«Темный Апостол»

Темный Апостол (fb2) - Темный Апостол (пер. Йорик,Draggon,Dime) (Warhammer 40000) 1225K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Энтони Рейнольдс

Энтони Рейнольдс ТЕМНЫЙ АПОСТОЛ

Пролог

Когда высоко взойдет Кровавый Шар и возвысится Колонна Воплей, внизу пронесутся раскаты, и великие змеи прорвут поверхность, выбрасывая пламя и газ. Рычание Титанов расколет горы, и они падут. Ониксовые пучины поглотят землю, и явлена будет Гробница Власти и Погибели.

Ее дверь откроет тот, чья вера чиста, и во тьму сойдут двое: Апостол и тот, кто может им стать, сойдут во тьму и беспорядок к беспокойным мертвым и древним существам, чтобы встретить Неумирающего.

Владыка шестеренок прибудет в цепях и изодранных одеждах, чтобы стать Порабощенным и выпустить мощь Сферы Ночи, сокрушающей рассвет.

Один, чья вера слабее, падет, на нем нет метки богов, он обречен остаться запертым навеки, а другой, несущий знак Лоргара, Повелитель Врат, ускользнет с призом в руках.

Мардук, Первый Послушник из легиона Несущих Слово, смотрел вверх. Его благородные и смертельно бледные патрицианские черты, столь частые среди тех, кто был одарен генетическим семенем благословенного Лоргара, были искажены от гнева и досады. Пылающие во тьме ледяного мавзолея жаровни освещали его лицо, и пламя их отражалось в его глазах.

— Я истолковал предзнаменования. Ощутил истину в жертвенной крови на моем языке.

Он повернулся к древнему Разжигателю Войны, безмолвно слушавшему его.

— Но мой разум наполнило это видение, а его значение осталось неясным. Я декламировал проклятия Аментенока (Amentenoc). Я молился Владыке Перемен, принося жертвы и подношения. Я провел в медитации бесконечные часы, открыв себя мудрости и величию беснующегося Эфира. Но значение видения осталось тайной. В нем на меня напали давным-давно умершие существа, они царапали мою броню своими когтями. Они прорвали глубокие борозды в благословенном керамите, но не могли повредить мою освященную плоть. Я начал кричать слова из «Книги Лоргара», третьего тома «Литаний Мести и Ненависти». «Сокрушите обманутых и неверующих, ибо тогда они познают истину слов забвения!»

Мардук крепко сжал кулаки, и серво-мускулы его брони заскрипели от напряжения.

— Я крушил их кости, и они не могли выстоять против меня. Но их было так много…

— Успокой свой разум, Первый Послушник, — прогремел древний. Казалось, что глубоко внутри ударного крейсера гробница заговорила невозможно глубоким баритоном, эхом отдававшимся от ее стальных стен. Каждое слово доносилось медленно и не спеша из мощного вокс-устройства.

Некогда он был могучим героем, сражавшимся бок о бок с величайшими из когда-либо живших воинов. Он был капитаном, возглавлявшим великие роты легиона в битвах против врагов Лоргара и Повелителя Войн. Мардук изучил все записанные им проповеди и поучения. Это были шедевры риторики и веры, полные праведной ненависти, а его способности к предсказанию и расшифровке искаженных ликов будущего, увиденных в ритуальных видениях-снах, были изумительны. Он пал сражаясь с архиврагами, отрицающими истину, в невежестве и слепоте последовавшими за Ложным Императором.

— Ты слишком сильно борешься со своими видениями. Они являются дарами богов, и ты должен принять их с благодарностью, как и любой другой подарок великих сил.

Останки вдохновляющего лидера были заключены в стоящий перед Мардуком саркофаг. Хотя его тело было полностью разрушено, он был обречен жить в оболочке этого гроба, став Разжигателем Войны. Другие дредноуты легиона медленно погружались в безумие и неистовое бешенство, но он сохранил большую часть своего рассудка. Как сказал сам Эреб, его вера удержала его от погружения во тьму.

Злость и разочарования покинули Мардука, и он улыбнулся. Его лицо, секунду назад выглядевшее нахмуренным и взбешенным, снова было загадочно красивым, а черные глаза ярко блестели.

— Молись о просветлении, но не стоит с нетерпением ждать мгновенной награды, — продолжал Разжигатель Войны, — к тебе придет знание и могущество, ибо ты на пути благочестия, и с тобой милость богов. Но ты должен позволить себе уступить объятиям великих сил, они дадут тебе энергию, и только тогда пелена спадет с твоих глаз. Только тогда ты осознаешь значение своих видений. Не нужно бояться тьмы, ибо ты и есть тьма.

Разжигатель Войны согнул свои огромные механические руки, и из сочленений появился шипящий пар.

— Мое оружие жаждет начала кровопролития, — произнес дредноут, в предвкушении регулируя питание могучих орудий. — Будем ли мы сражаться бок о бок с владыкой Лоргаром?

— Не сегодня, — тихо ответил Мардук, понимая, что рассудок Разжигателя Войны уснул. Это происходило часто.

— А Повелитель Войны? Хорошо ли идут его дела на поле битвы против Ложного Императора? Он уже сверг ненавистного предателя и труса, бросившего Великий Крестовый Поход?

Упоминание Повелителя Войны ужалило Мардука. Он тосковал по тем далеким дням, когда победа Гора над Императором казалась неминуемой. Эти воспоминания были свежи в его памяти, а гнев и ненависть пылали в нем все сильнее. Как он хотел бы сражаться в битве за дворец Императора вместе с Разжигателем Войны и большинством Великого Воинства Темного Апостола Ярулека, но нет… Нет, в те дни он был неофитом, его отправили служить под командованием Владыки Кор Фаэрона. Это было великой честью, но, сражаясь с проклятыми Ультрадесантниками на Калте с верой и страстью в душе, он жаждал принять участие в битве за дворец, которая определила бы результат долгой войны. Тогда он так думал. Но война продолжалась, и она никогда не закончиться, пока самопровозглашенный Император человечества не будет свергнут, и все проклятые храмы, восхваляющие его ложную божественность, не будут уничтожены.

— Труп Императора все еще сидит на троне Терры, Разжигатель Войны, — с горечью ответил Мардук, — но его конец близится.

Книга первая: Порабощение

«Из пламени предательства в кровопролитие возмездия мы несем имя Лоргара, Несущего Слово, любимого сына Хаоса, воспеваемого всеми. Мы добьемся восхвалений тех, кто окажется невнимателен, ради тех, кто окажется внимателен, дабы в своих помыслах они вступили на наш путь, и одарили она нас даром боли, чтобы сделать галактику красной от крови и насытить жажду богов!»

Выдержка из триста сорок первой книги Посланий Лоргара

Первая глава

Кол Бадар пристально смотрел на зал каведиума. Место поклонения, находящееся глубоко в недрах ударного крейсера «Инфидус Диаболис», было достаточно большим, чтобы в нем могли поместиться все бойцы недавно увеличенного Воинства. Сводчатый потолок тянулся на невозможную высоту, и огромные, подобные ребрам колонны вздымались на сотни метров. Катарты (kathartes) сидели на похожих на кости опорах. Эти демонические бескожие гарпии мерцали, выходя из варпа и возвращаясь обратно. Но взор Кол Бадара обходил стороной на этих падальщиков.

Нахмуренное лицо наблюдало за последними входящими в огромный зал воинами. Со своего привилегированного места, находившегося всего на одну ступень ниже освященной вершины кафедры, которую могли занимать лишь самые святые воины, он видел, как последние чемпионы вели своих людей в зал каведиума, чтобы занять свои места перед грядущей церемонией. Зал был почти полон. Здесь собралось все Воинство. Кол Бадар оглядел сомкнутые ряды, упиваясь силой и могуществом своей армии. Никто не мог надеяться выстоять против такой праведной мощи. А скоро его воины вновь достойно себя проявят…

Его воины. Он усмехнулся своим мыслям. Они не были его воинами. По сути, они были воинами Темного Апостола, хотя по его словам они принадлежали только Хаосу и его славе. Темный Апостол утверждал, что он является лишь инструментом, которым великие силы варпа направляют этих благородных воинов веры, а Кол Бадар является его основным средством исполнения воли богов.

Ибо Кол Бадар был Корифеем. Он носил символический титул, даруемый самому ответственному лидеру и способному стратегу Воинства. Лишь слово самого Темного Апостола значило больше его. Корифей был главным капитаном Апостола, но, что важнее, он был голосом паствы. Его долгом было передавать своему владыке мнение и настроение Воинства, и руководить службами и молитвами во время церемоний и ритуалов. И еще он был обязан возглавлять службы в истинном храме темных богов: на поле битвы.

Когда каведиум наполнился, лишь церемониальный коридор, тянувшийся вдоль середины нефа, остался свободен. Коридор имел почти полукилометровую длину, а расстеленный на нем безупречно чистый черный ковер был освящен кровью тысяч смертных. В нефе не было сидений, и вооруженные, одетые в силовую броню воины Легиона стояли, ожидая речи Темного Апостола. Десятки меньших святилищ и часовен были вырублены в стенах каведиума. В них находились статуи демонических богов, пресвятые тексты и мощи воинов веры, павших в долгой войне.

В зале еле слышно пел призрачный хор. Лениво порхающие херувимы, похожие на скелеты крылатые существа, из чьих детских ртов торчали акульи клыки, кружили в воздухе с железными лампадами в лапах. Из пастей демоноликих горгулий до собравшегося Воинства доносился запах ладана. Медленно порхавшие херувимы оставляли водовороты и завихрения в облаках благовонного дыма.

С каждым шагом Кол Бадара, спускающегося по ступеням алтаря, из сочленений его древнего и богато украшенного терминаторского доспеха с шипением вырывался пар. Он прошел сквозь врата иконостаса, покрытого шипами металлического забора, отделявшего неф от алтаря. Его железный каркас украшали десятки древних знамен, жутких икон и посвященных богам хаоса трофеев, а головы самых ненавистных врагов были насажены на зубцы и острия шипов.

Он бродил вдоль основания алтаря, пристально глядя на собравшихся в зале боевых братьев, словно подозревая, что кто-то из них сможет его опозорить. Занявшие позиции воины легиона были неподвижны. Почти две тысячи Несущих Слово безмолвно ожидали прибытия Темного Апостола, а Кол Бадар обходил их ряды.

Для одного Воинства две тысячи было очень большим размером. Оно увеличилось сто лет назад, когда воины другого Темного Апостола влились в их ряды после того, как их святой повелитель пал в бою. Поскольку легион оплакивал потерю одного из духовных отцов, церемонии отпевания продолжались неделями. Разумеется, Ярулек приказал казнить допустивших такое кощунство капитанов. Позднее на почитаемом демоническом мире Сикарус, являющимся духовном центром легиона Несущих Слово и столицей благословенного демонического примарха Лоргара, состоялся Темный Совет. Он постановил, что Ярулек возьмет управление этим Воинством, поскольку у него был ученик, Первый Послушник, который мог в скором времени заслужить мантию Темного Апостола. Если его ученик будет достоин титула Апостола, Ярулек разделит Воинство пополам.

Плотное лицо Кол Бадара помрачнело. Его приводила в горькую ярость сама мысль о том, что этот недоношенный ублюдок Мардук сможет получить этот святой титул.

Стройные ряды культа Помазанников, состоявшего из лучших бойцов Воинства, окружали кафедру Корифея. Кол Бадар подошел к ним. Помазанники выглядели, словно безмолвные статуи, одетые в древние полностью закрытые доспехи терминаторов. Каждый доспех являлся святой реликвией, а право носить его считалось с религиозной точки великой честью. Принятый в культ боевой брат становился его членом на всю жизнь, которая могла длиться вечно благодаря комбинации физической подготовки Астартес, биоинженерии и изменяющей мощи богов Эфира. Поэтому состав культа изменялся лишь в тех редких случаях, когда один из них погибал в бою. Многие из них сражались вместе с Кол Бадаром и святым Примархом — Демоном Лоргаром во время великой осады Терры. Корифей не знал лучшего войска. Эти непревзойденные воины с сердцами истинных фанатиков одержали бессчетные победы во славу Легиона. Их триумфы воспевались в храмовых залах плоти на Сикарусе, а их деяния были подробно описаны в исторических гримуарах, помещенных в лучшие скрипторумы Галмека. Кол Бадар прошел сквозь ряды элитных воинов и взошел на кафедру в ожидании Темного Апостола.

Темного Апостола — Ярулека Прославленного, Ярулека Благословенного, святого воина, слышащего шепот богов и общающегося с ними как их сосуд. Ярулек был одни из лучших служителей бессмертного примарха-демона Лоргара и истинным Несущим Слово. Его праведный гнев и вера привели бессчетные миллионы в паству. А миллиарды невежд, что противились словам истины, были убиты в священных войнах по его приказу.

И хотя Несущие Слово стремились привести миры к истине слов Лоргара, Кол Бадару больше нравились сопротивляющиеся планеты. Он любил убивать.

Тонкие паучьи лапы потянулись от кафедры к его обнаженному лицу. На их окончаниях выдвинулись острые и изящные крюки, вонзившиеся в его плоть и проникшие под кожу. Он закрыл глаза. К нему протянулся длинный хоботок, и, впуская его, Кол Бадар открыл рот. Оно прошло внутрь, и маленькие шипастые зажимы зафиксировали его на гортани Корифея, а затем хоботок расширился и заполнил глотку Корифея. Теперь его усиленный аппаратом голос было слышно не только в зале каведиума, но и по всему «Инфидус Диаболис», чтобы все на крейсере могли правильно подпевать молитвам и гимнам.

Он вспомнил состоявшийся несколько часов назад разговор с Темным Апостолом, и его лицо побагровело при мысли о полученном им выговоре.

— Говори как Корифей, а не как Кол Бадар, — тихо распекал его Ярулек.

Кол Бадар плотно сжал свою челюсть, смотря вниз:

— Темный Апостол, какие слова вы хотите услышать?

После шелковых слов Ярулека его голос казался уродливым и грубым.

— Я хочу, чтобы ты говорил от имени Воинства, как Корифей. Примет ли его Воинство?

— Мой повелитель, Воинство без сомнения исполнит ваш приказ.

— Естественно. Конкретнее?

— Они примут его и станут его почитать, если таковой будет ваша воля, — тяжелым голосом ответил Корифей.

— А что ты скажешь от своего имени? — мягко спросил Ярулек.

— Он малолетний выскочка, прыгнувший выше своей головы. Его не было с нами с самого начала. Он не сражался вместе с нами, когда мы атаковали проклятых шавок Ложного Императора на Терре, — кипя от злости, Кол Бадар добавил. — Ты должен позволить мне убить его.

Ярулек засмеялся.

— Малолетка… Я не слышал, чтобы ты называл его так раньше. Старый друг, он сражался против псов Ложного Императора немногими столетиями меньше чем мы.

Лицо Кол Бадара потемнело.

— Его не было с нами с самого начала.

— Да, но много времени прошло с тех пор. В мире смертных минуло десять тысяч лет.

— Мы живем не в мире смертных, — возразил Кол Бадар. Время не имело власти над варпом: воин мог провести в его нестабильных пределах месяц, и обнаружить, выйдя в материальный мир, что галактика изменилась и пролетели бессчетные десятилетия. Для Кол Бадара осада дворца Императора казалась чем-то, произошедшим не пугающие десять тысячелетий, а всего лишь несколько сотен лет тому назад. Его воспоминания еще были свежи.

— Его избрали боги, — ответил ему Ярулек. — Не противься их воле, Кол Бадар. Наши повелители беспощадны, а душа вроде твоей стала бы для них прелестной игрушкой. Не позволяй своей ненависти к нему стать причиной твоей гибели.

По каведиуму эхом пронеслись медленные, мерные и печальные звуки колокола. Наступила тишина, и ни один из собравшихся Несущих Слово не двигался. Это означало начало проповеди, и Воинство замерло.

Кол Бадар был полководцем, убийцей и разрушителем миров. Но и он стоял терпеливо и неподвижно, безмолвно ожидая прибытия Темного Апостола. Он простоял бы без движения минуты или даже недели. Он ждал.

— Вперед, — раздался голос в комм-линке. Одетые в черную броню силуэты Шинарских силовиков вышли из сумрака узкой аллеи. Лейтенант Варн прицелился и выстрелил из боевого дробовика в замок ржавой двери. Эхо от выстрела, пробившего в металле дыру размером с кулак, было оглушительным. Варн широко распахнул дверь ударом тяжелого сапога и ринулся внутрь. Другие силовики вбегали за ним.

За дверью простирался заваленный мусором осыпающийся коридор, тускло освещаемый жужжащими световыми шарами. Сидевший в коридоре человек ошалело на них посмотрел, его ноги лежали на уродливом синтетическом столе, а палочка лхо медленно вываливалась у него изо рта. Второй выстрел из дробовика отбросил его назад и забрызгал кровью стену.

— Вход захвачен, — произнес в комм-линк Варн.

— Всем командам войти в здание. Действуем по плану, — ответил капитан.

— Да, сэр, — Варн непристойно выругался, как только связь прервалась.

Двигаясь на корточках вдоль коридора, он быстро перебирался через разбросанные груды искореженного металла и расколотых кирпичей.

— Пахнет, словно проклятая выгребная яма… — прошептал один из силовиков. Варн согласился с ним. Он резко указал на закрытую дверь, мимо которой прошел. Позади него двое силовиков заняли позиции по обе стороны двери. Один из них высадил ее, а затем оба ворвались внутрь с поднятыми дробовиками. Резкие и сфокусированные лучи света с их шлемов завертелись, когда они осматривали комнату на предмет возможной угрозы. Другие два силовика из команды двинулись следом за Варном, который остановился в конце коридора и быстро выглянул за угол. Там был еще один пустой и грязный коридор, ведущий к единственной двери. Световые шары впереди слабо мерцали.

Варн выступил из-за угла и осторожно двинулся вперед, мощный луч его шлема пронзал темные уголки, которые не могли осветить слабо сияющие световые сферы. Крысы быстро убегали от яркого света. Запах был невыносим.

— Во имя Императора, кто захотел бы здесь прятаться? — проворчал один из силовиков, добавив пестрое ругательство.

— Тот, кто не хочет, чтобы их тревожили, — резко ответил Варн. — Захлопни варежку, Ландерс. Мне надоело твое нытье, — силовик что-то проворчал про себя, а Варн боролся с желанием врезать здоровяку. Сконцентрируйся, сказал он себе, подходя к двери. Он слышал звуки приглушенных голосов, крик. Он вдохнул.

Варн впечатал свой тяжелый сапог в дверь, сломав давно заржавевшие петли. Дверь упала внутрь. Двое поднимали тяжелую металлическую заслонку с пола. Один, чьи глаза залил страх, спрыгнул во тьму люка. Второй, чье лицо исказилось от ненависти, вскинул автопистолет, и выстрелы полетели из похожего на обрубок дула оружия. Дробовик Варна рявкнул, и секунду спустя пули врезались в его нагрудник, а голова противника взорвалась кровавым фонтаном.

Варн упал от удара пуль в панцирную броню и прохрипел:

— Возьмите второго…

— Я туда не пролезу, — пожав плечами, сказал Ландерс. Он с ухмылкой кивнул на самого маленького из силовиков.

— Один из вас, черт подери, пойдет за ним! Немедленно! — Заорал встающий на ноги Варн. Невысокий силовик вздохнул, увидев, как на него все посмотрели. Он положил дробовик на пол, достал автопистолет, взвел его курок и прыгнул во тьму люка. Снизу раздалось громкое эхо, когда он начал протискиваться сквозь металлическую трубу.

Варн включил комм-линк. Его голос все еще был хриплым.

— Они убегают. Через незакрытый люк. Приказы?

Ожидая ответа, Варн вытаскивал пули из нагрудника. Он ощущал их жар сквозь кожаные перчатки.

— Капитан? — нетерпеливо сказал он. — Вы меня слышите? Какие будут приказания?

Из люка раздались три выстрела, а затем приглушенный вопль боли. Секунду спустя из него появился силовик.

— Ублюдок попал в меня, — сказал он, зажимая свою левую руку. Между его пальцами сочилась кровь.

— Удерживайте позицию. Ждите подкрепление, — наконец принял решение капитан.

— Что!? Они убегут отсюда раньше, чем мы дождемся подкрепления!

— Удерживайте позицию, лейтенант, — связь прервалась.

— Фиг вам, — сказал Варн. Выдернув из нагрудника последние патроны, он бросил их на землю. — Ладно, выдвигаемся.

— Лейтенант? — спросил один из силовиков.

— Эти ублюдки уходят, но мы пока близко к ним. Если на то будет воля Императора, мы еще сможем выполнить задание. Пошли!

— Разве это нам приказал капитан? — недоверчиво спросил Ландерс.

Варн резко развернулся и впечатал ему в лицо сжатый кулак. Ландерс отскочил, издав крик, в котором было больше шока, чем боли.

— Я, черт побери, твой лейтенант, и ты, чертов подобострастный жополиз, исполнишь мои приказы! — рявкнул Варн. — Теперь выдвигаемся. Все вперед!

Варн спускался первым по крошащейся и воняющей лестнице. Он слышал, как за ним спускались остальные, и как тихо матерился Ландерс. Лейтенант ухмыльнулся. Он уже несколько месяцев хотел его ударить.

Силовики продвигались, прикрывая друг друга, пробираясь по коридорам и спускаясь по заржавевшим металлическим лестницам. Варн услышал впереди быстрые шаги, и низко пригнувшись, поднял руку. Он выключил фонарик на шлеме, остальные последовали его примеру, и они погрузились в вязкий полумрак. Из-за угла беспечно выскочил силуэт, и Варн вскочил, всаживая в голову неизвестному заряд дроби. Раздался хруст, и неизвестный упал. Включив обратно свет, он увидел коротко подстриженную женщину. Ее глаза были широко распахнуты от шока, а из раны в голове текла кровь. В мертвых руках она сжимала автоган.

— Мы близко… — прошептал Варн.

Осторожно спустившись на еще один лестничный пролет, силовики увидели внизу вспыхивающий оранжевый свет. До их ноздрей донесся запах прометия.

Спустившись вниз, команда оказалась перед немного приоткрытой тяжелой дверью, плас-глассовое окно которой было выбито. С другой стороны виднелось пламя.

— Быстрее, — зашипел Варн, и силовики пробрались в комнату. Она была большой и квадратной. Одна из световых сфер взорвалось, когда ее настигло пламя. Стулья и кресла горели, как и длинный стол, обложенный бумагами и документами. Стены были покрыты надписями и трещинами, а в восточном углу была сделана самодельная кухня. Человек, очевидно не заметивший внезапного появления силовиков, спокойно выливал содержимое металлической канистры на стол в дальнем углу комнаты.

Варн тихо зашептал, жестами приказывая опустить оружие:

— Взять его, не стреляя, — отдал он Ландерсу приказ. Силовик кивнул, забыв об их недавней ссоре, и быстро двинулся к мужчине. Слишком поздно ощутив, что позади кто-то есть, человек обернулся в тот момент, когда толстые руки Ландерса сомкнулись на его шее. Силовик протащил его по комнате и, приложив лицом об пол, резко заломил руки за спину. Мужчина тщетно пытался бороться, и Ландерс придавил его своим коленом.

Варн быстро прошел по комнате и поднял из скомканных листков, лежащих на облитом прометием столе. Это была детальная схематическая карта. Он выругался, увидев, картой чего это было.

— Немедленно погасите это проклятое пламя! Иначе в любую секунду все это место взлетит на воздух! — закричал он и включил комм-линк. — Капитан, это лейтенант Варн. Вы нужны здесь. Срочно, — Добавил он, повернувшись к Ландерсу и пленнику.

Он наклонился к бандиту, повернув его лицо к себе. Черты лица мужчины были искажены от боли и ненависти.

— Что вы здесь планировали, во имя Императора? — Тихо спросил Варн.

Пленник, чьи глаза сверкали от бешенства, сплюнул.

— Что вы скажете об этом, лейтенант? Бандитская татуировка? Я не узнаю ее, — Сказал один из силовиков.

Варн посмотрел туда, куда ему указал подчиненный. На левом плече пленника виднелась грубая татуировка в разрыве темно-коричневого комбинезона. Полностью сорвав с тела человека комбинезон, он увидел эмблему: кричащую, рогатую демоническую морду, горящую в огне.

— Я тоже не узнаю. Но, по-моему, это больше похоже на знак какого-то проклятого культа, — сказал Варн и выругался про себя.

Вторая глава

С достоинством воина Буриас гордо шагал по темным, пахнущим плесенью залам «Инфидус Диаболис», с нетерпением ожидая грядущей резни. Его броню цвета кровоподтека окаймлял тусклый металл. Доспехи были сделаны с удивительным мастерством, и каждая тяжелая керамитовая пластина совершенно точно соответствовала его могучему телу.

Он не мог вспомнить то время, когда освященная броня не была его частью. Он лично трудился над спиралями узора покрывавшего его авто-редуктивные пластины брони, кропотливо вырезал слова благословенного Лоргара на усиленную броню своих предплечий и выгравировал слова самих богов на тяжелых наплечниках. Левый он украсил рельефом святого Латрос Сакрума, символа легиона Несуших Слово. Сделанная из бронзы стилизованная эмблема горящей головы рогатого демона воплощала все то, за что боролись Буриас и его братья, во что они верили, и во имя чего убивали.

Он снял шлем перед грядущей проповедью. На его злобном, смертельно бледном лице не было шрамов, что было редкостью для такого опытного воина, как он, и его окружала грива длинных масляно черных волос.

С каждым шагом, толстый конец иконы, которую Буриас нес в левой руке, ударялся в отполированный и покрытый черным прожилками пол, порождая резкое эхо.

Икона была водружена на широкий посох из черного железа, покрытый шипами. Он был почти трехметровой высоты, даже выше самого Буриаса, и его древко обвивали тяжелые бронзовые петли, покрытые орнаментом. На них были выгравированы литании и цитаты из священных посланий примарха-демона Лоргара. Его венчала черная, отполированная до блеска восьмиконечная звезда, лучи которой оканчивались острыми шипами и колючками. В ее центре было выгравировано изображение благословенного Латрос Сакрума.

Буриас гордился тем, что получил честь становления Несущим Икону. Его привилегией было вести Первого Послушника Мардука и Темного Апостола Ярулека к их ритуальным позициям перед церемониями жертвоприношений и молитв. Он уже много лет исполнял эту священную обязанность, заслужив огромное уважение своих боевых братьев.

Он помедлил, прежде чем начать подъем по огромной винтовой лестнице. Она была достаточно широка, чтобы по ней могли пройти плечом к плечу двадцать космодесантников, а ее витую балюстраду покрывал отлитый из бронзы затейливый орнамент, созданный неизвестным ремесленником бессчетные века назад. Две грозные статуи извивающихся демонов пристально взирали на тех, кто хотел подняться по лестнице, словно готовясь повергнуть недостойных сердцем.

Высоко подняв голову, Буриас начал долгий подъем. Эхо его шагов по холодному камню долетало до сводчатого потолка, находившегося в сотнях метров. Вокруг струились звуки призрачных песнопений, издаваемых десятками сервиторов-евнухов, навеки заточенных в скрытых кафедрах и бесконечно поющих гимн благословенному Лоргару.

Поднявшись наверх, Буриас направился к двум огромным дверям на противоположной стороне длинной галереи. Огромные, более двадцати метров в длину каменные дощечки, покрытые тщательно нанесенными запутанными письменами, висели на стенах. Это была лишь часть великой Книги Лоргара, вырезанная самим Темным Апостолом Ярулеком.

В дальнем конце галереи с двух сторон от великих дверей стояло по боевому брату, избранному в почетную стражу Первого Послушника на проповеди. На их кроваво-красную броню были надеты сливочного цвета рясы, и они неподвижно стояли, прижав к груди свои болтеры. С их шлемов тянулись длинные закручивающиеся рога. Два боевых брата никак не прореагировали на то, что Буриас пересек коридор и встал перед дверями.

Частично скрытая боковая дверь отворилась, и оттуда вышла одетое в балахон шаркающее создание. Лицо согнувшегося почти пополам служителя было скрыто под капюшоном, а из прикрепленной к его спине жаровни вылетали тонкие клубы сильно пахнущего благовонного дыма. Посеревшие, трясущиеся болезненно тонкие руки сжимали прикрытую крышкой металлическую чашу. Буриас развел руки, когда неуклюжие создание засеменило к нему. Слуга снял с чаши крышку, открыв костяную щетку, погруженную в масло. Буриас бесстрастно стоял, пока шаркающее существо натирало его броню священным очищающими маслами, вытягиваясь, чтобы дотянуться до рук Несущего Икону. Выполнив свой долг, оно отвернулось и удалилось в свое логово. Буриас лениво подумал о том, что уже сотни лет оно занималось этой работой.

Он выбросил эти мысли из головы, выступив вперед и приложив руку к одной из огромных дверей. От его легкого касания она бесшумно распахнулась. Без промедления Буриас вошел в святая святых Первого Послушника. Дверь незаметно закрылась позади.

Входная комната была декорирована по-спартански. В другие кабинеты и молитвенные залы вели сводчатые двери, а на другой стороне большого зала висел занавес из костяных бусин, скрывающий небольшой вестибюль. Ее пол всегда интересовал Буриаса, и, войдя в зал, он восхищенно посмотрел вниз. Пол был сделан из прозрачного, похожего на стекло материала, под которым лежала огромная восьмиконечная звезда, вырезанная из камня. Вокруг нее корчилась и бурлила казавшаяся живой красная жидкость, и пока Буриас смотрел, внутри желеобразной массы появлялись лица и руки, царапавшие гладкое стекло. Он усмехнулся, глядя на перекошенные от гнева и боли лица этих существ. Буриасу казалось, что они смотрят на него из заключения, завидуя свободе Несущего Икону. Однажды он спросил у Мардука, заключены ли там демоны? Тот ответил что да, в каком-то смысле. Он назвал их Подобиями, и объяснил, что это лишь отражения внутренних демонов тех, кто смотрел на пол. Прямо под ногой Буриаса проявилось нечто, и улыбающееся отражение его лица покрылось рябью, фыркая и рыча. Несущий Икону издал короткий смешок и рыкнул в ответ.

— Время уже пришло, Буриас? — из-за занавеса раздался могучий голос Мардука.

— Да, Первый Послушник, — ответил Буриас. За занавесом он мог видеть только темный и коленопреклоненный силуэт.

— Досадно. Меня посетило несколько крайне ясных и очень просвещающих сновидений. Подойди ближе, Буриас.

Повинуясь приказу повелителя, он прошел через комнату. Приблизившись, он смог различить детали костяных бусин, оказавшихся крошечными черепами. Были ли они настоящими и сжатыми колдовством? Он задал себе тот же вопрос, что и миллионы раз назад…

— Несомненно, проповедь будет такой, что когда она начнется, все сожаления будут забыты, — посулил Буриас.

— Иногда мне кажется, что руководить церемониями должен ты, такой у тебя золотой язык, — тень святого воина встала на ноги и покачала плечами, разминая мускулы, не двигавшиеся во время долгих часов молитв и медитации. С хрустом он наклонил шею в разные стороны и обернулся. Первый послушник отбросил властным взмахом одетой в перчатку руки занавес из черепов и вошел в комнату. Буриас уважительно опустил глаза. Кружащийся дым тянулся за Мардуком, и Несущий Икону ощутил у себя во рту сухой и едкий вкус ладана.

Буриас увидел, как Подобие удалилось. Он мог ощутить близость Первого Послушника: воздух наполнился электричеством, изменился запах. Воистину, боги избрали Мардука, и Буриас смаковал это ощущение.

— Теперь можешь поднять глаза, Буриас, твоя учтивая почтительность была замечена, — в голосе Мардука проскользнул сарказм.

Буриас посмотрел в суровые и холодные глаза своего повелителя:

— Я прогневил тебя, Первый Послушник?

Раздался резкий и лающий хохот.

— Прогневил? Ты всегда так старательно выражаешь свое уважение. Как ты смог бы меня разозлить, Буриас? — В глазах Мардука был заметен черный юмор. — Нет, друг мой, ты меня не разозлил, — добавил он, отвернувшись, — просто мой разум был… занят. С тех пор, как мы покинули Маэльсторм, сновидения приходят ко мне все чаще, по мере приближения к планете великого врага.

— Твоя сила растет, Первый Послушник, — сказал Буриас, глядя на волевой профиль Мардука, чья кожа казалась почти прозрачной.

— А вместе с ней и твоя, мой чемпион, — прорычал Мардук.

Несущий Икону диковато ухмыльнулся:

— Должно быть.

Голова Мардука была ритуально побрита налысо за исключением свешивающейся с его темени длинной плетеной черной косы. Под его кожей пульсировала сеть перекрещивающихся синих вен. Трубки и кабели вылезали из его висков, а за столетия зубы Мардука превратились в острые клыки. Он был воистину пугающим воином, а броню его украшали знаки почтения и святые реликвии. Отполированные металлические талисманы, маленькие сморщенные черепа и иконы хаоса свисали на цепочках с его узорчатой темно-красной брони. К его бедру была привита цепями гравированная кость пророка Морглока, а написанные на человеческой коже отрывки из книги Лоргара свисали с наплечников.

— А как сегодня себя ведет Драк'шал? — Спросил Мардук, вглядываясь в волчьи глаза Буриаса.

— Спокоен. Но я чувствую, что он… проголодался.

Мардук засмеялся:

— Драк'шал от природы вечно голоден. Но я рад, что сейчас он не слишком силен: сегодня его время еще не пришло. Сдерживай его. Уже скоро.

— Я жду этого. Он так любит убивать…

— Да, и он очень умело это делает. Но пойдем, мы не должны заставлять Темного Апостола ждать.

Они вышли из святилища. Буриас безмолвно вел Первого Послушника и нес перед собой икону, почтительно сжатую обоими руками. За ними на расстоянии шага следовали почетные стражи. Пройдя сквозь искривленные коридоры и поднявшись по лестницам, они достигли огромной, покрытой орнаментом золотой двери. Все четверо опустились перед ней на одно колено и склонили головы. Они ждали в тишине несколько минут, а затем дверь распахнулась.

— Встаньте, — произнес угрожающе спокойный голос.

Подняв глаза, Буриас увидел Ярулека, Темного Апостола Воинства. В скрывающей большую часть кроваво-красной брони темной накидке он не казался слишком высоким или широкоплечим для воина из Легиона. Он не казался воплощением грубой силы как Кол Бадар или энергичным как Мардук. Воины боялись его не из-за той свирепой дикости, что, как знал Буриас, не глубоко скрывалась под поверхностью его манер.

Возможно, абсолютная уверенность в правильности своих поступков того, кто знал, что сами боги одобряют его действия, заставляла людей трепетать перед ним, яркий огонь веры, пылавший в том, что осталось от его давно обещанной жадным богам хаоса души. В чем бы ни была причина, Ярулек вызывал в людях страх, восхищение и преданность в равной степени. Обычно он говорил медленно и степенно, но на поле брани его голос вырастал до оглушительного рева, ужасающего врагов и воодушевляющего союзников.

Каждый сантиметр кожи Ярулека покрывали священные слова Лоргара, вырезанные на его плоти тонким и сложным шрифтом. Литании и катехизисы симметрично покрывали все стороны его бледной лысой головы, по щекам, подбородку и шее расползались отрывки священных текстов и проклятия. Благословенные слова великого примарха-демона покрывали все, куда можно было дотянуться дата-пером. Молитвы и восхваления были нанесены поверх губ Ярулека, внутри его рта и на языке. Исключением не были даже его глаза, на их клейкой, студенистой поверхности были написаны цитаты, призывающие к возмездию, ненависти и молитвам. Он был живой Книгой Лоргара, и от его присутствия Буриаса охватывал благоговейный страх.

— Веди Темного Апостола, Несущий Икону, — нараспев произнес Мардук. Еще шесть почетных стражей заняли места вокруг Мардука и его учителя, воплощая вместе с двумя сопровождавшими Мардука восемь углов звезды Хаоса.

— Сначала мы помолимся, — сказал Ярулек. — А потом мы убьем мир.

— Я рисковал там своими людьми, и вы хотите, чтобы я об этом забыл? — выдавил из себя Варн. — Некий культ действует в Шинаре, а возможно и на всем Танакреге. А мы лишь недавно их заметили.

Лейтенант пристально смотрел на сидящего за другим концом ровного металлического стола капитана Лоденграда. Казалось, он был среднего возраста, но в это было сложно проверить. Ему могло быть сорок или сто сорок, в зависимости от того, какому количеству аугметических операций он подвергся. Но он точно не постарел за все то время, что Варн знал его.

Внутри чистых стен комнаты для допросов не было мебели, кроме стола и двух кресел. Одна из стен была зеркальной, и Варн пристально смотрел на свое усталое и злое отражение. Он знал, что за ним стояли трое связанных между собой сервиторов, записывающих каждое сказанное слово и отслеживающих все движения в комнате. Его пульс, кровяное давление и невральную активность анализировали, нанося детали на катушку дата-слота пальцами, оканчивающимися похожими на иглы пишущими элементами.

— Сядьте, лейтенант, — сказал капитан.

— Вы серьезно хотите, чтобы я продолжил патрулирование и забыл обо всем, что я видел в том проклятом подвале?

— Никто еще не сказал, что вы вернетесь на работу, лейтенант, — сказал капитан. — Вы нарушили прямой приказ и напали на другого силовика.

— Ох, прекратите! Если бы я выполнил ваш приказ, сэр, все это место сгорело бы в огне. Ландерс — крикливый трус, обсуждавший мой приказ. А если я правильно помню, он отчитывается именно передо мной.

— Сядьте, лейтенант, — сказал капитан. Варн продолжал рассматривать свое отражение.

— Сядьте, — более настойчиво повторил капитан.

— Так что, вы собираетесь меня вышвырнуть? Отправить меня работать на соляные равнины, где я был до того, как вы меня рекрутировали? — Варн сел, скрестив на груди руки. — Вы знали, кто я, когда брали меня на работу. Если бы вы этого не хотели, вы бы никогда не вытащили меня из камер для рабочих.

— Забудьте все это, лейтенант. Пока я не намерен от вас избавляться. Я просто хочу, чтобы вы забыли обо всем, что увидели в том подвале. Теперь это не наша забота.

— Не наша забота!? — Воскликнул Варн. — Капитан, они были не очередной обыкновенной мелкой и непродолжительной бандой хабовых гангстеров. У них был доступ к закрытой информации: картам, планам, схемам. Во имя Трона, у них был план проклятого дворца губернатора! Вы знаете, что могло случиться, если они ухитрились бы протащить туда взрывчатку? Они смогли бы вырубить электричество во всем городе за один ход, и что произойдет дальше, капитан? Все превратиться в наполненный убийствами, воровством и насилием дурдом. Чтобы прекратить это, потребуется гораздо больше людей, чем у нас есть. Придется использовать СПО. Это будет абсолютный бедлам.

— Лейтенант, вы все сказали?

— Хм, дайте подумать. Нет. Нет, еще не все.

— Хорошо, попридержите пока свои мысли. Есть тот, кто возможно сможет разрешить ваши вопросы, — сказал встающий со стула капитан. Варн поднял брови. — Лейтенант, я устал говорить с вами. Пойду выпью кофе. Ждите здесь.

Капитан подошел к двери и дважды постучал. Затем дверь открылась, и он вышел из комнаты.

Варн отодвинул свое кресло и положил ноги на стол. Он закрыл глаза. Он так чертовски устал.

Спустя пару секунд дверь открылась. Не открывая глаза, Варн театрально вздохнул.

— Вы Варн, не так ли? Лейтенант Май (Mai) Варн, — раздался суровый голос. Варн убрал ноги со стола и встал, чтобы посмотреть на новоприбывшего.

Он был даже крупнее Ландерса и одет в строгую черную униформу…

Всевышний трон! Это бы арбитр-судья!

Варн облизнул губу, и кровь отхлынула от его лица.

Судья прошел мимо Варна и сел на освобожденное капитаном место. У него была мощная квадратная челюсть, сломанный нос, а сросшиеся брови были нахмурены. Во всех отношениях судья производил впечатление сурового и безжалостного человека. Его пугающую внешность дополняли тяжелая панцирная броня и строгая униформа.

— Садитесь, лейтенант, — приказал он глубоким и уверенным голосом. Его глаза были угрожающими и холодными.

Варн осторожно сел.

— То, что вы обнаружили находиться вне юрисдикции местных силовых структур. Это юрисдикция закона Империума, закона Арбитров.

Лейтенант нахмурился.

— Тем не менее, я прочел ваш рапорт, — продолжал судья, — это было… интересно читать. Арбитрам пригодился бы человек вроде вас.

Варн приподнял брови и откинулся в кресле:

— Хм?

Судья толкнул к нему что-то по столу. Это был тяжелый круглый значок с рельефным изображением аквиллы. Варн уставился на него, а затем вопросительно посмотрел в глаза арбитра.

— Приходите завтра во дворец. У меня есть свои причины его навестить, по окончании которых я хотел бы поговорить с вами. Покажете там это.

А за тем огромный и пугающий судья встал и вышел из комнаты.

Варн продолжал сидеть еще несколько долгих минут. Затем он взял значок. Он встал и пошел к двери, но остановился, уловив отблеск своего отражения. Он весело фыркнул и вышел из зала.

«Инфидус Диаболис» оставил приятную и успокаивающую дрожь варпа, королевства богов, и вырвался в реальный космос. Потрескивающие вспышки света, меняющиеся цвета и статическое электричество покрывали его корпус, когда исчезла последние следы Эмпирей. Ударный крейсер содрогнулся, его огромный корпус заскрипел и сжался там, где вновь вступали в действие законы физики.

Глубоко внутри него собравшееся великое Воинство Ярулека поклонялось богам хаоса, справляя погребальную мессу, празднуя грядущие смерти и обещая богам души. Эта молитва тьме представляла собой проявление веры, прославляющей реальных и ненасытных богов варпа.

В холодной и необъятной тьме космоса огромный корпус «Инфидус Диаболис» казался крохотным. Но для лежащего на пути корабля и обреченного мира он был погибелью, что неминуемо приближалась к пребывавшей в блаженном неведении планете.

Третья глава

Дворец губернатора Танакрега походил на настоящую цитадель, взгромоздившуюся на дремлющий вулкан, возвышавшийся над Шинаром — главным индустриальным городом планеты. Шинар прилегал к крепости с запада. Построить что-то с другой стороны дворца было невозможно, поскольку сразу за стенами дворца начинался стометровой высоты обрыв, окруженный черным кислотным океаном, покрывавшим большую часть поверхности планеты.

Варн крепко держался за перила, глядя в иллюминатор быстро двигающегося три-рельсового поезда. Купе было наполнено адептами Администратума, чей уровень доступа позволял им не быть прикованными к рабочим станциям и перемещаться по городу. «Тонкокожие», — насмешливо подумал он. Все они были одинаково костлявыми, все с диким взглядом, бледноликие и слабые представителями человечества.

Их тонкие лица и руки даже не были покрыты морщинами. Лица большинства горожан сделались от ветра сухими, а их годами щурившиеся во время соляных ураганов глаза были почти не видны. А вызванная солями слепота проявлялась почти у всех людей, начиная с сорока стандартных имперских лет. Их кожа обычно походила на высохший и потрескавшийся пергамент, с годами, проведенными под губительным влиянием резкого, наполненного солями ветра, влага медленно покидала их тела, резком, наполненном солями ветре. Варн был полон презрения к привилегированным тонкокожим, избегающим своей суровой земли. Должно быть, многие из них никогда не ощущали ветра на коже. Время от времени он пристально смотрел на них, наслаждаясь нервными реакциями одетых в робы адептов. И хотя купе было переполнено, адепты оставили вокруг Варна большое свободное пространство, опасаясь, как он подумал, его униформы силовика. Он был только рад этому. Шинар расстилался внизу, когда три-рельс начал восходить к дворцу.

Он изумлялся этим видом. Отсюда город выглядел почти привлекательно. «Всевышний трон, но этот город выглядел по-уродски с любого угла», — поправил себя он. Сейчас угловатые паруса только поднимались. Дули ветра. Каждое здание в Шинаре было оборудовано широким металлическим парусом, который выскальзывал всякий раз, как только на город обрушивались самые сильные соляные ветра. В таких случаях ущерб бывал по-настоящему опустошительным. За пару лет они могли превратить новое здание в пыль, если оно было сделано без защиты. И даже если подобная защита была, многие дома в Шинаре распадались. Дешевле выходило построить новое здание на старых руинах, чем восстановить разрушенное. Он никогда не понимал, как это происходило, но все было так.

В то время как три-рельс поднимался все выше, вид миллионов парусов, поднимавшихся одновременно, производил неизгладимое впечатление. Сияние сверкающего оранжевого солнца отразилось от парусов, и на секунду показалось, будто горит весь Шинар. Варн вздрогнул.

Шинар разрастался подобно растущей опухоли, с каждой неделей погружаясь дальше в соляные равнины, прокладывая себе путь к горам в сотнях километров к западу. Варн был рад, что он больше не работает на этих проклятых соляных полях. Он был уверен, что стал бы иссушенным трупом, если бы из всех рабочих не избрали его…

Вздрогнув, три-рельс остановился. Огромный, похожий на щупальце зажим потянулся и присоединился к внешней стороне поезда, и двери открылись, с шипением выпуская дым и пар. Волна адептов понеслась к выходу, забыв о своей боязни Варна, они суетились и проталкивались мимо него, вываливаясь в долгий коридор посередине бочковидного щупальца.

Зажатого среди несущейся толпы Варна почти внесли в огромный куполообразный приемный зал. Вокруг сто других щупалец впускали туда свой живой груз. Зал был наполнен людьми, почти все были одеты в разные темные робы, от серых до темно-коричневых, со множеством вариаций грязно-белого и темно-красного.

Над прозрачным куполом лейтенант мог увидеть могучие стены цитадели, за которыми находился дворцовый уровень. Стены были пугающе толстыми, более пятидесяти метров усиленного пласкрита. Май видел полдюжины мощных турелей, огромных батарей из пушек тяжелого калибра нацеленных в небеса.

Тысячи рабочих, адептов Администратума, политиков и слуг становились в долгие очереди. Усталые дворцовые стражи в официальных синих полу-доспехах наблюдали, как толпа течет вперед, а сервиторы проверяют информационные удостоверения. Только пройдя через пропускной пункт можно было попасть в один из сотен офисов, храмов, святилищ и мануфакторумов, находившихся внутри вулканической скалы под дворцом. Это был город внутри города. А глубоко под ним находились огромные плазменные реакторы, обеспечивающие освещение всего Шинара.

Вздохнув, Варн присоединился к самой быстро двигавшейся нав вид очереди, хотя и знал, что она без сомнения окажется самой медленной. Он приготовился к долгому ожиданию.

— Вы уверены, что предатель преуспеет? — прогремел Кол Бадар, окидывая суровым взором приготовления войск Легиона на обширной палубе внизу. Сотни возглавляемых чемпионами воинов Несущих Слово маршировали по посадочным рампам, садясь на транспортные суда. Большую часть судов составляли «Громовые Ястребы», окрашенные в знакомый цвет запекшейся крови, были там и более старые «Штормовые Птицы», но были и десятки других судов, захваченных во время бессчетных рейдов Легиона. Многие из них были найдены дрейфующими в варпе, их экипаж был сожран обитатели варпа после отключения полей Геллера. «Инфидус Диаболис» не нуждался в подобной защите, ибо Несущие Слово ждали обитателей этого нестабильного измерения с распростертыми объятиями.

— Он преуспеет, — уверенно ответил Ярулек.

— Но если он потерпит неудачу, то вражеские системы ПВО будут действовать. Все «Когти Ужаса» превратятся в пепел.

С пылающим взглядом Ярулек обернулся к высокой фигуре своего Корифея.

— А я говорю, что он сделает все как надо. Я видел это. Поднимайся на борт своей «Штормовой птицы» и отправляйся убивать. Это у тебя хорошо получается.

Губернатор Теофорик Флински вздохнул и взял засахаренный орех из тонкого фарфорового блюда. Он любил их, поскольку они давали ему маленькие мгновения удовольствия во время долгих и выматывающих дней непрерывной работы.

Флински всегда знал, что должность губернатора Танакрега неблагодарна и тяжела, и спокойно с этим соглашался. Теофорик лучше всего служил Императору, занимая этот пост, для которого он превосходно подходил. Он был абсолютно предан Империуму и рад возможности ему служить. Но эти проклятые перебранки! Они доведут его до смерти! Он положил покрытый сахаром орех в рот и на секунду закрыл глаза. Все равно что освобождение… Флински надавил на орех, с громким звуком треснувшим во рту. Он резко открыл глаза и осмотрелся, глядя, все ли собрались за столом.

Десятки советников, офицеров СПО, политиков, консультантов и членов Эклезиархии сидели за длинным столом. Здесь собрались самые влиятельные люди Танакрега, но, несмотря на свои высокие должности, они ругались как маленькие дети. Губернатор Флински почувствовал, как у него начинает болеть голова.

— Мой лорд, холодной воды? — спросил его тихий голос. Флински кивнул головой, как всегда благодаря Пиерло, своего слугу и телохранителя, за заботу. У каждого из сидевших за столом заседания людей была своя группа помощников замерших в ожидании позади высоких шелковых кресел, и эти маленькие избранные круги сильно отличались друг от друга. За полковником и старшими офицерами СПО стояли суровые адъютанты, одетые в жесткую униформу. Позади бранившихся политиков, бюрократов, адептов и министров находились сервиторы-лексографы, записывающие их слова, их тонкие металлические пальцы выводили изречения хозяев на крошечных свитках чистой бумаги и вставляли их в отверстия дата-катушек. Позади старших членов Эклезиархии стояли младшие жрецы и конфессоры с опущенным взором. По бокам от потевшего в официальном облачении кардинала стояли на коленях две бритоголовые женщины с зашитыми ртами. На груди они несли аквиллы, а к их бледным робам были приклеены печати чистоты.

На противоположной стороне стола тихо сидел одетый в алую мантию техник-администратор Фарон. На груди у него висела двадцати зубчатая шестеренка, символ Адептус Механикус, а его правый глаз заменял черный объектив, слабо жужжащий при фокусировке.

Спиной к собравшимся стоял судья-арбитр, смотревший то на окрашенный пол, то на потолок, то сквозь синтетические окна на раскинувшийся внизу город. Его руки были скрещены, и он не делал никаких движений и молчал, пока обсуждали повестку дня. Он был одет в полный панцирный доспех, не считая шлема, и черную накидку. Большой и бросающийся в глаза автопистолет висел на его бедре; во дворце не было никого, кто посмел бы потребовать его сдать оружие. Его безмолвное присутствие действовало Флински на нервы, и губернатор легко дотрагивался до лба, бросая взгляд на судью каждые несколько секунд. Присутствие старшего офицера Адептус Арбитрес говорило о том, что дело действительно серьезное, но он понятия не имел, зачем судья пришел на заседание.

— Друзья, начнем, — его тренированные и тонко аугментированый голос разнесся по залу. Несмотря на вызванное неожиданным приходом судьи беспокойство, его голос был привычно уверенным. — Адепт Траск, пожалуйста, проведите свой доклад сжато. И не стоит риторики, — с широкой улыбкой сказал он. — Похоже, она раздражает полковника.

За комментарием последовал вежливый смех, и адепт Траск снова встал на ноги, прочищая глотку. Он опустил папку и начал читать. Губернатор громко кашлянул, прервав бесцветный и тусклый голос маленького человека, который ожидающе оторвался от папки.

— Говорите в целом, министр, — произнес все еще улыбающийся губернатор, — поскольку иначе вы смогли бы потратить не меньше часа нашего драгоценного времени, так?

Адепт не понял, был ли он оскорблен или нет, но видя, что губернатор улыбается, нервно ухмыльнулся и столкнул в папку толстую пачку бумаг. Дебил, подумал Флински.

— В… в целом, — начал адепт, — за последние три недели в Шинаре произошло семьдесят восемь рейдов, и силовики выявили сто двадцать мятежников. Ситуация под контролем.

Адепт быстро сел.

— Под контролем? Вы в своем уме, адепт? — Спросил одетый в мантию и тощий как скелет бюрократ. — В городе буйно разрастаются из-за деятельности мятежников демонстрации и грабежи. С каждой неделей все становиться только хуже. Ситуация под контролем? Я вынужден не согласиться. Силовики больше не могут контролировать Шинар. Я не пытаюсь их очернить, но у них просто нет необходимых ресурсов для борьбы с мятежом.

Пожилой министр внутренних дел Курц поднял руку, желая высказаться. Несмотря на возраст, это был сильный и приземистый человек, но десятки лет назад он потерял ноги и стал прикован к силовому креслу. Прежде чем он их лишился, он служил капитаном силовиков и офицером СПО. Будучи опытным старым бойцом, он был известен среди министров Флински за свое упорство. Многие считали его грубым, лишенным утонченности высокородных людей. Губернатор вздохнул, увидев толстую кипу бумаг в руках Курца.

— Уважаемый Бюрократ из Третьего говорит правду. Я просмотрел множество рапортов, описывающих деятельность так называемых мятежников. Они оказались гораздо более выдержанными и организованными, чем кто-либо мог подумать.

За столом раздались недоверчивые смешки, и губернатор посмотрел на Курца.

— И какие есть доказательства этого, благородный министр? — спросил он, покосившись на судью.

— Обширные планы Шинара и Шинарского полуострова. Точные карты, показывающие ущелья и проходы, ведущие сквозь горы.

Смех перерос в хохот.

— Так вы говорите, что силовики нашли некие карты, министр? — спросил Флински. — Им вовсе не необходимо проводить рейды, чтобы найти карты. Я уверен, что наши картографы могут одолжить их им.

— Также, у них был и детальный план вашего дворца, — твердо произнес Курц, глядя на лежащую пред ним карту, — с указанием проходов, не отмеченных на официальном плане дворца, к которому есть общий доступ. В частности, прохода в вашу спальню.

Губернатор целиком проглотил орех, который жевал. Многие сидевшие за столом вскочили. Поднялся гвалт. Он почувствовал, как Пиерло подошел ближе.

— Мой лорд, должен ли я отправиться и сменить коды доступа в ваши личные апартаменты? — тихо спросил он.

Губернатор кивнул, и его телохранитель выскользнул из комнаты.

— Из собранных силовиками доказательств, — продолжил Курц, перекрикивая гул в комнате, — я могу сделать вывод, что эти тайные отряды скоординировано осуществляют подрывную деятельность, угрожая безопасности Шинара. Это не изолированные банды восставших соляных рабочих, желающих избежать выплаты налогов. Это хорошо подготовленная и вооруженная организация мятежников, тайно проникшая в учреждения Шинара и других городов.

Он поднял карту.

— Здесь указано большое несанкционированное сооружение в горах Шакос, примерно в трех сотнях километрах отсюда. Я считаю, что там находится их сборный пункт или возможно тренировочный лагерь.

— Министр, я предпочел бы, чтобы эти документы изучили мои люди. Пожалуйста, предайте их мне после окончания заседания.

— Губернатор? — Недоверчиво переспросил Курц. — Вы… вы не намерены немедленно действовать после полученной от меня информации?

— Я буду действовать, министр, — ответил Флински, — если сочту это необходимым.

— Далее, — продолжил он. — Полковник? Я слышал, что сейчас у СПО проблемы?

— Я сожалею, но это так. Комиссариат был вынужден казнить многих офицеров за… разные нарушения. А что до мятежников, я предлагаю ввести в город больше подразделений СПО. Думаю, что присутствие войск сдержит народные волнения.

— Народные волнения? — Взревел министр внутренних дел. — Это скоординированная деятельность культа, губернатор, а не народные волнения, — он сплюнул. — Я уверен, что эти мятежники поклоняются губительным силам и…

— Достаточно, министр! — закричал губернатор. Его голова заболела еще сильнее, и Флински отпил немного воды. — Без неопровержимых доказательств я не потерплю подобных разговоров! — Он сделал глубокий вдох. — Благодарю, полковник.

Он повернулся к вспотевшему кардиналу:

— А что думает Эклезиархия? Святой отец, что вы скажете?

— Наши службы посещает больше людей, чем обычно. Думаю, это связано с грядущим парадом планет. Распространяемая по нижним уровням жилых блоков паникерская пропаганда утверждает, что он приведет к концу света. Суеверные добытчики соли напуганы, — кардинал пожал своими толстыми плечами. — Также, больше людей присутствовало на дневных гимнах.

Губернатор фыркнул.

— Мне кажется, что начало мятежа, волнений и паники связано с этим пресечением. Но, во имя Шинара, это всего лишь парад планет! Трон, почему это всех так заботит?

— Красная планета Корсис вращается по странной, эллиптической орбите, и иногда она проходит очень близко к Танакрегу. Еще реже, прохождение Корсиса совпадает с парадом планет, когда все они выстраиваются в рад. В последний раз это происходило десять тысяч, две сотни и девяносто девять лет тому назад. И подобное совпадение произойдет меньше чем через три месяца. — Произнес одетый в мантию человек в очках.

— Благодарю, просвещенный, — резко произнес губернатор. Головная боль стала почти непереносимой.

— Если не возражаете, губернатор, — произнес техник-адмнистратор, — я бы хотел вернуться на подстанцию. Я благословлял духи машины турбин, когда вы потребовали моего присутствия здесь.

— Ладно, ладно, иди, — сказал губернатор, махнув рукой.

С лишенным эмоций лицом судья-арбитр повернулся. В комнате наступила мертвая тишина, и строгий судья дал ей продлиться. Губернатор ощутил комок в горле.

— Я услышал достаточно, — наконец, сказал он. Флински вздрогнул от тона его голоса.

Варну было скучно. Когда он, наконец, прошел через охранные посты на подземном уровне, затем на третьем и восемнадцатом этажах и, в конце концов, ступил на сам дворцовый уровень, его подвергли серьезному обыску одетые в синюю церемониальную броню дворцовые стражи. Они потребовали его оружие, и не пустили бы его, если бы Варн не отдал им свой пистолет и силовую дубинку. Он неохотно выполнил это требование. Его даже вынудили сдать свой шлем — очевидно, для «общественной безопасности».

Его привели в маленький альков, оставив ждать арбитра-судью. Это был маленький коридор, соединявший две длинные галереи, и там уже с остекленевшими глазами сидели десятки истцов и ответчиков. Он сел в дальнем конце коридора.

Прошли часы, и он смертельно устал от этого места. На другой стороне галереи, в которую вел альков, находилась величественная лестница. Множество охранников не давали никому по ней подняться. Те же, кто к ней подходил, разворачивались, увидев охрану. На ее вершине находились внушительные двойные двери, рядом с которыми стояли еще несколько охранников, удерживающих высоко на виду заряженные лаз-ганы. Недвижимые, у них были непроницаемые лица. «Должно быть, им так же скучно, как и мне», — подумал Май. Моргнув, он увидел, как одна из больших дверей приоткрылась, и оттуда вышел человек. Охранники едва взглянули на него, когда тот поправил свою красную мантию и куда-то заторопился по лестнице. «Какой-то техник», — подумал он, увидев символ Механикус у него на груди и заменявшую левый глаз бионику. Человек выглядел взволнованным, быстро поднимаясь по ступенькам, он безумно осматривался. Навстречу ему выступил человек, которого Варн не узнал, и техник начал воодушевленно что-то ему говорить.

Мужчина шикнул на него, и лейтенант вспомнил, что этот человек чуть раньше вышел из того же зала. Он с первого взгляда не понравился силовику, он выглядел как очередной высокомерный и полный официоза представитель знати. Они заторопились прочь. Варн вздохнул.

Губернатор прикусил губу, по его лицу градом катился пот. Грозный судья-арбитр пристально смотрел на него через всю комнату. Его лицо походило на холодную и лишенную эмоций маску.

— Политика правительства за последние десятилетия привела к недостатку ресурсов и живой силы у местных силовых структур, и в результате они не способны справиться с угрозой мятежа. Это свидетельствует об ужасной и непростительной некомпетентности.

Обвинение повисло в воздухе, и никто не посмел ничего сказать. Мир Губернатора Флински сжался, а шея вспотела. Его глаза метались по комнате. Все кроме министра Курца отвернулись.

— Я… что… возможно мы… недооценили серьезность… ситуации. Но я вас уверяю, это вполне можно исправить… — произнес губернатор голосом, казавшимся слабым и жалким даже ему.

— Шинар рискует впасть в мятежную анархию. Ситуация нарушения безопасности города неприемлема, поэтому время для потворства бюрократии истекло. Губернатор Флински, я вижу, что вы некомпетентно исполняете свой долг. Вас заменит управляющий, пока не будет избран более подходящий губернатор. Я ввожу в городе военное положение до тех пор, пока мы не подавим мятеж и не восстановим безопасность.

Лицо губернатора побелело, а сердце сжалось. Он пытался заговорить, но не мог найти слов, открывая и закрывая рот от растущей паники.

Судья вынул из кобуры длинный черный автопистолет и наставил его на губернатора. В Флински никогда раньше не целились, и он ощутил тепло в штанинах. Со стыдом он понял, что пустил струю, в ужасе глядя на дуло пистолета.

— Сим я смещаю Планетарного Губернатора Флински с его должности властью данной мне Адептус Арбитрес.

— Нет, не… — начал губернатор.

Автопистолет громко рявкнул. Три пули прошли сквозь лоб Флински, вылетев позади фонтаном мозгов и крови. Его труп сполз на пол с опрокинувшегося кресла. С почти музыкальным звенящим звуком три пустых гильзы упали на мраморный пол, а из дула пистолета пошел дым, после чего судья спокойно убрал его в кобуру.

Арбитр прошел вдоль стола, его тяжелые шаги эхом разносились по кабинету. Пинком отбросив труп губернатора, арбитр поднял кресло и сел во главе стола.

— Я приказываю отозвать все подразделения СПО обратно в Шинар, — он пристально посмотрел на побледневших и шокированных чиновников, смотрящих на него с ужасом. — Я хочу, чтобы все перемещения в город и из него были прекращены, а на главных городских артериях были установлены вооруженные контрольно-пропускные пункты. Я намерен ввести комендантский час: любого замеченного после его наступления на улице должны пристрелить. Необходимо обеспечить безопасность дворца: я хочу, чтобы без моего разрешения его никто не покидал. Свяжитесь с остальными городами и прикажите им отозвать в пределы поселений местные подразделения СПО. Скажите им, чтобы они были готовы к деятельности вероятного противника.

Он окинул собравшихся за столом людей тяжелым взором.

— У нас есть много работы, а я здесь не затем чтобы играть в ваши жалкие политические игры. Мой долг — привести город к порядку во имя Бога-Императора. Я здесь, чтобы по возможности предотвратить катастрофу.

Лужа крови растеклась около трупа губернатора Флински. В комнате царила тишина, и никто не смел двигаться. Едкий запах пороха перемешался с запахом крови.

— Танакрег качается на краю бездны, — сказал судья. — И лишь так мы сможем его спасти…

А затем кабинет взорвался, превратившись в ревущий огненный шар. От сил взрыва все находившиеся в нем погибли на месте. Мраморный пол разлетелся миллионами крошечных осколков, а толстые синтетические стекла вылетели наружу. От силы взрывной волны задрожал весь дворец, а из разбитых окон вылетели потоки пламени и клубы черного дыма.

Варна отбросило обратно в коридор алькова взрывной волной, которая врезалась в огромные двери, вырвала их из петель и разбросала стражников, словно тряпичных кукол. Он пролетел десять метров через весь коридор и рухнул на пол галереи среди горящих обломков и кусков мяса. Теряя сознание, лейтенант услышал воющие сирены, а потом он ничего не слышал…

Четвертая глава

Кол Бадар окинул взглядом своих воинов, каждый из них — последователь культа Помазанников. Это были самые ужасные, фанатичные и опасные бойцы в Воинстве, и он жаждал, чтобы они присоединились к Темному Апостолу во время десанта, но Ярулек и слышать об этом не хотел. Их терминаторский доспех был слишком громоздким для стремительной атаки на дворец, заявил он, и Кол Бадар был вынужден согласиться. Однако чувство неправильности происходящего не оставляло его. Он вместе со своими войнами привык сражаться подле Темного Апостола.

Освещаемые красным светом тесного трюма «Лэнд Райдера» рогатые шлемы Помазанников смотрелись дьявольски, и Кол Бадар знал, что он сам выглядит, словно злобный демон варпа, в своем покрытом орнаментом боевом шлеме. Словно чудовищные жвала, вперед выдавались кривые клыки, украшавшие его древний шлем, который был выполнен в виде оскаленной морды зверя. Тяжелая машина пересекала соляные пустоши планеты Танакрег, неся свой смертоносный груз все ближе и ближе к центральной части оборонительных линий жалких имперцев.

Разочаровавшийся в противнике, он и теперь не ожидал от него чего-то особенного. Империум хиреет. Воинство было десантировано с «Инфидус Диаболис» группой малых кораблей, которые рассерженными шершнями бросились из своего гнезда навстречу врагу. Они высадились на планете, в час, когда жаркое оранжевое солнце закатилось за горизонт, и атаковали первую линию обороны, расправившись с ней всего за час. Помазанники, доставленные надежными «Лэнд Райдерами» атаковали укрепления на возвышении, чтобы сломить сопротивление наиболее укрепленных точек, уничтожая все на своем пути.

Вражеская артиллерия была практически бессильна перед мощными танками, и выжившие бойцы Воинства прорвались сквозь проломы, сделанные Помазанниками, и, развернув свои собственные тяжелые орудия на вершинах холмов, обрушили град смерти на озадаченных имперцев внизу. Они прошли безжалостным маршем по окопам, убивая и калеча, захватывая ключевые бункеры и доты. Кол Бадар был разочарован, глядя на то, как сотни имперцев бегут перед Легионом, ища призрачной защиты в окопах второй линии обороны. Она была взята также быстро, как и первая, как только были подавлены огневые точки. Третья линия была сломлена так же молниеносно.

Оставалась последняя линия обороны, ближайшая к городу. Зарево огней Имперского поселения виднелось над горизонтом. Эта линия была самой короткой из всех четырех и имела больше укрепленных огневых точек. Кол Бадар надеялся, что она окажет достойное сопротивление.

Так или иначе, битва принесла пока что не много радости, слишком быстротечной была творимая резня. Противник потерял примерно 15 тысяч человек и что-то около пяти тысяч танков, самолетов и машин поддержки. Потери Несущих Слово были минимальны.

Лазпушки «Лэнд Райдера» взревели. Танк не сбавляя скорости, взлетел на небольшой холм. Последовал краткий момент невесомости, когда танк подбросило в воздух, затем он снова оказался на земле. Стали слышны глухие взрывы и раскаты выстрелов орудий, их звук заглушал рев двигателей и вой лазпушек. Машина вздрогнула, когда разрывной снаряд попал в заднюю часть танка и Кол Бадар зарычал.

«Ленд Райдер» начал карабкаться по наклонной и Кол Бадар понял, что они въезжают на бруствер. Крупнокалиберные снаряды лупили в броню, но мощная машина провозила Несущих Слово сквозь самые горячие участки сражений в тысячах других миров, доставляя их в целости и сохранности, под огнем гораздо худших противников, чем эти слабаки-имперцы.

Замигал желтым светом сигнальный огонек, Кол Бадар сдвинул держатели, которые фиксировали его на сиденье и несколько раз сжал и расправил силовые когти.

— Во имя истинных богов, Лоргара и Темного Апостола! — взревел он — Помазанники! Мы снова будем убивать!

Лучшие бойцы культа ответили дружным ревом, и штурмовая рампа «Лэнд Райдера» рухнула вниз, в то время как танк резко затормозил вблизи вершины насыпи, с шипением испуская пар в холодную ночь.

Приглушенный звук, который они слышали во чреве танка, превратился в оглушающий грохот битвы, — вой лазпушек, ритмичное уханье болтеров и вопли гибнущих имперцев далеко разносились над соляными пустошами.

Кол Бадар повел своих Помазанников в пекло боя, с ревом, который был подобен рыку примитивного божества. Его древний кобми-болтер, чье дуло было выполнено в виде оскаленной пасти падшего существа, изрыгало огненную смерть, пока он сам тяжелой поступью продвигался вперед.

Его первые выстрелы разорвали напополам человека в серой униформе и еще дюжина была уничтожена в клочья огнем Помазанников. Свет тысяч выстрелов озарил ночь, и Кол Бадар увидел вражеский бруствер, тянущийся от горизонта до горизонта. Десятки тысяч одетых в униформу солдат СПО заняли оборону, сотни танков и бронетранспортеров поддерживали их огнем орудий.

Он выбрал это место для атаки, так как это была самая укрепленная точка во всей обороне противника. Решающий удар, который расколет их оборону в этом месте, полностью деморализует противника.

Потоки лазерного огня озарили ночь, в отчаянной попытке имперцев сразить хотя бы одного Помазанника. На вершине насыпи появились массивные силуэты терминаторов, которые шли навстречу беспорядочным выстрелам. Их ответный огонь разорвал ряды слабо защищенной пехоты СПО, и земляные накаты огневых точек не выдержали напора.

Группа «Лэнд Райдеров» высадила следующую партию терминаторов на вершину бруствера и началась форменная бойня. Кол Бадар тяжело перевалился через край оборонной линии и, вскинув болтер, разметал артиллерийский расчет, который перезаряжал орудие. Они разлетелись на куски, разбрызгивая кровь.

Автопушки «Жнец» ударили вдоль линии траншеи, скоростной огонь тяжелых орудий разорвал ряды укреплений, разнося их в пыль и открывая пространство за ними. Летящие с огромной скоростью снаряды пронзили защитные укрепления и достигли позиций артиллерии. Стоящие там орудия внезапно поглотил взрыв, когда бронебойные снаряды автопушек достигли склада боеприпасов повышенной мощности. Огненный шар взметнулся в ночное небо, и ему ответили другие взрывы, когда Помазанники подорвали другие батареи.

— Разжигатель Войны, веди Воинство вперед, — прорычал Кол Бадар перейдя на командную частоту дредноута, — прими участие в резне, брат мой!

— Сэр! Нас уничтожают! Они не умирают! Спаси нас Император, они просто не хотят умирать!

Капитан Дрокен 23-го полка СПО Танакреда чертыхнулся и облизал пересохшие губы, приказав отключиться от командной частоты. Что он мог сделать? Должен быть выход, чтобы спасти хоть что-то, но где он, этот выход? Он повернулся к своему адьютанту, который выглядел смертельно напуганным, с бледным лицом и остекленевшими глазами.

— Вал! Что-нибудь слышно от полковника? Или от кого-нибудь еще из этих проклятых командиров?

Адъютант отрицательно помотал головой и Дрокан снова выругался.

Атака началась совершенно неожиданно. Одному Императору известно, что случилось с постами наблюдения, которые сторожили систему, но такой внезапной атаки просто не могло быть вообще!

Однако атака была, и она была более чем реальной. И Дрокан неожиданно осознал, что теперь он — старший по званию, и полностью отрезан от штаба. Он, Анубиас Дрокан! Кто никогда не был прилежным учеником в вопросах тактики и стратегии, кто дослужился до капитана больше благодаря семейным связям и умением владеть мечом, чем действительными достижениям. Это был всего лишь полк СПО, будь он проклят! Папаша заставил его вступить в ряды СПО, чтобы закалить его характер, так он сказал. Прошло всего несколько лет службы, и он никак не рассчитывал оказаться в первых рядах полномасштабной планетарной осады.

Думай, парень, думай! Что ты можешь сделать? Здесь, вместе с ним, стояло четыре роты 23-их (умирало здесь, вместе с ним, подумал он), но какие полки еще были рядом? Должны быть 9-й и 11-й, но его адьютант не смог связаться с ними по комм-линку. Он подозревал, что они уже атакованы или уничтожены противником.

Он должен дать возможность отступить полкам, которые находились рядом с ним. Отойти в Шинар. Он подумал, что именно так поступил бы штаб. Шинар, дворец, губернатор, они все нуждались в защите. Чувствуя слабую надежду, Дрокан еще раз обратился к своему адьютанту.

— Отправьте сообщение всем полкам СПО. Скажите им, чтобы отступали к городу. 23-й полк прикроет их отступление настолько, насколько сможет. Мы постараемся выиграть для них как можно больше времени.

Адъютант изумленно уставился на него.

— Мы остаемся здесь? Это самоубийство!

— Разошлите это чертово сообщение! Шинар более важен, чем 23-й полк!

Трясущимися руками адъютант принялся рассылать приказ. Капитан проорал водителю приказ выдвинуть «Химеру» на переднюю линию битвы. Водитель запустил двигатели, и машина с ревом покатилась по соляным пустошам.

Бойцы 23-го полка до этого никогда не бывали в настоящем бою. Война никогда не заглядывала на Танкред и единственным случаем, когда полк применял оружие, было подавление небольшого восстания случившегося четыре декады назад. Большинство из них никогда не стреляло в настоящую цель.

Внезапно, Дрокан осознал с кристально-чистой ясностью — да, они остановят врага здесь. Он вытащил из кобуры лазпистолет. Весь его опыт обращения со стрелковым оружием, как и у его людей, был ограничен учебным тиром, он никогда не стрелял в ярости или для самообороны. Но я опытный фехтовальщик, напомнил он сам себе, похлопывая украшенный узором цепной меч, висевший на поясе. Он участвовал в бесчисленном множестве соревнований и выиграл несколько медалей.

— Ка… капитан Доркан? — позвал его адъютант. — Другие полки… они не отвечают. Никто. Я…я думаю, мы последний полк в радиусе тысячи километров от Шинара.

Капитан фыркнул:

— Хм. Понятно, — он ощутил прилив необычного спокойствия, — ну что ж, возьмите мой фамильный штандарт. Мы пойдем в бой вместе с нашими людьми.

Адъютант уставился на капитана.

— Двигайся, парень! — прорычал Дрокан.

Молодой человек отстегнул ремни безопасности и стал карабкаться к другому борту штабной «Химеры». Он открыл один из ящиков и вытащил длинный черный футляр. Некоторое время он возился с гравированными запорами, потом распахнул футляр и вытащил родовой штандарт капитана. Тот был плотно обмотан вокруг телескопического флагштока. Удовлетворенно кивнув, капитан откинулся на спинку сиденья и направил «Химеру» в водоворот битвы.

Кол Бадар поднялся над линией укреплений и расстрелял дюжину перепуганных солдат СПО, их жалкие тела разлетались под выстрелами его комбиболтера. Дойдя до бункера, он вырвал запертую армированную дверь из гнезда и пригнулся, входя внутрь. Там находилось полдюжины бойцов и три скорострельных тяжелых болтера, которые плевались огнем в наступающие ряды Воинства. Кол Бадар расстрелял всех, стены бункера окатило кровью, когда он разорвал солдат огнем своего болтера. Выломав другую дверь, Кол Бадар покинул бункер и продолжил убивать.

Взглянув на пространство, за последней линией обороны, он заметил группу бронемашин, которые двигались вперед, в последней, отчаянной попытке остановить Несущих Слово. Приближающиеся машины оставляли за собой шлейф соляной пыли, и целый поток противотанковых ракет и огня лазпушек рванулся навстречу Имперской технике, с позиций отрядов огневой поддержки, которые уже укрепились в окопах. Несколько приближающихся машин взорвались и, кувыркаясь, разлетелись в стороны, когда выстрелы угодили в топливопроводы.

Передовая «Химера», тормозя, взревела, и около тысячи резервистов СПО устремились вперед, обрушив на Несущих Слово залпы лазганов. Ухмыльнувшись, Кол Бадар шагнул им навстречу.

Он знал, что здесь не требуется тактика или аккуратность. Просто убей и продолжай убивать дальше. В этом деле его войны были одними из лучших.

Он прошел встречный поток огня насквозь, поливая налево и направо огнем своего болтера. Соляные пустоши окрасились темно-красным, гранулированная почва легко впитывала кровь.

— 23-й Танакрегский, вперед! — скомандовал капитан СПО Дрокен. — Отбросьте их назад!

Солдаты подхватили клич на бегу, их лазганы вели непрерывный огонь, штыки были примкнуты. Адъютант осознал, что он кричит вместе со всеми. Воздев еще нераскрытый штандарт капитана одной рукой, он открыл огонь из своего лазпистолета, хотя понимал, что еще даже не видит противника.

А затем он увидел их, и тут же пожалел об этом. Они были огромны, рядом с ним, солдаты СПО выглядели словно дети.

Он понял, что все они умрут здесь.

На скрытом за глухим боевым шлемом лице Кола Бадара отразилось удивление, он поднял бровь, увидев бегущих к нему солдат, которых возглавлял офицер, размахивавший ревущим цепным мечом. Даже не потрудившись вскинуть комбиболтер, он зашагал навстречу безумцам, которые пытались напасть на него и его Помазанников. Дистанция сокращалась, выстрелы лазганов жалили его броню безо всякого эффекта. Офицер высоко занес свой меч, лицо его было перекошено яростью. Кол Бадар едва не рассмеялся.

Командующий отбил клинок в сторону тыльной частью силовых когтей, походя, сломав человеку руку, и сокрушил его ударом своего комбиболтера. Затем всей тяжестью наступил на стонущие останки, череп офицера треснул, словно разбившееся яйцо.

Помазанники врубились в ряды СПО, вырывая руки и снося головы с плеч. Корифей увидел, как Боккар вбил свою силовую перчатку в тело отрядного знаменосца, отправив его в полет, перед тем как жужжащие лезвия разрубили парня напополам. Воин-Помазанник направил свой огнемет на рухнувший штандарт, и невыносимый жар стремительно пожрал ткань.

Сзади на него обрушилась очередь лаз-огня и он зашипел от боли и ярости, когда один из выстрелов пробил сочленение брони на колене. Он развернулся и расстрелял бойца СПО прежде, чем остальной отряд испарился в адском пламени, оглашая округу дикими криками. Кол Бадар мотнул головой вперед, и Боккар кивнул в ответ Корифею, перед тем как его тяжелый огнемет взревел еще раз, окатив огнем следующую группу солдат.

Земля затряслась под тяжелыми шагами и Кол Бадар повернулся навстречу огромному силуэту Разжигателя Войны, дредноута, который был значительно выше даже его и шел вперед, орудия изрыгали огонь, издалека встречая бронетехнику противника.

— Большое удовольствие — еще раз сокрушить противника на поле боя, Кол Бадар, но это нельзя назвать сражением, — громыхнул голос древней боевой машины.

Немногие в Воинстве осмеливались называть командующего по имени, но Разжигатель Войны был из их числа. Они сражались бок обок тысячелетиями. И когда Разжигатель Войны был Темным Апостолом, Кол Бадар был его Корифеем.

— Противник слаб, — согласился Кол Бадар, — как бы я хотел встретиться с кем то, более достойным — добавил он, обратив взор в пустоту небес.

— Ты думаешь, придут Астартес? — жадно прогромыхал Разжигатель Войны.

— Уверен, что нет, — вздохнул Кол Бадар, — так же определенно, как хотел бы схватиться с ними еще раз. Темный Апостол сказал, что ни в одном из своих снов-предсказаний он не видел Астартес, которые пришли бы в этот мир сразиться с нами.

— Но прислужники Императора-Трупа обязательно придут, не так ли? Они придут драться?

— О, конечно они придут, мой друг. Прямо сейчас, они отправляют сюда свои войска.

— Но не Астартес?

— Нет, не Астартес.

— Ба, — фыркнул Разжигатель Войны, — это будут простые смертные.

— Да, простые смертные, — сказал Кол Бадар, не отрывая взгляда от ночного неба, словно желая пронзить небеса своим рассерженным взором, — единственная наша надежда, что их будет очень много. Только тогда битва будет достойной.

Разжигатель Войны шагнул прочь и его пушки ожили вновь. Он увидел, как на насыпь вскарабкался демонический механизм, многоногий и брызжущий струями огня из многочисленных пастей, тогда как остальные наши себе занятие, с пренебрежительной легкостью разрывая вражеские танки.

Кол Бадар шагнул вслед за ним, чтобы присоединиться к битве. «Нет, — поправил он сам себя, — это не битва. Это резня».

Варн закашлялся, когда его бок свело острой болью. Вокруг него и тел павших клубился дым. Нет, не только тел: кусков тел. Он заставил себя подняться на ноги, хватая ртом воздух, когда боль пронзала все его тело. Голова начала кружиться. Он приложил руку ко лбу и ощутил кровь, но бок был самым больным местом. Он был мокрым от крови и Варн застонал, отстегивая крепления нагрудных бронепластин. Он зашипел от боли, когда вытягивал длинный осколок, который пробил верхнюю часть доспеха и вошел в бок. Окровавленный кусок металла упал на пол. Так или иначе, он был жив, чего нельзя было сказать о тех, кто был разбросан по полу комнаты.

Дворец был разорван взрывом, клубы пыли и дыма поднимались от краев разлома. Стены были покрыты гарью, древние балки горели. Множество тел, лежащих вокруг него, тоже горели, и от запаха горящего жира и мяса ему стало дурно. Он зашелся болезненным кашлем и почувствовал, как пол под ногами вздрогнул, когда неведомо где, очередной взрыв потряс здание.

До него долетел звук голосов, и он заковылял в ту сторону, прочь от ада, который полыхал сзади. Троица дворцовых стражников пробежала мимо него по соседнему коридору, и он заторопился вслед за ними. Он снова почувствовал под ногами дрожь взрыва и ускорил шаг, постанывая от боли. Он должен выбраться из этой части дворца.

Пробираясь вперед сквозь дым, который казалось, становился все гуще, он старался придерживаться направления, в котором, как он предполагал, побежали стражники. Он проковылял мимо наполовину открытых дверей, которые вели в служебный коридор, не доступный в обычное время. Он прошел мимо стражника, который лежал мертвым с огнестрельной раной головы. Он склонился и подобрал лазлок с длинным стволом. Он был тяжелым и неудобным, но все таки, это было оружие.

Обогнув угол, Варн наткнулся на пару дворцовых стражников, которые стояли над лежащим человеком. Лежащий был одет в кремового цвета накидку, такую же, как и у бесчисленных безымянных служащих, работающих во дворце. Увидев его, стражники вскинули оружие. Варнус поднял руки.

— Я силовик. Что, черт возьми, происходит? — обратился к ним Варн.

— Мятежники, — сказал один из стражников. — Наш командир вызвал нас на верхние укрепления. Тебе лучше пойти с нами, солдат.

Варнус кивнул и изо всех своих сил поспешил вслед за стражниками. Они проходили продуваемые сквозняками переходы и шипящие армированные двери, которые открывались ключ-картами стражников. Вскарабкавшись по нескольким стальным лестницам и наконец, миновав тяжелые двери, они попали в высоко расположенный бункер дворцового бастиона. Позади, с мрачной обреченностью захлопнулись двери.

Снаружи была ночь. Вернее, занимался рассвет, сообразил Варн. Сколько же он был без сознания?

Он увидел множеств солдат СПО которые рассыпались вдоль укреплений бастиона и небольшие группы, одетых в синий доспех стражников. Все они сновали туда-сюда по всему, заполненному людьми пространству бастиона.

Многие из них стреляли поверх укреплений в невидимого противника, который находился на нижних террасах бастиона, и им отвечал треск лазганов. Люди прятались за стенами, когда над их головами ракетные заряды били в стены, трескавшиеся от попаданий тяжелых орудий. Люди что-то кричали, и вместе с грохотом взрывов и какофонией выстрелов Варну показалось, что он выбрался из горящего ада дворца, в другой, но похожий ад.

Бок свело болью, и Варн ухватился рукой за кровоточащую рану.

— Я в порядке, — сказал он двум стражникам, которые остановились, не зная помочь ли ему или присоединиться к сражению. — Идите дальше, — он махнул рукой, принимая решение за них.

Яркий свет залил укрепления, как будто внезапно настал день, и Варн тяжело оперевшись на подобранный лазлок, заковылял через открытое пространство, чтобы укрыться за толстым краем бойницы. Он рискнул бросить быстрый взгляд на раскинувшийся внизу уродливый город.

Там, ниже позиций, на которых он стоял, было несколько террас, а за ними он увидел дюжины огней, которые полыхали по всему Шинару, и услышал непрекращающийся грохот взрывов, доносившийся со всего города. Над горизонтом, как ему показалось, он так же увидел слабые вспышки.

— Император, сохрани нас, — тихо произнес Варн, спрятавшись обратно за укрепления.

Он увидел, как одна из гигантских противовоздушных турелей, установленных на бастионе, внезапно ожила, гидравлические сервомеханизмы застрекотали, вращая массивные стволы пушек, задранных вверх.

«И что теперь?» — подумал Варн, когда остальные орудия тоже подняли к небесам орудийные стволы.

Поток света, заливавший укрепления внезапно замерцал, а потом погас совсем. Во всем дворце потухли огни, когда плазменный реактор, расположенный в недрах дворца отключился. Пятидесятиквартальный район, прилегающий к дворцу, стремительно погрузился во тьму, за ним последовал весь оставшийся город. Тьму озаряли лишь трассеры и вспышки лазерного огня.

Противовоздушная батарея замолкла.

Без единого огонька, скорчившись, словно в глубокой темной яме, Варн направил взгляд туда, куда нацелились пушки, перед тем как отключились.

Они смотрели на звезды. А звезды вдруг стали увеличиваться и разгораться оранжевым светом.

«Что во имя ада происходит? Метеориты?»

Чем бы они ни были, они приближались с ужасающей скоростью. Варн почти почувствовал их жар, когда они упали с небес.

Проливным дождем на Шинар обрушилась смерть…

Пятая глава

Мардук улыбнулся, обнажив острые клыки, когда десантная капсула типа «Коготь Ужаса» прорвалась в атмосферу Танакрега. Первый Послушник ощутил дикое удовольствие от нахлынувших на него гравитационных сил. Буриас скалился подобно дикому зверю на другой стороне каплевидного транспорта. Мардук с шипением надел шлем, когда тот проскочил в пазу воротника, и глубоко вдохнул рециркулируемый воздух силовой брони.

Он смаковал подобное нервное напряжение пред началом битвы. Он знал, что Борг'аш, заключенный в его древнем цепном мече демон, ощутил его ожидание скорейшего начала кровопролития, потому что оружие слабо завибрировало. Оно тоже жаждало битвы.

Вспыхнули предупреждающие огни, и Мардук услышал вой включившихся тормозных двигателей. Он завыл, и встроенные в шлем покрытые орнаментом вокс-усилители превратили этот звук в демонический. Остальные Несущие Слово тоже завыли, когда в их системах резко подскочила концентрация адреналина. Мардук смаковал ощущения от наполнивших его системы боевых наркотиков.

— Снова в битву, братья мои! — закричал Первый Послушник. Девять остальных Несущих Слово одобрительно взревели. — Мы истинные носители праведной ярости богов! — Вновь раздался рев. — И во имя их мы убиваем! Убиваем! И вновь убиваем!

А затем «Коготь Ужаса» тряхнуло, и, глубоко вонзив стабилизаторные когти, он врезался в поверхность с невероятной силой, встряхнув кости всех находившихся внутри. Внутренние механизмы застонали, как только десантная капсула поднялась на четырех когтях, а части круглого пола втянулись внутрь.

Мардук первым выпрыгнул наружу, тяжело ударив ногами треснувший пласкрит, грохот его вокс-усилителя звучал в унисон с рявканьем выстрелов болт-пистолета.

— Ненависть к неверным! — кричал он, его пистолет дрожал в руках от выстрелов. — Убивайте их со всей ненавистью! Пусть ваша ненависть направит ваши кулаки и болтеры!

Корпус «Когтя Ужаса» врезался в покрытые амбразурами террасы верхнего этажа дворца. Остальные десантные капсулы с воем падали с небес, сияя в атмосфере от жара быстрого спуска. Увидев врагов неподалеку и ощутив испускаемый ими страх, Мардук облизнулся.

Он вдавил руну активации цепного меча и тот с воем ожил. Мардук чувствовал, как меч трепещет от еле сдерживаемого голода, и заскрежетал зубами, когда оружие сцепилось с его плотью, его тонкие шипы погрузились в бронированную ладонь.

Повсюду были солдаты в униформе, разбросанные по открытой местности на вершине мощеного булыжниками защитного сооружения. «Но ничто не могло защитить от приземлившегося среди них врага», — подумал стрелявший Мардук. Они в панике разбегались, а всюду вокруг них падали «Когти Ужаса».

— Смерть ложному Императору! — Заревел Первый Послушник ринувшись в самую гущу врагов. Он рубил направо и налево, круша кости и разрубая плоть визжащим пиломечом. В фонтане крови он прошел через солдат СПО.

Кровь и мозги забрызгали взбешенное лицо Буриаса, вонзившего тяжелую икону в рот одному из солдат. Мардук понял, что он скоро изменится. «Отлично», — подумал он. — «Пусть смертные увидят лицо ожидающего их в аду демона».

Несущие слово прорубились через солдат СПО, и Мардук увидел группу стоявших вместе смертных в синей броне, прижимавших к плечам длинные лазерные ружья.

— За мной, братья мои! — Закричал он, ринувшись к ним по залитой кровью мостовой. Солдаты открыли огонь, но выстрелы пролетели мимо головы Мардука. С животным яростным ревом он оказался среди них. Цепной меч легко проходил через плоть и броню, и он ощутил, что заключенное внутри меча существо было довольно кровопролитием. Он рвался из рук, умоляя его убивать кружащимися зубцами. «Ты слишком давно не пробовал крови язычников», — подумал он.

Кровь хлынула в осторожно сделанные захваты, и горячо заструилась по внутренним механизмам. Вены вздулись и начали пульсировать по всей длине цепного меча, когда существо внутри кормилось. Текущая из насытившегося демонического оружия мощь хлынула в Мардука. Он воткнул Борг'аша в грудную клетку другой жертвы, а затем, легко прорезав плоть и ребра, высвободил острые зубья в дожде крови.

Внезапно Буриас изменился. Его лицо покрылось рябью и задрожало, словно мираж на горизонте. Его черты метались взад и вперед между его лицом и рогатой звериной рожей демона Драк'шала. Он широко открыл рот, когда его губы загнулись, обнажая острые клыки и длинный, раздвоенный и трепещущий пурпурный язык. Болт-пистолет, привязанный длинной цепью к кобуре, выпал из его рук и отлетел к бедру. Его большие и указательные пальцы сплавились в острые когти, и он вновь схватил икону двумя руками. Буриас низко, по-звериному припал к земле, и словно прибавил в росте, когда увеличилась власть демона над телом.

С ревом, принадлежащим и ему и демону, Буриас-Драк'шал вскочил и прыгнул на перепуганного солдата СПО безумно и без всякого эффекта стрелявшего в него. Буриас-Драк'шал обрушил икону на его голову, мгновенно убив того. Затем одержимый воткнул свой кулак в его грудную клетку и вздернул солдата в воздух, издав немыслимый вопль, от которого воздух пошел рябью.

— Сами боги посылают нам помощь, чтобы мы сокрушили неверных! — закричал Мардук. — Узрите величие их могущества!!!

Исход битвы был почти ясен. Выстрел из лазерного ружья попал в шлем Мардука, и он дернулся. Рыча, Первый Послушник повернулся, чтобы встретить в того, кто посмел на него напасть.

Варн выругался, ожидая перезарядки тяжелого лазерного ружья. Хотя оно и стреляло более мощными сгустками энергии, но интервал между выстрелами был мучительно длинным. А выстрел лишь разозлил предводителя убийц в силовой броне, а следующий лишь приблизит неминуемую кончину. Варн знал, что на Танакрег пришла смерть и жить им остались секунды.

— Император, защити мою душу, — молился он.

Дворцовую стражу вырезали. Он увидел, как один человек взорвался. Болт врезался в его левое плечо, а когда кровавый туман рассеялся, все левая половина его тела исчезла. Другой немедленно умер, когда предатель ударил его по голове болтером, от силы удара его череп раскололся, словно был стеклянный.

Адская тварь, в которую он попал, обернулась и зашагала к нему, пробираясь сквозь солдат в рукопашную. Май выругался. Монстр возвышался над ним. Варна нельзя было назвать маленьким, но он едва доставал до половины груди этого чудовища. Загудев, лазерное ружье перезарядилось и он быстро, почти не целясь, выстрелил в десантника хаоса. Тем не менее, лейтенант попал тваре в запястье, и проклятый болт-пистолет выпал из его руки.

Рыча от ярости, Мардук сломал длинное ружье неверного пополам, и схватил его за горло свободной рукой. Он чувствовал, как кровь капала с запястья, в которое попало это ничтожество, но она уже сворачивалась. Его ладонь почти полностью вместила шею неверного, и он ощутил, как хрупки его кости. Сухожилия и связки растянулись, когда он слегка надавил.

Подняв парня, чьи ноги беспомощно дрыгались в полуметре над землей, Мардук поднес его поближе к своему скрытому шлемом лицу.

— Это было больно, малыш, — его вокс-усилитель рокотал слова прямо в лицо несчастного. — Но вот это будет еще больнее.

А затем он швырнул его вниз.

— Ваше оружие, Первый Послушник, — произнес один из Несущих Слово почтительно державший его болт-пистолет. Он без слов взял оружие.

Склонившись между зубцами, Мардук увидел внизу на расстоянии пятидесяти метров яростную перестрелку на нижнем уровне, куда упало брошенное им сломанное тело неверного. Он мог видеть битву, но там не было Несущих Слово. «Любопытно», — подумал он.

— Со мной пойдут воины IV Круга, — отдал приказ Первый Послушник. — Остальные зачистят уровень от имперской мрази.

— Буриас-Драк'шал!!! — закричал он, и одержимый демоном воин оторвался от трупа. Потоки крови лились с иконы, его рук и рта. — За мной.

Двадцать воинов IV Круга вышли из боя и ринулись к нему. С ними бежал тяжело дышавший Буриас-Драк'шал. Первый Послушник бросился через край зубчатой стены, прыгая на нижнюю террасу. Мардук упал в середине перестрелки, и камни мостовой треснули под его весом. Он выпрямился в полный рост, когда рядом приземлились его воины.

— Смерть Ложному Императору! — взревел он. И десятки людей в одежде солдат Империума повторили этот крик. Мардук увидел, как большинство кричавших разорвало свою одежду, обнажая грубое изображение Латрос Сакрума, священного символа легиона Несущих Слова, вытатуированное на их плечах.

Первый Послушник размахивал Борг'ашем и болт-пистолетом, всаживая патроны в людей, разрывая их тела и разрубая плоть. Он не особенно беспокоился о том, кого убивал, и, несомненно, Мардук и воины IV Круга убили столь же много последователей культа, сколь и Имперцев, но это не имело значения — боги Хаоса радовались любым душам.

Внезапно перестрелка прекратилась, и выжившие смертные упали на колени, с благоговейным страхом и почтением глядя на огромных космодесантников хаоса. В глазах многих были слезы. Несущие Слово остановились, ожидая реакции Первого Послушника.

Исключением был Буриас-Драк'шал, который выступил вперед и обрушил икону на голову одного из культистов. Череп смялся, и человек беззвучно упал.

— Буриас-Драк'шал, — тихо сказал Мардук, и рычащий демонический воин обернулся. Напрягшись всем телом, Несущий Икону отошел и наполовину скрючился, жадно глядя на людей. Мардуку тоже хотелось подойти и перерезать этих слабаков, но он знал, что сможет использовать их. В его руках трепетал жаждущий убийств Борг'аш.

— Кто будет говорить от вашего имени? — спросил Мардук. Культисты переглянулись, и один из мужчин встал и вышел вперед.

— Я, владыка, — с поднятой головой сказал он.

Мардук вскинул болт-пистолет и выстрелил ему в лицо. Коленопреклоненных культистов забрызгали кровь, мозги и куски его черепа.

— Устремляйте глаза в землю, когда перед вами те, кто лучше вас стократ, шавки. Или мне попросить Буриаса-Драк'шала вырвать их? — прорычал Мардук и повторил. — Теперь, кто будет говорить от вашего имени?

С опущенным взором бритоголовая женщина выступила вперед и произнесла дрожащим голосом.

— Я… я, повелитель.

— Как звучит четвертая заповедь книги Лоргара, шавка? — Злобно спросил Мардук, держа палец у курка болт-пистолета.

Мгновение женщина молчала, и Мардук поднес к ее голове пистолет.

— Отдайте себя Великим Богам душой и телом, — быстро проговорила она. — Отбросьте все, что не прославляет их Величие. Первым должно быть отброшено Имя. Твоя Личность ничто для Богов, а твое Имя должно быть ничем для Тебя. Только достигнув Просвещения вы сможете вернуть себе Имя и Личность. Так сказал великий Лоргар, и так должно быть!

Мардук по прежнему держал пистолет у ее головы. — Как тебя зовут?

— Мой повелитель, у меня нет имени, — немедленно ответила женщина.

— Если у тебя нет имени, то, как мне тебя называть?

На секунду она запнулась, прикусив губу, осознавая то, что болт-пистолет находится в сантиметре у ее лба.

— Собака, — наконец прошептала она.

— Громче, — сказал Мардук.

— Собака, — повторила женщина. — Для вас, повелитель, мое имя собака.

— Очень хорошо, — опуская пистолет, произнес Мардук. — Для меня и моих благородных родичей все вы собаки. Но возможно однажды, верой в молитвах и действиях вы заслужите мое уважение. Встаньте, собаки. Возьмите себя в руки, и достойно проявите себя. Идите рядом с лучшими, чем вы. Радостно принимайте патроны наших врагов, чтобы ни одна царапина не появилась на святой броне воинов Лоргара. Вперед, собаки.

Ярулек осторожно ступал сквозь бойню, покрытые письменами зрачки его глаз выделяли все детали учиненной его воинами резни. По всему дворцу были разбросаны окровавленные и искалеченные тела. Эта «крепость» была громадной, и каждое живое существо в ней было убито или находилось в кандалах в нижнем атриуме. Он послал в город культистов, чтобы распространить панику и отчаяние среди населения, и выследить последних выживших защитников. Было не важно, преуспеют они или нет: Кол Бадар и основные силы Воинства быстро приближались к городу, и они полностью уничтожат любое сопротивление.

Темного Апостола обрадовал результат атаки. Дворец взяли с малыми потерями, а счет убийств был внушителен: отличное жертвоприношение богам.

С достоинством идя через неф храма еретиков, он ощутил ненависть, увидев высокую гранитную статую аквиллы занимавшую боковую стену. Обе головы двуглавого орла были отрублены пылкими воинами, а кончики его крыльев превратились в пыль.

Десятки членов духовенства были распяты на оскверненной аквилле, толстые металлические шипы пробили их плоть, раздробили кости и погрузились в камень.

Навстречу ему выступил Первый Послушник Мардук. Он свел вместе пальцы обоих рук в стилизованный знак Хаоса Неделимого и склонил голову. Подняв ее, он широко улыбнулся, обнажив острые зубы: ряд меньших, острых как бритва резцов впереди и ряд разрывающих клыков за ними.

— Мы сохранили большинство их них живыми, Темный Апостол, — сказал он. — Я решил, что это порадует вас.

Ярулек тоже улыбнулся. Горькая ненависть Несущих Слово к Империуму была ничем по сравнению с совершенной ненавистью, припасенной ими для членов Эклезиархии. Он подошел ближе к обезображенной статуе аквиллы, глядя на стонущих в агонии жрецов. По ней стекали ручьи крови, заливая вырезанные черты орла, и Ярулек погрузил палец в алую жидкость. Поднеся палец к исписанным губам, он облизнул его кончиком покрытого письменами языка.

— Меня это радует, Первый Послушник, — довольно выдохнул Ярулек. Он сделал шаг назад, прижав руку к губам, словно оценив и придя в восторг от замечательного произведения искусства. — О да, это очень меня порадовало.

— Тогда вот, эти двое, — сказал Мардук. Двух людей вытащили за плечи и бросили на колени. Они низко опустили глаза, не смея поднять взор на стоящих вокруг Несущих Слово. Один носил красную мантию, его бионическое око слабо жужжало, вращая линзами. Второй, более крупный, был одет в робу бледно-кремового цвета. Оба обнажили левое плечо, показывая вытатуированное на их плоти хитрое демоническое лицо Латрос Сакрума.

— Этот отключил противовоздушные турели, — начал Ярулек, не отрывая глаз от приколотых к статуе жрецов. Мардук посмотрел на человека. Его левый глаз заменял механический имплантнант.

— А другой, — продолжал Темный Апостол, — позволил Культу Слова получить доступ во дворец. Думаю, он был телохранителем губернатора это жалкой планеты. Так? — спросил он, повернувшись к мужчине.

Он кивнул, мудро решив не говорить без причины.

— Я видел ваши лица в моих видениях, — промолвил Ярулек. — И в моих видениях того, что еще не произошло, было твое лицо, предательский адепт Бога-Машины. Мне жаль, телохранитель, — спокойно произнес он, — но твоего там не было. Похоже, твоя роль в этом предприятии исполнена.

Мужчина напрягся, но не поднял головы.

— Но пока ты не станешь жертвой нашим богам. Нет, ты еще не достоин этой чести, — шелковым голосом сказал Ярулек. — Уведите его в атриум к остальным рабам. Он проведет последние недели своей жизни, служа богам и помогая возводить Гехемахнет.

Мужчину уволокли.

— Ты, администратор, останешься рядом со мной. Но сначала, ты должен убрать носимую тобой на груди мерзость, — сказал Ярулек, показав на двадцатизубчатую шестеренку. Человек немедленно снял металлическую цепочку с шеи и начал вертеть в руках, не зная, что с ней делать дальше.

— Первый Послушник, забери эту трижды проклятую вещь и проследи, чтобы над ней провели все Ритуалы Осквернения. Лицо взявшего металлическую эмблему Мардука скривилось от отвращения.

— Тот, кому поклоняются твои недавние братья, не бог, и ты это знаешь. — промолвил менторским тоном Ярулек.

— Мой… мой повелитель? — Спросил администратор. Уже собиравшийся уходить Мардук оскалился оттого, что смертный посмел говорить в присутствии Темного Апостола. Ярулек поднял руку, останавливая Мардука, который собирался ударить съежившегося человека.

— Ты знаешь, что твои бывшие братья придут сюда, — сказал Ярулек, скорее себе, вспоминая видение, частично совпадавшее с его окружением. — Да, они придут скоро. Они боятся, что мы преуспеем в том, в чем не смогли они.

Ярулек вышел из раздумий и увидел, что Мардук остановился, глядя на него. «Его сила растет», — подумал он.

Случалось так, что тот, чья вера сильна, видел, пусть и гораздо слабее, пришедшие другому человеку видения. «Как много он увидел?» — На секунду задумался он, прежде чем отбросить эту мысль.

Это не имело значения. Произойдет то, что должно, и ничто не сможет изменить пророчество.

Шестая глава

Дни и ночи слились в кошмарное и мучительное существование. Ужасные хирурги, служившие легиону Хаоса, вырвали его из пасти смерти и позаботились о его ранах, хотя он и сражался против их владык.

Они подняли сброшенное Лордом Хаоса со стены безвольное тело, отнесли его на холодные стальные пластины, и привязали его толстыми веревками из сухожилий. Заканчивающиеся лезвиями руки резали его, а длинные оканчивающиеся иглами хоботки погружались в плоть. Он кричал в агонии, когда кожа и мускулы его изувеченной ноги сходились вновь, а его расколотые кости вправляли и обрызгивали кипящей жидкостью. Сыворотки вызывали пожар в его венах, а глаза держали мучительно открытыми похожие на пауков аппараты. Он не знал, зачем они делали это…

Кожу на его лбу аккуратно оттянули назад, вставив туда раскаленный кусок покрытого металла в форме восьмиконечной звезды. Затем кожу натянули обратно и закрепили зажимами.

Металлический ошейник цвета крови был спаян на шее Варна, а затем его отправили к десяткам тысяч рабов, захваченных во время оккупации Шинара. Тяжелыми шипастыми цепями связали его с двумя другими людьми. Под их ободранной кожей тоже были метки хаоса.

Через несколько дней он обнаружил, что способен работать, хотя это было очень трудно и больно. Он работал день и ночь, за его усилиями наблюдали жуткие горбатые надзиратели, облаченные в одежды из черной кожи. К счастью их лица скрывала материя, хотя то, как они могли видеть сквозь ткань, было за пределами понимания Варна. На месте их ртов находились решетки вокс-усилителей, а их пальцы оканчивались длинными иглами. Варн прочувствовал прикосновение этих игл, оступившись однажды ночью, и причиненная ими боль оказалось гораздо сильнее, чем, как он думал, может принести кнут рабовладельца. Неловкие горбатые надзиратели раскачивались и подпрыгивали, бродя рядом с рабами.

Но космодесантники хаоса были гораздо ужаснее надзирателей. Всякий раз, когда Варн мельком видел этих монстров, он поражался их размерам и излучаемой ими ауре смерти и ужаса.

Его не покидало чувство безнадежности. Небо целыми днями скрывалось за огромной тенью зависшего на низкой орбите корабля Хаоса. Огромные посадочные челноки непрерывно летали от крейсера к земле, доставляя что-то на планету, одному Императору известно. А может и нет… А потом однажды он исчез. Отсутствие крейсера Хаоса в атмосфере стало маленьким подарком среди наполнившего существование Варна кошмара.

Днем и ночью была видна огромная красная планета Корсис, растущая по мере того, как она приближалась к Танакрегу и своему месту в параде планет.

Варн наблюдал, как тяжелая осадная артиллерия сравнивает с землей район из сотни кварталов города. После недолго продлившегося шквального обстрела, сотрясшего землю, были разрушены сотни зданий. «Пыль разлетится на сотни километров вокруг», — подумал Варн. Он больше не мог отличить день от ночи, поскольку воздух наполнил пепел и мерзкий, тяжелый, черный дым, оставивший на любой поверхность копоть.

Огромные дымящие адские механизмы собирали и отвозили обломки зданий, и Варн вместе с тысячами рабами был вынужден следовать за этими механическими монстрами, собирая маленькие булыжники, которые пропустили гигант. Его руки начали кровоточить, и шествовавшие вдоль линий рабов хирурги обрызгали их некой темной синтетической жидкостью, остановившей потерю крови… но не прекратившей боль.

Были построены огромные и отвратительные фактории, кузни и плавильни, наполненные едким черным дымом, жаром и воплями «поощряемых» иглами рук надзирателей. Груды обломков сбрасывали в титанические, полные расплавленного камня, чаны для выплавки в жутких печах чего-то похожего на кирпичи, но безумно большого размера.

Трупы погибших при обороне Шинара сваливали в огромные смердящие груды, а огромные бульдозеры доставляли все новые тела, изрыгая черный дым из выхлопных труб. Варн благодарил Императора за то, что он не попал в число тех, кого заставили раздевать мертвецов догола и сбрасывать их тела в широкие ямы. Он не хотел знать, что за гнусные вещи планируют сделать с трупами.

Другие рабочие команды, занятые в центре созданного обширного расчищенного пространства и работавшие с изрыгающими дым машинами, забурились в землю, создав километровой ширины дыру, которая с каждым днем погружалась все глубже в земную кору.

Похоже, город еще не полностью был уничтожен, и на вторую неделю пребывания в аду, как это называл Варн, продолжился обстрел. Оставшиеся после взрывов обломки отправлялись в плавильные цеха на спинах тысяч рабов и в глубинах машин. Варн потерял счет времени, поднимая и таща искореженный металлолом, куски рокрита и камня в огромные плавильни, а потом возвращаясь за еще более тяжелыми блоками… Внезапно ошейник на шее Варна натянулся, и он отшатнулся на шаг, почти уронив поднятый им тяжелый булыжник. Он попытался сдвинуться, но на прибитой к его ошейнику цепи висел мертвый груз. В страхе он огляделся вокруг, высматривая надсмотрщика. Никого не увидев, он обернулся. Человек позади него упал. Тихо матерящийся Варн бросил свой камень на землю и проковылял к упавшему рабу. Он попытался поднять его на ноги.

— Вставай, черт тебя подери, — выругался он. Накладываемое на всю группу рабов наказание за замедление работы одним из них было ужасным. Человек не двигался. — Во имя Императора, вставай мужик!

Внезапная, резкая боль вспыхнула в его нервных окончаниях, и он услышал скрежещущий голос надзирателя. С небольшой задержкой вокс-устройство перевело слова с отвратительного языка на Низкий Готик.

— Имя трижды проклятого не говори! — Проскрежетал надзиратель, вонзая в спину Варну свои иглы. Никогда в жизни бывший силовик еще не чувствовал такой боли и не мог даже ее представить себе… Варн забился в судорогах и рухнул на землю. Внезапно боль исчезла, оставив в нем пустоту.

Надсмотрщик крикнул что-то на своем скрежещем диалекте, и к нему подошел другой, неся лазерный резак. Варн закрыл слезящиеся глаза от яркого цвета. Цепи, привязанные к ошейнику все еще лежавшего без движения человека, были перерезаны, и на секунду Май ощутил, что ослабли его оковы. А затем его схватили за цепь и резко подняли на ноги, сплавив тяжелые звенья.

Мертвого или уже умирающего раба уволокли.

Две резкие нотки прорвались в свистке, и Варн, быстро подхватив брошенный камень, переместился на сторону разваливающейся улицы вслед за остальными рабами. Мимо промаршировало подразделение закованных в кроваво-красную броню десантников хаоса, и остальные рабы опустили глаза, как и черно-робые горбатые надсмотрщики.

Знакомое мучительное ощущение под кожей лба было почти невыносимо, но Варн боролся с желанием почесать голову. Он видел, как другие рабы наносили себе жуткие раны, пытаясь вырвать восьмиконечную звезду из-под кожи.

Диссонанс — один из плывущих по небу уродов, сопровождающих каждый отряд рабов — благословенно молчавший пока рядом проходили десантника хаоса, вновь начал громко издавать какофонию неразборчивых слов и адских звуков сквозь решетку своего голосового модуля. Он медленно парило взад и вперед вдоль рабов, волоча за собой спутанную массу механических щупалец. От отвратительных звуков Мая выворачивало наизнанку.

Зазвучал протяжный свисток, Варн вновь позволил себе опустить камень и тяжело опустился на землю. Мимо сидящих рабов проходил надзиратель, давая каждому отхлебнуть из грязно-коричневой бутылки. Когда пришла его очередь, Варн выступил вперед и глубоко присосался. Его чуть не вырвало вонючей и жирной жидкостью, но он заставил себя проглотить. Он понятия не имел, чем их кормят эти ублюдки, но другой пищи у них просто не было.

— Так кем ты был раньше? — кто-то спросил его тихим, осторожным голосом, когда ушел надсмотрщик.

Варн покосился на сидевшего рядом с ним мужчину. Теперь после того, как уволокли закованного с ними несчастного, цепи связывали их двоих. Хотя ему казалось, что он уже где-то видел это лицо, но не мог вспомнить.

— Силовиком, — тихо ответил Варн.

— У тебя имя есть? — прошептал мужчина.

— Варн, — промолвил Варн, и затем прозвучал свисток, и рабы вскочили на ноги.

— А у тебя? — он рискнул прошептать.

— Пиерло.

Мардук первым вышел из «Громового Ястреба», решительно спускаясь по его опущенной штурмовой рампе. Он снял шлем и глубоко вдохнул, улыбаясь. Воздух был пропитан пеплом, дымом и запахом хаоса. Многое изменилось с тех пор, как он покинул Шинар.

Последние несколько недель он провел, выслеживая вдали от города армии СПО, чтобы они не смогли объединиться и провести контратаку. Теперь, хотя на планете все еще были разбросаны очаги сопротивления, ни один из них не представлял угрозы.

Беснующиеся небеса затянули пыль и смог, были уже слышны первые раскаты грома. В городе внизу горели огни индустрии…

Дворец изменился. Некогда находившиеся на крышах бастионов шпили и башни были сбиты, сменившись шипами и утыканными колючками колоннами, к которым были прикованы небеса. Мардук видел силуэты вьющихся вокруг трупов бескожих катартов, сопровождавших Воинство демонических падальщиков-фурий. Пронзительно крича, злобные гарпии сражались друг с другом за особенно вкусное мясо. Вновь активированные противовоздушные турели смотрели в небеса, поскольку Имперский Флот уже приближался.

Пурпурно-красные вены пульсировали под поверхностью некогда гладких и бледно-серых пласкритовых стен верхнего бастиона. Мардук улыбнулся, видя написанные кровью символы великих богов на стенах пройденных им галерей.

Он кивнул стоящей у стеклянных дверей почетной страже и вошел на украшенный балкон. Ярулек, обозревавший руины города, не заметил его появления.

Мардук подошел ближе и встал на колени рядом с Темным Апостолом, глядя на пол. Спустя секунду Ярулек возложил руку на голову своего ученика.

— Да падет на тебя благословление темных богов Имматериума, мой Первый Послушник. Встань, — сказал Темный Апостол. — Ты вернулся, выполнив мой приказ.

Это прозвучало не как вопрос, поскольку у Мардука не было причин для возвращения кроме выполнения задания.

— На всем Танакреге нет войска, способного прервать приготовления, повелитель, — доложил Первый Послушник. — Я привел еще пятьсот тысяч рабов для участия в стройке.

— Хорошо. Рабы на этой планете слабы. Каждый день погибает более тысячи.

— Все Имперцы слабы. Мы сокрушим тех, кто прибудет так же легко, как повергли жалких защитников этой планеты.

— Я верю, ты прав, мы повергнем и новоприбывших. Поистине, поодиночке они слабы, — сказал Ярулек, — но вместе это не совсем так. Лишь разделив их, мы сможем их ослабить. Именно поэтому мы распространяем культы. Когда обитатели Империума бояться врага внутри своих городов, они особенно уязвимы.

— Я понял, повелитель, — сказал Мардук. — Хотя я сомневаюсь, что ваш Корифей думает также.

— Кол Бадару это и не нужно. Он полководец Воинства, превосходно подходящий для этой роли. В Легионе редко бывают такие способные воины и стратеги, — ответил Апостол, недовольно поглядев на Мардука в первый раз за весь разговор. — Ты знаешь, что он привел из северных городов более миллиона рабов. Он всегда был более способным воином, чем ты.

Мардук пытался оставаться спокойным, но его челюсти слабо сжались. В глазах Ярулека читалось жестокое удовлетворение. Темный Апостол смотрел на Мардука, словно наслаждаясь его неловкостью, как и всегда.

— Ты все еще чувствуешь досаду, не так ли? — ехидно произнес Ярулек.

— Я смогу победить его, — ответил Мардук, — если вы дадите мне шанс.

Раздался резкий и жестокий смех.

— Мы оба знаем, что это не так.

Первый Послушник сжал кулак, но не стал возражать учителю.

Ярулек положил руку на поношенный наплечник Мардука и показал на развалины города.

— Прекрасно, правда? Первые камни фундамента башни положены, смерть тысячи и одного язычника освятила землю, а кровавый цемент заготовлен. Гехемахнет пробьет небеса, боги возрадуются, и этот мир будет вывернут наизнанку, — с голодной улыбкой на покрытых молитвами губах произнес он, а затем посмотрел на Мардука. — Время приближается. «Когда высоко взойдет Кровавый Шар и возвысится Колонна Воплей, внизу пронесутся раскаты, и великие змеи прорвут поверхность, выбрасывая пламя и газ. Рычание Титанов расколет горы, и они падут. Ониксовые пучины поглотят землю, и явлена будет Гробница Власти и Погибели…»

Первый Послушник нахмурился. Этого не было ни в одной из великих книг Лоргара, которые он помнил наизусть, и не из рукописей Эреба и Кор Фаэрона, пусть он и не помнил их слово в слово. Как Первый Послушник, он должен был познать слова Легиона, чтобы быть достойным своего Темного Апостола. Всякий раз, когда он не убивал во имя Лоргара и не помогал Ярулеку духовно направлять воинов Легиона, он изучал древние писания, после необходимых ритуалов покаяния, самобичевания и постов. Он гордился своим знанием «Церемоний Ненависти», «Оправданий Негодования» и сотен тысяч прочих литаний, декламаций, проклятий, обличений и посланий Темных Апостолов. Бессчетные часы он изучал объявления, утверждения и пророчества, явленные за десять тысяч снов, трансов и видений. Он даже изучал отрывчатые воспоминания и безумные записи одержимых демонами боевых братьев, ища истину в пришедших из Эфира словах. И все же он никогда раньше не слышал процитированного Ярулеком пророчества.

— Оно не записано ни в одном из томов библиотеки на борту «Инфидус Диаболис», — пояснил Ярулек, видя выражение лица своего ученика. — Его нет и в великих храмах-факториях Галмека или благословенных залах плоти Сикаруса. Нет, — таинственно улыбаясь, продолжал Ярулек, — это пророчество написано лишь в одном томе, и он скрыт в совсем другом месте.

Недоумение Мардука усилилось…

— Приближается флот великого врага, — прищурившись, прошипел Ярулек.

— Я не почувствовал толчков варпа, возвещающих их прибытие, — произнес Мардук, который был особенно восприимчив к таким вещам.

— Они еще не покинули Эфир. Но я ощущаю, как их отвратительные корабли пробиваются через потоки варпа. Скоро они придут, и я отправлю «Инфидус Дьяболис» обратно в варп.

— Ты не намерен атаковать их флот после их прибытия?

— Нет.

— И не собираешься напасть на них в варпе? — удивленно спросил Первый Послушник.

— Нет, я не намерен рисковать «Инфидус Диаболис» в несерьезной и лишенной смысла битве.

— Ни одна битва против великого врага не лишена смысла, — прорычал Мардук, — ибо так сказал сам Лоргар.

— Если ты еще раз заговоришь со мной в таком тоне, я вырву оба твоих сердца у тебя из груди и съем их у тебя на глазах, пока они еще буду биться, — спокойно ответил Ярулек.

Темный Апостол пристально смотрел в глаза Мардука. Наконец, Первый Послушник не выдержал и упал на колени, глядя в пол.

— Простите меня, Темный Апостол.

— Конечно, я прощаю тебя, дорогой Мардук, — с улыбкой произнес Ярулек, возложив руку на голову ученика.

Внезапно Первый Послушник пошатнулся. Потому, как Ярулек убрал руку, было видно, что он тоже это ощутил. Они уже ощущали это бессчетное множество раз в прошлом, пусть и гораздо сильнее, когда «Инфидус Диаболис» выходил из варпа. Учитель отошел, и Мардук поднялся.

— Великий враг прибыл, — сказал Ярулек.

Седьмая глава

Генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн из 133-го Элизианского скрестил руки на груди, взирая на мерцающий пикт-экран. В лучшем случае изображение можно было назвать смутным, не было видно никаких деталей. Он покачал головой.

— У вашего пикт-экрана плохое качество, Генерал-Бригадир Ишмаэль Хаворн, — произнес техномагос. Его монотонный голос смутно походил на нечеловеческий. — Уровень 5.43 фоновой радиации на планете c6.7.32 и третий тип ветра мешают его работе.

— Благодарю вас, этим вы очень помогли, магос Дариок, — ответил Хаворн.

— Рад был помочь, Генерал-Бригадир Ишмаэль Хаворн, — произнес техномагос, явно не заметив сарказма в тоне среднего возраста генерала. На лице Полковника Боэрля, командира 72-го Элизианского и первого помощника Хаворна, появилась ухмылка.

Техномагос, один из старших членов Адептус Механикус с далекого Марса, был высоким и полным аугметики человеком. Трудно было понять, где заканчивается людское и начинается механическое. Под его низким капюшоном не было видно ничего, кроме немигающих красных огней там, где некогда были его глаза.

Позади красной мантии над его плечами возвышались две огромные механические руки, похожие на жала ядовитого насекомого. Другая пара серво-рук тянулась от его боков. Внушительное количество оружия и сверхмощных машин, силовые подъемники и шипящие когти были встроены в них. Одна из серво-рук сжимала официальный посох магоса, силовой топор с двумя лезвиями и широкой рукоятью, увенчанной огромной медной двадцатизубчатой шестеренкой, символом Бога-Машины. Вокруг него извивались десятки мехадендритов: длинных металлических щупалец, подключенных к нервным окончаниям его спины. На их концах находились опасно выглядящие иглообразные выступы и поразительно ловкие когтистые зажимы.

Его исчахшие и бесполезные органические руки были прижаты к груди. Казалось, они давно утратили силу что-либо держать и просто висели без движения. Очевидно, наличие серво-рук и извивающихся мехадендритов сделало их ненужными.

Миниатюрная, закутанная в робу фигура размером с ребенка располагалась за магосом. Кабели и электрические провода связывали ее со жрецом Механикус. Парящий серво-череп, правую часть которого покрывали механизмы, завис над техномагосом. Его красное немигающее око бесстрастно наблюдало за происходящим на мостике.

Легко повернув голову, Хаворн вновь посмотрел на пикт-экран. На экране мерцали смутные изображения транспортов, медленно погружающихся в атмосферу Танакрега, и описывающих вокруг них восьмерки эскадронов сопровождения. Было сложно разглядеть детали, но Хаворн видел подобное много раз и мог точно видеть происходящее внутренним взором.

Ударные отряды Имперского Флота, множество перехватчиков, штурмовиков и истребителей роем вылетали с ангаров двух крейсеров класса «Диктатор», «Стойкости» и «Бдительности», словно облако злобных насекомых. Когда первые крупные транспорты отделились от крейсеров и начинали медленно опускаться сквозь атмосферу, именно эти представители Имперского Флота стали первой линией обороны.

После входа в атмосферу втянутся массивные боковые заслонки транспортов, и оттуда вылетят похожие на кружащихся канюков «Валькирии» и начнут спуск к поверхности перед неуклюжими транспортными судами. «Громобои» и «Молнии» вылетят за ними из спускающихся транспортов для обеспечения власти над воздухом. «Валькирии» будут низко парить над поверхностью, а первые ступившие на поверхность элизианцы рассредоточатся вокруг них, занимая позиции вокруг посадочной зоны.

Будет быстро обеспечена безопасность широкого периметра, вдоль линий, которого мгновенно высаживающиеся элизианцы установят выкопанные тяжелые орудийные точки.

На поверхность спустится еще множество отрядов, а меньшие и более быстрые транспорты отделятся от основных судов, неся тяжелую поддержку для усиления защитного периметра: быстро двигающиеся шагоходы «Часовые» и пехотные транспорты «Химера», полные опытных Элизианцев.

Хаворн не сомневался, что высадка пройдет гладко, как и запланировано, и бросил взгляд на дата-катушки, обновляющиеся каждую секунду по мере поступления свежей информации. Периметр был занят за ожидаемый временной промежуток, и Часовые уже вели разведку вне посадочных зон, выискивая невидимых с воздуха вероятных противников.

Пикт-изображение вновь зарябило, но было ясно, что последние из транспортов приземлились. Вокруг кораблей поднимались облака пыли, когда их тяжелый вес опускался на землю. Хаворн мог представить, как трясется земля под ногами людей, когда приземлялись транспорты и откидывались их огромные грузовые рампы.

Он почесал рукой свои длинные, седеющие усы. Высадки всегда были напряженным; тяжелые десантные суда были столь заманчивыми целями… Он был рад, хотя и несколько удивлен тем, что противники пока себя никак не проявляли. Благословение. Он внезапно вздрогнул, подумав о том, каких врагов скоро встретят его люди…

Космодесантников Хаоса, самых опасных и ненавистных врагов: предателей, отвернувшихся от света Императора, продавших дьяволам душу и принявших вечное проклятие.

Космодесантники были воинской элитой Империума, каждый из них это генетически модифицированный гигант среди обычных людей, совершенная машина смерти, чье тело может выдерживать раны, которые десять раз убили бы рядового гвардейца. Они во всех отношениях превосходят обычных солдат. Они сильнее, быстрее и выносливее. Добавьте к этому внушительные усиливающие и защитные возможности силовой брони, непревзойденное обучение и лучше оружие, которое могут создать адепты на Марсе, и вы получите самую могущественную и опасную армию в галактике.

Космодесантники должны были стать элитой человечества, болтером и мечом несущей стабильность в галактику во имя Бога-Императора людей. Но более половины из них отвернулись от Него, приняв живую тьму и злобу Эмпирей.

И элизианцы скоро встретятся с этими проклятыми ублюдками на этой мертвой планете. Его люди будут сражаться с генетически модифицированными монстрами, результатами смертельного эксперимента, что пошел ужасающе неправильно, когда они предали Императора. Хаворн сражался вместе с верными Адептус Астартес множество раз, их участие в войнах спасло жизни десяткам тысяч Имперских Гвардейцев. Но он никогда не доверял им так, как любому из своих людей.

Почему мы на этой чертовой планете?

Не в первый раз подумал он с бесстрастным лицом. Он не стал обсуждать приказы Лорда Генерала-Милитанта, хотя они и вызвали в его мыслях негодование.

Впрочем, это имело мало значения. Враг был здесь, и змею нужно раздавить вне зависимости от причин, по которым она притащила свою злобную голову сюда. В целом Хаворн знал лишь о том, что у этот мир имел скрытое значение, из-за которого 133-й и 72-ой отозвали с Гандского Крестового Похода, чтобы отбить его: он имел большое значение, но не настолько, чтобы отправлять на него верные ордены Космодесанта.

Планета Танакрег представляла собой помойку, где разлились черные кислотные моря. На всей планете были лишь два крупных континента, но только один был заселен. Недружелюбная и пустынная земля, полная соляных пустошей и высоких горных хребтов, для Хаворна она выглядела планетой, над которой ненавистные силы Хаоса могут издеваться сколько угодно, если они ее так хотят.

Силы Планетарной Обороны были разбиты с презрительной легкостью, армия, насчитывающая двести тысяч, была разбита за несколько дней войском, где было не больше трех тысяч воинов. «Но это были три тысячи космодесантников», — напомнил он себе, и скорее всего на Танакреге им помогли предатели. Хаворн ненавидел то, что люди могут так предавать друг друга.

— Генерал-Бригадир, — сказал полковник Боэль, — безопасность периметра обеспечена и тяжелые транспорты приземлились. Второй периметр занят и будет готов в любой момент.

— Отлично, полковник, — сказал Хаворн. Он повернулся к представителю Механикус. — Техномагос Дариок, если хотите, можете отдать приказ своим транспортам начать высадку.

— Благодарю вас, Генерал-Бригадир Ишмаэль Хаворн, — монотонно ответил магос. — Теперь я покину вас и вернусь на свой корабль, дабы наблюдать за высадкой.

Гиро-стабилизаторы загудели, когда магос отвернулся. Его медленные и тяжелые шаги громко лязгали о металлические решетки пола командного центра. Очевидно, обе его ноги были аугментированы и полностью заменены бионикой, чтобы выдержать колоссальный вес. Позади него свободно извивались мехадендриты, а его маленький спутник, подключенный к техномагосу, катился следом за ним. Парящий серво-череп немного повисел в воздухе, после чего полетел за хозяином.

— Техноадепт, можно один вопрос перед тем, как вы уйдете? — Произнес Хаворн. Высокая, одетая в красную робу фигура медленно обернулась.

— Да, Генерал-Бригадир Ишмаэль Хаворн?

— Я заинтригован: что на Танакреге могло так вас заинтересовать? Редко можно увидеть такое собрание войск Марса.

— Адептус Механикус поддерживают армии Имератора во всех начинаниях, Генерал-Бригадир Ишмаэль Хаворн. Адептус Механикус хочет помочь вам в битве против врага на планете c6.7.32.

— Вы привели с собой армию, подобную которой я никогда ранее не видел на полях сражений: почему из всех планет галактики эта представляет для Адептус Механикус такой интерес?

— Адептус Механикус поддерживают армии Императора во всех начинаниях, Генерал-Бригадир Ишмаэль Хаворн. Адептус Механикус хочет помочь вам в битве против врага на планете c6.7.32.

— Это не объяснение, и вам, черт побери, это прекрасно известно, — повысив голос, произнес Хаворн. — Я спрашиваю вас почему?

— Адептус Механикус поддерживает… — начал техномагос, но Генерал-Бригадир прервал его на полуслове.

— Довольно! Покиньте мою командную рубку и мой корабль, и увидимся после вашей чертовой высадки.

— Благодарю вас, Генерал-Бригадир Ишмаэль Хаворн, — сказал техномаг.

С суровым лицом генерал-бригадир наблюдал, как жрец Адептус Механикус вышел. Потом он громко и цветасто выругался.

Зараженная Хаосом, загрязненная атмосфера убивала его. Адские машины извергали в небеса омерзительный дым, и дыхание Варна было мокрым от слизи и тяжелым. Много раз ему казалось, что существа царапают его легкие, и он отхаркивался и кашлял, пока кровь не шла из его измученной глотки. А потом проклятые надзиратели в черных одеяниях вонзали в него свои когти-иглы, и он корчился в агонии.

Его глаза постоянно слезились, а мучительная, жгучая сыпь высыпала на его коже и запястьях. Восьмиконечная звезда под кожей лба жгла его, словно ненавистная вещь вплавлялась в его череп, становясь его частью. Мысль об этом пугала.

Впрочем, сломанные кости его рук и ног хорошо заживали, и, несмотря на оставшуюся боль, он почти мог нормально двигаться.

Он вытер свои глаза вымазанной в строительной жидкости рукой, когда на место опустили еще один уровень огромных каменных блоков. Грохот пронесся по всему дождливому Шинару. Башню возводили с ужасающей скоростью, опуская за раз целые уровни гигантских кирпичей. Огромные похожие на насекомых краны закачались, опуская на землю тросу, чтобы схватить своими шипастыми когтями очередную порцию блоков, извергая дым и капая маслом.

Варн смотрел на кабину ближайшего крана невыспавшимися и усталыми глазами. Возможно, его водитель когда-то был человеком, но сейчас это было совсем не так. Он висел в своей тюрьме-кабине на десятках туго натянутых кабелей и проводов, чьи шипастые окончания вонзались в его кожу. Ребристые трубки торчали из глазниц и глотки. Его ноги атрофировались до такой степени, что остались лишь иссушенные обрубки, тянувшиеся из туловища, а тонкие как кости пальцы вцепились в удерживающие их провода. Варн отвернулся от жуткого зрелища.

Резкий звук пронесся по стройке, и надсмотрщики погнали тысячи рабов вперед с подмостков на вершину каменных блоков. Варн и Пиерло ступили на окружающую башню стену, ожидая подносимого к ним чана со строительной жидкостью.

Другие команды рабов трудились глубоко внизу, в шахте башни хаоса. Хотя башня поднималась над уровнем земли всего лишь на тридцать метров, внутри она погрузилась в кору земли на все шестьдесят, и Варн ощутил нахлынувшее головокружение. Каждый раз, когда Варн смотрел через край, возникала мысль прыгнуть туда, но он боролся с такими желаниями. Он будет жить столько, сколько сможет, ведь он слишком хочет увидеть полное уничтожение вторгшихся. Бывший силовик пылко верил в то, что помощь придет, и Танакрег освободят от Хаоса.

Многие другие рабы не были способны остановиться, прыгая вниз, но это мало что им давало. Обматывающие их шеи цепи были прибиты к подмосткам, и оступившиеся или бросавшиеся через край рабы, ища спасения от адских мучений, зависали, раскачиваясь у внутренней стены башни. Обычно, они увлекали за собой множество других рабов. Этого не всегда было достаточно для смерти. Единственным шагом было броситься с обрыва со всей возможной скоростью, молясь о том, чтобы сломалась их шея. Но, если он выживал, жуткие оканчивающиеся иглами руки надсмотрщиков терзали не только зачинщика, но и всех кто упал вместе с ним. Страх перед наказаниями был таков, что любого раба, который глядел туда или пытался броситься и покончить со всем, оттаскивали остальные и вынуждали работать дальше.

Шипящий и выбрасывающий пар чан завис над ними. Варн и Пиерло потянулись, сдвигая его так, чтобы он оказался прямо над центром блока. Густые потоки жирной и жидковатой строительной жидкости полились с его края, сначала медленно, а потом все быстрее заливая центр блока. Огромная лужа отвратительной субстанции разлилась, затем чан, лязгая и испуская пар, полетел к другой группе рабов. Варнус и Пиерло упали на колени, чтобы своими руками растереть строительную жидкость по всему блоку.

Скрепляющий камни раствор мерзко пах и был тошнотворно розового цвета. Варн старался не смотреть на мерзкую субстанцию после того, как некоторое время назад нашел там человеческий зуб.

Это были мертвые Шинара, понял он тогда с ужасом. Их кости и плоть раздавили до состояния жидкой пасты, превратив в кровавый цемент.

Обмакнув кисть почти до ручки, Варн почувствовал мерзкий, металлический привкус на языке, а его ноздри ощутили противный запах.

Диссонанс парил рядом с трудившимися рабами, его щупальца слабо тряслись, когда он издавал адский шум своим голосовым аппаратом. Злобный хор голосов, говорящий нечто на языке, который Варн надеялся никогда не понять, вместе с рычанием демонов, воплями и свистящим шепотом доносился от жуткого существа. Варну показалось, что он услышал голос среди шума, свое тихо сказанное имя сквозь бормотание, рев и вопли. На мгновение в барабанные перепонки раба ударил безумный звук. «Убей его», — услышал он казавшийся разумным голос среди беспорядочных воплей, пугающих стонов, бессмысленного бормотания и треска статики извергаемого Диссонансом.

Когда прозвучала еще одна резкая нота, Варн и Пиерло как раз закончили размазывать кровавый цемент по вершине строительного блока, и они быстро запрыгнули назад на подмостки. Вопли агонии доносились от оказавшихся слишком медленными рабов, когда их пытали надсмотрщики.

Рабы схватились за металлические балки затрясшихся подмостков. Внешняя стена башни была не совершенно гладкой, но скорее немного ступенчатой, каждый блок перекрывал другой на полшага. После установки каждых двадцати уровней блоков, механические подмостки начинали подниматься наверх, их поршни шипели, когда паукообразные ноги рамы маленькими шагами карабкались все выше по растущему строению. Варн был вынужден согласиться с тем, что это было искусное творение, хотя он и ненавидел его до глубины души.

Еле стоящий на ногах Варн опустился на корточки. Ему ухмыльнулся Пиерло, его глаза лихорадочно блестели. Варну казалось, что его знакомый начал сходить с ума, ведь он словно наслаждался этой адской работой. Почти десять минут уходило у рамы подмостков на то, чтобы перегруппироваться, и это была единственная возможность рабов передохнуть между изматывающей работой. Диссонанс вновь издал ненавистный звук.

— Так кем ты был раньше? — прошептал Варн. Он знал имя своего знакомого раба, знал, что тот прожил всю жизнь в Шинаре и у него не было детей. Но Варн не знал, чем тот занимался непосредственно перед вторжением. Казалось, что он избегает темы, и бывший силовик ждал возможности прямо его спросить.

Вымазанный кровавым цементом мужчина отвернулся. Варн повторил более настойчиво. — Так кем ты был?

— Предателем.

Варну показалось, что он различил это среди доносящихся от Диссонанса жутких звуков.

— Я был слугой и телохранителем, — сказал Пиерло, чьи глаза безумно метались, и внезапно Варн понял, где он его раньше видел.

— А я тебя раньше видел, — сказал он. Пиерло резко обернулся, неестественное возбуждение горело в его глазах. Он энергично потряс головой.

— Нет, я видел, — сказал Варн, — во дворце, прямо перед взрывом.

Убей его. Предателя.

Варн потряс головой и застонал, прижимая руки к ушам, пытаясь изгнать голоса. Его сводило с ума это место и проклятый Диссонанс. Не только Пиерло терял разум.

— Ты в порядке? — Он плохо расслышал голос Пиерло и кивнул.

— Кто-то придет, — сказал Май себе. — Кто-то обязательно придет, чтобы освободить Танакрег.

Пиерло истерично захихикал, тряся головой.

— Никто не придет. Мы здесь умрет, и хаос поглотит наши души.

Внезапно Варна наполнил жаркий гнев.

— Не говори такие вещи! Свет Императора защитит нас от тьмы!

— Хаос зовет нас, брат. Разве ты не слышишь этот зов?

Диссонанс вновь издал жуткий звук.

Убей его.

Варн закрыл глаза и начал медленно качаться взад и вперед, пытаясь выбросить из ушей жуткий грохот.

— Кто-то придет, — прошептал он. Варн чувствовал, как корчится вставленный в его лоб ненавистный символ. Ему казалось, что щупальца отвратительной вещи прорываются сквозь его череп, проникая в мозг.

Он безмолвно молился Императору, но потрескивающий, несогласованный лепет Диссонанса словно стал громче. Повторяющийся в этом шуме гул глубоких голосов бил по барабанным перепонкам Варна.

«Кто-то придет», — подумал он. — «Они должны».

Болезненное шипение сорвалось с мертвенно бледных губ Мардука, когда длинные паучьи пальцы хиругеонов снимали броню с его рук. Куски кожи были сорваны с него при снятии закругленных пластин, а в тех местах, где кожа осталась, скопились потоки крови. Тонкие шипы покрывали внутреннюю поверхность наручей: Мардук и его святая броня медленно становились единым целым. Это не было редкостью в Легионе.

Нагнувшиеся над ним горбатые хирургеоны запиликали и зашаркали прочь, чтобы положить окровавленные наручи рядом с перчатками. Мардук сжал перед собой кулаки, глядя на рябую, прозрачную и окровавленную мускулатуру своих рук. Она выглядела для него почти незнакомой.

Кол Бадар дирижировал жутким, многотонным песнопением Воинства, разносившимся по открытой поверхности под аккомпанемент рокочущих ударов пневматических молотов по огромным металлическим барабанам. Рев и адские вопли удерживаемых тяжелыми цепями демонических машин вклинивался в гул богослужения. Звуки ритуала разнесутся по всему городу, транслируемые сопровождающими рабов демонами-смотрителями.

На вершине алтаря стоял Ярулек, от наслаждения омывавшими его звуками службы он высоко поднял окровавленные руки. Алтарь освещали пылающие лампады, а толстые клубы благовонного дыма вылетали из пастей свирепых бронзовых горгулий. Далеко впереди него поднималась быстро растущая башня Гехемахнет. Сотня рабов склонилась перед алтарем, добавляя свою музыку к какофонии звуков. Они были скованы, их запястья были привязаны к лодыжкам, с перекошенными от ужаса, мучений и отчаяния лицами они смотрели на собравшихся воинов Несущих Слово.

Ярулек ходил позади коленопреклоненных рабов. Он сжал волосы одного, запрокинул голову и перерезал ему глотку длинным церемониальным ножом. Сегодня этот нож перерезал уже сотни глоток. Раб влажно захрипел и забулькал, а из раны хлынул фонтан крови. Двое избранных для выполнения этой почетной обязанности Несущих Слово отбросили его от алтаря, и скованный, умирающий человек упал на груду обескровленных трупов у его подножия. Горбатые надсмотрщики вытолкнули на его место другого плачущего раба. Ярулек шагнул к следующей жертве, быстро перерезал его глотку. Этот труп тоже отбросили.

Кровь жертв лилась в желоба и стекала в сосуды, откуда ее перекачали по искривленной трубке в широкий, стоящий перед Мардуком бассейн. Он запенился, наполняясь теплой жизненной жидкостью, и Первый Послушник окунул в него свои обнаженный руки.

Все еще поющий Кол Бадар выступил вперед, и Мардук потянулся ко лбу военачальника окровавленной рукой. Пальцем он нанес четыре перекрестные линии, образовывающие саму простую версию звезды хаоса, над его бровью. Огромный воин закрыл свои желтые и полные ненависти глаза, а Мардук оставил кровавые отпечатки пальцев у него на веках.

— Великие боги Хаоса направят тебя, боевой брат, — изрек Мардук, и Кол Бадар пошел прочь. Следующим был Буриас, чье лицо закрывала грива черных волос. Он встал на колени перед Мардуком, Кол Бадар не мог выполнить эту часть церемонии в своей громоздкой терминаторской броне или не захотел. Мардук нанес звезду хаоса на его лоб и приложил пальцы к его векам.

— Великие боги Хаоса направят тебя, боевой брат, — изрек Мардук, и Буриас отступил. Нужно было нанести метки всему Воинству, чтобы они были благословлены богами перед началом новой священной битвы.

Он ощутил, как демон зашевелился в цепном мече, когда кровь капнула с ладони Первого Послушника на эфес. Мардук улыбнулся, нанося кровь на лицо огромного Помазанника. «Скоро, дорогой Борг'аш, скоро», — подумал он.

В течении следующего часа, Ярулек перерезал горла сотен рабов, прославляя богов Хаоса этой жертвой, а запах крови и смерти все усиливался. Неослабевающие и монотонные песнопения Воинства продолжались, и последний боевой брат был отмечен кровью.

Залитый кровью Ярулек горделиво отошел от алтаря, его церемониальная накидка из человеческой кожи развивалась позади, пока он легко шагал по ступеням. Как только он сошел на землю, все Воинство сразу же упало на колени, и даже ярящиеся демонические машины ненадолго утихли. Подойдя к Мардуку, Темный Апостол поднял голову Первого Послушника нежным нажатием под подбородок. Ярулек провел линии звезды Хаоса на лбу Мардука и приложил окровавленные пальцы к коже его век.

Его кожа горела там, где пульсирующая энергией и могуществом кровь стала сворачиваться. Открыв глаза, он заметил, что цвета стали более яркими, чем прежде, и ясно увидел мерцающий ореол силы Хаоса, окружающий Темного Апостола подобно тонкой призрачной накидке. Эта сила всегда была ощутима в присутствии Ярулека, но редко видима.

— Великие боги Хаоса направят тебя, боевой брат, — изрек шелковым голосом Ярулек. Мардук встал на ноги и последовал за Темным Апостолом, ведущим собравшихся воинов обратно к подножию алтаря. Кол Бадар следовал на шаг позади Мардука, а Буриас без лишних слов возглавил тягучие песнопения Воинства.

Торжественно и безмолвно Корифей и Первый Послушник сопровождали Темного Апостола к алтарю. Они остановились на почтительном расстоянии от Ярулека, когда тот повернулся к собравшемуся Воинству.

Вперед заковылял хирургеон, сопровождаемый горбатыми существами в мантиях, тащившими за собой ступенчатую платформу. Они установили ее рядом с Темным Апостолом, а хирургеон неуклюже на нее взобрался.

С шипением пара платформа росла, пока существо не оказалось на высоте грудной клетки Темного Апостола.

Затем хирургеон принялся за работу, лезвия и иглы его пальцев срезали кожу с лица Ярулека. Заостренные когти вцепились в кожу, натянув ее, когда одетая в черную робу фигура резала бледную плоть Темного Апостола, отрезав аккуратный кусок сначала с одной щеки, а потом с другой. Кровь свободно текла из ран, пока ее поток не остановили проклятые тельца, из которых она состояла. Хирургеон поклонился и протянул два куска плоти Темному Апостолу.

Ярулек выпрямился, подняв два прямоугольных окровавленных клочка вверх, чтобы все их увидели. Грохот металлических барабанов прекратился, и Буриас подвел поющих воинов ближе.

— Я одариваю этих двух воинов отрывками из «Книги Лоргара», написанными на моей плоти, — произнес Ярулек, его голос легко долетал до всех собравшихся. Оба красных прямоугольника заживали прямо на глазах. В течение дня кожа вновь будет гладкой, двумя маленькими островками бледной плоти среди моря священных символов.

Мардук выступил вперед Кол Бадара, улыбнувшись вспышке гнева в глазах Корифея, и хирургеон срезал кожу на его левой щеке. Произнеся благословление, Ярулек наложил свиток из собственной кожи на рану. После болезненного покалывающего ощущения, когда плоть Темного Апостола приросла к его плоти, Мардук склонил голову и отошел назад.

— Идите, мои боевые братья, — сказал Ярулек, когда второй кусок кожи был нанесен на щеку Кол Бадара. — Идите, убивайте во имя благословенного Лоргара, и знайте, что боги наблюдают за вами и улыбаются!

Восьмая глава

Ледяной ветер хлестал Мардука, который стоял пригнувшись на вершине горной гряды и взирал на имперские разведывательные машины внизу. Одноместные двуногие шагоходы, продвигались через скалистое ущелье быстрее, чем это мог сделать пеший человек. Они шли быстро, преодолевая с каждым шагом по три метра и легко переступая через стометровой глубины щели в каменистой земле.

Первый Послушник не боялся обнаружения. Глаза обычного человека не могут различить детали на таком расстоянии, а скалистый ландшафт и могучие штормовые ветра почти полностью вывели из строя грубые сенсоры «Часовых».

— Должны ли мы сбить этих глупцов? — спросил Буриас. — Опустошители из VI-го Круга уже нацелили на них лазпушки.

— Нет, пусть собаки попытаются их уничтожить, — ответил Мардук, кивком указав на замерших в засаде людей.

Трое «Часовых» продолжали идти через ущелье, совершенно не замечая притаившихся в засаде культистов. Ревущая ракета пронеслась по воздуху, врезавшись в открытую кабину заднего «Часового» и испепелив ее в ревущем огненном шаре.

Воины культа носили тусклые плащи, скрывавшие их среди густо разбросанных соляных скал, твердых как любой камень, они развевались за их спинами, когда они осыпали «Часовых» лазерным огнем.

Имперские шагоходы начали разворачиваться и открыли ответный огонь, разнося на кусочки камни снарядами автопушек. Множество культистов попадало, когда их разорвали выстрелы, но они выбрали хорошее место для засады. Скалы приняли на себя львиную долю снарядов.

Одна из закутанных фигур бежала вдоль края ущелья, пули выбивали фонтаны грязи у ее ног, а затем она прыгнула с высокой скалы. Она неуклюже приземлилась на крышу «Часового» и встала на одно колено с длинным ножом в руках.

Водитель машины высунулся из окна и несколько раз быстро выстрелил из автопистолета по крыше кабины. Культист схватил его за руку, вытаскивая еще дальше, и глубоко вонзил нож в шею гвардейца.

Автопушка последнего «Часового» замолчала, когда удачный выстрел разнес шею водителя.

— Не плохо, — фыркнул Мардук, начав спускаться к победившим культистам.

Каралос резко поднял голову, услышав крик. Убрав за уши окровавленной рукой свои длинные нечесаные волосы, он спрятал нож и выпрямился на крыше неподвижного шагохода. Изувеченный труп водителя был забыт сразу, как только культист прикрыл глаза и увидел то, что вызвало суматоху.

У него отвисла челюсть при виде двух гигантов в красной броне, идущих по ущелью к банде правоверных.

— Всем собраться, — приказал Каралос. — Пришли Ангелы Слова, как и предвидел Оратор.

База культистов находилась высоко в горах, скрытая сверху натянутым на ее низкие здания тонким брезентом. Все члены культа из Шинара провели некоторое время в Лагере Слова, как сказал Мардуку старый Оратор.

Это был иссохший человек, его плоть почти полностью сползла с тела, выглядел он словно обтянутый кожей скелет. Старик был слепым, давно потеряв зрение из-за бурных ветров Танакрега. Мардук посчитал его жалким.

— Приведи мне сотню самых сильных воинов, — приказал Оратору Первый Послушник, — и отправь остальных воинов культа на позиции. Враг скоро будет рядом с нами.

В конце концов, Мардуку надоело бормотание старика, и он прострелил ему голову. Сотня стоявших перед ним на коленях людей даже не шелохнулась, когда прогремел выстрел, и Первый Послушник увидел, как улыбнулся Каралос. Этот человек понравился Мардуку: хотя он и был лишь жалким смертным, у него была душа истинного воина хаоса.

— Вы воистину благословленные люди, — произнес Мардук, — потому что вы избраны, чтобы получить великий подарок, дар великого и чудесного варпа. Это Зов, и вы станете его вместилищем.

Первый Послушник начал петь, его голос легко и торжественно выводил слова сложного и неземного языка демонов. Он чувствовал, как Борг'аш зашевелился внутри цепного меча от этих слов.

Коленопреклоненных людей окружали десятки горящих окрававленных свечей, лишь свет огней которых пробивался сквозь тьму комнаты. Они замерцали, когда Мардук продолжил заклинание, их пламя потянулось к Первому Послушнику.

Тут появился шепот, пронесшийся в темных уголках комнаты, и Мардук был этому рад, ибо это предвещало приход Катартов. Мерцание свечей усилилось, и воющий звук начал окружать собравшихся людей, когда Первый Послушник повысил голос.

Растекшаяся по полу кровь Оратора начала булькать, Мардук встал на колени и обмакнул руки в быстро нагревающейся жидкости.

Продолжая распевать слова Зова, Первый Послушник подошел к стоящему на коленях Каралосу и приложил окровавленные руки с обеих сторон его головы. Он крепко держал голову культиста, ощущая, как сжался череп под его руками, и продолжал выводить слова заклинания.

Каралос начал корчиться в судорогах, но Мардук не отпускал его, продолжая удерживать голову. Глаза культиста начали кровоточить, из его ушей закапала кровь, но Первый Послушник продолжал заклинание и держал мужчину. Мардук чувствовал, как по нему проходит энергия варпа, и, пульсируя, попадает через его руки в кипящий мозг склонившегося перед ним человека. Но Каралос молчал, безмолвно приветствуя проникающую в его плоть сущность.

Произнеся последнюю лающую серию демонических слов, Мардук оттолкнул культиста. Секунду он стоял, покачиваясь, потоки крови текли из его ушей, а затем он рухнул и забился в конвульсиях. Казалось, что трясущееся тело поглотило мерцающее пятно, менявшееся между телом смертного человека и иллюзорной фигурой чего-то совершенно иного. Язык вывалился у него изо рта, он неестественно выгнул спину, а затем его тело начали бросать по полу множественные мышечные спазмы. От напряжения ломались кости, спина ужасно искривилась, связки и сухожилия вытянулись и разорвались. Остальные люди быстро встали и отошли от дико трясущегося мужчины, их зачарованные глаза были полны ужаса и религиозного пыла.

Дрожащее тело мужчины неестественно забугрилось, словно скреплявшие его ткани пытались освободиться, и он неистово вцепился в кожу на лице, оставляя длинные царапины. Кости его рук удлинились и прорвались сквозь кожу пальцев, превратившись в острые когти, и он начал рвать свою плоть и одежду, превращая их в кровавые клочья.

Он катался по полу, яростно разрывая свою плоть, каждый его мускул был напряжен. На его шее и руках вздулись вены, он раздирал свою кожу, продолжая беззвучно биться в конвульсиях.

Зубы превратились в длинные клыки, и он вцепился в свое плечо, вырывая куски мяса.

Мардук улыбнулся и скрестил руки на груди.

У некогда бывшего Каралосом существа начались еще более неистовые припадки, оно рвало и раздирало свою плоть, пока, наконец, не застыло. Секунду оно лежало, окровавленное и искалеченное, прежде чем оттолкнулось от земли и скрючилось, повернув к Первому Послушнику свое лишенное кожи лицо, смотря на него безглазыми глазницами. Почти все его мышцы былм обнажены, и на его теле висели лишь редкие куски покрасневшей кожи. Вокруг существа все еще мерцала смутная дымка, слабо размывающая его изображение и жалящая глаза.

Дополнительные обратные суставы образовались в нижней части ног демона, словно у птицы, а длинные когти вырвались из пальцев на ногах. С тошнотворно-влажным треском два костяных крыла прорвали спину монстра, на окровавленных костях свисали клочья плоти.

Широко открыв свой полный бритвенно-острых клыков безгубый рот, демон жалобно зашипел на Мардука, словно новорожденный малыш, просящий маму покормить его. Тот широко улыбнулся, в его глазах пылали отблески мерцающих свечей.

— Каралоса больше нет, — произнес Мардук. — Он добровольно отдал свою смертную оболочку, чтобы этот катарт смог прийти во вселенную.

Собравшиеся люди ошалело смотрели на демона. В воздухе чувствовалось напряжение. И Хаос.

— А теперь, вы все добровольно отдадите себя Хаосу, как это только что сделал Каралос, — Сказал Первый Послушник, — потому что этого хочу я, а через мои слова вы слышите желания самих богов.

Культисты осторожно переглянулись.

— Ладно, — обратился Мардук к царапавшему пол и вылизывавшему себя длинным шершавым языком демону, — зови паству.

Собравшиеся в комнате люди разом упали на пол в припадках, а кровь потекла из их глаз и ушей…

— Это не правильно, — раздраженно сказал сержант Элиас из штурмовиков 72-го Элизианского полка. — Мы чертова элита. Мы не можем быть свиньями, стадом ползущим через грязь и непогоду на убой. Мы не такое подразделение. Мы…

— Лучезарные мальчики? — Скривившись, предположил капитан Ларон. Капитан был чистокровным элизианцем, высоким и светловолосым. Наглый, сильный и гордый, он был замечательным капитаном для таких же штурмовиков 72-го полка. Если бы кто-то другой заговорил с Лароном в таком тоне, он бы наказал его, но Элиас десятилетия был его товарищем. Они вместе сражались задолго до того, как он стал капитаном или даже сержантом.

— Да, черт подери! — С внушительным пылом ответил сержант. — Бездумно атаковать в лоб — работа для других подразделений. А мы элита, быстро входим и быстро выходим.

— Сержант, я уверен, что женщины в лагере ценят это.

Элиас засмеялся.

— Но сэр, вы же поняли, что я имел в виду. У нас просто нет достаточного количества солдат или танков для традиционного фронтового наступления против такого врага.

— А кто сказал, что мы будем так наступать? Генерал-бригадир не идиот.

— Я знаю, что нет, сэр, но… я все еще не понимаю, почему нам просто не высадиться на Шинар и не покончить с этим как можно быстрее.

— Если мы так сделаем, все наше чертово подразделение перебьют. У Шинара сильная противоздушная оборона. Элиас, не будь дубоголовым. Используй ради разнообразия свои мозги и перестань думать своими проклятыми яйцами!

Внезапно Элиас ухмыльнулся.

— Впрочем, у меня есть и два старых добрых мяча, капитан.

— Отправленные на разведку часовые уже доложили?

— Сэр, следующий рапорт должен быть только через час.

— Хорошо, продолжайте быть на связи с капитаном Боэрлем. Если они заметят любое движение, то пусть немедленно доложат. Мы должны захватить эти возвышенности. Генерал-бригадир сказал, что враг может быть уже там. Если это так, то без вбивающего этих ублюдков в грязь артиллерийского обстрела, мы угодим под ураганный обстрел при попытке высадиться. Если они уже там, будет непросто их выбить.

— Если кто-то и сможет их выбить, то это будет 72-ой, — произнес Элиас, повернувшись к своему начальнику. Капитан смотрел на равнину, где готовилось к наступлению воинство Адептус Механикус.

— Что вы думаете о них, сэр? — Спросил Элиас, кивком головы показав на плотные ряды техностражей. Все больше странных воинов и боевых машин Марса выгружались из широких транспортов Механикус…

Капитан Ларон скривил губы от неприязни:

— Никогда не видел такого их скопления.

Земля задрожала, когда приземлились еще несколько тяжелых грузовых транспортов Адептус Механикус, поднимая облака соляного песка. Огромные, медленные гусеничные краулеры выкатывались из уже приземлившихся транспортов, сопровождаемые процессиями адептов Бога-Машины в развевающихся красных мантиях. Из других выходили бледные техностражи, марширующие совершенными фалангами по сто человек в длину и десять в ширину.

Уже высадившиеся фаланги выстраивались в строгом построении, стоя на соляных равнинах как неподвижные скалы и ожидая дальнейших инструкций. Ларон был уверен, что не получив этих инструкций они бы все еще стояли строем, пока их бы не засыпали по шею проклятые соляные ветра. И даже тогда, подумал он, эти безмозглые существа продолжали бы стоять, ожидая распоряжений.

С такого расстояния их можно было по ошибке принять за обычных пехотинцев Имперской Гвардии, хотя внимательный наблюдатель бы отметил, что для настоящих людей они слишком неподвижны. Они без движения стояли сомкнутыми рядами, прижимая лазганы к груди, а глаза многих из них были скрыты за визорами черных шлемов.

Но при ближайшем рассмотрении, многие из техностражей были больше похожи на полумеханических сервиторов, чем на солдат Имперской Гвардии.

Сервиторы присутствовали во всех аспектах жизни обитателей Империума, выполняя любые обыденные и опасные задачи. Но то, что их собрали здесь в таком количестве ради войны… Это нервировало элизианцев. Сервиторы — ни живые, ни мертвые. Некогда они были людьми, но давно потеряли все следы человечности. Их передние лобные доли были хирургически удалены, а слабую плоть усилили встроенные механизмы. Их конструкция зависела лишь от выполняемых ими заданий. Им могли удалить руки и заменить их силовыми плоскогубцами или дрелями с алмазным наконечником длиной в человеческую ногу для работы на одном из миллионов мануфакторумов в Империуме. Или напрямую подключить к логическим центрам боевых крейсеров для выполнения не требующих воображения функций.

Солдаты-техностражи были созданы специально для поля битвы. Ампутированные руки заменяло тяжелое вооружение, а сенсоры и целеуказатели торчали из глазниц, откуда вынули их органические глаза. В плечи некоторых были встроены силовые генераторы, и они неподвижно стояли рядом с орудийными сервиторами, связанными с ними кабелями и электропроводкой. Могучие серворуки заменяли одну или несколько удаленных конечностей других, делая походку шатающихся под их весом техностражей неуклюжей. Эти механические лапы могли без усилий оторвать голову человека с плеч или нести тяжелое оборудование, иногда это могли быть вращающиеся лезвия и силовые дрели, способные прорвать самую тяжелую броню.

Рядом с фалангами стояли меньшие подразделения гусеничных сервиторов. Их нижняя часть тела была удалена, и они были единым целым со своими средствами передвижения. Сервиторы несли множество тяжелых обойм, обмотанных вокруг заменявших им органические руки тяжелых многоствольных пушек.

Среди рядов марсианских пехотинцев стояли гусеничные краулеры, по одному на каждую фалангу. Это были краулеры Ординатус Минорис, и каждый из них был размером с три танка «Леман Русс». Широкие гусеницы находились спереди и сзади машины. Тяжелые балки и стальные подпорки удерживали вес гигантских орудий, а в экипаже каждого краулера находились десятки сервиторов и адептов. Стальные лестницы тянулись к нависавшим над главными орудиями кабинам управления. Ларон не мог узнать орудия этих бегемотов из бронзы и стали, но массивные, испускающие пар сцепления и гудящие генераторы на задних частях свидетельствовали об их внушительной мощи.

Но эти краулеры были ничем по сравнению с одной лишь высотой того, что медленно выкатывался из поистине огромного транспорта.

— Всевышний Император, — прошептал Элиас. — Посмотри на размер этой штуки!

Она была больше Ординатус Минорис настолько же, насколько высокий взрослый человек больше плачущего малыша. Ведомая потоком техножрецов, она катилась вперед на том, что могло бы быть шестнадцатью гусеницами обычных краулеров. Размеры меньших машин казались крошечными по сравнению с колоссальной длинной Ординатуса.

Он был размером с городской квартал, и защищен толстыми слоями пластин брони. Вокруг его грозного центрального орудия возвышались десять ярусов платформ. Подходящая для небольшого крейсера пушка тянулась вдоль всей длины огромной машины. Решетчатые крестообразные подмостки тянулись по всей длине дула, а вокруг находившейся на самом высоком уровне кабины вращались две счетверенные противовоздушные турели. Огромные похожие на когти шипастые конечности удерживались на весу вдоль всей длины Ординатуса. Ларон решил, что когда устройство будет готовиться к выстрелу, находившиеся за руками огромные пневматические устройство погрузят их в грунт, чтобы придать Ординатусу дополнительную устойчивость. То, что штуковинам такого размера нужны стабилизирующие ноги, служило доказательством ужасающей мощи, которой обладала машина.

— Впечатляюще, — немного неохотно признал Ларон.

Сержант поднес руку к уху, когда затрещал его микро-передатчик.

— «Валькирии» готовы и ждут нас, капитан. Они вылетят по вашей команде.

— Хорошо. Полковник Боэрль примет участие в нашей высадке.

— Я уже чувствую себя в безопасности.

— Заткнись, Элиас! — резко одернул его Ларон. Даже для сержанта имелись свои пределы. Полковник 72-го был закаленным ветераном, и Ларон не желал слышать о нем ничего дурного.

— Пора отправляться на захват этих проклятых возвышенностей.

Он высоко воздел перед собой крозиус. Растекшаяся по ручке кровь шипела на оружии, пузырясь и брызгая в разные стороны из-за статического электричества. Некогда он воплощал веру в Империум, в Императора, самонадеянный оптимизм и уверенность в том, что вылетевшие с древней Терры Крестовые Походы принесут просвещение в галактику.

Сплюнув, он усмехнулся этой жалкой сентиментальности. Сейчас он вновь стоял на Терре, а вокруг громыхала величайшая из битв в истории человечества.

Его крозиус был посвящен сущностям гораздо более могущественным, чем лживый Император. Он, как и раньше воплощал его веру и вызывал пылкость и набожность в Легионе, круша неверующих, но теперь эта вера была гораздо светлее, чем шаткая уверенность и оптимизм, с которыми он некогда смотрел в будущее человечества.

Это была истинная вера. Император был не прав. Во вселенной были всемогущие боги, а их власть была непредставима. Не просто холодные сущности, безучастно наблюдавшие издалека за жизнью своих служителей. Эти боги были активны, и могли оказать на мир вполне реальное влияние.

Его крозиус освятили в крови принесенных в жертву этим великим силам невежественных глупцов, которые бы не приняли истинных повелителей вселенной.

И теперь он сражался на Терре вместе со святыми примархами, могучими и благородными воителями, принявшими истинную веру.

Жаждущий славы молодой капитан Кол Бадар взирал на него с восхищением и пылом во взоре. Умный Ярулек, его Первый Послушник, смотрел на него, ожидая приказа атаковать. Подняв свой крозиус истинной веры высоко в воздух, он начал цитировать «Послания Лоргара». С пылким ревом, Несущие Слово XII-ой Великой Роты вновь бросились на залитое кровью поле битвы…

Разжигатель Войны оторвался от мыслей о давно минувших битвах, когда его сенсоры чувств засекли тусклые отблески в небесах на востоке, у самого горизонта.

— Враг приближается, Первый Послушник Мардук, — произнес он вокс-сообщение. — Братство готово и ждет.

Книга вторая: Утверждение

«Мы побеждаем, достигая желаемого через насилие. Но, обернув наших врагов друг против друга, мы добьемся вечной и истинной победы!»

Кор Фаэрон — Мастер Веры

Девятая глава

Ночь освещали сотни хлещущих лучей лаз-пушек и сверхнагретых потоков плазмы. Стволы автопушек выплевывали снаряд за снарядом, а в небе с шипением пролетали быстро сгорающие ракеты, оставляя за собой полосы дыма.

Грохот разыгравшейся в облаках грозы был почти полностью не слышен за ревом битвы. Потоки проливного дождя обрушились на горы.

Массивные восьминогие демонические машины ярились на удерживающих их цепях, за каждой из них присматривал десяток надсмотрщиков. Они выли в ночное небо, их металлические сочленения распухли, а пылающие кометы темно-красного огня вылетали из встроенных в их туловища адских пушек, с ревом устремляясь к вновь начавшим бомбардировку Имперским самолетам.

Сеть лазерных зарядов сверкала во тьме. Пламя вырвалось из низко летящего Имперского истребителя, когда выстрел оторвал ему крыло, и по спирали рухнув в ущелье, он оглушительно взорвался. Кабина другого разорвалось от прошившего ее выстрела лаз-пушки, и истребитель взорвался в воздухе, его обломки и пламя градом падали на гребень хребта. Покров ночи ничем не мог помешать ни боевым братьям легиона, ни вселившимся в их смертоносные машины сущностям варпа. Они одинаково хорошо видели во тьме, одни из-за генетических модификаций и активных авто-чувств, а другие из-за демонического колдовского зрения.

Ближайшую вершину скрыли взрывы потоком сыпавшихся на нее бомб, и Мардук выругался. У врага было гораздо больше огневой поддержки с воздуха, чем ожидал даже Кол Бадар. Этот дурак не предвидел этого.

Широкие арки лучей шипящих мульти-лазеров обстреляли горную гряду, сопровождаемые резонирующим, лающим стуком быстро стреляющих тяжелых болтеров. Песок и камни взлетели в воздух, а одна из демонических машин исчезла в ревущем огненном шаре. Облако взрыва взлетело высоко в воздух, но затем его резко всосало внутрь, когда обитавшая в машине демоническая сущность вернулась в варп.

Мардук зарычал, когда снаряды разорвали землю меньше чем в метре от него, а осколки камня срикошетили от его древней темно-красной брони, но продолжил злобно вглядываться в изломанную поверхность под его наблюдательным пунктом. Пока противник отвлекал его воинов, проводя стремительные налеты и бомбардировку высот, другие летательные аппараты спокойно зависли вне пределов досягаемости орудий Несущих Слово и исторгали свой человеческий груз. Максимально увеличив изображение целеуказателя, Мардук видел выпрыгивающих из парящих самолетов гвардейцев, рассредоточивающихся среди неровностей местности. Он потерял их из виду, когда они пересекали широкую расщелину, но знал, что сейчас они медленно карабкаются к нему, чтобы тщетно попытаться выбить его с позиции. Без сомнений, сотни других самолетов высадили Гвардейцев повсюду среди неровностей местности перед занятой его воинами грядой, и те тоже поднимаются наверх. «Болваны», — подумал он. — «Какая разница, сколько их, неужели они действительно думают, что обычные смертные смогут отбросить Астартес? Их самонадеянность поразительна».

— Мы атакованы врагом, Первый Послушник Мардук, — пришло вокс-сообщение от Разжигателя Войны.

— Принято, — Ответил Мардук, когда над ними с воем пронеслась очередная авиация, заливая огнем воинов легиона. Он прорычал в локальную вокс-сеть.

— Команды опустошителей, сбить их.

— Движение. — Произнес Буриас, чье колдовское видение было лучше зрения любого обычного боевого брата.

— Где? — проворчал Первый Послушник, прищурившись глядя туда, куда указал Несущий Икону.

— Здесь, повелитель. Выглядит примерно как… восемь взводов гвардейцев, плюс команды тяжелого вооружения.

— Ба, эти ничтожества никуда не доберутся.

Буриас почтительно склонил голову, и капли воды скатились по его бледному лицу: — При всем уважении, повелитель, их мортиры могут оказаться… досаждающими. Если они заберутся туда, — сказал он, указывая на вершину острых скал, — они смогут запускать свои снаряды через гребень хребта, и будет несколько… раздражающе выбивать их потом с этих позиций. И, Первый Послушник, у них есть и лаз-пушки.

— Буриас, ты боишься их орудий? — спросил Мардук.

— Нет, Первый Послушник, я всего лишь сделал предположение.

— В моих ушах оно прозвучало слабостью, — проревел Мардук, но уловил смысл в словах Несущего Икону. — Возьми небольшую команду из одного круга. Обойди эти мортиры и очисти от них скалы, если они туда заберутся.

На лице Буриаса появилась диковатая улыбка.

— Если не возражаете, Первый Послушник, я возьму своих сородичей.

— Хорошо. Иди.

— Благодарю вас, Первый Послушник, — сказал Буриас, вручая икону Мардуку. Ее вес помешал бы одержимому в этой миссии.

— Уничтожь их, а затем двигайся к остальным из этих слабаков. Если к тому времени кто-то из них останется в живых, — приказал Мардук.

Буриас быстро припал на одно колено, а затем бросился сквозь перестрелку собирать своих воинов.

— Доброй охоты, Буриас-Драк'шал, — пожелал ему Первый Послушник.

Капрал Леир Пиршанк плотно удерживал рычаги управления «Мародером» своими руками в перчатках, ведя тяжелый самолет вниз через тьму. Молнии рассекали темные облака позади бомбардировщика, а в черном небе над головой висела огромная красная планета Крозис, казавшаяся настолько близкой, словно он мог посадить туда свой самолет, если бы захотел.

И ему так хотелось бы не слышать ничего за воющим жужжанием четырех турбин, но такой радости у него не было.

— Тебе кажется, будто они — это Верховные Лорды Терры, так они себя подают, — вещал неумолкающий голос Брянта в его ушах. Казалось, что навигационный оператор не мог молчать больше минуты. — Хотя ставят не на верную сторону. Все накачанные и легкие на решение. Но, после того, как они подают себя, смотря на экипажи «Мародеров», на нас, сверху вниз, я был рад обчистить их. Безумный фраггер не мог ничего сделать! Но он продолжал бороться. Я думаю это только потому, что он был чертовым лучезарным мальчиком, штурмовиком, и не хотел проигрывать таким как я. Он даже ничего не сказал, когда я выиграл. Один его глаз типа прищурился, и он понесся от страха, забрав с собой своих перекаченных приятелей. Пять пищевых рационов, бутыль амасека и пять палочек лхо, вот что я вырвал у них. О, ты пропустил великую игру, Пиршанк, действительно великую.

— Сколько осталось до цели?

— Довольно долго. Мужик, это было круто. А закончил я, выпив ту полную бутылку амасека с Кашан, ты знаешь ее, эту девочку-техника из 64-го? Тебе показать царапины, которые она оставила у меня на спине? Эта девчонка. — Довольным голосом сказал Брянт, — Она действительно нечто…

— Хех, как насчет того, чтобы заткнуть свою вонючую варежку и сконцентрироваться на экранах?

Брянт только захохотал.

— Сто тридцать пять до цели.

Он прислонился к боковому стеклу кабины и присвистнул от благоговейного ужаса:

— Черт, я рад, что мы не в той мясорубке внизу. Я не видел такой битвы после Кхавориса IV, а там потери у подразделений гвардии составляли примерно восемьдесят процентов. Вся горная гряда в огне.

— Такое бывает во время войны, Брянт, — ответил ему капрал. — И я, черт подери, не могу отсюда ничего увидеть.

— Просто используй экраны управления. Тебе и не надо видеть эту чертову штуку. Сто пять до цели.

Последовала секунда благословенной тишины. Если конечно можно назвать тишиной оглушительный шум четырех «разрывающих уши» турбин. А потом капрал ощутил, что кабина вздрогнула, словно от внезапного удара.

— Епта, что это было!? — спросил Брянт.

— Без понятия, — ответил Пиршанк, — но могу предположить, что это была птица.

— Офигенно большая высота для птицы, — возразил оператор. — Ты видел птиц среди соляных отвалов планеты?

— Нет, — сказал капрал. Похоже, что вся местная фауна состояла из густых облаков, паривших вокруг отмелей соленых озер мух и пожиравших их маленьких серых ящериц.

Кабина вновь вздрогнула, и последовал жуткий звук разрываемого металла.

Брянт отсоединил зажимы ремней с плеч и снял респираторную маску. Он прижался к холодному внешнему стеклу, пытаясь заглянуть на боковой фюзеляж бомбардировщика.

— Во имя Императора, что это было? — прошептал он.

— Хердус, ты что-нибудь оттуда видишь? — произнес Пиршанк по командному каналу. Ответа от стрелка, сидевшего в находившейся под кабиной передней турели, не последовало.

— Хердус, ты что-нибудь видишь?

Брянт выругался, и капрал посмотрел мимо него. Его глаза расширились, когда он увидел бескожую тварь, скалившуюся на него из-за бокового окна кабины.

— Трон Императора! — Выдавил он, задрожав от ужасного зрелища. Брянт с бессвязным воплем ужаса и шока отшатнулся от стекла.

Существо вновь начало царапать углы стекла кабины, его длинные когти вырывали борозды на гладкой поверхности. Не сумев его пробить, оно отклонило свою бескожую голову назад и с силой впечатало ее в окно.

Пиршанк выругался, поняв, что бомбардировщик начал отвесно падать, и резко вцепился в рычаги управления. Увидев движение позади, он обернулся и увидел, что Брянт нацелил на стекло лазерный пистолет. Прежде чем он смог протестующе крикнуть, оператор открыл огонь, пробив в стекле и твари аккуратную дыру. Существо жутко закричало, но этот звук был почти не слышен среди воя быстро уходящего из кабины воздуха. Вой прекратился так же быстро, как и начался, а Пиршанк увидел, как жуткое существо просунуло в отверстие свой длинный покрытый кровью коготь.

В следующую секунду, бескожий демон начисто вырвал стекло и вполз в кабину.

Незакрепленного ремнями Брянта мгновенно вытащило в ледяную безвоздушную тьму. Пиршанк неистово сражался со своим ремнями, думая лишь о том, как бы оказаться подальше от твари.

Он ощутил, как потяжелел его желудок, и его вырвало в респиратор. Но это было уже не важно. Глубоко вонзая когти, демон схватил его за шею.

А затем он резким и сильным движением разорвал глотку Капрала Леира Пирашанка. И когда «Мародер» понесся в резком пике к грозовым облакам и находящемуся под ними горному хребту, катарт отлетал от самолета, тяжело взмахивая кожистыми крыльями.

— Открыть ли нам по ним огонь, Первый Послушник? Они в радиусе поражения болтеров, — произнес по воксу боевой брат.

— Пока нет, — ответил Мардук. — Ждите, пока они не подойдут поближе. Не тратьте зря боеприпасы.

— Как пожелаете, Первый Послушник, — пришел ответ.

По крайней мере, воздушный обстрел был мощным. Они пытались заставить их залечь и дать время гвардейцам внизу приблизиться, решил Мардук. Но несколько секунд назад он почти прекратился, как раз когда имперцы почти вышли на позиции. Это имело мало смысла, но Мардук давно оставил попытки найти смысл в Империуме. Он никогда не понимал тех, кто выбрали поклонение изувеченному трупу Императора, чье время давно прошло, вместо того, чтобы принять истинных богов Хаоса.

Судя по поступающим рапортам, было подтверждено уничтожение примерно сотни летательных аппаратов. Около десяти бомбардировщиков упало из тьмы высокой атмосферы, разбившись о землю. Мардук улыбнулся, чувствуя, что их уничтожили катарты.

Он мог ясно видеть гвардейцев, чьи лица были почти скрыты за серо-голубыми шлемами и черными визорами. По ним стекали потоки дождевой воды…

Внезапно раздался лающий звук болтеров, и Первый Послушник зарычал и оглянулся, чтобы увидеть чемпион какого круга позволил своим людям открыть огонь.

— Остерегайтесь небес, — пришло сообщение от Разжигателя Войны, и Мардук вновь выругался. Посмотрев в небо, Первый Послушник увидел сотни темных фигур падавших сквозь облака подобно камням. Он вскинул свой болт-пистолет и открыл огонь.

Полковник Боэрль плотно прижимал руки к бокам, камнем летя сквозь тьму штормовых облаков к вспышкам перестрелки на целевой гряде внизу. Ледяной ветер и потоки дождя бились об него, пока он падал, а его сердцебиение ускорилось от адреналина.

Сорок две тысячи, девять сотен и двадцать семь десантников, и более трех сотен боевых капсул, большая часть гвардейцев 72-го полка. И все же, это вызывало в нем волну адреналина, как ничто испытанное ранее.

Он и остальные десантники выпрыгнули из «Валькирий» в очень высоких слоях атмосферы, примерно в сорока километрах над поверхностью, даже выше чем сбрасывающие свой смертоносный груз «Мародеры». Прыжок с такой высоты был необходим, чтобы избежать обнаружения. Их дышащие через респиратор тела были погружены в плотно подогнанные десантные кресла под улучшенной панцирной броней. Штурмовики пребывали в свободном падении более пяти минут, достигнув нужной скорости за первые тридцать секунд падения, и, оставляя за собой треск звуковых разрывов, когда они с феноменальной скорость неслись к земле.

Земля с поразительной скоростью приближалась, и Боэрль приготовился. Ручки графишюта должны были быть автоматически выпущены в последний момент, и, падая сквозь темные облака, полковник наблюдал за тикающим таймером в углу темного визора.

Вытянув руки и согнув ноги, он немного замедлил свое падение и быстро перевернулся в воздухе. Всего лишь в пяти метрах от земли выбросился гравишют и его падение переросло в спуск на безопасной скорости.

Уже держащий адский пистолет в руке Боэрль перекатился после удара об мокрую землю, встав на одно колено и стреляя из перезаряженного лазерного пистолета в высокую фигуру в силовой броне. Легким ударом руки, он вдавил отпускающую кнопку своего громоздкого гравишюта, и тот упал за его спиной. Вокруг полковника приземлялись его штурмовики, гладко перекатываясь на ноги, и открывали шквальный огонь из своих хеллганов. Сильно нагретый воздух зашипел, когда сержант Ландерс выстрелил из мельтагана, белым от жара лучом разрезав керамитовую броню другого врага.

Остальные подразделения гвардии наступали на врага по земле, вступив в бой в тот момент, когда приземлились десантники. Они были хорошо тренированы, он знал, что их координация была превосходной. Микро-передатчик в его ухе подтвердил это предположение, и он отдал короткие приказы, скомандовав солдатам сойтись в одной точке. Враг был очень силен, но у его солдат было подавляющее численное превосходство. Элизианцы захватят позиции в течение часа.

Он командовал одной из групп штурмовиков 72-го, две другие группы элитных солдат высаживались на остальных главных целях.

Сорвав респираторную маску со своего лица, которая автоматически втянулась в нагрудник его панцирной брони, полковник заорал, его могучий голос был легко слышен сквозь неистовый рев битвы.

— За Императора и 72-ой!!!

Он мгновенно обнажил меч, когда огромный воин в темно-красной броне замахнулся на него визжащим цепным топором, и выставил блок. Сила удара противника оказалась жуткой, и он отшатнулся уже тогда, когда гудящий меч и топор столкнулись в воздухе, выбрасывая искры и покореженный металл перерубленных цепных зубцов. Гигант неожиданно и резко вскинул ногу и со всей силы ударил полковника в грудь.

Он вновь отшатнулся, рухнув на скалистую землю. Казалось, что по нему проехал танк, а весь воздух был выбит из его легких. Над ним неясно вырисовывался космодесантник хаоса, смакующий его убийство. Он отбросил свой искрящийся цепной топор на землю и выхватил болт-пистолет, чтобы пристрелить полковника. Выстрел лазерного огня ударил в его коленное сочленение, и Боэрль услышал глубокий и бессвязный гневный рев, когда нога подогнулась под космодесантником. Вскинув болт-пистолет за спину, предатель выстрелил. Подоспевший на выручку полковнику штурмовик мгновенно погиб, когда болты разорвались в его грудной клетке.

Однако его жертва не совсем пропала втуне, поскольку дала полковнику мгновение собраться, и он ринулся вперед, сплеча ударив в грудную клетку предателя, легко пробив керамит и нанеся глубокую рану.

Этот удар убил бы любого обычного человека, но десантник хаоса был одним из Астартес, и он схватил Боэрля за горло и начал его душить. Полковник яростно надавил на силовой меч, его лезвие вошло в кишки космодесантника, и, легко прорезав броню, вышло из спины. Но тот все еще продолжал сжимать руку, а перед глазами полковника поплыли звездочки. Он ухитрился поднять свой адский пистолет, прижать его к шее предателя между пластинами его брони, а затем выстрелить два раза. Из раны хлынула горячая кровь и потекла по лицу полковника, обжигая кожу.

Хватка на его шее ослабла, и Боэрль оттолкнул массивного воина, который даже на коленях был одного роста с ним. Но тот все еще не был мертв и поднимал болт-пистолет. Вложив в удар столько силы, сколько он мог, полковник вонзил силовой меч в шлем предателя, глубоко погрузив гудящее лезвие в его череп. И тот, наконец, упал, силовой меч легко вышел из раны, кровь на его лезвии шипела, вскипая от сильного жара.

Лазерный огонь усилился, когда появились другие гвардейцы, добавив штурмовикам дополнительной огневой мощи. А затем раздался яростный демонический вой, и Боэрль увидел, как две огромные механические руки вздернули гвардейца на пять метров в воздух, а затем разорвали пополам и бросили во тьму. Его глаза расширились, когда он увидел размер адской твари.

Это была огромная восьминогая машина. Нет, не совсем машина, понял он с ужасом, когда увидел вырывавшийся из тела твари мясистый торс. Она была в четыре раза больше человека, ее кожу покрывали сверкающие богомерзкие руны, он казался скрепленным с несущей его бронированный машиной. Металлические пластины на адской твари рябили как мускулы, а кровь капала из множества дыр в его броне.

Оно шагало вперед, восемь механических конечностей вырвались из цепей, которые приковывали его к гравированному магическими символами каменному блоку. Одетые в черное фигуры разбегались от него, и множество из них были немедленно убиты, когда демоническая машина сжала их покрытыми шипами клешнями, которыми оканчивались его ноги. Потоки огня хлынули из его основного орудия, поглотив группу гвардейцев, кричавших в агонии, когда их плоть стекала с костей…

— Лангер! — Закричал Боэрль. — Сбей эту тварь!

Гвардеец выпустил еще один иссушающий луч смерти из мельтагана и кивнул полковнику.

— Штурмовики, за мной! — крикнул полковник, ринувшись вместе с Лангером к демонической машине, стреляя в пытавшихся перехватить их десантников хаоса. Многих штурмовиков уже повергли на землю удары огромных воинов, а других разорвало в клочья болтерным огнем. Лангер поднырнул под удар короткого и зазубренного клинка космодесантника хаоса, а пробегающий мимо Боэрль рубанул силовым мечом по ноге предателя, почти отрубив ее у бедра. Но, не смотря на жуткую рану, тот не бросил оружие и продолжил стрелять, болты угодили в мертвого штурмовика позади Боэрля, разорвав тому грудную клетку.

Выстрел пробил ногу Лангера, раздробив кости, и он упал. Нога в силовом доспехе опустилась на его шею, немедленно убив сержанта, а другого бегущего штурмовика остановил взмах руки космодесантника хаоса, звучно сломавшего ему шею. Боэрль споткнулся, и этот «счастливый» случай спас его жизнь, когда самонаводящиеся болты пролетели совсем рядом с его головой. Он упал на колени перед монстром, а залп лазерного огня отбросил того прочь. Полковник вскочил, всадив в шею предателя гудящий меч. Вонь от монстра была ошеломляющей, и он закашлялся, высвобождая свой меч.

Бросив адский пистолет и убрав в ножны меч, Боэрль выхватил мельтаган из мертвых рук Лангера и вскочил, продолжая бежать к огромной боевой машине толпами убивавшей его солдат.

Спина твари была перед ним. Он вскинул могучее орудие, прицеливаясь в рогатую голову демонической машины. Провода тянулись из ее отвратительного черепа. Полковник нажал на курок. Сухой, белый от жара поток сверхнагретого вещества понесся к цели, но существо, словно предупрежденное неким демоническим чувством, всего лишь наклонило голову в сторону, и луч пролетел мимо.

Позади него прогремел взрыв, и размахивающий ногами и руками полковник Боэрль взлетел в воздух. Все еще сжимая мельтаган, он врезался в мокрую землю, задев одну из восьми паучьих ног твари. Боль волной прокатилась по телу, когда он разрезал плечо об острые шипы, усеивающие ногу демонической машины. Не замечая его, оно сделало еще один шаг, и Боэрль оказался прямо под его массивной тушей. Он поскользнулся, когда на него стек поток шипящей крови-масла, и упал на спину.

Боэрль без промедления вскинул мельтаган и беззвучно заорал, стреляя прямо в под брюхо механическому отродью. Жаркий луч пробил существо, а полковника окатило потоком горячей жидкости, обжигающей кожу и шипящей на броне.

Демоническая машина жутко завопила, и ее ноги начали подгибаться. Быстро отползши, полковник ушел из-под машины за секунду до того, как она упала. С воющим, всасывающим звуком воздух занимал место вакуума, демоническая сущность покидала свое вместилище, а Борэль ощутил, что он шатается и у него кружиться голова. Выброс энергии сбил полковника с ног, и всех гвардейцев в радиусе двадцати метров от исходящего демонического духа бросило на землю. Космодесантники Хаоса зашатались, но устояли на ногах и открыли огонь по разбросанным элизианцам, беспощадно убивая их выстрелами в голову.

Полковник Боэрль избежал этой судьбы, поскольку в сектор вбежало подразделение элизианцев, палящих в предателей из лазганов. Чтобы убить одного из хаоситов требовались десятки выстрелов, а они наносили гвардии тяжелые потери, убивая больше десятка за каждого своего павшего под потоком лазерного огня.

— Столкнулись с тяжелым сопротивлением, — раздался голос капитана Ларона из микро-передатчика в ухе полковника. Капитан возглавлял одну из других атак, нацеленную на зону примерно в пяти километрах отсюда.

— Вот дерьмо… — прошептал Боэль, вставая на ноги. Он выхватил лазган у павшего гвардейца и начал стрелять в десантников хаоса.

Буриас вскочил и быстро ускоряясь двинулся по скалистой местности. Он быстро проскочил через открытое пространство и приник за грудой булыжников.

На мгновение остановившись, Несущий Икону посмотрел сквозь тьму ясную для его глаз как день. Дождь и ветер хлестали по лицу, но он не обращал на это внимания. Другие крадущиеся сквозь ночь члены его команды были почти не видимы, даже для его глаз. Они широко рассредоточились и быстро приближались к добыче, двигаясь широким веером, уходя от врага, пробегая через ущелья и расщелины в скалистой поверхности, прежде чем развернуться и окружить врага.

Именно для такого вида боевых действий жил Буриас, и в этом Несущий Икону преуспел. Он создал себе сильную репутацию в Воинстве миссиями охоты и скрытого проникновения, и Корифей часто использовал его талант сеять ужас и ввергать противника в беспорядок, когда основные силы полководца наносили удар в сердце вражеских позиций.

Буриас вскарабкался на всех четырех конечностях по залитым водой булыжникам и спрыгнул в полузатопленную расщелину за ним. Несмотря на вес силовой брони, он двигался быстро и тихо, легко перепрыгивая со скалы на скалу и перешагивая через провалы стометровой глубины.

Внезапно стены расщелины разошлись перед ним, открывая широкий провал. Не останавливаясь, Буриас прыгнул, легко перелетев пять метров, и, плавно приземлившись, продолжил свой километровый забег. Его мысленная карта местности говорила ему, что он близко. Буриас слышал тяжелые удары мортир и продолжал бежать, рыча на ходу.

Несущий Икону, не замедляясь, взобрался на почти вертикальный мокрый скат и прыгнул оттуда на булыжник, а затем на другой. Вверх и вниз по изломанной поверхности он бежал, прыгал и перекатывался, постоянно находясь в движении. Мортиры загрохотали снова, на этот раз ближе, и он запрыгнул на отвесную стену скалы, подтянувшись наверх. Угол крутого обрыва был больше девяноста градусов, и он опасно нависал над ущельем глубиной в сотни метров. Рыча, он отпустил скат, перепрыгнув к выступу рядом с вершиной скалы. Он сжал его одной рукой и секунду висел на ней, пока не нащупал другой выступ и, подтянувшись, перелез через край.

На секунду Буриас застыл, пригнувшись и принюхиваясь к воздуху. Ливень немного ослабил его чувства, но запах мяса в воздухе был силен. А затем он вновь двигался, бежал вдоль узкой гряды скал, чья ширина была меньше охвата двух рук. Соскользнув, он пролетел бы тысячи метров, но Буриас пробежал по скальной тропе на полной скорости, прежде чем залечь за булыжником. Оглянувшись, он ухмыльнулся, увидев быстро бегущие по скалам темные силуэты его собратьев. Мортиры стреляли прямо под ним.

Он перепрыгнул через скалу, приземлившись на краю с другой стороны. Несколько раз вдохнув, Несущий Икону бросился через край. Свалившись за широкими скалами, Буриас ждал, пока они вновь выстрелят. Когда они это сделали, он вскочил и тенью вырос за спиной ближайшего гвардейца, все еще не знавшего о своей неминуемой кончине и быстро перезаряжавшего шесть мощных мортир, стоявших на поверхности скалы.

Схватив первого гвардейца за одетую в шлем голову, Буриас резко запрокинул ее, вбивая длинный нож в основание его шеи. Длинное как предплечье человека лезвие порезало спинной мозг и погрузилось в головной. Буриас отбросил труп прочь.

Широко открывшие рот другие гвардейцы в ужасе уставились на оказавшегося среди них дьявола в красной броне, продолжая стоять даже тогда, когда Буриас одни прыжком оказался среди них. Он перерезал ножом глотку одного и погрузил его в шею другого обратным движением.

За группой приземлился еще один Несущий Слово, и другой гвардеец умер, когда костистая и покрытая лезвиями рука пробила его позвоночник и вышла из живота. Буриас увидел, что демон внутри его боевого брата уже вырвался на волю, когда одержимый Несущий Слово разорвал глотку мертвого гвардейца широко открытой пастью, полной острых клыков.

Когда Драк'шал начал выходить на поверхность, откликаясь на присутствие своего родича, толчок демонической силы и адреналина прошел через тело Буриаса. Он оскалился и бросился на выживших гвардейцев, тех, что оправились достаточно, чтобы выхватить лазерные пистолеты, и, по крайней мере, не карабкались через скалы в тщетной надежде спастись, как остальные.

Мимо головы Буриаса пронеслись лазерные заряды, опалив кожу, и он сжал руку обидчика, круша когти и выбивая пистолет. Резко дернув вперед, Буриас вырвал плечо человека из туловища и вонзил нож в его живот, беспощадно его распоров.

Со спины в него ударил лазерный заряд, и Буриас обернулся, бросая труп выпотрошенного им человека в стрелка. Вопящая сущность демона поднялась на поверхность, и Буриас-Драк'шал вскочил на пытавшегося подняться солдата. Он вздернул имперца в воздух, держа его за голову и пах, а затем резко свел руки. Тот почти сломался пополам, его спина громко треснула.

Другие одержимые космодесантники спрыгивали с высоких скал, под дождем врезаясь в землю среди противника, ударяя и круша, разрывая и потроша гвардейцев. Кровь заливала скалы, когда умирали гвардейцы.

Позволив мощи демонов овладеть собой, Буриас-Драк'шал и его одержимые приятели убивали, пока не осталось живых врагов. Секунду он стоял, тяжело дыша, прежде чем броситься сквозь тьму на всех четырех конечностях, учуяв запах добычи неподалеку. Он завыл и ощутил, как остальные члены его стаи рассредоточились по обе стороны от него, готовясь окружить следующее скопление мяса.

Тяжелый болтерный огонь ворвался в ряды гвардейцев, убив пятерых человек в ревущем взрыве. Их тела были разорваны в клочья, болты прорвали броню как бумагу, и взорвались в мягкой плоти под ней. Хлынул фонтан крови, и Боэрль повернул голову и увидел мощную бронированную фигуру, которая поворачивала свои скорострельные орудия в его направлении. Ее высота была, по крайней мере, пять метров, а ширина примерно такая же.

— Всевышний Император, — прошептал Боэрль, когда свежие заряды вошли в спаренные тяжелые болтеры дредноута, и они вновь открыли смертельный залп. Он упал на бок, перекатываясь, пока снаряды продолжали раздирать на части его людей, а затем вскочил на ноги и побежал.

На бегу, он выстрелил из лазгана в голову космодесантника хаоса, выстрел угодил в шлем ублюдка, отбросив его назад, но не смог пробить его силовую броню. Игнорируя шатающегося предателя, Боэрль мчался к огромному дредноуту. Приближаясь к истребляющей его людей смертельной машине, он потянулся к поясу и вытащил мельта-бомбу.

При каждом шаге огромного дредноута дрожала земля, и стонали его вспомогательные механизмы. Из плечей машины выступали шипы из черного железа, на которые были насажены черепа и шлемы. Помимо шлемов верных космодесантников, там были и десятки черепов, некоторые человеческие, но большинство от разных видов ксено-существ.

Дредноут размахнулся на полковника своим огромным когтистым кулаком, извергая пламя из встроенного в нижнюю часть своей руки мощного огнемета. Увернувшийся от удара полковник зашипел, когда пламя опалило его спину, и почти упал от жуткой боли. Сжав зубы, он зажал активизационный рычаг смертоносной мельта-бомбы и швырнул ее в бронированное плечо машины. Она ударила в изрытую ямками и покрытую рельефом пластину брони наплечника как раз тогда, когда вновь раздался рев тяжелых болтеров, и из стволов полетели снаряды. Бомба быстро закрепилась, мощные электоро-магниты зафиксировали ее на пластинах брони.

Боэрль увернулся от другого удара, который мог бы сорвать его голову с плеч и отпрыгнул, прежде чем мельта-бомба сделала свое разрушительное дело. И когда он перекатился, чтобы увидеть результат своих трудов, его сердце кольнуло, потому что дредноут оторвал мельта-бомбу со своего тела и отшвырнул ее поразительно ловким силовым когтем.

Полковник вскочил на ноги в тот момент, когда дредноут навел свои тяжелые болтеры на цель, и десятки тяжелых болтерных снарядов прорвали его броню. И даже когда Боэрль был уже давно мертв, дредноут продолжал всаживать в него выстрел за выстрелом, удерживая его дергающийся труп в воздухе. Наконец тело полковника Боэрля разорвало практически пополам, и неузнаваемо изуродованный труп упал на залитую кровью землю.

— Смерть Ложному Императору! — Прокричал шагающий впереди Разжигатель Войны. Он обрушил свою металлическую ногу на тело патетичного ничтожества, вдавив его глубоко в мокрую почву.

Но где происходила эта битва? Пронеслась мысль через то, что осталось от древнего разума Разжигателя Войны. Где Лоргар? Он быстро осмотрел поле битвы, но не увидел ни следа своего обожаемого примарха… Не имеет значения. Здесь враги его повелителя, и дредноут не окажет им никакой пощады.

Разжигатель Войны вновь открыл огонь из тяжелых болтеров, разрывая смертоносным залпом всех слабаков. Он вновь начал продвигаться, изрыгая из своих пушек смертоносные заряды. Один из слабо бронированных бегущих солдат запнулся слишком близко, и дредноут схватил его своим силовым когтем и вздернул высоко в воздух, чтобы все сородичи ничтожества увидели его гибель. Разжигатель Войны сжал руку, и вспомогательные механизмы его когтей застонали, разламывая человечка пополам. Он бросил на землю окровавленный труп.

— За Повелителя Войн! — Прорычал дредноут и продолжил убивать.

Мардук распевал отрывки из «Посланий Лоргара» когда убивал, наполняя Несущих Слово праведной и пылкой ненавистью к слабакам врагам. Он видел, как от него в ужасе бежали гвардейцы, и Первому Послушнику казалось, что в смерти они слышали истину в его словах: Император ложный бог, предатель и мошенник, а их убивают несущие истину воины. Они взывали к своему поддельному божеству о милости, но его бессилие было видно, когда спасение не приходило к ним. В смерти они могли увидеть, что лишь боги хаоса достойны поклонения.

Наглость и самонадеянность врага поражала Мардука. Против любого другого врага, скоординированное наступление доставленных по воздуху пехотинцев, поддерживаемых командами тяжелого вооружения, и одновременная атака десантировавшихся элитных штурмовиков могли бы сработать. Сначала смять врага обстрелом с воздуха, это было бы хорошей идеей при любом другом противнике. На самом деле, сам Кол Бадар неоднократно использовал такую тактику.

Но тот факт, что кто-то мог необоснованно поверить, что это сработает против космодесантников хаоса из легиона Несущих Слово, и жалкие людишки смогут выбить их с занятых позиций, находился за гранью понимания Мардука.

Врагов действительно было очень много. Каждую минуту сотни людей десантировались сквозь грозовые облака, хотя они не были так тяжело вооружены или бронированы (едва подумав об этом, Первый Послушник ухмыльнулся) как первая волна десанта. Эти люди были обычными Имперским Гвардейцами. Но против космодесантников хаоса количество не имело значения, и Мардук был уверен в скором окончании битвы.

Демон внутри его цепного меча хорошо позавтракал. Мардук вонзил визжащее лезвие в ключицу еще одного гвардейца, вращающие зубы погрузились глубоко, режа и разрывая броню, кости и мягкую плоть. Его сила и радость голодного демона погружали крутящиеся зубы все глубже. Человек упал с кровавой дырой на месте груди.

Мардук отшатнулся в сторону, и ракета с воем пролетела мимо него. Он продолжал цитировать «Послания» без остановки.

— Любимый сын Хаоса, наш владыка и учитель, несущий истину. Ты с нами сегодня, и когда мы боремся на поле битвы, принося веру неверующим, а смерть невнемлющим. Ты всегда наблюдаешь за нами, и питаешь нас свой силой! — Процитировал он.

— Услышьте меня, братья мои! Лоргар взирает на нас! Дайте ему повод для гордости! — Заорал Мардук, взрывая голову одного из противников болт-пистолетом и разрубая другого цепным мечом.

Несущие Слово яростно сражались с тысячелетиями вынашиваемой ненавистью, и продолжали вырезать десантировавшихся Имперских Гвардейцев, несмотря на их численное превосходство.

Темная фигура одержимого боевого брата появилась на вершине скалы и прыгнула в воздух, врезавшись в спускавшегося на землю Гвардейца, чей гравишют еще не был актирован. Еще несколько существ спрыгнули со скал, хватая элизианцев на подлете. Мардук улыбнулся.

Охота Буриаса-Драк'шала шла хорошо.

Десятая глава

— Итак, противник все еще удерживает высоты. Одному Императору известно, сколько мы потеряли солдат. Соединение «Мародеров» исчезло, очевидно, оно было сбито, хотя лишь Трон знает, как это произошло. И минимум сорок «Валькирий» было уничтожено или нуждается в серьезном ремонте, — сердито ворчал генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн, его высокое поджарое тело дрожало от злости. — И в довершение всего, во время боя погиб полковник 72-го полка Боэль.

Капитан Ларон неотрывно смотрел на стоящего перед ним разъяренного генерал-бригадира. Рядом с ним были остальные капитаны 72-го полка. Из них лишь Ларон принимал участие в неудачной попытке захвата возвышенностей. На самом деле, он был единственным капитаном, вернувшимся после провалившейся атаки горной гряды, и чувствовал, что большая часть гнева Хаворна направлена на него.

— Я должен был бы казнить вас всех за эту позорную неудачу, тем более что Комиссар Кхелер уже здесь, — он жестом указал на одетого в черное офицера позади. Ларон мельком покосился на комиссара. Тот холодно посмотрел на него.

— Но я этого не сделаю, поскольку тогда в 72-ом внезапно не осталось бы офицеров, — продолжил Хаворн. Он был выше Ларона на пол головы, хотя недостаток роста капитан восполнял мускулами. Генерал-бригадир был худощавым, и возможно это был самый отталкивающе выглядящий человек, которого когда-либо видел Ларон.

В то время как капитан штурмовиков воплощал все, чем были знамениты элизианцы, обладая мускулистым телосложением, светлыми волосами и серо-голубыми глазами на приятном точеном лице, генерал-бригадир был его полной противоположностью. Он был высоким, тощим и темноволосым, его глаза были черными как грех, а лицо было узким, длинным и уродливо банальным. Он был налысо подстрижен, шрамы избороздили его лицо, скривив губы в вечной презрительной усмешке. Единственным достоинством были длинные серые усы, свисавшие по обе стороны от нахмуренного лица.

— Капитан Ларон, я назначаю вас действующим полковником 72-го, — сказал генерал-бригадир. Ларон ощутил прилив гордости, но попытался не выказывать его.

— С ударением на слове действующий, — продолжал Хаворн. — Вы займете этот пост потому, что на настоящий момент нет лучшей кандидатуры. И когда мы закончим все дела на этой проклятой планете и вернемся к основным силам крестового похода, я запрошу более подходящую замену полковнику Боэрлю.

Высокий человек наклонился вперед, чтобы посмотреть прямо в глаза Ларону, его крючковатый нос оказался в нескольких сантиметрах от лица капитана.

— Я плохо знаю тебя, Ларон, но полковник Боэрль хорошо о тебе отзывался. Не опозорь его память, — тихо произнес генерал-бригадир, прежде чем отвернуться и продолжить. — Я поручу комиссару Кхелеру присматривать за собой. Он десятки лет был моим доверенным советником и хорошо разбирается в вопросах морали и тактики. И если случится так, что самонадеянность или гордость заставят тебя сделать что-нибудь глупое и погибнут хорошие люди, добрый дядя комиссар примет меры по разрешению этой ситуации, всадив тебе пулю в голову. Я все понятно разъяснил, действующий полковник 72-ого элизианского Ларон?

Челюсть действующего полковника сжалась, а его щеки покраснели.

— Да, генерал-бригадир, я отлично вас понял.

— Хорошо, — ответил Хаворн. Он развернулся, прошел вдоль стола и сел в глубокое кожаное кресло.

— Офицеры 72-го, можете идти. А вас, действующий полковник, я попрошу остаться.

С пылающим лицом Ларон стоял без движения, пока остальные люди выходили из комнаты.

— А теперь, — сказал генерал-бригадир, — мы должны решить, как нам добиться победы после с треском провалившегося наступления на горы.

Они разбудили его и других выживших рабов во время положенного двухчасового отдыха, вылив на них ведро теплой воды. Варн думал, что это вода только сначала, пока он не ощутил ее вкус: это была свежая человеческая кровь. Надсмотрщики отвратительно закашляли, что среди них значило смех, и, резко дернув за обвивающие шеи рабов цепи, подняли их на ноги.

Сны становились все хуже. Гул Диссонанса никогда не умолкал, и он слышал его даже во сне, жуткий звук просачивался в его мозг подобно омерзительному паразиту, искажая и сводя с ума. От этой пытки не было спасения даже тогда, когда Варн закрывал глаза и проваливался в прерывистый сон. Нет, ведь его сны были гораздо хуже того, что ждало его при пробуждении. В них он видел полностью поглощенный Хаосом мир, небо которого представляло бурлящий круговорот огня и лавы. Поверхность состояла не из камней или солей, а из груд стонущих тел с содранной кожей, видневшихся повсюду, куда он кидал взгляд. Насколько он знал, вся планета полностью состояла из хнычущих и окровавленных существ. И в лоб каждого был вживлен знак Хаоса, знак, который носил сам Варн. Монотонные бесконечные песнопения били о его барабанные перепонки, восхваления и молитвы жутким богам. Он видел это место всегда, когда закрывал глаза, даже когда не спал, но лишь моргал из-за сернистого, загрязненного воздуха.

«Вознеси хвалу хаосу», — вопил в его разуме Диссонанс, под аккомпанемент отвратительных криков, жуткого воя и невнятных речей. Убей его! Кричали они. Предателя!

Варн, запинаясь, шел вслед за остальными рабами. Он в замешательстве огляделся, когда они свернули с ведущей к возвышающейся почти на сто метров башни и направились в другом направлении. Варн видел, как то же смятение отразилось в глазах Пиерло, его единственного товарища в этом жутком аду…

«Кто-то уже здесь», — сказал он себе. Он чувствовал это в воздухе. Освобождение уже близко. Он молился Императору, будь проклято его имя, о том, что скоро ненавистные захватчики будут сметены с лица планеты силами Империума.

Варн глупо ухмыльнулся от этой мысли.

Он вяло, кое-как пришел в себя и увидел, что колонна рабов остановилась.

— На колени, собаки, — скрежещущим голосом сказал надсмотрщик, коробка транслятора на его рту завибрировала.

Варн бездумно упал на колени. Надсмотрщики подняли длинные и покрытые ржавчиной металлические шипы и встали за линией рабов. Смотрители резко дернули на себя цепи, заставив рабов упасть на спину. И встав на цепи по обе стороны от каждого раба, они прибили цепи толстыми шипами к земле.

Секунды спустя, Варн услышал вопли других рабов, но отсюда он не мог посмотреть, что происходит. Он мог видеть лишь рабов, находящихся по бокам. Человек с одной стороны кричал, плотно сжав глаза и бормоча безмолвные слова молитвы. Звезда на его лбу стала почти ясно видна, и словно пар пошел из-под кожи, образуя волдыри. До ноздрей Варна донеслась вонь горящей плоти. Внезапно в шею человека погрузились пальцы, оканчивающиеся иглами, и тот прекратил молиться, забившись в неистовом припадке. Его голова прекратила закипать, и Варн понял, что это молитва вызвала такую реакцию…

Перевернувшись на другую сторону, он увидел смотрящего на него диковатыми глазами Пиерло.

— Что теперь? — Прошипел мужчина. Варну он не казался особенно расстроенным, но возможно он так боролся с окружавшим их ужасом. Бывший силовик уже начал ему немного завидовать. Убей его, раздался голос сквозь лепет Диссонанса.

— Что это за новая пытка?

Темные силуэты хирургеонов склонились над Варном. Это были омерзительные существа, чьи сгорбленные тела скрывала блестящая черная ткань, их руки оканчивались пучками иголок, зажимов и шприцов, Варн почти задыхался от их отвратительного запаха.

Нечто корчилось в руках ненавистных существ, и Варн ощутил пустоту во внутренностях, когда разглядел отвратительно извивающуюся штуковину. Это была маленькая, плоская металлическая коробка, похожая на трансляторы, через которые говорили надсмотрщики. Однако ее маленькие стенки покрывала гладкая маслянисто-черная кожа, словно пульсирующая изнутри. Четыре коротких, похожих на обрубки металлических щупальца тянулись из уголков коробки и боролись с хваткой хирургеона. Его взгляд насильно оторвали от жуткого сплава механизма и демонической твари, когда еще два хиругеона повернули его голову.

— Открой рот, — раздался в его ухе голос надсмотрщика, но Варн не сделал этого. Вспышка боли вспыхнула в теле, когда надзиратель провел пальцем-иглой по шее Варна, от чего тот открыл рот и закричал. Хирургеоны радостно потянулись к нему своими металлическими руками, вцепившись жужжащими силовыми зажимами в его передние губы. Без всяких церемоний, они резко вырвали зубы из челюсти. Кровь хлынула из дыр в деснах. И он застонал от боли.

Но хирургеоны еще не закончили свою жестокую операцию. Плотно сжав его голову, один из них потянулся к нему другим жутким механическим устройством, а Варн отчаянно пытался от него отползти, его кровь стекала по шее и фонтанами выплескивалась на щеки. Однако ему некуда было бежать от горбатых хирургеонов, и когда другой мучитель ударил в нижнюю челюсть Варна, закрыв его рот, первое существо с садистским наслаждением впечатало устройство в бок его головы.

Металлический зазубренный крюк шириной в пол ладони прошел через кости его челюсти и щеку, проколом заперев его рот на замок. Металлическое острие глубоко прошло в кость, и Варн забулькал в агонии. Второй крюк пронзил его плоть с другой стороны лица.

А затем к нему поднесли черную и размахивающую щупальцами коробку. Хирургеон приложил сопротивляющееся существо к его лицу, и Варн закричал от боли и ужаса сквозь свой закрепленный крюками рот. Он пытался отвернуться, но его голову плотно держали, прикладывая коробку к его рту.

Он продолжал кричать, когда четыре рыщущих щупальца пробовали его кожу, их касание жалило и обжигало его кожу. Щупальца нашли свой путь по его лицу, и он с ужасом понял, что пятое и более крупное щупальце пробилось через пролом в его зубах и вошло в рот. Нет, это не было щупальцем, понял он, когда его языка коснулась мерзкая тварь. Это была пустотелая, мясистая трубка, и, войдя в его рот, она начала расширяться и проходить дальше в гортань, прижимая его язык к основанию рта.

Два щупальца закрепились под челюстью Варна, погрузившись в его плоть, чтобы надежно закрепиться, а оставшиеся два похожих на пиявки отростка извивались на коже его щек, пробуя уголки глаза, прежде чем ужасающе больно забраться под кожу на его висках. Он заорал от мучительной боли, его голос звучал чуждо и необычайно механически, измененным надежно закрепленным на его рте и носе устройством. Варн с большим трудом глубоко вдохнул, ощущая отвратительный, тошнотворно сладкий привкус во рту.

Вспышка раскаленной добела боли прошла по его голове, когда щупальца погружались глубже в плоть. Внутри него они прекратили извиваться, но боль осталась. Его дыхание затруднилось, и фигуры над ним подернулись дымкой, перед глазами расцвели вспышки света, и Варн провалился в кошмар бесчувственности…

ВОИНЫ АДЕПТУС МЕХАНИКУС непреклонно шагали вперед, наполняя соляную равнину бурлящим и постоянно движущимся покровом из тел. Некоторые из них выглядели почти как люди, хотя даже они были плотно подключены к системам их орудий, к мозгам были подсоединены механизмы целеуказателей и сенсоров. Корифей уже много раз такое видел. Он сражался против лоялистов из Культа Механикус на их мирах-кузнях во время наступления на Терру десять тысяч лет назад. А позднее, он сражался бок о бок с теми членами Культа Машины, которые принесли клятву верности истинным богам, богам хаоса.

По обе стороны от ущелья поднимались отвесные скалы, чьи вершины скрывали нависающие темные тучи. В небесах грохотали раскаты грома, росчерки молний вспыхивали в грозовых облаках. Внутренности тяжело нависающих туч освещали вспышки, когда потрескивающие разряды электричества арками устремлялись вниз, словно пальцами скелета царапая землю.

Тяжелый проливной дождь длился уже почти час, потоки воды стекали по медленно и неутомимо шагавшим впереди по воле своих владык сервиторам. На земле у них под ногами уже превратилась в грязный и соленый раствор… Вращающиеся гусеницы орудийных платформ и шипящих краулеров размалывали камни в порошок, оставляя за собой настоящие болота и медленно двигаясь вслед за стройными когортами бездумных и аугментированных воинов.

На равнине видимость была плохой, поскольку засасываемые в ущелье потоки яростного ветра несли за собой все новые потоки ливня.

Из тьмы вылетали ревущие снаряды, сопровождаемые постоянным и почти неразличимым в начавшейся буре ревом артиллерии. Они падали по обе стороны от ущелья со скрытых облаками и дождем вершин гор, и взрывались среди рядов боевых сервиторов, разбрасывая во все стороны куски плоти и обломки механизмов. Красная кровь и бледные неестественные жидкости перемешались на земле с разлившейся водой. Но они не кричали от ужаса и боли, когда их убивали, словно воины Бога-Машины даже не шли сейчас через барабанящие по их головам потоки дождя.

Даже Несущие Слово плохо видели наступающего врага, который как раз подходил к входу в ущелье, а жалкие рабы, приведенные туда Кол Бадаром, были, по сути, слепы. Они стояли вместе, плачущие и напуганные, дрожа от ледяного ветра и бьющего по ним дождя. Рабы, все еще связанные друг с другом цепями, тесными и длинными рядами стояли перед Несущими Слово, которые рассеялись по местности и не обращали внимания на то, как мир вокруг распадается на части.

Кол Бадар приказал начать наступление. Шокированные и оглушенные одной лишь яростью ливня, рабы беспомощно оглядывались. Несущие Слово грубо погнали их вперед дулами болтеров. Несколько выстрелов в толпу погнали ее вперед, и почти пять тысяч рабов ринулись вперед сквозь сплошной поток дождя. Многие упали, сбитые своими перепуганными товарищами. Их затаптывали, а многие утонули в бурлящей воде по колено глубиной, пока их отчаянные товарищи по несчастью бежали по ним, думая лишь о том, как бы оказаться подальше от своих мучителей. Поток людей выдернул их безвольные мертвые тела за прикрепленные к их ошейникам цепи и потащил за собой.

А за бурлящей толпой рабов шагали Несущие Слово. Маршируя сквозь все усиливающийся дождь, они пели стихи из «Книги Лоргара», а сидящие в «Носорогах» и «Лэнд Райдерах» боевые братья громко и заунывно декламировали печальные изречения через мощные усилители на борту своих транспортов. Освященные и древние танки «Хищники», чьи грозные орудийные башни и боковые спонсоны были исписаны святыми текстами, а бронзовые пасти демонов на орудиях и иконы были закалены в крови, катились на флангах Несущих Слово вместе с «Осквернителями» и другими демоническими машинами. Их вой разносился сквозь дождь, капли которого шипели и превращались в пар рядом с жуткими корпусами адских механизмов. Безумно вопящих от нахлынувших воспоминаний о древних битвах дредноутов вели одетые в черное поводыри. В центре шагали Помазанники и Кол Бадар.

С горной гряды продолжался неослабевающий обстрел, но Кол Бадар пребывал в ярости. Артиллерийский огонь должен был быть более плотным, и он все еще был зол после недавнего разговора…

— Неприемлемые потери против ничтожного врага, — проревел он тогда в вокс-передатчик.

— Корифей, мои воины все еще удерживают гряду, — пришел рычащий ответ Первого Послушника Мардука.

— Обстрел не будет настолько эффективным, как рассчитывали. Твоя неудача будет стоить жизней многих из братства. — Резко произнес Кол Бадар.

— А ты не предсказал, что атака будет такой силы, — сплюнул Мардук. — Если здесь и есть неудача, то твоя.

В гневе Кол Бадар замахнулся на рисующего свежие символы на его броне слугу, но отдернул руку за секунду до того, как был нанесен удар, и вместо этого плотно сжал когти своего силового кулака. Одетое в мантию существо отшатнулось, а затем стойко продолжило свою работу. Хотя если бы полководец продолжил удар, он бы его мгновенно убил.

— Ты зашел слишком далеко. Щенок, скоро настанет день, когда мы рассчитаемся за все, — пообещал ему Кол Бадар, прежде чем прервать связь.

Рабы бежали от Несущих Слово, слепо мчась сквозь дождь. Они стали погибать раньше, чем даже заметили убийц.

Из тьмы вылетел плотный поток белой энергии, прорезав ряды рабов. Их тела пылали голубым и белым пламенем, превратившим цепи, что сковывали несчастных, в капающую жидкость. Огонь исчез миллисекунды спустя, оставив груды белого пепла в виде своих жертв. А через секунду жуткие статуи рассыпались в прах, затоптанные толпам неожиданно обнаруживших просвет в своих рядах рабов.

Этот выстрел стал звуком возвестившего начало битвы горна, и сумерки неожиданно вспороли заговорившие орудия Культа Механикус. Потоки плазмы с воем понеслись по воздуху, мощные штурмовые роторные пушки на крышах гусеничных машин закрутились и заревели, и потоки ракет «адский огонь» устремились к позициям врага.

Сотни бежавших через смертельную огненную бурю рабов погибли в первые же секунды. Сначала они развернулись, чтобы бежать от новой угрозы, но залаявшие болтеры Несущих Слово убили многих. И поэтому, рабы вновь ринулись вперед, побежав к тем, кого они могли бы назвать союзниками, если бы они не убивали их так беспощадно…

Раздался лающий рев, когда скитарии открыли огонь. Тяжелые болтеры разрывали тела рабов, а вспышки тысяч лазганов проносились сквозь дождь.

Сцепленные рабы бежали к тем, кто сквозь тьму походил на Имперских Гвардейцев, явно не замечая, что их спасители были их же палачами…

Кол Бадар смеялся, пока члены Культа Механику бессмысленно тратили патроны. А все это время Несущие Слово неуклонно маршировали вперед, защищенные стеной имперских рабов.

А затем космодесантники хаоса открыли огонь. Палящие лучи лаз-пушек полетели с нижних отрогов хребта, копьями ударяя медленно катившиеся вперед тяжелые орудийные платформы. «Хищники» древней и исчезнувшей модели и изукрашенные символами хаоса «Лэнд Рейдеры» начали стрелять, а обезумевшие дредноуты и демонические машины завопили от возбуждения и горького гнева, увидев врага. Грохотали боевые орудия, визжали автопушки, рявкали тяжелые болтеры, ракеты с воем неслись через потоки дождя.

Помазанники шагали, убивая последних выживших рабов по мере продвижения к настоящему врагу. Гордо идущий Кол Бадар видел ряды наступающих скитариев сквозь толпы обезумевших рабов и нетерпеливо убивал тех несчастных, что оказались у него на пути.

Передние ряды врага состояли из сильно аугментированных воинов с мощными силовыми щитами, встроенными в их металлические руки, защищая себя и задние ряды. Энергия дрожала на их поверхности, когда от щитов отлетали заряды болтеров. Это ходячая баррикада медленно и громоздко шагала вперед, паля из лазганов сквозь рабов по наступающим Несущим Слово. Верхний правый угол каждого щита был срезан, чтобы дать возможность тяжелым орудиям стрелять сквозь них. Противники были уже близко друг к другу, перестрелка оказалась яростной. Кол Бадар ухмылялся, невредимо шагая сквозь резню, обстрел не мог пробить усиленные пластины брони терминатора.

В первую волну Несущих Слово он поставил самых свирепых и жаждущих крови воинов, тех, кто был ближе всего к избранным последователям благословенного Кхорна, и сейчас они неистово обрушились на ряды врага. Могучие удары цепных топоров и шипастых силовых булав раскалывали щиты, а выстрелы болтеров разрывали плоть стоящих позади них. И хотя щитовые сервиторы были неуклюжими и медлительными, нужно было нанести очень серьезные повреждения, чтобы их уничтожить. Кол Бадар видел, как многие из них все еще сражались даже тогда, когда им отрубали руки, а взрывы болтов отрывали части их черепа.

Выстрелы лазганов отскакивали от брони Корифея словно капли воды, и он пробил щит своими когтями, во все стороны полетели осколки, а силовой генератор взвыл, когда удар прошел сквозь шею скитария. Взмахом руки он перебросил боевого сервитора через плечо и открыл огонь из поставленного на автоматический режим комби-болтера по рядам воинов Культа Механикус. Это были более слабые противники, менее аугментированные и не полностью вставшими на путь превращения в безмозглых сервиторов. Сенсоры целеуказателей заменяли их левые глаза, вся левая половина их черепов представляла собой массу проводов и механизмов, но их тела легко разрывались выстрелами болтеров наступающих Несущих Слово.

На расстоянии они стали бы опасным противником, поскольку у многих из них было более тяжелое вооружение, чем у обычных гвардейцев, но вблизи грубая сила и скорость Несущих Слово была для скитарий смертным приговором. Помазанники пробили себе путь глубоко в сердце построения воинов Культа Машины. Для этих опытных убийц не имело значения, что враги сражались после ранений, которые давно свалили бы обычного человека. Ибо сами Несущие Слово, а особенно Помазанники, были гораздо выше обычных смертных — это были полубоги войны, разрывающие скитарий с пылом и удовольствием.

Десять минут спустя в головах тысяч выживших скитарий словно щелкнул переключатель, и они начали перегруппировываться, ровными рядами отходя назад, но продолжая поливать плотным огнем десантников хаоса.

С рывком серво-усиленных мускулов, Кол Бадар бросился к отступающему врагу, вонзая вращающееся цепное лезвие, служившее штыком его комби-болтера, в широкое и бледное лицо одного врага, и отрывая голову другому, чьи прикрепленные к шее электроды и трубки все еще искрились, когда труп упал.

Более мощные оружейные сервиторы выступили вперед, пройдя между стройных рядов меньших солдат, и Кол Бадар обрадовался, увидев, что они чуть больше похожи на него. Закованные в тяжелую металлическую броню, они были высотой почти с обычного космодесантника. Их левые механические руки оканчивались крутящимися многоствольными пушками, ревущими и выплескивающими потоки огня из дул. Зарядники дымились, когда свежие снаряды погружались в них из подсоединенных к ним рюкзаков с патронами.

Концентрированные залпы из этих орудий пробивали силовую броню, и Кол Бадар зашипел в гневе, когда попадания отбросили его назад, хотя и не смогли пробить его броню терминатора. Он выстрелил из комби-болтера, разорвав скитарию руку-орудие, которая разлетелась ливнем осколков, но тот продолжал идти, желая убить Корифея, и начав размахивать вращающейся рукой-дрелью. Подсоединенные к позвоночнику воина Бога-Машины механические щупальца потянулись, чтобы подтащить Корифея, но тот и не собирался отступать от механического воителя.

Обратным взмахом силового когтя, он отбросил вращающуюся индустриальную дрель прочь и выстрелил из комби-болтера в грудную клетку врага. Механодендриты схватили Корифея за туловище и наплечники, а маленькие дрели на их концах застонали, начав прорезать тонкие дыры в его древнем доспехе. Вновь выстрелив из болтера в грудь противника, Кол Бадар вцепился в щупальца. Их хватка была сильнее креплений к спине воина Механикус, и он вырвал их из позвоночника скитария. От следующего выстрела Кол Бадара броня его противника треснула и раскололась, и тот упал. Корифей прикончил его, наступив на голову скитария, превратив череп и мозг человека в лепешку под своей тяжелой подошвой.

Отрывая все еще цеплявшиеся за его броню механодендриты, он с гордостью видел, что ни один из Помазанников не пал в бою с тяжелыми сервиторами, хотя множество воинов в обычной силовой броне погибло. На его глазах одного из скитарий разорвал на части выстрел автопушки «жнец», превративший его грудную клетку в месиво из плоти, обломков механизмов и капающей крови.

Враг продолжил отступление, но мысль прекратить бой не посетила голову Кол Бадара. Он продолжит атаку, погрузится глубоко в ряды противника и нанесет как можно больший ущерб, и остановится лишь тогда, когда ландшафт снова станет благоприятным для войск Империума. И даже тогда будет сложно оторвать их от резни, а беснующихся в рядах врага взбешенных дредноутов — почти невозможно.

Одна из этих безумных машин, ковыляя, побежала вперед, раздавив боевого брата, незамеченного за жаждой добраться до противника. Машина бессвязно взвыла, и начала стрелять из сдвоенных автопушек и закрепленных под пучком боевых косообразных клинков болтеров. Более быстрые боевые братья попятились от несущейся машины, и она врезалась в ряды скитарий, разорвав четверых одним стригущим ударом.

Корифей узнал дредноут, занимаемый трупом собрата Шалдерна, который пал в борьбе против ненавистного трусливого легиона Робаута Жиллимана, Ультрамаринов, во время битвы на Калте. Рассудок давным-давно его покинул. Такое нередко случалось среди погребенных в эти грозные боевые машины собратьев, и Кол Бадар подумал, что лучше умереть в битве, чем терпеть вечные муки внутри этих проклятых гробов. Лишь у немногих сохранилось подобие сознания. То, что Разжигатель Войны смог сохранить так много от своего разума, было подтверждением пылкой веры и убежденности, которыми Темный Апостол обладал при жизни, и которые он забрал в эту ненавистную полусмерть.

Машина крушила ряды врага, а Несущие Слово громко и ликующе взревели.

— Вперед, боевые братья! — Заорал Кол Бадар. — Во имя славы легиона!

Одиннадцатая глава

Прикрепленные к позвоночнику Техномагоса Дариока механодендриты тянулись рядом с ним. Иглообразные электро-соединители выдвинулись из вершин когтистых механических щупалец и погрузились в круглые разъемы цилиндрического устройства, медленно поднимавшегося из пола командного зала. Длина каждого соединителя была примерно пятнадцать сантиметров, и все они одновременно завертелись, когда магос начал устанавливать связь с духом машины своего командного аппарата.

Темная комната вызывала клаустрофобию, а открытые кабели и электропроводка тянулись вдоль стен, и перекрещивались на низком потолке. Потусторонний свет разливался от установленных в зале экранов, пока потоки информации мерцали на их поверхности. Из решетчатого пола поднимались шипящие струи пара, Толстые ребристые трубки змеились из решеток, карабкались на стены и исчезали среди приводящего в замешательство густого лабиринта трубопроводов.

Плотно подключенные к механизмам командного зала пилоты и техники были встроены в его стены, их тела были почти не видны под грудами обмотавших их кабелей. Покрытые изоляционным слоем провода входили в сплавившиеся полушария их мозгов через уши, глазницы и ноздри. Они манипулировали рычагами через погрузившиеся в обломки их смертных тел соединения, от каждого пальца шла запутанная сеть переплетений кабелей, соединявших их напрямую со святой машиной, частью которой они были.

Дариок прошептал заклинание поклонения духу-машине и продекламировал логическое предписание, дабы разжечь искру связи, когда его электро-соединители продолжили проникать во внутренние системы ядра его командной колонны. Произнеся восхваление Омниссии, он активировал внутренние переключатели своего механического тела, и в море освобождения, информации и покоя его дух слился с сущностью командного судна.

Паривший в пятидесяти метрах над землей раздутый воздушный корабль, служивший командным центром Дариока, был устойчив как земля, несмотря на хлещущие его потоки ливня и ударявшие со всех сторон резкие потоки ветра. Связанный с огромным духом машины судна магос чувствовал ветер и капли дождя на его толстых стенках так, как если бы они падали на него. Пронзающие тьму мощные прожекторы были его глазами, а бесконечные потоки данных, наполнявшие множество логических устройств машины, регистрировались в конических полусферах его «истинного» мозга, отсеивающего важную информацию и направляющего ее в наполненные жидкостью сферы, окружавшие его вторичные мозговые устройства.

Он ощущал слаженную работу реакторов, питавших могучие турбины, удерживающие корабль в воздухе, и чувствовал, как по механизмам скользят святые масла смазывающие шестеренки и приводы, как того требовалось. Он ощущал суетливые шаги сервиторов, скитарий и жрецов по лабиринтам туннелей внутри судна, и резкие вспышки чувств, когда эти слуги Омниссии подключались к огромной машине, связывая его с собой и себя с ним. Магос мог видеть через аугментированые глаза младших адептов и чувствовать напряжение их выведенных в цистернах мускулов.

Его дух протянулся через толстые переплетения проводов, что разбегались от контрольной станции и направлялись по циклу осторожно проложенных кабелей, тянувшихся к «Ординатус Магнетус» далеко внизу. Он связался с непокорным духом великого творения и, прошептав молитву святому механизму, погрузился в его внутренности.

Осмотрев плазма-реактор в ядре Магентуса, он ощутил заключенную внутри него мощь, дар Бога-Машины. Далеко в командном центре наверху он ощутил вибрирующий импульс, предварявший приход вокс-сообщения. Электрический импульс прошел по настоящему мозгу магоса, и он опознал одну возникшую эмоцию — раздражение. Он немедленно отсоединил свой дух от Магентуса и вернулся на корабль. Хотя магос и не прервал соединения с кораблем, он позволил своим физическим ощущениям всплыть наружу и принял визуальные стимулы через мерцающие кристаллы аугментированного правого глаза и через затуманенный и слабый взор своего органического левого глаза.

Щелчком одного из механодендритов Дариок изменил показания шкалы управления командной колонны, и гололит на ее вершине замерцал. В реальности всплыло трехмерное изображение офицера Имперской Гвардии, каждую черту которого показывала сложная сеть переплетающихся зеленых линий. Изображение показывало голову и плечи мужчины и обрывалось у его грудной клетки.

— Благослови вас Омниссия, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн, — сказал Дариок.

— Благослови вас Бог-Император, магос, — ответило зеленое изображение генерала, исходящий из встроенных в колонну трансляторов звук немного не совпадал с движение его губ.

— Мне доложили, что ваши техно-гвардейцы понесли тяжелые потери.

— Потери сервиторов и подразделений скитарий приемлемы, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн. Подразделения гипаспитов и сагитарий заменяемы. Уничтожение преторианцев было необходимо для прикрытия отступления когорт. Потеря множества машин Ординатус Минорис и баллистарий досадна, но мой когитатор предсказал ее. Омниссия примет их души в лоне Марса.

— А ваши приготовления ко второму штурму идут, как вы планировали, магос?

— «Экземплис» надвигается, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн, и множество когорт движется в его благословенной тени. Мои катафракты возглавляют святую процессию.

— Шесть рот 133-го сопроводят ваших техно-гвардейцев. Они выступают прямо сейчас. Вместе с ними эскадроны тяжелой техники, — произнесло изображение командира элизианцев. — Солдаты 72-го вновь атакуют врага на возвышенностях одновременно с нашей скоординированной атакой.

— Я согласен с вашими пожеланиями, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн. Ваши устройства из плоти и тяжелая техника участвуют во второй атаке.

Изображение Хаворна мрачно нахмурилось, но техно-магос Дариок давно потерял возможность получать информацию из выражения лиц. Он мог больше узнать из пустой дата-катушки или поворота двигателя, чем из кривляния их физиономий.

— Я никогда не слышал, чтобы Механикус добровольно бросали техно-гвардию на врага, не угрожающего одному из Миров-Кузниц. Вы можете понять мое… недоумение, магос.

— Адептус Механикус поддерживают армии Императора во всех начинаниях, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн. Адептус Механикус хотят помочь вам в битве против врага на планете c6.7.32.

— Да, и это вы мне уже говорили, Магос. Я только молюсь Императору об ответе на вопрос «Почему?»

— Для многих в Культе Механикус, Император Терры и Омниссия равны. Соответственно, и Имперские Гвардейцы и армии Марса должны одинаково выполнять его волю.

Изображение Хаворна подмигнуло кому-то вне экрана.

— Обычно братья по армии делятся важной информацией, затрагивающей их цель.

— Адептус Механикус хочет помочь вам в битве против врага на планете c6.7.32. В этом цель экспедиции.

— Экспедиции? Это зона боевых действий!

— Вы правы, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн. Ваш голос повысился на 1.045 октав, а мой логарифмический кодифер подсчитал, что его громкость выросла на 37.854 стандартных Имперских децибел. С вами все в порядке, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн?

— Чего??? — произнес командир Имперской Гвардии.

— Ваш голос повысился на… — начал Дариок, но его прервали.

— Всевышний Император! — воскликнул Хаворн.

— Мнемо-катушки внутри моих логических устройств указывают, что некоторые дикие культуры в Империуме верят, что Император существует за пределами атмосферы их родного мира. Вы в это верите, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн? Поэтому вы сказали «Всевышний Император»?

— Магос, вы пытаетесь шутить? Я думал, такие как вы этого не могут.

— Я не понимаю понятия юмора, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн. В моей памяти имелись функции, относящиеся к нему, но я изъял такие воспоминания как несущественные для Омниссии.

Изображение Хаворна пристально уставилось на непроницаемое лицо Дариока. Магос терпеливо ждал, когда командир элизианцев вновь заговорит.

— Выдвигайте «Экземплиса» на линию фронта. Мы атакуем перед рассветом, — сказал тот, и оборвал соединение.

Дариок вынул механодендриты из командной колонны и изображение Хаворна, застывшее, когда элизианец прервал связь, рассеялось. Призрачное свечение осталось на пару секунд, а затем и оно исчезло.

Секунду магос стоял без движения, в его мозгу искрили мысли. Несколько мгновений веко его слабого органического глаза моргало, к нему поступала информация из глубин одной из вспомогательных корок мозга, а затем он погрузил соединитель одного из механодендритов обратно в колонну.

Другое зеленое изображение высветилось и нависло над колонной. Оно показывало вращающуюся сферу планеты, скалистого, застывшего и мертвого мира. Полярные шапки покрывали большую часть поверхности. Температурные индикаторы показывали, что температура планеты гораздо ниже той, что нужна для поддержания жизни. Свет сиял под парящим изображением планеты. Это была дата, стандартное Имперское Время, и она показывала, что это было отображение планеты почти две тысячи лет назад.

Щелчком механодендрита Дариок вызвал изображение планеты, возникшее рядом с первым. Этот мир был наполнен водой, моря покрывали почти всю его сферу, кроме двух континентов. Следующим щелчком Дариок свел мерцающие планеты вместе, так что они совершенно перекрыли друг друга. Горы на двух изображениях сошлись как куски мозаики. Они абсолютно идентично совпадали.

Он перевернул совпавшие сферы и приблизил изображение в десять раз, сфокусировавшись на северо-западной оконечности большего континента. Горное плато тянулось до этой точки над уровнем моря, а затем сходило под океан. Почти отвесные обрывы вели к множеству подводных ущелий, на тысячи метров погружающихся в ядро планеты. Он приблизился еще сильнее к бездне одного особенно глубокого разлома.

Магос резко выдернул механодендрит, и зеленое трехмерное изображение рассеялось. На долю секунды осталось лишь свечение совпадающих планет, вместе с маленькой линией символов под сферами: c6.7.32. Секунду спустя исчезли и они.

Полдень приближался, хотя с тем светом, что прошел через черный покров бурлящих грозовых облаков, это могла быть и полночь. Сплошная стена ливня все еще хлестала пики высоких гор, трещины и овраги были затоплены бурлящей водой. Настоящие реки воды стекали в ущелье внизу, спускаясь к соляным равнинам. Даже отлично настроенные сенсоры Несущих Слово не могли пробиться через пелену дождя и стоящее в воздухе электричество.

Яростная и опустошительная битва продолжалась. В грязной воде плавали трупы Имперских Гвардейцев. Разлившиеся воды тащили раскиданные по ущелью обломки выжженных машин и танков. Несущие Слово стояли на отмелях по колено в воде, стреляя в плотные ряды врага.

Экспериментальные орудия Адептус Механикус трещали и выли, разрывая дредноуты и танки предателей, разбрасывая осколки вдоль обеих боевых линий, выбрасывающих при падении в воздух фонтаны воды вместе с изувеченными телами и обломками техники. Разрастающиеся арки энергии с шипением вырывались с орудий, установленных на спинах медленно ползущих через трясину тел и дождевой воды гусеничных краулеров.

Кол Бадар видел такие орудия и раньше. Многие из них были предназначены для огромных боевых машин легионов титанов. Но без технологии для возобновления постройки этих чудовищных военных машин, многие из которых были более ста метров в высоту. Адептус Механикус решили установить это вооружение на гусеничные краулеры. И эффективность орудий осталась внушительной.

Ракеты с ревом проносились сквозь дождь, взрываясь белыми и горячими огненными шарами. В земле появлялись широкие кратеры, немедленно затапливаемые водой, когда другие загадочные батареи начинали стрелять, разбрасывая во все стороны танки и солдат, словно они ничего не весили. Сквозь тьму с ревом проносились огромные шары жидкого огня, поглощающие множество солдат с обеих сторон и доводящие падающий дождь до точки кипения.

Потери возрастали, хотя и за смерть каждого Несущего Слово имперцы расплачивались жизнями множества имперских гвардейцев. Усердие или нетерпение Имперских командующих просто поражало. Несмотря на то, что из-за ухудшавшихся погодных условий воздушные обстрелы стали невозможны, они бросали все новые и новые войска в мясорубку битвы на истощение, отчаянно пытаясь отбросить войска Легиона.

Корифей приказал резервам выдвинуться и поддержать защищавших ущелье Несущих Слово. Он также потребовал, чтобы Мардук передал командование войскам на высотах Разжигателю Войны и участвовал в битве за ущелье. Хотя легкие самолеты Империума были вынуждены отступить из-за штормовых ветров и молний, сбивших многие истребители, мощные «Громовые Ястребы» и «Грозовые Крылья» (Stormwings) Несущих Слово все еще были способны летать, пусть и после коротких налетов им приходилось улетать из центра бури.

Мардук был взбешен снисходительным тоном приказа, но он осознавал опасность. Отбросить имперцев назад было приоритетной задачей или уже понесенные ими потери окажутся бессмысленными, а неумолимое наступлении Имперской Гвардии сможет пробить линию обороны Несущих Слово.

С ревом артиллерия на гребне гряды продолжала обстрел, а заряды лаз-пушек и ракеты слетали с обрывов, устремляясь к катящимся на поле битвы гусеничным машинам Механикус и боевым танкам. Высоко летящие ракеты и снаряды устремлялись к возглавляемым Разжигателем Войны космодесантникам, но мало что попадало в них сквозь высокие скалы. Тем не менее, обстрел, похоже, даже не замедлил продвижение Имперцев, и все новые танки и отряды пехоты вливались в ущелье.

С установленных на турелях БТР «Химера» мульти-лазеров слетали резкие вспышки лазерного огня. От их движения по наводнившим поле битвы рекам расходились могучие волны. Легко преодолевая воду и землю, машины взбалтывали полное трупов болото, чтобы высадить гвардейцев. Дымовые ракетницы открыли огонь, покрыв поле битвы белым дымом, который заблокировал даже авто-сенсоры и целеуказатели Несущих Слово, но когда резкий ветер почти сразу рассеял дым, Мардук захохотал. Гусеницы многих «Химер» остановились, когда их разорвали ракеты или снаряды автопушек. Карабкавшихся, чтобы вылезти из тонущих металлических гробов, гвардейцев разрывало болтерным огнем. Достигшая более твердой почвы «Химера» внезапно взлетела в воздух. Дредноут ударил ее в бок мощным осадным тараном, а затем выпустил поток ракет в другую машину.

Подразделение гусеничных воинов провигалось сквозь перестрелку, от их бронированных тел отскакивали снаряды болтеров. Верхние гуманоидные тела были интегрированы в механические средства передвижения, а из обрубков их рук торчали пушки. Мардук разрубил металлическое туловище воина-сервитора, разбрызгивая масло и кровь, и скачками побежал к странным, похожим на кентавров существам.

Он чувствовал рядом с собой присутствие Буриаса-Драк'шала, демоническая душа воина ярко пылала. Два круга Несущих Слово ринулись вперед на помощь Несущему Икону и Первому Послушнику, их болтеры рявкали, пробивая им путь сквозь скитарий к новому врагу.

Резко двигающиеся гусеничные кентавры начали посылать сосредоточенные залпы огня из своих вращающихся пушек, продолжая катиться вперед. Их тела были полны аугметики и металлических пластин брони, а головы почти полностью покрывал темный металл, за исключением мертвых и пустых глаз, проглядывающих из бледной плоти.

Ведущее устройство резко повернуло голову к Мардуку, и тот услышал предупреждающий гул авто-сенсоров, когда на нем зафиксировалось множество целеуказателей, установленных на правом глазе машины.

С рыком Мардук прыгнул и покатился вперед, когда кентавр-машина резко повернул к нему вращающиеся дула оружия, и поток пуль полетел в его сторону. Они угодили в наплечник, вырывая куски из толстых пластин брони, вскочивший Первый Послушник выстрелил из болт-пистолета. Два болта врезались в лицо механического воина, пробив дыру в его затылке.

Другие машины стреляли в Несущих Слово короткими и плотными очередями. На глазах Мардука грудная клетка одного из боевых братьев разлетелась в клочья, а голова другого раскололась.

Буриас-Драк'шал завыл, прыгнув на медленно катящуюся вперед гусеничную машину. Он вонзил в висок скитария свои демонические когти с такой силой, что они прошли сквозь металл и кость и погрузились в сплавленные полусферы мозга. Пулеметная очередь врезалась чуть пониже спины одержимого демоном воина, и тот пошатнулся. С воплем, пришедшим из глубин Имматериума, Буриас-Драк'шал размахнулся и метнул икону Воинства в воздух подобно копью. Она врезалась в грудь подстрелившей Несущего Икону гусеничной машины, насадив ее на образующие восьмиконечную звезду шипы. Из раны хлынули потоки жидкостей, искры побежали по телу механического кентавра, и он начал биться в конвульсиях. После лающего приказа Буриаса-Драк'шала икона высвободилась из умирающей машины и отлетела в руку хозяина.

Мардук закричал «Катехизис Ненависти» и высоко воздел демонический цепной меч, ведя Несущих Слово на врага. Он стрелял в механическое туловище другого врага, выбивая глубокие кратеры в его броне. Первый Послушник разрубил мечом толстую гусеницу одной из машин, и она завертелась. Ее лишенное выражения лицо глядело на Мардука, когда машина наводила оружие, но Мардук быстро обежал почти остановившуюся машину, бросив пистолет в кобуру. Он снял крак-гранату с пояса, зажал руну активации, и воткнул ее в крутящиеся шестеренки колес поврежденной гусеницы.

Вновь выхватив пистолет, он ринулся к следующей машине, когда позади него взорвалась граната. Пламя омыло другого механического воина, расплавляя его плоть, но она продолжила сражаться, его вращающаяся пушка оторвала ноги бегущему рядом с Мардуком боевому брату.

Натиск врага оказался мощным, другие когорты непреклонно приходили на помощь своим собратьям, а гвардейцы отчаянно рвались вперед, тщетно пытаясь отбросить Несущих Слово. Лазерные заряды били о броню Мардука, и пламя омывало его. Быстро летящие патроны от гусеничных машин ударили Первого Послушника, заставив его зашипеть от боли, когда один из них угодил в трещину в керамитовой броне.

Его пылкие слова воодушевляли все глубже погружавшихся в ряды врага Несущих Слово. Кровь хлынула во все стороны, когда Мардук вонзил визжащий цепной меч в голову гвардейца. Мужчина с отсеченной у локтя рукой рухнул на него, и Мардук оттолкнул его ударом болт-пистолета на землю, а затем выстрелил в затылок.

Он получал дикое удовольствие, вырезая всех вокруг. Мардук внезапно вздрогнул, когда выстрел лазгана пробил броню на его бедре. Он выстрелил другому человеку в грудь, и осколки ребер смертного разлетелись, когда разрывной снаряд разорвался внутри.

Взрыв унес жизни двух Несущих Слово, и Мардук качнулся от внезапного удара, пытаясь удержаться на ногах, когда шрапнель ударилась в его броню. Он увидел, как дула турели приближавшегося танка задымилось.

Тяжелый удар с боку поверг его на землю, и Мардук ощутил, как сдавило благословенный керамит его наплечника, поглотившего силу удара. Серворука сжалась вокруг его туловища, пока он пытался встать, и Мардук зашипел от боли под ее тяжестью. Вспомогательные силовые поршни зашипели, когда хватка серворуки усилилась, и Мардук ощутил, как под этой силой гнется его древняя керамитовая броня.

Он вонзил свой цепной меч в шею сервитора, и крутящиеся зубья оружия вырвали куски плоти и запчастей. Сплавленные кости его грудной клетки напряглись, когда усилился напор, и Мардук отчаянно попытался развернуть свой пистолет для выстрела, но хватка боевого сервитора делала это невозможным. Первый Послушник нажал изо всех сил, погружая цепной меч глубже в шею врага, но сокрушительная сила не ослабевала.

Кто-то поднес комби-болтер к арматуре сочленения серворуки, и выстрелы разорвали слабый участок, оторвав конечность. Боевой сервитор отшатнулся, из безрезультатно дергающегося обрубка серворуки лилось масло и маслянистая жидкость, а затем другая очередь комби-болтера сорвала голову машины с плеч.

— Однажды удовольствие убить тебя достанется мне и никому другому, — раздался рычащий голос. — И никто не лишит меня этой награды.

Мардук посмотрел на стоящего над ним Кол Бадара. Он мог только представить ухмылку на скрытом четырьмя клыками лице этого ублюдка, и быстро вскочил, его лицо горело от стыда и гнева. Мардук плотно сжал руку на рукояти цепного меча, ощущая как демон Борг'аш умоляет его вонзить меч в Корифея.

Отвернувшийся от Первого Послушника Кол Бадар захохотал, разрывая выстрелом комби-болтера в клочья другого врага. Взмахом силового когтя он опрокинул другого механического кентавра на бок, где один из Помазанников превратил его голову в расплавленный металл и сгоревшую плоть иссушающим лучом приделанного к болтеру мельтагана.

Кипящий от гнева Мардук наблюдал, как Кол Бадар сгребает гусеницу танка своим силовым когтем, начисто оторвав ее в фонтане дыма и искр. Когда танк резво остановился, полководец Воинства сжал свои когти в трещащий от энергии кулак и, взревев, ударил им в пластины брони машины. От силы удара обшивка погнулась. Второй удар пробил дыру в бронированном корпусе, и Кол Бадар резко вытащил из нее кулак, погнутый металл жутко заскрипел. Засунув в дыру дуло комби-болтера, он опустошил обойму внутри танка. Болты оглушительно срикошетили от стенок, и снаружи раздались вопли.

Словно чувствуя взгляд Мардука, Кол Бадар обернулся к нему и показал на Первого Послушника одним из потрескивающих силовых когтей. Послание было ясным: и твое время придет.

«Я приму это время с открытыми объятиями», — подумал преисполненный гнева и досады Мардук.

Войска Империума вырезали. Несмотря на их усилия выбить с позиций легион предателей, они не продвинулись ни на шаг. И даже хуже — они отходили, медленно отбрасываемые назад яростной обороной космодесантников хаоса.

Но скоро это изменится.

Земля содрогалась с каждым шагом «Экземплиса». Во тьме он возвышался словно древний великан, огромное чудовище, чья мощь вызывала благоговейный ужас. Горы содрогались до основания, когда тысячи тонн металла врезались в твердую соленую почву затопленного ущелья титаническими шагами.

Сами его ноги представляли собой могучие крепостные бастионы, усеянные мощными пушками и амбразурами, через которые могли вести огонь засевшие там солдаты. Внутри каждой ноги находилась полукогорта, состоящая из гипаспитов и элитных, биологически и механически улучшенных преторианцев. Но бастионы ног были лишь самым слабым оружием «Экземплиса».

От одного его появления сдавались целые планеты предателей, поскольку его вооружение было самым мощным из того, что могли представить себе Механикус. Его орудия были размером с огромные городские блоки, и каждое из них могло уничтожить целый город и превратить армии в пепел. «Экземплис» участвовал в операциях Огненных Ос из Легио Игнатум со времен Великого Крестового Похода.

В его плазменном реакторе пылала мощь скованной звезды, с ужасающей силой грохотавшая, когда частица ее силы передавалась в огромные орудия.

«Экземплис» был одним из последних уцелевших титанов класса «Император» из Легио Игнатум, которых жрецы Культа Механикус почитали как воплощения Бога-Машины. Громоподобными шагами он вновь ступал на поле брани с врагом, отвернувшимся от Императора Человечества.

Двенадцатая глава

Изнутри башня выглядела поразительно неправильно, там находилось нечто гораздо более неестественное и извращенное, чем мог представить себе Варн… Башня была словно живым существом с собственными мыслями и амбициями, просачивающимися в разум рабов, обрабатывающих ее тело.

Ее размер был невозможным до безумия, и с каждой прошедшей рабочей сменой она вздымалась на новые сотни метров. Она была настолько большой, что если бы не омерзительные живые дыхательные маски, прибитые к лицам рабов, им бы пришлось бороться за каждый вдох кислорода в разреженном воздухе на ее вершинах. И это не говоря о накрывших разрушенный город ядовитых парах. Казалось, будто облака дыма неумолимо притягиваются к башне, смог медленно вращался над ней.

Иногда щупальца существа глубже погружались в его череп, извиваясь и спазматически дергаясь. Их нельзя было достать. Варну казалось, что их никогда нельзя будет снять, даже после хирургической операции, и он видел много раз, как рабы умирали, пытаясь содрать отвратительных тварей со своих лиц. Они задыхались, кровь сочилась из их глаз и ушей, когда мощные похожие на пиявок щупальца забуривались в их мозг, ища твердой опоры, а живые кабели в их ртах намертво затыкали глотку.

Омерзительные маски резко изменили внешность рабов; теперь они были больше похожи на почитателей темных богов, чем на граждан Империума, и Варн понимал, что сейчас он тоже выглядит как один из ненавистных врагов.

Работа была бесконечной, рабы трудились в жестком темпе, и надсмотрщики свирепо наказывали тех, кто не мог выполнять их требования. Казалось, что вся работа была ускорена, что быстро приближалась черта, до которой нужно возвести башню. На одних лишь стенах работали двести тысяч рабов, предположил Варн, и еще многие сотни тысяч горбатились в глубинах шахты внутри башни, закапываясь все глубже в кору Танакрега, в глубины планеты. Судя по всему, более миллиона рабов работали над постройкой одновременно. Было построено еще больше крановых машин, и вместе с тысячами рабов они усиливали основание башни, расширяя его дополнительными слоями огромных каменных блоков, пока башня все воспаряла в небеса. Вдобавок, они начали строить колоссальную спиральную лестницу, достаточно широкую для танка, закручивающуюся вокруг внешней стены. Она была гигантской, но и ее возводили с поразительной скоростью.

Должно быть, при постройке использовали жуткое колдовство, поскольку башня уже превзошла самое высокое строение, о котором он слышал, и по логике вещей она не могла вознестись выше, и должна была рухнуть или развалиться под собственным весом. Но она все поднималась, отрицая законы материального мира.

Хотя Варн ненавидел башню так же, как захватчиков и надсмотрщиков, он ощущал странно отеческие чувства к массам камней и кровавого цемента. Сначала он противился этому жуткому самовнушению, но поступки других рабов, особенно скованного вместе с ним бывшего телохранителя Пиерло, изменили его.

Две рабочих смены назад случилось нечто. Это было два дня назад? Или два часа?

Пиерло, как убедился Варн, едва держался на грани рассудка. Он нередко случайно слышал, как бывший телохранитель что-то шепчет себе или кому-то, кого мог слышать только он. Прикрепленный к его лицу живой черный модуль странно изменил его голос, сделав его гортанным, хриплым и диковатым. По сути, он звучал неуловимо похоже на голоса злобных надзирателей. Варн знал, что также переменился и его голос.

И когда Пиерло говорил сам с собой, Варн заметил, что тот нежно поглаживает камни под собой, словно лаская любимую соляную гончую семьи. Это действовало на нервы, но Варн мало думал об этом с тех пор, как начал слышать постоянный шум голосов сквозь гул воплей Диссонанса. По крайней мере, он еще противился желанию ответить на эти голоса.

И когда Пиерло гладил твердый камень, Варн услышал плаксивый вопль и повернулся к его источнику. Каменный блок, один из миллионов в растущей башне, был опущен на место, но из-за некой ошибки, он был поставлен неправильно. Он сломал ноги трем рабам и покачивался на грани высокой стены. Один из паукообразных кранов напрягся, чтобы его переместить, но было ясно, что камень упадет. Крича от ужаса, Пиерло и многие другие рабы вскочили на ноги, а Варн ощутил вспышку горя и страха.

Блок выскользнул из когтей крана и перевалился через стену, скользя и ударяясь о камни внизу. Сотни тонн камня мотались в разные стороны, падая все дальше, прежде чем исчезнуть в низко зависших облаках смога. Люди со сломанным ногами горестно кричали, но не от боли. Они ползли к краю стены, их ноги ужасно искривились, и с переполненными от слез потери глазами они взирали на падение камня.

Пиерло упал на колени, крича в небеса. Желудок Варна сжался, и он ощутил в груди такую пустоту, что хотелось плакать. Он затряс головой, понимая, о чем думал, но боль осталась. И на всей башне рабы кричали от горя.

Варн не сомневался, что это было дальнейшей деградацией его рассудка, ведь как иначе он мог поверить, что такая конструкция осознает себя как сущность? Но он был уверен в этом. Башня обезумела от боли, когда упал камень, и возводившие ее рабы тоже ощутили это. Это было ощущение родителя, ребенок которого болеет, а он ничем не может ему помочь.

Он ненавидел башню, но когда пришло время смены, он понял, что ему трудно уходить. Поездка на хрупком решетчатом элеваторе, карабкавшемся по узким уровням башни на своих металлических паучьих ногах, оказалась тяжелой. Боль от разделения была сильной, пусть это и пугало его. Другие рабы кричали и открыто плакали, просовывая через решетки пальцы, чтобы потрогать камни башни, пусть и теряя пальцы при движении элеватора.

Сон не успокаивал Варна, ведь всякий раз, закрывая глаза, он возвращался в адскую землю из освежеванных трупов. Только теперь там были и высоченные здания из тел, огромные сооружения, достигающие бурлящих небес. Из них доносился звон колоколов и гул монотонных песнопений. Он проснулся весь в поту, и его немедленно ударила боль разделения; Варн хотел работать на вершине башни.

Гул Диссонансов поведал ему, что у башни есть имя. Они называли ее Гехемахнет. Варн не знал этого слова, но чувствовал, что оно правильно.

Ему уже казалось, что Гехемахнет дышала, и он мог чувствовать пульс ее огромного сердца в вибрации камней под ногами.

Когда Варна посещали такие мысли, он молился Императору, но ему было все труднее вспоминать слова, которые вдалбливали в него священники Эклезиархии.

Он посмотрел на Пиерло, который размазывал кровавый цемент по поверхности камня. Роба мужчины сползла, и под ней было нечто, нечто, что не могли спрятать даже слои запекшегося цемента.

— Что у тебя на плече? — прошептал Варн, и голос показался ему чужим.

Пиерло раздраженно поднял глаза, словно его мысли грубо прервали. Он натянул разодранную робу обратно, скрыв знак, и продолжил работать с опущенной головой.

Варн рискнул оглядеться и не увидел неподалеку ни одного из надсмотрщиков. Его разум возбудили назойливо повторявшиеся слова Диссонанса, «убей его», и Варн подскочил к рабу и задрал его робу. Пиерло вцепился в его руки, пытаясь оттолкнуть его, но Варн смог сорвать робу с плеча бывшего телохранителя.

На коже плеча находился символ, символ, который он узнал, поскольку видел его много раз каждый день. Он был вырезан на боках паучьих кранов и отштампован на затылке некоторых старших надзирателей. Он видел его на наплечниках каждого проклятого десантника хаоса на планете. Это было кричащее демоническое лицо, и Варн прекрасно знал, что оно провозглашает.

— Ты один из них! — зашипел он. В его разуме немедленно сошлись осколки мозаики. Варн видел, как этот мужчина покинул комнату во дворце за секунду до того, как она взорвалась. Пиерло был одним из мятежных предателей, открывших путь силам Хаоса.

Лицо предателя исказилось от ненависти, когда они начали драться. Варн слышал приглушенные вопли остальных рабов, но не вслушивался в них. Он мог слышать лишь пульсацию крови в своей голове. Этот ублюдок открыл дорогу захватчикам. В нем закипела ненависть. Он потянулся рукой к лицу Пиерло, расставив пальцы, словно когти.

Мужчина не был новичком в бою без оружия и схватил руку на подлете, болезненно ее выгнув. Сжав другую руку, Пиерло ударил его в солнечное сплетение, выбив из него весь воздух. Варн упал на камни. Пиерло был выходцем с верхов и тренировался в искусстве боя, Варн же учился борьбе на улицах Шинара и знал, что искусство борьбы и бой гвоздями и зубами за выживание каждый день — две разные вещи. Варн перенес множественные увечья во время своей молодости как хаб-гангстера, и нанес еще больше. Даже когда он пытался быть честным и работал на соляных пластинах, он участвовал по ночам в уличной поножовщине. Все это изменилось, когда его наняли в силовики, но его навыки стали полезны и там.

Варн резко вскочил, нанеся мощный удар в подбородок Пиерло, и почти сразу добавил резки ударом локтя. Тот отшатнулся, зависнув на грани стены, способный утянуть за собой Варна и полдюжины других рабов. Варн схватил толстую шипастую цепь, затащив мужчину на камни и ударив коленом в пах.

Когда Пиерло согнулся от боли, бывший силовик шарахнул локтем по его голове, и предатель рухнул на камень. Пиерло лежал без движения, но Варн еще не закончил. Наполненный ненавистью, он обмотал шипастую цепь петлей вокруг шеи Пиерло, прижав ее к полу ногой. Варн перемотал цепи в руках и потянул, притягивая цепь к себе изо всех сил. Поскольку Пиерло носил тот же ошейник из кроваво-красного металла, что и остальные рабы, цепь глубоко погрузилась в его глотку, от чего тот задыхался, а окончания шипов вонзались в плоть. Из глотки мужчины полилась кровь, перемешавшаяся с кровавым цементом на камнях.

Вспышка боли взорвалась внутри Варна, когда в его плоть погрузились иглы надзирателей, но он не среагировал на это. Его мускулы вздулись, когда он в последний раз натянул цепь, а затем он упал от вызванной надзирателями жуткой боли, корчась и трясясь от агонии, на камнях рядом с Пиерло.

Внутренним взором Варн увидел, как небо стало красным от крови. Он знал, что Гехемахнет довольна.

И улыбался, глядя в мертвые глаза предателя.

Земля содрогнулась, и вырвавший цепной меч из кишок гвардейца Мардук поднял голову и вгляделся в сумерки. Проливной дождь все еще хлестал по залитому кровью полю битвы, но Первый Послушник чувствовал, что приближается нечто, нечто огромное.

Вспыхнула молния, обрисовав силуэт, который Мардук сначала принял за гору. Но это была не гора, потому что она неустанно двигалась вперед, и земля дрожала от его тяжелой поступи.

С проклятьем на губах, Первый Послушник окинул взором огромную фигуру явившегося титана.

Казалось, что древний, первобытный бог из допотопной эпохи вновь шагал по земле, спустя бессчетные годы после того, как его родичи канули в мифы и легенды.

Его металлическое тело покрывали углубления и вмятины, полученные в сражениях за десять тысяч лет жизни. Хитро косящееся мрачное лицо было обожжено огнем и покрыто рубцами, а глаза пылали красным светом. Внутри его металлического черепа сидел принцепс и его модераторы, психически соединенные с титаном. Они ощущали боль гиганта как свою и получали дикое удовольствие, круша все под ногами.

Когда он зашагал через ряды танков и солдат, все показалось карликовым. Многобашенный бастион размером с обнесенную стенами крепость возвышался над его мощным бронированным панцирем. Осадная артиллерия и боевые пушки, через дуло которых мог проехать маленький танк, находились в этом огромном отделении, а свисающие с его стен знамена развевались под ураганным ветром. На месте рук титана находились огромные орудия, с которых свисали украшенные десятками символов боевые знамена, отмечающие вражеских титанов и сверхтяжелую технику, которых гигант уничтожил за свою долгую жизнь. Воздух вокруг огромной боевой машины мерцал от мощных пустотных щитов.

С тихим шумом осадные пушки на могучих плечах «Императора» выпустили первый залп, и потоки воющих снарядов разорвались в рядах Несущих Слово. Боевые братья взлетали в воздух, а танки раскалывались под обстрелом, но это было ничем по сравнению с последовавшим… Сверхнагретые потоки плазмы начали скапливаться в плазменном аннигиляторе правой руки монстра, наполняя воздух жутким шипением, от которого незащищенные уши гвардейцев заболели, а огромные дула смертоносной пушки «адская буря» начали раскручиваться. Направление ветра резко изменилось, когда они набрали скорость.

Вращающиеся дула пушки выпустили ураган огня, разорвавший ряды Несущих Слово и пронесшийся от одного края ущелья до другого, уничтожая воинов и технику. Плазменный аннигилятор вспыхнул с силой заключенного солнца, выпустив поток белой от жара энергии, поглотивший и немедленно расплавивший множество танков.

Учиненное «Императором» разрушение внушало благоговейный страх, и ряды Имперских Гвардейцев ликующе заревели, когда бог-машина продолжил истреблять ненавистного врага.

Мардук оскалил свои акульи клыки, шипя на чудовищную и неостановимую тварь. Копья лучей энергии слетали со склонов гор, когда лазерные пушки отрядов опустошителей нацелились на «Императора». Но для титана эти мощные залпы были словно комариные укусы. Множество «Хищников», «Лэнд Рейдеров», дредноутов и демонических машин нацелили свое тяжелое вооружение на огромное чудовище. Ракеты, лучи лаз-пушек, тяжелые артиллирейские снаряды и ревущие потоки плазмы неслись к титану. Вспышки пустотных щитов поглощали выстрелы, оставляя смертоносную машину неповрежденной, и в ответ она изрыгала снаряды из десятков боевых пушек в бастионах ног.

Отряды имперской гвардии возобновили атаку, воодушевленные появлением титана, который вновь выстрелил из плазменного аннигилятора, выстрелив во тьму и разнеся вершину пика. Обломки, куски соляных скал и демонических машин сползли с отвесных скал мощной лавиной. Крутящееся орудие «адская буря» дымилось, разрывая все на хребте. Дождь превращался в пар, падая на сверхнагретые стволы огромных орудий. Залпы артиллерии продолжали бить в пустотные щиты над панцирем титана, который сверкал мириадами цветов, отражая попадания.

Мардук вновь выругался, стреляя в разлившуюся вокруг него толпу и чувствуя, что переменчивое течение битвы повернулось против Легиона. У них просто не хватало огневой мощи, чтобы пробить пустотные щиты, а тем более повредить титан, пока Несущие Слово завязли в битве с гвардейцами и скитариями.

Но если они не удержат ущелье, их судьба будет хуже смерти. Если это будет необходимо, любой космодесантник добровольно отдаст жизнь в битве по его слову. Ведь хотя Кол Бадар как стратег и Корифей должен был организовывать комплексные и боевые непробиваемые построения, осторожно планировать наступление, размещение огневой поддержки и накладывающиеся друг на друга сектора обстрела, в отсутствии Темного Апостола Мардук отвечал за духовное лидерство легиона. И если он отдаст приказ стоять и сражаться до смерти, поскольку этого хотят боги Хаоса, то его слову последуют без вопросов. Боевые братья дорого продадут свои жизни, забрав с собой столько врагов, сколько смогут, прежде чем их жизненные энергии освободятся от их смертных оболочек.

Но Мардук не видел, как можно благородной жертвой остановить этого древнего бога войны. Нет, здесь не могло быть гордого последнего боя. Здесь были лишь быстрая смерть и позорное уничтожение. Они не смогут дать Темному Апостолу достаточно времени для окончания постройки Гехемахнет, и это было хуже всего. Если строительство прервется, то вся атака на эту планету станет бессмысленной, а Совет Темных Апостолов на Сикарусе будет очень недоволен. А этого действительно стоило бояться, даже в смерти, ибо Совет мог дотянуться до бездн Имматериума и вырвать оттуда души тех, кто подвел его. А управляемые Советом бесконечные мучения падших были столь ужасны, что лучше было их даже не представлять.

Он давал выход злобе, яростно рубя, круша кости и разрывая плоть, стоя в потоках воды. Быстро бегущие потоки доставали многим врагам почти до живота, а трупы убитых плавали лицом вниз, их кровь растекалась подобно масляному пятну. Еще один залп «Императора» превратил часть поля битвы в ревущий огненный шар, рев немедленно превращающейся в пар воды перемешался с воплями умирающих и взрывами топливных баков и снарядов.

— Мы должны отступить, Первый Послушник, — прорычал по воксу Кол Бадар.

— Великий полководец Кол Бадар приказывает отступать от Имперской Гвардии, — промолвил Мардук, — я уже слышу, как они хохочут над нами.

— Пусть смеются. У них не будет возможности долго смаковать свою победу.

— То, что они вообще могут смаковать победу над Легионом Лоргара — позор для всех нас, — прорычал Мардук.

— Щенок, ты хочешь умереть здесь? Если ты этого действительно хочешь, я с радостью брошу тебя тут. И в этот раз тебя никто не спасет.

Буриас-Драк'шал вонзил икону в грудь гвардейца, разбрызгав кровь по шлему Мардука.

— Битва хороша, — рыкнул он, из-за толстых демонических клыков в его демонической пасти слова получились немного невнятными. У него не было допуска к личным вокс-сообщениям, проскакивающим между Кол Бадаром и Мардуком. — Сегодня мы отдадим свои жизни Хаосу?

Первый Послушник тряхнул головой, и прорычал грубый ответ Кол Бадару.

— Боги хаоса проклянут тебя, если ты посмеешь. Твоя неудача замарает нас всех.

— Я встану с высоко поднятой головой перед своим повелителем, и приму любое наказание, которое он назначит. Я не буду трусливо умолять, как это сделал бы ты.

— Значит, ты признаешь свою неудачу, могучий Кол Бадар.

— Я не буду слушать твои бесхребетные насмешки, гаденыш. Боги свидетели, я увижу падение этого проклятого «Императора». Я все еще полководец Воинства, и ты сделаешь, как я прикажу.

— Я буду ждать, когда ты начнешь пресмыкаться и лизать стопы Темного Апостола, умоляя о милости, — проворчал Мардук.

— Этого не будет, змея, — сказал Кол Бадар. Вокс-канал протрещал, открываясь чемпионам кругов.

— Отходим, сражаясь, — приказал Корифей. — Передовые круги отходят, третья и четвертая линия прикрывают. Вторая и пятая, встретить первую, объединиться и отступить. Затем отходят четвертая и третья. И оттащите назад эти проклятые дредноуты и демонические машины.

Буриас-Драк'шал зарычал от расстройства, и, вымещая свое недовольство, разорвал человека пополам.

— Мы бежим от них!? — крикнул он, ломая хребет другом солдату.

— Нет, — ответил Мардук, — мы бежим от него.

— Ба! Мы уже повергали титанов раньше. Корифей слабак.

— Уже метишь на его место, Буриас-Драк'шал?

Одержимый дико оскалился, а затем позволил демону вновь проявить себя, и изменился так, что не мог говорить. С животным ревом он ринулся обратно на поле битвы.

Мардук чувствовал стыд и досаду. Не в обычаях Легиона было бежать от солдат Ложного Императора, хотя он и понимал, что приказы Кол Бадара — лучший путь действий для Воинства.

И все же, он будет рад увидеть, как из этого высокомерного подонка сделают вешалку, когда Темный Апостол узнает об отступлении.

Отступление несущих слово прошло гладко, выстроившиеся круги отходили в стройном порядке, обрушивая плотные огневые потоки, чтобы прикрыть отступающих. В свою очередь, эти круги разворачивались и прикрывали своих братьев. Павших воинов оттаскивали, поскольку бросить их на поле боя было бы ужасным богохульством, а вдобавок, боевое снаряжение и генетическое семя легиона было слишком совершенным, чтобы его бросать. Техника медленно катилась назад, стреляя в титана.

Большинство демонических машин и дредноутов вытащили из битвы на крепких цепях, прицепленных к тяжелой гусеничной технике, хотя они и сопротивлялись и пытались вернуться в бой. Многие из них набросились на своих поводырей, убив десятки пытавшихся их успокоить людей в черных рясах и перевернув множество оттаскивавших их тяжелых тягачей. Другие вырывались из оков и бросались на врага, рвя, разрывая и вопя, испуская потоки пламени и ракет, прежде чем их уничтожили орудия «Императора».

Кол Бадар сгорал от стыда, но он не мог позволить уничтожить Воинство. Однако потери были тяжелыми, и этот день будут долго оплакивать.

Конечно, он готовил план действий на случай отступления, как часть боевых приготовлений ко всему, но ему уже тысячи лет не приходилось приказывать отходить.

Несущие Слово удерживали врага на расстоянии ураганным прицельным огнем. Легион медленно отходил, создавая болтерами вихрь смерти.

Припадающие к земле восьминогие машины с плеском выпрыгнули перед линией Несущих Слово. Они были меньше огромных «Осквернителей», и управлялись существами, некогда бывшими простыми смертными. Но теперь плотное подключение и черное колдовство навсегда соединило их с машинами, а измененная плоть их тел находилась внутри круглых, полных жидкости и похожих на волдыри глазах спереди конструкций.

Раздутые брюшка машин пульсировали, когда круглые мины извергались из их задних частей, падая в воду и вбиваясь в землю. Они торопились вперед, их огромные животы сокращались, закладывая свой смертоносный груз прямо под корку соленой земли, размещая тысячи миль по всей длине ущелья.

Другие конструкции, с более длинными ногами шагали через глубокую воду, словно мутировавшие многоногие водные насекомые. Они обильно изрыгали жирную, клейкую маслянистую жидкость на поверхность потоков воды, выбрасывающих ее за отступающими Несущими Слово на ничейную землю между двумя армиями.

Обстрел имперцев уничтожал десятки мерзких созданий, а ужасающая сила орудий «Императора» все еще взрывала огромные участки ущелья, но они были заменимы, и Кол Бадара не заботило их уничтожение. Машины выполнили возложенную на них задачу, и теперь их гибель не имела значения.

Титан сделал еще один огромный шаг вперед, обрушив с оглушительным грохотом свою огромную многосуставчатую ногу, стреляя из орудий в отступающих Несущих Слово. Боевые орудия на плечах «Императора» развернулись, нацеливаясь на с воем летящих сквозь бурю «Громовых Ястребов» и «Штормовых Птиц», по кривой улетавших к вершинам гор.

В его голове эхом отдавались слова Первого Послушника, раздражая его. Имперцы никогда не должны были одержать такой победы, и Кол Бадар ощущал на своих плечах тяжелый груз стыда и разочарования. Он хотел бы получить больше времени на изучение противника, узнать его силу и состав, но пожелания Темного Апостола были ясны, а время было критическим фактором. Точная оценка врага означала бы битву в глубине гор, а он чувствовал, что такая стратегия не понравилась бы Темному Апостолу.

— Ты слишком осторожен, мой Корифей, — сказал бы Ярулек. Он повторял это и раньше.

Сегодня его осторожность спасла бы жизни множества боевых братьев, поскольку внезапное появление титана стало шоком. И теперь он вынужден отступить.

И все же, он чертовски хорошо позаботился о том, чтобы противник понес как можно больше потерь во время отступления Воинства.

Когда шрапнель и выстрелы угодили в жирный, маслянистый суп, извергаемый длинноногими шагоходами, высокое пламя накрыло ущелье. Яростно вспыхнув, оно разгорелось по всей ширине аллеи, поглотив десятки шагоходов. Погибая они пронзительно визжали, их ноги дергались в агонии, когда пламя лизало их. Пылающая жидкость накрыла сотни безмозглых скитарий, продолжавших неустанно идти за отступающими десантниками хаоса, даже тогда, когда огонь поглощал их плоть. Части машин, утратив скреплявшую их плоть, погрузились в кипящие воды, хотя даже там они продолжали гореть.

Первые танки, достигшие поверхности соляной скалы и скрытых под ней мин, взлетели в воздух от мощных взрывов. Увидев это, имперцы остановились до тех пор, пока миноискатели не очистили путь, и принцепс титана класса «Император» решил не рисковать своей огромной машиной до этого момента.

Корифей подарил Воинству время, но должен был тщательно его использовать, чтобы спланировать и воплотить падение титана. Стратегии и предположения уже мелькали у него в уме. Он уже знал, где встретить гиганта, мысленно отметил это место, узкое ущелье примерно в пяти километрах позади.

Кол Бадар горько посмотрел в разрываемое вспышками молний и падающими снарядами небо и повторил принесенную Первому Послушнику клятву.

— Я увижу падение этого бога-машины от моих рук или моя душа будет обречена на вечные муки.

Пророкотал раскат грома, словно принимая его клятву.

Он сломает дух машины монстра и, достигнув победы, предстанет перед Темным Апостолом Ярулеком и примет любое наказание, которое тот сочтет нужным наложить на него.

Битва давно закончилась, а жуткая буря в небесах утихла. Воды отступили, схлынув с гор в болото в опустошенном ущелье. Повсюду на поле битвы были разбросаны тела, выжженные остовы техники и обломки. Немногие из погибших врагов остались тут, многих вытащили их собратья, а элизианские огнеметчики сжигали тех, кто остался. Все избегали почерневших остовов техники и проклятых машин врага, поскольку их полное уничтожение было бы слишком долгим. Команды несущих тяжелые связки отлаженных сенсоров элизианцев крались вперед, вытаскивая из земли тысячи мин. Они были гораздо медленнее жужжащих минных тральщиков Адептус Механикус, перепахивавших землю широкими взмахами механических анализаторных рук. Но приказы командира элизианцев были ясны: армия должна продвигаться вперед так быстро, как это возможно, и любой человек, способный находить мины, элизианец или безмозглый сервитор, должен работать.

В огромной тени остановившегося титана «Экземплис», адепты Бога-Машины роились вокруг уничтоженной техники, извлекая важные механизмы и молясь мертвым или умирающим духам машин. Генералу-бригадиру Хаворну они казались роем плотоядных муравьев, разрывающих труп умирающей добычи. Адепты быстро, с удвоенной энергией сдирали орудийные системы с уничтоженных танков и Ординатус Минорис, и загружали их рядом с работающими устройствами, гусеницами и управляющими системами в огромные грузовые машины для последующего повторного использования.

Индустриальные сервиторы неустанно работали, вытаскивая тяжелое вооружение, собирая его под бдительным взором адептов и относя павших скитарий в катящиеся за армией передвижные фактории. Там их укладывали на длинные конвейерные ленты и завозили внутрь для рециркулирования. Хаворн не был уверен, что это означает. Он думал, что оружие техно-стражей вырывали из мертвой плоти его носителей, но он не знал судьбу самих тел. Лишь когда техномагос Дариок холодно его попросил об одном одолжении, он узнал судьбу этих оскверненных трупов.

— Запрос, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн, — монотонно сказал техомагос. — Я так понимаю, что тела ваших неактивных солдат собирают. Их отправляют на перерабатывающие фактории вашего подразделения? Я не знал, что они есть в вашей экспедиции.

— Жетоны Элизии кладут на глаза моих павших солдат, а их мертвые тела поглощает очищающий огонь. Жрецы направляют их души к Императору, — Ответил Хаворн, не понимая о чем говорит магос. — Таков путь элизианцев. Каждый человек носит два жетона с Элизии, — пояснил он, порывшись под накидкой и достав две круглые металлические монеты, висевшие на продетой через отверстия в их центре тонкой цепочке на шее Хаворна, — это давно стало обычаем наших людей. Мы специализируемся в десантных операциях, и редко доводится выносить тела мертвых, но не важно, где они лежат, главное, что их души направлены на правильный путь.

— Сжигаете мертвую оболочку из плоти? Это не логично. Это трата ресурсов, как прометия, так и плоти. А что с теми вашими устройствами из плоти, которые стали неоперабельными, но не полностью не функциональными?

— Ты имеешь в виду моих раненых? — ледяным голосом спросил Хаворн.

— Если угодно.

— Моих раненых отделяют от их взводов и уносят в медицинские палаты на тяжелых посадочных транспортах. Смертельно раненым облегчают муки, а их души направляют на правильный путь.

— Могу ли я попросить вас об одном, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн?

— О чем? — осторожно спросил генерал, не понимая, куда ведет магос.

— Нелогично и нерационально избавляться от нефункционирующей плоти так, как это делаете вы. Я прошу, чтобы после завершения ритуалов ваших жрецов, трупы были бы собраны для переработки моими адептами.

— Переработки во что?

— В полужидкую, основанную на протеине питательную пасту.

Хаворн моргнул, думая, что ему послышалось.

— Ты… хочешь превратить тела элизианских воинов, с честью погибших в бою с врагом, в пасту.

— Это логическое использование ограниченных ресурсов. Когорты моих скитарий хорошо снабжены топливом, но пополнение пищевого уровня является тяжелым.

— В тебе действительно не осталось ничего от человека, черт возьми, жалкая ты и низменная машина? — дрожащим от эмоций голом сказал Хаворн.

— Исправление. На моем теле осталось тридцать восемь стандартных имперских единиц веса живой плоти и тканей, генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн. Я не жалок и не низок, а их использование в подобном контексте является новой частью информационной памяти для меня. И спасибо вам за то, что вы назвали меня «машиной», хотя я еще не настолько возвысился в рядах духовенства Марса, чтобы стать одним целым с Омнииссией.

— Отвечу вам так, магос, — сказал Хаворн, — скорее вы сдохнете и окажетесь в аду, чем я отдам вам кого-нибудь из своих солдат, живых или мертвых.

Не услышав немедленного ответа, он добавил.

— Это значило, нет, ублюдок ты с ледяным сердцем.

Тринадцатая глава

— Мы определили местность, в которой враг собирается встретить нас, генерал-бригадир, — доложил полковник Ларон.

— Покажите мне, — сказал Хаворн. Длинный стол между ними осветился после его слов, возникли тысячи перекрученных линий зеленого света, показывающих детализованную схематическую карту окружающей местности. По распоряжению Хаворна, скрюченный сервитор, встроенный в основание стола, начал манипулировать выделенным изображением, прокручивая его вдоль поверхности стола и увеличивая ущелья и лощины. По другому приказу, плотно собранные световые линии начали возникать над столом, показывая трехмерное изображение гор.

Спустя секунду осмотра карты, Ларон указал.

— Мы движемся по основному ущелью здесь. Наши разведчики продвигаются через лощины тут, там и здесь, — сказал он, указывая на два тонких ущелья в нескольких километрах от того, по которому двигались основные силы, — а наши десантники приземлилась в этих точках, — Ларон указал на дюжину ключевых стратегических позиций.

— Как вы прочли из моих докладов, наше наступление на возвышенности тут, — он указал на еще одну точку в горах, — было тяжелым, но успешным.

— Враг защищал их без особого энтузиазма, — проворчал Хаворн, — Твои люди взяли их слишком легко, и я не пытаюсь их очернить. Там где предатели решат остановиться и сражаться, мы встретим гораздо более тяжелое сопротивление.

— Я думаю так же, генерал-бригадир, и верю, что мы нашли это место. Ранние попытки взять эти позиции, — он указал на участок гор примерно в десяти километрах, где ущелье было особенно узким, показали высокую концентрацию противника. Наши атаки были отбиты.

— И с тяжелыми потерями, — буркнул Хаворн.

— Действительно, враг не церемонился. Они решили дать нам бой там.

— Это подходящее место. Здесь искривленное ущелье уже всего. Там нет прямой линии огня длинной больше километра, следовательно, использование нашей артиллерии будет ограниченным, но их воины будут на превосходных позициях. Это значит, что «Экземплису» придется подойти ближе для атаки, вместо того, чтобы разносить их с расстояния в пять отрезков. Это интересное место для битвы. Но возможно это уловка. Вы провели разведку подходящих для засады позиций перед этим отрезком?

— Да, генерал-бригадир. Ущелье сужается примерно в десяти километрах выше, тут. В нескольких местах оно сужается до ширины меньше ста метров в нескольких местах, и «Императору» там будет тесновато. Это могло бы быть местом для проведения засады, но таких районов в ущелье больше сорока.

Генерал-бригадир фыркнул.

— Были ли следы движения противника? Если мы войдем в ущелье, а предатели займут позиции на этих скалах, то потери будут велики.

— Нет, сэр. Мои «Часовые» зачищают район, но пока они не встретили никого, кроме ублюдочных культистов, скакавших параллельно ущелью. Мы убили их всех.

— Вражеский командующий не дурак. Если бы я был им, я бы планировал нечто здесь, — сказал Хаворн, указывая на одно из самых узких мест ущелья. — Миноискатели пока что ничего не нашли?

— Ни одного целого минного поля, хотя мины были раскиданы каждые сто метров или около того.

Имперские войска позади этих отрядов замедлились до состояния черепах. Хотя пока не было обнаружено ни одного минного поля, предатели раскидали по ущелью спорадические скопления мин, лишь чтобы вынудить Имперцев сканировать весь свой путь.

— По всей длине в утесах находиться множество трещин. Я приказал командам огнеметчиков двигаться вдоль обрывов и зачищать все группы пещер. С огнеметчиками идут команды сканеров, осматривающих местность на предмет жизненных показателей и энергетических всплесков.

— Прикажи командам подрывников подорвать крупные расщелины, — распорядился Хаворн.

— Да, сэр.

— Возможно они хотят очистить исторические хроники от причиненного им «Экземплисом» позора, — сказал генерал-бригадир, — Они могли хорошо подобрать место для битвы против нас. И они будут сражаться до последнего.

Мощные авто-сенсоры предупредили Кол Бадара о рыщущем духе машины вражеского ауспекса, и последние системы его терминаторской брони автоматически отключились. Он едва дышал, а его сдвоенные сердца бились не чаще чем раз в минуту. Он уже давно отключил рециркулирующее воздух устройства, а огромный вес доспеха давил на него, когда последние вспомогательные механизмы деактивировались.

Он плохо слышал приглушенный глухой удар взрыва, когда на него посыпались пыль и песок, а земля под его ногами содрогнулось. Тяжелые осколки соляного камня рухнули на Корифея, но он все равно стоял неподвижно, а его жизнедеятельность была крайне замедленна. Это не было глубокой комой, на которую были способны воины легиона, ибо для того, чтобы пробудить его от нее потребовались бы усилия хирургеонов, и он не смог бы даже заметить знака приближения своей добычи. Однако это было достаточно сильное замедление для того, чтобы ауспексы врага не засекли его жизненные показатели, особенно когда он был защищен толстыми, изолирующим сигналы пластинами его святой брони.

Прошло некоторое количество времени, и Корифея омыло пламя. Сердцебиение Кол Бадара ускорилось, когда он увидел охватившую его основанную на прометиуме зажигательную смесь и ощутил резкий скачок температуры. Жар был почти непереносим, встроенные тепловые регуляторы его брони были выключены вместе с остальными устройствами, чтобы не было читаемого энергетического излучения.

Пламя ярко осветило узкую пещеру. Кол Бадар видел других воинов культа Помазанников, таких же неподвижных, которых лизали языки пламени. Он видел как внешняя ребристая проводка раннего терминаторского доспеха одного из боевых братьев ярко вспыхнула и расплавилась, а сам воин рухнул на пол пещеры, его легкие загорелись. Кол Бадар был рад, что тот не кричал, умирая.

Когда из-за увеличившегося сердечного ритма его дыхание участилось, он начал использовать слишком много кислорода, которого и так оставалось немного в доспехах Корифея. Кол Бадар вновь замедилил дыхание и пульс до тех пор, пока оно почти не остановилось.

— Что это было? Ты что-то засек? — спросил уставший элизианский солдат, оглядываясь на товарища. В руках того была тяжелая полусфера диска ауспекса. Доверится ему и позволить провести осмотр было легче, чем все время поглядывать на информационный экран на закрепленном за спиной устройством обратной связи.

— Кажется, секунду что-то было, но сейчас исчезло. Больше похоже на глюк.

— Не пора ли нам поменяться местами, хех? — с надеждой спросил он. Его товарищ громко захохотал.

— Никаких шансов. Я его потеряю. Пошли, пора идти. Тут ничего нет.

Кол Бадар пришел в себя, когда пещера вздрогнула, и на него посыпались куски соляной скалы. Спуся почти тридцать секунд последовал еще один громоподобный взрыв, ближе, чем первый, и вниз посыпалось еще больше пыли. Его желтые глаза моргнули, запуская базовые функции брони. Он решил, что после того как враги прочесали местность и объявили ее чистой, они едва ли будут проводить дальнейший осмотр, так что включенная терминаторска броня было маленьким риском. Вновь начал циркулировать спертый и сухой воздух, и Кол Бадар глубоко вдохнул, наполняя воздухом свое задыхающееся тело. Его чувства немедленно обострились.

Добыча была близко.

Он осмотрелся, поворачивая голову их стороны в сторону, вновь знакомясь с ситуацией, когда заработали системы его брони. Пещера сузилась и обрушилась от взрывов в нескольких местах, обломки скал разбросало по неровному полу. Огромные куски упали на многих Помазанников, оставив на благословенном керамите выбоины и трещины. Несколько его братьев были наполовину погребены под завалом, но сейчас это не имело значения.

Пещера была ответвлением глубоко разлома, который рассекал отвесные утесы главного ущелья. Кол Бадар заметил сужение ушелья и счел его подходящим для боя с врагом, но он никогда бы не нашел сеть пещер за ограниченное время для приготовления засады, если бы не… О них сообщил космодесантникам хаоса один из культистов, один из прислуживающих Первому Послушнику жалких псов.

Ответвляясь от открытого разлома, вход в систему пещер скрывался из виду. Его сложно или даже невозможно было найти тому, кто не знал о нем. Все же, пламя вражеских орудий нашло вход, в отличие от их носителей, и его комплект брони почернел от жара пылавшего прометиума.

Последовавшие взрывы почти полностью завалили разлом, когда сейсмические заряды обрушили нависавшую над ним скалу. Из пещеры почти невозможно было выйти воинам в броне терминатора. Но так лучше, ибо враг стал беспечен, думая, что его флангам ничто не угрожает.

Последовал еще один грохочущий звук, и земля вздрогнула. Хотя местность скорее всего не сканировали, передача вокс-сообщений была бы слишком большим риском. Щенок, Первый Послушник должно быть двинул своих культистов вперед. Если он сделает это не вовремя, Помазанники окажутся под ураганным обстрелам орудий врага. Он сжал зубы. Если щенок не исполнит свой долг, Кол Бадар и его братство почти наверняка погибнут. И даже если этот недоносок, Мардук, решил не оставлять его умирать, то почти наверняка эта мысль посещала разум ублюдка.

Все же, была только одна возможность уничтожения титана типа «Император» без гибели сотен боевых братьев. Это было рискованное предприятие, но его перспектива сильно возбуждала Кол Бадара. Раньше такая жажда битвы казалась потерянной для него, погребенной под тысячами лет сражений во славу Лоргара. Он приветствовал это чувство, как давно потерянного друга.

Десятки резких красных огней осветили стену пещеры, когда земля под ними вновь содрогнулась. С дрогнувшей скалы посыпалась еще одна лавина пыли и камней, и Кол Бадар ухмыльнулся, осознавая, что вся пещера может рухнуть в любой момент, погребя его и Помазанников под тысячами тонн скалы. Это будет действительно бесславной смертью, и он мог только представить, как над ним будет насмехаться ублюдок Мардук, если судьба Корифея окажется такой.

Неподалеку раздались еще два тяжелых удара. Он прикинул дистанцию. Ее было сложно определить, но Кол Бадар решил, что спустя еще два удара пора будет подрывать заложенные заряды.

Их красные огоньки ритмично мерцали в темноте. Они были предназначены для взрыва лишь в одном направлении, и он очень аккуратно их разместил. Эксперт в осадных взрывах, Кол Бадар провел несколько часов, изучая разорванные линии и угловатые уровни скалы, чтобы мощные взрыв произвели именно желаемый эффект. Единственный неправильно размещенный заряд обрушил бы на них всю гору, а Корифей не позволял никому распоряжаться своей судьбой.

Дикое предвкушение нарастало, и Кол Бадар прислушивался к тяжелым ударам, возвестившим бы о начале атаки.

Командная «Химера» медленно катилась вперед в тени «Экземплиса». В не зависимости от того, сколько раз генерал-бригадир видел титанов, его не переставал восхищать один лишь их размер, а этот гигант типа «Император» был одним из самых крупных. Из под купола «Химеры» открывался прекрасный вид на шагавшую вперед огромную боевую машину. Он мог понять, почему извращенные адепты Механикус поклонялись титану как воплощению своего бога, поскольку он был могучим, первобытным существом эпических размеров.

Сзади он мог видеть смазанные маслом механизмы бога-машины, поскольку тыловой слой брони был слабее переднего. Поршни размером с дома поднимались и опускались, когда гигант двигал своими огромными крепостями ног, а вихри перегретого дыма и пара вырывались из выхлопных труб на спине. Еще выше, стяги раскачивались от быстрого ветра на сводчатых зданиях крепости, которую титан нес на своих плечах. Там были размещены боевые орудия и осадная артиллерия, а также храмы Бога-Машины и мавзолеи с мощами прошлых принцепсов.

В узком ущелье ему было неуютно, и генерала не покидало напряжение. Это место было больше похоже на разлом, а его близкие стены были отвесными. Казалось, что они угрожающе нависали над ним, а если враг засел на их гребне, он смог бы безнаказанно расстрелять конвой. Но 72 полк Ларона удерживал там позиции и продвигался дальше вдоль гребней хребта. Основные силы Механикус медленно двигались через ущелье, и казалось что враг решил просто ожидать их вперед. Но все же генерал-бригадир почти ожидал, что что-то произойдет, некая ловушка или хитрость, а он давно научился доверять своим инстинктам.

— Рачиус, — сказал он человеку в «Химере», — проведи еще одну проверку.

— Так точно, сэр, — откликнулся офицер-связист.

«Химера» была оборудована множеством сенсоров и мощных вокс-устройств, чтобы приказы генерала-бригадира доходили до его капитанов, а длинные антенны и тарелки связи поднимались в задней части БТР.

— Я засек слабый всплеск излучения со стороны утесов, сэр. Точный источник неизвестен.

— Черт побери! — произнес Хаворн. Его напряжение росло. Это было критическим моментом. В сузившемся ущелье подразделения Имперцев растянулись длинным и громоздким конвоем. Если начнется атака, будет сложно оказать поддержку, а остальным подразделениями позади них придется остановиться.

— Говоришь от утесов? Команды подрывников не заделали все пещеры, не так ли, Рачиус?

— Нет, сэр. Мне доложили, что все пещеры обрушились. Возможно, это просто геотермальная активность.

— Попробуй опередить место. И прикажи «Химерам» держаться поближе. Скажи офицерам быть готовым к действию.

Высоко квалифицированный офицер быстро выполнил приказы. Донал Рачиус был привередливым и совершенно зацикленным на свой внешности человеком. Складка на униформе бесила его, и он точно так же относился ко всему, что делал. Хаворн терпел его эксцентричность, потому что Донал был опытным, а его перфекционизм, пусть и раздражающий при общении, сделал Рачиуса идеальным для его должности человеком.

«Химеры» за командным транспортом ревели двигателями и ехали вперед, удерживая дистанцию. Не было отрезка в ущелье, по которому друг за другом не ехали двадцать машин. Но они держались на осторожной дистанции от титана. Наступившая нога колосса легко превратила бы БТР в лепешку.

Когда началась атака, это было почти облегчением. Но она началась впереди колонны танков, в самой сильной точке имперских позиций.

Хаворн услышал раскаты обстрела впереди, и колонна замедлилась.

Генрал-бригадир немедленно выпрыгнул из купола, поджав под собой ноги, когда мощный полу-лифт опустил его внутрь «Химеры». Она была наполнена коммуникационным оборудованием, маленькой группой офицеров и сидящим в специально сделанном изогнутом сидении очень большим огрином, чья голова поместилась, но все-таки давила в потолок.

— Доложите, — приказал он.

— Техномаг доложил, что его скиитарии сражаются с врагом.

— Значит враг выдвинулся встретить нас?

— Похоже на то, сэр. Они окружили изгиб тут, — ответил Рачиус, указывая на дата-слоте упрощенную карту, на которой сияли огоньки, указывающие передовые подразделения.

— Но это бессмысленно. Мы перережем их, если их не будут поддерживать крупные орудия предателей, а они все размещены там, не так ли? — Ответил Хаворн, указывая на вершины гор в нескольких километрах от изгиба ущелья.

— Они там. Мы не получали информацию, указывающую на обратное.

— Должно быть, они хотят, чтобы мы их атаковали, предупреди колонну.

— Сэр, Механикус уже предупреждены. «Экземплис» готовит орудия.

— Скажи магосу выдвигаться. Скажи ему, что его бог-машина в опасности, — сказал Хаворн, вновь карабкавшийся на куполе, чтобы осмотреться.

Он поднял люк «Химеры» и увидел, что титан широко расставил ноги, а механизмы поддержки встали на место, когда гигант готовил орудия. В воздухе разливалась энергия, когда плазменные реакторы разогревались, готовясь устроить полномасштабное опустошение. Генерал-бригадир поднес мощный гироскоп к глазам, всматриваясь в утесы на верху. Там не было ничего, ни следа появления скрытого противника.

— Враг движется, сэр! Они ринулись вдоль хребта! И вдоль ущелья сюда быстро двигаются другие подразделения противника! Они готовятся атаковать!

«Кого черта происходит?» — подумал Хаворн. Могучие орудия «Экземплиса» легко истребят их всех. Такое развитие событий не успокоило генерала, и его настороженность росла.

— Вперед! — взревел Мардук, — Взор богов пал на вас, и их суд ожидает. Проявите себя достойно, выместив свою ненависть на неверных почитателях трупа!

Культисты воспрянули от его пылких слов, но Мардук презирал их, всех до единого. Боги наблюдали, это так, и они будут хохотать, наблюдая как ничтожные пойдут на бойню, дабы исполнилась цель действительно возвеличенных, Несущих Слово.

— Вперед, воины истинных богов! Вас ждет слава и возвышение! Не бойтесь орудий врага. С распростертыми объятиями примите разрушение, ибо ваши смерти помогут исполнить волю богов. Отдайте свои смертные тела Хаосу, и в эту ночь ваши души окажутся в королевстве богов!

Пять тысяч воинов культа ринулись вдоль узкого ущелья, к ожидающим их вдали орудиям огромного титана. Они кричали молитвы, маршируя вперед.

Оставив внушительную брешь за Культистами Слова, он приказал остаткам Воинства идти вперед, прекратив ждать подхода противника. Он видел, как «Император» расставил ноги, когда культисты оказались в зоне досягаемости его орудий, как и предсказал Кол Бадар. Теперь настало время действий Корифея. Его гамбит должен сработать, иначе все Воинство окажется на милости орудий титана.

— Я все еще думаю, что нужно их отозвать, — прорычал Буриас, — Пусть ублюдок Кол Бадар встретит врага один и отправиться в ад.

— Буриас, — захохотал Мардук, — твоя желчь достигла пика. Ты говоришь эти слова, потому что думаешь, что я хочу их услышать?

— Первый Послушник, я просто выразил свои чувства и ничего более. Ублюдок приказал отступать от врага. Он заслужил смерть.

— Возможно, мой Несущий Икону, но ты предлагаешь нам бросить Помазанников?

— Они комнатные собачки Кол Бадара, почитающие ему почти с таким же пылом, как и Темного Апостола.

— И ты все еще злишься, что тебе не приняли в культ, — сказал Мардук. Несущий Икону никак не среагировал, но мускулы его шеи слабо напряглись, и Первый Послушник увидел это. Он засмеялся.

— Ты очень амбициозен и у тебя черное сердце, не так ли, дорогой Буриас? И ты немного обижен на меня, так?

— Первый Послушник? — сказал немного уязвленным голосом Буриас. — Я всегда предан вам.

— Но ты думаешь что я виноват в том, что тебя не приняли в Помазанники. Ты думаешь, что это скрытое оскорбление меня Кол Бадаром, и ты страдаешь от него из-за нашего товарищества.

— Это мысль… посещала меня, Первый Послушник.

— Я рад, что ты иногда бываешь честным, Буриас, — весело сказал Мардук. Он продолжил прежде, чем Несущий Икону смог ответить, — Твое бесконечное желание возвыситься и улучшить свое положение — соблазн Слаанеша?

— Первый Послушник, вы знаете, что ищу не совершенства. Его не нужно для достижения того, чего я хочу.

— Да, тебе нужно быть лишь на хорошем счету того, кто станет Темным Апостолом. Но не будь самодовольным, дорогой Буриас. Когда придет время, и я получу мантию, я выберу только самого достойного война на должность моего Корифея.

— Моя пригодность под вопросом? — спросил Буриас, пытаясь скрыть свои эмоции на неиспорченном и внушительном бледном лице, но Мардук видел отблеск ярости Драк'шала в его глазах.

— Нет, Буриас, но ни в чем под взором богов нельзя быть уверенным. Не позволяй свои порокам однажды опозорить тебя.

— Ничто не опозорит меня, и я никогда не навлеку позор на благословенный легион Лоргара, — сурово сказал Буриас.

Мардук улыбнулся и положил руку на наплечник Несущего Икону.

— Я верю, что ты прав, Буриас, старый друг. Ты говорил эти же слова на Калте, когда мы сражались с проклятыми воинами Жиллимана.

— И ты сказал, что однажды будешь возглавлять великие роты вместе со мной.

— Это так.

— Если этот… трюк Кол Бадара провалиться, в Воинстве останется слишком мало космодесантников, чтобы по справедливости разделить его, как приказал совет Сикаруса, особенно после потерь, которые нанес нам титан. Будет мало нужды во втором Темном Апостоле.

— Это мысль посещала мой разум, — огрызнулся Мардук, его настроение ухудшилось. — В любом случае, тем или другим способом, я стану Темным Апостолом.

— Я всегда сражался на твой стороне, Первый Послушник, задолго до того, как начал тебя называть так. И я буду сражаться теперь, чтобы не произошло.

— Я не ожидал от тебя другого, друг мой. Прикажи остальным чемпионам Воинства выдвигаться. Мы сразимся с великим врагом здесь, и будем молиться богам о том, что план Кол Бадара сработает, иначе нас всех перережут, а мы предстанем перед ними раньше, чем ожидаем.

— Первый Послушник, а что если боги хотят, чтобы мы здесь погибли?

— Тогда это будет их воля, но это будет не то, что я провидел. Переплетающиеся пути будущего никогда не останавливаются, но из тысяч пересекающихся дорог его, по которым я следовал в своих видениях, нас истребляли меньше чем в половине.

— Это… очень успокаивает, Первый Послушник, — сухо сказал Буриас.

Мардук захохотал, его уныние испарилось в мгновение ока.

Далеко впереди, орудия титана, стреляя, яростно вспыхнули, а спустя пол секунды последовала какофония разрывов, эхом отдавшихся в узком ущелье. Сотни культистов немедленно погибли. Расчет времени был критическим для наступления Несущих Слово. Если Кол Бадар неправильно его выбрал, оно окончиться гибелью сотен боевых братьев. Но если он рассчитал правильно, то они перережут множество врагов.

«Направьте меня Боги Эфира», — взмолился он и закрыл глаза. Вернувшееся видение вспыхнуло в нем, как только его веки опустились, видение четкое и болезненное, оставившее в его висках тупую головную боль. Он вытер струйку крови с его носа и увидел, как она немедленно свернулась плотной коркой на его пальце. Первый Послушник решил обсудить с Разжигателем Войны его после бивты, поскольку значение было странным и ставящим в тупик.

— Пошли, — сказал он, — Пора обрушить нашу ярость на врага.

— Есть конакт, сэр! — закричал Рачиус, — Прокляни их Император, здесь больше пятидесяти этих ублюдков! Вектор 7.342.

Хаворн выругался и вскинул гироскоп, глядя туда, куда указал его офицеры.

— Пусть «Химеры» двигаються, — крикнул генерал-бригадир, но его слова исчезли в серии взрывов, разорвавшим часть горы и эффектно раскидавших обломки скал. Крупный осколок камня врезался в нос «Химеры», оставив выбоину на толстой броне, а другие безвредно ударили в могучую ногу «Экземплиса», стоявшего не более чем в тридцати метрах от взрыва. На таком расстоянии его пустотные щиты были бесполезны. Они эффективно защищали от дальнего обстрела, но любой, кто подобрался так близко, мог атаковать бога-машину напрямую.

Пока эта мысль пробегала по его разуму, Хаворн выругался и шарахнул кулаком по крыше «Химеры», увидев массивные фигуры, выступающие из окутавших место взрыв клубов дыма.

Раздались первые выстрелы, когда они тяжело шагали по обломкам. Выступившие из облака были огромны, а их пластины брони были толстыми и почти непробиваемыми: терминаторы, элита врага.

Хаворн хлопнул по крыше «Химеры».

— Вперед! — заорал бригадир-генерал. — Перехватите их! И скорее приведите сюда тяжелую технику!

Двигатель БТР взревел, когда тот ринулся вперед по потрескавшейся земле. Другие «Химеры» уже направлялись к врагу, и Хаворн увидел, как одна из них взорвалась, маслянисто черный дым немедленно поднялся над оранжевым огненным шаром.

— Сэр, вы должны спуститься сюда, — раздался снизу голос Рачиуса, в его голосе было беспокойство, но Хаворн не обратил внимания, вцепившись в зажим установленного на крыше штурмового болтера. Он навел мощное оружие на терминаторов и нажал на курок.

Кол Бадар зарычал, изрыгая во врага огонь из своего болтера. Он был в середине колонны врага, его окружали со всех сторон, а слева и справа к Корифею спешили солдаты и техника врага. Но истинная цель его гнева стояла перед ним: могучий Император титанов.

Огромные ступени спускались от арки врат на ступне колоссальной военной машины, и Кол Бадар шагал к ним. Прикрывающий огонь из автопушек «жнец» разносил вражескую техники и подразделения скиитариев, а плотный обстрел разрывал бежавшую перехватить их по соляной земле вражескую пехоту.

Но ничто не могло отвлечь Корифея от его цели, и он неумолимо шагал через ураган выстрелов, ведомый стальной решимостью и гневом. Встроенные в бастионы ног титана защитные батареи открыли огонь, накрыв шагающих Помазанников, силой взрывов разрывая даже мощную броню терминаторов. Рвущие воздух снаряды разорвались над головой, забросав боевых братьев красными от жара и бритвенно острыми осколками шрапнели. Кол Бадар зашипел, когда осколок длинной с человеческую руку врезался в его шлем, пробив броню и выколов ему глаз. Из раны хлынула быстро сворачивающаяся кровь, когда он вырвал большую часть куска шрапнели взмахом силового когтя, оставив лишь глубоко вонзившийся в глаз наконечник.

Но даже такая рана не могла удержать его от добычи, Корифей бессвязно взревел и неумолимо ринулся вперед.

Десяти метровые двери на ноге титана распахнулись, и воины скитарии высыпали на ступени, паля из встроенных орудий в терминаторов. Кол Бадар нацелил комби-болтер на толпу врагов и вдавил курок.

Вражеские «Химеры» с пронзительным визгом остановились, и из них высыпали одетые в серо-голубую броню гвардейцы, стреляющие из лазганов в ряды терминаторов. Болтерный огонь разрывал легкие цели, а тяжелые огнеметы с ревом поглощали людишек в огненном вихре. Комби-мельты зашипели, стреляя в надвигающиеся танки и превращая их в пылающие обломки. С воплями боли экипажи машин умирали.

«Химера» с пучком антенн привлекала внимание Корифея, и он осознал, что машина принадлежит офицеру высокого ранга.

— Уничтожить ее, — отдал Кол Бадар приказ. Автопушки «жнец» завертелись, выплескивая снаряды из сдвоенных дул.

Болтерные заряды ударили в него, отбросив на шаг назад. Зарычав, Кол Бадар выпустил из комби-болтера поток огня в фигуру, занявшую позицию у туррельного болтера, заставив ее нырнуть обратно в «Химеру». Он резко повернул свою тяжелую голову обратно к цели. Осталось лишь двадцать метров. Все больше скиитариев быстро спускались по ступеням ноги титана, а другие выбирались из трех остальных штурмовых рамп.

— Двигайтесь к цели, — заорал он, зная, что если Помазанники задержаться слишком долго, то титан просто уйдет, оставив их под перекрестным обстрелом.

Скитарии маршировали прямо на надвигающийся клин терминаторов, желая отбросить их своим численным превосходством и мощью пушек. Ступени были набиты врагам, извергающими на Помазанников шквал огня. Каждый техно-гвардеец стрелял над головой другого и медленно шагал вперед.

Вращающиеся пушки убивали все больше Несущих Слово, разрывая древнюю броню из пластали и сдирая плоть с костей.

Высоко над ними, из поршней и убирающихся удерживающих механизмов полетели пар и дым. Кол Бадар понял, что титан готовиться идти.

С ревом он врезался в ряды скиитариев, сметая их с пути взмахами силового когтя и разрывая врага поставленным на полный автоматический режим болтером.

— Вперед, Помазанники! Во славу Лоргара!

«Химера» завалилась на бок, когда мощный обстрел разнес ей в клочья гусеницу. Бронебойные патроны прошили раковину БТР, и два офицера сползли с сидений, их кровь забрызгала все вокруг. Хаворн впечатал кулак в сияющую пластину руны, и удерживающие клапаны штурмового люка зашипели, когда тот вывалился с наружу. Он выскочил из «Химеры» раньше, чем люк упал, и вдавил включатель плазменного пистолета.

— Сэр, позвольте нам идти впереди, раз уж вы решили лично вмешаться, — обеспокоено сказал Рачиус.

Огрин-телохранитель Хаворна выступил из «Химеры» и глубоко вздохнул, сузив глаза. Он встал перед генералом-бригадиром, защищая его от огня своим мускулистым телом.

— Мы не должны дать врагу ворваться в титан! Во имя Императора, почему он еще не идет!? — воскликнул Хаворн.

— Наши люди сосредоточили на них огонь, сэр! Вы недолжны вступать в бой!

— Слишком медленно! — крикнул генерал-бригадир, — Мы идем!

С этими словами, командир Элизианцев указал дорогу, и огрин вприпрыжку ринулся к поднимающимся по лестнице на ногу титана врагам.

«Слишком поздно», — подумал Хаворн. Терминаторы уже прошли мимо них, а его тело было старым и слабым. Он проклял свой бессильный возраст и ринулся вперед. Тела павших элизианцев и скиитариев усеяли землю, как и редкие огромные тела упавших терминаторов. Немногие из них был действительно мертвы, а остальные дергались, хватая и убивая любого врага в пределах досягаемости. Даже на пороге смерти они были суровым испытанием для любого гвардейца.

Огрин поднял тяжелую пушку «жнец», сдавливая курок толстым пальцем. За ним сыпался град пустых гильз. Атакуя он не рычал и не выл. Подобные примитивные и животные привычки были изъяты из его простой черепной коробки, но никакая аугментика не могла улучшить меткость огрина, и патроны из «жнеца» заливали окрестность, не попадая ни во что.

Хаворн выстрелил, синий от жара поток плазмы поверг одного из терминаторов.

К нем летел болтерный огонь, попадая в огромного абхумана, который кривился от боли. Толстые куски плоти были вырваны из его рук и груди, но трехметровое существо, по сравнению с которым были маленькими даже терминаторы, не замедлилось. Опустив плечо, оно врезалось в одного из врагов, сбив его с ног. Воздев приклад тяжелой пушки, огрин начал дробить шлем упавшего воина, обрушивая его раз за разом на распростертого предателя.

Вокруг Хаворна собрались гвардейцы и скиитарии, наполнявшие воздух лазерными зарядами и высоко скоростными болтами. Предатели на ступенях построились в плотное защитное построение. Более половины ублюдков погибло, в основном от учиненного пушками титана опустошения и мощных орудий элитных техногвардейцев. Но уже секунды спустя они могут пробить взрывные двери, ведущие в титана.

— Взять их, люди Элизии! — Заорал Хаворн, его суровый голос как на параде разнесся над гулом битвы.

Внезапно победа улетучилась, когда титан воздел тяжелую стопу в воздух, унося с собой все еще сражавшихся на ступенях терминаторов и сотни техногвадейцев. Многие свалились, когда «Экземплис» поднял ногу, пролетев от все дальше и дальше вздымающейся стопы до поверхности ущелья десятки метров.

— Проклятье! — выругался Хаворн.

— Мы прорвались, владыка Корифей, — доложил один из братства Помазанников. Цепные кулаки быстро поработали со взрывными дверями, запечатывавшими вход в бастион ноги, прорвав толстый металл с минимумом усилий.

— В пролом! — Взревел Кол Бадар, крушивший аугментированый полумеханический череп скиитария, а затем швырнувший труп через край продолжавшей подниматься ноги. И по его приказу Помазанники ворвались в титан класса «Император».

Четырнадцатая глава

Пламя ревело на металлической спиральной лестнице, очищая дорогу. Казалось, что поднимавшиеся рядами по двое терминаторы взбирались по ней целый век, атакуемые сверху и снизу словно бесконечным потоком воинов скиитариев. Встроенные защитные турели находились на каждом втором пролете, их плотно подключенные сервиторы-операторы были заключены боковые стены. Они быстро нацеливали тяжелые орудия на вторгшихся, наполняя спертый и жаркий воздух снарядами и запахом дыма.

Это был тяжелый подъем, Несущим Слово пришлось сражаться за каждый шаг по огромной лестнице, ведущей через нижнюю часть ноги титана. Выбитый глаз Кол Бадара, из глазницы которого все еще торчал осколок шрапнели, испускал импульсы боли в его голове. Но Корифей отбросил эти ощущения прочь, тяжело поднимаясь по решетчатым ступенями и освещая себе путь огнем комби-болтера.

Он шел впереди отряда терминаторов, рядом с ним шагал несущий тяжелый огнемет Помазанник Боккар. Немногие скиитарии могли выстоять перед пламенем его товарища и огнем комби-болтера Корифея. Немногих выживших полководец разрывал своим силовым когтем и перебрасывал через ограждение. Они падали в открытую шахту, вокруг которой вилась спиральная лестница, в растущую груду искрящихся и изувеченных тел.

Сопротивление сверху слабело. Очевидно, они нейтрализовали последних скиитариев, и теперь лишь встроенные в стены управляемые сервиторами сторожевые пушки могли их замедлить. Пол ходил ходуном, когда огромная нога титана врезалась в землю с огромной силой и вновь поднялась в воздух.

Кол Бадар приказал двум членам культа, несущим автопушки, идти сразу за ним, поскольку их мощное оружие пробивало защищавшие сторожевые пушки пластины брони гораздо эффективнее, чем болт или пламя. Это было мучительной задачей, поскольку прежде чем они могли выстрелить в головы находившихся сразу за орудиями сервиторов, им приходилось прорываться через ураганный обстрел. Но время был важнее всего.

Все выше и выше прорывались терминаторы сквозь отчаянные бесконечные атаки бежавших за ними скиитариев и сторожевые орудия. Заканчивались боеприпасы, а после яркой вспышки пылавшего прометиума через открытую шахту лифта, превратившей в пепел плоть десятка воинов-машин, последние канистры огнеметов были исчерпаны. Но Кол Бадар сражался бы и преуспел, даже если у него не осталось ни одного болта. Он бы умер вместе с Помазанниками вместо того, чтобы позволить этому сучьему титану опять себя победить. Корифей разрывал бы врагов голыми руками, если бы это было надо.

Звук поворачивающихся механизмов стал невыносимо громким, когда они приблизились к коленному сочленению титана. Внезапно замолчала последняя сторожевая пушка, молочно-белая кровь ее сервитора стекала на решетчатый пол и падала на поднимавшихся внизу воинов братства. По распоряжению Кол Бадара, мерцающие подрывные мельта заряды прикрепили к переборкам там, где он указал, пока снизу доносился рев беспорядочной перестрелки, эхом отдававшийся от металлической лестницы. Были установлены десятки зарядов, в четыре раза больше, чем было нужно для того, чтобы разнести склон горы. Кол Бадар не хотел рисковать.

Он кивнул, изучив расположение мигающих зарядов.

— Начинаем спуск. — приказал Корифей, и Помазанники начали пробивать себе путь по тем же металлическим лестницам, по которым они с трудом поднимались.

— Мы в радиусе действия орудий «Императора», Первый Послушник, — прошипел Буриас. Огромный титан уже разнес на атомы всех культистов.

— Если он потерпел неудачу, эта война закончиться очень быстро, — ответил Мардук.

Он поднялся на высокую скалу, а рядом с ним рассредоточились боевые братья Воинства. Техника медленно катилась вперед, а дредноуты и «Осквернители» крались по разломанной поверхности. Буриас залез за ним, вонзив икону в землю рядом с Первым Послушником.

«Император» поднимал ногу для следующего шага… Внезапно вокруг его коленного сочленения прогремела серия внутренних взрывов. Из механического колена изверглись пламя и дым, мощный взрыв разорвал толстую металлическою броню. Бастион ноги опустился на поверхность ущелья, и взорвалась отсроченная вторая группа зарядов. На мгновение показалось, что это не оказало никакого эффекта, но потом колено треснуло под огромным весом титана, и он начал медленно заваливаться на бок, тысячи тонны металла зависли над полем боя.

Качающийся гигант отчаянно размахивал орудийными руками, словно пытаясь сохранить равновесие, но титан падал, набирая скорость по мере приближения к земле. Пока он летел к поверхности, была тишина, а затем бастион на одном из плеч не врезался в отвесную стену ущелья с силой, от которого задрожала гора, и вниз понеслась лавина обломков. От удара «Император» развернулся к стене ущелья, и прищуренная голова великой машины ударилась о скалу с оглушительным треском. Другая нога титана, несшая на себе весь вес колосса, внезапно подогнулась с пронзительным визгом рвущегося металла. Титан рухнул с оглушительны грохотом, эхом пронесшимся по ущелью. Столкновение вызвало новую лавину из скал и булыжников, раздавшую сотни гвардейцев и скиитариев. Поднявшееся облако пыли скрыло из виду павшего сломанного титана.

Увидев гибель такого могучего бога войны, Несущие Слово победно взревели, а Буриас высоко воздел икону, так чтобы ее увидели все.

— Идите и убивайте! — зарычал Мардук, и Воинство обрушилось на разбросанный авангард врага.

Убив предателя Пиерло, Варн ожидал, что его убьют в наказание, но, тем не менее, его действия скорее вызвали нечто до отвращения похожее на уважение от горбатых надсмотрщиков в темных робах. О, они мучили его, оттащив от трупа предателя, наполнив его тело жуткой агоний, когда покрывающие их палцы-иглы омерзительные сыворотки попали на нервные окончания Варна, но он ожидал гораздо худшего.

Но нет, его вытащили из башни и поместили на знакомые холодные столы хиргеонов. Там не было Диссонанса, и без его разговоров Варн чувствовал себя голым. Там веретенообразные существа тыкали и зондировали его. Они словно особенно интересовались символом под кожей его лба, возбужденно переговариваясь друг с другом. Они выкачали из него кровь, наполнив пылающей черной жидкостью его вены. К Варну прикрепили маленьких черных существ, похожих на пиявок с оранжевым узором на спине, и он выл от боли, когда они погружали свои головы в его кожу. Некоторое время спустя, раздувшихся и потолстевших тварей оторвали от него.

Удовольствие от убийства мужчины наполнило его теплом. Предатель отвернулся от благословенного, ненавистного, Ложного Императора и заслужил смерть. Забрав его жизнь, Май ощутил себя сильным и полным энергии.

Враг притащил его обратно в башню, отвезя его на вершину, в сотнях и сотнях метрах над землей. Он работал один. Возможно, надсмотрщики опасались, что он вновь начнет убивать, если будет работать с другим рабом, и возможно они были правы.

Башня возвышалась над загрязненным облаками смога, нависшего над городом и вихрящегося вокруг нее. Но могучие ветра будтоо и не затронули башню; она словно стояла в оке одного из пустынных дьяволов, которые проносились по равнинам, закручивающих вокруг себя песок искаженным конусом ветра. Токсичные испарения кружились вокруг башни, словно огромный черный водоворот, который расстилался настолько, насколько видел глаз.

Варн странно себя чувствовал без покрова смога над головой. Теперь он видел горящее красное солнце днем и звезды ночью. И в небе все время была огромная красная планета Корсис, приближавшаяся все ближе. Она была столь большой, что почти заполнила все небо, а Варн уже мог видеть кратеры, каналы и перекрещивающиеся на ее поверхности ущелья.

От яркого света и недостатка кислорода его глаза болели и воспалялись. Его держали дважды в день, пока красно-черные жгучие капли впрыскивались в центр его глаз. Варн кричал, когда острые иглы проникали сквозь водянистую оболочку, а попавшая в глаза субстанция корчилась и жгла.

Он неустанно работал, выполняя норму двух людей, но тяжелый труд не изматывал его так, как раньше. На самом деле, время словно ускорилось, и Варн едва замечал, как опускалась и исчезала тьма, как солнце скрывалось за горизонт и вновь поднималось, пока он работал, размазывая кровавый цемент по камням.

Похоже Диссонанс полюбил его, если такое было возможно, и он часами висел сбоку от него, ударяя барабанные перепонки Варна своим гулом. Он мог слышать говорящие с ним голоса, учащие его и поддерживающие, когда он ощущал себя слабым.

Иногда Варн тряс головой, словно пробуждаясь ото сна, и ужас его положения накрывал Мая с головой. Тогда он кричал, умоляя воинов Императора прийти и освободить его и этот мир. Он бросался на Диссонанса, и тот отлетал. Но такие моменты быстро проходили, и Варн успокаивался, чем-то смущенный. Он не мог вспомнить причину своей злости и энергично продолжал работу, его успокаивало знакомое чувство кровавого цемента под его руками.

Демонический оратор медленно плыл вперед, пока не останавливался меньше чем в метре от него. Иногда его обычно свисающие щупальца тянулись вперед, трогая сзади его шею, когда он работал. Варн отшатывался, и существо вновь отлетало. Временами, он пытался игнорировать касание существа, и это было почти приятно. Прикосновение вызывало странное, теплое и гудящее ощущение, но не отвращение.

Диссонанс поведал Варну много интересных вещей: что думали остальные рабы, что надсмотрщики опасаются его и его сила растет. Он поведал Маю о ранних годах древнего героя, который превратился в бессмертное божество и поселился в далеком и великом месте, и о воинах, обученных разносить его слово. Он было подумал, что это был Император, но сразу после появления этой мысли его голова заболела, и Варн отбросил ее.

Но даже начав свыкаться с адским существованием, Май молился об освобождении. Не смерти, нет, ведь он прошел через слишком многое, чтобы просто исчезнуть. Его наполнила новая энергия, пыл и решимость цепляться за жизнь столько, сколько сможет, чтобы найти тот или другой путь к своей цели.

Он молился об освобождении, а от ощущения потерянности слезы катились по его щекам. Император оставил его? Свет Его более не сияет на Танакреге? Император забыл о его судьбе? И в первый раз с момента начала вторжения Варна наполнило истинное отчаяние. Он тщетно молился Императору, но не чувствовал покоя в душе. Нет, Май не ощущал ничего кроме пустоты.

Секунду спустя он забыл, почему он кричал и плакал от отчаяния. Пожав плечами, Варн продолжил работу. Гехемахнет нуждалась в заботе.

Резня была ужасающей, мертвые и умирающие наполнили ущелье. Отвратительный запах появился в воздухе, когда увеличилась температура и белое солнце начало жарить землю. Корпус титана лежал подобно сброшенной раковине огромного моллюска, а вокруг него были разбросаны обломки. Битва была короткой. Несущие Слово обрушились на напуганных имперцев после падения «Императора», убив тысячи врагов, пока те пытались перегруппироваться и занять позиции за огромным телом «Экземплиса».

Враг нанес ужасный удар и отступил, когда вперед вышли подкрепления имперцев. Они понесли поразительно маленькие потери.

Прошел день и огромный «Ординатус Магентус» подкатился к ущелью. Он был столь велик, что его мог протиснуться между утесами и никак не мог миновать упавшего титана. Машина отступила на несколько километров назад, в более широкую часть ущелья.

Десятки огромных шипастых стабилизаторных ног развернулись по обе стороны от Ординатуса, от включавшихся механизмов в горячий воздух поднимался пар. Они протянулись по обе стороны от гигантской машины и погрузились в землю.

Воздух дрожал от энергии, пока готовились силовые ядра, и поднимался огромный ребристый конус главного оружия Ординатуса. Завыл звук, словно разом включились тысячи прыжковых двигателей, а скоро от громкости земля начала вибрировать. На расстоянии километра от гигантской машины элизианцы прижимали руки к ушам, пока колосс готовился обрушить свою мощь.

Воздух вокруг вершины гигантского орудия замерцали и пошел волнами, а затем Ординатус отрыл огонь.

Оглушительный резкий треск, словно раскалывалась на части планета, пронесся по ущелью. Предупрежденные, элизианцы поблизости задействовали звуковые заглушки своих шлемов, но звуковой удар все равно был оглушительным, барабанные перепонки Хаворна болезненно завибрировали. Опустилась немыслимая тишина, словно сфокусированный луч звуковой энергии высосал из ущелья весь воздух, а воздух между орудием и стеной дрожал и вибрировал.

Эффект был поразительным. Там, куда ударил центр концентрированного потока звука, скала превратилась в пыль, мощным выбросом разлетевшись в стороны после разрушения на молекулярному уровне. От эпицентра словно пошла волна, от которой камень покрылся рябью как жидкость, оставляя за собой огромные трещины. Крошась и вибрируя, весь каменный обрыв разлетелся в клочья, обломки рухнули на поверхность ущелья с грохотом, прокатившимся вдоль всей горной гряды. Огромное облако соляной пыли взмыло в воздух.

Пятнадцатая глава

Битва за Танакрег переросла в жестокую войну на истощение. В течение пяти дней, Ординатус сравнял с землей местность вокруг ущелья. Его звуковой разрушитель воздействовал на горы, раскалывая камни в порошок и взывая огромные лавины, которые можно было ощутить на половине континента. Раньше Ларон только читал о таком оружии, и его действие внушало ему благоговейный ужас.

Отвесные стены ущелья превратились в пыль, а его дно завалили обломки соляных скал, создав широкое открытое пространство, по которому двинулась имперская гвардия и войска Механикус. Переход был тяжелым, но когда отвесные скалы превратились в ничто, они смогли атаковать врага широким фронтом. Враг не мог удержать превосходящих их количеством солдат Империума и неуклонно откатывался назад.

Враг предпринял множество яростных атак для уничтожения могучего орудия, но Хаворн поручил Ларону защиту Ординатуса, и полковник координировал боевые действия, сдерживая врага. Он эффективно использовал «Валькирии», быстро передислоцируя подразделения 72-го, чтобы провести контратаки на флангах наступающего врага, тогда как техногвардейцы Механикус принимали на себя удар в лоб. И пока все больше солдат десантировались на флангах врага, Хаворн направлял вперед отделения тяжелой поддержки и танки. Зажатый со всех сторон, враг вновь и вновь прекращал свое наступление. Полковник наслаждался такими битвами. Он обнаружил, что с противником гораздо легче справиться, когда ландшафт вокруг разглажен.

«А ведь действительно легче», усмехнулся своим мыслям Ларон. Он только один раз сражался раньше с предателями Астартес, и они были одними из самых стойких и смертоносных врагов, с которыми полковник сталкивался за долгие годы своей боевой службы. Но все же при отсутствии необходимости продираться через узкие проходы, малая численность врага означала, что огромная Имперская боевая машина сможет их задавить. Однако, хотя их атаки на предателей стали более сосредоточенными и яростными, элизианцы не могли далеко оторваться от «Ординатус Магентус».

Погибли десятки тысяч солдат Империума и, сколько бы врагов не пало в свирепой битве, они всегда наносили ужасающие потери. Но этого было недостаточно, чтобы остановить бесконечный поток гвардейцев, скиитариев и боевых машин. Противник слишком растягивал свои позиции, и их фланги окружали и опрокидывали. Для предателей это было слишком широким фронтом боевых действий, и их было слишком мало для того, чтобы сражаться в войне, в которой огромное количество имперских гвардейцев было определяющим фактором.

Ларон извлекал из этого выгоду, а сотни его «Валькирий» летели впереди основных сил имперских войск. Штурмовики полковника уже атаковали и уничтожили множество противоздушных вражеских орудий, размещенных у подножия гор, и Ларон понимал, что уже скоро армия сможет прорваться и навязать бой врагу на соляных равнинах.

Широкие колонны осадных танков непоколебимо катились за пехотой, обрушивая на врага ураганный обстрел, вбивающий предателей в землю.

Противник медленно отступал, откатываясь с гор на соляные равнины, подобно покрытому рябью ковру тянувшиеся да Шинара. Если они смогут выбить врага на полуостров, на котором стоял Шинар, то гвардейцы наверняка задавят и полностью уничтожат предателей. И хотя он видел, что генерал-бригадир оплакивал каждого из погибших солдат, Ларон также видел, что Хаворн уверен в обязательной победе.

Ларон не любил подобные боевые действия, поскольку они больше подходили для стиля, вернее его отсутствия, прочих подразделений Имперской Гвардии. Солдаты его 72-го были десантниками, а в войне на истощение их уникальные навыки и таланты нельзя было использовать в полной мере. Хотя все измениться, как только битва выплеснется на равнину.

Размах потерь среди техногвардейцев был устрашающим, но все больше безмозглых полумашин маршировало из огромных краулеров-факторумов, катившихся по земле следом за армией.

Ларон видел как механические усовершенствования и оружие вытаскивали из погибших воинов Механикус, пока имперцы рвались все дальше вперед, и знал, что их использовали для создания все новых и новых лоботомированных и нечувствующих солдат. Генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн рассказал ему о том, что происходит с плотью погибших техногвардейцев, и полковник ужаснулся.

Это было почти колдовской некромантией, подумал он, использование плоти и оружия погибших воинов для того, чтобы создавать новых солдат, бездумно бросаемых на врага. Это было жутко и отвратительно, и Ларон старался держать своих солдат как можно дальше от… Как там их называл магос? Скиитариев? Они были неестественными существами, и действовали на нервы его солдатам. Черт, они и ему действовали на нервы. Этим существам был неведом страх и инстинкт самосохранения, и Ларон был уверен, что по приказу магоса они бы промаршировали прямо с отвесной скалы.

Быть солдатом значило быть знаменитым: на поле битвы рождались герои, а их победы не раз прославлялись на Элизии, воспеваемые в песнях на великих пирах и балах его родного мира. Война была благородным действом, где каждый мог получить почет и опыт. Но среди скиитариев не было такой чести или героизма. Они были лишь немного большим, чем автоматы, смутным подобием своих бессердечных владык. Как можно было заслужить честь, сражаясь бок о бок с ними?

Ларон был зачарован и перепуган в равных пропорциях, когда впервые оказался внутри одного из мобильных факторумов. Внутри огромных булькающих чанов с жидкостью висели бледнокожие тела, удерживаемые в спящем состоянии. В одном факторуме было примерно десять тысяч тел, или «устройств из плоти», как их называл магос. Дариок холодно пояснил, что хотя Механикус были способны вырастить в пробирках новые тела, на это ушло бы время и множество ресурсов, так что большая часть этих солдат некогда была имперскими гвардейцами, участвовавшими в крестовом походе. Они получили смертельные раны, оставившие их еле живыми, но умертвившие их мозг. Другие были преступниками или дезертирами, которых в наказание передавали Механикус.

Их предназначением было стать боевыми сервиторами, все следы их прошлых личностей стирались промывателями мозга и изъятием лобных долей. Действительно, Дариок сказал, что у почти всех удаляли правую полусферу мозга, кроме тех, кого использовали как штурмовиков и оперативников, которым требовалась способность адаптации к изменившимся условиям и, пусть и сильно ограниченная, способность принятия автономных решений.

Механикус явно смотрели неодобрительно на такие понятия как «личная инициатива», и это раздражало Ларона, поскольку такое отношение было анафемой образа действия его солдат. Адаптирование, возможность быстро реагировать на изменение приказов, распоряжений и ситуаций, и способность эффективно действовать глубоко за линией фронта врага, в отсутствии или получая минимум указаний от высших командных эшелонов, были любимыми навыками среди элизианцев. Но адепты бога-машины считали эти же черты опасными и еретическими.

— Задумались, действующий полковник? — раздался голос, и обернувшийся Ларон увидел шагавшего к нему одетого в кожу Кхелера.

— Комиссар. — приветственно кивнул Ларон. Комиссар был его тенью с тех пор, как Хаворн приказал ему присматривать за Лароном, и полковника все еще беспокоило его присутствие. Куда бы он поворачивался, его смотритель был там, наблюдая, слушая и дожидаясь его ошибки.

— Значит, вы пережили еще один день без того, чтобы получить пулю, действующий полковник?

— Кхелер, день еще не закончился.

Комиссар фыркнул. Ларону было неприятен и унизителен его присмотр, а угроза от присутствия Кхелера была очевидна. Его униформа требовала уважения, и при этом комиссар был коварным воином и способным офицером.

Суровость и скорость его судов была шокирующей. Комиссар улыбался, разговаривая с одним из людей Ларона, но он казнил его без размышлений меньше часа спустя, когда солдат начал отступать из-за севшей батареи лазгана. Выстрел из лазерного пистолета в голову показал остальным, что комиссар не потерпит никакой трусости.

— Вы не побежите от врага ни при каких обстоятельствах! — взревел он. — На вас смотрит сам Император! Если села батарея вашего ружья, берите оружие у погибшего товарища. Если и там закончились боеприпасы, достаньте ваш пистолет. Если нет пистолета, сражайтесь ножами. Если сломался нож, деритесь голыми руками. А если вам оторвут руки, то все равно не бегите, бейте врага любым другим оружием, которое у вас есть. Кусайте их чертовы колени, если это все, что вы можете!

Раздались сдавленные смешки, а Ларон поразился навыкам комиссара. Тот только что убил одного из их товарищей, но теперь насмешил их.

— Но вы не побежите! — Сурово воскликнул Кхелер, широко и угрожающе распахнув глаза. — Или, Император свидетель, я пристрелю вас как предательских псин!

— Мотивация, — пояснил комиссар Ларону, — я обеспечиваю ее солдатам. Угроза попадания пули в затылок — достойная мотивация, чтобы не трусить и не бежать.

Он за секунду менялся от веселого товарища до беспощадного палача. Ларон, даже зная это, обнаружил, что сложно недолюбливать этого человека.

— И тебе во всем этом не жарко? — спросил Ларон, указывая на длинный черный кожаный мундир и шляпу комиссара. Температура за последние дни стремительно повышалась, а любые признаки штормов прошлой недели исчезли.

— Жарко, действующий полковник? Да, мне чертовски жарко, но вы же не думаете, что я буду выглядеть столь же важно, если буду раздет до трусов? И более того, в черном я выгляжу чертовски привлекательно. Приходит в голову слово франт.

Ларон фыркнул и покачал головой.

— Мы вылетаем на фронт просто чтобы увидеть, действительно ли враг отступил на равнины или это уловка.

— Действующий полковник, мы должны следить за внешностью, — ответил Кхелер.

— Держите свою шляпу, комиссар, — сказал Ларон, когда над головой появился темный силуэт «Валькирии», а элизианцы начали со щелчком опускать визоры на глаза.

Воющие двигатель обратной тяги самолета подбросили в воздух тучу пыли, когда он начал снижаться. Ларон ухмыльнулся, увидев, что комиссар прикрыл глаза одной рукой, а другой вцепился в свою черную кожаную шляпу, чтобы ее не сорвали выбрасываемые двигателями потоки горячего воздуха.

«Валькрия» коснулась с земли, и ее двери распахнулись. Кивнув людям внутри, Ларон забрался внутрь и обернулся, чтобы помочь комиссару. Тот плюхнулся на сидение, смаргивая с глаз соляную пыль и песок. Плотно вцепившийся в перекладину над головой Ларон стоял у открытой двери, когда «Валькирия» оторвалась от земли и начала вертикально подниматься в воздух, слабо раскачиваясь.

Под ним расстилалась армия Империума. Линии танков катились на фронт, а десятки тысяч людей маршировали извивающимися колоннами по неровной земле. Без ограничений ущелья, армия двигалась вперед быстро и в хорошем порядке. Организовать ее построение оказалось удивительно сложно, но наверняка поэтому Хаворн и поручил это Ларону, чтобы проверить его пригодность.

Это было так не похоже на то, чем он занимался, когда он был капитаном. Ларон не думал, что это будет столь сложно и выматывающе. Его внимания требовало множество неблагодарной организаторской и логистической работы, а Ларон уже неописуемо устал. Он все сильнее скучал по битвами на линии фронта, а еще больше по миссиям глубоко в тылу врага. В те времена он спал отрывками, когда мог, час там, пару минут тут, но покрайней мере тогда его сон был глубоким и спокойным даже посреди обстрела во время осады. Теперь ему казалось, что он не спал неделями, а его сон был полон беспокойства и забот.

Тысяча и одно дело требовало его согласия, его печати и его подписи, и это было ошеломляюще. Ларон запутался и не видел конца этого. Сначала было сложно понять, что действительно требовало внимания полковника, а что можно было передать его капитанам. Его уважение к Хаворну безмерно выросло, когда он осознал то, каким должен был быть груз ответственности, давящий на генерала-бригадира. А ведь тот никогда этого не показывал. Он всегда был уверенным старым ветераном, и никто не сомневался в его правоте.

Его капитаны: это все еще казалось странным Ларону. Ведь он больше не было одним из них. Теперь он был их полковником, и легкое панибратство с ним давно исчезло. Ларон ухмыльнулся этой мысли. На самом деле, никакого товарищества между ним и другими капитанами никогда не было. Они всегда считали его высокомерным ублюдком, «лучезарным мальчиком», командовавшим штурмовиками. И по большому счету они были правы.

Было приятно вновь находиться в воздухе вдали от груза его позиций, а Ларон ненавидел упорно работать ногами. Это было работой свиней. Проклятье, он был лучезарным мальчиком, и хотя сейчас это было сложно утверждать, он мог пожить как один из них.

— Вы думаете, что враг действительно отступает, полковник? — спросил комиссар, хотя Ларон понимал, что тот уже знает ответ. Это было для людей вокруг него. Он отметил, что в присутствии остальных солдат 72-го комиссар отбросил действующую часть его звания. Без сомнения, это было сделано для мотивации. Он был умным ублюдком.

— Это было тяжело, мы потеряли многих хороших людей, но враг отступает. Я только хочу своими глазами увидеть бегство предателей. С нами Император! И мы заставим их заплатить за смерти людей 72-го.

Он увидел в глазах комиссара слабую улыбку, когда Ларон ему подыграл.

«— Мотивация жизненно важна, — чуть раньше сказал Кхелер, — И не имеет значения, исходит ли она от угрозы пули, проникновенной речи офицера или пропаганды комиссара. Имеет значение лишь то, что солдаты сражаются, а внутри них горит огонь убежденности. К некоторым он приходит от веры, к другим от гнева. Не важно. Но ты не должен упускать возможности вдохновлять своих людей. Это не много, но слово здесь и там даст обильные всходы в душах обычных солдат.»

В разуме Ларона пронеслись такие разговоры с комиссаром, и он начал задумывать, была ли другая причина, по которой Хаворн прикрепил к нему комиссара, чтобы обучить его мотивированию в любых формах.

— Во имя Императора, они заплатят. — вновь повторил Ларон.

Вид на шероховатом, черно-белом пикт-экране был изумителен, когда «Громовой Ястреб» Мардука подлетал к Шинару. Было почти невозможно узнать бывший имперский город. С такой высоты сначала невозможно было ничего разобрать, кроме вздымающейся в атмосферу огромной башни Гехемахнет. Словно некий звездный бог пронзил планету, метнув могучее копье. Когда воздух был чист, ее было видно на расстоянии в тысячи километров.

Толстый слой маслянистого дыма завис в нижних слоях атмосферы прямо над Шинаром и как живой вихрь закручивался вокруг башни. Гехемахнет была в самом центре газового вихря, где испарения были плотнее всего, а ветра самыми сильными.

Ничто не могло видеть сквозь толстые ядовитые облака, даже мощные лучи чувствительных сенсоров «Громового Ястреба», в котором жил демон. Мардук знал, что Гехемахнет создавала огромный конус варп-помех, выплескивающийся за границу атмосферы. Эти помехи могли легко сделать целое полушарие планеты невидимым для врага. Сразу после этой мысли, пикт-экран «Громового Ястреба» замерцал и покрылся статикой. Могучей Гехемахнет было безразлично, чьему снаряжению она мешала. Транспорту оставалось лететь до Шинара примерно двести километров, и он уже явно вошел в широкий конус помех. Но «Громовой Ястреб» это не беспокоило — он не зависел от технических устройств наблюдения, а его колдовское зрения легко проникало через поле варпа.

Мардук ощутил, как вокруг него сомкнулось поле, и пульс его двух сердец сбился, а дыхание замерло в груди. Было приятно ощущать омывшую его мощь Имматериума. В воздухе был слышен шепот демонов. Он ощущал, как в нем крепнет и усиливается его святая связь с варпом. Темный Апостол обладал великой верой, раз создал такое могучее варп поле.

Уголком глаза Мардук увидел вспышку движения и ощутил нарастающие позади присутствие. Барьер между королевством Хаоса и материальным миром истончался. Первый Послушник почти видел, как демонические сущности рвутся извне, чтобы пройти тонкие стены и войти в физический мир. Скоро, прошептал он им. Скоро барьеры будет сорваны, словно плоть с костей, и они смогут принять телесную форму и принести в этот мир ад.

У него появилось мрачное предчувствие, пока он приближался к Шинару и Темному Апостолу. Такая власть! Никогда ранее Мардук не видел такого проявления силы святого лидера. Он даже не представлял, что созданная Ярулеком Гехемахнет будет настолько могучей. Он верил, что Темный Апостол давно достиг пика своего могущества, а в следующие тысячелетия его сила превзойдет мощь Ярулека. Мог ли он недооценить учителя?

В нем появилась неприятная и непривычная вспышка сомнений. Сможет ли он, Мардук, обладать такой мощью? Первый Послушник знал, что нет, еще нет, но был уверен, что его сила возрастет, когда он пройдет обучение и станет истинным Темным Апостолом. Он скоро получит этот титул, и не имеет значения, какая потребуется жертва. Давно Мардук ожидал своего возвышения, и будь он проклят, если удобный случай вспыхнет и погаснет, словно еще не разгоревшаяся кровавая свеча.

Он вздрогнул, когда могучий порыв ветра ударил в «Громовой Ястреб». Двигатели взревели, удерживая машину от засасывания в кружащееся вокруг Гехемахнет газовое болото. Скорость проносившихся вокруг башни ветров должна была быть огромной. Выкинув эти мысли из головы, он закрыл глаза и позволил своему духу выскользнуть из земного тела.

Бесформенный и невидимый призрак просочился сквозь «Громовой Ястреб», выскользнув сквозь толстый бронированный корпус в окружающую его атмосферу. Могучие ветра не касались его, и силой мысли Мардук понесся по небу к огромной Гехемахнет, быстрее чем когда-либо сможет любой грубый двигатель. Это был путь духа, а его затронутые варпом нематериальные глаза видели мир совсем по другому.

Земной мир вокруг был полон тусклых теней, бледным и унылым местом. Его глаза видели не свет солнца, не цвета материального мира, но лишь монотонные и серые безжизненные тени. Повсюду было движение, шевеление демонов, видное из земного мира лишь на очень тонком, микроскопическом уровне реальности. Он парил между двумя мирами, не в Эфире и не в материальном, но ощущал оба.

Он не слышал ничего, кроме исходящей отовсюду искаженной какофонии звуков Хаоса. Миллионы вопящих и перекрикивающих друг друга голосов перемешались в ней с рычание и шепотом демонов. Для Мардука это было приятным и тихим звуком на задворках разума. Слишком легко было в нем затеряться слабым духом или неосторожным. Он затягивал прислушивающихся слишком долго, и они никогда не покидали это место.

Волей Мардук швырнул себя вперед, вниз к огромной Гехемахнет, возвышавшейся и в материальном мире и в варпе. Она существовала в обоих измерениях и не была монотонной, как земной мир. Совсем нет, Гехемахнет сияла разноцветным светом. Красные и пурпурные тени глубоко расплывались по ее поверхности вместе с вспышками металлического блеска, как от разлитой по воде нефти.

Бессчетные тысячи маленьких светлых точек отмечали пламя душ смертных рабочих, возводивших физическую часть Гехемахнет. Они были похожи на крохотные звезды. Некоторые горели ярко и резко, эти души были сильны, а другие бледнели и колебались. Демоны-падальщики собирались возле каждого огня души, вместе с бесконечными мириадами существ самых странных и жутких форм. Они жались к душам живущих, словно замерзшие ребенок жмется зимой к костру, борясь за возможность быть ближе всего к пламени. Смертные совершенно не замечали оказываемого им внимания, кроме разве что внезапного ощущения холода и промелькнувшего в уголке глаза движения.

Здесь были и катарты, вьющиеся вокруг ярких огней душ, и при его приближении они подняли свои прекрасные чистые и хищные женские лица. Они отлетели от своих жертв и полетели к нему, взмахивая покрытыми сияющими перьями крыльями. В Эфире они выглядели очаровательными ангелами — лишь оказавшись в материальном мире они превращались в уродливых старых фурий.

Приближаясь к пульсирующей Гехемахнет, Мардук увидел как пламя души одного из рабов замерцало и погасло, когда тот покинул свою смертную оболочку. Бледный и сияющий дух немедленно окружили суетящиеся демоны, скрыв его свет в беснующемся шаре, сражаясь с голодной яростью за право поглотить неудачливую душу.

Огонь души одного из рабов привлек внимание Первого Послушника, ибо он отличался от остальных. Он был ярким и неистовым, вокруг него кружилось более тысячи эфирных сущностей варпа, и Мардук мог ощутить их предвкушение. «Этот действительно благословлен», — подумал Первый Послушник.

Внезапно что-то дернуло его дух, и Мардук позволили унести себя к месту зова. За мгновение он пронесся сквозь стены разрушенного дворца и завис перед Темным Апостолом. Тот лучился светом, его могучее присутствие ощущалось в варпе и в реальности. Ярулек повернул свои земные глаза к нему и улыбнулся.

— Приветствую, мой Первый Послушник. Я подумал, что ощутил, как неподалеку мечется твой любопытный дух.

Мой повелитель, хотел узреть славу Гехемахнет большим, чем ограниченные возможности моего смертного тела могут позволить.

— Конечно. Ее сила растет.

Да, повелитель. Ее завершение уже близко?

— Уже скоро, но мне нужна твоя сила, Первый Послушник, для завершения ритуалов сковывания. Поэтому я отозвал тебя из битвы.

Битва идет плохо. Это позор.

— Если будет нужно, то я принесу все Воинство в жертву, чтобы выполнить приказ Темного Совета.

А боевые братья легиона отдадут свои жизни, если вы этого захотите.

— И все же ты недоволен, мой Первый Послушник. Почему?

Корифея нужно наказать за его ошибки.

— Нужно? Ты требуешь от меня этого, Первый Послушник?

Нет, повелитель.

— Я верю в своего Корифея, Первый Послушник. Сомнения в его способностях — отражение твоих сомнений войне, ибо он мой избранный представитель в делах войны. Ты оскорбляешь меня так, дорогой Мардук?

Нет, повелитель.

— Не опозорь меня, малыш. Ты еще не Темный Апостол, а ключи к твоему будущему в моих руках. Я могу уничтожить тебя, если захочу.

Как вам будет угодно, Темный Апостол, сказал Мардук и улетел. Его дух воспарил в верхнюю атмосферу. Сотни демонов понеслись за ним, пируя жареными эмоциями гнева и ненависти, источаемыми духом Первыого Послушника.

Покров шатра распахнулся, и Хаворн остановился, перед тем как войти. Воздух был тяжелым и пропитанным приторно сладким запахом. Его глаза секунду привыкали к полумраку, прежде чем он разглядел трех офицеров медикаэ, стоявших над койкой в углу. Один из низ подошел к ним и отсалютовал, и генерал-бригадир узнал Мичеласа, старшего хирурга 133-го. Его закрытые очками черные глаза были уставшими.

— Все плохо, сэр, — сказал он.

— Что, черт возьми, произошло?

— Как вы знаете, Астропат Клисторман слег вчера во второй половине дня. Он что-то кричал и бился в конвульсиях, а кровь шла их его носа. Я предполагал, что у него в мозгу есть внутренняя опухоль: она могла расти месяцами. Но этим утром к нему словно вернулись силы, и он пришел в себя. Однако вечером последовали новые судороги. Сейчас он спит, но его состояние все ухудшаются.

— Медик, на войне люди умирают, а во флоте есть и другие астропаты. Зачем вы вызвали меня сюда?

Офицер медикаэ облизнул свои сухие и потрескавшиеся губы.

— Его крики обеспокоили меня, а говорил он вещах, от которых моя душа похолодела.

— Ты опасаешься одержимости? — резко спросил Хаворн, рука которого упала на кобуру пистолета.

— Нет, сэр, к счастью этого нет, — быстро ответил Мичелас, — Но… Я знаю, что астропаты мощные псайкеры, сэр. Я не эксперт в подобных вещах, но считаю, что они могут видеть вещи, которые обычным людям вроде меня невидимы. И мне кажется, что это их проклятье, а не благословение.

— Так о чем он говорил?

— Когда его слова были членораздельны, он говорил о неком здании врага. Оно наполниться силой, когда «красный шар взойдет выше всего». Я верю его словам. Вспомнив о висящей в небе огромной красной чертовой планете, я решил, что вы захотите об этом узнать.

Хаворн подошел к койке и посмотрел на астропата. Кожа тонкого как скелет мужчины была цвета пепла. Он носил на голове круглый металлические шлем, скрывающий глаза и не имеющий визора или прорезей для глаз. Сзади шлема выходили кабели и провода, исчезая под высоким воротником его пропитанной потом мантии. Астропата плотно прижимали к кровати кожаные ремни.

— Я ничего не снял из его личного снаряжения. Опасался навредить ему или себе, — прошептал медик. — Но приказал связать его, чтобы он не навредил себе во время нового припадка.

Хаворн кивнул и спросил, — А он сказал, что произойдет, когда вырвется сила, о которой он говорил?

— Он не совсем в себе, сэр. Большая часть его слов — бессвязное бормотание. Однако, он говорил, что ад вырвется на свободу, а этот мир вывернет на изнанку.

Внезапно астропат закашлялся, кровь и мокрота появились на его губах, а потом он забился в конвульсиях. Мускулы на его шее напряглись, все тело псайкера тряслось и дрожало, а медик просунул между его зубами кусок кожи, чтобы астропат не откусил себе язык. Спустя тридцать секунд спазма он замер, тяжело и неровно дыша. Он выплюнул кожу изо рта и повернул невидящий взор к генералу-бригадиру Хаворну.

— Оно приближается! — хрипло прошептал астропат, из его стекали струйки слюны. — А когда высоко взойдет кровавый шар, оно зарядиться! Погибель! Оно пробудит Погибель! Уничтожь его прежде, чем придет время. Это… — слова мужчины растворились в неразборчивом бульканье, когда начался еще один спазм.

— Присмотри за ним, — сказал выходящий Хаворн. Выйдя из шатра, он посмотрел на нависавшую над ним огромную красную планету Корсис. Он знал, что она приблизиться к планете ближе всего через пять дней.

За пять дней они должны очистить планету от врага, пока не случилось то, о чем говорил астропат. Он хотел бы отбросить эти слова как лихорадочный бред больного человека, но чувствовал, что в них что-то есть.

Проклятье, стал ли он суеверным на старости лет?

Он повернул голову к безумному сооружению, подобно игле пронзающему атмосферу. Трудно было поверить, что оно находиться в тысячах километров отсюда…

«Его нужно уничтожить. За пять дней» — подумал он.

— Я отвожу воинство обратно к линии защитных траншей и бункеров вне разрушенного города, мой повелитель, — прорычал Кол Бадар. Он зажал курок комби-болтера, разрывая плотным огнем грудь еще одного противника. Тысячи солдат врага наступали по всей линии фронта, а броня Корифея была сколькой от крови и заменявшей ее молочно-белой и полной нутриентов мерзкой жидкости скиитариев.

— Я не могу удержать их в горах после разрушения ущелий, а нас слишком мало, чтобы остановить их на соляных равнинах, — продолжил он, убивая все больше неуклонно наступающих на ряды Несущих Слово солдат. Земля была почти не видна под трупами, но враг продолжал наступать, шагая по телам своих павших товарищей. Другие трупы давились катящимися гусеницами танков и краулеров. Земля и тела взлетали в воздух от взрывов снарядов орудий. Хлещущие лучи лаз-пушек разрезали танк «Леман Русс», начисто оторвав турель от шасси, а Кол Бадар услышал рядом рев Разжигателя Войны. Почтенные древний заново переживал давно минувшие битвы, убивая врагов легиона.

В ушах Кол Бадара пульсировал голос его владыки Ярулека.

Время пробуждения Гехемахнет приближается. Если ты позволишь ему помешать, то твоя боль не будет знать границ, мой Корифей.

— Я спокойно принесу свою жизнь в жертву, если это искупит мои неудачи, владыка, — сказал медленно пятящийся и посылающий короткие очереди влево и вправо Кол Бадар.

— Седьмой и восемнадцатый круг, сомкнуть ряды и прикрывать обстрелом, — приказал он, быстро включив командный канал. — Двадцать первый и одиннадцатый, выйти из боя и отступить.

У тебя есть долг, Кол Бадар, и пока ты не выполнишь его, тебе не будет покоя.

— Буриас, убедись что они не окружили нас легкой техникой. Атакуй и уничтожь ее, — приказал Корифей, прежде чем закрыть канал, — Мой повелитель милосерден.

О нет. Твоя неудача не прощена и не забыта. Не позволь никому атаковать Гехемахнет. Принеси в жертву всех до единого боевых братьев, но не дай ни одному слуге великого врага обстрелять ее. Сделай так, и Темный Совет будет доволен. Подведи меня опять, и твои муки будут вечными.

— Я заставлю их сражаться за каждый шаг, повелитель, — пообещал Корифей, — Я приказал резерву Боккара укрепить оборону и приготовиться к приходу Воинства. Мы устоим.

Если ты преуспеешь в этом, мой Корифей, я дам тебе то, чего ты больше всего жаждешь. Я отдам тебе Первого Послушника, и ты сможешь закончить то, что некогда начал.

Кол Бадар удивленно моргнул. Он широко взмахнул силовым когтем, разорвав могучим и трещащим от энергии оружием еще двух вражеских солдат, продолжая стрелять в толпу. Внутри Корифея разгорались дикое удовольствие, возбуждение и предвкушение.

— Я не подведу, повелитель. Клянусь в этом перед всеми великими богами Хаоса. Я не подведу.

Книга третья: Восхождение

«Мы завоевываем, побеждая других. Но, побеждая себя, мы возвышаемся. Всегда должно быть соперничество, и вы всегда должны побеждать!»

Кор Фаэрон — Мастер веры

Шестнадцатая глава

Имперский крейсер класса «Диктатор», «Бдительность», беззвучно двигался через пустоту космоса, направляясь на низкую орбиту разрываемой войной планеты. Вычисления были абсолютно точными, а размещенные на мостике логические устройства непрерывно работали, расчитывая по комплексным алгоритмам подходящий момент для начала бомбардировки.

Зона помех связи была широкой, а то что «Бдительностью» рисковали, входя в поле, было подтверждением серьезности угрозы. Любые датчики и сенсоры стали бесполезны, как только они туда вошли. И даже астропаты не могли пробиться сквозь проектируемый с поверхности сумрак. Оказавшись в поле крейсер был полностью отрезан от внешнего мира. Его направлял лишь свет Астрономикона, который к великому счастью могли видеть навигаторы.

Но начинать орбитальную бомбардировку вслепую было крайне нелогично, к тому же слишком рисковано. Тем не менее, этого настойчиво требовал Адмирал, а все когитаторы крейсера провели математические вычисления плана, необходимого для такого предприятия.

Выдвижение крейсера проходило болезненно. Если бы они ошиблись на сотую долю градуса при расчете угла приближения и не сбавили бы вовремя скорость, обстрел мог пролететь мимо планеты, упасть слишком далеко от цели или же, в худшем случае, обрушиться на находившиеся на поверхности подразделения Имперской Гвардии.

С пустыми голо-экранами и неработающими сенсорами крейсер класса «Диктатор» вышел на позицию. Шепча молитву Императору о том, чтобы его алгоритмы были верны, а его команда логистов провела точные вычисления, капитан корабля слабо вздохнул, когда оружейный мастер начал подготовку к запуску. Активировались батареи левого борта, ощетинившись сотнями орудий, способных побить обшивку крейсера. Тысячи рабочих согласованно нацеливали их по точной траектории, указанной готовящейся открыть огонь командой пушек. Орудийный капитан молился о том, чтобы каждый снаряд нашел свою цель.

Его беспокойство было излишним, поскольку «Бдительности» не дали шанса начать орбитальную бомбардировку.

Поток энергии варпа вырвался из новорожденной Гехемахнет, создав пролом в Эфир на кратчайшую долю секунды. В это недолгое мгновение, тьму космоса разорвало отверстие в бурлящий багровый нижний мир, ужасное место, где законы природы не имеют значения, и кошмары обитателей материального измерения обретают плоть. Ее наполнили вопли, рев и сводящий с ума оглушительный гул Хаоса. Это продолжалось меньше чем мгновение ока, но когда все прекратилось, «Бдительность» пропала, затянутая в королевство богов Хаоса.

Без обеспечиваемой полем Геллера защиты, на активацию которой не было времени, крейсер заполонили сотни тысяч демонических сущностей, разрывавших его на части. Неудачливые люди внутри крейсера класса «Диктатор» тотчас же сошли с ума от зрелища чистой энергии Хаоса, а их тела жутко мутировали. Души смертных были поглощены, а их вопли присоединились к крикам бессчетных миллионов тех, кого пожрали ненасытные повелители этого измерения. И за долю секунды «Бдительности» не стало.

Мардук закачался, когда только что проявившаяся сила Гехемахнет помчалась вперед. Такая ошеломительная мощь!

Только один раз до этого он был свидетелем рождения Гехемахнет, ибо создание такого могущественного тотема было изматывающим делом. Лишь самые могущественные из Темных Апостолов могли хотя бы попытаться создать такую башню, а процесс оставлял от них разбитые осколки, делал их бледными тенями самих себя.

Внешность Ярулека это подтверждала. Мардук был шокирован тем, как выглядел учитель, когда он прибыл обратно в залитые дождем руины некогда процветавшего имперского города.

Казалось, что Ярулек постарел на несколько тысячелетий. Его кожа была впалой и потрескавшейся, а кости и паутинообразная сеть вен четко просматривалась под прозрачной иссеченной письменами плотью. Губы стали тонкими и оттянулись от зубов, словно у древнего трупа. Глубокие темные впадины скрыли его глаза, хотя те еще были ясными и сияющими.

«Он слаб» — подумал Мардук и облизнулся.

— Ты ощутил пробуждение, Первый Послушник, — сказал Ярулек.

— Да, Темный Апостол. Это было… ошеломляюще, — честно ответил Мардук. — Должно быть, чтобы пропитать башню такой мощью потребовались почти все ваши силы.

Ярулек махнул рукой, словно отталкивая от себя что-то.

— Великие боги одарили меня силой для исполнения их воли, — беспечно сказал Темный Апостол, но Мардук видел, что тот почти полностью опустошен.

Ярулек увидел суженные глаза Мардука и приподнял бровь на своем тонком как череп лице.

— Ты хочешь что-то сказать, Первый Послушник?

— Нет, мой Темный Апостол, — ответил тот. Для Мардука было бы глупо противостоять своему учителю, пока что, — Просто я восхищен силой вашей веры. Я буду стремиться когда-нибудь достигнуть таких величественных высот.

— Возможно, но путь к просвещению долог и труден. Многие упали с этого пути, их проклятие и муки вечны, ибо они искали исполнения своих желаний слишком рано или бросали вызов тем, кто гораздо выше их, — спокойно сказал Темный Апостол, осторожно формулируя слова своим шелковым голосом.

— С вашим руководством, повелитель, я надеюсь избежать лишения награды из-за таких соблазнов.

— Как я и ожидаю, мой Первый Послушник. Имперцы приближаются?

— Да, мой повелитель. Корифей отводит Воинство перед их натиском.

— Я и не требую, чтобы Воинство непоколебимо их сдерживало. До парада планет осталось несколько дней. Скоро Корсис достигнет апогея своей орбиты, а остальные планеты системы выстояться в ряд. Мы должны продержаться только до этого. Корифей понимает, что мне надо.

— То, что нас заставили отступить — оскорбление для легиона. Это позор для нас всех.

— Глупо ждать невозможного, мой Первый Послушник. Я никогда не просил Кол Бадара уничтожить врага, это не нужно. Он должен лишь сдерживать их до начала парада планет и завершения Гехемахнет.

— А ее завершение уже близко, повелитель?

— Да. Поэтому я и отозвал тебя с линии фронта, чтобы ты помог мне в последних этапах призывания. Гехемахнет будет отличаться от любого другого тотема, созданного ранее, потому что я создал ее не для превращения планеты в демонический мир, а чтобы полностью его расколоть, — с улыбкой сказал Темный Апостол.

— Мой повелитель?

— Ее нужно завершить до начала парада планет. Когда красный мир будет высоко, зазвонит Колокол Демонов, возвещая о смерти планеты, и откроется великое сокровище, которое разблокирует Порабощенный.

— Порабощенный?

— Он сам придет к нам. И когда тайны будут открыты, мы обрушим новую эру ужаса на почитателей Мертвеца Императора. Мы примем бой с теми, кого больше всего ненавидим.

— С проклятыми самодовольными отпрысками Жиллимана.

— Действительно.

— Вопрос, Первый Послушник.

— Да, мой повелитель? — нахмурившись, сказал Мардук.

— На твоей плоти уже появились какие-нибудь священные писания?

— Нет, мой повелитель. На мне нет ничего, кроме отрывка, которым вы меня почтили, — сказал он, указывая на левую щеку, где плоть Темного Апостола приросла к его коже.

— Немедленно сообщи мне, если на твоей коже будут появляться слова, Первый Послушник. Они… они укажут на твою готовность к вступлению в ряды духовенства нашей церкви.

— Благодарю, повелитель, — смущенно сказал Мардук, — Я немедленно испрошу вашего совета, если такая вещь произойдет.

— Они собираються вбить нас в землю своей артиллерией, — проворчал Буриас, стоя на вершине первой оборонительной линии и глядя на надвигающихся имперцев, — И мы просто засядем в укрытие и позволим им это сделать?

Армия Империума наполняла соляные равнины везде, куда падал взор. Она надвигалась огромной и широкой аркой к дуге первой линии обороны Несущих Слово. Первый вал был шире, чем остальные три, защищавшие расколотые руины имперского города, и на нем ожидали врага все воины легиона, исключая резерв Боккара. Отделения опустошителей засели в бункерах, установленных через каждые сто метров.

Буриас и Кол Бадар стояли плечом к плечу, наблюдая за наступающим врагом. За надвигающейся армией вздымалось огромное облако соляной пыли.

Кол Бадар резко обернулся, его настоящий глаз холодно уставился на Несущего Икону. Другой его глаз, выбитый шрапнелью, хиругеоны заменили сложным аугментическим сенсором.

— Ты сомневаешься в приказах своего Корифея, щенок? — прорычал он.

— Нет, Корифей, но я чувствую, что Драк'шал жаждет, чтобы его выпустили.

— Держи в руках своего демонического паразита, Буриас. Скоро его время придет.

— Буду, Корифей.

— У них больше артиллерии, чем у нас.

— Хотя нет ни одного следа Ординатуса.

— Нет. Его радиус действия не столь велик, как у их артиллерии. Если бы он двигался впереди их боевой линии, он бы получил повреждения. Методология Адептус Механикус непреклонна. Они ни в чем не отступят от тайных ритуалом и моделей поклонения, запрограммированных в их металлические головы. И не будут рисковать такой машиной.

— Вы многое знаете о жрецах Механикус, мой повелитель?

— Я многое узнал от Повелителей Кузниц Гхалмека. И я сражался бок о бок вместе с техно-жрецами Механикус во времена Великого Крестового Похода, идя в бой вместе с благословенным Лоргаром и Повелителем Войны, — с горечью в голосе сказал Кол Бадар, — А потом я сражался против них.

— Мне жаль, что я пробудил столь болезненные воспоминания, Корифей.

Кол Бадар отмахнулся от слов более молодого Несущего Слово.

— Горечь, гнев и ненависть лишь топливо огня внутри. Забыв прошлое, мы забудем и о нашем страстном желании свергнуть Ложного Императора. Потеряв огонь в душе, мы не исполним свой священный долг, проиграв в Долгой Войне, — проворчал Кол Бадар. Мысль ударила его… Разжигал ли Темный Апостол его ненависть к Первому Послушнику, чтобы пламя в его душе горело жарче? Он немедленно отбросил эту мысль, как неуместную в данной ситуации.

Корифей положил один из своих силовых когтей на наплечник Буриаса, нажав так, что керамит застонал.

— Нет, пока что мы не атакуем. Но когда мы начнем, то ты возглавишь атаку, — великодушно сказал Кол Бадар.

— Вы делаете мне честь, Корифей, — с удивление сказал Буриас.

— Возможно ты и лакей недоношенного ублюдка, но это не повод скрываться в тени, — сказал Кол Бадар.

Буриас напрягся, а полководец заметил демона в вспыхнувших глазах Несущего Икону.

— Первый Послушник на пике величия, — сказал Кол Бадар, — но это опасное место, и его судьба еще не решена. Он еще может проявить себя недостойно, и тогда твой великолепный повелитель падет. Будь осторожен, молодой Буриас. Надеюсь ты знаешь, кому ты верен, легиону или человеку.

Секунду Буриас пристально смотрел в глаза Корифея, а затем резко кивнул, и Кол Бадар разжал сокрушительную хватку.

— Сделай правильный выбор, и я приму тебя в культ Помазанников, — сказал Кол Бадар, с радостью отметив алчное пламя амбиций, вспыхнувшее в глазах молодого Несущего Слово. Теперь он принадлежал ему.

— Теперь иди. Собери самых яростных берсерков воинства. Я хочу, чтобы восемь полностью механизованных кругов были готовы выступить по поему приказу. Чувствую, что враг скоро начнет нас атаковать, и когда они сделают это, я хочу, чтобы ты встретил их с гордо поднятой головой.

Мардук следовал за Темным Апостолом к небольшому двухдвигательном транспорту, обоих святых воинов сопровождали почетные стражи. Демонические головы на машине извергли дым, когда двигатели заревели, а двери с шипением закрылись за Несущими Слово. Первый Послушник видел, как глаза Ярулека закрылись в молитве или от изнеможения.

Во время короткого пути к основанию Гехемахнет, Мардук изумился тому, как изменился бывший город Империума. Из суетливого города миллионов его превратили в индустриальную пустошь. Все здания сравняли с землей, в полумраке полыхало пламя факторумов Хаоса, извергающих потоки смога и испарений в бурлящее небо. Земля почернела от нефти и загрязнения, а колонны рабов, в каждой из которых было не менее тысячи, тянулись через черные детриты (геол. продукты выветривания горных пород) и горы шлаков, словно многоногие насекомые. Огромные поршни поднимались и опускались, конвейерные ленты сбрасывали горы камней и трупов в шипящие от пара топки и склады, а цепи, чьи звенья были длиннее тяжелых танков, обматывались вокруг огромных колес, вращающих машинерию Хаоса. Это выглядело почти как новорожденное дитя демонического мира монастырей-кузниц Гхалмека, одной из великих цитаделей веры и индустрии глубоко в Маэльстроме.

Приземлившийся шаттл поднял в воздух облака черной пыли, а почетные стражи ступили на землю, осмотрев местность на предмет возможной угрозы, а затем встали с оружием на изготовку. Мардук дал Темному Апостолу выйти первым, внимательно наблюдая за движениями выходящего из шаттла старшего воина-жреца. «Он даже идет с трудом», подумал Мардук. Воистину, Темный Апостол выглядел вымотанным до истощения. Он улыбнулся своим мыслям.

Они гордо шагали по почерневшей земле к огромным дверям топки факторума, игнорируя тысячи упавших на землю и пресмыкающихся перед своими владыками надсмотрщиков и рабов. Шестерни и цепи застонали, распахивая сжатые двери, наружу хлынул поток нагретого газа, от чего воздух словно пошел рябью.

Когда Несущие Слово пошли в огромный факторум, рабочие распростерлись ниц. Огромные чаны расплавленного металла выливались в гигантскую форму для литья, а другие жидкости стекали туда из десятков спиралей перегонных трубок. Кровь остужала супернагретый металл, а облака тяжелого пара взмывали в воздух.

— Это, это то, что отделит мою Гехемахнет от любых других, — сказал Ярулек, в чьих глазах разгорался огонь.

Десяток огромных цепей подняли форму для литья и потащили над факторумом, пока она не зависла высоко над головой. После кивка Ярулека, ее выпустили, и она с крушащей кости силой врезалась в пол факторума. От падения раскололось все. Треснул пол факторума, а по поверхности формы для литья зазмеилась паучья сеть маленьких трещин. Из разветвляющихся разломов хлынул иссушающий свет. Из-за сияния, без помощи встроенных авто-сенсоров шлема, Мардуку пришлось прищурить глаза. На поверхности появилось еще больше крошечных расколов, свет осветил все вокруг, и форма начала дробиться на маленькие частички, с шипением и дымом падая на пол.

Внезапно она разорвалась, ошпаривающе горячие осколки разлетелись по всему фактотуму, наполненному слепящим светом. Надсмотрщики и рабы кричали и отшатывались, когда пылающие частицы погружались в их кожу, а их сетчатки сгорали…

Даже для Мардука ослепительный блеск был болезненным, а когда перегретые осколки опалили кожу на его лице, он зашипел. Но он даже не зажмурился, чтобы не проявить даже тени слабости перед Темным Апостолом.

В центре факторума стояла огромная и ярко светящаяся фигура…

— Вы сделали колокол, — сухо прокомментировал он.

Ярулек засмеялся, хотя его смех превратился в резкий и хриплый свист.

— Да, колокол. И с Колоколом Демонов могущество Гехемахнет обретет фокус. И когда мы выпустим ее, она расколет ядро планеты. Пошли, — сказал он, указывая вперед.

Они подошли к возвышающему над ними колоколу. Испускаемый им свет ослабел, и на него уже можно было смотреть, и Мардук видел, что он был гладкой вещью цвета окровавленной стали. Тонкие письмена обвивали его по всей окружности, покрывая большую часть Колокола Демонов. Он источал жаркие волны эмоций ненависти, зависти, гнева и боли.

— Приложи к нему руки, — приказал Ярулек.

Мардук осторожно протянул руку вперед и коснулся пальцем поверхности колокола.

— Он холодный, — сказал он, прикладывая руки к поверхности. Внутри были сущности. Его разум заболел от вопля мириада голосов, и Первый Послушник отдернул руку.

— Я уже заключил в Колокол Демонов более тысячи духов.

— Чуствую такую ненависть, — сказал Мардук, — Это могучее сковывание.

— Демоны злы от того, что они призваны в физический мир, но не могут воплотиться, — фыркнул Ярулек, — Но мне нужно, чтобы внутри этой тюрьмы сидело куда больше демонов. Мои силы уменьшились. Первый Послушник, завершить ритуалы сковывания выпало тебе.

— Вы делаете мне честь, повелитель.

— Создание Гехемахнет почти завершено, и я нужен там. Колокол Демонов доставят на вершину башни. Там ты закончишь ритуалы призывания, Мардук, а затем колокол зазвонит, и этот мир разорвет на части.

Грохот обстрела не прекращался ни на минуту. Ряды артиллерии и осадных танков стреляли один за другим, их позиции скрывал клубящийся дым. Снаряды уже три часа безостановочно обрушивались на позиции предателей, выбив множество кратеров на насыпях и соляных равнинах. Было сложно определить вражеские потери, но Ларон считал их маленьким. Вместе с защитными валами и бункерами броня противника, скорее всего, обеспечила защиту от большей части обстрела.

Однако он был рад, что генерал решил закончить войну приступом. Элизианцам не подходила долгая и изматывающая осада. Хирургически точные удары, молниеносные рейды и внезапные атаки в глубь территории врага: так привыкли сражаться люди Элизии, и, похоже, у них теперь таки была возможность такой войны.

И все же, это будет нелегко, хорошим свидетельством нечестивой мощи врага было уничтожение крейсера.

— Похоже, что мнение генерала-бригадира изменилось, — сказал капитан Элиас. Ларон повысил бышего сержанта после того, как Хаворн взвалил на него огромный груз должности действующего полковника. Он кивнул.

— Противоздушная оборона Шинара знаменита по всему сектору, — сказал Элиас, — Сэр, именно вы сообщили мне об этом. Нас не собьют на подлете?

— Так или иначе, это будет кровавым делом, Элиас, но генерал-бригадир счел такой риск необходимым. Угроза, представляемая врагом, гораздо серьезней, чем мы считали раньше. Приятно не будет, но это война и это то, чего требует от нас Император.

«Это хорошо мне подходит» — подумал Ларон. За последнюю неделю в нем накопились стресс и разочарование, и он жаждал вновь просто вести своих людей в бой.

Однако Элиас был прав, они будут в распоряжении вражеских орудий, пока турели не будут уничтожены. Он молился о том, чтобы выполнить задачу, ибо иначе 133-ый и 72-ой будут вырезаны до последнего человека.

Семнадцатая глава

Гехемахнет вознеслась в атмосферу почти на пятьдесят километров. Далеко внизу вокруг башни вращались облака маслянисто-черного смога, скрывающие землю от глаз Варна, оставляя его сбитым с толку и кружащейся головой. Огромная красная планета Корсис занимала почти все небо. Она была ошеломительно, подавляюще близко.

Из пустой шахты Гехемахнет исходили долгие выбросы пара и испарений. Диссонанс поведал ему, что это было дыхание самих богов, и его касание было опьяняющим. Варн знал, что оно исходило из самых недр планеты, шахта тянулось до самого пламенного ядра Танакрега.

Он заметил, что на вершине башни было меньше сотни рабов, лишь у них оказалось достаточно силы и воли, чтобы дожить до ее завершения. Люди сидели на корточках, а за ними стояли надсмотрщики. Глядя на них Май почувствовал тошноту. Они все выглядели как почитатели хаоса, были так непохожи на некогда трудолюбивых верующих в Императора, которыми они когда-то были. Варн содрогнулся, зная, что он сам стал слишком похож на проклятых, благословенных, последователей разрушительных сил.

Он знал, что изменился. Изменение снаружи было очевидно, но самые пугающие перемены произошли внутри него. Текущая внутри него кровь стало густой из-за вколотых хирургеонами сывороток, а его разум заполнили отвратительные видения разрушения и смерти. Внутри его головы постоянно безумно болтали голоса, а еретические мысли заразили его мозг. Маю хотелось принять с распростертыми объятиями богов Эфира, полностью подчиниться их воле, а последние барьеры в его разуме разъедало влияние варпа.

Лишь говорящий с ним голос башни успокаивал его…

Тяжелую, опоясанную черными цепями конструкцию подняли через край башни, удерживая ее на весу тремя паучьими кранами, и Варн удивленно на нее уставился. Ее форма очаровывала глаза, когда она пронеслась над головой Мая и зависла над шахтой. У конструкции было восемь ног из черного железа, первая из них опустилась на камень меньше чем в метре слева от Варна.

Арматура ее восьми ног сходилось в одной точке, словно каркас огромного шатра. Пик был вырезан из обитого металла цвета крови, а тяжелые шипастые цепи свисали с опор, нависая над огромной пустотой шахты башни. Увидев цепи, Май невольно протянул руку к шее, ощупав свой ошейник. Он понял, что к нему больше не прикреплена цепь, хотя Варн не помнил, когда надсмотрщики ее сняли…

Он почувствовал, как под ним содрогнулась Гехемахнет, а концы черного каркаса погрузились в камень, словно в зыбучие пески. Варн зажмурился, думая, что глаза его обманывают. И увидел поля освежеванных мертвецов под бурлящим демоническим небом. Но камень вновь загустел, удерживая раму на месте.

Воздух колыхался, а внутри Мая нарастала предвкушение. Он услышал, как по башне разнесся рокочущий басовый звук, а бессмысленный лепет Диссонансов стал незаметно перетекать в громко зазвучавшее повсюду монотонное песнопение. От возрастающей громкости звука начали дрожать его внутренние органы, а по черной арматуре прошел резонанс, цепи начали с лязгом раскачиваться.

Из центра Гехемахнет растекалась тьма, тянущиеся во всех направления щупальца тени переползали через край шахты. Варн содрогнулся, когда его поглотила тьма. Во тьме были вспышки движения, всюду вокруг Мая роились силуэты, он чувствовал у себя на шее их горячее дыхание. Они что-то шептали, царапая его своими болезненно холодными призрачными когтями. Варн видел, как из другого мира на него голодно уставились сияющие кроваво-красным глаза, и чувствовал головокружение и тошноту..

Три Диссонанса вознеслись из центра Гехемахнет, выплыв из шахты, их щупальца шевелилась вокруг, словно нежные покачивания подводных растений, ангельские голоса переплелись с ревом демонов и унылым песнопением, грохотавшим из их громкоговорителей. За какофонией голосов был слышен ритмичный стук машин и отражавшийся от стен грохот металлических барабанов и рев могучих труб. Варн чувствовал, как от звуков волосы на его голове встали дыбом.

За Диссонансами поднялась одетая в красную броню фигура с распростертыми руками, казавшаяся дьяволом, вырвавшимся из адского измерения под землей.

Варн не сомневался, что это был жрец разрушительных сил, и ощущал в равной мере ужас и благоговейный страх. Воин-жрец излучал две вещи: веру и мощь. Варн мог видеть, как вокруг космодесантника кружились призрачные тени демонов. И ощущал, как от присутствия гиганта лишь усилилась их неугасимая ненависть и волнение.

Покрытая орнаментами красная броня воина была изрезана боевыми шрамами. На нем не было шлема, но он словно и не ощущал слабости от недостатка кислорода. Закрыв глаза, он пел могучим и глубоким голосом. Варн не понимал значение слов жреца, но хорошо их знал, неделями слыша их в бесконечном реве Диссонансов.

Свисавшие с черного каркаса цепи начали подниматься, их шипастые наконечники извивались в воздухе, словно головы охотящихся змей. Они потянулись к рабами, которые опустили голову, кроме Варна. Наконечник одной из цепей подлетел к нему и завис перед лицом. Наконечник цепи был по длине и размеру равен его руке до локтя, a крошечные письмена покрывали темный металл. Он раскачивался перед ним вперед и назад, гипнотизируя его и двигаясь точно в такт с ритмом песнопения Диссонанса, словно гадюка, удерживаемая заклинателем змей.

И со скорость атакующей кобры цепи ударили в бока рабов, протыкая их тела и вырываясь из груди. Извивающихся на змеящихся сквозь них живых цепях рабов вздымало в воздух. Острые наконечники цепей разворачивались и вновь наносили удары, протыкая вновь и вновь тела невольников, насаженных на другие цепи, пока ни одно тело не было связано меньше чем с десятком других.

Висевшая перед Варном цепь поднялась в воздух, покачалась и тоже ринулась вперед, но не в него, а в тело надсмотрщика у него за спиной. Одетый в черное рабовладелец ужасно визжал, когда цепь вновь и вновь протыкала его, а затем взмыл вслед за остальными в воздух, окатив Мая душем из черной крови.

Цепи начали переплетаться, формируя сложный символ внутри восьмиконечной рамы над парящим жрецом, который продолжал петь заклинание, игнорируя начавшуюся вокруг резню. Цепи плотно обмотались, превратившись в нечто похожее на сеть огромного паука, полную мрачных трофеев. Опутанные вонзенными в них цепями тела зависли в воздухе, когда Варн с ужасом увидел, что многие из них еще живы. Они дергались и стонали, их кровь капала на воина-жреца.

Варн стоял на вершине Гехемахнет, его руки тряслись. Он стоял один. Все остальные висели в пропитанной кровью сети из цепей, умирая. Только Май выжил…

Глаза жреца открылись, и он посмотрел на съежившегося от страха Варна, ощутившего как взор воителя прошел сквозь его душу. И хотя космодесантник хаоса продолжил монотонное заклинание, Варн услышал его голос в своей голове.

Гехемахнет хочет, чтобы ты созерцал ее рождение. Это твоя привилегия, малыш.

Град визжащих снарядов падал на позиции Несущих Слово, выбивая из защитного вала огромные фонтаны земли. Темп обстрела увеличился, и теперь его было слышно по всему Шинарскому полуострову.

Разжигатель Войны стоял на вершине стены первой линии обороны, не заботясь о грохотавшем вокруг безумии. Жалкие снаряды врага не могли нанести ему вред, когда он стоял посреди обстрела, хладнокровно обозревая местность.

Другую технику и боевые машины Легиона отвели на вторую линию. Ярость обстрела уничтожит их безоружных служителей, а демонические машины ринуться вперед, с радостью вонзая во врага когти. Но их обязательно уничтожат. Никто, кроме самого Темного Апостола не сможет сковать их вновь.

Аугментические сенсоры дредноута прорвались через окружавшие первую линию пламя и дым, увидев серию взрывов вдали на соляных равнинах, в нескольких километрах отсюда. Это не было обстрелом Несущих Слово, и Разжигатель Войны удивился. Даже смешные стрелки имперской гвардии не могли устроить настолько неаккуратный обстрел. По соляным равнинами пронеслась вторая серия взрывов, на этот раз ближе на двести метров к позиции Несущих Слово. Даже сенсоры дредноута не могли прорваться через поднятые артобстрелом облака пыли.

— Кол Бадар, приближаются враги Повелителя Войн, маскируя свои движения обстрелом и слеповыми гранатами.

— Принято, Разжигатель Войны, — пришел ответ по воксу, — Мы засекли летящие самолеты. Будь готов. И благослови тебя истинные боги.

— Убивай хорошо, старый друг.

— Враг сделал свой ход, Несущий Икону. Пришло твое время, — сказал Кол Бадар.

Буриас склонил голову перед огромным полководцем. — Вы сделали мне честь, мой Корифей.

— Запомни это, Буриас, — прорычал Кол Бадар, — Пусть Легион будет горд тобой. Не заставь меня пожалеть о выборе.

— Этого не будет, Корифей, — ответил Несущий Икону, его внушительное бледное лицо было серьезным и преданным, — А мое первое убийство и я посвящу вам.

Он не мог предугадать реакцию лица Кол Бадара, скрытого за четырехклыким шлемом, на его слова, но решил, что поза военноначальника выражала довольство. Отлично, подумал Буриас.

Вновь кивнув, он отвернулся от Корифея, глядя на собравшихся под ним на внутренней стороне насыпи воинов. Вокруг разрывались снаряды, но повернувшие к нему свои шлемы воины даже не вздрагивали, ожидая приказов.

Буриас вонзил икону в землю, и боевые браться застыли в напряженном ожидании.

— Братья мои, настало время выехать на битву и встретить врага лицом к лицу! — взревел он, от Драк'шала его голос наполнился потусторонним резонансом и мощью.

От собравшихся послышался грозный одобрительный рев, и голоса многих воинов изменили скрывавшиеся в их душах демоны.

— Корифей возложил на нас священную и почетную обязанность, — продолжил Буриас, вызвав у собравшихся еще один рев.

— Пусть Корифей гордиться нами, братья! Убивайте во имя Лоргара!

Собравшиеся воины прокричали имя своего демонического примарха, их голоса перемешались с воем Буриаса, от которого кровь стыла в жилах, выкрикивая в небеса имя своего повелителя, чтобы он мог услышать их обеты.

Собравшиеся Круги изрекали молитвы темным богам, забираясь в ожидавшие их транспорты. Штурмовую колонну «Носорогов» возглавляли два «Лэнд Райдера», их рампы с шипением откинулись, принимая воинов, удостоенных чести ехать в огромных танках. Их двигатели ревели в предвкушении, а турели лазпушек вертелись, управляющие ими демонические духи выражали свое нетерпение.

— Мы не видим через дым, использованный имперцами, но и они не видят нас, Буриас. Иди. Схватись с ними лицом к лицу. Они не увидят твоего приближения.

Буриас прорычал бессвязный ответ. Драк'шал вздымался внутри него. Кивнув напоследок, он отвернулся и ринулся к ожидавшему «Лэнд Райдеру». Колонна танков помчалась вперед раньше, чем даже с шипением захлопнулись рампы, быстро поднимаясь по крутой насыпи среди разрывов вражеского обстрела. Двигатели взревели, когда огромные танки достигли пика возвышения и взлетели в воздух, прежде чем с грохотом приземлиться на другой стороне. Они катились к врагу под прикрытием стены дыма и пепла, выбитой вражеским обстрелом, с каждым залпом приближавшимся все ближе.

Демоническая сущность Драк'шала заструилась по венам Буриаса, и все его мускулы напряглись.

Он мечтал стать одним из Помазанников с момента избрания в легион. Буриас понимал, что его избранию в культ помешала лишь дружба с Мардуком, ведь его служба была безукоризненной. Это давно было источником бесчестья, временами Несущий Икону даже ненавидел за это Первого Послушника. Он понятия не имел, что произошло на луне Калите (Calite), но с тех пор между Кол Бадаром и Мардуком была осязаемая ненависть.

«Будь проклят он и его вражда с Корифеем!» — подумал Буриас. Если владыка позволит ему войти в культ Помазанников, он не упустит эту возможность и вцепиться в нее обоими руками.

Корифей был прав, будущее Первого Послушника было крайне туманным, и оказывать помощь Мардуку без уверенности в его судьбе будет глупо. Нет, Буриас будет ждать подходящего момент, чтобы решить, кому он верен больше.

Эти мысли немедленно покинули его, когда безумное механическое бормотание «Лэнд Райдера» на мгновение замерло. Дух машины танка слился с демонической сущность, посаженной в клетку «Лэнд Райдера» колдунами и фабрикаторами легиона при помощи хирумеков, на мире кузниц Гхалмек.

— Входим в слепую зону, Несущий Икону, — протяжно сказали два голоса операторов танка, давно ставших одним целым с машиной.

В «Лэнд Райдере» вновь раздался демонический шепот, взволнованный и возбужденный.

— Командование? Прием! Черт! — выругался пилот «Валькирии». Он не мог ничего понять в искаженном бреде, наполнившем вокс-сеть. Минуты назад его сенсорные лучи начали показывать лишь тьму, и пилот вел самолет совершенно без поддержки. Теперь забарахлил вокс-передатчик, и он был отрезан от остальной части эскадрона, не говоря уже о командовании базы. Проклятье, пилот не мог даже связаться с штурмовиками в грузовом отсеке позади, поскольку даже сообщения по близкому каналу команды превращались в бессвязный бред.

Он знал, что другие Элизианцы пытались с ними связаться, но их голоса превращались в адские животные вопли и рев. Он не удивился бы, если бы они слышали его так же.

Чем ближе они подлетали к проклятой нечестивой башне врага, тем безумнее и искаженнее становились звуки. Пилот отключил систему связи, решив, что лучше ничего не слушать, чем этот жуткий гул. Но даже когда система отключилась, злобный звук продолжал ударять в его барабанные перепонки, и пилот отчаянно ударил себя по шлему, пытаясь выбить из головы адский шум.

«Вы все умрете» — раздался голос в его голове.

Противовоздушный обстрел разорвал «Валькирию», и пилот слышал в своих ушах смех, когда кабина превратилась в ревущий огненный шар.

Командующий Танками Валион ухмыльнулся, сидя в люке «Леман Русса», ветер и дым били в его лицо. Опущенный визор шлема защищал его глаза, хотя он все равно не мог ничего видеть, пока танк грохотал сквозь дым.

Валион осмотрелся. Он еле мог разглядеть ближайшие танки, но знал, что по обе стороны рассыпались десятки других машин. Валион был наконечником стрелы, с ревом несущейся к врагу, и его сердце ускорило свой ритм.

Он десятки лет ждал этого дня. Он знал, что среди элизианцев должность командира танкового соединения — сомнительная честь. Все нормальные элизианцы мечтали атаковать с десантных кораблей, поскольку это внушали им с первого дня. Но Валион всегда любил танки, и с наслаждение принял пост. Танковая рота в 133-ем казалась чуть больше чем шуткой, а во многих других полках ее вообще не было. Другие офицеры считали эту должность тупиком, хихикали за его спиной — провожали в трудную дорогу, говорили они. Валион не обращал на них внимания, поскольку танковая рота стала его домом.

Однако последовали годы скуки и негодования. Раз за разом 133-ий бросали в бой, удерживая в резерве танковые дивизионы.

Но наконец-то пришло его время, и, черт побери, ему это нравилось. Он улыбался, словно ребенок, получивший билет на первую увеселительною поездку на шаттле вне родного города-улья Валорсии (Valorsia), и кричал от радости в хлещущий ветер.

Где-то далеко впереди «Валькирии» выбрасывали свой живой груз. Десантники падали сквозь атмосферу к своей цели, второй линии обороны противника. Где-то позади медленно катились вперед «Горгоны» Механикумов за волной танков.

Над головой тусклыми тенями во мгле пронесся эшелон низко летящих тяжелых истребителей «Громобой», используя тот же покров дыма, что и танки. Валион вскинул кулак в воздух, желая им удачи.

Он широко ухмыльнулся, чувствуя себя так, словно пронесся в вакууме, выбрасывая белый дым. Ощущение было похоже на слепое падение сквозь облака в боевой капсуле, но он чувствовал себя в куда большей безопасности, ведь Валион сидел на огромном танке-скакуне. Предвкушение нарастало, он выхватил сияющую саблю и выставил ее перед собой. Валион ощущал себя бросающим вызов маршалом кавалерии и беззвучно кричал, упиваясь ощущением скорости.

А затем он разобрал в дыму надвигающийся на него огромный красный силуэт, и следующие секунды его жизни тянулись ужасающе медленно. Он едва заметил два вырвавшихся иссушающих сетчатку луча лаз-пушек, когда танк справа исчез в ревущем черном шаре дыма.

Валион спрыгнул в люк, тяжелые болтерные заряды стучали по корпусу танка. Примерно в эту же секунду водитель заметил «Лэнд Райдер», и «Леман Русс» повернул в сторону, пытаясь уйти от гиганта. Поворот был отчаянным и инстинктивным, но «Лэнд Райдер» перехватил его, врезавшись в бок танка Валиона на полной скорости.

От силы удара командный танк перевернулся на бок, трещащий металл душераздирающе застонал. «Лэнд Райдер» встал на дыбы от столкновения, словно кошмарный монстр из глубин, а затем опустился. «Леман Русс» перевернулся, огромный танк предателей покатился по нему, ревя двигателями и быстро переползая через танк, даже не замедлившись.

Металл застонал и прогнулся под весом гиганта, Валиона швыряло из стороны в сторону, а затем он ударился головой о закрытый люк, горячий привкус выхлопных газов наполнил его рот. Следующие мгновения его жизни прошли в тумане, «Леман Русс» неуправляемо покатился по соляной равнине, ударяясь о скалы и, наконец, остановившись на правом боку.

Контуженный Валион, у которого кружилась голова, а из носа шла кровь, слабо позвал экипаж танка. Кое-как встав на ноги, моргая и чувствуя себя так, словно удар расколол его все кости, он осмотрел дымящиеся соляные равнины. Он мало что мог разобрать, но когда отрубился двигатель его «Леман Русса», он смог услышать рев двигателей, треск перестрелки, тяжелый грохот орудий и шипящие вопли лаз-пушек. Взрывы раскалывали землю, поднимая в воздух фонтаны маслянисто-черного дыма и осколков, яркие оранжевые огненные вспышки рассекали сумрак. Он мучительно закашлялся, выплевывая кровь и закрыв глаза из-за раскаленной боли в ребрах.

Из дыма с ревом выскочил вражеский «Носорог», Валион едва разглядел космодесантников хаоса, сидевших на крыше транспорта со вскинутым оружием. Перед его глазами все помутилось, и он едва рассмотрел несущийся к нему поток плазмы и заряд мельтагана, летевший в его любимый танк.

Валион умер, его плоть сгорела и расплавилась, а секунду спустя раздался громкий взрыв, подбросивший обугленный остов «Леман Русса» в небеса.

Орудийный снаряд взорвался с боку от «Лэнд Райдера», опрокинув его на бок, танк остановился.

— Наружу! — взревел Буриас, — Опускайте штурмовую рампу!

Ведя круги из «Лэнд Райдера» и отчаянно желая вонзить во врага когти, Буриас водил головой из стороны в сторону, наблюдая за проносившимися танками. Зарычав, он со злости выстрелил из болт-пистолета.

Один из танков закружился на месте, вздымая в воздух облака пыли, его гусеницу начисто сорвал выстрел из мельтагана, а затем круг ринулся к замедлившейся машине, неистово крича в небеса.

Один из боковых спонсонов танка заскрежетал, раскрутившись и послав залп в Несущих Слово, разрывая их тела. Буриас перескакивал через павших боевых братьев.

Драк'шал вырвался на поверхность сущности Несущего Икону, его тело словно размылось, когда мускулы под силовой броней раздулись. Он согнул ноги и прыгнул в воздух, приземлившись на крыше «Разрушителя». Буриас вцепился в люк на крыше орудийной башни и одним резким движением вырвал его из пазов, оголившиеся провода и кабели заискрились, а затем отбросил. Схватив в руку две гранаты, он швырнул их в открытое внутренне пространство танка, соскакивая с него.

Позади раздался взрыв, но его внимание уже было направленно на нечто новое, Несущий Икону пристально уставился в непроницаемый пылевой покров, его ноздри раздулись. Оттуда возник огромный силуэт, с ревом устремившийся к Несущим Слово.

Супер-тяжелый, больше чем даже «Лэнд Райдер», транспорт «Горгона» смутно вырисовался в дыму. Огромная штурмовая рампа из толстого металла защищала его нос, от которого отскакивали выстрелы Несущих Слово. Броня начала плавиться от касания зарядов мельтагана, но даже они не смогли пробить толстый слой металла.

Трещащие выстрелы разрывали землю вокруг круга, а поток снарядов автопушки отбросил Буриаса на шаг назад. В нем нарастал гнев. Лазерные орудия «Лэнд Райдера» прошли сквозь броню огромной машины, но та даже не замедлилась. Буриас вновь напряг мускулы ног, готовясь к прыжку.

Он с ревом взмыл в воздух, когда огромный танк едва его не задавил, врезавшись в верхнюю часть штурмовой рампы и шипя от боли. Секунду спустя, «Горгона» проехала по обломкам «Разрушителя», с пренебрежительной легкостью отбросив тяжелый танк и почти раздавив Буриаса. Тот подтянулся на вершину огромного бульдозерного лезвия. Буриас довольно заворчал, увидев сквозь открытый верх машины набившуюся в нее толпу боевых сервиторов. Многие опирались на крупные гусеницы, а остальные были двуногими и почти такими же большими как космодесантники, сервиторов удерживали зажимы на поясницах. Выстрелы автопушки врезались в руку Буриаса, расколов керамит, и он, отпустив руку, опасно заскользил. С ревом Несущий Икону напрягся и прыгнул, выставив вперед одну ногу, приземлившись среди тяжелых сервиторов-преторианцев. Те навели на него свои мощные встроенные орудия, хотя им и мешало ограниченное пространство «Горгоны».

Пушки раскрутились и взвыли, патроны тяжелого калибра отрывали куски брони и мяса от тела Буриаса-Драк'шала, но тот уже оказался среди них. Удерживающие зажимы зашипели, отпуская Преторианцев. Огромный вес и мощная конструкция позволяли им стоять на ногах, несмотря на скорость движения «Горгоны». Приземляясь, Буриас-Драк'шал оторвал аугментированную голову одному из сервиторов, и из туловища выплеснулся пресыщенный протеинами фонтан белой синтетической крови-рассола, перемешавшись с капающим маслом алой шипящей кровью Несущего Слово.

Через борт «Горгоны» перескочили еще три одержимых космодесантника, они кричали обещания богам хаоса, падая среди преторианцев. Цепные топоры и силовые мечи взмывали и падали кровавыми арками, болт-пистолеты лаяли, посылая снаряды в плотную толпу.

Враги были повсюду вокруг Несущего Икону, и он слепо размахивал руками, отрывая механические руки от тел и пробивая когтями грудные клетки. Из созданных Адептус Механикус сервиторов преторианцы были одними из лучших, усиленные подключенными к нервам целеуказателями и встроенными в основание мозга боевыми имплантатами, а также тяжелым вооружением и раковинами брони. Они легко могли убить даже боевого брата.

Один из берсеркеров рухнул на пол после тяжелого удара цепным лезвием на оружии, вложившие в удар чудовищную силу механизмы застонали. Опустив тяжелую ногу на грудь поверженного воина и продавив ему силовую броню, преторианец нацелил орудие на шлем Несущего Слово, разорвав его в клочья мощным залпом. Безголовый труп содрогался, словно никак не мог умереть…

Буриас-Драк'шал перехватил опускающуюся механическую руку и резким рывком вырвал ее из механического сочленения. Хлестанув другой рукой, он провел когтями по голове другого сервитора, вцепившись в его красный мигающий глаз и вырвав его вместе с кусками мозга и черепа. Ему в спину нацелили раскручивающуюся пушку, но Несущий Икону вовремя развернулся, демон внутри него ощутил опасность. Он отклонил орудие в стороны, использовав оторванную руку скиитария как дубину. Выстрелы вырвались из дула, разорвав двух преторианцев.

На его голову обрушился тяжелый удар и Буриас-Драк'шал пошатнулся, а затем еще один удар могучей металлической руки врезался в его латный воротник. Он закачался, рухнув на пол мчавшейся «Горгоны», многоствольная пушка нацеливалась на него. Взмах силового меча оторвал стволы, а выстрел из болтера отбросил скиитария прочь, дав Несущему Икону опомниться.

Он вскочил, взметнув когти одной руки в резком апперкоте, оторвав голову преторианцу, но спасший его боевой брат был убит, дыра появилась в его груди, пробитая множеством выстрелов. Святая кровь Астартес выплеснулась на лицо Буриаса-Драк'шала, уже сворачиваясь при падении на его бледную кожу, и тот сграбастал наставленную на него раскручивающуюся пушку обеими руками. Дула немедленно замерли под его сокрушительной демонической хваткой. Он проломил металл, а из механизмов орудия пошел дым.

С лающим ревом он впечатал кулак в голову преторианца, проламывая его череп. А затем Буриас-Драк'шал швырнул сервитора в другого, размазав его по толстым металлическим внутренностям «Горгоны».

Следующая минута промелькнула в буре кровопролития и выстрелов. И лишь Несущий Икону остался стоять на ногах. Все скиитарии были разорваны и сломаны, искрясь и дергаясь, они лежали на полу огромной машины. Там без движения лежали и его падшие братья, чьи души перешли в Эфир.

Буриас-Драк'шал потянулся и схватил тяжелый металлический люк, от его хватки металл погнулся, и он вырвал его из креплений. Открылся сморщенный сервитор, плотно подключенный к кабине транспорта, его незрячие глаза уставились вдаль, а руки были напрямую подключены к регулятору коробки передач и рулю танка. Несущий Икону схватил ничтожного за горло и вырвал его из кабины в душе искр и молочно-белой мерзкой крови. Он разорвал его почти пополам, нижняя часть тела все еще была подключена к машине, а рот сервитора беззвучно дергался, пока белая жидкость выступала на его губах. Супер тяжелый танк начал останавливаться.

Буриас изрек слова подчинения, Драк'шал вновь втянулся внутрь, сражаясь против силы воли своего хозяина. Торчащие из его рта выпирающие клыки болезненно втянулись обратно, а длинные когти исчезли в руках. Его тело сузилось, Несущий Икону снова был элегантным и контролирующим себя воином, хотя его тело было измучено и вымотано — побочный эффект одержимости.

— Корифей, — сказал он.

— Говори, Несущий Икону, — пришел вокс-ответ.

— Встретили врага, лицом к лицу, — ответил тяжело дышавший Буриас, — Мои воины хорошо сразились. Вокруг нас движется еще больше. Остерегайтесь «Горгон».

— Принято.

— Корифей, мне вернуться на вал?

— Нет. Враг сосредоточился на атаке. Поэтому их офицеры могут оказаться незащищенными. Продолжай продвижение. Прорвись сквозь них и убей их командиров. Малыш, если ты преуспеешь, то тебя с радостью примет Культ Помазанников.

Слизывая кровь и лица, Буриас кивнул. Его дыхание стало почти нормальным.

— Будет исполнено, мой Корифей.

Восемнадцатая глава

Противовоздушные батареи разрывали небеса над его головой, но Разжигатель Войны смотрел лишь на танк «Леман Русс», поднимавшийся к нему на насыпь. Дредноут стоял без движения, когда снаряд боевой пушки промелькнул над его плечом, а броню осыпали разрывные снаряды тяжелых болтеров.

Разжигатель Войны тяжело шагнул вперед, встав на пути танка. Когда тот достиг вершины насыпи, и его нос поднялся в воздух, Дредноут потянулся огромным силовым когтем и схватил танк, удерживая его на весу. Сервомоторы застонали, а его огромная металлическая стопа поползла назад из-за огромного веса и скорости машины. Дно танка было гораздо мене бронированным чем лобовая часть, и Разжигатель Войны открыл огонь. Быстро летящие снаряды прорвались под ходовую часть, разрывая жалких смертных внутри и уничтожая важные системы «Леман Русса».

Сервомоторы дредноута застонали, когда он надавил и оттолкнул танк, прокатившийся обратно вниз по валу и врезавшийся в нос другого «Леман Русса».

— Убивайте во Имя Повелителя Войн!!! — заревел Разжигатель Войны, битва за Имперский Дворец вновь проигрывалась в его поврежденном мозге — Смерть Императору, предателю Великого Крестового Похода!

Повсюду вокруг Кол Бадара падали тела. Многие из них уже были мертвы, хотя их настроенные гравишюты действовали, замедляя их падение в нескольких метрах от земли. Однако, тысячи живых десантников приземлялись повсюду вокруг второй линии обороны и на открытом пространстве за первой, а Корифей методично стрелял влево и вправо, убивая их.

Атака была хорошо скоординирована и в совершенстве рассчитана по времени. Первые десантники приземлялись уже тогда, когда колонна танков только появилась из стены дыма, сразу после мощной атаки с воздуха, унесшей жизни многих боевых братьев и машин темных богов.

Она была хорошо организована, но обречена на неудачу. Если бы у них было неограниченное количество времени, враги бы смогли победить, ибо их число было огромно, но время не было на стороне Имперцев. Даже он, Кол Бадар, очень плохо ощущавший касание богов, мог почувствовать толчки рождения Гехемахнет. Он знал, что враги тоже это ощущали. Они боялись, и правильно делали.

А сейчас они умирают на клинках его воинов.

Гомункулус, прикрепленный к техномагосу Дариоку кабелями жизненной передачи, наполнял его системы очистителями и освященными живительными флюидами, фильтруя его кабели и вены и вымывая вирусы. Красная роба скрывала опухшую и изъеденную раком плоть чахлого создания, порожденного питательными баками Марса. Он впитывал в себя разложение и слабость плоти, чтобы они не мешали его владыке. Такой была цель его жизни.

Дариок процитировал про себя четырнадцатый универсальный закон, «Плоть слаба, но ритуалом она восхваляет дух машины», и изрек молитву Омниссии, пока очищались его детали.

Тем не менее он понял, что упустил нечто в бренных останках плотского тела, и открыл корочные каналы связи с правой стороной его мозга, чтобы определить причину. Синапсы фыркнули, и магос понял, что ощущает грубые и плотские эмоции: напряжение, тревогу и гнев.

Такие примитивные, человеческие особенности как эмоции, но сейчас они казались Дариоку столь же интригующими, сколь и скверными.

Прошло много времени с тех пор, как он шагал по поверхности планеты c6.7.32, которую элизианцы называли Танакрег. Магос дал доступ к жестким записям своих вторичных мозговых устройств, и на одном из миллиардов экранов командного центра его летательного аппарата вспыхнула информация.

Она показывала его рапорт Фабрикатору Тианамеку Примусу, датированный две тысячи лет назад, хотя его теперешние мозговые устройства не сохранили данные о написании этого доклада.

«Доступ к первичному фокусу/цели экспедиции не получен. Магос Металлургикус Аннон не смог определить материал, составляющий структуру. Непроницаемы. Логисы, когтитаторы и авгуры рекомендовали следующий курс действий — терраформирование c6.7.32 и сокрытие находки. Магос Техникус Дариок станции наблюдения фабрики, постоянно надзирайте за c6.7.32.»

Это и был источник чуждых ему эмоций напряжения и тревоги, которые наполняли его последние две тысячи лет. Никто не видел того, что они не смогли открыть, но могущественный враг Омниссии явился на c6.7.32. Было жизненно важно, чтобы враги не смогли открыть структуру, информацию о которой магос столь старательно изымал из всех архивов Империума, особенно банков данных Адептус Механикус.

Но гнев не имел ничего общего с некогда возглавляемой им экспедицией. Это странное и жаркое чувство вызвала природа врага. Магос ощущал, что само их существование было вызовом Омниссии, их нечестивые машины были воплощением самой худшей ереси.

Эти машины, зараженные сущностями демонических обитателей варпа, были величайшим грехом, которое могли представить адепты Марса, богохульством, по сравнению с которым бледнели все остальные. Внутри плоти всех мыслящих машин Механикус была душа, ибо бездушная чувствующая машина была воплощением истинного зла. А на поле боя, разыгравшегося среди клубящихся облаков дыма, были механизмы, загрязненные вселением бездушных отродий варпа. Лишенный души интеллект был врагом сам по себе.

Эта была абсолютная ересь, абсолютная неправильность, Дариока одинаково ужаснуло и возмутило то, как низко пал легион Несущих Слово. Он отключил рецепторы и синапсы, ведущие к правому полушарию его мозга, неприятные ощущения немедленно исчезли. Остался лишь неопровержимый факт того, что враг использовал опасные богохульные машины, бывшие оскорблением его бога, поэтому их надо было нейтрализовать, изничтожить их ересь и убрать их хватку с c6.7.32.

Его механодендриты погрузились в командную колонну и, соединившись с точными сенсорами снаружи машины, он зарегистрировал коническое поле помех, расходящееся от вражеской башни. По его мысленному импульсу командное судно начало опускаться к земле. Было жизненно важно сохранять контроль и надзор за тысячами воинов-скиитариев. Если они окажутся отрезанными от него и его адептов, то их немедленно вырежут.

Огромные турбинные двигатели закружились, когда воздушный корабль начал опускаться, кабель, связывающей его со святой «Ординатус Магентус» вел его к посадочной палубе на верхнем уровне.

Одна из серворук счетверенного трубопровода Дариока завертелась, слабо простонав, ее похожие на зажимы когти плавно открылись.

— Провидец машин (Enginseer) Кладдон, откройте зал хиемалис (hiemalis) и принесите мне благословенные вычислительные устройства.

Один из младших жрецов в красных накидках позади него склонил навершие своей силовой алебарды в знак уважения к приказам мастера и шагнул к одной из стен командного центра. Он начал говорить слова пробуждения, в ритуальном порядке нажимая кнопки устройства, так, что его речь совпадала с правильным нажатием клавиш. Прошептав благословение духу машины, он схватил запавшую круглую ручку и, правильно пропев благодарение устройству за его молчаливое согласие, опустил ее.

От устройства поднимался туман, когда ледяной воздух взаимодействовал с жаром снаружи. На длинной полке находилось более дюжины осторожно разложенных шарообразных склянок. Внутри каждого шара плавала благословенная полусфера мозгового устройства, удерживаемая в лишенной заряда и статичной жидкости. Дариок протянул вперед одну из серворук, зависшую над множеством шаров, прежде чем магос выбрал нужное устройство и осторожно его вытащил.

Другая серворука опустилась и откинула крышку одно из контейнеров, соединенных с носимым им силовым генератором, и пока он шептал нужные заклинания поклонения, механодендриты вращались, вытаскивая выполненные в форме шестеренок болты, связывающие контейнер с магосом. Иглоподобные покрытые резьбой шипы выскочили из наконечников механодендритов и осторожно вошли в отверстия, где раньше были болты. Они повернулись и с шипящим звуком вытащили шарообразный контейнер. Дариок ощутил потерю информации и вычислительных мощностей мозга как внезапно нахлынувшую тошнотворную пустоту.

Он осторожно и быстро положил мозговое устройство в хиемалис и прикрепил новый контейнер к своим основным системам. Хлынули потоки свежей информации, которой он не обладал сотни лет, включая воспоминания и алгоритмы, полностью покинувшие его при прошлом отсоединении этого мозга.

Некоторые из духовенства Марса сочли бы содержимое этого мозгового устройства ересью, но Дариок ощущал необходимость воссоединения с полусферой, ранее бывшей внутри контейнера. Это было устройство, которое он использовал тогда, когда был одним из исследовавшей планету сб.7.32 команды эксплораторов, и ни один из его синапсов не был выжжен, чтобы изменить или обесплодить функции правого полушария.

Это было креативное мозговое устройство. Только очень немногие из духовенства Марса осмеливались тайно обладать таким компонентом. Знание древних было беспредельным, гласила доктрина, и использовать креативно мыслящий мозг для адаптации и импровизации механизмов, как он делал в прошлом, когда обладал лишь этим мозговым устройством, было в лучшем случае самонадеянно, а в худшем — ересью высшего порядка.

Его преданность Богу-Машине, Деус Механикус, и его проводниковому воплощению, Омнисиии, была несокрушима. Отрицать эффективность использования креативности, когда подводила предписанная методология, было попросту глупо, но пока эти мысли проскакивали в его разуме, он вспомнил ожидавшую его опасность. Нельзя использовать это мозговое устройство долго, или он рискует потерять свою сущность. Такой догматизм есть глупость, подумал он. Я должен верить догмам, подумал он. Противоречивые импульсы дали ему передышку, но влияние нового добавления было доминирующим.

— Техно-жрецы, запустить плазменные реакторы Ординатуса. И вывести пустотные щиты на полную мощность, — сказал Магос Техникус Дариок. Адепты согласно наклонили свои увенчанные шестеренками силовые алебарды и покинули командное святилище.

Его когитаторы подсчитывали мощь орудий врага и вычисляли возможный ущерб благословенному Ординатусу. Любой предсказанный риск повреждений нужно избегнуть, так гласили догматы, он сначала не собирался выдвигать огромную военную машину пока 7.435 стандартных устройств Механикус не отбросят противника к третьему защитному уровню.

Но теперь Дариок считал по-другому. Он перемоделировал алгоритмы траектории и относительной огневой мощи, а множество цифр высветилось на экранах командного святилища.

Если энергию обычных пустотных щитов перенаправить на фронтальную дугу, то вероятность успеха будет возрастать по экспоненте от количества направленной туда энергии. Такую вещь могли счесть ересью, ибо СШК предписания указывали нужный уровень пустотных щитов, и менять их значило игнорировать учения древних. Но если миссия на планете с6.7.32 провалиться, это уже не будет иметь значения. Дариок счел, что меньшая техно-ересь будет малым злом по сравнению с тем, что произойдет, когда враг проникнет через стены ксено-струкутуры, и начал комплексные вычисления для того, чтобы правильно адаптировать противовоздушный огонь.

Множество «Валькирий» разорвал на части плотный противовоздушный обстрел, ведущийся по ним сквозь бурлящие черные облака. Тысячи элизианских десантников погибли, ведь они падали сквозь атмосферу с максимальной высоты, но многие другие выжили и Ларон молился о том, чтобы среди уцелевших были отряды штурмовиков.

Падение мимо чего-то столь огромного было сбивающим с толку опытом. Они выпрыгнули из «Валькирий» над башней и последние несколько минут летели мимо нее. Ничто не могло быть настолько большим, это было невозможно с инженерной точки зрения, но все же она была у него перед глазами. От этого ему было физически плохо, а в его голове уже начали раздаваться странные голоса. Казалось, что она обладала собственным гравитационным колодцем, и Ларон сменил угол падения, чтобы не быть притянутым слишком близко.

— Держитесь на расстоянии от башни, — сказал он в микро-передатчик, но в его ушах раздался лишь пугающихй гул рычащих звуков.

Он еще дальше отклонился от башни, надеясь что штурмовики последуют его примеру, но уже делая это он ощутил, как нечто тянет его к отвратительной конструкции.

Ларон прошептал молитву Императору и ощутил, что колодец ослаб достаточно, чтобы он смог отклониться как можно дальше, оставаясь на цели. Казалось, что поверхность башни пульсировала и покрывалась волнами, из нее вырывались потоки горячего воздуха, сбивающие спуск и мотавшие его из стороны в сторону.

Он быстро приближался к бурлящим черным облакам смога, вращающимся вокруг башни, и был рад, что у него есть респиратор. Ужас охватил его, как только он упал в дымную пелену. Внутри ядовитых облаков были твари, царапавшие его своим когтями, их красные глаза ярко сверкали во мраке, пока он проносился мимо них.

Ларона хлестнул ветер, сбив с курса, и он закричал, когда нечто прорезало несколько глубоких царапин на его груди и руках. В этом было больше шока, чем боли, ведь из-за тяжелой панцирной брони ему не могли нанести серьезную рану, но такая атака сильно его удивила. Ларону казалось, что вокруг него кружатся нематериальный твари.

Выбросив такие мысли из головы, полковник перешел в отвесное падение, сведя вместе ноги и плотно прижав руки к бокам, молясь Императору о возможности вырваться из облаков живым.

Мардук пел заклинание, вытянув руки к Колоколу Демонов. Всякий раз, когда он заключал внутри еще одну демоническую сущность, на поверхности вспыхивала новая тонкая линия из Книги Лоргара.

Истинные имена демонов возникали между строчками святого писания, сущности варпа вопили от ненависти, когда их вырывали из Эфира и запечатывали внутри. Колокол слабо вибрировал, создавая низкий гул, которой не могли уловить уши обычных людей.

Его руки дрожали из-за мощи призыва, от напряжения по лбу Первого Послушника катились струйки пота. Мардук едва замечал взрывы в небесах и падающие вокруг темные тела, но все его внимание было сосредоточено на Колоколе Демонов и комплексе сложных сковывающих заклинаний.

Давление в его голове усилилось, он ощущал накапливающуюся внутри мощь варпа. Но, его вера была непреклонна, Первый Послушник продолжал сковывать демонов своей волей и словом. Уголки его рта поднимались в улыбке, пока он пел, наслаждаясь чувством чистого удовольствия, получаемого от контроля над демонами хаоса.

Варн неподвижно припал к земле на самом верху стены Гехемахнет, пребывавший одновременно в ужасе и восхищении. Воздух на вершине башни был наэлектризован, и он мог различать неясные очертания демонов, вопящих и рвущих когтями, затянутых в огромный колокол, висевший над бездонной шахтой в центре башни. Трупы, нанизанные на цепи, все еще конвульсивно подергивались, и он отшатнулся назад, шокированный упавшим с неба телом, разбившимся об паутину цепей среди других тел. Оно дернулось, когда натянутые цепи остановили его падение, и, на мгновение зависнув над черной бездной, сорвалось, продолжив, вращаясь по спирали свой путь в глубины планеты. Мгновением позже поток горячего воздуха вырвался из шахты, и Варн заметил как другие тела падали с небес вокруг него. Он решил что он в самом деле потерял рассудок, если уже начал видеть падающих с неба людей, а они продолжали падать: одни опрокидывались в зияющую пасть Гехемахнет, будто бы влекомые вниз неведомой силой, другие проносились позади него, разбиваясь вдребезги снаружи башни. Варн едва успел отскочить в сторону и отползти от того места, куда только что шлепнулось c отвратительным звуком очередное тело. Разбившийся об камень человек был мертв, его руки и ноги были неестественно изогнуты под ним, кровь заливала камни у ног Варна. Он стоял, безмолвно глядя на труп в каске. Это был Имперский гвардеец!

Еще одна фигура приземлилась позади него, однако ее спуск был замедлен техническим устройством, укрепленным за спиной. Она приземлился неуклюже, его нога с неприятным хрустом изогнулась. человек упал на колени и закричал от боли. Он держал в руке лазган, а за визором на его каске можно было различить бледно-голубые глаза. Варн заметил двухголового орла — аквиллу, закрепленного на его груди, и почувствовал прилив признания. это был солдат Имперской Гвардии! Империум пришел освободить Танакрег!

Закричав от восторга, он упал на колени чтобы помочь солдату подняться, но тот отполз от него.

«Я — свой!» — выкрикнул Варн, демонстрируя свои руки в доказательство своей безоружности. «Я — силовик Танакрега! Слава Императору, вы наконец пришли!»

Гвардеец Тортис вскрикнул от боли и стянул с лица респиратор. При падении он сломал ногу, но собрал в себе все силы, чтобы отодвинуться как можно дальше от склонившейся над ним гнусной фигуры. Сердце грохотало в голове, а живот сводило от абсолютной неправильности всего, что его окружало: Безумный демонический хор, производивший оглушительную, зловещую какофонию звуков ненависти; вздернутые на цепях трупы; дьявол- космодесантник, нараспев произносящий омерзительные слова, от которых бежали мурашки по коже; нереальные, сводящие с ума образы и тени, мерцавшие в уголках его зрительного восприятия.

Жалкий приспешник разрушительных сил вцепился в него, его глаза были красными как у демона, а на лбу горела восьмиконечная звезда. На месте рта был динамик, вплавленный в плотно прилегавшую к лицу черную маску, и говорил он на скверном языке Хаоса. В гортанной речи предателя Тортис расслышал слово Император.

— Не смей произносить Его имя, враг человечества! — выпалил он, нацеливая лазган на ненавистного врага.

Произнесенные гвардейцем слова ничего не значили для Варна, его речь скорее походила на детское неразборчивое бормотание. Удивленно он увидел ненависть в выражении лица человека и лазган, направленный на него. Вспыхнувший гнев заполнил все его существо, и он ощутил как кровь стучала в голове. он предложил солдату руку помощи, а тот направил на него оружие! Шок от предательства мгновенно сменился яростью, и его рука взметнулась к лазгану, отбивая дуло в сторону. Выстрел опалил плечо, заставив Варна зашипеть от боли. Инстинкт самосохранения сработал быстрее мысли, и пальцами другой руки он вцепился в глотку имперцу и со всей силы ударил его локтем по голове. тот рухнул на землю, но Варнус вздернул его, ставя на ноги.

— Я пытался помочь тебе, и вот так ты мне отплатил? — кричал он, недели подавляемого гнева и досады изливались из глубин души наружу. Удерживая гвардейца за край его куртки, он бил его по лицу, круша нос.

— Будь ты проклят! — не унимался Варн, нанося очередной удар и игнорируя слабые попытки человека уклониться. Он сорвал с его головы каску и вышвырнул его за край башни. Песочно-блондинистый цвет волос гвардейца по каким то причинам взбесил его еще больше. Он ничего не видел кроме крови, ничего не чувствовал кроме кипевшей внутри ненависти отвращения и бешенства. Сжимая голову гвардейца обеими руками, Варн нанес удар лбом и позволил телу противника сползти на каменный пол.

— Я проклинаю тебя! — проорал он снова, продолжая избивать солдата, опустившись на колени перед ним, он сжал его голову трясущимися от переполнявшей его ярости руками.

— И Я ПРОКЛИНАЮ ЛОЖНОГО ИМПЕРАТОРА!

Варн размозжил голову гвардейца о камень.

Ларон плавно приезмлился, перекатываясь на ноги и сбрасывая гравишют одной рукой, а другой стреляя их адского пистолета в лицо десантника хаоса. Другой рукой он выхватил покрытый орнаментом плазменный пистолет и выстрел в грудь второго предателя, ревущий поток плазмы сжег керамит, кости и плоть врага. Перегретый воздух вылетал из мощного оружия, шипящего подобно рассерженной ящерице.

Повсюду вокруг него приземлялись штурмовики, спускаясь в вихре пламени из заряженных, гиро-стабилизированных хелганов. Все вокс-коммуникации оборвались, Ларон напряженно размышлял о том, сколько его солдат уцелело во время высадки, сколько их «Валькирий» не было сбито еще на подлете…

Над его головой тысячи десантников проносились сквозь жуткие облака, приземляясь перед грядой второго вражеского вала, сразу за первой линией. Некоторые из взводов штурмовиков 72-го получили приказ высадиться за второй линией, уничтожая мельта вооружением неподвижные машины противника, но большая часть элитных отрядов была задействована в атаках на бункеры первой линии.

Пока взвод Ларона обеспечивал защитный огневой вал, один из штурмовиков присел, прилепляя мельта-заряд к толстой двери бункера.

— Сделано! — крикнул он, отходя на шаг назад, и спустя секунду заряд взорвался внутрь, расплавив тяжелый металл замка.

Вперед выступил второй штурмовик, пинком распахнув дверь бункера и наполнив помещение душем полыхающего прометиума из своего огнемета, прежде чем отступить назад, чтобы Ларон повел своих вооруженных хелганами солдат внутрь.

От пламени стены обгорели, а улучшенные автосенсорные системы шлема полковника немедленно адаптировались к полумраку. Он выстрелил из пистолетов в массивное тело космодесантника, а хелганы штурмовиков уложили второго, прежде чем враг успел навести на гвардейцев оружие.

Слепяще яркий выстрел лазпушки пронзил тьму бункера, пробил дыру размером с голову в груди одного из солдат и оторвал руку другому, врезавшись затем в стену позади. Двое предателей бросили свои ракетницы и ринулись на штурмовиков, их броня почернела и местами еще дымилась.

Ларон поднырнул под огромный нож предателя, просвистевший в сантиметре у него над головой, стреляя из плазменного пистолета в пах гиганта, а отскочив всадил в голову предателя резкую очередь из хелгана.

Во второго предателя попали четыре выстрела, но он даже не замедлился, с демоническим ревом врезавшись в штурмовиков. Несущий Слово вбил двоих в толстую стену бункера с мерзким звуком ломающихся костей, а затем вскочил и ударил в лицо третьему, расколов челюсти штурмовика.

Несущий лазпушку предатель замахнулся тяжелым орудие словно дубиной, и от его удара Ларон отлетел к стене. Судорожно дыша, полковник сполз за пол. Все еще лежа он вскинул оба пистолета, стреляя в грудь космодесантнку, который задергался и упал.

Когда Ларон вскочил, он увидел как последний предатель упал на колени. Уже умирая, десантник хаоса сломал шею одному из штурмовиков, прежде чем его добили три выстрела в голову.

Четверо из людей Ларона были мертвы, но бункер был нейтрализован.

— Наружу! — крикнул полковник, — К следующему!!

Концентрированный огонь тяжелых орудий выкашивал надвигающуюся технику имперцев, подножие стены было завалено сожженными и неподвижными танками. Боевые орудия ревели, стреляя на близкой дистанции тяжелыми осадными снарядами, превращая десятки бункеров в пепел.

Южный край вала уже пал, тяжелые танки перекатывались через защитные укрепления. Потоки бурлящего прометиума были извергнуты «Адскими Гончими», испепелив десятки Несущих Слово прежде, чем тяжелые орудия раскололи им топливные баки, и штурмовые танки исчезли в ревущих огненных шарах, окатив все вокруг потоками кипящей огненной жидкости.

Огромные «Горгоны» поднимались по ступенчатым насыпям, их боковые спонсоны изрыгали горящую смерть, а турели автопушек разрывали вершину гряды.

Лучи лазпушек и дымящие крак ракеты устремились к танкам Механикус, но их продвижение ничто не могло замедлить. И когда они достигли вершины вала, огромные осадные рампы откинулись, а тяжелые боевые сервиторы ринулись вперед, шипя мульти-мельтами и раскручивая штурмовые пушки.

— Резерв вступил в бой, мой повелитель. Сражаемся с врагом за вторым уровнем, — раздался по закрытому вокс-каналу рычащий голос Боккара, сержанта Помазанников.

— Понятно, — ответил Кол Бадар. Резерв занимал третий уровень, мешая врагам высаживаться за основными силами Воинства.

За волной «Горгон» шли катафракты, подключенные к гусеницам воины — скиитарии. Они ринулись вперед, их тяжелые болтеры лаяли, а из ракетниц к Несущим Слово устремлялись потоки самонаводящихся ракет.

По воздуху проносились эшелоны «Громобоев», низко летя и разрывая поверхность плотным обстрелом. Многие истребители были сбиты, выстрелы лазпушек и противовоздушных орудий оторвали им крылья или кабины, и они рухнули на землю, оставив на ней горящие борозды и убив все на своем пути.

С небес падали все новые десантники, хотя на каждого приземлившегося и готового к бою солдата, приходилось четверо, разбившихся об землю в лепешку. «Мародеры» и «Валькирии» падали в потоках пламени из дико кружащихся облаков, взрываясь в неистовой битве внизу.

Кол Бадар улыбался спектаклю резни вокруг, сбивая десятки гвардейцев еще до приземления. В битве не будет перерыва, пока она не будет окончена, а все враги не будет лежать мертвыми или умирающими на поле брани.

Его омыло пламя, но он выступил из огня, вырвал оружие из рук гвардейца и приставил к его груди дуло комби-болтера, наслаждаясь ужасом на лице врага. Он нажал на курок и смертный рухнул с разорванным телом.

— Капитаны легиона, отводите воинов обратно на второй уровень.

Эвакуация первой защитной линии прошла организована и методично. Корифей отдал приказы свои подчиненным, каждый из которых исполнил его пожелания с отработанной эффективностью.

Под прикрытием заградительного огня из скованных дредноутов и боевых машин Воинства боевые браться отходили. Они шли неспешными размеренными шагами, выкашивая перекрестным продольным огнем высаживающихся из транспортов боевых сервиторов, специальным оружием взрывая технику и танки.

Кол Бадар и его Помазанники стояли у основания второго вала, очищая местность от падающих десантников, их мощные орудия легко уничтожали слабо бронированного врага. Они были почти неуязвимы для выстрелов гвардейцев, хотя от количества трупов имперцев уже почти не осталось открытого места.

Корифей видел, как Разжигатель Войны степенно отходит назад, разрывая врагов своими орудиями, сжигая десятки прикрепленным под силовой клешней огнеметом.

Ларон спрыгнул со ступенчатого парапета стены, всаживая в отходящих врагов выстрелы пистолетов, а затем прыгнул в укрытие за изувеченным шасси «Горгоны». Их порядок и точность были поразительны. Каждый отходящий взвод прикрывала угловатая линия солдат короткими очередями из болтеров. Это было похоже на атаку чертовой крепости. Ряды врагов были угловаты как стены великой цитадели, их сильнейшими точками, «башнями», были отряды тяжелого вооружения. Гвардейцев, естественно, влекло к казавшимся более слабыми местам, они старались держаться подальше от тяжелых орудий, но это лишь заводило их в зону смерти, где предатели открывали по ним перекрестный огонь.

— Где эта проклятая пехота!? — проворчал полковник. Ему отчаянно было нужно появление множества пеших когорт скиитариев, ведь у Ларона не было достаточно людей для преследования отступающего врага, а приблизившихся элизианцев разрывало на части.

Словно из-за его слов, на вершине укреплений появились первые ряды техностражей, рядом с ними катились гусеничные орудия. Неумолимо маршируя вперед, они начали стрелять.

Орудия техностражей обрушили мощь своих загадочных устройств на отходящего врага. Воздух затрещал от энергии, когда сверкающие молнии вырвались из гудящих энергетических сфер. От выстрелов орудий земля разрывалась, по ней расходились широкие трещины, а предателей швыряло в воздух. Мощные счетверенные орудия открыли по врагу огонь, но заметившие новую угрозу предатели начали выцеливать машины Механикус ракетницами и другим тяжелым орудиям.

Глаза Ларона метнулись к таймеру на головном дисплее шлема, и он выругался. Скоро должны были запустить вторую волну десанта, а противовоздушный обстрел из дворца еще не остановили. Первая волна понесла очень тяжелые потери и похоже, что вторую ожидала та же судьба.

Время быстро уходило…

Девятнадцатая глава

Генерал-бригадир Хаворн выругался, когда пикт-экран перед ним замерцал, а детальная схематическая карта исчезла. «Химера» подпрыгнула на ухабе, катясь по соляной равнине за когортами техностражей. С лица Хаворна струился пот.

Звериный рев и вопли вперемешку с шипением статики внезапно хлынули из вокса, сменив передачи капитанов.

— Что это, черт возьми?

— Не знаю, сэр, но это затопило менее мощные воксы сто метров назад или около того, — ответил адъютант, — Я думал, что моя установка будет слишком мощной… Проклятый враг как-то глушит наши сигналы.

— Замечательно. Похоже, что оставшуюся часть войны мы будет сражаться глухими, слепыми и немыми.

— Ваши офицеры хорошие люди, сэр. Они знают свои приказы.

— Двигаемся ближе к фронту, Кашар. Я хочу по крайней мере видеть, что там, черт возьми, происходит.

— Это разумно, генерал-бригадир? Так вы подвергнете себя ненужной опасности.

— Как ты думаешь, что будет, если мы проиграем эту битву, Кашар? Мы проиграем войну и все погибнем. Подводи нас ближе. Я хочу видеть происходящее своими глазами.

Буриас-Драк'шал кромсал врагов направо и налево, отбрасывая скиитариев со своего пути взмахами шипастой иконы. По приказу Корифея он снова сел в «Лэнд Райдер» и повел своих воинов прямо в толпу вражеских когорт, встретив их внутри медленно рассеивающейся стены дыма. Транспорты врезались в ряды врагов, давя боевых сервиторов сотнями под тяжелыми гусеницами.

Подбитые врагом «Носороги» остались позади, боевые братья внутри них были предоставлены своей судьбе. Наверняка они убили многих перед своей смертью. Умереть во имя легиона была честью.

Они заехали в самое сердце подразделения противника, когда «Лэнд Райдер» наконец остановился, его корпус пробили бесконечные мельта заряды, гусеницы были разорваны в клочья, а двигатель расплавился.

Но даже тогда Буриас-Драк'шал не остановился, ринувшись во главе круга боевых братьев из разбитого танка, рыча и выкрикивая боевые кличи. Он разбрасывал вставших у него на пути врагов, пережив бесконечные раны и выстрелы, которые убили бы любого другого космодесантника в Воинстве. Несущие Слово проложили кровавый путь через когорты скиитариев, все дальше следуя за взбешенным Несущим Икону в ряды врагов. Здесь были рядовые солдаты Адептус Механикус, контрактники, обладавшие минимум агументики: встроенные в глаз целеуказатели, измененные невральные окончания, усиленные конечности и так далее, они легко умирали от ярости одержимого десантника и его боевых братьев.

Из его ран капал шипящий ихор, а броня покрылась трещинами и раскололась, но Буриас-Драк'шал несся вперед, выкашивая всех врагов на своем пути. Цепные топоры его воинов вздымались и опускались, бежавшие за ним Несущие Слово палили из болт-пистолетов.

Буриас-Драк'шал взмахом иконы блокировал удар двуручного топора и схватил прикрепленное к спине техножреца металлическое щупальце, подтащив адепта к себе. Он зарычал и наклонился к рухнувшему жрецу, а затем клыками разорвал его горло, ощутив во рту вкус очищенных масел и заменяющих кровь жидкостей. Бросив жреца он побежал дальше, насадив оружейного сервитора на окончание иконы, а затем швырнув его в воздух, пока тяжелый болтер скиитария выбивал осколки из наплечника Несущего Икону.

Буриас-Драк'шал увидел впереди за толпой личные транспорты и зарычал, почувствовав, что добыча близка, и ринувшись к нее с обновленной энергией. Взмахом когтей он обезглавил одного врага, обратным движением смахнув со своего пути другого, сорвав голову скиитария с плеч одним хлопком.

Битва между первым и вторым уровнем была жестокой и кровавой. На ничейную землю обрушивались бесконечные залпы пораженных варпом снарядов демонических машин Несущих Слово, убивая тысячи. Скиитарии в совершенном порядке маршировали на орудия засевших за защитным валом второго уровня космодесантников хаоса, плотный обстрел разорвал на части сотни сервиторов.

— Древние воители, — прокричал Разжигатель Войны, — Освободитесь от своих оков и вновь убивайте во имя Лоргара!

Тридцать дредноутов бессловесно выли и рычали, борясь с удерживающими их покрытыми письменами сетями цепей. Внезапно их отпустили, и жаждущие крови машины, давным давно потерявшие все останки рассудка, ринулись на наступающего на второй уровень врага.

Они спрыгнули с парапета, и врезались в ряды имперцев, разбрасывая их в воздух широкими взмахами огромных силовых клешней и поршневых осадных молотов, их древние орудия грохотали и рычали. Множество лезвий силовых перчаток прорезало передние ряды противника, разрывая людей и скиитариев пополам, а визжащие цепные кулаки длинной в два человеческих роста рвали тела остальных, разбрасывая во все стороны кровь и осколки костей.

Другие дредноуты стояли на вершине вала, выпуская из встроенных орудийных систем ракеты, мощными взрывами разрывая врагов. Один из них безумно завопил и повернул свои скорострельные автопушки на боевых братьев в силовой броне, потеряв в боевом безумии способность отличать друга от противника.

Разжигатель Войны шагнул к машине и поверг ее на землю одним взмахом могучей руки. Она забрыкалась и издала неистовый вопль, пытаясь подняться. Разжигатель Войны обрушил мощь своих орудий на камеру саркофага дредноута, решив положить конец его мукам. Машина затихла, а вопли стали булькающим шипением. В трещине саркофага была видна полумертвая и лишенная челюсти голова, костлявые шипы-отростки на ее деформированном черепе были покрыты мерзким гноем.

— Ты освобожден от своего заточения, боевой брат, — промолвил Разжигатель Войны, а затем вновь обрушил свои орудия на нахлынувших на укрепления бессчетных врагов.

— Корифей, стена дыма рассеялась. Сюда движется Ординатус, — раздался голос Боккара.

— Что!? — зарычал Кол Бадар, — Механикус никогда не стали бы рисковать такой военной машиной, не обеспечив ее безопасности.

— Тем не менее, она движется по соляным равнинам, мой повелитель. Через минуту она будет в радиусе действия демонических машин, а через десять сможет открыть огонь по дворцу.

— Будь они прокляты! Боккар, выходи из боя. Бери «Громовой Ястреб» и замедли проклятую машину! Дай демоническим орудиям время нацелится.

— Как пожелаете, Корифей.

Мой Повелитель Ярулек, все сделано. Колокол Демонов готов.

Хорошо, мой послушник, ответил Темный Апостол. Все приведено в движение. Скоро я к вам присоединюсь.

Ярулек открыл глаза, выходя из глубокого транса. Он сидел в зале восстановления и, моргая, смотрел сквозь омывающую его густую плоскую жидкость. Его открытые, изрезанные письменами бледные мускулистые руки пронзали десятки трубок и шприцов, накачивающих его биодобавками и сыворотками. Он не хотел, чтобы его подчиненные узнали, насколько его вымотало создание Гехемахнет, но двадцать часов в баке, глубоком трансе и единении с высшими силами омолодили его.

Вязкая жидкость покинул зал, с булькающим звуком всосавшись в трубки, и Ярулек встал на ноги. Вокруг него столпились хирумеки, вытаскивая из вен и мускулов Темного Апостола трубки, пока он разминал пальцы. Пришло время воссоединиться с Воинством. До парада планет и пробуждения Гехемахнет осталось лишь несколько часов.

Техномагос Дариок спокойно стоял на втором ярусе помостов Ординатуса, когда противовоздушные батареи высокого калибра нацеливались на «Громовой Ястреб». Для Ординатуса обстрел врага был ничем, сверкающие пустотные щиты легко поглощали выстрелы врага, а ответные выстрелы прошили воздух, легко пробив броню «Громового Ястреба».

Критически поврежденная машина ринулась к Ординатусу, ее пилоту явно приходилось бороться с рычагами, чтобы попасть в цель. Она пролетела через пустотные щиты огромной машины, когда оторвалось левое крыло, и «Громовой Ястреб» рухнул по спирали, а затем счетверенные управляемые сервиторами орудия разорвали точными выстрелами машину пополам. Задняя половина исчезла в огне, когда взорвались запасы топлива. Верхняя половина рухнула с неба, пикируя на Ординатус, ускоряемая тяжестью и мощным взрывом.

Техномагос Дариок вычислил траекторию и скорость летящих обломков и спокойно стоял, когда они врезались в верхний уровень. Металлическая решетка треснула от упавшего веса, и обломки покатились по металлу, подняв дождь искр, когда они врезались в краны и укрепления. Они со скрипов пролетели через одну из орудийных батарей, раздавив заряжавших орудия двух огринов-сервиторов, а затем перевалились через край, рухнув на второй ярус, где стоял Дариок.

Носовая часть обломков с пронзительным визгом катилась к нему по металлической решетке, но магос не шелохнулся, и она остановилсь в нескольких метрах перед ним, как он и расчитал.

Вперед выкатились сервиторы, туша пламя пеной.

— Сохранились жизненные показатели, — произнес сканировавший обломки Дариок, и сервиторы немедленно отступили. Вперед выкатились тяжелые боевые сервиторы, выискивая врага.

Космодесантники хаоса в красной броне вырвались из пламени, а сервиторы открыли по ним огонь. Множество из них разорвал болтерный огонь, но остальные катились вперед, а их павших товарищей уже утаскивали для перепроизводства сервиторы-падальщики.

Четыре серворуки Дариока раздвинулись словно ноги огромного паука, встроенные в них орудия с жужжанием активировались. Четверых врагов разорвали на части мощные выстрелы.

С ревом огромный силуэт вырвался из обломков, разорвав покореженный и горящий металл. Пылающий прометий из тяжелой орудийной системы воина поглотил сервиторов, расплавив их плоть и взорвав орудийные барабаны.

Боккар рычал, пробивая себе путь к магосу. Плазма пробила мощные пластины его терминаторской брони, а снаряды тяжелого болтера раскололи нагрудник.

Он выпустил ярость своего тяжелого огнемета, ревущий прометий поглотил магоса, скрыв его из виду. Но когда огненный шар почти рассеялся, Боккар увидел, что пламя безвредно омывало пузырь защитной энергии, окружавший проклятого жреца Механикус. Он ринулся вперед, собираясь раздавить магоса своим могучим силовым кулаком.

Боккар переступил границу защитного пузыря и убийственной аркой взметнул свой силовой кулак. Но кулак никогда не опустился, ибо одна из серворук, висевших на плечах магоса словно ядовитое жало скорпиона, вылетела и схватила его руку на половине движения.

Вторую его руку схватила серворука с другого плеча, и Помазанник ощутил, как его броня треснула от огромной силы завывающих конечностей магоса. Затем серворуки резко дернулись в стороны, в фонтанах крови оторвав Боккару обе руки.

Он тупо смотрел на свое безрукое тело, когда его рассекла пополам сверкающая силовая алебарда магоса, зубчатое лезвие прошло через грудь терминатора. Он упал на металлическую решетку.

Боккар подвел своего Корифея, свой легион, и теперь его ожидало лишь вечное проклятие.

Электричество наполнило воздух, когда мощные плазменные реакторы с ревом выходили на полную мощность, готовясь к огню. Выполненное по тем же СШК шаблонам, что и великий Ординатус Марс, гигантское орудие начало жужжать болезненными децибелами, когда энергия реакторов наполнила его силовые барабаны.

Высота тона орудия вышла за грань человеческого слуха, а вся огромная конструкция Ординатуса начала дрожать.

— Сбросить их в камеры адского огня, — приказал Дариок, бросая оторванные руки предателя рядом с чего разрубленным телом. Десять тысячелетий назад эту броню создали на одном из Миров-Кузниц Механикус, и ему не хотелось уничтожать столь древний образец, но враг уже давно проклял его, наполнив своим безумием.

Магос зарегистрировал повышение тона звукового разрушителя и перезапустил алгоритмы траектории. Удовлетворенный результатом, он ждал, пока предупредительный огонек не замерцал в его внутренних системах, сообщая, что Ординатус готов.

— Цель захвачена, магос, — произнес механический голос одного из младших техножрецов.

— Инициировать огневую последовательность, — промолвил Дариок.

Дворец, простоявший на Танакреге две тысячи лет с самого момента заселения планеты, содрогнулся, когда его пробил сфокусированный звуковой луч, раскалывая структуру на молекулярном уровне. Длиной почти в три километра от одного конца до другого, на сотни метров вздымающееся над низко лежащими соляным равнинами, здание начало вибрировать, когда ее скалистую поверхность покрыл сотни трещин и расколов.

Одна из стен дворца обрушилась с громоподобным ревом, эхом разнесшимся по всему полю битвы, когда утесы под ним треснули и поползи вниз. Мощные укрепления на вершине разваливающейся крепости обвалились, а противовоздушные турели и батареи вырвало из пласкритовых креплений.

В поднявшемся облаке пыли исчез весь потухший вулкан, на котором стоял дворец, а от грохота его падения земля под ногами сражавшихся армий содрогнулась. Мощные орудия дворца навсегда замолчали, когда его сровняли с землей.

Подземный взрыв расколол землю, чувствительные сенсоры Дариока зафиксировали резкий выброс радиации, когда взорвались плазменные реакторы глубоко внизу. Когда дворец осел, прогремел второй взрыв, подбросивший скалы и обломки на сотни метров в воздух.

От разорвавшегося реактора разлетелась ударная волна, разбросавшая танки и людей, пока она неслась по земле.

Огромная башня врага содрогнулась, засохший цемент треснул и посыпался из стыков огромных кирпичей, по всей ее длине прошла дрожь. Но она осталась стоят, отрицая законы физического мира.

— Что во имя святого Императора, это было? — спросил Хаворн, когда «Химера» резко остановилась. Он выскочил из командной машины, следом за ним выбирались его моргающие советники, адъютант и огромный огрин телохранитель.

Поднеся к глазам магноокуляры, он увидел поднимающееся облако пыли там, где ранее находился огромный дворец.

— Славен будь Император! — воскликнул он.

Он захохотал от изумления.

— Когда будет выброшена вторая волна десанта?

— Сейчас, сэр, они уже должны падать, — ответил связист, потерянно смотревший на свою ставшую бесполезной технику с тех пор, как вокс-коммуникации разорвались.

— И теперь им не угрожает проклятый обстрел из противовоздушных турелей! — воскликнул молодой адъютант Хаворна, — Сегодня хороший день для Империума! Победа гарантирована!

— Победа никогда не гарантирована, — сказал Хаворн, увидев космодесантников хаоса, пробивающихся через когорты техностражей. Его аументированный огрин-телохранитель угрожающе рыкнул и встал перед генералом-бригадиром.

— Быстрее, сэр! — умоляюще произнес адъютант.

— У нас уже нет времени, — решительно произнес Хаворн, увидев как враги вырвались из толпы и устремились к ним по соляным равнинам. Он выхватил оправленный золотом плазменный пистолет из кобуры.

Окружающие его люди выхватили оружие и встретили обстрелом бегущих к ним предателей. Огрин взревел, выступив вперед, пустые гильзы потоком подали из его дико стрелявшей пушки «жнец». Позади «Химера» повернула турель, мульти-лазерный обстрел застучал по предателям, повергнув нескольких. Лишь шестеро десантников хаоса достигли командного отряда Хаворна, но этого было достаточно.

Первый десантник хаоса поднырнул под взмахом руки огрина и прыгнул вперед, обрушив длинную покрытую шипами икону на голову адъютанта генерала-бригадира, расколов череп.

Очередь разорвала еще одного из людей Хаворна, а генерал-бригадир выстрелил в ответ из плазменного пистолета, отбросив размахивающего цепным мечом врага на шаг назад, попав нему в плечо. Он быстро выстрелил вновь и обезглавил предателя, расплавив потоком плазмы его шлем.

«Это конец», подумал он. Бесславный конец его тридцати восьми летней службы в Имперской Гвардии, оборванной свирепым воинами за линией фронта.

— Будьте прокляты, недоношенные предатели! — прошептал он, дважды выстрелив из пистолета, повергнув еще одно двух с половиной метровое чудовище.

Еще два его помощника погибли, Хаворн попятился.

На его глазах верный огрин с животным рыком упал на землю. Хаворн никогда не был сентиментален, но ему было больно, когда его преданный телохранитель рухнул, выплевывая кровь с губ.

Хаворн вновь и вновь стрелял из пистолета, пока не ощутил нарастающую боль в руке, когда пистолет перегрелся. Выругавшись, он бросил его на землю, выхватывая длинный боевой нож. Прошло более двадцати лет с тех пор, когда оружие последний раз пробовало кровь, а он еще был капитаном штурмовиков.

Уцелело лишь два противника, подкрадывавшихся к нему, безмолвно отходя друг от друга, чтобы зажать его с двух сторон.

Хаворн смотрел на врагов, стараясь не показать то, что он заметил, как позади них поднимается на ноги могучий огрин, из ран в руках и груди которого хлестала кровь, сочась и с губ.

Огрин с ревом схватил одного из предателей, вцепившись одной из рук в его ранец, а другой схватив между ног. Он поднял ублюдка высоко в воздух и шарахнул головой об землю, сломав шею.

Второй предатель с рычанием обернулся, ударив удерживаемой в двух руках иконой по ногам гиганта, сломав ему колени. Отбросив древко ненавистного символа Хаоса, космодесантник прыгнул на огрина, занося для смертельного удара длинные когти.

Хаворн закричал и бросился вперед, но он был слишком медленным, и его телохранитель упал с разорванной шеей, из смертельной раны хлестал фонтан крови.

Он вонзил нож в трещину задней брони предателя, глубоко вбив лезвие. Из раны хлынула кровь, прожигая кожаную перчатку Хаворна, а предатель резко развернулся, ударив кулаком в щеку генерала-бригадира и сломав кость.

Боль разорвалась в голове Хаворна, отлетевшего от силу удара назад. Он видел большие печальные глаза огрина, отчаянно пытавшегося встать и помочь своему хозяину, пока космодесантник хаоса не сломал ему шею резким ударом.

— Предательское адское отродье, — выплюнул Хаворн.

— Отродье ада, да. Предатель, нет, — ответил ненавистный одержимый, его полная клыков пасть с трудом выговаривала слова на Низком Готике. Клыки втянулись, а воин потряс головой, его демоническая внешность растворилась, оставляя бледное внушительное лицо.

— Ничтожный дурак, Несущий Слово благословенного Лоргара не предатели, — прорычал космодесантник, шагая к Хаворну.

— Ты и твои проклятые сородичи отвернулись от Императора и всего человечества, чтобы с радостью принять вечное проклятие, — произнес Хаворн, отползая к трупу адъютанта и его лазерному пистолету.

— Император отвернулся от нас! — закричал предатель. — Лишь через объединенное поклонение истинным божествам можно спасти человечество. Твой Ложный Император всего лишь разлагающийся на высоком золотом кресле труп, марионетка для торгашей и бюрократов. И вы, поклоняетесь ему, патетичные смертные!? Вы нижайшие из мрази, невежественные и отрицающие свое невежество.

Шарившая позади рука Хаворна сомкнулась на рукояти пистолета.

— Твоя душа будет проклята, когда ты покинешь этот мир, тогда как я встану рядом с благословенным Императором в свете и славе, — произнес Хаворн, стараясь отвлечь ублюдка.

— Моя душа уже проклята в этом мире, а тебя не ожидает ничего, кроме ада, — сказал предатель.

— Тогда увидимся там, — сказал Хаворн и вскинул пистолет, выстрелив прямо в лицо десантника хаоса. С воплем гнева и боли предатель рухнул и остался лежать.

Генерал-бригадир поднялся на ноги, боль пульсировала в его раздробленной щеке, и он, пошатываясь, пошел прочь.

И тут сзади его шею схватил когтистая рука, поднявшая его в воздух и повернувшая лицом к предателю. Рана на лбу ублюдка заживала на глазах, кости стягивались, а плоть заново нарастала вокруг дыры, не оставляя даже царапины на его хмуром лице.

— Да, я увижу тебя в аду, человечек, — сказал Буриас-Драк'шал, пробивая грудь генерала-бригадира когтистой рукой. Одним резким движением он вырвал все еще бьющееся сердце из сломанных ребер старика, глядя как его глаза покидает жизнь. Он поднес бьющееся сердце ко рту, слизывая сладкую и теплую кровь, бросая труп на землю.

С чудовищной силой «Химера» врезалась в Буриаса-Драк'шала, подбросив его в воздух перед БТР. Когда он пытался встать, она вновь на него на ехала, Несущий Икону исчез под крутящимися гусеницами, по нему катились шестьдесят тонн имперской машины.

Волна движения прокатилась от основания Гехемахнет, почерневшая земля вокруг замерцала и пошла рябью. Электричество проскочило по башне и пронеслось по поверхности, прежде чем исчезнуть. Сверкающий свет засочился из цемента между огромными каменными блоками, вспучившимися и изменяющимися словно расплавленная резина. Клыкастое демоническое лицо выступило на камне и начало тянуться вперед, силясь вырваться в измерение смертных.

— Еще нет, замечательный, — сказал Ярулек, гладя демоническое проявление. Из камня появились когти, потянувшиеся к фыркнувшему Темному Апостолу. Он произнес слово на языке демонов, и существо отшатнулось, его лицо покраснело от стыда, словно у ребенка.

— Пока что нет, — повторил Ярулек. Демон вернулся внутрь Гехемахнет.

Двадцатая глава

День и ночь космодесантники хаоса сдерживали имперцев, хотя они медленно отходили, даже они не могли удержать такое количество врагов. В битве были короткие перерывы, когда элизианцы перегруппировывались перед новым штурмом, но перестрелки и небольшие схватки шли постоянно. Когорты техностражей неумолимо надвигались. Без угрозы мощных противовоздушных орудий во дворце, самолеты Имперского Флота и элизианцев заполнили небо, а десантники падали сквозь тьму, приземляясь за позициями врага. Ларон ощущал даже восхищение врагами и благоговейный страх, ведь они без отдыха сражались с бесконечными волнами имперцев, с яростным пылом отражая каждый приступ. Он выбросил эту мысль из головы, едва она появилась. Даже размышление о подобном граничило с ересью.

Тянущиеся от башни арки молний хватали приблизившихся слишком близко «Валькирий», «Громобоев» и десантников, таща их по воздуху к отвесным стенам. Пилоты сражались с рычагами управления, самолеты сталкивались и падали прямо на башню. Однако взрывов не было; они просто исчезали, когда должны были удариться о камень, засасываемые в Эфир, где их пожирала армия демонов, ожидавшая сразу за тонкой мембраной, отделявшей материальный мир от варпа.

Ракеты вылетали из под крыльев истребителей, взрываясь у стен демонической башни, после чего по небу разносились высокие жалобные и безумные вопли. От атак в боках башни появились длинные трещины, вязкая и жирная темная кровь капала из ран. Обстрел надвигающихся имперских танков велся туда же, боевые орудия и осадная артиллерия наводились на башню сразу, когда она оказывалась в пределах досягаемости, оставляя в гладких стенах башни кровоточащие выбоины.

Боль башни резонировала в душе каждого, кто сражался на поле брани. От силы воплей предатели приходили в бешенство, бросаясь в бой с обновленной яростью. Ларон шатался, когда из башни вырывались волны мерзкой силы хаоса, его голова кружилась, в глотке начиналась тошнота, и он знал, что все элизанцы также страдают. Казалось, что это задевало даже техностражей Механикус, удивленно останавливающихся посреди битвы, когда по ним проходили вредоносные энергии.

Ординатус неустанно и неостановимо двигался вперед, сравнивая с землей огромные секции защитных линий врага каждым могучим выбросом звуковой энергии. Ларон ругался, когда от выстрелов погибали и вражеские солдаты, и элизианцы, их внутренние органы разрывались, а кости раскалывались, когда сквозь них проходили резонирующие разряды. Древняя керамиторвая броня врагов разлеталась миллионами осколков под мощью оружия Марса.

Полностью осознавая представляемую Ординатусом угрозу, космодесантники хаоса вбивали в пустотные щиты тысячи снарядов, несколько раз полностью сорвав их. Но они успевали нанести гиганту лишь минимумальный урон прежде, чем бдительные техножрецы и роившаяся вокруг машины армия сервиторов восстанавливали щиты, и гигант вновь начинал шагать дальше. Скоро она сможет открыть огонь по проклятой демонической башне. Ларон молился Императору о том, что Ординатус сможет ее повергнуть.

Враг был отброшен на третью линию, а затем на четвертую. Похоже, там они решили дать свой последний бой. Они удержат четвертую линию или погибнут до последнего ублюдка. И это устраивало Ларона. Битва была тяжелой и жестокой, но он понимал, что они уничтожали врага, хотя это было медленным процессом. Враг будет перебит, предатель за предателем, хотя потери имперцев и будут ужасными.

Связь полностью не работала, а за линиями когорты техностражей был найден труп генерала-бригадира Хаворна. Полковник Ларон надел черный нарукавник в знак скорби о генерале, и ему с некоторой неохотой пришлось командовать 72-ым и 133-ым. Он наладил систему грубых сообщений, используя гонцов, флаги, громкоговорители и прожекторы для организации атак и отступлений на полуострове. Комиссар Кхелер проявил себя опытным и прозорливым советником. Он смягчил некоторые тяжелые решения Ларона, а действующий полковник одобрил бескомпромиссные требования комиссара к капитанам подразделений. Ларон запретил разговоры отступлении и приказал расстреливать любого, кто проявит тень сомнений и трусости или откажется исполнять свой долг.

«Скоро это закончится» подумал Ларон. Враг уже не мог продержаться больше нескольких часов. Они победят и вернуться к Крестовому Походу, неся тело генерала-бригадира Хаворна со всеми почестями.

Остался последний приступ. Нужно лишь выбить врага с четвертой защитной линии, а затем дать Ординатусу сокрушить проклятую башню. Эта огромная и омерзительная вещь пронзала небеса над головой. Диаметр башни был более километра, а от испускаемой Гехемахнет ауры неправильности ему было физически больно. Ее нужно уничтожить.

Если здесь и были врата в ад, ими была проклятая башня. Кивнув подчиненным, Ларон приказал объявить о начале последнего штурма. Взмыли флаги, а мощные прожектора осветили небо над всей линией войска Империума.

К лучшему или к худшему, но последнюю главу войны напишут в следующие часы битвы.

Варн расхаживал мимо собранных рабов, сживая в руках лазган. Его разум бурлил.

Кровь пропитала его мысли, гнев и горечь переполняли Варна.

Сто тысяч рабочих, последние из порабощенных Несущими Слово обитателей планеты, согнали вместе и построили на вершине четвертого уровня. Их цепи были вкручены в пласкритовые укрепления на вершине земляной насыпи. Там они стояли, формируя живой щит тел.

Одетый в красную броню жрец притащил его туда. Мысли Варна были удивленными и мучительными. Сначала он даже не понял что происходит. Он мог слышать лишь голоса Хаоса в голове и пульс крови в своих венах, со странным удивлением Май смотрел на свои окровавленные руки.

Маленький шаттл приземлился на вершине башни Гехемахнет, из него выступила пугающая и величественная фигура. Без лишних мыслей он рухнул на землю перед воином-жрецом, плотно зажмурив глаза и отчаянно пытаясь контролировать реакции своего тела. Фигура излучала сияние и энергию Хаоса, от чего внутренности Варна скрутились, его кожа потрескивала, а во рту першило. Его словно вывернуло наизнанку, боль заполнило все его тело, а затем он потерял сознание.

Когда он очнулся, первый воин-жрец тащил его по земле к остальным рабам на четвертой линии.

Воин без слов покинул его, бросившись в ярящуюся битву.

Надсмотрщики пытались заковать его, как и остальных, но скоро бежали, когда он убил двоих, вонзив их пальцы-иглы в глаза самим смотрителям. Некоторые из рабов ликовали от этого, но крики умирали в их глотках, когда они видели глаза Варна. Возможно они видели тоже, от чего бежали надсмотрщики.

И теперь он ждал вместе с остальными рабами, не в цепях, но все же скованный. Если бы он пошел вперед, то погиб, а отступив назад он лишь продлили бы свои муки. Нет, чего судьба решиться на поле брани, и Май ожидал любого результата. Он бродил, давая своему гневу расти.

Он рычал от гнева, чувствуя боль Гехемахнет, и кричал от горя, когда над его головой к ней проносились все новые снаряды. Дитя была сильной, для ее гибели было нужно нечто больше, чем грубые снаряды, но от испытываемой боли она все равно кричала в гневе.

Даже на поле битвы Диссонансы обрушивали потоки звуков на рабов. Звуков, которые, как знал теперь Варн, были истиной.

Император не был богом; он был изувеченным трупом, цепляющимся за останки жизни, кормясь смертями тех, кто посвятил ему свою жизнь, и он не заботился о Варне или других ничтожных заблуждающихся рабах, произносящих его имя в молитвах.

Но во вселенной были и истинные боги, те, кто питал активный интерес к жизни смертных: боги, дарующие силу своим последователям и погибель их врагам.

Май был слеп, но теперь его глаза были широко открыты. Он ненавидел имперских гвардейцев не за их невежество, ибо он сам слишком долго был обманут лживыми речами Эклезиархии. Он ненавидел их за то, что они предали его и этих бедных скованных людей. Они все ждали освобождения, пройдя через устроенный захватчиками ад, а теперь их убивали те, кого они так долго ждали.

Он взял лазган с трупа и теперь ждал, когда они придут. Он убьет как можно больше этих ублюдков прежде, чем сам отправиться в могилу. До начала битвы осталось недолго. Десантники хаоса уже отступали к четвертой линии и настало время рабам делать свое дело.

Надсмотрщики прицепили рабов к десяткам живых машин ужасающей мощи и жестокой воли. Эти адские демонические существа рычали, стреляя из орудий в надвигающихся солдат империи, оглушая всех кто был рядом. Демонические машины убили множество других рабов, разорвав их когтями или задушив лицевыми щупальцами из плоти и металла.

Варн чувствовал беспредельную ярость заточенных внутри машин демонических сущностей и от этого ощущал себя почти их сородичем. Словно по неслышной команде, демонические машин освободились из пут оков и слов, бросившись через укрепления четвертой и последней линии, таща между собой рабов.

Варн закричал от боли и ненависти, бросаясь следом и сжимая лазган.

Мардук стоял на вершине четвертой и последней линии укреплений, наблюдая как враги готовятся к последнему штурму. Артиллерийская бомбардировка вновь началась, позиции Воинства были почти не видны под облаками дыма и пламени. Бесконечный поток вражеских солдат и танков затопил открытое пространство между третей и четвертой линией, напряженность перестрелки драматически повышалась, когда они входили в радиус действия болтеров.

— Конец близок, — прокомментировал Буриас.

— Он быстро приближается. Это будет последняя битва, — сказал Мардук. Он бросил взгляд на Несущего Икону, — Остерегайся своей немезиды, Буриас. Бойся ужасных «Химер».

Буриас захохотал и хлопнул себя по открытому лбу рукой.

— Черт, это было больно, — сказал он. Он вернулся к линии Несущих Слово, ведя помятый БТР врага через толпу скиитариев, давя их гусеницами, но те даже в него не целились. Это была машина Империума, и они не были запрограмированны поднимать на нее руку. Когда он приблизился к позициям Несущих Слово, ракета подбросила его в воздух. Буриас выкарабкался из под горящих обломков и поведал свою историю хохочущему Мардуку.

Он вцепился в катившийся по нему БТР и полз вдоль корпуса, а затем вырвал люк и перерезал всех внутри. Потом он вырвал сидение водителя из креплений, чтобы поместиться за рулем, и поехал к позициям Воинства.

— Я видел, как ты говорил с Корифеем, — сказал Первый Послушник.

Буриас оглянулся, а Мардук приподнял бровь.

— Да, Первый Послушник?

— О чем вы говорили?

— О малозначащих вещах, — сказал Буриас, — О размещении отрядов опустошителей, использовании рабов…

Глаза Мардука сузились. Несущий Икону что-то скрывал. Он был изворотливым змеем, и Первый Послушник не сомневался, что Буриас предаст его, если получит от этого выгоду.

— Темный Апостол идет! — Разадалось восклицание одного из боевых братьев, и Мардук отвернулся, его мысли улетели от Буриаса, и он склонил голову перед появлением своего владыки.

Тот вылетел из бурлящего черного покрова разрываемых молниями облаков, окруженный сверкающим нимбом света, медленно спускаясь вниз словно величественный ангел. Ярулек стоял на дискообразном демоническом скакуне, держа одной рукой покрытую шипами ограду впереди. Вокруг него вертелись демоны, наполняя воздух резкими воплями и описывая сложные фигуры вокруг Темного Апостола.

Эти демоны были благословлены Тзинчем, Великим Изменяющим Пути, их тела были длинными и гладкими, обрамленным тысячами зазубренных колючек. Охотники Эфира, они напоминали существующую в океанах бессчетных миров рыбу-луч, гладкую и смертоносную. Форма их тел была овальной, они размахивали длинными шипастыми хвостами, рассекая воздух, их мясистые крылья-плавники двигались обманчиво медленно. Цвета переливались на их темных телах, отбрасывая радужные тени. Каждый был длины трех человек, они неслись по воздуху в смертельном танце, падая по спирали в отвесное пике, а затем штопором взлетая вверх, пересекая пути других своих сородичей.

Меньшие подобия демонов-лучей, не больше человеческой руки в длину, метались вокруг Темного Апостола, носясь по спирали вокруг него словно плотный косяк разъяренных катачанских пираний.

Ярулек воздел крозиус темных богов высоко в воздух, а собравшееся Воинство издало приветственный рев.

«Он хорошо знает, как обставить свое появление» — скривившись, подумал Мардук.

«Перед Воинством ты должен выглядеть всевышним, Первый Послушник, — вспоминал он, как учил его Ярулек, — Ты всегда должен излучать ауру авторитета и религиозного страха. Мы превыше боевых братьев легиона, мы избраны богами, возвышены в глазах Лоргара и вознеслись над массами простых воинов. Они почитают нас. И почему? Мы всегда должны выглядеть возвышенными и величественным, вызывать в Воинстве абсолютный почет. Наполненный верой воин бьется с силой и ненавистью, в два раза более великими, чем у тех, кто не полон ей, и он будет сражаться тогда, когда в другом случае он был бы мертв. Темный Апостол должен всегда вызвать такой почет в своей пастве, — говорил Темный Апостол с полными веры и страсти глазами, — Поэтому нам и нужен Корифей, Мардук. Темный Апостол должен быть отделен от Воинства, чтобы вызывать полную преданность у боевых братьев. Он должен быть не одним из них, но превыше их. Корифей военный лидер Воинства, но также он канал, сквозь который святой лидер может узнавать чувства обычных боевых братьев. Когда ты примешь мантию Темного Апостола, ты должен будешь отделиться от Легиона. Ты всегда должен излучать святую ауру, которая вызывает фанатичную верность и почет».

Слова Темного Апостола всплыли в памяти Мардука, ощутившего, как поднялся дух Воинства, когда Ярулек спускался на спине адской конструкции.

Демоническая кафедра была работой безумного гения, созданной из светлых мечтаний Темного Апостола и родившейся в Имматериуме, а затем призванной в материальный мир, чтобы служить ему. Ее скелет был сделан из черного железа, а ребра металлического каркаса образовывали восьмиконечную звезду под его ногами. Между ними была живая, ярко-красная плоть и мускулы, на которых стоял Ярулек.

Вся демоническая машина имела форму диска, из краев которого торчали бритвенно острые железные шипы. На носу марионетки поднимались ребристые железные шипы, расходящиеся по обе стороны от Темного Апостола словно в древней колеснице, а в их зазоры заполняла живая окровавленная плоть. Перед ним лежала написанная на человеческой коже древняя открытая книга, а пара пылающих лампад оставляла за ним следы из благовонного черного дыма.

Он широко развел руки, принимая восхваления Воинства, на его поднятом лице застыла хищная усмешка. Он спускался вниз, пока не начал парить прямо над головами боевых братьев, и заговорил своим шелковым голосом.

— Пусть неверные почитатели Трупа Императора узрят могущество истинных богов! — сказал он, его слова легко разнеслись над гулом битвы, хотя он даже не повысил свой голос, — Покажите им силу воителей истинной веры! Не позвольте им осквернить святую башню Гехемахнет! Перебейте их со словами благословенного Лоргара на устах! Ощутите, как по вам течет мощь богов! Убейте их, воины мои! Боги жаждут нашей жертвы!!!

Темный Апостол выставил свой оскверненный крозиус арканум в направлении врагов, а его демоническая марионетка полетела над головами воинов. Демонические скаты Тзинча проносились вокруг него, описывая смертоносные восьмерки и сияя радужным светом.

Вокруг Темного Апостола разрывались снаряды, но он остался не вредим, защищаемый окружающим его нимбом света.

Все как один Несущие Слово издали полный ненависти и веры рев, а затем ринулись вперед. Позади заурчала Гехемахнет, а Мардук ощутил присутствие тысяч демонов, пытавшихся порваться в материальный мир. Их время почти настало.

Не было славы в ожидании смерти за стенами. Нет, последняя битва будет решительной атакой на врага. Отделении опустошителей будут удерживать свои позиции на четвертом валу, но остальные выжившие воины атакуют врага одной могучей волной и встретят врага лицом к лицу.

Мардук выхватил демонический меч, ощущая как его мощь растет по мере приближения пробуждения Гехемахнет, и перепрыгнул через баррикаду.

— Очистите их от ереси! — взревел он — Смерть почитателя трупа Императора.

Воинство бежало к врагу следом за рабами, стреляя из болтеров. Мардук был доволен тем, что многие рабы выхватывали оружие у погибших солдат и стреляли в своих недавних союзников. Некоторые поворачивались и стреляли в Несущих Слово, но их было мало, этих повалили на землю и убили другие рабы.

Мардук всегда был рад тому, что бывшие языческие почитатели Ложного Императора обращались к Хаосу, принимая истину и становясь новообращенными, прозелитами истинных богов. Некоторые назвали бы это совращением невинных, но он знал, что это гораздо более достойное дело. Мардук видел просветление, нисходящее на укрытых целую жизнь покровами лжи и обмана. Это было спасением и освобождением.

Демонические машины, к которым были привязан рабы, выли и рычали, царапая землю и наполняя воздух потоками снарядов, пламени и ракет. Они врезались в пехоту врага и начали рвать их на части и давить. Сотни рабов были ранены, когда их тащило по полю брани, а их цепи сильно натянулись между машинами, спутав их с врагами.

Воинство приблизилось, стреляя в это безумие, не заботясь, кого они убили. Под рев болтеров пали тысячи, а когда цепи раскололись и рухнули на землю, Несущие Слово перешли на бег. Они врезались в ряды рабов и врагов, разрывая и рубя цепными топорами и мечами, ударяя прикладами болтеров и сжигая ревущими огнеметами.

Мардук видел, как перед ним вступил в битву Ярулек, стреляя с парящей кафедры из чудовищного демонического болтера, вызывающего жуткие мутации при попадании. Свистящие демоны Тзинча проносились через ряды врагов, их бритвенно острые тела отрезали руки от тел и отрывали головы. Меньшие демоны клубились вокруг Темного Апостола, превращая осмелившегося подойти близко в груду ошметков.

Мардук видел, как солдат размахнулся, чтобы метнуть гранату в Темного Апостола, но его руку начисто оторвало, когда он уже собирался бросать. Она рухнула у его ног. Мардук захохотал от дикой паники в глазах человека, прежде чем от силы взрыва он взлетел в воздух. Двое вопящих демонических скатов пронеслись по воздуху и врезались в летящее тело, словно играясь с новой игрушкой. На землю упали мелкие клочья.

— Грядет Хаос, яви им его силу, — раздался голос Ярулека.

Мардук выстрелил из болт-пистолета в лицо врага, начиная говорить сложные слова отрывка из «Перечня Соборов», знаменитой работы, которую написал на языке демонов благословенные Эреб. Он легко выговаривал сложные слова, рубя плоть цепным мечом и взрывая кости пистолетом.

От иссушающих лучей бело-голубой энергии из оружия скиитариев плоть и кровь множества Несущих Слово закипела внутри силовой брони, а Мардук перекатился в сторону, когда мимо него просвистел разряд, почти сбившись с долгого речатива. Результат такого просчета был бы катастрофическим, но, вскочив на ноги, он вновь плавно продолжил заклинание, вырывая свой меч из шеи другого врага.

Он выплевывал гортанные слова перечисления, ощущая увеличивающуюся вокруг мощь Хаоса, выражавшуюся в острых всплесках энергии, жаждущей высвобождения. Рогатая голова Буриаса-Драк'шала опустилась, когда одержимый склонился над трупом, его ноздри раздулись от запаха нарождающейся энергии варпа.

Взмахом цепного меча, Мардук приказал воинам построиться вокруг него в круг. Одетые в силовую броню десантники легиона сомкнули ряды, глядя наружу, убивая всех, кто осмеливался приблизиться к Первому Послушнику.

Буриас-Драк'шал побежал сквозь ураган битвы. Вся его внешность изменилось, когда им овладели изменения. Из высокого гордого и грациозного воителя он стал огромным, ссутулившимся диким существом, излучавшим силу и еле сдерживаемое бешенство. Он резко оттолкнул боевых братьев со своего пути, чтобы занять место рядом с заканчивающим заклинание Первым Послушником, и вонзил икону в землю.

Мардук потянулся и вцепился в икону одной рукой, направляя через черный металл увеличивающуюся мощь Хаоса. Он плотно ее сжал и закрыл глаза, все еще говоря странные слова на языке варпа. И когда он открыл глаза, они были черными как смола.

Он выплюнул последние слова перечисления и, в мгновение последовавшей тишины, он и Буриас-Драк'шал воздели икону высоко в воздух, а затем вонзили ее конец в землю, от которой пошел пар.

Воздух вокруг иконы замерцал, словно от ужасного жара, а длинное шипастое древко завибрировало. Внезапно открылся кружащийся водоворот тьмы, в который засосало окружающий воздух. Катарты с воплями вылетали из портала. Десятки их взмыли в небо, пройдя через дыру в ткани реального мира.

Их обнаженные мускулы были скользкими от крови, они взмахивали длинными освежеванными крыльями, взлетая ввысь, прежде чем спикировать на поле битвы. Они падали в ряды элизианцев, вытянув вперед когти словно атакующие хищные птицы, вцепляясь и вырывая ими плоть. Некоторых людей они схватили за плечи и подняли в воздух, где к ним ринулись другие катарты, разрывая их на части и дерясь из-за останков. Мардук ощущал как среди солдат нарастают ужас и страх, их решимость пошатнулась.

— Не бойтесь дьяволов! Вера в Императора защитит наши души! — закричал одетый в кожу индивид с дикими и безумным глазами, а Мардук захохотал от его глупости. Мужчина прокричал клятву Императору и выстрелил в одного из катартов. Выстрел перебил крыло, и демон рухнул в толпу.

Мардук зарычал и ринулся к фигуре, разбрасывая со своего пути всех, но одетый в черную кожу комиссар исчез в сече. Первый Послушник злобно выругался и продолжил вырезать всех вокруг.

Ларон улыбнулся, увидев, как враг ринулся вперед. Он долго ждал этого момента. Он приказал сигнальщикам возвестить начало атаки. Предатели покинули последнюю защитную линию. Теперь чистое количество Имперцев обязательно их превзойдет.

Ларон сбежал по валу к ожидавшим «Валькириям». Он вскочил на ближайший самолет, прицепившись к решетке сразу за открытой боковой дверью и кивнув капитану Элиасу. Двигатели «Валькирии» взревели, когда она оторвалась от земли, тридцать самолетов поднялись достаточно высоко, чтобы пролететь прямо над линией вала, а затем пронестись над головами беспорядочно сражавшихся на ничейной земле солдат. Занявший позиции за сдвоенным тяжелым болтером член экипажа открыл огонь, когда «Валькирия» низко пронеслась над полем брани. Штурмовики Ларона, присев у открытых дверей и держась за ограждения, стреляли из хелганов в сечу, выбивая цели в бушующей внизу хаотичной битве.

Адское существо ворвалось через открытую дверь, прорвав себе путь демоническим когтями, забрызгав кровью внутренности «Валькирии». Тварь отвратительно воняла и дико размахивала когтями, вцепляясь в штурмовиков и разрывая ограждения словно тонкие шнурки. Двое штурмовиков выпали из проносившегося над полем боя самолета, уклоняясь в стороны чтобы в них не попали. Они рухнули в водоворот битвы внизу, а лицо другому разорвали сомкнушиеся три челюсти демона.

Ларон ударил мерзкое отродье по голове рукоятью пистолета. Оно повернуло голову к полковнику, глаза твари пылали огнем, а пар вырывался из двух дыр на месте ноздрей. От смрадного дыхания существа он закашлялся и увидел, что язык твари состоял из тысяч переплетшихся червеподобных щупалец, тянувшихся к нему. Ларон воткнул мельта-пистолет в пасть твари и нажал на курок. Тварь осветилось внутри, а затем превратилась в миллионы крошечных частиц пепла, вылетевших из самолета.

Ларон скривился, вытирая со рта мерзкий прах, а затем ухмыльнулся выжившим штурмовикам.

«Валькирии» были набиты множеством коробок взрывчатки. Башню мог уничтожить Ординатус, но полковник не хотел рисковать или отдавать победу в руки загадочного магоса Адептус Механикус. Возможно, это был старомодный способ чего-то снести, но иногда старый способ — лучший.

— Отделения опустошителей, сбить их, — приказал Кол Бадар, когда «Валькирии» появились над валом, быстро и низко летя над бурлящим сражением, ведя обстрел из установленных в носу орудий и открытых дверей.

Потоки снарядов обрушились на укрепления, когда тщательно согласованная по времени и нацеленная артиллерия открыла огонь, а эшелоны «Громобоев» пронеслись над линией, уничтожая команды с тяжелым вооружением быстрыми налетами. Отделения опустошителей сбили более десяти «Валькирий», но свирепый обстрел заставил их залечь в укрытие, а оставшиеся самолеты пронеслись над головой, направляясь за четвертую линию к основанию Гехемахнет.

— Арьергард, противник идет к вам, — произнес Кол Бадар, убив двоих комби-болтером.

— Принято, Корифей, — пришел ответ.

Варн не видел ничего кроме красного тумана, гнев питал его силой, когда он ударил лазганом по голове гвардейца, расколов визор. Он прыгнул на упавшего гвардейца, вновь ударив его по голове прикладом, а затем вскочил с трупа и пристрелил другого.

Нечто ударило его сзади, отбросив вперед, под ноги одетого в черное мужчины. Комиссара, смутно припомнил он, видя, как тот приставляет пистолет к его голове. Май с ненавистью посмотрел в его глаза, ожидая выстрела, который оборвет его жизнь.

Но он раздался. Руку комиссара отрубил цепной меч, а Варн вскочил на ноги.

— Он мой! — зарычал Май, а возвышающийся над ним космодесантник повернул к нему скрытую шлемом голову. Величаво кивнув, он оставил раненного комиссара Варну и ринулся обратно в бой, размахивая двумя вращающимися цепными мечами.

Май наступил на здоровую руку комиссара, тянувшегося за оружием, и тот повернулся к нему с искаженным от боли и ненависти лицом.

— Где теперь твой Император? — спросил Варн на языке, который комиссар не понимал. — Он бросил тебя так же, как он бросил меня.

Май поднес дуло лазгана к голове комиссара. Тот вызывающе смотрел до конца, когда Варн нажал на курок. Он смотрел, как жизнь покидала глаза имперца, а внутри него словно разорвалась невидимая струна. Он рухнул на труп, смущенный и потерянный. Гнев испарился, сменившись ненавистью к себе, сожалением и тоской.

Он увидел свое отражение в начищенной серебряной эмблеме и поднял ее, пристально глядя на свое полное ненависти лицо.

Во что он превратился? Это было лицо врага. Ложный Император враг!

Он посмотрел на двуглавый символ орла на черной кожаной шляпе, которую держал в руках и его наполнили две эмоции: ненависть и печаль. Они предали тебя! Поклонение Мертвому Императору лживо!

Возможно, но разве это была лучшая альтернатива? Радостное принятие зла и бойни?

Бойня есть святая жертва, которую требуют боги.

Безумие вновь нахлынуло, а Май уже не мог ему сопротивляться. Он продолжит впадать в проклятие. Нет, он не падет, он примет его с распростертыми объятиями. Варн ощутил нарастающий внутри гнев и с ужасом понял, что ему это не было неприятно. Он будет потерян, но даже не обратит на это внимание.

Собрав последние осколки себя, он выхватил пистолет их руки комиссара и поднес к голове. «Император, спаси меня» подумал он. И прежде чем на него вновь обрушился непримиримый гнев, окончательно изменив всю его сущность, Май нажал на курок.

И наконец нашел освобождение от звуков Хаоса в своем разуме.

— Устанавливайте эту проклятую взрывчатку! У нас мало времени! — закричал Ларон, присевший позади «Валькирии». Его штурмовики стреляли в наступающих врагов, но спустя минуты они прорвутся к ним. Болтерные заряды отскакивали от самолета, занявший позицию за тяжелым болтером член экипажа рухнул, болт разорвал его голову, забрызгав полковника кровью и мозгами. Ларон выругался и занял позицию вместо него, наведя на врага тяжелое орудие. Ракета врезалась в одну из «Валькирий», исчезнувшую в яростном взрыве, во все стороны полетели пылающие обломки.

Ларон нажал сдвоенный курок тяжелых болтеров, выпустив поток крупнокалиберных зарядов в наступающего врага, убив многих. А затем выругался, увидев двигавшиеся издали «Носороги».

— Устанавливайте чертовы таймеры! Быстрее! — крикнул он в перерыве между очередями.

— Сэр, противник надвигается с востока, — произнес раненый штурмовик, вытаскивая осколок металла из плеча.

— Просто великолепно, — прошептал Ларон, скосив еще одного предателя.

— Все установлено! — крикнул капитан Элиас.

Внезапный вопль от основания башни заставил Ларона оглянуться. Длинная шипастая рука появилась из каменного основания башни, схватив одного из солдат за горло и потащив к стене. Другой штурмовик рубанул ножом по лапе, из раны хлынул шипящий ихор. Мясистые крючковатые когти выступили на стене и вцепились в другого солдата. Он потерял равновесие и рухнул на стену, наполовину исчезнув в камне, а затем щупальца и когти вцепились в его броню и полностью втащили кричащего штурмовика внутрь.

Штурмовики попятились от стены и начали стрелять в проявляющихся на каменной поверхности тварей. Выступили шипящие клыкастые морды, луковицеобразные мутировавшие глаза открывались повсюду на камнях. Мерцающий силуэт огромного рогатого демона с зазубренным огненным мечом в руках начал выходить из стены, заряды хелганов полетели в вырывающегося монстра.

— Назад! Отходите на «Валькирии»! — закричал Ларон, спрятавшись за тяжелым болтером, когда по самолету застучала очередь противника.

Один из штурмовиков остановился и пристрелил своего товарища, которого все еще затаскивало в башню. Эта была более милосердная смерть, чем жуткая судьба, ожидавшая его внутри.

Огромная гуманоидная фигура полностью вырвалась из башни и, держа огромный двуручный меч в красных мускулистых руках, бросилась на штурмовиков. Одним взмахом клинка он разрубил человека от плеча до пояса, и взревел, пламя сочилось из его глаз и глотки.

Ларон развернул болтер и выпустил в грудь демона долгую очередь. От удара тварь отступила на несколько шагов, хотя осталось целой. Она повернула рычащую голову к полковнику Ларону и зашагала сквозь обстрел.

— Пошли! — крикнул он пилоту, когда выжившие штурмовики забрались на борт, и «Валькирия» начала подниматься в воздух, ее мощные вертикальные подъемники выли. Огонь болтеров разорвал дно взлетавшего самолета, убив несколько человек, забрызгав их кровью потолок.

— Заряды взорвутся через десять, сэр! — закричал один из солдат, и Ларон кивнул, продолжая стрелять в десантников хаоса внизу. Все новые твари вырывались из стен башни.

«Валькирия» слабо покачнулась, и ракета, которая должна была врезаться в ее борт, влетела в открытую дверь, пролетев над головой Ларона и чудесным образом вылетев из другой двери, оставив за собой лишь запах дыма.

С открытым ртом Ларон обернулся.

— Император защищает! — крикнул Элиас, смеясь из-за полной невозможности произошедшего.

— Очень на это похоже, — согласился Ларон, обалдело тряся головой.

Он не видел огромного крылатого демона, вырвавшегося из стены за поворачивающей «Валькирией». Не видел как он прыгнул к самолету, не слышал оглушительного рева за воем двигателей. Но Ларон ощутил удар.

Хвост «Валькирии» наклонился к земле от внезапного добавочного веса, а пилот пытался удержать ее в воздухе. Лезвие огромного топора прошло через заднюю штурмовую рампу, расколов ее пополам. Вытаскивая топор демон вырвал рампу, и она, переворачиваясь, полетела вниз.

Гигант зарычал, потянув вниз хвост «Валькирии», его крылья яростно бились, а неестественные мускулы напряглись, пытаясь обрушить самолет. Его отбросило выхлопом турбин «Валькирии», но ударом могучих мускулистых крыльев тварь перевернулась в воздухе, хлестанула кнутом, обмотав его вокруг хвоста самолета, и резко дернула вниз.

С включенными двигателями «Валькирия» почти отвесно взмыла в воздух, ее хвост накренился к земле, а пилот потерял контроль. Самолет врезался в другую «Валькирию», а затем перевернулся и рухнул на землю. При падении Ларон вывалился из покатившегося по пыли самолета.

Демон приземлился на горящие обломки, продавив металл тяжелыми копытами. Казалось, что пламя ему не вредило, а Ларон отползал назад, когда злобная тварь выходила из огненной бури, глядя на него своими пылающими глазами.

Она была почти двенадцати футов в высоту и мерцала, словно находилась не совсем здесь. Кожа твари была черной как смола, а на ее нагруднике был выгравирован пылающий символ, знак одной из разрушительных сил.

— Император, защити мою душу… — прошептал Ларон.

Заряды взорвались. И человека и демона разорвало на части.

Но башня осталась стоять.

Ординатус открыл огонь по Гехемахнет, мощные потоки энергии соединились в смертоносную частоту, способную сокрушить горы и растереть кости в порошок. Воздух замерцал, когда звуковая волна на сверхнизких и сверхвысоких частотах пронеслись над головой и врезались в пятидесяти метровую башню. Они ударили в стену на высоте примерно сорока метров, разорвав камни изнутри. Блоки превратились в песок, вылетевший с другой стороны Гехемахнет. В башне была пробита дыра размером с дом.

Невозможно, но она осталась стоять, несмотря на недостаточную целостность структуры, ведь ее больше не сковывали законы геометрии и гравитации. Башня стала вратами варп, а сквозь дыру в ее стене были видны бурлящая тьма и жидкое пламя Эфира.

С ревом, вырвавшимся из миллиона глоток адских существ, Гехемахнет пробудилась, и барьер между демоническим и материальным миром был разорван. От башни хлынули потоки энергии, подбрасывая в воздух пыль и бросая людей на землю. Черные моря за Шинарским полуостровом поднялись огромными приливными волнами, расходящимися от башни, а молнии разорвали небеса. Земля содрогнулась, а демоны с воем прорвались на планету.

Они вырвались из башни, тысячи толкающихся адских сущностей вылезали из живого камня, рыча от удовольствия воплощения. Тысячи других вылетели из дыры в стене, летя на кожистых крыльях или извращенных и переплетенных огненных ветрах. Вопли и рычание грохотали по всему Шинарскому полуострову, когда их врат хлынули десятки тысяч демонов, обрушиваясь на смертных.

Ординатус выстрелил вновь, но в этот раз его удар словно отразился от башни и понесся обратно, ударив в пустотные щиты и разорвав их силой собственного оружия. Под напором пали один за другим щиты, поглотив часть энергии удара, но в нем все еще было достаточно мощи для уничтожения машины.

Мощь собственного оружия ударили Ординатус, хотя даже этого было недостаточно для его полного уничтожения. Клубы дыма скрыли его железные бока, а механические сваи и надстройки раскололись. Установленное на его спине массивное орудие, более мощное, чем даже могучий титан, было вырвано из креплений и упало под собственным весом. Синее пламя вырывалось из проломов в плазменном ядре, питавшем машину, техножрецы запричитали, когда дух машины застонал в агонии.

Поток демонов пронесся по полю битвы, рвя, рубя и разрывая на части. В первые же мгновения безумной резни погибли тысячи смертных, их руки оторвали жуткие адские клинки, их тела расплавили всыпки желто-розового неземного огня, а похотливые мерзкие демоны вырвали их души из еще живых тел.

Облака над головой внезапно устремились вниз, к Гехемахнет, яростные ветры ударили по всем на поле битвы. От внезапного урагана танки скользили по земле, а люди взмывали в воздух.

Столь же внезапно, как они появились, демонов варпа засосало обратно в Гехемахнет, они кричали от гнева, когда основы их сущностей распались подобно плавящемуся воску, а питавшие их энергии вошли обратно в башню.

Небеса очистились от тьмы, высоко над башней зависла огромная красная планета Корсис.

— Начался парад планет, — восхищенно прошептал Ярулек, стоя на коленях и борясь с начавшимся ураганом, когда сила Колокола Демонов засосала в Гехемахнет и его демоническую кафедру. Он выставил вперед руку, чтобы остановить падение, когда ветер резко прекратился, а на полуостров обрушилась тишина, не считая одного звука.

На вершине Гехемахнет зазвонил Колокол Демонов, когда двенадцать планет системы Далар выстроились в ряд, а энергия заключенных в башне десяти тысяч сущностей варпа хлынула по шахте в недра планеты.

Формировавшая мантию планеты плотная скала, окружавшая ядро Танакрега, была разорвана нечестивой мощью, а земля над головой содрогнулась.

Огромные трещины прошли по континентам, когда тектонические плиты разошлись и врезались друг в друга. За мгновения возникли новые горы, когда двигающиеся скальные плиты столкнулись и поднялись высоко в небо, а существующие горные цепи исчезли в открывшимися под ними гигантскими разломами.

Землетрясения начались по всей планете, вызвав огромные волны цунами, которые уничтожили все на своем пути и создали новые океаны, затопив равнины. А из морей возникли новые континенты, когда огромные скалы толчками вздыбились в небеса.

Вулканы извергали лаву и пепел в атмосферу планеты, а кислотные моря выкипали, перегретые потоками раскаленных металлов из ядра планеты. Огромные подземные обвалы в глубинах мантии, далеко под поверхностью планеты, разорвали магнитное поле Танакрега, связь планеты как единого целого задрожала по швам.

Гравитационный колодец Корсиса вцепился в слабость планеты, отклонив Танакрег с его оси, послав по планете ударную волну и второй поток землетрясений.

Огромные разломы открылись вдоль Шинарского полуострова, а горы на востоке исчезли, когда опустилась под воду континентальная плита. Полуостров поднялся в воздух, поставив Гехемахнет под тупым углом, но она все еще стояла. Воды хлынули по равнинам, занимая моря под полуостровом, кипя и вздымаясь обжигающим дымом при соприкосновении с потоками лавы, хлынувшими их трещин в земле.

Небо наполнили пыль, пепел и газы, скрыв жаркое белое солнце и Корсис вновь.

Ординатус сполз в огромный разлом, открывшийся прямо позади него, упав в расплавленный поток магмы, идущий снизу, но стоявший на его спине самолет успел взлететь, дымясь и с трудом удерживаясь в воздухе. Он вяло дрейфовал в воздухе, тяжело заваливаясь на одну сторону, где были уничтожены гиро-стабилизаторы, пролетая над разбитым полем битвы. Ракеты врезались в дно самолета и он рухнул через край ущелья, выбрасывая за собой пламя и дым. Несущие Слово отступили к основанию Гехемахнет, они потеряли множество танков и демонических машин, провалившихся в открывшиеся под ними разломы или смытых черным кислотным морем. Наконец континенты остановились.

И под полуостровом, где была построена Гехемахнет, глубоко в бездне разлома, недавно скрытого под километрами чернило черных кислотных вод, было здание.

Эта была черная пирамида, ее стены были абсолютно гладкими и блестящими. Пылающий и расколотый самолет рухнул в разлом, разбившись о его дно.

— И это, — выдохнул Ярулек, голодными глазами смотрящий на пирамиду, — то, за чем я прибыл.

Двадцать первая глава

Внимание Культа Помазанников привлекла глубокая трещина в полу. Примерно в двухстах метрах от них возносились вверх блестящие черные стены пирамиды, стены без единой царапины или изъяна; ничто не говорило об их происхождении.

Темный Апостол властно спускался с осадного пандуса Штормовой Птицы в сопровождении Первого Послушника и Несушего Икону. Он был облачен в свой кожаный плащ, окаймленный с внутренней стороны золотой нитью; голова была приподнята в ожидании триумфа. Двадцать Помазанников сформировали коридор, и каждый из них стучал ногами по земле, когда трио проходило мимо. Они приближались к большому силуэту Кол Бадара, стоявшего во главе двухсот терминаторов, выстроившихся в сомкнутые ряды и в тишине ожидавших прибытия своего лорда. Все двести воинов отчеканили ногой, как только Темный Апостол предстал перед ними. Корифей (Coryphaus) широко развел руки с поднятыми вверх ладонями и произнес ритуальное приветствие:

— Культ Помазанников встречает уважаемого Темного Апостола с распростертыми объятиями и умоляет Темных Богов благословить его навеки.

— Благословение варпа с вами, мои верноподданные воины, — произнес Ярулек, завершая ритуал.

— Мой повелитель, мы охраняли территорию, и я осмотрел сооружение снаружи. Там не было ни единого входа.

— Дверь к ней откроется силой чистейшей веры, — сказал Ярулек, улыбаясь.

— Да, мой повелитель, — ответил Корифей, склонив свою голову к Ярулеку. — Наши ауспексы и сенсоры не могут его просканировать. Он ничего не испускает, мой повелитель.

— А что с этим? — спросил Ярулек, указывая на черный дым там, где приземлился корабль Механикусов, — вы уверены, что он был уничтожен?

— Да, мой повелитель. После крушения остался один выживший. Я сохранил ему жизнь, решив, что он вас заинтересует.

— Владыка шестеренок прибудет в цепях и изодранных одеждах, чтобы стать Порабощенным, — процитировал Ярулек. Подлинная улыбка озарила его бледное лицо. — Итак, пророчество сбывается.

Ярулек продвигался вперед, и, приблизившись к основанию безупречно гладкой черной структуры, поднял свой проклятый крозиус высоко вверх. На гладкой поверхности пирамиды не было никаких отметин, ни единой трещины или соединения — словно структура была целиком вырезана из гигантского куска гладкого полуночного минерала. Как только он приблизился, зеленый свет начал пылать, сначала смутно, а затем все более ярко. Свет соединялся в загадочные символы, бегущие вертикально вниз по поверхности. Подобные иероглифы Мардук прежде никогда не видел. Казалось, это форма раннего символьного письма, состоящего из кругов и линий с совершенно чуждым дизайном.

Интенсивность зеленого света излучаемого загадочными глифами стала почти ослепляющей. Все больше света появлялось на поверхности пирамиды, и Мардук сжал ладонь на навершии демонического меча, чтобы ощутить успокаивающую связь с проникающими в его броню и плоть зубцами. Появились круглый символ и линии, изображавшие солнечные лучи, распространяющиеся от его окружности. Круг беззвучно углубился в черную поверхность камня, а образующие луч панели скользили по стене, создав лестницу высотой почти в пять метров. В открывшиеся ворота втягивался воздух, словно там был вакуум; изнутри тянуло ледяным холодом.

Помазанники встали вокруг Темного Апостола и, вооруженные комби-болтерами и тяжелым оружием, продолжили путь к воротам. Ярулек с улыбкой повернулся к Мардуку.

— Вперед, мой первый послушник. Наша судьба ждет нас.

Оставив во главе дюжину Помазанников, Мардук и Ярулек вошли внутрь древней пирамиды.

Как только Мардук вошел в пирамиду, ослепительная вспышка боли заполнила его голову, словно кто-то прижал раскаленное клеймо ко лбу. Он упал на колено и закрыл глаза.

— Что с тобой?

Мардук сконцентрировался, изрекая священные писания Лоргара, чтобы справиться с острой болью и встать на ноги.

Словно кожу сдирали с его костей, пока он скрежетал зубами, произнося священные слова.

Он знал, что это за чувство — оно было описано ему — он читал о нем в бесчисленных записях Темного Апостола.

Слова Ярулека донеслись до него.

— На твоей плоти появляются какие-то священные писания?

Послушник отодвинул боль, чувствуя приток гордости. Он все еще мог ощущать острую боль, но она уже не была властна над ним. Мардук поднялся на ноги.

— Ничего, Темный Апостол, — сказал он, и Несущие Слово вошли в пирамиду чужаков.

— Тут пусто, — раздался голос Кол Бадара. Казалось, что они шли сквозь тьму часами, проходя через бесконечные гладкие коридоры с обсидиановыми колоннами по бокам, спускаясь глубже в черный мрак.

«Мы, должно быть, глубоко под землей», — подумал Мардук, — «сколь огромна эта черная пирамида?»

— То, что я ищу, здесь, — произнес Ярулек, — я видел это место в своих видениях.

Мардук не удивился, но он не знал, что именно искал Темный Апостол. Его кожу пронзила неуловимая тревога. Он провел рукой вдоль гладкого черного камня, чувствуя ледяной холод.

Коридор был достаточно широк, чтобы в нем прошли четыре терминатора, и воины сформировали живой щит вокруг темного апостола. Они прошли множество разделяющих друг друга коридоров и проходов, но Ярулек ни разу не остановился, чтобы выбрать путь. Он шагал вперед, высоко подняв голову, словно он бывал здесь прежде.

— Это древнее место, — сказал Мардук, — что за ксеносы его создали?

— Давно умершие существа, — ответил Кол Бадар, его глубокий голос доносился из спикеров, скрытых между четырьмя клыками его шлема.

— Возможно, — неуверенно произнес Мардук. Это место, безусловно, мертвое, но неуверенность сверлила его.

— Драк'шал извивается во мне, — прорычал Буриас. Его глаза демонически сияли как серебряные сферы во мраке.

— Контролируй себя, Несущий Икону, — резко бросил Кол Бадар.

— Демон… напуган этим местом, — произнес Буриас.

Поток воздуха пронесся мимо Мардука, и он повернул свою голову, облаченную в шлем, в поисках движения или тепловых сигналов, которые укажут на присутствие врага. Ничего. Еще один пучок воздуха пронесся позади него и он, оглядываясь налево, достал свой болт-пистолет.

— Мы здесь не одни, — прошипел он.

— Помазанники, будьте бдительны, возможно, присутствие врага, — произнес Кол Бадар, и его слова донеслись до каждого терминатора через их встроенную систему коммуникации.

Внезапный крик и темнота осветилась ревом комби-болтеров. Хруст сопровождался всплеском и усиливающимся шумом болтерного огня.

Мардук почувствовал нависающую позади него тень и обернулся, чтобы увидеть высокий силуэт, вырисовывающийся из мрака, силуэт, который не регистрировался ни одним из его датчиков тепла или жизни. Даже с его улучшенным зрением и чувствительной автосенсорикой шлема, силуэт оставался немногим более чем тенью, коническим сгустком тьмы, возвышающимся над парой сутулых плеч. Скелетно-тонкие руки пронзили тело воина-помазанника, и кровь захлестнула гладкие черные стены.

С криком Мардук открыл огонь из своего болт-пистолета по силуэту, и заметил, как призрачное лицо повернулось к нему, пронзая темноту светом зеленых глаз. С нечеловеческой скоростью существо пропало, пройдя сквозь стену. Как только оно исчезло, его конический призрачный хвост неожиданно появился позади них. Помазанник мертвым упал на пол.

— Они выходят из стен! — прокричал Мардук, вращаясь в предчувствии очередной тени, вспыхивающей позади него. Нажав руну активации, он призвал свой демонический меч к жизни и цепной клинок взревел.

Еще больше криков и выстрелов и все больше призрачных форм появлялось в коридоре, погружая свои длинные когти в тела Помазанников, убивая и разрывая их, прежде чем исчезнуть, подобно призракам.

Из-под пола перед Мардуком поднялся силуэт с парой зеленых пылающих глаз, и послушник направил на него свой цепной меч. Он разглядел темный металлический череп, когда нечто открыло свой рот в беззвучном шипении. Оно находилось вне дистанции его атаки, туловище фантома держалось на гибком длинном позвоночнике, сужающемся в темноте. Мардук открыл огонь по голове существа из своего болт-пистолета, но снаряды проходили сквозь него словно сквозь дым. Мгновение спустя призрак обрел физическую форму и сделал в его сторону выпад сверхъестественно быстрой рукой, намереваясь пронзить его. Первый Послушник сжал цепной меч и отчаянно бросился под призрачное существо, ощущая как зубья его орудия проходят сквозь что-то твердое. Когда он встал на ноги, существа уже не было.

Терминатор слева от Послушника пал на колени, когда призрачные лезвия вонзились ему в голову, и Мардук снова набросился со своим цепным мечом, но лезвие прошло сквозь призрачный змеиный позвоночник существа, не причинив ему вреда, прежде чем оно вновь исчезло за пределами неприкосновенных черных стен.

— Мы должны покинуть этот коридор, нам нужно больше пространства! — завопил Буриас, увернувшись от тени, появившейся справа от него.

— Войны Лоргара! Продвигаемся в удвоенном темпе! — прокричал Кол Бадар.

Мардук заметил существо, спускающееся из темноты над ними. Оно спикировало вниз, пронзив своим оружием очередного воина, и мельтешащий ногами человек был унесен в воздух.

— Боги варпа даруют мне силы! — Мардук услышал клич Темного Апостола и увидел, как тот сокрушает своим проклятым крозиусом врагов. Энергетические всполохи потрескивали по силуэту вступившего в контакт оружия, и существо упало навзничь, а его металлические конечности и змееподобный хребет беспомощно извивались. Следующим ударом Темный Апостол размозжил череп существа, и зеленое пламя его глаз растворилось в темноте.

— Уходите! Защищайте Темного Апостола! — прокричал Кол Бадар, оборачиваясь, чтобы открыть прикрывающий огонь по врагам позади него. Большинство из Помазанников были убиты появляющимися из ниоткуда духами, которые вонзали свое призрачное пластинчатое оружие в их броню и плоть.

Один из отступающих воинов шквальным огнем своей автопушки поймал одно из существ, разорвав его на части устрашающей мощью орудия.

— Энкиль, обернись! — закричал Кол Бадар, когда в темноте позади воина появился призрак. Корифей ринулся вперед, ведя плотный огонь по темному силуэту, нависшему над воином, но выстрелы проходили сквозь него, не причиняя вреда. Энкиль обернулся, раскачивая своим оружием в попытке поймать врага, но призрак был слишком быстр. Пораженный сдвоенными клинками, Энкиль пал на колени, и кровь хлынула из его ран. С криком Кол Бадар продвигался вперед, его комби-болтер рычал подобно раненному воину, пытающемуся встать на ноги. Три призрака нависли над ним подобно тени смерти, их поднятые вверх руки уже готовы убивать. Корифей сделал шаг к павшему воину, но схватившая его руку ладонь остановила его.

— Корифей, мы должны выбираться отсюда, — сказал Буриас. Его глаза блестели как литое серебро.

С рыком Кол Бадар избавился от руки Несущего Икону, но согласно кивнул головой.

— Боги с тобой, Энкиль, — произнес он, давая последний залп по призракам, убившим его боевого брата. Кол Бадар двигался столь стремительно, сколь позволяла ему броня, возвращаясь в тыл отступавших, ведущих плотный огонь из своих орудий. Необремененный массивной терминаторской броней, Мардук бежал впереди воинов-помазанников по коридору, выходящему к обширному помещению. Ступени вели к круглой кафедре, возвышавшейся над комнатой, окруженной колоннами с пылающими зелеными иероглифами.

Пирамида с черными стенами, примерно десяти метров высотой, стояла в центре возвышения, копируя структуру, в которой они находились. Взбираясь по ступеням к круглой кафедре, Мардук на ходу осматривался по сторонам в поисках врага. Первый Послушник оглянулся и заметил множество коридоров, подобных тому, из которого он только что вышел, равномерно ответвляющихся по всему периметру этого круглого помещения. Коридоры отделяла лишь темнота, неразличимая даже для его глаз, но он был поражен тем, что все они вели обратно к поверхности. Все вокруг было совершенно симметричным, и удивляло то, что ни один из коридоров не вел дальше вглубь. Круглое помещение простиралось высоко во тьму — казалось, ему не было предела — и простирающееся ввысь открытое цилиндрическое пространство по предположению Мардука, являлось центром структуры.

Приготовив оружие, он осторожно приблизился к пирамиде в центре. Она начала бесшумно подниматься, и зеленый свет вспыхнул из-под нее. Независимо от того, механизм ли или колдовство поднимали этот огромный вес, это было нечто действительно мощное, и гладкая черная пирамида тихо и монотонно поднималась высоко вверх. Мардук решил, что это не пирамида вовсе, а скорее огромная алмазная форма, и он бегло посмотрел сквозь яркий зеленый свет, излучаемый из-под нее, ища движение болт-пистолетом.

— Врата к древним, — выдохнул Ярулек, подойдя к Мардуку. Ничто не удерживало эту огромную черную алмазную структуру ни сверху, ни снизу. Паря в воздухе она поднималась все выше и выше к пустому пространству над ней.

Корифей в сопровождении Буриаса вошли в помещение, и Мардук нахмурился.

— Остановимся здесь. Мы там, где и должны быть, — приказал Ярулек.

Кивком Кол Бадар быстро расположил Культ Помазанников по позициям на границах круглой кафедры, для охраны входов, создав защитное кольцо вокруг Темного Апостола.

— Теневые призраки, кажется, не способны проникнуть в это помещение, — произнес Мардук.

Темный Апостол не дал ответа, приковав взгляд к освободившемуся пространству под алмазом, что остановился в десятке метров над ними. Зеленый свет тускнел и из гладких черных стен угловатого отверстия, точно подогнанного под алмаз, появились широкие ступени из цельного черного камня. Лестница вела глубоко вниз и в паре шагов от них показались врата, зеленый свет излучался символом солнца и лучей, подобного тому, что появился на внешней стороне пирамиды.

В тишине раздался возглас Корифея, и Мардук оторвал взгляд от недавно обнаруженных врат. В последовавшей тишине можно было услышать слабый ритмичный и повторяющийся звук, что-то металлическое стучало по камню. Он заметил, что звук становился все громче, и обернулся в попытке определить, откуда доносится шум. Казалось, он исходил повсюду.

— Во имя истинных богов, что это? — сказал он.

— Что-то приближается, — прошипел Буриас.

Поначалу Мардук ничего не видел, но потом показались зеленые огни — глаза врага, появлявшегося из тьмы одного из коридоров. Нет, всех коридоров! Они были полностью окружены. Его первой мыслью было возвращение духов, но эти существа не были призрачными — их тела были вполне материальны.

Это были ожившие мертвецы. Мардук понял это, как только сила его вернувшихся видений добралась до головы.

… Атакуемый давно умершими, чьи скелетные когти вгрызались в его броню…

Это было его видение, воплощающееся в жизнь. Но были и другие варианты. Эти существа не были созданы из костей и скрепляющей их истлевшей сухой кожи. Их черепа сверкали с металлическим блеском, а глаза сияли мрачным зеленым светом. Этот свет был подобен закручивающейся зеленой энергии вражеского оружия, которое они низко тащили перед собой в своих скелетоподобных руках. Существа состояли из темного метала, а яркий зеленый свет, излучаемый их оружием, отражался от ребер и костяных рук. Первые из них были сокрушены орудиями Помазанников. Они бесшумно падали на пол, и через них переступали другие механизмы того же вида. Множество существ выходило из каждого коридора, маршируя в унисон, плечом к плечу, не издавая ни звука, за исключением издаваемого их металлическими ногами, ритмично чеканящих по каменному полу.

Они прибывали один за другим, медленно продвигаясь сквозь поток оружейного огня, организованный Помазанниками, но, тем не менее, они не поднимали свое оружие. Ущерб, нанесенный черепам, ликвидировался у них на глазах — металл восстанавливал свою форму. Их черепа снова были гладкими и безупречными, и они вставали обратно в строй со своими компаньонами.

Жидкий прометий с ревом вырвался из тяжелых огнеметов, как только ожившие механические трупы приблизились к терминаторам, но огонь не мог остановить их продвижение.

Как один, ближний ряд механических мертвецов поднял оружие, и ослепляющие зеленые лучи вырвались из их стволов. Мардук увидел, как плотная терминаторская броня одного из боевых братьев в мгновение испарилась под излучением зеленой энергии. Кожа сдиралась, обнажая мышечные ткани, исчезавшие слой за слоем. От него не осталось ничего кроме костей.

Несколько Помазанников упали от взрыва. Ответный огонь уничтожил первый ряд противника. Второй ряд вышел вперед, открыв заградительный огонь зелеными лучами, извергаемыми стволами их мощный орудий.

— Первый послушник, мы открыли врата. Сдерживайте их, Кол Бадар, — передал Ярулек через свой коммуникатор.

Кол Бадар покинул круг терминаторов и приблизился к Темному Апостолу. Задетый скользящим попаданием левый наплечник обнажал сервоприводы и изоляцию.

— Мой повелитель, воины культа смогут сдержать врага. Я буду сопровождать вас, — произнес Корифей.

— Нет, не будешь — ответил Ярулек, приблизившись к большому воину.

Мардук отвернулся от них, чтобы осмотреться. Казалось, бессмертным механическим воинам не было конца. Помазанники были грозной силой, но он видел, что, в конечном счете, даже они будут убиты этим неумолимым противником.

«Это место станет нам могилой», — подумал он.

— Мой повелитель? — переспросил Кол Бадар. Он всегда сражался рядом с Темным Апостолом. Он был его чемпионом, его защитником. Позволить святому лидеру в одиночку столкнуться лицом к лицу с неизвестным врагом, было чем-то непостижимым. Всю жизнь Корифей нес кару тем, кто пытался сразить его мастера. Совет видел его смерть там, где падет Ярулек.

— То, что я встречу, тебе не касается, — прошипел Ярулек, его взгляд был решительным, — Это битва, которую ты не в силах выиграть, Кол Бадар, и это враг, которого ты недостоин.

Неясность изводила Кол Бадара.

— Мое место рядом с вами, мой повелитель, — произнес он. — Вы предпочитаете взять с собой жалкого щенка, а не меня?

— Я же сказал тебе, что сейчас нам не по пути. Удерживайте эту позицию. Помазанники нуждаются в тебе. Битва будет тяжелой. Ждите моего возвращения.

— Как пожелаете, мой повелитель, — рассерженно ответил Кол Бадар. Темный Апостол приблизился к нему, чтобы увидеть взгляд полный веры.

— Если мы оба вернемся, то ты сможешь убить Мардука, мой Корифей. Твоя честь будет восстановлена.

Слова Темного Апостола волной удовольствия пробежали сквозь Кол Бадара, и он улыбнулся под своим шлемом с четырьмя бивнями. Наконец-то его руки были свободны. Теперь он убьет это сучье отродье.

— Мы будем держаться, мой повелитель. Я с большой надеждой буду ждать вашего возвращения.

— Благословение Темных Богов с тобой, мой корифей.

— И с вами, мой повелитель. Возможно, Боги будут рядом с вами, ведь вы идете во тьму.

Кол Бадар наблюдал, как Темный Апостол и его Первый Послушник спускались по лестнице. Створы врат беззвучно отворились, и двое несущих слово вошли внутрь, исчезая в чернильной тьме. Створы захлопнулись. Теперь не было ни единого способа проследовать за ними. Ему лишь оставалось сдерживать эти ожившие машины и ждать до тех пор, пока он не сможет убить Мардука.

Кол Бадар вернулся к своим воинам, приводя в действие механизм, активирующий спаренную с его болтером мелту.

— Они ушли, Корифей? — спросил Буриас, всаживая болт в голову врага.

— Они ушли, Несущий Икону. Судьба Воинства лежит на чаше весов.

Двадцать вторая глава

Створки врат сомкнулись позади, отрезав их от суматохи неистового сражения, и непроглядная тьма поглотила их. В черной как смоль ночи не раздавалось ни звука. Глубокая тишина, теснота и клаустрофобия. Мардук был не в силах что — либо разглядеть. Никогда прежде он не сталкивался со столь всеобъемлющим мраком.

Первый Послушник ощущал себя потерянным, унесенным течением, его связь с варпом оборвалась, и он запаниковал, вращая головой, будто потеряв ориентацию в пространстве — подобное ощущение было немыслимо для него.

Мардук задрожал, несмотря на то, что к нему быстро вернулись чувства, а его способности восстановились. Он увидел тусклый, внезапно засиявший свет. Медленно пульсирующий луч тянулся к ним откуда — то снизу.

Он оглянулся на стоявшего позади Ярулека, напряженное лицо которого выражало предельную осторожность.

— Как будто мы преодолели бесконечность в мгновение ока, — тихо прошептал Мардук, стараясь не нарушить гнетущую тишину. Украшенные блекло сияющим символом солнца врата, через которые они вошли, были намертво запечатаны. Он попытался открыть их, но они даже не сдвинулись. Нарастающий свет позволил ему разглядеть содержащую врата черную каменную стену бесконечно простиравшуюся ввысь. Они стояли на мосту из черного камня, который, казалось, парил в воздухе. По каждую сторону от него зияла глубокая пропасть, а сам мост соединялся со множеством черных лестниц. Они в свою очередь соединялись с другими мостами и платформами, также без явной поддержки парящими в воздухе.

— Это место безумно, — прошипел он, — это сумасшествие.

Мардук сталкивался со множеством поглощенных варпом миров и пейзажей, где не действовали законы материального мира, но здесь не ощущалось прикосновение Хаоса. Наоборот, это место, похоже, отвергало его. Оно было стерильным и безжизненным, лишенным какого-либо контакта с Имматериумом.

— Это какая-то уловка Повелителя Перемен? — спросил Мардук, указывая на Тзинча, повелителя круговорота судеб и одного из великих богов Варпа. Но он знал, что это не так — даже великому Меняющему Пути не под силу сотворить подобное место, столь отдаленное от самой сущности колдовства.

— Отнюдь нет, первый послушник, — ответил Ярулек. — Это антитеза Повелителя Перемен и всего Хаоса.

— И то, что вы ищете, находится здесь, в этом месте? По-моему, все находящееся здесь лучше уничтожить, нежели использовать.

— Хаос способен изменить и осквернить многое, Мардук. Использование оружия врага против него самого — вот величайшая сила, которой мы обладаем.

— И это место было в ваших видениях?

— Это место? Нет. Оно постоянно скрывалось от моего взора. Я предвидел наш проход сквозь врата и дальнейшие последствия, но не то, что скрывается за ними.

— Вы видели наше возвращение?

— Иногда. Будущее туманно и непостоянно. В некоторых случаях мы возвращались с наградой. В других же мы ничего не добились. Помазанники были уничтожены, а атакующая их стража вновь обрела вечный покой. В одних возвращался лишь я, а в других только ты.

— Я не оставлю вас здесь, — произнес Мардук. Ярулек усмехнулся.

— Мы должны идти.

— Куда?

— Вниз.

Казалось, они шли несколько дней подряд, хотя, возможно, прошло всего несколько минут — Мардук более не был уверен.

Это место было столь безумным, что Мардук потерял чувство времени и направления. Спускаясь по лестницам, они возвращались туда, откуда вышли. Пересекая длинные проходы, разворачивались и шли назад. И не раз, спускаясь вниз, они оказывались выше, чем перед спуском.

— Это место влияет на нашу связь с блаженным варпом, — сказал Ярулек.

— Влияет, — подтвердил Мардук, — это место как будто глушит его. Я все еще его чувствую, но уже слабо и отдаленно.

— Это место не свято. Что ты испытываешь от своего демонического меча?

— Я… ничего не чувствую, — ответил Мардук, сжав ладонь вокруг покрытой шипами рукояти меча. Он не ощущал покалывания, которое обычно сопровождало слияние его сущности с сущностью демона Борг'аша. Не было ни единого признака его присутствия.

— Демон словно вырвался из заточения. Но это невозможно!

Они продолжили спуск к медленно пульсирующему свету. Казалось, прошла вечность, прежде чем они смогли различить под собой круглую платформу, которая, на самом деле, не была дном пространства. Мардук задался вопросом: было ли у этого места дно, или же оно уходило в бесконечность? Или, возможно, если бы они продолжили спуск, то вернулись бы к месту, из которого вышли?

Тряхнув головой, он сконцентрировался на круглой платформе. Похоже, она была покрыта серебристой жидкостью, по которой шла рябь. Но как только они спустились, он понял, что это вовсе не жидкость.

Несущие Слово сошли с последней ступени на платформу, и тысячи крошечных кишащих насекомоподобных существ расползались прочь от них. Миллионы крошечных заостренных лапок боролись за место, панцири существ скреблись друг о друга, издавая звук легкой волны, бьющейся о берег. Их щитки были темными и блестящими, а самые малые из них были не более песчинки.

Мардук нагнулся, чтобы схватить самого большого из удирающих жуков. Зажав его между большим и указательным пальцем, он приступил к детальному изучению. На сегментированной голове выстроилось множество пылающих зеленых глаз, а острые нижние челюсти безуспешно щелкали, стараясь укусить его. В попытке вырваться, восемь острых лапок вонзились в него с удивительной силой. Панцирь из темного металла украшал уже знакомый золотой символ солнечного круга с исходящими от него лучами.

Мардук попробовал перевернуть жука в своей ладони, но существо вгрызлось в палец, защищенный керамитом. Челюсти не могли проникнуть в его броню, но существо даже не думало ослабить хват. Потеряв терпение и интерес, он щелчком отправил механического жука в полет. Насекомое развернуло тончайшие металлические мембраны из-под своего панциря и, порхая по воздуху, присоединилось к своему рою. Оно приземлилось среди массы существ, утекавших подобно покрытию из живого металла от вторгшихся в их царство злоумышленников. Рой устремился к глубокой круглой яме, переполз через края и скрылся в непроглядном мраке.

Должно быть, десятки тысяч существ стекались к яме со всех направлений. Мардук сделал шаг, и живая масса механических насекомых утекла прочь, расступаясь пред ним.

Подойдя к краю ямы, он устремил взор в заполнявшую ее темноту. Определить глубину было невозможно. Почувствовав позади чье-то присутствие, Мардук быстро обернулся, и, отдаляясь от края пропасти, заметил усмехнувшегося над его растерянностью Ярулека. В голове Первого Послушника вскипела ненависть к мастеру. Но, как ему показалось, ненадолго.

Пара нечестивых воинов осторожно прошлась вокруг ямы. Изогнутые стены возвышались вокруг платформы. Пол обрывался в метре от стен — под ним была лишь тьма. Они осторожно обошли каменное кольцо и направились к свету, пульсирующему из смежной палаты.

Несущие Слово неспешно прошли через короткий и узкий проход, соединявший два помещения. Мардук все еще был напряжен, но все же ощущение твердых стен, окружающих его, было куда приятнее безграничного открытого пространства. Палата была маленькой, а ее черные стены отражали яркий зеленый свет, излучаемый парящим в центре объектом. Пульсирующий свет исходил из медленно вращавшегося предмета, освещая вершины множества расположенных на полу черных пирамид в метр высотой. Лучи соединяли вращающуюся сферу с нараставшими на их вершинах вспышками света.

Завораживающий образец инженерного мастерства и совершенства дизайна чужаков. Пылающий энергетический шар, окруженный рядом переплетающихся металлических колец, вращающихся во всех направлениях. Кольца качались вокруг центра сферы, частично перекрывая ее и формируя сложные и гипнотизирующие геометрические образы. Мардук не мог установить точное число колец, но он заметил сияющие по всей их поверхности иероглифы. Ему показалось, что он видит что-то твердое в центре энергетического шара, но слишком яркий свет не давал возможности в этом убедиться.

Рука на плече Мардука оттянула его от пленительного объекта, и Первый Послушник отвел взгляд, чувствуя тупую боль в голове.

— Не смотри так близко, — предупредил Ярулек, — он заманивает тебя.

Мардук кивнул.

— Вы пришли за ним, — заключил Мардук.

— За ним. Этот артефакт описан в третьей книге Oraculata Noctis!

Аколит выпучил глаза.

— Регулятор Связей (Nexus Arrangement) наделит Повелителя Врат большой силой, которая позволит ему открывать и закрывать порталы, — процитировал Мардук. — Вы верите, что это… Регулятор Связей?

— Это он, — ответил Ярулек, его глаза пылали верой и страстью, — я долго ждал его открытия.

— Регулятор Связей — это инструмент, который возвестит о начале новой эпохи разрушений, — продолжил цитировать Мардук. — Но не понятно о разрушении чего или кого идет речь.

— В этом он похож на любое обычное оружие. У него нет своей воли. Болтеру все равно кого убивать — убийца тот, кто жмет на курок. Он священное оружие для тех, кто использует его как таковое, и в то же время это инструмент для великого врага. Но это… нечто намного более мощное. С его помощью мы сможем нападать на врага, не боясь расправы.

— Открывая и закрывая порталы?

— Именно, мой Первый Послушник, — рассмеялся Ярулек. — Попав в звездную систему можно отделить ее от варпа, не позволяя покинуть или проникнуть в нее. Представь: звездные системы без связи, подкреплений, поддержки и амуниции. Если хочешь, представь, как он активируется рядом с древней Террой, — со злобной усмешкой произнес Ярулек. — Сама Терра отрезана от варпа, мерзкий свет Ложного Императора надежно сокрыт в тени, его корабли слепы и затеряны в беспорядочном Имматериуме…

— Это может обозначить конец Империуму, — Мардук вздохнул, в его душе затаились трепет и вожделение.

— И мне было предсказано, что забрать его смогут лишь святые воины Лоргара — мастер и его ученик. Наше появление здесь было предначертано, и теперь пророчество сбылось.

Темный Апостол воззвал к силам тьмы и медленно протянул руки к излучаемому вершиной пирамиды свету — лучу возобновлявшему сферу. Свет от пирамиды мгновенно погас, погрузив во мрак оставшуюся без зеленого свечения сферы палату.

Затаив дыхание, Мардук наблюдал за тем, как ладони темного апостола приближались к вращающимся кольцам, которые опускались под сферу, образуя чашевидную форму. Кольца начали замедляться. Каждая вспышка света была точно рассчитана по времени с оборотом колец. Как только кольца остановились, он смог их пересчитать — их было семь. Кольца, казалось, сплавились друг с другом, их границы исчезли, и через секунды от них осталась лишь темная металлическая сфера. Зеленые иероглифы исчезли, и на них спустился мрак. Тьма не была абсолютной — все еще можно было разглядеть тусклый свет ямы, в которой укрылись скарабеи.

Ярулек с трепетом поднял парящую над пирамидой сферу. Она была весом с сердце взрослого человека, и он качал ее на руках, словно младенца.

Мардук испытывал жадность и растущее в нем вожделение. Уставившись на своего мастера, он облизывал губы, играя пальцами по руне активации цепного меча. Как сказал Темный Апостол, пророчество сбылось.

Внимание Послушника привлекло мелькнувшее в уголке глаз движение, и он обернулся.

Темный силуэт поднимался из ямы, и Мардук с рыком нажал руну активации цепного меча. Тень отрезала путь к отступлению, а ее взгляд был прикован к сосредоточившемуся на сфере Ярулеку.

Почти гуманоидный силуэт был покрыт тысячами металлических скарабеев, или, если быть более точным, состоял из них. Тихо и медленно поднимаясь из ямы, они карабкались по его туловищу, формируя похожую на человеческую фигуру.

— Ярулек, — прошипел Мардук. Глаза Темного Апостола вспыхнули от возмущения — как только посмел он назвать его по имени? Но теперь он тоже видел восставшую тень.

Пока они наблюдали, жуки, заняв свое положение, остановились, и их тела соединялись подобно маленьким капелькам воды, стягивающимся в одну большую. Тысячи металлических насекомых слились воедино, их панцири и конечности превратились в жидкий металл, формирующий прекрасный и безупречный скелет из блестящего серебра.

Черные панцири скарабеев потеряли свою физическую форму, образовав темную грудную пластину на ребрах древнего мертвого лорда, возвышавшегося над светом под ним. Золотое солнце сияло в центре блестящей черной бронепластины, а золотые линии изображали испускаемые лучи. Голова машины-мертвеца опустилась, его подбородок был занижен, а темные глазницы пусты. Тысячи скарабеев сцепились друг с другом когтями и челюстями, и в металлических руках существа образовалось длинное древковое оружие. Они растворились, сплавляясь вместе в загадочное и потрясающее воображение оружие с двумя лезвиями на каждом конце.

Мардук и Ярулек одновременно достали свое оружие. Все еще удерживая в ладони сферу, Темный Апостол предплечьем поддерживал тяжелый вес своего архаичного болтера. Они открыли огонь по формирующемуся мертвецу. Снаряды крошили в обсидиановую пыль его грудную пластину и вырывали куски металла из блестящего серебряного черепа. Куски металла и обсидиана падали на гладкую черную поверхность пола и мгновенно превращались в металлических скарабеев. Они ползли около секунды, после чего взлетали, со щелчком подняв тончайшие металлические крылья. Жуки парили над смертоносной машиной, ликвидируя урон, нанесенный оружием святых воинов Несущих Слово. Металлические насекомые растворились в теле хозяина не оставив и следа причиненного ущерба.

— Неумирающий, — произнес Ярулек.

Скарабеи с блестящими золотыми щитками взбирались на череп существа, и, сплавляясь, превратились в сверкающий венец с замысловатыми линиями. И все же это явно был символ величия — у Мардука уже не оставалось сомнений в том, что это повелитель бессмертных машин. Рой едва различимых глазом насекомых скользили по серебряным костям существа, формируя тончайший полупрозрачный саван, развивавшийся вокруг скелетной формы. Темный металлический отблеск мантии едва виднелся в темноте, она скользила подобно жидкому металлу — как будто ее соткали из бесконечного числа мелких ячеек. Саван развивался, словно подхваченный бризом, несмотря на то, что в помещении не было ни единого потока воздуха.

Мрачный зеленый свет пробился из глубокой тьмы глазниц существа, и оно подняло голову посмотреть на тех, кто вторгся в его древнее царство.

Страх овладел Мардуком. Испытывая столь необычное и неприятное чувство, он гневно заскрежетал своими острыми зубами.

Существо поднималось над ямой в сопровождении ритмичного жужжания, а свет под ним усиливался, погружая череп в глубокую тень вздымающегося савана. Вместо бедер позвоночник существа соединялся с большой и не отличавшейся от бронированных панцирей маленьких скарабеев формой. Тысячи кишащих насекомых переползали друг через друга и сплавлялись вместе в приземистое тело, и восемь заостренных ног свисавших под его толстой броней приобрели форму. Заполнявший комнату свет падал на нижнюю часть панциря, погружая во мрак его верхнюю часть.

Существо поднялось в воздух, паря над открытой ямой, его насекомоподобные ноги клацали и извивались, гуманоидный торс прогибался под тяжестью плеч древнего бессмертного лорда — он проснулся. Его движения отличались от движений охранявших верхние палаты механических скелетов. В то время как его слуги были неуклюжими, существо перемещалось плавно и эластично, а его конечности двигались гладко и в совершенном балансе.

Лорд вращал посох перед собой, с гулом разрезая воздух сдвоенным клинками. Он с такой абсолютной непринужденностью совершил серию вращений двойных клинков вокруг своей металлической руки, что казалось, он не знал о присутствии Несущих слово, или просто игнорировал их.

Приковав все внимание к монструозному существу, Мардук не заметил, как Ярулек приставил свой богато украшенный болтер к его голове.

— И здесь, мой Первый Послушник, твое обучение подходит к концу, — на выдохе произнес Ярулек, спуская курок.

Двадцать третья глава

Активируя сервоприводы мышц, Мардук бросился в сторону, но избежать попадания на столь близкой дистанции оказалось невозможным. Реактивные болтерные снаряды врезались в правую половину шлема и разорвали ее в клочья, вспышками искр освещая кровавое месиво. Послушник с грохотом упал на пол. С трудом поднявшись, он снял заполненный кровью шлем и отбросил его в сторону.

Мардук чувствовал, что правая половина его черепа раздроблена, глаз ничего не видел. нащупав языком осколки костей и зубов во рту, Первый Послушник сплюнул их на пол вместе с кровью. исследуя языком во рту левую часть челюсти, он понял что зубы раскрошены и там, а на месте левой щеки остались лишь кровавые ошметки — Плоть полностью сорвало. Раздался хохот.

— Один падет — в нем мало веры, он не отмечен прикосновением Богов, — произнес Ярулек. — Неужели ты думал, что я не замечу твоих предательских намерений, щенок? Исполнив свою роль в пророчестве, ты стал бесполезен.

Мардук сморгнул кровь с целого глаза. Прощупав взглядом пол вокруг себя, он понял, что болт-пистолет находится вне досягаемости. Головокружение и дезориентация.

Ярулек стоял, нацелив на Мардука свой болтер. Металлическая сфера все еще оставалась в ладони, а оружие висело на предплечье. Мардук уставился на стилизованную демоническую утробу, украшавшую ствол архаичного оружия. Послушник знал, что Темный Апостол слишком далеко и не способен добить его, не разрядив всю обойму.

— Что за чертово пророчество? — отплевываясь кровью, спросил Мардук.

— Пророчество Ярулека, мой дорогой Мардук. Пророчество, которое появится лишь на одной странице — моей плоти. Пророчество, которым я жил с момента падения Воителя. И, как гласит пророчество, лишь один из нас покинет это место, и это буду я.

Мардук собрался с силами, чтобы отпрыгнуть. Свободной рукой он быстро стер кровь с лица и увидел, как глаза Ярулека расширились от потрясения.

Обжигающий луч зеленого света ударил в спину Темного Апостола и прошел насквозь, оставив дыру размером с кулак от живота до крестца. Как только Мардук отпрыгнул, болтер в руке Яралека взревел, и болты рикошетом разлетелись по всей палате. Рыча от ненависти, Мардук замахнулся лезвием своего цепного меча на шатающегося Темного Апостола, но Ярулек успел поднять руку и сильным ударом отразил лезвие, вырвавшее кусок брони и плоти из его руки. Послушник ощутил слабое присутствие пробуждающегося в оружии демона Борг'аша — вкус священной крови придавал ему сил.

— Печать! Этого не может быть! — кричал Ярулек, приковав взгляд ко лбу Мардука.

Очередной луч зеленого света устремился к ним, и Мардук перекатился на бок во избежание попадания. Быстро поднявшись на ноги, он встал так, что оба врага попали в поле его ограниченного зрения.

Древний лорд чужаков приближался к ним, его саван неистово развивался. Концы посоха пылали энергией, и бессмертный нацелил один из них. Оружие испустило ослепительный луч. Мардук отклонился в сторону, и луч лишь задел его грудную пластину, расщепив излучением сверхтвердый керамит, и проделал вдоль нее дыру.

Долей секунды позже грудь послушника настигли болты, прижав его спиной к стене. Рыча, Мардук переключил внимание на Ярулека.

— Я порву тебя в клочья, сукин сын! — выплюнул он.

— Так со своим святым предводителем не разговаривают! Отмеченный или нет, здесь ты найдешь свою смерть! — ответил Ярулек. Заметив движение, апостол обернулся и открыл огонь по приближающемуся механическому существу, но снаряды лишь отскакивали от его головы.

Уклоняясь от очередного зеленого луча, Мардук упал перед темным апостолом. Поднимаясь, Послушник направил цепной меч по дуге меж ног Ярулека. Темный апостол отпустил рукоять болтера и успел схватить ладонью ревущее цепное лезвие. Кровь и керамит разлетались от разорванной на части ладони, но ответное действие мастера застигло Мардука врасплох. Ударив Послушника ногой под колено, Темный Апостол повалил его с ног. Ярулек продолжил атаку оглушающим ударом локтем по голове Мардука, сломав ему кость.

Зажав сферу в кулак поврежденной рукой, другой рукой Апостол поднял болтер и, с трудом удерживая его, открыл огонь по приближающемуся скелетоподобному ксеносу. Болты поразили руку существа, отклонив в сторону его следующий выстрел. Истратив боезапас, Темный Апостол отбросил болтер в сторону и снял с бедра свой крозиус арканум. С проклятием на устах он набросился на парящего в воздухе монстра.

Мардук поднялся на ноги и, подняв выброшенный Темным Апостолом болтер, вставил в него новую обойму. Послушник наблюдал за тем, как парящая скелетообразная машина стреляет потоком зеленой энергии по Ярулеку. Апостол уклонился почти со сверхъестественной скоростью и, раскачивая своим крозиусом, с криком прыгнул на противника.

Паря менее чем в метре над безжизненной поверхностью, монстр со щелчком перебирал под собой клешнями. Мелькнувшие из-под мерцающего савана сдвоенные клинки с визгом искр и потрескивающей энергии отразили атаку Ярулека. Изогнутое лезвие на другом конце посоха уже разрезало воздух на пути к горлу темного апостола. Несущий слово уклонился от молниеносной контратаки и снова занес свой крозиус. Бессмертный с легкостью отразил сокрушительный удар, вынудив Ярулека отступить в сторону.

Воззвав к Темным Богам, Мардук, ведя огонь с одной руки, бросился вслед. Темный Апостол заплатит жизнью за свое бегство. Попав в спину Ярулека, болты сбили его с ног. Утратив власть над удалявшейся от него сферой, святой воин Лоргара взвыл от безысходности.

Парящий механический мертвец взмахнул оружием по высокой дуге, нанося режущий удар по грудной пластине доспеха Ярулека. Кровь хлынула из раны. Лезвие прошло сквозь падающее тело темного апостола, разделив его на две части. Разрубленный надвое Ярулек отчаянно полз за сферой, заливая кровью пол позади.

Прыгнув, Мардук приземлился правой ногой на панцирь монстра и цепным мечом разрубил ему голову. Вырванные жужжащим лезвием куски металла немедля превращались в крошечных металлических скарабеев. Оттолкнувшись второй ногой, Мардук, тщетно протягивая руку, бросился за падающей сферой.

Металлический шар с глухим стуком ударился об пол. Сфера без отскока покатилась прямо к яме, из которой появилось проклятое существо. Упав, Мардук заскользил вслед за древним артефактом. Его ладонь сжалась вокруг сферы, достигшей самого края ямы, ее неестественный вес едва не утащил Послушника вниз.

Мардук видел, как Ярулек впивается в него взглядом полным ненависти и скорби. Темный Апостол карабкался к нему, таща свое безногое тело по скользкому окровавленному полу.

— Он не отмечен прикосновением богов, — выплюнул Ярулек. — Так или иначе, скрывая печать, ты обманул меня, Мардук.

Насаженная на лезвие лордом механических мертвецов, голова Ярулека умолкла. Темный крозиус выпал из омертвевших пальцев поднятого монстром высоко в воздух разрубленного туловища. Отброшенное тело глухо ударилось об изгибающуюся стену палаты, и, соскользнув, исчезло во тьме ямы.

Мардук закрепил демонический меч на поясе и ринулся за упавшим крозиусом. Послушник поднял перед собой потрескивающее от синих дуг энергии оружие. Ощутив на себе зловещий взгляд врага, он принялся бежать.

Добравшись до врат, Мардук упал на колени, покачивая ледяную сферу в руках.

Позволит ли ему Бессмертный покинуть свое царство? Нет — сказал он сам себе — моя вера вытащит меня из этого безбожного места.

Вокруг раздался рев орудий и, спотыкаясь о черные ступени, Мардук поднялся на вершину кафедры. Помазанники, чей строй поредел более чем наполовину, отступали, формируя постоянно стягивающийся круг воинов.

Кол Бадар обернулся и подошел к Первому Послушнику, вокруг когтей силовой клешни могучего воина потрескивало электричество.

— Где Темный Апостол? — прогремел Корифей.

— Мертв, — со злостью прошипел Мардук. — Он пожертвовал собой, чтобы я смог вернуться и возглавить воинство.

— Ложь! — прокричал Кол Бадар, приближаясь к Мардуку, чтобы ударить его. Корифей остановился, как только Мардук вознес крозиус между ними.

— Темный Апостол передал мне свой священный крозиус арканум, — громко произнес Мардук. — Он велел мне вести воинство на Сикарус, где меня возведут в Темные Апостолы. Мой мастер пожертвовал собой, чтобы я мог вырваться из лап врага, с которым мы усердно сражались. Идем же, мои братья, — произнес Послушник, пора было уходить, ибо множество Несущих Слово были выкошены зелеными лучами оружия ксеносов. — Нам следует покинуть этот мир.

Кол Бадар сжал кулак и не сдвинулся.

«Знает ли Корифей о том, что Ярулек желал видеть своего Первого Послушника мертвым?» — размышлял Мардук. — «Скорее всего, предполагал».

— Воинство обязано исполнить последнее пожелание Темного Апостола, иначе его жертва была напрасна, — с улыбкой на правой половине лица, громко произнес Мардук. Левая часть лица являла собой месиво из разорванной и содранной плоти. — Идем, Корифей, нам надо выбираться отсюда.

Лицо Кол Бадара переполнилось гневом и ненавистью. Могучий воин яростно набросился на Мардука, и сжал силовую клешню вокруг его шеи. Кроша когтями латный воротник, корифей поднял Послушника перед собой словно ребенка. Несмотря на перенапряженные мускулы шеи, Мардук все еще улыбался.

— Напоминает наше столкновение на чертовой луне много лет назад, Корифей. И все из-за того, что я убил твоего никчемного языческого кровного брата, — Кол Бадар сжал силовую клешню, и лицо Мардука покраснело. — Он был дрянной псиной недостойной Несущего Слово, — задыхаясь, продолжал Послушник, — он был позором воинства. Сам Лоргар в тот день поступил бы также.

— Твои слова подобны яду. Для меня они ничего не значат, — прорычал Кол Бадар, слыша, как под давлением его силовых когтей стонут перенапряженные мышцы и позвоночник Первого Послушника.

— Попробуешь убить меня, Кол Бадар? — напряженным голосом спросил Мардук.

— Ты не сможешь меня остановить, — прорычал большой воин.

— Нет, — с трудом ответил Мардук, — зато он сможет.

Кол Бадар мельком взглянул на уставившегося на него громадного Буриаса-Драк'шала.

На лбу одержимого воина красовались величественные рога, а его жилистые мышцы напряглись. Массивные когтистые пальцы сжимались и разжимались. Пристальный демонический взгляд полный животной ненависти был прикован к Корифею.

Одержимый демоном воин выпрямился во весь громадный рост, его грудь поднялась на вдохе и тяжело опустилась, испуская вздымающийся из расширенных ноздрей пар. Он дрожал в предвкушении убийства, на напряженных мускулах вздулись вены.

— И ты пойдешь против меня, Несущий Икону? — прорычал Кол Бадар.

— Я не пойду против святого лидера воинства, — с трудом формируя слова, ответил Буриас-Драк'шал, чья челюсть деформировалась для вмещения толстых клыков.

— Но ведь это не он! — прогремел Корифей.

— Темный Апостол уполномочил меня своим священным предписанием, — сказал Мардук. — Пойди против меня и заплатишь своей жизнью. Тщательно подбирай свои слова.

Корифей затих. Шум болтерного огня эхом отражался от гладких черных стен, сопровождаясь предсмертными стонами павших воинов-Помазанников.

— Мы не уйдем без Темного Апостола, — наконец ответил Кол Бадар.

— Он мертв! — прокричал Мардук.

— Значит, мы должны вернуть его святое тело на Сикарус, — прорычал Кол Бадар, усилив хватку на шее Мардука. Буриас-Драк'шал зашипел и схватил руку Корифея, глубоко вонзая когти в толстую броню.

— Ты осмелился поднять на меня руку? — крикнул Кол Бадар. Буриас-Драк'шал рычал, вгоняя когти все глубже, кровь хлынула через них и полилась по священной терминаторской броне Корифея.

— И ты ослушаешься моей команды? — вопросил Мардук — Твоя жизнь на острие ножа. Мы сейчас же покинем это место. Выбирай свой путь. Следуй за мной или умри в этой гробнице. Твое имя проклянет легион, ты станешь его предателем и предателем Лоргара.

Кол Бадар уставился на Мардука, проницательно смотревшего на свое отражение в глазах терминаторского шлема. — Выбирай быстрей. Воины легиона гибнут.

— Это еще не конец, — прорычал Кол Бадар, с толчком освобождая шею Мардука — Убери руки, Несущий Икону, — Буриас-Драк'шал заметил кивок Мардука и разжал окровавленные когти.

Кол Бадар ушел, раздавая приказы.

— Уходим немедленно! — кричал он. — Перегруппироваться!

— Ваш лоб, — рычал одержимый воин. — Вы несете печать Лоргара.

Острая боль во лбу была ничем по сравнению с болью, покрывавшей остальную часть лица, но оно стоило того удовлетворения, которое получал Мардук, созерцая крозиус в своих руках.

— Давайте же покинем этот заброшенный мир, — сказал Мардук, — он удовлетворил наши цели.

По ментальному зову Мардука «Инфидус Диаболис» вернулся к разрушенному Танакрегу, разрывая границу между реальностью и варпом, чтобы встретить «Громовых Ястребов» и «Штормовых Птиц», устремлявшихся вверх с поверхности планеты.

Несмотря на свою медлительность, остававшиеся на орбите имперские корабли пошли на перехват. Чувства астропатов, не предупрежденных о появлении ударного крейсера, притупились варп-полем созданным Гехеманет. Имперские суда удерживали значительное расстояние до поля необузданной энергии хаоса, извергаемой башней во внешнюю атмосферу. Рои перехватчиков покинули недра «Инфидус Диаболис», чтобы замедлить подход врага, хотя, корабли хаоса превосходили имперский флот классом и численностью.

Несколько транспортных челноков были уничтожены во время стыковки с доком «Инфидус Диаболис». Выпущенные имперским кораблем типа «Диктатор» торпеды нанесли повреждения мощному ударному крейсеру.

Воинство понесло большие потери, и многие комплекты священной брони Помазанников были навечно утеряны в гробнице чужаков. Почтенный религиозный лидер воинства пал, его честь еще долго будет воспеваться в заупокойных молитвах. Первый Послушник, оплакивая потерю своего мастера и духовного лидера, лично провел траурные церемонии.

«Инфидус Диаболис» вернулся в бушующие моря варпа, проделывая путь к Оку Ужаса и Сикарусу, миру демонического примарха Лоргара и святыне совета апостолов. Там Мардук пройдет тяжелое испытание, чтобы доказать, что он достоин вступить в совет и стать преданным слову Темным Апостолом.

Эпилог

Судорожно дергающийся магос удерживался в камере в глубинах «Инфидус Диаболис». Его ноги были сломаны выше коленей, а сам он висел на множестве цепей. Слабые покрытые черными раковыми опухолями руки были вытянуты и прикованы шипованными кандалами к дальним цепям. Они не двигались в течение столетий и представляли не более чем покрытые язвенной кожей кости.

Мардук опустил гудевшую мерцающую сферу. Левую половину его лица покрывала аугметика. Кожа вокруг бионики морщилась и имела мертвенные синие тона. Его левый глаз не имел век и был похож на злобный красный шар с маленьким зрачком и кошачьей прорезью. Мардук отказался от бионического протеза, предложенного хирумеком, потребовав этот гибрид демонической плоти, и он был доволен усилиями хирургов.

Искрящиеся останки механических серво-рук спазмически прокручивались в плечах жреца. Большинство механодендритов были вырваны из спины магоса, а оставшиеся представляли собой не более чем надломанные бесполезные отростки. Мерзкий крошечный гемонкулит, соединявшийся питающими шлангами с техножрецом, был отделен от него и вскрыт для изучения хирургами. Он корчился, когда ножи разрезали его больную плоть. Большие стеклянные емкости, заполненные вязкой жидкостью, торчали из спины магоса и изредка освещались вспышками электричества, некоторые из них были разбиты и истекали сине-зеленой едкой жидкостью. Содержимое емкостей подверглось детальному изучению для выяснения тайн, хранящихся в древнем мозге..

Со жреца содрали его красную робу, и прежде скрываемая под капюшоном голова была выставлена на показ. Небольшой кусок человеческой плоти, оставшейся от его лица, был мертвенно бледным и хаотично подергивался. Трубки и шланги, соединявшиеся толстыми иглами с его оголенной плотью, перекачивали сыворотку и гнойную жидкость.

— Кажется, у магоса был какой-то защитный генератор полей, — объяснил Кол Бадар, обнаруживший жреца на месте крушения воздушного корабля.

— Я предполагаю, что благодаря нему магос пережил катастрофу, — сказал Корифей. — Позвольте мне продемонстрировать.

Кол Бадар открыл по магосу огонь из комби-болтера и энергетический пузырь, окружавший служителя Бога-Машины, замерцал, поглощая импульс болтерных снарядов, безвредно падавших у ног жреца.

Но это устройство его больше не защищало. Нет, устройство отделили от его плоти, и хирумек воинства все еще проверял его работу. Теперь Мардук мог делать с беззащитным магосом все, что угодно.

— Приветствую, магос Дариок.

— Я не буду помогать вам, Мардук, Первый Послушник легиона Несущих Слово и генетический потомок примарха-предателя Лоргара. Мои системы вышли из строя. Плоть умирает, и скоро я сольюсь с Deus Machina.

— Вы мне поможете, и вам не позволят ликвидироваться. Да, ваша плоть умирает, так как мы удалили мерзкого карликового клона, но скоро вас… изменят. Специально для вас взрастили демоническую сущность; считайте себя привилегированным. Скоро он соединится с вами. Демон, человек и машина сольются воедино внутри вас. Вы станете тем, что ваше общество так сильно ненавидит.

Мардук улыбнулся, гудевший сияющий шар демонически освещал его лицо.

«Скоро ты станешь марионеткой и запляшешь под мою дудку», — подумал Мардук. — «Ты будешь исполнять все мои приказы. И, конечно же, откроешь мне секреты Регулятора Связей, и новая эра разрушений обрушится на Империум Человечества».

Оглавление

Пролог

Книга первая: Порабощение

  Первая глава

  Вторая глава

  Третья глава

  Четвертая глава

  Пятая глава

  Шестая глава

  Седьмая глава

  Восьмая глава

Книга вторая: Утверждение

  Девятая глава

  Десятая глава

  Одиннадцатая глава

  Двенадцатая глава

  Тринадцатая глава

  Четырнадцатая глава

  Пятнадцатая глава

Книга третья: Восхождение

  Шестнадцатая глава

  Семнадцатая глава

  Восемнадцатая глава

  Девятнадцатая глава

  Двадцатая глава

  Двадцать первая глава

  Двадцать вторая глава

  Двадцать третья глава

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg