгляд, когда новичок приблизился к их группе. А вот сердце Тралла бешено колотилось. Никогда еще он не подходил ни к одному из своих сородичей настолько близко, а здесь их сидело сразу пятеро.

– Приветствую вас! – произнес он по-орочьи.

Они уставились на него. Затем один отвел взгляд и принялся выцарапывать камешек, застрявший в грязи.

Тралл предпринял еще попытку.

– Приветствую вас, – сказал он, разведя руки в стороны – по книгам, это служило жестом приветствия между воинами.

– Где они тебя поймали? – спросил, наконец, один из них на человеческом наречии. Тралл изумленно уставился на него, и он добавил: – Орочий тебе не родной язык, это видно.

– Ты прав. Меня растили люди. По-орочьи я знаю совсем немного слов и надеялся, вы сможете научить меня большему.

Орки переглянулись между собой и залились смехом.

– Растили люди, да? Слышишь, Кракис, иди сюда! У нас тут появился сказочник! Ну давай, Шаман, продолжай.

Тралл ощутил, что его шансы найти связь со своим народом ускользают сквозь пальцы.

– Прошу вас, я не хочу никого обидеть. Я такой же пленник, как и вы. Я никогда в жизни не встречал орков и просто хочу…

В этот момент орк, который прежде отвел взгляд, повернулся обратно, и Тралл умолк. Глаза незнакомца горели ярко-красным, словно он пылал изнутри.

– Так ты хочешь встретить сородичей? Ну, нас ты встретил. А теперь отстань. – С этим орк отвернулся и поднял камень.

– Твои глаза… – пробормотал Тралл, слишком ошеломленный увиденным, чтобы ощущать себя оскорбленным.

Орк сжался, поднял руку, чтобы заслониться от взгляда Тралла, и сгорбился еще сильнее.

Тралл повернулся, чтобы расспросить кого-нибудь, но обнаружил, что стоит один. Остальные орки отползли прочь и теперь лишь кидали в его сторону опасливые взгляды.

Небо весь день было затянуто тучами, и воздух постепенно остывал. Сейчас, когда Тралл стоял посреди двора, окруженный теми, кто остался от его народа, серые небеса разверзлись и полил ледяной дождь вперемешку со снегом.

Тралл едва замечал непогоду, настолько глубока была его печаль. Ради этого ли он бросил все, что имел? Чтобы жить пленником среди бездуховных поникших созданий, которых некогда мечтал повести за собой в восстании против тирании людей? Что, по его разумению, было хуже – драться на ринге во славу Блэкмура, спать в удобстве и безопасности, читать письма от Тари или же стоять здесь, в твердеющей от холода грязи, в полном одиночестве, отвергнутому даже своими сородичами?

Ответ пришел быстро: и то, и другое было невыносимо. Тралл, не слишком выдавая себя, начал осматриваться в поисках способа побега. С этим не должно возникнуть особых трудностей. Всего несколько стражников на отдельных участках, и увидеть Тралла ночью им едва ли удалось бы. Вид у них был скучающий и равнодушный. Что же до жалкого сборища орков, то, судя по отсутствию у них духа и какой бы то ни было энергии, Тралл сомневался, что хоть один здесь наберется смелости, чтобы перелезть довольно невысокую стену.

Теперь, когда штаны совсем промокли, он наконец почувствовал дождь. Серый, мрачный день – серый, мрачный жизненный урок. Орки не были ни благородными, ни свирепыми воинами. Он не мог представить, как эти существа могли когда-либо оказывать людям хоть малейшее сопротивление.

– Мы не всегда были такими, как сейчас, – прозвучал тихий голос откуда-то снизу. Удивленно обернувшись, Тралл встретился со взглядом красноглазого орка. – Да, теперь мы бездушные, запуганные, пристыженные. Это они нас такими сделали, – продолжил он, указав на свои глаза. – Но если бы нам удалось избавиться от этого, то и дух наш мог бы вернуться.

Тралл сел в грязь рядом с орком.

– Продолжай, – сказал он. – Я слушаю.

8

После пожара и побега Тралла прошло почти двое суток, и бо́льшую часть этого времени Блэкмур провел в гневе и раздумьях. Затем Таммис, наконец, предложил господину выбраться на ястребиную охоту, и ему пришлось признать, что это была дельная мысль.

День выдался пасмурный, но они с Таретой были тепло одеты, а быстрая езда непрерывно разгоняла в их жилах кровь. Блэкмуру хотелось поохотиться, но его мягкосердечная дама настояла, чтобы они просто покатались, мол, чтобы приятно провести время, этого будет достаточно. Генерал-лейтенант наблюдал, как она едет кентером на серой пятнистой лошади, которую он подарил ей два года назад, и думал о том, как было бы хорошо, будь погода теплее. На ум ему приходили и другие способы приятно провести время с Таретой.

Каким же неожиданно спелым фруктом оказалась дочь Фокстона! Из милого послушного ребенка она выросла в милую послушную женщину. Кто бы мог подумать, что эти ярко-голубые глаза смогут пленить его так сильно, что для него станет усладой просто зарыться лицом в струящееся золото ее длинных локонов? Уж точно не он, Блэкмур. Но с тех пор, как он взял ее себе несколько лет назад, ей неизменно удавалось потешать его, а это редко кому оказывалось по силам.

Лангстон однажды спросил Блэкмура, когда он собирается оставить Тарету и найти себе жену. На что тот ответил, что никогда ее не оставит, даже если женится, и что когда его план осуществится, у него появится достаточно времени для подобных забав. Как только он поставит весь Альянс на колени, Блэкмур окажется в куда лучшем положении и сможет заключить политически выгодный брак.

И действительно, торопиться было некуда. Блэкмур и так вполне себе успевал наслаждаться Таретой в любое время и в любом месте, стоило только пожелать. И чем больше времени он проводил с этой девушкой, тем меньше ему требовалось удовлетворять свои желания и больше – просто находиться рядом с ней. Не раз он лежал и смотрел, как она спит, посеребренная светом луны, струящимся из окон, и размышлял, не влюбляется ли он в нее.

Генерал-лейтенант остановил Ночепевца, который, хоть и постарел, но все еще любил поскакать кентером, как прежде, и принялся наблюдать за Таретой, игриво кружащей вокруг него на своей Серой Даме. По приказу господина девушка не заплетала кос, не носила головных уборов, и волосы ложились на ее плечи будто чистейшее золото. Тарета рассмеялась, и на миг их взгляды встретились.

К черту погоду! Они справятся и так.

Он уже собирался приказать ей спешиться и выйти в соседнюю рощицу – накидки позволяли им сохранить достаточно тепла, – но услышал приближающийся топот копыт. Когда рядом возник запыхавшийся Лангстон, Блэкмур нахмурился. Возле рта лошади его друга виднелась пена, и на морозе от нее исходил пар.

– Мой господин, – выдохнул он. – Кажется, у нас появились вести о Тралле!

Майор Лорин Ремка не относилась к числу тех, с кем можно было шутить. Несмотря на то, что росту в ней было лишь немногим более пяти футов, она была коренастой и крепкой и вполне могла выдержать любой бой. Много лет назад она переоделась мужчиной, чтобы попасть в армию, – тогда в ней взыграло неодолимое желание уничтожить всех зеленокожих, которые разрушили ее деревню. Но когда уловку обнаружили, командир поставил ее прямо на передовую. Позднее она поняла: он надеялся, что там ее убьют и ему не придется докладывать о переодетой женщине. Но Лорин Ремка выжила и проявила себя не хуже – а в некоторых отношениях и лучше – любого мужчины.

Она находила удовольствие в уничтожении врагов. Не раз она, убив кого-нибудь, торжественно размазывала по своему лицу темно-красную кровь. Мужчины всегда старались держаться от нее подальше.

Сейчас, в мирное время, майор Ремка находила удовольствие в том, чтобы командовать неуклюжими животными, некогда бывшими ее самыми страшными врагами. Хотя с тех пор, как ублюдки перестали давать отпор, удовольствия стало куда меньше. О том, почему они стали похожи скорее на домашний скот, чем на чудовищ, Ремка и ее люди часто рассуждали вечерами за игрой в карты или распитием эля.

Приятнее всего было добиваться того, чтобы эти некогда вызывавшие трепет убийцы превращались в покорных слуг, которые кланялись ей, шаркая ногами. Те из них, у кого были странные красные глаза, оказывались самыми податливыми. Они словно бы жаждали указаний и похвалы, даже от нее. Сейчас одно из этих существ готовило ей ванну.

– Смотри, чтобы было горячо, Грикик, – прикрикнула она. – И не забудь на этот раз про травы!

– Да, моя госпожа, – отозвалась орчанка вяло.

Почти тотчас же Ремка почуяла очищающий аромат сушеных трав и цветов. С тех пор, как она начала работать в лагере, ей постоянно казалось, что от нее воняет. Ей не удавалось вывести запах с одежды, зато она могла окунуть тело в горячую ароматную ванну и очистить свою кожу и длинные черные волосы.

Ремка одевалась на мужской манер, что оказалось гораздо практичнее, чем если бы она предпочитала всякие женские глупости. Проведя многие годы на полях сражений, она привыкла одеваться сама и это ее вполне устраивало. Сейчас она со вздохом стянула сапоги, отставила их в сторону, чтобы Грикик забрала их на чистку, и тут в дверь внезапно постучали.

– Надеюсь, это не какие-нибудь дурные вести, – пробормотала майор, открывая дверь. – В чем дело, Варик?

– Вчера мы поймали орка, – начал тот.

– Да-да, я читала твой доклад. Пока мы говорим, у меня ванна остывает, так что…

– Мне тот орк показался знакомым, – продолжил Варик.

– Во имя Света, Варик, они все на одно лицо!

– Нет, этот выглядел по-другому. И теперь я знаю, почему.

Солдат отступил в сторону, и проем загородила высокая внушительная фигура. Майор Ремка мгновенно напряглась, отчаянно пожелав, чтобы ее сапоги сейчас были на ней.

– Генерал-лейтенант Блэкмур, – проговорила она. – Чем могу служить?

– Майор Ремка, – сказал Блэкмур, сверкнув белоснежными зубами над аккуратно постриженной черной бородкой. – Полагаю, вы нашли моего ручного орка.

Тралл завороженно слушал тихий голос красноглазого орка, пока тот вел рассказ о силе и доблести. Он говорил о вызовах, брошенных вопреки всяким ожиданиям, о героических подвигах, о падении людей под неумолимой зеленой волной, объединенной во имя общей цели. Говорил он и об особых орках, о которых Тралл никогда прежде не слышал.

– О да, – печально проговорил Келгар. – Когда-то, прежде чем мы стали гордой, жадной до битв Ордой, народ орков жил кланами. И в этих кланах были те, кто знал магию ветра и воды, неба и земли, всех духов природы, и они жили в гармонии с этими силами. Мы называли их «шаманами», и пока не появились чернокнижники, их умения были всем, что мы знали о силе.

Последнее слово будто бы ввергло Келгара в ярость. Он плюнул и, впервые проявив характер, прорычал:

– Сила! Разве она кормит наш народ, растит наших детей? Наши предводители держали ее всю при себе, позволяя стекать к нам лишь тонкой струйке. Они сделали… нечто, Тралл. Не знаю, что именно. Но как только мы были повержены, все наше желание сражаться утекло, словно из открытой раны. – Он опустил голову, положив ее на руки, скрещенные на коленях, и закрыл свои красные глаза.

– Так вы все утратили желание сражаться? – спросил Тралл.

– Все, кто здесь, – да. Тех, кто сражался, не поймали, а если и пытались поймать, то убили при сопротивлении. – Глаза Келгара оставались по-прежнему закрыты.

Тралл уважал желание орка побыть в тишине. Его охватило разочарование. Рассказ Келгара походил на правду, и, чтобы убедиться в этом, Траллу достаточно было просто оглядеться вокруг. Что же такое с ними случилось? Как могла целая раса так исказить свою натуру, что все они оказались здесь, повергнутые еще до того, как были схвачены и брошены в гнусный загон?

– Но в тебе, Тралл, желание сражаться еще сильно, пусть твое имя и говорит об обратном. – Келгар вновь открыл глаза и теперь будто бы прожигал взглядом Тралла. – Наверное, то, что ты вырос среди людей, позволило тебе избежать нашей участи. Есть и другие, такие, как ты, и они еще на свободе. Стены здесь не настолько высоки, что ты не сможешь по ним взобраться, если пожелаешь.

– Не высоки, – с готовностью подтвердил Тралл. – Расскажи мне, где найти остальных.

– Единственного, о ком я слышал, зовут Громмаш Адский Крик, – ответил Келгар. – Он еще не повержен. Его народ, клан Песни Войны, явился сюда с запада. Это все, что я могу тебе поведать. У Громмаша такие же глаза, как у меня, но дух его еще стоек. – Келгар снова опустил голову. – Будь я столь же силен, как раньше…

– Ты сможешь, – сказал Тралл. – Идем со мной, Келгар. Во мне есть сила, и я легко подниму тебя над стеной, если…

Келгар покачал головой.

– Дело не в силе, Тралл. Я мог бы убить стражников в мгновение ока. Как и любой орк в лагере. Дело в желании. У меня нет воли взбираться по стенам. Я хочу остаться здесь. Я не могу этого объяснить, и мне стыдно, но это действительно так. Тебе придется хранить страсть и огонь за нас всех.

Тралл кивнул, соглашаясь, хотя и не понимал слов сородича. Как можно не желать свободы? Как можно не хотеть драться, чтобы вернуть все отнятое, заставить нечестивых людей заплатить за то, что они сделали с его народом? Но одно было очевидно: из всех присутствующих в лагере орков только он был способен поднять руку и бросить вызов людям.

Тралл решил дождаться темноты. Келгар сказал, что стражников здесь совсем мало, да и те частенько напиваются до потери памяти. Так что Траллу достаточно было просто продолжать притворяться, что он ничем не отличается от остальных орков, и уже вскоре он почувствует, когда наступит возможность сбежать.

В этот момент к ним приблизилась орчанка. Она подошла целенаправленно, что в лагере случалось редко, и Тралл напрягся. Он понял, что она искала именно его.

– Это ты тот орк, которого недавно поймали? – спросила она на языке людей.

Тралл кивнул.

– Меня зовут Тралл.

– Тогда, Тралл, тебе стоит знать, что за тобой приехал командир лагерей.

– Как его зовут?

У Тралла похолодело внутри – он опасался худшего.

– Не знаю, но он весь в красном и золотом, и у него черный сокол на…

– Блэкмур, – прошипел Тралл. – Я должен был предвидеть, что он сумеет меня найти.

Раздался громкий звон, и все орки повернулись к высокой башне.

– Приказ строиться, – сказала орчанка. – Хотя обычно в такое время нас не пересчитывают.

– Им нужен ты, Тралл, – сказал Келгар. – Но они тебя не найдут. Ты должен уходить немедленно. Стражники будут заняты приездом командования. Я тоже их отвлеку. Тебе лучше проскочить в конце лагеря – там самая слабая защита. Мы все собираемся на звон колокола, как скот, в который, впрочем, и превратились, – проговорил он с заметным отвращением к самому себе. – Уходи. Сейчас!

Торопить Тралла больше не требовалось. Развернувшись на пятках, он начал проворно продвигаться сквозь толпу орков, внезапно хлынувшую в противоположном направлении. Расталкивая всех, кто его теснил, он вдруг услышал крик боли. Оказалось, это была орчанка. Он не решился останавливаться и оборачиваться, но когда услышал, как Келгар выкрикнул что-то грубое на орочьем языке, все встало на свои места. Келгару каким-то образом удалось заглянуть в себя самого и вытащить тень своего былого духа. Он затеял драку с орчанкой, и судя по действиям людей, это было нечто из ряда вон выходящее. Они спустились, чтобы разнять дерущихся, – Тралл своими глазами увидел, как несколько стражников, патрулировавших стену, поспешили в сторону криков.

Тралл подумал, что Келгару и невинной орчанке, вероятно, не избежать побоев, и искренне пожалел об этом. «Но благодаря им, – сказал он себе, – я вырвусь на свободу и смогу сделать все, что в моих силах, чтобы больше ни один человек никогда – никогда! – в жизни не ударил ни одного орка».

Выросший в тесной охраняемой камере, где люди следили за каждым его шагом, Тралл поверить не мог, насколько легко было перемахнуть через стены и очутиться вне лагеря. Теперь перед ним простирался густой лес. Тралл побежал к нему так быстро, как никогда прежде, потому что знал: пока он на открытой местности, он уязвим. Но все же никто не объявил тревогу, никто не бросился его догонять.

Тралл бежал несколько часов, чтобы затеряться в лесу. Он как мог запутывал след, стараясь, насколько это возможно, усложнить задачу поисковым группам, которые, несомненно, должны были последовать за ним. Затем, наконец, сбавил шаг – уже задыхаясь и жадно вдыхая воздух. Взобравшись на крепкое дерево и высунув голову поверх густой листвы, Тралл увидел, что вокруг была только зелень и больше ничего.

Сощурив глаза, он обнаружил солнце – оно начинало свой послеполуденный путь к горизонту. Запад. Келгар сказал, что клан Громмаша Адского Крика пришел с запада.

Он должен был найти этого Адского Крика, и вместе им надлежало вызволить плененных братьев и сестер.

Сцепив за спиной руки в черных перчатках, командир лагерей Эделас Блэкмур медленно прохаживался вдоль ряда орков. Все отводили от него глаза, уставившись на свои покрытые грязью ноги. Блэкмур вынужден был признать, что они доставляли куда больше удовольствия, пусть и представляли бо́льшую угрозу, когда в них еще оставался какой-никакой боевой дух.

Сморщившись от вони, Блэкмур поднес к носу надушенный платок. Майор Ремка неотступно следовала за ним по пятам, будто собака, ждущая подачки от хозяина. Он слышал о ней хорошие отзывы и считал, что от этой женщины, вероятно, больше пользы, чем от большинства мужчин.

Но если Тралл в самом деле был у нее в руках и она его упустила, он не собирался проявлять милосердие.

– Где тот орк, которого ты считаешь Траллом? – с вызовом спросил он у Варика, стражника Ремки. Молодой человек выглядел хладнокровнее своего командира, но даже в его глазах уже появилось беспокойство.

– Я видел его на гладиаторских боях, а голубые глаза большая редкость… – сказал Варик, начав слегка заикаться.

– Ты его здесь видишь?

– Н-нет, генерал-лейтенант. Не вижу.

– Тогда это, наверное, был не Тралл.

– Мы нашли кое-что из того, что он украл, – заявил Варик, просияв. Затем щелкнул пальцами, и один из его подчиненных убежал, чтобы спустя минуту возвратиться с большим мешком. – Вы узнаете это? – Он протянул Блэкмуру кинжал рукоятью вперед, как того требовали правила этикета.

У Блэкмура перехватило дух. Он только недавно думал, куда запропастился этот кинжал. Это был дорогой клинок, и Блэкмур расстроился, когда не смог его найти… Сейчас он провел пальцем по вытесненному черному соколу – своей эмблеме.

– Это мое. Еще что-нибудь есть?

– Немного бумаг… – майор Ремка еще не успела их просмотреть… – Голос Варика осекся, но Блэкмур догадался: придурок не умел читать. Какие же бумаги могли быть у Тралла с собой? Листы из книг, без сомнения. Блэкмур схватил сумку и порылся в ней. Нащупав бумаги, достал их на свет.

…хотела бы я с тобой поговорить вместо того, чтобы посылать тебе эти письма. Когда я вижу тебя на ринге, у меня обрывается сердце…

Письма! Кто же мог… он выхватил следующее.

…выбрать время, чтобы написать, теперь все сложнее. Наш господин требует от нас обоих столь многого. Я слышала, он тебя бьет, мне очень жаль, мой дорогой друг. Ты не заслуживаешь…

Тарета.

Грудь Блэкмура сдавила боль – такая сильная, какой ему никогда в жизни не доводилось испытывать. Он вытянул еще несколько писем… во имя Света, их, должно быть, десятки… или даже сотни. Сколько времени они переписывались? Вдруг ему отчего-то защипало глаза и стало трудно дышать.

«Тари… Тари, как ты могла? Ведь у тебя было все, что только можно пожелать…»

– Мой господин? – обеспокоенный голос Ремки вызволил Блэкмура из охватившего его потрясения. Он сделал глубокий вдох и сморгнул выступившие было слезы. – Все хорошо?

– Нет, майор Ремка. – Голос генерал-лейтенанта, к его же облегчению, прозвучал так же холодно и сдержанно, как всегда. – Не хорошо. У вас был мой орк Тралл, один из лучших гладиаторов, когда-либо выходивших на ринг. За прошедшие годы он принес мне немало денег и должен принести еще больше. Без сомнения, ваши люди поймали именно его. Но в строю я его не вижу.

Он испытал истинное удовольствие, увидев, как лицо Ремки бледнеет.

– Возможно, он прячется на территории лагеря, – предположила женщина.

– Возможно, – ответил Блэкмур, показав свои белоснежные зубы в неприятном подобии улыбки. – Будем на это надеяться… ради вашего же блага, майор Ремка. Обыскать лагерь. Сейчас же!

Она бросилась выполнять приказ, раздавая команды своим людям. Тралл точно не был настолько глуп, чтобы явиться на построение, как собака на свист хозяина. Конечно, вероятность, что он где-то здесь, существовала, но Блэкмур подсознательно чувствовал: Тралл ушел. Он был в другом месте и занимался… Чем? Что же он мог задумать вместе с дрянью Таретой?

Блэкмур оказался прав. Тщательный обыск ничего не дал. Ни один из орков, черт бы их побрал, не признался в том, что видел Тралла. Блэкмур разжаловал Ремку, поставив на ее место Варика, и отправился домой. На полпути ему встретился Лангстон, но даже его радостная и бессмысленная болтовня не сумела развеять мрачное настроение, в котором пребывал господин. В одну объятую пламенем ночь он лишился двух самых важных для него созданий – Тралла и Тареты.

Он поднялся по лестнице в свои покои, тихонько открыл дверь и вошел в свою спальню. Свет упал на лицо спящей Тареты. Медленно, стараясь не разбудить ее, Блэкмур сел на постель. Затем стянул перчатки и потянулся к ее нежной светлой шее. Она была очень красива. Прикосновение к ней взволновало его, ее смех его тронул. Но только и всего.

– Сладких снов, моя милая изменница, – прошептал Блэкмур, наклонился и поцеловал Тарету. Боль в сердце не прошла, но он сумел безжалостно ее подавить. – Спи спокойно, пока ты мне не понадобишься.

9

Еще никогда в жизни Тралл не испытывал ни такого истощения, ни голода. Но свобода на вкус была слаще мяса, которым его кормили, и давала умиротворение более приятное, чем солома, на которой он спал, когда был рабом Блэкмура в Дарнхольде. Он не умел ловить кроликов и белок, шнырявших по лесу, и жалел, что наряду с историей войн и искусства его не обучили навыкам выживания. К счастью, стояла осень, и на деревьях висели спелые фрукты; к тому же Тралл быстро приноровился отыскивать личинок и насекомых. Они слабо утоляли неимоверный голод, грызший его изнутри, но, по крайней мере, у него был доступ к воде – в лесу оказалось множество ручьев и родников.

Спустя несколько дней, во время которых Тралл упрямо продвигался сквозь заросли, ветер вдруг сменил направление и донес до его ноздрей сладкий аромат жарящегося мяса. Он глубоко вдохнул, словно мог насытиться одним только запахом. Охваченный чувством сильнейшего голода, орк повернул ему навстречу.

Впрочем, хотя его тело требовало пищи, Тралл не позволил голоду затмить себе рассудок. Это оказалось весьма кстати, поскольку едва он ступил к опушке леса, его взору предстали сразу десятки людей.

День выдался ясным и теплым. Один из последних таких дней в эту осень, и люди весело готовили себе пир, от которого у Тралла потекли слюнки. Здесь были буханки свежеиспеченного хлеба, корзины свежих фруктов и овощей, горшки с вареньем, маслом и паштетами, круги сыра, бутылки вина и меда, а в центре всего – два поросенка, медленно прокручивающихся на вертеле.

У Тралла подкосились колени, и он медленно опустился на землю, с упоением уставившись на всю эту пищу, разложенную перед ним, словно чтобы его подразнить. На поляне дети забавлялись с обручами, флажками и другими игрушками, названия которых были Траллу неизвестны. Матери кормили грудью младенцев, а девушки чинно танцевали с парнями. То была картина счастья и довольства, и Траллу хотелось быть ее частью даже сильнее, чем насытиться.

Но здесь ему было не место. Тралл был орком, чудовищем, существом с зеленой кожей, черной кровью и сотней других неприятных эпитетов. Поэтому он просто сидел и наблюдал, как крестьяне пировали и танцевали, пока не опустилась ночь.

Взошли луны – одна белая и яркая, другая синевато-зеленая и прохладная. Вещи, тарелки и остатки еды были собраны и уложены. Тралл следил за тем, как крестьяне уходили по извилистой тропинке, а вскоре в крошечных окнах их домов зажигался свет. Он все выжидал и выжидал, наблюдая, как луны медленно смещаются по небу. И лишь спустя много часов после того, как последняя свеча в окнах погасла, Тралл встал и бесшумно прокрался к деревне.

Нюх у Тралла всегда был острым, а сейчас, когда он почуял аромат пищи, стал еще сильнее. Он шел на запах, приближаясь к окнам и выхватывая буханки хлеба, которые заглатывал целиком, вскрывая корзинки с яблоками, выставленные у дверей, и жадно сгрызая эти маленькие сладкие фрукты.

Сок стекал по его голой груди. От этого кожа стала липкой, и он рассеянно вытирал ее большой зеленой рукой. Голод начал мало-помалу отступать. Тралл брал что-то из каждого дома, но отовсюду старался выносить понемногу.

В одном окне Тралл увидел людей, спящих у гаснущего очага. Он быстро отпрянул, подождал мгновение, а затем медленно приник к окну снова. Это оказались дети – они спали на соломенных матрасах. Их было трое, плюс один в люльке. Двое мальчиков, третья – девочка с золотистыми волосами. Пока Тралл наблюдал, она перевернулась на бок.

Вдруг Тралла словно кольнуло. Будто и не было всех прожитых лет, его разум перенесся назад в тот день, когда он впервые увидел Тарету, когда она ему улыбнулась и помахала рукой. Крестьянская девочка была так на нее похожа – те же круглые щечки, те же золотистые волосы…

Резкий звук заставил его вздрогнуть. Тралл повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как на него бросилось какое-то темное четвероногое существо. Прямо возле его уха щелкнули зубы. Повинуясь инстинкту, Тралл стиснул обеими руками горло животного. Может быть, это был волк, из тех, с кем дружили его сородичи?

У зверя были стоячие острые уши, продолговатая мордочка и острые белые зубы. Он напоминал тех волков, которых Тралл видел в книгах, но отличался окрасом и формой головы.

Теперь проснулся весь дом, и Тралл услышал крики. Он сжал руку, и зверь обмяк. Бросив тело, орк заглянул в окно и увидел девочку – она смотрела в ужасе, широко раскрыв глаза. И пока он глядел на нее, малышка указала на него пальцем и закричала:

– Чудовище, папа, тут чудовище!

Ненавистные слова из ее невинных уст ранили Тралла до глубины души. Он повернулся, собираясь бежать, но быстро понял, что испуганные крестьяне успели его окружить. Некоторые держали в руках вилы и косы – единственное оружие, что имелось под рукой.

– Я не причиню вам вреда, – начал Тралл.

– Оно говорит! Это демон! – крикнул кто-то, и все бросились в атаку.

Тралл среагировал инстинктивно – сказалась многолетняя выучка. Когда один из крестьян ткнул его вилами, орк ловко выхватил импровизированное оружие и использовал его, чтобы повыбивать остальные вилы и косы из неуклюжих рук. В какой-то момент в нем взыграла жажда крови – издав боевой клич, Тралл замахнулся вилами на нападавших.

Остановился он за миг до того, как проткнуть упавшего мужчину, который в ужасе глядел на него.

Эти люди не были ему врагами, пусть даже боялись и презирали его. Они были простыми земледельцами, жившими за счет урожая, который выращивали, и животных, которых разводили. У них были дети. Они его страшились, только и всего. Нет, это были не враги. Его истинный враг мирно спал на своей перине в Дарнхольде. Закричав от презрения к себе, Тралл отшвырнул вилы на несколько метров и, воспользовавшись брешью в круге людей, устремился в лес.

Крестьяне не стали устраивать погони; впрочем, иного Тралл и не ожидал. Они желали лишь жить в мире. Пока он бежал по лесу, растрачивая порожденную в стычке энергию, Тралл пытался, хоть и безуспешно, стереть образ светловолосой девочки, кричащей в ужасе и называющей его «чудовищем».

Тралл пробежал весь следующий день и ночью, наконец, упал от изнеможения, погрузившись в мертвый сон без сновидений. Перед рассветом его что-то разбудило, и он сонно заморгал.

Когда его кольнуло в живот чем-то острым, Тралл проснулся окончательно. На него уставилось восемь сердитых орочьих лиц.

Он попытался подняться, но орки набросились на него и связали прежде, чем он успел оказать какое-либо сопротивление. Один из них приблизился к Траллу, так что до его огромного, сердитого лица с желтыми клыками оставался какой-то дюйм, и что-то неразборчиво пролаял. Тралл покачал головой. Орк нахмурился еще сильнее, схватил его за ухо и произнес еще что-то на своей тарабарщине.

Догадавшись, о чем тот мог говорить, Тралл ответил на языке людей:

– Нет, я не глухой.

Тут все орки сердито зашипели.

– Че-ло-ве-чес-кий, – проговорил крупный орк, судя по всему, бывший среди них главным. – Ты не говоришь по-орочьи?

– Немного, – ответил Тралл на их языке. – Меня зовут Тралл.

Орк изумленно уставился на него, затем открыл рот и захохотал. Дружки тут же к нему присоединились.

– Человек, похожий на орка! – воскликнул он, указав на Тралла пальцем, на котором красовался черный ноготь. А затем, перейдя на орочий, приказал: – Убейте его.

– Нет! – вскричал Тралл, тоже по-орочьи. Лишь одно в опасной встрече вселяло в него надежду: эти орки были готовы драться. Они не брели в отчаянном изнеможении, не выглядели такими апатичными, как орки в лагере, не способные перескочить через невысокую стену. – Хочу найти Громмаша Адского Крика!

Крупный орк застыл.

– Зачем найти? – спросил он на ломаном человеческом. – Послали убить, да? От людей, да?

Тралл покачал головой.

– Нет. Лагеря… плохо. Орки… – он не мог подобрать подходящих слов на чуждом ему языке, поэтому глубоко вдохнул и опустил голову, стараясь изобразить тех жалких созданий, которых встретил в лагере. – Меня хотеть орки… – Он поднял связанные веревкой руки и прокричал: – Громмаш помочь. Нет лагеря. Нет орки… – И снова изобразил унылость и безнадежность.

Набравшись смелости, он поднял голову, чтобы проверить, сумел ли передать то, что хотел, на своем ломаном орочьем. По крайней мере, теперь его уже никто не пытался убить. Другой орк, чуть меньшего роста, но столь же устрашающего вида, как и первый, проговорил что-то грубым голосом. Главный орк горячо ему ответил. Они немного поспорили, после чего большой орк, вроде бы, уступил.

– Трагг говорить, может быть. Может быть, ты увидеть Адского Крика, если ты достойный. Идем.

Его подняли на ноги и погнали вперед, подгоняя тычками копья в спину. Но даже связанный и окруженный враждебно настроенными орками, Тралл ощутил прилив радости. Он шел на встречу с Громмашем Адским Криком, орком, сохранившим свою храбрость. Быть может, вместе они сумеют вызволить плененных орков, побудить их к действию, напомнить о правах, что были даны им при рождении.

Хотя Траллу было трудно подбирать нужные слова на орочьем, понимал он гораздо больше, чем мог сказать сам. Поэтому он помалкивал, слушая других.

Орки, пока вели его к Адскому Крику, удивлялись его рвению. Тралл заметил, что у большинства были карие либо черные глаза, а не те странно-красные и горящие, что он видел у заключенных. Келгар упоминал, что между горящими глазами и странным безразличием, охватившим плененных орков, могла существовать некая связь. Что это было, Тралл не знал, но надеялся выяснить, слушая их разговор.

Увы, орки не упоминали о красных глазах, зато вовсю обсуждали ту равнодушную вялость. Значение многих незнакомых Траллу слов можно было понять по тону, каким они произносились. Оказалось, он был не единственным, кто питал отвращение к тому, как некогда легендарные воины опустились ниже домашнего скота. Ведь даже бык нападал на обидчика, если его раздразнить.

О своем великом предводителе орки говорили с гордостью и благоговением. Рассуждали они и о Тралле, гадая, был ли он каким-нибудь шпионом, посланным, чтобы обнаружить логово Громмаша и привести к нему людей. Тралл отчаянно хотел найти способ убедить их в искренности своих слов. Он был готов пойти на что угодно, лишь бы это доказать.

В какой-то момент группа остановилась. Главный, которого, как понял Тралл, звали Рекшак, развязал пояс, стягивавший его широкую грудь. Затем, взяв его обеими руками, шагнул к Траллу.

– Ты быть… – он проговорил что-то по– орочьи.

Тралл его не понял, но и так было видно, что Рекшак намеревался сделать. Тралл покорно опустил голову – он был выше остальных орков, – и позволил завязать себе глаза. Пояс пах свежим потом и застарелой кровью.

Конечно, они могли убить его прямо сейчас или бросить умирать, связанного и ослепленного. Тралл мирился с такой вероятностью и считал ее более предпочтительной, чем провести еще хоть один день, рискуя жизнью в гладиаторских боях во славу жестокого негодяя, избившего его и издевавшегося над Тари.

Теперь он шагал менее уверенно, но вскоре двое орков, ничего не говоря, подошли к нему с обеих сторон и взяли под руки. Тралл доверился им – впрочем, у него не было другого выбора.

Тралл не знал, сколько времени они так прошагали, но по ощущениям казалось, что путь занял целую вечность. В какой-то момент мягкая, податливая лесная почва сменилась холодным камнем, и сам воздух тоже стал прохладнее. А по тому, как изменились орочьи голоса, Тралл понял, что они спускались под землю.

Наконец, они остановились. Тралл склонил голову, и с его глаз сняли повязку. Из освещения здесь лишь тускло горели факелы, но он все равно щурился, пока глаза привыкали к их свету после совершенной темноты.

Он находился в огромной подземной пещере. Из пола и потолка выпирали острые камни. Откуда-то издали Тралл слышал звук падающих капель. Из пещеры начиналось несколько ходов в другие полости, поменьше, и многие из них были завешены шкурами животных. Повсюду валялись доспехи, помнящие лучшие времена, и оружие, выглядевшее потрепанным, но хорошо ухоженным. Посередине горел небольшой костер, дым от которого поднимался к каменному своду. Здесь, должно быть, и нашел укрытие легендарный Громмаш Адский Крик и остатки его некогда грозного клана Песни Войны.

Но где же сам знаменитый вождь? Тралл огляделся вокруг. Из разных пещер выбрались несколько орков, но ни один не имел ни осанки, ни наряда истинного вождя. Тралл повернулся к Рекшаку.

– Вы сказали, что отведете меня к Адскому Крику, – заявил он. – Но я его здесь не вижу.

– Ты его не видишь, но он здесь. И он видит тебя, – ответил другой орк, отведя в сторону звериную шкуру и войдя в пещеру.

Ростом он был почти как сам Тралл, но не так широк в плечах. Он выглядел старым и изможденным. На его тощей шее висело ожерелье из костей различных животных и, возможно, людей. Старик держался таким образом, что внушал к себе уважение, и Тралл был готов его оказать. Кем бы этот орк ни был, он занимал видное место в клане. Было также заметно, что он говорил на человеческом языке почти так же бегло, как сам Тралл.

Тралл склонил голову.

– Может, и так. Но я хочу говорить с ним самим, а не просто довольствоваться его незримым присутствием.

Орк улыбнулся.

– В тебе есть дух и огонь, – произнес он. – Это хорошо. Я – Искар, советник великого вождя Адского Крика.

– Меня зовут…

– Мы знаем твое имя, Тралл из Дарнхольда. – В ответ на изумленный взгляд Тралла Искар продолжил: – Многие здесь наслышаны о ручном орке генерала-лейтенанта Блэкмура.

Негромкий рык родился глубоко в горле Тралла, но он не утратил хладнокровия. Он и прежде слышал это прозвище, но когда оно звучало из уст сородича, получалось еще больнее.

– Конечно, мы никогда не видели, как ты дерешься, – продолжил Искар. Сложив руки за спиной, он медленно прохаживался вокруг Тралла, внимательно его рассматривая. – Оркам не позволяют смотреть гладиаторские бои. Пока ты купался в лучах славы на арене, твоих братьев избивали и унижали.

Терпение Тралла лопнуло.

– Никакой славы я не обрел. Я был рабом, собственностью Блэкмура, и если ты думаешь, что я его не презираю, посмотри на это! – Он крутанулся, чтобы они смогли разглядеть его спину. Они и рассмеялись, приведя его в ярость.

– Ничего там нет, Тралл из Дарнхольда, – сказал Искар, и Тралл понял, в чем дело: лечебная мазь подействовала слишком хорошо. После ужасных побоев Блэкмура и всех его людей, на его спине не осталось даже шрама. – Ты требуешь сочувствия, а сам выглядишь совершенно здоровым.

Тралл вскипел. Он попытался смирить охватившую его ярость, но мало преуспел в этом.

– Я был вещью, собственностью. Думаете, я извлек какую-то выгоду из того, что проливал кровь и пот на ринге? Блэкмур купался в золоте, пока меня держали в камере и выводили только по его прихоти. Шрамы на моем теле не видны, теперь я это понимаю. Но единственное, для чего меня излечили, это чтобы я смог вернуться на ринг и снова драться, обогащая своего господина. У меня есть и другие шрамы – они незримы, но куда глубже. Я бежал, меня бросили в лагерь, но я ушел и оттуда, чтобы найти Адского Крика. Хотя я уже начинаю сомневаться в том, что он вообще существует. Кажется, я слишком понадеялся на то, что смогу еще найти орка, который олицетворял бы все, что, по моему разумению, представляет мой народ.

– И что же, по твоему разумению, представляет твой народ, ты, орк, носящий рабское имя? – поддел его Искар.

Тралл тяжело дышал, но старался владеть собой, как его учил Сержант.

– Он сильный. Ловкий. Могучий. Наводящий ужас в бою. У него есть дух, который нельзя подавить. Дайте мне увидеть Адского Крика, и он поймет, что я достоин.

– Мы сами будем об этом судить, – ответил Искар, после чего поднял руку, и в пещеру вошло трое орков. Они принялись натягивать доспехи и брать в руки разное оружие.

– Это три наших лучших воина. Они, как ты и сказал, сильны, ловки и могучи. Они дерутся насмерть, а не так, как ты привык на гладиаторском ринге. Кривляния здесь не помогут, лишь настоящее мастерство станет тебе спасением. Если выживешь, может, Адский Крик и даст тебе аудиенцию. А может, и нет.

Тралл пристально посмотрел на Искара.

– Он меня примет, – уверенно заявил он.

– Что ж, надейся на это. Приступайте!

И без дальнейшего предупреждения все три орка бросились на безоружного и беззащитного Тралла.

10

На долю секунды Тралл оказался застигнут врасплох, но годы тренировок быстро взяли свое. У него не было желания драться со своими, зато он мог представить, будто сражается с ними на ринге, и действовать соответствующим образом. Когда один из противников попытался его ударить, Тралл ловко увернулся и выхватил у него из руки боевой топор, а затем плавным движением нанес удар. Он вышел сильным, но броня выдержала. Но все же орк вскрикнул и, схватившись за спину, осел на колени. Его жизни ничто не угрожало, зато перед Траллом теперь осталось лишь двое противников.

Ощерившись, Тралл крутнулся на месте. Он вновь почуял жажду крови – такую сладкую и знакомую. Второй противник, издав боевой клич, ринулся на него с огромным палашом, который с лихвой возмещал недостаточную длину его рук. Тралл отскочил в сторону, избежав смертельного удара, но все же ощутил горячую боль там, где лезвие задело его бок. А орк продолжил напирать, и одновременно сзади подступил третий нападавший. Зато у Тралла теперь было оружие. Не обращая внимание на кровь, сочившуюся из раны на каменный пол, отчего тот становился скользким и опасным, Тралл поразил огромным топором сначала одного нападавшего, а затем, по инерции, ударил по второму. Оба прикрылись огромными щитами. У Тралла не было ни доспехов, ни щита, но это было для него привычным делом. Противники были умны, но умными были и те люди, с которыми он сражался на ринге. Они были сильны, как тролли, но Траллу не раз приходилось побеждать и троллей тоже. Он ринулся на противников, уворачиваясь от их ударов, крича и размахивая топором. Когда-то эти двое воинов представляли бы для него реальную угрозу, но только не сейчас. Тралл знал, что пока он продумывает стратегию и не поддается сладкой жажде крови, он непобедим.

Его рука действовала словно сама по себе, нанося удар за ударом. Даже поскользнувшись и упав, он обратил это в свое преимущество – изогнулся всем телом так, чтобы ударить одного орка и при этом вытянуть руку во всю длину, задев второго топором по ногам. Оружие он старался держать так, чтобы задеть противника только обухом, а не лезвием. Он не хотел убивать этих орков – лишь выиграть бой.

Оба орка тяжело рухнули на землю. Тот, которого Тралл ударил по ногам, завыл от боли. Было похоже, что обе его ноги сломаны. Другой кое-как поднялся и попытался пронзить Тралла палашом, но бывший гладиатор уже знал, что делать. Отринув боль, он поднял руки, ухватился за лезвие и рванул его на себя. Орк потерял равновесие и завалился на Тралла. Тот вывернулся и, в одно мгновение нависнув над противником, сжал руки вокруг его горла.

«Дави! – кричал ему инстинкт. – Крепко дави. Убей Блэкмура за все, что он тебе причинил».

«Нет! – мелькнула у него другая мысль. – Это не Блэкмур. Это один из твоих сородичей, которых ты с таким трудом отыскал».

Тралл поднялся и протянул поверженному орку руку, помогая встать.

Орк уставился на него.

– У нас принято добивать поверженных, – проговорил Искар тоном таким же спокойным, как и всегда. – Убей его, Тралл. Так поступают настоящие орки.

Тралл, медленно покачав головой, слегка нагнулся, чтобы ухватить противника за руку, и поднял его на ноги.

– В бою – да. Я убил бы врага на поле битвы, чтобы он больше не поднял на меня оружие. Но вы, примете вы меня или нет, вы – мой народ. Нас и без того слишком мало, чтобы я убивал своих.

Искар посмотрел на него задумчиво, словно выжидая, а затем продолжил:

– Твое рассуждение мне понятно. Ты в честном бою одолел наших лучших воинов, а значит, прошел первое испытание.

«Первое?» – подумал Тралл, схватившись рукой за кровоточащий бок. В нем зародилось подозрение, что сколько бы «испытаний» он ни прошел, ему не дадут увидеться с Адским Криком. Может, его тут и вовсе не было?

Может, Адского Крика уже не было в живых?

Но в самой глубине души Тралл знал, что даже если так, ему было лучше умереть здесь, чем возвращаться к жизни под каблуком Блэкмура.

– И каково будет следующее испытание? – спокойно спросил он и по реакции орков заметил, что его тон их удивил.

– Испытание воли, – ответил Искар.

На его клыкастом лице появилась слабая ухмылка. Он подал знак, и из одной из пещер появился орк, несший на спине то, что сперва показалось Траллу тяжелым мешком. Но когда он небрежно бросил этот «мешок» на каменный пол, Тралл понял, что это человеческий ребенок – мальчик, связанный по рукам и ногам. Изо рта у него торчал кляп, черные волосы спутались, а в тех местах, где под слоем грязи проглядывала бледная кожа, Тралл видел фиолетовые и зеленые синяки. Глаза у него были такого же цвета, как у самого Тралла, – насыщенно-голубыми, и глаза эти были широко раскрыты от ужаса.

– Ты знаешь, что это? – спросил Искар.

– Дитя. Человеческий ребенок, – ответил Тралл растерянно. Не могли же орки ожидать, что он станет драться с ребенком?!

– Мальчик. Из них потом воспитывают убийц орков. Они – наши природные враги. Если ты и в самом деле настрадался от кнутов и плетей, если желаешь отомстить тем, кто сделал тебя рабом и даже дал тебе подходящее для этого имя, то отомсти им сейчас. Убей этого ребенка, пока он не вырос в мужчину, который однажды убьет тебя.

Глаза мальчика распахнулись еще шире, потому что Искар произнес все это на языке людей. Он отчаянно заизвивался и попытался что-то сказать, но из его горла вырвался лишь сдавленный хрип. Орк, принесший мальчика, ни с того ни с сего пнул его в живот. Ребенок сжался, проскулив сквозь кляп.

Тралл молча следил за происходящим. Они не могли говорить серьезно. Он глянул на Искара и встретился с его немигающим взглядом.

– Он не воин, – заявил Тралл. – И это не честный бой. Я считал, что орки ценят свою честь.

– Так и есть, – согласился Искар. – Но перед тобой – будущая угроза. Защити свой народ.

– Передо мной – дитя! – воскликнул Тралл. – Оно не представляет никакой угрозы. Откуда вам знать, что он ею станет? Мне знакома его одежда, и я знаю, из какой деревни его похитили. Там живут земледельцы и пастухи. Они живут тем, что растят сами – фруктами и мясом. Оружие нужно им, чтобы охотиться на кроликов и оленей, а не на орков.

– Но велика вероятность того, что если мы снова пойдем на людей войной, этот мальчишка окажется в первых рядах – вооруженный копьем и жаждущий нашей крови, – резко возразил Искар. – Ты хочешь увидеть Адского Крика или нет? Если не убьешь ребенка, то можешь быть уверен, что не выйдешь из этой пещеры живым.

Мальчик тихонько плакал. Тралл тут же вспомнил о своем расставании с Таретой, о том, как она рассказывала о слезах. Образ подруги встал у него перед глазами. Тралл подумал о ней, о Сержанте. Вспомнил, как расстроился, когда его вид испугал девочку в деревне. А потом вспомнил о притягательном и надменном лице Блэкмура, о тех, кто плевал в него, Тралла, называя «чудовищем», «зеленокожим» и еще худшими словами.

Но даже эти воспоминания не оправдывали хладнокровного убийства. Приняв окончательное решение, Тралл бросил окровавленный топор на пол.

– Если этот мальчик когда-нибудь поднимет на меня оружие, – проговорил он медленно и твердо, – то я убью его на поле боя. И это доставит мне радость, ибо я буду знать, что сражаюсь за свой народ. Но убивать связанного ребенка, беспомощно лежащего передо мной, я не стану, пусть он и человеческий. Если из-за этого я никогда не увижу Адского Крика – пусть будет так. Если из-за этого мне суждено пасть в бою с вами – пусть будет так. Уж лучше я погибну, чем совершу бесчестное зверство.

Он принял боевую стойку и развел руки в стороны, ожидая нападения. Искар вздохнул.

– Жаль, – проговорил советник, – но ты сам выбрал свою судьбу. – Он поднял руку.

И в этот момент неподвижный холодный воздух пещеры прорезал ужасный рев. Он отразился эхом от стен, проникая до самых костей и больно раня слух. Тралл поежился. А потом звериная шкура, скрывавшая одну из пещер, сорвалась с места, и на ее месте возник красноглазый орк. Тралл привык к тому, как выглядели его сородичи, но этот был не похож ни на одного из виданных им прежде.

Длинные черные волосы ниспадали орку на спину. В каждом из его крупных ушей висело несколько колец, блестевших в свете костра, и это странным образом напомнило Траллу о Сержанте. Кожаное черно-красное одеяние создавало резкий контраст с зеленой кожей, а когда орк двигался, цепи, которыми он был увешан, раскачивались и позвякивали. Казалось, челюсти орка были раскрашены черной краской, но на самом деле все это время его рот был раскрыт так широко, что Тралл едва мог поверить, что это возможно. Это он издавал этот ужасный звук, и Тралл понял, что Громмаш Адский Крик получил свое прозвище не просто так.

Когда последние отзвуки стихли, Громмаш заговорил.

– Вот уж не думал, что мне доведется увидеть подобное!

Он подошел к Траллу и принялся его рассматривать. Глаза Громмаша оказались цвета пламени, а в центре зрачков будто бы плясало что-то темное и пугающее. Тралл счел слова вождя оскорблением, но он не собирался позволить запугать себя и расправил плечи, решив встретить смерть с гордо поднятой головой. Когда Тралл открыл рот, чтобы ответить Громмашу, орочий вождь продолжил свою речь:

– Откуда тебе ведомо о милосердии, Тралл из Дарнхольда? Откуда тебе ведомо, когда его следует проявлять и из каких соображений?

Орки растерянно зашептались. Искар склонил голову.

– Благородный Адский Крик, – вмешался он, – мы сочли, что поимка человеческого ребенка порадует тебя. Мы полагали…

– А я полагаю, что родители будут искать его и обнаружат наше убежище, старый ты глупец! – вскричал Громмаш. – Мы воины, свирепые и гордые. По крайней мере, были таковыми. – Его передернуло, будто в лихорадке, и на миг он показался Траллу бледным и уставшим. Но ощущение это быстро развеялось. – Мы не убиваем детей. Надеюсь, тому, кто поймал этого детеныша, хватило ума завязать ему глаза?

– Разумеется, повелитель, – ответил Рекшак, хотя вид у него стал уязвленный.

– Тогда отведите его туда, где нашли, да тем же путем. – Адский Крик подошел к ребенку и вынул кляп. Мальчик был слишком напуган и не мог издать ни звука. – Слушай меня, маленький человек. Скажи своим, что орки поймали тебя и решили не причинять тебе вреда. Скажи им, – он посмотрел на Тралла, – что они проявили милосердие. А еще скажи, что если они попытаются нас обнаружить, у них ничего не выйдет. Скоро мы отсюда уйдем. Ты меня понял?

Мальчик кивнул.

– Хорошо. – Затем Громмаш повернулся к Рекшаку: – Отведи его обратно. Сейчас же. И в следующий раз, если найдешь людского детеныша, не трогай его.

Рекшак кивнул, а потом нарочито грубо схватил мальчика за руку и поставил его на ноги.

– Рекшак, – сказал Громмаш строгим, предупреждающим тоном. – Если ты меня ослушаешься и с мальчиком что-то случится, я об этом узнаю. И тогда пощады не жди.

Рекшак нахмурился.

– Как будет угодно моему повелителю, – проговорил он и, все еще грубо держа мальчика, начал подниматься по одному из множества извилистых каменных коридоров, выходивших в пещеру.

Искар выглядел смятенным.

– Мой повелитель, – начал он, – это прихвостень Блэкмура! От него воняет человечиной, он похваляется тем, что боится убивать…

– Я не боюсь убивать тех, кто заслуживает смерти! – прорычал Тралл. – И предпочитаю не убивать тех, кто ее не заслуживает.

Адский Крик вытянул руку и положил ее Искару на плечо, а затем опустил и вторую на плечо Тралла.

– Искар, мой старый друг, – проговорил он негромко своим грубым голосом, – ты видел меня, когда меня охватывала жажда крови. Ты видел меня по колено в крови. Прежде я убивал людских детей. Но сражаясь таким образом, орки лишились всего, и кто мы теперь? Павшие и поверженные, наши братья слоняются по лагерям, не способные даже руку поднять, чтобы освободить самих себя, не говоря уже о том, чтобы сражаться за других. Мы дошли до этого именно потому, что сражались так. Долго я думал, что предки укажут мне новый путь, – путь, позволивший бы вернуть утраченное. Только глупец повторяет старое, ожидая иного исхода, а я считаю себя кем угодно, но уж точно не глупцом. Тралл оказался достаточно силен, чтобы одолеть лучших из тех, кого мы смогли выставить. Он испробовал пути людей и отвернулся от них, чтобы обрести свободу. Он сбежал из лагерей и вопреки всему сумел найти меня. Я согласен с его сегодняшним выбором. Однажды, мой старый друг, ты тоже увидишь в этом мудрость. – И он ласково сжал плечо Искара. – А сейчас оставьте нас. Все вы.

Медленно и нехотя, кидая на Тралла враждебные взгляды, орки разошлись по пещерам. Тралл подождал, пока они скроются из виду.

– Теперь мы одни, – сказал Адский Крик. – Ты голоден, Тралл из Дарнхольда?

– Умираю от голода, – признался Тралл, – но я просил бы не называть меня так. Я бежал из Дарнхольда, и мне неприятно вспоминать это место.

Адский Крик тяжело прошаркал к одной из пещер, отбросил шкуру-полог и вынул оттуда большой кусок сырого мяса. Благодарно кивнув, Тралл принял угощение и жадно вгрызся в него. Так он впервые заслужил еду как свободный орк, и никогда еще оленина не казалась ему такой вкусной.

– Не изменить ли нам и твое имя? Оно ведь рабское, – сказал Адский Крик, усаживаясь на корточки и пристально глядя на Тралла своими красными глазами. – Оно позорит своего носителя.

Тралл задумался, жуя мясо. Проглотив его, он ответил:

– Нет. Блэкмур дал мне это имя, чтобы я никогда не забывал, что принадлежал ему, был его собственностью. – Он прищурился. – И я никогда этого не забуду. Я сохраню это имя, и однажды, когда мы снова встретимся, он вспомнит обо всем, что причинил мне, и пожалеет об этом всем сердцем.

Адский Крик внимательно посмотрел на него.

– Значит, ты хочешь его смерти?

Тралл не стал отвечать сразу. Он вспомнил, как чуть не убил Сержанта, представив на его месте Блэкмура, как бесчисленное множество раз, сражаясь на арене, видел у противников его красивое надменное лицо. Вспомнил невнятную речь Блэкмура и боль от его ударов и пинков. А еще ту боль, что отразилась на милом лице Тареты, когда она говорила о хозяине Дарнхольда.

– Да, – тяжело проговорил он. – Хочу. Если какое-то живое существо и может заслуживать смерти, то это Эделас Блэкмур.

Адский Крик странно хихикнул.

– Хорошо. Хоть кого-то ты хочешь убить. А то я уже начал сомневаться, что сделал верный выбор. – Он указал на потрепанную ткань, торчавшую из-за пояса Тралла. – Это не похоже на людскую работу.

Тралл достал старое одеяло.

– Она не людская. Это ткань, в которой я был завернут младенцем, когда Блэкмур нашел меня. – Он вручил одеяло Адскому Крику. – Это все, что мне известно.

– Я уже видел этот рисунок, – произнес Адский Крик, расправляя ткань и рассматривая изображение головы белого волка на синем фоне. – Это знак клана Северного Волка. Так где, говоришь, Блэкмур тебя нашел?

– Он всегда говорил, что неподалеку от Дарнхольда, – ответил Тралл.

– Значит, твоя семья была далеко от дома. Любопытно, почему.

Вдруг Тралла охватила надежда.

– Ты знал их? Можешь рассказать, кем были мои родители?

– Могу лишь сказать, что это эмблема клана Северного Волка, а они живут вдали отсюда, где-то в горах. Туда их изгнал Гул’дан, я так и не узнал, почему. Дуротан и его народ всегда казались мне преданными Орде. Ходили слухи, что они подружились с дикими белыми волками, но нельзя верить всему, что толкуют.

Тралла постигло разочарование. И тем не менее – прежде он не знал и этого. Он провел своей ручищей по ветхой ткани, поражаясь мысли, каким он когда-то был маленьким, что его удавалось в нее завернуть.

– Еще один вопрос, если позволишь, – сказал он Адскому Крику. – Когда я был молод и тренировался за крепостью, мимо проезжала повозка, в которой было несколько… – он на минуту умолк. Как было правильно их назвать? Заключенных? Рабов? – …несколько орков, которых везли в лагерь. Один из них вырвался на свободу и напал на меня. И он все время что-то кричал. Я так и не понял, что это были за слова, но я их запомнил. Может быть, ты сумеешь объяснить мне, что они означали.

– Говори, и я отвечу тебе.

– Кагх! Бин мог г’тазаг ча! – проговорил Тралл.

– Он на тебя не нападал, мой юный друг, – невесело усмехнулся Адский Крик. – Это значит: «Беги! Я защищу тебя!».

Тралл уставился на собеседника. Все это время он полагал, что на него пытались напасть, тогда как на самом деле…

– Другие бойцы, – проговорил он. – Мы тогда тренировались. Я был без доспехов, без щита, один в кольце людей… Тот орк погиб, Адский Крик. Его порубили на куски. Он думал, что люди забавляются со мной, что на меня нападают, двенадцать на одного. Он погиб, защищая меня.

Адский Крик ничего не ответил, а только продолжил есть, внимательно глядя на Тралла. Тралл же, хоть и по-прежнему был голоден, сидел и не обращал внимания на кровь, капавшую с оленьего бедра на каменный пол. Кто-то пожертвовал своей жизнью ради того, чтобы защитить незнакомого юного орка. Медленно, уже без прежнего удовольствия он вгрызся в мясо и принялся жевать. Рано или поздно он отыщет клан Северного Волка и узнает все о том, кто он таков.

11

Никогда еще в жизни Тралл не испытывал такого удовольствия. Следующие несколько дней он пировал с кланом Песни Войны, распевал их яростные боевые песни и слушал рассказы Адского Крика.

Тралл узнал, что орки были благородной расой, а далеко не теми бездумными машинами для убийств, какими их описывали в книгах. Они были искусными воинами, известными тем, что находили усладу в фонтанах крови и хрусте костей, но при этом имели богатую развитую культуру. Адский Крик рассказывал о времени, когда каждый клан жил сам по себе. У каждого были свои символы, обычаи и даже наречия. Среди них были духовные предводители, называемые шаманами, которые управлялись с магией естественной природы, а не со злой магией демонических сверхъестественных сил.

– Но ведь магия есть магия, разве не так? – спросил Тралл, которому еще почти не доводилось сталкиваться с ней ни в одной из ее форм.

– И да, и нет, – ответил Гром. – Порой ее действие одинаково. К примеру, если шаман вызовет молнию, чтобы та поразила его врагов, то они обратятся в пепел. И то же самое будет, если чернокнижник призовет против своих врагов адское пламя.

– Значит, магия есть магия, – повторил Тралл.

– Но молния – это естественное явление, – продолжил Гром. – Ее ты можешь просто вызвать. А вот чтобы заполучить адское пламя, ты должен заключить сделку, и платой в ней будет частичка тебя самого.

– Но ты сказал, что шаманов уже почти не осталось. Это значит, что путь чернокнижников вернее?

– Путь чернокнижников быстрее, – ответил Гром. – И он более действенный. По крайней мере, так думали. Правда, рано или поздно обязательно наступит время платить, и порой цена оказывается очень высока.

Тралл узнал, что он был не единственным, кого потрясло безразличие подавляющего большинства орков, томящихся в лагерях.

– Никто не находит этому объяснения, – сказал Адский Крик, – хотя это настигло почти всех нас, одного за другим. Поначалу мы думали, это какая-то болезнь, только она не убивает, а в какой-то момент словно перестает развиваться.

– Один из орков в лагере думал, это связано с… – Тралл осекся, не желая оскорбить Адского Крика.

– Говори! – потребовал Гром раздраженно. – С чем это связано?

– С краснотой глаз, – сказал Тралл.

– А-а, – протянул Гром, как показалось Траллу, с оттенком печали. – Наверное, и правда связано. Мы кое с чем боремся, чего ты, голубоглазый юнец, не можешь понять. И надеюсь, никогда не поймешь. – В этот момент Адский Крик во второй раз с тех пор, как Тралл его встретил, показался ему слабым и хрупким. Только сейчас Тралл понял, что на самом деле вождь был очень худ и казался грозным и мощным лишь благодаря своему свирепому боевому кличу. Некогда статный предводитель клана Песни Войны попросту увядал. И хотя он был едва знаком с Адским Криком, осознание этого тронуло Тралла. Казалось, что жизнь орочьего вождя зиждилась только на его воле и силе духа.

Тралл не стал говорить об этом вслух – Гром Адский Крик и так все понимал. Они встретились взглядами. Адский Крик кивнул, и они перевели разговор на другую тему.

– Им не на что надеяться, не за что сражаться, – проговорил Адский Крик. – Ты говорил, что тот орк сумел затеять драку с подругой, чтобы помочь тебе сбежать. Это вселяет надежду. Если они верят, что существует некий путь, что они могут взять судьбу в свои руки… я полагаю, они восстанут. Но никто из нас никогда не бывал в этих треклятых лагерях. Расскажи нам все, что знаешь, Тралл.

Тралл охотно выполнил его просьбу, довольный тем, что сумел оказаться полезным. Он описал лагерь, орков, стражников и, насколько мог обстоятельно, меры предосторожности, что там предпринимались. Адский Крик слушал внимательно, время от времени перебивая, чтобы что-то уточнить или потребовать подробностей. Когда Тралл закончил, Адский Крик какое-то время помолчал.

– Хорошо, – проговорил он, наконец. – Из-за нашего позорного бесчестья люди ощущают себя в безопасности и утратили бдительность. Это может сыграть нам на руку. Я давно уже мечтаю, Тралл, взять штурмом эти мерзкие лагеря и освободить орков, которых там держат. И все же я опасаюсь, что даже если мы выбьем ворота, они останутся тем же скотом и не захотят выходить на волю.

– Увы, такое вполне может статься, – заметил Тралл.

Гром смачно выругался.

– Значит, мы должны вывести их из этого странного сна отчаяния и поражения. И я думаю, Тралл, что ты неслучайно явился сюда именно в эту пору. Гул’дана больше нет, и его чернокнижники разбежались. Настал нам час возродиться. – Его багровые глаза блеснули. – И ты станешь частью этого.

Дела Блэкмура принимали все более скверный оборот.

Он понимал, что шансы найти Тралла тают с каждым вяло протекавшим днем. Похоже, он разминулся с ним в лагере всего на несколько мгновений, и от этого только оставался еще более горький осадок.

И Блэкмур пытался смыть его пивом, медом и вином.

Правда, помогало это слабо. Тралл, как бы это ни было трудно для такого громадного и уродливого орка, просто исчез. Порой, когда пустые бутылки подле него собирались в кучу, Блэкмур приходил к убеждению, что все вокруг сговорились против него, чтобы спрятать Тралла. Эту теорию подкрепляло то, что по крайней мере один близкий ему человек вне всякого сомнения предал его. Он проводил с Таретой ночи, чтобы она не догадалась, что он обо всем прознал; он наслаждался ею физически, может быть, грубее обычного; говорил с ней ласково. И все же временами, когда она спала, боль и гнев накатывали с такой силой, что Блэкмур выбирался из их постели и напивался до беспамятства.

И разумеется, без Тралла все надежды выставить против Альянса армию орков испарились, как утренняя роса под резким солнцем. Что теперь ждало Эделаса Блэкмура? Ему и так пришлось долго избавляться от ярлыка своего отца и проявлять себя в десять раз лучше, чем людям низшего ранга, которых принимали такими, какими они были. Конечно, ему говорили, что его нынешняя должность весьма почетна, и он ее по праву заслужил. Но он находился далеко от средоточия власти, а если его не было рядом, значит, там о нем и вспоминали редко. Кому из власть имущих пришла бы в голову мысль о Блэкмуре? Никому, ни единой душе, и от осознания этого у Блэкмура сводило все внутри.

Он сделал очередной большой глоток. В дверь осторожно постучали.

– Иди прочь! – проворчал он.

– Мой господин, – раздался робкий голос отца этой вероломной потаскухи. – Есть вести, мой господин. Пришел лорд Лангстон, он что-то хочет вам сообщить.

Блэкмура охватила надежда, и он кое-как поднялся с кровати. День уже близился к вечеру, и Тареты не было – она занималась чем-то, чем занималась, когда не прислуживала ему. Генерал-лейтенант спустил обутые ноги на пол и посидел немного, ощущая, как весь мир кружится.

– Впусти его, Таммис, – приказал он.

Дверь открылась, и вошел Лангстон.

– Чудесные новости, мой господин! – воскликнул он. – Тралла видели!

Блэкмур фыркнул. Новости о том, что где-то «видели» Тралла, появлялись часто, учитывая, какая существенная награда была обещана за помощь в его поимке. Но Лангстон не стал бы так вламываться с неподтвержденными слухами.

– Кто видел? Где?

– В нескольких лигах от лагеря, он направлялся на запад, – ответил Лангстон. – Несколько крестьян проснулись от того, что орк пытался забраться в их дома. Похоже, был голоден. Когда его окружили, он заговорил с ними, а когда крестьяне напали – стал отбиваться, и ему это удалось.

– Погибшие есть? – Блэкмур надеялся, что не было. Ибо если бы его ручной орк кого-то убил, ему пришлось бы возместить деревне убытки.

– Нет. Наоборот, они сказали, что орк нарочно воздержался от убийств. Через несколько дней орки похитили одного крестьянского ребенка. Его отвели в подземную пещеру и приказали какому-то здоровому орку его убить. Тот отказался, и их вождь согласился с его решением. Мальчика отпустили, и он сразу же рассказал, что случилось. И, мой господин, при этом они все говорили на языке людей, потому что тот здоровый орк не понимал языка своего народа.

Блэкмур кивнул. Все это походило на правду и отвечало истинному нраву Тралла, а не тому, какой выдумали бы ему те крестьяне. К тому же мальчишка едва ли был достаточно умен, чтобы сообразить, что Тралл не владел орочьим.

Во имя Света… теперь у них появился шанс его найти.

Появились новые вести о местонахождении Тралла, и Блэкмур опять покинул Дарнхольд ради его поисков. Тарету тревожили две неотступные, противоречащие друг другу мысли. С одной стороны, она отчаянно надеялась, что слухи ложны и на самом деле Тралл был далеко от того места, о котором говорили. А с другой – она испытывала всепоглощающее облегчение, как и всякий раз, когда Блэкмура не было рядом.

Она отправилась гулять снаружи крепости, как делала каждый день. Теперь там не было никаких опасностей, не считая разве что редких разбойников, да и те прятались возле больших дорог. В лесу же, где она выросла и который прекрасно знала, девушке ничего не грозило.

Она распустила волосы, позволив им лечь на плечи, и почувствовала, как это было приятно, хотя обычно считалось, что женщинам не подобает распускать волосы. Тарета с удовольствием провела пальцами сквозь плотную золотистую копну и с вызовом тряхнула головой.

Взгляд упал на синяки на запястьях. Она инстинктивно прикрыла одну руку другой.

Нет! Она не станет прятать то, что позорило не ее. Тарета заставила себя открыть следы побоев. Она была вынуждена подчиняться Блэкмуру ради своей семьи. Но прятать зло, которое он творил, она не собиралась.

Тарета тяжело вздохнула. Даже здесь ей казалось, будто тень Блэкмура преследовала ее. Усилием воли она прогнала ее и обратила лицо к солнцу.

Девушка поднялась к пещере, в которой попрощалась с Траллом, и посидела там немного, притянув свои длинные ноги к груди. Не было никаких признаков того, что сюда захаживал кто-нибудь, кроме лесных зверей. Затем она встала и прошагала к дереву, где просила Тралла спрятать ожерелье, которое ему дала. Всмотрелась в черную глубину его дупла, но серебряного блеска там не увидела, из-за чего испытала облегчение и в то же время расстроилась. Тарета очень скучала по тому времени, когда писала Траллу и получала его добрые мудрые ответы.

Если бы только остальные чувствовали то же! Неужели они не видели, что орки больше не представляли угрозы? Неужели не понимали, что если дать им знания и хоть малейшее уважение, они могли стать не врагами, а ценными союзниками? Тарета подумала, сколько средств, сколько сил тратится на лагеря для пленных, и это показалось ей такой недальновидной глупостью.

Как жаль, что она не смогла сбежать вместе с Траллом!

Неспешно возвращаясь в крепость, Тарета услышала, как протрубили в рог. Хозяин Дарнхольда вернулся. Все ощущение легкости и свободы пропало, словно вытекло из открытой раны.

«Как бы то ни было, хотя бы Тралл на свободе, – подумала девушка. – Меня же ждут бессчетные дни в рабстве».

Тралл дрался, ел пищу своего народа, познавал новое. Уже скоро он мог бегло, хоть и с заметным акцентом говорить по-орочьи. Он мог присоединиться к охотничьей группе и там принести больше пользы, чем создать помех. Пальцы его, хоть и толстые, в свое время овладели стилусом, поэтому теперь без всяких трудностей научились настраивать силки для кроликов и других мелких зверей. Мало-помалу клан Песни Войны принимал его к себе. Впервые в жизни Тралл ощущал себя частью чего-то большего.

Но затем пришли вести о поисковых отрядах.

Как-то вечером Рекшак вернулся с еще более угрюмым видом, чем обычно.

– Пару слов с глазу на глаз, повелитель, – шепнул он Адскому Крику.

– Говори перед всеми, – ответил вождь.

В этот вечер они сидели на поверхности, наслаждаясь бодрящим осенним воздухом и пиршеством, дичь для которого добыл Тралл.

Рекшак, неловко глянув в сторону Тралла, пробормотал:

– Как пожелаешь. Люди начинают обыскивать леса. На них красно-золотые ливреи, а на знаменах нарисован черный сокол.

– Блэкмур, – проговорил Тралл с отвращением. Неужели этот человек никогда не оставит его в покое? Неужели Блэкмур готов идти за ним хоть на край света, лишь бы снова заковать в цепи и заставить выступать на арене ради своего извращенного удовольствия?

Нет. Пусть уж он лучше отнимет у Тралла жизнь, чем заставит вернуться к жизни раба. Он кипел от гнева, желая высказать все это, но обычай требовал, чтобы Адский Крик сам ответил своему воину.

– Как я и думал, – сказал вождь, спокойнее, чем ожидал от него Тралл.

Рекшак также был явно удивлен.

– Повелитель, – проговорил он, – чужак по имени Тралл поставил нас всех под угрозу. Если люди обнаружат наши пещеры, то мы окажемся в их власти. Нас либо убьют, либо загонят, как стадо, в лагеря!

– Ни того, ни другого не случится, – ответил ему Адский Крик. – И Тралл никого не ставил под угрозу. Это я решил, что он должен остаться. Или ты с этим не согласен?

Рекшак опустил голову.

– Нет, вождь.

– Тралл останется, – заявил Адский Крик.

– Благодарю тебя, великий вождь, – вмешался Тралл, – но Рекшак прав. Я должен уйти. Я не могу подвергать клан Песни Войны еще большей опасности. Я уйду и удостоверюсь, что люди возьмут ложный след, который отведет их от вас и при этом не приведет ко мне.

Адский Крик наклонился к Траллу, сидевшему от него по правую руку.

– Но ты нам нужен, Тралл, – сказал он. Его глаза сверкнули в темноте. – Ты нужен мне. Теперь мы должны действовать быстро, чтобы вызволить наших братьев из лагерей.

Но Тралл все равно качал головой.

– Скоро зима. Кормить армию будет тяжело. И… мне нужно кое-что сделать, прежде чем я буду готов встать с тобой плечом к плечу и вызволить наших братьев. Ты сказал, что знал мой родной клан, Северных Волков. Я должен найти их и узнать, кто я такой и откуда, и только тогда я смогу к вам присоединиться. Я надеялся отправиться к ним по весне, но похоже, Блэкмур меня торопит.

Какое-то время Адский Крик молча смотрел на Тралла, но тот не отводил взгляда от его ужасных красных глаз. Затем, наконец, Гром печально кивнул.

– Пусть во мне горит жажда мщения, я вижу в тебе мудрость. Наши братья страдают в заключении, но их состояние может облегчить им боль. Когда солнце засветит ярко, тогда и придет час их вызволить. Я не знаю точно, где обитали Северные Волки, но отчего-то мне кажется, что раз ты так решил, то найдешь их.

– Утром я уйду, – молвил Тралл с тяжелым сердцем. И заметил, что Рекшак, которому он никогда не нравился, одобрительно кивнул по другую сторону костра.

На следующее утро Тралл неохотно попрощался с кланом Песни Войны и Громом Адским Криком.

– Я хочу, чтобы ты взял это, – сказал Адский Крик и снял со своей тощей шеи костяное ожерелье. – Это останки моего первого убитого врага. Я вырезал на них свои знаки, и любой вождь орков сможет их узнать.

Тралл попытался возразить, но Адский Крик, оттопырив губы, показал свои желтые клыки и зарычал. Не желая обидеть вождя, проявившего к нему доброту, и страшась вновь услышать его оглушительный рык, Тралл опустил голову, и Гром повесил ожерелье на его мощную шею.

– Я уведу людей от вас подальше, – снова заверил Тралл.

– Так или иначе, это не имеет значения, – сказал Адский Крик. – Все равно мы разорвем их на куски. – Он свирепо рассмеялся, и Тралл подхватил его смех. Все еще смеясь, он вышел в направлении холодных северных земель, – к тому месту, откуда прибыл.

Через несколько часов он свернул к деревне, в которой украл еду и перепугал жителей. Слишком близко подбираться не стал – его острый слух уже уловил голоса солдат, – но оставил для людей Блэкмура знак.

Это далось ему нелегко, но он вынул свое одеяло с символом Северных Волков и оторвал от него широкий лоскут, который затем бережно положил на зазубренный пень к югу от деревни. Тралл хотел, чтобы его легко нашли, но это не должно было выглядеть слишком очевидным. И еще он оставил несколько больших, легко различимых следов на мягкой сырой почве.

При определенном везении люди Блэкмура должны были найти кусок потрепанной, но мгновенно узнаваемой ткани, увидеть следы и заключить, что Тралл направился на юг. Он же осторожно, по своим следам – этому он научился по книгам, – вернулся назад, а потом отыскал твердую каменистую землю и ушел по ней.

Тралл посмотрел в сторону Альтеракских гор. Гром рассказал ему, что даже в разгар лета их вершины белеют от снега под голубым небом. Тралл собирался направиться в самое их сердце, не зная точно, что его там ждало, и в этот момент начала меняться погода. Раз или два уже выпадал снег, хоть и понемногу, а вскоре должны были начаться настоящие снегопады, и сильнее всего – в горах.

Клан Песни Войны дал ему в дорогу хорошие припасы: несколько полос сушеного мяса, бурдюк для талой воды, плотную накидку, чтобы укрываться от укусов холода, и силки для кроликов – пополнять запасы свежим мясом.

Судьба и удача, да доброта незнакомцев и человеческой девушки привели его туда, где он теперь оказался. Гром, однако, дал понять, что Тралл еще не сыграл свою роль. Ему оставалось лишь поверить в это, и идти за своей судьбой так же, как он делал это прежде.

Водрузив мешок на спину, Тралл зашагал в сторону манящих его гор, чьи неровные пики и скрытые из виду долины служили домом для клана Северного Волка.

12

Дни складывались в недели, и Тралл стал считать время не по рассветам, а по снегопадам. Сушеное мясо закончилось быстро даже при том, что он старался расходовать его бережно. Силки приносили пользу далеко не всегда, к тому же чем выше он поднимался в горы, тем меньше в них становилось зверей.

По счастью, хотя бы с водой трудностей не возникало: повсюду встречались сначала ледяные ручьи, а затем большие снежные сугробы. Часто Тралла заставали врасплох внезапные бури, и тогда он устраивал норы в снегу, пока те не заканчивались. И каждый раз ему оставалось только надеяться, что он сумеет потом выбраться из-под наносов.

Суровые условия начинали накладывать на орка свой тяжелый отпечаток. Движения Тралла замедлились, и не раз, остановившись отдохнуть, он потом едва мог встать снова. Еда закончилась, кролики и сурки больше не были настолько глупы, чтобы попадаться в его ловушки. Единственным, что здесь выдавало присутствие зверей, были редкие отпечатки копыт или лап на снегу, да далекий жутковатый вой волков в ночи. Чтобы хоть как-то усмирить свой негодующий желудок, Тралл начал есть листья и древесную кору, пусть даже те порой совсем не усваивались.

Снег падал и падал; небо то проглядывало голубизной, то темнело до черноты, а затем его вновь заволакивал снег. Тралл начал впадать в отчаяние. Он даже не был уверен, что движется в верном направлении, и все же упрямо переставлял ноги, твердо решив найти свой народ или умереть здесь, в окружении неприветливых гор.

Вскоре разум начал выкидывать разные шутки. Время от времени из сугробов выскакивал Эделас Блэкмур, выкрикивая грубую брань или размахивая палашом. Тралл даже ощущал характерный винный запах, исходивший из его рта. Они вступали в сражение, и орк падал, истощенный, не в силах отразить последний удар Блэкмура. Лишь тогда тень исчезала, превращаясь из ненавистного образа в безобидное очертание скального выступа или кривое, истерзанное ветрами дерево.

Другие видения были более приятными. Случалось, ему на помощь приходил Адский Крик и подводил к теплому костру, который исчезал, стоило Траллу вытянуть к нему руки. Иногда спасителем оказывался Сержант, ворчащий, что ему вечно приходится разыскивать бойцов-неудачников, и укрывал Тралла плотным теплым плащом. Но самыми сладкими и в то же время горькими галлюцинациями были те, когда рядом возникала Тари, которая сочувственно смотрела на него своими голубыми глазами и утешала словом. Иногда она почти дотрагивалась до орка, прежде чем исчезнуть прямо перед ним.

Тралл шел и шел, пока в один день не оказалось, что он просто не может продолжать путь. Он сделал шаг, намереваясь сделать следующий, а за ним еще один, но против своей воли завалился вперед всем туловищем. Мозг попытался приказать измученному, полуобмороженному телу встать, но оно не подчинялось. Снег уже даже не казался холодным. Он был… теплым, мягким. Вздохнув, Тралл закрыл глаза.

Какой-то звук заставил его снова раскрыть их, но он лишь безучастно проследил за новой выходкой своего разума. На этот раз ему явилась крупная стая белых волков, – почти таких же белых, как снег, который его окружал. Они встали вокруг орка в кольцо и принялись выжидать. Он смотрел на них с легким интересом, гадая, какой сценарий они разыграют сейчас. Станут ли нападать, прежде чем растворятся в воздухе? Или просто дождутся, пока чувства оставят его?

Из-за их несуществующих спин возникли три темные фигуры. Они оказались не из тех, кто являлся Траллу раньше. С головы до пят их укутывали толстые шкуры. По-видимому, им было тепло, но, конечно, не настолько тепло, как ощущалось Траллу. Лица их скрывались в тени меховых капюшонов, зато виднелись их крупные челюсти. По ним и по их росту было понятно, что это орки.

На этот раз Тралл разозлился. Он уже привык к тем видениям, которые порождал его разум, и сейчас боялся, что умрет раньше, чем узнает, что ему уготовил этот воображаемый народ.

Он снова закрыл глаза и больше ничего не чувствовал.

– Кажется, очнулся, – произнес мягкий высокий голос.

Тралл пошевелился и не без труда открыл глаза.

Перед ним с удивленным выражением на лице стоял орочий ребенок. Тралл раскрыл глаза шире и рассмотрел мальчика. В клане Песни Войны детей не было: его члены сбились в кучу после ужасных сражений, численность их таяла, а дети, как сказал Гром, погибли первыми.

– Привет, – поздоровался Тралл по-орочьи, но его горло породило лишь грубый скрежет. Мальчик отскочил, а затем рассмеялся.

– Точно проснулся, – сказал он и убежал прочь.

В поле зрения Тралла возник другой орк. Во второй раз за эти минуты Тралл увидел новый тип орка, и если первый был слишком молод, то этот явно пережил немало зим.

В таком преклонном возрасте у орков все черты выглядели резче обычного. Щеки обвисли, зубы были еще желтее, чем у Тралла, многие выпали или обломились. Глаза имели странный молочный оттенок, и в них не было зрачков. Туловище, скрюченное и сутулое, было только немногим больше, чем у ребенка, но Тралл инстинктивно съежился при виде старика.

– Пф-ф, – произнес старый орк. – Я уж думал, помираешь, юнец.

Тралл почувствовал легкое раздражение.

– Прости, что разочаровал, – ответил он.

– Наш кодекс чести предписывает помогать нуждающимся, – продолжил орк, – но если помощь не приносит пользы, то оно и к лучшему. Одним ртом меньше.

Тралла поразила такая грубость, но он предпочел ничего не отвечать.

– Меня зовут Дрек’Тар. Я шаман Северных Волков и их защитник. А ты кто?

Тралла позабавила сама мысль, что этот иссохший старый орк может быть защитником всех Северных Волков. Он попытался сесть, но тут же с изумлением ощутил, как его словно незримой рукой отбросило обратно на меха. Взглянув на Дрек’Тара, он заметил, что старик в этот момент слегка пошевелил пальцами.

– Я не разрешал тебе подниматься, – сказал Дрек’Тар. – Отвечай на мой вопрос, незнакомец, не то я, быть может, еще подумаю, стоит ли оказывать тебе гостеприимство.

Посмотрев на старика по-новому, Тралл ответил:

– Меня зовут Тралл.

Дрек’Тар сплюнул.

– Тралл! Людское слово, да еще и означающее того, кто им принадлежит!

– Да, – подтвердил Тралл, – слово, которым на их языке называют рабов. Но я более не раб, хоть и оставил себе это имя, чтобы помнить о своем долге. Я сбросил с себя цепи и желаю узнать свою подлинную историю.

После этих слов Тралл без задней мысли попытался сесть вновь, и его опять отбросило обратно. На этот раз он отчетливо заметил, как дернулись скрюченные старческие руки. Это в самом деле был сильный шаман.

– Почему наши друзья-волки нашли тебя странствующим в метель? – с вызовом спросил Дрек’Тар. Он смотрел мимо Тралла, и тот понял, что старый орк был слеп.

– Это долгая история.

– Я не тороплюсь.

Тралл против воли рассмеялся – старый капризный шаман пришелся ему по нраву. Смирившись с непреодолимой силой, не позволявшей подняться с места, он рассказал свою историю. О том, как младенцем его нашел Блэкмур, как его растили, учили драться и читать. Он поведал шаману о доброте Тари, о безразличии орков, что встретились ему в лагере, о столь желанной встрече с Адским Криком, который обучил его кодексу воина и языку его народа.

– Это Адский Крик рассказал, что я родом из клана Северных Волков, – подытожил он. – Он понял это по обрывку ткани, в которую меня запеленали младенцем. Я могу вам показать… – Он осекся смущенно. Конечно, ничего «показать» Дрек’Тару он не мог.

Он ожидал, что шаман вспыхнет гневом, но вместо этого Дрек’Тар протянул ему руку.

– Дай ее мне.

В этот момент давление в груди ослабло, и Тралл смог сесть. Он залез в мешок, вынул оттуда потрепанный обрывок одеяла с эмблемой Северных Волков и молча вручил его шаману.

Дрек’Тар взял его обеими руками и поднес к себе. Что-то пробормотал, тихо и неразборчиво, после чего кивнул.

– Как я и предполагал, – проговорил он и тяжело вздохнул. Он вернул ткань Траллу. – Она в самом деле от Северных Волков, и соткала ее твоя мать. Мы думали, ты умер.

– Откуда вы это… – Тут Тралл до конца понял, что сказал Дрек’Тар. В нем загорелась надежда. – Вы знаете мою мать? А моего отца? Кто я?

Дрек’Тар поднял голову и посмотрел на Тралла своими незрячими глазами.

– Ты единственный ребенок Дуротана, нашего прежнего вождя, и его храброй жены Драки.

За сытным кушаньем из мяса, бульона и корней Дрек’Тар поведал Траллу остальное, что знал сам из его истории. Он отвел молодого орка в свою пещеру, где оба уютно устроились, сев у яркого костра и обложившись толстыми меховыми шкурами. Палкар, его прислужник, столь прилежно возвестивший шамана, когда Тралл очнулся, начерпал им варева и бережно вложил теплую деревянную чашу Дрек’Тару в руки.

Орк ел из своей чаши, не тратя времени на разговоры. Палкар тихо сидел рядом. Тишину нарушал лишь треск костра и размеренное глубокое дыхание Здравоуха, волка-спутника Дрек’Тара. Шаману нелегко было рассказывать историю, которую, как он думал, ему никогда не придется вспоминать вновь.

– Твои родители были самыми уважаемыми из всех Северных Волков. Они оставили нас ради важного дела много зим назад и больше не вернулись. Мы не знали, что с ними сталось… до сих пор. – Он указал в сторону, где лежало одеяло. – Эта ткань рассказала мне. Их убили, а ты выжил, и тебя вырастили люди.

Сама ткань не была живой, но ее изготовили из меха белых коз, что обитали в горах. А поскольку когда-то она принадлежала живому существу, то обладала некоторой способностью ощущать. Подробностей она не выдавала, но все же говорила о пролитой крови, стекающей темно-красными каплями. Также она поведала Дрек’Тару кое-что и о Тралле, подтвердив историю молодого орка и позволив шаману ему поверить.

Он чувствовал сомнение Тралла в том, что ткань могла свободно с ним «говорить».

– Что это было за дело, которое стоило моим родителям жизни? – спросил молодой орк.

Но этими сведениями Дрек’Тар не был готов поделиться.

– Быть может, я расскажу тебе об этом со временем. Но сейчас ты поставил меня в трудное положение, Тралл. Ты пришел зимой, в самое суровое время, и как члены клана мы должны принять тебя. Но это не значит, что мы будем просто так согревать, кормить и укрывать тебя.

– Я и не ожидал этого, – ответил Тралл. – Я силен. Я могу работать, могу помогать на охоте. Могу обучить вас укладам людей, чтобы вы были лучше готовы к сражениям с ними. Могу…

Дрек’Тар выставил руку перед собой, чтобы остановить рьяное многословие Тралла. Он прислушался. С ним говорил… огонь.

Дрек’Тар был поражен. Огонь был самой непослушной из стихий и едва удостаивал его ответов, когда шаман обращался к нему, даже проведя все надлежащие ритуалы. А сейчас Огонь сам заговорил с ним… о Тралле!

Старик склонился к костру, чтобы лучше расслышать его слова, и перед его мысленным взором встал бесстрашный Дуротан и пылкая прекрасная Драка.

«Я скучаю по вам, мои старые друзья, – подумал он. – И сейчас ваша кровь возвращается ко мне в лице вашего сына. Сына, о котором говорит даже Дух Огня. Но я не могу просто так дать ему плащ предводителя, по крайней мере, пока он молод, не проверен и… слишком похож на человека!»

– С тех пор, как ушел твой отец, я стал предводителем Северных Волков, – сказал Дрек’Тар. – Я принимаю твое предложение, Тралл, сын Дуротана. Но тебе придется заслужить свое место в клане.

Через шесть дней, когда Тралл прорывался сквозь снежный буран к лагерю клана с крупным пушным зверем, которого вместе со снежными волками тащил за спиной, он задумался, не легче ли было жить в рабстве.

Но едва эта мысль посетила его, он прогнал ее из головы. Сейчас он был со своим народом, пусть здешние орки и продолжали относиться к нему с неприязнью и проявляли лишь сдержанное гостеприимство. Ел он всегда последним, и даже волки получали свою долю раньше. Ему выделили самое холодное место для сна, самую тонкую накидку, самое плохое оружие. Задания он получал самые обременительные. Но он со всем мирился, понимая, почему с ним так поступали: его хотели проверить, удостовериться, что он пришел к Северным Волкам не затем, чтобы ему стали прислуживать, как королю… как Блэкмуру.

Он зарывал ямы с нечистотами, свежевал зверей, собирал дрова и беспрекословно выполнял все, о чем его просили. Зато в бурях его, по крайней мере, теперь сопровождали волки.

Однажды вечером Тралл спросил Дрек’Тара о связи между орками и волками. Конечно, он знал о существовании домашних животных, но здесь было нечто иное, более глубокое.

– Действительно, – ответил Дрек’Тар. – Волки не приручены, если ты понимаешь, что значит это слово. Они стали нам друзьями потому, что я их позвал. Это одно из умений шамана. Мы поддерживаем связь с существами, населяющими мир природы, и всегда стремимся жить с ними в гармонии. Волки – очень полезные спутники. Они охотятся с нами и согревают нас, когда становится недостаточно меховой одежды. Сообщают о незнакомцах, как случилось с тобой. Не найди они тебя, ты бы уже погиб. Мы же взамен следим, чтобы они не голодали, лечим их раны, защищаем их детенышей от могучих ветреных орлов, которые рыскают над горами. Похожее соглашение у нас есть с козлами, пусть они и не столь разумны, как волки. Они дают нам шерсть и молоко, а когда мы оказываемся в отчаянной нужде, то и жертвуют своими жизнями. А мы защищаем их. Они вольны разорвать соглашение в любое время, но за последние тридцать лет такого не случалось.

Тралл не мог поверить своим ушам. Это и в самом деле была могучая магия.

– Но ведь у тебя есть связь не только со зверьми, верно?

Дрек’Тар кивнул:

– Я умею призывать снега, ветры и молнии. Деревья склоняются предо мной, если я их о том прошу, а реки по моему желанию меняют направление течения.

– Если твоя сила так велика, то почему вы живете в таком суровом месте? – спросил Тралл. – Ты ведь, наверное, можешь превратить эту бесплодную вершину в цветущий сад. У вас всегда будет вдоволь пищи, а враги не сумеют вас отыскать…

– Тогда я нарушил бы первичное соглашение со стихиями, и во всей природе ничто не стало бы мне больше отвечать! – вскричал Дрек’Тар. Тралл желал бы забрать свои слова обратно, но было слишком поздно. Было видно, что он глубоко задел шамана. – Ты что, совсем ничего не понимаешь? Неужели люди настолько глубоко вонзили в тебя свои жадные когти, что ты не видишь сути силы шаманов? Я получаю все это, потому что прошу, с уважением и готовностью отдать что-либо взамен. И прошу лишь самое необходимое для себя и своего народа. Порой я прошу о чем-то большем, но лишь по здравой, достойной и справедливой причине. Взамен я благодарю эти силы, помня, что они лишь одолжены мною, а не обретены навсегда. И они появляются у меня только потому, что сами так решают, а не потому, что я того требую! Это не рабы, Тралл. Это могущественные сущности, которые приходят по собственной воле и помогают мне в магических делах, а не прислуживают. Пф-ф! – он фыркнул и отвернулся от Тралла. – Тебе этого никогда не понять.

Несколько дней после этого разговора шаман не разговаривал с Траллом. Тот продолжал заниматься своей грязной работой и, казалось, с течением времени лишь отдалялся от Северных Волков вместо того, чтобы сближаться с ними. Однажды вечером, когда он закапывал отхожую яму, один юнец крикнул ему:

– Раб!

– Меня зовут Тралл, – мрачно отозвался он.

Орк лишь пожал плечами.

– Тралл, раб… Одно и то же. Мой волк заболел и испачкал свою подстилку. Вычисти ее.

В груди Тралла заклокотало.

– Сам вычисти. Я тебе не слуга, я гость Северных Волков, – процедил он.

– Да неужели? С таким-то рабским именем? Давай, человечек, бери! – И воин бросил одеяло, которое накрыло Тралла прежде, чем он успел среагировать. Холодная, влажная ткань коснулась лица, а в нос ударил запах мочи.

Что-то внутри Тралла щелкнуло, а глаза заволокла багровая пелена ярости. Грозно вскричав, он сорвал с себя зловонное одеяло и, сжав кулаки, затопал ритмично и гневно, как когда-то на арене. Правда, ликующей толпы вокруг не было – только малый круг внезапно притихших орков, которые уставились на него.

Молодой орк упрямо выпятил нижнюю челюсть.

– Я сказал, вычисти, раб.

И тогда Тралл с ревом бросился на него. Молодой орк пытался отбиваться, но все же упал. Тралл даже не чувствовал чужой плоти под острыми черными ногтями. Он чувствовал только гнев и ярость. Никто не смел называть его рабом.

Вскоре его оттащили и сбросили в снег. Внезапное охлаждение привело его в чувства, и Тралл понял, что лишил себя малейшего шанса быть принятым в клан. Мысль об этом подкосила его, и он сел по пояс в снег, опустив глаза. Он потерпел неудачу и лишился родного дома.

– Я все думал, долго ли ты выдержишь, – проговорил Дрек’Тар. Тралл безразлично поднял глаза и увидел, что слепой шаман стоял над ним. – Ты удивил меня тем, что столько продержался.

Тралл медленно поднялся.

– Я обратился против тех, кто оказал мне гостеприимство, – тяжело проговорил он. – Теперь я уйду.

– Не уйдешь, – ответил Дрек’Тар, и Тралл уставился на него. – В первом твоем испытании я хотел узнать, окажешься ли ты настолько заносчивым, что попросишь права стать одним из нас. Если бы ты пришел сюда, требуя сделать тебя вождем по праву рождения, мы отправили бы тебя прочь, а вслед послали бы волков проследить, чтобы ты не возвращался. Тебе нужно было вести себя смирно, чтобы мы тебя приняли. Но кроме того, мы не стали бы уважать того, кто проходил бы в слугах слишком долго. Не ответь ты на вызов Утула, ты не был бы истинным орком. И я рад тому, что ты одновременно скромен и горд, Тралл. – Дрек’Тар ласково коснулся мускулистого предплечья Тралла своей иссохшей рукой. – Оба эти качества необходимы тому, кто пойдет по пути шамана.

13

Хотя оставшаяся часть зимы выдалась еще суровее, Тралл ощущал тепло внутри себя и мало обращал внимание на реальный холод. Теперь он стал полноценным Северным Волком, и уже создавалось впечатление, что его тут ценили больше, чем в клане Песни Войны. Дни Тралл проводил за охотой вместе с другими членами клана, который стал теперь для него семьей, и за беседами с Дрек’Таром. Ночи же проходили за шумными веселыми собраниями вокруг костра с песнями и байками о днях былой славы.

Дрек’Тар часто развлекал молодого орка рассказами о его отважном отце, Дуротане, и все же Тралл каким-то образом чувствовал, что старик что-то утаивал. Однако выпытывать, что именно, не пытался. Тралл теперь всецело доверял Дрек’Тару и знал, что шаман расскажет ему все, что положено знать.

Еще он завел особого друга. Однажды вечером, когда члены клана и их волки-спутники собрались, как было заведено, у костра, один молодой волк отошел от стаи, что обычно спала у самого огня, и приблизился к оркам. Те сразу прекратили разговоры.

– Эта самка будет делать Выбор, – произнес Дрек’Тар торжественно. Тралл давно перестал удивляться тому, как Дрек’Тар узнавал, был ли это волк или волчица и когда она готова делать Выбор, что бы это ни значило. Дрек’Тар не без труда поднялся и протянул руки к волчице.

– Милая моя, ты хочешь связать себя узами дружбы с членом нашего клана, – проговорил он. – Так подойди ближе и выбери того, кого будешь сопровождать до конца своих дней.

Волчица не стала торопиться. Она постояла, подергала ушами, поглядывая темными глазами на всех присутствующих орков. У большинства уже были свои спутники, но у многих еще нет, особенно у молодых. Утул, ставший Траллу близким другом с тех пор, как тот против него взбунтовался, тоже напрягся. Тралл видел, что он хотел, чтобы эта красивая волчица выбрала его.

Звериные глаза встретились взглядом с Траллом, и в этот момент по всему его телу словно пробежала дрожь.

Волчица вприпрыжку подбежала к Траллу и, не отводя от орка глаз, улеглась у его ног. Несмотря на то, что они принадлежали к разным видам, Тралл испытал теплое чувство родства с этим созданием. Сам не зная откуда, он знал, что теперь она будет с ним до тех пор, пока один из них не расстанется с жизнью.

Тралл медленно протянул руку к голове волчицы – мех у нее оказался мягкий и густой. Его захлестнула волна удовольствия.

Орки одобрительно забормотали, и Утул, хоть и был явно раздосадован, первым похлопал Тралла по плечу.

– Скажи нам, как ее зовут, – попросил Дрек’Тар.

– Ее зовут Снежная Песнь, – ответил Тралл, снова не понимая, откуда знал это. Волчица прикрыла глаза, и он почувствовал, что она довольна.

Наконец, как-то вечером ближе к концу зимы Дрек’Тар раскрыл причину гибели Дуротана. К тому времени все чаще, как выходило солнце, было слышно, что всюду тают снега. Тралл с почтением наблюдал, как Дрек’Тар исполнял ритуал у ручья, прося его направить свои воды так, чтобы не затопить лагерь Северных Волков. Снежная Песнь, как теперь повелось, стояла рядом с ним – безмолвной и преданной белой тенью.

Тралл ощутил, как нечто шевельнулось внутри него. Он уловил голос: «Мы слышим просьбу Дрек’Тара и находим ее уместной. Мы не станем наводнять места, где обитаешь ты и твой народ, шаман».

Дрек’Тар поклонился и, как подобает, закончил церемонию.

– Я слышал, – сообщил Тралл. – Я слышал, как снег отвечал тебе.

Дрек’Тар обратил на Тралла взор своих незрячих глаз.

– Я знаю, что слышал, – отозвался он. – Это знак того, что ты выучился и понял все, чему я должен был тебя научить. Завтра ты пройдешь посвящение, а сегодня приходи в мою пещеру. Мне есть о чем тебе рассказать.

Когда спустилась тьма, Тралл появился у пещеры. Мудрое Ухо, волк-спутник Дрек’Тара, радостно завыл. Дрек’Тар дал знак войти.

– Садись, – приказал он. Тралл послушался. Снежная Песнь подошла к Мудрому Уху, и они, соприкоснувшись носами, свернулись в клубок и тут же уснули.

– У тебя есть много вопросов о твоем отце и его участи, – продолжал шаман. – Я воздерживался на них отвечать, но теперь пришел час, когда ты должен обо всем узнать. Но сначала поклянись всем, что тебе дорого, что никому не расскажешь о том, что открою тебе я, пока сам не получишь знак, что об этом нужно рассказать.

– Клянусь, – решительно произнес Тралл, и его сердце забилось быстрее. Прошло столько лет, и ему вот-вот должна была открыться правда.

– Ты уже слышал, что мы были изгнаны покойным Гул’даном, – начал Дрек’Тар. – Но ты не знаешь, почему. Об этом не знал никто, кроме меня и твоих родителей, потому что так пожелал Дуротан. Чем меньше орков знали то, что знал он, тем безопаснее было для клана.

Тралл слушал молча, внимая каждому слову.

– Ныне мы знаем, что Гул’дан был злым, и сердце его не радело за народ орков. Но в клане не ведают, как велико было предательство и какую большую цену мы теперь платим за то, как он с нами обошелся. Дуротан об этом узнал, и был за это изгнан. Он и Драка – и ты, юный Тралл, – вернулись на юг рассказать могучему вождю орков, Оргриму Молоту Рока, о предательстве Гул’дана. Но нам неизвестно, достигли ли твои родители его лагеря, – только то, что они погибли из-за этого знания.

Тралл едва сумел подавить крик нетерпения: «Какого знания?» А Дрек’Тар долго молчал, прежде чем продолжить.

– Гул’дан хотел власти лишь для себя, и чтобы этого добиться, продал нас все равно что в рабство. Он собрал так называемый Совет Теней, куда входил он сам и многие злые орочьи чернокнижники, которые стали указывать прочим оркам, что им делать. Они заключили союз с демонами, которые наделили их своей нечестивой силой и внушили Орде такую любовь к сражениям и убийствам, что орки позабыли о прежних укладах, о пути природы и о шаманах. Они жаждали одной только смерти. Ты видел красный огонь в глазах орков в лагерях, Тралл. По этому признаку можно понять, что они во власти демонических сил.

У Тралла от изумления отвисла челюсть. Он вмиг вспомнил багровые глаза Адского Крика и то, как страшно истощено его тело. И все же Гром сохранял свой рассудок. Он признавал силу милосердия и не поддавался ни безумной жажде крови, ни ужасной апатии, которую Тралл наблюдал в лагерях. Должно быть, вождь противостоял демонам изо дня в день и не сдавался в своей борьбе. Осознав, как сильна была воля Адского Крика, Тралл зауважал его еще сильнее.

– Я полагаю, что вялость, о которой ты рассказал, являет собой пустоту, ощущаемую нашим народом, когда демонические силы уходят. Когда они перестают поступать извне, орки чувствуют себя слабыми, лишенными чего-то. Они могут даже не осознавать того, что чувствуют это, или быть слишком равнодушными, чтобы об этом задумываться. Они все равно что пустые чаши, Тралл, – чаши, которые когда-то были наполнены ядом. Теперь им не терпится, чтобы их вновь наполнили чем-то благим. Их нужно вернуть к прежним укладам. Шаманство, воссоединение с простыми и чистыми силами природы, наполнит сердца и утолит ужасный голод нашего народа. Это и только это выведет орков из оцепенения и напомнит о той гордости и отваге, что когда-то у них были.

Тралл продолжал завороженно слушать, ловя каждое слово Дрек’Тара.

– Твои родители знали о темной сделке. Знали, что эта кровожадная Орда была образованием настолько неестественным, насколько это только можно вообразить. Гул’дан вместе с демонами извратил доблесть нашего народа, вывернув в своих собственных целях. Дуротан об этом знал, и из-за этого его клан был отправлен в изгнание. Твой отец принял его, но когда родился ты, осознал, что больше не может молчать. Он хотел, чтобы ты жил в лучшем мире, Тралл. Ты был его сыном и наследником. Ты должен был стать следующим вождем. И, как я тебе сказал, они с Дракой ушли на юг, чтобы встретиться со своим старым другом Оргримом Молотом Рока.

– Мне знакомо это имя, – признался Тралл. – Он был могущественным вождем, который повел все кланы против людей.

Дрек’Тар кивнул.

– Он был мудр и храбр. Верный предводитель своего народа. Люди в конце концов победили, а предательство Гул’дана – по крайней мере, малая часть его истинной величины, – было раскрыто, и демоны отступили. Остальное и сам знаешь.

– Молота Рока убили?

– Мы думаем, что нет, но с тех пор ничего о нем не слышали. Порой до нас доходят странные слухи – то ли он стал отшельником, то ли где-то скрывается, то ли попал в плен. Многие считают его легендой, которая вернется, как только настанет час, и сделает всех нас свободными.

Тралл внимательно посмотрел на своего учителя.

– А как думаешь ты, Дрек’Тар?

Старый орк усмехнулся.

– Я думаю, – ответил он, – что уже достаточно рассказал, и тебе пора идти отдыхать. Ведь завтра у тебя посвящение, и лучше к нему подготовиться, как следует.

Тралл поднялся и почтительно кивнул. Даже если шаман не видел его жеста, он делал это просто для себя.

– Пойдем, Снежная Песнь, – позвал он, и белая волчица послушно вышла в ночь со своим другом.

Дрек’Тар дождался, пока они уйдут, а затем обратился к Мудрому Уху:

– У меня для тебя есть задание. Ты знаешь, что делать.

Тралл, как мог, пытался отдохнуть, но сон ускользал от него. Он был слишком взволнован, слишком возбужден по поводу своего предстоящего посвящения. Ему до смерти хотелось иметь хоть какое-то представление о том, что его ждет, но Дрек’Тар не раскрыл ему никаких подробностей.

Когда пещеру озарил серый рассвет, сна у Тралла не было ни в одном глазу. Он поднялся и вышел наружу – к его удивлению, все уже были на ногах и молча стояли у входа в его пещеру.

Тралл открыл было рот, чтобы к ним обратиться, но Дрек’Тар вытянул вперед руку с открытой ладонью.

– Ты не заговоришь вновь до тех пор, пока я тебе не позволю, – произнес он. – Иди в горы, прямо сейчас, один. Снежная Песнь останется здесь. Ты не будешь ни есть, ни пить, но будешь много думать о пути, на который собираешься встать. Когда сядет солнце, возвращайся ко мне, и тогда начнется обряд.

Тралл покорно ушел. Снежная Песнь, зная, что так нужно, за ним не последовала. Вместо этого она запрокинула голову и завыла. Остальные волки присоединились к ней, провожая Тралла своим диким хором.

День пролетел быстрее, чем он ожидал. Сознание Тралла было настолько переполнено вопросами, что он удивился, когда освещение изменилось и солнце, оранжевое на фоне зимнего неба, начало смещаться к горизонту. Он вернулся, когда лагерь еще купался в его последних лучах.

Дрек’Тар уже ждал его. Тралл заметил отсутствие рядом Мудрого Уха, что было само по себе необычно, но посчитал, что это тоже часть обряда. Снежной Песни также не было. Тралл подошел к Дрек’Тару и молча встал подле него. Старый орк дал знак идти за собой.

По заснеженному хребту он повел Тралла к месту, где тому еще не доводилось бывать. Отвечая на немой вопрос своего юного спутника, Дрек’Тар сказал:

– Это место было здесь всегда, просто оно не хотело, чтобы его видели. Но сейчас, когда оно ждет тебя, ты можешь его увидеть.

Тралл ощутил новый прилив беспокойства, но говорить ничего не стал. Дрек’Тар взмахнул руками, и снег растаял у Тралла на глазах, оставив после себя большую округлую каменистую платформу.

– Встань посредине, Тралл, сын Дуротана, – приказал Дрек’Тар. Его голос более не скрипел и не дрожал, но был полон власти и силы, которой Тралл в нем даже не подозревал. Он подчинился.

– Приготовься к встрече с духами мира природы, – произнес Дрек’Тар, и сердце у Тралла подпрыгнуло.

Ничего не произошло. Он стал выжидать. Все равно ничего. Тралл беспокойно потоптался на месте. Солнце уже полностью ушло за горизонт, начинали появляться звезды. У него уже заканчивалось терпение, когда в его сознании прозвучал громкий голос: «Первое испытание – на терпеливость».

Тралл быстро глотнул воздуха. Голос зазвучал снова:

«Я Дух Земли, Тралл, сын Дуротана. Я почва, что приносит плоды, трава, что кормит зверей. Я камень, я костяк этого мира. Я все, что растет и живет в моем чреве, будь то червь, дерево или цветок. Спрашивай».

«Спрашивать о чем?» – мелькнуло в голове у орка. А затем он испытал странное ощущение – словно дружелюбная усмешка.

«Знать вопрос – это часть испытания».

Тралл встревожился было, но заставил себя успокоиться, как учил его Дрек’Тар. Вопрос сам пришел на ум:

«Дашь ли ты мне силу и власть, что нужны мне для блага клана и тех, кому мы окажем помощь?»

«Проси», – последовал ответ.

Тралл ритмично затопал ногами. Он чувствовал, как в нем нарастает сила, как это случалось всегда, но на сей раз он не испытывал жажды крови. Сила была теплой и могучей, Тралл ощущал себя столь же крепким, как кости земли. Он едва осознавал, что твердь под ним дрожит, и лишь когда нестерпимо сладкий аромат коснулся его ноздрей, он открыл глаза.

Земля взорвалась огромными трещинами, а на каждом камне, что валялся вокруг, теперь распустились цветы.

Тралл ахнул от изумления.

«Я согласен тебе помочь, во благо клана и тех, кому ты окажешь помощь. Почитай меня, и этот дар останется с тобой навсегда».

Тралл почувствовал, как сила ушла, оставив его дрожать от потрясения, осознавая, что он сумел вызвать и чем управлял.

Но восхищаться ему было позволено всего миг, потому что в голове сразу возник новый голос:

«Я Дух Воздуха, Тралл, сын Дуротана. Я ветры, что согревают и охлаждают землю, наполняют твои легкие и поддерживают в тебе жизнь. Я возношу птиц, насекомых, драконов и всех, кому достает смелости воспарить в моих манящих высотах. Спрашивай».

На этот раз Тралл уже знал, что делать, и задал тот же вопрос. Ощущение силы, наполнившее его, на этот раз было иным – более легким, свободным. Несмотря на то, что ему было запрещено говорить, он не мог сдержать смех, который рвался у него изнутри. Он ощущал, как его ласкают теплые ветры, приносящие всевозможные прекрасные ароматы, что проникали в его ноздри, а когда он открыл глаза, то увидел, что парит над землей. Дрек’Тар находился теперь так далеко, что казался детской игрушкой. Но Тралл не чувствовал страха. Дух Воздуха был готов его поддержать: он задал вопрос и получил ответ.

Тралл начал мягко опускаться, пока не почувствовал под ногами твердую землю. Тогда воздух в последний раз нежно коснулся его, после чего исчез.

Сила вновь наполнила Тралла, но на этот раз она отдалась почти болью. Внутри у него вспыхнул жар, на зеленой коже выступил пот. Молодой орк ощутил почти неодолимое желание прыгнуть в ближайший сугроб. Дух Огня был здесь, и Тралл попросил его о помощи. Тот ответил.

В вышине раздался треск, и Тралл, встрепенувшись, поднял глаза. В ночном небе исполняла свой опасный танец молния. Тралл знал: она была в его власти. Цветы, что усеивали разоренную землю, вспыхнули пламенем и за несколько мгновений обратились в пепел. Это была опасная стихия, но Тралл вспомнил о кострах, которые позволяли выживать его клану. После этого огни исчезли в один миг, чтобы перестроиться в малый уютный костерок.

Тралл поблагодарил Духа Огня и почувствовал, что тот удалился. Эта странная энергия словно опустошила его, поочередно проходя через него и затем покидая, и сейчас он был лишь рад, что осталось познать всего одну стихию.

Утихомирив и охладив только что пылавшее в нем пламя, в него влился Дух Воды. Перед мысленным взором Тралла предстал океан, и хотя он никогда в жизни его не видел, сейчас потянулся сознанием к его темным глубинам. Его коснулось что-то холодное. Открыв глаза, орк увидел, что шел снег – густой, быстрый. Силой мысли он обратил его в дождь, а затем и вовсе остановил. Поддержка Духа Воды принесла успокоение и уверенность, и Тралл отпустил его с глубокой, сердечной благодарностью.

Он посмотрел на Дрек’Тара, но шаман покачал головой.

– Твое испытание еще не завершено, – произнес он.

И этот момент все тело Тралла вдруг сотряслось с такой силой, что у него перехватило дух.

Ну конечно! Пятая стихия.

Дух Дикой Природы.

«Мы – Духи Дикой Природы, сущность и душа всего живого. Мы самые могущественные из всех, мы превосходим сотрясания Земли, дуновения Воздуха, пламя Огня и потоки Воды. Говори, Тралл, скажи нам, почему считаешь, что достоин нашей помощи».

Тралл не мог дышать, ошеломленный силой, что бушевала вокруг и внутри него. Заставив себя открыть глаза, он увидел бледные светлые фигуры – волка, козла, орка, человека и оленя. Зная, что у каждого живого существа была своя душа, он стал впадать в отчаяние при мысли, что ему придется управлять всеми ими.

Но пока он раздумывал, духи сами заполнили его, а затем отступили. Их натиск едва не сразил Тралла, но он нашел в себе силы собраться и с почтением обратиться к каждому из них. Это оказалось невыполнимым, и он осел на колени.

Затем в воздухе раздался тихий звук, и Тралл с трудом поднял голову, казавшуюся тяжелой, как камень.

Духи спокойно парили вокруг него, и молодой орк знал: его оценили и сочли достойным. Призрачный олень встал на дыбы, и он понял, что теперь больше никогда не сможет есть оленину, не чувствуя ее Духа, и поблагодарил его за пищу, что тот давал. Тралл чувствовал родство с каждым орком, когда-либо рождавшимся на свет, и даже Дух человека сильнее напоминал сладкое обаяние Тареты, чем темное бессердечие Блэкмура. Все вокруг было ярким, пусть временами и затягивалось тьмой. Все живое было взаимосвязано, и любой шаман, который вмешивался в эту цепь без крайней заботы и уважения, был обречен на неудачу.

А потом они ушли. Тралл завалился вперед, совершенно опустошенный. Вскоре он понял, что Дрек’Тар трясет его за плечо. Старый шаман помог Траллу сесть. Никогда еще в жизни молодой орк не чувствовал себя таким слабым и разбитым.

– Прекрасно, дитя мое, – похвалил Дрек’Тар дрожащим от волнения голосом. – Я так надеялся, что они примут тебя… Тралл, ты должен знать. Уже много лет, нет, десятилетий духи не принимали шамана. Они были разгневаны на нас за темный договор, что заключили чернокнижники, за то, что они извратили магию. Сейчас шаманов осталось лишь несколько, и все такие же старые, как и я. Духи ждали кого-то достойного, кому можно передать их дары, и ты стал первым за долгое-долгое время. Я боялся, что духи отказались содействовать нам навсегда, но… Тралл, я никогда в жизни не видел шамана сильнее, а ведь ты еще только начинаешь свой путь.

– Я… Я думал, это придаст мне огромную силу, – запинаясь, слабым голосом проговорил Тралл. – Но сейчас… Я так ослаб…

– И это делает тебя еще более достойным. – Дрек’Тар протянул руку и погладил Тралла по щеке. – Дуротан и Драка тобой бы гордились.

14

После того как Духи Земли, Воздуха, Огня, Воды и Дикой Природы стали его спутниками, Тралл ощутил небывалую силу и уверенность. Он занимался с Дрек’Таром, обучаясь особым «призывам», как называл их старик.

– Чернокнижники назвали бы это заклинаниями, – сказал он Траллу, – но мы, шаманы, называем их просто «призывами». Мы просим, и силы отвечают нам. Или не отвечают, если не захотят.

– А было такое, чтобы не ответили? – спросил Тралл.

Дрек’Тар помолчал.

– Да, – медленно проговорил он. Была поздняя ночь, и они сидели в пещере шамана. Для Тралла эти беседы были бесценны, он узнавал из них много нового.

– Когда? Почему? – поинтересовался он, но, спохватившись, добавил: – Если не хочешь отвечать, я пойму.

– Теперь ты тоже шаман, пусть и совсем еще неопытный, – ответил Дрек’Тар. – Это важно, чтобы ты понимал, где лежат границы наших умений. Мне стыдно это признать, но я просил о неподобающем, и не раз. В первый раз я попросил наводнения, чтобы уничтожить лагерь людей. Меня переполняли ярость и горе, потому что люди убили многих орков из нашего клана. Но в их лагере было много раненых, а также женщины с детьми, поэтому Дух Воды отказался исполнить мою просьбу.

– Но наводнения случаются сплошь и рядом, – сказал Тралл. – Множество невинных гибнет без всякой цели.

– Их гибель служит целям Духов Воды и Дикой Природы, – ответил Дрек’Тар, – пусть я и не знаю их потребностей и намерений. В тот раз наводнение не было нужно Духу Воды, поэтому он не стал топить сотни людей, которых считал невинными. Позднее, когда моя ярость спала, я понял, что Дух Воды был прав.

– А второй раз?

Дрек’Тар не сразу нашелся с ответом.

– Ты, наверное, полагаешь, что я всегда был стар и служил духовным предводителем клана?

Тралл хихикнул.

– Никто не может быть рожден стариком, мудрейший.

– Порой мне бы хотелось, чтобы было так. Но когда-то я тоже был молод, как и ты, и по моим венам струилась горячая кровь. У меня была жена и ребенок. И они погибли.

– В битве с людьми?

– Не настолько благородно. Они просто заболели, и все мои обращения к стихиям ничего не дали. Охваченный горем, я бушевал и от негодования. – Даже сейчас голос старика пронизывала скорбь. – Я требовал, чтобы духи вернули их к жизни. Они рассердились и потом много лет отказывались отвечать моим призывам. Из-за этого заносчивого требования и моей неспособности призывать духов пострадали многие члены нашего клана. А когда я осознал глупость своей просьбы, то стал молить духов о прощении. И оно было мне даровано.

– Но… это же так естественно – хотеть, чтобы твои любимые были живы, – заметил Тралл. – Духи точно должны это понимать.

– О, они понимали. Первая моя просьба прозвучала смиренно, и Дух Дикой Природы выслушал ее с сочувствием, прежде чем отказать. Тогда я рассердился и стал грубо требовать, после чего Дух оскорбился тем, как я злоупотребил связью между шаманом и стихией.

Дрек’Тар вытянул руку и положил ее Траллу на плечо.

– Скорее всего, и тебе придется нести боль от потери тех, кого любишь, Тралл. Ты должен знать, что Дух Дикой Природы имеет свои причины поступать так, как поступает, и тебе следует их уважать.

Тралл кивнул, но в душе всецело поддерживал желание Дрек’Тара и ничуть не винил старого орка за гнев, вскипевший в нем в тот мучительный час.

– Где Мудрое Ухо? – спросил он, пытаясь сменить тему.

– Не знаю, – Дрек’Тар словно был как-то особенно равнодушен. – Он мой спутник, а не раб. Он покидает меня по своему желанию и так же возвращается назад.

Снежная Песнь тут же положила голову Траллу на колено, словно стремясь убедить его, что никуда не собирается уходить. Он погладил ее, пожелал наставнику спокойной ночи и ушел спать в свою пещеру.

Дни протекали по заведенному порядку. Тралл проводил бо́льшую часть времени за занятиями с Дрек’Таром, а изредка ходил на охоту в небольших группах. Он применял свои новые связи со стихиями во благо клана: спрашивал у Духа Земли, где пасутся стада, просил Дух Воздуха изменить направление ветра, чтобы запах не выдал их чутким зверям. Лишь раз он попросил помощи у Духа Дикой Природы – когда запасы подходили к концу, а удача на охоте от них отвернулась.

Орки знали, что олени где-то рядом: видели объеденную кору и свежий помет. Но звери ухитрялись избегать их несколько дней кряду. Животы у всех в клане были пусты, а пищи уже попросту не оставалось. Дети начинали угрожающе худеть.

Тралл прикрыл глаза и напряг сознание.

«Дух Дикой Природы, наполняющий жизнью все живое, я прошу тебя об одолжении. Мы не возьмем больше, чем нам нужно, чтобы прокормить страждущих нашего клана. Я прошу тебя, Дух оленя, принести себя нам в жертву. Мы не растратим твои дары впустую и воздадим тебе почести. Многие жизни могут быть спасены жертвой одного».

Он надеялся, что нашел верные слова. Они были произнесены с почтением, но Тралл никогда еще не делал подобного. Когда же он открыл глаза, перед ним чуть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, стоял белый олень. Другие охотники, казалось, ничего не замечали. Олень заглянул Траллу в глаза и склонил голову. Затем ускакал прочь, но Тралл увидел, что на снегу за ним не осталось никаких следов.

– Следуйте за мной, – сказал он.

Северные Волки послушались, и вскоре заметили крупного здорового оленя, лежащего на снегу. Одна из его ног сгибалась под неестественным углом, а в красивых карих глазах стоял ужас. Снег вокруг него был весь разворошен, и было очевидно, что подняться зверь не мог.

Тралл приблизился к оленю, непроизвольно посылая ему успокоительную мысль:

«Не бойся. Твоя боль скоро прекратится, а жизнь будет продолжена, обретя смысл. Я благодарю тебя, брат, за твою жертву».

Олень расслабился и опустил голову. Тралл нежно коснулся его шеи и резко, стараясь не причинить боль, свернул ее. Подняв глаза на сородичей, Тралл увидел, что они завороженно наблюдают за ним. Но он знал, что своим ужином в тот вечер они были обязаны не его воле, а воле самого оленя.

– Мы заберем этого зверя и съедим его плоть. Мы изготовим инструменты из его костей и сошьем одежду из шкуры. И делая это, будем помнить, что он оказал нам честь, принеся себя в дар.

Тралл трудился бок о бок с Дрек’Таром, направляя энергию на семена под землей, чтобы те росли здоровыми и весной, которая уже приближалась, распустились цветами. Он наделял силой еще нерожденных животных – детенышей оленей, козлов или волков, развивающихся в чревах своих матерей. Вдвоем они просили Духа Воды избавить деревню от весенних ручьев и лавин, что представляли опасность круглый год. Тралл постепенно набирал силу, совершенствовал навыки и так увлекся своим новым делом, что, когда впервые увидел, как среди тающих снегов проглянули желтые и сиреневые цветы, его изумлению не было предела.

Когда Тралл вернулся из одной из прогулок, в которой собирал священные травы, помогавшие общению шамана со стихиями, он с удивлением обнаружил, что у Северных Волков появился гость.

Это был орк, огромного роста, но из-за накидки, облегающей все его тело, определить его фигуру было никак нельзя. Он ютился у костра и, казалось, не чувствовал весеннего тепла.

Снежная Песнь бросилась обнюхиваться с Мудрым Ухом, который наконец возвратился после долгой отлучки. Тралл же повернулся к Дрек’Тару.

– Кто этот незнакомец? – тихо спросил он.

– Странствующий отшельник, – ответил Дрек’Тар. – Мы его не знаем. Но он говорит, что Мудрое Ухо обнаружил его в горах и привел сюда.

Тралл уловил взглядом чашку похлебки, которую незнакомец сжимал в огромной руке, и обратил внимание на вежливую заботу, с которой относились к нему в клане.

– Вы проявляете к нему бо́льшую доброту, чем ко мне тогда, – заметил он с легким оттенком обиды.

Дрек’Тар рассмеялся.

– Он просит убежища только на несколько дней, а затем пойдет дальше. Он не явился к нам, размахивая одеялом с символом Северных Волков, и он не просит принять его в клан. К тому же он пришел весной, когда нам есть чем поделиться, а не в начале зимы.

Тралл был вынужден принять объяснение шамана. Стараясь вести себя как ни в чем не бывало, он подсел к орку.

– Приветствую, незнакомец. Давно странствуешь?

Орк посмотрел на него из-под капюшона. Взгляд серых глаз был острым, но отвечал он вежливо, даже с почтением:

– Дольше, чем помню, парень. Я перед вами в долгу. Раньше думал, Северные Волки – просто легенда, которую пересказывали дружки Гул’дана, чтобы запугать прочих орков.

В Тралле взыграло чувство преданности к своему клану.

– Нас изгнали незаслуженно, но мы сумели выжить в этом суровом краю и тем доказали, что достойны уважения, – ответил он.

– Но насколько я понимаю, не так давно ты сам был для этого клана таким же чужаком, как я теперь, – проговорил орк. – Мне рассказали о тебе, молодой Тралл.

– Надеюсь, они отзывались хорошо, – ответил Тралл, не зная, как вернее реагировать на его замечание.

– Достаточно хорошо, – отозвался чужак загадочно и вернулся к похлебке. Тралл обратил внимание на его мускулистые руки.

– Из какого ты клана, друг?

Рука, державшая ложку, застыла на полпути ко рту.

– У меня больше нет клана. Я скитаюсь один.

– Всех убили?

– Убили, взяли в плен или… они умерли душой, – ответил орк с болью в голосе. – Давай не будем об этом говорить.

Тралл склонил голову. Ему было неуютно с этим незнакомцем, который к тому же вызывал у него подозрения. Что-то в нем было не так. Тралл поднялся, кивнул и отошел к Дрек’Тару.

– За ним следует приглядывать, – сообщил он наставнику. – Что-то мне в этом отшельнике не нравится.

Дрек’Тар закинул голову и рассмеялся.

– Мы были неправы, что отнеслись к тебе с подозрением, когда ты пришел, а теперь ты единственный, кто не доверяет этому голодному путнику. О, Тралл, тебе еще столькому предстоит научиться!

В тот вечер за ужином Тралл продолжил незаметно наблюдать за чужаком. У того был большой мешок, к которому он никому не позволял притронуться, и еще он ни разу не снимал капюшон. На вопросы отвечал любезно, но коротко, о себе рассказывал мало. Траллу удалось выяснить только то, что он жил отшельником уже двадцать лет, держась подальше от всех и лелея воспоминания о былом, не слишком стараясь его вернуть.

В какой-то момент за ужином Утул спросил:

– Ты видел лагеря для пленных? Тралл говорит, орки, что там живут, совсем лишились воли.

– Да, и это неудивительно, – ответил незнакомец. – Бороться-то теперь особо не за что.

– Бороться всегда есть за что, – произнес Тралл, быстро вспыхнув гневом. – За свободу. За место для самих себя. За память о наших истоках.

– И все же вы, Северные Волки, прячетесь здесь, в горах, – ответил незнакомец.

– Как и ты! – съязвил Тралл.

– Но я не претендую на то, чтобы поднять орков на восстание против их господ, – возразил незнакомец спокойно, не поддаваясь на колкость Тралла.

– Я здесь ненадолго, – сказал Тралл. – Когда придет весна, я воссоединюсь с Громмашем Адским Криком и помогу его благородному клану Песни Войны штурмовать лагеря. Мы поднимем наших братьев на борьбу с угнетателями-людьми, которые держат их в плену!

Тралл уже был на ногах: слова, что осмелился произнести незнакомец, разожгли в нем ярость. Он ожидал, что Дрек’Тар упрекнет орка, но старик ничего не сказал – он просто поглаживал своего волка и слушал. Остальные Северные Волки, казалось, сидели завороженные и не перебивали.

– Громмаш Адский Крик, – усмехнулся незнакомец, пренебрежительно взмахнув рукой. – Мечтатель, потерявший голову от демонической силы! Нет, вы, Северные Волки, имеете право быть здесь, равно как и я. Я видел, на что способны люди, и нам лучше всего избегать их и искать потаенные места, куда они не придут.

– Люди меня воспитали, и, поверь мне, они тоже допускают ошибки! – вскричал Тралл. – Впрочем, как и ты, трус!

– Тралл… – вмешался наконец Дрек’Тар.

– Нет, учитель Дрек’Тар, я не буду молчать. Этот… этот чужак является к нам за помощью, ест у нашего огня, и ему хватает наглости ставить под сомнение доблесть нашего клана и его собственной расы… Я этого не потерплю. Я не вождь и не претендую на такую честь. Но я требую права сразиться с ним, и пусть мой меч заставит его пожалеть о своих словах!

Он ожидал, что трусливый отшельник стушуется и попросит прощения. Но вместо этого незнакомец от души рассмеялся и поднялся с места. Он почти не уступал Траллу ростом, и теперь наконец можно было мельком увидеть, что у него под накидкой. К своему удивлению, молодой орк заметил, что этот наглец с ног до головы закован в черные пластинчатые доспехи, украшенные медью. Когда-то эти доспехи были великолепны, но и сейчас смотрелись впечатляюще, пусть и было заметно, что пластины знавали лучшие времена, а медные детали отчаянно нуждались в полировке.

С яростным криком незнакомец развязал свой мешок и вытащил самый большой боевой молот, что когда-либо доводилось видеть Траллу. С видимой легкостью он вскинул свое оружие и сделал демонстративный выпад в сторону молодого шамана.

– Посмотрим, сумеешь ли ты меня одолеть, щенок!

Остальные орки разразились криками, и Тралл во второй раз за последние несколько мгновений пришел в совершенное потрясение. Вместо того чтобы вступиться за своего сородича, Северные Волки попятились назад, а некоторые даже пали на колени. Лишь Снежная Песнь осталась с ним, встав между своим другом и чужаком, рыча и скаля белые зубы.

Что происходило? Тралл оглянулся на Дрек’Тара – тот сидел, демонстрируя нарочитую расслабленность и невозмутимость.

Что ж, так тому и быть. Кем бы ни оказался этот незнакомец, он оскорбил Тралла и Северных Волков, а молодой шаман был готов защищать свою честь и честь своего народа до самой смерти.

Оружия у Тралла не было, но Утул сунул ему в руку длинное острое копье. Схватившись за древко, орк затопал ногами.

Тралл чувствовал, что Дух Земли вопросительно отзывался на топот. Как можно мягче, не желая обидеть стихию, он отказался от предложенной помощи. Этот бой не предназначался для стихий – в них не было очевидной необходимости. Необходимость была лишь в том, чтобы Тралл преподал заносчивому чужаку урок, в котором тот так отчаянно нуждался.

И все равно он чувствовал, что земля дрожит у него под ногами. Незнакомец будто удивился этому, а затем на его лице отобразилось странное удовольствие. И прежде, чем Тралл успел собраться, его закованный в доспехи противник решительно бросился в атаку.

Тралл поднял копье, пытаясь защититься, но хоть это и было грозное оружие, заблокировать им удар огромного молота было решительно невозможно. Могучее копье раскололось надвое, будто тонкая веточка. Тралл осмотрелся вокруг, но никакого оружия поблизости не заметил. Он приготовился к следующему удару противника, решив применить хорошо знакомую по прошлым боям стратегию боя безоружного против вооруженного.

Чужак снова взмахнул молотом. Тралл увернулся, ловко крутанувшись, чтобы выхватить у противника оружие. Но, к его изумлению, как только его руки сомкнулись на древке, незнакомец резко дернул молот, и Тралл завалился вперед, а противник навис над его телом.

Тралл извивался рыбой, и ему удалось откатиться на сторону, в то же время крепко ухватив чужака лодыжками за ногу. Затем рванул на себя, и противник потерял равновесие. Теперь оба лежали на земле. Тралл ударил кулаком по запястью сжимавшей молот руки. Незнакомец, хрюкнув, непроизвольно ослабил хватку. Воспользовавшись моментом, Тралл схватил молот и, вскочив на ноги, взмахнул им над головой.

Остановился он как раз вовремя – за считаные мгновения перед тем, как обрушить массивное каменное оружие на череп противника. Но это был просто орк, его собрат, а не человек, попавшийся ему на поле боя. Это был гость их лагеря, воин, который с гордостью служил бы с ним бок о бок, когда они с Адским Криком добьются своего, захватив лагеря и освободив заключенных в них сородичей.

Из-за своего сомнения и недюжинного веса оружия Тралл споткнулся. Только этого краткого промедления незнакомцу и не хватало. Рыча, он исполнил тот же прием, который Тралл применил против него. Удар по ногам, и Тралл потерял равновесие и упал, все еще сжимая молот. Не успел он понять, что происходит, как уже чужак оказался на нем, сжимая руки на его горле.

Мир вокруг Тралла залился красным светом. Он начал инстинктивно извиваться. Орк почти не уступал ему в размерах, да еще и был в доспехах, но яростное желание Тралла победить и преимущество в массе придало ему сил, чтобы крутнуться всем телом и самому оседлать противника.

В этот момент на нем сомкнулись руки и оттащили его прочь. Тралл взревел – горячая жажда крови требовала удовлетворения, – и попытался сопротивляться. Понадобилось восемь Северных Волков, чтобы удержать его, пока красный туман в его глазах не рассеялся и дыхание не пришло в норму. Придя в себя, он кивнул, и его отпустили, позволив самостоятельно сесть.

Чужак стоял перед ним. Он шагнул вперед, и его лицо оказалось на расстоянии вытянутой руки от Тралла. Молодой орк задышал учащенно, но твердо встретил его взгляд.

Чужак выпрямился во весь рост и вдруг разразился хохотом.

– Давненько мне не бросали вызов! – довольно прогремел он, словно ничуть не расстроенный тем, что Тралл только что чуть не размазал его внутренности по земле. – А еще больше времени прошло с тех пор, как кому-либо удавалось меня одолеть, пусть даже в дружеской схватке. Такое удавалось только твоему отцу, юный Тралл, да пребудет в мире его странствующий дух. Выходит, Адский Крик не лгал. Похоже, я нашел того, кто станет вторым после меня.

Он протянул Траллу руку. Тот сначала уставился на нее, а затем взорвался гневом:

– Вторым?! Чужак, я побил тебя твоим же оружием. И не слышал ни об одном правиле состязания, в котором победитель становится вторым!

– Тралл! – Голос Дрек’Тара прозвучал, будто удар молнии.

– Он пока не понимает, – хихикнул незнакомец. – Тралл, сын Дуротана, я проделал долгий путь, чтобы найти тебя и убедиться, что слухи правдивы – слухи о том, что появился достойный второй, кто встанет на мою сторону и кому я смогу довериться, когда буду освобождать лагеря. – Он на минуту умолк, а потом его глаза сузились от широкой улыбки. – Меня, сын Дуротана, зовут Оргрим Молот Рока.

15

Известие так огорошило Тралла, что у него отвисла челюсть. Неужели он поднял руку на Оргрима Молота Рока, вождя Орды? Лучшего друга своего отца? Орка, который вдохновлял его столько лет? Он должен был сразу все понять, едва завидев его броню и оружие. Каким же дураком он себя выказал!

Молодой орк пал на колени.

– О, благороднейший Молот Рока, я прошу твоего прощения! Я не знал… – он покосился на Дрек’Тара. – А учитель мог бы и предупредить меня…

– И тогда он бы все испортил, – отозвался Молот Рока, до сих пор посмеиваясь. – Я желал затеять бой, посмотреть, в самом ли деле в тебе есть та страсть и гордость, которые так расписывал мне Громмаш Адский Крик. И получил больше, чем ожидал. Я был побит! – Он вновь рассмеялся, громко, словно эта встреча была самой смешной, что случалась у него за многие годы. Напряжение Тралла понемногу спало. Молот Рока утихомирился и нежно положил руку молодому орку на плечо.

– Подойди, присядь со мной, Тралл, сын Дуротана, – сказал он. – Сейчас мы закончим трапезу, и ты поведаешь мне свою историю, а я расскажу тебе такие байки о твоем отце, каких ты никогда не слыхивал.

Тралла охватила радость. Он непроизвольно поднял руку и сжал ею ту, что лежала у него на плече. Молот Рока, вдруг посерьезнев, встретил глазами взгляд Тралла и кивнул.

Теперь, когда все поняли, кем был таинственный незнакомец – Дрек’Тар признался, что знал все с самого начала и, более того, как раз с этим намерением отправил Мудрое Ухо найти Молот Рока, – Северные Волки смогли оказать почетному гостю должное уважение. Они вынесли несколько зайцев, которых собирались засушить на потом, приправили драгоценными маслами и травами и принялись жарить на огне. В пламя добавили еще трав, и теперь вместе с дымом поднимался их резкий, сладкий, почти пьянящий аромат. Орки вынесли и дудки с барабанами, так что вскоре в дым костра вплелись звуки музыки и пения – они сообщали духам о своем почтении и радости.

Тралл поначалу держался скованно, но Молот Рока, внимательно слушая и задавая наводящие вопросы, вытянул из него всю его историю. А когда Тралл закончил, вождь немного помолчал.

– Этот Блэкмур, – заметил он потом, – судя по всему, похож на Гул’дана. На того, кто в душе не заботится о своем народе, а желает лишь собственной выгоды и удовольствия.

Тралл кивнул.

– Не только я пострадал от его жестокости и непредсказуемости. Я убежден, что он ненавидит орков, но и люди не пользуются большой его любовью.

– А эта Тарета и Сержант… Я и не знал, что людям бывают близки такие понятия, как доброта и честь.

– Я и не узнал бы о милосердии, не научи меня ему Сержант, – отозвался Тралл и вдруг повеселел. – И не знал бы того первого приема, что применил против тебя. Он принес мне много побед.

Молот Рока усмехнулся вместе с ним, а затем вновь посерьезнел.

– По своему же опыту я знаю, что люди-мужчины ненавидят нас, а женщины и дети – боятся. И все же та девочка сама решила с тобой подружиться.

– У нее доброе сердце, – ответил Тралл. – Не могу отозваться о ней лучше, чем сказав, что я с гордостью принял бы ее в свой клан. В ней живет дух орка, только он смягчен состраданием.

Молот Рока вновь на какое-то время замолчал. Затем, наконец, произнес:

– Я долгие годы был один, с тех пор, как мы потерпели окончательное бесславное поражение. Я знаю, что обо мне говорят: отшельник, трус, который боится показать свое лицо. Знаешь, почему я избегал общества других до этой самой ночи, Тралл?

Молодой орк молча покачал головой.

– Потому что мне требовалось побыть наедине с собой, оценить то, что случилось. Поразмышлять. Напомнить себе, кем я был, кем были мы все. Время от времени мне хотелось сделать так, как я сделал этой ночью. Хотелось выйти к костру, воспользоваться чьим-нибудь гостеприимством, выслушать, что-то узнать. – Он помолчал. – Я знаю жизнь в людских тюрьмах изнутри и знаю не хуже, чем ты сам. Меня пленили и некоторое время держали как диковину у короля Теренаса Лордеронского. Я бежал из его дворца, как и ты бежал из Дарнхольда. Был я даже в лагере для пленных. Я знаю, каково быть совершенно разбитым, знаю это отчаяние. Я едва не стал одним из них.

Говоря это, Оргрим не отводил глаз от огня. А затем повернулся к Траллу. Хотя его серые глаза были ясны и лишены того зловещего пламени, что горело во взгляде Адского Крика, при играющем в них свете костра, сейчас они тоже словно бы горели красным.

– Но все-таки не стал. Я сбежал, как и ты. И мне это далось легко, как и тебе. Но тем, кто остается в лагерной грязи, это по-прежнему кажется трудным. Сделать что-то можно только извне. Если свинье по нраву ее хлев, то открытая дверь ей не поможет. Так же и с теми, кто в лагерях. Нужно, чтобы они сами вышли через дверь, когда мы ее им откроем.

Тралл начинал понимать, что пытался сказать Молот Рока.

– Если обрушить стены, это еще не принесет им свободу, – догадался он.

Молот Рока кивнул.

– Нам необходимо напомнить им о пути шамана. Они же должны избавить свои отравленные души от яда нашептанных демонами слов и вернуть былую воинственную натуру. Ты, Тралл, заслужил восхищение клана Песни Войны и их свирепого предводителя. А теперь с тобой и Северные Волки, самый независимый и гордый из всех кланов, что я знавал, и они готовы идти за тобой в бой. И если существует на свете орк, который способен напомнить нашим разрозненным собратьям, кто мы, то это ты.

Тралл вспомнил о лагерях, об их мертвенном унынии. Вспомнил, с каким трудом сбежал от людей Блэкмура.

– Пусть я и презираю это место, я с готовностью туда вернусь, если есть надежда вновь пробудить мой народ, – заявил он. – Но тебе следует знать, что Блэкмур жаждет поймать меня – отчаянно, всей душой. Мне дважды едва удалось ускользнуть от него. Я надеялся когда-нибудь выступить против него, но…

– Но без войска ничего не выйдет, – подхватил Молот Рока. – Мне все это известно, Тралл. Я хоть и постранствовал в одиночестве, но то, что происходило вокруг, не скрылось от моего внимания. Не беспокойся. Мы оставим ложные следы, и Блэкмур со своими людьми уйдет по ним.

– Командиры лагерей тоже ищут меня, – продолжил Тралл.

– Они ищут большого, мощного, храброго, умного Тралла, – возразил Молот Рока. – А на побитого, грязного, сломленного орка никто и не посмотрит. Ты ведь можешь скрыть свою упрямую гордость, друг мой? Можешь запрятать ее и притвориться, будто лишен духа и воли?

– Будет трудно, – признался Тралл, – но если это поможет моему народу, я это сделаю.

– Слова истинного сына Дуротана, – кивнул Молот Рока. Его голос вдруг прозвучал необычно хрипло.

Тралл замялся в нерешительности, но ему было необходимо узнать все, что ему полагалось.

– Дрек’Тар сказал мне, что Дуротан и Драка ушли искать тебя, чтобы убедить, что Гул’дан – злодей, использовавший орков лишь как средство своей борьбы за власть. Кусок одеяла, в которое я был тогда завернут, сообщил Дрек’Тару, что они погибли насильственной смертью, а мне известно, что, когда Блэкмур нашел меня, рядом лежали тела двух орков и белого волка. Пожалуйста… не мог бы ты мне сказать… нашел тебя тогда мой отец?

– Нашел, – мрачно ответил Молот Рока. – И величайший мой стыд и величайшая скорбь состоят в том, что я не оставил их у себя. Думал, так будет лучше и для моих воинов, и для самого Дуротана. Они пришли, принесли тебя, молодой Тралл, и рассказали о предательстве Гул’дана. Я им поверил. Я знал одно безопасное место – по крайней мере, таковым я его считал. Позднее я узнал, что несколько моих же воинов оказались шпионами Гул’дана. У меня нет доказательств, но сейчас я убежден, что стражник, которому я доверил отвести Дуротана в то безопасное место, на самом деле отвел его к убийцам. – Молот Рока тяжело вздохнул и на несколько мгновений Траллу показалось, будто на его широкие мощные плечи лег груз целого мира.

– Дуротан был мне другом. Я бы с радостью отдал свою жизнь за него и его семью, но непреднамеренно поспособствовал его гибели. И теперь могу лишь надеяться искупить это всем, что смогу сделать ради сына, которого он оставил после себя. Ты потомок гордых и благородных предков, Тралл, даже несмотря на имя, которое решил сохранить. Так давай теперь почтим этих предков вместе.

Через несколько недель, когда весна совсем расцвела, Тралл без особых затруднений ввалился в деревню, взревел, пугая крестьян, и позволил им себя поймать. Едва его накрыла ловчая сеть, он затих и захныкал, чтобы пленители поверили в то, что сломили его дух.

Потом, даже очутившись в лагере, Тралл держался осторожно, стараясь не выдать себя. Но когда стражники перестали принимать его за новичка, стал тихонько беседовать с теми, кто его слушал. Он выделил нескольких пленников, в которых еще пребывали остатки гордого духа орков. Когда опускалась темнота и стражники начинали дремать на своих постах, Тралл рассказывал оркам об их истоках. Рассказывал о силе шаманов, об их собственных умениях. Но те нередко скептически требовали доказательств. Тралл не вызывал ни землетрясений, ни грома, ни молний – вместо этого он однажды зачерпнул рукой грязь и попытался пробудить в ней жизнь. И перед изумленными взглядами пленников бурая земля поросла травой и цветами.

– Даже то, что кажется мертвым и уродливым, обладает силой и красотой, – объяснил Тралл пораженным наблюдателям. Когда они обратили к нему свои глаза, сердце подскочило у Тралла в груди: теперь в них виднелись проблески надежды.

Пока он пребывал в добровольном заключении, пытаясь воодушевить отчаявшихся орков в лагерях, кланы Северного Волка и Песни Войны объединили свои силы под началом Молота Рока. Они установили наблюдение за лагерем, где находился Тралл, и ждали его знака.

На то, чтобы пробудить в угнетенных орках хотя бы мысль о восстании, понадобилось больше времени, чем рассчитывал Тралл, но в конце концов он почувствовал, что час пробил. Однажды перед рассветом, когда в свежей тиши слышалось мирное посапывание стражи, Тралл припал к твердой земле коленями, воздел руки и попросил Духов Воды и Огня прийти на помощь, чтобы он смог вызволить свой народ.

И Духи откликнулись на призыв.

Сначала заморосил дождь. Затем небо рассекли три изломанные линии молний. После этого все стихло, чтобы через минуту повториться вновь. Один за другим раздавались гневные раскаты грома, от которых едва не сотрясалась сама земля. Таков и был условный знак. Орки, испуганные, но воодушевленные, принялись ждать, сжимая в руках камни, палки и прочее «оружие», которое им удалось найти на территории лагеря. Они ждали, когда Тралл скажет им, что делать.

Ночной воздух пронзил ужасный крик, от которого у Тралла подскочило сердце. Он не мог не узнать его – это был вопль Громмаша Адского Крика. Звук напугал орков, но Тралл крикнул, перекрывая их галдеж:

– Снаружи стоят наши товарищи! Они пришли нас освободить!

Как только голос Адского Крика затих, стражники, разбуженные раскатами грома, кинулись на свои посты, но было слишком поздно: Тралл призвал новую молнию.

Зазубренный разряд угодил в главную стену, где находилось больше всего стражников, и со страшным звуком удара смешался очередной раскат грома и крики людей. Во внезапно наступившей тьме, освещаемой лишь языками пламени, горевшего там и сям, Тралл разглядел, что в стене возникла основательная брешь, в которую хлынула целая волна стремительных зеленых тел. Налетев на стражников, они просто смели их со своего пути. Орки в лагере потрясенно наблюдали за происходящим.

– Чувствуете, как внутри что-то всколыхнулось? – вскричал Тралл. – Чувствуете, как ваш дух жаждет битвы, жаждет крови, жаждет свободы? За мной, братья и сестры! – И не оборачиваясь, чтобы выяснить, последовали они за ним, или нет, Тралл бросился к открывшейся бреши.

За спиной он слышал робкие голоса, и с каждым шагом навстречу свободе они звучали все громче. Вдруг Тралл зарычал от боли – что-то вонзилось ему в руку. Стрела с черным оперением проткнула ее почти насквозь. Он заставил себя не обращать внимания на боль – заняться раной можно было и позже, оказавшись на воле.

Вокруг повсюду шел бой, раздавался лязг мечей и звуки рассекающих плоть топоров. Некоторые стражники – те, что были посообразительнее, – поняли, в чем дело, и поспешили заслонить пролом своими телами. Тралл на миг ощутил жалость, подумав о бесполезности жертвы этих людей, но решительно ринулся в атаку.

Выхватив оружие у павшего товарища, он легко парировал удар неопытного стражника.

– Вперед, вперед! – кричал Тралл, размахивая левой рукой.

Орки-узники сначала стояли на месте, а потом один из них с криком рванулся вперед. Остальные побежали следом. Тралл, замахнувшись, обрушил свое оружие на одного из стражников – тот повалился в кровавую грязь.

Пытаясь перевести дыхание, Тралл огляделся вокруг. Теперь было видно, что в бою участвовали только воины кланов Песни Войны и Северных Волков. Заключенных нигде не было.

– Отступаем! – закричал он и стал прорываться к груде еще горячих камней, недавно бывших стеной, и к манящей темноте ночи. Соплеменники последовали за ним. Один или двое стражников бросились следом, но орки были быстрее и вскоре оторвались от погони.

Местом сбора заранее были выбраны восемь древних камней, торчавших из земли. Ночь была темной, но орочьи глаза вполне обходились без света луна. К тому времени, когда Тралл достиг условного места, там уже находилось несколько десятков орков.

– Получилось! – крикнул кто-то справа от Тралла. Повернувшись, он увидел Молота Рока – его черная броня блестела, судя по запаху, перепачканная человеческой кровью. – Получилось! Вы свободны, братья мои! Вы свободны!

И Оргрим издал крик, который поднялся в безлунную ночь, наполнив сердце Тралла безудержной радостью.

– Если ты собираешься сообщить мне то, о чем я думаю, я прикажу срубить твою милую головку с плеч! – прорычал Блэкмур несчастному гонцу, чья перевязь выдавала в нем кавалериста из лагеря для пленных.

Гонец торопливо сглотнул.

– В таком случае мне, пожалуй, лучше ничего не говорить, – ответил он.

По правую руку от Блэкмура стояла бутылка, которая звала и манила генерал-лейтенанта. Блэкмур старался не обращать внимания на ее призывы, но ладони у него уже взмокли.

– Дай угадаю. В одном из лагерей произошел очередной мятеж. Все орки сбежали. Никто не знает, где они теперь.

– Лорд Блэкмур, – пробормотал молодой гонец, – если я подтвержу ваши слова, вы все равно отрубите мне голову?

На этот раз вспышка гнева была такой сильной, что граничила с физической болью. Но еще сильнее этого яркого чувства было всепоглощающее черное отчаяние. Что вообще происходит? Как этот скот, эти овцы в орочьих шкурах сумели так сплотиться, что одолели своих пленителей? Кем были те орки, что появлялись из ниоткуда, вооруженные до зубов и такие же свирепые, как два десятилетия назад? Ходили слухи, что это Молот Рока, будь проклята его гнилая душонка, который вышел из своего укрытия и руководил этими вторжениями. Один из стражников был готов поклясться, что видел черные доспехи, которыми тот был знаменит.

– Ладно, пусть твоя голова остается на месте, – проворчал Блэкмур, чувствуя близость бутылки, до которой мог легко дотянуться рукой. – Но только передай сообщение своему начальству.

– Сэр, – жалостливо молвил гонец, – это еще не всё.

Блэкмур посмотрел на него налитыми кровью глазами.

– Да сколько можно?!

– В этот раз удалось точно определить, кто был зачинщиком бунта. Это…

– Молот Рока, до меня уже дошли слухи.

– Нет, мой господин. – Гонец проглотил комок, вставший у него в горле. Блэкмур отчетливо видел пот, стекавший по его лбу. – Предводитель этих мятежей это… это Тралл, мой господин.

Блэкмур ощутил, как кровь отхлынула от его лица.

– Да ты чертов лгун, приятель, – проговорил он тихо. – И лучше бы тебе самому мне признаться.

– Нет, мой господин, хотя мне и хотелось бы, чтобы это была ложь. Мой командир сказал, что лично сражался с ним, а он помнит Тралла по гладиаторским боям.

– Я твоему командиру язык отрежу за такое вранье! – вскричал Блэкмур.

– Увы, сэр, для этого вам придется выкопать его из-под шести футов земли, – проговорил гонец. – Он умер через час после боя.

Пораженный этими новыми сведениями, Блэкмур осел в кресле и попытался собраться с мыслями. Выпивка помогла бы, но он знал, что и без того слишком часто пьет на глазах у подчиненных. Уже начались шепотки: «Пьяный дурень… вот кто тут нами командует».

Нет. Он облизнулся.

«Я Эделас Блэкмур, лорд Дарнхольда, управляющий лагерями… Я обучил этого урода с зеленой кожей и черной кровью, значит, я сумею и перехитрить его… Во имя Света, всего один стакан, только чтобы унять дрожь в руках…»

Генерал-лейтенанта наполнила странная гордость. Оказалось, он с самого начала был прав насчет потенциала Тралла. Знал, что тот был особенным, кем-то бо́льшим, нежели просто орк. Вот если бы Тралл не отверг те возможности, что открывал перед ним Блэкмур! Даже сейчас они могли бы вместе выступить против Альянса – Блэкмур возглавил бы верных питомцу орков, которые выполняли бы каждый его приказ. Глупый, глупый Тралл! На несколько коротких мгновений мысли Блэкмура вернулись к дню, когда он в последний раз задал орку взбучку. Пожалуй, он тогда немного перестарался. Но винить себя генерал-лейтенант не собирался – уж точно не за обращение с непокорным рабом. Тралл отрекся от всего, чтобы примкнуть к этому хрюкающему, вонючему, бесполезному сброду. И пусть он сгниет там же, где падет на землю!

Внимание Блэкмура вернулось к дрожащему от страха гонцу, и он выдавил улыбку. Несчастный немного расслабился, робко растянув губы в ответ. Неуверенной рукой Блэкмур потянулся за пером и, макнув его в чернильницу, принялся писать сообщение. Присыпав написанное песком, чтобы дал чернилам высохнуть, он трижды сложил бумагу и заклеил горячим воском, на котором оттиснул свою личную печать.

– Отнеси своему командиру, – сказал он, передавая записку гонцу. – И береги свою шею, юный сэр.

Едва веря в свою удачу, гонец с почтением поклонился и заспешил прочь, пока Блэкмур не передумал.

Оказавшись один, генерал-лейтенант схватил бутылку, откупорил ее и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Отнимая сосуд от губ, он пролил несколько капель на свой черный камзол. Блэкмур рассеянно вытер пятна. Для этого у него были слуги.

– Таммис! – крикнул он.

Дверь мгновенно открылась, и в проеме появилась голова слуги.

– Да, сэр?

– Отыщи мне Лангстона. – Блэкмур улыбнулся. – У меня есть для него задание.

16

Траллу удалось успешно внедриться в три лагеря, чтобы впоследствии освободить их обитателей. Конечно, уже после первого охрана в лагерях была усилена, но по-прежнему оставалась недееспособной, а люди, которые «ловили» Тралла, по-прежнему не ожидали, что этот орк доставит им неприятности.

Однако во время боя в третьем лагере его все же узнали. Эффект неожиданности пропал, и на совещании с Адским Криком и Молотом Рока было решено, что притворяться пленником, как раньше, для Тралла слишком рискованно.

– Это твой дух распалил нас, друг мой. Ты не можешь более подвергать себя такой опасности, – сказал Адский Крик. Его глаза горели огнем, который, как знал теперь Тралл, был демоническим пламенем ада.

– Но не могу же я отсиживаться за спинами наших воинов, позволяя им рисковать своими жизнями, – возразил Тралл.

– Мы этого и не предлагаем, – ответил ему Молот Рока. – Но теперь наша прежняя тактика стала слишком опасна.

– Людям лишь бы болтать, – сказал Тралл, припоминая все те слухи, что доходили до него во время тренировок. Тогда окружающие считали его слишком глупым, чтобы что-то понимать, и свободно болтали в его присутствии. Это по-прежнему его задевало, но сведения, становившиеся таким образом доступными, порой приносили большую пользу. – Орки, все еще томящиеся в неволе, не могли не услышать о штурме лагерей. Даже если им это безразлично, они хотя бы в курсе, что что-то происходит. Пусть я не смогу лично рассказать им о пути шамана, у нас есть надежда, что наше сообщение будет услышано. И тогда можно будет ожидать, что они сами найдут свой путь к свободе.

Так и случилось. Четвертый лагерь ощетинился вооруженной охраной, но стихии по-прежнему приходили на помощь Траллу, когда тот их об этом просил. Это лишний подтверждало, что дело его – правое, ибо в противном случае духи бы ему отказали. Рушить стены и рубиться со стражниками стало сложнее, и многие из лучших воинов Молота Рока отдали свои жизни в этих набегах. Но орки, заключенные среди холодных каменных стен, с рвением приходили на помощь, бросаясь в бреши даже раньше, чем Молот Рока и его воины оказывались к этому готовы.

Новая Орда разрасталась с каждым днем. Охота в это время года была легкой, и от голода сподвижники Молота Рока не страдали. Когда же Тралл услышал о нападении небольшой группы орков на соседнюю деревню, он пришел в ярость. А узнав, что при этом было убито немало безоружных крестьян, разъярился еще сильнее.

Он выяснил, кто возглавлял эту вылазку, и в ту же ночь явился в лагерь этой группы. Схватив изумленного орка, Тралл с силой швырнул его на землю.

– Мы не мясники! – вскричал он. – Мы боремся за то, чтобы вызволить наших братьев, и наши враги – не крестьянки и их дети, а вооруженные солдаты!

Орк попытался было возразить, но Тралл ударил его по лицу. Голова смутьяна дернулась, и изо рта брызнула кровь.

– Лес кишит оленями и зайцами! В каждом лагере, что мы захватываем, полно еды! У нас нет никаких причин нападать на людей, которые не причинили нам никакого вреда! Вы должны драться там, где я вам приказываю, с теми, с кем я вам приказываю, и если хоть один орк еще раз причинит вред безоружному человеку, я этого не прощу. Это понятно?

Орк кивнул. Все, кто сидел вокруг костра и смотрел на Тралла широко раскрытыми глазами, также ответили кивком. Лишь после этого Тралл немного смягчился.

– Так поступала старая Орда под началом чернокнижников, не питавших любви к нашему народу. Это и привело нас в лагеря и сделало слабыми, когда поток демонической энергии, которой мы с такой жадностью питались, иссяк. Я не желаю больше быть обязанным никому, кроме нас самих. В прошлый раз это нас практически уничтожило. Мы обретем свободу, в этом нет сомнений, и станем вольны быть теми, кем являемся на самом деле. А это больше, гораздо больше, чем просто раса истребителей людей. Прежний путь не для нас. Теперь мы сражаемся, как гордые воины, а не как бездумные убийцы. И уж тем более ничего достойного нет в убийстве детей!

Он развернулся и ушел, сопровождаемый мертвым молчанием. Внезапно в темноте раздался тихий смешок, и Тралл разглядел фигуру Молота Рока.

– Ты пошел трудной тропой, – заметил великий вождь. – Жажда убийства у них в крови.

– Я в это не верю, – ответил Тралл. – Точнее, верю, что мы были благородными воинами, которых превратили в убийц. Орки стали марионетками, за чьи нити дергают демоны и те наши сородичи, что предали нас.

– Это похоже на… на какую-то жуткую пляску, – раздался голос Адского Крика, такой тихий и слабый, что Тралл едва узнал его. – Когда тобой так управляют. А власть, что они дают… она как самый сладкий мед, самое сочное мясо. Счастье, что тебе не довелось испить из этого колодца, Тралл. Ведь лишиться его потом, это почти… невыносимо. – Он содрогнулся всем телом.

Тралл положил руку на плечо Громмаша.

– И все же ты устоял, – сказал он. – Моя храбрость выглядит ничтожной в сравнении с твоей.

Красные глаза Адского Крика сверкнули в темноте, и в их зловещем свете Тралл различил улыбку.

В темные предрассветные часы одного из наступающих дней новая Орда, возглавляемая Молотом Рока, Адским Криком и Траллом, окружила пятый лагерь.

– Стража начеку, – сообщили Оргриму вернувшиеся разведчики. – На стенах выставлено вдвое больше людей, чем обычно. Всюду горят огни, так что даже со слабым зрением людей все видно.

– Еще и полнолуния, – заметил Молот Рока, поднимая взгляд на сияющие в небе круги, серебристый и зелено-голубой. – Белая Дама и Голубое Дитя сегодня не на нашей стороне.

– Мы не можем ждать две недели, – сказал Адский Крик. – Орда жаждет битвы, и мы должны нанести удар, пока наши братья еще способны противиться демоническому бессилию.

Молот Рока кивнул, хотя и выглядел встревоженно.

– Есть знаки, что они ожидают нападения? – спросил он у разведчиков.

Тралл понимал, что рано или поздно их везение закончится. Они действовали осторожно, выбирая лагеря безо всякой системы, чтобы люди не могли вычислить, где будет нанесен новый удар, а потому не могли сидеть в засаде. Но Тралл знал Блэкмура и каким-то образом был уверен, что столкновение с ним неизбежно.

Хоть молодого шамана и тешила мысль, что он наконец-то встретится с Блэкмуром в честном бою, Тралл понимал, что это будет означать для его войска. Ради блага своей армии он лишь надеялся, что это случится не этой ночью.

Разведчики покачали головами.

– Тогда выдвигаемся, – приказал Молот Рока, и в наступившем молчании вниз по склону к лагерю понеслась мощная зеленая волна.

Когда орки были почти на месте, ворота вдруг распахнулись и из них вылетели несколько десятков вооруженных всадников. Тралл увидел черного сокола на красно-золотом флаге и понял, что день, которого он одновременно страшился и ждал, наконец наступил.

Воздух разорвал боевой клич Адского Крика, почти заглушивший вопли людей и стук копыт их лошадей. Вместо того чтобы прийти в смятение при виде неожиданно мощного врага, Орда, наоборот, воспряла, принимая вызов.

Запрокинув голову, Тралл издал собственный клич. Из-за того, что казармы находились слишком близко, он не мог призвать молнии или землетрясения, у Тралла были и другие помощники. Он испытывал почти неодолимое желание броситься в гущу битвы, но сдержался. У него еще было вдоволь времени сделать все, чтобы склонить чашу весов в нужную для орков сторону.

Тралл закрыл глаза, твердо встал на скользкой от росы траве и воззвал к Духу Дикой Природы. Перед его мысленным взором возникла большая белая лошадь, Дух всех лошадей, и он обратился к ней с мольбой: «Люди используют твоих детей, чтобы убивать нас. И от этого твои дети тоже подвергаются опасности. Если лошади сбросят всадников, то окажутся на воле. Не попросишь ли их сделать это?»

Большая лошадь задумалась.

«Эти мои дети обучены сражаться. Они не боятся мечей и копий».

«Но в их сегодняшней гибели нет никакого смысла. Мы всего лишь пытаемся вызволить своих собратьев. Зачем умирать твоим детям?»

И вновь Дух лошадей задумался над словами Тралла. Наконец, он кивнул своей огромной белой головой.

Вдруг поле боя охватило смятение: все лошади либо развернулись и поскакали прочь, унося изумленных всадников, либо принялись вставать на дыбы. Солдаты изо всех сил пытались удержаться в седлах, но тщетно.

Теперь настал час просить помощи у Духа Земли. Тралл вообразил, что корни деревьев в окружающем лагерь лесу вытянулись, разрослись, вырвались из-под земли.

«Деревья, что давали нам укрытие… поможете ли вы мне сейчас?»

«Да», – прозвучал у него в голове ответ.

Тралл открыл глаза и напряг зрение. При всей силе орочьего ночного зрения ему было тяжело различить происходящее, но все же он кое-что смог разглядеть.

У самых стен лагеря корни вырвались из плотной земли. Они хватали людей и удерживали их своими бледными плетями так же крепко, как сети, в которые ловились неосторожные орки. Тралл с радостью отметил, что орки не убивали беспомощно распростертых на земле стражников, а переключались на иные задачи – врывались внутрь лагеря и искали своих заключенных сородичей.

За всадниками последовала следующая партия врагов – на этот раз пеших. Деревья не стали снова выбрасывать корни – они уже сделали все, что сочли возможным. Несмотря на некоторое разочарование, Тралл поблагодарил их за помощь и напряг свой разум, пытаясь придумать, как поступить дальше.

Он решил, шаман сделал все что мог. Настала пора браться за дело воину. Сжав в руке огромный палаш, подаренный Адским Криком, Тралл устремился вниз по склону на помощь братьям.

Лорд Каррамин Лангстон никогда в жизни не испытывал такого страха.

Слишком молодой, чтобы участвовать в битвах во время последнего противостояния людей и орков, он цеплялся за каждое слово своего кумира – лорда Блэкмура. А тот рассказывал об этом, словно о какой-нибудь охоте в лесах вокруг Дарнхольда, мол, это так же легко, но куда более увлекательно. Но Блэкмур ничего не говорил о криках и стонах, от которых звенело в ушах, о смраде крови, нечистот и орочьх тел, о мельтешении тысяч картинок, сменяющихся перед глазами каждое мгновение. Ничего похожего на волнительную забаву, после которой хотелось разве что принять ванну, выпить вина да побыть в компании восторженных женщин.

На их стороне был эффект неожиданности. Они подготовились к приходу зеленых чудовищ. Что же случилось? Почему лошади, все до единой прекрасно обученные, стали разбегаться и сбрасывать всадников? Что за извращенное колдовство заставило землю исторгать эти бледные руки и оплетать ими тех, кому не посчастливилось упасть? Откуда явились ужасные белые волки и откуда они знали, на кого им нападать?

Ни на один из этих вопросов Лангстон ответить не мог. Ему полагалось командовать отрядом, но на деле всякая видимость контроля исчезла, как только из-под земли полезли те ужасные корни. Тогда не осталось ничего, кроме безотчетной паники, лязга мечей, врубающихся в щиты и плоть, да криков умирающих.

Лангстон и сам не знал, с кем сражается. Было слишком темно, и он с криками и всхлипами размахивал мечом вслепую. Порой его меч находил плоть, но в основном лишь рассекал воздух. Лорда переполняла энергия подлинного ужаса, а какая-то часть его естества просто дивилась этой способности бесконечно размахивать мечом.

Получив мощный удар по щиту, он почувствовал, как от руки по телу разошлась дрожь, достигшая самых зубов. Каким-то образом ему удалось устоять под ударом неимоверно крупного и сильного врага. Затем на долю секунды взгляд Лангстона нашел лицо нападавшего, и от потрясения у него отвисла челюсть.

– Тралл! – вскричал он.

Глаза орка удивленно распахнулись, а затем сузились от ярости. Последним, что увидел тогда Лангстон, стал огромный зеленый кулак…

Судьба людей Лангстона была безразлична Траллу. Они стояли между ним и освобождением заключенных орков. Они вышли на честный бой, и если встретили смерть, значит, такова была их судьба. Но их предводителя он хотел оставить в живых.

Он не забыл эту тень Блэкмура. Лангстон мало говорил, больше просто пялил глаза – на Блэкмура заискивающе, на Тралла – с ненавистью и презрением. Но Тралл был уверен, что этот жалкий, безвольный человечишко находился ближе всех к его врагу, а потому Лангстон должен был пережить эту битву, пусть он этого и не заслуживал.

Взвалив бесчувственного капитана на плечо, Тралл стал пробираться к лесу. Оказавшись под защитой деревьев, он швырнул лорда со связанными руками к подножию древнего дуба, как мешок картофеля.

«Присматривай за ним, пока я не вернусь», – попросил орк у дерева.

В ответ из земли показались мощные корни, которые без лишних нежностей сомкнулись над распростертым телом Лангстона. Тралл же повернулся и побежал обратно, туда, где гремела битва.

Обычно освобождение проходило с поразительной быстротой, но не в этот раз. Когда Тралл подоспел к своим товарищам, бой еще продолжался и казалось, он не закончится никогда. Правда, заключенные орки делали все возможное, чтобы обрести свободу. В какой-то момент Тралл сумел пробиться сквозь ряды людей и стал обыскивать лагерь. Он обнаружил нескольких орков, все еще прятавшихся по углам. Поначалу, увидев его, они сжимались от страха, но Тралл, хоть и был разгорячен сражением, заставлял себя говорить с ними мягко и ласково. Кое-как ему удалось увести несчастных за собой, минуя поле битвы.

Убедившись, наконец, что все узники бежали, Тралл вернулся самую в гущу битвы, не забывая поглядывать по сторонам. Вот Адский Крик – сражается с силой и яростью демона. Но где же Молот Рока? Обычно их вождь к этому времени уже командовал отступление, чтобы орки смогли перегруппироваться, позаботиться о раненых и начать готовиться к следующей атаке.

Эта битва была кровавой, и многие братья и сестры по оружию погибли или изнемогали от ран. Тралл, как второй по старшинству, взял командование на себя и закричал:

– Отступаем! Отступаем!

Многие его не услышали, опьяненные жаждой крови. Тралл метался от воина к воину, парируя вражеские удары и выкрикивая слово, которое не любит ни один орк, но которое было жизненно необходимо для дальнейшего существования Орды:

– Отступаем! Отступаем!

Наконец, его голос проник в сознание орков, и они, нанеся врагу последние удары, двинулись к выходу из лагеря. Многие из людей, проявившие в этом сражении истинно рыцарский дух, бросились в погоню. Тралл, стоящий снаружи лагеря, продолжал кричать:

– Уходите! Уходите!

Орки были крупнее, сильнее и быстрее людей. Когда последний из них уже взбегал по холму навстречу свободе, Тралл развернулся, встал в дурно пахнущую грязь из залитой кровью земли и воззвал к Духу Земли.

Земля ответила. Она задрожала под лагерем и сотрясла его несколькими толчками. Затем прямо у Тралла на глазах лопнула и взметнулась вверх, отчего мощная каменная стена, окружавшая лагерь, рассыпалась на части. И вновь слух Тралла поразили крики, но уже не боевые, а вопли неподдельного ужаса. Он переборол в себе внезапно нахлынувшее чувство жалости. Эти рыцари находились здесь по приказу Блэкмура. Более чем вероятно, что им было предписано убить как можно больше орков, а выживших заключить под стражу, как и самого Тралла, чтобы вернуть его к жизни раба. Они сами предпочли выполнять приказы генерал-лейтенанта, а значит, должны поплатиться за это жизнью.

Земля поднялась на дыбы. Крики людей утонули в громе рушащихся строений и треске камней. А потом шум стих – так же резко, как появился.

Тралл, не двигаясь с места, молча смотрел на груду камней, еще недавно служившую лагерем для его сородичей. Из-под завалов доносились слабые стоны, но Тралл не мог позволить себе сочувствие к врагам. Его братья тоже были ранены и тоже стонали. Ему было пора возвращаться к ним.

Он задержался на мгновение, чтобы закрыть глаза и поблагодарить Дух Земли, а затем повернулся и поспешил туда, где собирались его товарищи.

В первые часы после битвы всегда была суматоха, но в этот раз Траллу обстановка показалась еще более беспорядочной, чем обычно. Когда он взбирался по холму, навстречу ему выбежал Адский Крик.

– Там Молот Рока, – выдохнул он. – Тебе лучше поторопиться.

У Тралла упало сердце. Только не Оргрим! С ним не могло ничего случиться…

Он последовал за Громмашем, который прокладывал им путь сквозь плотную толпу гудящих орков к тому месту, где, неловко опершись боком на подножие дерева, лежал вождь.

Тралл ахнул от ужаса. Из широкой спины Молота Рока торчало по меньшей мере два фута сломанного копейного древка. Оцепенев, Тралл наблюдал за тем, как двое помощников Оргрима пытались снять с него круглый нагрудник. Вскоре Тралл увидел блестящее от крови стальное жало, торчавшее из черного поддоспешника. Копье вонзилось в тело Молота Рока с такой силой, что прошло насквозь, проткнув пластину на спине и оставив вмятину на внутренней стороне нагрудника.

Дрек’Тар, сидевший перед вождем на коленях, обратил на Тралла взгляд своих слепых глаз. Легонько покачав головой, он встал и отступил назад.

Кровь стучала у Тралла в ушах, и он лишь едва сумел расслышать, что могучий воин звал его по имени. Спотыкаясь от волнения, Тралл подошел и преклонил колени перед Молотом Рока.

– Удар труса, – прохрипел Молот Рока. Струйка крови потекла у него изо рта. – В спину…

– Мой повелитель, – проговорил Тралл горько. Молот Рока жестом приказал ему молчать.

– Мне нужна твоя помощь, Тралл. Две вещи. Ты должен продолжить то, что мы начали. Когда-то я управлял Ордой, но судьба не позволит мне заниматься этим вновь. – Он скривил лицо, содрогнулся всем телом, а затем продолжил: – Звание военного вождя теперь принадлежит тебе, Тралл, сын Д… Дуротана. Ты станешь носить мои доспехи, возьмешь мой молот.

Молот Рока протянул Траллу руку, и тот сжал его ладонь, закованную в окровавленную броню.

– Ты знаешь, что делать. Теперь тебе о них заботиться. Я не мог… не мог и надеяться, что у меня будет лучший наследник. Твой отец был бы очень горд… Помогите мне…

С дрожащими руками, Тралл принялся помогать двум молодым оркам деталь за деталью снимать доспехи, которые всегда казались неотъемлемой частью Оргрима Молота Рока. Но копье, еще торчавшее из спины вождя, очень мешало.

– А теперь вторая услуга, – прорычал Молот Рока. Вокруг павшего героя собралась небольшая толпа, и постепенно орков становилось все больше. – Я и так посрамлен тем, что погибаю от удара труса. И я не расстанусь с жизнью, пока в моем теле будет находиться это орудие людского предательства. – Он дотянулся одной рукой до кончика копья. Пальцы слабо дернулись, и рука обмякла. – Я пытался вытащить его сам, но мне не хватает сил… Поторопись, Тралл. Сделай это для меня.

Тралл почувствовал, будто его грудь сжала чья-то незримая рука. Он кивнул, стараясь не думать о боли, какую ему придется доставить своему другу и наставнику. Он сомкнул пальцы вокруг наконечника.

Оргрим вскрикнул – не столько от боли, сколько от гнева.

– Тяни! – крикнул он.

Закрыв глаза, Тралл потянул. Пропитанное кровью древко вышло на несколько дюймов. Звук, что издал при этом Молот Рока, резанул Траллу сердце.

– Еще! – прорычал могучий воин.

Тралл сделал глубокий вдох и потянул, надеясь на этот раз вытащить древко полностью. И оно вышло – так неожиданно, что он отшатнулся назад.

Теперь из смертельной раны в туловище Молота Рока сочилась темно-красная кровь. Адский Крик, стоявший подле Тралла, прошептал:

– Это случилось на моих глазах. Как раз перед тем, как ты заставил лошадей сбросить своих седоков. Он в одиночку сражался с восьмерыми всадниками. Никогда еще я не видел такой отваги.

Тралл молча кивнул, а потом опустился перед Молотом Рока на колени.

– Великий вождь, – прошептал он так, чтобы только Молот Рока мог услышать. – Мне страшно. Я недостоин носить твои доспехи и оружие.

– Нет на этом свете орка достойнее тебя, – ответил Молот Рока тихим слабым голосом. – Ты поведешь их… к победе… и приведешь… к миру…

Его глаза закрылись, и Молот Рока завалился на Тралла. Тот поймал его и одно долгое мгновение не отпускал. Затем почувствовал руку на своем плече. Это был Дрек’Тар – он взял Тралла под локоть и помог ему встать.

– Они смотрят на тебя, – едва слышно шепнул старик. – Нельзя позволить им пасть духом. Ты должен надеть доспехи прямо сейчас и показать им, что у них теперь новый вождь.

– Господин, – вмешался один из орков, ненароком услышавший слова Дрек’Тара, – доспехи… – Он проглотил комок в горле. – Пластина, которую проткнули… ее понадобится заменить.

– Нет, – отрезал Тралл. – Не нужно. К следующей битве ты приведешь ее в порядок, но она останется. В память об Оргриме Молоте Рока, который отдал жизнь за свободу своего народа.

Он встал и позволил облачить себя в доспехи, стараясь, чтобы по лицу нельзя было догадаться о переполнявшей его скорби. Собравшиеся вокруг орки наблюдали за ним молча и с благоговением. Совет Дрек’Тара был верен: сейчас он все делал как надо. Наклонившись, Тралл поднял огромный молот и взмахнул им над головой.

– Оргрим Молот Рока нарек меня новым военным вождем, – воскликнул он. – Я не искал этой чести, но выбора у меня нет. Так меня назвали, и я подчиняюсь. Кто пойдет за мной, чтобы вывести наших братьев на свободу?

К небесам вознесся вопль сотен глоток, наполненный скорбью по павшему предводителю Орды. Но в этом звуке также слышалась надежда, и, стоя перед собратьями со знаменитым молотом Оргрима в руке, Тралл сердцем чувствовал, что, вопреки всем трудностям, победа будет за ними.

17

Когда Тралл подходил к тому месту, где Лангстон боролся с неуступчивыми корнями, отчаянно пытаясь хотя бы сесть, в душе орка скорбь смешивалась с гневом.

Когда Тралл в легендарных черных доспехах навис над капитаном, тот сжался всем телом. Глаза Лангстона расширились от страха.

– Мне бы стоило тебя убить, – процедил Тралл сквозь зубы. Образ умирающего Оргрима был все еще слишком свеж в его памяти.

Лангстон облизнул свои полные красные губы.

– Помилуй, лорд Тралл! – взмолился он.

Орк опустился на одно колено, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от человеческого.

– А когда ты сам меня миловал? – прорычал он, заставив Лангстона зажмуриться. – Ты хоть раз вступился за меня? «Блэкмур, наверное, ему уже хватит». «Блэкмур, он сделал все, что мог». Когда ты говорил хоть что-нибудь подобное?

– Я хотел так сказать, – просипел Лангстон.

– Сейчас-то ты себе веришь, – сказал Тралл, вновь вставая во весь рост и опуская глаза на своего пленника. – Но я уверен, на самом деле ты никогда об этом не думал. Давай обойдемся без лжи. Твоя жизнь мне дорога – пока что. Если ты расскажешь мне то, что я хочу знать, я отпущу тебя вместе с остальными пленными, и ты сможешь снова быть собачкой на поводке у своего хозяина.

Во взгляде Лангстона явственно читалось сомнение, поэтому Тралл добавил:

– Даю тебе слово.

– Чего стоит слово орка? – спросил Лангстон, вновь ненадолго овладев собой.

– Например, сейчас оно стоит твоей жалкой жизни, Лангстон. Хотя скажу тебе, это совсем немного. А теперь скажи мне, откуда вы знали, что на лагерь нападут? Среди нас шпион?

Лангстон нахмурился, как обиженный ребенок, и отказался отвечать. Тралл послал мысленный сигнал, и корни дерева сжались вокруг тела капитана еще крепче. Тот ахнул от изумления и пораженно уставился на Тралла.

– Да, – подтвердил орк, – деревья подчиняются моим приказам. Как и все стихии.

Посвящать Лангстона во все нюансы взаимоотношений между шаманом и духами было необязательно. Пусть думает, что Тралл имеет над ними полный контроль.

– Отвечай на вопрос.

– Шпионов нет, – выдавил из себя Лангстон. Ему было трудно говорить, когда его грудь сжимал корень. Тралл попросил дерево ослабить хватку, и оно вновь подчинилось. – Блэкмур просто расквартировал по отряду рыцарей во все уцелевшие лагеря.

– Значит, на какой бы мы ни напали, везде наткнемся на его людей? – Лангстон кивнул. – Едва ли это здравое использование ресурсов, но в этот раз, кажется, сработало хорошо. Что еще можешь рассказать? На что пойдет Блэкмур, чтобы меня возвратить? Сколько у него войск? Говори, не то этот корень заползет тебе в самую глотку!

Упомянутый корень мягко погладил Лангстона по шее, и высокомерие капитана разлетелось, будто стеклянный кубок, брошенный на каменный пол. В его глазах появились слезы, он всхлипнул, а потом заговорил. Тралл слушал его, не скрывая отвращения; впрочем, оно было не настолько сильным, чтобы упустить хоть слово. Лангстон сыпал цифрами, датами, планами. Не умолчал даже о том факте, что пьянство Блэкмура начинает влиять на его рассудок.

– Он отчаянно жаждет тебя вернуть, Тралл, – прогнусавил сквозь слезы Лангстон, глядя на орка покрасневшими глазами. – Ты был его ключом ко всему.

– Объясни-ка, – вдруг насторожившись, потребовал Тралл.

Когда корни понемногу отпустили его, Лангстон воодушевился и, казалось, заговорил с еще большим рвением.

– Ключом ко всему, – повторил капитан. – Когда он тебя нашел, то сразу понял, как тебя можно использовать. Сперва как гладиатора, но потом в куда более существенной роли. – Он вытер лицо и попытался, насколько мог, вернуть свое потерянное достоинство. – Ты когда-нибудь задумывался, зачем он научил тебя читать? Зачем давал карты, учил играть в «Зайцев и Ястребов», показал основы стратегии?

Тралл сосредоточенно кивнул.

– Потому что хотел, чтобы в конце концов ты возглавил армию. Армию орков.

Тралл вспыхнул гневом.

– Ты лжешь! С чего бы Блэкмуру желать, чтобы я возглавлял его врагов?

– Но они… ты… вы не были бы врагами, – ответил Лангстон. – Это была бы армия, которая выступила на стороне Блэкмура против… Альянса.

Тралл раскрыл рот в изумлении. Он не мог поверить своим ушам. Он знал Блэкмура как жестокого вероломного негодяя, но это… Такое предательство казалось совершенно немыслимым, – предательство собственного народа! Конечно, это не могло быть правдой. Но Лангстон, похоже, был совершенно серьезен, и как только потрясение спало, Тралл понял, что для Блэкмура это действительно имело смысл.

– Ты был лучшим в обоих мирах, – продолжил Лангстон. – Сила и жажда крови орка в сочетании с разумом и стратегическим пониманием человека! Если бы ты возглавил орков, они стали бы непобедимы.

– И Эделас Блэкмур больше не был бы генерал-лейтенантом, а стал… кем? Королем? Монархом с абсолютной властью? Властелином всего?

Лангстон отчаянно закивал.

– Ты не представляешь, как он изменился после твоего бегства. Нам всем теперь туго приходится.

– Туго? – выпалил Тралл. – Меня избивали и заставляли думать, что я ничтожество! Я каждый день смотрел смерти в лицо на арену. Сейчас я и мой народ сражаемся за свои жизни. Сражаемся за нашу свободу. Вот, Лангстон, что такое туго. Не рассказывай мне о боли и трудностях, потому что тебе известно крайне мало и о том, и о другом!

Лангстон умолк, а Тралл задумался над всем, что только что услышал. Это был смелый и дерзкий план, но, несмотря на все свои недостатки, Эделас Блэкмур был как раз смелым и дерзким человеком. И Тралл кое-что знал из разрозненных источников о позорном пятне на семье Блэкмура. Эделас всегда стремился стереть это пятно со своего имени, но оно, похоже, въелось слишком глубоко. По-видимому, дошло до самой кости, а может, и до сердца.

Но почему, если конечной целью Блэкмура была совершенная верность Тралла, он не обращался с ним ласковее? В памяти орка возникли воспоминания, которые не являлись ему многие годы: игра в «Зайцев и Ястребов» со смеющимся Блэкмуром; тарелка сладостей, посланная с кухни после особенно удачного боя; рука, с одобрением похлопывающая по массивному плечу, когда Тралл смог решить хитроумную стратегическую задачку.

Блэкмур всегда будил в Тралле целую гамму чувств: страх, восхищение, ненависть, презрение. Но сейчас орк впервые осознал, что господин во многом заслуживал его жалости. Прежде Тралл не знал, почему Блэкмур был то открыт и весел, то жесток и груб, говорил невнятно и неестественно громко. Теперь же понял: это бутылка запустила в него свои когти так же крепко, как орел – в тело пойманного зайца. Блэкмур разрывался между тем, чтобы принять свое бесчестное наследство и превозмочь его, став превосходным воином и стратегом, или превратиться в злобного трусливого тирана. По-видимому, с Траллом Блэкмур просто обращался так, как умел.

Вспыхнувший было в Тралле гнев померк. Ему стало ужасно жаль Блэкмура, но это чувство ничего не меняло. Им все так же двигало желание освободить узников лагерей, помочь оркам заново обрести силу своих предков. А Блэкмур стоял у него на пути – он был препятствием, которое предстояло устранить.

Тралл вновь посмотрел на Лангстона – тот почувствовал случившуюся в нем перемену и выдавил из себя улыбку, больше походившую на гримасу.

– Я сдержу свое слово, – заверил молодой шаман. – Ты и твои люди получите свободу. Вы уйдете без оружия, без еды и без лошадей. За вами будут следить, но вы этого не увидите. А если хотя бы заговорите о какой-нибудь засаде, о любой попытке нападения – вы умрете. Все понятно?

Лангстон кивнул. Тралл, махнув головой, показал, что тот волен идти. Повторять Лангстону не требовалось: он тут же вскочил на ноги и понесся прочь. Тралл проследил за тем, как он вместе со своими безоружными рыцарями скрылся во тьме. Затем, взглянув на деревья, увидел сову – та сидела, уставившись на него сверкающими глазами. Она глухо ухнула.

«Следуй за ними, подруга моя, если тебе угодно. И сообщи, если они задумают хоть что-нибудь против нас».

Прошелестев крыльями, сова слетела с ветки и последовала за скрывшимися в лесу. Тралл тяжело вздохнул. Сейчас, когда энергия, бурлившая в нем всю эту долгую кровавую ночь, пошла на спад, он осознал, что тоже получил немало ран и совершенно измучен. Но с этим можно было разобраться позже. Сперва следовало исполнить более важный долг.

Остаток ночи ушел на то, чтобы собрать тела павших и подготовить их к погребению, а к утру голубые небеса затмил густой черный дым. Тралл и Дрек’Тар попросили Духа Огня сделать свою работу побыстрее, и уже спустя час тела превратились в пепел, который был отдан Духу Воздуха, чтобы тот развеял его по своему усмотрению.

Самый большой и величественный костер был отведен для наиболее прославленных из павших воинов. Туда отнесли и могучее тело Оргрима Молота Рока – для этого понадобились усилия Тралла, Адского Крика и еще двоих орков. Дрек’Тар почтительно смазал почти обнаженное тело маслами, бормоча слова, которые Траллу не удавалось разобрать, и от Молота Рока во все стороны распространились сладкие ароматы. Дрек’Тар дал Траллу знак помочь ему, и они вместе изменили положение тела, чтобы придать ему гордую и воинственную позу. В мертвые пальцы был вложен сломанный меч. Рядом легли тела других храбрых воинов, погибших в битве, – белых волков, свирепых и верных, но не сумевших избежать людского оружия. Один лежал у ног Молота Рока, еще двое по бокам, а поперек груди, на самое почетное место, положили храброго седого Мудрое Ухо. Дрек’Тар в последний раз погладил старого друга и вместе с Траллом отступил.

Тралл ожидал, что Дрек’Тар скажет что-нибудь подобающее случаю, но его подтолкнул локтем Адский Крик. Поначалу новый вождь слегка растерялся, но затем обратился к собравшимся у тела его предшественника.

– Я недолго пробыл среди своих сородичей, – начал свою речь Тралл. – Мне неизвестны традиции загробной жизни. Но одно я знаю точно: смерть нашего вождя была самой достойной из всех, возможных для любого орка: он пал в бою, пытаясь освободить своих попавших в плен братьев. Он был бы рад тому, что сейчас, когда он мертв, мы чтим его так же, как при жизни. – Обернувшись, Тралл заглянул в лицо павшего орка. – Оргрим Молот Рока, ты был лучшим другом моего отца. Я не мог и надеяться, что узнаю когда-либо кого-то столь же благородного, как ты. А теперь поспеши в те светлые места, что тебя ждут.

Сказав это, он закрыл глаза и попросил Духа Огня принять героя. Костер вмиг загорелся быстрее и сильнее, чем когда-либо доводилось видеть Траллу, пожирая тело. Скоро оболочке, вмещавшей в себя непокорный дух Оргрима Молота Рока, надлежало исчезнуть.

Но то, за что он сражался и погиб, не забудется никогда.

Тралл запрокинул голову и издал крик. Один за другим орки присоединялись к нему, изливая всю свою боль и скорбь. Если духи предков и в самом деле существовали, их бы точно поразил этот рев, с которым орки почтили память Оргрима Молота Рока.

Когда обряд был завершен, Тралл тяжело сел рядом с Дрек’Таром и Адским Криком. Последний так же, как и Тралл, страдал от полученных ран, но мужественно предпочел стерпеть боль, пока не появится время позаботиться о них, как подобает. Дрек’Тару же было категорически запрещено участвовать в сражениях, но он все равно преданно служил воинам, помогая лечить раненых. Если бы что-нибудь случилось с Траллом, Дрек’Тар остался бы среди них единственным шаманом, а значит, был слишком ценен, чтобы подвергаться риску. И все же он был еще не настолько стар, чтобы молча подчиниться.

– Какой лагерь будет следующим, вождь? – спросил Адский Крик с почтением в голосе. Тралл поморщился, услышав это обращение. Он еще только свыкался с тем, что Молота Рока больше не было, и что теперь он сам стоит во главе сотен орков.

– Не будет больше лагерей, – ответил он. – Теперь у нас достаточно сил.

Дрек’Тар нахмурился.

– Наши братья страдают, – напомнил он.

– Страдают, – согласился Тралл, – но я собираюсь освободить их всех разом. Чтобы убить чудовище, достаточно отрубить ему голову, а не только руки и ноги. Настало время расправиться с сердцем всех лагерей. – Его глаза сверкнули в свете пламени. – Мы пойдем на Дарнхольд.

Следующим утром, когда Тралл объявил об этом намерении всему войску, его приветствовали радостными возгласами. Воины были готовы штурмовать средоточие власти, а стихии – помочь Траллу и Дрек’Тару. Последняя битва лишь воодушевила орков: они потеряли немногих, пусть среди них и оказался величайший из воинов, зато множество врагов теперь лежали мертвыми на развалинах лагеря. И кружившие над ними вороны были благодарны за пиршество.

До крепости было несколько дней пути, зато еды хватало и все находились в приподнятом настроении. Когда солнце полностью показалось на небосводе, Орда, возглавляемая новым предводителем, уверенно и целеустремленно шагала в направлении Дарнхольда.

– Разумеется, я ничего ему не рассказал, – заверил Лангстон Блэкмура, делая глоток вина. – Он взял меня в плен и пытал, но я лишь стискивал зубы и молчал. Восхищенный орк решил отпустить меня и моих людей.

В душе Блэкмур усомнился в его словах, но решил промолчать.

– Расскажи-ка лучше о том, что он вытворяет, – потребовал он.

Довольный тем, что получил одобрение наставника, Лангстон пустился в неправдоподобный рассказ о корнях, стискивающих тело, о молнии, бьющей, когда ей прикажут, о лучших лошадях, сбрасывающих всадников, и о земле, сокрушившей каменные стены. Если бы Блэкмур не слышал похожих историй от остальных вернувшихся, то посчитал бы, что вино ударило Лангстону в голову еще сильнее, чем ему самому.

– Я был на верном пути, – задумчиво проговорил генерал-лейтенант, делая очередной глоток. – Почти поймал Тралла. Видишь, каким он стал, что сделал с этой жалкой кучкой неповоротливых унылых зеленых тварей.

Мысль о том, как близко он подобрался к власти над несомненно мощной новой Ордой, теперь доставляла Блэкмуру физическую боль. За ней его мысленному взору вдруг явился образ Тареты, и он вспомнил о ее дружеских письмах рабу. И как всегда при мысли о них, гнев в нем смешался со странной острой болью. Но он ничего ей не сделал, не выдал того, что знал о письмах. Он даже Лангстону о них не рассказал и теперь был благодарен себе за свою мудрость. Он полагал, что Лангстон наверняка выболтал Траллу все, что знал, поэтому теперь было необходимо изменить свои планы.

– Боюсь, что другие не были такими же стойкими, как ты, друг мой, когда их пытали орки, – проговорил он, пытаясь (правда, безуспешно) скрыть сарказм в своем голосе. Но, к счастью, Лангстон уже набрался так, что, похоже, этого не заметил. – Нам следует исходить из того, что зеленокожие знают все, что знаем мы, и действовать соответствующе. Мы должны рассуждать, как рассуждает Тралл. Каким был бы его следующий ход? Какая у него конечная цель?

«И как, черт побери, заставить его вернуться ко мне?»

Несмотря на то, что его армия насчитывала порядка двух тысяч орков и ее наверняка бы заметили, Тралл делал все возможное, чтобы скрыть перемещение Орды. Он просил Духа Земли скрывать следы воинов, а Духа Воздуха – уносить их запах от зверей, которые могли почуять опасность. Это были пустяки, но и они могли помочь.

Орки разбили лагерь в нескольких милях к югу от Дарнхольда, в диком и почти нехоженом лесу. Оттуда Тралл вместе с небольшой группой разведчиков отправился в особую рощицу возле самой крепости. Адский Крик и Дрек’Тар пытались его отговорить, но он настоял на своем.

– У меня есть план, – заявил Тралл, – и быть может, он позволит нам добиться своего без единой капли крови.

18

Даже в самые холодные дни зимы, не считая тех, когда яростные молнии не позволяли никому покидать Дарнхольд, Тарета выходила проведать треснувшее дерево. И каждый раз, всматриваясь в темную глубину его дупла, ничего там не находила.

Ее радовало, что возвращалось тепло, пусть даже напитавшаяся талой воды земля липла к ее башмачкам и раз за разом стягивала их с ноги. То, что ей приходилось вытаскивать обувь из грязи и натягивать обратно, было небольшой ценой за свежие запахи пробуждающегося леса, полосы света, пронзающие тьму, и поразительное буйство красок, усеивавших луга и подлесок.

Успехи Тралла были в Дарнхольде у всех на устах, и от этого Блэкмур только сильнее напивался. Впрочем, порой это было к лучшему. Не раз девушка тихонько заходила в спальню и обнаруживала хозяина крепости лежащим то на полу, то на стуле, причем обязательно в компании бутылки. В такие ночи Тарета Фокстон вздыхала с облегчением, закрывала дверь и проводила ночь одна в своей комнатенке.

Несколько дней спустя вернулся молодой лорд Лангстон и стал рассказывать байки, которые звучали так нелепо, что не напугали бы и малого ребенка. Но тем не менее… разве она не читала о древних силах, которыми некогда обладали орки? О силах, издавна живших в гармонии с природой? Она знала, что Тралл очень умен, и ничуть бы не удивилась, если бы он овладел этим древним умением.

Подойдя к дереву, Тарета совершенно привычно, как и много раз до этого, заглянула в дупло.

И ахнула, тут же прикрыв рот рукой. Сердце забилось так сильно, что девушке показалось, будто она вот-вот упадет в обморок. Там, в темно-буром углублении лежало ее ожерелье! Улавливая солнечный свет, оно посверкивало, будто сигнальный маячок. Потянувшись, Тарета дрожащими пальцами схватила ожерелье, но тут же выронила его.

– Вот растяпа! – прошипела она и вновь взяла украшение, уже чуть более твердой рукой.

Это могла быть ловушка. Тралла могли поймать, а ожерелье отнять. Могли даже узнать, что оно принадлежало ей. Но если Тралл не рассказал об их уговоре, кто догадался бы положить его сюда? В одном она была уверена наверняка: сломить Тралла не мог никто.

Слезы радости потекли у девушки по щекам. Она утерла их тыльной стороной левой ладони – в правой руке все так же был зажат кулон в виде полумесяца.

Тралл был где-то в лесу, вероятнее всего, прятался у той скалы, похожей на дракона, и ждал, пока она придет на помощь. Возможно, он ранен. Тарета спрятала ожерелье под платье, чтобы его никто не увидел. Лучше, если никто и не заметит ее «пропавшего» украшения.

Лучась счастьем, какого не испытывала со времени, когда в последний раз видела орка, но и тревожась за его безопасность, Тарета вернулась в Дарнхольд.

День, казалось, длился бесконечно. На ужин, к ее радости, была рыба, а она не раз становилась больна от неправильно приготовленной рыбы. Главный повар Дарнхольда более двадцати лет назад сражался под началом Блэкмура и на свое место попал в качестве награды за службу, а не за умение готовить.

Разумеется, Тарета не ела за столом в большом зале, где ужинал Блэкмур. Он и не помышлял о том, чтобы посадить служанку рядом с собой, где ее увидели бы его знатные друзья. «Для постели недурна, но для свадьбы не годна», – думала девушка, вспоминая старую присказку из своего детства. Но сегодня это было к лучшему.

– Ты чем-то озабочена, дорогая моя? – спросил Таммис у дочери, когда они сидели за небольшим столом в их комнате. – Может, ты… нездорова?

Легкое напряжение в тоне отца и испуганный взгляд матери едва не вызвали у Тареты улыбку. Они беспокоились, что она могла забеременеть. Ее сегодняшнему обману это было даже на руку.

– Вполне, папа, – ответила она, касаясь его руки своей. – Только эта рыба… вам она не кажется странной на вкус?

Кланния обмакнула кусок, насаженный на двузубую вилку, в сливочный соус.

– Неплоха для стряпни Рэндрела.

По правде сказать, рыба была и вправду хороша. Но Тарета все равно откусила кусочек, пожевала, проглотила и скривилась. Затем устроила маленькое представление, расстроенно отодвинув от себя тарелку. И пока отец чистил апельсин, прикрыла глаза и тихонько застонала.

– Простите меня…

Она убежала к себе, делая вид, будто ее вот-вот стошнит. Комната Тареты была на одном этаже с родительской. Вбежав туда и закрыв дверь, девушка склонилась над ночным горшком, издавая громкие характерные звуки. При этом она даже слегка улыбалась: не будь ставки слишком высоки, это было бы даже весело.

Затем раздался тревожный стук в дверь.

– Дорогая, это я, – раздался голос Кланнии, и дверь открылась.

Тарета поскорее задвинула пустой горшок под кровать.

– Бедняжка! Ты бледна как мел.

В этом, по крайней мере, Тарете не нужно было притворяться.

– Пожалуйста… может быть, папа поговорит с господином? Мне кажется…

Кланния зарумянилась. Хотя все знали, что Тарета стала наложницей Блэкмура, об этом никто не говорил.

– Конечно, дорогая, конечно. Хочешь остаться у нас на ночь?

– Нет, – быстро отказалась она. – Нет, со мной все хорошо. Просто хочу немного побыть одна. – Она снова подняла руку ко рту, и Кланния кивнула.

– Как пожелаешь, Тари, дорогая. Спокойной ночи. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Мать закрыла за собой дверь, и Тарета испустила глубокий протяжный вздох. Теперь оставалось дождаться подходящего момента, чтобы уйти. Ее комната была рядом с кухней, откуда всегда уходили в последнюю очередь. Когда все затихло, девушка решилась выйти из комнаты. Сначала заглянула на кухню и сложила в мешок как можно больше еды. Еще раньше, днем, она порвала одно из своих старых платьев на полосы, чтобы сделать для Тралла перевязки.

Привычки Блэкмура были предсказуемы, как рассветы и закаты солнца. Если он начинал выпивать за ужином, что случалось чаще всего, то сразу после этого он ждал Тарету в постели, а затем проваливался в глубокий беспробудный сон, и тогда мало что могло поднять его раньше рассвета.

Подслушав разговоры слуг в большом холле, девушка убедилась, что господин, как обычно, пил. В этот вечер она с ним не виделась, а значит, это привело его в дурное настроение и сейчас он наверняка спал.

Тарета тихонько открыла дверь в покои Блэкмура. Затем, войдя внутрь, насколько могла, бесшумно прикрыла ее за собой. В спальне раздавался громкий храп. Удостоверившись, что все так, как она предполагала, девушка направилась к своему потайному выходу.

Несколько месяцев назад Блэкмур, изрядно напившись, проболтался ей об этой двери. Потом он об этом забыл, но Тарета все помнила. И теперь, подойдя к небольшому столику, она выдвинула один из ящиков, осторожно надавила на него, и ложное дно сместилось, открыв крошечную коробочку.

Вынув оттуда ключ, Тарета положила коробку обратно в ящик и закрыла его, после чего повернулась к кровати.

Справа на каменной стене висел гобелен. На нем был изображен благородный рыцарь, сражающийся с яростным черным драконом, защищающим гору драгоценностей. Тарета сдвинула полотно в сторону и обнаружила под ним настоящее сокровище – потайную дверь. Тихо, насколько это было возможно, она вставила ключ в замок, провернула его и шагнула в открывшийся проем.

Вниз, во тьму, вели каменные ступени. Прохладный воздух обдал девушке лицо, а в ноздри проник запах сырых камней и плесени. Тарета непроизвольно сглотнула. Было страшно, но зажигать свечу она не решалась – пусть Блэкмур и спал крепко, риск был слишком велик. Если бы он узнал, чем занимается его наложница, то высек бы ее плетью.

«Думай о Тралле, – говорила она себе. – Думай о том, с чем пришлось столкнуться ему». Перебороть страх темноты ради него было ей под силу.

Прикрыв за собой дверь, Тарета внезапно оказалась в черноте такой совершенной, что она показалась ей почти осязаемой. Сердце девушки затрепетало, как у пойманной птицы, но она постаралась успокоиться. Заблудиться здесь было никак нельзя: туннель тянулся лишь в одном направлении. Тарета сделала глубокий вдох, выровняла дыхание и зашагала вперед.

Девушка осторожно спускалась по лестнице, каждый раз вытягивая правую ногу, чтобы нащупать следующую ступеньку. Наконец, подошва коснулась земли. С этого места туннель уходил вниз уже под небольшим уклоном. Тарета вспомнила, что говорил ей об этом Блэкмур: «Лорды должны оставаться в безопасности, дорогуша, – рассказывал он, наклоняясь к ней так, что она чувствовала его отдающее вином дыхание. – И если начнется осада, мы с тобой сможем спокойно уйти».

Казалось, туннель никогда не кончится. Пока она шла, разум непрерывно боролся со страхами. «Что если он обрушится? Что если за эти годы он уже где-нибудь обвалился? Что если я споткнусь тут в темноте и сломаю ногу?»

Тарета сердито заглушала эти голоса. Глаза все пытались привыкнуть к темноте, но при полном отсутствии источников света зрение лишь напрягалось понапрасну.

По телу девушки пробежала дрожь. Здесь, в темноте, было так холодно…

Когда по ощущениям Тареты минула уже целая вечность, туннель снова пошел вверх. Девушке едва сдерживалась, чтобы не побежать. Она бы себе не простила, если бы, потеряв контроль над собой, споткнулась и упала. Так что Тарета продолжала размеренно шагать вперед, хоть и не смогла удержаться от того, чтобы ускорить шаг.

Но что это – игра воображения, или посреди этой жуткой тьмы действительно забрезжил свет? Нет, ей не показалось. Впереди определенно был просвет. Пройдя еще немного ему навстречу, Тарета замедлила шаг. Затем споткнулась обо что-то и повалилась вперед, ушибив коленку и выставленную вперед руку. Камни лежали на разных уровнях… Ступеньки! Девушка стала медленно подниматься по ним, держа руку перед собой, и вскоре нащупала пальцами деревянную поверхность.

Дверца. Она достигла конца туннеля. Но тут ее охватила новая страшная мысль: что, если дверца заперта снаружи? Разве это не было ожидаемо? Если кто-то мог попытаться покинуть Дарнхольд этим путем, значит, сюда можно было и войти со злыми намерениями. Конечно, она должна быть заперта…

Но нет. Когда Тарета толкнула со всей силы, старинные петли заскрипели, и дверца, распахнувшись, громко ударилась о землю. Тарета подскочила на месте. И лишь просунув голову в небольшой квадратный проем, увидев свет, показавшийся ярким, как днем, вздохнула с облегчением и поверила, что все это происходило взаправду.

В ноздри ударили знакомые запахи лошадей, кожи и сена – Тарета очутилась в небольшой конюшне. Она вылезла из туннеля, тихим шепотом успокаивая лошадей, с интересом повернувшихся к ней. Их было четыре, а на стене висела сбруя. Тарета сразу поняла, где оказалась. Неподалеку от дороги, но на приличном удалении от Дарнхольда, находилась станция курьерской связи, где гонцы, везущие срочные послания, меняли своих загнанных лошадей на свежих. Сквозь щели в стенах внутрь проникал свет. Тарета осторожно опустила дверцу, через которую вошла, и присыпала ее соломой. Затем подошла к выходу из конюшни и, открыв дверь, прищурилась, давая глазам привыкнуть к яркому светло-голубому свечению двух лун.

Как она и предполагала, это была окраина деревеньки, опоясывавшей Дарнхольд и населенной людьми, зарабатывавшими на жизнь обслуживанием жителей крепости. Тарете пришлось задуматься на минуту, чтобы сообразить, куда идти. Вдали виднелся выступ, в котором она, еще будучи ребенком, всегда узнавала дракона.

Тралл должен был ждать ее в пещере, голодный и, вероятно, раненный. Воодушевленная победой над темным туннелем, Тарета бросилась навстречу другу.

Когда он увидел, как ее стройная фигура, посеребренная лунным светом, взбирается на холмик, Тралл едва сумел сдержать радостный крик и ограничился тем, что ринулся ей навстречу.

Заметив орка, Тарета сначала застыла на месте, а в следующее мгновение подобрала юбки и тоже бросилась к нему. Когда их руки встретились и переплелись, а ее капюшон упал, открыв крошечное личико, Тралл увидел широкую улыбку.

– Тралл! – воскликнула она. – Как я рада тебя видеть, мой дорогой друг! – Она со всей силы сжимала ручками два его пальца и едва не прыгала от возбуждения.

– Тарета, – ласково пророкотал орк. – С тобой все хорошо?

Улыбка померкла, а затем вернулась.

– Хорошо, хорошо. А ты? Мы, конечно, слышали о твоих подвигах! Нам никогда не весело, когда лорд Блэкмур в дурном настроении, но если оно оттого, что ты на свободе, я только рада его гневу. О… – Сжав напоследок его пальцы, девушка отпустила руки Тралла и пошарила в мешке. – Я не знала, ранен ты или голоден. Много принести не удалось, но я взяла, сколько смогла. У меня есть немного еды и немного тряпья для перевязи. Я рада, что тебе не нужно…

– Тари, – мягко проговорил Тралл, – я пришел не один.

Он дал знак своим разведчикам, ожидавшим в пещере, и те вышли наружу. Их лица выражали открытую неприязнь и даже враждебность. Выбравшись из пещеры, они встали, сложив массивные руки на груди. Тралл осторожно наблюдал за реакцией Тареты. Она выглядела удивленной, а в какой-то момент по ее лицу пробежал страх. Он не думал ее винить – те двое делали все возможное, чтобы продемонстрировать угрозу. Но тут девушка улыбнулась и шагнула навстречу.

– Если вы друзья Тралла, значит, и мои тоже, – сказала она им, протягивая вперед руку.

Один из орков презрительно фыркнул и оттолкнул ее – не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы Тарета лишилась равновесия.

– Вождь, ты хочешь от нас слишком многого! – воскликнул он. – Мы готовы пощадить женщин и детей, если такова твоя воля, но не станем…

– Станете! – рявкнул Тралл. – Эта женщина рисковала своей жизнью, чтобы вызволить меня из-под власти человека, у которого мы оба находились во владении. Она и сейчас рискует тем, что пришла сюда нам на помощь. Тарете можно доверять. Она не как все. – Он тепло взглянул на девушку. – Она особенная.

Разведчики продолжали злобно смотреть на нее, но теперь их предубеждение не выглядело столь непоколебимым. Они переглянулись и затем по очереди пожали Тарете руку.

– Мы благодарим тебя за то, что ты принесла, – сказал Тралл, вновь перейдя на язык людей. – Будь уверена, мы примем твою пищу, и перевязочный материал тоже. Не сомневаюсь, что он еще пригодится.

Улыбка исчезла с лица Тари.

– Вы собираетесь штурмовать Дарнхольд, – догадалась она.

– Если только не сумеем этого избежать, а ты знаешь Блэкмура не хуже меня. Утром моя армия выступит на Дарнхольд, готовая при необходимости начать штурм. Но сначала я дам Блэкмуру возможность поговорить с нами. Все лагеря управляются из Дарнхольда, а значит, захватив его, мы захватим и лагеря. Но если лорд будет готов договориться, мы не станем зря проливать кровь. Мы хотим только вызволить наших братьев, а люди пусть живут в мире.

Светлые волосы девушки в лунном свете казались серебристыми. Она печально покачала головой.

– Он никогда не согласится. Он слишком горд, чтобы думать о тех, кто в его власти.

– Тогда оставайся с нами, – предложил Тралл. – Я прикажу своим воинам не трогать женщин и детей, но все равно не могу гарантировать безопасность тем, кто окажется в крепости в разгар битвы. Вернувшись, ты подвергнешь себя риску.

– Если в крепости заметят, что меня нет, – ответила Тари, – кто-нибудь поймет, что что-то затевается. Они могут найти вас и атаковать первыми. Да и мои родители остались внутри. Я уверена, Блэкмур выплеснет свой гнев на них. Нет, Тралл, мое место в Дарнхольде, как и было всегда.

Тралл с грустью посмотрел на девушку. В отличие от нее он знал, какой хаос царит в любой битве. Сколько крови, смертей, страха. Он бы оставил Тарету в безопасности, если бы мог, но она сама решала, где ей быть.

– В тебе много храбрости, – признал один из разведчиков, неожиданно заговорив. – Ты рискуешь собой, чтобы дать нам возможность освободить наш народ. Вождь был прав: некоторые из людей в самом деле понимают, что такое честь. – Сказав это, орк склонил голову.

Судя по всему, Тарете были приятны его слова. Она снова повернулась к Траллу.

– Знаю, это звучит глупо, но будь осторожен. Я хотела бы увидеть тебя завтра вечером и отпраздновать твою победу. – И, поначалу замявшись, спросила: – Тралл, до меня доходили слухи о твоих сверхъестественных умениях. Это правда?

– Не знаю, что ты слышала, но я познал пути шамана и теперь могу управлять стихиями.

Тарета просияла.

– Значит, Блэкмуру не устоять! Но будь милостив, когда одержишь победу, Тралл. Ты же знаешь, мы не все такие, как генерал-лейтенант. И вот, я хочу, чтобы это было у тебя. Я столько пробыла без нее, что теперь мне кажется, будет правильнее, если она останется с тобой.

Тарета наклонила голову и сняла серебряную цепочку с кулоном в форме полумесяца. Вложив ее Траллу в руку, она сомкнула его пальцы.

– Храни ее. Передай своему ребенку, если он у тебя будет, и может быть, однажды я смогу навестить его.

Как и несколько месяцев назад, Тарета шагнула к Траллу и крепко его обняла. На этот раз он не удивился, а сразу обнял ее в ответ. Бережно гладя ее золотые шелковистые волосы, он отчаянно надеялся, что они оба переживут приближающуюся битву.

Девушка отступила, поднесла руку к его лицу, затем кивнула остальным и, развернувшись, зашагала в ту сторону, откуда пришла. Тралл провожал ее взглядом со странным чувством, крепко сжимая ожерелье в руке.

«Береги себя, Тари. Береги себя».

Лишь оказавшись на почтительном расстоянии от орков, Тари дала волю слезам. Девушка до смерти боялась того, что ждало их всех впереди. Вопреки своим храбрым словам, она, как и все, не хотела умирать. Оставалось надеяться, что Тралл сумеет держать под контролем своих воинов, хотя Тари и понимала, что ее друг был единственным в своем роде. Не все орки разделяли его терпимость к людям. Если бы только Блэкмура можно было вразумить! Увы, это столь же вероятно, как если бы она вдруг отрастила крылья и улетела от всего этого.

Хоть сама девушка принадлежала к расе людей, победы она желала оркам – и Траллу. Девушка знала: если ее друг выживет, то к людям отнесутся милосердно. В случае смерти Тралла в этом уже нельзя было быть уверенным. А уж если победит Блэкмур… Что ж, все пережитое Траллом за годы рабства покажется пустяком в сравнении с теми пытками, которым его подвергнет бывший хозяин.

Девушка вернулась в конюшню, подняла дверцу и спустилась в туннель. Теперь она так глубоко задумалась о Тралле и предстоящей битве, что темнота ее почти не заботила.

Все еще погруженная в свои мысли, Тарета поднялась по ступенькам в спальню Блэкмура и осторожно открыла дверь.

И вдруг фонари, с которых сорвали плотные завесы, ярко вспыхнули. Тарета испуганно ахнула. Блэкмур сидел в кресле напротив потайной двери, а рядом стояли Лангстон и двое угрюмых вооруженных стражников.

Блэкмур был трезв как стеклышко, и его темные глаза блестели в свете свечей. Губы генерал-лейтенанта раздвинулась в улыбке, похожей на оскал голодного хищника.

– Какая встреча, моя милая изменница, – проговорил он вкрадчиво. – Мы тебя уже заждались.

19

На рассвете сгустился туман, и Тралл уже чувствовал запах дождя. Он предпочел бы солнечный день, чтобы лучше видеть противника, но дождь хотя бы охладит горячие головы его воинов. К тому же Тралл мог им управлять, если придется, но пока позволял погоде делать то, что заблагорассудится.

Он собирался идти в авангарде вместе с Адским Криком и небольшой группой Северных Волков. Остальная армия должна была двинуться следом. Сам Тралл предпочел бы приблизиться к крепости скрытно, под защитой леса, но армии примерно в две тысячи орков необходима была дорога. И если Блэкмур выставлял дозорных, то ему наверняка доложили бы о наступлении. Тралл не помнил, чтобы дороги охранялись в то время, когда он сам жил в Дарнхольде, но теперь все могло быть иначе.

Его небольшой отряд в доспехах и при полном вооружении спускался к Дарнхольду по лесной тропе. Тралл призвал маленькую певчую птичку и попросил ее облететь окрестности. Спустя несколько минут она вернулась, и Тралл услышал у себя в голове: «Они вас заметили и уже бегут в крепость с донесением. Другие пытаются зайти к вам в тыл».

Тралл нахмурился: Блэкмур оказался неплохо подготовлен. Зато армия орков, как было известно Траллу, примерно вчетверо превосходила числом гарнизон Дарнхольда.

Золотистая птичка села на могучее плечо орка и получила новый приказ: «Лети к моей армии и отыщи там старого слепого шамана. Расскажи ему то же, что и мне».

Птичка склонила ярко-голубую головку и тут же полетела исполнять поручение. Дрек’Тар был не только шаманом, но и опытным воином. Он поймет, как правильно поступить.

Тралл ускорил шаг. Дорога сделала поворот, и перед ним во всем своем горделивом величии предстал Дарнхольд. Тралл тут же почувствовал, как изменилось настроение его спутников.

– Поднимите белый флаг, – приказал он. – Мы должны соблюдать правила, чтобы они не начали стрелять раньше времени. Прежде мы с легкостью штурмовали лагеря, но теперь перед нами кое-что потруднее. Дарнхольд – могучая крепость, и ее так просто не взять. Но запомните мои слова: если переговоры провалятся, Дарнхольд не устоит.

Он надеялся, что до этого не дойдет, но все же ожидал худшего, поскольку сомневался, что Блэкмур проявит благоразумие.

Приближаясь к крепости, Тралл заметил движение на парапетах и мостках, а присмотревшись получше, разглядел направленные на них жерла пушек. Лучники тоже заняли позиции, и несколько десятков рыцарей с пиками и копьями выстроились вдоль стен. Орков явно ждали.

Но Тралл не сбавлял шаг. На стене, прямо над огромными деревянными воротами, снова что-то задвигалось, и его сердце забилось чуть быстрее. Это был Эделас Блэкмур. Тралл остановился. Он уже подошел на расстояние выстрела, и приближаться более не стоило.

– Ну и ну, – послышался слишком хорошо знакомый ему невнятный голос. – Неужели это мой маленький ручной орк? Как же он вырос!

Тралл не стал отвечать на насмешку.

– Приветствую, генерал-лейтенант, – сказал он. – Я пришел сюда не как ручной орк, а как предводитель армии. Армии, которая уже побеждала твоих людей. Но сегодня я не стану обнажать оружия, если вы меня к тому не вынудите.

Лангстон стоял на мостике рядом со своим господином и не мог поверить своим глазам. Блэкмур был мертвецки пьян. Капитан, неисчислимое количество раз помогавший Таммису относить господина в кровать, никогда не видел его настольно пьяным. Удивительно, как генерал-лейтенант ухитрялся стоять на ногах. О чем он вообще думал?

Конечно, Блэкмур следил за девчонкой. Его остроглазый разведчик, настоящий мастер своего дела, нарочно отомкнул засов на дверце в конюшне, чтобы Тарета смогла выбраться из туннеля. Он видел, как девчонка встретилась с Траллом и другими орками. Видел, как она отдала ему мешок с едой, как – о, Свет милосердный! – обняла чудовище и потом вернулась по уже переставшему быть потайным туннелю. Блэкмур в тот вечер лишь притворился пьяным, а на самом деле был вполне трезв, когда они вместе с Лангстоном и остальными захватили ничего не подозревавшую девчонку врасплох прямо в спальне генерал-лейтенанта.

Тарета поначалу не желала ничего говорить, но как только узнала, что за ней следили, поспешила заверить господина в том, что Тралл пришел договариваться о мире. Блэкмур вскипел при самой мысли об этом. Он прогнал Лангстона и остальных стражников, после чего даже вдали от двери спальни была слышна ругань и звуки ударов.

С тех пор и до настоящего момента Лангстон больше не видел Блэкмура и узнавал о происходящем лишь по докладам Таммиса. Генерал-лейтенант отправил самых быстрых гонцов за подкреплением, но до его прибытия было еще не меньше четырех часов. Логичнее всего было бы принять орка, который все-таки пришел с белым флагом, и дождаться, пока явится помощь. Более того, правила этикета требовали, чтобы Блэкмур взял небольшую группу и выехал на переговоры с орками. Несомненно, он мог отдать такой приказ в любой момент. Да, это было логичнее всего. Если подсчеты верны (а Лангстон полагал, что так и было), армия орков немногим превышала две тысячи воинов. В Дарнхольде же находилось пятьсот сорок мужчин, из которых лишь менее четырехсот были обученными бойцами, имевшими боевой опыт.

С беспокойством наблюдая с мостков, Лангстон уловил движение на горизонте. Несмотря на большое расстояние, он отчетливо видел, что это была огромная зеленая волна, медленно поднимавшаяся по склону, и услышал размеренный, пугающий стук барабанов.

Армия Тралла.

Хотя утро было холодным, Лангстон почувствовал, как на коже у него выступил пот.

– Оч-чень хорошо, Тралл, – проговорил Блэкмур. Тралл с отвращением смотрел, как герой минувшей войны покачивается, держась на ногах лишь благодаря тому, что одной рукой он вцепился в парапет. – И что ты такое задумал, а?

И вновь в сердце орка ненависть смешалась с жалостью.

– У нас нет желания снова вступать в бой с людьми, если только вы не вынудите нас защищаться. Но в ваших мерзких лагерях, Блэкмур, все еще томятся сотни наших братьев. Так или иначе они получат свободу. Мы можем достичь этого без лишнего кровопролития. Добровольно освободи орков из лагерей, и мы вернемся в леса, оставив людей в покое.

Блэкмур запрокинул голову и расхохотался.

– Ох, – проговорил он, утирая выступившие слезы, – ох, да ты шутник почище королевского шута, Тралл. Раб. Клянусь, даже твои бои не доставляли мне такого удовольствия. Ты послушай себя! Во имя Света, что за чудесная речь! Неужели ты думаешь, что понимаешь суть милосердия, а?

Лангстон почувствовал, что его дернули за рукав. Подскочив от неожиданности, он оглянулся и увидел Сержанта.

– Не сказать, чтобы я очень уж любил тебя, Лангстон, – прорычал тот с яростью во взоре, – но ты хотя бы трезв. Ты должен сейчас же заткнуть Блэкмура! Уведи его оттуда! Ты же сам видел, на что способны орки.

– Но мы не можем сдать крепость! – воскликнул Лангстон, хотя в душе ему этого хотелось.

– Нет, – ответил Сержант, – но нам нужно хотя бы отправить кого-нибудь на переговоры с орками и выиграть немного времени, пока не прибудут наши союзники. Он же послал за подкреплением, верно?

– Разумеется, послал, – прошипел Лангстон.

Услышав их разговор, Блэкмур смерил обоих взглядом налитых кровью глаз. Потом повернулся, чудом разминувшись со стоящим у стены мешком.

– А-а, Сержант! – проревел хозяин Дарнхольда, кренясь в его сторону. – Эй, Тралл! У нас тут твой старый друг!

Тралл вздохнул. У Лангстона мелькнула мысль, что орк сейчас выглядит достойнее их всех.

– Мне жаль видеть тебя там, Сержант.

– Мне тоже, – услышал Лангстон тихий ответ старого вояки. Затем, повысив голос, Сержант произнес: – Давно не виделись, Тралл.

– Убеди Блэкмура отпустить пленных орков, и, клянусь честью, которой ты меня научил и которую я с тех пор берегу, никто в этих стенах не пострадает.

– Мой господин, – проговорил Лангстон тревожно. – Вспомните, что я пережил в том бою. Я видел, какие силы подвластны этому орку. Тралл взял меня в плен, а потом отпустил. Он сдержал свое слово. Знаю, он всего лишь орк, но…

– Слыхал это, Тралл? – вскричал Блэкмур. – Ты всего лишь орк! Даже дурень Лангстон это понимает! Ну какой человек станет сдаваться орку? – Генерал-лейтенант шагнул вперед и перегнулся через парапет.

– Зачем ты затеял все это, Тралл?! – вскричал он уязвленно. – Я дал тебе всё! Мы с тобой могли бы поднять твоих зеленокожих против Альянса и заполучить столько пищи, вина и золота, сколько душе угодно!

Лангстон в ужасе взирал на своего господина. Только что тот во всеуслышание прокричал о своем предательском плане. Хорошо хоть, не упомянул самого капитана… пока что. Лангстону отчаянно захотелось просто столкнуть Блэкмура со стены и незамедлительно сдать крепость оркам.

Тралл не стал упускать представившейся возможности.

– Слышите, люди Дарнхольда? – крикнул он. – Ваш лорд и господин предал бы вас всех! Восстаньте против него, свергните его, сдайте нам, и тогда к концу этого дня сможете сохранить свои жизни и крепость!

Но никто не шелохнулся, чтобы воспользоваться его советом. Тралл подумал, что не может никого в этом винить, и вновь обратился к генерал-лейтенанту:

– Я прошу тебя еще раз, Блэкмур. Давай решим дело миром, или вы все умрете.

Блэкмур выпрямился во весь рост. Тралл заметил, что в правой руке он держит какой-то мешок.

– Вот тебе мой ответ, Тралл!

Лорд сунул руку в мешок и что-то достал. Тралл не мог разглядеть, что это было, зато он отметил, как отпрянули Сержант и Лангстон. Затем Блэкмур швырнул предмет со стены, и тот покатился к ногам Тралла.

Голубые глаза Тареты невидящим взглядом смотрели на него с отсеченной головы.

– Вот как я поступаю с изменниками! – воскликнул Блэкмур, безумно пританцовывая на месте. – Вот что мы делаем с теми, кто предает нас, несмотря на то, что мы их любим… кто все забирает и ничего не отдает… и кто якшается с треклятыми орками!

Тралл не слышал его. В ушах у него гремел гром. Колени молодого вождя подкосились, и он рухнул на землю. В горле встал ком, перед глазами все поплыло.

Это не могло быть! Только не Тари! Нет, даже Блэкмур не мог сотворить такого зверства с невинной девушкой.

Но блаженного забвения не наступило. Тралл упрямо оставался в сознании и смотрел на длинные светлые волосы, голубые глаза и окровавленный обрубок шеи. Затем ужасное зрелище затуманилось, а по его лицу потекла влага. Боль сдавила грудь, когда Тралл вспомнил слова Тари, сказанные ему когда-то давно: «Это называется слезы. Они появляются, когда нам становится грустно, когда болит душа, когда сердце так переполняется болью, что ей некуда больше деваться».

Но для его боли существовал другой выход. Ее можно было обратить в действие, в месть. Кровавая пелена заволокла зрение Тралла, и он, запрокинув голову, заревел с такой яростью, какой не испытывал ни разу в жизни. Необузданное буйство крика обожгло ему горло.

Небеса вскипели. Десятки молний разом прорезали облака, на миг ослепив всех вокруг. Раздавшиеся следом гневные раскаты грома едва не оглушили находившихся в крепости людей. Многие из них побросали оружие и упали на колени, трепеща в ужасе от ярости небес, эхом расходившейся от мучительной боли предводителя орков.

Блэкмур рассмеялся, явно приняв гнев Тралла за беспомощное отчаяние. Когда последние раскаты грома затихли, он крикнул:

– А говорили, тебя нельзя сломить! Что ж, мне это удалось, Тралл. Я тебя сломил!

Тралл уже не плакал, а лишь молча смотрел на Блэкмура. Даже с такого расстояния он видел, как кровь отхлынула от лица врага, когда тот осознал, что навлек на себя этим бесчеловечным убийством.

Тралл пришел сюда в надежде решить дело мирно, но Блэкмур своими действиями полностью уничтожил саму возможность примирения. Теперь у лорда не было шансов дожить до заката, а его крепости предстояло разбиться под напором орочьей армии, как хрупкому стеклу.

– Тралл… – Это был Адский Крик, который пытался понять, в каком состоянии находился сейчас вождь. Но тот, все еще ощущая боль в груди, все еще с невысохшими слезами, ответил лишь яростным взглядом. И на лице Адского Крика отразилось сочувственное одобрение.

Тралл медленно воздел над головой огромный молот и затопал ногами в четком, размеренном ритме. Остальные орки тут же присоединились к вождю, и земля слабо задрожала.

С ужасом и отвращением Лангстон взирал на голову, лежавшую в тридцати футах на земле. Он знал, что Блэкмур жесток, но и подумать не мог…

– Что вы наделали! – прогремел Сержант. Схватив Блэкмура за плечо, он развернул лорда к себе. Тот истерично рассмеялся.

Затем послышались крики, вновь задрожала земля, и у Сержанта внутри все похолодело.

– Мой господин, он сотрясает землю… нужно открывать огонь!

– Две тысячи орков топают ногами. Неудивительно, что земля трясется! – рявкнул Блэкмур. Он повернулся обратно к стене, очевидно намереваясь еще немного поглумиться над Траллом.

Лангстон понял, что им конец. Сдаваться слишком поздно. Мстя за девчонку, Тралл явно собирался уничтожить крепость и всех, кто в ней находился, применив свою дьявольскую магию. Капитан шевелил губами, но изо рта его не вырвалось и звука. В какой-то момент он почувствовал на себе тяжелый взгляд Сержанта.

– Какие же вы все бездушные ублюдки, мои благородные господа! – прошипел он, а затем сам выкрикнул приказ: – Огонь!

Когда громыхнули пушки, Тралл даже не дернулся. За спиной он услышал крики и стоны, но самого его не задело. Изливая свою боль, Тралл призвал Дух Земли, и тот ответил. Земля взбугрилась четкой ровной линией, протянувшейся от ног Тралла к огромным воротам крепости, словно проделанной каким-нибудь подземным существом. И ворота дрогнули. Стена вокруг них закачалась, несколько мелких камней отвалились, но в целом кладка здесь была крепче, чем сооруженные наскоро стены лагерей, поэтому крепость устояла.

Блэкмур испустил крик. Мир вокруг вдруг показался ему невероятно четким, и впервые с тех пор, как он допился до того, что приказал казнить Тарету, к генерал-лейтенанту вернулась ясность мысли.

Лангстон не преувеличивал. Сила Тралла оказалась огромной, и попытка сломить дух орка с треском провалилась. Более того, она ввергла его даже в бо́льшую ярость, и теперь на глазах у напуганного, борющегося с отвращением Блэкмура сотни, нет, тысячи огромных зеленых тел хлынули по дороге смертоносной рекой.

Нужно было выбираться из крепости. Тралл не даст ему пощады, он это знал. Проклятый орк собирался найти его и убить за то, что он сделал с Таретой…

«Тари, Тари, ведь я любил тебя. Почему же ты так со мной поступила?»

Рядом раздавались крики. Лангстон, весь лиловый от страха, кричал ему в одно ухо, тогда как в другом слышался голос Сержанта, издававшего какие-то бессмысленные звуки. Блэкмур беспомощно пялился на них. Сержант выплюнул еще несколько слов, после чего отвернулся к своим людям. Те продолжали стрелять из пушек, а прямо под Блэкмуром к рядам орков устремилась кавалерия. Снизу доносились боевые кличи и звон стали. Черные доспехи рыцарей смешались с уродливой зеленой кожей орков. Вдобавок то тут, то там мелькали белые мохнатые шкуры, как будто… Во имя Света, неужели Траллу и в самом деле удалось призвать в свою армию белых волков?

– Их слишком много, – прошептал он. – Слишком много. Сколько же их тут…

Стены крепости вновь затряслись. Блэкмура охватил страх, какого он еще не испытывал ни разу в жизни. Он рухнул на четвереньки и в таком унизительном виде, словно презренный пес, спустился по ступеням во внутренний двор.

Рыцари сражались снаружи, и, как полагал Блэкмур, дела их шли неважно. Те же, кто оставался внутри, вопили от страха и хватали все, чем можно было защититься, – косы, вилы и даже деревянное тренировочное оружие, подобное тому, с помощью которого юный Тралл оттачивал свои боевые навыки. До Блэкмура донесся странный, но очень знакомый запах. Запах страха – вот что это было. В былых сражениях он часто ощущал этот запах, как и трупный смрад, но успел позабыть, как от него выворачивало желудок.

Этого не должно было быть. Орки по ту сторону ворот должны были стать его армией. Их предводитель, снова и снова выкрикивавший имя Блэкмура, должен был стать его послушным рабом. Тари должна была быть здесь… да где же она?.. Тут Блэкмур вспомнил, как его собственные губы отдали приказ отнять ее жизнь, и его стошнило прямо на глазах у солдат.

– Он больше не может командовать! – заорал Лангстон в считаных дюймах от уха Сержанта, стараясь заглушить шум пушечных выстрелов, грохот мечей о щиты и крики боли. В этот момент вновь дрогнули стены.

– И уже давно! – прокричал в ответ Сержант. – Теперь вы за главного, лорд Лангстон! Что прикажете делать?

– Сдаваться! – не думая ни секунды, ответил Лангстон.

Сержант, глядя на разворачивающуюся тридцатью футами ниже битву, покачал головой.

– Слишком поздно! Блэкмур подставил нас всех. Нужно отбиваться до тех пор, пока Тралл не захочет новых переговоров… если он захочет. Что прикажете делать? – еще раз повторил он.

– Я… я… – Лангстону не приходило в голову ничего хоть сколько-нибудь внятного. Капитан понимал, что не создан для битв, ведь он терпел поражение уже во второй раз. Он был трусом и презирал себя за это, но ничего не мог с этим поделать.

– Может быть вы желаете, чтобы я взял командование обороной Дарнхольда на себя, сэр? – спросил Сержант.

Подняв на ветерана влажные благодарные глаза, Лангстон молча кивнул.

– Хорошо, – ответил Сержант и, повернувшись к людям, ожидавшим во дворе, принялся раздавать приказы.

В этот момент ворота треснули, и внутрь одной из самых могучих из когда-либо построенных крепостей хлынула волна орков.

20

Небеса разверзлись, и дождь полил стеной. Темные волосы Блэкмура липли ко лбу, утоптанная земля внутреннего двора превратилась в скользкую грязь. Генерал-лейтенант поскользнулся и рухнул в нее, но заставил себя подняться и двинуться дальше. Выбраться из этого оглушающего кровавого ада можно было только одним путем.

Добравшись до своих покоев, Блэкмур бросился к письменному столу. Дрожащими руками выудив ключ из потайного ящичка, он дважды уронил его, потом проковылял к гобелену у кровати, сорвал полотно и вставил ключ в замок.

Совсем позабыв о ступеньках, он ринулся в потайной ход и кубарем полетел вниз. Впрочем, Блэкмур отделался лишь несколькими синяками, к тому же он все еще был настолько пьян, что его чувствительность была сродни тряпичной кукле. Свет, спускавшийся в туннель из его покоев, проникал всего на несколько ярдов, после чего начиналась кромешная тьма. Стоило бы взять с собой лампу, но теперь слишком поздно об этом думать. Теперь много для чего было слишком поздно.

Блэкмур ускорил шаг, и вскоре уже бежал так быстро, как только мог. Дверца на той стороне туннеля еще должна быть открыта. Он мог спастись, скрыться в лесу, а потом, когда резня закончится, вернуться и притвориться, будто… лорд еще не знал что. Что-нибудь.

Земля вновь содрогнулась, да так, что Блэкмур не удержался на ногах. Сверху посыпались земля вперемешку с мелкими камешками. Когда толчки прекратились, он поднялся и двинулся дальше, вытянув руки перед собой. В воздухе было полно пыли, и беглеца душил кашель.

Через несколько футов Блэкмур нащупал большую груду камней: потолок туннеля обрушился. Несколько безумных мгновений лорд пытался расчистить себе путь, но вскоре, отчаявшись, лег на землю и зарыдал.

И что теперь? Что теперь станет с Эделасом Блэкмуром?

Земля снова содрогнулась, и Блэкмур, вскочив, помчался назад – туда, откуда пришел. Его страх и чувство вины были сильны, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. Раздался жуткий шум, и Блэкмур с ужасом осознал, что за его спиной возник новый завал. Охваченный ужасом, беглец прибавил скорости, а всего в каких-нибудь паре футов позади него рушились все новые и новые фрагменты потолка, будто нарочно следуя за ним по пятам.

Блэкмур едва успел нащупать ступени и взобраться по ним в безопасную спальню, прежде чем остатки туннеля с оглушительным грохотом обвалились. Рухнув на пол, генерал-лейтенант вцепился пальцами в трещины на каменном полу, будто они могли предоставить какую-то опору в этом внезапно обезумевшем мире. А кошмарные сотрясания все продолжались и продолжались.

Наконец все стихло. Блэкмур без движения лежал, приникнув лицом к холодному камню и тяжело дыша.

Словно из ниоткуда появился меч и, звякнув о камень, застыл в считаных дюймах от его носа. Блэкмур с криком отполз назад. Потом поднял глаза и увидел, что над ним возвышается Тралл.

Свет всемогущий, Блэкмур уже успел забыть, какой здоровенный этот орк. Весь в черных доспехах, с огромным мечом в руке, он нависал над лежащим лордом, словно гора. И эта его безобразная, выпирающая вперед челюсть… разве она была такой всегда?

– Тралл, – пробормотал Блэкмур, – я могу все объяснить…

– Нет, – отрезал орк, и спокойствие в его голосе испугало Блэкмура сильнее, чем самая лютая ярость. – Не можешь. Никаких объяснений. Только бой, которого я ждал так долго. Бой насмерть. Бери меч.

Блэкмур подтянул под себя ноги.

– Я… Я…

– Бери меч, – повторил Тралл низким голосом. – Не то я разрублю тебя на месте, как испуганного ребенка.

Блэкмур протянул дрожащую руку и ухватился за рукоять меча.

«Вот и хорошо, – подумал Тралл. – По крайней мере, я получу удовольствие от схватки с заклятым врагом».

Первым, кого он нашел, был Лангстон. Запугать молодого лорда, чтобы тот рассказал о существовании подземного туннеля, оказалось совсем нетрудно. Когда Тралл понял, что Тарета воспользовалась именно этим путем, чтобы встретиться с ним, его снова пронзила боль.

Чтобы запечатать туннель и вынудить Блэкмура вернуться в спальню, он вызвал череду землетрясений. Дожидаясь врага, орк выместил свой гнев на мебели, заодно расчистив место для их последнего боя.

Тралл смотрел, как Блэкмур поднимается на ноги. Неужели это тот блестящий лорд, которым он так восхищался и которого так боялся в юности? Сейчас в это было трудно поверить. И душа, и тело этого человека превратились в руины.

Легкое чувство жалости вновь шевельнулось в Тралле, но он не позволил ему затмить те зверства, что совершил Блэкмур.

– Давай, нападай! – рявкнул Тралл.

И Блэкмур бросился на него. Он оказался быстрее и собраннее, чем можно было ожидать, учитывая его состояние, и орку пришлось быстро среагировать, чтобы не пропустить удар. Он увернулся от выпада и принялся ждать, пока Блэкмур ударит снова.

Бой, казалось, оживил хозяина Дарнхольда. На лице его отразилось нечто напоминающее гнев и решимость, а движения обрели уверенность. Он сделал ложный выпад влево, а потом мощно атаковал справа. Но Траллу удалось поставить блок.

Затем он сам перешел в атаку, удивленный и немного довольный тем, что Блэкмур оказался способен защититься и отделался лишь легкой царапиной на левом боку. Лорд осознавал преимущество противника и искал что-нибудь, чем можно было прикрыться, как щитом.

Тралл, закряхтев, сорвал с петель дверь и швырнул ее Блэкмуру.

– Прикройся-ка этим, трус! – крикнул он.

Дверь, может, и послужила бы подходящим щитом для орка, но для Блэкмура, конечно, была слишком велика, и он сердито отбросил ее в сторону.

– Еще не поздно, Тралл! – крикнул он орку. – Мы можем объединиться и составить неплохую команду. Я, разумеется, освобожу орков, если ты дашь обещание, что они будут сражаться под моим знаменем вместе с тобой!

Эти слова привели Тралла в такую ярость, что он не успел вовремя поднять меч и пропустил резкий выпад противника. Удар был точен, и лишь доспехи уберегли Тралла от ранения.

– Ты все еще пьян, Блэкмур, если можешь хоть на миг поверить, что я забуду то, как…

И вновь глаза Тралла заволокла красная пелена, сквозь которую на него взглянули голубые глаза Тареты. До этого он сдерживался, пытаясь дать Блэкмуру хоть какой-нибудь шанс побороться, но теперь перестал. С безудержной яростью приливной волны, что обрушивается на прибрежный город, Тралл ринулся на врага. И с каждым новым ударом, с каждым неистовым криком он заново переживал все муки, которые испытал в детстве, находясь во власти этого человека. А когда меч вылетел из руки Блэкмура, Тралл увидел лицо Тареты, ее милую улыбку, что она дарила и человеку, и орку, не замечая между ними никакой разницы.

Он загнал Блэкмура в угол, и это жалкое существо, некогда бывшее героем, выхватило из сапога кинжал и ткнуло им орку в лицо, едва не угодив в глаз. И тогда Тралл с яростным криком нанес единственный могучий удар.

Блэкмур умер не сразу. Еще какое-то время он лежал, ловя ртом воздух и беспомощно зажимая пальцами рану, пока кровь мощным красным потоком изливалась наружу. Он стеклянным взглядом посмотрел на орка. Струя крови вытекала у него и изо рта, но, к изумлению Тралла, губы лорда изогнулись в улыбке.

– Ты… то, чем я тебя сделал… я так горд… – проговорил Эделас Блэкмур и обмяк.

Тралл вышел во двор, и на него тут же обрушился дождь. Разбрызгивая лужи, подбежал Адский Крик.

– Докладывай, – потребовал Тралл, окидывая двор внимательным взглядом.

– Вождь, мы взяли Дарнхольд, – ответил Адский Крик. Он был весь забрызган кровью и возбужден, глаза его ярко горели. – Союзники людей еще в нескольких лигах отсюда. Большинство из оказавших сопротивление убиты или взяты в плен. Мы почти закончили обыскивать крепость и выводить тех, кто не участвовал в бою. Женщин и детей не трогали, как ты и велел.

Тралл увидел, что его воины взяли в кольцо несколько групп здешних мужчин. Сидя в грязи, те злобно поглядывали на своих пленителей. Время от времени кто-то пытался вырваться, но таких быстро возвращали на место. Тралл заметил, что несмотря на нескрываемое желание расправиться с пленными, орки держали себя в руках.

– Найдите мне Лангстона.

Адский Крик поспешил выполнять приказ, а Тралл принялся поочередно обходить группы пленников. Люди были либо напуганы, либо настроены воинственно, но в чьей власти теперь находился Дарнхольд, было очевидно.

Вскоре Адский Крик вернулся с Лангстоном, которого он гнал перед собой, периодически подгоняя уколами меча.

Оказавшись перед Траллом, Лангстон рухнул на колени. С трудом сдерживая отвращение, орк приказал ему встать.

– Ты теперь здесь за главного, верно?

– Ну, Сержант… да. Да, я.

– У меня есть для тебя задание, Лангстон. – Тралл наклонился к человеку так, что они оказались лицом к лицу. – Мы оба знаем, что вы с Блэкмуром задумывали. Вы намеревались предать свой же Альянс. Я предлагаю тебе возможность искупить свою вину, либо же ты ответишь за всё.

Лангстон заглянул орку в глаза и, кажется, слегка осмелел. Капитан кивнул.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Передай послание своему Альянсу. Расскажи им, что здесь сегодня случилось. Скажи, что если они изберут путь мира, то мы будем готовы с ними торговать и сотрудничать, при условии, что они освободят остальных наших людей и выделят нам земли – хорошие земли. Если же они изберут путь войны, то мы станем им врагами, каких они еще не видывали. Вы считали нас сильными пятнадцать лет назад, но это ничто в сравнении с тем, с чем людям придется столкнуться на поле боя теперь. Тебе посчастливилось пережить две битвы с моей армией. Я уверен, ты сумеешь изложить всю глубину угрозы, что встанет перед Альянсом.

Лицо Лангстона, покрытое слоем грязи и крови, побледнело, но он не отвел взгляда.

– Дайте ему лошадь и запас пищи, – приказал Тралл, уверенный, что его послание понято. – Лангстон должен беспрепятственно добраться до своего начальства. Надеюсь, оно выслушает его – ради собственного же блага. А теперь иди.

Схватив Лангстона за руку, Громмаш повел его на конюшню. Тем временем воины, не занятые охраной пленников, согласно ранее полученным от Тралла указаниям, деловито освобождали крепость от различных полезных вещей: лошадей, коров, овец, мешков с зерном, перевязочных материалов – всего того, что могло понадобиться в будущем новой Орде.

Траллу оставалось переговорить еще с одним человеком, и вскоре вождь отыскал его. Небольшой отряд Сержанта не сложил оружия, но и не спешил пускать его в ход. Вооруженные люди стояли в кольце вооруженных орков, но ни одна из сторон не рвалась в бой.

Когда Сержант заметил приближающегося Тралла, глаза ветерана настороженно сузились. Орки расступились, пропуская своего вождя. Несколько долгих секунд Сержант и Тралл смотрели друг на друга. А затем орк с быстротой, которую человек даже не мог предположить, схватил его за мочку уха, и золотая серьга оказалась зажата между его толстых зеленых пальцев. Мгновение спустя Тралл так же быстро отвел руку, оставив серьгу на ее месте.

– Ты хорошо меня выучил, Сержант, – пробурчал он.

– Ты был отличным учеником, Тралл, – осторожно ответил воин.

– Блэкмур мертв, – сообщил Тралл. – Прямо сейчас из крепости выводят твоих людей и выносят запасы. Дарнхольд все еще стоит только потому, что я так хочу.

В подтверждение своих слов он топнул ногой, и земля содрогнулась.

– Ты научил меня милосердию и должен сейчас благодарить себя за это. Через несколько мгновений я намереваюсь сровнять это место с землей. Ожидаемое вами подкрепление не успеет вмешаться. Если твои люди сдадутся, то им и их семьям будет дозволено уйти. Мы проследим за тем, чтобы у вас были пища, еда и даже позволим сохранить оружие. Но те, кто не сдастся, погибнут под развалинами. Без этой крепости и рыцарей, охраняющих лагеря, нам будет легко вызволить наших собратьев. Такова была единственная моя цель.

– Разве? – усомнился Сержант. Тралл знал, что он подумал о Блэкмуре.

– Я хотел справедливости, – ответил он. – Именно эту цель я преследовал и буду преследовать всегда.

– Ты даешь мне слово, что никто из моих людей не пострадает?

– Даю, – проговорил Тралл, переведя взгляд на своих воинов. – Если вы не станете сопротивляться, то вольны уйти.

Вместо ответа Сержант бросил свое оружие в грязь. На миг повисла тишина, а затем его люди последовали примеру своего командира. Битва закончилась.

Когда все люди и орки оказались на безопасном отдалении от крепости, Тралл воззвал к Духу Земли.

«В этом месте нет ничего доброго. Здесь держали в заключении тех, кто не сделал ничего дурного, а зло достигло вершин могущества. Сокруши его. Сокруши».

Он вытянул руки и ритмично затопал. Закрыв глаза, Тралл вспомнил свою крошечную камеру, издевательства Блэкмура, ненависть и презрение в глазах бойцов, с которыми тренировался. Воспоминания причиняли ему мучительную боль, бередя старые раны вновь и вновь.

«Сокруши его. Сокруши!»

И вот из глубин земли раздался грохот – в последний раз за этот долгий день. Могучие каменные стены с оглушительным шумом рассыпались в пыль. Земля вздыбилась, будто желая поглотить крепость. И Дарнхольд, символ всего того, с чем всегда боролся Тралл, исчез. Когда земля наконец успокоилась, от могучей твердыни осталась лишь груда камней да деревянных обломков. Орки разразились громкими радостными возгласами. Люди, обессилевшие и напуганные, молча наблюдали за происходящим.

Где-то среди этих развалин осталось лежать тело Эделаса Блэкмура.

– Ты не сможешь окончательно избавиться от него, пока не похоронишь в своем сердце, – произнес чей-то голос. Повернувшись, Тралл увидел Дрек’Тара.

– Ты мудр, Дрек’Тар, – заметил он. – Может быть, даже слишком мудр.

– Так ли необходимо было убивать его?

Прежде чем ответить, Тралл на минуту задумался.

– Да, это было необходимо, – сказал он. – Блэкмур отравлял жизнь не только мне, но и многим другим. – Он замялся. – Перед тем, как я его убил, он… он сказал, что гордится мной. Что тем, кем я стал ныне, сделал меня именно он, Блэкмур. Дрек’Тар, сама эта мысль приводит меня в смятение.

– Конечно, ты тот, кем тебя сделал Блэкмур, – отозвался Дрек’Тар, и его слова повергли Тралла в шок. Но затем шаман ласково положил ладонь на закованное в сталь предплечье молодого вождя и продолжил: – А еще тот, кем тебя сделала Тарета. И Сержант, и Адский Крик, и Молот Рока, и я, и даже Снежная Песнь. Ты тот, кем тебя сделала каждая из твоих битв, и тот, кем сделал тебя ты сам… повелитель кланов. – Старый шаман поклонился и пошел прочь, сопровождаемый верным Палкаром. Тралл еще какое-то время смотрел ему вслед. Он мог только надеяться, что однажды станет таким же мудрым, как Дрек’Тар.

Подошел Адский Крик.

– Людей снабдили водой и пищей, вождь. Разведчики сообщают, что ожидаемое ими подкрепление скоро будет здесь. Нам пора уходить.

– Погодите немного. У меня есть для тебя еще одно задание. – Тралл протянул сжатый кулак, а когда он разжал пальцы, в ладонь Громмаша упало серебряное ожерелье с кулоном в форме полумесяца. – Найди людей с фамилией Фокстон. Скорее всего, они только недавно узнали, что их дочь погибла. Передай им это и скажи… скажи, что я скорблю вместе с ними.

Поклонившись, Адский Крик отправился выполнять поручение. Тралл глубоко вздохнул. Позади него простиралось прошлое – руины, некогда звавшиеся Дарнхольдом. Впереди лежало будущее – зеленое море, его народ, возлагавший надежды на своего вождя.

– Сегодня, – громко, чтобы все слышали, возвестил он, – сегодня орки одержали великую победу. Мы сровняли могучий Дарнхольд с землей и разжали руку, мертвой хваткой державшую лагеря. Но мы еще не победители в этой войне, и отдыхать пока рано. Многие из наших братьев и сестер по-прежнему томятся в тюрьмах, но мы знаем, что скоро они обретут свободу. Они, как и вы, вспомнят, что такое быть орками, познают страсть и силу нашей гордой расы. Мы несокрушимы, мы одержим верх, ибо наша цель – справедливость. Так отправимся же дальше, на поиски лагерей, чтобы обрушить их стены и вызволить наших сородичей!

В ответ раздались громкие возгласы, и Тралл обвел взглядом тысячи гордых орочьих лиц. Распахнув рты, они потрясали кулаками, а их могучие тела дышали радостным возбуждением. Он вспомнил вялых созданий из лагерей и почувствовал почти болезненное удовольствие от осознания того, что именно благодаря ему, Траллу, они очнулись от спячки. Пусть от этой мысли ему и было слегка не по себе.

Слушая, как толпа выкрикивает его имя, он ощутил глубокое умиротворение. Спустя столько лет поисков он, наконец, осознал свое истинное предназначение и был уверен в том, кто он такой.

Тралл, сын Дуротана… Вождь Орды.

Он вернулся домой.

Об авторе

Кристи Голден написала восемнадцать романов и шестнадцать рассказов в жанрах научной фантастики, фэнтези и ужасов. Своим первым романом в 1991 году она запустила серию книг по сеттингу «Равенлофт» – это был невероятно популярный «Вампир туманов», в котором впервые появился эльф-вампир Джандер Санстар. Впоследствии в серии вышли также романы «Танец мертвых» и «Враг внутри».

Голден написала шесть романов по сериалу «Звездный путь: Вояджер», включая популярную трилогию «Темные материи», а также участвовала в трех других проектах по «Звездному пути». Последний стал специальным дополнением к новеллизации «Эндшпиля», финального эпизода сериала, в котором автор уводит персонажи в других направлениях. Несмотря на то, что сериал закрыт, Голден продолжает писать романы о «Вояджере» и с удовольствием исследует просторы, которые открывает перед ней творческая свобода.

Хотя она более известна по работам в рамках различных циклов, Голден также является автором двух оригинальных фэнтезийных романов издательства Ace Books – «Слуга короля и вор» и «Орудие судьбы», который в 1996 году вошел в лонг-лист премии «Небьюла». Еще один роман Кристи, исторический фэнтезийный триллер «A.D. 999», написанный под псевдонимом Жадриен Белл, выиграл премию Лиги авторов штата Колорадо как лучший жанровый роман 1999 года.

Голден живет в Денвере, Колорадо, с мужем-портретистом, двумя кошками и белой швейцарской овчаркой. Следите за творчеством Кристи по Твиттеру @ChristieGolden, или посетите ее официальный сайт .

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg