«Дар джинна»

Дар джинна (fb2) - Дар джинна [СИ] (Дар джинна - 1) 975K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Владимирович Баковец

Михаил Баковец Дар джинна

Пролог

— Костя, что у вас сегодня по результатам?

К парню возрастом лет двадцати, обратился мужчина не менее чем в полтора раза старше его. Оба были одеты в выгоревшую и застиранную камуфляжную форму.

— Павел Иванович, пусто всё, — развёл тот руками. — Поле обеда попробуем поработать на обрыве. Вот только бы ветер стих, а то раскачивает на верёвке сильно.

— Понятно, кхм. Вы уж там повнимательнее, а то осталось всего два дня работ, а потом нас погонят отсюда.

— А у Витьки тоже пусто? — парень посмотрел на собеседника.

— Мелочь — черепки, пара ножей из бронзы, что-то похожее на женское украшение из янтаря. Поэтому не определить ничего. А городище тут богатое, до нас никем не копанное. Если мы ничего не найдём, то через месяц тут деревенские всё перекопают и все слои перемешают к чёртовой бабушке. И на следующий год наша работа усложнится.

— Ну, мы попробуем, Павел Иванович, — пообещал мужчине парень.

После ухода мужчины парень смежил веки и на час забылся сном. Разбудил его девичий голос:

— Подъём соня, нас ждут великие дела!

— Ксюха, ты что ли… сколько времени? — хриплым спросонья голосом произнёс молодой человек.

— Я, я. А на часах уже двадцать минут первого. Я тебе перекусить принесла.

— Кофе с круасанами? — оживился Костя.

— Чай с хлебом и колбасой, — засмеялась та.

— Чёрный, хоть, чай-то?

— Не-а, зеленый. А чёрный ты себе сам готовь.

— Эх, — вздохнул парень, потом рывком сел на спальный мешок, — давай зелёный.

Через полчаса он уже болтался над высоким обрывом пристёгнутый к тросу, который проходил сквозь ролик на 'гусаке' самодельной вышки из деревянных брусков и досок. На поясе парня висела целая 'батарея' лопаточек, зубил, молотков. С их помощью он снимал слой спрессованной временем глины с высокого обрыва, под которым лениво бились морские волны.

Любую интересную вещь он складывал в мешок, болтавшийся на правом боку.

Работа на высоте только с виду казалась лёгкой. На самом деле, из всей компании студентов из археологического факультета, только двое из восьми человек соглашались болтаться на тонкой верёвке над тридцатиметровой бездной. Под ними была россыпь камней, облизываемых волнами, да и раскачивались они ветром, чьи порывы налетали совсем неожиданно.

Внезапно кое-что привлекло внимание Кости в толще глины и мелких камней.

— Народ! — закричал он. — Э-ге-ге-й!

— Что там?

— Воды мне спустите, тут размочить глину надо, а у меня во фляге уже пусто!

Через пару минут сверху на тонкой бечёвке спустилась полуторалитровая пластиковая бутылка полная воды. Вся эта емкость полностью ушла на то, чтобы превратить закаменевшую глину и землю в грязь, из которой потом был извлечён небольшой кувшин с высоким тонким горлышком и узкой ручкой.

— Тащи! — закричал Костя, прижав к груди находку. — Надоело уже!

Едва он оказался на твёрдой поверхности и отошёл от края, как его обступили со всех сторон товарищи.

— Чего тут?

— Что нашёл?

— Это что?

— Кувшин?

— Ого, вот это находка!

Кувшин был из меди объёмом с литр и выглядел отлично сохранившимся: ни вмятин, ни глубоких царапин.

— Новодел, что ли? — расстроено, произнёс Павел Иванович, крутя находку в руках.

Интерес к кувшину быстро пропал. Все ждали от своей экспедиции невиданного открытия (впрочем, как и любой студент — археолог, впервые вышедший на практику 'в поле'), а в итоге — пшик. Костина находка на такое не тянула, скорее на чью-то шутку была похожа. Потому кувшин даже не стали убирать к артефактам, а отдали тому, кто его нашёл.

Вечером в палатке собрались четверо молодых людей — двое парней и две девушки. Пиво и нехитрая закуска к нему стали украшением студенческого стола. Чуть позже речь зашла о кувшине.

— Ой, да хватит уже, — скривился Костя, — не сыпьте соль на рану.

— А вдруг там джинн? — загадочно сказала Оксана. — Мы его освободим, а он в ответ исполнит наши три желания.

— Ага! Спросит, какой смертью мы желаем умереть, — невесело произнёс второй молодой человек, Игорь Глебов. — Все мы Хоттабыча читали в детстве, знаем, что и почём.

— По мне пусть там будет джин, хоть какая-то польза. Представляете, сколько там звёздочек? — хмыкнул Костя, потом допил пиво, смял алюминиевую банку и бросил её в пакет с мусором, после чего взял в руки кувшин. — Не похоже, чтобы там что-то было.

— Так видно же, что новый кувшин. Горлышко мусором забилось, а внутрь ничего не попало, — сказала вторая девушка, пухленькая блондинка, Галина Долгушина. — Может, вскроем, а?

— Можем и вскрыть, — согласился с ней Костя, который в этот момент поднёс к уху свою находку и несколько раз потряс ею. — Пусто вроде бы.

Верхний слой на горлышке кувшина удалось снять легко.

— Свинец тут, залили им сверху. Ну, точно кто-то пошутил, — вздохнул парень, ковыряясь узким лезвием ножа в горлышке. — Кто ж таким металлом заливал бы пробку в старину… ага, а это что тут?

Под слоем свинца обнаружилась пробка из меди или бронзы и вот её вытащить из узкого горлышка не представлялось возможным.

— Тащи шуруповёрт, Гарик, — приказал Костя. — Высверлим, потом закрутим болт и выдернем пробку.

— Ага, я сейчас, мигом, — ответил тот, поставил банку с пивом на пол палатки и быстро выскользнул наружу. Вернулся через две минуты с синим пластиковым кейсом, внутри которого лежал нужный инструмент. — Акумы свежие, сегодня утром заряжал только-только. А вот свёрла и прочее.

— А если там, в самом деле, джинн сидит? — вновь подняла свою старую тему Оксана. Девушка немного захмелела после пива и захотела пошутить. Идея про джинна показалась ей интересной, тем более, вся окружающая обстановка навевала об этом мысли. — Я бы, например, попросила, чтобы меня переправил в другой мир, где есть магия и чтобы я сама ею могла управлять. Галчонок, а ты чего хотела бы? Вот если бы тебе предложили попасть в другой мир, то какой бы ты выбрала?

— Ой, я не знаю. Мне Сумерки нравятся…

— Бу-э, — Игорь изобразил тошноту. — Сумэ-эрки-э-у-э-э…

— Или в мир Гарри Поттера, — сказала она и покраснела. — Мне там нравится всё, интересно было бы там пожить.

— А я бы хотела пожить в далекой-предалекой стране, но чтобы у меня была магия как у одного книжного персонажа мага из Шумера! — с каким-то одухотворением произнесла Оксана.

— У кого? — вопросительно посмотрел на свою подружку Костя.

— У шумерского мага, книга есть такая, точнее, целый цикл книг. Там автор описал самую лучшую магию. Практически никаких ограничений, любой может выбрать себе несколько видов магии и изучать их. И даже все виды выучить, но для этого нужны тысячи лет. Представляешь, летать на звездолётах по планетам и владеть мощнейшими заклинаниями, с которыми сравнится только Звезда Смерти!

— Ага, прям вижу, как зомби сидят за штурвалами звездолётов, а демоны рвут на куски ситхов, джедаев и клонов, — рассмеялся Игорь.

— А ты куда хотел бы попасть? — тут же повернула к нему голову девушка. — Только честно отвечай!

— Да никуда, мне и тут хорошо.

— Так нечестно, — взяла сторону подружки Долгушина, — мы рассказали о себе, и ты тоже должен рассказать о своём мире, куда мечтаешь попасть.

— Да я бы и здесь остался, честно. Только с магией, конечно.

— И-игорь! — протянула Оксана.

— Ну-у… ну пусть будет прошлое, вторая мировая, — пожал парень плечами, которому было в принципе всё равно, что говорить, а про войну мысль пришла в голову случайно, просто вдруг вспомнил недавно прочитанную книгу, где инопланетяне забросили в сорок первый год русского бизнесмена, приехавшего в Польшу. — Буду единственным магом в мире, стану пулять файерболами по фашистам, натравливать големов на танки и науськивать химер на самолёты.

— Скучный ты какой-то, — покачала головой девушка, после чего обратилась к своему парню. — Костя, а если тут джинн был бы, то куда бы ты попросил его, себя перенести?

— В Ваху, — не задумываясь, ответил он. — Чтобы я стал эльдаром и даже можно без магии… хотя, от магии не отказался бы. Самой сильной магии. Там техника у эльдар покруче, чем в Звёздных войнах. А ещё лучше, чтобы эльдаром с самой крутой техникой и магией в МассЭффект попасть. Вот это была бы сказка! И за пару лет до прихода Жнецов.

— М-да, — поджала губки Оксана, — всё с вами понятно, лишь бы повоевать обоим.

— А в ЗэВэ не воюют будто бы, — хмыкнул Игорь.

— В ЗэВэ — нет. Я бы попросила, чтобы я попала в мирное время, до Палпатина. Я бы его магией прибила бы и всё! — запальчиво сказала быстро хмелеющая девушка.

— Ой, да прям кроме Палпатина там некому устроить межгалактическую бойню, — махнул рукой Глебов. — Там время такое и политика, что всё идёт к большой сваре. Тем более, там хватает планет, где войны не утихают.

— Да чтобы ты понимал!..

— Всё. Не будет вам звёздных войн и големов против 'тигров', - прервал дружеский спор Костя, — нет никаких джиннов. — В качестве подтверждения своим словам он показал вытянутую медную пробку из кувшина, а сам кувшинчик перевернул донышком вверх и потряс. — Пусто.

Глава 1

После трёх банок пива заснул я легко. Мелькнула, правда, мысль, что из-за него же придётся встать в середине ночи. Но встать пришлось куда раньше, и даже не сразу понял, что это не сон, а всё на самом деле происходит.

Первым делом, как только открыл глаза, я увидел полупрозрачную высокую фигуру, упиравшуюся макушкой в потолок палатки и сидевшую по-восточному напротив меня. Одежда так же намекала на Восток: чалма, жилетка, шаровары и тапки с острыми загнутыми вверх носами.

— Приветствую, глинорождёный, — рокочущим голосом произнёс тот.

— Сон? — пробормотал я. — Какой реальный, надо же…

— Не сон, глинорождённый, — ответил тот. — Я Царь Царей джиннов! Я тот, перед кем склоняются боги, и демиурги считают ровней себе.

— Из того кувшина? — хмыкнул я, ничуть не впечатлившись его речью и считая, что видение навеяно пивом и разговором с друзьями.

— Из него, — поджав губы, кивнул тот.

— Демиурги затолкали? — пошутил я, полагая, что это создание мне снится.

— Как догадался? — удивился он. — Да, они самые. Дюжина дюжин демиургов собралась и сразила моё войско, когда я пожелал захватить все миры вокруг Джанхалны! Убить меня не сумели, но заточили на двенадцать раз по двенадцать тысяч лет в божественном артефакте. Только медь могла меня удержать, та медь, что вышла из божественной кузницы. Ты и твои друзья освободили меня от плена, в котором я провёл двадцать тысяч лет по исчислению этого мира.

— Кхм, — не зная, что ответить, я просто прочистил горло.

— Я слышал ваши слова и решил, что мне по силам исполнить их. Твои друзья уже отправились в соседние миры, которые похожи на те, о которых они мечтали. И теперь пришла твоя очередь.

— А магия тоже будет? — спросил я, чтобы поддержать беседу.

— Да, будет. На твоей шее висит особый артефакт — книга, в которой собраны многие знания из десятков миров, которые я когда-то захватил. Твоё тело я изменил во сне, сейчас оно полно Силы, тебе предстоит лишь научиться ею пользоваться.

— Самому научиться? Это как? — хмыкнул я.

— Всё что нужно я вложил тебе в разум во сне. Этого хватит, чтобы пользоваться магией из книги и совершенствоваться дальше.

— Да уж, обалдеть.

— Есть ли у тебя ещё какие-то просьбы? — спросил джинн. — Или ты готов уже сейчас уйти в другой мир.

— Просьбы? Да нет, наверное. Ничего в голову не приходит.

— Тогда, счастливого пути!

В одно мгновение меня подхватила неведомая сила, закрутила и бросила в кромешную тьму, где я провёл несколько секунд. Этого хватило, чтобы я полностью проснулся, испугался и едва не обделался, когда понял, что всё происходящее со мной совсем не сон. Ну не могут видения быть настолько реальными.

А потом меня выбросило на поляну где-то в лесу.

В трусах и майке. Босого.

— Твою ж душу… блин!!! — закричал я, чуть не срывая горло. — Джинн… царь царей, верни назад!!!

А в ответ тишина.

Ближайший час я был в панике. Кричал, звал, просил и умолял. Я как-то сразу поверил, что попал, реально попал! Только перегорев в душе и убедившись, что на создаваемый шум никто ко мне не явится, я смог успокоиться.

Отыскав пенёк, смахнув с него мусор, я сел на него, закинул ногу на ногу и стал размышлять.

Если царь джиннов в самом деле забросил меня в параллельный мир, где идёт война, то мне нужно не привлекать внимания к себе. Вообще, а что я помню из истории? Попробовав как следует покопаться в памяти, я констатировал, что помню мало. Точнее, мало именно про ВОВ и вторую мировую. Крупные даты помню, важные события тоже более-менее, а всё незначительное, из чего, собственно, и состоит исторический путь, совершенно выпали из моей памяти. Те, которые смогут изменить то прошлое, которое знаю я.

— Млин, ну и в жопу я попал, — вздохнул я. — И что делать? На хрена вообще сказал про вторую мировую? Да лучше в Сумерки попасть, чем сюда.

С другой стороны, Косте не повезло ещё больше. Это ж надо попасть в мир, которые воюет многие тысячи лет, где поколения за поколениями рождаются, чтобы в виде пушечного мяса исчезнуть на полях сражений. Хотя, он же потом поправился и захотел с технологиями вархамера оказаться в мире Масс Эффекта. Интересно, джинн пошёл ему навстречу?

— Чёрт, лучше бы я пожелал вместе с ним там оказаться. Хотя бы он не в одних трусах перенёсся, — тоскливо произнёс я. — А у Кости и эльдарский космический корабль, и лучшее оружие, суперброня… да чего только нет! Даже магия! Кстати, а что у меня у самого-то с ней…?

Вместо линкора класса 'Охотник пустоты', о котором мечтал мой друг, у меня на шее висела серебристая тончайшая и невесомая цепочка, на которой болталась подвеска в виде книжки размером с ноготь большого пальца. Стоило мне снять эту вещь с шеи и попытаться раскрыть, как подвеска в долю секунды превратилась в толстую книгу с плотной обложкой, обтянутой кожей и украшенной металлическими уголками, пластинками и застёжками. Страниц тут было так много, что я даже примерно не мог назвать их число. Всё дело в том, что стоило перелистнуть десяток-другой, как прибавлялось ещё столько же. В книге были не только заклинания, но и описания представителей миров — разумных, из флоры и фауны. Заклинания подразделялись как на простые, так и невероятно сложные, ставящие магов на одну ступень с богами.

Первым делом я отыскал раздел с простенькими защитными чарами, откуда выудил заклинание «Личной защиты». Одноразовые чары, которые не требовали особых знаний от мага (только большой запас маны для активации) и после активации самоподдерживались от окружающих потоков маны, личной силы чародея, магических накопителей и так далее. Срабатывало заклинание только раз и от любой опасности, которая несла серьёзный вред тому, на ком оно было наложено. Причём, защищало одинаково и от камня в голову, и от ядерного взрыва.

— Да уж, кто его придумал — был сумасшедшим гением, — покачал я головой. — Надо же такие условия создать. Или просто заклинание не доработано?

Первый час у меня ничего не получалось. Вроде бы я что-то чувствовал, ощущал, казалось, что вот-вот и всё получится, но… облом-с. Удалось создать первые чары случайно, едва ли не мимоходом, когда в порыве злости бросаешь что-то куда-то и — о чудо — попадаешь точно в цель. Так у меня вышло и с заклинанием личной защиты.

— Слава яйцам царя царей, — пробурчал я, когда вокруг меня обернулась невидимая плёнка защитных чар.

После первого удачно сотворенного заклинания у меня всё получилось и с последующими. Нет, полноценным магом я не стал ощущать себя и чары то и дело срывались, рассыпались, лопались. Но за час я наложил на себя ещё два охранных заклинания. Как минимум сейчас я защищён от автоматной очереди или взрыва гранаты.

Маны при этом потратил столько, сколько можно было бы вложить в Армагедон или массовый Огонь Гибила. А эти два заклинания из школы Огня могут уничтожить небольшой городок с населением в пятнадцать-двадцать тысяч человек.

После таких экспериментов жутко захотелось есть. В книге были чары, которые синтезируют пищу, но сил колдовать дальше у меня не было. Да и боялся что-то попробовать на вкус результаты своих экспериментов. Оставалось или идти на охоту, или к людям, у которых можно попросить поесть. На всякий случай отыскал слабенькое заклинание ментального подчинения. Если договориться не выйдет никак, то…

— Вот же балбес! — я хлопнул себя по лбу. — А как договариваться-то?

Как бы сильно ни хотелось кушать, но проблему взаимоотношений требовалось решить в первую очередь. Неправильно сказанное слово, акцент в речи и всё — даже личные защиты могут не спасти. Особенно во время войны, когда шпиономания раздута у населения до гротеска.

В книге нашёл несколько способов, как решить эту проблему. Можно было воспользоваться заклинанием из магии Разума. Проблема была в том, что чары эти слишком сложные для моего нынешнего уровня магического развития. С непривычки, несмотря на всю свою мощь, я просто-напросто не справлюсь с таким заклинанием. Был вариант призвать мелкого демона, который обучал любому языку от и до, после услуг с инфернальной тварюшкой я мог даже преподавать в университете знание языка. И третий вариант — воспользоваться неким существом, которое в книге носило название вавилонской рыбки. Кажется, я даже слышал нечто похожее в своей прошлой жизни, если не ошибаюсь, то читал про это в книге 'Автостопом по галактике'. Рыбку было достаточно поместить в ухо, после чего она переводила чужую речь. Но давала она только понимание чужой речи, разговаривать на другом языке нельзя было, для этого требовалось разделить рыбку с носителем чужого языка.

Почесав затылок, я решил воспользоваться последним вариантом. Ментальное заклинание требовало постоянного контроля, с демоном я банально опасался связываться, оставалась вавилонская рыбка. Для её вызова нужен был простенький ритуал, для которого требовалось совсем немного: рисунок, свежая кровь и мана.

Кровь я взял из лесных птах, которых вилось вокруг видимо-невидимо. Приложил по кусту, на котором они сидели, заготовленными ранее ментальными чарами, после чего проткнул их тонкие тельца сухим сучком.

К ритуалу готовился очень долго, скрупулёзно вычерчивая линии и фигуры, чтобы не испортить в спешке и браться за это повторно. И магической энергии влил от души, не жалея. В результате стал обладателем трёх ярких разноцветных рыбок размером раза в три меньше гуппи, которые материализовались в центре рисунка вместе с небольшим количеством воды.

Выбрав самую маленькую, я боязливо поднёс её к уху, собрался с духом и вложил в него. В этот момент я испытал острую боль, словно, кто-то уколол меня иглой. Но через секунду всё прошло.

— Всё, что ли? — произнёс я вслух.

Что ж, половину дела сделал: теперь я стану понимать чужую речь. До момента, пока не скормлю половину рыбки кому-то из местных, нужно просто будет притворяться немым или контуженым.

Двух оставшихся рыбёшек я проколок сухой веточкой и привязал к цепочке, так как карманов у меня не было.

Обновив ментальное заклинание я, наконец-то, двинулся в путь, подбадриваемый громким урчанием в желудке.

Чёртов джинн выбросил меня очень далеко от жилья. Мне пришлось топать до самого вечера, чтобы выйти к какому-то хутору из пяти домов. И всё время босиком, кормя насекомых и то и дело, попадая в заросли крапивы. Последней росло так много, что складывалось впечатление, будто весь мир состоит только из неё. И личные защиты от неё совсем не помогали. Проще стало, когда вышел на дорогу — узкую полузаросшую грунтовку, на которой хватало отпечатков конских копыт и тележных колёс, и не было следов автомобильных шин. Эта дорога вывела меня к жилью.

Возле самого большого дома стояла бабка в сером платье и тёмно синем платке, плотно повязанном на голове. Наверное, увидела меня издалека и решила дождаться, пока подойду.

— З…м-м-м-м… — я чуть не испортил свою легенду, когда решил первым поздороваться. Вовремя спохватился и издал вместо приветствия невнятные горловые звуки.

— Кто такой? Откуда? Где одежду потерял? — спросила бабка, даже не проявив ни грамма уважения.

— М-м-м-м!!!

— Немой? — нахмурилась та.

— М-м! — я похлопал себя по голове, потом открыл рот и высунул язык. — М-м-м!

— Контуженый?

— А-а-а!!!

— Понятно. То-то смотрю, что без всякого стыда ходишь, — с облегчением ответила та. — Чего от меня хочешь?

Я изобразил, как подношу ложку ко рту, потом словно бы копаю лопатой землю.

— Поработать за еду готов? А умеешь? А то по тебе не скажешь, что работник великий.

Я показал ей ладони, на которых хватало мозолей, полученных за время раскопок городища.

— Работы у меня нет, но поесть я тебе дам, так и быть. Харчи простые совсем — тюря гороховая, будешь?

Я часто-часто закивал.

— Пошли в хату тогда.

В комнате обстановка была простенькая, небогатая. Бревенчатые стены, пол некрашеный, большая печь, побеленная известью, низкие потолки. Никакого намека на электропроводку и лампочки. В одном углу на стене висели несколько икон, перед которыми тускло мерцал огонёк масляной лампадки.

Старуха посадила меня за стол, перед этим стянув белую скатерть с него, потом поставила эмалированную тарелку, вручила алюминиевую ложку. Из печки достала чугунок, из которого навалила мне половину миски густой гороховой каши, сверху покрошила немного чёрного хлеба, и пододвинула посудину мне:

— Ешь.

Не скажу, что было вкусно, но исподволь я был готов к куда худшей пище. А тут всё равно, что гуща постного горохового супа досталась.

Бабка всё время, пока ел, не сводила с меня внимательного взгляда.

'Почти что хорошо, но всё равно мало', - хмыкнул я про себя, когда собрал ложкой остатки гороховой каши.

— Поел?

— М-м-м.

— А теперь пора тебе. Иди обратно по дороге, она выведет тебя до города. До темноты вряд ли успеешь, но сейчас тепло, переночуешь под кустом каким.

'Вот же карга старая, могла бы и предложить переночевать на сеновале', - подумал я с раздражением и попытался знаками донести эту мысль до собеседницы. Но та или не поняла, или сделала вид.

Единственное, что успел сделать, когда бабка отвернулась, это разорвать пополам вавилонские рыбки и их хвостики забросить в чугунок с кашей, который так и стоял на столе. Половинки с головами тут же проглотил сам. Авось, кто-то их съест, и я получу знание языка. К слову, польского, если не ошибаюсь. Интересно, я в Западной Белоруссии или в Польше оказался волей царя царей? Если он вытащил мои мысли из головы воспоминания про прочитанную книгу, то там герой был у пшеков и потом форсировал Буг, чтобы сообщить советским пограничникам о скором нападении, выдав себя за разведчика. Мне бы такого не хотелось. С другой стороны, с магией мне будет проще перейти границу.

Помахав на прощание бабке, я повернулся к ней спиной и неторопливо пошёл по дороге в обратном направлении, стараясь наступать в пыль, которая, словно, вата мягко облегала мои ноги.

Понемногу восстанавливался внутренний запас маны, настроение на полный желудок улучшалось, и даже подступающая темнота ничуть не мешала. Я даже подумал, что стоит отыскать в магической книге заклинание ночного зрения и продолжить путь в темноте.

Та-да-дах! Тр-р-рух!

Внезапно справа раздались несколько выстрелов, оглушив и ослепив меня. От неожиданности я высоко подскочил на месте, замер и уставился в ту сторону. И только спустя пару секунд до меня дошло, что стреляли по мне, и попали. И если бы не магическая защита, то сейчас бы я корчился в агонии на пыльной дороге.

— Млин! — я взмахнул рукой, отправляя в сторону неизвестных убийц ментальное заклинание, и рванул в другую сторону.

Та-дах! Та-дах! Та-дах!

Сначала я ощутил сильнейший удар в спину, от которого перехватило дыхание, потом кто-то или что-то ударило по голове. От последнего я потерял сознание.

Глава 2

Пришёл в себя в больничной палате, которую я опознал по едкому запаху, который во все века сопровождает врачей и их территорию. Лежал на тонком матрасе, сквозь который проступала панцирная сетка. Комната была просторная, площадью около тридцати квадратных метров. Кроме моей кровати тут стояло ещё пять, но все они были пустые.

Собственное самочувствие было паршивое: болело всё тело, особенно грудь и голова. Мало того, когда попытался встать, то увидел, что правая рука прикована наручниками к раме кровати.

— Эй, есть кто-нибудь? — произнёс я. — Люди!

Чуть ли не сразу дверь распахнулась и на её пороге появилась невысокая коренастая женщина возрастом слегка за тридцать.

— Здравствуйте, — улыбнулся я ей. — Вы не скажете, что со мной, где я нахожусь, и откуда вот это? — я приподнял правую руку и потряс ей, лязгая наручниками по кровати.

— Вы ранены в грудь и голову, — торопливо произнесла та. — Извините, больше не могу ничего сказать, запрещено. Я сейчас сообщу товарищу из органов.

— Хоть какое число!

— Извините, запрещено, — замотала она головой. — Нельзя с вами ни о чём говорить.

Женщина подошла, осмотрела повязки на голове и груди, помогла напиться, после чего оставила меня одного. Я, было, решил воспользоваться магической книгой, чтобы наложить на себя исцеляющее заклинание, но не успел — меня посетил интересный гость.

— Здравствуйте, — поздоровался со мной молодой мужчина в командирской форме.

— Здравствуйте, — ответил я. — А вы кто?

— Сержант государственной безопасности Старшут, — представился тот и показал удостоверение.

— Товарищ сержант, а вы не скажите какой сегодня день? — почти умоляюще произнёс я.

Тот словно бы понимающе хмыкнул и просветил:

— Двадцатое июня, пятница.

— Двадцатое? — переспросил я и приподнялся на локтях, но тут же рухнул обратно, когда грудь прострелила острая боль.

— Осторожнее, вы ранены, — произнёс собеседник, впрочем, без особого участия. — У вас ещё будут вопросы?

— Да. Где я нахожусь и почему на мне наручники?

— Вы в Кобрине в военном лазарете. А почему в наручниках… скажем так, во избежание и до прояснения обстановки.

— Чего-чего?

— У вас ещё вопросы будут? — тон сержанта стал холодным.

— Нет, — буркнул я.

— Тогда я задам свои. Ваши имя, фамилия, дата и место рождения?

— Игорь Иванович Глебов, двадцать один год, родился в Белгороде, студент. Сирота, — отбарабанил я.

— Точную дату назовите, — потребовал собеседник.

— М-м… первого апреля двадцатого года.

— Как здесь оказались?

— По делам.

— Что?

Кажется, я сказал что-то не то. В самом деле, какие дела могут быть у студента рядом с границей и на территории, которая считается в это время недружественной государственному строю?

— Так, давайте я вам кое-что скажу, товарищ сержант. Не знаю, правда, насколько ваш допуск позволяет выслушать меня.

— Уж поверьте, что позволяет, — усмехнулся тот.

— Тогда…тогда слушайте. Имя и фамилия у меня другие, как и род занятий. Возраст у меня старше, чем назвал, просто выгляжу моложе, за это и отобран для выполнения особого задания. Звание моё — младший лейтенант и трудимся мы в одной службе с вами, товарищ сержант. До поры я находился на той стороне, — я мотнул головой в сторону окна. — А на днях с важными данными перешёл границу. Сказать могу немногое, но важное. Послезавтра рано утром, примерно около четырёх часов, Германия нап… со стороны Германии будет произведена полномасштабная провокация с применением авиации и артиллерии, а так же форсированием Буга в нескольких местах силами до пехотного полка. Со мной ещё были документы и плёнки, доставить я их должен был в условленное место… куда именно — вам не положено знать. Так же хочу сказать, что все диверсии и нападения, которые участились в последние дни, привязаны к данной провокации. Я думаю, что вы в курсе этих происшествий и завтра с вечера они усилятся. По планам немцев сочувствующие им должны нарушить связь с приграничными городами и пограничными заставами.

Энкавэдэшник от такой новости превратился в соляной столб и даже прекратил записывать карандашом мои слова.

— Вы сказали, что при вас имелись важные документы, — наконец, он отмер.

— Да. Вы их нашли?

— Нет. Вы были обнаружены тяжело раненым и в одном белье на дороге неподалёку от города. Вам повезло, что выстрелы услышал военный патруль.

— А почему я тогда прикован наручниками? Сначала решил, что это из-за документов, которые обнаружили при мне, — спросил я. — Но если их нет, то откуда такое отношение?

— На вас одежда была, кхм, странная, — приоткрыл тайну задержания энкавэдэшник.

— Ах, вот оно что! Надписи на майке и трусах?

— Они самые.

— Ну, а что вы хотели увидеть на мне? Серп и молот с надписью СССР? Это на разведчике-нелегале в чужой стороне? — поинтересовался я.

— Это очень странные надписи. И до проверки ваших сведений наручники не смогу снять. Я сообщу выше о ваших словах, и уже там будет принято по вам решение. Думаю, вас переведут в гарнизонный госпиталь.

— Понятно, — скривился я. — Ладно, буду ждать. Советую поторопиться, товарищ сержант. Кстати, а нашли тех, кто по мне стрелял?

— Да, нашли. Но при них ничего не было. Это местные жители, кулаки, которым советская власть поперек горла стоит, — произнёс мужчина. — Но ничего, скоро их всех выведем.

'Ага, или они вас. Времени совсем чуть-чуть осталось'.

Задав ещё несколько вопросов, сержант торопливо ушёл. Надеюсь, хоть что-то он уяснил из беседы со мной и донесёт до своего начальства. Может быть, слова про провокацию покажутся более реальными, чем о скорой войне, и заставят как-то отреагировать командование?

'Сутки, у меня всего лишь сутки, а потом…война', - мелькнула в голове мысль.

Вскоре пришла медсестра, которая помогла оправиться, предоставив мне стеклянную 'утку'. После было время ужина, перевязка и сон.

Только ночью я смог заняться магией, так как что днём, что вечером буквально каждые сорок минут ко мне в палату заглядывала медсестра. На мои возмущенные крики, что-де мешает отдыхать раненому, она смущённо отговаривалась, что выполняет приказ. Наконец, она заснула или у неё появилась более важное занятие, чем контролировать связанного больного. Но заглядывать ко мне она перестала.

С двумя лишними дырками в организме, не предусмотренными изначально природой, колдовать получалось тяжело. Один раз я от перенапряжения потерял сознание и пришёл в себя уже под утро, когда рассвело. К счастью, до этого успел наложить на себя исцеляющее заклинание, которое за те несколько часов, что спал, успело подлечить раны. Да так, что на утренней перевязке врач с медсестрой удивлённо охали и ахали.

После обеда я вновь применил к себе заклинание исцеления и стал готовиться к побегу. К слову, сегодня меня никто не посетил, хотя я рассчитывал, что после той кучи информации, что вывалил вчера сержанту НКВД, со мной пожелает встретиться кто-то званием повыше.

Что я знаю про Кобрин? Да почти ничего! Ноль целый одну сотую. Вспомнил. что слышал про этот город, только здесь, в этом мире. Находится он неподалеку от Бреста и, скорее всего, вместе с ним попадёт сегодня ночью под удар немцев. А завтра-послезавтра будет захвачен. Так что, нужно бежать отсюда и поскорее. Я сделал, что мог. И сделаю ещё больше, но для этого мне нужно оказаться на свободе.

После вечерней перевязки, я набросил на себя две личные защиты, приготовил ментальное заклинание, а затем наложил на наручники чары мгновенного тления неживого. Всего за минуту браслет, обхватывающий моё правое запястье, был съеден ржавчиной полностью.

— Ух, хорошо-то как! — с облегчением произнёс я, растирая руку.

Когда ко мне в палату заглянула медсестра, то я наложил на неё ментальное подчинение. Попав под мою власть, она помогла с одеждой и вывела меня на улицу.

'И что дальше? — Подумал я, оказавшись вечером на городской улице. — Куда податься?'.

Не спеша шествуя по тротуару, я обдумывал мысль, которая пришла в голову ещё тогда, когда расспрашивал медсестру, попавшую под моё влияние.

— А если?.. — вслух произнёс я и замолчал.

В городе точно должны быть военные, причём, с внушительными погонами. Ах да, ещё же погон нет. Ну, пусть будут петлицы, внушительные петлицы. Что мне мешает сделать с ними тоже самое, что с санитаркой? Магии плевать на чины и награды.

Сейчас шесть вечера, начало седьмого. До начала войны осталось около десяти часов, а это значит, есть ещё время, чтобы попытаться немного изменить начало страшного двадцать второго июня.

Приняв решение, я на полчаса укрылся в тихом скверике, где заготовил несколько заклинаний разума и добавил три личных защиты. Последние нужно постоянно пополнять, десять, сто, тысячу защит необходимо на себе иметь! Или десять тысяч! В преддверии бомбёжек и при наличии у врагов автоматического оружия такие чары нужны в огромном количестве.

Вооружившись невидимым оружием, я покинул сквер и стал искать военных. Но наткнулся на милиционера в белой гимнастёрке, который стал первой жертвой. Он привёл меня в Кобринский отдел милиции, где сдал на руки начальнику РОВД, который тут же стал послушной марионеткой в моих руках. Получив от меня команду, он за час оформил мне документы, причём, сразу два комплекта: гражданские и сотрудника милиции, лейтенанта. А дальше мы с ним отправились в штаб армии, который сегодня располагался в двухэтажном небольшом особнячке.

Там мне вновь пришлось несколько раз воспользоваться подчиняющими чарами, чтобы попасть в кабинет к высшему комсоставу.

— Генерал Коробов…

— Полковник Сандалов…

Так мне представились двое мужчин, к которым я, наконец-то, попал и сумел взять под контроль.

— Лейтенант Глебов, разведка, — ответил я и, поморщившись, стал массировать виски, в которых болезненно стучали молоточки, сообщая, что я переусердствовал с магией. — Сообщаю, что завтра, двадцать второго числа немцы начнут войну против СССР. Около четырёх утра будут совершены налёты и артобстрелы по погранзаставам, складам и аэродромам, по расположению наших войск. Через сутки немецкие танки будут здесь, в Кобрине, Брест будет окружён и все войска находящиеся в нём, окажутся в котле.

Командиры переглянулись между собой, потом генерал сказал:

— Это точные данные?

— Да, очень точные. Вам нужно уже сейчас начать действовать, чтобы хоть как-то уменьшить первые потери и остановить натиск врага.

— Без приказа мы не можем действовать, — пожал плечами полковник.

— Кто может отдать его?

— Командующий округом Павлов. Уже сегодня с ним связывались дважды, но в ответ приказано ждать и не поддаваться на провокации, — ответил мне генерал.

— Действуйте без его разрешения. Остальные командиры примут ваши приказы? — поинтересовался я.

— Кто-то — да, другие нет.

— Несогласных можете вызвать к себе?

— Да.

— Отлично, — немного обрадовался я. — Дайте мне час отдыха и начинайте приглашать к себе в кабинет по одному. А пока отдайте приказы тем, в ком уверены, чтобы начинали готовиться к скорым боевым действиям. Особое внимание складам…

Кривошеев, Литвиненко и многие другие командиры четвёртой армии попали под ментальные чары, став послушными марионетками у меня в руках. Заклинания должны будут действовать максимум десять часов. Этого времени хватит, чтобы военные сделали максимум из возможного. Коробов отправлял посыльных в Брест, Высокое, Малориту, лично связывался по телефону с погранотрядами.

Около полуночи резко была потеряна связь сразу с несколькими точками, а потом и вовсе замолчали все.

— Литвиненко, что со связью? — буквально зарычал генерал.

— Нет связи. Работает только линия на Пинск, и всё. Подозреваю, что это диверсия. Людей для починки линии уже отправил, — ответил ему начальник армейской связи полковник Литвиненко.

Через час пришло сообщение, что местами сняты десятки телеграфных проводов. А на линии с Брестом срезаны столбы ко всему прочему.

— Что с войсками, Сандалов?

— Выдвигаются, товарищ генерал, — отрапортовал тот. — Сорок вторая дивизия почти полностью покинула Крепость и занимает позиции, все части шестьдесят второго укрепрайона уже заняли доты. К ним обеспечен подвоз боеприпасов. Сто двадцать третий истребительный полк готов в любой момент поднять свои самолёты, лётчики сидят в кабинах, самолёты заправлены и вооружены.

— Что по той стороне?

— Заметна суета. Везде слышны танковые моторы, местами к реке вышли крупные отряды пехоты, у них лодки и плоты…

Доклад Сандалова прервал резкий зумер телефона.

— Да? — произнёс генерал. — Так точно, товарищ командующий. Мой приказ… я понял…

— Павлов? — я вопросительно посмотрел на Коробова и, получив кивок в ответ, сказал. — Ответьте, что выполняете его приказание, что сегодня под вечер к вам в штаб прибыл посыльный с пакетом от него, где указывалось выполнить всё то, чем вы сейчас занимаетесь.

Пока генерал объяснялся с командующим округом (про которого в моём времени ходили слухи, что он оказался предателем), я отвёл в сторону Сандалова и сказал, чтобы он обеспечил мне сопровождение и помог покинуть город. Причём, сопровождение должно быть внушительным, обеспеченное транспортом, например, пара машин — грузовик со стрелками и легковушка для меня. Или даже два грузовика.

Всё, мне здесь больше делать было нечего. Скоро с людей будут слетать мои чары, а там начнутся налёты и обстрелы, что добавит неразберихи. Надеюсь, командиры успеют прийти в себя и воспользуются той форой, что я им дал. Даже если Павлов потребует всё вернуть на круги своя, то ничего у него за оставшиеся часы не выйдет.

Глава 3

Итогом такого напряжения стало полное магическое истощение. Я под охраной двух отделений солдат выехал из Кобрина и направился на восток. К моменту, когда за спиной зазвучала канонада (или упали первые авиабомбы, чьи взрывы и донеслись до наших ушей), мы успели отъехать километров на восемьдесят. И судя по тому, что мы слышали далёкие взрывы, то там рвались мощнейшие боеприпасы, скорее всего, авиабомбы. Например, взрыв в Оклахома-Сити в 1995 году суммарно был равен двум тоннам тротила и его услышали граждане, проживающие почти за сотню километров от места теракта.

Немного позже мы добрались до Пинска, где я и решил попрощаться с сопровождающими.

— Всё, бойцы, приехали, — сказал я. — Я здесь остаюсь, а вам дорога назад. Сами слышите, что происходит.

Когда я вошёл в город, то оказалось, что здесь пролилась первая кровь — немцы отбомбились по судоремонтному заводу и аэродрому. К несчастью, до бомбардировочного полка, который частью располагался на Пинском аэродроме, не донесли приказ Коробова или здесь его полномочий не хватило. В итоге часть самолётов была уничтожена, погибли семьи лётчиков в военном городке, на который немцы сбросили свой смертоносный груз. Когда я ждал отправления поезда на вокзале, то услышал, что в сторону Кобрина по каналу выдвинулись несколько судов, вооруженных орудиями. Они должны были поддержать части четвёртой армии с воды.

'Бог вам в помощь', - пожелал я удачи флотским. Чем-то помочь им я не мог — сил не было. Я едва держался на ногах и постоянно морщился от дикой головной боли — последствия магического истощения. Эдак я вообще рискую перегореть как маг и навсегда потерять свои только-только приобретённые способности.

Паники в городе особой не было, но вот количество желающих покинуть населенный пункт было огромно! Вокзал был похож на разворошенный муравейник, из города то и дело выезжали машины. Вот только последних было очень мало, и бросались они в глаза именно из-за этого. Чего не было, так это толп беженцев с узлами и с детьми в руках, что я видел в кинохрониках и на фотографиях в своём мире.

Кто ещё постоянно мозолил взгляд, так это военные. Их было очень много! И среди них было обладателей растерянных лиц не меньше, чем у гражданской части. Даже командиры выглядели, будто пыльным мешком прибитые.

С каждым часом канонада звучала всё громче и громче, заставляя народ шевелиться быстрее, а военных мрачнеть и всё чаще срываться на командно-матерный даже при общении с гражданским населением.

На вокзале появились две зенитки в самом простом исполнении: несколько пулемётных стволом в одном блоке на треногах. Одна ЗУ была из счетверенных 'максимов', вторая была спаркой из пулемётов с тонкими стволами незнакомой модификации. Впрочем, а что я знаю об оружии данной эпохи? Пару автоматов, три пистолета/револьвера, три-четыре винтовки и три пулемёта (немецкую 'пилу Гитлера', 'максим' и ДП).

'А генерал выполняет мои установки, — подумал я при виде зенитчиков. — Усилил как мог вокзалы в ближайших городах для защиты от авиации'.

Вот только помогут ли два пулемёта при налёте? Тут нужно штук шесть по самым скромным подсчётам, чтобы прикрыть вокзал от немецких стервятников.

На вокзале я просидел до полудня, пока дождался поезда, который уходил дальше на восток из обречённого Пинска. С помощью магии внушения я пробился в один из вагонов с купе, где устроился на верхней полке. Чары отвода взгляда помогали находиться вне поля внимания попутчиков. То, что занимаю место, за которое кто-то заплатил деньги и теперь сидит на чемодане рядом с дверью меня совершенно не волновало. Почему так? Да вот не чуствую я сочуствие ко всем, кто оказался в одном купе со мной. Шесть человек — две женщины за сорок и четверо мужчин примерно такого же возраста и старше. Одеты по меркам этого времени богато, у всех (даже дам), есть наручные часы, каждый с собой имел по саквояжу и чемодану. Причём это были не какие-то ширпотребовские изделия из крашеной фанеры или парусины. Чемоданы и саквояжи были изготовлены из кожи, усилены латунными уголками и клёпками и выглядели очень и очень достойно. Мужчины все как один щеголяли в красивых полуботинках и туфлях. Женщины от них не отставали, на них, ко всему прочему, было ещё и золота навешано в виде браслетов и колец, а так же серёжки с цепочками. Жирные караси. Какие-то важные шишки, которые при первой же опасности решили сбежать. А ведь в это время любой, кто имеет отношение к власти (а простыми людьми эта шестёрка точно не была) должен был принять участие в подготовке города к обороне, к наведению порядка, работе по успокоению перепуганного населения и так далее. Но нет, все они драпают впереди собственного визга.

Кто-то скажет, что я занят тем же? Может быть, но нюансы имеются. Я уже поучаствовал в защите страны, пусть с моральной точки зрения гипноз и ломка сознания людей — это гадко. Но скажите мне, а как ещё можно было стронуть местную военную машину с места в преддверии грандиозной катастрофы? Да, ситуацию я не спас в целом, но кое в каких частностях её исправил. Уж точно фашистам будет сложнее в этот день по сравнению с альтернативной реальностью моего мира. Плюс, мне, как магу, нужно время, чтобы разобраться в своих способностях и ещё больше времени для сильных мощных чар, способных останавливать вражеские батальоны и полки. И, скажите пожалуйста, где мне это время брать на переднем крае? Вот то-то и оно.

Ко всему прочему я не считал себя обязанным оставаться там, откуда бежали толпы местных. Где «ни шагу назад… плечом к плечу… всё ради победы» и прочее, прочее? Я как-то верил в другое, из фильмов и хроник помнил о беженцах, которыми были дети да женщины, что тянулись колоннами на восток. А тут вижу здоровых мужчин и даже молодых парней, которым прямая дорога на фронт в качестве мобилизованных или добровольцев. Всё-таки, пропаганда сыграла сильную роль, раз умолчала вот о таком факторе и сумев убедить, что такого не было в подобных масштабах.

Чтобы не дышать спёртым воздухом, пропитанным потом, мужским и женским парфюмом, от которого у меня в носу чесалось, я проделал крошечное отверстие в стене вагона, приладил к нему магический фильтр для удаления пыли и дыма и окружил себя непроницаемым коконом, внутри которого всегда была чистая свежая атмосфера. Заодно добавил защиту от шума, так как собрался, как следует вздремнуть.

Магия с каждым разом даётся мне всё лучше и лучше. И я всё больше свыкаюсь со своим положением, и всё реже вспоминаю 'добрым' словом джинна. Наверное, через какое-то время и вовсе искренне буду благодарен этому могущественному созданию.

Заснул быстро и крепко под покачивание вагона.

Пробуждение было неприятным — от грохота взрывов и резкого торможения поезда. Хорошо, что я выбрал полку по ходу движения и меня 'всего лишь' впечатало в стенку. В другом случае я улетел бы с высоты человеческого роста на головы попутчикам.

Заклинания слетели из-за всего этого. И по ушам ударили истеричные женские визгливые крики, оглушающие взрывы с улицы, паровозный гудок, который ревел и ревел.

— Млин, вот же гадство, — пробормотал я и машинально ощупал голову, которой приложился по стенке. Там как специально в этом месте имелась какая-то металлическая выступающая нашлёпка. Да что говорить — от удара с меня слетела одна личная защита! Думаю, этого вполне хватит для описания произошедшего.

Наконец, паровоз остановился и тут же мои попутчики рванули в коридор. Никто из мужчин даже не подумал пропустить вперёд женщин, что яснее ясного характеризует их как представителей сильного пола.

'Блядь, мудачьё конченое, — я хмуро посмотрел им в спину. — И ведь вот эта плесень человеческая выживет, а нормальные мужики и женщины, лучший генофонд Родины поляжет на фронте. Отчего и рухнет страна в тартарары через два поколения, которые будут воспитаны вот таким гуаном'.

У меня даже руки зачесались приложить по ним чем-то особым. Например, внушить им сильнейшее желание пойти на сборный пункт и записаться в армию. Да, магия с них слетит довольно быстро, но к тому времени, надеюсь, они уже будут военнослужащими и попытка дезертирства потянет за собой кучу негативных последствий.

Что примечательно, мои попутчики не забыли свои вещи и вылетели в коридор с чемоданами и саквояжами, где оказались в толпе точно таких же перепуганных пассажиров поезда. Учитывая, что вагон был купейный, то ехали здесь совсем непростые люди. До меня донеслись угрожающие, возмущенные и истеричные голоса, упоминающие 'член партии… комсомол… особое поручение… задание партии…'.

Лично я решил пересидеть в поезде. Посчитал, что в толпе паникующих людей в чистом поле мне будет грозить опасность большая, чем в пустом вагоне. Сюда ещё попробуй попади — поезд с неба выглядит тонкой ниточкой. Только в кино лётчики лихо укладывают бомбы в вагоны, в реальности процентов восемьдесят всех повреждений приходится на осколки.

На всякий случай я наложил самое мощное защитное заклинание на купе, истратив две трети маны, которая всё ещё не до конца восстановилась.

— Помедитировать, что ли? — вслух произнёс я. — Всё равно делать нечего.

Сказано — сделано.

Заблокировав дверь заклинанием, чтобы меня не потревожили неожиданным вторжением, я снял чары отвода взгляда, устроился поудобней на нижней полке, прикрыл глаза и слился с окружающим миром, соединяя свою ауру с магическими потоками внешнего мира.

Во внешнем мире гибли люди. Сталь и взрывчатка рвали землю, оставляя язвы-воронки, а в моём купе было тихо и спокойно. Меня обмывали волны эфира, через меня проходили магические потоки, оставляя крошечные частички маны, повышая мой резерв.

Я выпал из мира на час по внутренним ощущениям. К этому времени налёт давно закончился и проводился подсчёт урона, причиненного фашистами.

К людям за стеной вагона я присоединился, едва завершив медитацию и поняв, что опасности с неба больше нет. Сейчас уже успели страхи исчезнуть и начали собирать раненых, убитых, оценивать ущерб.

Первым делом я пошёл к паровозу, где нашёл двух пожилых усатых мужчин в чёрных кителях и фуражках со значками железнодорожников.

— Добрый… м-да, здравствуйте, — произнёс я, подойдя к ним. — Поезд может следовать дальше? И если да, то когда?

Свои слова я снабдил заклинанием внушения и документом сотрудника милиции, который мне выписал начальник райотдела в Кобрине.

— Не скоро. Ждём дрезину с ремонтниками, чтобы машину починили, товарищ, — ответил один из них. — Клятые германцы осколками пробили котёл, там две дырки с кулак размером…

— Чуть не сварились заживо с Петро, — вставил его напарник. — Енти дыры чопиками не забить никак, рямонту таперича на несколько часов. А то и вовсе отцеплять и буксировать в тупик паровоз до поры.

— … ещё полотно впереди повредили, опять же рельсы со шпалами нужны. Уж извини, но до темноты точно не поедем никуда, — развёл руками первый. — Дорога встала надолго.

— А дрезина может меня подкинуть до… что тут ближе всего? — поинтересовался я.

— Житковичи проехали минут за десять до бомбёжки. А дальше только Мозырь, енто исшо сотня вёрст с лишком.

— М-да, — крякнул я, — дела.

Развернувшись, я пошёл вдоль состава, стараясь абстрагироваться от вида мёртвых тел, которых хватало, детских криков, плача родственников над погибшими. А потом дошёл до места, где мужчина и женщина в белых халатах возились с ранеными. Последних было несколько десятков. Среди них были и неподвижно лежащие на земле, и стоящие на своих двоих со свежими повязками из платков и разорванных на полосы рубашек. Несколько секунд я стоял в сомнениях, а потом решительно зашагал к импровизированному лазарету.

Поезд был набит битком, так как слишком многие хотели покинуть Пинск, над которым пролетели полки фашистской авиации. Отсюда и огромное количество убитых и раненых.

— Здравствуйте, я помогу, — сходу заявил я докторам, поддержав свои слова мощными чарами внушения. — Ничему не удивляйтесь, никому не рассказывайте лишнего про увиденное, и поскорей устройте ширму, что ли, какую-то, чтобы посторонние не видели операционную. И, пожалуйста, поторопитесь.

— Да, хорошо, — кивнул мне мужчина, каким-то чутьём сразу поверив в то, что могу помочь, потом посмотрел на помощницу. — Мария Владимировна, нужно сделать, как говорит этот молодой человек.

— Запасной халат у вас есть? — остановил я его, уже почти убежавшего на выполнение моего указания.

— Нет, но могу отдать свой.

— Давайте.

Пока мои будущие помощники искали из чего бы сделать ширму, я прошёлся вдоль рядов раненых, мимоходом представившись помощником врача и наложив на себя самоё легкое отведение внимания. Меня видели, но не хотели отвлекать от некоего важного дела, именно эта мысль появлялась в голове того, кто бросал взгляд в мою сторону.

Обойдя всех, я пятерым самым тяжёлым подправил здоровье, так как было опасение, что до основной помощи они могут не дожить.

Вскоре появились врачи (как позже узнал, врачом была лишь женщина, а мужчина оказался сельским ветеринаром с богатой практикой), которые принесли две плащ-палатки и несколько простыней, а так же какие-то палки для опор. С помощью непострадавших пассажиров была сооружена корявая, так сказать, комнатка без потолка. Роль операционного стола играли носилки, приподнятые до уровня пояса при помощи фанерных чемоданов.

Раненый заходил или его заносили, укладывали на носилки, после чего им занималась наша троица. Сначала работал я, накладывая заклинание сна и исцеления, потом он попадал в руки врача с фельдшером, которые накладывали повязку. В качестве бинтов использовали полосы чистой ткани от постельного белья и одежды, так как настоящих бинтов было очень мало и они все ушли ещё до моего появления.

За это время над нами трижды пролетали группы самолётов. Два раза они двигались на восток, один раз на запад. Определить принадлежность авиации ни я, ни окружающие люди не могли. Кто-то испугано косился в небо, считая самолёты вражескими. Другие радовались, предполагая, что раз нас не бомбят, то это советская авиация, возвращающаяся после ударов по немецкому агрессору.

Пока телом я был занят в работе, в голове проносились табуны мыслей на тему: что делать дальше? Я вспоминал всё, что мне было известно по урокам истории, виденное по телевидению, в интернете. Эти кусочки совмещал с информацией из окружающего мира. Например, я вспомнил, что Минск был (или будет) захвачен в конце этого месяца, что-то в пределах шести-восьми дней. А вот Мозырь, до которого от меня было около сотни километров, попал в руки врага едва ли не в начале осени или в последние дни августа (на точные даты и цифры у меня с памятью беда, даже улучшения тела, произведенные джинном, не помогли исправить эту проблему). Почему так вышло — я стал догадываться только сейчас, когда услышал несколько бесед, произошедших между пассажирами поезда. Подозреваю, что дело в Пинских болотах, которые местными жителями возведены в разряд легендарных. А ещё подозреваю, что в моём мире немцы вспомнили своё топтание у этих болот в первую мировую, дальше которых они так и не ушли. Про болота и истории из первой германской я узнал от своих товарищей по несчастью, застрявших у поврежденного поезда. Совместив одно с другим, я получил вполне себе рабочую версию: немцы опасаются увязнуть там, где уже застряли однажды пару с лишним десятилетий назад.

Вскоре раненые закончились, и я смог передохнуть и восстановить запас маны, которую вновь потратил почти всю. А когда медитация закончилась, то узнал, что пришла ремлетучка, которая занялась восстановлением паровоза и путей. Вторыми в первую очередь, так как из Мозыря должен выдвинуться состав с солдатами и боевой техникой. Думаю, что это были части второго эшелона.

'Ох, балбесы, — я покачал про себя головой, — что ж делаете-то?'.

По моему мнению, сейчас нужно налаживать оборону далеко от границы, пока там сражаются передовые части и пограничники, а не слать прямо с колёс части в бой. Тем более, многих из этих подкреплений подлавливали фашистские бомбардировщики и разносили в пух и прах. Это как мясо кусок за куском подкидывать в мясорубку. Да, эти мысли были связаны с послезнанием и просмотренными телепередачами в будущем. Но ведь здесь же сидят умные люди, которые прошли не одну войну, закончили военные академии! Неужели они думают, что сумеют столкнуть назад немцев — тех, кто подготовился к нападению на СССР, а перед этим захватил половину Европы? Сейчас, когда память работает всё лучше и лучше благодаря обновлённому организму, организму мага, я многое вспомнил. Правда, урывками, моментами, но всё не белые пятна. Вот прямо сейчас всплыло воспоминание о, якобы, приказе (было или нет — не знаю, но в сети он мусолился) Павлова, суть которого сводилась к 'коротким контрударом выбить вражеские банды из Бреста и восстановить контроль над советской территорией'. Зараза, это дивизии под командованием Лееда, Бока, Рундштедта — просто банды?

— Дебилы, — в сердцах произнёс я.

В этот момент рядом проходил какой-то мужчина. При звуке моего голоса он вздрогнул и с опаской посмотрел на меня:

— Простите?

— Я не вам, просто мысли вслух.

— А-а, — понятливо кивнул тот.

'Итак, что мне делать дальше? Бежать дальше, пока не окажусь в местах, где не будет оккупации? Попробовать пересечь границу и перебраться, например, в США или Австралию, где смогу хорошо развернуться со своим магическим талантом? Или затеряться в местных лесах, показывая немцам 'мать Кузьмы'? — промелькнули в голове варианты своих действий в ближайшем будущем. — Нет, можно ещё навестить Сталина и раскрыться перед ним, но поверит ли он мне даже с демонстрацией чар? А уж о том, чтобы подчинить такую сильную личность доморощенному магу-новичку нечего и мечтать. У меня все силы будут уходить на контроль только Виссарионыча, а ближайшее окружение уже будет не по силам. Эх, мне бы годик перекантоваться в тишине, научиться пользоваться своими силами!'.

После короткого раздумья вариант с уходом на территорию за линию фронта я отмёл. Там мне никакая ментальная магия не поможет, если осяду на одном месте. Обязательно найдутся внимательные глаза, до которых чары не дотянуться. А я ещё и выгляжу под призывной возраст. Подозрительно будет, если молодой лоб в военное время шляется сам по себе, а военкомат обходит его вниманием.

Вариант с заграницей решил сделать запасным. Ничего такого в том, чтобы покинуть воюющую страну я не видел. Потому что не собираюсь отсиживаться за спинами людей, что сейчас гибнут и будут умирать на протяжении четырёх лет. В той же Америке я со своими способностями могу организовать постоянную помощь СССР, подав это как инициативу простых граждан, возмущенных вероломным нападением Германии на союзника своей державы. Помощь — это продукты, одежда, те же бинты с мазями, какой-нибудь транспорт вроде грузовиков и мотоциклов. А там, глядишь, смогу дотянуться до того, кому по силам снабжать СССР боевой техникой и оружием.

Основным планом стало решение остаться здесь и принять участие в боях с фашистами. Нет, не стоит думать обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Хотя я всей душой был готов помогать своим соотечественникам и ненавидел агрессоров, бросаться с шашкой наголо и творить добро пополам со справедливостью я не хотел. Желание помогать было сильно разбавлено желанием проверить свои навыки. Ну, а где ещё молодой только-только состоявшейся маг может разгуляться и устроить испытательный полигон в реальных условиях, как не во время неразберихи, созданной началом страшной войны? Книжечка на цепочки на груди не просто грела — жгла мне кожу. Хотелось испытывать одно заклинание за другим. Из одного раздела, второго, третьего и так далее, не останавливаясь, пока не узнаю все свои возможности.

«Эх, как жаль, что пока такие штуки, как Армагедон и прочие чары из высшей магии мне не по силам. А то ударил бы многометровым огненным валом по дивизиям группы Центр и — адью планам фашистов», — мысленно посетовал я.

Маг в условиях мира, где полно магических потоков и нет ни одного умелого пользователя ими — это вундервафля! А ведь благодаря джинну мои магические каналы в теле разработаны и соответствуют уровню развития сильного старшего мага, которому пара шагов осталась до приставки 'архи'. Мне остаётся только набить руку в заклинаниях, научиться соизмерять свои силы, чтобы не дать дуба во время активации сложнейших и затратных чар.

А там, стоит мне проявить себя в деле уничтожения оккупантов и до знакомства с лидерами государства будет рукой подать. Учитывая, что я могу лечить местные неизлечимые болезни и даже откатить назад возраст, тот же Сталин должен ухватиться за знакомство со мной руками и ногами. Но для этого сперва мне необходимо завоевать авторитет. Ведь тот же Мессинг не сразу стал вхож в кабинет Виссарионыча, перед этим он был никем и только кропотливым трудом создал себе имя, славу и уважение в глазах влиятельнейших людей.

В общем, если подвести итоги, то у меня руки чесались проверить свои новые возможности в боевой обстановке и помочь своим землякам. И рыбку съесть… и так далее. Это я бежал прочь в панике от резкого поворота в своей жизни. Шутка ли — в один момент оказаться в другом времени, да ещё в самом начале войны, о которой даже спустя семь десятков лет рассказывают страшное. Но сейчас мысли и чувства немного пришли в порядок, магические опыты добавили уверенности в своих силах.

Поэтому, когда со стороны Пинска прикатил небольшой паровозик, высадив дополнительную ремонтную бригаду с запчастями, я решил на нём вернуться назад.

В городе я направился в райотдел, где пробился в кабинет начальника и сумел провести беседу с ним один на один. К счастью, тот был на своём рабочем месте.

— Здравствуйте, я с особым поручением от… — я, с важным видом поднял глаза вверх, оборвав фразу. — Мне нужно от вас полное содействие.

Тот машинально повторил своим взглядом маршрут моих глаз, потом посмотрел на меня и кивнул:

— Всё, что в моих силах. Что требуется сделать?

— Мне нужно оружие, желательно небольшая винтовка с оптическим прицелом и запас патронов к ней.

— Хм, — задумался он на несколько секунд. — Есть неплохой образец в нашей оружейной комнате. Я сейчас распоряжусь, чтобы принесли.

Через пять минут у меня в руках лежал длинноствольный вертикальный штуцер с двумя нарезными стволами разного калибра. На планке был установлен длинный оптический прицел с крупными стёклами, закрытыми кожаными крышками на ремешке, повязанном на тело прицела.

— Вот этот ствол переделан кустарно, видать, пострадал старый родной… может, лопнул сам или попала земля в него, патрон был бракованный. Такое ещё встречается, — пояснил мне собеседник, когда я обратил внимание на странный вид оружия. — Видимо, родного ствола не нашлось, вот мастер и поставил от обычной винтовки, потом обработал и придал товарный вид. Один ствол под патрон девять миллиметров, второй от немецкой армейской винтовки. Девятимиллиметровых всего двадцать пять, а для второго ствола могу сотню отсыпать. Да, прицел тут четырёхкратный, цейсовский. Его сам подбирал, так как оружие досталось без него.

— Откуда такая красота?

— В прошлом году осенью перебили банду местных националистов, у главаря был при себе этот штуцер. Думаю, его хозяин из бывших польских помещиков, любитель охоты. А оружие немецкое, отличное. Всё думал подарить его кому-нибудь, проявить уважение и себя показать, да как назло не заезжали к нам полезные для знакомства товарищи из партии, — честно ответил мужчина. Ментальная магия не давала ему юлить.

— Понятно. А ещё есть что-то?

— Только 'мосинки' без прицелов. Два карабина и четыре винтовки, все в среднем состоянии. Но патронов для них у меня много. Нужно?

— Нет… а хотя… один карабин возьму, пожалуй. И патронов к нему сотни три.

Через полтора часа, свалив свёрток с оружием на пол, я рухнул на кровать прямо в одежде, где быстро заснул. Шутка ли — больше суток на ногах, а спал только в поезде недолго. Комнату мне помог найти главный милиционер. Он написал записку для какой-то Олесии Марковны, до которой меня проводил один из милиционеров. Воспоминания об этом эпизоде я стёр из головы обоих. Ещё не хватало, чтобы ко мне заявились с задержанием местные сотрудники правопорядка, когда с их начальника слетят мои чары.

Из оружия я собирался сделать артефакты. Магия увеличит мощь винтовки и штуцера в несколько раз. Причём я рассчитываю добиться таких результатов, чтобы пуля из их стволов была опасна даже танку!

Глава 4

Над зачарованием подарков от начальника милиции Пинска я просидел два дня. Первый день ушёл на то, чтобы на бумаге подсчитать необходимые чары, порядок наложения и затраты маны. На второй уже стал работать с материалом. Первой попала в мои руки укороченная винтовка (он же карабин). Подумал, что налажай я с ней, то всегда смогу отыскать замену с учётом окружающих реалий.

На третий я провёл над собою ритуал Совершенства тела. Заклинание сложное, требующее развитых магических каналов у мага, который его проводит. И большого резерва маны. По его итогам организм перестраивается. В одном теле сосредотачивается вся сила Эволюции вида, каждый ген идеален и здоров. Ни одного атавизма в ДНК нет. Ни единый ген не несёт в себе какое-либо заболевание. Совершенство тела — это абсолютный иммунитет, сильное и ловкое тело, регенерация без ограничений. И многое-многое другое. И все эти признаки в значительной мере будут переданы следующему поколению. Часть их утратится, но кое-что перейдёт внукам и так далее. Ритуал сложнейший, но я каким-то чудом сумел провести его без ошибок, хотя и вымотался до смерти. На это у меня ушло почти десять часов работы.

На четвёртый день я выбрался для проверки результатов своей деятельности по артефакторике.

Всё это время я сидел под пологом тишины и отвращения внимания к комнате. Наверное, только прямое попадание авиабомбы или гаубичного снаряда сумели бы пробиться к моему вниманию сквозь эти чары. Пищу себе делал магией. Не особо вкусно, но от голода спасало, хотя и требовало маны немало. Не награди Царь царей меня огромным резервом магической энергии, то многие чары были бы мне не под силу или только с применением ритуалов, обрядов, ингредиентов, которые взять было неоткуда.

Город за это время сильно изменился: прохожих резко убавилось, появились частые патрули, на многих домах окна и двери оказались заколочены, кое-где увидел баррикады из всевозможного материала, дополнительно усиленных 'ежами' из шпал, труб и тонких рельс. Совсем близко гремела канонада, и в небе не раз видел группы самолётов, снующих с востока на запад и наоборот.

Закрепив на велосипеде оружие, укрытое от взглядов мешковиной, я взгромоздился на него и закрутил педали, взяв направление на северо-восток, так как именно в ту сторону мне было ближе всего к выезду из города. Через полчаса я остановился возле небольшой рощи, рядом с которой раскинулся просторный луг, опускающийся к широкому ручью или узкой речке. Дальше луг продолжался и через двести-триста метров упирался в густой лес.

— Ну-с, приступим.

Я освободил оружие от тряпок, подёргал затвором карабина, проверил, не попал ли какой мусор в затвор за то время, пока катил сюда по узким тропкам, чтобы не наткнуться на военные патрули.

Вставил патроны, дослал в ствол первый, приложил приклад к плечу и навёл мушку на выбранную цель — толстое дерево в сотне метрах впереди.

Бах!

Карабин резко вскинул ствол вверх, приклад чувствительно толкнул в плечо. А ещё… слетела одна личная защита. В первый момент я подумал, что по мне кто-то выстрелил. Испугался, рухнул в траву и быстро пополз в сторону, одновременно колдуя отвод взгляда.

Несколько минут лежал и слушал мир, потом хлопнул себя по лбу и полез в Книгу в поисках заклинаний для того, чтобы просканировать окрестности.

— Хм, никого? — вслух удивился я, когда чары не нашли никого крупнее голубя в радиусе полукилометра. — И что же это было? Карабин взорвался?.. Нет, целый.

Разобрался я быстро. Оказалось, это меня отдача от выстрела приложила так, что сработала защитная магия. Об укреплении оружия я подумал, когда усиливал выстрел из него, а вот о снижении последствий оного — нет. Пришлось разряжать карабин и прямо здесь дополнять артефактные чары новыми, которые в теории должны уменьшить отдачу и подкидывание ствола раза в два по сравнению с тем, как было до наложения магии. Заодно ослабил магию, которая усиливала выстрел и добавил те, которые должны воздействовать на пулю, когда её «хвостик» окажаться на линии среза ствола. То есть, магия станет действовать уже вовне оружия. Ушла на это полтора часа драгоценного времени.

Перед тем, как произвести новый выстрел, я навесил на себя две личных защиты и дополнительно укрыл тело 'Щитом Акруна', который защищает практически от всего на свете.

Бах!

На этот раз оружие едва дёрнулось в моих руках. Отдача и увод ствола были почти такие же, как при стрельбе одиночными из АК-74. Кто стрелял — тот имеет представление.

Результаты попадания радовали. Толстую берёзу с толщиной ствола в три моих бедра пуля пробила насквозь, вырвав с обратной стороны кусок щепы в кулак величиной. Дальше пуля задела другое дерево в десяти шагах от первого. Там она задела самый краешек, но даже так попадание выглядело внушительно. Там, словно великан-бобёр отхватил кусок размером в полуторалитровую бутылку. Куда дальше полетела пуля не увидел, её следов я не нашёл.

Опустошив весь магазин, я свалил многострадальные берёзы на землю. Их пеньки по количеству торчащей щепы могли соперничать с дикобразами.

Следующим испытывал штуцер, над которым произвёл те же доработки, что и на карабине. Здесь я стрелял с прицелом. Причём, несколько пуль отправил в сторону леса на той стороне ручья. И точно так же свалил там минимум одно дерево — высоченную ель, которая была ещё толще, чем 'подстреленная' первой берёза.

После этого я загнал в патронники патроны, на которые были нанесены руны усиления и электричества. Первый же выстрел из карабина по соседке поваленного дерева приятно поразил — ствол разлетелся на сотни щепок. Дерево, перед тем как упасть, даже подпрыгнуло немного. Точно так же случилось и с патронами из штуцера. Причём, я не заметил разницы между калибром на девять миллиметров и на семь. В момент попадания во все стороны разлетались десятки бело-голубых кривых 'змеек' молниевых разрядов.

Ну, а теперь можно описать, что же я сделал вчера с карабином и штуцером.

У обоих образчиков огнестрельного оружия я увеличил прочность в несколько раз. Наверное, они без последствий переживут подрыв на ящике со взрывчаткой. На срез ствола нанёс руны, которые увеличили в три раза скорость вылетающей пули и во столько же раз снизили шум выстрела. Изнутри на патроннике имелись руны, что увеличивали энергию патрона при выстреле. Всё это привело к возросшей в несколько раз меткости за счёт высокой настильности и скорости пули. Сам крошечный снаряд развивал скорость свыше двух километров в секунду. Мои скромные познания в физике подсказывают, что при таких данных в месте попадания даже простой свинцовой пули стальная броня будет буквально вскипать! А энергия удара всё это забросит внутрь бронемашины, разя раскаленными каплями механизмы и экипаж.

Так же я доработал пятьдесят патронов, сделав их прочнее вольфрама и прибавив урона от огня, электричества и холода.

Думаю, с таким арсеналом я в одиночку могу остановить атаку вражеской танковой роты. А от пехоты, которая поддерживает обычно боевые машины, у меня есть кое-что другое. Не придётся охотиться за каждым солдатиком в фельдграу, ловя его взглядом через прицел.

Проверить в бою артефакты получилось уже скоро. Всего через час после тренировки, когда решил возвращаться в Пинск, я наскочил на небольшой отряд немцев.

К своему стыду должен сказать, что вражеские солдаты среагировали на меня быстрее, чем я со своей реакцией мага на них. Правда я после впечатления от сверхэффективности артефактов на основе огнестрельного оружия витал где-то в облаках и совсем не обращал внимания на окружающий мир, крутя педали велосипеда на автомате. И тут, вывернув с лесной тропинки на неплохую грунтовку, я увидел метрах в тридцати впереди группу солдат у мотоциклов и какого-то бронированного мелкого таракана (вот честное слово — другого сравнения в голову не пришло в первый момент) с установленным слева пулемётом. Справа торчал водитель в чёрном комбинезоне с непокрытой головой, высовываясь по грудь из люка. Перед ним было установлено маленькое прямоугольное толстое стекло в металлической рамке. Справа место за пулемётом пустовало, стрелок стоял на земле и поливал землю из дарованного природой шланга. Чуть в стороне его примеру следовали ещё двое. Только эти были одеты не в комбинезоны, а в обычную, изрядно запылённую форму солдат вермахта.

Рядом с танкеткой (вот и название 'таракана' всплыло в голове, сам от себя такого не ожидал) стояли два мотоцикла, в 'люльке' одного из них сидел пулемётчик, причём, оружие было у него в руках. Рядом с другим мотоциклом стоял боец с винтовкой в руках, смотрящей стволом в землю. Но на то, чтобы вскинуть её и направить на меня у немца ушло меньше секунды. Правда, перед этим мы пару секунд смотрели друг на друга, шокированные неожиданной встречей. Думаю, если бы я не вёз открыто оружие, а спрятал карабин со штуцером в тряпки, то столь быстрого перехода к агрессии не случилось бы. А уж не забудь я укрыться под чарами отвода взгляда, то вовсе мог легко проехать мимо врагов, ещё бы и плюнул им на каски.

Увы, случилось то, что случилось.

— Аллярм!

— Ахтунг!

И миг спустя после предупреждающих криков в меня полетели пули из карабина и пулемёта.

В одно мгновение с меня слетели две личные защиты.

— Блядь! — заорал я и прыгнул в кусты прямо с велосипеда, зацепившись штаниной за металлическую педаль и оторвав клок материи.

— Хальт!

— Фойер!

— Определитесь, что делать, уроды — мне стоять, или вам стрелять! — нервно прокричал я, на четвереньках удирая по обочине, ломая руками и коленями мелкие кустики.

Бах!

И исчезла третья защита.

Та-да-да!

Пулемётчик причесал воздух буквально впритирку с макушкой. То ли специально, чтобы поглумиться, то ли сам в нервном состоянии излишне сильно приподнял ствол оружия и промахнулся на несколько сантиметров.

А я упал на живот и перевернулся несколько раз вокруг себя, сдвигаясь в бок и укрываясь в широкой промоине, покрытой крупными высушенными чешуйками грязи.

Та-да-да!

Пули подняли фонтанчики земли прямо перед лицом, когда я выглянул на короткое мгновение, чтобы оценить обстановку.

— Суки! — прошипел я.

Первая паника прошла, и я смог начать думать трезво, не поддаваясь страху. Первым делом наложил на себя отвод взгляда и переместился на десять метров дальше, на другую сторону дороги. По пути прихватил выроненный штуцер. Надеюсь, от падения прицелу ничего не сделалось.

Вновь залёг в кустах и стал смотреть за врагом.

Очень боялся, что фашисты начнут разбрасываться гранатами. Ведь в этом случае осколки полетят, куда бог на душу положит. К счастью, враги карманную артиллерию решили придержать. Потом я и сам понял, что в окружающих зарослях немецкие 'колотушки' из-за длинной ручки неудобны в применении. Есть большой риск, что запутавшись в ветвях, граната наградит осколками своих хозяев.

К этому моменту вражеские солдаты залегли вдоль обочин. Даже водитель танкетки успел выскочить из своего железного, украшенного заклёпками ящика. В руках у него был пистолет, хотя я ожидал увидеть автомат, тот самый легендарный 'шмайсер' (который, собственно, не 'шмайсер').

Стрелять я не торопился, хотя рискнул и оптику навёл на пулемётчика, залёгшего прямо на дороге справа за танкеткой, прикрыв большую часть тела гусеницей.

'Чёрт, нужно озаботиться каким-нибудь защитным амулетом, чтобы личные защиты остались в качестве последнего шанса', - подумал я.

Спустить курок я всё никак не решался. Не находил в себе сил убить человека. Отговаривался, что тратить бесценный артефактный снаряд на простого солдатика — это круто.

Вот так мы и лежали, всматриваясь друг в друга. Примерно спустя минуту после того, как я поменял позицию, немцы зашевелились. Двое отползли в лес и только там встали на ноги. Двигаясь на полусогнутых и прячась за деревьями, они стали обходить место, где видели меня в последний раз. А ещё один, выглядевший самым старшим и опытным, держа в левой руке винтовку, а в правой невесть откуда взятый револьвер, перекатился на мою сторону дороги и ловко заскользил между кустов и деревьев. Он прошёл рядом со мной в трёх метрах. У меня руки чесались приложить его огненным шаром или хотя бы оцепенением, но сдержался.

Через пять минут, прочесав окрестности дороги, немцы вернулись к своим машинам. Опытный перед этим осмотрел мой велосипед, брошенную 'мосинку'. Транспортное средство брезгливо бросил в кусты, а вот карабин и патроны бережливо прибрал.

— Зараза, уйдут же, — прошептал я, не сводя взгляда с врагов, которые быстро заняли места в танкетке и мотоциклах и собрались уезжать. Нужно было стрелять, а сил переступить через себя не было. Слишком сильно было вбитое государством воспитание, точнее, заложен страх перед наказанием за тяжкое преступление — убийство. Я отложил штуцер, вытер вспотевшие ладони о рукава пиджака и вновь приник к прицелу. — Чёрт, чёрт, чёрт…

Бах! Бах!

Первым выстрелом я попал в танкетку. Пуля в стволе стояла с рунами электричества и по боевой машине, усеянной крупными заклёпками, во все стороны разбежались голубые 'змейки'. Саму машину с силой толкнуло в противоположную от меня сторону. Оба седока — пулемётчик и водитель, бессильно опали в люках.

Вторая пуля была с огненным заклинанием и когда попала в мотоцикл, тот в одно мгновение вспыхнул. Раздался страшный человеческий крик и тут же стих. Последний мотоцикл резко стартанул с места и вдруг… вломился в кусты, уходя с открытой прямой дороги, где их спины так хорошо смотрелись бы на мушке.

— Умные, да? — разозлился я, нервно перезаряжая штуцер, потом вскинул тот к плечу, выругался и опустил его. — Гады.

Эта парочка ушла, оставив мотоцикл и тела своих товарищей. Догонять их я не стал, просто боялся, что не смогу вновь заставить себя стрелять по людям.

В качестве трофеев мне достались два 'каровских' карабина, два пулемёта МГ-34, два пистолета, кинжал и три штыка к карабинам. Четыре ранца с боеприпасами, разным тряпьём, парой сапог 'сорок последнего размера' и продуктами. Шнапса не было, а ведь в каждой книге или фильме обязательно показывается среди вещей немецких солдат бутылочка или фляга с этим напитком.

Когда всё это увязал в один свёрток и вскинул на плечо, то закряхтел: тяжело. Тут одних патронов было килограмм на шесть, плюс четыре гранаты. Но бросить всё это было выше моих сил. Это же первые мои трофеи, ну, как с ними расстаться? Я испытывал такой подъём духа пополам с жадностью и кровожадностью, что сейчас мог легко убить сбежавших фашистов. Вот что жаба и хомяк могут сделать с миролюбивым человеком.

Возвращаться в Пинск я передумал, решив вместо этого двигаться к фронту. Всё равно в городе делать мне с таким арсеналом нечего. По такой тёплой погоде я могу устроиться в лесу в шалаше или палатке (две накидки из камуфляжной ткани мне достались в ранцах).

К счастью, настолько экстремальным способом 'развлекаться' мне не пришлось. К вечеру я наткнулся на небольшую деревеньку из двух десятков домов. Завалинки из плетня, засыпанные вроде как землёй, стены из почерневших отесанных бревён с мхом и пучками соломы в щелях, небольшие низкие окошки и высокие крыши, покрытые толстым слоем старой тёмной соломы, прижатой длинными лесинами и горбылём. Ну, и кирпичные трубы над ними, как же без них.

Жителей там не было, вообще ни единой живой души. Видимо, все сбежали перед наступающим фронтом, помня, что здесь было четверть века назад. Ну, мне это только на руку. Жаль только, что деревенские забрали из домов всё! Даже шпингалеты, дверные ручки, щеколды с калиток, где стояли металлические. Посуду вынесли до последней ложки и треснутого чугунка. Удивительно, как оставили стёкла в рамах.

Устроился я в самом чистом и светлом доме, соорудив себе из соломы, обнаруженной в одном из сараев, и накидок удобную мягкую кровать. Продукты у немцев оказались не самого высокого качества, хотя имелось даже сало. Вот только судя по целлулоидной обёртке с бумажкой, где что-то было написано по-немецки, сало было частью сухпайка, а не экспроприировано у селян. Отсюда и вкус не ахти. А уж про галеты, которых набралось немало, я промолчу. Их только от великого голода можно есть. В общем, опять пришлось воспользоваться заклинанием для создания пищи. Она повкуснее будет. И голод утоляет хорошо, и выдает ровно столько калорий, сколько требуется едоку, так что с неё никогда не располнеешь. Прямо реклама-мечта для диетологов.

Поев, умывшись из колодца, я взял в руки Книгу и устроился поудобнее. До самого отхода ко сну я читал заклинания и подбирал те, что будут мне полезными в ближайшее время. И, конечно же, с которыми я легко справлюсь, не прилагая массу усилий и внимания.

На следующее утро я решил заняться трофеями. Быстро разобрался с карабинами, немного больше ушло времени на пистолеты. А вот на пулемётах завис. Только и смог понять, что ленту тут можно вставлять хоть с левой, хоть с правой стороны. А дальше — ступор.

Вновь пришлось звать на помощь магию. В книге имелось заклинание — Познание механизма. Достаточно простые и не сильно энергоёмкие чары, но требующие предельной концентрации. Я только с третьей попытки сумел наложить их на пулемёт. Результат был великолепен! Я теперь мог произвести полную разборку МГ-34, каждый шпенёк, каждая капля сварки была мне известна. Да что говорить — в памяти появились смутные образы тех, кто собирал это оружие. Но была и ложка дёгтя в виде мигрени, которая меня мучила целый час после срабатывания заклинания.

Что ж, пулемёт был очень хорош, хотя и отличался высокой стоимостью и огромным наличием фрезерованных деталей. Его высокая скорострельность помогала остановить многочисленного атакующего врага. Вот только она же была и ахиллесовой пятой МГ, так как ствол крайне быстро перегревался и все плюсы оружия на этом заканчивались. Рекомендовалось менять его после каждых трёх сотен выстрелов. Ещё, чтобы стрелять с рук из него — это надо было извратиться как следует, так как пулемёт был предназначен для стрельбы с упора. И он был тяжёл! Это я хочу отметить особо. С коробом с лентой на сто пятьдесят патронов этот кусок железа, наверное, сломает спину верблюду без всякой соломинки. Если верить интернету (что сумел вспомнить), то ДП был и легче, и удобнее, хотя и не отличался настолько жуткой скорострельностью.

Что ж, магия поможет мне решить все эти проблемы (кроме склонности к загрязнению, но тут уже всё в моих руках). Руны холода на ствол и срабатывать они станут по мере повышения температуры. Руну облечения веса и рунную цепочку для снижения отдачи и увода ствола. Последняя будет работать только в момент выстрела. В это время пулемёт будет, словно высечен из гранита. Не очень удобно для коррекции длинной очереди, но всегда можно отпустить крючок и подправить прицел. Ничего, наловчусь ещё.

Так же добавил ускорение вылетающей пули, чтобы всю свою колоссальную энергию она передала цели в момент удара. Думаю, при такой скорострельности по танку почти одновременно и почти в одно место ударит десяток пуль. Я даже заранее сочувствую его экипажу.

— Сами пришли, вот и пусть расхлёбывают, — пробормотал я, продолжая колдовать над оружием. — Никто не звал уродов.

Точно такие же чары я наложил на второй пулемёт, а потом зачаровал и карабины. На этом и закончился день. Вымотался я так, что ужинал трофейными сухпайками, запивая колодезной водой.

На следующий день я продолжил магически дорабатывать своё снаряжение и оружие. На этот раз пришла очередь пистолетов с гранатами и клинками. С последними поработал больше от забавы, увеличив их прочность и наложив руну усиления удара. Теперь любому, кто столкнётся с ударом кинжала или штыка их моих запасов, покажется, что его двуручным мечом секанули. Конечно, если успеет подумать.

С пистолетами сделал всё так же, что и с карабинами. На гранаты наложил огненные чары, чтобы в момент подрыва там возникал огненный шар в три метра диаметром.

После передышки, ближе к вечеру, я опять взял в руки книгу. Теперь меня интересовали различные существа, которых я могу призвать к себе на помощь. Пусть не в виде воинов, но мне сгодятся и разведчики, слуги, повара даже оруженосцы, на которых можно спихнуть чистку оружия. Например, тех же МГ, которые весьма капризны к грязи и мусору.

Перспективным было направление шаманизма, но мне было так лень постоянно общаться с духами, выполнять их капризы (а без этого они могли в самый неподходящий момент от обиды подставить или даже предать шамана), что я стал листать дальше. И нашёл то, что худо-бедно меня устраивало. Это были даже не духи, а что-то вроде их слепков, сцепленных со слепками сознания погибших людей, животных, даже растений и стихийных катаклизмов. В Книге они назывались — абмирутаруами. Опытный маг мог отыскать из сонма этих существ того, кто жил сотни тысяч лет назад, миллионы и миллиарды! И узнать что-то из далёкой истории. Но это было доступно только искушённому мастеру, так как понять существо, бывшее когда-то растением, было нереально чудовищно тяжело. Каждый приходил на зов мага только раз, после чего возвращаясь на свой план Астрала, забывая о недавней работе. Эдакие шабашники, берущие у мага только ману в том количестве, которое сами же и назначают. Волшебнику остаётся согласиться с ним или попробовать призвать новое существо.

На следующий день я вызвал первого абмирутаруами, которого отправил на обычную разведку, соединив его сознание со своим, и магией усилив себе восприятие с памятью на короткий промежуток времени. Дух взлетел на полукилометровую высоту и оттуда отправил мне вид сверху местности, прилегающей к деревеньке. И через мгновение ушёл назад на свой план бытия, оставив мне в памяти картинку и ощущение всех живых существ на несколько километров во все стороны. А ещё сильнейшую головную боль, от которой у меня появилась тошнота и головокружение.

— Гадство, — простонал я, накладывая на себя исцеление, — вот это торкнуло.

В себя пришёл через десять минут, но на новый призыв решился только через час. На этот раз мне был нужен портной и сапожник. Первый отыскался быстро и я сразу же озадачил его пошивом мне формы из трофейного барахла. Магией с абмирутаруами я поделился не скупясь, выдав в три раза больше, чем дух затребовал за работу. Зато очень скоро я получил два комплекта одежды — камуфляж и что-то похожее на «горку», даже капюшон небольшой был пришит. На первый комплект ушла ткань плащ-палаток, на второй дух порезал форму немецких пехотинцев, изменив цвет фельдграу на оливковый. В качестве головных уборов я решил использовать небольшие панамы, что-то вроде 'афганок' и панам морского спецназа для действий в тропиках. К слову, здесь такие вещи называются — шлем матерчатый. Ткань, попав в руки духа, стала новенькой, мало того, был изменён цвет камуфляжа. Вместо крупных ломаных пятен, похожих на битое стекло, зелёного и коричневых цветов, появилась пиксельная раскраска, которую абмирутаруами вытащил из моих мысленных образов, что я ему переслал, когда с ним заключали договор. Одежда выглядела новенькой и была пошита точно по мне, доставляя удобство от носки.

Чуть позже, когда отыскался дух со слепком сознания хорошего сапожника, я получил из своих ботинок и трофейных сапог 'берцы' или нечто похожее на них, только очень высокие, защищающие голенищами икры ног. Как и одежда, обувь на мне сидела как влитая, радуя ногу тонкой портянкой, изготовленной первым духом. Носки в этом времени крайне неудобные, постоянно сползают на щиколотку. Может быть попозже, вновь вызову нового духа-портного, который соорудит вариант с резинкой.

На новую одежду и обувь я два дня после их изготовления накладывал чары. Теперь, случись мне зацепиться штаниной за педаль, скорее согнётся та, чем треснет ткань. В жару мне было прохладно, в холод тепло, а голенища и подмётка 'берц' выдержит попадание пистолетной пули и небольших осколков (разумеется, не от авиабомбы или гаубичного снаряда).

Дальше пришла очередь амулетов, которые я сделал из портсигара и котелков. Особенно порадовал факт, что алюминий необыкновенно хорошо впитывал в себя ману и держал её в себе так же замечательно. Не легендарный мифрил, но тоже неплохой металл для магических амулетов и оружия. Сюда бы ещё хотя бы по крупному алмазу или другому драгоценному камню в качестве накопителя-батарейки маны и цены бы не было моим поделкам.

Я сделал четыре защитных амулета, три амулета отвода взгляда, два амулета невидимости и бесшумности с защитными рунами. С ними любой недотёпа станет неуловимым диверсантом, ассасином и ниндзя. Пять небольших амулетов для бодрости организма. Алюминиевые овальные пластинки размером с большой палец могут поддерживать тонус организма на протяжении пяти суток, вот только потом человек может и помереть или сойти с ума, когда снимет волшебный предмет или в том закончится мана.

В деревне я просидел долго, подготавливая себе снаряжение и составляя список чар, полезных к быстрому применению. Лишь пятого июля покинул своё временное гнёздышко, направившись в сторону фронта, который заметно приблизился ко мне, судя по грохоту канонады. Как бы немец уже не встал под стенами Пинска и не приготовился вот-вот войти внутрь.

'Интересно, а мой пассаж с поднятием войск вечером двадцать первого июня как-то повлиял на ход войны?', - внезапно пришла мне в голову мысль. Увы, из памяти точных дат выцарапать я не смог, просто вспомнил, что от Кобрина до Мозыря фашисты шли два месяца.

Обвешанный амулетами я не боялся ни бога, ни чёрта (хотя в груди ледяной камешек покалывал иногда, заставляя останавливаться и прислушиваться). Дважды призывал абмирутаруами и отправлял на разведку. И вот после второго призыва увидел в трёх километрах от себя небольшую вражескую колонну пехоты и техники. Шесть танков разных типов, восемь грузовиков и два бронетранспортёра, которые тащили за собой небольшие противотанковые пушки, а так же семь подвод с пехотой, которые тащили по паре лошадей. Впереди и позади отряда катили мотоциклисты.

Двигались они так спокойно, что у меня руки зачесались их наказать. И даже место есть впереди удобное, где дорога выходит на открытое пространство и спрятаться гитлеровцам будет негде.

Активировав амулет для тонуса тела, я помчался по лесу, торопясь выйти к месту засады. Лишнее снаряжение и оружие я бросил, забрав один пулемёт и немецкий карабин (на который переставил оптический прицел), патроны в ранце и пистолет с гранатами.

'Уф, едва успел, — радостно подумал я, заняв пригорок, с которого намеревался пройтись огненной метлой по немецкой колонне. Те появились через несколько минут, едва дав мне немного времени привести оружие к бою. — Так, защита активирована, невидимость и неслышимость тоже, отвод взгляда… всё супер'.

Бугорок был открыт всем взглядам, любой желающий мог убедиться, что там даже суслику негде укрыться, не то, что партизанам (если это движение уже началось) или красноармейцам. Представляю, как было велико их удивление, когда вдруг из ниоткуда полетели пули, пробивающие танковую броню!

Тад-да-да! Тад-да-да! Тад-да-да!

Я стрелял очередями в пять-десять выстрелов, после каждой, корректируя прицел. Из артефактного оружия, каким стал старенький МГ, стрелять было само удовольствие. Будто из пневматики или пейнтбольного ружья. Вру — ещё удобнее и легче!

Два грузовика превратились в огромные жаркие костры, ещё двум достались пули с рунами электричества, которые убили на месте без видимых следов половину личного состава в кузове. Следом зачадили два танка с короткими толстыми пушками, и тут же один из них эффектно взорвался, отбросив башню на несколько метров в сторону.

Представляю, как было страшно солдатам, которые видели смерть своих товарищей, мгновенное уничтожение тяжёлой техники и всё это в тишине. Правда, тишина стояла только первые секунды, потом её разорвал гул пламени, взрывы боеприпасов, скрежет разрываемого металла, лопающегося под ударами зачарованных пуль. А вскоре сюда вплелась истеричная пальба гитлеровцев, которые стали поливать свинцом все места, где им чудился враг.

Пулемёт одного бронетранспортёра даже причесал мой бугорок длинной очередью, напугав меня почти до мокрых штанов. Я в этот миг подумал, что амулеты разрядились, чары слетели, открыв меня взглядам врагов.

— Напугал, сука, — выдохнул я, когда понял, что очередь была сделана от страха, просто потому, что сюда удобнее стрелять. — На-а!

Я направил ствол МГ на угловатую коробку боевой машины и нажал на спуск, дырявя её и экипаж внутри. Потом перевёл оружие на группу залёгших у дороги пехотинцев и причесал их свинцовым гребнем.

А потом пулемёт смолк, хотя лента ещё не закончилась. Или мусор попал (что вряд ли, или ленту в приёмнике перекосило, а это уже куда вероятнее, частая болезнь у данного пулемёта). Перезаряжать не стал, вместо пулемёта взял в руки карабин.

И вновь после краткой передышки в гитлеровцев полетели пули. Причём, те самые пули, что сошли с конвейера германских заводов и из оружия, которое собрали германские мастера.

В эти мгновения, когда риска оптики ложилась на перепуганного стрелка, я совсем не чувствовал страха и отвращения, у меня не дрожали руки и не темнело в глазах. Тех дней, проведенных в деревеньке неподалёку, хватило, чтобы создать себе нужную установку в сознании.

Мне хватило десяти минут, чтобы уничтожить всю технику и убить больше половины пехотинцев. Кого было жалко, так это лошадей. Одна из них так надрывно кричала, получив шальную пулю, что я специально направил ствол карабина на неё и избавил от мучений.

Как только последний грузовик чадно вспыхнул, я отложил оружие в сторону и приготовился использовать магию. На очереди был очередной призыв абмирутаруами, только на этот раз мне была нужна мощь слепой стихии, желательно лесного пожара. И такой дух нашёлся спустя пять минут. Выполняя договор, он прошёлся огненным вихрем по дороге и вокруг неё, испепеляя траву, кустарники, ткань, выжигая кислород и убивая выживших людей смертельными ожогами.

Всё — небольшой, но очень сильный германский отряд перестал существовать. Никто из них уже не убьёт моих земляков, не заколет пленного, не расстреляет женщину, не столкнёт живым в ров ребёнка, чтобы потом засыпать его землёй.

Обратно к своим вещам я еле плёлся, так как дух забрал всю ману подчистую, до донышка. И такое опустошение неприятно сказалось на общем самочувствии.

Любой другой маг воспользовался бы чарами огненного шторма или армагедоном, при этом сохранив хоть немного энергии. Увы, мне настолько сложные заклятия пока не доступны и приходится пользоваться чужой помощью, сильно переплачивая за услугу.

Вообще, если использовать аналогии из моего времени и общества, то мне достался мощный ультрасовременный станок с ЧПУ, а так же гора документации, справочников и инструкций по работе с ним. Но, несмотря на такие подарки, ни один человек, если он никогда не сталкивался ранее с подобным оборудованием вот так прям сразу не сумеет быстро и без косяков научиться пользоваться станком. Какой-нибудь столяр или токарь, работающий на устаревшем станке из прошлого века назовёт обладателя станка с ЧПУ — имбой, если использовать молодёжный и игровой сленг. Вот только в реальности, чтобы стать имбой, мне ещё предстоит немало работы.

Глава 5

Мой путь закончился в разрушенной (или разобранной) деревне, которая стала центром обороны небольшой части, состоящей в основном из пехоты. Я сумел найти четыре замаскированных танка и две 'сорокопятки' из тяжёлого оружия. Остальное было винтовками и пулемётами. Впрочем, последних насчитал всего пять, и два противотанковых ружья. И это примерно на тысячу человек!

Побродив среди рядового состава, настроение которого плавало где-то в районе пяток, я направился в командный дом. Это здание единственное уцелело из всех построек, материал которых ушёл на создание перекрытий в траншеях от миномётного огня, от которого бойцы уже настрадались.

— … а ты держись! — повысил голос командир на своего собеседника, когда я проскользнул в комнату. — У всех нет людей и патронов. Вся дивизия — это неполный стрелковый полк! Ефимов!

— Я, товарищ генерал, — встал с лавки один из группы командиров, которых здесь набралось больше десятка.

— В твоём батальоне сколько человек?

— Тридцать семь, десять легкораненые, гранат всего пять, и по двадцать патронов к винтовкам.

— Понял? — старший опять повернулся к собеседнику, коего распекал в момент моего появления. — У многих хуже дела обстоят. Мы от Малориты и Кобрина сюда с боями шли!

— Я понял, товарищ генерал, — буркнул тот и уставился в пол.

— Понял он… садись. Шишов!

— Я! — с лавки встал ещё один, этот был одет в прожжённый и засаленный танкистский комбинезон, но на голове носил обычную фуражку.

— Танки твои чем могут помочь?

— Всем, что имеется.

— Точнее, — скривился старший.

— По десять снарядов к бэтэшкам, из них семь бронебойных. И четырнадцать к двадцать восьмому, там только фугасы. Но двадцать восьмой с убитым двигателем, он еле двигается. Выгони в поле и амба, станет почти неподвижной мишенью для немецкой артиллерии и танков. Зато патронов к пулемётам по тысяче в каждом танке, так что, хотя бы пехоту погоняем.

— Три сотни с каждой коробочки отдай Гороховому, — старший кивнул на командира, которого он распекал до этого. — Хоть что-то будет.

— Есть, — кисло ответил танкист.

— А двадцать восьмой закопай поглубже в землю на левом фланге, пусть будет дотом. Там очень удачное место для атаки пехотой, как раз фугасные снаряды пригодятся против неё.

— Слушаюсь.

Все собравшиеся выглядели не очень. Но самое главное, от них почти физически пахло страхом и обречённостью. Мне показалось, что найдись среди них тот, кто предложит отступить, оставив город врагу, и никто не крикнет в гневе ему упрёк и не обвинит в трусости. И все как один примут его.

Видимо, я пришёл уже к самому концу совещания, так как уже через несколько минут собравшиеся стали расходиться. И скоро в доме остался только старший командир, который проводил совещание.

Как только дверь закрылась за последним человеком, он тяжело опустился на табурет, облокотился локтями о столешницу и обхватил голову ладонями.

— Товарищ генерал! — окликнул я его.

— Что ещё? — нехотя ответил он и поднял голову и тут увидел меня. — Ты кто?!

Он подскочил с табурета и схватился за кобуру на правом боку.

— Помощник или союзник. Называйте, как хотите, — ответил я, не обращая внимания на ствол 'нагана', который уставился мне в лицо. — Хочу помочь в ближайшем сражении.

— Чем? И кто вы такой? Отвечайте, пока не пристрелил ко всем чертям собачьим, — потребовал он.

— Сбавьте тон, товарищ генерал, — одёрнул я его. — Вы не со своими подчиненными разговариваете, а с обычным гражданским человеком, далеким от армии и любой службы на государство.

— Прозвучало не очень хорошо, — буркнул он, потом чуть подумал и положил револьвер на стол, сам сел на прежнее место. — Так кто вы? И чем поможете?

— Вам знакомо такое имя — Мессинг?

— Хм.

— Вижу, что слышали. Так я его учитель.

— Хм.

— Не верите? Давайте проведём испытание. Ничего в голову не приходит, правда… хотя, выстрелите в меня.

— И стоило мне голову морочить, чтобы умереть? — покачал он головой, не прикасаясь к оружию.

— Стреляйте, стреляйте, — попросил я его. — Лучше один раз увидеть, чем долго слушать и всё равно не поверить.

Тот взял 'наган', встал из-за стола и направил оружие мне в ногу.

Бах!

В тесном помещении выстрел прозвучал оглушительно. В ушах зазвенело.

— Зараза, глушит-то как, — сморщился я и демонстративно сунул мизинец в ухо.

Бах! Бах! Бах!

Последние два выстрела он сделал мне в голову и грудь.

— Что за бесовщина?

Бах! Бах!

Два выстрела он сделал в пол, потёр сапогом пулевые отверстия, поднял взгляд на меня и седьмой патрон отправил мне в лицо.

— Наигрались, товарищ генерал? — осведомился я, вытаскивая палец из уха.

— Кто ты такой?

— Учитель Мессинга. Вы же слышали про этого мага.

— Возрастом не подходишь, — с сильным скепсисом в голосе произнёс он.

— Бросьте, я же маг! — воскликнул я и ткнул себя пальцем в грудь. — Мне просто комфортно в этом облике, но совсем не сложно будет сменить его на столетнего старца с бородой до пят или пятилетнего младенца.

Командир убрал 'наган' в кобуру и опять сел на табурет. На этот раз он смотрел на меня с надеждой и верой.

— А ты… вы можете прикрыть моих бойцов от пуль.

— Всех нет, — покачал я головой. — Несколько человек. Или… — тут мне пришла мысль, как использовать амулеты с максимальной пользой. — Или танки. Так же у меня есть несколько, э-э, волшебных… вот только не надо этих гримас… у меня винтовки и пулемёты, которые по своим данным не уступают противотанковым пушкам. По крайней мере, вчера я не так далеко отсюда из такого пулемёта уничтожил десять единиц бронемашин. Правда, боеприпасов к ним мало, это трофейное оружие.

— С патронами и у меня не густо, — ответил собеседник, потом посмотрел на дверь. — Странно, почему часовые на выстрелы не прибежали?

— Потому что магия. Я наложил заклинание тишины на эту комнату. Тут хоть гранату взорви — на улице не услышат, только увидят, как вылетают осколки из окна.

— Вот даже как, — покачал он и внимательно посмотрел мне в глаза. Я даже не могу предположить, что он там хотел увидеть.

— Ага, именно так, — кивнул я.

— Сколько у вас этих мечей-кладенцов?

— Два пулемёта МГ, одна 'мосинка' и два немецких карабина. Это всё. Ещё около пятисот патронов к немецкому оружию и меньше ста к 'мосинке'.

— Не густо.

— Если их вручите лучшим стрелкам, снайперам, да таким, кто не знает чувства страха, то даже с этим 'не густо' они остановят батальон. Ещё я видел на позициях два ружья противотанковых. Если мне их предоставите на ночь, то завтра утром из них можно будет подбивать 'тигры'.

- 'Тигры'? — вопросительно посмотрел он.

— Э-э, тяжёлые танки. Я их имел в виду. Кстати, до немцев далеко, сами вы из какого полка, что за часть здесь обороняется?

— Завтра к полудню точно будут здесь…

Оказалось, что я общался с командиром семьдесят пятой стрелковой дивизии с генералом Невнегиным. А оборону держал не полк — дивизия. Точнее то, что от нее осталось после двух недель войны. Тысяча сто человек. Ещё сто матросов были приданы дивизии для обороны Пинска из состава Пинской флотилии, которой командовал контр-адмирал Рогачёв. Танкисты были из другой части, примкнули они к остаткам дивизии совсем недавно. Немцев должны были задержать остатки сто пятнадцатого стрелкового полка и, судя по всему — задержали. Вот только оборонять город генералу было нечем: люди измотаны и подавлены, патронов буквально по десять штук на бойца, к пулемётам по сотне, гранат кот наплакал. Тяжёлого оружия кроме пушки и танков нет, а на два противотанковых ружья надежды совсем нет, слабоваты они против немецких средних танков, а именно их и стоит завтра ждать.

— …хорошо ещё, что успели отправить раненых в Лунинец, надеюсь, им там окажут помощь, — закончил рассказ генерал.

— Пока время есть, распорядитесь насчёт ружей.

— Хорошо, — с видимой неохотой согласился Невнегин. Наверное, он всё ещё не верил мне. Я мог бы воспользоваться тем же способом, какой использовал для Коробова. Но не хотел. Здесь придётся задержаться на куда больший срок, чем в Кобрине. И потому совсем не хочется настраивать против себя людей да ещё таких птиц высокого полёта, как комдив. Лично я бы точно затаил ненависть к тому, кто заставил стать его марионеткой. Ничего, сейчас проведу демонстрацию перед ним и теми, кого он подберёт для вручения артефактного оружия. И после этого — я готов съесть свою панаму без соли и горчицы — его мнение сильно изменится в ту сторону, которая нужна мне.

— Вижу, вы мне не верите, товарищ Невнегин, — покачал я головой. — Так давайте я покажу, на что способно моё оружие в руках простых бойцов. Подберите пятерых из них, к пулемётам и карабинам, желательно, чтобы они хоть немного были знакомы с трофейным оружием. И мы постреляем по мишеням из моих мечей-кладенцов, как вы из обозвали.

Как оказалось, с немецким оружием были знакомы многие. Всё-таки, бойцам семьдесят пятой пришлось дважды выходить из окружения, где заканчивались боеприпасы к своим винтовкам и пулемётам, вследствие чего приходилось брать в руки вражеское оружие и бить им неприятеля.

Пока по приказу генерала подбирались будущие владельцы артефактного оружия, я прошёлся по остаткам деревни, выискивая среди мусора и остатков домов с сараями, пошедших на укрепление оборонительного рубежа, мишени для демонстрации возможностей 'мечей-кладенцов'. Такими стали несколько огромных деревянных колод, ранее используемые деревенскими для рубки мяса и дров, если судить по изрубленной поверхности. Каждая была сантиметров восемьдесят высотой и шестьдесят-семьдесят толщиной. При этом на колоду явно пошли те чурбаки, с которыми не смог справиться топор перед отправкой в печку, так как все они были узловатые, массивные, со следами толстых сучьев. Простой пуле пробить такую толстую и крепкую древесину не под силу. Не уверен даже, что восемьдесят сантиметров дуба пробьёт противотанковое ружьё. Ну, разве что с очень близкого расстояния. Кроме колод я нашёл несколько крупных плоских булыжников, величиной примерно с моё туловище. Толщина у каждого была сантиметров двадцать.

— Вот это всё нужно перенести подальше от позиций, чтобы никого не задело, — я указал на мишени. — И хочу попросить одну или две гранаты для демонстрации усиления взрыва.

— Гранат почти нет, — покачал головой генерал.

— Хотя бы одну и полчаса времени. Как раз управитесь с установкой пеньков и камней.

— Хм, — Невнегин посмотрел на командира рядом с собой и приказал. — Сенченко, найди товарищу одну гранату.

Тот молча кивнул и быстрым шагом ушёл в сторону позиций… хм… дивизии. До сих пор всё никак не могу поверить, что целая дивизия уместилась на полосе меньше пяти километров — два поля и болотистый луг, изрытый овражками, покрытый большими кочками и заросший редкими кустами ольхи. Между полями пролегла накатанная дорога, которая шла прямиком в город. К слову, почему, интересно, дивизия заняла оборону в этом месте, а не рядом с городом или за рекой, через которую перекинут хороший мост? Или там сражаются другие? Нужно будет уточнить позже у генерала этот момент. Вдруг придётся менять позиции, а я захочу укрепить их магией. В этом случае неприятно будет их бросать.

Через пять минут мне вручили гранату на короткой ручке с осколочной рубашкой в виде широкого кольца, покрытого мелкими ромбиками-насечками.

— Я скоро закончу, — пообещал и устроился на какой-то куче земли, кинув сверху пару обломков от досок в качестве сиденья. Чтобы на меня не глазели почём зря и не отвлекали от работы, я активировал амулет с отводом взгляда.

Над гранатой, если не ошибаюсь, РГД-33, я потрудился как следует. Те немецкие 'колотушки' с этой поделкой и близко не стояли. Я увеличил огненную вспышку до семи метров радиусом и усилил ударное (вроде бы фугасность… или бризантность, чёрт, не помню) воздействие гранаты. То есть, она теперь была способна крушить, ломать, пробивать, сбивать в пятнадцать раз сильнее, чем в момент, когда сошла с заводского конвейера. Вес оставил прежним, так как не настолько он велик, чтобы не забросить карманную артиллерию метров на тридцать-сорок.

— Я всё, — отключив амулет, я поднялся с досок и направился в сторону Невнегина, вокруг которого собралось человек пятнадцать, причём десять из них носили командирские петлицы. — Держите.

Гранату от меня принял один из спутников генерала с невероятно подозрительной миной на лице да ещё встал между мной и Невнегиным. Неужели подумал, что я могу устроить покушение? Глупый, ведь я мог кинуть её не подходя вплотную, или показывает перед высшим командиром свои рвение и преданность?

— Как ей пользоваться теперь? — поинтересовался комдив.

— Как обычной, только кидать нужно подальше, изо всех сил, а то и гранатомётчику достанется от взрыва. Но зато она уничтожит даже средний танк при удачном попадании. Уж гусеницу порвёт в лоскуты точно, — ответил я ему.

Кроме подозрительных и частью любопытных взглядов я больше ничего не получил с их стороны. Никто не полез с расспросами, претензиями, не кривил губы в презрительном 'фи-и'. Наверное, Невнегин успел поговорить с ними и рассказал ту историю, что ему выдал я. Только вряд ли ему поверили. Скорее всего, сами в смятении ищут версию, в которую укладываюсь я, поведение командира и его байку. Думаю, что кое-кто и вовсе считал, что генерал немного повредился рассудком на почве всех тех несчастий, которые обрушились на его голову с момента двадцать второго июня.

Импровизированное стрельбище устроили в тылу, от последней линии траншей до тренировочных огневых позиций было примерно двести пятьдесят метров. И ещё на сто с небольшим метров вперёд вынесли мишени — чурбаки и камни.

— Где ваше хвалёное оружие? — поинтересовался генерал. — Вы его из кармана достанете?

— Сейчас привезу, — сказал я в ответ и направился к дому.

Всё моё снаряжение, всё то добро, что я накопил за время пребывания в новом мире, я устроил на велосипед, на котором уже сам не ездил, а использовал в виде эдакой тележки. Сейчас мой двухколёсный конь стоял у стены дома, скрытый чарами от посторонних глаз. Представляю, как вылезли глаза у наблюдающих за мной бойцов и командиров, когда я протянул руку к пустой стене и вдруг там появился велосипед! Его я привёз к генеральской компании и попросил помочь разгрузить. Когда вещи были сняты (оружие в одной кучке, боеприпасы в другой, прочее в третьей), я попросил представить тех, кто будет им пользоваться на демонстрационных стрельбах.

— Сержант Пехтель, красноармейцы Титов и Макаров, лейтенанты Шишов и Сардарян, старший лейтенант Иванов, — представил мне стрелков генерал.

— С немецким оружием знакомы? — я посмотрел на группу бойцов и командиров. — Кто встанет за пулемёты?

— Я с лейтенантами, — мотнул головой старший лейтенант. — И все знакомы. Я с эмгачом десять атак отбил. Да и все мы не один день воевали чужим оружием. Разрешите вопрос, товарищ…

— Глебов. Разрешаю, — кивнул я.

— В чём особенность этих пулемётов? Вот смотрю на них и не вижу ничего особенного.

— Хм… дело в них…

— Старший лейтенант Иванов! — одёрнул его Невнегин и перебив меня. — Ваша задача провести тренировочные стрельбы из образцов оружия, предоставленный товарищем, а не задавать ненужные вопросы.

— Извините, товарищ генерал, — вытянулся тот в струнку. — Больше не повторится.

Я решил промолчать. Пусть их. Сами разберутся. Тем более, суть я генералу сообщил, а дальше он решает, что сообщить подчиненным, а о чём лучше стоит промолчать.

Разобрав оружие, военные разошлись по позициям. На пулемёт я выдал по двадцать патронов, к карабинам по пять. Все боеприпасы были обычными, не зачарованными. Для небольшой демонстрации возможностей артефактного оружия и таких за глаза хватит.

— Майор Ефимов!

— Я, товарищ генерал!

— Командуйте группой.

— Есть.

В общем, что могу сказать о стрельбах? Многое, но если кратко, то — полный шок! Бойцы и командиры Красной Армии получили незабываемые впечатления от оружия с моими магическими рунами. Пули пробивали насквозь и ращепляли несокрушимые с виду камни и колоды. А взорвавшаяся граната среди каменного щебня и разбитых на поленца чурбаков превратила всё это в пепел, песок и чёрное пузырящееся стекло.

После такого командиры посмотрели на меня совсем другими глазами. Один даже порывался поговорить со мной плотно, но ему не дал генерал, который быстро увёл меня в дом. Перед уходом приказал особое оружие доставить туда и собрать все немецкие боеприпасы, которые имеются на руках у бойцов в окопах.

— Товарищ Глебов, — произнёс Невнегин, оказавшись со мной наедине в комнате, — я видел, что вы за какие-то пятнадцать-двадцать минут превратили гранату в мощнейший фугас. Увидел, как с виду стандартные винтовки и пулемёты показали результаты, до которых не дотянуться крупнокалиберным пулемётам и противотанковым ружьям. И я хочу… прошу вас сделать с остальным оружием в дивизии то же самое. Это возможно?

— Да.

— Я…

— Но займёт месяц, два или даже дольше, — перебил я его. — Можете посчитать сами времязатраты с учётом простой гранаты. На винтовку я потрачу около часа, на пулемёт минут на пятнадцать или двадцать больше. На пушку уйдёт часа три, наверное.

В этот момент отворилась дверь, и в комнату вошёл один из командиров, что присутствовали на демонстрационных стрельбах.

— Товарищ Глебов, это товарищ дивизионный комиссар Маслов, — генерал представил вошедшего. — Товарищ комиссар, о товарище Глебове я вам уже рассказывал.

— Здравствуйте, так вы учитель самого Мессинга?

— Да. Не верите? — я посмотрел ему в глаза.

— Сложно не верить после того, чему был свидетелем полчаса назад. И ведь на гипноз такое не спишешь, — покачал он головой, быстро отведя в сторону взгляд. Хе-хе, в гипноз не верит, но списывать его не хочет.

— Оружие где? — спросил у него генерал.

— Там, — комиссар мотнул головой в сторону двери, — в сенцах. Я рядом поставил на охрану Иванова и своего Терентьева. И там ещё морячки принесли свои противотанковые ружья с патронами. Они-то зачем?

— А это… товарищ Глебов хочет сделать их такими же, как винтовки, из которых наши бойцы только что стреляли. Говорит, тяжёлый танк пробьёт насквозь, как зайца, — сказал Невнегин.

— Да, пробьёт, — кивнул я. — Если только стрелок попадёт в него. Стрелять можно и с километра, даже дальше — мощи пули хватит на пробитие брони. Но повторюсь — ещё нужно попасть с такого расстояния.

— Пристрелка поменяется, как и на винтовках, которые вы сегодня дали? — задал важный вопрос комиссар.

— Да, — подтвердил я его догадку, — изменится. Пуля летит в три раза быстрее, отсюда очень высокая настильность. А дальность прямого выстрела возросла в несколько раз.

— Эх, придётся тратить патроны на пристрелку, а их кот наплакал, — тяжело вздохнул он после этих слов.

— Вы ещё обещали защиту, как на вас, для танков, — напомнил мне генерал и выжидательно уставился на меня. — Успеете всё сделать за ночь? Времени и сил хватит?

— Смотря, какое время отводите под 'ночь'. Если часов до пяти утра, то справлюсь.

— Немцы точно будут позже, — сказал Маслов.

— Но разведка появится раньше. Могут устроить проверку боем, выявить наши пулемёты и орудия, — возразил ему генерал.

— С разведкой мы справимся своими силами. Тем более, такой мощный козырь не стоит ей демонстрировать.

— Тут ты прав, — согласился с ним Невнегин. — Товарищ Глебов, вам нужна какая-то помощь?

— Нет… стоп, да, нужна. Скажите кому-нибудь сделать три, нет, четыре алюминиевых пластины примерно в две ладони шириной и толщиной в полпальца.

Мои собеседники переглянулись. Потом генерал поинтересовался:

— Но как?

— Котелки и фляги их этого металла есть?

— Найдём.

— Расплавить их в форме, хоть даже в земляной. Но нужно сделать очень качественно, чтобы не было вкраплений шлака или угля. Мне потом из этих пластин делать защитные амулеты на танки. Желательно с этим поскорее разобраться. Пока я возьмусь за оружие, так что время на переплавку есть.

— Если так, то они будут сделаны, — твёрдо сказал Маслов. — Что-то ещё? Не стесняйтесь, спрашивайте. Всё, что в наших с товарищем Невнегиным силах, мы сделаем.

— Драгоценные камни нужны.

— Что?!

— Не для себя — для дела, — ответил я, догадавшись, что за мысли забегали в их головах. — Из камней получаются отличные аккумуляторы магической энергии. Так мне не придётся после боя заполнять их своими силами, которых может и не быть к тому времени. Камни же сами вытянут энергию из окружающего мира.

— Вот даже как оно… — покачал головой комиссар, потом развёл руками. — Увы, вряд ли мы сможем найти сейчас даже самый маленький камешек. Если отобьёмся от гитлеровцев, сумеем получить передышку, то я направлю в Пинск кого-нибудь, чтобы решить этот вопрос. А пока — увы, — повторил он.

— Отобьёмся, — пообещал я, после чего протянул им две алюминиевых пластинки-амулета. — Возьмите. Это личная защита, спасёт от взрыва гранаты рядом, от пули и осколков. Думаю, пять-шесть попаданий выдержит.

— Звучит так, что прям… — покачал головой опять Маслов. — Фантастично уж очень.

— Бери знай, — генерал первым сцапал амулет. — Я видел, что это работает. Товарищ Глебов, что дальше с этим делать?

— В карман положите, только не потеряйте. А то будете думать, что защищены и подставитесь, а в итоге — пшик.

— Спасибо, — поблагодарил он и спрятал в карман гимнастёрки мой подарок. Точно так же поступил и комиссар. Через минуту они оставили меня в комнате одного, пообещав, что прямо сейчас отдадут распоряжение насчёт алюминия для моих нужд.

* * *

Как предполагал генерал, так и вышло — перед атакой наших позиций немцы сначала выслали разведку. Сразу две их группы сунулись на заросший сырой луг и на ржаное поле на другом фланге. В обеих была техника — лёгкий танк с пулемётом вместо пушки и полугусеничный бронетранспортёр.

Легкий танк легко прополз по лугу, подминая кочки с кустарником, ныряя в канавы и разбрызгивая грязь во все стороны. Благодаря своему весу он пёр вперёд, как трактор, не обращая внимания на трассу, где любая другая техника непременно застряла бы. За ним шли полтора десятка немцев с карабинами в руках.

Их товарищи справа в это время подминали рожь и не сходили с прицела красноармейцев, которые ждали, когда враги приблизятся для уверенного выстрела. К сожалению, боеприпасов было так мало, что хоть сходись в рукопашную и отнимай их у врагов.

— Огонь! — пролетела команда по траншеям, и мигом позже окружающая тишина была разорвана на миллион кусков грохотом выстрелов.

Я увидел, как от танковой брони отлетели несколько крупных искр, как упали неуклюже несколько фрицев на лугу. Прочие залегли, укрывшись за кочками и в промоинах. На другом фланге происходило всё в точно таком же ключе: несколько немцев были убиты или ранены, остальные укрылись за бронёй БТРа и среди ржи.

Сделав несколько выстрелов, красноармейцы притихли — берегли патроны. В этой стычке жидкий огонь вёлся только из винтовок и одного 'дегтеря'. Прочие пулемёты, пушка и танки молчали. Молчали и стрелки с артефактным оружием.

— Нам не нужен артналёт и бомбёжка, — сказал генерал, когда составлялся план боя сегодня утром. — Если ответим разведке из тяжёлого оружия, то немцы решат смешать нас с землёй. Нужно? — И сам же ответил. — Разумеется, нет. Да, всё это будет после, но к тому моменту я рассчитываю, что мы сумеем выбить часть вражеских танков и нанести урон в живой силе. Считаю неразумным раньше времени демонстрировать свои силы. Возможно, командующий силами авангарда решит резким ударом снести наш заслон, бросив все силы. Тогда мы и откроем все свои карты, товарищи.

К этому времени я узнал, что накатанная дорога, примерно посередине наших позиций, есть самая главная магистраль Кобрин-Пинск. В будущем она станет М-10 (вот какие плюшки подкидывает мне память, работающая всё лучше и лучше, вот только толку мне с этих моментов сейчас). Левее в трёх или четырёх километрах тянулась железная дорога, которую защищали части НКВД и народного ополчения, которым командовал некто Корш, а мост и река была под защитой моряков и их речных мониторов и катеров. Впрочем, судя по всему, первый и самый сильный удар придётся по остаткам семьдесят пятой дивизии, которая стоит на самом удобном пути для наступления на восток. Южнее нет удобных дорог, а дальше только на Украине они будут, где хватает немецких войск и так, чтобы перегружать транспортные магистрали частями из Белоруссии.

Через полтора часа после разведки немцы ударили.

Со стороны луга атаковала пехота числом примерно в две роты. А по полям покатили восемь танков, поддерживаемые двумя ротами. Это только кажется, что солдат мало, на самом деле роты (что в РККА, что в Вермахте) были под двести человек. Может, конечно, немцы послали неполноценные подразделения, но больше трех сотен народу на лугу точно было.

Танки открыли стрельбу с километровой дистанции, останавливаясь на несколько секунд, выплёвывая огненный факел с дымом и резко трогаясь дальше.

Всё чаще фонтаны земли и дыма поднимались на брустверах наших окопов и в самих траншеях. Чем ближе танки подъезжали, тем точнее и смертоноснее была их стрельба. В ответ раздавались лишь разрозненные выстрелы со стороны красноармейцев. И только выждав, когда до врагов окажется двести пятьдесят или триста метров, Невнегин отдал приказ открыть огонь по врагу из всего оружия.

И в одно мгновение ситуация поменялась.

Через минуту среди ржи чадили шесть танков и лежали десятки трупов в форме мышиного цвета. Особенно убийственными были пулемётчики, которые на такой дистанции не знали промахов.

Чуть позже были подбиты уцелевшие танки, и немецкая пехота откатилась назад.

— Товарищ генерал, — я обратился к комдиву.

— Слушаю.

— Дайте мне трёх человек посильнее и похрабрее, я хочу с ними сходить на поле и набрать трофеев. А то ведь у нас с оружием и патронами к нему совсем плохо. Тут же несколько пулемётов и тысячи патронов лежат прямо на виду, только бери.

— Не боитесь недобитков или гитлеровских наблюдателей?

— Так я с бойцами пойду под прикрытием магии, — усмехнулся я. — Нас даже зная, что мы там будем, хрен кто заметит.

— Хорошо, будут вам помощники. Но почему только трое? Вчетвером много не унесёте же.

— Амулетов всего три штуки, — развёл я руками. — Если силы будут, то этой ночью смогу сделать ещё несколько.

— А сейчас как себя чувствуете? — влез в беседу Маслов, который стоял рядом и внимательно слушал.

— Терпимо, пока не падаю, — уклончиво ответил я. Признаваться в премерзком самочувствии не захотел, не было желания демонстрировать им свою слабость после того, как представился магом огромной силы, у которого Мессинг лишь ученик. По правде же, после ночи проведенной за амулетами и артефактным оружием мне хотелось только одного — упасть в постель часов на десять. Маны осталось очень мало, и восстанавливалась она очень и очень медленно. Вот вернусь с трофеями, так сразу засяду на часок медитировать, а потом часа четыре сна перехвачу.

Глава 6

Я с тремя помощниками под прикрытием магии притащили семь пулемётов, сорок винтовок, около тридцати гранат (колотушек и в виде крупного яйца), тысяч десять патронов (их я вытащил из танков, как и три пулемёта) и двух пленных — рядового и унтера. Чуть позже я одному скормил под принуждением хвостик от вавилонской рыбки, получив знание немецкого языка. Набрали бы и больше, но тут фашисты опять решили атаковать.

Началось всё с артиллерийского обстрела позиций, который длился почти час. Прилетали совсем не 'чемоданы', после который фонтан земли высотой с пятиэтажку поднимается. Возможно, огонь вели танки и самоходки (если они там есть) с противотанковыми орудиями. Личный состав дивизии забился под перекрытия, выставив наблюдателей.

Через час пять лёгких танков при поддержке пехоты атаковали наши позиции со стороны луга. Ещё двенадцать бронемашин двинулись на наши окопы вдоль дороги по полям, на которых уже не осталось ржи — что не сгорело, то было растоптано и вмято в землю.

И на этот раз гитлеровцам почти удалось дойти до наших позиций. Да что там — почти… в трёх местах завязались рукопашные схватки. Только чудом удалось отбиться. Оставив сотни полторы тел на лугу и на полях, вместе с одиннадцатью подбитыми бронемашинами, гитлеровцы откатились во второй раз.

— Сейчас нужно ждать или юнкерсов, или удар дивизионными гаубицами, — хмуро произнёс генерал, машинально посмотрев в небо.

Угадал он со вторым вариантом: через два с половиной часа на нас упали десятки тяжёлых снарядов. И вот их уже в полной мере можно было называть 'чемоданами'. От взрывов немецких снарядов земля ходила ходуном, и в ушах постоянно стоял звон. Дом, в котором проводились совещания, был очень быстро снесён, там только обломки досок, солома да брёвна взлетели в небеса в ореоле чёрного дыма и земли. Хорошо, что я и остальные командиры сидели в траншее под несколькими накатами из брёвен и земли. От единичного попадания такой потолок должен прикрыть, так мне сказали. Но, не доверяя чужим словам, я дополнительно наложил защитные чары по углам укрытия, прямо на брёвна, торчавшие из земли.

После обстрела немцы атаковали в третий раз за сегодня. И у них были все шансы на победу, если бы к этому времени у меня не восстановился внутренний резерв маны. Весь этот запас и немного праны потребовал вызванный абмирутаруами со слепком степного пожара. Пять лет жизни пришлось отдать этому существу. Зато на наступающие цепи фашистов, усиленных бронетранспортёрами и танками налетела огненная стена протяжённостью в километр, высотой с двухэтажный дом и глубиной десять метров. Жар был не настолько силён, как у того огненного духа, который помог мне уничтожить немецкую колонну два дня назад, когда солдаты и лошади превратились в чёрные головешки, но его хватило, чтобы убить людей — пехоту и экипажи. Ни одна из боевых машин не загорелась, к слову. Закоптило их, конечно, но с виду повреждений не было. И при виде этого у меня появились мысли их утащить к себе.

'А что? Сделаем из них ДОТы, как из тэ двадцать восьмого, — подумал я, разглядывая трофейную технику на поле в нескольких сотнях метров. — Амулеты, усиление пушек и снарядов — получится сказка просто. Хрен кто мимо нас пройдёт'.

Остальные фашисты, при виде такой страшной картины, резко развернулись к нам спинами и побежали назад. И я их вполне понимал. Смерть от пули или осколка любому покажется желаннее (если шанса выжить, всё равно нет), чем участь быть зажаренным заживо.

— Всё, я больше ничем не смогу вам помочь примерно сутки, — едва шевеля языком, сообщил я шокированным командирам рядом с собой. — Постарайтесь меня не беспокоить, хорошо? — и не дожидаясь ответа, я прилёг у земляной стенки на плащ-палатку. Спустя секунду я отрубился.

Проснулся в сумерках и, судя по тому, что окрашен край небосвода больше в восточной стороне, это было раннее-раннее утро.

'Ну, сутки вроде бы не спал, но где-то рядом', - подумал я и потянулся всем телом, разминая мышцы после сна.

Рядом никого не было, кроме красноармейца с длинной винтовкой с примкнутым штыком. Из-за этого солдат казался копьеносцем из древности.

— Сколько время? — поинтересовался я у него.

— Без четверти четыре утра, товарищ… товарищ командир, — ответил тот, слегка запнувшись при обращении.

— Спасибо. Где штаб?

— Позиции осматривают и лазарет.

— Ещё атаки были или обстрелы?

— Нет, товарищ командир. Вот как огнемётами последних фашистов сожгли, так и затихли они. А это правда, что такое оружие вы сконструировали?

— Правда, правда, только языком поменьше мели.

— Так я ж с пониманием, — слегка обиделся тот.

— С пониманием он, — хмыкнул я. — Здесь, что делаешь один?

— Так часовой я, товарищ командир. Вас… это, охраняю.

'Ладно, хоть не конвоирует', - мелькнула мысль у меня. — Понятно. Ладно, пойду я к генералу. А ты стой здесь, тебя ж не к моему телу приставили, а к укрытию? А то это уже конвоем попахивает.

— К-к укрытию, — быстро ответил тот, запнувшись опять.

Невнегин и Маслов нашлись рядом с лазаретом, разбитым далеко позади позиций. Раненые лежали прямо на земле, на палатках, гимнастёрках, шинелях. Самые тяжёлые находились в двух палатках, на которых имелись большие белые квадраты с красными крестами. И на земле была растянута большая простынь с намалеванным на ней красным крестом метрового размера.

— Здравствуйте, товарищ Глебов, — первым со мной поздоровался комиссар. — Отдохнули?

Следом за ним поприветствовал генерал.

— Здравствуйте, — я кивнул обоим мужчинам. — Более-менее. К слову, вы бы замаскировали лазарет. Немецким самолётам эта простыня и белые квадраты с крестами — идеальный ориентир.

— Это же красный крест! — возмутился генерал.

— И что? — я посмотрел на него. — Не считайте немцев лучше, чем они есть. Мне… хм… я могу немного видеть будущее. Редкие события, но яркие или те, что будут происходить рядом со мной. Так вот, с момента войны я дважды видел в образах, как немцы расстреливали санитарные обозы и поезда.

— Не может такого быть, — буркнул Невнегин.

— Ваше право.

— Товарищ Глебов, а вы можете чем-то помочь раненым? — быстро сменил неудобную тему комиссар. — После вчерашнего обстрела у нас больше сотни в лазарет попало. И вывезти их пока не представляется возможным.

— Могу помочь, но сильно не рассчитывайте на меня. Силы мне пригодятся для отражения нападения немцев.

— Раненым любая помощь пригодиться. К сожалению, у нас нет врачей, лекарств и перевязочных средств. Обходимся тем, что под руку попало, — развёл руками Маслов.

— Я помогу, — повторил я.

Раненых было сто сорок семь человек. Шестьдесят были тяжёлые: проникающие ранения, обширная кровопотеря, взрывная и осколочная ампутация конечностей, черепно-мозговые травмы и так далее. Здесь был представлен весь список тяжелейших повреждений организма в результате механических травм. Как минимум половина не дожила бы и до полудня. Мог ли я помочь вернуться к полноценной жизни? Да, в Книге имелись заклинания для этого. Но на каждого безногого или безрукого с моим опытом ушло бы минимум половина суток. Поэтому я убрал угрозу жизни, легких поставил на ноги (хотя бы патроны смогут подавать или наблюдателями работать, которых после артобстрела выбило всех до единого), добавил тонуса всем. И всё.

Но даже это 'всё' произвело неизгладимое впечатление на окружающих и особенно командиров. Хотя, казалось бы, пора привыкнуть к моим умениям.

Немцы нам дали времени до полудня. Этого хватило, чтобы подправить траншеи, перераспределить бойцов и огневые точки. Ну, а мне удалось восстановить на две трети свой резерв маны и буквально на коленке соорудить два защитных медальона, которые вручил пулемётчикам, владеющим артефактным оружием. Боеприпасами их обеспечили неплохо — по тысячи двести пятьдесят патронов на каждый ствол. Как раз этой ночью по моему примеру красноармейцы ползали на поле за трофеями. Больше всех порадовали боевые машины — танки и бронетранспортёры немцев, экипажи которых убило огненным валом. Они наградили трофейщиков тысячами патронов и пулемётами, подсумками с гранатами и полдюжиной автоматов.

'Эх, денька бы три передышки и я бы тут такого наделал!', - помечтал я про себя.

К сожалению, уже в полдень в небесах над нашими позициями появились вражеские самолёты. Пикирующие бомбардировщики, 'юнкерсы', про которые знает любой в моём времени, если он не совсем потерянный для мира человек.

Их было три тройки. Оказавшись над траншеями с красноармейцами, первое звено перевернулось через крыло и под углом градусов в шестьдесят понеслось к земле. При этом включились сирены, чей мерзкий звук выворачивал внутренности и заставлял ныть зубы. От этого я не сразу сумел поймать нужный момент и сконцентрироваться на заклинании, что позволило первой тройки сбросить свой смертоносный груз на наши окопы.

И вновь задрожала земля под ногами, а в небо взметнулись чёрные фонтаны, изнутри подкрашенные оранжевым пламенем.

Но на этом удача немцев закончилась, и на них в небе набросился абмирутаруами-шторм. Порыв ветра был так силён, что сбил с ног несколько бойцов и командиров поблизости со мной. Но куда большая мощь ушла вверх, где набросилась на гитлеровские бомбардировщики.

Так как никаких сопутствующих эффектов в виде туч, молний, столба пыли и прочего не было видно, то при малой толике фантазии, можно было представить, как несколько невидимых великанов щелчками сбивают на землю 'юнкерсы'. Ни один из стервятников не уцелел.

— Ура-а-а!!!

Радостный победный клич русских солдат прокатился по траншеям и полям.

— Ура-а-а!!!

Через пять минут рядом со мной оказался довольный генерал. Ничуть не скрывая своего восторга, не стыдясь проявления эмоций, он обнял меня и похлопал по спине:

— Всегда бы так воевать! Вот вы им показали-то, товарищ Глебов…

А через два часа над нашими головами повисла 'рама'. Зачем она появилась, мы узнали очень скоро, когда позиции стали перепахивать немецкие снаряды. И ведь достать самолёт, не вышло даже из артефактного оружия, настолько он высоко забрался. Я же после недавних чар был ни на что не способен. Абмирутаруами в качестве платы забрал всю ману и немного праны. Не пять лет, как вчера, но полгода я потерял. Хорошо ещё что, будучи высшим магом (а в скором будущем и архимагом могу стать, не пройдёт и пяти лет) я теоретически бессмертен и очень скоро восстановлю все потери организма. Но кто бы знал, как же гадко себя чувствовать, когда астральная сущность вытягивает из тебя жизнь. Да и потом самочувствие сравнимо с тяжким похмельем.

Вот всем хороши эти духи-слепки, всегда можно среди них отыскать аналог требуемого мощного заклинания, но уж чрезмерно велика цена за их услуги.

Обстрел длился три часа и когда он закончился, то местность, попавшая под удар, была похожа на лунную поверхность — вся в воронках-кратерах. Если бы сейчас немцы решили нас атаковать, то даже артефактное оружие не помогло бы отбиться. Было много убитых и раненых. Местами на сотню метров обороны приходилось всего два солдата с винтовками. Траншеи засыпаны или там зияют глубокие воронки.

Вот кто отделался лёгким испугом — это танкисты. Мои большие амулеты, которые они прикрепили к башням, защищали их от снарядов и осколков. Это они заметили ещё в первый налёт и дальше пережидали взрывы бомб и снарядов в чреве своих бронированных многотонных 'лошадок'.

С немецкой батареей или батареями, нужно было что-то решать. И с этим вопросом я направился к генералу и его штабу, которые заседали в укрытии, которое я окружил магической защитой.

— А что мы можем сделать, товарищ Глебов? — вздохнул он. — Стреляют 'стопятые' гаубицы. Они стоят в семи-восьми километрах от нас, но достать нам их нечем.

— Дайте мне несколько человек и сегодня ночью несколько этих гаубиц превратятся в металлолом, — сказал я. — Тех разведчиков, с которыми я вчера собирал трофеи и ещё троих с похожими талантами.

— Пусть идёт Богданов, — комиссар посмотрел на Невнегина. — Чего ему просиживать зад в окопах?

— Это кто?

— После Халкин-Гола он стал капитаном и получил разведроту, но потом попал под трибунал за недостойное поведение и был разжалован до рядового. Вот только получил сержантские петлицы перед нападением Гитлера, — сказал мне генерал. — Сейчас его поставил на роту, так как командиров почти не осталось. Он сильный, хладнокровный, умеет воевать и не удивляется ничему. Один из пулемётов и винтовка, которые вы нам дали, находятся в его подразделении.

— Годится, — кивнул я.

Остальных бойцов Богданов подобрал сам. Всего со мной вышло семь человек. Амулеты отвода взгляда я делал до самой ночи. Один из них сделал большим, намереваясь прихватить у немцев грузовик с трофеями или бронетранспортёр. Сержант и один из разведчиков умеют водить технику, так что, утянуть что-то многоколёсное шансы есть. Вышли в половину первого ночи. Буквально прогулочным шагом миновали поле сражения, где уже начали пованивать трупы гитлеровцев. Несмотря на сильный запах гари, вонь разложения ощущалась очень сильно.

Немецкие окопы начались через полтора километра от наших. Даже сейчас там велись земляные работы небольшими группами солдат.

Мои спутники немедленно рухнули на землю, едва оказались на виду у вражеских часовых. И мне пришлось затратить немало слов и времени, чтобы убедить их в том, что амулеты помогают оставаться вне взглядов окружающих. И только благодаря им, мы и сами видим друг друга ночью.

Кое-как до них дошли мои убеждения, но даже после этого они то и дело норовили пригнуться, упасть или спрятаться за любым кустиком, как только видели немцев. Тем самым только зря тратили время, которого у нас было совсем ничего.

— Богданов, видишь ту машину? — я указал на трёхосный грузовик с брезентовым верхом, который уезжал с позиций куда-то в тыл к немцам.

— Да.

— Нужно колесо прострелить аккуратно, чтобы не повредить больше ничего.

Тот посмотрел на меня, как на больного.

— Да не видят они нас и не слышат. Винтовки бесшумные, блин, — разозлился я. — Тебе генерал говорил, чтобы мои приказы выполнял?

— Да, — сквозь зубы ответил он.

— Так какого хрена сейчас происходит?!

Вместо ответа мне он вскинул винтовку, прицелился и выстрелил, передёрнул затвор, вновь приложил приклад к плечу и отправил вторую пулю в сторону удаляющегося грузовика. Хорошо, что расстояние было меньше сотни метров, иначе вряд ли бы даже Зайцев, будущий герой-снайпер, сумел бы продырявить колесо. И спасибо за свет ночного светила и отсутствующие облака.

Машина вильнула вправо, потом влево и остановилась. Хлопнула дверь кабины, затем я увидел фигуру рядом с пробитым колесом.

— Дьявол! — донеслось до меня, следом немец несколько раз ударил кулаком по борту. — Вылезайте, колесо нужно менять.

Ну, а мы быстрым шагом направлялись в этот момент к ним. Когда подошли, то трое немцев уже возились с машиной, подставляя под неё домкрат и вытаскивая запасное целое колесо.

— Вы в кузове устраивайтесь, — сказал я капитану-сержанту, — а мне нужно потолковать с этими.

Даже в темноте было видно, как сильно выпучили глаза красноармейцы.

— Загипнотизирую их, чтобы довезли до батареи гаубиц, — пояснил я. Чёрт, как же свободнее мне одному действовать было. Жаль, что провернуть диверсию и угнать транспорт в одиночку мне не по силам.

На то, чтобы сменить колесо и тронуться в путь, у немецких солдат ушло полчаса. Зато потом мы очень скоро оказались недалеко от немецких гаубичных батарей. Восемь орудий в одном месте, одиннадцать в другом примерно в трёх километрах от первой группы пушек.

Сначала я вывел из строя те гаубицы, где их было поменьше. Действовал просто и эффективно: накладывал чары «гниение неживого» в нескольких точках, стараясь, чтобы повреждения от ржавчины не были видны. Теперь после первого же выстрела ствол лопнет, накатник и прочие механизмы вылетят. Ещё и обслуге достанется. Её я решил не трогать, чтобы случайно не поднять шум, хотя руки у моих товарищей чесались.

По точно такой же схеме я поступил с орудиями на соседней позиции.

— Товарищ Глебов, а давайте пушки заберём с собой? — вдруг предложил один из разведчиков, когда мы грузились обратно в кузов, после диверсии на последней гаубичной батареи.

— Уже поздно, — покачал я головой. — Они испорчены.

— Да не эти, а другие, маленькие. Мы когда проезжали сюда по дороге, то я увидел несколько штук. Противотанковые германские, их вдвоём катать можно и вполне хватит, чтобы броню средних танков продырявить.

— Где они?

— Нужно назад вернуться.

Как только бойцы окончательно поверили в свою неуязвимость, то резко обнаглели. Стали чуть ли не щелбаны отбивать немецким часовым. Пришлось срочно вмешаться, пока они не натворили делов, и предупредить, что любой резкий звук или воздействие на постороннего на время снимет с них чары. То есть, самый внимательный враг сумеет заметить обладателя амулета, решившего сыграть на барабанах. Или очнётся тот, кому отвесили 'леща'.

Грузовик вновь оставили, не доезжая до цели. Сначала я с разведчиком навестил место и подчинил своей воле часовых. И только после этого подъехала машина с остальными.

Нашими будущими трофеями стали противотанковые (как и сказал боец) пушки. На месте их оказалось десять штук. Из них восемь были маленькими, с короткими стволами и высотой мне по пояс и две более крупные с длинными стволами, увенчанными дульными тормозами. Чуть в стороне стоял полугусеничный бронетранспортёр с тремя пулемётами — по бортам и на вертлюге над кабиной. В палатках рядом спали полсотни солдат, ещё шестеро охраняли их сон.

Мне пришлось поднапрячься, чтобы наложить заклинание парализации на спящих. А потом окружить чарами отвода взгляда БТР.

И началась работа, причём, вкалывали немцы, покорные моей воле. Они помогли закатить и закрепить в кузов грузовика две маленьких пушки калибром тридцать семь миллиметров. Ещё одна такая же была взята на прицеп. Так же нагрузили снарядов столько, сколько влезло. Для облегчения машины мне пришлось на каждый небольшой ящичек, похожий на маленький 'дипломат', вешать руну облегчения веса. Иначе, боюсь, не дотянул бы грузовик до наших позиций. К бронетранспортёру прицепили одно из орудий другого типа — калибром в пятьдесят миллиметров. И опять мне пришлось тратить ману, делая пушку немного легче. В БТР погрузили снаряды к нему, а так же пятьдесят винтовок со всеми патронами, что нашли, и полсотни гранат.

После наложения рун что 37мм орудие, что 50мм пушка будут одинаково поражать любые цели. При этом «колотушек» на текущий момент мы с разведчиками можем унести больше, так как они существенно менее габаритнее и легче, чем пятисантиметровая Рак-38. А вот на буксир что маленькую пушку, что побольше брать — без разницы, потому и взяли ту, что калибром крупнее. Вот из этих нюансов и проистекает причина того, почему мы брали маленькие слабые противотанковые орудия.

А потом Богданов и два бойца со словами 'обождите', прикрепили к немецким винтовкам штыки и направились к палаткам. Смотреть на то, как хладнокровно убивают беззащитных людей я не смог, ещё не привык. Разумом понимал, что это правильно, что война только началась и нужно лишить вражескую армию опытных солдат как можно в большем количестве, тем более, артиллеристов, на долю которых приходится три их четырёх уничтоженных советских танков. Но в груди при этом ворочался неприятный комок.

На то, чтобы вырезать шесть десятков человек, у троих красноармейцев ушло около десяти минут. В живых остались только трое немцев: офицер, унтер и водитель грузовика. Первые были взяты в качестве 'языков', а последний должен был вести машину.

Оставшиеся орудия я вывел из строя по привычной схеме. И после этого понял, что сил хватит только на пару-тройку простых заклинаний или на одно посложнее.

Глава 7

— Завтра моему батальону идти в бой на этих чёртовых русских. И у меня плохое предчувствие, Генрих.

— Отто, не в моих силах что-то изменить. Тем более, только твоё подразделение сохранило боеспособность и высокий боевой дух.

Беседу вели два офицера вермахта в высоких званиях, устроившиеся под матерчатым навесом за столиком рядом с речкой. Перед ними стояли тарелки с разнообразной закуской, две рюмки и небольшой графинчик с водкой из трофеев.

— Потому что мой батальон сражался в районе железной дороги и не сталкивался с дъявольщиной, которая творится в этом месте, — зло сказал Отто.

— Это всё суеверия солдат, которые после польской и французской кампаний расслабились и не ожидали боёв с таким сопротивлением, — уверено ответил ему собеседник.

— Суеверия? — офицер залпом выпил рюмку водки и сморщился. — Когда прямо на глазах сгорает более роты солдат и задыхаются экипажи танков? Когда в одно мгновение самолёты камнем падают на землю? Да я ни разу ни в одном бою за свою службу не видел, чтобы потери авиации были стопроцентными во время неудачного налёта! И вот это всё ты называешь суевериями?

— Ты только что признался, что не участвовал в этих столкновениях, так откуда знать, что это не слухи? — заметил Генрих.

— Достаточно посмотреть на поле перед русскими позициями, где всё усеяно телами наших не похороненных солдат. Где стоят подбитые танки. И на обломки наших самолётов! — командир батальона уже почти закричал.

— Успокойся, Отто, — его собеседник поморщился и с почти незаметным презрением посмотрел на своего товарища. — Бог на нашей стороне. Кто бы ни помогал большевикам, дьявол или простые люди, но мы уже скоро втопчем их всех в эту землю.

— Как бы самим не лечь в неё, — слова товарища ничуть не успокоили Отто. Он вновь налил себе рюмку и выпил, закусил ломтиком ветчины, откусил от зеленого лукового пера, потом едко произнёс. — Как легли расчёты противотанкистов, которых зарезали, как цыплят ночью во сне. И те два взвода, что вчера нашли утром с перерезанными глотками. И куда-то пропал ещё один взвод со всем вооружением — своим и оружием убитых. А ведь никто даже не заметил, куда они ушли, и кто убивал остальных солдат! — он потряс пальцем перед лицом собеседника, после чего вновь наполнил себе рюмку водкой и одним глотком отправил огненную жидкость в желудок. — Завтра я с ними встречусь на том свете и всё узнаю. Жаль, что передать вам не смогу.

Генрих понимал друга, как человека, но вот как солдата, воина — нет. Есть присяга и долг перед германским народом, который слишком долго страдал после Версальского проклятого договора о мире. И если солдат должен погибнуть, чтобы народ жил, то так тому и быть. Но по-человечески ему было жаль Отто, которому придётся столкнуться с теми непонятными русскими, которые по варварски убили больше сотни немцев. Мало того, какой-то едкой химией вывели из строя два артдивизиона лёгких гаубиц. При этом погибли и получили тяжёлые ранения двадцать четыре человека. Но и это ещё не всё. В полном составе погибли расчёты противотанкового батальона, тем же способом, что и у гаубиц, были испорчены механизмы и стволы пушек, а часть орудий вместе с бронетранспортёром пропали. Как такое могло случиться почти в центре расположения наших доблестных войск?!

* * *

Немцы дали нам три дня отдыха. Наверное, так сильно были впечатлены ночными рейдами по своим позициям меня с товарищами. Ведь мы не только разобрались с гаубицами, что так досаждали нам два дня, но и день спустя вновь наведались к неприятелю в уже большем составе. В эту ночь почти сотня гитлеровцев из стрелковой роты лишилась жизни. Ещё сорок человек, среди которых был офицер и несколько унтеров, попали в наш плен. Если бы не желание набрать трофеев и отсутствие под рукой транспорта, то и эти вояки отправились бы в свою Вальхаллу. Но им повезло. Нагрузив пленных винтовками, пулемётами, патронами и гранатами мы вернулись в своё расположение. Полторы сотни винтовок и четырнадцать пулемётов с огромным количеством патронов сильно порадовали Невнегина. А уж несколько небольших миномётов с запасом мин, которые я пообещал усилить, вытащили на его вечно мрачное лицо широченную улыбку. Пленным немцам оставили только одежду с сапогами, связали руки и отправили под конвоем в Пинск. Представляю их удивление, даже шок, когда с них спадут чары, и они узнают, что из своей палатки неведомым образом переместились в советский плен.

Я только обрадовался, что появилось достаточно времени, чтобы заняться серьёзными чарами, как рядом нарисовался (хрен сотрёшь) комдив. Сначала пытался давить авторитетом, потом чуть не принялся умолять меня, чтобы я срочно занялся защитные амулетами и зачарованием оружия в дивизии. И сумел настоять на своём не мытьём, так катаньем. К сожалению, не получилось у меня отказать, есть у меня черта в характере, когда иду навстречу просьбам и пожеланиям чужих людей. Может, всё дело в моём возрасте? Если это так, то всё не так и плохо, ведь возраст — это единственное, что постоянно и безвозвратно меняется.

На мои способности окружающие все меньше и меньше строили гримасы. За несколько дней привыкли к огромному количеству чудес. Правда, со всех без исключения Маслов и его помощники взяли несколько подписок о неразглашении, с обещанием самых жёстких последствий включая и наказание семьи.

Из Мозыря в помощь пришли две стрелковых роты и взвод бронеавтомобилей. Из Пинска пришло подкрепление — народное ополчение. И вот оно меня сильно удивило, так как там каждый четвёртый был евреем. Оказалось, в городе образовалось очень большая община любителей пейсов и кошерной курочки. Тут и до войны евреев хватало. Хотя после присоединения этой территории к СССР тут сразу им так туго закрутили гайки, что многие покинули город. А с началом немецкой агрессии против СССР с западных районов хлынули сотни еврейских семей, спасающиеся от немцев, от которых не ждали ничего хорошего.

Одна рота и бронеавтомобили были переданы подразделениям, которые обороняли город от реки до железных путей.

Благодаря подкреплениям генерал восстановил количество бойцов до прежней численности, с которой занял этот рубеж.

Это были хорошие новости, а теперь о плохих. И их было слишком много.

Подготовка ополченцев-добровольцев оставляла желать лучшего. Оружия на всех не хватало, хотя генералу пришла депеша с посыльным, что с каких-то там складов между Пинском и Мозырем вот-вот будут доставлены нам винтовки, пулемёты, противотанковые ружья и прочее. Огромная беда была с продовольствием, хоть ближайшей ночью бери и иди к немцам за их полевыми кухнями.

Зато амулетами и артефактами я снабдил многих. Все орудия из разряда простого стреляющего железа перешли на уровень боевых артефактов. У морячков, которых осталось всего двадцать семь человек, одну СВТ и одно ПТР-39 я сменял на пулемёт и четыре защитных амулета. К последней было всего пять патронов (знаю, что запрятали остальные ко второму ружью) и этого мне вполне хватало. Я собирался превратить оружие в ещё более сложный артефакт. И если всё получится, то больше патронов к этому образцу оружия не понадобится. Во врага полетит пуля из псевдоматерии, которая просуществует в этом мире всего несколько секунд, но в эти секунды она будет неотличима от настоящего боеприпаса.

Кроме всего этого мне пришлось наложить защитные руны на десять деревоземляных укрытий, где могли бы спрятаться от артобстрела или авианалёта несколько сотен человек. Чуть позже, если враги предоставят ещё такую же большую передышку, я добавлю к ним столько же.

— Товарищ Глебов, — меня оторвал от размышлений комиссар. — У меня для вас отличная новость.

— Какая же?

— Вот, — он вытащил из кармана чуть помятый обычный спичечный коробок и протянул тот мне. — Драгоценные камни, как и просили.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я, принимая презент.

Внутри лежали несколько серёжек и колечек с разноцветными драгоценными камнями и жемчугом. Среди небогатого выбора под мои нужды подошли четыре камушка — бриллиант и три сапфира.

— Возвращаю, — я вернул коробок обратно Маслову. — Жемчуг мне не подходит, а прочие слишком мелкие или камни с крупными дефектами.

— Хм, — тот положил его в карман и покачал головой. — Даже не мог представить, что важны такие мелочи.

— Вы просто не имеете представления о других мелочах. В магии они играют, куда большую роль, чем во всех остальных сферах жизни.

Потоптавшись рядом несколько минут и задав десяток маловажных вопросов, комиссар удалился, оставив меня одного со своими проблемами и делами.

Одним из этого была идея создания голема. Её мне подкинул Эдуард Соломонович Ройман, один из еврейских ополченцев. Он легко и просто принял тот факт, что я не простой человек и даже, скорее всего, совсем не человек. Смог вытянуть из меня пять защитных амулетов и две артефактных винтовки (вот же тип! Сразу видна кровь сына Израиля… хм… будущего Израиля или прошлого? Если мне не изменяет память, то Израиль и в далёком прошлом был). И между делом поинтересовался тем, а не могу ли сотворить Пражского голема. И тут же рассказал историю о том, как в шестнадцатом веке в Праге один раввин и по совместительству ещё и каббалист создал волшебное и неуязвимое создание из глины и свитка с письменами (шем), которое назвал големом. Тогда евреев сильно притесняли немцы и чехи, запрещали покидать гетто, которое было отведено им для жизни. И во сне раввину Бог подал идею создания защитника. Якобы тринадцать лет голем защищал (читай — убивал врагов еврейской общины) евреев от притеснителей, пока однажды из-за ошибки раввина не вышел из-под контроля и не начал всё крушить вокруг. Его создатель едва успел его усыпить навсегда, пока тот не начал убивать тех, которых был обязан защищать. И под конец этой истории Эдуард сказал, что может мне помочь с письменами для голема. От шема я отказался, а вот идею решил взять на вооружение. Она плотно засела в моей голове, и даже когда занимаюсь амулетами и оружием, все равно мысли только о магическом воине. Осталось только придумать как его создать, так как в Книге имелось слишком много заклинаний — от элементальных големов, до механических и оживленных путём вселения чужой души.

’Пока что от этой идеи придётся отказаться, уж очень долгое это дело, — покачал я про себя головой и тут услышал далёкий гул самолётных моторов. — А это ещё кто летит?’.

Самолёты летели с запада.

’Сука, немцы, — скрипнул я зубами и со вздохом поднялся на ноги. — Всё-таки, больше не стали ждать и решили сковырнуть нас поскорее’.

Летели семь троек тремя уступами на высоте четыре-пять километров. И всё те же ’юнкерсы’, судя по торчащим шасси под крыльями. Каждая такая машина берёт семьсот килограмм бомб. Иногда в бомбовой загрузке всего три боеприпаса — один на полтонны и два стокилограммовых. То есть на позиции дивизии собираются скинуть больше четырнадцати тонн взрывчатки и металла.

Из ПВО на наших позициях всего шесть установок спаренных ’эмгэшек’, одна из них стоит на трофейном бронетранспортёре. БТР у нас играет роль подвижной огневой точки, так как огневая мощь дивизии откровенно слабая и на разных участках иногда требуется создать шквал огня. Вот такое у нас — Фигаро там, Фигаро здесь. Примерно так же действуют и ’бэтэшки’, но они в силу малого количества боеприпасов слабоактивны. Забыл сказать, что пулемётные спарки созданы из артефактного оружия. Все зачарованные пулемёты для усиления огневого удара были сдвоены. На каждый ’ствол’ имелся барабанный магазин с короткой лентой на пятьдесят патронов, над которыми я поработал при помощи магии.

И вот сейчас расчёты спаренных установок задирают в небо, ловя в прицелы вражескую авиацию. Бронетранспортёр завёл двигатель, готовясь сорваться с места, чтобы поддержать огнём товарищей там, где гитлеровцы решат нанести самый мощный удар.

За налётом я решил смотреть из командирского укрытия, над которым я поработал чуть лучше, чем над остальными. Оно теперь используется в качестве НП, после небольшой доработки, заключающейся в поднятии накатов и создании длинной узкой амбразуры. Через неё командиры смотрели за полем боя из биноклей. Трофейных, кстати, которые я принёс из двух своих рейдов в расположение гитлеровцев.

— Что-то случилось? — вопросительно посмотрел на меня Невнегин, едва я оказался на НП.

— Нет, ничего такого. Просто отсюда видны почти все наши позиции. И мне интересно посмотреть, как сработают пулемётные установки по ’Юнкерсам’.

— Понятно, — хмыкнул он и вновь вернулся к наблюдению.

Он с комиссаром и двумя офицерами расположились у входа в укрытие, направив окуляры биноклей в небо. Опасность здесь им не грозила — магический щит прикрывал на восемь метров во все стороны, не считая блиндаж (или как там правильно будет называться наше НП).

Рокот авиационных двигателей звучал всё громче, накатывал сверху на землю, заставлял людей бледнеть и нервничать. Слишком хорошо окружающие меня военнослужащие знали, что может сотворить с позициями пехоты двадцатка пикирующих бомбардировщиков.

И вот первый «Юнкерс» перевернулся через крыло и сорвался в крутое пике, завыв, как сотни грешников на сковородках в Аду. За ним к земле устремился второй, третий, четвёртый…

Больше половины самолётов выбрали целью траншеи, перед которыми в последний раз я сжег пехоту с экипажами танков. Наверное, немецкое командование посчитало, что тут у нас стоит самое мощное оружие, какие-нибудь огнемёты или что-то похожее. Именно туда направился бронетранспортёр, готовясь поддержать две пулемётных установки, на которых пришлись двенадцать ’юнкерсов’.

И тут во всей красе показало себя артефактное оружие. Два первых самолёта были сбиты ещё до того, как сбросили свой страшный груз. Сбиты влёт, как утки. Третий взорвался в воздухе. Или пули угодили в бомбы, или расчёт поставил ленты с зачарованными патронами.

— Вот стервецы что творят! — хлопнул себя по бедру генерал. — Шульгин, пулей до них и скажи, чтобы не смели тратить особые боеприпасы!

— Есть, — денщик козырнул и умчался.

Взорвался в воздухе ещё один ’юнкерс’, что подтвердило догадку Невнегина об использовании патронов с рунами.

Два пикировщика сумели-таки сбросить свой груз на окопы, но сбросили неточно, добавив воронок перед траншеями в сотне-двух метрах. К слову, упали явно не ’пятисотки’, куда меньше.

Очень скоро к избиению немецких стервятников присоединился расчёт пулемётной установки на бронетранспортёре, и асам Геринга совсем стало кисло. За несколько следующих минут на землю рухнули два самолёта, а ещё трое отвалили в сторону и стали с сильным снижением и густо дымя уходить севернее, подальше от наших позиций.

На левом фланге и в центре немцам повезло чуть больше. Первая тройка без помех сбросила свой груз точно в траншеи или совсем рядом с ними. Зато потом расчёты пристрелялись и один за другим подбили шесть бомбардировщиков. Пять из них рухнули на землю на наших глазах позади позиций, а один сумел уйти влево, развернуться над рекой и направиться назад. Но дымил он сильно, полёт был неровным, поэтому думаю, что надолго выбыл из строя и поднимется в небо ещё нескоро.

— Передай Ефимову, пусть отрядит отделение бойцов к месту падения ’Юнкерсов’. Видно было что, как минимум, один не взорвался, — обратился Невнегин к красноармейцу, который был при нём связным. Таких было трое, и двоих он уже разогнал с приказами к подчиненным в траншеи, включая денщика.

Через пятнадцать минут после окончания налёта на НП стали прибывать посыльные от командиров подразделений, а спустя сорок минут уже были подведены итоги.

— Погибли семнадцать человек и двадцать два ранены. Это те, кто не может продолжать сражаться. Уничтожен пулемёт, простой. И четыре винтовки, тоже простые. Боеприпасов расстреляли много, около тысячи обычных и семьдесят два патрона особых, — озвучил урон от немецких бомб комиссар, который взялся за подведение итогов. — Немцев по донесениям наблюдателей — да и мы сами всё видели — было сбито двенадцать самолётов, четыре ушли с большими повреждениями. Думаю, подсчёт в нашу пользу.

— Думаю, с минуты на минуту будет наземная атака, — взял слово генерал. Товарищ комиссар, пока есть время, пока тихо, вам обязательно стоит пройтись по позициям и пообщаться с бойцами. Нужно им поднять боевой дух.

— Думаю, он у них и так на высоте, — усмехнулся Маслов. — Но больше — не меньше. Терентьев, за мной.

И комиссар со своим денщиком покинул НП.

Большой передышки немцы нам не дали. Уже скоро вдалеке загрохотали орудия и перед нашими позициями стали падать снаряды.

— Жидковато что-то, — покачал головой Невнегин. — Бьют шесть или семь гаубиц. Несколько крупных, ’стопятидесятки’, и три или четыре совсем небольших, думаю, что их семидесятипятимиллиметровые полковые. Странно, что миномёты молчат, хм. Ну, значит, жди скоро танки с пехотой. Товарищ Глебов, вы здесь будете или на передний край пойдёте?

Промеж его слов я услышал ’вали-ка ты туда, авось, пользу окажешь на месте, чего здесь жопу мять’.

— К бойцам пойду, — ответил я. — К Богданову.

— К Богданову? — переспросил он. — То есть, вас там искать, если понадобитесь?

— Да. Или он будет в курсе, где меня искать.

Артиллерийский обстрел в силу малого количества орудий на пять с лишним километров наших позиций особого урона не нанёс. Впрочем, лупили пушки по полуторакилометровому отрезку слева и справа от дороги, оставив без внимания луг и половину поля, что примыкало к нему, отделенное лесополосой. Вернее, остатками её. От большинства деревьев остались лишь пеньки.

Едва только последние снаряды взорвались рядом с окопами, как вдалеке показались немецкие машины — танки и бронетранспортёры, а за ними и между ними густо двигались пехотинцы. На луг вышли только стрелки, без какой-либо поддержки техникой.

’Один, два, три…, — стал я считать про себя танки. — Охренеть, сорок две штуки. Они сюда полк, что ли, пригнали?!’.

Танки открыли стрельбу примерно с двухкилометрового рубежа. Остановиться, выстрелить, проехать немного, вновь остановиться и пальнуть. Сорок машин шли очень плотно и точно на наш правый фланг. Своей частой стрельбой они создали впереди огневой вал. Хоть стрельба была не особо прицельная, снаряды чаще всего рвались перед брустверами или улетали в тыл, но вот психологическое давление они оказывали огромное!

Три четверти от танковой лавы были лёгкими танками и ’тройками’, оставшаяся часть была ’четвёрками’, судя по толстому огрызку пушки. Причём, почти все эти танки, которые условно можно назвать тяжёлыми, шли самыми первыми, прикрывая своей бронёй своих жестяных (утрируя, но где-то так и есть) собратьев. Последними катили бронемашины — колесные и гусеничные.

Если техники было много, то пехоты буквально легион. Их можно было сравнить с муравьями, вышедшими на защиту своего муравейника или отправившимися на захват чужого. Казалось, что можно закрыть глаза, направить ствол винтовки в сторону атакующего врага, выстрелить и попасть — такая плотность была у наступающих. С учётом тех цепей, что вышли на луг, одних солдат противник выставил больше тысячи.

Красноармейцы открыли ответный огонь, когда немцы пересекли километровый рубёж. Первыми выстрелили трофейные 37-милиметровые орудия. После того, как они стали артефактами, тысяча метров для их снарядов стали дистанцией эффективного огня. А уж сами заряды, которые выглядели какими-то игрушечными, размерами с гриф от гантели, могли посоперничать с теми ’чемоданами’, которые на нас только что швыряли немецкие стопятидесятимиллиметровые гаубицы. Правда, малая часть, всего пятнадцать к каждой пушке, но и этого немцам должно хватить.

А ещё у нас были миномёты. Небольшие пятидесятимиллиметровые, чуть выше колена, стреляющие максимум на шестьсот метров. Зато к каждому я зачаровал по десять мин, снабдив те огромным количеством рун. Каждая мина накрывала огненным облаком круг диаметром в тридцать метров. При этом температура в эпицентре была свыше двух тысяч градусов. Рубеж на расстоянии от четырёхсот метров до пятисот от окопов был заранее пристрелян сформированными расчётами к миномётам. Теперь осталось только подождать, когда на эту стометровку войдёт противник.

Первые выстрелы противотанкистов подожгли два немецких танка в первой линии и один в середине. Прикрытые амулетами отвода взгляда, защищенные магией расчёты трофейных пушек были неуязвимы и невидимы для врага. Один расчёт тридцатисемимиллиметровки нагло оборудовал себе позицию прямо на дороге, получив возможность обстреливать наступающих из самого удобного положения.

Немногим позже, когда до первых танков дистанция сократилась метров до семисот-восьмисот, открыли огонь бойцы с артефактными винтовками. Их мишенями стали лёгкие танки и ’тройки’, вырвавшиеся вперёд. Винтовочная зачарованная пуля, вылетающая из ствола со скоростью три тысячи метров, дырявила их броню, как шило консервную банку.

— Так их, парни, дави гадов! — весело крикнул я.

— Скорее будет правильнее — жги, — заметил Богданов.

— Поучи ещё, — отмахнулся я от него. — Лучше готовься встречать пехоту. Всю минами не накроем, придётся пулемётами долбить… хм.

Тут я заметил две ’четвёрки’, которые стояли позади наступающих товарищей. От меня до них было порядка двух километров. Из командирских башенок торчали танкисты с биноклями в руках.

— Что? — заинтересовался капитан-сержант.

— Мне вон та парочка танков нравится. Какие из них ДОТы получатся — загляденье просто, — я ткнул биноклем в нужную сторону.

— Только не говорите, товарищ Глебов, что пойдёте прямо сейчас туда, — нахмурился мой собеседник.

— Хорошо, я промолчу. И за мной не ходить никому — погибнут, — сказал я и легко перебрался на бруствер, с которого стартанул в направлении целей. На ходу активировал амулеты и наложил заклинание тонуса.

Оглянулся — вроде бы не видно, чтобы за мной кто-то последовал.

За минуту я пролетел метров четыреста, и тут что-то взорвалось, чуть ли не под ногами, сбив меня с ног и заставив пару метров прокувыркаться по земле. Амулет защитил, но сильно просел по мане. Ещё бы чуть-чуть и сработали бы личные защиты.

Что это было — я не понял. Подозреваю, что наткнулся сам прямо на один из вражеских снарядов. Если только кто-то из союзников не выстрелил в спину, целя в немецкий танк. Увидеть меня они не могли, даже те, у кого были амулеты отвода взгляда. Между собой они взаимодействовали (амулеты, то есть), а вот с моим амулетом и моим заклинанием, которым я иногда пользовался вместо волшебной безделушки — нет.

Отряхнувшись, я продолжил бег.

Уже находясь совсем рядом со своей целью забега, за спиной загудело, завыло и едва ощутимо толкнуло горячим ветром в спину. Даже не оглядываясь назад, было понятно, что немецкие цепи вошли в пристрелянный из миномётов квадрат.

— Боже! Боже! Что это такое? — в шоке воскликнул немец в чёрной форме и пилотке, который по пояс торчал из командирской башенки ближнего ко мне танка. Тут лязгнул люк впереди и из него показался ещё один фриц с круглыми ошалевшими глазами.

— Да это просто сказка какая-то, — обрадовался я и кинул в обоих подчиняющее заклинание, потом приказал. — Остальных немедленно убить, сделать это незаметно, чтобы не заподозрили до самого последнего момента. И ждать моих дальнейших команд. Приступайте.

Те проворно нырнули внутрь танка. Кажется, когда я подбежал ко второму, то услышал приглушенные пистолетные выстрелы, прозвучавшие за спиной. Со вторым экипажем так не получилось, пришлось отправить в приоткрытый боковой люк в башне заклинание мгновенной смерти. Дальше всё было просто: два немца — два танка. Повезло, что командир умел сидеть за рычагами и сумел заменить мёртвого механика, иначе пришлось бы брать второй трофей на буксир. Для одного танка у меня был отвращающий амулет, на второй я наложил заклинание. После этого приказал двигаться ближе к дороге. Там вся немецкая техника была уничтожена, пехота разогнана. Фактически — мёртвый коридор. И там почти нет риска, нарваться на слепой выстрел из боевого артефакта.

Неподалёку от позиции противотанковой пушки я приказал пленным остановиться, а сам направился к красноармейцам.

— Здорово, бойцы! — окликнул я их, сняв чары с себя. — Свои, свои!

— Товарищ Глебов? — удивился один из расчёта, первым схватившийся за трофейный автомат при звуке моего голоса.

— Он самый. Я тут сейчас два танка протащу, вы уж не попортите мои трофеи, лады?

— Танки? — вклинился в беседу второй. — Немецкие?

— С той стороны наши не придут, — ответил я ему. — Конечно, немецкие. Я ж сказал — трофеи.

— Так тащите, конечно!

Предупредить я их решил из-за того, что простенький амулет и быстро созданные чары не смогли бы совсем скрыть от взгляда два многотонных механизма, оглушительно лязгающих и воняющих выхлопом. Проехать же мне предстояло совсем рядом с позициями противотанкистов, устроившихся на дороге.

За то время, что я был занят претворением в жизнь своей идеи, что внезапно меня посетила, вражеская атака была остановлена, а уцелевшие фашисты поспешно отступили. После них остались сотни и сотни трупов и десятки чадящих или с виду целых, но неподвижных, бронированных машин.

На несколько танков, среди которых была ’тройка’ без видимых повреждений, я тут же положил глаз. Пользуясь заминкой в сражении, стоит их утащить к себе, тем более, пара буксировщиков с опытными водителями у меня имеются.

Но сначала я отвёл оба танка подальше в тыл, укрыв в запасных капонирах для ’бэтэшек’, которые успели отрыть порядком. После чего пленные вытащили из танков своих мёртвых товарищей. К этому моменту рядом со мной появился комиссар с парой командиров. По его глазам было видно, что он думает о моей выходке. Но при этом выглядел очень довольным. А уж когда узнал, что один из пленников является командиром танковой роты, то и вовсе расцвёл. И тут же чуть не потребовал отдать его ему немедленно для допроса.

— Ай, да чёр… забирайте, — махнул я рукой. — Справлюсь уж как-нибудь и с одной машиной.

— Товарищ Глебов, с вами пусть пойдёт группа трофейщиков. И безопаснее, и помощь какая-никакая, — тут же сказал он.

— Хорошо.

’Помощь, бляха-муха, — покачал я головой в мыслях. — Не доверяешь комиссар, так уж и скажи’, - вслух же сказал. — Хорошо, возьму. Я сейчас к передовой подъеду под скрытностью, там с себя сниму невидимость и заберу бойцов. Полагаю, что не стоит немцам видеть, как мы катаемся на их технике у себя на позициях.

Глава 8

С поля боя команда трофейщиков привезла пять танков, два бронетранспортёра и три сотни винтовок с пулемётами и автоматами. Плюс, гору боеприпасов. Хотя как сказать гору — на один-два боя не особо серьёзных. Брали и ранцы с убитых, у кого они имелись, так как лишь малая часть солдат вермахта пошла в бой с грузом на плечах.

Техника имела повреждения, которые легко устранялись практически на месте. Лишь с одного БТРа пришлось снимать искореженный двигатель и менять его на другой, с БТР, у которого пулеметчики всю ходовую часть превратили буквально в крошево. Благодаря этому огневая мощь дивизии стала ещё больше. С учётом низких потерь и высочайшего боевого духа красноармейцев мы убивали такими победами зараз по нескольку зайцев.

Я всё больше и больше убеждался, что маг в условиях отсутствия конкуренции — это оружие страшнее атомной бомбы. Даже самый слабый маг, каковым я и близко не являлся. К сожалению, я был один и разорваться (даже использовав доппель-магию) на части никак не мог, чтобы остановить немецкого наступление севернее и южнее Пинска. Да, у дивизии были успехи здесь и сейчас. Зато в других местах фронта успехи показывали уже немцы. Ничего, если мне отцы-командиры не начнут вставлять палки в колёса, то к осени я точно сумею переломить ход войны. Надеюсь.

Немцы, получив такую смачную оплеуху, больше сегодня нас не беспокоили. Это дало время распределить трофеи среди бойцов, а мне заняться зачарованием пулемётов. Скорострельное автоматическое оружие, способное на дистанции в полкилометра пробивать до пяти сантиметров бронированной стали, стало основным средством борьбы с авиацией и бронетехникой германской армии. До сумерек я добавил в арсенал дивизии ещё четыре пулемёта. Скорее всего, их военные умельцы объединят в спаренные установки, чтобы иметь возможность быстро подавить вражеские огневые точки, вывести из строя танк или опустить с небес на землю самолёт.

Вечером как всегда состоялось совещание в командирском блиндаже, защищенном не только от пуль, осколков и взрывов, но и против проникновения посторонних. Последнее создавалось путём вручения амулетов с привязкой на крови.

— Товарищи, хочу поздравить вас с очередной победой над фашистами! — торжественно произнёс комиссар, стоя в полный рост. — Предлагаю чисто символически выпить за силу советского духа и бойцов Красной армии!

На столе перед нами стояли стаканы с тёмно-коричневым напитком — коньяк. Грамм по семьдесят в каждом.

— Сегодня мы нанесли сильнейший удар по духу и силе немецко-фашистских захватчиков, — продолжил вещать Маслов. — Нами уничтожены две танковых роты и три батальона пехоты, захвачены огромные трофеи, в том числе и исправная бронетехника…

Всё это мы знали и так, видели своими глазами, трогали руками, подсчитывали и радовались потерям врага. Но комиссару удавалось преподносить эти всем известные вещи так, что в душе поднималась гордость и счастье от хорошо проделанной работы. Он называл имена и фамилии отличившихся солдат и их командиров, озвучивал сами подвиги героев. Умел говорить и акцентировать на нужных моментах, этого у Маслова было не отнять. Ему бы амулет для усиления ментального воздействия на окружающих и он, пожалуй, имея достаточно времени для агитационных речей, сумеет убедить врагов сдастся или даже перейти на нашу сторону.

— … враг стянул к нам силы танкового полка и двух мотопехотных полков. И половину этих войск мы уже уничтожили! — и ведь, зараза, обо мне напомнил мельком, парой слов, создавая ощущение, что красноармейцы справились бы и без моей помощи и все заслуги по уничтожению ударной группировки 'фрицев' целиком лежат на нём, на генерале, командирах рот и батальонов.

'Да и к чёрту, — равнодушно подумал я. — Пока мне слава не нужна. Точнее, пользы от неё не видно. Работать она начнёт позже, когда сведения обо мне дойдут до Москвы. Интересно, что комиссар с генералом написали в донесениях? Сами молчат, как воды в рот набрали. Даже не хотят подтвердить мои догадки про депеши'.

После пламенного выступления комиссара, который не забыл ввернуть и о Партии, и про Сталина, о долге и чести советского человека и воина, заговорил генерал. Этот перешёл к более прагматичным вещам. Уточнил боеспособный численный состав, напомнил, что из Пинска вновь пришло подкрепление в лице добровольцев, почти четыре сотни человек всех возрастов — от семнадцати до пятидесяти. Половина как бойцы ничего не стоят, и их придётся в обоз отправить. Подсчитали растраченные боеприпасы, пересмотрели позиции особых расчётов — орудий и пулемётов. В этой речи моя фамилия звучала куда чаще, чем в комиссарской.

— Новые пулемёты, все четыре, передадим морячкам, — решил Невнегин. — И по полторы тысячи патронов к каждому, пятьдесят винтовок с полусотней патронов и сто гранат. Товарищ Глебов, вы можете часть из этого превратить в особое оружие? Знаю, что тяжело, но каждая специальная единица оружия делает нас сильнее и уменьшает потери. Очень вас прошу помочь усилить речную флотилию. Думаю, что скоро гитлеровцы ударят изо всех сил по Рогачёву.

— Сделаю, — кивнул я, сдерживая кислую мину на лице. — Многого не обещаю. Не больше пяти винтовок, сотню патронов и пять-десять гранат. Это максимум, что к завтрашнему дню сумею предоставить.

— Амулетами поможете? — быстро спросил генерал. — Было бы очень хорошо защитить пару мониторов от немецких снарядов.

— Сделаю, — на этот раз я не стал сдерживаться и скривился. Наверное, только гримаса спасла меня от желания окружающих содрать с меня ещё парочку обещаний. Нет, я не против и полностью 'за' в плане помощи. То время, когда я паниковал и пребывал в растерянности уже давно прошло. Я сумел отыскать самые эффективные из самых простых заклинаний, которые помогают удерживать врага на расстоянии и нам самим чувствовать себя защищенными. Будь у меня дней пять, то занялся более сложными чарами. Увы, пока этого времени у меня нет. Только пресытив оборону зачарованным оружием и амулетами, чтобы бойцы без моей помощи, без привлечения абмирутаруами справлялись с врагом, у меня будет возможность разобраться с прочими заклинаниями. Теми же големами.

'Может и в самом деле призвать демонов? — подумал я. — Да на немцев натравить, чтобы получить передышку?'.

От мысли никогда не связываться с выходцами из тёмных миров я всё больше и больше отходил. Чем лучше знакомился с содержимым Книги, тем яснее становились некоторые нюансы. Например, тёмных миров было великое множество и во многих обитатели не грезили о душах иномирян. Им вполне хватало и праны, которую они вытягивали из тел убиваемых или маны мага-призывателя. Ещё была возможность расплатиться некими предметами, ресурсами, в том числе рабами или животными, в которых тёмномиряне испытывали жуткий дефицит. А ещё я подозревать стал, что неприятие связи с демонами проистекает из подарка «Царя царей». То есть, джинны и демоны являются злейшими врагами и свою ненависть на них джинн вложил в меня, как и понимание основ магии. Но хоть спасибо ему за то, что не стал вставлять в меня категорическое неприятие использование помощи демонов. А то ведь мало ли когда придётся с ними связаться. Даже подозреваю, что это случиться скорее рано, чем поздно.

Я с этими мыслями как-то незаметно выпал из общего разговора. Вырвал из задумчивости вопрос генерала.

— Товарищ Глебов, вы с нами? — поинтересовался он.

— Что? — вскинулся я.

— Вы с нами или заняты? Не мешаем? — чуть улыбнулся тот.

— Извините, задумался. А о чём речь шла?

— О питании и амуниции. Одними трофеями сыт и одет не будешь. Тем более, половина наших бойцов вооружена советским оружием и все носят советскую форму.

— Я помочь ничем не смогу. Какую-то часть накормить и одеть сумею, — развёл я руками, примерно сотню человек. Но сил у меня уйдёт на это много. Я только этим и буду заниматься.

— Хм, — погрустнел мужчина, — жаль. Значит, нужны склады. К сожалению, ближайшие захвачены врагом или находятся далеко от нас.

— Из Мозыря нам могут чем-то помочь? — на генерала посмотрел один из комбатов.

— Пока нет, — ответил Невнегин, поджав губы. — Точно неизвестно, но судя по всему, немцы решили обойти нас с севера и ударить по ним. Пообещали дать стрелковый полк в помощь, чтобы мы закрыли дорогу немцам севернее наших позиций, но пока подкрепления нет. Между нами и ими действуют немецкие разведывательные части, которые перехватывают посыльных, устраивают диверсии на дорогах, в том числе и на железном полотне. Немецкие стервятники полностью господствуют в воздухе на всех направлениях, кроме наших позиций.

Все как-то резко приуныли. Даже я понимал, что нам светит блокада, если с востока Красной Армией не будет нанесён сильный встречный удар в нашем направлении. Все понимали, но военные ещё и знали, что такое окружение, 'котёл' и полная блокада.

— Нам бы ещё амулетов невидимости для часовых, — произнёс командир разведроты капитан Воронцов, сменивший предыдущего, погибшего от случайной пули или снайпера. — Думаю, фашисты обязательно решат использовать диверсантов, чтобы прояснить наши успехи и свои огромные потери. У меня мало опытных бойцов, а в остальных ротах и вовсе никого нет, кто сможет противостоять немецким скорохватам. Вот с амулетами, которые делают невидимыми постовых — все шансы будут на нашей стороне.

— Да погоди ты со своими амулетами, — махнул на него рукой Невнегин. — Позже разберёмся.

— А далеко склады вообще? — спросил я.

— Километров восемьдесят до нужных нам. На них стрелковое оружие, боеприпасы, обмундирование и продукты, топливо. Только они на северо-западе расположены, — ответил Невнегин. — Дивизионные склады, часть их.

— Нужна техника для того, чтобы забрать часть имущества с них, — следом за ним произнёс начальник штаба. — И солдаты для погрузочных работ.

О том, что там немцы и придётся с ними что-то делать никто и слова не сказал. Все уже давно уверились в моих способностях и верили, что я решу этот момент с лёгкостью.

— Думаю, с немцами на месте сумеем разобраться с особым оружием и приборами от товарища Глебова, — заметил Маслов, бросив взгляд в мою сторону.

— Товарищу Глебову стоит самому отправиться к складам на случай чрезвычайных происшествий. Нельзя допустить оплошности в деле, от которого зависит слишком многое, — тут же внёс свои пять копеек Воронцов.

Я почти физически почувствовал страшное неудовольствие комиссара и генерала, которые крайне сильно не хотели меня отпускать. Но одновременно понимали, что дорога в тыл немцев да ещё не в виде маленького отряда, а целой автоколонны — это опасно. Очень и очень опасно. И от этого рейда зависит очень многое. Сам я и не думал отказываться, в каком-то роде немного развеюсь и получу передышку, а то надоело вокруг себя видеть алюминиевые котелки, фляжки, патроны и оружие, о чём и сообщил собравшимся в блиндаже.

— Я не против, — ответил я Воронцову. — Только подберите солдат и хоть немного техники, в основном грузовики, чтобы было на чём добраться до места. Остальную часть мы, думаю, сможем набрать на месте.

— Вы уж там будьте осторожны, товарищ Глебов, — вздохнул Невнегин. Генерал как никто другой зависел от успехов, которые я обеспечиваю его дивизии. Сколько таких как он, попали под трибунал в моём прошлом за провалы, за отданные врагу города, за убитых и попавших в плен подчиненных? Думаю, сейчас происходит то же самое — правительство СССР готово поставить к стенке любого, если это хотя бы на день остановит немцев, заставит неистово сражаться красноармейцев.

* * *

За два дня командование подготовилось к операции. Были приготовлены пятнадцать грузовиков — семь полуторок и восемь трофейных тяжёлых 'мерседесов'. За последними специальные группы разведчиков наведались несколько раз в расположение немцев. По пути вывели из строя батарею противотанковых пушек и установили несколько взрывных закладок (из зачарованных гранат) среди топливного хранилища, склада с боеприпасами и на танках.

Вообще, имея время и материалы, а так же подходящих помощников, я мог бы вывести из строя, за несколько дней, целую дивизию. Ведь что можно противопоставить диверсанту, которого не видишь и не слышишь? Да ещё и обладающего неуязвимостью? То-то и оно. Десять человек с амулетами могут за ночь отправить на тот свет целый полк, если у них стальные нервы, и они без содрогания способны смотреть, как с их рук стекает кровь сотен людей. Но, даже не убивая солдат противника, диверсанты лишат их техники, топлива, боеприпасов и продуктов. И самое главное — оставят после своего визита страх и панику! А есть же ещё вражеский штаб. Стоит с ним покончить и всё — армия превратится в плохо организованное сборище вооруженных человек.

И это нужно будет провернуть обязательно, вот только сначала укрепить свои позиции и заставить немцев принять позиционную войну. Блокаду мы прорвём, уверен. Зато то время, пока фашисты станут крепить кольцо вокруг нас, я потрачу с толком на магическую подготовку для масштабного ответа.

Время до отправки в путь у меня ушло на создание защитных и отвращающих больших амулетов для техники. Кроме простых магических поделок, я сделал два амулета с драгоценными камнями — защитных и отвода взгляда. Мощные чары питались из ёмких самоподзаряжающихся накопителей маны и накрывали магией местность в радиусе семидесяти метров.

В дивизии Маслов и Невнегин собрали всех водителей (или шоферов, как привычно для этого времени), которых включили в отряд. Всего двадцать три человека. И пятьдесят бойцов, сержантов и командиров.

За двое суток немцы четырежды предпринимали попытки прорвать наши позиции. Каждый раз это сопровождалось налётами авиации и артобстрелом. Сегодня они бомбили ночью и с большой высоты. И это был первый раз за последние дни, когда у них что-то получилось. По крайней мере, убитых и раненых было свыше полутора сотен человек. К этому стоит добавить потери в снаряжении и разрушения укреплений.

'Ничего, вернусь со складов и озабочусь амулетами 'кошачьего глаза'. Или сделаю зелья для ночного зрения', - подумал я.

К слову, с зельями всё было очень непросто. Можно было подбирать необходимые компоненты и тратить капельку маны. Или же кидать в котёл чуть ли не сорняки из-под ног и щедро, очень щедро сдабривать варево своей Силой. Маги ещё в древности заметили, что любая травка (или предмет) состоит из одних и тех же элементов, которые собраны в разные составы. Просто нужно эти составы разобрать и составить заново, как это требуется для дела. За такую работу маг расплачивается полным опустошением резерва. Чем сложнее зелье, тем больше требуется маны. Создание самых сложных и полезных составов и вовсе под силу только высшим магам и архимагам. Усложняет данный процесс тот факт, что в большинстве случаев мана должна быть 'живой', то есть, прямо из организма мага вливаться в смесь. Потому энергией из накопителей редко когда воспользуешься. Правда, вот я обойти этот момент могу, спасибо за это джинну. Вот мне интересно, я после той модификации, что он со мной проделал, остался человеком или уже считаюсь совсем другим существом?

Пока размышлял о бренном, колонна покинула позиции и по грунтовой дороге направилась строго на север. Крупные дороги сейчас точно контролируются немцами. Магия не поможет пройти там, где всё забито войсками и техникой. Нет уж, мы как-нибудь тишком и по бездорожью проскочим. Там, где совсем машинам будет не пройти, приду на помощь я.

Через двадцать пять километров колонна свернула на запад и покатила по лесной дороге. Но вскоре пришлось остановиться.

— Дорога выходит из леса и прямо на просёлок, а там немцы, — сообщили разведчики.

— Много?

— Угу, — кивнул красноармеец. — Колонна прёт, и конца ей не видно.

В самом деле — немецкие части, двигающиеся пешком, растянулись на многие километры. Вот тоже ещё один факт в копилочку моих «знаний»: в будущем подавалось всё так, что у немцев всё было механизировано, техника возила и живую силу и орудия, воевали гитлеровцы на технике, ну и так далее. Я же вижу массу пехоты, которая поднимает пыль своими ногами, но никак не колёсами. Там же видны гужевые повозки. И лишь редкие машины с мотоциклами по обочине проносятся.

— По полю объедем, — решил я, увидев всё, что требовалось. — Пусть разведчики пробегутся быстренько, разведают насчёт ямок и кочек, чтобы машины не повредить.

Всё прошло без сучка и задоринки. Мы катили всего в сотне метров от дороги, запруженной тысячами вражеских солдат. У меня (уверен, что не у одного меня) руки чесались приложить по ним чем-то убойным. Этот удар для гитлеровцев был бы нокдауном, учитывая их план блицкрига. Увы, не было у меня заготовленных настолько мощных чар.

Вскоре разведка вновь отыскала подходящую лесную дорогу, которая привела нас практически к самым складам. До них оставалось около четырёх километров всего-навсего. И там нас ждал сюрприз в виде полусотни грузовиков самых разных моделей, в том числе и советские полуторки, которые загружались вещами со складов.

— Вот же гады, — возмутился Воронцов при виде этой картины. — Нашим добром, как своим распоряжаются, суки драные!

Тот факт, что став трофеями добро стало как раз таки немецким, он откинул.

— Пусть грузят, — ответил я и пояснил, увидев возмущенные взгляды окружающих. — Мы эти машины себе заберём, как их немцы заполнят, и не придётся рвать жилы с погрузкой.

— Ха! — воскликнул главный разведчик. — А это вы ловко придумали, товарищ Глебов.

— Ждать придётся долго, — заметил незнакомый сержант, вооруженный СВТ. — Видно же, что они только что подъехали.

— Подождём, — спокойно ответил я.

Замаскировав машины среди деревьев, отослав дозоры в разные стороны, красноармейцы стали дожидаться окончания немецкой погрузки. Маскировка была нужна для того, что не тратить ману в амулетах. Полагаю, любому понятно, что она там не бесконечная и при использовании на габаритных предметах, да ещё и в движении, быстро тратится. Возможность самовосстановления энергии в волшебных предметах имеется, но для этого им нужен покой.

Воронцов не удержался и, взяв с собой несколько своих бойцов, направился в сторону складов.

А спустя пятнадцать минут захотелось действовать и мне. Гоняя в голове мысли и идеи, я вдруг подумал, что стоит попытаться сэкономить время на доставке складского имущества. Мы можем совершить одну, максимум две ходки, а потом — баста, немцы обязательно прикроют лавочку. Я к тому веду, что несколько десятков автомобилей, который сейчас неторопливо заполняются трофеями немецкими руками, прикрыть от вражеских взглядов никак не выйдет. Нужно несколько часов для сложного ритуала и море энергии. То есть, я отдам всю ману, до донышка опустошу свой резерв. А вот этого совсем не хочется, так как предстоит тяжёлый обратный путь, и энергия может понадобиться.

«М-да, — вздохнул я про себя, — не хотелось, но придётся… чёрт, не по себе даже как-то».

В общем, я решил воспользоваться тем разделом в Книге, где изучалась демонология. А конкретно — призыв. Это самая простая и мощная магия, которая доступна мне. Но придётся дождаться Воронцова. Ну, а до того времени я займусь подготовкой к ритуалу. Место под него выбрал подальше от расположившихся спутников и машин. Десять бойцов и сержант под моим руководством при помощи больших сапёрных лопат, топориков и ножей расчистили и разровняли на поляне круг диаметров в десять метров. Потом копали канавки, размечая колышками на верёвке. Вопросов никто не задавал, видимо, уже привыкли к моим занятиям, после которых всем только сплошная польза.

Работа уже подходила к концу, когда вернулся командир разведроты.

— Я нужен зачем-то? — поинтересовался он.

— Угу, — я кивнул в сторону. — Отойдём, командир.

Как только мы оказались на расстоянии, с которого самые любопытные уши не смогут разобрать разговор, я сообщил, что мне от него требуется.

— Нужно, чтобы притащили мне десять немцев — это раз. И один или два бойца, кто не боится ни бога, ни чёрта, для кого кровь человеческая — вода, тот, кто легко зарежет пленного и не станет обращать внимание на то, что его не касается.

Воронцов от этих слов помрачнел.

— Зачем вам это? — задал он вопрос мне.

— Ты слышал про языческие капища? Про старых славянских богов? О жертвах, которые им приносили? — начал я издалека.

— Да. Вы хотите…

— Правильно, — перебил я его, — именно это и хочу. Ритуал должен помочь забрать куда больше имущества, чем нам по силам сейчас. Думаю, убить ради подобного десять врагов — это малая цена.

— Пленных, — поправил он меня.

— Немцы наших пленных не жалеют, — холодно произнёс я в ответ. — Как-нибудь позже сам узнаешь, что эти гады с ними творят, о пытках голодом и жаждой, об издевательствах, о лагерях смерти, где за месяц уничтожаются десятки тысяч неповинных людей.

— Звучит страшно, товарищ Глебов. Даже слишком страшно, чтобы поверить в такое. И откуда вам всё это знать?

— Разве забыл, что я могу видеть будущее? Ты же был тогда, когда я рассказал про эту свою возможность.

— П-помню, — запнулся собеседник, его охватило волнение. — А вы можете увидеть всё, что угодно?

— Всё, что ко мне относится. Например, став участником этой войны, я узнал немного о ней, о её ходе.

— И когда?!.

Я понял, о чём недоговорил Воронцов. Грустно вздохнув, я глухо произнёс:

— Нескоро, очень нескоро. Готовься к сильным лишениям и нескольким годам сражений, которые унесут больше двадцати миллионов жизней советских людей.

— Сколько?! — охнул он. Мужчина, повидавший в жизни немало, в одно мгновение был выбит из колеи, услышав от меня историю будущего своей страны.

— Я не вру, сам узнаешь, если будешь жив. И давай вернёмся к моему вопросу, чтобы время не тратить зря.

— М-м, будут пленные и боец. Хороший, крепкий, жестокий я бы сказал, старый партиец.

— Бойца сюда пришли, немцев можно со складов умыкнуть, тех, кого быстро не хватятся. Мне на ритуал нужно часа два всего.

— Скоро будет всё сделано, — пообещал разведчик. — Вы здесь будете?

— Да. Чтобы не терять время, ты возьми машину и большой амулет скрытности. С ними сумеешь всё сделать быстро и незаметно.

Через несколько минут после того, как ушёл разведчик, к нашей работающей компании присоединился боец в возрасте с лычками старшины. Около сорока пяти лет, лицо загорелое и как бы даже это был не въевшийся загар, который с человеком остаётся на всю жизнь. «Будёновские» усы, взгляд с прищуром, тело сухопарое, жилистое, рост средний. Передвигался вразвалочку.

— Старшина Фролов, товарищ Глебов, — представился он мне. — Меня к вам в помощь направили, мол, нужен особо надёжный и непугливый человек для важного дела.

— Важное дело связано с кровью и болью, чужими, понятное дело, — я внимательно посмотрел ему в глаза, стараясь заметить какую-нибудь эмоцию вроде отторжения, брезгливости. Но ничего такого даже тени не было.

— Ежели пытать кого-то, то мне это привычно…

Фролов где-то пятнадцать лет назад попал в Туркестан, где оказался в составе красного отряда, который сражался с последними бойцами Белого движения и басмачами (точнее, местными революционерами, басмачами же называли их в СССР). Как оказалось, сражаться с летучими конными отрядами борцов за свободу (точнее, за старые порядки, которые нравились пашам и эмирам) эффективно могли только такие же отряды… отморозков. Фактически, красные отряды были такими же басмачами. Разумеется, об этом история умалчивает, обеляя людей, у которых руки были по локоть в крови, так же, как и у их противников. Очень быстро Фролов научился местным пыткам, например, самая распространенная была такая: при достаточном времени, жертве выбривали голову, из сырого теста делали колбаску, которую кольцом лепили на макушку несчастного, в итоге получалась эдакая чаша со стенками из теста и дном в виде скальпа и в эту чашу палачи наливали кипящее масло. Про вспоротые животы, разрывание лошадьми, волочение связанного за лошадью по камням, закапывание живым в могилу можно не говорить, так как применялось это повсеместно. Красные басмачи точно так же насиловали и убивали женщин, пытали и казнили тех изуверскими способами, как и их враги, что поступали точно так же со слабым полом из тех городов и селений, кто принял советскую власть. И вот один из таких умельцев стоял рядом со мной.

К слову, Фролову довелось повоевать и в Афганистане, когда в апреле двадцать девятого года СССР направил военный отряд под командованием некоего Примакова (он же тогда турецкий офицер Рагиб-бей) для оказания помощи дружественному режиму. Хм, оказывается, мы уже разок наступали на те же грабли, на которые прыгнули повторно спустя почти шестьдесят лет.

Когда он услышал от меня, что предстоит поучаствовать в жертвоприношении, то даже и глазом не повёл.

— Ежели для дела надо — всё сделаю, — кивнул он.

Вскоре привели пленных: ровно десять человек. Трое из них были в чёрной форме с рунами-молниями. Эсэсовцы из танкистов, которым не повезло попасть в руки разведчиков Воронцова. Перед тем, как приступить к главной части ритуала призыва я наложил на себя простенькое заклинание «Чистое сознание». Оно помогало отрешиться от окружающей действительности, замораживало эмоции. Чтобы превратить в робота меня оно было недостаточно сильно, но должно было помочь держать себя в руках в предстоящем кровавом событии.

Пятерым пленным разведчик-басмач по моему указанию отрезал головы. Вышло это у него ловко: сначала перерезал горло, воткнув в шею под нижнюю челюсть нож, чтобы клинок вылез с другой стороны, после чего резким рывком двинул его вперёд. Пока первое тело билось в агонии и хрипело, он точно так же поступил с остальными четырьмя. После пятого он вернулся к первому, который уже почти затих. Ему он воткнул кончик ножа в основание затылка, несколько раз качнул им влево-вправо, разделяя позвонки, после чего ловко рассек мышцы, отделив голову от тела.

— Держите, — разведчик положил на землю первую голову. — Или мне дальше самому продолжать?

— Это всё. Дальше я сам.

Пять голов легли на острия лучей пятиконечной звезды, внутри которой и снаружи были начерчены два круга — защиты. Первый круг защищал демона от влияния окружающего мира, так как были такие создания, что могли получить повреждения или даже погибнуть при смене миров. Оказывается, существовали миры — полные противоположности друг другу. Например, а-миры, способные аннигилировать сами себя, случись им соприкоснуться между собой. Точно так же аннигилировали и любые вещи или создания, попав в мир-противоположность.

Головы были вторым периметром защиты уже меня от призванного демона. Собственно, в каждую из них вселялся некий дух или потусторонняя сущность, называемая в Книге демоническим волком. Это по аналогии с крысиным волком — крысой-каннибалом. Второй круг окружающий звезду, защищал опять же меня, но сразу и от призванного, и от волков. Последние представляли нешуточную опасность не только для демонов.

Наложенное заклинание позволяло держать себя в руках и не вываливать завтрак под ноги при виде жестокого убийства и последующей возни с частями тел людей, которые ещё десять минут назад дышали и умоляли сохранить им жизнь в обмен на любые обещания.

— Всё, что ль? — посмотрел на меня Фролов.

— Пока да, советую отойти к пленным.

— Да как скажете, — хмыкнул тот и направился к связанным немцам, лежавшим в десяти метрах от последнего круга. При виде его, вытирающего лоскутом ткани, которым был карман, оторванный от кителя трупа, нож, у двоих из пятёрки случился нервный приступ. Они задёргались, выгибаясь так, что я стал опасаться за целостность их костей и связок, захрипели, из глаз у них потекли ручьями слёзы.

В следующие полчаса я выпал из окружающего мира. Эти тридцать минут были отданы ритуалу. У опытного мага заклинание вряд ли потребовало бы больше десяти минут, увы, я пока таким считался только в теории и часто неумение и ошибки компенсировал большим вливанием Силы, что нивелировало огрехи.

Когда я закончил с чарами, то в самом центре звезды, в первом круге воздух задрожал, словно там резко повысилась температура, потом появились чёрные и багровые точки, похожие на рой мошек, а спустя несколько секунд они собрались в небольшого демона. Больше всего существо походило на уродливого крупного ленивца, которого сшил из кусков тел Франкенштейн, добавив в пасть акульих зубов и заменив глаза кровавыми бельмами.

Одновременно с приходом призванного преобразились головы: волосы превратились в мелких змей, челюсти увеличились, на месте человеческих зубов выросли огромные клики, которые больше не помещались во рту и торчали теперь наружу, глаза наполовину вылезли из орбит и были точно такого же цвета, как у демона-телепортатора. При виде ленивца, волки оживились и громко защёлкали челюстями и заскрежетали зубами. Звук был настолько мерзкий, что меня передёрнуло всего. Как и демона. Думаю, его проняло даже больше, так как его защитный круг был слабее остальных и подвергался сразу двум атакам: давлению моего мира и натиску демонических волков.

«Маг! Смертный!», — прозвучало у меня в голове.

— Ненужно констатировать то, что и так нам двоим известно. Мне нужна от тебя работа, — произнёс я.

«Какая?».

— По твоей прямой специальности, демон. Неужели ты такой тупой?

Тот злобно зыркнул на меня своими красными буркалами, но тут же отвёл их в сторону, отвлёкшись на клацающих зубами головы.

«Тебе нужен портал? Куда? Это будет дорого стоить. Но есть возможность навсегда получить особую способность открывать переходы в любое место, даже в соседний мир, который лежит с тем, откуда хочешь уйти, — зазвучал вкрадчивый голос в моей голове. — Представь себе, что просто силой мысли ты переместишься в любой уголок мира, в соседний мир! Сможешь путешествовать по планетам! Тебе не нужны будут сложные заклинания, ритуалы и ингредиенты!..»

— Заткнись, — грубо оборвал я его. — Слушай, что я тебе скажу, демон. Мне нужно, чтобы ты открыл портал в пределах этой планеты на несколько часов. За это получишь тех людей, — я кивнул в сторону пленных и уточнил. — Пятерых, что связанные. Откажешься или совершишь подлость — волки тебя сожрут. Сейчас мы заключим договор, всего несколько очень простых пунктов. За их нарушение наказание будет суровое, очень.

«Всего пятерых?! — возмутился тот. — Да это же…».

— Заткнись, демон, — повторил я. — У тебя минута, что бы дать мне ответ, — я демонстративно поднял левую руку и отвёл рукав к локтю, открывая циферблат часов. — Да или нет.

«Да, — злобно зашипел он, — я согласен выслушать договор. Но учти — на многое не надейся, маг».

— Мне многое и не нужно.

Через пять минут мы пришли к консенсусу: я отдавал авансом ему одного пленника, а он передавал мне одноразовый амулет, которым можно было открыть портал на три часа. Попытку обмануть меня, при этом, не нарушив буквы закона, он, было, предпринял, но я её мигом пресёк. Он хотел «забыть» о пункте, где оговаривалось время и место, а так же размер. В таком случае ему достаточно было раскрыть портал на секунду и величиной с точку. И всё — договор, считай, он выполнил. Спасибо тем книгам и фильмам, где рассказывалось о коварстве и изворотливости этих созданий, чтобы я держал ухо востро и не попался на эту уловку. Как говорится — сказка ложь, да в ней намёк.

Амулетом была тонкая косточка, как бы даже не из тела немца, которого Фролов по моему приказу толкнул в пентаграмму между лучей. Сделал он это с видимой неохотой, но перечить мне не решился.

— Всё, демон, жди, когда договор будет выполнен, — сказал я ему. — Если задумал пакость, то она ударит по тебе.

Тот вновь прошёлся по мне ненавидящим взглядом, но от ответной фразы воздержался. Пленных я с Фроловым положил рядом с пентаграммой и наложил чары парализации. На их телах я вырезал несколько рун, которые означали, что они принадлежат демону со всеми потрохами, как только договор будет выполнен.

Последнее, что я сделал, это окружил полянку пологом отвращения, чтобы никто сюда не забрёл и не влез туда, куда не стоит. Маг — конечно, даже ученик мага, пройдёт сквозь него с легкостью, но таких здесь нет, насколько я знаю.

— Это был демон? — очень тихо, едва не шёпотом спросил меня разведчик, когда поляна осталась позади.

— Да.

— Настоящий?

Я только хмыкнул в ответ, намекая на несуразность вопроса.

— Значит, Ад существует? И Рай? — он посмотрел на меня тоскливым взглядом, в котором смешалась и надежда, и страх.

— И Ад, и Рай, и множество других миров, где обитают души, — произнёс я. — всё зависит, какому богу тебя посвятили или поклоняешься сам.

— А если не верующий?

— Тебя крестили в детстве? — вопросом на вопрос ответил я.

— Да, — кивнул он.

— Значит, тебя посвятили Христу.

— Что меня ждёт после смерти?

— Ты же забыл о вере, так? — сказал я. — Скорее всего, даже официально отрёкся. Поэтому, не стоит рассчитывать на Рай.

— Но я же стал атеистом! — воскликнул он. — Не верю в Бога!!! На меня не должна распространяться вся эта ересь, и я неинтересен для бесов и ангелов!

— Ты сейчас живого демона видел и после этого всё ещё не веришь с существование ему подобных? Кстати, атеистам после смерти очень плохо приходится. Их души не принадлежат никому, это как денежная купюра, лежащая на дороге — кто первым подобрал того и стала. За душами атеистов может прийти как светлый дух, ангелы, например, так и тёмные — демоны, бесы и так далее. Вот только чаще всего именно последние успевают заграбастать бесхозную душу. И я тебе скажу, что есть такие тёмные миры, по сравнению с которыми христианский Ад покажется санаторием.

— Значит, мне прямая дорога в Ад? — хрипло произнёс он.

— Не обязательно, — обнадёжил я его. — Сейчас ты Воин — тот, кто защищает свою отчизну. Да и раньше ты им был, так что, какая-то часть прегрешений спишется. Самый сильный твой грех — это грех отречения. Но и его можно замолить, если быть искренним, а не просто молиться из-за страха попасть к чертям на сковородку. Среди русских, есть святые, которые были при жизни воинами, например, Илья Муромец. Вряд ли он за свою жизнь не убил никого. Пусть даже слегка приукрашены его подвиги, но отнимать чужие жизни ему приходилось. Но сражался он за свою страну и народ, за Веру. Стань таким же и вспомни, когда будет тяжело, что телесная оболочка недолговечна в отличие от души. Неизвестно, когда она реинкарнирует, на это могут потребоваться столетия.

— Что сделать? — не понял он.

— Родиться заново — это называется реинкарнацией. Вся старая память исчезнет, не будет прежних привычек. На перерождение рано или поздно уходят души из Рая и Ада, просто первым дожидаться этого момента легче и приятнее.

— Я всё понял, — кивнул Фролов. После моих слов он заметно успокоился, и было видно, что принял какое-то решение.

Когда я вернулся обратно к отряду, то тут же услышал возмущения в свой адрес о стороны Воронцова:

— Товарищ Глебов, вы не могли раньше вернуться? Немцы уже практически закончили погрузку, осталось немного совсем. И ещё они узнали о пропаже своих солдат и сейчас их усилено ищут.

— Пусть ищут, — отмахнулся я от его слов. — Тем более уже пришло время действовать…

На то, чтобы захватить склады и нейтрализовать немцев у моего отряда ушло меньше часа. Те не успевали ничего увидеть и понять, как падали убитыми или оглушенными, сражённые бойцами, что были скрыты от их взглядов амулетами.

Как только на постах вместо солдат в фельдграу встали бойцы в советской форме, я переломил пополам косточку-амулет и бросил её перед собой на землю. Через минуту на том месте раскрылся портал в виде шара диаметром в три метра.

— Это что? — с изумлением посмотрел на сверкающую всеми цветами радуги огромную сферу.

— Это быстрый путь домой и возможность вычистить склады до донышка, — ответил я. — Только нужно торопиться, так как у нас всего три часа в запасе имеется.

Портал открывал проход в окрестности Пинска в укромную просторную балку, откуда достаточно легко выберется техника, даром, что погода стоит сухая и машинам негде буксовать.

Большую часть бойцов пришлось оставить на постах, которые окружили склады. Оцепление получилось жиденьким, так как часовых было мало на такую огромную территорию.

Зато потом, когда Невнегин узнал о возможности быстро опустошить склады, он прислал почти три сотни человек. В создавшейся ситуации даже наплевал на те жалкие остатки секретности, которые старался поддерживать в моём случае.

Поначалу люди входили в портал с опаской, даже командирские окрики и мат с угрозами помогали плохо, но уже после второго раза стали воспринимать факт, что один шаг переносит их на десятки километров, как нечто привычное.

До момента, когда портал закончил действовать, удалось вытащить к себе очень многое. Пара тысяч винтовок, в основном СВТ-40. Больше сотни ручных пулемётов, несколько десятков станковых и крупнокалиберных пулемётов. Несколько десятков противотанковых ружей (удивительно, но их оказалось на складах куда больше, чем во всей дивизии), больше сотни ППД-41, которыми должны были оказаться в погранзаставах (это мне потом рассказали знающие люди). Гора патронов, счёт которым был на сотни и сотни тысяч (может и больше миллиона). Досталась и амуниция в виде котелков, кружек с ложками, вещевые мешки и разную мелочёвку, сильно облегчающую жизнь солдата. А так же примерно тысяча комплектов формы, сапог, плащ-палаток. Продовольственный склад очистили весь, буквально на руках вынеся десятки тонн мясных консервов и мешков с сухарями, сахар и соль. К сожалению, немцы уже успели похозяйничать и прибрать к своим рукам внушительную часть продуктов. Всё то, что забрать мы не успевали — сожгли.

Всего одна операция устранила множество дыр в планах военачальников.

У меня же в голове зародилась сырая идея, как нанести немцам серьёзный удар по моральному духу и материальному оснащению. Портальная магия, к которой я пока что не знаю как подойти (но могу воспользоваться помощью наёмников-специалистов), открывает огромные возможности. так я могу нанести серию мощных ударов по немцам в любой точке фронта. К сожалению, пока дивизия Невнегина не окрепнет и не будет насыщена волшебными предметами о подобном не стоит и думать.

«Но к осени я точно попробую повторить трюк с порталом куда-нибудь в самое сердце немецких сил», — подумал я.

Глава 9

Операция, которую я провернул на складах, разом помогла вооружить и одеть бойцов «семьдесят пятой», в том числе и добровольное ополчение, заставляющее кривиться лица кадровых командиров видом гражданских пиджаков, рубашек и кепок. А уж продовольствию командование дивизии было радо, мягко говоря, до соплей!

Часть имущества будет передана на днях Коршу и Рогачёву, как поступали ранее. Им было хоть и легче, так как обороняли те направления, где немцам было тяжелее наступать, но зато с ними не было меня. К тому же, получив по зубам на нашем рубеже, гитлеровцы переключались на морячков и ополченцев.

Кроме того, мне удалось настоять на том, чтобы в тот же вечер отправить группу разведчиков с амулетами в тыл к немцам, в поисках их штабов. Ушли восемь человек, все опытные, не молодые, трое успели повоевать в Зимнюю кампанию, четверо были сержантами и лейтенантом, остальные рядовыми, но опытом могли поделиться со своими командирами щедро.

Ночью немецкие бомбардировщики попытались оставить нас без имущества, но я их уже ждал. И едва в воздухе загудели их моторы, как в ту сторону понеслись два абмирутаруами, которые закрутили среди «хенкелей»-высотников бурю с молниями и ледяным градом.

— Так вам, суки, — злорадно произнёс я, увидев, как высоко над головой полыхнули несколько огненных вспышек и в какофонию грома вплелись взрывы. Духи сумели подорвать у части самолётов бомбы в укладке бомболюков, а остальные бомбардировщики отправили к земле, закрутив в штопоре.

Я уже подумал, что больше гитлеровцы не решатся побеспокоить наши позиции, но увы — ошибся.

В четвертом часу, когда вот-вот уже должен был наступить рассвет, за линией передовых траншей, можно сказать, что в тылу, вспыхнула перестрелка, которая доросла до использования гранат. И самое главное, что всё это происходило, чуть ли не рядом с моей палаткой, меньше чем в трёхстах метрах от меня. Сам бы я внимания не обратил на шум, который надёжно отсекался чарами, наложенными на моё жильё. Разбудил меня часовой, которой постоянно находился рядом по настоянию Невнегина и Маслова, которые давили, что мне по статусу положен боец с винтовкой. Пришлось согласиться и даже вручить амулет, который давал разрешение миновать некоторые охранные чары. Этот волшебный предмет был снабжён драгоценным камнем и не нуждался в периодической подпитке маной, как большинство амулетов, что я создал к этому времени. Ну, и ещё он передавался от часового к часовому во время пересменки. За этим следил кто-то из командиров, выполняющих роль разводящего постов на особо важных объектах: у моей палатки, возле командного блиндажа, возле палаток комдива и дивизионного комиссара.

Узнав, что происходит, я заскочил в штаны, накинул на голое тело куртку, сунул ноги в ботинки и бросился в сторону разгоревшейся перестрелки с начала которой, по словам часового, оставшегося возле пустой палатки, не прошло и двух минут. Оказавшись рядом с местом боя, где уже дошло дело до рукопашной, в которой сошлись несколько десятков человек, я приложил их массовым параличом.

Досталось всем — нашим-ненашим, и тем, кто прибежал на шум и оказался рядом с дерущимися. Я специально расширил площадь заклинания, чтобы не дать убежать кому-то из врагов и на тот случай, если кто-то из них затаился в сторонке.

— Не сметь! — рявкнул я, когда увидел, как один из красноармейцев занёс штык СВТ над неподвижным телом в пятнистой чужой форме.

— Так это ж фашист, ихний диверсант, — удивлённо произнёс тот, но оружие от лежачего отвёл. — Эвон наших скока побили гады енти.

— Не ты его взял в плен, не тебе и приговор выносить. Или считаешь, что можешь такое себе позволить? — процедил я.

— Нет, нет, — замотал тот головой, а потом заторопился затеряться в толпе бойцов.

«Балбесы, блин, кого допрашивать, если всех перебить сейчас? — мысленно вздохнул я. — А допрашивать нужно, иначе как узнать, почему часовые не заметили такую толпу».

Дальше началась сортировка парализованных тел, причём я приказал связывать всех немцев и бойцов в красноармейской форме, если те незнакомы. Потом разберёмся.

Отдых был испорчен. Какой уж тут сон, когда чуть ли не в центре расположения оказались враги. И как они вообще сумели проскользнуть мимо секретов, где имелся боец с амулетом, отводящим взгляды? Причём он был один, чтобы напарник или товарищи не выдали его своим присутствием.

Ночная вражеская вылазка стоила нам семи убитых и двенадцати раненых. Захватить в плен удалось девятерых немцев, погибло в ходе короткой стычке ещё шестеро «камуфляжных».

Все как на подбор были молодыми, не старше тридцати лет здоровяками. Одетые в крупнопятнистый камуфляж, кепи, в ботинках, вооружённые автоматами и пистолетами. Причём у двоих были «бесшумки»: Р-38 с массивной трубой ПББС.

Чтобы не терять время на допросе, я использовал свои навыки мага. Благодаря ментальным чарам (более жёстким, чем те, которые я использовал до этого) немцы выдали весь расклад.

Это было элитное подразделение, аналог ОСНАЗа. Не егеря даже — куда круче. Все они служили в абвере и подчинялись лишь самой верхушке командования данной структурой. Сорок человек немецких «волкодавов» были переведены на Восточный фронт под Пинск, откуда в Рейсхканцелярию летели невероятные и иногда панические депеши. Их командиру майору Вольфганту предстояло на месте разобраться с тем, что вызвало истерику у командования дивизии, толпящейся вокруг не такого уж и большого советского города.

Дважды спецы выходили в ночную разведку и дважды возвращались, чувствуя животными инстинктами, развитыми за годы службы, что впереди их ждёт только смерть. И они смогли найти тактику, как пройти мимо бойцов с моими амулетами. Немцы буквально по метру разобрали маршрут проникновения за линию окопов. Первые разведчики заметили, что машинально отводят взгляд в сторону от некоторых мест. Для таких специалистов как они, подобное было невероятно! У диверсантов уже привычка выработалась разбивать окружающую местность на сектора и проскакивать по ним взглядом, отмечая все детали, даже мелкие. И вдруг такой выверт собственного организма. Вольфгант сравнил доклады разведчиков, потом целый день в бинокль рассматривал наши позиции, а ночью вновь отправил несколько двоек, приказав обращать внимание на любые странности. Вот таким не особо хитрым способом немцы сумели рассчитать маршрут мимо постов, где сидели в засаде красноармейцы, скрытые магией.

Способ-то нехитрый, зато выполнение плана по нему о-очень сложное. Абверовцы заслужили моё сильнейшее уважение, раз сумели перебороть инстинкты. А ещё, выходит, немцы теперь знают, как бороться с воздействием амулетов, по крайней мере, в курсе, на что нужно обращать внимание. Уже не покатаешься по их расположению на машине, м-да. Правда, Воронцов сказал, что с оставшимися немецкими осназовцами уже в эту ночь будет покончено. Он лично с десятком лучших бойцов, защищёнными амулетами, наведается к ним в гости. Если тех не окажется на месте (если не глупые, то после провала основной группы должны были сменить местоположение отряда), то даст прикурить остальным гитлеровцам.

— Подкачали ваши амулеты, товарищ Глебов, — покачал головой Маслов.

— Это самые простые вещи, чего вы от них хотели-то? — хмыкнул я. — На более сложные у меня нет времени и материалов.

— А что нужно для действительно хороших вещей? — он посмотрел мне в глаза. — Драгоценные камни?

— И камни, и многое другое, — пожал я плечами. — У меня есть наметки, но пока о них говорить рано.

* * *

Когда-то давно это здание было частью усадьбы кого-то из панов. После того, как территория стала частью СССР, поместье превратили в склад, в здание сельсовета, сельскую кузницу и разместили часть общественного стада крупного рогатого скота. А сейчас та площадь, которую ещё месяц назад занимали советские чиновники, стала штабом особой группы германских войск.

В комнате находились три десятка человек, двое самых пожилых выделялись широкими лампасами. Среди остальных никого ниже майора не наблюдалось. Лица немцев были серьёзными и дело даже не в том, что совещание — это не место для веселья. Нет, совсем не это мешало улыбкам. Эти люди рисковали потерять своё положение вплоть до жизней, если не выполнят приказ верховного командования. А тот был прост: в течении недели взять Пинск, этот город острой костью торчал в горле немцев, которые успешно наступали южнее и севернее этого советского города.

Предыдущий командир группы войск был с позором отправлен в отставку фюрером. Но ему повезло, так как буквально на следующий день русские диверсанты вырезали половину штаба дивизии, обезглавив на двое суток несколько мотопехотных, танковых, артиллерийских и авиационных полков.

— Господин Нойман, моя группа бессильна что-либо сделать, — один из офицеров встал со своего стула и замер в стойке «смирно». — Большая часть состава пропала без вести, скорее всего, погибла, так как наблюдателями был замечен ночью в том направлении, куда они ушли, короткий ожесточённый бой. Сейчас со мной всего десять человек, трое из них ранены. И сейчас они охраняют это здание. Могу только напомнить, что были доставлены несколько рядовых и унтеров советов, которые рассказали нечто интересное.

— Простых Иванов мне и полковые разведчики притаскивали, — с раздражением в голосе ответил ему один из носителей лампасов. — Да сядьте вы, не маячьте перед глазами столбом. И что вы подразумеваете под «интересным», майор? Пленные твердят о какой-то мистике, про мага, который прибыл из Москвы, о волшебных вещах, делающих их носителя невидимым и неуязвимым, а оружие невиданной мощи! — голос генерала под конец речи зазвучал на повышенных тонах.

— Без мистики моих парней нельзя было уничтожить.

— Любой смертен, просто вы излишне загордились, вот и результат, — припечатал генерал.

На скулах у Вольфганта набухли желваки от злости, но он сумел сдержаться и не послать «лампасоносца» к дьяволу, напомнив, что ему майор не подчиняется и выполняет своё отдельное задание, хоть и совпадающее с целями нового командования группы войск. Если бы не провал разведрейда… но абверовец понимал, что в разносе, который ему сейчас устроил генерал, вина его имеется, и потому молчал. Да и не стоило давать этой штабной крысе возможность продолжать пачкать память погибших парней, которые сделали всё возможное, что было в их силах.

— Через семь дней к нам прибудет пополнение, а затем начнётся совместная операция с частями, которые давят на город с юга и юга-востока, где обороняются части Пинской речной флотилии, — продолжил генерал. — К этому времени я должен иметь полное представление о силах русских в городе: сколько их, какое вооружение имеют, где стоят их танки и спрятаны орудия с пулемётами. И чтобы никакой мистики.

Глава 10

Немцы дали нам достаточно времени на отдых, подготовку и укрепление позиций. Лично я занялся созданием боевых амулетов, на этот раз, вместо количества взяв качеством. Впрочем, не просто так. За два десятка крупных бриллиантов чистой воды с очень сложной огранкой, переданных мне знакомым евреем, я дал ему возможность выжить в будущей четырёхлетней бойне. Впрочем, есть все шансы, что так долго она не продлится. Уже сейчас я (именно так — Я — без меня история пошла бы по старому пути и Пинск уже был бы сдан немцам) остановил наступление пары германских дивизий и вывел из строя пару полков всех родов войск, особенно досталось танковым частям.

А шанс Эдуарда Соломоновича заключался в том, что он и ещё девятнадцать человек стали расчётами двух трофейных немецких гаубиц, которые после зачарования стали жемчужиной в моей коллекции и командование будет дураками, если не уберёт их с передовой (разумеется, немного позже).

К слову, там все были его родственники и близкие друзья, среди которых оказались и те умельцы, что не понаслышке знакомы с артиллерийским делом. Лёгкие полевые стопятимиллиметровые гаубицы моей волей и Силой превратились в сверхмощные боевые амулеты. На каждое орудие приходилось десять человек расчёта. Меньше никак не получалось по словам шаристого еврея. Впрочем, за бриллианты, что мне передал, он мог ставить какие-никакие условия.

Так откуда шансы на выживание у артиллеристов? Всё дело в том, что я увеличил втрое дальность выстрела гаубицы. Если верить ТТХ, которые я выучил с помощью заклинания познания, данная артсистема могла стрелять чуть больше, чем на десять километров. Но фактически десять камэ и были её пределом, который толком никогда не использовался по причине точности из разряда «куда бог на душу положит». Но после того, как я наложил чары на гаубицу, та стала поражать цели в пределах тридцатикилометрового рубежа. Причём, делала это очень точно.

Это — раз.

Мощь выстрела возросла в двадцать раз! Снаряд, фактически, стал сравним с небольшой авиабомбой. Осколков, разумеется, больше не стало, зато взрывная волна и огненное воздействие с лихвой компенсировали этот недостаток. Правда, при увеличении мощи снизилась скорострельность в полтора раза: на каждый снаряд накладывались временные чары, и восстановление маны в этом заклинательном контуре требовало времени.

Это — два!

Все десять человек расчёта были связаны со своим орудием амулетами. Фактически это была сложная система человек-амулет-гаубица. Им не требовался корректировщик, так как его функцию выполняли сразу два члена расчёта, которые на несколько секунд получали, словно бы, видение места падения снаряда и его окрестностей. Подносчики и заряжающие в своих амулетах получили функцию увеличения силы. Наводчик стал более ловким и быстрым. Командир орудия и его замещающий получили от каждого своего товарища понемногу — силы, реакции, ловкости, корректировки и так далее. Гаубица могла стрелять лишь в том случае, если рядом с ней находились не меньше пяти бойцов расчёта. И только конкретных лиц. Отобрать у них амулеты и передать другим не выйдет. Теперь Эдуард Соломонович со своими родичами-товарищами навечно связан с данными орудиями. Так что, в планах командования — беречь как зеницу ока евреев-пушкарей.

Это — три!

Гаубица могла не только использовать боеприпасы, но и обходиться без них. Сразу два члена расчёта из числа заряжающих могли настраивать гаубицу-амулет на стрельбу плазменными шарами и шаровыми молниями. Плазма била совсем недалеко, шесть-семь километров при хороших погодных условиях и по мощности была сильнее обычного снаряда в пять раз. Зато орудие точно могло продолжать бой, если подвоз боеприпасов прервётся. Шаровая молния летела как угодно далеко без потери мощности, но вот контролировать её корректировщики могли лишь в пределах тридцати километров. Мощность была примерно в два с половиной раза выше стандартного фугасного снаряда с полуторакилограммовой тротиловой начинкой. А вот точность у молнии была самая лучшая в, так сказать, каталоге выстрелов. На сравнительно небольших дистанциях корректировщики могли ею управлять, буквально попадая в верхний танковый люк.

Это — четыре!

Пятым пунктом можно ещё взять тот факт, что две гаубицы потребовали на свои нужды столько драгоценных качественных камней, что вполне могут считаться стеллажом в ювелирном магазине.

Вот только Невнегин и Маслов совсем не оценили мой вклад в спасение кошерных еврейских тушек. Ох, и поездили они мне по ушам за моё политически неправильное решение. Примирило их следующее: амулет ускорения времени. Золотая пирамидка, укладывающаяся в габариты кубика Рубика, усыпанная драгоценными камнями (десять бриллиантов и столько же рубинов высшего качества). Вместе с активирующим амулетом-кольцом. Срок действия — двадцать четыре часа. Площадь действия — купол радиусом в сто метров и высотой пятнадцать. Свойство — десятикратное ускорение всех процессов, происходящих внутри. Время перезарядки — сорок восемь часов. Даже не сильно напрягаясь можно придумать десять моментов, в которых эта пирамидка будет незаменимой. Забыл добавить, что с момента активации попасть внутрь или наружу невозможно. Но вот магические предметы энергию извне брали и отлично работали под куполом.

На всё это — гаубицы и пирамидка — у меня ушло восемь дней.

О боевых заклинаниях я даже как-то не подумал. Ко всему прочему, я заметил за собой одну вещь: мне нравилось артефакторика, было интересно превращать банальные вещи и предметы в нечто небанальное.

«Вот это я понимаю — достойная работа мага, — с удовлетворением и гордостью подумал я про себя. — А то всё ерундой страдал, амулетики-пистолетики клепал. Эх, спасибо тебе, товарищ джинн за такие способности. И извини, что раньше нехорошо о тебе думал».

Моё преобразованное тело оперировало множеством потоков маны всё лучше и лучше, идеально справляясь со сложными чарами. Дайте месяц — и мне по силам будет создать временной амулет в несколько раз лучший.

Пирамидку Невнегин тут же проверил в деле. И к счастью, сделал это с умом. Не стал просто так тратить ресурс, а развернул купол над лазаретом, куда были доставлены продукты и вода с медикаментами из расчёта на десять дней. Туда же собрали все целительские амулеты, больных с ранеными и… пригласили меня.

— Товарищ Глебов, вы же сами сказали, что магия в этом месте будет работать. Значит, вы сможете сделать ещё больше оружия и амулетов для разведчиков, лекарств, — увещевал меня Маслов. — В конце концов, вы же обещали помогать всеми силами, а тут ломаетесь, как прям барышня какая-то. Стыдно же!

«Стыдно, ага, но только в том, что сам не додумался до такого, — мысленно хмыкнул я. — Что ж, придётся уважить человека. Но как же неохота закрываться на территории, где полно больных и раненых. Какая там работа-то в подобных условиях?».

— А с чем работать, товарищ дивизионный комиссар? — в тон ему отозвался я. — Откуда я возьму материалы, камни?

— Всё будет, точнее, уже есть.

— Смотрю, подготовились вы, — покачал я головой, про себя в очередной раз кривясь, видя в словах комиссара очередной всплеск подозрительности на новую вещь, вышедшей из моих рук. — Ну, хорошо, я согласен.

И вот пролетели десять суток, в течение которых, я оказался отрезан от окружающего мира. Палатка с рунами на тишину и отвод внимания, амулет для синтеза чистой горной воды, шкатулка с драгоценностями, инструмент из ювелирной мастерской и многое другое — это всё было со мной. И вот результат: ещё одна пирамидка, но чуть слабее — восьмидневная, и регенерационная ванна, изогнутая и спаянная из кусков авиационного дюралюминия. Эта волшебная вещь, несмотря на свой слегка грубоватый непрезентабельный вид, могла поставить на ноги даже умершего двадцать минут назад человека. Собрать того из кусков, отрастить руки-ноги, вернуть разум! Подобные вещи обычным магам неподвластны без целого ряда ингредиентов. Я же просто за счёт огромного резерва маны и изумительно проработанным каналам маны в теле и своеобразным БИОСом в нём же для облегчения работы с чарами, могу создавать вот такие уникальные вещи практически на коленке. Правда, простой маг с мифрилом, адамантием, драконьей кровью и мозгом, пыльцой фей и тому подобным справится за пару-тройку дней. Я же потратил семь на вторую пирамидку. И два на целительское ложе.

— К нам едет…

— Ревизор? — вырвалось у меня, когда спустя двести сорок часов с момента развёртывания временного купола, нас встретил Маслов и тут же огорошил новостью.

— … представитель Ставки, — с недовольной миной на лице закончил свою фразу комиссар.

— Извините, само вырвалось, — искренне повинился я. — Да и по общению соскучился, честно говоря. С вами так давно не виделся, что прям хоть снова знакомься.

— Всего лишь десять дней, — уточнил Невнегин. — Товарищ Глебов, меня дела ждут, которых за сутки накопиться должно изрядно. А вы поступайте, как хотите. Если понадобитесь, то я вас разыщу. Хорошо? Или вы на совещании желаете присутствовать?

— Нет, не хочу, — отрицательно помотал я головой. — Пойду прогуляюсь, а то мне один и тот же пейзаж за полторы недели надоел до смерти.

— Понимаю, — криво усмехнулся генерал.

* * *

Очередное наступление немцев совпало с появлением в Пинске группы командиров и политработников из Москвы. Главным в ней был старший майор Дроздов. Это был высокий худой мужчина чем-то напоминающий актера из будущего советского и раннероссийского кинематографа — Абдулова. Вот только полностью седые короткие волосы, ледяной взгляд голубых глаз и стальная улыбка (больше похожая на насторожённый капкан, причём, в обеих смыслах, так как вместо родных костяных зубов у мужчины были установлены из нержавейки) заставляли к нему относиться очень серьёзно, совсем не как к двойнику безобидного актёра. Не удивлюсь, если он в любой момент готов достать пистолет и пустить мне пулю в затылок. Почему не в лоб? Так чтобы не дать мне и шанса на возможность среагировать. Вместе с ним прилетели шесть человек: четверо из НКВД, двое — комиссар и какой-то авторитетный представитель партии ВКП(б).

Гости только-только собрались в штабном блиндаже, когда вдалеке загрохотали десятки орудийных стволов, а спустя полминуты на наши позиции обрушились стальные чушки гаубичных снарядов.

— Накаты выдержат? — поинтересовался один из энкавэдэшников, и так бывший мрачным после появления здесь, а с первыми разрывами и вовсе ставший олицетворять вселенскую скорбь.

— Тут кроме накатов ещё защитные амулеты стоят, хорошие, — лениво бросил я с эдаким превосходством. Пусть заранее подготавливаются, что разговор (чего бы гости от меня ни хотели) со мной будет непростой из-за моего характера. Ведь, что они видят? Молодого, красивого (жаль, что здесь нет женщин, уж на них мой обновлённый организм после ритуала Совершенства тела, подействовал бы так, что сразу б заработал в свою копилку очков пятьдесят из ста возможных) парня, пренебрежительно относящегося к опасности, чуть ли не зевающего при виде столь грозных посланцев из Москвы, запанибратски ведущего себя с двумя высокопоставленными чинами — генералом и дивизионным комиссаром. То есть, намекающего, что свою цену он знает и она даже близко не по карману для товарищей из Москвы. Им придётся вернуться назад, не солоно хлебавши, и отправлять кого-то другого, кому по зубам… нет, не раскусить, а хотя бы правильно оценить прочность орешка.

А ещё во мне откуда-то прорезалась ершистость, сумасбродство. Будто мне не за двадцать лет, а только-только исполнилось пятнадцать и я уже «всё знаю, всё умею, могу сам принимать решение, а вы не лезьте в мою жизнь». Плюс, почувствовал антипатию к новоприбывшим. И откуда только это чувство взялось-то! Это была не интуиция, не подозрение скорых неприятностей, а просто люди мне не понравились.

— Я про амулеты уже слышал в докладах. Хотелось бы услышать про них из первоисточника. Расскажите, — не просто сказал, а потребовал Дроздов. То ли, так надавил на меня, то ли просто привык всегда так общаться и делает это инстинктивно.

— Лучше смотрите. Это лучше всяких слов, — хмыкнул я и направился к выходу. Следом тут же пристроился Маслов, который незаметно (как сам думал) изобразил короткую пантомиму для гостей. За ним шагнул старший майор с одним капитаном НКВД, пятым в нашей группе оказался старший лейтенант из личной охраны, назначенной Невнегиным для моей защиты. Рядовые бойцы сюда не допускались, только командиры. Хотя как по мне — это чушь, когда отвлекают опытных бойцов, того же командира от его прямых обязанностей на подобную ерунду.

Я спокойно поднялся на бруствер рядом с блиндажом и там удобно уселся, вытянув ноги. Гость (и все прочие) за мной не последовал, оставшись в траншее, но встал левее рядом, так, что я его видел краем глаза. Да и сидел я спиной к углу блиндажа, чтобы наблюдать за передним краем и спутниками в окопе.

— Товарищ Глебов. Вы сейчас так картинно себя ведёте специально? Чего вы добиваетесь своими безрассудными поступками…? — холодно произнёс старший майор. И тут его прервал близкий взрыв снаряда, ударивший буквально в метре от границы, где начинали действовать амулеты. «Чемодан» прилетел из тех, что «дарит» пятнадцатисантиметровая гаубица и потому сработал очень эффектно. До земляного фонтана было менее двадцати метров от траншеи, а то, что магическая защита не пропустила большую часть грунта, добавило эффектности взрыву. Так что, неудивительно, что все в траншее и даже привычный Маслов, инстинктивно упали на её дно.

— Товарищи, вы просили рассказать, что такое мои амулеты, и только что увидели их работу сами. Да вставайте вы, тут безопасно. Вон, даже пыли сюда не принесло, — усмехнулся я и деланно-безразлично слегка зевнул.

Ох, и обжог же меня злым взглядом старший майор, когда поднимался под моими насмешливыми глазами на ноги. Ему бы каплю магии, и он бы легко испепелил простого человека таким взором на голом желании. К чести его стоит отметить, что пришёл он в себя быстро и мигом врубился в ситуацию. Так что, когда рядом с блиндажом спустя несколько минут ударили в землю два немецких фугаса, он только вздрогнул и чуть пригнулся, но остался на ногах. Только он и Маслов присоединились ко мне на бруствере, прочие не рискнули. Хотя, старлей из охраны, думаю, просто не решился выделяться из толпы, чтобы не злить энкаведэшников своим бесстрашием, пока те мнутся в траншее. Ему до меня было метров пять, так что, всё происходящее со мной он видел отлично.

— Прямое попадание выдерживает? Звук взрывов слабый — это от работы амулетов? Сколько длится работоспособность? — забросал меня вопросами Дроздов. — Сколько блиндажей и щелей оснащены ими?

Я без спешки и коротко отвечал.

Спустя десять минут вдалеке что-то завыло-заревело и вскоре в небе появились дымные следы от реактивных снарядов, которые частым градом обрушились на наши позиции.

— Это что-то новенькое, — удивился я и быстро встал в полный рост.

— Реактивные шестиствольные миномёты Вермахта. Бьют недалеко и не очень точно… м-да. Судя по попаданиям, у гитлеровцев не один дивизион поставлен на переднем крае. Каждый такой за минуту свыше ста снарядов выпускает и хорошо бы, чтобы это были не химические заряды, — хмуро произнёс старший майор.

И тут я сам вспомнил это оружие немцев. По аналогии с «катюшей», во время войны эти миномёты получили название «ванюша». А ещё кликали «ишаком» за характерный рёв. Правда, я ничего ишачьего не услышал. Шестиствольная установка била не очень далеко, в пределах шести-семи километров, чем сильно уступала советской БМ-13. Зато превосходила ту по точности, хотя совсем уж для поражения точечных целей не годилась и использовалась для стрельбы по площадям.

Передний наш край скрылся в огне, пыли и дыме от разрывов. И, кажется, левее, там, где стоят ополченцы и морячки, тоже грохочет.

— Неужели немцы решили наступать? — удивился Маслов. — Ай, как неудачно-то вышло…

— Почему неудачно, товарищ дивизионный комиссар, — прервал его Дроздов. — Очень даже удачно, как считаю. Я смогу посмотреть насколько близко к действительно то, что вы писали в своих рапортах.

— Бойцов много погибнет, — негромко сказал тот. — Меньше половины смогут укрыться в блиндажах и щелях с защитой амулетами товарища Глебова.

— Сейчас война идёт. Убить могут любого — вас, меня, его, — мотнул тот головой в мою сторону.

— Ну, меня вряд ли, — решил я вставить свои пять копеек. — А солдат, в самом деле, жаль. После такого обстрела число погибших перевалит за сотню… или за сотни. И не надо говорить, товарищ старший майор, что бабы ещё нарожают, как, хм, сказал один генерал. Сейчас погибают те, кому поднимать страну после войны, воспитывать детей, давать им понимание плохого и хорошего. А ведь первыми гибнут лучшие, остаются те, кто ни рыба, ни мясо в большинстве.

— Это кто такой?

— Генерал? Да не имеет значения. Главное, что с таким подходом он положит лучший, так сказать, генофонд страны. Причём, и по моральным качествам, и по физическим. Следующее поколение станет слабым, а ещё дальше уже и вовсе может выродиться полностью и случись им вновь защищать свою страну, то сил у них для этого может и не хватить… просрут всё в итоге. А виновато будет воспитание дедов, тех, кто и сейчас может просрать, да не дают им люди со стержнем в душе, кто ложится в землю за страну.

— Значит, положит, говорите? — зацепился за мою оговорку Дроздов.

Я в ответ промолчал, просто пожал плечами. Эти слова приписывают маршалу Победы в моём времени, но в том или ином ракурсе озвучивали их и другие командующие фронтами и армиями, многие не чурались буквально забрасывать солдатами путь к победе в сражении. Тот же Хрущёв, которого помнят все как предводителя начала движения по развалу СССР, показал себя крайне паршивым командиром. Не одну крупную военную операцию загубил в своём шапкозакидательском порыве. Так что, если вот этот тип со стальным оскалом решит присматриваться ко всем «хрущёвым» да ещё будет иметь достаточно полномочий, чтобы их урезонить, поставить на место, то это будет только всем на руку.

Конечно, тут я приукрасил и весьма существенно, озвучив ту фразу, что приписывают либералы Жукову, у кого потери были больше, чем у кого-либо. Вот только либералами умалчивается факт того, что Жуковым затыкали все дыры на фронтах, давая ему очень сложные задачи, где любой другой командующий не справился бы. Отсюда и потери у маршала Победы. Но повторюсь — приукрасил я, да. Зато теперь этот энкавэдэшник прищучит тех, кто решит на деле последовать расхожему выражению про солдат. Может быть, Хрущёва с Тимошенко урезонит (не конкретно Дроздов, а тот, кому он передаст мои слова). В этом мире вряд ли будет второй Барвенковский выступ и Харьковская операция, где эта парочка отличилась, положив десятки тысяч солдат в землю и «загнав» в плен ещё большее число, попутно лишив Красной армии удобного плацдарма. Но недаром говориться про свинью и грязь. Шансы, что «кукурузник» и ему подобные сумеют нагадить в другом месте крайне велики. Для этого я использовал фразу из либеральной пропаганды будущего. Раз в неё так легко поверили люди из другой эпохи, которые худо-бедно научились распознавать ложь и правду, что им на голов выливали СМИ, то местные купятся тем более. И теперь любой, кто решит послать солдат на убой попадет на карандаш и станет считаться в верхах потенциальным врагом народа.

— Воронцов с двумя группами разведчиков на машинах выехали к немцам уже, — сказал комиссар. — Скоро всё должно закончиться. Надеюсь, это поможет избежать больших потерь.

— Как понимать ваши слова? — тут же обернулся к нему Дроздов. А тот, судя по тоске во взгляде, уже пожалел, что открыл рот. Пришлось ему объяснять гостю и приводить примеры других вылазок разведчиков (подробно упомянул, как была блестяще проведена операция на складах, захваченных немцами). Как иллюстрация к словам Маслова стало резкое снижение огневого налёта. Первыми замолчали «ишаки», так как из-за своих особенностей располагались слишком близко к переднему краю. Немногим позже стали смолкать гаубичные батареи. Но почти сразу же вдалеке показались коробочки танков и бронетранспортёров с совсем уж крошечными точками пехотинцев рядом с ними.

— Товарищ Дроздов, — обратился к командиру не по званию комиссар, — атака.

— Я вижу, — отозвался он.

— Я предлагаю перебраться на НП поближе. Он вон там, — махнул Маслов рукой. — Защищён точно так же. Но наблюдать за боем оттуда куда удобнее.

Старший майор раздумывал не меньше минуты. Боялся? Полагаю, что да. Точнее, не хотел зазря рисковать. Ведь ещё не успел проникнуться моими результатами в плане защитной магии, отсюда и нежелание бравировать, показывать свою удаль в самом опасном месте. Помог ему принять решение я.

— Я тоже на энпэ пойду, тарищ комиссар, — сообщил я и тут же направился быстрым шагом к указанному объекту. Кажется, даже разобрал, как заскрежетал своими стальными зубами московский гость.

Быстрым шагом мы дошли до наблюдательного пункта, прикрытого от посторонних глаз чарами отвода взгляда. В противном случае сюда бы летели все вражеские пули и снаряды, так как даже непрофессиональному взгляду было ясно, что в таком удобном для наблюдения месте обороняющиеся должны установить или НП, или тяжёлое оружие — ту же противотанковую батарею, например. В отличие от блиндажа здесь сверху ничего не прикрывало. Ну, не считать же за защиту маскировочную сеть на шестах?

Два перископа стояли в разных концах площадки. В центре находился на специальном кронштейне мощный морской бинокль в латунном корпусе и с широкими линзами. Эту вещь разведчики принесли из рейда, когда громили немецкие штабы. Бинокль был тяжёл, велик и красив. Увидев его, я тут же наложил на него лапу, одарив разведчика зачарованной финкой, которой можно было строгать танковую броню, как кусок мороженого масла. После этого превратил бинокль в зрительный амулет. После моей работы над трофеем даже лучшие электронные бинокли двадцать первого века не могли сравниться с ним. Чистота изображения, изменяемый зум, указание расстояния до цели, автоматическая подстройка под глаза наблюдателя. Наигравшись с ним и слегка потеряв интерес, я передал бинокль на НП.

Кроме оптики здесь же стоял ДШК на зенитном станке, а к стенке было прислонено противотанковое ружьё. Оба образчика прошли через мои руки и сейчас представляли крайне грозное оружие даже в руках новобранца.

На НП переднего края находились десять человек и ещё столько же расположились в траншеях слева и справа. Первые были командирами, связистами, вторые вестовыми и охраной.

На наше появление все отреагировали стойкой «смирно».

— Вольно, — быстро произнёс комиссар, покосившись на гостей. — Бой идёт, сколько можно говорить, что в такие моменты не до выполнения уставов.

Пока немцы добрались до дистанции открытия огня, я успел заскучать. Так и хотелось сделать нечто такое, чтобы удивить окружающих, а точнее — москвичей. Я едва справлялся с этим подростковым выпендрёжным желанием.

— Немцев много, — произнёс Дроздов, оценив количество наступающего противника. — Сколько наших сил?

Ответил ему командир полка… э-э, вылетела из головы фамилия. Хоть и феноменальная у меня память сейчас, но ненужное я задвигаю в дальний уголок. А вспоминать сейчас неохота, это же напрягаться надо. Вот приложить огненным штормом по гитлеровцам — милое дело.

— Рубеж в полтора километра обороняют шестьсот бойцов и ополченцев, личный состав шестьдесят первого стрелкового полка и девятнадцатого механизированного батальона. Семь танков, четыре бронемашины, пять противотанковых орудий, четырнадцать крупнокалиберных пулеметов, двадцать два ручных и станковых пулемёта, десять противотанковых ружей. К сожалению, доклады о потерях от артналёта ещё не поступили, — отбарабанил подполковник Мартемьянов (о-о, вспомнил!). — Двадцать процентов пулемётов и все орудия из особого списка.

— Это оружие, над которым работал товарищ Глебов, — тут же пояснил старшему майору Маслов. — К слову. Пулемёт и пэтээр из их числа.

Даже не спрашивая разрешения, энкавэдэшник шагнул к ружью и взял то в руки. Залязгал затвором, ощупал, как жену, которую подозревал в том, что она спрятала в своей одежде последний шкалик в минуту похмелья. Ковырнул ногтем руны, которые выглядели, будто выдавленными прессом на металле.

— Вот эти рисунки превращают простое оружие в уникальное? — спросил он у меня. — Как это происходит?

— Это магия. Чтобы понять суть нужно учиться несколько лет.

— Сколько лет учились вы? И где?

— Это не имеет значения.

— И всё же я настаиваю, — в голосе майора лязгнул металл.

Захотелось его послать, но потом мелькнула мысль, что секретов особых я не выдам. А если подумать, что сказав правду особым образом, я не сообщу о себе ни йоты информации.

— Между этим днём и тем, когда я стал магом, лежит около восьмидесяти лет. Получил же Дар немногим старше двадцати годков. А научился пользоваться магией в России, — ответил я и искривил губы в усмешке. — Клянусь своей Силой, что не солгал.

Ой, как я загрузил старшего майора. Если своему чутью на ложь и моей клятве поверил, то сейчас отсчитывает время вспять и пытается вспомнить что-то подходящее под мои откровения. Лично я помню только о внедрении картофеля в России в сороковых годах девятнадцатого века. Почему девятнадцатого? Да вот думаю, что Дроздов даже ни на миг не подумает, что время нужно отсчитывать вперёд, а не назад. Да и не уложится в его голове, что на место СССР когда-нибудь придёт вновь Россия.

— Где конкретно обучались? Кто учитель?

— Вы многого хотите, товарищ майор, — я намеренно опустил приставку к его званию. — Мне это не нравится. Сначала сделайте так, чтобы я сам захотел пообщаться с вами.

В его глазах так и читалось, что сделал бы он столько и всего, чтобы услышать, как я заливаюсь соловьём. Да только ничего хорошего из таких желаний не выйдет. А снизойти до просителя он не хочет, почему-то. Гонор не позволяет или уже забыл, какого это — просить, а не требовать?

В общем, он не стал продолжать тему, поняв, что путного из такой настойчивости не выйдет. Вместо общения со мной, переключился на поле боя и на комиссара с командирами дивизии, забросав последних короткими вопросами. Но как только бойцы семьдесят пятой дивизии открыли ответный огонь по приблизившимся гитлеровцам, то москвич в одно мгновение смолк, переключив всё внимание на сражение.

На этот раз захватчики бросили на наши позиции огромные силы. Не менее двух сотен бронированных машин и несколько тысяч пехотинцев. Не такое уж и большое пространство перед траншеями красноармейцев было густо усыпано наступающим врагом.

Как и в прошлые атаки, до минувшей передышки немцев подпустили на пару сотен метров, местами, где был болотистый луг, и вовсе чуть более чем на сто метров. И только после этого был открыт огонь.

Огонь убийственный, точный, прокатившийся невидимым валом смертей по порядкам гитлеровцев. Зачарованного оружия в общей массе было не так и много, как выше сообщил подполковник, только каждый пятый пулемёт был обработан мной, а винтовки и пистолеты-пулемёты в массе своей были обычными. Зато из зачарованной винтовки можно поразить лёгкий танк, а из пулемёта — средний. Противотанковые же пушки насквозь дырявили средние танки «четвёртой» серии с дополнительными экранами бронирования.

Я насчитал восемьдесят танков и самоходок всех видов и стран. Может быть, отличить «чеха» от «француза» я не мог, зато точно знал, как выглядит техника немцев и просто методом исключения определить «чужаков». И сто пятьдесят бронеавтомобилей, включая два десятка советских БА. Полагаю, немецкое командование собрало всё, до чего сумело дотянуться и бросило в этот бой, лишь бы расправиться с нами.

И у них что-то могло получиться, по крайней мере, откинуть нас назад, в сам город. Могло — да, но не вышло, так как сделали ставку на бронетехнику. А ведь пулемётчику, сжимающего гашетку зачарованного оружия, куда проще попасть по огромной цели, чем по юркому и мелкому пехотинцу. А пуле, разогнанной магией до немыслимых скоростей, что несколько сантиметров брони, что мягкая плоть — всё едино.

Уже через пять минут с момента открытия ответного огня большая часть вражеской техники неподвижно стояла. Какие-то машины дымили, чуть меньшее число пылало огромными кострами, значительная же часть с виду казались целыми. Вот только уверен я, что там ни одного живого или здорового члена экипажа нет, а броня, если на неё посмотреть вблизи, похожа на дуршлаг — вся в крошечных пробоинах с оплавленными вспененными краями.

Лучшие стрелки с винтовками моей работы разбирались с гитлеровскими офицерами и унтерами, уничтожали пулемётные расчёты и всех тех, кто пытался командовать, заменяя убитых командиров. При скорости пули около трёх километров в секунду, первые пятьсот метров она летит по идеальной прямой, практически игнорируя все воздействия. Отклонения — считаные сантиметры. Так что, выстрелить в голову, прикрытую фуражкой с высокой тульей, всё равно, что навести лазерную указку. Тут снайпером станет даже зелёный новичок.

А потом в бой Невнегин бросил наши небольшие бронетанковые силы. Одиннадцать машин — семь танков и четыре бронеавтомобиля. Советские и трофейные немецкие. Все оснащённые защитными амулетами, а три БТ-7 ещё и мощными амулетами невидимости. В эти танки я… м-м, не то чтобы влюбился, как чуть не сорвалось с языка, но сильно им симпатизировал. Небольшие, быстроходные и обладающие отличным вооружением. А после небольшой доработки в виде кронштейна на башне под пулемёт, для стрельбы из верхнего люка, его огневая мощь возросла. Амулеты убрали жирный минус — слабую живучесть в силу тонкой брони, которая пробивалась любым снарядом. Даже «дверная колотушка» шила насквозь этот танк.

И вот сейчас они бесчинствовали среди расстроенных порядков гитлеровцев, впавших в панику при виде молниеносного уничтожения своих грозных бронированных боевых машин. Ещё оставалось полторы-две тысячи солдат в каких-то двухстах метрах от наших окопов, но идти вперёд никто из них не захотел. Да и некому уже было приказать сделать рывок вперёд. Фигурки в фельдграу залегли на поле, попрятались в воронках и за остовами подбитой техники. А когда среди них появились советские танки и броневики, демонстрирующие неуязвимость и поразительную точность, то фашисты в панике бросились назад.

Вслед им понеслись пулемётные очереди и мины, снаряды. А чуть позже за моей спиной подала голос еврейская батарея, начавшая обстрел цели где-то впереди. Судя по шуму взрывов, обстреливали они что-то находящееся в пяти-семи километрах от нас.

— Разве дистанция у особого оружия настолько невелика, что нужно было подпускать врага так близко к своим траншеям? — донёсся до меня вопрос старшего майора, обращённого к комполка.

— Эм-м… тут дело-то в том, товарищ старший майор, — ответил тот, — что значительная часть особого оружия товарища Глебова использует трофейные боеприпасы. Вот чтобы не ходить далеко и не давать шансов трофейщикам противника уволочь к себе назад подбитую технику и собрать патроны с винтовками, мы стараемся бить врага как можно ближе к себе. Тем более, особая защита позволяет свести потери к минимально допустимым. А ещё при такой тактике мы наносим самый большой урон врагу.

К вечеру были подведены потери и достижения. Сначала стоит сказать о грустном: в результате массированного артналёта и последующей атаки, несмотря на все мои чары, дивизия потеряла двести шестнадцать человек убитыми и сто сорок одного раненого. Сто из них были тяжелыми. Больше двухсот винтовок и пистолетов-пулемётов, десять ручных пулемётов и одно орудие вышло из строя. Около половины укреплений были уничтожены. Теперь там требовалось заново отрывать траншеи, изготавливать щиты из досок и жердей, перекрывать блиндажи и ДЗОТы.

Немцам досталось куда больше. Убитыми мы насчитали свыше тысячи гитлеровцев, плюс взяли в плен триста восемьдесят человек. Сто сорок девять танков и бронеавтомобилей остались на поле перед нашими позициями. В лазарет в Пинск были отправлены ещё шестьдесят семь серьёзно раненых захватчиков (добивать было запрещено строжайше, краем уха я услышал, что туда должны прибыть корреспонденты и сделать десятки снимков о том, как обращаются с пленными в СССР, заодно будет показан разгром сильной группировки войск Германии на Пинском направлении). Чуть позже вернулся Воронцов, сообщивший, что уничтожил двадцать шестиствольных реактивных миномётов и восемь тяжёлых гаубиц со всеми расчётами. А это почти двести человек.

Всего несколько часов сражения, включая и артобстрел, а итоги как после длительного боя, как бы даже не многодневного.

У Рогачёва и Корша всё было куда менее радужно. Хоть немцы атаковали их куда меньшими силами, но и по насыщенности зачарованным оружием их бойцы сильно уступали невнягинским. Дело дошло и до рукопашной. К счастью, противника им удалось отбросить. Корш потерял убитыми и ранеными половину личного состава. У Рогачёва кроме потерь в живой силе было уничтожено одно судно и ещё одно серьёзно повреждено.

— Завтра в три часа вы должна атаковать немцев и занять Иваново, — огорошил нас всех комиссар, прибывший вместе с Дроздовым. — Мы с товарищами увидели, что у вас достаточно сил, чтобы выполнить этот приказ.

Невнягин помрачнел от этих слов.

— Хочу заметить, что моя дивизия, к слову, и так не отличающаяся численностью, сегодня потеряла треть личного состава, — холодно произнёс он. — Остальные устали, сейчас все заняты на восстановлении разрушенных укреплений.

— Они практически не сражались, — отмахнулся от него гость. — Позиции им не понадобятся ко всему прочему, так как в приказе указано, что вам следует занять населённый пункт Иваново и там закрепиться. На ваше место придут другие части.

— Да вы с ума сошли! — не выдержал генерал. — У меня со всеми, кого могу бросить в наступление — ополченцами и призывниками — наберётся от силы семьсот человек. Треть ещё толком не научилась винтовку в руках держать!

— Вы забываетесь, — процедил Дроздов, вмешавшись в беседу.

— Прошу прощения, — буркнул Невнягин и бросил быстрый взгляд на меня.

Увы, я ему ничем помочь не мог. Меньше всего хотелось влезать в эти дрязги. Тем более, не сильно и разбирался во всех этих военных игрищах. С моей колокольни: неправильно наступать, когда тебя справа и слева зажали и вот-вот вообще окружат. С другой стороны, удар вперёд на несколько десятков километров заставит немцев запаниковать и перебросить в нашу сторону дивизию-другую с других направлений и, возможно, оттянуть те части, которые нависли с севера и юга над Пинском.

— Это приказ Ставки, — ответил московский комиссар. — Тем более, вам поможет товарищ Глебов. Не так ли? — и повернулся в мою сторону. — В донесениях я читал, что в считаные секунды вам по силам уничтожить роту пехоты или несколько самолётов.

— Я атаковать не собираюсь, уважаемый, — скривился я.

— А что же собираетесь? — вновь прорезался старший майор.

— Заниматься делом, а не выполнять глупые приказы и рисковать городом, подготовленным к обороне рубежом и подразделением! — чуть повысил я голос. В ответ наступила такая тишина, что стало слышно, как скрипят кожаные ремни в такт дыханию. Сначала подумал, что все опешили от моей резкой отповеди. Потом дошло: я назвал приказ Ставки — глупым. А кто у нас там верховодит? Вот-вот, то-то и оно.

«Да и плевать, априори он не гениальный, даже не умный этот приказ», — произнёс я про себя с досадой.

— Вас будет поддерживать сводная танковая бригада генерал-майора Аратьянова, два стрелковых батальона и батальон НКВД из Мозыря. Они прибудут сюда уже ночью, — сказал старший майор.

— Сколько это будет в граммах? — посмотрел я на него и увидел, как в его глазах мелькнуло полное непонимание. — Шучу. Количественно — это сколько?

— Около пятисот человек и тридцать два танка. Большая часть бэтэ, есть несколько тридцатьчетвёрок и кавэ, — дал мне он ответ.

— Надо тысяча пятьсот и сто тридцать два танка тэ тридцать четыре! — ударил себя кулаком по ладони Невнегин. — Не смотрите на меня так. Окажись вы на моём месте, то вели бы себя ещё непригляднее. Товарищ Глебов, — он посмотрел на меня.

— Да?

— Мне нужно больше защитных амулетов. Несколько сотен.

— Сколько? — искренне удивился я. — К завтрашнему наступлению?

— К послезавтрашнему… товарищи, приказ я выполню, но на день позже. Иначе ни о каком успехе просто не стоит и говорить. Вся дивизия поляжет в наступлении, — ответил мне и тут же обратился к московским гостям, на лицах которых синхронно полезли гримасы возмущения, когда услышали, что генерал изменил сроки в их плане.

Ну, и до меня кое-что дошло.

— Я понял. Хотите загнать меня под купол ускорения времени, — вздохнул я. — Только оттуда и нате — лезь, товарищ дорогой, обратно.

— Сейчас всем приходится рвать жилы, — тяжело посмотрел на меня комдив. — Легко только мёртвым, но легче ли от этого их родным? Сегодня погибли несколько сотен человек. Завтра погибнут ещё, если им не помочь…

— Да хватит уже, — прервал я его. — Не маленький и всё сам понимаю. Но не люблю, когда меня ставят перед выбором: или-или. Думаю, любой из всех здесь собравшихся по себе знает, что всегда тянет выбрать тот вариант, который неприятен собеседнику, хоть и ударит он по обоим. Сделаю я амулетов, но на несколько сотен даже не рассчитывайте. Несколько десятков.

— Хоть столько, — кивнул тот. — И особого оружия.

— Ладно.

— Что за купол? — тут же спросил Дроздов, как только мы с Невнегиным замолчали.

Глава 11

Восемьдесят индивидуальных защитных амулетов, пять больших для техники, пятнадцать зачарованных пистолетов-пулемётов и дикая усталость после восьми суток непрерывной работы под куполом, созданным амулетом ускорения времени. Вместе со мной там томились почти сто человек: раненые, несколько медработников, несколько моих телохранителей, навязанных Масловым, и Дроздов с двумя энкавэдешниками. Этим всё было интересно, даже завели дневник и каждый день опрашивали под протокол пять-десять человек из окружающих, щёлкали «лейками», совали свой нос всюду, пытались пройти сквозь магический непроницаемый барьер. Эта троица и ко мне бы в палатку нос обязательно сунула бы, но отвращающая магия не давала подойти к жилищу на десяток метров. Да и, между нами говоря, я посадил на них метки, которые даже с амулетами моих телохранителей не пускали москвичей в мою сторону.

А вот нечего мешать людям, когда те работают!

Восемь суток, несколько десятков килограмм алюминия, несколько сотен карат драгоценных камней и полное опустошение моего резерва маны. Вот чего мне стоили все эти амулеты. Купол пропал поздним вечером. Самое время для отхода ко сну, но мне пришлось плестись в штабной блиндаж, передавать свои поделки, узнавать новости и возвращаться назад в свою палатку.

А утром в восемь часов загрохотала вся наша немногочисленная артиллерия, чуть-чуть увеличившаяся подкреплением со стороны Мозыря. Кроме обещанных резервов в живой силе и танках, к нам прибыла рота мотоциклистов, батарея МЛ20, но с совсем небольшим количеством снарядов.

Ещё ночью в сторону врага ушли тридцать разведчиков под командованием Воронцова. Разбившись на небольшие группы, они занялись террором: уничтожали ДОТы, расчёты орудий и пулемётов, выводили из строя технику, рвали провода и делали многое другое, отчего немецкое командование начинало метать икру… неприятного цвета и консистенции.

Кроме нас в наступление больше не пошёл никто. Корш остался защищать город, ему пришлось растянуть своих бойцов частью на наши позиции, где оставалась всего одна рота с несколькими бронетранспортёрами и зачарованными пулемётами. А Рогачёв и рад бы двинуть суда по реке на запад, да после немецкой атаки два дня назад были повреждены шлюзы, и кораблям речной флотилии пришлось туго. Да и потеряв две единицы, Рогачёв сильно ослаб в технике, а морячки у него далеко не морская пехота, которая в скором будущем будет до инфаркта пугать гитлеровцев своим знаменитым кличем «полундра!».

Для немцев, которые всё ещё не оправились от шока позавчерашнего разгрома, ещё большим потрясением оказалась наша атака. Как-то привыкли, что мы прочно удерживаем свои позиции и не лезем вперёд, да наши разведчики ночами (амулеты невидимости и отвода взгляда лучше работают, когда условия им подыгрывают) устраивают Содом и Гоморру.

И тут вдруг сначала на головы посыпались снаряды, часть которых оставляли после себя многометровые воронки, куда легко пару танков можно спрятать, а потом со стороны Пинска раздался едва слышимый клич «ура», который становился всё громче, так же как и рокот мощных моторов.

Наступали несколькими штурмовыми группами, где на взвод приходилось по пять шесть бойцов с амулетами и магическим оружием. Именно они собирали на себе всё внимание врага и уничтожали огневые точки и выковыривали из укрытий гитлеровцев. Почти так же дело обстояло с бронетехникой. Первыми и на самых опасных направлениях шли танки и броневики, защищённые амулетами. За ними двигались машины из сводной бригады, прибывшей позавчера ночью в Пинск.

Всего пара танков и взвод красноармейцев, прикрытые магией от вражеских пуль и осколков, в считаные минуты разбирались с любым сопротивлением. К тому же, перед этим тут всласть повеселились разведчики, внеся раздрай в работу точной германской военной машины.

Уже в час дня впереди показались дома на окраине Иваново. Не очень большой населённый пункт, как и большинство посёлков и городков, впрочем, в этом времени. Несколько тысяч человек проживало до того, как сюда вошли захватчики. Кто-то ушёл на восток вместе с Красной армией. Кто-то решил пересидеть у родственников в деревнях, другие понадеялись на авось и остались. Но были и такие, кто встречал германцев с цветами, в праздничной одежде и с широкими счастливыми улыбками на лицах.

Три часа понадобилось невнегинцам на то, чтобы захватить и зачистить городок от врагов. В результате боёв на городских улицах, многие дома были уничтожены и повреждены. То там, то здесь в небо поднимались чёрные столбы пожаров — от построек и техники.

Невнегин со своим малочисленным штабом вошёл в Иваново сразу же, как только его бойцы закрепились на его улицах. Ещё раздавалась стрельба со всех сторон, взрывались гранаты и гулко грохотали советские танковые пушки и орудия немецких противотанкистов, а в двухэтажном деревянном здании на окраине уже кипела работа штабных.

Сорок километров за несколько часов — великолепнейший результат! Даже немцам не снились такие показатели, так сказать. А их быстрый Гейнц (или Гейнц-ураган) должен будет сгрызть ногти до локтей, когда узнает о нашей победе. Ведь наступали мы по шоссе и железной дороге, где немцами были созданы мощные оборонительные узлы. Количество пленных и трофеев перевалило за ту грань, которую ещё может воспринять человеческий рассудок. Дальше идёт только фантастическое допущение. Даже отправь Невнегин всю свою дивизию (то, что от неё осталось), то всё равно конвой окажется малочисленнее охраняемых в несколько раз.

— Товарищ генерал, мы немецких генералов захватили! Ажно двоих! И всякой шушеры — полковников и майоров без счёта! — радостно заорал Воронцов, ворвавшись в штаб под вечер.

В качестве иллюстрации к своим словам, трое крепких рослых парней из его роты конвоировали двух пожилых мужчин в офицерских кителях, фуражках с высокими тульями и с широкими красными лампасами на галифе. Смотрели те на всех по-волчьи, но и с изрядной долей страха. И это чувство у них усилилось, когда увидели взгляды окружающих. Советские командиры смотрели на высокопоставленных пленников как… даже не могу найти сравнения. Тут много чего смешалось: азарт, злость, радость, презрение, превосходство, предвкушение и многое, многое другое. Их вполне можно понять, ведь это чуть ли не самые первые генералы Вермахта, которые попали в плен. Уверен, кое-кто из штабных уже прикидывает в голове, что бы такого-эдакого вписать в рапорте в свою честь, что поможет получить награду за такой выдающийся подвиг.

— Посади их в отдельную комнату, оставь охрану с ними, — приказал комдив командиру разведроты. — Сейчас у меня нет времени для бесед с ними. Документы при них были?

— Да, — Воронцов положил на стол «сидор», который до этого висел у него на плече. — Здесь их личные документы, других немцев и кое-какие карты и планы, что эти гады не успели спалить, пока мы их под микитки не сцапали.

— Хорошо. Мешок оставляй, а пленных под замок.

В сумерках к нам прибыл Дроздов со своими спутниками. И первым же делом наведался к пленным, после чего потребовал их документы и все захваченные бумаги. Ночью немецкие генералы с полковниками были отправлены в Мозырь со всеми захваченными планами немецкого командования.

Всю ночь Иваново укреплялось. На следующее утро Невнягин принял решение ударить по Драговичам, до которых по прямой было порядка двадцати километров. Захватывать этот населённый пункт никто не собирался. Просто от захваченных гитлеровцев узнали, что севернее от него немцы создали лагерь для советских военнопленных, где содержатся несколько тысяч бойцов и командиров. Стоит их освободить, как дивизия получит солидное усиление. Тем более, немцы могли в превентивных целях в страхе перед нами их расстрелять.

Да, там многие сломались, должны быть агенты вражеской разведки, но для этого у нас есть целая куча энкавэдешников и целых два высокопоставленных комиссара. Вот пусть они и занимаются освобождёнными из плена, фильтруют, выявляют, копаются в людских душах, отделяя гнилую от хорошей.

После полудня двадцать единиц бронетехники с двумя сотнями бойцов рванули вперёд. Эта группа была перенасыщена магическими предметами — амулеты, зачарованное оружие и патроны. Наспех поставленные гитлеровцами заслоны сметались отрядом с неимоверной лёгкостью. Так что, уже через пару часов бой закипел на улицах Драговичей, где у захватчиков не было ни шанса, как сутками ранее в Иваново. Когда немцы в панике стали бежать из населённого пункта, красноармейцы свернули на север в направлении лагеря для военнопленных.

А в это время нам пришлось отразить несколько попыток врага выбить нас из Иваново. С юга немцы дважды атаковали силами танковой роты и двух стрелковых батальонов, предваряя каждую атаку артналётом.

Я сидел вместе со всеми в окопах, стреляя из ПТР по стальным коробочкам и пехоте противника.

Сначала был азарт, потом пришла усталость и досада, что немцы никак не угомонятся.

«Вас сюда не звали, уроды», — прошипел я про себя, наведя прицел на лобовую плиту «тройки», ползущей точно на меня по полю. Дистанция было чуть менее пятисот метров. Даже для обычной противотанковой пушки взять в лоб этот танк было бы невозможно. Для стандартного ПТР тем более. А вот магия легко справилась.

Я потянул за спусковой крючок, почувствовал, как активировались на краткий миг руны на оружии, а в следующий миг из ствола вырвался небольшой огненный шарик, почти невидимый под лучами солнца. За секунду файербол пролетел эти сотни метров и, проплавив несколько сантиметров брони, вошёл внутрь. Именно там он должен был взорваться, поразив экипаж и боеукладку при везении. Судя по резко остановившейся машине, как минимум механик спёкся (в прямом смысле).

Расправившись с первым танком, я навёл ствол ружья на его соседа левее, на небольшой Т-2, который поливал наши позиции из малокалиберной автоматической пушки. При этом лавировал и укрывался за остовами подбитых товарищей.

— На каждый хитрый болт, есть гайка с лабиринтом, — пробормотал я себе под нос и выстрелил прямо в корпус ранее подбитого танка, за которым сейчас укрылся хитрован. При этом добавил маны в заряд. Так что, огненный шар легко пробил «стенку» и поразил цель, которая тут же задымила, а потом разом вспыхнула, как костёр, в который бросили тряпку, щедро смоченную керосином. — Вот так-то! Моё кунфу сильнее твоего, хе-хе…. А вы куда?! А ну — отставить.

Несколько гитлеровцев, укрываясь в складках местности и в дыму от горящей травы и подбитой техники, подобрались к нашим позициям метров на триста, и сейчас устанавливали пулемёт, рядом с которым залегла пара стрелков с винтовками.

Для них я использовал разрывной фаербол. Огненный шар ударил точно в пулемёт и взорвался, осыпав гитлеровцев раскалёнными осколками, каплями расплавленного металла и накрыв огненным облаком. Следом для гарантии я выстрелил туда ещё раз. Те, кто выжил от взрыва и осколков, погибнут от повреждения лёгких, которые ещё не научились дышать раскалёнными газами.

Тут до меня донесся чей-то отчаянный испуганный возглас, перекрывший даже шум боя:

— Воздух!!!

«Юнкерсы» оставались незамеченными до самого последнего мгновения, зайдя на нас со стороны солнца, которое, хоть и наступил уже вечер, всё равно висело высоко над горизонтом и ярко светило. Лишь когда уже бомбардировщики перевернулись через крыло и врубили сирены, стало известно об их присутствии. Девять грозных машин, одни из лучших в авиапарке Люфтваффе, да и, пожалуй, всего мира.

Навстречу им ударили две спаренных пулемётных установки из центра Иваново, поставленных там специально на случай авианалёта. Обе зенитки (хотя и громкое слишком название для кустарной установки из пары эмгэшэк) были с рунами. Первая же очередь «пилы Гитлера» отрубила крыло головному «юнкерсу». Тот закрутился в воздухе, как мёртвая бабочка и рухнул в нескольких сотнях метрах от окраины городка. Второй и третий успели сбросить бомбы, но взяли прицел неправильно, отчего смертоносный груз разнёс несколько домов и перепахал пару улиц. К счастью, позиций и каких-либо пунктов дивизии там не было. Гражданским, вот, досталось, скорее всего.

Сбросить-то бомбы они сбросили, но избежать наказания не смогли и при выходе из пике попали под трассы пулемётов.

— А теперь Горбатый, — сквозь зубы произнёс я, успев приготовиться к удару по оставшимся самолётам, когда зенитки разбирались с первой тройкой. Абмирутаруами привычно проглотил весь мой оставшийся резерв маны и несколько лет жизни, наградив в ответ слабостью и головокружением. Но и с задачей справился на пять с плюсом: в одно мгновение в небе рядом с заходящими в пике «юнкерсами» образовалась чёрная грозовая туча, выстрелившая во все стороны сотни ветвистых молний. — Съели, суки?!

Два бомбардировщика разлетелись на куски прямо в воздухе. Остальные посыпались на землю, где и прогрохотали в последний раз в своей жизни, разметав на сотни метров осколки бомб и фюзеляжей.

На некоторое время из-за испортившегося самочувствия, я выпал из боя, а когда пришёл в себя, то сражение, как оказалось, уже давно закончилось. Практически одновременно с уничтожением «юнкерсов» наземные войска резко отступили, оставив на поле перед нашими позициями полторы сотни тел в фельдграу и почти двадцать дымящихся танков с бронемашинами.

В штабе все стояли буквально на головах.

— Что за шум, а драки нет? — поинтересовался я у Маслова. Тот уже даже не морщился в ответ на такое фамильярное поведение, привык.

— Недавно сообщили, что освободили пленных. Только их там оказалось больше пяти тысяч. Немцы буквально перед нашим наступлением пригнали туда личный состав из мелких концлагерей и мужское население с деревень и городов, которое записали в неблагонадёжное. Там они фильтр устроили — ловят евреев, цыган, наших командиров и политработников, — дал он мне ответ.

— Разве это плохо? — хмыкнул я. — Несколько тысяч бойцов и командиров. Да и гражданские возьмутся за оружие, хлебнув германского «гостеприимства».

— А как их оттуда доставить? Лагерь оказался намного дальше, чем предполагалось, дорог там почти нет, только через Драговичи и добираться назад. Да в пути от тех же бомбардировщиков половина погибнет, а остальные просто-напросто разбегутся.

— Хм.

— Послушай, товарищ Глебов, а не поможешь ты нам с их доставкой?

— Как? — развёл я руками. — Опять клепать амулеты отвода взглядов? Да на такую толпу мне месяц придётся не покладая рук вкалывать.

— А вот как ты с тех складов машины переправил, так и с людьми поступи. Сможешь?

«М-да, голова совсем не варит после опустошения резерва. Мог бы сам догадаться, куда клонит комиссар», — подумал я, потом вслух сказал. — Смогу. Но нужно пару часов на подготовку и кое-какой, м-м, инвентарь. И помощники.

— Будет всё.

— Дроздова ко мне близко не подпускайте, — попросил я. — Влезет под горячую руку и — всё. Сами будете отчитываться перед Ставкой, куда их доверенное лицо пропало.

— Придержу его, — вздохнул комиссар и сильно сморщился, видимо, представив непростой разговор со старшим майором.

— И последний вопрос. Как на это отреагируют те же военнопленные из концлагеря? И насколько необходимо раскрытие моих способностей перед тысячами людей, среди которых есть предатели и пособники врага?

— А что еще делать остаётся, а? — тяжело вздохнул тот. — Если бы не катастрофическая нехватка людей, то ни за что после тщательной проверки в нашу дивизию не взял бы кого-то постороннего, да ещё замаравшего себя пленом. Но обстоятельства диктуют правила, нам ничего другого не остаётся.

— Хорошо. Тогда я пойду искать подходящее место для ритуала, — произнёс я. — А вы всё приготовьте. Знаете, что нужно?

— В курсе. Идите, — дёрнул щекой тот.

Неприятно ему пусть и косвенно, но участвовать в жертвоприношении. Тем более, после разговора с Фроловым, когда тот передал мои слова про посмертие. Поверил ли комиссар? Скорее всего — да. Не так фанатично, как старшина, который с того дня разительно переменился, отыскал где-то крестик, евангелие, молится в свободное время, не обращая внимания на окружающих. Аего примеру последовали ещё несколько человек. И никакие политзанятия и угрозы не могли ничего с этим поделать. К слову, вряд ли Фролов будет участвовать в новом ритуале жертвоприношения. Сейчас его мировоззрение отрицает всякий контакт с демонами.

Так оно и вышло.

Адъютант комиссара привёл ко мне двух мужиков возрастом за тридцать пять со взглядом убийц или маньяков. Оба седые, как луни, несмотря на сравнительно молодой возраст. Вместе с ними в грузовике прибыли восемь немцев. Оставив парочку бойцов с пленными, машина и адъютант уехали назад, забрав моих сопровождающих-телохранителей.

— Товарищ Глебов, товарищ комиссар направил нас в ваше распоряжение. С этими гадами, — сказал один из них, кивнув на связанных пленников, и следом представился. — Красноармеец Иванов!

— Красноармеец Сергеев! — представился второй.

— Вам обо всех нюансах комиссар рассказал? — спросил я обоих.

— Да, — кивнул Иванов. — Ещё мы со старшиной перекинулись парой слов в его присутствии. Знаем, что придётся делать.

— Надеюсь, в самом деле, знаете, а не думаете, что знаете, — буркнул я. Настроение у меня стремительно портилось от понимания, что предстоит сейчас делать. Даже не потому, что прям такой белоручка. Скорее от мысли, что связываться с демонами — опасно и гадко. Каждый призыв такой сущности ведёт к утончению барьеров между их миром и миром призывателя. Опытные демонологи проводят ритуалы в определённых местах, где установлена мощная защита, не влияющая на ткань мироздания. А вот такими поступками, как мои, можно легко открыть проход тварям на Землю. Не очень надолго, так как сам наш мир будет стараться уничтожить или выдавить прочь чуждое опасное существо, но чтобы натворить дел на планете времени инферналам хватит.

На мой призыв пришёл тот же демон, что и в прошлый раз. В принципе, неудивительно. Ведь они могут ждать десятилетиями, и понимают, что магия — это как наркотик. Стоит раз применить и потом будет тянуть повторить ещё и ещё. Подозреваю, что эта уродливая тварь специально ждала меня.

— Три часа у тебя, маг, — прорычал демон перед тем, как пропасть. — И до следующей встречи.

— Да пошёл ты, урод.

Настроиться на свои амулеты в отряде освободителей вышло легко. И уже скоро я вышел из портала рядом со стенами из колючей проволоки на не очищенных от коры столбах. Что подумали при этом сотни свидетелей, оказавшихся рядом… да плевать.

Мои сопровождающие тут же отправились на поиски командира бронегруппы. Потом началась суета по наведению порядка и подготовки для переправы в Иваново тысяч людей. Постоянно раздавались матерные крики, обещания поставить к стенке и сообщения, что теперь бывшие военнопленные обязаны в гроб лечь за то, что ради их освобождения были использованы такие возможности.

— Ни шагу в сторону! Если повредишь установку быстрого перемещения, то к стенке встанешь!..

— Да ты знаешь, что это за установка? Её ради таких трусов задействовали!..

— Не вертеть головой, вопросов не задавать! Попытку рассмотреть секретное оборудование буду считать как предательство!..

И вот в таком же духе звучали крики невнегинцев, которые пытались нехитрыми уловками сбить с толку агентов врагов и заодно дать понимание остальным пленным, что у СССР есть такие вещи, с которыми война, считай, уже выиграна. И судя по лицам многих освобождённых, последнее им вполне удавалось.

Глава 12

Большая часть красноармейцев, освобождённых из немецкого плена, была отправлена эшелоном по железной дороге в Мозырь. В Иваново остались тысяча сто человек, из которых были сформированы два штрафных батальона и рота. Это все те, кто успел пройти через фильтр энкавэдэшников и сумел заслужить какое-никакое доверие. Теперь, чтобы полностью вернуть доверие им предстояло не раз пролить кровь. Оружие вручили трофейное. А вот одели во всё советское. Хм, ну как в — советское… минус пять лет жизни и очередное опустошение резерва в обмен на портняжные услуги астральных духов. Они в считаные минуты переделали захваченное нами немецкое тряпьё в красноармейские гимнастёрки и галифе с сапогами и головными уборами. Тысяча сто комплектов.

А я теперь выгляжу как тридцатилетний и крайне гадко себя чувствую.

Когда комплектовали штрафников, меня удивило, что командирами там были поставлены обычные военнослужащие, те, кто отлично себя показал в боях. И вот таких засунули в ряды тех, кто серьёзно запятнал себя? Из прошлой жизни я не помнил таких нюансов, зато видел несколько киноэпопей про подобные подразделения. И везде там от взводного до комбата были нарушители, преступники. Неужели сценаристы могли так грубо обманывать? Или просто в этом времени немного всё не так?

Оказалось — наврали. Штрафными подразделениями обязаны были командовать строевые командиры, а не те, кто считается преступником.

А ещё, оказалось, именно с меня и началась эта инициатива: создавать подразделения из военных преступников. Не предложи я идею «штрафников» из бывших военнопленных, то история пошла бы по тем же самым рельсам, что в моём мире.

За два дня немцы предприняли пять атак и восемь авианалётов на Иваново. Трижды их подразделения перекрывали железную дорогу, портили полотно, пытались замкнуть вокруг городка кольцо. Каждый раз это у них не получалось и сопровождалось сотнями убитых солдат и большими потерями в технике.

Со слов комдива и комиссара немцы сняли значительные силы с северного направления и отправили в нашу сторону. Разведчики Воронцова от рейдов в тыл врага перешли к курсированию между Пинском и Иваново, прерывая все попытки германцев осложнить нашу жизнь.

А я уже опять побывал под куполом ускорения времени, так как десятидневный амулет успел перезарядиться. Итогом стали полсотни защитных амулетов и две лечебных ванны-амулета.

— Товарищ Глебов, — окликнул меня комиссар, когда я наведался в штаб и оставил там партию амулетов.

— Что ещё? — пробурчал я.

— У меня для вас подарок, — стараясь как можно искреннее и радушно улыбаться мне, сказал он. — Вот, держите. Сегодня из Москвы прислали, специально для вас.

— Так уж прям и из Москвы, — скептически хмыкнул я, принимая у него из рук металлический контейнер чуть крупнее портсигара. Но когда открыл тот, то признал: такой подарок, в самом деле, только в столице СССР и можно отыскать. Семь крупных бриллиантов и десять рубинов. Чистейшие, сложной огранки, без каких-либо дефектов природные камни. Да каждый из них стоит столько, что можно танковый полк построить. Эти камешки нужно взвешивать уже граммами, а не каратами. И, что самое важное, природные камни идеально подходят для магических экспериментов. Только они, а не искусственные, которые в моём времени на «аллиэкспресс» можно было покупать неограниченно и за сущие копейки.

«М-да, а неплохо меня оценили, точнее мои возможности, — покачал я про себя головой. — И, наверное, ждут нечто ещё более эффектное, иначе такое сокровище не прислали бы». — И что от меня нужно? На что потратить такие камни?

— Да как же я могу сказать, куда вы можете их использовать? — развёл руками комиссар со всё той же широкой улыбкой. И мне прям так и захотелось обозвать её иезуитской.

— На моё усмотрение, значит? — пробормотал я, опять посмотрев на драгоценные камни. — Хорошо, хорошо.

Усталость, будто бы, исчезла, впитавшись в бриллианты и рубины. В голове зародился ураган идей и мыслей, которые подсказывали, в каких проектах я могу использовать столь ценный подарок. Пожалуй, пока мы успешно справляемся с немчурой, я могу и дальше проверять свои силы в работе над артефактами.

«Утро вечера мудренее», — напомнил я сам себе и отправился спать. Засыпая, дал себе установку на четыре часа сна. Этого времени вполне хватит, чтобы прийти в себя. Когда проснулся, привёл себя в порядок и перекусил, то открыл Книгу и занялся поиском вариантов, где можно было бы применить с максимальной выгодой (и по моим силам) бриллианты и рубины.

Спустя шесть часов я знал, что буду делать. Для этого опять придётся воспользоваться амулетом времени. То, что их сделал два, отлично помогало. Два дня перезарядки тратились так: первые сутки я сидел под куполом другого амулета, вторые сутки отдыхал. И точно так же проходило время перезарядки использованного. За то, что Царь царей внёс в Книгу описание, как создать подобный амулет я готов уже был упасть ему в ножки. Вообще, в волшебном талмуде было столько всего интересного и могущественного, что я диву давался, как джинн передал эти знания простому смертному человеку! Через несколько десятилетий с этой Книгой я смогу стать равным младшим богам. А через век и вовсе стать настоящим богом, которому уже не нужны костыли-заклинания и способный творить чудеса силой мысли, одним пожеланием. Может, не ранга Царя царей, но тоже не пальцем деланный.

— Спасибо тебе большое ещё раз и извини, что раньше ругал. Это всё из-за скудомыслия, — пробормотал я в адрес бывшего заключённого медного кувшина.

Через восемь дней напряжённой работы (или двадцать четыре часа реального времени) я вручил комдиву и дивизионному комиссару пять жезлов из алюминия и золота, украшенных бриллиантом и рубином и пять золотых пластинок. Жезлы были длиной с локоть и толщиной с мужской большой палец. Пластинки толщиной в три миллиметра и размером с ладонь.

— Эти жезлы нужно расположить рядом с каким-нибудь месторождением полезных ископаемых. Лучше всего, если оно будет находиться в труднодоступном месте, где людям крайне тяжело работать. Разумеется, месторождение должно быть крайне ценным. Через некоторое время к жезлу притянет одного сильного стихийного элементаля или нескольких послабее. Эти существа начнут разрабатывать месторождение, и по эффективности с ними не сравнится никто и ничто. Ко всему прочему они будут извлекать только чистый металл или минерал. Точнее, металлы, так как, насколько я знаю, в любом месторождении всегда присутствуют сразу несколько элементов. В серебряной встречается свинец, в вольфрамовой хватает молибдена, ну и так далее, — рассказал я им про свои поделки. — Весь чистый металл элементали станут доставлять вот к этим пластинкам. Их нужно расположить в таком месте, откуда будет удобно забирать добычу, но не далее чем в тысяче метров от жезла. Так же элементали будут разрабатывать площадку диаметром в пятьсот метров во все стороны. Как только в течении, м-м, примерно десяти дней перестанет поступать металл из шахты, это будет означать, что месторождение выработано полностью или элементали по каким-то причинам покинули данное место. Тогда нужно забрать жезл и перенести на другое место не ближе чем в тысяче шагов от старой точки, где до этого он был установлен.

— Зачем нам эти штуки, товарищ Глебов? — поморщился Маслов. — Я думал, что вы сделаете какое-то сильное оружие, чтобы раз и навсегда прогнать немцев с нашей земли.

— Раз и навсегда не получится. Для высшей магии у меня не хватает… ингредиентов и времени, за неделю ничего особо мощного не сделать, — я запнулся, когда едва не признался, что не хватает опыта. Окружающим точно этого не стоит знать, я должен в их глазах выглядеть Фигурой. Мастером. Но никак не энтузиастом-новичком, которому повезло получить волшебную палочку. — А потом, вот подумайте, как отреагирует весь мир, когда вдруг СССР возьмёт и использует особо мощное оружие, а? Не получится ли так, что этот самый мир на нас вызверится и встанет на сторону Германии? Или как минимум, обвинив во всех грехах, перестанет помогать. Они же и так на СССР точат огромный зуб, а тут в страхе, что после Гитлера такой же ядрёной дубинкой приложим их, капиталистов сраных, запросто пойдут войной на нас вместе с немцами. Это Германии можно по нам бить, в каком-то роде Европа считает её своей, иначе и воевали бы по-другому, а не так, словно в поддавки. Мы же для них со времён Петра Первого, словно кость в горле.

Я вспомнил, как Америка демонстрационно отбомбилась по японским городам атомным оружием. Тем самым показав, что имеет мощную дубинку для черепа любого, кто полезет в их дела. И без разницы, какая отрасль будет: экономика, торговые направления, политика, интересы на других материках окупационная зона стран гитлеровской клики. Вот США тогда простили такой акт ужасов против человечества. Сделай же нечто подобное СССР то, как минимум, весь мир объявил бы стране бойкот, завалив санкциями. А то и объявили бы войну под лозунгом «спаси человечество от красного людоеда».

— Тогда что-то не настолько сильное, но побольше. Например, десять или двадцать орудий, которые вы евреям передали, — поддержал своего комиссара Невнегин.

— Слушайте, вы какие-то недалёкие люди, чесслово, — разозлился я. — Правильно говорят, что у военных всего одна извилина, да и та мозоль от фуражки.

После моих слов оба собеседника набычились, на скулах у них заиграли желваки. Но меня уже понесло дальше, сказалась усталость, недосыпание, опустошение внутреннего резерва маны.

— Ещё Наполеон, если меня память не подводит, сказал, что для победы в войне нужны три вещи: деньги, деньги и деньги! — повысил я голос. — Вот эти амулеты принесут стране те самые три вещи, озвученные древним императором. Золото, алмазы, вольфрам для брони и снарядов, алюминий и молибден для авиации! Эти жезлы и пластины сохранят тысячи жизней женщин и детей, которые заменят в шахтах мужчин, что вскоре уйдут на фронт! Ай, да идите вы! — я в сердцах махнул рукой и быстро вышел из комнаты. На душе было тяжело, глодала сильнейшая обида. Я же хотел как лучше, думал, что меня поймут, оценят мои старания, сумеют заглянуть чуть подальше завтрашнего дня. Рвал жилы под временным куполом, не щадил себя. А этим баранам лишь бы получить палку побольше, чем у противника, вместо того, чтобы научиться вырезать хорошие дубинки самостоятельно или даже вовсе перейти к выплавке металла, чтобы изготовить меч, который разрубит чужую деревяшку. — Тьфу, как же достали все своей тупостью!

В общем, поддавшись эмоциям, я сильно подмочил свою репутацию в глазах командования дивизии. Мало того, что появилась первая трещина в том самом имидже, о котором пекся, так ещё такая пацанская выходка могла зародить сомнения в правдивости слов о моём возрасте.

* * *

Кто бы мог подумать, что успехи семьдесят пятой дивизии так вскружат голову её командованию и тем, кто сидит выше. По слухам, наше наступление и уничтожение крупных сил немцев привело к тому, что те замедлили своё продвижение на других направлениях. На карте сейчас наш плацдарм смотрелся длинным узким клином.

«Или огромным членом, положенным на пожелания и планы германского командования», — усмехнулся я про себя.

Укрепившись в Иваново и контролируя окрестности вокруг городка и железной дороги от него до Пинска, командирам внезапно захотелось щёлкнуть гитлеровцев еще раз по носу. И ничего лучше придумать не смогли, как нанести удар по Кобрину (вплоть до рейда в Брест, где всё ещё оборонялись бойцы Красной армии, засев в цитаделе). Моторизированной группе предстояло пройти около сотни километров с боями и потом ещё показать мать Кузьмы захватчикам в немаленьком городе, где было полно капитальных кирпичных построек. И каждое такое здание немцами могло быть превращено в ДОТ. Вот поэтому бойцам группы требовались амулеты и зачарованное оружие, особенно много гранат с рунами.

После холодного приёма в ответ на амулеты с элементалями, так и хотелось послать этих заигравшихся полководцев куда подальше. Мешали несколько факторов. Во-первых, я слишком долго и тяжело работал над своим Именем, имиджем, если так понятнее. Стоит мне встать в позу, и сразу из друга и товарища превращусь во врага народа (мысленно, в реальности из меня таким сделать проблемно для местных, сил не хватит). И так предыдущая ссора заметно развела меня с Невнегиным и Масловым в разные стороны в отношениях.

Во-вторых, мне как-то стало всё равно на поступки предков. Да-да, всё никак не отойду от недавней обиды. Пусть переломный возраст уже прошёл, но я всё ещё молод и да, ещё вспыльчив. Здесь флегматику было бы неплохо, но не мне с моим характером. В общем, хотят всё, мягко выражаясь, просрать? Да флаг им в руки и барабан на шею! Мою голову открутить с плеч сложно, а чужие я не нанимался охранять и раз уж решили их потерять, то пусть так и будет.

Есть ещё и в-третьих, что слегка расходится со вторым пунктом. Мне было жаль тех, кому придётся выполнять дурацкий план командования, лезть на ДОТы, зачищать траншеи от немцев, встречать грудью танки. Как обычно и бывает — простому народу приходится воплощать в жизнь дурные решения сверхусидящих. Может, и неправильно я рассуждаю (как сказал бы товарищ Саахов: аполитично рассуждаешь, клянусь, честное слово!), но это моё мнение. И оно таково: на волне удачи у генералов-комиссаров башню напрочь сорвало. А ещё вспомню поговорку: аппетит приходит во время еды.

«Эх, нужно было не к регулярам примыкать, а уходить в леса и сколачивать там партизанский отряд, какую-нибудь „молодую гвардию“ во главе с собой. Сам себе командир — это куда как лучше», — посетовал я про себя.

Чтобы рейд прошёл удачно, для ударной группы были собраны практически все амулеты, которые я успел сделать к этому времени. Все — защитные, маскировочные, боевые, зачарованное оружие. Тридцать танков, двадцать бронеавтомобилей и четыреста человек. На всех, конечно, магических вещей не хватило, но технику и половину штурмовиков ими оснастили.

Группе предстояло пройти с боями около сотни километров и потом как можно громче и эффективнее покуролесить в Кобрине. Лучше всего было бы переправить отряд через портал сразу на место и пусть они дальше самостоятельно возвращаются назад. Вот только интуиция советовала этого не делать, намекая, что демон запросто устроит пакость, которую я не смогу вот сразу определить. Инфернальная тварь в силу характера могла выбросить группу в опасное место, на тот же склад ГСМ и боеприпасов, где амулеты не спасли бы при взрыве всего этого добра. Или переход вытянул бы ману из волшебных вещей. Или… да многое чего могло произойти. Я просто не в силах всё предусмотреть и оговорить в договоре. Так что, бойцам предстояло добираться до места самостоятельно.

В принципе, особых проблем я не видел. Отправь отцы-командиры пару взводов пехотинцев и танковую роту, а не чуть ли танковую бригаду (если посчитать и броневики, чьё пулемётное оружие с нанесёнными рунами теперь превосходит мощностью танковые пушки, а на БА-10 и вовсе стоит «сорокопятка», которая после зачарования пробивает два Т-3 навылет), то итог был такой же, зато не пришлось бы рисковать занятыми позициями в Иваново и его окрестностях, оставляя бойцов обескровленной дивизии без магического усиления. Я вспомнил истории, как одинокий повреждённый КВ-2 несколько дней сдерживал наступление крупного немецкого подразделения на перекрёстке дорог. Как Т-28 заставил немцев наложить в штаны в Минске, промчавшись по улицам города и ведя стрельбу по ошарашенному врагу. И таких случаев хватало в войну. И сейчас хватило бы десятка тех же БА-10 и БА-9. Последний даже предпочтительнее, так как вместо пушки вооружён крупнокалиберным пулемётом, а, значит, и боеприпаса несёт значительно больше «десятки». Руны на пулемёте сделали тот мощнее 45-миллиметровой пушки. Как по мне, зачарованная пушка — это мощь, но избыточная мощь. Для этих орудий нет нужных целей, разве что, бетонные стенки ДОТов. Только через два года появятся «тигры» и «фердинанды» (а этих вообще всего около сотни или даже меньше выпустили за всю войну) с десятисантиметровыми бортами. И вот против них уже «сорокопятка» с моими доработками будет идеальным противником.

«Надеюсь, через два года война закончится или уже вот-вот закончится», — помечтал я.

Со всеми этими приготовлениями мне опять пришлось лезть под магический купол и заниматься амулетами с оружием. Руку я к тому времени набил неплохо и амулеты из пластинок алюминия выходили из-под моих рук как горячие пирожки.

Слышали такое утверждение, что лень — это двигатель прогресса? Так вот, я с этим полностью согласен. И решил снять с себя бремя не только по заполнению маной уже созданных амулетов, но и созданию новых. Для этого за те десять суток, что провёл в ускоренном потоке времени, я сделал два уникальных, как сам считал, амулета. Первый пополнял ману и восстанавливал износившиеся руны на простых магических вещах, в которых исчерпался заряд. Второй делал защитные амулеты, амулеты отвода внимания, амулеты невидимости, накладывал несколько рун на оружие. К каждому такому конструкту набросал по листку ТТХ и пособие по пользованию. Там указал материал, размеры заготовок, как переключать устройства для перехода от одного типа амулетов к другому. Для оружия ограничил размер, так как за каждые десять сантиметров приходилось платить временем, маной и материалами. Кавалерийский карабин Мосина кое-как умещался в устройство, а вот пехотная винтовка уже никак. Не влезут пулемёты и СВТ и АВС. Зато можно использовать пистолеты-пулемёты, а тот же ППШ после зачарования давал сто очков форы станковому «максиму» без рун. В этом устройстве установкой рун на стрелковое оружие дело не ограничивалось. В нём можно было модернизировать патроны, гранаты, мины и снаряды. Последние, правда, лишь небольшого калибра, не крупнее 45 миллиметров. Такое же ограничение было и для мин.

На эти две магические вещи я истратил все запасы драгоценных камней и золота с платиной. Если еврейские гаубицы можно сравнить с ювелирным стеллажом, то каждое устройство — ювелирным магазином.

«Ничего, чуть позже сделаю ещё один или даже два и значительно лучше», — мысленно пообещал я себе.

Как только обе магические поделки оказались у Невнегина, то мой уровень уважения в его глазах резко взлетел в небеса. Видя его веселье, я не стал ему в тот момент сообщать, что эти вещи проработают от силы три месяца, после чего выдача волшебных предметов и их зарядка будет приостановлена. «Завести» повторно (по аналогии с механическими часами) амулеты смогу лишь я.

Единственное, что меня чуть-чуть смущало, так это мысли о том, что мои вещи могут попасть в руки врагов. Недаром в моё время муссировались слухи о плотном засилье немецких и англосаксонских шпионах в Кремле. Шанс этого был небольшой, но он имелся. Именно потому я и установил скрытую фишку в виде трёхмесячной, так сказать, гарантии. А вот геологические амулеты были без секретных закладок, так как любая вещь, связанная с элементалями — очень сложная. Любое ненужное вмешательство, усложнение конструкции может привести к непредсказуемым последствиям. Надеюсь, что особого вреда стране пропажа такого амулета не нанесет. И охранника не поставить, так как, опять же, всё может пойти шиворот навыворот с этими элементалями. Ещё вдруг начнет убивать тех, кто станет приходить за собранным продуктом.

Глава 13

Этот кабинет с первого взгляда узнают очень и очень многие. И в этом времени, и в далеком будущем. А уж некоторых людей, из тех, кто находился в нём, и подавно. Самым узнаваемым был мужчина с густыми усами, носивший френч военного образца без знаков различия. Трубка, пепельница и чёрно-жёлтая пачка «Герцеговина Флор» на столе перед ним окончательно сформировывали образ. Второй был чуть менее узнаваемым в мире, но известным и таким и оставшимся ещё на многие десятилетия вперёд обладатель высокого лба с залысиной и небольшим пенсне. Третьего могли и не узнать через полвека — Микояна Анастаса Ивановича, члена Политбюро ЦК КПСС. Четвёртого и вовсе узнали бы лишь те потомки, кто глубоко интересовался историей — генерал-майор Ватутин, начальник Оперативного управления Генштаба.

— Докладывай, Лаврентий. Что сумэли узнать, — Сталин посмотрел на своего наркома внутренних дел. — Нашли?

— Нет, — коротко ответил тот.

— Плохо, Лаврэнтий, очень плохо, — покачал головой глава самого крупного государства в мире.

— Разрешите, — произнёс Микоян и, получив кивок в ответ, сказал. — Товарищ Ватутин кое-что сумел узнать. Объекта не нашёл, следов тоже, лишь намёки на следы.

— Кхм, кхм, — кашлянул генерал-майор, когда на нём остановился взгляд Иосифа Виссарионовича. — Я предполагаю, что нашего таинственного гостя, возможного учителя Мессинга, м-м, с его же слов, взяли в плен те, кто обладает сравнимыми с его возможностями.

— Ви о магах?

— Если их так можно назвать, то — да. Разрешите чуть подробнее? В общем, я из сводок происшествий сумел вычленить несколько случаев, похожих на тот, когда исчез Объект. Три раза с конца июня пропадали подразделения со своих позиций по неизвестным причинам. Оружие оставалось на месте, все личные вещи так же. Исчезали только бойцы и командиры с тем, что имели при себе — обмундирование, пистолеты и револьверы, документы, письма. И это не дезертирство, по крайней мере, насколько мои следователи сумели узнать. Причём, исчезали самые боеспособные подразделения, где личный состав был здоров, все бойцы молодые и сильные. Это были две стрелковых роты и батальон охраны. Самое первое исчезновение зафиксировано двадцать шестого июня в районе Минска.

— Не дезертиры точно? — прищурился Сталин, на этот раз в его голосе пропал грузинский акцент.

— Судите сами. У немцев так же были подобные происшествия. Разведчики доложили о двух событиях. И как раз в конце июня на Минском направлении первое. Тогда пропали две стрелковых роты и рота связистов прямо на марше. К нам они не попали и потому дезертирами не могут быть никак. Уж такое происшествие не осталось бы неизвестным вам. Второе происшествие было седьмого июля, тогда у немцев испарились в деревне Богучары за Слуцком карательная рота вместе с четырьмя сотнями евреев, которые конвоировались в гетто в Минск. Причём, евреями были молодые крепкие мужчины и женщины, так как всех детей и стариков немцы отделили до этого, возможно, там же на фильтре и расстреляли.

Эти случаи очень похожи, что у нас, что у немцев, поэтому с большой долей вероятности всё это дело рук одной и той же силы. По поводу версии, что к этому причастны те, кто оперировал возможностями, какие имелись у Объекта… во время Минского инцидента остались свидетели, четверо раненых бойцов, повредивших ноги на марше и находившихся в кузове полуторки, перевозившей имущество роты. По их словам, они мгновенно потеряли сознание, а потом так же быстро один из них пришёл в себя и успел увидеть, как его товарищей собирают с дороги странные существа, похожие на древних рыцарей-великанов.

— Рыцарей? — прервал его Сталин. — Почэму так они решили?

— Их тела были скрыты чем-то наподобие глухих лат. К сожалению, он видел только несколько картинок из учебников и книжек в библиотеке, а те не отличались художественностью. Все чужаки как один были ростом около двух метров. Они складывали тела бойцов на носилки, которые сами передвигались в воздухе. По три-четыре человека. Носилки после этого влетали внутрь непонятного аппарата, очень большого, с двухэтажный дом. Один из рыцарей даже заглянул в кузов полуторки, но ничего не сделал раненым. Хочу заметить, что больше живых свидетелей не было в остальных случаях пропаж.

— Тот боец его рассмотрел вблизи?

— Нет, товарищ Сталин, — отрицательно мотнул головой генерал-майор. — Ему было очень страшно, и он закрыл глаза, притворившись, что без сознания. Зато он увидел, как после того, как рыцари зашли в объект, тот сделался невидимым и пропал прямо на глазах. Хотя боец неуверенно сообщил, что почувствовал ветер, словно что-то большое близко пролетело.

— Жаль, очэнь жаль, что он нэ смог пэрэсилить свой страх. Но почэму вы считаете, что Объект захватили те же самые рыцари? Я, правильно понимаю, что предыдущие пропажи происходили со здоровыми людьми и вне поля боя?

— Да, товарищ Сталин, всё так. Но я предполагаю, что изменение привычек рыцарей произошло из-за наличия Объекта в том месте.

— Разрешите, — вклинился в беседу Берия.

— Да. Что-то хотел добавить или поправить генерала, Лаврентий? — перевёл на него взгляд Иосиф Виссарионович.

— Добавить. Против Объекта немцы бросили свои лучшие части. Не пожалели полк «Великая Германия», который сняли со Смоленского направления. Его поддерживал девятнадцатый танковый батальон двадцать первой танковой дивизии. Ещё батальон тяжёлого оружия из восемьдесят шестого мотопехотного полка. И самая элита, германский осназ — особая рота диверсантов, которые подчиняются только Абверу. Там должны быть самые здоровые на пике расцвета сил молодые люди, отлично тренированные, отобранные по самым жёстким критериям их врачей. Если этим странным великанам нужны отборные люди, то они убили двух зайцев: захватили Объект и несколько сотен молодых мужчин. Если бы не вмешательство этой неведомой силы, то Объект в одиночку остановил бы атаку крупных сил врага.

— А не могло быть так, что он сам причастен к этим происшествиям. И в сложный момент, оставшись один, он позвал на помощь? Его эксперименты с пленными гитлеровцами отдают чем-то нечеловеческим, — негромко произнёс Сталин. Будучи бывшим семинаристом, он где-то в глубине души верил в существование Ада и Рая, хотя полностью отрицал это вслух. И вот, услышав про жертвоприношения, прочитав документы с подробными признаниями свидетелей, участвующих в них, он как будто почувствовал запах серы, а в сердце кольнула льдинка. В голове промелькнула мысль, что стоит защититься от потустороннего, например, погрузить в самолёт несколько икон, про которые ходят слухи, что они животворящие, и дать приказ пилоту облететь вокруг Москвы. Вдруг, такой круг поможет?

— Эту версию так же рассматриваем. Но пока никаких доказательств в её пользу нет, — ответил Берия.

— Ищите ответы и Объект. Кем бы он ни был, но он сумел оказать стране неоценимую помощь, — глухо сказал Сталин. — Есть мнение, что его слова про то, что война будет долгая и страшная — пророческие. Очень жаль, что никто не сумел разговорить его по этой теме.

* * *

Раст Гефпак радостно потирал руки, подсчитывая барыши от будущей сделки. Шутка ли — почти две тысячи отличных будущих рабов сейчас лежат в криокамерах в трюме его корабля. Причём двести из них имеют интеллект свыше ста пятидесяти единиц, а у двадцати он перевалил за двести. Есть от чего радоваться.

И тут, будто сам Космос решил плеснуть ему в стакан с ромом щедрую порцию мочи тролля.

С ним связался корабельный врач:

— Капитан, есть проблема.

— Мне обязательно решать её лично? — лениво произнёс капитан звёздного корабля.

— Да. Один из пленников с той планеты очень сильный псион.

Всё тело Раста мгновенно покрылось холодным потом.

— Он… где он? — просипел он.

— В криокамере, — произнёс с долей злорадства доктор. — Я же не совсем дурак и о правилах требования безопасности в курсе.

— Держи его там. И перешли мне все данные по нему, — приказал капитан, быстро пришедший в себя. Отключив связь с ним, он немедленно вызвал суперкарго. — Хорза, у нас проблема, троллью бабку тебе в постель! Бросай своих шлюх и бегом ко мне!

— Раст, какого демо…

— Бегом! Какая буква в слове «бегом» тебе не известна? — прорычал капитан.

— Понял. Сейчас буду.

Суперкарго, Хорза О’Дарпич, был квартероном с четвертью гномьей крови. Это отразилось в его росте и обильной волосатости. Правда, если не знать, что его родичи все как один двухметровые амбалы и даже женщины выше среднего роста, то метр семьдесят роста суперкарго покажутся в целом обычным, так сказать, размером для мужчины. Но так же все, кто его знал, подозревали, что в жилах у этого торгаша течёт и оркская кровь. Уж очень он был любвеобильным и неутомимым в постели. Подружек менял очень часто, а рабынь и того больше. Многие после его игрищ отправлялись прямиком в утилизатор. Вот и сейчас, когда его вызвал к себе капитан, он приятно проводил время в обществе двух рабынь с дикой планеты, от которой стартовали несколько часов назад. Их захватили отряды людоловов специально для своего суперкарго, зная про его увлечения. И квартерону этот подарок очень понравился. Ко всему прочему, он оценил то, как на рабынях сидела чёрная форма с серебряными нашивками и знаками различия. Голубоглазые, светловолосые, подтянутые и с крупной красивой грудью каждая. Военная форма армии, где они служили, исключительно шла им. Так шла, что Хорза после того, как пленницам установили рабские нейросети, приказал тем снять всё бельё, все детали нижней одежды, оставив укороченную юбку с кителем и фуражки. И от этого вида он возбудился так сильно, как мог бы лишь с применением возбуждающих таблеток.

«Демоны меня побери, а эти дикие знают толк в форме для своих женщин», — подумал мужчина, грубо повернув к себе задом и с треском раздирая юбку на первой покорной блондинке. Но войти в женское тело не успел, как пришёл сигнал вызова от капитана. И по тону того суперкарго понял, что промедление может ему стоить очень многого несмотря на все приятельские отношения с Растом.

— Что произошло? — спросил он, оказавшись в капитанской рубке. — Если ты снял меня с бабы не ради эскадры гоблинских Потрошителей или Всадников Смерти орков, то…

— У нас на борту среди рабского мяса сильнейший псион, — перебил его капитан и переслал тому на нейросеть пакет документов. — Полюбуйся.

Тому хватило половины минуты, чтобы ухватить суть.

— Двести четырнадцать единиц интеллекта и параметр пси-силы от ста до тысячи…хм, а не барахлит ли тестер у дока? Почему не точное число? — он вопросительно посмотрел на капитана.

— Там в конце пометка от него стоит, дочитал бы сначала, — ответил тот. — Это из-за ментального оглушения и криозаморозки. Сотня — это минимальный уровень. Даже во сне, в коме, он может приложить по окружающим пси-ударом, если вдруг ему каким-то чудом какое-то видение привидится. А тысяча — это, со слов дока, максимальная сила нашего красавчика, — тут капитан скривился и смачно плюнул на пол. Из стены, из ниши на уровне пола, тут же выполз многоногий мелкий дроид уборщик, который в течение нескольких секунд навёл порядок в каюте.

Суперкарго нервно передёрнулся, представив, что будет с ним, попади под ментальный удар псиона «сотника». Это уровень силы выше средней. А тысяча… тысяча — это смерть. О таких мутантах ему слышать не доводилось. Даже с пятью сотнями единиц пси-параметр давал его владельцу несоизмеримые силы: без скафандра находиться в космосе, входить в гиперпространство без каких-либо технических устройств, убивать людей мыслью, находясь за сотни метров от него, силой воли сминать оружие, технику, дроидов, летательные аппараты, выводить из строя электронику и многое-многое другое.

— Как такой монстр мог появиться на той дикой планете? — удивился он.

— Мутант какой-нибудь. Думай, что с ним делать. Я склоняюсь к тому, чтобы выбросить в космос перед тем, как войдём в гипер, его капсулу криозаморозки, перед этим разрядив батарею на девяносто процентов и убрав все расходники. Если повезёт, то он сдохнет в космосе, а нет, так не сумеет понять, кому обязан, — тут Раст Гефпакт нервно хохотнул, — экскурсией за пределы планеты. Надеюсь, даже с тысячей единиц пси-силы он не сумеет дотянуться до другого конца галактики и покопаться в наших головах. Это мой план. Но ты же у меня тот ещё пройдоха, вдруг сумеешь выжать пользу, из этого чёртова псиона, и он сможет принести нам барыши. Всё-таки, мясо с интеллектом в двести единиц по самым скромным оценкам купят тысяч за сто пятьдесят кредитов, а за каждую десятку баллов свыше двухсот накинут ещё тридцать-пятьдесят кусков. Ты получишь тридцать процентов от цены продажи этого раба в таком случае.

— Мне нужно подумать, — рассеяно произнёс Хорза, теряя связь с реальностью и уходя в мир цифр, расходов и профита.

— Долго?

— Хотя бы час.

— Ладно, — махнул рукой капитан своему помощнику, — у тебя есть час.

Раст знал, что стоит суперкарго услышать о крупных деньгах, как его голова обязательно отыщет тот единственный шанс, что превратит потери в барыши. И сейчас так оно и случилось.

— Придумал кое-что для нашего раба. Сто пятьдесят кусков нам не светит, но полтос есть шанс оторвать. Да и криоячейка останется у нас, — сообщил суперкарго своему капитану ровно час спустя.

— Рассказывай.

— В общем, нужно ему оставить «чёрную» рабскую нейросеть и продать дроу.

— Чего?! — у капитана глаза полезли на лоб. — Зачем этим чокнутым феминисткам раб, у которого интеллект из-за нейросети будет на уровне обезьяны? Это шутка, Хорза?

Рабская нейросеть называлась «чёрной» с намёком, что её носитель становился просто рабочим куском мяса, с частью подавленных инстинктов и отсутствующей волей. Он даже не мог поесть, попить, или справить нужду, если ему не прикажут это. Это были даже не биороботы, а что-то куда хуже и бесполезнее. «Чёрную» нейросеть крайне редко ставили, так как мороки с таким рабом было очень много. Но её часто использовал криминал, который любил эффектно наказывать врагов и виновных членов организации. Понятное дело, увидеть родителям, как их дети становятся овощем с управляемой программой в мозгу, будет до крайности неприятно. Любимому мужу или жене станет невмоготу смотреть на то, как любимая половинка выполняет всяческие мерзости. Да и просто виновный, получившего в голову «чёрную» нейросеть для прочих подчинённых, как пример, будет полезным. Во многих системах это устройство было запрещённым, хотя обычные рабские нейросети по всей галактике применялись с успехом.

— Не шутка, — серьёзным тоном ответил тот и встретился взглядом с капитаном, который принялся его буравить им, как парой боевых лазеров. — Ты упрекнул меня, что я не просмотрел подробно отчёт дока. Так вот — я его три раза прочитал и затребовал дополнение…

— Он не псион? Док ошибся? — с затаённой надеждой спросил его капитан, перебив.

— Псион, псион. И как раз ради его способностей дроу с радостью купят у нас этого раба. Ты же знаешь, как они помешаны на улучшении своей расы, хватаются за каждого, кто выделяется в лучшую сторону своими данными среди расы. Конечно, отдают предпочтение в основном своим ближним родичам — светлым эльфам, но и людьми не гнушаются. Только гоблов да орков презирают. По крайней мере, не слышал я о таких случаях, чтобы брали гены от этих зелёношкурых. А как там на самом деле — дьявол знает.

— Хм, точно, а я даже не подумал. Но пятьдесят тысяч нам они не дадут никак, пять, при большом везении десятку, — покачал головой повеселевший капитан.

— Дадут, ещё даже можно устроить аукцион между кланами и домами этих темнокожих девок, — широко улыбнулся суперкарго. — Я не зря сказал про дополнительный отчёт дока по этому дикому. Ты не представляешь, насколько его тело идеально. Даже не верится, что он родился на той планете. Вообще думаю, что кто-то пошалил с его мамкой из таких как мы — космических волков. И этот кто-то прошёл полный курс генетического преобразования…

— Дроу таких не берут, им нужны закреплённые положительные, э-э, мутации, — опять перебил его капитан.

— Да дай ты мне договорить! — повысил голос Хорха. Сейчас он мог себе такое позволить, это была его минута славы, и Раст понимал это, потому ничуть не обиделся на замечание, хотя в другой раз мог и в зубы двинуть, отправив выращивать новые и сращивать лицевые кости в медкапсулу. — Короче, Раст, тот, кто обрюхатил мать нашего замороженного псиона точно был генетически модифицированным, и по какой-то исключительной причине он смог передать эти модификации сыну. Да ещё, судя по всему, у плода при развитии пошла цепная реакция в ДНК, в генах… Ну, не знаю, это у дока нужно уточнять, он разбирается. Итог — он стал суперчеловеком! Думаю, такие показатели пси-силы проистекают оттуда же. Его тело просто совершенно. И что самое интересное для нас, медицинский диагност не выявил искусственного вмешательства в его генокод. Показывает, что там, типа, поработала сплошная эволюция. Так что, и дурные девки увидят, что мы им предлагаем чистейший экологический продукт, гы-гы-гы! — глумливо захохотал суперкарго.

А вот в голову капитана корабля, торгующего рабами с диких планет, вновь полезли тяжёлые мысли.

— А это не может быть один из экипажа корабля, разбившегося на планете и ассимилировавшегося? — поинтересовался он у своего подчинённого.

— Нет. Готов свой член поставить и даже бороду. Диагност говорит, что это полностью дикий, ни одного следа на теле от использования космических технологий, — помотал головой его собеседник. — Я сам о таком подумал и уточнял у дока этот момент.

— Так, так, так… — забарабанил пальцами по колену капитан.

— И ещё. Только что мне одна мысль пришла в голову. Думаю, среди дроу он станет очень популярным. Их княгини и жрицы его заберут себе, своим родственникам и простым бабам не перепадёт ни капли спермы раба. Да они даже на него посмотреть не сумеют.

— К чему ты клонишь? — приподнял одну бровь Раст.

— Можно будет доить его, и замораживать семя. Потом продавать простым дроудессам. А ещё с ним можно снимать порнофильмы и тоже толкать на чёрном рынке в их системах. Нам же всё равно пару месяцев придётся ждать — пока полетим, пока продадим имеющееся мясо, пока дойдёт весточка до ушастых феминисток.

Это золотое дно, кэп! Мы на его вторичных продуктах, гы-гы, заработаем не одну десятку тысяч кредитов. Даже если о нём станут замалчивать Матери кланов, мы можем передать в лабораторию образцы для анализа. В простую лабораторию, в какой-нибудь нищий клан, но с амбициями… ай, да все там бабы с амбициями, это мужики ихние чисто зомби, им никакая рабская нейросеть не нужна с таким-то воспитанием. И не одному такому клану или роду. По граммам станем им отпускать суперсперму, гы-гы. Раст, я дело говорю. Под фильмы я отдам несколько своих рабынь. Лететь нам долго, так что доктор сумеет в кибердоке поменять им внешность, чтобы были похожи на девок дроу. А у кого-то из экипажа я видел малый культурно-творческий искин с помощью которого можно написать сценарии конкретно под менталитет темнокожих остроухих баб.

— Ага, дроу мужика порют кнутом и в цепи заковывают, а со светлыми эльфийками всё наоборот — мужик их пытает и дрючит во все дыры аж до крови, — усмехнулся Раст.

— О-о, кэп, классную идею дал! Нужно будет пару рабынь под светлых ушастых прооперировать, — воскликнул суперкарго. — Бородой клянусь, Раст, получим мы свои сто пятьдесят кусков с этого раба. А на всякий случай, поручу этим заниматься моему помощнику Шевану. Ему и собирать все шишки от псиона или дроу, если дело примет дурной оборот.

Глава 14

Я проснулся от боли, и чувства что во мне что-то разладилось или чего-то не хватает. Всё тело ломило, пульсирующая боль угнездилась в затылке. Глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. В позвоночник кто-то вбил раскалённый штырь. Все суставы крутило, создавалось ощущение, будто они распухли и их заклинило.

«Ранило? Все личные защиты слетели, и мне прилетело от взорвавшейся рядом мины или достал пулемётчик?», — подумал я. Даже думать было больно и тяжело, хотелось закрыть глаза и провалиться в беспамятство.

По привычке я активировал тонизирующее заклинание… и вот тут меня проняло по-крупному. То, что боль в теле усилилась — ерунда. Куда хуже было то, что магия меня не слушалась.

«Какого?!.».

Несколько минут концентрации на собственном организме показало страшное. Я как маг вот-вот умру. Неведомая сила разорвала, сожгла и умертвила каналы маны в теле. Резерв уменьшился на два порядка, и в нём энергия почти не задерживалась. Из старшего мага, почти архимага я был сброшен неведомой силой к самым низшим ступеням развития Дара. Тому, что почти превратило меня в магического инвалида, не хватило чуть-чуть до той точки, когда я превратился бы в обычного смертного, кем был до встречи с Царём царей. Вот только в скором времени мне грозило сумасшествие или инсульт независимо от моего желания. Тело и подсознание просто не выдержало бы таких качелей и отказало в нормальном существовании.

Мне просто повезло, что успел провести ритуал Совершенства, и организм как мог боролся с неизвестной опасностью, обладая огромными ресурсами для этой битвы. И сейчас понемногу микроскопическими шажками восстанавливал моё энергетическое тело. Но для того, чтобы вернуться к прежнему уровню мне понадобится очень много времени.

«М-да, не светит мне через несколько лет стать архимагом», — мрачно подумал я и открыл глаза. Всё это время я лежал неподвижно, анализируя своё состояние и отходя от шока потери Дара.

Зрение, как и всё тело, сильно сбоило. Не сразу получилось сфокусировать взгляд перед собой. Когда же это произошло, то увидел в десятке сантиметров перед лицом гладкую полупрозрачную крышку ванны, в которой я лежал. Правда, ванной я назвал своё ложе лишь за высокие стенки и размеры, в остальном эта вещь практически не походила на предмет из категории сантехники.

Я напрягся, с трудом поднял правую руку и коснулся поверхности перед лицом. Сомневался, что хватит сил приподнять крышку, но та легко откинулась, видимо, сработала какая-то автоматика.

А вот выбраться оказалось не в пример сложнее. Вроде бы и мышцы не атрофированные (вон как вздуваются под кожей), и ран не видно, но совершенно не получается управлять телом. Наконец, мне удалось перевалиться через край своего ложа, а потом и вовсе из него вывалиться. Правда, при этом упал почти с метровой высоты на пол и разбил лицо, но новая боль только на пользу пошла. Казалось, что с каплями крови, что текла из разбитых губ и носа из меня уходила слабость, и возвращался контроль над телом.

Пока валялся на полу и приходил в себя, то успел разглядеть помещение, в котором находился. Выглядело то не от мира сего. По крайней мере, ни в своём родном времени, ни в прошлом мне не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. Комнатка небольшая, примерно четыре на пять метров с трёхметровым потолком. Ни окон, ни дверей.

«Полна горница людей… хотя, и тут ошибочка — из людей тут только я один», — подумал я, когда в голове всплыла непроизвольно детская загадка.

Потолок белоснежный. Стены светлые, почти белые. Пол светло-серый. Вот так — от чисто белого сверху к более тёмным тонам внизу комната плавно меняла свой цвет. Ванна была светло-жёлтого цвета с синими и зелёными включениями. И это был единственный предмет в помещении. В голову пришло сравнение с гробом с покойником внутри в церковной отпевальной, там так же пусто. Правда, какие-то иконы имеются, тот же крест. А здесь даже пятнышка на полу не увидел.

Ещё отметил, что вокруг было достаточно светло и освещение исходило от потолка и нижней части стены.

Приходя в себя, я замечал всё больше и больше. К примеру, материал пола похож на мягкий пластик или резину. Практически, не продавливается, но при этом не создаётся ощущений «дубовости», как от ламината, и не холодный, каким почти всегда кажется линолеум.

Чем больше смотрел по сторонам и анализировал окружающую картинку, чем сильнее мне казалось, что я неведомым образом перенёсся в будущее. К этому варианту склоняюсь ещё и потому, что уверен в наличии дверей (как минимум) в стенах, может даже и окон. Просто, я их не вижу, моё сознание не привычно к данному интерьеру. Вот если пройтись вдоль стен, то со стопроцентной гарантией смогу отыскать шов — стык стены и сдвижной двери.

Муть почти полностью ушла из головы, и я стал вспоминать, что же предшествовало моему пробуждению в этом месте.

Как оказалось, интуиция меня не подвела — Невнегин перегнул палку и влип… точнее, мы все вместе с ним влипли по полной. То ли, перебежчики передали важные сведения немцам, то ли, их агенты в дивизии сообщили, то ли просто так всё совпало, но через четыре часа после того, как бронегруппа ушла в сторону Кобрина, наши позиции в районе Иваново были атакованы с флангов. С юга ситуация была достаточно неплохая, а вот с севера… жопа. Грубо, конечно, но это слово наиболее точно отражает смысл сложившегося положения. На батальон, который защищал полтора километра позиций, навалился полк, поддерживаемый танковым батальоном (полнокровным, с полным штатом машин и личного состава), двумя миномётными батареями, батальоном тяжелого оружия (крупнокалиберными пулемётами и тяжёлыми противотанковыми ружьями), и несколькими ротами стрелков, прошедших специальную подготовку.

И вся эта масса ударила по двумстам бойцам, на которых приходилось десять защитных амулетов, пять зачарованных винтовок и один пулемёт.

Первый же натиск немцев ополовинил личный состав красноармейцев на позициях. И они точно добили бы оставшихся, но подоспел я, и тут уже гитлеровцам пришлось туго. Почти все их танки и броневики остались на поле перед нашими окопами. Рядом с горящими стальными машинами лежали тела нескольких сотен человек. Так же с десяток гитлеровцев попало в плен. И уже от них узнал о силах, что немцы бросили против нас. Сразу же после этого в голове всплыли слова из не самого хорошего военного фильма, но вполне себе подходящие под текущую ситуацию «а это мы херово попали, эти, блядь, до последнего бодаться будут!». Может, не дословно, но смысл в том, что против меня стояла почти элита Вермахта. Полк «Великая Германия» — укомплектованный от и до техникой, личным составом и оружием, обученный на порядок качественнее простой «махры» и рота абверовского осназа (их снайперы перебили пулемётчиков и командиров батальона). Да и прочие были не из тех, кого можно закидать шапками. Две с лишним тысячи бойцов, не считая танкистов с миномётчиками. И отступать они не намерены. Полягут, но будут стараться до последней капли крови выполнить приказ.

Против меня они не имели шансов, но дело-то в том, что я один, и разорваться на несколько двойников был не в силах. Немцам достаточно было обойти меня и уничтожить простых бойцов, чтобы все успехи дивизии Невнегина оказались порушены. Ну, вернётся, бронегруппа с запада, вставит пистон фрицам, занявшим в Иваново, да только это не вернёт к жизни тех, кто сейчас обороняет населённый пункт. Потери в живой силе и имуществе будут критическими, это вновь вернёт нас к тому моменту, когда Невнегин с тысячью бойцов (всё, что осталось от его дивизии) занял позиции в районе Пинска.

И тогда я решил сделать то, к чему старался как можно реже прикасаться. То есть — вызвать демона. Не простого перевозчика-телепортера, а кого-то из старших, владеющего боевой магией и командующего пусть не легионом, но мощным отрядом тварей.

Как раз немцы после встречи со мной отошли и перегруппировывались, заодно обрушив на позиции град мин, причём, часть из них были советскими. Один из бойцов просветил, сообщив, что это 120-миллиметровые «трубы» работают, а такие только в РККА есть.

Несколько раз случались попадания рядом со мной, снимая личные защиты. К счастью, прервать ритуал они не могли и уже скоро вражеские миномётчики, к которым присоединилась артбатарея, должны были пойти на прокорм инфернальным тварям.

А потом меня прервали… кто-то. Удачно подловили в момент, когда я наполнял маной защитные круги. По мне и бойцам, которых к этому моменту в живых осталось десятка два-три, был нанесён мощнейший ментальный удар. Причём, это была не магия, подобное я бы распознал влёт. Какая-то техническая установка. Как аналог: выстрел из огнемёта и простенькие огненные чары оказывают одинаковый эффект на цель, но различить их можно с легкостью.

Давление было мощным и продолжительным. Личные защиты слетали одна за другой. Маны в резерве оставались буквально крохи, и сотворить что-то посложнее я не мог… да и не успевал просто.

Подловили меня идеально. Наверное, так и гибнут могущественные архимаги, которым по силам стереть с лица земли многотысячный город одним движением посоха. Банальная случайность, не более. А ведь мне до архимага далеко. И стало ещё дальше. От этой мысли я от злости заскрипел зубами и чуть ли не зарычал, на мгновение утратив контроль.

И вот я здесь. Стою в этой непонятной комнате, вывалившись из странной ванны. С напрочь искорёженной энергетикой.

Пока вспоминал, моё самочувствие достигло отметки «хреново, но уже можно жить». Появились силы, чтобы встать на ноги и пройтись по комнате. Заодно оценил внешний вид. Тело, вроде бы, осталось прежним, кардинальных изменений не увидел, пока не посмотрел на тот орган, который чаще всего проверяют мужчины. Когда сознательно, иногда машинально. И от этой картинки я остолбенел.

— Да как же это… на хрена, уроды?! — зарычал я.

Ритуал Совершенства тела привёл мой организм в то состояние, когда не убавить и не прибавить. Мышечный корсет идеальный — не распухшая стероидная масса, но и не фигура обывателя, что три раза в неделю посещает спортзал для поддержки тонуса. Так же было и с моим половым органом: идеальный размер. Хотя и говорится, что размер имеет значение, но относится это лишь в адрес очень маленьких и очень больших. Те «шланги», которыми потрясают порноактёры в фильмах для взрослых — ненормально. Был у нас на курсе паренёк, который в сауне часто горделиво хвастался своими двадцатью четырьмя сантиметрами в длину и сколькими-то там в объёме. Но в тесной компании жаловался, что с такой дубинкой не всегда получается с партнёршей. Частенько девчонки пугались и отказывались. Это те, что уже были достаточно опытными. Неопытные, которые всего несколько раз побывали в постели с мужчиной (не секрет, что все без исключения, даже самые скромные, удовлетворяют себя в ванной, под одеялом и так далее), соглашались, но это был первый и последний секс с моим однокурсником.

Заполучив магию и проведя ритуал, я с удовольствием посмотрел на результаты в этом направлении. Мой, так сказать, младшенький Игорёк слегка пополнел и подрос, но остался в пределах «золотой середины». Магия могла бы сделать его хоть до земли, при этом, появлялась бы мощная эрекция, и сам не терял бы сознание по анекдоту, но зачем?!

Это я немного отвлёкся. Если к сути вернуться, то при виде моего нового полового органа всяческие «лысые из бразерса» и так далее заполучили бы комплекс неполноценности.

Какая-то сволочь ещё больше увеличила мне самый важный мужской орган.

— Это уже какими-то извращениями попахивает, — сквозь зубы прошипел я. — Не дай бог… не дай… короче, узнаю про гадости со мной — умирать эти мрази будут мучительно, долго и не один год. Уж это-то я сумею сделать даже сейчас.

Только немного успокоился, как пришла другая мысль. О том, как вообще со мной провели такую операцию?! Это же не подрезать пару мышц и не повесить грузики, чтобы те растягивались, как обычно и делают на Земле в двадцать первом веке. Причём, подобное считается единственным способом увеличить размер. А тут на лицо хирургическая операция на порядок выше. И это же опять подводит к мысли, что меня занесло в будущее. Может, потомки сделали какую-то машину времени и та установка, что воздействовала в ментальном плане — это не летальное оружие будущего? Но зачем тогда я им и зачем надо мной так экспериментировать?

— Хм, а не могло это оказаться последствием проблемы с энергетикой? — озвучил я вдруг пришедшую в голову мысль. — Проблемы с каналами маны привели к чему-то там внутри организма… шансов, конечно, мало, но они есть. И лучше уж так, чем то, о чём я перед этим подумал, — вздохнул я.

Успокоившись (хотя скорее приняв окружающую действительность как факт, не в силах пока её изменить), я вновь вернулся к магии. Вторую попытку сотворить чары я проводил аккуратно, чтобы вновь не взвыть от боли и не скорчится на полу.

Через полчаса (или больше, может и меньше…чёртово время никак не желало точно определяться в этой проклятой комнате) я понял, что всё не так уж и плохо. По крайней мере, несколько простеньких заклинаний я могу использовать. Резерв тоже по капле наполняется. Правда, мана вытекает из него лишь немногим медленнее пополнения, так что, мне не доступны заклинания даже ниже средней ёмкости.

Огненная стрела. Простая молния. Ментальное подчинение на короткий срок. Ледяная сосулька и заморозка небольшого клочка земли. Конденсация воды из воздуха. Слабое заживление ран. Слабое сонное заклинание, которое можно растянуть на небольшую площадь, а можно и концентрировано, так сказать, использовать. Простейшие чары определения ядов и очистки пищи с водой от них. Вот примерный список того, что мне сейчас было доступно. Если верить магическому БИОСу (эдакой выжимке памяти предков и прошлых жизней моей души), пробуждённого или вложенного в моё улучшенное тело джинном, то мои таланты находятся примерно на уровне инициированного ученика мага со сроком обучения меньше года. В целом неплохо для меня, ещё два месяца назад способного показать самое волшебное — это карточный фокус. Но ведь ещё недавно я имел почти безграничные возможности, и оттого случившаяся потеря была крайне болезненной.

Закончив с подведением итогов, я закрыл Книгу и вернул её на прежнее место (на цепочку на грудь). К слову сказать, магическая вещь осталась единственным, что не пропало. А вот вавилонской рыбки не было. То ли, сдохла от всех катавасий, что со мной произошли, то ли, её удалили «половые» хирурги, посчитав, что у меня в голове сидит паразит.

Потом взялся за плетение двух заклинаний — ментального подчинения и молнии. Больше запомнить для мгновенного использования я сейчас не мог. Молнией собирался пробить себе путь из камеры, а ментальное заклинание применю против того, кто прибежит на шум: не убивать же будущего «языка».

— А теперь можно и осмотреться, — пробормотал я, делая первый шаг в сторону ближайшей стены.

Медленно двигаясь по периметру комнаты, я внимательно осматривал стены и вёл по ним рукой. Не глазами, так кожей попробую отыскать проход. Всё получилось с первого раза, но на всякий случай я прошёлся ещё раз, чтобы убедиться, что мне не мнится.

Я нашёл едва заметные глазу и на ощупь швы в стене, очерчивающие контур в метр шириной и немногим больше двух в высоту. Дверь прижималась к косяку так плотно, что в щель между ними я даже не смог просунуть ноготь. Поэтому направив на неё ладонь, использовал заклинание молнии, пробормотав с усмешкой:

— Разряд!

Негромко затрещало (примерно так «стреляет» слабый конденсатор), запахло озоном и палёным пластиком. Вот только на преграду чары никак не подействовали. Спустя минуту, которая ушла на активацию нового заклинания, вторая молния ударила немного в стороне от чёрного оплавленного пятна. Пока я собирался с силами для третьего разряда, вдруг… дверь раскрылась сама. И тут же что-то небольшое, не крупнее кошки проскочило в комнату. машинально от испуга я ударил по существу ментальными чарами и… те не сработали. Только после этого я понял, что неизвестное существо мне не угрожает (даже полностью игнорирует), а заинтересовалось подпалинами на стене, которые я оставил. выглядело оно как пылесос циклонного типа поставленный на дюжину суставчатых ножек.

— Хм, робот? — пробормотал я. — Чёрт, да куда же меня занесло-то?!

Осторожно обойдя странное устройство, я вышел из комнаты, где пришёл в себя. Соседнее помещение было обставлено в стиле очень похожим на хай-тек с Земли двадцать первого века в светлых тонах. Здесь царил полумрак, и освещение шло от нескольких потолочных панелей молочного цвета, дающих очень тусклый свет. Живых не увидел и решил рискнуть и пойти дальше. Хотя, даже будь там кто-то, то я всё равно полез бы в соседнюю комнату, ведь ничего другого мне не оставалось.

Никого не нашёл, зато обнаружил несколько дверей, две в одной стене (не считая «моей») и по одной слева и справа относительно той комнатки, откуда я вылез. Кстати, новое помещение было раза в четыре просторнее моего, и потолки тут поднимались метра на четыре с половиной. К счастью, все увиденные двери открывались прикосновением к светящему зеленоватому дисплею на стене на уровне пояса размером с ладонь. Получается, заблокированным оказалась только моя камера.

Первым делом я вскрыл дверь, которая располагалась по соседству с «моей». И когда я там увидел обстановку, то слегка угасшая злость опять заклокотала в душе. Зря я вспомнил о порнофильмах ранее (или подсознание навеяло), так как я увидел полный комплект для съёмок данного жанра. Причём, в стиле садо-мазо: кнуты, стеки, верёвки, какие-то большие зажимы и скобы, верёвочные (вроде бы) петли на потолке и так далее.

— Убью, уроды, — заскрипел я зубами, догадавшись, что не просто так «моя» комната и эта находятся через стенку.

Вторая дверь вела в коридор, заканчивающийся ещё одной дверью, которую я решил оставить на потом. А вот за последней находилась спальня, где безмятежно спали трое — две женщины и мужчина. Троица выглядела вполне себе обычно, ничем не отличаясь от моих земляков или каких-нибудь европейцев. Ни один даже не проснулся на шум. который я вначале устроил. Хотя, треск электроразряда был очень тихий, а звукоизоляция в комнатах на высоком уровне.

Применив на всех сонные чары, я «перезарядился» и использовал против мужчины ментальное заклинание. Теперь на несколько часов он мой со всеми потрохами. Ещё раз приложив спящих дамочек снотворным, чтобы свести риск от неожиданного пробуждения к нулю, я привёл в чувство пленника.

И вот тут начались первые проблемы: мы друг друга не понимали. С трудом я смог понять, что есть способ, как устранить это препятствие, но потребуется некоторое время и кое-какое оборудование. Последнее было небольшим узким браслетом и плоской пластинкой, похожей на батарейку от кварцевых часов, но тоньше той раза в два. Пластинку я приложил к мочке уха, где та прилипла, будто, посаженая на супер клей.

Прошло не больше пятнадцати минут, как «батарейка» передала мне синхронный перевод речи мужчины.

— Кто ты такой? Что это за место? Почему я здесь? Что со мной произошло? — забросал я пленного вопросами и испытал шок, когда тот стал отвечать.

Я попал не в будущее, а на другую планету. Случилось то, над чем я посмеивался, иногда встречая истории людей об их похищении инопланетянами. Вот только как показала жизнь — это вполне реальные и заурядные вещи. Только назад никто никого не отпускает после экспериментов. Да и опыты проводят крайне редко. Девяносто девять процентов землян, считающихся дикими из-за своего технологического развития, похищаются инопланетянами в качестве рабов. Ага, именно так — в рабство. Наверное, жители других планет просто не знают про труды земных учёных, доказавших что рабовладельческий строй экономически не выгоден. Чуть позже Шеван, как звали пленника, пояснил, что покорность и трудолюбие достигается при помощи высоких технологий. Некая рабская нейросеть, сунутая в мозг разумного, заставляет того исправно и с полной самоотдачей трудиться на благо своего хозяина. И отлынивать, саботировать не получается.

Такая вещь стояла и у меня, причём, в самом худшем и страшном оформлении. «Чёрная» рабская нейросеть превратила меня в овощ, в комплект костей с мясом и кровью, который даже помочиться без приказа не может. Обычно это устройство работает бесперебойно, но со мной она начала сбоить уже через пять дней после установки, ломаться. Я, то переставал подчиняться приказам, то буянил, пока совсем не отключился, впав в полукоматозное состояние сутки назад.

Всего прошло около месяца, как я попал на космический корабль. Большую часть я провёл в криокамере в состоянии искусственной комы. Так пираты обезопасили себя от моего Дара. И семь дней как был оснащён нейросетью. Уточнил момент с видеосъёмками и, получив ответ, успокоился. Никакими извращениями тут не пахло, точнее, дело до них не дошло. На корабле меня боялись разбудить. И только сгрузив криокамеру на планете со своим представителем, приступили к исполнению своего плана. Вот потому и времени на съёмку порнофильма у них оказалось мало. Дело было в непрофессионализме актёров и съёмочной группы в лице Шевана. Происходи всё через искин, который за считанные минуты мог бы создать кино любой сложности и тематики с любыми актёрами, то никаких проблем у пирата не было. Но такие заготовки не пользовались особым спросом, несмотря на высочайшее качество. А вот натуралистичные сьёмки с живыми актёрами стоили в несколько раз дороже и ещё дороже ценились. Вот потому и занялись пираты данной темой.

Похищениями конкретно землян занимается совсем небольшая полулегальная организация, у которой наравне с «белым» бизнесом — перевозка товаров и пассажиров, продажа рабов, — есть и криминальная сфера — похищение людей, похищение жителей диких планет, нелегальная установка нейросетей, в том числе рабских, оформление фальшивых документов на рабов, на грузы, пассажиров и многое другое. Земля (у похитителей Солнечная система проходит под зубодробительной длинной аббревиатурой) находится аж на другом конце галактики Млечный путь. Добраться даже с имеющимися у местных технологиями до моей Родины невозможно. Но моим недругам повезло найти в пустынном секторе освоенной части галактики пространственную аномалию, червоточину, которая вела в Солнечную систему. Это случилось порядка тридцати-сорока лет назад. И с той поры инопланетяне таскали землян. Мировые войны, революция в России, анархия в Африке, гигантское население Китая и Индии, которое неспособно контролировать собственное правительство — всё это было только на руку работорговцам. Они даже выбирали, кого брать. Последние десять лет занимались исключительно Европой, так как светлокожие рабы пользовались наибольшим спросом, в отличие от азиатов и африканцев.

Расспрашивая пленного, я узнал о причине, почему со мной так поступили. Оказывается, меня просто боялись, считая сильнейшим псионом. Ими называли людей, которые умеют воздействовать на мироздание силой мысли. Как по мне — обычная практика магии Духа, просто здесь некому учить случайно инициировавшихся магов, вот те инстинктивно и применяют свои возможности в той сфере, где не требуются заклинания, а лишь собственная воля, дух. Я даже по минимальным показателям, что с меня снял медицинский прибор инопланетян на корабле сразу после оглушения и похищения, считался псионом выше среднего уровня. Работорговцы чуть не выбросили меня в открытый космос, испугавшись. Но потом жадность пересилила их страх и мне была установлена «чёрная» рабская нейросеть. Если бы пираты всегда шли на поводу у своей осторожности, то никогда бы не пошли по этой сколькой дорожке. Без риска в их деле никуда.

Ритуал Совершенства тела сыграл свою роль: меня собирались продать тем, кто зациклен на создании суперчеловека своей расы. Для таких опытов как раз разум не важен, главное, чтобы до установки нейросети индекс интеллекта был выше среднего.

Ну, а пока ждали покупателей, чтобы не терять время, меня решили использовать в порнобизнесе, рассчитывая потом продавать фильмы с моим участием тем, кто проиграет аукцион. Для этого мне был увеличен половой член.

— Дроу?!

— Да, дроу. Вас им продадут. Первые покупатели прилетят на станцию уже через двадцать часов, — безэмоционально сообщил мне Шеван.

Галактика оказалась населена почти всеми фантастическими и фентэзийными созданиями, о которых я слышал на Земле. Гномы, орки, гоблины, светлые и тёмные эльфы, тролли (эти считались полуразумными, чем-то вроде земных шимпанзе и орангутангов, но чуть-чуть умнее). Ну, и люди, которых было большинство в галактике.

— На развод, значит, меня захотели отдать, — прорычал я и сунул под нос мужчине фигу. — На-ка, выкуси, сука!

Тот даже не моргнул, находясь под чарами подчинения.

— Какие-то мои вещи уцелели? Где они? — задал я новый вопрос. В том бою при мне находился защитный амулет (разрядившейся после того, как рядом упали несколько мин и снарядов), зачарованный нож-финка и небольшой пистолет, которому после нанесения рун не требовались больше боеприпасы. Сейчас мне всё это сильно пригодилось бы.

— Всё было утилизировано ещё на корабле. Но у меня сохранился странный паразит, который был изъят из вашей головы кибердоком. Решил оставить как забавный казус того, какую форму могут принимать паразиты на разных планетах. Это существо ещё живо и чувствует себя превосходно в обычном аквариуме для рыб.

— Кто?.. Вавилонская рыбка? — встрепенулся я. — Тащи сюда! Живо!

Спустя несколько минут я вложил в правое ухо крохотное создание. Испытал в течение пары секунд неприятные ощущения, когда рыбка устраивалась на старом месте. Всё, теперь я без всяких местных устройств-переводчиков смогу понимать речь любого разумного в галактике.

Пленник говорил и говорил, а я старательно всё запоминал, стараясь усвоить как можно больше новой информации.

Основное я уже понял: меня уже продали, я чей-то раб. Пусть ещё аукцион не состоялся, деньги не переведены, но я уже принадлежу какому-то клану дроу. Сейчас, когда избавился от нейросети и не имею никаких документов, я могу обратиться в любой государственный орган на планете и попросить вид на жительство. Меня обеспечат небольшим кредитом, рабочим местом и простейшей гражданской нейросетью. Год за годом буду отрабатывать кредит, и зарабатывать на новую нейросеть или апгрейд старой. Обычно «дикие» выходят из кредитной кабалы (что, по сути, тоже самое рабство) примерно за десять лет. То есть, или становятся свободными и получают полное гражданство, или превращаются в раба, стоимость которого восполняет потери банка. Это средний срок, так как бывают уникумы, что и за год отдают кредит, или же по четверть века умудряются выплачивать кредиты, сохраняя свою свободу.

Вот только меня этот вариант не устраивал. Кредит — ерунда, расплачусь даже быстрее, чем пресловутые уникумы благодаря магии, даже с имеющимися крохами. А вот севшие на хвост дроу… хм, это очень серьёзно, если верить моему источнику информации, разливающемуся передо мной соловьём. Они легко меня найдут на планете (а вылететь не удастся, пока не сделаю несколько выплат по кредиту без задержек), похитят, поменяют нейросеть, купят фальшивые документы как на личного раба и всё — буду я заниматься пополнением популяции темнокожих остроухих феминисток.

Кроме гражданской службы можно пойти в армию. Военные хирурги установят мне нейросеть куда более лучшую, чем дешёвый гражданский аналог. Кредит станет больше, но ненамного, на общем фоне разница слабозаметная будет. Зато дроу уже не вытащат меня из лап вояк. Да и те умеют отлично хранить информацию, так что, сумасшедшим феминисткам, помешанным на величии и улучшении расы, придётся вернуться домой не солоно хлебавши. Шеван был твёрдо убеждён, что в армии я буду полностью прикрыт с этой стороны. Другое дело, что смертность у таких новобранцев зашкаливает все мыслимые пределы: стычки с пиратами; с рейдерами других государств, с которыми войны нет, но попробовать на зуб соседа пробует каждый постоянно; подавление бунтов; высадка на только что открытые планеты перед терраформированием или колонизацией для разведки (а разведки бывают такие, что целые подразделения исчезают из штатов флотов). Свою кровавую жертву забирают учения и внутренние разборки, хоть и совсем крошечную, по сравнению с вышеперечисленными моментами.

Третий вариант — предложить свои услуги корпорациям (не государствам, где продажные чиновники обязательно сольют меня дроу), занимающимся терраформированием планет и высаживающих отряды колонистов на планетах, после того, как оттуда уберутся военные. Колонистов корпоранты ценят и манят горой плюшек, так как даже при сотнях миллиардов населения галактики, желающих рискнуть своим здоровьем и жизнью в незнакомом месте ничтожно мало. У них и кредиты с самыми маленькими ставками, и нейросети ставят неплохие, и обучающие базы по профессиям частью дарят, а частью продают совсем дешево. На планете обеспечивают всем необходимым или продают, опять же, с огромными скидками. Моим врагам (к слову, не стоит списывать со счетов пиратов) среди колонистов будет отыскать меня ничуть не легче, чем в армии.

Ну, и напоследок ещё одна возможность: затеряться на ближайшей планете среди криминальных отбросов. Ментальные чары помогут сколотить банду, боевые заклинания — разобраться с конкурентами. Крышевать свою территорию и грабить чужую. Через несколько месяцев смогу накопить достаточно денег, чтобы приобрести себе пакет документов и поменять место обитания.

— А-а, что со мной? — вдруг пробормотал пленник и с недоумением посмотрел на меня. — Раб, какого… ох!

Я и не заметил, как с него слетели ментальные чары, но успел вовремя среагировать и ударить в живот. Потом скрючившегося от боли и с трудом способного дышать мужчину я связал по рукам и ногам. И только после этого повторно приложил его ментальными чарами. И вот тут уже мне пришлось охнуть, когда в глазах потемнело, и подкосились ноги.

— Гадство, перестарался, — пробормотал я, откидываясь на спинку удобного дивана, чья структура подстраивалась под размеры и вес тела сидящего. Прошло несколько минут, прежде чем почувствовал себя более-менее нормально. Слишком много за последние часы применял заклинания, вот и словил магический откат. Нужен отдых и хорошая сытная еда. С последним, думаю, Шеван поможет, а вот с первым… м-да. Не выйдет у меня отдохнуть, пока над головой нависла такая опасность. В новом мире я был никем, слабым и беззащитным перед всеми. А учитывая, что местное общество не чурается рабства, насилие здесь встречается на каждом шагу, законодательство способно защитить только в том случае, если имеются деньги, то выжить мне тут с имеющимися возможностями будет сложно.

Развязав пленника, я отправил его за едой и за образцом нейросети. Интересно было посмотреть, что это за штука такая, на которой построено местное общество и все технологии. Как на Земле всё вращается вокруг денег, так здесь всё и всем диктует нейросеть в мозгу (ну, и кредиты).

И тут я смог во всей красе увидеть те возможности, что предоставляет нейросеть. Шеван никуда не пошёл, лишь немного изменил положение тела, чтобы было удобнее общаться со мной, когда с него я снял путы.

— И чего ждём? — нахмурился я.

— Я сделал заказ. Кухонный дрон занялся готовкой пищи, а скоро доставят обычную гражданскую нейросеть. Недорогую, за четыре тысячи кредитов. Больше денег на счету у меня нет.

— А сколько стоит та, которую ставят диким с госкредитом? — полюбопытствовал я.

— Тысяча двести, — ответил тот. — Это гражданская версия нейросети второго поколения: Н2(уп). Нейросеть второго поколения упрощённая. Расширенная «двойка» стоит две тысячи. За три можно купить специализированную «двойку», с которой быстрее идет обучение конкретным базам. Я взял третьего поколения универсальную — Н3У. Такую устанавливают молодёжи в момент достижения совершеннолетия, если нет денег на более дорогую модель. А ещё универсальную «тройку» ставят диким, у кого индекс интеллекта равен сотне, и в армии. Это хорошая нейросеть — недорогая, но надёжная, с двумя слотами под импланты. У армейцев она проходит под несколькими индексами и заточена именно под боевые действия — штурмовики, десантники, пилоты. Есть ремонтники, но стать им новобранцу из диких так же реально, как выиграть миллион кредитов с первого купленного лотерейного билета.

— Молодец. Рассказывай про свой мир дальше.

Одновременно с внимательным выслушиванием Шевана, я думал, как мне поступить, какой из нескольких вариантов выбрать именно мне. Связываться с правительством — точно нет. Шеван подробно расписал их продажность и все риски, которые приму на себя, если воспользуюсь госпрограммами. В армию идти тоже не хотелось, особенно после того, как успел повоевать в сорок первом году и досыта насмотреться на командование. Я окажусь в роли одного из тех бойцов, которые часто гибли в траншеях переднего края, недоедали, страдали от жажды, ходили в ветхом обмундировании. Вряд ли мне дадут время восстановить хотя бы часть возможностей Дара, ту же личную защиту научится накладывать. Хотя, нейросеть там ставят хорошую — это плюс. Я уже понял, что без этой полезной штуки в галактике прожить сложно. К тому же, можно с помощью ментальных чар охмурить кого-то из командиров и заделаться писарем или каптёрщиком, которому не обязательно участвовать в опасных учениях и сражаться с пиратами. И отсюда вытекает, что армия — основной план.

Пойти колонистом? Можно, хотя бы ради зарплаты и льгот, в том числе и на преждевременное обретение гражданства, после чего сразу становится жить намного проще. Ту же работу отыскать гражданину легче, а если ещё и гражданский рейтинг высокий, то можно рассчитывать на очень неплохое рабочее место, выгодное кредитование, жильё. Это план второй очереди, если с военными не выйдет ничего.

В криминал идти не хотелось. Не потому что такой «законник» или брезгую. Одна из причин — я буду жёстко привязан к конкретному месту. В преддверии охоты на меня подобная ошибка может стоить мне только-только обретённой свободы. Только в исключительном случае скроюсь там.

Время за думами и под чужую речь летело быстро. Даже не заметил, как в комнате появился дрон и сервировал стол на двоих. А чуть позже, как только я набил желудок, пришла посылка с нейросетью. Последняя представляла из себя пластиковую капсулу размером с фалангу мизинца. Внутри находились наниты в спящем состоянии. Эти микроскопические устройства разворачивались в нейросеть, образовывая нейронные связи с мозгом в течение суток. А на полную мощность выходили спустя, примерно, неделю.

Я с интересом посмотрел на контейнер, который мне протянул Шеван, взял его, поднял на уровень глаз и… быстро откинул от себя далеко в сторону. Этот жест был инстинктивным, рефлексом тела.

— Твою же… — прошипел я сквозь зубы.

В капсуле я почувствовал хладное железо. Тот элемент, который блокирует силу мага, а при попадании в тело запросто может убить одарённого или сделать того обычным смертным. Практически так со мной и случилось. Вот значит, что виновато в уничтожении энергетических каналов моего тонкого эфирного тела. Сама по себе «чёрная» рабская нейросеть тут не причём, всё дело в той крохе антимагического вещества, что находилась в ней.

— Твою же… — повторил я ещё раз с ещё большим чувством. До меня сейчас дошло, что с военным контрактом я пролетаю. Там поголовно оснащают нейросетью, а как только что выяснилось — эта штука мне противопоказана. — Значит, в колонисты? Шеван!

— Да?

— Мне нужна корпорация, которая нанимает колонистов на терраформированые планеты и где не нужна нейросеть.

— Нейросеть везде нужна, — огорошил он меня. — Вся техника в нашем мире управляется с её помощью. Никто не возьмёт работника без неё.

— Проклятье! — я в сердцах ударил по столику с остатками трапезы, сбив всё на пол. — Постой, а как же живут подростки, ты говорил, что нейросеть устанавливается после совершеннолетия.

— Есть браскомы. Они заменяют функции нейросети для повседневности. Но для овладения специальностями эти устройства не годятся. Лишь для первых-вторых рангов баз, а это ничто. Даже диким сразу три ранга ставится.

— Но с браскомом меня возьмут на работу корпорации? — спросил я.

— С хорошим устройством — да. Но на высокооплачиваемую должность рассчитывать не стоит. Правда, — тут он развёл руками, — я мало что знаю об их специфике.

— Сколько такой браском стоит? — деловито поинтересовался я.

— От пяти тысяч.

— Фьють! Ого! — присвистнул я. — Дороже обычной нейросети.

— Да. Потому что браском должен её качественно заменить. Примерно пять тысяч будет стоить нейросеть гражданского инженера с базами до третьего ранга. Или механика с расширеными базами третьего ранга. Или…

— Да понял я, — оборвал я его. — А с браскомом в армию возьмут?

— Не могу так сразу ответить на этот вопрос. Нужно смотреть в сети.

— Так смотри, не трать время, — разозлился я.

Вскоре он сообщил мне неприятную новость: такой вариант воякам не подходит.

— Значит, только корпорации мне светят и только-только открытые планеты, — пробормотал я, потом посмотрел на пленника. — У тебя деньги есть?

— Нет, всего семь сотен с небольшим на счету. Я потратился немного перед этим.

— Откуда их можно взять? Что-то продать? Обменять? Только быстро чтобы! Эту квартиру, например, за сколько возьмут? Мебель?

— Это номер, который снят капитаном ещё на две недели. В гостинице в курсе, кто мы такие и чем занимаемся и потому стараются не мешать и не лезть в наши дела. Здесь почти всё мне не принадлежит. Но можно продать оборудование и аксессуары, которое использовалось для съёмок. Ещё расходники для медкапсулы, которую арендовал для вас, когда в кому впали.

Хм, так вот почему, на моё хулиганство отреагировал простой дроид-ремонтник. И это хорошо, а то было бы неприятно, если бы местный персонал решил связаться с Шеваном и выставить претензии, что тот (или его гости) в данный момент занимается порчей гостиничного имущества.

— Эту нейросеть тоже толкни или верни им и потребуй назад деньги, — вспомнил я про контейнер с нанитами, который так и валялся на полу у стены. — И подумай, где можно ещё найти кредиты, где угодно, главное, чтобы быстро.

— Можно забрать деньги у проституток, которые спят там, — он мотнул головой в сторону спальни, где отдыхала парочка женщин, из постели с которыми я вытащил Шевана. — Я им выдал по чипу без привязки с тысячей кредитов на каждом.

— А поподробнее? Что за кредиты? Ты говорил до этого, что счёт привязан к нейросети.

— В некоторых случаях расплачиваются чипами, когда покупатель не хочет оставлять данные о себе.

— Хм, — призадумался я. — Так, эти чипы живо сюда, но на деньги с них не рассчитывай при покупке браскома.

Я решил, что «карманные деньги» мне понадобятся в будущем, на той же планете, куда меня корпорация засунет или придётся ещё на стадии перелёта кому-то дать на лапу, чтобы в ответ получить дивиденды.

До момента, когда с мужчины слетит ментальная привязка ко мне, есть ещё часа четыре. За это время нужно успеть отдохнуть мне, а ему продать всё, что только можно.

— Свои личные вещи, одежду и так далее тоже продавай, — спохватился я. — Продавай всё, что принесёт кредиты. И уничтожь все фильмы, которые со мной сняли.

— Слушаюсь.

Глава 15

Моя интуиция, рвавшая сердце раскалёнными когтями, смолкла лишь тогда, когда я перешёл с челнока на борт космолёта, что должен был доставить меня на транзитную станцию корпорации, откуда мне предстояло на корпоративном транспорте отправиться на планету АНО5 в системе ОКА46.

Всё прошло, как по нотам.

Я, в сопровождении Шевана, у которого перед выходом из гостиничного номера, обновил ментальные чары, добрался до администрации, где предъявил, так сказать, свою тушку с сообщением, что я дикий, которого похитили пираты, но законопослушный гражданин Шеван решил меня спасти и помочь.

Судьба моя решилась мгновенно по меркам Земли. Помня всю мощь бюрократической машины своей страны, я нервничал, не веря пленнику, что уже через несколько часов могу расстаться с ним в новом статусе колониста. Но именно так всё и произошло. Не было никаких бумажек, приказов, фраз «сходи в кабинет 16 за справкой 14\6, а потом посети кабинет 32, где нужно поставить печать, но там работница принимает только по вторникам и четвергам, а сегодня пятница». Мою личность проверил мощный ИИ, который пробил по всем возможным базам, сверил генетический материал, просмотрел записи и так далее, проверил на подделку данные с карты медкапсулы, где я пришёл в себя. В последнем случае местными чиновники получили неопровержимые доказательства, что во мне стояла незаконная рабская нейросеть.

Уже через несколько часов я общался с представителем корпорации, занимающейся освоением открытых планет. От государственного аналогичного предложения отказался, помня предупреждение Шевана о том, как у них «течёт».

Узнав, что установка нейросети мне противопоказана и пользуюсь браскомом, корпорант слегка приуныл, но мигом обрадовался тому факту, что я уже имею при себе нужный прибор да ещё неплохой модели, не уступающей универсальной нейросети второго поколения. Потом вновь расстроился, когда услышал о моём отказе кредитоваться.

Дальше было подписание контракта на пять лет. Пунктов было очень много, написаны были таким канцелярско-эзоповым языком, смысл которого простой человек с трудом бы разобрал. Я же даже не собирался вчитываться. Зачем? Через год я верну примерно треть от своих старых возможностей в магии. Это сразу даст мне шанс полностью подчинить кого-то из шишек на планете и переписать договор. А этот год я смогу вытерпеть, да и сами корпоранты не гладят против шерсти новичков, давая им привыкнуть, нагулять жирок и заматереть, чтобы потом кинуть в гущу событий.

Место службы мне досталось неплохое: планета земного типа в системе красного карлика. Жизнь сосредоточена в основном на экваторе, полно растительности, в атмосфере хватает не самых полезных газов и вкраплений, в том числе и пыльцы от растительности, которая у всех рас вызывает аллергии, а у самых невезучих и анафилактический шок. Поэтому там нужно носить маску. В исключительных случаях можно обойтись и без неё, но потом потребуется процедура чистки в медкапсуле, которая платная. Хищных животных хватает, особенно в воде. Климат в меру комфортный: днём там тепло, температура не поднимается выше двадцати пяти градусов, ночью прохладно, иногда очень холодно, но ниже семи-десяти градусов столбик термометра редко падает. Очень часты шторма, грозы, наводнения.

Фишка этой планеты — заброшенные сооружения Древних или Предтеч (кстати, технология нейросетей, гипер-двигателей и многое другое досталось местным расам именно от них). Всё полезное из них уже давно вытащили на стадии, когда была открыта планета, и туда высадился десант из военных и научников. Потом планета была передана для освоения колонистами. Но иногда что-то из артефактов прошлого попадается и за каждую такую вещь можно получить огромную премию. Включительно до статуса гражданина без многолетней работы на корпорацию, чтобы доказать свою полезность.

На нашу долю (я о колонистах потока, в который угодил) выпало обустройство городов и сбор образцов флоры и фауны. На кое-чем можно было заработать, так как, несмотря на великолепнейшее техническое развитие, некоторые вещества было невозможно синтезировать или же получение из животных или растений выходило на порядок дешевле.

Каюта мне досталась крохотная, куб со сторонами два с половиной метра. Половину площади постоянно что-то занимало — вещевой шкаф, кровать, душевая кабинка или громоздкий кухонный комбайн с кухонной стойкой-столом. Пока чем-то из этого я пользовался, остальные вещи находились в стене. Всё вместе просто не поместилось бы в отсеке, а ниши для хранения занимали меньше пространства, чем если бы конструкторы расширили под них каюту.

Были помещения и больше, и комфортнее, чем то, что мне предоставила корпорация, но они стоили куда дороже, и их нужно было оплачивать из своего кармана. Деньги у меня имелись, но тратить на такую ерунду я не хотел. Кстати, деньги удалось получить совсем другим способом, чем изначально планировалось. Так быстро продать вещи не удавалось, чтобы набрать требуемую сумму. Даже возврат нейросети и возвращение платежа за неё не был мгновенным, там сначала требовалась долгая диагностика, которая могла затянуться на несколько дней и не факт, что там не нашли бы какой-нибудь дефект, что дало бы продавцу возможность отказаться в возврате денежных средств. Я бы точно остался без дорогого браскома и личных средств, если бы вдруг не спросил у Шевана о его кредитной истории. И — фанфары! Ему в течение часа первый же банк выдал восемь тысяч кредитов без всяких препонов. Шесть из них ушли на покупки — браском, одежда, несколько сухпайков, кое-что из необходимых вещей вроде рюкзака.

Ещё хочу сказать, что в браскоме, выполненном в виде небольшого браслета, как и в нейросети имелось крохотное количество хладного металла. Но такая былинка ядовитого для меня вещества, находясь снаружи организма, почти не влияла на мои способности мага. Могу и потерпеть пока, а там и привыкну. Всё-таки, это не в собственном мозгу таскать эту гадость, там и половины количества хладного металла из браскома хватит, чтобы меня вырубить и порвать, только-только начавшие срастаться первые энергоканалы тонкого тела. Ещё можно убирать данное устройство в контейнер в тех местах, где он мне не пригодится.

Ещё четыре тысячи кредитов я хранил на двух чипах и полторы тысячи на браскоме для официальных платежей. Со всем своим снаряжением я как колонист из диких по стартовым условиям на порядок превосхожу тех, кто кредитован корпорацией.

Первые сутки полёта прошли в напряжении. Я всё ждал, что ко мне вломятся, завернут руки, вставят в голову эту чёртову нейросеть и — адью, Игорёша. Но стоило мне заснуть и самостоятельно проснуться полностью отдохнувшим, как настроение резко пошло вверх, а меланхолия с такой же скоростью стала падать. Тревожность ушла, появился интерес и возбуждение от знакомства с новым миром. Миром куда более интересным, чем прошлое Земли, середина двадцатого века.

Я не собирался покидать каюту до самого прилёта на станцию. Не было никакого желания контактировать с кем-то, оставлять записи о себе в памяти чужих нейросетей, откуда их можно выудить в любой момент. Мне совсем не нужно, чтобы однажды дроу, если они не оставят мысли разыскать меня, вдруг совершенно случайно столкнулись бы с кем-то из пассажиров корабля и нащупали ниточку ко мне. Тем более, мне нужно побольше времени проводить в медитации. Так быстрее происходит восстановление энергоканалов тонкого тела — сути мага.

Но совсем уж общения избежать не удалось. На второй день поздно вечером, когда я уже собирался ложиться спать, дверь в каюту раскрылась. Это было так неожиданно, что я чуть не пустил в вошедшую молнию. К счастью, в последний момент сдержался.

— Здравствуйте, э-э, Игорь Глебов, — чуть запнулась гостья, видимо, считывая с нейросети мои ФИО. — За беспокойство прошу прощения, но необходимо уладить некоторые формальности. К сожалению, до вас очередь дошла только сейчас.

«Угу, потому что нищий и бесправный, такого можно и ночью поднять из койки», — разозлился я на такое бесцеремонное вторжение. Потом поинтересовался. — А вы кто?

— Помощник дежурного третьей вахты, — улыбнулась она мне. — Фэя Лан.

«Принесло же ко мне фею», — хмыкнул я, оценив новую знакомую.

Я сам был высоким, сто восемьдесят шесть сантиметров рост. Но гостья уступала мне ненамного. Замени она форменные ботинки на туфли с высоким каблуком, то станет мне вровень, а то и выше, если каблуки будут ну-у очень высокими. Фигура крепкая, спортивная, как у женщин любящих заниматься спортом с большими отягощениями. Обычно у таких спортсменок грудь небольшая, так как жировая масса уходит, а в бюсте как раз такой ткани полно, но вот у Фэи она была огромная! Форменный комбинезон плотно облегал её тело и выгодно подчёркивал эту деталь женской красоты.

«А хотя… культуристки же себе силикон вставляют. Здесь вообще, может, какая-нибудь ГМО работает в организме, — подумал я, ловя себя на мысли, что как остановил взгляд на груди гостьи, так и продолжаю смотреть на нее. — М-да, феей тут и не пахнет при таких-то данных».

— Вы получили мои данные? Убедились, что я правомочна занять немного вашего времени? — спросила Фэя.

Оторвавшись от рассматривания женской груди, я посмотрел ей в глаза. Попутно отметив цвет кожи, форму губ и чуть увеличенные клыки, демонстрируемые в улыбке.

«Вампирша?.. Хотя, скорее всего, полуорчанка. Отсюда и рост, и фигура», — догадался я. — Что? Данные? Ай, блин… у меня браском снят, прошу простить.

— Браском? — искренне удивилась та. — А вам сколько лет, колонист?

— Совершеннолетний я. Просто из-за особенности организма мне противопоказана установка нейросети.

Во взгляде собеседницы мелькнуло удивление и жалость. Ну да, в её глазах я почти что калека, а женщины на инстинктивном уровне испытывают сострадание к убогим.

— Я и так вам поверю, на слово, — махнул я рукой, не чувствуя желания доставать браском и лепить на себя дополнительные аксессуары для получения информации через устройство. У меня таких было три: две крошечных пластинки размером с таблетку «глицина» крепились на носу в точках, где обычно располагаются «наносники» от очков, третья в виде крошечного шарика вкладывалась в любое ухо. Первые передавали изображение точно на сетчатку глаз, шарик слал звук и заодно переводил мою речь — отправляя на чужую нейросеть данные. Сейчас только он один мной использовался, иначе меня не смогла бы понять собеседница. Ещё имелись наклейки на пальцы для управления виртуальным экраном, но я управлялся неплохо и движением глаз, а со столь сложными случаями, когда без «распальцовки» не обойтись, еще не сталкивался. — Так что от меня нужно?

— Небольшой опрос.

— Меня всё устраивает и нравится, — быстро сказал я. — В моей прошлой жизни я и представить не мог подобного комфорта. Вы же в курсе, что я из диких?

— Это сэкономит моё время. Но все равно кое-какие вопросы я должна задать. С нейросети, — она указательным пальцем коснулась своей головы чуть повыше и позади правого уха, — будет снят протокол, обработан судовым искином и внесён в общую сводку дежурства.

Врёт? Почему-то у меня сложилось такое мнение. Опасности не чувствовал — интуиция молчала. Но настороженность присутствовала.

— Проходите, госпожа Лан, — пригласил я. — Здесь немного тесновато, правда, для двоих.

— Это не важно, — повела та плечиком и сделала два шага, присев на кровать. Дверь за ней бесшумно закрылась. И почти сразу же я применил ментальное подчинение.

— Зачем ты пришла ко мне на самом деле, Фэя? — быстро спросил я. — Мне нужна от тебя только правда.

— Я тебя хочу!

— Что?! — опешил я.

А та удивительно быстро возбудилась. Полагаю, мой приказ и полное подчинение сыграли с её телом такую шутку. Хотел получить правду — получил. Девушка часто задышала, губы потемнели и стали чуть-чуть полнее, в глазах появился тот самый блеск, который в простонародье называют «блядским».

Причина её появления в позднее время крылась у меня… в штанах. Эта извращенка не стеснялась смотреть, как мужчины принимают душ или делают кое-какие дела, то есть, наблюдала за ними (и мной в том числе) в те моменты, когда мы были голыми или без штанов как минимум. И Фэю невероятно сильно заинтересовал мой прооперированный орган. Орочья кровь в жилах наделила её темпераментом, животной страстью, крупной фигурой со всем сопутствующим. Андроиды и всяческие секс-игрушки её не прельщали, так как терпеть не могла искусственности. Подходящие партнёры с половыми органами, которые «заполнили бы её изнутри всю и даже распирали бы, чтобы дышать было больно» ей попадались очень редко. Орки и того реже, о чём девушка сильно жалела, так как только с ними ей случалось улетать на седьмое небо от блаженства.

И тут вдруг у одного из колонистов увидела «шланг» между ног, которым даже взрослый орк может гордиться. Воспользовавшись своим служебным положением, она выбрала момент и направилась к нему в каюту. Ко мне.

— И смех, и грех, — покачал я головой, выслушав девушку. — И за что мне такое? Ладно, Фэя, слушай меня внимательно. Секс у нас был, ты оказалась на вершине удовольствия, со мной тебе было лучше, чем с кем бы то ни было раньше…

После каждого моего слова полуорчанка возбуждалась всё сильнее, став подёргиваться телом, её глаза закатились под лоб, губы приоткрылись и с них стали срываться хриплые стоны.

— … после этого акта у тебя никаких сил не осталось, и ты отправишься сейчас на свою вахту и больше обо мне не вспомнишь.

— А-аргх!!! — зарычала та и опрокинулась на кровать, где забилась в судорогах удовольствия.

— Твою ж мать, — отскочил я от неё.

Успокоилась она только через несколько минут. После этого ещё пять лежала неподвижно, часто дыша, потом медленно встала и на подгибающихся ногах направилась к выходу. На меня никакого внимания не обращала, взгляд её был отсутствующим, по всем признакам Лан витала мыслями где-то в другом месте.

После её ухода я заблокировал дверь и повалился на кровать, желая поскорее заснуть.

«Скорей бы уж на планету прилететь, там хотя бы места побольше и народу поменьше», — напоследок подумал я, проваливаясь в дрёму.

Знаете, что случилось утром? Я увидел ту же картину после сна, что и перед ним — Фэю Лан. На этот раз она выглядела злой и напуганной. Так же как и вчера, она открыла дверь и ворвалась в мою каюту.

«И на хрена тут блокировка нужна, если замок игнорируют все кому не лень?», — вздохнул я.

— Ты псион! И документов об этом нет! — резко ткнула в меня пальцем гостья.

— Да ну? — скептически приподнял я одну бровь. — Меня диагностировали и не нашли ничего похожего. Будь я псионом, то не летел бы на задворки галактики рядовым колонистом. Откуда ты такую чушь придумала?

— Повежливее! — вспыхнула она. — Я всё видела по нейросети когда… в общем, всё поняла. Ты меня подчинил и внушил, что мы занимались сексом!

— Тебе не понравился секс? — хмыкнул я.

Та густо покраснела и отвела глаза в сторону.

— Его не было, почему он должен был мне понравиться? — буркнула она в ответ.

— Извини, — развёл я руками, — не знаю, что на тебя нашло такое. Вчера у нас всё было и было так хорошо, что ты ушла не попрощавшись.

— Хватит меня дурить, человечек, — прорычала она с яростью и сжала кулаки. — Нейросеть записала всё! Что было, и чего не было! И только попробуй опять взять меня под свой контроль — пожалеешь. Я перед визитом к тебе подстраховалась.

— Чёртовы технологии, с ними нормальному магу уже и не поработать, как следует, — пробурчал я себе под нос с досадой. — Чего хочешь теперь? Учти, шантажировать меня не выйдет. Все проверки покажут, что я обычный человек, на твоих записях нет ничего, что утверждало бы обратное.

После того, как хладное железо из «чёрной» нейросети исковеркала мне всю энергетику, медосмотр перестал «видеть» меня псионом. Это стало известно, когда меня прогнали сквозь диагност медкапсулы в центре приема беженцев, куда меня привёл Шеван. Ох, кто бы знал, как же мне было страшно лезть в это устройство. Не успел я осознать своё изменившееся положение, как уже обзавёлся кучей комплексом в новом мире. И, ведь, ничего сейчас с этим не поделать. Мне нужно время и информация, чтобы привыкнуть к новому окружению, к тем возможностям, которые оно даёт.

— Хочу, чтобы ты сделал то, от чего вчера отказался, — ответила она быстро. Она и так уже была вся пунцовая (со скидкой на её цвет кожи), но я был уверен, что после этих своих слов покраснела ещё сильнее.

— Трахнуть тебя, что ли, по-настоящему? — усмехнулся я.

— Да ты!.. Это я тебя трахну!

«Блин, думал, обидится и уйдёт», — покачал я мысленно головой.

— И хочу, чтобы было так же хорошо, как и вчера, — добавила она, делая шаг вперёд и практически уткнувшись своей грудью в меня. И тут как-то очень быстро волна вожделения накрыла и меня. В нижней части комбинезона стало очень тесно, сердце часто застучало.

Мои руки будто зажили собственной жизнью, и пока я охреневал от происходящего, они успели стянуть мой комбинезон и раздеть Лан. Оказалось, что направляясь ко мне, девушка больше ничего не надела. Стянул комбез — и тут же пользуйся возбуждённым телом, не теряя ни секунды.

Я прижался лицом к её груди и потёрся щекой сначала об одно упругое полушарие, потом о другое. Краем сознания ощутил приятный пряный аромат, исходящий от кожи красавицы.

«Афродизиак? Побрызгалась духами с феромонами? Вот почему меня так вставило, когда она прижалась ко мне, — дошло до меня. — Ах ты ж сучка похотливая».

Очень быстро мы с ней переместились в партер, а там дело дошло и до проникновения. И оказалось, что даже для женщины орчанки с их устройством организма мой младшенький Игорёк слегка великоват и без подготовки даже в истекающую смазкой щёлочку партнёрши войти, не причинив той сильной боли, не получится.

Когда ушла (практически, как и вчера — на подгибающихся ногах), то я себя мысленно дал пинка: мог же опять подчинить и дать установку, что бы удалила всю свою страховку и очистила записи в нейросети.

А хотя плохого ничего не произошло. Скорее даже наоборот — было очень приятно. И заодно получил первый урок для будущего: не забывать про нейросети и всяческие фиксирующие устройства, когда стану магичить.

Глава 16

Планета, на которой мне назначено контрактом провести ближайшие несколько лет жизни, была, как бы так сказать, тусклой. Местное солнце оказалось звездой красный карлик. Сейчас же её тепла хватало, чтобы согреть экватор, прочие районы были вечно заснеженными или на них приходилась вечная мерзлота под тонким слоем дёрна.

Зато на экваторе буйство растительного и животного мира поражало. Климат был идеальный — в меру тепло, влажно, лишь ночами слегка было прохладно. Даже в полдень здесь были сумерки, как на Земле летом в девять часов вечера. Ночи были тёмные, просто темнейшие, так как своего спутника планета не имела, прочие планеты системы находились очень далеко, а света от звёзд явно было мало. Без источника света или, не имея прибора ночного видения, не стоило даже и думать, чтобы выйти за пределы освещённой базы.

«Или без чар „кошачьего глаза“», — подумал я на этом моменте, выслушивая инструктаж для новоприбывших колонистов.

— … случаются сильные магнитные бури, которые могут привести к сбою в работе нейросетей и некоторого гражданского незащищённого оборудования. Пылевые бури, которые в основном гонят не пыль, а цветущую пыльцу местных растений. Крупных хищников здесь хватает, но в целом их вокруг базы километров на сто очень мало. Куда опаснее рои мелких существ — насекомых и животных, которые в силу своего количества и малого размера представляют большую опасность. Опасны они и тем, что кочуют и можно легко наткнуться на две стаи, уничтожив одну такую же перед этим в окрестностях. Ваша задача расчищать площадки под строительство посёлков и городков, находить места, где осталось что-то от Предтеч и их артефакты, за которые компания отлично платит. Собирать образцы растений и животных, в том числе и насекомых. За самые ценные, вам будет выплачиваться награда. График работ строго установлен, отдых будет предоставляться в достаточном объёме, чтобы посидеть в баре или поваляться с партнёром в койке. Есть возможность выходить сверхурочно на дежурства.

— А что за награды? — спросил инструктора кто-то из колонистов, прибывших со мной на одном корабле.

— Денежные премии, выходные дни, снижение ставки по кредиту, начисление баллов к гражданству. Я перечислил по нарастающей — от низшей добычи или находке, к высшей. Ещё вопросы? Нет? Тогда продолжу. За пределами зданий базы и техники с герметичными кабинами нужно носить маски. Если так получилось, что вы её сняли, то около часа местным воздухом можно дышать, но сверх этого срока — лечение в медкапсуле. А эта процедура платная. Вам придётся выложить свои кредиты или увеличить долг перед корпорацией.

Кто-то из моих коллег проворчал недовольно себе под нос, но тихо и безадресно.

— Если соблюдать правила, которых не так и много, то вам не придётся пользоваться медкапсулами, выплачивать штрафы, рисковать жизнью. Первые месяцы вы будете работать под присмотром опытных специалистов, кто на этой планете уже несколько месяцев. Хочу напомнить, что конфликты здесь наказываются заключением и штрафом. За каждый день, который проведёте в тюремной камере, вы получите несколько штрафных баллов как за неуважительный выход на работу. Так же на вас запишут штраф. Самый небольшой — это двести кредитов. Обычно столько назначают за испорченное или потерянное снаряжение.

— Как так-то? — возмутился кто-то за моей спиной. — А если не моя вина, то всё равно я платить буду?

— С нейросети будут сняты данные, по которым и установится степень вины или невиновность. Просто хватало случаев в прошлом с другими новичками, что они забирались в заброшенные постройки Древних, в бункеры и там бросали свои вещи, которые, напомню, являются имуществом корпорации.

— Там опасно? — насторожился возмутившийся.

— Ничуть, если есть голова на плечах и из неё не улетучились наставления по безопасности. Просто ряд сооружений продолжает функционировать. Например, в одном бункере раз в несколько дней происходит смена всех планов коридоров и помещений. Обычно новички и туристы приходят в ужас, когда стены сдвигаются, двери исчезают или ведут совсем в другое место, чем то, откуда они только что зашли в эту комнату или коридор. И вот в такие моменты всеми овладевает паника, снаряжение теряется.

— Туристы?

— Да, — подтвердил инструктор. — Здесь есть и такие. Немного, правда, и прилетают редко. Они интересуются постройками Предтеч. Фанаты этой древней вымершей расы.

— Я слышал, что и пираты прилетают?

— Кто это сказал? — жёстко спросил инструктор.

— Э-э…

— Кто? — повысил голос мужчина. — Всё равно с нейросети службой безопасности будет снята часть информации по данному факту, так зачем умалчивать и набирать штрафные баллы с самого начала?

— Я не знаю, — растерянно ответил колонист. — Услышал утром ещё чей-то разговор, когда возле челнока стоял. Кто-то из ваших людей, кто нас встречал, сказал, что, типа, думали, будто пираты к ним опять прилетели, а это свой челнок оказался.

— Понятно, — смягчился инструктор, чуть помедлил, и продолжил. — Да, иногда, крайне редко сюда прилетают пираты. Они стараются обследовать постройки Предтеч или даже разбивают лагерь в джунглях, чтобы заняться полноценным поиском артефактов, созданных вымершей расой. Опасности вам они не несут, так как сами стараются держаться подальше от нашей базы и отмеченных участков, где мы проводим разведку или разработку добычи. Чаще всего держатся в холодных районах, в джунгли не забираются.

Инструктаж длился около четырёх часов. Меньшую часть времени мы слушали наставления инструктора, большую смотрели записи, которые он скидывал на нейросети (мне на браском) и потом отвечал на вопрос или комментировал.

Потом началось распределение новичков по рабочим местам согласно их навыков и (в меньшей степени) предпочтений. Под конец остался только я один.

— Игоррь Глебов, — с рычащими нотками в имени произнёс он моё имя. — Без нейросети, дикий, с браскомом третьего поколения. Без долгов, ну, почти, перед корпорацией. Желание поскорее стать гражданином, отсюда и заключение договора с нами. А почему не с армией? — он вопросительно посмотрел на меня. — Там даже быстрее можно набрать баллов для гражданства. А опасности у нас примерно столько же, как и у них.

— Там только с нейросетью можно устроиться, а у меня отторжение идёт.

— Пираты ставили «чёрную» рабскую, так указано в личном деле.

— А потом я впал в кому, и меня спас один товарищ, пожалел, в общем. Если бы не он, то я улетел бы в утилизатор, — ответил я ему.

— Хороший товарищ.

— Ага, — подтвердил я, — очень хороший, настоящий друг. Он мне помог устроиться к вам, разъяснил, где мне лучше будет жить в новом мире. На своей планете я был охотником и путешественником, доводилось повоевать, но совсем немного. Занимался археологией и даже поступил в учебное заведение, специализирующееся на этом. А потом меня похитили пираты, вставили рабскую сеть и собрались продать.

Скрывать своё прошлое я даже не собирался. Тут есть вероятность, что сейчас меня облучает волнами хитрое устройство, определяющее насколько я правдив. Что же до Шевана… ну, тут как говорится: о мёртвых или хорошо, или совсем ничего. Во время последнего ментального подчинения я дал ему установку на суицид. Перед тем, как с него слетят мои чары, он должен был разнести себе голову. С гарантией, чтобы никто не мог снять данные с его нейросети.

— И куда ж мне тебя такого деть-то? — покачал головой собеседник и озвучил предложения. — Управлять можешь только самой простой техникой. Уборщиком или подсобным рабочим. Грузчиком в строительном экзокостюме ещё можешь поработать.

— А исследователем в джунгли? У меня нет нейросети и потому магнитные бури не опасны. На своей планете я отлично ориентировался в лесах, справлялся с хищниками, — предложил я в свою очередь. — Собирать биологические образцы — на это мощности браскома хватит. Или расставлять маяки. Вы говорили, что постоянно нужно менять старые, которые повреждаются бурями, штормами, животными или растениями.

Тот несколько секунд меня внимательно рассматривал, потом кивнул:

— В ваших словах здравое зерно имеется. Но заранее предупреждаю, что имущество, которое будет вам вручено для этих миссий, стоит немало кредитов.

— Да тут всё дорого, — не удержавшись, скривился я. — Даже чтобы поесть вкусно и то нужно платить. Бесплатно только просроченные сухпайки с питательной массой из дешёвого синтезатора в вашей столовой предлагают.

— Перевозки на край изученной территории галактики сами по себе дороги, потому приходится экономить и поднимать цены. Выбирать вам — тратить кредиты и радовать желудок или морщиться, поедая безвкусную бесплатную пищу.

— Так я могу рассчитывать на должность исследователя?

— Разведчика и охотника, — поправил он меня. — Да, можете. Первое время, разумеется, с опытными сопровождающими будете ходить. Потом уже всё будет зависеть от слова старшего группы, в которой станете стажироваться. Если он скажет мне, что вы готовы для данных миссий, то так тому и быть. Нет — отправитесь работать уборщиком, на большее с браскомом вы не годитесь.

— Хорошо, я понял, — кивнул я в ответ.

* * *

Когда странный колонист вышел из комнаты, Винз связался с Каппи Долнеком, первым заместителем главы службы безопасности.

— Что там у тебя, Авн? — недовольно откликнулся тот. — Дел по горло.

— Игорь Глебов. Из новичков, — сказал он, переслав пакет документов на нейросеть.

— Что с ним?

— Он странный. Нейросети нет, только браском, но его к нам направили всё равно.

— А-а, это, — скучающим тоном отозвался безопасник. — Так колонистов всё меньше становится, а план у рекрутёров корпорации повысили. Вот и гребут они всех подряд. Не удивлюсь, если в следующей партии к нам пришлют диких с планеты, где население в каменном веке пребывает.

— У него очень хороший браском, дорогой. Я с таким не видел диких. История у него мутная. С трудом верится в такую сказочку про спасителя. Кредита он не взял, по его словам, деньги на обустройство ему дал пресловутый спаситель. От нас ему нужно лишь гражданство.

— Хм, вот сейчас смотрю его досье, и самому кажется, что вся его история шита белыми нитками, — задумчиво сообщил Каппи. — Что-то заметил странного?

— Да, заметил. У меня не просто так стоят базы психоаналитика, учён замечать нюансы. Так вот, мне показалось, что он понимает мою речь и без всякого переводчика в браскоме. Какая б там синхронность ни создавалась, но задержка хотя бы в полсекунды должна быть. Но я видел по его глазам, что он понимал мгновенно. Для дикого это странно, как по мне.

— Ещё?

— Он попросился в джунгли. Аргументировал, что на своей планете был охотником. Упомянул, что воевал.

— В джунгли, значит. В принципе, я встречал диких, работающих на своей планете в природной сфере и они так же просились в леса, так как им там проще работать, интереснее и меньше ошибок допускают. Что сам по этому поводу думаешь?

— Я вижу три варианта, почему этот странный колонист оказался у нас. Он «крот» от конкурентов, например, из «Блегернег Домистик». Вторая возможность: он агент пиратов, которые облизываются на имущество Предтеч, то самое, что валяется в джунглях и то, что мы успели накопить на своих складах. И третий, наименьший по вероятности, но скидывать со счетов не могу: он скрывается от кого-то, потому и выбрал нас с этой планетой у демона на рогах.

— Отлично, Авн. Ты не зря получаешь премию от эсбэ, — усмехнулся его собеседник. — Я шефу сообщу о твоих заметках. Если это чей-то «крот», то готовь чип побольше — кредитами не обидим.

— Я буду только рад.

Глава 17

После разговора с инструктором, я отправился к снабженцу за вещами, которые мне необходимы для работы. Тот оказался прям типичной особью данного подвида разумных: полненький с хитрым взглядом, в котором читалось нечто «мы вас обдурим за ваши же денежки, и поимеем сладенький гешефт».

— Новичок? — быстро спросил он, едва я оказался на пороге, не дав мне и рта раскрыть. — Какая команда?

— Э-э, — замешкался я.

— В нейросети посмотри последнее сообщение, тормоз. И откуда только вас таких берут! — он поднял глаза к потолку, словно там можно было найти ответ на его вопрос.

— У меня браском. Нейросеть не устанавливается из-за особенностей организма, — озвучил я свою легенду.

— Вот ведь дошли до чего — инвалидов берём на службу. Они будут жрать, спать, получать зарплату, а работать за них должны нормальные люди! — воскликнул он опять.

«Ну, хомячище, допросишься ты у меня горяченьких сейчас», — стал злиться я.

— Так, где приказ, тормоз?

— Вот, — я, наконец-то отыскал нужный документ и отправил тот на нейросеть собеседника.

— Ух ты, в охотники и разведчики засунули. Ну да, там самое место для такого калеки. Даже если сожрёт какая тварь или сдохнешь от аллергии под кустом, то не велика потеря для базы. Жди, сейчас выдам тебе всё полагающееся.

Прошло около пяти минут, когда ко мне подъехал небольшой колёсный дроид и поставил рядом пластиковый контейнер размером в три системных блока.

— Там всё твоё. Ставь подпись на описи, забирай и проваливай, — произнёс каптёрщик, и миг спустя на браском пришло сообщение со списком вещей, которое необходимо было заверить личной подписью.

— Мне сначала необходимо проверить комплектность и состояние, — невозмутимо произнёс я, давя внутри себя злорадство. Уверен, что эта толстомордая жаба напротив, видя во мне новичка из диких, обязательно подложила мне свинью.

— Что?! Ты охрененно много себе позволяешь, дикарь! — зарычал тот и даже слегка приподнялся со своего сиденья, видимо, таким способом демонстрируя угрозу. — Живо подписал и свалил, пока с голым задом не остался!

— Или сверяю вещи с описью, или ничего не беру, — пожал я плечами и посмотрел на разъярённого мужика. — Выбор за вами.

Я мог его приложить ментальным заклинанием, но это лишило бы меня изрядной доли удовольствия наблюдать за бешенством каптёрщика и его бессилием что-либо сделать мне.

— Проверяй, да живо что бы у меня. На всё у тебя минута!

В минуту я не уложился, разумеется. На то, чтобы дотошно проверить содержимое контейнера у меня ушло восемь минут. Я специально растягивал это удовольствие, искоса наблюдая за собеседником.

Как и ожидал — меня собрались жестоко наколоть. Мало того, что содержимое контейнера не полностью совпадало с тем, что имелось в описи, так ещё часть вещей до этого серьёзно эксплуатировалась, хотя если верить строчкам в документе (да и в контракте обговаривался этот момент) мой первый комплект колониста должен быть новеньким, на котором ещё муха не сидела.

Когда я указал на это каптёрщику, тот с матом и угрозами прислал ко мне ещё одного дроида с недостающими вещами. Вот только и эти несли на себе следы использования, а парочка и вовсе — ремонта. Посмотрев в чужие глаза. Я понял: нового мне не видать, как своих вещей. Каптёрщик будет изворачиваться, ругаться, врать, найдёт тысячу и одну причину, но не заменит это б\у на новьё. Не удивлюсь, если руководство базы в курсе его аферы и имеет с этого профит. Или даже негласно дано указание экономить на всём, особенно на оснащении новичков. Вряд ли мне предложили откровенный хлам, всё-таки, такое может привести к серьёзной аварии с огромным ущербом. Значит, юзать всё это барахло можно без опаски, что оно взорвётся или рассыплется в руках. Но ведь обидно же на такое отношение!

Глумливая ухмылка на лице каптёрщика, которая прямо кричала «хрен ты, что ещё сейчас получишь», резко застыла, превратив чужое лицо в каменную маску, а потом как по мановению волшебной палочки, пропала, когда я использовал против него заклинание подчинения.

— Мне нужно поговорить в укромном месте, где нет камер и микрофонов, — передал я по нейросети собеседнику.

— Есть такое. Иди за дроидом, — пришёл ответ.

Через минуту я оказался в небольшом отсеке, в котором места для двоих было очень мало из-за стопок контейнеров всевозможных размеров, аккуратно разложенных вдоль стен до самого потолка. И здесь я отыгрался за всё. Помня о первой своей оплошности с нейросетью, когда использовал ментальные чары на космическом корабле, я больше такой ошибки не повторил.

В свой жилой бокс, я вернулся нагруженным, как вол. Получил не только положенное для новичка, но и немного сверх того из личных вещей снабженца и той части имущества, что было якобы списано, утеряно, уничтожено при разгрузке и так далее. Из-за отсутствия нейросети мне было доступно не так уж и много, но даже и так я был доволен, что твой слон. Только ради пайков длительного хранения с эльфийского космического флота стоило подчинить толстомясого уродца. А уж за вибронож для выживания в опасной местности, вышедшего из мастерской дроу, я взлетел на седьмое небо удовольствия. И таких вещей хватало среди полученного добра.

Бокс был трёхместным, но пока в нём были заняты лишь два места — мной и соседом.

— Тколис Па Юлонг, — представился тот. — Я механиком здесь работаю уже восьмой месяц. Чиню рабочих дроидов, которые раскопками занимаются и валят лес.

— Игорь Глебов, охотник и разведчик.

— Прям сразу же в охотники записали? — удивлённо покачал тот головой. — Эк тебе не повезло-то. В эти джунгли никто не рвётся добровольно. Постоянно в маске, риск наткнуться на Стаю, магнитные бури мозги кипятят, и спрятаться от них за стенами базы не выйдет.

— Что так всё плохо? Как раз я попросился сам. Просто у себя дома, на своей планете, то есть, как раз и был кем-то вроде охотника. Мне показалось, что лучше будет заняться чем-то привычным.

— В погонщики бы пошёл. Тут постоянно некомплект.

— Хм?

— Погонщики — это техники, управляющие дронами, наш жаргон. Из-за магнитных бурь постоянно по нескольку дней жутко болит голова, и работать в таком состоянии невозможно. А в автоматическом режиме дроны глючат из-за тех же бурь, хотя защищены лучше, чем наши нейросети от этого грёбанного излучения. Потому и держат на базе несколько смен погонщиков, и как только одна команда слегла, их мгновенно подменяет другая. За стенами, считай, что дронами чуть ли не в режиме реального времени необходимо управлять, особенно там, где постройки Предтеч.

— Почему? — заинтересовался я. — Что мешает?

— Да всё тоже излучение. Только там оно генерируется старыми генераторами, до которых не сразу-то и доберёшься. Пока докопаются до механизмов Древних, не одна неделя пройдёт. А некоторые и не найти, как в одном бункере, где постоянная чехарда происходит с помещениями. Попробуй отыщи реакторную, если та по нескольку раз в неделю исчезает со старого места и появляется на новом.

— Ну, у меня проблема с нейросетью — организм её отторгает. Приходится с браскомом ходить, — я поднял руку и оттянул немного рукав, чтобы собеседник увидел браслет устройства. — Без нейросети управлять дронами у меня плохо получается. Мне только начальные базы можно установить, уже третьего ранга не каждая влезет.

— Это проблема, — покачал головой тот. — Без нейросети тебе тяжко придётся. Тут же считай, что всё только под неё заточено. Браском хорош для обывателя и ведущего необременительную жизнь подростка, а как нужно устраиваться на работу, то тут уже без нейросети не обойтись. Ты прав — среди охотников тебе самое место. Там техники немного, она в джунглях всё равно быстро выходит из строя. Дронов парочка и свои погонщики имеются. Иногда и без них уходят в рейды. Но всё равно — сложно тебе придётся. Даже скорость приёма информации с нейросетью выше в несколько раз, а это может спасти тебе жизнь.

— Буду надеяться, что старые навыки помогут, — вздохнул я.

— Не дрейфь, — улыбнулся тот, — всё будет нормально. Тут опасностей немного, все основные наши беды — штрафы, ха-ха-ха! Вот они и есть самая большая бяка на этой богами заботой планете. Кстати, а женщины в твоей команде были? — Резко переключился он в разговоре. — А то я пропустил из-за работы ваш прилёт и не успел посмотреть.

— Есть, четыре или пять.

— Красивые?

— Ну, так, — я покрутил рукой в воздухе. — Третий сорт — не брак.

— Как, как? — переспросил он и рассмеялся. — Надо запомнить эти слова, красиво можно ввернуть в некоторых ситуация, ха-ха-ха!

* * *

Первый день был отдан на организаторские вопросы (получение вещей, заселение, инструктаж) и отдых, а на следующий начались трудовые будни.

Меня неделю гоняли на полигоне и обкатывали в джунглях вокруг базы, наблюдая за моими навыками. Вместе с выходными так вышло, что только на одиннадцатый день с момента появления меня на этой планете я отправился в своей первый боевой рейд.

Кроме меня в команде было семь человек. Выехали на двух машинах, похожих на багги из-за своей конструкции — днище и каркас из труб. Вот только не надо думать, что мы были открыты всем ветрах, ордам насекомых, глотали пыль и так далее и тому подобное. Мощная энергоячейка питала не только электромотор, но и силовое поле. Её работы хватало на пятьдесят часов в среднем режиме, что примерно на треть выше экономичного. Это с учётом постоянно включённого защитного поля, но всё равно не на пределе. Например, выстрел из лазерного пистолета щит выдержит и остановит пулю из кинетического малоимпульсного оружия (огнестрел в виде пистолета), но заряд из бластера такой колпак пробьёт.

В каждом багги было четыре места, отсек под дополнительное снаряжение и для небольшого дрона поддержки. Так же сюда можно было затолкать мощного боевого дроида, но тогда мест оставалось всего два. Зато пара человек (эльфов, орков или кто там в багги места занимал) получали настоящую машину для убийств, снабжённую бластерами, лазерной турелью, кассетой с ракетами «земля-воздух» и небольшой гаусс-винтовкой для поражения особозащищённых целей. Обычно гаусска была вместо турели или пары бластеров, так как энергии на всё не хватает, как и места на корпусе дроида, использующего гусеничное шасси.

— Новичок, без приказа чтобы даже не кашлял, ясно? — тут же заявил командир четвёрки, в которую я был назначен.

— Да.

— Я Бер, это Нок и Юм, — представился он и представил своих бойцов. — Тебе тоже нужно получить позывной и обязательно, чтобы тот был короткий. Можешь сам придумать. Подойдёт — примем.

— Гор? — я вопросительно посмотрел на него.

— Хм, — задумался тот.

— Да сойдёт, командир, — обратился к нему Юм и добавил. — Для начала. Потом по итогам работы можно и поменять.

— Хорошо. Ты же с браскомом? Смотри не тормози, у тебя по любому задержка в связи идёт, это ж не нейросеть.

«И что тут прям так сильно зациклены на этих нейросетях, — с раздражением подумал я. — Можно подумать, что она — Дар, без которого все прочие индивидуумы считаются отбросами. Ничего, дайте мне времени немного для восстановления магии, и я покажу вам, что все эти нейросети — это мусор».

Меня посадили справа сзади.

— У нас по плану замена маяков на северо-западе. Часть вчера вечером прекратила работу, — сказал мне Бер. — Возможно, их сломали звери, так как плановая замена прошла около недели назад после последней магнитной бури. Будь готов стрелять.

Говорил он негромко, чуть ли не шёпотом, но его нейросеть передавала мне на браском его речь без искажений, так что, ни единого слова я не пропустил.

— Всегда готов! — ответил я, с трудом задавив смешок, вспомнив старый отзыв у молодёжной организации времён молодости моих родителей.

Из оружия у меня был стрелковый комплекс-спарка: бластер с игольником. ЛСК-35М. Местные технологии сумели превратить снаряд размером с гвоздь для деревянной вагонки в смертоносное оружие на дистанции в несколько сотен метров. Иглы были сделаны из очень тяжёлого и прочного сплава. Часть игл была снаряжена газом, взрывчаткой или горючей смесью. В магазине таких игл было двести пятьдесят единиц. На двухстах метрах бронебойная игла пробивала человеческий череп (а вот гномий и орочий уже нет, по ним следовало стрелять другими зарядами). Для ближнего боя на дистанции не больше ста пятидесяти метров, был предназначен бластер, выпускающий крошечные плазменные заряды, способные прожечь с тридцати метров пять миллиметров бронесплава, не защищённого силовым полем.

В основном «ласка» (как окрестили оружие бойцы) была предназначена против дикарей и некрупных представителей фауны, не имеющих дополнительной защиты вроде толстого стоя свалявшейся шерсти, панцирей, костяных наростов, толстой кожи. Стоила эта винтовка недорого, боеприпасы к ней были ходовыми и от того в меру дешёвыми, особой капризностью не отличалась, надёжность — выше средней, в меру лёгкая.

У Юма было точно такое же оружие, и он же был погонщиком дроида. Нок и Бер были вооружены более серьёзно. У командира — штурмовой бластер, которому по силам с сотни метров пробить броню тяжёлого штурмового бронескафандра. За такую мощь страдала перезарядка. Дополнительно у Бера имелись два пистолета-игольника с увеличенными магазинами по сотне зарядов в каждом. И несколько гранат, которых мне не дали.

Нок был вооружен всего одним, аналогичным беровским, пистолетом. Тяжёлым оружием у него была тэсс-винтовка. Это было мощнейшее оружие ближнего боя, которое выпускало электрический разряд на расстояние до ста метров. Самый мощный разряд мог повредить десантный бот, защищённый силовым полем. Кроме одиночного разряда винтовка могла выпускать нечто вроде цепной молнии, по аналогии с чарами из моего магического арсенала. Правда, при этом режиме дистанция сокращалась втрое. В тире на днях я видел работу тэсс-винтовки в таком режиме и вполне впечатлился. В зависимости от размера целей выстрел мог поразить до пяти объектов человеческих пропорций или несколько десятков мишеней не крупнее кошки. И точно так же, как и командир группы, Нок имел гранаты.

А вот защитная экипировка была у всех практически одинаковая — ЛЗК-1А «Кора». Генератора силового поля в костюме не было, защищал он от импульсов лазерного пистолета, холодного оружия, клыков хищников. Был герметичным и имел баллончик с запасом дыхательной смеси и патроны для очистки выдыхаемого воздуха.

Машины двигались по накатанной колее, легко глотая километр за километром. Примерно через десять минут мы вдруг резко встали. Я мгновенно насторожился и взялся за винтовку.

— Тихо, Гор, не суетись, — спокойно произнёс Бер. — Опасности нет. Просто, тут следы хоруха на дороге и вроде бы как свежие. Знаешь, кто это?

— Ага, читал в методичке и видел пару роликов про него, — ответил я, успокоившись. — Охотиться будем?

— Только, если он не ушёл далеко.

Хорухом на планете называют крупное травоядное животное, немного похожее на земную антилопу Гну, но несколько крупнее и с редким шерстяным покровом. У хоруха было необычайно вкусное мясо, к тому же обладающее небольшим тонизирующим и целебным эффектом. За это мясо его и ценили. Чтобы животное не исчезло раньше времени, природа решила наградить его рядом уникальных способностей. Например, хорух мог затаиться в десяти метрах от охотника, и тому пришлось бы изрядно попыхтеть, чтобы его обнаружить. Хорух как хамелеон менял свой цвет, мимикрируя на местности, да ещё управлял шерстью, имитируя колыхание травы от ветра. Но и это ещё не всё. Температура тела падала или поднималась в зависимости от окружающей среды, сердце начинало работать очень тихо и медленно. И это не все особенности организма, которые удивляют. Да что говорить, большинство приборов обнаружения в технике колонистов не могли заметить спрятавшееся животное. Точно так же пасовали перед достижением эволюции (или Предтеч) устройства в костюмах, тем более, они были слабее, чем даже в багги.

Животное не такое уж и безобидное и отличается нравом раненого буйвола с Земли, но при этом ещё и непостоянством настроения. Ещё минуту назад спокойно лежавший в засаде хорух, может молнией метнуться в сторону охотника или просто мимо проходящего животного, либо человека. А удар рогами, прикреплённых к телу весом за три центнера не выдержит и моя «Кора».

Мясо хоруха даже отправляется в развитые миры с этой планеты, где стоит столько, что его могут себе позволить представители только среднего звена и выше. Причём, первые не так уж и часто. Для этого на планете иногда устраивают большие охоты, в результате которых случаются смерти и увечья охотников. Охота на него — это риск, зато командование базы щедро платит кредиты и накидывает гражданские баллы за каждого хоруха. На команду выходят, конечно, крохи, но одиночки катаются как сыр в масле.

И это при том, что лучшие пищевые синтезаторы способны создать «продукт аналогичный натуральном во всём». Гурманы и дегустаторы с высокой точностью легко определяют мясо и синтезированный продукт. Лично я думаю, что всё дело в ауре, часть которой остаётся и на мёртвом теле. Её наличие и отсутствие ощущается аурой потребителя, едока.

— Больше часа назад прошёл, — сообщил Нок, который проследовал немного по следу зверя. — Теперь не отыскать его.

— Да и демоны с ним, — махнул рукой Бер. — В следующий раз возьмём, никуда он не денется.

Через полчаса мы подъехали к первой точке, где нужно было заменить сломанные маяки. Вторая четвёрка и оба дроида страховали меня с Бером и Ноком. На нашу долю выпало установить свежие датчики-маячки и подключить их. Каждый датчик был похож на бейсбольный мяч, снабжённый петлёй из тончайшей синтетической нити, по прочности не уступающей стали. С её помощью датчик крепился на дерево, камень, на колышек или специальный штырь, вбитый в землю. Это делалось для того, чтобы ветер, вода, животные не утащили устройство с места его установки. После закрепления следовало подцепить и сдвинуть в бок заглушку на боку. Там скрывалась единственная кнопка, которую нужно было нажать. Всё — с этой секунды датчик начинает тестирование, поиск главного устройства с дальнейшим подключением к общей сети. Внутри имелась небольшая, но очень ёмкая батарея, которой хватало почти на месяц работы.

— Ищи сломанные, их нужно отдать научникам, чтобы те разобрались в причинах отказа, — сказал мне Бер.

— Хорошо, командир.

Увы, из пяти мячиков нашлись лишь три штуки. С виду целые и невредимые, но не работающие.

На второй «точке» всё повторилось: нашу троицу прикрывали пять человек и два дроида, а мы занимались установкой свежих датчиков и поиском заглючивших. И вновь пары штук мы не досчитались.

— От росы они, что ли, тают? — в сердцах произнёс Бер, когда мы потратили двадцать минут, чтобы заглянуть под каждую травинку на земле и отодвинуть в сторону каждый листик на дереве в радиусе двадцати метров от установки датчиков.

— Может, какая тварюшка их таскает? — спросил я. — Раньше было такое?

— Бывало, — кивнул тот, — но не в таком количестве. Ладно, двинули дальше. Последняя поляна осталась, а там можно и поохотиться.

И как сглазил. Я ещё в тот момент понял, что впереди нас ждёт что-то нехорошее — интуиция резко пробудилась и стала вещать о неприятностях. А интуиция мага — это одна из граней Таланта. Нечто близкое к ветви ясновидения и предсказаний. Предупреждать никого не стал, так как смысла не видел. Во-первых, от меня просто отмахнутся, как от зелёного новичка. Во-вторых, потом я же и окажусь крайним, скажут точно так же, как я секунду назад подумал после слов командира: накаркал.

Последняя группа датчиков, которая шла под замену, находилась на большой поляне. С трёх сторон её окружали джунгли, с четвёртой обрезала река. Поляна была почти овальная с каменистой почвой, на которой совсем не хотели расти деревья, зато вольготно чувствовала себя жёсткая трава с колючими побегами, чем-то похожими на ежевичные плети, но заметно короче, вроде усиков ягодных. Без бронекостюмов или как минимум прочных сапог с высокими голенищами (ботфорты наше всё) сюда не стоило и соваться. Трава изрезала бы и изорвала любую мягкую одежду. Именно поэтому машины оставили под деревьями, чтобы не рисковать покрышками колёс. Те хоть и отличались изрядной стойкостью, но если раз за разом проверять их на прочность, то в один прекрасный момент можно было остаться без них.

— Здесь восемь датчиков стояло и все сейчас не работают, — хмуро сообщил Бер. — На прошлых точках хотя бы какие-то были исправном состоянии. Так что, смотрите внимательно по сторонам, может так статься, что здесь мы наткнёмся на воришек. Или их следы. Гор, ты всё понял?

— Да. Смотреть под ноги, чтобы не затоптать ничего или не наступить кому-нибудь на хвост.

— Пошути мне тут ещё, — буркнул тот в ответ.

Группа прикрытия пошла вслед за нами, растянувшись полумесяцем в десяти метрах за спиной Нока, первым же шёл Бер, а я посередине.

Когда наш отряд отошёл от стены джунглей примерно на тридцать метров, моя интуиция взвыла в полный голос.

— Стойте! — выкрикнул я и резко остановился и вскинул винтовку. — Тут что-то не та…

Нок остановился вместе со мной, так как шёл всего в паре метрах позади. А вот Бер успел сделать несколько шагов, потом стал разворачиваться и тут ему в правый бок ударил крупный камень, вылетевший из травы. Точнее мне так показалось в первый момент. Но когда за первым камнем взвился в воздух второй, потом третий, а затем сразу десяток, то понял, что это живые существа.

— Аршх… — в шлеме прозвучал вскрик Бера, который принял в течение нескольких секунд больше дюжины ударов. — Это мечехвосты! Назад!

— Да это Стая! — заорал кто-то из бойцов позади меня, тех, кто прикрывал.

И как иллюстрация к его догадке со стороны речки в небо взлетела чёрная туча. Существ в ней было несколько тысяч. Воздух наполнился гулом и прищёлкиванием, которые издавали мечехвосты.

— Назад! Назад! — заорал Бер. В его руках как по волшебству появились пистолеты, из которых мужчина открыл стрельбу по-македонски. На несколько мгновений раньше, чем он, огонь открыли дроиды, прикрыв нас «зонтиком» из сотен разрывных игл.

Отстреливаться никто кроме командира не подумал. Против Стаи наше оружие слабое, отряд и вовсе ничтожен. Если мы сейчас не успеем добраться до машин и укрыться под силовым полем, то нам конец. Ну, наверное, кроме меня, обладающего магией. Вот только окружающая обстановка так щекотала нервы, что я не успел сосредоточиться на магии. И не успевал.

«И зачем мы оставили технику под деревьями? — со злостью подумал я. — Почему не заехали на ней на поляну? Пожалели, млядь, колёса!».

— А-а-а!

На этот отчаянный крик я машинально обернулся и увидел, как от живого облака отделился жирный жгут из сотен особей, который ударил в Бера и в одно мгновение скрыл того с наших глаз.

…а все остальные твари налетели на нашу группу.

Я почувствовал несколько мощных ударов в спину, шею и голову, почти слившиеся в один. В результате этого я кубарем полетел на землю, успев краем глаза ещё увидеть, как прочих охотников накрывает живой ковёр мелких тварюшек.

«А-а-а! — взвыл я про себя, чувствуя себя в бочке, которую столкнули с вершины оврага. — Так и сдохнуть же можно!».

Твари переворачивали меня, били своими жалами, царапали жвалами, давили к земле, отчего вся конструкция защитного снаряжения, сделанная в виде экзоскелета с навесными модулями бронирования, проминалась. В ответ я как мог отбивался, давил тварей, оказавшихся очень твёрдыми, скидывал с себя. Но тех было очень много, а оружия у меня уже не было — винтовку потерял сразу после падения. Помогли бы гранаты, но вот их-то у меня и не имелось.

Едва вспомнил о «карманной» артиллерии, как поблизости дважды хлопнуло: сработали термобарические гранаты на минимальной мощности. При таком режимеподрыва «Кора» вполне может защитить своего обладателя, даже взорвись заряд на теле. Точнее, защитить от смерти и тяжёлых ран. Совсем уже сохранить шкурку не получится.

Потом раздался третий взрыв совсем рядом со мной, смахнувший облаком раскалённых газов большую часть тварей с меня. И тут же ещё несколько гранат сработали максимум в пятнадцати метрах от меня.

Почувствовав свободу, я первым же делом стал искать взглядом винтовку, чувствуя себя без оружия голым. Увидел Бера, Нока и пару человек из второй четвёрки. Больше на ноги подняться никто не сумел. Из пары дроидов бой вёл только один, но уже не нас защищал, а самого себя, так как Стая бросила на него чуть ли не половину себя. Оружие дроида разрывало тварей в клочья всего-навсего в нескольких метрах от срезов стволов — так те густо летели.

Винтовка нашлась в пяти метрах от меня, и чтобы подобрать её пришлось возвращаться назад, хотя тянуло плюнуть на это дело и совершить последний рывок к деревьям, до которых оставалось метров тридцать.

Почему-то не работала связь, а ведь на частоте группы сейчас должны звучать команды, подкреплённые трёхэтажным матом. Или браском накрылся, или Стая неведомым образом глушит радиосвязь. Если последнее — это плохо, ни помощи не позвать, ни скоординировать свои действия. А уж прочим, которые зависимы сильно от нейросети в собственной голове, приходится очень туго.

Я успел добраться до своего оружия, когда меня вновь захлестнула живая волна, щёлкающая жвалами и шипами на концах хвоста. На этот раз я не выпустил из рук винтовку, хотя воспользоваться ей не мог: боялся зацепить своих товарищей.

Мне бы пары минут передышки, чтобы сосредоточиться на магии, да только куда там — её мне никто давать не собирался. И опять я крутился на земле волчком, давил тварей десятками и получал множество ударов в ответ. И счёт был не в мою пользу. Стае удалось повредить защиту на шее, надорвать гофру из многослойной ткани, пропитанной особым составом. В ней укрыты большие и малые пластины, которые сдерживают тяжёлые бронебойные иглы. Пока что защита ещё держится, да и я зажал ладонью в бронеперчатке прореху, но это ненадолго.

Честно признаюсь — в одно мгновение мне стало страшно. Даже не так — это был УЖАС. Осознал, что вот ещё немного и всё — меня не станет, сожрут заживо какие-то инопланетные мелкие создания.

И опять меня спасли спутники. На этот раз это были не гранаты, а тэсс-винтовка Нока, которую он использовал в режиме цепной молнии. Для стаи существ с воробья размером один выстрел из этого оружия стоил сотни экземпляров. И половина из них сдохла рядом со мной и на мне. Сразу как-то стало легче. Я сорвал с «Коры» последних тварей и растянулся на земле, замерев.

Как только вокруг меня возникло безопасное пространство, а твари переключились на нового опасного (после дроида) врага, я получил долгожданную передышку. Не шевелясь, чтобы не привлечь к себе ненужное внимание, я сосредоточился на магии и уже минуту спустя наложил на себя отвод взгляда. Это заклинание отлично действует и против неразумных созданий. Результат налицо: меня Стая совсем оставила в покое, переключившись на моих спутников.

«Нужны амулеты на все случаи жизни, — мелькнула мысль в голове. — А то слишком мало я могу держать в голове готовых чар. Да и те не универсальны — молния, ментальное подчинение да слабое исцеление. Против стаи мелких гадов это смех да и только».

Перед тем, как действовать дальше, я взял короткую паузу, чтобы осмотреться и оценить ситуацию. Увы, всё было плохо. На ногах оставались Нок и Бер, прочие едва копошились, заваленные тварями (или это сами тварюшки таскали тела, как недавно меня), дроиды молчали и были похожи на куски сахара, облепленного муравьями.

— Вот тебе и «превосходство» технологий, — сплюнул я, наблюдая, как тысячи мелких существ уничтожают самого грозного и смертоносного хищника в галактике — разумного. Против стаи слонов, носорогов, медведей или тигров и сходных по силе и размерам с ними прочих созданий у моей команды имелись все шансы победить, и даже отделавшись малой кровью. Но Природа кинула в бой слабых бойцов, зато по нескольку тысячь на каждого из нас. Те гибли сотнями в минуту, но было видно, победа в этом матче жизни и смерти будет за Стаей.

И что-то сделать я не мог, слишком много врагов и слишком слаб я.

Немногим ранее…

С борта межзвёздного лайнера сошли две женщины, которые тут же привлекли к себе внимание окружающих. На них смотрели все, но старались это делать искоса или через электронные устройства, чтобы не привлечь к себе внимание тех, о ком в галактике ходит мрачная слава и истории, от которых кровь стынет в жилах. Даже воинственные орки не так пугали, как темнокожие дроудессы. Да, да, в этом уголке, где каждый третий мог считаться пиратом, контрабандистом или кем-то ещё из нечистоплотной публике, чьи дела вращаются в криминальном или полукриминальном бизнесе, было удивительно видеть представителей коварной расы феминисток. Одни слухи про то, что после каждого соития партнёрша убивает своего мужчину, чего стоили. И ведь верили в это многие и охотно. Да и как не верить, если в системах дроу мужчин очень мало и те практически бесправны?

Впрочем, многие из мужчин (да и женщин), что тайком глазели на дроудесс в космопорте, были бы не прочь оказаться на месте одноразового осеменителя. Уж очень красивы были женщины, и от них шла незримая волна властности и желания, исподволь заставляющая склоняться и раболепствовать перед ними.

— Мэлланси, я такой отстойник видела в последний раз лет пять назад, — негромко произнесла одна из темнокожей парочки. — Когда на станции на фронтире была устроена встреча с пиратами, захватившими рудовоз, полный инкия.

— Грязное местечко, я с тобой полностью согласна. Здесь тот ещё сброд собрался, — так же тихо ответила ей вторая красотка. — Но в других местах купить раба с «чёрной» нейросетью не в пример сложнее. Да ещё такого раба.

— А я всё ещё не верю, что существует такой самец, — едва заметно скривилась первая. — Что если это ход наших врагов?

— Я как могла, проверила информацию. Эти пираты точно не связаны с кем-то из наших противников. Да и вообще они впервые вышли на нас. Большинство Матерей и Сестёр посчитали это шуткой или преувеличением и никак не отреагировали. Я как сумела проверила и считаю, что всё это правда. Главное — успеть первыми.

— Ты потому так торопила с отлётом?

— Да. Пока другие будут проверять каждую букву и цифру, мы успеем убедиться сами в том, насколько правдива информация. И этот самец станет нашим.

— Главное, чтобы он существовал в природе, Мэлланси.

— Ой, Альтафия, перестань перестраховываться там, где это лишнее.

— Если бы я это не делала, то нас давно в живых уже не было, — чуть резко ответила та.

— Я… да, ты права. Но сейчас я уверена — и проверено мной — здесь нет ничьих острых ушей и планов. Есть работорговцы и их уникальный лот. Нам больше нужно беспокоиться, чтобы эти грязные животные согласились продать раба без аукциона. Если заупрямятся, то мы рискуем не только остаться без товара, но и дождаться наших врагов. Боюсь, в таком случае эта дыра станет нашей могилой.

— Пусть только попробуют сказать что-то против, — сказала Альтафия. И её губы изогнулись в злой предвкушающей улыбке.

Через час в номере гостиницы у них состоялась встреча с человеком. И стоило только дроудессам посмотреть на него, как им стало ясно: с надеждами получить уникального раба придётся распрощаться. Было понятно, что агент тёмных эльфов был бы рад не прийти на эту встречу, но страх оскорбить этим дроу оказался сильнее страха проваленного задания. От него буквально исходили волны животного ужаса. Руки его тряслись, со лба тек пот, а кожа была иссиня-бледная, будто у покойника.

— Что случилось? — резко спросила Мэлланси.

— Это… тот раб… он того самого… — залепетал человек, едва ворочая языком от страха.

— Умер? Кто-то купил?

— У-убежал…

— Что?! Раб с «чёрной» нейросетью убежал? — дроудесса молнией скользнула к собеседнику и схватила того за горло. — Ты себя бессмертным считаешь, раз решил мне солгать?

— Гх…гх… грр…хррр, — захрипел тот. Когда у него закатились глаза под лоб, и он перестал вырываться, то девушка его выпустила. Тот упал на пол и сжался, с трудом дыша. — Госпожа, это правда. Я сделал подборку специально для вас. Вот чип.

— Лежи пока что, — приказала ему тёмная эльфийка. — Дёрнешься — умрёшь.

— Д-да, госпожа, — пролепетал тот. При этом отчётливо было слышно, как застучали его зубы от страха.

Проверив чип на всевозможные сюрпризы, Мэлланси подключила его к устройству считывания костюма и запустила запись для просмотра через нейросеть. А уже с неё видеоряд передавался на нейросеть второй девушке.

Как показала запись — гость не соврал. Один из пиратов, кто и должен был контактировать с дроу и проводить аукцион, вдруг слетел с катушек и снял рабскую сеть с пленника. На этом творить добрые дела не закончил и сутки спустя отвёл дикого в администрацию, где сообщил обо всём с ним связанном. Раб, точнее, бывший раб, явно не без его советов заключил договор с одной из корпораций-гигантов, записавшись в колонисты. И на этом его следы потерялись. Доброхот-пират с внезапно пробудившейся совестью покончил с собой спустя несколько часов, приставив к своему виску контакт от энергоячейки гравискутера. Этого вполне хватило, чтобы и череп со всем содержимым, и всё тело превратилось в головешку. Версия официальной власти: пираты отомстили за предательство.

— Он был мёртв уже в тот момент, когда решил снять нейросеть с раба, — прокомментировала запись Мэлланси. — Нужно было думать — снять с псиона, пусть и впавшего в кому, контролирующее сознание устройство. Хотя бы накачал его перед этим снотворным, идиот.

— Эй, ты, — обратилась вторая девушка к мужчине.

— Да, госпожа? — мигом откликнулся тот и преданными глазами, в которых читалась его готовность сделать что угодно, лишь бы сохранить свою жизнь, уставился на дроудессу.

— Что-то осталось от него? Анализы? Взятые биологические пробы?

— Его семя, госпожа. Я сумел получить всё, что с него набрали. Образцы лежат в ячейке хранилища.

— А как видео попало в сеть?

— А это всё проститутки, с которыми тот пират веселился, — торопливо ответил мужчина, радуясь, что не поленился узнать всё, что только было в его силах про этого раба — прямую информацию и косвенную. — Они пришли в себя почти через два дня, как приехали на вызов и после работы задремали. Перед этим снимались с объектом в пикантных сценах, ну и устали немного, уж очень тот их измотал. А потом ещё и пират подключился…

— Покороче!

— … да, да, конечно. В общем, выплаченных за работу денег у них не было уже, пирата и раба не оказалось в номере, а чуть позже узнали, что один пропал, а второй умер. И тогда они решили забрать все фильмы с рабом и выложить на платном сайте, чтобы хоть что-то получить за свою работу и плохое самочувствие.

— Понятно. А семя как получил?

— Заплатил работнику гостиницы, чтобы тот дал мне доступ в номер, где жил раб и велись сьёмки. А я нашёл тайник с этим биоматериалом.

— Ладно, мне всё понятно, — остановила его девушка взмахом руки. — Проваливай прочь… стоп, вот деньги, — она кинула ему денежный чип. — Здесь полторы тысячи кредитов. Хватит за твои услуги и на то, чтобы собрать информацию по рабу. Будь на связи и сообщай о каждой зацепке.

— Благодарю, госпожа, — залебезил тот, ловя налету плату, и после этого исчез из комнаты, будто, его тут и не было.

— Животное, — брезгливо посмотрела ему вслед Альтафия.

— Они все животные, — поддержала её спутница. — И жадные до денег, словно в этом главная сила. Они решили не только продать раба, но и торговать его семенем и видеофильмами. Самих себя продадут, если найдётся кто-то, кто предложит им ту сумму, от которой не силах будут отказаться.

— Зачем им только эти съёмки нужны? Таких фильмов можно найти великое множество.

— Не скажи, — покачала головой Мэлланси. — Если этот раб настолько хорош, как его медкарта, то он быстро стал бы у нас известен. Им делиться никто не стал бы, разумеется. Но это не устраняет того факта, что найдутся женщины дроу, кто не прочь посмотреть на фильмы с его участием.

— Наверное, ты права, — чуть задумчиво ответила ей Альтафия. — Потому и репертуар с сюжетом определённый: наши женщины — госпожи с ним в ролях, а светлые эльфийки — рабыни, которых он наказывает. Всё предусмотрели. Когда дело доходит до денег, то люди показывают чудеса сообразительности. Словно какие-то гномы.

— Что решила?

— Хм? — та вопросительно посмотрела на собеседницу. — Ты про раба? Будем искать или нет?

— Да.

— Будем, разумеется.

— У нас есть его семя. Этого хватит для экспертизы и чтобы восстановить величие клана, если та покажет, что генетический материал идеально подходит. А на поиски нужны огромные средства, в которых мы, мягко говоря, испытываем нужду. Хотя. Если продать немного его семени…

— Ничего продавать не будем! — сказала, как отрезала вторая дроудесса. — Деньги найдём, это меньшая проблема. Ради нее делиться силой и властью, которую даст нам этот раб в следующих поколениях — глупо!

— Как скажешь, Сестра, — наклонила голову Мэлланси, принимая правоту своей спутницы. — Значит, будем искать этого человека. И даже вижу, что нужно делать. Пусть напрямую выйти на него не получиться, но мы знаем, что за корпорация заключила с ним договор. Легко найду список новых миров, куда она отправляет колонистов. Дальше останется лишь простой перебор поселений и баз там. Хотя и потребует немалого времени.

— Время пока что у нас ещё есть, Мэлланси.

Глава 18

Аура хоруха засветилась в сотне метрах впереди и немного правее. А вот взглядом эта гениальная в плане маскировки зверушка, абсолютно не ловилась — трава да мелкие кустики, ничего более. Работай электроника, то и с её помощью вряд ли удалось бы обнаружить спрятавшееся животное.

Приблизившись на пятьдесят метров, я присел на одно колено, поднял к плечу винтовку, прицелился, ориентируясь на ауру зверя, и нажал на спуск. Негромко хлопнуло, едва заметная отдача шевельнула ствол, из которого вылетела десятиграммовая пуля с выемкой на кончике калибра семь с половиной миллиметров. И тут же следом послал ещё одну пулю в поднявшегося с земли раненого зверя. На этот раз попал точно в глаз, свалив хоруха на месте.

— Отлично!

Пока ещё аура животного не угасла, я занялся делом. Из кармашков своего костюма достал несколько предметов: клык хищника, кончик рога хоруха, корень редкого растения, кристаллик засохшего сока из не менее редкого дерева, камешек, с виду ничем не отличающийся от точно таких же на дне ручья, хитиновая лапка очень крупного жука, коготь ещё одного хищника и кубик льда (магия не давала таять), размером с фалангу указательного пальца. Каждый этот предмет был пристанищем для мелких духов, которых я подкармливал собственной силой и праной убиваемых сильных существ. И собирал (впрочем, ещё продолжаю) эти предметы я больше месяца.

Увы, мой Дар возвращался невероятно медленно, по капле в день. Вот и пришлось воспользоваться шаманскими практиками, чтобы стать немного сильнее. Вместе с этим занялся алхимией. Ну, а артефакторика мне полюбилась ещё на Земле. Жаль только, что мои нынешние поделки на порядок слабее тех, что остались на родной планете. В них мало маны помещается, и вытекает та очень быстро. Чуть лучше дела обстоят с алхимией. А в шаманизме так и вовсе прекрасно. Наверное, потому, что местные духи обделены вниманием Одарённых вот и бросились ко мне толпой, стоило провести короткий обряд призыва. Так же они от меня требуют минимум действий: обрядов, ритуальных танцев, курений, жертвоприношений. Обычно им хватает результатов моей охоты. Вот как сейчас, когда я смачиваю пристанища духов свежей кровью хоруха, по телу которого всё ещё пробегают последние судороги.

Но, несмотря на такие послабления, всё равно на базе я прослыл тем ещё чудаком. Из-за этого из кубрика съехал сосед, решив держаться от меня несколько в стороне. По этой же причине друзей на базе у меня нет. Так, несколько приятелей, про которых я подозреваю, что они больше из расчёта со мной общаются, чем чисто по-приятельски. Впрочем — да и чёрт бы с этими друзьями. Отсутствие друзей компенсируется с лихвой общением с противоположным полом. Благодаря ритуалу Совершенства мой организм фонтанировал феромонами, подбирая автоматически нужный букет для каждой, так сказать, самки, крутящейся поблизости. Редкую ночь (когда я ночую на базе) провожу в одиночестве. Половину этой части суток я кувыркаюсь в постели с одной, двумя, а бывает что и с тремя девушками одновременно. Подсев на ферромоновый крючок, партнёрши возвращаются ко мне, даже если перед этим жаловались, что я своим гигантским органом чуть не разорвал их пополам или стёр им всё там до крови. Каюсь, бывало такое, что я не выдерживал и прерывал затянувшиеся ласки, резко входя в партнёршу под болезненный крик оной. Всё-таки, огромный член — это проблема. Я уже подумывал лечь в медкапсулу и уменьшить его. Вот только паранойя заставляла держаться от этого устройства подальше. А магией помочь себе я не могу пока что.

Кормление духов закончилось, и я убрал когти-камешки обратно в карманы, после чего занялся разделкой туши. Животное мне попалось некрупное, в живом хорухе было около двухсот килограмм. Свежевание хоруха — то ещё мучение. Так как научники-биологи на базе платили за его органы неплохие деньги, в которых я нуждался, то мне приходилось работать не только ножом, но и скальпелем с пинцетом.

Через два часа в мягких и жёстких контейнерах лежало около восьмидесяти килограмм мяса с биологическими частями для лаборатории. Чтобы не испортилась добыча, я в рюкзак положил активированный амулет для сохранения продуктов. Его должно хватить часа на четыре. Немногим меньше центнера дополнительного груза на плечах и сорок километров до базы, которые мне предстояло пройти пешком.

Тяжело?

Ну, так я маг или постоять рядом вышел?

Сначала я достал два пузырька с зельями, которые опустошил в несколько глотков. После этого сел на землю, расслабился и позвал одного из духов. Буквально через минуту пришёл от него отклик-вопрос.

Общаться с этими созданиями было куда сложнее, чем с абмирутаруами. Те поумнее и, как бы так сказать, более человечнее разумом, чем обычные астральные жители. И это мне ещё достались вполне себе развитые. Не представляю, каких нервов мне стоило бы договариваться с кем-то из низших духов.

«Тело-сила-скорость-домой», — передал я.

В ответ пришли радостные эмоции, что дух может помочь. А ещё несколькими секундами позже моё тело стало раздуваться, меняясь на глазах. Мышцы и сухожилия набухали, уродливыми канатами и буграми испещрив тело. Хорошо, что ткань, из которой был пошит мой костюм, эластичная и великолепно тянется изнутри, подстраиваясь под форму и размеры тела.

Изменения коснулись не только организма, но и рассудка. Мысли стали рваными, бессистемными и кое-какие принадлежали не мне.

Если коротко, то я стал одержимым. Но не тем существом, попавшим под контроль демонической сущности или сильного духа, а обычным шаманом, предоставившим своё тело астральному жителю для выполнения какого-либо дела.

Как только дух освоился в моей шкурке, я (или мы) вскочил на ноги, повесил рюкзак с добычей за спину, взял в руки винтовку и огромными многометровыми прыжками рванул в сторону базы. Общий вес груза на плечах был где-то около центнера, но я его в текущем состоянии едва ощущал.

Ради того, чтобы превратиться в скоростной грузовик стоило прикармливать духов. А ведь они годятся не только для этого. Меньше чем через два часа я был уже на границе контролируемого периметра вокруг базы. Чтобы не выдать свои возможности остальное расстояние придётся пройти в обычном состоянии.

Дух с большой неохотой вернулся в своё Пристанище. Моя фигура пришла в норму.

Выпив ещё одно зелье, я с кряхтением повесил рюкзак и неторопливо пошёл вперёд. Вскоре должна появиться дорога и там станет полегче идти. Но вышло ещё лучше: не успел дойти до неё, как браском сообщил о входящем вызове.

— Хэй, Игорь! — раздался голос одного из тех, кого я считал приятелем на базе. — Это Финк! Я на дороге стою прямо перед тобой. Подвезти?

— Ты ещё спрашиваешь? — деланно возмутился я. — Жди, сейчас доковыляю.

Через пять минут с огромным наслаждением сбросил рюкзак в грузовой отсек патрульного броневика, командиром в котором был приятель.

— Хорух? — поинтересовался он.

— Нет, — скривился я, — по делам научников шатался. Искал крупных насекомых. И как сам видишь — нашёл.

— У-у, — тут же скис тот, — я-то думал…

— Да хорух, хорух, — рассмеялся я. — А то в следующий раз проедешь мимо, если в самом деле потащу слизней каких.

— Ничего подобного. Мы же друзья! А друзья что делают?

— Клянчат деликатесное мясо, — ещё сильнее развеселился я. — Будет тебе кусочек. Как чувствовал, что тебя встречу и потому отложил одну ногу…

Мои слова заглушил радостный рёв Финка и членов экипажа броневика.

По итогам охоты я стал богаче на тысячу кредитов и семь социальных баллов, которые были начислены на мою карту кандидата в граждане. Плюс, в стазис-камере в моём жилом отсеке появилось несколько килограмм вкуснейшего парного мяса.

Не успел я привести себя в порядок, как меня вызвали в СБ. Со мной общался лично Каппи Долнек, зам главы СБ, решающий больше половины дел вместо своего шефа.

— Поздравляю с удачной охотой и пополнением в карте гражданина, — с широкой улыбкой поздравил меня безопасник. — Были какие-то проблемы в джунглях?

— Не такие, о которых стоит говорить, господин Долнек. Так, мелочи.

— У тебя каждый выход — это сплошные мелочи, — усмехнулся тот. — Просто удивительно, как у тебя всё получается с твоей-то экипировкой! Хотя не стану скрывать, что я рад твоим успехам. Кто же знал, что местное светило разродится серией вспышек, отчего на планете пойдёт магнитная буря за бурей.

Я уже здесь третий месяц живу. Три недели назад случилась большая неприятность — вспышке на солнце. А когда они добрались до планеты, то тут всем начало плющить мозги магнитными бурями. На территории базы было терпимо, а вот стоило выйти за стены, как незащищённому человеку начинало кипятить мозги. Дело дошло до того, что стали выдавать тяжёлые штурмовые скафандры, в которых имелась защита от ряда излучений. А вместо багги в патруль уходили на тяжёлых броневиках, чья броня задерживала девяносто процентов последствий солнечного шторма.

Из-за всего этого многие работы остановились.

И тут вдруг все узнали, что есть кое-кто, кому по плечу немного смягчить эти проблемы, к которым оказались вообще не подготовлены колонисты со всей своей высокотехнологичной начинкой и поддержкой.

Я.

Нейросети у меня не было, и головными болями потому не страдал. От навороченного (я всё ещё не привыкну к местным реалиям и сравниваю технику с земной) снаряжения отказался. Так, вместо бронекостюма я ношу обычный из очень прочной многослойной ткани, но без всякой электроники и хладного металла. Особенность материала такова, что изнутри волокна легко меняют свою форму и размер, причем размеров на пятнадцать. А вот при внешнем агрессивном воздействии дубеют, защищая от легких повреждений. При этом костюм весит всего пять килограмм вместе с ботинками.

Вместо винтовки и пистолета, в которых на каждую механическую деталь приходится деталь электронная, я пользуюсь почти что обычной «воздушкой» калибром семь с половиной миллиметров. Веса её хватает, чтобы валить таких животных, как хорух при попадании «по месту», как говорят охотники. Чистая механика, даже прицел обычный коллиматор без батареек, работающий от оптоволоконной пластины. Разумеется, винтовка сделана из лучших материалов и по лучшим чертежам. Над её конструкцией поработал аж сам главный ИИ базы. Благодаря этому накачка резервуара воздухом не занимает много времени и сил, а мощь выстрела такова, что пуля на пятидесяти метрах показывает те же результаты, что и выстрел иглой из «ласки».

Ну, и самое главное — мои слова, что на своей планете охотился в ещё более худших условиях. Там и хищники страшнее, и джунгли гуще, сезоны холоднее, а от опасных бактерий и насекомых воздух кишмя кишит.

Сначала мне не сильно поверили, но в одиночный рейд отпустили. Вроде бы даже навесили маячков, но тут удачно «подлетела» к планете очередная вспышкана солнце и… ну, тут всё понятно. К тому же, я добавил к магнитной буре магии, чтобы с гарантией избавиться от присмотра со стороны «большого брата».

Нужно ли говорить, что всё своё снаряжение я так же обработал магией? Плохо ли, хорошо ли, но всё работало отлично. Ткань стала прочнее и скрывала мою ауру и запах, немного отводила внимание разумных и неразумных наблюдателей (в любой момент мог деактивировать нужные руны). Пуля из винтовки вылетала с большей скоростью и наносила больший урон. Часть стимуляторов я вскоре заменил зельями, которые были в чём-то эффективнее высокотехнологичной химии.

В первый рейд я сделал всё, что мне было сказано (впрочем, задач было не так уж и много) и даже чуть-чуть сверху: добыл своего первого хоруха.

Потом отличился повторно через два дня, а после третьего рейда я стал признанным охотником одиночкой, коих на базе было меньше десяти человек. И они сейчас все сидели без работы из-за вышеперечисленных причин.

Мне даже спускают с рук все странности, которые любого другого могли упечь в психизолятор. Считают всё это «дикарскими штучками», а меня — дитём природы. При этом одновременно завидуют, презирают и сочувствуют.

— Могём! — ответил я безопаснику в том же тоне. — Можно сразу к делу, господин Долнек? А то устал жутко и хочется поскорее упасть и заснуть мёртвым сном.

— Как скажешь, Игорь. Смотри карту…

Мне на браском пришло сообщение, которое после открытия развернулось в полупрозрачную карту перед глазами.

— … значком помечена интересная точка, которую только сегодня заметил наш спутник с орбиты, перед тем, как отрубиться. В этом районе нужно как следует полазать.

— Руины Предтеч? — догадался я.

— Они самые. И скорее всего не руины, а что-то действующее вроде бункера, в котором происходит постоянное смещение плана уровней. Думаю, магнитные бури что-то повредили в нём, раз маскировочное поле перестало работать. Или перегрузили его и временно доступ в бункер открыт. И если ты найдёшь его, то твой гражданский учётный список пополниться минимум на тридцать баллов. Плюс, будет крупная премия.

«Чёрт, нормально отдохнуть не выйдет. Чуть ли не прямым текстом на это намекает, суля плюшки», — вздохнул я и использовал ментальные чары на собеседнике, после чего якобы в шутку предложил. — За такую вредность молоко нужно давать, так на моей планете делали. Или простимулировать гражданскими баллами, они для меня вкуснее молока будут. С десяточек стаканчиков… ой, то есть, баллов, конечно же, баллов, хе-хе.

— В качестве аванса десять единиц? Пожалуй, я сделаю тебе этот небольшой подарочек. Но в ответ хочу услугу: как можно скорее отправиться к обнаруженному объекту.

— Завтра до полудня выйду. Устроит такое, господин Долнек?

— Более чем, Игорь, — расплылся он в широкой улыбке. — Всё, больше не стану тебя задерживать. Отдыхай, готовься к рейду. Удачи.

— Всего хорошего, — пожелал ему я в ответ.

Фишку с коротким ментальным подчинением и создания разговора так, будто всё решение исходит от собеседника, я опробовал до этого на многих обитателях базы и во второй раз на безопаснике. Подобный способ практически никак не определялся ни нейросетью с соответствующими базами (у работников СБ имелись такие, которые выявляли внушение и давление различными медпрепаратами и облучением), ни самим её владельцем. Максимум зам начальника СБ базы чуть позже подумает с досадой, что я практически взял его за горло, намекнув, какой стимул мне требуется для принятия решения.

Да, такими крошечными шажками мне придётся долго идти к цели — обретение гражданства, с которым мне откроются многие дороги в Галактике. Но у меня дома есть хорошая поговорка: тише едешь — дальше будешь. И как показывают результаты — моя тактика работает. На данный момент уже девяносто баллов в моём послужном списке числятся и ни одного штрафного снятия. У других, даже тех, у кого благодаря высокому уровню интеллекта и, соответственно высокому положению и должности, даже тридцати единиц нет. Так-то вот. Думаю (не загадывая, тьфутьфутьфучтобнесглазить), что в течение полугода смогу набрать необходимые две сотни для минимального гражданского статуса. Ну, а дальше посмотрю: продолжать трудиться колонистом, восстанавливая свои магические силы в этом богом забытом медвежьем углу или разорвать контракт в одностороннем порядке, выплатить неустойку и рвануть в центральные миры, где возможностей разбогатеть и прославиться с моими магическими талантами будет куда больше.

Глава 19

— Привет, парни, — кивнул я экипажу броневика, который должен был меня доставить как можно ближе к неизвестному объекту, обнаруженному спутником. — И девчата.

Шесть человек из семи ответили «угумканьем» или похожим на моё приветствием. Лишь один даже не повернул в мою сторону голову.

Бер.

Он и я были единственными, кто спаслись тогда от Стаи. Причём, вытащил его я. Раненого, потерявшего сознание, с множеством ран, из которых вместе с кровью уходила его жизнь. Мне тогда стоило огромных усилий дотащить его до базы живым и передать на руки медработникам.

И что в ответ?

А в ответ — ненависть.

Не знаю, какие тараканы вылупились в его голове после произошедшего, но командир группы меня люто возненавидел. Причина была в деньгах и куче штрафных баллов, существенно понизивших его рейтинг гражданина. Проваленную операцию, погибших бойцов и утерянное имущество — всё это повесили на него, как на командира. И вновь повторюсь, не знаю, что у него в голове произошло, но я стал для него врагом номер один. Будто, я виноват в его бедах, а не его расслабленность и манкирование своими прямыми обязанностями в опасном месте.

Несколько попыток отправить меня в медкапсулу лично или с помощью друзей-приятелей у него провалились и в руки врачей попали мои противники. Так случилось трижды, пока Бер не отстал. Полагаю, что он затаился и готовит какую-то каверзу. Ту, что куда больнее должна ударить по мне, чем разборки на кулачках. Учитывая, что союзников у него хватает, а у меня таковых почти и нет (если не считать женщин, некоторые из которых, правда, за меня могут встать горой), мне приходится на территории базы держаться настороже.

Когда я, спустя два часа, покидал бронеавтомобиль, то сразу постарался как можно быстрее скрыться за ближайшими большими камнями и деревьями, чтобы не вводить в искушение врага. Чёрт его знает, на что его может толкнуть ненависть и не направит ли он на меня боевой модуль машины, чтобы как следует поджарить.

Получасом позже я остановился и укрылся от возможных любопытных взглядом в зарослях густого кустарника. Здесь я быстро провёл ритуал единения с духом, после чего с новыми силами продолжил дорогу. В обычном состоянии даже подстегнув организм зельями, я провозился бы слишком долго, добираясь до цели. Всё потому, что очень уж здесь местность труднопроходимая. Будь иначе, то группа разведки добралась до объекта на бронеавтомобиле, а осмотр провела бы в тяжёлых бронескафах, защитивших нейросеть от вредного излучения. Именно последнее не даёт подняться в воздух лёгким летательным аппаратам, находящимся в ангарах на базе. А тяжёлых, кроме десантного бота, нет, а тот сейчас занят на другом направлении, откуда забрать его в ближайшие дни не выйдет… или выйдет, но тогда финансовые потери окажутся существенными, в несколько сот тысяч кредитов. Рисковать такой суммой ради гипотетической прибыли, что может дать база Предтеч (если это вообще она, а не аномалия какая-то или проделки одной из Стай), никто из руководства не стал. Вот потому-то я сейчас несусь среди камней, перепрыгиваю ямы и упавшие стволы деревьев. Начальству дешевле рискнуть мной. Тем более что если погибну, то потери у корпорации будут незначительны, так как почти все вещи на мне — мои личные, кредит на мне не висит и даже месячная зарплата будет выплачена лишь через несколько дней. Сплошной профит.

Три часа безумной гонки и вот я стою в ста метрах от круглой площадки, в центре которой стоит небольшое квадратное здание. Точно такую же я видел над другим бункером, и знал, что это обычный лифт у Предтеч.

Площадка когда-то была бетонирована (точнее, залита местным аналогом бетона, и его качество у Предтеч было такое, что спустя века там появились незначительные едва заметные трещинки, по крайней мере, именно так обстояло дело у другого бункера), но за многие годы запустения её занесло землёй, сверху проросла всяческая зелень, закрыв её от взглядов из космоса. И вот по каким-то неведомым причинам из земных недр поднялся лифтовый комплекс, который и был замечен спутником перед тем, как тот загнулся от солнечной аномалии, что и помешало точно установить объект.

В состоянии одержимости я намного хуже соображал, приходилось постоянно отсеивать мысли и желания духа от своих собственных. Магия работала и того хуже. Да практически никак! Поэтому я вернулся в обычное состояние, отправив духа в его Пристанище, а сам, проглотив несколько зелий, направился в сторону лифта.

Подойдя к нему, я почувствовал сильный запах горелого металла, что-то похожее на гарь от краски и резины и резкий кисловатый запах, который был мне абсолютно незнаком.

— Замкнуло? — удивлённо хмыкнул я. — Это что же такое там случиться могло? Или так череда вспышек на солнце подействовала на систему в бункере?

Я обошёл несколько раз по кругу вокруг постройки, потом прошёлся по площадке, выискивая хоть что-то интересное под ногами. Но кроме наличия признаков бункера внизу ничего не высмотрел. В принципе, можно было возвращаться с докладом и за плюшками, которые мне были обещаны. Всё, что от меня требовалось — исполнено. Но во мне уже поселилось сильнейшее любопытство и… кое-что ещё. Последнее чувство я не мог точно определить. Что-то крутиться в голове, но что? Ясно только, что это исходит от моего магического ядра. И уже это одно стоит того, чтобы нарушить кучу инструкций и попробовать войти в бункер.

Панель ручного управления я нашёл быстро. После чего несколько раз нажал знакомую по другому бункеру кнопку. Она отвечала за ручное управление лифтовой кабиной. К сожалению, управление нейросетью мне было недоступно, да и электроника на панели отказывалась работать. Видать, точно коротнуло внутри что-то.

Предтечи в своих вещах создавали многократное дублирование. Их поделками можно было управлять «силой мысли» (то есть, нейросетью, так как определённые научные модели с редкими и дорогими базами легко подключались к простым не защищённым особыми протоколами девайсам и конструкциям Древних), через электронную начинку «кликая» по сноскам-ярлычкам, так сказать, и вручную. Предтечи как знали, что спустя многие века их творениями заинтересуются те, кто не так уж далеко ушёл от обезьяны с палкой и как могли облегчили им работу.

Других подходящих мыслей у меня просто нет.

Дверь открылась медленно, но плавно и совсем без шума.

— Ну, с богом, — пробормотал я, на миг замерев в нерешительности, а потом быстро переступив порог. Внутри вновь нажал кнопку ручного управления, запуская кабину в обратном направлении. Мимолётно подумал с благодарностью в адрес исчезнувшей расы за их кропотливую работу и успехи вот в таких, казалось бы, простых делах. При минимуме действий и затратах сил я запустил механику, которая сработала ничуть не хуже, чем при работающей электронике. У Предтеч космические технологии часто соседствовали с аналогичными из, скажем так, каменного века, но доведённые до идеала и совершенства.

Лифт быстро пополз вниз.

Если верить учёным с базы, то у Предтечей имелись специальные гравикомпенсаторы в лифтах, а сами устройства развивали дикую скорость, которая в зависимости от направления движения могла размазать человека по полу или по потолку. Вот чтобы этого не случилось, и работали приборы, изменяющие гравитацию.

У первого бункера верхний ярус начинался через пятьдесят метров. Судя по времени, что я провёл в кабине, здесь глубина была куда больше.

Кабина привезла меня в просторный холл, общей площадью с площадку для волейбола. Кроме той двери, из которой я вышел, я видел ещё полтора десятка их. Вероятно, несколько из них были точно такими же лифтами, как тот, на котором приехал я. Остальные вели в коридоры и лестницы, соединяющие ярусы и уровни, залы, комнаты, технические помещения и так далее.

Все они были закрыты, лишь чуть подсвеченные контуры сообщали о местах их расположения. Открыть их вот так сразу у меня вряд ли получится.

Но всё это было ерунда. Главное было в другом: оказавшись глубоко под землёй и внутри бункера, я понял, что же за странное чувство меня влекло сюда.

— Природный источник Силы! — в восторге прошептал я, и почувствовал, как лицо расползается в дурацкой счастливой улыбке.

Неизвестно по какой причине Предтечи построили здесь бункер — случайно или целенаправленно. Увы, за давностью лет про эту могучую и исчезнувшую расу знаний почти что не осталось.

Эта грандиозная находка резко ломала все мои планы. Первоначально я хотел полазать по бункеру, если удалось бы вскрыть какие-нибудь двери. Возможно, отыскал бы что-то для себя полезное, какие-то артефакты Предтеч. Их можно было сдать руководству базы за награду или утаить, если вещь была бы полезная лично мне. Думаю, что такого барахла тут можно найти много, ведь судя по всему, я первым из людей попал в это место. Ни правительство, ни корпорация тут и близко не проходили. А если бы не вышло пробраться дальше из холла, то вернулся бы назад на базу с докладом и за честно заработанными плюшками.

Но теперь я собирался остаться здесь надолго и плевать на трофеи — Источник сам по себе редчайшая и бесценная драгоценность для меня. Дороже и приятнее был бы только портал на Землю этого мира или в мой родной.

Источник магии (в книге данное природное явление называлось по всякому, но самое понятное для меня было это) находился ещё ниже. Если я хочу воспользоваться им на все сто процентов, то мне необходимо спускаться дальше. Зачем? Хм, особые медитативные практики в таком месте восстанавливают, расширяют и усиливают энергоканалы мага. За сутки при определённой старательности есть шанс получить результат равный тому, которого достиг за всё время жизни на этой планете. Полгода-год и моё тонкое тело, суть мага, станет прежним.

Из пятнадцати дверей мне удалось взломать две. Одна вела в просторный коридор, который заканчивался то ли большой дверью, то ли маленькими воротами. Вторая была лифтом, который унёс меня на следующий ярус.

Планировка была практически идентична предыдущему месту моего прибытия в бункер: холл и куча дверей. Только в этом месте помещение было поменьше и дверей оказалось только восемь. Три из них мне удалось открыть. Или сломать, если говорить честно. Находясь рядом с источником Силы все мои заклинания становились мощнее, я мог создавать их быстрее и пользоваться теми, которыми ранее мне не позволяло искалеченное тонкое тело.

Пожалуй, только сейчас, когда я ослаб, научился с толком оценивать свои силы и думать над тем, куда их приложить. К примеру, лишь сейчас до меня дошло, что сражаясь против гитлеровцев я совершал кучу глупостей, буквально распыляясь по мелочам. И всё потому, что эйфория от обретения сверхспособностей и личная мощь не отпускали меня всё то время. Я мог — я делал… тьфу, балбес.

Что мне стоило подчинить немецких генералов и заставить их плясать под мою дудку? Пользы получил бы больше, чем вручив разведчикам амулеты и благословив их на резню в тылах фашистов. А портал мог меня закинуть хоть в Берлин, хоть в Вашингтон, хоть в Лондон. И там с моими способностями вся верхушка этих стран превратилась бы в послушных марионеток. Да, пришлось бы поработать как следует, так как стандартные ментальные подчиняющие чары для такой операции не годились. Ушло бы много времени на обработку людей. Зато потом бы пользы вышло куда больше и жизней своих соотечественников удалось бы сохранить значительно больше, чем пока я страдал ерундой под Пинском. Учитывая мою силу, это было сродни стрельбы из пушки по воробьям.

За этими самокопанием я осмотрел три помещения за каждойвскрытой дверью. За двумя находились коридоры, за третьей какой-то технический зал. Что-то трогать здесь я не рискнул, чтобы не включить какой-нибудь защитный механизм. Да и вообще тут же ушёл оттуда от греха подальше. К слову, это была первая комната, где что-то увидел из вещей Предтеч. Во всех прочих было хоть шаром покати. Или при эвакуации тут всё вынесли, или предметы укрыты в стенах и полу.

Покинув техзал, я направился в один из коридоров, где взломал одну дверь и оказался в большом зале, размером с просторный спортзал в какой-нибудь элитной спортшколе. Навскидку — раза в полтора больше волейбольной площадки, с которой сравнивал самый верхний холл, тамбур, из которого лифт ведёт в джунгли.

Поверхность стен, пола и потолка здесь сильно отличалась от тех помещений бункера, где я уже побывал. Она была зеленоватой и усеяна множеством мельчайших точек.

Войти туда я решился не сразу. Как-то вдруг вспомнился фильм, где чернокожего спецназовца в стеклянном коридоре разрезало на кусочки лазером. С тем коридором тут сходства никакого. Интуиция молчала, а я привык ей доверять. Но всё равно мялся на пороге. Вдруг и тут что-то вылетит из стен и превратит одного неосторожного мага в горку пепла?

Но потом любопытство победило. Это была единственная дверь во всём коридоре, будто он был создан только ради этого зала.

Опять же благодаря Источнику мне стали доступно заклинание личной защиты. Хоть и муторное это дело — творить столь непростые чары. Зато, когда мою тушку прикрыли два невидимых щита, которым по силам защитить меня даже от ядерного взрыва, я набрался смелости и шагнул внутрь.

— Хм, ничего? — негромко пробормотал я, осторожно пройдя в центр зала. — И что же здесь такое исключительное, ради чего проложили отдельную дорожку?

Интуиция, которой я уже привык доверять, вновь промолчала.

Я медленным шагом отправился вдоль стен, иногда прикасаясь к ним или останавливаясь и всматриваясь в точки.

И ничего.

Всё изменилось внезапно. Я успел увидеть, как замерцали разноцветными огоньками точки и вдруг в одно мгновение оказался во дворе средневекового (или похожего на него… может даже фентэзийного) замка, на котором проходила яростная схватка воинов в доспехах и с холодным оружием. Заметно похолодало, небо было затянуто серыми низкими облаками, чувствовался заметный ветерок. Сильно пахло дымом и чем-то ещё непонятным.

Один из бойцов в кольчуге и в шлеме с личиной демона, вооружённый коротким копьём с непомерно широким и длинным волнистым наконечником с рёвом сделал выпад в мою сторону, низко присев на опорную ногу, согнутую в колене. Его оружие устремилось мне в грудь, ударило в неё и… прошло насквозь, не встретив препятствия и не оставив никаких ощущений.

У меня от этого реально зашевелились волосы.

«Смертельные раны не болят…слышал о таком… мля-а-а!».

В следующий миг я ударил в противника молнией, потом приложил соседнего ментальными чарами, тут же пустил ещё две молнии и схватился за боевой амулет, в виде браслета, висевший рядом с браскомом. Следующим шагом стал призыв на помощь духов.

Паника меня так захлестнула, что я не сразу обратил внимание на то, что мои заклинания свободно проходят сквозь сражающихся. Лишь сигналы от духов, что они не видят врагов и пребывают в растерянности, привели меня в чувство. А потом я увидел несколько прорех в окружающем пространстве, где воины вдруг размывались, теряли руку или ногу, рвались пополам.

— Кино? Твою ж Машу меж ляжек за***шу! — в сердцах произнёс я, когда до меня дошло, что никаких врагов нет, а попал я в самый обычный кинозал с эффектом присутствия, до которого всяческим 8D-кинотеатрам расти и расти.

Отключаться голофильм и не думал, так что мне пришлось буквально на ощупь искать себе дорогу в коридор. Иногда у меня душа в пятки уходила, когда рядом со мной противники устраивали схватку, и их оружие проходило сквозь моё тело. К такому привыкнуть — это нужно время. Так что, когда я выбрался в коридор, с меня ручьём тёк пот и костюм полностью справиться с ним не мог. А уж как часто колотилось моё сердце… лучше промолчу, всё равно это нужно испытать, слова описания слишком бедны.

Кино не закончилось и после моего ухода. Возможно, в этом виноваты те молнии, которые оставили на стене несколько обгорелых закопчённых пятен, повредивших что-то в механизме кинозала. Несколько минут я стоял в дверях, смотря за сражением и поражаясь тому мастерству, с которым Предтечи подошли к созданию фильма. Их преемники — люди, эльфы с гномами и прочие расы галактики, пока не смогли приблизиться к подобному. По крайней мере, на нашей базе подобного качества фильмов и игр нет. Вся продукция на девяносто девять процентов сделана для использования через нейросеть и браскомы. Без этих устройств насладиться интересным фильмом не выйдет.

Казус в кинотеатре дал кое-какую дополнительную информацию о бункере. В частности — духи передали, что местные стены на них «давят» и вызывают желание как можно скорее убраться от бункера подальше. Плюс, сквозь них проходить моим астральным слугам было тяжело, что вызывало повышенный расход сил. Вот такая ещё одна заметочка в копилку интересностей о Предтечах.

К счастью, дальнейшее продвижение по бункеру прошло без сюрпризов и встрясок. Я продолжал взламывать двери, делая это уже машинально и легко, перестав оглядываться по сторонам в поисках охраны. Несколько раз натыкался на залы с какими-то установками и механизмами, от которых держался подальше. Рабочие они или остались только бесполезные Предтечам корпуса — без понятия. Все прочие помещения, куда забредал, были едва ли не стерильны.

Время летело незаметно, и только голод с жаждой намекали, что я тут брожу уже не первый час. Воспользовавшись браскомом, я узнал, что нахожусь здесь уже больше шести часов.

И наконец, я добрался до Источника. Как оказалось, он находился не на самом нижнем ярусе, а примерно на треть ниже центра. Когда я вошёл в этот зал, то стало сразу понятно, что Предтечи воздвигли здесь бункер не просто так, а конкретно ради редчайшего природного явления. Источник Силы оказался водяным ключом. Строители окружили его бортиком из камней, создав небольшой бассейн в природном антураже. За долгие годы, что он просуществовал без пригляда, искусственный водоём зарос грязью и отложениями в виде грязно-серого толстого налёта на дне и стенках. Мало того, каналы, которые отводили воду из бассейна, чтобы тот не переполнялся, давно засорились и сейчас весь немаленький зал представлял из себя самое настоящее болото. Разительный контраст на фоне всех тех помещений, через которые я прошёл сюда. Впрочем, грязь — ерунда. Я заметил её краем глаза. Зато магический фон вокруг меня был настолько плотный и насыщенный, что у меня захватило дух от окружающей мощи. Следом тут же появились мыслишки прихватить всё это себе, поселиться в бункере и, как пришла в голову мысль, жиреть на дармовщинке.

В принципе, всё это достижимо. Пока бушуют магнитные бури, сюда добраться кому-то с базы колонистов будет очень сложно. Да и потом проникнуть в бункер, спрятавшийся на глубине нескольких десятков метров в толще камня, похожего твёрдостью на гранит, но куда как менее хрупкого, людям будет не просто, если я стану чинить препоны. Магическими ловушками и амулетами наглухо перекрыть лифтовые шахты. Против самых сильных отрядов выступать самому… м-да, мечты.

— Мечты, — негромко произнёс я. — Ни хрена не получится.

Не разграбленный бункер Предтеч станет медовой сотой, на которую слетятся все пчёлы и кое-кто поопаснее. У меня просто все силы и время будут уходить на восстановление защитных чар, сражение с боевыми группами, отдых и поиск пропитания. Вряд ли с трупов я смогу получить достаточно, чтобы поддерживать себя в тонусе. Да и что помешает противникам кинуть в бой дроидов? Скорее всего, они и пойдут первыми.

Драться за Источник нужно, но пока это не в моих силах. Хотя, можно как следует пошуровать в чужих мозгах ментальными чарами, превратить их в своих союзников, забрать нагло на базе всё то, что поможет продержаться в бункере и убежать в него, пока руководство будет приходить в себя от такого фортеля. Вот только в обороне никто ещё не выигрывал войну. А мне предстоит она, если решусь на этот план. Ну нет у меня ресурсов огромной корпорации мира, где многие технологии уже можно считать магией и они кое в чём даже превосходят её.

И потом, я же не смогу всю жизнь просидеть на этой планете. Чтобы обрести прежние силы, с которыми я мог путешествовать в космосе, потребуются годы даже в этом месте.

А вот этого времени у меня не было.

Всё дело в той клятве, что я дал в своей гордыне и под эмоциями представителям СССР. Пообещал помогать в войне и привести к победе страну. И поклялся своей магией. Ну, кто же знал, что всё вот так обернётся? Что в минуту слабости звёзды так сойдутся, что меня возьмут в плен космические пираты, и я окажусь далеко от Земли? Зато теперь каждый лишний день мог стоить мне Дара, остатки которого запросто выжжет клятва.

Вот потому и не мог я сидеть тут годами, возвращая силы и в надежде без помощи технических средств покинуть планету и вернуться на Землю. Смогу ли я хотя бы через год захватить корабль корпорации или чей-то ещё, чтобы уйти отсюда? Бог знает. Рисковать в таком деле совсем не хочется. Да и этот год ещё нужно протянуть. Как уже выше думал — местные технологии в некоторых областях не уступают магии. Стоит врагам направить против меня средства с ними, как моя песенка будет спета. Даже с подпиткой Источником я всё ещё сильно посредственный маг и не уверен, что смогу продавить защитное поле какого-нибудь тяжёлого штурмового дроида класса «разрушитель».

И остаётся мне только одно: задержаться как можно дольше на планете и ждать, когда в местный бункер, после изучения его, откроют свободный проход, как это сделали с другим. Думаю, уже через месяц тут даже пыль будет собрана по пробиркам, оставив голые стены бункера. После чего весь интерес к сооружению Предтеч будет потерян.

В самом крайнем случае, я могу получить статус гражданина, разорвать контракт с корпорацией (неустойку выплачу уж как-нибудь), покинуть планету и сколотить отряд из отмороженных наёмников, чтобы потом захватить это место. Вряд ли корпорация сумеет оперативно отреагировать на такой произвол и отправить силы возмездия в столь удалённый уголок галактики. Или…. Да, в принципе, придумать можно не один план по овладению источником Силы. Правда, в любом случае повоевать за Источник придётся. Не физической силой, так капиталами.

Или отложить мысль завладеть им на некоторое время, разобравшись сначала с клятвой. Ведь получив в свои руки местные технологии, я смогу помочь СССР даже лучше, чем при помощи магии. По крайней мере, поднять мощь страны на такую величину, рядом с которой все прочие государства Земли окажутся, что твои неандертальцы с обожжёнными палками-копьями против полноценной роты мотострелков.

Как показало будущее, сражаться за это место пришлось намного раньше… буквально в следующую секунду. Духи, которых я не стал помещать в Пристанища (да они и сами не хотели туда лезть, почувствовав Источник и загонять силой — это резко портить отношения), вдруг все одновременно передали образы сильной опасности. А миг спустя в меня ударил сначала камень из бассейна, а затем водяной жгут под таким напором, что легко бы пробил миллиметровый лист бронестали.

Две личные защиты слетели одна за другой, оставив меня без уникальной защиты. Теперь все щиты держали слабенькие амулеты. Камни и воду под давлением в двадцать атмосфер они отразят, но выстрел из штурмового бластера или гаусс-винтовки, или сравнимого с ними урона уже нет.

Инстинктивно я ударил вперёд двумя молниями и огненным шаром и тут же попятился назад из зала так быстро, как только мог.

Только за порогом зала до меня дошло, о чём же мне верещали мои ручные духи. К слову, они вылетели из зала быстрее меня и даже не подумали хоть как-то прикрыть от непонятного врага.

«Трусы, — бросил я им мысль. — Возьму других».

Врагом оказался один из их родственников. Самый обычный астральный мелкий дух, которому повезло попасть в бункер, несмотря на его защиту от подобных существ (вот даже ни малейшей мысли, что стены бункера совершено случайно стали анти-духовскими, ведь первый бункер ничем таким не обладал) и добраться до Источника. А уж тут он разжирел, превратившись в мощного полтергейста.

Перейдя на магическое зрение, я увидел своего врага во всей красе. Астральное существо создало себе причудливый облик в виде смеска из китайского змееподобного усатого дракона и летучей мыши с перепончатыми крыльями от передних лап к задним. Цвет был под стать окружающему фону: грязно-серый с пятнами болотистого землисто-зелёного оттенка.

«А с мозгами у тебя напряжёнка, дружок», — хмыкнул я, увидев, что противник завис над бассейном и не собирается продолжать атаковать. Чистые животные инстинкты, причём, сытого зверя: прогнать чужака от своей добычи и только. Стоило мне выйти за порог, как атаки прекратились. Дракономышь посчитал, что прогнал конкурента и хватит на этом. Тупой, как есть тупой. Века, проведённые на Источнике в стенах, которые стали непроницаемой скорлупой для духа, сыграли против него. Да, он накопил безумную мощь, которая может меня уничтожить. Но вот вряд ли научился ею пользоваться, судя по самым обычным кинетическим броскам и ударам.

А ещё невероятно удачно получилось, что я занялся шаманизмом и плотно проштудировал Книгу по этой теме. Теперь в моих карманах лежит оружие против монстра в соседнем зале. Ему даже Источник не поможет… наверное.

«Или вы сражаетесь со мной, или я вас отправлю обратно на ваш план в Астрале», — поставил я условие духам. Общаться с ними было тяжело и чтобы образами донести до них эту мысль мне пришлось как следует попотеть.

И те дали своё согласие. Страх перед своим смертельно опасным собратом оказался слабее страха потерять тёплое и сытое местечко. Уж на это у них мозгов хватило.

Что же до скорого боя с хозяином источника Силы, то я разрывался между двумя желаниями: подчинить духа или уничтожить его, а его силу засунуть в амулет. Думаю, это будет телекинез или управление водой. Оба варианта чар в амулете намного перекроют мои текущие способности в этих сферах на текущий момент.

В итоге я решил не рисковать и убить дракономыша. Как бы подобноене звучало странно, но это на порядок легче, чем пленить того и подчинить, сделать эдаким «рабом лампы».

Потеряв девяносто процентов своей Силы, я научился перестраховываться. Вот и от духов в Пристанищах я подсознательно ожидал удара в спину. Поэтому держал несколько шаманских поделок. Сделал я их намного мощнее, чем требовалось для текущего уровня астральных слуг, чтобы с запасом перекрыть их сопротивление.

«Вперёд! Отвлекайте его!», — приказал я и шагнул в заболоченный зал.

Дракономышь (Хранителем Источника его было называть — это сильно, очень сильно польстить) напоминал классического волкодава, вцепившегося зубами во вкусную кость и одновременно пытавшегося отбиться от стаи каких-нибудь мопсов. Ему перекусить каждого — один щелчок челюстей. Но для этого нужно выпустить кость. И сделать это было выше его сил. А тут ещё и кто-то посильнее мопсов в их стае оказался и так и норовит подобраться к добыче, чтобы вырвать ту из зубов. Мопсами были мои ручные духи, которые вились вокруг владельца Источника, досаждая просто своим существованием. Их враг неподвижно висел над родником, сосредоточив свои атаки на мне.

Мои амулеты отбили несколько водяных струй, камней и невидимых кинетических ударов, каждый из которых мог размозжить мой череп, как удар биты спелый арбуз.

Подобравшись на нужное расстояние, я метнул в бассейн два небольших шарика из кости и камня. Оказавшись рядом с духом, они выстрелили вверх магическими лучами, которые под воздействием друг друга и источника переплелись между собой, практически скопировав рисунок цепочки-спирали ДНК. И эта спираль пронзила насквозь дракономышь.

Мои помощники рванули прочь, как черти от ладана, испугавшись попасть под удар, который их развеет без шанса востановления.

Всё, две трети дела сделаны. Если бы не источник Силы, то враждебного духа в считаные минуты развоплотило и всосало бы в амулеты. А так придётся приложить кое-какие усилия для этого лично.

Атаки прекратились, и теперь вся мощь духа уходила на борьбу с амулетами. Рано или поздно он бы вырвался из магических пут, если бы не я со своими знаниями о существах Астрала и наработками с поделками для борьбы с ними.

И вот спустя пятнадцать минут от противника ничего не осталось. Источник Силы стал полностью моим. Нет, вру — кое-что от дракономыша я получил: идеально ровный двухцветный шарик размером с крупную вишню. Цвета — коричневый и белый — так причудливо расположились, что при виде них у любого землянина всплыли бы мысли про «инь и янь». Внутри этого предмета, образовавшегося из амулетов-шариков, сидела голая мощь побеждённого духа. Воспользоваться ей мог любой обладатель Дара, даже самый-самый слабый. Может быть, и кто-то из местных опытных псионов сумеет использовать эту вещь.

Так же из этого шарика можно было тянуть чистую ману для прочих чар. Резерв в нём был раз в пять больше, чем сейчас мой. И ко всему прочему он самовосстанавливался.

Едва только «собаки на сене» не стало, как к Источнику метнулись мои духи, даже не спросив разрешения. Да, они тупые и разум у них сильно отличается от человеческого. Но хоть какие-то инстинкты должны быть? Разозлившись, я загнал их в Пристанища и закрыл выход наружу без моего разрешения.

— Вот теперь ты мой — моя прелесть, — широко улыбнулся я, сделав несколько шагов и оказавшись в роднике.

Это было божественно!

Не знаю даже с чем можно сравнить подобное чувство. С самым первым оргазмом в жизни? С самой первой радостью от самого первого подарка, о котором страстно мечтал? С самыми первыми сотворёнными чарами? Не знаю, не знаю. Когда стоял в бассейне, чувствуя, как вода бьёт мне по ногам, то все прочие приятные сильнейшие ощущения, испытанные когда-то в жизни, казались пресными. Сейчас в меня входила Сила, Жизнь, Эйфория! От переизбытка положительных чувств у меня слегка закружилась голова.

Не обращая внимания на грязь, я опустился в центр бассейна, подложил под голову несколько камней, чтобы она возвышалась над водой, и впал в медитацию. От холода меня защищал отличный непромокаемый костюм. В ближайшие сутки мне не требовалось ни пищи, ни воды, ни сна. Всё это заменил Источник. Я был как пьяный и теперь понимал дракономыша, который боялся оторваться от Энергии, волнами проходящей сквозь тело. Появись сейчас кто-то ещё изохотников за этим местом, то со мной он справился бы чуть ли не голыми руками.

Лишь через двадцать четыре часа я сумел справиться с пьянящей эйфорией и озаботился установкой сигнальных чар и магических ловушек в бункере на пути к Источнику. Пока занимался страховкой для себя, то выпустил своих духов, разрешив им подкормиться.

После первого сеанса медитации я, было, решил заставить духов очистить зал с источником, чтобы не сидеть в грязи. Но вовремя одумался, ведь такое внимание к конкретному месту не останется не замеченным руководством колонистов. Обязательно станут тут разнюхивать с куда большим интересом, чем в прочих помещениях. Возможно даже, что меня попробуют взять в оборот, чтобы получить ответ.

Умеют местные псионы определять магические источники или нет — не знаю. Но давать подсказку не хочу. Тем более, если умеют и один из них окажется в этом зале, то вся моя легенда с треском лопнет. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы связать колониста из диких, вдруг заинтересовавшимся определённым залом, и это тот самый зал, где находится Источник.

А псионов тут ценят, насколько я сумел узнать за время жизни на базе. И псионы пользуются нейросетями как и простые люди. И почему-то на их силу хладное железо никак не влияет. Может, я немного поторопился, когда сравнил их возможности с магией Духа? Может, это просто паранормальные экстраспособности, свойства организма? Нужно будет поискать в Книге на эту тему. Вдруг, там что-то есть.

«Хм, или для псионов тут свои нейросети? В том числе и рабские?», — вдруг пришла мне в голову мысль.

Если догадка моя верна, то это открывает мне некоторые полезные возможности в этом мире высоких (скорее даже — высочайших) технологий. Не придётся таскаться с браскомом, который сильно урезает мои способности (да и усложняет на порядок получение высокого гражданского статуса). С нейросетью без хладного железа мне открываются возможности по закачке высокоуровневых баз. Например, могу стать пилотом космического корабля. Мастерским техником. Управлять дронами всех классов. Получить чин медика и управлять медицинским оборудованием, которое не уступает ни в чём тем целебным ваннам-амулетам, которые я оставил в дивизии Невнегина. И так далее.

«Ладно, помечтал и будя, — приструнил я сам себя. — Сначала нужно заполучить статус гражданина Содружества, покинуть планету, а уже потом переходить к прочим пунктам».

В бункере с учётом всего времени я провёл ровно неделю. Благодаря источнику Силы я неплохо восстановил своё тонкое тело. Теперь по резерву и способностям творить заклинания в различных областях приблизился к званию подмастерья мага. Ещё бы с полгода и стану полноценным магом середнячком. Может быть, даже удастся этого достигнуть на этой планете, если бункер не заинтересует никого и к нему откроют свободный доступ. Ну, а закроют, то и хрен бы с этим. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Это я про заметное улучшение своего тонкого тела — сути мага. С этого момент мой арсенал чар увеличился, и возможности мага резко скакнули вверх. Не выйдет с местным Источником (ну, не бодаться же мне с правительством или корпорациями, которые мне не по зубам), то всегда найду себе другой или просто подожду, когда восстановятся магические силы.

Глава 20

— Здравствуйте, господин Долнек.

— Здравствуй, Игорь, — ответно поздоровался со мной безопасник. — Мне сказали, что у вас ко мне срочное дело.

— Да. Я нашёл кое-что в джунглях. Очень интересная вещь, — произнёс я и положил на стол перед собой пластиковый контейнер размером с обувную коробку. Из него вынул конструкцию из нескольких телескопических стрежней и выгнутой в виде пиалы пластины. Видели треногу с казаном для приготовления пищи на костре? Вот эта конструкция на столе была сильно похожа на неё. Только прутков было шесть, а пиала была перевёрнута вверх донышком, за него же и крепилась стальным тросиком. Внутрь толстых ножек вставлялись энергоячейки Предтеч. Регулировались они так, чтобы пиала почти касалась ободком поверхности, на которой устанавливалась конструкция.

— Что это? — полюбопытствовал Каппи Долнек, на глазах которого я споро собирал нехитрую конструкцию.

— Артефакт Предтеч, господин Долнек. Абсолютно безопасен для окружающих, а энергоячейки слишком слабые, чтобы при одновременном взрыве причинить существенный вред или убить.

— Будь иначе, то охрана не пропустила бы тебя с ним ко мне в кабинет, — хмыкнул он.

«Много ты знаешь, — усмехнулся я точно так же, но про себя. — Под ментальным внушением они бы пропустили меня сюда даже с ядерным чемоданчиком».

Через несколько минут на столе стояло полностью собранное устройство. Размера оно было небольшого: ножки-стержни по сорок сантиметров в длину и толщиной с указательный палец, пластина-пиала диаметром десять сантиметров, глубиной примерно семь-восемь и с толщиной стенок около сантиметра.

— Разрешите продемонстрировать? — я вопросительно посмотрел на него. Получив кивок в ответ, я достал из кармана крупный золотой перстень весом грамм семь и положил тот под пиалу на стол. После этого повернул рычажок на коротком стержне, вокруг которого собирались ножки и из него же выходил тросик к пластине. Рычажок был похож на заводной ключ от старых будильников на Земле. Стоило его повернуть, при этом раздался едва слышимый мелодичный звон, как пластина засветилась молочно-белым. Это продолжалось буквально три-четыре секунды, после чего спецэффекты пропали.

— И что? — собеседник посмотрел на меня с небольшим неудовольствием.

— А вот! — с этими словами я поднял пиалу и показал на пару перстней, похожих друг на друга, как на две капли воды.

— А вот теперь с этого места поподробнее, — потребовал безопасник, который стал сейчас похожим на борзую, учуявшую свежий след зайца. — Где нашёл, как понял принцип работы, кто видел его у тебя и знает об этой функции.

Легенда на этот случай была заготовлена уже давно, отрепетирована перед зеркалом и просмотрена потом в виде видеоролика через браском. Почему легенда? Так ведь данная конструкция не принадлежала Предтечам, а была создана… мной.

Да, всё так и было. За вещи Предтеч платили в корпорации очень много. Даже за незначительную деталь, за хорошо сохранившуюся тарелку-ложку-вилку и так далее можно было получить балл к статусу гражданина. Древних руин же на планете хватало и лишь часть их была изучена и найдена корпорантами. Сохранились они на несколько порядков хуже, чем бункеры. То ли Предтечи использовали на их постройки материалы худшего качества, то ли сами же и разрушили, то ли их Кто-то разрушил вместе с Предтечами (правда, ни разу пока что на планете не нашли костей Древних, ну, я про это не слышал, а как на самом деле обстоит дело — чёрт знает). Ведь для чего-то им потребовалось так глубоко закапываться под землю, строить бункеры, где могли жить около тысячи человек. Впрочем, другая раса — другой менталитет. Может, это у них тюрьмы вообще!

Впрочем, отвлёкся.

За целую вещь и тем более работоспособную можно было получить не один десяток баллов. Это было куда выгоднее охоты на хорухов, правда, животные встречались чаще, но таскать их на собственном горбу мне надоело.

Первое время я старательно обшаривал руины, используя для поиска артефактов своих ручных духов. Был уверен, что с моими способностями и помощниками отыскать нечто ценное шансов куда больше, чем у местных с их часто отказывающей техникой в местных условиях магнитных штормов. И сильно ошибся. Я находил центнеры металлолома, за который мне и десяти баллов не дали бы. Но даже ради этой десятки мне нужно было всё это доставить сначала на базу, расположенную в сотне с лишним километров. Далеко забрался? А ближе уже все джунгли изучены от и до.

Около месяца я страдал этой ерундой (кое-что принёс на базу, получив несколько баллов к статусу), пока однажды ночью мне не приснился сон, что я сам Предтеча, что создал хитрое устройство и спрятал его в тайном месте, чтобы спустя тысячу лет достать и предъявить другой расе. Когда я проснулся, то сначала долго ржал, а потом костерил себя за глупость и недалёкость. Идея была на поверхности, а я её не видел. Правильно говорят, что самое тёмное место находится под свечой.

В груде находок я выбрал сплав, который отличался высокой коррозионной стойкостью. Из него и соорудил тот копировальный амулет, который сейчас продемонстрировал Долнеку. Самым простым оказалось сделать и состарить конструкцию, чтобы ни одна экспертиза не определила, что вещи не тысяча лет. И с рунами всё вышло отлично. Мне же нужна была лишь эффектность, а не эффективность, поэтому копировались небольшие и лёгкие предметы, весом не более нескольких граммов и парой умещающиеся под пластиной-пиалой. А вот сделать так, чтобы амулет походил на изделие Древних — с этим я возился очень долго. Напайки накладок, проводов, разводка… на каждую эту деталь по заклинанию или рунной цепочке. И как крепкий орешек — функция питания от энергоячеек Предтеч. С последними дела обстояли намного проще, встречались они часто, настолько часто, что награда была положена за десять штук. Все были разряженные и плохо держали энергию, но зарядке поддавались. Но и эту проблему я решил, отыскав в книге чертежи амулетов из какой-то вселенной, где энергию для волшебных вещей брали из неких грозовых камней, которых там было очень много (а магов для запитывания разрядившихся амулетов очень мало). Эти чары совместил с чарами из раздела по техномагии и — вуаля!

По сути, у меня получилась обычная игрушка. Ну, какой толк от, например, десяти грамм золота, платины, какого-то ещё драгоценного металла или камня? С редчайшими сплавами и минералами дело обстояло чуть лучше, некоторые стоят раз в сто дороже золота. Вот только и древние энергоячейки стоили достаточно дорого, так как в них самих использовались недешёвые материалы. Впрочем, я и не старался сделать полезную вещь. Мне лишь нужно было, чтобы моя поделка сошла за вещь Предтечей (а про них до сих пор мало знают в галактике, несмотря на все находки и полученные технологии), не более.

И у меня это получилось, судя по азартному огоньку в глазах Коппи Долнека, когда я закончил свой рассказ.

— Эта вещь достойна награды? Хорошей награды? — спросил я.

— М-м, да, — с заминкой кивнул тот и следом поднял палец к потолку. — Но сначала необходима экспертиза. Тебе я верю, Игорь…

«Ещё бы не верил, я же столько раз тебя уже очень аккуратно обрабатывал магией и внушал мысль, чтобы меня поддерживал и уважал», — хмыкнул я.

— … но я обычный работник, как и ты, просто с более высоким статусом. Вдруг эта вещь потеряна кем-то из государственной научной экспедиции, которая исследовала планету после её открытия? И принадлежит совсем не предтечам?

— Я всё понимаю, господин Долнек. — кивнул я с серьёзным видом. — Всё может быть, хотя такой вариант для меня неприятен, но что поделать, — развёл я руками. — Буду ждать результатов экспертизы.

— Чтобы скрасить это время, я в качестве поощрительной премии прикажу выплатить тебе пятьсот кредитов, как награду за находку. Основная же награда будет только после экспертизы.

* * *

Они стояли молча в ряд — их было восемь!

Когда я увидел Бера с семёркой подручных на дороге, то сразу понял, что это по мою душу. И как-то само собой всплыли строчки песни советского барда и киноактера, чей герой точно знал место любого вора. Все были одеты в лёгкие бронекостюмы. Ладно бы один-два, это можно списать на то, что у Хомяка на складе появились новинки после последнего прилёта корабля корпорации. Но восемь сразу — это уже униформа.

Интуиция тревожно взревела корабельной сиреной. И, когда я решил проверить магией бывшего командира с его попутчиками, то едва сдержался, чтобы не выматериться: их снаряжение содержало вкрапления хладного металла. Больше всего этого вещества было в шлемах. Будь я чуть сильнее или врагов два-три человека, то я бы сильно не волновался — справился бы. Но сразу против восьмерых обладателей противомагической (точнее от псионов-менталистов) защиты, да ещё в хорошей броне и с отличным оружием мне придётся выложиться по максимуму.

«Окружить их. По сигналу или после нападения на меня отвлекать любыми способами», — отдал я приказ своим ручным духам, выпуская тех из Пристанищ. После недельного проживания в источнике Силы они стали в несколько раз сильнее. Ну, и я вместе с ними в моменты одержимости. Пусть кидаться телекинетическими ударами и огромными булыжниками, как покойный дракономышь они не могли, но навредить человеку было в их силах.

— Бер? — я вопросительно посмотрел на противника. — Это как понимать?

— Ты пойдёшь с нами. Без оружия, голым, — ответил тот и сделал забрало шлема прозрачным, чтобы я мог «насладиться» видом злорадного выражения на его лице. — Или я прикажу отстрелить тебе ноги с руками, усыпить и в мешке доставить твоим будущим хозяевам…

Он ещё недоговорил, а мой рассудок буквально взорвался я вспышке ярости. Его слова напомнили о моём рабстве и инвалидности, от чего до сих пор страдаю.

«Бей!».

Духи взметнули с земли целые облака пыли, лесного мусора и бросили их во врагов. Я одновременно с этим отправил две молнии под ноги беровским прихвостням и огненный шар в лицо их хозяину.

К сожалению, магические конструкты развалились вблизи тел, окружённых хладным железом, но хотя бы напугали их и отвлекли от меня. Ещё и пылевые облака сыграли свою роль.

Под этими спецэффектами я метнулся в заросли.

Уйти я мог, особенно, если приму в себя одного из духов. Или под чарами невидимости. Правда, последние действовали очень недолго, так как требовали уйму маны. А вот отвод взгляда мог использовать довольно длительное время, жаль что против электронных приборов наблюдения эти чары очень плохо работали. Но уходить было не в моих планах. Мне нужно было узнать, кому понадобилась моя тушка. Стоит мне возвращаться на базу или пора переходить к партизанским действиям и двигаться к ближайшему тайнику, где хранились картриджи к дыхательной маске, пайки, кое-какие расходники и многое другое, что станет очень полезным мне в индивидуальном выживании на планете?

Заросли за моей спиной прорезали несколько вспышек из лёгких бластеров. Немногим позже разорвались шоковые гранаты.

«Меткие, черти», — с досадой подумал я, когда один из зарядов снял с меня личную защиту.

Накинув на себя невидимость, я отбежал метров на двадцать в сторону, вскинул свою пневматическую винтовку и навёл прицел на стену растительности, которая скрывала моих врагов. Видеть мне их было не нужно — аура врагов просвечивала сквозь джунгли достаточно хорошо. Да, хладное железо несколько их размывало, делало тусклым, но не невидимым.

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Три выстрела и два человека из команды Бера упали на землю в корчах. Третья пуля попала в защитную деталь бронекостюма и не смогла ту пробить, хотя её обладателю должно быть сейчас несладко после удара металлического снаряда, разогнанного до огромной скорости.

В ответ на джунгли обрушился огненный шквал, и полетели десятки гранат — ручных и из интегрированных винтовочных гранатомётов.

Пока действовало заклинание невидимости, я обежал по дуге врагов, которые так и стояли на дороге, только вытянувшись в редкую цепочку, и вышел им за спину, оказавшись в пятнадцати метрах от ближайшего бойца. Магией я пользоваться всё ещё не мог, но это на людей и их костюмы.

«А вот оружие у вас стандартное», — зло усмехнулся я и телекинезом, которым лучше всего владел благодаря шарику «инь-янь», подправил направление винтовки в руках врага, так, чтобы та уставилась в бок его соседа в пяти метрах. Владелец оружия, зажившего своей жизнью, ничего не понял, когда винтовка выплюнула из себя гранату и плазменный шарик.

Бронекостюмы «беровцев» могли выдержать лазерный импульс или бронебойную иглу, но никак не плазму.

Хлоп! Хлоп!

Две пули ударили в шею «моему» стрелку, который после того, что сделал со своим товарищем, впал на пару секунд в прострацию.

«Пять негритят судейство учинили. Одного засудили, и осталось их четыре!», — хохотнул я про себя.

Оставшаяся четвёрка противников быстро развернулась в мою сторону и открыла ураганный огонь по мне. Точность их была такая, что с меня слетели ещё две личных защиты. Сейчас меня защищают ещё две, а потом вся надежда на амулеты будет.

На звук бьют? Скорее всего. Хоть винтовка и претерпела многие доработки, но совсем уж бесшумной не стала. А электроника в бронекостюмах была превосходной, раз уж сумела вычленить из окружающего шума (пылевая буря и не думала заканчиваться) опасные звуки и определить их точное место.

«Один ко мне, — приказал я духам, быстро перемещаясь на новое место на прежнюю сторону дороги. Там я выпил несколько эликсиров, впустил в себя астрального жителя. — Больше пыли и шума!».

Под прикрытием пылевой завесы и активировав амулет невидимости, так как заклинание тут же спало от эффекта одержимости, я метнулся на дорогу к врагам.

… и грудью нарвался на два плазменных заряда. Всё-таки, мои шаги были услышаны боевой системой бронекостюмов. Возможно, даже она и навела оружие, так как человек мог просто не успеть среагировать на сообщения.

— Хэк!!! — я хрипло выкрикнул и пинком отправил в джунгли ближайшего стрелка, затем взвился в прыжке и рухнул на второго, который успел выстрелить один раз, попав мне в бедро. Вырвал из его рук винтовку, я бросил ту в Бера, попав ему в голову. Правда, даже не оглушил, но секунду выиграл, и этого времени мне хватило, чтобы добраться до последнего его бойца и схватить того «за грудки». — Хэ-эк!

На этот раз новый снаряд, которым стал стрелок, сбил моего недруга с ног и заставил пару метров кубарем прокатиться по дороге.

«Убрать пыль! Хватит! На охрану периметра — радиус сто метров!», — отдал я новые приказы духам.

Бер не успел подняться на ноги, как я приложил его пяткой по шлему. Да так, что лицевая пластина треснула. От такого сотрясения бронекостюм защитить своего носителя не мог. Жизнь сохранил, но сознание у мужчины вылетело прочь. Наклонившись, я вырвал из крепления костюма аптечку, чтобы боевая электроника не привела в чувство с её помощью пленника.

Точно так же поступил с лежащим рядом с Бером, использованным мной в качестве шара для кегельбана.

Двух «языков» мне должно было хватить за глаза. Поэтому всех прочих, кто ещё подавал признаки жизни, я без жалости добил. Действовал при этом аккуратно, стараясь не сильно повредить уникальные костюмы. Раздел всех — мёртвых и живых. Трупы кинул в заросли рядом с дорогой, на другой стороне в кустах укрыл трофеи. Мне они были без надобности, но зато их можно продать. Думаю, что такие вещи не могут стоить копейки. Винтовки, конечно, ширпотреб, но тоже пару сотен с запасными зарядными кассетами и батареями стоят.

— Сначала нужно узнать, что вообще происходит, — вслух приструнил я своего внутреннего хомяка, который уж стал подсчитывать гешефт от случившейся стычки.

Всё ещё находясь в состоянии одержимости, я схватил обоих пленников за руки и потащил их с дороги. Углубившись на километр в заросли, я прогнал из тела духа, потом наложил чары сна на рядового бойца и привёл в чувство Бера.

— Попробуем поговорить ещё раз? — спросил я его. — А то что-то на дороге у нас это дело не заладилось.

В ответ получил полный ненависти и страха взгляд. Пленный боялся, но злость ко мне была сильнее, чтобы дать шанс первому чувству раскрыть рот.

— Как знаешь, — пожал я плечами и кинул в Бера ментальное подчиняющее заклинание. — Рассказывай всё, что связано с попыткой меня захватить.

Через два часа я усыпил обоих мужчин и всё ещё раз прокрутил в голове, что узнал от пленных. Всё было и хорошо, и плохо. Заказ на меня поступил от пиратов. То есть, руководству базы я был не нужен. Просто джентльмены удачи вышли на моих недоброжелателей, посулив им огромные деньги: сто тысяч кредитов за меня живого. Пятеро покойников были приданными силами, самими пиратами. Двое являлись лучшими друзьями Бера, поддерживающие его во всём.

Пираты дали костюмы с устройствами, которые должны были защитить от попыток псиона в моём лице взять их под контроль или ударить пси-силой. Как оказалось, молнии и огонь, сотворённые магией, остановили силовые поля этих приборов, а не хладное железо, что было хорошей новостью для меня. Так получается, что я зря сам себя накрутил и противомагический металл не настолько уж панацея от заклинаний.

Ничего странного в том, что захватчики открыли бешеную стрельбу, когда я скрылся в джунглях и стал убивать их, не было. От пленных я узнал, что пиратский главарь категорично потребовал доставить меня живым. В любом состоянии испорченности, но живым. Иначе погибли бы все из группы захвата. А секрет того, почему при всём при этом они палили из бластеров, словно им была не дорога жизнь очень прост, и заключался он в мобильной медкапсуле, которая находилась неподалёку от места, где меня прихватили пираты. Шансов, что меня откачали бы даже при смертельном ранении, было больше девяноста процентов. Так как псионы в галактике были теми ещё крепкими и опасными орешками, то захватчики предпочли меня взять в виде куска поджаренного мяса, чем рисковать своими жизнями. С кем-то другим у них всё могло получиться, так как из псионов обычные бойцы выходят так себе. Немногие из них тратят время, силы и ресурсы, чтобы научиться защищаться обычными способами без применения пси-силы.

Захватив меня, пираты должны были доставить в условленное место, где их дожидался космический челнок. Там Бер с друзьями получал остаток оговоренной суммы, прощался со своими работодателями и возвращался на базу.

Это всё я узнал от своего недоброжелателя. Его напарник подтвердил всё сказанное.

«Значит, меня нашли, — с досадой подумал я и машинально посмотрел в небо, откуда пришла опасность на эту планету. — Ой, как плохо-то».

Да, ситуация сложилась паршивая, но совсем уж катастрофы не произошло. Руководство базы не в курсе насколько ценен я для пиратов. Правда, при общении с ними корсарам пришлось бы поднимать цену, как бы, не на порядок. Не думаю, что тот же Долнек погнался бы за шальными сотней «кусков». За полмиллиона… хм, возможно. Но вот вопрос: а заплатили бы ему столько? Что-то сомневаюсь, не могу я быть настолько дорогим.

Я посмотрел на бесчувственных пленных, мысленно скривился и ударил по каждому заклинанием остановки сердца. Потом проверил ауру — как у свежих мертвецов.

Сначала я хотел с их помощью захватить челнок, но подумав, понял, что это огромный риск, да и бесполезно. Управлять им не смогу. Искин же не допустит до управления зомбированного пилота. Я бы точно перестраховался на этот счёт, отправляясь на охоту на псиона.

И в связи со всем этим мне нужно возвращаться на базу и закрывать контракт с корпорацией. Влетит это мне в копеечку, придётся отдать чуть ли не все свои сбережения на штраф и билет из этой крысиной дыры. Но и оставаться тут после всего произошедшего мне нельзя. Прятаться в джунглях опять же бессмысленно, раз официальные власти мне ничего худого не желают. Остаться на базе и отбиваться от новых попыток захвата? Тоже смысла нет, да и опасно. Пираты могут однажды выйти на руководство и договориться. Ещё вполне может так случиться, что моё нынешнее начальство само захочет снять сливки в случае со мной. Или пираты меня подловят рано или поздно. Если уж сумели взять в плен на пике моего могущества, то сейчас и подавно.

— Значит, решено, — вздохнул я и с глубоким сожалением подумал, что не дождаться мне момента, когда бункер с Источником станет открытым для свободного посещения. Когда про него узнали сначала в корпорации, а затем информация дошла до государственных структур, то он тут же был закрыт, а рядом с ним создали научный городок. Корпорантов попросили вон и изучением бункера занялись государственные учёные. И вот уже как два с половиной месяца они там возятся, не подпуская к сооружению Предтеч никого. Небольшой научный городок оказался оснащён по последнему слову гражданской и военной техники. Мне пройти сквозь охрану было невозможно (уже пытался и ушел не солоно хлебавши). А ведь столько надежд было у меня с этим объектом связано. Уже не раз пожалел, что не остался в нём, а понадеялся на благополучный исход. Ведь внутри же ничего не было, и думал, что интерес к нему у учёных быстро будет потерян. Ан нет, не вышло. И меня терзают подозрения, что учёных заинтересовал как раз таки магический источник, а не пустые помещения.

Нагрузившись трофеями и с досадой подумав, что медкапсулу придётся оставить на планете в каком-нибудь тайнике из расчёта, что однажды вернусь за ней, я призвал в очередной раз духа и отправился на базу, которую до сегодняшнего дня считал практически своим домом.

Эпилог

В гостиничный номер, который занимала старшая дроудесса, вошла её вечная спутница.

— Сестра, пираты провалили дело, — сообщила Мэлланси. — Раб сумел уйти от них. Мало того, он получил гражданство и покинул планету на грузовозе корпорации. Конечная точка корабля — система Алонга-шесть.

— Промежуточные тоже есть?

— Да, — кивнула та. — Две станции и одна система Ронгод-один-эй с крупной и плотно заселённой планетой. Там же сосредоточено множество путей в другие системы, стоят гиперврата.

Старшая дроудесса на секунду потеряла контроль. Её лицо исказилось от злости, стакан с водой из дорогого стекла с жалобным звоном лопнул у неё в ладони.

— У нас есть там агенты? — спросила она, вернув самообладание и отбросив в сторону стеклянные осколки, которыми тут же занялся дроид уборщик. Второй уборщик оказался рядом с девушкой и стал убирать кровь с пола, которая часто капала из пораненной руки дроидессы.

— У нас, нет. — Отрицательно качнула головой Мэлланси. — Только агенты Семьи, которые с нами даже не станут общаться.

— Там же часть людей, — презрительно сморщилась Альтафия, — им можно заплатить немного больше обычной награды. Займись этим моментом.

— Я предлагаю нанять охотников за головами, Сестра, — возразила ей Мэлланси. — Дороже, но с большей гарантией. И так мы меньше засветимся перед прочими кланами и родами в Семье, если кто-то из них решит опередить нас и захватить раба.

— Наёмников? Да, можно, — на миг задумавшись, та согласилась со своей родственницей. — Как-то этот факт проскочил мимо меня. Но, как сама должна понимать, команда нужна хорошая, надёжная и не болтливая. Чтобы нас с ней несвязали никак.

— Сделаю, Сестра.

— Наймом займёшься позже. Сначала мы отправимся в Ронгод. На месте будет видно — нужны нам наёмники или можно будет справиться своими силами при помощи местной швали.

Конец первой книги.

Участник творческого литературного объединения АЛКОпрода:

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg