«Вторая Попытка. Дилогия (СИ)»

Вторая Попытка. Дилогия (СИ) (fb2) - Вторая Попытка. Дилогия (СИ) 2937K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Владимирович Кыштымов

Александр Кыштымов Вторая Попытка Дилогия

Часть первая

Вступление

— И настанут времена и годы.

— И придёт пора смерти и небрежения жизнью.

— И безмолвие падёт на миры и планеты.

— И лик бедствия заслонит звёзды и солнца.

— И мрак поглотит свет.

— И придёт день из дней обычных, но будет он страшней всего, что знал род человеческий.

— И появится враг неодолимый, беспощадный.

— И прольёт он свет ослепительный, смертоносный и пройдёт он сквозь землю и воды, торжествуя.

— И падут люди и государства.

— И опустеют острова, страны и континенты.

— И исчезнут деревни, посёлки и города, растаяв без следа.

— И займут нелюди небеса.

— И воздвигнут там жилища и вместилища.

— И продлится это некоторое время.

— И восстанет из гроба, сбросив прах трёх одежд, рыцарь с обнажённым мечом против нелюдей.

— И помогут в этом странные и искусственные люди.

— И в долгих битвах весы удачи будут колебаться, не склоняясь ни на чью сторону.

— И изопьют борющиеся чашу скорби до дна.

— И встанут на край гибели.

— И сплетутся противники в смертельных объятиях.

— И понесут страшные потери.

— И, соединившись с кургала, уничтожит рыцарь зло.

— И пелена одиночества заслонит радость победы.

— И начнётся всё сызнова.

— И загорится сердце рыцаря тоской безысходности.

— И не оставит кургала рыцаря в отчаянии и одиночестве.

— И падут бессмертия взалкавшие.

— И проснутся спящие веками.

— И возгорится надежда в иссохших сердцах.

— И вернутся все домой.

— И обустроятся.

— И появятся вдруг уцелевшие после битвы нелюди.

— И возопят о помощи.

— И не отказано им будет.

— И подарит им мёртвый мир живой дом.

— И спокойствие поселится в сердцах людских.

Молодой человек, почти юноша, крепкий розовощёкий, облачённый в просторный, не по росту, чёрный плащ с широкими рукавами, схваченный застёжками в виде бабочек, дописал текст, прицелился было поставить точку, как неожиданно с расщепленного конца гусиного пера сорвалась капля и шлёпнулась на пергамент чуть ниже начертанного, образовав обширную кляксу. Молодой человек досадливо поморщился, смежил круглые, вишнёвого цвета глаза, и некоторое время сидел неподвижно, нехотя размышляя, что делать с чернильным пятном: оставить или удалить. Так ничего и не решив, он скорбно вздохнул, покатал перо меж пальцами, аккуратно вытер об губку и убрал в рукав. Туда же последовала массивная чернильница в виде жука скарабея.

Юноша отложил в сторону дощечку для письма, поднялся с огромного тёплого камня, свернул пергамент и ещё раз глубоко вздохнул. Он стоял на краю титанического утёса, а вокруг простиралась кромешная тьма с россыпью неисчислимого количества звёзд. Лёгкий ветерок лениво шевелил короткие, слегка вьющиеся каштановые волосы. Молодой человек насупил брови. Взгляд сделался колючим и решительным. Тьма раздалась в стороны, и перед ним появилась голубая планета. Она будто капля росы искрилась и переливалась в лучах невидимого светила. Юноша медленно обернулся и посмотрел вверх. Там, в чёрной, ледяной пустоте, висели многочисленные массивные параллелепипеды. Бледный, неровный свет озарял их изнутри. Молодой человек сокрушённо покачал головой и едва слышно произнёс, чуть шевеля полными, красиво очерченными, губами:

— Действующие лица уже готовы к представлению. Дело осталось за малым — безумию возобладать над разумом. И это не заставит себя долго ждать! Правда, я до сих пор не понял — удалось ли мне вдохнуть в них искру мою. А, собственно, куда ты запропастилась?

В тот же миг появилась маленькая, озорная искорка.

— Ага, вот значит и ты, и как всегда со мной не согласна?

Конечно, мигнула искорка, я с тобой всегда не согласна. Мало того, нехорошо выглядеть столь легкомысленно перед ликом вечности. Она любит степенных, умудрённых мудростью мудрых старцев.

— До чего же ты не сговорчивая, — сказал юноша. — Мне никак не удаётся убедить тебя в своей правоте. Почему ты постоянно пытаешься меня учить, когда и как я должен выглядеть? Неужели хоть что-то изменится, если я превращусь в немощную развалину и примусь тебе на радость бряцать на всю округу сколиозным позвоночником. Тебе лучше чем кому-либо известно — не внешность определяет содержание, а совсем наоборот! Впредь не советую испытывать моё терпение…

Конечно, снова мигнула искорка, у меня и в мыслях не было учить тебя, просто я привыкла иметь своё, отличное от некоторых, мнение по широчайшему спектру вопросов.

— Каждое существо в моём многообразном, хлопотном хозяйстве, включая тебя, — пояснил молодой человек, — само выбирает свой путь в жизни. И нечего пенять на других! Привыкли валить вину за свою глупость, на кого не попадя…

Лично я, возбуждённо замигала искорка, никогда не поступаю подоб-ным образом.

— В ином случае тебя здесь не было бы, — усмехнулся юноша. — Однако мы заболтались. Пора начинать. Да, отнеси на планету предостережение. К сожалению, они его не поймут, ибо уже потеряли разум. Нужно чудо, чтобы произошло чудо. Увы, их не переделать, не перекроить. Тут даже я бессилен. Пьеса должна продолжаться не смотря ни на что! Сколько их сошло в небытие, так и не преодолев даже пятой части пути? Там, между прочим, на пергаменте, клякса случайно образовалась. Ликвидируй. А то неопрятно как-то получается…

Посланец подхватил свиток и умчался в сторону голубой планеты. Молодой человек повернулся и, по основательно утоптанной тропинке, стал медленно спускаться с утёса прямо в чёрную бездну космоса, из которой и выросла скала, возникнув, словно мираж, в центре Вселенной. Он вошёл в пустоту, будто в воду, погрузился в неё без страха и колебаний пока не исчез полностью. В тот же миг пропал и утёс, словно его никогда и не существовало, что, если говорить честно, соответствовало истине.

Глава ╧ 1

Германия. Роковые тридцатые годы. Коричневые рубашки. Еврейские погромы. Повальные аресты коммунистов и сочувствующих им. Факельные шествия. Пивные праздники. Горы сожранных сарделек. От нескончаемых парадов во всей Европе шёл гул с многократным эхом. Гинденбург торжественно подарил место рейхсканцлера Адольфу Шикльгруберу. Поджёг Рейхстага. Показательные судебные процессы. Военная машина стремительно набирала обороты. Нацисты запустили пробный шар — Испания умылась кровью. На заводах Крупа день и ночь штамповали тяжёлые орудия. Мессершмит запустил в серию новый истребитель. Со стапелей регулярно сходили под и надводные корабли. Фюрер охрип от многочасовых выступлений, в которых призывал арийскую нацию к тотальному уничтожению и порабощению низших рас.

В воздухе запахло войной и большой кровью. Прожорливое, кровожадное чудовище медленно поднимало голову, широко зевало клыкастой пастью, лениво скребло скрюченными когтями землю. В животе страшилища призывно бурчало. Близился час обильной трапезы. Скоро, очень скоро в ненасытную утробу посыпятся тысячи трупов, города и страны, а из ноздрей огненным факелом вырвутся, напоённые безумием, воины, переполненные жаждой убивать. Европа судорожно вздохнула, а выдохнуть забыла. Всех пугал и одновременно гипнотизировал, подавляя волю, размах приготовлений к мировой бойне. Мир трепетал. Он верил и не верил в неизбежное…

Пока накалялись страсти, фюрер с упоением нюхал свою подмышку, и тень чудовища накрывала собой всё больше и больше стран, из Виль-гельмсхофена утлое рыбацкое судёнышко уносило пятерых мужчин. Они не принадлежали к партии национал-социалистов, они не были агентами Канариса или Мюллера, они не числились коммунистами, они просто хотели жить. Ко всему прочему, беглецы являлись прямыми потомками древних, хоть и основательно обнищавших, рыцарских родов и гордились славным прошлым. Дух предков наполнял сердца мужчин гордостью и презрением. Никого из пятёрки не прельщала перспектива встать под ефрейторские знамена и пасть на поле брани во имя бредовых идей вульгарного выскочки. Жизнь слишком хороша, чтобы выкидывать её, словно не нужную вещь, на помойку!

В Амстердаме пятёрка пересела на океанский лайнер, уходящий в далёкую Америку. На борту пакетбота пятёрка разделилась. Раз и навсегда. Во избежание лишних вопросов и разбирательств со стороны правительственных органов США.

Так в Соединённые Штаты попал Рудольф Лабер, двадцати лет от роду, холостой, без средств к существованию, без знания языка, но живой, здоровый, энергичный и основательно переполненный оптимизмом.

Увы, мечтам и надеждам не суждено было сбыться. Туго пришлось Лаберу на чужбине. Рудольф угодил из огня да в полымя. В стране бушевал экономический кризис невиданной силы. Банки, компании, от самых мелких до гигантов, рушились сотнями, тысячами. Миллионы людей оказались выброшенными на улицу и остались без средств к существованию. Все без исключения, пропитанные отчаянием, соглашались на любой труд, лишь бы он хоть немного оплачивался. Поэтому свирепствовала тотальная безработица. Страну лихорадило. Политики, экономисты, бизнесмены судорожно искали пути выхода из тяжкого положения.

Крошечные запасы денег выветрились из кармана Лабера со скоростью необыкновенной, а восполнить их количество не представлялось возможным. Становилось голодно. Очень… Ситуация усугублялась незнанием языка. Собственно, переезд Лабер представлял себе несколько иначе, но кризис спутал все планы. Требовалось принимать срочные меры к улучшению бедственного положения. Рудольф после непродолжительного раздумья принял, пожалуй, единственно верное решение — ему срочно требовалось уйти в глубину страны в исконно сельскохозяйственные районы. Там могла найтись работа, да и с продуктами было несколько легче. Он не стал откладывать переселение в долгий ящик, обменял единственный костюм на пакет с продуктами и без тени сомнения отправился в путь. Язык он пытался изучать на ходу: по вывескам, рекламе, старым газетам, прислушивался к разговорам… и почти ничего не понимал.

Странного юношу, изъяснявшегося с чудовищным акцентом старались обойти стороной. Им несколько раз, по заявлению особо бдительных граждан, занималась полиция и один раз ФБР, но, к счастью, без особых последствий. Однако Лабер не унывал. Он твёрдо верил в свою звезду.

За восемь месяцев бесконечных странствий Рудольф побывал в семна-дцати городах трёх штатов. Передвигаться приходилось в основном на попутках, а то и просто пешком, ночевать, где попало. Молодой человек не брезговал никакой, пусть даже самой тяжёлой и грязной, работой. Расчёт получал, как правило, продуктами. Иногда его выгоняли на улицу с пустыми руками, били чем попадя, если паршивый немец пытался сопротивляться, а иногда травили собаками ради развлечения. Но не смотря ни на что эмигрант стоически переносил все лишения, унижения, с невероятным упорством и несгибаемой верой в удачу продолжал поиски своего счастья. Он нигде не мог осесть основательно и надолго. Везде, где побывал молодой человек, отсутствовало главное — постоянная работа.

И всё же капризная судьба не оставила юношу. Ему сказочно повезло в Мальсдее — небольшом городке, который располагался в шестистах километрах от западного побережья. До Портленда он не дотянул — сказалась нехватка денег. Как-то так получилось, что именно в тот день, когда Лабер попал в Мальсдей, мяснику понадобился рассыльный. Торговец просто вышел на улицу и остановил первого попавшегося, пусть несколько оборванного и чумазого, крепкого парня. Им оказался Рудольф. С тех пор молодой человек стал разносить филе, вырезку, окорок, ливер, кости и требуху. Хозяин, для начала, разрешил работнику ночевать в одной из кладовок лавки, некоторое время присматривался к нему, а затем, совершенно неожиданно, уступил комнату в своём доме за чисто символическую плату.

Вскоре кризис пошёл на убыль, и дела у Лабера поправились оконча-тельно. Днём он прилежно трудился, а вечером посещал преподавателя, который помогал молодому человеку овладеть разговорной речью.

Почти два года, по настоятельной рекомендации работодателя, Лабер откладывал деньги, свирепо экономил, отказывая себе буквально во всём. Зато набранной суммы хватило для внесения половины требуемого взноса, необходимого для приобретения небольшого домика. Рудольф воспрянул духом. Наконец-то жизнь улыбнулась ему по-настоящему!

* * *

В Мальсдее, как и в любом провинциальном городке, к пришлым людям всегда относились насторожено, с недоверием, особенно если они являлись иностранцами, а посему разительно отличались от аборигенов: привычками, языком, поведением и могли вольно или невольно нарушить неторопливое течение жизни, не менявшееся веками. А Лабер вообще поражал воображение аборигенов. Немецкая аккуратность, обязательность даже в мелочах, идиотическая пунктуальность до глубины души уязвляли окружающих. Жилище возмутителя спокойствия являлся эталоном чистоты. В комнатах, подвале, чердаке, гараже, кладовках и других помещениях всё лежало, стояло, висело на строго отведённых местах. Везде царил идеальный порядок, и всегда приятно пахло. На дорожках, пересекающих безукоризненно подстриженный газон, нельзя было найти даже песчинку. Кусты, словно солдаты в строю, стояли выровненные по линеечке. В цветнике не было ни одного сорняка. Даже лепестки цветов, не взирая на размер, тщательно убирались. На флагштоке гордо реяло знамя Соединённых Штатов.

Окружающие никак не могли понять, разве возможно было жить вот так, по расписанию? А как тогда быть со свободой личности и прочими демократическими институтами? Вдруг подобное ведение хозяйства заразно, и их мирной и размерной жизни придёт конец?

Рудольфу было глубоко и искренне наплевать на бесконечные пересуды, насмешки и косые взгляды. Он никогда не позволял себе отвлекаться на ничего не значащие мелочи. Со временем шероховатости и острые углы несколько сгладились, но неприязнь осталась. С ней ничего сделать было невозможно.

Хозяин мясной лавки тщательно скрывал от окружающих, что болен раком желудка. Его сильно угнетало сознание того, что некому будет передать дело по причине полного отсутствия наследников и родственников. Только поэтому он позаботился о Лабере. Рудольф напомнил ему его самого много лет назад: брошенного в младенчестве родителями, в полной мере вкусившего все «прелести» бродячей жизни. Перед самой смертью хозяин переписал всё имущество и невеликие сбережения на работника, и с лёгким сердцем отошёл в мир иной. Так Вилли, нежданно-негаданно сделался обладателем солидного, по его понятиям, состояния. Неожиданный взлёт противного эмигрантишки не остался не замеченным широкими кругами общественности Мальсдея, и многократно увеличил подозрения любителей сплетен в том, что пришелец сделал всё, чтобы приблизить кончину владельца мясного бизнеса.

Рудольфу некогда было выслушивать откровенный вздор местных ку-мушек. Он работал: много, с упоением, самозабвенно, вследствие чего дело несколько расширилось и продолжало это делать с завидным постоянством. Штат предприятия медленно и неукоснительно рос. Вновь принятые в фирму, вначале многого не понимали, роптали, противились полувоенному укладу организации, но вскоре на собственной шкуре убеждались в правильности курса, которым вёл их Лабер, в чём не последнюю роль играл заработок. Чем лучше и слаженнее трудилась команда, тем большие средства оседали в её карманах. Так Рудольф на наглядном примере доказал верность своих принципов в бизнесе.

Вскоре в судьбе молодого человека произошли серьёзные изменения. Он познакомился с Ольгой — русской по происхождению, потомком эмигрантов, бежавших из России в 1917 году от красного террора. Как они могли сойтись — не знал никто. Скорее всего, это находилось в компетенции Создателя. Следующая новость буквально застрелила наповал всех жителей благословенного Мальсдея! Известие о свадьбе антиподов затмило все прочие сплетни и сенсации. Подумать только, судачили на каждом углу, разве способен складной метр, циркуль, журавль, вышагивающий, словно на нацистском параде на не сгибающихся ногах, жить рядом с трепетной ланью, тонко организованной натурой, ранимой, нежной, несколько жеманной девушкой. За что небеса поступили с ней столь жестоко? Или она оказалась такой глупой, что позволила уговорить себя несуразному созданию, дезертиру из далёкой и злобной Германии! Скандал вселенского масштаба! Но судьбе было угодно, чтобы они соединились, а кто способен устоять против её властного приказа?

Через две недели совместной жизни с молодой женой сделалась истерика. Ольга взбунтовалась. Ей весьма не хотелось провести остаток дней по строго оговоренному графику, будто в тюрьме. Однако супруг быстро ликвидировал, начавшие было разгораться, страсти. Он посадил Ольгу на диван и спокойно, доходчиво, сдержанно объяснил, что пунктуальность и стремление к порядку во всём, сэкономит её время. Она будет больше успевать, научится правильно распределять силы и сообразит, сколько времени требуется затратить на то или иное дело. У неё появится лишнее время для занятий семьёй, собой, мужем и ещё бог знает чем! Нет! Он ни в коей мере не посягает на её свободу, образ мыслей и желание модно одеваться. Он просто собирается довести до её сведения, до чего ей будет хорошо, если она станет следовать его скромным просьбам и поддерживать идеальный прядок во всём. Долго и убедительно говорил Рудольф. Молодая жена не могла не согласиться с суровой логикой доводов супруга и с тех пор, просто из любопытства, стала подражать мужу. Соседи, старые друзья, немногочисленная родня вначале жалели несчастную — дескать, попалась уточка в силок. Самые сердобольные пробовали помогать, но потихоньку клеймо придурка, которым много лет назад снабдили эмигранта внимательные соседи, перекочевало и на Ольгу. Круг замкнулся.

Через пять лет после свадьбы, в заранее оговоренный и рассчитанный срок у супругов родилась двойня: мальчик и девочка. Девочка при родах получила инфекцию и прожила всего неделю. И всю любовь родители обратили на маленького Вилли. Мальчик с рождения отличался крепким телосложением, отменным здоровьем, несокрушимым аппетитом и способностью спать сутками напролёт. Лабер, гордо осмотрел горизонты своей непростой жизни и решил, что, наконец-то достиг полного счастья.

Глава ╧ 2

Отец всегда говорил, что необходимо уметь добиваться своего. Отец всегда говорил, что порядок, аккуратность, организованность и честность во всём — основа основ. Отец всегда говорил, что пустое времяпрепровождение губит человека в человеке. Отец всегда говорил, что секунда деятельности важнее месяца болтовни. Отец всегда говорил, что ошибка — непременный и обязательный элемент человеческой жизни, её нужно и должно спокойно проанализировать, сделать правильные выводы и уверенно двигаться вперёд. Не ошибается только бездельник и лоботряс, потому, что сам является ошибкой природы. Отец всегда говорил, что гнев и вспыльчивость — удел глупцов, а трезвый анализ, глубоко продуманные действия — достояние настоящего мужчины. Отец всегда говорил, что на таких, как он держится государство и очень важно уметь осознать себя его частицей. Отец всегда говорил, что он есть и с этим необходимо считаться.

Эти и многие другие наставления и поучения Вилли запомнил с глубокого детства, раз и навсегда. Этому способствовало поведение отца, у которого слова никогда не расходились с делом. Личный пример — сильная штука.

Наша жизнь — бесконечная череда неприятностей. Для Лабера — младшего они начались с детского сада. Клеймо придурка и к нему приросло навек. Как говорится — яблоко от яблоньки. Некоторые родители настоятельно требовали изолировать своих возлюбленных чад, от более чем странного ребёнка. Неприязнь перекинулась даже на обслуживающий персонал…

После детского сада Вилли пошёл в школу. Именно там он в полной мере познал всю несправедливость жизни. Его постоянно били старшие. Одноклассники строили всевозможные гадости. Издевались… Мальчишка никому, никогда не жаловался, но и обидчиков не прощал, чем ещё больше раздражал учеников. Вилли всегда дрался до последнего, и ни при каких обстоятельствах не просил пощады. Подобное поведение не способствовало популярности Лабера в школе, а тут ещё учителя… Замкнутый от природы Вилли ещё больше ушёл в себя. Спрятался подобно устрице в скорлупу холодного молчания. Он стал напоминать окружающим затравленного, загнанного, но не сломленного медвежонка. Вот тогда к нему и прилипла кличка — Гриз!

Несколько раз школьный совет под давлением узких масс общественности пытался вытолкнуть его в заведение для малоразвитых, с психическими отклонениями, детей. К всеобщему удивлению и недоумению комиссия всякий раз убеждалась, после всесторонних тестов, что всеми презираемое существо, оказывалось на порядок умней сверстников. Это только подливало масла в огонь.

В старших классах бить Вилли уже остерегались. Рост в 197 см, большие кулаки и несгибаемый характер человека, не признающего поражений, ставили на место самых наглых и распоясавшихся. Однако мелкие пакости не прекращались ни на миг. Особенно со стороны девочек.

У Вилли, как это не парадоксально звучит, никогда не было друзей или подружки. Их с огромным успехом заменяли книги. Он жил, в никому не неведомом мире, не допуская туда посторонних. Временами казалось — юноша просто не нуждается в дружбе и любви. Странный, загадочный человек. Пришелец из неведомых миров и времён, пугающий окружающих непонятной логикой, следующий неведомым принципам, идущий только к одному ему известной цели! Ах! Если бы одноклассники имели возможность прочесть его мысли, они бы непременно лопнули от злобы и досады. А Вилли, чем больше смотрел на них, тем больше удивлялся глупости и бестолковости, неумению распределять силы по дистанции, добиваться желаемого результата с наименьшими потерями. И каждый новый день подтверждал верность отцовских слов, его непоколебимую правоту, и тем упорнее Вилли следовал законам, царящим в семье, доводя тем самым окружающих до белого каления. Он даже стал находить в этом некоторое удовольствие. Если бы Лабер — младший задался целью стать президентом — он стал бы им. Просто Вилли никогда не ставил перед собой подобной задачи.

Особым предметом для шуток являлись, так называемые, ежедневные вечерние семейные советы. На них планировался следующий день каждого члена семьи, причём в мельчайших подробностях. Отклонение от утверждённого графика считалось крайней степенью расхлябанности. Опоздания были немыслимы, как и досрочное завершение дел. Ели ты сделал работу быстрее, чем рассчитывал, любил говаривать Рудольф, значит сделал всё плохо, не качественно или не в запланированном объёме, не достаточно глубоко разобрался в проблеме. Короче — все сделал спустя рукава. Ну а если провозился дольше запланированного срока, то этому вообще оправдания и прощения не было. Нарушение раз и навсегда установленного порядка не допускалось ни под каким предлогом. Не существовало на свете сколь-нибудь веских причин, способных изменить течение жизни в доме Лабер. Немногие друзья шутили, что если к Рудольфу придёт смерть, то ей придётся подождать семейного совета и только на нём предъявить права на своего избранника, и если основания окажутся не достаточно вескими, то костлявой могли и отказать. Естественно, подобное поведение вызывало праведное негодование сограждан, правда, оно ни коим образом не влияло на странное семейство и это, в свою очередь, подпитывало раз-дражение и раздувало угли недоверия.

* * *

После более чем успешного окончания школы Гриз без раздумий подал документы в лётное училище. Его всегда интересовали вертолёты. Медицинскую комиссию и вступительные экзамены преодолел с лёгкостью, сдал все положенные анализы и тесты, пошёл статистический отдел.

Новоиспечённый курсант с головой окунулся в занятия. Ему не терпе-лось овладеть многочисленными премудростями пилотирования сложной винтокрылой машиной. Вскоре он на много обогнал своих сокурсников. Робкие попытки со стороны курсантов напакостить лично ему, Лабер пресёк решительно и круто, так что ни у кого более не возникало желания ставить ему палки в колёса. С другой стороны преподаватели и инструкторы не могли нарадоваться появлению столь усердного слушателя. Гриз ни перед кем никогда не унижался, не просил снисхождения, чем заслужил уважение преподавательского состава. Вскоре пришло время практических занятий. Первый полёт потряс не только Лабера, но и его наставников, потому, что второй он мог выполнять самостоятельно. Директор училища, по традиции, лично присутствовал при этом. Именно он, ветеран Вьетнама, настоял, чтобы первым в воздух поднялся Вилли. Именно он лично поздравил курсанта с блестящим выполнением поставленной задачи — факт, не имеющий до селе места!

Время учёбы, практических занятий и тренировок прошло быстро. После окончания лётного училища Вилли, по настоятельному совету отца, завербовался в армию. Так начались бесконечные скитания по миру. Где он только не побывал: Гранада и Африка, «Буря в пустыне» и Югославия. Какие задачи не выполнял: вывозил раненых и кормил голодных, завозил медикаменты и переправлял убитых, забрасывал десанты и эвакуировал спецподразделения. Все эти годы рядом с ним находился его единственный друг — вертолёт «Одинокий скиталец».

За годы службы Лабер насмотрелся всякого. Впечатлений могло хватить на десятерых. Кровь, смерть, подлость, героизм, трусость, предательство, верность долгу сплелись в страшный клубок. И вновь, в который раз, Гриз убедился в правоте отцовских слов. Рудольф утверждал, что во всех ситуациях и во все времена необходимо оставаться человеком, а приказ — не повод для убийства. Основа жизни — переговоры, война — удел глупцов, бесполезная трата денег, ресурсов и времени.

По окончании контракта Вилли выкупил списанный вертолёт, приобрел домик недалеко от родителей и зажил тихо, уединёно, спокойно. Но надолго его не хватило. Гриз чувствовал, что его богатый опыт необходим людям, что он может и обязан многим помочь, уберечь от гибели, протянуть руку помощи. Лаберы всегда презирали праздность, она расхолаживала, усыпляла разум, высасывала силы, делала пустым сердце. Поэтому Вилли нанялся в Службу Спасения. Он находил её цели благородными и возвышенными.

И тут произошло событие, которое по значимости можно было смело прировнять к пришествию инопланетян в Мальсдей. Гриз имел несчастье смертельно влюбиться и скоропостижно жениться. Он удивлялся сам себе. Но ничего не мог поделать с чувством, захватившим его целиком и полностью. Любовь с первого взгляда! Стихийное бедствие! Кошмар! Хрустальный замок любви рухнул ровно через три дня, придавив и ранив осколками душу молодого человека. Жена не могла и не хотела мириться с жизненными принципами избранника. Она, конечно, слышала, будто их семейка немного не того, но не до такой же степени, заявила она! Любая цивилизованная и самостоятельная, независимая и самодостаточная женщина, коей, кстати, являюсь я, никогда не смирится с попранием личных прав и свобод, заявила она. Накиданные фантики от вкусных конфет в гостиной, нижнее бельё, брошенное на спинку кресла и не помытая посуда — ещё не повод для унизительных замечаний и нравоучений, заявила она. Я не по-корюсь. Я уезжаю к маме, заявила она. И уехала!..

На их ссору прибежало полюбоваться всё население штата, включая парализованных стариков и грудных младенцев. Никогда Вилли не получал такого удара. Первая и последняя любовь в его жизни промелькнула на небосклоне судьбы, подобно метеориту, и исчезла, оставив в душе кровоточащий рубец. Месяц Гриз ходил, словно в воду опущенный. Всё валилось из рук. Сердце нестерпимо щемило оттого, что возлюбленная даже не попыталась понять его, разобраться во всём. Боже! Как он любил её! Но время, внутренняя самодисциплина, многолетняя привычка стойко переносить боль и удары судьбы, сделали своё дело. Жизнь постепенно вошла в привычное русло.

Однако история с женитьбой имела продолжение, неожиданное и весьма приятное. Через шестнадцать месяцев экс жена вернулась, всё ещё кипя негодованием, чтобы вручить экс супругу ребёнка, девчушку семи месяцев от роду. Вы все придурки на генетическом уровне, вопила она. Я с этой дрянью извелась окончательно и совершенно, рыдала она. С ней ничего невозможно сделать, она не управляема, поставила точку она. Хлопнула дверью и исчезла уже навсегда. Большое, ни с чем не сравнимое счастье наполнило угрюмую и сумрачную душу Вилли. У него вдруг появился маленький кусочек его самого. Оказывается, это непередаваемо приятно — чувствовать, что ты не один в мире. А кусочек счастья лежал в пелёнках и сладко спал, сложив бантиком розовые губки.

Внучку забрали к себе дедушка с бабушкой. Самый замечательный ребёнок в мире, констатировала бабушка на следующий день. Наша кровь — подтвердил дед. Гриз с ними полностью согласился.

Глава ╧ 3

Утро выдалось тихое, безветренное, солнечное. Гриз проснулся, как всегда разом, с неудовольствием посмотрел на часы. Он проспал лишних пять минут. Включил радио. Нет, всё в порядке, просто часы спешили. Шарлатан ремонтник уже дважды пробовал починить строптивый механизм, но тот продолжал упорно врать, чем напоминал соседского мальчишку. Того сколько не драли за уши — но так и не отучили лгать.

Вилли встал, энергично покрутил головой и сладко потянулся. Отпуск закончился. Сегодня он выходил на работу. Гриз подошёл к окну, отдёрнул тяжёлую штору. За окном струилась робкая осень. Листья на деревьях ещё не начали желтеть, воздух был чист, свеж, прозрачен. На кустах роз трепетали капельки росы. Соседский кот сидел на каменном столбике забора и что-то высматривал в глубине двора. Где-то тренькала синичка и ссорились воробьи.

Лабер аккуратно свернул постель, убрал в шкаф, поднял кровать в стену. До автобуса оставалось ровно сорок две минуты. Конечно, можно было поехать на своей машине, но спасатели чтили традиции, а они предписывали добираться на работу на транспорте Службы. Руководство считало, что так укрепляется командный дух.

Вилли пошёл в душ, по дороге включил кофеварку и насыпал Дракону питания в миску. Дракон — двухлетний, дерзкий сиамский кот, выглянул из коридора и крадучись, словно змей, просочился к кормушке, захрустел едой. Через пять минут Гриз появился на кухне. Кот сосредоточенно жевал, повернувшись к миру спиной.

— Зачем вчера синиц гонял? — поинтересовался Вилли. — Что это за фокусы? Ещё раз увижу, посажу в клетку на хлеб и воду. Будешь строгим постом искупать прегрешения.

Дракон, продолжая насыщаться, два раза стегнул по полу хвостом. Так он абсолютно бесстрашно демонстрировал полное презрение угрозам, но настороженное и напряжённое ухо повернулось в сторону хозяина. На всякий случай. Кот не терял бдительности из-за возможных репрессий, хотя его ни разу не наказывали. Вилли некоторое время рассеяно смотрел на нахала, затем занялся завтраком.

Убрав грязную посуду, он пошёл одеваться, затем взял со стола вчерашнюю газету и рассеяно полистал. Реклама предлагала универсальный убиватель жучков древоточцев. Кинозвёзды разводились и шумно делили имущество. Тайвань готовился к объединению с Китаем. В Детройте маньяк задушил трёх девочек. Школьники устроили бойню в своём классе. Транспортный корабль русских таранил станцию «Мир». НЛО совсем обнаглели, как мелкие воришки тащили всё, что плохо лежит. В районе пирамид Гизы нашли монолитный блок. Он был сделан из неизвестного материала, а рядом с ним обнаружили свиток с непонятным пророчеством. Ведутся интенсивные исследования. Тут же на сцене появился известный экстрессенс, он же по совместительству провидец и с хода заявил, будто намедни с ним связался вселенский разум и пояснил, что в контейнере содержатся важнейшие сведения и предназначены они персонально землянам. Добрые эфироразумцы решили бескорыстно облагодетельствовать человечество, и что код замка контейнера придётся разгадывать триста лет! Гриз скептически хмыкнул. Газетчики явно перестарались и с радостью договорились до неизвестных материалов и добродетельных дядьках из космоса. Так, ниже приводился полный текст пергамента. Странно, почему удалось так быстро расшифровать неизвестные письмена? Интересно «… и падут люди и государства, и опустеют острова, страны, континенты…» Вилли с досадой швырнул газету на столик. Ни разу, ни в какие времена, ни один древний прорицатель не обещал человечеству ничего хорошего. Всех их без исключения преследовала какая-то маниакальная тяга к предсказанию гибели мира. Гриз попробовал представить себе облик первобытного пророка. Конечно же, то был полусумасшедший старец, обожравшийся сушёных мухоморов и с пеной у рта призывающий смерть на головы потомков. Хотя нет! Мухоморы употребляли шаманы севера, некоторые индейские племена и те, кто хотел угробить тёщу, а здесь всё же Египет, крокодилы, пирамиды, ибисы и всё такое, да и с грибами напряженка. Скорее всего, он пользовался сушёным и тщательно измельчённым верблюжьим навозом, смоченным для эффективности мочой пожилого ишака. После подобной гадости ещё не такое взбредёт в голову. Вилли живо, словно наяву, представил, как жрец после возлияния колдовской жидкости, взгромоздившись на сфинкса или ещё куда, ревел, словно полоумный верблюд, а фараон, подперев ладошкой щёку, с удовольствием слушал…

Да ну их к лешему, обозлился Лабер, у него нет других дел, как читать всякие глупости. Пора выходить. Гриз запер двери, спустился к дороге и с удовольствием посмотрел по сторонам. В Мальсдее все улицы засаживали исключительно липой. Лично Вилли она нравилась безумно, пчёлам, между прочим, тоже…

Городок просыпался. Мимо промчался фургон старикана Колмана — вёз продукты в супермаркет. На боку машины блестела свежая надпись — «Только у Фреда Колмана самые высококачественные и экологически чистые продукты». Ниже глянцевых букв сияла необыкновенным счастьем поросячья морда, издали похожая на грязно-розовую кляксу. За это фургоны Фреда получили прозвище «кляксовоз».

Соседка пошла за клубникой. Она держала парализованного племянника на тибетской диете и искренне надеялась на улучшение здоровья бедного мальчика.

С горы спускался бензовоз. Высоко в небе самолёт чертил абсолютно ровную, белую линию. Из-за коттеджа Ганимеда выполз автобус Службы и, отвратительно чадя надорванным двигателем, стал взбираться к дому Гриза. Мир мгновенно посерел. Птицы разом умолкли и умчались на край света. Липы поникли. Лабер на ходу запрыгнул в открытую дверь и в тот же миг дьявольский аппарат задёргался, выпустил целое облако сизого дыма, злобно зафыркал и взял курс на базу.

В автобусе помимо водителя сидели трое. Дейв Липчински трудился главным авиадиспетчером. Расхлябанный, смазливый малый. Работал хорошо, но был суетливым, косноязычным, падким до женского пола. Ко всему прочему прослыл отъявленным лгуном — выдавал себя за родственника Бернгарда Гржимека. Ганимед — грек, горячий, темпераментный, гордый. Скалолаз, подводник, парашютист, подрывник и восхитительный кулинар. Абсолютно бескорыстная личность, чем откровенно пользовались отдельные не сознательные личности. Его любили все. Рони Поплмайзер — огромный, рыхлый, косолапый, испробовавший на себе все мыслимые и немыслимые диеты и средства для похудания. В результате испортил поджелудочную и добавил к уже имеющимся килограммам ещё с десяток. Гриз сел на своё место.

— Когда нам заменят автобус? — спросил он вместо приветствия.

— Гони десятку, — обрадовался Ганимед и принялся толкать толстяка в бок.

— А вы всё развлекаетесь, никак не наспоритесь. Устроили тотализатор, — недовольно скривился Вилли.

— Последний рейс! — крикнул не знакомый прыщеватый парень, согнувшийся над баранкой. — Завтра получим новый.

— Давно пора, — буркнул Лабер.

— С выходом, — похлопал его по плечу Рони рукой, в которой держал надкушенный бутерброд. — Как там Россия?

— Много рыбы привёз? — поинтересовался Ганимед. — Давай вечерком ко мне. Такое сделаю — пальчики оближешь…

— Он не сможет. Его кот не отпустит. А в Россию он не за рыбой ездит, — пояснил не состоявшийся родственник Гржимека. — Мы все знаем. Точильный камень…

Липчински понимающе ухмыльнулся, в нарушение инструкции закурил и стал демонстративно смотреть в окно. Он терпеть не мог Лабера.

— Заткнись, — хрюкнул Рони с полным ртом. — Гриз, если привёз рыбки, поделись. Представляешь: маслице, малосольная лососина, а сверху, сверху….- толстяк не нашёл, что придумать, зажмурился, тяжело вздохнул и откусил от бутерброда.

— Да что вы раскудахтались, в самом деле? — выпустил клуб дыма авиадиспетчер. — В любом магазине этой самой рыбы хоть жопой ешь! Рассюсюкались — даже смотреть противно!

— Всё правильно, — согласился Рони, — только у Гриза особый посол. Аборигенный называется. Такого нигде не найти. А у рыбы, выросшей на воле, присутствует ни с чем не сравнимый вкус и аромат, а также полностью отсутствуют антибиотики и паразиты. И именно ты, Вилли, обязан помнить о страждущих друзьях. Не дай нам захлебнуться слюной!

— Поделюсь, поделюсь, не переживай, — успокоил Вилли Поплмайзера.

— А мне, а мне… — заёрзал на месте Ганимед.

— И тебе перепадёт. Не как в прошлый раз, но всё же рыба будет.

— Почему так? Таможня не пропустила?

— Дело не в этом. Вот, пощупай… — Лабер наклонил голову, подставляя затылок для осмотра. Ганимед осторожно прикоснулся тонкими сильными пальцами.

— Хорош шишак! — восхитился грек.

— Это уже жалкие остатки, — пояснил Вилли. — Раньше он был размером с Эверест.

— На тебя напали? — спросил Рони. — Рыбоотнимающая мафия?

Лабер вкратце рассказал.

— Ну и ну, — пропыхтел толстяк. — Сейчас-то как?

— Придётся посетить белого рыцаря, а там посмотрим…

Автобус остановился. Приехали…

Вилли отправился к начальству доложить о выходе и провериться в медицинском отсеке. Рони потопал в гараж, он работал автомехаником. Ганимед с диспетчером удалился в башню. Следящая аппаратура барахлила последние два дня. Грек согласился посмотреть, в чём дело. Сослуживцы не сомневались — не существовало проблем технического плана, в которых Ганимед не смог бы разобраться.

Перед входом в административное здание пилот остановился. База располагалась на старом аэродроме, где некогда дислоцировалась бригада быстрого реагирования. Казармы демонтировали, оставив несколько подсобных строений, полосу препятствий разровняли бульдозерами, плац превратили в стоянку спецтехники, колючую проволоку с периметра сняли и база сразу приняла вид загородного аэроклуба. Скучное, пыльное место. За время отпуска ничего не изменилось, хотя нет… Лабер рассмотрел за башней на запасной взлетно-посадочной полосе новенькие вездеходы, два автокрана и пожарную машину. Их там поставили, в нарушение всех правил и предписаний, по распоряжению чиновников из главного офиса. Такое случалось и раньше, так что на отклонения от устава все смотрели сквозь пальцы.

Гриз вошёл в здание. Внутри шла напряжённая работа. В компьютерном зале мигали экраны, бесшумно сновали операторы, тихо щёлкали клавиатуры. В соседнем помещении трещали телетайпы, из факсов вылезали длинные ленты бумаги. Девочки не успевали. Вилли не стал им мешать, только помахал рукой. У телефонистов стоял ровный гул приглушённых голосов. В комнате напротив, сидела аналитическая группа. Она отбирала всю информацию, что поступала на базу. Самое важное отправляли в головное учреждение, а из второстепенных формировали банк данных.

Лабер улыбнулся секретарю и прошёл в кабинет начальника.

— Здравствуйте, Вилли, — встал ему навстречу шеф. — Как отдохнули? Что-то вы осунулись, постарели. Вижу по настроению — готовы приступить к работе. Сегодня основная часть личного состава занимается ликвидацией последствий торнадо, но ребята скоро заканчивают и на днях вернутся. Пока помогите Поплмайзеру. У него не получается с ремонтом. Если потребуется — подключите Ганимеда.

Гриз с удовольствием пожал потянутую руку. Шеф был одного роста с Вилли, только более сутулый, сухой, с длинным костистым лицом, одетый в неизменный серый костюм, голубую рубашку и вишнёвый галстук. Он всю жизнь проработал в Службе и являлся одним из лучших спасателей, но после несчастного случая в горах оставил оперативную деятельность и пошёл по административной линии. Два года назад занял кресло руководителя регионального отделения.

— Спасибо, шеф, всё в порядке, — ответил Гриз. — Небольшое приключе-ние на рыбалке. Лёгкая травма. Сейчас покажусь доктору Перкинсу, потом найду Рони и вплотную займусь ремонтом.

— Хорошо, — поморщился шеф. Искалеченная рука ныла перед переменой погоды. — Не особо затягивайте с осмотром.

Вилли отправился в медицинский отсек…

Старый, тощий, закованный в белые доспехи, доктор Перкинс перебирал картотеку. Он принципиально не признавал компьютеров и всегда работал по старинке, но никто не осмеливался шутить по поводу небольшой странности доктора, потому, что года за два до появления Лабера в Службе сумасшедший хакер проник в базу данных медицинского отсека и ради шутки поменял местами истории болезни у нескольких пациентов, в результате чего два человека погибли. С тех пор белый рыцарь охладел к оргтехнике. Все отчёты по работе он составлял на бумаге, хоть подобное уже не практиковалось, и, не смотря на довольно резкие замечания руководства, не собирался менять стиль работы. Увольнять доктора не решались, он всё же был высококлассным специалистом.

— Кто там ещё? — недовольно кашлянул белый рыцарь, отрываясь от любимого дела. — Что, Гриз, уральский комарик в попку укусил?

— Несчастный случай на рыбалке, — отрапортовал Вилли, вытянувшись в струнку. — Поскользнулся, упал, потерял сознание, получил страшную травму, позвоночник сломан в девяти местах, через пару минут умру, сэр!

Старик улыбнулся краешком рта. Он любил оперативников.

— Я думаю — ничего страшного не произошло. Гематома — максимум, на что можно рассчитывать в твоём случае. Давай проведём небольшой осмотр. Раздевайся!

— Но я ударился головой!..

Доктор невозмутимо молчал. Пришлось подчиниться.

— Иди сюда, ковбой…

Доктор Перкинс схватил Гриза холодным, как у смерти, пальцами и повернул спиной к свету.

— Так, хорошо, понятно, — ворковал белый рыцарь, ощупывая спину Вилли. Прикосновение пальцев было неприятно.

— Сэр, я ударился головой, — ещё раз напомнил пилот, но его слова остались без ответа, ибо доктор Перкинс уже стоял возле стола и копался в картотеке. Вот он достал нужную папку, полистал, нашёл нужное место, подошёл к Гризу и снова принялся рассматривать спину.

— Что случилось? — забеспокоился лётчик.

Вместо ответа белый рыцарь подтолкнул его к зеркалу.

— Откуда это у тебя? — спросил он.

Лабер хотел сострить, но передумал и посмотрел через плечё. В зеркале он увидел отражение могучей и необъятной спины. Там, куда показывал доктор, имели место три шрама, каждый размером с жёлудь. Они располагались правильным треугольником несколько правей позвоночника на пояснице. От вершины треугольника шла борозда глубиной в палец и шириной в дюйм через всю спину, оканчиваясь возле левой лопатки.

— Что это ещё за наскальная живопись? Раньше тут ничего не было, — сообщил белый рыцарь, скользя ладонью по шрамам. — Я точно помню!

— Чего не было? — удивился Гриз.

— Дичь какая-то! Рафинированный нонсенс! — воскликнул доктор Пер-кинс. — Ты понимаешь? Нет, ты ничего не понимаешь!.. И я тоже…

Он схватил папку и ещё раз тщательно просмотрел несколько страниц. После этого подошёл к столу и включил селекторную связь. А пациент вертелся перед зеркалом, заглядывая то с одного бока, то с другого.

— Шеф, я попрошу вас зайти ко мне, — надтреснутым голосом говорил доктор Перкинс. — Да, обязательно сейчас…по делу Лабера…нет…я сам ещё ни в чём не разобрался… вам желательно взглянуть лично…хорошо… жду…

— Док, что вы так переполошились? — удивился Гриз. — Мне кажется…

— Подожди, сынок, не торопись, я…

Белый рыцарь не успел договорить. В отсек вошёл шеф.

— Что у вас стряслось, Перкинс? Вы же знаете, я жду звонка из Портленда, — недовольно сказал он с порога.

— Подойдите сюда, — позвал доктор. — Смотрите…

Он с удивительным проворством подскочил к Вилли и повернул спиной к руководству.

— Впечатляюще… У мужчин такое иногда случается. Насколько мне известно, наш доблестный пилот принимал участие в нескольких военных конфликтах, два раза был сбит, лежал в госпитале. Вы ничего нового не открыли.

— Вы бы были полностью правы, если бы не одно маленькое но. Сейчас вы всё поймёте, — доктор Перкинс схватил папку и, тыча в неё извилистым пальцем, объявил. — У меня в руках медицинская карта Лабера. Официальный документ. Вот результаты комплексных осмотров за несколько лет. Он пилот, а к их брату у нас повышенные требования. Малыш должен быть в форме. Ровно три месяца назад, причём день в день, шрамы отсутствовали. Гриз у нас ровный и красивый мальчик. Был… Лично я ничего не понимаю. По всем признакам этим художествам на спине не менее двух лет. У меня всё зафиксировано. Понимаете — всё! А тут, мы имеем удовольствие видеть то, чего видеть не можем!

Шеф в задумчивости смотрел то на одного, то на другого.

— Раздевайся, — неожиданно приказал белый рыцарь. — Полностью. Мы не девки, не откусим…

Лабер нехотя подчинился.

Доктор бессильно опустился на стул и в недоумении развёл руками. Левое бедро Вилли украшал ещё один безобразный шрам, а на правой ноге не хватало среднего пальца.

— Идиотизм! — в полной растерянности замахал очками белый рыцарь. — Этого тоже не было!

— А вы что скажете? — спросил у лётчика шеф.

— Ничего не понимаю. Чувствую себя прекрасно. Ничего не беспокоит, разве что желвак на голове и отсутствие прибавки к жалованию. Доктор говорит два года. Ничего не могу сказать. Всё так неожиданно. Надо сообразить. — Вилли искренне удивлялся происходящему. Первый раз в жизни он не знал, как поступить.

— До выяснения всех обстоятельств данного дела я отстраняю пилота Вилли Лабера от работы. А вы Вилли, после осмотра, потрудитесь доковылять до моего кабинета, — шеф покинул отсек.

Белый рыцарь уже взял себя в руки и принялся действовать методично и хладнокровно. Он тщательно измерил все шрамы, описал, занёс в медицинскую карту, достал из сейфа видеокамеру и минут двадцать кружил около Вилли, словно акула возле раненого кита, затем извлёк кассету, опечатал и тоже убрал. Следующим этапом следовал рентген. Доктор Перкинс сделал ворох снимков и, наконец, отпустил растерянного пилота.

Когда Гриз зашёл к шефу, тот разговаривал по телефону, но, увидев Лабера, сразу положил трубку. Предложил сесть. Вилли настороженно опустился на стул.

— Я звонил в ФБР. Так надо. Пойми меня правильно. Слишком непонятно всё получается. Слишком… Ты в отпуск в Россию ездишь?

— Вы на что намекаете? — вспыхнул Лабер.

— Я ни на что не намекаю, но пока тебе лучше никуда из города не отлучаться. Пойми, это в твоих интересах. Завтра сюда приедут три человека и поговорят с тобой. Если потребуется, ты уедешь с ними.

— Шеф, мне понятно ваше беспокойство, но моя жизнь прошла в Мальсдее. Меня здесь знает каждая собака.

— Успокойся и рассуди здраво. Уехал один человек, а приехал другой: повзрослевший, в шрамах один страшней другого, — шеф помолчал, затем добавил. — Спешка здесь ни к чему. Сейчас автобус пойдёт в город. Поезжай. Посиди дома. Успокойся. Может, что и вспомнишь. И не спорь. Иди…

Гриз молча вышел. Возражать и сопротивляться не имело смысла. Автобус стоял под парами. Вилли свистнул и махнул рукой. Дверь со скрипом открылась, и он вошёл внутрь.

Дома Гриз первым делом запер дверь, выключил телефон и налил пива. Дракон на полусогнутых проскользнул и исчез. Странно, подумал Вилли, кот себя так раньше не вёл. Он начал сторониться хозяина после отпуска. Опять отпуск! Гриз выпил, налил ещё и начал медленно раздеваться. Аккуратно сложил одежду, поднялся на второй этаж, где стояло большое зеркало, встал к нему вплотную и долго, тщательно изучал лицо. Такое знакомое с детства и дорогое бесконечно. Его лицо! Невероятно близкое и родное. Ничего интересного или необычного он не увидел, поэтому без лишних проволочек приступил к дальнейшим исследованиям. Рубленый шрам на бедре, словно ударили саблей, и этот ужас через всю спину. И никаких воспоминаний. Ни — ка — ких! Не мог же он, в самом деле, родиться с ними. Кретинизм какой-то… Вилли не привык к неопределённости с детства. Вся его жизнь была расписана по секундам, и в ней не имелось места неясностям, тайнам и прочим глупостям.

Гриз поставил ногу на тумбочку, пошевелил пальцами. Явно пришло время сделать переучёт. Он потрогал маленькую культю и опять никаких воспоминаний. Вот мизинец на левой руке Вилли помнил, где потерял. Он глубоко вздохнул, повернулся спиной, взглянул через плечо, ещё раз вздохнул и спустился вниз. Пиво степлилось. Гриз выплеснул его в мойку, достал из холодильника новую бутылку и стал пить прямо из горлышка, затем оделся, включил телефон и отправился на кухню перекусить. Дракон уже пасся возле миски. Он хрустел кормом, и вновь напряжённое ухо следило за хозяином. Киса, нежно подумал Гриз, киса моя хорошая, но киса бдительности не теряла. Она изогнулась коромыслом, зашипела и, сделав гигантский прыжок, исчезла в комнате. Киса! Тоже мне… В душе шевельнулась тревога. Любимый кот шарахается, будто от прокажённого, шеф смотрит, словно он шпион, доктор испугался. Боже, что происходит? Сейчас кожа лопнет и выскочит чёрт с рогами. Бред! На всякий случай, больше из баловства, пилот пощипал себя за руку. Кожа вроде не отслаивалась.

Гриз поел и вернулся в комнату, лёг на диван. Надо попытаться всё вспомнить, подумал он, надо! Паника вещь хорошая, но не стоит ей пока поддаваться.

Итак — злополучный отпуск!

Лабер получил в Службе деньги и нанёс визит в рыболовный магазин. Там он долго ковырялся в мушках, крючках, блёснах, лесках, перебрал кучу удилищ и нахлыстовых шнуров, долго спорил с Вуди Горбеком о достоинствах углепластиковых материалов перед борными и стекловолокнистыми. Через два часа, нагруженный целым ворохом снастей, Вилли торжественно отбыл домой. На следующий день Гриз добрался до Российского посольства, где оформил визу, приобрёл в агентстве авиабилет, собрал вещи и поздно вечером улетел в Екатеринбург. Спасибо отцу. Дома у Лаберов говорили на трёх языках. Два дня в неделю на русском, два на немецком и три на английском. Рудольф шутил — у них три государственный языка: немецкий — потому, что он немец, русский — потому, что его любимая жена русская, английский — потому, что это язык страны в которой они живут. Так что трудностей с общением не возникало.

В столице Урала его встретили родственники по материнской линии, которым Лабер сообщил о приезде заранее. В маленькую квартирку в центре города набилась масса родни, и начались бесконечные расспросы, обязательные пельмени, ледяная водка и разговоры, разговоры, разговоры. И так несколько дней к ряду. За это время перемывали кости политикам с обеих сторон, разбирали до мелочей все конфликты и происшествия. Действия правительств подверглись жесточайшей критике. В конце каждого вечера не обходилось без хватаний за грудки и попыток решить некоторые спорные и особо острые вопросы силовыми методами. Правда, до кровопролития не доходило. Затем Вилли на маленьком самолёте из Арамильского аэ-ропорта вылетел в Ивдель. Оттуда добирался вертолётом, и в самом конце шёл пешком почти пять километров до реки.

Лабер всегда останавливался в одном и том же месте. Его он выбрал по трем причинам: удалённости от населённых пунктов, полным отсутствием туристов, обилием рыбы. На берегу стремительного потока возвышался титанический валун, а рядом с ним небольшая скала. Они составляли уютный закуток, надёжно укрывая его с двух сторон. Гриз разобрал рюкзак, разложил вещи по местам. Он колдовал, совершал ритуал, священнодействовал. За десять лет ни разу не был нарушен порядок расположения предметов на стоянке. В самом конце Вилли извлёк из бокового кармана коротенький полог с вшитыми по углам кольцами и прикрепил к специальным штырям, вбитым в скалу и валун. Рыболов с гордостью осмотрел лагерь, полной грудью вдохнул ароматный, чистый, хмельной воздух и счастливо засмеялся. Ему нравилась подобная жизнь. Она позволяла почувствовать себя, пусть не на долго, свободным и независимым от сумасшедшего мира, в котором шли бесконечные войны, поднимал голову терроризм, царствовали боль и предательство.

А теперь можно заняться делом. Гриз отстегнул от каркаса рюкзака тубус с удилищами, достал из верхнего кармана жилета коробку с приманками и снастями. После недолгого раздумья остановился на нахлысте. Спиннинг подождёт, спиннинг будет завтра, а сегодня… Он быстро собрал удилище, поставил катушку, зарядил её шнуром, привязал сухую мушку, надел жилет, вытряхнул из пакета вейдерсы, бейсболку, поляризационные очки и телескопический дюралюминиевый забродный шест. Вроде всё. Нет, не всё! Нашёл в сумке коробку и открыл… Гриз поморщился. Ах ты, русская водка, что же ты натворила? Он забыл взять кошки. Берег зарос мхом, камни — тиной, ходить по ним без специальных приспособлений — пытка! Что ж, придётся терпеть и проявлять крайнюю осторожность.

Рыболов забрался на валун и обозрел окрестности. Река в этом месте, после нескольких спокойных, маленьких плёсов и мелких перекатов сжи-малась берегами и обрушивалась вниз, образуя каскад водопадов, вливаясь в конце в большой глубины яму — цели экспедиции Вилли. А вокруг простиралась лесотундра. Корявые берёзки и лиственницы торчали во все стороны, навевая невесёлые мысли о бренности всего земного.

Вилли спрыгнул на землю, расчехлил топорик и отправился на заготовку дров. В этом году на них был неурожай, поэтому пришлось потратить много времени и усилий, чтобы набрать необходимое количество сушняка на первые два дня. Вот теперь можно было приступить к главному — тому, ради чего затевались все эти поездки. В мрачных глубинах омута обитали могучие таймени. Именно за ними приезжал сюда Лабер за многие тысячи миль. Игра стоила свеч. Нигде не видел он подобной рыбы. Самый большой экземпляр стоил рыбаку сорока минут изнурительной борьбы, оторванного мизинца и перелома левого локтевого сустава. Зверь потянул на 67 кг. Рыбу Вилли отпустил, рука не поднялась на доблестного бойца. Пять лет минуло с того дня. Что было, то было. А сегодня нахлыст. Индикатор, лакмусовая бумажка. Так гурман вдыхает запах и аромат изысканного блюда, пробует закуски, с каждой минутой разжигая в себе всё более и более страстное желание отведать вожделённый деликатес, так и Лабер не торопился с налёта поймать тайменя. Пусть пока будет мелочь. Он соскучился по настоящей ухе.

Рыболов спустился к яме, привязал мушку из меха барсука, надел очки и сделал первый заброс поперёк течения в то место, где поток врывался в яму. Вилли хорошо видел, как из голубой глубины появилась рыба. По всей видимости ленок. Без долгих раздумий он ринулся вперёд, последовала сильная потяжка, Гриз подсёк, с непривычки слишком сильно, последовал мощный рывок, и леска обвисла. Рыба осталась в реке, а человек на берегу с пустыми руками.

Гриз поднялся с дивана, сходил на кухню, достал из холодильника бутылку пива и вернулся на место. До этого момента в воспоминаниях ничего интересного не наблюдалось. Всё было кристально чисто, даже зацепиться не за что. Вилли с неудовольствием поморщился. Пока он не нашёл ни малейшей лазейки куда могли спрятаться воспоминания о происшедшем, той отдушины, которая могла привести к нужному ответу на проклятый вопрос о происхождении шрамов. Значит, будем двигаться вперёд.

У реки Лабер провёл ровно неделю, и всего за сутки до оговорённого срока прибытия вертолёта случилось несчастье. Большое несчастье…

За семь дней рыболов поймал всего четырёх приличных тайменей и два десятка упитанных ленков, хариусы в счёт не шли. Времени, чтобы добыть рекордную рыбину, оставалось очень мало. Тогда Гриз пустил в ход главный козырь — поставил на спиннинг секретное оружие — блесну из серебряной ложки. Она не знала поражений. Таймени буквально сходили с ума при виде полудрагоценного изделия. Вилли не хотел пользоваться слабостью противника и прибегал к помощи заманчивой обманки только в исключительных случаях. На втором забросе последовала мощная хватка. Царь — таймень не выдержал и в неимоверном броске схватил железку. Тут же последовал грубый и резкий рывок. Лабер подсёк, но он забыл кошки! Нога сорвалась с камня, Вилли потерял равновесие и упал, хлёстко ударившись затылком о гладыш. Из глаз брызнул фонтан искр, и всё провалилось в пустоту.

Кровь бросилась в виски. Гриз снова встал с дивана, достал из бара бутылку водки. Желвак на затылке пульсировал. Вилли налил половину стакана, выпил и лёг.

В чувство его привёл холод. Рыбак открыл глаза. По небу бежали редкие облака, где-то коротко и зло крякала утка. Лабер не ощущал ног. Они онемели от ледяной воды. Гриз выбросил руки назад и попробовал подтянуться. Мир завертелся перед глазами. Нет, так дело не пойдёт. Вилли напрягся и перевернулся на живот. В голове перекатился, ударив в лобную часть, утыканный иголками свинцовый шар. Тяжёлая и тупая боль билась в мозгу, выдавливала слёзы, перехватывала дыхание. Гриз ощерился, вцепился в скользкие камни скрюченными пальцами и подтянулся, затем снова и снова. Так он с огромным трудом выбрался из воды. Теперь желательно было добраться до лагеря, тогда всё будет в порядке. Там есть смена белья, спирт, горячий кофе живительный костёр. Вилли приподнялся на левом локте и огляделся. Река невозмутимо продолжала бег, как и тысячи лет назад. Удилище и очки исчезли. Он попробовал встать. Ватные, чужие ноги ломались во всех направлениях, не считаясь с интересами хозяина. На глаза попался забродный шест. Вилли дотянулся до него, вставил в щель между камнями, некоторое время, проклиная всё на свете, пытался его согнуть, наконец, справился со строптивым приспособлением и снова попытался встать. Дело пошло на лад. Рыболов кое-как доковылял до лагеря и принялся лихорадочно раздеваться. Вода затекла в порванные вейдерсы, одежда разбухла, и он здорово помучился, прежде чем содрал с себя проклятые резиновые оковы. Зато потом дело пошло быстрей. Лабер стянул ледяное бельё, достал спирт и принялся растирать посиневшие ноги, не забыв хлебнуть для прогрева.

Стоп! Гриз напрягся и попробовал вспомнить — был ли шрам на ноге или нет. Помучившись около пяти минут, так и оставшись в неведении, он снова окунулся в воспоминания.

Через час всё было закончено. Было ещё выпито спирту, одета сухая одежда, горел костёр. Рыбак задремал, но тут же встряхнулся. Он не знал, сколько времени пробыл без сознания. Часы разбились при падении. Если сон возьмёт верх, то можно проспать вертолёт, а это чревато самыми неприятными последствиями. Конечно, его будут искать, но время окажется упущенным, срок действия визы истечёт, и его непременно расстреляют на месте, а может четвертуют, или гильотинируют… Короче — ничего хорошего.

Гриз начал собираться, превозмогая боль в голове. Она перекатывалась под черепом при малейшем движении. Рыбак заталкивал в рюкзак всё подряд, затем умял вещи коленом, а сверху уложил засоленную рыбу. С большим трудом продел руки в лямки и встал, скрипнув от натуги зубами.

Земля колыхалась под ногами. Вилли шёл словно робот, не обращая внимания на окружающее, и лишь одна мысль не давала покоя всю дорогу, умножая и без того чудовищную головную боль. Я обязан дойти, обязан!

Лабер едва успел к вертолёту, и всё закрутилось в обратном порядке. В Ивделе Лаберу оказали первую медицинскую помощь и отправили в Екатеринбург, где ждали неизменные пельмени и водка и, наконец, после недельной пельменно водочной терапии, вернулся в родной дом, где на пороге с букетом цветов ждал хозяина зараза Дракон. Придраться, в сущности, не к чему. Правда, несколько беспокоило падение с потерей сознания, но вокруг, на много километров, никого, кто бы мог нанести подобные увечья и заживить их, не было. Головоломка ещё та!

Гриз выпил водки, пожевал консервированных сосисок, но и это радикальное средство не помогло. Результат оставался равным нулю. Да что такое происходит!? Вилли разозлился. Пусть во всём разбираются специалисты, им за это деньги платят, а с него хватит! Лабер помылся и лёг спать. Разбудил Дракон. Коварное животное укусило хозяина за ногу. Он придавил хвост.

Гриз проснулся, убрал постель, кровать, привёл себя в порядок и занялся уборкой. В двери позвонили. Кот помчался встречать гостей. На пороге стояла целая делегация. Она состояла из: белого рыцаря, шефа, миловидной дамы лет тридцати — шестидесяти и двух типов: одного пожилого, другого молодого. Оба типа имели стандартные лица, костюмы, улыбки. Особенно Гризу понравились улыбки. Глаза типов уже зло прищурились, руки приготовились хватать, мышцы напряглись, видимо чисто рефлекторно, а ниже колючих глаз и выше готового ко всему подбородка сияли белоснежные зубы и губы, растянутые до ушей. Маски злых добряков. Чтобы не рассмеяться Вилли притворно закашлялся и пригласил всех в дом. Гости вежливо извинились за вторжение. Шеф всех представил. Старшего типа звали Уилиам Давид — он командовал бандой. Младший тип носил гордое имя Кен Стентон и являлся ярко выраженным боевиком с отчётливо поставленным хватательным рефлексом. Дама — Ева Стодняк оказалась секретарём регистратором. Оба типа носили одинаковые костюмы с отливом, серые рубашки, плоские галстуки и тупоносые ботинки. Дама являлась приятным исключением. Бежевая блузка выгодно подчёркивала высокую грудь, узкая синяя юбка плотно облегала красивую фигуру. Шеф и доктор были в своих обычных нарядах.

Посетители прошли в гостиную. Чинно расселись. Шеф сел рядом с Гризом на диван, доктор устроился напротив, в кресле, придвинутом к книжному шкафу, старший тип уселся во второе кресло возле телевизора, хватательный молодец расположился у двери и с видом сторожевого пса принялся буровить Вилли вызывающим взглядом. Дама элегантно угнездилась в третьем кресле, стоящим по другую сторону от телевизора. Дракон забрался на каминную полку и оттуда щурился на гостей. У Лабера сделалось пакостно на душе. Наверняка приезжие просмотрели все материалы и видеокассету. А он там голый! Ну, доктор, ну удружил!..

Первым нарушил молчание старший тип.

— Мы ещё раз просим прощения за столь ранний визит. После звонка вашего руководства у нас подняли архивы, навели справки, насколько это возможно, проанализировали ситуацию. Хочу честно признаться, задали вы нам задачку. Сплошные неизвестные. Начнём со стандартного обвинения — шпионаж. К сожалению или к счастью вы оказались не русским разведчиком.

— Подождите, — развеселился Вилли. — Почему я не могу быть коварным соглядатаем?

— Шпионаж подразумевает сбор секретной информации о новейших технологиях, изобретениях, вооружениях, дислокации частей и военных объектов и многое другое, что касается безопасности государства. Для этого вы должны работать с секретными материалами или иметь широкий круг знакомых, имеющих доступ к оным. В любом случае вы обязаны сидеть достаточно высоко, иначе какой от вас прок? Как мы видим ни того, ни другого у вас нет. За последние годы вы общались: с родителями, дочерью, вертолётом, котом. Плюс поездки в Россию. На работе вы замкнуты, нелюдимы и на контакт с посторонними идёте крайне неохотно. Жена, простите, сбежала от вас на третьи сутки совместного проживания. Горе вы, а не шпион, — старший тип засмеялся, но глаза остались холодными и внимательными.

— У вас всё со знаком минус, — подала голос Ева. — Не тот тип психиче-ской организации. Но всё же мы не жалеем, что приехали. Вы — феномен. Доктор Перкинс взял пробу на генетическую идентификацию, и она убе-дительно подтвердила — вы это вы и никто другой, не инопланетянин и не русский двойник нашего Вилли.

— Появление шрамов вообще не объяснимо, — снова заговорил старший тип. — Я попрошу вас раздеться. Плёнка — одно, натура — другое.

Лабер нехотя разоблачился до плавок и встал посередине комнаты. По улицам слона водили, вспомнил он.

В дело вступил белый рыцарь.

— Давайте рассмотрим нашего пациента с чисто медицинской точки зрения, — он встал, подошёл к пилоту и коснулся шрама на ноге. — Мышечная ткань рассечена глубоко. Ранения подобного типа заживают очень долго. Требуется полная неподвижность, в крайнем случае, кресло каталка, гипс — обязательно. Бедро — самая рабочая часть тела человека, кроме мозгов конечно. Там расположены, не в голове, мощные мышцы. Даже после длительного лечения достаточно хорошей и продолжительной нагрузки, чтобы порез разошёлся. А у нас есть в запасе спина и почка. Хочу подчеркнуть особо — бедро ничто по сравнению с ними. Тут, как говорится, без комментариев, — доктор Перкинс в полной тишине извлёк из белого дипломата рентгеновские снимки. — Представьте себе двуручный меч, к концу которого шарнирно прикреплёно варварское устройство с тремя шипами. Представили?.. Отлично… И сим приспособлением нашего друга ударили по спине вот в этом направлении, — белый рыцарь показал в каком именно. — Устройство с шипами вонзилось вот сюда, — доктор Перкинс показал куда. — А затем меч, вместе с гнусным дополнением, вырвали из тела жертвы. Конечно, прошу извинить меня, но я позволил провести аналогию с мечём для большей наглядности, дабы подчеркнуть серьёзность момента.

— С ума сойти легче, — прошептала Ева.

У младшего типа отвалилась челюсть. Старший достал сигарету и закурил. Шеф сидел с каменным лицом. Дракон хладнокровно лизал заднюю лапу, его вообще трудно было напугать чем-либо.

— Вот снимки, — не унимался белый рыцарь. — На них отчётливо видно: два шипа из трёх пробили почку навылет. Кто способен выжить после подобного без немедленной, высококвалифицированной, длительной, медицинской помощи? Да насчёт почки далеко не всё в порядке. Мы можем видеть, что поражённый участок заменён неким биопротезом, умело срощенным с оставшимся фрагментом. Мне не ведомо кто и как сделал столь сложную, не побоюсь этого слова — фантастическую операцию, но факт на лицо. Снимки не способны лгать. Каким образом проведено оперативное вмешательство? Через задницу? Нигде нет и намёка на швы! Потрясающая техника. И никаких отторжений инородных тканей. Никакой несовместимости… Теперь давайте поговорим относительно того, когда могли возникнуть шрамы. Я утверждал, утверждаю и буду утверждать — им не менее двух лет! Но плановый медосмотр, проведённый лично мной три месяца назад, свидетельствует об ином! Никаких травм на теле Гриза не наблюдалось. Лично я нахожусь в полном замешательстве и недоумении, думаю, как и вы все.

— В личном деле Лабера нет ни одной серьёзной зацепки, — грустно произнёс старший тип. — А на поездках на рыбную ловлю можно смело поставить крест. Там нет ни кого, кто мог бы бегать по тундре с мечами. Разве что Кристофер Ламберт…

Вилли отказывался верить своим ушам. Гости смотрели на него, как на чудовище. Неожиданно белый рыцарь снова ринулся в атаку.

— Прошу прощения, но я упустил из виду одно немаловажное обстоя-тельство. На бедре тоже нет намёка на швы. В детстве Лаберу удалили аппендикс. Прошло много лет, но мы можем отчётливо видеть следы швов, а тут ими и близко не пахнет, не смотря на то, — позволю себе повториться, — что ранения проходят по очень сильным группам мышц. Создаётся впечатление, будто раны заполнили неизвестным веществом, оно благополучно отвердело в порезах, где и преобразовалось в мышечную ткань. Я не в состоянии ничего объяснить, потому, что такими методами у нас не лечат!

— Меня больше удивляет другое, особенно после того, что рассказал уважаемый доктор, — заговорила Ева. — Вы, господин Лабер, говорили, будто не помните, откуда у вас появились шрамы.

— Могу повторить, — вздохнул Вилли. — Не имею ни малейшего понятия. Вчера вечером я много думал, пытался хоть что-нибудь вспомнить, но так ничего не сообразил.

— Это боле чем странно, — продолжала Ева. — Людям с малых лет памятны: боль, испуг, обида, несправедливость и они никогда о них не забывают. Меня в детстве, в трёхлетнем возрасте укусила соседская собачка, и я об этом не забыла. А тут далеко не собачьи укусы, а Вилли понятия не имеет об их происхождении. Вы прекрасно понимаете — такого быть не может. Его жизнь прошла среди людей, у всех на виду. Только на рыбалке, в течение десяти дней он находился в полном одиночестве. Тогда возникает естественный вопрос: что произошло на самом деле, где и главное кто заставил Лабера забыть о случившемся.

— Я настоятельно прошу — забудьте о рыбной ловле, — белый рыцарь за малым не подпрыгивал на месте от возмущения. — Умоляю всех сосредоточиться и понять основное. Первое, никто на свете меня не убедит в том, что при падении можно получить подобные травмы. Их можно нанести либо умышленно, либо они могут появиться в результате катаклизма или аварии. Второе, лечение на месте практически и теоретически невозможно. Для этого потребуется масса специального оборудования, медики высочайшей квалификации и пара грузовых вертолётов. Туда можно добраться только на них. Так что в этой версии масса слабых мест и абсолютно ничего не срастается. Да и дороговато встанет операция. И вся эта возня предпринята с единственной целью — чтобы искалечить несчастного рыбака? Даже вариант с пришельцами не выдерживает критики. Так называемые контактёры, когда их, якобы, забирали на борт космического корабля, рассказывали об отборе проб из различных частей тела, но наши гости из космоса никогда, никого не пытались искалечить. С другой стороны официальной медицине неизвестны случаи протезирования внутренних органов инородными биологическими материалами. Поэтому, я думаю, главные вопросы останутся без ответа.

— Уважаемый доктор любезно пояснил, — задумчиво произнёс старший тип, — у нас такими методами не лечат, а где тогда, скажите на милость, может практиковаться такая страсть — без швов, с протезированием ливера, без отпечатков в памяти?

— Понятия не имею, — ответил белый рыцарь. — Я ни разу не слышал, ни о чём подобном.

— Я всё понимаю, но не имею права не спросить, Вилли, вас пришельцы не похищали?

— К счастью не доводилось…

— Вы уверены?

— Абсолютно…

— А жаль. Вы могли бы заработать неплохие деньги на всей этой исто-рии, а рентген только подтвердил вашу правоту. Ныне пришельцы — тема модная и прибыльная, если её правильно эксплуатировать.

Неожиданно Гриз вспомнил, как несостоявшийся родственник Бернгарда Гржимека надоедал всем душещипательным рассказом о невероятном происшествии — его брали к себе инопланетяне, показывал свежий шрам на том месте, куда ему вживили таинственный приборчик, хвастался, будто благодаря ему, может устанавливать прямую телепатическую связь с таинственными существами. Чуть позже выяснилось, что, находясь в крутом подпитии, Липчински начал приставать в баре к даме, в результате чего получил бутылкой пониже спины, так на его заднице появилась отметина и родился вышеупомянутый рассказ о похищении. Липчински впоследствии трижды пожалел о своей затее, так как остряки из Службы немедленно распустили слух о том, что именно подсчитывает внедрённый в мягкое место аппарат, и для чего конкретно это потребовалось пришельцам. Но тут в очередной раз всех удивил доктор Перкинс. Он встал, подошёл к бару, достал початую бутылку водки, налил почти полный стакан и залпом выпил.

— Извините, господа, — спохватился Вилли. — Я, с вашего разрешения, оденусь, а пока прошу вас…

— Секунду, сынок, — остановил его белый рыцарь. — Я хочу сообщить нечто крайне неприятное. Крайне…

В комнате воцарила напряжённая тишина.

— Вся эта фантасмагория несколько вывела меня из равновесия. Поэтому я как-то упустил из виду главное, не рассмотрел основное. Как я, старый дурак, раньше не понял очевидное?!

— Простите, чего вы раньше не поняли? — вежливо, будто у тяжелобольного, спросил старший тип. Он, да и все собравшиеся, был готов к чему угодно.

— Мне страшно говорить, но отметина на спине много старше раны на бедре. Любой травматолог скажет то же самое.

— Значит, вот какая штука получается, — старший тип не пояснил, что он этим хотел сказать, а собравшиеся не стали уточнять.

В абсолютной тишине Лабер оделся, сходил за бокалами, достал из бара несколько бутылок, откупорил, налил себе из первой попавшейся и механически, как лекарство, выпил.

Гости поняли основное — им не дано вот так с наскока разобраться в феномене, и они зря тратят время. Ни допрос с пристрастием, ни запугивание, ни гадание на кофейной гуще не помогут. Тут требуются более эффективные методы, чтобы попытаться приподнять полог тайны. Первым нарушил молчание феномен.

— Шеф говорит, будто я постарел. Как с этим быть?

— Тут проще, — встрепенулся старший тип. Он почувствовал боле твёр-дую почву под ногами. — Вы слышали о теории мира Альберта Вейника?

— Понятия не имею…

— Не буду пересказывать весь труд, а вот касательно вас. Каждый человек живёт в своём личном времени, которое, пусть не на много, но отличается от других. Наш организм в стрессовых ситуациях способен ускорять или замедлять его ход. Некий катаклизм воздействовал на ваш организм, и он немедленно ответил ускорением личного времени. Может данный эффект спас вам жизнь. Кто знает?

— Не понял?.. — удивился Вилли.

— У меня нет желания и времени вдаваться в подробности. Почитайте Вейника. Вы же владеете русским… Он это связывает с хрональными из-лучениями, что, естественно, не объясняет появление шрамов.

— А другие теории нам не смогут помочь?

— Не иронизируйте. По долгу службы мы обязаны отслеживать появление самых бредовых идей. Любое мало-мальски необыкновенное изобретение или теория, попавшие в поле нашего зрения, по истечении определённого отрезка времени могут дать непредсказуемый и крайне не желательный для всех результат. Таким образом, непризнанные гении из разных стран здорово отравляют нам жизнь. Вы только представьте себе. Мы получаем информацию о появлении очередного технического или ещё какого мессии, обрабатываем данные о его деятельности, анализируем, создаём множество моделей и сценариев развития событий, а потом на протяжении многих лет корректируем эту бредятину применительно к нашему моменту времени. Изредка приходится рассматривать несколько работ одновременно в виду их совместной опасности, вот когда начинается настоящий дурдом!

— Интересная у вас работа, — улыбнулся Вилли.

— Здесь всё надо делать по-другому, — неожиданно оживился белый рыцарь. — Я свяжусь с профессором Крупье из Центра Исследования Мозга. Он мой старинный приятель. Ключ ко всему находится в голове у Лабера. Луи мастер своего дела, он поможет. Небольшое обследование не повредит, правильно, малыш. Процедура не обременительная и совершенно безвредная.

— Хорошо, я подумаю…

— Вот и прекрасно, — поднялся с кресла старший тип. — Мы тоже подумаем, обсудим ситуацию, но Центр посетить необходимо. Не уверен, что наш визит изменит хоть что-то, и мы всё тут же поймём, но с мёртвой точки дело может сдвинуться.

— Глубокое сканирование — штука хорошая, — подала голос Ева. — Но я бы предпочла опрос под внушением. Только так появится что-нибудь конкретное.

— Насколько мне известно в ЦИМе имеется врач владеющий гипнозом, — пояснил доктор Перкинс. — Если понадобится, попросим Луи провести пару сеансов.

На этом и порешили…

Визит делегации оставил у Гриза тягостное впечатление. Он явственно осознал — внутри него притаилась страшная тайна, то, что не дано знать даже ему. Словно злые силы схватили его, искалечили, вычеркнули из памяти воспоминания и бросили, будто в насмешку, назад, домой. Впервые в жизни ему сделалось не по себе. Какие подвиги или преступления он совершил, через какие горнила прошёл, кому принёс радость, а может горе и бездонную боль? Кто он теперь? А вдруг неизвестные шутники заложили программу, которая заставит совершить ужасное преступление? И как человек не может знать, что с ним произошло? Непонятно… Лабер помнил всю свою жизнь в мельчайших подробностях и где-то за ясными и чёткими воспоминаниями притаилось нечто необъяснимое и пугающее. Словно волчья яма на ровной и утоптанной тропе жизни. Только в ней он уже побывал. И ещё беспокойство от ощущения надвигающейся опасности, грозящей лично ему. Источник её — посетители. Гриз отчётливо понимал — его жизнь с сегодняшнего дня необратимо изменилась и это не последний сюрприз в обозримом будущем. Спецслужбы уже никогда не выпустят объект из-под колпака. Уже сегодня они могли увезти Лабера с собой, но к счастью у агентов не было на руках соответствующих бумаг, да и послали, по всей видимости, не самых компетентных, а просто первых попавшихся. Но сейчас они скорректируют действия, выдадут старшему типу чёткие, конкретные инструкции. Поэтому результаты посещения ЦИМа могли быть губительны для Вилли. Если в нём найдут что-нибудь интересное — он пропал. Его сгноят в лабораториях в надежде докопаться до истины. Им только дай повод, расстроено думал Гриз, и тогда пиши пропало. У Лабера уже имелся опыт общения со спецами. Однажды ему никак не удавалось эвакуировать спасательный отряд. Только шестая попытка оказалась удачной. После завершения операции пилота обвинили в не компетентности, трусости и отсутствии чувства долга. Кто-то в штабе напортачил и срочно искал стрелочника. Жирный боров, проводивший дознание, непрерывно блеял о напрасно потраченных деньгах налогоплательщиков, о цинковых гробах, которые шли, по вине таких как Вилли, нескончаемым потоком в страну, о выплаканных глазах матерей и вдов, безутешном горе маленьких детишек, тщетно и бестолково пытался связать воедино нити заговора и преступной халатности. Короче — нёс полную ахинею. Вилли вначале растерялся от подобной наглости и несправедливости, но быстро пришёл в себя и не мудрствуя лукаво дал, причём от души, по шее следователю. Неизвестно, чем тогда могла закончиться для Лабера та история, не заступись за него полковник Штраус, но пилота оставили в покое и больше не донимали глупыми вопросами.

Вилли вспомнил старшего типа и всё возрастающий блеск в его глазах, по мере того, как развивались события. Скорее всего, предводитель банды — законченная сволочь и ждет только удобного момента, чтобы уволочь Лабера к себе, утолив тем самым служебное рвение. Гриз с досадой грохнул кулаком об стол. Здесь не защитит не шеф, ни тем более доктор Перкинс. Они просто честные исполнители, работники среднего звена, не обладающие, к сожалению, сколь-нибудь большим влиянием и связями в высших эшелонах власти. А вот от медицинского светила Луи Крулье уже не отмахнёшься — это, братцы, не мелкая сошка. Отец всегда говорил, что нельзя недооценивать опасность и терять бдительность. В мире существует множество людей, которые так и норовят сожрать тебя с потрохами. Так что необходимо постоянно находиться на чеку. Ограничение его свободы — вопрос времени. Они найдут предлог, отыщут лазейку, обзаведутся множеством бумаг, ордеров, разрешений, спрячутся за пресловутыми националь-ными интересами, заручатся поддержкой своих людей в правительстве, оболгут, извратят ситуацию, повернут всё как им надо, состряпают из него монстра, и тогда Вилли не отвертеться. Итог в любом случае будет один — он неизбежно загремит в спецлабораторию, за тысячи дверей и запоров, где угодит в ласковые и не знающие сомнений руки докторов. Они, чувствуя себя в полной безопасности, за широкими спинами покровителей и руководства, со всей страстью предадутся исследованию феномена всеми доступными методами. Ибо они тоже блюдут государственные интересы и находятся на передней линии обороны. Безотказный аргумент, с которым очень трудно спорить. Попробуй, возрази, подними шум. Немедленно, орава адвокатов примется за дело и так всё запутает, что в мешанине из правды и лжи сам чёрт ногу сломит. Гады! Но не надо раньше времени предаваться отчаянию. Лабер решил сходить к доктору Перкинсу и поделиться с ним опасениями. Старик всегда хорошо к нему относился, хоть и ворчал при каждой встрече.

Вилли быстро оделся, подошёл к дверям и осторожно выглянул в окно. Напротив его дома стояла чёрная машина. В ней сидела парочка и довольно бесцеремонно, нисколько не заботясь о конспирации, разглядывала жильё подопечного. Началось, подумал Гриз, вот они, голубчики, уже бдят, аж слюни капают с языка от усердия. Ладно, не будем искушать судьбу…

Через два часа позвонил доктор Перкинс. Он сообщил, договорённость о консультации достигнута. На них заготовят пропуск. Завтра в восемь утра он заедет за Лабером, и к десяти они будут на месте. Вот такие пироги, подумал Вилли, по дороге и поговорим, а пока необходимо было разобраться с личной безопасностью. Кто знает, что взбредёт в голову спецам? Бережёного бог бережёт. Первым делом Лабер забаррикадировал чёрный ход тяжёлым шкафом, приготовил помповое ружьё, осмотрел окна первого этажа и… успокоился. Правда, в его распоряжении имелось секретное оружие — Дракон. Неизвестно почему, но с наступлением темноты кот на дух не переносил присутствие посторонних в доме. Он принимался истошно вопить, бить посуду и ронять мебель. Маленькое голубоглазое животное всего за один час производило разрушения такого масштаба, какие смогла бы осу-ществить стая взбешённых бабуинов, в тысячу голов, за сутки. Поэтому ночью можно было спать спокойно, не опасаясь вероломного нападения.

* * *

Автомобиль доктора Перкинса тоже оказался закованным во всё белое: белые сиденья, белая обивка, белая панель, белая краска, белые диски, белый водитель. Экзотическое зрелище. Мистер Белоснежк… Вилли оглянулся. Сзади на небольшом расстоянии следовали его гномы. Правда, всего двое, но зато такие прилипчивые!

Лабер первый раз видел белого рыцаря за рулём и всю дорогу пробовал определить кто старше — водитель или машина. Угадать было сложно — спрашивать неудобно. Ко всему прочему мистер Белоснежк оказался водителем дисциплинированным, чему способствовал почтенный возраст авто и, руководствуясь какими-то доисторическими правилами дорожного движения, катил со скоростью спешащего пешехода.

Доктор Перкинс сосредоточенно управлял. Гриз решил воспользоваться удобным моментом и поделился с ним своими опасениями. Белый рыцарь молча выслушал исповедь лётчика и лишь вскользь заметил, что уже подумал о такой напасти и взял на себя смелость сообщить о ней профессору. Луи обещал помочь. На него можно положиться. Он хоть и со странностями, но дядька порядочный и к тому же известен по всему миру. Если понадобится, Крулье нажмёт на нужные клавиши, благо нити от них идут куда надо.

Центр Изучения Мозга оказался зданием скромным, двухэтажным, захваченным в плотное кольцо акациями и вишнями. Незаметный вход, простенький вестибюль, поперёк — барьер. Около него стояли старший тип и Ева. Всюду охрана. В стороне установлен квадрат металлоискателя. Чуть дальше — установка рентгеновского контроля, а ещё дальше ничего видно не было, коридор резко уходил вправо. Появился дежурный офицер, проверил документы посетителей, сверил их данные с компьютером и распорядился пропустить.

До приёмной профессора гостей проводил молодой охранник в строгом, чёрном костюме. Под пиджаком угадывался пистолет. Секретарь пригласила в кабинет. В апартаментах светила медицины почти физически ощущалась небывалая концентрация бодрости, оптимизма, жизнелюбия и радости. На компанию это подействовало подобно вспышке. Постепенно они пришли в себя и начали различать отдельные детали окружающего пространства.

Помещение оказалось неожиданно большим. Справа от входа стоял массивный стол. На нём, на самом краю, покоилась вычурная статуэтка очень похожая на вирус полиомиелита, под ней красовалась ажурная надпись, выполненная готическим шрифтом. За статуэткой раскинулось громоздкое сооружение селектора с множеством кнопок и клавиш. Чуть отступя от чуда внутренней связи, сверкала и переливалась идеальная лысина господина Крулье. Слева от входа сиял умытыми стёклами витраж во всю стену. Напротив располагался уютный кожаный диван. Над ним красовался почти подлинник — картина Казимира Малевича «Чёрный квадрат».

Профессор, словно его кольнули шилом пониже спины, вскочил с места, и тут же концентрация бодрости стала почти невыносимой. Мировое светило оказалось маленьким ртутным шариком. Оно, неуловимо выкатилось из-за стола и, полыхая радостной улыбкой, бросилось к доктору Перкинсу. Вилли подивился выкрутасам судьбы. Эти двое ничем не походили друг на друга. Полная противоположности во всём.

— А- а!.. Старина!.. — профессор с такой силой принялся трясти руку белого рыцаря, словно хотел оторвать. — Бесконечно, бесконечно рад! Просто слов нет, до чего ты осчастливил меня! — и посетителям. — Простите, господа, просто мы долго не виделись с Пронырой.

Высокие гости чинно уселись на диван, а кладезь медицинской мудрости продолжал порхать вокруг несчастного доктора, который судорожно пытался придать своему бескровному, не ведающему, что такое эмоция, лицу некоторое подобие улыбки. Но из благой затеи ничего хорошего не получилось. С таким же успехом можно было заставить улыбаться черепаху.

— Почему ты меня совсем забыл? — извиваясь от обиды всем телом, жаловался профессор. — Вот Джексон изредка заглядывает, Кроу звонит, правда редко. Фон Кубикин посылает весточки по электронной почте, а ты вечно где-то прячешься. Не хорошо, не хорошо!

Хозяин кабинета подарил гостям лучезарную улыбку и укатился за стол, но вдруг материализовался перед Лабером.

— Вы наш загадочный человек? — всплеснул он ручками от умиления. Светило смотрело на Гриза, как на новую игрушку. — Любопытно, загадочно, необъяснимо, — профессор появился возле селектора, что-то пропел и снова возник рядом с Вилли. — Значит, ничего не помните, ничего не знаете, ничего не понимаете, полностью загнаны в угол неразрешимыми вопросами. Я немного в курсе вашего дела. Несоответствия разительные. Таинственная операция по трансплантации, произведённая неведомо кем. Страшные шрамы, что появились в результате ужасной аварии. Сплошные загадки и таинственности.

Лабер смотрел на Крулье словно кролик на питона. У него невольно похолодело внутри, противно защекотало в носу. Необъяснимый страх охватил пилота. Зря, ох зря он поддался на уговоры и согласился на визит в Центр…

— Вот одного я никак не могу уяснить, почему ваше руководство обратилось в ФБР, а не к нам? Случай из области медицины. Вы же не предатель, не изменник и не шпион! Ох уж эти фобии и перестраховка! Ну да ладно. Вы уже здесь и это хорошо. Вот я вспоминаю аналогичный случай происшедший в 1977 году. Тогда разведка привезла к нам одного больного на голову человека, вы понимаете, это наш профиль. Между прочим, наш мозг — штука пре интереснейшая. Ели разобраться по большому счёту, то можно увидеть…

— К сожалению, у нас мало времени, — кашлянул доктор. — Давай ближе к теме.

— Мы к вашему сведению… — открыл было рот старший тип.

— А вот вам я слова не давал, — оборвал его Крулье. — Хочу заметить особо — вы здесь находитесь в порядке исключения, по личной просьбе руководства из Вашингтона. Цените это и уважайте присутствующих. В ином случае мы продолжим без вас!

В кабинет вошла крошечная, пухленькая, эдакая девочка с голубыми волосами, одетая в нежно-жёлтый брючный костюм и белые босоножки на высоком каблуке, женщина.

— Прошу любить и жаловать — доктор Фани Сессон. Она проводит вас на место и даст необходимые пояснения. Это наш переводчик со специального — на нормальный язык. Желаю удачи. Я с вами не прощаюсь. До встречи, — профессор вылетел и кабинета подобно бомбе.

Когда гости вышли из приёмной, то увидели только его спину в конце коридора. Халат развивался за учёным, словно бурка атакующего кавалериста.

Посетители понесли ещё одну потерю. Вилли увели с собой два моло-дых человека. Остальных доктор Сессон пригласила в комнату для посетителей.

— У нас не курят, — предупредила она ледяным тоном, когда увидела, что старший тип достал пачку сигарет. — Вот по этому монитору, — продолжила она, — Мы будем наблюдать за ходом обследования.

— Извините, — вмешался старший тип, — мы не можем получить видеокассету с записью процедуры, чтобы, так сказать, на досуге детально просмотреть и обдумать?

— Вынос любых материалов из здания Центра категорически запрещён, — бесконечно вежливо пояснила доктор Сессон. — Если вам потребуется, заказывайте пропуск, приходите и детально обдумывайте. Других вариантов нет.

В глубине глаз старшего типа загорелись упрямые, злые огоньки.

— Для нас вы можете сделать исключение, — приказным тоном объявил он. — Надеюсь, вам известно интересы какого ведомства я имею честь представлять?

К большому разочарованию ведомства, воинственная речь его представителя не произвела никакого впечатления на крошечного доктора. По всей видимости, ей приходилось отказывать организациям и покруче.

— Для нас не имеет принципиального значения, откуда вы прибыли, — спокойно сказала она. — Порядок есть порядок. Нарушать его не позволительно никому.

— Скажите пожалуйста, — Ева явно хотела разрядить обстановку и поэтому спросила первое, что пришло в голову. — На сколько это опасно — сканирование?

— Надеюсь, вам известен порядок обследования беременных женщин. Мы имеем возможность видеть плод, в состоянии определить пол зародыша, проследить за работой сердца, выявить возможные патологии. С мозгом, примерно, то же самое.

— Как вы думаете, доктор, что мы там обнаружим?

— Ничего особенного. Мозг не книга. Нам удастся выявить, если таковые имеют место, нейроблокировки, физиологические изменения, омертвения, закупорки, ну а дальнейшее решат наши знания и интуиция.

— Получается, обследование только подтвердит, но не даст прямого ответа на наши предположения и не более того? — спросил старший тип. В нём ещё клокотала обида за ведомство.

— Минутку терпения и мы всё увидим.

— А какое оборудование вы используете? — поинтересовалась Ева.

— Функциональный магнитно-резонансный томограф, со встроенным асинхронным преобразователем Ван Бейкена.

— Спасибо, — поблагодарила Ева.

— Пожалуйста, — ответила доктор Сессон.

Засветился экран. На нём появилось изображение человеческого мозга. Разные области светились разными цветами. По бокам изображения бежали колонки цифр и слов.

— Прошу внимания, — возвысила голос доктор. — Посмотрите на вот эту часть ярко — зелёного цвета.

Белая стрелочка курсора уткнулась в требуемое место. Тут же на экране возник вертикальный разрез мозга. На зелёном фоне выделенного участка четко обозначилась алая клякса.

— Мы видим, — пояснила Фани Сессон, — так называемый гиппокамп. В нём хранятся воспоминания. Цветная нашлёпка — блокировка. Попробуем выяснить, каким образом она установлена.

Раздался лёгкий шелест клавиатуры. Под изображением появилась бе-гущая строка.

— Предположительно — эмоциональная блокада, — сообщила доктор.

— Блокада эмоций? — спросила Ева. — Уж, не по тому ли Лабер всегда спокоен, словно корова?

— По всей видимости, вы не внимательно меня слушали. Не блокада эмоций, а эмоциональная блокада определённой зоны памяти, — уточнила Фани Сессон. — Эмоциями у нас ведает миндалина, а мы, позволю ещё раз повториться, рассматриваем гиппокамп! Так вот, существует много способов кодирования и блокировки. Они существуют для передачи или сохранения в неприкосновенности определённого рода информации, доступ к которой может быть открыт исключительно посредством тайного шифра, пароля, гипнотического внушения. Здесь мы видим нечто принципиально новое. В мозгу выстроен многоступенчатый барьер. Он служит надёжной защитой для спрятанных за ним данных. Чтобы их высвободить, объекту потребуется испытать сильный эмоциональный стресс, вызванный неизвестными нам обстоятельствами. Они и только они в состоянии снять барьер.

— А почему вы считаете, будто ступеней много? — спросил белый рыцарь.

— Площадь блокады достаточно обширна, поэтому разовое высвобождение огромного количества информации неминуемо приведёт к сумасшествию, половинный объём — к шизофрении. Гиппокамп поставляет воспоминания для осмысления в лобную часть, отвечающую за логическое мышление. Лавина сведений нарушит их связь, и мозг начнёт воспринимать действительность неправильно, искажённо, уродливо.

— А если Вилли не испытает необходимого воздействия? — поинтересовалась Ева.

— Значит, информация умрёт вместе с ним.

— Русские могут владеть технологиями подобного рода? — вклинился в разговор старший тип, он ни на секунду не терял бдительности.

— Я слышала о теоретических разработках. Они производились в Израиле, но даже не надеялась увидеть что-либо подобное.

— Сколько потребуется времени, чтобы овладеть вот такими методами обработки мозга? — спросила Ева.

— Думаю лет двадцать, не менее. Только к чему?

— Простите, может вы что-то путаете? — недобро сощурился старший тип. — Согласно моим сведениям во многих странах готовили специально кодируемых убийц, которые жили, ничего не подозревали, но, попадая в определённые обстоятельства, просыпались и выполняли приказ — ликвидировали намеченную жертву. И именно такого индивидуума мы имеем честь видеть перед собой. Раньше я сомневался, а теперь нет!

— Вы ошибаетесь и вот почему — площадь под блокадой слишком велика. Там скрывается нечто более серьёзное, чем команда на убийство. Для меня вывод однозначен — Лабера специально изолировали от той части воспоминаний, которые способны нанести непоправимый вред владельцу, или данные могут пригодиться, а могут и нет. Я готова поклясться — всё, что лежит в голове у Вилли, адресовано только ему, поэтому более не собираюсь комментировать происходящее.

— Всё равно, потенциально, Лабер представляет угрозу окружающим? — старший тип стоял в стойке собаки учуявшей дичь.

— По всей видимости — нет! Тот, кто ставил блокировку этого и добивался, чтобы сведения, сокрытые в мозгу, не были доступны ему в повседневной жизни…

— Но всё же, теоретически, он может представлять угрозу стране? — старший тип почуял родное.

— Мы все в определённые моменты своей жизни становимся опасными для окружающих, — возразила доктор Сессон. — Хотя, после здравого размышления…

— Вот именно! — воспламенился старший тип. — Всех нас обязано насто-рожить происшедшее. Нельзя закрывать глаза на очевидное — уже завтра произойдёт то, что позволит Лаберу овладеть неведомыми способностями. К чему он будет готов в новом качестве? Какой силой овладеет? Это должно тревожить нас всех — истинных патриотов своей великой Родины.

— Не стоит сгущать краски и переоценивать возможности тех, кто поработал над нашим пациентом, — вмешался доктор Перкинс.

— Но кто мог сотворить подобное? — задумчиво сказала Ева. — Кто?..

— В мои обязанности, — раздулся от сознания собственной значимости старший тип, — входит определение степени опасности, которую может представлять объект. Мы не имеем права рисковать. Даже если возмож-ность нанесения вреда минимальна. Нам просто необходимо, я бы даже сказал — жизненно необходимо, знать всё! Доктор, мы не можем прямо сейчас извлечь хотя бы часть информации и на её основе попробовать спрогнозировать возможное развитие событий. Я не хочу впадать в панику, но ситуация уникальная и взрывоопасная.

— Что вы предлагаете предпринять?

— Можно путём создания виртуальной реальности вызвать стресс и Вилли вспомнит сокрытое за цветной кляксой, — сказала Ева.

— Снова позволю себе повториться — только события определённого рода в состоянии нам помочь. Пока найдём нужное, пройдут годы или Гриз угодит с нашей лёгкой руки в дом скорби.

— Тогда введите ему в мозг препарат и активируйте зону страха, — настаивал старший тип.

— Это вам необходимо ввести, но не в голову, а в другое место и не препарат, а ведро слабительного, — в голосе крошечного доктора появились металлические нотки. — Мы опыты на людях не проводим. Здесь, если мне не изменяет память, исследовательский центр, а не подпольная лаборатория по вивисекции. И зарубите на носу! С этого момента мы берём Вилли под своё наблюдение. Случай уникальный. Об этом будут сегодня же уведомлены соответствующие органы, во избежание недоразумений.

— В силу своих полномочий вынужден настаивать на полной изоляции Вилли, как человека способного на неординарные действия. Он опасен со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Первое, каким образом вы собираетесь это сделать. Заковать его к кандалы, бросить в одиночную камеру, приковать цепями к стене, бесконечно держать на успокоительном? Не сходите с ума. Мы имеем дело с человеком, а не с бешеным псом. Второе, для изоляции Вилли оснований нет. Наши скромные догадки гипотезы в расчет брать не стоит, — мстительно усмехнулась Фани Сессон. — Любой захудалый адвокат не оставит от вас камня на камне. Так что даже не пробуйте воплотить в жизнь свой коварный план. Он неизбежно заведёт в тупик. На моей памяти ваше ведомство трижды предпринимало попытки к изоляции людей с нестандартными результатами исследования мозга. Тогда у вас ничего не получилось и сейчас не получится. Не тратьте зря силы и время, но если вы все же не прислушаетесь к голосу разума и пойдёте напролом, игнорируя наше мнение и рекомендации, знайте, всего один звонок профессора в канцелярию президента расставит всё по своим местам.

— У вас сложилось неправильное мнение о нас, — обиделась Ева.

— Какое есть! — отрубила доктор и выключила монитор. Все поняли — разговор окончен.

В коридоре их ждал Лабер, и вся компания отправилась в кабинет психотерапевта, но сеанс гипноза, на который возлагались особые надежды, не внёс ясности в ситуацию. Обойти блокировку не удалось. Её ставили всерьёз и надолго. Тогда старший тип, всё ещё изнывая от нетерпения, предложил провести комплексное обследование. Гипноз совместить с химиотерапией, сканированием и электронным воздействием непосредственно на закрытый участок. Видимо он видел перед собой не человека, а некий биологический сейф, от которого потеряли ключи, а по сему старались всеми доступными средствами попасть внутрь. Но сейф тут же пообещал свернуть шею старшему типу, что значительно охладило пыл медвежатника.

Похождения компании закончились в кабинете, где, восторженно сияя лысиной, ждал профессор.

Только через час посетителям удалось вырваться из ЦИМа. Доктор Перкинс искренне жалел, что привёз сюда Лабера, а тот смотрел на всех волком. Старший тип непрерывно крутил головой, словно его стукнули подушкой, бессознательно бормотал что-то о непомерной ответственности, какая ложилась, стараниями окружающих, на его хрупкие плечи, неугасимом чувстве долга и прочих страшных вещах. Ева поминутно оглядывалась на здание Центра, непроизвольно одёргивала кофточку и облизывала губы.

Поэтому, не смотря на разногласия, компания безумно радовалась возможности в целости и сохранности покинуть сияющие чертоги профессора Луи Крулье и несгибаемой Фани Сессон.

Глава ╧ 4

Плюнуть на всё, так решил Вилли. Он резко пресёк робкое предложение старшего типа о прохождении дополнительного, более углублённого, обследования непосредственно в стенах его родного заведения, и с разрешения шефа вышел на работу.

У меня в голове, думал Гриз, построена кем-то загородка, а за ней мирно спят неведомые мысли. Ну и пусть. Не буди лихо. Плохо мне от них или хорошо? Мне от них никак, а раз так, то и беспокоиться нечего. Вилли по опыту знал — придёт время и все решится само собой. Вопросы получат исчерпывающие ответы.

Однако, старший тип, не теряя надежды со временем заполучить Гриза в своё единоличное пользование, выговорил право наблюдать за пилотом, дабы вовремя отреагировать на изменение поведения подопечного.

Ровно через двое суток после описываемых событий шеф откомандировал Вилли на западное побережье. Паром «Англия» выбросило штормом на рифы. Береговая охрана не справлялась, у ребят не хватало сил, опыта и снаряжения.

Паром сел так крепко, что даже разбушевавшаяся стихия не могла ничего с ним поделать. Двое суток команда «Англии» не имела возможности покинуть терпящее бедствие судно. Только на исходе третьего дня спасатели смогли добраться до искалеченной громады парома. Экипаж, к счастью, не пострадал. Когда шторм утих окончательно, появилась возможность приступить к эвакуации груза, находящегося на борту. Паром лежал на правом боку. Нос задрался, корма скрылась под водой. Левый бок лопнул поперёк, ширина разлома достигала восьми метров. Через него спасатели пытались вертолётами извлечь содержимое трюма. Там находилось уникальное оборудование баснословной стоимости для экспериментальной атомной станции. Поэтому Службу Спасения завалили требованиями работать особенно тщательно. Так что Гриз появился вовремя.

Люди трудились по двенадцать часов, затем заступала вторая смена. Прогноз погоды внушал серьёзные опасения. Руководство не хотело рисковать. Каждый ящик осторожно, могучими лебёдками подтягивали к трещине, у которой ждал вертолёт. Затем груз извлекали из чрева парома и переносили на берег. Там его устанавливали на специальные платформы и тягачи доставляли контейнеры на промежуточный склад, где их вскрывали и проводили тщательную ревизию содержимого. Если всё было в порядке, или поломки оказывались незначительными, оборудование увозили к месту назначения. Фирма изготовитель производила мелкий ремонт на месте. То, что не подлежало восстановлению, запаковывали и готовили к отправке на завод. Люди трудились сверхаккуратно, и кропотливая, изматывающая работа отбирала последние силы. Спасатели падали от изнеможения, забывались тяжёлым сном, вставали угрюмыми и разбитыми, а впереди ждали двенадцать часов каторжного труда.

На восьмые сутки все работы завершились. И вовремя… Надвигался новый шторм.

Последним рейсом Лабер вывез штабель контейнеров высшей защиты с тройной свинцовой рубашкой и хитроумной системой вентиляции. На берегу выяснилось — грузовиков не хватило, а фирма настаивала на немедленной доставке всех оставшихся грузов. Связались с шефом, тот дал добро на воздушную транспортировку. Вилли дозаправил вертолёт, решительно пресёк попытку наблюдателя лететь с ним, проверил крепление и поднял машину в воздух. Он имел удовольствие наблюдать, как агент с проворством лани кинулся к своей машине и принялся выбираться на дрогу, ведущую к складам.

«Одинокий скиталец» плавно оторвал контейнеры от земли, поднялся на двадцать метров и пошёл вдоль трассы. Ветер крепчал. Гриз знал, что бывает с торопливыми и не форсировал события. Он поддерживал постоянный контакт с авиадиспетчером. Тот давал метеосводки каждые пять минут. Данные вселяли тревогу. Вилли принял решение садиться. В ином случае можно было потерять машину и груз. Пилот сообщил свои координаты, испросил разрешение на «организацию промежуточного лагеря» и принялся искать удобное место. Справа от дороги появился неглубокий овраг. Лабер осторожно поставил на дно контейнеры, прошёл чуть вперёд, но сесть не успел. Налетевший шквал швырнул вертолёт вправо и вниз. «Одинокий скиталец» не полетел кувырком только потому, что трос сыграл роль якоря и вертолёт упал на склон оврага. Гриз вылетел из кабины и покатился вниз, через мгновение он достиг дна. Могучий порыв ветра остановил, начавший было сползать вертолёт, оторвал от земли, рывком, словно нитку, оборвал трос, и машина исчезла за краем обрыва. Блеснула вспышка. Звука взрыва Вилли не услышал.

С небес обрушилась целая лавина гальки. Пилот попытался спрятаться за расползшийся штабель контейнеров. Не получилось, тогда он открыл верхний, влез внутрь и захлопнул крышку. Защёлки стояли двухсторонние, поэтому Лабер не боялся оказаться в ловушке. Рубашка из трёх мощных слоёв свинца прекрасно гасила звук. Вилли извлёк из внутреннего кармана витамины, проглотил несколько штук и запил из фляжки. Через пять минут он крепко спал. Снаружи бесновалась стихия, а в овраге, в свинцовом саркофаге, спал Вилли Лабер по прозвищу Гриз.

Глава ╧ 5

Вилли открыл глаза. Его окружала полная тьма и тишина. Он сразу вспомнил, где он, как сюда попал и почему, протянул руку и… на лицо посыпалась труха. Она немедленно залезла в рот, нос, уши, за воротник. Гриз чертыхнулся, повернулся на бок, и целая лавина трухи обрушилась на него. Сразу стало нечем дышать. Пилот нащупал защёлку, откинул крышку и выбрался наружу. Ураган умчался в неведомые дали. Покой и радость царили в природе: светило солнышко, голубело бездонное небо, в траве трещали кузнечики, пели птицы, веяло теплом. Но где-то притаился его соглядатай. Покрытый тоннами гальки, не потерявший служебного рвения, он наверняка прорыл дырочку для обзора и по рации докладывал старшему типу, что объект хорошо виден и уже почти превратился в неведомую бяку, недаром сделался каким-то тёмным и с него сыплется, и что старший тип был абсолютно прав — Лабера надобно хватать и немедля волочить на предмет детального изучения, вскрытия, трепанации и ещё чего-нибудь. По сему агенту срочно требуется подмога, и он, срывающимся от волнения голосом, просил разрешения лично руководить захватом! Придурки!

Вилли удивлённо отряхивался и отплёвывался. Откуда взялась эта га-дость? Он наклонился и провёл ладонью по внутренней стороне контейнера. Верхняя часть трёхслойной свинцовой рубашки рассыпалась в прах, но днище оказалось в порядке. Лабер испугался. Он лежал на спине. Неужели старший тип оказался прав и Вилли начал трансформироваться и мутировать. От его ядовитого дыхания испорошился даже металл! Гриз сорвал цветок и опасливо подул. Вроде всё в порядке, а если попробовать зажигалку…и тут ничего интересного. Хорошо, отложим исследования на будущее.

Всё ещё отряхиваясь, подобно собаке, всем телом, пилот выбрался из оврага. Искорёженные станки вертолёта валялись в трёхстах метрах от него. Чуть левей журчал ручей. Вилли с удовольствием умылся, напился и снова задумался. Интересно, сколько он проспал? Гриз посмотрел на часы и не поверил своим глазам. Увы, они не могли лгать. Получалось невероятное — он проторчал в контейнере почти шесть суток! Лабер на мгновение опешил, затем вынул упаковку витаминов и вытряхнул содержимое на ладонь. Таблетки заменили на плоские ампулы. Шутники хреновы! В ампулах содержалось сильное снотворное. Подобная шутка в отряде называлась «сделать сурка». И тут до Вилли дошла простая мысль. За шесть суток его не могли не хватиться. Маршрут известен. Шеф никогда ничего не забывал, он не мог его бросить ни под каким видом! В это невозможно поверить! А может, всё же старший тип добрался до него. И Гриз сейчас сидит, пришпиленный к креслу, в подземном бункере, и добряки доктора вводят ему электроды в мозг, инициируя по очереди тот или иной участок, в надежде добиться желаемого, но тогда ситуация должна была постоянно меняться, один сюжет не помог — перейдём к другому и так далее, пока не произойдёт…что?..

Нет! Так не пойдёт! А ну-ка, возьми себя в руки! Не раскисай!

Напившись впрок и наполнив фляжку, пилот вышел на шоссе. Может, подвернётся попутка? Дорога, на сколько хватало глаз, оказалась пустынной. Ждать не имело смысла. Если кто и нагонит, он постарается остановить, чтобы добраться до ближайшего населённого пункта. Оттуда можно позвонить шефу.

Под ногами противно скрипела галька, где-то за холмами мерно дышал океан, кричали чайки, пахло водорослями. И ни души вокруг. Побережье обезлюдело совершенно. Скорее всего, на дорогах образовались завалы, но «Одинокий Скиталец» в Службе не единственный вертолёт. Тогда почему его не искали? Неожиданно Лабер почувствовал противный привкус страха во рту. Так не пойдёт, снова разозлился он. Раз никого нет, он должен идти: день, неделю, месяц и, если потребуется, год! Только куда он придёт, и что увидит там, куда придёт? Гризу очень не нравились такие мысли, но они постоянно роились в голове, увеличивая беспокойство, которое не переставая глодало Вилли.

Минут через сорок попался автомобиль. Легковушка стояла метрах в двадцати от дороги. Краска с крыши, капота, багажника и левого бока была обита. Лобовое и стёкла левого борта отсутствовали. Некогда элегантный форд сильно смахивал на ощипанную курицу. Это же машина наблюдателя, неожиданно сообразил Вилли, именно на ней он бросился в погоню за вертолётом. Любопытно… Гриз заглянул в салон. Ключи торчали в замке зажигания, из бардачка вывалился пистолет, на сидении пассажира лежал пакет с провизией. У Лабера засосало в животе. Всё же не ел шесть суток. Он открыл дверь, достал пакет. Оттуда пахнуло кислятиной. Его обед сожрали бактерии на пару с грибками, да и агента, по всей видимости, тоже. А может бедолага сбежал от страха, или погиб, или провалился сквозь землю, или рыщет аки дикий зверь в поисках его. Неизвестно… Пока он выслеживает да вынюхивает целесообразно воспользоваться подвернувшейся возможностью облегчить движение. Надоело топать пешком. Приеду домой, сообщу в полицию, решил Гриз, тогда машину передадут вла-дельцам. Он с чистой совестью смахнул с сиденья битое стекло, сел за руль. Двигатель завёлся с четвёртой попытки. Ну, милая, не подведи. Форд осторожно выбрался на дорогу и, не торопясь, поехал…

Ураган натворил больших бед. Поваленные деревья, целые барханы гальки то и дело перегораживали трассу. Иногда приходилось выходить из машины и расчищать завалы. Вскоре он добрался до развилки. Ему, согласно указателю, направо. До Мальсдея оставалось около шестисот километров. Не мешало бы заправиться и перекусить. От голода слегка подташнивало. Здесь ураган не так сильно напакостил. Дорога ровной лентой убегала вдаль. Тут началось страшное, необъяснимое. Вилли попался грузовик с прицепом. Он лежал в стороне от дороги вверх колёсами. Повсюду валялись коробки с видеоаппаратурой. Гриз остановился. Видимо водитель заснул за рулём, а может виновата техническая неисправность. Он даже не успел затормозить. Машина с разгона вылетела с трассы, взрыла бампером землю и перевернулась. Хорошо ещё не загорелась! Пилот подошёл к расплющенной кабине. Из неё торчали ноги одетые в джинсы и стоптанные ботинки. И тут Лабер почувствовал удушливый запах разлагающейся человеческой плоти. Он хорошо знал его по армии. Боже, сморщился Вилли, что творится в мире? Труп лежит несколько дней, и никто за всё время не пришёл на помощь, не сообщил в полицию! Ураган ураганом, но не все же вымерли в округе? На крайний случай с недавних пор дальнобойщиков стали снабжать аппаратурой космического слежения. Вот и у этого отломленная антенна валяется. Через два часа после аварии полиция неминуемо появится на месте крушения. А тут…?

Гриз вернулся в машину. Что же стряслось? Взгляд упал на приёмник. Как он раньше не догадался его включить? Вилли щёлкнул ручкой настройки — полная тишина, лишь лёгкое потрескивание небесных сфер. А здесь, между прочим, должно вещать не менее дюжины станций. Пилот закрыл глаза с такой силой, что вспыхнули яркие круги. Спокойно, спокойно, уговаривал он сем себя, я хочу унять поднимающуюся дрожь в руках и ледяной холод внутри. Ничего страшного не произошло, просто небеса рухнули с плеч местного Атланта и раздавили людей. Он отходил пописать, а теперь вернулся на место. Ладно, не будем торопиться, и делать скоропалительные выводы. Доберусь до дома, Службы, а там и до сути происходящего. Может быть…

Лабер некоторое время сидел и ровно дышал, а затем медленно двинулся дальше. Вскоре попалась маленькая заправка. Вилли подрулил к колонке, открыл бак, вставил туда пистолет заправочного шланга и пошёл в конторку. Там никого не оказалось. Он заглянул в прилегающие помещения — тоже пусто. Ладно…

Вилли попробовал включить насос, но электричество отсутствовало. Тогда он вышел из помещения, вскрыл колонку, нашёл ручку, закрепил на нижнем маховике и принялся усердно крутить. Вскоре бензин весело полился в бак. Гриз работал и соображал одновременно. До дома далеко, по дороге может случиться всякое, поэтому крайне желателен аварийный запас топлива, на всякий случай. Он перестал крутить и отправился в гараж. Там нашлась вместительная канистра. Гриз закончил заправку, убрал полную ёмкость в багажник и снова посетил конторку. В углу приютился холодильник. Там всё растаяло. Из-под дверцы набежала изрядная лужа. Что могло испортиться — испортилось, а вот консервы сохранились и хлеб в вакуумной упаковке тоже. Ну, приступим…

Через двадцать минут стало лучше. Пилот оставил деньги и визитку на столе, забрал оставшиеся продукты, погрузил в машину и двинулся дальше. Вскоре он увидел микроавтобус. Он лежал на боку далеко в поле. Вилли не стал останавливаться, чутьё спасателя подсказывало, что это на сегодня не последняя трагедия на дороге, и он тут ничем помочь не сможет. Ему просто необходимо без задержек двигаться вперёд, не смотря ни на что!

Начало смеркаться. Лабер остановил машину, вышел, потянулся, попил воды, прислушался. Пересвистывались редкие пичужки. Неведомый зверёк пробирался в траве, шмель стукнулся о заднее стекло и, на ходу потирая ушибленное место, улетел восвояси. И больше ничего. Ладно… Вилли допил воду, выбросил бутылку в кювет и тронулся дальше. Но беспокойство не проходило, оно не позволяло сосредоточиться, рисовало в голове одну картину страшней другой. Гриз притормозил. Так не пойдёт! Где найти карман для глупых мыслей, которые не давали покоя. В ином случае истерика гарантирована. Трезвая голова — вот, что крайне необходимо сейчас. Трезвая голова! Но беспокойство, не смотря ни на что, уже запустило в мозг тоненькие, дрожащие ручки и тихонько скулило, навевая смертную тоску, вселяя неуверенность в сердце и образуя пустоту в животе.

Стемнело, посвежело. Пилот замёрз. Холодный ветер беспрепятственно разгуливал по салону. Гриз остановился на вершине холма, выключил свет, вышел из машины и принялся бегать, желая согреться. А вокруг простиралось мёртвое пространство. На многие мили окрест ни огонька, ни звука. Такого не может быть, едва не закричал Лабер! Здесь достаточно густонаселённый район. Ну — у… отключили электричество, так у каждого фермера, во всех посёлках, городках имеются автономные генераторы, но то пол беды, машин же нет ни одной. Вилли задрал голову и посмотрел на небо. Там оказалось всё в порядке. Он различил два спутника — светящиеся точки бежали по звёздному полю. Значит, жизнь продолжается! Лабер постоял ещё немного, в сердцах плюнул и сел в машину. Главное не терять головы, уговаривал он себя, попробуем мыслить трезво, здраво и не торопясь. Эмоции отодвинем в сторону, они на данный момент плохие советчики. Сейчас добраться до города. Там всё прояснится, всё…

Гриз ехал всю ночь, изредка останавливаясь, чтобы согреться. Словно в кошмарном сне в свете уцелевшей фары возникали и таяли в темноте разбитые, искорёженные, перевёрнутые, сгоревшие машины. Два или три раза он объезжал исковерканные трупы. Последний, оказался наполовину объеденным. Изредка вдоль трассы вспыхивали глаза зверей, пирующих возле дарового угощения. Гриза мутило. Он явно слышал чавканье окровавленных пастей, хруст перемалываемых костей и ощущал зловонное дыхание пожирателей падали. Воображение явно разыгралось. Нет, так не пойдёт, уже не в первый раз, со всё возрастающей злостью, думал он. Сейчас рассветёт, и жуткие видения исчезнут, растают под лучами утреннего солнца. Но наступившее утро не принесло облегчения. Наоборот — стали видны подробности каждой катастрофы. Вилли уже не смотрел по сторонам, а только исступлённо гнал автомобиль вперёд. Он уже всё понял, но не хотел признаться в этом самому себе. Разум говорил одно, сердце — другое. Пока голос сердца перевешивал все аргументы разума.

Наконец появился Мальсдей. Лабер остановился, достал канистру, залил в бак остатки бензина, уложил пустую ёмкость в багажник. Перед ним лежал мёртвый город. Над домами, улицами шапкой висело вороньё. Даже отсюда явно слышался гул голосов тысяч любителей лёгкой поживы. Гриз стоял и тянул время. Он знал, что увидит на улицах и боялся этого. На короткий миг город показался ему притаившимся чудовищем. Оно поглотило семьдесят две тысячи человек и теперь ждало его, чтобы так же, как и остальных, хладнокровно и равнодушно уничтожить. Оно наблюдало за ним пустыми глазницами окон, готовило паутину улиц, чтобы жертва не вырвалась из цепких объятий. Вилли упрямо тряхнул головой, видение исчезло, и тогда он решился.

Его дом находился недалеко от окраины. Едва Гриз вышел из машины, как на него накатила тошнотворная волна. Кашляя и ругаясь на чём свет стоит, он вбежал в дом. Там ничего не изменилось. Правда, электричество отсутствовало, телефон тоже не работал. Сумасшедшее мяу заставило вздрогнуть. Дракон в невероятном прыжке упал хозяину на грудь и не замурлыкал, не заурчал — дико и страшно зарычал, вздрагивая всем телом. Не существовало в мире силы, которая могла оторвать кота от Лабера. И тут Вилли услышал такое, от чего волосы на голове зашевелились. Дракон заикался. Непередаваемо больно было слышать его мь — мь — мь — мь — ау! Вилли ласково погладил любимца, поцеловал в мокрый нос и попробовал снять, но тот намертво вкогтился в куртку и вдруг посмотрел такими сумасшедшими глазами, что Гриз растерялся. Через секунду он сообразил — его друг смертельно голоден. Вилли, не медля, отправился на кухню, открыл консервы и навалил полную миску. Кот рванулся к еде. Лабер смотрел, как он жадно глотает куски консервированного мяса и перед его мысленным взором предстала многотысячная армия собак и кошек, оставшаяся без хозяев. На помойках иссякли запасы объедков и, сжигаемые дьявольским го-лодом, не приученные добывать пищу самостоятельно, они превратились в массу неуправляемых, взбесившихся бестий. Гриза передёрнуло от отвращения. Он тревожно посмотрел на Дракона. Нет, его любимец не мог, хищно визжа от наслаждения, рвать трупное мясо, набивая иссушенный голодом желудок. Хорошо! Он не мог! А остальные, уже вкусившие вместе с вороньём мертвежатинки? Об этом необходимо постоянно помнить и всегда иметь при себе оружие. Иначе сожрут и не подавятся, глазом не моргнут! Вилли тяжело вздохнул, достал бутылку водки, две банки консервированных сосисок, налил половину стакана, выпил, пожевал кусок сыра и только тогда решился. Он спустился в подвал, вскрыл металлический ящик, достал помповое ружьё, порвал одну коробку с патронами, набил магазин, взял две про запас, поднялся наверх, перелил водку во фляжку, прицепил к поясу, пошёл в гараж, положил ружьё в джип, засунул туда банку сосисок и Дракона, вывел машину на улицу, из облупленного форда извлёк остатки еды, пустую канистру, уложил их в машину и, скрепя сердце, поехал к родителям.

Лабер кусал губы от боли и неугасимого огня, испепеляющего душу изнутри, пытался успокоиться, но не мог ничего с собой поделать. Он уже знал, что увидит, но вопреки здравому смыслу микроскопическая искорка надежды жила и билась в мозгу. А вдруг… Он же выжил! Чем ближе Вилли подъезжал к дому, тем сильней хотелось вернуться назад. На дороге творился бедлам. Машины, как и на шоссе, внезапно потеряв управление, врезались в дома, деревья, сталкивались друг с другом. Хорошо ещё городок маленький, движение не такое интенсивное, в большом городе сейчас наверное не проехать. И всюду трупы, вздувшиеся, источающие омерзительное зловонье. Объезжая школьный автобус Гриз отвернулся. Внутри вились тучи мух. Конец света, день триффидов! И ещё одно заметил Лабер. Паники не было. Смерть настигла людей в момент их обычных занятий: кто-то спешил по делам, вон те на скамейке мирно беседовали, на земле валялись клубки с пряжей, мусоросборщик стоял возле пакетов с отходами. Получается, всё произошло мгновенно, неожиданно, тихо, обыденно. Это говорит о том, что люди не пали жертвой агрессии сопредельных стран, их бы успела предупредить служба оповещения, и тогда многие имели реальный шанс спрятаться в специальных укрытиях и тем спастись. Нет, здесь произошло нечто другое, из ряда вон выходящее, а вот что именно Лабер не знал!

Вилли подъехал к дому родителей и тут же увидел мать. Она лежала на дорожке возле опрокинутой сумки, с которой ходила за продуктами. Неожиданно Вилли потерял чувство реальности, ему начало казаться, что всё происходит не с ним, а с кем-то другим, в скверном, бездарном фарсе. Гриз словно во сне прошёл в дом. Смерть застала отца за полировкой мебели, рука так и не отпустила тряпочку с раствором. Здесь же лежала дочка, кремовое платье шевелилось от червей. Тут нервы Лабера не выдержали. С диким воплем он вылетел из дома, упал в машину, тщетно пытаясь попасть в замок зажигания, как вдруг в голове начало тяжко пульсировать, сознание стало медленно тухнуть. Вилли дёрнулся вперёд, больно ударился о лобовое стекло. Окружающее принялось со страшной скоростью менять цвет. Асфальт колыхался. Чёрное небо расцвечивалось багряными сполохами и зарницами. Воздух сделался плотным и мягким как резина. Вилли судорожно рванул фляжку, отвинтил пробку и сделал несколько больших глотков, поперхнулся, закашлялся. Из носа закапала бледно-розовая жидкость. Спиртное обожгло горячей волной, выдавило слёзы. Гриз разом пришёл в себя и немедленно ощутил в себе нечто новое, и оно с каждым мгновением всё отчётливее проступало в памяти и, наконец, Лабер вспомнил, что пряталось в голове. Оно терпеливо дожидалось своего часа. Вот и дождалось…

Глава ╧ 6

Темнота оказалась полной и всеобъемлющей. Безысходная, тоскливая, всепроникающая, она простиралась до краёв Вселенной. В самом центре темноты располагался стол. Над ним, на расстоянии полуметра, парили четыре лица жёлтого цвета, а может это были просто маски с пустыми глазницами и чёрными провалами ртов. Под каждым лицом-маской на столе лежали по две руки, вернее четырёхпалые кисти рук, у которых два пальца противостояли двум другим. Лица-маски принадлежали созданиям безмерно старым, дряхлым и утомлённым жизнью. Они говорили, с трудом открывая кособокие рты. Глазницы, расположенные треугольником над широким носом с одной ноздрёй, попеременно подёргивались. Слова шелестели подобно опавшим листьям, перекатываемым ветром.

— Мы рады видеть тебя у нас, — вещало левое крайнее существо. — За тобой долго наблюдали. Мы многое знаем о тебе.

— Очень хороший материал, — вставил второй справа.

— Не удивляйся и ничего не бойся, — продолжал левый. — Но времени мало, очень мало и мы можем не успеть.

— Подождите! — пришёл в себя Вилли. — Вы хоть поясните где я, кто вы? Я ничего не понимаю. Откуда вы взялись?

— Постарайся вспомнить, что ты делал в последнее время, последние часы…

— Я находился на рыбалке, разбил лагерь, рыба клевала, а затем…

— Что затем? — спросил правый.

— Я поскользнулся и упал. Больше ничего не помню.

— А дальше мы забрали тебя сюда, к себе.

— Но ад я представлял несколько иначе, да и рай тоже, а вы не похожи ни на чертей, ни на ангелов, — буркнул обескураженный Гриз.

— В данный момент ты находишься на Экте, — сказало правое существо. — Экта — планета, расположенная в двадцати световых годах от Земли.

— Так вы пришельцы! — догадался Вилли. — Я у вас на корабле. В космосе. Меня похитили!

— Ты находишься на нашей родной планете под названием Экта. Мы, лично, никогда не прилетали в Солнечную Систему.

— А как тогда я очутился здесь?

— Мы внимательно наблюдали за тобой посредством микроразведчиков, и когда наступил удобный момент, произвели изъятие. Остальное — детали…

— А по-человечески это никак сделать нельзя было?

— Нам не нужна реклама, да и тебе лишние неприятности не к чему. Начнутся нежелательные расспросы, нездоровый ажиотаж и прочий вздор. В конце концов, тебя объявят шарлатаном и обольют грязью с ног до головы. Поэтому пришлось ждать…

— Это не важно, — сказало правое существо. — Важно другое! Ты здесь! Четвёртый и последний представитель Земли, побывавший у нас.

— Расскажите о предыдущих трёх…

— Воздержись пока от вопросов и просто слушай. Не будем терять драгоценное время на всякую ерунду и отвлекаться на мелочи. Энергии мало и с каждым мгновением становится всё меньше и меньше.

— Хорошо, — согласился Вилли, он решил выждать. — Тогда последнее. Что вам от меня надо?

— Скоро узнаешь. Всему своё время, — прошелестел левый. — Слушай внимательно и запоминай. Мы — экты. Наша цивилизация несравненно старше вашей. Задолго до того, как у вас появились питекантропы, мы уже умели передвигаться в пространстве на большие расстояния. Технологии были высоки, тела молоды, дух крепок, устремления благородны, головы кружились от открывающихся перспектив. Казалось, перед нами не существовало преград, которые не возможно преодолеть. Самоуверенность молодости…Чем умней и сильней мы становились, тем больше совершали ошибок. Сегодня многое встало на свои места, но только не тогда. Тогда победам не было числа. Цивилизация буквально купалась в лучах славы и удачи. Но не всё шло так, как хотелось. По обществу пробежали трещинки раскола, и чем триумфальнее становилось шествие, тем более они ширились.

— Что за ерунда? Разве может такое случиться в благополучном и бурно развивающемся обществе?

— Каждая отдельно взятая цивилизация подчиняется общим для всех разумных миров, законам. Хотим мы того или нет. Нарушать их можно, но это ни к чему хорошему не приведёт. И в результате роковых ошибок, потрясений, большой крови, всё вернётся на круги своя. Если будет кому возвращаться! Ошибки сопутствуют всем нам всегда и всюду — идёшь ты вперёд или топчешься на месте. Нужно научиться вовремя их распознавать, делать правильные выводы и, с учётом исправленного, двигаться дальше.

— И много вы натворили?

— Достаточно, чтобы просмотреть основное. Представь ребёнка в утробе матери. Он развивается девять месяцев. В ином случае может родиться не нормальный ребёнок — организм с серьёзными отклонениями от нормы. Так и цивилизация зреет в материнском биополе планеты, но только до определённого момента, и когда он приходит, люди покидают мать-планету, но далеко, на первых порах, не уходят, помогая ей восстановить силы для нового зачатия.

— А как тогда вообще возникает разумная жизнь?

— Во Вселенной развеян провирус, с непередаваемо сложной програм-мой. Он ориентирует организм, в котором укореняется на появление разума. В упрощённом виде он играет роль сперматозоида, живой организм — яйцеклетки.

— Значит, провирус в состоянии проникнуть в чёрвя или в моль?

— Программа действует избирательно. Сперматозоид не в состоянии внедриться в мышечную ткань, он ищет то, для чего предназначен. Так и в нашем случае. Организм должен находиться на высокой стадии развития.

— А у нас на Земле кто станет после нас обладателем разума?

— Вам даже думать об этом рано. Тем более, наверняка случится так, что и некому…

— Не понял? — встревожился Вилли.

— Терпение, всему своё время.

— Тогда маленький вопрос. Откуда взялся провирус?

— Этого мы не знаем. Имеются только смутные догадки и предположе-ния. Одни говорят, будто существует генератор, синтезирующий провирус и запущен он мифической сверхцивилизацией. Вторые уверены, что он появился вместе с рождением Вселенной согласно замыслу Творца. Третьи вообще договорились до абсурда… Лично мы склоняемся к первому варианту и думаем наш проказник появился на свет в результате эволюции разума.

— А вы видели сам провирус?

— И не единожды. Он всегда предпочитает пускать корни в веществе, преобладающем в организме избранника. В вашем случае это вода. Он и управляет вами посредством воды. К сожалению, провирус не поддаётся обработке. Мощные охранные системы уничтожают объект при первой попытке проникнуть в его тайны. Никакая, даже самая суперсовременная техника, не позволяет заглянуть за черту неизведанного. Однако вернёмся к нашему случаю. Мысль о возможном уходе с планеты расколола общество пополам. Одни говорили — рано, другие — пора. Обстановка накалялась с каждым днём, и вот около восьмисот лет назад мы разделились. Болезненно, на грани гражданской войны. Так родилось понятие о Первой и Второй силах. Вторая Сила покинула Экту, Первая — осталась. И то и другое было роковой ошибкой. Вторая Сила ушла слишком рано, Первая Сила и не по-мышляла об уходе, замкнулась в себе, как бы окуклилась, не допуская мысли о возможности внепланетного развития. Начало конца для всех. По прошествии ряда лет обе стороны осознали ошибку, но исправить её, увы, было не дано никому. И в порыве отчаяния все понаделали кучу глупостей.

— Скажите, а как тогда определить тот момент, когда придёт время со-вершить переход от одного цикла к другому?

— Всё живое стремится к совершенству, а того, кто имеет честь находиться на вершине биологической пирамиды, активно подталкивает провирус. Позволим себе аналогию. Планета подобна яйцу. Человечество растёт, потребляет заранее созданные запасы, мужает. Ресурсов, по замыслу Создателя, должно с избытком хватить до того момента, когда цивилизация созреет, и дай бог поумнеет. Если такого не случится — яйцо протухнет.

— То есть, если развитие пойдёт по правильному пути…

— Люди покинут планету и…

— Заселят Вселенную!..

— Попадут в новое яйцо под названием Солнечная Система, где условия выживания гораздо жёстче, ресурсов меньше. То есть с каждым этапом становится интересней жить.

— Я понял! — воскликнул Гриз. — Следующим будет яйцо — Галактика!

— Всё правильно. Поэтому никуда специально бежать не надо. Всё произойдёт само собой в положенный срок.

— Но в вашем случае подобного не случилось!

— А по иному и не могло быть. Мы, и следует в этом признаться, на пути развития утеряли что-то важное, отбросили за ненадобностью то, что, по мнению наших предков, мешало неудержимому движении вперёд. Например: духовность, нравственность… И теперь пожинаем плоды своей глупости и недальновидности. Но не будем отвлекаться! Именно тогда Вторая Сила нашла Землю, и именно тогда ею овладела бредовая идея о проведении широкомасштабного эксперимента. Наши родичи выбрали звезду с двумя планетами и принялись заселять их людьми, похищенными с Земли. Одновременно сооружались лаборатории, где украденные подвергались сложнейшей обработке. Тончайшие манипуляции с мозгом, направленные генетические мутации. Таким образом Вторая Сила намеревалась в ускоренном темпе вычислить конечный результат планетарного цикла развития общества, так сказать создать рабочую модель, и на основе полученных данных подкорректировать свой путь. Сумасшествие! Мы не могли не вмешаться. Так развился вооружённый конфликт.

— Почему они выбрали такой сложный вариант? Не проще ли было са-мим вернуться на планету?

— Зачем рисковать собой, когда имеется возможность поупражняться на других. Страх — великая сила. Обжёгшись на молоке дуют на воду! Не будем отвлекаться. Тем временем, незаметно для всех сформировалась Третья Сила. Землянам на двух планетах предоставили технику, обеспечили высокий научный потенциал. В этом имеется рациональное зерно. Иначе, как подопытные смогли бы подойти к моменту, соответствующему исходу с планеты? Наше вмешательство несколько отвлекло Вторую Силу от эксперимента, она невольно ослабила контроль и тогда Третья Сила ударила по обидчикам! С тех пор она не даёт своим визави покоя. Она жестока и не знает пощады. Их около двух миллионов. Они мобильны и бесстрашны.

— Похищенные сильно отличаются от нас? — спросил Гриз.

— Да, разница ощутимая, — ответил правый. — Обработка генных структур не прошла даром. Сейчас это уродливые чудовища не знающие пощады.

— Но история на этом не закончилась, — продолжал левый. — Потерпев неудачу в моделировании, вторая Сила решилась на сногсшибательное — она захотела вернуться в биополе молодой планеты, на которой имеется разумная жизнь. Наши родичи не желали понять одного — невозможно родившееся дитя, каким бы оно не оказалось, поместить назад. Дело, как говорится, сделано. Так вот, выбор пал на многострадальную Землю. Вторая Сила решила провести санитарную обработку планеты. Когда и чем — можем только догадываться.

— Какую ещё там обработку! — взвыл Вилли. — Что ещё за глупости!

— Подавление разумной жизни путём полного уничтожения её носителей.

— Такого допустить никак нельзя! Придумайте что-нибудь!

— У нас катастрофически не хватает энергии, все ресурсы истощены. Мы люди-тени. Нас хватило лишь на одно — обнаружить самых пригодных, доставить сюда, оказать информационную помощь.

— Но это же полный абсурд. Это равносильно тому, что вы дали уми-рающему от голода понюхать, как пахнет еда, для поддержания сил, — возмутился Гриз. — Подумайте! Нас шесть миллиардов, а вы так спокойно говорите о какой-то чёртовой обработке! Должно же быть что-то, что предотвратит беду?

— К огромному сожалению выбора нет. Ты забыл. Мы воюем много лет, поэтому измотаны окончательно.

— Но без вашей помощи, причём максимально активной, я не смогу ничего предпринять! Иначе мой мир обречён! Понимаете — обречён!!! — выкрикнул Лабер.

— Повторяю, мы делаем, что можем. Ты даже не представляешь — во что обошлась для нас твоя доставка сюда.

— Но четырёх до смешного мало. О подобной помощи стыдно говорить. Нам не остановить врага, а на уговоры, причём абсолютно бездоказательные, военных и правительства уйдёт уйма времени. Нам просто не поверят, слушать никто не станет. Только вы в состоянии предоставить неопровержимые сведения о готовящейся агрессии.

Второй справа повернулся к соседу.

— Скажи ему, он обязан знать…

— Вся информация относительно посещения Экты и данные о Второй Силе мы закроем строго ориентированной эмоциональной блокадой. Только сильный стресс, вызванный определёнными событиями, откроет доступ к ней. У нас может случиться всякое. Вдруг в последнюю минуту здравый смысл возобладает и Вторая Сила передумает. А нам очень не хочется, чтобы ты вооружённый нашими биороботами появился на Земле. Тут и до катастрофы не далеко.

— Подождите… — растерялся Вилли. — Так я ничего помнить не буду, ничего не буду знать? Даже предупредить никого не смогу? Так чем вы, в таком случае, лучше Второй Силы? Вы умышленно лишаете мой мир последнего, крошечного шанса выжить!

— Пойми нас правильно. Мы не имеем права рисковать. Вместе с тобой мы переправим два искусственных организма: биоробота А-17 и зародыш робота нового поколения, а с ними ты станешь практически неуязвимым для своих сородичей. Поэтому предосторожность необходима. Теперь насчёт предупреждения. Земляне просто не в состоянии помешать пришествию наших родичей, ибо находятся на более низкой ступени развития. Не тот уровень техники, науки. Вы обречены на поражение в любом случае. Прими это как бы болезненны не были наши слова. Конечно, если бы у нас было больше энергии и времени, то тогда после переброски нашего оружия, обучения людей мы бы оказали достойное сопротивление агрессору, но…это всего лишь мечты!

Лабер молчал, потрясённый услышанным, раздавленный открывшейся перспективой. Он отчётливо понял — не он здесь диктует правила игры, и ему требуется сообразить, как эффективней использовать имеющиеся в его распоряжении средства. И как можно больше данных о враге, способах ведения боевых действий. Пусть сведения закроют, но если Вторая Сила нанесёт удар и он выживет — информация пригодится.

— Расскажите о роботе А — 17. Почему у него такой индекс?

— Потому, что их выпустили всего семнадцать штук.

— Так мало?

— Процесс создания одного робота занимает порядка двадцати лет.

— Я где-то читал, что на такое потребуется всего несколько месяцев.

— Не скажи… Состряпать железного дурака или биологического болвана не сложно, а биоробота при вашем уровне науки и техники — дело совершенно бесперспективное. Уж очень там всё запутано и сложно. В наших архивах сохранился отчёт, происхождение которого так и не удалось выяснить, о нескольких гениальных биоинженерах, которые появились на Земле из неведомых миров. Они забрались в самую глушь, в надежде обрести покой и в тишине воплотить свои замыслы в жизнь, и без помех повозиться с биосистемами. Они ухитрились за тридцать лет, причём в поле тяготения, собрать действующий образец биоробота. Его максимально адаптировали к местным условиям, придали облик бородатого детины и нарекли модным именем — Илья! По окончании работ его выпустили в свет. Робот покинул родное Карачарово и устремился в столицу. По дороге, походя, Илюша перебил множество всякого народу, не очень разбираясь, кто прав, а кто виноват. В граде Киеве он поразил, видавших виды, обпивал и объедал потрясающей способностью за один присест поглотить неимоверное количество алкоголя в комплексе с горячими и холодными закусками. В промежутках между пирами робот много дрался, причём со всеми подряд: как с удельными князьками, так и с многочисленными захватчиками. Несколько раз его тщетно пытались женить, но герой всякий раз благополучно избегал уз Гименея, и отправился шататься по России, колошматя и правого и неправого. Свои подвиги он закончил где-то в Муромских болотах, куда услал беспокойного вояку один хитрец. Дескать, там угнездился Змей Горыныч и его требуется срочно изничтожить. Робот сломя голову ринулся в вековые трясины, долго бродил по ним, утопая по ноздри в зловонной жиже, маша мечём, и гнусно сквернословя, потерял много энергии и прекратил существование. В данном случае ничего поделать было нельзя — модель получилась довольно примитивная. Таким образом, смелый эксперимент благополучно провалился, наглядно доказав, до чего сложно построить биоробота. Инженеры плюнули на всё и канули в недра Вселенной. С другой стороны существует понятие — киборг. Некий синтез человека с машиной. К сожалению, человеческий мозг невозможно сориентировать, или запрограммировать на абсолютное повиновение или определённые действия. Потому, что, как это ни парадоксально звучит, существует понятие о душе. Душа — субстанция загадочная и обработке не поддаётся. Вторая Сила уже обожглась на этом, родив на свет Третью Силу. Поэтому, для того, чтобы вырастить настоящего, полноценного биоробота требуются долгие годы кропотливого труда на уровне внутриатомной бионики. С искусственным интеллектом шутки плохи — он создаётся вне культурной среды, вне национальных традиций, вне биополя планеты.

— Почему вне биополя?

— Роботы выращиваются в космосе, в специальной лаборатории. В поле тяготения, в атмосфере просто невозможно получит материалы требуемой чистоты.

— А зародыш нового робота, что с ним делать?

— Это новейшая разработка, экспериментальный, уникальный экземпляр. Многофункциональная, широкого диапазона действия, адаптированная к самым неблагоприятным и агрессивным средам, машина. Мы даже не успели придумать ей внешность.

— Что ещё будет у меня?

— Два оперативных разведчика и кое-какое оружие. Всё…

— Что сможет предпринять пара пусть даже безумно способных роботов против нашествия Второй Силы?

— Если ты в результате нападения останешься, жив, они сделают так, что противнику будет бесконечно трудно добраться до тебя.

Вилли решил зайти с другого конца.

— Вы говорили об ошибках Второй Силы, но умолчали о своих!

— Наши просчёты и промахи стали для нас настоящим кошмаром. Отчаяние способно творить чудеса, злые чудеса, заставляет кидаться в крайности, не оставляет поля для манёвра, а потом, задним числом, удивляешься содеянному.

— Я согласен с вами, но всё же…

— Мы захотели жить долго, чтобы успеть сделать по возможности много и попали в одну из самых страшных ловушек, которые постоянно расставляет Вселенная мыслящим существам. Мы решили стать бессмертными.

— Разве такое возможно? — удивился Вилли.

— Результат ты видишь перед собой. Бессмертие — лакомый кусочек, дьявольское искушение. Перед ним невозможно устоять. Перспективы невообразимы, горизонты достижимы и энтузиазма полные штаны. И мы не устояли, не смотря на предостережения отдельных учёных, которые потонули в хоре ликования толпы. Расплата не заставила себя долго ждать.

— В принципе, жить долго здорово. Можно многое успеть, узнать, исправить.

— Мы тоже так думали, но реалии быстро охладили пыл. Когда все же-лающие прошли соответствующее лечение, произошёл демографический взрыв, а затем наступила обратная реакция. Рождаемость упала до нуля и больше никогда не поднималась. Так на Экте перестали появляться дети.

— Вы поняли, в чём дело?

— Конечно. Экты в том виде, в каком существовали на тот момент, не были рассчитаны на вечную жизнь. Их биоресурс был ограничен, все внутренние органы без исключения не предназначались для непрерывной регенерации. Как это не парадоксально звучит — бессмертие существует всегда, бессмертие общества, той основной мысли, идеи, которую люди, словно эстафетную палочку, передают от поколения к поколению. Может быть, в далёком будущем, когда созреют все условия, можно достигнуть вечной жизни, но… вернёмся к нашему случаю. Скорее всего, в дело вступил провирус. Он прекратил безобразия самым решительным образом.

— Но наверняка остались те, кто не захотел проходить обработку. Не поддались общему ослеплению. Что случилось с ними?

— Их было мало, и они ничего не решали. Так и исчезли без следа. Мироздание не терпит и не прощает стратегических ошибок. Слишком высокую цену пришлось нам заплатить за бессмертие.

— И какова она?

— Цивилизация остановилась в развитии, почти прекратилось поступа-тельное движение. Мы практически топчемся на месте. Мы начали выми-рать, в конце концов.

— Биоресурсы, да?

— Здесь всё очень сложно и мы много не понимаем. Если разобраться по большому счёту, бессмертие порождает сон интеллекта, возникает губительная иллюзия — не стоит торопиться, времени хватит на всё. Какая разница, сегодня ты решишь пошевелить пальцем или через тысячу лет? Общество сразу становится вялым, дряблым, сонным. Возникают глубокие противоречия между инстинктами, биологией и разумной составляющей. Жуткий конфликт, плодородная почва для взращивания самоубийц, потому, что пропадает единственный стимул для продления жизни.

— О чём идёт речь?

— О смерти!

— Костлявая — стимул?

— Самый могучий из всех существующих! Природа, Вселенная и провирус мудры. Нам никогда не обойти, ни обмануть, ни перехитрить их. По всей видимости они родили этого погонщика миров и цивилизаций.

— Логика бытия, — сказало правое существо. — Не бессмертия должны жаждать люди, а глубокой, наполненной высокой духовностью, жизни. Жизни исполненной сострадания, любви к ближнему. Изо всех сил лелеять и беречь ростки добра и справедливости. Всё иное, в конечном счёте, низвергает общество в пучину забвения, и тогда на пустой планете снова заработает провирус и новый разум начнёт восхождение по раскалённым углям действительности к заоблачным вершинам духовных ценностей, и далеко не каждый мир достигает их. Многие, слишком многие срываются в пропасть, унося с собой боли, надежды, чаяния тысяч поколений, которые наивно верили, будто потомки окажутся умнее и благороднее их! Рухнувшая цивилизация оставляет после себя страшную память, отпечатанную в биополе планеты. Даже после кончины она продолжает калечить всё разумное, что имеет несчастье идти за ней. И в атмосфере удушья, ущербной наслед-ственности, рождается новая жизнь. До чего тяжко ей будет, до чего больно. Вновь появившийся разум примется страдать, героически преодолевать неизвестно откуда взявшиеся трудности, не сознавая, что это наследство порочного мира!

— Одно мгновение. Я не понял относительно ресурсов и яиц. Цивилизация выгребает до нитки руду, нефть, газ, а потом отдаёт концы. Последующим ничего не остаётся! Неужели создатели провируса этого не понимали?

— Разум в состоянии принимать такие формы, о каких вы даже не подозреваете, и пользоваться тем, чем вы пренебрегали или не принимали в расчёт.

— Я об этом никогда не думал. — признался Вилли. — Вы говорите страшные вещи. Что, по-вашему, губит цивилизации?

— Не соответствие, размером с пропасть, между духовным содержанием общества и научно — техническим прогрессом. Мы упиваемся бурным развитием науки и техники, и с нескрываемым презрением взираем на горстку чудаков, которые вечно носятся с какими-то там заповедями и талдычат на каждом углу о необходимости любить всех без разбора. Пустота уже иссушила души, сделала чёрствыми сердца, затуманила разум, вбила в тупые головы непреложную истину — самое главное на свете то, что ты делаешь для себя. Остальное — ерунда! На самом деле всё должно быть наоборот!

— Но тотальная, принудительная, насаждаемая искусственно духовность, неминуемо потеряет своё изначальное значение, извратится, выродится, войдёт в привычку, превратится в пустой звук, избитый лозунг!

— В привычку может войти лень, чревоугодие, ложь и иже с ними, а высокая духовность требует постоянного, неусыпного усилия души, напряжения всех человеческих сил.

— Возможно, вы правы, — задумался Гриз. — Интересная штука жизнь. Скажите, а как вам удалось достигнуть бессмертия?

— Пока мы не владели технологиями, позволяющими передвигаться за короткое время на большие расстояния — всё было хорошо и замечательно. Но как только нам стали доступны далёкие звёзды — ситуация резко изменилась. Видишь ли! Длительные полёты никому не нужны. Результаты экспедиции ничего нового не принесут обществу, так как ждать их придётся слишком долго. Любые данные непременно устареют. Совсем другое дело, когда корабль оборачивается за месяц или год и привозит целый ворох чудес и диковин. Так вот. Сверхдальние полёты принесли удивительные результаты: знания оказались буквально распылёнными в пространстве. Каждый атом, нейтрино, фотон несли разнообразную и крайне ценную информацию, а на многочисленных планетах лежали обломки погибших миров, среди которых витали мысли неведомых существ. Естественно, у нас возникло непреодолимое желание протянуть руку и взять никому не нужное, брошенное, а потом попробовать приспособить для своих нужд, попытаться осмыслить чужой опыт, чужие чувства, чужие знания.

— Здорово! — восхитился Вилли. — Вот бы нам попасть туда!

— Мы потеряли голову от фантастической перспективы и… не желая того открыли шкатулку Пандоры. Первым оттуда выпало бессмертие, а за ним и все беды, что преследуют нас и поныне. Поэтому запомни, заруби на носу простую и жизненно важную истину — ничего, что не принадлежит тебе, трогать нельзя, ни под каким видом! Ни за какие коврижки. Потому, что никому, никогда, ни в какие времена не дано разобраться до конца в чужой культуре, жизненном опыте, технике, технологиях, научных достижениях и неизвестно к какому результату это приведёт в конечном итоге. Мы имеем право со всей определённостью заявить — ты наверняка уподобишься ребёнку в песочнице, который вместо совочка играется дискетой от компьютера, не подозревая о тех ценностях, какие хранятся в её памяти.

— И всё-таки я никак не пойму, почему нельзя воспользоваться чужими изобретениями? Можно сразу продвинуться в развитии далеко вперёд!

— Или задвинуться далеко назад…

— Не согласен. Риск всегда есть, однако нельзя пренебрегать любой возможностью сделать большой прорыв во всех направлениях.

— Обратись к здравому смыслу, посмотри на нас. Поверь, мы далеко не единичный случай. Тем более, что ваш мир ещё бесконечно далёк от высокой духовности и не достигнет её в обозримом будущем. А по сему обязательно найдётся маньяк или группа убийц, которые постараются использовать заимствованное у погибших миров в своих корыстных целях. Соблазн — великая сила. Так хочется покомандовать планетой, вытереть ноги о миллиарды соплеменников.

— Незачем драматизировать ситуацию, — возразил Гриз. — Вы всё видите в чёрном свете. Почему найденное обязано попасть именно к злодеям! У нас есть глубоко порядочный люди.

— Хорошо. Тогда представь себе такую ситуацию. Ноу-хау, добытое в пространстве, окажется в руках великого мыслителя и гуманиста, обладателя высочайших моральных качеств! Что произойдёт тогда?

— Я думаю, он ни за что на свете не отдаст секретные сведения в чужие руки. Его не сломят ни шантаж, ни угрозы!

— На самом деле произойдёт следующее. Террористов мы пока оставим в покое, как и их методы добывания информации. Пойдём самым мягким путём. Как ты думаешь, зачем на свете существуют спецслужбы? Там, между прочим, трудятся высокие профессионалы и мастера своего дела. Они пойдут к цели окружным путём. Пусть наиболее длинным, но зато самым надёжным. Остальное дело техники.

— Какой ещё техники?

— Ты постоянно забываешь о соблазнах, а этого делать никак нельзя.

— Вы уже комплексуете на них…

— Ты лучше послушай, а потом язви. Зачем спецам сражаться с благостным старцем — обладателем несгибаемой веры. Они обратят взоры на его окружение: друзей, учеников, родственников — молодых людей, ещё не утвердившихся в жизненных принципах.

— Думаю, вы перегибаете палку.

— Вспомни поцелуй Иуды и его серебренники. Намёк яснее трудно придумать. Обязательно кто-нибудь из означенной группы купится на сладкие посулы, тем более, что профессионалы будут действовать осторожно, тихо, умно, постепенно оплетая жертву паутиной сладких обещаний и лести. Ненавязчиво, целеустремлённо, неумолимо приближаясь к цели. И дрогнет юное сердечко. Постепенно в его сознании укрепится и проявится чарующая картина — личная яхта, вилла, шикарная машина с неотразимым представителем противоположного пола внутри, солидный счёт в банке. И чтобы реализовать мечты и воплотить их в жизнь требуется сделать сущую безделицу — взять спрятанное и передать новым лучшим друзьям, получив взамен горстку уже упомянутых серебренников. Но самое интересное начнётся дальше. Каким образом поведёт себя правительство страны, заполучив нечто, обеспечивающее тотальное превосходство над всеми?

— Трудный вопрос…

— Соблазны и мы бы добавили, иллюзии. Правительство постарается подмять под себя слабых, держа в постоянном напряжении несговорчивых, выставив жёсткий ультиматум непокорным. Те, в свою очередь, в надежде сообразить, что происходит, примутся лебезить и заискивать перед мировым диктатором, запустив одновременно разведывательные сети на полную мощность. В конце концов, и в стане врага не все идеальны и тоже стремятся жить лучше. Короче, повторится всё та же избитая история с Иудой. И вот, продолжая унижаться и преданно заглядывать в глаза, одна из стран проведёт стрельбы, пуски, облучения… не важно… Тут все, как один, снова бросятся в неведомые дали в надежде первыми обнаружить тот микроскоп, каким можно без лишних хлопот раскроить башку соседу. Итог будет печальным. Когда-нибудь, кто-нибудь натолкнётся на нечто неописуемое, и у него не выдержат нервы. Ужасный конец. Но на самом деле всё будет развиваться не так! Группа борцов за чего-то там приедет к старцу на двух джипах, перестреляет жидкую охрану, ворвётся в дом, соберёт всех обитателей и в ультимативной форме потребует предоставить им секретную штуковину. Перед гуманистом встанет тяжкий выбор: или смерть всех родных, включая грудных детей, или уничтожение нескольких государств, которые по некоторым причинам не нравятся борцам. Фанатикам всё равно кого и в каких количествах убивать, лишь бы заявить о себе! И дрогнет наш гуманист, после того как двум или трём внукам прямо перед ним вспорют животы, и отдаст негодяям требуемое. Вот когда начнётся настоящий кошмар!

— Вам бы только страшилки писать. Я думаю — коллективный разум всё же возобладает, и катастрофа пройдёт стороной.

— Пойми, можно говорить и спорить о чём угодно, сколько угодно и как угодно. Разговор всегда бесконечен. Конечно только действие. Истина от этого не изменится. Она существует независимо ни от чьего желания или каприза. Её невозможно изменить или переделать по указанию руководства. На неё нельзя влиять или делать вид, будто её не существует. Можно убеждать себя в чём угодно. Истина останется истиной и она, как правило, совсем не то, что мы о ней думаем. К огромному сожалению, все мы охотно идём на поводу у своих желаний, обид, амбиций и капризов. Они нам всегда кажутся гораздо важней общечеловеческих истин. Наше Я, размером с Годзиллу, способно поглотить всех, не моргнув взглядом.

— Неужели мы такие тёмные, беспросветные, безнадёжные, обречённые? — потерянно произнёс Гриз.

— К большому сожалению, в данный момент сложно говорить о радужных перспективах, хотя надежда, пусть даже крошечная, существует всегда.

— Главное не всё потеряно. Остальное — детали, — вдохновился Вилли. — Мы наверняка справимся со всеми трудностями.

— Полно! Посмотри вокруг! Разве способен разум на подобное. Вами правит алчность и жажда наживы, личная выгода и местнические интересы. Найди рациональное звено в ваших поступках. Все без исключения преследуют некие свои интересы, которые, как правило, не совпадают с интересами других стран и народов, всей цивилизации в целом. Лебедь, рак и щука. Ни у кого не хватает ума, дальновидности и духа, чтобы отказаться от личных притязаний, гордости, гипертрофированного эгоизма. В вашем случае подобное просто невозможно. Вы ещё не переболели. Общая глупость, граничащая с преступлением, незрелость общества, корыстный интерес, ложная гордость сводят на нет ещё в зародыше все хорошие начинания. Тут чётко прослеживается наследие ваших предков — полуживотных, полулюдей! Все болезни, все беды, периодически сотрясающие об-щество, напрямую связаны с уровнем духовного развития всех, и каждого в отдельности человека. Высокая духовность — вот тот щит, что надёжно прикрывает нас от любых неожиданностей, поджидающих на жизненном пути. Чем меньше щит, тем уязвимее человек, а вовсе без оного становится одной кровоточащей раной, и пропитанный болью, муками задушенной совести, начнёт крушить всё подряд, старясь заглушить их голос в растерзанном сердце, душе, мыслях, поступках. Перспектива лишиться благостной защиты должна повергать в ужас всех и каждого! Но что же мы видим на самом деле? Люди словно нарочно отвергают и насмехаются над единственной возможностью вновь обрести надежду на спасение — искренним раскаянием и признанием ошибок. Без них нельзя двигаться дальше, оставаться человеком. В конечном счёте, несчастные трансформируются в без-душных садистов, которые крушат всех подряд, а себя в первую очередь. Мы никогда не могли предположить, что глумление над окружающим миром может достигать размеров стихийного бедствия. А человечеству хоть бы что! Оно с упоением продолжает бомбить, стрелять, производить бесконечные ядерные испытания, травить наркотиками, безудержно пьянствовать, чахнуть в табачном угаре, насиловать, вешаться, растлевать, куражиться над немощными и исступлённо выдавать на гора всё новые виды вооружений. Принимается с непонятным рвением за более губительные разработки, словно некуда больше потратить колоссальные средства, будто всё вокруг благополучно, счастливо, радостно! Но планета не намерена терпеть бесконечные безобразия и в ответ на хамское отношение к себе уже начала крестовый поход против своих неразумных и пакостливых детей. Землетрясения, наводнения, ураганы, жуткие вирусные инфекции, против которых нет, и не может быть лекарств — только первые шаги Земли в попытке образумить бестолковое дитя. Дальше будет хуже, если вы не возьмётесь за ум.

— Но мы не такой уж пропащий народ, как вы говорите, — отбивался из последних сил Гриз. — В нас есть много хорошего. К тому же у нас довольно развитое общество с высоким уровнем образования.

— Образование и высокая духовность, к сожалению, не тождественны. Человек привык стремиться к тому, что он видит, может пощупать руками, принести домой, поставить на полку и любоваться сколько душе угодно. Образование необходимо для того, чтобы получить престижную работу, купить дорогую машину, большой дом, заработать кучу денег, зацарапаться как можно выше по пирамиде власти. С другой стороны путь к вершинам духовности подразумевает отказ от многих «благ общества». Вот тут мы имеем удовольствие наблюдать разительное несоответствие вроде бы родственных величин — образования и духовности. Первое позволяет многое приобрести, второе от многого отказаться. Так по какому пути пойдёт человек, отягощённый так называемой, общественной моралью? Естественно, он выберет образование, ибо у вас существует стереотип — ты обязан содержать семью! А если кто-то так не делает — он плохой, не похожий на всех. В этом случае от него отвернутся все, даже родственники, потому, что он не умеет жить. Оказывается, чтобы тебя уважали и ты сделался достойным членом общества, необходимо отрастить особые присоски и хоботки, которые помогут извлекать из окружающего пространства всевозможные блага. И почему-то никто не желает признать, что любое мыслящее существо, в любом обществе должно идти своим путём. Именно из содержанок вырастают носители порочной морали, извращённой этики, кастрированной духовности. Бездонная душевная пустота неизбежно породит цепную реакцию. В результате её миллионы семей, внешне благопристойных, правильных, зажиточных, каждую неделю выполняющих обязательный ритуал посещения церкви, понесут по жизни представление о мире, как о большой лохани, наполненной по края благами, в которую положено залезть с ногами и постараться сожрать кто сколько успеет, не забывая, с обворожительной улыбкой, отталкивать более слабых от самых жирных кусков!

— Неужели нищий в состоянии стать корифеем духа?!

— Мать Тереза — нищая? Богатство и бедность — понятия относительные, и определяются не количеством наличности, а внутренним содержанием человека. Вы обязаны научиться по капле выдавливать из себя животное, бороться со звериным наследием. А это требует поистине титанических усилий, перестройки психологии, ломки общественных догм и стереотипов, уклада жизни, сформированного на неверном представлении о задачах общества, его целях.

— Из всего услышанного я делаю единственно правильный вывод: при-шествие Второй Силы для нас просто спасение! — снова возмутился Вилли. — Вы что, хотите оправдать то, что грядёт?

— Поступки наших бывших соплеменников, вообще не лезут ни в какие ворота. Ты должен осознать главное — так, как живёте вы — жить нельзя! Мироздание не терпит насилия, тогда как им пропитано ваше общество сверху донизу. Вы катитесь вниз, судорожно цепляясь отдельными личностями за стены пропасти, воображая, будто неудержимо мчитесь вверх. Запомни раз и навсегда! Цивилизация в своём развитии напоминает перевёрнутый конус и острым концом опирается на провирус. Он всему голова! Чем выше общество поднимается в развитии, тем знаний и ответственности больше, тем массивней он, тем круче тропа.

— Такое положение крайне неустойчиво. Достаточно лёгкого толчка и всё рухнет!

— Абсолютно правильно! Здесь опять возникает тема соблазнов. Их вокруг нас не счесть. Они окружают людей плотной толпой со всех сторон, становятся на цыпочки и, повизгивая от нетерпения, ждут, когда вы обратите на них внимание. Они любому в состоянии вскружить голову и, приятно улыбаясь, увести в сторону от основной линии движения. Тогда всё опрокинется, на землю выльется кровавая каша.

— Вы пытаетесь внушить, будто рост и развитие цивилизации дело почти не подъёмное? — горько произнёс Лабер.

— Вот именно, почти…

— А если несколько миров объединятся и пойдут вперёд сообща?

— Вы не научились доверять самим себе, не в состоянии договориться о пустяках, так о каком совместном пути может идти речь? Нельзя нескольким женщинам вынашивать одно на всех дитя. Каждый мир, с первого и до последнего дня, обречён нести свой крест. Вначале он будет с песчинку, но по мере роста и возмужания общества тяжелеет и груз. Надо не раз подумать, куда поставить ногу, чтобы не уронить накопленное. Здесь не сработает принцип Сизифа, или лозунг типа обгоним и перегоним, или одолеем, навалясь всем скопом! Если произойдёт непоправимое, восхождение начнут другие и это будут не люди. Мы все, без исключения, без ссылок на прежние заслуги, движемся по минному полю, да ещё с непосильной ношей, в гору, без права на ошибку. Поднимаешься, а вокруг лежат погибшие миры, те, кто шёл до тебя. Они отвлеклись, направились не туда, соблазнились возможностью проскочить несколько сот метров на лифте. Их останки послужат для тех, кто пойдёт следом, указанием и предупреждением, куда вступать не надо. Остаётся только она, скрытая за плотной пеленой будущего, спасительная тропа, и чем выше, тем опасней — ориентиры попадаются реже. Но существует, для всех без исключения, ловушка, ко-торую миновать крайне трудно. Каким бы ни был мир, он неминуемо угодит в неё, ибо сам, без чьей-либо помощи, добровольно, с великой радостью и охотой, выроет у себя на пути, рухнет в неё с разгона и только потом примется соображать, каким образом спастись из тупиковой ситуации.

— О чём, собственно, идёт речь?

— О гибели цивилизации, о чём ещё. Как ты думаешь, что способно уничтожить население Земли в скором будущем? Вторую Силу пока исключаем.

— Ядерное оружие, а может вирусные инфекции?

— Существует нечто, гораздо более мощное, чем какие-то там бомбы и бактерии. Медицина! Вот опасность, от которой нет спасения! И чем выше её уровень, тем разрушительней последствия.

— Ничего не понимаю, — растерялся Гриз. — Медицина-то здесь причём? Чем она вам помешала?

— Постараемся объяснить, хоть времени практически уже нет. Медицина сводит на нет то, что позволяет выжить любому живому организму, не предоставив взамен альтернативы. Она отменила, причём в одностороннем порядке, естественный отбор. Поверь нам на слово — только он позволяет продолжить род сильнейшим и передать потомству здоровые жизнеспособные гены! Слабые идут на корм хищникам, позволяя тем самым популяции выжить. Мы проводили исследования и знаем точно, раньше много детей гибло в силу различных воздействий и патологий, но и рождалось их тоже много. Сегодня те, кому предназначено судьбой умереть, выживают благодаря активному вмешательству медиков. В силу определённых факторов таких детей становится всё больше и больше. Они, по достижении определённого возраста передают свои ущербные гены потомкам. Это начало лавинообразного процесса вырождения человечества как биологиче-ского вида. Конечно, существует выход из этой ситуации, однако он крайне болезненный и неприятный. Он потребует пересмотра многих устоев и моральных канонов, заставит перешагнуть через массовое горе матерей и недовольство общественности. Вам придётся принимать крайне трудные и не популярные решения, в ином случае всё рухнет гораздо раньше, чем вы ожидаете. Люди по нашим наблюдениям ни разу не задумывались всерьёз о данной проблеме. Вам не до этого! Вы увлечены развлечениями, и стараетесь, как говориться, оттянуться по полной программе, взять от жизни всё!

— Вы затронули крайне интересную тему. Но с другой стороны, почему мы должны отказывать себе в удовольствиях, радостях и активном отдыхе? Всё хорошо в гармонии. А вы говорите — выход в ригоризме!

— Точно… Исключительно в нём и не в чём больше!

— Так нельзя! Расслабляться полезно, в ином случае можно превратиться в фанатика, доктринёра и ещё чёрт знает что!

— Удовольствия, радости и отдых могут не походить на те, к каким привыкли вы. Они неразрывно связны с трудом, самосовершенствованием!

— Но это не жизнь — отказаться от всего! — перебил Гриз.

— А вы вообще знаете, что такое жизнь? Учёный целыми днями сходя-щий с ума над труднейшей задачей. Он не спит, не ест, ничего вокруг не видит кроме проблемы, которую никак не может решить. Вы говорите — так жить нельзя. Почему? Вот монах, давший обет работать в лепрозории и поводящий там всё время. Вы говорите, что так поступает только идиот! Почему? Вот великий мыслитель, который пытался найти смысл жизни и умер в нищете, не заработав даже на гроб. Вы говорите — он был не от мира сего! Почему? И так до бесконечности. Так что такое, по-вашему, жизнь? Вы сами не знаете, а в оправдание создали некий усреднённый вариант добропорядочного гражданина: не пьёт, не курит, работает, примерный семьянин, богобоязнен. Вот он — ваш идеал.

Вилли решил не вдаваться в подробности и сменил тему.

— Так кто должен изменить существующее положение вещей: правительство, общественные организации, религиозные деятели, всезнающий пророк? Или Вселенная сделает всё сама?

— Вселенная необъятна. Она вокруг нас. Она за пределом предела. Она внутри нас. Она в каждом атоме, в каждой клетке, из которых собран наш организм. Чтобы попытаться изменить окружающий мир и получить надежду на помощь, постарайтесь понять себя, разберитесь в чувствах, мыслях, поступках, желаниях, устремлениях, страстях, мечтах, наклонностях, в душе и сердце. Дайте всему объективную, честную, искреннюю оценку. И только после этого появится шанс стать лучше, умней, чище. Появится возможность что-то изменить в самом себе, в людях, окружающих тебя, в мире, простирающемся в невообразимые дали. Только так и никак иначе можно изменить существующее положение вещей. Но на Земле стремятся к одному — указывать другим куда идти, выдавая себя за миссию.

— А что тут плохого?

— Повторяем. Начинать надо не с окружающих, а с себя. Только человек, непрерывно сражающийся со своими недостатками, неусыпно стремящийся к постижению глубин духовности, умеющий сопереживать и понимать боль ближнего, старающийся что-то изменить в себе, имеет право на личном примере показать людям, куда следует двигаться. У вас так поступает один из ста миллионов, остальные жаждут, взгромоздившись на трибуну, поучать, указывать путь, спасать нацию, требовать от других того, что угодно им. А ещё лучше, чтобы при этом внизу, по брусчатке мостовой маршировали их любимые помощники, проводники идей, одетые в кованые сапоги, с касками до бровей, стройными рядами, с автоматами на перевес, с одинаковыми лицами, не ведающими жалости, выражающими готовность умереть за вождя. Они ненавидят умных, потому, что ум — производная интеллекта, а интеллект- результат упорной многолетней учёбы и раздумий. А зачем долгие годы исступлённо напрягать заплывший жиром мозг, когда гораздо проще и эффективней доказывать своё превосходство над неугодными простым выстрелом в затылок, демонстрируя тем самым простую и доступную истину — я умней, так как сильней!

— У нас осталось мало времени, — напомнило второе слева существо.

— А к чему был весь наш разговор? — спросил расстроенный Вилли.

— Вдруг произойдёт чудо, и часть землян выживет. В таком случае кто-нибудь из избранных сможет повлиять на ход развития нового общества, подскажет правильный путь движения, станет опорой для оставшихся. Ошибки… Их осознаешь только в ретроспективе. Они гнетут и не позволяют трезво оценить ситуацию.

— Какое вооружение использует Вторая Сила?

— В основном боевые действия ведутся беспилотными аппаратами. Они стреляют ампулами с антивеществом. Широко используются боевые роботы камикадзе. Их устанавливают в специальных укрытиях в пространстве, и зачастую просто нет времени уйти от столкновения. Штурмовые корабли и роботы запускаются с кораблей носителей. Кстати, у Третьей Силы вооружение приблизительно то же, только все аппараты пилотируют люди. Носители Второй Силы оснащены двигателями скольжения.

— Что это такое?

— Они позволяют перемещаться под углом к потоку времени.

У Вилли всё перемешалось в сознании. Он стоял и с бестолковым видом мотал головой.

— Под углом к потоку времени, — прошептал он. — Как это?..

— Не будем отвлекаться на мелочи. Сейчас главное другое. Если останется время мы объясним подробнее.

— А почему они не используют подпространство?

— Ни под, ни над, ни других ипостасей пространства не существует. Параллельные миры — да! Иное — нет! По крайней мере, нам о подобном явлении ничего не известно. Поверь, мы искали с пристрастием. Пространство не однородно. До такой степени не однородно, что мы видим не то, что видим. Словно наблюдатель находится в комнате кривых зеркал — всё искажено, смещено, запутано. Только познавший законы и структуру строения Вселенной, её особенности, линейные искажения потока времени, гравитационные течения, магнитные ловушки, нейтринные ямы и скопления чёрной пыли, сможет передвигаться на большие расстояния, сведя к минимуму возможные неожиданности.

— Каким образом роботы прячутся в пространстве?

— На них монтируются микростанции по преобразованию всех видов энергии. Так создаётся магнитное поле большой напряжённости, которое искривляет лучи света. Создаётся своеобразный кокон. В нём и поджидает жертву камикадзе.

— Какое личное оружие используется?

— Винтовки, стреляющие ампулами с антивеществом. Есть лазерные излучатели.

— Как от них защищаться?

— Антиматерия аннигилирует при столкновении с любым объектом на-шего мира. Взрыв разносит всё на куски.

— Наше оружие способно конкурировать с винтовками?

— Пулевое — нет. Лучше не пробовать.

— А если из гранатомёта?..

— Давай не будем гадать. Время беседы, к сожалению, истекло. Она прошла несколько сумбурно и путано, не дала ответы на многие вопросы, но что есть, то есть. Скоро ты вернёшься домой.

— Вы не можете на время оставить меня здесь. Так охота подучиться. Лишние знания не помешают.

— Энергия иссякает. Нам всё труднее контролировать коридор. Если не поторопимся — застрянешь у нас навсегда.

— А если я…

— Всё, — сказал левый. — Мы закончили. Сейчас медики обследуют тебя.

Стол и маски исчезли. Вилли почувствовал, как принимает горизонтальное положение. Из пустоты выдвинулась большая труба и начала опускаться. Она пульсировала, принимая очертания его тела, и, наконец, словно крышкой, накрыла Лабера. Но одно Вилли запомнил твёрдо — с ногами у него было всё в порядке.

Сердце тяжко стукнуло. Гриз разом вышел из оцепенения недоумённо огляделся. Он сидел за рулём джипа, кот дремал на сидении пассажира, а вокруг, на многие тысячи миль, простирался мёртвый мир, его Родина, превращённая злым гением Второй Силы в братскую могилу. И теперь осталось только одно — дождаться появления врага. Экты предупреждали о затухании биополя, поэтому Вторая Сила рисковать не осмелится, а поспешит занять освободившийся плацкарт. И тут их встретит он — могучий и непобедимый. Гриз горько засмеялся. Мститель несчастный в намоченных подгузниках.

Следующие два дня Лабер провёл дома. Он пил. Пил и плакал, выскакивал из дома и палил в небо из винтовки, страшно ругаясь при этом матом. Временами спиртное одерживало верх, тогда Вилли падал куда попало и забывался тяжёлым пьяным сном. Но всему прекрасному приходит конец. Однажды Гриз увидел себя в зеркале и ужаснулся. На него взирало обрюзгшее, заросшее дикой щетиной, чудовище с красными безумными глазами. И он решил — хватит! Пора браться за ум.

Лабер взял мыло, бритву, чистое бельё и поехал на речку. Там он яростно принялся за дело. Вернувшись домой, установил в гараже походный очаг, нажарил сосисок, сварил кофе и плотно поел. Затем занялся обустройством жизни в новых условиях. Первым делом он разжился холодильниками с автономным питанием. Сосед наискосок торговал ими со странами Африки, и на складе всегда находилось несколько штук. Гриз взял восемь, из имеющихся в наличии, но домой не повёз, а уехал на ферму к Джеки Монтано. У него стоял прекрасный деревянный дом с обширными хозяйственными постройками. Монтано любил натуральные материалы в строительстве. Смерть настигла хозяев далеко в поле. Чего греха таить, Гриз обрадовался этому, он не смог бы сделать уборку в доме.

Расставив холодильники в большом сарае, он подключил их к рампе с двумя моторами, и система заработала. Следующим рейсом Лабер перевёз из дома всё необходимое и близкое сердцу. Затем совершил налёт на универсальный магазин старикана Колмана. Основательный запас продовольствия был крайне необходим. К вечеру все холодильные мощности оказались загруженными копчёной колбасой, сыром, консервами, хлебом и многим другим, что могло длительно храниться. Один холодильник заняли медикаменты, перевязочные материалы, шприцы. Наконец пришёл черёд топлива. В ангар для техники Гриз загнал два заправщика по 52 тонны солярки каждый. Рискованно иметь под боком такую бомбу, но иного выхода не было.

Вскоре во дворе появился грузовик, джип с дизельным двигателем и бронетранспортёр с мелкокалиберной пушкой на турели. За ангаром стоял боевой вертолёт с навесными ракетными установками. Пятьдесят ракет к ним Вилли спрятал в подвал.

Гриз продумал всё до мелочей. Даже хозяйские собаки Доки и Боки были приняты в команду. Они несли круглосуточную караульную службу под началом строгого, ответственного и неподкупного его сиятельства и высокопревосходительства Дракона.

Таким образом, подготовительный период можно было считать законченным. Сейчас стоило заняться основным видом программы — стратегическими ядерными вооружениями. Именно им Лабер отводил основную роль в борьбе с врагом. Конечно, победить ему было не дано, но нанести ощутимый урон мог, и собирался это сделать, во что бы то ни стало. По роду своей службы Вилли знал, где находится Пункт управления ракетами их округа. Он, чтобы не привлекать постороннего внимания, сел на велосипед и покатил к бункеру. Там его ждала первая неприятность. Охранная система блокировала входные двери. Пришлось здорово повозиться, прежде чем он проник внутрь. Ракеты находились на боевом дежурстве. Все двенадцать штук. Аппаратура функционировала в аварийном режиме. И всюду ощущался запах тления, и лежали останки обслуживающего персонала. Хочешь — не — хочешь, пришлось заниматься уборкой. Через не могу…

* * *

Гриз стоял возле главного пульта и с тоской размышлял о своей фатальной ограниченности и бескрайней глупости. Он почти сразу осознал, что в органах управления не разобраться и за десять лет, а раз так, то нечего и голову ломать. Лабер собрал всю документацию, инструкции и наставления какие смог найти и уехал домой, где основательно занялся их изучением, но, к сожалению, ему мало что удалось почерпнуть из вороха бумаг. Сказалась нехватка знаний. Эх, сокрушался Вилли, ну зачем я пошёл учиться на пилота, лучше бы отправился служить в ракетные войска! Но одно Лабер усвоил твёрдо — перенацелить ракеты самостоятельно он не в состоянии, потому, что подобная операция находилась исключительно в компетенции военного руководства штата. Только там, в неведомом подземелье, располагался управляющий компьютер. Координаты его отсутствовали. Поэтому Вилли решил отложить рассмотрение непосильного вопроса до лучших времён, хотя неистребимое желание шарахнуть по космодромам, которые со временем неизбежно появятся на орбите, осталось и многократно усилилось. Лабер решил передохнуть и совершить ещё один набег на магазины. Он уселся в джип и тронулся в поход.

Нагрузив машину всякой всячиной, Гриз решил ещё раз проехать через центр города. Он управлял и размышлял одновременно, пока неожиданно не осознал, что вокруг произошли значительные перемены. На улицах царил непривычный порядок. Исчезли все машины, останки людей, мусор. Водитель сбросил скорость и медленно покатил посередине дороги, повысив бдительность и внимание. Ему очень не хотелось, чтобы его застали врасплох. Пока ничего интересного не наблюдалось. Ветерок весело трепал волосы, двигатель едва урчал. Внезапно посторонний звук нарушил тишину. Протяжный скип сминаемого металла заставил вздрогнуть. Началось, подумал Вилли. Сейчас мы посмотрим, какие вы из себя, несокрушимые победители беззащитных людей. Лабер свернул направо и сразу увидел, как над тротуаром двигалось нечто отдалённо напоминающие огромный матрас размером эдак шесть на восемь метров и толщиной около полуметра, сиреневого цвета. Чуть сзади и в стороне летела ещё одна штуковина, своеобразный лист бумаги вдвое меньше матраса, чёрного цвета. Лист почти весь оказался заставлен ровными, аккуратными, серебристыми брикетами. Между тем, матрас подлетел к легковушке припаркованной возле коттеджа, поднялся над ней и стал сворачиваться в трубу, охватывая автомобиль с двух сторон. Раздался хлопок и повторился звук сминаемого металла. Пахнуло озоном. Матрас трансформировался в куб, под него подлетел лист. В нижней грани куба открылось отверстие, оттуда выпал уже знакомый брикет и занял место рядом с остальными. Куб принял прежний вид и двинулся дальше. Когда он проходил рядом с останками людей или пакетами с мусором из него вылетали почти невидимые разряды, и всё исчезало в неяркой вспышке. Сильно пахло озоном. Это же уборщики, наконец, сообразил Гриз. Они начали приводить в порядок квартиру для дорогих гостей. Выметают мусор и прочий не нужный хлам. Ну ладно, рассвирепел Лабер, посмотрим… Он высунулся из люка, вскинул винтовку и сделал четыре выстрела. Он не промахнулся, места попадания почернели, набухли и оттуда ударила молния. Стрелок провалился в салон, а стоящую сзади липу срезало словно ножом. Вилли проворно развернул машину и рванул на форсаже. Погони не было.

Псих! Дурак! Кретин! Корил он себя. Не выдержал! Сорвался! Едва не погиб по глупости! Нельзя так рисковать! Он не имеет права на подобные авантюры! А оружие слабовато. Предупреждали экты — Вторую Силу из винтовок не взять. Да и зачем трогать уборщиков. Пусть занимаются полезным делом, кому от этого плохо? Одно ясно — скоро нагрянут хозяева. Они примутся деловито расставлять мебель, приколачивать шторы, сделают будку для любимой собаки и непременно заглянут к соседям посмотреть, как те устроились.

Дома Вилли серьёзно пересмотрел арсенал. Винтовку убрал с глаз долой, вместо неё положил в джип два гранатомёта и ящик зарядов к ним. Морской бинокль и прибор ночного видения завершили комплект.

Вскоре он нанёс второй визит в Пункт управления. Лабер сразу сел к пульту, включил и, руководствуясь тем немногим, что удалось выудить из документации, активизировал восемь спутников слежения и перевёл их в режим поиска. На панорамном экране возникла развёртка земной поверхности. Тут же пошла информация о появлении сверхкрупных объектов, стали высвечиваться большие белые кляксы, пошли параметры их орбит. Всего Гриз насчитал четыре штуки. Вилли вспомнил, чему его учили экты. Вторая Сила начала переброску и монтаж принимающих космопортов. Значит, в его распоряжении имеется около двух недель до подхода основных сил.

Лабер выключил компьютер и поднялся на поверхность. У него осталось ещё одно весьма важное дело, не терпящее отлагательств. Срочно требовалось забрать посылку, которую прислала Первая Сила. Лабер знал, где её обнаружили. Он совсем недавно читал о находке загадочного монолита, а вот куда его дели не помнил. Джеки Монтано, слава Всевышнему, выписывал те же газеты, что и Гриз. Отыскать нужный экземпляр не составляло труда. Всё сходилось. Корреспондент сообщал о параллелепипеде двух метров в длину, метре в ширину и полуметре в толщину, изготовленного из пористого металла серебристого цвета. Рентгеноскопия и эхолокация ничего не дали. Ко всему прочему находка оказалась неимоверно тяжёлой и имела отпечаток пятипалой руки с торца блока. Взять образцы материала не представлялось возможным. Все попытки исследователей приподнять завесу тайны не увенчались успехом. Поэтому находку перевезли в Еги-петский археологический музей, расположенный в Каире, где поместили в лабораторию. Там группа молодых энтузиастов тщетно пыталась решить непростую задачу.

На подготовку к автопробегу Мальсдей — Норфолк ушло, без малого, восемь часов. Вилли тщательно запер дверь, установил в сарае большой бак с керосином и подсоединил его к рампе. Этого количества горючего должно было хватить на весь срок его отсутствия. Лететь на вертолёте Лабер не рискнул. Маршрут путешествия был крайне труден: требовалось пересечь всю страну с запада на восток, переплыть Атлантический океан, пройти Средиземное море, подняться по Нилу и найти музей. Но жребий брошен. Только вперёд без страха, сомнений, мобилизовав все силы, инстинкты, осторожность, ненависть.

Джип, загруженный по крышу топливом, продуктами, оружием, собаками и Драконом, тронулся в путь. Уборщики очистили автострады, поэтому ничто не мешало двигаться с максимальной скоростью. Воздух ревел в обтекателях. Мимо с головокружительной скоростью пролетали посёлки, ранчо, города. Лабер останавливался только для дозаправки и еды. Всё остальное время проводил за рулём.

Первый крупный город, который попался ему на пути — был Омаха. Вилли умышленно не поехал по объездной, а двинулся через центр. Сюда уборщики ещё не добрались. Дороги забили пробки из тысяч машин. Они громоздились одна на другую, образуя непреодолимые завалы, но по тротуару пробраться было можно.

Гриз закрывал глаза и, не разбирая дороги, ехал по всему подряд, бормоча ругательства. Так он попал на маленькую площадь с памятником посередине. У подножья его лежали останки мужчины, а рядом с ним видеокамера. Вилли остановил машину, поднял камеру и попробовал просмотреть отснятый материал. Батарейки сели. Гриз осмотрелся, заскочил в магазинчик, что приютился между зданием банка и стильным небоскрёбом, поставил новые элементы питания и включил воспроизведение. Чета японцев снимала всё подряд, но вот они попали на площадь. Женщина встала у памятника и, жеманно улыбаясь, обмахивалась соломенной шляпкой. Неожиданно небо вспыхнуло на короткий миг, изображение завертелось, подпрыгнуло, камера упала, продолжая снимать. Небо полыхало нестерпимым светом ещё дважды. В самом углу картинки Вилли увидел, как сталкивались потерявшие управление машины, падали люди и больше не поднимались. Случайно попавший в кадр полицейский вертолёт резко клюнул носом и, вращаясь вокруг своей оси, рухнул куда-то за дома. Обработка прошла тихо, безболезненно, мгновенно, эффективно, горько подумал Лабер. Никто ничего не понял. Цивилизация вымерла разом. Внезапно Гриза посетила удивительная мысль. Он укрылся в контейнере с мощной тройной свинцовой защитой. Небо вспыхивало трижды. Когда он очнулся, верхние слои рассыпались в прах от первого прикосновения. А если бы вспышек было четыре? Тогда бы он присоединился к соплеменникам на том свете! Невероятное стечение обстоятельств, фантастическое! Но раз так получилось, значит он обязан отомстить Второй Силе за хладнокровное убийство миллионов людей. Да — мы порочны, да — не совершенны, да — мы полузвери, да — мы коварны и агрессивны, да — мы склонны к насилию, но никому не позволено вот так безжалостно лишать человечество шанса исправить положение, стать лучше. Это не делается за один день. Экты говорили — путь труден, долог, тернист. Почему Вторая Сила решила за них их судьбу, вынесла суровый приговор, или им было всё равно кого убивать? Дотянулись до первых попавшихся, обрадовались, что сильней и к ногтю! Ну нет! Мы ещё посмотрим, чья возьмёт. Один в поле не воин, да и враг силён неимоверно, но Лабер не собирался сдаваться. Он сел в машину и поехал дальше.

Следующим на пути оказался Сент-Луис. Гриз не стал в него заезжать, а рванул по кольцевой.

В Кингспорте уже побывали уборщики. Компания проехала через город и продолжила путь.

Вскоре появился Норфолк. Запахло океаном. Вилли двинулся прямо в порт. Остановился. Собаки с радостью покинули джип. Дракон сидел на плече хозяина и щурил на них голубые лаза. Лабер огляделся. На рейде толпилось множество кораблей. Несколько левее стоянки катеров, возле частного причала дремала красавица-яхта. Команда решительно направилась к ней. Выбор оказался верным. Корабль находился в прекрасном состоянии, баки залиты горючим под завязку, продуктов и воды вдоволь. Вилли погрузил на борт оружие и распорядился отчаливать. Доки и Боки были произведены в матросы. Дракону за особые заслуги и служебное рвение присвоили звание старшего помощника с соответствующим денежным содержанием и дополнительными обязанностями вахтенного офицера. Гриз стал, естественно, адмиралом. Господин адмирал мобилизовал все знания по навигации и кораблевождению, которые приблизительно равнялись нулю, и тронулся в путь.

Несмотря на сомнения и волнения, вопреки тревожным предчувствиям матросов и вещим снам старшего помощника, путешествие прошло на удивление спокойно. Океан мерно дышал пологой войной, на небе ни облачка — ну ни дать, ни взять круиз по экзотическим странам. Но расслабляться нельзя. Враг мог появиться в любой момент.

Яхта немного промахнулась и уткнулась в южную часть Португалии. Пришлось приставать к берегу и разбираться что к чему. Лишь когда Лабер попал в Кадис, понял, что он на верном пути. Гибралтар миновали ранним утром. Когда яхта проходила в виду Сардинии, адмирал увидел такое, что не могло привидеться и в кошмарном сне. Вначале, слева по борту появилось несколько сиреневых пятен. Они двигались в направлении корабля. Вилли невольно сбросил ход. Через некоторое время он узнал уборщиков. Их было много, около трёх или четырёх сотен. Не доходя до яхты порядка трёх миль, они зависли над поверхностью, а затем начали сходиться. Вскоре под солнцем колыхалось огромное одеяло. Внезапно один край загнулся и бесшумно ушёл под воду. Через секунду всё одеяло скрылось под поверхностью. Прошло десять томительных минут, затем море вспучилось, оттуда вынырнула огромная труба. С двух её концов низвергались водопады и потоки. Раздался страшный грохот, словно разверзлись небеса, скрип и визг раздираемого металла. Затем края трубы загнулись, и сиреневая колбаса превратилась в куб. Появилась платформа. Она приняла на себя объёмистый брикет и ушла в сторону Италии. Куб развалился на отдельных уборщиков, и они разлетелись в разные стороны. У адмирала зашевелились волосы на голове. Пожалуй, только сейчас, он со всей ясностью осознал, с какой мощью имеет дело. Вилли ощутил себя микроскопической песчинкой, бессильной, никчёмной. Что можно противопоставить вот этому, сминающему корабли подобно спичечной коробке, уничтожающему население целой планеты только из прихоти, мимоходом…

Гриз круто затосковал от острого чувства безысходности и обречённости. Он не видел перспективы своего дерзкого предприятия. Всё тщетно, обречено на неудачу в зародыше, даже с дивизией роботов. Но мёртвый мир взывал к мщению и Лабер, скрепя сердце, продолжил путешествие.

Через двадцать часов яхта вошла в Александрийский порт. На водной глади виднелись десятки кораблей: сухогрузы, контейнеровозы, танкеры и прочие поменьше. Вилли задерживаться не стал, только пополнил запас топлива, и немедленно вошёл в Нил, раз двадцать ошибаясь, на ощупь, медленно, дважды чуть не сев на мель, поднялся до Каира. Там, в портовых лавчонках адмирал отыскал путеводитель для туристов, нашёл на нём археологический музей, погрузил команду и всё необходимое в первую попавшуюся машину и отправился на поиски. Всюду хозяйничали уборщики. Лабер насчитал их около тридцати, а потом сбился со счёта, махнул рукой на бесполезное занятие, а лишь осторожно проезжал мимо. Здание музея он увидел издалека. Перед ним раскинулась площадь. Едва машина выехала на неё, как из проулка справа выдвинулся матрас с неизменной платформой. Боки надрывно залаял. Вилли обернулся. Ещё одна сладкая парочка подкрадывалась сзади. Она шла к машине. Малейшее промедление неизбежно вело к гибели. Первый находился ближе и закрывал собою дорогу к цели экспедиции. Адмирал резко затормозил, выхватил гранатомёт и выстрелил навскидку. Снаряд попал в середину уборщика. Лабер от-чётливо видел чёрное пятно взрыва, и матрас сложило пополам. Вторая граната разорвала его на куски. Адмирал не стал дожидаться, чем всё закончится, и с места рванул к главному входу, взлетел по пологим ступеням прямо к двери, и тут площадь озарила яркая вспышка. Гриз сгрёб в охапку гранатомёт, господина старшего помощника и на максимальной скорости влетел в здание. Внутри царили гул и запах. Вот этого Лабер никак не ожидал! Залы заполняли почти полностью разложившиеся трупы посетителей. Меж ними, в чёрных лужах копошились груды белых, жирных, самодовольных червей, а под потолком роились мириады отвратительных, блестящих, упитанных зелёных мух. Собаки застыли на пороге. Дракон с диким мявом вцепился в хозяина и страшно, утробно заурчал. У Вилли комок подкатил к горлу, и его вывернуло со страшной силой наизнанку от могучей тошнотворной волны. Но раздумывать и колебаться не приходилось — сзади наседал враг. И господин адмирал кинулся вперёд, будто на амбразуру пулемёта. Эдакий бесконечный тройной прыжок. Сзади, отчаянно визжа, мчались собаки.

В мгновение ока Гриз пролетел через два зала, вломился через служебный ход в лабораторию со строгой табличкой насчёт посторонних и с разгона, едва ли не носом, упёрся в искомое. Посылка лежала на низком столике, а на ней, судя по одежде, находились останки женщины. Лабер наклонился к контейнеру и приложил ладонь к отпечатку на торце. Блок изменил цвет, с него сползла наружная пористая оболочка, скидывая посторонние предметы на пол. Под ней находился ящик с двумя створками. Адмирал отворил большую. Под ней, в углублении лежал мужчина лет тридцати. Он не подавал признаков жизни, но едва дверца открылась полностью, А-17 сел, протёр глаза и со словами «как долго я спала» одним рывком выпрыгнул из контейнера и открыл узкую половину. Там в одной большой и двух маленьких ячейках покоилась пара крупных шмелей и медленно пульсирующее яйцо размером со страусиное. Шмели зашевелили лапками, выбрались из гнёзд, и с низким гудением уселись мужчине на левое плечо. Вилли с интересом рассматривал робота. Среднего роста, коренастый, одет в тёмно-серый удобный комбинезон, который плавно переходил в добротные, высокие ботинки армейского образца. Взгляд карих глаз насмешлив, волосы длинные, слегка вьющиеся, непривычного бежевого оттенка. Лабер улыбнулся и попытался взять яйцо, но А-17 жестом остановил его, осторожно извлёк биозародыш и хитрым захватом прикрепил к поясу, потом из прорезей вытащил две винтовки и несколько сменных магазинов к ним.

Неожиданно Боки поджал лапу и протяжно завыл. Робот обернулся. К ним, через зал, в обрамлении молний, направлялся уборщик. А — 17 вставил обойму, прицелился и выстрелил. Страшный грохот потряс музей. Лиловая вспышка ослепила. Компания спешно ретировалась через служебный ход.

* * *

Они выскочили в кривой переулок. Перевели дух. Шмели мгновенно умчались на разведку.

— Давай знакомиться, — протянул руку адмирал, — моё имя…

— Я в курсе, — перебил мужчина. — В меня заложено много из того, что знаешь ты. Я умею управлять машиной, пользоваться ножом и вилкой. Могу приготовить яичницу с беконом, наложить повязку, позвонить по телефону, оформить документы на недвижимость, сочинять кляузы и доносы на соседей, сослуживцев. Так что не утруждай себя разъяснениями.

— Тогда закончим официальную часть. Лучше подумаем, как выбраться отсюда. Нам желательно остаться живыми, хотя бы частично. В порту ждёт яхта.

— Подожди, — набычился робот. — Предлагаю присвоить мне человеческое имя. Я абсолютно против этого гадкого номера А-17!

— Думаю, пока не время. Вот когда доберёмся до дома, тогда решим сей маленький вопрос. К тому же ты не человек.

— Ой, ой, ой… чьё бы мычало… Гриз, неужели ты думаешь, будто я бездушная железяка? Начитался всяких глупостей.

— Но ты робот — искусственный организм. Я не виноват. Тебя таким создали.

— А вот тут я могу с тобой поспорить. Тебя сотворили за девять месяцев, а меня почти за двадцать лет! Так кто, в таком случае, из нас больше человек — ты, или я!?

— Да, за девять месяцев, но тому предшествовали миллионы лет эволю-ции!

— А у меня миллиарды! Экты много старше вас.

— Ладно, ладно…. Согласен. Ты — человек, я — робот, — развеселился Лабер. — Давай уходить.

— А имя? — не уступал А-17.

— Вот приспичило! Обязательно сейчас? Может позже?..

— Ни в коем случае!

— Хорошо. Тебе какое нравится?

— Вишвонатанградамахпутра!..

Вилли счастливо засмеялся. Он устал от одиночества. Теперь он не один — это главное!

— Я буду звать тебя Лоу!

— Лоу, — робот мечтательно закатил глаза. — Я буду зваться Лоу! Какое счастье!

В воздухе промелькнул шмель. Он описал мёртвую петлю и с разгона уселся на плечо А-17.

— Почему они всё время льнут к тебе? — поинтересовался Гриз.

— Передают информацию и подзаряжаются. Не забывай! Я всё же немного робот!

В этот момент появился второй разведчик и повторил манёвр первого.

— А они не могут летать нормально, как все культурные насекомые?

— Хорохорятся, — ответил Лоу. — Внимание! Разведка доносит — уборщики ликвидируют здания. Рвём когти, иначе зависнем.

— Транспорт…. Я тут видел подземный гараж. Нам вон по той улочке.

Собаки побежали первыми, за ними адмирал с Драконом, замыкал шествие А-17. Команда спешно без происшествий пересекла площадь и нырнула в подвальное помещение. Там нашёлся джип: вместительный, удобный, мощный. Гриз сел за руль, робот устроился рядом, состроил зверскую морду, и изготовился к стрельбе. Собаки с котом прыгали сзади, устроив потасовку. Вилли прикрикнул на них и осторожно вывел машину на улицу. Пока всё было тихо. Джип ходко катил к порту. И тут Гриз увидел, что конкретно имел в виду Лоу, когда говорил о домах. Несколько матрасов зависли над небоскрёбом. Из них посыпались искры. Здание принялось плавиться словно свеча, оседая на глазах. Лабер поднажал. Примчались шмели.

— Скорее в порт! — заорал робот. — Они добрались до кораблей! Я хочу домой, в родной Мальсдей!

Гриз выдавил из машины всё возможное. Слава богу, до яхты уборщики не дотянулись, но зато предприняли попытку нападения. Неизвестно откуда взявшийся матрас преградил дорогу и принялся стремительно темнеть. А-17 выстрелил. Блеснула вспышка, коротко грохнуло. Вилли вдавил педаль газа в полик. Джип завизжал резиной и в считанные секунды долетел до корабля.

Команда погрузилась на борт и без промедления отчалила. Путь до Александрии прошёл беспокойно. Двадцатью милями ниже Каира река оказалась перегороженной всё теми же вездесущими уборщиками. Они усердно фильтровали воду. Стрелять пришлось в две винтовки. Ещё не-сколько раз матрасы пытались уничтожить дерзкую команду, но всякий раз Лоу спокойно и без промаха поражал цели. Появилась новая напасть. Платформы!.. Тонкие, будто лезвие бритвы, абсолютно жёсткие, вращающиеся вокруг вертикальной оси с чудовищной скоростью, похожие на сверкающие дьявольские бумеранги, с лёгкостью рассекающие всё на своём пути, налетали на бреющем полёте и тут Лоу оказался просто незаменим. Он блеснул снайперскими способностями. Хорошо быть роботом! Адмирал потел, дрожал, его бросало то в жар, то в холод, во рту пересохло, как в пустыне, в ушах стоял шум, а робот, словно в тире, выщёлкивал одну мишень за другой. После Александрии обстановка нормализовалась. Отчаянную команду оставили в покое.

Небо над Средиземным морем поражало девственной чистотой, глубиной, нежно-голубым цветом. Яхта бодро рассекала острым носом бирюзовые воды. Вокруг весело резвились дельфины. Гортанно кричали чайки. А-17 сидел и задумчиво смотрел не пенный след, который тянулся за кормой. Лабер подошёл, устроился рядом и, некоторое время, молча предавался созерцанию.

Сразу после того, как они прошли Александрию, Вилли ввёл Лоу в курс дела, подробно объяснил ситуацию, и что их могло ждать дальше.

— Когда я был маленьким, — наконец заговорил адмирал, — то отчаянно мечтал о большом приключении где-нибудь в дебрях Амазонки. До судорог зачитывался Буссенаром и Конан Дойлом. Я даже начал строить воздушный шар, чтобы добраться до затерянного мира. Мало кто мог заподозрить во мне романтическую натуру. Я всегда умел скрывать свои мысли и чувства. Но отец всё знал и поддерживал во всех начинаниях.

— Ну а с воздушным шаром-то, что получилось?

— Мы его соорудили, и после некоторых раздумий решили-таки отправить в полёт. Отец съездил в магазин, купил плюшевого зайца — бесстрашного астронавта. Затем мы вложили в него письмо, и он улетел в заоблачные выси. Я тогда очень переживал, чем закончится героический перелёт, хоть и был уверен — пилот не подведёт. Всё же он имел отважное сердце.

— В детстве всё сложней и проще одновременно, — вздохнул А-17. — Жаль, я оказался, в силу определённых причин, лишённым его. Хорошо ещё экты догадались ввести в память часть твоих воспоминаний, и то лишь те, какие посчитали необходимыми. Интересно, чем они руководствовались? Скажи, Вилли, почему люди не хотят сберечь в себе детскую чистоту? Почему вы торопитесь стать взрослыми, стыдливо пряча всё хорошее куда подальше? У вас не престижно прослыть добрым, отзывчивым, душевным. Все любят волевых, энергичных, удачливых, не сомневающихся, холодных прагматиков.

— Мир не справедлив и жесток.

— Неправда. Люди делают его таким.

— Может быть, — вздохнул адмирал. — Вполне может быть. Давай поговорим о том, как ты видишь дальнейшее. Меня интересует твоё мнение.

— Думаю, нас не ждёт ничего хорошего. Придётся много драться. Про-тивник силён, мы — слабы. Он не даст нам толком сорганизоваться. Нужда заставит импровизировать, придумывать всякие трюки, прятаться по норам и изображать из себя суперменов.

— Постараемся продумать тактику борьбы, пути отступления, основные и второстепенные объекты нападения. Транспорт…

— Если бы мы знали, с чем конкретно, на данный момент, имеем дело, каким оружием располагает неприятель, какого уровня аппаратуру слежения они успели перетащить к Земле, тогда бы можно было с большей долей уверенности прогнозировать наши контрдействия. Давай, не будем толочь воду в ступе и гадать на кофейной гуще. Вскоре всё выяснится. А теперь насчёт транспорта: имеющийся в наличии не годится. Уж очень он уязвим, неповоротлив, медлителен и жрёт много топлива. Попробуем захватить аппарат противника, тогда будет легче.

— Захватить их аппарат…. Мечтать не вредно, — улыбнулся Вилли.

— Успокойся! Не всё так безнадёжно. Если подойдём к делу с правильной стороны, то… А пока нам желательно выяснить, где у Второй Силы самое больное и слабое место, и постараться треснуть по нему со всей мощью, на какую способны. А на какую мощь мы способны?

— Мне посчастливилось добраться до командного Пункта управления стратегическими ракетами. Их можно перенацелить на объекты космиче-ского базирования и разом атаковать принимающие космопорты. Я насчитал четыре штуки.

— Не волнуйся, их скоро будет гораздо больше. Для этого нам желательно выждать. А то грохнем эту несчастную четвёрку, а противник оперативно подтянет остальные и получится, что мы зря израсходуем драгоценные заряды. Между прочим, сколько боеголовок в нашем распоряжении?

— Двенадцать штук, но желательно поискать региональное Управление, которому подчиняются шесть командных Пунктов. Кстати, нам всё равно туда надо попасть. Только там можно изменить программу управляющего компьютера. Тогда в нашем распоряжении окажутся семьдесят две ядерные игрушки. К сожалению, я не могу победить электронику.

— Зато мне это раз плюнуть, — улыбнулся робот. — А вот сей фрукт, тот, что в яйце, вообще виртуоз. Одно слово — супер!

— И на том спасибо, — обрадовался адмирал. — Правда, здесь имеется один скользкий момент. Вторая Сила может ликвидировать спутники слежения, а может, и нет. В любом случае ими не желательно пользоваться. Перехватят сигнал — и тогда пиши пропало, а нам светиться нет резона. В памяти компьютера содержатся координаты четырёх существующих космопортов. За несколько часов до нанесения удара постараемся путём кратковременного включения спутников, выяснить координаты новых объектов.

— Отлично! Пошли в каюту. Есть дело.

Лоу спустился вниз, Лабер последовал за ним. Робот сел на кровать, поставил перед собой тумбочку, положил на неё правую руку и с силой нажал на ноготь большого пальца. Он повернулся вокруг своей оси, открывая углубление. В нём лежал чёрный шарик. Лоу вытряхнул его на тумбочку, и ноготь встал на место. Шарик мягко засветился. Над ним возникло слегка колышущееся объёмное изображение предмета, отдалённо напоминающего трапецию.

— Сия бяка зовётся штурмовик, — объявил робот. — Вооружён двумя тяжёлыми пулемётами, пушкой, способен нести двенадцать бомб на бомбозахватах, четыре ракеты в кормовом отсеке. Скорость 500 км/сек. Дальность — четверть парсека.

Изображение штурмовика исчезло. На его месте образовался яйцеобразный предмет с двумя шарами по бокам.

— Истребитель, — хмыкнул А-17. — Модель «Стервятник». Вооружение: два пулемёта, суперприцел, антирадарная защита высшего класса. Ско-рость 825 в секунду, дальность одна сороковая парсека.

На месте истребителя возник аппарат, который с первого взгляда сильно смахивал на утюг с бачком отпаривателя.

— Его величество носитель, — вздохнул Лоу. — Двигатели скольжения. Вооружение — один лазерный излучатель с большим углом раскрываемости луча. Вместимость: шестнадцать истребителей, десять штурмовиков и шесть тяжёлых бомбардировщиков. Скорость 110 в секунду. Команда — 250 оболтусов разной степени агрессивности.

Следующая штука походила на штангу с толстым грифом.

— Робот камикадзе. В первом отсеке расположены форсированные двигатели и энергостанция, во втором — контейнер с антивеществом, система неведения на цель и автовзрыватель.

Очередной аппарат напоминал очертаниями «Боинг 707» только с двумя фюзеляжами.

— Тяжёлый претяжелый бомбардировщик. Солидная сволочь. Вооружение: двадцать четыре ракеты с делящимися боеголовками. Две спаренных пушки. Скорость 220 в секунду, дальность четверть парсека. Вот, по большому счёту, и всё, — закончил краткий обзор А-17. — Всё остальное — ничего не значащие мелочи.

Пока шла демонстрация вооружений, Лабера не покидала одна мысль. Она назойливым комаром звенела в мозгу, мешая сосредоточиться.

— Подожди, — наконец не выдержал он. — Выслушай меня внимательно. Всё, что ты мне показал, приспособлено к войне в пространстве. Вторая Сила ведёт боевые действия много лет, но ни разу не дралась в атмосфере, в поле тяготения, за рычагами боевых кораблей.

— Ты прав! — у робота округлились глаза. — Кому в голову могло придти, что на планете, после троекратного облучения, способна уцелеть разумная жизнь! Это наш шанс, и могу заверить, очень большой и толстый. Когда нас обнаружат, а такое непременно когда-нибудь произойдёт, противнику, хочешь — не — хочешь, придётся переделывать боевые корабли, менять систему наведения, модифицировать управление и многое другое. На всё это потребуется время, парочка заводов и некоторые специфические организации и предприятия. Но и доводка техники не гарантирует её полную при-годность для операций против нас. Вторая Сила всё равно что-то не учтёт. И вновь время играет на нас. На орбите — другой разговор. Там только держись! Спуску не дадут. А пока живём!..

За разговором друзья не заметили, как подошли к Гибралтару. В маленьком рыбацком посёлке пополнили запасы продовольствия, воды, топлива и без передышки отправились дальше. Свободного времени было вдоволь. Уборщики не тревожили и Вилли развлекался разговором с Лоу. Его память поражала ёмкостью и знанием земной жизни, а о Третьей Силе имелись только отрывочные данные, похожие скорей на сказки, чем на правду. Общие фразы типа «модернизированные люди — кошмарные чудовища, без перерыва на обед жаждущие смерти своих мучителей» уже не устраивали Лабера. Он хотел знать больше. В жизни всякое может случиться. Враг моего врага…

Вот, что удалось выудить из памяти робота. Третья Сила, вооружённая высокими технологиями и солидным научным потенциалом, в кротчайшие сроки создала на основе кораблей противника свои аппараты, с их помощью разгромила орбитальные лаборатории, смяла невыразительную охрану, засеяла всё прилегающее к родным планетам, пространство миллионами мин со сверхсложным лабиринтом проходов. Одновременно мины несли хитроумную программу опознания свой чужой. Коды менялись каждый месяц. Обе планеты мчались в пространстве окутанные минным туманом, пробиться через который не было никакой возможности. Затем Третья Сила вплотную занялась своими обидчиками. Мобильные отряды рыскали в космосе, выискивая врага, но ничего существенного не попадалось. Не-счастные не подозревали о существовании двигателей скольжения, поэтому для них всегда являлось загадкой, откуда появляются корабли мучителей. Так что за всё время противостояния никаких серьёзных результатов достигнуто не было. Постоянные стычки, в которых с одной стороны гибли беспилотные машины, а с другой — люди и драгоценные корабли, которых катастрофически не хватало, отнюдь не приближали сладостный миг победы. Не равноценные потери, но иного не дано.

Не густо. Ладно. Будет день и будет пища…

Недалеко от побережья Америки, яхту захватил жестокий шторм. Он снёс её к берегам Кубы. Пришлось идти в Хьюстон. Топлива хватило в обрез. Разведчики донесли — южная часть города уже исчезла.

* * *

Друзьям везло. Они довольно быстро нашли машину, погрузились и со всеми возможными предосторожностями тронулись в путь, но далеко им уйти не дали. Улицы блокировали уборщики. Они вели себя крайне агрессивно и плевались во все стороны молниями. Пришлось принимать бой. Адмирал загнал машину прямо в витрину магазина. Лоу пробкой вылетел из автомобиля и с винтовкой наперевес бросился к разбитому проёму. Гриз поспешил ему на помощь. Уборщики приближались. Робот видел тех, кто поднимался по улице, а Вилли тех, кто шёл им навстречу.

— Не спеши! — крикнул Лоу. — Стреляй только наверняка. Сколько их у тебя?

— Три, а у тебя?

— Два! Будь внимателен. Ну, с Богом!

Лабер спокойно прицелился и выстрелил. Ближайший матрас вспучился и разом разлетелся на сверкающие нестерпимым светом куски. Ещё одна вспышка озарила улицу — это выстрелил робот. В тот же миг два уцелевших уборщика слились в один, и оттуда брызнула молния. Лабер упал на пол, а стена за ним разлетелась в пыль. А-17 высунулся и выстрелил в сдвоенный матрас. Полыхнула вспышка. Лоу развернулся и выстрелил ещё раз.

— Ложись! — заорал он не своим голосом.

Свист, визг, скрип слились в один звук. Мелькнуло что-то стремитель-ное, чёрное. Машину рассекло вдоль ровно пополам, брызнуло масло, обдало пылью, запахом бензина. В мозг воткнулись тысячи крошечных иголок. Вилли, чертыхаясь, отплёвываясь, поднялся на четвереньки, посмотрел на друга. Али лежал на полу и судорожно перебирал ногами. Он явно ничего не соображал и смотрел на всё стеклянными, пустыми, кукольными глазами. Гриз сжал виски ладонями и случайно глянул вверх. Над ними висело около десятка уборщиков. Развалины магазина таяли, иголки всё глубже впивались в мозг. Из последних сил Лабер сгрёб робота за шиворот и поволок к канализационному люку. С трудом открыл крышку, сунул туда друга и принялся осторожно спускаться, цепляясь одной рукой за скользкие скобы, а другой с трудом удерживая тяжёлого, словно куль с мукой, робота. Но тут сверху упали собаки и безумно орущий Дракон. Рука соскользнула с очередной опоры и вся компания бесформенным комом провалилась в пустоту.

Из глаз брызнули искры. Они осветили пространство на три метра во все стороны. Вилли зарычал от боли, столкнул с себя неизвестно как очутившегося сверху товарища. Собаки уже пришли в себя и бодро виляли хвостами. Кот нежно лизал щёку хозяина. Гриз по стенке, на подгибающихся ногах, медленно встал, схватил Лоу за ногу и потащил прочь от шахты колодца. Нога задёргалась…

— Чёрт подери всех вонючих идиотов на свете. Чтоб им, гадам, на том свете всю задницу перцовыми клизмами измучили. Кто надоумил этих тварей травить и калечить приличную публику. Скоты космические. Я их всех натыкаю в кошачьи какашки, заставлю жрать тухлых крыс и ползти на брюхе по разложившимся выкидышам панцирных рыб сто световых лет. Тысячу лет! — злобно прохрипел робот. — Им это так просто не сойдёт с рук. Эта последняя капля переполнила чашу терпения. Я иду. Трепещите, негодяи! Винтовки… — всполошился робот, пытаясь освободиться. — Да пусти, наконец! Чего вцепился… я сам пойду. Грубый ты человек. Никакой в тебе обходительности. Чуть что — сразу в канализацию. В самое раздерьмовое дерьмо мордой! Хам!

— Ожил. Я за тебя здорово испугался. Ты сделался, синим, страшным, аки вурдалак, насосавшийся гнилой крови. Думал, каюк напарнику. А ты молодец, крепкий парень.

— Где разведка? — всполошился А-17. — На месте? Ну и хорошо, ну и ладненько. Хоть это радует. Бежим…

Что-то щёлкнуло. Желтоватый свет озарил сводчатый ход.

— Нам вон туда, — объявил Лоу. — Не волнуйся, я природный компас, не заблудимся…

Постоянно спотыкаясь, дыша застоявшимися испарениями, распугивая стайки облезших крыс, компания бесконечно долго пробиралась по лабиринту канализационных ходов, и, наконец, упёрлась в отсекающую решётку. Их устанавливали перед отстойниками, а те в свою очередь, сооружались за чертой города. Значит, пришло время подниматься наверх.

— Наконец-то мы достигли цели нашего путешествия — огромной ёмкости с отходами, — торжественно объявил робот. — Интересно, во что ещё придётся окунуться, желательно с головой, для достижения квинтэссенции нашего существования — помещения Второй Силы в ароматическую ванну, подобной той, что в данный момент простирается перед нами, источая из своих недр умопомрачительные зловонья. Кто бы нам сказал, какая тут глубина. Вилли, ты успел прихватить плавки для купания?

— Вопрос, конечно, интересный, — почесал затылок Лабер. — Вопрос о глубине весьма актуален. Чем бы её измерить?

— О, мой господин и повелитель, не найдётся ли у тебя в кармане свин-цовой гирьки с мотком шпагата?

— Не успел прихватить…

— Хреново…

— Да пропади всё пропадом! Держи меня за руку. Крепко держи. Не хочу преждевременно закончить жизнь в говённой пучине.

Лабер медленно, с нескрываемым отвращением погрузился в крайне неаппетитную кашу. Лоу страховал. На самом деле оказалось не так уж и глубоко. Всего по грудь. Гриз чертыхнулся и поманил собак. Они упёрлись. Кот перебрался хозяину на голову и с брезгливым видом тряс задней лапой. Вилли повернулся, схватил Доки за шкирку, прижал к груди, визжащего от ужаса пса, и побрёл, с трудом раздвигая желеобразную массу. Лоу обречённо вздохнул и последовал за адмиралом. Ему было по подбородок.

Когда они выбрались из системы очистных сооружений, то напоминали собой два смердящих комка грязи. Гриз тихо матерился, обещая утопить Вторую Силу в фекалиях. Робот стоически переносил лишения и от комментариев воздерживался. Собаки страшно обрадовались, когда их отпустили на твёрдую землю и тут же принялись отряхиваться и вылизываться.

Тем временем разведка донесла, что в сорока метрах прямо по курсу течёт ручей с чистой, хорошей водой. Пока добрались до него, стемнело окончательно. Гриз не раздеваясь, рухнул в воду. Рядом шлёпнулся робот. Собаки жадно лакали.

— Куда мы сейчас? — спросил Лоу, отфыркиваясь, подобно моржу, вы-нырнувшему из полыньи.

— Нам на северо-запад, — пояснил Вилли. — Это вон туда, но сейчас требуется хорошенько отдохнуть, подкрепиться, подумать.

Минут через двадцать друзья вылезли из ручья. Лабер вылил воду из ботинок.

— Ты что, так и будешь хлюпать и сморкаться? Смотри, твоя щегольская обувка скоро превратится в лохмотья. Вода — коварная штука!

— Это не ботинки… — ответил А-17.

Вилли удивлённо хмыкнул, но промолчал. Не спеша, тронулись в путь. Впереди вышагивал робот. Он заявил, будто прекрасно видит ночью. Собаки шныряли вокруг, но далеко не убегали. Шмели вели наблюдение. Дракон намаялся и крепко спал на руках. Вскоре Али сообщил, слева от них находится одноэтажное здание. Разведка не нашла ничего подозрительного. Свернули туда в надежде переночевать. Никого не вдохновляла перспектива спать под открытым небом, а тут хоть какая-то крыша над головой. Строениями оказались: покосившийся дом и каменный сарай. Их давно бросили, сквозь половицы кое-где проросла трава. Через дыры в крыше проглядывали звёзды. Гнилые доски жалобно стонали, гнулись, предательски трещали, стоило наступить на пол.

Лоу осторожно обошёл дом и с другого конца позвал напарника. Там нашлась маленькая комнатка, в которой, по всей видимости, ютился ни-щий или бродяга. В углу прела куча тряпья. Пол устилали сплющенные картонные коробки, гремели и перекатывались пустые консервные банки. Пока Лабер устраивался, выбрасывал хлам, робот сходил к сараю. Он сохранился лучше. Кирпичная коробка, крытая железом, стояла прочно, а внутри всё рассыпалось в прах. А так ничего интересного.

Поспать удалось около трёх часов. Разбудили собаки. Они стояли у окна и рычали. Адмирал спросонья соображал плохо, а робот уже сидел на корточках возле сторожей и пытался их успокоить. На улице ликвидировали сарай. С близкого расстояния, да ещё ночью, зрелище впечатляло. Множество тончайших молний, впились в кладку, и она исчезала на глазах. Пахло озоном, дул тёплый ветерок. Самих уборщиков видно не было. Над строением висела сияющая корона, которая оседала на глазах. Ещё немного и она коснулась земли. В тот же миг сияние погасло, и темнота поглотила видение. Друзья боялись дышать и разговаривать. Они не знали что предпринять. Однако ничего страшного не происходило. Ночь дышала безмятежным покоем, в траве шуршали зверюшки, сонно перекликались птицы. В томительном ожидании прошло около десяти минут. Первым не выдержал Вилли.

— Похоже, убрались, — срывающимся шёпотом выдохнул он.

— Скорее всего… — Лоу высунулся в окно и осмотрелся. — Странно, они действительно ушли.

Гриз поковырял ногтем стену.

— Дерево, — сообщил он.

— Натуральный материал, — согласился робот. — Матрасы не связываются со всем, изготовленным из натуральных материалов. Скорее всего, так составлена программа.

— Ладно, давай спать, — зевнул Лабер, и снова растянулся на полу.

Остаток ночи прошёл спокойно. Утром компания продолжила путь. Через два часа набрели ещё на один дом. На счастье машина стояла в деревянном сарае. Древний, разбитый грузовичок, вихляясь и кашляя, выбрался на дорогу, которая вела в Форт-Уайт. За рулём гордо восседал адмирал в роскошном, драном одеянии. Рядом, с Драконом на руках, его верный «Пятница» робот А-17. В кузове, высунув на полметра языки от усердия, преданные Доки и Боки.

Увы, капризная судьба отпустила грузовику всего четыре часа жизни. Двигатель закипел от невероятного усилия, затем внутри него что-то звонко лязгнуло, и он успокоился навеки. Снова пришлось идти пешком. Шмели контролировали обстановку. Отчёты поступали каждые пятнадцать минут. Странная компания шла просёлочными дорогами, а вокруг кипела жизнь: весело бегали кролики, в высоте кружились птицы. Вскоре попался маленький городок. Вернее то, что от него осталось. Среди молодой травки, поднявшейся подозрительно быстро, вызывающе торчали редкие деревянные постройки. Словно и не жили здесь люди, будто не мечтали о лучшем, не влюблялись, не разочаровывались, не ошибались, не строили планы на будущее. Сердце Вилли сжалось от страшного горя. Пожалуй, только сейчас Гриз полностью осознал ужас происшедшего. В грохоте выстрелов, хронической спешке некогда было подумать. Сознание того, что про-изошло медленно зрело в глубинах разума и вдруг, в момент затишья, вынырнуло, разбив последние иллюзии и надежды. Цивилизацию не просто уничтожили в одночасье, но и стёрли память о ней. Всю! Просто так!

Гриз сел на горячий асфальт и неумело заплакал. Слёзы текли по щекам, а он даже не пытался их вытереть. К чему их жалкие потуги и усилия, когда нет будущего? К чему приведёт месть и кровь? Куда заведёт? Может, хватит смертей и крахов? Его мир не вернуть никогда. Тогда кому станет лучше, если за ним последует ещё один? Кто от этого выиграет? Что-то надломилось в Лабере. Воля ослабла, пропало желание думать, шевелиться. Он уронил голову на грудь, в висках сильно сдавило, сердце гулко стукнуло, в глазах всё поплыло. Вилл впал в транс.

Глава ╧ 7

Поверхность казалась на ощупь шершавой и необыкновенно холодной. Лабера бил сильный озноб. Он попробовал плотней завернуться в куртку, но закоченевшие пальцы больно скребанули по голым бокам. Где он? Как попал в сумасшедший холод? Куда делась одежда? А в голове царили абсолютный туман и сосульки.

Гриз перевернулся на живот и зашипел от боли. Ледяные иглы впились в кожу. Он проворно встал на четвереньки и попробовал подняться во весь рост, больно ударился макушкой о прозрачный свод, упал на колени, помотал головой и огляделся. Вилли находился внутри капсулы, полностью голый. Куда-то подевались удочки, речка, одиночество. Два на три на полтора — вот и весь его мир на сегодня. А холод жёг неимоверно, терзал, тряс, не давая сосредоточиться. Вместе с телом прыгали заледенелые мысли.

Гриз пополз по периметру капсулы и вскоре натолкнулся на некое подобие двери. Через прозрачные стены он с трудом разглядел, что она закрыта снаружи. Обыкновенный засов, ржавый с паутинкой на ручке. Им давно не пользовались. Тогда как он сюда попал? Вот выбраться бы отсюда, потом согреться и только после этого обдумать ситуацию. До чего же здесь холодно, так и сдохнуть не долго!

Лабер, что было силы, навалился плечом на дверцу, та неожиданно легко подалась и Вилли, не успев даже вскрикнуть, вывалился наружу. Он выбросил вперёд руки в надежде смягчить падение, но они от холода потеряли гибкость, и адмирал упал на пол, словно деревянная кукла, неуклюже ломаясь в суставах, ухитрившись удариться всем, чем только можно. В следующий миг он пожалел о своём опрометчивом поступке. Снаружи было ещё холодней. На полу, стенах и самой капсуле сверкал иней. Только сейчас Лабер понял, почему ничего толком не смог рассмотреть. Мешала изморозь.

Вилли запрыгал на месте, желая хоть чуть-чуть согреться, и одновре-менно пытаясь разглядеть, где очутился. Помещение не на много превы-шало по объёму капсулу. Пол кусался. Ноги начали примерзать к металлу. Оставалось только прыгать как заведённому болванчику. Скакать и пытаться хоть как-то привести в порядок смёрзшиеся мысли.

— Хочу большой костёр! — неожиданно заорал Лабер, что было сил. — Кружку огненного кофе, горячий душ и меховой комбинезон с подогре-вом!

Заклинание не помогло. Вокруг ничего не изменилось. На многие тысячи километров царили холод и тишина. Только мохнатый иней хрустел при каждом прыжке. Тогда Лабер двинулся вокруг капсулы.

— Где я?! Где я?! — в такт прыжкам завопил он. — Хватит шуток! Я вам не белая мышь для опытов! Довольно! Я провалился в подземный бункер, в вечную мерзлоту?! Я хороший! Господа русские, отпустите меня! Я рыбак! Я не шпион!

Ни ответа, ни привета…

Лабер в бешенстве принялся стучать по стенам комнаты. Посыпалась снежная пыль, но пленник всё продолжал и продолжал бить сцепленными руками, прыгая вдоль стены. В одном месте она подалась. Вилли удвоил усилия и в конце концов выбрался из помещения. Он попал в полный мрак. Лишь квадрат выхода слабо освещал небольшое пространство перед собой. Неизменно оставалось только одно — холод. Гриз снова запрыгал. Но так не могло продолжаться бесконечно. Когда-нибудь придётся остановиться, а это неминуемая смерть. Американский генерал Карбышев! Идиотизм!

— Люди! — вне себя заорал Вилли. — Люди! Хрен вам в пятку! Да что это такое делается?! Изверги! Сволота вонючая! Садисты поганые!

Темнота молча съела и задушила крик. Ни эха, ни шороха, ни движения вокруг. Ватное, безразличное безмолвие.

Лабер протянул руки и попрыгал вперёд. В недрах темноты что-то щёлкнуло, мигнул красный огонёк и пространство залил мягкий, неяркий свет. Лёгкое гудение нарушило гробовую тишину. На Гриза хлынули потоки тёплого воздуха. Пол мгновенно нагрелся. Грянула капель…

Лабер по инерции попрыгал ещё немного и успокоился. Он стоял посредине большого зала, представляющего собой половину шара метров тридцати в диаметре. Вдоль стены тянулся один нескончаемый пульт. Зал имел три двери. Гриз, всё ещё сотрясаемый ознобом, пошёл вдоль пульта. Некоторые органы управления заржавели. Экраны, смонтированные на шарнирах, не поворачивались. От всего веяло запустением. На секретную базу это явно не тянуло. Вилли, будучи в армии, несколько раз попадал на закрытые объекты и чётко представлял их устройство, а здесь всё было какое-то неправильное, неудобное в пользовании и везде незнакомые надписи, значки и символы. Лабер знал русский, немецкий, естественно английский, немного итальянский, но ими здесь и близко не пахло. Вдоль пульта стояли некие подобия стульев на колёсиках. Именно подобия. Похоже, их делали не для нормальных людей, а для каких-то уродов. Гриз с усилием втиснулся в одно. Нужно иметь фигурную задницу, чтобы нормально сидеть в них!

Вилли попробовал сообразить, куда всё же попал. Он рыбачил, по-скользнулся, упал, а очнулся неизвестно где, голышом, в сугробах инея, голодный… Что это за место? Бункер русских? Абсурд! Резиденция инопланетян? Но почему тогда здесь можно дышать? К тому же здесь всё заброшено много лет назад. Полная абракадабра в голове и кишмя кишат глупые вопросы.

Лабер решил посмотреть, что находится за дверями, подошёл и попробовал открыть одну. Его взору предстал коридор, который плавно уходил влево. Пахло сыростью, ржавчиной, плесенью. Вилли проверил вторую. Коридор за ней как две капли воды походил на первый. Третья выходила в высокий проход, из которого влево и вправо вели несколько дверных проёмов. Гриз взял стул, подпёр им на всякий случай дверь и медленно пошёл по левой стороне. Все двери, по шесть с каждой стороны, оказались открытыми. Первая комната, по все видимости, являлась подсобкой, где на стеллажах лежало множество непонятных предметов. Каждый на своём месте, под каждым свой символ. Здесь ничего интересного не наблюдалось.

Во втором помещении стояли три камеры. Подобные применялись в лабораториях или производствах, где требовалась особая чистота работ. Внутри них находились манипуляторы и длинные перчатки, прилаженные к стенкам. Сложное оборудование светилось разными огнями.

В третьем зале, на самой середине стоял овальный стол с многочисленными зажимами по периметру. Над ним располагалось нечто отдалённо напоминающее осьминога. Многочисленные щупальца свисали безжизненными рукавами. Вилли обошёл вокруг стола и осторожно коснулся бархатистой поверхности. Внутри спрута зажглись огни. Рукава вздрогнули. Зажимы гостеприимно раскрылись. Система изготовилась к работе. Лабер решил не искушать судьбу и тихонько вышел в коридор.

В четвёртой комнате… Гриз невольно попятился. Прямо перед ним в плоской колбе, на растяжках, в бледно-розовой жидкости плавал человек. Мужчина, аккуратно разделанный от подбородка до паха. Внутренности располагались отдельно. Лабер несколько раз глубоко вздохнул и обошёл вокруг экспоната. Задняя часть головы отсутствовала, мозг тоже. Вилли осмотрелся. Все столы, что стояли по периметру комнаты, оказались заставленными ёмкостями с фрагментами человеческих тел и органов. Здесь же находились тончайшие срезы мозга, запечатанные в герметическую упаковку и тщательно пронумерованные.

Лабер с замиранием сердца ходил меж столов, колб, реторт, ёмкостей, банок, и вакуумных упаковок. В них находились десятки органов от сотен людей. Несчастных разделывал тот резиновый осьминог, а всё необходимое для исследований поступало сюда. Вилли, с тяжёлым сердцем, обогнул установку, смахивающую на электронный микроскоп, и покинул лабораторию.

Пятая и шестая, по всей видимости, являлись госпитальными отсеками. Здесь стояли ровные ряды кроватей, намертво привинченных к полу. Гриз вышел в коридор и пошёл по другой стороне. Там было то же самое, минус комната с человеческими органами. В последнем помещении Вилли ждал сюрприз. Оно почти всё было завалено одеждой: женской, мужской, детской, выходцев из разных стран и народов. Сотни комплектов. Лабер сразу представил, как сюда на крытых грузовиках подвозили арестантов, раздевали и начинали проводить опыты, некоторых зачем-то распускали на куски, а остальных… Что конкретно делали с остальными, Гриз не придумал, но видимо ничего хорошего!

Вилли выбрал себе одежду, обувь и сразу почувствовал уверенность. Так, где он всё-таки находится? К чему русским расчленять людей? Для массового производства Франкенштейнов? В том нет надобности! Коммунистическая идеология поставляла их в необходимых количествах. Тогда остаются пришельцы, будь они не ладны! Но опять концы не сходятся с концами, потому, что всё давно брошено к чёртовой матери. Ко всему прочему его никто не ждал, не встречал и не стремился перекрутить на колбасу. Заколдованный круг! И всё же, как он сюда попал? И где находится всё это? Под водой? Под землёй? В преисподней, но там не может быть так холодно! Вилли попробовал взять себя в руки и решил продолжить исследования. В его распоряжении находились два коридора. Он выломал кусок трубы, несколько раз угрожающе махнул им дабы предать себе уверенности и решительно двинулся в путь.

Слабо освещённый коридор плавно уходил влево. По обеим сторонам его на высоте полутора метров, ритмично располагались квадратные щиты. Лабер остановился возле одного, внимательно осмотрел и попробовал сдвинуть. За ним могло находиться окно, которое бы дало ответы на многие вопросы, да и проветрить помещения не мешало бы…. Щит с тихим скрипом ушёл вниз. Вилли остолбенел. Если глаза не лгали, он находился в космосе. Множество звёзд сияли в чёрной пустоте, а слева выползал бок огромной планеты: жёлтой, яркой, пугающей. Через минуту она заняла весь иллюминатор. Гриз помнил географию и начальный курс астрономии, знал расположение и очертания континентов, морей, как на Земле, так и на Луне. А тут ничего похожего! Лабер интенсивно потряс головой. Видение не исчезало. Незнакомая планета во всей своей красе проходила перед ним. Чужие материки, чужие океаны, чужие облака… Полнейшее сумасшествие!.. Вилли припал к стеклу и попробовал осмотреться. Удалось только рассмотреть часть гофрированных рукавов-переходов. Тогда Лабер принялся открывать иллюминаторы с противоположной стороны. Последние сомнения исчезли. Он находился на огромной базе, которая обращалась вокруг незнакомой планеты, а несколько дальше виднелась ещё одна.

База состояла из двенадцати огромных кубов, соединённых галереями, а немного в стороне висели два сверкающих шара, утыканных длинными иглами. И ещё одно углядел Гриз. Вокруг базы располагались многочисленные объекты, похожие на катушки из-под ниток.

Вилли долгими часами бродил из помещения в помещение. Он нашёл обширный жилой отсек. Столовую с большим количеством замороженных продуктов и очень им обрадовался. Четыре огромные цистерны заполнял лёд. Продукты и вода — это здорово, но зачем они в таком объёме. Какую цель преследовали те, кто исследовал здесь землян? Вернутся ли они назад? И каким образом сюда переправили его, многострадального…

Лабер устроился в маленькой комнатке со всеми возможными удобствами и стал привыкать к новым обстоятельствам.

В два блока Гриз никак не мог проникнуть, двери заблокировало наглухо, а со смотровой площадки можно было рассмотреть рваные отверстия, словно по блокам стреляли в упор. Лабер с детства не привык к неопределённости, и его ужасно раздражали вопросы, на которые не было ответов. К сожалению, их не убывало, а с каждым днём становилось всё больше и больше. Они точили Вилли, словно ржа железо, не давая передышки ни на секунду.

Через некоторое время он освоился и довольно свободно ориентировался в хитросплетениях коридоров и переходов. Где смог, открыл иллюминаторы, смотровые площадки. Как долго продлится его заточение, Лабер не знал, не знал он и другое — обитаема ли планета, приютившая станцию. Если да, то свет мог привлечь к себе внимание хозяев или ещё кого. Да, Вилли рисковал, но это было лучше пассивного ожидания и полного одиночества, какие могли затянуться на неопределённое время. Уж лучше так…

Минуло два месяца. Одиночество начало тяготить Гриза. Он в тоске бродил из отсека в отсек, не обращая ни на что внимания. Будь ты хоть трижды нелюдим, но человек не способен долго жить без себе подобных. А на воспоминаниях, без живого общения, долго не протянешь. Человек — животное общественное, рождающееся в обществе, растущее в обществе, мужающее в обществе, стареющее в обществе, умирающее в обществе. Иного не дано. В противном случае — полное одичание с безвозвратной утерей интеллекта. Замечательная перспектива для изолированного от всего мира Лабера. Конечно, он не собирался сдаваться, но физиология когда-нибудь обязательно возьмёт своё. Она всегда брала своё, когда человек оказывался в полной изоляции.

Однажды Вилли стоял на смотровой площадке и в глубокой задумчивости рассматривал станцию, планеты, звёзды, как вдруг заметил маленькую искорку. Она двигалась в его сторону. С холодным спокойствием Гриз наблюдал за ней, а искорка тем временем, увеличившись в размерах, превратилась в чёрную, сложную конструкцию довольно внушительных размеров.

Вилли будто током ударило. Это же летели законные владельцы. Летели к нему, чтобы выловить напрошенного гостя и разделать на пособия по анатомии. А он оказался не готов к встрече, хоть и обыгрывал её много раз.

Тем временем корабль причалил к соседнему кубику, из него вы двинулась труба и присосалась к входному шлюзу. Вилли сорвался с места, помчался вниз, в зал, куда попал в первый раз, вооружился куском трубы и спрятался за колпаком, внутри которого стояла капсула. Почти тут же послышались голоса, шаги. Они приближались. Лабера била крупная дрожь. Ладони вспотели. От волнения кружилась голова. Вилли решил дорого отдать свою жизнь. Ещё мгновение и он увидит врага.

Дверь отворилась, пропуская в зал троих. Гриз опешил. На пороге стояли люди, но только на первый взгляд, и чем пристальней присматривался к ним Лабер, тем больше различий замечал. Гости были одного с ним роста, сутулые, с обвисшими лицами, большой, скошенной назад головой и редкими длинными волосами. Движения уверенные, спокойные. Но самое поразительное заключалось в другом. Пришельцы говорили на несколько искажённом английском языке!

— Неужели они набрались наглости и вернулись в лабораторию, — произнёс облачённый, в сиреневое трико. — Если это так, то я лично разорву мерзавцев на мелкие кусочки!

— Если тебе до этого рвало не отшибут. Только здесь всё крайне подозрительно, — сказал одетый в белый плащ. — Враг прекрасно осведомлён — объект на его направлении блокирован и попасть в лабораторию практически невозможно. Мы демонтировали почти все силовое оборудование, кроме приёмного блока, функционирующего в автоматическом режиме. Ума не приложу, почему Главный Стратег распорядился ни под каким видом не обесточивать блок. Но если предположить самое невероятное — райберам по какой-то причине стал известен код нашей установки, от чего все они одновременно сошли с ума, что было бы для нас весьма кстати, и послали разведку, то лазутчик ни за что на свете не станет открывать окна и смотровые площадки. Это для него смерти подобно! Он же придёт голый, прак-тически без оружия!..

— Ещё не известно, какую дрянь они смогли изобрести! — возразил сиреневый. — Их логику постичь невозможно. Хотя в твоих словах имеется рациональное звено. Я думаю, здесь просто сработала автоматика. Тогда кого она перехватила? Откуда шёл сигнал? Кто рыщет по лаборатории аки дикий зверь? Предлагаю разделиться. Я осмотрю жилой и управляющий блок…

— Проверю-ка я технические помещения, — сказал белый.

— Я обойду, всё остальное, — буркнул третий.

— Действуйте осторожно. Держите винтовки заряженными. Детекторы движения, биодатчики и переговорные устройства не отключать, — распорядился сиреневый. По всей видимости он командовал группой. — Всё! Работаем…

Команда разошлась. Сиреневый посмотрел вслед товарищам, беззвучно пожевал губами, извлёк из-за спины плоскую коробочку, что-то в ней нажал и удивленно вскинул брови. Гриз мгновенно сообразил — его засекли. Сиреневый стал медленно снимать винтовку с плеча. Дело стало принимать серьёзный оборот. Нельзя было медлить ни секунды. Вилли стиснул зубы и вышел из-за укрытия. Сиреневый среагировал мгновенно. Он сделал два шага к дверному проёму и вскинул оружие.

— Я друг. Не надо меня убивать, — очень спокойно, дружелюбно, широко улыбаясь, произнёс Лабер. — Пожалуйста, не стреляйте. Я ничего не понимаю, и полностью запутался…

Сиреневый несколько опешил, опустил ствол и пристально впился в незнакомца взглядом.

— Ты кто такой? — наконец произнёс он хриплым, низким от волнения голосом.

— Разве не видишь — человек. Имя — Вилли Лабер. Гражданин Соединённых Штатов. Находился в отпуске в России, рыбачил, потерял сознание и очутился здесь.

— Как ты ухитрился угодить к нам?

— Не знаю. Просто наваждение какое-то! Полнейший идиотизм…

— Где, в таком случае находятся эти самые Соединённые Штаты?

— В Северной Америке, на планете под названием Земля, — ответил Гриз.

Сиреневый смертельно побледнел без сил прислонился к стене и выронил винтовку из рук. Вилли совсем растерялся. Голова у него и без этого шла кругом, а поведение сиреневого совсем выбило его из колеи. Он боялся тронуться с места, не решался заговорить, и поэтому в полной растерянности топтался на месте.

— Ты со Светлого Мира, — наконец начал приходить в себя сиреневый. Он потряс головой, поднял с пола оружие и вновь повторил, — Ты со Светлого Мира. — Он неожиданно всхлипнул и судорожно вздохнул, — Так вот как мы выглядели. Вот какими должны были быть. Иди сюда, и, пожалуйста, положи эту страшную трубу. Она совершенно ни к чему, хоть и имеет достаточно грозный вид. Я не сделаю тебе ничего плохого. Иди, не бойся…

Вилли отбросил железяку в сторону и осторожно приблизился к сиреневому. По всей видимости, так выходили папуасы к белым людям из глубины джунглей. А сиреневый тем временем уже полностью взял себя в руки и что-то напряжённо соображал. Даже лицо исказилось от усилия…

— Мне бы хотелось знать, кто вы такие… — заговорил было Вилли, но сиреневый прервал его решительным жестом и начал говорить чётко, жёстко, быстро:

— Пока воздержись от каких-либо вопросов. Ты получишь на них ответы, только несколько позже. А теперь молчи и слушай. Сейчас мы пойдём к кораблю, поднимемся на борт, и ты спрячешься в маленькой нише. Она находится возле технического помещения. Настоятельно рекомендую вести себя крайне осмотрительно и никому не попадаться на глаза. Поверь, от этого выиграют все.

— Твои спутники принадлежат к противоборствующему лагерю?

— У нас нет, и никогда не существовало противостояния между жителями планет. Мы едины и монолитны на протяжении сотен лет. Дело совсем в другом. Мне сейчас некогда объяснять, в чём именно. Более обстоятельно поговорим позже. Молчи, не перебивай. После того, как мы совершим посадку на планету, и экипаж сойдёт на берег, пройдёт некоторое время, потом я проведу тебя в укрытие, где ты сможешь отдохнуть, придти в себя и получить необходимые пояснения…

— К чему такая секретность? Мне никак…

— Помолчи, меня вызывают товарищи. Кстати, ты на станции один?..

— Естественно…

Сиреневый выдвинул из-за уха тонкий прутик микрофона, отошёл в сторону и вступил в переговоры со спутниками. О чём конкретно шла речь, Лабер не слышал, да, собственно, ему было не до этого. Он пробовал разобраться с кашей, колышущейся в голове.

Переговоры закончились быстро. Сиреневый подошёл, молча сцапал Гриза за руку и потащил за собой. Лабер не сопротивлялся…

Они прошли коридором и через соединительный рукав попали на корму корабля. Сиреневый без промедления нагнулся, оттянул низ переборки и почти силой затолкал Вилли в образовавшуюся пазуху, затем установил панель на место. Гриз, стараясь не особо шуметь, поворочался, устроился поудобней и неожиданно задремал от тепла, исходящего от пола.

* * *

Сиреневый с большим трудом растолкал гостя. Он с нескрываемым удивлением смотрел на Лабера.

— Ну, и силён же ты спать! Я едва тебя добудился. Пошли, у нас не так много времени…

Гриз, зевая и почёсываясь, последовал за командиром отряда. Они быстро вышли из корабля. Снаружи царила беспросветная темень, однако поводырь прекрасно ориентировался в обстановке и уверенно шёл вперёд. Наконец впереди забрезжил слабый свет. Его источником оказалась тусклая лампочка, освещающая вход в подземный бункер. Массивная дверь оказалась открытой. Тандем проворно нырнул в неё, долго двигался тесным коридором, несколько раз спускался по пологим лестницам и наконец оказался в небольшом помещении, оборудованном всем необходимым для проживания. Гриз совершенно обессиленный уселся в изрядно потрепанное кресло, и устало смежил глаза. Он уже сообразил — никто не собирается его убивать. Этим занимался кто-то другой, тот, кого его новые знакомые ненавидели изо всех сил. Затем Лабер решил осмотреться, выждать и только потом решить, каким образом ему следует поступить дальше. Будущее покажет, правильно ли он сделал, когда устроил иллюминацию на базе, или лаборатории, как называли её эти странные создания, говорящие на его языке и называющие Землю Светлым Миром.

— Располагайся, отдыхай, — сказал сиреневый. — Тебе придётся побыть здесь некоторое время.

Вилли остался один. Он посидел ещё немного, встал и неожиданно заметил плотно пригнанную дверь, открыл её и едва не зарычал от наслаждения. Он попал в ванную комнату, сверкающую, манящую нереальной чистотой, желанную, словно невеста… Гриз содрал с себя вонючую, опостылевшую одежду и ринулся в бой. Многомесячная грязь не желала сдаваться, но всё равно была вынуждена уступить под мощным напором мочалки и позорно капитулировала. Когда Вилли вышел из ванной, то не обнаружил своего ароматного одеяния, зато на кровати лежал новый наряд, абсолютно совпадающий по размеру и фасону с исчезнувшим. Лабер с удовольствием облачился и решил на секундочку прилечь, дабы испытать чистоту и мягкость постели. Он уснул мгновенно, провалившись в сладкую пучину освежающего сна.

Когда Вилли проснулся, то долго не мог сообразить, где находится. События последних дней несколько выбили из колеи, но постепенно всё встало на свои места. Пожалуй, не стоило подниматься и с глупым видом звать маму. Гриз сел, с чувством почесал короткую бородку, жаль до неё не дошли руки, а то зарос, словно гамадрил, потянулся, взгляд натолкнулся на большое зеркало. Вчера его здесь не было, а может было? Вилли не обратил внимания. Не до зеркал ему было вчера, а может не вчера? Гриз не знал, сколько времени проспал, а может не проспал? Он принялся рассматривать себя. Отощал, осунулся, одичал, в глазах появилась пугающая пустота и растерянность.

Дверь бесшумно открылась, и в комнату въехало нечто, отдалённо на-поминающее сервировочный столик, накрытый куском чистой материи. Запахло вкусным. Вилли чуть не подавился набежавшей слюной, приподнял салфетку. Под ней стояли шесть тарелок и стакан с бледно-голубой жидкостью. Вилли быстро управился с содержимым подноса. Еда вкусом напоминала мясо. Напиток — берёзовый сок. Он вытер салфеткой рот, и в тот же миг хитрое устройство, нагруженное грязной посудой, и проворно удалилось. Немедленно появился сиреневый. Он с достоинством склонил голову.

— Как отдохнул? — спросил он. — Хорошо ли спалось на новом месте?

— Спасибо. Всё в порядке. Вот только хочу побриться, а то я такой страшный…

У сиреневого округлились глаза.

— Ты хочешь уничтожить такую красоту? Разве можно?

— Какая это красота? Так, божье недоразумение. Ощипанный веник. Видел бы ты меня тремя днями раньше…

— А ты молодец, — улыбнулся сиреневый. — Держишься на уровне. Я бы на твоём месте давно уже скис, а ты ведёшь себя так, будто только вчера гостил у нас. Я завидую твоему самообладанию.

— Нет смысла закатывать истерику. Всё равно не поможет. Она не даст сосредоточиться и трезво мыслить. Мне не выгодно биться в конвульсиях.

Сиреневый захохотал, хлопая ладонями себя по ляжкам.

— Ты мне определённо нравишься, — наконец сказал он. — Давай знако-миться. Меня зовут Джон. А тебя? Прости, я не запомнил…

— Вилли Лабер.

— Очень приятно. Я думаю, Вилли Лабер, тебя крайне интересует, что происходит, куда ты попал. Смена декораций произошла стремительно, пугающе, ничего не поясняя, вселяя невольный страх, смятение и душев-ные муки. Я постараюсь удовлетворить твоё любопытство.

— Я сгораю от нетерпения…

— Тогда слушай… — Джон уселся в кресло и начал рассказ. — Нам, к ог-ромному сожалению, не ведомо, в результате чего возник наш мир, какими соображениями руководствовались его создатели, но факт остаётся фактом — очень давно, те, кто называет себя райберами, начали похищать людей с Земли и переносить сюда, на восемь орбитальных лабораторий по четыре возле каждой планеты. На них люди подвергались сложной обработке. Ты сам видел, правда, далеко не всё, оборудование для этого. По-первости основная часть материала шла на исследования. Какие только монстры не выходили из-под руки мучителей! Их плодили сотнями и тут же уничтожали на месте. Количество умерщвленных подопытных не имело значения! Под рукой находилась планета полная до краёв полудикими созданиями. Долго длились исследования и, наконец, райберам удалось создать необходимое. Планеты начали заселять преобразованными людьми. Но, к большому разочарованию похитителей, дела на планетах пошли не так, как планировалось. Учёные где-то допустили серьёзный просчёт, или допустили ряд ошибок в ходе работ по причине торопливости их проведения. Лично я думаю — виной всему была память. Её старались вытравить всеми доступными методами, без содрогания уничтожали воспоминания о родном мире, но они возникали в самых неожиданных местах, чем вводили наших предков в сильное смущение, заставляли посмотреть на свою жизнь под другим углом. Люди начали задумываться…

— Неужели такое возможно? — удивился Вилли. — Память стёрли, а она раз — и появилась незнамо откуда во всей красе…

— Шила в мешке не утаишь. Каким образом его не положи, всё равно вылезет наружу. Память неразрывно связана со всеми аспектами нашей жизни. Каждое движение, каждое слово пропитано ей, ибо именно память формирует наши действия, поступки, слова и мысли, придаёт объём и смысл жизни. Поэтому её невозможно просто вытравить, подобно ненужной надписи. Так вот. Шло время. На планетах сформировалось общество самого дикого и архаичного вида. Райберы по мере сил пытались корректировать развитие и становление новоиспечённого мира, но жестоко просчитались! Недовольство и протест, появившиеся с самого начала, с течением времени переросли в неистребимое желание отомстить. Так родилось движение сопротивления. Оно крепло, ширилось, и в один прекрасный момент выплеснулось в едином восстании планет. Люди захватили суда райберов, научились пользоваться аппаратурой, в опьянении жаждой мести разнесли в пыль шесть лабораторий из восьми, но вовремя остановились. Они могли ещё пригодиться. На спешно созданных производствах соорудили множество мин, которыми засеяли все пространство возле планет, построили корабли и создали грандиозную систему дальнего оповещения и многое, многое другое. Однако наши мучители тоже не дремали и не думали оставлять свои творения в покое. Планомерно, целеустремлённо они вели охоту за каждым нашим кораблём. В ответ мы наращивали флот, модернизировали оружие. Это помогло с переменным успехом отбиваться от противника. К сожалению, нам так и не удалось, не смотря на все усилия, выяснить, откуда приходили боевые суда врага. Райберы появлялись внезапно в случае смертельной опасности уходили в никуда. Главный Стратег, командующий нашими вооружёнными силами, организовал круг-лосуточное патрулирование, разослал во все стороны примитивных раз-ведчиков, но… воз и ныне там!

Одно время через импульсную систему к нам засылали биороботов — тупых болванов, умеющих только убивать. Они успели устроить несколько серьёзных диверсий, прежде чем учёным удалось разобраться в управляющей аппаратуре, и они сумели перевести её в автоматический режим перехвата и убрали принимающие модули большой мощности.

И вот в лаборатории появляешься ты. Мы заметили свет не сразу и попробовали сообразить, кто там может хозяйничать. В первый момент у военного руководства возникло непреодолимое желание прихлопнуть станцию от греха подальше. Им энергично противостояли специалисты по электронике. Они клятвенно заверяли — аппаратура перехватила случайный сигнал. Но, в таком случае, настаивали военные, кого он принёс на орбиту? После длительных и достаточно бестолковых дискуссий мы решились на вылазку и в результате обнаружили тебя. Мне сделалось интересно, откуда и по какой надобности ты следовал. Я, пока ты отдыхал, проверил управляющий компьютер установки и выяснил удивительную штуку. Ты летел от родственников райберов — эктов в сторону Земли. По-нашему — Светлого Мира. Более того, для подтверждения твоих слов, я сделал забор биологического материала и провёл небольшое исследование. Благо бункер укомплектован всем необходимым. Оно полностью подтвердило твои слова. Ко всему прочему, мне посчастливилось при сканировании обнаружить в твоей голове блокированную зону. Экты очень не хотели, чтобы ты раньше времени узнал о визите к ним…

— Я ни у кого не был, — твёрдо заявил Гриз. — Я точно помню!..

— Был, поверь мне. Импульс был зафиксирован до миллиметра, а мощ-ность его была поистине огромна…

— О чём это говорит?..

— С помощью сверхмощного импульса достигается весьма ощутимый выигрыш во времени. То есть, твоё отсутствие на Земле продлится всего краткий миг. Ты исчезнешь и возникнешь внутри одежды, которая не ус-пеет даже опасть, а вот помнить ты ничего не будешь. Для этого и по-строена блокада. Ловко, правда? Но самое главное во всей этой истории заключается в том, что мы получили то, о чём даже не могли мечтать — координаты Светлого Мира! Событие, не имеющее аналогов! Только я не понял одного — экты умышленно так поступили, или виной всему элементарная случайность? Я не очень верю в столь откровенные совпадения, но и родственникам райберов не очень доверяю…

— Подождите, подождите, — взволнованно заговорил Вилли. — Прошу вас. Постарайтесь извлечь хотя бы небольшую часть информации из-под блокады. Она будет полезна всем!..

— Зачем? Какой смысл подвергать тебя чудовищным мучениям? Мы в своё время прошли обработку, к чему повторять наш скорбный путь? Да ещё добровольно!..

— Но я бы хотел знать…

— Не надо, друг мой, не надо. Поверь мне. Тем более на подбор ключа могут уйти годы. У нас есть более важные дела. Давай, лучше обратим внимание и направим усилия именно на них.

— Хорошо, — взял себя в руки Гриз. — Мы вплотную и немедленно займёмся другими проблемами, но когда-нибудь обязательно вернёмся к моей просьбе и попробуем снять блокировку.

— Непременно. Даю слово…

— На какие важные дела, конкретно, мы бросим взор. Что вам или нам предстоит преодолеть, побороть, победить?

— Мне нравится твоя ирония, но, к сожалению, она происходит от незнания и непонимания ситуации, создавшей нам сложнейшую проблему. Проблему, возникшую неожиданно, несущую нам смертельную опасность и, если мы не предпримем срочные меры по её разрешению, способную разрушить наше общество, воздвигнутое с огромным трудом и окроплённое кровью тысяч людей!

— Если требуется моя помощь, я готов! Можете располагать мной, моими знаниями. Однако хотелось бы знать, что на данный момент представляет для вас вышеупомянутую смертельную опасность, раз райберы для вас не так страшны?

— Ты!

Лабер с испугом воззрился на собеседника.

— Ты ничего не путаешь?! Какую угрозу могу представлять для населения двух планет я — ваш прямой родственник! Если всё так страшно, тогда почему меня не убили на месте, а притащили сюда. Нет человека — нет проблемы!

— Тут несколько иное… — Джон встал, прошёлся по комнате, остановился, решительно сжал губы и заговорил глухим, надтреснутым голосом. — У нас на планетах с течением времени развилось религиозное учение о Светлом Мире и Силах Страха и Боли. Долгими годами, тайно, воспоминания о Земле собирались воедино. Особая группа, набранная из самых уважаемых и образованных членов общества, тщательно систематизировала и выстраивала из разрозненных кусочков удобоваримое целое. Так на свет появилась Священная Книга. Со временем ей придали силу закона, обязательного к неукоснительному исполнению. Она регламентирует все аспекты нашей жизни. Все страстно хотели оставаться людьми, не смотря ни на что. Поэтому каждый житель планет с детства знает, каким образом себя вести в той или иной ситуации. Ибо именно так поступали наши далёкие предки со Светлого Мира. Отступать от указаний и наставлений запрещается под страхом смерти. Поэтому строгие ограничения позволили сохранить общество в неприкосновенности, подвигли людей на борьбу, позволили выжить, сплотили население планет вокруг идеи возвращения на пра-родину. И вот появляешься ты… — Джон сел и выразительно посмотрел на Вилли. — Я далеко не фанатик, но даже мне становится не по себе, когда смотрю на тебя. Ты всё делаешь не так, как описано в нашей святыне: ешь, спишь, ходишь, говоришь, смеёшься, дышишь. Ты спал двое суток. Всё это время я напряжённо размышлял. Скорее всего, составители Священной Книги выдавали мечты за действительность, и наше общество покоится на законе, основанном на заблуждениях. Но кто посмеет упрекнуть их в этом!? Между прочим — это огромная удача, что первым на тебя натолкнулся я, а не мои спутники.

— Ты про лабораторию…

— Конечно. Слава Светлому Миру, не смотря на важность момента, мне удалось обуздать эмоции и сообразить, чем грозит твоё не подготовленное появление на планетах. Оно неминуемо расшатает устои нашего общества, вызовет всеобщее замешательство, смуту и приведёт в конечном итоге к краху всего мира. Ибо вся наша жизнь покоится на вере — этом столпе мироздания. Она даёт нам силы самозабвенно трудиться, исключает шатания и брожения, даёт силу воинам отдавать во имя соплеменников без сомнений и колебаний самое дорогое — жизнь. Благодаря вере, мы едины! Наитие подсказало единственно верный путь. Я спрятал тебя и немедленно вернулся в зал управления, где в срочном порядке внёс небольшое изменение в базу данных управляющего компьютера и только после этого позвал ребят.

— И что ты им рассказал?..

— Командование из радиоперехватов знает — экты никогда не поддерживали затею райберов относительно землян, и в какой-то мере являлись нашими косвенными союзниками. Моя интерпретация событий выглядела приблизительно так. Экты за долгие годы противостояния выдохлись и решили напоследок сделать нам небольшой подарок — послали несчастным координаты Светлого Мира. А чтобы мы обратили внимание на лабораторию, ввели в компьютер программу по активизации систем жизнеобеспечения. Вот и всё. Так что, на борту станции нет посторонних. Я не боялся разоблачения, так как видеозапись не велась. Ко всему прочему у нас полностью изжита ложь. Поэтому никто из моих коллег не усомнился в моих действиях и словах…

— Благодаря мне ты стал преступником?..

— Не остри! Я совершил страшный проступок — умышленно, без всякого давления со стороны, гнусно соврал близким друзьям, соратникам, тем, с кем ходил в бой, неоднократно рисковал жизнью, кто заслонял меня от пуль противника своей грудью! Благодаря моему поступку ложь может метастазами распространиться в обществе. Она затронет всех: военное руководство, научные организации и поползёт по планетам подобно эпидемии. Я создал крайне опасный прецедент. Наше единство с незапамятных времён являло собой образец незапятнанности и искренности. Они помогали выжить, не позволяли поставить людей на колени перед коварным врагом. Единственное, что оправдывает мои деяния — стремление сохранить общество. А тебя я спрятал в заброшенном бункере, где некогда располагался Командный пункт. Так что о твоём пришествии не знает никто на планетах.

— Неужели я способен только одним видом уничтожить ваше общество? Почему? Я этого никак не пойму…

— Тогда попробуем зайти с другой стороны. После того, как восстание победило, мы провели ревизию подземных хранилищ, куда райберы сваливали всё, что ухитрились прихватить с собой земляне во время похищения. Там мне посчастливилось найти крайне интересную книжку. В ней говорилось о вашем боге. Для меня многое осталось непонятным, но главное уловить удалось — Господь сотворил людей по своему образу и подобию. Я правильно излагаю?

— Конечно…

— Замечательно! А сейчас представь себе следующую ситуацию — на Земле появляется бог и, оказывается, у него четыре ноги, две головы, одна рука и длинный хобот вместо носа! К тому же он не такой хороший и добрый, каким представлялся на протяжении веков. Ответь мне со всей прямотой и откровением, — каким образом отреагируют на столь скандальное происшествие, нет, не религиозные фанатики, но простые граждане?

— Наверняка крайне отрицательно. Наверняка воцарит хаос, возникнут кровопролитные войны между последователями различных религий.

— То же самое произойдёт и у нас. Ибо ты — наш бог! Уразумел?

— Так каков выход? Мне ни разу не доводилось выступать в роли Все-вышнего. Даже боязно…

— Мы обязаны сделать следующее. Тебе придётся выучить Священную Книгу наизусть, от корки до корки. Научиться вести себя согласно правилам и наставления в ней содержащимся.

У Лабера вылезли глаза на лоб. Он никак не ожидал услышать подобное. Тем временем Джон невозмутимо продолжал.

— Пойми меня правильно и займи соответствующую позицию. Не надо добавлять нам проблем. Поверь, их и так предостаточно.

— А если я не соглашусь?

— Тогда ты многого не увидишь, многому не научишься, много не пой-мёшь. Нам придётся, как это не прискорбно, отправить тебя на Землю. Твоё появление пройдёт незамеченным нашим миром. А ты бы мог помочь сплотиться населению планет вокруг единой цели. Ты бы вдохновил нас на борьбу. Но в любом случае решать тебе.

— Можно посмотреть Священную Книгу…

— Секунду… — Джон вышел и тут же вернулся с объёмистым фолиантом в руках. — Читай, вникай, только отнесись к её содержимому со всей ответственностью. Удачи тебе…

— Подожди, — остановил Вилли Джона. — Я не понимаю одного — почему ты одеваешься только в сиреневое трико? У тебя нет другой одежды?

— Традиция. Она уходит корнями в глубину веков, — улыбнулся Джон. — Каждая семья из поколения в поколение носит одно и то же одеяние, я имею в виду фасон, не меняя в ней ни малейших деталей. Поэтому я одет так, а не иначе. Именно поэтому моя прабабушка одевалась так же. Поэтому сиреневое трико станут носить мои внуки. А у вас разве не так?

Вместо ответа Гриз промычал что-то невразумительное…

Джон ушёл…

Лабер принялся за изучение основной книги его хозяев и чем дольше читал, тем больше понимал тревогу Джона. Видимо Вторая Сила здорово поработала над мозгами несчастных. Воспоминания о Земле оказались самыми неожиданными, ассоциации удивительными. Земляне, если верить начертанному, сильно смахивали на безгрешных существ, витающих днями напролёт в небесах. Описание жизни на Светлом Мире напоминало рай. Почти каждая строчка поражала воображение, вызывала невольную улыбку, а порою откровенное недоумение и смех. Одновременно содержимое книги представлялось чем-то неизменным, непоколебимым веками, не подверженным эволюции. Гранитная скала веры. Железобетонные заблуждения, возведённые в ранг утверждений, не подвергающихся обсуждению.

Лабер читал запоем, не в силах оторваться и под конец утвердился в мысли о той опасности, какую несло его появление на планетах. Джон был трижды прав. Нельзя разрушать веру общества, на чём бы она ни зиждилась. Не ему решать судьбы миров и планет. Пусть всё идёт своим чередом. Он вызубрит Священную Книгу, какой бы абсурдной она не казалась на первый взгляд. Да и не стоит отказываться от возможности узнать много нового, полезного. Гриз заснул с книгой в руках, не дочитав всего несколько страниц.

Его разбудил Джон. Лабер, ещё толком не пришедший в себя, хмурый и недовольный, сел на кровать, с силой потёр шею и широко зевнул…

— Как настроение? — поинтересовался Джон.

— Вроде нормально. Только голова чуть-чуть болит, — буркнул Вилли. — Вот угодил в переделку…

— Ничего, скоро всё пройдёт. Что ты решил?

— Я согласен на спектакль. Надо — значит надо!

— Замечательно…

— У меня есть один маленький вопрос.

— Я весь внимание…

— Скажи, Джон. Я тебя не спрашивал, а ты не говорил. Кто ты по должности, званию, положению, если они у вас существуют?

— На данный момент я являюсь главой Особого Комитета по наблюде-нию за неукоснительным соблюдением заветов, поучений и прочая, что содержатся в Священной Книге, и являюсь одним из руководителей мира двух планет.

Вот такие пироги с котятами, подумал Лабер, поднялся с кровати и, неуклюже шлёпая босыми ногами, отправился умываться.

С этого момента для гостя начались дни золотые. Скрупулёзно, до мелочей соблюдая тончайшие нюансы, часами не отходя от зеркала, порою доходя до истерики, учил он Священную Книгу, запоминал толкования непонятных мест, учился правильно есть, дышать, разговаривать, здороваться, прощаться и так далее. В первое время его разбирал смех, до того нелепыми оказались многие толкования Джона и Книги, но видя, как серьёзно относится ко всему глава Особого Комитета, Гриз перестал хихикать и стал вести себя гораздо сдержанней. Его встретили с уважением, обласкали, накормили, напоили и, не имело смысла вести себя легкомысленно и вызывающе.

Почти всё написанное в Книге ставило в тупик Лабера. Например, как прикажите понимать следующее утверждение: «…и умел Человек дышать способом особым — глубоко, полной грудью, словно птица в полёте, наполняясь тем самым радостью из окружающего пространства…». Или, «… при ходьбе Человек высоко поднимал ноги, дабы случайно не наступить на братьев меньших, которые могли случайно оказаться на его пути. При этом Человек несколько откидывался назад, вследствие чего видел далеко…». Или, «…с лица Человека никогда не сходила счастливая улыбка, из-за того, что весь он был пропитан радостью и счастьем…». Или, «… выражался Человек кратко, глубоко обдумывая каждое слово с тем, чтобы не оскорбить окружающих неосмотрительно брошенным словом…» Или, «…общество, составной частью которого являлся Человек, трепетно заботилось о процветании каждого, отдельно взятого индивидуума. С почтением и уважением, высшие руководители, обходили дома и квартиры, и опрашивали жильцов, что тех беспокоит, и чем им можно помочь…». Или, «…пищу Человек принимал простую и одновременно изысканную. Кушал спокойно, вдумчиво, с огромным чувством самоуважения…». Или, «…и безмерно уважал Человек братьев своих и тех, кто жил рядом, и вдали, и за морем, и относился он к ним с нежностью…». Или «… и любил Человек землю свою беззаветно, и хозяйничал на ней рачительно, грамотно, и содержал её в чистоте необыкновенной…». После подобных изречений у Гриза опускались руки.

Обучение затягивалось. У Вилли ничего не получалось. Он начал замечать, что как-то незаметно стал превращаться круглого идиота. Улыбка не желала оставаться на угрюмом лице, и всё время норовила сбежать. Руки не могли благообразно покоиться на груди, а норовили гневно хватать Джона за грудки. Ноги охамели до такой степени, что не стремились задираться до подбородка, а норовили гнусно косолапить. Джон начинал терять терпение и стал подумывать об отправке гостя домой. Однако, постепенно, длительные тренировки начали приносить положительные плоды. Гриз стал неумолимо приближаться к идеалу. Вскоре он по хитрым взглядам Джона понял, что тот затеял нечто необыкновенное. Так и оказалось. В один прекрасный момент Джон торжественно объявил:

— Сегодня у нас ответственный день. Я оповестил о твоём появлении.

— Интересно, а как ты его обосновал?..

— До чего легко оказалось обманывать. Мне не ведомо, как далеко протянется цепочка лжи, каким образом повлияет на будущее, но сегодня она позволяет нормализовать обстановку. И это не так уж и плохо. Хотя не могу не признать — я напуган…

— Будем надеяться, мероприятие пройдёт без особых осложнений…

— С твоего разрешения я продолжу. Все взволнованы. Жаждут лицезреть посланца Светлого Мира. Через два часа ты предстанешь перед группой высокопоставленных деятелей. Держись. Не ударь в грязь лицом. Они будут подмечать даже незначительные отклонения от канонического текста. Постараемся исключить даже малейшую ошибку. От сегодняшней встречи зависит слишком многое. Потом ошибаться можно, сегодня — нельзя! Готовься. Мне тоже не помешает привести нервы в порядок. Не грусти, скоро приду…

Лабер разволновался, но сразу взял себя в руки. Все жесты отшлифованы, слова продуманы, интонации отточены. Так к чему лишний раз дёргать нервы?

В назначенный срок Джон пришёл за гостем и принёс красивое светло — серое одеяние: куртку, широкие брюки, мягкие короткие сапоги и решительно пресёк попытку Гриза сбрить бороду. Вилли переоделся, надул щёки и торжественно, впервые за много дней, покинул комнату. Он прошёл длинным, извилистым коридором, спустился по мрачной бетонной лестнице, долго брёл по сырому проходу и вскоре очутился в низком, плохо освещённом закутке, перед массивной дверью, украшенной искусной резьбой. Дверь приоткрылась, и из неё вынырнул Джон.

— Вилли, — просительно прошептал он. — Вилли, я умоляю тебя, не подведи, соберись это не на долго…

Гриз гневно сверкнул глазами, откинулся назад, нацепил на лицо бла-женную улыбку и, выбрасывая ноги подобно журавлю, устремился в открывшийся проём.

Двадцать четыре человека, важные и настороженные, ожидали его в небольшом, скромно обставленном, зале. В одежде гостей наблюдалось пёстрое разнообразие. Впоследствии Лабер встречался со многими людьми и в разной обстановке, но этот фуршет запомнил навсегда. В стороне стояли накрытые столы. Ожидающие тихо переговаривались. Когда Вилли вошёл, воцарила напряжённая тишина. Двадцать четыре пары глаз с интересом впились в него. Лабер почти физически ощутил, как они ощупывают каждый миллиметр его лица, насторожено следят за мимикой, манерой держаться и многим другим. Сейчас Гриз полностью разделял опасения Джона — ошибаться нельзя. Встреча заняла около двух часов. За всё время люди не сказали ничего существенного, потому, что слушателям было важно знать, не что он говорит, а как. Напряжение не спадало ни на миг. Оно висело в воздухе, неприятно щекотало нервы, электрилизовало обстановку. Высокое собрание немного поговорило с гостем, отведало изысканных блюд, оказавшихся на вкус весьма посредственными, слегка посмеялось. Наконец Вилли получил возможность вернуться в свою каюту. Он устал неимоверно. Всё тело болело, будто он целый день колол дрова. Если сказать честно, Гриз никогда так не уставал. Временами, в течение встречи, ему хотелось плюнуть на всё, сбросить опостылевшую личину идеального человека, и стать самим собой. Уж очень происходящее напоминало пошлую, бездарную пьесу. Однако всякий раз натыкался на умоляющий взгляд Джона. И вот он остался один, проворно сбросил одежду, залез под душ, потом перекусил и с нескрываемым облегчением, словно сбросил с плеч непосильную ношу, улёгся на кровать. Его разбудил сияющий Джон.

— Могу поздравить тебя, друг мой! — обнял он Гриза за плечи. — Всё прошло прекрасно, замечательно. Сегодня ты встречался с самыми авторитетными толкователями и знатоками Священной Книги. Я бы даже сказал популяризаторами. Никто лучше них не разбирается в канонических текстах. Ты их потряс, вдохновил, осчастливил! Уже сейчас наши гости несут слово правды в народ. Они клятвенно заверят население, что ты — именно тот, за кого тебя выдают. Твой генетический код только подтвердил увиденное и услышанное ими. Пусть нам простят наш маленький фарс — истина от этого не меняется. Ты — действительно посланец Светлого Мира, и я горжусь, что первым встретил тебя. Понимаешь, друг мой, я не спал несколько ночей после того, как ты попал к нам…

— Почему?..

— Уж очень многое было поставлено на кон. Любая, пусть даже незначительная ошибка, неминуемо вела к самым неприятным последствиям. К счастью провидение оказалось на нашей стороне, и всё получилось — лучше не придумаешь! Согласись, иногда весьма полезно оказаться в нужное время в нужном месте. Предлагаю устроить по данному поводу маленький пир. Я тут приготовил кое-что, на всякий случай…

Джон проворно застелил стол чистой скатертью, принёс поднос, уставленный тарелками с различными яствами. Заговорщики много смеялись, много ели. Вилли рассказывал о Земле. Джон прилежно внимал. Временами, забывая жевать. Так закончился, пожалуй, самый знаменательный день для Гриза в мире двух планет.

На следующее утро Джон предложил совершить экскурсию по его миру. Лабер страшно обрадовался и побежал собираться. Вылетели немедля. Гостю так не терпелось, что он отказался от завтрака. Невзрачный аппарат, чем-то похожий на маленький дирижабль, принял на борт повенчанную случаем парочку, и отправился в полёт.

Лабер не отрываясь, смотрел в огромные иллюминаторы. Однако, пейзажи, простирающиеся перед ним, не оправдали надежд. Гриз помнил слова Джона о многолетнем противостоянии сторон, о множестве погибших, и трудно восполняемых потерях боевой техники. Поэтому Вилли думал, будто перед его взглядом предстанут обезображенные развалины городов, сиротливо торчащие печные трубы на пожарищах в деревнях и могилы, огромное количество могил: заросшие бурьяном, с покосившимися, грубо сколоченными крестами. И непременно большое число оборванных, голодных, потерянных беженцев, понуро бредущих куда глаза глядят, которых никто не мог накормить, и негде было разместить. А вокруг простиралась, на сколько хватало глаз, удивительная по красоте панорама. Величественные горы, увенчанные снежными шапками. Бурные океаны полные диковинными рыбами. Девственные леса с непугаными животными. Грандиозные пустыни, саванны, альпийские пастбища.

Обе планеты оказались практически не заселёнными. На каждой из них проживало порядка двадцати миллионов человек. Промышленные предприятия являлись центрами редких городов и располагались на огромном расстоянии друг от друга. В них поддерживалась идеальная чистота и образцовый порядок. Вилли давал максимальное увеличение, всё внимательно рассматривал и не мог не восхититься отношением людей к природе. Над всем, что бы они ни делали, незримо витал лозунг «Мы не свиньи!» Населения с невыразимой нежностью относилось к окружающему. Реки, которые протекали через города, дышали свежестью. Леса манили сумраком, таинственностью, влажной глубиной. Луга поражали обилием цветов. Воздух, даже над производственными монстрами, отличался исключительной прозрачностью. В нём полностью отсутствовали посторонние запахи, пыль, грязь. Удивительно чистый, экологически благополучный мир. Обратная сторона медали. Безграничная ненависть к врагу, бесконечная любовь к дому.

После окончания экскурсии гостю дали сутки на отдых, а потом он от-правился в турне по планетам. За неполные два месяца он увидел и понял многое. Первым делом ему показали военные лагеря, где выращивались и проходили обучение пилоты. Они там жили с рождения, учились драться с пелёнок, проводили бесконечные тренировки, стрельбы, приобретали способность превозмогать нечеловеческую боль. Два обстоятельства поразили Лабера. Первое — все воины походили, друг на друга, как две капли воды. Джон показал посланцу Светлого Мира подземные лаборатории, в которых клонировали солдат. Холодных, безжалостных, готовых пожертвовать собой в любой момент, не сомневающихся, не колеблющихся, умеющих стрелять первыми. Штамповали десятками. Производство воинов было поставлено на поток. До двадцати лет клонов содержали в специальных саркофагах, затем их извлекали на свет божий и они приступали к занятиям. Второе — Вилли сам проходил обучение, различные курсы и сборы и его поразило, до чего поверхностно и наспех готовили солдат и пилотов.

Гриз побывал на колоссальных и, на удивление, допотопных заводах. На них, в страшных мучениях, производили несметное количество мин, винтовок, фугасов, собирали вручную боевые корабли. Люди работали словно автоматы, и автоматы трудились будто люди. Гость постоянно удивлялся, почему везде, куда ни плюнь, использовалось так много ручного труда. На этот простой вопрос никто не мог дать вразумительного ответа. Традиция, охотно пояснял Джон, она уходила конями в незапамятные времена…

Лабер посетил исследовательские центры, в которых сотни учёных корпели над созданием новых видов вооружений. В основном получалось нечто корявое, громоздкое, неуклюжее, мало эффективное. Однако, все без исключения, страшно гордились созданным.

Гостя возили на рудники и комбинаты по добыче и выпуску сырья для оружейных заводов. Там тоже кипела, не прекращаясь ни на миг, дружная работа.

И так происходило везде. Дети, юноши, девушки, взрослые, старики: все подчинялись одной цели — уничтожению ненавистного врага. Уже в середине турне, Лабера удивило то, насколько все вокруг примитивно, не взирая на большое количество ультрасовременной техники, находящейся в совершенном запустении. На недоумённые вопросы высокого гостя Джон сдержанно ответил — никто не умеет работать на инопланетном оборудовании. Раньше, много лет назад, согласно хроникам, его запускали в производство, но потом, в силу объективных причин, пренебрегли. С тех пор сложные станки вкупе с управляющими компьютерами к ним пылятся без всякого толку. Даже в работе с импульсной установкой мы руководствуемся старинными разработками и рекомендациями, пояснил Джон. По всей видимости, с грустью подумал Вилли, эволюция не предполагает скачкообразного развития. И жизнь гораздо более сложная штука, чем принято о ней думать.

Вскоре Гризу суждено было сделать ещё одно открытие. Он постоянно недоумевал, но не решался спросить, почему в мире двух планет не употребляли спиртного, не принимали наркотики, не знали табака. Потом он понял — в них просто не возникало потребности. Война — вот та зараза, без которой никто уже не мог существовать. Вилли ужаснулся. Перед ним открылась жуткая картина. Обе планеты представляли собой слаженную, неудержимо раскручивающуюся, военную машину. Здесь ничего не знали кроме войны; ничего не любили кроме войны; не представлял иной жизни кроме войны, ничего не умели кроме войны. Сотни лет, не взирая на трудности и потери, мир двух планет стремился к своей цели. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять одну простую и очевидную истину: неизбежно наступит тот счастливый миг, когда враг падёт. Или ему надоест бесконечная драка, и он уйдёт в недосягаемые дали, и тогда этот гармоничный аппарат уничтожения, разладится, примется давать сбои, и людям, чтобы вернуть всё на круги своя придётся искать врага, или придумы-вать оного! А если ничего подходящего не подвернётся? Тогда внутреннее напряжение и целеустремлённый труд неминуемо взорвёт общество изнутри. Люди кинутся друг на друга, подобно стае голодных псов. У Вилли невольно сработал рефлекс спасателя — надо срочно что-то предпринять, иначе могло произойти непоправимое. Но катастрофа, на самом деле, подобралась гораздо ближе к Третьей Силе, чем думал Гриз. Просто Вторая Сила не удосужилась поставить в известность своих подопытных кроликов насчёт планов, касающихся Земли. Что тогда он мог реально сделать против многовековой, застарелой злобы въевшейся в гены, против снежного кома, мчавшегося с крутой горы? Пока ничего конкретного в голову не приходило, и Лабер решил не торопить события. Непродуманные действия никому не принесут пользы. Вряд ли люди просто так откажутся от борьбы, даже если он попросит их од этом.

Во время путешествия по планетам Вилли и Джон много говорили, но только они одни. Никто из сопровождающих и многочисленных гостей не задали посланцу Светлого Мира ни единого вопроса. Казалось, на общение с ним наложено страшное табу.

Встречи с людьми: жителями городов, посёлков, работниками фабрик и заводов проходили более чем странно. Вилли наивно думал, что столь неординарное событие — появление на планетах посланца Светлого Мира обязано было вызвать в обществе небывалый ажиотаж. Толпы восхищённых жителей должны были дённо и нощно, вооружившись разномастными флажками и транспарантами, осаждать жилище Лабера. На худой конец, пылающие энтузиазмом рабочие могли украсить предприятие плакатами, цветами и прочей ерундой. На самом деле всё происходило совсем по иному. Люди тихо, организованно, без всяких телячьих восторгов и бурных выражений чувств, приходили на встречи, с тихим обожанием смотрели на своё божество, до краёв наполнялись безграничным счастьем и тихо уходили, чтобы с утроенной энергией громить врага. Ничего не скажешь! На планетах поддерживалась железная дисциплина. Сам того не желая, Лабер начал подталкивать людей к краю пропасти, из которой уже не будет возврата…

Наконец турне закончилось. Гриз устал неимоверно. Личина представителя Светлого Мира никак не подходила мрачному и нелюдимому, от природы, Лаберу. Он так и не смог полностью вжиться в роль. А может это было к лучшему? Кто знает? Отец Вилли всегда говорил, что нельзя терять индивидуальность. В ином случае общество превратится в стадо, с которым любой прохвост мог сделать всё, что только пожелает. На двух планетах, ещё со времён заселения, личности не поощрялись. Вторая Сила при обработке похищенных старалась привести всех к общему знаменателю, уничтожить человека, как обособленную единицу. Привели себе на беду. Создали монолитный кулак, взвели пружину, которую с течением времени разъела ржавчина ненависти.

В один из дней Лабер посетил космическую лабораторию. Ему объяснили принцип работы биологических генераторов, операционных, импульсной системы, и как через неё происходила транспортировка исходного материала. Тогда Вилли узнал весьма интересную штуку, вернее труднообъяснимый эффект. Импульсная система — всегда являлась загадкой для преобразованных людей. И те, кто занимался её эксплуатацией на данном отрезке времени, крайне смутно представляли принцип действия сложной аппаратуры. Она разбирала живое существо на атомы и в виде компактного сигнала отсылала в намеченную точку. Чем короче был импульс, тем больше получался выигрыш во времени. То есть при помощи сверхкороткого импульса человека можно было отослать в прошлое. Таким образом Лабер мог находиться в мире Третьей Силы ровно полтора года, и не секундой больше. В течение этого срока всегда существовала возможность переправить Гриза в ту точку времени, из которой его извлекли. Но чтобы не произошло наслоения привнесённых знаний на то, чем он владел в момент изъятия, необходимо было их надежно блокировать. В ином случае человек сходил с ума. Уж очень велики были эмоциональные перегрузки. Конечно, информация могла быть извлечена из-под блокады, но только после солидного промежутка времени и, естественно, в контексте с определёнными событиями. Тогда человеческий мозг имел реальный шанс справиться с огромной массой информации без серьёзных последствий. Экты это знали и решили убить сразу двух зайцев. Поэтому, пояснил Джон, когда придёт время расставания, наши медики поступят так же.

После всех треволнений, встреч, экскурсий, перелётов дорогому гостю решили дать отдохнуть. Гриз и Джон с максимальным комфортом расположились в крошечном домике, приютившемся на берегу тихого лесного озера. Хрустальной чистоты вода, пьянящий воздух, тишина удивительно успокаивали расшатавшиеся нервы. Никто их не беспокоил. Подобные уголки покоя культивировались на обеих планетах. Друзья пробыли в уединении почти неделю. Они бродили по лесу в поисках съедобных грибов, а потом пекли их на углях, и с аппетитом уминали сочную, ароматную, слегка горьковатую мякоть, купались в маленьком озерке и загорали на мягкой, шелковистой, стелющейся траве. Вилли соорудил примитивную удочку и с азартом таскал упитанных рыбок, отдалённо напоминающих пескарей, используя в качестве наживки всё те же грибы. Наваристая уха приятно разнообразила стол…

И целых шесть дней нескончаемых разговоров: о Земле, о мире двух планет, о религии, райберах, смысле жизни и многом другом…

Джон слушал рассказы о Светлом Мире, до предела распахнув глаза. Его повергло в ужас повествование о чудовищных войнах, которые низводили в могилу целые народы. О расовой ненависти, которая время от времени захлёстывала страны. О бескрайней жестокости и злобе, которые люди питали друг к другу. О миллионах, позволяющих безропотно гнать себя на бойню, в лагеря, чёрту на рога. О нескончаемых ядерных испытаниях, которые рвали Землю — мать на куски и спекали в комок её внутренности. Очень часто Джон не выдерживал и принимался упрекать Вилли в том, что он слишком много придумывает и наговаривает, видимо от большой обиды, на свою Родину, потому, что никакие разумные существа не могут вести себя подобным образом по отношению к себе и окружающему их миру. Лабер клялся памятью дочери в том, что говорит чистую правду! Тогда Джон приходил в неистовство, бегал по домику, брызжа слюной во все стороны, орал о судьбе, которая уготовила им лучший жребий, не смотря на все мучения и потери, выпавшие на долю его соплеменников, и что он ни за какие сокровища Вселенной не согласится перебраться на Землю.

Особенно бурно Джон реагировал на рассказ Вилли о брошенных детях, детях наркоманах, детях алкоголиках, детях проститутках, детях, умирающих от голода. Его убивало повествование о том, как взрослым, респектабельным, находящимся на вершине властной пирамиды, людям общество безропотно позволяло зарабатывать сумасшедшие деньги на своих отпрысках! Джону стало плохо от чудовищной повести о маленьких поставщиках внутренних органов для обладателей тугих кошельков. У него, привыкшего к трепетному отношению к подрастающему поколению, не укладывалось в голове слова гостя. Джон никак не мог представить себе сам процесс. Врачи, призванные беречь и всячески охранять жизнь и здоровье, не колеблясь ни секунды, спокойно, словно лягушонка, разрезали на части, маленького донора, выбирали из него необходимые органы, упаковывали их в специальные контейнеры, а остальное? Выбрасывали на помойку? Скармливали собакам? Делали колбасу? Джон хватался за сердце, бледнел, краснел, потел, глотал пригоршнями таблетки, пил стаканами микстуру, но верить словам гостя не хотел! Гриз особо не настаивал. Он прекрасно понимал товарища. Основным условием выживания мира двух планет было полное единство и сплочённость во всём. Шатания, метания в разные стороны, а тем более разлад в обществе вели к неминуемой гибели. А дети вообще занимали привилегированное положение, ибо являлись продолжателями дела отцов!

Гриз, дабы успокоить собеседника, принимался рассказывать о хороших, честных людях: гуманистах, правозащитниках, которые, не взирая на многочисленные преграды, происки злопыхателей, преследование властей, отдавали себя служению обществу. О бескорыстных подвижниках, избравших тяжкий путь служения немощным и обездоленным.

Тогда Джон успокаивался. Он был готов часами слушать собеседника, порой смахивал, невольные слёзы умиления и подозрительно шмыгал носом. Такой Светлый Мир нравился ему несравненно больше, и он радовался, когда находил что-нибудь общее между ним и собой.

За день до отъезда у Лабера с Джоном состоялся очень важный разговор. Друзья сидели у камина. Потрескивали дрова. Только что отужинали. Благостная истома охватила Вилли. Ему уже не верилось, что где-то в пространстве шла кровопролитная война, гибли сотни бойцов, кипели страсти. Джон в неизменном сиреневом наряде наклонился в кресле и помешал полешки. Огонь вспыхнул с новой силой.

— Вот так и нам приходится время от времени ворошить наше общество, чтобы не угасло пламя ненависти. Боевой дух должен неизменно находиться на высоком уровне.

— Война не может продолжаться вечно. Всему приходит конец. Что то-гда? По какому пути пойдёт мир двух планет? Кого отправится воевать? А если никто не подвернётся под руку? Тогда как?

— То, что ты сейчас говоришь — государственная измена. Не вздумай никому, никогда, ни при каких обстоятельствах задавать подобные вопросы. Но если сказать откровенно, я ждал, когда ты об этом спросишь. Мне тоже придётся пойти по пути государственной измены и попробовать ответить на них. Ты прав! Война длится слишком долго. К сожалению, мне неведомо, с какой целью создан наш мир. Я не думаю, будто райберы пытались умышленно заработать себе лишнюю головную боль. К чему они стремились? А-а… — Джон с досадой махнул рукой. — Не это главное. Меня тоже волнует будущее моей цивилизации. Сомнения губительны, колебания недопустимы, но они неотъемлемая часть нашей жизни. Поэтому с ними приходится считаться. Кстати, не я один мучаюсь над проклятым вопросом — что нас ждёт впереди. У тебя свежий глаз. Ты всё увидел. Самая большая опасность для нас заключена в нас. Я не завидую потомкам. Им, хочешь, не хочешь, придётся решать сложную задачу, рубить гордиев узел, координально менять курс, и может случиться так, что цена манёвра будет через чур, высока.

— Давай не будем заглядывать вдаль, — улыбнулся Гриз. — Спустимся с небес на землю.

— Ты появился как нельзя вовремя. Лучшего развития событий трудно желать, и мы не имеем права упустить реальный шанс сделать определённые шаги для спасения моего общества. Нам требуется твоя помощь. Мы обязаны воспользоваться фантастически выгодным стечением обстоятельств.

— В чём она будет выражаться? В принципе, я сделал что мог.

— Ты ещё ничего не сделал. Ты только сыграл роль. Явил миру лик. Исходный образец. Подтвердил правоту истин, отображённых в Священной Книге, правда, после некоторой коррекции с моей стороны…

— Смотри, доизменяешься на свою голову.

— Я сделал всё с благими намерениями, а не для личной выгоды.

— На Земле говорят — благими намерениями вымощена дорога в ад!

— Вполне может быть…

— Так каких действий ты ждёшь от меня?

— Ты возглавишь нашу борьбу. Поведёшь отряды в бой!

Гриз повернулся к собеседнику и внимательно посмотрел ему в лицо. Нет! Джон явно не шутил.

— Из меня плохой вдохновитель, — наконец сказал он.

— Зато хороший воин.

— Подожди. Ты серьёзно хочешь, чтобы я…

— А почему бы и нет?

— Одно дело притворяться идеалом, другое с оружием в руках драться неизвестно за что…

— Райберы наступают. Мой мир сражается ни ради удовольствия.

— Вот тут ты прав! Твой, но не мой!

— Мы братья по крови, по происхождению и твоя прямая обязанность — помочь нам. Неужели ты сможешь равнодушно взирать на гибель своих соплеменников и ничего не предпринять для спасения населения планет?

— Ты бьёшь ниже пояса. Так не честно. Давай лучше начнём с начала. Я попал сюда случайно. Меня не убедили рассказы о мифических эктах, импульсной системе, кровожадных райберах и прочей белиберде. Но даже если предположить, будто всё это правда, то ради чего я должен идти на верную смерть?

— А вот ради чего! — Джон встал, прошёлся по комнате, взял с полки Священную Книгу и снова сел в кресло. — Ты не достаточно внимательно читал нашу святыню. А у меня пока не было времени, да и желания рас-сказать одну легенду. Если проанализировать окончание текста, то даже не посвящённому становится ясно — Книга не завершена. Так вот. Если верить преданию — существует вторая часть. Только она спрятана нашими предками.

— Где?

— Этого не знает никто. А я даже и не хочу…

— Почему?

— После долгих поисков и раздумий я пришёл к выводу — наши пращуры уже тогда видели опасность подобного развития событий.

— Какого такого? Непрерывной войны или…

— Вот именно — или! Наш мир в таком виде, в каком существует на сегодняшний день, не имеет будущего. Поэтому родилась легенда о втором томе Священной Книги — той отдушине, той спасительной лазейке, посредством которой можно избежать неминуемой гибели после падения врага. Предки были мудры и дальновидны, потому, что мифы и предания относительно прошлого быстро забываются, а вот всё связанное с нашей святыней сохранится века. На это и рассчитывали предки.

Вилли задумчиво глядел на угасающее пламя.

— Ты хочешь легенду превратить в быль?

— Да. Я напишу второй том Книги сам и в нём укажу выход из тупика, в который неизбежно попадём все мы. Столетиями Священная Книга, словно путеводная звезда, освещала нам дорогу, указывала направление движения. Если, предположим, отыщется, совсем случайно, вторая часть, её появление неизбежно свяжут с твоим пришествием, а это многократно усилит воздействие на сознание моих сограждан. Только так и никак иначе можно изменить многовековую, въевшуюся до мозга костей, убежденность, будто непрерывная война — единственно правильный путь, а всё остальное от лукавого. Вот почему ты мне необходим, и я прошу, умоляю тебя ещё раз хорошенько подумать. Не дай угаснуть моему многострадальному миру. В ином случае ты будешь всю оставшуюся жизнь терзаться от мук совести. Ты, и только ты окажешься повинным в гибели миллионов твоих бывших соплеменников. Так по какому пути мы пойдём?

— Ты со вторым томом Книги здорово придумал, — сказал Вилли. — Однако всё необходимо сделать без сучка и задоринки. Ни тени сомнения не должно возникнуть у специалистов в его подлинности. Самый трудный момент — приведение нового текста в соответствие по всем параметрам со старым. В нём не должно быть никаких современных оборотов, никаких вольностей. Всё, вплоть до мелочей, требует глубочайшего обдумывания, обширных знаний, умения преподнести материал в требуемом контексте. Ты делаешь очень серьёзный шаг в жизни, поэтому хочется исключить даже малейшую возможность ошибки. В ином случае всё пойдёт прахом…

— Конечно, я отдаю себе полный отчет, и понимаю, на что замахнулся. Однако у меня есть несколько надёжных людей, да и я немного разбира-юсь в предмете разговора. Пойми, это дело уже решённое и механизм запущен. Надеюсь, всё пройдёт гладко.

Лабер не долго думал над предложением Джона. Он сознавал, что тот прав — оставаться сторонним наблюдателем было бы большой подлостью с его стороны. Честный человек не может спокойно взирать на то, как мир двух планет катится в тартарары. Ко всему прочему он являлся пилотом Службы Спасения, призванной протягивать руку помощи попавшим в беду и не имел права смотреть, как гибнут ни в чём не повинные люди. Вывод…

На следующий день они выехали в лагерь, где происходили занятия будущих руководителей штурмовых отрядов. Они, после достаточно длительного обучения, становились впоследствии командирами кораблей, начальниками баз — одним словом, высшим командным составом мира двух планет. Лабера встретили с восторгом. Он прошёл тесты по физической подготовке и определению уровня интеллекта. Результаты поразили даже Гриза. Неизвестно какими критериями руководствовались его экзаменаторы, но по силе ему было мало равных, а по способности мыслить он мог хоть сейчас занять одно из ведущих мест на планетах. Джон ходил довольный. Он не ошибся в друге. Лабер абсолютно подходил для его далеко идущих планов.

Собственно, подготовка для Вилли свелась к овладению техникой пилотирования в космосе. Тут пришлось изрядно повозиться. Управлять вертолётом — одно, а летать в пространстве, где нет ничего кроме звёзд — бесконечно трудно. Нет ориентиров. Не ощущаешь скорости. Да и стрелять, когда всё вертится перед глазами — занятие неблагодарное. Конечно, автоматическое наведение, компьютеры, курсовые стабилизаторы, автопилот, силовые корректоры — всё здорово, но они имеют обыкновение ломаться, а в боевых условиях желательно рассчитывать на худшее, поэтому Вилли, с непонятным для учителей упорством, проводил стрельбы и пилотирование в ручном режиме. Очень долго он не мог добиться положительных результатов, но учение и труд всё перетрут, а терпения и настойчивости Лаберу было не занимать. Почти месяц, каждый день, по шесть часов к ряду не выходил он из-за пульта управления штурмовика, находя его подходящим для своих габаритов. Когда Джон собрал экспертов и военное руководство для демонстрационного показа, всех поразило, с какой лёгкостью, из не-мыслимых положений, в нарушение всех инструкций и предписаний, штурмовик Гриза поражал стационарные мишени, движущиеся цели, объекты, появляющиеся внезапно, корабли не видимые на экранах радаров. Невидимки буквально сводили с ума пилотов. Обнаружить их можно было только визуально и никак иначе, а сбивать — дело практически безнадёжное. Ни один прицел, сопряжённый со сканером, не подходил для такого вида ведения огня. Лабер изобрёл нехитрое приспособление, при помощи которого вероятность попадания в цель приближалась к 50 %.

Так Вилли Лабер волею судьбы вовлечённый в невероятные события, похищенный с Земли одними, перехваченный другими и подготовленный драться против третьих, стал начальником специального отряда, состоящего из двенадцати боевых единиц.

Гриз принял командование и без промедления занялся переобучением личного состава. И тогда он сделал довольно неприятное открытие. Доблестные бойцы Третьей Силы, наводящие ужас на противника своей неустрашимостью, жестокостью, яростью и силой, оказались на поверку достаточно уязвимыми. Они плохо переносили перегрузку, скоро утомлялись и не могли быстро ориентироваться в сложной обстановке. Лишь исключительная ненависть и ярость, да готовность в любой момент отдать жизнь не за грош, а так же клонирование помогали Третьей Силе поддерживать шаткое равновесие в вооружённом конфликте. Сколько Вилли не бился, он так и не смог изменить положение вещей.

Как-то раз Гриза навестил Джон. Они сидели в одной из кают на космической лаборатории, и пили горячий душистый напиток, который Вилли про себя называл чаем.

— Мне кажется, — говорил Гриз, с наслаждением отхлёбывая из чашки. — Ваши хвалёные воины слишком слабы для длительного ведения боевых действий.

— Мы возьмём количеством, раз нет иной возможности, — твёрдо произнёс Джон. — Это единственное, что спасает нас от агрессии райберов и полного уничтожения. Собственно, отступать нам некуда.

— Насчёт количества ты прав! Все ваши вояки какие-то одноразовые, но может быть существует иной выход.

— Сдаться на милость врагу?

— Нет.

— Пойти с райберами на переговоры и заключить мир?

— Опять не угадал!

— Так что ты придумал?

— У вас сохранилось оборудование, я узнавал, посредством которого проводили обработку людей.

— Ты к чему клонишь?

— Нельзя проделать обратную операцию?

— С тех пор, как нас изменили, прошло много времени. Результаты за-крепились в потомках. Мы эволюционировали, претерпев тем самым, хотим мы того или нет, определённые изменения. Я думаю, что проводить новый цикл экспериментов не реально. Результат может быть абсолютно не предсказуемым. В научном плане райберы много сильнее нас, и то они бились для получения желаемого годы. У нас уйдут столетия. А война не ждёт. Мы просто не в состоянии отрядить на исследования необходимые ресурсы. К чему лукавить, нам, как биологическому виду, и так хорошо.

— Всё же стоит попытаться, — настаивал Вилли. — Хотя бы теоретически просчитать варианты.

— У нас нет даже такой науки. Её ещё требуется создать, да и предрас-судки не позволят пойти по такому пути.

— Боишься повторить ошибки врага?

— Конэчно. Тем более — здесь присутствует ещё один неприятный мо-мент. Все страшатся наследия райберов на генетическом уровне. В своё время мне стоило большого труда взойти на борт лаборатории. Мы же их просто расстреливали из пространства.

— Я думаю, игра стоит свеч.

— Хорошо. Я подумаю над твоими словами, — вздохнул Джон. — Проконсультируюсь со специалистами и только потом, может быть…

— Ладно. Пока оставим всё как есть.

— Расскажи лучше об обучении команды, — сменил тему Джон.

— Плохо. Особенно с перегрузками. Даже не знаю что делать.

— Всё не так страшно. Жажда победы, ярость в бою, всё компенсирует.

— На одной жажде далеко не ускачешь. А ваша хвалёная ярость вообще никуда не годится. Сегодня в тренировочном секторе Эдгар впал в бешенство, и принялся палить, куда попало. Инструкторы растаяли от умиления. А чего ради?..

— Ты хочешь сказать, будто наша система подготовки…

— Нет у вас никакой системы! — оборвал Гриз. — Вы наскоро обучаете пилотов, показываете, как давить на гашетку и вперёд! Идиотизм!..

— У нас нет времени на более углублённое обучение.

— Ерунда! Противника должно бить влёт, с первого залпа, а не палить в белый свет, как в копеечку! Ваши идиоты инструкторы вбивают в новобранца мысль, что завтра он пойдёт в рейд и там сложит голову во имя родного мира!

— Это плохо?

— Да не на копья он должен бросаться, а вернуться домой с победой, живым и невредимым. Сложить голову не сложно, для этого большой доблести и ума не требуется. Да что я тебя уговариваю!? Будем всё менять. Координально!..

— Ну, разошёлся. У тебя есть конкретные предложения? Тогда говори… Если нет — молчи. Наша система ему, видите ли, не нравится! А чем она плоха? Согласен, пилоты гибнут, но они уничтожают аппараты противника, тем самым, ослабляя его.

— Не противника они ликвидируют, дорогой Джон, а беспилотные железяки. Райберы практически не несут потерь в живой силе. Надо бить по кораблям, с которых снимаются автоматы, а вы, вместо этого, гоняетесь за консервными банками.

— Хорошо, — поставил точку Джон. — Дрессируй свою команду, а там посмотрим. Докажи свою правоту на деле.

— Согласен. Слова — всего лишь слова. Через месяцок посмотрим.

Но судьбе не угодно идти на поводу у людских желаний. Она своевольна и капризна.

Через две недели после исторического разговора штурмовики райберов вошли в дальний сектор и разнесли в клочья пограничный форпост Третьей Силы. Ударили в набат. Наспех сколотили четыре двойки, но Гриз взбунтовался. Пилоты только начали делать первые шаги по овладению тонкостями пилотирования и едва могли самостоятельно стартовать, а там, как бог на душу положит. Получалось — их посылали на верную смерть. Но что было самое поразительное — юнцы с пеной у рта рвались в бой и с кулаками набросились на Лабера, когда тот потребовал отменить их вылет. Примчался Джон и успокоил, начавшего выходить из себя, Вилли, при-крикнул на молодёжь. Начали серьёзный разговор. На импровизированном совещании присутствовали трое военных из Генерального Штаба.

— Вам известно лучше, чем кому-либо, — говорил глухим голосом Главный Стратег. — На данном направлении наш фронт оголён. Потребуется не менее суток, чтобы подтянуть основные силы. За это время неприятель продвинется на значительное расстояние и нанесёт нам существенный, трудновосполнимый урон. Вывод: нам просто необходимо заткнуть брешь, причём любым способом. Хотим мы того или нет, но нам в любом случае придётся пожертвовать добровольцами. Поймите, нам некого больше послать. Промедление смерти подобно. Никогда враг не подходил так близко, и не действовал столь дерзко.

— Ну, уж нет — перебил его Гриз. У него от бешенства подёргивалась левая щека. — А вы на что? Вы разве не военные? Все считают за честь отдать живот свой за родные планеты! Так в чём дело? Вперёд, за славой и вечной благодарностью потомков!..

Военачальники смутились. Подобные вещи Джон видел впервые. Он сам немного растерялся.

— Мы осуществляем общее руководство, — неуверенно заговорил Второй Стратег. — Разрабатываем перспективные планы, корректируем деятельность подчинённых. Кому-то надо управлять действиями вооружённых сил. Только мы владеем полной информацией.

— Получается, вам легче посылать на смерть бестолковых мальчишек, чем самим идти в бой за правое дело? То, что вы творите, координированием назвать нельзя. Вы постоянно занимаетесь латанием дыр. Будь я на стороне противника, то раздолбал бы вас за неделю.

Главный Стратег в ужасе отпрянул. Джон испуганно замигал.

— Что, не нравится? — наступал на них Гриз. — Хорьки! Окопались тут. Наотъедали рожи, за неделю не обсерешь! Я вам спокойно жить не дам! Придётся жирок-то растрясти! Слушай мою команду! Вылетаем немедленно! Военные с Джоном пойдут на тяжёлом бомбардировщике, но пилотировать его я доверю только своему парню. Ваши истерички ни на что не способны. Как увидят цель, так сразу норовят погибнуть. Сумасшедший дом!

— Кто вам позволил говорить так о наших детях, отдающих за Родину самое дорогое — жизнь, — не выдержал Второй Стратег. — Да кто вы такой!?..

— Значит, говорить нельзя, а посылать можно. Ловко у вас получается!

— Я не позволю…

Договорить Второй Стратег не успел. Вилли сгрёб его за грудки одно рукой, оторвал от пола и впервые в жизни рявкнул во всё глотку.

— Я вам покажу детей! Мясники! Дух вышибу!

Джон еле успокоил расходившегося гостя.

Гриз, бормоча ругательства и проклятья, отправился готовиться к рейду. Военные, всё ещё бледные от перенесённого потрясения, поспешили к причалу, где высилась громада бомбардировщика. Сейчас представители Штаба испытали настоящий шок. Они даже в кошмарном сне не могли предположить, что посланец Светлого Мира способен на подобное. Священная Книга говорила об ином…

Через двенадцать часов стартовали. Лабер принялся командовать:

— Эдгар, Боб, Джон. Поднимайтесь относительно основного направления на тридцать километров и двигайтесь параллельным курсом. Ни во что не ввязывайтесь. Полное радиомолчание. Действовать по обстановке. Боб второй, Лука, Златко. Работаете по варианту «Калека». Полное радиомолчание. Даже если план не сработает — умрите с достоинством. Вы — первые! Гордитесь этим. На вас основная надежда. По мелким целям огонь не открывать. Ждать через не могу. Даже если железяки райберов пройдут в метре от вас. Ни звука, ни движения. Затаитесь, как мыши. Руди, держись за нами. В драку не лезь. У тебя на борту большое начальство. В районе силового контакта включай глушилки на полную мощность. Никто на свете не должен узнать, в случае нашего успеха, что здесь произошло. И ещё… Что бы ни говорили тебе сановные особы, какие бы приказы не от-давали — запомни, я здесь царь и бог. Моё слово — закон! Они просто на-блюдатели, не больше и не меньше. Усвоил? Отлично… Пьер, Иван, Ганс, Ньямба, Ликки! Наша шестёрка образует ударный кулак. Атакуем только по моей команде. Никакой самодеятельности! Убью! Понятно? Стреляем только наверняка. Одиночными! В крайнем случае — короткими очередями. И последнее. Всем без исключения. Помните, чему я вас учил? Ни на секунду не расслабляйтесь! Всё! Поехали!

— Вилли, — Лабер узнал голос Джона. — Что это ещё за вариант «Калека»? Ты мне о нём ничего не говорил.

— Так, маленький, ничего не значащий, эксперимент. Если всё заладится, мы им разом вправим мозги.

Штурмовики построились, зацепили три разбитых в дробадан машины, и отправились на поиски противника.

— Вилли, зачем тебе старый хлам? — спросил Главный Стратег. — Пункт приёма вторсырья в другой стороне.

— Я знаю, — ответил Лабер, — но райберы дороже дают…

Через четыре часа локаторы показали появление автоматов врага. Они шли встречным курсом.

— Начали! — скомандовал Гриз.

С борта тяжёлого бомбардировщика, на панорамном, объёмном экране были хорошо видны все нюансы схватки. Передовые штурмовики, ведомые Лабером, почти остановились, разблокировали сцепку и три разбитые машины, медленно кувыркаясь, продолжили движение в сторону противника. Три истребителя, которые держались выше, неожиданно расплылись, потеряли очертания, и через мгновение на их месте обозначилось бесформенное облако. Военные недоумевали. Джон молчал. Тем временем три разбитых штурмовика поравнялись с неприятелем. Один из райберов обошёл крайнюю развалину и выстрелил. Полетели обломки. Нападающий сделал ещё один облёт целей и примкнул к остальным.

Корабли сближались. Первым открыл огонь противник. Светящиеся трассы прошли много ниже. Шестёрка Гриза не отвечала. Джон испугался. Такого никогда не было. Обычно шквал огня обрушивался на врага, а тут полное молчание. Военные заволновались. В этот критический момент шестёрка произвела дружный залп. Его результаты потрясли! Из девяти автоматов на ходу остался один. Остальные разлетелись подобно шрапнели. Последний заложил глубокий вираж, но Лабер развернулся на месте и одиночным выстрелом разнёс ему носовую часть.

Ожило облако, в котором прятались истребители. Три нескончаемые очереди ударили влево и вниз. Блеснули яркие вспышки, и на экране появились обломки кораблей — невидимок. И снова шестёрка сделала залп, и ещё четыре невидимки превратились в рой обломков. Но самое захватывающее ожидало впереди. Разбитые машины, о существовании которых все забыли, неожиданно стабилизировались и открыли огонь по цели, которая находилась за пределами видимости локаторов, из всех видов оружия. Огромная, словно новогодний фейерверк, вспышка озарила на мгновение черное пространство, и вдруг что-то лопнуло, блеснув нестерпимым светом, и горящие куски полетели во все стороны, образовав фантастический цветок, вдруг расцветший в космосе.

— Они добрались до носителя! — воскликнул поражённый Джон. — Неве-роятно!

— Всем кораблям. Возвращаемся. Истребители, заберите оставшихся невидимок. Главный Стратег, распорядитесь насчёт транспортного корабля. Необходимо собрать обломки носителя. Пусть их внимательно осмотрят специалисты. Ньямба, отбуксируй ребят. На сегодня всё!

Военные сияли. Джон взволнованно расхаживал по рубке бомбардировщика, заложив руки за спину. Одиннадцать пилотов стояли вдоль стены по стойке вольно. Вилли сидел в кресле первого пилота лицом к публике. Стояла радостная тишина.

— Так что, всё-таки, представляет собой вариант «Калека»? — наконец спросил Джон. — Не томи…

— Я говорил с теми немногими, кто остался жив после встречи с райбе-рами и выяснил, что автоматы неприятеля не обращают внимания на подбитые корабли, в редких случаях производят по ним, как бы тренировочные стрельбы. Поэтому, после длительных раздумий и расчётов я решил рискнуть, ребята меня поддержали. Мы подремонтировали списанные штурмовики, посадили в них добровольцев, дали им по обойме на каждый ствол, и по крупице горючего для коррекции. Райберы ни в коем случае не должны были заподозрить подвоха. Я знал — неподалёку от истребителей находится носитель. Именно он являлся целью «неисправных» машин. К счастью, уловка сработала, и противник пренебрёг разбитыми машинами неприятеля, но для пробы ударил по одной. Результат подтвердил визуальный осмотр — развалюхи не представляли никакой опасности. Их оставили в покое…

— Но биодатчики противника… — заикнулся, было, Джон.

— Мы обманули их. Пришлось идти по болезненному пути. Добровольцев, конечно с их согласия, охладили до критического уровня. Поэтому сканеры приняли их за трупы! — пояснил Гриз и спокойно продолжал. — Три истребителя я поместил в засаду. Но как их спрятать? Специалисты быстро нашли выход. Они обтянули корпуса пластиком и порекомендовали выбросить в пространство полторы тонны металлической дроби. Результат превзошёл все ожидания. Локатор перестал их брать. На экране красовалась лишь бесформенная клякса.

— К чему устраивать засаду? Истребителям через шарики ничего не видно. Они слепы.

— Вы не правы. Пилоты вывели за пределы облака панорамные камеры и ждали появления основной ударной силы противника — кораблей — невидимок. И они дождались. Те спокойно стояли в стороне и выбирали удобный момент, чтобы повеселиться, но тут в дело вступили истребители, мы добавили и разбили почти всех.

— Но два остались невредимыми…

— Они могли натворить бед, однако наши калеки вышли на носитель. Остальное, вы видели.

— Где трофеи?

— На первой базе. Я жду результаты осмотра с минуты на минуту, хотя почти наверняка знаю ответ.

— Извини, какой именно…

Включилась установка дальней космической связи. На экране появился инженер технической службы, аналитический отдел.

— Вы были правы, — слегка растягивая слова, произнёс он. — Ваша догадка полностью подтвердилась. Трофеи оказались на удивление примитивными и снабжены дистанционным управлением. Это не автономные системы…

— Отлично, — Гриз потёр довольно руки. — Превосходно. Замечательно.

— Получается, у райберов нет боевых машин, оборудованных кибермозгом, — вспыхнул Главный Стратег. — Значит, нам нет надобности гоняться за всякой мелочью. Будем бить сразу по носителю. Потом только останется собрать обездвиженные машины.

— Вот именно!.. — обрадовался Джон.

— У нас могут возникнуть некоторые проблемы, — подал голос Второй Стратег.

— Сейчас всё детали, — улыбнулся Гриз. — Меня удивляет совсем другое — как вы не догадались до этого сами?

— Долгие годы мы вели боевые действия на пределе возможностей. Медленно, постепенно ситуация меняется не в нашу пользу. Ты сам видишь — враг подошёл слишком близко. Нам не дают передышки, не позволяют, как следует, подумать. Несомненно, здесь сказываются результаты обработки. Чтобы изменить ход событий понадобился ты. Я уверен, у тебя в жизни тоже были подобные моменты. Бьёшься, бьёшься над чем-нибудь, никак не получается, хоть плачь, но тут приходит посторонний и легко, играючи раскладывает всё по полочкам. Ты помог решить больной вопрос…

Джон устало улыбнулся и добавил:

— Всем моя личная благодарность. Отдыхайте, а завтра начнём всё ме-нять. Это наш шанс. Главный Стратег, подготовьте приказ по поводу ге-ройской смерти Луки. Зачитайте его по вооружённым силам. Поставьте в известность гражданское население.

Через четыре дня Вилли принял участие в первом и, едва не ставшим для него, последним, поиске. Его штурмовик нарвался на робота камикадзе. Видимо, его установили с уничтоженного носителя. Всё произошло мгновенно. Гриз не успел даже вскрикнуть. Робот вынырнул, будто чёртик из коробочки. Блеснула вспышка, и свет померк в его глазах.

Очнулся Лабер на больничной койке. Он лежал на животе, абсолютно голый. Руки, ноги, голова оказались зафиксированными мягкими зажимами. В палате царил полумрак. В глубоком кресле, рядом с раненым дремал врач. Что-то мягко гудело. Гриз попробовал пошевелить конечностями, но они не слушались. Тело полностью онемело от головы до кончиков пальцев. Препротивное чувство. Тем временем тон гудения изменился. Врач немедленно открыл глаза и внимательно посмотрел на больного.

— Не волнуйся, — сказал он. — Самое неприятное позади. Через три дня мы вернём тебе подвижность. Ты пробыл без сознания ровно неделю. Большая потеря крови. Пришлось ампутировать палец на ноге. Сильно покалечило спину. Глубокая рубленая рана, но позвоночник не задело. К счастью. Регулятором сидения пробило почку в двух местах. Пришлось ставить биопротез. Жить будешь. А сейчас спать…

Проснулся Лабер у себя в комнате. Тело слушалось отвратительно. Спина не гнулась, словно он проглотил лом. Боль отсутствовала. Однако больной испытывал большую слабость.

Пришла сестра, улыбнулась, забрала пробирки с разноцветными жидкостями и вышла. Появился врач.

— Ну, как самочувствие? — осведомился с порога он.

— Я бы хотел взглянуть на себя с тыла.

Врач взял зеркало и встал перед пациентом. Лабер увидел страшный, отвратительного вида рубец. Он простирался от левой лопатки до поясницы. Его заполняло вещество, похожее на клюквенный кисель. Гриз хотел потрогать борозду рукой, но не решился. Врач поставил зеркало на место. В комнату вошёл Джон.

— Наш герой глядит орлом, полон сил и энтузиазма! — нарочито бодро возвестил он. — Выглядишь замечательно…

— Первое впечатление обманчиво. Я ощущаю себя сушёной воблой, или как говорят в России — не богу свеча, не чёрту кочерга.

— Ты нас здорово напугал, — признался Джон. — Думали, не выкарабка-ешься. Это было бы настоящей трагедией. К счастью организм у тебя удивительный. Такое перенести и остаться живым!..

— А что собственно стряслось?

— Ты налетел на камикадзе. Штурмовик разворотило. Кабину отбросило в сторону. Хорошо ещё техники догадались установить дополнительную броню. Обшивка выдержала, но внутри!.. Пока выловили кабину, пока доставили её на флагман, пока вскрыли — надежды практически не осталось. Ты выглядел ужасно: весь в крови, комбинезон на спине вспорот, из поясницы торчит фрагмент кресла, носок у ботинка оторван, оттуда тоже льётся! Ужасающей силы кошмар! Медики оказали первую помощь и срочно увезли в госпиталь. Там сразу подключили к аппаратуре жизнеобеспечения, и пока готовили консервант для заполнения раны, сделали операцию по извлечению инородных предметов из почки.

— Из чего изготовили консервант?

— Там компонентов уйма, всего не упомнишь, — уклончиво ответил Джон. — Пойми, сегодня не это главное. Главное — ты жив, курилка! Посланец Светлого Мира победил смерть! Люди ликуют и с утроенной энергией трудятся каждый на своём месте.

— Долго мне ещё валяться?

— Можешь хоть сейчас в бой, но спина требует ежедневной, неустанной разработки по шесть часов в день, в течение двух недель, иначе заполнитель не преобразуется в мышечную ткань, застынет, превратится в резиновый жгут, и ты не сможешь ни согнуться, ни разогнуться, ни сесть, ни встать.

— За мной не заржавеет, — успокоил его Лабер. — Сегодня и начну.

Так посланец Светлого Мира снова встал в строй. Сейчас многое изменилось. Благодаря новой тактике ведения боя, повышению эффективности атак, удалось заняться более углублённой подготовкой пилотов. Главный Стратег создал четыре учебных центра, в которых молодёжь проходила серьёзный курс обучения. Лабер внимательно следил за ходом занятий. Лозунг «Пойти в бой, чтобы умереть!», заменили на другой — «Победить врага, чтобы сохранить жизнь!». Успешные действия Вилли, его новшества, не прошли даром. Они словно сняли тормоза с мышленья людей. Началась серьёзная работа. Все виды вооружений срочно модернизировались, создавались оригинальные системы наведения. Корабли — невидимки подверглись тщательному изучению. В итоге родились рентгеновские радары. От их бдительного ока уже не могли спрятаться ни невидимки, ни носители, ни роботы камикадзе. Война вступила в новую фазу.

Райберы быстро почувствовали перемену, происшедшую с их подопытными кроликами. Они не стали откладывать дела в долгий ящик и всерьёз взялись за переоснащение флота. Но они явно не успевали за Третьей Силой. Окрылённая первыми серьёзными победами, она неудержимо рвалась вперёд, оттесняя врага всё дальше и дальше от родных планет.

Лабер задумал небывалое предприятие — захватить носитель. Его давно мучил вопрос, каким образом передвигаются в пространстве райберы. Джон откопал в архиве древнюю легенду, которая гласила, будто враг приходил сквозь время. Гриз сколько не ломал голову, так ничего и не понял. Как прикажите понимать — сквозь время! Ерунда! Но как-то они всё же летают? Глубокие поиски не дали положительных результатов. Загадка не на шутку раззадорила Вилли. Он нутром чувствовал, что если он её решит, то Второй Силе несдобровать, а если это действительно так, то райберы будут хранить секрет до последнего вздоха. Гриз задёргал Джона и военных требованиями усилить патрулирование с целью обнаружения скопления сил противника. Руководство вначале пыталось сопротивляться, потому, что поиски предполагали огромные энергозатраты, но Лабер убедил их, уговорил, соблазнил перспективами, какие могли открыться перед миром двух планет, если удастся узнать тайну передвижения противника меж звёзд. Так появился на свет специальный отряд из двадцати штурмовиков, в который вошли все пилоты, что проходили некогда подготовку под руководством Вилли. Лучшие из лучших.

Но и райберы не дремали. Охранные системы носителей довели до со-вершенства. Их программировали таким образом, что в случае появления боевых аппаратов Третьей Силы ближе десяти километров, носитель бесследно исчезал. Подобное поведение неприятеля ещё больше распаляло любопытство Гриза. Ох, было, что скрывать райберам! Было!.. Тогда в ход прошли примитивные работы, собранные наспех, и умеющие лишь одно — работать с информсистемами врага. Но даже самый настырный из них не мог просочиться на носитель. И ещё одно удивило Гриза. Он сколько не старался, но так и не смог выяснить, как выглядят райберы. Его друзей никогда не интересовала внешность противника. Для них он являлся древним врагом и не более того. Поэтому Вилли решил взять языка, но пока ничего не получалось, так как никто не мог проникнуть на носители. Заколдованный круг. А если посмотреть на орбитальной лаборатории? Вдруг там что обнаружится? Джон вызвался сопровождать гостя, прихватив для верности четырёх помощников.

* * *

Лабер стоял посередине знакомого зала. Он вспомнил холод, боль, испуг, которые испытал очутившись в капсуле и невольный озноб пробежал по спине. Надо же, какой пассаж!

Поиски начались с медицинских отсеков, потом перешли в жилые блоки и закончили управляющим модулем. К сожалению, ничего существенного в памяти компьютеров не попадалось. В основном проскакивала всякая мелочь, ерунда, не заслуживающая внимания. Лабер не желал сдаваться. Он снова и снова углублялся, на сколько мог, в базу данных, шаг за шагом просматривал сохранившиеся файлы и программы. Увы, всё было тщетно…

Компания собралась в сферическом зале. Мрачная, злая. Говорить не хотелось. Гриз тяжело вздохнул, поднял голову и вдруг толкнул Джона в бок. У одного из помощников глаза расширились до невозможных пределов. Он силился что-то сказать, но не мог, а только тыкал рукой за спину Лабера. Все обернулись. Защитный колпак принимающей капсулы остался с открытой дверью, а внутри, на столе лежало обнажённое, уродливое в своей наготе, существо. Из двух рваных ран на груди струилась густая тёмно-фиолетовая кровь и тяжёлыми каплями стекала на пол. Существо скребло по столу руками и тихо стонало. Кто-то инстинктивно схватился за оружие. Джон поспешил к раненому. Он на ходу прихватил аптечку, достал оттуда несколько тампонов и эластичный бинт.

Пришелец умирал. Три глаза, расположенные треугольником над плоским носом с одной ноздрёй, попеременно открывались и закрывались. Синие губы судорожно вздрагивали, обнажая жёлтые, пластинчатые зубы. Руки с четырьмя пальцами на каждой всё тише совершали непроизвольные движения. Незнакомец имел туловище с куриной грудью, трёхсоставные ноги с двумя коленками, трёхпалые ступни с когтем на пятке.

Джон ловко наложил тампоны на раны и плотно перехватил бинтом. Существо хрипло взрыкнуло и открыло глаза.

— Вилли, уходи скорей домой… — странным, лязгающим голосом сказал раненый. — Они собираются послать люрминсов. Новейшая разработка. Уходи…иначе навсегда…здесь…

Пришелец замолчал. У него начались судороги.

— Он знает тебя, твой язык, ему подходит наша атмосфера! — удивился Джон. — Он, что, очередной землянин?

— Уходи Вилли, — снова забормотал раненый. — Люрминсы уничтожат всё. Скорей…плохо…стреляют без сожаления…

— Не умирай. Подожди! — взмолился Гриз. — Кто ты? Что хочешь рассказать?

— Ты был у нас. Мы — экты. Узнали — сигнал перехвачен, а вот кем? Разведчики донесли, ты не появился дома. Вскоре выяснили — ты в мире Третьей Силы. Недавно удалось узнать планы наших родственников относительно всех вас. Пришлось сдаваться в плен, чтобы попытаться выяснить код лаборатории. Двоих убили. Я прорвался. Уходи. Люрминсы придут через приёмники или с носителей и всё разрушат. Более того — импульсную установку собираются блокировать. В твоём распоряжении совсем мало времени. У тебя всего один шанс. Вам удастся произвести не более одного пуска. Скорее… всех убить…

— Кого убить, где убить? — почти закричал Джон. — Держись, врачи скоро будут!

Экт резко вскинулся, вцепился Гризу в плечё и горячее забормотал:

— Наш срок вышел. Ради всего святого. Добудьте двигатели скольжения. Остановите их…

— Что за двигатели скольжения? Кого остановить? — взмолился Лабер.

— Уходи…. люрминсы… идут…. код изменён…. скоро восстановят… вторая лаборатория… скоро там… — Пришелец с хлюпом вздохнул, по телу пробежали судороги, он разом обмяк и принялся сереть на глазах, тихо, будто при замедленной съёмке, оседая на пол.

— Ты успел всё зафиксировать? — повернулся Джон к сопровождающим.

Один из них утвердительно кивнул.

Появились врачи и занялись раненым. Компания не на шутку растревожилась. Ситуация принимала неожиданный оборот. Над миром двух планет нависла серьёзная опасность и заключалась она в пришествии каких-то там люрминсов. Непонятных созданий, способных проходить через импульсную систему и несущих с собой неминуемую гибель всему живому. По всей видимости, положение было более чем серьёзно, раз экты пожертвовали жизнью, чтобы предупредить Третью Силу.

— Нам пора возвращаться, — распорядился Джон. — Главный Стратег, поднимайте всех пилотов без исключения. Продумайте план мероприятий по мобилизации резервистов. Приготовьтесь к всеобщей мобилизации. Прошу всех занять места по тревожному расписанию.

Однако времени на подготовку к отражению агрессии не осталось. Дальнейшие события развивались стремительно. Со второй лаборатории сообщили о появлении странных сгустков розового цвета, и связь с объектом оборвалась. Джон немедленно вылетел на планету, а Лабер с двумя помощниками умчался к принимающей установке импульсной системы. Там он в экстренном порядке отключил всю аппаратуру и перевёл её в режим ожидания. Сейчас можно было быть более-менее уверенным, что неведомый враг не сможет воспользоваться импульсной системой для проникновения на первую лабораторию. Тем временем, по направлению ко второй прошли четыре тяжёлых бомбардировщика, а навстречу им, никем не замеченные, проплыли два пульсирующих объекта около полутора метров в диаметре каждый, поминутно меняющие форму.

Вилли мчался в отсек связи, когда его остановил дикий вопль одного из помощников. В нём соединились: боль, ужас и предсмертный хрип. Гриз схватил винтовку и побежал по переходу туда, где ждала неизвестность. Схватка с люрминсами закончилась рассечённым бедром на левой ноге и знакомой больничной койкой. Далее последовал процесс заживления с последующей реабилитацией.

Несколько раз Лабер совещался с Джоном и Главным Стратегом, и всякий раз они приходили к мнению, что Вилли необходимо срочно уходить. Райберы непременно выбросят в пространство тысячи люрминсов — сгустков хищной биомассы, и они в два счёта уничтожат обе лаборатории, а за ними… Страшно было подумать, что могло произойти дальше. Поэтому отправка на Родину представителя Светлого Мира должна была состояться по возможности скорей. Нам не нужны лишние переживания, заявил Главный Стратег. Мы будем драться с врагом и одновременно переживать за тебя, за твоё будущее, за нашу прародину. Вилли буквально силой затолкали в медицинский отсек, и через четыре часа он был готов к транспортировке. Его специально не выводили из состояния транса, во избежание возможных инцидентов, и послали прямо так…

Глава ╧ 8

Вилли медленно выныривал из небытия. Из носа струилась кровь. Тупая боль перекатывалась в затылке. В ушах гудело. Гриз с трудом приходил в себя. Первое, что он увидел — испуганное лицо Лоу. Он держал его за руки и что-то быстро говорил. Дракон сидел на плече и шершавым языком лизал щёку. Собаки спали в стороне. В голове Лабера всё смешалось: лаборатории, станции, экты, уборщики, биороботы, яхты, носители, миры и звёзды сплавились вместе. Плюс в мозгу играли оркестры, шли колонны тяжёлых танков, вела огонь артиллерия крупного калибра, ревели боевые слоны. Лабер не понимал, где находится, кто перед ним. Он сумасшедшими глазами смотрел на Лоу и тихо что-то лопотал непослушными, запёкшимися губами.

Однако, постепенно, незаметно боль утихла, слоны отправились на водопой, музыканты притомились и принялись пить пиво. Начала возвращаться трезвость мысли. Каша в голове развалилась на отдельные фрагменты. Они расползлись по местам. Взгляд сделался осмысленным. Лабер отстегнул от пояса фляжку с водой и принялся жадно, с нескрываемым наслаждением, пить.

— Гриз, очнись, — робот дрожал от возбуждения. — Я никак не могу привести тебя в чувство. Ты словно закостенел. Нам нельзя долго оставаться на месте, а ты целых полтора часа не приходил в себя. Что случилось?

— Доктор Перкинс ошибся насчёт давности шрамов, — с трудом произнёс Вилли.

— Каких шрамов? Какой доктор? Нам уходить надо! — взмолился робот. — Ты в состоянии идти?

Гриз с трудом поднялся и на подгибающихся ногах устремился к остаткам города. По дороге он вкратце рассказал Лоу о приключениях в мире двух планет. Тем временем собаки исследовали окрестности, между делом гоняли кроликов, и вскоре так увлеклись, что напрочь забыли о своих прямых обязанностях, о чём Дракон немедленно доложил хозяину. Лабер лишь усмехнулся в ответ и лично занялся осмотром уцелевших строений. Друзьям повезло в четвёртом доме. Там нашлись консервы и пикап с полным баком. Погрузились и тронулись немедля. За рулём сидел А-17. Гриз не мог управлять. Его переполняли воспоминания. Наконец он не выдержал и принялся рассказывать всё по порядку. Лоу вздыхал, сочувственно кивал, удивлённо присвистывал и скептически приподнимал левую бровь. Неожиданно он затормозил и выскочил из машины.

— Смотри, смотри! — закричал он. — У нас гости!

Вилли нехотя открыл дверцу и посмотрел вверх. Там, в вышине, на большой скорости, двигался летательный аппарат. За ним тянулся инверсионный след.

— Штурмовик. Прёт на маршевых, — обронил Лабер. — Садиться не собирается. Слишком велика скорость. Сука…

— Может автомат?..

— Вряд ли. Райберам нет смысла рисковать в атмосфере. Пилотируемая штучка.

Тем временем штурмовик стал подниматься и исчез из поля зрения.

— Тренируются, — констатировал Лоу. — Пробуют бесстрашно бороздить воздушный океан. Надеюсь, им это скоро весьма пригодится…

Друзья продолжили путь. Стали возникать трудности с горючим. Его добывали с огромным трудом. Осматривали редкие подземные гаражи и сливали с машин. С них же снимали колёса про запас. В дороге могло произойти всякое… По случаю раздобыли примитивный насос. Собаки находили места, где когда-то стояли заправки, и компания выкачивала из подземных резервуаров столько, сколько могла. С продуктами становилось совсем плохо. Время от времени удавалось раздобыть консервы. В основном жили впроголодь, перехватывали, чем бог пошлёт. Изредка выручали собаки. Они ловили кроликов, сурков, чем здорово поддерживали компанию. Лоу несколько раз порывался отправиться на охоту, но Гриз останавливал его, говоря, что не время. Их ждут большие дела…

Вот так и продвигалась странная компания, уже не таясь, потому, что устала бояться и вздрагивать от каждого шороха. Пуэбло, Солт — Лейк — Сити… От городов не осталось даже вывесок. Там, где некогда гордо высились величавые здания из стекла и бетона — простиралась бескрайняя степь, и лишь в пригороде сиротливо торчали одинокие деревянные постройки. Движение затруднилось неимоверно. Дорожное покрытие исчезло, и дороги с трудом угадывались под бесконечным морем травы. Уборщики поработали на славу. Передвигаться приходилось буквально на ощупь, преимущественно по компасу, полагаясь на интуицию, разведчиков и русский авось. Впереди ждала неизвестность. Удастся ли достать топливо, еду? А если сломается машина? Где её можно починить? Несколько простых проколов можно было смело приравнять к катастрофе. Лабера глодали сомнения. Сможет ли он узнать то место, где стоял родной Мальсдей? Не проедет ли мимо? Всё так изменилось, заросло проклятой травой по самые ноздри, того и гляди — увязнешь в ней и сгинешь без следа. А тут ещё шары какие-то полупрозрачные появились. Летают, подглядывают, притворяются, будто ни при чём. Лоу долго наблюдал за новыми дейст-вующими лицами и сообщил результаты исследований.

— Корректировщики, — с умным видом доложил он. — Собирают информацию, докладывают и вообще. Жаль нам до них не добраться. Слишком уж они подвижны, а то бы постреляли…

Микроавтобус, которым они разжились совершенно случайно, стоял под огромным тополем. Пикап приказал долго жить, у него заклинила помпа. Компания отдыхала…

— Значит, ты думаешь?.. — устало спросил Вилли.

— Я предполагаю, — жевал травинку робот. — Что сие может быть иначе? Уборщики, худо-бедно, выполнили первый этап зачистки и убраны на склад. Сейчас раздолбаи, засевшие на орбите, пытаются провести глубокий анализ обстановки на планете и придумать, что делать дальше. Чуть позже они изменят программу уборщиков, погладят по головке и те доведут начатое дело до логического конца.

— Значит, ты думаешь?..

— Несомненно…

— Тогда они доберутся до командного пункта.

— Со временем — обязательно, но не сейчас…

— Они спешат?

— Конечно! Биополе не должно угаснуть, иначе их бредовая затея теряет всякий смысл. К тому же у райберов своих дел невпроворот: требуется принять сотни кораблей, разместить уйму народа, а для этого начать строительство временного жилья, параллельно небожители займутся монтажом импульсной системы и только после этого примутся за капитальную уборку. Вот когда наступит очередь подземных сооружений. А мы, не дожидаясь, пока нам поджарят пятки, попробуем нанести упреждающий удар по космодромам. Причём всё должно получиться с первой попытки.

— Ты прав. Зря рисковать, не имеет смысла. Раз у нас есть фора во времени глупо не использовать её с толком.

К Мальсдею команда добралась на рассвете, вернее к тому, что от него осталось. У Лабера защемило сердце. Родной город, родная страна, родной мир растаяли без следа. Его дочь, мать, соседи, сослуживцы, миллионы людей канули в Лету. Вилли тяжело вздохнул и повернул на ферму Монтано. Дом и хозяйственные постройки оказались целыми. Ангар с заправщиками исчезли, пропал и вертолёт, но холодильники работали, в цистерне оставалось достаточное количество горючего.

Гриз спустился в подвал. Запас оружия сохранился. После осмотра имущества он отправился в спецхранилище Службы за вездеходом, а Лоу занялся сборами. Друзья решили изменить место дислокации. На командном Пункте было безопаснее. Когда Лабер вернулся, то застал робота за странным занятием. Он что-то мастерил в недрах микроавтобуса.

— Ты готов!? — крикнул Гриз.

Задние двери машины открылись, оттуда высунулась чумазая физиономия друга, он энергично покивал и закрыл дверцу. Вилли подошёл, заглянул через боковое стекло и увидел, что весь запас боеприпасов перекочевал из подвала в салон, а робот прилаживал к ящику с гранатами маятниковый взрыватель.

— Ты с ума сошёл, тут же всё, что мы располагаем!..

— Сюрприз, — пояснил Лоу, с удовольствием рассматривая свою работу. — От чистого сердца. На кой хрен нам куча ненужного хлама. Набрал всякой ерунды и гордо обозвал — арсенал! Есть винтовки, ну и будет с нас. На всякий пожарный я отложил несколько экземпляров пулевого оружия, наверняка пригодиться в будущем.

— Ты всё приготовил к отъезду? — наступал на робота Гриз.

— Разве не видно? — изумился Лоу. — Протри глаза, дружище!

Он указал на два чемодана, которые сиротливо стояли возле холодильников.

— Ты что, издеваешься надо мной?! Это всё?..

— А тебе надо набить барахлом два грузовика, а потом торговать тряпками и сувенирами на блошином рынке? Товарищи захватчики! — неожиданно возопил робот, — приобретайте в память об уконтропупленной вами цивилизации раритеты! Вот мои трусики с маленькой дыркой. Вот моя старая зубная щётка. Вот обмылок, ещё вкусно пахнет. Вот почти целое зеркальце. Оно приносит удачу всем убивцам и душегубам. Вот рулончик туалетной бумаги. Вот неработающая зажигалка в комплекте с окурком сигары. Торопитесь! Налетайте! И помните, часть средств, вырученных от распродажи будут использованы в благотворительных целях! Я приготовил одежду, туалетные принадлежности и хватит с тебя.

— Микроавтобус ещё пригодится!

— Не смеши. Дорог нет, запчастей тоже, ходовая часть разбита. Нам крайне желательно разжиться чем-нибудь по круче, если хотим протянуть подольше.

— Хорошо, а продукты? Мы же не можем их бросить.

— Жратву погрузим в последнюю очередь, а пока предлагаю приостановить эвакуацию. У нас, похоже, намечается прибавление. Прошу, сэр…

Робот провёл друга в сарай. Там, на земляном полу, лежал биозародыш суперробота. Он сильно увеличился в объёме и достиг почти полутора метров. По его поверхности пробегала лёгкая рябь.

— Птенчик скоро вылупится. Судя по размерам, цыпленочек будет ещё тот. На него продуктов не напасёшься. Пока не поздно надо набрать червяков, наловить мух. Яичко вот-вот лопнет.

— Ты не знаешь, что там внутри?

— Понятия не имею. Я ни разу не имел чести лицезреть представителей серии супер. Поживём — увидим!

Вилли подогнал вездеход к хозяйственным постройкам и занялся по-грузкой продуктов, всё оборудование было решено бросить — командный бункер располагал своими холодильными мощностями и автономным питанием. Затем он свистнул собак. Те мгновенно примчались и залезли в машину, где немедленно получили нагоняй за разгильдяйство от Дракона. Лабер закончил погрузку и решил навестить Лоу.

Биозародыш прорвало. На земле, в чёрной, маслянистой луже барахталось нечто похожее на собаку средних размеров. Создание имело шесть ног. На лысой, цилиндрической голове блестели четыре глаза. Они равномерно располагались по периметру. Рот — крестообразное безгубое отверстие. Нос и уши отсутствовали. Тело новорожденного покрывали кожистые пластинки бледно-розового цвета. Короткие ноги оканчивались присосками, очень похожими на вантуз, каким прочищают раковины. Лоу суетился вокруг, пытаясь засунуть жирного червяка в открытое отверстие рта. Супер судорожно отбивался…

Ну и ну, подумал Вилли, вот так птенчик. Как мы его повезём? Это чудо-юдо нам всё перепачкает. В тот же миг странное создание оттолкнуло собрата по искусственному интеллекту, выпрыгнуло из лужи и принялось яростно отряхиваться.

— Что нам с ним делать? — жаловался Лоу. — Я всё перепробовал: мух не жрёт, от гусениц отказывается, червяками брезгует!

— Ты когда-нибудь отвяжешься от меня со своими глупостями, — возроптал новорожденный приятным голосом. — А то наш господин и повелитель, наисветлейший Вилли подумает, будто я птицеробот. Отстань!

— Интересно, интересно… — чесал затылок Лабер.

— Наверняка экты ошиблись, — Лоу с сомнением рассматривал нового члена коллектива. — Неужели вот эта безобразь и есть суперробот? Не впечатляет…

— А ты надеялся увидеть сторукого монстра ростом с мамонта? По-вашему супер — это нечто напоминающее дьявола во плоти, способное умерщвлять всеми мыслимыми и немыслимыми методами, умеющее трансформироваться в любой предмет или живое существо. Не думал, что вы страдаете скудоумием. Насмотрелись всякой бредятины и рады до усрачки. Я всегда говорил — телевидение отрицательно и даже губительно влияет на ваши примитивные мозги. Нельзя, братцы, опускаться до банальных штампов! Учитесь, пока не поздно, мыслить глубоко, широко и всяко разно…

— Мамонта, не мамонта, но, по крайней мере, что-нибудь более солидное. И не надо обзываться и зубоскалить. Умник выискался!..

— Дело не в солидности, а в функциональности, — не сдавался супер. — Но в одном вы, пожалуй, правы. Вот, извольте полюбоваться, до чего несправедливо со мной поступили, — он проворно уселся на землю и, ловко балансируя, замахал в воздухе конечностями. — Соблаговолите убедиться! Меня снабдили шестью ногами и не удосужились присобачить ни одной руки. Да и ноги у меня, если сказать честно, крайне подозрительные! И если кто-нибудь из вас, не сознательных, не предпримет решительных шагов к изменению форменного безобразия, то я буду вынужден подать жалобу в международную организацию по защите прав роботов. Тогда вам несдобровать. Замучаетесь писать объяснительные и давать показания многочисленным комиссиям, подкомиссиям и единичным дознатчикам.

— Вот, пожалуйста, свалился нам на голову склочник, — развёл руками Лоу. — Жили, не тужили. Интриган!

— Насколько мне известно, серию «А» снабжали простеньким аналитическим блоком, поэтому они зачастую болтали всякие глупости…

— Прекратите, — улыбнулся Вилли. — Разве у нас нет иных дел, как пререкаться и выдумывать всякие глупости.

Лоу полез за руль, что не мешало ему тихонько ворчать и огрызаться. Новичок с удивительной ловкостью вскарабкался в кузов. Собаки немедленно принялись обнюхивать новенького. Гриз огляделся, вздохнул и занял место рядом с водителем. Поехали…

Бункер командного Пункта располагался в сорока пяти километрах к западу от владений Монтано. Друзья не проехали и десяти, как сзади загрохотало. Лоу затормозил. Над лесом взметнулся столб дыма.

— Похоже, начался второй этап зачистки, — сообщил он. — Сюрприз сработал. Надеюсь, несколькими уборщиками стало меньше. Мир их праху…

Через четыре часа банда прибыла на место. Собаки быстро отыскали заросший вход. Разгрузились, запустили генераторы, перенесли вещи в лифт и спустили на жилой этаж. Лоу развернул вездеход, поставил на ручной газ и присоединился к компании. Машина, добродушно урча двигателем, пошла в свой последний путь.

Около трёх часов размещались и обустраивались на новом месте, затем занялись управляющей аппаратурой. Электроника работала прекрасно. Лабер было сел к пульту, но его бесцеремонно отстранил суперробот.

— Уступите место профессионалу, — сказал он. — Что требуется разузнать? Да! Едва не забыл! Прежде чем я приступлю к плодотворному и самоотверженному труду, не соблаговолите ли вы присвоить мне имя? Я требую определённости! У меня есть права! По судам затаскаю! В той вонючей, тряской, железной коробушке не было времени поговорить по душам. Тут тихо, спокойно и получеловек под ногами не путается.

— Это ты обо мне?! — крикнул Лоу из дальнего конца зала.

— О тебе, голубь, о тебе! О ком ещё…

— Иди сюда, — засмеялся Гриз. — Будем придумывать имя нашему това-рищу.

— Наречём его Джеком и делу конец! — снова крикнул Лоу. — И давайте заниматься делом, нечего болтать без толку!

— Ну уж дудки! Эта чучундра незаконно присвоила себе такое прекрасное, благородное, благозвучное имя — Лоу! По какому, спрашивается, праву?! Предлагаю, дабы предотвратить возможность рукопашной схватки, поножовщины и перестрелки, компромиссный вариант — вы называете меня Лоу, а его Джеком! Ну, не молодец ли я?

— Размечтался, — вскипел А-17, возникая рядом с супером. — Моё имя уже овеяно ветрами многих славных побед. Я с гордостью и достоинством пронёс его через горечь безвременных утрат, разочарований, кровь и не запятнал имя своё ни трусостью, ни малодушием, ни подлостью, ни предательством. Полчища свирепых врагов позорно бежали только при упоминании его. Поэтому я категорически против обмена.

— Ишь, какой герой выискался! А вот я бы овевал твоё имя, которое неминуемо должно стать моим, ещё большими и славными подвигами, — упорствовал новорожденный. — И буду овевать изо всех сил всю остав-шуюся жизнь!

— Нет, вы посмотрите на этого прохвоста и авантюриста! Какой-то вы-скочка, подозрительное создание, вылупившееся, словно воробей, из яйца, ещё не оперившееся, пробует диктовать нам, многоопытным, воинам, опалённым пламенем тяжких невзгод, лишений, битв свои наглые условия.

— В данный момент в тебе звучит обыкновенная ревность низшего к высшему. Собственно, тут и говорить не о чем! Ставлю вопрос ребром и требую вынести его на общее голосование. Кто за моё предложение прошу поднять руки или лапы. Короче, что у кого имеется в наличии…

— Хватит, — оборвал роботов Вилли, — У нас совершенно нет времени препираться и спорить из-за пустяков. Лоу дал тебе имя, и закончим на этом!

— Какое счастье, какая радость, какой трогательный момент и историческое событие. Меня окрестили Джеком. И кто?.. Мой друг, собрат по оружию, соплеменник, искусственный человек, взращённый на неведомых эссенциях и окроплённый потом сотен биоинженеров, — восхитился супер. — Так что нам предстоит сделать? Какие трудности преодолеть? Располагайте мной целиком и полностью. Не щадите живота моего. Пусть я паду на поле брани, но зато с чувством исполненного долга. Не принимайте мои переживания в расчёт. Итак, господа, супер — Джек к вашим услугам!

— Недавно я обнаружил на орбите четыре крупных объекта. Нам жела-тельно выяснить, целы ли спутники; по каким траекториям движутся орбитальные сооружения; имеет ли смысл произвести кратковременное включение спутников для дальнейшего прояснения ситуации; появились ли новые принимающие и временные жилые блоки…

— О роковой день! О несчастливое мгновение! За какие прегрешения меня терзают напасти, беды и огорчения, — неожиданно всхлипнул Джек. — Чем я заслужил подобное унижение и наплевательское отношение к…

— Чем ты опять недоволен? — перебил Гриз.

— Мои таланты неисчислимы. Я, наивный, думал будто мне доверят провести сложнейший анализ, пробиться сквозь тысячи преград, а тут оказывается, — супер изменил голос и процитировал, — узнай-ка, братец, чего там болтается на орбите, да просчитай уравнение из двух цифр! И не моги ошибиться ни в одной из них! Спешу вас обрадовать — для этого я не требуюсь. С подобными мелочами и Лоу управится за милую душу. Нахожу целесообразным впасть в анабиоз до того момента, пока мои уникальные возможности не потребуются для настоящего дела.

— Ты когда-нибудь уймешься, — начал сердиться Лабер. — Последний раз говорю — займись делом!

— А я что! Я ничего. У меня всё готово, — пропел ангельским голосом Джек. — Наши скромные труженики засекли шестнадцать крупногабарит-ных бяк. Между прочим, из восьми спутников функционируют только три. Остальные не реагируют на сигнал. Итак! Основная цель определена! Именно их мы попробуем расстрелять в первую очередь. Более мелкими объектами рекомендую пренебречь.

— Надеюсь, нас не засекли? — спросил Лоу.

— Вероятность сего трагического события крайне мала. Однако полно-стью исключить подобную возможность нельзя. К счастью земная техника не столь совершенна, как у райберов. Вы не пользуетесь пучковыми сигналами, а по рассеянному нас можно искать до бесконечности.

— Хорошо. Что дальше? — поинтересовался Вилли.

— Я не хочу рисковать. Поэтому не стал полностью отслеживать новые орбитальные сооружения. Лучше просчитать возможные параметры, чем засветиться раньше времени. Если райберы заподозрят неладное, то немедленно переведут своё барахло и недвижимость на нестабильные, плавающие орбиты и наша атака потеряет всякий смысл. А так мы без особого риска, исходя из размеров, вероятной массы и необходимой скорости обращения вокруг Земли, сможем сделать правильные, хоть и приблизительные выводы.

— Я всё понял, — вздохнул Лабер. — Умножай, дели, возводи в степень… У нас тоже имеются дела. Лоу, ты сможешь взломать секретный файл, в котором содержатся координаты Центра управления ракетами всего региона. Нам жизненно необходимо задействовать все до единой боеголовки. Гулять, так гулять!

— Господа, убедительно прошу всех успокоиться. Перестаньте, в конце концов, брякать отмычками и вырезать полумаски из старых колготок. Мне мимоходом удалось узнать, где запрятан ваш Центр…

— Умница ты наша наисовершеннейшая! — восхитился Лоу. — Кладезь знаний ты наш незамутнённый!

— Ага, молодец всё же я. Правда?

— Поясни, как тебе удалось…

— Управление спутниками осуществляется исключительно через Центр. У нас в бункере отсутствует соответствующая аппаратура. Ваши компьютеры просты и незамысловаты. С ними можно творить всё, что угодно. Каменный век, ничего не поделаешь. Стоило мне всего один раз колупнуть клавиатуру, как компьютер во всём сознался. Так вот! Центр раскинулся в живописной долине, возле журчащего ручейка, в тени смоковниц. По прямой до него ровно триста двадцать вёрст. Центр контролирует семьдесят две ракеты. Все они нацелены на объекты наземного базирования. Мы сгоняем туда, чтобы произвести перенаведение. Я понятно излагаю?

— Только обосновались и снова в дорогу, — проворчал Лоу. — Опять собирать вещи…

— Нам не зачем уходить насовсем. Здесь более безопасное место. Центр энергонасыщен до предела и его вычислят быстрее. Мы съездим туда, переадресуем право пуска сюда и на полусогнутых назад. Всё легко и просто.

— Осталось только начать и кончить, — усмехнулся Гриз. — У нас мало времени. Нет транспорта. Оружие никудышное. Зато в нашем коллективе завёлся большой прожектёр и создатель воздушных замков…

— Что-нибудь стреляющее — летающее не помешало бы, — задумчиво из-рёк Лоу. — А то лазаем словно тараканы…

— Давайте устроим ловушку! — вдруг выпалил Лабер.

— Вот, учитесь, как надо подходить к решению сложного вопроса. Оказывается всё легко и просто. Мы возьмём лопату и выкопаем яму, — хихикнул Лоу, — а когда она наполнится до краёв любопытствующими райберами, выроем рядом ещё одну и так до бесконечности. В самом конце за их освобождение потребуем такую махину с пушками, пулемётами, мортирами, ракетами на борту!

— Я имел в виду световое шоу. Аккумуляторы есть, лампочек хоть отбавляй, прерыватель выдернем из какого-нибудь шкафа. Вон их здесь сколько. Когда всё будет готово, отойдём подальше и устоим маленькую иллюминацию. А вдруг райберы клюнут?

— Эт ты здорово придумал. Свежее решение. А может, для пущей важности, постреляем осветительными ракетами, зажжём шутихи, сами напялим маскарадные костюмы, ударим в бубны, вострубим в дудки, вознесём к небесам хвалебные дифирамбы, устоим хоровод. Райберы снизойдут с орбиты и упекут нас в дурдом. Интересно, как ты до этого додумался?

— Не — е — ет… — протянул Джек. — Любопытство — сильная штука. Ты прав. Затея с лампочками может сработать.

— Всё это ерунда на постном масле, — вздохнул Вилли. — Из моей ребячьей затеи ничего хорошего не выйдет. Корректировщики просканируют убогое сооружение и на орбите поумирают со смеху. Забудьте о моём предложении. Я погорячился…

— Друг мой, — возразил Лоу. — Ты упустил из виду ряд весьма значительных обстоятельств. На орбиту в данный момент прибывает большое количество транспортных кораблей с переселенцами, оборудованием и прочим барахлом. Пребывание в гостях у Третьей Силы окончательно и бесповоротно сбило тебя с панталыку. Как же — монолитное общество, единый коллектив, сплочённые товарищи по оружию… Райберы — естественно развивающееся общество. Значит, у них могут и обязаны существовать противники переселения на Землю. Просто недовольные. Самые отчаянные могли в суматохе, под шумок высадиться на поверхность с целью проведения акции протеста и привлечения внимания широкой общественности к неправильному поведению руководства, вождей, правительства и иже с ними. Так вот, корректировщики донесут о подозрительной активности. Наверху пошушукаются и решат пока ограничиться лёгким кораблём с не-большим экипажем, составленным из переговорщиков, дабы те попробовали уговорить неразумных сограждан вернуться в родные пенаты и покаяться в грехах публично, пока не поздно… Поэтому идея насчёт иллюминации имеет право на существование.

— Хорошо. Уговорили, — позволил себе согласиться Лоу. — Ах! Как всё должно получиться хорошо, замечательно, впечатляюще. Сердца райберов дрогнут, они не выдержат и словно мухи… ну не важно на что слетятся в нашу примитивную западню. Главное не переборщить, иначе гостей припрётся не меряно. Мы просто не успеем всех перестрелять.

— А если пошлют штурмовики, — упорствовал Вилли. — Или уборщиков…

— Сомневаюсь, — супер хитро закатил все четыре глаза. — Я кое-что предприму, чтобы наши лучшие друзья лично снизошли с небес и осмотрели всё. Кстати, придётся работать вашим стрелковым оружием. Взрывы ампул неминуемо всё испортят, будет послано подкрепление и нам придётся жарко. Вилли приготовь автоматы, почисть их, смажь, заряди…

— Но мы уже пользовались винтовками и довольно интенсивно. Не ду-маю, будто наши действия остались незамеченными, — возразил Гриз.

— Может да, а может нет, — сказал Лоу. — Запомни… Нельзя объять необъятное. Передовому отряду было не до наблюдений за поверхностью. Исчезновение нескольких уборщиков, скорее всего, со свойственной райберам самоуверенностью, спишут на некие, пока не выясненные, обстоятельства. Само собой, на сегодня постоянное наблюдение наверняка установлено. Слава богу, этим есть кому заниматься. Численность лоботрясов не орбите возрастает с каждым днём.

— С большим прискорбием хочу согласиться с коллегой по искусствен-ному интеллекту. Он, скорее всего, прав. Значит, нам следует умножить осторожность с каждым днём. Придётся терпеть некоторые неудобства, связанные с использованием того или иного вида оружия. А теперь о главном, — Джек возбуждённо перебрал ногами, — Операцию необходимо провести на одном дыхании, без перекуров, перерывов на обед и сытой дрёмы в тени акаций. Захватили, посетили Центр, вернулись домой…а там видно будет. С другой стороны велика опасность, что нас долбанут ещё на полпути. В нашем положении всякое может быть.

— Тогда имеет смысл разделиться, — предложил Гриз.

— Не получится. Мы хороши и максимально эффективны в комплексе, — ответил Лоу. — Не стоит распылять силы. Порознь нам не выжить. Если гибнуть — то всем. Если выжить — то в полном составе. Иного не дано…

— Тогда за дело, — поднялся с места Лабер. — По коням…

Лоу принялся паять гирлянды. Супер с брезгливым видом, оттопырив все четыре губы, проверял исправность аккумуляторов. Вилли собирал прерыватель. Дракон лежал на тёплом мониторе и устало щурился. Он явно не одобрял затею с иллюминацией, и если бы ему доверили командование маленьким, бесстрашным гарнизоном, то распорядился просто зацарапать врага до смерти. Доки и Боки отсыпались впрок.

Приготовления закончили быстро. На сборы ушло полчаса. Гриз нашёл рюкзак, погрузил в него припасы, с натугой одел, и компания отправилась в путь. Собаки бежали впереди. Лоу запустил разведчиков. Рядом беззвучно скользил супер. Он всю дорогу плакал, скулил и жаловался на то, что ему не досталось оружия! Ему — лучшему стрелку по движущимся, стационарным и лежачим мишеням, потенциальному Олимпийскому чемпиону! Он не собирается драться голыми руками, и если ему немедленно не вручат винтовку, пистолет, базуку, пищаль или на худой конец копьё с каменным наконечником, то он категорически отказывается принимать участие в этой авантюре! Сегодня он в полной мере познал, что такое дискриминация, несправедливость и ущемление прав: любимое имя отобрали, оружие не доверяют, словно он робот второго сорта. Коварные… Даже лампочки не дали понести!..

На супера никто не обращал внимания.

Шли долго. Вилли устал неимоверно. Рюкзак стопудовой гирей давил на плечи. Все молчали. Гриз всё чаще посматривал на часы. Приближались сумерки. Наконец компания остановилась. Лоу наломал веток, воткнул их в намеченные углы квадрата со стороной в пятнадцать метров.

— Маловат, но разведка донесла, что корректировщики во множестве кружат над землёй. По идее должны заметить…

— Посмотрим… Джек, распакуй рюкзак. Лоу, добавь ещё веток и привяжи к ним лампочки с таким расчётом, чтобы они светили вверх. Надо до темноты собрать и опробовать систему.

Монтаж закончили быстро. Включили. Лампочки весело мигали. Лабер занялся изготовлением укрытий. Нарвал травы, принёс охапку хвороста, в двух местах снял дёрн и соорудил скрадки с таким расчётом, чтобы можно было спрятаться одному стрелку. Джек наотрез отказался играть в Робин Гуда.

— Вы, наверное, собрались охотиться на куропаток? — язвил супер, собрав вместе все четыре глаза. — Любой идиот засечёт вас за парсек.

— Ты можешь хоть немного помолчать, — не выдержал Вилли. — Что ворчишь, бабуля? Висишь над душой и мешаешь работать.

— Ну вот, пристали к несчастному. Я всё равно не желаю участвовать в детсадовской самодеятельности.

— Совсем недавно ты говорил совсем иное. Значит — ты попросту болтун!

— Зато талантливый, — ввернул супер.

— Ты ошибка биологического монтажа. Я бы тебя на дух не подпускал к приличным людям и роботам.

— Утро вечера мудренее, — таинственно произнёс Джек. — Скоро всё увидите. Я гордый, я не снизойду к вашим мольбам и жалким стенаниям, когда райберы примутся коваными сапогами пинать вас в живот, и затаптывать куцые мечты о светлом будущем в грязь.

Стемнело. Зажглись звёзды. На мир снизошли тишина и покой. Гирлянда работала исправно. Два часа она посылала сигналы, но пока на них никто не отзывался, хотя разведка доложила, что соглядатаи противника многократно зависали непосредственно над квадратом. Лабер невольно задремал. Ему привиделся родной город, пустой, страшный. По нему бродили люди одетые в саван, со свечами в руках. Над землёй стлалось душное марево, делая видения неверными, колеблющимися, ускользающими. Укол в бок привёл его в чувство. Рядом с квадратом находился летательный аппарат. Дымчатый треугольник парил в полуметре над землёй. Вход открыт. Перед ним стояли трое и словно загипнотизированные смотрели в сторону от засады.

— Нанесём удар прямо сейчас, — услышал тихий шёпот Лабер. — Не медли. Я не могу бесконечно блокировать их датчики. Внимание. Сейчас Доки и Боки предпримут отвлекающий манёвр. Другого случая не представится…

В темноте свирепо зарычали, завозились, во все стороны полетели клочья земли. Райберы разом повернулись на звук. Вилли и Лоу выстрелили одновременно. Автоматы грохнули коротко и приглушённо. Пришельцы упали в траву.

— Нам пора сматываться. Часы тикают против нас. Быстрей…

Компания, стараясь не смотреть на трупы, погрузилась в транспортник. Правда, возникла небольшая заминка. Собаки ни под каким видом не желали подниматься на борт. Пришлось применить силу.

Гриз с размаха втиснулся в кресло пилота. Лоу занял место возле дверей. Джек расположился вместе с собаками прямо на полу. Лабер летал на кораблях Третьей Силы, а они в свою очередь являлись аналогами машин Второй Силы. Изменения органов управления произошли, но не такие, чтобы не разобраться в пульте. Лабер осторожно поднял транспортник и сделал два круга. Корабль прекрасно отзывался на малейшие действия пилота. Лоу включил антирадарную защиту. Супер проворно ввёл в бортовой компьютер координаты Центра и аппарат с набором высоты заскользил к цели.

Джек не стал терять времени даром, залез в блок управления и через пять минут знал всё, что там содержалось. К сожалению, им не повезло. Компании достался скромный гражданский корабль, рассчитанный на перевозку двадцати пассажиров и полутоны груза. Оружия не предусматривалось. Транспортник отличался от вожделённого штурмовика, как велосипед от танка. Ну и пусть. Ему всё равно не долго осталось жить.

— Объясни, почему райберы соблаговолили снизойти с орбиты. Они, что, лампочек не видели, — поинтересовался Гриз. — Я всё понимаю — демонстрации протеста и прочие вещи способствовали бы этому. Однако корректировщики далеко не дураки, и прекрасно во всём разобрались. Тогда, что они увидели на самом деле?

— Если говорить честно, наблюдатели вряд ли бы бросили неотложные дела ради созерцания нашего убогого творения. Эка невидаль! Но идея о хороводе натолкнула меня на простую и очевидную мысль — а что если поместить внутрь квадрата несколько фантомов. Пусть себе спокойно занимаются возведением таинственного, слегка пугающего устройства. А для пущей убедительности я создал плохо прослушиваемый высокочастотный фон. Эдакий отражённый шёпот мыслей…

— Значит всё-таки любопытство, — горько констатировал Лабер. — Ничто не ново под Луной. Джек, ты у нас просто герой. Буду жив, обязательно состряпаю тебе медаль и приколю на грудь в торжественной обстановке. Между прочим последние десять минут пульт как-то странно бубнит и взрыкивает. Кто-нибудь из гениев в состоянии объяснить, что происходит?

— Так…ага…всё…понятно… — бормотал супер, скользя передними ко-нечностями по пульту связи. — На орбите широкие райберовские массы сходят с ума от любопытства и на коленях умоляют не томить и сообщить, что нашла поисковая группа. Нам молчать не резон. Попробую-ка я погуторить с ребятами.

Джек быстро забормотал, забулькал, заскрипел, прослушал ответ, выключил связь, покрутил головой и сообщил…

— Плохи, братцы, наши дела! Эти, наверху, никак не успокоятся. Мой вялый и скучный доклад никого ни в чём не убедил. Нас заподозрили в преступном утаивании интересных данных. Нас примутся бесконечно долбить, будто дятел сухую лесину, нудными вопросами. Похоже, мы начали влипать. Советую поторопиться.

— Ты научился лопотать по-ихнему? — удивился Вилли.

— Не говори глупости. Лучше дави на газ. У нас не так много времени.

Региональный Центр располагался в скале. Бронированный ворота перекрывали вход. Лабер посадил транспортник на вертолётную площадку, и команда высадилась. Внутрь попали с большим трудом. Лабер долго колдовал над замком, но так и не смог его осилить. Пришлось прибегнуть к помощи магнитной мины. Аварийная система поработала на славу. Она заблокировала все уровни. Их брали с боем. Лифты не удалось оживить. До зала управления добирались почти три часа. Когда Лоу включил оборудование, то Гриз невольно испугался. Основная масса информации оказалась стёртой. В дополнение ко всему почти все диски и дискеты, которые хранились в специальном сейфе, спеклись. По всей видимости, кто-то случайно активизировал программу по защите от постороннего вторжения. И всюду истлевшие останки персонала, застоявшийся запах смерти… Он смешался с другими запахами и составил причудливый букет не похожий ни на что на свете.

— Хорошо ещё, что подобное не произошло в нашем бункере, — радостно сообщил Лоу. — Иначе на атаке можно было поставить жирный крест.

Минуту спустя роботы уже колдовали над пультом, бесшумно перемещаясь по помещению, и вдруг командный Центр разом ожил. Засветились мониторы, панорамный экран, пульты.

— Загружаю данные о противнике, — объявил Джек. — Что там у тебя, Лоу?

— У меня всё в порядке. Я уже закончил. Сейчас пойду, уберу корабль. Над подсобным помещением сооружён небольшой ангар. Лишняя предосторожность не помешает.

— Что делать мне? — спросил Вилли.

— Воспитывай кота, — последовал ответ. — Ну, вот и всё готово. Начинаю перенаведение ракет. Получается почти по шесть штук на объект. Лоу, а ты куда намылился?

— Хочу подышать свежим воздухом, а вы пока развлекайтесь…

— Когда проведём пуск?

— Если следовать расчётам — приблизительно через сутки.

— Разве нельзя раньше?

— Помнишь, я проводил кратковременное включение спутников и сделал это в половине восьмого вечера. Орбиты четырёх просчитаны, остальных — нет. Судя по размерам, массы их различны и периоды обращения вокруг планеты могут составлять от трёх до восьми часов. Самое удобное положение для нападения на цели займут только через сутки, считая от данного момента. Если мы ударим немножечко раньше, или капельку позже, то это не принесёт желаемого результата. Многие объекты уцелеют. А нам капризной судьбой предоставлен всего один шанс, и даже при благоприятном стечении обстоятельств он не так уж велик, потому, что расчёты довольно приблизительны и ошибка практически неизбежна. Да и ресурсы наши, чего греха таить, не впечатляют. Активировать бы Мёртвую Руку — тогда было бы совсем другое дело! Но чего нет — того нет. Поэтому нам необходимо достигнуть максимального эффекта. Не так ли?..

— Уговорил…

Где-то наверху раздался дикий грохот. Посыпались куски металличе-ских конструкций.

— Он что там, с ума сошёл!? — прорычал Лабер. — Нашёл место для стрельбы. Стендовик хренов!

Снова грохнули три выстрела. Снова дождём хлынули обломки. Гриз схватил винтовку и выскочил из зала. Сверху скачками мчался Лоу. Сосредоточенный, решительный. Губы поджаты, глаза полыхают пламенем.

— Там три или четыре люрминса! — заорал он на бегу. — Нас вычислили! Необходимо проверить все уровни. Не дай бог мы уйдём, а здесь останемся хотя бы один. Тогда всем нашим усилиям — труба!

— Где твоя хвалёная разведка? Нектар собирает?! — взревел Вилли. — Я сейчас! Я помогу!

— Они и предупредили! Я уже возвращался, когда эта гадость вломилась на верхний этаж.

— Секунду! Я скажу Джеку!

— Я всё слышал! Через час закончу, а потом уберёмся в свою берлогу. Скалу взорвём, чтобы никто сюда не добрался раньше времени. Иди, Гриз, я управлюсь!

Вилли помчался, прыгая через три ступеньки, вслед за Лоу.

На третьем уровне Гриз наткнулся на одинокого люрминса. Он блестел маслянистой поверхностью в свете аварийного освещения. Наверху загрохотало. У Гриза зачесался шрам на ноге. Он невольно вспомнил бой на орбитальной лаборатории.

Люрминс двигался медленно и нерешительно, поминутно натыкаясь на стены. Вилли встал на колено, прицелился и выстрелил. Враг мгновенно растёкся по полу, превратившись в плоскую лепёшку. Лабер выстрелил ещё дважды. Полетели клочья. От грохота заложило уши. Люрминс горел жарким пламенем. Стрельба наверху стихла. Вскоре подошёл Лоу, и они занялись осмотром помещений и переходов.

— Надеюсь, встреча со старым знакомцем прошла в атмосфере полного взаимопонимания? — осведомился Лоу, когда друзья возвращались.

— Люрминсы, гадкий студень… Видимо райберов не удовлетворили наши отговорки. Транспортник исчез с экранов радаров, но со связи не ушёл. Загадочный факт. С другой стороны за нами ухитрились проследить, иначе чем можно объяснить появление люрминсов?

— А может у райберов так принято шутить? — сообщил Лоу.

— Это вряд ли…

— У меня нет времени ломать голову над всякой ерундой. Гибель на-хальных люрминсов насторожит захватчиков. Они непременно снарядят поисковую партию, сильную, хорошо оснащённую. Если мои предположения подтвердятся — мы пропали. Ты только представь картину: тяжёлые бомбардировщики, пропасть штурмовиков, множество базук и пушек, а мы крошечные и беззащитные бегаем с жалобными воплями, заламывая в отчаянии руки, моля о лёгкой смерти, а потом…

— Суп с котом, — оборвал Лоу. — У нас нет времени. Посмотри, что там супер натворил.

Джек присосался четырьмя конечностями к пульту управления и не реагировал ни на что.

— Отомри, — приказал Гриз.

Супер чуть заметно дёрнул головой и снова замер.

— Оставь его, не мешай, — попросил Лоу. — Он давно всё сделал, но во избежание ошибки проверяет программы на сто раз. Нам тоже нечего рассиживаться. Подготовим-ка бункер к взрыву. Сделаем всё аккуратно. Основное помещение и кабельные линии не должны пострадать. Мощность я уже посчитал.

На складе нашлась взрывчатка. Начали закладку. Работали быстро, но без излишней торопливости. Тем временем Джек завершил работу. Он выбрался наверх, уселся в тени и принялся насвистывать бравурный маршик. Когда Лоу обернулся, чтобы сказать очередную колкость, супер исчез. Он отправился готовить корабль к полёту.

Разведчики постоянно барражировали в поисках неприятеля. Пока горизонт оставался чистым. Лоу и Лабер погрузился на борт. Джек взгромоздился в кресло пилота и лязгающим, неприятным голосом пролаял:

— Всем внимание! Курс 1–2 — 7–9 Альфа! Направление 0–0 — 0–9 — 4 дробь 7 относительно основного курса. Ускорение 7–3 — 6 Зет, Бета, Гамма! Порядок движения обычный! Формула отхода стандартная. Не забудьте, засранцы, пристегнуться! Иначе от рывка ваши вонючие кишки вылетят через уши! Тогда я с вас шкуру спущу и засуну вам её в глотку! Мозги вышибу! Оттарабаню по полной программе!..

— Что с тобой стряслось? — испугался Гриз.

— Ничего… — фыркнул супер. — Так говорят крутые командиры в ваших дерьмовых боевиках. А я что, хуже их. Да? Опять беспочвенные придирки. Видимо мне на роду написано умереть с клеймом второсортного члена общества.

— Вытряхивайся с моего места, — засмеялся Лабер. — Не смотря ни на что, я лучше умею рулить. Если возникнут осложнения — от меня будет больше проку. Пошевеливайся!..

— Опять дискриминация, — пробурчал Джек, нехотя освобождая кресло пилота. — Ещё немного и мне не доверят подметать улицы.

После старта дали команду на взрыв. Ахнуло так, что Вилли невольно испугался, уж не переборщили ли они? Жаль, Джек выключил кормовой обзор. Вся энергия ушла на экранирование. Не прошли и половины пути, как ударил сигнал тревоги.

— К нам слева приближается штурмовик. Правда, на вид дохлый, некрупный. Видимо в детстве много болел, — объявил Лоу. — Вот, пожалуйста, уже идёт параллельным курсом на два километра выше и левей. Никаких агрессивных действий не предпринимает. Нас, скорее всего, не видит, но возможно его ведёт космическая станция слежения. У неё вполне хватит мощности преодолеть нашу защиту.

— Защиту… — фыркнул Джек. — У нас горе, а не экран. Его не пробьёт только ленивый.

— Внимание, — возвысил голос Лоу. — Штурмовик начинает разворот со снижением в нашу сторону. Началась передача. Он делает запрос. Отве-чать?

— Давайте запудрим ему мозги, — скривился Вилли. — Он ничего не пой-мёт. Пошли абракадабру. Пусть поломает голову…

— Штурмовик выходит на линию огня. Пилот уверенно и твёрдо положил натруженные руки на гашетку и наводит оружие на мятежный транспортник. Он делает рутинную, привычную работу и, уверенный в неуязвимости грозной боевой машины, спокоен и непоколебим, — прокомментировал Лоу. — Как говорил классик «Пустое сердце бьётся ровно. В руке не дрогнет пистолет.» Эта сволочь снова делает запрос. И чего ему от нас надо? Вот привязался!..

— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — злобно процедил Гриз. — Мы манёвренней. Держитесь…

Транспортник сделал свечу. У Джека подкатил комок к горлу, в глазах пошли круги. Лоу странно хрюкнул и закатил глаза. Лабер включил круговой обзор. Уже не имело смысла соблюдать маскировку. Штурмовик остался далеко внизу и начал медленный набор высоты. На нём знали — у беглецов нет оружия и не торопили события. Преследователь медлил, но в любой момент мог перейти к решительным действиям. Вилли бросил транспортник в резкое пикирование прямо на неприятеля. Тот испугался и круто забрал вправо, в результате чего потерял скорость. Транспортник наоборот разогнался. Расстояние между ними стремительно увеличивалось. Райбер бросился в погоню. Гриз мчался на бреющем полёте так низко, что роботы, казалось, забыли дышать. Пилот штурмовика не обладал ни реакцией, ни опытом Лабера и видимо не рассчитал, или компьютер дал сбой в поле тяготения, но преследователь клюнул носом и с разгона врезался в землю, взметнув целую стену дыма, огня, пыли.

— Это вам не за полусонными эктами гоняться, — прорычал Лабер и грубо выругался.

— Мы под ударом, — объявил Лоу. — Надо срочно бросать нашу посудину и уходить пешком. В следующий раз они не станут миндальничать и терзаться над решением загадки, а просто шарахнут, не мудрствуя лукаво, чем-нибудь экзотическим и от нас останется мокрое место…

— Садимся! — крикнул Джек. — Приготовиться к беспорядочному и паническому бегству!

Корабль резко затормозил и через пару минут приземлился. Команда поспешно покинула борт.

— Нам вон туда, — указал направление движения Лоу. — До Пункта около десяти километров. Прошу соблюдать предельную осторожность и внимание во время движения.

Через десять минут в небе появился штурмовик. Настоящий, грозный… Он прошёл, вернулся, сделал боевой разворот и резко нырнул вниз. Ударил залп. Промах! Лишь с четвёртого раза попал. Лабер автоматически зажал уши, потому, что в следующий миг грохнуло так, будто опрокинулся мир. Земля вздрогнула. Полетели горящие обломки.

— Упокой душу его, — вздохнул Лоу. — До чего тупой народ. Неужели они не сообразили, что транспортник пуст? Варвары. Гробят технику почём зря. Бог им судья. Уносим ноги…

— Уходим плотной группой, — распорядился Джек. — Иначе мне трудно экранировать каждого в отдельности.

Через тир часа беглецы достигли бункера. Собаки, натерпевшиеся за день, улеглись спать на свежем воздухе. Дракон, оставшийся за охранника, обиженно шипел и не давался в руки.

Солнце всходило. В кронах деревьев гомонили в зал, но сил не осталось. Бурные приключения двух последних дней основательно вымотали всю компанию. Вилли едва добрался до своей койки и провалился в пучину сна.

Он проснулся от мучительного чувства голода. С момента последней трапезы прошли сутки. Роботов не было видно. Дракон посапывал рядом. Лабер поднялся, попил воды, достал из холодильника хлеб, кольцо копчёной колбасы и, жуя на ходу, отправился искать Джека. Супер сидел в зале управления. Рядом с ним на пульте лежали колбаса и хлеб. Робот сосредоточено откусывал, разглядывая мониторы. По ним бежали колонки цифр.

— До пуска осталось два часа, — сообщил он.

— Нас не засекли?

— Не стоит переоценивать возможности райберов, — поучительно сооб-щил супер, назидательно размахивая передней левой конечностью. — Они в цейтноте. Энергии катастрофически не хватает. Вторая Сила задыхается. Сейчас райберы напоминают мне трапецеидального придурка, который задумал совершить самоубийство, но не рассчитал высоту, спрыгнул с подставки и стоит на цыпочках, не в силах снять петлю или позвать на помощь. Так и болтается, бедолага, вращая выпученными глазами, хрипя предсмертную молитву без надежды на улучшение своего бедственного положения.

— Ты уверен? — усомнился Вилли. — Мне кажется, никакие нехватки не помешают отрядить пару бомбардировщиков по наши души.

— Давай начнём всё с начала. Райберы произвели обработку Земли. Энергетические затраты необходимые для этого, колоссальны. Ты только представь себе — они смогли пробить излучением целую планету, три раза! Какие мощности они задействовали? Наверняка не один год копили силёнки и ухлопали на облучение все ресурсы. Затем, без передышки запустили уборщиков. А это, как ни крути, расход дай бог каждому. Параллельно Третья Сила начала прокладывать трассу, и скорее всего не одну, для пропуска большого числа пассажирских кораблей, продовольственных танкеров и прочая… Затем монтаж принимающих жилых блоков. Плюс импульсная система. Райберы идут ва-банк. Но если посмотреть правде в глаза, у них есть на это основания! Чего им опасаться? Планета лишилась разумных обитателей. И вдруг мы со своей беготнёй, пальбой, взрывами. Бесконечно трудно, принимая во внимание выше сказанное, при катастрофическом лимите энергоресурсов, обнаружить с орбиты трёх психов, постоянно нарывающихся на неприятности. Сумасшедший кот и пара собак не в счёт. Разведчиков тоже можно исключить.

— Нам удастся выкрутиться?

— В жизни всякое случается. Но спешка необходима только при ловле блох. Райберы наделали ошибок, а тут мы с суковатой дубиной. Вот мы их…

— Не хвались, молодец, на рать едучи, — сказал с порога Лоу. — Как бы плакать не пришлось!

— Получеловек страдает отсутствием оптимизма, — печально вздохнул Джек. — Он не верит в наши могучие силы. Прискорбно! Разве допустимо идти в бой за правое дело с подобными настроениями? О каких победах и свершениях может идти речь? Видишь, Гриз, с каким контингентом приходится работать!

— По-моему ты начал заговариваться, — огрызнулся Лоу. — Статус супера не даёт права задирать нос и смотреть на всех свысока.

— У меня нет носа, — ввернул Джек. — И я физически не могу смотреть на всех сверху из-за маленького роста. Разве что на Дракона…

— Ты нам зубы не заговаривай, — кипятился А-17. — Мы не нуждаемся во всезнайках и всеумейках. Тоже мне — кентавр шестиприсосочный выискался…

— Попрошу не оскорблять! — возмутился Джек. — Я бы мог испепелить тебя своим презрением. Но разве достойно подобному мне вступать в полемику с подобным тебе. Да я таких обормотов в упор не вижу. Мне кажется, экты перемудрили с серией «А». Нет, чтобы создать прилежный бытовой механизм, ну… там веничек, тряпочка, пылесосик, котлетки и прочие незатейливости. Так нет — наделили болвана интеллектом, не соответствующим его возможностям, а к чему, спрашивается… козе баян?..

— Ты не заговаривайся! Какой ещё веничек, котлетки? Совсем обалдел? Ты что мелешь? — раскалился от обиды Лоу. — Наша серия долгие годы весьма достойно представляла искусственных людей на Экте, но тут появился ты: не собака, не корова, не жираф, а чёрт знает что! Гибрид сороконожки с Гуффи. Да тебя в приличном обществе на порог не пустят, наверняка примут за голограмму, сделанную ради шутки. И надо думать…

— Прекратите! — не выдержал Лабер. — Ишь, раздухорились! Уймитесь пока не поздно…

— Хватит, так хватит, — разочарованно вздохнул Джек. — Будем безропотно тянуть лямку, и помалкивать в тряпочку.

Лоу почесал затылок и философски заметил:

— Всему хорошему когда-нибудь приходит конец. Доругаемся в другой раз.

— Внимание, — объявил супер. — До пуска осталось ровно десять минут. Даю отсчёт. Свистать всех наверх! Не знаю как вы, а лично я жажду убе-диться в триумфе сил добра. В их отеческом отношении к противнику. А по сему поспешу насладиться плодами деятельности своих ру… — он скептически посмотрел на присоски. — Ну, это не столь важно… Главное они делают всё правильно. Мои родненькие…

Он выскочил из-за пульта и стремглав вылетел из зала. Гриз и Лоу нехотя последовали за ним. Наверху царила ночь: прохладная, тихая, звёздная. Лабер сплюнул и задрал голову. Там, в бездонной вышине, спокойно светились яркие точки принимающих и жилых блоков. Через пару минут для них многое могло измениться.

Далеко в стороне прошёл, судя по звуку, бомбардировщик, грохоча двигателем на весь мир. Джек переминался на месте, его глодало нетерпение. И вдруг началось!.. Пространство, на сколько хватало глаз, осветилось вспышками. Взрывы, открывающие крышки шахт, слились в единый, грозный гул. Из пламенеотводов ударили фонтаны огня. Ракеты пошли. Десятки огненных болидов устремились к цели. Зрелище ни с чем не сравнимое.

Чем выше поднимались ракеты, тем больше расходились в разные стороны. Ещё немного и Вилли увидел рождение новых звёзд. Вспышки возникали по всему небосклону. Там, на орбите, рушились космопорты и корабли, жилые блоки и не полностью смонтированная импульсная система, гибли сотни тысяч райберов, испаряясь в ядерном пламени. Те, кто предал смерти миллиарды людей ради бредовой затеи, пожинал плоды своей авантюры. Удар застал врага врасплох. Он создал почти непреодолимую преграду для заселения Земли. Самоуверенность сыграла злую шутку со Второй Силой. Они упустили из виду то, что никому нельзя полностью полагаться на своё всесилие…

— Почти финита ля комедия, — сказал Джек, пытаясь сделать реверанс. — Много, много не покою принесём мы вам с собою. Прошу всех вниз. Мне интересно узнать результаты нашей милой шалости.

— Неужели спутники уцелели?

— Уверен. Райберам не до мелочей. Что поделаешь — мания величия! А мелочи, и это известно даже круглым идиотам, решают всё, и не обращать на них внимания — смерти подобно!

Компания спустилась в зал управления.

— Я же говорил! — гордо сообщил супер. — Две штуки живы. Сейчас по-смотрим, так сказать, окинем заинтересованным взглядом поле брани.

Через некоторое время пошли данные.

— Совсем не плохо для первого раза. Тринадцать из шестнадцати, — потёр руки Лоу. — Ну и молодцы же мы.

— Во-первых молодец я, а не вы. Во-вторых ваша радость, сэр, несколько преждевременна, что говорит о катастрофической нехватке серого вещества в твоём аналитическом блоке. Даже трёх оставшихся блоков для нас многовато будет. Справедливости ради хочу заметить — мы не знаем, что конкретно уцелело. Со временем, когда райберы оправятся от удара, они восстановят утраченные сооружения, и тогда нам несдобровать. Вторая Сила перепашет всю Землю в поисках пусковых и приложит максимум усилий для обнаружения и уничтожения виновников происшествия.

— Значит, будем ждать гостей… — вздохнул Вилли. — А у нас даже велосипедов нет.

— Я думаю, мы поступим так… — начал было Лоу.

— Он думает, — скривился Джек. — Микелеанжело на транзисторах!

— Отстань! Вилли давай заминируем всё что можно: вход, коридоры, переходы, лестницы… Если возможно, установим самострелы.

— Для люрминсов твои игрушки — пустое место, — сказал супер.

— Лично я думаю иначе. В командном центре биомасса не справилась с поставленной задачей. Поэтому райберы пойдут сами. Они сейчас взбешены и очертя голову кинутся на поиски мерзавцев, дерзнувших поднять руку на хозяев Вселенной.

— У Второй Силы нет боевых роботов?

— Гриз, ты никак не поймёшь… — вмешался Лоу. — Райберы в родном мире бросили всё: лаборатории, институты, сырьевые базы, заводы… Всё! Их поступками движет суровая логика — если потащат за собой накопленное веками барахло, то на переезд уйдут столетия. Тогда, как их основная задача не сегодня — оперативно перебросить население к Земле и по возможности быстрей адаптировать его к местным условиям. Без сомнения всех пропустят через импульсную систему, перепрограммируют сигнал и в путь. Иначе придётся до скончания века носить скафандры. Такая перспектива вряд ли кого-нибудь вдохновит. Так что наши лучшие друзья будут вынуждены действовать сами и только лично, без всяких там железяк и хитро-мудрых штучек. Нашим гордецам придётся делать черновую работу собственноручно, а они этого так не любят. Стыд! Срам! Позор! А если бы они узнали, кто им противостоит, удавились бы от злобы.

— Они могут модернизировать уборщиков, — возразил Гриз.

— На доводку любых устройств и механизмов потребуется время и простенький завод. Но у райберов нет ни того, ни другого. На орбите сейчас братская могила. О чём мы вообще говорим…

Вилли принялся командовать.

— Лоу, беги на склад за взрывчаткой и детонаторами. Да!.. Прихвати изоленту и тонкую сталистую проволоку. Если взрывчатки мало бери всё: мины, гранаты, бомбы… Джек найди план сооружения. Посмотри, удастся ли нам уйти, в случае непредвиденных обстоятельств, другим путём. Если да, продумай меры безопасности. Если что надо — скажи…Наверняка придётся быстро бежать. Заминки не должно быть!

— Можно удрать через систему вентиляции. Правда, там много смотровых площадок, фильтров, решёток, отстойников…

— Займись ими немедленно. Чтобы всё было в ажуре.

Супер ускакал. Появился Лоу, навьюченный словно мул. Он подошёл к столу и принялся осторожно раскладывать припасы.

— Что дальше? — спросил он.

— Смотри и делай как я…

Лабер доставал из упаковок бруски взрывчатки, зачерпывал из ведра болты и втыкал их в мягкий пластик.

— Для увеличения поражающей способности, — пояснил он.

Затем изоляционной лентой к каждому ёжику осторожно приматывал ручную гранату. Бомба готова. Лоу делал тоже самое… Закончив, Вилли принялся откусывать от бухты большие куски проволоки.

— Отлично! Этого вполне хватит. Складывай всё в мешок, только акку-ратно. Наши фугасики не терпят небрежности. Я заберу противопехотные мины. Где коробка с детонаторами? Что ещё осталось на складе?

— Пистолеты, винтовки, два гранатомёта…

— Лоу, не сочти за труд, сбегай, принеси оба. Пригодятся…

Робот ушёл. Вилли убрал детонаторы, вытряхнул из аптечки резиновый жгут и засунул в рюкзак. Подошёл Лоу, и они отправились наверх.

Светало… Трава сверкала и переливалась от обильной росы, что предвещало хорошую погоду. Всё пространство перед входом в бункер прочерчивали тёмные извилистые линии — это бегали собаки, сбивая с высокой травы влагу. Лабер громко свистнул. Доки и Боки, будто пловцы, ныряя и появляясь на поверхности травяного моря, примчались на зов. Мокрые, весёлые, ласковые… И тут же принялись отряхиваться, разбрасывая вокруг мириады брызг, сверкающих, словно маленькие бриллианты. Псам очень не хотелось уходить в тёмный и скучный бункер, но они понимали, что являются солдатами могучей армии и подчинялись команде беспрекословно. Надо — значит надо! Только Боки малодушно оглянулся в надежде, что командир передумает и позволит ещё немного побыть наверху. Но надеждам не суждено было сбыться.

Лабер начал минирование. Он располагал заряды по радиусу, в несколько рядов. Долго маскировал каждый, а потом занялся входом. Напротив дверей, изнутри, Гриз установил гранатомёт. От спускового крючка протянул проволоку к ручке двери, затем вытряхнул из рюкзака резиновый жгут, зацепил его за спусковое устройство, а второй конец закрепил на прикладе. Теперь стоило ослабить проволоку — резина нажимала но гашетку и…

После занялись проходами. Проволоку натягивали над полом, цепляли за чеку гранаты и шли дальше. Заряды прижимали швабрами, подпирали дверные ручки… Короче — выдумывали кто во что горазд…

Вскоре компания собралась в зале управления.

— Какой же я идиот! — неожиданно всполошился Лоу. — В нашем распо-ряжении находятся камеры наружного наблюдения. Джек, поковыряйся в компьютере, а то сидим, будто слепые котята!

— А разведчики?

— Потеряем камеры — ну и хрен с ними! А шмелей ничем заменить нельзя. Они нам ещё ой как пригодятся…

Супер сел к пульту и через несколько секунд на панорамном экране возникло изображение. Одна камера следила за входом в бункер. Вторая, медленно вращаясь, давала развёрнутое изображение. Светило солнышко, пели птицы. В густой траве пробиралось стадо одичавших, необыкновенно похудевших свиней. На объектив уселась муха и принялась чесать задние ноги. Что-то пролетело в самом углу картинки. Камера повернулась назад.

— Десантный корабль райберов, собственной персоной, — пояснил супер.

Серое полушарие медленно скользило над лесом и наконец, описав широкий круг, мягко село на три выдвинувшихся опоры, метрах в тридцати от входа. На землю выползли четыре желеобразных сгустка.

— Люрминсы, — прошептал Лоу.

За ними вышли шестеро. Джек дал максимальное увеличение. В прин-ципе, райберы мало чем отличались от эктов. На их головах красовались дыхательные маски. Плотные, рубчатые комбинезоны сидели словно влитые. Четверо из них были вооружены винтовками, двое — лазерными излучателями. Из корабля высунулся пилот. Он принялся что-то быстро говорить, делая частые отмашки левой рукой. Его не слушали и с интересом осматривали окрестности.

— Они оставили сторожа. Плохо. Если дело дойдёт до драки, корабль просто улетит. А без транспорта нам — труба. Не протянем и суток, — констатировал супер.

— Может, зря мы всё заминировали, — Лабер почесал затылок. — Гости насторожатся, не полезут выколупывать нас из берлоги.

— Не будем гадать, — вмешался Лоу. — Посмотрим, крепкие ли у них нервы.

Тем временем люрминсы выстроились во фронт и двинулись вперёд. Почти тут же хлопнул взрыв. Первый сгусток разлетелся на несколько кусков и вспыхнул ярким, голубоватым пламенем. Остальные, не обращая ни на что внимания, ползли дальше и вскоре ещё один прекратил существование.

— Почему они так сильно горят? — удивился Вилли. — Они, что? Делают их из нефти?

— Кислород — сильный окислитель. Скорее всего, люрминсы не рассчитаны на действия в агрессивных средах. Райберы проектировали их для работы в пространстве, и просто не успели, или поленились подогнать биомассу под наши условия.

— Братцы, я вот о чём подумал… — начал было Гриз, но ещё один взрыв оборвал его речь.

Последний люрминс остановился. Один из райберов вскинул излучатель и выстрелил в землю перед входом. Целый пласт грунта взметнулся вверх. Когда осела пыль, райбер полоснул по входу в бункер.

— Идиот, — выдохнул Вилли.

К огромному удивлению, опрометчивый поступок обладателя излучателя имел весьма неожиданные, но самое главное, положительные последствия для отчаянной команды. Не успели упасть обломки, как из образовавшейся дыры ударил гранатомёт. Снаряд угодил в опору десантного корабля. Осколками задело стрелявшего, а тому, кто стоял рядом с ним отсекло руку по плечё. Корабль тряхнуло, и он упал на бок. Дверь сорвалась с магнитных захватов и повредила уплотнители входного кессона. Из него с лёгким свистом стал вытекать герметик.

— Они не смогут взлететь, — подался вперёд Джек. — Бортовой компьютер, это я знаю точно, блокирует силовые установки и такое положение сохранится до тех пор, пока не устранят поломку, а на ремонт потребуется много времени или они пригонят грузовик и в нём увезут транспортник на орбиту. Нам везёт, везёт, везёт…

— Смотри, чтобы она копыта не стоптала…

— Кто конкретно?

— Та, которая везёт.

— Не каркай, — сморщился Джек, — Вилли, пристрели получеловека, а то он всё время путается под ногами…

Райберы суетились вокруг поверженных товарищей. По всей видимости, среди них не было медиков, или их хватило лишь на то, чтобы попробовать остановить кровь. Наконец солдаты пришли в себя и принялись возбуждённо размахивать руками, призывая кого-то на помощь. Супер развернул камеру. В стороне стояли ещё два корабля.

— Вот тебе, бабушка, и юрьев день… — прошептал Лоу.

Оттуда уже бежало десятка два райберов.

Последний, оставшийся в живых, люрминс трансформировался в нечто напоминающее корыто. В него осторожно положили пострадавших, и биомасса плавно заскользила к десантным кораблям.

Перед бункером шло совещание. Райберы стояли плотной группой и что-то бубнили через маски. По всей видимости, они не могли решиться на штурм.

— Скорее всего, они запрашивают бомбардировщик на подмогу. Он прилетит, и всё тут раздолбает, — забеспокоился Лабер. — Не пора ли нам уносить ноги?..

— Райберы не уверены, есть ли ещё лиса в норе. Биодатчики нас не берут. В любом случае они не станут рисковать и сделают всё возможное, чтобы захватить мятежников врасплох, живыми. У переселенцев первый блин вышел комом, огромным, кровоточащим… И теперь они постараются не допустить ошибки, разобраться, кто им противостоит, уничтожить возможную оппозицию, чтобы обезопаситься на ближайшее будущее.

— Может быть, — согласился Лабер. — Но на их месте я бы не стал мин-дальничать…

— Мне нравится, что ты не на их месте, — усмехнулся Джек.

Через некоторое время люрминс вернулся с чёрным контейнером. Из него извлекли устройство, напоминающее маленькую спутниковую антенну, и тут же второй обладатель лазерного излучателя указал на камеры.

— Нас засекли, — с досадой сказал Гриз.

Излучатель блеснул, и по экрану побежала рябь. Через секунду то же самое произошло со второй камерой.

— Лоу, отзови разведчиков. Их тоже вычислят… — забеспокоился супер.

— Они давно здесь…

— Джек, включи камеры внутреннего слежения. Будем знать, когда они нагрянут.

Панорамный экран раздробился на множество квадратиков. На них возникло изображения коридоров, лестниц, лифтов, переходов, тамбуров…

— Каков порядок наблюдения? — спросил Вилли.

— Слева направо, сверху вниз…

— Понятно, — сказал Лабер и стал смотреть на верхний ряд.

— А я вижу швабру, — сообщил Лоу.

— А я райберов, — подхватил Вилли.

Противник неуверенно продвигался вперёд. В авангарде шествовал владелец излучателя. На голове у него красовалось нечто, напоминающее прибор ночного видения. Он осторожно обогнул швабру. За ним последовал второй. Ведущий поднял руку и указал на камеру. Третий на мгновение отвлёкся и зацепился за швабру. Изображение вздрогнуло и прыгнуло в сторону. Стал виден кусок потолка. На следующей картинке из-под двери выбило полосу пыли и дыма.

Собаки зарычали. Дракон изогнулся и, вздыбив шерсть, зашипел. На пороге зала поблёскивал глянцевой поверхностью его величество люрминс. Из него вылетела молния. Кусок пульта вырвало с корнем. Обрывки проводов и облицовки брызнули во все стороны. Лоу выстрелил навскидку. Гость загорелся. По полу потёк ядовитый дым. Собаки в ужасе завизжали и запрыгнули на остатки пульта. Лабер, кашляя и чихая, глухо матерился…

— Как он попал в вентиляционную шахту? — крикнул Лоу, зажимая нос.

— Проморгали… — сокрушался Джек. — Уходим, а то задохнёмся…

Помещение быстро наполнялось едким дымом. Вилли схватил сумку с медикаментами и винтовку. Лоу накинул на одно плечо рюкзак с продуктами, на другое два автомата. Джек подцепил баул, сгрёб кота…

Супер хорошо поработал. Через двадцать минут троица выбралась на поверхность. А-17 запустил разведчиков. Джек схватил за шиворот собак, чтобы не убежали… Отдышались…

— Зачем нам автоматы? — удивился Лабер. — От них проку, как от козла молока.

— Если не удастся захватить корабль — придётся уходить в лес. Что мы будем есть? Стрелять ампулами нельзя, разрывы неминуемо привлекут к себе внимание, да и от дичи ничего не останется…

— Молодец, — похвалил Гриз. — Я об этом не подумал.

— Я установил часовую мину на складе боеприпасов, — сообщил Джек. — Через двадцать одну минуту от командного Пункта останутся рожки да ножки. А пока давайте осмотримся. Я тут, между делом, кое-что приготовил.

— Предлагаю пошевеливаться. Думаю, скоро прибудет подмога. Если мы хотим убраться подобру-поздорову, то необходимо нанести удар немедленно. — Лоу вставил в автомат магазин. — И, пожалуйста, поменьше жалости.

Шахта вентиляции выходила в овраг, где найти её мог только специально подготовленный человек. Лабер проворно поднялся по склону, нырнул в низкорослый кустарник и очутился в хитроумно изготовленном укрытии. Из него открывался великолепный обзор. Перед входом лежало ещё шестеро. Возле них хлопотали двое. Один корабль улетел. На второй собирались грузить раненых и убитых.

— По всей видимости, они увезли первую партию, — прошептал сзади Джек. — Даю голову на отсечение — подкрепление в пути. Лоу прав. Сейчас самое время произвести захват, ибо в нашем распоряжении почти нет времени. Дай мне винтовку. Я попробую подстрелить исправный корабль, а вы постарайтесь прикончить всех. Нам не нужны свидетели. Пусть райберы некоторое время побудут в неведении. Это будет нам на руку. И не надо морщиться. Мы не в бирюльки играем. Золотой середины нет и быть не может. Или мы — или они…

Вилли всё понимал, но вот так хладнокровно убивать было выше его понимания. Да, райберы уничтожили население планеты, но всё же… Гриз шмыгнул носом и посмотрел на неприятеля. Около двери покалеченного корабля копошился пилот. Видимо пытался исправить повреждение.

— А если они изменят программу и смогут стартовать с не закрывающейся дверью? — спросил Вилли в пустоту.

— Это же техники, пилоты, боевики. Убогие создания. Они компьютер от счётных палочек отличают с трудом. Не шути так с несчастными…

— Хорошо! Зови Лоу.

— Я давно здесь — послышалось из соседних кустов.

— Бери на себя тех, кто возле раненых и их тоже. Я займусь остальными, — распорядился Гриз. — Стреляем на счёт три…

Вилли тщательно прицелился, кивнул головой. Джек начал отсчёт. Автоматы грохнули коротко и почти не слышно. Пилота убило на месте. Двоих у входа, имевших несчастье стоять рядом, поразило одной очере-дью. Исправный корабль покачнуло на опорах от мощного разрыва ампулы, и почти тут же из дверей повалил густой дым.

Гриз вскочил и, что было сил, помчался к искалеченному кораблю. За ним огромными скачками неслись Лоу и Джек. Доки и Боки, оскалившиеся, с пеной, срывающейся с клыков, с прижатыми ушами, стлались над землёй, способные вселить ужас в любое живое существо. Дракон, вкогтившись в спину суперу, распушил хвост и выл словно демон, а его голубые глаза полыхали необыкновенной злобой и ненавистью. Скорее всего, бесстрашной команде не было нужды стрелять. Любого врага неминуемо бы хватил разрыв сердца при виде чудовищных созданий, пришедших из кошмарных снов душевнобольного райбера.

Джек из винтовки выстрелил несколько раз в рваное отверстие входа командного Пункта. Внутри загромыхало. Земля просела, видимо рухнули перекрытия. Неожиданно ожил пилот. Он приподнялся, выхватил из-за пояса изогнутую серебристую трубку и… Боки вцепился ему в руку, а Доки в горло. Пилот попробовал освободиться, но Доки вдруг так страшно зарычал, что у того мгновенно пропала всякая охота сопротивляться. Вилли отобрал у пленного оружие и с огромным трудом оттащил собак. Они нехотя подчинились, но продолжали низко рычать, пошатываясь на подрагивающих лапах. Но больше всех удивил кот. Он, шипя и хлеща себя по бокам хвостом, подкрался к райберу, который с ужасом взирал на злобное животное, развернулся и… описал ему лицо.

— Давайте грузиться! — крикнул Вилли. — Джек, нам удастся взлететь?

— Ты меня перепутал с этими баранами? Обижаешь…

Гриз рывком поднял с земли пленного и швырнул в дверной проём. Собаки мгновенно последовали следом. Лабер устроился за пультом управления, остальные уселись кто куда. Райбера намертво привязали к креслу. Супер обнял собак и кота. Десантник плавно поднялся на сто метров и пошёл на юго-восток.

— А куда мы собственно летим? — поинтересовался Лоу.

— Лично я не в курсе, — ответил Джек. — Какая разница…. Летим и ле-тим… Лишь бы отсюда подальше…

— Постараемся отыскать укрытие, где можно исправить повреждение! — крикнул Гриз. — Я знаю одно такое место, но до него далековато… Придётся двигаться вприглядку. Можем проскочить мимо, но попробовать стоит. В любом случае у нас нет выхода.

Холодный ветер упругой струёй хлестал в открытую дверь. Вилли начал мёрзнуть. Собаки сбились в плотный, лохматый клубок, из которого торчал хвост Дракона.

— Справа по борту появился истребитель, — сообщил Гриз. — Лоу, займись пулемётом. Не торопись. Действуй по обстоятельствам. Джек, держись крепче. Сейчас начнётся цирк.

Неприятель приближался. Пошла трансляция. Пленный задёргался и что-то быстро залопотал. Лабер, не глядя, лягнул его ногой, и райбер немедленно утих.

— Он почему-то не стреляет! — удивился Лоу. — Даже прицел не активировал. Мы же находимся в зоне поражения. Джек, что нужно от нас вояке?

— Включи громкую связь…

Корабль наполнился странными, ни на что не похожими звуками.

— Скорее всего, неприятель пользуется кодом, — сказал супер после ми-нутной паузы. — Ничего не понимаю.

— Задействуй декодер, — посоветовал Лоу Гризу.

Лабер потыкал в пульт пальцем. Однако его усилия не принесли желаемого результата. Звуки остались без изменения…

— Вот аники воины, — восхитился Вилли. — Захватчики — покорители! Навыдумывали всякой хренотени столько, что уже перестали понимать друг друга. Такими методами райберами будут колонизировать Землю сто лет, не меньше. За это время я успею выковать из своей ярости меч мщения и отсеку всем агрессорам головы к чёртовой матери!

— Джек, растормоши пленного, — сказал Лоу. — Ты знаешь язык, вдруг он поможет?

Райбер неожиданно громко захрипел, повалился на бок, схватился руками за горло и разом обмяк.

— Вот незадача, — расстроился супер. — Помощничек помер. Ну и балбес же я — забыл бедолагу подключить к бортовой системе жизнеобеспечения. По всей видимости, автономная рассчитана на короткий промежуток времени. Он просто задохнулся! Серьёзная потеря для нас.

Пилот истребителя наконец сообразил, что с ним не хотят, или, скорее всего, не могут разговаривать, развернулся и убрался восвояси.

— Вилли, как там наш эскорт? — спросил Джек.

— Он ровно минуту назад скрылся в голубой дали, — ответил Гриз.

— Позвольте! — возмутился супер. — Как это улетел! Кто разрешил?! Вернуть немедля! Иначе с кем мы будем биться насмерть!?

— Не переживай. Гость ушёл за подмогой. Ещё навоюемся! — успокоил Лоу. — И вообще, я думаю — райберы, на данный момент, пребывают в смятении, ничего не понимают, недоумённо переглядываются, разводят в растерянности руками, ломают голову над страшной загадкой — кто на планете, прошедшей троекратную обработку, сумел выжить, каким-то невероятным образом выучился управлять чужим летательным аппаратом и учинил безобразную бойню на орбите.

— Позволю себе не согласиться с уважаемым коллегой, — задумчиво произнёс Джек. — Не думаю, будто Вторая Сила очертя голову бросилась завоёвывать Землю. Подобное не в её характере и чревато потерей энергоресурсов. Наверняка была проведена тщательная разведка, с последующим скрупулёзным анализом данных.

— Вторая Сила посещала Землю на протяжении веков. Она отбирала материал для опытов. Поэтому, не смотря на достаточно внушительный перерыв, не имело смысла тратить драгоценное время на разведку.

— Не знаю, о чём ты говоришь, но раз существовал перерыв — то осто-рожность не помешает, — огрызнулся супер. — И попрошу впредь меня не перебивать! А то взяли манеру… Так вот. Пришельцы провели облучение. Затем на планете началось непонятное. Наверняка странную возню приписали появлению противников переселения. Чуть позже последовал ядерный удар. В данный момент неприятель находится в злобном недоумении. Он приложит все силы, чтобы разобраться, что явилось причиной трагедии: роковое стечение обстоятельств, элементарная халатность, или злой умысел. Наверняка среди заговорщиков имеются достаточно высокопоставленные райберы. Их не арестуешь на основании досужих измышлений. Тут потребуются веские основания. Только они смогут изничтожить оппозицию. А пока они колеблются. Ну и пусть колебаютя сколько в жопу влезет.

— Наш нерешительный гость возвращается, — доложил Лабер. — Слева подходят ещё двое. Кого будем мочить первым?

Тем временем истребитель повёл себя крайне странно — ни с того, ни с сего принялся палить по своим. Один взорвался, второй сделал разворот, но угодил под очередь Лоу и последовал за первым.

— Вот перед нами наглядное подтверждение моей гениальной мысли! — вскричал Джек. — Он тоже принадлежит к противникам переселения. У райберов наверняка существует глубоко законспирированная оппозиционная организация. На это указывает наличие специального кода. Ради нашего спасения несчастный рассекретил себя, хотя прекрасно сознавал, что начальство обязательно начистит ему зубы, спустит три шкуры, всыплет по первое число и расстреляет за невыполнение приказа. Виват героям — одиночкам! Слава тем, кто находит в себе мужество противостоять мнению большинства и идёт наперекор судьбе, обстоятельствам, здравому смыслу! Давайте не будем его убивать. Ему и так не жить!..

— Вижу ещё троих, — сказал Лабер. — Идут со снижением, с севера. На-строены решительно. Лоу, не спи…

Транспортник и истребитель одновременно открыли огонь. В результате скоротечного боя райберы погибли.

— Жаль, — констатировал Вилли. — Мы лишились союзника. Он помог бы нам добраться до расположения Третьей Силы.

— Да, не повезло, — проводил взглядом горящие обломки Лоу. — В любом случае не стоило рассчитывать на его помощь. Он ведь не знал, кто находится в транспортнике. В ином случае немедленно бы превратился из заступника во врага. Я всегда говорил — знание не всегда благо!

— Нам ещё долго тащиться? — поинтересовался Джек. — А то обстановка становится слишком оживлённой. У меня нет желания искать убежище в сопровождении кого-либо.

— Немного терпения и всё станет ясно, — ответил Гриз.

Поверхность земли сильно изменилась. Появились каньоны, отдельно стоящие горы, обширные пустоши.

— Попробую сориентироваться, — заявил Лабер. — Я был здесь достаточно давно, но благодаря своей профессии прекрасно знаю карту этой местности. В район Мамонтовой пещеры идёт одна единственная дорога. Найдём её и тогда достаточно безопасный приют нам гарантирован.

Друзьям повезло. Дорогу нашли быстро. Транспортник пошёл прямо над ней. Вскоре корабль угодил в живописный, огромной глубины, каньон. Перед беглецами открылась обширная пещера. Вилли поспешно сбросил скорость и медленно ввёл корабль внутрь. Включил свет. Стали видны стены, пол, вытоптанный тысячами туристов. С потолка сорвалась туча летучих мышей. Десантник сел на ровную площадку и накренился на левый бок. Экипаж вышел наружу. Вынесли труп пилота. Собаки убежали обследовать окрестности. Дракон спал на тёплом пульте и ни на что не реагировал. Разведчики улетели. Компания прошла ближе к выходу и расселась на земле. Вилли с наслаждением потянулся, помассировал затёкшую шею и томно произнёс:

— Сейчас бы рюмку коньяку, сигару и запечённого на углях страуса…

— Нам некуда идти, мы потеряли всё: кров, еду, частично уверенность в своих силах, а ты мечтаешь о всяких глупостях, — Лоу облокотился на плоский камень и осуждающе посмотрел на друга. — Ты лучше ответь нам, своим боевым товарищам, каким тебе видится будущее? Долго мы ещё протянем? Неделю? Год? Надеюсь, ты взрослый человек и отчётливо понимаешь — рано или поздно нам все равно прищемят хвост. Особенно после того, что мы ухитрились сотворить на орбите. По большому счёту, нас уже загнали в угол. Думаешь, у нас имеется шанс выжить.

— На что это вы, сэр, намекаете? Уж, не на то ли, что у нас есть всего один выход — не начав толком борьбу сдаться на милость захватчиков? Чего мы, в самом деле, ерепенимся и строим из себя чёрте что!

— Не кидайся в крайности. Сложная ситуация требует от всех полной мобилизации сил, беспредельного мужества, решительности и наглости, — торжественно произнёс Джек. — Между прочим, получеловек поднял крайне животрепещущий вопрос. Наша трагическая и безвременная гибель лишь вопрос времени. Не стоит себя обманывать. Слишком не равны силы. Хотя не могу не признать — момент нам благоприятствует и даже очень. Но так не может продолжаться бесконечно, и в ближайшем будущем нам остаётся сделать только одно — гордо и уверенно протаранить принимающий или носитель. Хотя нам этого не позволят. Зашибут на подлёте. Конечно, никто никому сдаваться без боя не собирается. Однако в нашем положении на вещи желательно смотреть трезво, здраво, и потихоньку начинать колотить три гробика. На всякий случай… Хотя, даже похоронить наши обугленные останки будет некому. Ко всему прочему нас до смешного мало. Нам бы попросить помощи, да оружия побольше, вот тогда от нас было бы гораздо больше толку!

— Если ты намекаешь на эктов, то знай — это пустой номер. Они не в состоянии противостоять родне. Да и что взять с полутрупов? В нашем положении имеются два слабых момента. Первый из них — мы даже не подозреваем, где могут обитать эти самые союзники. Второй — каким образом мы сумеем добраться туда, не знаем куда. Тут нам не помешал бы некий барон Мюнхгаузен. Ничего не скажешь — мощный мужик был. Титан находчивости!

— Хватит бес толку чесать языки. Под союзниками я имел в виду Третью Силу. Могучую и несокрушимую.

— Ты совсем повредился от голода мозгами, — усмехнулся Джек. — Нельзя вступать в союз с безжалостными убийцами. Нас выловят, насадят на вертел, изжарят и слопают. А Драконом закусят!

— Мыслить стереотипами не хорошо. Не ожидал от тебя, не ожидал. Суперзаячий хвост. Я рассказывал Лоу о визите в мир двух планет. Там живут мои прямые родичи.

— Всё равно, я бы не стал связываться с мутантами, — упорствовал супер. — Неизвестно, к чему приведёт подобный альянс в будущем.

— Ты говоришь так, будто у нас есть выбор, — сказал Гриз. — Пойми! Во Вселенной нет других цивилизаций, способных почти на равных драться со Второй Силой. Иной возможности выжить я не вижу.

— Мне всё равно не по душе твоя затея…

— Всё это хорошо и здорово, — подал голос Лоу. — Лично я не услышал ответа на основополагающий вопрос — каким образом мы достигнем владений Третьей Силы? Из твоего эмоционального повествования, прозвучавшего в начале нашего знакомства, я понял — в мире двух планет понятия не имели, каким образом к ним прилетали супостаты. Обобщив все сведения, данные и бестолковые заявления некоторых не сознательных граждан, я родил на свет следующее. Нам, для спасения своих трусливых душ, требуется сделать самую малость, как то: отремонтировать десантник, подняться на нём на орбиту, там перестрелять кучу мощных кораблей, овладеть, как минимум, носителем или пассажирским звездолётом, взломать бортовой компьютер и начать движение по цепочке станций — накопителей в сторону основного поселения неприятеля до тех пор, пока не обнаружим ту, с которой осуществлялись визиты к двум планетам. Вас ничего не смущает в моих словах?

— Будущее покажет, каким образом нам следует поступить. Чесать за-тылки будем потом. Жизнь постоянно предоставляет шансы реализовать задуманное. Постараемся не упустить свой.

— Весёленькие дела нас ожидают, — обрадовался супер. — Просто обхохочешься. Нам могут представиться несколько возможностей покинуть Солнечную Систему, а может и не одной. Слава богу, удача пока от нас не отворачивалась. Однако ставить не неё слишком много не стоит. Фортуна капризна, своевольна, способна в любой момент повернуться к нам спиной.

— Ох, и влипли же мы, братцы, по самые пищекрякала, — сказал Вилли и широко зевнул. — Положеньице — хуже не придумаешь. А жрать-то до чего хочется. Просто беда!

— Всё. Поговорили, порадовались, насладились отдыхом. Пора и за работу, — поднялся Лоу. — Джек, попробуй разобраться с защитой. Я займусь дверями…

— Похороню-ка я пилота, — поднялся Гриз. — Он всё же существо разум-ное, а не какой-нибудь босяк или бродяга с окраины Галактики.

Вилли прошёлся по пещере, присмотрел удобное место и принялся усердно рыть могилу. Через час погребение завершилось. На Лабера накатила неведомая ранее грусть. Он сидел над свежим холмиком и не мог собрать вместе разбегающиеся мысли. Зачем ты пришёл на мою землю, вёл он немой разговор с покойным, сознательно, по принуждению, или из страха перед будущим? О чём думал, о чём мечтал, кого любил, если был способен на глубокое чувство? Мне этого никогда не узнать. Но к чему бы ты ни стремился, чего бы ни желал — итог оказался печальным. Ты обрёл вечный покой в чужой земле, на чужой планете, в чужой планетной системе, так ничего и не добившись, утратив ни за грош, навсегда, самое дорогое и драгоценное, что существует на свете — себя. У меня нет к тебе ненависти, но не я развязал войну, не я пришёл в твой дом и не начал морить всех, будто тараканов. Не я возжелал занять твоё место. Поэтому извини, мы никогда не станем друзьями.

Лабер с тяжёлым сердцем пошёл помогать Лоу. К вечеру ремонт завершился. Двери плотно становились на место. А вот Джек не мог похвастаться особыми успехами. Он перепробовал все варианты увеличения мощности вспомогательных генераторов, долго копался в электронных схемах и в конце концов плюнул на бесполезное занятие…

После трудов великих, в преддверии решительных действий компания решила основательно отдохнуть. Друзья расположились в корабле со всеми возможными удобствами. Лабер с грустью извлёк из сумки остатки съестных припасов, честно поделил на шестерых и команда молча проглотила свои порции. Джек слизнул крошечный кусочек, обречённо почесался и с раздражением заявил:

— Войну я представлял себе несколько иначе. Противостояние интеллектов, битва разумов, хитрость против хитрости, добро с кулаками против зла с кулаками. На худой конец кто кому первый преподнесёт фигу с маслом под самый нос. А как развиваются события на самом деле? К чему мы пришли в конечном итоге? А к тому, что я сижу в пещере, на сыром полу, в кромешной тьме, в сомнительной компании, состоящей из собак, наглого кота, серворобота — мутанта и мрачного мужика, которого в нашем мире дальше порога не пустили бы. Мало того! Я — венец творения, рыча от удовольствия, пожираю полусухие продукты не установленного происхождения. Меня начинают одолевать сомнения, а вдруг я не суперорганизм, и ни на что, кроме как охотиться на блох, да постоянно пререкаться с Лоу, не способен. Докатился — одним словом! Ещё немного и я впаду в кому от общего разочарования.

— Пещерные роботы — вот мы кто! — подхватил А-17. — Это же надо так опуститься! Я имею в виду Джека. Жрёт за троих, брюзжит за четверых, умничает за десятерых. Скоро он всех нас сведёт с ума своими псевдоразмышлизмами и плоскими, неуместными шуточками. Но грозное сегодня жёстко диктует правила игры. Предлагаю радикальный вариант. Мы строим большой мощности пушку и выстреливаемся из неё к чёртовой матери. Бог даст — угодим в объятья Третьей Силы.

— Мне почему-то кажется — с десантным кораблём нам не светит, — за-думчиво произнёс супер. — Довести до совершенства защиту не удалось. А без этого не прорваться. С другой стороны ситуация не позволяет слишком долго рассиживаться в сём замечательном месте. Неумолимое время играет против нас. С ним никому не удастся договориться. Поэтому предлагаю шевелить мозгами. Я понимаю, мы устали, напуганы, болтаем откровенный вздор, но давайте возьмём себя в руки и выкуем железный стержень поведения на ближайшие тридцать — семьдесят лет!

— Предлагаю плюнуть на всё и вообще не пользоваться защитой, — глубокомысленно произнёс Вилли. — Райберы вывернутся наизнанку, но любой ценой наладят наблюдение за планетой. Даже в ущерб другим, более животрепещущим делам. Они постараются отслеживать все подозрительные и слабо просматриваемые объекты, по обнаружении которых примутся палить прямо с орбиты со всех стволов. Мы же пойдем в наглую! Примажемся к какой-нибудь поисковой группе. Предварительно поручим суперу разобраться в их сигналах опознания, паролях и прочей абракадабре. Хотя я лично сильно сомневаюсь, а по силам ли нашему гению столь сложное задание?

— Нет на свете задачи проще и примитивней. По сути дела я — кошмарное чудовище. Экты переплюнули самих себя. Они породили на свет монстра. Подробности опустим. Так вот!..

— Ты ничего не путаешь?

— Прошу не перебивать. Я страшно волнуюсь, выступая в столь ответственный момент, перед столь изысканной аудиторией. Я запущу разведчиков. Лоу, перестань идиотски улыбаться и оставь в покое Дракона. А ты, киса, куси его чтобы не приставал. Потом установлю на преобладающих высотах ретрансляторы. Шмели займутся перехватом переговоров пилотов между собой и базой. По мере накопления данных ситуация несколько прояснится, а потом я приведу всё к общему знаменателю…

— Всё это хорошо и здорово. Мистер монстр сегодня на удивление красноречив и убедителен, — произнёс Лоу. — Однако, даже обладая всеми сведениями о противнике нам будет неимоверно трудно что-либо сделать. Райберы далеко не дураки и наверняка умеют считать. Лишний корабль неминуемо вызовет подозрения, и нам отвинтят головы. Поэтому придётся не примазаться, а заменить собой одного из членов группы. Для этого она обязана состоять из точно таких же десантников, как и наш. То есть, должны совпасть несколько условий, которые позволят вырваться на оперативный простор. Только в этом случае у нас появится реальный шанс, причём весьма сомнительный, покинуть планету. Предположим, удача нам улыбнётся вновь! Что из того? Самое сложное ждёт на орбите. Именно там начинаются сплошные неопределённости.

— Там, наверху, будет менее опасно, чем здесь, — возразил супер. — Сейчас туда нескончаемым потоком пребывают корабли, модули станций и прочее. В суматохе будет легко затеряться, но не более того. Одним словом — куда не кинь, всюду клин.

— Мне понятно твоё беспокойство, — улыбнулся Гриз. — Всё! Хватит разговоров! Предлагаю организованно отойти ко сну. Утро вечера мудренее. Думать на свежую голову эффективней.

— Отлично! — согласился Лоу. — Будущее покажет, по какому пути лучше идти.

* * *

На утро Вилли проснулся в отвратительном настроении и с головной болью. Сомнения крайне редко посещали его, потому, что он всегда был человеком дела. Сегодня они полностью завладели Лабером. Он с особой отчётливостью осознавал — их жизни положены на шаткие весы судьбы, и всё зависело от случая, мимолётного дыхания удачи. Это внушало неуверенность и злило. Гриз с детства привык сам формировать события, активно влиять на их ход. А тут его заставляли плясать под дудку чьей-то блажи и минутного каприза. Конечно! Пока они являлись для противника неизвестной величиной — шанс имелся! Пока на орбите ломают голову, тыкаются в открытые двери, и подозревают друг друга в измене — всё в порядке! Правда, долго так продолжаться не будет. Правы его друзья, необходимо срочно сматывать удочки…

Лабер повернулся на бок и с тоской пошарил в сумке из-под продуктов. В животе вызывающе забурчало. В воздухе запахло каннибализмом. Интересно, подумал Вилли, а каковы на вкус биороботы, и что из них можно состряпать на скорую руку?

— Я бы сейчас не отказался откушать чего-нибудь, — сообщил Джек, вылазя из корабля. — Например: запечённого в глине Боки, или фаршированного щавелем Дракона. Друг мой, там нигде случайно не завалялось три корочки хлеба? Меня не прельщает перспектива питаться помётом летучих мышей.

— Тоже мне, звёздные воины, — неожиданно взбунтовался Лоу. — Сдохнем с голоду, прежде чем одолеем зло. Или обессилим до того, что сюда припрыгает на одной ножке райберёнок в коротких штанишках и палкой угонит в плен, где нас примутся мучить и пытать. Что это ещё за война, если героям жрать нечего? Я так драться не желаю! Даешь свиную отбивную! Вилли, ты нас сюда заманил — с тебя и спрос. Не придумаешь где взять продукты — слопаем! Между прочим, как в этих краях обстоят дела с охотой?

— Лоу, возьми один автомат и биодатчик. Раз ты у нас самый голодный — тебе карты в руки. Поброди по горам и постарайся, подстрелись нечто жирненькое, крупненькое, сочненькое. Я займусь дровами. Джек — водой. В глубине пещеры должно быть озерцо. Принеси полный котелок.

Друзья молча разошлись в разные стороны. Вилли долго искал верёвку, плюнул на бесполезное занятие и отправился на поиски топлива. По самому дну каньона в особо дождливые годы, текла мутная, извилистая, порожистая речка. Она несла с собой поваленные деревца, вырванные с корнем кусты, валежник и просто мусор. Этим летом река пересохла из-за недостатка осадков. Гриз бродил по затвердевшему илу и собирал в кучу всё пригодное для разведения огня. Вязанка росла очень медленно, что бесконечно злило Лабера. Наконец его терпение лопнуло, он взвалил на спину дрова, связанные подкладкой от куртки, и принялся карабкаться по крутому склону к пещере.

Там шёл пир горой. Лоу посчастливилось добыть горного барана. Его быстро освежевали и разделали на куски. Банда насыщалась. Собаки с упоением хрустели костями. Дракон жадно глотал парное мясо. Роботы, перемазанные кровью, будто пара вурдалаков, уминали за обе щёки переднюю часть несчастного животного, нисколько не заботясь о внешнем виде и статусе разумного существа.

— Варвары, — простонал Лабер, с досадой хряпнув жидкой вязанкой об пол. — Дикари! Башибузуки! Разве нельзя было дождаться меня и цивилизовано вкусить пищу, приготовленную по всем правилам кулинарного искусства?! Глаза бы мои на вас не смотрели!..

— Я тебе популярно объяснял, — возразил Лоу с набитым ртом. — Нам абсолютно всё равно, в каком виде пребывают продукты. Главное не форма, а энергетическая ценность. Всё остальное — предрассудки! Так что прошу не впадать маразм. Лучше присоединяйся к нам. Мы для такого торжественного случая приберегли во какую упитанную задницу!

— Чудовища, — не унимался Вилли. — Посмотрите на себя! В темноте, голыми руками и лапами, гнусно чавкая. Уйдите с глаз моих! Будь моя воля, я бы вас, при большом стечении народа, разжаловал в недороботов! А потом расстрелял!

— Сосисками, — вякнул Джек.

— А-а! Ещё и острим! — Гриз сплюнул. — Тьфу, на вас, уродов!

Лабер выбрал уютный закуточек, сложил из камней некоторое подобие очага, развёл огонь, сходил за мясом, нарезал его небольшими кусочками, насадил на прутики и принялся сосредоточено обжаривать. По пещере разлился дразнящий аромат жаркого.

— Пахнет вкусно, — заявил во весь голос Лоу, вытирая кровавые усы с лица.

— Замолчи, питекантроп, — огрызнулся Лабер. — Ничего не дам. Лучше лопну, но съем всё сам.

— Как хочешь, — равнодушно отвернулся Лоу. — Мы уже сытые. Просто хотелось проверить, с кем мы имеем дело. И вообще, так настоящие друзья не поступают. Мы неприятно удивлены. Ладно бы так сделал Джек, но ты!.. Я потрясён, унижен, раздавлен. Вот и верь после этого людям!..

— Мне однажды доводилось где-то читать, — вкрадчиво начал супер, — как один умирающий от голода друг, отдал другому умирающему от голода другу иссохшую лапку, умершей от голода белки, чтобы умирающий от голода друг не умер от голода. И когда умирающий от голода друг, в смысле тот, которому отдал иссохшую лапку умершей от голода белки, умирающий от голода друг, вкусил бескорыстный дар умирающего от голода друга, то потерял от последнего усилия силы. И оба умирающих от голода друга умерли от голода. Вот, что значит настоящая дружба. А тебе жалко мизерного шматочка, от убиенного Лоу животного. Из сказанного делаю малоутешительный вывод: ты непроходимый жмот и зануда. Подавись своим обугленным и несъедобным мясом.

Лабер молча ел. Он глотал куски, почти не жуя. После ужина Вилли пережарил оставшееся мясо, убрал в сумку и спрятал её в корабль. Компания погрузилась в сытый сон. Проспали до следующего утра. После пробуждения сразу запустили разведчиков. Роботы мастерили необходимые приборы из пульта силовой защиты, выдранного с корнем из рубки. Собаки, наскоро перекусив остатками, ссорились с Драконом, который тщетно пытался призвать их к порядку. Гриз набрал воды в пластиковый кожух, нагрел её на костре и устроил банный день. Джек, ловко лазая по стенам, установил два ретранслятора, подключил их к силовой установке корабля и активировал систему. Оставалось набраться терпения и ждать результатов. Только к полудню удалось перехватить первые переговоры. Джек попросил не беспокоить его и отключился. Вилли вопросительно посмотрел на Лоу.

— Наш собакоподобный друг входит в курс дела, запоминает имена пилотов поисковой группы, наблюдателей на орбите, тембр их голосов, манеру разговаривать. Это нам позволит, при уже оговорённых условиях, просочиться на орбиту, а там видно будет. Супера снабдили огромным количеством талантов. О многих из них не догадываюсь даже я. Пусть всё развивается своим чередом…

Сами райберы появились только на следующий день. Восемь десантных кораблей в сопровождении большого числа шаров корректировщиков шли широкой цепью с востока на запад. Двигались медленно. С орбиты указали только приблизительный район исчезновения беглеца. В эфире стоял настоящий тарарам. База пыталась направлять действия поисковиков. Те ничего толком не понимали и требовали боле точных инструкций.

— Вот тебе и сверхцивилизация, — злорадствовал Лоу. — Разве так завоёвывают планеты? Никакой организации. Всё происходит бестолково, путано, без царя в голове! Даже противно смотреть.

— Не цепляйся к несчастным, — вмешался Джек. — Они привыкли решать глобальные вопросы, как минимум галактического масштаба, а всякие мелочи не достойны их царственного внимания. Они оскорбляют их достоинство. Думаю, при таком положении вещей, с нами ничего серьёзного не произойдёт. Ох и сложно им будет нас отловить.

— В последнее время ты стал каким-то болтливым, косноязычным. Не ходи по этой дорожке.

— Успокойся. Они уже рядом, — переходя на шёпот сообщил Вилли.

— Нас никто не услышит. Зачем быть тише? — хмыкнул супер.

— Вот бы заманить одного сюда, — вспыхнул Гриз. — Джек, потревожь вон того, крайнего. Вдруг клюнет на твои мерзкие штучки.

Супер ловко подбежал к выходу, напрягся…

— Смелей, смелей, ребята, — неожиданно заговорил он глухим голосом. — Мы тут, рядом. Ты, крайний, загляни к нам на огонёк. Обними своих лучших друзей. Твои позывные просты и незамысловаты. Мы их воспроизведём с лёгкостью. Так приди же в наши тёплые, слегка братские объятия.

По всей видимости, заклинание возымело действие и крайний корабль, после коротких переговоров с руководством, повернул в их сторону.

Команда срочно погрузилась на борт и подняла десантник под самый потолок.

— Внимание, — подал голос Лоу. — Едва они войдут в пещеру, я установлю экран. Отлично, они уже у порога. Вот, пожалуйста, выпустили разведчика. Джек, попробуй его отсечь…

— Нет ничего проще, — отозвался супер. — Я перехвачу настырный механизм. Ишь, разогнался. Вот и всё. Куда бы он сейчас не отправился, его хозяева будут знать только то, что хотим мы.

— Разведчик под нами, — сообщил Лоу.

— Пусть себе шагает, — хмыкнул Джек.

— В Багдаде всё спокойно, — пропел Вилли, не отрываясь от пульта управления.

— Скоро, очень скоро райберы приблизятся к той черте, которая разделяет жизнь и смерть, — с серьёзным видом заявил супер. — А теперь слушайте внимательно. Мы поступим так. Едва десантник появится под нами, Лоу выставит защиту, а ты, Гриз, выстрелишь. Я хочу, чтобы из пещеры не вылетела даже пылинка или завиток дыма. Ни к чему привлекать лишнее внимание…

— А если после залпа рухнет свод? — спросил Лабер.

— Тогда приготовь верёвки. Будем вязать, — усмехнулся Джек. — Запомни, у тебя максимум два выстрела. Первым пробьёшь корпус, а вторым… уразумел? И никакой самодеятельности! Всё! Внимание! Вот они!..

Неприятель медленно, осторожно крался над самым полом. Его сканеры работали в половину мощности, а под самым потолком висели те, кого он искал. Лоу выставил экран. Гриз выстрелил. Мощный удар швырнул райбера на землю. Следующий разворотил корабль изнутри.

— Нам необходимо выждать, пока осядет пыль, — сказал супер. — Лоу, включи аэрозольную установку. Она поможет замести следы. Я пообща-юсь с пилотами остальных поисковиков. Они ничего не должны заподоз-рить.

Через двадцать минут атмосфера в пещере очистилась.

— Снимаю экран, — сказал Лоу. — Нам нет резона задерживаться дольше. Ладно сработали. Гриз, подбери разведчика, пригодится. Выходим. Медленно, уверено. Мы ничего интересного не нашли и разочарованные возвращаемся в строй, чтобы продолжить поиски еретиков и прочей шантрапы.

Лабер вывел корабль из пещеры, занял место в строю. Джек хладно-кровно, запросто общался с соседями и орбитальными объектами. Он острил, препирался, говорил разными голосами и даже пробовал петь дребезжащим, неприятным, горловым голосом. Так продолжалось около трёх часов. За это время группа обшарила все окрестности каньона, но безрезультатно. Поступил приказ возвращаться.

— Сейчас наступает очень важный момент в нашей эпопее. Другого шанса пробраться в стан врага может не представиться. Соберите всё мужество, сколько у кого осталось. Мы идём навстречу неизвестности, — торжественно произнёс Джек. — Руководству райберов надоели безрезультатные поиски. Оно что-то затеяло на орбите. Чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не плакало!

— Это всё хорошо и здорово. Только одним пулемётом много не навоевать, — вздохнул Гриз. — Боеприпасов мало…

— Лоу, немедленно свяжи Вилли, — распорядился супер. — А то он действительно примется палить в кого не попадя, тогда как нам необходимо вести себя ниже травы, тише воды. Перед нами стоят две задачи. Задача минимум — произвести разведку, насколько позволит обстановка, и попробовать вернуться назад живыми и невредимыми. Задача максимум — если случай будет благоволить нам, а в жизни всякое случается, попробуем пробраться на корабль, оборудованный двигателями скольжения, чтобы на нём отправиться на поиски мира двух планет. Оценивать ситуацию придётся по месту. Что поделаешь! Видимо нам на роду написано идти на поводу у обстоятельств. К сожалению, они пока выше нас. Опять сообщение. Руководство приказало держаться плотной группой и взяло управление на себя. Неприятный момент. На такое мы не рассчитывали.

— Попробуй выключить автопилот, — подсказал Гриз.

— Ничего не выйдет. Для этого придётся ломать пульт. Времени не хватит. Наши планы накрылись медным тазом. Такой подлости я от них не ожидал.

— Вернуться назад не получится? — неуверенно произнёс Лабер.

— Не паникуй. Пусть всё идёт своим чередом. Может это и к лучшему!..

— Не видать нам звездолёта, как своих ушей, — буркнул Лоу. — Сопляки мы по сравнению со Второй Силой раз такую мелочь просчитать не смогли!

Пока роботы с видимым удовольствием бичевали себя и посыпали головы пеплом, группа набирала высоту. Небо быстро темнело. Земля пропадала в голубой дымке. Нервы напряглись до предела. Волнение передалось собакам. Они лежали на полу, положив морды на вытянутые лапы, и следили за происходящим одними глазами. Дракон всегда презирал опасность. Он предпочитал не упускать инициативу и контролировать ход событий. В данный момент кот сидел на пульте ведения огня и демонстративно лизал заднюю лапу.

— Куда мы идём? — спросил Лоу.

— Скорее всего, на носитель, — ответил супер.

— А почему не на принимающий? — повернулся в кресле Лабер. — Мог бы договориться. Пообещай взятку, припугни на худой конец…

— Пробовал, не получилось. Диспетчер попался тупой, несговорчивый. Ко всему прочему там всё забито прибывающими кораблями. Космодромы перегружены сверх всякой меры. Вы должны понимать — у райберов сейчас острейший дефицит, после некоторых наших действий, жилых, бытовых и производственных помещений. Но наше место всё-таки на носителе. Приказ абсолютно ясен! Пришвартоваться и ждать дальнейших распоряжений! А если кому-то что-то не понятно — то он может вытряхиваться в пространство вместе со шмотками к чёртовой матери!

— Братцы! — спохватился Гриз. — Если придётся высаживаться, то чем я буду дышать? У райберов другая атмосфера!

— Всё под контролем, — успокоил супер. — Для беспокойства нет причин. Я приготовил нечто на первое время. Нам с Лоу всё равно, а для тебя вот — кислородная маска.

— Но она не налезет на животных. Как с ними быть?

Лоу смущённо замялся. Супер собрал вместе глаза и прикинулся страшно занятым.

— Я не слышу?

— Попробуем соорудить камеру из стандартного контейнера. Это не сложно. Погрузим их в анабиоз. Дёшево и сердито…

— Это нам подойдёт, — согласился Лабер. — Под ногами путаться никто не будет. Действуйте!

Роботы вооружились инструментами и принялись энергично потрошить пульт ведения огня.

Вилли включил обзорное устройство, уселся поудобнее и принялся созерцать. Десантник неторопливо двигался к громаде носителя. По левому борту виднелась красавица Земля. По Атлантическому океану бежали волны. Величественные облака гордо парили в белесой дымке. На их фоне были хорошо различимы два огромных жилых блока, скрученные в штопор. В стороне медленно вращался обезображенный принимающий. Изредка пролетали странные аппараты. Некоторые из них тащили на буксире сложные конструкции, предназначенные для ремонта и монтажа новых объектов. Справа простиралась бездонная мгла, нафаршированная колючими, немигающими звёздами. Много ниже и дальше носителя виднелось сооружение необычных очертаний. Вилли не успел его толком рассмотреть. Носитель скрыл странный объект за собой.

С левого борта появились переливающиеся огни. Они стремительно приближались. Вскоре Гриз узнал штурмовик. Боевая машина, после интенсивного торможения, погасила скорость и аккуратно пристыковалась к верхним палубам носителя. Лабер с холодным равнодушием некоторое время рассматривал штурмовик, но супер не дал в полной мере насладиться захватывающим зрелищем.

— Большая шишка из подозрительного Координационного Центра распорядилась всем маломерным судам соблюдать дисциплину, порядок, приказала причалить к носителю, экипажам сойти на борт, а свои суда предоставить в распоряжение монтажников. Начали в большом количестве поступать детали и секции для строительства всякой всячины. Поэтому все ресурсы направляют туда. Из экипажей, сошедших на носитель, сформируют рабочие бригады и тоже бросят в бой. Кто хочет поработать на ударной комсомольской стройке? Очень плохо, что нет желающих! Сознательности в вас ни на грош! Тогда хватайте и тащите сюда собаков и кошков.

Доки и Боки учуяли неладное и учинили форменный дебош. Они скакали подобно кенгуру, выли, будто волки и проявляли чудеса изворотливости. А тут ещё Дракон!.. В конце концов животных отловили, скрутили, усыпили и упаковали в контейнер. Гриз поцеловал кота в мокрый нос и захлопнул крышку. Лоу установил регулятор, закрепил кислородный пакет.

— Вилли, а может и тебя того…. чтоб не мешался под ногами? — невинно спросил супер.

— Я тебе дам «того» так, что забудешь, где лево, а где право, — рассвирепел Лабер. — Занимайся делом и не мели ерунды!

— Не стоит обращать внимание на простую шутку, — всплеснул конечностями Джек. — Я больше не буду…

Поисковая группа подошла к носителю и расположилась в отведенной зоне. Рядом виднелась уйма разномастных, мелких судов. Троица лихорадочно готовилась к эвакуации. Гриз проверял и заряжал пулевое оружие. Лоу паковал дыхательные смеси и заполнял ими поясные ёмкости на комбинезоне Вилли.

— Други мои, — подал голос Лабер. — А не разделиться ли нам? Я с собаками останусь на транспортнике, а вы постараетесь добраться до штурмовика. В случае чего я всегда успею забрать вас с носителя. По крайне мере нам удастся бежать на Землю. Если же вам посчастливиться завладеть штурмовиком, то вы просто поднимете нас на борт, и дело с концом. В крайнем случае, я могу отвлечь внимание на себя, пока вы там будете шарабориться.

— Если мы разбежимся, то станем в два раза слабее. Это на руку врагу, — возразил Лоу. — Транспортником управляют с носителя, более того — у причальной галереи его поставят на внешние захваты. Расстыковаться тебе удастся только после того, как поступит добро из рубки. Естественно, его ты не дождешься ни под каким видом. Наши шансы уцелеть без тебя, минимальны. В ином месте, при иных обстоятельствах мы бы имели право на некоторый риск. Только не сейчас. Давайте лучше сконцентрируемся на главном, а всё остальное отодвинем на второй план, по возможности дальше, чтобы даже в бинокль рассмотреть невозможно было!

Ожила связь. Супер внимательно выслушал сообщение, ответил и вы-ключил блок.

— Нас приглашают к центральному причалу. Там назначен общий сбор всякой шушеры. Настоятельно просят не расползаться по кораблю, и не мешать экипажу плодотворно трудиться. Скоро должен прибыть некто со списками личного состава. Он постарается объяснить особо тупым, кто к какому объекту приписан. Уяснили? Трогаем!..

— А кто будет нас ловить, хватать и волочить? — обиделся Лабер. — Я так не играю! Мы достойны самого серьёзного преследования…

— Происшедшее на планете приказано временно забыть, — хихикнул Джек. — Нами займутся позже! Между прочим — грамотное решение. У заговорщиков неминуемо закончатся ресурсы жизнеобеспеченья, и они непременно поднимутся к своим сообщникам для их пополнения. Вот тут отщепенцам придёт конец!

— Профессиональные рабочие займутся основным — восстановлением и окончательной доводкой импульсной системы, — вздохнул Лоу. — Без неё райберам нельзя будет в полной мере насладиться плодами победы.

Десантник плавно оторвался от носителя и пошёл к причальным галереям, где уже стояли два корабля.

— Ура! — вскрикнул Гриз. — Нам передали управление. Давайте сматываться…

— Не дури, — прошипел супер. — Нам просто выделили коридор для причаливания. Ты лучше не зевай. Видишь, шесть баранов начинают маневрировать перед стыковкой. Уходи левей, оттесняй вон того, с развесистыми ушами, болвана от нашего места. Нам жизненно важно высадиться именно туда. По левому проходу нам удастся добраться до верхней палубы, а оттуда, вон по тому коридору, к нашей ласточке. Это кратчайший путь. Он многократно снизит риск провалить дело.

— Ты лучше поработай с пилотами. Пусть пропустят страждущих!

Супер включил связь и принялся быстро, визгливым голосом что-то вопить, не обращая внимания на ответный взрыв эмоций. Наконец он добился своего. Десантнику дали причалить к нужному месту.

— Всем внимание! Через минуту выходим. Будьте бдительны! — принялся командовать Лабер. — Джек, займись контейнером. Под твою полную ответственность. Ни на секунду не теряй контроль. Лоу, выходишь первым. Супер идёт вторым. Я замыкаю шествие! Двигаемся спокойно, как ни в чём не бывало. Ни на что не обращаем внимания. Мило улыбаемся…

— Там сейчас много всякого народу. Разгрузка одним словом. Толчея… Сразу стрелять не будут. Пока сообразят, пока примут решение, пока просчитают варианты, пока сообразят, что нам надо — мы должны уже сидеть в штурмовике, — согласился Лоу. — А там дай бог ноги!

— Я постараюсь внести свою лепту в дезориентации неприятеля, — вмешался в разговор титанов Джек. — Мне посчастливилось кое-что сварга-нить. Пусть ребятки повоюют с моим скромным подарком. Одевай маску. Быстро, пошли!

Лоу спокойно и уверенно двинулся к выходу. Средние конечности су-пера вывернулись наружу. Гриз положил ему на спину контейнер. Конечности обхватили его крест-накрест и присосались к противоположным бокам. Новоявленный верблюд мягко скользнул за товарищем. Лабер последним покинул десантный корабль. Его била нервная дрожь. Пальцы, впившиеся в рубчатую рукоять пистолета, свело судорогой.

Причал — длинное узкое сооружение, перекрытое полукруглой ажурной крышей, с десятком входов, которые вели на многочисленные палубы, лифты, вспомогательные причалы носителя, заполняли ящики, контейнеры, коробки. Между ними сновали погрузчики, транспортные платформы и ещё что-то, отдалённо напоминающее пауков на пяти ногах, размером со стол. Остальное свободное пространство занимали райберы — сутулые, медлительные, усталые, молчаливые. Лоу пришлось буквально протискиваться к крайнему левому проходу, бесцеремонно расталкивая встречных, ловко огибая вспомогательные механизмы, протискиваясь бочком между штабелями грузов. Ему раздражённо делали замечания, он спокойно отвечал, кого-то хлопал по плечу, шутил…Вслед странной команде оборачивались, долго смотрели, а потом продолжали заниматься неотложными делами.

У входа в коридор их ждал первый неприятный сюрприз — проход перекрывала дверь. Вилли непроизвольно потянул из-за спины винтовку. У него начала подёргиваться левая щека. Лоу остановил друга движением руки, быстро нашёл запорное устройство, мгновение поколдовал над ним и дверь, лопнув посередине, разошлась в стороны. Троица на максимальной скорости промчалась в галерею. Лишь Джек на мгновение задержался и прилепил к переговорному устройству маленькую коробочку. Двери немедленно закрылись.

— Проскочили, — выдохнул Лабер и смахнул липкий пот со лба. — Что дальше?

— Не болтай! — оборвал его супер. — Шевели ногами…

Компания продвигалась мелкой рысью. Дверей на выходе не оказалось. На палубе, примыкающей к доку, царил полумрак. Слабо мерцали экраны внутреннего наблюдения. Здесь райберы попадались реже, но ящики и контейнеры — буквально на каждом шагу.

Лоу уверенно и спокойно, словно бывал здесь не раз, шёл, огибая препятствия. За ним шлёпал Джек. Гриз семенил последним. Он невольно задержался у очередного экрана и страшно удивился. На мониторах происходило чёрт те что. Сквозь серую пелену ряби смутно просматривались чьи-то дьявольские хари, мелькали розовые пятна, смахивающие очертаниями на голые задницы, пролетали неведомые тени, раздавался приглушённый хруст, мерзкое чавканье, звучало монотонное бормотание то ли унитаза, то ли кипящего котла с прыгающей крышкой. Компьютерщики, техники и программисты пробовали исправить положение. Изображение дёргалось, на мгновение почти прояснялось, но тут же всё вставало на свои места и продолжало булькать, рябить и чавкать…

Лабер в два прыжка догнал супера и с удивлением сообщил:

— Джек, ты видел? В видеосистеме поселилось стадо поросят!

— Потом, потом не сейчас, — прошипел тот с плохо скрываемым раздражением. — Быстрей, ради всего святого, быстрей. Если они сообразят, что наша цель — штурмовик, то всё пропало. Его просто расстыкуют, а пока пусть повоюют с моими вирусами. Они им слопают все программы, до каких смогут дотянуться.

Друзья мчались по коридору целеустремлённые, беспощадные, готовые ко всему. Им, как и Второй Силе было некуда деться.

Когда он попали в док, то их взгляду открылась чудесная картина. Штурмовик и не думал стартовать. Соединительный кессон, по которому двигались погрузчики, гостеприимно мигал посадочными огнями. Несколько райберов из обслуживающего персонала стояли возле мониторов и с интересом наблюдали за взбесившемся изображением.

Лоу двинулся к штурмовику. Его окликнули. Джек разразился длинной тирадой и коротко бросил Лаберу:

— Обернись и стреляй. Живей!..

Гриз, будто автомат, развернулся и принялся палить в группу охранников, спешащих к ним с противоположного конца дока. Помещение осветилось от вспышек. Гулко загрохотало. Лоу тоже открыл огонь. Стоящих у экранов, рвало в куски. Охранники испуганно бросились назад. Вилли, продолжая исступлённо жать на курок, отступал с максимальной скоростью.

— Хватит! — рявкнул над ухом Лоу. — Рвём когти! Не дай бог, продырявим обшивку!

— Где Джек?! — на бегу выкрикнул Гриз.

— Он уже на борту!

Сзади грохнули выстрелы. Вспышки, пары металла, куски конструкций встали перед Лабером стеной. Он невольно затормозил.

— Вперёд! — зарычал робот. — Смотри, кессон расстыковывается! Джек всё сделал! Вперёд!

Блеснула ещё одна вспышка. Лоу долго и страшно закричал. На пол упал странно изогнутый предмет. Вилли автоматически подхватил его и через секунду оказался в штурмовике. Он посмотрел на то, что подобрал и в испуге отбросил в сторону. Это оказался фрагмент руки, сжимающий винтовку. Немного в стороне корчился на полу робот.

— Гриз, помоги, — хрипел Лоу, пережимая правую руку в локте. Ниже ничего не было. — Позови Джека! Скорей!..

Супер немедленно примчался и принялся хлопотать возле раненого.

— Вилли, садись к пульту, — бросил Джек. — Я управлюсь. Нам пора уходить. Сейчас до них дойдёт и нам придётся туго. Тут ты не заменим.

Лабер упал в кресло пилота и сразу почувствовал уверенность. Прошла проклятая дрожь в руках, сухость во рту. Ну, держитесь, злобно подумал он. Сейчас я вам всыплю по первое число. Гриз включил экраны, активировал систему прицеливания, запустил основные и вспомогательные двигатели. Слева подходили два истребителя и один тяжёлый бомбардировщик.

— Как вы там!? — крикнул пилот. — Мне необходимо маневрировать!

— Всё в порядке, — отозвался супер. — Лоу зафиксирован, а мне всё равно.

Штурмовик сделал кульбит на месте и выстрелил из пушек. Истребители разлетелись на куски. Бомбардировщик принялся неуклюже разворачиваться, когда его настиг второй залп. Он лопнул пополам, ракеты сорвались с захватов и врезались в жилой отсек носителя. Мощным взрывом от него оторвало изрядный кусок и он отлетел в сторону принимающего, громадой поднимающегося в отдалении. Лабер развернул боевую машину и дал задний ход.

— А теперь держитесь, — процедил он сквозь зубы и открыл огонь из всех видов оружия.

Взрывы слились в единый полыхающий факел. Плавился металл, пластмассы испарялись, проседали конструкции. По обшивке побежали трещины. Из них сыпались искры. Гриз развернулся на месте и рванул к принимающему.

— Туда не надо! — крикнул Джек. — Уходи к Земле! Нам на перехват идет порядка тридцати боевых машин разных весовых категорий! Ещё десяток штурмовиков заходят в лоб. Нам не пробиться. Слишком не равны силы!..

Лабер сделал разворот в сторону планеты. Перед ним предстало восемь штук бомбардировщиков. Гриз проворно включил круговой обзор и вывел на все экраны данные прицела. Неожиданно он ощутил небывалый прилив сил и вдохновения.

— Я вам сейчас вправлю мозги. Со мной шутить нельзя, и мешаться под ногами тоже. Ишь, идут как на параде. Размечтались…

— Подпусти их поближе!

— Они тоже на это рассчитывают. Я их и так достану… — Вилли закусил губу и выстрелил с упреждением. У головного бомбардировщика оторвало носовую часть. Она, вращаясь с бешеной скоростью, врезалась в соседний. Двое, уходя от залпа, столкнулись. Троих поразили осколки, от взрыва предыдущих. Последнего неожиданно обуял приступ небывалой отваги, и он бросился в бой, выпустив разом все ракеты. Гриз спокойно уклонился от снарядов и убил негодяя одиночным выстрелом.

Сзади полыхнуло так, что Вилли невольно вздрогнул. Там, где минуту назад находился носитель, крутился огненный вихрь.

— Вот так и никак иначе, — процедил сквозь зубы пилот.

— Твоя подготовка впечатляет. Тебя хорошо выдрессировала Третья Сила. А теперь сматываемся. Нам вот-вот прищемят хвост. Грамотные, гады. Смотри, что творят!

Нападающие почти одновременно открыли заградительный огонь, от-тесняя мятежный корабль к атмосфере. Там его уже ждали…

— В коробочку берут! — гаркнул супер.

— Смотри за Лоу и контейнером, — усмехнулся Лабер. — Ну, гады, держитесь! Шутки закончились. Началась настоящая работа для настоящих мужчин! Наше дело правое. Победа будет за нами!

Джек даже в самых радужных мечтах не мог себе представить, что его скромный друг способен на подобное. Робот полностью потерял ориентацию. Вокруг всё вертелось и крутилось. Земля, Солнце, Луна выписывали на экранах замысловатые кривые. Вражеские корабли мелькали с необыкновенной скоростью. Бесконечные очереди сплелись в смертельное кружево. Супер никак не мог сообразить, почему они до сих пор живы. А Вилли, спокойно и уверенно маневрировал, стрелял залпами и вразнобой, причём, как из кормовых, так и из носовых орудий. Иногда вёл огонь одновременно с кормы и носа в разных плоскостях и под разными углами, демонстрируя тем самым недюжинное самообладание и невероятную координацию.

Райберы, похоже, не успели даже испугаться. Они просто ничего не поняли, а через секунду их охватил суеверный ужас. По всем канонам военного искусства противник должен был поспешно ретироваться перед лицом превосходящих сил, а этот не только не собирался бежать, а крушил всех налево и направо, оставаясь невредимым. Казалось, за рычагами мятежника сидел сам дьявол, потому, что никакому живому существу не по силам было так пилотировать и точно поражать цели!

— Дружище! — в совершенном восторге взвыл супер. — Поступил строжайший приказ — взять нас живыми и невредимыми, не смотря ни на какие потери. Тому, кто это сделает обещан земельный участок на планете, медаль в полпуда на грудь, самую красивую девушку во Вселенной и три метра ассигнациями. Поэтому я страшно горжусь нами. Угнетает одно! Лишь бы нашими чучелами не украсили музей райберовской доблести!

— Хорошо жить не запретишь, — засмеялся Вилли. — Из них ещё не выветрился романтизм юности, а могли бы и повзрослеть…

Схватка продолжалась в том же ключе. Вскоре даже круглый идиот сообразил, что захват беглеца являлся делом практически бесперспективным. Но в один из моментов всем показалось, будто удача, наконец, улыбнулась охотникам. Двум звеньям бомбардировщиков посчастливилось зажать между собой наглеца. Все было вздохнули с облегчением, но тут пилот пленённого штурмовика сделал такое, от чего у преследователей перехватило дух. Вместо того, чтобы сдаться, мятежник отстрелил бомбозахваты левого борта и его развернуло в горизонтальной плоскости на 90 * и в тот же миг он отстрелил правые… и произвёл совместный залп кормовых и носовых орудий, чем открыл себе путь к спасительной атмосфере.

Лабер бросил машину вниз. Появился гул. Пилот плавно снизил скорость. Корабль шёл по нисходящей траектории…

Глава ╧ 9

Мерно потрескивал костёр, разливая вокруг живительное тепло. Переливающийся свет выхватывал из темноты лица и морды сидевших возле огня, играл на броне штурмовика. Над костром, насаженные на стальной прут, жарились два кролика. Компания в полном составе, будто заправские дикари, сидела, глотала слюнки и ждала когда приготовится дичь. Все молчали. События последнего месяца наложили отпечаток на каждого члена группы. Они понимали — противостояние вошло в новую фазу. После захвата грозной боевой машины их почти три недели не выпускали на орбиту, гоняли подобно крысе в надежде загнать в угол. Однако наглая крыса оказалась умной и кусачей. Она грамотно, бесстрашно, и с ощутимым уроном для неприятеля отбивалась от назойливых преследователей. Будто фантом возникала в самых неожиданных местах и не оставляла никаких шансов, отважившимся на поединок с ней. Три недели непрерывных стычек и не секунды отдыха! Вот когда пригодились многочисленные таланты роботов. Они не дали Гризу сойти с ума, погружая время от времени в транс, который приносил долгожданный отдых истерзанным нервам, ус-талому телу. Но силы Лоу и Джека казались неиссякаемыми. Супер обнаружил запасы продовольствия, что-то сделал с ними и благодаря этому Лабер не умер с голоду. Но все понимали, что так долго не набегаешь. Необходимо было срочно прорываться в космос и там искать возможность добраться до Третьей Силы, ибо с каждым днём становится всё трудней уходить от погони. Охота велась серьёзно и планомерно. Орбитальные объекты росли подобно грибам после дождя, что позволяло отряжать на поимку мятежника всё новые и новые силы. И здесь отчаянной команде повезло. Они случайно наткнулись на подземный ангар, который располагался среди диких и неприступных гор. В нём некогда хранились боеголовки стратегических ракет, а после подписания соответствующих договоров их оттуда вывезли, а помещение бросили на произвол судьбы. В нём и укрылся штурмовик.

Четверо суток компания отсыпалась, отъедалась, отдыхала и, насколько позволяли обстоятельства, приводила себя в порядок. Вилли из старого кабеля надёргал медной проволоки, сделал силки и расставил в близлежащих кустах. На большее его талантов не хватило. К всеобщему удивлению в ловушки попадало много кроликов, что позволяло большую часть дня проводить в праздности.

Наконец дичинка изжарилась. Её честно разделили на равные порции и неторопливо съели. За кроликами последовали куропатки запечённые в глине. Собаки подчистили объедки.

— Скажите мне, братцы, — лениво ковыряясь в зубах, заговорил Лабер. — Я хочу вас спросить, но всё время было некогда, да и не решался…

— Какой он у нас стеснительный, — изрёк супер.

— Вот, что значит настоящее воспитание, — подхватил Лоу. — Оно подразумевает стыдливость, такт, смирение, умеренность и терпение. Сие достойно всяческих похвал, наград и уважения. Лично я тронут до глубины души…

— Так что ты хотел узнать? — блеснул глазами Джек.

— Каким образом вы устроены внутри. Похожи на нас, или нет?

— Вопрос, конечно, интересный. Как бы ответить тебе полегче, чтобы не травмировать твою ранимую психику.

— Началось, — обречено вздохнул Гриз. Он приготовился выслушать лекцию о своей полной биологической, физиологической и социальной несостоятельности.

— Мои обширнейшие знания о человечестве склоняют к мысли — земную цивилизацию породил на свет двоечник, недотёпа и лоботряс. Всё происходило приблизительно так: в школе для начинающих богов шли практические занятия по созданию разума. Ученикам предлагалось из заранее подобранных миров выбрать достойный объект, соответствующий жёстким параметрам и вдохнуть в него искру божью. Наш тунеядец, не мудрствуя лукаво, ткнул пальцем в первое попавшееся животное. Так появились люди! Существо, доложу тебе — хуже не придумаешь: никаких ресурсов и резервов, возможности ограничены до минимума. Границы, определяющие условия выживания жесточайшие: без кислорода не более двух минут, без воды не более недели и то при благоприятных условиях, без пищи не более двух недель. Без одежды ни шагу! Малейшее изменение в организме консистенции целого сонма элементов — и ты урод на всю жизнь. Причём неизлечимый! Срок жизни минимальный и глупости полные штаны. А вот мы — совсем другое дело. Мы, о — го — го!..

— Ну, спасибо, утешили! Так приятно услышать ласковое слово после трудного дня. Не скрою — порадовали!

— Не стоит обижаться на нас только за то, что мы не сумели скрыть правды. Вернёмся к твоему вопросу. Мы кардинально отличаемся от вас. У нас нет внутренних органов в вашем понимании.

— Однако вы потребляете пищу, причём с прекрасным аппетитом, дышите, пьёте, но я ни разу не видел, чтобы вы ходили, пардон, в туалет. Разве такое может быть — затяжной запор?

— А он кусается — значит жив курилка! Собственно, мы представляем из себя универсальный преобразователь, совмещённый с биокомпьютером приличной мощности. Преобразователь расщепляет всё, что попадает в поле его деятельности. КПД 100 %. Вы устроены, если принять во внимание вышесказанное, крайне примитивно, но по-своему рационально. Природа кормит людей, но и требует восполнить потери в виде удобрений.

— Получается вы нам не чета…

— К сожалению, этот так!

— Меня начинает терзать зависть…

— И очень зря. Мы, волею конструкторов, лишены возможности воспроизводить себе подобных естественным путём. У нас отсутствуют репродуктивные органы. Не смотри на меня так. Лоу снабдили всего лишь жалкой имитацией. Нас лишили радости отцовства и много другого, чем наделены вы. Ты взрослый человек и прекрасно понимаешь, о чём я говорю.

— Давайте сначала разберёмся, что такое естественный путь воспроизводства, — улыбнулся Вилли.

— Очень интересно, — подпёр ладошкой щёку Лоу. — Мы наивнимательнейшим образом слушаем тебя.

— Вы появились на свет не так, как приходим в этот мир мы, — сказал Гриз. — Значит, для роботов это нормально и является естественным. Я бы весьма удивился, если бы вы стали размножаться подобно нам, грешным.

— В твоих словах присутствует рациональное зерно, — задумчиво изрёк Джек. — Скорее всего, ты прав, правда, не во всём, но в чём-то определённо. Тогда твоя зависть имеет под собой серьёзные основания. Только не стоит отчаиваться. Через пару сотен тысяч лет ты станешь почти таким же, как мы.

— С моей души свалился огромный камень. Я ведь чуть было не расстроился! Хорошо иметь друзей, которые утешат в трудную минуту. Рад и даже капельку счастлив. Тогда последний вопрос. Каким образом в вас затолкали разум и самое жизнь! Не хочу никого обидеть, но у меня просто свербит в носу от любопытства.

— Насчёт жизни всё легко и просто, а вот с разумом дело обстоит гораздо сложней. Это тайна за семью печатями.

— Тогда давайте плюнем на бесполезный разговор, и не будем забивать голову всякой ерундой. У меня пропала охота углубляться в неведомые дали. Давайте вернёмся к нашим делам.

Лабер никогда больше не возвращался к щекотливому разговору и не возобновлял попыток выяснить, из каких материалов слеплены его друзья. Собственно, к чему это надо? Разве так уж важно, что находится внутри хорошего человека? Тут главное совсем другое и именно это необходимо любить и уважать в окружающих.

— Сегодня днём пришёл ещё один пассажирский звездолёт. Он пока находится на карантине. Два новых принимающих и четыре жилых блока почти готовы, — доложил Лоу. Он подбросил дровишек и спокойно продолжал. — С каждым днём противник всё больше и больше укрепляется на орбите. У них заминка с монтажом импульсной системы. Надо думать райберы решат возникшие проблемы достаточно быстро. Надо что-то предпринимать, иначе зависнем. Нас буквально принуждают к активным действиям. Мы вынуждены играть по их правилам, хоть такое развитие событий нам крайне не выгодно.

— А как у них обстоят дела с поисками? — спросил Гриз.

— Нас потеряли всерьёз и надолго. Если сказать честно на орбите не очень и напрягаются. Видимо хотят, чтобы мы проявили себя первыми. Подобное положение им выгодно. А так работают в основном сканерами и мобильными разведгруппами. Они так и кишат вокруг. Райберы готовы к последней схватке.

— Хорошо, какие у нас соображения? — спросил Вилли.

— Думаю, стоит повторить финт с десантным кораблём, — ответил Джек.

— Райберы вряд ли купятся второй раз на одно и то же!

— Ещё как купятся, — возразил супер. — Будем их дурить до бесконечно-сти. Только делать всё необходимо грамотно, с фантазией. Конец нам придёт только тогда, когда они поймут, каким образом некто, безнаказанно шастает у них под самым носом и никак не даётся в руки.

— Ты намекаешь на то, что райберы не разобрались, кто оказался виновником большой драки на орбите?

— Более чем уверен. На носителе я установил устройство, внедрившее в компьютерную систему крайне живучих и прожорливых вирусов, поэтому экипаж не имел возможности сбросить информацию на другие потребители. Так вот, у меня созрел коварный план.

— Поделись с коллективом.

— Всё должно произойти приблизительно так, — Джек солидно поёрзал задом, кашлянул и продолжал. — Мы активируем на штурмовике автоматическую систему ведения огня и перепрограммируем бортовой компьютер, усложнив тем самым действия автопилота. Затем несколько ослабим антирадарную защиту и будем ждать удобного случая, чтобы овладеть мелким судном, осуществляющим розыскные мероприятия в компании себе подобных. Если нам удастся задуманное, постараемся органично и незаметно включиться в общественно полезный труд. Но тут стартует наш малыш! Он будет умело маневрировать, точно стрелять, чем введёт в заблуждение врага. Поднимется большой шум. Всех сразу отзовут на орбиту, чтобы в суматохе не зашибить своего. Там, наверху, у принимающего, стоит пассажирский корабль и проторчит у порта около трёх дней. Нам желательно успеть на борт к отлёту. Только надо не забыть зарезервировать билеты в первый класс.

— Твои соображения, Лоу?

— В принципе, я согласен с Джеком. В идеале хотелось бы действовать наверняка, а в предложенном плане имеется одно уязвимое место. Мы ослабим защиту штурмовика для того, чтобы после старта его можно было быстро засечь. Но сканеры не обнаружат на борту живых существ. Какие шаги предпримут райберы? Они собьют наглеца, а все поисковые корабли сгруппируют в одном месте. Затем блокируют их несколькими бомбардировщиками и начнут проверять по одному. Тогда мы пропали. Но если нам всё же удастся сбежать до проверки, то придётся прятаться где-нибудь в Гималаях, в срочном порядке залезать в нагольные тулупы и активно изображать йети.

— Чтобы этого не произошло, на борт требуется посадить две или три активные биологические единицы. Всё легко и просто.

— План хорош, но риск велик, — задумчиво сказал Гриз.

— Предложи свой, более безопасный, — хмыкнул Лоу.

— Пока ничего в голову не лезет, — признался Вилли.

— Повторяю в сотый раз. Райберов можно переиграть только нестандартными ходами. Спокойное развитие событий не руку им, а не нам. Вторая Сила веками сражалась по одной и той же схеме, одним и тем же оружием, не меняющимся веками. Они так привыкли.

— Годится, — согласился Лабер. — Перейдём к вопросу о захвате средства передвижения.

— Компьютерная система, которая имела честь обслуживать наше жилище, еле жива и не способна на большие подвиги, а нам многого и не потребуется. В тридцати километрах от нас расположена пусковая ПВО. Поступим следующим образом. Выставим на поверхность радиомаяк и в нужный момент тихонько всего один раз пискнем. Нас засекут. Когда поисковая группа приблизится к ангару я смогу вывести из строя на некоторое время систему навигации или электронный контроль двигателя ближайшего к нам. Команда сообщит о возникшей неприятности, потом я возьму бедолагу под полный контроль и последующие переговоры пойдут через меня. На орбите ничего не заподозрят. Остальное — дело техники.

— Переговоры пойдут через тебя, но рядом с пострадавшим расположатся другие корабли. Как быть с ними?

— Я не зря упомянул о заброшенной пусковой. Остальные уйдут к источнику второго сигнала. Он будет, в отличие от первого, продолжительным, сильным, сложным. Пока райберы будут летать, разбираться, мы проведём захват.

— У нас по-любому не хватит времени изловить и посадить в штурмовик кого-нибудь вместо себя. На поимку живности уйдёт уйма времени, а оно тикает против нас. Так кто будет находиться в корабле?

— Гриз, нам придётся пожертвовать Доки и Боки, — тяжело вздохнул супер.

— Ты с ума сошёл! — взорвался Лабер. — Думай, что говоришь!

— Мы тебя понимаем, — спокойно ответил Лоу. — Не надо кричать. Собак жалко безумно. Только они солдаты и погибнут не просто так, а во имя великого дела. Каждому из нас в жизни приходится принимать сложные и крайне болезненные решения. От этой жертвы зависит многое: успех или не успех предприятия, будущее Третьей Силы. На карту поставлено то, ради чего мы боремся. Колебаться недопустимо. Слишком высоки ставки.

— Давайте подождём ещё немного. Поохотимся, вдруг выловим кандидатов?

— В рубку требуется посадить нечто солидное. Присутствие мышей никого ни в чём не убедит. Кролики тоже не годятся. За более крупными придётся долго гоняться. Они нужны живыми. Наша возня неминуемо привлечёт внимание противника. Вывод…

— Минутку внимания! — прервал их Джек. — Разведка донесла — группа из шести десантных кораблей движется в нашем направлении. Я только-только успею покопаться в бортовом компьютере и выставить маяк. Ре-шай, брат, решай скорей!

Вилли сидел, обхватив голову руками, и смотрел на собак. Те, словно понимали, что решается их судьба и беспокойно повизгивали, переминаясь на месте. У Гриза защемило сердце. На глаза навернулись слёзы. Умом он понимал необходимость подобного шага. Джек прав, нужно уметь ловить миг удачи. Но сердце! Сердце не желало мириться с неизбежным. Его трудно уговорить.

Лабер встал и принялся бесцельно бродить по ангару. Вот супер протопал в штурмовик. Лоу мастерил что-то из кучи деталей и блоков, надёрганных отовсюду.

Они уже всё решили, думал Гриз, печально глядя на роботов. Интересно, они вообще сомневаются, переживают, испытывают угрызения совести? Искусственные творения. Чудо генетического и киберганического моделирования. Безупречные создания с широкими возможностями, способные играючи взламывать сложнейшие охранные системы и программы, брать под колпаки, генерировать ложные сигналы, создавать более чем реальные голограммы и фантомов, и ещё чёрт знает что. А способны ли они на элементарное сострадание, умеют ли сопереживать? Неизвестно…

А может так и надо жить — без сомнений, рассуждений, глупой жалости и бесповоротно делать своё дело: стрелять, взрывать, казнить, жертвовать друзьями во имя высших идеалов, которые придумал не ты, и тогда мироздание получит не одну, а две погибшие цивилизации. И кто-то там, наверху, один из бесконечно мудрых, в канцелярии высших сил, подивится нашей глупости, и понимающе улыбаясь, поставит галочки в графе «отсутствуют» против бестолково пропавших миров.

Тогда лучше оставить райберов в покое. Судьба накажет их сама, без посторонней помощи. А с другой стороны получается совсем глупо и неубедительно. Почему всяким гадам дозволено уничтожать население целых планет и не нести за это никакой ответственности? Почему всё так устроено? Кем? Почему мы должны изображать из себя бесконечно добродетельных и понятливых, объясняя в трудах и фолиантах, что зло порождает только зло и нельзя причинять зло злу, иначе оно обидится и сотворит ещё большую бяку? Нам не к лицу опускаться до вульгарного мщения, а получив по морде, требуется подставить другую щёку. Кто так решил? Ради чего мудрый учитель заставляет Нас подставлять Нашу щёку? Очень хотелось бы знать, поступал ли он так хоть раз? Или учить и наставлять других легче, проще и безопасней, чем лично окунаться в бездну боли и горя? Даже искупать грехи человеческие Создатель послал своего сына.

Если следовать подобной логике, я должен был дать убить вторую дочь. Если бы она у меня была. Для равновесия, так сказать. А затем, в продолжение темы, для пущей убедительности, поцеловать, из чисто непротивленческих побуждений, зло в, заросшую буйной шерстью, задницу. И тогда непременно настанет тот долгожданный час и мгновение, когда ему надоест убивать, терзать, глумиться, насиловать, растлевать, жечь, топить в дерьме, унижать, пить кровь невинных младенцев, и зло возьмёт посох странника и уйдёт в неведомые дали, а над миром немедленно взойдёт солнце мира, заря добродетели, рассвет счастья. Сами собой исчезнут проблемы, и хроническая головная боль, и все без исключения будут ходить, аки идиотики. Ох, и здорово же будет тогда!..

Нет! Я так не умею, рассвирепел Гриз. Пусть его лобзает тот, кому это нравится! А он станет злом для зла и приложит все силы, знания, чтобы восстановить попранную справедливость, и пусть его потом судят, пусть выставляют оценку его действиям, поступкам. Он ответит за всё сполна. Возьмёт на себя ответственность. Пройдёт через потери, боль, горе, раз-очарования. А сейчас он соберёт в кулак всю силу воли, простится с собаками, отдаст им последнее мясо, приласкает в последний раз, поцелует каждого пса в нос и уйдёт не оборачиваясь. Иначе не выдержит, и полетит с ними сам. А на такой шаг он просто не имеет права.

Вилли, не в силах более сдерживаться, спрятался за тормозные двигатели. Он не хотел, чтобы друзья видели его слабость, а тем более слёзы. Гризу потребовалось некоторое время для приведения нервов в порядок. Он не торопясь поднялся на борт. Джек колдовал за пультом.

— Мне никогда не приходилось делать ничего подобного, — сокрушённо признался Лабер.

— Мне тоже. Давай не будем вдаваться в подробности. Рыдания на плече друг у друга излишни. Поверь, не стоит копаться в кровоточащей ране и заниматься самобичеванием. От этого никому лучше не станет. Но одно я понимаю отчётливо — после подобного поступка нельзя оставаться прежним. Каждый серьёзный шаг отнимает то нас что-то, но и прибавляет одновременно. Странная штука жизнь, правда?

Вилли посидел, повздыхал и вышел наружу. Лоу нигде не было видно. По всей видимости, он отправился устанавливать маяк.

Прошло три томительных часа. Поисковая группа проходила в сорока километрах от логова мятежников, когда, как метко выразился супер, маяк «пискнул». Корабли резко сбросили скорость и осторожно, крадучись, направились к месту выхода сигнала. Лоу за шнур проворно затянул передатчик в заранее подготовленную дыру. Друзья затаились — ни звука, ни движения. Корабли сели.

— Эти уроды никогда не научатся воевать, — буркнул Лоу. — Разве допустимо поступать столь опрометчиво и легкомысленно? Хоть бы выставили охранение. Джек, а ты не умеешь, подобно мутантам из фильмов, излучать из ладоней направленные потоки энергии? Если — да, то давай, поизлучай! Быстрей управимся. У нас на такое способен только Гриз после обеда. Он излучает, но не из рук, а из задницы, и не энергию, а вульгарный газ. Попроси его. Пусть задушит мерзавцев…

— Тьфу на вас, уродов. Только и умеете, что молоть языками без передыху. Лучше займитесь делом. Один устроился прямо над нами.

Джек легко взбежал по стене, сделал несколько шагов по потолку и замер на месте.

— Капитан отправил донесение на базу, — комментировал Лоу. — У них обнаружились неполадки в системе навигации. Отлично! Супер взял всё под свой контроль. Гриз, быстро, нажми вон ту кнопку! Скорей!

Лабер метнулся и ударил ладонью.

— Пошёл второй сигнал, — потёр руки Лоу. — Всех срочно перебрасывают туда. Им в помощь придают звено штурмовиков. Наш — остался. А куда он денется?..

Супер проворно спустился на землю и быстро заговорил:

— Лоу, подготовь машину к старту. Гриз, возьми пистолеты. Будем работать ими. Внутри десантника соблюдать крайнюю осторожность. Не повредите аппаратуру. Стрелять только не поражение. Никаких ковбойских замашек. Захват произведём через двадцать минут. Необходимо уложиться в означенный срок. Нельзя возбуждать излишние подозрения без особой надобности. А ещё через двадцать минут сработает часовой механизм и штурмовик пойдёт в последний путь. Будет жарко, ну а дальше… Не будем загадывать. Пора…

Гриз осмотрел пистолеты. Лоу вышел из штурмовика, закрыл дверь, тяжело вздохнул и подошёл к Вилли. Ждать пришлось не долго. Двери ангара распахнулись. Сладкая парочка выскочила из-под земли, словно два демона. Четыре пилота и шесть пассажиров умерли почти одновременно. Лоу связался с Джеком. Он примчался через пять минут, крепко прижимая к себе визжащего от ярости Дракона.

— Вот ещё сволочь царапучая выискалась на мою голову! — борясь с рассвирепевшим животным, ругался супер. — Уймись, зараза, я же свой! Стартуем! — крикнул он и отпустил кота, который незамедлительно залез на плечо хозяина и укусил его за ухо. — Я сообщил — дальнейший поиск производить не могу. В помощи не нуждаюсь. До ремонтных доков доберусь сам. После тестирования выяснил — поломка оказалась не такой серьёзной, как ожидалось. Специалисты из сервисной службы подсказали, как справиться с дефектом самим.

— А как быть с видео? — поинтересовался Лабер.

— Не переживай, нет ничего проще. Я им такой спектакль устрою — комар носа не подточит! — успокоил супер.

— Но в прошлый раз ты тоже говорил за всех членов экипажа. Райберы могли заподозрить неладное.

— До чего у некоторых короткая память. Я популярно пояснил — лично мной приняты весьма эффективные меры для введения неприятеля в заблуждение. С этой стороны нам ничего не угрожает.

Вилли поднял корабль и спокойно отправился на ремонт. На экранах мелькали трёхглазые физиономии. Все на одно лицо. Однако Джек пре-красно ориентировался в сложной обстановке, шутил, ворчал, делал замечания. Вдруг всё изменилось. Райберы забегали, посыпались команды. Обзорные экраны показали — с носителя сорвалось не менее дюжины бомбардировщиков и целый рой истребителей.

— Клюнули, — ликовал Лоу. — Ну, пусть повоюют…

— Нам приказано со своими болячками на носитель не соваться, — сооб-щил Джек. — Не до нас там. Им лишние рты ни к чему. Они уже приготовились делить награды и премии за поимку, или уничтожение гнусного предателя и изменника. Количество знаков отличия ограничено. Нас ждут на принимающем. Другой бы спорить стал, а мы люди скромные, дисциплинированные. Им же хуже.

На орбите царила деловая обстановка. Множество кораблей сновали во всех направлениях. Лабер аккуратно обогнул наполовину смонтированный жилой блок, прибавил скорость, и вскоре на экранах появилась конечная цель путешествия — принимающий космодром с изящным пассажирским звездолётом, пришвартованным с внешней стороны. Лабер опять почувствовал противную дрожь в руках и сухость во рту. Слегка кружилась голова. Удача, крайне нужна удача!

— Успокойся, — Лоу обнял Гриза за плечи. — Расслабься. Двум смертям не бывать, одной не миновать. Жребий брошен. Кто способен противиться настойчивому зову судьбы? Так зачем страшиться того, что ещё не произошло? Бояться необходимо содеянного: подлости, глупости, трусости.

— Нам необходимо забрать со звездолёта эксперта по ведению боевых действий с Третьей Силой. Твои фортеля и приёмы стрельбы напомнили райберам их заклятых подопытных. Поэтому они в срочном порядке вызвали специалиста. Вот его-то мы и должны принять на борт и доставить в некий Координационный Центр.

— Им займусь я, — сказал Вилли и принялся навинчивать глушитель на пистолет.

— Лучше пользоваться винтовкой, — вмешался Лоу.

— Нам не надо больших отверстий в стенах и выгоревший изнутри звездолёт, — сказал супер.

Причалили. Джек оставил аппаратуру в готовности № 1, на случай не-предвиденных обстоятельств, и открыл вход. Там, за чёрной мембраной кессона их ждала неизвестность. Наученный горьким опытом, противник утроил охрану. Стрелять пришлось сразу. Гриз, шедший первым, выстрелил в голову встречающему. Он старался оттеснить противника от входа в рубку. Лоу едва успевал менять обоймы. На первых порах это почти удалось, но тут пошли люрминсы. Делать было нечего. Пришлось взяться за винтовки. Биомасса не горела от первого выстрела, как на Земле. Приходилось тратить несколько ампул, чтобы полностью нейтрализовать хищное желе.

Уничтожив около двух десятков райберов семь люрминсов, нападающие пробрались-таки в рубку. Джек немедленно присосался к пульту. Лоу и Вилли заняли круговую оборону.

— Объявлена общая тревога! — крикнул супер. — К нам идёт ближайший носитель. С него снялась куча штурмовой техники. Через полчаса неприятель будет здесь. Бежим. Двигатели скольжения запущены. Они скоро прогреются. Я включил маршевые. Раскрутим космопорт. Так в нас будет сложней попасть. Ах, дьявол! — через минуту взвыл Джек не своим голосом. — Нас привязали к принимающему причальными штангами! Нам не оторваться, нет запаса хода! Нам необходимо срочно что-то предпринять! Думайте! Думайте быстрей!

— Я сейчас! — крикнул Лоу.

— Ты куда?! — повернулся в кресле Лабер.

На панорамном экране появился десантный корабль, на котором друзья прилетели. Он развернулся, завис напротив причальных штанг и выстрелил. Мимо! Ещё залп! Опять промах! Вращение конструкции не давало толком прицелиться, к тому же робот не обладал достаточным опытом стрельбы в пространстве.

— Лоу, уходи! — заорал супер. — Противник сзади.

— Если я уйду — всем не жить! — возразил робот. — Тогда зря погибли мои любимые, доблестные Доки и Боки. Но я тоже солдат, а по сему…

Десантник начал разгон.

— Лоу, не вздумай! — крикнул Вилли. — Мы непременно что-нибудь придумаем!

Робот не отвечал. Через секунду корабль врезался в штанги. Взрывом их не порвало, а выдернуло с корнем из принимающего. Десантник развернуло, и он вспорол бок космодрома.

Пространство изогнулось. Звёзды превратились в волнистые линии. Пустота из чёрной сделалась серой. Это супер включил режим скольже-ния.

Глава ╧ 10

— Я не мог представить себе даже на миг, что станции — накопители ав-томатические, — сказал Лабер.

— Тебя что-то смущает?

— Не знаю. Мне в последнее время вообще не по себе. Зачем он так по-ступил? У меня душа болит, лучше бы я так сделал.

— Легче, не значит лучше, — философски заметил Джек.

Беглецы находились на третьей станции. Первые две, опасаясь погони, они взорвали. Друзья решили не задерживаться на каждом перевалочном пункте, а тратить времени ровно столько, сколько требуется для дозаправки и подготовки к взрыву очередного космического яма. Это диктовалось простыми и очевидными соображениями. В распоряжении неприятеля находились ещё три трассы, по которым группы захвата могли начать движение навстречу угнанному кораблю. На борту звездолёта начисто отсутствовали дыхательные смеси и продукты питания. Имеющиеся, даже после преобразования, могли со временем вызвать нежелательные побочные явления с непредсказуемыми последствиями. Именно поэтому супер всё время порывался погрузить друга в анабиоз, но всякий раз получал категорический отказ.

Друзьям сыграла на руку чрезмерная загруженность космопортов возле Земли. По этой причине райберы временно прекратили движение по двум трассам из четырёх. Одной из них воспользовались беглецы. В ином случае они бы непременно пересеклись с кораблями противника, идущими навстречу. Тогда могли возникнуть большие проблемы…

По прибытии на очередную станцию робот тщательно изучал данные управляющих компьютеров, в надежде обнаружить координаты Третьей Силы. Увы, все его усилия пока не давали положительного результата.

Вилли, практически, остался не у дел и мог целиком и полностью предаваться грусти и воспоминаниям. Из глубин памяти всплыл разговор с эктами о биороботах, и почему их так долго делают. Тогда Лабер подумал, будто над ним немножко подшутили, а действительность оказалась просто непостижимой для понимания. Какими неведомыми путями Первой Силе удалось вложить разум в бесформенную груду биомассы, и сделать так, что она стала способной мыслить, чувствовать подобно человеку? Сколько лет ушло на исследования и разработку искусственного организма? Какие ошибки были допущены в процессе невероятно сложных работ? И вот на свет появилось то, к чему стремились многие поколения учёных. Они по-родили на свет существо, умеющее принимать ответственные решения, уважающее окружающих, снабжённое добрым сердцем и способностью идти на верную смерть ради спасения других. Наделили его спокойствием, небольшим сарказмом, лёгким чувством юмора, лишили зависти, злости, подлости. Гриз мог поклясться чем угодно — Лоу пожертвовал собой не потому, что так требовала сложная программа, заложенная в него от рождения. Это было бы слишком просто. Нет! Он провёл с роботом много времени и был твёрдо уверен — поступком его друга руководило чувство, эмоция, понимание необходимости подобного шага. Если обобщить все сведения и умозаключения, то получалась невероятная штука — экты создали идеального человека! Лоу ни разу, ни в чём не упрекнул его, не сделал замечания, не высмеял, не посмотрел свысока. Добрый, хороший друг, надёжный товарищ, а не ехидна, утыканная ядовитыми иглами, и всё время ищущая выгоды для себя, и считающаяся исключительно со своими желаниями. Вот почему с роботом было так легко и просто. Лабер всю жизнь мечтал иметь такого напарника и просто близкого друга. И это случилось, незаметно, без помпы и торжественных речей, органично, естественно. И вдруг произошла преинтереснейшая штука. Гриз оказался не готовым в полной мере, с открытым сердцем, принять щедрый дар. А всё потому, что его предложил робот. Странное создание, современный Франкенштейн, смонтированный из кусков биомассы, немножко ущербное, чуть-чуть не полноценное существо. Стереотипы наложили свой отпечаток на их отношения. Постепенно, с большим скрипом, у Вилли менялось отношение к роботу, но полностью преодолеть барьер личной серости, вот так, с первого раза, не смог. Лоу чувствовал это и не торопил события, предоставив Гризу самому дойти до истины. Сегодня Лабер достиг её, но, увы, поздно. Хотя почему поздно? Капризная судьба подарила ему ещё одного надёжного товарища, странное порождение невероятного гения эктов — Джека! Интересно, за кого он принимает меня, думал Гриз? А за кого бы принимал он сам, предположим, синантропа? Как бы к нему относился? Свысока, с долей превосходства, снисходительного покровительства, или, как супер к нему: ровно, с лёгким юмором, доверительно, будто к равному! Вот влип! Со всех сторон получается, что он ещё не дорос до своих друзей, а они, не обращая внимания на его переживания, делали дело и делили с ним последний кусок хлеба.

А вдруг цель провируса — создание цивилизации биороботов? Зачем ему такие бестолочи, тупицы и дремучие идиоты, как мы. К чему ему допотопные неучи, движимые первобытными инстинктами, не способные видеть дальше собственного носа, не ставящие ни в грош чужую жизнь, воображающие себя венцом творения? Смешно… И смех этот сквозь кровавые слёзы. Слёзы разочарования и боли, непонимания и бессилия, горечи безвременных утрат и бескрайнего унижения меньшинством большинства, которого земляне добивались всеми доступными средствами и методами. Возродись сегодня Земля, восстань из пепла население, чем оно займутся в первую очередь? Вначале с азартом примется делить власть, затем лихорадочно начнёт строгать оружие, а затем сделает акцент на усмирении всех, до кого сможет дотянуться и всё снова встанет на круги своя. Проклятое время, проклятая алчность, проклятая выгода, проклятая жизнь. И ощущение полного бессилия и невозможности изменить что-либо, абсолютная безысходность и космическая пустота в сердце.

* * *

Станция — накопитель представляла собой сложное устройство, способное собирать, аккумулировать и преобразовывать все виды энергии, начиная от световой и заканчивая плотностью потока времени. Неуклюжее нагромождение сфер, кубов с грандиозной сетью уловителей, отдалённо напоминающих паутину, внушало невольное восхищение. Каждая последующая станция в точности повторяла предыдущую. Лишь на девятой их ждала удача. Именно с неё уходили носители для ведения боевых действий с Третьей Силой. Джек изменил программу. Вилли заминировал станцию. Таким образом, все пути к отступлению оказались отрезанными. Никто уже не сможет вернуться назад.

Наконец друзья достигли цели своего путешествия. Звездолёт висел в пустоте. Никто не знал куда двигаться. Тогда Вилли включил передатчик на полную мощность и начал вещание:

— Говорит Вилли Лабер. Говорит Вилли Лабер. Я вызываю Джона. Джон, отзовись, это я — Гриз!

— Достаточно, — сказал робот. — Включаю запись на непрерывный повтор и ввожу режим ожидания. Когда придёт ответ, узнаем сразу…

В томительном ожидании прошло восемнадцать часов, как вдруг…

— Гриз, я Джон, ответь мне, — прозвучало в рубке.

Лабер едва не вывалился из кресла. У Джека все глаза сбежались в кучу. Вилли включил вызов.

— Джон, это Гриз. Я слышу тебя. Хорошо, что ты ответил так быстро, а то у нас, право, заканчиваются: вода, пища, дыхательные смеси.

— Мы вас видим. Скоро будем рядом, и если ты не докажешь, что ты тот, за кого себя выдаёшь, то я за твою жизнь не дам и гроша ломаного. Понял, Гриз, или как тебя там…

— Я их тоже вижу, — сообщил супер. — Они достаточно далеко, но всё равно нам не уйти. Так что давай, приводи веские доказательства, если они у тебя имеются, ну, и всё такое…

— Джон…

— Да, друг мой. Я к твоим услугам.

— Кто ещё слушает нас?

— У меня ни от кого нет секретов…

— Сделай так, чтобы мы могли поговорить без свидетелей.

— К чему подобная секретность?

— Подумай хорошенько, всё ли должны знать твои соплеменники?

Некоторое время в эфире висела напряжённая тишина.

— Даю тебе десять секунд. Извини. Большего не могу…

— Ты хотел написать второй том Книги…

Молчание. Лабер ждал. Ждал Джек. Дракон ждал, хоть и сидел в кислородном контейнере.

— Рад снова слышать тебя, — наконец раздался голос Джона. — Какими судьбами? Ты не один?

— Со мной суперробот по имени Джек и сиамский кот Дракон. Я на пассажирском звездолёте.

— Значит мы сможем передвигаться в пространстве подобно райберам?

— Обязательно…

— Мы не станем подниматься на борт. Следуйте за нами. Встретимся позже. До скорого…

Связь выключилась. Джек развернул корабль и двинулся вдогонку, за уходящими штурмовиками.

Звездолёт причалил к недавно смонтированной орбитальной станции. Её построили для облегчения координирования боевых действий. Одновременно она являлась портом для мелких транспортных кораблей, правительственных челноков, исследовательских шатлов.

Не успели установить переходной кессон, как Гриз оказался в объятьях Джона. Вилли даже не ожидал, что может так соскучиться по кому-либо. Он едва не всплакнул. То же самое можно было сказать о Джоне. Супер тактично стоял в стороне и лицемерно ковырял передней левой присоской пол. Приведённый в чувство Дракон подозрительно принюхивался, приглядывался, но агрессивности не проявлял. Он чутко реагировал на все настроения хозяина, и раз тот не сердился на окружающих, значит, вокруг находились друзья.

Вилли и Джон были сильными людьми и быстро взяли себя в руки. Они прекрасно помнили, кем являлся Гриз для Третьей Силы. Прибывших торжественно проводили в удобную каюту, накормили. Первым делом, по настоятельному требованию супера, Лабера и кота подвергли тщательному медицинскому осмотру. В крови обоих обнаружили множество токсинов, способных дестабилизировать работу сердца, печени, почек и других внутренних органов. Пришлось в срочном порядке пропускать её через каскад фильтров. Джек крутился рядом и пытался помочь советом. После длительных и весьма утомительных процедур, троица навалилась на съестное, поставив перед собой задачу истребить всё запасы провизии на станции, а затем… Лабер залез под душ. Он фыркал, кряхтел, стонал от наслаждения, с остервенением сдирая многонедельную грязь. Джек с огромным трудом вытащил товарища из-под благостной струи и сам уже было нацелился в душевую, как туда просочился…Дракон. Он, правда, не стал долго пле-скаться и просить, чтобы ему потёрли спинку, вышел, напитавшись водой словно губка, и, оставляя за собой мокрую дорожку, взгромоздился на чистую постель, в самый центр белоснежной подушки. Однако угнездиться там не успел. Его схватили, завёрнули в огромное мохнатое полотенце и вытерли насухо самым тщательным образом. Из полотенца кот выбрался хмурым: шерсть торчком во все стороны, усы слиплись, хвост — тонкая верёвочка. Он укусил хозяина и со свойственным ему упорством залез на кровать.

Вскоре компания чистая, умиротворённая чинно сидела за столом и пила ароматный напиток, окрещённый когда-то чаем. Кот демонстративно ел мясо, искоса посматривал не водохлёбов, ухмылялся в усы и время от времени с наслаждением лакал из большой кружки.

Когда гости отдохнули, их навестил Джон. Он, как всегда, пришёл один. Некоторое время сидели молча.

— Ты сильно изменился, друг мой, — наконец заговорил Джон. — Тебя специально морили голодом? Одна кожа да кости…

— Нам пришлось туго. Есть приходилось периодически и в основном всякую гадость. Так получилось…

— Не переживай. Мы вас откормим.

— Вы на это мастера.

— У меня такое ощущение, что в этот раз вы к нам надолго, — сменил тему Джон. — Мне очень не хочется ошибиться.

— Пожалуй, навсегда, — грустно сказал Лабер.

— А ты, Джек? — повернулся Координатор к роботу.

— Честь имею, — склонил голову супер.

— Если бы не он, нам вряд ли удалось свидеться, — вздохнул Гриз.

Джон присел на краешек кровати и неуверенно погладил кота. Дракон приоткрыл один глаз и довольно заурчал, одновременно раздражённо подёргивая кончиком хвоста. Джон ещё несколько раз провёл рукой по бежевой шубке и пересел в кресло.

— Я думаю — тебе есть что рассказать, — обратился он к Лаберу. — В твоих глазах появилась пустота и обречённость. Не пугай меня, облегчи душу…

— Скажи, друг мой, всё происходящее в каюте не записывается?

— Нет, можешь не опасаться. — Джон спохватился. — Неужели всё так плохо?

— Слушай и решай сам…

Четыре часа длился рассказ. Ничто не прерывало его течение. Спокойно, без взрывов эмоций, вёл повествование Вилли. Всё перегорело и уже не причиняло большой боли. Происшедшее казалось страшным сном, случившимся с кем-то другим, в ином мире, за миллион световых лет отсюда.

Четыре часа молчал Джон. Ни реплик, ни замечаний, ни хватания за голову. Неестественное понимание. Но оно пугало больше, чем бурная реакция. Временами казалось, будто Джон знал всё заранее и рассказ Гриза просто подтвердил его самые худшие опасения.

Четыре часа супер не двигался наподобие истукана. Ни единый мускул не дрогнул на его странной, цилиндрической физиономии, ни разу не мигнули круглые, неопределённого цвета, глаза. Никакой реакции.

Четыре часа Дракон, будто приклеенный лежал на кровати, и только одно ухо, напряжённое и внимательное, подрагивало в такт повествова-нию.

После окончания горестного рассказа в комнате повисла обречённая тишина. Затем Джон встал, прошёлся по мягкому ковру, остановился напротив Лабера и произнёс глухим, незнакомым голосом:

— Милый Вилли, во имя нашей дружбы, во имя всего святого — умоляю, заклинаю никому, никогда, ни намёком, ни полусловом, ни взглядом, не говори о гибели Светлого Мира. Уважаемого Джека прошу о том же…

— Джон, правда, всё равно выплывет. Теперь у вас есть двигатели скольжения и рано или поздно вы достигнете Земли. Что будет тогда?

— Извините, мне необходимо подумать. Простите, я удаляюсь…

Джон направился к двери.

— Ты не рассказал, что произошло в моё отсутствие, — остановил его Вилли.

— Потом, всё потом. Чуть позже… — он вышел.

— Наверняка его хватит удар, — констатировал робот. — Не нужно было вот так, в лоб вываливать правду. Безжалостный ты всё-таки…

— Джон умный человек. С ним не надо притворяться. Он обязан знать всё, как есть.

— А кто он такой?

— Высокопоставленный религиозный деятель…

— Знаешь что. Раньше было как-то некогда… расскажи о мире двух планет.

Гриз вкратце поведал о прошлом визите, выделив лишь основные мо-менты, которые имели важное значение.

— Значит вот как дела обстоят на самом деле, — размахивая передними конечностями, сказал супер. — Тогда Джон прав. Ты привёз страшную весть. Кто мы такие, чтобы разрушать их мир, заблуждения и веру! Придётся молчать в тряпочку. Иного выхода нет.

— Джону понадобится поддержка…

— Поясни мне ещё одно, — попросил робот. — Что там ещё за история с какой-то Священной Книгой?

Лабер рассказал.

— До чего трагично, интересно, захватывающе, — восхитился супер. — Прямо как в жизни.

Двое суток отсутствовал Джон. Вилли начал беспокоиться. Может действительно не стоило вот так сразу рассказывать о катастрофе. У Координатора могли не выдержать нервы. С другой стороны лгать другу или играть с ним в кошки — мышки не имело смысла, и было крайне не порядочно. Правда должна была быть озвучена, какой бы горькой она ни была.

Джек, томимый бездельем, слонялся по станции, ни во что не ввязывался, вёл себя на удивление корректно, разговаривал исключительно на отвлечённые темы, искусно уворачивался от каверзных вопросов и часами пропадал на смотровой площадке. Супер грустил по Лоу, собакам, хоть и не признавался в этом другу. Что он думал при этом — не знал никто, но печальный вид робота говорил о том, что думы его были невеселы и тоскливы.

Лабер не трогал товарища, так как сам находился не в лучшем состоя-нии. Ему везде мерещились Доки и Боки. Они выглядывали отовсюду, где-то весело лаяли и гонялись наперегонки с Лоу. Гриз тайно даже всплакнул пару раз, до того ему было жалко собак и робота.

Дракон наоборот приобрёл уверенность. Он царственно вышагивал по коридорам, не обращая ни на кого внимания, точил когти где вздумается и метил, не взирая на протесты сервороботов, новую территорию. Трёхразовое усиленное питание воспринимал как должное и всякий раз, наступив могучей лапой на миску, нагло требовал добавки.

Гостей не отпускали со станции под различными благовидными предлогами, да они особо и не настаивали…

Джон появился на третий день. Осунувшийся, с кругами под глазами, но по-прежнему энергичный и невозмутимый. Он прямо с порога заявил — гостю придётся показаться на людях, дабы укрепить веру в их сердцах. Впереди ждала неизвестность. Поэтому общество обязано быть сплочённым как никогда. Население жаждало лицезреть героя, который в своё время смог придать борьбе новое звучание, вдохнул надежду в сердца, уже почти готовые разувериться. Правда, пояснил Джон, с нежностью почёсывая горло Дракону, на этот раз путешествие займёт не очень много времени. На это существовали свои причины. Лабер понял — от поездки ему не отвертеться. Координатор присел на стул и тихо сказал:

— Прежде чем мы отправимся в путь, ты должен знать, что произошло здесь за время твоего отсутствия, — он недобро прищурился, потянулся, минутку помолчал, словно не знал с чего начать. У Лабера защемило сердце от нехороших предчувствий. — Ты ушёл во время, — наконец нарушил тягостное молчание Джон. — Вторая Сила решила больше не церемониться с нами и пустила в дело люрминсов. Тысячи, десятки тысяч!.. Их выбрасывали в пространство постоянно, будто из бездонной бочки. Они затмили звёзды и шли вал за валом, не давая передышки, времени сорганизоваться и обдумать ситуацию. Мы в панике отступали: сумбурно, бестолково, не эффективно, находясь в ужасе от сознания собственного бессилия. Мир двух планет не скатился в бездну небытия в первые же часы нападения, только благодаря минному облаку, принявшему на себя первый, самый страшный удар. Всего за три дня мы исчерпали весь минный арсенал, включая склады, находящиеся на консервации. Неизбежно стали оголяться отдельные участки фронта. Заводы работали на пределе своих возможностей, но так и не смогли заткнуть все бреши в обороне! Словно вода сквозь промоины во льду, люрминсы хлынули на планеты, где произвели невероятные опустошения, сметая всё на своём пути. Люрминсовый сель!..

Пилоты не выходили из-за рычагов боевых машин. Некоторые из них сходили с ума, единицы умирали от перенапряжения, но никто не роптал — на карту было поставлено всё, чем мы дорожили, что было создано ценой неимоверных усилий и невосполнимых утрат.

И в тот роковой миг, когда мы балансировали на грани жизни и смерти, Главный Стратег вспомнил, чему учил нас ты, и вдруг долгожданная уверенность и спокойствие снизошли на нас. Командование поняло очевидное — необходимо в срочном порядке обратить внимание на противника, когда он находится в космосе. Там биомасса не могла стрелять разрядами. Это давало определённые преимущества. Постепенно мы приноровились к ситуации и дела пошли на поправку. Где-то на горизонте забрезжил день победы, но Вторая Сила не дремала. Она немедленно придала неисчислимым стадам хищных слизней солидное охранение из штурмовиков и кораблей-невидимок. Подобные действия многократно затруднили уничтожение основных сил райберов.

Дальше было ещё хуже. В люрминсов стали вживлять ампулы с какой-то гадостью, которая становилась смертельно опасной в атмосферах наших планет для всего живого. Эдакие почти прозрачные червячки, длиной около десяти сантиметров. Мы их пытались уничтожать, но вскоре поняли, что именно на это рассчитывал враг, так как стоило повредить нежную оболочку страшного существа, как содержимое выливалось и из капелек немедленно вырастали тысячи новых. Таким образом в результате наших не продуманных действий смертельные организмы размножились лавинообразно. Невероятно, но факт — мы сами вырыли себе могилу.

Действовали червяки до смешного просто. Стоило одному только кос-нуться человека и уже ничто не могло его спасти. Учёные провели краткое исследование и выяснили следующее: червяки оказались сплошь покрытыми стрекательными клетками, в которых содержался коктейль из десятков сильнейших вирусов и бактерий, от которого не существовало противоядия. После попадания в организм, маленькие убийцы начинали свою разрушительную работу. Самые крепкие мужчины выдерживали не более трёх суток, и умирали в страшных мучениях. Женщины и дети погибали за десять часов от множественных внутренних кровотечений, благодаря чему население одной планеты оказалось уничтоженным всего за полторы недели.

Мы предприняли поистине титанические усилия по спасению второй планеты. Были задействованы все ресурсы. Параллельно женщины заня-лись изготовлением лёгких костюмов из плотной ткани. Они надёжно за-щищали от смертельной опасности, но к сожалению их невозможно было одеть на домашних животных.

Вскоре, нам прошлось почти полностью перейти на искусственную пищу. Морепродукты какое-то время вносили приятное разнообразие в меню, но вскоре червяки добрались и до них.

Печаль опустилась на наш мир. У нас не было ни сил ни времени оплакивать павших, необходимо было позаботиться о живых, да и люрминсы не позволяли расслабиться. Мы бились с ними на последнем издыхании, и даже неисправимые оптимисты понимали — конец близок, слишком близок, и никакие сверхусилия не могли переломить ход событий и изменить ситуацию в нашу пользу. Как вдруг, около двух недель назад нашествие прекратилось — резко, необъяснимо, пугающе. Люрминсы и боевые аппараты исчезли, будто в воду канули. На нас обрушилось затишье. Однако мы не потеряли голову от страха и попробовали восстановить минное облако. Не удалось. Слишком многого не хватало…

Уцелевшее население затаилось в ожидании новых, ещё более тяжких ужасов. Я с Главным Стратегом в срочном порядке провёл реорганизацию космического флота, пересчитал оставшиеся на ходу боевые корабли, составили списки пилотов и командного состава, а затем распорядился провести срочную перепись населения. Требовалось выяснить, кто уцелел, какими человеческими ресурсами мы располагаем на данный момент. Ко всему прочему большинство заводов простаивало из-за нехватки квалифицированных рабочих. И так везде, куда ни сунься. Нас попросту раздавили. Наше общество агонизировало. У многих опустились руки от безысходности. Давно забытый страх проснулся в душах.

С огромным трудом Главному Стратегу удалось восстановить патрулирование в две смены. На большее не хватило силёнок. Я волевым решением остановил все работы на планете и открыл курсы ускоренного обучения необходимым профессиям. Никакие возражения в расчёт не принимались. К станку должны были встать даже научные работники, кроме некоторых крупных специалистов. И вдруг мы перехватили твой сигнал. Естественно, его посчитали провокацией, своеобразной увертюрой к ещё более тяжким испытаниям. Положение наше более чем отчаянное, — закончил скорбное повествование Джон. — Я бы даже сказал, катастрофическое: не достаёт работников во всех отраслях промышленности, солдат, пилотов, боевых машин, продуктов питания. У нас тотальные нехватки повсюду, куда не сунься. Ещё немного — и мы бы сдались, но тут появился ты и снова вдохнул смысл в нашу жизнь, борьбу, будущее…

— Не паникуйте, всё поправимо, — сказал Гриз.

— Мы вначале тоже так думали и даже подсчитали за какое время сможем восстановить экономику и довести военный потенциал до первоначального уровня. Однако посланцы райберов внесли существенные коррективы в наши планы и расставили все точки над «и». Червяки принялись увеличиваться в размерах. Их рост происходил за счёт активного поглощения кислорода из атмосферы. Так, зимой гниющие водоросли вызывают замор в водоёмах. В скором времени планета превратится в огромную душегубку.

— Сколько времени нам осталось? — мрачно поинтересовался Джек.

— Точного ответа на этот вопрос не существует. Данных мало. Мы не в состоянии спрогнозировать поведение червяков. Лично я думаю — не более трёх лет. В любом случае эвакуация неизбежна. Нам требуется бросить все силы на постройку мощного флота, сборку двигателей скольжения, синтезаторов питания, утилизаторов отходов жизнедеятельности, сооружение станций — накопителей. Мы обязаны вернуться на свою прародину и выбить оттуда ненавистного врага, во что бы то ни стало! Даже ценой гибели всех от мала, до велика! А пока собирайся. Нам пора в дорогу. Скрепи сердце. Тебе предстоит увидеть много страшного. Будь готов к неприятному зрелищу. Даже меня всякий раз бросает в дрожь при виде… — Координатор махнул рукой, — приготовься пройти через кошмар!

Гризу выдали защитный костюм, усадили в шатл и увезли на планету.

Увиденное на поверхности подтвердило самые худшие опасения. От двух третей заводов остались только руины. Основная масса городов оказалась стёртой с лица земли. Гризу уже приходилось видеть подобные пейзажи. Во время службы в армии ему доводилось любоваться «прелестями войны». У оставшихся в живых, не было времени и возможности восстановить разорённые поселения. Несчастные ютились в диких времянках, сооружённых из чего попало. Некоторые выкопали землянки. Все без исключения жилища были соединены между собой системой крытых переходов и примитивных шлюзов, для выхода наружу.

Люди жили впроголодь. Много детей гибло от отсутствия полноценного питания, витаминов и достойного медицинского обслуживания. Дистрофия, рахиты, цинга — стали обычным явлением.

Взрослое население занималось производством продуктов питания. Создавалась сложная система изолированных помещений, в которых содержали домашних животных. Подростки следили, чтобы не один червяк не просочился в святая святых. Весь скот был пронумерован, занесён в специальный реестр и люди внимательно следили за ростом, физическим состоянием подопечных. От этого зависело очень многое.

Производство синтетической пищи было сопряжено с большими труд-ностями. Добыча угля, газа, нефти, — только на них работали синтезаторы, — велась из рук вон плохо. С этим приходилось мириться и довольствоваться малым.

Лабер на лёгкой шлюпке поднялся на три километра над поверхностью. Ему открылась удручающая панорама. Везде, куда ни кинь взгляд, лежали руины. Чудом уцелевшие посёлки и городки только усиливали впечатление о размерах бедствия. И повсюду в воздухе, влекомые ветром, плавали полупрозрачные червяки — проклятье человечества.

Джон, не теряя ни секунды, через информационную сеть обратился к населению. Он призвал людей делать всё возможное для достижения основной цели — Светлого Мира. Координатор сделал акцент на сложности поставленной задачи. О необходимости мобилизовать весь научный потенциал, имеющийся в наличии, резервы рабочей силы. Придётся пройти через головокружительные трудности, создать, практически на пустом месте, новые отрасли производства, науки, сопутствующие им организации, учреждения, воздвигнуть заводы по производству материалов, которые ещё необходимо было придумать.

Долго и убедительно говорил Джон. Он словно опытный кормчий вёл корабль своей мысли через море людских страхов, сомнений, суеверий к сверкающему и переливающемуся всеми цветами радуги, будущему.

Однако, не стоит особо поддаваться эйфории, предостерегал оратор. На трудном пути может произойти всякое. Очень велика вероятность гибели людей. Не части населения, а всех без исключения! Грядут жестокие битвы, в которых один из противников обязан исчезнуть навсегда. Каждый гражданин должен осознать это с особой ясностью. Но лучше пасть на поле брани во имя великой цели, чем сгинуть без славы! Разве можно позволить узурпаторам, которые долгими годами глумились над невинными людьми, хладнокровно уничтожая лучших из лучших, наслаждаться сладкой жизнью на их прародине — Светлом Мире! Да! Да! Да! Вилли Лабер принёс страшную новость — райберы готовят поход к Земле. Подобное допустить нельзя ни под каким видом!

Нет! Никто не покроет свою голову позором! За дело, друзья! Сегодня нам выпал уникальный шанс сделать всё правильно, потому, что к нам вновь присоединился Вилли Лабер, а вместе с ним удивительный и способный на многое Джек!

Вперёд! Только вперёд, отбросив сомнения и колебания! Цель достижима, а это самое главное в жизни! За работу, товарищи!

То, что последовало за обращением Джона к народу, Гриз видел всего один раз в жизни. Тогда, когда смотрел хронику Второй Мировой войны. Жители мира двух планет как один ринулись в атаку. Дети, повзрослевшие до срока и разучившиеся улыбаться, встали к станкам и не отходили от них ни на шаг. Женщины спустились в забои, где практически голыми руками, добывали полезные ископаемые, впрягались в огромные вагонетки с рудой, углем, и синея от натуги, вытаскивали их нагора. Учёные в лабораториях часто падали в голодные обмороки, так как отдавали львиную долю продуктов женщинам и детям. На голом месте возникали производства, укрытые от стихии лишь наскоро установленными навесами. Старики, не способные ходить, пристёгивались к специальным подпоркам на колёсиках и делали всё от них зависящее. Вилли долго не понимал, как им удаётся такое, и был поражён, когда ему, причём совершенно случайно, открылись истоки активности немощных старцев. Им, втихаря, делали инъекции синтетических тонизирующих средств, а попросту говоря — наркотиков. Гриз примчался к ветеранам и в приказном порядке распорядился срочно отменить порочную практику, а виновных жестоко наказать. Ответ стариков поразил его. Нам всё равно не жить. Ни один из нас не перенесёт тяжёлого перелёта. Мы только будем занимать место и потреблять драгоценные ресурсы. А так мы принесём пользу и внесём свою, пусть небольшую, лепту в общее дело. Постарайтесь понять нас правильно. С этими словами старики разошлись по рабочим местам.

Лабер даже не представлял, что так можно вкалывать. Происходящее находилось выше всякого понимания. А тут ещё Джон «нашёл» вторую часть Священной Книги, что произвело эффект разорвавшейся бомбы. Жизнь наполнилась смыслом. Люди обрели твёрдую почву под ногами.

Тем временем Джек, угнездившийся на орбите, при активной поддержке Дракона, творил чудеса. Он разрабатывал новые технологии, делал подробнейший анализ не виданных до селе материалов. Описывал технологические цепочки необходимые для их производства, создавал проекты тяжёлых кораблей типа носитель. Супер присвоил серии романтическое название «Каравелла». Далее робот принялся за чертежи станций — накопителей. Он упрощал, модифицировал, придумывал новые компоновки. Казалось, ничто на свете не могло оборвать полёт его фантазии. Короче, всего за месяц непрерывного труда Джек сделал то, на что Третьей Силе могли потребоваться десятилетия сложнейших изысканий.

В один прекрасный момент супер обратил внимание на сохранившееся оборудование разрушенных заводов. Он редко и неохотно посещал планету, но тем не менее ухитрился всё увидеть и понять. В один из визитов, кстати Джек категорически отказался пользоваться защитным комбинезоном сшитым специально для него, он долго бродил по разрушенным цехам, перелетая от одного завода к другому, рассматривал диковинные станки, с упоением ковырялся в управляющей аппаратуре, что-то прикидывал, просчитывал. Вернувшись на орбиту, робот долго колдовал с компьютером, составляя хитроумную схему размещения оборудования. Вскоре он обратился к Джону с просьбой выделить три тягача и двадцать человек в помощь. Согласно разработанному плану, в заранее определённые места стали свозить оборудование. Его монтировали в заранее оговоренном порядке. Робот бегал, командовал и распоряжался своим маленьким отрядом. И вскоре новые производства заработали так, что жители мира двух планет на мгновение потеряли дар речи!

Таким образом Джеку удалось в крайне сжатые сроки наладить выпуск необходимых материалов, которые, в свою очередь, позволили существенно ускорить строительство каравелл, транспортных кораблей большой вместимости и много другого…

Когда Вилли увидел и осознал, что сотворил его друг, ему захотелось поставить памятник актам за столь щедрый дар. А супер, как ни в чём не бывало, ни капельки не возгордившись, скромно, с неистребимым упорством, трудился, умножая и без того весомый вклад в дело разгрома ненавистного врага.

Все окружающие, не исключая Джона и Главного Стратега, с всё возрастающим страхом смотрели на робота. Невольно вздрагивали всякий раз, когда он к ним обращался. Координатор как-то признался Лаберу, что боится Джека, его необъятных знаний, удивительных способностей, невероятной работоспособности. Джон признавал, что это смешно, глупо, но ничего поделать с собой не мог.

Именно тогда, в самом начале приготовлений к Великому Походу, Гриза навестил Главный Стратег. Вилли много раз встречался с ним и всякий раз удивлялся его рассудительности, хладнокровию, умению мыслить независимо и смело, способности принимать нестандартные решения и брать на себя всю полноту ответственности.

Лаберу никогда не доводилось видеть порознь Главного Стратега и его голубой, шитый золотом, мундир. Они всегда были вместе, но сегодня, по всей видимости, был особый случай. Старик появился в каюте Лабера, облачённым в лёгкую, бежевою пижаму, у которой, всё же чуточку, не хватало погон. Она несколько смягчала его решительные черты лица, делая гостя похожим на учителя литературы на пенсии.

— Здравствуйте, Вилли, — печально произнёс он с порога и грустно по-смотрел на свои не первой молодости шлёпанцы, — Можно к вам? Надеюсь, я не помешал?

— Конечно, конечно, Главный Стратег. Заходите. Всегда рад вас видеть, — встал навстречу гостю Лабер. Он только отужинал и с огромным интересом читал вторую часть Священной Книги, а Дракон сосредоточенно слюнявил когти и переворачивал страницы.

— Зовите меня просто — Алекс. Обстановка неофициальная. К чему громкие слова и звания. Мне кажется, они для вас не очень много значат.

— Проходите, Алекс. Чаю хотите?

— Спасибо, не откажусь. Говорят, вы умеете его готовить каким-то диковинным образом.

— Что привело вас в мою скромную обитель?

— Захотелось просто поговорить. Мы с вами, если не изменяет память, ещё ни разу не общались вот так, с глазу на глаз. Надеюсь, вы не возражаете?

— Нет конечно. Я наоборот очень рад!

Гость мягко прошёл и присел на диван. Гриз достал из тумбочки чашку, блюдце, налил ароматного напитка, поставил на столик рядом с Главным Стратегом и расположился напротив в кресле. Дракон повернулся к военному и вызывающе, во всю пасть зевнул.

— Понимаете, Вилли, — заговорил старик, отхлёбывая мелкими глоточками из чашки. — Вас ничего не смущает в последнее время?

— Что вы конкретно имеете в виду?

— Всё!..

— Я вас не понимаю. Загадками говорить изволите?

— Иногда нужно уметь остановиться и взглянуть на происходящее трезвыми глазами. Порой открываются захватывающие вещи. Особенно полезно подобное нам — людям, которым доверено управлять человеческими жизнями. Наше общество слишком увлеклось военными приготовлениями, бесконечными баталиями, производством оружия и взращиванием солдат.

— И что вы, Алекс, увидели во всём этом? — вежливо спросил Гриз.

— Очевидное… Мне кажется наши титанические усилия, жертвы, потери и лишения абсолютно напрасны. Нам никогда не выиграть битвы за Светлый Мир!

— А вдруг вы заблуждаетесь?

— Заблуждается тот, кто идёт на поводу у иллюзий, несбыточных мечтаний, основанных на умопомрачительном невежестве и чрезвычайной переоценке возможностей. Умный человек опирается, и обязан всегда это делать, на реалии, трезвый расчёт и объективную, а главное, правдивую информацию, какой бы не неприятной она ни была. А ура-патриотизм, как и истошные вопли профанов, никогда не приводил к добру.

— С чего вдруг, Алекс, вы пришли к такому неординарному выводу?

— Лабораторная крыса, пусть даже вооружённая ножом не в состоянии причинить серьёзного вреда тем, кто проводил над ней опыты. В распоряжении экспериментаторов наверняка имеется более действенное оружие и тысячи возможностей умертвить распоясавшееся животное. Райберы на многие столетия обошли нас по всем параметрам и наверняка обладают непостижимым техническим и научным потенциалом. Это известно всем, но люди предпочитают закрывать на реалии, предаваться мечтам и фантазиям. Я окончательно утвердился в этой мысли, когда увидел Джека. Он из той же обоймы. Не только меня повергли в растерянность его фантастические возможности. Многих это откровенно напугало. Наши ведущие специалисты, в особенности технический персонал, клятвенно заверяют — робот способен на большее. Вам, Вилли, известен уровень наших знаний. Они не выдерживают серьёзной критики. Стоит райберам выставить против нас роту таких, как Джек, и миру двух планет придёт конец.

— Почему тогда Вторая Сила тянула так долго и не предпринимала ак-тивных действий по ликвидации своих подопытных? Райберы никогда не страдали особой жалостливостью. А тут долгими годами тянули резину, и расходовали на бесполезную войну ресурсы и время. Концы не сходятся с концами…

Гость неожиданно рассмеялся и залпом выпил свой чай.

— Вы, подобно моим коллегам, высшему религиозному руководству, учёным и иже с ними ничего не пожелали понять. Никто не удосужился пошевелить мозгами и трезво посмотреть на происходящее. А ведь ситуация — проще не придумаешь! Просто требуется свести воедино несколько фактов, и всё встанет на свои места. Итак…

Вилли не мог сообразить, куда клонит старик.

— Судя по косвенным данным, эксперимент райберов с треском прова-лился. Тогда возник вполне логичный вопрос, а куда девать огромное количество подопытных? В итоге после, скорее всего, продолжительных дебатов выход бал найден, — гость сделал эффектную паузу. — Из мира двух планет сделали Луна-парк, полигон развлечений, аттракцион для шалопаев, жаждущих поиграть в войнушку и пощекотать нервишки. Для этих целей выделили пару списанных носителей и целый парк устаревших истребителей, которые снабдили установками дистанционного управления. И, добро пожаловать — приходи, садись за рычаги и развлекайся для опупения.

— Вас оставили в живых на потеху честной публике?

— Вот именно.

— Признаюсь, мне никогда не приходило в голову ничего подобного. Не до раздумий было. Алекс, вы не могли ошибиться? Столь революционное заявление требует серьёзного анализа и правдивой информации.

— Вы молоды и импульсивны. На раздумья хронически не хватает времени. Дай бог справиться с текущими делами. Я же не вчера это придумал, — спокойно отозвался старик. — Вначале меня едва не сожрали с потрохами. На аргументы и доводы не обращали внимания. Оскорблённая гордость не позволяла согласиться с моими аргументами и признать многострадальное общество несгибаемых воинов банальной игрушкой в чьих-то руках! Но к доводам, правда достаточно весомым, пусть и не сразу, стали прислушиваться, хоть и сегодня скептиков не перечесть.

— Тогда первый вопрос по теме. Спору нет. Райберам было проще прихлопнуть, ставшими ненужными, планеты? Надавил на кнопку — и делу конец.

— Я тоже много думал об этом. И вот к какому выводу пришёл в итоге. Райберы не проходили обработку подобно нам, а по сему, у них было не однородное общество. Как это не странно звучит, у наших оппонентов имелись свои гуманисты и глубоко порядочные особи. Они протестовали против хладнокровного убийства подопытных. Скорее всего, власти пошли на компромисс. В результате родилась идея об аттракционе. К тому же существует ещё одно крайне важное соображение. Наш враг, вне всяких сомнений, достиг невероятных вершин в развитии. Хочу подчеркнуть особо — технических, но не духовных. А бездуховное общество быстро пресыщается любыми новинками и развлечениями. В связи с чем требуется постоянно выдумывать новые и новые игрушки. Идём далее. Долгое время никто не обращал внимания на очевидный факт. Количество изменённых землян на двух планетах всегда находилось на одном уровне. С небольшими колебаниями в ту или иную сторону. Даже смертельные эпидемии были не в силах нанести нам сколь-нибудь существенный урон. Ибо непременно словно бы ниоткуда появлялись чудодейственные лекарства и в мгновение ока укрощали свирепую инфекцию. С превышением лимита возрастала интенсивность боевых действий, возвращая жизнь на круги своя. Поверьте, мне совершенно не хочется утомлять вас другими аргументами, но всё же приведу последний. И вы тому свидетель. Во всех баталиях в основном гибнут возрастные пилоты, а молодёжи удаётся выкручиваться. Правда и юнцы несут потери, но не в угрожающих масштабах. Селекционная работа налицо…

— Вполне может быть, что вы правы. Однако, хороши гуманисты! Со-орудили из двух планет игровые автоматы!

— Пусть так, но нам предоставили шанс выжить в сложной ситуации, сохранить детей, попробовать хотя бы частично перехватить инициативу. Пути Господни неисповедимы. К сожалению, соотношение сил изменилось. Шаткое равновесие было нарушено. Мы показали зубки — добрались до носителей. Тогда за нас взялись всерьёз!

— Но виновником последних трагических событий стал я! — вздохнул Гриз. — Значит, я несу прямую ответственность за происшедшее?

— Частично — да! С другой стороны, не сегодня, так завтра неминуемо должно было произойти нечто неординарное с уже известными последствиями. Давай лучше вернёмся к нашим делам…

— Хорошо. Только позволю себе заметить — не смотря ни на что у вас странный взгляд на противника, хотя в чём-то вы абсолютно правы, — улыбнулся Лабер.

— Вот видите, и вы успели пропитаться нашей ненавистью и однобоким подходом к ситуации, что весьма странно. Вы, как никто другой, были обязаны понять простую и очевидную истину. Я неприятно удивлён, и абсолютно не понимаю вас…

Действительно! Гриз не задумывался над тем, чем живут райберы, чем занимаются, каково устройство их общества. Но кто бы осмелился упрекнуть Вилли в подобном после трагических событий на Земле. Вторая Сила для всех и для Лабера в частности являлась злобной, смертельно опасной цивилизацией. Стопудовой гирей, грозящей немедленным уничтожением всего мыслящего, более слабого, беззащитного. Лабер никогда не допускал мысли, что у Второй Силы могут быть поэты, художники, артисты. Нет! Исключено! Только нескончаемые легионы солдат и вожди, увешанные до пупка орденами.

— Я поражаюсь вашему спокойствию, — помрачнел Вилли.

— Если я примусь вопить, что есть силы и кататься по полу в истерике ничего не изменится. Крайне важно уметь осознать своё место в мире, спокойно взглянуть правде в глаза, какой бы она горькой не оказалась.

Только сейчас Гриз понял, почему Алекса назначили на столь высокую должность. Серьёзный дядька!

— Так может, стоит прекратить борьбу? Смерть раз и навсегда избавит от глупых мыслей, — спросил Лабер.

— Мы обречены в любом случае, поэтому терять нам нечего. Уж лучше пасть в пламени войны, чем покорно идти на бойню. Тем более, нами движет безумная мечта, пусть несбыточная, пусть эфемерная, но наполняющая смыслом жизнь. Уж так устроен наш мир: прекрасный, жестокий, чарующий.

— Тогда, оставляя, всё как есть, мы умышленно обрекаем на гибель со-граждан в бессмысленной борьбе. Не честнее ли будет открыть всю правду населению?

— Иного выхода нет и быть не может. Мы все предпочитаем жить в плену иллюзий и надеемся на лучшее, не смотря ни на что! Если примемся переубеждать граждан, то нас просто не поймут, не поверят, не послушают. Слишком долго длится противостояние, слишком сильны стереотипы. В конечном итоге мы останемся виноватыми. Нам не преодолеть общественный эгоизм, ненависть. Люди инстинктивно страшатся нового, в каком бы виде оно не существовало. Оно ведёт к изменению веками устоявшегося уклада жизни, мысли, поведения, межличностных отношений. Что принесут изменения никому не известно. Перспективы туманны, пугающие, тогда как серая действительность привычна, не смотря на очевидные изъяны. Человек наделён от природы уникальным механизмом самосохранения, который позволяет ему приспособиться ко всему: боли, постоянному унижению, злобе, бесправию, хамству и возвести все в ранг общественной морали. А будущее… — Алекс плавно положил одну ногу на другую и тихо продолжал. — Мы склонны идеализировать то, что происходило раньше. Лично я, глядя на вас, не склонен думать, будто Светлый Мир был таким уж светлым. Вы знакомы со Священной Книгой. Когда вы появились у нас в первый раз, то внешне почти полностью соответствовали описанному в ней, но по мере общения с передовым отрядом стали проявляться различия с эталоном. А вот внутренне вы не менялись никогда и всегда оставались самим собой. Вы недоверчивы, замкнуты, немногословны. Я сразу заметил. Наша святыня говорил об ином. Джон — старый лис! Он мгновенно понял опасность появления в нашем обществе неподготовленного человека. Я внимательно следил за тем, как он дрессировал вас и был полностью согласен с подобной тактикой. Но с вашим внутренним я он не справился. Вы оказались сильным человеком с несгибаемым волевым стержнем внутри. Об него мог обломать зубы не только Джон. — Алекс немного помолчал и тихо продолжил. — Правда — неприятная штука. Она бродит по Вселенной в белых одеждах и всегда строга, горька, неподкупна, безапелляционна. Ложь с таких позиций выглядит гораздо привлекательней. Кривда — ма-тушка ласкова, угодлива, у неё прекрасный гибкий позвоночник и ни с чем не сравнимое умение заглядывать в глаза собеседника снизу вверх, виляя при этом преданно хвостом. Я думаю, не всё было хорошо и счастливо в Светлом Мире. Видимо и там… да что говорить!..

— Вы проницательный человек, — сказал несколько обиженный такой характеристикой Лабер. — Да, на Земле существовало много отрицательных моментов.

— Скажите, Вилли, только честно, — прервал его старик. — Почему вы во второй раз появились у нас? Видимо не от хорошей жизни? Ваши действия очень походили на бегство.

— Почему вы так решили?

— Первый раз вас перехватила импульсная система, причём абсолютно случайно. Помнится, вы тогда проявили завидное самообладание. Во второй раз вы пришли к нам сознательно, как говорится в трезвом уме и здравой памяти, на корабле противника, вместе с роботом, от возможностей которого бросает в дрожь. Вывод — там, в непостижимой дали, что-то произошло, причём крайне неприятное. Причём, если мне не изменяет память, овладеть звездолётом вам удалось ценой гибели второго робота и двух благородных животных, которыми вы весьма дорожили. Поэтому подобный полёт кроме как бегством назвать нельзя. Прошу вас, проясните ситуацию.

— Райберы провели санитарную обработку Земли. Я — единственный кто уцелел. Светлого Мира, уважаемый Алекс, более не существует.

— Неужели всё население уничтожено?

— Под корень. Полностью и бесповоротно. Без жалости и сострадания. Я спасся благодаря нелепой случайности и помощи двух роботов, посланных мне в помощь эктами. В ином случае легенда о Светлом Мире для вас так и осталась навсегда легендой.

— Я так и подумал, — скорбно вздохнул Главный Стратег. — Если говорить честно, я всегда скептически относился к мифу о нашей прародине. Меня часто упрекали в неверии, но никакие слова не могли меня убедить в обратном. Ваше появление всё изменило. Пожалуй, первый раз за последние годы я испытал нечто, напоминающее счастье. К сожалению, оно длилось не долго. Вы разбили замок моей мечты. Видимо судьба. У меня к вам ещё одна просьба. Расскажите вкратце каким образом всё произошло на Земле.

Горестное повествование не заняло много времени. Старик чуть-чуть помолчал, а потом медленно произнёс:

— Странная штука жизнь. Ваше первое появление спровоцировало массированное нападение на нас. С другой стороны, активные действия у Земли заставили неприятеля обратить всё внимание на вас. Мир двух планет оставили в покое — медленно умирать. Получается, вы спасли нас. Удивительно, не так ли?

— Скажите честно, Алекс, зачем вы ко мне пришли?

— Когда вы убыли домой, люрминсы уничтожили лабораторию, но не-много раньше я взял на себя смелость сохранить импульсную установку. Многие пытались протестовать, обвиняли меня в кощунстве, в поклонении приборам противника, помогавшим истязать людей. Мне с огромным трудом удалось настоять на своём. Когда построили станцию, я перетащил туда установку и смонтировал с соблюдением всех параметров.

— Ну и?..

— Я предлагаю вам отправиться в командировку, которая обещает нам весьма занимательное приключение и серьёзные находки технического плана. Другими словами — мы могли бы разжиться оружием, не уступающим по эффективности райберовскому.

— На Землю?

— К чему считать трупы и горевать о безвозвратно утраченном. За полтора — два месяца до вашего появления некоторые горячие головы в довольно категоричной форме требовали предоставить в их распоряжение импульсную установку. Они настаивали на немедленной переброске всех желающих на Землю. Настало время объединения в одну дружную семью. Мне пришлось в довольно резкой форме пристыдить соотечественников. Неужели, сказал я, вы хотите опозорить всех тех, кто в муках создавал и сохранял накопленное в веках. Разве мы босяки, разве мы голь перекатная, разве мы дикари, если собираемся в голом виде, будто шуты гороховые, появиться перед безгрешными людьми — нашими великими родственниками. Нам не подобает, подобно ворам, тайком, без приглашения, через дыру в заборе пробираться в покои господина. Нет! Такого допустить никак нельзя! А вот если наши корабли с достоинством прибудут на орбиту Светлого Мира и торжественно сообщат о себе — тогда другое дело. Нас встретят, как и подобает уважаемым и любимым родственникам. Я тогда нутром почуял неладное и оказался совершенно прав. Однако история с импульсной установкой заставила меня призадуматься и немного пофантазировать. Сегодня пришло время воплотить некоторые задумки в жизнь. Предлагаю обратить внимание на эктов. Они не уступают по уровню развития райберам и тоже участвуют в конфликте. Так что враг моего врага… Их координаты сохранились в памяти компьютера. Не стоит пренебрегать возможностью заполучить оружие, способное помочь в войне.

— Вы несколько преувеличиваете военную мощь райберов. Мы дрались с ними на орбите Земли и остались живы. Они не важные солдаты и отвратительные пилоты.

— Вы умело использовали фактор неожиданности и огромную занятость противника на тот момент. Второй раз подобный финт не пройдёт. Одно дело вступить в контакт с передовым отрядом, у которого ко всему прочему забот полон рот, а другое — с великолепно организованными силами, выстроенными в несколько эшелонов.

— Давайте вернёмся к командировке…

— Я уже переговорил с Джеком. Он не возражает.

— Вы прекрасно знаете, через импульсную систему проходит только органика. Мне не удастся доставить сюда образцы или чертежи вооружений. Так какой смысл в поездке? Просто развеяться?

— Вы, Вилли, будете у эктов не один. С вами пошлют робота. Уж он с гарантией всё запомнит и правильно разберётся в чём угодно. На него можно положиться, не так ли?

— Получается, дело уже решённое?

— Именно так. Я взял на себя смелость сделать всё за вас. Всем знаком ваш характер. Вы бы ни за что не упустили шанс побывать на планете эктов.

— Когда мне отправляться?

— Вслед за Джеком. Он уже отбыл и на месте подготовит всё необходи-мое для вас, — Алекс посмотрел на часы, удивлённо поднял брови и произнёс. — Заболтались мы с вами, однако. Не держите зла на старика. Мы делаем одно дело. Разрешите откланяться…

Главный Стратег покинул каюту.

Через час к Гризу заглянул Джон.

— Ты уже знаешь насчёт визита в мир Первой Силы. Наш грозный вояка уже побывал у тебя?

— Ах ты, интриган! — скрестил руки на груди Вилли. — Спрятался за спину старика. У самого не хватило смелости придти ко мне. Признавайся, это ты придумал отфутболить меня на Экту.

— Клянусь памятью матери — инициативу проявил Главный Стратег. Я со своей стороны поддержал полезное начинание, — пояснил Джон. — Я думал, наивный, ты поймёшь причины, которые движут нами…

— Что ж, двум смертям не бывать — одной не миновать, — обречено вздохнул Лабер. — Что у нас со строительством последнего завода?

Друзья занялись текущими делами…

Лабера отправили через трое суток. Джон не пытался скрыть волнение. Второй Стратег всё время молчал, смотрел куда-то в сторону и тихонько шмыгал носом. Только Главный Стратег оставался невозмутимым. Вилли опять позавидовал выдержке этого человека. Он разделся, залез в знакомую камеру и закрыл глаза.

Глава ╧ 11

Вилли похлопали по плечу. Он осторожно приоткрыл один глаз и увидел невозмутимую физиономию Джека.

— Как самочувствие? — поинтересовался супер. — Не думал, что ты такой хлипкий. Давай, поднимайся. Нечего разлёживаться. У нас море дел. Я по случаю приготовил для тебя кое-какую одежонку. Пассажирский челнок уже готов.

Гриз с интересом огляделся. Он находился в точно такой же капсуле, что и на орбитальной станции. Помещение, где она располагалась, было абсолютно пустым, без намёка на аппаратуру. Стены испускали мягкий рассеянный свет. Лёгкая прохлада покусывала кожу. Лабер поёжился, сел, почесал затылок и спрыгнул на пол. Робот протянул ему в несколько раз свёрнутую тряпку.

— Оденься. Здесь несколько свежо.

Гриз развернул одеяние и его начал душить смех. Одеждой оказался обыкновенный мешок с тремя дырками для головы и рук.

— Это всё, что тебе удалось раздобыть за трое суток? — дёргая за грубую ткань, спросил он. — А может ты сам соткал сей роскошный наряд? А может, обшарил близлежащие огороды и злодейски ограбил чучело? Покайся в преступлениях публично!

— Скажи спасибо, что хоть это удалось отыскать. А то бы щеголял голышом. Хватит болтовни. Шевели ногами, нам пора в путь.

Гриз, всё ещё хихикая, последовал за товарищем. За ними на пыльном полу осталась цепочка следов. Друзья прошли длинным коридором, и вышли наружу. У Лабера гулко стукнуло сердце. Он смотрел вокруг расширенными до предела глазами и словно ребёнок, попавший в волшебную страну, жаждал чудес.

Друзья находились на вершине огромного, правильной конусообразной формы, кургана. Его склоны поросли чахлым кустарником. Над ними простиралось почти фиолетовое небо, по которому лениво ползли розоватые облака. Перед Вилли открылась довольно унылая панорама. До самого горизонта простиралась степь, покрытая полусухой травой. Небольшие рощицы лохматых деревьев несколько скрашивали монотонность пейзажа. На некотором удалении виднелась извилистая река. У самого подножья кургана приютился небольшой городок. Лучи заходящего светила скользили по матовым поверхностям, отражались в многочисленных изломах конструкций. К сожалению, ничего конкретного рассмотреть не удалось. Населённый пункт находился слишком далеко.

Супер не дал в полной мере утолить любопытство, схватил за дерюгу и потащил на другую сторону кургана. Там стоял прозрачный шар диаметром около трёх метров с сидениями по внутреннему периметру и управляющей колонкой в центре. Друзья уселись, и шар мягко оторвался от земли.

Джек поднял аппарат очень высоко. Сверху степь отливала охрой. Изредка попадались городки отнюдь не сверзцивилизационного вида. Всякий раз, стоило появиться новому населённому пункту, Вилли охватывало волнение. Он слёзно умолял робота сесть, осмотреть строения, пообщаться с жителями, но всякий раз получал категорический отказ. Быстро темнело. Друзья летели на восток.

— Джек! — в десятый раз просил Гриз. — Давай сделаем остановку. К чему так спешить? Зачем торопиться? Думаю, эктам тоже интересно будет узнать, что произошло с нами за последнее годы. У нас уйма времени. Сожмём сигнал — и делу конец!..

— Мы не на экскурсии. Перед нами поставлена конкретная задача, от успешного выполнения которой зависит очень многое. Сконцентрируемся на ней. Тебе прекрасно известно: укорачивание сигнала требует обязательной блокировки памяти. В ином случае путешествие для нас закончится в дурдоме, где мы благополучно потеряем последние крохи разума.

— Мне бы очень хотелось встретиться с теми, кто некогда перенёс меня с Земли.

— Вилли, мы находимся в мёртвом мире. На всей Экте не осталось ни единой живой души. Население вымерло аки динозавры!

— Точно? Ты не шутишь?

— У меня было достаточно времени. Я подключился к информационной сети. Ошибка исключена! Ребята доигрались с бессмертием до ручки, и оно поглотило всех! Даже тел не оставило!

— А куда они в таком случае делись? Не могли все исчезнуть бесследно?

— Я же говорю — умерли! Ты что — глухой! Сейчас мы направляемся на военную базу и постараемся разобраться с электроникой.

— Ты сможешь?

— Попробую. Пойми, здесь всё неизмеримо сложнее, чем в мире двух планет, не говоря о допотопной Земле. Придётся основательно поломать голову. В принципе, я в состоянии работать с системами любой сложности.

— Джек!? — вдруг всполошился Гриз. — Почему я могу спокойно дышать, не прибегая к кислородной маске? А ну сознавайся во всём, подлый трус! Что опять придумал?

— Перепрограммировал импульсную систему, и она адаптировала тебя к новым условиям. Всё легко и просто.

— А на основе каких данных ты это сделал?

— Я же создан здесь! Во мне информации непочатый край и можно смело добавить — кладезь! Не забывай — я супер! Вот мы и прибыли. Недаром люди говорят, что лучший способ скоротать время — беседа!

База располагалась в сине-фиолетовом лесу, и состояла из нескольких более чем скромных зданий. Они напоминали собой складские модули, стоящие впритык друг к другу. Пугающая простота. Ни дорожек, ни спутниковых антенн, ни охраны, ни колючей проволоки. Шар плавно спикировал на самое большое сооружение. Крыша раскрылась и путешественники оказались внутри. Естественно, они попали не на саму базу. Та располагалась где-то на орбите и представляла из себя огромное строение, до отказа набитое различными боевыми машинами и прочими штучками-дрючками. На планете находился всего лишь промежуточный пункт управления, укомплектованный наисовременнейшими суперкомпьютерами со сложнейшей системой блокировки информации. Придётся изрядно повозиться, чтобы выудить необходимые сведения из сложной системы военного ведомства.

Супер стоял посредине зала и, по-хозяйски уперев средние конечности в бока, вещал:

— Экты были ещё теми вояками, но в электронике мыслили на уровне! В самом начале конфликта они воспринимали боевые действия, как своеобразную терапию от скуки. Им очень не хотелось раньше времени покрываться плесенью. Но когда Первая Сила разнюхала планы родственников относительно Земли, она попыталась взяться за дело всерьёз. Увы! Из благой затеи ничего хорошего не получилось. В дело вмешалось бессмертие. Оно им всем жилы вымотало. Горцы из эктов хреновые получились. Не тот темперамент, не тот!.. У эктов кровь была без запаха адреналина. Бессмертие, друг мой Вилли, енто такое болото, огромное, бездушное, холодное. Эдакая нирвана без конца и края. Она засасывает жертву медленно, неумолимо, полностью, без остатка.

— Скажи, Джек, а ты бы хотел жить вечно?

— К чему мне такая страсть? — удивился робот. — Бесконечно созерцать твою постную физиономию. Ну, уж уволь…

— Так с чего мы начнём наши исследования? — поинтересовался Вилли. — Здесь столько всякого добра…

— Вон к тем компьютерам, которые стоят в левом углу, я боюсь даже подойти. На них полностью отсутствуют органы управления. Оставим их в покое. Справа находятся вспомогательные машины. Они включаются вот этим монстром, который торчит в середине. С него и начнём.

— Уж очень он страшный на вид, — хмыкнул Гриз, с опаской рассматривая сложный аппарат.

— И не на вид тоже, — робот странно сверкнул глазами. — Если бы не личная просьба Главного Стратега, я бы с удовольствием плюнул на затею и вернулся назад. Но раз назвался груздем… попробую войти в контакт.

Лабер с огромным интересом наблюдал за работой супера. Робот некоторое время опасливо ходил возле компьютера и, наконец, решился. Его левая передняя конечность трансформировалась в сложную кубическую фигуру. Джек приложил её к пульту и с силой нажал. Ангар наполнился переливающимся всеми цветами радуги, светом. Из компьютера брызнул фонтан тончайших светящихся нитей. Передние четыре конечности супера превратились в множество волосоподобных игл. Он погрузил их в фонтан, и тут же зазвучала музыка. Казалось, будто десятки нежнейших серебряных колокольчиков разных тонов были привязаны к световым нитям. Робот осторожно перебирал иглами, и немедленно возникали замысловатые мелодии. Они то угасали, то вспыхивали с новой силой, сплетаясь в единое, гармоничное, музыкальное произведение. Иногда от неверного дви-жения, рождались уродливые звуки. Они ломали и калечили стройную мелодию, вываливались из партитуры. Тогда по Джеку пробегали волны раздражения. Он на мгновение менял цвет от досады, и всё начиналось сначала.

Наконец супер добился своего. Вся мелодия была проиграна от начала до конца без единой ошибки. Фонтан иссяк. Робот дымился от напряжения и ни на что не реагировал. Временами внутри него начинало тикать, тихо скрипеть, приглушённо булькать. Постепенно посторонние звуки стихли. Джек перестал хаотически менять цвет.

Лабер убедился, что с его другом всё в порядке и решил осмотрелся. Он расхаживал по огромному помещению и с интересом рассматривал непонятные приборы, могучие пульты без единой кнопки. И вообще, он начал испытывать разочарование и невольное раздражение. Увиденное жестоко обмануло его ожидание. Нет, братцы! Сверхцивилизация есть сверхцивилизация, и обязана высоко и гордо нести сверхцивилизационное знамя. Она призвана внушать невольное уважение и чтобы при этом слегка перехватывало дыхание, чуть-чуть кружилась голова и непроизвольные слёзы, робкие и неумелые, наворачивались на глаза, туманя взор. Пришелец должен осознавать свою полную козявочность перед гением могущественных существ, ползая перед оными на том, у кого что имеется в наличии и интенсивно посыпать голову прахом, пеплом и песком мелких фракций, признавая тем самым своё катастрофическое бессилие и тотальную глупость. Окружающее пространство в высшем мире, без вариантов, обязано быть непостижимым, загадочным, непонятным и немножко пугающим. И переливающийся таинственный свет, льющийся неизвестно откуда, бросающий фантастические тени на сложные приборы и футуристические сооружения. И музыка, рождающаяся из ничего, тихая, вкрадчивая, пленяющая, навевающая чего-то там и робкая, одинокая слеза… Хотя нет! Слеза уже была. Ладно! Пусть на худой конец пленяет и навевает. А здесь пыль в нос лезет! Разве может у сверцивилизации, в самой её колыбели пыль лезть в нос! Хамство какое-то! Здесь даже трепетать не от чего и не перед чем, не то, что испытывать сладкое защемление сердца. Горько мне, горько!

Подошёл супер и не своим голосом объявил.

— Я всё выяснил. Новые виды вооружений разрабатывались на особо секретной лаборатории, расположенной у чёрта на куличках. Экспериментальные образцы испытывались на специальном полигоне. Нам туда. Но сначала доберёмся до орбитальной базы. Нам потребуется надёжный корабль. А там посмотрим…

— Подожди, не спеши. Я настаиваю на экскурсии.

— Да что это с тобой? — удивился робот. — Я тебя не понимаю…

— Если мы на пару часов оторвёмся от поисков и совершим лёгкую прогулку, то кому сделается от этого плохо? Что, мир рухнет?

— Хорошо. Ты силой вынудил меня совершить служебное преступление. Хотя мне тоже интересно посмотреть…

— Давно бы так!

Друзья торопливо погрузились в шар, приняли заинтересованный вид и отчалили.

Путешествие тоже разочаровало Вилли. Мегаполисов по дороге не попадалось. По поверхности планеты равномерно располагались среднего размера поселения. В первую очередь Лабера удивило отсутствие промышленных предприятий, дорог, труб, дыма, небоскрёбов, кораблей, ревущих самолётов, вонючих машин и прочих «спутников развитой цивилизации».

Шар несколько раз опускался и Гриз осматривал строения. Дома поражали простотой, мягкими не раздражающими красками. В комнатах царила грустная тишина и пустота. Через три часа Гризу до чёртиков надоело однообразие городов, ландшафта. Он тихонько ругался, расстроенный увиденным. Робот всё время хихикал в присоску, затем не выдержал.

— Пойми, чудила, величие цивилизации заключается не в циклопических постройках и необъятных помойках, а в глубине познания себя. Нам потребуется много времени, чтобы осознать, что здесь произошло на самом деле. А когда долгожданное понимание придёт, всем станет тошно за свою разностороннюю ограниченность и беспробудную серость организма. Иногда лучше не знать, почему окружающие умней тебя. Не так ли?

— Ты думаешь?

— Нет сомнений. Мы наверняка многого не поймём и не найдём ничего интересного. Даже на орбите нас ожидает нечто напоминающее музей. Всё ультрасовременное, значимое, заботливо спрятано или уничтожено…

— Тогда какой смысл в наших поисках?

— Тут не всё так просто. Экты были достаточно умны и умели выстраи-вать долгосрочные прогнозы. Они просчитали вариант с нашим появлением на планете. Хотя это было не так трудно — предвидеть визит искателей оружия. Только вот кем они будут? Первая Сила предприняла определённые меры предосторожности, дабы посторонние не могли воспользоваться мощными арсеналами. Ты не думай, будто это так просто — запустить светоносный гроб и беспрепятственно шастать по брошенному дому. Специальные охранные системы запрограммированы на ДНК тех, кто побывал здесь, а он есть во мне и Лоу тоже! Хитро придумано? Любой из четырёх, кого привозили сюда, мог проникнуть на планету только в сопровождении роботов и никак иначе. Предусмотрительные черти….

— Даже так!

— Обязательно и непременно…

— Знаешь, я всё-таки надеялся увидеть нечто более впечатляющее…

— Развитие любого разума идёт волнообразно. Его представители в неистребимом желании ублажить стремительно распухающие амбиции, воздвигают, нагромождают всё более и более крупные, сложные сооружения. Но по достижения определённого уровня знаний и интеллекта начинается обратный процесс — количество органично переходит в качество. Цивилизация примется развиваться вглубь, а не вширь. Благо наука позволяет минимизировать всё без исключения. Возникает своеобразный парадокс: сложную простоту сменяет простая сложность. Именно поэтому мир эктов выглядит скучным, пыльным, провинциальным. На самом деле это всего лишь ширма, скрывающая непередаваемо многоуровневый организм, непонятный для непосвящённых.

— Мародёрам здесь делать нечего!

— Когда я прибыл сюда и пошарил в информационной сети, то не раз перекрестился. Никто из нас не мог и подозревать о существовании пароля на ДНК. Первый случайный гость, просто любопытствующий неминуемо приводил в действие механизм уничтожения планеты.

— Чёрт меня подери! — вскричал Вилли. — Ничего себе шуточки. Импульс мог уйти в никуда!

— Конечно! Сначала я, а потом ты могли умчаться в бездну и там разрушиться от недостатка энергии. Главному Стратегу осталось бы только гадать куда мы подевались.

— Надеюсь, мы прямо сейчас отправимся на орбитальную базу?

— Непременно. Осмотрим экспозицию, выберем экспонат позабористей и отправимся на полигон.

— Тогда давай, жми на орбиту…

— Какой ты шустрый, — засмеялся робот. — На тебя не угодишь…

— Давай, давай, не разговаривай! Рули куда сказано…

Друзья резво погрузились, засунули под сиденье пакет с продовольствием, добытым Джеком неизвестно где, и стартовали.

Супер оказался прав. Объект действительно напоминал музей или вы-ставку вышедшей из употребления техники. Выбирали не долго. Взяли штурмовик — и тронулись в путь!

Лабер уютно расположился в кресле первого пилота и невольно задремал. Ему привиделась какая-то фантасмагория. Всё происшедшее за последнее время перепуталось совершенно. Гриз очнулся в безобразном настроении, долго и тупо смотрел в пустоту, а потом длинно и витиевато выматерился.

Джек неутомимо нёс вахту и ни на секунду не отходил от пульта.

— Долго нам ещё тащиться? — глухо осведомился Вилли.

— Думаю, через пару часов будем на месте…

— Скажи, дружище, а лаборатория, где создали тебя далеко от полигона?

— Понятия не имею. Сведений по данному вопросу во мне нет, и в ин-формационной системе тоже. Экты умышленно скрыли местоположение ея!

— Ах, какие они мерзавцы. Нет, чтобы выставить указатели и транспа-ранты. Всё попрятали, морды плюшкинские! — Лабер лениво потянулся. — Как ты думаешь? У нас есть шанс её найти? Там можно здорово поживиться!

— Не очень обольщайся на этот счёт, — пробубнил из-за пульта робот. — Нам, из того, что там собрано, многого просто не удастся осмыслить. А для освоения крошечной толики разработок потребуются годы напряжённого труда, и это только для того, чтобы создать инфраструктуру для их производства. Для других… Что тут говорить! Ясно одно — об оперативности не может быть и речи. Мы завязнем в новейших разработках, и будем барахтаться в этом болоте бесконечно долго.

— Зачем ты меня так сильно пугаешь? Ты же у нас супер. Напряги свои гениальные мозги…

— Супер, пупер! Соображать надо, батенька, в чём я способен помочь, а в чём нет! Всякому пониманию и умению существует предел. Пойми — я робот практик и в высоких материях разбираюсь плохо. Меня создавали долго. За столь продолжительное время наука успела уйти далеко вперед. Я ведь не кургала. То чудо — мастер на все руки.

— Шо це за гусь?

— Так, одно мифологическое существо, якобы способное жить вне времени и пространства. Брехня конечно…

— «и соединившись с кургала, уничтожит рыцарь зло», — неожиданно продекламировал Лабер.

— Ты что, белены объелся? — страшно удивился робот.

— Ещё до облучения Земли я читал в газетах, совершенно случайно, о твоём хвалёном кургале, только не помню, что именно. Просто одна фраза застряла в мозгу, а сейчас сама собой выскочила.

— Не может быть! — едва не подавился робот. — Это даже теоретически невозможно. Кургала никогда, за редчайшим исключением, не посещает низко развитые миры и старается нигде не следить. Ему там скучно. Развернуться негде. Похвастаться своей силой и молодечеством не перед кем. Он считает ниже своего достоинства, и не без оснований, связываться со слабыми и немощными.

— По-твоему, я всё выдумал? — прищурился Вилли. — Ты меня уличил во лжи!? Я, между прочим, за свою жизнь никого не обманул!..

— Не придирайся к мелочам, — фыркнул Джек. — Рассказывай, рассказы-вай…

— Так вот, о твоём кургала я лично читал. Когда нашли контейнер с Лоу, то рядом с ним валялся свиток с идиотскими стихами, а может предсказаниями, как раз в нём и упоминался твой молодчик.

— Вот так дела! Ты, случаем, не помнишь текст? — взмолился супер, с надеждой рассматривая кислую физиономию друга.

— Стандартное пророчество, с традиционным набором кошмаров и ужасов, какие ожидают человечество в будущем. Ничего оригинального.

— Ох, не спроста это! Ох, не спроста! — робот глубоко задумался. — Я бы тебе порекомендовал, настоятельно порекомендовал, вспомнить, о чем говорили буковки в том документе содержащиеся!

— Тебе-то зачем это? Там какой-то псих изгалялся, а ты и обрадовался!..

— Поверь мне! Даже с одним упоминанием кургала шутить нельзя. Он — сила и умение, уровень которых нам не дано оценить даже приблизительно. Экты знали о нём потому, что кургала навещал их, и оставил крайне отрицательные воспоминания. Он напоминает мне землетрясение — о нём слышали все, но когда оно приходит, остаётся только молиться или бежать куда глаза глядят. Так вот. После визита нашего проказника Первая Сила лет двести вздрагивала и покрывалась липким потом с головы до пят. Кургала кого угодно в бантики завяжет. У эктов, я не знаю откуда они взялись, содержались сведения о необыкновенно могучей и до безобразия умной цивилизации. Скорее всего, они набрели на неё во время бесконечных скитаний по космосу. Гиганты мысли решили изловить кургала и посадить в клетку на потеху честной публике. Не мудрствуя лукаво, они разработали систему мер по реализации коварного плана, приволокли к логову жертвы некие расщепители пространства, временные преобразователи с целой кучей прочего добра, и дружно принялись за дело. Так им кургала такую ко-зью морду соорудил, что повелители галактики до сих пор бегают в звериных шкурах и питаются сухим бизоньим говном.

— С твоих слов получается — сей могучий тип и есть Всевышний!

— Бог есть любовь! А кургала и наполовину не наделён сим святым чувством. С другой стороны он не причислен к свите князя тьмы. Одно слово — пакостник, но не лишённый сострадания и стремления протянуть руку помощи страждущим.

— Свежо предание, да верится с трудом, — буркнул Гриз.

— А теперь насчёт психа, который сочинил предсказание, — не обратил внимания на слова товарища Джек. — Здесь ситуация ещё интересней. Ты в состоянии представить себе существо, способное прогнозировать действия неуловимого, будто эхо, создания. И скорее всего — контролировать его поступки. Мне уже сделалось страшно. У меня возникли нехорошие предчувствия. Давай закончим этот разговор. Иначе мы своей безответственной болтовнёй неминуемо навлечём на себя серьёзные неприятности. Ты лучше поясни, почему последнее время ходишь какой-то смурной?

— Подожди! Кто всё-таки сочинил свиток? — встрепенулся Лабер. — Создатель? Тогда кто такой этот самый кургала?

— Не знаю, не помню, не в курсе, — простонал супер. — Просто поверь старому другу на слово — не стоит ворошить эту тему. Она непременно заведёт не туда и принесёт нам всем неисчислимые беды и огорчения.

— Хорошо. Меня пугает одиночество. Я последний из своего племени. Понимаешь — последний. Подобное не укладывается в голове. Я обречён. В спокойной ситуации у меня голова лопается от безумных мыслей. Слишком много смертей я видел за последнее время. Слишком многое перенёс. У меня нет сил оплакивать павших, но и возродить их из небытия нет возможности. Прошлое терзает душу. Всякий раз я бегу от воспоминаний, но разве можно скрыться от самого себя? Сколько ещё удастся балансировать на грани — не знаю! Лишь в одном я уверен твёрдо — мне не дано продолжить свой род, жить в кругу себе подобных!

— Мир двух планет населён твоими прямыми родственниками. Они боготворят тебя — посланца Светлого Мира! Выбери фигуристую дамочку и принимайся за дело…

— А кто меня уполномочивал им быть? Изменённые люди на сегодня так же далеки от меня, как пингвины. Мне не дано, ты слышишь, не дано поцеловать жену подержать на руках ребёнка, выпить с друзьями пива. Не дано! — Вилли схватился за голову и застонал.

— Давай клонируем сотню таких как ты…

— Мужиков!? Не впадай в маразм!

— Медицина эктов шагнула далеко и способна из твоего биологического материала вырастить особи женского пола.

— Вот так порадовал, так порадовал! — восхитился Гриз. — Спать с самим собой — слуга покорный!

— Вилли, я ни в чём не уверен. Однако факты указывают на то, что не всё так уж безнадёжно…

— Ты на что намекаешь?

— Подлетаем к полигону, — прервал неприятный разговор Джек. — Приготовиться к стыковке.

Лабер посмотрел на экран. Три шара диаметром до пятисот метров каждый образовывали треугольник, соприкасаясь боками. В одном открылся вход, и штурмовик вошёл внутрь.

Глава ╧ 12

— Нет! Всё бесполезно, — Джек раздражённо развернулся в кресле. — Здесь можно сидеть до скончания века. Я двенадцать часов к ряду просматривал память компьютера. Абсолютно ничего интересного! Соорудили перевалочную базу, сопряжённую со складскими помещениями и строго охраняемым сектором выборочной проверки перевозимых грузов, и назвали — полигон! Смех да и только! Представь себе. Компьютер забит сведениями о транзитных кораблях, результатах проверок, экспертиз, отчётах, запросах на поставку различных материалов и прочей дребедени, от которой голова идёт кругом.

— А ты покопайся в архиве…

— Программа стратегических исследований не содержит раздела «архив», — возразил робот. — Хотя идея хороша, я о ней не подумал.

— Что будем делать дальше?

— Возвращаться на Экту и там пробовать отыскать координаты, пароли, сигналы идентификации секретной лаборатории, где создали меня. В покинутом нами помещении располагаются вспомогательные информационные модули, в простонародье называемые архивом. Почему ты не сказал об этом сразу? Задурил мне голову своими переживаниями…

— Не ворчи. Пошли назад исправлять ошибку. Нас ждут ценнейшие сведения. Они дрожат от нетерпения и повизгивают от счастья, что наконец-то их обнаружили и используют по назначению. Даёшь штурмовик!

Друзья быстро собрались и отбыли на Экту. Всё повторилось в обратном порядке. Штурмовик оставили на орбитальной базе и на шаре спустились в исходную точку.

Робот не стал отвлекаться на светомузыкальный ящик, а сразу остано-вился возле маленького, невзрачного пультика с сереньким овальным экраном. Монитор засветился и тут же погас.

— Сломался? — испугался Лабер.

— Всё нормально, — успокоил робот. — Я считываю информацию напря-мую.

— Ну и как?

— Похоже, ты был прав. В базе данных пропасть всякой всячины. Даже ты упоминаешься!

— Оружие, ищи оружие! — едва не прыгал от возбуждения Гриз. — Там оно должно быть: старое, никому не нужное, мало эффективное, списанное за ненадобностью, но так необходимое для нас!

— Кое-что есть, правде не густо.

— И на том спасибо…

— Не мешай! Так, посмотрим…

— Я сейчас погибну смертью храбрых от нетерпения, — взвыл Лабер. — Не томи душу!

— Всё, слушай. Итак! Нейтронная винтовка. Поражает живую силу противника, не нанося ущерба материальной части. Лёгкая, удобная, долговечная. Дальность стрельбы весьма приличная, плотность пучка слабовата, время использования источника нейтронов удовлетворительное. Разработан вариант для боевых кораблей.

Микроволновая пушка. Разносит в пыль всё, что не попадя. Громоздкая, особенно генератор. В эксплуатации не удобна. Предназначена для установки на стационарные объекты. Нам не подойдёт.

Холодный лазер. Эффективно выводит из строя бортовую аппаратуру кораблей, наземных целей. Интересная штуковина. Полезная в хозяйстве. Им хорошо придавливать кадку с квашеной капустой…

Фугасы времени. Тот кому посчастливится угодить в зону их действия, теряет подвижность на некоторое время. Подлетай и стреляй, пока не надоест. Их производство наукоёмко, требует специальных материалов, но весьма перспективно.

Орудия, стреляющие делящимися зарядами. Внешне напоминает фейерверк. Один выстрел поражает множественные цели. В изготовлении просты. Ценное приобретение для нас. На этом можно остановиться… Переходим ко второй части исследований — изучению материальных отчётов, заявок.

— К чему они нам? — удивился Лабер.

— Лаборатория, где создали меня, строго засекречена. Прямые сведения о её местоположении отсутствуют, но я постарался отыскать косвенные. В вышеупомянутых отчётах постоянно фигурируют требования о неукоснительных поставках материалов, на некую таинственную площадку, расположенную в квадрате 25–12. В основном запрашиваются: биомасса, нейронные соединения высшего порядка, сверхлёгкие сплавы повышенной прочности и многое другое, крайне необходимое для монтажа роботов категории супер и серии «А». Нам просто необходимо попасть туда, в этот самый квадрат 25–12. Там и только там находится только разработанное вооружение и всё, что душе угодно.

— Воспроизведи координатную сетку. Посмотрим, далеко ли до него?

— Один момент…

Робот проворной сороконожкой перебежал к основному компьютеру. Снова заработал световой фонтан и над пультом, прямо в воздухе возникла объёмная сетка с мерцающими точками звёзд и планет.

— Странно, — Джек принялся с остервенением чесаться подобно помой-ному коту. — Нет квадрата с такой маркировкой! Двадцать пятый расположен непосредственно за двенадцатым.

— Получается, орбита лаборатории проходит через оба.

— Точно, — подхватил супер. — Смотри, там имеется планета — гигант, а у нёё пояс астероидов. Идеальное прикрытие. Есть где спрятаться….

— Всё правильно. В любом крупном обломке легко расположить исследовательский центр, или замаскировать его под таковой, — улыбнулся Вилли.

— Гений! — восхитился Джек. — Дай я тебя расцелую!

— Попрошу без телячьих нежностей. Лучше подумай, каким образом мы сможем обнаружить среди тысяч астероидов нужный? Каким образом проникнем внутрь? Наверняка там установлены множественные охранные системы, биоблокировки, установки залпового ведения огня и всё такое…

— Нет сомнений! Придётся опять залазить в этого монстра. До чего он мне надоел!

Джек со страхом покосился на пульт и одним движением ликвидировал изображение. Его передние присоски превратились в иглы и погрузились в фонтан. На этот раз поиски заняли больше часа. Мелодии: грустные, торжественные, грозные, тревожные плавно сменяли одна другую, наслаивались одна на другую, догоняли одна другую. Супер несколько раз менял цвет, два раза от него пахнуло палёной органикой. Вилли вновь пожалел, что они связались с поисками секретного объекта. Он опять не знал, каким образом ему следовало поступить, чтобы спасти товарища. Если просто оторвать его от пульта — то он мог повредиться мозгами, а если оставить всё как есть, то робот мог умереть! Неизвестность томила, невозможность сделать что-либо угнетала, страх за судьбу друга парализовала волю. И не потому, что без помощи супера Вилли не суждено было вернуться назад. Нет! Он просто безумно боялся потерять дорогого ему робота.

Наконец мелодии затихли. Джек отвалился, будто клоп, насосавшийся крови, от пульта. Конечности отказались ему служить, и он завалился на левый бок, беспомощно моргая бесцветными глазами. Гриз ринулся на помощь, поднял, усадил, принялся обмахивать полою своего экзотического одеяния. Робот на ощупь оказался горячим и жёстким, словно подошва сапога. От него пахло плавленой изоляцией. Вилли долго маялся возле супера. Что предпринять? Куда кинуться? Можно ли его отливать водой или требуется лечить электричеством? Но робот оправился сам. Он принялся мотать цилиндрической головой. Передние конечности непроизвольно превращались то в руки, то в хитрые захваты, то в трезубые вилки, то в пористые губки. Наконец он пришёл в норму и обрёл дар речи.

— Если когда-нибудь, кто-нибудь хоть раз попросит меня подключиться к сему чудовищному устройству — убью мерзавца на месте. Кем бы он ни был!

— Я за тебя здорово переживал. Думал — ты уже не выкрутишься!

— Пропасть была рядом. Бездонная пустота манила, звала окунуться в неё без оглядки. Пока ещё рано, час не пробил.

— Всё хорошо, что хорошо кончается. Ты узнал, то, что нам надо?

— Естественно, шеф, — окончательно ожил супер. — Будем готовиться к экспедиции. Я позабочусь о пропитании.

На орбитальной базе друзья выбрали скоростной корабль, погрузили в него все необходимые припасы и стартовали. Полет занял шесть дней. Говорить было не о чем. Гриз мрачнел день ото дня. Воспоминания снова принялись грызть Вилли, умножая и без того безысходную пустоту, поселившуюся в сердце в день гибели родной Земли. Неисчислимые зачем и почему, отчего, кому это надо кружились в голове.

Планета, к которой приближались друзья, росла, будто на дрожжах и наконец заняла почти весь обзорный экран. Она будто кровавый глаз висела в пространстве, приводя в смятение только видом своим. Наконец корабль занял геостационарную орбиту, несколько выше пояса астероидов. Вилли испытывал странное чувство. Он не мог отделаться от ощущения, будто планета наблюдает за ним.

Секретный объект отозвался на кодированный сигнал через восемна-дцать часов. Он активировал приводной маяк. Джек назвал пароли входа и повёл корабль на стыковку. Бесформенный, длиной около километра и шестисот метров в поперечнике, кусок базальта, мчался в поясе астероидов, плотно окружённый более мелкими обломками. Поэтому пробираться к нему пришлось буквально на цыпочках. Малейшее неверное движение неминуемо вело к серьёзным последствиям. За управление взялся лично Лабер и блестяще справился с труднейшей задачей. Едва путешественники приблизились к астероиду, как он перехватил управление на себя и втянул пришельца внутрь.

Док оказался маленьким, рассчитанным всего на одного визитёра. Автоматические захваты намертво привязали корабль к упорным стойкам. Из стены выдвинулся переходной тоннель и пристыковался к пассажирскому выходу. Команда сошла на берег.

Причал отделялся от внутренних помещений перламутровой перегородкой, полупрозрачной и слегка колеблющейся. Друзья в недоумении остановились перед ней.

— Ну и что дальше? — осведомился в пространство Гриз. — Я не вижу ни кнопки, ни ручки, ни верёвочки. Наверное, следует крикнуть — сим — сим откройся! А?..

— Понятия не имею, — признался супер. Он гарцевал на месте, будто скакун перед заездом. — Предположим, я сделаю так!..

Джек ткнул конечностью в перегородку. Она плотно обхватила присоску. Тогда робот боднул стенку головой. Вилли с живейшим интересом наблюдал за его действиями. Джек извлёк голову из объятий перегородки и радостно сообщил.

— Ты только посмотри. Это чудо какое-то. Не нужно ничего придумы-вать. Просто входишь и плёнка обволакивает тебя наподобие скафандра. Там, внутри всё заполнено биомассой от потолка до пола. Пошли, сам всё увидишь!

Лабер охнуть не успел, а супер уже исчез за перламутровой перегородкой. Только плёнка счмокала. Тогда Гриз отважно зажмурил глаза, задержал дыхание и сделал осторожный шаг навстречу неизвестности. Ничего страшного не произошло. Он только почувствовал, как его плотно обхватил тончайший, эластичный комбинезон. Попробовал робко вздохнуть. Дышалось легко и свободно. Вилли приоткрыл один глаз. Он находился внутри ёмкости, наполненной киселём розового цвета. В его толще плавали куски неизвестного вещества. Каждое движение давалось с некоторым усилием. Неожиданно всё вокруг заколебалось, и перед Лабером возник робот, непередаваемо смешной в защитном одеянии. Вилли не выдержал и расхохотался.

— Ты что — взбесился? — недовольно буркнул робот.

— Ой, не могу, — ещё больше разошёлся Гриз. — Джек в презервативе!

— Лучше на себя посмотри, — огрызнулся супер, — тогда сразу отшибёт охоту зубы скалить. Не стой на месте. Там очень много интересного. Следи за указателями. Иначе заблудишься. Кстати, указатели расположены на полу.

Супер ускакал. Вилли посмотрел вниз и увидел светящиеся сдвоенные стрелки. Медленно и неуверенно побрёл вперед. Вскоре слева по курсу обозначилось светящееся пятно и через несколько секунд Гриз достиг перламутрового пузыря, протянул руку и коснулся поверхности. Его схватили за пальцы и грубо вдёрнули внутрь.

— Ты что там копаешься? — вилял задом от нетерпения робот. — Пойми! Это мой дом! Я вернулся на Родину! В этих стенах меня произвели на свет. Некогда в биологическом киселе плавали частички моего тела. Отсюда вышли мои братья. Все семнадцать штук! Включая геройски погибшего Лоу. А ты лазишь где-то, улитка-переросток, даже стыдно становится. Никогда не предполагал, что ты такой робкий. Не бойся, нам ничего не угрожает!

Внутри пузыря стоял стол. На нём лежала бесформенная масса, а рядом, в специальных зажимах, конструкция, похожая на человеческий скелет. Робот бегал вокруг стола, заглядывал в управляющую колонку, что-то нажимал, тихо ругался и вообще проявлял необычную активность.

— Что происходит? — спросил Лабер.

— Перед нами находится заготовка последнего робота серии «А». Мозг и анализатор сформированы полностью. Я ввёл команду на окончательный монтаж. У нас скоро будет пополнение. Всё, уходим. Дальнейшее пребывание в помещении не целесообразно. Для окончательной доводки требуются жёсткие излучения, опасные для здоровья.

— За какое время его испекут?

— Часика за три, — задумчиво произнёс робот. — У нас море дел. Пошли!

Наконец Вилли получил материальное подтверждение своим представлениям о сверхцивилизации. Он полностью утолил любопытство и испытал удовлетворение от увиденного. А супер?.. Он бродил по лаборатории с открытым ртом и никак не мог наглядеться…

Бесконечные помещения в виде перламутровых пузырей различных размеров, располагались в строгом порядке. Стоило друзьям попасть внутрь одного из них — обволакивающая плёнка сливалась со стенами, но когда они покидали полусферу, она вновь плотно обхватывала путешественников, надёжно изолируя от биологических смесей.

— Экты, и этого у них не отнять, были гениальны, — разглагольствовал робот, протискиваясь сквозь исходный материал. — Даже я не могу полностью понять всего происходящего. Но идея — блеск! Оригинально решена проблема складских помещений. Танкер подходил снаружи и сливал массу внутрь. Всё!.. Те, кто занимался монтажом, просто протягивал руку, брал горсть материала и расходовал по мере надобности. Ты только посмотри, — супер проворно забрался в очередной пузырь, а Гриз просунул только голову, чтобы всё видеть и слышать. Джек выставил наружу конечность, зачерпнул пригоршню киселя и положил на стол, напоминающий операционный. Масса оказалась запечатанной в перламутровый контейнер. — Потрясающе! Полная изоляция от внешней среды. Делай что хочешь. Безопасность и стерильность гарантированы, — он схватил пульсирующий сгусток и швырнул в стену. Чмок!.. И он вернулся в родную стихию. — С ума сойти можно, — Джека била крупная дрожь. — Я потрясён. Представь себе. Большинство компьютеров комплекса управляются телепатически! Ма-разм!

Друзья принялись развлекаться. Они вламывались в помещения и принимались кидаться шариками изолированной биомассы, затем мчались дальше. Так они добрались до зала управления. И вот тут робот зашёл в тупик. Гриз хохотал до слёз, глядя, как супер расхаживал возле компьютеров, словно кот у клетки с мышью. Сколько не крутись — добраться до неё невозможно. Неизвестно, чем могла закончиться попытка добыть информацию, если бы не маленькое происшествие. В самый разгар хождения по кругу, сзади гостей тихо прошелестело и раздалось вежливое покашливание.

— Разрешите войти, — послышался до боли знакомый голос.

Перед ними стоял…Лоу, собственной персоной, только полностью го-лый.

— Привет, привет, — в восторге замахал передними конечностями супер, — рады тебя видеть!

— Кто вы? — заикаясь спросил Лабер.

— Я, последний робот серии «А». Вы — Вилли Лабер с планеты Земля. Ваш спутник — экспериментальная модель суперробота без номера или буквенного обозначения. Знания заложены при монтаже. Я тоже ориентирован на землянина.

— Проходи, проходи, — ворковал Джек. — Мы тебе рады до бесконечности!

— Счастлив с вами познакомиться. Признаюсь — тоскливо было лежать здесь, одному, пришпиленному к противному столу и мечтать о том дне, когда появится бесстрашный витязь и вырвет меня из холодных лап зажимов. Наконец прибыли вы, и моя мечта сбылась…

— Меня вот что интересует, — неожиданно спросил Джек. — Ты в состоя-нии справиться с управляющим компьютером? Нам никак не удаётся включить его, не то что считать данные. Помоги! Вилли, не плохо бы одеть нашего нового товарища, а то ходит, всех смущает. К чему, спрашивается, такое детальное копирование?

— Что конкретно вас интересует? — спросил А -18.

— Оружие, новейшие разработки или то, что можно использовать как оружие.

— Один секунд! — робот подошёл к пульту и положил на него руки. Через минуту он спокойно повернулся и заговорил. — Я многого не понял. Техника за гранью фантастики. Скручивание физических и временных полей. Прокалывание пространства с созданием вихревых воронок, засасывающих, будто зыбучие пески, все материальные тела без возврата, и ещё много всякой всячины. Непонятные величины и понятия так и кишат. Все разработки находятся в начальной стадии. Ни одного действующего образца. Сплошные теоретические выкладки, формулы, расчёты, сложнейшие объемные чертежи. Я не понимаю с какой стороны даже подступиться к ним, их чего можно изготовить установки, способные на такие подвиги. Экты придумали материалы, о каких вам, даже при поддержке Джека, не приходится мечтать. Нанотехнологии нанотехнологий! Так что, братцы, нам тут не светит.

— Какие действия нам следует предпринять в подобной ситуации?

— Сматываться отсюда с максимальной скоростью! — сообщил новорожденный. — Проникновение в компьютер является командой на уничтожение лаборатории. В нашем распоряжении около трёх часов. Собрать манатки успеем. Только желательно уйти подальше.

— Даже так?

— Здесь произойдёт не просто взрыв. В действие будет приведён мощный расщепитель материи.

— Тоже новая разработка?

— Вроде того. Поверьте, времени на разговоры нет!

— К чему спешка. Давайте обезвредим мину и продолжим исследования, — упорствовал супер. — Мы ещё не всё осмотрели. Жалко бросать лакомый кусок из-за глупой угрозы. Неужели всё сгинет без всякой пользы?

— Джек прав, — поддержал друга Гриз. — Разве мы не в состоянии втроём разобраться за столь продолжительное время в часовом механизме?

— Бомбы, в вашем понимании, не существует. Лаборатория целиком и полностью изготовлена из ограниченно разумной биомассы. Она и есть взрывчатое вещество!

— И корпус тоже органика?

— Конечно! Он искусно замаскирован под скальные породы. Оригинальное решение. Биомасса питается всеми видами энергии, поэтому её невозможно обнаружить с помощью радаров, сканеров и локаторов.

— Но мы видели лабораторию на экранах!

— Она просканировала корабль и убедилась с помощью выносных разведчиков, что на борту присутствуют существа со знакомым ей ДНК. И не стала прятаться. В ином случае вы ничего бы не нашли. Но если предположить невероятное — вы в результате фантастического стечения обстоятельств найдете объект, то дальше внешнего периметра никому проникнуть не удастся!

— Ерунда всё это! Два выстрела из винтовки порвут всё в клочья. Смотри! — супер легкомысленно ударил конечностью в стену. Неожиданно она обрела прочность стали и робот испуганно отскочил в сторону.

— Все ограничивающие поверхности, не зависимо от толщины, выдерживают прямое попадание двухсот килограммовых ампул тяжёлых орудий носителей, — пояснил А-18. — Станция просто поглотит энергию взрыва, съест её. Нам только что наглядно продемонстрировали, во что способно превращаться тончайшее вещество. Не стоит искушать судьбу и лишний раз злить лабораторию. Она нам дала фору в три часа. И на том спасибо…

Пока троица пробиралась к кораблю, Лабер испытал много неприятных минут. А вдруг биомасса передумает, и то, что в данный момент плотно облегает тело, закостенеет, как там, в комнате управления? И будет он стоять, вопя от ужаса, словно муха в куске янтаря, не в силах что-либо предпринять, а в недрах станции будет спокойно идти отсчёт времени. Гриз ёжился и ускорял шаг.

Друзья в темпе вальса промчались к кораблю, расстыковались и стартовали.

Первую половину пути Джек никак не мог успокоиться. Его переполняли воспоминания о родном доме. Он всё время приставал к Вилли.

— Изобретению эктов нет цены. Если затея с освобождением Земли лопнет…

— То уже никому, ничего не понадобится, — продолжил Гриз. — Мы все будем мертвы, или большая часть из нас. Вернуться назад никому не удастся.

— Всё правильно! Ты как всегда прав. Я легкомысленно размечтался и забылся. Спасибо, вернул меня, бестолкового, на землю из мира грёз…

— Полно тебе, — сказал Вилли. — Давай лучше подумаем, какое оружие из найденного мы способны создать.

— Мне очень нравятся: делящиеся заряды, фугасы времени и холодный лазер. Всё остальное ерунда…

— Скорее всего, ты прав. Полученные данные только подтверждают это. Позиции, названные тобой, легче всего запустить в производство. Наши заводы, оснащённые оборудованием райберов, уже сегодня готовы для этого. Разработка документации займёт много времени?

— Не более месяца, — ответил робот. — В сущности, она уже почти готова. Осталось только перенести всё на бумагу и можно приступать к работе. Монтаж и сборка тоже не проблема.

— Мне нравятся такие темпы…

— Мне тоже. Когда вернёмся в мир двух планет, Джон непременно, под сенью развёрнутых знамён, при большом стечении народа, в торжественной обстановке, вручит мне орден за выдающиеся заслуги перед обществом.

Вторую половину пути робот непрерывно шептался с А-18, таинственно умолкая всякий раз, когда Вилли проходил мимо. Несколько раз Лабер под разными предлогами пытался выяснить у заговорщиков, о чём они секретничали, но оба молчали, как партизаны на допросе. Однако стоило Гризу удалиться, как снова начинались прежние разговорчики, настороженные взгляды в его сторону, и бесконечные шу — шу — шу, бу — бу — бу…

Вилли потерял сон и аппетит. Он изнывал от любопытства и начисто забыл о своих думах и переживаниях. Лишь одно интересовало его на данный момент — о чём говорили роботы!

Наконец они наболтались всласть и решили снизойти до общения с простым смертным. Джек, будто ничего не произошло, вскарабкался в кресло пилота и принялся сосредоточенно управлять кораблём, словно он нуждался в помощи супера. Автопилот прекрасно справлялся без посторонней помощи.

— Мне никто ничего не хочет сказать? — сухо поинтересовался Вилли.

— Нет, — ответил Джек.

— Я думал — мы друг другу доверяем…

— То, о чём шла речь, не имеет к тебе ни малейшего отношения, — ответил супер. — Ты все равно не понял бы и половины. Не переживай. Мы не собираемся продать тебя в рабство или бросить на произвол судьбы. Ты наверное забыл — у меня тоже существует личная жизнь, в которую я не собираюсь посвящать существ не одного с собой происхождения. Вот и всё…

Вилли счёл необходимым промолчать.

Неожиданно роботы заспорили насчёт имени А-18. Опять повторялась старая история.

— Делайте со мной что хотите, — кипятился робот, — но я абсолютно против этого отвратительного, никому не нужного, не благозвучного имени Пит. И как это у тебя язык повернулся придумать такое, — обратился он к Джеку. — У меня, в связи с этим возникают собачьи ассоциации. Ещё немного и меня посадят на цепь, поставят перед мордой мятую алюминиевую миску с баландой и заставят выть на Луну. Форменное безобразие…

— Вилли, посмотри на него. До чего нынче капризный робот пошёл. Едва выцарапался из киселя, а уже гонор показывает. Того и гляди — скоро примется стучать по трибуне ботинком…

— Подожди, — махнул рукой Гриз. — Вечно ты высовываешься со своими инициативами. Нет, чтобы поинтересоваться у человека, какое имя ему больше нравится. Тебе дай волю — ты и меня переименуешь…

— Я бы не возражал против Али, — скромно произнёс А-18.

— Смотрите, какие мы из себя восточные! — не утерпел супер. — У нас, понимаешь, на складе чалмов, нет чалм, тьфу, зараза! Короче тюрбаны закончились. А зачем они тебе, раз ты у нас Али — без — штанов! Так вот, милый мой, заруби у себя на носу раз и навсегда. Мы, в данный момент, находимся в состоянии войны и подчиняемся законам военного времени, а они гласят: чтобы тебе не сказали командиры и старшие товарищи — прими с благодарностью и молча неси свой крест…

К всеобщему удивлению новобранец проявил удивительную твёрдость и решительно заявил, что ни на какое другое имя отзываться не собирается. После получасовой ругани, супер решил уступить, а под конец попросил нового члена коллектива запомнить этот момент, чтобы в будущем быть более сговорчивым тогда, когда его попросят о чём-либо. Лабер понял одно — роботы специально затеяли всю эту котовасию, дабы отвлечь его от тяжких дум, за что Вилли был им благодарен несказанно!

На орбитальной базе команда погрузилась в шар и без промедления отправилась к импульсной установке. Гриз не удержался и решил в последний раз сделать облёт планеты. На прощанье…

Вокруг всё дышало грустью. Печальное небо скорбно взирало на осиротевшую планету. Ленивый ветер осторожно теребил листочки увядающих деревьев. Медленно, будто во сне, колыхались золотистые травы. На этот раз друзьям повезло. Посредине почти чёрного океана, на огромном острове возвышался величавый город. Он появился из-за горизонта неожиданно, словно вынырнул на мгновение из мрачной пучины. Вилли даже забыл дышать, до того его поразило увиденное. Лабер не мог налюбоваться на немыслимое по красоте сочетание сложных геометрических форм, мягкую игру насыщенных, переливающихся, успокаивающих красок. Невольный трепет внушала идеальная гармония строений. Город лежал подобно заснувшему, прекрасному хищнику, по шкуре которого пробегали волны чарующего света. От волшебного зрелища перехватывало дыхание, в голове звучали торжественные гимны. Лабер не посмел приземлиться. Он только позволил себе сделать несколько кругов, и всякий раз город представлялся в новом ракурсе, каждый раз поражал соразмерностью форм, законченностью линий, совершенством пропорций. Создавалось впечатление, будто он сам вырос из земли, являлся её органичным продолжением, а не творением рук разумных существ, до того естественно смотрелся он на фоне моря, скал, растительности.

Когда шар улетал, Гриз, отдавший управления суперу, долго смотрел на тающий вдали город и чувствовал, как умирает дивная сказка, рождённая гением архитектора, и остаётся только пыль веков, обречённое безмолвие и светлая грусть о чём-то не сбывшемся, не оправдавшим надежд, от чего на сердце становилось легко и печально одновременно.

Супер как всегда оказался прав. Здесь было чему удивляться. Гриз вдел свет. Слышал музыку. И ещё одно он понял и осознал с болезненной остротой — Экта умирала спокойно, с чувством выполненного долга. Она угасала без обречённости и безумной надежды на скорое спасение. Планета сделала всё от неё зависящее, и не её вина в том, что дети оказались глупыми и предпочитали любить исключительно себя. Экта исчерпала все ресурсы до дна и была уже не в состоянии дать начало новой жизни, разуму. Скоро, очень скоро всё превратится в прах, и одинокий ветер начнёт переносить с бархана на бархан эхо детского смеха, тень человеческой мечты, жалкие остатки несбывшихся надежд и запах горечи, подтверждая своим примером тезис — всё тщетно в мире нашем. Суета сует…

— В моём сердце поселилась грусть, — вздохнул Гриз. — Для чего мы живём, мучаемся, страдаем, убиваем, гибнем? Чтобы в конечном итоге придти вот к такому печальному концу? Если бы у меня имелись силы и возможности, то я непременно сделал из Экты заповедник и возил сюда всех жителей Вселенной. В обязательном порядке. Пусть на наглядном примере убедятся к чему приводят поспешные, не продуманные, руководимые исключительно эмоциями действия.

— К сожалению, из твоего благого начинания ничего не получится по многим и многим причинам. А самое главное заключается в следующем — никто не захочет учиться на чужом примере, потому, что будут считать себя умней всех на свете, и быстро убедят себя — уж с ними такого не случится никогда!

— Как ты думаешь, провирус ещё здесь?

— Нет. Скорей всего он покинул планету. Ему не хочется, чтобы она напрасно мучилась в бессмысленных потугах родить ещё одно дитя. Гуманизм, прах его дери! Провирус умеет не только лаптем щи хлебать. Он подарил планете покой.

Через четыре часа компания отбыла в мир двух планет.

Глава ╧ 13

Героям устроили встречу по высшему разряду. Джек, наскоро проглотив изрядный кусок запечённого мяса, отправился разрабатывать техническую документацию на новые виды вооружений. Вилли пришлось отдуваться за всех, и он с большим пиететом поведал о похождениях в мёртвом мире. Али с нескрываемым интересом присматривался к окружающим, а те в свою очередь тоже не обходили вниманием нового члена команды.

После окончания повествования даже великий скептик Главный Стратег, воспрянул духом. Джон, наполненный до краёв оптимизмом, который на крутых поворотах перехлёстывал через край, ходил кругами по каюте. Весть об удачном завершении экспедиции распространилась среди людей, подобно молнии, многократно умножив решимость и жажду победить. Вскоре заводы заработали на полную мощность. В сборочных цехах шла дружная работа под руководством супера. Уже смонтированные каравеллы переоснащались новым оружием. На орбите собирали станции — накопители. Их строительство курировал Али. Вилли занимался созданием запасов продовольствия. На орбите второй планеты находилось множество рефрижераторов, сооружённых из списанных грузовых кораблей. Джон в сопровождении Второго Стратега, мотался с завода на завод, с фабрик синтетического питания на планету и снова на заводы. Жизнь бурлила ключом. Корабли на стапелях росли подобно грибам. Джек лично осматривал все каравеллы, вникал во все мелочи, настраивал прицелы, помогал с регулировкой двигателей скольжения. К этому времени Али возглавил специальный отряд по прокладке трассы к Светлому Миру. Для этого потребовалось двенадцать станций — накопителей. Когда их зафиксировали в заранее рассчитанных точках, готовые каравеллы начали движение по цепочке.

Таким образом в крайне сжатые сроки, благодаря дружным усилиям подготовка к штурму завершилась. Всё население мира двух планет переправили на последнюю станцию, где образовался огромный космический лагерь.

А чем всё это время занимался его высочество Дракон? Какой вклад в дело разгрома врага сделало благородное животное? Кот разгуливал по орбитальной станции будто фон-барон. Правая рука, вернее — лапа, посланца Светлого Мира. Баловень судьбы, деливший с хозяином, на протяжении долгих лет, все тяготы и лишения походной жизни. Герой, выстоявший в кровавых сражениях. Несгибаемый воин, на которого можно было положиться в трудную минуту. Непререкаемый авторитет в вопросах ведения боя с грызунами любых размеров и численности. Маленький представитель всех животных, населяющих Светлый Мир, а по сему наделённый неограниченными полномочиями. Всесильный. Каждый обитатель мира двух планет мечтал просто прикоснуться к суровому ветерану и угостить чем-нибудь вкусненьким. Поэтому на орбитальную станцию ежечасно прибывали посланцы трудовых коллективов, гружёные тюками с провизией. И сердце кота дрогнуло. Дракон не выдержал испытания медными трубами и распоясался до невозможности. Характер его испортился окончательно и бесповоротно. Дракон неприкрыто помыкал всеми. Он залазил на пульт управления, на котором имел обыкновение почивать, и орал не своим голосом до тех пор, пока ему не давали очередное лакомство, которое он тут же брезгливо отвергал и неистово требовал нового. Кот по поводу и без оного шипел, пушил хвост, вздыбливал шерсть на загривке, царапался и кусался. Баловень судьбы сделался капризным, привередливым, наглым. Обслуживающий персонал сбился с ног, вытирая за ним мочу, подбирая помёт, меняя разодранные в клочья панели и утилизируя вытошненную пищу.

Дракон вламывался на совещания и не давал никому открыть рта, оглашая окрестности безумными воплями. Он срывал важнейшие заседания, не считаясь с интересами солидных людей. Ещё немного и кот наверняка бы совершил государственный переворот, узурпировал власть и объявил себя самодержцем, фюрером, богом и ещё неизвестно кем! Но, слава Богу, дело не дошло до кровопролития и гражданской войны, потому, что… в один прекрасный момент Гриз появился на станции, мгновенно во всём разобрался, решительно и круто поставил на место зарвавшееся животное. Наглец попробовал спастись бегством. Но в виду того, что за последнее время вес его утроился от неумеренного питания, а говоря проще — обжорства, он не смог развить достойную скорость, был схвачен, примерно наказан, лишен гражданских прав и посажен на диету. Дракон по инерции пытался сопротивляться, требовал адвоката, пробовал апеллировать к международным правозащитным организациям, выгибал спину коромыслом, сверкал глазами, но никакие ухищрения и увертки не помогли. Коту решительно урезали паёк и держали на нём до тех пор, пока непомерно распухшая морда дебошира не приобрела довоенные габариты. Со временем, когда жизнь кота вошла в прежнее русло, он смирил аппетиты, хоть время от времени заносчивость проскакивала в отношении к окружающим.

В преддверии Великого похода к Светлому Миру, Дракону изготовили персональный скафандр, в котором он себя прекрасно чувствовал, и испытывал неудобство только в том, что не мог точить когти, где вздумается. Главный Стратег лично проинспектировал флот, остался довольным увиденным и распорядился немедленно собирать расширенный военный совет.

В кают-компанию Доки набилось множество всякого народа: командиры каравелл, медики, высшее военное руководство, религиозные деятели, представители власти, эксперты. Также присутствовали оба робота и Вилли. Приглашённые еле-еле разместились. Самым последним появился Их Сиятельство. Он солидно, вразвалку, прошествовал через почтительно расступившуюся толпу, зацарапался хозяину на плечо, сощурил голубые глаза и соизволил задремать.

Первым взял слово Главный Стратег. Впоследствии Гриз охарактеризовал основную мысль его выступления одной фразой. Нас мало — но мы в тельняшках!

— Я собрал вас здесь, дорогие друзья, для того, чтобы сообщить о решении военного командования. Подготовительный период закончился. Мы выступаем! Все, что мы смогли построить — построили и переправили сюда. По моим данным через сорок восемь часов энергоёмкости всех кораблей наполнятся. Нам нет резона медлить. Пришло время решительных действий.

— Последнее время люди работали на пределе своих возможностей. Очень многие истощены сверх всякой меры, особенно гражданское насе-ление, — подал голос Главный санитарный инспектор. — Отдых, пусть даже кратковременный, крайне необходим. Вы сказали — грядёт время решительных действий. Мы не имеем права рисковать…

— Вот именно… — оборвал его Главный Стратег. — Решительных и немедленных! Если затормозим, остановимся — пиши пропало! Мы обязаны всё сделать на одном дыхании, не снижая темпа!

— Тем более отдых необходим, — упёрся инспектор.

— Никаких передышек, к огромному сожалению, мы позволить себе не в праве, — мотая толстым пальцем, пробасил Начальник Снабжения. — У нас всё на пределе.

— Прошу прощения, — возвысил голос Лабер, — О чём, собственно, идёт речь?

— Ситуация элементарная, — пояснил Начальник Снабжения. — Синтезаторы искусственного питания работают на трёх видах сырья: нефти, газе, угле. Выбор пал на последний, по вполне определённым причинам. Мы постарались забить им все пригодные для этого корабли. Однако расчёты говорят — только свирепая экономия позволит обеспечить флот продуктами на расчётный период времени. Поэтому отдых для нас недопустимая роскошь! В случае неблагоприятного развития событий всех ожидает голодная смерть. Между прочим с водой дела обстоят ещё хуже. С водой вообще беда…

— Какими ресурсами мы обладаем на данный момент? — поинтересовался старший эксперт. Он непрерывно занимался регулировкой охладителей на кораблях и был немного не в курсе.

— Двадцать одна каравелла, — принялся перечислять Второй Стратег. — Четыре брандёра. Сто двадцать шесть тяжёлых бомбардировщиков. Пятьсот три истребителя. Полтора миллиона мин. Шестьсот фугасов времени. Двенадцать грузовиков с углем. Восемь танкеров с водой. Четыре рефрижератора с НЗ. Завод по производству синтетической пищи. Завод по регенерации отходов. Двадцать шесть крупногабаритных транспортов с гражданским населением.

— Кошмар! — схватился за голову эксперт.

У Вилли пробежал холодок по спине. Последнее время он без отдыха мотался по обширному стойбищу. Ему некогда было остановиться и по-смотреть вокруг. Бесконечные вопросы, требующие немедленного реше-ния, не позволяли спокойно вздохнуть. Но сегодня он осознал, какая страшная армада скопилась на последней станции. Ему стало не по себе. Двадцать шесть чудовищных, неуклюжих, построенных из первого, что подвернулось под руку, транспортов, перегруженных сверх всякой меры в нарушение многочисленных инструкций и правил. Они производили сотни тонн отходов, с которыми не в силах были справиться самые мощные фильтры и преобразователи. Благодаря этому из круговорота питания, переработки и восстановления безвозвратно выпадали многие тонны ценнейшего биологического вещества.

— Сейчас мой заместитель расскажет, — продолжал Главный Стратег, — каким образом будут развиваться дальнейшие события. Прошу вас…

Второй Стратег робко встал, извлёк из папки несколько листочков и принялся внятно, чётко, тихо читать:

— В трёхдневный срок всем командирам каравелл и более мелких боевых кораблей надлежит предоставить полные списки личного состава. Затем, после получения соответствующей команды, мы поступим следующим образом. Доки и ещё пять каравелл уходят в Солнечную Систему. Там они делятся на две группы. Две каравеллы остаются охранять район перехода. Противник наверняка сканирует пространство и сразу обнаружит появление нашего передового отряда. Поэтому нам жизненно необходимо сохранить район перехода в неприкосновенности. Мы не имеем права позволить неприятелю проникнуть в основной лагерь. Тогда погибнут все, ни за грош. Вторая группа из четырёх каравелл произведёт глубокий поиск, а если говорить точнее — разведку боем. Только она даст нам правдивую информацию о происходящем в Солнечной Системе, и чем располагает Вторая Сила. На сегодня мы знаем о враге то, что рассказал уважаемый всеми Вилли. И не более того… А воспринимать всерьёз те аппараты, какими воевали с нами райберы не стоит. Прошу понять! Шутки закончились! Мы находимся всего в одном шаге от смерти или победы. Первая стережёт нас повсюду: в покинутой Родине, здесь, во вновь обретённом доме. Вторая достижима только при условии полной мобилизации мужества, помноженного на информацию, информацию и ещё раз информацию.

— Скажите, Второй Стратег, к чему понадобились списки экипажей боевых кораблей? — спросил кто-то из собравшихся.

— Тех, кто пойдёт в поиск мы укомплектуем лучшими из лучших, и поведёт их уважаемый Вилли.

— Есть ли смысл рисковать самыми подготовленными кадрами в пред-дверии решающих битв? Не будем себя обманывать. Они пойдут на вер-ную смерть.

— Авангард обязан продержаться сколько сможет и ещё чуть-чуть. Только в этом случае райберы пустят в действие всё оружие, каким располагают. Это то, что нам нужно.

— Неприятель наверняка догадается, что имеет дело не с основными си-лами, — сказал Али. — Он постарается не открывать всех карт. Самое интересное враги приберегут до того момента, когда появятся основные силы.

— Четыре мощных, оснащённых могучим оружием, каравеллы не предмет для шуток и экспериментов, — возразил Второй Стратег. — Не забывайте. Райберы понятия не имеют, с кем имеют дело. Они не станут рисковать. Противнику отступать некуда. Однако предлагаю вернуться к плану боевых действий.

— Тогда какой смысл осторожничать и играть в прятки? — вмешался кто-то из инженерного состава. — Гораздо разумнее нанести один мощный удар всеми имеющимися силами. Разведка насторожит противника, позволит сгруппироваться, мобилизовать резервы, укрепить оборону.

— Как раз этого мы и добиваемся, — пояснил докладчик. — Одна из целей разведки — сгруппировать неприятеля в одном месте. Подобный манёвр позволит не распылять силы и даст возможность ограничиться одним ударом, а пока попрошу подождать с вопросами и выслушать нас до конца. Далее события могут развиваться по двум направлениям. Первый вариант. Райберы оперативно разворачивают силы и уничтожают передовые каравеллы одним махом. Две оставшиеся в районе перехода предупреждают нас, и если потребуется, противостоят неприятелю. За это время, все корабли, и в первую очередь гражданские, успеют уйти. В таком случае флот будет вынужден вернуться к планетам. Когда последний корабль покинул Родину, он, из предосторожности, уничтожил первую станцию — накопитель. Тем самым мы исключили вероятность удара в спину. Поэтому нам потребуется забрать с собой конечную станцию. На это потребуется некоторое время и уйма энергии. Здесь пригодятся запасы продовольствия. Таким образом, мы сводим риск к минимуму, что позволяет повторить попытку с возвращением к Земле.

— Не начав наступления, вы думаете о бегстве! — вспылил командир флагмана. — С подобными настроениями нам никогда не победить!

— Я попрошу всех держать себя в руках и не оскорблять присутствую-щих. Сдерживайте эмоции, — встал Главный Стратег. — Нашими действиями движет суровая необходимость. То, чем мы занимаемся в данный момент можно назвать одним словом — шаг отчаяния. Умный человек обязан просчитать все варианты, а не зацикливаться на одном. Прошу не забывать! У нас на руках гражданское население. В транспортниках, словно сельди в бочках, наши жёны, матери, отцы, дети. На нас лежит тяжкий груз ответственности за их жизни, за идею, что наполняет сердца решимостью, за будущее, если оно у нас будет! Вам известно. Я был категорически против присутствия пассажирских кораблей. К сожалению обстоятельства вынудили пойти на столь рискованный шаг. Хочу ещё раз напомнить — я командую вооружёнными силами и не позволю вмешиваться в мои действия. Если потребуется — пойду на самые жёсткие меры, но сохраню порядок и дисциплину. Уважаемые друзья. Я готов выслушать разумные предложения, но только разумные! И попрошу впредь воздержаться от резких и непродуманных заявлений, и не дай Бог — ультиматумов, — Главный Стратег сел.

— Так вот, — невозмутимо продолжил докладчик. — С первым вариантом мы разобрались. Перейдём ко второму. Если от передового отряда поступит добро на ввод основных сил, они немедля присоединятся к разведке. Там весь флот делится, как и в первом варианте, на две разновеликие группы. Более многочисленная команда, оттянет на себя основные силы противника. Вторая совершит обходной манёвр и ударит по принимающим, жилым блокам. Но их основная цель — трассы, которые соединяют два лагеря: старый и новый. Мы отрежем Вторую Силу от сырьевых баз, заводов и многого другого. Её поведёт Джек. Только он способен справиться с поставленной задачей. Первой группе придаются все мины и брандёры. Вторую группу составят корабли, изготовленные по технологии кораблей — невидимок.

— Что такое брандёры? — спросил старший эксперт.

— Ничего серьёзного, — улыбнулся Вилли. — Старинный морской термин. Раньше делали так: брали корпус старого корабля, начиняли порохом, бочками со смолой, поджигали и таранили им неприятеля. Мы несколько усовершенствовали конструкцию. Монтажники подготовили списанные корабли и устроили им раздвижной нос. Свободное пространство заполнили минами. В нужный момент мы активируем запорное устройство, и минное облако устремляется на врага.

— Мины, покинув борт, пойдут струёй, но никак не облаком. Противнику не составит труда уклониться от неё, — возразил эксперт.

— Здесь присутствует маленькая хитрость. Мы сообщим их корпусам отрицательный заряд. Он в считанные секунды разбросает мины в разные стороны.

— Подождите, — оживился кто-то из учёных. — Корпус любого корабля в пространстве приобретает устойчивый положительный заряд.

— Вот именно… — улыбнулся Лабер.

— По достижения противника, — невозмутимо продолжал Второй Стратег, — каравеллы выпускают минное облако. Брандёры идут под его прикрытием. Далее действуем по обстоятельствам…

— Кто персонально будет осуществлять командование группами на всех этапах?

— Мы уже говорили на эту тему. Повторяться не стоит, — ответил Глав-ный Стратег.

— Когда отбывает передовой отряд? — спросили из дверей.

— Приблизительно через пять дней, — ответил Гриз.

В течение двух часов оба стратега подробным образом отвечали на многочисленные вопросы. Особое внимание уделялось порядку дозаправки и пополнения боекомплекта во время активных боевых действий. Атмосфера в кают-компании накалялась в прямом и переносном смысле. Наконец Главный Стратег решительно отчеканил:

— Мелкие вопросы будем решать в рабочем порядке. А теперь прошу всех разойтись. Техники сообщили, что вентиляция и поглотители работают на пределе. Не будем испытывать судьбу. Совещание закончилось. Я буду на флагмане постоянно. В случае непредвиденных обстоятельств — связывайтесь немедленно…

* * *

Последние дни прошли в лихорадочных сборах. Грузовики метались по стойбищу во множестве. В суматохе приготовлений происходила страшная путаница. Часть грузов доставлялась не по назначению, и приходилось тратить много времени, чтобы исправить ошибку. Главный Стратег, потеряв самообладание, орал на капитанов, которые, не смотря на все усилия, не могли наладить учёт прибывающих грузов. Они пробовали неубедительно огрызаться, проверяли документацию и ещё больше всё запутывали. Лабер вернулся с периферии, где хранились боеприпасы и положил конец беспорядку. Он выстроил корабли передового отряда в одну шеренгу и заставил экипажи провести полную ревизию. Когда Вилли получил отчёты, то сразу стало ясно куда кому и какое количество грузов требуется довести. А у кого образовались излишки подлежащие изъятию. Порядок в снабжении был восстановлен.

Наконец настал он — долгожданный день, который мог положить начало новой жизни или привести к гибели.

Авангард отбыл. Без громких речей, крепких объятий. Никто не хотел накручивать себе нервы перед походом.

Доки вынырнул в районе Марса. Красная планета гостеприимно посматривала на гостя, посмевшего нарушить её многовековой покой. Солнце, размером с пятак, блистало в чёрной пустоте. Многострадальная Земля казалась крошечной искоркой. Лабер приказал включить обзорный экран и распорядился вывести на него данные узкополосных сканеров, привести всё оружие в боевую готовность. Второй Стратег старательно обрабатывал поступающие сведения. Пока ничего опасного не наблюдалось. Засеять огромное пространство спутниками слежения было не под силу даже райберам. Зато существовала вполне реальная возможность натолкнуться на единичного разведчика.

В течение двух часов появились остальные корабли отряда. Согласно разработанному плану они без промедления разделились на две группы. Вилли хотел оставить Второго Стратега охранять район перехода, но он наотрез отказался повиноваться, как он выразился «этому гражданскому хлыщу», и остался на флагмане. Решительный, бескомпромиссный, чем-то отдалённо напоминающий зайца, жующего кусок коры.

Корабли медленно тронулись вперёд. Через сорок минут левая каравелла доложила о появлении двух объектов, диаметром около трёх метров каждый, лохматых из себя. Почти тут же блеснула вспышка, за ней вторая.

— Что там у вас?! — гаркнул Второй Стратег.

— Нас атаковали с кормы, — доложил капитан. — Шары неожиданно изменили курс и таранили верхнюю палубу. Корпус повреждён в трёх местах. Пострадали два истребителя, тяжело ранен техник. Ведутся восстановительные работы. Короче — ничего серьёзного. Размеры шаров были недостаточны, для причинения ощутимого ущерба.

— Дело не в размерах, — строго сказал Второй Стратег. — Противник мог использовать пресловутые распылители материи. Приказываю соблюдать крайнюю осторожность. Если по чьей-нибудь милости погибнет хоть один человек — лично спущу шкуру!

Лабер удивлённо воззрился на заместителя Алекса. Тот без команды не мог даже пукнуть, а возражать и командовать было для него вещью, практически, невозможной. А тут откуда что взялось? Тем не менее Гриз счёл необходимым поддержать новоявленного командующего.

— Перед тем, как выступить, всем без исключения был дан чёткий и не двусмысленный приказ: любое тело невыясненного происхождения под-лежит немедленному уничтожению. Руди, почему ты пренебрёг распоря-жением высшего командования?

— Не знаю, — честно признался капитан. Он, в своё время, одним из первых прошёл подготовку под руководством Лабера и пользовался его безграничным доверием. — В голове царит полная неразбериха. Вилли, пойми, мы находимся на пороге нашей прародине. У меня руки дрожат и сердце подкатывает к горлу. Просто наваждение какое-то…

— Всем кораблям — стоп! — неожиданно распорядился Гриз.

— Почему мы остановились? — поднял бесцветные брови Второй Стратег. — По какому праву нарушен мой приказ?

— Мы едва не совершили страшную ошибку, — ответил Лабер. Он был весьма зол на себя, потому, что в хронической спешке едва не упустил весьма важный психологический момент. — Легенда о Светлом Мире жила в сердцах сотен поколений жителей мира двух планет. Они долгими годами мечтали попасть сюда, жаждали воссоединиться с его обитателями. Наконец, в результате тяжких испытаний корабли достигли окрестностей Земли. Мои друзья неминуемо придут в трепет, суеверный восторг и непременно забудут обо всём на свете. Надо дать им время придти в себя.

— И сколько ты предлагаешь здесь висеть, — осведомился Второй Стратег.

— Пока экипажи не обретут способность действовать. Кстати, а как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно. Мы выбиваемся из графика, преступно медлим и по-пусту теряем уйму времени. Я в бешенстве…

Странно, подумал Гриз, он сегодня сам не свой.

Девятнадцать часов с небольшими перерывами Вилли беседовал с членами команды по громкой связи, и они постепенно начали приходить в себя.

Каравеллы осторожно двинулись дальше. Все дозоры по пути следования уничтожались. Через восемь часов появились первые признаки противника. Его зонды крутились на пределе радарной видимости, но ближе не подходили. Перед передовым отрядом простиралась абсолютная пустота. Никаких носителей, никаких роботов камикадзе — ровным счётом ничего! Лабер приказал остановиться. Он нутром чуял неладное. Что-то было не так. Райберы знали об их приближении, но ничего не предпринимали. Странно…

По личному распоряжению Второго Стратега выслали пустую шлюпку на автопилоте. Не успела она пройти и трёхсот километров, как пространство вокруг неё изогнулось, шлюпку свернуло штопором и выплюнуло назад. Лабер срочно пересел на бомбардировщик, подлетел к месту катастрофы на сто километров и выстрелил фугасом времени. Ракета с разгона уткнулась в пустоту, будто в стену и взорвалась. Немедленно проявились сложные аппараты, отдалёно напоминающие медуз с растопыренными щупальцами. Двадцать четыре штуки образовывали кольцо диаметром около девятисот километров. Видение продолжалось не более двадцати минут. Затем медузы медленно растаяли в пустоте. Вилли выстрелил ещё раз. Медузы появились. Подоспевшие штурмовики в считанные секунды ликвидировали засаду. Двинулись дальше, используя шлюпки в качестве щупа. Вскоре обнаружили ещё одну ловушку, а потом появились райберы. Они шли плотной группой силами до восьми носителей. Перед ними находилось нечто, что вначале приняли за минное облако. Но это не было минным облаком. Сотни люрминсов плыли в пустоте, неотвратимые, плохо различимые на экранах радаров. Второй Стратег приказал открыть огонь делящимися зарядами совместно с фугасами времени. Все прекрасно знали, на что способна хищная биомасса, сколько хлопот она доставила в мире двух планет, пока с ней не научились эффективно бороться. На этот раз с люрминсами покончили на удивление быстро. Каравеллы отстрелялись и выпустили штурмовую технику. Бомбардировщики немедленно ушли под защиту истребителей и изготовились к стрельбе. Штурмовики развернулись веером, готовые в любой момент открыть плотный заградительный огонь.

Райберы даже не притормозили. Они принялись маневрировать, стараясь охватить незваных гостей со всех сторон. Флагман ударил холодным лазер по ближнему носителю. Мгновенно проявилось его губительное действие. Носитель, вопреки здравому смыслу, повернулся к неприятелю бортом. Каравеллы произвели залп и почти метровые ампулы с антиматерией врезались в верхние палубы боевого корабля. Через мгновение он развалился на множество кусков, горящих голубым, яростным пламенем. Второй носитель принялся лихорадочно выпускать мелкие суда. В суматохе некоторые сталкивались. Образовалась пробка. Поэтому его постигла та же участь, что и предыдущего.

Потеряв два носителя, противник и не помышлял об отступлении. Це-лый рой истребителей и штурмовиков налетел на людей. Ох, не даром в своё время Гриз тренировал пилотов. Первую атаку отразили спокойно, умело, хладнокровно. Пилоты вертелись на месте и вели огонь из всех орудий. Истребители затянули райберов в немыслимый хоровод, методично отстреливая одного за другим.

Вторая Сила попыталась изменить тактику. Первый контакт их явно обескуражил. Никто не ожидал подобного отпора. И тут, по всей видимости, райберы сообразили, что их больше, и им нет никакого резона заниматься единоборствами, а требуется лупить всеми силами по тяжёлым кораблям, так как их уничтожение гарантировало автоматическую гибель маломерных судов. Носители всем скопом ринулись в атаку, сделавшись прекрасной целью для делящихся зарядов. Несколько дружных залпов уничтожили почти половину кораблей райберов. Оставшиеся в замешательстве отступили.

Второй Стратег распорядился двигаться дальше. Вилли пытался протестовать, но великий полководец непоколебимо вёл флот вперёд. Гриз вновь удивился. Он никак не ожидал от него подобной решимости.

Дерзкий отряд понёс минимальные потери и уверенно развивал успех. Всех вдохновила первая победа. Однако Второй Стратег был строг и не давал никому расслабиться. Вскоре разведка доложила, что превосходящие силы противника подходили со стороны Земли. Всего двенадцать носителей. Шутки закончились, начиналась серьёзная работа.

Второй Стратег собрал краткое совещание. Медлить нельзя, сказал он, ударим первыми. Неприятель не ожидает подобной наглости. Ракет не жалеть. Фугасов времени тоже. Нечего стесняться. Пусть враг познает силу нашей ярости!

Резкое выступление заместителя Алекса встретило всеобщую поддержку и одобрение. Возражал один Лабер. Ему немедленно указали на недопустимость распространений упаднических настроений, которые открыто играют на руку врагу. А может, так называемый, посланец Светлого Мира этого и добивается!? Может он совсем не стремится вернуться на родную планету, с которой, по всей видимости, его с позором изгнали!? Пусть честно скажет правду. Ему дадут штурмовик, и пусть мотает на все четыре стороны!

Вилли не верил своим ушам. Никто из жителей мира двух планет не осмеливался разговаривать с ним в столь вызывающем тоне. Окончание воинствующей речи Второго Стратега смутило присутствующих. Но оратор выказывал необычайную твердость и извиняться не собирался. Гриз взял его за плечо, отвёл в сторону, нагнулся и сказал в оттопыренное ухо.

— Я не пойму, какая муха укусила, и почему ты взбесился. Пока не поздно, пойми основное — ты ничего не сможешь сделать, если не будешь опираться на здравый смысл и верных товарищей! Понимаю, первые победы вскружили голову, опьянили и вселили опасную иллюзию, будто ты в состоянии сдвинуть горы. Очнись пока не поздно. Реальная жизнь не имеет ничего общего с миром грёз!

И снова реакция Второго Стратега поразила Лабера. Он улыбнулся бескровными губами и, хитро скосив глаза на сторону, тихо выдохнул:

— Поживём — увидим…

Райберы приближались. На каравеллах начался сбой всех электронных систем. Немедленно включили защиту. И здесь люди допустили роковую ошибку. Они дали противнику рассредоточиться. Это резко снизило эффективность первой атаки. Фугасы времени смогли нейтрализовать только незначительную часть нападающих. Остальные прорвались в мёртвую зону. Второй Стратег бесновался и визжал, будто мартышка увидевшая змею, топал ногами и орал на всех не своим голосом, брызжа на три метра слюной. Подобный взрыв эмоций Лабер имел удовольствие наблюдать всего один раз в жизни. Тогда, когда магазин старикана Колмана ограбили за день восемь раз подряд.

Немедленно был отдан приказ: всеми силами атаковать неприятеля. Решили прорывать фронт в одном месте, а потом мобильными группами нейтрализовать носители. Люди ринулись в атаку, но райберы не дремали. Они открыли беглый огонь. Пошли люрминсы. Шесть штурмовиков погибли мгновенно. Каравеллы не могли стрелять делящимися зарядами. Противник находился слишком близко. Можно было задеть своих. Из тридцати истребителей, бросившихся на выручку, уцелело только три. Каравеллы открыли бешеный огонь, что помогло-таки пробить брешь и люди сумели вывести технику из-под огня. Штурмовики сделали разворот и обрушились на левый фланг Второй Силы. Уж лучше бы они этого не делали. Опрометчивый манёвр дал возможность люрминсам добраться до одной из каравелл. В следующую минуту всё смешалось в пространстве. Противники потеряли голову. Ими овладела безграничная ненависть. Корабли таранили друг друга, сбивали своих. Бомбардировщики, забыв о приказе заниматься исключительно носителями, принялись гоняться за истребителями. Второй Стратег плакал на пульте от бессилия. Он не мог остановить безумие. Вилли отбросил его в сторону и упал в кресло пилота. Но и он ошибся. Гриз привык к габаритам штурмовика и не справился с медлительной и неповоротливой каравеллой. Холодный лазер, запущенный на полную мощность, ещё больше усложнил обстановку. Обе стороны несли большие потери.

Неожиданно, оставшиеся на ходу корабли райберов, вышли из боя и на большой скорости ушли в сторону Земли. Второй Стратег от преследования отказался и приказал подсчитать потери. В результате двух схваток из двадцати семи бомбардировщиков осталось восемь. Из сорока двух штурмовиков — двенадцать. Из ста двадцати истребителей — пятнадцать. Потери были угнетающими, но они ни в коей мере не поколебали уверенность Второго Стратега. Даже на потерю двух каравелл он смотрел сквозь пальцы. Затем решили обсудить ситуацию. Мнения немедленно разделились. Вилли требовал вызвать подкрепление, или вернуться назад для проведения глубокого анализа последних событий. Второй Стратег настаивал на дальнейшем движении к Земле. Наша миссия, напомнил он, состроит в выяснении возможностей неприятеля. Основные силы обязаны знать всё! Вряд ли райберы полностью раскрыли свой потенциал. Они тоже прощупывают гостей на прочность. Решающие схватки впереди. К ним необходимо отнестись со всей ответственностью. Да, сил маловато, но передовой отряд не имеет права, не доведя дело до конца, повернуть назад. Возможно, мы погибнем, но тем самым спасём тысячи других жизней. Большинство членов команды с ним согласилось.

Медленно двинулись вперёд. Горизонт был чист. Это пугало и радовало одновременно. Каравеллы, в окружении хлипкой охраны, начали разгон. Флагман замыкал караван. Появились два маломерных корабля райберов, выпустили несколько ракет и поспешно скрылись. Люди сделали манёвр уклонения. Ракеты лопнули, выбросив в пространство огромное число мелких предметов размером не более швейной иглы. Они быстро достигли первой каравеллы и вдруг произошло невероятное. Корпус корабля рассыпался в прах. Экипаж пробовал спастись на шлюпках. Не получилось. Их тоже поразили иглы. Второй Стратег торжествовал. Он бегал кругами по рубке и быстро тараторил:

— Вот, видишь! Я оказался прав. Райберы не выдержали и прибегли к новому виду вооружения, весьма опасному для нас. Пора посылать весточку нашим. Мощности системы связи не хватит, чтобы вести прямой разговор. Отрядим истребитель. Пусть отвезёт информацию. Её ждут с нетерпением.

— Наверное ты и прав. Но какой ценой мы этого добились?

— Сие не существенно, если принять во внимание большое количество судов с гражданским населением. Они неминуемо оттянут на себя некую часть основных сил. Это значительно ослабит нашу огневую мощь, и в этом контексте…

— Эк тебя растащило. Смотри, не натри мозоли на языке. Нам пора до-мой! Мы перевыполнили свою миссию.

— Вряд ли нам дадут уйти. Хотя в жизни всякое бывает. Техники говорили, в нас было два попадания. Предлагаю несколько развеяться и на штурмовике осмотреть корпус снаружи.

Вилли не стал спорить и попросил подготовить свой личный корабль к старту. Осмотр не выявил серьёзных повреждений и Второй Стратег решил подняться на борт. Вдруг ударил сигнал общей тревоги. Враг наступал широким фронтом в несметном количестве. Ещё на подходе райберы открыли шквальный огонь и выпустили уйму игл вперемешку с люрминсами. Люди сопротивлялись отчаянно, но ничего поделать не смогли против массированной атаки. Второй Стратег дрался до последнего патрона, потом виртуозно вывел штурмовик из боя и на форсаже рванул к Земле. Гриз не выдержал.

— Ты куда собрался?! — крикнул он. — Тебе что, жить надоело?! Нас на планете разом вычислят! Лучше вернуться к своим! Прятаться нам не к лицу!

— До каравелл охранения у нас не хватит горючего, — прокаркал Второй Стратег. — Мы не протянем и десяти минут. Наш единственный шанс — спрятаться под прикрытием атмосферы.

— Всё равно нас найдут. Мы в своё время уцелели благодаря случаю. Второй раз такой финт не пройдёт.

— Для начала предлагаю оторваться от преследователей. Думать будем потом.

Штурмовик сделал неожиданный пируэт, увернулся от луча лазера, прошёл в метре от последнего носителя и вырвался на оперативный про-стор.

Когда они почти вошли в атмосферу, то подверглись атаке звена истребителей. Второй Стратег и в этом эпизоде блеснул мастерством пилотажа, и вышел из под обстрела с минимальными потерями. На Землю они уже не садились, а падали. Каким-то невероятным образом пилоту всё же удалось посадить израненный корабль где-то на Апеннинском полуострове. Так один из представителей Третьей Силы очутился на своей прародине…

Глава ╧ 14

Они сидели на тёплой броне штурмовика, свесив ноги. Вокруг высились горы, увенчанные белыми шапками ледников. Корабль лежал на брюхе в живописной долине рядом с голубым озером. Воздух наполнял аромат альпийских лугов. Пели птицы, сияло солнце. У Лабера на душе было покойно и светло. Он наслаждался чудесным воздухом, ласковым солнцем, и что греха таить, тем, что остался живым. Второй Стратег взирал на окружающие красоты, будто только вчера покинул места обетованные.

— Тысячу лет не испытывал ничего подобного. Однако, перед смертью не надышишься.

— От чего так?

— Сейчас придут райберы и нам крышка. Я уже явственно слышу их тяжкую поступь…

— У тебя слуховые галлюцинации. Мой внутренний голос подсказывает — о нас уже забыли. Поиски обломков непременно организуют, только несколько позже…

— А он не слишком много на себя берёт? — усмехнулся Гриз. — Уж очень самоуверенный у тебя внутренний голос.

— Какой есть. Я здесь не причём. Тем более он у меня опирается исключительно на факты, а они неопровержимо гласят — мы мертвы для врага. Имитация взрыва должна была убедить их в этом.

— Будем надеяться, будем надеяться. Твои речи, да Богу в уши. Как ты думаешь? Для наших мы тоже…того?..

— Вне всякого сомнения…

— С Джеком наверняка сделается плохо.

— Наверняка…

— Джон страшно будет переживать…

— Будет…

— Люди сильно расстроятся…

— Расстроятся…

— Ты почему всё время передразниваешь меня? — возмутился Вилли. — Там наши друзья сходят с ума, а ты устроил балаган! Сам ведь всё заварил!

— Успокойся и не кричи так громко, а то не приведи Господь, на орбите услышат. Давай лучше посмотрим, каким образом будут развиваться события.

— Похоже, нам только это и осталось, — Лабер сплюнул. — Что мы сможем сделать сидючи у разбитого корыта, без надежды на возвращение, в миллионах милях от своих, окружённые неисчислимыми полчищами жутких космических монстров? Любой наш шаг приведёт к неминуемой гибели, потому, что никто из нас не обладает гениальностью супера.

— Вот тут ты прав. Чего в нас нет — того нет и не предвидится…

— Тогда какие действия мы предпримем?

— Постараемся отремонтировать штурмовик. Если не получится, попытаемся захватить бомбардировщик или носитель. Пленим экипаж и в путь. Будет не просто, но мы преодолеем все трудности, если понадобится — форсируем Вселенную, изничтожим любого супостата и в конечном итоге, под развёрнутыми знамёнами справедливости достигнем желанной цели.

Гриз подавился от удивления. Он никогда не видел, чтобы Второй Стратег говорил так вдохновенно и безрассудно. Вилли ничего не понимал. Он не знал истоков подобного оптимизма и никак не мог сообразить, почему с тихим, пришибленным, невзрачным чиновником военного ведомства вдруг произошла такая разительная перемена. Может он жаждал власти и искусно скрывал это от окружающих, а может, выполнял указание Главного Стратега любым путями спасти посланца Светлого Мира. А заместитель Алекса разошёлся не на шутку. Он успел договориться до возможности улететь вместе с Землёй в мир двух планет, забрать там одну отравленную и таранит ею врага, а потом… Здесь терпению Гриза пришёл конец. И он грубо и бесцеремонно оборвал господина прожектёра:

— Не мели ерунды. У меня разболелась голова от твоих глупостей. Я больше чем уверен — ты что-то скрываешь за пустой болтовнёй, и это что-то невольно меня пугает.

— Ты не прав, трусливый ты мой. Мне ровным счётом нечего скрывать от тебя. Долгие годы я занимаю пост Второго Стратега и стараюсь честно исполнять свои служебные обязанности. Ты лучше ответь мне — кто знает моё имя? Вот ты, великий Вилли, хоть раз поинтересовался моим именем. Нет! Вы все гордецы, себялюбцы, карьеристы, интриганы! Кто из вашей сволочной братии хоть раз снизошёл до общения со мной, недостойным. Мною пользовались без зазрения совести, будто авторучкой о которой можно забыть через мгновение. И вообще… — Второй Стратег смахнул набежавшую слезу, трагически дёрнул подбородком и стал смотреть с непередаваемо гордым видом влево и вверх.

— Никогда не предполагал, что ты такой прекрасный артист, — восхитился Гриз. — Чудесный спектакль, достойный Оскара, только я не услышал ответ на мой вопрос. Каким образом мы поступим дальше? Ты у нас герой — тебе и карты в руки.

— Я уже пояснил — не сдаваться, надеяться на лучшее, твёрдо идти к намеченной цели. Интересно было бы услышать и твои соображения. Если они, конечно, имеются.

— Об этом нужно было спрашивать раньше, тогда, когда шёл последний бой. Мы имели реальный шанс добраться до каравелл охранения. Однако ты решил всё сам, никого не спрося. Ты хоть соображал, что делал? Или жажда славы затмила разумную осторожность и чувство ответственности перед подчинёнными?

— Давай не будем спорить. Поздновато… Лучше смирись…

Неожиданно у Лабера словно пелена спала с глаз. Он решительно прищурился, посмотрел на товарища по несчастью и медленно произнёс:

— До меня только сейчас дошло — ты совершенно не похож на себя. Концы не сходятся с концами. Какой ты, к чёртовой матери, Второй Стратег!

— Не заговаривайся. Я понимаю — ситуация патовая, нервишки на взводе. Прошу, возьми себя в руки. В ином случае мы плохо кончим…

— Ты мне зубы не заговаривай, — упорствовал Вилли. — Со мной всё в порядке, а вот насчёт тебя я в большом сомнении.

— Ну, пошло-поехало. Кто же я тогда? Сорок два года меня звали Линном Гарбункински. И вдруг — измена!

— Пока не знаю, — вздохнул Гриз. — Надеюсь, ты сам прояснишь ситуа-цию.

— С чего ты взял?

— А вот с чего. Я заметил ещё в штурмовике, но сначала не придал большого значения. Однако, компас продолжает до сих пор вести себя странным образом. Полюбуйся…

Лабер указал на прибор. Его стрелка вертелась словно сумасшедшая. Второй Стратег с огромным интересом смотрел и слушал. Его явно интриговало происходящее.

— У тебя компас такой же психованный, как и ты. Всему виной магне-тизм. Я точно знаю.

— Хорошо. Почему магнетизм прекращается в твоё отсутствие?

— Тогда это аномальное явление…

— Пусть так. Пойдём дальше. Второй Стратег совершенно не умел управлять штурмовиком, сколько я над ним не биться. Он никак не мог запомнить на что требуется давить, чтобы запустить главные и вспомогательные двигатели!

— Всё меняется с течением времени и под давлением обстоятельств. Во мне открылось второе дыхание. К тому же я тщательно скрывал умение управлять кораблём, чтобы не ущемить твоё самолюбие.

— Дыхание говоришь? А вот как ты сможешь объяснить тот факт, что у настоящего Второго Стратега родинка находилась между большим и указательным пальцами левой руки, а не правой, как у тебя?

— А ты молодец. Наблюдательный, паршивец. Другие не соблаговолили заметить, — заместитель Алекса встряхнулся, неуловимо вывернулся и перед изумлённым Лабером появился эдакий залихвацкий стрекозиный кентавр, только на трёх ногах. Он переминался на месте, с явным неудовольствием посматривая единственную переднюю конечность.

— Бог ты мой! — удивился Вилли. — Что это ещё за фокусы?

— Трансформация, — недовольно буркнула стрекоза. — Невинное хобби.

— Я не дурак. На свете существуют всякие хитрые штучки: гипноз, голограммы, галлюциногенные препараты, отравленные аэрозоли…

— Не хорошо обо мне так плохо думать! — крикнул мутант, раздувшись от обиды. — Не люблю, когда меня принимают за шарлатана…

— Тогда, кто ты такой?

— Я тот, которому внимала Ты в полуночной тишине, Чью грусть ты смутно угадала, Чей образ видела во сне.

Пропел приятным голосом бывший Второй Стратег.

— А если серьёзно?

— Кургала. А что, не нравится?

— Тот, который из сказок, — улыбнулся Лабер. — Мифическое существо ничем и никем не связанное. Брось шутить…

— Обижаешь, начальник, — фыркнул кентавр. — Если не доверяешь собственным глазам можешь пощупать. А ещё лучше, давай для пущей убедительности я дам тебе пару раз меж глаз, в челюсть, в поддых? Так надёжней. Ты не находишь? Да и мне так сподручней объясниться, вернее сподлапней.

— Попрошу без рук. У тебя всё равно их нет. Я сам кому хочешь, выбью бубну, — ощетинился Вилли. — Предположим, я тебе поверю. Тогда зачем ты здесь?

— Мне интересно. Происходят драматические события, а я обожаю находиться на острие и быть в курсе всего происходящего во Вселенной. Всё не так скучно жить. Да и ваши соседи недовольны. Их тоже коснулась обработка, правда не так, как землян, но всё же… Вот они и попросили меня. Слетай, дескать, братец, разберись, что к чему. А мы тебе, по завершении расследования, заплатим тридцать рублей с денежкой. Я не смог отказаться от столь выгодного предложения, поспешно собрал чемоданчик, испросил небольшой аванс на текущие расходы и немедля тронулся в долгий путь.

— Хватит! — оборвал его Гриз. — Довольно!

— Подожди, подожди, — удивился кентавр. — Ты же стремишься всё знать. Поэтому я стараюсь рассказать историю моего появления здесь по порядку. А ты, вместо того, чтобы прилежно внимать моим словам, принимаешься, ни с того ни с сего, зеленеть, синеть, сереть, желтеть, покрываться пупырями от досады, рвать когтями землю, будто только что помочившаяся собака и бешено вращать налитыми кровью глазами. Я отказываюсь тебя понимать.

— Ладно. Продолжай. О каких таких соседях идёт речь? О лунатиках?

— Балбес ты всё-таки. Видимо зря я с тобой связался. Мне умные люди говорили — опрометчивые решения не доведут до добра. Вот видишь — не послушался дельного совета и в который раз стал заложником своего доброго сердца.

— Беру свои слова назад.

— Слова взять назад невозможно. Они, согласно пословице, не воробей, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Не цепляйся к мелочам. Говори по существу.

— Тогда постараюсь объяснить.

Кентавр всосался внутрь самого себя и перед Гризом возник маленький, старенький, лысенький, согбенный человечек с массивным пенсне, нацепленным на самый кончик длинного носа, одетый в основательно изношенную тройку бежевого цвета. Он плавно прошёлся по подкрылку, основательно прокашлялся и тихо, словно читал лекцию дошкольной аудитории, принялся вещать.

— Природа — сиречь всё то, что имеет честь окружать нас, не терпит пустоты. Такое для неё не позволительная роскошь — предоставлять ограниченному числу живых существ индивидуальную жилплощадь. Дабы ты в полной мере смог осознать глубину изреченного, позволю привести маленький пример. Надеюсь, он поможет разобраться в сути проблемы. Возьмём абсолютно произвольный участок земной поверхности. Квартал леса. Он является местом обитания муравьёв. Они, естественно, считают его исключительно своим. Но на нём живёт и охотится сова. Лисица, понимаете, уверена, что он её и ничей больше. А если мы спросим стадо кабанов, то они клятвенно подтвердят со свойственной им самоуверенностью — лес существует исключительно для них. То же самое говорят на каждом углу волки…Отсюда следует следующее…

— Мы жили на Земле не одни, — подхватил Вилли. — Наверняка разумные существа и по сей день населяют планету.

— Я удовлетворён. Моя краткая лекция достигла цели. Быстро схватываешь. Не прошло и часа. — Старичок остановился и одобрительно посмотрел на Лабера поверх пенсне.

— Тогда почему пострадали только мы?

— Райберы охотились выборочно, не догадываясь о соседях. Если травят тараканов, выживают клопы. Увы, не всем дано мыслить глобально, масштабно, широко, глубоко и всяко разно…

— Почему ты не вмешался?

— Я не могу одновременно находиться во всех местах. Был, понимаешь, занят в других пределах важными делами.

— Какими делами, если не секрет?..

— Относил обувку в починку. Она прохудилась от долгого скитания по пыльным дорожкам Мироздания. Потом ринулся на планету, где мерзавцы кованными сапогами наступили на травинку и сломали её в шести местах. Требовалось срочно воздать негодяям по заслугам и восстановить справедливость — наложить гипс на искалеченное растение!

— Ладно, пусть не ты конкретно. Наверняка есть другие из твоей братии.

— Я бесконечно долго брожу в пространстве, и ни разу не встречал себе подобных. Конечно, до меня доходили слухи будто где-то, кто-то встречал ещё одного кургала, но я мало верю подобной чепухе. Наговорить можно всякого…

— Каким образом ты появилась на свет? Что тебя породило, причём в единственном экземпляре?

— Появился, а не появилась, ибо я самец, зубр, гигант!

— Но всё же…

— О-о…Это самая необычная и захватывающая история во всей Вселенной. Она настолько невероятна и фантастична, что в неё трудно поверить с первого, второго и последующих разов. Только представь себе, если хватит воображения, — старичок возбуждённо взмахнул короткими ручками, — миллиарды лет назад мой папа, естественно кургала, встретился с мамой, соблазнил несчастную где-то в районе Млечного Пути и через положенное время появился я! Впечатляющая история, не правда ли?..

Гриз в сердцах выругался. Его собеседник развлекался. Пока ничего интересного из него выудить не удалось. Интересно, подумал Вилли, почему кургала пошёл на контакт с ним, ничтожным. Однако этот папуас не скажет, отшутится, извернётся, придумает какую-нибудь гадость. Скорее всего правда находится за гранью понимания, или работает на такую далёкую перспективу, что не хватит и тысячи жизней, чтобы до конца разобраться во всём, что движет им на самом деле. Наверняка мифы не лгали на счёт невероятных умственных способностей кургала…

— Скажи честно. Наверное, ты легко можешь принять любой облик?

— Нет ничего проще…

— А какая внешность у тебя настоящая?

— Кургала сущность, а не форма.

— Что позволяет тебе изменяться…

— Обязательно и непременно. Вообще-то я никогда не придавал этому большого значения. Я просто пользуюсь ею, как ты умением ходить, не вникая в суть процесса.

— Но каким образом в тебе сохраняется способность мыслить, если ты постоянно рассыпаешься подобно песочному домику? В чём прячется у тебя разум?

— А ты не задумывался об этом, когда путешествовал через импульсную систему? Она тоже демонтировала тебя до основания, а потом собирала из атомов вновь!..

— Действительно, — смутился Гриз. — Я как-то не придавал этому большого значения. Но даже если бы я задал этот вопрос кому-нибудь из специалистов, то наверняка не получил вразумительного ответа. Знаний маловато… Только ты-то нам не чета! Ты обязан знать ответ на непростой вопрос…

— Вы ничего не знаете о разуме. Мои скромные пояснения останутся не понятыми, — горько констатировал кургала.

— Вот тут ты ошибаешься! — гордо парировал Вилли. — Мы о разуме знаем всё!

— Мамочки! — взвизгнул старичок, и воздел руки к небу. — Люди! — заорал он дребезжащим фальцетом. — Внемлите! Наконец после долгих и безрезультатных поисков мне посчастливилось найти того, кто знает всё! — кургала упал на колени, молитвенно сложил руки на груди и благоговейно прошептал. — Учитель, не разъяснишь ли мне, убогому, где, конкретно, прячется разум у человека? Понимаешь, в наших не образованных кургальих кругах ходят упорные слухи, будто он нашёл прибежище в заднице. Если не хочешь открывать страшную тайну — то хотя бы намекни.

Лабер сообразил — он сморозил глупость, но отступать не хотел. Проклятая гордость…

— В голове, — ляпнул он.

— Не может быть! — вылупил бесстыжие глаза кургала. — Тебя ввели в заблуждение. Там находятся мозги. Я точно знаю.

— Значит в мозгу, — поправил себя Гриз.

— Дорогие друзья, — с жаром обратился к воображаемой аудитории старичок. — Прошу всех обратить внимание на бестолковое существо, не отягощённое способностью мыслить, которое в результате потрясения потеряло последние крохи вышеупомянутого разума. Сия неосязаемая субстанция улетучилась из его воспалённых мозгов всерьёз и надолго.

— Не паясничай, — обиделся Лабер. — Тоже мне — лего супермудрое.

— Обзываться не хорошо. Разве не этому учила тебя маменька в детстве? — кургала спрыгнул на землю. — Вы не осознали и малой толики того, чем располагает Вселенная. И соответственно разум представляет из себя совсем не то, что принято о нем думать в ваших отягощённых знаниями научных кругах. Конечно, я могу прочесть краткий курс лекций по интересующему тебя предмету, только к нему необходимо серьёзно подготовиться. Иначе мои мудрые речи влетят тебе в одно ухо, а вылетят в другое. И не отсутствие надлежащего образования будет тому причиной — личная гордость не позволит принять истину. Лучше оставайся в неведении. Проще будет жить…

— Неужели всё так страшно? — насторожился Гриз. — Или ты просто из вредности пугаешь меня, примитивного?..

— Рановато ещё мне открывать тебе правду относительно одной из ос-новных тайн Мироздания. Придёт время, и они сами постучатся к тебе в двери…

— Пусть будет по-твоему. Тогда ответь — у тебя есть дом? Я имею в виду место, где ты отдыхаешь, собираешься с мыслями, встречаешься с друзьями, если таковые существуют?

— Мой дом — Вселенная. Я не так примитивен, как её обитатели. Мой удел — парить меж звёзд и превращаться во все живые разумные формы, какие попадутся на пути. Мне уютно в пространстве. Я греюсь в свете звёзд, питаюсь энергией материи, отдыхаю на скоплениях пыли, а кометы таскают мне тапочки, готовят обед и стерегут сон.

— Покажи ещё разок, как ты изменяешься, — не выдержал Вилли.

Старичок сжался и сделался маленькой девочкой с воздушным шариком в руке. Шарик медленно втянулся в кулачёк и превратился в эскимо.

— Ну, как? — басом поинтересовалась кроха.

— Впечатляет, — признался Лабер. — Я потрясён. Аж внутри мурашки бегают…

— Будет, будет, — примирительно пробасила девочка. — Я и не такое мо-гу…

— Что конкретно?

— Зачем так много вопросов? — спросил кургала.

Мороженое мгновенно превратилось в винтовку. Девочка прицелилась и выстрелила. Вилли не успел испугаться. Палочка с присоской смачно чмокнула, прилипнув ко лбу. Кургала хихикнул и потянул за верёвку. Гриз потерял равновесие и упал со штурмовика. Правая рука девочки неестественно вытянулась, обернулась безобразным щупальцем, с которого капала невероятно вонючая слизь, и ласково обняла Лабера. На комбинезоне образовались отвратительные потёки. Вилли едва не вытошнило. Кургала развлекался.

— Зачем так много вопросов? — снова проворковала девочка.

— Я стремлюсь понять всё…

— Это не дано никому.

— Даже тебе?

— Мне тем более. А к чему тебе понадобилось знать всё?

— Понимание — оружие!

— Непонимание — тоже!

Лабер в сердцах сплюнул и попробовал встать, но его штаны намертво приросли к земле. Тем временем девочка перевоплотилась в многоножку с четырьмя ртами. Они сразу же принялись ожесточённо спорить друг и другом.

— Довольно! — не выдержал Вилли. — Зафиксируйся в чём-нибудь одном. Как мне с тобой иметь дело, если ты всё время разный.

Многоножка встряхнулась и приняла вид пожилого, несколько неопрятного мужчины в мятом черном комбинезоне, добротных, армейского образца, ботинках, и бейсболке с надорванным козырьком. За ухом мужчины торчал окурок дешёвой сигары.

— Вот смотрю я на тебя и всё равно не верю, что ты мифический кургала. Нет, то есть… Короче, я совсем запутался, — признался Лабер.

— А ты чего ожидал? Чтобы перед тобой появился прыщавый долдон в розовой тунике, с лирой или кифарой, гитарой, или балалайкой в руках. Мудрыми и добрыми глазами, лысым в веснушках черепом, обрамленным чахлым венком из пожухлых ландышей. И чтобы он поставил кривую, волосатую ножку на камень вечности, и принялся вещать под звон расстроенного инструмента в безмолвное пространство: курить, дети, плохо, не курить — хорошо. Ходить в школу хорошо, а не ходить — плохо. Пить водку плохо, а не пить — хорошо. Говорить неправду плохо, а правду — хорошо. Употреблять наркотики плохо, а не употреблять — хорошо… Если хочешь, могу устроить. Существует второй вариант! Могу представить седовласого старца с серебряной бородой до пупка, в черном плаще до земли, усыпанном звёздочками и коническом колпаке в окружении почтительных учени-ков. Он будет плавным шагом дни напролёт, опираясь на суковатый по-сох, таскаться по оливковым аллеям и втолковывать благодарным слушателям принципы устройства демократического общества, основанного на рабовладении. Иногда, ради разнообразия, он бы переходил на строение окружающего мира, космоса, Вселенной, которые имели честь вращаться вокруг Земли. А в конце каждого урока он бы непременно переключался на философскую тарабарщину, похожую на бред умалишенного. Её старец может изливать часами, так как псевдонаучные рассусоливания не имеют ни малейшего смысла. Он, собственно, и знаменит способность часами говорить совершенно ни о чём! На закуску могу познакомить с гениальным учёным, неоднократным обладателем Нобелевской премии а-ля эйнштейновского вида, растрёпанного до невозможности, с лёгкой сумасшедшинкой в глазах. Он прочтёт тебе краткую лекцию по проблемам химии, физики, остановится на вопросах развития личности и углубится в тонкости от-ношений между странами и континентами. Доклад не займёт много времени — часов тридцать — не более. Да, чуть не забыл! В нём будет использована терминология на перевод которой потребуется не менее месяца. Какой вариант предпочитаешь? По особой просьбе устрою комбинированное обсуждение. Истин в мире множество. У каждого персонажа своё видение предмета. Они не успокоятся, пока не вывалят их тебе на многострадальную голову.

— Нет, нет, нет! — замахал руками Лабер. — Я имел в виду совсем другое. Всемогущее существо я представлял себе несколько иначе. Как на яву вижу картину — вот сижу я здесь, на природе, пахнет цветами, светит солнышко, поют птички и вдруг трах, бах!.. молния, и из клубов дыма возникает здоровенная бяка с клыками, множественными рогами, в чешуе, липкой слизи, горящими от ненависти глазами и кожистыми крыльями в полнеба. И чтобы эта тварь зарычала так, чтобы со всех звёзд во Вселенной посыпалась окалина. А ты вон какой маленький, невзрачный, кривоногий…

— Если ты настаиваешь — могу устроить и крылья, и рога, и даже, если пожелаешь, присобачу куда-нибудь пропеллер, а потом слегка порычу. Конечно, дождь из окалины не гарантирую, но Млечный путь поредеет изрядно…

— Я всё понял, — пошёл на попятную Вилли. — Обойдёмся без дикого рыка, когтей, не чищеных клыков. Тогда ещё один вопрос — ты бывал раньше не Земле?

— И не единожды, — признался мужчина, дохнув застаревшим перегаром. — Такая дыра, да и пойло разбавляют, заразы! — Он раздражённо вытащил окурок из-за уха и принялся усердно раскуривать от огонька, выскочившего из пальца.

— И чем ты занимался у нас? — поинтересовался Лабер.

— А — а… — махнул рукой кургала. — В основном всякой ерундой. Большей частью я прилетал сюда отдохнуть, развеяться после важных дел. Что ещё можно было делать в вашем примитивном и убогом мире?

И вдруг до Гриза дошло. Его будто кипятком окатило. Он только сейчас понял с кем его свела судьба. Что для кургала миры и планеты? Он способен в считанные недели разрушить любое общество, перевоплотиться в президента, запустить ракеты, свести с ума холодных аналитиков, спутать любые планы, вывернуть наизнанку аксиомы и представления, расшатать устои, извратить понятия и духовные ценности, опорочить и дискредитировать религии. И поднимет руку брат на брата, мать на дитя, сосед вцепится в горло соседу. Никто и ничто не в состоянии ему помешать. Даже убить эту гадину не получится. Кургала растает туманом, просочится в другие измерения и примется оттуда корчить рожи и показывать незадачливым преследователям язык. Интересно, чем руководствуется в своих действиях его визави? Каким моральным критериям следует? С его спо-собностями можно запросто превратиться в садиста, убийцу, ни в грош не ставящего чужие жизни, если ему изначально гарантирована полная безнаказанность. Никому и ничему не подвластное чудовище. А чудовище спокойно сидело рядом и сосредоточено сосало никак не разжигающуюся сигару. Она отчаянно воняла, чадила, крошилась, но раскуриваться не желала.

— У тебя нет настоящей? — спросил в пространство кургала. — А то как-то неудобно курить самого себя.

— Никотин вреден для здоровья. Будешь всю оставшуюся жизнь работать на лекарства.

— Здоровье, как и всё в мире относительно. Лекарства не исключение. То, что спасает от недуга одних, убивает других и наоборот. Я существую вне этой системы. Мои составляющие не могут страдать никаким недугом. Такое даже теоретически невозможно…

Мужчина грустно вздохнул и засунул окурок за ухо.

Гриза всё больше и больше разбирало любопытство, вытесняя собой тревогу и беспокойство. Он словно ребёнок тянулся к огню, хоть и пони-мал, что тот может обжечь. Вилли не знал каким образом вести себя с кургала. Каков он в гневе. Какие подвиги заставит совершить Лабера. Куда поведёт. Через что принудит переступить. Какими моральными принципами прикажет поступиться. Космический пакостник. Эх! Заглянуть бы ему в голову. Понять чего он хочет, к чему стремиться, ради чего живёт, какой идее служит, каким богам молится.

— Легенды гласят, будто ты не связан временем?

— Время не наручники и не верёвка.

— Не цепляйся к словам…

— В пространстве всякое случается.

— Значит ты бывал в будущем?

— В чьём конкретно? — спросил кургала.

— Как тебя понять?

— Для кого-то далёкое будущее уже прошло. Для кого-то наступило сегодня, для кого-то не настанет никогда. Естественно, мои слова действительны для ситуации, в которой присутствует стационарная точка отсчёта. А вообще-то грядущее напоминает линию горизонта. Сколько к нему не стремись — оно так и остаётся не достижимым. Так вот! Я побывал везде. Тебя какое, конкретно, интересует?

— То, в котором цивилизация достигает небывалых высот!

— Крепко сказано — небывалых высот, — всплеснул руками кургала. — Бывалые высоты никому не интересны. Кому они нужны: посредственные, серые, неубедительные. Нам подавай нечто эдакое, с перчиком. Чтоб захватывало дух!

— А если серьёзно…

— Я уже говорил…

— Ну и как там?

— Ничего интересного. Все бродят бледныя, худосочныя, аппатичныя. Сами росточка малого, ножонки кривенькие, ангромадныя головёнки отягощённыя распухшими от всеразличнейших знаний мозгами, тилипаются на тонюсеньких шейках, и всё время норовят парить в облаках: свободно, плавно, величаво, самозабвенно. Нанотехнологии там достигли совершенства — нанобифштекс кушают нановилкой и наноножом под наномикроскопом, но зато вкусно необыкновенно! Там даже конфликтовать некому и не с кем, ибо шаблю вострую уже поднять сил нет. Скукотища!..

— Опять твои шуточки?..

— Поверь, там всё правильно до тошноты. Каждый норовит поучать, даже тараканы. Везде, куда ни кинь взгляд, развешены плакатики, транспарантики с указаниями, наставлениями, поучениями, изречениями гигантов мысли.

— Не может такого быть!

— Шутка. Простая и незатейливая. Конечно, там все повально, избегая резких движений, плавно играют на арфах, причём исключительно ногами, ибо руками любой дурак сможет. Выглядит весьма впечатляюще. Только представь себе — сводный оркестр арфистов Галактики! От его даже черные дыры тошнить начинает…

Вилли понял. Над ним снова издеваются. В самой разнузданной форме. Он упрямо тряхнул головой и попробовал зайти с другой стороны.

— Я слышал — ты всесилен…

— Кто же в наше просвещённое время верит легендам и сказкам! Всё гнусная ложь! Мои возможности сильно ограничены жесткими рамками обыденности, этическими нормами, моральными принципами строителя Вселенной и глубокомысленными заявлениями типа — этого не может быть потому, что не может быть. Но кое-что могём…

— Тогда почему бы тебе не помочь флоту двух планет выбить райберов с Земли? С твоими возможностями это пара пустяков. Только пошевели пальчиком, и дело в шляпе!

— Какие мы хитрые и сообразительные, пронырливые и расторопные! Ничего не скажешь — тонкая тактика. Ой — ой — ой! Так, понимаешь, незаметно, хитроумно, подвёл меня, наивного, к желаемому! Увы. Я тебя раскусил. Категорически против! И не подумаю! Пусть выкручиваются сами! Спасай тут всяких!

— Неужели тебе не жалко людей? Их усилий, жертв, страданий? — возмутился Вилли. — Ты словно прилипала, будто паразит жил среди нас, подглядывал, хихикал, показывал про себя язык, баламутил умы, провоцировал на безумные шаги, внушал надежды, короче — вёл себя крайне подло по отношению к обречённым людям!

— Жалость здесь совершенно ни при чём. Она, как говорил классик, унижает, развращает и прочая… Идею необходимо выстрадать, пройти для её достижения через муки, потери, боль. Если всё в жизни даётся легко, то и легко теряется. Вы вообще сложите лапки, а я буду аки бобик бегать на побегушках, и приносить в зубах апорт, усердно виляя хвостом. Очень быстро вы разжиреете, обленитесь в доску, сделаетесь мнительными, подозрительными, недоверчивыми. Особо наглые примутся вопить на каждом шагу, будто ими преступно пренебрегают и пытаются бросить на произвол судьбы. Под конец меня, несчастненького, посадят в лампу, чтобы я, уподобясь джину, таскал каштаны из огня. Не дождётесь…

— Ты бросаешься в крайности…

— Нет! Это вы недостаточно разумны, чтобы принять, а главное, пра-вильно распорядиться помощью. Все будут надеяться на меня, а не на свои силы. В мои планы не входит плодить иждивенцев!

— Не могу и не хочу с тобой согласиться. Разумная помощь никогда не помешает. Мне кажется, тебе просто лень спуститься с высот своего величия до нас — ничтожных.

— Давай не будем хамить, а для начала определимся, что ты имеешь в виду под словами — разумная помощь?

— Ненавязчивая, незаметная, являющаяся как бы логическим продолжением отчаянной эпопеи по освобождению Светлого Мира. Так почему нельзя, просто из любопытства, ради разнообразия, поддержать моих соратников, но сделать всё тихо, чтобы о твоём существовании просто не догадались! А сидеть, язвить по поводу и без такового, способен любой идиот.

— Ах, мой единственный и бескомпромиссный борец за справедливость. Я тебе не перестаю удивляться. Поясни, а чем, по-твоему, я занимаюсь в данный момент? Отдыхаю на курорте? Кто тебя вытащил из последней заварушки?

— На сколько я помню, ты сам, не взирая на мои энергичные протесты, вверг нас в неравный бой и фактически являешься виновником смерти отряда! Забавно у тебя получается — помогать не хочешь, а вот толкать на погибель — сколько угодно.

— Ты, по непонятным причинам, всеми силами стараешься не вспоминать о строжайшем приказе Главного Стратега, — кургала превратился в Алекса и надтреснутым голосом провозгласил. — Уважаемый Вилли. Я лично прошу вас сделать всё возможное для выяснения военного потенциала райберов. Для нас эти сведения жизненно необходимы. Надеюсь на вас, на ваше упорство и умение ориентироваться в сложной обстановке. Уверен, вы доведёте дело до конца, во что бы то ни стало…

— Тогда мог спасти хотя бы часть передового отряда.

— Опять за рыбу деньги…

— Странно. Почему у такого всемогущего создания начисто отсутствует жалость и сострадание?

— Земляне, на протяжении веков, стоило в вас зародиться разуму, методично, планомерно, с непонятной жестокостью сводили в могилу всех, начиная от грудных младенцев и кончая ветхими стариками. И чем дальше продвигались твои соплеменники по пути эволюции, тем совершеннее становились средства уничтожения. Вы не хотели жалеть самих себя, так почему ты ждешь подобного от меня? Что ж вы за уроды были такие, если строили лестницу эволюции из трупов человеческих! Такое даже моему разуму недоступно.

Лабер пропустил последние слова мимо ушей. У него от волнения вспотели ладони. Он жаждал узнать как можно больше, потому, что второй такой возможности поговорить с великим не представится. Кургала мог в любой момент, согласно своим грандиозным планам, исчезнуть, раствориться без следа. Тогда многое из того, что хотел узнать Лабер, останется без ответа. Пока Вилли мучился над тем, о чём спросить в первую очередь, кургала с интересом наблюдал за его потугами. Наконец Гриз выбрал.

— Скажи пожалуйста, ты знал цивилизацию эктов раньше?

— Я знал, знаю и буду знать обо всём происходящем в нашей Вселенной.

— Расскажи о них…

— Экты, до того, как разделились, являлись довольно забавным миром. Они подобно пчёлам, с похвальным усердием строили будущее из всякого хлама и недоброкачественных материалов, скрепляя их чем попало, будто дети на игровой площадке, сооружающие шалаш. Жить в нём, конечно, нельзя, но выглядит впечатляюще. Экты воздвигли незнамо что, и из неуклюжего сооружения немедленно повываливалось всё самое ценное и необходимое для дальнейшего успешного движения вперёд. Тогда они перепугались и срочно выдумали идею о внепланетном этапе развития. Она им до того понравилась, до того взбудоражила, что экты тут же решили воплотить её в жизнь, неожиданно перессорились из-за приоритетов друг с другом. Одни вдруг испугались своей смелости, другие, содрогаясь от жалости к себе, решились… Обеим силам даже в голову не пришло, что переход от одного цикла к другому происходит совсем не так, как они себе это представляли. На самом деле всё происходит несколько иначе. Но это уже другая история…

Так вот. Вторая Сила принялась с энтузиазмом сооружать в пространстве жилые блоки и страшно этому радовались, будто их нельзя было сделать не уходя в космос. Основная беда эктов заключалась в том, что они не умели двигаться в нескольких направлениях. Они бросались всем скопом в одну сторону и вдохновенно, с невероятным упорством старались довести начатое до логического конца. Поэтому райберы, ко всему прочему, отягощённые непомерной гордостью за свою небывалую отвагу, не пожелали признать очевидную ошибку, ничем не обоснованные амбиции, гордо отвергли единственно верное решение.

Я долгие годы брожу по Вселенной и очень редко вижу серьёзное отношение к жизни. В подавляющем большинстве случаев все занимаются самоистязанием, воздвигают на пути смертоубийственные преграды, а потом героически их преодолевают. Идут в обход или пробиваются напролом, теряя силы, веру, ресурсы, время…

— Тогда в какой момент райберы стали превращаться в цивилизацию, жаждущую чужой крови? Как такое могло произойти?

— Хочу внести некоторые коррективы в твою позицию по больному вопросу. Вы все, и тому есть веские причины, считаете Вторую Силу чудовищными и кровожадными монстрами.

— В данной ситуации двух мнений быть не может! — воспламенился Гриз.

— Ошибаешься, друг мой, глубоко ошибаешься. Твоё незнание происходит от нехватки полной информации по данному предмету.

— Какой ещё информации к чёртовой матери! Они не твой мир пустили по ветру. Что тебе известно о боли утрат, горечи поражений, о ненависти, выжигающей изнутри? Ты же всесилен, и никому на свете не позволишь насмехаться, издеваться и глумиться над собой! Ты в состоянии любому обидчику дать отпор, после которого он уже никогда не оправится.

— Между прочим, я не договорил, — перебил его кургала. — Когда Вторая Сила нашла Землю, она не сразу решилась на уничтожение населения. Отбор биологического материала не в счёт. К вам заслали множество лазутчиков, прослушивали выпуски новостей, аналитические программы ведущих телекомпаний мира, изучали литературу, кино, театр, брали образцы почвы, воды, воздуха, тестировали выбросы промышленных предприятий, оценивали запасы полезных ископаемых. В результате пришли к неутешительному выводу — человечество без чьей-либо помощи, уничтожит само себя в ближайшие сто — сто пятьдесят лет. Агония будет ужасной и продолжительной. При этом жизнь почти полностью исчезнет. Тогда райберы решились на обработку. Они убивали двух зайцев: прервали страдания человечества и спасали Землю от страшных катаклизмов.

— Но они явно ошиблись!

— Скорее всего — нет! Если ты спокойно взвесишь все за и против, то согласишься со мной.

— Конечно. Некоторые загрязнения, крупномасштабные ошибки имели место, но…

— Вот видишь, ты оказывается в курсе…

— Получается, райберы на самом деле облагодетельствовали человечество тем, что убили его? Ты в своём уме?

— Вы сами во всём виноваты. Человечеству было наплевать на собственный мир, на будущее своих детей!

— Тут ты не прав! Мы об этом всегда думали и нечего на нас наговари-вать. Однако в мире кроме личных желаний и мечтаний, существуют государственные интересы, интересы нации, стратегия развития стран и прочие глобальные процессы. Они не предполагают копания в мелочах, поэтому издержки неизбежны. Отклонение от основной линии поведения неминуемо замедлит движение вперёд и нас обязательно кто-нибудь обгонит.

— Вот вы и мчитесь, высунув языки, вылупив глаза, все в пене, пугаясь собственной тени…

— Ты не пожелал снизойти с высот своего могущества и боле внимательно присмотреться к нашей непростой и динамичной жизни. А зря!.. Ты бы непременно понял, что моя страна обязана идти в авангарде передового человечества. Иначе произойдёт непоправимое — международный терроризм поднимет голову и тогда в мире воцарит хаос, анархия! Волна наркотиков захлестнёт планету! Разразятся локальные войны, так как местные царьки постараются под шумок расширить свои владения, укрепят влияние на международной арене! Именно поэтому в мире обязано существовать государство, способное решать глобальные вопросы планетарной безопасности, и если потребуется, применить силу, для предотвращения ещё большего кровопролития. Так надо во имя мира и прогресса. Иного не дано. Кто-то обязан нести бремя ответственности за судьбы стран и континентов. Международные организации не способны оперативно решать вопросы защиты населения экономически развитых стран…

— Дурак ты! Неужели трудно понять — никому не позволено диктовать с позиции силы какие-либо условия. А тем более слабому! Это путь в никуда…

— Ну, а ты сам? На сколько мне известно некто кургала весьма активно вмешивался в чужую жизнь…

— Я не лезу со своим уставом в чужой монастырь. Я стараюсь исправить, в силу своих скромных возможностей, ошибки и промахи, допущенные сознательно или по незнанию. Не больше и не меньше. И не моя вина, если все без разбору пытаются использовать меня тем или иным способом. Низко развитые создания неустанно клянчат — помоги, пожалей, протяни руку с пачкой денег, яви акт милосердия, поддержи. Мы тебе, кургалушка, бросим палочку, а ты принеси… Могучие цивилизации идут другим путём. Они принимаются с азартом рыть ловчие ямы, ставят капканы и силки в надежде выловить пришельца с тем, чтобы властной рукой засунуть ему в пасть удила, и посредством уздечки направлять строптивца куда заблагорассудится хозяину. В этом и заключается общая для всех ошибка. Приходится проводить разъяснительную работу разной степени тяжести. Одним достаточно погрозить пальчиком, и они всё поймут. К другим требуется более серьёзный подход. И тогда, как говорится, кто не спрятался — я не виноват! Однако мы несколько отвлеклись. Так вот, друг мой. Чем кивать на других, лучше посмотри на своё благородное государство, погрязшее в насилии, заполонённое полчищами проституток, занесённое сугробами героина, утопающее в море алкоголя, задушено табачным смогом, наполненное одинокими безработными людьми. Почему-то всем вам не интересно и скучно жить в благополучном мире. На такое способен любой болван. Вот война — совсем другое дело. Суперприключение для настоящих мужчин и прекрасный рычаг давления на инакомыслящих! Прикинь, какую радость, какое неизгладимое счастье вы испытаете, когда забросаете друг друга разнокалиберными бомбами, ракетами с более чем смертоносной начин-кой. Вот когда начнётся полнокровная жизнь! Вот когда, наконец, исполнится ваша давнишняя мечта — жить в выгребной яме. На свежем воздухе, при благополучной экологической обстановке, любой дурак выдюжит, а ты попробуй так — в клоаке, и непременно на цыпочках, а нечистоты по ноздри, и шевелиться нельзя, волна не даст дышать! Половина в гробу, а другая в дерьме. Ну чем не рай!? А ещё лучше, когда в угоду сиюминутной прихоти одного человека, или группы шибко умных, которые считают будто они непогрешимы, вы начинаете рвать друг другу глотки, потому, что так надо! И миллионы счастливых идиотов бросаются на миллионы других счастливых идиотов, и тогда по странам и континентам покатится кровавый ком войны, соря обезображенными трупами, в основном гражданского населения, оставляя после себя плодородные земли, обильно политые кровью, разрушенные до основания города и неизгладимый ужас в застывших детских глазах!

Странные вы существа — люди. Чтобы вас расшевелить требуется нечто крупномасштабное, с горами трупов в итоге. Тогда вы не на долго приходите в себя, недоумённо мотаете головой, сбрасывая дьявольское наваждение, спешно сооружаете мемориалы, памятники и обелиски, и всякий раз, проходя мимо, лицемерно опускаете глаза и скорбно поджимаете губы, радуясь про себя, что вас минула чаша сия. А в это время ваши дети во всю играют в войну, а крепкие, бритоголовые юноши бьют всех, кто хоть чем-то не похож на них, и вместо Библии поклоняются бестселлеру современности — «Майн кампф». Ты лучше ответь мне, аника воин, у вас на благословенной Земле существует памятник детской слезе? Есть, я спрашиваю?..

— Я о таком не слышал, — честно признался Гриз. — В конце концов наш мир…

— Наш мир, ваш мир, их мир! Всё пропитано варварством, скрытым под личиной благородства! Массовое невежество возведённое в ранг общественной морали! Вы, подобно сомнамбулам, не реагируете на голос сердца, но постоянно находите самый простой выход для своих звериных инстинктов! Людей словно магнит притягивает любая трагедия. У столкнувшихся машин немедленно собирается огромная толпа! А от рухнувшего дома никакими силами невозможно отогнать сотни зевак!

— Почему ты воспринимаешь наш мир сквозь призму всеобщей чёрствости. Вначале экты, а затем ты говоришь одно и то же! Поверь, Земля была не так уж плоха…

— Я тебя прекрасно понимаю. Ты был и остаёшься порождением своего общества. Согласен — это сложно, чертовски больно сказать о родном очаге — он подобен бездонной пучине, засасывающей без остатка всё хорошее. На поверхности остаётся только грязь и накипь…

— Не правда! — не выдержал Лабер. — У нас было много умных, добрых людей. Они умели чувствовать боль других и приходили на помощь страждущим…

— Благодаря чему их осмеивали в глаза, за глаза и всяко разно, — подхватил кургала. — Корифеи духа, в подавляющем большинстве случаев, кончали дни свои в нищете и забвении. Несчастным позволяли разоблачать и срывать маски только до тех пор, пока они не переходили дорогу политическим или экономическим тяжеловесам. Итог, как правило, был печален. Продажная и алчная пресса вкупе с юридической саранчой дело знали. Ты же прекрасно знаешь — убить не так интересно, как облить грязью с ног до головы, а потом наблюдать за мучениями жертвы. Поэтому не лги себе. А теперь давай отбросим в сторону миллионы жертв последних мировых войн, массовые расстрелы мирного населения, Майданек с Саласпилсом, канализационные колодцы, забитые обезглавленными грудными детьми. Опустим подобные мелочи. Вспомни, что твои соплеменники сотворили с самим сыном божьим! Вспомни и ужаснись! Они присобачили его ржавыми гвоздями к кресту! Оригинальное выражение любви не к ближнему своему, но к богу, пришедшему спасти вас, уродов, и взять на себя грехи людские!

— Но люди не знали, что он сын божий!

— Ага, если ты не принадлежишь в когорте высших существ, то тебя можно четвертовать, линчевать, поджаривать на костре? К тому же, согласись, очень удобно жить ничего не зная. Удобно и спокойно. Чуть что случись — я не я, и хата не моя. Я, дескать, не догадывался, что покойный являлся таким большим вельможей, но если бы мне открыли глаза на его сущность, то я бы непременно закрыл его грудью от нехороших людей. Причём не своей грудью, а грудью ближнего своего! Пусть её протыкают стрелы и кинжалы. А я опять останусь целым и невредимым. Кругом одни плюсы и никаких тебе минусов.

— Зачем же ты так утрируешь?..

— А вот зачем! Будь я на его месте — вы бы хапнули горя по самые ноздри! А он не пожелал мстить. У него просто не возникало подобной мысли. А ведь наверняка знал, к чему это приведёт в конечном итоге, и всё же пошёл, сколько я его не отговаривал плюнуть на вас и забыть ваш порочный мир.

— Ты знал!?..

— Да, мы воспитывались вместе и, помню, игрывали в гостиной на ковре хоросан, глядя на гобелен «Пастушка»… Хорошее было время, золотое детство…

Вилли был готов отдать голову на отсечение, что где-то уже слышал или читал эту фразу, но никак не мог вспомнить где. А кургала невозмутимо продолжал:

— Затем наши жизненные пути разошлись. Я так и остался подмастерьем пьянчужки — сапожника, а он ушёл в недосягаемые выси в канцелярию папеньки, где получил прямо-таки божественное образование. К моему великому удивлению сынуля нисколько не возгордился. Он в перерывах между творением добрых дел спускаясь иногда ко мне с графинчиком ржаного виски с содовой, или коробочкой дешёвых питсбургских сигар. Мы вели долгие беседы на морально — этические темы и в конце встречи всегда приходили к единому мнению, что алкоголь — зло!

— Ты видел самого бога? — простонал Гриз.

— А почему бы и нет!? Между прочим — весьма вздорный старик, — ус-мехнулся кургала. — Я записался к нему на приём ещё две тысячи лет назад. Так бюрократы, окопавшиеся в канцелярии, уже в который раз положили мою бумажонку под сукно. А вместо меня, по блату, пропустили совсем другого! Сидят там целыми днями, перекладывают папки из одной стопки в другую, считают перья в крыльях и молятся до ломоты в костях — изгоняют грехи из себя, с тем, чтобы освободить место для новых! Большинство так разжирело, что уже не может летать. Только бегают словно курицы, распушив перья, мягко топоча босыми ногами, блестя лоснящимися от жира мордами, с объёмными отчётами о проделанной работе наперевес. Тогда я решил дать взятку для ускорения процесса. Так эти сквалыги столько запросили, что у меня руки опустились. Расценки у них просто фантастические. Я не стал поддаваться унынию и задействовал альтернативный вариант — решил пролезть через щель под забором, так собаки всю задницу разодрали. Попытался перелезть, есть там удобное место, так этот мутант с четырьмя ликами припорхал и принялся мечами перед носом размахивать. Пока я придумывал в какой из восьми глаз вдарить, прискакала подмога. Пришлось срочно уносить ноги, или щупальца. Не помню каким тогда был…Так что нелегально прорваться не удалось… Придётся дожидаться официального вызова. Только времени на это уйдёт уйма. Уж очень длинная очередь…

Вилли не знал, смеяться ему или плакать. Он никак не мог сообразить когда его собеседник говорил серьёзно, а когда откровенно развлекался.

— Ты хоть когда-нибудь бываешь серьёзным? — не выдержал Лабер. — У тебя, как я погляжу, одни хихоньки да хахоньки на уме.

— Друг мой сердечный, — ответил кургала. — Я просто не в состоянии изображать из себя на протяжении тысяч лет шибко умного. В жизни должно быть место шутке. Она позволяет расслабиться и обрести душевное равновесие.

— Странный у тебя юмор. Злой какой-то. Ты всё без разбора подвергаешь осмеянию…

— Прошу прощения. Над основным я не шучу никогда!

— Над чем именно?

— Над собой, естественно!

Лабер с досадой сплюнул. Его угнетало сознание своего полного бессилия перед лицом кургала. Но неуёмное желание узнать по возможности больше затмевало все чувства и эмоции…

— Скажи пожалуйста, а во Вселенной много цивилизаций?

— Хоть пруд пруди. Куда ни плюнь — обязательно угодишь в заселенную планету!

— И ты все их знаешь?

— Как свои пять пальцев. Однако смею со всей ответственностью заве-рить — у тебя не хватит и тысячи жизней увидеть малую толику оных.

— Двигатели скольжения открывают головокружительные перспективы и позволят нам передвигаться на огромные расстояния.

— Не стоит сильно на них надеяться.

— Почему? Мы летали на каравеллах и всякий раз удачно. Так в чём проблема?

— Расстояния в космосе огромны. Меж галактиками лежит пропасть в миллионы световых лет. Для преодоления её потребуется невероятное количество станций-накопителей, для сооружения которых понадобится много материала и времени, рабочих рук и производственных площадей. Не говоря уже о беспрецедентно точных расчётах! Длиннейшие цепочки станций будут отличаться крайней нестабильностью. По очень многим причинам…

— Загадками говорить изводите?

— Движение материи, энергетические сносы, неоднородные магнитные поля неравномерных напряжённостей, сильнейшие проникающие излучения, наэлектрилизованные облака пыли, взаимное расхождение всех объектов во Вселенной не позволят, ни при каких условиях, выстроить стабильную трассу. Она выйдет из строя еще перед началом эксплуатации…

— Получается, нам никогда не войти в контакт с иным разумом?

— Почему не войти? Ты, например, уже встречался с его представителями. Явление, доложу тебе, редчайшее. С другой стороны встреча двух миров не принесёт желаемого результата.

— Ты так думаешь?

— Две цивилизации, приблизительно равные по развитию, ничего принципиально нового дать друг другу не смогут. Торговать и обмениваться всякой мелочью выгодно, но не так интересно, как казалось на первый взгляд. Очень быстро на смену любопытству придёт подозрительность, недоверие и всё встанет на круги своя. Вновь повторится старая история с проникновениями, шпионажем, дешёвой рабочей силой и прочим дерьмом.

— А вдруг они совместными усилиями создадут нечто выдающееся?

— Вряд ли… Две посредственности не способны родить ничего перспективного. Вы с соседом по лестничной клетке договориться не в состоянии, а претендуете на понимание инопланетянами. Это нереально. Рассмотрим другой вариант. Вы встречаете более развитый мир. Земляне уже столкнулись с одним. Результат не лицо… А скорее всего сильный не пойдёт на прямой контакт. К чему им это. Оковы на ногах…

— Более умный в состоянии помочь…

— В таком случае слабый фигурант контакта лишится своего пути развития. Он быстро приспособится и привыкнет к постоянным подачкам и объедкам с барского стола, и всеми силами постарается сохранить такое положение вещей. До чего это удобно и соблазнительно — ничего толком не делать, а получить всё!

— По твоим словам получается, контакт интересен только с чисто познавательной точки зрения.

— Надеяться необходимо только на себя, а не на доброго дядю, который придёт и сделает всё за тебя…

— Мне всё представлялось несколько в ином свете…

— Рад, что внёс коррективы в твои убеждения.

— Тогда скажи, ты хоть раз встречал цивилизацию, достигшую статуса супер?

— Обязательно и непременно, — торжественно заявил кургала. — Только для начала давай сразу разберёмся, что есть такое сверхцивилизация по своей сути. В мире всё относительно. Если мы не определимся с точкой отсчёта, то обязательно запутаемся. И вот почему. Для примера возьмём кроманьонцев. Земляне по отношению к ним — супер. Если взять эктов, то они по отношению к вам — супер. Если взять меня, то экты по отношению ко мне — кроманьонцы. Так о чём мы вообще говорим?..

— У тебя странная манера выворачивать всё наизнанку…

— Не цепляйся к словам, — ухмыльнулся кургала. — Продолжаем разговор. Так вот, великие непрерывно сражаются с бесконечными проблемами.

— Откуда они берутся на Олимпе?

— Ну-у, жизнь диктует, а иногда я загляну для разнообразия. Всё веселей становится…

— Наверное, после твоих визитов они бьются головой об стол, — улыбнулся Вилли.

— Головой, не головой, а сгустком энергии о параболически искривлённое пространство — непременно…

Гриз обречено вздохнул. Он ничего не мог поделать с собеседником.

— Легенды гласят, будто ты бессмертен?

— Какая сволочь сочиняет всякие бредни насчёт меня! Вот бы этого бу-магомараку… На самом деле я уязвим. И даже очень… — горько признался кургала.

— От чего ты можешь погибнуть? — внутренне напрягся Вилли.

— Смерть моя находится на конце иглы. Игла заточена в яйцо. Яйцо покоится в утке. Утка томится в брюхе у зайца. Заяц рулит гиперсветовым кораблём…

— Хватит, — оборвал его Лабер. — Я всё понял!

— Ну и хорошо! Дело твоё! — обрадовался кургала. — А всё же здорово здесь, — неожиданно сказал он. — Построю-ка я вон там избушку, и буду приезжать сюда на кратковременный отдых. Иногда до чёртиков надоедает шататься во времени и проводить среди несознательных цивилизаций воспитательную работу. У меня никогда не было собственной недвижимости. Наступила пора подумать о старости.

— Подожди, — Гриз даже задохнулся о волнения. — Получается, ты без особого труда сможешь попасть в прошлое Земли?

— Началось, — кургала принялся обречено смотреть в небо. — Чёрт меня потянул за язык, — он щёлкнул пальцами. Немедленно около штурмовика возникло горбатое, всклокоченное существо со свиным пятачком вместо носа, козьими копытцами на ногах. В одной руке гость держал кривую, всю в ржавчине кочергу, другой яростно чесал живот, покрытый свалявшейся рыжей шерстью.

— Ты зачем потянул меня за язык?

— Работа такая, — хрипло ответил чёрт, обнажив гнилые зубы в подобострастной улыбке.

— Сгинь, прохвост! — рявкнул на него кургала. Гость мгновенно испарился.

— Нет, ты постой! — стал закипать Вилли. — Речь идёт о преднамеренном убийстве миллионов ни в чём не повинных землян. Раз ты способен передвигаться во времени, предупреди людей о надвигающейся катастрофе. А лучше перенеси меня туда! Я постараюсь достучаться до высоких кабинетов, переговорю со знакомыми военными…

— Поясняю для непосвящённых, — вздохнул кургала. — Перенести в про-шлое, а тем паче в будущее, ни тебя, ни кого другого не смогу. Такое просто невозможно. От объекта в самом начале движения останется только облачко атомов.

— Я тебе не верю. Ты что-то темнишь, парниша. Хочу напомнить — когда в импульсной системе сжимают сигнал, то получается весьма ощутимый выигрыш во времени!

— Тоже мне — выигрыш! Ты на этот счёт не очень обольщайся! Время — штука серьезная и никому шутить с собой не позволяет. К тому же никто не в состоянии сжать сигнал. Он и так спрессован до предела.

— Тогда в чём здесь дело?

— Не в чём, а в ком! Всё замкнуто на меня! Великолепного!

— В этом месте поподробней пожалуйста…

— Что ж, изволь. Представь себе следующую ситуацию: тебе надо пройти от одного пункта до другого. А расстояние между ними около пяти световых лет. Твои действия?..

— Я бы воспользовался кораблём или импульсной системой.

— А ты знаешь принцип её работы? Хоть раз удосужился полистать паспорт или техническую документацию?

— Никто из моих знакомых о такой не слыхивал. Правда, ходили здесь непроверенные слухи, будто некто весьма настырный пытался разыскать сведения о ней, только безуспешно…

— Значит не там искал. Так вот. Поясняю последний раз и только персонально для тебя. Возьмём предыдущий пример. Лично я поступаю следующим образом — беру пространство раскинувшееся между пунктами, собираю его в гармошку, протыкаю в нём дыру, делаю уверенный шаг — и я на месте. Дело сделано. Поэтому сжать можно пространство, а не время, и за счёт этого получить некий выигрыш в скорости прохождения намеченного пути. Вот и всё…

— Понятненько. Ты у нас и здесь преуспел…

— Я везде преуспел и отличился. Нет такого раздела знаний где бы я не оставил свой весьма весомый след. Только запомни одно — если будете и далее пробовать сжать сигнал, то печальные результаты не замедлят сказаться. Они будут иметь катастрофические последствия для любителей мгновенно передвигаться в пространстве. При прохождении компактного сигнала происходит весьма ощутимое завихрение временных полей, на стабилизацию которых потребуется достаточно продолжительный период времени. Использование прямого перехода сводит риск к минимуму, но осторожность никогда не повредит…

— Хорошо, нянюшка ты наша, тогда сам предупреди…

— Ты хоть немного представляешь, как это будет выглядеть? Тогда слушай! Я появляюсь на Земле и начинаю бить в набат, проповедовать, ломиться в высокие инстанции, обивать пороги солидных кабинетов, сочинять письма во все редакции ведущих изданий мира с предупреждением о грядущей вселенской катастрофе. Жёлтая пресса не упустит случая и превратит мои предупреждения в фарс! А великие учёные с толстыми животами с превеликой лёгкостью уличат меня во лжи и во всеуслышание назовут шарлатаном! После этого ни один высокопоставленный чиновник не прислушается к воплям безумца. А если я стану настаивать и не внемлю голосу рассудка, то очень быстро окажусь в психушке. Там я и закончу свой жизненный путь. Одним захудалым пророком станет меньше…

— Тогда перевоплотись в президента, загипнотизируй правительство или примени один из своих неотразимых приёмчиков…

— В президента — это хорошо, а вот как с законно избранным быть?..

— Точно так же, как и с настоящим Вторым Стратегом. Я до сих пор не уверен — жив он или нет…

— С ним всё в порядке. Дрыхнет без задних ног в одном из гражданских дредноутов. Придёт время — очнётся, — спокойно ответил кургала. — Всё, о чём ты говорил — хорошо и здорово. Только существует одно но! Оно и портит общую картину. Если я уйду в прошлое или будущее, то изменяться, а тем более перевоплощаться не смогу.

— Отчего так?

— Трансформация забирает много энергии, но неизменно больших затрат требует движение против потока времени. Такое даже сравнить не с чем. Восстановить утраченное позволяет возврат в исходную точку. То же самое, только в обратном порядке, происходит при перемещении в будущее. Туда — накапливаешь, обратно — тратишь. Иного не дано…

— Давай сделаем по-другому, — не сдавался Лабер. — Ты мчишься в про-шлое, там перевоплощаешься в кого сочтёшь необходимым, делаешь своё дело и с чувством выполненного долга остаёшься жить среди землян до того времени, пока уровень энергии не восстановится полностью!

— План хорош, только абсолютно не реален…

— Я ничего не понимаю. Какая разница, где ты появишься?

— Поясняю для непосвящённых. Я, как это не прискорбно звучит, тоже подчиняюсь общим правилам игры, — разом помрачнел кургала. — Моя база, да и база любого материального тела в нашем мире, жёстко зафиксирована во времени. И я, помимо своего желания, вынужден всякий раз возвращаться к ней. Мы все, подобно бычку на привязи, ходим влево, бродим вправо, но наша свобода ограничена длиной верёвки и мерзким колышком, не позволяющим бегать по лугу, взбрыкивая от радости. Именно поэтому импульсная система создаёт иллюзию путешествия во времени. Но!.. Возврат возможен только и исключительно в момент изъятия и ни на секунду позже. Уразумел?

— Почему так?

— Эта сволочь провирус контролирует всё! Вот уж воистину кто всеси-лен. Хотел бы я знать — кому взбрело в голову создать его!

— Даже ты ничего не знаешь…

— А ты вообразил, будто мне всё известно? Как бы не так! Я тоже живу во тьме неведения и аки слепой котёнок тычусь во все углы, стенаю, ры-даю, заламываю руки и рву волосы на голове.

— Если ты котёнок, тогда кто я?

Кургала задумчиво склонил голову и посмотрел на Лабера, — ну, что-то вроде инфузории — туфельки…

— Спасибо…

— Всегда рад услужить…

— Давай вернёмся к провирусу.

— Начнём с того, что он не совсем вирус. Точнее — совсем не вирус. Он мне напоминает контейнер, в котором хранятся ещё более мелкие капсулы. В каждой из них запечатано нечто отдалённо напоминающее собой гены, напичканные информацией. Своего рода командными директивами, не подчиниться которым не в силах ни одно живое существо во Вселенной! Вот так, и никак иначе…

Вилли впервые увидел, как его собеседник смутился. Ему очень не хотелось, чтобы какой-то там совсем не вирус, презренная мелюзга, командовала столь независимым и самостоятельным созданием, как кургала.

— Наша Вселенная напоминает по форме колбу, — резко и зло бросил кургала. — Внутри её находимся все мы, планеты, солнца, пульсары, квазары, чёрные дыры и прочий вздор. Наша колба стоит на бесконечном стеллаже в неведомой лаборатории. Через определённый промежуток времени к ней подходит смотритель, эдакое прыщавой существо в мятом халате и капает из пипетки всякую гадость: катализаторы, депрессанты, и ещё чёрт знает что! Это бесит меня больше всего. Я им не подопытная крыса.

— С чего ты решил, что мы находимся в колбе?

— Я в состоянии передвигаться на неограниченные расстояния, используя принцип одновременности происходящего во Вселенной. Всякий раз, путешествуя по неотложным делам, я натыкаюсь на нечто, напоминающее прозрачную сферическую поверхность, по которой я способен только скользить, но ни коим образом просочиться за несокрушимую твердь! И только в одном месте я не могу даже скользить, словно там стоит резиновая пробка. Иногда, когда я особенно злюсь на своё бессилие, я катаюсь по ограничивающей поверхности. Разгонюсь, бывало, закрою глаза и бесконечно долго качусь, пока не вернусь в исходную позицию, совершив тем самым полный круг. Так что, друг мой, мы все являемся подопытными кроликами на чужом празднике жизни. Нас рассматривают через микро-скоп, проводят опыты, наблюдают, как мы боремся за место под солнцем, вмешиваются в ход развития Вселенной. Гады! Я с ума схожу от одной мысли, что я простая марионетка, а лаборант-очкарик, высунув язык от усердия, дёргает за верёвочки, записывает в пухлый журнал результаты наблюдений, потом засовывает его под мышку и, недовольно ворча на несоответствие нищенского оклада и трудозатрат, тащится к начальству на доклад. Там ему выдают новые вводные, и начинается очередная серия экспериментов. А в это время безумный, крошечный котёнок по имени кургала бьётся бестолковой башкой об пробку, пытаясь самоутвердиться. Я всё равно доживу до того момента, когда проклятый лаборант забудет плотно закрыть колбу, и я, наконец, вырвусь на свободу. Может там меня ждёт смерть. Сторожевой пёс провирус строго блюдёт интересы хозяев. Он не разрешит своевольничать всякой мелюзге, но я никому не позволю ставить над собой опыты! Запомни, заруби у себя на носу, мы не живём. Мы играем в чужой пьесе, с заранее расписанными ролями, воображая себя свободными во всех проявлениях, а на поверку оказываемся заводными куклами, китайскими болванчиками.

Кургала с нескрываемой злобой сплюнул, вытащил из подсумка бутылку коньяка, молодецким ударом вышиб пробку и прямо из горлышка, не отрываясь, выпил. В следующее мгновение из его ушей повалил густой ярко-жёлтый дым. Кургала задёргался, у него отпала лева рука, затем правая, следом за ними последовали ноги. Они разом вспыхнули и в мгновение ока превратились в пепел.

Вилли испугался. Его выбивали из колеи шуточки собеседника.

Легкий ветерок сдул с подкрылка остатки бестолкового котёнка. Они закружились в воздухе, подобно столбу комаров-толкунцов и постепенно приняли очертания человеческого тела. Через секунду Второй Стратег стоял рядом с Лабером весёлый и энергичный, улыбаясь во весь рот.

Гриз откинулся на траву и некоторое время молчал. Он честно пытался переварить услышанное.

— Я одного понять не могу, — наконец сказал он. — Сколько добра ты бы мог принести всем. А вместо этого некий мистер Вселенная сидит и над всем насмехается…

— Ты сейчас напоминаешь юродивого на паперти. Тот тоже всё время просит милостыню и постоянно норовит что-нибудь своровать. Не стоит с такой настойчивостью взывать к моим лучшим качествам. Может быть, их у меня нет. Может в душе я — старая, хромая свинья с большим и грязным пятачком. Сколько раз нужно повторять? Я не собираюсь никому помогать!

— Мне всегда казалось, что это в высшей степени благородно — протянуть руку помощи брату своему, просто слабому, обиженному, униженному, угнетённому…

— Дорогой мой, мы далеко не родственники и никогда ими не будем. Я не собираюсь за вас делать вашу работу! Почему вы сами не любили свой мир? Тогда вы не надеялись на доброго дядю. Пакостили от души. А когда беда клюнула в жопу — кинулись ко мне. Помоги, спаси, повоюй за нас. Лично мне, например, интересно знать: помог ли ты сам кому-нибудь?..

— Конечно! Очень многим…

— Конкретней…

— В детстве мне удалось спасти лягушонка. Помню, здорово этим гор-дился, но никому не говорил, боялся — засмеют…

— Вот видишь! Ты помог несчастному земноводному, а я тебе. Равновесие достигнуто!

Гриз заскрипел зубами от злобы. Он никому не позволит проводить унизительные аналогии. Пусть даже всесильному безобразнику…

— И ещё одного я никак понять не могу, — тем временем разглагольствовал Второй Стратег. — Что означает фраза — нести добро! Оно какое: кристаллическое, жидкое, твёрдое, газообразное, гель? Опять же в чём его нести? Я нигде не видел в продаже ёмкостей для транспортировки данного чувства. Пойми, нет и не будет в мире рафинированного добра и зла. Ибо эти понятия проистекают одно из другого. Однако, опираясь на твои мудрые изречения я живо представляю интереснейшую картину. Экскурсия детей дошкольного возраста в одном из исследовательских институтов! Перед ними держит речь самый умный из младших научных сотрудников. Слегка волнуясь и заикаясь он вещает! Вот детки, пробирочка. Извольте обозреть…В ней находится добро. Его мы оставим себе. Пригодится. А вот реторточка. В ней заточено зло. Мы сейчас вскроем пробирочку и добро в ней содержащееся наполнит нас по маковку. А реторточку мы привинтим к ракете и пальнём по нехорошей планете. Пусть попляшут и в полной мере насладятся щедрым подарком. Поэтому, детки, поступайте подобным образом всегда и везде. Лучшее берите себе, а всё остальное — врагу! Усвоили?

— Давай говорить серьёзно, — невольно улыбнулся Вилли.

— Я не шучу. Ты не желаешь понять и принять то, о чём долгие годы говорили ваши философы, мыслители и прочие труженики интеллектуального фронта. Добро и зло — сиамские близнецы. Каждый наш шаг, каждый поступок несёт кому-то добро, а кому-то зло. Они необходимы миру. Без них никак нельзя!

— Нельзя без зла?

— Умгу…

— А ты случайно ничего не перепутал? Усталость даёт себя знать. Оди-ночество отрицательно сказалось на психике…

— Ты не замечаешь, что постоянно и упорно, не взирая на мои прозрачные намёки, говоришь откровенные глупости? — разочаровано вздохнул кургала. — В тебе наверняка теплится искорка разума. Так инициируй то, что хлюпает в голове. Напрягись… Я понимаю — бегать, стрелять проще, чем усиленно морщить лоб. Но хоть раз в жизни, в беседе с таким, как я прояви лучшие качества, блесни полётом мысли, порази нестандартной логикой, выдай зрелое суждение. А под занавес нашей содержательной беседы хочу поведать тебе одну коротенькую, но необычайно поучительную историю. В конце двадцатого века я посетил Землю с неофициальным и далеко не дружественным визитом. Мне захотелось проверить на практике одну оригинальную мыслишку. Я обосновался во Франции, где открыл маленькую фирму и дал рекламу во все ведущие газеты мира и Интернет, приблизительно следующего содержания: «Расскажу правду обо всём: людях, происшествиях, загадках природы за последнюю тысячу лет». И стал ждать реакции человечества. Вначале ничего интересного не происходило. Читающая и сплетничающая публика не обратила внимания на наглое объявление. Скорее всего не поверила. Мало ли психов в мире! Наконец меня почтил вниманием захудалый корреспондентишка из провинциальной га-зетёнки, годовой тираж которой позволял упаковать около центнера колбасы. Посланец печатной империи вяло и нудно изложил свои вопросы и долго ковырялся с диктофоном, которому давным-давно было пора на свалку. Я с самого начала встречи изменил план разговора и решил взбодрить его, а для этого выдал всё о его прошлом, причём в мельчайших подробностях. Корреспондент очнулся от дрёмы. В глазах появился блеск. Борзописцу первый раз в жизни крупно повезло. Ему в виде меня улыбнулась её величество фортуна…

После трёхчасовой беседы (ранее на неё планировалось отвести пятна-дцать минут) посетитель, окрылённый до невозможности, умчался в ре-дакцию, а через несколько дней началось нашествие представителей цен-тральной прессы. После соответствующих публикаций и пары интервью на телевидении ко мне потянулись посетители. В скором времени людской поток увеличился многократно. Редких учёных и искателей истины быстро оттёрли в сторону, а их место заняли агенты спецслужб, мафиози, шарлатаны, шантажисты, вымогатели, правительственные чиновники и прочий сброд. Визитёры походили друг на друга словно близнецы. Разговор начинался по одной и той же схеме. Хитрецы подходили издалека, изъяснялись полунамёками, туманными, округлыми фразами и начинали интенсивно прощупывать почву. Затем, хитроумно, исподволь меня подводили к желаемому, оплетали паутиной льстивых речей и усыпляли бдительность…

К огромному удивлению никого из них не интересовала правда о себе — только о других, чтобы в самый подходящий момент воспользоваться компроматом в своих корыстных целях. В основном, для устранения конкурентов: экономических, политических. Причём гостей интересовало всё: гаденькие тайны, подленькие поступки, ошибки молодости, вплоть до отказа пить молоко в годовалом возрасте. И все в один голос, будто сговорившись, предлагали за конфиденциальные сведения все земные блага, только с одним условием — если я переберусь жить к ним. Навсегда! Мои робкие предложения рассказать о тайнах истории, загадках природы, нетленных деяниях выдающихся людей, пресекались решительно и круто, в зародыше. А стоило мне заикнуться о прошлом самих посетителей, или их родственников, как они страшно суживали глаза, злобно цедили угрозы сквозь стиснутые зубы и настоятельно рекомендовали помалкивать в тряпочку. Если же я забуду об осторожности и хоть кому-нибудь вякну о некоторых эпизодах их славной биографии, то мне крупно не поздоровится, ибо связи их, и их покровителей, в различных структурах: властных, силовых, криминальных, неисчислимы, и стоит им только глазом моргнуть, как… В этом месте визитёры таинственно замолкали и принимались смотреть прямо в глаза стальным взглядом. Я всякий раз так пугался!..

Получалась странная штука — все без исключения стремились посредством меня управлять другими и старались всеми силами выяснить, кому, что известно об их проделках и секретах. Кое-кто, особо недоверчивый и предусмотрительный, решил подстраховаться, в результате чего мне удалось счастливо пережить двадцать семь покушений, хоть каждый раз я находился на волосок от смерти. Раз двадцать меня арестовывали по вздорным обвинениям, по несколько дней мариновали в полицейском участке, а потом отпускали на все четыре стороны. Обстановка накалялась с каждой минутой. Наконец у меня в офисе появились шестеро крепких парней и с порога объявили — я, оказывается, являюсь собственностью некой могущественной страны и обязан немедленно убыть на новое местожительство. Представляешь, живого человека, без его согласия, в нарушение всех юридических, а так же демократических норм и правил, собрались забрать в рабство. Некто наверху посчитал — ставки слишком велики, чтобы церемониться со всякой мелюзгой и отдал приказ. Ничего не поделаешь! И у президентов бывает множество грехов. Я с огромной скорбью в сердце убедился, что человечество бесконечно далеко от совершенства и без промедления удалился.

— У тебя талант пакостить, где попало, — усмехнулся Лабер. — Скажи, во Вселенной существуют миры, у которых, с твоей точки зрения, всё благополучно?

— Я пока не встречал таких. Эволюцию, эту продажную девку империализма, вкупе с провирусом и очкариком лаборантом не устраивает спокойное развитие событий. Они любят рассматривать события в динамике. Давай не будем залазить в дебри сложнейших понятий, отношений и тенденций, а вернёмся к нашим делам. Так, когда мы начнём принудительно сеять добро? Когда мы обрушим на головы злокозненных райберов лавину добродетели? Заболтались мы с тобой однако. Пора в дорогу. Туманное будущее завёт нас. Я не собираюсь сидеть здесь вечно. Вперёд на ненавистного врага. Покажем ему кузькину мать. Вправим мозги. Зададим перцу. Вдарим по сопатке. Выбьем бубну. Вложим по первое число. Накрутим хвоста. Устроим козью морду.

— Прежде чем мы отправимся в героический поход, ответь на последний вопрос, — улыбнулся Лабер.

— Что такое? Кто осмелился меня перебивать? — удивился кургала. — А-а, это опять ты. Слушаю…

— Давным-давно, ещё до того, как райберы напали на Землю, нашим археологам посчастливилось откопать свиток с пророчеством, в котором упоминался ты.

— Не вижу ничего удивительного в том, что меня знают во всей Вселен-ной, — раздулся от важности кургала. — Популярность моя не знает границ. Скоро, очень скоро благодарные жители тысяч миров воздвигнут мне памятник. Ты только представь себе: я стою и попираю ногами провирус! Красота!..

— Не уходи в сторону. Меня интересует, кто написал документ…

— Какой-нибудь жрец, наверное. Я имел неосторожность время от времени пить в их компании домашнее пиво, и рассказывать скабрезные анекдоты…

— Я в этом сильно сомневаюсь. Анализ показал — ни бумага, ни чернила не могли быть изготовлены в Египте, да и других странах тоже. Тогда отсутствовали соответствующие технологии. Логично предположить — свиток имел внеземное происхождение…

— Быть того не может, — скептически хмыкнул кургала. — Ни в жизть не поверю…

— Что-то ты крутишь, друг мой. Отвечай прямо и без увёрток — кто на самом деле автор пророчества?

— Понятия не имею, — отвёл в сторону глаза кургала. — Скорее всего, мне задумали тонко отомстить. У злопыхателя не дрогнет рука очернить кого угодно…

Неожиданно Вилли почувствовал неуверенность и растерянность собеседника. Он явно что-то недоговаривал. Кургала не мог не знать, чьему перу принадлежит древний текст. По всей видимости, супер был прав. В пространстве существовал некто, способный полностью контролировать разухабистого гуляку и проходимца. Но вот кто?..

— Меня гложет любопытство, — продолжал наседать на собеседника Гриз. — Развей мои сомнения, а то я сдохну на месте от нетерпения.

Однако кургала уже взял себя в руки и с предельной искренностью произнёс:

— Я сам не в курсе. Никому не дано уследить за всем происходящим во Вселенной. И не приставай ко мне больше с глупыми вопросами. Нам воевать пора, лить кровь налево и направо, а ты ко мне лезешь с какой-то бумажонкой вшивой! Там всякие балбесы изгаляются, а ты, подобно дурачку, веришь. Стыдно, батенька, стыдно. И вообще, нам пора возвращаться. Нас ждут большие дела, — кургала полез в штурмовик. — Ты идёшь? Или ждёшь особого приглашения?

К огромному удивлению, корабль оказался полностью исправен, будто и не попадал под обстрел. Гриз не стал вдаваться в подробности, опасаясь очередного сногсшибательного монолога, и молча занял своё место. Кургала сосредоточенно пытался запустить двигатели. Наконец штурмовик ожил.

— Сейчас доберёмся до наших. Мне не нравится долго оставаться мёртвым. Наши друзья и верные соратники сейчас безутешно оплакивают мою скоропостижную кончину. Над символической могилой павшего героя реют траурные знамёна, играют оркестры и прекрасная, безутешная вдова горько рыдает, поддерживаемая под руки близкими, друзьями, родственниками, торжествующими завистниками. Лично я предпочитаю быть живым павшим героем…

— Мы когда-нибудь полетим или нет? — не выдержал Вилли. — Ты что там копаешься? Там делов на пять минут, а ты развёл канитель…

— Сколько раз говорил механикам — зарядите аккумулятор, залейте свежего масла в коробку передач, отрегулируёте сцепление — корзину наверняка перекосило, а им хоть бы хны! Надо было поставить коробку-автомат…

— Ты совсем мозгами повредился? — страшно удивился Лабер. — Какая ещё коробка?..

Второй Стратег коротко хихикнул и рванул с места. Через минуту они вышли за пределы атмосферы. Там царило большое оживление. Много-численные корабли сновали между принимающими и носителями. Вторая Сила активно готовилась к решительным баталиям.

— Мне надоело тащиться, — объявил кургала. — Сейчас пронзим пространство и время. Держись.

Всё вокруг не мгновение померкло и на лобовом экране возникли корабли Третьей Силы, построенные в боевые порядки…

* * *

Когда до основных сил дошла скорбная весть о гибели передового отряда, то крайняя растерянность овладела людьми. Никто точно не знал, каким образом поступить дальше. Мрачная тень неотвратимой беды накрыла своим чёрным крылом огромный космический лагерь. Вера в благополучный исход предприятия мгновенно улетучилась из сердец неустрашимых воинов, подобно парам эфира. Некогда монолитные ряды дрогнули, дали основательную трещину, усомнились. Да, все прекрасно знали и отчетливо понимали — разведка идёт на верную смерть, но никто даже в мыслях не мог допустить гибель посланца Светлого Мира. Остальные были обречены, но великий Вилли обязан был, подобно легендарному герою древности Драгомиру Бессмертному, разметать полчища врагов и вернуться живым и здоровым. Увы, к огромному удивлению и бесконечному разочарованию предположения жителей мира двух планет не подтвердились.

Когда первая растерянность улеглась, возник стихийный митинг. Ог-ромное количество народа, не смотря на решительные протесты медиков, набилось в госпитальный корабль. И началось! Кто-то горько сожалел о пропавших ни за грош титанических усилиях; кто-то тихонько плакал, обхватив голову руками; кто-то молился, тупо уставившись в потолок; кто-то кого-то хватал за грудки и переходил на крик, плюясь во все стороны пеной; кто-то с абсолютным равнодушием взирал на бурю эмоций, выплеснувшуюся из собравшихся; кто-то скрипел зубами от решимости немедленно ринуться в бой и тем самым подвести черту под всеми сомнениями; кто-то настаивал на немедленном возвращении назад; кто-то заходился в истерике, катался по полу и вопил не своим голосом нечто непонятное…

Джон сорвал голос в стремлении утихомирить соплеменников и навести хоть какое-нибудь подобие порядка. Главный Стратег пожалуй впервые в жизни вышел из себя, срочно вызвал охрану и распорядился стрелять в тех, кто станет орать громче всех, затем дал указание выпустить с головной каравеллы восемь штурмовиков и пообещал уничтожить без всякой жалости любого, кто попытается повернуть вспять, или попробует воспрепятствовать движению вперёд. После таких решительных действий удалось восстановить некоторое подобие порядка.

Джон, отягощённый чудовищной головной болью, с которой не смогли совладать никакие препараты, в сопровождении Главного Стратега и двух правительственных чиновника, без устали переходил с корабля на корабль и где уговорами, где угрозами, приводил экипажи в чувство.

Обстановка не позволяла расслабляться. Сводки начальника Службы Снабжения начинали откровенно пугать. Ресурсов оставалось в обрез. Требовалось срочно уходить к Земле. Главный Стратег дал команду на переход в Солнечную Систему. Огромное стойбище пришло в движение. Первыми пошли боевые корабли, за ними суда технического обеспечения, арсенал, последними — грузовики с мирным населением.

Почти две недели длился переход. Всё это время каравеллы чётко от-слеживали ситуацию и были готовы в любой момент открыть беглый огонь по неприятелю, если бы тому пришло в голову устроить поиски точки перехода. Но самое замечательное заключалось в том, что каждому кораблю, появившемуся в открытом пространстве, сообщали радостную, удивительную новость — Вилли Лабер спасся в пламени кровопролитных сражений вместе со Вторым Стратегом. Они на последних крохах энергии, чудом удерживая на нужном курсе повреждённую машину, добрались-таки до своих. Небывалое событие согрело сердца людей, озарило путь, сердца забились чаще, глаза загорелись пламенем надежды. Отчаянный поход уже не казался таким безнадёжным. Всё-таки правы оказались старинные предания — настоящего героя убить невозможно! Он всегда найдёт выход из сложной ситуации и непременно приведёт к победе.

Вновь прибывшие умоляли Джона рассказать, каким образом произошло чудесное возвращение штурмовика с Лабером на борту. И он уже в который раз повторял одно и тоже. Когда основная часть боевых судов заняла места по расписанию, радар флагмана засёк объект, идущий на малой скорости и непрерывно подающий пароль узнавания. Джон решил выждать и посмотреть, кто находится на борту штурмовика. Когда Вилли поднялся на «Доки», то команду едва не хватил удар. На этом рассказчик заканчивал повествование. Не мог же он рассказать, как тискал Гриза в объятиях почти час и не стеснялся слёз, текущих ручейками по щекам. Как Джек, подобно большой собаке тёрся возле друга и тихонько повизгивал от счастья, а Главный Стратег…

Когда эмоции улеглись, все пошли посмотреть на разбитую машину. Вилли с удивлением таращился на развороченную корму, деформированные двигатели. Второй Стратег сразу ушёл в тень, предоставив тем самым Гризу единолично выкручиваться из крайне щекотливого положения. Ему пришлось на ходу сочинять достаточно правдоподобную сказочку о спасении из лап кровожадного врага. Кургала всё это время скромно стоял в стороне, недоумённо разводил руки, словно был не в силах объяснить происшедшее. На него быстро махнули рукой и основательно насели на Вилли.

Главный Стратег собрал краткое совещание и выдал конкретные задания каждому кораблю. Второй этап начался. События вошли в решающую фазу.

Первыми выступили пять каравелл под командованием Джека. Для совершения обходного манёвра требовалось время.

Вторыми следовали пятнадцать боевых кораблей основных сил под руководством Главного Стратега. За ними двигались остальные корабли, под охраной трех каравелл. Присутствие обременительного, неповоротливого обоза бесконечно злило Главного Стратега. Он с самого начала возражал против полной эвакуации, но спорить с выводами экспертов не посмел, а по сему смирился с тяжкой обузой, хоть и ворчал время от времени. После долгих раздумий главнокомандующий решил усилить огневую мощь транспортников, причём весьма неожиданным способом. Технические службы вырезали в их корпусах тысячи бойниц, в которых на примитивных турелях закрепили обыкновенные винтовки. Одна игла, говорил по этому поводу старик, не в состоянии причинить неприятелю большого вреда, но тысячи разят насмерть.

Для друзей настала тягостная минута расставания. Они стояли на мостике флагмана второй группы и молчали. Слова уже ничего не значили, ибо утеряли всякий смысл. Да и могли ли товарищи передать те чувства, что в данный момент клокотали у каждого в душе? Они многое перенесли вместе, много выстрадали. Гриз успел привязаться к суперу и теперь остро переживал предстоящую разлуку. За последние годы он потерял слишком много близких, а теперь жизнь требовала ещё одной жертвы. Вилли отчётливо сознавал — они более не увидятся. Слишком жестокой обещала быть схватка, слишком многие падут на поле кровавой сечи, и было бы наивно полагать, будто оба непременно выживут к завершению похода.

Так и стояли друзья никем не тревожимые, думая каждый о своём, и одновременно об одном и том же, не в силах разойтись, и не в силах остаться. И только когда дали часовую готовность, робот и человек, не глядя друг на друга, медленно побрели в разные стороны. Они шли, и сильнейшая боль стискивала сердца, и начинали предательски подрагивать губы. Гризу стоило немалых усилий взять себя в руки, но ещё долго он отвечал невпопад и не понимал, чем занимается. Однако работа и время лечат всё. Постепенно круговерть приготовлений затянула Лабера полностью, не давая передышки ни на секунду. Множество вопросов, требующих немедленного решения, вытеснили боль из души, и только где-то в самом уголке сознания жило воспоминание о невосполнимой утрате. Она притаилось в неведомом укрытии, но Вилли прекрасно знал, что ещё долго в минуты случайных передышек, боль разлуки будет напоминать о себе, принося тихую грусть о чём-то светлом, чему никогда не суждено повториться. Так уж сложилось — все, кого он любил, ушли один за другим в небытие: семья, родители, друзья по работе, собаки, Лоу, а теперь и супер…

Джек увёл свой отряд, и вскоре настала очередь основных сил. Лабер вместе с Али, Драконом и Вторым Стратегом погрузился на «Боки» и поход начался…

В первые часы движения в рубке находилась уйма народа. Велись ин-тенсивные переговоры с остальными кораблями. Вилли вместе со Вторым Стратегом стояли возле панорамного экрана и внимательно наблюдали за тем, как корабли разворачиваются в боевой порядок…

— Да, они знают о нашем приближении, — неожиданно заговорил кургала, отвечая на немой вопрос Гриза, — и спешно укрепляют рвы, наполняют их водой, выставляют дополнительные рогатки, поднимают на крепостные стены чаны с кипящей смолой и багры для отталкивания штурмовых лестниц. Канониры закатывают в жерла орудий чугунные ядра и нервно раздувают фитили, тревожно вглядываясь в туманную даль. Мирное население взламывает мостовые и таскают камень на стены. Тяжёлые кирасиры гарцуют перед воротами в ожидании контрверзии. А самый главный райбер — Придурок 12, взгромоздившись на самую высокую башню, смотрит единственным уцелевшим глазом в ржавую подзорную трубу и в ожидании кровавой потехи непроизвольно притопывает ножкой. Два других он потерял в славных баталиях и от возбуждения пустые глазницы страшно чешутся под повязками, крест на крест перехватывающими убеленную сединами голову. Скоро, очень скоро неприятели сплетутся в смертельных объятиях, примутся колоть багинетами налево и направо, рубить алебардами и метать каменные топоры. И зайдутся безумные сердца от лютой злобы, и наполнятся жаждой убивать всех без разбора, и восстанет над полем брани пожирательница жизней и взмахнёт окровавленной косой…

— Ты не боишься засветиться? — спросил Лабер. — Мне показалось, тебе хочется сохранить инкогнито…

— Присмотрись повнимательней… — хмыкнул кургала.

Гриз огляделся и неожиданно увидел — они со Вторым Стратегом как бы раздвоились. Первая пара принимала активное участие в управлении флотилией, а вторая вела неторопливую беседу.

— Опять твои и штучки?

— А ты как думал? — ответил кургала.

— Смотрю я на тебя, и всякий раз удивляюсь — вот летишь ты с нами, практически обречёнными на верную смерть, хотя тебе это и не грозит, и пальцем пошевелить не хочешь для изменения ситуации. Тебе не совестно?..

— По молодости лет, неопытности и наивности я пробовал несколько раз вмешаться в конфликты различной степени тяжести. Урезонивал одних, запугивал других, с увлечением копался в их безумных мозгах, добивался неплохих результатов и вроде бы всё делалось хорошо и правильно, но с течением времени всё неизменно возвращалось на круги своя и конфликты разгорались с новой силой. Здравый смысл уходил на второй план, и начиналась бесконечная война. Тех, кого я программировал, уничтожали в первую очередь, открыто пользуясь их беззащитностью и не способностью активно противостоять натиску агрессора. С течением времени я убедился — вмешиваться не имеет смысла. Да, противостояние прекратится, но непременно ударит с огромной силой по сыновьям и внукам, потому, что общая концепция развития Вселенной сильнее всех моих бестолковых потуг. Никому не под силу остановить голыми руками Ниагарский водопад. Пойми, необходимо в корне менять всё без исключения, и начинать надо с того самого лаборанта, вернее его шефа. А такое не то, что мне, дивизии, по-добных мне не по силам.

— Только сохраняется шанс повлиять на потомков участников конфликта.

— Противоречия, изначально заложенные в каждом разумном существе, с течением времени накопятся и взорвут изнутри спокойную, добытую искусственным путём, жизнь. Ты постоянно путаешь дешёвые трюки и серьёзную работу. Для меня не составляет труда выкинуть фортель, от которого вы все непременно обалдеете и примете меня за всесильного и всемогущего гиганта. Предположим, мне не составит труда свернуть пространство в трубочку, остановить время, погасить звезду на глазах у восторженной публики. Пускать пыль в глаза способен любой дурак, а вот глубоко преобразовывать поведение живых существ, понять мотивы движущие ими, сломать заложенную в них программу, необратимо изменить общество, повлиять на ход истории способен, и это мне доподлинно известно, исключительно начальник нашего лаборанта. Мы все по сравнению с ним, ничтожества…

— Ну а он?..

— Я постоянно думаю об этом, и не нахожу ответа по одной весьма простой причине — мне совершенно непонятны мотивы, которые движут им. Цели, к каким он стремится. Результат, которого он старается достигнуть. Так что угадать никак не получится. Ладно, поговорили и хватит. Дела зовут…

Отряд осторожно двигался, растянувшись во фронт. Напряжение нарастало с каждой минутой. Главный Стратег на тяжёлом бомбардировщике облетал корабли и своим несокрушимым спокойствием несколько разряжал нервную обстановку. Вскоре стали попадаться роботы камикадзе. Их расстреливали на подлёте, не позволяя даже активизироваться. Несколько раз встречались пространственные ловушки, но люди не теряли бдительности.

До Земли оставалось сорок часов ходу, когда появились носители Второй Силы. Они сразу выпустили всю штурмовую технику, а сами тихим ходом шли под её прикрытием. Главный Стратег приказал запускать мины и брандёры. Противник немедленно открыл по ним огонь и сделал попытку разойтись в стороны, но тут же натолкнулся на заградительный огонь каравелл. Немедленно пошли люрминсы. Много. Очень много. За ними следовали ракеты с иглами. Минное облако и хищная биомасса поглотили друг друга. В пламени непрерывных взрывов сгорела основная масса игл. Тогда в дело вступили брандёры и фугасы времени. Сотни тысяч кассетных бомб неудержимо ринулись на обездвижимого неприятеля. Чёрная пустота озарилась многочисленными вспышками — бомбы достигли цели. Брандёры пошли на таран. В общем, атака развивалась успешно. Но так продолжалось не долго. Райберы подтянули подкрепление, и сразу стало жарко.

Поступил приказ от Главного Стратега — снарядов не жалеть, технику беречь, дракой не увлекаться, действовать по возможности трезво, здраво, соблюдать полное спокойствие, дисциплину, с начальством не пререкаться и не пропускать корабли врага ни под каким видом. Иначе погибнут гражданские суда.

Райберы наседали. Всё новые и новые резервы подтягивались со стороны Земли. Они пробовали обхватить каравеллы, но они яростным огнём делящихся зарядов в комбинации с фугасами времени, пресекали все попытки зайти себе в тыл. Неприятель не дремал, умело маневрировал по всему фронту, точно стрелял. Бой вошёл в новую фазу. Волнение улеглось, на смену ему пришёл трезвый расчёт и понимание ситуации. Действия с обеих сторон стали менее сумбурными, более осмысленными, результативными…

Штурмовики, истребители, бомбардировщики непрерывно подходили за боекомплектом к арсеналу, и с каждым разом их становилось всё меньше и меньше. Силы таяли не по дням, а по часам. Главный Стратег после недолгих раздумий вызвал на подмогу две из трёх каравелл, охраняющих транспортные корабли. Райберы немедленно воспользовались ошибкой и нанесли удар с тыла. Неуклюжие и неповоротливые, почти лишённые вооружения, тихоходные гражданские суда пробовали сопротивляться, однако их смяли в считанные секунды. Каравелла, оставшаяся в полном одиночестве, ничем помочь не смогла. Когда подоспели основные силы — всё было кончено. Никто не уцелел. Третью Силу обуяла небывалая ярость, и каравеллы сломя голову ринулись в бой. Если бы у них были зубы, они бы незамедлительно вцепились противнику в горло! Обе стороны понесли огромные потери. Глупо и нелепо погиб Джон. Он категорически отказался надеть скафандр и поплатился за это. Дурацкая гордость! Рубку пробили осколки, и через пролом Координатора выбросило наружу. Закоченевший его труп некоторое время плыл рядом с флагманом.

Неожиданно райберы разом вышли из боя и на предельной скорости устремились к Земле! Это могло означать только одно — в дело вступил отряд Джека. Люди бросились в погоню…

У супера хватило ума и терпения дождаться отхода всех сил, и только после этого робот отдал приказ об атаке. Каравеллы, будто снег на голову, обрушились на принимающие, жилые корпуса и всё, что находилось на орбите планеты. Каждый снаряд попадал в цель. Чахлая охрана погибла в одночасье. Людям было где утолить чувство ненависти. Группу штурмовиков, ринувшихся было на помощь с поверхности Земли, не выпустили даже из атмосферы. Их расстреляли делящимися зарядами. Ими же уничтожили огромную базу в центре Европы.

Корабли Второй Силы, подоспевшие к месту бойни, ужаснулись уви-денному. На орбите плавали сплющенные, вспоротые, обезображенные, оплавленные останки некогда большого лагеря. Тысячи трупов, фрагментов тел рассеялись в пространстве. И никаких признаков врага. Только сейчас райберы поняли, какую злую шутку сыграли с ними их подопытные мыши. Не успела Вторая Сила вытереть слёзы и осмотреться, как на неё обрушился, дрожащий от ярости, Главный Стратег с остатками флота. Противники окончательно потеряли голову. Ни о какой тактике и стратегии боя не могло быть и речи. Два больных и старых пса вцепились друг другу в глотку без всякой надежды на победу, без возможности продолжить свой род. В глазах налитых злобой, в сердцах, пропитанных безысходностью, в душах, закостеневших от лютой ненависти, жила твёрдая уверенность, граничащая с безумием, что именно его ждёт удача, светлое будущее и радужные перспективы, а его враг и мучитель не достоин влачить даже нищенское существование где-нибудь на задворках Вселенной. Только смерть могла рассудить их многовековой спор. Одному из псов не было места в мире живых.

На орбите творилось невообразимое. Доходило до того, что люди хватали мины и выпрыгивали из шлюзов в надежде поразить противника. Пилоты кораблей позабыли обо всём на свете. Они палили во всё подряд без разбору, захлёбываясь бешенством. Битва превратилась в неуправляемую стихию. Эфир полностью забила ругань, визг, вопли ужаса и предсмертный хрип. Ничего нельзя было разобрать в страшной мешанине. Многие бойцы с обеих сторон в припадке безумия кончали с собой. Кто-то, находясь в состоянии аффекта, активизировал систему обороны, которую по непонятным причинам так и не удосужились довести до ума. Четыреста восемь установок залпового огня, изготовленных по технологии кораблей-невидимок, открыли беглый огонь, не разбирая где свой, а где чужой. Огненный смерч пронёсся под планетой, сметая всё на своём пути. Через двадцать минут всё было закончено. Среди мириадов обломков, в пустоте, где незримо витал запах смерти, боли и страдания, друг против друга, на расстоянии сотни метров стояли каравелла и носитель. Ни у того, ни у другого не осталось боеприпасов. Последние из могикан не знали, что предпринять, каким образом поступить далее. Туман ненависти рассеялся. Жажда убивать иссякла. Их сменили боль и сожаление о глупо, ни за понюшку табака, сгинувших мирах, о которых уже никто никогда не вспомнит и не узнает об их существовании. Али подошёл к пульту, включил связь и вызвал носитель. Он немедленно отозвался.

— Что будем делать дальше? — спросил робот. — Ждём ваших предложе-ний. Можно сойтись стенка на стенку…

Капитан ответил. Али переводил:

— Я думаю нам требуется достойно завершить этот фарс. Глупость должна быть наказана. У нас нет сил жить далее. Предпочитаем достойно умереть.

Израненная громада носителя медленно отошла от каравеллы и взорвалась. Главный Стратег с перевязанной головой, осунувшийся, опустошённый, но не сломленный появился в рубке, опираясь на плечо врача.

— Мы поступим таким же образом, — прохрипел он. — Приказываю! Подготовить «Боки» к взрыву. Предлагаю проститься…

Второй Стратег подхватил Дракона, обнял за плечо Али и подмигнул Вилли. Полыхнула вспышка, и всё провалилось в пустоту…

Глава ╧ 15

Гриз открыл глаза. Его окружал белёсый туман. Вот в нём обозначилось тёмное пятно. Оно медленно приближалось. Вилли замер от ужаса, потому, что из сгустка на него глянули жуткие голубые глаза, высунулось что-то красное и…лизнуло в нос. Атмосфера мгновенно прояснилась. Дракон, живой и здоровый сидел у хозяина на груди и старательно вылизывал его лицо. Лабер испуганно огляделся. Он лежал на кровати в небольшой каюте. Причём весьма знакомой. Открылась дверь. Кто-то вошёл спиной, повернулся… Второй Стратег во всей своей красе стоял на пороге с подносом в руках и улыбался во весь рот. На подносе дымились тарелки и кружка. Пахло вкусно. Гриз сел. В животе вызывающе забурчало. Вдруг всё вокруг заколебалось и начало расплываться. Кургала быстро поставил еду на тумбочку, присел на кровать и взял голову Вилли одной рукой за затылок, другой за лобную часть. Сразу вернулась трезвость мысли. Окружающее приняло нормальные очертания.

— Я не предполагал, что ты такой нежный. Двенадцать часов валялся без сознания. Вот Дракон — молодец, крепкий мужик. Через десять минут был как огурчик!

— Подожди, — остановил его Лабер. — Я совершенно ничего не понимаю. Мы взорвались, я куда-то падал, и вдруг очутился здесь…

— Сейчас от тебя никто не требует понимания. Твоя основная работа на сегодня — полностью очухаться, собраться с мыслями и выработать дальнейший план действий.

— Куда подевался флот? Что со Второй Силой?

— Никого уже нет. Все отошли в мир иной. Прискорбно конечно, только уже ничего исправить невозможною. Судьба!..

— Какая ещё к чёрту судьба? Опять твои шуточки? Какой от тебя толк, от такого всесильного? Одним горе, а другим забава! Что ты за создание такое поганое? На всё тебе наплевать!

— Ладно, я плохой, но и ты свинья ещё та! Я мучился, тащил его на себе будто куль с мукой, всю холку сбил, а он только глаза продрал, сразу принялся лаяться и лить горючие слёзы. Опять на переживания потянуло? Вот и спасай после этого всяких…

Вилли обречено махнул рукой и принялся за еду. После завтрака силы вернулись окончательно. Он встал и побрёл в командный отсек. Кургала шёл за ним и что-то тихонько насвистывал. Дракон замыкал шествие, прикрывая тылы. В рубке Лабер уселся в кресло, включил обзорный экран, сцепил пальцы на животе и вопросительно воззрился на Второго Стратега.

— Почему ты так поступил? — наконец спросил он. Гриз устал от проделок странного существа, его непредсказуемых действий, которые совершенно не поддавались осмыслению.

— Я тебе говорил не раз и ещё раз повторю — мои возможности сильно ограничены. Мне не дано изменить течение событий. Активное вмеша-тельство только навредит. Поэтому я больше на подхвате…

— Пожалуй ты прав. Осторожность нам крайне необходима, а то с нашими мирами непременно произойдёт что-нибудь нехорошее. Какой ты предусмотрительный и дальновидный…

— Опять язвишь, — усмехнулся кургала. — Почему вы все думаете, будто виноват во всём кто угодно, но только не вы сами? Прости, у меня больше нет сил повторять одно и то же!

— Хорошо, я всё понял. Тогда проясни последний момент. Я давно хотел спросить, но времени не хватало. Через импульсную установку проходит исключительно биомасса, с другой стороны ты контролируешь её работу. Зачем великому понадобилось вводить ограничения на транспортировку материальных тел? Мог бы сделать жест доброй воли, явить акт милосердия.

— Я устал повторять, — сладко потянулся Второй Стратег. — В мои планы не входит плодить бездельников. Принеси, подай, закуй в цепи, приведи к нам, мы будем их пинать ногами в живот. Победа, полученная даром, не приносит радости и морального удовлетворения. Она откровенно развращает. Возникает иллюзия личного всесилия и безграничных возможностей. Я понимаю на что ты намекаешь! Ах! Если бы переправить через импульсную систему всё оружие из мира эктов! Кучу всякой смертоубийственной гадости. Вот бы тогда пошла потеха! Райберов в лепёшку, а потом бы принялись друг за друга при дележе власти. Будя! Лучше больше вкалывайте и поменьше надейтесь на доброго дядю! А то начитались Булгакова«…никогда ничего не проси, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами всё предложат и сами всё дадут…» Размечтались. У-у, лоботрясы. Больше мне таких вопросов не задавай.

— И что ты намерен предпринять дальше?

— Ничего. Я сделал что мог. Теперь твоя очередь. Моя миссия завершена. Я и так задержался. Дела, ничего не поделаешь…

— Значит, ты бросаешь меня?

— А ты думал, будто я пущу у вас корни навсегда?

— Что мне делать? Сегодня я остался один на один с четырьмя мёртвыми мирами. Куда кинуться? Зачем ты спас меня?

— Не тебя одного. Напряги память. Сделай сверхусилие…

— Али тоже где-то здесь?

— Наконец-то дошло. Он в госпитальном отсеке дрыхнет без задних ног. Всё, мне пора, пока…

— Так что мне всё-таки делать. Почковаться?

— Думать! Из любой, пусть на первый взгляд, безвыходной ситуации существует выход. Ищи. Я уже опаздываю…

Кургала стал медленно таять. Вилли с нескрываемой грустью наблюдал, как исчезало это странное существо, непонятно почему протянувшее ему руку помощи. Значит, у него сохранилось внутреннее благородство, жалость к нему, ничтожному и непреодолимое желание принять участие в его судьбе. А может всё гораздо проще. Вдруг кургала поступает так наперекор желаниям провируса, течению истории, в пику всем, назло обстоятельствам в непреодолимом стремлении самоутвердиться?

— Рад был познакомиться, — прошелестел Второй Стратег и исчез.

Вилли невольно прослезился, удержал себя в руках и отправился в госпитальный отсек. Там на первой кровати лежал робот. Гриз осторожно подкрался к нему и хлопнул по левому плечу. Али перевернулся на бок, глянул на товарища заспанными глазами, сел, зевнул и произнёс хриплым голосом:

— Привет. Где мы?

— Засоня! — обрадовался Лабер.

— Ты прекрасно знаешь — роботы не спят, а только занимают статичное положение с целью экономии энергии. Но, честно говоря, я в недоумении. Что произошло после взрыва?

— Это дело рук кургала…

— Ты веришь в сказки? Не ожидал…

— Подумай хорошенько — каравелла взорвалась, все погибли, а мы живые и невредимые оказались здесь, на орбите одной из планет без единой царапины. Второй Стратег и есть кургала! Он спас меня в разведывательном рейде.

— То-то я смотрю — он какой-то странный, не похож сам на себя. Вот язва какая! Смотри-ка ты, ловко!..

— Ловко, не ловко, а выкручиваться придётся в одиночку. Нам жизненно необходимо найти разгадку проклятого ребуса. Вокруг нас на многие тысячи световых лет простирается пустыня, где нет, и не предвидится ни одной живой души. Мы здорово поработали. Нам только подручными у смерти служить. Цены бы нам не было в базарный день!

— Успокойся, — грустно улыбнулся Али. — Запомни, кургала ничего просто так не делает. В нашем спасении заложен глубокий смысл. Помнишь, мы возвращались с лаборатории эктов? Тогда Джек рассказал мне всё, что знал о кургала. Его насторожил тот факт, что ты читал о нём в каком-то там свитке. Наш спаситель зря никогда не светится, да и с самим свитком не так всё просто. Вспомни текст…

— Я тогда не придал публикации большого значения. Их печатали по пять штук на дню, и все тексты совпадали до запятой. Поэтому я не стал вникать в подробности. Решил — очередное занудство и не более того. Или трюк главного редактора для повышения тиража.

— На нет — и суда нет, — сказал Али. — Кургала, по преданию, страшно умный и просчитывает ситуацию на много ходов вперёд. Он наверняка что-то задумал. Не в его правилах давать готовые решения.

— Я помню. Он говорил…

— Давай, для начала, применим метод исключения. У Земли мы были. У двух планет тоже не осталось ничего интересного. Об эктах и речи нет. Остаётся мир райберов. Только там мы ещё не побывали. Вывод: постараемся просочиться туда. Возражения, пожелания…

— В любом случае оставаться здесь нельзя. Ты сможешь перепрограммировать… — Вилли на мгновение замолчал. Его осенило. — Подожди, подожди! Кургала не стал бы ставить задачу, которую мне не по силам решить. Он прекрасно осведомлён — я не в состоянии самостоятельно пробраться в мир Второй Силы. Я ничего не понимаю в импульсной установке. Но биороботу она — детская игрушка. Вот почему ты попал в список живых! Ты — мой пропуск на другую сторону!

— Похоже на правду, и даже очень. Я попробую совладать с программой. Может не получиться. Не боишься?

— Нам кроме цепей терять нечего! Дерзай…

Трое суток провозился Али с аппаратурой, сосредоточено колдовал над блоками линейных распадов, тяжело вздыхал, чесал затылок и после долгого, недоверчивого осмотра всей установки дал добро на транспортировку.

Импульсная установка Второй Силы абсолютно, в деталях походила на орбитальную. Робот некоторое время присматривался к пульту управления, затем уверенно включил круговой обзор. Друзья находились в верхней части огромного жилого блока. Вокруг него располагалось большое количество аналогичных корпусов. Али дал увеличение. Лабер невольно охнул. Каравеллы поработали не славу. Они в упор расстреливали блоки. Разрушения не оставляли сомнений — после подобной обработки никто не мог выжить.

— Вот чем заканчивается жизненный путь тех, кто стремился, пренебрегая здравым смыслом, изменить ход эволюции и поставить себя выше понимания пути развития миров и цивилизаций.

Али схватил товарища за руку.

— Обрати внимание на дальний блок. Видишь, тот, что медленно вращается. Бог ты мой!

Из середины огромного параллелепипеда торчал флагман второй группы, на котором летел супер. По всей видимости, у него закончились боеприпасы, и он таранил врага.

— Есть кто живой?

— Пусто. Словно Мамай войной прошёл…

— Пошарь в памяти компьютера, — не отрываясь от грандиозного по своему трагизму зрелища, попросил Гриз. — Посмотрим, что там есть интересного. Вскрывай всё подряд. Тщательно просматривай данные. Не торопись. Времени у нас сколько угодно.

Через десять минут робот сообщил об окончании считывания сведений.

— Ну и как?

— Не густо. Я отбирал всё необычное, оригинальное. Мы ищем непонятно что, поэтому резонно сделать акцент на чем-нибудь эдаком! Первое. Координаты двух лабораторий. Одна осуществляла биологический монтаж. Другая — по потолок набита совершенно непонятными, дурацкими укрупнителями. Второе! Местонахождение военной базы с динамическими ускорителями. Третье. Не дублированные преобразователи материи с асимметричными биполярными модуляторами. Крайне подозрительная штука. Четвёртое. Завод по производству взаимопроникающих материалов. Пятое. Складские помещения, хранилища, запасники отработавшей техники, невостребованных материалов и всего чего душе угодно. Шестое. Монтажные конвейеры. У них, между прочим, супер охрана, ловушки, плавающие коды доступа. На этом можно закончить. Остальное — откро-венная ерунда…

— Отлично. Осмотрим отобранные тобой объекты. Дальше что?

— Понятия не имею. Давай прокатимся, заглянем за горизонт, а потом примемся напряжённо думать.

Нельзя сказать, будто маленькую компанию вдохновляла перспектива носиться, словно угорелым, по космосу и решать головоломку, состряпанную каким-то всезнайкой и всеумейкой. И в результате получить, что?.. Как не крути, а друзья всякий раз натыкались на проклятый вопрос — что они, собственно, ищут? Какой подарок приготовил кургала в конце лабиринта? Будет ли он соответствовать тем жертвам и усилиям, которые понесли целых три мира? Друзья долго спорили по этому поводу, но ни к какому выводу не пришли. Масла в огонь подлил Али. Он неожиданно заявил — ещё находясь в лагере перед последним переходом в Солнечную Систему, у него состоялся краткий и весьма интересный разговор со Вторым Стратегом. Тогда он не придал большого значения его болтовне, а вот сегодня беседа всплыла в памяти. Собственно, сам разговор ничего экстраординарного в себе не содержал, а вот концовка откровенно удивила. Второй Стратег упомянул о том, что райберы долгое время занимались проблемой передвижения во времени. Они даже, якобы, собрали эксперимен-тальную установку, которая находилась на солидном удалении от поселения. Робот тогда вяло поинтересовался источником столь удивительных сведений. Второй Стратег прозрачно намекнул на сороку, её хвост и поторопился удалиться. Лабер страшно удивился сообщению друга. Попробовал сообразить, что к чему и распорядился занести информацию о машине времени в список под номером 7. Сведения о мифической установке подлежат обязательной проверке. Кургала не даром рассказал о ней роботу, хоть и наплёл Вилли о невозможности передвижения в прошлое и будущее.

Вначале Гриз, Али и Дракон посетили секретную лабораторию. Там они нашли много интересного, познавательного, загадочного. На ней производились незабвенные люрминсы, причём в несметных количествах. Правда, все они были не больше миллиметра в диаметре. Маленькие, но неизменно агрессивные. Робот долго рассматривал бесконечные ёмкости с зародышами люрминсов и сообщил результат своих наблюдений:

— Я думаю, на второй лаборатории их увеличивали до необходимых кондиций. Всё — поехали дальше.

Военная база откровенно разочаровала. Вилли долго бродил по гулким коридорам и рассматривал диковины, которые уже успели изрядно надоесть. И вообще, всё утомляло неимоверно. Он плюнул, и отправился искать Али, которого застал за вытаскиванием кота из соединительной вентиляционной шахты.

Третьими по списку шли склады и хранилища, заброшенные много лет назад. Эдакая свалка без конца и края, простирающаяся до границ мироздания и местами свешивающаяся за них. Видимо, придётся испить чашу до дна и тщательно осмотреть все помойки, выгребные ямы и отвалы райберовского королевства. Надо — значит надо! Только там за долгие годы наверняка всё давно сгнило и обратилось в прах.

Команда погрузилась в штурмовик и тронулась в путь. До складов оказалось восемнадцать часов лёту. Почти всю дорогу Лабер дремал. Ему снились огромные, запущенные терминалы набитые всяким хламом. В перепревшем тряпье копошились розовые крысята. Под потолком роились тучи мух. Вилли брёл по колено в каше из сгнивших отходов, задыхаясь от смрада, поднимающегося удушливой волной при каждом шаге. Гриз очнулся с испорченным настроением и долго в полголоса ругался.

— Выспался? — поинтересовался Али, с интересом рассматривая мятую физиономию товарища.

— Какой к чёрту сон в этом дурацком приспособлении, — раздражённо буркнул Лабер, выбираясь из кресла пилота. — Разве нормальному человеку можно сидеть в подобном устройстве?

— Бери пример с меня. Мне везде хорошо.

— А-а!.. — с досадой отмахнулся Гриз.

Склады тоже не оправдали возложенного на них доверия. Абсолютно ничего интересного. Вилли после утомительного осмотра вернулся совсем потерянным и разочарованным. У него почти не осталось сил. Даже коту надоели бесконечные скитания. Он осунулся, усы поникли. Дракон бродил по штурмовику и не проявлял ни к чему интереса.

Убитые общим непониманием происходящего, опустошённые долгими приключениями, не поддающимися учёту потерями, смертями, уставшие от загадок, друзья молча сносили удары судьбы. И снова штурмовик тронулся в бесконечный путь. Он словно гнался за эфемерной мечтой, за фантомом, который постоянно ускользал из рук. Их манил неуловимый мираж, воздвигнутый этой сволочью, которая запутала всё до неузнаваемости, испугалась содеянного и удрала через время в иные миры и, нежась на неведомых пляжах, под чужим солнцем, рассказывала очередному дураку о своих славных подвигах.

Али от нечего делать с неиссякаемым терпением просматривал инфор-мационные блоки, предусмотрительно прихваченные из поселения. Он пробовал обнаружить хоть что-то, что подтвердит или опровергнет ин-формацию о существовании установки, позволяющей передвигаться во времени. Изредка проскакивали косвенные данные. Они ни в коей мере не устраивали робота, и он продолжал путешествие по бесконечным лабиринтам компьютерной памяти.

Корабль не торопясь двигался к следующей цели — заводу по производству взаимопроникающих материалов. Компания, обессиленная безрезультатными поисками, молча сидела в рубке и флегматично взирала на пустой экран. Неожиданно ударил сигнал тревоги. Гриз пружиной взвился из кресла. Али обрабатывал данные. Даже Дракон напружинился. С него мгновенно слетела хандра.

— Нам навстречу, тридцать градусов относительно курса, движется мелкий объект, — сообщил робот. — Ещё немного и проведём опознание.

То, что через несколько минут Вилли увидел на экране, удивило и обрадовало одновременно. Это был истребитель. Судя по номеру, он принадлежал к головной каравелле, той, которая таранила блок. Али даже вспомнил имя пилота, быстро набрал сообщение на кодированной частоте и включил непрерывный вызов. Истребитель молча шёл на сближение.

— Посмотри, — указал на экран Лабер. — Он нас просто не слышит. Бедолаге крупно не повезло. Ему угодили прямо в середину передающего блока. Придётся брать собрата на борт. Разворачивайся, он скоро подойдёт. Штурмовик не приспособлен для стыковки со столь мелким объектом, но мы что-нибудь придумаем.

— Странно! Нас взяли на прицел. Ну и дурак же я! Мы же идём на корабле райберов! Пилоту даже в голову не может придти абсурдная мысль, что внутри находятся товарищи по оружию. Сейчас выстрелит! Держитесь!

Вилли одной рукой вцепился в подлокотники кресла, а другой прижал к себе кота. В следующий миг штурмовик сделал свечу, но залп всё же задел вторичную обмотку левого двигателя. Пришлось в срочном порядке его сбрасывать. Двигатель отлетел почти на километр и взорвался. По кораблю хлестанула струя осколков. Где-то противно зашипело, засвистело, давление в рубке стало падать. Но и истребителю досталось. Он не успел среагировать и взорвался, разлетевшись на множество кусочков. Вот воистину — судьба слепа! В результате нелепого стечения обстоятельств, произошло чудовищное недоразумение. Свой, не ведая того, стрелял по своему. Страшная трагедия и новая боль для израненного сердца. Лабер устал оплакивать павших, но очередная смерть огненной каплей прожгла душу насквозь.

Тем временем Али запустил программу авторемонта и включил диагностику. Более всего пострадал основной двигатель. Требовался весьма сложный ремонт. В ином случае мог произойти самопроизвольный, не контролируемый выброс горючего в полости, расположенные в непосредственной близости от двигателей. Тогда катастрофы было не избежать…

— Я поймал сигнал приводного маяка! — крикнул робот. Он успел вер-нуться в рубку и внимательно рассматривал данные о повреждениях. — Странно. В памяти компьютера нет никаких данных о находке. Нам посчастливилось встретиться с космическим «Летучим голландцем». Попробуем приспособить его под базу. Будем садиться.

Вскоре друзья увидели таинственное сооружение. Оно представляло собой довольно сложную конструкцию из нескольких замысловатых секций. Некоторые из них носили следы нападения. Закопченные пробоины вносили приятное разнообразие в облик космического скитальца.

— Сдаётся мне — здесь воевали и, причём, не так давно, — удивился Лабер. — По всей видимости, наш истребитель в пылу схватки погнался за неприятелем и натолкнулся на эту штуковину. Произошла перестрелка. Результаты её налицо…

— Причём, весьма избирательная перестрелка, — подхватил робот. — Уничтожена только охранная система. Видишь три левых пробоины. Стоило взять чуть ниже, и тогда было бы задето реакторное кольцо. Получается, нападающий не хотел смерти «Летучему голландцу». Что заставило его так поступить? Почему он пренебрег приказом и не стал уничтожать противника? Странная тактика, не правда ли?

— Меня удивляет другое. С момента перехода группы под началом Джека в стан врага прошло много времени, что наводит на определённые размышления! Истребитель болтался здесь достаточно долго! Меня начинает интриговать его поведение. А вдруг нам посчастливилось натолкнуться на легендарную машину времени? Было бы очень здорово. Между прочим, вон те два орудия отслеживают нас, мы, по всей видимости, находимся в зоне поражения, но у них закончились снаряды.

— Живых, конечно, нет.

— Естественно. На борту наличествует лишь слабая электронная актив-ность и довольно ощутимый силовой фон.

— Мне надоело ломать голову над всякими глупостями. Они уже сидят в печёнках! — не выдержал Гриз и включил торможение. — Хватит играть в угадайку. Скоро всё станет ясно…

Как только штурмовик причалил, робот вплотную занялся ремонтом, а Вилли решил осмотреться. Он прошёл узкой причальной галереей и очутился в зале управления, где принялся с интересом рассматривать старое, ветхое оборудование, покрытое толстенным слоем пыли. Интересно, откуда её столько налетело? В одном месте Гриз не выдержал и написал своё имя. Плохо освещённый ход привёл к смотровой площадке. Там он заметил нечто, прилипшее снаружи к бронированному стеклу. Вилли рассеяно потёр ладонью холодную твердь, будто намеревался смахнуть предмет, мешающий обзору, и вдруг до него дошло! Это была конечность с фрагментом предплечья, и принадлежал он суперу! Лабер захотел вздохнуть, но горло перехватила спазма, и он несколько секунд беспомощно хватал воздух широко раскрытым ртом. До чего страшно получается в жизни. Слепой случай свёл друзей только для того, чтобы один из них погиб. И уже не осталось сил скорбеть. Тугодумие, бесконечную тупость и не умение быстро ориентироваться в нестандартной обстановке проявил он в истории с истребителем. Ему бы сообразить, идиоту, что никому не под силу, кроме Джека, протянуть столько времени на скудном пайке. Только супер мог преобразовывать продукты и дышать в любой атмосфере. С другой стороны невозможно было постоянно находиться на чеку после длинной цепи драматических событий, когда усталость делала мозги тупыми и неповоротливыми. Неожиданно ватное, гнетущее безразличие овладело Лабером. К чему жить дальше? Почему нет справедливости не свете? Где она прячется? Сегодня Гриз с особой остротой осознал себя вульгарной марионеткой с ярко накрашенными губами, в пёстром шутовском балахоне. Он был игрушкой в чьих-то могущественных руках. Видимо всё-таки прав кургала — расстраивайся не расстраивайся, испереживайся хоть до почечных колик, всё будет идти своим чередом. Можно отстраниться и с вершины своего величия равнодушно взирать на действо, разворачивающееся вокруг. Можно с головой окунуться в самую гущу событий — всё равно никому не дано изменить ход событий. А вдруг дано? Наверняка существует в мире понимание сути всего происходящего, квинтэссенция хода истории и развития общества. Стоит только получше напрячь мозги, отбросить всё наносное, корыстное, выделив единственно правильное, каким бы странным оно не показалось на первый взгляд и тогда всё встанет на свои места. Наконец совпадут две почти никогда не пересекающиеся линии: пути развития и логика бытия. До чего сложно сделать подобный шаг. Сколько перекатов, порогов и водопадов потребуется преодолеть на сложном пути? Вилли отчётливо, до боли в глазах, увидел, что конкретно, следует совершить разуму, чтобы не сгинуть без следа и славы на тяжком пути. Слишком многое требуется изменить в людях, в себе, отказаться оттого, что веками казалось самым важным, правильным, незыблемым. А ещё потребуется преодолеть чудовищные инерции и стереотипы. Задача практически невыполнимая, однако, ничего поделать здесь нельзя. Именно это являлось единственным путём к спасению. Всё иное вело к трагическому и бесславному концу.

Лабер коротко глянул на останки друга и отправился заканчивать ос-мотр. За двадцать минут он прошёл почти все комнаты и помещения. Его уже ничего не волновало. Вскоре Гризу попалась дверь. Она располагалась с другого конца «Летучего голландца». Это не походило на шлюзовую камеру. Здесь Вилли увидел цепочку следов. Они вели вдоль стены и терялись за дверью. Странные, между прочим, следы: круглые, чёткие, свежие. Здесь был Джек, наконец, сообразил Гриз! Он побывал в загадочном помещении, видел содержимое и под его влиянием решил… Лабер не стал гадать, что придумал его товарищ, а просто пошёл по следам и вскоре натолкнулся на неприметный закуток, из которого можно было попасть в крошечную каюту. В ней Джек и жил. Он соорудил небольшой пультик, с которого осуществлял наблюдение за близлежащим пространством. В углу на низком столе громоздилось неуклюжее сооружение, собранное из допотопных деталей. Супер пытался сделать передающий блок, но не успел. Ему помешал внезапно появившийся штурмовик противника. Джек, есте-ственно, не знал, кто находится на его борту, и без оглядки ринулся в неравный бой, не смотря на почти полное отсутствие боеприпасов. Но даже роботу с его феноменальными способностями не совладать с могучим штурмовиком. К тому же у супера начисто отсутствовал опыт ведения огня в пространстве, да и в атмосфере тоже. Тогда что он стремился защитить пусть даже ценой своей жизни? Какие неведомые ценности он обнаружил на борту древнего, полуразвалившегося, затянутого тоннами пыли, пришедшего из мглы веков, аппарата, раз не воспользовался импульсной системой, чтобы разыскать своих друзей? Значит, здесь находится что-то более важное, чем всё, что он знал до этого! А разгадка находилась за обшарпанной и скрипучей дверью, и Лаберу осталось только открыть её и посмотреть…

Вилли осторожно заглянул внутрь. Там царила полная темнота. Лишь в глубине помещения горел неяркий огонёк. Его неверные отблески играли на полированных поверхностях абсолютно чёрных прямоугольников. Лабер вошёл, плотно прикрыл дверь и, соблюдая крайнюю осторожность, двинулся на свет. Он крался бесконечно долго и чем ближе приближался к его источнику, тем острее ощущал невольное беспокойство.

Вначале Вилли увидел стол, на нём лампу с желтым абажуром. За столом сидела пожилая женщина. Седые волосы собраны на затылке в тугой пучок, на носу — роговая оправа. Женщина быстро писала в толстенной книге. Лабер подошёл вплотную и остановился, поражённый экзотическим зрелищем. Он отказывался верить своим глазам. Пожалуй, на сегодня потрясений было явно многовато. Старушка дописала, поставила жирную точку, положила авторучку с обгрызенным концом и вопросительно посмотрела на посетителя поверх очков.

— Кто вы, и что здесь вообще?.. — заикаясь, спросил Гриз.

— Инвентаризация, разве не видите, — удивилась женщина. — Чем ещё, по-вашему, я могу здесь заниматься? Кстати! Вы появились вовремя. Распишитесь в получении… — женщина развернула книгу и протянула ручку.

Вилли, будто во сне, наклонился, взял дрожащими пальцами перо и поставил подпись напротив своей фамилии. Сзади послышались шаги. Лабер невольно сжался не в силах обернуться, волосы зашевелились на голове. Однако ничего страшного не произошло. Просто это подошёл Али. Он молчал и лишь испуганно стрелял глазами по сторонам.

Старушка внимательно осмотрела подпись, подула на листок и захлопнула книгу.

— Всё правильно, — сказала она. — Желаю удачи. Я сейчас включу свет.

Она нагнулась, щёлкнула невидимым выключателем. На друзей обру-шилось голубое сияние. Гриз обернулся, чтобы осмотреть своё приобретение. В первый момент он подумал, будто угодил в аквариум… а потом…В огромном помещении, поделённом ажурными перегородками на небольшие секции, стояли аккуратные параллелепипеды, тысячи параллелепипедов. Внутри каждого из них находилось по одному человеку.

— Когда райберы закончили комплектование планет преобразованными людьми, они на всякий случай запаслись исходным материалом. Мало ли что может случиться! — услышал Лабер знакомый голос. — Предусмотрительные были, шельмы! К счастью, с годами о хранилище забыли, за невостребованностью. В результате регулярных чисток компьютерных программ, сведения о людях удалили. Я, в силу своих скромных способностей, помогал райберам в их стремлении избавиться от лишних, ничего не значащих сведений…

Вилли повернул голову. Стол исчез. На его месте стоял Второй Стратег и улыбался во весь рот.

— На сей раз моя миссия, действительно, завершена. Я покидаю тебя. За последнее время ты многое перенес, достаточно выстрадал, и к тебе пришло долгожданное понимание. Перед вами, друзья, открыты тысячи дорог и возможностей. Сейчас ты, Вилли, знаешь настоящую цену жизни, смерти, ошибок. Поэтому персонально тебе предоставлена вторая попытка. Случай, смею доложить, уникальный!

— И ради этого ты протащил меня сквозь сумасшедшие катаклизмы?

— А ты планировал всю жизнь скитаться по курортам и кушать крем-брюле в вафельных стаканчиках? Так, дружище, не познаешь истину. Жизнь нужно изучать в самой её гуще, в круговерти событий и только на личном опыте. Тем более вы виноваты во всем сами. Предлагаю проститься…

— Подожди! Почему именно я? Разве на Земле было мало учёных, философов, мыслителей?

— Не задавай глупых вопросов. Судьба выбрала тебя. А она ничего не делает просто так. Гордись этим. Проникнись важностью момента. Имей смелость и мужество взять на себя ответственность. Взвали на плечи не-померное бремя, ибо нет в мире более неблагодарной доли, чем принять в руки бразды правления созданного лично тобой государства и идти к цели, которую не могут различить за пеленой времени даже самые прозорливые. Но ты знаешь, к чему стремишься. Удачи тебе, хоть я почти не верю в успех затеи с цивилизацией-фениксом, но зато могу доверять только тебе. Попробуй вычерпать море людских пороков, предрассудков и глупости. Только сразу возьми ведро побольше!

— Прости, а кто мне предоставил вторую попытку?

— Не говори глупостей, а сконцентрируйся на основном, отдайся ему полностью и всегда помни о прошлом.

Второй Стратег прощально помахал рукой и пропал окончательно. Вилли вздохнул и повернулся. У него непроизвольно закружилась голова. Он поспешно опёрся о стену, чтобы не упасть. Вот оно, свершилось! Сердце гулко, будто колокол, стукнуло в груди. Гриз скрипнул зубами и подошёл к ближнему параллелепипеду.

— Эммануил Гарсиа, — прочитал сзади Али. — 1487 год.

Лабер медленно двинулся по проходу, а робот читал:

— Патриция Димитреску, 1830 год. Мария Иванова 1649 год. Инга Ильючене, 1728 год. Абдулла Карим 1538 год. Иммамамуи Фьонгора 1441 год. Масгут Имамахметов 1670 год. Луиза-Мария Контильяк 1800 год. Анри де Ги 1703 год. Михаил Скоробогатов 1766 год. Энрике Мантилья 1477 год. Гриз всё шёл и шёл вдоль бесконечных параллелепипедов с замурованными в них людьми и молился, чего не делал никогда в жизни. Он был счастлив. Его мир, его Земля возродится. Он переправит всех людей, и цивилизация восстанет из праха, и Лабер больше не будет один. Он не мог отвести взгляда от огромного количества соплеменников. Али монотонно читал имена и годы. Его пустой и бесцветный голос звучал слаще самой прекрасной в мире музыки. Но одновременно Вилли начал осознавать то, что предстояло совершить. Ему требовалось повторить подвиги Геракла: переправить тысячи людей в мир двух планет, а оттуда на Землю, оживить, придумать новые законы, построить города, создать общество, которое должно было соответствовать его представлениям о гуманизме, доброте и общечеловеческих ценностях. Но всё это будет потом, а пока Вилли Лабер по прозвищу Гриз был счастлив, счастлив, как никогда в жизни. И это небывалое чувство осветило его сумрачную душу, согрело сердце, и он запел. Первый раз в жизни, страшно фальшивя, на ходу сочиняя слова, но сейчас главным являлось то, что он просто пел, шёл и пел, плакал и пел, пел и пел…

Часть вторая

Глава ╧ 1

Толстые, суковатые, смолистые поленья, сложенные шалашиком, горели жарко, мрачно потрескивали, распространяя вокруг волнующее тепло. Редкие красно-фиолетовые искры лениво кружились и неторопливо втягивались в дымоход. Багровые отблески играли на своде камина, сложенного из плохо обработанного камня, бросали таинственные, переливающиеся блики, на стены обширного помещения, срубленного из грубо ошкуренных стволов кипарисов. Пол, потолок, лавки по периметру комнаты, стол и скамьи вокруг него, были изготовлены из распиленных повдоль стволов всё тех же кипарисов. Пахло дымком, древесной смолой, топлёным воском, кислыми тряпками и сухой полынью. На столе, придвинутом к камину, стояли восемь толстых свечей. Они горели жёлтым, неверным пламенем, освещая кучу пергаментов. Над ними склонились двое мужчин. Один — среднего роста, с длинными волосами необычного бежевого оттенка, был одет в просторные брюки неопределённого цвета и короткую суконную куртку, заштопанную на левом локте. Второй — высокий, могучего тело-сложения, коротко стриженый небрежной рукой парикмахера, вооружённой овечьими ножницами, щеголял нелепым, ниспадающим многочисленными складками, груботканым, грязно-серым комбинезоном. Мужчины сосредоточенно водили грязными, от частого снятия нагара, пальцами по верхнему листу с изображением сложного механизма и увлечённо спорили:

— Все узлы ни к чёрту не годятся, — говорил невысокий немного хрипловатым голосом. — Мы попусту тратим время, нервы и материал. Уже пробовали четыре раза. И всякий раз конструкции рассыпалась только при одном упоминании о нагрузке. Ты знаешь лучше меня — наш металл не выдерживает никакой критики. Хансен от злобы бьётся головой об стены, но ничего поделать пока не в состоянии. Все без исключения поисковые партии не смогли найти ни одного месторождения руд, пригодных для легирования, а без них нам не светит. А что удалось раздобыть у Могильника последней экспедицией, не отвечает нашим не таким уж высоким требованиям. Целая куча хлама, и абсолютно нечего выбрать. Всё пригодное для переработки вывезено и запущено в дело. К сожалению, залп был слишком мощным, и от самой базы мало что осталось. А броневая пластмасса не по зубам нашему примитивному инструменту. Поэтому у нас постоянно по-лучаются не добротные станки и приспособления, а безобразные карикатуры на них! Пока не появятся необходимые материалы — нечего связываться с серьёзными вещами.

— Знаю, — раздражённо оборвал высокий. — Ты точно уверен, что люди Четвертинки внимательно осмотрели развалины, обшарили завалы и обыскали окрестности? Куски металла могло разметать взрывом далеко во все стороны.

— Сорок семь человек, неделю, метр за метром прощупывали пространство в радиусе десяти километров от объекта, но так ничего путного не нашли. Максимилиан, не взирая на чрезмерное пристрастие в вину, человек исполнительный и щепетильный. Он не схалтурит и непременно сделает всё как надо.

— Тогда почему он не удосужился поискать вход на нижний уровень?

— Но мы уже там были…

— Предпоследняя поисковая партия под водительством Ганека Пачека, клятвенно подтвердила факт наличия пустот ниже подвального этажа! Четвертинка был обязан проникнуть в помещения, не затронутые обстрелом.

— Без взрывчатки нам такое не под силу, — выдохнул невысокий. — Ломы из того металла, что во множестве наплавил Хансен, ни на что не годятся! Плющатся, гнутся после первого же удара! Не зубами же грызть вспененный металлобетон! Не стоит переоценивать возможности наших мужиков. Все до икоты боятся Могильника. Только и делают, что молятся до ломоты в костях. Работнички… И вообще, я думаю — нам не стоит увлекаться Могильником и поисками месторождений. Наверняка они окажутся у чёрта на куличках, и их разработка не принесёт желаемого результата. Нам потребуются годы для налаживания серьёзного производства металлов.

— Опять намекаешь на орбиту?

— Да. Она позволит в сжатые сроки снять множество больных вопросов. Понимаю, моё утверждение звучит нелепо, но мне легче выбраться в космос, чем шататься с лозой в руках по горам и лесам.

— На орбиту нам не прорваться. И думать забудь об этом, — возразил высокий. — Лучше сконцентрируйся на поисках, и перестань ныть и выпендриваться. Залог успеха — упорный труд, а не глупые мечтания, — он раздражённо забарабанил пальцами по массивному столу. — Каковы запасы продовольствия на сегодняшний день?

— Закрома забиты по маковку. Стада множатся. Птица жиреет. По моим скромным подсчётам костлявая рука голода не схватит нас за горло в ближайший год…

— Отлично! Пора собираться в дорогу. Дня через три рвану к Могильнику. За одним испробую порох. Ли Фу клятвенно уверяет — на этот раз всё получится! Он подобрал ингредиенты в необходимых пропорциях.

— И возглавить экспедицию собираешься ты лично, — скривился невысокий.

— Конечно…

— Может не стоит рисковать? Я бы на твоём месте не стал надолго отлучаться из Города. Волнения до сих пор не улеглись. Вполне возможен рецидив. В Ордене наблюдается подозрительное оживление. Эмир грозит набегом…

— Ты прекрасно справишься и без меня. Эка невидаль — отлучусь на пару месяцев! Я сегодня же пошлю эмиру предупреждение, а Магистру, через Гармаша передай — если только рыпнется, я его вместе с его замызганными рыцарями вываляю в перьях и пинками прогоню по улицам Города…

— Хвалю! Ты у нас герой! Молодец среди овец! Лучше давай отложим разговор до завтра. Пошлём за Ли Фу. Его совет не помешает.

— Тогда зови всех. Поговорим, подумаем, а пока давай закругляться. Устал я что-то сегодня…

Мужчины потушили свечи и покинули помещение.

* * *

На следующий день, рано утром Город пришёл в движение. Полуюродивый, шалопай, проныра, брехливый, нечистый на руку, постоянно находящийся в движении, Гармаш Малоги уже носился где-то на Задах и вопил благим матом. Он, в своё, время принёс множество хлопот Руководителю своими безумными выходками, каждый божий день с восходом солнца принимался носиться по улицам и орать что есть мочи. Советники пытались образумить непоседливое создание, но все их потуги ни к чему хорошему не привели, и на Гармаша махнули рукой. Чуть позже мудрый Ли Фу стал использовать его, как идеального осведомителя. Раз в два дня старик зазывал Малоги к себе, щедро угощал мёдом и всего за пять минут узнавал последние новости. Проныре льстило внимание самого уважаемого человека в Городе, и он лез из кожи вон, чтобы угодить китайцу.

Итак, на рассвете Гармаш ухитрился обежать весь Южный район и оповестить жителей о том, что толстые братья Хвостюки забили все коптильни мясом, салом, битой птицей, наточили огромную кучу опилок и дружно принялись за работу — верный признак скорого похода. Малоги всегда в своих прогнозах ориентировался на братьев и никогда не ошибался. Руководитель никого не отпускал в дальнюю дорогу без хорошего запаса провизии. А что хранится лучше копчёных продуктов?

К полудню Город взволновался не на шутку. Видимо Руководитель затевал что-то серьёзное. В Дом начали собираться Советники — верный признак большого начинания.

Из Дальнего посёлка прибыл старый, высушенный годами, мудрец Ли Фу. Он, как всегда, пришёл пешком, в пёстрой рубахе до колен, мятых шароварах, сандалиях на босу ногу и конической шапке, сплетённой из рисовой соломы.

В окружении четырёх мрачных копьеносцев приехал Главный механик, никогда не улыбающийся Пека Нюкконен, талантливый изобретатель, покоривший Руководителя способностью буквально из ничего создавать хитрые механизмы и приспособления.

На носилках принесли слепую прорицательницу Ирму Лозенфильд. Она была умна и дальновидна. Её пророчествам многие верили.

Протопал босой, вечно весёлый, кучерявый, непомерно широкий в плечах, абсолютно чёрный Мооми Н'Гвашла. Он беззаветно любил землю, и она отвечала ему взаимностью, постоянно одаривая неутомимого труженика богатыми урожаями.

Степенно, ни на кого не глядя, прошествовал судья Диего Кастильянос. Его трезвый, рассудительный и взвешенный взгляд на окружающий мир, сразу понравился Руководителю, и он, не колеблясь, назначил испанца на столь ответственный пост.

Пыхтя, задыхаясь и дожёвывая пирог с капустой, рысью проскакал беспокойный толстяк Михаил Скоробогатов. Он обладал удивительным даром — делать множество дел одновременно. Это неизменно создавало море путаницы и вносило весёлую нотку в довольно трудную и непростую жизнь Города. Всех без исключения поражало пристрастие Скоробогатова к пирогам с капустой. Он ел их везде и всюду, и всегда имел кусок-другой под рукой. Жилище Михаила представлялось по крышу набитым экзотической выпечкой…

Последними прибыли неразлучные друзья и непримиримые спорщики Карл Хансен и Марк Тибелиус. Они бесконечно боролись за свои права, которые, как им казалось, ущемляли все окружающие, но и работать умели на удивление.

Короче, собрались почти все приближённые Руководителя за исключением Четвертинки, отца Ефродонта и недавно скончавшегося Ильи Летунова. Максимилиана не смог отыскать даже вездесущий Малоги. По всей видимости, Четвертинка уже успел опростать пару немалых штофов и теперь колобродил на Задах, по обыкновению бахвалясь перед всеми своим молодечеством и выменивая у бестолковых девок вино на всякую мелочь, добытую у Могильника. Отче отсыпался у себя в берлоге после бурной ночи. Ещё с вечера священнику поднесли немалый жбан хмельного, и Ефродонт на радостях не рассчитал сил. Он в полном одиночестве выкушал крепчайшую брагу, долго икал, чем здорово перепугал соседей, а затем с наступлением ночи принялся шататься по улицам и предрекать густым, словно колокол, голосом всякие ужасы тем, кто немедленно не раскается. Изредка он грозил неведомому ворогу жуткими небесными карами и отлучением от церкви. Самые робкие и набожные жители испуганно крестились и прятались за ставнями. Более смелые, а таких набралось предостаточно, обливали нетрезвого пророка помоями и обещали спустить собак, если он не угомонится. Ефродонт невозмутимо выдирал из жидкой бородёнки картофельную кожуру, рыбьи кости, мотал перед носом грязным пальцем, глупо улыбался и с достоинством шествовал дальше. К всеобщему удивлению ночная экспедиция, преследовавшая, если честно сказать, довольно смутные цели, закончилась мирно, о чём свидетельствовало одеяние святого отца, вывешенное утром для просушивания. На нём отсутствовали следы собачьих зубов.

Пока Советники неторопливо стягивались в Дом, трое охранников доставили туда помощника второй руки при Четвертинке, раз того нигде нельзя было отыскать. Затем Гармаш стрелой вылетел из Дома и помчался вниз по улице. Жителей Города всегда удивлял тот факт, что Руководитель избрал своим посыльным такое никчёмное существо. Долее того! Малоги имел беспрепятственный доступ на все совещания.

Гармаш поведал взволнованной толпе о желании Руководителя видеть кузнеца, колесника, коневода и оружейника. Да, действительно намечается поход к ненавистному Могильнику и по этому поводу собираются все необходимые люди. Вскоре означенные мастера с достоинством проследовали в Дом.

Советники Руководителя сидели за столом. На нём высились большие глиняные кувшины с вином и молоком, стояли глубокие чашки с просто-квашей, миски с сыром и сметаной, фруктами, копчёной свининой, нарезанной крупными ломтями, жареной рыбой. В большом чугунном казане лежали тушёные гуси. Ближе к углам стола лежали четыре больших каравая хлеба от которых все присутствующие отламывали по мере необходимости кому сколько хочется. В середине стола стояла стопка мелких тарелок. Все не торопясь, спокойно ели. Руководитель очень давно ввёл обычай — устраивать обед перед любым разговором, совещанием, собранием Советников. Он несколько перефразировал известную поговорку, и у него получилось следующее: пустое брюхо до дела глухо! Его начинание многократно оправдало себя. Самые гонористые и несговорчивые после сытного угощения становились совсем другими людьми, более легко шли на контакт и принимали точку зрения оппонентов.

Руководитель пригласил уважаемых мастеров за стол. Кузнец Каульвюр, огромный, очень похожий на белого медведя, поднявшегося на задние лапы, но в движениях ловкий и сноровистый, в неизменном кожаном переднике, суконных портах, разбитых и стоптанных сапогах, теплой рубахе, пахнущей густым потом, палёной кожей, металлами и чесночной похлёбкой, первым уселся на крепкую лавку, за ногу вытащил из казана половинку гуся, другой рукой, будто клещами отхватил изрядный кусок хлеба и принялся вкусно есть, капая соком на блюдо, которое передал ему улыбающийся Н'Гвашла. Костей после кузнеца не оставалось.

Колесник Питер Клут, всегда опрятный, благостный, в чистой рубахе до колен, добротных штанах из тонко выделанной кожи, скромно присел рядом с гигантом, пододвинул к себе копчёную свинину, налил вина и начал кушать, мелко прихлёбывая из кубка.

Коневод Нураддин, маленький, кривоногий, с быстрыми глазами, подхватил под руку оружейника Цедендамбу и подтолкнул к столу. Они чем-то походили друг на друга, даже одеждой — куртками и штанами мехом наружу. Приятели, с осуждением посматривая на Питера, отдали предпочтение гусятине с кислым козьим молоком и рыбе.

Помощник второй руки подошёл к столу, сел с другой стороны от кузнеца, подпёр щеку левой рукой и задремал, не обращая ни на кого внимания.

Пока мастера насыщались, над столом висела вежливая тишина. Советники знали, что вопросы, по каким вызвали ремесленников, в сущности, были пустяковыми и легко решались в рабочем порядке. Однако Руководитель никогда не упускал случая лишний раз продемонстрировать уважение людям, чей труд помогал богатеть и развиваться Городу. В самом начале, тогда, когда возник институт Советников, подавляющее их большинство принялось важничать, надуваться спесью, с пренебрежением говорить о сиволапом мужичье. Они обзавелись личными носилками и занялись формированием преданной свиты, большей частью из лодырей и бездельников. Тогда Руководитель так затянул гайки и нагрузил всех без исключения работой, что новоявленным вельможам некогда было вздохнуть. Мало того, Руководитель умел строго спросить с подчинённых, никому не прощал лености, неповоротливости, неумения или нежелания работать и заставлял отвечать за содеянное. Жесткие меры привели в чувство Советников. Конечно, не все вняли голосу разума. Некоторые принялись тайно плести интриги, единицы рискнули выступить открыто, с наглой заносчивостью требуя признания их высокородства. С такими Руководитель проводил откровенные беседы наедине, и если вельможи не брались за ум, то выгонял их вместе с приближёнными на все четыре стороны. А дерзнувших поднять на него руку карал без всякой жалости и сострадания.

Наконец все наелись, омыли руки в деревянной лохани, которую угодливо преподнёс Гармаш, вытерлись чистым куском холста и воззрились на Руководителя. Он восседал в своём любимом углу мрачный, выдержанный, знающий всё наперёд, очень редко улыбающийся, загадочный. Он никого не подпускал к себе близко. Приятное исключение составлял Первый Помощник, который неизменно следовал за ним по пятам. Странно, но никто не знал имени Руководителя, однако никого это особо не волновало. Люди просто привыкли…

— Уважаемый Каульвюр, — заговорил Руководитель, — я бы хотел знать, каковы у тебя запасы железа?

— В моей кузне лежит двадцать пудов полосового и около тридцати в чушках, — низким, рокочущим голосом ответил гигант. — Карл обещал прислать ещё сто десять пудов. Когда, не ведаю…

— Ты сможешь в ближайшие три дня подковать сорок лошадей?

— Не только лошадей, но и всё население города, — усмехнулся кузнец.

— Хорошо. Питер, ответь мне. Все ли колёса у тебя обиты железом? Они выдержат путь от Города до Могильника и обратно?

— У меня всегда есть запас. Его хватит ни на одну экспедицию и ещё останется.

— Хорошо. Нураддин, ответь мне, здоровы ли наши кони? Успеешь ли ты подготовить их к походу?

— У меня, слав Аллаху, всё благополучно, — сложил руки на груди коневод. — Табуны постоянно множатся, кобылицы и верблюдицы приносят крепкое потомство. Мы всё сделаем. Не беспокойся…

— Хорошо. Цедендамба, ответь мне. Нам потребуются тугие луки и крепкие стрелы к ним. Ты успеешь изготовить их к сроку?

— Обязательно, великий хан, — мастер называл так всех без исключения, — за мной заминки не будет. На моих луках натянуты самые звонкие струны. В бою они зазвучат дивной музыкой…

— Хорошо, — Руководитель встал. — Благодарю за доброе слово, да будет мир над нами всеми.

Мастера не торопясь удалились. Они важно, с сознанием собственной значимости, прошли сквозь толпу и отправились по мастерским, а в Доме начался серьёзный разговор:

— Я не понимаю, зачем вдруг понадобился новый поход к Могильнику, если только что вернулась партия Четвертинки? — произнесла прорицательница тихим выразительным голосом. Она сидела прямая, грациозная, одетая в чёрное платье, с пышными каштановыми волосами до плеч и ела хлеб маленькими кусочками, макая его в сметану. — Я вынуждена признать — нехватки доброго металла угрожающие, однако Максимилиан добросовестный, исполнительный человек, хоть и пьяница, каких поискать. Однако он не привёз ничего нового. Давайте ещё раз спросим Цибульского, пусть лишний раз подтвердит уже известное…

— Мы всегда говорили, — замигал бесстыжими глазами огненно-рыжий помощник второй руки, мгновенно очнувшись от дрёмы, — бесполезное это дело — ходить к Могильнику. Там страшно, холодно, пусто…

— Советники ждут, рассказывай, — попросила Ирма.

Повествование не заняло много времени. В дороге ничего интересного не случилось. Сам Могильник затянуло кустарником, поиски стало вести неимоверно трудно. Через хитросплетение колючих веток приходится прорубаться не жалея сил. Секиры быстро тупятся, да и клещей развелось, просто страсть — так и норовят сожрать живьём. По ночам досаждают волки, воют, страхолютики, пугают лошадей и вообще… А сегодня лекари сообщили, что двое из их отряда умерли от неведомой болезни в страшных мучениях. Опасения мужиков подтвердились — Могильник стал убивать…

— Энцефалит, — коротко бросил Первый Помощник. Руководитель со-гласно кивнул.

Да, не любили жители Города ходить к враждебным руинам. Уж очень далеко они находились, уж очень страшные были. От них веяло могильным хладом, чужими запахами. Даже со стороны развалины выглядели очень непривлекательно. Одним словом — чужое, оно и в Африке чужое. И вдруг вот тебе — новая напасть объявилась, от которой не помогали ни молитвы, ни заклинания, ни лекарства.

Цибульского отправили домой, досыпать.

В Доме был установлен определенный порядок обсуждения любого вопроса. Советники могли высказываться по очереди в произвольном порядке. Перебивать оратора не рекомендовалось. Все имели право выговориться полностью. Окончательное решение принимал только Руководитель и никто иной. Так было заведено с незапамятных времён…

— Если Муса узнает, а это произойдёт непременно, что Руководитель на два месяца покинул Город, — почесал затылок Пека, — то он непременно постарается воспользоваться удобным случаем и не применит напасть, а мы как раз начинаем давить виноград, а к оливкам ещё даже не приступали. Я только наладил два новых пресса. Эмир не дурак. Для начала он ударит по Дальнему посёлку, плавильным печам и пасеке. После этого примется за Город. С другой стороны я не думаю, будто у Мусы непонятно откуда появилась многочисленная армия, но панику создать ему удастся. Она многократно увеличит жертвы. Кровопролитие нам ни к чему. Только настроилась мирная жизнь! Я против похода к Могильнику, чем бы ни мотивировали его необходимость.

— К нам уже приходили люди эмира. Говорили злые слова, — улыбнулся Н'Гвашла. — Мы их прогнали. Обошлось без потасовки. Мы собрали богатый урожай. Если он попадет в руки врага, нас заставят за кусок хлеба делать что угодно. Я знаю, в Кангенде обещают вырезать наших сограждан до седьмого колена, тогда как мы ещё током не дожили до третьего. Люди волнуются. Считаю, время для экспедиции выбрано неудачно.

— Мои горняки не боятся ни бога, ни чёрта, ни эмира, ни Магистра, ни Хозяйки Медной горы, — вскипел Карл Хансен. — Мне стыдно вас слушать. Создаётся впечатление, будто мы позволим зарезать себя первому попавшемуся бродяге! Подумаешь, Муса ляпнул какую-то ерунду, а мы и испугались. В Кангенде прекрасно понимают все последствия начала боевых действий. На сегодняшний день активное противостояние никому не выгодно. Всё остальное — откровенная чепуха! Даже по численности нас гораздо больше. Мы топчемся на месте без хорошего металла. Я категорически против этого. Будь моя воля, я бы загнал на Могильник всё взрослое население Города. Сбор урожая закончился, освободилось множество мужских рук. Так пусть вместо того, чтобы жрать винище у Ба Си, растрясутся до Могильника. Я согласен с Руководителем. Ехать необходимо. Только ему это нужно было сделать гораздо раньше! Причина тому — большая леность и наплевательское отношение к нуждам горожан, что серьёзно ущемляет наше право на труд, безопасность, учёбу, свободный выбор профессии…

— Война — плохо, мир — хорошо, — прервал оратора судья. — Без доброго металла не выжить. Я — за!..

— Я пока воздержусь, — скромно сказал Ли Фу.

— Как Начальник обороны, — пояснил Хайме Нуарос, — смею твёрдо заверить — нам нечего опасаться. У нас есть, чем встретить врага. Мощь войск Мусы слишком преувеличена. Если он захочет напасть, нападёт в любом случае. Повторное обследование Могильника нам не повредит. Руководитель разбирается в обстановке, ему и карты в руки. Управимся без него. Я — за!

— Опять война, — подала голос Ирма. — Куда не повернись — одна война: в снах, в прошлом, в будущем, в гаданиях, в душах, в судьбе! Смерть, горе, кровь принесёт с собой война, и унесёт много жизней. У нас есть всего один выход — найти добрый металл, изготовить из него могучее оружие, которое позволит держать в страхе Магистра и Кангенд. Руководителю ехать! Я знаю! В его отсутствие ничего страшного не случится! Мне было видение! Я — за!

— Что ж ты, матушка, так скоро изменила своё мнение? — улыбнулся Н'Гвашла. — Буквально пять минут назад ты активно противилась походу?

— Мнение нужно и должно менять. А вот убеждения — никогда! — гордо произнесла прорицательница.

— Эмир не на столько кровожаден, чтобы без веских на то оснований и солидной подготовки бросаться на штурм Города. Все прекрасно об этом осведомлены. Муса совсем недавно был одним из нас, — уверенно сказал Марк Тибелиус. Скоробогатов сидел рядом с ним, ковырял щепкой в зубах, извлекая остатки пирога с капустой и согласно кивал головой. — Мне могут возразить — власть меняет людей. Мы с Михаилом часто бываем в Кангенде по торговой надобности и ничего пугающего в поведении Мусы не заметили. На сегодняшний день он способен только пугать. Ему война тоже не выгодна. Она неминуемо ослабит обе стороны и предоставит, тем самым, шанс возвыситься Магистру, а этого не желает никто. Фридрих — псих и дурак, каких поискать. К нему могут убежать из страха. Тогда ему непременно ударит моча в голову и он сдуру натворит больших бед. Поэтому я — за!

— А где наш многоуважаемый филёр? — поинтересовался Первый По-мощник. — Чем он занимается? Куда запропастился Мунгоон-Гали? Он собирается шевелиться или нет?

Тихо открылась маленькая задняя дверь. В неё, сложившись пополам, протиснулся длинный и тощий Начальник сыска. Он, бесшумно вступая по скрипучему полу, подошёл к столу и посмотрел на Первого Помощника умными, проницательными глазами.

— Ни один шаг эмира и Магистра не ускользает от нашего внимания, — слегка шепелявя, проговорил он, плотно запахнувшись в коричневый, до земли плащ. — Любой их ход не будет для нас неожиданным… Ничего страшного не случится. Эмир пытается держать нас в постоянном напря-жении. Страх мешает трезво мыслить, парализует волю, обращает людей в неуправляемое стадо. Езжайте с Богом. Мы не боимся Кангенда.

— Я не хочу кровопролития, — поднялся с места Руководитель. — Не для того мы, в своё время, спасали вас из ледяного плена. Вы мне все одинаково дороги. Однако медлить нельзя. Карл прав. Мне нужно было раньше туда съездить. Необходимо исправить ошибку. Выступаем через три дня. Со мной поедут: Такаранга, Ли Фу, следопыт Ли Тхонг. Мооми, подбери людей. Понимаю, у тебя постоянно нет времени. Постарайся и не забудь приготовить две верховые лошади. Пока у меня всё. Если нет возражений, прошу уважаемых Советников разойтись по своим рабочим местам…

После окончания совещания закипела дружная работа. Гармаш сбился с ног, разнося поручения, распоряжения, настойчивые просьбы и приказания. Хвостюки готовили большое количество провианта: бочонки заливали вином, мёдом, в ящики укладывали копчёную рыбу, птицу, сало, мясо и маринованные мидии в глиняных горшочках. Руководитель отдавал последние распоряжения, лично несколько раз осмотрел обоз, переговорил наедине с Первым Помощником и распорядился трогать…

Глава ╧ 2

Длинная вереница телег растянулась по бескрайнему полю. Лошади весело всхрапывали и норовили перейти на рысь. Ли Тхонг ехал впереди по следам предыдущего обоза. Чёткие и хорошо различимые в высокой траве, они ровной лентой убегали за горизонт. Замыкал шествие второй всадник — Такаранга. Он дремал, мерно раскачиваясь в высоком седле, периодически встряхивался, зорко осматривался по сторонам и снова засыпал. Рядом с ним, выпростав на сторону влажные языки, мерно трусили три огромных волкодава. Они не обращали ни на кого вынимания и интересовались исключительно редкими кустарниками, оставляя на них свои метки.

Возницы, чтобы сбить набегающую дрёму, пели песни. Им нехотя подтягивали мужики, развалившиеся в телегах, на подстилках из свежей травы. Делать было абсолютно нечего. Волнение от расставания с родными и близкими улеглось, а впереди ждали долгие, томительные дни пути. Время от времени кто-нибудь лениво нацеживал в маленький ковшик с длинной ручкой оливковое масло и поливал оси, чтобы не скрипели. На соседних телегах сосредоточенно наблюдали за процессом смазки, будто от этого зависела их жизнь, и давали советы, куда ловчее плескать.

Руководитель с комфортом расположился на ворохе пожухлого клевера и потихоньку, незаметно погрузился в воспоминания…

Когда первый восторг, удивление, радость и растерянность прошли, Лабер вместе с Али принялся за дело. Они надёжно зафиксировали штурмовик у причала и обыскали рубку космического хранилища. Супер успел задать бортовому компьютеру направление на жилые блоки. Он хотел сделать другу сюрприз, перебросив через импульсную систему его сородичей на Землю. Не успел! Тот, кого он стремился порадовать, не дал довести начатое дело до конца. Ах, судьба, судьба! Зачем ты так зло шутишь над нами всеми? Какая тебе от этого выгода?

Али запустил двигатели, и корабль тихим ходом двинулся к намеченной цели. Автопилот прекрасно функционировал и справлялся без посторонней помощи. У Вилли появилось время заняться людьми. Первым делом всех сосчитали и сделали перепись. В специальный журнал занесли имена, даты похищения и стали соображать, что делать дальше. Всего землян оказалось сто пятьдесят тысяч. Гриз взял первый попавшийся параллелепипед и принялся экспериментировать. Первым делом он попробовал извлечь человека из прозрачного плена. Только все попытки закончились неудачей. Материал не поддавался никаким воздействиям. Ни кувалда, ни винтовки, ни лазер — ничто не могло сокрушить неведомую твердь! Почти восемь часов трудился Лабер над решением сложной задачи, но так ничего и не добился.

Тем временем Али пробовал найти хоть какие-нибудь сведения о находке в памяти бортового компьютера. Но тоже с нулевым результатом. Видимо людей упаковывали где-то в другом месте, а здесь только складировали для длительного хранения. Тогда друзья занялись перестановкой. Землян группировали возле грузового шлюза с таким расчётом, чтобы было удобно перевозить к импульсной установке. Для доставки решили использовать простую тележку, сделанную из всякого хлама. На неё входила десять параллелепипедов. Вилли прикинул, сколько ходок им потребуется сделать, чтобы переправить всех на жилой блок и его охватила лёгкая паника. Пятнадцать тысяч рейсов займут не менее семи месяцев, и это если работать без перерывов на отдых, еду, сон! Гриз немедленно созвал общее собрание. Он решил разработать подробный план действий. В результате трехчасового обсуждения, друзья выделили несколько основных моментов.

Первый. Они просто не в состоянии разместить всю массу людей на планетарной станции мира двух планет. Значит, придётся производить транзитную переброску. Только было не известно, каким образом она повлияет на конечное состояние землян? И велик ли будет отсев?

Второй. Каким образом произойдёт сама транспортировка? Люди будут перемещаться вместе с блоком, или без него? Вдруг прозрачный материал не выпустит импульс наружу и человек просто сгорит в результате многочисленных отражений? Всё равно, нравится это или нет, придётся выбирать кандидата для экспериментов, и если придётся — пожертвовать им ради остальных. Если блок устоит перед натиском друзей, тогда неминуемо возникнет тупиковая ситуация. Если говорить проще — катастрофа!

Третий. Импульсную установку, расположенную в Приполярном Урале придётся перетаскивать в район с более мягким климатом. Друзья не знали, какое время года сейчас в означенном месте. Лютая зима моментально уничтожит обнаженных, большей частью находящихся без сознания, переселенцев. Да и лето в тех широтах не многим лучше. Несчастные с размаха угодят в дружеские объятия комаров и мошки. Они, как и мороз, пощады не знают. Придётся крепко подумать. Любой просчёт в данной ситуации приведёт к краху всего предприятия.

Четвёртый. Оживление тоже не принесёт ничего хорошего. Самое пер-вое похищение датируется 1212 годом, а самое позднее 1800. Каким образом поведут себя люди, собранные злым гением райберов, воедино из разных времён, стран, разных слоёв общества, многочисленных сословий, племён, каст и кланов? Какие отношения сложатся между чопорным вельможей и негром из бассейна реки Конго, представителем инквизиции и язычником? Что предпримут люди в мгновение ока, с их точки зрения, вырванные из общества себе подобных и перенесённые из средневековья в фантастическое будущее? Правда сейчас оно здорово изменилось, и хвастаться ему нечем, но всё же их реакция будет непредсказуемой. На первых порах всех сплотит страх, общая беда, а дальше?..

Пятый. Если друзья начнут переправлять по шесть человек в час, то на всю операцию потребуется не полных три года. Столь долгий срок полностью устраивал друзей. Огромную массу людей требовалось где-то разместить, во что-то одеть, чем-то накормить. В первую очередь потребуются дома. Много домов. Для их постройки желательно подобрать бригаду, скорее всего не одну, обзавестись инструментом, которого пока нет и не предвидится…

Шестой. В любом случае друзьям не стоило слишком затягивать с де-сантированием на Землю. Первым вызвался пойти робот. Он клятвенно заверил друга — низкие температуры на него оказывают незначительное влияние, что сводит вероятность его гибели к минимуму. На данный мо-мент такой вариант был самым оптимальным.

Седьмой. С питанием будет легче всего. Али, обязательно наладь по-ставки продовольствия из мира двух планет.

Восьмой. Каким образом они станут общаться с таким количеством народа? Неизбежно возникнет барьер непонимания, недоверия, подозрительности. Конечно, легче всего рассортировать всех по языковому признаку, но это не выход из положения. Подобный шаг неминуемо приведёт к расслоению общества. Так что от решения языкового вопроса зависело очень многое, если не всё!

Когда Лабер осознал, что им придётся совершить, у него волосы зашевелились на голове от ужаса. Друзья взялись за невероятно тяжёлое дело. Все их усилия могут закончиться полным крахом. Такого удара Гриз уже не переживёт. Али видел, что происходит с его товарищем, но помочь ничем не мог. Он сам находился в некой растерянности.

— Давай осмотрим каравеллу, которая таранила жилой блок, — предложил Лабер. — Вдруг супер сохранил одну трассу. Его логику трудно постичь. С него станется…

За разговорами, переживаниями, спорами напарники не заметили, как достигли жилого блока, в котором располагалась импульсная установка. Али осторожно причалил, установил переходную галерею и подготовил штурмовик к старту. Дракон остался охранять бесценный груз, наточил когти, напружинил спину и занял круговую оборону. Друзья отбыли к каравелле. Ещё при подлёте они поняли — воспользоваться кораблём им не удастся. Рубку и командный мостик раздавило в лепёшку. Два основных двигателя отсутствовали, грузовой отсек украшали огромные, рваные пробоины, жилые палубы оплавились. Вилли осторожно поднялся на борт, и через пять минут вернулся на штурмовик. Здесь нечего было делать…

— Это просто здорово, что нам не удалось воспользоваться каравеллой, — разглагольствовал робот. — Я совершенно не представляю, как бы нам удалось, в таком случае, извлечь людей из дурацких параллелепипедов. Так бы и жили, словно в музее, пока не пришла к нам разрушительница удовольствий…

— Давай отправимся на Землю вместе, — неожиданно предложил Вилли.

— Не надо пороть горячку, — поморщился Али. — Всё уже решено. Не стоит возвращаться к одному и тому же! Лучше продумай систему мер по строительству развитой цивилизации.

— Первым делом нам понадобится транспорт для перевозки установки в тёплые края. Не Дракона же запрягать в волокушу!

— Шутить изволите?

— Нам теперь долго будет не до шуток. Когда ты планируешь отчалить?

— Я сегодня уйду в мир двух планет, пошлю тебе пропитания и рвану на Землю.

— Тогда я постараюсь притащить к установке как можно больше народу. Параллельно попробую подобрать достойных кандидатов для строительства домов и одного для эксперимента.

Лабер без промедления принялся за дело. Обладатели мозолей и крепких плеч автоматически попадали в список. Таких быстро набралось тридцать два человека. Лабер принялся перетаскивать их к установке, расставлял параллелепипеды вдоль стен, дважды отдавил себе ноги и…тут появился робот.

— У меня всё прекрасно и здорово, — с порога заявил он. — Разведка прошла на высоком уровне. В районе твоей тайменьей ямы в самом разгаре весна — чаровныця, чтоб она сдохла! Комаров — мать чесная! Ни в сказке сказать, ни пером описать! Тучи, армады, сонмы! Все, гады, ростом с воробья. Хобот — стержень от шариковой ручки. По всей видимости, на них урожайный год. Видел двух медведей, страдающих запором. Глаза красные, шерсть дыбом, ревут, катаются по земле, но просраться никак не могут, ибо на зиму нажрались смолья. Попалось жидкое стадо тощих, облезших оленей. Короче — всё в порядке. Тюк с продовольствием пришлось закопать от греха подальше. Если оставить так, то до него мигом найдётся уйма охотников. К сожалению, вынужден испортить тебе настроение, — робот мгновенно помрачнел. — Я нашёл кладбище, вернее братскую могилу. При беглом осмотре насчитал порядка трехсот трупов. Большинство обглоданы начисто. Вообще-то его трудно было не найти. Много костей разбросано вокруг. Не хочу особо вдаваться в подробности, скоро сам всё увидишь.

— Странно, — удивился Гриз. — Райберы в спешке бросили своих? Только что они делали на севере? Не похоже…

— Нет, друг мой. Это жители мира двух планет. Наверное, они проигнорировали запрет Главного Стратега, подобрали группу добровольцев, открыли канал и…с разгона угодили в самый разгар зимы. Тщетно пытались согреться и замёрзли в считанные часы. Жуткая трагедия. Третья Сила слыхом не слыхивала о смене времён года! Ребятам крайне не повезло.

— Нам не дано изменить случившееся. В путь! Труба зовёт!

* * *

Вилли приходил в себя медленно и тяжело. Он лежал в чём-то мохна-том, щекочущем, неприятном. Отовсюду поддувало. Лабер отчаянно заработал руками, ногами и через мгновение выбрался на свободу.

— Наконец-то очухался, — услышал он голос Али, покрутил головой и увидел друга. Он собирал хворост и краем глаза присматривал за котом, который яростно отбивался от голодных кровососов…

— Куда ты меня засунул?

— В яму. Голый человек для местного комарья — деликатес из деликатесов. Пришлось тебя закапывать в мох.

— Долго ещё мне так сидеть?

— Сейчас разведу дымокуры, и тогда катись на все четыре стороны, а там посмотрим…

Пока робот хлопотал и суетился, Лабер, на сколько позволяли обстоятельства, осматривал окрестности. Река набухла от обилия талых вод и превратилась в грозный, стремительный поток. В тайменевой яме бешено крутилась желтая пена, мусор и вырванные с корнем деревца. Камень и скала стояли на своих местах.

— Ну вот и всё! Выходи! Я разогнал эту сволоту ненасытную…

Гриз выбрался на свет божий, с наслаждением вздохнул полной грудью хмельной воздух, поперхнулся дымом, закашлялся, грубо выругался и отправился к скале. Он вспомнил. Во время последней рыбалки, будучи серьёзно травмирован, он, чтобы облегчить рюкзак, закопал капроновую верёвку, репелленты от комаров, котелок, большой охотничий нож и топорик в комбинации с пилой. Робот страшно обрадовался запасливости товарища, так как его не прельщала перспектива грызть древесину зубами. Странно устроена жизнь. Иногда простые, обыденные вещи до неузнаваемости меняют ситуацию.

Вскоре Лабер понял, почему Али сказал, что найти захоронение не составит труда. От скалы до верхушки не высокого холма тянулась дорожка из побелевших костей. Вилли, стараясь не наступать на останки бесстрашных переселенцев, осторожно прошёл по их последнему пути, поднялся на лысую макушку и увидел… Довольно обширная низина оказалась наполненной до краёв человеческими скелетами. Они даже после смерти не разомкнули объятий, навеки пропитавшись отчаянием и болью. Страстное желание воссоединиться с родичами, обернулось ледяной ловушкой, полной ужаса и смерти. Ласковый, источающий любовь и лучезарное сияние Светлый Мир, обернулся кошмаром, из которого не было выхода. Лабер присел на корточки и внимательно посмотрел на кости, раскиданные на довольно обширном пространстве. Многие из них оказались прокушенными, расколотыми и носили следы зубов. Здесь пировали, и скорее не один день, стаи прожорливых хищников. И вдруг Гриз будто наяву увидел, как всё происходило. Сумасшедшая метель бушевала несколько дней. Рассвирепевший ветер бесновался и наперегонки с лютым морозом старался убить любое существо, не успевшее надёжно укрыться от непогоды. А в это время импульсная установка выплёвывала из своих недр голых, беззащитных людей, на губах которых ещё не погасла счастливая улыбка. Многие из них находились без сознания, остальные, ослепленные, обожженные стужей, заходились в крике, моля о помощи, а жёсткий, похожий на песок снег, забивал рты, сёк глаза. Самые крепкие, скорее инстинктивно, чем осознанно, принялись перетаскивать закоченевших соотечественников за холм, где не так дуло. Из последних сил, сведёнными судорогой руками, раскапывали спрессованный наст, укладывали тела на мох и падая, с трудом поднимаясь, собрав последние силы в кулак, брели за остальными. Основная масса людей замёрзла прямо возле импульсной установки, так и не приходя в себя. Кто-то умер по дороге к ледяной могиле, но все они упокоились в объятиях друзей, так толком и не поняв, что с ними произошло. Скорее всего, в последние мгновения они думали, будто угодили в подлую ловушку райберов, так как Светлый Мир никак не мог быть таким безжалостным и страшным. Вскоре пурга закончилась. Первыми появи-лись пронырливые песцы. Они без устали шныряли по тундре в поисках пищи. И вот хищникам открылась страшная картина: из-под снега торчали скрюченные руки, закостеневшие от мороза ноги, головы, перекошенные последним криком с побелевшими от холода глазами. Песцы нерешительно приблизились, опасливо посматривая по сторонам, потом осмелели, стали усиленно копать, чуя под снегом много мяса, и пир начался… Конечно, всё могло происходить и при тихой погоде, в полярную ночь, только воображение рисовало ветер, снег и сгорбленные фигурки, перетаскивающие на себе каменеющие на глазах трупы соотечественников.

Гриз тяжело вздохнул и вернулся к кострам…

Али занимался постройкой плота. Друзья планировали сплавиться вниз по течению, благо река текла в попутном направлении. Они решили найти подходящее место, где люди могли осесть раз и навсегда. Затем им требовалось вернуться за импульсной установкой, перевезти её в места обетованные, после чего заняться приготовлениями к приёму большого количества народа. Опять возник вопрос о транспорте. Домашние животные наверняка не пострадали от вмешательства райберов. Лошади быстро одичали, на собак не имело смысла полагаться, а вот верблюды никогда не изменяли человеку и вполне годились для работы. Корабли пустыни неприхотливы, сильны, выносливы. Чего ещё желать?

Всё время, пока друзья гонялись за брёвнами, Дракон сидел на камне. Он уже успел втихаря перекусить чем бог пошлёт, одну мышь спрятал про запас и теперь с осуждением взирал на голых пионеров кораблестроения. Коту никогда не нравилась вода, а тем белее быстрое течение, порождающее массу брызг, которые пагубно влияли на его нервную систему и без того расшатанную космическими похождениями.

Через восемь часов утлое сооружение с большой помпой спустили на воду. Начали погрузку. Гриз изловил кота, и компания тронулась в путь.

— Объясни мне, — ловко орудуя шестом, спросил у друга Гриз. — А где, собственно, находится импульсная установка?

— Ты в неё на протяжении нескольких лет вбивал штыри, — засмеялся Али. — Она замаскирована под валун.

— Какой у неё радиус перехвата сигнала? Что там написано в инструкции по эксплуатации?

— К сожалению, мне не попадалось ничего подобно. А радиус? Скорее всего стандартный — порядка тысячи километров, плюс минус сущие пустяки.

Вскоре разговоры пришлось оставить. Плот вошёл в стремнину. Мимо с большой скоростью пролетали берега. Друзья истово работали шестами, не давая плоту разбиться о камни, в изобилии торчащие из воды. Дракон, мокрый, несчастный сидел на тюке с продуктами. У него не осталось сил даже мяукать. Кот с ненавистью смотрел на мутную воду, твёрдо решив умереть вместе с вкусной едой.

Первую остановку сделали после большого и бурного порога, когда многострадального Дракона едва не смыло за борт вместе с запасами продовольствия, в которые он вкогтился намертво. Усталые, посиневшие от холода, друзья с огромным трудом причалили к берегу, собрали немного плавника, развели костёр, перекусили, соорудили из мягкого мха удобные лежанки, и Вилли крепко уснул. Разбудили комары. Они с аппетитом завтракали. Али без промедления раздул костёр, бросил в него охапку мха. Дым разогнал любителей лёгкой поживы.

— Если кто-нибудь из нас заболеет, то тогда всё рухнет, — прохрипел Гриз. У него после купания в ледяной воде першило в горле, и начинался неприятный кашель. — У нас нет лекарств, даже простых горчичников нет…

— Ничего страшного, — успокоил робот. — Меня при монтаже наделили даром врачевания. Простуды и прочие мелочи для нас не страшны. Вот с дизентерией, брюшным тифом, холерой и иже с ними справиться будет гораздо сложней. Надеюсь, до них дело не дойдёт. Поднимайся, нам пора…

Сразу выступить не удалось. Куда-то запропастился Дракон. Наконец он появился с жирной мышью в зубах и торжественно возложил дичь к ногам хозяина. Лабер благосклонно принял щедрый дар, и компания продолжила путь.

Через две недели бесконечных приключений, поломок, купаний в воде, длительных пеших переходов, когда плот, чиненный множество раз, двигался по Волге, у путешественников закончились продукты. Первым взбунтовался кот. Он настойчиво требовал вернуть законно пойманную мышку, которую он отдал по простоте душевной хозяину, а тот её втихаря слопал. Дракон не желал мириться с потерей и устроил по этому поводу мерзкий дебош. Утихомирить распоясавшееся животное удалось с большим трудом, и то, только после того, как робот клятвенно пообещал коту грузовик мышей, тушёных рябчиков, ведро молока и воз свежей рыбы к концу следующей недели.

К этому моменту Али и Гриз представляли из себя весьма занимательное зрелище. Неделю назад им посчастливилось найти павшего лося. С большим трудом, после долгих мучений они содрали с него шкуру, вымочили, выскоблили, просушили, раскроили и изготовили две нелепые, короткие куртки. Сторонний наблюдатель наверняка бы помер со смеху, попадись ему друзья на глаза. Нечёсаные, в звериных шкурах до бёдер, в башмаках из бересты, товарищи напоминали скорее всего неандертальцев, чем существ цивилизованных, всего месяц назад запросто пользующихся самой фантастической техникой. Остальные части тела оставались неприкрытыми. Стыдобушка! Но стесняться было некого, однако голод требовал обра-тить на себя самое пристальное внимание. Запасливый и дальновидный Лабер сохранил лосиные сухожилия, высушил их, расщепил на тонкие волокна. Из костей, вооружившись неистребимым терпением, вырезал четыре крючка и соорудил примитивную удочку. Первый скромный улов целиком достался коту. Худо-бедно, но рыбная ловля позволяла продержаться. Кроме того друзья время от времени приставали к берегу и пробовали охотиться. Лоу тоже захотелось отличиться. После долгих мучений робот изготовил лук и несколько кривых стрел. Пока Вилли бегал по берегу с удочкой, Али упражнялся в стрельбе по всему, что движется. Однако разнообразить скудный стол так и не удалось. Единственная удача — жирный гусь, в которого робот имел неосторожность выстрелить из сложного приспособления, погиб не от прямого попадания стрелы, а, как метко сказал Гриз, от удивления…

Лучшие результаты давало собирательство. Роботу посчастливилось несколько раз разорить утиные гнёзда и разжиться птенцами. Так они и двигались: кололи острыми палками рыбу, идущую на нерест, гонялись за утятами, варили похлёбку из лягушек и с каждым днём приближались к цели своей экспедиции.

Двигаясь по средней Волге, компания начала голодать по-настоящему. Утешало одно — все плотины исчезли и более ничто не мешало сплавляться с максимальной скоростью. Вскоре путешественники достигли мест, где обитало большое количество сусликов. Их били палками, камнями, шкурки не выбрасывали и в минуты отдыха старательно шили себе нижнее бельё, используя вместо ниток сухожилия всё тех же сусликов.

В конце концов, они нашли то, что искали. В астраханских степях некогда разводили верблюдов. Небольшое стадо из двенадцати голов величественно паслось на берегу реки, выставив себя на всеобщее обозрение.

Героический дредноут причалил. Друзья занялись горбатым транспортом. Животные не думали сопротивляться, лишь с надменным любопытством рассматривали диковинных существ, очень смахивающих на леших. На плече у одного сидел зверь невиданный и шипел подобно змее.

Ни Лабер, ни Али, ни разу в жизни не имели дела с кораблями пустыни и потратили уйму времени на то, чтобы только научиться укладывать животных на землю.

Ещё на плоту путешественники долго выбирали место для обустройства поселения. Вариантов рассматривалось множество. Лаберу в своё время некогда было путешествовать по миру. О многих странах он знал лишь понаслышке, из многочисленных путеводителей, телевизионных передач и рассказов сослуживцев. Поэтому обсуждение основывалось на нечленораздельном мычании, недоумённом пожимании плечами и усиленном чесании затылков. В конце концов, выбор пал на греческую Кавалу. Вполне приличное место с умеренным климатом, разнообразием плодовых деревьев, кустарников и тёплым морем. Угнетало лишь одно — импульсную установку и вожделенную Кавалу разделяло почти четыре тысячи километров.

Компания в спешном порядке тронулась в обратный путь. Верблюды двигались ходко и никогда не уставали. Менее чем за месяц они достигли исходной точки. По дороге лихие всадники запаслись жердями для волокуши. Друзья со стёртыми в кровь задницами, пропитавшиеся верблюжьим потом на сорок лет вперёд, осунувшиеся от усталости, тощие от постоянного недоедания, но не потерявшие оптимизма и желания довести начатое дело до конца, бодро принялись за работу. Первым делом робот сгонял в мир двух планет за продовольствием и лишь потом занялся демонтажём импульсной установки. Пока он что-то осторожно отстёгивал, отвинчивал и снимал магнитные фиксаторы, Гриз занимался изготовлением волокуши, а Дракон всецело отдался поправке пошатнувшегося здоровья и оттачиванию охотничьих навыков. Наконец усилия робота увенчались успехом. Ему удалось отсоединить аппаратуру от массивного основания: генератор, накопитель энергии и передающую установку. Так же был найден ящик со светящимися зажимами по периметру. Робот снял крышку. Внутри находилась диагностическая аппаратура и несколько запасных модулей для ре-монта. Они были как нельзя кстати…

Оборудование оказалось лёгким, компактным, что позволило обойтись без громоздкой волокуши. На погрузку, увязку и отлов Дракона ушло два дня. С последним пришлось изрядно повозиться. Кот притворился абсолютно диким, и категорически отказался внимать голосу разума, но стоило каравану тронуться с места, как Дракон со страшным рёвом зацарапался на первого верблюда, укусил хозяина и занял своё место.

Животных, исключая кота, увязали в единую цепочку, и караван торжественно тронулся в путь.

Шли медленно, с частыми остановками. Торопиться было некуда. Вилли всё время спорил с Али, каким образом им поступить дальше — сразу пройти на место постоянного жительства, или сделать крюк и навестить разрушенную базу райберов, расположенную в центре бывшей Румынии. Гриз планировал разжиться всякими полезными вещами. Для постройки жилищ потребуется инструмент: пилы, топоры, лопаты, молотки, стамески и море гвоздей. Одним ножом, хлипкой пилкой и топором недомеркой много не намастеришь. После споров решили заехать на первом пути. Ни к чему гонять верблюдов лишний раз.

Караван так и двигался, устраивая длительные привалы для восстановления сил. С питанием проблем не возникало. По мере надобности Али совершал набег в мир двух планет и возвращался с богатой добычей.

К останкам базы подошли в конце августа. Взору путешественников предстала плоская, в квадратный километр, конструкция, развороченная изнутри залпом двух каравелл. Она оказалась битком набита обломками. Вилли привязал верблюдов и друзья через пролом в стене проникли внутрь. Там они увидели беспорядочное нагромождение оплавленных конструкций. В основном это было то, что в последствии назвали броневой пластмассой. Металлические детали практически отсутствовали. По всей видимости, они испарились под действием сверхвысоких температур. Пол оказался в нескольких местах проломленным. Лабер спустился на нижний уровень. Там было чем поживиться. Среди нагромождения всякого хлама Гриз нашёл несколько полос и прутков изготовленных из высоколегированной стали. К концу дня животных нагрузили пакетами со сталью, и караван продолжил движение. Через две с половиной недели они, наконец, дошли. Подходящее место для поселения искали не долго. Гризу сразу приглянулась поистине райская долина, утопающая в виноградниках, соседствующих с тучными лугами. Невдалеке протекала чистая, манящая свежестью река. Море находилось всего в трёх километрах. На востоке поднимались невысокие горы. Лабер клятвенно заверял, будто очень давно был здесь в составе туристической группы на экскурсии. Их водили в заброшенные шахты, где некогда добывали железную руду. Месторождение оказалось бедным, и его забросили много лет назад, как бесперспективное. А вот для планов Вилли оно подходило.

Друзья разгрузили караван и принялись сооружать временное жилище. После окончания строительства решили осмотреться более основательно. Вскоре в зарослях лещины была найдена маленькая скала, а в ней находилась пещера, в которой друзья спрятали импульсную установку. Затем робот с умным видом принялся сортировать сталь. Из подходящих кусков планировалось сделать пару топоров и штук пять молотков. Целых два дня Али не отходил от огромного костра, в котором разогревал полосы и прутки. Он подобно Гефесту, пользуясь вместо молота булыжником, а взамен наковальни булыжником же, пробовал сотворить свой первый топор и примитивную пилу. Дело продвигалось медленно и в результате постоянно получалось совсем не то, что надо. Полосы, раскалённые докрасна, плющились не там где хотелось, норовили всё время завиться в штопор и быстро остывали. К тому же камни, стоило ударить покрепче, крошились, скалывались, выскальзывали из рук и улетали в кусты. Робот пробовал привязывать их к древкам, но недостаток опыта не позволял довести изделие до требуемых кондиций. Наконец, после долгих усилий и страданий новоявленный кузнец соорудил-таки жалкое подобие на инструмент. Долго, с гордостью рассматривал своё творение, затем сравнил с образцами, остался крайне недоволен увиденным и немедленно обозвал рождённое в трудах непомерных отрыжкой человеческого гения.

Далее компания в полном составе отправилась на лесозаготовки. За два дня титанических усилий удалось одолеть три кипариса и четыре бука. Такого количества древесины было явно недостаточно для постройки большого поселения. Пришлось отложить все текущие дела и вплотную заняться порубкой леса. За полтора месяца каторжного труда друзья нагрызли достаточное количество брёвен для постройки двух внушительных бараков. При помощи всё тех же верблюдов их перетащили на место. Затем наступила очередь камня. Его тоже приходилось привозить издалека. Пока робот занимался доставкой булыжника, Вилли продолжал обследовать окрестности. Он нашёл рощу олив, два больших поля хлопчатника, восхитительный лес грецкого ореха и много других вкусных плантаций и посадок. По дороге домой Гриз собрал полную куртку апельсинов.

Вилли приехал в лагерь, высыпал добычу на землю, скептически осмотрел довольно внушительную кучу брёвен, обширную каменную россыпь, улыбнулся пасшимся верблюдам и улёгся рядом с роботом, который внимательно рассматривал облака.

— Мы сделали достаточно и наконец настал тот долгожданный миг, когда нам следует обзавестись помощниками. Я собрал и протестировал установку. Нам не осилить постройку города будущего вдвоём. Ты же знаешь — мы, роботы, создания нежные, хрупкие, решительно не приспособлены днями напролёт стучать молотком, ковырять лопатой землю и таскать на горбу брёвна. У нас от этого возникают серьёзнейшие расстройства транзисторов и лампочек.

— Я уже подобрал нужных людей.

— А если они откажутся работать?

— Куда они денутся? Ни у нас, ни у них нет выхода, кроме как работать, засуча рукава. Когда отправимся?

— Завтра, послезавтра, а пока давай поедим. Нас ждёт печёная рыба, свежие фрукты и чистейшая вода…

— Где раздобыл рыбу?

— Сплёл две морды, и вот результат…

— Ты просто умелец и специалист на все руки. Не ожидал…

— Не прибедняйся. Отец учил тебя в детстве мастерить из ивы всякие разности, а во мне твоя память. Я робот, и ничего не забываю.

— Как будем производить переброску? С пересадкой или транзитом?

— Для начала попробуем избавиться от параллелепипедов, а потом по-смотрим. Придётся действовать методом тыка. Не стоит устраивать сомнительные гадания на почве зыбких измышлений.

— Всё, хватит. Я просто умираю с голода…

После обеда друзья принялись за устройство глиняной ямы. Дракон постоянно обретался рядом и удивлялся человеческой глупости. Он, между прочим, всегда пользовался более мелкими ямками, а эту готовили явно для слона!

Остаток этого и весь следующий день Лабер посвятил обустройству временного жилища для первой партии строителей. Для этого неширокий, но достаточно глубокий овражек перекрыли толстыми жердями, сверху набросали хвороста и уложили, подобно черепице, чтобы вода не застаивалась на кровле, большие пласты дёрна. Перед входом устроили очаг и только после этого тронулись в путь.

Дракон на этот раз не захотел следовать за хозяином. Он обзавёлся подружкой, и всё свободное время отдавал новой знакомой. Кошка оказалась не робкого десятка и с удовольствием присоединилась к компании.

Уже известным образом Гриз и Али попали в жилой блок райберов и без промедления принялись готовить избранного кандидата к переброске. Выбор пал на Илью Летунова 1701 года похищения. Он наверняка знал русский. Именно это обстоятельство сыграло решающую роль при выборе подопытного кролика.

Первым в мир двух планет убыл робот, затем Вилли уложил на стол передающего устройства массивный параллелепипед, включил аппаратуру, раздался звонкий щелчок и мужчина исчез, а прозрачный материал пронизала сеть мельчайших трещинок. Лабер столкнул пустой контейнер со стола. Он ударился об пол и рассыпался на неровные прямоугольные пластинки размером с ученический пенал. Гриз взгромоздился под излучатель и через мгновение очутился на орбитальной базе.

Робот хлопотал возле Ильи. Подопытный не подавал признаков жизни. Друзья перенесли Летунова в госпитальный отсек, уложили на кровать и укрыли тёплым одеялом. Осталось ждать результата. К счастью никаких внешних повреждений у него не наблюдалось. Вилли сбегал на кухню, запустил синтезатор, нагрузил тарелками поднос, поставил на него три кружки с горячим напитком и вернулся в отсек.

Тем временем Летунов начал медленно и трудно приходить в себя. Он принялся совершать руками хаотические, судорожные движения, глаза то открывались, то закрывались. Затем он начал что-то бессвязно бормотать, на миг успокоился, вскинулся, посмотрел вокруг безумным взором и рухнул без сил на кровать.

Али взял кружку с напитком, усадил Илью и попробовал его напоить. Подопытный сделал два непроизвольных глотка, поперхнулся, закашлялся, вырвал кружку из рук робота, сделал большой глоток, запрокинул голову, прижал кулаки к груди, вдруг разом обмяк, безвольно опустился на подушку и мгновенно уснул.

— Вот и хорошо, — Али заботливо укрыл Летунова и улыбнулся, — у нас всё получится. Скоро он очнётся. Ничто не лечит лучше, чем здоровый, крепкий сон.

Ждать пришлось не долго. Пробуждение прошло в обычном порядке. Илья открыл глаза, сладко потянулся, огляделся, увидел поднос, поставил его себе на колени и принялся быстро есть, давясь и капая на одеяло. Наконец он насытился и поднял голову. Вилли сидел на стуле верхом, опершись сложенными на груди руками о спинку. Али стоял возле двери и подпирал косяк.

— Привет, — улыбнулся робот. — Как самочувствие?

— Груня, Мишка, Машенька, Ли Фу, что происходит?! Кто эти люди? — неожиданно хриплым голосом выкрикнул Илья. — Уходите сейчас же! Я позову мужиков! Они вам живо рёбра обломают!

— Откуда ты знаешь Ли Фу? — удивился Гриз. Он видел пожилого китайца в хранилище. Его планировали оживить одним из первых.

— Я состою толмачом при купце Иване Феропонтовиче Столярове. Он торгует с Китаем. Туда вывозит: соль, кожи, пеньку, ворвань, а взамен получает шелка, ковры, пряности. Ли Фу — китайский купец, учёный, философ, всегда, дабы выразить уважение Ивану Феропонтовичу, лично ведёт дела с ним. Он говорит по-русски, а я знаю китайский. Поэтому мы хорошо ладим. Мишка! — вновь крикнул Летунов. — Ты куда запропастился, чёртово отродье?!

— Нет здесь никаких мишек, и не будет, — засмеялся Али. — Не надо кри-чать. Ты сейчас находишься немного дальше от дома, чем думаешь. По-этому запомни твёрдо — жизнь с этого момента необратимо изменилась. Прошлого больше не существует. Оно никогда не вернётся. Илья, тебе не дано, в силу более чем трагических обстоятельств, увидеть родной дом. Смирись и постарайся понять нас…

— Ты лжёшь! — снова выкрикнул Летунов. — Я всё прекрасно помню! Мы пили чай в доме Ли Фу, затем мне захотелось спать и я ушёл к себе.

— Выслушай нас внимательно и спокойно, — заговорил Лабер. — То, что ты видишь вокруг, не сон и не обман. Мы попробуем тебе всё объяснить. Только не волнуйся и не пытайся драться. Это бесполезно. Ты готов?..

Около часа втолковывали друзья Летунову, почему именно с ним произошла такая оказия. Видя, что ничего хорошего не получается, решили вернуться в хранилище и на наглядном примере продемонстрировать правоту своих слов.

Илья с расширенными глазами, раздавленный, осунувшийся, испуган-ный, притихший, потерянный бродил меж многочисленных экспонатов космической кунтцкамеры и оживился только тогда, когда увидел своего старого знакомца Ли Фу, и попросил, если возможно, оживить китайца.

В отличие от Ильи, Ли Фу пришёл в себя мгновенно, спокойно и уве-ренно осмотрелся по сторонам и, нисколько не смущаясь наготы, задал неожиданный вопрос:

— Я вас не очень затруднил, уважаемые пришельцы? Что заставило вас освободить меня из плена? Так не хочется причинять вам лишние хлопоты. Вы обещали, при последней встрече, объяснить, что происходит. Я весь внимание…

— Ли Фу, что такое говоришь? Какие ещё пришельцы? Я ничего не понимаю!

Китаец со скрытой иронией посмотрел на толмача и с достоинством заметил:

— Пришельцами зовутся люди со звёзд. Они живут так далеко, что нам просто не дано осознать расстояния, пролегающие между нашими мирами. Люди со звёзд умней нас, могущественней, старше, мудрей.

— Откуда ты знаешь о жизни вне Земли? — удивился Лабер. Он был категорически не согласен с последними словами старика. — С кем ты разговаривал? Когда?

Али хихикал в кулак. Летунов с совершенно обалдевшим видом смотрел на китайца.

— Сейчас я всё расскажу. После делового разговора с Иваном Феропонтовичем, мы долго пили чай и говорили о пустяках. Затем я решил пройтись по саду, подышать свежим воздухом, подумать о вечности, людях, и прочих вещах и понятиях. Неожиданно, в дальнем конце аллеи воздух передо мной заколебался и прямо из ничего возникли два странных трёхглазых создания, совсем не страшных и доброжелательных. Они вежливо попросили выслушать их. Оказывается, существа жили в чёрной пустоте среди страшного холода, долгими годами не опускаясь на планеты и звёзды. Очень давно они допустили роковую ошибку и сейчас хотели с помощью людей её исправить, а для этого перевозили избранных жителей Земли на две пустые планеты рядом с их миром. Для удобства людей усыпляли и только потом забирали к себе.

— Почему они не поступили так с тобой?

— Я не похож на других, с их точки зрения, и пришельцы рассчитывали на моё содействие. Из меня хотели сделать своего рода правителя. Пришлось долгое время объяснять, что я не стремлюсь повелевать, а умею только сопереживать, торговать и размышлять на отвлечённые темы. А почему вы смеётесь?

— Я не хотел тебя обидеть, — с улыбкой сказал робот. — Просто ты разговаривал не с живыми существами, а лишь с их изображением. Голограмма называется. Они в тот момент сидели далеко от тебя…

— Не обращай на него внимания, — оборвал друга Лабер. — Что произошло дальше?

— Меня забрали в надежде, что я передумаю, посадили в маленький ле-тающий шар и отвезли на корабль, который висел над бесконечно пре-красной планетой и не падал на него. Мне объяснили — это наша Земля, а там, где мы находимся, совершенно нет воздуха, вообще нет ничего. Страшная пустота, способная превратить в лёд человека всего за мгновение. Потом отвезли к себе домой. Там я увидел множество людей. Большую часть из них, после отбора увозили, остальных замуровывали в стекло и грузили на аппараты, аналогичные привезшему меня в поселение. Странные существа пояснили — если я не соглашусь им помогать, то попаду в стеклянный плен и пробуду там целую вечность. Я предпочёл разделить скорбную участь своих соплеменников, чем командовать ими. Вот и всё…

— Ли Фу, ты никогда не курил опиум? — спросил Илья, с тревогой всматриваясь в лицо старика.

— Ты знаешь меня много лет. Зачем говоришь о том, чего никогда не было? Чтобы убедиться в том, что я видел всё наяву, а не во сне, покажите мне людей упакованных в стекло.

— Начнём с основного — мы не пришельцы, — заговорил робот. — Придёт время, и мы поведаем, как попали сюда, но сначала выполним твою просьбу.

Китаец, заложив руки за спину, расхаживал и рассматривал, краем уха выслушивал, постоянно кивал головой, то ли со всем соглашаясь, то ли сокрушаясь по поводу печальной судьбы, постигшей всех. Старик ухитрился разобраться во всем. Правильно ухватил суть проблемы, но его узкие глаза светились грустью и болью. Он видел далеко, тонко чувствовал ветры, движущие тучи невзгод, и уже понимал своё бессилие в грядущих перипетиях и жизненных коллизиях. Страшная неизвестность притаилась в пугающем завтра, и избежать её было невозможно.

После осмотра хранилища состоялись краткие переговоры. Илья, сообразивший наконец что к чему, принял активное участие в дискуссии. Он понял, какой шанс подарила ему жизнь, поместив волею судьбы в самое начало летоисчисления, и у него появилась реальная возможность, если не повлиять на развитие событий, то попытаться занять высокий пост при новых правителях. Вода под лежачий камень не течёт, и Летунов решил взять быка за рога. Старик наоборот задумчиво молчал и лишь в конце разговора грустно заметил:

— Нам потребуются общие: язык и религия. У нас создаётся ситуация обратная вавилонской. Без единого средства общения и бога мы вымрем, утонем в море непонимания, подозрительности, недоверия, открытой вражды и лютой ненависти к иноверцам. Именно язык формирует наши мысли, поступки и любые недомолвки неизбежно приведут к самым плачевным последствиям. Открытость в общении с окружающими может быть достигнута только посредством общего языка, что не должно подразумевать уничтожение культурных традиций всех групп населения, которые неизбежно образуются у нас. Пусть они мирно сосуществуют и взаимно обогащаются, но вера обязана быть единой! Без всяких там крупных направлений, течений и разветвлений. Я требую, настаиваю, и если понадобится, буду умолять на коленях, чтобы мы в первую очередь занялись религиозным вопросом. Нам жизненно важно в сжатые сроки создать учение в которое необходимо ввести элементы основных религий мира. Люди, насколько я понял из разъяснений, при оживлении получат сильнейший психологический шок. Это нам на руку. Мы умело сыграем на этом…

— Почему ты так упорно настаиваешь на единоверии? — удивился Вилли. Он никогда не придавал вопросу вероисповедания большого значения. — Неужели это так важно на данном этапе? У нас целая куча других более животрепещущих дел.

— Фанатизм, — грустно вздохнул китаец. — Он пугает меня больше всего. Фанатизм покоится на крови, подпитывается кровью, требует её постоянно и пьёт в огромных количествах. Если мы пустим дело на самотёк в столь серьёзном вопросе, то среди людей, пришедших из средневековья, произойдёт раскол. Они разобьются на множество групп, поклоняющихся незнамо чему. Собственно, я лично, ничего против не имею. Пусть молятся хоть гречневой каше, лишь бы всем было от этого хорошо. К огромному сожалению, фанатики, а религиозные в особенности, были, есть и будут всегда. Именно на их совести миллионы невинных жертв, умерщвлённых самым изуверским образом в угоду какому-нибудь невзрачному божку. Но нам необходимо постоянно помнить — ревнителями веры всегда кто-то управляет. Некто хитрый, ловкий и достаточно дальновидный. Уж он-то умеет направить безумие толпы в нужное русло. Поэтому, чтобы избежать кровопролития, нам придётся быть жестокими и не взирая ни на чьи мольбы, просьбы и угрозы, заставить людей молиться единому богу. Я смею со всей ответственностью заявить — первое время придётся трудно. Нас постараются убить, возникнет несколько бунтов. Нам придётся пройти через страшные потрясения, заговоры и многое другое, но без этого нам просто не выжить и не обеспечить своим детям достойное будущее. Мне крайне не хочется, чтобы через сто лет толпы психопатов под разномастными флагами, штандартами и бунчуками предали огню и мечу воздвигнутое с таким трудом. Конечно, настоящую опасность будут представлять совсем иные люди. Те — кто затаился, те — кто внешне примет иного бога, а внутренне останется верен своим убеждениям. Они с несокрушимым терпением примутся дожидаться своего часа, того счастливого дня, когда их божество воссияет над миром, ибо только оно одно является истинным, а все остальные — ложными, а по сему подлежащими немедленному уничтоже-нию. Эти перевёртыши станут нашими лучшими друзьями, активными помощниками и сторонниками. И можете не сомневаться, о, мои юные друзья, никто из них не упустит случая нанести удар кинжалом, отравить воду, поджечь дом, стравить слабых духом между собой. Вот кого необходимо опасаться в первую очередь!

— Ты говоришь страшные вещи! — воскликнул Али. — В наши планы не входит принудительное внедрение религиозных догм в головы сограждан, а тем более наблюдение за ними.

— Прежде чем спорить и возражать предлагаю хорошенько подумать, — спокойно сказал старик. — Молодости свойственна торопливость и сует-ность. Тогда как элементарная логика подсказывает единственно правильный ответ. Религия является фундаментом и незыблемой опорой всего нас окружающего. Нельзя допустить, чтобы множество домишек покоились на зыбких основаниях — их неминуемо погубят и разметают по ветру жизненные катаклизмы. А нам требуется единое, внушительное здание, уверенно стоящее на могучем и неколебимом фундаменте. Смею повториться — для этого сегодня имеются все предпосылки.

— Тогда давайте приведём к общему знаменателю и культуру. Она тоже, и даже более чем всё остальное, опирается на веру, — не выдержал Гриз.

— Культура — более тонкий и гибкий инструмент воздействия на умы, чем религия. В ином случае люди утеряют жизненные ориентиры и погрузятся в пучину хаоса. Фундамент не имеет права быть сегодня таким, а завтра сяким. Он обязан оставаться неизменным, в крайнем случае слегка меняющимся, на протяжении тысячелетий, не смотря ни на что! Если мы сегодня не заложим основы, на которых будет покоиться общество будущего, то тогда всем нам грош цена! В течение первых лет язык, культура, религия должны слиться в единый, жизнеутверждающий стержень, а жители городов обовьют его подобно виноградной лозе.

Ай да Ли Фу, с удивлением подумал Лабер. О лучшем советчике было трудно мечтать.

— Я мыслю так, — неожиданно заявил Летунов. Он обрёл твёрдость, основательность и не хотел отставать от своих новых друзей. — Не желательно открывать людям всей правды. Нам просто не поверят. Я долгое время работал с самыми разными народами, путешествовал по многим странам, насмотрелся всякого, но даже меня происшедшее привело в ужас. Предлагаю создать легенду, способную более или менее правдоподобно объяснить перемещение людей из одной реальности в другую, не раскрывающую сути.

— Мы займёмся переброской мужчин для начала строительства города. Ли Фу начнёт разработку стратегического плана развития общества. Илья пусть сочиняет сказки, сам напросился…

На этом и порешили. Четвёрка немедленно стартовала на Землю. Пер-вым новых членов команды встретил строгий, неподкупный Дракон. Он скептически, с лёгкой ухмылкой, осмотрел Летунова, благосклонно при-щурился на старика и аккуратно, чтобы не дай бог не уколоть лапки, по-дошёл к хозяину. У кота наступили трагические дни и тяжёлые мгновения. Его ветреная подружка едва не сбежала с каким-то хромоногим кретином, свалившимся, словно снег на голову, и нагло заявившего права на его зайчика. Лучший друг бесстрашного и непобедимого Вилли не стерпел подобной наглости и решил показать негодяю место. Его, могучего воина, разметавшего полчища космических чудовищ, не напугали сверкающие глаза, адское завывание и шерсть, поднятая дыбом. После краткого, но бесконечно кровопролитного сражения, враг позорно бежал, но всё же успел прокусить отважному Дракону ушко. Вот, извольте обозреть, прилас-кать и выдать в виде компенсации за ранение хорошо прожаренного верблюда, и некогда обещанный Али грузовик рыбы……

Лабер не обратил внимания на его страдания и занялся делами.

Ли Фу осмотрелся, одобрил выбор места под строительство поселения и изъявил желание посетить хлопковые поля. Скоро прибудет первая партия работников. Им, да и всем присутствующим, не мешало бы одеться. Если у Вилли и Али имелись, пусть примитивные, но одежды, то у китайца с Ильёй они полностью отсутствовали, что вводило их в немалое смущение. Старик нарвал сухой травы, сплёл из неё несколько вместительных мешков, взял верблюда и отбыл на поля. Вскоре он вернулся, вывалил на землю добычу, рассортировал, извлёк содержимое коробочек и разложил для просушки. Одновременно китаец давал указания Али, чем необходимо запастись для изготовления ткацкого станка. Роботу помогал Летунов. Он изготовил два челнока, один из которых Ли Фу забраковал и был откомандирован за новой порцией хлопка. Далее старик подозвал Вилли, посоветовался и компания, отложив все дела, отправилась на заготовки сырья для производства тканей. Под хранение хлопка отвели помещение, изначально предназначенное для проживания работников. Более двух недель люди трудились на полях, далее они в половинном составе занялись переработкой, сушкой и складированием сырья. Остальные мастерили ткацкие станки и пряли нитки. Затем Ли Фу с Ильёй принялись хамовничать. Летунов не роптал, работал с исключительным прилежанием и сноровкой. Из под рук ткачей медленно вылизала лента груботканой материи шириной в метр. Вилли, по мере готовности, нарезал её на равные по длине куски, складывал пополам, на сгибе прорезал отверстие, боковины связывал в нескольких местах. Примитивное одеяние было готово. Если ситуация с одеждой хоть как-то нормализовалась, то с обувью было совсем плохо, а с нижним бельём ещё хуже. На дворе царствовал конец осени, и погода соответствовала времени года. Днём было ещё терпимо, а вот по ночам становилось холодновато…

Вскоре Али отправился в мир райберов и заранее подобранные кандидаты появились на Земле. Часть из них прибыла мёртвыми, дав тем самым начало городскому кладбищу. Печальный факт, но у первопоселенцев не было времени сильно кручиниться по этому поводу, так как очень скоро начались довольно серьёзные неприятности.

Пришедшие в себя мужики ничего не понимали, никого не хотели слу-шать, рвались домой, где у многих остались семьи, друзья, родичи. Некоторые от отчаяния хватались за дрекольё. Единицы, обезумев от горя, бежали куда глаза глядят. К первым приходилось применять силу, и здесь робот оказался незаменимым. Он в считанные мгновения скручивал буянов и отливал водой. Вторых пробовали, как правило, с нулевым результатом, искать. Основная часть оказалась полностью подавленной, деморализованной и не знала куда кинуться. И тут Али оказался на высоте. Он тихо, без суеты, подсаживался к мужикам, шептался с каждым в отдельности, доверительно брал за руку, успокаивал, ободряюще похлопывал по плечу. Робот невероятно быстро разобрался в большом количестве языков и наречий, и вскоре доложил другу радостную новость — более с переводом трудностей не возникнет. Так потихоньку, где уговорами, где шутками, где личным примером, где насмешкой, а где и скрытой угрозой робот растормошил людей. Мужики начали оттаивать, приходить в себя и включились в общую работу…

Первым взял себя в руки могучий скандинав — Илмар Каульвюр. Он не привык по долгу предаваться унынию и безделью. Гигант долго пробовал что-то объяснить Лаберу, тряс перед его носом пудовыми кулачищами, размахивал убогими творениями Али, презрительно плевался, топал ногами, тыкал в сторону леса пальцем и принимался оскорбительно хохотать. К счастью появился робот и через тридцать минут ситуация полностью прояснилась. Каульвюр оказался потомственным кузнецом и просил у Вилли четырёх человек для постройки кузнецы. Гриз не возражал. Скандинав, не медля ни минуты, лично отобрал людей и принялся пояснять, чем каждый из них займётся. К месту, где планировали установить кузню, натаскали камня, намесили глины и принялись копать яму под фундамент. Вскоре основание залили. Затем Илмар без особых усилий сделал большую пилу и приказал распустить половину заготовленных брёвен на чурбаны, будто от мухи отмахнулся от разгневанного Лабера и занялся заготовкой дёрна. Чурбаны сложили хитрым образом, плотно укрыли пластами дёрна, оставив отверстие на самом верху кабана. Так кузнец начал пожиг угля. Он ни на секунду не покидал ответственный пост, постоянно отслеживая и регулируя непростой процесс. Между делом Каульвюр выловил Али, посадил на верблюда и отправил к тем самым горам, где располагались заброшенные копи. Вернулся робот поздним вечером, нагруженный целым ворохом образцов. Кузнец долго рассматривал камни, скептически хмыкал, сердито насупливал брови, недовольно бубнил себе под нос. Далее он отобрал восьмерых мужиков и через Али пояснил — они с утра отправляются в шахты, и там займутся добычей руды. Оказывается, Али обнаружил в одной из ям три кайла, две тачки, два клина и молот с треснувшей ручкой. Наверняка их туда бросили экскурсоводы для придания выработкам более достоверного вида. Подобные мелочи всегда нравились досужей публике. На следующий день новоявленные рудокопы отправились на новое место работы и принялись вяло колупать горы. Каульвюр наготовил различных опок, наладил плавильную печь и в виде эксперимента отлил увесистую наковальню. Она получилась умеренно ноздреватой, несколько переко-шенной, но пригодной для работы. Далее кузнец изготовил молотки и молоты различных размеров. К сожалению, металл, добытый первобытным способом, а так же все изделия из него оказались отвратительного качества. Он скалывался, крошился, лопался где попало, что сильно замедляло работу. Однако Илмар успел сделать хорошие пилы, стамески, ножи, буравы, ножи и много всякой мелочи из металла, добытого на Могильнике — так стали называть разорённую базу райберов. Вилли, подстрекаемый Каульвюром, распорядился отправить ещё один караван за металлом под руководством Али. Он прибыл через месяц, гружёный всякой всячиной сверх всякой меры. Кузнец приплясывал от радости, закатывал глаза от счастья при виде такого количества доброго металла, порывался объяснить, что конкретно изготовит из него в первую очередь. Потом, немного успокоившись, скандинав превратился в скрягу и непроходимого жадину, собрал всё, вплоть до мельчайших кусочков, и объявил весь добрый металл своей собственностью. Более того, он заявил, что просто так ничего делать не собирается. Пусть ему подают заявки, которые он станет рассматривать с Вилли и только после этого решит — стоит тратить драгоценный материал на чьи-либо нужды или нет!

Остальные работники, вооружившись разномастными лопатами, ломами, кирками копали траншеи под фундаменты домов. Шесть человек шкурили брёвна. Пятеро добирали остатки хлопчатника, трое трудились над изготовлением ткацких станков, восемь человек подтаскивали при помощи верблюдов брёвна, камень, глину.

Ли Фу пришёл к кузнецу и заявил — ему в скором будущем понадобятся пять пар ножниц и три дюжины иголок. И чем скорее Каульвюр их изготовит, тем будет лучше, а Лаберу, которого теперь все звали — Руководитель, предложил доставить из ледяного плена два десятка женщин. Для них накопилось много работы. Уже сейчас некому стало ткать полотно, шить одежду, готовить работникам пищу, стирать грязное бельё. Скандинав принялся за дело, а Руководитель отправился искать робота.

Али без промедления умчался за представительницами слабого пола, а Вилли отдал приказ о выделении одного из готовых домов в распоряжение женщин. Ли Фу приготовил одежду, обувь, получил ножницы с иголками, прослушал краткую, энергичную лекцию о необходимости бережного отношения к инструменту, клятвенно заверил Илмара, что не пустит дело на самотёк и отправился заготавливать веники.

Первые двадцать дам прибыли к вечеру. Гриз собственноручно, дабы не вводить в искушение остальных, прямо в пещере одевал каждую странницу, а потом переправлял к месту жительства. Из пещеры Руководитель выбрался изрядно поцарапанный, массируя прокушенную левую руку. Две дамы пришли в себя мгновенно и решили дорого отдать свою честь.

Мужики заинтригованные таинственной вознёй, мигом всё разнюхали, приободрились, принялись подмигивать друг другу и молодечески выпячивать грудь. Возле дома, где расквартировали поселянок, мгновенно образовалось интенсивное движение сильного пола с заинтересованным заглядыванием в окна.

Переброска представителей слабой половины человечества имела пе-чальные последствия. Шесть свежих могил пополнили кладбище, а две дамы оказались буйно помешенными. Вскоре они покончили с собой.

Первые двое суток женщин практически не выпускали из дома. Они забились по углам, отказывались от еды, пугались друг друга, всё время тихо причитали и всхлипывали. И здесь робот оказался незаменимым. Он приходил в импровизированное общежитие, усаживался на лавку и принимался беседовать с дикарками. Они тянулись к нему, ждали его прихода, не потому, что он был неотразимым красавцем, а потому, что робот понимал несчастных. Ему можно было рассказать о страхах, излить душу. Али терпеливо выслушивал исповеди, вкратце обрисовывал ситуацию, запоминал имена, знакомил женщин между собой. Очень быстро лёд недоверия растаял. Испуг сменило любопытство. Очаровательницы приободрились, принялись приводить, на сколько это было возможно, себя в порядок. Далее они стали выглядывать в окошки, дабы обозреть окружающее пространство и…увидели мужиков: молодцеватых, статных, гордых, грудь колесом. Работнички, едва ощутили на себе взгляды, брошенные из под полуопу-щенных ресниц, мгновенно сделались ещё молодцеватей, ещё статней и принялись передвигаться особой пружинящей походкой, которая, по их замыслам, должна была производить неотразимое впечатление на прелестниц. Дамы мгновенно оценили экстерьер незнакомцев, начали непринуждённо смеяться, ни на кого не обращать внимания и скользить рассеянным взглядом по линии горизонта. Немедленно с небес на крышу дома опустилась целая орава амуров вперемешку с купидонами, и принялись усердно точить стрелы. Их ждала большая работа…

Вскоре швейное производство заработало. Женщины полностью пришли в себя и принялись наседать на Руководителя, Али, а в особенности на кузнеца с требованиями обеспечить их иголками и всем необходимым для работы. Каульвюр, который никого никогда не боялся, предпочитал просто прятаться от просительниц и возвращался к делам лишь убедившись, что опасность миновала.

Все без исключения мужики выдумывали тысячи причин для посещения швейной мастерской. Али предлагал навести порядок, но Ли Фу лишь усмехался на его слова. Его не волновало некоторое падение темпов строительства, связанное с частыми отлучками работников. Положительный эффект от данного процесса многократно превышал все потери, работал на нормализацию ситуации и создавал достаточно радужные перспективы.

Жить стало веселей. Жить стало интересней. Работа спорилась. Дома строились. Погода благоприятствовала. Одежда поступала в ощутимых объёмах. Продовольствие регулярно подвозилось из мира двух планет. Руководитель осмотрел панораму и решил, что наступила пора для переброски основной массы людей. По этому поводу Вилли устроил совещание, на которое пригласил, помимо Али, Дракона, Ли Фу и Летунова — Каульвюра. Ему нравился могучий скандинав, начисто лишённый честолюбивых помыслов и умеющий работать сутками напролёт. Разговор состоялся в только что отстроенном Доме Правительства. Название придумал лично Али. Гриз с ним согласился, заметив — им вполне хватит и Дома.

Ли Фу развёл в большом камине огонь. Илья сбегал за кузнецом. Он занимался разгрузкой кабана и с крайней неохотой присоединился к участникам совещания. Вилли приготовил скромное угощение — все были голодны. Сильно состарившийся Дракон, по своему обыкновению, не стал никого ждать, наелся рыбы до отвала и уснул прямо на столе возле кувшина с водой.

После того, как все плотно поели, Руководитель торжественно произнес:

— Друзья, нас ожидают тяжёлые деньки. Очень скоро мы начнём пере-броску людей из владений Второй Силы.

— На сколько я помню, нам в своё время объяснили, будто вокруг нас нет ни одной живой души, — прогудел Илмар. — Мы единственные, кто уцелел после чего-то там. Тогда откуда появится народ? Я отродясь не слыхивал об этой самой Второй Силе.

— Мы тебе обо всём расскажем чуть позже, — ответил Али. — Не сомневайся. Всё сказанное нами — чистейшая правда. Только сейчас не это главное…

— Не это, так не это, — вздохнул гигант, взял гроздь увядшего винограда и принялся с хлюпом глотать приторно-сладкие ягоды.

— Нам предстоит принять без малого 150 тысяч человек. Не хочу пока-заться циником, но какая-то часть неминуемо погибнет при транспорти-ровке. Предлагаю ориентироваться на 100 тысяч.

— Да ну? — удивился кузнец. — У нас в городе жили полторы тысячи человек. Так многим не хватало работы. Некоторые голодали и жили подаянием. А чем у нас займётся такая прорва народа? Ко всему прочему им надо кушать каждый день. А у нас, если исключить плотный, похожий по вкусу на мясо, продукт, который регулярно привозят неизвестно откуда, кроме начинающего дрябнуть винограда, орехов, лежалых апельсинов и очень редко — рыбы, ничего нет! Мужики ухитряются, время от времени ловить силками зайцев, добывают сусликов, бьют птицу. Только это мелочи…

— В самом начале всем придётся трудно, — сказал Руководитель. — Только никто не собирается перевозить всех за один раз. Такое даже технически невозможно. Переселение планируется произвести за два — три года. Столь продолжительный срок позволит решить многие вопросы, но намучаемся мы изрядно…

— Первое время люди будут задействованы на строительстве, — подхватил робот. — Нам потребуется большое количество домов, строений культурного назначения, школы, больницы, детские сады, административные строения. На улицах, скверах, парках планируется высадить не менее 50 тысяч деревьев и кустарников, огромное количество цветов. Вымостить дороги камнем. Создать ремёсла, обеспечить их материалами. Заняться переработкой продуктов питания, а для этого научиться вырабатывать сахар, найти соль. Очень скоро мы предпримем определённые шаги в этом направлении…

— Шаги в определённом направлении. Благочестивые размышления о будущем людей, — зло сказал Каульвюр, бросил в камин скелет грозди и взял новую. — Я бы на вашем месте пока повременил с доставкой людишек. Нам ещё голодных бунтов не хватало! Привезите человек двести — и будя! Поймите — чёрт бы вас подрал! В нас всех жив страх. Он несколько притупился, но не изжит полностью. Все, так или иначе, переживают разрыв с родными. Работа, и что греха таить, бабёнки только — только соединила людей, а тут раз — появляется целая орава перепуганных до смерти переселенцев! Неминуемо прольётся кровь! А она, помноженная на безумие, конец всему! Вам придётся рубить головы! Вам хоть раз в жизни приходилось рубить головы? Судя по всему — нет! Советую потренироваться на Драконе! Хороший навык никогда не помешает!

— Позволю себе поддержать уважаемого Каульвюра, — подал голос Летунов. Он в последнее время держался солидно, высказывался редко, всегда по делу. — На данный момент у нас ничего нет: ни царя, ни армии, ни тюрьмы, ни жандармерии. Нет никакой власти. Структура отсутствует! Люди придут в хаос и многократно его умножат. А вот когда они окажутся там, где все знают, кто кому подчиняется, и кто за что отвечает — тогда совсем другое дело! Тогда ни у кого не хватит духу бунтовать и своевольничать! Вот есть у нас, к примеру, кузнецы — мы раз, и приставим к ним пару новичков, и ничего страшного не случиться! Так ими легче управлять! Праздно шатающийся человек опасен! Голодный человек опасен! Оскорблённый человек опасен! Согласны? То-то! Странно, но никто из руководства не удосужился почитать, сколько чего потребуется из продуктов. Приведу пример. Предположим, каждому человеку необходимы 200 граммов риса в сутки. Умножаем и получаем 20 тонн! Это составит 7300 тонн риса в год! Вы заметили, я не принимаю во внимание мясо, крупы, рыбу, овощи, фрукты, молоко, молочные продукты! Если суммировать всё необходимое для нормальной жизни — волосы на голове начинают шевелиться от ужаса.

Слова Ильи повергли Руководителя в уныние и откровенную растерянность. Городской житель, довольно смутно представляющий, что такое сельское хозяйство, в виду острой нехватки времени и хронической занятости, не задумывался особо, каким образом будут развиваться события. Он почему-то был твёрдо уверен — жизнь у переселенцев наладится сама собой. Люди построят город, начнут трудиться, обзаведутся семьями и жизнь полностью наладится. Конечно, определённых трудностей избежать не удастся. Они всем изрядно попортят кровь. А продуктами обеспечат огороды и несколько компактных ферм. На деле всё оказалось не так просто! Требовалось срочно пересмотреть стратегию развития общества на новом месте.

— На следующей неделе мы прекращаем все работы и снаряжаем три большие экспедиции, — сказал Ли Фу. — Две из них отправляются на поиски домашних животных. Они должны были сохраниться во множестве. Без них нам просто не выжить.

— Что правда, то правда, — встрял Али. — В мире двух планет запасы угля на орбите не так уж велики. К тому времени, как они иссякнут, у нас должна кишеть всеразличная живность.

— Пока члены экспедиций займутся отловом рогатых и пятачкастых, — невозмутимо продолжал китаец, — нам, кровь из носу, необходимо построить загоны, крытые помещения для содержания скота и птицы, запастись, на сколько возможно, кормами. Нынче зима обещает быть более чем мягкой. Если что, протянем на остатках былой роскоши. Месяц назад я дал плотником задание сколотить большие лари и распорядился наполнить их желудями, буковыми орешками, каштанами. Дело продвигается хорошими темпами. Дракон, между прочим, тоже не остаётся в стороне — не даёт мышам спуску. Поэтому ущерб от грызунов минимален. Третья экспедиция отправится за семенами овощей, злаков, саженцами фруктовых деревьев. Не думаю, будто они привезут полные возы семечек, но у нас просто нет выхода. Даже горсть посевного материала позволит заложить основы будущего продовольственного благополучия. Позже отрядим партию на поиски руд и минералов…

— Вот, — поднял назидательно палец Летунов. — Привезут нам скотинку всякую — не надо её отдавать никому. Выделим кормачей и скотников, пусть следят и холят стада. Это ведь как в торговом деле — начальные деньжонки, умри, а сохрани. Их умножать требуется, пестовать, накапливать. Пусть множатся. Вот когда народится много всего: коров, свиней, овец, лошадей и прочего — раздадим людям. С коровёнкой худо-бедно любой выдюжит. А если к ней приплюсовать пару свинок, да с пяток овечек, да курочек, да уточек, да гусиков — совсем хорошо станет, — Илья неожиданно хихикнул, покрутил головой и продолжил тоном ниже. — Да и бабёнку работнику не мешало бы завести. Дело молодое. Там, глядишь, и детишки народятся. Корни появятся. С хозяйством и семьёй на руках не забалуешь! Заработанное и накопленное трудами великими не бросишь! Вот и линия жизни вырисуется.

— Получается, нам одним городом не обойтись, — печально произнёс Гриз.

— Конечно. Вокруг основного поселения неминуемо возникнут деревеньки. Они наладят снабжение горожан всем необходимым.

— Конечно. Я многого не учёл, не продумал детали, — признался Вилли. — Только более всего меня угнетает появление всяких там баронов, князей, королей и прочей аристократии. Не об этом я мечтал. Докатились…

— Так диктуют реалии, — важно заявил Али. — Без правящего органа не обойтись. Его формированием необходимо заняться в самое ближайшее время. А, кстати! Почему кузнецы до сих пор не удосужились выковать эдакую залихвацкую корону? Мы бы её прилюдно нахлобучили нашему дражайшему командиру и принялись целовать левый ботинок в знак признательности и повиновения до гробовой доски.

— Ему и звания Руководителя хватит за глаза, — усмехнулся Каульвюр. — Ты лучше подбери себе в подмогу верных людей. Один за всем не уследишь! За всеми не успеешь! Да и добрый совет всегда к месту. А короновать, можно и короновать. Только люди и так признали твоё главенство. Укрепи его. Не помешает…

— Ах так! — развеселился Лабер. — Теперь я вами покомандую всласть! Слушайте мой указ в новом качестве! Массовая переброска отменяется. Пока ограничимся сотней людей. Потребуется — привезём ещё. Уважаемый Ли Фу становится моим Советником по общим вопросам. Ты, огрызок обезьяны, — обратился он к роботу, — назначаешься моим Первым Помощником. Не возгордись. Уши надеру. Илья, тебе присваивается звание Советника по снабжению. Это направление на сегодня крайне важно для нас. Ты человек серьёзный, ответственный. Работай! Каульвюр, тебе доверяется пост Советника по горному делу. Не мыслю другого на месте сём!..

— Нет, батюшка, уволь меня от игрищ дьявольских. Не дело мне кем-то командовать. Позволь заниматься тем, чем умею. Если понадоблюсь — позовёте, нет — не обижусь. Пойму. Командуйте без меня!

— Настаивать не смею. Приходи в Дом, когда заблагорассудится. Всегда буду рад видеть, — Руководитель повернулся к другу. — Слетай, подбери кандидатов. Половина из них должна быть женщинами. Уяснил?..

— Гарем планируешь забабахать? — поинтересовался Али. — Утех плотских возжелал? Власть затуманила мозги? Не быстро ли?

— У меня нет ни желания, ни времени выслушивать ваши глупости, — сказал Каульвюр, поднимаясь из-за стола. — Мне ещё два кабана закладывать надо. Опять по ночам не спать. За угощение спасибо. За уважение и внимание особая благодарность. Пора мне, — кузнец ушёл.

— А вы что расселись? — удивился Ли Фу. — Основу обговорили. Детали придётся решать по ходу дел. Всё равно нам не удастся предусмотреть и предвидеть, каким образом станут развиваться события. Придется встре-чаться чаще, чем хочется. Я тоже спешу откланяться. Всего хорошего. Чуть не забыл. Али, обязательно пришли двух человек, о которых мы говорили. Они нам крайне необходимы…

— О ком это вы? — удивился Гриз.

— Когда прибудут — тогда узнаешь, — ответил китаец.

— До чего распустился нынешний народ, — печально произнёс Руководитель. — Меня, самого главного начальника, не соблаговолили поставить в известность о столь важном деле. И даже не сообщили в чём его суть. Ну какой я после этого король, царь, падишах и дож? Ужас!..

* * *

На следующий день Летунов забрал у Ли Фу списки переселенцев и прямо с утра принялся за дело. На кратком собрании он объяснил, чем займётся каждый житель в ближайшие месяцы. Подошёл Руководитель и объявил об организации двух экспедиций. Первую возглавит Ли Фу. Она отправится на восток. Одновременно с ней уйдёт вторая под началом Первого Помощника. Её путь лежит на запад. Каждой партии придаётся по четыре верблюда с двумя телегами. Им предписывается особо не торопиться, животных беречь, птицу не калечить, внимательно смотреть по сторонам, всё запоминать. Сведения пригодятся для тех, кто пойдёт за семенами. Люди всё поняли и разошлись. Одни стали готовить верблюдов к долгому путешествию. Вторые собирали в дорогу провизию, примитивное оружие, тёплую одежду, которая ценилась на вес золота. Третьи отправились запасать жерди для устройства загонов, заготавливать брёвна на стояки и камень для фундаментов.

Вскоре оба отряда убыли, а подготовка к приёму животных не прекращалась ни на миг. Корма в достаточном объеме запасти не удалось. Решили ограничиться свободным выпасом.

Первой вернулась западная экспедиция. Её заметили ещё на подходе, по большому облаку пыли. Усталые, осунувшиеся люди гнали гурты овец, стадо тощих коров, около четырёх десятков лошадей, целую ораву поджарых, пронзительно орущих, свиней. Животные оказались в весьма плачевном состоянии. Верёвки до крови натёрли шеи, копыта кровоточили. Пленников мучила жажда. Мужики побросали работу и устремились на помощь. Живность быстро рассортировали, развязали, принялись мыть, скоблить, мазать целебными составами. Затем скот распределили по загонам, стреножили. В колоды налили воды. Свиней поместили в крытые помещения и хорошо накормили. Птицу, у которой загодя подрезали маховые перья, вытряхнули из тесных клеток и определили на постой.

Вначале Лабер не понял, откуда у людей возник столь небывалый оптимизм, но Ли Фу быстро выяснил его истоки. Оказалось, добровольные помощники настойчиво расспрашивали, кого встретили участники экспедиции во время скитаний, как далеко заходили. В ответ звучало одно и то же — кроме Города на две недели пути вокруг нет ни одной живой души. Люди грустнели, у них становилось тоскливо на сердце, но всё-таки продолжали верить в чудо…

Вторая экспедиция вернулась через неделю после первой. У неё был аналогичный набор животных, да и находились они не в лучшем состоя-нии.

Али под шумок убыл в мир двух планет и вскоре Руководитель принял пополнение, благодаря чему кладбище расширилось. С вновь прибывшими особо не церемонились. Их одели, накормили и прикрепили к сложившимся бригадам. Поэтому у гостей просто не оставалось времени тужить и лить слёзы…

Ли Фу, после того, как отдохнул с дальней дороги, под вечер появился в Доме. Вилли, извещённый заранее, уже ждал. Китаец привёл с собой двоих, тех, о ком шла речь ранее. Перед Руководителем предстали мужчины лет тридцати. Они чем-то неуловимо походили друг на друга: худощавые, не высокого роста и оба с бородами. Только у одного она была роскошная, густая, чёрная, ухоженная, а у второго короткая, клинообразная с рыжеватым оттенком.

— Отец Ефродонт, — представился первый. — Православный священник.

— Мулла Галимжан Шакиров, — назвался второй. — Мусульманский свя-щенник.

— Помнишь, я тебе говорил о единой религии, — шепнул старик на ухо Лаберу. — Пред тобой два представителя основных религиозных направлений. Попробуй задействовать их в нашем начинании.

— Друзья мои, присаживайтесь к столу, — улыбнулся Гриз гостям. — Угощайтесь. Все мы живём достаточно бедно, так что не обессудьте за скромное угощение.

Гости не заробели при виде высокого начальства, без тени смущения уселись по разным концам стола и принялись за еду.

— Зачем мы вам понадобились? — спросил отец Ефродонт.

— Мне тоже хотелось бы знать, — кивнул Галимжан.

— Вопрос, по какому мы вас пригласили весьма деликатен. Его решение позволит избежать многих неприятностей и, возможно, кровопролития в будущем.

— О чём, собственно, идёт речь? — спросил мулла.

— Во избежание раскола общества, который неминуемо приведёт к от-крытой вражде и ненависти, нам необходимо создать новую религию. Она должна вобрать в себя многие верования, что неминуемо сплотит общество.

— Меня проклянут только за то, что я нахожусь с неверным под одной крышей, — зло бросил Галимжан. — А за сговор с ним просто растерзают!

— Считаю наш дальнейший разговор не целесообразным, — прогудел в бороду отче. — Меня лишат сана только за попытку договориться с мусульманином.

— Никто никого не заставляет договариваться, — постарался успокоить гостей Руководитель. — Речь идёт о принципиально новых вещах. Они потребуют понимания, мужества, умения трезво посмотреть на обстановку.

— Аллах проклянёт всякого, кто решится изменить и пренебречь заповедями, содержащимися в Коране. Там ясно и недвусмысленно говорится…

— Почему я должен верить тебе на слово?

Мулла вздрогнул и обернулся. В дверях стоял Али…

— Как это понять — на слово? — удивился Галимжан.

— Покажи мне Коран. У меня появилось неистребимое желание сравнить написанное со сказанным тобой.

— В силу более чем странных обстоятельств, у меня его нет. Но это ни-чего не меняет. Так пожелал Аллах великий, он же переместил меня сюда для наставления людей на путь истинный.

— Хочу сразу расставить все точки над «и». Сюда ты попал не по воле Аллаха, а благодаря усилиям неких вредоносных существ, возомнивших себя шибко умными. Да, кстати, а чем ты подтвердишь, что являешься муллой? — робот бесцеремонно уселся за стол, отодвинул спящего Дракона от миски с жареной рыбой и принялся за еду. — У нас каждый второй объявляет себя особой голубых кровей, которой даже короли в подмётки не годятся! Возьмем, к примеру, меня. Я долгое время работал заместителем правителя целой планеты. И если бы не вздорные обстоятельства, то через некоторое время непременно занял его место.

— Я свидетель, — поддакнул Вилли.

— Только мне на роду написано постоянно занимать второстепенные должности. Так я жду!..

— Собственно никто не в состоянии подтвердить мои слова, — смутился Галимжан. — Я же говорю — всё осталось в прошлом…

— Вот видишь, до чего всё хорошо получается, — восхитился Али. — Груз прожитого тебя не тяготит, ответственность минимальна, так давай, вливайся в работу по написанию нового Корана, Библии или ещё чего. Поверь нам — в твоей жизни ничего не изменится. Ты будешь продолжать служить Богу, наставлять людей на путь истинный. Отче займётся тем же. В результате мы все получим единое священное писание, которое заиграет в свете новой веры самыми неожиданными гранями.

— Но Господь осудит нас, — не сдавался Ефродонт. — Он покарает нас карою ужасной!

— Не осудит, — улыбнулся Руководитель. — Просто он приобретет ещё одно имя. Согласитесь, не столь важно, как мы его назовём, главное — он есть, остальное мелочи…

— Я даже не знаю, что и думать, — поскрёб затылок отче. — К чему вы нас искушаете? Куда ведёте?

— К светлой, достойной жизни, в которой Бог станет добрым, ласковым и доброжелательным, — ответил Ли Фу. — Нас менее всего устраивает противостояние религий. Оно никогда до добра не доводило…

— Согласятся ли люди есть за одним столом с иноверцами, — тихо сказал мулла, — брать в жёны их дочерей, работать на одном поле? Всё равно, вы поступаете неправильно. Аллах спас нас от смерти, убережёт и от ваших происков!

— Не Аллах вас спас, а вот это доброе и скромное создание, — указал на друга Руководитель. — И не тебе судить о наших поступках. Ты до сих пор палец о палец не ударил, тогда, как мы долгими годами бились с силами зла, несли громадные потери. Три мира погибли, чтобы вы оказались здесь. Посмотри на моего помощника, запомни его благородный облик и постарайся сделать хоть малую толику того, что удалось проделать нам.

Вилли перевёл дух и посмотрел на робота. А — 18 сидел не шелохнув-шись. Лицо и подбородок в особенности приобрели монументальные очертания, ветер вечности слегка касался бежевых кудрей, а взгляд был обращён в бесконечность…

— Постарайтесь объяснить населению, что к чему, — наконец произнёс Али. — Проявите терпение, понимание, силу воли. Но если приметесь на-уськивать людей друг на друга — ноги выдерну! По гланды!

— Наш долг… — начал было отче, но его прервал Гриз. — Ваша прямая обязанность — заботиться о душах паствы. Бог учит — не убий. Аллах говорит — не проливай крови. Если забыли, я вам с удовольствием напомню заповеди. Поддерживайте мир и порядок любыми способами. В ином случае после смерти с вас спросят со всей строгостью. Обмануть бога вам не удастся. И не надейтесь…

— Мне бы хотелось подумать, — сказал Галимжан. — Вопрос очень серьёзный и не терпит суеты…

— Присоединяюсь, — прогудел Ефродонт. — Вы разрешите нам уйти?

— Конечно! У нас не острог, а дом, где поселилась добродетель.

Священнослужители ушли…

— Им будет тяжело решиться, — сказал Ли Фу. — Придётся многое ломать в себе. Хотелось бы знать — насколько они пропитаны фанатизмом…

— Скоро всё станет ясно, — улыбнулся робот. — А рыба у вас всё же подгорела.

На следующий день Ли Фу затеял гончарное производство. В сильно разросшемся поселении давно ощущалась нехватка посуды, в особенности металлической. Каульвюр с большим трудом наладил штучное производство тяжёлых, неуклюжих, ломких казанов, а вот с остальным было совсем плохо. Руководитель между делом съездил к морю, осмотрел побережье, вернулся, выловил Первого Помощника и сообщил:

— Глупо жить возле моря и не ловить рыбу. Только кого вот поставить старшим над рыбаками? Ещё перетопятся сдуру…

— Есть у меня на примете один дядька. Зовут Элиас Перес. Он уже подходил ко мне пару раз. Говорит — умеет делать хорошие лодки, плести сети, невода. Промышляет на море с детства. Уверяет — чует рыбу за версту. В общем — я обещал посодействовать…

— Ему можно доверять?

— Не попробуем, не узнаем. Если примемся сомневаться во всех — к но-вому году свихнёмся окончательно.

— Хорошо. Пусть подберёт людей. Сделай заявку Каульвюру. Он задавится, но ничего просто так не даст. И пошли этого самого Переса к Ли Фу. Пусть подумают из чего лучше всего сделать орудия лова.

Элиас сильно обрадовался решению Руководителя начать добычу рыбы и с энтузиазмом принялся делать лодки, вёсла. Далее он посетил швейную мастерскую, переговорил с работницами и выяснил — четверо из них умели плести сети. Их, по личному распоряжению старика, откомандировали в распоряжение рыбаков, дав тем самым начало рыбозаводу. К большому разочарованию Переса, Ли Фу жестко лимитировал выдачу сырья для сетей и неводов. Хлопка оставалось мало, а одежды требовалось много…

Летунов мобилизовал двадцать человек на строительство Порта, а робот смотался за новой партией людей.

В районе ферм и птичников заложили Дальний посёлок. Там же разместили огороды, сады и начали отвод земли под личные хозяйства.

Ли Фу отправил экспедицию за семенами и посадочным материалом. Конечно, все сроки давно прошли, но у людей просто не оставалось выбора. Они надеялись исключительно на удачу. Улов не оправдал даже самых пессимистических прогнозов. Добытое трудами непосильными уместилось всего на двух телегах. Там было всего по чуть-чуть. Ли Фу осмотрел содержимое мешков, сокрушённо покачал головой, распорядился всё тщательно просушить и убрать под охрану Дракона. Руководитель выслушал доклад о результатах экспедиции, немного помолчал и попросил старика повторить заход на следующий год.

* * *

Зима прошла в бесконечных хлопотах, заботах и трудах. Особенно плохо дело обстояло с птицей. Если коровы, лошади, овцы и прочий скот ещё кое-как перебивались на сухой траве, то с пернатой живностью были большие проблемы. До весны дотянула только треть поголовья…

С наступлением тепла работники вышли в поле. Семена перебрали на два раза и посеяли. Вскоре появились всходы. Летунов организовал круглосуточное дежурство возле полей. Он опасался потравы.

Ли Фу пришёл к Руководителю и сообщил о желании двенадцати пар создать семьи ближе к осени. Вилли сделал вывод — они на правильном пути. Только и противоречия не заставили себя долго ждать. Они неустанно подтачивали устои только народившегося общества, которое не имело традиций, веры в себя, единой религии. Последнее особенно тревожило Руководителя, потому, что Город постоянно нуждался в рабочих руках, а каждое новое пополнение вольно или невольно подливало масла в огонь. И тогда Лабер волевым решением запретил переброски на ближайшие два года. Советники с ним полностью согласились…

К середине лета сформировались тридцать два фермерских хозяйства разной направленности. У горожан появилось молоко, яйца, овощи, правда в весьма ограниченном ассортименте и количестве. Ближе к осени экспедиция привезла огромное количество семян. Возглавлял её Али. В специальные хранилища засыпались: пшеница, рожь, кукуруза, овёс и диковинный корнеплод — картофель. Отдельно разместили семена томатов, перца, кабачков, свеклы, капусты и многого другого. Далее робот отправился за фуражным зерном. Он мобилизовал большое количество народа, вооружил их серпами, косами, объяснил задачу, и работа закипела. Илья не мог нарадоваться тому, с какой скоростью наполнялись объёмистые лари. С такими запасами не была страшна любая зима. Мыши сидели на солидном удалении и грустили. Перед ними находилось огромное количество еды, а добраться до нёё не представлялось возможным. Надёжную охрану обеспечивал убелённый сединами, мужественный, по-прежнему бесстрашный Дракон. Он командовал бригадой из восьми кошек, которые были готовы идти за командиром в огонь и в воду.

Следующий год принёс хорошие результаты. Запасы умножились многократно. Стада утроились. Птицы развелось видимо не видимо. На полях стеной стояли зерновые. Овощи солили, квасили, мариновали в специальной глиняной посуде. Элиас Перес не дремал и регулярно поставлял рыбу с моллюсками к столу горожан.

Наконец Руководитель после долгих консультаций с Советниками принял решение о начале массовой переброске людей. Более не имело смысла тянуть. Каждая партия насчитывала по триста человек. И всякий раз повторялась одна и та же история. Вновь прибывшие ничего не понимали. Их пугал вид незнакомых людей. Страх рос с каждой минутой. Возникали волнения, ссоры, драки. Истерика охватывала толпу. Переселенцы, переполненные суевериями, раздираемые противоречиями сбивались в плотные группы и принимались крушить всё подряд. Некоторые впадали в депрессию. Меньшую часть охватывало тоскливое беспокойство. На них не действовали никакие уговоры и усиленное питание. Они будто заведённые, ходили кругами, тупо упёршись пустым взглядом в пол.

Большая часть прибывших с маниакальной настойчивостью стремилась покинуть Город. Люди плакали, умоляли отпустить домой. Им пробовали растолковать — идти некуда. Тогда люди принимались с новой силой рыдать, всхлипывать, умолять и всё же уходили, бежали в слепой надежде найти родную деревню, семьи. Единицы покидали поселение потому, что где-то там, вдали, у них остались поместья и замки, челядь и деньги, место в свите короля. Эти всё хладнокровно продумывали и исчезали в самый подходящий момент. Пешком! С самого начала по приказу Руководителя верблюдов и лошадей тщательно охраняли с собаками и никого не подпускали к табунам.

После достаточно длительного отсутствия основная масса несчастных возвращалась: потерянная, оборванная, с безумными глазами, отощавшая, с пустотой в сердце.

По настоятельному требованию Ли Фу людей старались держать вместе. Старик рассудил здраво: совместная работа сблизит, породит новый язык, который неминуемо вберёт в себя слова, понятия и выражения, присущие всем национальностям. Основа данного процесса была заложена два года назад. Так что проблема языка стремительно сходила на нет. А вот религиозный вопрос поднялся над Городом зловещим грозовым облаком. Население, после того, как научилось понимать друг друга, разбилось на множество обособленных групп, поклоняющихся самым неожиданным богам, божкам и идолам. Они в укромных местах понаделали святилищ, капищ, молельных домов, и ещё не знамо чего, украсили их всяким добром: висюльками из бусинок, разноцветными тряпочками, курительницами, дощечками с заклинаниями, изображениями верховных существ изготовленных из глины, дерева, кости. А в одном месте, по слухам, кто-то видел два человеческих черепа.

Многие группы принимались открыто враждовать, ни сколько не стесняясь присутствия Руководителя и Советников. Люди стали воспринимать окружающее через призму своей веры и наотрез отказывались работать с иноверцами, жить на одной улице. Они категорически запрещали членам групп встречаться с посторонними. Ослушников ждало суровое наказание. Постоянные стычки стали привычными. Но наибольшую опасность представляли те, кто возомнил, будто персонально на них возложена особая миссия по спасению земли от иноверцев, особенно если у них был другой цвет кожи. Они наряжались в плащи, балахоны и вооружённые разномастными религиозными символами, слонялись по Городу, изрыгая проклятья, пылая ненавистью и предрекая всем скорую смерть. По ночам они проникали в жилища еретиков и, движимые звериной ненавистью, жгли глаза, ломали руки, вспарывали животы, резали глотки и подобно демонам растворялись во тьме. Мерзавцы успели умертвить и искалечить тридцать семь человек. Предсказания Ли Фу начали сбываться. Руководитель не имел права мириться с убийствами и принял адекватные меры. Мстители исчезли из Города в течение недели, бесследно, навсегда. Жители терялись в догадках, и никто из них не мог предположить, что фанатики и убийцы повстречались ночью с не знающим пощады Али. Он возникал из тьмы страшный, молчаливый и изверг закачивал свой бренный путь. С другой стороны вокруг Руководителя сформировалась команда, в которую вошли поселенцы первой волны, некоторые из последующих партий. В ней особо выделялись: постоянно улыбающийся негр Н'Гвашла и рассудительный Диего Кастильянос. По всем признакам Диего в своё время принадлежал к инквизиции, но в новой обстановке разобрался верно и активно поддержал все начинания руководства. Вилли без колебаний возложил на него сложнейшую миссию по наведению порядка в Городе. Испанец искренне считал, и не без оснований, что Руководитель ни в коем случае не должен обагрить руки кровью. Уж пусть лучше ненавидят его. Диего без лишних колебаний и переживаний принял крайне жёсткие меры, которые надолго отбили охоту у желающих доказать своё превосходство над всеми при помощи силы. В данной ситуации Кастильянос не боялся, что лидеры групп пойдут на объединение. То, против чего он боролся, неожиданно помогло. Религия, разобщившая народ, не позволяла выступить единым фронтом.

Ли Фу с благословения Советников начал возведение в самом центре Города величественного храма. Китаец решил богато его отделать, чтобы люди потянулись к красоте и поняли, что бог, поселившийся в таком замечательном месте, гораздо добрее, умнее и сильней их крошечных и невзрачных покровителей. Руководитель помогал материалами и рабочей силой.

Кроме религиозных, дали о себе знать и общественные противоречия. Чопорные дамы, представители высших сословий, аристократы всех мастей и размеров, синьоры, мандарины, ханы, беки, вожди, дожи и прочие «сливки общества», у которых не хватило духа покинуть Город, категорически отказывались подчиняться кому-либо, а тем более работать бок обок с плебеями! Да и само понятие — работать, не принималось ими ни в каком виде. Знать с рождения привыкла повелевать, предаваться различным развлечениям, безнаказанно распоряжаться чужими жизнями по собственному усмотрению. Никакие уговоры и внушения на высокородных не действовали. Никто из них не желал прислушиваться к голосу разума, с дурацкой настойчивостью и негодованием отвергая любые посягательства на свои «привилегии». Самые энергичные и предприимчивые не хотели сдаваться. Они с детства жили в атмосфере подозрительности, недоверия и умели плести интриги с рождения. Высокородные принялись организовывать тайные союзы, подпольные организации, разрабатывали коварные планы по устранению Советников, вербовали испуганных, растерянных простолюдинов, остро нуждающихся в одобрении, понимании, поддержке, привыкших к рабскому повиновению. Только заговорщики постоянно опасались предательства со стороны единомышленников и дабы подстраховаться, подсылали к тупоголовому, подлого происхождения Руководителю, верных людей, посредством которых раскрывали истинные замыслы того или иного соратника. Они страшно боялись не успеть предать. Благодаря подобному положению вещей Советники всегда находились в курсе всех начинаний претендентов на звание правителя Города. Когда они переходили ту черту, за которой становились опасными для окружающих — знать переставали кормить. В случае открытого выступления вельмож, в дело вступал Диего Кастильянос и очень быстро ставил жирную точку на попытках отдельных личностей стать пупом Вселенной. Знать, почувствовав на своём горле железную хватку испанца, мгновенно меняла тактику, ибо обладала обострённым чувством самосохранения. Она изо всех сил при-нималась льстить Руководителю, называть его единокровным братом. Старалась войти в его свиту, единственным представителем которой до сих пор являлся начинающий дряхлеть Дракон. Из благой затеи сановных особ ничего хорошего не получалось. Лабера не вдохновляла перспектива тащить на своей шее ораву прожорливых бездельников, мечтающих лишь об одном — по возможности скорее всадить ему нож в спину!

К этому времени окончательно сформировался руководящий орган Города. Илья Летунов остался Советником по снабжению. Горное и сталелитейное дело отдали под начало Карла Хансена. Он прибыл с последней партией и едва очнулся, немедленно принялся яростно бороться за свои преступно ущемлённые права. Он был единственным, кто не испугался Каульвюра, устроил ему грандиозный скандал по поводу неправильной организации добычи руды. Они наверняка бы подрались, не вмешайся в дело Руководитель. Вилли с большим трудом растащил мужиков и только после того, как страсти улеглись, выяснил причины ссоры. Карл оказался человеком досконально знающим рудное дело. Это обстоятельство решило его участь. Диего Кастильянос, многократно доказавший свою преданность делу, стал судьёй. Казалось, в его холодном, отточенном, рассудительном уме не было места эмоциям. Абсолютная неподкупность гарантировала не предвзятое отношение к новым обязанностям. Так же он являлся одним из составителей свода законов. Мооми Н'Гвашла доверили сельское хозяйство и не ошиблись. Более достойного кандидата на эту должность найти было трудно. Охрану правопорядка осуществлял флегматичный и не разговорчивый Хайме Нуарос. Он обладал одной удивительной особенностью — умел вдохновлять людей на любое дело, всегда проводил глубокий анализ ситуации и предвидел развитие событий. Самой неординарной фигурой в окружении Руководителя являлась слепая прорицательница Ирма Лозенфильд. Она дольше всех находилась в коме после переброски и лекари стали побаиваться — девушке не удастся выкарабкаться. К счастью она нашла в себе силы вернуться из мрака беспамятства в мир людей. К удивлению девушка оказалась слепой, немощной, но очень красивой. Долгое время Ирма не могла подобрать себе занятие, как вдруг прославилась предсказаниями. К её словам стали прислушиваться и Лабер счёл необходимым использовать дар Лозенфильд для нормализации обстановки в Городе. Клод Лебранс командовал медиками, целителями, знахарями, пови-тухами, коновалами, травниками. В своё время он предложил Руководителю организовать аптеку. Да, пока подавляющая часть жителей молода, сильна, а по сему ей все недуги нипочём. Со временем ситуация изменится в худшую сторону и тогда понадобятся лекарства. На данный момент они не располагают квалифицированными кадрами, но ситуация поправима. Необходимо срочно опросить всех прибывших. Среди них могут оказаться люди, знающие рецепты снадобий, настоев от того или иного недуга. На основании их слов надо написать книгу рецептов и всё, что связано с медициной. Руководитель немедленно отдал необходимые распоряжения и постоянно помогал Клоду в его работе. Место главного строителя занял горячий приверженец выпивки и доброй закуски Максимилиан Прудя, по прозвищу Четвертинка. Вилли предпочитал закрывать глаза на эту слабость Максимилиана, потому, что он всё же являлся замечательным, а главное, добросовестным строителем и умел спросить с подчинённых. Стоило ему появиться в поселении, как он в пух и прах раскритиковал все планы Руководителя относительно застройки Города, изорвал в клочья все чертежи и немедленно засел за составление новых. Мастерская по выделке кож не успевала готовить для него пергаменты. Вскоре документация была готова, и нетрезвый автор представил её пред светлые очи Советников. Они молча осмотрели плоды трудов Четвертинки и дали добро на реализацию проекта. Всего за неделю Прудя навёл порядок в работе и резко поднял темпы строительства. Параллельно Максимилиан с удивительным прилежанием и упорством постигал тонкости гончарного искусства. Особым объектом его внимания являлись сосуды большой вместимости. Все недоумевали по поводу странного увлечения начальника строительства. Только тайное всегда становится явным. Оказалось, что Четвертинка закапывал в укромном месте свои творения, наполнял виноградом, абрикосами и терпеливо ждал, когда они перебродят. Любителя алкоголя пробовали призвать к порядку, но потом плюнули на бесполезное занятие. Место наиглавнейшего механика занял Пека Нюкконен. Неизменно мрачный, насупленный, сосредоточенный, бескомпромиссный и постоянно недовольный сам собой. Он никому, никогда, ничего не предлагал. Он просто работал: много, эффективно, плодотворно, с выдумкой, чем весьма понравился Руководителю. Марк Тибелиус, ремесленник в пятом поколении, тонкий знаток многих профессий, дотошный, въедливый, способный вывести из себя кого угодно своими бесконечными поучениями, наставлениями, возглавил мелкое производство. Он понастроил мастерских и регулярно обходил их с проверками, распекая нерадивых и ленивых за недостаточное рвение в работе.

В новом государстве отсутствовали деньги. Гриз умышленно не торо-пился с их вводом, ссылаясь на хроническую нехватку металла и полное отсутствие бумаги. А пока он наладил систему распределения и меновую торговлю. Заведовал столь хлопотным хозяйством Михаил Скоробогатов. Энергия у него била через край и её можно было запасать впрок, чтобы потом подпитывать безвольных и неуверенных в себе. Михаил мог договориться с кем угодно, убедить в чём угодно даже закоренелого скептика и нигилиста, но и неразберихи от него было предостаточно…

Тощий, вялый Мунгоон-Гали занимался сыском и наблюдением за по-рядком. В начале Руководитель крайне отрицательно отнёсся к идее тайного сбора информации о происходящем в Городе. В его планы не входило создавать тайную полицию, однако Мунгоон-Гали сумел уговорить Лабера, обосновал необходимость создания данного ведомства, особо подчёркивая то, что сбор сведений о возможных заговорщиках поможет сохранить много человеческих жизней.

Таким образом, в своеобразное правительство вошли тринадцать Советников, Первый Помощник и могучий Каульвюр.

Робот в работах участия не принимал. Он сидел и сосредоточенно со-ставлял чертежи механизмов, машин и приспособлений, которые хоть раз в жизни видел Руководитель. Одновременно, по настоятельному требованию Ли Фу Первый Помощник начал написание учебников, детских книжек, художественной литературы и многого другого, что потрудился прочесть за свою жизнь Лабер. Дело продвигалось медленно. Работать приходилось с пергаментом, а его катастрофически не хватало даже для текущих нужд, но Советник по общим вопросам, сознавая крайнюю необходимость подобной деятельности, помогал, чем мог, обещая в скором времени наладить производство бумаги.

Потихоньку жизнь входила в спокойное русло. Детей становилось с каждым месяцем больше. Возникла необходимость в начальных детских учреждениях и школе. Вилли остановился на комбинации того и другого — интернате. Подбору персонала для него Руководитель уделил особое внимание. Советники посвятили два дня обсуждению этого не простого вопроса, тщательно рассматривая каждую кандидатуру, и только после этого приступили к формированию штата. Все понимали — вопрос слишком серьёзен, чтобы пускать его на самотек и доверять дело воспитания подрастающего поколения случайным людям. Никому не хотелось шутить со своим будущим.

Лабер сел, огляделся, лег на другой бок и снова погрузился в воспоминания.

На пятый год существования Города от него откололась первая колония. Полусумасшедший барон Фридрих фон Шоппенбах и скелетоподобный аглицкий рыцарь Эрик Маккорн уговорили около трёхсот мужиков, преимущественно европейского происхождения, сманили сладкими посулами скорого мирового господства и основали Орден Спасения Гроба Господня.

Колония обосновалась в двадцати километрах западнее Города. Фридрих не рискнул уходить дальше по двум причинам. Первая, славным рыцарям отказали, причём в категорической форме, в транспорте. Им пришлось тащить скудные пожитки на себе, а с ними далеко не убежишь! Вторая, в жизни всякое случается. Вдруг неокрепшему святому воинству понадобится экстренная помощь?..

Поселению — жалкому скопищу шалашей, землянок и двух неказистых домиков, присвоили амбициозное название — Фридрихбург! В Городе по достоинству оценили скромность барона.

Стоило Ордену обосноваться на новом месте, как барон незамедлительно принялся засыпать Руководителя высокомерными требованиями о неукоснительной поставке в его распоряжение рабочей силы и продовольствия, ибо у его воинов не было времени заниматься землепашеством, скотоводством и собирательством. В планы рыцарей не входило выращивание редиски. Зато у Фридриха всегда находилось время рассылать редкие и плохо вооружённые отряды под началом Маккорна для совершения злодейских набегов. Все они заканчивались одинаково — у грозных воителей отбирали примитивное оружие, плотно кормили и отпускали на все четыре стороны. Поэтому воины с особой охотой принимали участие в рейдах. Они, если над ними не было надсмотрщика, выбрасывали вооружение в кусты и спокойно «нападали» на Дальний посёлок. Барон успокаивался до тех пор, пока не изготавливал новое оружие, потому, что воины Ордена вооружённые дрекольём не вписывались в представление барона о славных братьях христовых. Между баталиями им оставалось только молиться и готовиться к походу в священный Иерусалим, дабы там отвоевать у не-верных сарацин великую святыню и реликвию — гроб спасителя рода человеческого. Конечно, никаких продуктов и работников Фридрих не получал, злился на весь свет, поминутно проклинал алчный Город и однажды ушёл-таки в долгожданный поход. Вернулся Великий Магистр ровно через полгода не солоно хлебавши: потерянный, униженный, постаревший, но не сломленный. Все неудачи предприятия он списал на козни дьявола и распорядился усерднее молиться, чтобы в следующий раз всё прошло гладко. К большому сожалению, рыцари Ордена в дороге несколько подрастеряли веру, на пустой желудок молились невнимательно и не с должным усердием. Крах затеи с отделением от Города был очевиден. Неожиданно в почти разуверившемся сердце Великого Магистра вспыхнул огонь надежды. Он выяснил, что Город тайно подкармливает святое воинство! Значит, там боялись Фридрихбурга! В скором времени можно было ждать известия о свержении проклятых Советников и перехода всей власти в руки Великого Магистра. Но каково было его разочарование, когда барон случайно узнал, что утечку продуктов организовал сам Руководитель. Шоппенбах тогда едва не растерял последние крохи разума от унижения, сумел-таки взять себя в руки и после здравого размышления пришёл к обнадёживающему выводу — Руководитель ему открыто симпатизирует. Это, между прочим, вполне естественно, раз Фридрих такой великий и могучий. И он решил незамедлительно послать к Руководителю надёжного человека с предложением разделить с ним, непобедимым, власть над Городом, но получил такой ответ, от которого мурашки побежали по коже. Он ни в коей мере не соответствовал мечтам барона.

Фридрих ещё некоторое время ерепенился, гордо восседая на колченогом табурете, изображающем трон, но и ему, не взирая на чудовищное самолюбие и гордыню, конец был ясен.

Так и сидел отпрыск древнего рыцарского рода один в пустой и холодной зале, освещаемой двумя кривым и тусклыми факелами, с длинными седыми космами, торчащими неопрятными клочьями во все стороны, в ржавой кольчуге, белой накидке с криво намалеванным крестом, одинокий, не желающий смириться с поражением, с каждым днём теряя и без того шаткое влияние на подданных.

Тем временем бесстрашные воины, чтобы не помереть с голода, заня-лись охотой, рыболовством, развели вокруг поселения огороды, не смотря на то, что вид капустной рассады приводил Магистра в бешенство, как-то незаметно утеряли воинственный пыл и жажду повелевать, занялись более насущными заботами, а пустые молитвы и бесплодные мечтания о завоеваниях и покорении непокорных забросили куда подальше!..

Барон с тоской взирал на угасание в зародыше потенциальных родоначальников грозного рыцарского сословия, но ничего поделать с разрушительным процессом не мог. Даже ему временами хотелось кушать, а Город, как назло, не желал подчиняться. Вот и приходилось выкручиваться своими силами.

Вскоре начался обратный процесс. Он словно ржавчина разъедал устои Ордена. Некоторые менее стойкие члены святого воинства стали дезертировать и перебегать в стан врага. Там хорошо, а главное, регулярно кормили, да и насчёт женского пола было явно лучше. Грандиозное начинание Шоппенбаха и желчного Эрика оказалось уничтоженным не в доблестных битвах, под рёв боевых рогов и стоны павших героев, не в дальних походах, а, об этом даже страшно было подумать, котелком варёной картошки и мягко шелестящей женской юбкой! Великий Магистр последнее время уже ни на что не претендовал, тихо доживая свой век, хотя иногда пробуждался к активности в страстном желании изменить сложившееся положение вещей. Так однажды, дабы поднять боевой дух подданных упавший до нуля и укрепить их веру в несокрушимую мощь Ордена, барон распорядился изготовить два десятка рыцарских крестов с дубовыми листьями. Ими Фридрих собирался награждать ратников особо отличившихся в гря-дущих баталиях. Однако святые воины плохо разбирались в таинствах кузнечного мастерства, и долгожданные знаки отличия получились невзрачными, горбатыми, напоминающими собой скорее дохлую курицу с распростёртыми крыльями, томно раскинувшуюся на подстилке из пальмовых листьев, чем вожделённую боевую награду! Эта последняя капля в череде нескончаемых неприятностей окончательно подрубила под корень могучее древо святого братства. Глава Ордена принялся тайно варить хмельное, сильно запил и в часы, когда морок овладевал его расшатанным сознанием, грезил о славе, троне короля, необъятных владениях, толпах вассалов, грандиозном родовом замке и личном портрете во всю стену на фоне поверженных знамён противника…

Вторая колония откололась от Города через полгода после первой. Муса, старательный, исполнительный малый неожиданно провозгласил себя эмиром Мусой аль Шаддахом и во главе полутора тысяч правоверных основал поселение в тридцати километрах восточнее Города. Жители новой колонии обеспечивали себя сами всем необходимым и старались не портить отношений с Городом. Муса оказался более умным, чем барон, однако он жаждал власти, а тут судьба сама подарила возможность возвыситься. Пока эмир не предъявлял никаких претензий Руководителю, и это настораживало. Второе поселение назвали скромно — Кангенд.

Вилли знал через Мунгоон-Гали о стремлении части населения отде-литься от Города и не стал их удерживать. С другой стороны ему было жаль подданных Фридриха и Мусы, да и их самих тоже. Все начинания новых правителей и их неуёмное желание властвовать безраздельно были обречены на крах. Рано или поздно внутренние противоречия неминуемо приведут к трагедии, и тогда всё вновь вернётся на круги своя.

Ещё около пятисот человек, в основном те, кто не сумел обзавестись семьями, ушло для устройства скитов, пустынь и монастырей. Таким образом, на седьмой год существования Города, когда улеглись брожения, истерики и люди обжились, Руководитель провёл перепись, подсчитал потери, подвёл окончательный итог операции по переброске людей из царства райберов на Землю. Вот каковы оказались результаты. Из ста пятидесяти тысяч при транспортировке погибла почти половина. Треть из оставшихся в живых потеряла рассудок и протянула не долго, потому, что помешательство оказалось крайне тяжёлым и стремительно прогрессирующим. Двадцать тысяч пятьсот человек ушли на поиски семей и не вернулись. Две тысячи триста человек отделились для организации поселений. В Городе осела двадцать одна тысяча двести тридцать человек, не считая восьми тысяч детей, появившихся на свет за последние годы.

* * *

Страшно сложно оказалось управлять разношёрстным сообществом самых неожиданных людей из разных земель и времён. В космосе было проще. Там Гриз знал кто враг, а кто друг и не надо было вдаваться в подробности управления планетами и мирами. Его дело было надувать щёки, изображая посланца Светлого Мира, говорить глупости, стрелять, грамотно управлять штурмовиком. А здесь всё оказалось запутанно, непредсказуемо и непонятно было, за какую из ниточек тянуть, чтобы всё шло в нужном направлении. Да и враги были посерьезней райберов: глупость, невежество, суеверия, страх, недоверие, которые так сильно пустили корни в людских душах, что их нельзя было выкорчевать оттуда никакими судьбами. Но самое удивительное заключалось в том, что люди цеплялись за них изо всех сил, будто за спасительную соломинку, не желая прислушиваться к голосу разума. Внешне дела в Городе шли хорошо. Народ прилежно трудился, друг с другом особо не ссорился. Сдавал излишки продукции в общий котёл, получая взамен всё необходимое. Только спокойное течение дел могло нарушить неосторожно брошенное слово, колкая усмешка, косо брошенный взгляд. Тогда всё срывалось с места, обидчиков хватали за грудки и били, чем подвернётся под руку. Драка немедленно засасывала в себя всех подряд, так как у каждого имелся маленький зуб на соседа, напарника по работе, случайного прохожего.

Руководитель принимал поистине титанические усилия для преодоления общественной инерции, местнических интересов и внутренней замкнутости групп. Дело продвигалось медленно, а большей частью топталось на месте. Конечно, Руководитель понимал, что не реально на сегодняшний день изменить, вытравить сотни лет взаимной вражды, недоверия, въевшегося в гены раз и навсегда, всего пятью годами относительно спокойной жизни. Скольких убило это неразрешимое противоречие между размеренным развитием общества и постоянным ожиданием мучительной смерти. Всем, везде и всюду мерещились враги. Они жили рядом, работали в соседней мастерской, прятались за горизонтом, ожидая удобного момента для нанесения удара. По этой причине первые экспедиции провожали и оплакивали, будто они уже были покойниками. И люди не выдерживали напряжения. Они вешались, топились, вскрывали вены. И никто не мог ничего поделать с этим. Оставалось лишь смириться и не торопить события, предоставив им возможность развиваться своим чередом, не допуская резких колебаний в стороны от основного направления. Долгие годы, словно вериги, люди будут нести страх, его тень, его эхо. История не любит и никому не прощает резких метаний из стороны в сторону. Заранее обречены на неудачу все попытки вытравить всё неугодное и мешающее достойной жизни.

Самой страшной у жителей Города оказалась неуёмная жажда власти. Стоило улечься страстям и переживаниям, связанными с переброской и обустройством на новом месте, как люди принялись соображать. Не один Летунов понял всю выгодность ситуации. Многие мечтали выбиться в начальство, а там и до поста Руководителя рукой подать. В жизни всякое случается. Один удар ножом, метко пущенная стрела, стакан отравленного вина могли привести к желанной цели. Значит, если не торопиться и всё хорошо взвесить — существовал шанс возвыситься над сбродом. Поэтому постоянно возникали заговоры. Начиная от бестолкового барона Фридриха фон Шоппенбаха и кончая последним гончаром, возомнившим, ни с того ни с сего, будто до ледяного плена он был принцем крови. Особенно отличалась в закулисной возне высокородная публика.

Восемь покушений пережил Руководитель. Трижды его пытались отравить и два раза старались заманить в ловушку. К счастью никто в Городе, посёлках и в радиусе ста световых лет не мог заподозрить в Первом Помощнике искусственное существо. Али всегда был незаметен, скромен и предпочитал держаться в тени. Он с первого взгляда распознавал отравленные блюда и напитки, в нужное время активизировал телепатические способности, благодаря чему точно знал, где и когда будет нанесён удар по другу. С таким напарником Вилли мог не опасаться за свою жизнь.

Экспедицию к Могильнику Лабер выдумал по двум причинам. В пер-вую очередь он хотел попасть на второй подвальный этаж. Во вторую, просто-напросто сбежал от дел. Ему страстно хотелось передохнуть, сменить обстановку, устроить себе маленькое приключение. Гриз нутром чуял — из него получился не важный повелитель, и не его делом было править, вершить суд над людьми. Он, скорее всего, был предназначен для иного, а вот для чего конкретно, пока не знал.

Глава ╧ 3

Караван двигался довольно быстро. Лоснящиеся, сытые кони легко несли телеги, покрывая в день до сорока километров. Путешественники ели на ходу и только на ночь разбивали лагерь. Памятуя о клещах, Руководитель запретил спать на земле. Мужики нехотя подчинились, хоть никак не могли понять, почему их предводитель испугался такой малости. Никто из них не верил, что презренная мелюзга способна убить крепкого, здорового воина. Действительно, это же не нож, копьё или стрела! Глупость какая-то, но возражать никто не решился. Пусть себе тешится! Спали до рассвета и после завтрака двигались дальше. На двенадцатый день увидели Могильник. Он вставал из-за горизонта жуткий, вселяющий невольный трепет. Обитель зла! Никто никогда не видел ничего подобного, и тем более всех удивила реакция Руководителя. Он вроде бы даже обрадовался встрече с жуткими руинами. Мужики невольно вспомнили слухи о том, что их начальник есть порождение сил неведомых, так, как нормальный человек не мог знать и уметь столько!

К полудню достигли наружной стены. Лабер распорядился загнать обоз внутрь развалин. Возницы попробовали возроптать, но безрезультатно. Руководитель остался непреклонным и никого не хотел слушать. Пришлось подчиниться. Даже Ли Фу с некоторой опаской последовал за всеми.

Сначала расчистили место для стоянки. Затем принялись за поиски. Увы, всё подходящее давно вывезли. Тогда Вилли спустился на нижний ярус и принялся простукивать полы. Сомнений не оставалось — под ним находилась пустота. Гриз, довольный донельзя, приказал приготовить всё к взрыву. С большой осторожностью из телеги извлекли два объёмистых мешка с порохом, поместили подальше от стоянки, протянули шнур и подожгли. Грохнуло так, будто небеса обрушились на грешную землю. Мужики завопили от испуга, поминая всех святых, и вдруг в том месте, где произошёл взрыв, ударил в небеса зелёный столб пламени. Всех кроме Лабера охватила паника. Люди с криками ужаса, карабкались по лестницам, выскакивали наружу и падали на землю. Некоторые, словно парализованные, не могли тронуться с места. Никто уже не сомневался — сейчас непременно появится некто ужасный и все умрут. Время шло, но ничего страшного не происходило. Потихоньку все пришли в себя. Руководитель, ох не ладно с ним ей богу, уже сидел около пробитого взрывом отверстия и напряжённо всматривался в темноту нижнего помещения. Затем вытащил из кармана моток шпагата, привязал к нему камень и принялся мерить глубину. Мужики не решались подойти к начальнику и мялись в отдалении.

— Ну что столпились? — не выдержал наконец Гриз. — Несите верёвку и факела. Махака, возьми Обидилдока, поднимись наверх, достань аптечку и бегом назад. Нонгвана, вяжи на верёвке большую петлю…нет…этого мало…ещё больше…вот так, хватит. Вставляй туда доску. Первым пойдёт Такаранга. Потом Ли Фу. Последним опустите меня. На всякий случай привяжи конец вот сюда. Понял?

— Всё сделаю в лучшем виде, — засуетился Нонгвана. — Вот, готово…

— Хорошо. Такаранга, давай смелее. Там внизу ничего страшного нет. Ну, с богом, отпускайте, братцы…

Маленький, бесстрашный Такаранга уселся на доску, вцепился в верёвку левой рукой, в другую взял факел и стал медленно погружаться в преисподнюю. Верёвки едва хватило до дна. Следующим дыра поглотила китайца, а затем стал готовиться Руководитель.

— Коваржик, ты останешься за старшего. Ни на секунду не отходи от отверстия. Нам наверняка потребуется помощь. Приготовьте ещё факелов и верёвок. Может, придётся вытаскивать что-нибудь наружу. Заминки не должно быть…

— Я понял, — улыбнулся Ян. — Всё будет в порядке…

Руководителя опускали медленно. Он внимательно смотрел вниз, по сторонам, вверх. Внизу размахивал факелом Такаранга, вверху виднелись сосредоточенные лица мужиков, а слева от Вилли, на расстоянии вытянутой руки обозначилась ажурная конструкция. Неожиданно верёвка странно задёргалась. Лабер почуял недоброе, качнулся, кончиками пальцев ухватился за холодный металл и в тот же миг оборванная верёвка больно стегнула по спине и почти одновременно страшный удар обрушился на Гриза и он провалился в пустоту…

Руководитель с трудом открыл глаза. Окружающее пространство, освещённое неверным светом, изгибалось и колебалось, подобно изображению в кривом зеркале. Над ним склонился старик. Его лицо то вытягивалось, то сжималось как резиновое. Затем появился кувшин с вином. Лабер принялся жадно глотать. Приятная, сладкая волна прокатилась по всему телу. Вилли глубоко вздохнул, вновь открыл глаза и снова увидел китайца. Он держал кувшин наготове и внимательно всматривался в лицо Руководителя. Рядом с ним топтался Такаранга.

— Что стряслось? — глухим голосом спросил Вилли. — Чёрт, до чего болит голова. Похоже, в череп насыпали раскалённых углей.

— Ничего страшного, — грустно улыбнулся Ли Фу. — Просто нас предали. Они обрезали верёвку и для надёжности бросили большой камень, чтобы убить наверняка. Но ты в последний момент успел уклониться, и удар пришёлся вскользь. Затем ты упал, только здесь почему-то очень мягкие полы, поэтому все кости остались целыми. Негодяи кричали нам сверху, что наше место здесь, а они вернутся домой, убьют Первого Помощника и станут править сами. Затем со смехом помочились в дыру, завалили её большим камнем и ушли. Тогда у меня появилась возможность заняться тобой. Я обработал рану на затылке, к счастью не глубокую, посмотрел, нет ли переломов. Ты пробыл без сознания почти сорок минут. Мы попробовали, на сколько это возможно, осмотреться. Нам отсюда не выбраться никогда — очень высоко, а вон там, — старик понизил голос, — светятся чьи-то глаза…

— Всё нормально. С Али им не справиться, — сказал Лабер. — Они просто не знают, с кем имеют дело.

— А кто такой Али? — спросил Такаранга. Его всё ещё била нервная дрожь.

— Так зовут Первого Помощника…

— Он из мусульман? Хотя внешне не похож!

— Нет. Он из роботов. Не это сейчас главное. Думаю, нам пора уносить отсюда ноги.

— Очень высоко. Нам просто не отвалить камень…

— Мы пойдём другим путём. Дай ещё вина. Бедные заговорщики, до чего мне их жалко. Сколько у нас факелов?

— Наверху думали, будто убили тебя и захотели вытащить меня наружу, — пояснил Такаранга. — Но я сказал, что хочу помочь уважаемому Ли Фу похоронить нашего Руководителя. В ответ меня назвали дураком и великодушно бросили целую связку факелов. У нас, их около пятидесяти штук.

— Отлично! — встал Вилли. — А для начала пойду, посмотрю, что за зверь такой прячется в темноте.

Он прихватил четыре факела и уверенно пошёл на огоньки, но неожи-данно остановился.

— Странно, — озадаченно пробормотал Руководитель себе под нос. — Здесь полы твердые. Ничего не понимаю.

Лабер вернулся, присел на корточки и внимательно всмотрелся в покрытие, в котором ноги тонули по щиколотку.

— Силы небесные! — отпрянул он, схватил подошедшего Ли Фу за руку и почти волоком вытащил на твёрдое основание. Рядом словно тень семенил Такаранга. — Вот это сюрприз! Откуда они здесь взялись в таком количестве? Не было печали!..

Старик тоже нагнулся и увидел, что пол состоит из множества желеоб-разных сгустков, плотно подогнанных один к другому.

— Что это такое? — поинтересовался он.

— Люрминсы, — последовал невразумительный ответ. — Нам крупно повезло. Они почему-то не активны…

— Что такое люрминсы?

— Страшное оружие тех славных ребят, кто заточил вас всех в лёд. По-шли дальше, — через несколько шагов компания достигла огоньков. Ими светился пульт в виде подковы.

— Руководитель, я боюсь, — признался юный Такаранга.

— Не стоит пугаться, — потрепал по плечу юношу Вилли. — Я знаю как обращаться с такой штуковиной.

— Мне доводилось видеть нечто подобное, — Ли Фу осторожно обошёл вокруг пульта. — Мне, если говорить честно, трёхглазые создания многого не показывали. Но я смутно припоминаю, что уже видел на корабле аналогичное устройство. Оно светилось так же. Значит, это одно из управляющих приспособлений?

— Абсолютно верно. Такаранга, свети сюда. Думаю, мне удастся разо-браться в символах. Всё же прошло столько времени. Эх, супера бы сюда! Вот бы устроили потеху! Ага, генератор работает. Значит, сейчас будет свет. Прошу внимания. Ничего не бойтесь…

Руководитель чем-то щёлкнул, и вдруг всё пространство залило мягким, золотистым сиянием. Такаранга невольно прижался к Вилли. Ли Фу прищурил глаза и блаженно улыбался.

— Погасите факелы, — распорядился Гриз. — Они могут пригодиться. Сейчас произойдут странные вещи. Они для нас совершенно не опасны. Ничего страшного ни с кем не случится.

Монолог был адресован Такаранге. Китаец знал и видел достаточно. Его было трудно удивить.

Помещение, в котором они находились, поражало воображение. Его просто не с чем было сравнить. Почти кубический километр пустоты. Потолок покоился на двадцати пяти, сложной конфигурации, колоннах. Вилли оглянулся. Его волновал один вопрос — оживут люрминсы после включения света, или нет. Хищные сгустки покоились в П-образной траншее, охватывающей пульт сзади. Пока всё было спокойно. Лабер осторожно потрогал рану на затылке и вернулся к изучению пульта, затем поднял голову и внимательно осмотрелся. Перед ним стояли сорок постаментов, оборудованных хитрыми захватами. Тридцать девять оказались пустыми, а вот на левом ближнем покоился аппарат очень похожий очертаниями на манту, только гораздо толще в середине. Лабер нажал на зелёную клавишу. Постамент начал медленно подниматься. Одновременно с этим в потолке над ним открылось отверстие. Вилли нажал на соседнюю клавишу, и всё вернулось на место.

— Отлично, — довольно пробурчал он. — Через час будем дома. Там и решим, что делать с изменниками.

— Ты не шутишь? — всхлипнул Такаранга. — Я думаю, нам не стоит здесь ничего трогать.

— Эх ты, заяц, — ущипнул его за бок Руководитель. — Ли Фу, возьми ре-бёнка и тащи к истребителю. Я сейчас…

Он перевёл пульт в автоматический режим отключения и поспешил за стариком.

— Слушай меня внимательно, — наставлял он китайца минуту спустя. — Ничего не трогай на панели управления. Я нажму на «старт» и побегу сюда. Усвоил?

— Усвоил, усвоил, — быстро кивал головой Ли Фу. — Ты только не опоздай, а то улетим без тебя…

— Не улетите. Я всегда успею отменить команду на взлёт. А теперь вни-мание, я пошёл…

Всё получилось с первой попытки. Едва компания миновала выходное отверстие, оно немедленно закрылось.

Истребитель висел в ста метрах над землёй. Такаранга непрерывно ёрзал на месте и с опаской рассматривал окрестности. Юношу помимо воли распирала гордость от сознания собственной значимости. Он невольно стал обладателем страшной тайны своих старших товарищей. Такаранга не мог даже подумать, что они некогда плавали на неведомых кораблях, общались с трёхглазыми чудовищами и умели управлять летающей штукой, будто лошадью, запряжённой в телегу!

Вилли тем временем пытался разобраться в управлении. Ли Фу внимательно наблюдал за ним. Наконец Руководитель положил руки на пульт и истребитель плавно тронулся с места.

— А машинка-то антигравитационная! — изумился Лабер. — Замечательно, просто замечательно!

Руководитель не стал подниматься высоко. Он хотел, чтобы его спутники в полной мере насладились скоростью движения. Эффект был потрясающим. Ли Фу забыл о степенности и тихонько повизгивал, глядя на убегающую с головокружительной быстротой степь. Такарангу хватил столбняк. Кажется, он даже не дышал.

Стемнело. Гриз включил ночное видение и резко сбросил скорость. Он опасался проскочить Город, но всё обошлось. Вскоре они прибыли.

* * *

Первый Помощник сидел в Доме вместе с Каульвюром и внимательно рассматривал недавно изготовленную ось к печатному станку, когда задняя дверь бесшумно отворилась и в комнату протиснулся Руководитель со свитой. Пламя свечи заметалось. Робот обернулся, всмотрелся и удивлённо поднялся с места.

— Батюшки, какими судьбами? Что-то случилось в дороге?

— Здравствуй кузнец, здравствуй Первый Помощник. Заприте все двери и никого не впускайте. Нас никто не должен видеть и вы никому не рассказывайте о нашем появлении. Пусть все думают, будто мы находимся у Могильника. Лишь после возвращения экспедиции мы предстанем перед Советниками, но я ещё не придумал как…

— Тогда поведай нам, что стряслось.

Руководитель вкратце рассказал об измене и лишь намекнул, каким образом добрался до Города. Робот всё понял. Вилли ещё раз попросил свято хранить секрет. Затем гости так же тихо удалились, предварительно договорившись, что спрячутся у Н'Гвашла.

На следующую ночь Лабера навестил Али. Друзья бродили по вино-граднику под охраной одной из собак Мооми. Гриз показал истребитель. Робот долго лазил по удивительной машине и в конце выдал заключение. В крылья оказались вмонтированы две выдвижные, ионизационные пушки. Боезапас к ним не требовался. В пространстве от истребителя не было никакого толку, ему просто нечем было стрелять, да и запас хода ограничивался всего одним часом. В пустоте нет трения об атмосферу, а значит, нет энергии для маломощных двигателей и пушки. И вообще истребитель больше походил на игрушку, чем на боевую машину. Несерьёзное сооружение. Гриз с ним полностью согласился, только резонно заметил — им и такая потянет, большего просто не понадобится.

Друзья расстались на рассвете. Они придумали каким образом поступят в оставшееся время. Сидеть и ждать было не в характере Лабера. Он всегда предпочитал идти навстречу опасности и полностью контролировать ситуацию.

Как только наступила темнота, истребитель ушёл в полёт. Вилли решил не давать спуску изменникам. Он собирался устроить им такой спектакль, о каком все будут помнить долгие годы.

Истребитель с тихим свистом разрезал ночной воздух. Пилот не торо-пился. Он не хотел ошибиться. Хватать, судить и вешать — не решение проблемы. Гораздо эффективнее вернуть всё на круги своя используя исключительно методы внушения, которые не повлекут за собой человеческие жертвы.

Через двадцать минут полёта биодатчик показал скопление живых су-ществ. Лабер сбросил скорость и включил круговой обзор. Через несколько секунд истребитель завис над лагерем. Лошади мирно паслись под присмотром дежурного. Он ходьбой разгонял набегающий сон. Остальные вповалку расположились прямо на земле, словно хотели даже в этом выразить свой протест Руководителю. Вилли принялся считать спящих. Все оказались налицо. Значит, мы имеем дело с монолитным коллективом единомышленников, который не сомневается в правоте своего дела, подумал Гриз. Им осталось сделать самую малость — вернуться в Город, убить Первого Помощника, перевешать Советников, всех сочувствующих порочной власти, истребить массу всякого народа, а потом с жадностью начать пожирать плоды своей деятельности: купаться в роскоши, помыкать всеми без разбору, важничать друг перед другом и жрать всякие вкусные вкусности без ограничения! Что ж! Придётся внести некоторые коррективы в их радужные планы. Мужики наверное счастливы, что всё прошло быстро и без лишних хлопот. Хорошо, приступим…

Несколько секунд Лабер присматривался, прикидывал, затем отошёл на сто метров и ударил вдоль телег с таким расчётом, чтобы не задеть людей и животных. Неистовый грохот, клубы дыма, языки пламени, летящие во все стороны комья земли, дикое ржание, вопли ужаса слились воедино. Пилот повторил залп и улетел домой…спать!

Наверное, он поступил жестоко с людьми, которые являлись простыми исполнителями чужой воли. Только Руководителя стали утомлять и раздражать монотонные заговоры, организованные, судя по почерку, одним человеком. По крайней мере, четыре последних. Необходимо было вскрыть гнойник и удалить источник заразы, а за одним преподать всем, начиная от заказчиков и кончая их приспешников, наглядный урок, чтобы другим не повадно было. Все из означенной публики — люди взрослые, прекрасно понимающие, на что идут, на кого замахиваются. В связи с этим воздаяние должно было быть адекватно деянию.

Вилли спрятал истребитель в сарай, умылся из кадушки слегка пахну-щей болотом дождевой водой, немножко посидел на свежем воздухе, а потом спустился в подвал. Старик и Такаранга не спали. Они сидели за низким столом. Ли Фу, держа пергамент в вытянутой руке, чётко, с расстановкой читал. Юноша, от усердия высунув кончик языка, старательно выводил буквы на серо-белом листе. Писал диктант. Он первым увидел Руководителя, вскочил с места и радостно замахал руками.

— Смотри, смотри! Я пишу на настоящей бумаге! Учитель сказал — у нас теперь будет много бумаги! Я буду много учиться и стану умным! Ли Фу говорит — у меня способности! — Такаранга счастливо засмеялся, сел и снова принялся за нелегкую работу.

— Марк Тибелиус порадовал, — как всегда невозмутимо поведал старик. — Сегодня под вечер принёс первые сорок листов на пробу. Н'Гвашла передал их мне. Я решил продолжить образование нашего юного друга. Теперь мы проводим время с большей выгодой для всех. Учёба никому никогда не мешала. А у Такаранги действительно большие способности, и их необходимо развивать.

— Уважаемый Ли Фу, а что за штуковина красуется у тебя на виске? — поинтересовался Руководитель. — Раньше я такой не видел.

У старика к левой стороне головы был прилеплен квадратик размером два на три сантиметра, при толщине в один, темно-коричневого цвета.

— Я попрошу никого ни в чём не обвинять и не упрекать. Такаранга, чисто автоматически, рефлекторно, там, в подземелье, перед погрузкой в истребитель, забрал из ниши в стене небольшую коробочку. Мальчик был растерян, и никому не сказал о своём несколько опрометчивом поступке. Сегодня он показал мне её. Внутри коробочки находились 65 квадратиков. Мы их долго рассматривали. Не скрою — пробовали на зуб. Али, который заходил к нам ещё с утра, осмотрел находку и сказал — это, скорее всего, предохранители силового блока, отвечающего за работу подъёмников с истребителями. В системе возможны частые перегрузки. Вот так! У меня, вследствие лёгкой простуды, вскочил большой прыщ. Неприятный, болезненный. Я стал искать что-нибудь холодное, чтобы приложить к болячке. Идти наверх за ложкой — лишний риск. В доме могли присутствовать посторонние. Тогда, не мудрствуя лукаво, приложил квадратик к воспалению. Он прекрасно прилип к коже и тут я почувствовал необычайную лёгкость и ясность в мыслях. Я не знал, что и подумать, однако новое состояние очень понравилось. Такаранга, которому я всё рассказал, просил сделать ему то же самое, но я не посмел подвергать его жизнь возможной опасности. Если произойдёт неприятность, то пусть со мной одним. Я поступил необдуманно, мне и отвечать за последствия.

— Скорее всего, это стимулятор мозговой деятельности, — предположил Руководитель. — Он рассчитан на райберов. Неизвестно, каким образом он повлияет на человека. Шаг сделан. Доведём эксперимент до конца. Посмотрим, чем всё закончится…

— Посмотрим. Конечно, посмотрим, — охотно поддакнул старик. — А пока мы продолжим занятия. Такаранга, не отвлекайся, — Ли Фу взял пергамент и принялся монотонно, с расстановкой, читать. — «Вы слишком эмоциональны. Вы слишком ненавидите. А вашу работу нужно делать по возможности сухо, казённо — за деньги. Это производит на подследственного огромное впечатление. Ужасно, когда тебя пытает не враг, а чиновник. Вот посмотрите на мою левую руку. Мне её отпилили в доброй довоенной охранке, в три приёма, и каждый акт сопровождался обширной перепиской. Палачи выполняли тяжёлую, неблагодарную работу, им было скучно, они пилили мою руку и ругали нищенские оклады…» Записал? Теперь прочти…

Лабер вздохнул и устроился на лежанке. Он так и заснул под бормотание Ли Фу и срывающийся шёпот Такаранги.

* * *

Каждое утро Мооми спускался к Руководителю с докладом об обстановке в Городе. Враг затаился и не проявлял активности. Он ждал вестей от ушедших к Могильнику. Так что жизнь шла своим чередом. Люди трудились, растили детей, сплетничали. В один из вечеров умер Марко Гоцци. Это был последний из поражённых дьявольскими корчами. Пока ничего не предвещало беды.

Почти каждую ночь Руководитель вылетал к обозу. Сейчас злодеи представляли собой жалкое зрелище. Почти половина лошадей разбежалась. Возницам некогда было их ловить — все торопились домой. От двенадцати телег осталось шесть. Остальные частью бросили, частью сожгли. Большая половина продовольствия была, по всей видимости, утеряна или затоптана в панике. От безысходности заговорщики принялись есть лошадей. Люди с ужасом ожидали наступления ночи и устраивали короткие передышки только по утрам. Когда несчастным оставалось до дома порядка пятидесяти километров, Руководитель навестил злодеев днём. Намедни они с роботом разобрались с включением установки визуальной защиты, опробовали её в действии и остались довольны результатами — машина становилась практически невидимой.

Люди отдыхали перед последним переходом. Истребитель висел над ними в пятидесяти метрах. Лабер пересчитал участников героического перехода. Шестерых не хватало, а один валялся связанным на земле возле костра. Куда-то подевались: Ян Коваржик, Ганс Баутце, Карл Новак, Махака, Обидилдок и Нонгвана. Гриз дал увеличение. Связанным оказался Сабуру Мокикава. Скорее всего его везли те, кто не знал о заговоре, как своего рода доказательство лояльности властям. Но на Сабуру мог влиять только один человек. Вилли даже растерялся от неожиданности, до того невероятным оказалось его предположение. Ладно, он ещё успеет проверить свои подозрения, а пока приступим к последнему сеансу по удалению глупости из сограждан. Но для начала требовалось изъять ценного свидетеля и поговорить с ним в спокойной обстановке. Истребитель встал почти вертикально, выпустил магнитный захват, сцапал им Мокикава и в мгновение ока втянул в брюхо. Никто из заговорщиков ничего не заметил. Сабуру, перепуганный и ничего не понимающий, таращился на Руководителя, широко раскрыв рот. Оттуда доносилось только приглушенное хрипение. Лабер приложил палец к губам, призывая пленника к молчанию, а потом ударил в четверть силы по телегам. Лошади, пасшиеся в стороне, взвились на дыбы и кинулись бешеным галопом к Городу. Но больше всего Вилли поразила реакция мужиков. Они не торопясь поднялись с земли, собрались вместе, встали на колени и покорно склонили головы. Все ждали смерти, уже при-готовились к ней, прекрасно сознавая, что от гнева небесного им не скрыться нигде. Они допустили роковую ошибку и теперь расплачивались за неё. Интересно, подумал Гриз, а что они сделали с пропавшей шестёркой? Не дай бог убили. Стоит слетать, поискать…

— Руководитель, Руководитель, до чего я рад, что ты не погиб. Пойми, меня ввели в заблуждение, извратили истину. Я раскаиваюсь. Чёрт попу-тал. Мне пообещали должность судьи. Я всё знаю, обо всём расскажу…

— Ты не представляешь, до чего я счастлив видеть тебя живым и невре-димым. Просто нет слов. А пока полежи спокойно. Развяжу позже…

Истребитель долго кружил над бескрайней степью, перелесками пока не обнаружил искомое. Шестеро изгоев спали в неглубоком овраге измотанные до предела. Им до Города было шагать да шагать. Вилли зацепил захватом тюк с продовольствием и аккуратно опустил рядом с мужиками. Он никогда не хотел их смерти, но и вывозить не собирался — пусть помучаются, раскаются в содеянном, а там посмотрим.

Лабер вернулся домой мрачный, внутренне собранный, готовый к решительным действиям. А пока он планировал спрятать Мокикава у Каульвюра. Сабуру мог понадобиться как свидетель для разоблачения злоумышленников в случае провала основного плана. Затем вызвал Н'Гвашла и распорядился привести к нему Первого Помощника, кузнеца, но сделать это осторожно, не привлекая постороннего внимания. Когда все собрались, Гриз разбудил Ли Фу и Такарангу. Тайное совещание началось.

— Друзья мои, — торжественно произнёс Руководитель. — Экспедиция скоро будет здесь. Она всего в сутках пути. Необходимо под каким-либо благовидным предлогом выслать навстречу мужикам несколько подвод и выставить надёжных людей километров за пять от Города. Пусть перехватят лошадей, сбежавших от заговорщиков. Никто, до поры до времени, не должен знать о возвращении экспедиции. Устройте так, чтобы обоз подошел к Городу на рассвете. К этому времени необходимо оповестить население о его возвращении. Для этого с утра пораньше пошлите Гармаша на пасеку — и дело в шляпе. Он сделает всё как надо. Первый Помощник, собери Советников и сделай так, чтобы еду поставили на стол до появления изменников — это очень важно. Мы будем прятаться в кладовке и в нужный момент присоединимся к остальным. Каульвюр, собери своих людей и незаметно расположи около Дома. Никого не пускай, кроме двух для доклада. Н'Гвашла, перекрой выходы из Города. Вдруг кто-нибудь из заговорщиков вздумает бежать к Фридриху или Мусе. Тогда нам не миновать серьёзного обострения обстановки, а я не желаю рисковать жизнями лю-дей. Постараемся решить конфликт мирным путем.

— Почему ты выбрал такой сложный вариант поимки главных преступ-ников? Не проще ли арестовать подозреваемых, и допросить с пристрастием? — прогудел Каульвюр. — А то развели тут хитрые хитрости, и тайные тайны…

— А кто у нас на подозрении? — спохватился Н'Гвашла.

— Я не хочу торопить события и бросать тень недоверия на невинных. Подозрения могут не оправдаться. Мы не имеем права на ошибку. Любое неуклюжее движение — и враг затаится, не проявит себя, а мы просто обязаны отрубить голову нашему умному, и весьма последовательному противнику…метафорически выражаясь!

— Если мы обезвредим главного преступника, то каким образом посту-пим с остальными? — поинтересовался Ли Фу.

— Посмотрим, как они себя поведут. Не думаю, что у них хватит духа, после некоторых моих действий, открыто выступить против Советников, но на всякий случай подключим священников, пусть лишний раз прочтут заблудшим овечкам заповеди Христа.

— Ты говорил, что шестеро особо злостных исполнителей находятся на пути к Городу. Если глава заговора узнает об их отсутствии, не насторо-жится ли он? Зачем нам так рисковать?

— Друзья, не забывайте — мы имеем дело с хладнокровным и циничным человеком. Ему на чужие жизни наплевать. Потеряет одних — навербует других! Вон их сколько вокруг вьётся, не желающих работать, но исступлённо мечтающих о славе и богатстве. На дураках зиждутся тирании.

— Нам пора идти. Дела не ждут. Всё будет сделано, как ты просишь, — встал Мооми. — Мы успеем…

* * *

Ранним утром следующего дня все жители Города были подняты на ноги стараниями Гармаша Малоги. Он подобно урагану носился по улицам и вопил что есть мочи о досрочном появлении экспедиции, но уже без Руководителя и ещё девятерых людей. Огромное горе — потерять Руководителя и мудрого Ли Фу. Никто их уже не в состоянии заменить. Гармаша пытались изловить, чтобы узнать подробности, но проныра искусно уворачивался от протянутых рук и с прежней скоростью мчался дальше.

Советники в срочном порядке собрались в Доме. Гамаш, запылённый, потный, неизменно гордый своей очевидной необходимостью, давясь и захлёбываясь словами, поведал высокому собранию, что сегодня утром он по просьбе Каульвюра отправился на пасеку за мёдом для кузнецов. Когда он уже был готов отбыть домой, его внимание привлекло странное поведение ворон севернее пасеки. Они кружили над дорогой и вопили, будто увидели приведений. Гармаш не испугался и решил проверить, что могло так растревожить птиц. Каково же было удивление его, Малоги, когда вместо жутких чудовищ он увидел шесть телег, посланных вчера за лесом для постройки ещё одного корабля, только они были нагружены не брёвнами, а людьми из числа тех, кто ушёл к Могильнику. Гармаша поразил внешний вид мужиков — изорванные, словно их грызли собаки, голодные, с затравленными лицами, непрерывно что-то высматривающие в небесах, они не отвечали ни на какие вопросы, а только дрожали будто в лихорадке, да истово крестились. Руководителя с ними не было. Пропали ещё девять человек включая Ли Фу, который в отличие от всех никогда не гнушался его обществом и постоянно угощал мёдом. Тогда Гармаш помчался к Городу и немедленно поднял всех на ноги…

— Люди голодны. Распорядитесь, чтобы их накормили и пусть нам тоже принесут, — сказал Первый Помощник. — Они придут к нам с рассказом о скорбном происшествии, а у нас их даже угостить нечем, да и сами перекусим. Предстоит долгий разговор, а думать на пустой желудок трудно.

— Я взяла с собой немного еды, — сказала Лозенфильд. — Пусть Мунгоон-Гали принесёт. Короб стоит при входе.

Начальник сыска нехотя поднялся с лавки и через минуту на столе появилась нехитрая снедь: неизменное копчёное мясо, тушёные дикие голуби с грибами, жареная рыба и два больших кувшина с молодым вином этого урожая. Скоробогатов разлил вино по кубкам, но тут снаружи послышались голоса и топот множества ног. Советники, не успев притронуться к пище, повернулись и воззрились на дверь. В неё вошли трое. Первым прошмыгнул вездесущий Малоги, а за ним… Советники вначале не признали, кто это, но когда до них дошло, они невольно оторопели. Один был Ли Тхонг, а второй — Иржи Всемил. Оба оборванные до последней степени, с безумными глазами, вступающие робко и неуверенно, они только видом своим внушали невольный страх.

Н'Гвашла пригласил их к столу, однако мужики неожиданно упали на колени и принялись с невероятной скоростью бить поклоны. Скоробогатов взвизгнул от испуга и заскочил на лавку с ногами. Каульвюр напрягся и подался вперёд, остальные растерялись, только слепая прорицательница, склонив голову на плечо, прислушивалась к происходящему.

— Простите нас! — неожиданно не своим голосом завыл Ли Тхонг, пыта-ясь обнять колени Мооми. Н'Гвашла что было сил уворачивался. — Простите нас окаянных! — с новой силой взвыл Ли. — Погубили мы Руководителя и Ли Фу, и Такарангу малого тоже! Сгинули они без следа во чреве Могильника! Поддались мы посулам дьявольским! Одним хотели искупить вину свою ужасную — изгнали мы иродов, серые волки растерзали их на куски! Простите нас ради Бога!

Оба, словно по команде, принялись усердно валяться в пыли.

— Кто вас подбил на такое злодеяние? — неожиданно выкрикнула Ирма. — Покайтесь пока не поздно! Иначе гореть вам вечно в геенне огненной!

— Не ведаем того, матушка, — заплакал Всемил, жалостливо всхлипывая и размазывая слёзы по грязным щекам. — В ослеплении творили…

— Идите по домам, — сказал Первый Помощник. — Люди вас сами нака-жут…

Мужики проворно вспрыгнули и выбежали из Дома.

— Разве допустимо вот так просто отпускать преступников? — удивился Мунгоон-Гали. — Надо примерно наказать негодяев, провести следствие, найти главного заговорщика и пусть его приведут сюда в цепях!

— Они от нас никуда не убегут, а вот подкрепиться никогда не помешает, — ответил Али.

Все повернулись к столу. Скоробогатов уже опростал первый кубок и принялся за второй. Советники ели в глубокой задумчивости. Первый Помощник выпил вино, вдруг страшно захрипел и стал валиться на бок, смахивая посуду на пол. Мгновенно воцарило полное молчание. Лишь Хайме хрюкал, подавившись костью.

— Вижу! — вскочила с места прорицательница. — Вижу руки в крови, хлад могильный чую, смрад тлена ощущаю! Это он осмелился поднять руку на Руководителя! Это его сразила десница божья! Никто не уйдёт от возмездия вседержителя! Никто!..

Советники испуганно молчали. Они никак не могли привыкнуть к не-ожиданным озарения Ирмы.

— Кто теперь нас возглавит и поведёт вперёд? — продолжала она в более спокойном тоне. — Кто самый достойный из всех присутствующих? Кто способен предугадать будущее и заглянуть за полог неизведанного? Кому мы сможем доверять?

— Только тебе, матушка, — встал и поклонился до пола Мунгоон-Гали. — Позволь мне быть твоими глазами, нам всем позволь ими быть…

— Предатель пал, — снова заговорила прорицательница. — И я спрашиваю собравшихся здесь государственных мужей, согласны ли вы с новым Руководителем? Пойдёте ли за мной? Если да — то возвестите людям нашу волю…

Но неожиданно произошло страшное, непонятное, то, от чего мороз пробежал по коже. Дверь в кладовку с тихим скрипом отворилась и оттуда выплыли четыре жуткие фигуры, одетые в белое, со свечами в руках. Они скользили над полом в полной тишине. Собравшиеся узнали в приведениях Руководителя, Ли Фу, Такарангу, Мокикава. Однако самое ужасное началось секунду спустя. Сзади раздался шорох. Советники, будто во сне, медленно обернулись и увидели, как из под стола поднялась страшная, вся в трупных пятнах, рука. Она вцепилась скрюченными пальцами в доски и принялась скрестись, и царапать, и подтягиваться, и продвигаться, а за рукой появилось лицо Первого Помощника уже всё в струпьях и с кожей, свисающей лохмотьями и среди них уже что-то копошилось с мерзким и отвратительным чавканьем.

— Сгинь! — неожиданно завизжала не своим голосом слепая прорицательница. — Скройся с глаз моих. Не я одна, он тоже виноват, и его забирай с собой, — показала дрожащей рукой на Мунгоон-Гали Лозенфильд.

— За что, прохрипел выходец из ада. Во рту у него хлюпало и булькало. По подбородку побежали кровавые ручейки…

— Поаову, — выдавили из себя Ирма, закатила глаза под лоб и грохнулась в глубокий обморок.

Второй заговорщик стоял полностью парализованный. Он потерял дар речи и не реагировал на окружающих. Многие Советники были близки к панике…

Первый Помощник наконец вылез из под стола, с отвращением выплюнул губку, пропитанную красным вином, одним движением содрал с лица лохмотья и брезгливо передёрнул плечами.

— Теперь я понимаю, почему ожившие покойники такие противные. Любой приличный человек, отдавший дуба но потревоженный неведомыми силами, поневоле станет идиотом и примется кидаться на честных людей!

Приведения подошли к столу, сняли с лавки не подающего признаки жизни Скоробогатова, поставили свечи на глиняное блюдо и принялись яростно оттирать грим.

Неожиданно Дом задрожал, будто началось землетрясение. Это хохотал Каульвюр. От его громового голоса посуда прыгала по столу во всех направлениях. Вино рябило в кубках.

— Хоть я всё и знал, но никогда ещё мне не было так страшно! — изнемогал кузнец, не забывая на всякий случай держать за шиворот Начальника сыска. — Особенно когда вылезла из-под стола твоя рожа! — надрывался он, имея в виду робота. — Жуть какая-то! Такая харя приснится — не проснешься…

Наконец все сообразили, что стали свидетелями невероятной мистифи-кации, преследующей цель поймать с поличным главарей заговора. Только никто не мог и помыслить, что главным преступником окажется Ирма!

— Поднимайся, голубушка, — теребил её Ли Фу. — Просыпайся, пора ответ держать. Собрание ждёт…

Прорицательница быстро пришла в себя, села и обвела Советников ненавидящим взглядом, который неожиданно утерял, надо думать вследствие перенесенного потрясения, беспомощность и отрешённость.

— Свиньи, — зло выдохнула она, скрипнув зубами. — Дрянные актёришки! Я, Марта фон Варенгот презираю вас, презренные твари. С каким бы счастьем я бы смешала вас с могильными червями! Будьте вы прокляты!

Вдруг Мунгоон-Гали выдрался из куртки, выхватил из рукава короткий нож, обхватил сзади старика и рявкнул на всю комнату:

— Немедленно отпустить даму! Иначе узкоглазому конец! Ну!..

Возле задней двери обнаружилось шевеление. Начальник сыска, думая будто это к нему подбирается охрана, размахнулся и…блеснула яркая вспышка и рука, вырванная вместе с плечом, упала на пол. Из раны ударил фонтан крови. А возле двери поблёскивал матовой поверхностью люрминс!

Первым желанием Лабера было протиснуться сквозь щели в полу. Если сказать честно, он здорово запаниковал. Приблизительно в таком же состоянии находился и Али. Однако самое странное заключалось в другом — жуткий посетитель не предпринимал попыток к нападению! Он явно выжидал, или просто был уверен, что никто от него никуда не денется, и хотел растянуть удовольствие. Абсурд! Люрминс не был наделён разумом, его создали с одной целью — убивать. А вдруг наделён? Наконец хищный сгусток двинулся вперёд. Доски поскрипывали под давлением массивного тела. В гробовой тишине, нарушаемой лишь хрипами умирающего Мунгоон-Гали, хищный сгусток пересёк помещение и остановился возле старика. Из люрминса ударил ещё один разряд и поверженный начальник Сыска успокоился навеки. Наконец Руководителю удалось подавить страх, и он одними губами тихо произнёс:

— Уходим по одному, не спеша. Иначе всем хана. Эта тварь не пожалеет ни стариков, ни детей. Нам она не по зубам. Разве что поднять истребитель…

— Не бойтесь. Он никому не сделает ничего плохого, — сказал Ли Фу. — Если бы Мунгоон-Гали не напал на меня, то тоже остался жив!

— Интересно, а с каких это таких коврижек он заделался твоим телохранителем? — изумился Али. — Вы что — родственники?

— Подождите, подождите, — начал с трудом понимать Лабер. — Ли Фу, если тебе не трудно, дай-ка мне вот эту штуку, которая на виске. Стимулятор мозговой деятельности…

— Ты думаешь? — задумчиво буркнул робот.

— Почти уверен, — кивнул Гриз. — Какая прелесть. Посмотри, до чего додумались…

Руководитель взял протянутый квадратик и прилепил к голове. Люрминс не торопясь, подполз к трупу и, превратившись в блин, обхватил его со всех сторон. Через мгновение он принял прежний вид, а тело бесследно исчезло. Вилли снял квадратик и вернул китайцу. Советники с ужасом смотрели на своего предводителя, а он, как ни в чем, ни бывало, повернулся к прорицательнице и с издёвкой поинтересовался:

— Никогда не думал, что ты так хорошо видишь. Просто на удивление хорошо…

— Мой грозный отец, бесстрашный воитель и человек высочайшего происхождения, владел обширными землями и поместьями, замками и охотничьими угодьями. Любой мой каприз исполнялся в мгновение ока. Самые знатные, родовитые, богатые особы добивались моей руки, ловили каждый мой взгляд и мечтали пасть на поле брани в угоду дамы своего сердца. И после этого ты хотел заставить меня, подобно простолюдинке, метать бисер перед свиньями, сидеть за одним столом с чёрным недоноском, место которого на ярмарке, и слушать жидкобородого идиота? Будь моя воля, я бы вас всех порвала на куски! За что мне такая злая судьба? Будь проклят тот день, когда я появилась на свет! Если вы не убьёте меня, то я непременно найду способ уничтожить вас. К сожалению, я никак не могу понять, почему яд не подействовал на этого клоуна-недомерка? В любом случае ваша смерть — лишь вопрос времени! Больше вы не услышите от меня ни слова…

— Эй ты, шимпанзе, — обернулся Руководитель к роботу, — потрудись объяснить даме, почему не издох аки пёс смердящий в мгновение ока, а имел наглость восстать из преисподней и перепугать нашу очаровательную мадам чуть не до кровавого поноса? Мы слушаем…

— Виноват, не оправдал, не могу знать! Наверное, она на яде сэкономила, а теперь срамит меня и поносит при всём честном народе, — захлопал глазами пёс. — Хочу со всей ответственностью заявить — в слёдующий раз всё получится в лучшем виде, и я отброшу копыта, как миленький. Я даже гроб заранее закажу. С кисточками по углам…

— Вот видишь, — улыбнулся Лабер прорицательнице, — он непременно исправится. Только что нам делать с тобой, красавица?

— А давайте женим её на Гармаше, — предложил Первый Помощник. — Получится вполне достойная пара. Нарожают скороходиков и маленьких прорицателей…

Марта фон Варенгот выпустила ногти и диким визгом бросилась на Али, но дорогу ей преградил люрминс. Он вздыбился, и нападающая отскочила от него, будто мячик от стены, но упасть не успела. Её подхватил Мооми. Марту затрясло от отвращения, и она снова провалилась в пучину беспамятства.

— Положи её на лавку, — попросил Руководитель. — Так что же мы будем делать с главной заговорщицей?

— Повесить, — жестко произнёс робот. — Вытащить за волосы и вздёрнуть на воротах в назидание потомкам…

— Почему?..

— Она никогда не остановится. Будет строить козни, подкарауливать в темной подворотне, бить топором из-за угла, подсыпать яд в вино, как сегодня мне…

— Почему тогда ты остался жив? — удивился Такаранга.

— У меня иммунитет ко всем видам ядов!

— А что такое муни… я не понял… — пробасил Каульвюр.

— Неважно, — отмахнулся Первый Помощник. — Лично я за смерть…

— Я против убийства, — подал голос Ли Фу. — Нам нельзя опускаться до мщения. Попробуем убедить её. Не зверь же она, в конце концов…

Прорицательница, стараниями спокойного до невозможности Пеки, пришла в себя и теперь сидела в углу, с лютой ненавистью рассматривая высокое собрание. Руководитель молча воззрился на Главного механика.

— Убить, — коротко бросил Нюкконен не оборачиваясь, потому, что пробовал достать из-под стола туфли прорицательницы.

— Почему?

— Мёртвые не кусаются…

— Кровь порождает только кровь. Только я не согласен с Ли Фу, — ответил Мооми на немой вопрос Лабера. — Мы не мстим, а воздаём по заслугам. Награда должна соответствовать деянию. Иного не дано. У нас нет ни тюрьмы, ни острога в которые можно заключить преступника, так как мы изначально решили строить общество, основанное не на насилии, но на любви к ближнему. Я не предполагал, что один из Советников примется травить нас подобно крысам. В ином случае нас просто перестанут уважать. А особо сообразительные мигом смекнут — раз не казнили Ирму, то и им в случае неудачи ничего не сделают. Я понимаю, убого то общество в котором уважение к его членам взращивается на насилии, но к огромному сожалению, обстоятельства выше нас. Понимание не возникает на пустом месте или по указанию свыше. Оно достигается длительным трудом, терпением и доверием людей друг к другу. Поэтому я за смерть…

— Казнить прорицательницу нельзя, — пропыхтел Скоробогатов. — Я её давно знаю. Она прекрасный оратор и пользуется большим уважением среди населения. Могут возникнуть стихийные волнения. Я бы просто тайно удавил её и выкинул в выгребную яму. Однако и это невозможно. По Городу поползут слухи, кривотолки, возникнут домыслы и подозрения. Нас обвинят в злодействе. Негоже Советникам опускаться до тайной казни, словно нам есть что скрывать. Предлагаю изгнание. У нас есть корабль. В десяти километрах от побережья расположен остров. Вот туда мы и поместим нашу обворожительную пленницу. Пусть командует крабами…

— Подонок, грязная свинья, мерзавец, сволочь, дрянь, — шептала Ирма. — Боже, дай мне силы и возможность вырвать ему сердце…

— Ты утверждаешь, будто являешься герцогиней, а выражаешься похлеще портовой шлюхи, — хмыкнул Михаил. — Я думаю — ты лжешь! Ты никогда не была высокопоставленной дамой. Ты служила у неё дворовой девкой и всегда мечтала о величии. Только замыслам не суждено было сбыться, не смотря на все усилия и бесконечные любовные интрижки, которые ты затевала в надежде возвыситься с помощью многочисленных разорившихся мелкопоместных дворян. Служанке не суждено стать знатной дамой. Ей уготована совсем иная участь. Я ведь угадал, не так ли?..

— Нет, я действительно Марта фон Варенгот! Я Марта фон Варенгот! — прорицательница рыдала, отвернувшись к стене.

— Государственные интересы требуют от нас принятия мер, порой не соответствующих личным представлениям о морали, чести, добре и зле, — заговорил Хайме Нуарос. — Абсолютно не важно кем мы были до ледяного плена. Важно, кто мы есть теперь, и каким образом обязаны поступать сегодня и в будущем для того, чтобы Город развивался без лишних потрясений, злобы и не оправданных смертей. Мы не имеем права жить прошлым, во имя будущего наших детей. Да, трудно отбросить личные интересы ради общего блага, но так диктует на сегодняшний день обстановка. Лично мне Руководитель никогда не нравился. Моя позиция по данному вопросу известна каждому. Однако он работает на благо людей и не увлекается применением силы. Его усилия идут во благо, и пока он будет придерживаться подобной тактики, я всегда, не смотря на личную неприязнь, буду поддерживать его. Поэтому, кем бы ни была Ирма на самом деле — она входила в руководящий орган управления Городом и несла прямую ответ-ственность за жизни людей. Предположим — удалось ей задуманное. Сколькие бы были казнены в угоду её честолюбию и амбициям? Пол Го-рода бы захлебнулось в крови. А теперь к главному — заговор существовал и преследовал цель насильственную ликвидацию неугодных, и в первую очередь Советников и самого Руководителя. Поэтому я за смерть…

— Я не знаю, — махнул рукой Каульвюр. — Моё дело стучать молотом, а не рубить головы. Вы умные, вот и решайте. Каждый должен заниматься своим делом.

Настала пора подвести итог разговору. Все ждали, что скажет Руководитель.

— Пусть она сама решит свою судьбу. Отправим её на остров. Там есть пресная вода, кролики, виноград, несколько апельсиновых деревьев. Если одумается — заберём назад, нет — останется там навсегда…

— Она непременно постарается бежать, привлечёт на свою сторону дураков, и всё начнётся сначала, — упорствовал Нуарос. — А так — нет человека, нет проблемы…

— Я порошу Первого Помощника организовать достойную охрану. Её не уговорить никому на свете, — улыбнулся Лабер. — Вот от этой штуки никому не уйти, — указал он на палача Мунгоон-Гали. — Он любого и на том свете отыщет.

— Почему меня никто не спрашивает? — подал голос отец Ефродонт. — Неужели вас не интересует мнение церкви?

— Прошу прощение, — склонил голову Руководитель. — Вы самоустранились с самого начала разговора. Пожалуйста, если хотите — высказывайтесь…

— Отец наш небесный сказал — не убий. Ссылка — тоже убийство, не тела — духа! Поэтому я против и того и этого…

— Позволь тебе возразить, — мягко сказал Лабер. — Мы вынуждены защищаться от зла, в каком бы обличии оно не появилось на нашем пути. Зло — оно всегда зло. Мы хотим знать, что конкретно вы предлагаете сделать?

— Отдайте её нам. Пусть служением Господу искупить свою вину перед обществом…

Прорицательница захохотала, будто её щекотал люрминс.

— Я не признаю вашу убогую церковь! Я ревностная католичка, и мне абсолютно всё равно, что произойдёт с вами в ближайшие годы. Я презираю вас и плюю на ваши святыни!

— Нам всё понятно, — закончил обсуждение Руководитель. — Ли Фу, приготовь соответствующее заявление, а у нас с Такарангой есть небольшое дело. Разрешите откланяться, — и он стремительно вышел через заднюю дверь.

Во время разговора Вилли искусно скрывал волнение, но стоило ему покинуть Дом, как он бегом бросился к Дальнему посёлку. Лаберу очень не хотелось, чтобы блоки управления люрминсами попали не в те руки. Он помнил, сколько их осталось в подземелье и осознавал, какую потенциальную опасность представляло только одно их присутствие на Земле. Требовалось срочно изолировать блоки управления, пока какой-нибудь смышлёный и сообразительный прохвост не разобрался что к чему. Вот, предположим, если бы они попали к лжегерцогине? Гриз сплюнул и прибавил ходу…

Все квадратики оказались на месте. И только тогда, когда они исчезли в необъятном кармане Вилли, он вздохнул свободно и принялся придумывать, куда бы спрятать блоки управления…

Ближе к вечеру Руководитель отправился в горы. По важному делу…

Изгнание Ирмы Лозенфильд прошло тихо и без лишних происшествий. Её заковали в кандалы и на голой телеге провезли через весь Город. Народ выглядывал из окон, некоторые плевали вслед процессии. Прорицательница в свою очередь проклинала всех подряд, призывая на головы подлых трусов страшные кары, болезни, мучения, чем окончательно оттолкнула от себя немногих сочувствующих.

Погода стояла хорошая. Корабль ходко бежал по пологой волне, и вскоре заговорщица вступила на берег свой тюрьмы. Ирму предупредили — её будут навещать раз в месяц, и если она искренне раскается, то увезут в Город, где она сможет спокойно жить и работать. Вместе с ней на острове остался люрминс, а рыбакам, эмиру и Фридриху передали, чтобы они, во избежание лишних жертв, не приближались к острову. Охране даны чёткие указания, и любой, кто осмелится нарушить запрет, будет немедленно уничтожен.

Барон, естественно, не поверил Руководителю и, не мешкая, ринулся спасать соотечественницу, белокурую Брунгильду, от сиволапого мужи-чья, которое, по его мнению, держало несчастную прикованной к замше-лой стене, а гадкие птицы какали ей на очаровательную головку. Краса и гордость Ордена, могучий крейсер «Святой Иеремия», сооружённый из вкривь и вкось напиленных досок, текущий в тысяче мест, едва вмещающий двадцать воинов с полным вооружением и четырёх членов команды, торжественно отправился в опасное плавание и больше никогда не возвращался. Для Шоппенбаха осталось неразрешимой загадкой, куда подевалась основа его непобедимого флота, на которую возлагались особые надежды в деле приведения к покорности злокозненного Руководителя.

Эмир тоже пожелал, на всякий случай, спасти пленницу, а вдруг пригодится в будущем, снарядил было свой флагман, но передумал и решил посмотреть чем закончится великий поход Фридриха. После исчезновения корабля вместе с командой Муса решил выяснить, кому поручена охрана прорицательницы, раз ей удалось совладать с целым крейсером. Он просто вовремя сообразил, что Руководитель разжился чем-то необыкновенным и поэтому вместо спасательной экспедиции активизировал деятельность шпионов.

Глава ╧ 4

— Скажи, если бы не люрминс, ты бы казнил Ирму? — спросил робот Лабера.

— Без колебаний, — ответил Гриз.

Друзья сидели возле пульта в подземном ангаре и пробовали сообразить, что делать дальше. Почти восемь часов, метр за метром они осматривали помещение, но ничего интересного, кроме уймы полудохлых люрминсов, не нашли. Никакого оружия отыскать не удалось, а очень хотелось бы…

— Скажи, дружище, — снова оживился Али. — Город развивается семи-мильными темпами, возникают новые производства, усложняются отно-шения между людьми, рождаются труднообъяснимые противоречия, и мы постоянно опаздываем правильно реагировать на перемены, накатывающиеся на нас волна за волной. Так и утонуть не долго. Тебе не кажется, что из нас вышли хреновые правители и некомпетентные администраторы? Я думаю, мы занимаемся не своим делом. Так и до полного конфуза недалеко. Население пока прислушивается к нашим бездарным советам, но скоро, очень скоро всё необратимо изменится и наше место займёт некто, обладающий медовой улыбкой, благозвучными устами, обтекаемой внешностью и умением радостно убивать неугодных толпе. Да — ты Руководитель, да — спаситель из ледяного плена. Только мало этого! Мы забыли, что перед нами люди из средневековья. Они не приучены слушать Брамса и читать Кафку. Им подавай размалёванного балаганного Петрушку, а по выходным — публичную казнь на центральной площади. И не просто — раз, и башка долой, а обязательно, чтобы на повозке через весь город, да в колпаке еретика, чтобы можно было бросить чем-нибудь тухлым или вонючим и только после позора — публичная казнь. С барабанами, с чудовищем-палачом, зачитыванием бесконечных прегрешений, и как апофеоз празд-ника — непременное четвертование. А тут два идиота из будущего со своими нотациями о высокоморальном обществе и требованиями любить ближних и всех кого попало. Не удивительно желание первого попавшегося живодёра столкнуть с пьедестала тупых и ничего не понимающих в жизни придурков. Кто всерьёз воспринимает наши идеи и начинания — Ли Фу и горстка ему подобных? Мы забыли, чем кончали мудрецы, философы и поборники добра во все времена и годы, и абсолютно напрасно это сделали.

— Здорово тебя сегодня растащило на переживания и прочие глупости. Никто и не думал, что всё произойдёт само собой, стоит только бросить семена в землю. Отнюдь! Первыми, как правило, появляются сорняки: жирные, наглые, самодовольные. Они так и прут во всю ивановскую не считаясь с интересами культурных растений. Не стоит принимать их всходы за начало оздоровления общества. Их надо выдирать без жалости, стараясь при этом не повредить робкие ростки доброго, вечного. Я не уверен, будто у жителей Города, пусть даже самых умных, есть богатый опыт управления его сложной структурой. Мы больше видели, больше знаем и не поддадимся на сладкие уговоры и посулы. А раз так, то это означает — мы на своём месте и занимаемся правильным делом. Не нужно тянуть цветок. Пусть себе растёт и развивается по программе, начертанной природой. Нам остаётся только поливать, подкармливать и вовремя удалять сорняки всех мастей и размеров. Усвоил?..

— Муса и тот переплюнул нас, — не унимался робот. — Он не стал искать врагов за пределами поселения, а обратил взгляд на подданных, и каких замечательных результатов добился! Вываливает неверных жён в перьях и привязывает к позорному столбу. Разбойников без тени сожаления сажает на кол, а ворам отрубает руки и ноги, смотря по тому, кто у кого сколько украл. Горьким пьяницам заливает через воронку кипящее масло в горло. И так можно продолжать до бесконечности.

— Правонарушения от этого в Кангенде не убывают, — сказал Лабер. — Ты прекрасно знаешь — запреты и наказания никогда не давали положительных результатов. Зло всегда изощрённей мер физического воздействия, применяемого к нему. Такие меры по сути своей — зло! И именно они подпитывают нашего извечного врага. Я много размышлял над механизмами, управляющими нашим сознанием и вот к какому выводу пришёл — провирус постоянно проводит тестирование любого общества на выживание. Для этого он выработал интересный механизм — закрепляет всё негативное в генах человеческих. Поэтому так трудно перешагнуть через зло и начать творить счастливое общество. Труднейшее испытание, не правда ли? Короче говоря, люди должны делать добро только потому, что это станет жизненной потребностью и только тогда произойдёт закрепление в последующих поколениях выстраданного и честно заработанного умения — жить так, как заповедовал наш создатель. Тогда мы с чистой совестью поднимемся на более высокую ступеньку в развитии.

— Где без промедления возникнут новые напасти, для преодоления которых потребуется ломать себя, меняя в сознании привычные понятия и аксиомы, пытаясь осознать, чем всё закончится и куда заведёт вновь найденная тропа.

— Вполне может быть, — согласился с другом Вилли. — Давай вернёмся к нашим делам. Муса занимается откровенным популизмом. Нам его методы не приемлемы. Пусть себе развлекается до поры, до времени. Я видел к чему это приводит. С пороками требуется бороться не на площадях у позорных столбов, а в сердце каждого гражданина. Только тогда будет толк и положительный результат. Всё остальное — борьба ради борьбы, и не более того. И давай прекратим бесконечный разговор. Так можно болтать до появления мозолей на языке. Одно я могу сказать со всей ответственностью — не нужно было затевать весь этот сыр-бор, если возникли сомнения, что задача нам не по плечу. А раз взялись за дело — стонать и жаловаться недопустимо! Нас никто не заставлял одевать на себя ярмо…

Робот поднялся с пола, потянулся и побрёл к истребителю, а Лабер занялся пультом. Пора было возвращаться.

Город после изгнания прорицательницы жил, на первый взгляд, прежней жизнью. Но только на первый! Все запомнили проклятия Ирмы и постоянно ждали страшных бед и напастей. Да, пока ничего страшного не происходило. Однако людей это не убеждало в безопасности дальнейшего существования, и они со страхом смотрели в будущее. Руководитель сидел в истребителе и с горечью думал, до чего сильны в нём и его согражданах суеверия. Как они глубоко засели в душах и появляются на свет божий стоит первой попавшейся вертихвостке, в припадке лютой ненависти, наобещать жителям кучу гадостей. Почему так устроен человек, если он, не смотря ни на что, продолжает верить в дурацкие приметы, несчастливые числа и зло-вредное влияние чёрных кошек? Почему мы так мало доверяем здравому смыслу и науке? Чем они провинились перед человечеством? Любой идиот с горящими глазами, предрекающий сонм бед на каждом углу, будет во все времена являться для людей непререкаемым авторитетом, и ничто не в состоянии вырвать из сердец страшные предчувствия надвигающейся катастрофы. Так почему же всё-таки мы верим им — армии лжепророков, проходимцев, шарлатанов и откровенных неучей, способных без особых усилий ввергнуть нас в панику, хаос, подвесить над каждым дамоклов меч неотвратимой беды? На каких тёмных струнах души они играют? На этот вопрос Вилли не знал ответа. Может его уже отыскали учёные мужи, только Лаберу никогда ранее не доводилось читать ничего подходящего по этому поводу. А посему он бродил во тьме неведенья.

В Городе Руководителя ждал крайне неприятный сюрприз. Один из многочисленных «доброжелателей» повесил перед Домом Дракона. Его верного и надёжного товарища, проведшего сквозь тяжкие испытания, выжившего в пламени космических сражений, делившего с хозяином все тяготы и лишения, какие преследовали их на каждом шагу. Несгибаемый герой погиб не от вселенских катаклизмов, от руки мелочного интригана, гнусного завистника, старающегося подобно блохе укусить гиганта, и не способного более ни на что…

Лабер собственноручно снял благородное животное с импровизированной виселицы, с большой осторожностью освободил от верёвки, прижал к сердцу, с невыразимой нежностью завернул в кусок чистого холста, невольно прослезился, сел на коня и уехал. Он хотел в одиночестве проститься с Драконом. Безутешная вдова героя сидела в Доме и скорбно вылизывала четырёх его отпрысков, всего неделю назад появившихся на свет.

Вернулся Гриз только под вечер, устало спустился с коня, бросил поводья Гармашу и ушёл в Дом. Там его уже ждал невозмутимый Ли Фу. Требовалось незамедлительно заняться текущими делами. Первым на очереди был проект создания в одной из морских лагун садкового мидиевого хозяйства. Старик в сопровождении неизменного Такаранги несколько раз выезжал на побережье, прикидывал, искал удобное место для строительства фермы, и только после тщательного анализа, решил обсудить с Руководителем важное начинание. Вторым шёл уже успевший набить оскомину вопрос о легирующих добавках. Каульвюр заканчивал сооружение плотины на речке и параллельно готовил всё необходимое для установки водяной машины. Кузнец планировал поставить рядом с плотиной большую мастерскую по производству всех необходимых узлов и агрегатов для множества машин и приспособлений, пока существующих только на бумаге. Затем необходимо было уточнить с роботом сроки экспедиции на орбиту, где среди огромного количества обломков находилось так много необ-ходимой им стали. Последними шли всякие мелочи, которые, как правило, требовали немедленного решения.

По окончании работы Первый Помощник с кузнецом удалились. Гриз остался наедине с китайцем. Ли Фу сходил в кладовку, принёс молоко, сыр, хлеб, варёную рыбу, поставил снедь на стол и молча сел. Старик с утра ничего не ел — давал указания по строительству плотины. Вилли знал, он не притронется к пище, если Руководитель откажется разделись с ним трапезу. Вначале, Лабер грешным делом подумал, будто старик боится яда, правда на него это было непохоже! Гриз не стал мучиться и спросил напрямик. Ответ поразил его. Оказывается Ли Фу знал, до чего много приходится работать Руководителю. И чтобы заставить его поесть, старик избрал такую странную тактику. И она давала хорошие результаты. Вилли действительно не успевал перекусить, вечно спешил, однако он просто не мог оставить голодным старика и всякий раз был вынужден составлять ему компанию. Таки образом они успешно кормили друг друга.

После еды Ли Фу посмотрел на Руководителя странным взглядом и медленно, с расстановкой произнёс:

— Я пришел к тебе по поводу начала строительства технического уни-верситета. Не торопим ли мы события? Задумка сама по себе весьма хороша, но своевременна ли? На днях я вознамерился прочесть учебник, составленный Первым Помощником и ужаснулся. Знания будущего и то, каким символами они были изображены на бумаге, оказались страшно сложными. В городе живёт несколько человек понимающих в математике. Я без промедления призвал их на подмогу. Они после долгих и безрезультатных попыток разобраться в написанном, были вынуждены прибегнуть к помощи Первого Помощника. Он с удовольствием попробовал объяснить назначение, смысл непонятных значков и символов, и вскоре благополучно запутал нас окончательно. Отсюда следует простой и логичный вывод — наши скромные знания не идут ни в какое сравнение с вашими, а ваши — с возможностями космических похитителей! Пропасть, разделяющая всех нас гораздо глубже, чем ты думаешь! Гуманитарное направление на сегодня является более перспективным и предпочтительным. Подумай трезво, рассуди здраво! Разве нам под силу построить думательные машины — компьютеры, самодвижущиеся повозки — автомобили, летающие аппараты — самолёты и многое, многое другое, о чём идёт речь в книгах Первого Помощника. Извини, друг мой! На сколько мне известно, ты тоже просто пользуешься изобретениями существ, пришедших из глубин космоса, не понимая каким образом они устроены. Тебе не под силу, хоть лопни, построить второй истребитель. Даже починить его, в случае поломки, ты не в состоянии. Нам придётся большую часть технической литературы припрятать до лучших времён. За невостребованностью!..

— Никак не ожидал услышать подобные разговоры от тебя. Хотя не могу не признать — ты во многом, к моему горькому сожалению, прав. С другой стороны, не далее чем вчера ты, в этой самой комнате, при всём честном народе, произнёс пламенную речь о пользе всестороннего образования, а уже сегодня высказываешь диаметрально противоположное мнение! Почему?

— Я простой человек и ошибаюсь не менее других. Тем более тогда, когда весь жизненный опыт входит в противоречие с действительностью. Невольно начинаешь лгать самому себе. Так не охота разрушать привычное течение жизни. Мне пришлось долго бороться с самим собой и много думать…

— Всё же ты заблуждаешься…

— Суди сам. Когда я вижу, с каким усердием наши дети постигают азы грамматики и чистописания, радуюсь и умиляюсь. Но одно дело общее образование, причём достаточно поверхностное, а совсем другое — специальное! У меня нет ни малейших сомнений — нам, после долгих мучений удастся взрастить и выпестовать грамотных специалистов. Чем они займутся после окончания университета? Пойдут на кузницу к Каульвюру? Лепить горшки к Хасану? Делать луки к Цедендамбе? Пасти лошадей к Нураддину? Пахать землю к Н'Гвашла? Бортничать к Салофе? Ловить рыбу к Элиасу Пересу? Растить хлопчатник к Ализи Саботаеву? Ткать материи к Шикве Мукала? Жечь уголь с Шиназукой? Плавить металл к Хансену? Для этого не надо заканчивать университетов. Иди и трудись. Создавай всё необходимое для общества. Нет! Выпускники обязаны при помощи полученных знаний формировать будущее, в котором нам не будут угрожать многочисленные беды и напасти. Они непременно воздвигнут храм, в котором все заживут легче, радостней, спокойней. Только храм не выстроишь на базе того, что нас окружает. Для построения развитого, умного, культурного общества потребуется солидная и обширная материальная база. Ибо не даром говорят мудрецы: не может стоять дерево без корней, здание без фундамента, человек без знаний и веры! А у наших строителей будут начисто отсутствовать точки приложения сил и талантов. Все наши усилия пойдут псу под хвост. Образование сыграет негативную роль. Оно просто-напросто убьёт молодежь! Без выхода энергии, без возможности воплотить мечты в жизнь они станут деградировать, многие озлобятся на нас за крушение мечты и надежд! Так мы, не желая того, получим новый очаг напряженности. Большая часть выпускников непременно окажется на Задах, где благополучно сопьётся на радость Фазого Ба Си. Меньшая часть примется грезить о том, чего ей не суждено совершить и в результате неминуемо родится тайный культ, или что-нибудь в этом роде. Таким образом, вместо положительного, получим крайне отрицательный результат! Наши благие намерения обернутся трагедией для подрастающего поколения и, гладя на них, школьники станут сомневаться, к ним присоединятся родители и хорошее, нужное дело заглохнет само собой. Поэтому имеет смысл выждать. Пойми! Невозможно смотреть на сегодняшний день сквозь вуаль времени. Пока ты не в состоянии преодолеть инерцию мышленья. Твоё я противится принять более низкий уровень знаний, не желает опуститься на несколько ступеней эволюции. Человеку из будущего, которому были доступны невероятные вещи, очень трудно вписаться в убогое сегодня. Ты сам всё понимаешь, только пока не готов принять очевидное. Ты стремился построить достойное общество, а в итоге получил не то, на что надеялся. Смирись. Тебе не дано прыгнуть выше головы…

— Ты несколько сгущаешь краски. Без образованных людей нам не подняться на более высокий уровень развития…

— Если бы мы жили на прежней Земле, где имелись заводы, фабрики, мастерские, тогда бы знания пригодились. Но мы, к огромному сожале-нию, лишены технической базы и месторождений полезных ископаемых. Мы с огромным трудом наладили производство тканей и перестали оде-ваться во что попало. Наши дети будут знать и видеть только то, что создали для них мы, потому, что у них просто украли прошлое. Поэтому потребуется время и недюжинное терпение, чтобы пустить здоровые корни и после этого начать думать о чём-то более серьёзном.

— В любом случае нам потребуются специалисты…

— Десять человек мы в состоянии подготовить индивидуально. Сейчас идёт речь о постоянном, массовом выпуске, как ты выражаешься, инже-нерно-технических сотрудников. Так что давай, не будем торопиться с открытием университета. Каждому овощу своё время. Заболтались мы с тобой. Мне пора на занятия. Такаранга наверняка весь извёлся. У него удивительная тяга к знаниям. Прощай…

Ли Фу не торопясь вышел.

Лабера смутили слова старика. Он соглашался с ним и не соглашался, спорил, хоть и сознавал правоту китайца.

Руководитель некоторое время ходил по комнате взад и вперёд. Мысли его находились далеко. Он сравнивал прожитую жизнь с нынешней. Прав оказался Советник по общим вопросам. Райберы напрочь лишили людей главного — производственной базы, на основе которой происходит развитие всех отраслей знания. Значит, чтобы выжить, придётся усложнять производство. А для этого необходимо сделать одно из двух: либо бросить все силы на поиски полезных ископаемых и потратить на них уйму времени, либо заняться завалами на орбите, что тоже предполагало немалые трудности. Да, не легко давалось движение вперёд. Каждый шаг приходилось делать с огромным трудом, преодолевая неимоверные трудности, с которыми лет двадцать назад шутя справился даже ребёнок. До чего в сущности это гадко — рухнуть с вершин технического прогресса на более чем примитивный уровень, всё знать и не иметь возможности ничего сделать. Жизнь и злая судьба превратила Вилли в беспомощного, ничего не умеющего небожителя. Ангела без крыльев! Оскорбительное состояние. Он, способный с закрытыми глазами собрать и разобрать вертолёт, оказался бессильным сделать элементарный станок для бритья…

Руководитель долго сидел в одиночестве, думал о безрадостном буду-щем. Оно рисовалось в весьма мрачных красках, когда он неожиданно поймал себя на мысли, что последнюю минуту к чему-то усиленно при-слушивается. Далёкий звук, очень на что-то похожий, не позволял сосре-доточиться. Лабер встал, подошёл к двери и выглянул наружу. Конечно же, это был Гармаш. Он мчался к Дому и вопил что есть мочи. Взволно-ванные жители выбегали из домов и с тревогой смотрели ему вслед. Некоторые, побросав дела, устремились за Малоги. Руководитель закрыл дверь и сел за стол. Ждать оставалось недолго. Гармаш, даже не притормозив, ворвался в комнату и захлёбываясь заорал:

— Там! Прискакал этот! Как его! Да! Мугазо Бари! Он сказал! А лошадь вся взмыленная! Трясётся! Фыркает! И капает пена!..

— Откуда у нас появился Мугазо? — спокойно спросил Руководитель.

— Так я и говорю! Из Кангенда! Там убили этого! Как его! Короля ихнего! Раз! И башка долой!

— Подожди, какого ещё короля?

— И он тоже удивился! Как его! Судья наш! Вот я и говорю!..

Из-за спины Малоги появился Мугазо Бари — доверенное лицо эмира.

— Я приветствую тебя, — слегка задыхаясь, сказал он. — Исчезни! — бросил он Гармашу. Тот пулей вылетел из Дома и помчался баламутить Город.

— У нас случилось страшное — произошёл переворот. Муса аль Шаддах пал. Его зарезали прямо в опочивальне. Власть перешла к новому правителю Куш Ас-Самаду. Бывшему писарю эмира. Сегодня утром он приказал именовать себя падишахом. По всему Кангенду идут повальные аресты. Сподвижники эмира вместе с семьями сгоняются, подобно баранам, в подземелье дворца. Вдоль дорог спешно устанавливают зазубренные колы и вскоре они вкусят кровь невинных. К счастью некоторым удалось бежать. Они бросили всё и под покровом ночи скрылись. Около сотни несчастных торопятся в Город и слёзно умоляют уважаемого Руководителя выслать им навстречу отряд вооружённых всадников. Псы падишаха скоро бросятся в погоню, схватят женщин, детей, стариков и придумают, дерзнувшим не покориться, страшную смерть. Покойный эмир, мир праху его, никогда не ссорился с Городом и успел шепнуть перед кончиной, чтобы я спасал всех, кого смогу и уходил с ними к тебе. Умоляю, помоги беженцам. Сжалься над осиротевшими людьми, ибо повисла над ними тень гибели.

— Охрана! — коротко бросил Лабер.

Два дюжих молодца появились в дверном проёме.

— Срочно, хоть из под земли, найдите Нураддина и Первого Помощника. Да! И не забудьте Хайме Нуароса.

Стражники бросились исполнять поручение…

Вилли внимательно посмотрел на гостя, достал два тяжёлых глиняных стакана, принёс из кладовой кувшин лёгкого вина, налил и пригласил Мугазо к столу. Бари с достоинством выпил. Гриз вновь наполнил стакан.

— Хорошее вино, — сказал Мугазо после второй порции. — В нём всего в меру. Как и у умного правителя…

— Ты не мог бы рассказать, каким образом смерть настигла Мусу? — спросил Руководитель. — Пока у нас есть время…

— Вчера, перед тем, как отойти ко сну, эмир призвал к себе писца, дабы продиктовать письмо. Через несколько минут негодяй появился из опочивальни и распорядился, от имени эмира, срочно найти главу дворцовой стражи и визиря. И тут мне помог Аллах великий. Пока убийца командовал, я через потайную дверь вошёл в спальню и увидел повелителя распростёртого на полу в луже крови, с ножом в груди. Я, было, кинулся позвать на помощь, но эмир, собрав последние силы, приказал, не медля ни мгновения, оповестить всех преданных ему людей о надвигающейся опасности и спешно идти в Город. Только так они могли спасти свои жизни. С этими словами наш дорогой Муса аль Шаддах успокоился навеки. Я выскользнул из покоев и тёмными переходами бросился к домам сподвижников эмира. Вокруг дворца уже сновали люди предателя. Меня хранил Аллах и помог проскочить незамеченным. Наши друзья поняли всё с полуслова и скрытно покинули жилища. Я строго настрого предупредил каждую семью, чтобы они не медлили ни мгновения и шли к оврагам, где должны были ждать остальных, и мчался дальше. Так, благодаря мужеству повелителя, который даже в последнюю минуту думал о безопасности подчинённых, мне удалось оповестить многих. К сожалению, некоторые замешкались и, по всей видимости, были схвачены людьми падишаха. Мы их ждали в условленном месте, сколько могли, затем спешно тронулись в путь. Я вернулся к Кангенду. У меня не было выбора. Без лошади я не мог полностью выполнить волю эмира. Нам срочно требовалась помощь Города. В ином случае беглецы были обречены. Я подкрался к табунам, был замечен охраной, заколол одного стража ножом, получил удар пикой в ногу, вскочил на коня и помчался в сторону побережья. Пришлось сделать большой круг, дабы сбить с толку погоню. И вот я здесь. Руководитель, беглецы молят о помощи. С ними много детей, а по следам идёт вечно голодная смерть!..

Лабер без промедления распорядился собрать всех необходимых людей. Они уже находились слегка в курсе. Вилли без промедления приступил к делу.

— Нураддин, приготовь двадцать, нет, тридцать лошадей и шесть подвод. Не медли. У нас нет времени…

Нураддин молча вышел.

— Хайме, собери людей, хорошо вооружи. Сбор возле табунов. Действуй!

— Хочу заметить, что самые жестокие тираны получаются из возвысив-шихся метельщиков, — неожиданно заметил Первый Помощник. — Они глупы. Однако это не меняет сути дела. Всех беглецов в скором времени уничтожат, если мы промедлим…

— Мугазо, пойдёшь с Хайме. Всё, с богом…

Мужчины вышли из Дома и разошлись каждый в свою сторону.

— Предлагаю рысью пробежаться до Дальнего посёлка, — предложил Али.

— Истребитель — последняя надежда беглецов. Только давай доберёмся до него верхом. Так сподручней…

Через двадцать минут истребитель поднялся в воздух, включил режим невидимости и устремился к Кангенду.

Друзья достигли беженцев через десять минут. Полуголые люди, отягощённые ребятишками, медленно брели по дороге. Скорее всего они двигались по инерции, потому, что прекрасно понимали — им не уйти от конной погони, а Мугазо появится, в лучшем случае, на рассвете. Даже если он разживётся крылатыми конями, то всё равно не успеет. Лишь страх за жизнь детей гнал людей вперёд. Вдруг они увидели Руководителя, который спокойно шёл им навстречу. Беглецы в изумлении остановились. Они отказывались верить своим глазам. Лабер спокойно и уверенно подошёл к визирю покойного эмира.

— Я приветствую уважаемого главу Города, — нерешительно произнёс он, с тревогой вглядываясь в неожиданного гостя.

— Здравствуй, Абдулла, рад видеть тебя живым и здоровым. Скажи людям, пусть отдохнут. Смотри, дети совсем выбились из сил. Вам больше ничего не грозит.

— За нами гонятся псы проклятого Куш Ас-Самада. Скоро они будут здесь! Мы обречены. Многие уже пали. Скоро и мы присоединимся к ним. Или ты не слышал, что произошло у нас. Раз ты здесь — значит не слышал…

— Не беспокойся, я в курсе. Скоро появится Хайме с подводами и про-дуктами.

— Подожди, но как ты успел…

— Я встретил Мугазо Бари неподалёку отсюда, и он поведал о случив-шемся. Я отправил его в Город, а сам поспешил вам навстречу…

— Я не вижу солдат. Неужели ты один?

— Мои люди ускакали навстречу врагу. Так что мы в полной безопасности.

Однако визирь никогда не разрешал страху затуманивать разум, и никому не позволял считать себя дураком. Он даже в критическом положении не терял самообладания и хладнокровия, и сохранял полное спокойствие в любой ситуации. Абдулла внимательно посмотрел на Руководителя и с лёгкой усмешкой сказал:

— Вокруг нас раскинулись глубокие овраги. Эта дорога — единственный путь к Кангенду. Твои воины не могли пройти мимо нас незамеченными. А вдруг тебя тоже изгнали, и ты идешь к эмиру просить убежища?

— Я ещё раз повторяю — скоро прибудет Бари и ты лично убедишься в правоте моих слов.

— Хорошо. Мы последуем твоему совету. Женщинам требуется пере-дышка. В любом случае у нас нет выбора.

Визирь обернулся и распорядился устраиваться на отдых. Неожиданно совсем недалеко блеснула вспышка, и почти тут же донёсся грохот взрыва. Затем ещё и ещё. Беглецы сбились в кучу и с тревогой смотрели на клубы дыма, поднимающиеся над дорогой.

— Ты применил порох! — догадался визирь. — Однако это вряд ли остановит погоню.

— Я думаю иначе. Не беспокойся. Вояки падишаха сейчас улепётывают из последних сил. Вернее те из них, кто остался в живых…

— Нам ничего не остаётся, как полностью довериться тебе. Подождём Бари здесь…

Лабер взял под руку Абдуллу и отвёл в сторону. Он не хотел, чтобы их слышали посторонние.

— Мугазо упомянул о каком-то письме, которое эмир собирался продиктовать перед сном. Не оно ли стало причиной его смерти?

— Вполне может быть. Муса аль Шаддах, да пребудет мир над его пра-хом, за последнее время сильно изменился. Он надолго уединялся, погружаясь в мучительные раздумья. Наконец у него созрело решение. Эмир призвал меня и сообщил о желании немедленно присоединиться к Городу. Он собирался послать гонца с письмом, в котором излагал свои мысли по этому поводу.

— Что конкретно он хотел мне сообщить?

— В послании содержались предложения о принципах совместного управления единым государством. Более полно они должны были быть озвучены при личной встрече двух правителей.

— Многие из приближённых были недовольны его политикой. Они только ждали удобного случая, а письмо ускорило развязку…

— Да. Писарь мгновенно понял опасность, таящуюся в послании. Он не мог позволить, чтобы он покинуло пределы дворца. Негодяй решил не медлить и убил эмира, затем вызвал сообщников, и пока никто ничего не сообразил, стал производить повальные аресты. К счастью Мугазо являлся одним из немногих, пользующихся неограниченным доверием Мусы аль Шаддаха и поэтому имел ключ от секретной двери его опочивальни. Кстати, я не был удостоен такой чести. Он появился как нельзя кстати. Благодаря провидению и Аллаху всемогущему, мы ещё живы!

— Для вас все неприятности закончились. А вот с Кангендом нужно что-то делать…

— Подстрекаемый безумными советчиками, Куш Ас-Самад не применит предпринять попытку овладеть Городом. У него разгораются аппетиты и кружится от удачи голова. Он долго не протянет, но бед натворить успеет. А если следовать логике, то последующий правитель будет не лучше. Наоборот. Ему придётся применить более крутые меры для удержания власти. Если ты не вмешаешься, то славный Кангенд в скором времени погрузится в пучину вражды и ненависти. Много невинных людей падёт по прихоти очередного безумца. Сколько потребуется смертей, чтобы утолить их жажду власти? Необходимо как можно скорей положить конец надвигающемуся бедствию. Помоги мне изгнать презренного убийцу и я не колеблясь выполню волю покойного эмира — присоединю Кангенд к Городу! Я всегда верил Мусе и прекрасно понимаю причины, двигающие им.

— И каковы они?

— Мы развиваемся изолированно друг от друга. Неизбежно настанет миг, когда один город получит над другим военное преимущество, и я очень не хочу, чтобы какой-нибудь честолюбец воспользовался им в своих целях. Мы не вечны. Нам на смену придут другие люди. Куда они поведут подданных? Около двух лет назад эмир посылал большую экспедицию. Он стремился подтвердить или опровергнуть твои слова о смерти всего человечества. Похоже ты оказался прав. Мы не нашли даже следов поселений, хотя наши посланники зашли очень далеко. По этой причине нам следует объединиться под единым флагом. Конфронтация унесёт множество драгоценных жизней. Тогда мы разделим участь соплеменников, но в этот раз по своей воле. Я не хочу и не позволю разрушить государство воздвигнутое в трудах непосильных. Пока не поздно…

— Если мы поможем тебе сбросить с трона падишаха, какие у нас гарантии, что ты не захочешь воспользоваться удобным моментом и не нападёшь на Город?

— Ты видишь меня перед собой униженного, лишённого всего, в одном нижнем белье, вместе с семьёй и немногочисленными родичами. Поверь, у меня были тысячи возможностей умертвить эмира более изощрённым методом, чем это сделал писарь…

— Хорошо, я помогу тебе, только для начала желательно вывезти вас отсюда, а потом посмотрим, куда нам двигаться…

Абдулла поспешил к своим, а Руководитель отправился в сторону Кангенда. За поворотом дороги его ждал робот. Он сидел на крыле истребителя и беззаботно болтал ногами.

— Как успехи? — поинтересовался Лабер.

— И враг бежит, бежит, бежит… — пропел Али. Он был полностью уверен в эффективности атаки, однако биодатчик не выключил, из соображений безопасности… — Вся происходило приблизительно так, — Первый Помощник развёл руки, растопырил пальцы и вылупил глаза. — По ночной дороге тяжело скакала довольно внушительная группа всадников. Закованные в кожаную броню кони, всхрапывали и дробили коваными копытами камень дороги. Воины в воронёных доспехах, с опущенными до пупка забралами, вооруженные копьями, кистенями, двуручными мечами, арбалетами, алебардами и рогатками, торжествовали, предвкушая кровавую потеху. Они были уверены в своей полной безнаказанности и поэтому, чтобы растянуть удовольствие, не очень торопились. Перед группой бежала свора свире-пых, огромных собак Баскервиллей, вымазанная для устрашения фосфором и верблюжьим навозом.

— Странная интерпретация событий, — почесал затылок Гриз.

— Отстань! Так вот. Душегубы стремительно настигали беглецов. Как вдруг мрачное небо озарилось багровыми сполохами, раздался громоподобный звук и из разверзшегося пространства, появился грозный мститель. Справедливый гнев клокотал в чистом и бесстрашном сердце героя. Всадники резко затормозили, сбились в кучу, подобно стаду баранов, а потом в ужасе заметались в разные стороны, в надежде спастись от тяжёлой руки чудо-воина. Однако мститель был на чеку. Он ударил из правого орудия, — робот лягнул воздух левой ногой. — Потом шарахнул из левого, — Али лягнул правой ногой, — И сразу же сделал два дуплета. Они полетели кувырком!

— Кто конкретно?..

— Руки, ноги, головы, латы, доспехи, лошадиное барбекю, собачьи зубы, хвосты!

— Треплом ты был — треплом остался, — обречено констатировал Лабер.

— Иди, посмотри, если не веришь! — обиделся Али. — Там можно насобирать много наглядных пособий для патологоанатомов… До и навоза там — выше крыши…

— Что ж так много? — удивился Вилли.

— Массовая диарея, не больше и не меньше…

— Лучше, чем болтать разные глупости, слетай, глянь, далеко обоз или нет!

— В том нет надобности, — спокойно ответил робот. — Они почти рядом. Мугазо нещадно гонит лошадей.

— Значит, это твои люди? — послышался насмешливый голос визиря.

Руководитель не спеша, обернулся и увидел озабоченное лицо Абдуллы. Он находился в явном замешательстве.

— Конечно мои. Чьи же они, по-твоему? Уж не твои ли?

— Я всегда высоко ценил твой ненавязчивый юмор. Сегодняшнее поло-жение более чем угрожающее, и оно не предмет для зубоскальства!

— Не надо кричать. Мой людь прекрасно справился с поставленной задачей. Скоро прибудет обоз. Он уже на подходе. Готовьтесь к погрузке. И давай без лишних вопросов. В городе поговорим подробнее.

Визирь молча посмотрел на Лабера, хмыкнул на робота, который так и не перестал болтать ногами, коротко глянул на истребитель и вернулся к беженцам.

Вилли попросил отвезти его в Город. Робот после этого обязан был вернуться, на всякий случай. Вдруг падишах пожелает повторить атаку…

Весь обратный путь Лабер молчал. Его встревожили слова визиря. Истребитель и люрминсы являлись грозным оружием, против которого не было противоядия. В дурных руках оно неизбежно принесёт много горя, а люрминсы вообще сделают своего хозяина неуязвимым. Под охраной хищной биомассы можно ходить где угодно, творить, что вздумается и оставаться абсолютно безнаказанным. Гриз невольно заёрзал на месте. Вольно или невольно, а люди уже видели люрминса в действии. Все присутствующие при разоблачении прорицательницы знают, каким образом управляется страшное создание, а двое видели множество люрминсов в подземном ангаре и самолично держали в руках полную коробку блоков управления к ним. В Доме собираются умные люди. Они не рискнут рассказывать всем подряд о страшной тайне. Одни из страха перед возможными трагическими последствиями, другие… вот эти другие и волновали сейчас Вилли более всего. Он, и не без оснований, надеялся — первых окажется больше, однако он не имел права исключить возможность очередной попытки захвата власти. Уж очень заманчиво выглядели перспективы единоличного правления! Ради них стоит рискнуть и поставить на карту свою жизнь. Чтобы этого не произошло, необходимо было сделать следующее — достать из тайника один блок, слетать к Могильнику, оживить люрминса и постараться уничтожить его. Вдруг для этого будет достаточно разрушить блок управления? Если хищный сгусток останется целым, тогда придётся просто расстрелять его из истребителя. Лабер с досадой почесал затылок. У них есть порох! Его делают в небольших количествах и складируют в сарае, в который не проберётся только ленивый. Требуется немедленно, прямо сейчас принять все меры, по пресечению возможной утечки взрывчатого вещества. Необходимо подобрать или построить надёжное хранилище, выставить усиленную охрану и ввести строжайший учёт каждого грамма смертоносной смеси. Иначе любой псих взорвёт их вместе с потрохами. А во всем виновата спешка и не желание трезво посмотреть на вещи…

Визирь видел истребитель. Он сообразил — Первый Помощник в оди-ночку разогнал погоню. Вывод напрашивался сам собой. У Руководителя уже есть то нечто, о котором он говорил ему десять минут назад, и он уже добился неоспоримого преимущества перед Кангендом. Абдулла непременно укрепится в мысли о необходимости слияния городов. Промедление смерти подобно. У Мусы хватило ума окружить себя грамотными и дальновидными мужами. Визирь вскоре всё поймёт, и тогда Вилли не избежать нового разговора, более серьёзного, чем сегодняшний.

У Лабера всё больше и больше портилось настроение. До чего странно устроена жизнь. Почему людей сближает не желание жить в мире, любви, доверии, а животный страх быть уничтоженным более сильным. Пусть он нами помыкает, издевается, плюёт в лицо, но зато мы все останемся живы, смирим гордыню, стерпим оскорбления и приспособимся жить со страхом в душе. Он не помешает спать, есть, работать. Это всё лучше, чем смерть на колу или в пламени костра…

Руководитель попросил высадить его в Дальнем посёлке возле дома Ли Фу. В окнах горел свет. Гриз толкнул низкую дверь и очутился в небольшой, чистенькой комнатке. Посредине стоял низкий стол. В углу — узкая кровать. На трёх косых полках аккуратными стопками лежали пергаменты и листы бумаги. Старик сидел за столом и не торопливо писал. Увидев гостя, он отложил перо, улыбнулся и молча указал на табурет, стоящий по другую сторону от стола.

— Как прошла спасательная операция?

— Гармаш?..

— А кто ещё? — снова улыбнулся Ли Фу. — У нас ничего не проходит мимо его ушей и глаз.

— Всё хорошо. Мы успели вовремя. Никто из бежавших не пострадал, чего нельзя сказать об оставшихся в Кангенде.

— Нам крайне необходимо спасти несчастных. Но и война нам ни к чему.

— Падишах очертя голову ринется на нас. У него имеются иллюзии и он их питает. У меня созрел план. Он поможет избежать большой крови, но предварительно мне хотелось бы обсудить его с тобой.

— Я догадываюсь о чём пойдёт речь. Ты надеешься на наших друзей из подземелья?

— Да. Они помогут решить непростую задачу. Следующей ночью запустим их в дело. Придётся подключить Абдуллу. Это неизбежно. Он знает планировку дворца и поведёт головного люрминса.

— Ты не боишься измены? Он может воспользоваться удобным моментом и направить оружие против нас.

— Мы доверим ему всего одного. К тому же он будет управлять им издалека. Мы успеем принять меры к ликвидации визиря лишь только заподозрим неладное. Только я не думаю, что он решится на нападение. В Городе останется его семья. Поэтому перед началом активных действий мы обговорим все нюансы.

— Тогда другой вопрос. Вдруг падишах казнит всех пленных днём?

— Он дурак и садист, а эта публика никогда не убивает свою жертву, не насладившись в полной мере её страданиями. Он их станет пытать, мучить, глумиться, дабы показать жителям Кангенда своё могущество и за одним преподаст урок тем, кто вздумает протестовать.

— Тактика запугивания. Она всегда приносила хорошие результаты и отбивала охоту роптать у непокорных. Старое, доброе средство…

— Что ты пишешь?

— Готовлю проект распоряжения насчёт производства, перевозки и хранения пороха. Лучше поздно, чем никогда…

— А я к тебе как раз по этому поводу… Тогда у меня к тебе нет вопросов. Утром приходи. Поговорим с Абдуллой насчёт дальнейшей жизни.

— Хорошо. Буду непременно…

* * *

Руководитель занимал небольшой домишко рядом с Домом. Маленькая горница, маленькая кухня, маленькая спальня всего на одну кровать — вот и всё его жильё. Большего и не требовалось. Зачем, спрашивается, холостяку большие хоромы? Скромность в быту всегда сопутствовала Лаберу. Он довольствовался малым, думая о большем. Хозяйство вела тихая, опрятная женщина. Она почему-то до судорог боялась Руководителя и старалась не попадаться ему на глаза, шныряя по дому подобно мыши. Вилли ни за что бы не ответил на вопрос — как выглядит его экономка. Он, скорее всего, принимал её за кухонный комбайн, совмещённый со стиральной машиной и пылесосом, чем за живое существо. Вот и сегодня мелькнула тень, брякнула посуда, булькнуло молоко. На столе, будто по мановению волшебной палочки, появилась еда. Руководитель вымыл руки, сел на колченогий стул, не торопясь отужинал и ушёл в спальню. На пороге он оглянулся. На столе уже было пусто. Послышались лёгкие шаги, скрипнула входная дверь и воцарила полная тишина. Гриз отошёл ко сну.

Утром его разбудил Гармаш. Он побоялся войти вовнутрь, поэтому бегал по двору кругами и вопил резким, неприятным голосом. Лабер за несколько минут узнал, что ночью привезли беженцев и разместили в Северном районе, что в Кангенде объявился новый правитель, что Хайме Нуарос собирает воинов для защиты жителей от падишаха, что новый Начальник сыска выслал разведку. Ей предписано наблюдать за всеми передвижениями потенциального противника и в случае опасности оповестить Руководителя. Затем живое радио помчалось дальше…

Вилли встал, оделся, вышел в горницу. На столе дымился завтрак. Гриз выпил стакан молока с мёдом, съел пресную лепёшку и отправился в Дом. Там его уже ждали Советники. Отсутствовали двое: Первый Помощник и Михаил Скоробогатов. Зато возле стола стоял Абдулла и с интересом рассматривал высокое собрание. По традиции все вкушали от местных щедрот. Визирь всякий раз тактично отказывался от угощения, которое периодически предлагал гостеприимный Н'Гвашла. Едоки не обратили на Руководителя ни малейшего внимания и молча продолжали насыщаться. Абдулла нервно теребил край старенького халата, который ему предоставили радушные хозяева, и не мог дождаться начала совещания. Наконец высокое собрание соблаговолило закончит трапезу.

Первым взял слово визирь. Он вкратце поведал то, что уже было из-вестно стараниями Гармаша. В конце Абдулла попросил у Города военной помощи, чтобы после свержения коварного падишаха Кангенд мог присоединиться к Городу. Такова была последняя воля покойного эмира Мусы аль Шаддаха.

Советники, в принципе, не возражали насчёт воссоединения колоний. Однако никому не хотелось воевать. Людям начинала нравиться мирная жизнь, а тут нужно было куда-то скакать, кого-то рубить, зачем-то уби-вать. Конечно, пленных жалко, слов нет, только для начала стоит пригрозить падишаху набегом. Вдруг он испугается и перестанет проказничать! Обсуждения, как такового, не получилось. Советники высказывались вяло и нехотя. Каждого одолевали свои заботы, а им предлагали отрывать людей от дела и бросать в мясорубку, от которой Городу пока не горячо, ни холодно. Абдулла даже растерялся от подобного приёма. Он рассчитывал на активную поддержку и понимание, а Советники явно не хотели внимать его призывам о помощи. Вскоре они просто разошлись, так и не решив — быть войне или нет.

Когда вышел последний человек, визирь сел-таки за стол, положил на него сцепленные руки, упёрся в них подбородком и принялся исподлобья наблюдать за Руководителем, который в глубокой задумчивости прогуливался по помещению.

— Скажи, Абдулла, — наконец заговорил Вилли. — Сколько заговорщиков находится во дворце? Я имею в виду не тупых исполнителей и обманутых, а тех, кто осмысленно пошёл на свержение эмира.

— Человек десять, пятнадцать, не более. Не забывай! За ними стоит ар-мия, слепо выполняющая любой приказ начальника, и дворцовая стража, выдрессированная беспрекословно повиноваться любому распоряжению повелителя. Она, если потребуется, мать родную не пощадит…

— Из этого следует, что если у нас получиться нейтрализовать инициа-тивную группу, то мы избежим лишних жертв…

— Такой вариант мог бы устроить всех. К сожалению, я не вижу возможности сделать так…

— А я вижу…

Абдулла поднял голову и недоверчиво воззрился на Руководителя.

— Сегодня я отдам все необходимые распоряжения Первому Помощнику и он доставит специальное оборудование для проведения спасательной операции. В связи с чем, я ставлю одно условие — ты обязан до скончания века молчать о том, каким образом мы произведём ликвидацию заговорщиков. Ни пытки, ни обещания вечной жизни не должны заставить тебя нарушить данное тобой слово. В ином случае ты и все твои родственники, вплоть до грудных младенцев, отправятся за падишахом. Без промедления и всякой жалости!

— Ты требуешь слишком многого…

— Да. Цена нашей услуги велика. Но согласись — она того стоит. В ином случае ты просто не искренен с нами и вынашиваешь коварные планы относительно Города.

— Советники тебя поддержат?

— Они просто ничего не узнают о моём оружии. Они полностью доверяют мне…

— Прости! Но если мы пойдём на штурм, твой секрет непременно раскроется…

— На этот раз мы обойдёмся без осады, карабканий на стены, обливания смолой и прочей ерунды! Пойдём далее. Едва во дворце восстановится порядок и пленные окажутся на свободе, тебе без промедления придётся провозгласить себя приемником покойного Мусы, или кем там ещё…ну, ты сам сориентируешься…

— Я не понимаю, каким образом нам удастся проникнуть во дворец не замеченными многочисленной стражей, и тем более ликвидировать без шума и суеты около двадцати человек?

— Лично мы не будем никуда проникать. Этого просто не понадобится. Всё сделают наши маленькие друзья…

— Хорошо, — визирь встал и спокойно посмотрел Руководителю в глаза. — Прежде чем дать клятву хотелось бы познакомиться с исполнителями…

— Пока повременим с официальной частью. А сейчас я хочу рассказать, как всё произойдёт. Мы предоставим тебе всего одну попытку. Сегодня вечером, в сопровождении десяти охранников выедем к Кангенду. Время рассчитаем таким образом, чтобы прибыть на место ближе к рассвету. Охрана останется, а мы займёмся делом. Именно тогда тебе будет предоставлена возможность отомстить за смерть эмира. И ещё раз напоминаю — мы прибегаем к крайнему средству и идём на него только потому, что осознаём острую необходимость в подобном шаге! Вражда, которая неминуемо возникнет между людьми в результате военных действий, будет долгие годы проявляться в самых неожиданных местах. Я не хочу ненависти и лишних жертв. Я надеюсь, ты всё понял? Этой ночью мы попробуем решить больной вопрос.

Визирь ушёл в глубокой задумчивости. Он решил выждать и не торо-пить события. Абдулла не знал, что и думать. Только что Руководитель открыто, без намёков и кружений вокруг да около, предложил ему возглавить Кангенд, а затем воссоединиться с Городом. Визирь никак не мог сообразить, я чём здесь подвох! Руководитель никогда не был похож на шутника, только как он собирался втроём, плюс неведомые помощники осилить врага? Загадочная ситуация, странная…

В Городе во всю шла подготовка к обороне. Жители укрепляли стены. На пожарной башне маячили два воина. Они напряжённо всматривались вдаль. Нуарос без лишней суеты грамотно и толково командовал работами. Прискакал запылённый Нураддин, о чём-то пошептался с Хайме и умчался к табунам.

Абдулла не торопясь прошёлся по улицам. Не смотря на опасность везде текла спокойная, чуточку безмятежная жизнь. Люди занимались своими повседневными делами: зеленщики разносили по домам свежие овощи, два гончара обсуждали с чеканщиком ситуацию, нетерпеливые хозяйки выглядывали из окон в ожидании обещанной посуды, в кузне слышался весёлый перезвон молотков, два верблюда тащили повозку доверху груженую камнями. Вот прошёл степенный пекарь. Он плавно вышагивал, сгибаясь под тяжестью огромного, тяжёлого подноса, на котором горкой высились медовые булочки. Ему уступали дорогу. Визирю сделалось интересно. Непроизвольно он последовал за пекарем. Пока они шли, Абдулла никак не мог отделаться от странного ощущения. В городе что-то было не так, чего-то не хватало на улицах, и он судорожно пытался сообразить чего именно!

Наконец пекарь достиг цели. Он осторожно снял поднос с головы и постучал в двери длинного, с большими окнами, дома. Оттуда, словно его ждали, выглянула миловидная женщина, улыбнулась, обернулась и позвала кого-то. Появились четыре мальчика лет десяти на вид, крепкие, румяные, деловитые. Они осторожно, со всех сторон подхватили поднос и занесли в строение. Только тут Абдулла понял, почему город всё время казался ему странным и наполовину пустым. В нём не было детей! То есть, вообще не было!

Через некоторое время мальчики вынесли пустой поднос. Пекарь с ви-димым сожалением прекратил очень его интересующий разговор с жен-щиной, забрал поднос и не спеша удалился. Визирь отчётливо понимал, что выглядит глупо в своём старом халате с чужого плеча, стоящий с растерянным видом посредине улицы, но ничего поделать с собой не мог. Любопытство пересиливало все остальные чувства. Он с вежливым полупоклоном подошёл к женщине, с интересом взирающей на его манёвры, и спросил:

— Вы не подскажите, уважаемая, что это за дом? Я ни на одной улице не видел детей! Неужели они прячутся здесь? От кого? От падишаха? Здание плохо укреплено и при нападении долго не продержится!

— Здесь никто не прячется. Ребята здесь учатся! — певучим голосом ответила женщина, взмахнув длинными, мохнатыми ресницами. — Ты наверное из тех, кто пришёл к нам сегодня ночью? Если хочешь, можешь посмотреть…

Она, плавно покачивая бёдрами, удалилась. Абдулла понял — у пекаря были все основания подольше задержаться возле таинственного здания.

Внутри дом оказался разделённым на несколько равных помещений. В них рядами стояли длинные столы и лавки со спинками. В каждой комнатке находились дети одного возраста, как мальчики, так и девочки. Одни сосредоточенно что-то писали на листах бумаги, сложенных вчетверо. Другие внимательно слушали о бесконечном путешествии воды в природе. Третьи что-то усердно мастерили из дерева. В последней комнатке группа девочек с азартом орудовала неуклюжими ножницами, иголками, нитками и кусками материи. Учились шить одежду. В самом конце дома, за перегородкой из ивовых щитов, обмазанных для красоты и прочности глиной, летали вкусные запахи, тихо стучали ложки, раздавались приглушённые голоса и смех. Гость заглянул в дверной проём. Здесь детей кормили. Дородная тётка в свободном цветастом сарафане следила за порядком. Ребятишки чинно ели. Однако нигде не было видно медовых булочек. Это вдруг заинтриговало визиря. Здесь крылась страшная тайна! Жуткий секрет исчезновения медовых булочек! Абдулла внимательно огляделся и увидел ещё одну дверь. Она, скорее всего, выходила во двор. Гость смело покинул школу и попал на плотно утоптанную площадку. На ней стояли странные приспособления и устройства. По всей видимости, здесь дети играли, только нигде не было видно белочек. Они улетучились, испарились, и, наверное, были бессовестным образом сожраны медовобулочковым поедателем! Площадка примыкала к фруктовому саду, в его глубине угадывалось ещё одно строение. Возле него располагались клумбы с цветами, качели, вертушки и много других странных штуковин. Да и сам дом выглядел более чем легкомысленно. Стены были разрисованы зайчиками, лисичками, белочками, ёжиками и другими забавными зверюшками. А вокруг не наблюдалось ни одной живой души, включая булочки!

Визирь, переполненный желанием разгадать странную загадку, отважно вошёл внутрь. Там тоже были три комнаты. В первой располагалась кухня. Во второй находилось множество игрушек и прочих не серьёзных вещей. В третьей стояли ровными рядами кроватки, в которых лежали совсем маленькие ребятишки. Они стреляли по сторонам озорными глазками и внимательно слушали сказку про добрую фею и злого волка. Её рассказывала та, с длинными ресницами. Женщина, не переставая говорить, приложила палец к пухлым губам, призывая гостя к тишине.

Абдулла вернулся на кухню и только тут заметил, что почти весь стол был накрыт большим куском чистой материи. Под ним угадывались предметы. Визирь приподнял край покрывала и сразу всё понял. Загадка медовых булочек благополучно разрешилась. На столе стояли неглубокие глиняные тарелки, а на них по две булочки и кружка свежего молока.

— Дети проснутся, а для них уже готово угощение, — раздался сзади знакомый голос. — Вы не хотите попробовать?..

Если бы Абдулла умирал с голода, то всё равно не смог бы проглотить и кусочка, до того его поразило увиденное.

— Зачем всё это? Я не могу понять…

— Это ни что иное, как интернат. Он помогает высвободить множество рабочих рук. Люди трудятся на полях, в мастерских, на рудниках и не болеют душой за детвору. Ребята находятся под присмотром до вечера, а потом уходят домой. Они всегда сытые, одетые, обутые. Родители этим очень довольны.

Неожиданно Абдулла вспомнил Кангенд, где с рассвета до заката десятки полуголых, голодных, оборванных детей носились стайками по улицам, глазели на ссоры, копошились в пыли, дрались, воровали, визжали, кидались в прохожих верблюжьим навозом. А здесь… визирь извинился и поспешил домой. Теперь многое представлялось ему в ином свете.

Ближе к вечеру Абдулла вновь появился в Доме. Руководитель ждал, оживлённо беседуя о чём-то с Ли Фу. На этот раз гость не стал отказываться от угощения и отдал должное жареному ягнёнку и странным, сочным плодам под названием помидоры.

Вилли решил не тратить времени на разговоры и разъяснения. Они вышли во двор, вскочили на коней и в сопровождении охраны тронулись в путь. Всю дорогу молчали. Руководитель хмурый и сосредоточенный думал о чём-то своём, совершенно не обращая внимания на все попытки визиря завязать разговор. Быстро темнело. Стало свежо. Сытые кони всхрапывали и норовили перейти в галоп. В пути ничего интересного не произошло. Только в один из моментов Абдулле показалось, будто над ними, с тихим шипением пролетело нечто чёрное и большое. Он испуганно вскинул голову, но так ничего и не увидел.

Наконец отряд прибыл на место. Охрана расположилась лагерем на вершине небольшого холма, а Руководитель с визирем пробрались в заросли акации, которые росли всего в полукилометре от городского вала. В Кангенде царила полная тишина, лишь изредка нарушаемая собачьим лаем и гортанными криками стражи. На крошечном пятачке, вырубленном в центре зарослей, ожидал Первый Помощник. Он сидел на земле, а рядом с ним поблёскивали в свете Луны пять странных предметов. Робот зажёг свечу, вставленную в излучатель и Руководитель принялся объяснять собравшимся дальнейший план действий.

— Обратите внимание, — говорил он в полголоса, — вот эти штуки и есть боевые устройства посредством которых мы сокрушим врага. Для успешного проведения операции нам надлежит поступить следующим образом. Для начала отведи люрминсов на исходную позицию, а я займусь визирем.

Робот извлёк из кармана пять квадратиков, прилепил к голове и закрыл глаза. Таинственные воины ожили и с тихим шелестом скрылись в темноте.

— А теперь слушай меня внимательно, — обратился Вилли к Абдулле. — С нашими друзьями шутки плохи. Ты обязан сделать следующее: напрягись и вспомни облик всех заговорщиков. Когда люрминсы будут готовы, мы всего на минуту передадим тебе четыре блока управления. Пятый останется у нас на тот случай, если ты решишь предать. Едва мы только почувствуем, я повторяю — только почувствуем неладное, то без колебаний убьём тебя. Не шути со своей жизнью. Наши солдаты запомнят свои цели. После этого мы оставим тебе одного, а остальных возьмем на себя. Люрминсы — страшная, абсолютно управляемая сила. Поэтому не позволяй себе никаких вольностей. Я требую полного повиновения!

— Ребята у стены. Они ждут… — сообщил Али.

— Ложись на землю, визирь и не рыпайся. Тебе пока ничего не угрожает. Вспоминай врага, имена, приметы, где кто живёт. Ну, с богом!..

Робот отлепил четыре квадратика с головы и прилепил их на Абдуллу. Визирь странно вздохнул и закрыл глаза. Прошло около двух минут. Первый Помощник снял блоки управления. После них на коже остались глубокие вмятины. Абдулла сел и испуганно произнёс:

— Понимаете, я как бы стал ими. Я видел их глазами. Меня наполняло небывалое ощущение силы, радости, безграничных возможностей и жажды убивать, убивать всех подряд, без разбора крушить врага налево и направо!

— Теперь ты понимаешь истоки нашей осторожности?..

— Если носить эти блоки постоянно, то неминуемо сделаешься такими же, как они — холодными и безжалостными убийцами. Страшная сила — ваши воины. Они пожирают волю, пытаются управлять тобой. Я чувствовал, ещё немного и превращусь в чудовище!

— Просто их было слишком много. С одним гораздо проще и интересней работать. Всё! Прекратили разговоры. Али займётся пленниками, а мы проберёмся во дворец. Как только ликвидируем главных зачинщиков, сразу выведем люрминсов из города и под их защитой вернёмся в тронную залу. А вот блок управления заберём. Не обессудь, визирь! Дальше будешь разбираться сам.

С этими словами робот протянул Абдулле один квадратик. Визирь снова лёг на землю…

Он вдруг оказался перед невысокой каменной насыпью, которая охватывала поселение со всех сторон. Его четыре верных друга ждали. Чувство небывалой гордости наполнило визиря. С такими товарищами он был готов сдвинуть горы. Абдулла совершенно бесшумно пробрался на городскую территорию. Двое тотчас уползли к дворцовым подвалам, где томились узники. Скоро они будут свободны. В этом не было никаких сомнений. Визирь двинулся дальше. У входа дремала стража. В Абдулле вскипела ярость, но он подавил её, расплющился, протёк под дверью и попал в широкий проход, освещаемый неверным светом единственного масляного светильника. Первая дверь налево — покои начальника дворцовой стражи. Визирь плотной струйкой просочился сквозь замочную скважину и, захлёбываясь небывалой радостью, убил изменника всего одним прикосновением. У того мгновенно выгорели все внутренности. Затем Абдулла вернулся в коридор. Его друзья ушли вперёд. Они знали своё дело. Всего за два часа троица обшарила дворец и тихо, без лишнего шума, будто хорёк кур, передушила заговорщиков. Пора было возвращаться. Визирь поднялся на крышу, сделался плоским и полетел! Он упивался свободой, кувыркался в воздухе и….вдруг блеснула вспышка, всё тело пронизала боль, и он пришёл в себя. В первые мгновения он не понял, где находится, и испуганно озирался по сторонам. Куда подевались: радость, сила, чувство абсолютной власти над всем миром, дивные краски, чарующие звуки, верные товарищи?

— Тебе что — жить надоело? — раздался злобный голос Руководителя. — Ты куда, сволочь, собрался лететь? Я предупреждал! Моли своего бога, что не со зла сделал так, а то бы уже валялся с простреленной головой!

— Я не хотел…я не нарочно, — лопотал Абдулла, не в силах отвести взгляд от робота, который смотрел на него пустыми глазами убийцы. — Поверьте, так получилось само собой, получилось…так…

— Ладно, не хлюпай носом. Помни, тебя ждёт трон, величие и раболепное отношение подданных! Правитель не имеет права выглядеть как обделавшийся котёнок. Возьми себя в руки. Выше голову. Мы уже победили! И помни! Никому ни звука, ни писка комариного! Иначе за тобой придут те, чьи возможности ты только что познал!

Визирь спотыкался, недоумённо оглядывался и ничего не соображал. Его окружал незнакомый серый мир. Он пугал. Абдулла непрерывно шептал молитвы, и вдруг ему стало дурно. На него напала неудержимая рвота. И только после того, как желудок очистился, он немного оклемался, хоть и продолжал время от времени спотыкаться. А вот в голове у визиря продолжал стоять полнейший тарарам. Мысли перепутались совершенно. Весь его жизненный опыт вступил в неразрешимое противоречие с сегодняшним днём. И виной тому был Руководитель! Он доконал несчастного. Абдулла узнал, чем располагает глава Города, познал на собственной шкуре невероятную мощь непобедимых воинов и видел Первого Помощника на странном приспособлении, которое в одиночку уничтожило погоню. В итоге получалась прескверная вещь. Руководитель единолично располагал силой, о которой никто не смел даже мечтать, был способен всяких усилий придти в Кангенд и забрать его себе. Он мог объявить себя кем, только заблагорассудится. Но, и это более всего смущало визиря, даже не пытался угрожать иноверцам. Мало того, Руководитель даже своих личных врагов, пытавшихся злоумышлять против него, не наказал. Он не стал их казнить, пытать, предавать осмеянию, преследовать членов их семей, а просто отпустил на все четыре стороны! Абдулла побывал в Городе и по достоинству оценил изменения, происшедшие за время, прошедшее с момента отделения колонии Мусы и по сегодняшний день. Перемены произошли разительные. А самое главное — нигде не ощущалось ни намёка на диктат, унижение слабых. Тогда, что мешало Руководителю стать единоличным правителем всех поселений? На этот вопрос у визиря ответа не было. Он терялся в догадках и не хотел даже себе признаться, что впервые в жизни встретил человека, не заботящегося о личном благополучии и бескорыстно ведущего людей к счастливой жизни. А они при этом ещё ухитрялись сопротивляться, упираться ногами и руками, кусаться и царапаться! Да, здесь было от чего пойти голове кругом!

Стража мирно дремала на своих местах и не заметила, как компания в сопровождении трёх люрминсов проследовала во дворец. Там уже собрались все, кого пленил проклятый падишах, а он сам стоял на коленях перед троном в разорванной ночной рубашке, растрёпанный, весь в ссадинах и кровоподтёках, с разбитыми губами, сброшенный с вершин величия в бездну позора, влачащийся в пыли…

Визирь, под радостный шёпот друзей, твёрдым шагом пересёк зал и уверенно сел на трон. Тут же из тёмного угла вынырнул согбенный от усердия писец, проворно выхватил из сумки лист бумаги, перо, чернильницу и изготовился запечатлеть мудрые слова нового правителя. Абдулла встал и в полной тишине произнёс:

— Я, Абдулла аль Шиизи, объявляю себя приемником покойного эмира Мусы аль Шаддаха. С этой минуты все будут подчиняться мне безропотно и беспрекословно выполнять любое моё распоряжение. Все изменники жестоко наказаны за вероломное убийство нашего любимого правителя. Никому не удалось избежать возмездия.

С этими словами он сел. Все присутствующие по одному подходили к новому эмиру и целовали руку в знак преданности. Вилли незаметно вдоль стены обошёл зал, неслышно подкрался к Абдулле и шепнул прямо в ухо:

— Мы уходим. Не будем мешать. Наводи порядок. Буду ждать в гости, если не передумаешь. Нам пора. С падишахом решай сам…

Друзья покинули Кангенд. Руководитель уехал с охраной, а робот умчался на истребителе.

По дороге домой на Вилли вновь напали сомнения. Абдулла вкусил запретный плод, осознал силу биомассы. От него можно ждать сюрпризов, с другой стороны новые знания удержат его от открытого выступления, и неминуемо подтолкнут на воссоединение с Городом. А значит, новых заговоров не избежать. Необходимо надёжно спрятать, а ещё лучше — уничтожить люрминсов. Рассчитывать на свои силы надёжней. Жизнь — большая лотерея! Неизвестно когда, а главное кому выпадет счастливый билет. Никто не в силах предугадать, что произойдёт с нами через год, месяц, час. Поэтому уже завтра слепой случай может подарить первому попавшемуся проходимцу козырного туза. Обладание хищной биомассой даст неоспоримое преимущество её владельцу над всеми вместе взятыми воинами. Неравнозначное распределение сил, пугающий дисбаланс…

После краткого отдыха Руководитель призвал к себе Первого Помощника и Ли Фу. Гармаш куда-то запропастился, наверное, опять сидел на пасеке и жрал ложками мёд. Пришлось посылать охранника. Когда старик прибыл, Лабер отдал распоряжения по текущим делам, поинтересовался о сроках отправки очередной геологической партии, попросил передать Хайме, чтобы тот продолжал подготовку к обороне Города, затем вместе с роботом вылетел на испытания.

Они выбрали каменистое плато почти в тысяче километрах от Города. Люрминса отогнали подальше от истребителя и принялись за дело. Вначале блок пытались разбить молотком, затем булыжником. Рубили топором. Блок оставался неуязвимым, да и люрминс вёл себя спокойно и никак не реагировал на действия людей. Тогда Али предложил заморозить блок. Гриз остался на плато, а робот вылетел в холодные края. Вилли должен был наблюдать за реакцией подопытного. Около часа ничего не происходило. Неожиданно люрминс почернел, принялся дёргаться в разные стороны, будто не знал куда бежать, а потом открыл беспорядочную стрельбу. Чем больше он изрыгал молний, тем меньше становился в объёме. Сгусток таял на глазах. Всего за полчаса он ужался до размеров футбольного мяча, затем покрылся трещинами и наконец растёкся, распространяя вокруг ужасное зловонье. Вот и конец непобедимому воину, злорадно подумал Вилли. Вскоре прибыл Первый Помощник. Он вкратце рассказал, как заморозил блок, и тот разлетелся на мелкие кусочки от первого же удара.

— Давай, прямо сейчас угробим остальных. Зачем тянуть? Раз, два — и всё готово! Будем каждый день вывозить по одному десятку — управимся всего за неделю…

— Я бы на твоём месте оставил парочку на всякий случай. Мало ли что произойдёт. Тогда люрминсы окажутся как нельзя кстати. Хотя после здравого размышления нам хватит и истребителя, — ответил спокойно Али, хоть у него всё чесалось и зуделось. Он был на удивление нетерпеливым роботом.

Экспериментаторы вернулись в Дальний посёлок, предупредили Ли Фу, что ещё будут отсутствовать некоторое время и полетели к тайнику.

Вилли с натугой отвалил огромный камень, просунул руку в образовавшуюся щель и пошарил в небольшом углублении. Коробка с блоками управления исчезла…

Глава ╧ 5

Когда первая растерянность и недоумение прошли, Лабер внимательно осмотрел камень. На нём были заметны следы применения рычага, а земля оказалась изрядно изрытой.

— За тобой кто-то следил, — констатировал робот. — Какой-то ловкий малый стал счастливым обладателем роты люрминсов. Могу всех нас поздравить с такой радостью. Интересно, кому пришла в голову гениальная идея спрятать здесь, средь мрачных скал, коробку с блоками? Ну вылитый Кощей Бессмертный! Он тоже не знал, куда засунуть свою смерть, поэтому воспользовался первым, что подвернулось под руку. Славные вы ребята, кощеи, способные на нестандартный шаг…

— Успокойся, у нас есть пять штук, а это уже кое-что значит! Надо срочно выяснить, кто украл коробку…

— Не переживай! Он скоро сам объявится, если уже не заявил о себе в полный голос.

— На вызов биомассы уйдёт от двух до четырёх дней. Можно постараться перехватить её на марше. С другой стороны никому не по силам активизировать сразу всех. Просто не выдержит психика. Это нам на руку. С небольшим количеством биомассы проще справиться.

— Летим к Могильнику. Постараемся расстрелять сколько удастся, пока статичны!

— Ничего не получится. Истребитель попадает в ангар только через подъёмник, жёстко зафиксированный захватами. Если мы попробуем освободиться от них, то система безопасности мгновенно заблокирует управляющий компьютер. Истребитель окажется в ловушке. Сжечь люрминсов тоже не удастся. Слишком мала температура. Взорвать не получится. У этой модели очень высока отражающая способность. Потребуется колоссальное количество пороха. Мы просто не успеем столько заготовить.

— Конкретней…

— Порядка четырёхсот килограмм на одного…

— Однако!..

— Остаётся последнее средство — постоянное патрулирование с целью перехвата биомассы на выходе из Могильника.

— Тогда давай возвращаться. Оставшуюся пятёрку береги пуще глаза — она наша последняя надежда…

Друзья, подстёгиваемые тревогой, умчались в Город. Там их ждало посольство нового эмира, который передавал слова безграничной благодарности за оказанную помощь и подтверждал своё твёрдое намерение воссоединиться с Городом. Так же он просил прислать учёных людей для составления соответствующих документов, нормативный актов и прочего, прочего, прочего. Новый визирь великого Абдуллы аль Шиизи — Абдрахман, возглавляющий делегацию, удивительным образом походил на Ли Фу. Такой же маленький, умный, с косичкой, ниспадающей дерзкой завитушкой на спину. Они сразу прониклись симпатией друг к другу и в первый же день отправились пить чай к китайцу домой. Откровенная беседа с глазу на глаз всегда содействовала укреплению взаимопонимания.

Но Вилли волновало только одно — кто мог завладеть их страшным секретом? Он пристально, из под опущенных век, всматривался в лица Советников. А они были как всегда деловиты, озабочены, дружелюбны. Руководителю не удалось перехватить ни одного торжествующего взгляда или злорадного нетерпения, зажёгшегося на лице. Он боялся оскорбить недоверием своих давних помощников, но одновременно сильнейшее беспокойство за судьбы тысяч людей сжигало его изнутри. Они все могли погибнуть из-за его дурости, головотяпства и никакие ссылки на смягчающие обстоятельства не служили оправданием его преступных деяний. Под конец дня Лабер не выдержал, извинился и сославшись на сильную головную боль, ушёл к себе. Но и дома не стало легче. Он подобно тигру метался по комнате. Экономка в ужасе забыла снять ужин с плиты и со скоростью испуганной лани ретировалась из дому.

Как он смел, подвергнуть опасности всё, достигнутое в тяжких испытаниях?! Как мог обмануть память родных и друзей? На первый взгляд — ситуация проще не придумаешь! Взял, да отвёз коробку назад в Могильник, и делу конец! Так нет! Побежал, дурачок полоумный, в горы и зарыл в ямку, словно кошка дерьмо, треклятые блоки! Трехэтажный, в сотой степени дебилизм! Разве допустимо таким безответственным типам, как он, доверять тысячи жизней и судеб?

Вилли называл себя самыми отвратительными и мерзкими прозвищами какие только смог придумать, сквернословил, скрипел зубами от ненависти к себе. Наконец, постепенно Руководителю всё же удалось справиться с эмоциями. Он немедленно вызвал Начальника сыска. Когда она пришла, Лабер сидел за столом и задумчиво перекатывал блок управления в руках.

— Марта, ты знаешь, что это такое? — спросил он Хольбрук, и показал квадратик.

— Понятия не имею. Первый раз в жизни вижу, — ответила женщина низким грубоватым голосом.

В Начальники сыска она попала совершенно случайно. У Вилли куда-то запропастился Дракончик — внук безвременно усопшего героя. Лабер долго искал бесстрашного котёнка, но тот словно сквозь землю провалился. Наконец кто-то из прохожих сказал, будто видел похожего на Дракончика котика на другом конце города в доме у одинокой Марты Хольбрук. Женщина так и не смогла найти себе пару благодаря непривлекательной внешности и независимому характеру, поэтому жила тихо, занимаясь лечением домашних животных. У неё-то и обнаружилась пропажа. Хозяйка нисколько не смутилась появлению высокого гостя и без стеснения и жеманства пояснила, что нашла Дракончика на улице с распухшей передней правой лапкой. Он сидел на обочине дороги и горько плакал. Нет, пояснил котёнок, когда его пожалели, он не собирался делать осе ничего плохого, а просто хотел поиграть, а она взяла да укусила! Безжалостная! И наверное я скоро умру, добавил он. Женщина, как могла, успокоила маленького инва-лида, взяла к себе и сделала примочку из целебного отвара. Опухоль начала спадать. У Дракончика проснулся аппетит. Он наелся до отвала парного мяса, выпил полную пиалу молока и немедленно заявил, что непременно пожалуется своему большому другу, который поймает противную обидчицу и в наказание оторвет ей крылья. А сейчас, дабы потренироваться, он отправится на окраину Города и вызовет всех пчёл и ос на смертный бой!

Вилли страшно обрадовался, что его сокровище оказалось живым и невредимым, и невольно пожаловался, сколько времени он потратил на его поиски. Хольбрук в ответ пояснила — она бы нашла беглеца гораздо быстрее, так как у неё талант к этому делу. Вот тут-то Руководитель ни с того, ни с сего взял и предложил ей занять вакантную должность Начальника сыска. Марта обещала подумать. В результате в Доме появился новый персонаж…

— У меня к тебе большая просьба. Если ты где-нибудь у кого-нибудь увидишь такую штуку, немедленно доложи мне. Чем бы я в тот момент не занимался. А ещё лучше займись поисками и подключи к ним своих людей. Всех!..

— Я могу попросить образец?..

— Нет, приведи их ко мне, я покажу…

Марта, невозмутимая, спокойная, в неизменном чёрном платье до пола, молча повернулась и вышла. Да-а, подумал Вилли, ей бы плащ с капюшоном и косу! Славная тётка бы получилась. Типаж!..

Гриз без промедления отправился в Дальний посёлок. Он хотел видеть робота.

Прошло два томительных дня. Пока ничего страшного не происходило. Люрминсы мирно спали на своих местах. Марта на вопросительные взгляды Руководителя только отрицательно качала головой.

Посольство великого эмира отбыло. Вместе с ним уехал Ли Фу и Такаранга. Юноша медленно и неотвратимо становился, по меткому выражению Али, «большим вельможей». Лабер всякий раз удивлялся сколько упорства и жажды знаний заключалось в этом худом, нескладном, но бесконечно энергичном человечке.

Время для Руководителя остановилось и приобрело плотность резины. Оно с неимоверными усилиями протискивалось сквозь Лабера, постоянно отрывая от него болезненные куски и уносило их с собой. Сколько ещё он сможет терпеть эту пытку? Когда прервётся отсчёт часового механизма, который тикает неизвестно где, и непонятно в чьих руках! Кто ты, неведомый враг? Почему медлишь? Что у тебя на уме? Если ты его ещё не потерял?

Робот не вылезал из истребителя. Он прилетал на секундочку, забирал пакет с продуктами и немедленно возвращался на пост № 1.

А жизнь, не смотря ни на что, продолжала свой неумолимый бег. Она настойчиво требовала решения множества неотложных вопросов. Люди постоянно приходили в Дом со своими болями, горем, жалобами. Лабер всё чаще перепоручал Советникам разбираться с посетителями. От окружающих ничего невозможно скрыть. Они заметили перемену происшедшую с их начальником. Вилли на все вопросы отвечал уклончиво и старательно прятал страх, всё чаще вспыхивающий в глазах. Мир стал для него серым и блёклым, и будет оставаться таковым до тех пор, пока не исчезнет источник опасности.

Минуло ещё десять дней. Вокруг ничего не менялось. Рано утром всех будил Гармаш истошными воплями, последними новостями, слухами, сплетнями и небылицами собственного производства. Новый день начинал набирать обороты: женщины шли за молоком, дети редкими стайками бежали на учёбу, открывались мастерские, зеленщики начинали развозить овощи, из труб пекарен поднимался робкий дымок, верховые нарочные развозили распоряжения. Люди не знали о нависшей над ними опасности и жили привычной, успевшей устояться жизнью.

Вернулся Ли Фу и Такаранга. Они привезли окончательный текст документа. Старик не увидел Руководителя на заседании Советников и отправился к нему домой.

Китаец не торопясь вошёл в комнату. Гриз лежал на кровати, отвернувшись лицом к стене. Ли Фу присел на краешек лавки и положил руку на плечо Руководителя.

— Облегчи душу. Расскажи, что тебя гложет. Не таи боль в себе. Она, не найдя выхода, непременно сожжёт душу. Поделись со мной, и мы наверняка найдём приемлемое решение твоей проблемы.

— Я очень виноват перед всеми людьми, — глухо произнёс Вилли, не оборачиваясь. Неожиданно он сел, обхватил голову руками и почти выкрикнул. — Перед всеми горожанами. Кто-то выследил, где я спрятал коробку с блоками управления, и две недели назад она бесследно исчезла. Я задействовал всё, что смог: люди Марты бросили свои дела и рыщут по всем углам в надежде отыскать украденное, Али не спит, не отдыхает, целыми днями торчит у Могильника. Мы попытаемся перехватить люрминсов, которые могут, повинуясь приказу, двинуться к своему новому хозяину. Будем надеяться — у истребителя хватит мощности уничтожить цель. В конечном счете, всё зависит от того, в чьих руках находится коробка. Я схожу с ума от беспокойства. Все титанические усилия могут пойти насмарку из-за простой оплошности, непродуманного поступка, обыкновенной дурости!

— Не переживай. Даже великие империи рушились от случайно брошенного слова…

— Всё правильно. Только вокруг погибших стран и государств жили люди и они постепенно заполняли пустоту, а мы оказались в пустыне и наше место уже некому будет занять! Это убивает меня больше всего!

— Так расскажи Советникам о надвигающейся опасности. Ты не сможешь постоянно подозревать всех нас в измене. Пусть произойдёт то, что должно произойти. Пусть враг проявит себя. Рано или поздно он решится на вылазку. Не прячься от друзей. Они всегда помогут и протянут руку помощи в тяжёлую минуту. Убей свой страх. Сбрось оковы беспокойства, пока они не превратили тебя в затравленную лань. Иди к Советникам…

Руководитель встал, расправил плечи, прошёлся по комнате, собираясь с духом, решительно открыл дверь…на пороге стоял Али.

— Началось, — тихо сказал робот. — Люрминсы ожили…

— Сколько?..

— Все…

Земля заколебалась под ногами у Вилли. Он непроизвольно вцепился в косяк, чтобы не упасть…

— Так почему ты здесь? Быстро назад! А я подготовлю пятёрку к обороне и начну эвакуацию… — прохрипел Лабер.

— Они ведут себя странно. Кружатся на месте, сталкиваются, стреляют куда попало, — пожал плечами Первый Помощник. — Ли Фу, скажи, тогда, когда ты прилепил квадратик к голове, у тебя не было прямого контакта с люрминсом?

— Я только почувствовал удивительную ясность мысли и более ничего. А вот перед самым разоблачением прорицательницы я начал, как бы раздваиваться. Я видел город со стороны, одновременно находясь в Доме!

— Получается, биомасса способна вступать в непосредственный контакт с хозяином на очень ограниченном расстоянии, а до этого момента просто идёт на зов!

— Почему тогда эти никуда не торопятся? Наверное многое зависит от того, кто управляет объектами. Его личных качеств. Состояния психики…

— У нас есть время на подготовку, — приободрился Руководитель. — Али, мчись назад, а я выставлю цепочку дозорных, чтобы заранее знать о приближении неприятеля. Да смотри! Сильно не увлекайся стрельбой. Побереги истребитель для решительных схваток. Хотя о чём это я! Сегодня для нас всё — решительная схватка!..

— Давай снимем охрану с острова. Лишняя боевая единица не помеша-ет…

— Пока не надо. Попробуем нейтрализовать врага здесь. Он допустил ошибку. Пожадничал! Одновременное подключение всех блоков управления неминуемо приведёт к печальным последствиям. Злоумышленник чем-нибудь да проявит себя. Возьмём для примера Абдуллу. До чего крепкий мужик, и то почти тронулся мозгами только от четырёх люрминсов, а здесь такое количество…Ещё надо ухитриться найти столько места на голове, чтобы прилепить все разом! Наш недруг фокусник, да и только!..

Неслышно появилась Марта и принялась сигналить Руководителю глазами. Её ищейки что-то разнюхали.

— Говори. Здесь все свои… — попросил Лабер.

— Сегодня утром Ким Ин Ир оказался на Задах и там случайно видел Гармаша, всего облепленного твоими квадратиками. Он валялся на полу в заведении Батистины Фурнье и визжал от дикого ужаса, затем вскочил и умчался, словно за ним гнались черти, в сторону пасеки.

— Всё правильно, — с огромным облегчением вздохнул Вилли. — Кто ещё мог, просто из любопытства, проследить за мной. Возьми у Хайме столько людей, сколько потребуется, устрой облаву и хоть со дна морского доставьте Малоги сюда. Нет! Лучше я сам пойду с отрядом. Али, присоединяйся ко мне. Быстрей…

* * *

Двадцать пять всадников, растянувшихся цепью, при поддержке двух свирепых псов, медленно двигались к пасеке. Зная скорость и неутоми-мость Малоги, можно было с полной уверенностью предположить — он был уже далеко, а вот где именно не знал никто. И куда он вообще направляется? Или просто мечется, раздавленный своим обострённым до невозможных пределов безумием. Однако Гармаш в любом случае представлял более чем серьёзную опасность, и его необходимо было как можно скорей нейтрализовать, вплоть до полной ликвидации…

Уже более двух часов отряд шёл по следу беглеца. Он обогнул пасеку, миновал Дальний посёлок и направился в сторону гор. В районе рудников всадников застала темнота. Они решили разделиться. Первая группа отправилась в Город, чтобы не позволить Малоги проникнуть в него. Её возглавил Первый Помощник. Робот планировал вернуться к Могильнику и продолжить наблюдение за люрминсами. Гриз попросил передать Хайме его настоятельную просьбу — пусть охрана ни на секунду не смыкает глаз и не теряет бдительности. Вторая группа после непродолжительного отдыха возобновила преследование, предварительно вооружившись большим количеством факелов. Однако, вскоре поиски пришлось прекратить. Собаки спасовали перед каменной россыпью. Видимо Гармаш, прыгая с камня на камень подобно кенгуру, умчался в темноту. Вилли решил обойти преграду с другой стороны и там продолжить преследование. Интересно, подумал Вилли, Малоги знает о погоне, или просто мчится, куда глаза глядят, гонимый противоречивыми чувствами…

Вскоре собаки снова взяли след. Почти всю ночь люди блуждали по горам, потеряли в темноте ориентацию, прокляли неутомимого Гармаша и, наконец, обессиленные остановились на отдых. Кратковременная передышка не принесла облегчения, потому, что безжалостный Руководитель поднял отряд, и преследователи, с хрустом разминая затёкшие члены, принялись седлать лошадей.

За последующие восемь часов все вымотались окончательно, и Лабер решил прекратить поиски. Не доезжая трёх километров до Города, собаки повели себя странным образом. Вначале они с рычанием кинулись вперёд, внезапно остановились и, поджав хвосты, вернулись назад. Руководитель спешился и не торопясь, пошёл вперёд. Вскоре он натолкнулся на беглеца. Малоги лежал в небольшом углублении, скрючившись, прижав голову к коленям. Он не двигался и никак не отреагировал на окрик Гриза. Вилли всмотрелся, и невольная волна страха пробежала по телу. Гармаш не был похож на себя. Голова сильно увеличилась и стала пятнистой. Это блоки управления всосались в кожу и между ними образовались нитевидные мостики. Сами квадратики приняли устойчивый фиолетовый цвет. Глаза у Малоги провалились внутрь и вместо них образовались две круглые дырки. Зубы вывернулись наружу и срослись, образовав безобразную решётку. Неожиданно Руководителю представилось, что сейчас может происходить у Могильника. Люрминсы, подобно шарикам ртути, принялись сливаться в единый организм. Вот он достиг критической массы и в нём зародился неведомый, чужой, непостижимый разум, нацеленный на уничтожение всего живого. Лабер метнулся к лошади, выхватил из седельной сумки топор и с размаха отсёк голову Гармашу. Она, будто подпружиненная, отскочила в сторону. Из вен и артерий медленно выдавилась желеобразная кровь. Мышечные и костные ткани головы стали стремительно распадаться, обнажая сложную конструкцию из блоков управления, соединённых меж собой и бледно-розовым шаром, который располагался в самом центре мозга.

Вилли, что было силы, ударил обухом в самую середину неведомого аппарата. Связи лопнули, некоторые из них проткнули шар насквозь, и оттуда закапала зелёная, с резким запахом аммиака, жидкость. Гриз ударил ещё раз, затем ещё и ещё… Спутники Руководитель с ужасом смотрели за происходящим…

Лабер бросил топор на обезглавленное тело, снова подошёл к лошади, снял сумку, вытряхнул содержимое на землю, вернулся к трупу, кончиком кинжала подцепил остатки прибора, осторожно убрал в сумку и привязал её к седлу. Тело приказал сжечь. После этого отряд продолжил движение.

По прибытии в город, Руководитель сразу же наведался в кузню и бросил трофей вместе с сумкой в горн, затем заглянул к себе домой, не забыв сказать Хайме, чтобы он снял оцепление.

Робот уже ждал друга. Он с огромным аппетитом уплетал наваристый борщ, щедро сдобренный сметаной. Рядом с ним сидел Ли Фу. Он выполнял обязанности хозяйки.

— Налей и мне мисочку, — попросил Руководитель, усаживаясь на лавку. — Как у тебя дела?

— Лучше не придумаешь, — ответил Али с туго набитым ртом. — Люрминсы ползают в полной растерянности, тыкаются во все углы. Я не знаю, что ты там натворил, только противник полностью деморализован и почти стёрт в порошок. Не просветишь?..

— Пришлось поработать палачом. Страшное занятие, доложу я тебе, да ещё на глазах у подчинённых. За кого они теперь будут меня считать? Новость быстро распространится по городу. Я не мог поступить иначе. Дорога была каждая секунда. Оставим пока это. Доедай борщ и дуй к Могильнику. Посмотри, что там происходит. Хватит с нас неприятностей и сюрпризов. Охранника оставим, добавим ему ещё одного в помощь. Пусть сидят себе на острове. Организуем там тюрьму. На сегодня всё. Действуй. Не забудь оставшуюся троицу…

— К чему спешить, раз мы победили окончательно и бесповоротно. Предлагаю устроить по этому поводу большой праздник, который по ходу дела плавно перетечёт в грандиозную пьянку, затем начнётся повальный мордобой, а потом население долгое время будет залечивать многочисленные шишки, синяки, пересчитывать оставшиеся зубы и ушибы с переломами. А в общем получится здорово и запомнится надолго. Прошу всех присутствующих проголосовать. Я — за!..

— Поезжай, — засмеялся Лабер. — Для начала доведём дело до конца, а потом посмотрим…

Робот не торопясь доел, подмигнул Ли Фу и вышел из комнаты. Старик осторожно подсел к Руководителю.

— Ты убил свой страх?

— Страх убить нельзя, — ответил Вилли, проворно орудуя ложкой. — Не боится только идиот, а вот учиться контролировать его необходимо каждому человеку…

— Ты знаешь, о чём я говорю…

— Да. Этот страх я убил. Будем надеяться навсегда. Но только этот, и никакой более. Ты понимаешь…

В двери стукнули, и на пороге появился охранник.

— Руководитель, в Город пришли шестеро оборванцев. В них с трудом опознали тех, кто некогда уходил с тобой к Могильнику. Они сейчас находятся в Доме. Советники просили тебя подойти вместе с Ли Фу. Надо решать, что делать с ними дальше.

Лабер закончил обед, выпил кружку вина и последовал за охранником.

За столом сидели: Н'Гвашла, могучий Каульвюр, Хайме Нуарос, Такаранга, Михаил Скоробогатов. Посредине комнаты стояли на коленях шестеро заговорщиков, облачённые в жалкое рубище, с разбитыми в кровь ногами, грязные, вонючие, всклокоченные, изголодавшиеся, изображающие всем своим видом раскаяние…

Когда вошёл Руководитель, они потупились, сжигаемые стыдом, а мо-жет просто лицемерили, пытаясь смягчить возможное наказание. Мими-попо — писарь, обученный Ли Фу, сидел в углу с пером и бумагой наготове. Ян Коваржик, Ганс Баутце, Карел Новак, Обидилдок, Нонгвана, Махака. Мимипопо уже записал их имена, и поставил против каждого жирный вопросительный знак.

— Мы в твоё отсутствие пытались выяснить, — поведал Хайме, — кто какой пост планировал занять. Однако у них от страха начисто отшибло память, когда наши сановные особы узнали, что ты остался жив!

— Действительно, как-то неловко получилось, — смутился Вилли. — Я не виноват. Простое везение, не более того…

— Они вначале сунулись к Фридриху. Барон страшно обрадовался и возомнил, будто Город всё же решился, наконец, переместиться к нему, но узнав, что имеет дело со злостными бунтовщиками и коварными заговорщиками, внезапно вспомнил судьбу дредноута, снаряженного на выручку прорицательницы, и после недолгого размышления, наотрез отказался приютить несчастных. Скорее всего, Глава Ордена испугался за своё кресло. Даже клятвенные заверения в том, что Руководитель мёртв, не убедили Магистра предоставить им убежище. Фридрих остался непреклонен и попросил, пока по-хорошему, покинуть его владения…

— Нам просто некуда было деться, — прохрипел Махака. — Пусть уж лучше так. Прости нас, Руководитель. Мы не ведали, что творили…

— Предлагаю отправить их на остров, пусть составят компанию Ирме. Всё будет веселей, — прогудел кузнец.

— Мы не станем вас наказывать. Вы сами сделали это. Идите домой с миром. И не забывайте. Мы будем следить за каждым вашим шагом и обязательно оповестим население о вашей отвратительной роли в заговоре. Идите, я больше не могу вас видеть.

Шестеро изгоев, всё ещё не веря в спасение, покинули Дом.

Появился Первый Помощник довольный до невозможности, с улыбкой до ушей. Вилли понял — у Могильника всё хорошо. Смертельная опасность отступила. Люрминсы, в основной своей массе, канули в вечность. Туда им и дорога…

— Предлагаю устроить хороший обед, — довольно потёр руки Руководитель. — Мимипопо, пусть вызовут остальных Советников и Элиаса Переса. Он должен быть сегодня дома…

Глава ╧ 6

Между Городом и Кангендом заложили новое поселение. Руководитель с Абдуллой почти два дня обследовали местность и наконец сделали выбор. Бригада из двадцати работников принялась расчищать небольшой холм от редких деревьев и чахлых кустарников. Затем под руководством Ли Фу и вездесущего Такаранги, нагруженного чертежами, составленными неверной рукой Четвертинки, занялись разметкой улиц, домов, храмов и прочего… параллельно другая бригада начала копать траншеи под фундаменты. Из рудников Карл Хансен присылал бутовый камень и пластинчатый для обустройства дорог. Сорок человек перетаскивали валуны, обрабатывали и пускали в дело. Работы хватало всем. Люди и животные трудились с утра до вечера. Новому городу, который автоматически становился столицей государства, присвоили красивое название — Мирный! Абдулла аль Шиизи на очередном совете предложил заложить ещё один город на месте рыбацкого посёлка, что возник на побережье с увеличением рыболовецкого флота, насчитывающего на данный момент три десятка разнотоннажных судов. Его обустройством поручили заниматься бывшему визирю Кангенда Абдрахману, и он со свойственной ему энергией принялся за дело.

К большому сожалению, слияние двух населённых пунктов имело не только положительную сторону. Неизбежно возник всплеск преступности, потому, что основным условием объединения являлось единоверие. Данный пункт многим не нравился, поэтому конфликты на религиозной почве не заставили себя долго ждать. С ухудшением криминогенной обстановки пытались бороться, в основном, уговорами, нравоучениями и убеждениями, но двадцать два головореза требовалось изолировать в срочном порядке. Остров Скорби с нетерпением ждал новых постояльцев. Руководитель захотел нанести туда визит. Он решил использовать свой последний шанс…

Остров представлял собой кусок суши длиной около пяти и шириной чуть меньше трёх километров. На нём произрастал грецкий орех, апельсиновые деревья, виноград, во множестве водились кролики, и паслось небольшое стадо диких коз. Остров окружало море, изобилующее рифами и мелководными банками. Там обитало несметное количество рыбы, крабов и прочей живности. В апельсиновой роще бил источник пресной воды. В принципе, тюрьма представляла собой райский уголок с двумя великолепными пляжами, мягким климатом, тёплым, почти всегда спокойным морем и изобилием пищи.

Вилли прекрасно сознавал, что Ирма пошла на организацию заговоров, движимая, скорее, оскорблённой гордостью, чем врождённым желанием убивать. С ней что-то произошло там, в прежней жизни, и Гриз твёрдо решил выяснить, что именно… Появление не острове настоящих злодеев, насильников, грабителей грозило Ирме огромными неприятностями просто потому, что она была женщиной. Поэтому, не смотря ни на что, Лабер не желал смерти прорицательнице. Убить её не составляло труда и в Городе, тогда как полная изоляция давала возможность, несчастной девушке не торопясь всё обдумать, взвесить, что-то переломить в душе, преодолеть ложную гордость. Лозенфильд — сильная натура. Она способна на многое, и Вилли очень не хотелось преждевременно вычёркивать её из общественной жизни…

Лабер посадил истребитель возле линии прибоя, прилепил блок управления к виску и пошел на огонёк. Солнце почти село. По морю бежала кроваво-красная дорожка и упиралась в небольшой, опрятный домик, приютившийся между двумя молодыми орехами. Они играли роль опор. Изгнанница сидела на пороге и сосредоточенно жарила кролика. Невдалеке поблёскивал люрминс. Гриз вежливо кашлянул. Ирма оглянулась и с любопытством, без страха, посмотрела на тёмную фигуру, приближающуюся со стороны моря. Когда она узнала визитёра, то весело, без злобы, засмеялась.

— Вот я и дождалась той счастливой минуты, когда и тебя отправили в тюрьму! Или великий и непогрешимый соблаговолил лично привезти новую партию заключённых?

Руководитель с интересом рассматривал пленницу. Она преобразилась необычайно: загорела, посвежела, исчезли неизменные мешки под глазами, чёрные волосы приобрели глубокий блеск, щёки — устойчивый румянец. Изоляция явно пошла ей на пользу.

— Хочу сразу тебя разочаровать. Мне просто захотелось посмотреть, как ты устроилась…

— Соскучился по пророчествам?

— Представляю, что ты мне наговоришь!..

— Так зачем ты приехал? — уже серьёзно спросила Ирма. — Захотелось пожалеть несчастную, или в Городе не осталось красивых женщин?

— Я люблю печёных кроликов, а у нас с ними напряжёнка…

— Садись. Так и быть… Поделюсь с сиятельнейшим… Не дам умереть с голода…

Вилли не торопясь расположился рядом с девушкой. От неё пахло свежестью, цветами, морем, здоровьем. Нет, она положительно изменилась…

— Ирма, я хочу знать правду, — после непродолжительной паузы сказал Руководитель. — Кто ты на самом деле?

— Мне гадко и стыдно вспоминать о прошлой жизни. На душе становится противно и отвратительно. Так уж это необходимо — ковыряться в незаживающей ране? Кому от этого станет лучше? Да и что ты знаешь о боли? Той, что выжигает сердце и опустошает душу. Ты паришь над людьми не ведая печали и забот. Всесильный, самоуверенный, без колебаний посылающий людей на смерть…

— Знаешь, Ирма, давай не будем хвастаться, и измерять чьё горе глубже. В том нет доблести. Горе и боль одни для всех. Лучше просто расскажи, не держи камень на душе…

— Хорошо. Мне терять нечего. Я выполню твою просьбу, только с одним условием — требую ответной откровенности. Кто скрывается под маской Руководителя? Откуда ты пришёл?

— Договорились, так я слушаю…

— Я, урождённая Ирма фон Лозенфильд, дочь многострадального Генриха фон Лозенфильд, попавшего волею судьбы в долговую зависимость к герцогу Клаусу фон Варенгот — жадному, свиноподобному сластолюбцу, самодуру, владельцу замков, денег и земель. У моего несчастного отца остались в жизни только две ценные вещи, которые он всячески берёг и любил: честь и дочь. Долговая яма грозила отобрать первое, а честь можно было сохранить, только отдав герцогу второе. Отец долго колебался, не решался сделать выбор и в результате потерял всё. Ты не в состоянии себе представить, какое унижение я испытала, когда эта скотина только прикоснулась ко мне своими сальными и вечно липкими руками. Животное, заросшее короткой рыжей шерстью, слюнявый ублюдок, он почти каждый день насиловал меня, наслаждаясь превосходством и возможностью безна-казанно глумиться над слабым. Делал он это всегда в присутствии слуг, чтобы те потом рассказали всем и каждому о его подвигах. Бессилие доводило меня до бешенства, но соглядатаи моего мучителя следили за каждым моим шагом днём и ночью. Поэтому мне не никак не удавалось даже покончить с собой. На людях этот выродок выдавал меня за свою племянницу, и заставлял отзываться на имя Марта. Конечно, высокородная публика прекрасно знала правду и с удовольствием подыгрывала герцогу — эти напыщенные, чопорные, самовлюблённые и развращённые бароны и баронессы, герцоги и шелудивые рыцари, придворные лизоблюды и шлюхи из свиты короля. Я постоянно ловила на себе их похотливые, раздевающие, ощупывающие взгляды. С момента моего первого выхода в свет герцог вёл бесконечный торг. Он прощупывал своих друзей и всех подряд, сколько ему заплатят за ночь, проведённую со мной. Эта гадина оценивала всё: стройность ног — столько-то, ровная осанка — столько-то, гордый поворот головы — столько-то, и даже строптивость входила в прейскурант. Ты никогда не узнаешь, через что мне довелось пройти, что пережить, вынести! И вдруг в один прекрасный момент я очутилась здесь и сразу поняла — ни-чего не меняется в мире. Вокруг жила и здравствовала всё та же орава правителей: лицемерных, прикидывающихся добренькими, а во главе стоял ты — таинственный спаситель из какого-то там плена. Всесильный, присматривающийся, прикидывающий, выжидающий… И я решила — хватит! Лучше я буду хитрой и безжалостной, и постараюсь покончить с вами первой, чем стану покорно ждать, когда надо мной станут глумиться по очереди. Прикинуться слепой не составило труда, а найти дураков, рвущихся к власти, оказалось проще простого. Они были готовы выполнять любое моё приказание, лишь бы в будущем выбиться в начальники…

— Скажи, Ирма, почему ты не прогнала меня с острова?

— Потому, что ты прогнал меня тогда!

— А ты не боишься, что я могу овладеть тобой прямо сейчас. Мы одни и о моём поступке никто не узнает…

— Меня это нисколько не пугает только потому, что, как ты сказал, о твоём подвиге никто не узнает. Унижение ближнего своего доставляет истинное удовольствие только тогда, когда об этом трубят на каждом углу. Ты хоть, по крайней мере, поступил честно — просто изолировал меня, не надругавшись, и дал прекрасную возможность подумать. Впервые в жизни на сердце у меня спокойно. Я ничего не опасаюсь и даже мой страж, — она показала на люрминса, — не приносит мне никакого беспокойства. Я никогда не предполагала, что возможно такое счастье! Спасибо тебе за изгнание. Тогда мне хотелось умереть, сейчас, и притом с той же страстью — жить! Теперь твоя очередь исповедаться…

Вилли назвал себя, рассказал о Земле, о гибели семьи и всего человечества, о войне в космосе, о переброске людей домой, на родную планету. Ирма слушала, склонив голову набок, и шевелила палкой угасающие угли. Палка время от времени загоралась, и прорицательница тушила её, слегка помахивая из стороны в сторону, и снова принималась ворошить костерок.

— Если твой рассказ не выдумка, — заговорила она после окончания повествования, — то мне тебя искренне жалко. Однако не очень-то верится…

— Знаешь, мне тоже… — криво усмехнулся Лабер. — Только ты позабыла про своего сторожа, и про то, на чём я прилетел сюда…

— Покажи шрамы…

Руководитель обнажился по пояс.

— Страшная судьба. Я и подумать не могла. Прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Давай вернёмся к началу нашего разговора. Так зачем ты приехал?

— Скоро на остров привезут настоящих подонков, и я бы очень не хотел, чтобы ты встретилась с ними. Поехали со мной в Город!

— Для начала съедим кролика, не то он сгорит, а потом я дам ответ. Мне очень трудно возвращаться с позором. Я была не права, поступила гадко и едва не погубила многих. Поэтому я боюсь презрения и ненависти — это убьёт меня. Едва я представлю себе… — девушка поперхнулась и сказала глухим голосом. — Давай лучше перекусим…

Почти двое суток пробыл Вилли на острове. Один раз возил Ирму к Могильнику, но сесть не решился. Там гнила и разлагалась масса люрминсов. Два раза они навещали Ли Фу и Первого Помощника, где консультировались по вопросу возвращения Лозенфильд в Город. Старик не возражал, но не исключал возможности активного противодействия со стороны некоторых Советников. Али обещал взять их на себя. Все в жизни ошибаются, нуждаются в прощении, помощи, понимании… И ещё один раз, тайком от робота, Гриз выходил на орбиту и показывал девушке грандиозные обломки станций, носителей, космопортов, каравелл. Ирму до того поразило зрелище порванных в клочья кораблей, что она долгое время не могла придти в себя и с откровенным страхом смотрела на спутника. Его невероятный по трагизму рассказ получил материальное подтверждение.

Лабер заметил, что у девушки появилась новая манера слушать, улы-баться, говорить. После второго визита к Ли Фу, когда Лозенфильд уже поднялась на борт истребителя, робот на секунду придержал друга и шепнул на ухо:

— Вилли, не будь дураком. Такая удача выпадает раз в жизни. Подтяни пухленький животик, расправь чахлые плечи, надуй провалившиеся щёки, пригладь реденькие волосёнки…

— Ты о чём?..

— О миссис руководительнице! У тебя же есть глаза, вот и ворочай ими в нужном направлении. Смотри, какие формы, стать, томный взгляд…

— Отстань, — оборвал друга Вилли и полез в истребитель.

— У нас прошёл слух, будто ты возил даму на орбиту… — сказал Али в пространство.

— Господи, ты-то откуда это знаешь?

— Существует такое очень умное приспособление — бортовой компьютер. Он, шельма, руководствуясь моими указаниями, всё записывает, а потом на досуге, втихаря рассказывает мне.

— О нём я как раз и не подумал…

— И не только о нём. Лучше, чем пугать девушку, занялся бы продолжением рода. Старость не за горами. Смотри, упустишь момент, потом будешь кусать локти…

— Уймись, — прошипел Лабер сквозь зубы. — Иначе дам в нос…

— Ничего, ничего, — прыснул в кулак робот. — Помяни моё слово — скоро, очень скоро на свет появится множество руководительнят…

Вилли свирепо зыркнул на болтуна через плечо и скрылся в кабине.

Возвращение прорицательницы прошло более спокойно, чем предполагал мудрый Ли Фу. Множество проблем, навалившихся разом, не оставляли времени на долгие споры. Лишь Скоробогатов пробовал возражать, но его никто не послушал. Тогда в Дом заявились бывшие заговорщики: мрачные, с налитыми кровью глазами и немедленно обратились к Лаберу:

— Уважаемый Руководитель! До нас дошла весть о возвращении прорицательницы. От её козней едва не погибло много хороших людей. Мы категорически против столь непродуманного шага.

— Кто это мы?

— Жители Города…

— Не сегодня-завтра она подсыплет тебе отраву! — неожиданно взвыл Нонгвана. — Не шути со змеей!..

— Спасибо за заботу, — криво усмехнулся Руководитель. — Хочу дать маленький, бесплатный совет. Никогда не ищите источник бед вне себя! Не Ирма пыталась убить меня в Могильнике, когда я спускался на нижний уровень. Вы приняли решение и воплотили его в жизнь. Власти жаждали, величия взалкали! Поэтому я ничего не желаю слушать по поводу Лозенфильд. Вы оступились и вас простили. Так почему вы отказываете в помощи женщине? Всё! Разговор окончен! Желаю удачи!..

Делегация удалилась… Советники сдержанно молчали. Они знали — Марта не спустит глаз с прорицательницы и будет держать её в поле зрения до тех пор, пока не убедится в её полной лояльности Руководителю.

* * *

Дела в Городе затевались большие, а хороших сталей хронически не хватало. Вилли замыслил экспедицию на орбиту, а перед полётом попросил робота досконально изучить возможности истребителя в космосе. Али срочно провёл полную диагностику всех систем, полетал в верхних слоях атмосферы, не на долго выходил в открытое пространство и выяснил следующее: истребитель не был оборудован захватами и оказался полностью непригодным для буксировки грузов, а раз так — то невозможно было выяснить его грузоподъёмность. Из космоса в атмосферу истребитель будет входить с минимальным количеством энергии, так как большая её часть уйдёт на поимку и увод с орбиты обломка удобоваримых размеров. Хватит ли её для удержания добычи, никто не знал. Смелые эксперименты Али позволили выяснить, что при лимите энергии защитное поле, позволяющее скользить в атмосфере почти без трения, а, следовательно, и нагрева, становилось нестабильным, а при, даже незначительном повышении температуры корпуса, исчезало полностью и истребитель, по самым скромным подсчётам, должен был в считанные минуты благополучно сгореть в атмосфере. Ничего иного с ним произойти не могло, так как истребитель без защитного поля не мог накапливать энергию, которая питала антигравитационную установку, которая, в свою очередь, позволяла производить транспортировку стали. Генераторы, вырабатывающие энергию посредством ионизации воздушного потока, находились внутри корпуса. К ним вели два канала, напоминающие воздухозаборники самолёта. Когда истребитель двигался, то защитное поле создавало перед ним конусообразный сборник, предназначенный для увеличения скорости и массы воздушной струи, проходящей через генераторы, а они вырабатывали достаточно энергии для полёта и стрельбы. Получался заколдованный круг из которого не было выхода. Конечно, можно было просто столкнуть облюбованный обломок с орбиты. Однако он, в виду незначительной массы, обязательно сгорит в плотных слоях атмосферы, а крупный обломок истребителю не осилить. Так что у друзей оставался всего один путь — обратить внимание на маленькие фрагменты кораблей. С ними ещё можно было справиться… Хотя и здесь возникало множество вопросов, на которые не существовало ответов. Оставалось только проверить всё на практике…

Каульвюр после не долгого размышления предложил воспользоваться выдвижным механизмом пушек. Истребитель водрузили на эстакаду, демонтировали орудия и принялись придумывать, каким образом приладить примитивные захваты к кронштейнам. Ирма принимала в работах самое деятельное участие. Она вникала во все мелочи и предложила заклинить тяги, к которым кузнец приладил странное приспособление с зазубренными ершами на концах. Когда всё было готово, стали решать, кому лететь на орбиту. Али настаивал на своей кандидатуре. Он особо упирал внимание компании на то, что уже неоднократно побывал в космосе. Вилли рвался опробовать новую систему и напоминал зарвавшемуся роботу о том, что у него гораздо больший опыт пилотирования самых различных аппаратов в пространстве. Неожиданно прорицательница изъявила желание присоединиться к Руководителю. Пилоту во время полёта наверняка потребуется помощь, а она вполне готова к сложному испытанию. Такой расклад ни в коей мере не устраивал Первого Помощника, и он сумел настоять на своей кандидатуре. Могучий кузнец с не менее могучим молотом в руках, очень напоминающий скульптуру «Освобожденный пролетарий», с интересом прислушивался к спору, а потом неожиданно заявил:

— Нам просто позарез необходим добрый металл. Играть в благородство будем потом. Пусть летит Первый Помощник. Вдруг наверху что-нибудь случится? Извините, други мои, но в нашем положении из двух зол выбирать приходиться меньшее. Руководитель необходим здесь! Только-только произошло объединение городов. Если с ним что произойдёт — всё рухнет. К тому же я не знаю, кто будет оплакивать его смерть сильней — мы, или она, — Каульвюр кивнул на неожиданно зардевшуюся Ирму.

Али многозначительно причмокнул, закатил глаза и состроив всё понимающую морду, полез в истребитель. По дороге он хмыкал, чесал затылок, крутил головой, разводил руками и с силой хлопал ими по ляжкам.

— Ты когда-нибудь отчалишь или нет? — не выдержал Руководитель. — Прямо ярмарочная мартышка, её богу. Один ляпнул не подумав, а ты и рад стараться, бестолочь! Давай, жми на педали, не зли дяденьку…

Робот юркнул в истребитель и поднял его на несколько сантиметров. Подпорки убрали. Али включил режим невидимости и выскользнул из сарая.

— Ты не боишься, что Первый Помощник погибнет? Он хороший чело-век, — сказала Ирма, подойдя вплотную к Руководителю. — Жалко его бу-дет…

— Он не человек, — тихо ответил Вилли. — И справится с трудной задачей лучше любого из нас. У меня в жизни, в силу определённых обстоятельств, было три друга. Все они по иронии судьбы не принадлежали к нашему племени. Двое из них погибли, причём виновником смерти одного из них, невольно стал я сам. Поэтому, если с Али что-нибудь случится, я не знаю, как буду жить дальше…

— Я тебя не понимаю. Как это понять — не человек?

— Это ещё одна длинная история с погонями, превращениями и страш-ными, нелепыми смертями.

— У нас однажды, герцогу на потеху, привезли железного мужчину. Он мог кланяться, вежливо шаркать ножкой и говорить неприятным, скрипучим голосом. Однако Первый Помощник не похож на него…

— Конечно. Ты видела куклу, железного болвана, а с Али всё гораздо сложнее. А откуда у вас взялось металлическое пугало?

— Его доставили из Франции. Говорили, будто он построен из куска небесного камня вторым помощником Джузеппе Пойа. Интересно получается. У нас Первый Помощник, а там второй…

— Скажи, а как выглядел этот самый помощник?..

— Абсолютно ничего интересного: невзрачный, бледненький, похожий то ли на зайца, то ли на мышь. Безликое создание…

Ай да кургала, изумился про себя Лабер. Каков гадёныш! Ведь всё предусмотрел. За столько веков просчитал ситуацию и ни разу не ошибся. С другой стороны к чему ему предугадывать, когда гораздо проще и эффективней составить программу, вбить нам её в гены, а потом, по мере необходимости, вносить в неё некие коррективы. Наверняка он и сейчас где-то сидит за пультом, строчит новые вводные, чтобы его заводные игрушки не выходили за рамки дозволенного. Вилли почти с отвращением посмотрел на Ирму. Значит крутись не крутись, сопротивляйся хоть до белого каления, а от Лозенфильд ему никуда не деться. Его величество уже сделал выбор подруги жизни для Гриза и никуда от этого не убежать, не спрятаться. А вдруг это простое совпадение, и он зря треплет себе нервы? В любом случае Ирма ни в чём не виновата. Не надо срывать на ней зло. Она хорошая девчонка, и я благодарен судьбе, что она свела нас вместе.

Все молчали и смотрели в небо. Кузнец это делал потому, что не хотел отставать от Руководителя. Лабера терзали тяжкие предчувствия. Что там происходит? Может другу там тяжело, плохо и он стоит на краю гибели, а он не способен ничем помочь! Прорицательница тоже боялась. Вдруг Первый Помощник пробьёт в голубом своде слишком большую дыру и оттуда посыпятся странные сооружения и замёрзшие трупы пришельцев. Тогда всех их ждёт неминуемая смерть. Раньше, до ссылки, она бы обрадовалась, но сегодня слишком многое изменилось, и она уже не представляла своей жизни без китайца, Али, громадного кузнеца и таинственного, но такого беззащитного Руководителя с красивым именем — Вилли Лабер.

Пришёл Ли Фу, внимательно осмотрел компанию, которая напряжённо выискивала что-то в небесах, тронул Гриза за плечо и тихо сказал:

— Первый Помощник просил позвать всех. Он с другой стороны сарая. Говорит, вы его бросили, и ему остаётся уйти к Фридриху от нескрываемого оскорбления и глубочайшей обиды. А вы что — поругались?

Вилли всплеснул руками и что было сил бросился на пустырь, где они планировали устроить склад материала доставленного с орбиты.

Роботу посчастливилось приволочь фрагмент палубы носителя. Он расхаживал возле добычи и невыразимо печальным выражением лица.

— Это свинство с твоей стороны, — с хода заявил Лабер. — Мы волнуемся, переживаем, как…что? А ты, словно змея подколодная, подкрался втихаря и ещё имеешь наглость изображать обиженного! Ну, ты и фрукт!

Каульвюр уже вертелся возле обломка, постукивал по нему пудовым кулаком, приседал от радости и щёлкал языком…

— Подождите вы, — прогудел он будто в бочку. — Такаранга, чеши со всей мочи к Мимипопо за подводами, а затем ко мне в кузню. Пусть два человека с инструментом спешно идут сюда. Пока подготовят телеги, мы успеем разобрать эту штуковину по кусочкам, и сразу запустим в работу. Добрый металл, добрый! Только мало его, ох как мало! Эй, помощничек, ты не очень-то рассиживайся, а дуй за новой порцией, а то выдумал прятаться за сараями. Так мы много не наработаем. Ой, хорошо-то как!..

Кузнец радовался неожиданно привалившему счастью, прикидывал, сколько чего он соорудит из него, и куда приспособит остатки.

— А если серьёзно, — сказал Лабер так тихо, что его услышал только робот. — Почему ты так сделал?

— Не хотел ранить нежное сердце Ирмы. Не к чему ей было видеть мою смерть. Фактически я падал. Эта бяка оказалась слишком тяжёлой для хлипкого аппарата. А отцепиться не было никакой возможности. Так мы и мчались, склещившись наподобие собак, пока я не догадался перейти, использовав последние крохи энергии, на пологое скольжение. Хорошо ещё корпус не успел сильно нагреться! Сразу появилась энергия, и мы благополучно приземлились. Я решил — хватит! Больше никто и носа не покажет на орбите, пока не придумаем механизм экстренного сброса! Кстати, я видел абсолютно целый грузовой корабль. Вот бы его заграбастать. Тогда бы я добрался до силовых установок, снимал бы их со всех подряд кораблей и тащил сюда. Ты только представь — море даровой энергии, никакого вреда экологии, никаких вонючих труб, нефтяных пятен, где попало, радиоактивных захоронений, газовых факелов до неба, составов с углем и парниковых эффектов! Нам их хватит до скончания века. А если мы расстараемся и поснимаем с изувеченных каравелл провода, кабели, уцелевшие осве-тительные приборы, то тогда можно будет провести электричество в каждый дом. В Доме установим компьютеры и вообще… Осталось слетать и проверить — грузовик действительно на ходу, или только прикидывается!

— Подождите, — спокойно произнёс Ли Фу. — Не поддавайтесь эйфории. Первый успех ещё ни о чём не говорит. Я не думаю, будто вы очертя голову броситесь за более вместительным кораблём, хотя подобное развитие событий нельзя исключить полностью. Но взвесить все за и против жизненно необходимо.

— Конечно, конечно, — поддакнула Ирма. — Даже огромная куча доброго металла не достойна неоправданного риска. Давайте соберём Советников, обсудим ситуацию, выработаем рекомендации…

— В этих делах они ни хрена не понимают, — ответил Али. — Мы с Руководителем — старые космические волки, прошли сквозь тернии и катаклизмы вселенского масштаба. Поэтому грузовик для нас — сущая безделица…

— Я никак не могу тебя понять, — не сдавалась Ирма. — Там, наверху, ты мне сам говорил, дела обстоят совсем иначе чем на земле. Даже дышать нельзя…

— Вы мне уже осточертели пустой болтовнёй, — с раздражением заявил Каульвюр, из-за обломка. — Лучше помогите оттащить вот эту балку. Она тяжёлая и сильно пружинит…

— Вот и поговорили, — усмехнулся Руководитель. — Идите сюда. Он ни за что не отцепится и не успокоится, пока не выпьет с нас всю кровь через соломинку…

Послышалось конское ржание, крики возниц. Из-за холма вылетели три телеги с целой оравой мужиков.

— Что вы там тащитесь еле-еле! — заорал на них кузнец. — Инструмент не забыли?!

— Конечно, конечно, — загомонили помощники, соскакивая с телег.

— Снимайте ваги, — командовал Каульвюр. — Будем кантовать. Где зубила и переносная наковальня? Руководитель, бери кувалду. Будешь бить вот сюда. Первый Помощник и ты, Ирма, складывайте куски на телеги. Крупные — на первую, средние — на вторую, мелочь — на третью. Смотрите, не перепутайте! Ли Фу, ты всё записывай, ничего не упускай. Я потом проверю!

— Всё! Мы все попали в рабство, — развёл руками старик. — И ничего нас уже не спасёт…

— Вот тут, вот тут руби, — между тем командовал кузнец. — Эти кусочки нам тоже пригодятся. Ирма, что ты делаешь? Расстели рогожу! Иначе что-нибудь обязательно потеряешь!

— Предлагаю взбунтоваться, — шепнул Лабер на ухо старику. — В иначе не дотянем до вечера.

— Я бы с большим удовольствием, — ответил Ли Фу. — Только в этом случае не доживём и до обеда…

— На заседаниях будете шептаться! — грозно взрыкнул Каульвюр. — По шее захотели? Я мигом. Не посмотрю, что уважаемые люди. Быстро работать… Привыкли штаны протирать где ни попадя!..

* * *

Так началась полная неожиданностей, опасностей и непредсказуемых ситуаций эпопея по снабжению четырёх городов качественными сталями. Робот навострился необыкновенно в экзотической охоте. Он ни на мгновение не терял бдительности и совершал до пяти рейсов в день. Гора ценного материала росла не по дням, а по часам. Склады наполнялись проводами, осветительными приборами и прочими полезными в быту вещами. Каульвюр похудел от жадности и даже предпочитал спал в кузне под непрерывный перезвон молотков.

Когда основательный запас был сделан, Руководитель с роботом занялись грузовиком. Многочисленные облёты не дали ответа на два важных вопроса: что творится внутри корабля, и каким образом можно при отсутствии переходного кессона проникнуть внутрь грузовика. Али немедленно предложил грандиозный план, потому, что неожиданно вспомнил, что он робот, а роботы, гордо заявил Али, системы автономные, способные без всякого ущерба для здоровья находиться в открытом пространстве до пятнадцати секунд! Дальнейшие события будут развиваться по следующему рецепту! Али, презрев смерть, выходит на орбиту в гордом одиночестве, подкрадывается к грузовику, собирается с духом, выскакивает, втискивается, закачивает, делает первый вдох, выравнивает давление, вытирает пот, запускает двигатель, подбирает истребитель и с триумфом возвращается домой! За этот, не меркнущий в веках подвиг, рукоплещущие сограждане объявляют его Наиглавнейшим Руководителем с вручением ордена на всю грудь, а Вилли переводят в разряд роботов на вторые, как и положено ему по чину, роли! Гриз внимательно, не перебивая, выслушал монолог друга, некоторое время молча рассматривал его довольную физиономию и медленно произнёс:

— Я отменяю все эксперименты в пространстве. В данный момент вели-кий авантюрист Али перевешивает Али рассудительного. Поэтому я от-крываю похоронное бюро.

— Не понял? — удивился Первый Помощник.

— Дуй на орбиту и ищи трупы, одетые в неповреждённые скафандры. Понимаю — занятие не из приятных. Увы, иного пути нет! На этом прения объявляю закрытыми…

Дальнейшие события подтвердили правильность слов Руководителя. Али безропотно принялся выполнять скорбное поручение. Ему потребовалось совершить восемнадцать рейсов на орбиту, прежде чем он не нашёл то, что надо. На Земле скафандры тщательно осмотрели. Повреждений не нашлось, только ёмкости для дыхания оказались пустыми, а для их наполнения требовался мощный компрессор, которого у друзей не было. Срочно вызвали Пеку. Главный механик любил решать сложные задачи и с увлечением взялся за дело. Перед ним была поставлена конкретная цель — сделать так, чтобы можно было продержаться в скафандре не менее двадцати минут. Запас времени мог пригодиться. Он позволял вернуться на истребитель в том случае, если не удастся оживить грузовик. При таком раскладе существовала хоть какая-то гарантия, что всё завершится благополучно. Однако двадцати минут никак не получалось. Могучие меха Нюкконена, сшитые из верблюжьих шкур, давали не более трёх, а маломощный нагнетатель истребителя обеспечивал десять. Пришлось довольствоваться малым…

Лабер долго не решался на рискованный эксперимент. Он медлил, предавался неторопливым беседам с Ли Фу, ездил в Кангенд, вникал во все слабые места строительства Мирного, спорил с Абдуллой по мелочам, а робот прикинувшийся змеем искусителем, тенью ходил за другом и нашёптывал, возникая подобно фантому, то слева, то справа, всякие соблазнительные речи, прозрачно намекал на радужные перспективы и предрекал неминуемое господство над Вселенной. Короче говоря — вёл себя смирно, осмотрительно, по опыту зная, что тихой сапой порой добиваются большего, чем громогласными речами и сладкоголосыми заверениями. Наконец Али добился своего. Его слова-капли проточили насквозь плиту сомнений Вилли, и он, решился…

К полёту готовились в обстановке строжайшей секретности. На несколько раз проверили скафандры, обсудили возможные варианты развития событий и… на этом закончили подготовку. Двум смертям не бывать — одной не миновать! Гриз согласился с народной мудростью и полез в истребитель. Ли Фу невозмутимо наблюдал за происходящим. Можно было подумать, что ему было всё равно. Ирма нервно топталась на месте и старалась не смотреть на бесстрашных астронавтов. Такаранга сколько не силился, так и не смог закрыть рот, и изо всех сил хлопал глазами. За несколько минут до старта старик подошел и сказал:

— Если всё пройдёт нормально, не надо сразу лететь сюда на большом корабле. Люди испугаются и примут его появление за дурной знак, а у нас и так половина населения исходит кровавым поносом. Может возникнуть паника. Не дай бог пожгут дома и разбегутся с дуру! Собирай их потом…

— Ты прав, — согласился робот, утопая в большом не по размеру скафандре, — санитарная обстановка у нас сложная. Не досмотрели. Впредь нам наука. Странные мы всё-таки создания! Будем смотреть да удивляться до тех пор, пока жареный петух не клюнет в задницу. Вот вытекут мозги через клоаку, тогда будем знать кузькину мать!

— Что конкретно мы узнаем? — усмехнулся Лабер.

— Чем отличается его Высочество Руководитель от коневода Нураддина, когда оба рядышком восседают без штанов в клозете, и из них льётся и журчит, словно из водопроводного крана…

— Успокойся! У людей беда, а тебе всё шуточки…

— Я ещё три года назад вопил на каждом углу о необходимости содер-жать Город в чистоте, устроить, раз на большее не хватает ума, вдоль дорог сток воды и регулярно мыть мостовую, раз хозяйки не желают никого слушать и выливают помои прямо из окон на улицы. А незабвенный Ба Си устроил на Задах форменный гадюшник и рассадник заразы. Где пьют, там и блюют и в ней же валяются, млея от счастья. Из забора сделали общественный туалет, так что летом там такое амбре стоит — я извиняюсь! Без противогаза не пройти. А им хоть бы хны! Лакают днём и ночью, орут, бьются из-за всякой ерунды не на жизнь, а на смерть, а потом с разбитыми мордами лезут девкам под юбки. Не жизнь, а рай! Поэтому дизентерия — детские шалости по сравнению с тем, что нас ожидает в скором будущем. Чума, холера, чесотка и оскудение мозгов — стоят самыми первыми в списке страшных вирусных инфекций, которые только и ждут удобного момента, чтобы со скоростью звука завладеть нашим маленьким, уединённым мирком. И никто нам не протянет руку помощи. Мы вымрем аки динозавры, а виной всему — безграничная безответственность и преступное скудоумие отдельных высокопоставленных личностей!

— Нашёл время для нравоучений, — с досадой бросил Лабер. — Знаю, проморгали, недосмотрели! Я совсем забыл об эпидемиологических болезнях. Даже о простом гриппе, не говоря уже о необходимости прививать ребятишек. Вот сделаем дело — займёмся вплотную массовой пропагандой гигиены и санитарии. Причём на всех уровнях.

Истребитель стартовал и поднялся на орбиту. Грузовик искали долго. Для этого периодически ныряли в атмосферу, накапливали энергию и возобновляли поиски. Наконец цель была обнаружена. Друзья не хотели торопиться и рисковать. Первый облёт грузовика не выявил никаких внешних повреждений. Он выглядел естественно и нормально. Тогда Гриз перевернул истребитель и вплотную подошёл к вспомогательному шлюзу корабля.

— Что дальше? — поинтересовался Вилли. — Каким образом мы откроем вход?

— Фомкой, дружище, фомочкой, — хихикнул робот из глубины скафандра. — Голова-то у тебя на что? Зри в корень! Ты же Руководитель! У тебя ума палата! Нажми крылышком истребителя на блок управления шлюзом. Ну…смелей…не стесняйся…там ничего страшного нет!

— Неужели нельзя сказать всё по-человечески, без всяких там идиотиз-мов, кретинизмов, клоунизмов и драматических эффектов?

— Ты скучный, костный, не умеющий радоваться жизни, сноб! Если случится чудо и многострадальная Ирма решится, в припадке безумия, вверить свою судьбу тебе, то вскоре проклянёт тот миг, когда родилась на свет. С тобой может жить только страус!

— А почему именно страус?

— Он много жрёт и не задаёт глупых вопросов!

— Спасибо, что открыл мне глаза на меня. А теперь прикуси язык и по-молчи. Пора работать. То есть заниматься тем, чего ты не любишь более всего на свете…

Истребитель наклонился и ювелирным движением неуловимо коснулся грузовика. Шлюз открылся. Корабль оказался битком набит трупами райберов. Они плотно, один в притирку к другому, заполняли весь трюм. Сотни погибших. Одни в скафандрах, другие без них. Вилли глубоко вздохнул, развернул истребитель, упёрся в левый двигатель и дал форсаж. Очень медленно, но с каждым мгновением всё быстрее и быстрее корабль начал раскручиваться, а возникшая центробежная сила принялась выталкивать страшный груз наружу. Он веером разлетался во все стороны. Через полчаса последний райбер покинул грузовой отсек, и туда буквально вломился робот. Он, благодаря прекрасной координации движений, в два прыжка достиг рубки, вытащил из кресла пилота и попробовал запустить двигатели. Они чутко отозвались на команду, и грузовик мгновенно ожил.

— Отваливай, — услышал Лабер. — Я пошёл на посадку. Следуй за мной. Только не забудь захлопнуть колпак и снять скафандр, иначе задохнёшься…

Они приземлились в Австралии, прямо на берегу океана, провели тщательную уборку и дезинфекцию всех внутренних помещений, а затем занялись исследованиями возможностей трофея. Грузовик оказался оборудованным целым набором хитроумных приспособлений для транспортировки любых видов грузов. А в силовой установке не смог разобраться даже робот. Грузоподъёмность корабля равнялась приблизительно пяти тоннам, причём только на захватах. А в трюм входило не менее десяти тысяч килограмм, что само по себе внушало довольно радужные перспективы в деле снабжения городов всем необходимым, а в первую очередь — металлами. Жизнь с этого момента становилась более насыщенной, интересной, полнокровной. Перед людьми открывалась прекрасные возможности для достижения более высоких рубежей под названием — достойное существование.

Глава ╧ 7

Высокодуховное, следующее высшим этическим и моральным принципам общество, где без отдыха и перерыва на обед возлюбляют ближнего своего, и живут в полной гармонии с окружающими, природой и самим собой, раскинувшееся средь мирных дубрав и лугов, по берегам молочных рек с кисельными берегами, окружённое полями скатертей самобранок и столиков накройся, меж которых бродят табуны упитанных коньков-горбунков и сивок-бурок…ау….где ты…отзовись… покажись, не стесняйся. Блесни хоть на миг лучом света из-за туч, озари наши смятенные души, внеси в них хоть какое-нибудь подобие покоя, яви образец, к которому необходимо стремиться, разгребая многовековые залежи злобы, эгоизма, предрассудков, глупости.

Руководитель сидел в Доме за столом в полном одиночестве. Все Советники уже перебрались в Мирный, туда же переехал Абдулла со своими приближёнными. Два часа назад на новое место жительства отбыла Ирма, так и не сумевшая уговорить Ли Фу покинуть свою тесную каморку в Дальнем посёлке. Один лишь робот не принимал участия в переселении. Он никогда не обращал внимания на подобные мелочи. Поэтому Вилли мог позволить себе поразмышлять вволю. Он стремился построить новое общество, основанное на альтернативных принципах, лишённоё пороков, злобы, подозрительности. Однако они не дремали и изо всех сил цеплялись за души людские, нашептывая и предрекая всякие ужасы, пакости и беды. Они копошились в темноте подсознания, будоража древние, звериные инстинкты, суеверия, предубеждения, подобно червям, которых приходилось буквально выдирать с корнем и при свете дня показывать, какие ничтожества владели людьми. А ко всему прочему ещё существовали так называемые вредные привычки, и подобно бриллианту среди них сверкало и пере-ливалось всеми цветами радуги пьянство — всеобъемлющее, повсеместное, не желающее без боя сдавать ни пяди завоёванных территорий. У Вилли опускались руки, когда он видел с каким наслаждением и радостью окружающие придавались обильным возлияниям, а потом начинался кошмар, и он тоже был привычен, потому, что так поступали испокон веков их деды и прадеды. А то, что в результате безудержных оргий рождались дети уроды — так это просто списывали на козни дьявола и ничто не могло убедить население в обратном. Алкоголь стал неотъемлемой частью жизни, и никакие уговоры не убеждали людей в преимуществах трезвой жизни. Что только Лабер не придумывал! На какие уловки не пускался! Но все его усилия неизменно разбивались о стену непонимания, ибо даже Советникам не было чуждо ничто человеческое и они вели борьбу с зелёным змием спустя рукава. И только когда Руководитель ввёл новую систему распределения продуктов питания — дело стронулось с мёртвой точки. Пьяницам просто стало нечего есть и им приходилось делать нелегкий выбор между вином и жизнью! К сожалению спиртное являлось весомой, но всё же составляющей частью в роскошном букете людских недостатков и пороков. Лабера всякий раз брала оторопь, когда он сталкивался с неожиданными и непредсказуемыми их результатами. Да что такое делается в мире? Сколько трудов, исследований, диссертаций и объёмистых фолиантов было написано лучшими умами человечества: философами, мыслителями, педагогами, психологами, пробующими разобраться в жизни человеческой! Они воспаряли дерзновенной мыслью над толпой, суетой сует и, сидючи в тиши кабинетов, наморщив высокие лбы, писали о механизмах, побуждающих людей совершать неожиданные поступки. Они проникали холодной и отточенной мыслью в самые сокровенные уголки человеческого сознания и разбирали по косточкам все страсти, одолевающие общество в целом и каждого индивидуума в отдельности. Объясняли, что из чего проистекает, и каким образом с этим надлежит бороться. Только ни один из них не снизошёл с высоты своего величия, и не воплотил ни одной мысли в жизнь. Их удел — размышления, анализ и понимание всего происходящего в обществе. Они мудры, а мудрость не подразумевает копания в мелочах. Ей подавай глобальные масштабы и возможность теоретически препарировать опухоль, образовавшуюся в психологии человека. Остальное — удел практиков, честно и добросовестно пытающихся переварить гениальные мысли титанов и на их основе вылепить из запущенного человеческого материала нечто удобоваримое, вписывающееся в представление о существе идеальном. Да, в мире написаны груды трудов, и нет вопросов, на какие не были бы найдены ответы, но…воз и поныне там. Почему? Да потому, что кто их читал, читает, и будет читать этих гигантов психоанализа, монстров педагогики и корифеев обществознания? Почему образованный человек, если это не входит в круг его служебных обязанностей, отдаёт предпочтение безвкусному, бульварному чтиву, а не серьёзному исследованию — плоду многолетних размышлений, посредством которых автор пытался познать самое себя? Так почему и тут теория далеко ушла вперёд? Уж не потому ли, что морщить лоб легче, чем воплощать свои мысли в жизнь, ломая тем самым, привычный уклад жизни, устоявшийся годами быт, который не раздражает, многочисленные ученики и почитатели не задают каверзных вопросов. Им вполне достаточно склоняться к ногам гения, а единичные оппоненты изредка вносят приятное разнообразие, волнуя кровь редкими и не конкретными выпадами. Трудиться в гуще людей, в круговерти событий, ежедневно, ежечасно окунаться с головой в яму с нечистотами бесконечно трудно. У неё нет дна! Да и сам незаметно для себя постепенно ожесточаешься сердцем и начинаешь забывать, с чем начинал борьбу. Путь долог и тернист. А жизнь слишком коротка, чтобы тратить её без оглядки на других, в ином случае так и умрёшь не пожив всласть! Здесь у любого дрогнет сердце! А может дело в самих людях? В их чрезмерном самолюбии, гордыне и не желании признать, что они гораздо глупей, чем хотят казаться на самом деле. Тогда для перевоспитания человечества потребуются не профессора с академиками, а палачи с замоченными в соляном растворе розгами.

Руководитель с отчаянием сознавал, что сам не желая того, всячески способствовал повторению пройденного пути. Он ни в коей мере не хотел этого, но ничего поделать с собой не мог. Вилли прекрасно знал, к чему приведут в конечном итоге его усилия. На планете вновь возникнет машина по производству отходов: пищевых, промышленных, радиоактивных, бытовых. Люди вновь примутся выкачивать, вычерпывать, вгрызаться, взрывать, разрушать экологический баланс, вырубать леса и бомбить из благих побуждений. Какой смысл наступать второй раз на одни и те же грабли? Лабер твёрдо знал — должен, обязан существовать иной путь развития, и, скорее всего не один, отличный от предыдущего. Однако Гриз оставался, не смотря ни на что, порождением своего времени, продуктом исчезнувшей империи. Ему просто по определению не было дано сломать в себе старые стереотипы, переосмыслить весь опыт прошедшей жизни, отринуть самое дорогое и близкое сердцу и в муках родить иное общество, основанное на ином фундаменте и принципах. Только вот где было взять для него кирпичи? Даже если он найдёт в себе силы отказаться от прежних убеждений, воззрений, моральных ценностей и прочего, то чем он заполнит образовавшуюся пустоту? Что противопоставит утраченному за нена-добностью? Ему, практически в одиночку, придётся решать труднейшую задачу. А Вилли даже посоветоваться не с кем, за исключением, конечно, робота. Основная масса населения стремится нажраться от пуза, да подольше поваляться на полатях, самозабвенно ковыряясь в носу! А может он зря не доверяет людям? Кто знает… Но не смотря ни на что, у Лабера существовала своеобразная шестая колонна, на которую, с течением времени, можно было опереться — дети! Мудрый Ли Фу, едва только закончилась переброска, и жизнь более-менее нормализовалась, активно занялся подготовкой к появлению ребятишек. Первыми общественными строениями были: интернаты и детская больница. Старик лично занимался подбором персонала для них и неожиданно проявил в этом вопросе не свойственную ему твёрдость и настойчивость. Дерево не выживет без корней, пояснял китаец. Его повалит первая же буря. Нам требуется обратить всё внимание на подрастающее поколение — пусть даже ещё не рождённое. Уже сегодня оно должно находиться под неусыпным надзором, что позволит ему усердно учиться и продолжить в будущем наше дело. Общество, покоящееся на неучах, обречено на скотское прозябание, и кто забывает об этом — тот не имеет права носить звание разумного существа. Не смотря на то уважение, которое люди испытывали к старику, его благие начинания натолкнулись на глухую стену непонимания, выросшую на почве древнего невежества. Матери ни под каким видом не хотели отпускать ребятишек из дома. Прятали их по подвалам и чердакам. Женщин ничем нельзя было пронять. Непонятно почему они вбили себе в голову, что с их чадами сделают нечто ужасное, если они попадут в интернаты. Никакие уговоры и ухищрения не помогали. Тогда Руководитель попробовал от убеждения перейти к принуждению. В тот же миг и секунду огромная толпа простоволосых, растрёпанных, вопящих словно ведьмы на шабаше, мамаш примчалась к Дому, рухнула перед крыльцом на землю, принялась валяться в грязи и курином помёте, и выть с такой силой и энергией, что Гризу пока-залось, будто это шумит истребитель с вертикальным взлётом и посадкой. От бабьего рёва у Вилли немедленно разыгралась мигрень.

Лабер попробовал вразумить несчастных дам, но не тут-то было! Узрев на пороге начальство, они принялись орать и плакать с новой силой. Перед Руководителем стояла стена безумных глаз, брызжущих пеной ртов, воздетых к небу рук…

Лабер собрал в кулак всё терпение, на какое был способен, и попытался объяснить несчастным в чём дело. Увы, его просто не желали слушать, тем более, что к матерям подоспело подкрепление. Появились мужья, вооруженные чем попало. Ситуация становилась критической. Делать было нечего. Пришлось прибегнуть к силе. Это, естественно, привело к плачевным последствиям. Возбуждённая толпа забегала по улицам, начался массовый мордобой, кого-то повели в больницу.

Тут в свою очередь рассвирепел Руководитель. Он всего за несколько часов ликвидировал смуту и разогнал разгорячённых родителей по домам, а на следующий день Ли Фу лично забрал ребят в интернат. Через неделю женщины искренне недоумевали, почему они так испугались и уже не представляли своей жизни без такой удобной штуки — интерната!

Столь незначительное происшествие лишний раз убедило Лабера в том, до чего он плохо разбирается в человеческой психологии. С сегодняшних позиций благополучное общество будущего представлялось ему несбыточной сказкой, до которой, хоть тресни, не добраться! Даже если ему удастся путём невероятных усилий заронить в души соплеменников зёрна понимания необходимости жить в мире с окружающими и самими собой, то всходов ему увидеть не доведётся. Жизнь кротка, провирус хитёр. Кому Руководитель передаст эстафету, факел, который осветит людям нелегкий путь? Через два дня после его кончины мир может резко измениться и все его титанические усилия и жертвы пойдут прахом. Любой проходимец, наделённый определёнными качествами, умелец игры на струнах тщеславия и глупости, сколотит вокруг себя тупых, рвущихся к власти людишек, и в один прекрасный момент всё рухнет в тартарары. По городам в свете пожаров забегают опьянённые сознанием собственного могущества, вопящие от безумия, с кишками неугодных намотанными на вилы, бывшие ткачи, гончары и прочий рабочий люд, которому пообещали исполнить любое их желание, если простолюдины сделают самую малость! И вот уже валяется в луже крови Такаранга с отсечённой головой. Мечется в горящем доме могучий Каульвюр с двумя дочерьми на руках и никак не может найти выхода. Волокут за волосы по булыжной мостовой обнажённую Марту, чтобы четвертовать на площади прилюдно. Забивают оглоблями Мимипопо, у которого только хватает сил, чтобы плеваться кровью. Однако к общему разочарованию и досаде удаётся бежать Первому Помощнику на истребителе. Заговорщики на мгновение трезвеют. Они прекрасно знают страшную силу железной птицы и холодную ярость Али. Скоро, очень скоро он вернётся и тогда никому из убийц не уцелеть. Но и здесь первобытные инстинкты возобладают над разумом! Пусть нам будет плохо, но это произойдёт завтра, а сегодня наш праздник. Так в костёр их всех, на кол, на плаху! Если нам суждено умереть, пусть так и будет, но мы постараемся унести с собой в могилу как можно больше народу, чтобы на том свете не было скучно вспоминать светлые денёчки. И безумие с новой силой вспыхнет в людях, и кровавая оргия вновь наберёт обороты, захлёбываясь в вине, брани, проклятьях и необузданной жажде убивать.

Страшная картина, мрачная перспектива. Захотят ли люди по капле выдавливать из себя животное или сложат руки и поплывут по течению? Хватит ли этих немногих лет для закрепления в потомках устойчивого желания творить добро и станет ли это жизненной потребностью? Вряд ли такое возможно… А значит нет выхода из порочного круга. Сколько не бейся, сколько не уговаривай — всё бесполезно.

Открылись двери и в комнату вошёл Ли Фу.

— Какими судьбами? — с облегчением спросил Лабер. Он обрадовался возможности отвлечься от мрачных мыслей. — Я завтра уезжаю. Вот, присел подумать, а в голову без спросу лезут глупые мысли, на которые нет ответа.

— Я заметил, у тебя в последнее время в глазах появилась тревога и обеспокоенность. Расскажи мне о них…

— Я переживаю за будущее, да и за настоящее тоже. Я не могу понять, куда мы идём, а самое главное — не имею возможности активно влиять на развитие событий.

— Тебе так только кажется. Каждый из нас, хотим мы того или нет, воз-действует на окружающий мир, точно так же, как и он на нас. Часто мы недооцениваем свою роль в этой жизни. Серьёзная ошибка. Никогда не давай сомнениям овладеть собой. Они способны убить самое дорогое — надежду…

— Если их откинуть, то неминуемо превратишься в тирана, садиста и ещё неизвестно кого, и примешься с лёгкостью вышагивать по головам к цели.

— Никто тебя не заставляет так поступать. Я только подчеркнул, что не надо им поддаваться и позволять собой командовать. Всё в человеке должно находиться в гармонии: душа, мысли, поступки. Ты пока блуждаешь во тьме, но скоро, очень скоро выход найдётся, и он возникнет совсем не там, где его ждёшь. Не торопи события и наберись терпения. Тебе не дано сделать более того, что ты способен сделать. Запомни это…

— У нас не всё благополучно. С дизентерией так и не удалось справиться. Она притаилась где-то за углом и дожидается удобного момента, чтобы повторить выход на бис. Что на этот раз оторвало тебя от занятий?

— Сегодня Такаранга прибыл из Кангенда, куда ездил по административной надобности. Он принёс страшную весть. Перед самым отъездом ему предложили посетить опиомокурильню. У моего юного друга хватило ума отказаться. Он просто не знал, какую гадость ему предлагают, но на всякий случай решил рассказать мне.

У Руководителя внутри всё похолодело. Он на несколько минут потерял ориентацию в пространстве. Да чего прошлое быстро настигло их! Вместе с болезнями пришли и наркотики. Будь они прокляты!

— Откуда эта мерзость появилась у нас? — наконец выдавил он из себя.

— В своё время Муса снарядил две экспедиции на поиски всякой всячи-ны. Видимо одна из них привезла семена индийской конопли и опийного мака. Они известны людям не одну сотню лет, и я более чем уверен — многие из жителей наших городов пробовали ядовитое зелье раньше…

— Я всё понял. Спасибо за информацию. Извини, мне необходимо подумать. Дело слишком серьёзное, чтобы оставить его без внимания…

Ли Фу едва заметно поклонился и вышел…

Вот, пожалуйста, ещё и наркотики! Дивное дополнение к алкоголю, только в сотни раз страшней и губительней. Как однажды сказал один известный человек — они помогают уйти в мир грёз. Вокруг всё серо, пыльно, скучно, и жестокие вожди заставляют много работать, тогда как в видениях, навеянных дурманом, исполняются самые немыслимые желания и мечты. И ко всему прочему человек становится свободным и независимым. Опять начинается старая песня — ничего не делая, получит всё! А вдруг это заложено в природе нашей? Или провирус в очередной раз испытывает общество на зрелость и жизнеспособность, нагромождая один сложный тест на другой. Только с наркотиками необходимо что-то делать. Промедление смерти подобно! Если не принять экстренных мер — в скором будущем многие из взрослых и подростков окажутся затянутыми в смертельный водоворот и будут брошены на произвол судьбы. Далее начнутся самоубийства, грабежи, проституция, особенно среди малолетних, и мы все вместе со своими куцыми мечтами и попытками воздвигнуть храм любви, медленно покатимся вниз. К полной деградации с последующим вымиранием! Нет! Такого развития событий допустить нельзя! Вилли скрипнул зубами. Он вырвет заразу с корнем. Уничтожит всех причастных к появлению ядовитого зелья: переработчиков, распространителей, поставщиков и их покровителей. Всех! Не взирая на общественное положение и должности. Ставки слишком велики, и рисковать будущим вновь созданного общества нельзя ни под каким видом!

Вилли встал, решительно вышел из Дома, сел на осёдланную лошадь и поехал в Дальний посёлок. Там его ждал истребитель. Лабер рванул с места так, что земля клочьями полетела. Через несколько минут он уже был в Мирном. Там всё шло своим чередом: дома строились, улицы мостили камнем, сотни людей спешили по своим делам. Руководитель приземлился на заднем дворе здания Правительства, включил режим охраны и вошёл в помещение. Его встретил озабоченный Мимипопо. Писарь сидел за большим столом и усердно переписывал два последних документа, составленных Хайме Нуаросом. Гриз распорядился немедленно прекратить работу и срочно вызвать Нуароса, Абдрахмана, Марту, Пеку, Н'Гвашла и, если появится — Первого Помощника.

Пока Мимипопо носился по городу, Лабер поднялся на второй этаж в зал заседаний и нашёл там отца Ефродонта. Святой отец сидел за общим столом и что-то задумчиво перекатывал перед собой, пользуясь веточкой, будто клюшкой. Гриз сел напротив священника.

— Здравствуй отче, что привело тебя к нам?

— Тревога за паству, — задумчиво изрёк гость. — Вот это мне принесли прихожане сегодня утром. О сих растениях говорят, будто они отбирают у человека волю, силы и желание жить. Если их слова правда, то пора бить тревогу. Хотя я никак не могу понять, что такого страшного содержится в конопле? Рогожи из неё хорошие получаются. Да и мак приятен на вкус, особенно на булочках…

— Я приехал именно по этому поводу. Мы примем самые решительные меры…

В зал вошла Хольбрук.

— Марта, ты ничего не слышала о посадках вот этих растений?

— Обширные маковые поля находятся в трёх километрах северо-восточнее Кангенда. Конопля высевается повсеместно, но особенно много её в районе Порта…

— Ты знала и молчала! — вскричал удивлённый Вилли. — Как ты могла!?

— Мне не понятны причины твоего раздражения, — спокойно возразила Марта. — Мне несколько недель назад сообщили о многократном увеличении посевов этих двух культур. На мой запрос Абдрахман ответил, что резко возрос спрос на маковые рулеты, а добавка семян конопли в корм для кур повышает яйценоскость. К тому же из мака добывают вещество пригодное для употребления населением. Его курят наподобие табака. Сок маковых головок позволяет хорошо отдохнуть и расслабиться после тяжёлого трудового дня. Подобный способ времяпрепровождения изобрели китайцы много сотен лет назад и пользуются им до сего дня. Поэтому Абдрахман решил возродить национальную традицию и лично занялся производством курительных принадлежностей. Я поинтересовалась, а не опасно ли это вещество для людей? Меня клятвенно заверили, что нет, а для того, чтобы я лично убедилась в эффективности препарата, предложил посетить одно из его заведений и там убедиться в безвредности процедуры приёма тонизирующего снадобья.

— Ну и как?

— Я отказалась, сославшись на занятость…

— Спасибо, я всё понял, — усмехнулся Лабер, — ты случаем не в курсе, где он наладил производство своего безвредного зелья?

— На окраине Кангенда, левее северных ворот, под мастерской сапожника, находится специальное помещение, в котором происходит обработка собранного сока и конопли.

— Ещё раз спасибо. Прошу не говорить никому ни слова о нашем разговоре. А сейчас собери своих людей, и опроси вот по какому поводу — наверняка они знают, где ещё находятся такие же мастерские. Отец Ефродонт, помоги, чем сможешь, расскажи Марте всё…

— Мы заранее благодарим церковь за помощь, — сказала Хольбрук. — Пошли, батюшка, я исповедаю тебя…

— Ступайте, ступайте, — отмахнулся Гриз от испуганного священника, — сейчас придут главные действующие лица. Всё, всё…свободны. Марта, только не забудь усилить охрану…

Начальник сыска и Ефродонт вышли, а через некоторое время начали собираться Советники. Они неторопливо входили в зал, приветствовали Руководителя и усаживались за стол. Последним появился сумрачный Нуарос и недовольно осведомился:

— Зачем мы тебе понадобились? Работы — с ума сойти легче! Требую, чтобы меня не беспокоили и не дёргали по пустякам…

Его гневная речь осталась без ответа, а буквально через минуту все входы и выходы перекрыли вооружённые люди. Советники невольно переглянулись. Такого они ещё ни разу не видели.

— Я собрал вас по делу не терпящему отлагательства. Мы все знаем, что после объединения двух городов началось печатание денег. Лично я был против подобного шага. На данном этапе расслоение общества крайне нежелательно. Однако мои аргументы не убедили расширенное собрание, и я остался в меньшинстве. Если мне не изменяет память, тогда почти все в один голос заявили, будто честно зарабатывать не зазорно, а наоборот — достойно всяческих похвал. Я сильно сомневался тогда и сомневаюсь до сих пор в целесообразности столь опрометчивого шага. Почему? Да потому, что полностью уверен — большинство постарается заработать не праведным путём. Сегодня я получил сведения, подтверждающие мои самые страшные опасения. Бывший визирь, а ныне Советник по медицине Абдрахман, занялся производством и сбытом ядовитого препарата для многочисленных притонов. Как это позволите понимать?

— Я изготавливаю не отраву, а тонизирующее средство известное ещё тибетским ламам. Оно прописывалось при сильном упадке сил, — ответил слащавым голосом Абдрахман. — В связи с этим многие работники после утомительного дня спешат к нам восстанавливать силы. В этом я не вижу ничего зазорного. Люди приходят, уходят, благодарят, помогают кто чем сможет. Дело оказалось не столь уж и прибыльным. Фазого Ба Си со своими питейными заведениями зарабатывает гораздо больше. Однако ни у кого не возникают претензии к нему. Я хочу понять — почему?

— Ты, как наш главный медик обязан быть осведомлённым, что делает наркотик с человеком. Расскажи, мы хотим послушать твою интерпрета-цию.

— Тебя умышленно ввели в заблуждение завистники. Они нагло оговорили меня и…

— Ты, придурок! — резко наклонился к Абдрахману Вилли. — Если ты думаешь, что я появился здесь из средневековья, то здорово ошибаешься! Пудри мозги кому хочешь, но только не мне! Я прекрасно знаю, что такое наркотики! Насмотрелся за свою жизнь. А по сему захлопни свою пасть и внимательно, не перебивая, слушай! Я усматриваю в твоих занятиях огромную опасность для населения. Поэтому тебя немедленно арестуют и подвергнут допросу с пристрастием для выяснения всех деталей и нюансов данного дела! Хайме, подготовь отряд. Займёшься арестами тех, на кого укажет бывший Советник Абдрахман. Мимипопо, немедленно оповести население о проведении публичной казни, которая будет произведена на центральной площади Города. Я не хочу марать Мирный его поганой кровью. Да, Хайме, за проведение операции отвечаешь головой. Чтоб ни один не ускользнул.

— Это произвол! — взвился с места Абдрахман. — Я не позволю поступать с собой, будто я мальчишка!

— Молчать! — рявкнул Лабер. — Иначе убью без дознания! Я пошутил. Тебе не избежать допросов…

Советники испуганно переглядывались и перешептывались. Всё происходящее напоминало фарс, розыгрыш, но Руководитель явно не шутил. Однако Вилли не дал никому опомниться и решительно закончил воинственную речь:

— Все, кто вольно или невольно, окажется причастным к распростране-нию и сбыту заразы, будет жестоко наказан. Вплоть до смертной казни! Никаких исключений никому не будет. Поэтому не стоит особо рассчитывать на прежние заслуги.

— Прошу прощения, — поднялся с места Скоробогатов. — Мы хотим, и это наше общее мнение, получить разъяснения по данному вопросу. Если уважаемый Абдрахман виноват — то в чем конкретно? Он — высокопоставленное лицо…

— Вы хотите знать, почему я отважился на такой шаг — позволил себе тронуть столь значительного человека?! — рассвирепел Лабер. — Курения, приносящие блаженство и дарующие людям отдых, на самом деле рано или поздно убивают человека. Любой из жителей городов, угодивший под зависимость от наркотика, отдаст последнее, пойдёт на любое преступление лишь бы вновь вкусить отравы…

— Мы протестуем! — очнулся от шока Абдулла. — Мы не позволим хватать Советника, словно простого гончара или пастуха! Требуем немедленного освобождения Абдрахмана и принесения ему извинений! В ином случае ты нам не оставляешь выбора, и мы вынуждены будем принять самые решительные меры для…

— Какие, какие меры? — приставил ладонь к уху, чтобы лучше слышать Руководитель. — Тебе напомнить о наших маленьких помощниках? Или память отшибло?

Абдулла сел так же резко, как и встал, и принялся сосредоточенно ковырять ногтем столешницу.

— Если все Советники поддерживают мнение Абдуллы, тогда предлагаю компромиссный вариант. Мимипопо, дружище, посмотри пожалуйста в регистрационной книге, сколько детей у наших парламентариев?

— Ты что задумал? — грозно прогудел Каульвюр. — Говори, да не заговаривайся!..

— Минуточку терпения…сколько…тридцать семь душ? Прекрасно! А теперь прошу внимания. С завтрашнего дня вы все отведёте своих детишек не в скучный интернат, а, в приносящую счастье, опиомокурильню! Надеюсь, вы непременно со мной согласитесь, раз она такая безвредная! Если наслаждаться счастьем — то уж всем, без исключения! А то ишь, какие жадины выискались! Всё лучшее только для других! Не хорошо! Пора позаботиться и о своих близких. Семье уважаемого Абдрахмана предписывается прибыть в полном составе для приёма двойной порции счастья!

— Нет! Только не это! — упал на колени арестант. — Делай со мной всё, что захочешь, только не трогай семью!

— Ну, уж фигушки! — не унимался Лабер. — Блаженствовать — так уж всем. А то выдумали на самом деле — одним радость, а другим серые будни. Не выйдет! Даёшь праздник каждый день! Причём до усрачки! Я правильно говорю, Абдулла?..

Бывший визирь никак не отреагировал на вдохновенный монолог Руководителя, а лишь что-то промычал себе под нос и продолжил ковырять дерево.

— Давайте не будем торопиться с казнями и прочими погубительствами, — мягко проговорил кузнец. — Ты сам говорил — жестокость всегда порождает ещё большую ответную жестокость. Мы все были свидетелями, и не раз, как ты прощал своих личных врагов. Что ж, мы соглашались с твоим мнением и не настаивали на наказании бунтовщиков. Я думаю, сегодня настал тот момент, когда стоит прислушаться к голосу большинства. Спокойное обсуждение непременно прольёт свет на предмет спора. Не достойно Руководителю запугивать и унижать высокое собрание без серьёзного повода.

Однако Руководитель пропустил речь Каульвюра мимо ушей и уверенно продолжал:

— Если сказать честно — мне совершенно не интересно ваше мнение по данному вопросу. Ишь ты, боги выискались! Я, оказывается, не имею права трогать их высочества! — у Вилли задрожали губы. — Я раздавлю любого, кто только попробует заработать на человеческой слабости, горе…

— Но Ирму ты простил, — ядовито напомнил Скоробогатов. — Видимо прорицательница умеет уговаривать…

— Она покушалась на мою жизнь и ни на чью более, — неубедительно возразил Гриз. — Кто из вас хоть раз бывал в заведении Абдрахмана? Сейчас мы все поедем на экскурсию. Вы обязаны знать, что ожидает ваших детей и близких. Я настаиваю. Несогласных поведут под конвоем. Никакие возражения не принимаются. Всё! Выходи строиться!..

В зал заседаний стремительно вошёл Али. Он удивился вооружённым людям при входе и жаждал разъяснений…

— От чего мы все такие насупленные? — поинтересовался робот. За его плечами болталась винтовка. — О чём лай?

— У нас объявились наркотики, — пояснил Руководитель. — Я не могу позволить им пустить корни в городах…

— Значит, я появился во время, — мгновенно посерьёзнел Али. — Кого пристрелить первым? Я мигом…

— Мы едем в Кангенд. Если хочешь, оставайся здесь…

— Ни за что, — возразил робот. — Тебе наверняка понадобится помощь. Я тут разжился по случаю одной штуковиной, — он выразительно похлопал по винтовке, — которая непременно пригодится в трудную минуту.

— Ну что, господа Советники, прошу на выход. Нас ждёт увлекательное зрелище. Хайме, — сказал Вилли, проходящему мимо начальнику охраны, — останься здесь. Мало ли чего…

Пока сановные особы грузились в три экипажа, Абдрахмана отвели в камеру, сооружённую из старой кладовки. Возле неё выставили усиленную охрану.

Советники в сопровождении сорока всадников выступили. Руководитель вместе с роботом, кузнецом, Мартой и Ирмой ехали во главе процессии. Некоторое время все молчали, лишь Али с нескрываемым интересом рассматривал окрестности и тихо насвистывал весёлую мелодию.

— Вилли, зачем ты так странно поступаешь? — наконец не выдержала Лозенфильд. — Ты сам говорил не раз — нам всем необходимо научиться прощать. Ограничились бы небольшим внушением, закрыли эти самые курильни и дело с концом. А то выдумал — казнить!..

— Я знаю, к чему приводит нерешительность в таком важном деле. Наркотики подобно лесному пожару примутся уничтожать людей. Раз попробовав их, уже нельзя остановиться. Человек разрушается как личность. Проституция, грабежи, убийства — непременные спутники наркотиков. Поэтому я не остановлюсь ни перед чем, и обязательно доведу дело до конца, чего бы мне это не стоило. И ничто не способно убедить меня в обратном…

— Люди могут отвернуться от тебя, — не выдержала Ирма.

— Люди, или те, кто торгует отравой, зарабатывая на ней сумасшедшие деньги, — раздражённо заметил Лабер. — Я не думаю, что опиум сделался продуктом первой необходимости. Ты не понимаешь, с чем мы имеем дело и не говори глупостей.

Девушка надулась и молчала всю оставшуюся дорогу.

Мастерскую сапожника нашли быстро. Она напоминала собой маленькую крепость, и совсем не походила на кустарное предприятие по пошиву и ремонту обуви. Массивные стены, узкие, похожие на бойницы, окна, низкие двойные двери обитые железом, снаряжённые могучими запорами говорили о том, что здание предназначалось совсем для других целей. На пороге сидели три дюжих молодца и с ленивым любопытством рассматривали непрошеных гостей. Каульвюр приказал пятерым охранникам перекрыть задние двери. Советники вышли из повозок. Часть воинов спешилась, остальные насторожено осматривались по сторонам, приготовив оружие на случай вероломного нападения. Место было тесное, узкое и идеально подходило для устройства засады.

Кузнец подошёл к дверям мастерской. Троица лениво поднялась и преградила ему дорогу.

— Посторонних не велено пускать, — просипел один. — Мастер очень нервный, работа тонкая, боится сглазу…

— Посторонитесь-ка, братцы, — распорядился кузнец и мгновенно при-гнулся. Стрела, пущенная из окна, впилась в оглоблю повозки. Головорезы выхватили короткие кривые ножи…

— Слушайте вы, уроды, — гаркнул всё тот же сиплый, — я сегодня добрый! Если не отпустите Абдрахмана то сильно пожалеете! Нури, баб мы оставим себе! Нури! Куда ты запропастился?!

Из узкого проулка выскочило человек тридцать полуголых вояк. Все с луками. Впереди бежал длинный, тощий, одетый в рубище, человек. Он неистово размахивал саблей и без конца выкрикивал ругательства. Неожиданно он остановился и завизжал:

— У нас стрелы отравлены! Вы в нашей власти! Двинетесь с места — убьём!

— Они мне начали надоедать, — пробурчал робот. — Набрали дегенератов и думают, будто мы испугаемся их гнусных рож. Живее все прячьтесь за экипажи. Пошевеливайтесь, а то эти анацефалы ещё действительно выдумают палить из своих кривых рогатулек…

Али, под насмешливые взгляды нападающих, снял винтовку и выстре-лил в тех, кто бежал из проулка, затем развернулся и ударил по дверям. Грохот, визг летящих во все стороны камней, вопли ужаса и боли, клубы пыли и дыма, взметнувшиеся к облакам, слились воедино. Охрана и почти все Советники попадали на землю, обхватив голову руками. Робот подождал, пока осядет пыль, и ещё разок пальнул через пролом внутрь мастерской. Через мгновение от неё осталась лишь груда камней.

— Абдулла, собери людей для расчистки завалов и уборки трупов, — распорядился Руководитель, вытряхивая из волос мусор. — Быстрей, у нас много дел…

Советники медленно приходили в себя. Они не понимали, что произошло и затравлено озирались по сторонам в ожидании новых напастей. Дамы бледные как мел потеряли дар речи. Тем временем Первый Помощник уже вёл за ухо, будто нашкодившего школьника, сиплоголосого, у которого не хватило мужества умереть. Он быстро икал и смотрел на Али треугольными от ужаса глазами. Руководитель успокаивал лошадей и левой рукой ухитрялся ковырять соломинкой в зубах.

Абдулла вернулся быстро. С ним пришли пятьдесят семь человек. Они невольно остановились при виде страшных разрушений, стен, забрызганных кровью, разбросанных повсюду фрагментов человеческих тел. Только после длительных уговоров они приступили к работе.

Наконец у делегации появилась возможность осмотреть подвалы. Как несколько позже выразился Пека — они угодили в ад. В низком, тесном помещении, освещаемом двумя жировыми светильниками, вповалку лежали люди: дети, женщины, мужчины. Некоторые надрывно стонали, сухо кашляли, хрипели, корчились в конвульсиях на полу. У единиц хватало сил переползать с места на место. В спёртом воздухе висели клубы ядовитого дыма. Советникам показалось, будто они угодили в царство мёртвых, до того нереальным и пугающим выглядело то, что предстало перед изумлёнными взорами. Посетителям хватило всего несколько минут, и они почти бегом выбрались наружу. Там их ждал прекрасный, пасмурный, полный свежего воздуха, мир.

Долгое время никто не мог говорить. Сановные особы отряхивались, отплёвывались и мотали головами в желании избавиться от дьявольского наваждения. Потом Советники спешно погрузились в повозки, и кавалькада тронулась в обратный путь. В экипажах стоял непрерывный гул голосов — все обменивались впечатлениями и высказывали своё мнение об увиденном.

Наконец Советники достигли Дворца Правительства. Там они захотели продолжить дискуссию, только из этого ничего хорошего не получилось.

— Как вам экскурсия? — поинтересовался Лабер, входя в зал заседаний последним. Он задержался, потому, что лично проверил камеру с арестантом.

— Мерзость какая-то, — поёжилась от отвращения Марта. — Неужели человек способен пасть так низко?

— Однако, у них развитая сеть оповещения, — задумчиво сказал Пека. — Значит здесь не всё так просто, раз люди Абдрахмана готовы были убить нас без колебаний и сомнений. Нас! От кого зависит благополучие тысяч людей. Они зашли слишком далеко. Мы не можем позволить обращаться с собой подобным образом.

— Ты несколько сгущаешь краски, — усмехнулся Скоробогатов. — По всей видимости, в Кангенде произошла роковая ошибка. Нас явно приняли за кого-то другого. Население просто защищалось. Поэтому нам необходимо всё тщательно обдумать, навести справки, проконсультироваться с рядом специалистов, оповестить население, разъяснить нашу позицию по данному вопросу…

— Нападающие были прекрасно вооружены, — заметил Каульвюр. — Это специально подготовленные люди. Необходимо срочно принять жёсткие меры. Никто кроме охраны и воинов, задействованных в специальных операциях, не имеет права держать при себе оружие. Мы затронули чьи-то интересы, и нам немедленно объявили войну на уничтожение. Вы все были свидетелями — если бы не Первый Помощник, мы бы здесь не сидели…

— Нельзя начинать какие-либо действия без тщательного, скрупулёзного расследования, — настаивал Скоробогатов. — Давайте создадим расширенную комиссию, и пусть она выясняет истину. Если поспешим с карательными методами, то неминуемо пострадают невиновные граждане. Тогда общество озлобится и нам не избежать нового бунта…

— Пока мы будем трепаться и поражать друг друга глубокими мыслями, враг изменит тактику, уберёт лишних свидетелей и слишком много знающих, а нам в конечном итоге достанется мелкая рыбёшка. Так было во все времена. Поэтому я намерен раз и навсегда покончить с пагубной привычкой. Прошу всех разойтись по домам. Марта, Хайме, Первый Помощник и ты, Каульвюр, останьтесь…

Советники не посмели возражать и сопротивляться. Они тихо удали-лись. Всех членов правительства невольно пугала необыкновенная решительность Руководителя.

Вилли принялся командовать:

— Хайме, собери проверенных людей. Мы произведём несколько арестов в Городе, у нас, Кангенде, на побережье. В Порт пошли самых надёжных. Поведёшь их лично. Особо не миндальничай…

— Скажи, Руководитель, такие крутые меры ДЕЙСТВИТЕЛЬНО необходимы, или это исключительно твоя прихоть? Мы перевешаем, сожжём, казним множество народа. К чему в итоге мы придём? К диктатуре? Ты сам много раз говорил — общество основанное на насилии долго не протянет! Мы создадим прецедент решения проблемы силовыми методами. За последствия не боишься?..

— Сегодня в Кангенде ты видел конечную стадию влияния наркотика на человека. Кроме этого существует несколько промежуточных этапов. Именно они более всего опасны для окружающих. Наркоман будет всеми силами стремиться раздобыть деньги для приобретения ядовитого зелья. Его ничего не остановит. Он заберёт у тебя последний кусок хлеба, даже если ты завтра умрёшь с голоду. Убьёт твою сестру, ребёнка, чтобы отнять платок, обувь, которые немедленно поменяет на ядовитый порошок. Все без исключения, пристрастившиеся к пагубной привычке, примутся воровать, грабить, даже родных матерей. Хайме, я знаю, что говорю. Если мы упустим инициативу, то потом долгими годами будем навёрстывать упущенное, ибо последствия наших колебаний превзойдут самые пессимистические прогнозы. Поэтому сомневаться недопустимо. Иначе всем придётся туго…

Дальнейшие события развивались в бешеном темпе. На следующий день при большом стечении народа, под барабанный бой и зачтение приговора, повесили Абдрахмана. Сто пятьдесят вооружённых до зубов воинов несли охрану. Далее четыре отряда приступили к делу. Первый возглавил Али. Он всего за два дня ухитрился перевернуть вверх дном Кангенд, подавляя сопротивление с небывалой жестокостью. Жители попрятались по подвалам, что не помешало роботу довести начатое до конца. Вторым отрядом вызвался командовать Каульвюр. Его в Городе знали, уважали и побаивались. Вначале кузнец пробовал решить дело по-хорошему и принялся уговаривать людей, запершихся в трёх притонах, одуматься и отдаться ему в руки добровольно, но сам подвергся вероломному нападению сзади, чудом остался жив, рассвирепел, и подобно раненому медведю, пошёл крушить противника налево и направо.

Пленных допросили принародно и они выдали всех причастных к торговле смертью. Так что палачам надолго хватило работы.

Третьим отрядом распоряжалась Хольбрук, и вскоре арестованных стало некуда девать. Вилли проводил над ними скорый суд. С четвертым уехал Нуарос, но вскоре от него примчался гонец с просьбой о помощи. Жители Порта оказали отчаянное сопротивление, в результате чего Хайме потерял почти половину людей. Первый Помощник прихватил блок управления и отбыл. Он заверил Советников, что прекрасно справится один, и не надо за него волноваться.

Ровно через сутки он вернулся с победой. Обошлось малой кровью. Стоило лишь уничтожить зачинщиков, которых выдал Абдрахман на первых же допросах, как люди мгновенно сложили оружие. Робот обнаружил стимул, который заставлял население драться не на жизнь, а насмерть. Негодяи собрали всех детей в большой барак, обложили стены хворостом и грозили поджечь, если родители не пойдут сражаться с войсками вероломного Руководителя.

Лабер испытал настоящий шок, когда узнал истинные масштабы распространения дурмана. И как он умудрился не заметить признаки надвигающейся катастрофы? Однако дело было сделано. Хотелось верить, что население надолго запомнит урок, который преподал ему Вилли.

Пока шли разбирательства, допросы, аресты Первый Помощник занялся обширными посадками конопли и мака. Они были разбросаны по большой территории и хорошо охранялись. Сторожа жили в норах, вырытых неподалёку. Робот составил подробную карту, вернулся назад, заложил данные в память грузовика и полетел выжигать найденные плантации.

Таким образом в результате проведённого расследования и боевых действий со стороны наркоторговцев погибло и было казнено четыреста десять человек и в том числе Советники: Скоробогатов, и что особенно было больно — Н'Гвашла. Триста пятьдесят человек сослали на остров Скорби под неусыпную охрану люрминсов. Четыреста человек, находящихся в зависимости от наркотика, пробовали лечить и получили неплохие результаты. Ста восьмидесяти больным помочь не смогли. Они умерли в страшных мучениях — до того оказались пропитанными отравой. Именно тогда пришёл конец Святому Ордену. Фридрих оказался самым крупным хранителем опиума. Рыцарей выселили, поселение уничтожили, а самого Магистра повесили. Мак объявили собственностью Руководителя и запретили сеять под страхом смерти.

После окончания страшной истории с наркотиками, робот набрал себе команду из молодёжи, и принялся вывозить с орбиты силовые установки, которые удалось демонтировать. Их установили на все производства и вскоре прекратили пожиг угля за ненадобностью. Пека только кряхтел от удовольствия и не мог нарадоваться, глядя, какими темпами развивается его хозяйство. Главный механик сутками не вылизал из-за чертежей и проектов. Жизнь прочно и основательно стала входить в мирное русло. Производство необычайно расширилось и усложнилось. Новые мастерские, фабрики и заводики вырастали подобно грибам. Удалось наладить, правда в небольших количествах, выпуск стекла. Оно получалось невысокого качества, но на остекление окон и всякие мелочи вполне годилось.

Али не долго пришлось проработать в пространстве. Его, по настоятельному требованию Ли Фу, мобилизовали на бесконечно нудное дело — вновь засадили за написание книг. Робот не роптал и трудился с большой ответственностью.

Вскоре Лабер женился на Ирме, которая в свою очередь не стала откладывать дела в долгий ящик и по истечении положенного срока родила мальчика. Счастливые родители назвали первенца Александром. Долгожданное, большое счастье вошло в жизнь Вилли. Всё в мире было хорошо и правильно. Можно было перевести дух, насладиться в полной мере покоем, впервые снизошедшим на людей за долгие годы непрерывных бед, войн и смертей…

Глава ╧ 8

Руководителя разбудил настойчивый стук в дверь. Он с неудовольствием вылез из-под тёплого бока супруги, по дороге заботливо укрыл сына, который сбил одеяло в угол кроватки, накинул просторный халат и спустился на первый этаж, где обычно принимал гостей. Стук повторился…

— Входите, — хрипловатым со сна голосом сказал Лабер, пытаясь зажечь свечи. — Входите, входите, не заперто!

Массивная дверь неслышно отворилась и в прихожей появилась мокрая и невозмутимая Марта Хольбрук. На дворе хлестал ливень. За Начальником сыска маячили двое, тоже напитавшиеся водой до предела. Под посетителями немедленно образовалась изрядная лужа. Интересно, подумал Лабер, почему неприятности случаются исключительно дождливыми, промозглыми ночами, а не при свете дня, когда в кустах свищет соловей и сердце сводит приятная истома. Так нет же, обязательно в самую темень, непогодь, появляется некто по уши в грязи и события срываются с места словно бешеные кони. Драматургия жизни, будь она не ладна!

— Раздевайтесь, проходите, присаживайтесь к камину, — пригласил Вилли. — Я сейчас.

Он сходил в кладовку, принёс две корзинки с провизией и два кувшина: один с вином, другой с молоком. Поставил еду на стол, уселся на низкий, массивный табурет перед камином, разворошил не успевшие остыть угли и подкинул несколько суковатых поленьев, чтобы гости могли согреться и обсушиться.

Марта и её спутники сняли тяжёлые от воды плащи, повесили на тёплую стенку и чинно расселись возле огня.

— Что стряслось на этот раз? — поинтересовался Гриз, откусывая от жареного цыплёнка. Он сам недавно приехал, смог только поцеловать сына и наскоро обмыться в бане. На большие подвиги не хватило сил. Он едва добрался до кровати и нырнул в сон с твёрдым намерением оставаться там по крайней мере неделю. Ирма хорошо изучила повадки супруга и приготовила ему побольше еды. Она пришлась как нельзя кстати.

Оказалось, Марта привела с собой двух рыбаков, которые, не смотря на ненастье, добрались до Мирного и разыскали Хольбрук. Обращаться сразу к Руководителю они не решились, боясь потревожить покой важного человека, отягощённого серьёзными государственными делами. Но с другой стороны их послало население Порта и не выполнить поручение они не могли.

Лабер некоторое время задумчиво жевал в ожидании ответа, затем налил в кубки крепкого вина и молча пододвинул к рыбакам. Те нерешительно выпили и сразу обрели уверенность. Вилли невольно улыбнулся. От посетителей пахло солью, свежим ветром, трепещущей рыбой, смоляными канатами, пушечным дымом. Лабер услышал крики чаек, хлопанье «Весёлого Роджера» на ветру и скрежет абордажных крючьев, вонзающихся в поручни.

Рыбаки внешне походили друг на друга. Крепкие суконные рубахи на шнуровке свободно спадали на кожаные брюки. Короткие бороды были аккуратно подстрижены, волосы расчёсаны и для красоты смазаны рыбьим жиром.

После того, как гости наелись, согрелись и их перестал сотрясать озноб, они окончательно пришли в себя. Одного звали Бьёрн Хальвдан, другого Сия Свенсон. Рыбаки уже были готовы изложить причины, приведшие их в Мирный, Вилли приготовился слушать, только первой заговорила Марта:

— Я уже несколько раз докладывала Ли Фу о резком сокращении численности населения Порта. Люди бросают дома, хозяйство, забирают всё необходимое и в панике бегут с побережья. Наиболее стойкие продолжают заниматься промыслом, но на долго ли их хватит? Количество заключённых на острове уменьшилось в шесть раз. Многие вешаются по неизвестным причинам. Единицы пытаются спастись бегством на примитивных плавсредствах, однако неизменно гибнут от незнающих промаха стражей.

— Рыба уходит на глубину, — вежливо кашлянул Свенсон. — Те, кто отва-живается заплывать далеко в море, более не возвращается. А скудного улова тех, кто промышляет возле Порта, едва хватает для жителей…

— Мидиевое хозяйство пришло в упадок, — подхватил Хальвдан. — Никакие ухищрения не позволяют восстановить прежнюю численность моллюсков. Они на глазах хиреют, гниют прямо на вешелах. Почему?.. Мы не понимаем. Некоторые говорят — это наслал на нас порчу водяной дух. Я не верю. Скорее всего — дело в чём-то другом…

— Однако не это самое страшное. По ночам мы слышим ЗВУК и ГОЛОС, — снова заговорил Свенсон. — От них волосы шевелятся на голове, и хочется бежать одновременно во все стороны!

— Что за ерунда? — удивился Вилли. — Первый раз слышу…

— Это от них спасаются люди, — пояснил Свенсон. — От ЗВУКА и ГОЛО-СА нигде невозможно укрыться. Не помогают ни вата в ушах, ни молитвы, ни заклинания, ни кропление святой водой! Остаётся только напиваться до беспамятства. Вот и хлещем без всякой меры. Скоро совсем сгниём от винища…

— А вот дети не слышат ни ГОЛОСА ни ЗВУКА, — печально закончил Хальвдан. — Их, хвала создателю, не коснулась страшная напасть. Почему?.. Мы не знаем…

— На что похожи ЗВУК и ГОЛОС? — спросил Лабер. Он всё ещё находился в недоумении.

— Нам очень трудно сравнить их с чем-либо. На суше нет аналогов. Это скрип, вой и скрежетание одновременно. От них чешется внутри головы и свербит в носу. У некоторых идёт кровь из ушей. Причём ГОЛОС во много раз страшней, чем ЗВУК. Холодный, чистый, высокий, однако слов не разобрать. Скорее всего так говорит смерть. Он приходит неоткуда, наполняет собою весь мир, стонет, жалуется, угрожает, навевает могильный холод, обещая небывалые ужасы и ещё что-то, что невозможно понять, осознать, осмыслить. Человек мгновенно покрывается холодным потом, начинает кататься по полу в истерике. Каково детям смотреть на такое? Вот они и бегут из отчего дома в ночь, в холод, в дождь! Мы специально для них освободили несколько домов, где несчастные малютки могут укрыться от своих ненормальных родителей, — Свенсон неожиданно всхлипнул. — Мы покинули Порт, когда начало темнеть. Едва отошли на два километра, как всё прекратилось. Мы сначала не поверили в такое счастье, но ЗВУК и ГОЛОС пропали и больше не появлялись. Создавалось впечатление, будто они сделали своё дело — изгнали нас с побережья и вернулись добивать остальных.

— Странно, — задумался Руководитель. — И давно это безобразие началось?

— Около полутора месяцев назад, — ответил Хальвдан. — Чем мы провинилась перед небесами? За что нас так?

— Кто за последнее время из жителей городов побывал в Порте?

— Практически никто. Днём там всё в порядке, — пояснила Марта. — На ночь оставаться нет смысла. Свой дом не так уж далеко. Раньше в основ-ном приезжали за рыбой, а после того, как уловы упали, люди стали, по большей части посещать друзей. Только одной ночи в компании сума-сшедших вполне хватает, чтобы надолго отвадить от Порта даже самых отважных. Ведь гости ни ЗВУКА ни ГОЛОСА не слышат, и ничто не мо-жет убедить приезжих в их существовании. Ещё немного и побережье обезлюдеет окончательно. Одни перевешаются, другие перетопятся, третьи перережут друг другу глотки, а основная масса разбежится кто куда. Место проклято. Нас наказали за выращивание конопли. Ситуация крайне тяжёлая. Если ты ничего не предпримешь, то многие погибнут…

— Что конкретно ты предлагаешь сделать? — спросил Гриз. — Раз ничего не помогает от страшной напасти. Лично я вижу единственный выход — мы в срочном порядке перевезём население на новее место жительства. Неплохой вариант, не так ли?

— Я подумала о том же, — согласился Хальвдан. — Однако во всей этой истории обнаружилась одна странность. Совсем крошечная, но она лишь ещё больше запутала дело. Шесть дней назад Сия рискнул удалиться от берега на расстояние, намного превышающее то, на котором мы пытались ловить рыбу последнее время.

— Мне надоело привозить каждый раз улов, способный удовлетворить лишь кошку, — усмехнулся Свенсон. — Мы не успели уйти далеко. Резкий ветер, налетевший неизвестно откуда, снёс корабль на пятьдесят миль северо-западнее. Мои люди вымотались до предела, но всё равно так и не смогли добраться до дома. Буря с каждым часом набирала силу. Пришлось заночевать в небольшой бухточке, надёжно укрывшей нас от стихии. С наступлением темноты все с трепетом ожидали обычного кошмара, однако нечего не произошло. Ночь прошла на удивление спокойно. Рыбаки прекрасно выспались, дождались, пока море успокоится, и поспешили в Порт. Ветер нам благоприятствовал. Корабль летел, расправив все паруса, а под нами море кишело от рыбы. Грех было не забросить невод. В него набилось огромное количество кефали, сельди, луфаря. Затем мы заметили странное явление. В одном месте рыба упиралась в некую прозрачную преграду и не могла попасть в наши воды. Забавно было наблюдать, как несметные косяки тыкались в невидимый барьер, скользили вдоль него, не в силах преодолеть препятствие. Получалась крайне удивительная штука — кто-то или что-то умышленно не пропускало рыбу к Порту! И скорее всего оно же пыталось выжить людей с побережья.

— Действительно, очень странные события происходят у вас, — с досадой произнёс Вилли. — Кто же там балует? Давайте, отдыхайте. Утро вечера мудренее. Вначале отоспимся, а потом будем решать с голосами и звуками. Располагайтесь. Баня ещё тёплая. В комнате для гостей постелено. И ты, Марта, оставайся. На улице чёрт ногу сломит, да и льёт со страшной силой. Места всем хватит…

— Спасибо, только мне дома лучше спится. А дождь? Что дождь!.. Просто вода. Высохнет. Всего хорошего. До завтра…

Утро принесло хорошую погоду, робота и Такарангу, который наконец покинул учителя и теперь занимался вопросами общего и специального образования, а также являлся ректором недавно организованного университета. Лабер провёл летучее совещание. Он уже принял решение и не колеблясь сообщил друзьям:

— В данной ситуации выход один — я поеду в Порт и поживу там некоторое время. Истребитель будет при мне. Одного люрминса я заберу себе — пригодится. Второй пусть остаётся на острове. И начну я с него. Заключенных придётся на время эвакуировать. Они не заслужили такой смерти. Ну а дальше посмотрим…

— Я категорически против! — возразил Али. — Марта успела мне вкратце обрисовать ситуацию. Лучше мне заняться побережьем. Смею настаивать на своей кандидатуре. Почему мне всё время достаются второстепенные дела? В кои веки появилось что-то интересное — и на тебе, проходит мимо!..

— Ты выполняешь задание особой важности. Оно много значимей наших мелочных вопросов. Сиди и пиши…

— Но командировка крайне опасна, — встревожилась Ирма.

— Дорогая, там целый город в беде. Решение принято и закончим на этом!

Гриз поцеловал сына, обнял жену, забрал у робота блок управления, посадил рыбаков в истребитель и спешно вылетел…

Порт раскинулся возле небольшой, уютной, глубоководной бухточки. Вход в неё почти полностью перекрывала каменистая гряда, оставляя для выхода в море узкий, идущий под углом к береговой линии, проход. Поэтому даже в самый лютый шторм бухта оставалась спокойной и безопасной для кораблей.

Почти половина населения Порта занималась ловлей и переработкой морепродуктов. На берегу речки, устье которой находилось всего в ста метрах от поселения, располагалось три цеха, в которых рыбу солили, коптили, сушили, филировали и варили креветок. Несколько выше по течению неутомимый Пека построил четыре пресса для обработки винограда, оливок и в небольших количествах подсолнечника. Здесь же в огромных дубовых бочках настаивалась мадера, и налаживалось производство виноградной водки, а ещё выше раскинулся небольшой комплекс гончарных мастерских и две кузницы. В самом устье стояли огромные чаны, в которых вымачивались и красились материи…

В Порту вяло кипела жизнь, люди выглядели уставшими, испуганными, затравленными. Они лихорадочно работали, ежеминутно поглядывая на солнце. Светило неумолимо совершало свой путь по небу, с каждой секундой всё больше и больше склоняясь к закату. Население с покорной обречённостью ждало неотвратимого ночного кошмара. Так, наверное, Прометей ожидал прилёта своего мучителя-орла!..

Многие дома оказались брошенными и смотрели на пыльные улицы пустыми глазницами окон, и болтающимися на ржавых навесах дверями. От них веяло холодом и запустением. Огороды и палисады затянул дикий бурьян. Казалось, ещё немного и он поглотит сами дома.

Встречные оглядывались на приезжего и долго, с надеждой смотрели ему вслед. А Вилли уверенно вышагивал через море человеческого горя и боли, и никак не мог понять — что случилось с Советниками, раз они ухитрились проморгать такую трагедию. Почему бросили Порт на произвол судьбы, один на один с непонятной бедой? Ну, какой он после этого к чёртовой матери правитель, если не в состоянии контролировать ситуацию в отдельно взятом населённом пункте, где люди верят в него, доверяют ему, надеются на него. Лабер шёл к морю и с каждой секундой всё больше наполнялся ненавистью к себе. И люди уже не просто из вежливости уступали ему дорогу — они испуганно шарахались у Гриза из-под ног, а он уже почти бежал, не в силах справиться с охватившим его бешенством. Наконец Руководитель остановился и его немедленно обступила взволнованная толпа. Вилли имел удовольствие наслушаться из первых уст такого, от чего не только мурашки — мамонты забегали по коже. Оказывается, ЗВУК и ГОЛОС в самом начале звучали совсем тихо и даже дружелюбно. Их принимали за смешной и нелепый сон, посетивший всех одновременно. Вскоре звучание изменилось. В нём появилось раздражение и злоба, а последние две недели население получило то, что получило — одну нескончаемую муку! Когда это прекратится? До каких пор власти будут игнорировать их мольбы о помощи? Скорее всего, в доме Правительства решили наплевать на трагедию, пришедшую в Порт непонятно откуда…

Руководитель в ответ объявил о своём желании побыть на побережье некоторое время. Он хочет лично разобраться в происшедшем, и когда всё поймёт, тогда примет соответствующие меры к нормализации обстановки, а пока он отправляется на остров Скорби, но к вечеру вернётся непременно…

Вилли отбыл немедленно. Путь до тюрьмы занял всего минуту. Гриз торопился. Его встретили перепуганные насмерть арестанты. Они на коленях принялись молить высокопоставленного гостя о помощи. Упрашивали увезти их из этого ада, или убить прямо на месте. Им уже нет сил терпеть. Лабер осмотрелся. Два некогда крепких дома сейчас представляли собой жалкое зрелище — эталон запустения и бесхозяйственности. Из ореховой рощи тянуло тяжёлым трупным смрадом — там висели самоубийцы. Их никто не отваживался хоронить, и без того хватало страха.

Гриз молча залез в истребитель и вызвал Али. Робот ответил, что прибудет, как только освободится. После этого Вилли распорядился предать покойников земле и привести дома в порядок. Когда заключённые поняли, что сегодня их вывезут, они бегом бросились выполнять распоряжение гостя.

Пока занимались уборкой, появился робот. Он впервые оказался на острове и его распирало любопытство. Осужденные быстро закончили свои дела и с превеликой радостью полезли в грузовик. Вслед за ними последовал люрминс. Вилли вызвал Марту. У начальника Сыска дома стоял блок связи, снятый с разбитого штурмовика, и сообщил о скором появлении арестантов. Их надо где-то разместить. Оказалось, у Хольбрук уже было всё готово для приёма заключённых. Она собиралась лично побеседовать с каждым на предмет его исправления. В результате собеседования некоторых из осужденных можно будет отпустить на свободу.

Али помахал другу рукой и улетел. Гриз отправился в Порт.

Вечерело, жители расходились по домам. Руководитель решил прогу-ляться по улицам, посмотреть, послушать… Редкие прохожие торопливо вели детей в убежища и почти не обращали внимания на высокую, мрачную фигуру, уверенно и неторопливо вышагивающую по мостовой. Вскоре мёртвая тишина опустилась на населённый пункт. Её нарушало только тихое пение цикад. Вот чёрт, подумал Лабер, даже кошки и собаки удрали, в обнимку с мышами и крысами. Собрали пожитки, всплакнули над дорогим сердцу очагом и рванули в более благополучные края. Что же за дрянь такая привязалась к людям? Садизм какой-то, ей богу! Гриз присел на скамеечку у пересечения двух дорог. С моря тянул лёгкий ветерок. Хиреющий месяц из последних сил выполз из-за горы. Казалось, ещё секунда и он рухнет в тёмные воды залива…

Лабер напрягал слух, а рядом с ним бдил люрминс. Он тоже прислушивался к тишине, но делал это по-своему, и вдруг Гриз ощутил, как его спутник напрягся. Биомасса явно почувствовала приближение опасности. Поначалу ничего не происходило: всё так же мерно дышало море, пахло водорослями. Над поселением не появились фантомы, призраки или пришельцы из далёких галактик. Из мрачной пучины не вылезли таинственные существа, зародившиеся под влиянием радиоактивных свалок на дне океана. Однако вокруг что-то неуловимо изменилось, и наконец Руководитель понял, что именно. Вначале едва слышный, но с каждым мгновением нарастающий стон нарушил мёртвую тишину. Люрминс изготовился к стрельбе и нерешительно кружил на одном месте. Тем временем стон перешёл в крик. Лабер вломился в ближайший дом. Ему открылась страшная картина. Прямо на полу, перед входом, лежал мужчина и низко, протяжно всхрипывал, изо всех сил нажимая кулаками на виски. Рядом с ним на коленях стояла женщина. Её безумные глаза упёрлись в одну точку, и она быстро и бессвязно выкрикивала то ли молитву, то ли проклятия. Гриз выскочил на улицу. Над домами висел вопль. Он укрывал Порт подобно одеялу, концентрируя в себе боль, отчаяние и желание свести счёты с жизнью…

Целую ночь метался по городу Руководитель. Во всех домах он видел одно и то же — людей доведенных почти до безумия. Некоторые были мертвецки пьяными. Последних к утру стало необыкновенно много. И вдруг, перед самым рассветом, всё прекратилось, словно по мановению волшебной палочки. Жуткая тишина воцарила в мире. Население, измо-танное ночной пыткой, мгновенно заснуло. Люрминс обмяк — опасность миновала. Гриз связался с Мартой и поинтересовался — каким образом вели себя заключённые. Оказалось, они всю ночь проспали сном праведников. Вилли попросил подготовить всё необходимое для приёма большого количества народа. Эвакуация была неизбежна. Нельзя было оставлять людей на дальнейшие издевательства.

За прошедшую ночь восемь человек повесились, а скольких он вытащил из петли? Промедление было смерти подобно. Ему не простят нерешительности. Люрминс почувствовал опасность, а значит, обязан существовать её источник. Его необходимо найти и ликвидировать…

Через два часа примчался робот, принял на борт первую партию беженцев и немедленно отбыл. Для начала было решено вывезти детей. Родители прощались со своими чадами, будто расставались навсегда — столько слёз было пролито. К счастью все понимали необходимость подобного шага. Обошлось без инцидентов. Руководитель в свою очередь заверил население, что очень скоро кошмар закончится и для взрослых. Люди приободрились и стали смотреть на мир более весёлыми глазами. Лабер, пока шла погрузка, перекусил, вздремнул и решил сделать небольшой облёт окрестностей.

На море господствовал полный штиль. Блок управления лежал в кресле первого пилота. Люрминс остался на берегу. Если случится что непредвиденное, Вилли сможет вызвать биомассу на подмогу.

Истребитель медленно, прогулочным шагом, летел над морем. Гриз непрерывно вёл передачу. Хольбрук настояла на полном контакте. На экране биодатчика мелькали отдельные рыбины, и вдруг экран побелел полностью. Гриз поднялся выше. Его взору открылась грандиозная картина. Многочисленные косяки рыбы (наступил период миграции некоторых видов) упирались в невидимую преграду. Она делила море пополам. Справа было не протолкнуться от живности, слева наблюдалось полное её отсутствие. Лабер поднялся ещё выше. Барьер плавно загибался в сторону Порта, образуя таким образом, мёртвую зону радиусом в сорок километров. Чушь собачья! Руководитель полетел вдоль барьера. Его предположение полностью подтвердилось — полоса отчуждения являлась идеальным полукругом. Кому по силам было сделать такое? Что за неведомый изувер свалился людям на голову? Вилли не стал долго мучиться над множеством вопросов, возникших в свете новых обстоятельств. Он отчётливо понял одно — опасность таилась в море, потому, что все неприятности заканчивались по мере удаления от него. Помнится, кургала говорил о соседях, ко-торых тоже коснулась обработка. Райберы растревожили осиное гнездо, его обитатели повылазили из иных измерений в стремлении первыми за-нять освободившийся плацкарт. Только почему так робко и исключительно в Порту? Наверное, он построен в центре какой-нибудь аномальной зоны, а может портала, через который, причём исключительно по ночам, имеют возможность приходить агрессоры. А вдруг сама Земля не желая повторения уже пройденного, начала сталкивать нерадивых детей к импульсной установке. Дескать, катитесь колбаской, скатертью дорожка, а я пока отдохну, подумаю и решу, чем буду заниматься дальше. Вполне может быть. От нас не только у планеты — у Галактики начнётся изжога. Покорители природы, мать нашу! А чтобы окончательно всё понять, необходимо хотя бы услышать таинственные звуки, и попробовать их идентифицировать. Буду ждать, решил Вилли, развернул истребитель и улетел восвояси.

Руководитель отсыпался перед трудной ночью. Всё это время, приле-тевший Али, помогал людям собирать имущество, успокаивал, рассказывал анекдоты, говорил — скоро всё будет хорошо, горемыки непременно отдохнут, станут кушать мороженое и петь песни по вечерам. Рыбаки охотно соглашались, принимались шутить и светлеть глазами…

Лабера разбудили перед закатом. Он с наслаждением потянулся, наскоро поел и принялся с невольным волнением ожидать наступления темноты. В эту ночь повторилось то же самое, что и в предыдущую. Только на этот раз никому не удалось повеситься. Друзья действовали оперативно. После восхода солнца робот изъявил желание лично убедиться в наличии пресловутого барьера. После облёта он принялся рожать одну версию за другой, но тут же сам их и разрушал. У него тоже не было ответов на многочисленные вопросы.

Ещё две ночи прошли в томительном ожидании, и, наконец, на третью Вилли услышал… Вначале он ощутил беспокойство. Нет, скорее не беспокойство, а дискомфорт. Казалось, в него вошло нечто абсолютно чуждое, и оно смотрело на его мир с непониманием и отвращением, бесконечно удивляясь, как люди ухитрялись жить в таком непривлекательном и холодном пространстве. Затем родился тихий, ноющий, будто плач вдовы над покойником, звук. Он усиливался и приближался с каждым ударом испуганного сердца, проникал в каждую клеточку мозга, грозил неотвратимой бедой и набирал, набирал силу. Уже через несколько минут после появления ЗВУК уже вопил и завывал на все лады, а за ним, за стеной безумного визга, появился ГОЛОС, до того страшный, что захотелось немедленно закопаться в землю, бежать без оглядки, куда глаза глядят, биться головой о стену. Вилли собрал в кулак всю волю и попытался определить, на что это могло походить. А ГОЛОС невнятно звучал в оглушающей тишине сумасшедших воплей, купался в них, черпал ненависть. Пожалуй, так мог объясняться в любви полуразложившийся труп своим червям, или смерть, перебравшая виноградной водки, приносила присягу верности дьяволу. В любом случае, услышанное не могло принадлежать ни одному земному существу. Жуткая химера, исторгнутая адом, еженощно забиралась людям в головы и жирела от их страхов, бессилия и покорности неотвратимой судьбы. Всё это время Али с испугом и некоторым болезненным интересом наблюдал за товарищем. Лабер сделал усилие, разлепил запёкшиеся губы и прохрипел через силу:

— Возьми истребитель, полетай вокруг. Вдруг что углядишь. Задействуй все сканеры, анализаторы. Блок управления возьми обязательно. Пригодится…

— Ну а ты?..

— Пустое… Нужно срочно искать первопричину. Давай, двигай. Сил нет с тобой разговаривать…

Робот не стал медлить, прилепил на лоб квадратик и юркнул в истребитель. Он поднялся на сорок метров и пошёл по спирали, захватывая с каждым витком всё большее пространство. Наконец он достиг моря. Над серединой бухты истребитель неожиданно клюнул носом и почти вертикально упал в воду. Но Руководитель не видел аварии. У него в глазах стояли радужные круги, а по спине ручьями тёк липкий пот.

Ночь уверенно входила в свои права, и рахитичный месяц с равнодушием взирал на маленький городок, в котором происходили страшные и драматические события…

Глава ╧ 9

— Так что всё же произошло? — спросил Вилли, с сочувствием рассматривая помятую физиономия робота. — Я ничего не видел, так здорово меня скрутило.

— Едва мы взлетели, люрминс начал волноваться, менять цвет, ну… и вообще вёл себя беспокойно. Я буквально на мгновение переключился на него, отвлёкшись от управления кораблём, как машина, будто её полоснули холодным лазером, потеряла курсовую устойчивость и рухнула в воду. Я никак не ожидал, что она способна на подобную подлянку. Мистика, да и только…

— Утром ты утверждал, будто всё же успел что-то рассмотреть на панели за мгновение до падения? Уж не почудилось ли тебе часом?..

— Я робот, и этим всё сказано! Экран биодатчика был полностью белым. Скорее всего под сторонним влиянием. Затем он просто отключился вместе со всеми приборами…

— В залив не могла войти масса планктона?

— Вряд ли. Ей там нечего делать. В таком случае цвет бы был не белым, а переливчатым. Белый цвет даёт, например, косяк крупной рыбы, толщиной не менее полуметра…

— Но рыбы здесь не видели уже более двух месяцев…

— Значит виной всему элементарная неисправность, потому, что глубо-мер до сих пор показывает восемь километров, тогда как в бухте самое глубокое место не превышает ста метров.

— А ты не испугался, когда шлёпнулся на дно?

— Там не было ничего страшного. Я лежал всего на двадцати трёх метрах. Энергии для дыхания хватило бы на неделю. А вокруг тишина, покой, лафа…

— Ты под водой ничего интересного не видел?

— Обязательно и непременно. Тритонообразные образины при помощи сложного излучателя пробовали свести с ума взрослое население Порта. Я им строго погрозил пальчиком, они покраснели, устыдились, собрали манатки и убрались восвояси…

— Тебе всё шуточки, а я едва умом не тронулся, когда утром не нашёл тебя рядом!..

Вилли вспомнил, как метался по городу и пробовал выяснить, кто что видел, однако люди после очередной ночи ничего не соображали и только испуганно хлопали глазами в ответ. Камень беспокойства упал у Лабера с души лишь тогда, когда он увидел, как люрминс с натугой вытаскивал истребитель из под воды, а за прозрачным колпаком сидел улыбающийся во весь рот Первый Помощник. Через пять минут Али уже стоял около оторопевшего и растерянного Руководителя и давал пояснения о крушении…

После взрыва безудержной радости Лабер попробовал выяснить, что стряслось с его другом. Робот коротко пояснил, а после полного трагизма повествования добавил:

— У меня транзисторы встали набекрень, когда я понял, что ты можешь тронуться умом, когда не обнаружишь меня утром. Пришёл рассвет, и вся аппаратура заработала, лампочки замигали, рычаги задёргались, дрова в топке загорелись с новой силой. Я не стал стартовать со дна, а решил задействовать люрминса. Захотелось выяснить — сможет ли он работать под водой.

— Тогда сделаем так. Сегодня ночью ты повторишь облёт, только вначале потрудись включить защиту. Люрминс пусть сидит на берегу. Держи его на связи. А я пойду спать, разбуди часа в четыре. Попробуем сообразить, что к чему…

— Ладно, дрыхни, Спиноза. Я поковыряюсь в бортовом компьютере, надеюсь, у него проснётся совесть и он сознается, почему разом отказали все системы.

Но Вилли уже и след простыл. Вскоре он уже спал мёртвым сном, а его смятенный дух летал на другом краю Вселенной…

В назначенный срок робот с большим трудом растолкал друга. Он принёс немного рыбы, варёных креветок, кусок козьего сыра и ковш воды. Гриз с огромным удовольствием поел, а потом принялся напряженно думать. Мимо дома пробежала стайка ребятишек. Редкие чайки пролетали над бухтой. Дул резкий, неприятный ветер. Мысли как-то незаметно разбрелись в разные стороны. Вилли сидел и смотрел перед собой пустыми глазами. Голова совершенно отказывалась соображать. Ночное приключение разгладило извилины, спекло мозг в чёрный, непроницаемый кубик и ничто на свете не могло просочиться за его грани. А робот тем временем распинался перед Лабером:

— Мне посчастливилось залезть в оперативную память компьютера и проследить за работой всех приборов до самого момента их отключения. Биодатчик не ошибался. В бухте происходило действительно что-то необычное. Отказ электроники здесь совершенно ни причём. Тогда возникает естественный вопрос: а кто тогда причём?..

— И кого он там увидел? — безучастно спросил Лабер. Ему было всё равно.

— Этого пока не знает никто, — ответил Али с интересом рассматривая друга. — Очнись, красавица, очнись. Хватит спать. Пора идти на Голгофу. Чаша уже наполнилась, только огурчик малосольный не забудь…

— Пошёл к едрене Фене, — буркнул Вилли, потихоньку приходя в себя. — Вылетишь перед закатом солнца и станешь патрулировать вдоль барьера, не пропускающего рыбу. Ни на секунду не выключай защиту. Утром доложишь, если я к тому времени не тронусь своими мозгами.

— Тогда я отправлюсь прямо сейчас. Не хочу пропустить самое интересное. Кстати, пока ты спал, я сообщил в Мирный, что у нас всё в порядке, а то Ирма сильно волнуется, а Марта вообще предлагает сжечь Порт. Проживём, дескать, и без морской рыбы. Выкопаем пруды и станем выращивать речную.

— Давай займёмся делами. Солнце скоро сядет, а мне ещё огурчик найти надо…

Али хихикнул и умчался, будто ведьма на метле, а Лабер отправился на побережье. Он решил встретить ночь как можно ближе к выходу из бухты. Если что-то приходит к Порту, то ему никак не миновать узкой горловины. Вот тут мы и посмотрим, кто осмеливается баламутить народ! Вилли занял удобную позицию и предался созерцанию.

Солнце с повышенной скоростью падало за горизонт. Водную гладь бухты не тревожил даже редкий всплеск рыбы. В принципе, ждать оста-лось не так уж долго. Потихоньку невольное волнение начало охватывать Руководителя. А вдруг он зря подобрался к воде так близко? Кто знает, что скрывается в морской пучине? К чему мудрить? Проще сравнять городок с землёй, как советует Марта, и жить себе спокойненько в глубине материка, строить города, сеять хлеб, растить детей. У нас в избытке пустующих территорий и, соответственно, возможностей для развития. Поэтому люди могут себе позволить забыть о море — торговать-то не с кем! А морепродукты — дело второе. Однако кто тогда даст гарантию, что уже завтра враг, мучающий людей неведомым способом, не доберётся до остальных поселений? Никому не известен его потенциал. Если не потрудимся разобраться сейчас, то вскорости всем без исключения останется только метаться по свету в поисках спокойной жизни, пока нас не загонят на Тибет, или в пустыню Сахару. Нет! Уж лучше мы потерпим и выясним правду, какой бы страшной она не была. Трусливое бегство ничего хорошего не принесёт, а лишь умножит и без того многочисленные жертвы. Колебаться и медлить в данном случае недопустимо и преступно…

Начало темнеть. Гриз до боли в глазах всматривался в поверхность моря, в узкое горло прохода, но пока ничего интересного не видел. Тогда Лабер лег на плоский камень, опускающийся к самой воде и вдруг услышал…нет, не ЗВУК, а чьё-то дыхание: осторожное и одновременно глубокое. Руководитель вцепился в камень и буквально приник к воде. Кто-то двигался прямо под поверхностью, огромное количество живых существ. Они на неуловимое мгновение выставлялись наружу, делали выдох, глубокий вдох и следовали дальше. Это же дельфины, наконец, сообразил Гриз. Многие тысячи дельфинов. Ещё немного и они полностью забили бухту. Вилли тут же услышал ЗВУК, а затем и ГОЛОС. Неожиданно он обрадовался, потому, что тайное, наконец, стало явным. Осталось выяснить, зачем они их генерировали. На дальнейшее напряжение мозгов Руководитель уже был не способен. В его голове всё стонало и вопило, шептало и бубнило, птицей в клетке бился страх, ужас леденил кровь и хотелось вырвать себе взбесившиеся мозги, чтобы раз и навсегда прекратить этот кошмар!

Пришёл в себя Лабер на рассвете. Его довольно энергично тормошил робот. Гриз испуганно огляделся и сообщил срывающимся голосом:

— Мне сегодня привиделась жуткая ерунда. Такое и в пьяном сне не приснится. Будто дельфины заполнили всю акваторию и принялись излучать и внушать…

— Тебе это не привиделось, — вздохнул робот. — Я тоже видел много интересного, и армада китов тебе не померещилась. Я имел удовольствие наблюдать за их массовым ходом. Он начался незадолго до заката. Огромные массы афалин подошли с юга, беспрепятственно проникли через барьер и организованно двинулись к Порту. Кстати о птичках — рыбу не пускают тоже они. Представляешь — заговор водных молокососущих, против нас — наземных виноводкопьющих! Непроницаемая бредятина! Кто ими управляет? Поехали дальше… Наши братья меньшие плотненько втиснулись в бухту, оккупировали ближайшие окрестности и у меня начались сбои во всех системах истребителя. На этот раз они серьёзных последствий не имели — помогла защита.

— Я думаю, здесь всё гораздо сложней. Что-то произошло за нашей спиной. Что-то очень важное мы упустили, проморгали, не пожелали заметить по причине хронической загруженности.

— Вполне может быть, — согласился Али. — И мы сейчас расплачиваемся за свою не дальновидность, бестолковость. С другой стороны кто в нас бросит камень? Ни у тебя, ни у меня не было ни секунды свободного времени! Так что по большому счёту мы ни в чём не виноваты! Пусть лодыря казнятся и переживают. Нам стыдиться нечего!

Вилли поднялся, потянулся, радостно осмотрелся и провозгласил:

— Если мы в скором времени не научимся с ними сотрудничать и пони-мать, то дельфины окончательно выживут нас с берега моря и больше никогда сюда не пустят.

— Очень даже может быть, — снова согласился робот. — Нам пока не стоит… — Али на мгновение споткнулся и торжественно добавил. — Я всё понял! Нас никто и плавником не тронет, если Порт станет меньше срать в море! Подумай сам! Сколько мастерских у нас понатыкано на реке, плюс мидиевое хозяйство, плюс, не контролируемый сток нечистот, и много всего сверх того! Кому понравится такое отношение к их дому?

— В таком случае их действия должны предполагать наличие разума! — возразил Лабер. — Посчитай, сколько планета оставалась без людей!

Первый Помощник закатил глаза и принялся вычислять, беззвучно шевеля губами.

— Порядка десяти лет, — наконец сообщил он.

— Маловато, — почесал затылок Руководитель. — Ай да кургала! Вот жук! Ловко всё обтяпал!

— Не понял, — насторожился Али. — Наше чудо-то здесь причём?

— Кургала не мог смириться с тем, что всем заправляет провирус, и искал удобный случай насолить и утереть нос всемогущему организму.

— Каким боком к их противостоянию прислоняются дельфины?

— Не спеши. Слушай дальше. Райберы уничтожили людей и попробовали с наскока занять их место. Из грандиозной затеи ничего не получилось — я выжил и при поддержке эктов здорово осложнил Второй Силе сошествие с небес на земную твердь. Сегодня я склонен думать — именно кургала подстроил моё спасение, но сейчас не это главное. На опустевшей планете, как и положено по программе, заработал провирус, и на сцену выпрыгнул новый претендент на роль разумного существа — дельфины! Замечательный объект с удивительной перспективой. До этого момента всё складывалось крайне удачно для оппонентов кургала. Понадобился всего один толчок, непринуждённый взмах руки, чтобы зерно упало в подготовленную почву. Однако кургала не дремал. Наш хитрец сохранил законсервированных людей в стане врага — так было безопасней, не смотря на всю кажущуюся аб-сурдность затеи. Затем он изыскал возможность переправить землян назад на планету. Таким образом получается, что провирус поторопился, и в результате его непродуманных действий, на Земле появились абсолютно непохожие друг на друга две группы разумных существ. Скорее всего злокозненный микроорганизм получил от хозяев по полной программе. Так что на данном этапе кургала победил, но следующий шаг остался за провирусом…

— Получается, мы стали свидетелями одной из многочисленных битв кургала за право самоутвердиться, и доказать кому-то, что он не верблюд!..

— Конечно! Отсюда следует малоутешительный вывод — мы лишь пешки в руках титанов! Гадкая штука жизнь, не правда ли?

— Все в этом мире заблуждаются, — философски заметил робот.

— И делают это с большим успехом каждый день! — обозлился Вилли. — Нет, чтобы просто жить, радоваться и не мешать другим растить детишек! Так, между прочим, завещал нам наш создатель!

— Ты намекаешь на существование третьего лица, главного на кухне творения жизни?

— Конечно. Кто-то просто обязан контролировать наш балаган. Ко всему прочему он оставил людям простые и понятные истины. Нам, идиотам, следовать бы им! Ан нет! Всем хочется продемонстрировать свой гонор, блеснуть своим убогим я! Вот захочу и завоюю, уничтожу, смешаю с пылью лагерной, растопчу, исковеркаю жизни миллионов. Пусть знают, с каким великим и могучим, гениальным и непогрешимым человеком они имеют дело! Только в любом из нас живёт подсознательный страх неотвратимой расплаты за содеянное. Потому, что, не смотря ни на что, никому не охота вариться целую вечность в котле со смолой, приправленной специями, оглашая преисподнюю заливистыми воплями на усладу обслуживающего персонала. Там шибко не расходишься и никого не запугаешь. Поэтому все мы начинаем непременно каяться, когда стоим одной ногой в могиле и сожалеем, что не в силах изменить прошлое, и просим прощения даже у убитых комаров! Безмозглые, напыщенные болваны, не способные видеть дальше собственного носа! Зачем мы лжем даже себе? Почему ложь является нашим идолом, которому мы молимся со всей страстью своей уродливой души?

— Хватит размазывать сопли по щекам. Пошли в город. Будем действовать. Попробуем на первый раз справиться с кучей отходов. Наладим утилизацию, вместо того, чтобы топить их в море. Если план сработает, тогда можно попробовать вступить с китами в контакт. Пусть загоняют нам рыбу и катают детей…

— Нет! Они уже никогда не будут никого развлекать и работать на людей. Всё! Закончился тот период, когда дельфины послушно прыгали в океанариумах через обруч и приносили мячики. Я боюсь, как бы нам в скором будущем не пришлось, в только что открытом человеконариуме, сигать через горящие барьеры, делать стойку на ушах и таскать в зубах апорт, под восторженное хлопанье хвостов по воде! Чем скорее мы откажемся от имиджа эдакого вальяжного и снисходительного барина — тем лучше будет для человечества!

— Ну, ты сегодня разошёлся! — воскликнул Али, обнимая друга за талию. — Угомонись. Потребуется время, чтобы люди свыклись с дикой мыслью — им придётся сотрудничать с рыбой!

— Но киты…

— Знаю, знаю! Я не дикая тварь из дикого леса. Однако нам от этого не легче. Представь себе более чем абсурдную ситуацию — мы посылаем ноту протеста кильке! Или договариваемся с камбалой о проведении исследований морского дна!

— Тете бы всё насмехаться и превращать серьёзные вещи в балаган…

— Пошли, мыслитель, — засмеялся робот. — Пора исправлять ошибки…

Целый день Лабер метался по производственным помещениям, давал указания, ругался, доказывал, приказывал, показывал, где и как поставить очистные сооружения. Али связался с Мирным и попросил помощи материалами. До самого вечера велись напряжённые работы. Времени не хватало. Возле мидиевого хозяйства чистили берег и море от гниющих остатков. В самом Порте начали копать траншеи для устройства отводной канализации. Робот занимался доставкой необходимых грузов для строительства.

Странно, думал Вилли, помогая в разгрузке, каким образом люди воспримут весть о том, что в море с недавних пор живут их братья по разуму? Очень многие даже не видели дельфинов и не представляют, как они выглядят. Все твёрдо уверены — раз живут в воде, значит рыбы, и никаких гвоздей! Возможны осложнения на почве полного отрицания большей части общества более чем странного заявления Руководителя о появлении беспокойных соседей. Скорее всего, так и будет. Потому, что даже он, много повидавший, побывавший в невероятных переделках, лично знакомый с не поддающимся осмыслению кургала, и то ловил себя на мысли о полной невозможности возникновения разума в дельфинах! Почему само понятие — цивилизация ассоциируется в нас с вонючими заводами, радиоактивными производствами, автомобильными пробками до горизонта, свалками отходов до небес, чудовищным количеством вооружений, вырубкой лесов, уничтожением народов во имя национальных интересов, возникновением громоздких мегаполисов накрытых одеялом ядовитых испарений и многими другими «признаками» развитого общества? Всё иное, не располагающее сим джентльменским набором, не имеет права на суще-ствование и достойно лишь одного — атомной бомбы, а ещё лучше двух для надёжности, чтобы оно никогда больше не пробовало залазить на одну ступеньку с нами разумными, рачительными и набожными тварями! Скорее всего, все мы боимся, что кто-то в подлунном мире сумеет жить лучше нас, культурней, без вражды и ненависти, желания убивать по поводу и без такового, и издеваться над слабыми. Раз мы сидим по уши в дерьме, то пусть и весь мир ныряет туда же. А то, ишь ты, выискались — ходят, скалят зубы, бескорыстно любят друг друга, и это в то время, когда цвет Вселенной пускает носом пузыри от зависти, и самозабвенно барахтается в нечистотах! Ату их! Руководитель невесело улыбнулся и подивился сколько в нём ещё грязи, глупости и дремучих предрассудков, которые требовалось срочно удалить из организма! Правы были и экты и кургала. Самое тяжёлое на свете — переделать себя, отказаться от опыта, нажитого многочисленными поколениями, устоявшегося веками, поменять убеждения, ориентиры и пробовать понять ближнего и дальнего своего. Начинать требовалось только с себя!

Этой ночью люди не слышали ЗВУКА, а только ГОЛОС. Он явно изменил тональность, стал не таким пугающим, а вот что он хотел сказать — так и осталось загадкой. Однако население Порта поняло одно — оно на верном пути, а на следующий день рыбаки принесли радостную весть: в море появилась рыба! Много рыбы! И тем более Лабера поразила реакция робота. Али бегал по грузовику не в силах сдерживать бешенство и рычал не своим голосом:

— Никогда не предполагал, что какой-то там анчоус станет диктовать мне свои условия и дрессировать подобно крысе в коробке! Сделал правильно — вот тебе рыба. Нажал на нужный рычажок — уберем ЗВУК, а примешься своевольничать, сопротивляться и показывать гонор — накажем, и ты снова окажешься без рыбы, и с какофонией в непонятливой башке!

— Дельфины борются за чистоту своего дома, — пытался возражать Вилли, — и имеют на это полное право…

— Да никто не занимается никой борьбой. Нам просто выставили ультиматум, применили меры устрашения: или вы делаете, как хотим мы, или убирайтесь на все четыре стороны! Вы всё поняли, порочные потомки Бандар-Логов?

— Не кипятись. У них просто иной тип мышления. По всей видимости, при возникновении разум имеет отклонения в ту, или иную сторону от общей концепции развития Вселенной в зависимости от среды обитания…

— Отклонения могут быть только у садистов, маньяков, извращенцев и душегубов! Разум, где бы он не возник, в чем бы не развивался, начиная от кашалота и кончая скунсом, обязан придерживаться определённых норм и правил! — завизжал робот. — Уничтожение, запугивание, силовой шантаж никогда не являлись основой любого общества! Ты знаешь это лучше меня! И не смей их больше защищать, этих дельфиньих питекантропов! Их спасает от моего гнева только то, что они находятся в самом начале пути, и у них левый ласт не ведает, что творит правый! Поэтому, во избежание конфликтов и противостояния различной степени напряжённости, предлагаю вступить с ними в контакт. И чем быстрее — тем лучше! Их много — нас мало. Если соберутся все киты, нам не поздоровится!

— Насчёт контакта ты прав. В остальном — нет! Мы добились положи-тельного результата самыми простыми, и как показал опыт, и эффектив-ными мерами!

— Значит — снизошли! Однако уже завтра они запросто могут проголосовать своими погаными хвостами за полное наше уничтожение. Ничто не помешает китам подойти к берегу днём, утром, подняться в реки большой массой!

— Неизвестность во все времена пугала людей. Мы склонны преувеличивать опасность…

— Но дельфины УЖЕ прибегли к насилию! Сколько людей покончило с собой? Скольких младенцев задушили в колыбелях? Скольким детям нанесли глубочайшую моральную травму? Ты ещё не подсчитал?

— С тобой трудно спорить, — согласился Гриз с другом. — По всей видимости потребуется много времени для достижения полного взаимопонимания между нами. В любом случае необходим диалог с новыми соседями. Попробуем что-нибудь придумать…

— А пока установим круглосуточное дежурство и патрулирование на истребителе. Я присмотрел на орбите штурмовик. Его не сложно починить. Боекомплект к нему я уже подобрал и спрятал от греха подальше в Могильнике. Предлагаю срочно притащить штурмовик сюда, отремонтировать и держать в полной боевой готовности. Не помешает…

— Ты забыл историю с люрминсами? Тогда мы были всего в шаге от катастрофы…

— Я приму меры безопасности. Поставлю биоизлучатели, настрою их на свой алгоритм, и ни одно живое существо не поднимется на борт в наше отсутствие.

— Хорошо, я согласен. Пока ты летаешь, я продолжу работы и подумаю, каким образом мы будем общаться с китами…

Али улетел. Вилли в глубокой задумчивости уединился на берегу моря. Медленно, не замечая ничего вокруг, он добрёл до мидиевого хозяйства и поднялся на высокий берег. Отсюда открывался прекрасный вид на Порт, остров Скорби и голубое, глубокое море. Руководителя обуревали противоречивые чувства. Он прекрасно понимал всю сложность положения. На данный момент в дельфинах только-только начала загораться искра божья. На 99,9 % они были всё ещё животными: пусть сообразительными, пусть предприимчивыми, пусть научившимися видеть чуть дальше собственного носа, но все же животными. Никто не мог угадать, какими мотивами руководствовались они на данный момент, к чему стремились аквасапиенс, по какому пути собирались идти. И вообще, как можно было общаться с китами при полном отсутствии аппаратуры. Ультразвуковой диапазон пока недоступен человеку. Можно попробовать вести разговор при помощи жестов, а вдруг это унизит собеседников, и они примут искреннюю попытку войти в контакт за умышленное оскорбление. Тогда вместо конструктивного диалога возникнет губительное противостояние. Ко всему прочему Лабер не понимал с чего надо начинать сближение двух разумных ви-дов. Что ему требовалось сделать, чтобы обратить на себя внимание. Не гоняться же, в самом деле, за дельфинами по морям и океанам, отчаянно размахивая при этом руками и ногами!

Интересно, а на что вообще способны киты? Афалины стали одни ра-зумными, или всё их семейство пошло по шаткой дорожке? Обстановка непременно прояснится в скором времени, а вот на поиски точек сопри-косновения могут уйти годы тяжкого труда, напрасных жертв и лишений, а они так и не будут найдены. Что такое, в сущности, десять лет для возникновения и становления разума? Это даже не миг, а смехотворно малая величина, никем и ничем не закреплённая в пространстве и времени. Тогда имеем ли мы право требовать от дельфинов больше того, на что они способны на данный момент? Правильно Али выразился — дельфиньи питекантропы! Орды диких варваров, слепо повинующихся звериным инстинктам, довлеющими над ними. Тогда скорейшее начало переговоров крайне необходимо. Оно расставит множество точек над «и», даст вполне определённое направление отношениям, поможет выяснить, с кем мы имеем дело. Только после этого можно будет сделать более-менее объективный про-гноз на будущее и разработать меры, исключающие в будущем возможную агрессию с обеих сторон. А детский лепет насчёт благородства разума, старшего и младшего братьев придётся оставить, ибо весь опыт развития человечества, да и райберов тоже, говорит об ином. Время — только оно способно ответить на все вопросы. Только оно…

Прошло ещё шестнадцать дней. ГОЛОС исчез, и люди почувствовали большое облегчение. Уловы множились с каждым днём, однако дельфинов нигде видно не было. Раньше они во множестве резвились в богатых рыбой тёплых водах, а теперь редкие одиночки проносились на огромной скорости, не подходя близко к кораблям, и исчезали так же внезапно, как и появлялись. Ночью ситуация резко менялась. Не менее десятка афалин не спеша, патрулировали вдоль берега, заходили в речку, крутились возле мидиевого хозяйства. Они не собирались пускать дело на самотёк и постоянно отслеживали чистоту воды в районе Порта. Истребитель держал их в поле зрения, готовый в любой момент к решительным действиям. К удовольствию Руководителя, разведчики ограничивались наблюдением и перед рассветом уходили, чтобы вернуться следующей ночью.

Лабер несколько раз выходил в море и пытался привлечь к себе внимание дельфинов различными звуками, шумами, предметами, но, увы, безрезультатно. Он совершал длительные полёты на истребителе, находил большие скопления китов, кружил над ними, почти касаясь воды, но они всякий раз распадались на небольшие группы и разбредались в разные стороны, не желая вступать в контакт. Время шло, терпение Вилли иссякало. Тогда Гриз решил нырнуть. Вдруг истребитель окажется способным двигаться в плотной среде длительное время? Руководитель осторожно погрузился на двухметровую глубину, и тихонько двинулся вперёд. Всё получилось — лучше не надо! Вода ещё больше подходила для передвижения чем воздух. Пилот даже убрал силовой сборник — для движения вполне хватило естественного потока. Вилли не стал выяснять, какое давление выдержит истребитель. Все киты без исключения живут в верхних слоях, поэтому нырять за ними на самое дно не было надобности. Лабер не любил медлить и при очередном облёте, стоило только биодатчику показать наличие цели, без колебаний нырнул…

Истребитель двигался на большой скорости. До стаи оставалось не более двух километров. Вилли упивался подводным полётом. Упругая и плотная вода позволяла физически ощутить мощь истребителя, его безграничные возможности, и Гриз радовался этому словно ребёнок! Вскоре появились киты. Они находились в оцепенении, но волна от пришельца привела их в себя. Дельфины принялись кружить вокруг истребителя, не решаясь приблизиться. Они плавали и совещались. Это было хорошо видно по их телодвижениям, поворотам головы. Наконец самые смелые отважились! Гриз прижался лицом к колпаку, а с другой стороны, всего в пяти сантиметрах находился дельфин. Он осторожно и недоверчиво, лёгкими прикосновениями носа, исследовал незнакомый предмет. Больше всего Руководителя поразили его глаза: внимательные, настороженные, без тени дружелюбия, каким всегда славились киты. Видимо разум не такая уж хорошая штука, неожиданно подумал Лабер, раз стремится подмять под себя дарованное природой. Он подобен чёрной метке, и каждый, кто ей отмечен, непременно теряет от первоначального состояния. Люди, например, лишились гибкости и силы, мирного неба над головой, спокойной, размеренной жизни, зато приобрели прекрасную способность истреблять во множестве себе подобных, огромное количество болезней, пороков и возможность создавать малоэффективные машины, устройства и механизмы, позволяющие частично компенсировать утраченное в ходе эволюции! Ни один стайный хищник никогда не задавался целью уничтожить себе подобных, и не шёл на них войной на другой конец континента, или плыл за моря на грубо сколоченных плотах. А люди — запросто! Значит разум подобен камню, брошенному Ясоном в центр поля с воинами. Он при любых обстоятельствах вызывает войну! Да! Страшненькая прививочка, раз она заставляет всех платить высокую цену в миллионы невинно погибших! Как это подло со стороны тех, кто породил наш мир, засылать во все концы мироздания своих эмиссаров, которые без всякого согласия и спроса со стороны избранного организма, внедряются в его сумрачное сознание и начинают свою разрушительную работу. Кто дал им право вмешиваться в нашу жизнь? Величественные боги, гордо восседающие вокруг лохани с амброзией, на неведомом Олимпе, равнодушные и безучастные к происходящему внизу, чем мы провинились перед вами? За что нам такое наказание? У нас кипят страсти, вспучиваются амбиции, рекой льётся кровь, строятся грандиозные планы штурма самого Олимпа, дабы отвоевать у богов жбан с нектаром, а вы и в ус не дуете! Будто так и надо! Это с нашей точки зрения. А с их? Как всё выглядит с Олимпа? Там в муках создавали планеты, способствовали зарождению жизни, породили весь спектр живых организмов от простейших, до высших, заронили искру разума в самых подготовленных. Наверняка были срывы и ошибки. Многое не получалось с первой попытки, только боги были упорны и настойчивы, и довели задуманное до логического конца. К их разочарованию, мы не оправдали надежд и чаяний, поэтому работа, не смотря ни на что, продолжается! Совершенствуются механизмы воздействия на неразумные творения, дабы они узрели истину, на которую долгие годы закрывали глаза. А в самом конце из всех нас выберут самых достойных, если будет из кого выбирать, и в результате появится на свет…кто…что? Вымуштрованные слуги? Долгожданные собеседники? Кто знает? А может олимпийцы бесконечно развлекаются? Создали игру, поделили Вселенную на два лагеря и делают ставки: одни на белых, другие на красных. Им интересно, кто их них быстрее задушит соседа. А чтобы мы не ленились, и не дремали, чётче воплощали в жизнь предписания свыше, капают на нас всякой гадостью, делают укольчики, поддерживая тем самым высокий уровень агрессивности, враждебности и недоверия. Иногда им надоедает ковыряться по мелочам. Тогда территория игры расширяется, многократно увеличивается масштаб, вводятся в действо новые участники. Будто по мановению волшебной палочки около Земли возникают пронумерованные силы. Они могучи и коварны, как и подобает быть злобным захватчикам. Но тут, неожиданно, в продуманный до мелочей и развивающийся по заранее разработанному плану, конфликт, вмешивается свободный, а потому трудно поддающийся контролю, агент — кургала! Он возник в результате побочного эффекта при проведении давно позабытого эксперимента. О кургала никто не помнил миллионы лет, и вдруг это недоразумение появляется в свете рампы: строптивое, не желающее мириться с директивами, спускаемыми сверху, слишком многое понимающее. На пришельца смотрят с удивлением и интересом. Новое действующее лицо вносит интригу в спектакль, приятно разнообразит его течение своими неожиданными, но заведомо проигрышными ходами. Поэтому ему позволяют вести свою игру в рамках общей концепции. Пусть тоже развлечётся. Когда надоест — прихлопнем! Ишь, козявка, вздумал примерять сандалии бога! Гриз тяжело вздохнул. Так что ещё отобрал у вас разум, и на что подвигнет в будущем? Сейчас было бы желательно подвести предварительный итог всей этой белиберде. Разум не благо, а наказание! Да ну из всех к чёртовой матери! Думай, не думай — всё едино! Нам не дано изменить неизбежное…

Дельфин снаружи свистнул. С таким будет трудно договориться, подумал Руководитель, рассматривая насупленную морду разведчика. Серьёзные ребята. Тем временем дельфин завершил исследования, уплыл к своим, где немедленно началось совещание. Вдруг стая выстроилась полукругом и стала смотреть вправо и вниз. Биодатчик коротко пискнул. Что-то большое приближалось из глубины, медленно, уверенно, не обращая ни на кого внимания, пёрло напролом с полным презрением ко всему миру. Семиметровая белая акула, с полуоткрытой пастью, вечно голодная, уверенная в полной неуязвимости, поднималась из зеленоватого марева. Она чуяла перед собой много вкусного мяса и не торопилась, пропитанная сознанием своего полного превосходства. Дельфины деловито, и как показалось Вилли, с нескрываемой иронией и интересом наблюдали за приближением чудовища. Когда Гриз увидел акулу воочию, то невольный трепет пробежал по спине. Внутри предательски похолодело. Жуткая, лениво извивающаяся туша, надвигалась прямо на него. Огромные зубы частоколом торчали из мерзкой пасти, пустые и неподвижные глаза ничего не выражали кроме желания убивать, рвать, глотать. Лабер дал задний ход. Акула при-кидывала, кого сожрать первым, но дельфины были иного мнения. Они принялись всей стаей на большой скорости кружить вокруг непрошеной гостьи, постепенно приближаясь к ней. Неожиданно их строй разомкнулся и оттуда на сумасшедшей скорости вылетел один, и со всего разгона ударил хищницу в жабры! Акула изогнулась от боли, но тут же ещё один кит ударил с другой стороны. Чудовище обезумело от ярости, однако дельфины, презрев опасность, через равные промежутки времени били и били злодейку в самое уязвимое место. Вода окрасилась в розовый цвет. Акула стала задыхаться и предприняла отчаянную попытку спастись в прохладной глубине. Увы, было уже поздно. Через минуту от её жабр остались лишь кровавые лохмотья, и повелительница морей и океанов, всего пять минут назад не сомневающаяся в своей непобедимости, стала медленными кругами опускаться на дно, только киты и этого не позволили сделать своей жертве. Победители грозного хищника вцепились ему в плавники и хвост, и потащили на поверхность. Там их ждали более мелкие особи. Молодняк, сообразил Гриз. Взрослые принялись объяснять подросткам, что и как необходимо сделать, чтобы не угодить на обед прожорливому созданию. Наконец, когда от бывшего повелителя морских глубин осталась изорванная тряпка, урок закончился. Дельфины сорвались с места и помчались вперёд. До глубины души поражённый увиденным, Лабер последовал за ними. Стая нагнала косяк сельди и принялась с усердием кормиться, за-тем к истребителю подплыли трое и стали осторожно отталкивать его от сородичей. Вилли намёк понял, развернулся и уплыл домой. Впечатлений на сегодня было более чем достаточно…

Двенадцать вылетов совершил Руководитель за последующий месяц. Он старался общаться с одной и той же стаей. Гостя встречали сдержанно, позволяли некоторое время плавать рядом, а затем тактично просили удалиться. Лабер не знал, сколько продлится подобное положение вещей, только его начинало раздражать не желание китов вступать в контакт. Он злился на то, что не смог за всё время продвинуться сколько-нибудь вперёд в исследовании дельфиньей банды. Они ему дурили голову, эти хвостатые бестии! Изображали из себя животных, а сами присматривались, соображали, прикидывали, как удобнее обвести вокруг пальца простофилю, пришедшего к ним в гости. С какой стороны к ним подобраться? Может, имело смысл воткнуть в задницу плавник и прикинуться рыбой? Маразм, конечно! На сегодняшний день Руководитель просто не видел, в какую сторону ему необходимо было двигаться, чтобы вступить в переговоры с китами.

Гриз долго советовался с роботом, обращался от отчаяния к Ли Фу, однако никто из них не внёс ясности в ситуацию.

Вскоре Руководителя навестила Хольбрук. Она с интересом осмотрела Порт, бухту, корабли, осталась довольной увиденным и неожиданно попросила о беседе наедине. Разговор состоялся в доме у Переса. То, что услышал Лабер, заставило глубоко задуматься.

— Я привезла с собой одного человека, — сказала Марта. — Кажется, он в состоянии тебе помочь.

— Не тяни за душу. Конкретней, пожалуйста…

— Некоторое время назад ко мне обратилась врач Козетта Тонардье. Она наблюдает детей с врождёнными пороками.

— Это благородно, только какое отношение её работа имеет к дельфиньей тематике?

— Наберись терпения. Так вот. У неё есть пациентка по имени Патрисия Димитреску. Девочке пятнадцать лет. Она страдает странным параличом. Несчастное дитя не ходит с рождения, руки вывернуты немыслимым образом. Патриция с трудом говорит, и при том очень странные вещи. Сейчас я вас познакомлю. Каульвюр сделал для неё колясочку для удобства передвижения.

Двери медленно открылись, и в комнату ввезли девочку довольно странного вида. У неё ДЦП, сообразил Вилли. За свою жизнь Лаберу приходилось довольно часто видеть людей, поражённых этим недугом, поэтому он не удивился, но его сразу поразили глаза Патрисии — огромные, не по-детски проницательные, они невольно притягивали к себе всякого, кто общался с ребёнком…

— Здравствуй, — приветствовал её Руководитель.

— Здравствуй, — невнятно и медленно ответила девочка.

— С чем ты ко мне пожаловала?

— Я слышу Голос. Он разговаривает со мной, только ответить не могу.

— Почему?

— Наверное, потому, что это песня. Странная, заунывная, тоскливая, немного страшноватая. Так у нас зимой в приюте ветер воет в трубе.

Вот так, подумал Лабер. Значит, они ещё и поют! Синатры хреновы!

— Скажи пожалуйста, ты понимаешь о чём песня?

— О мерзких лягушках, которые пытаются отравить сладостный полёт. О смертельной воде в холодной бездне, которая разносится повсюду течениями. О больших кусках дерева, которые воруют пищу из дома и ещё о многом, но я не понимаю…

— Пожалуйста, попробуй подобрать слова. Это очень важно для нас всех.

— Голос поёт о светящихся столбах, о дырах в ночном небе, о страшных чудовищах, таящихся в невозвратной глубине, о медленной жизни в старой воде, о глазах, выглядывающих из односторонних дверей, о странной раковине преследующей… а вот кого, я не понимаю…

— Как часто ты слышишь голос?

— Раньше он звучал все ночи подряд. Сейчас его нет вообще. Когда меня сюда только привезли, я услышала шёпот, слабый отголосок песни. Иногда он приближался, а временами становился едва различимым.

Все китообразные общаются длинными, мелодичными звуками, которые нетрудно принять за пение. Патрисия много не поняла — необычным звукам нет аналога в нашей речи. С другой стороны, каким образом человек опишет дельфину полёт в космос, или операцию по пересадке сердца? Придёт время, и дельфины станут это делать совсем по-другому, непостижимым для нас образом. Им не понадобится наш опыт, техника и наука. Новый разум пойдёт своим путём, отметая с порога накопленное ранее, а это нужно ещё осознать и принять, в ином случае мы обречены на непонимание. Такт, уважение, доверие и открытость обязаны проявить люди на нелёгком пути, всё иное заведёт в тупик.

— Спасибо, друг мой, — улыбнулся девочке Руководитель, — отдыхай, а завтра мы попробуем с тобой навестить кое-кого. Ты не побоишься поплавать со мной под водой?

— Правда, ты не обманешь? — Патрисия даже зажмурилась от удовольствия. — Я совсем не устала. Давай прямо сейчас…

— Прямо сейчас мы все пойдём отдыхать. Я сказал — завтра, значит завтра! Пока…

Интересно, невольно подумал Лабер, а о каких таких лягушках говорила девочка?

Вилли взял под руку Марту и повёл на берег моря. Они долгое время обсуждали текущие дела, обстановку в поселениях. Под конец беседы Руководитель дал Хольбрук несколько поручений, и она отбыла в Мирный.

На следующий день все жители Порта стали свидетелями небывалого зрелища. Робот прилетел на штурмовике. Он умышленно, для внушительности, снял акустическую защиту. Оглушительный грохот сотрясал дома, глиняная посуда рассыпалась на куски. Грозная машина описала круг над городом, прошла над морем и приземлилась на склон горы неподалеку от мидиевого хозяйства. Мальчишки с радостными воплями помчались посмотреть, а навстречу им шёл гордый Али. Он оставил люрминса сторожить машину. Друзья осторожно погрузили Патрисию в истребитель, забрались сами и не спеша тронулись.

Стаю нашли быстро. Она всегда держалась приблизительно в одном и том же районе, и если и передвигалась, то только по одному, строго определённому маршруту. Как всегда, немного не долетая до скопления дельфинов, Вилли нырнул. Девочка даже завизжала от удовольствия, восторженно размахивая скрюченными руками. Лабер сбросил скорость и осторожно приблизился к китам. Его уже ждали.

— Они поют, — взволновалась Патрисия.

— О чём?

— Опять появился этот надоедала. Ты им сильно мешаешь делать…я не понимаю что…точнее даже не делать, а создавать…я не могу описать словами…ты им как кость в горле. Они хотят нас проучить…сейчас прибудет некто, вызванный заранее…опять непонятно…он прогонит непрошенных гостей…потом все поёдут в длинную воду…

— У нас пополнение, — сообщил Али. — Три крупных объекта. Размерами похожи на касаток. Что будем делать?

— Подождём маленько. Посмотрим за развитием событий. Уйти никогда не поздно — истребитель много быстрее всех вместе взятых китов. К тому же пушка прекрасно функционирует под водой. Я пробовал! Просто блеск! Но защиту выставить не помешает…

Наконец касатки прибыли. Три огромных, могучих самца. Они с достоинством прошли мимо истребителя и остановились прямо в середине стаи.

— Пока они нас не хотят убивать — только напугать и изгнать. Если мы не поймём, тогда применят крайние меры, — сообщила девочка.

— Жаль у тебя не получается с ними разговаривать, — сказал робот.

— Сломанный телефон, — буркнул Гриз.

— Вроде того. Ага, они, похоже, договорились. Ух, ты! Ниже-то что делается! Откуда взялось столько акул? Аж в глазах рябит. Передай управление мне, — попросил Али. — У меня есть одна мысля. Хочу проверить…

Одна касатка не торопясь, отделилась от стаи, изогнулась и сделала резкое движение, обратное тому, каким она глушила рыбу. Страшной силы вопль полыхнул в голове. Патриция на мгновение потеряла сознание. Лабер схватился за уши. Один Али остался невозмутимым.

— Зачем они так? — застонал Вилли. — Вот гады!

— Он крикнул — ВОН!!! — дрожащим голосом прошептала девочка. — Сколько в нём злобы и равнодушия. Я боюсь…

— Сейчас наша очередь продемонстрировать силу, — прошипел робот. — Мы тоже не будем вас убивать, а прикончим-ка для начала одну акулу. Хотя бы вон ту — с наглой ухмылкой на морде…

Истребитель наклонился и произвёл залп. Хищница испарилась в яркой вспышке, а касатка, ошпаренная кипятком, отскочила в сторону, вереща от боли. Через мгновение всех подбросило взрывной волной. Дельфины испуганно заметались, касатки сгрудились и отплыли подальше от странной раковины.

— Они струсили, — вновь заговорила Патрисия, — но сейчас почти успо-коились. Никто из них не предполагал, что в такой малявке заключена огромная сила. У них всё перемешалось: испуг, удивление, недоумение. Все запели разом…они как-то странно называют себя…не пойму…трогать нас больше не будут. Акул много, помощь всегда пригодится. Они довольны — мы ни разу не применили нашу силу против стаи. Больше ничего не понимаю…

Одна из касаток нерешительно приблизилась и принялась внимательно рассматривать незнакомый предмет, затем открыла пасть и предприняла попытку попробовать на зубок крыло истребителя. Али дал задний ход. Касатка замерла, затем поднялась, сделала вдох и продолжила исследования. В этот раз она пустила в ход свой нос, неуловимо прикасаясь к матовому стеклу. Вилли улыбнулся и постучал костяшками пальцев в то место, куда в очередной раз притронулся кит. Касатка отпрянула и повернулась к спутникам.

— Они в недоумении. Не могут сообразить, каким образом плавает и издаёт звуки неживое, — прокомментировала Патриция. — Сейчас они полностью уверены, что допустили ошибку, когда попробовали изгнать незнакомца. Так…они обращаются прямо к нам… много непонятного…просят подняться и опуститься, если мы их понимаем…

— Всегда готовы содействовать, — съязвил робот, производя манёвр. — Что дальше?

— Они удивлены ещё больше. Это была своего рода шутка…и вдруг такая реакция…они хотят подумать и просят нас не уплывать…опять ничего не понимаю…

— Между прочим, колпак можно сделать прозрачным, — гордо заявил Первый Помощник.

— Пока не время, — остановил его Гриз. — Посмотрим, что будет дальше…

— Я хочу домой, — вдруг надулась девочка. — Я устала. Они все злые. Мы им не нравимся. Я кушать хочу…

— Что ж, братцы, до следующего раза, — пропел Али и развернул истребитель. — Бывайте, удачи!..

Через двадцать минут компания прибыла в Порт. Патрисию немедленно накормили и уложили спать, а друзья отправились полюбоваться на штурмовик.

— А дельфины действительно ещё дикари, — заговорил робот. — Нам впору у них жемчуг на зеркальца менять…

— В любом случае злить их не стоит. Иначе нам дадут копоти. С другой стороны киты весьма уязвимы, раз дышат атмосферным воздухом. Нам не составит труда найти их и расстрелять. Это в теории, естественно…

— Тогда порох нам надо держать сухим, на практике естественно, — ус-мехнулся робот.

— Скоро, очень скоро, может быть даже при нашей жизни, нам придётся договариваться о выделении специальных территорий для лова рыбы, сбора моллюсков, добычи жемчуга, коридоров для движения судов, стоянок на рейде и определять места для обустройства портов и пристаней. И никуда нам не деться от этого. В результате жизнь станет сложней, насыщенней, интересней, придётся многое пересматривать в своих отношениях с миром, что-то ломать, переступать через гордость и косность, смирять гордыню и ревность…

— Предлагаю кратчайший путь к сближению — штурмовик. Быстрая и весьма эффективная штуковина. Один залп — и мы у цели. Дёшево и сердито! Не скрою — и весьма болезненно! Но зато как нас начнут уважать! Уже никто не посмеет крикнуть в лицо ВОН! Мы сами кого хочешь, вышвырнем в резервацию…в Каспийское море, например. Пусть там орут хоть до одури! И тренируют плавники, чтобы перебраться в родные воды…

— Ты у меня прямо какой-то махровый милитарист, — разочарованно покачал головой Лабер. — Не настрелялся ещё, маленький. Агрессор ты мой обдристанный! Угомонись, пока самого не посадили на вот такой остров Скорби, и не заставили жрать морскую капусту…

— Я не поддамся, — гордо заявил Али. — Лучше сбегу в мир двух планет. Там спокойней. Буду с кургала играть в шахматы и петь на два голоса патриотические песни. Чем не жизнь?..

Так с разговорами они дошли до штурмовика. На пороге возле шлюза, поблёскивал люрминс. Лабер не стал подниматься на борт, лишь обошёл вокруг корабля и остался доволен произведенным ремонтом. Правда, наклёпанные листы выглядели несколько подозрительно, однако робот со всей ответственностью заверил руководство — они надёжно загерметизированы каучуком и прослужат долго, если их никто не станет ковырять и пробовать оторвать. А так аппарат хоть куда. Его хватит лет на пятьдесят с хвостиком при непрерывном использовании.

Друзья расстались. Вилли отправился посмотреть на мидии, а Первый Помощник, погрохотав в небе для солидности, ушёл к Могильнику.

Опять на Гриза напала грусть. Он брёл по берегу и невесёлые мысли лезли в голову. Не за горами его смертный час. До того, как он пробьёт, придётся уничтожить истребитель, штурмовик, грузовик и люрминсов. Это сразу отбросил людей далеко назад. Запаса металла, надёрганного с орбиты, хватит не на долго. Добытую с огромными усилиями руду придётся возить гужевым транспортом. Одновременно порвётся тонкая ниточка, связывающая два мира: водный и сухопутный. И опять всё встанет на круги своя. Странная штука жизнь! Она напоминает беговую дорожку, поделенную на изолированные полосы. Сотни, тысячи миров бегут, ползут, катятся к постоянно ускользающей финишной ленточке, преодолевая по дороге неисчислимые препятствия, которые, в большинстве случаев, воздвигают сами на протяжении всего пути. И никто не знает, каковы успехи соседа, а зачастую просто не догадываются о его существовании. Самое интересное начинается тогда, когда кому-нибудь посчастливится добраться до финиша. Тогда игра переходит на новый уровень и всё начинается сначала. Так мы все и мчимся вылупив глаза: одни отчаянно чадя трубами, другие, развиваясь духовно, третьи, пронзая пространство мыслью, четвертые, наращивая мускулы… пятые… сотые… тысячные… Театр абсурда, односто-ронняя поверхность, шахматная партия без конца и начала. Мы играем более слабыми, более сильные играют нами, более могучие играют ими, а вообще всесильные играют самыми могучими. Но всё равно где-то должна находиться точка отсчёта и тот единственный маэстро, который затеял всю эту кутерьму. Абсолютно могучий, и связанный своим всесилием по рукам и ногам, потому, что давно перешёл в совсем иное качество и стал безграничным объёмом, в котором, подобно ничтожному атому, плавает наша Вселенная. Тогда получалось невероятное — мы день ото дня пьём его кровь, едим его плоть, топчем его кости и передвигаемся в его внутренностях, воображая себя при этом самыми свободными созданиями в мире. Рабы самих себя!

Ещё трижды Лабер вывозил Патрисию на встречу с дельфинами. Они уже не пытались прогнать истребитель, но и особой заинтересованности не проявляли. Стая смирилась, признала силу гостя, только дальше этого дело не заходило. Гриз мог часами находиться в самой гуще аквасапиенс, глушить для них рыбу, отпугивать редких акул, однако никакие ухищрения не позволяли подобраться ближе к сердцам китов. Между людьми и дельфинами лежала черта, за которую посторонних не пускали. Требовалось изменить стратегию и тактику, чтобы пробиться через барьер непонимания и равнодушия. И вообще, он здесь задержался. Дела настойчиво звали в Мирный. Дельфины никуда не убегут. Пусть себе умничают. Мы подождём…

Последнее посещение стаи Гриз совершил один. Он умышленно сделал колпак прозрачным.

Вначале киты не обратили внимания на изменения происшедшие с гостем, а затем заинтересовались. Они обступили истребитель со всех сторон и с удивлением рассматривали существо, спрятавшееся внутри. Вилли всячески подогревал их любопытство: размахивал руками, улыбался, кричал, вставал, садился. Постепенно удивление сменилось недоумением. Оказывается, внутри раковины сидело всё то же гадкое существо, что жило возле их дома и какое-то время плохо себя вело. Значит, ко всему прочему, они изобрели способ передвигаться под водой! Дельфины никак не ожидали подобной наглости от пронырливых загрязнителей океана. А вдруг они не такие глупые и жадные, и может быть даже немного разумные? Это стоит проверить…

Лабер сделал колпак матовым, затем снова прозрачным. Дельфины изумились ещё больше. Один даже перевернулся вверх брюхом. Долго, очень долго киты кружили вокруг истребителя, затем медленно отплыли в сторонку и принялись совещаться. Вдруг их строй разомкнулся и вперёд выдвинулся один, абсолютно белый. Он подплыл вплотную и очень серьёзно, пристально осмотрел Руководителя, неуловимо перемещаясь сверху вниз. Гриз никогда до этого не видел ничего подобного. Белый несколько отличался от сородичей. Эти мелочи не сильно бросались в глаза, но придавали при этом ему серьёзный и слегка грозный вид. Да-а… не простой, далеко не простой дельфин находился перед Вилли. А кит ещё раз без суеты, солидно посмотрел на пришельца и не спеша удалился. Стая сомкнула ряды. Белое приведение исчезло. Лабер развернулся и умчался в Порт. Он понял одно — дело стронулось с мёртвой точки, только вот в какую сторону?

Затем на какое-то время Руководитель отвлёкся от дельфиньей тематики. В Кангенде начался грипп. Немедленно объявили общую тревогу. Люди сначала перепугались, а потом успокоились. Они не понимали, почему поднялся такой шум из-за простого недомогания. Вилли особо в разъяснения не вдавался, собрал лекарей и распорядился готовить укрепляющие снадобья, настои из травяных сборов и кислые соки. Детей, не взирая на достаточно вялые протесты родителей, в обязательном порядке изолировали в интернатах и заставили ходить в марлевых повязках. К ним никого не пускали.

Советники немедленно потребовали разъяснений. Али вызвался просветить всех желающих, без промедления прочитал длинную лекцию, в конце которой пообещал всем, кто его не понял, оторвать голову.

Таким образом, благодаря энергичным мерам болезни не дали распространиться на остальные города. Население не пострадало…

Между тем, Ли Фу, уединившись в своей убогой каморке, усиленно что-то чертил, прикидывал, считал на пальцах и наконец поделился своими планами с Руководителем. Старик собирался предложить вниманию Советников проект строительства в Мирном Культурного Центра, который будет призван повсеместно содействовать воспитанию людей, а в особенности молодёжи. В него под первым номером должна была войти библиотека: обширная, вместительная, с большим количеством книг по всем направлениям знания. Ли Фу долго ходил из дома в дом и уговаривал население подойти к Первому Помощнику, чтобы тот записал всё, что запомнилось из прошлой жизни: сказки, саги, поверья, предания, песенки, притчи, легенды и иже с ними. Под номером два следовал театр. Не пошлый балаган, а утончённое здание, в котором поселятся музы. С большим оркестром, для которого уже пробовали делать инструменты. С певцами и певицами, декламаторами и чтецами, костюмерными, гримёрными и прочими служебными и административными помещениями, сопутствующими высокому искусству. Третий номер был присвоен художественной галерее, где могли выставить свои работы будущие мастера холста и кисти. По-следним значился музей, в котором необходимо было сохранить для по-томков, то, что помогало людям в нелёгком деле возрождения цивилиза-ции.

Руководитель, не колеблясь ни секунды, одобрил замечательное начинание. Неожиданно строители, которые были привлечены к разработке проекта, обвинили старика в неоправданном расточительстве при выборе материалов для отделки зданий культурного назначения. Да и сами строения можно было сделать поменьше, поскромнее. Им особый шик ни к чему!

Поначалу Ли Фу не обращал внимания на выпады в свой адрес, но когда к строителям присоединились некоторые Советники, принялся непривычно для всех кричать и топать ногами. Библиотеки, музеи, театры, галереи и прочая, вопил он, обязаны выглядеть прекрасно, таинственно, соблазнительно, неотразимо, привлекательно. А в вонючих, засиженных мухами, набитых по крышу тараканами, покосившихся развалюхах пусть ютятся кабаки, притоны и вертепы. У всех без исключения один только их вид должен вызывать неудержимую рвоту. Я ничего не желаю слышать, краснел от натуги старик, мы воздвигнем дворцы, чего бы это ни стоило.

Каульвюр успокаивал Ли Фу, укоризненно качал головой, осуждающе посматривал на Советников и обещал лично проследить за строительством. А если кто будет ерепениться и фыркать — вобьёт по уши в землю!

По личной просьбе Ли Фу, Руководитель взгромоздился на истребитель и отправился на поиски чего-нибудь оригинального, красивого. Только Вилли, к большому сожалению, не мог отличить один камень от другого. В конце концов, после долгих и безрезультатных поисков, он догадался взять с собой каменотёса, и тогда дело пошло на лад.

В самый разгар строительства библиотеки Гриза вызвали в Порт. Патрисия с некоторых пор перебралась жить на побережье, и два дня назад услышала ГОЛОС. Он настойчиво звал того, кто сидел в раковине. Лабер немедленно выехал.

Что киты предложат нам, думал Вилли по дороге? Вдруг просто бросят в лицо перчатку и гордо уплывут, или прикажут убираться в ближайшие двадцать минут, иначе всем крышка. В любом случае разговор, если это можно назвать разговором, будет трудным. Вряд ли людям протянут плавник дружбы. Патрисия всего лишь маленькая девочка, наделённая способностью слышать и осознавать лишь малую толику того, что говорят дельфины. Они нас, к сожалению, не понимают, что может создать ложное впечатление о полном убожестве людей. А так не хочется ударить в грязь лицом. Конечно, они видели истребитель в действии, и что дальше? Гриз плюнул на пустые размышления — скоро всё станет ясно…

В Порту, на причале его ждала Патрисия. Она сидела на тележке и смотрела на зелёную воду. По дну ползали бычки, из травы выскакивали забавные морские коньки, одинокая рыба-игла собирала корм с камней.

— Здравствуй, друг мой, — ласково сказал Вилли. — Что ты здесь делаешь? Сегодня дует довольно холодный ветер. Простудишься…

— Они скоро придут, — отозвалась девочка. — Я слышу тревожные песни…

— О чём поют наши друзья?

— Никак не разберу. Голосов много. Одни говорят о несмываемом ос-корблении, другие пробуют понять, откуда в них появился страх, третьи пугают смертью, а остальные предлагают…не понимаю…

— Понятно. И когда к нам прибудут гости?

— Уже, уже… — неловко улыбнулась Патрисия. — Они уже входят в бух-ту…

Из-за волнения моря дельфинов не было видно. Они не выпрыгивали из воды, а двигались предельно осторожно — быстрый, неуловимый вдох и продолжительное, стремительное скольжение. Но в относительно спокойной бухте, киты уже не могли маскировать свой выход на поверхность.

Всего прибыло около ста особей во главе с Белым. Он плыл в середине группы, не отставая и не перегоняя товарищей, а у самого берега выдвинулся вперёд и теперь находился всего в метре от Патрисии.

— Он хочет, чтобы ты подошёл к воде…нет, вошёл в неё таким, какой ты есть на самом деле…

Руководитель смутился. Устраивать стриптиз при большом стечении народа не входило в его планы…

— Они просят поторопиться…

Вилли беззлобно чертыхнулся, вошёл в воду по горло и только потом разделся.

— Что дальше? — спросил он, выглядывая из воды, словно нерпа.

— Начинай петь вместе с ними, а дальше…не пойму…не знаю, как ска-зать.

— А вот тебе хрен в дудку! — неожиданно взбесился Лабер, ткнув Белому в нос кукишем. — Тоже мне, экзаменаторы выискались! Может вам ещё и танец живота показать? — он натянул штаны, куртку и вылез на берег. По Руководителю бежали потоки воды, и отовсюду капало. — Передай ему, тьфу, чёрт, прости, Патрисия, я погорячился. Нам здесь делать больше нечего. Попели и хватит!

— Гости не понимают, почему ты ушёл. Не надо бояться. Больше ничего не понимаю. У меня болит голова…

Вилли подхватил девочку на руки и ушёл, а дельфины так и остались в недоумении возле берега. Они ещё немного потолкались и уплыли восвояси.

Руководитель прекрасно сознавал, что криками, раздражением и руганью ничего решить нельзя. Однако сегодня на карту ставилось слишком многое и он не мог себе позволить, не имел права допустить перекос во взаимоотношениях с китами. Сейчас закладывался фундамент будущего общежития, поэтому лучше уж вспылить сегодня, чем завтра разрушить уже построенное… Но всё равно на душе у Лабера было погано. Он не справился с эмоциями и позволил себе безобразную выходку. Чем это обернётся в дальнейшем он не знал и боялся загадывать. Увы, дело было сделано. Поступок совершён. Оставалось только ждать его последствий…

Вилли отнёс девочку домой, сел в истребитель и улетел в Дальний посёлок. Он хотел посоветоваться с Ли Фу.

Старик встретил Руководитель сдержанно и спокойно. Последнее время он всё реже появлялся на людях — торопился до своей кончины завершить труд жизни «Размышления о развитии общества». Последние события внесли большие коррективы в мироощущение Ли Фу, и он принялся переписывать объёмистое сочинение сызнова. Постепенно темпы работы заметно снизились. Мыслителя что-то терзало изнутри, не позволяя сосредоточиться на работе…

Пока Вилли усаживался за стол, на нём уже появился пузатый, немного кривой чайник, мёд, сахар и хрустящее печенье в плоской глиняной тарелке.

— Как продвигается работа над «Размышлениями…»? — поинтересовался гость. — Скоро ли я смогу прочесть твой замечательный труд?

— Нет, — коротко ответил старик и отхлебнул из кружки. — Я сжёг рукописи и черновики. Все, до последнего листочка…

Гриз положил надкушенное печенье на тарелку и с удивление воззрился на Ли Фу.

— Не хочу на старости лет уподобляться глупцу, который за кружкой браги у Ба Си заявляет, будто знает о жизни всё! Я был слишком самонадеян и ничего не понимал, когда брался за столь серьёзное исследование. Однако действительность отрезвляет. На нас влияет слишком много факторов, и нам просто не дано осознать, какие изменения они привнесут в общество на протяжении сотен лет. Последнее время я продолжал заниматься работой по инерции. Поверь, бесконечно трудно сознаться самому себе в глупости. Очень больно и унизительно.

— Ты неоднократно рассказывал мне о бессмертных трактатах, которые прочёл за свою долгую жизнь. Помню, ты с восторгом и некоторым умилением восхищался глубиной мысли и знанием человеческой сущности в них содержащихся! Я более чем уверен — ты способен на большее. Я верю в тебя!

— Дело не в верю, не верю, а в тех истинах, какие мне открылись за по-следние годы. Легко быть гением на фоне погрязшего в невежестве народа, тем более, когда всё вокруг тебя развивается по давно известному сценарию. Нашествия, интриги, войны привычны и легко предсказуемы. Людская алчность, глупость, жестокость и многое другое общеизвестны. Остаётся только свести концы с концами, налить пару вёдер глубокомысленных размышлений и вот вам, пожалуйста — под солнцем рождается новый провидец! Пророк! Никто из величайших не побывал а нашей шкуре, когда увиденное низвергает опыт прежней жизни в пучину неверия, и ты отчётливо понимаешь, до чего ты был глуп, когда вопил на каждом углу, будто человек — вершина творения, а Земля — центр Мироздания. Мне элементарно не повезло. Насмешница-судьба открыла мне бездну ограниченности, продемонстрировала иные миры, корабли, способные плавать по времени, словно по рекам, поселения, расположенные прямо в космосе, и удивительные возможности небожителей! Поэтому плоды моего напряжённого труда и углублённых размышлений никому ничего не дадут, кроме морального удовлетворении автору. В них нет ничего общего с реалиями жизни. Ура Ли Фу великому, мудрому, проницательному! Умнейшему из умных! Стыдно это, понимаешь — стыдно! Последней каплей, перепол-нившей чашу терпения, явилось появление рядом с нами рыб, способных мыслить! Кому, в какие времена могло придти в голову такое? Ни один провидец, в своих пророчествах не смог бы предсказать столь неожиданный поворот событий! Не хочу стать посмешищем для образованных людей!

— Не смотря ни на что, гениям дано видеть далеко, глубоко чувствовать перемены, происходящие в обществе. Им доступны многие тайны и секреты душ человеческих! — мягко возразил Лабер.

— Не надо меня утешать. Решение принято и воплощено в жизнь. Я далеко не истеричка и тщательно продумал свой поступок, взвесил все за и против и просчитал возможные последствия. Пришла пора честно посмотреть правде в глаза. Я зря связался с написанием «Размышлений…». Я буду гораздо полезней для людей, если плюну на пустые рассусоливания, ущербные размышления, а стану трудиться на пределе сил, не обращая внимания на одышку и ломоту в спине, грязные руки и кривые усмешки глупцов. Время сочинять трактаты ещё не пришло и придёт не скоро. Я поторопился, возомнил себя, правда всего на мгновение, великим провидцем, но вовремя опомнился и поступил так, как обязан был поступить. Покончим с этим раз и навсегда. Ты приехал за советом. Что способен подсказать запутавшийся в себе? Лучше просто расскажи о морских братьях. Я переполнен нетерпением и любопытством.

Повествование не заняло много времени, да и старик слушал не доста-точно внимательно, хоть и не перебивал. Ли Фу невольно улыбнулся, когда Вилли дошёл до того, как робот советовал общаться с дельфинами посредством штурмовика. Неожиданно он жестом остановил Руководителя.

— Попробуй показать белому лидеру наш мир. Подумай, каким образом ловчее провести его по городам. Пусть лично убедится, что они имеют дело не с варварами, а с могучими существами, не желающими войны, а стремящимися исключительно к миру. Устрой рыбе экскурсию. Что ты теряешь?

— На грузовике есть силовой захват. Попробуем использовать его, как своего рода аквариум. Так будет много лучше. Ибо размахивать кукишем — не метод установления контакта…

— Удачная мысль, — одобрил старик. — Дерзай…

— Спасибо Ли Фу, ты мне очень помог. Позволь откланяться. Мне пора. До встречи…

Зря я так, думал Лабер, поднимая истребитель. Зачем мы оставили Ли Фу одного? Сейчас ему тяжело. Он и так в последнее время живёт практически отшельником, стараясь не мешать нам: молодым, дерзким, здоровым, предприимчивым творить что вздумается, лишь изредка вмешиваясь, в желании направить дела в нужное русло. А теперь взял да и сжёг свой труд. Гриз внимательно следил, насколько позволяли дела, за созданием «Размышлений…», и уговорил старика, чтобы тот дал ему первому прочесть трактат. И вдруг такой поворот! Нет, нельзя его сейчас оставлять одного. Прилечу в Мирный, откомандирую Такарангу к учителю, решил Вилли, пусть побудет со стариком. Ему наверняка удастся вытащить Ли Фу в Город, а то совсем зачахнет в своей каморке. Надо же, ещё раз восхитился Лабер, в преклонном возрасте решиться на убийство труда всей своей жизни, плода мучительных размышлений, направленных на поиск смысла жизни! До чего мало внимания мы уделяем друг другу, и плохо знаем даже близких друзей. Свиньи мы все, и не о чем здесь говорить!..

В Мирный Вилли прилетел совсем расстроенным, нашёл Такарангу, с корнем выдрал из-за вороха бумаг, чертежей и проектов, долго объяснял, что ему надо сделать. Такаранга некоторое время ничего не понимал и постоянно порывался вернуться к делам, потом, наконец, сообразил, чего от него хотят, и побежал собираться в дорогу. Он любил китайца больше всего на свете, и можно было не сомневаться — сумеет его растормошить…

Руководитель грустно посмотрел вслед Такаранге, сокрушённо покачал головой и отправился искать робота. Первый Помощник сидел на втором этаже Дворца Правительства в подсобной комнате и прилежно писал. Вокруг бумагомараки ровными стопками высились рукописи. Каждая из них соответствовала определенному произведению. Вилли скосил глаза и прочитал — «Зверобой», автор Ф. Али — Купер. Скромно и со вкусом!

— Никогда не соглашайся быть роботом, — проворчал вместо приветствия выдающийся писатель. — Жестокий и безжалостный Такаранга, надо думать по наущению Ли Фу, загнал меня сюда под страхом смерти, приковал к перу цепями и даже в туалет не отпускает! Я скоро загнусь от писанины. К счастью осталось не так уж и много. А всё это ты подстроил! Нет, чтобы побольше бегать по улицам и мучить кошек! Сидел, зараза, сутками напролёт и читал, читал, читал…подобно монаху в келье, а я — расхлёбывай! Мне осталось только одно — потерять зрение, раздобыть чёрные очки, и скорбно стуча белой палочкой, скитаться по долам и весям в поисках последнего пристанища, куска хлеба, глотка воды. Бедный я, многострадальный я, униженный и оскорблённый я!

— Болтун ты, трепло и лодырь…

— Тебе легко говорить, а ты попробуй вот так, сутки напролёт, при свете тусклой лучины, впроголодь, с пальцами, сведёнными судорогой, в полном одиночестве, в неотапливаемом помещении, без женской ласки и медицинского обслуживания…

— Много ещё осталось до конца того, о чём пишешь сейчас? — осведомился Гриз.

— Я почти закончил, и уже совсем было принялся за очередное произведение, но тут вломился Вы и нарушил все мои планы…

— Бросай, завтра докуёшь, — улыбнулся Вилли. — Есть дело, собирайся…

— Это уже интересней. Чем займёмся? Куда навострим лыжи?

— Помнишь, я тебе рассказывал о белом вожаке стаи дельфинов? Ли Фу натолкнул меня на интересную мысль — мы поймаем его и устроим экскурсию. Этим достигается сразу несколько целей: киты на сегодня больше животные, чем существа разумные, а по сему уважают исключительно силу во всех её проявлениях. Так покажем им зубы! Они считают нас примитивными и допотопными. Продемонстрируем штурмовик в действии, свозим по городам, там есть на что посмотреть. Потом отпустим пленника на все четыре стороны и посмотрим на реакцию широких дельфиньих масс. Пусть почешут затылки — очень полезно для развития мозгов. А то начинают командовать, пренебрежительно усмехаться и обзываться лягушками! Пора поставить на место зарвавшихся китов. Однако, одновременно необходимо подумать и о средствах общения. Наше неумение ответить, но возможность понимать, навела их на неверную мысль о человеческой убогости и породила иллюзию о безнаказанном вмешательстве в нашу жизнь.

— Наверное, ты прав, — сказал Али, прыгая через две ступеньки. — Куда мы сейчас?

— Грузовик генерирует силовое поле и почти бесшумен в движении. Выбора нет, используем его в нашем плане, но для начала перед входом в бухту установим легкое орудие, соединим с компьютером и биодатчиками. Киты могут озлобиться и напасть на нас. Никому не известны их истинные способности. Я не имею права рисковать жизнями людей. Поэтому необходимо настроить пушку на предупредительный огонь. Пусть держит тех, кому взбредёт в голову напасть, на солидном удалении от побережья. Это даст нам возможность эвакуировать население…

— Я помчался за стволом…

Друзья разбежались в разные стороны. Робот на истребителе улетел к Могильнику. Там он спрятал солидный арсенал разнообразного оружия, а Вилли отправился к Каульвюру, где договорился об изготовлении турели для пушки.

Али появился через полчаса. Он сгибался под тяжестью двуствольного орудия.

— Ты не мог найти ничего полегче? — удивился Лабер. — Зачем нам такую бяку ставить? Она всё разнесёт и испарит. Тоже мне, выдумал…

— У неё хорошая дальность, — осклабился робот. — Эта модель стреляет длинными очередями. Получается впечатляюще. Я сам видел. Прямо дух захватывает. Причём у всех подряд — у тех, кто ведёт огонь, и у тех, по кому.

— Ладно, давай её сюда. Сколько она продержится?

— Зарядов хватит, при непрерывном ведении огня, на три дня. Потом сдохнет. Мы обязаны уложиться в означенный срок, иначе…

— А она одна управится?

— Без особого труда. Любого, кто прорвётся в зону поражения, ожидает неминуемая смерть. Дельфины быстро сообразят — не стоит искушать судьбу и смирненько подождут в сторонке, сидючи на свёрнутых калачиком хвостах!

Кузнец быстро управился с изготовлением заказа, приклепал пушку к поворотному механизму, на специальной платформе хомутами зафиксировал блок управления и вынес на мачты датчики. Странное сооружение перетащили на высокое место и включили режим ожидания. Орудие являлось крайним средством и к нему собирались прибегнуть в самый последний момент…

По окончании монтажа охранной системы, занялись грузовиком. Силовое поле формировалось в форме ковша, вытянутого лодочкой, что полностью отвечало замыслу Лабера. Робот полетал над морем, несколько раз зачерпывал воду, маневрировал, а Гриз снизу давал указания. Все параметры Али прилежно занёс в бортовой компьютер, посадил грузовик, вышел на свет божий и объявил:

— Кому-то из нас придётся торчать на борту постоянно. Приземлиться кораблю не позволит силовой захват. Даже ночевать будем с включёнными двигателями. Обесточим силовую установку, исчезнет поле.

— Куда мы денем Патрисию? Она быстро устаёт, и на грузовике долго не вытерпит. У меня рука не поднимется мучить и без того несчастное дитя, — сказал Вилли. — С другой стороны нам крайне необходима пусть односторонняя, но связь!

— Силовое поле не обладает сколь-нибудь ощутимым экранирующим эффектом. Истребитель будет двигаться рядом. По идее, всё должно получиться. Начинаем?..

— Бери истребитель, разыщи Советников, пусть они выберут несколько мастерских и разберут у них по одной стене. Я хочу показать, чем мы занимаемся. Вряд ли гость поневоле хоть что-нибудь поймёт, только мы обязаны использовать любую возможность для достижения полного взаимопонимания.

— Хорошо, хорошо, — замахал руками робот. — Мы едва не забыли об одном — нам понадобится свежая рыба. Нашего карася желательно усиленно кормить. Сытые — они сговорчивые. Не забудь отрядить людей на устройство садка, и пусть он всегда будет полным. Всё, я поскакал… — мелькнули ноги, хлопнула крышка и истребитель стартовал.

Через двенадцать часов всё было готово к приёму дорогого гостя. Вилли поднял грузовик и отправился на разведку. Стая отыскалась быстро. Однако белого нигде видно не было. Не утонул же он, в самом деле! Гриз поднялся выше и принялся летать кругами. Вскоре биодатчик ожил. Одиночный объект двигался в сторону соплеменников. Лабер дал увеличение. Это был вожак. Более удобного момента было трудно желать. Удача сама шла в руки. Грузовик, словно коршун на цыплёнка, рухнул на добычу. Дельфин заметался, но при попытке сделать вдох очутился в ловушке. Вилли мгновенно набрал высоту. Пленник не шевелился и, казалось, даже не дышал. Захват до того напугал его, что он и не думал сопротивляться. Интересно, стая знала о похищении или нет? В любом случае, пока киты сообразят, пока будут искать подтверждение своим подозрениям, пройдёт время, которое позволит успокоить их лидера. Конечно, не исключён вариант, когда водные троглодиты не мудрствуя лукаво соберут бесчисленные орды, и под сенью акульих черепов, играющих роль знамён, двинутся к побере-жью. А пока всё развивалось по самому благоприятному сценарию…

Гриз не торопился. Он искренне хотел, чтобы пленник скорей пришёл в себя. Наконец дельфин начал подавать признаки жизни: заёрзал, застрекотал, стал поворачиваться на бок, стараясь рассмотреть похитителя. Вилли помахал ему рукой. Дельфин задёргался, заверещал.

Грузовик уже ждали. Лабер успел сообщить о пленении вожака. Робот посадил в истребитель Патрисию, включил громкую связь и занял место рядом с ловушкой. Дельфин, стоило ему увидеть летающую раковину, сообразил, кто его выкрал и, судя по всему, приготовился к самому худшему.

— Он очень боится. Очень… — сказала девочка. — Отчаянно зовёт на по-мощь. Говорит, что если с ним хоть что-нибудь случится, то нам всем несдобровать…много злобы и отчаяния…

— Надо постараться успокоить гостя. Эксперименты здесь крайне неуместны. Твои предложения?..

— Давайте соберёмся все вместе и споём ему песенку про зайчика, — хи-хикнул робот. — А ещё лучше — закачаем в него бочонок двухлетнего вина, обнимемся, усядемся на край силового захвата и примемся икать на всю округу. Если он не идиот, то мигом сообразит — никто не собирается делать из него шницеля. Он, подобно всем руководителям на свете, должен обладать умом и сообразительностью.

— По-моему, он голоден, — сказала девочка. — Я могу ошибаться, но он не хочет умирать на пустой желудок.

— Подгоняй грузовик к эстакаде. У меня всё готово. Обслужим по выс-шему разряду. Разворачивайся, а ты vip-персона, открывай пасть…

Было забавно наблюдать, как происходило кормление. Али непрерывно, с поразительной точностью забрасывал рыбу в ловушку. Белый не менее проворно ловил её и мгновенно глотал. Ел дельфин много, долго и жадно. Вилли устал ждать. Он ёрзал от нетерпения в кресле. Патрисия дремала в истребителе, скрючившись неимоверным образом. Наконец Его Высочество нажралось до отвала, высунулось из воды и принялось стрекотать, ритмично покачивая головой.

— Что он говорит? — спросил Лабер. — Ты, жлоб, разбуди ребёнка. Только не напугай…

— Не могу понять, — медленно ответила девочка. — Речь идёт о смер-ти…грозном возмездии…про годы зла…большую опасность…двери, открывающиеся только в одну сторону…опять не понимаю…так…из дверей кто-то выглядывает, или подсматривает…даже прилетает к нам…о союзе с кем-то, для создания…опять не понимаю…

— Сплошная абракадабра, — констатировал Первый Помощник. — Рыбий бред! Обожрался ставридой и теперь морочит нам голову. Вожди его масштаба всегда отличаются умением хорошо и убедительно говорить, уверенно вешать лапшу на уши и притворяться, будто знают всё обо всём. Ничто не ново под Луной!..

— Ладно, мистер всезнайка, поехали помолясь. У нас абсолютно нет времени на болтовню.

Корабли начали неторопливый облёт городов. Они осмотрели мастерские, побывали на постройке домов, навестили рудники, рынки, храмы, прослушали выступление детского хора, встретились с Советниками. Белый быстро сообразил, что к чему и с большим интересом рассматривал незнакомый мир. Временами он начинал возбуждённо хлопать хвостом, поворачивался на бок, трещал и чирикал. Патрисия совершенно растерялась и запуталась. От дельфина шёл сплошной вал образов, до того чуждых и загадочных, что у переводчицы опустились руки от бессилия.

Где-то в середине экскурсии вожак понял — ему не дано напрямую об-щаться с похитителями, но, судя по всему, они его хоть плохо, но понимали! Для проверки своей догадки, он попросил, чтобы раковина покачала крыльями. Робот охотно выполнил просьбу. Белый погрузился в размышления, а затем спросил — кто способен слышать его. Так он узнал о роли девочки во всей этой затее.

Сутки с хвостиком провёл белый у людей. Неизвестно, что он почерпнул от поездки, но призадуматься она его заставила крепко. Дельфин увидел многое, к концу поездки не проявлял внешней активности, а очень внимательно и сосредоточенно присматривался к происходящему. Белый начинал разговор только в присутствии Патрисии, но девочка по-прежнему плохо понимала его. Напоследок, для закрепления пройденного материала, вожаку продемонстрировали силу штурмовика.

Наконец корабли вернулись в Порт. Там им открылась ужасающая картина. Пушка вела беглый огонь. Вода вздымалась сплошной стеной. Орудие вертелось с невероятной скоростью. Вилли не поверил своим глазам. Всё уже почти рухнуло. Белого срочно отпустили и немедленно отключили установку. Дельфин умчался в море, пообещав вскорости вернуться. Наступила гнетущая пауза. Неожиданно в том районе, куда вёлся огонь, началось невообразимое… Киты выпрыгивали из воды, делали сальто, совершали пробежки на хвосте…

— Это тебе ничего не напоминает? — спросил робот Руководителя.

— Танец индейцев, вышедших на тропу войны!..

— Вот именно. Ты как хочешь, а я поднимаю штурмовик. С ним как-то спокойнее. Не поленись, запусти орудие на поражение множественных целей, а затем подежурь возле истребителя. Смотри, сколько за нами столпилось народу. Специально вышли поглазеть. Если хвостатые индейцы примутся за старое, у нас сразу возникнут трудности.

— Беги и будь постоянно на связи, — Гриз повернулся к Патрисии. — Что слышно?..

— Там стоит сплошной гвалт, визг, свист. Очень большое количество голосов. Очень! К ним добавились незнакомые, басовитые, уверенные звуки. Они наверняка принадлежат кому-то крупному. И отовсюду исходит злоба. У меня просто голова раскалывается.

— Маленькая моя, сосредоточься, умоляю тебя, прислушайся. Нам очень важно знать, что киты собираются предпринять. Мы физически не успеем вывезти людей. Помоги нам!..

— Дельфины не могут договориться между собой. Спорят яростно, как говорится, с пеной у рта.

— Продолжай слушать, а я займусь пушкой. Не хочу опоздать…

Над Портом с оглушительным рёвом промчался штурмовик и принялся барражировать над морем. Руководитель настроил компьютер на более малый радиус поражения и бегом вернулся в Патрисии.

— Как там дела? — задыхаясь, спросил он.

— Начинают успокаиваться. Видимо пришли к какому-то решению.

— К какому решению?

— Не понимаю…

— Наши лучшие друзья, — ожил передатчик, — а их тут собралось не меряно, начинают группироваться и строиться клином, в простонародье — свиньёй! Целятся, между прочим, прямо в тебя. Пальнуть для острастки?

— Белого видишь?

— Он плавает вокруг клина и очень возбуждён. Скорее всего, киты принимают меры безопасности, как и мы. Если хвостатая братия пойдёт в атаку, мы их остановим, только фарша будет — акулы сойдут с ума от счастья! Тогда на дальнейших отношениях можно будет поставить жирный крест!

— Будь на чеку. Стреляй только в исключительном случае. Я пока останусь на берегу.

— Появились ещё три большие стаи, — продолжал репортаж с места дислокации войск противника Али. — В каждой не менее трёхсот голов. Две группы состоят из касаток. Боюсь ошибиться — но здесь затевается что-то масштабное. Включаю защиту на максимум, опускаюсь ниже, надеюсь, это возымеет отрезвляющее действие. Белый ознакомлен с возможностями штурмовика, пусть похлопочет. Подожди. Он возвращается. Встречай гостя!

Вилли повернулся к Патрисии.

— Да, он плывёт к нам. Тон дружелюбный. Просит не поднимать из во-ды…

— Пошли. Нас ждёт интереснейшее рандеву…

Вожак шёл открыто, не таясь, выставлял напоказ спину и шумно дышал. Он выполнял важную миссию и всячески старался продемонстрировать своё спокойствие и уверенность.

Руководитель, не смотря на всю абсурдность ситуации, стоял на берегу и с невольным волнением ждал лидера китов. Какие новости принесёт он? Что киты придумали на летучем митинге? Скоро всё станет ясно.

Дельфин подплыл к берегу. Штурмовик во избежание измены продол-жал нарезать круги над основными силами потенциального противника. Киты оставались на месте, строго держали строй и не думали расслабляться. Касатки сформировали свой треугольник и тоже заняли выжидательную позицию. Напряжение стлалось над водой подобно туману. Любое неосторожное действие, непродуманный шаг, могли привести к самым трагическим последствиям. Это понимали все, только люди были более терпеливы и мудры. Дельфины, в силу определённых обстоятельств, могли дрогнуть. Вилли пытался учесть всё, принять во внимание возможные осложнения и варианты выхода из щекотливого положения.

Итак, историческая встреча состоялась. Человек и дельфин находились на расстоянии метра друг от друга. Патрисия сидела рядом с Руководителем и пыталась переводить.

— Когда Белого похитили, соплеменники потеряли голову от ярости и немедленно послали гонцов за подмогой. Подкрепление прибыло незамедлительно. Все, кто мог, ринулись выручать вожака, но их остановило то, что плюётся смертью. Особенно отчаянные пробовали прорваться. От храбрецов остались лишь бесформенные куски. Неожиданно появился вождь и постарался объяснить, почему его выкрали. Ему поверили, но не очень. Тут прилетела страшная птица и принялась кружить над стаей, сводя с ума невероятным грохотом. В результате довольно интенсивного обсуждения, киты решили не ссориться с соседями. Для начала нас просят убрать птицу и то, что убивает на расстоянии. Тогда нас не тронут…

— И на том спасибо. Пожалели нас, убогих. Позволили ещё немного понежиться под солнышком, — тихо процедил сквозь зубы Вилли. — Вот возьмём и причешем им гриву. Тогда узнают почём фунт изюма…

Дельфин развернулся и уплыл. Гриз вернул штурмовик. Корабль уселся на самый верх самой высокой горы и принялся мигать бортовыми огнями. Для пущей важности… Пушку решили не снимать с дежурства. Из предосторожности. Робот пересел в грузовик и улетел на орбиту. Он решил поискать среди обломков высокочастотный локатор, из которого планировал изготовить переговорное устройство. Без прибора, позволяющего общаться с дельфинами, любые переговоры теряли всякий смысл. Вскоре робот, гордый и довольный собой, приволок целый комплекс, включающий в себя: декодер, компьютер, следящую часть и блок связи. Далее Али занялся переналадкой доставленного оборудования. Он обложился со всех сторон самодельной диагностической аппаратурой и углубился в крайне не простой процесс монтажа. Однако самым сложным, на данном этапе, оказалось создание программы, посредством которой люди собирались общаться с дельфинами. Для её составления требовалось совершить маленький подвиг — привести в соответствие с человеческими понятиями, словами, образами каждый скрип, писк и все остальные звуки, издаваемые китами. Задача безумно сложная, со многими и многими неизвестными, потому, что киты понятия не имели о жизни на суше. Им самим требовалось определиться с тем, как назвать и осмыслить всё связанное с человеческой жизнью, и не только с ней! Однако неминуемо возникал резонный и вполне уместный вопрос — а что люди знали о дельфинах? Плавают, едят сырую рыбу, теплокровные, живородящие и дышат атмосферным воздухом. Вот, пожалуй, и всё! Не густо. Ай да мы, эрудиты, краса и гордость Галактики! Хорошо…

Интересно, а как мы объясним им, что такое дружба, любовь, ненависть, долг, ответственность. Какое впечатление на китов произведут рассказы о космосе, полётах к звёздам, иных мирах? Зато дельфины твёрдо знали другое — человечество долгие годы с необыкновенным усердием сбрасывало, ссыпало, вываливало в океаны и моря отходы, без зазрения совести лило всякую гадость, ссылаясь на хроническую нехватку денег для утилизации, консервации, уничтожения, переработки и прочих, крайне обременительных для бюджета, действий экологической направленности. Хорошо же мы выглядим в их глазах. Непрошеные гости, превратившие их дом в страшную, токсичную свалку, укравшие большую часть пищевых ресурсов, истребляющие китов тысячами. А в довершение ко всему, люди принялись на огромных лайнерах устраивать увеселительные круизы, сутками напролёт трястись на дискотеках, виляя толстыми задницами и оставляя после себя шлейфы мусора и объедков…

Интересно, подумал Лабер, а каким бы образом отреагировал я, появись в моём жилище мерзкие амфибии, которые бы всё запакостили, заплевали, опустошили холодильник и с весёлыми улыбками, виляя толстыми задами, устроили танцы. Ох и не завидую я им, несчастным. Так почему мы надеемся на снисхождение и понимание со стороны китов, если виноваты в загрязнении морей? Просто удивительно, почему ещё с нами разговаривают!.. В любом случае всем придётся не сладко. Но иного пути нет. Если одна из сторон откажется сотрудничать, всё — неразрешимый тупик. А тупик — конец так и не родившемуся взаимопониманию, и в результате неизбежная конфронтация, вражда на долгие годы. Такого Гриз допустить не мог. Пусть сегодня им трудно, однако ещё хуже придётся потомкам. Тогда, когда ненависть пропитает обе стороны — вот когда начнут резать по живому. Уж лучше потерпеть сегодня…

А пока пусть Али ковыряется с аппаратурой и творит из дерьма конфетку. Он в этом разбирается. Не надо его трогать.

Руководитель сел в истребитель и улетел домой. Дела не ждали.

В Мирном Вилли обнаружил Такарангу и Ли Фу. Они обсуждали проект постройки фабрики по изготовлению верхней одежды. Старик снова перешёл к активной деятельности и вникал в каждую мелочь со свойственной ему дотошностью. Такаранга незаметно для всех вырос в крупного политика и всё чаще и чаще замещал Руководителя в его отсутствие. Что ж! Большому кораблю — большое плавание!

Вилли распорядился насчёт отправки бригады строителей в Порт. Он затеял постройку специального сооружения на сваях, где и будут происходить основные события. Попросил проконтролировать отгрузку необходимых материалов, а затем отправился к Каульвюру, чтобы сделать заказ относительно новой стройки.

Так начался один из самых интересных периодов во взаимоотношениях между людьми и дельфинами. Белый, на удивление быстро, понял чего от него хотят и охотно включился в процесс по разработке языка общения. Ежедневно, по четыре часа он добросовестно работал в доме на сваях. Вожак приплывал всегда один, но всякий раз на солидном удалении его ожидала многочисленная охрана. Составление программы шло медленно, трудно, не смотря на то, что компьютеры райберов обладали огромными возможностями, и не зависели внешних от источников питания. Робот ни на мгновение не терял самообладания и старательно, осторожными шажками продвигался вперёд. Не смотря на многие препятствия и сложности дело двигалось…как вдруг из Мирного пришло страшное известие — скоропостижно скончался Ли Фу! Старик умер тихо, незаметно, во время завтрака. Такаранга вначале подумал, будто учитель задумался, однако эти раздумья уже были обращены в вечность…

Ли Фу обмыли, одели в неизменный костюм — широкие брюки и длин-ную синюю рубаху с глухим воротом, и уложили в пахнущий смолой гроб. Прощание было недолгим, траурный митинг коротким, отпевание не продолжительным. Всё сделали так, как хотел старик. Отверстая пасть могилы поглотила очередного усопшего, и на этом обряд погребения закончился.

Такаранга ходил потерянный и опустошённый, слабо реагировал на окружающее и видимо ещё не до конца осознал, что произошло.

Руководитель по окончании всех формальностей и ритуалов решил переговорить с молодым человеком, нашёл его возле могилы наставника, сел рядом на скамеечку и тактично помолчал. Близился вечер. Тёплый ветерок колыхал травы вокруг последнего пристанища старика, лениво играл листочками двух молодых олив, высаженных в изголовье могилы, навевая грустные мысли о бренности земной жизни, о мелочности людских желаний, невозможности изменить течение событий и сопротивляться времени…

— Учитель за последнее время много рассказывал о происшедшем на Земле до избавления из ледяного плена. Сердцем я всё понимал, но разум наотрез отказывался верить в невероятные события, приведшие всех нас сюда. С какой лёгкостью, абсолютно не задумываясь о последствиях, сильный ломает жизнь слабого, отнимает у него всё, что тому было дорого. И во имя чего? Почему так устроен мир? Кому от этого делается лучше? Или желание унижать и издеваться над ближним своим заложено в разумных существах изначально? Кто в состоянии полностью, до конца осмыслить процессы, происходящие в обществе, да и надо ли это делать? Раздумья на глобальные темы, говорил учитель, отравляют душу, уводят от реальности. Долгосрочные планы не воплощаются в жизнь даже в малой своей части, потому, что жадность, глупость, алчность, мания величия с невероятной лёгкостью ломают воздвигнутое с большим трудом. Люди не в состоянии разобраться в том, что у них происходит под самым носом. Все без исключения воображают себя гигантами, способными свернуть горы, изменить по своему усмотрению мироздание. На самом деле мы всего лишь пигмеи перед лицом более могущественных сил, которые играют нами, нисколько не заботясь о последствиях своих занятий. Так говорил учи-тель. Поэтому он не колеблясь уничтожил свой труд. Никаким мудрым мыслям не дано переделать человечество. Учитель зашёл в тупик. Он не видел выхода из ловушки, в которой зарождается, мужает и умирает разум. У учителя открылось иное зрение. Оно позволяло видеть процессы, протекающие в обществе под другим углом. Учитель, подобно линяющей змее, сбросил с себя шелуху эмоций, предрассудков и всего, что мешало трезво мыслить, и ужаснулся открывшейся перспективе!

— Наш старший товарищ мог заблуждаться, — сказал Вилли. — Мы все не идеальны и постоянно находимся в плену иллюзий…

— Последнее время учитель думал особенно много, — похоже Такаранга не слышал о чём говорил Руководитель, — над тем, почему люди так сильно отличаются друг от друга. Он обобщал, анализировал сведения, добытые из многих источников, обращался к мифологии. Его очень заинтересовала притча о вавилонской башне…

— Для чего это понадобилось Ли Фу?

— Учитель путано объяснял, приводил абстрактные примеры, однако я подозреваю — главного он не открыл, по крайней мере, мне так показа-лось…

— Расскажи, мне очень интересно…

— Давным-давно люди возгордились и решили воздвигнуть башню, дабы сравняться в величии с богами. Наверху рассердились и в наказание за дерзость сделали так, что население всех стран и континентов перестало понимать друг друга. Учитель, в свете последних событий, сделал смелое предположение относительно того, почему с нами так поступили столь несправедливо и жестоко.

— Конкретней…

— Учитель долгое время не мог сообразить, отчего люди говорят на разных языках, когда вокруг одно на всех небо, земля, животные, воздух, растения. Все мы устроены совершенно одинаково! Зубы, языки, мозги у нас тоже полностью идентичны. Так почему люди говорят на разных языках? Видимо мы стали в очередной раз жертвами чьего-то эксперимента. Нас разъединили умышленно. Создали препятствие, преодолеть которое можно только сообща, отбросив неприязнь, разногласия, расовый шовинизм. В результате объединения должен был появиться новый вид человека. В нём органично соединились бы лучшие качества всех наций: немецкая аккуратность и пунктуальность, скандинавское спокойствие, русская душевность, американская деловитость, итальянская страстность, восточная сдержанность, английская дальновидность, китайская целенаправленность и многое другое. До ледяного плена такого не произошло. Наоборот, пропасть между странами делалась всё шире и шире. Тогда пришла смерть. Она не всех забрала к себе. Кто-то сохранил нас, собрав воедино представителей всех национальностей, а вот для чего — нам не ведомо! Может быть, мы стали свидетелями одной из многочисленных баталий добра и зла? — Такаранга мгновение подумал и добавил. — Учитель говорил — в нас нет основы и силы, а вот в тебе они есть! Я до сих пор не понял, что он имел в виду…

— Пойми, друг мой. Не смотря на то, что я видел удивительные вещи, участвовал в событиях, о которых никто даже представления не имеет, я тоже многого не понимаю.

— Получается, жизнь лишена всякого смысла? — погрустнел молодой человек. — Люди не хозяева сами себе. Ты заметил — в последнее время учитель перестал посещать церковь? Он тебе не говорил, почему?

— Я не обращал на это внимания. Сам понимаешь — дела!

— Один раз я спросил, почему он так поступает. Ответ удивил меня чрезвычайно… Все религии, по все времена учили — неустанно молись своему богу, как говорится дённо и нощно, добиваясь тем самым его благосклонности и ожидая благодати, которая неизбежно снизойдёт на просителя, как награда за усердие и умение сутками стоять на коленях перед ликом творца всемогущего. На поверку получается удивительная вещь — чем старательнее и продолжительнее ты восхваляешь бога, тем больше шансов после неизбежной кончины угодить в рай. Ладно, а куда, в таком случае, денутся простые и честные люди, которые в силу умения взглянуть на окружающее более широко и критично, не пожелали безоглядно принимать и опираться на священные письмена. Получается, у них одна дорога — в ад! И за что? Только за то, что они не захотели сутками лебезить перед Создателем? Учитель поделился со мной неожиданной и очевидной мыслью — Господь любит нашу лесть и способность унижаться больше нас самих! Служить Господу нашему! Смирить гордыню, признать своё абсолютное ничтожество, ползать на коленях возле трона и посыпать голову пеплом — вот чему нас учит любая религия! Только в этом случае тебя будут любить, и бросят благосклонный взгляд, и одарят милостивой улыбкой, и выделят из общей массы менее истовых последователей, приверженцев и ревните-лей! Однако именно таким образом ведёт себя глупый и недалёкий начальник по отношению к своим подчинённым, во всём зависящим от него. Воспевайте меня, говорит он, а иначе сгною в вечных муках. Благо для этого содержится огромный штат рогатых сотрудников, во главе с падшим ангелом. Странно, сказал учитель, как Создатель, которому подвластно всё в мире, ведомы мысли и чаяния всех тварей во Вселенной, не разглядел в своих рядах инакомыслящего, тогда как среди людей он их определяет безошибочно? В такое верится с трудом, а значит, Господь умышленно породил жуткое создание, дабы дети его под страхом вечных мук и прочих весьма изощрённых наказаний, ещё усердней молиться, били поклоны и сознавали себя ничтожными червями перед ликом, намалёванным на кривой доске и сознавали себя законченными, беспробудными ничтожествами! Поэтому учитель не знал, во что верить, раз вера основана на страхе и унижении. Даже искупать грехи человеческие Вседержитель послал своего сына, убоявшись лично участвовать в фарсе. Легко работать, зная результат заранее. Я тогда робко возразил, будто Иисус испытал муки, унижение, вкусил боль. Его осмеяли, надругались. А учитель назвал его похождения пошлым спектаклем рассчитанным на глупцов и неучей.

— У каждого человека свой Бог, и мы молимся ему сообразно своим представлениям о жизни, нашем месте и роли в ней, — улыбнулся Вилли. — Поверь мне, я много видел, много знаю. Представление о Боге меняется вместе с взрослением общества. Варвары не могут верить в милосердное существо. Их идол так же жесток и кровожаден, как и они сами. Только время меняет идеалы, ориентиры и мироощущение. Я уверен, ты меня поймёшь! Ли Фу сам себя загнал в тупик, в желании разобраться в своей душе. Не надо было это делать в одиночестве. Только зря измучился и преждевременно покинул нас. К сожалению такова человеческая натура — пока сам не обожжешься, нипочём не свернёшь с пути. Закончим на этом. Наш разговор сложен, не терпит торопливости и требует серьёзного обдумывания, глубокого анализа и понимания. Ибо тема крайне животрепещущая…

— Учителя смущало ещё одно, — сказал Такаранга, и не думая вставать со скамейки. — Бог создал нас по своему образу и подобию, а с дельфинами тогда как быть? А с райберами? Они чьи творения?

Руководитель не нашёл что ответить, и лишь пожал плечами.

— Господь — отец наш небесный. Мы — дети его, — продолжал юноша. — Так почему он позволил убить шесть миллиардов человек, не пошевелив даже пальцем для их спасения? Что же это за папенька такой, разрешаю-щий всем кому заблагорассудится, наводить порядки в своём доме? У нас за подобное поведение отрубали голову, у вас — лишали родительских прав и садили в тюрьму на длительный срок. А Господь остаётся безнаказанным за вопиющую халатность и нежелание заниматься воспитанием чад своих. Да и наказанием нерадивых и неверующих Вседержитель занимался не лично, а заставлял это делать всё тех же детей своих. То есть — стравливает их между собой! Хорош папик! А один раз учитель сказал и вовсе страшное. Богу всё равно, какие события произойдут на Земле, и сколько при этом погибнет народу. Потому, что он породил не людей, а бессмертные души. Вот они и развлекаются — ныряют в оболочку и творят что хотят. После того, как личина износится, её меняют на новую, и цикл начинается сызнова. А когда планета исчерпывает ресурсы, её бросают на произвол судьбы и вся шайка перебирается на следующий объект, где уже всё готово к играм. И пошло — поехало!

— А теперь я хочу ответить на твою откровенность своей… Я очень долго думал точно так же, как Ли Фу. Меня оскорблял тот факт, что религии всех стран и народов заставляли нас унижаться перед очередным божеством. Но со временем ко мне пришло понимание. Я никогда не был рьяным приверженцем Бога и считал Евангелие талантливым обманом, и не более того! Отбрось гордыню, отрекись от желаний, признай своё ничтожество! Вот основные постулаты религии. Но!!! Если этого не сделать, то человеку никогда не достигнуть понимания многих истин и откровений существующих в мире. Чтобы достигнуть совершенства требуется отречься от суеты мирской, обрести равновесие в душе и добиться гармонии с окружающим пространством. Вот почему во все времена люди шли за советом к отшельникам, в отдаленные монастыри, в скиты, к священнослужителям, обрекшим себя на продолжительное затворничество. Только им, очистившим мышление от эмоций, гордыни, спеси открылось богатство, дарованное нам Создателем. А Евангелие, при более пристальном его прочтении, представляет собой не что иное, как руководство по сохранению и выживанию человечества, как биологического вида. Если мы станем слишком рьяно уклоняться от наставлений и рекомендаций в нём содержащихся, то вымрем наподобие динозавров. К святому писанию не нужны даже комментарии. Одни только заповеди расставляют все точки над «и». Всё остальное необходимо рассматривать в данном контексте, и никак иначе. Тогда всё встанет на свои места. Почему Ли Фу не увидел основной подтекст писания — мне не ведомо. Пусть покоится с миром… — Руководитель поднялся и пошёл в Город.

Если честно сказать, Лабер тоже не мог смириться со смертью старшего товарища. Он за последние годы потерял слишком многих, но так и не научился справляться с болью утрат. От депрессии спасало единственное средство — окунуться с головой в работу.

* * *

Разработка разговорной программы шла трудно. В процессе кодирования постоянно возникали трудности, недоразумения и казусы. Не смотря на многие препятствия, дело продвигалось вперёд. Белый начал выказывать нетерпение. При любом удобном случае он принимался бить хвостом, изгибаться дугой и возмущёно верещать. Его ждали дела, а подобное поведение не способствовало продуктивной работе. Тогда вожак нашёл себе замену, и его место заняла касатка: флегматичная, немногословная, прожорливая. Она постоянно дремала, прислонившись широкой спиной к сваям и слабо реагировала на команды и указания робота. Только ведро с рыбой пробуждало её от дремоты. Али поначалу сердился, пробовал переделать программу, а потом с удивлением убедился — дела пошли быстрее…

Вилли вернулся к обычным занятиям, семье, но дельфиньи проблемы не выходили у него из головы. Он пробовал сообразить, какие выгоды могли извлечь обе стороны от сотрудничества. Его требовалось всячески поощрять, а не тыкать кукишами в нос, как это делали некоторые не сознательные личности.

Жизнь шла своим чередом. Руководитель мотался по городам, проводил совещания и распекал нерадивых чиновников за леность и безинициативность. Али на время откомандировали в Мирный, где вновь засадили за писанину. Такаранга отбыл на побережье. Советники надеялись — смена обстановки пойдёт ему на пользу.

Неожиданно на поля свалилась саранча. С ней пробовали бороться, но без особого результата. Прожорливые насекомые в считанные дни ополовинили урожай зерновых. Это было не смертельно, хоть и предполагало некоторые трудности в конце зимы.

Гриз неожиданно соскучился. Странная штука жизнь! Вилли постоянно сетовал на многочисленные беды, ниспосланные на него судьбой, и на своё бессилие координально изменить ситуацию в лучшую сторону. Однако только стоило событиям нормализоваться, войти в относительно тихое русло, как Лабер затосковал по приключениям! Скорее всего, он привык за долгие годы находиться на острие жизненных коллизий, поэтому плохо переносил покой и тишину. Наконец Руководитель не выдержал, вызвал в Мирный Такарангу, поцеловал жену и сына, навестил Первого Помощника, взял истребитель и вылетел в никуда…

Корабль шёл тихим ходом. Гриз упёрся в пространство невидящим взглядом и словно закостенел. В голове царила абсолютная пустота. Мысли то ли уснули, то ли закончились, то ли потерялись за ненадобностью. Такое состояние длилось довольно продолжительное время. Потом Вилли стал медленно оттаивать. И сразу же перед ним встал один крайне интересный вопрос. Вопрос, который исподволь волновал его долгие годы. Он не старел! По самым скромным подсчётам ему должно было стукнуть шестьдесят, а Руководитель выглядел от силы на сорок. Объяснение сему феномену существовало лишь одно — и здесь приложил свою железную руку кургала. Значит неуверен был, болезный, в успехе своего рискованного предприятия. Решил подстраховаться и продлить на неопределенное время существование подопечного. Колебался великий аферист, боялся не учесть даже незначительную мелочь, поэтому и поддерживал организм Лабера на одном временном уровне. Получалось — ставки были очень высоки, раз кургала решился на беспрецедентный шаг — нарушил один из основных законов природы. Ох! Очень не хотелось опростоволоситься все-сильному организму…

Вилли сделалось противно несказанно. Никто, никогда не унижал его подобным образом. Тошнотворное чувство сознания собственного ничтожества наполнило Руководителя. Он уже в который раз почувствовал себя марионеткой без собственной воли, желаний и возможности жить собственным умом. Последнее время Гриз частенько ловил себя на мысли, что пытается всё делать в пику кургала и его планам…вероятным планам! Получалась интересная штука — кургала бесконечно боролся с провирусом и его создателями, а Вилли пытался противостоять диктатуре кургала, ерепенился из последних сил, а кто-то наверняка сопротивлялся его воле. Гриз представил себе мудрого кукольника, который с увлечением играл своими творениями, они в свою очередь манипулировали кем-то, те так же увлечённо дёргали за ниточки нижестоящих и так по нисходящей. В самом низу располагались простейшие, без затей, организмы — основа и опора Ми-роздания. Вселенная на самом деле оказалась не безграничной, а скорее всего походила на огромный сундук с марионетками, умеющими размножаться. Лабер скрипнул зубами от бессилия и злобы. Он ничего изменить не мог. Ему изначально уготована строго определённая роль. Из неё не выпрыгнешь и не избавишься, будто от прохудившегося ночного горшка. Жёсткие рамки строго регламентируют границы его возможностей. А может это всё обычная хандра? Жизнь нормализовалась и пока, слава Богу, серьёзных катаклизмов не ожидалось. Руководитель просто не знал, что ему делать. Его начинало тошнить от бесконечного копания в однообразных мелочах, таких важных для людей и успевших до чёртиков надоесть Вилли. Он не знал, каким образом ему следует поступить в скучной ситуации. Отправиться в мир райберов и там поискать приключений на свою задницу? Или выкинуть какой-нибудь фортель, способный взбаламутить его организм и стряхнуть пыль обыденности.

Лабер прогнал грустные мысли и плавно увеличил скорость. Через десять минут под ним раскинулось море. Биодатчик безмолвствовал. На многие километры вокруг не было ни одной живой души. Море, похоже, вымерло. Даже косяки рыбы исчезли из поля зрения всевидящего ока биодатчика. Странно, подумал Гриз, куда подевалась живность? Неужели опять происки дельфинов? Только с какой целью? Неожиданно в морской пучине блеснул ослепительный свет, словно там взорвалась атомная бомба. Он озарял всё большее и большее пространство. Двери, открывающиеся только в одну сторону, неожиданно вспомнил Вилли, и в следующий момент стал падать. Бортовой компьютер дал сбой. Охранная система блокировала защёлки колпака и немедленно отключилась. Через мгновение истребитель врезался в воду. От сильного удара Лабер потерял сознание, а машина, вращаясь вокруг собственной оси, воткнулась в ил на глубине тридцати метров. Через несколько секунд его настигла плотная стена света. Истре-битель медленно выполз из липкого плена и мягко заскользил в сторону его источника…

Глава ╧ 10

— Какого хрена он отключил радиомаяк!? — сгорая от беспокойства, вопил Али. — Где теперь его искать!? Я почти двое суток, миллиметр за миллиметром вылизывал побережье, континентальную часть, острова и всё без толку! Истребитель маленький, плоский, серенький, искать его приходится с воздуха и исключительно визуально. У нас нет рентгеновских радаров. Сейчас его многочисленные плюсы обернулись для нас неразрешимыми минусами. Более всего меня раздражает то, что я не могу даже предположить, что с ним стряслось. Глупость какая-то!..

— Неужели ничего нельзя сделать? — дрожащим голосом спросила, ус-тавшая плакать Ирма. — Давайте поднимем народ и прочешем окрестности.

— Это ничего не даст. На суше его нет. По крайней мере, в радиусе четырехсот километров…

— Почему ты так думаешь? Ты же сам говорил — истребитель найти очень трудно.

— Лично его — да, но если машина упала, то по разрушениям, какие она произведёт, не трудно будет определить место катастрофы. Я не нашёл ничего подобного. Вывод: Вилли грохнулся в море, или сгинул на орбите, или добрался до Америки и его там загрызли бизоны…

— А если подключить дельфинов? Пусть помогут…

— Я как-то не подумал о таком варианте. Извини, побегу! Не переживай. Вилли вернётся. Он не мог вот так просто погибнуть. Всё, меня уже нет!

Когда по городам распространилась весть об исчезновении Руководителя, всех охватила растерянность, граничащая с паникой. Советникам пришлось приложить максимум усилий, чтобы успокоить население, предотвратить серьёзные волнения. Однако брожения не прекращались, хоть и не принимали угрожающих масштабов. Если говорить честно, население никогда не испытывало особой любви к мрачноватому, редко улыбающемуся Руководителю. Его слегка побаивались, верили, уважали, с радостью шли за ним, но не любили. Гриз являлся опорой общества, его несущим стержнем, а с его исчезновением вновь созданное общество могло рассыпаться на отдельные кусочки, мелкие удельные княжества. Ловкие и сообрази-тельные авантюристы непременно постараются воспользоваться всеобщей растерянностью и приложат максимум усилий для захвата власти в городах. Их действия успеха не принесут, а вот жертв будет много. Правда, ещё оставался Первый Помощник, но его, по традиции, не воспринимали всерьёз, до того он был незаметным и постоянно находился в тени сановных особ.

Хайме на всякий случай мобилизовал ополчение и усилил контроль за возможными претендентами на звание местных царьков. Марта увеличила штат агентов и не выходила из здания Правительства, принимая отчёты каждые два часа.

Робот появился в Порту ближе к полудню и поспешил к бухте. Касатка обедала. Она выползла на наклонную площадку и с невероятной скоростью глотала рыбу.

— Уже четвёртое ведро, — раздражённо сообщил Хальвдан, добровольно взявший на себя обязанности по кормлению и уходу за животным. — Сыплем, как в прорву. В день эта тварь сжирает столько, что мы только диву даёмся…

— Прекращай обжираловку. Мне надо поговорить с пациентом. Давай, шевелись, у нас мало времени…

Касатка с видимым неудовольствием сползла в воду и заняла выжида-тельную позицию.

— Мы потеряли плавающую раковину, — передал Али. — Помогите её найти.

— Поплыву, позову остальных, — ответила касатка. — Поговорим. Если глубина не большая — найдём пропажу…

Она развернулась, едва не своротив одну из опор и, подняв могучий бурун, отбыла. Робот поднял грузовик, включил всю аппаратуру на полную мощность и медленно двинулся на юго-запад. Он мысленно пытался влезть в шкуру друга и сообразить, куда тот мог отправиться, однако пока ничего не лезло в голову…

Около трёх часов безрезультатно барражировал грузовик над водной гладью. Потом Али увидел большое стадо дельфинов. Они были крайне возбуждены, неистово прыгали на одном месте. Ожила рация:

— Мне только что сообщили — раковина найдена, — доложила Марта. — Она лежит на дне…

— Спасибо. Я всё понял. Вижу дельфинов. Это, наверное, там. Будь на связи. У меня пока всё…

Али подогнал корабль к китам, открыл грузовой отсек, выпустил люрминса. Раздался всплеск, и сгусток стремительно пошёл ко дну. Робот поправил блок управления… Вначале он увидел зелёную воду. Она быстро темнела по мере погружения. Вот обозначилось дно. Али осторожно приземлился и осмотрелся. Вокруг ничего интересного не наблюдалось. Он вскарабкался на пологий холм и снова огляделся. Истребитель лежал на боку, зарывшись носовой частью в ил. Али быстро спустился, стремительным броском достиг места аварии и принялся за внешний осмотр машины. Вроде всё было нормально. За матовым колпаком ничего конкретного рассмотреть не удалось. Сверху спустился трос с захватом. Он был пойман со второй попытки и зацеплен за выдвижной кронштейн пушки. Трос натянулся, подъём начался.

Истребитель с усилием оторвался от липкого грунта и медленно пошёл вверх, оставляя за собой шлейф мути. Через минуту он уже стоял в основном отсеке грузовика. Али не стал зря терять драгоценное время и немедленно занялся осмотром. Открыть колпак не удалось. Он оказался запертым изнутри. В таком виде истребитель представлял собой неприступную крепость. Теоретически такого быть не могло. Те, кто создал летательный аппарат, не могли не предусмотреть аварийную панель доступа в кабину, или ячейку подключения внешнего управляющего модуля, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств можно было без ущерба для машины извлечь её содержимое. Робот после недолгого размышления решил воспользоваться услугами люрминса. Ему было сподручней вести поиск. Гнездо подключения кабеля отыскалось быстро. Али через бортовой компьютер грузовика подсоединился к истребителю. Колпак легко открылся. Внутри никого не оказалось. Руководитель бесследно исчез!..

Сказать, что Али удивился, значит ничего не сказать. Робот впервые в жизни пребывал в лёгком шоке. Такого просто не могло быть! Он активировал бортовой компьютер, который принялся молоть всякую ерунду, не откликаясь ни на одну команду. Остальная аппаратура находилась в, примерно, таком же состоянии. Первый Помощник глубоко задумался. Он решительно ничего не понимал. Перед ним было то, чего не могло быть ни при каких обстоятельствах! Робот пытался сообразить, каким образом поступить дальше. Если он привезёт истребитель в Мирный, то это неминуемо уничтожит последнюю надежду увидеть Руководителя живым и невредимым, что, скорее всего, убьёт Ирму. Тогда имело смысл умолчать о страшной находке. Обман сохранит в людях пусть эфемерную, но всё же веру в то, что их начальник всё ещё жив. Время позволит свыкнуться с неизбежным. Итак, решено, Али припрячет истребитель до поры до времени. Вскоре боль притупится, надежды иссякнут и люди воспримут скорбное известие с пониманием и горечью….

Первый Помощник решительной рукой развернул грузовик и устремился к одному из островов Средиземного моря. Нас всех ждёт смена власти, размышлял по дороге робот. Советникам придётся выбирать нового правителя. Очень желательно чтобы им стал Такаранга. Церковь, Марта и Хайме не против его кандидатуры, а они — основа собрания. Абдулла очень сильная фигура, только он сопротивляться не будет. В нём всё ещё свежи воспоминания о силе люрминсов. Остальные под вопросом. Значит, опять высока вероятность возникновения заговоров. Момент благоприятствует их возникновению. Что ж, будущее покажет, каким образом будет развиваться события…

Али связался с Хольбрук, сообщил о находке, попросил никому не говорить. Марта всё прекрасно поняла и одобрила план робота, а затем попросила Первого Помощника поторопиться. Через два часа во Дворце Правительства состоится экстренное собрание. Присутствие Али крайне желательно…

Странно, но робот растерялся. Он никогда не задумывался, чем займётся в отсутствие друга. Он даже в мыслях не мог представить себе столь невероятную ситуацию — Вилли исчезнет навсегда! И больше никогда не появится! Чушь собачья! Бред сивого дельфина! А растерялся Первый Помощник потому, что сообразил — его могут сделать новым правителем! А почему бы и нет? Лучший друг, сподвижник, грамотный специалист, посвящённый во все тайны и прочая… А он уже твёрдо решил для себя — здесь не его мир, а значит не ему командовать на Земле. Его создали персонально под Лабера. Родина робота далеко. Она частично распылена среди звёзд, частично живёт в информационном поле Вселенной. Воссоздать её не удастся никому, поэтому Али дважды сирота, и некому пожалеть его бедняжечку! Так чем тогда ему следует заняться в отсутствие Вилли? Лучший вариант — бросить города на произвол судьбы и начать скитаться с Земли до мира райберов и обратно. И гори всё синим пламенем! Существует иной вариант. Он обоснуется где-нибудь в крайне неприглядном месте, желательно сырой, мрачной, мерзкой пещере. Увешает её сушеными крокодилами, дохлыми крысами, сухими травами, окаменевшим помётом мамонта, отрастит нечёсаные седые космы, пропитается запахом пота, едким ароматом мочи и ни разу не стиранного белья, соорудит бубен из шкуры белого дельфина и примется оглашать окрестности истошными воплями, пугая тем самым редких посетителей, пришедших за советом к святому старцу. Додумать Али не успел. Грузовик достиг Мирного…

* * *

Собрание уже началось. Советники были крайне возбуждены. Не закалённый в политических баталиях, а по сему растерянный и испуганный Такаранга, смирненько сидел в сторонке, зажав коленями ладошки и смотрел на высокое собрание круглыми от испуга и удивления глазами. А там было на что посмотреть. Там делили власть. Её уложили на середину стола и резали на куски ножами неоспоримых доводов. Претенденты на кресло Руководителя выступали строго по очереди, свято соблюдая порядок раз и навсегда установленный Лабером. Каждый из них долго перечислял свои заслуги перед обществом, клялся править мудро, справедливо, а главное — долго. Ибо только продолжительный труд на благо людей мог принести положительные результаты. Временщики всё погубят. Пока ораторы проявляли чудеса красноречия, растерзанная власть корчилась в агонии. Тогда, дабы она окончательно не отдала концы, её принялись распределять меж будущими подчиненными. Доли получались не равными, что, естественно, злило оппонентов очередного претендента. Они жаждали большего и никак не могли согласиться на тощие портфели второстепенных министров. За дележом жирного пирога спокойно, не вмешиваясь наблюдали: Начальник сыска и начальник Охраны. Они тихонько беседовали, склонив друг к другу головы и не обращали внимания на происходящее в операционной. Для них давно всё было решено, и им оставалось в самый неподходящий момент вылить на собрание ушат холодной воды, чтобы всё встало на места и пошло как надо. А пока пусть отведут душу и вдоволь пропитаются иллюзиями. Хайме всегда любил незамысловатую шутку, а так же грубоватый розыгрыш, и только ждал случая, чтобы наговорить Советникам гадостей с три короба.

В зал мышкой просочился Али, скромно присел рядом с бледным Такарангой, аккуратно поставил винтовку меж ног, состроил заинтересованную морду и превратился в слух. Паразит…

Между тем обстановка накалялась. Какой-то неведомой силе удалось втянуть в свару всегда спокойного и хладнокровного Каульвюра. Он потерял самообладание. Пудовые кулаки кузнеца плавали перед носом перепуганного Клода Лебранса, который пытался нескромной фразой призвать Советников к порядку и уже трижды пожалел об этом. Хансен горячо втолковывал Пеке, что горное дело — основа основ, это знает даже полный профан и невежда, а значит он, Карл, имеет все основания занять вакантное место. Изобретатель, покрытый красными пятнами от возбуждения, полностью с ним соглашался, хоть и недоумевал — какое отношение имеют слова Советника по горному делу к выбору Руководителя. Командовать городами, это не ковырять руду в забое. Здесь требуются совсем иные качества и способности, коих Нюкконен в Карле не наблюдает. Рудознатец горячился и принимался объяснять всё сначала. Махака — макака, маленький, чёрненький, визгливый, одетый в костюм похожий на шкуру одноимённого животного, с которого клочьями свисала линючая шерсть, что многократно усиливало его сходство с приматом, запрыгнул на своё кресло и тщетно старался взвалить на свои узкие, немощные плечи груз ответственности за человеческие судьбы. Марк Тибелиус пытался стащить его вниз, но Махака неожиданно проявил удивительную прыть, недюжинную силу и насмерть приклеился к креслу. Вернуть его в исходную позицию можно было только оторвав ноги. Бывший заговорщик принялся что-то невнятно орать, вопить, плеваться и вести себя крайне агрессивно. Супруга Руководителя, вернее, его вдова, наконец-то получила блестящую возможность вылить на всех накопившуюся злость, досаду и презрение. Первым делом она напомнила, что в своё время Махака злоумышлял против Руководителя в том, злополучном походе к Могильнику. Ей вполне резонно заметили — трагические события произошли по её прямому наущению. Однако Ирма никого не испугалась и виртуозно защищалась, называя всех неучами, болванами и слепыми слепцами…

Четвертинка, по причине отсутствия начальства уже основательно поддатый и окончательно потерявший нюх, так яростно жестикулировал перед носом отца Ефродонта, что со стороны казалось, будто он избивает священнослужителя, а тот только улыбается в ответ.

Диего Кастильянос уже держал за грудки Мимипопо, и прожигая его насквозь горящими глазами, объяснял свою программу действий.

В зале заседаний стоял невообразимый гвалт, перекричать который не было никакой возможности.

— Стрельнуть что ли в потолок? — спросил в пространство Али.

Удивительно, но его услышали. В зале мгновенно воцарила тишина.

— Что разорались? — возвысил голос робот. — Вам лучше, чем мне известно кого прочил на своё место Руководитель, и покончим на этом. Такаранга — самая достойная кандидатура. Да, он молод, но со временем этот недостаток исчезнет. Да, он умён, но со временем это достоинство только усилится. Так зачем спорить и тратить по пустякам дорогое время. Вам что, больше делать нечего?

— Ну уж нет! — взвыл Махака. — Его ноги неожиданно отклеились от кресла и бунтовщик предпринял попытку зацарапаться на стол, однако его вовремя перехватили. — Я категорически против! Нам любимчиков не надо! Пусть командует сосунками в яслях! Серьёзными делами должны заниматься серьёзные, ответственные, мудрые люди. В сущности, кто такой Такаранга? Ни — что — же — ст — во!!! Пустое место! Фигляр! Никто на свете не заставит меня подчинить мальчишке!

— Тогда тебе придётся подать прошение об отставке, — вежливо сказал Али.

— Ни за что! — взвыл Советник по сельскому хозяйству. — Я, согласно демократическим нормам и правилам требую пересмотра безответственного решения Руководителя относительно приемника. Устроим голосование. По закону. По совести! В ином случае вы все вылетите из Дворца Правительства со скоростью звука!

— Перестань визжать. От твоих безумных воплей у всех уши заложило, — недовольно поморщился Хайме. — Тоже мне правитель выискался. Сядь, говорю, подобру поздорову! А то сгною в каталажке за нарушение общественного порядка и попытку свержения существующего строя…

— Вы только посмотрите! — запрыгал на месте Махака. — Он пытается за-ткнуть мне рот! Пугает не санкционированным арестом! И кого, одного из ведущих специалистов по сельскому хозяйству!

Советники разом засмеялись, до того в этот момент их коллега стал походить на мартышку. Махака осёкся на полуслове, закусил губу и…сел на место.

— Не к лицу Первому Помощнику запугивать собрание Советников, — заявил Карл Хансен. — Наше общество покоится на иных законах. Руководитель всякий раз напоминал нам об этом и никогда не прибегал к насилию!

— Прекратите, — поднялась с места Марта. — Поберегите силы и красноречие для работы. Приемник Руководителю определён давно. И прошу запомнить главное — мы с Хайме никому не позволим строить козни и заговоры. Наше дело — вкалывать, а не гадить коллегам в карман, спорить по пустякам и подставлять ножку соседу. В том нет доблести. Лучше подумайте о женщинах и детях, которых вы оставите без мужей, отцов, крова, пищи, если попытаетесь втравить нас в гражданскую войну.

— Понимаю, смирить гордыню трудно, — подал голос Абдулла. — Мы собрались здесь не для глупых склок. Любой недалёкий человек, возомнивший себя богом, начнёт куражиться над людьми в желании воплотить в реальность свои бредовые идеи. Неужели у нас не хватит ума, сил, мужества подняться над мелочами и понять главное. Если нет, то нам не место во Дворце Правительства. Тогда пойдёмте к Ба Си и напьёмся до одури, а потом станем хвалиться перед последним отребьем своим былым величием и славными свершениями. Неужели трудно понять очевидное — если мы переругаемся, общество неминуемо рассыплется на куски, власть ослабнет и тогда всем придёт конец. После нас останется необитаемая пустыня. Никто уже не придёт в наши дома, не послышится в мёртвой тишине детский смех, не зазвучит свадебная песня…

— Мы не сопливые пацаны! — снова принялся буянить Махака. — И никому не позволим обращаться с собой подобным образом! Все Советники находятся в одной упряжке, и покончим на этом. У меня нет желания ругаться по пустякам с кем-либо!..

— Предлагаю почтить память Руководителя минутой молчания, — предложил Каульвюр. — Нам его будет не хватать…

— Постойте! — не выдержала Ирма. — Вы уверены, что он мёртв? Кто видел тело? Истребитель мог сломаться и совершить вынужденную посадку где-нибудь в труднодоступном месте. Спросите у Первого Помощника. Он лучше всех разбирается в тонкостях техники.

— Прошло трое суток, — возразил Пека. — Поиски ничего не дали. Прости нас, но ничего иного в голову не лезет. Руководителя нет ни на суше, ни на море. Мы понимаем и разделяем твои чувства, и искренне сожалеем о случавшемся. Только умоляю тебя — будь реалистом, не терзай себя и сына. С достоинством, как и подобает мужественному человеку, прими неизбежное, смирись с горечью утраты и иди дальше по жизни. Мы тебе окажем любую помощь.

— До тех пор, пока не будут обнаружены останки моего дорогого супруга, я буду ждать и верить, и никто не убедит меня в обратном. Я пойду. Мне как-то не по себе, — Ирма вышла. Советники продолжили работу.

Таким образом период неопределённости был благополучно преодолён. Такаранга с первых шагов показал себя толковым и волевым правителем. Он крепко взял бразды правления в свои руки и не собирался отклоняться от курса, которым следовал Руководитель. Люди постепенно успокоились и с новыми силами взялись за работу. Так прошли две долгих и томительных недели, как вдруг в Мирный примчались два пастуха, присматривающих за дальними стадами. Они были напуганы до предела и долгое время не могли объяснить, в чём дело. Кувшин двухлетнего вина привёл их в чувство, и они поведали невозмутимой Марте следующее… Вчера, на закате дня, когда коровы уже находились в загоне, пастухи увидели, что со стороны моря к ним кто-то приближается — медленно, неуверенно, падая, с трудом поднимаясь, шатаясь из стороны в сторону, будто только что вывалился из кабака Ба Си. Вначале пастухи с любопытством наблюдали за не-знакомцем, а затем решили подсобить. Он хоть и пьяная скотина, забрался далеко, но тоже божья тварь. Проспится — раскается! С шутками они дотащили пьянчугу до костра, а когда рассмотрели кто это, то невольный ужас охватил мужиков. Перед ними на охапке свежескошенной травы, с безумными глазами, перекошенным лицом, седой как лунь, лежал Руководитель и ничего вокруг не видел, и ничего не понимал! Тут нервы пастухов не выдержали, они оставили самого смелого охранять несчастного и бросились в Мирный сообщить кому следует о своей находке.

Али с Мартой не сговариваясь кинулись к грузовику и немедленно вылетели на пастбище. Увиденное там подтвердило самые худшие предположения. Лабер не мог говорить, не ориентировался в пространстве, никого не узнавал, шумно с хрипом дышал и зрачки были во всю радужку. Трое здоровенных мужиков изрядно намучились, прежде чем погрузили Вилли в грузовик. Он обвис, подобно тряпичной кукле, так что со всех семь потов сошло, но всё же справились…

Пока робот боролся с Лабером, в Мирном царил переполох. В доме у Руководителя освобождался весь первый этаж. В малую гостиную пыта-лись затащить массивную лежанку. Она прочно застряла в дверях и не подавалась ни туда, ни сюда. Прибежал взбешенный Хайме с огромным топором и поклялся, что немедленно разнесёт строптивую кровать на дрова, если она сию же минуту не будет поставлена на место. Лежанка испугалась, резко выдохнула и проскочила в комнату. Через несколько минут примчалась целая орава врачей, целителей и знахарей. Их разместили в соседних помещениях. В это время прибыл грузовик. Шесть санитаров с носилками выскочили из дома. Около заборчика немедленно образовалась толпа зевак. Больного со всеми предосторожностями извлекли из основного отсека корабля и перенесли в комнату, на уже знакомую лежанку под непрекращающиеся причитания Ирмы.

Руководителю с каждым днём становилось всё хуже и хуже. Глаза одеревенели и непрерывно дёргались во все стороны независимо друг от друга, будто у хамелеона. По телу волнами пробегала крупная дрожь, время от времени переходящая в судороги. Вилли принялся потеть странным, невероятно вонючим потом, от которого невольно выворачивало наизнанку. Перед роботом, Ирмой и врачами, которые после бесполезных потугов вернуть Вилли в первоначальное состояние расписались в своём бессилии, лежал совсем чужой, незнакомый человек и буквально таял на глазах. Никакие лекарства, заговоры и снадобья не помогали. Собственно, все уже были полностью уверены в скорой кончине больного, только не знали, сколько продлится агония. Как вдруг на сцене появилось новое действующее лицо, вернее — морда! Она вынырнула из-под кровати, задумчиво мяукнула и запрыгнула хозяину на грудь. Дракончик, повзрослевший, серьёзный с удивительной нежностью принялся вылизывать лицо больного. Странная волна пробежала по мокрому челу Гриза. Глаза прекратили броуновское движение и зафиксировались на умильной кошачьей морде, запёкшиеся губы что-то прошептали и Руководитель, тяжело вздохнув, смежил глаза. Кот, не обращая ни на кого внимания, свернулся калачиком, по-ложил голову на подбородок хозяина и, казалось, уснул. Так и лежали они почти сутки, не шевелясь, почти не дыша, не реагируя на осторожные попытки вмешаться. Казалось человек и животное составили единый организм. Ирма всегда относилась к Дракончику с суеверным страхом и поэтому категорически запретила кому-либо трогать кота. Вдруг он поможет её несчастному супругу? Конечно, было глупо рассчитывать, будто простая кошка в состоянии положительно повлиять на самочувствие больного! Только чудо могло спасти Вилли, и оно свершилось! Радостное и пугающее одновременно. Радостное, потому, что Руководителю стало лучше. Его взгляд сделался осмысленным, он приподнял голову и бессвязно что-то промычал. Пугающим, потому, что Дракончик, пошатываясь, спрыгнул на пол, сделал несколько шагов и упал, чтобы больше никогда не подняться! Али осторожно подхватил на руки благородное животное и страшно удивился — оно оказалось невероятно горячим и шерсть клочьями прилипала к рукам. Кот облазил на глазах! Через пять минут он вздрогнул и успокоился навеки. Дракончика осторожно, с некоторой опаской, уложили в коробку и тихо похоронили во дворе под кудрявой рябиной, мгновение погрустили над последним пристанищем преданного животного и вернулись к больному…

Вилли стремительно выздоравливал. Он практически не говорил, но ел много, с аппетитом, отдавая предпочтение блюдам из курицы. Через неделю Лабер уже мог самостоятельно садиться, опускать с кровати ноги весьма похожие на спички, по долгу рассматривать их, вздыхать и бессильно хлопать воспалёнными, красными глазами. Робот ни на секунду не отходил от друга. Он дневал и ночевал возле кровати, ни на мгновение не выпуская Лабера из поля зрения. Врачи готовили тонизирующие и укрепляющие порошки в больших количествах. Большего от них и не требовалось. Часто прибегала Ирма, обнимала мужа, гладила его седую шевелюру, тёрлась щекой о костлявое плечо. Вилли безучастно смотрел перед собой в пустоту и не обращал внимания на супругу.

Нельзя было сказать, будто Гриз ничего не понимал. Нет! Он с каждым днём делался увереннее и уверенней, а в глазах появилась некоторая осмысленность. Только что-то странное жило внутри него и оно не позволяло сосредоточиться, для того, чтобы больной мог поймать ускользающие тени воспоминаний и образов, которые могли помочь разобраться в происходящем. С каждым днём он задумывался всё глубже и глубже, однако ответы не приходили, вероятно, их просто не существовало в природе.

Прошёл месяц. Вилли окреп и уже мог самостоятельно выходить из дома. Он подолгу сидел на лавочке, грелся на солнышке, тепло смотрел на дерзких воробьёв, что-то выискивающих в невысокой траве, подходил к рябинке, нагибался и самыми кончиками пальцев гладил землю. Потом понуро брёл назад, ложился на кровать, отворачивался к стене и продолжал упорно молчать.

К Руководителю приходило множество посетителей, начиная от Советников, кончая рыбаками с побережья. Ирма с радостью принимала всех, ни для кого не делая исключения, но Вилли упорно продолжал безмолвствовать…

В один из вечеров, когда на дворе бушевала непогода, сверкали злые извилистые молнии, от грома звенела посуда на столе, в доме у Руководителя собралась тёплая компания: Каульвюр, Первый Помощник, Марта, Хайме, Абдулла и отец Ефродонт. Гости сидели за большим столом, уставленном различными яствами и напитками. Они много смеялись, ели, умеренно пили и пытались всячески растормошить Лабера. Гриз мимолётно улыбался, от еды не отказывался, молча кушал и лишь изредка с хрипом вздыхал. А за окном бушевала стихия. Она из последних сил старалась смыть с лица земли человеческие жилища. В двери постучали. Ирма, раскрасневшаяся и счастливая, повернулась к входу, смертельно побледнела и тихо сползла на пол. Отче подавился куском курятины, Каульвюр недобро прищурился и с резким хрустом перекусил баранью кость. Марта осталась невозмутимой, остальные, сидящие спиной к входу невольно напряглись и не решались обернуться. А робот, радушно распахнув руки, уже шёл к дверям. Там стоял заросший едва не до бровей, грязный, худой, мокрый…Руководитель! Он решительно шагнул в комнату, оставляя за собой грязные блямбы раскисшего чернозёма, отодвинул в сторону улыбающегося Али, схватил со стола запечённого гуся и с рычанием вцепился в него зубами.

— Первый Помощник, ты не потрудишься пояснить, что здесь происхо-дит? — спросила Хольбрук.

— Возвращение блудного попугая, — хмыкнул робот. — Малыш оголодал! Вон, какой славный аппетит нагулял. Хоть бы руки помыл, разносчик заразы…

— Заткнись! Где соль? — прорычал Вилли с набитым ртом. — Ирма, ты куда её дела? Да что с тобой такое? Марта, приведи её в чувство. Сколько я отсутствовал? — обернулся он к роботу.

— Полтора месяца…

— Сколько? — поперхнулся Лабер. — У тебя с головой всё в порядке? По моим подсчётам получается не более трёх дней!

— У нашего брата с мозгами всегда в порядке, — съязвил Али. — Да и считать я ещё не разучился. Ты лучше ешь больше, а то отощал, как велосипед…

— Так, так, — протянул Руководитель, размазывая грязь и жир по щекам. — Второй я уже здесь. Хорошо, поговорим позже, — отмахнулся Вилли от рвущихся в бой гостей и принялся за гуся.

Пока он насыщался, а этот процесс, если сказать честно, не отличался особой эстетичностью, гости с удивлением и некоторым страхом смотрели то на одного Руководителя, то на другого и не могли поверить своим глазам. Перед ними сидел один и тот же человек в двух экземплярах! Один — седой и равнодушный, другой — агрессивный и прожорливый! Второй больше походил на настоящего Вилли…но и первый тоже! Руководитель № 2 наконец насытился, осушил бокал вина и осоловел от тепла, выпитого и съеденного. Он опустился у камина на скамеечку для ног и принялся клевать носом, подобно объевшемуся щенку. Ирма, поминутно оглядываясь на первого, осторожно подошла ко второму, наклонилась и принялась тормошить за плечо.

— Вилли, пошли, тебе необходимо помыться и выспаться. Вам обоим требуется хороший отдых…

Каульвюр молча поднялся, подхватил под руки Руководителя № 2 и без всякого напряжения, как малое дитя, отнёс в баню. Там он содрал с него вонючее рубище, схватил огромную мочалку и с остервенением принялся за дело. Хорошая «головомойка» привела Вилли в чувство. Вскоре он престал перед гостями умиротворённый, благостный, чистый, хоть и не бритый.

— Интересно, кто из вас настоящий? — улыбнулась Марта. Али понял, почему она так редко так делала. Её улыбка напоминала оскал волка.

— Оба, — коротко ответил Руководитель № 2. — Мы оба настоящие…

— Расскажи, что произошло? — сказал Хайме. — Разве такое бывает на свете — два человека в одном лице?

— Я сам многого не понимаю и не помню. Всё было как обычно — я летел над вечерним морем и вдруг увидел в глубине ослепительный свет, потом стал падать, затем удар об воду, и дальнейшее мне вспоминается крайне смутно, в основном урывками. Я очутился окружённый молочным светом. Казалось, будто кто-то внимательно рассматривает меня, изучает, ощупывает. Затем я начал раздваиваться. Сначала у меня появилось четыре руки, затем принялось выпячиваться тело и двоиться ноги. Сколько времени прошло — не знаю. Мой двойник некоторое время находился рядом, затем белёсое пространство вокруг него расступилось, и он исчез! Далее стали происходить ещё более странные вещи. Я не могу даже сформулировать, какие чувства мне довелось там испытать. Может позже удастся выстроить более-менее логичное обоснование происшедшему, а пока прошу прощения, у меня мозги встали набекрень. Пардон, я засыпаю…

— А как тебе удалось вернуться домой? — не выдержал робот.

— Потом, всё потом…

Руководитель № 2 встал и удалился наверх. Самое интересное заключалось в том, что Руководитель № 1 всё это время сидел и безучастно взирал на происходящее в комнате, а затем ушёл к себе.

Гости ещё посидели немного, посудачили о непредсказуемых выкрутасах судьбы и тоже разошлись по домам. Благо гроза миновала…

На следующий день, ближе к вечеру, все посвящённые в тайну, снова собрались в доме Руководителя. № 2 и № 1 сидели за столом. Один ел, другой спокойно, редко, глубоко вздыхал и лениво сосал хвост копчёной скумбрии, запивая его жидким пивом. Полная идиллия…

— Явились — не запылились! — приветствовал их № 2. — А я уже, грешным делом, начал думать, будто о нас позабыли, бросили на произвол судьбы, вычеркнули из списка живых…

— Опять начался словесный понос, — констатировал Али. — Лучше отъе-дайся, а то стал похожим на сушеного богомола, даже смотреть страшно. Всё выветрилось, только злость да болтливость остались…

— Ты хочешь, чтобы я уподобился гусю после принудительного кормления? А пока прикуси язык. Прошу всех разделись со мной трапезу. Затем мы с Первым Помощником удалимся. Слетаем в Порт, навестим наших хвостатых друзей. Право, я по ним даже соскучился…

Гости неторопливо уселись за стол и принялись за скромное угощение.

Вскоре друзья откланялись, сели в истребитель и улетели…далеко не на побережье.

— Я не хотел, чтобы нас слышали посторонние, — ответил Лабер на немой вопрос робота. — Только ты способен понять меня. Так вот! После удара истребителя о воду, магнитные захваты надёжно удержали меня, однако сознание на некоторое время несколько замутилось. Когда я пришёл в себя, то увидел узкую щель высотой порядка десяти метров, из которой лился ослепительный свет. Она медленно расширялась, озаряя всё большее и большее пространство перед собой. Затем из проёма вырвался целый рой шарообразных светящихся предметов. Они на огромной скорости принялись сновать во все стороны, обнюхивая и осматривая место, куда попали. Потом несколько штук сгрудились, не доходя истребителя, и я почувствовал, как он вместе со мной, начал скользить по пушистому илу к щели. Там я попал в сплошной туман. Вот где было страшно по-настоящему! Разум смутился. Каждая клеточка организма вопила от ужаса, ощущая, что очутилась в пространстве, где не существовало времени, объёма, материи и самой жизни ни в каких проявлениях! Прямо какая-то точка сингулярности, ей богу! Полоса забвения, неверия, сна разума. Жуткое место, проти-воречащее здравому смыслу. Сколько я там пробыл? Может секунду, может вечность, и вдруг резко, без всякого перехода попал в кромешную тьму, но через секунду светофильтры привели прозрачность колпака в норму и… передо мной предстала странная картина. Я находился в густо-сиреневом мире, однотонном, скучном, чуждом. Скорее всего моё зрение не могло воспринять всё как есть. Кто знает? Присмотревшись, я сообразил, что стою на горе, у подножья которой располагалось Мидиевое хозяйство, а сейчас простиралась голая пустыня. Аспидно-чёрное море блестело твёрдой, слюдяной коркой, а на голых склонах судорожно пульсировали размытые кляксы, приклеенные к камням тоненькими ниточками. Меж ними скользили то ли тени сновидений, то ли живые существа, то ли тончайшая пыль, влекомая ветром, которого не было и в помине. Я непроизвольно, сам не знаю почему, скорее всего автоматически, попытался открыть колпак, только одна из теней метнулась к истребителю, и я понял — мне не стоит этого делать. Дальнейшие события показали — тени, витающие средь шумных, а если говорить точнее, молчаливых дубрав из клякс, есть субстанции разумные во всех отношениях. Каким образом они ухит-рились общаться со мной, передавать мысли, я не сообразил до сих пор. Но самое главное — я понимал их! Очень многое мне просто не удалось осмыслить. Казалось, в голову засыпали огромное количество мельчайших частичек грандиозной головоломки, а мозг пытался составить их них хоть что-нибудь удобоваримое. Частично это удалось, однако основная масса информации пропала безвозвратно, потому, что была абсолютно несовместима с нашими понятиями, механизмом мышления и системой обработки информации. Мозг просто избавился от чужеродных сведений, которые очень сильно затрудняли его работу. Вот то немногое, что мне удалось узнать…Оказывается, я очутился в одном из параллельных миров, который находился совсем рядышком с нами, с паузой всего в пять секунд. Там давно сообразили, что живут в этих местах не одни, и каким-то образом умудрились пробить временной поток, и делали это с некоторых пор регулярно в разных местах, засылая в нашу сторону оперативных разведчиков, которые известны человечеству под названием НЛО! Они, в силу своих скромных возможностей, собирали информацию, а потом пытались сложить из разрозненных фрагментов картину нашей жизни. Получалось смешно и нелепо. Сведения ничего толком не объясняли, внося лишь приятное разнообразие в достаточно монотонную жизнь и сознание того, что они не одиноки в подлунном мире. Забор проб был практически невозмо-жен. Проклятая разница в пять секунд оказалась непреодолимой стеной для любого предмета, не заключённого в герметичную упаковку высшей защиты (кстати я так и не понял в чём она заключается) и если бы не ис-требитель и благоприятное стечение обстоятельств, мы никогда бы не встретились. Так мы и беседовали под матовым, элептическим солнцем, в плоском, похожем на гобелен, мире, во многом не понимая друг друга, ежесекундно заходя в тупик, сгорая от любопытства, которое усиливалось с каждым мгновением по мере развития странного диалога, очень напоминающего беседу идиота с глухонемым. Я очень скоро ощутил своё полное бессилие от невозможности понять и объяснить более серьёзные вещи, на основе которых, можно было составить представление о жизни по обе стороны от временного барьера. Мне даже не удалось выяснить, каким они меня видят. Скорее всего, у них просто отсутствовало само понятие — видеть. Разумная пыль только ощущала и чувствовала. Она улавливала присутствие моей ауры, движение мысли в голове. Поэтому нам многого не дано понять друг о друге. Затем всё изменилось. Истребитель сорвало с места, закрутило и всё повторилось в обратном порядке. Я вновь оказался на дне океана в исходной позиции, поднялся на поверхность и вернулся домой. Там выяснилось — моё маленькое приключение заняло ни много, ни мало — почти полтора месяца! Вот уж воистину — погулял, так погулял! Это в основном всё…

— А как насчёт космоса, планет, и прочего ливера Вселенной?..

— Ты только представь себе силу кургала! Вот стервец! Я едва не рехнулся, когда проходил через треклятые пять секунд, а он без напряга при помощи сжатого импульса выкраивает едва ли не бесконечность. Теперь о соседях. У них нет космоса в нашем понимании, и живут они не на планете, а на тончайшем, огромного диаметра, диске. Это конечно бредятина и шизоидные галлюцинации, только в жизни всякое случается…

— Очень интересный, а главное содержательный рассказ. Особенно мне понравилась эмоциональная составляющая. Ты всегда считался блестящим рассказчиком и умел образно поведать о своих ощущениях!..

— Опять тебя понесло… Я распинаюсь как могу, сам поражаюсь своему красноречию, а ты подобно провинциальному критику, потираешь под столом потные ладошки и придираешься к мелочам, стараясь вылить на первого попавшегося оратора недельный запас желчи!..

— Если бы мы с тобой жили в средние века, то дуэли на шпагах нам не избежать. Если бы находились в далёком будущем, я бы распылил тебя универсальным распылителем. А вот именно сегодня предлагаю проявить терпимость…

— Слава богу, я ещё поживу день-другой!..

— Не надо скромничать, дружище. А теперь поясни, откуда взялся двойник?

— И то, правда. Ты совсем заморочил голову всякими глупостями! А это, между прочим, одна из самых интересных частей моих приключений. Я не знаю, каким образом его изготовили. Мне долго и путано пробовали втолковать, зачем они так сделали, но я почти ничего не понял. Речь шла о постройке моей точной копии с использованием лазерного слепка генных структур. Сейчас всё встало на свои места. Мы имеем дело с наблюдателем, фиксирующее-записывающим устройством. Ирма говорила — мой двойник долго и тяжело болел. Существа — тени предупреждали, он собран из чужеродных материалов, и посланцу будет трудно адаптироваться к жизни в инородных средах. Теперь я сообразил, о чём шла речь…

— Что нам даст его визит?

— Практически ничего. Он подтвердит лишь одно — мы не одиноки на Земле. Может когда-нибудь, в невообразимом будущем дело дойдёт до прямого контакта, но это произойдет так не скоро… Между прочим! — сменил тему разговора Вилли. — Ирма рассказала — ты единственный, кто холодно воспринял гостя. Почему?..

— Всё легко и просто — он пришёл почти в бессознательном состоянии, после долгих дней скитаний, но зеркально выбритым. Возможно ли такое? Наверняка нет! Вывод напрашивался сам собой! Остальные не пожелали обратить внимания на подобную мелочь. По всей видимости, находились под впечатлением от явления тебя народу!..

— А если бы он заявился заросшим словно хиппи?..

— Зачем гадать. Нам пора возвращаться. Обед уже заждался. Усиленное питание — самое главное в жизни. Остальное — чепуха!..

Друзья не стали мешкать и стремглав умчались домой — жрать!

Их встретили обильно накрытым столом. № 1 уже с энтузиазмом жевал, отщипывая кусочки от свиного окорока. Он макал их в горчицу, кидал в рот, не обращая ни на кого внимания.

Когда все наелись, и Ирма убрала грязную посуду, Гриз принялся осторожно допрашивать двойника:

— Скажи, как тебя зовут? — чётко произнёс он.

— А-а… — выдохнул № 1. — Уи…ме…

— Хорош посредничек! — восхитился робот. — Лаконичный, сдержанный, сообразительный, а главное — общительный до чрезвычайности…

— Не спеши. Рим не сразу строился. У него до сих пор мозги набекрень. Понадобится довольно много времени для полной адаптации. Не будем торопить события.

— Тогда давай придумаем ему имя, — потянулся Али. — Во избежание путаницы…

— Какой ещё путаницы?..

— На сегодня у Ирмы образовалось два мужа. Пожалеем бедную женщину…

— Опять ты за своё! — обречено вскричал Лабер. — Что за дурацкая привычка из всего делать балаган? Зови его, как хочешь, только отстань от меня со своими глупостями…

— Так… — поднял очи горе Первый Помощник. — Я его назову…нет, лучше…тоже не то…а, вот, нашёл! Мы наречём его Альби! Ибо гость весь белый!

Неожиданно Альби что-то невнятно пробулькал, поджал ноги, упал на бок и мгновенно уснул. Допрос закончился…

Любимое место Руководителя № 1 находилось возле могилы Дракончика. Он мог часами сидеть и молча смотреть на небо, траву. О чём он думал тогда, и думал ли вообще? О том никто не знал. Только факт оставался фактом — Альби проводил у рябины много времени. Его старались не беспокоить, но каждый день, в одно и то же время Лабер возобновлял попытки войти в контакт со своим двойником. Общения, как такового, не получалось. Всё сводилось к двум-трём робким вопросам, на которые № 1 отвечал невнятным мычанием и немедленно засыпал. Всё остальное время Вилли мотался по городам и решал огромное количество самых разнообразных вопросов. Робот, закончивший к тому времени написание книг, вплотную занялся дельфиньим вопросом. Он растормошил сонную касатку, как-то ухитрился объяснить ей, что не собирается кормить просто так. Касатка всё прекрасно поняла и взялась за дело, засучив плавники…

Вилли после долгих и безуспешных попыток разговорить Альби, наконец сообразил, что его дойник сильно ограничен в своих возможностях и внутренне устроен весьма примитивно. Однако Дракончик не мог ошибиться! Значит….а чёрт его знает, что это значит! Лабер сгрёб № 1 и они вылетели на экскурсию. Альби спокойно осматривался по сторонам и оставался невозмутимым, не смотря на то, что каждый раз, стоило им остановиться, к ним сбегалось большое количество народа. Люди слышали о невероятном происшествии и старались не упустить невиданное зрелище — двух Руководителей одновременно. Вилли бесконечно раздражало повышенное внимание со стороны населения, но он сам решился на экскурсию, и не на кого было пенять. Приходилось терпеть через не могу. Зато в конце дня, когда они вернулись домой, Лабер был вознаграждён за все тяготы и неприятности удивительным зрелищем. К счастью его имели честь наблюдать всего трое: сам Гриз, Ирма и Такаранга. № 1 сидел на своём излюбленном месте под рябиной. Неожиданно он встрепенулся, встал, вытянулся по струнке и повернулся в ту сторону, где находилось море. Первой их увидела Ирма. Четыре светящихся шара размером с теннисный мяч, мчались над самой землёй, прямиком к дому Лабера. Через несколько секунд они поравнялись с Альби, остановились, поднялись над его головой в виде нимба, а затем № 1 исчез в светящемся тумане по плечи. Видение продолжалось не более пяти минут, затем шары резко отделились от двойника и с прежней скоростью улетели в обратном направлении. № 1 как ни в чём не бывало сел на место и снова принялся созерцать небо…

— Что это было? — испуганно прошептала Ирма.

— Передача накопленной информации, — солидно пояснил Лабер. — Вот так молчун! Нет сомнений — он их вызвал.

— Кого вызвал? — затрепетал от возбуждения Такаранга.

— Не важно. Интересно, что им удалось почерпнуть из увиденного?

— А он для нас не опасен? — судорожно вздохнула Ирма. — Мне как-то сделалось не по себе…

— Не бойся — он хороший. Пошли в дом. Я зверски проголодался.

Таким образом в течение недели Гриз возил своего двойника по горо-дам, показывал производства, учебные заведения и почти каждый вечер к дому Лабера прилетали светящиеся шары. Домашние и друзья Руководителя быстро привыкли к необычному зрелищу и вскоре перестали обращать на него внимание. Гриз с нетерпением ждал, что произойдёт дальше, но пока ничего экстраординарного не случалось. № 1 спокойно спал, ел, невозмутимо сопровождал Вилли, а в конце дня разгружался…и продолжал молчать. Несколько односложных фраз — всё, что он удосужился разучить за всё время. Такое положение вещей ни в коей мере не устраивало Лабера. Он предпринял отчаянную попытку попасть за временной барьер. Столь сложный манёвр удался ему с пятого раза. Визит закончился полным провалом. Если сказать, что он ничего не понял — значит, ничего не сказать! Он вообще ничего не понял, то есть абсолютно ничего! Его собеседники на основании донесений оперативных разведчиков составили довольно странное представление о людях, их образе жизни. Из множества вопросов, обращенных к нему, Гриз сумел осмыслить не более шести или семи и они его неприятно поразили, а если сказать точнее — уязвили до глубины души. Их приняли за полуживотных, движимых примитивными инстинктами, но ни коим образом не разумом. Значит, его потусторонние собеседники чётко расписали роли. Гриз жил сам по себе, а его друзья — сами по себе. Ай да Альби! Ай да двойничёк! Ну удружил! Подложил, шельмец, упитанную свинью! А мы его вылечили, выходили, Дракончик пожертвовал собой для спасения больного! Неожиданно Гриза осенило! Наконец до него дошло! Исходя из логики жителей параллельного мира, только разумное существо было способно отдать жизнь за другого. Так поступил кот. И его, естественно, возвели в ранг цивилизованного создания, а люди угодили в чёрный список. С чем всех нас можно было поздравить!

Когда Руководитель рассказал о своих умозаключениях роботу, то Али едва не умер со смеху, а когда соблаговолил успокоиться, посоветовал поставить мюзикл «Кошки» и сводить на него Альби. Он наверняка будет в восторге, сообщит о своих впечатлениях от просмотра разведчикам, а те в свою очередь донесут хозяевам. Разумная пыль утвердится в правильности своих выводов и станет по выходным дням приезжать к нам на сафари, дабы украсить стены жилищ умело препарированными головами хомо не сапиенс. В связи с этим, в срочном порядке требовалось предпринять экстренные меры по изменению мнения запредельных жителей.

Следующие два дня дом Лабера напоминал обезьянник. Люди пели, плясали, декламировали стихи, но ничем не могли пронять Альби. Наконец Ирма не выдержала и прекратила безумную самодеятельность. Робот плюнул на всё и убрался в Порт к своей горбатой и хромой касатке. Вилли принялся рассказывать супруге о жизни в другом измерении. Ирма ничего не понимала. Тогда Руководитель принёс из кладовки кусок плотной бумаги, краски и принялся, со свойственной ему гениальностью, рисовать. Особенно хорошо у него получались кляксы — жирные, самодовольные, убедительные. Ирма веселилась от души. После двух часов титанических усилий, когда шедевр был уже почти совсем закончен и напоминал собой рисунок душевнобольного, сзади маэстро раздались страшные, раскатистые звуки, очень напоминающие бурчание в животе слона. Вилли испуганно обернулся и не поверил своим глазам. Альби не отрываясь, смотрел на эпическое творение гения, и в глазах его полыхало чёрное пламя. Щёки № 1 посерели, губы приобрели землистый оттенок, и вообще он стал походить на труп только восставший из гроба, а вокруг него вились уже знакомые шары. Зрелище было жуткое, не для слабонервных. Двойник сделал два шага, вырвал у остолбеневшего Гриза кисточку и быстрыми, точными, неуловимыми мазками принялся вносить изменения и подправлять детали. Через десять минут картина преобразилась совершенно. Вилли с изумлением опознал уже дважды виденный пейзаж. Альби бросил кисточку на пол, и странной походкой оловянного солдатика, вышел из комнаты.

— Я поняла, чем отличается от тебя, — выдохнула Ирма. — Он лучше рисует. А что вообще у нас происходит?

— Проект провалился. Соглядатай не оправдал возложенных на него обязанностей. Он поставлял не достоверную информацию о нашей жизни…

Тем временем во дворе происходили интересные события. № 1 стоял и тупо смотрел в пустоту. Его внешность сильно изменилась: плечи покосились, левая рука вытянулась почти до земли, правая истончилась и висела безвольной плетью. Ноги, под тяжестью несколько осевшего и потому разбухшего тела, становились всё толще и толще. Лабер не видел лица двойника. Наверное, это было к лучшему. Земля вокруг Альби начала дымиться. Люди невольно попятились. Двойник быстро оседал. Одежда, будто облитая кислотой, рассыпалась в прах. Через минуту всё было кончено. От лже-Руководителя осталась только остекленевшая блямба диаметром около полуметра, серо-голубого цвета. Шары бесследно исчезли. Спектакль закончился.

В течение последующего месяца Вилли неоднократно вылетал к месту, где некогда открывалась лазейка в таинственный мир. Там царил полный покой — резвились большие косяки рыбы, за ними охотились дельфины. У ребят из параллельного мира могло что-то сломаться, и им более не удавалось попасть снова в то же место. Кто знает? Гриз искренне надеялся, что пусть в последний момент, но существа-тени всё же правильно разобрались в человеческой жизни. Будем верить в лучшее. Эх, не успел тогда Вилли понять, как они там живут за временным барьером. А другие! Те, о которых мы не знаем и никогда не узнаем? Неожиданно на Лабера накатила лавина грусти. Он с особой отчетливостью осознал — то, что ему удалось увидеть за свою удивительную жизнь, является лишь очень незначительной, микроскопической частью Мироздания, в котором, будто в хрустальном ларце, заключено огромное количество всяких диковин и загадок. Тогда к чему всё это? Люди представляют из себя всего лишь мотыльков однодневок, в масштабах бессмертной Вселенной. Театр лилипутов, обуреваемых никчемными страстями, ложной гордостью, клоунской спесью и бессмысленным сознанием своего величия. Вдруг Гриз ощутил себя на дне колоссального колодца. Сколько времени и усилий потребуется человечеству, а теперь и дельфинам, чтобы достичь самого верха? День за днём, секунда за секундой колодец жизни будет наполняться кровью тысяч поколений, пока в один прекрасный момент не зальёт его до краёв. Кто тогда окажется наверху? К какому результату приведут наши усилия? К чему мои старания, если через тысячу лет к власти придёт деспот и с удивительной лёгкостью разрушит воздвигнутое с трудами великими! Можно пройти через тернии, оставляя на протяжении долгих лет, на острых шипах действительности большие куски своей души. Можно вырастить достой-ную смену, передать надежды, традиции, власть в надёжные руки и страстно грезить, что наконец сбудется мечта человечества — на многострадальную Землю снизойдут долгожданные: мир, покой, счастье и благоденствие. Однако вряд ли подобное развитие событий устроит вездесущего провируса, его хозяев, и в результате активного вмешательства на свет появится очередной Чингиз-Хан или Гитлер. И вновь прольются реки крови. И горе захлестнёт страны и континенты, ибо к тому времени люди расселятся по всему миру и забудут о необходимости поддерживать хрупкий мир и помнить, что произошло с их предками! Память человеческая коротка, или её делают таковой для того, чтобы игра стала более увлекательной и интересной. От подобных мыслей хотелось смеяться и плакать одновременно. Если бы это помогло. Как это, в сущности, подло, когда всем наплевать на нас, и равнодушие Создателя сводит с ума, потому, что он отмахнулся от человечества заповедями и наставлениями, позволив нам в одиночку барахтаться в кровавой каше. Суета сует! Театр абсурда!..

* * *

Могильник за последние годы зарос совершенно. Создавалось впечатление, будто земные растения пытались задушить чужеродное строение, до того яростно они атаковали развалины. Дикий виноград плотно оплёл стены, цепляясь за любые неровности и трещины. Колючие кустарники непроходимой многоярусной стеной охватили руины. Правда, внутри базы ничего не росло, и не жила ни одна живая душа. Чужое — оно и есть чужое. Даже у Лабера пробегал по спине холодок, когда он посещал Могильник. Ни один из жителей городов, ни за какие блага на свете не соглашался даже близко подойти к проклятому месту.

Друзья всегда, когда хотели остаться одни, прилетали к базе райберов. Они вырубили площадку возле южного пролома с таким расчётом, чтобы истребитель ни откуда не было видно. Здесь, в укромном месте, Руководитель и Первый Помощник отдыхали, обсуждали важные вопросы и баловались разными вкусными вещами.

В глубине развалин Али оборудовал примитивную поварню. Сегодня, на металлической решётке, закреплённой над углями, шипел, пузырился и начинал источать умопомрачительные запахи распластанный вдоль спины шестикилограммовый карп, щедро сдобренный ароматными травами и густо обмазанный сметаной. Рядом с жаровней располагался низкий столик. На нём находились: миска с овощами, блюдо с фруктами, пузатый кувшин вина, два чеканных кубка, сработанные из тёмной бронзы и деревянная лохань с водой для мытья рук.

Друзья сидели на бревне, закреплённом в разломах конструкций и терпеливо ждали, когда приготовится рыба. Чтобы скоротать время, приятели вели неторопливую беседу.

— В последнее время я стал замечать пустоту в твоих глазах. Тревожный симптом! Ты меня начинаешь пугать, — лениво говорил робот, кидая в рот виноградинки.

— Я устал от дум, пустой болтовни и общего непонимания ситуации. Наши надежды почему-то постоянно не оправдываются. Мы с завидным постоянством не замечаем нечто важное, упускаем из виду очевидное, игнорируем лежащее на поверхности, постоянно ускользающее от нашего внимания. Лично я ничего не понимаю. Да, все знают — не педагог я, не гуру! Слишком многое я делаю не так, не правильно, не до конца. Мы до сих пор идём методом проб и ошибок. Что ещё нужно людям, чтобы жить спокойно, с достоинством, счастливо? Почему ни с того ни с сего, вдруг у какого-нибудь добропорядочного гражданина мозги становятся набекрень и события срываются с места, подобно необъезженному мустангу? Возникают стихийные бунты, заговоры, крестные ходы за спасение веры!

— К чему сгущать краски? — дёрнул плечами Али. — Не надо всё видеть в сером свете. Наши достижения очевидны и впечатляющи: изобретение каменного топора, внедрение в обиход ковырялки в зубах, начало применения квадратного колеса, изобретение глиняной свистульки, первые полёты на воздушном шаре, изготовленном из бычьего мочевого пузыря. Кроме того произведена гуманизация системы наказаний. Сейчас провинившегося секут не шестью, а пятью розгами с перерывами на обед и сон. Конечно, мы ещё не достигли вершины, но, по крайней мере, находимся где-то на полпути. Не могу отрицать, кое-где были допущены незначительные упущения, ничего не значащие просчёты, смехотворные промахи…

— Опять ты за старое! У меня голова лопается от забот. Я тужусь проникнуть мыслью в замыслы наших великих оппонентов, дабы вовремя отреагировать на их новации и правильно сориентироваться в постоянно меняющейся ситуации, а ты всё сводишь к клоунаде.

— Нельзя объять необъятное, — возразил робот. — Мы обречены на хроническое отставание от лидера и вынуждены лечить не причину, а следствие. Провирус гибок, оперативен, а его создатели и подавно. Нам их ни в жизнь не перехитрить. Так к чему ломать голову над всякими глупостями? Какого результата ты добьёшься, если примешься постоянно изводить себя псевдомудрыми размышлениями и прочей бредятиной? Неужели тебе нравится, мазохист ты мой, вот уже как пол века мучить себя и терзать? Не надоело?..

— Я хочу во всем разобраться до самого конца. Меня начинает бесить собственное бессилие. Мы из кожи лезем вон. По крупице строим высокодуховное общество, а эти, с Олимпа, хихикая и скаля зубы, вытаскивают из основания нашего общества кирпич за кирпичом, и вообще… — Лабер бессильно махнул рукой. — Ты прекрасно знаешь — у нас свободных земель хоть завались. Селись, где хочешь. Имей детей, сколько сможешь. Сегодня трудно найти семью, в которой меньше шести ребятишек. Правительство делает для них всё возможное — построило интернаты, высшие учебные заведения, отгрохало два медицинских центра, соорудило здания культурного назначения… По мере возможности обеспечиваем всех желающих интересной работой. Однако с пугающей периодичностью с нашей молодёжью происходят странные вещи. Хорошие, добрые дети, не босяки какие-то там, оборванцы и беспризорники, воспитывающиеся в благополучных семьях, вдруг встают с ног на голову и превращаются в неуправляемых бестий. В воздухе начинают витать сомнительные идеи. Особо талантли-вые и сообразительные сочиняют книжки, от содержания которых всех бросает то в жар, то в холод. Несколько позже всё становится на свои места, но уже на горизонте появляется новое поколение и история начинается сызнова…

— Ты же прекрасно знаешь — у вьюношей переходный возраст, становление организьмов, гормоны пошаливают! У них начинаются искания, терзания, мучительный выбор дальнейшего жизненного пути. Общество чем сможет, помогает тинэйджерам. А на самом острие находятся наши славные педагоги, и делают всё от них зависящее для нормализации обстановки, воспитания добропорядочных граждан. Возьмём для примера Юза Бабинского. Он уже третий год корпит над фундаментальным трудом «Психология ребёнка от 5 до 17 лет». На его месте я бы включил туда и твой возраст. Так вот, в скором времени все мы сумеем заглянуть в глубины детской души и направить, согласно рекомендациям Юза, наших ненаглядных чад в требуемое русло. Они станут говорить правильные слова, ходить строем, носить одинаковую одежду и хором воспевать руководство. Хотя после здравого размышления для этого достаточно карцера, охапки розог и надсмотрщиков с цинковыми мордами!

— Убью! — прорычал Лабер.

— Зачем? Бабинский толковый мужик, да и воспитатель хороший!

— Не его — тебя!

— Размечтался. Давай лучше вернёмся к разговору…

— Мне надоело муслякать одно и то же! Надоело! Но ничего поделать с собой не могу! Ты только представь себе. Наши отцы небесные изловили обезьяну, воткнули ей в задницу укол, а теперь наблюдают с облаков, куда выведет кривая! Наплодили, сволочи, цивилизаций, насочиняли заповедей и успокоились. Почили на лаврах! Действуйте, дескать, братцы, дальше сами. А ведь даже идиоту понятно — каждый, кем бы он ни был, обязан нести ответственность за содеянное. Мать, бросившая дитя, достойна презрения, порицания и наказания. Создатель, оставивший на произвол судьбы своё творение, не имеет права жить! А переваливать ответственность на свои творения за ошибки в проведении экспериментов, по крайней мере, не этично…

— Лично я, давным-давно наплевал на эту галиматью, — легкомысленно заявил робот. — И тебе советую. Много думать вредно. Можно зачахнуть во цвете лет, мумифицироваться! Во! Глянь, философ! Наша рыбёшка, пока мы чесали языки, соизволила изжариться. Если промедлим хоть мгновение она совершенно обуглится. Предлагаю приступить к трапезе…

После сытного обеда Руководитель выбрался из Могильника, залез на крыло истребителя, улегся на тёплую броню и принялся сосредоточенно ковырять в зубах сухой щепкой.

— Всё же до чего не рационально устроен мир, — бубнил где-то в недрах развалин робот. — Если посчитать, сколько мы переводим продуктов за свою жизнь — оторопь берёт! А ради чего? От их неумеренного потребления только растёт живот и увеличивается калоотделение. Причём в геометрической прогрессии…

В проломе материализовался Первый Помощник с руками измазанными сажей по локоть. Он двумя пальцами держал на отлёте хорошо прожаренный кусок брюшины, с которого капал жир, и, наклоняя голову на бок, осторожно откусывал от него маленькие кусочки в желании продлить удовольствие…

— Я вижу, ничего не мешает тебе всякий раз напихиваться до умопомрачения. Ты самый прожорливый робот из всех, кого я знал.

Али оставил замечание товарища без внимания, поднял руку с рыбой над головой, облокотился спиной на крыло и стал, искусно перебирая ягодицами, зализать на истребитель, пару раз соскальзывал, наконец, зацарапался, угнездился рядом с Гризом, подвесил кусок почти над самым носом, страшно скосил на него глаза и хищно облизнулся.

— На тебя противно смотреть, — не выдержал Вилли. — Нельзя же так опускаться в желании набить брюхо. Похоже, тебя месяц не кормили. Башебузк!

— Мне кажется, кургала поставил не на ту лошадь. Тебя явно зациклило, — сообщил робот, старательно обсасывая грязные пальцы. — Хорошо ты не стареешь, а то бы давно превратился в брюзгу, надоедалу и свёл с ума всех Советников и Ирму в придачу. Пойми, дружище! Руководителю твоего масштаба не следует вникать в мелочи и переживать по пустякам. Предоставь это специалистам. Стой на вершине утёса и зри вдаль, а детали предоставь нам — маленьким, незаметным труженикам, и мы будем неустанно лепить из твоих гениальных мыслей счастливое сегодня. Ты лучше послушай вот что! — резко сменил тему Али. Он перестал сопеть, чмокать, цвыкать зубом и криво ухмыляться. — Мать-природа измыслила для нас, грешных, определённый порядок развития и жесткие рамки выживания. Вожаком стада, прайда, стаи становится самый сильный и опытный зверь, дабы передать свои мощные гены последующим поколениям. Однако присутствие разума изменило ситуацию в корне. Вот тебе и готовое противоречие между мышцей и мозгами. А ты выдумываешь черт те что и постоянно на-падаешь на таких беззащитных и уязвимых Создателей!

— Здесь задействована целая куча факторов. О некоторых из них мы, в силу своей убогости, просто не подозреваем. И если в ближайшем… — Вилли повернул голову и поперхнулся. Али уже сидел. Из его рта торчал изрядный кусок рыбы. Он тужился то ли проглотить, то ли выплюнуть его. Глаза вылезли из орбит. Руководитель размахнулся, чтобы ударить товарища по спине, но робот принялся делать странные телодвижения, и кивать, и тыкать подбородком за спину друга. Гриз досадливо поморщился, подозревая очередной подвох, обернулся, и, как впоследствии любил говаривать Али, получилась немая сцена, к нам едет ревизор! В десяти метрах от истребителя стояли три райбера! По всей видимости, они перепугались ещё больше, чем неразлучная парочка. Ступор длился целую вечность. Наконец робот сделал сверхусилие, заглотал, как уж яйцо, кусок теши и вытащил из кабины винтовку. В кустах послышалось шуршание и треск сухих веток. Люди и райберы одновременно повернулись. Из непроходимых зарослей шиповника вывалился люрминс и вздыбился перед пришельцами.

— Наши гости не вооружены, — сплюнул Али. — Они прекрасно осведомлены о возможностях биомассы, поэтому бежать не собираются.

— Как мы ухитрились их проморгать? — удивился Вилли. — Откуда, после стольких лет, взялись райберы? Надо же, до чего бесшумно передвигаются…

— Не стоит преувеличивать возможности трёхглазых, — хмыкнул Первый Помощник. — Мы до того увлеклись рыбой, что к нам легко мог подкрасться восточный экспресс…

Медленно текли секунды. Пришельцы сообразили — их никто убивать не собирается. Напряжение стало спадать.

— Мы так долго будем сидеть? — прошипел Лабер. — Стрельни для острастки.

— Они настроены миролюбиво. Да и палить по безоружным не поднимается рука, — спокойно ответил робот. — Я попробую с ними поговорить. А ты сиди спокойно и не дрожжи коленкой! — Али спрыгнул с крыла и подошёл к люрминсу. Тот немедленно принял обычную форму, но с места не сдвинулся.

— Я ничего не понимаю, — коротко бросил через плечо самый ближний к Али райбер. — Откуда у аборигенов наша машина? Мы не могли ошибиться. Они находятся на примитивной стадии развития. Что здесь происходит на самом деле!?

— А то самое, прогрессивный ты мой! — сказал робот, вызывающе поиг-рывая винтовкой. — И если кто-нибудь из вас хоть раз посмеет назвать меня примитивным — пристрелю на месте и рука не дрогнет! Усвоили?..

Райберы вздрогнули, словно от сильного испуга и недоумённо уставились на Али. Никто из них не мог даже представить себе, что некто невзрачный, чумазый, с мордой измазанной чем-то блестящим и липким, непременно находившийся на самой низшей ступени эволюции, был способен говорить на их языке.

— Долго мне ещё ждать? — соблаговолил рассердиться робот. — У нас начинает иссякать терпение. Надеюсь, вы в курсе, каков мой друг в гневе? — Первый Помощник нежно похлопал люрминса по блестящему боку.

— Тащи их сюда, — подал голос Лабер. Он успокоился, взял себя в руки, сходил к жаровне, принёс остатки рыбы и живописно расположился на обломке балки. — Пусть посидят, придут в себя, а там, глядишь, разговор заладится…

— Тогда, с твоего разрешения, я им культурную программу организую, — огрызнулся робот, а потом бросил через плечо райберам. — Пошли, в ногах правды нет…

Наконец-то они встретились лицом к лицу — непримиримые враги, потерявшие почти всё. Последние отпрыски могучей цивилизации, способной одним махом стереть с лица Земли население и их жертвы, выжившие благодаря невероятному стечению обстоятельств. Со стороны они походили на закадычных друзей, встретившихся после долгой разлуки. Тихо потрескивал костёр. Али под шумок пододвинул к себе карпа и слопал, никому не дал и кусочка. Вилли рассеяно щипал виноград. Райберы расслабились, взъерошенными воробьями восседая на краю плиты…

— Вас удивило, почему я говорю на вашем языке, и всё такое?.. Сразу хочу внести ясность и развеять иллюзии. Я биоробот, изготовленный вашими родственниками — эктами, — вещал Али. — А мой друг — единственный, кто выжил после обработки этой несчастной планеты. Ну а вас, каким ветром занесло в наши края? Решили вступить во владения собственностью? Спешу огорчить — плацкарт занят всерьёз и надолго! А теперь расскажите о себе, для составления общей картины, так сказать!

— Наша команда обслуживала комплекс по добыче и переработке полезных ископаемых, — глухо начал говорить левый райбер. — Нам нравилось жить на планете, хоть она и не отличалась особым гостеприимством. Поэтому мы с особым энтузиазмом восприняли новость о переселении на молодую, прекрасную, здоровую планету. К сожалению, а может к счастью, мы замешкались с демонтажем оборудования. Старая аппаратура и древние механизмы спеклись воедино за долгие годы, и требовалось много времени на их разборку, очистку и упаковку. Мы не роптали. Впереди нас ждала сказка, о которой команда тайно мечтала. Неожиданно связь с поселением оборвалась. Ни один канал не функционировал. Вначале мы не придали этому большого значения. Переезд — процедура сложная. В процессе сборов всякое случается. Однако время шло, а связь не восстанавли-валась. Тогда мы попробовали переговорить с двенадцатью добывающими и перерабатывающими комплексами, подобными нашему. Маяки, оставленные там, любезно сообщили: все экипажи, вместе с оборудованием, убыли в основное поселение. Команда начала волноваться. После недолгих споров, мы решили выяснить причины молчания руководства. Снарядили штурмовик. Он вернулся через месяц и принёс страшную весть. Мы бросили всё, спешно погрузили в рудовоз продовольствие, дыхательные смеси, затолкали в трюм штурмовик и стартовали…

То, что мы увидели дома повергло в ужас. Развороченные жилые блоки, выгоревшие оранжереи, взорванная станция-накопитель… И нигде ни одной живой души. Через некоторое время мы обнаружили чужой корабль, таранивший медицинский корпус. Мы техники, и кое-что смыслим в звездолётах. В постройке вражеского носителя явно использовались наши технологии и проектно-сметная документация, но материалы разительно не походили на те, что мы использовали в строительстве звездолётов. Вне всяких сомнений бойня была делом рук Третьей Силы! Но каким неведомым способом она смогла добраться до нас и где раздобыла боевые корабли — оставалась неразрешимой загадкой? Я в своё время несколько раз ездил с друзьями на игровой полигон и находился в курсе возможностей наших подопытных. Только горюй не горюй, а что-то делать надо было. Выйти из рудовоза и осмотреть жилые блоки мы не могли. Перерабатывающие комплексы не комплектовались скафандрами. Их с успехом заменяли вездеходы и роботы различных назначений. Спецоборудование на борту рудовоза отсутствовало. Таким образом, в нашем распоряжении оказался аварийный запас продовольствия длительного хранения, предназна-ченный для звездолётов дальнего следования и ограниченное количество дыхательных смесей.

После двух месяцев совместных усилий нам удалось соорудить в одном из помещений рудовоза анабиозную камеру, пилоты рассчитали курс до вашей планеты и мы стартовали. А что ещё оставалось делать? Вся инфраструктура оказалась уничтоженной нападающими: заводы, хранилища, восстановители, медицинские учреждения, научные институты, лаборатории и ещё многое… Дома нас ждала смерть, а на орбите Земли могли находиться наши…

Увы, ожидания не оправдались. Мы попали в ловушку. Возвращение назад не имело смысла, да и энергии уже не было. Пополнить её запас не представлялось возможным. Конечно, имело смысл пошарить среди об-ломков, только к нашему допотопному двигателю требовалась специальная установка подзарядки, а её возле планеты не могло находиться даже теоретически…

Мы запустили два зонда, провели анализ атмосферы, водной среды, растительности, животного мира. Аппаратура бесстрастно показала — условия для нас неприемлемы. Все усилия оказались напрасными. Экипажу оставалось только принять страшный приговор. Затем, раз уж мы здесь оказались, решили более подробно осмотреть планету. Зонды на шестом облёте обнаружили примитивную разумную жизнь и нашу разрушенную базу. Решили сделать вылазку. Благо скафандры не требовались. Среди развалин могли сохраниться продукты и ещё что-нибудь. Быстро снарядили штурмовик, совершили посадку и в результате осмотра, вместо ожидаемых ресурсов, нашли вас. Вот в основном и всё…

— Скажи, друг мой, вы были в курсе, что ради переселения на Земле уничтожили цивилизацию?

— Об этом прямо не говорилось, — замялся райбер. — Мы предполагали нечто подобное, но вслух выражать сомнения не решались. Да и какой в том был толк. От нас ничего не зависело!

— Мы все так говорим, когда хотим оправдать своё безразличие к чужим судьбам, — ухмыльнулся Али. — Я, дескать, маленький и от меня ничего не зависит, а по сему — гори всё синим пламенем! Удобная позиция…

— Может ты и прав. Однако никому уже не изменить то, что произош-ло…

— Сколько вы способны протянуть без посторонней помощи?

— Порядка шестидесяти суток. Но разве это имеет какое-нибудь значе-ние? Нам не дано дышать вашим воздухом, есть вашу пищу. Да и какой смысл помогать нам — вашим злейшим врагам?

— Насчёт смыслов позволь решать нам, — строго произнёс робот. — Вы имели удовольствие убедиться — в жизни всякое случается…

— Тогда нам ничего не остаётся делать, как вверить вам свои жизни, — несколько торжественно произнёс райбер. — Мы в вашей власти!

— На сегодня разговоров хватит, — объявил Али. — О времени и месте следующей встречи мы сообщим заблаговременно. Удачи вам!..

Райберы разом поднялись с плиты и медленно удалились. Люрминс скользнул за ними. Через несколько минут с другой стороны Могильника бесшумно поднялся штурмовик и ушёл с резким набором высоты.

— Ты обратил внимание? — оскалил зубы робот. — У них нет бомбозахватов и орудий. Мы с ними справимся в два счёта. В любом случае желательно наведаться на орбиту. О противнике необходимо знать всё!

— Хочу напомнить особо забывчивым, — сообщил Лабер, — у нас в Могильнике спрятан солидный арсенал. Если райберы до него доберутся, — а всё идёт к тому, — тогда у них появится оружие на любой вкус. А у нас кроме полудохлого штурмовика, хилого истребителя и люрминса недомерка ни хрена нет! Из нас сделают отбивную всего за десять минут. Мы слепы, глухи, немощны!..

— Значит, настала пора навестить непрошеных гостей, а ты бери истребитель и возвращайся домой. Люрминса оставим здесь, пусть сторожит. Если потребуется, он взорвёт склад.

— Поосторожней там, — у Вилли сердце сжалось от недобрых предчувствий. — Береги себя…

— Давай поцелуемся на всякий случай, — подозрительно всхлипнул робот. — Припади же к моим алым устам, — Али сделал губы трубочкой и привстал на цыпочки.

— Горбатого могила исправит, — сплюнул Лабер и полез в истребитель.

Почему у нас такая подлючная судьба, раздражёно думал Гриз, рассеянно посматривая на пульт управления. Только-только настроилась мирная жизнь, и на тебе! Словно обухом по голове! Какой-то изверг начинает ворошить муравейник, вводит в игру новые персонажи, и вновь страсти накаляются до предела. Вилли едва не заплакал от досады и унижения. Ему не хотелось жить. Тревога, которую он, казалось, убил, изничтожил, законопатил к чёрту на рога, разодрал на мелкие кусочки и пустил по ветру, вновь подняла голову. Она по-хозяйски расправила плечи, язвительно усмехаясь, осмотрела некогда оставленные позиции, властным твёрдым шагом вернулась на место и принялась за своё подлое дело. С другой стороны нельзя было сказать, будто пришествие райберов привело Лабера в неописуемую ярость и зоологическое неистовство. Скорее всего, это был крайне неприятный сюрприз, досадное происшествие, напоминание о большой трагедии — но не более того! Пятидесяти лет оказалось достаточно, чтобы боль затихла, сердце успокоилось. Не даром народная мудрость гласит — время лечит всё! Сегодня катаклизмы прошлого воспринимались со смутным любопытством и, скорее всего, походили на где-то прочитанное или кем-то рассказанное за хмельным кубком, чем на минувшую реальность. Да, горечь осталась. Она всплывала из глубин памяти запахом полыни, сквозила в улыбке, чувствовалась в движениях. В такие моменты даже ярость у Вилли становилась мягкой и хорошо переносимой.

Руководитель посадил истребитель во дворе Дома Правительства, поднялся на второй этаж, зашёл в зал заседаний и с размаха уселся в первое попавшееся кресло. У него слегка кружилась голова. Интуиция подсказывала — с райберами больших проблем не будет. Судьба загнала их в тупик, и у них не оставалось иной возможности выжить, как примчаться к Земле. Сейчас незваные гости напоминали Гризу маленькую, противную занозу, коварно впившуюся меж пальцев. Она зудела, кусала, вызывала неприятные ощущения при каждом движении. А удалить её не представлялось возможным, потому, что ни пинцет, ни иголка, ни царапанье ногтем не помогали.

За последние годы количество городов увеличилось на две штуки. Их в сжатые сроки построили всем миром. Последний бунт прокатился по земле тридцать два года назад. Вспыхнул он из-за пустяка. Кто-то кого-то в пьяной драке пырнул ножом, и пошло-поехало! Параллельно нашлись люди, попытавшиеся использовать смуту для достижения вершин власти. Когда пожар потушили, Советники подсчитали убытки и приняли меры, чтобы все участники кровавой потехи получили по заслугам. С тех пор крупные конфликты более не возникали. Лабер, как и все его сподвижники, радовался спокойной жизни. Она пришла не просто так. Она стала своеобразной наградой за тяжкие труды, бессонные ночи, терпение и желание построить процветающее общество. Однако не всё шло по намеченному плану. Молодёжь пошаливала, старикам иногда ударял бес в ребро, но это никогда не достигало масштабов стихийного бедствия. И вдруг — на тебе! Жили не тужили! Райберы! Явились — не запылились!

В зал степенно вошёл Такаранга — располневший, седой, важный. Он посмотрел на Руководителя тёмными, проницательными глазами, в которых поблёскивала весёлая искорка, и с достоинством поздоровался. После небольшой паузы глава Правительства поинтересовался:

— Почему в гордом одиночестве? Отчего такой потерянный? Что стряслось? Уж не угодил ли ты в лапы к Махаке?

Вилли вкратце обрисовал ситуацию. Такаранга посерьёзнел, сел рядом с Руководителем и спросил:

— Как ты оцениваешь ситуацию? Насколько пришествие этих самых райберов опасно для людей?

— Излишне паниковать не стоит, но я бы предпочёл, чтобы они никогда не появлялись около Земли.

— Что ты собираешься предпринять?

— Первый Помощник сейчас находится на орбите, где выясняет, чем конкретно располагает потенциальный неприятель, и в какой мере его стоит бояться. К нам пришли всего лишь техники, а не профессиональные воины, однако стоит подстраховаться. От отчаянья они могут пойти на крайние меры…

— Имеет ли смысл оповестить население? На всякий случай…

— Может возникнуть паника. Она нам совершенно ни к чему. Лучше подождём Али. А вот, кстати, и он! Легок на помине…

Робот бесцеремонно вломился в зал, уселся на пристенную скамейку и принялся демонстративно рыться в карманах, умно морщить лоб и без-звучно шевелить губами. Такаранга давным-давно изучил повадки Первого Помощника, улыбнулся и, подражая Каульвюру, пробасил:

— Посмотри, Руководитель, на нашего товарища. На первый взгляд — солидный государственный муж в драных штанах, а присмотришься попристальней — ну чистый гамадрил!

— До чего низко пали отдельные, наделённые не малой властью, лично-сти, — огорчился робот. — Много лет назад лично я учил нынешнего главу Правительства читать, писать, делать первые робкие шаги на политической арене, и в результате меня — взрастителя, опекуна, наставника, учителя обозвали при большом стечении Руководителя бесхвостым пожирателем бананов! И не стыдно? А ещё взрослые люди…

— Выговорился? — поинтересовался Лабер.

— Ну-у… — протянул Али.

— Тогда ближе к делу…

— Райберы не посмели нас обмануть, — заявил Первый Помощник. — К нам заявились работяги с большими мозолистыми руками и неистребимым желанием копать день-деньской полезные ископаемые. Они притащились на ветхом, ни на что не годном, рудовозе в количестве семидесяти восьми штук. Даже штурмовик у них не всамделишный, а так — с боку припёку. У райберов на два корабля нет ни одного ствола, зато есть в изобилии кухонные ножи, три вилки, у одной из которых не хватает двух зубьев, и две скалки, причём у одной отбита ручка.

— Получается, честные нам попались, сукины дети! Понимания и жало-сти взалкали…

— Жить захочешь — ещё не таким сделаешься…

— Али, как ты думаешь, с пришельцами имеет смысл продолжать диалог? — осторожно спросил Такаранга.

— А разве у нас есть другой выход? — удивился Лабер.

— Конечно! Сядем в штурмовик, выйдем на орбиту и покончим с рудовозом одним махом, — вкрадчиво произнёс Первый Помощник не поднимая глаз. — Око за око, зуб за зуб!

— Но это же хладнокровное убийство! — всплеснул руками Такаранга. — Никак не ожидал от тебя подобной жестокости. Не важно, что произошло раньше. Вам лучше, чем кому-либо известно — простые люди не являются инициаторами войн. Общественное мнение формируют политики, умело им манипулируют, всеми силами стремясь к своим далеко не гуманным целям. Я читал книгу, написанную нашим уважаемым гамадрилом, о Второй мировой войне. Руководитель, напомни мне, если я не прав — коалиция стран, победивших фашизм, уничтожила всех немцев, или кого-то случайно оставила?

— По-твоему наши гости не могут нести ответственность за действия лидеров? — прищурился Вилли.

— Конечно! Более того, они сами такие же жертвы, как и мы все! — Пояснил глава Правительства. — Первый Помощник, я очень тебя прошу, найди Юргена. Пусть он в срочном порядке оповестит всех Советников. Я буду ждать их в Доме Правительства, в обеденном зале…

Через два чеса, после обязательного приема пищи, высокопоставленные лица проследовали в Зал Заседаний, где и были огорошены неожиданной новостью. Руководитель дал высокому собранию переварить услышанное, а затем попросил высказываться. Для выработки общей позиции по сложному вопросу потребуется некоторое время, как и для вынесения окончательного вердикта, а пока Гриза интересовали первые впечатления.

Первым взял слово всеми уважаемый Каульвюр. Он давно отошёл от дел, но спокойно доживать свой век не желал, поэтому вникал во все слабые места, помогал молодежи, щедро делясь с подрастающим поколением богатым жизненным и профессиональным опытом. По традиции старика приглашали на все заседания. Вилли всегда с неизменной нежностью смотрел на кузнеца. Каульвюр сейчас ещё больше походил на белого медведя, потому, что поседел совершенно, сгорбился, и при разговоре грозно взрыкивал.

— Нас спрашивают, каким образом требуется поступить с теми, кто со-всем недавно поубивал всех, до кого мог дотянуться, а теперь добрался и до нас. А с какой, спрашивается, целью? Вдруг где-нибудь в отдалении ждут сигнала тысячи безжалостных убийц. Они не смогли с первого захода осуществить план по ликвидации населения планеты, и, не желая более рисковать, набрали смертников и пробуют разобраться в ситуации. Нашу бдительность усыпляют жалостливыми историями, а сами мотают на ус. Давайте не будем слишком легковерными и проявим осторожность в общении с неприятелем.

— Насколько я понял, — подхватил Казимир Павловский, достойный приемник покойной Марты Хольбрук, — в данный момент пришельцы находятся в полной нашей власти. Тогда стоит просто выждать. К чему торопиться? Если это ловушка, то враг скоро проявит себя. А пока у нас есть возможность спокойно, без истерики и суеты, подготовиться к отражению агрессии райберов.

— Насчёт выждать — я согласен, — кашлянул отец Егорий. — Церковь всегда выступала против какого-либо насилия. Все мы видим, как Господь наказал супостата, и вынудил его молить о пощаде тех, на кого поднял руку. Будьте милосердны…

— Уважаемый Первый Помощник, из твоего рассказа я понял, ты уже побывал там, — бессменный судья Диего Кастильянос, высушенный годами, но не потерявший ясности и трезвости ума, потыкал скрюченным пальцем в потолок. — Насколько обоснованы наши опасения?

— Пока прямой опасности нет…

— Значит, есть кривая! Мне не хуже чем вам известно — там, — Диего снова потыкал пальцем в потолок, — любой балбес, если очень сильно постарается, насобирает много всякой всячины. По силам ли нам не допустить такое?

— Вне всяких сомнений…

— Если верить Первому Помощнику на кораблях пресловутых райберов нет тяжелого вооружения, — главный строитель Мазгут Имамахметов скептически улыбнулся. — А с личным как обстоят дела? Мы знаем, на что способна винтовка Али. Восемьдесят озверевших боевиков всего за день сровняют с землёй наши города. Ты такое развитие событий рассматривал?

— Для нападения им потребуется высадиться на поверхность. Рудовоз не предназначен для спуска на планету, — ответил Руководитель. — А штурмовик более восьми бойцов на борт принять не в состоянии. Даже если мы проморгаем первый рейс, второй перехватим наверняка.

— А восьмёрка уже оказавшаяся у нас, в центре одного из населённых пунктов! — сказал Мицра Батумани, хитрый и изворотливый Советник по торговым делам. — Скольких она успеет забрать с собой на тот свет?

— Будем повсеместно повышать бдительность, — ответил Али.

— Я бы не колеблясь поубивал их всех, — зло бросил Имамахметов. — Когда на кон поставлены жизни населения, колебаться недопустимо!

— Меня на данный момент волнует совсем другой вопрос, — подала голос Советник по медицине Ханна Менцель. — С чужаками непременно появятся чужеродные микроорганизмы. Что они с нами сделают? Мы с доморощенными инфекциями не научились толком бороться, а тут нам такой подарочек! Каковы будут последствия? Я просто боюсь думать…

— Давайте не будем торопиться, — возвысил голос Моня Шуйсман, на-чальник юридической службы. — Если потребуется, организуем дежурство у корабля противника, припугнём, надавим хорошенько. Первый Помощник объяснил — им осталось не так уж и много времени. Это плюс. Потянем время, посмотрим на реакцию пришельцев. Если они искренни в своих намерениях, то поможем чем сможем.

Договорить Моня не успел. Двери распахнулись со страшным грохотом и на пороге в клубах пыли, словно кикимора из болотных испарений, возник Махака — макака! Бывший Советник ныне находящийся на заслуженном отдыхе. И спокойное обсуждение было разрушено окончательно и бесповоротно. Махака и раньше был не подарок, а, уйдя на покой, впал в старческий маразм, и стал ещё плевачее, ещё визгливее, ещё подозрительней. В последнее время он по собственной инициативе, при поддержке выживших из ума последователей, взвалил на свои узкие и хлипкие плечи груз ответственности за спасение рода человеческого от скверны и ино-родных влияний. Ни один пусть даже мелкий конфликт, включая семей-ные ссоры, не ускользал от внимания Махаки. Он всегда находился в со-стоянии готовности и бесстрашно бросался в бой. Всех без исключения бесконечно удивлял тот факт, что Махака всегда находился в курсе всех событий и постоянно располагал самыми свежими сведениями. Откуда он их добывал, оставалось неразрешимой загадкой. Руководитель грешным делом предположил, будто воинствующий пенсионер и есть кургала, который решил немного поразвлечься, и совсем было собрался переговорить с ним без свидетелей, но вовремя спохватился, потому, что…он сам не понял почему, но передумал…

Бывший Советник принялся потрясать кулаками над головой, визжать и плеваться, чем внёс некоторое разнообразие, в грозящее стать скучным, совещание. Даже хладнокровный Диего оживился и на его аскетичном лице появился слабый румянец. А Махака орал и стучал ногами, размахивал знаменем защиты прав человека и предавал анафеме нерешительных анацефалов по вине которых уже завтра беззащитные города захлестнут полчища лютого врага. Но слава Всевышнему, сохранились на свете патриоты, способные грудью заслонить брошенных на произвол судьбы женщин и детей, так как Правительству, Советникам, пляшущим под дудку Такаранги и Руководителя, чуждо чувство ответственности, здравого смысла, не говоря об элементарном мужестве. Они готовы сдаться любому, кто в состоянии бросить в их сторону фантиком от конфеты! А вот если бы в своё время Советники удосужились пошевелить куриными мозгами и выбрали Руководителем его — Махаку — великолепного, то всё могло обернуться по-другому! К огромному сожалению, его кандидатурой преступно пренебрегли, и уже поздно исправлять ситуацию, зашедшую усилиями слюнявых болтунов в тупик. Лишь мощный, концентрированный удар по врагу расставит все точки над «И». Пришло время решительных действий! Пора в поход! Труба зовёт!

Вообще-то Махаку никто не воспринимал всерьёз. Всегда найдётся чудак, который возомнит, будто только ему дано спасти мир. С такими старались не спорить…

Советники обречено молчали. Сопротивляться не имело смысла. Себе дороже будет, а тех, кто всё же пробовал возражать и старался призвать к порядку хулигана, Махака немедленно заплёвывал с ног до головы, и обклеивал ярлыками, какие только мог придумать!

Неожиданно высокое собрание пришло в прекрасное расположение духа и быстренько разошлось по своим делам. Все знали, Махака будет бушевать ещё минут двадцать, затем выплеснется на улицу, и там продолжит рвать на себе рубаху, посыпать голову прахом и взывать к лучшим чувствам сограждан. А значит, продолжать собрание не имело смысла. Завтра Руководитель вновь призовёт Советников в Дом Правительства, забаррикадирует все входы и выходы, зарешётит окна, и тогда удастся, наконец, конструктивно поговорить, если, конечно, Махака за оставшееся время не успеет сделать подкоп, не обрушится с чердака, как снег на голову, или не протиснется через каминную трубу.

Однако с райберами необходимо что-то решать! Вилли прекрасно понимал — бросить на орбите пришельцев нельзя, отослать назад — не реально, позволить жить на Земле — крайне не желательно. Вот и думай здесь что хочешь! В данной ситуации Гриз лукавил перед собой, хоть и прекрасно знал, чем всё закончится…

* * *

— Мы можем помочь райберам, — Али задумчиво смотрел на океан, на чаек и изредка бросал камешки в набегающую, пологую волну. Друзья находились на северной оконечности Австралии. Могильник надоел, и они решили искупаться и погреться на солнышке.

— Ты говоришь об импульсной установке? — отозвался Вилли. Он лежал голышом на тёплом песке и считал ворон.

— Естественно…

— Значит так, отправляем их туда…затем сюда, — дирижировал левой ногой в такт своим мыслям Гриз, — но в таком случае придётся оставить их здесь. А на кой ляд они нам сдались? Никому не ведомо, с какой скоростью райберы размножаются и плодятся. Вот заполонят они за пару лет все земли и континенты, выдадут нам по кайлу, упекут в паршивые подземные рудники и заставят горбатиться без перерывов на обед и сон! С них станется… Более того, во время переброски какой-нибудь патриот собачий, движимый неугасимым чувством мщения, прихватит из мира двух планет пару червяков, и тогда нам всем придёт каюк!

— Брось, — лениво возразил робот. — На том конце трассы я устрою наблюдательный пункт и никому не позволю шалить и хулиганить. Тем более, что они, в основной массе, будут находиться в бессознательном состоянии, и пробудут там не более пяти секунд! Ты лучше вот о чём подумай. У нас заваривается крутенькая каша. По-моему райберов сюда послал кургала. Прикинулся одним из них, вдохновил до опупения, наплёл с три короба, наполнил надеждой сверх всякой меры. С него станется! Но каков сюжетец! Только представь — на Земле окажутся три вида биологически разных разумных существ! Каково!

— Он такой, он сможет, — поддакнул Лабер. — Только неизвестно, что решат Советники. Дельфины, как не крути, свои, местные, живут себе под водой и никому не мешают. А райберы народ пришлый, загадочный и строит из себя обиженных, а сами, между прочим, совсем недавно поубивали пропасть народу!

— Не переживай, Советники примут единственно верное решение — сва-лят все дела по райберам на тебя. Вот так судьба зло шутит над нами всеми…

— Как оно получится в будущем? — вздохнул Вилли. — Что о нашем решении скажут потомки? Осудят, или возблагодарят? Лично мне начинает не нравится то, что грядёт. Вспомни тот момент, как мы обживались после переброски людей из мира Второй Силы. Все ждали нападения со стороны свирепого врага. Сколько потребовалось усилий, времени, нервов, экспедиций, чтобы убедить население Города — нам никто и ничто не угрожает. Однако я до сих пор не уверен — умер ли страх полностью. Дети, слава Всевышнему, выросли в спокойной обстановке. Учителя сделали всё от них зависящее, чтобы у подрастающего поколения возникла уверенность в завтрашнем дне. И вдруг на тебе — появляются райберы. У нас ещё живы те, кто пришёл из их мира. Они прекрасно помнят своё прошлое, в котором нашествия чужаков производили страшные опустошения. Ко всему прочему существуют произведения великого писателя и гуманиста по имени Али, в котором доходчиво, образно, ярко, описаны события происшедшие с цивилизацией землян начиная от 1970 года и заканчивая нашими днями. Сей трёхтомный труд пользуется устойчивым спросом у населения. Так что оно находится в курсе всех перипетий истории, — Лабер с досадой поморщился. — Самый надёжный способ расколоть общество — начать поиски врага! Они накаляют обстановку, делают голову пустой, а глаза безумными. Военная истерия мгновенно набирает обороты и тогда непременно прольётся кровь! Вначале между людьми — противниками конфликта с пришельцами и ярыми сторонниками их полного и безоговорочного уничтожения. Жители городов на время забудут о райберах и бросятся друг на друга, пьянея от желания убивать. Затем победители, и не важно из какого лагеря они будут, отправятся на поиски виновников всех бед. А движение за искоренение супостатов возглавит не полуприпадочный Махака, а некто хладнокровный, давно выжидающий удобного момента, чтобы стать главным! Вождь сумеет направить безумие толпы в нужном направлении. А для разминки он расправится с Правительством, Советниками, а затем начнет целенаправленную охоту за Руководителем и его прихвостнем — скромным и трудолюбивым роботом…

Али, я боюсь, что если начнутся волнения, нам придётся стрелять по своим подданным, а это сразу усугубит обстановку. Этого я опасаюсь более всего на свете. Мы на пороге страшных событий. И не избежать их будет очень трудно…

— Хочу надеяться, что ты не прав, — сказал Али. — Меня удивляло, удивляет и будет удивлять другое — почему мы видим в любом пришлом человеке врага? Вот к Земле прилетели на последнем дыхании работяги, операторы, инженеры, пилоты и прочий трудовой люд. Они испуганы, не знают куда кинуться, раздавлены безысходностью и почти смирились с неизбежной кончиной. А мы перепугались до колик, дрожим осиновыми листочками, вместо того, чтобы принять гостей с распростёртыми объятиями, накормить, обогреть, спать уложить. Лично я не верю, будто они виновны в облучении Земли. Ответственность всегда лежит на политиках и партийном руководстве. Они принимают стратегические решения. Они проводят соответствующую обработку населения и направляют справедливый гнев в необходимое русло. Здесь Такаранга совершенно прав…

— Ты сегодня красноречив чрезвычайно. Я думаю, пока не стоит информировать людей о планах относительно райберов. А как ты относишься к оружию, находящемуся на орбите?

— Я наблюдаю за рудовозом и не позволю экипажу распускать руки, — гордо ответил Али. — Вот ты напомнил про околоземное пространство. Космический мусор, коего там болтается не меряно, с каждым днём всё в большем количестве падает на Землю. Скоро дело дойдёт до крупных фрагментов, которые не успеют сгореть полностью в атмосфере. Куда они попадут?

— Вот закончим с райберовским вопросом — вплотную займёмся хламом на орбите, — обнадёжил Гриз. — Молодец, что напомнил. А пока давай сконцентрируемся на главном…

Друзья в течение двух часов вели довольно оживлённый разговор на известную тему, затем искупались и улетели домой.

Глава ╧ 11

За последующую неделю Советники собирались ещё трижды. Они сразу разобрались в ситуации и согласились не распространяться о причинах столь частых совещаний. Все без исключения настаивали на главном — убивать гостей нельзя, а далее начиналось невнятное бормотание, пожимание плечами, ковыряние в носу и смущённое переглядывание.

Постепенно Советникам и Правительству надоела бесконечная толкотня воды в ступе, и они занялись своими прямыми обязанностями переложив, таким образом, решение основного вопроса на плечи Руководителя.

Райберы всё это время терпеливо ждали, изредка выходили на связь, в пространство не высовывались, дабы лишний раз не искушать судьбу, и вообще вели себя смирно, тихо, чему способствовало постоянное присутствие штурмовика, работающего в автоматическом режиме.

В то время, как в Доме Правительства пробовали родить ответ на непростой вопрос, на улице томился Махака. Он не пропускал ни одного заседания, привлёк на свою сторону горстку лодырей и дураков, которые устраивали пикеты, усиленно размахивали самодельными транспарантами и вопили что было силы неопределённые угрозы в непонятно чей адрес. Их вождь, взгромоздившись на бочку из-под оливкового масла, клял всех последними словами за то, что его не пускают в здание. Визжал о правах человека и призывал силы небесные обрушить свой гнев на головы тупых правителей. Пугал редких прохожих сообщением о том, будто за закрытыми дверями идёт неприкрытый торг с пришельцами относительно их свободы и жизни. Если сойдутся в цене — всем крышка! Продадут людишек с потрохами, ни за понюшку табаку. Короче, пробовал поднять широкие, оболваненные Руководителем, массы трудящихся на борьбу, пытался пробудить в них праведный гнев и желание изничтожить зажравшихся Советников. К сожалению, все его титанические усилия, как всегда, заканчивались полным фиаско…

А между тем настала пора соскучиться роботу. Ему начало надоедать болтание по орбите, хождение вокруг да около, тогда как на Земле его ждали большие и важные дела. Первый Помощник с некоторых пор курировал дельфиний вопрос…

Хвостастая банда давно покинула окрестности Порта. У китов были ещё сильны воспоминания о стрельбе автоматической пушки и мощи штурмовика. Робот на юрком истребителе без особого труда находил стаи аквасапиенс, довольно часто наблюдал кровопролитные схватки между ними, иногда вступал в контакт, насколько возможно, пытался вразумить братьев по разуму и пробовал направить их на путь истинный. Его охотно выслушивали, соглашались, важно кивали лобастыми головами, а в конце беседы неизменно просили доброго самаритянина подсобить в борьбе с несговорчивыми и жадными соседями.

Если сказать честно, Али довольно смутно разбирался в жизни дельфинов. О многом он просто догадывался, неизвестно каким по счёту чувством. В результате наблюдений и размышлений получалось следующее. Горбатые киты, полосатики, кашалоты и иже с ними особыми способностями не блистали, соображали медленно, никогда не лезли на рожон, всегда держались особняком и неизменно ворчали, когда им мешали кормиться. Гиганты особой агрессивности не проявляли, держали устойчивый суверенитет и старались не конфликтовать с соседями.

Касатки представляли собой экстремистское крыло китов. Большую часть жизни они проводили в набегах, войнах, междоусобных стычках, бесконечно гордились своей безграничной свирепостью, чувством локтя, неустрашимостью, независимостью и жаждой убивать. С Али они говорили сквозь зубы, исключительно потому, что признавали за ним определённые способности, и по этой же причине терпели его присутствие…

А заправляли всем дельфины. Умные, лукавые, дальновидные, быстро прогрессирующие. Они умели ладить со всеми. Легко обманывали гордых касаток, ловко направляли несокрушимую мощь более крупных родственников на решение своих задач, а огромных китов использовали исключительно для отражения нападения пришлых стай хищников и мародеров.

В любом случае китам предстоял долгий и трудный путь, который мог привести их к…никто в мире не мог даже предположить куда, да и не очень стремился сделать это.

Пришествие райберов оторвало робота от исследований, и без того продвигающихся слишком медленно. Али нутром чуял — с жалкими остатками Второй Силы особых проблем не возникнет, и всеми правдами и неправдами стремился вернуться к своей работе.

Время текло медленно, неумолимо и Лабер с каждым днём всё отчётливее понимал — райберов придётся принять, хочет он того, или нет. Принять вопреки здравому смыслу, заставить перешагнуть себя через гордость, смирить гнев в сердце, заглушить боль в душе, и, не смотря на трагическую память о погибших: дочери, родителях, Джеке, Лоу, Джоне, Главном Стратеге и многих, с кем никогда не был знаком, сделать крайне неприятный шаг. Сколько Руководитель передумал за это время — не знал никто. И вот, после соответствующих консультаций, райберам назначили день и место встречи. Исторический разговор состоялся на уже знакомом пляже в Австралии. Трое райберов и шестеро землян живописно расположились на стволах пальм, срубленных заблаговременно, и вели неторопливый разговор. Робот играл роль переводчика. Мансур — очень решительный молодой человек, участия в разговоре не принимал, сидел несколько на отшибе с винтовкой наизготовку и внимательно следил за потенциальным неприятелем. Слева от Вилли устроился Такаранга. Он больше слушал, изредка уточнял непонятные моменты. Отец Егорий сидел справа от Руководителя. Радом со священником находился Мимипопо. Он вёл протокол переговоров.

Имена у райберов оказались совершенно непроизносимыми. Вилли попросил Али придумать с ними хоть что-нибудь. Для простоты общения. Уж лучше бы он этого не делал. Первый Помощник и расстарался. Получилось забавно и немного смешно. Наиглавнейшего переговорщика, с лёгкой руки робота, нарекли Жоплимантом! Самого тощего обозвали Слюнтякликом. Последнего — Трикольником! Гриз укоризненно посмотрел на товарища и решительно обрезал длинные и легкомысленные имена. Жонт, Слют, Трик — так с сего дня и до скончания веков стали земляне называть гостей.

— Не хочу сказать, будто ваше появление у планеты наполнило нас радостью и счастьем. Не буду вдаваться в подробности, но после долгих и тяжких раздумий мы решили предоставить вам кров и место жительства…

— Искренне благодарим, — глухо произнес Жонт. — Только ваш велико-душный поступок вряд ли продлит наше существование. Хоть и не могу не признать — умирать вот среди этой красоты много приятней, чем в холодном пространстве.

— Мы в состоянии найти выход из тупиковой ситуации, — сказал Руководитель. — Однако у нас имеется ряд условий, неукоснительное исполнение которых гарантирует вам долгую жизнь вот в этом райском месте.

— О чём конкретно идёт речь?

— Мы располагаем действующим экземпляром импульсной установки. Если вы в курсе — при помощи определённых манипуляций возможно изменить биологию любого живого существа, и приспособить его к условиям существования на любой планете, — изрёк Али.

— Откуда она у вас взялась? — крайне удивился Слют.

— Это сейчас не столь важно, — уклончиво ответил Вилли.

— Не перебивай, — одёрнул товарища Жонт. — Продолжайте, прошу вас!

— Для начала выслушайте наши требования, — Лабер принял от Мимипопо два трепетных листочка и чётко, с выражением зачитал. — Экипаж рудовоза небольшими партиями опускается на планету, где проходит через импульсную установку. После обработки вашего брата переведут на остров Тасос, который распложен не так далеко от наших городов. Так будет удобно и вам и нам. В случае необходимости я смогу оперативно придти на помощь. Так вот! Любые не санкционированные действия штурмовика и рудовоза, как-то: самовольное изменение маршрута следования, уход на другую орбиту будут приняты за агрессивные и корабли подвергнутся немедленной ликвидации. Вместе с содержимым.

С того момента, когда последний райбер вступит на песок этого рос-кошного пляжа, мы заберём себе все транспортные средства, включая рудовоз, которые законсервируем и спрячем в надёжном месте.

Пришельцам категорически запрещается изготавливать и эксплуатировать плавсредства, при помощи которых они могут достигнуть континента. Исключение составляют маломерные суда, предназначенные для прибрежного лова рыбы.

Под страхом смерти всем переселенцам запрещается разработка и изготовление любого оружия, кроме того, какое предоставим мы.

Люди оставляют за собой право произвести переселение колонии чужаков на любую планету, более или менее пригодную для проживания, если таковая подвернётся в ходе исследований космического пространства.

Мы будем осуществлять за жизнью пришельцев постоянный надзор. Отказ от выполнения любого пункта данного документа карается немедленной смертью без суда и следствия.

Райберы готовились к чему угодно, но никак не к подобному повороту событий. Скорее всего, они заготовили торжественную, хотя и печальную, речь! Типа — «Мы, последние представители высшего разума, передаём вам, младшим братьям, факел знаний! Так не уроните же его, и с достоинством идите к вершинам цивилизации…». И так далее и тому подобное. И вдруг непредсказуемый поворот событий! Вместо могильного хлада на райберов пахнуло теплом и надеждой!

— Мы в растерянности, — наконец произнёс Жонт. — Нам необходимо со-общить удивительную новость товарищам. Требуется посоветоваться, приготовиться к предстоящему преобразованию и переселению…

— А о чём вам советоваться? — удивился тактичный Али. — Неужели среди вас найдутся желающие откинуть копыта?

— Организационные вопросы решим позже, — твёрдо заявил Слют. — А пока разрешите откланяться.

Райберы поднялись и отправились к штурмовику…

Люди остались на месте.

Робот на грузовике отправился не орбиту

Глава ╧ 12

Али задействовал свои таланты, подключился к внутренней системе связи рудовоза и имел удовольствие наблюдать за дискуссией, развернувшейся на его борту. Троица сидела в рубке. Эмоции били через край!

— Этого не может быть. Этого не может быть! — монотонно, подобно автомату, уже в сотый раз повторял Трик, раскачиваясь из стороны в сторону. — Неужели мы пали столь низко, что добровольно, без принуждения и понуканий обесчестим себя, своих детей, память о павших героях? Я более чем уверен — нас проклянёт собственный экипаж! Боже! Что мы творим? Мы летали в дальние миры, жили среди звёзд, владели технологиями, позволяющими мгновенно передвигаться на громадные расстояния. И к чему мы пришли в итоге? А к тому, что приползли на коленях к своим подопытным с мольбой о помощи! И теперь наша будущность зависит от полуразумных, вшивых созданий! Вы только подумайте — нам придётся всю оставшуюся жизнь рядиться в шкуры животных и жрать сырое мясо! Позорище! Лучше бы мне не дожить до такого срама!

— Возьми себя в руки! Будь сильным. Нам придётся вынести унижение, пройти через море презрения, но цель того стоит! — Жонт обнял Трика за плечи. — Я понимаю и полностью разделяю твои чувства, праведный гнев. Только на сегодня им нет места в наших сердцах. Крепись, могло быть много хуже!..

— Мы все смирились с неизбежной кончиной, как вдруг… — Трик отки-нулся на спинку кресла. — Многих уязвит предложение аборигенов. Самые горячие непременно захотят обрушить рудовоз на города примитивных существ, чтобы раз и навсегда покончить с этим фарсом. Но! Посмотрите на экран. Перед нами находится штурмовик с полным боекомплектом на борту и активированной системой наведения. Стоит нам включить двигатели, как он произведёт залп, и нам всем крышка…

— Безумие — плохой советчик в тяжкую годину. Мы — дети великой цивилизации и обязаны помнить об этом всегда! — заявил Слют. — Мы пока вынуждены идти на поводу у обстоятельств, и мой вам совет — не стоит пробовать изменить обстановку силовыми методами. Гневаться легко. Гораздо сложней принять действительность такой, какая она есть, проявить недюжинные: терпение, понимание и выдержку. Не стоит однобоко подходить к ситуации. Люди, какими бы они ни были убогими, тоже пострадали от нас, однако нашли в себе силы протянуть руку помощи своим заклятым врагам. Так неужели они благороднее нас? Как не крути, но именно они предоставили нам шанс возродить утраченное…

— Ты ещё скажи — подарили шанс! — Трика аж перекосило от возмущения и унижения. — Я всё понимаю! Умом! Но не сердцем. Может, мы когда-нибудь привыкнем бегать без штанов и питаться червями. Смиримся с личной убогостью и тоской по дому! Но, не смотря ни на что, всем нам очень хочется занять подобающее место в жизни. К сожалению, реалии говорят об ином. Скорее всего, нам не позволят главенствовать в этом мире…

— Давайте отбросим глупости и нереальные мечты, — попросил Жонт, — и попробуем трезво взглянуть правде в глаза. Будущее…

— Да не будет у нас никакого будущего! — перебил его Слют. — Аборигенов много больше по численности. Они идеально приспособлены для проживания на планете. У них развита, пусть первобытная, но всё же инфраструктура. А самое главное — люди будут стремительно прогрессировать, потому, что во главе допотопного государства стоит робот из мира эктов, и имеется в наличии импульсная установка, у которой наверняка пробит канал до планет Третьей Силы. Али далеко не тупица, и не абсолютный примитив! Он умнее всех нас вместе взятых! А Руководитель? Тоже далеко не прост. О них нам не стоит забывать. Нам изначально уготована печальная участь, если, конечно, не случится чудо. Но на него, увы, нам не стоит рассчитывать…

— Все правильно. В свои силы верить гораздо лучше, — поддакнул Жонт.

— Как вы думаете, этому самому Али можно верить? — спросил Трик. — Лично мне он не внушает доверия…

— Нас не убили, а это само по себе уже о многом говорит, — возразил Слют. — Устроимся на новом месте и начнём оказывать давление на людей. Пусть не воображают, будто мы их боимся…

— Не говори ерунды, — усмехнулся Трик. — У них есть люрминс, скорее всего не один. Истребитель, штурмовик и стрелковое оружие. А у нас? Мы находимся в заведомо проигрышном положении. На нас так даванут — небо с овчинку покажется! Давайте для начала приведём в порядок нервы и поговорим с командой. Пора заниматься делом, а не пустой болтовнёй.

Али скептически хмыкнул, выключил связь и стал готовиться к посадке. Он всё понял.

На следующий день робот передал райберам пакет документов, над которым прокорпел всю ночь…

Ближе к полудню Вилли осмотрел местность в том районе, где располагалась импульсная установка, выбрал удобные места для размещения стрелков, связался с Казимиром Павловским, попросил подобрать десятка два надёжных ребят и вооружить луками потуже. Они необходимы для наблюдения за прибывающими. Ещё потребуется Мансур с винтовкой. Он заменит Первого Помощника, который отправится в небольшую командировку. Далее Руководитель смотался в Австралию и определил место, где осядут переселенцы, и лишь к вечеру появился у Али дома.

Жилище робота поражало простотой даже видавших виды людей. Оно являлось притчей во языцех и неиссякаемым источником вдохновения для острословов. Более чем скромное строение представляло собой помесь собачьей конуры и голубятни по размерам, и ночлежку по обстановке. А к чему, спрашивается, искусственному организму роскошные хоромы? Советники не единожды укоряли Первого Помощника, совестили, требовали, чтобы он не дискредитировал власть и воздвиг себе дом соответствующий общественному положению. Однако Али всякий раз игнорировал их рекомендации и предпочитал свой курятник всем другим постройкам, тем более, что его там никто никогда не ждал и ждать не собирался! А перехватить чего-нибудь вкусненького можно было и в гостях.

Всех без исключения удивлял и настораживал тот факт, что скромный друг Руководителя, ни разу не был замечен в обществе прекрасной половины человечества, не стремился завоевать сердце какой-нибудь ветреной красавицы, или сковать себя узами Гименея. С другой стороны претенденток на сердце Али было предостаточно. Они всем скопом или по одиночке брали дело в свои руки и пробовали любыми способами обольстить завидного жениха. Результат их поползновений равнялся нулю! Некоторые, особо отчаявшиеся, апеллировали к Руководителю, однако большой начальник занял в столь щекотливом деле довольно странную позицию и никак не влиял на друга. Претендентки на роль миссис Али старели и от отчаяния соглашались на менее перспективных женихов. Две, три поклонницы покончили с собой от неразделённой любви. Однако атаки на робота не прекращались и всё новые и новые соискательницы, полностью уверенные в своих силах, красоте и умении грамотно использовать женские чары, устремлялись в бой!

Али ждал друга и от нечего делать поедал здоровенное кольцо чесночной колбасы, откусывая попеременно то с одного конца, то с другого.

— Вот за что я люблю Хвостюков — они в своём деле достигли совершенства, и сумели передать уникальные навыки потомкам. Виват Хвостюкам! Предлагаю установить им статую, отлитую из булонской ветчины, на самой главной площади самого главного города!

— Когда ты возьмёшься за ум? Сейчас от тебя неделю будет разить чесночным перегаром на всю округу! От него уже сбежали все мыши из твоей берлоги. Передохли тараканы и повесился домовой!

— Я не могу жить без чеснока, — сознался робот. — Он отпугивает вампиров, благотворно влияет на мои транзисторы и лампочки накаливания. И вообще, отстань от меня со своими нравоучениями. Моя личная жизнь дала трещину и пошла под откос, — прочавкал Али полным ртом, попробовал всхлипнуть, поперхнулся и закашлялся. — Перспективы туманны, в душе копится горечь. Выход у меня единственный — уйти в монастырь на предмет безудержного литья слёз, внутреннего томления и истерического ломания рук перед едва мерцающей лампадой, ликами суровых, не знающих сострадания, святых!

— Это ты к чему? — удивился Вилли. — Стареть начинаешь?

— А мне всё опротивело и обрыдло — особенно твои нескончаемые придирки. Ох, не ко времени я появился на свет! Что интересного случилось у нас за последние тридцать лет? Вправили мозги Махаке? Прикрыли кабак Ба Си, за что он нам до сих пор благодарен бесконечно, потому, что толкает своё пойло из-под полы втридорога! Состряпали эпическое полотно под названием «Встреча Руководителя с вождём дельфинов с последующим кормлением оного селёдкой!» Между прочим, ты на нём выглядишь словно реанимированный утопленник. Разогнали публичный дом Батистины Фурнье, и теперь её девицы обслуживают всех желающих на дому! Воздвигли два новых города! И прировняли сии достопочтимые деяния к разделу великих? Рутина всё это. И с райберами скучно. Приползли мокрые курицы, даже нагрубить не в состоянии, или обозвать как-нибудь обидно… Вот затолкаем мы их в резервацию, и дальше что? Так и будем нянчиться с ними до скончания века. Они же ничего не умеют. Даже рыбу поймать не в состоянии! Если мы им не дадим еды — сдохнут за неделю! Я так очень скоро покроюсь плесенью, поганками семи сортов и зачахну, а мой дух мятежный жаждет активной деятельности, приключений, смелого полёта мысли, рискованных предприятий, сопряжённых со старой доброй авантюрой! Только так раскроются мои многочисленные таланты и дарования. Иначе какой смысл в моём существовании? Дельфинам хвосты крутить?..

— Ты просто отлыниваешь от работы. Всё приготовил?

— Неужели у тебя возникли сомнения?

— В жизни всякое случается…

— Обижаешь, начальник…

— У меня есть личная просьба. Когда всё закончится, слетай в мир двух планет и внимательно осмотри обе. Если обнаружишь хоть намёк на улучшение ситуации — немедленно дай знать. Мы приложим все усилия для того, чтобы атмосфера восстановилась, и планеты вновь стали пригодными для жизни. Затем перебросим туда райберов. Меня с души воротит лишь от одной мысли, что эта сволота станет процветать и радоваться счастливому спасению рядом со мной! Люди сделали всё возможное, чтобы не пролилась кровь, не взяли грех на душу и довольно!..

— Как прикажешь, о всесильнейший!..

— Завтра я соберу мужиков и отвезу на место высадки. Ты отправишься к двум планетам. Не забудь оповестить райберов — послезавтра начинаем! Нет резона откладывать в долгий ящик операцию по их переброске.

Али тем временем доел колбасу, обтёр жирные пальцы о чистую тряпку, встал и, словно сытый кот, промурлыкал:

— И жизнь хороша, и жить хорошо. Ты не находишь?..

* * *

Грузовик в два приёма перебросил людей к импульсной установке. Молодёжь заняла исходные позиции, наскоро перекусила прихваченными из дому припасами и стала ждать гостей. Руководитель установил приводной маяк, спрятал грузовик и вызвал рудовоз. Можно было начинать…

Вскоре прибыли восемь добровольцев во главе с Триком. Он на скверном английском пояснил, что будет наблюдать за порядком, и если потребуется, поможет утихомирить недовольных. Лабер не возражал. Он скептически осмотрел группу и сделал приглашающий жест. Молодой, крепкий райбер с видом идущего на эшафот, сделал шаг вперёд, с тревогой обернулся на своих и побрёл к пещере, где поблёскивала импульсная установка. Гриз вздохнул, взял за плечо камикадзе и почти силой уложил на стол. Раздался звонкий щелчок и райбер исчез, а через пять секунд появился вновь. Он находился в глубоком обмороке. Трик подскочил в Лаберу и взвыл не своим голосом:

— Ты его умышленно убил у всех на глазах, чтобы лишний раз посмеяться над нами! Но я!..

Закончить Трик не успел. Вилли сгрёб его за шиворот, словно невесомого швырнул на землю, наступил коленом на грудь и в бешенстве прохрипел:

— Ты, падаль, не моргнув глазом, уничтожил шесть миллиардов людей ради прихоти, ударившей в голову! Если кто-нибудь из вас, хотя бы раз позволит себе открыть пасть, то клянусь всеми святыми — ни один из вас не доживёт до завтрашнего дня! Я не люблю когда меня принимают за дурака! Тебе прекрасно известно — переброска в большинстве случаев кончается обмороком, реже — сумасшествием, и как исключение — смертью! Если бы я захотел вас убить — бросил бы на произвол судьбы на орбите. А пока наберись терпения, если хочешь жить, и больше не утомляй меня своими воплями. После того, что я натерпелся от вашего брата — напугать меня весьма сложно. Усвоил?..

Трик в ответ хрипел и неистово вращал глазами. Дыхательная маска сбилась — райбер терял сознание. Гриз рывком поставил Трика на ноги и ушёл в пещеру.

Первопроходец начал подавать признаки жизни, а ещё через десять минут смог подняться со стола и самостоятельно выбраться на свет божий. Скорее всего, инстинктивно, чем сознательно, он схватил маску за шланг, и она тянулась за ним по земле, брякая застёжками. Друзья подхватили смельчака под руки и наперебой интересовались самочувствием. Первый опыт прошёл успешно. Оправившись от потрясения, Трик попросил разрешения связаться с рудовозом для передачи радостного известия. Лабер снизошёл…

В пещеру мгновенно выстроилась очередь. Через двадцать минут обработка первой партии завершилась. Её немедленно переправили в к постоянному месту жительства. Одни находились в сознании, других увезли в беспамятстве. Таким образом, всего за сутки райберы оказались на новом месте жительства. Вслед за ними улетел робот в сопровождении люрминса. Жонт попросил помочь с сооружением временного жилья. Никто из поселенцев не владел навыками строительства домов из подручного материала…

На следующий день их навестил Руководитель. Райберы сидели под прочным навесом и тихо беседовали меж собой. Али нигде не было видно, хотя люрминс находился неподалёку. Жонт помахал рукой. Лабер обошёл лагерь вокруг, напился из родника и подсел к компании.

— Не подскажите, куда подевался мой товарищ? — спросил он.

— Сидит на пальме, — криво усмехнулся Слют.

Вилли задрал голову. Али невозмутимо спускался.

— Что ты там забыл? — поинтересовался Руководитель.

— Мне до селе не были доступны радости первобытной жизни, — пояснил робот. — Экты, насколько мне известно, произошли не от обезьян. Вот мне и захотелось испытать — каково это быть потомком длиннохвостого какаду!

— Это не обезьяна, а попугай!

— На Экте это была обезьяна, — стал упорствовать Али.

— Всё равно ты не прав, — сказал Гриз. — Опираясь на последние данные мне стало понятно — экты произошли не от обезьян, а обезьяны произошли от эктов!

— Не надо хамить, вот хамить не надо, и остроумничать тоже! И все-таки, братцы, это здорово: пальмы, свежий воздух, вкусные червячки, ароматные жучки, тонизирующий помёт кенгуру и нет никаких забот!

— Мы испытываем удивительное чувство, — прервал диалог друзей Жонт. — В душе просыпается нечто непонятное, волнующее и немного пугающее. Тысячи запахов кружат голову, дыхание океана возбуждает. Мы помолодели на миллион лет. Увы, трое наших соплеменников не вынесли транспортировки. Их похоронили среди вон тех прекрасных цветов.

— Я привёз луки, стрелы, кое-какой инструмент, продукты на первое время. Оставляю блок связи со штурмовика. Он настроен на мою частоту. Понадоблюсь — вызовите! Всё. Нам пора. Пошлите кого-нибудь за вещами…

Друзей проводили до корабля.

— Мы не знаем — благодарить вас, или проклинать, — сказал на прощание Трик. — Чем обернётся в будущем избавление от смерти? Ещё на орбите был разработан компьютерный порядок рождения детей. Необходимо избежать кровосмешения. Нас мало. Личные интересы придётся отложить до лучших времён. Судьба установила для нас жёсткие рамки, из которых никто не сможет выбраться за всю жизнь…

— Всего вам хорошего на тяжком пути увеличения поголовья, — буркнул Руководитель и запустил двигатели…

* * *

— Поясни, пожалуйста, — говорил Али, положив ноги на пульт магнитного погрузчика, — каким образом мы будем осуществлять наблюдение за гостями? Поставим по периметру Тасоса сторожевые вышки с пулемётами? А ещё лучше понатыкаем их квадратно-гнездовым методом! Только где взять столько охранников?

— Им теперь не до побегов…

— Всё правильно, — поддакнул Али. — Но мы — руководители вселенского масштаба не имеем права жить сегодняшним днём. Не забывай — земляне для райберов полуобезьяны. В мире нет ничего страшней уязвлённой гордости. Пока они, сжав зубы, терпят и прикидываются благодарными, но едва их количество увеличится — всё изменится диаметрально. Презрение к низшим неминуемо подвигнет небожителей на агрессию и необдуманные действия. Стыдно признаться даже себе, что тебя спасли не боги, которые примчались на выручку, бренча фотонными двигателями, из подпространственных коридоров и протянули сильную, волосатую руку помощи, или, на худой конец, щупальце дружбы, а мерзкие, почти покрытые шерстью, твари, не обременённые сколь-нибудь значительным разумом! Чуть позже райберы непременно соорудят в укромном месте нечто напоминающее алтарь, уставленный изображениями разномастных богов, и станут приходить туда украдкой, тайно, каждый день и шептать иссушенными злобой губами — ещё не время, ещё не время, наш час ещё не пробил. Затем появятся дети. Их тоже научат ненавидеть. Таким образом, их богом станет ненависть, иконой — мщение и лютая злоба, которой все примутся неистово поклоняться со всем пылом уродливой души, ибо не потрудятся извлечь уроки из ошибок! Их дети, дети их детей станут ждать удобного момента для того, чтобы постараться отмстить за гибель предков. И, конечно же, они благополучно забудут, кто развязал войну и ради чего. К чему отягощать память подобными мелочами, когда всегда есть реальная возможность свалить вину отцов на низшие организмы…

— Я не уверен в таком развитии событий. Последующие поколения райберов узнают только то, что им расскажут родители. Реальность неминуемо войдёт в противоречие с услышанным. Старикам не поверят. Засмеют. Да и кому придёт в голову, что предки охотников и собирателей, едва научившихся пользоваться огнём, некогда бороздили просторы Вселенной! Жизнь — странная штука! У неё в арсенале имеются множество приёмчиков, которые призваны сохранить стабильность в обществе. Мне вспоминается Вторая Мировая война. Многие страны страшно пострадали, миллионы граждан погибли страшной смертью, города оказались разрушенными до основания. Казалось, человечество никогда не забудет о случившемся, столь велико было горе пострадавших, так необъятен был гнев оставшихся в живых. Однако дети, народившиеся в мирное время, воспринимали всемирную трагедию спокойно, с некоторым интересом. Последующие поколения и вовсе забыли о чудовищных жертвах и принялись с новыми силами вести локальные войны. То же самое, с большой долей вероятности, произойдёт и у райберов.

— А вот я допускаю возможность иного развития событий, — глубокомысленно заявил Али. — Мы все находимся у истоков новой эры. Летоисчисление начинается практически с нуля. Никому не захочется выглядеть в глазах потомков чудовищами или безвольными мямлями. Для этой цели потребуется кто-нибудь другой, и не так уж трудно догадаться, кто это будет. Мы ни черта не знаем о жизни райберов. А вдруг в их подленьких душонках имеются тайные вместилища, где концентрируется злоба и ненависть, кои делаются с течением времени ещё злобнее и ненавистней, подобно выдержанному вину, которое год от года становится всё крепче и крепче. Вдруг старики могут подпитывать молодняк отрицательными эмоциями. Исходя из изречённого мною делаем вывод: нам придётся постоянно наращивать мускулатуру и готовиться к грядущим баталиям. Жизнь в очередной раз выдумала для нас ни с чем не сравнимое приключение. Ребятки с облаков могут быть довольны. Они устроили себе дивное развлечение на ближайшие годы. Значит, мой визит в мир двух планет затягивать не стоит. Я буду отсутствовать некоторое время. Не скучай…

— Ты собираешься прямо сейчас?..

— А что тянуть? Люрминса оставь себе. Слишком многие видели им-пульсную установку. Пусть покараулит. На всякий случай…

Через два часа друзья расстались. Али попросил Лабера об одном — ни при каких обстоятельствах не пользоваться установкой. В данной ситуации им нельзя находиться в одном месте.

Робот отсутствовал ровно неделю. За это время в личной жизни Руководителя произошли трагические события. Не смотря на все усилия докторов, умерла Ирма. Не выдержало сердце. Супругу Лабера хоронили всем миром, без лишней помпезности и шумихи.

Райберы беспокоили всего один раз. Просили привезти личные вещи и прочие мелочи с рудовоза. Корабль вместе со штурмовиком всё ещё находился на орбите, и Вилли в сопровождении неизменного люрминса совершил экскурсию на борт неприятельского дредноута. Затем занялся разработкой мер по ликвидации обломков, заваливших половину околоземного пространства. Металлические фрагменты удобоваримых размеров подлежали изъятию для переработки, а крупные — обязательному расчленению, с последующей утилизацией на Земле. С мелочью связываться не имело смысла. Она сгорала в атмосфере полностью.

Работы было — не початый край. Причём не на один десяток лет. Жизнь настойчиво требовала заняться завалами. Они в скором будущем начнут падать большими массами…

Для начала Вилли решил провести перепись обломков. После нескольких дней бесконечных полётов он насчитал их семьдесят две тысячи. Причём в расчёт принимались куски не менее двадцати тонн весом. Получалась крайне удручающая картина.

Тут появился Али, и Руководитель вздохнул свободней. Вот что рассказал робот. Разговор состоялся у Гриза дома в присутствии Павловского, Такаранги и Мимипопо.

— Я решил не торопиться, — важно вещал Первый Помощник, восседая возле камина. — Первым делом я основательно обстроился на станции. Проверил самым тщательным образом анализирующую аппаратуру и биологическую лабораторию, затем запустил пищевой синтезатор и сделал изрядный запас продовольствия. Далее последовал осмотр двух шатлов и скафандров. К концу дня я, абсолютно измождённый, решил основательно передохнуть. Требовалось пораскинуть мозгами и более глубоко продумать дальнейшие действия. Если сказать честно — я ждал в гости нашего проказника, но он не соблаговолил появиться. Жаль, очень хотелось бы покалякать…

— О ком идёт речь? — поинтересовался Такаранга, вкусно прихлёбывая чай из большой кружки.

— О сущей безделице. Шатается здесь один тип, где не попадя, путается под ногами и постоянно изводит советами. Не о нём сейчас речь. Я в тиши, уединении предался размышлениям и очень скоро пришёл к весьма важному умозаключению!

— К какому именно, если не секрет? — спросил Мимипопо.

— Лёжа на боку ничего сделать не удастся!

— Гениальная находка, — буркнул Лабер.

— Я сразу же отправился на вторую планету. Она в деталях напоминала первую. Выжженная пустыня, и ни грамма воздуха. Собственно, моя миссия на этом и завершилась. Робкие надежды не оправдались.

— Мы обречены сосуществовать с райберами вечно? — грустно констатировал Гриз. — Конечно, у нас в активе припасён один не плохой вариантишко. К нему мы прибегнем в крайнем случае…

— Устроим сафари? — улыбнулся робот. — А потом приколотим их препарированные головы к стенам? Для более эстетического восприятия действительности.

— Мы преобразуем райберов под какую-нибудь планету, и скатертью дорожка!..

— Сей финт у нас не пройдёт, — ответил Али. — Нет соответствующего диагностического оборудования. Райберов переделать легко и просто, а вот идеально подогнать под условия планеты — большой вопрос, и для нас неразрешимый. Не стоил лишний раз мучить бедолаг, кем бы они ни были. Проще перестрелять поодиночке. Всё гуманнее…

На этом доклад робота закончился. Однако он явно что-то не договаривал, да и по времени поездка не срасталась. По словам Али, он управился за три дня, а отсутствовал — семь! Где болтался робот четверо суток, не знал никто.

— Тогда и головы ломать не стоит, — поднялся с места Такаранга. — У нас своих забот по ноздри. Пошли, господа, утро вечера мудренее…

— А теперь сознавайся, мерзавец, в своих очередных прегрешениях! — стал наступать на товарища Гриз, едва они остались одни. — Что опять натворил?

— Я по случаю заскочил к райберам в гости. Посмотрел, нет ли кого ещё, а за одним посетил лабораторию, где создавались люрминсы…

— И привёз с собой, на всякий случай, несколько штук, — вкрадчиво подхватил Лабер.

— Всего четыре маленьких, безобидненьких, люрминсика, и блочики управления к ним. Райберы, низведённые до обезьяньего уровня с вершин поистине беспрецедентных, неминуемо затеют маленькую гадость. Вот тут наши неподкупные друзья обязательно пригодятся. Тем более я разжился новейшей разработкой — программируемыми организмами. Блоки управления я скомпоновал в виде серёжки. Радиус действия пять тысяч километров. В неактивном состоянии у люрминсов нового поколения функционирует исключительно охранная система. Дёшево, удобно, безопасно. Мало того, мне посчастливилось привезти установку биологической совместимости, так как она изготовлена целиком из органики. С ней блок управления уже не понадобится. Генные связи самые крепкие в мире! Блок можно отобрать, украсть, снять с трупа, тогда как…

— Ты хочешь срастить меня с биомассой? Превеликое тебе мерси! Что ещё ты планируешь сотворить со своим другом? Какого монстра состряпать? Не стесняйся, я весь в твоём распоряжении…

— Между прочим, старичка нашего я того — оприходовал. Он выработал свой ресурс и ушёл с почётом на заслуженный отдых.

— Проворный ты и сообразительный до чрезвычайности, — восхитился Лабер. — Пока меня не разбил паралич, сознавайся во всём!

— На сегодняшний день новостей больше нет.

— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Вилли. — Вот и славненько! Значит ещё поживём! Давай завезём на всякий случай дивизию люрминсов и обложим ими райберов со всех сторон.

— Не стоит иронизировать. В нашем единоличном владении находится огромное хранилище хищной биомассы, наполненное до краёв! Понадо-бится — привезём сколько требуется.

— А ты ни разу не задумывался над простой мыслью. Люрминсов придумали райберы, а раз так — они постараются обернуть их против нас, минуя блоки управления.

— Брось говорить ерунду. На что способны наши гости без техники, науки? Они потеряли всё, вплоть до туалетной бумаги, и беззащитны, словно младенцы. Того и гляди передохнут с голодухи, а ты их перепугался. Зайка серенький!

— Твои действия — не повод для риска, — насупился Руководитель. — В мои прямые обязанности входит забота о безопасности человечества!

— В мои тоже, — парировал Али. — Одного люрминса возьми себе и никогда, слышишь, никогда не появляйся без него в Австралии, чем бы ни были продиктованы твои поступки. Дома можешь повесить его на вешалку для шляп, или использовать вместо коврика возле входных дверей. Уразумел?..

— Вынужден согласиться. Ты же всё равно не отстанешь! А сейчас я хочу побыть один. Иди, Али, отдыхай. Впереди много работы. Да! Не забудь взять план по мероприятиям на орбите. Завтра, не позже полудня, доложишь свои замечания. Удачи тебе…

Глава ╧ 13

Штурмовик вздрогнул от залпа тяжёлых орудий. Взрыв разорвал носовую часть носителя пополам, и два почти равновеликих куска стали медленно расходиться в стороны. Второй залп разнёс их в клочья.

— Нам с каждым днём всё трудней и трудней добывать боеприпасы, — пожаловался робот. — Мы тратим уйму времени на их поиски, а крупных обломков не убывает. Мне начинает казаться, будто кто-то специально подсовывает их под самый нос.

— Необходимо удвоить усилия, — сказал Руководитель. — Обстановка с каждым днем осложняется. Третьего дня в район Кубы рухнула кормовая часть транспортного корабля. Ты видел, к чему это привело?

— Воронка выглядит впечатляюще. Нам не одолеть грандиозный завал, а оставить всё как есть недопустимая роскошь. Предлагаю задействовать рудовоз. Вытолкнем самые массивные обломки на максимально высокую орбиту — все легче станет.

— Сколько у нас осталось ампул с антиматерией?

— Двадцать одна штука…

— Я что-то проголодался, — потянулся Лабер. — Давай отстреляемся и слетаем на обед.

— Между прочим, а не пора ли привлечь к работам на орбите ещё кого-нибудь. Мы так много не налетаем! Нам потребуется, как минимум, ещё два экипажа.

— Мы разделимся, и каждый возьмёт себе по два стажёра, а вот с третьим возникнут трудности. У ребят маловато полётной практики. Они не справятся, — Вилли почесал затылок. — Давай привлечём райберов. Они тоже находятся под ударом. Пусть пошевелятся и займутся общественно полезным трудом. Лично я не нанимался горбатиться на них.

— Ты им доверишь штурмовик с полным вооружением? — удивился робот. — Лучше ничего не мог придумать?..

— Разговор идёт о рудовозе и не более того, — огрызнулся Гриз. — Ты же притащил с собой четырёх люрминсов. Вот и решение вопроса. Возьмём троих райберов, приставим к ним двух охранников, снимем с корабля всё лишнее, запрём экипаж в рубке и пусть вкалывает…

— Я бы не стал рисковать, — упорствовал Али. — Разгребать останки своих соплеменников — занятие не из приятных. Какой будет их реакция? А каким образом поведут себя их товарищи в Австралии, когда узнают, что они делают на орбите? Нам только конфликта не хватало…

— Пусть терпят, — неожиданно обозлился Лабер. — Мы, видите ли, обязаны беречь их ранимые души. Нет! Пусть полюбуются на дело рук своих! Насладятся дивным зрелищем. Почему мы должны входить в их положение? Привыкнут, никуда не денутся! Сегодня же слетаю к Жонту, пусть готовит команду…

— Поступай как знаешь, — Али ввёл данные в бортовой компьютер. — Скорее всего, ты прав. Продолжаем стрельбу, раз ты у нас так оголодал…

После обеда Руководитель сел в истребитель и отправился к Панамскому каналу. Там, в своё время, по настоянию Первого Помощника, создали учебный центр. Робот лично принял участие в строительстве. Всего за два месяца двенадцать человек поставили шесть капитальных домиков. Один отвели под столовую, в котором могли поместиться до двадцати курсантов. Ещё один оборудовали под спальню. В трёх разместили учебные классы, тренажёры, сработанные из всякого хлама. В отдельном помещении расположили материальную часть различных космических аппаратов, таблицы, рисунки, диаграммы, начертанные разноцветной гуашью лично Али. Он долгое время подбирал на орбите наглядные пособия, свозил их к Каульвюру, ремонтировал, чистил, распиливал вдоль, подкрашивал и перевозил в учебный центр. В последнем здании устроили комнату отдыха для Руководителя и узел связи. Первый Помощник буквально по крохам собирал аппаратуру для него. Многого не хватало, очень многое не удалось починить, но необходимый минимум обеспечить удалось. Обстановка изменилась тогда, когда к Земле пришёл рудовоз. Робот получил уникальную возможность воплотить свои мечты в жизнь. Он долго шнырял по кораблю райберов, отвинчивал, отбалчивал, отрывал всё приглянувшееся и тащил на планету.

На данный момент в центре находилось восемь человек, которых ото-брали после тщательного медицинского обследования и интеллектуальных тестов. Шесть юношей и две девушки — первый отряд космонавтов, прилежно учились, тренировались под командованием Александра — сына Лабера. Он нёс ответственность за всё происходящее в лагере.

Подготовка к полётам продвигалась медленно, но верно. Руководитель всё понимал и не торопил события. Молодые люди жили уединённо на полном самообеспечении, что, естественно, входило в программу обучения. Трудности закаляли. Будущие покорители Вселенной с энтузиазмом восприняли весть о скором выходе в открытое пространство. Вилли попросил сына выбрать четвёрку лучших, остальные становились их дублёрами. Затем Гриз вернулся в Мирный, забрал Али и улетел к Тасосу, предварительно предупредив Жонта о визите.

* * *

Вилли посадил истребитель посредине начинающего строиться посёлка, оставил охрану и вместе с роботом прошёл в административное здание. Там друзей встретила уже известная троица.

— Что на сей раз привело вас в наш скромный уголок? — сухо поинтересовался Трик. — Надеюсь, мы ничем не провинились?

— Не хочу лукавить, — мрачно улыбнулся Руководитель, — если что слу-чится — разговаривать будет не с кем, по крайней мере, с вашей стороны. Мы приехали сюда не припираться, считать шишки, синяки и душевные раны. Нам требуется ваша помощь…

— Какая конкретно?

— Прямо над нами летает огромное количество разнокалиберных обломков флотов Второй и Третьей силы. Вы их сами видели. Так вот! Они уже начали падать на планету, представляя тем самым, серьёзную опасность для всех нас. Наши люди пробуют, пока с минимальным эффектом, изменить взрывоопасную ситуацию. Основная масса моих подчинённых не в состоянии работать самостоятельно, и вы прекрасно осведомлены почему! Поэтому, раз все мы в равной степени находимся под ударом, я решил обратиться к вам со следующим предложением. Нам требуются три пилота на рудовоз. Ему под силу увести особо крупные фрагменты подальше от Земли, отдалив тем самым момент из падения нам на головы на неопределённый, довольно продолжительный, срок. Это позволит нам сконцентрироваться на более простых объектах, и организовать планомерную доставку материалов на планету.

— Вы хотите нас принудить нарушить покой павших соотечественников, причём от вашей руки? — затрепетал Жонт.

— И наших тоже, — сказал робот. — Ближе к делу. Приберегите эмоции для другого случая.

— Хорошо. Мы дадим вам знать о нашем решении к концу дня, — гордо вскинул голову Слют. — У нас тоже есть к вам просьба. Мы не знаем, как ловить рыбу и строить то, на чём можно плавать. Поможете?..

— Когда выйдите на связь, тогда и поговорим, — уклончиво ответил Али. — Нам пора…

Через час друзья снова ковырялись в космическом мусоре, искали боеприпасы, вели прицельный огонь и искренне надеялись — когда с неба польётся огненный дождь, он не достигнет поверхности планеты.

* * *

Райберы в помощи отказали. Причём в категорической форме. Нас мало, сказали они, каждый член общества на вес золота. Если с пилотами на орбите при выполнении сложного задания что-нибудь случится — это станет невосполнимой потерей! Рисковать своим будущим они не имеют права. А обломки…они могут в них и не попасть. К чему поднимать шумиху раньше времени…

Ловите рыбу руками — последовал вежливый ответ, и плавайте верхом на кокосовых орехах. Однако отказ поселенцев заставил друзей крепко призадуматься. Бесись, не бесись, а что-то предпринимать было необходимо. Собственно, выход был всего один — работать двумя экипажами, а когда стажёры наберутся опыта, предоставить им полную самостоятельность.

Робот командовал рудовозом, а Вилли трудился на штурмовике. В один из визитов в Мирный, Гриз переговорил с Такарангой, нагрузился у Хвостюков копчёностями, прихватил стряпуху, прачку, четырех подсобных рабочих и доставил в лагерь. Молодые астронавты не должны были более отвлекаться на хозяйственные работы. Кроме того, в распоряжение Мансура был отдан истребитель. Он обеспечивал снабжение центра всем необходимым.

Таким образом, сложная эпопея по расчистке космических завалов началась. Стажёры поначалу сильно робели, пугались вида Земли из пространства, уродливых обломков, но постепенно осмелели, пообвыкли и довольно умело, а главное — самостоятельно, стали управлять штурмовиком. Вскоре Вилли пересел на грузовик и занялся доставкой металла на специально оборудованный склад. Хороший запас никому, никогда не мешал.

Приблизительно через месяц после начала работы на орбите, друзья после сытного ужина полулежали в шезлонгах и смотрели на звёздное небо. Молодёжь спала мёртвым сном. В бездонной вышине нескончаемым потоком двигались светящиеся точки. Над горизонтом парила полная Луна.

— Знаешь, — говорил Руководитель расслабленный и удовлетворённый, — я раньше не задумывался над простой и очевидной мыслью, да и ты, по-моему, тоже…

— Мне не интересно обращать внимание на простые и очевидные мысли. Мне нравится всё неординарное…

— Райберы находились возле Земли довольно продолжительное время.

— Глыбокая мысля! — ввернул робот.

— Пришельцы не могли не обследовать нашу соседку. Что они построили, или оставили там? Нам следовало давным-давно посетить Луну и хорошенько всё осмотреть. Не дай Бог, на ней спрятана какая-нибудь гадость. Вдруг она очнётся и припрётся к нам?..

— А почему, собственно, на Луне они должны были оставить что-либо? — лениво поинтересовался робот.

— Сила гравитации на нашем спутнике соответствует силе притяжения в космическом поселении. Поэтому крайне велика вероятность, что райберы в первую очередь десантировались на Луну, дабы потренироваться, воздвигли на ней некий промежуточный лагерь, и лишь потом принялись обдумывать планы относительно заселения Земли…

— Пожалуй ты прав, — лениво отозвался Али. — Однако было бы непростительной ошибкой считать райберов дураками. Вспомни эктов и то, каким образом они обезопасили планету от постороннего вмешательства. Противник мог поступить так же. К чему нам рисковать и будить зверя? С другой стороны — время идёт, ресурсы тают. Визиты всякой сволочи нам абсолютно ни к чему!

— Нам рано или поздно придётся осмотреть поверхность спутника Земли, раз решили спрятать там рудовоз, — Гриз почесал за ухом и широко зевнул. — Хорошо бы послать туда оперативного разведчика, только такового нет в наличии. Придётся лететь самим.

— Ну, уж дудки, — вяло возразил Али. — Вдвоем нам туда путь заказан. Нам непозволительно рисковать своими драгоценными жизнями. Лишь в одном ты прав — кому-то придётся, хотим мы того или нет, побывать на Луне.

— Будем тянуть жребий?

— В том нет надобности. В любом случае лететь надо тебе, — Первый Помощник потянулся к столику, взял румяный персик и с хлюпом откусил. — Я плохо владею искусством пилотирования в пространстве. Значит тебе и карты в руки.

— С разведкой не стоит тянуть, — Вилли начал засыпать. — Завтра поговорим подробнее.

На следующий день состоялся военный совет по поводу экспедиции к Луне. Молодёжь уже трудилась на орбите. В совещании приняли участие: Али, Руководитель и попугай Борька с наполовину обгрызенным хвостом. Его подобрали недалеко от базы умирающим от ран, выходили и отпустили на свободу. К большому удивлению птица не пожелала покидать людей и осталась жить в учебном классе. Кот Транзистор, далёкий потомок легендарного Дракона, безумно ревновал попугая к хозяину и старался всячески досадить ему. Два дня назад он подкараулил Борьку и оттяпал ему часть хвоста. В назидание всем подлизам и подхалимам на свете…

По большому счёту обсуждать было нечего. Затягивать с полётом не имело смысла. Друзья коротко простились, и Руководитель стартовал. Его начинала одолевать тревога…

* * *

Вилли не стал активировать систему наведения. Это могло возбудить подозрения потенциального противника. Охрана, если она существовала, как и сам объект, обязательно почуют неладное и откроют огонь на поражение, а это не входило в планы Руководителя. Требовалось прикинуться своим, правда, он не мог послать сигнал узнавания, но выбирать не приходилось.

Когда до поверхности осталось порядка десяти тысяч километров, Гриз включил сканер на полную мощность, и двадцать минут спустя, перешёл на высокую орбиту. Для начала хотелось осмотреться. После каждого витка Лабер менял плоскость орбиты, и вот на самом терминаторе он увидел. Объект искусственного происхождения! Огромный! Скрытый под десятиметровым слоем грунта. Наружу выходила только шлюзовая камера более чем скромных размеров. При повторном облёте, сканер засёк ещё одно сооружение. В обоих зданиях наличествовала лёгкая биологическая активность. Она внушала большие опасения. Вилли не стал искушать судьбу и тихонько убрался восвояси. Требовалось срочно посоветоваться с роботом.

Первый Помощник выслушал сообщение друга, некоторое время молчал, затем уселся в шезлонг, пригласил Гриза жестом располагаться рядом и медленно произнёс:

— Пришло время для переброски больших масс люрминсов. Без них нам не одолеть врага.

— Биомасса не в состоянии стрелять в пространстве, — возразил Гриз.

— Зато в прямом контакте ей нет равных! — ответил Али. — Придётся да-вить массой. В любом случае необходимо ликвидировать лунную базу. Чем быстрей — тем лучше! Никто не знает, что ей взбредёт в голову. На какие действия она запрограммирована? Через какой срок должен поступить на базу сигнал, говорящий, что вокруг всё спокойно? А если его не последует? Что произойдёт тогда? К нам снарядят разведку? Попробуют выйти на связь?..

— Месиво на орбите непременно насторожит разведчика. Он пошлёт сигнал тревоги. Вот тут и начнутся основные действия. В данном контексте вынужден с тобой согласиться — нам придётся наладить бесперебойную доставку люрминсов. Без них мы, как без рук! Чёрт! — неожиданно хрустнул зубами Лабер. — До чего не охота тащить их сюда! Да, не забудь отменить все работы на орбите…

— Ни в коем случае, — возразил робот. — Ребята трудятся на аппаратах райберов. Это введёт в заблуждение возможного разведчика. Не стоит торопиться…

— Я не хочу рисковать. Им всё равно не ответить на запрос, — упорствовал Вилли. — Тем более, что нам потребуется и штурмовик и истребитель и грузовик, а с рудовозом ребята справиться не в состоянии. Давай, лети в Мирный. Я прибуду, как только управлюсь с делами, за одним дождусь пилотов, и мы в полном составе вернёмся домой.

Робот улетел. Лабер вызвал работников, распорядился немедленно возвращаться, затем, чтобы не терять времени даром, решил перекусить.

Когда все обитатели базы собрались вместе, Руководитель объявил о временном её замораживании и переводе персонала и пилотов на бессрочный отдых. До особого распоряжения…

За последующую неделю Гриз принял полторы тысячи люрминсов. Их разместили в заброшенных копях. Затем появился Али и немедленно приступил к программированию. Вилли улетел в Мирный. Такаранга нуждался в помощи…

Друзья не виделись три дня. Всё это время Руководитель проводил в Доме Правительства. В Кангенде возникли стихийные волнения по поводу внедрения нормированного рабочего дня. Казимир Павловский провёл тщательное расследование и выяснил кто, и главное зачем, мутил воду. Зачинщиками беспорядков оказались владельцы мастерских. Они лишались прибыли из-за сокращения производства продукции. Смуту удалось подавить в зародыше. Для этого хватило простого ареста активистов. Далее в Кангенде появился Мимипопо и разъяснил разгневанному народу всю глубину его заблуждения.

В Дом Правительства прибыл Первый Помощник, с независимым видом прогулялся по коридорам, сделал замечание охране, заглянул в отдел культуры, улыбнулся Ситай Мариам, пошутил с Эльмаром Поккилайнен, увидел Руководителя и принялся делать ему таинственные знаки.

Вилли перехватил Юргена, который мчался в канцелярию с пачкой бумаг, и попросил собрать Советников на среду, к полудню. Всех без исключения. Он хотел поставить правительство в известность насчёт лунной базы, и какую опасность могло принести её содержимое.

Друзья зашли в кабинет Руководителя и там, после недолгого обсуждения, решили разместить люрминсов на орбите. Там можно было разделить их на группы и расквартировать в останках жилых блоков. Уж пусть они торчат в космосе, чем под самым боком!

После того, как отряд хищной биомассы сменил место жительства, со-стоялось заседание правительства. Оно проходило достаточно бурно. Самые горячие Советники требовали смерти райберов, считая их виновными во всех бедах (что было от части правдой), другие старались мыслить здраво, третьи переживали за мирную жизнь, налаженную с таким трудом. В результате Советники в очередной раз не приняли конкретного решения, ограничившись общими рекомендациями. Если говорить честно, они довольно слабо ориентировались в космической тематике, и каждый раз полагались на огромный опыт своего предводителя. Вилли их прекрасно понимал. Просто он не имел права не поставить высокое собрание в известность. Принцип полного доверия и открытости свято соблюдался Лабером.

На следующее утро из Порта примчался посыльный на взмыленной лошади. Он принёс странную новость. Сегодня, на самом рассвете, возле побережья появились дельфины в количестве трёх штук. Такого не случалось давно, поэтому на визитёров обратили внимание. Киты, не притормаживая, вошли в бухту, подплыли к дому на сваях, в котором некогда создавался разговорник и через дежурного потребовали кого-нибудь из официальных лиц. Перепуганный насмерть мужичок, кубарем вылетел из домика и бросился вверх по улице на поиски Элиаса Переса. Когда старейший из рыбаков прибыл, то услышал крайне удивительное сообщение. Дельфины, возбуждённо вереща, рассказали, что вчера ночью на них посмотрели с неба. Взгляд был тяжёлым, пристальным, болезненным. Он пробирал до костей. Вначале дельфины растерялись, принялись спорить, ругаться, затем решили поставить в известность людей. Почему они так поступили, Элиас не понял, что не помешало ему немедля послать гонца к Руководителю.

Вначале Лабер не сообразил о чём идёт речь. Может дельфины объелись селёдки? Но Али уверенно заявил:

— Всё это не к добру! Китярам нет резона вводить нас в заблуждение. Рыбы не зря всполошились. Они явно почувствовали неладное. Знаю, знаю, — замахал он руками на друга. — Они не рыбы, но всё равно рыбы! Если я не ошибаюсь, это похоже на работу тяжёлого сканера. Причём не далеко расположенного! Ориентировочно — на Луне.

— Пожалуй ты прав, — согласился Вилли. — Если твои предположения верны, то вскоре у нас появится разведка. У райберов хватит времени, чтобы привести базу в состояние повышенной готовности. К сожалению, я разбудил медведя. Охранная система засекла штурмовик.

— Бортовой компьютер непременно бы зарегистрировал облучение от радаров, — возразил Али.

— Скорее всего, у неприятеля имеются несколько видов следящей аппа-ратуры, — ответил Гриз, — которые наверняка составляли стационарную, функционирующую на постоянной основе, своего рода эдакую паутину, прикосновение к которой не осталось не замеченным базой. Сеточка засекла штурмовик, определила его принадлежность, но не дождалась опознавательного сигнала. Тогда компьютер, повинуясь программе, включил пучковый сканер, в надежде получить подтверждение с Земли. Не получил…

— Двум смертям не бывать — одной не миновать. Наверное так лучше! Решим последнюю проблему, и тогда над всеми воссияет солнце радости, — вдохновенно произнёс робот. — И мы сразу поумнеем до невозможности, и аки птица феникс воспарим над вселенской суетой, затем выловим пакостного кургала и поставим ему синяк под глаз!

— Поехали на орбиту, — улыбнулся Вилли. — У нас каждая секунда на счету. Хватит разговоров, кургалалов!

Штурмовик вышел в открытое пространство. Али привёл в чувство сотню люрминсов и равномерно распределил вокруг планеты. Пусть наблюдают…

— Знаешь, Али, — неожиданно заговорил Лабер. — Мне сильно не понравились твои слова относительно последней проблемы. Ох, чует моё сердечко, ты не прав. Помнишь, на самом первом собрании Советников, посвящённом появлению райберов возле Земли, Каульвюр заявил, будто мы с ними ещё наплачемся, потому, что вслед за рудовозом появятся боевые корабли…

— Махака, если мне не изменяет память, визжал приблизительно то же самое. Помню, он тогда едва не сломал палец, тыча меня в грудь, в страстном желании убедить в своей правоте.

— А тебе не кажется, что он совершенно прав? — спросил Гриз. — Мир Второй Силы обладал великолепно развитой инфраструктурой. Центральное поселение плотно контактировало с перерабатывающими комплексами, те регулярно поставляли сырьё с планет. Кроме того, наверняка велась обширная изыскательская работа. На поиски новых месторождений снаряжались экспедиции. Специально подготовленные корабли уходили в автономные походы к заранее определённым целям. Мне почему-то кажется, райберы и не подумали сворачивать программу исследований в связи с переездом. Я бы на их месте организовал в оставленном поселении своеобразный космопорт дальней разведки. Там же я бы расположил лаборатории, в которых могли трудиться самые разные специалисты. Удобно, практично, выгодно! Мы в силу обстоятельств не успели осмотреть развалины, допустив тем самым большую ошибку, которая со временем обещает стать роковой! Предлагаю обратить на мои слова самое пристальное внимание. Пока не поздно…

— Нам потребуются годы на поиски информации по данному вопросу. Шарить по убитым жилым и административным блокам — занятие крайне не благодарное.

— Всё правильно — нам с тобой не разорваться. Нас всего двое, и нам просто некому доверить столь ответственные дела, в изобилии свалившиеся на голову. Давай расставим их по ранжиру, и будем рассматривать в порядке очерёдности. Иначе запутаемся совершенно! Увы, ни ты, ни я не удосужились подумать над столь очевидными вещами. Мы просто пустили дела на самотёк, — с досадой поморщился Лабер. — Подошли к делу со свойственной нам безответственностью. Обрадовались, что победили. Возгордились!

— Успокойся. Да, ошибки в нашем деле неминуемы. Когда разберёмся с Луной — тогда обратим взоры на мир райберов. Только это произойдёт несколько позже, а пока давай помолчим и подумаем каждый о своём…

В томительном ожидании прошло восемь часов. Друзья ни с кем не выходили на связь и общались исключительно со своими соглядатаями.

Его засекли возле самой планеты и то лишь потому, что разведчик вышел на связь с Луной. Вилли не долго думая, дал форсаж и рванул на перехват. Изящный аппарат спокойно ждал собрата и не успел среагировать на залп спаренного пулемёта. Лабер заложил глубокий вираж и счастливо засмеялся. Он успел забыть — до чего здорово сидеть за пультом боевой машины, когда она на предельной скорости совершает головоломные виражи.

— И что дальше? — поинтересовался робот, когда штурмовик остановился. — Чему ты так обрадовался?

— На душе стало необыкновенно легко, — признался Вилли.

— Тогда обрати своё царственное внимание на экран, и надвигающаяся армада сотрёт твою глупую улыбку своей шершавой рукой. К нам при-ближаются двенадцать истребителей при поддержке ста пятидесяти люр-минсов. Пора будить нашу дружинушку. С истребителями управимся сами. На них, скорее всего, установлен биомозг. С Луны невозможно оперативно управлять боевыми кораблями. Хотя, нам это не помеха. И не таких бивали…

— Отлично! Вспомним старое и тряхнём всем, чем можно, — сказал Вилли. — Противник достаточно далеко, мы успеем подготовиться…

Али призвал под знамёна ещё двести хищных сгустков и вывел их на-встречу приближающейся группе. Гриз двигался следом.

— Нас заметили, — сообщил Али. — Смотри, идёт повторяющийся сигнал. Мы люди воспитанные, промолчим…

Неприятель начал тормозить. Он решительно ничего не понимал. Перед ним стояли свои, но вели себя более чем странно. Истребители своими куриными мозгами тужились определить, в рамках заложенной программы, степень опасности и отчаянно запрашивали штурмовик на кодированной частоте. Однако собрат продолжал упорно молчать, хоть и не проявлял агрессивности. С другой стороны он был всего один, правда, в солидном окружении люрминсов…

— Они взяли нас на прицел, — сказал Вилли. — Нам нет резона медлить. Держись!..

Штурмовик сделал свечу и произвёл залп из левых орудий. Люрминсы, словно мальки от окуня, брызнули в разные стороны. Пара ближайших истребителей, имевших несчастье оказаться на одной линии, разлетелись на куски. Остальные немедленно открыли огонь. Али бросил своих солдат в атаку. Противник попробовал маневрировать, но делал это как-то неуклюже, неуверенно, что привело к весьма плачевным последствиям. Люрминсы райберов погибли все, вместе с четырьмя истребителями. Остальные семеро вели неравный бой со штурмовиком. Грозная машина выписывала сложные кульбиты и разила врага налево и направо. Через двадцать минут после начала боевых действий никого из нападающих не осталось в живых.

— Вот так, — глубоко вздохнул Гриз. — Не потеряли мы ещё былой хватки, не потеряли! Ещё повоюем!..

— Интересно, какие действия предпримет лунная база, после потери связи с отрядом? — задумчиво произнёс Али. — Раздолбать горстку неуклюжих истребителей и толком не проснувшихся люрминсов — не сложно, а вот как будет дальше?..

— Мне совершенно не по душе твои последние высказывания, — насупился Гриз. — Ты растерял оптимизм и начал впадать в маразм. Смею напомнить — мы обязаны опережать события, а не идти на поводу у оных. Взбодрись. Прогони чёрные мысли. Расправь плечи…

— Успокойся. Никто не собирается упускать инициативу. Драки в любом случае не избежать. Предлагаю пополнить боезапас и немедленно выступить в поход на ненавистного врага. Нас ждут славные баталии. Так пусть основные события разворачиваются возле их логова, а не здесь — в двух шагах от нашего дома. Что ты думаешь по этому поводу?

— Я солидарен с твоим мнением, — улыбнулся Вилли.

На подготовку к нападению на лунную базу ушло почти три часа. За это время робот активировал ещё пятьсот люрминсов, выстроил их в два яруса и объявил благодарность за неустрашимость и бравый вид!

Главнокомандующий осмотрел боевые порядки и распорядился выступать. Штурмовик под прикрытием стаи люрминсов устремился к Луне. По дороге робот валял дурака, рассказывал старинные анекдоты, ни в коей мере не соответствующие серьёзности момента. Вилли отмахивался от товарища, пробовал призвать его к порядку, как неожиданно бортовой компьютер зафиксировал облучение.

— Нас обнаружили, — встрепенулся Лабер. — Строй своих архаровцев в боевой порядок.

— В какой конкретно?..

— Откуда я знаю, — немного растерялся Гриз. — Придай их действиям не-кую осмысленность, направленность, короче, займись делом, мне не до них.

— Ты сможешь атаковать прямо отсюда? — спросил Али.

— Конечно. Только залп не принесёт положительного результата. Снаряды неминуемо засекут и уничтожат. Какой смысл в преждевременном нападении?

— Это нам и требуется. Посмотрим, что предпримет управляющий мо-дуль базы. Пусть враг проявит себя.

— Ты как всегда прав, — согласился с другом Вилли. — Секундочку…

Штурмовик выстрелил. Прошло полторы минуты. Вдруг над базой блеснули два луча, и чёрное небо осветилось на миг яркой вспышкой. Капсулы уничтожили. Робот несколько погрустнел. С лучевым оружием бороться было сложно. Очень сложно…

— Часть люрминсов я отправлю на бреющем полёте для нападения с тыла, — наконец заговорил Али. — Штук сто отряжу для организации ложной атаки. А мы на время затаимся и посмотрим, чем закончится заварушка. Не стоит торопиться и бросаться грудью на амбразуру…

Тем временем вторая группа ринулась на базу. Снова ударили лазеры. За каких-то пять минут они расстреляли почти всю хищную биомассу, но тут на них обрушился отряд, совершивший обходной манёвр. Он в мгновение ока расплющил установки. Больше ничего страшного не происходило. Штурмовик выбрался из-за импровизированного укрытия и медленно двинулся вперёд.

Помещение со шлюзовой камерой осталось не поврежденным. У соседнего строения исчезла крыша. Из недр прямоугольной ямы вздымалась вышка с двумя лазерными орудиями, искорёженными до неузнаваемости.

— Что нам имеет сообщить мудрая аппаратура? — спросил робот. — Мы победили целиком или частично?

— Оружие истреблено полностью, — отрапортовал Лабер. — Однако в большом помещении сохранилась слабая биологическая активность.

— У меня возникло тревожное чувство, — заявил робот. — Нам не стоит открывать бункер со шлюзом. Знаешь, Вилли, я напуган, и аж содрогаюсь от ужаса. Я не могу представить себе, что там находится…

— Тогда давай взорвём здесь всё к едрене Фене, и дело с концом!

— Подожди, не горячись. Я по опыту знаю — существуют на свете вещи, которые взрывчаткой не одолеть. К ним необходим иной подход!

— Не понял? — вопросительно поднял брови Гриз.

— Неужели до тебя ещё не дошло? Это не военная база! Это или лаборатория, или хранилище с военизированной охраной и мощной следящей аппаратурой. И я не хочу даже опускаться, даже касаться шлюзовой камеры!

— Тогда давай пошлём люрминсов…

— Опять ты туда же — страшнее кошки зверя нет! А если содержимое не по зубам даже биомассе? Тогда что делать будем?

— В таком случае нам просто необходимо выяснить назначение объекта.

— Остынь! Умоляю, прошу, остынь! Нельзя выпускать на свободу силы не подвластные человеку!

— Подожди! Ты же порождение цивилизации эктов, а по сему — гений!

— Гений, не гений! Вон, у нас, восемьдесят гениев бегают по благосло-венному Тасосу без подштанников и учатся пользоваться листьями кактусов вместо туалетной бумаги! Что мы все стоим без техники и прочих творений цивилизации? Хрен мы собачий без всего этого! Пустое место! Дырка в клозете!

— Ты обрекаешь меня на адские муки. Я умру от любопытства…

— Стоп. Не смей уподобляться слюнявому герою из пошлого фильма ужасов. Его все персонажи уговаривают — не ходи в подвал, не заглядывай в запечатанную комнату! А он, вращая безумными глазами во все стороны крадётся, открывает и…в результате на свет появляется нечто прожорливое, липкое, вонючее и принимается всех есть. Кого с задницы, кого с головы! Ты этого хочешь? Конечно, быть героем здорово. Об этом мечтают все мальчишки, в основном двоечники из младших классов. Безумству храбрых поём мы песню…преимущественно надгробную. Ты просто не смеешь рисковать и экспериментировать своим будущим! Ты — Руководитель! Ты несёшь прямую ответственность за жизни дельфинов на Земле! Ты несёшь прямую ответственность за жизни райберов на Земле! Ты несёшь прямую ответственность за жизни людей на Земле! Ты обязан быть рассудительным и прагматичным до тошноты. Скучным и не впечатли-тельным до отвращения! Ничто на свете не должно выводить тебя из равновесия. Понимаю, тебе крайне трудно укротить демона любопытства. А ты построй в душе барьер, через который не смогут перебраться страсти мирские, постоянно пылающие энтузиазмом. А совершать глупости и визжать на всю Вселенную предоставь Махаке, его безумным последователям и приспешникам!

Вилли невольно улыбнулся. Он почти успокоился и попробовал рассуждать здраво:

— Если мы оставим всё как есть, то, что может случиться дальше? Какие катаклизмы обрушатся на людей? Тьфу, дрянь! — злобно скрипнул зубами Лабер. — Я не могу говорить о том, чего не знаю! Вот оживёт лаборатория прямо сейчас. Тогда как быть? А вдруг мы зря ломаем копья?

— А биологическая активность? Откуда она-то взялась?

— Фон даёт биомозг, который управлял охранными системами…

— Не думаю, — скептически покачал головой Али. — Мы уловили излучение от весьма мощной штучки!

— Тогда давай решать, что нам делать дальше…

— Думать, — робот смотрел перед собой в пустоту. — Оставим всех люр-минсов здесь. Если потребуется, привлечём райберов, а станут выпендриваться — в бараний рог закрутим. Хватит миндальничать!..

— Надо не забыть выставить боевое охранение на орбите Земли. Не по-мешает…

— По возвращении, я сгоняю до поселений Второй Силы. Многие люр-минсы погибли. Необходимо восполнить потери…

Штурмовик развернулся и улетел…

Глава ╧ 14

— Ситуация зашла в неразрешимый тупик, — потрясая надкушенной куриной ножкой, говорил Руководитель, расхаживая по кухне. — Меня гложет беспокойство. Оно выжигает все мысли и отбивает всякое желание жить.

— Значит, не получилось запереть дракона в клетку, — печально сказал Али. — Жаль…

— Я не обладаю твоим хладнокровием, — признался Вилли. — Мы с тобой перебрали все варианты, начиная от самых невинных, и кончая откровенно бредовыми, но так и не пришли к единому решению.

— Настала пора побеспокоить райберов, — робот принялся пить молоко прямо из кринки. — Но мы поступим мудро — под любым благовидным предлогом сцапаем Жонта, притащим сюда и серьёзно поговорим, а если вздумает ерепениться — начистим зубы.

— Какая разница, где состоится разговор. В любом случае поселенцы всё узнают, — пожал плечами Лабер.

— Не скажи. Прямо отсюда мы отправимся в их мир, ибо там спрятан ключ к головоломке.

— Вот тут ты прав. Я не подумал об этом. Только согласится ли он ле-теть?

— Это зависит от нашего красноречия и умения убеждать. Как у нас с ораторскими и боевыми искусствами?

— С другой стороны, каким образом поведёт себя Жонт, попав к себе домой? Ещё перекусит что-нибудь по злобе в импульсной установке, и тебя придётся ждать пятьдесят лет. Застанешь ли ты меня в живых?

— Научись доверять здравому смыслу, — поучительно поднял указательный палец робот. — Я буду постоянно держать в поле зрения мистера райбера, не на секунду не утеряю бдительности, но предварительно с ним желательно переговорить.

— Хорошо. Лети на остров, а я навещу Такарангу. В последнее время мы увлеклись космической тематикой и отвлеклись от дел земных. Я не хочу сказать, будто уважаемый глава Правительства плохо справляется со своими обязанностями. Отнюдь! Однако помощь с моей стороны не помешает. Города развиваются динамично, и достаточно часто возникают сложности в общении между людьми…

Друзья разошлись.

Али перед вылетом навестил своих возлюбленных Хвостюков, выклянчил четыре кольца чесночной колбасы, одел их на левую руку, протопал к истребителю, дразня собак аппетитным запахом, и умчался к райберам.

Австралия встретила грозой. Злые, холодные, косые струи хлестали землю, стараясь смыть её в океан на радость прожорливым акулам. Али включил защитное поле и сел в некотором удалении от строений. Он решил не торопиться, благо колбаса давала повод повременить с выходом наружу…

Жонт подошёл сам. Робот смотрел на нелепое создание, бредущее по мокрой траве, и с горечью отметил, до чего пришельцы не гармонировали с природой.

— Я приветствую тебя, — сказал райбер, опершись на крыло истребителя. — Мы надеемся, вы правильно восприняли наш отказ. Нам очень не хотелось этого делать, но реалии диктуют иное…

— Колбаски хочешь? — вместо приветствия спросил Первый Помощник. — Попробуй, хорошая штука. Не чета кокосам и сырым крабам…

Он бестрепетной рукой отломил изрядный кусок и протянул Жонту. Райбер принял щедрый дар и осторожно откусил.

— До чего вкусно! Божественная пища…

— Ты не можешь себе представить до чего я счастлив, что тебе понравилось, — обрадовался визитёр. — Мне необходимо с тобой серьёзно переговорить…

— Я не могу без согласия товарищей вести с вами какие-либо официальные переговоры…

— Не переживай за соблюдение протокола. Никто не собирается устраивать тебе допрос с пристрастием. Собственно, меня не интересует мнение твоей банды. Раз тебе говорят — надо переговорить, значит так и будет. На споры и пререкания у меня нет времени. Пошли…

Люрминс, тихо шелестя травой, двинулся следом.

— У нас возникла маленькая неприятность. На этот раз вам не удастся отвертеться от сотрудничества, — Али говорил и откусывал одновременно. — Мне наплевать на ваши традиции, политические аспекты, этические нормы и иные соображения. А теперь ближе к делу. Мы нашли на Луне внушительный по размерам подземный объект. Ты не в курсе, что это такое? По крайней мере, кто-нибудь из ваших мог слышать краем уха о назначении базы.

— Ты думаешь, будто тебе позволено выстраивать отношения силовыми методами? — грустно произнёс Жонт.

— Я ещё раз спрашиваю, — не обратил никакого внимания на его слова Али. — Тебе известно назначение нашей находки?

— Мне необходимо посоветоваться. Хотя мои верные спутники вряд ли знают больше моего. Но всё же! Пойми. Мы работали вдали от дома, поэтому никто не удосуживался поставить нас в известность о последних разработках, как, между прочим, и большинство моих соплеменников. Думаю, у вас поступали так же…

— А теперь послушай сюда, — нехорошо прищурил глаза робот. — Заруби у себя на носу! Если из лунной лаборатории вылезет какая-нибудь бяка, а всё идёт к тому, то не надейтесь, что она обойдёт вас стороной. Мы изменили вашу биологию в корне. Поэтому вы чужаки для своих творений. Так что давай, напрягайся, соображай, да побыстрей. Мне не хотелось бы опоздать…

Глаза райбера на мгновение вспыхнули фиолетовым светом, но он промолчал, повернулся и странной, плывущей походкой направился к постройкам. Там его уже ждали…

Райберы совещались недолго. Али сидел на люрминсе и поедал второе кольцо колбасы. Проглот…

От группы отошли двое. Один был Трик, второго робот не знал.

— Это наш оператор вычислительных систем, — сказал райбер, даже не поздоровавшись. — Только он способен помочь, — Трик демонстративно развернулся и пошёл назад.

— Давай знакомиться, — Али холодно улыбнулся. — Меня зовут Его Высочество Первый Помощник!

— Меня — Малин, — хриплым от волнения голосом сказал незнакомец.

— Ты, по слухам, всезнайка и дока в электронике. Рассказывай, что знаешь.

— Навскидку трудно что-нибудь вспомнить, но я попробую разобрать-ся…

— Поясни, в какие игры вы играете? Чего пытаетесь добиться? Я ведь по глазам вижу, что ты, сопля на лапках, нагло лжешь! — злобно прошипел робот. — Тоже мне — партизан на допросе выискался. Какого хрена выламываетесь? Неужели трудно понять своими прокисшими мозгами простую и очевидную мысль — если вы и далее будете игнорировать наши просьбы о помощи, и не станете с нами сотрудничать, то окажетесь совершенно бесполезными! Вас просто бросят на произвол судьбы, вышвырнут на помойку истории, медленно деградировать на радость динго. Если вас устраивает подобная перспектива — в добрый час, мешать не станем! Сидите себе возле костра и гордитесь былым величием, предавайтесь сладостным воспоминаниям, рыдайте на плече друг у друга хоть до почечных колик. На данный момент ваш народец ничего выдающегося из себя не представляет, и сие прекрасное положение продлится очень долго. Поверь мне, я разбира-юсь в том, о чём говорю. Вот скажи мне, о, отпрыск богов, положа руку на сердце, отчего вы такие свиньи не благодарные выискались? Мы вас пожалели, перешагнули через горькую память и, руководствуясь исключительно соображениями гуманности и сострадания, пустили жить к себе, всеми силами пытаемся расшевелить ваше аморфное болото, привлечь к работе, чтобы хоть как-то скрасить скорбь от потерь и боль разочарований. А вы, вместо того, чтобы всеми силами стремиться изменить своё крайне неприглядное положение, надуваетесь спесью, организовали заговор молчания и пытаетесь при каждом удобном случае облить нас холодным презрением. Даже если вам наплевать на людей, то почему себя-то вы не уважаете? Или изображать шибко обиженных гораздо проще, чем вкалывать день и ночь, не взирая ни на что! Пойми, мой возлюбленный друг, я сам со всем прекрасно справлюсь. Завтра я улечу в ваш раздолбанный мир и там, рано или поздно, найду всё, что надо! К сожалению, мне не известно, сколько вре-мени отпущено на поиски. Поэтому! Крайне рекомендую, пока не поздно, взяться за ум. В ином случае вас просто оставят в покое, и тогда, месяца эдак через три, вас не то, что лунатики — комары сгрызут до ногтей. До того вы ослабеете!

— Ты не правильно меня понял, — перепугался Малин. — Я сделаю всё от меня зависящее, и непременно помогу…

— Уже теплее. Лезь в истребитель. Вот тебе аванс. Лопай, набирайся сил. Более предметно поговорим на месте…

Робот привёз райбера к панамскому каналу и разместил со всеми удобствами.

— Но это не…

— А ты думал, я тебя без промедления и передышки увезу на Луну, облачу в скафандр и отпущу одного на объект, чтобы ты там все осмотрел, обдумал, а потом открыл истину?

— Зачем сразу так! — смешался Малин. — Я тут ничего не решаю…

— Ещё теплее, — одобрительно кивнул Али. — Ты уже начинаешь правильно ориентироваться в моих гениальных мыслях!

Борька, решительно пресекший попытку увезти его на новое место жительства, остался в гордом одиночестве в своём любимом классе. Попугай сидел на наглядном пособии, когда увидел неведомое создание. Бедная птица собиралась по привычке радостно заорать, но восторженный вопль застрял у неё в глотке, Борька рухнул на пол и, позабыв, что умеет летать, бегом ринулся из класса. Больше его никто никогда не видел.

— Вы все такие психованные? — с лёгкой усмешкой спросил Малин.

— Жизнь такая. Отдохни, осмотрись, — сказал робот. — В холодильнике есть запас продовольствия. Если, конечно, лёд не растаял. А я пойду, искупаюсь…

— Неужели ты так меня боишься?

— Не понял…

— Почему тогда люрминс не отходит от тебя ни на шаг?

— А ты хочешь, чтобы я целовался с тобою в засос? — удивился Али. — У меня есть все основания не доверять вашему племени. Увы, мы здесь не для того, чтобы выяснять, кто кого боится. Мне безумно хочется одного — обезопасить себя и будущее моих друзей.

— Но тебя сделали в мире чуждом землянам…

— Правильно. Однако создан я для того, чтобы поддерживать одного из них на протяжении всего жизненного пути.

— В любом случае, ты ближе к нам, чем к ним.

— Ты у нас инженер или психолог? — спросил робот. — Если ваша банда решила подобным образом перетянуть меня на свою сторону — то зря теряешь время. Я с вашим братом достаточно повоевал, и не питаю иллюзий насчёт порядочности райберов. И давай раз и навсегда покончим с этим. Нас разделяет гора из трупов. Я робот. Меня трудно вывести из себя. Но в гневе я ужасен. Запомни это. Ко всему прочему у нас не достаточно времени для дискуссий. Отдыхай…

Через два часа они встретились вновь.

— Так что ты желаешь сообщить мне по поводу лунного объекта?

— Через друзей в основном поселении я пробовал находиться в курсе последних достижений, исследований, научных и медицинских разработок. По официальным информационным каналам приватные сведения получать категорически запрещалось. Поэтому приходилось пользоваться полулегальными, не зарегистрированными частотами. Украдкой. Таясь даже от команды. В связи с этим, мне удалось разжиться лишь отрывками интересующих меня данных. Я их пробовал систематизировать, осмыслить. Мои коллеги смотрели на мои занятия сквозь пальцы и делали вид, будто ничего не знают. Не это главное. Однажды до меня дошёл не подтверждённый слух о специальных изысканиях Медицинского центра. Они касались то ли оружия, то ли принципиально новых живых организмов, то ли ещё чего. Короче, институтский модуль собирались переправить к новой родине одним из первых. Зачем, не знаю. Но тряслись над ним здорово, да и охрана впечатляла…

— Странно, а охрана-то зачем?

— У нас всяких хватало. Некоторые открыто выступали против переезда, другие пробовали использовать его в своих целях, третьи вообще собирались отколоться и основать новую колонию. Они не желали запятнать себя пребыванием на планете, и говорили, будто не переживут подобного позора.

— Вообще-то, со стратегической точки зрения, удобно иметь одно поселение в космосе, а другое на планете.

— Много лет назад мы уже делились. Из этого ничего хорошего не получилось, — Малин тяжело вздохнул. — Руководство не хотело ошибиться ещё раз.

— Отлично! Мы слетаем к Луне и постараемся разобраться на месте.

— Ты сказал — мне нельзя входить на объект…

— Не тебе одному, — сказал Али. — Я вообще не позволю никому это сделать!

— Но тогда мы ничего не поймём, и только зря потеряем время. Нечего летать там куда-то. Лучше прямо сейчас отвезти меня домой.

— Не торопись, друг мой, — робот поманил Транзистора, который было появился в дверях, но, увидев странного посетителя, вздыбил шерсть, мявкнул и исчез за углом. — У меня подготовлен резервный план действий. После визита на Луну перейдём к нему.

— В чём он заключается?

— Много будешь знать — скоро состаришься, — ответил Али.

— Ты лучше скажи — нам дано ужиться когда-нибудь? Или так и будем бесконечно пикировать друг друга?

— Любовь зла! Чего в жизни только не бывает. Поживём — увидим!

— Когда отправляемся на Луну?

— Ровно через сорок одну секунду. Пошли. Нас ждёт самая большая глупость на свете…

Как и предполагал Малин, экспедиция ничего не дала бесстрашным исследователям. Просто они лишний раз убедились — да, объект впечатлял. Да, в его недрах наблюдалась биологическая активность. И что дальше? Странная компания посидела, почесала затылки, провела перекличку люрминсов и вернулась ни с чем назад.

— Мне бы очень хотелось выслушать твои соображения, — объявил Али, когда путешественники расположились в знакомых шезлонгах, и робот с особым усердием принялся за чесночную колбасу, которой в последнее время отдавал предпочтение, за ни с чем не сравнимый аромат и изысканные вкусовые качества. Руководитель по этому поводу выразился коротко и ёмко — роботовый бзик!

— Подожди, — сказал Малин, старательно жуя. — У меня живот подвело от невероятно скудного питания. Никому из наших не доводилось есть ничего подобного. У нас в посёлке, если сказать честно, довольно голодно. Мы так и не научились добывать крупных животных. Из лука стрелять не получается. Капканы, сооружённые нашими умельцами, не работают. Очень редко удаётся подбить камнем зазевавшуюся птицу. Поэтому в пищу идёт всё: сочные стебли растений, различные плоды, мелкие грызуны, очень редко — рыба. Некоторые мои соплеменники, доведённые до отчаяния тщетными попытками овладеть первобытным оружием, хотели выдвинуть людям жёсткий ультиматум. По их замыслу города должны были наладить поставку продовольствия. Их быстро привели в чувство. Вы бы хоть научили нас ловить рыбу!

— Мы предлагали вам взаимовыгодную сделку. Вы отказались. Неужели трудно понять — ничто в жизни не даётся просто так! Жратву необходимо заработать, — назидательно сообщил робот. — Где-то там, в пространстве вы пользовались блюдечком с голубой каёмочкой. А у нас — дудки! Чтобы получить кусок хлеба, приходится горбатиться сутками напролет!

— Лично меня более всего волнует не продовольственная эпопея, а со-всем другое, — Малин жадно проглотил последний кусок и просительно воззрился на собеседника. Робот мгновение поколебался, тяжко вздохнул, разломил последнее кольцо колбасы и протянул райберу изрядный кусок. — Скоро у нас появятся дети. Тогда наступит катастрофа. Никто из поселенцев понятия не имеет, чем и как их надо кормить, обихаживать…

— Да ну! — удивился Али. — Ты не шутишь? Кто тогда этим занимался?

— Понятия не имею. Никого не интересовали подобные мелочи. Жизнь текла своим чередом, привычным порядком, по давно протоптанной до-рожке.

— Вы мне с каждым мгновением нравитесь всё больше и больше. По моему разумению, вас всех, без исключения, необходимо лечить электрическим током, ставить через каждые двадцать пять секунд ведёрные клизмы, и прикладывать пиявок к заднице…

— Ты меня не понял! — взволновался Малин. — Я знаю теорию, а вот на практике никто из нас не занимался воспитанием кого-либо! В нашем об-ществе женщин, готовящихся стать матерями, помещали в специальный блок с повышенной силой тяготения.

— Зачем?

— Мы проводили всю жизнь при половинной силе тяготения. В целях экономии драгоценной энергии. При таком положении вещей, дети появ-лялись на свет с физическими недостатками и сильнейшими умственными расстройствами. Избежать вырождения можно было единственным образом — помещение матерей с приплодом в магнитное поле, соответствующее силе тяготения на нашей покинутой прародине. Детей содержали в щадящих условиях до определённого возраста. Поэтому, никто из экипажа даже представления не имеет, что делать с новорожденными! Ибо этими делами занимались специально подготовленные доктора, педагоги и прочие специалисты!

— Захватывающее повествование, — всхлипнул от сострадания робот. — Это надо же так над собой издеваться! На кой хрен вы полезли в пространство? Жили бы да не тужили на маленькой планете под ласковым солнышком и нюхали незабудки!

— Какой смысл обсуждать давно прошедшее?

— Извини. Никак не могу остановиться. Понимаешь, мне безумно инте-ресно, что разумные существа, добровольно, без принуждения со стороны способны утворить с собой, со своими детьми, со своим будущим. Всё же правильно говорят земляне — охота пуще неволи…

— Давай вернёмся к делам. Какие шаги мы предпримем далее?

— Нанесем визит в твой мир, — сказал робот. — И там, без лишней суеты, скрупулёзно, шаг за шагом, осмотрим, излазим, обнюхаем всё и попробуем отыскать ответ на интересующий нас вопрос…

— У вас есть возможность через импульсную систему добраться до нашего дома? — Малин даже поперхнулся от волнения. — Если…

— Попрошу без нервов, — оборвал его Первый Помощник. — И без слюней! В нашем распоряжении находится много всякой всячины, но это не даёт никому никакого права пользоваться нашей аппаратурой в личных или групповых интересах! Усвоил?..

— Почему ты раньше не сказал мне…

— Я говорил, только ты не удосужился прислушаться к моим словам…

— Я всё понимаю, — залопотал райбер. — Просто мы не могли предполо-жить о наличии связи с Родиной!

— Всё, прекращаем прения! Готов ли ты довести дело до конца, или мне придётся отправляться одному?

— Нет, нет, я не отказываюсь! Я даже очень за! Только всё происходит так неожиданно! Какие ещё сюрпризы ты приберёг для меня?

— Всему своё время…

— Когда отбываем?..

— Немедленно, — Али решительно поднялся и двинулся к…холодильнику. Колбаса прекрасно проходила через систему. Робот аккуратно поправил слой опилок, прикрывающих лёд, и вышел из хижины.

Райбер томился возле истребителя. От возбуждения его ноги подкашивались. Его ждало крайне волнительное путешествие…

Глава ╧ 15

— Слушай меня крайне внимательно и старательно запоминай, — Али сидел на столе импульсной установки и качал ногой. — То, что я скажу, очень важно. Сейчас мы отправимся в твой мир. Первым пойдёшь ты, я — следом. Попрошу без фокусов. Любая твоя не санкционированная выходка повлечёт за собой серьёзные последствия.

— Ты на что намекаешь?

— Мне не известно о чём ты думаешь на самом деле, что собираешься сделать, когда попадёшь к себе. Поэтому, чтобы исключить возможную самодеятельность, хочу предупредить — жизнь твоих соплеменников находится в твоих руках.

— Неужели ты боишься измены?

— Умный мальчик. Всё схватываешь на лету. Чтобы избежать эксцессов, мы предприняли меры предосторожности. Если я не прибуду в Мирный к заранее оговоренному сроку — всем поселенцам, без промедления и содрогания, отвинтят головёнки…

— Тогда я никуда не полечу. Я не имею права ставить жизнь своих товарищей по несчастью в зависимость от слепого случая и непредвиденных обстоятельств.

— Извини, меня совершенно не интересует твоё мнение. Я тебе просто объясняю условия, обязательные к исполнению. Ты дал согласие, и полетишь в любом случае, и будешь вести себя крайне аккуратно, осмотрительно и без резких телодвижений. Выбора ни у меня, ни у тебя нет!

— В таком случае…

— Заткнись! Я хочу оградить от любых поползновений несчастную Землю, многострадальный народ! Они прошли через ужасные муки, страдания, издевательства, унижение, причиненные вами. И теперь, когда жизнь ценой титанических усилий несколько нормализовалась, я не позволю какой-то засраной лаборатории всё разрушить. Вилли Лаберу, сиречь — Руководителю, были приданы три робота. Двое погибли при весьма трагических обстоятельствах, и если потребуется, я, не колеблясь, последую за ними. Поверь, моя смерть не будет напрасной! А теперь в путь!

— Последний вопрос. Чем мы унизили и оскорбили людей?

— Вы сделали из землян аттракцион, парк развлечений. Расстреливали их без зазрения совести из чего ни попадя. Травили всякой гадостью. Ковырялись у несчастных в мозгах. Плодили монстров! А затем, для пущей убедительности, выжгли эту планету каким-то мерзопакостным излучением! Не забывай об этом ни на миг!

* * *

Когда Али прибыл в мир райберов, Малин находился в бессознательном состоянии. Пока робот возился с одеждой, осматривал штурмовик и соображал, куда следует податься в первую очередь, напарник стал подавать признаки жизни. Вскоре он уже мог твёрдо стоять на ногах и самостоятельно двигаться.

— Я надеюсь, у тебя нет претензий ко мне. Я совершенно лоялен, — про-хрипел Малин, нервно потряхивая головой.

— Ещё не вечер, — холодно парировал робот. — Первым делом мы навестим административный блок, на который ты сейчас укажешь пальчиком. К сожалению силёнок штурмовика не достаточно, чтобы запитать компьютер большой мощности с всякими там блокировками, ловушками, кодами доступа и уютными закуточками, куда любой дурак со спокойной душой способен запрятать что угодно. Придётся путешествовать на корабле, где хранились люди. У него приличная по всем параметрам, хоть и ветхая, энергоустановка.

— О чём это ты? Я ничего не понимаю?

— Ещё при первой встрече мы популярно пояснили — Руководитель, единственный, кто выжил после облучения Земли. Остальных людей мы доставили отсюда, из твоего мира. Они хранились на специальной станции в законсервированном состоянии.

— Этого никак не может быть, — возразил Малин. — Я находился, через друзей, в курсе всех дел, касаемых изъятия и обработки землян. Я всегда интересовался историей нашей цивилизации. Если бы где-нибудь существовал запас — я бы непременно знал…

— Со дня последнего похищения прошло достаточно времени. Многое забылось за ненадобностью, или по чьему злому умыслу, — робот невольно вспомнил кургала. — Пошли, я тебе покажу нечто интересное…

Напарники прошли через два помещения и остановились возле дыры в полу.

— Сюда я сбрасывал остатки блоков, в которых хранились земляне.

Райбер нагнулся и стал напряжённо всматриваться в пустоту, затем встал на корточки и бросил через плечо:

— Держи меня за ноги. Там что-то поблёскивает. Я попробую достать…

Минут пять оба сосредоточенно пыхтели, возились, ёрзали и, наконец, Малину удалось зацепить скользкий брусок.

— Тяни меня назад. Осторожней, здесь очень острые края…

Потом, сидя на полу, Малин внимательно рассматривал находку. Он царапал её коническим ногтем, стучал об пол и, после короткого размышления, объявил:

— Это специальная пластмасса. Её некогда использовали при длительных перелётах. В ней продукты долго не портились…

— Ею завален весь нижний этаж.

— Знаешь, а мы думали, будто вы нам солгали относительно трагедии на Земле. Сейчас я понимаю, каким образом всё произошло. Долог путь к пониманию. Предрассудки сильны. Недоверие затуманивает разум. До чего глупо мы все устроены…

— Отлично, с одним заблуждением мы разобрались, — сплюнул робот. — Теперь пошли на корабль. Посмотрим, что к чему…

Осмотр не занял много времени.

— Рухлядь невероятная, — говорил райбер, отряхивая с себя пыль. — Каким образом она ухитрилась сохраниться в таком отличном состоянии? Сей антиквариат, ни коим образом не мог быть хранилищем законсервированных людей. На нём, судя по оборудованию, скорее всего, находился архив. Вот, посмотри, в полу есть крепления для стеллажей, а в стены вмурованы установки климат контроля. Тогда каким образом сюда попали земляне? При заданной температуре они не сохранились бы и месяца. Я ничего не понимаю!

Значит, здесь находился архив — ценнейшие сведения обо всех аспектах жизни космических поселенцев, подумал Али. Ох, и змей ядовитый этот кургала! Не стал нас баловать! Пожадничал, а в слух сказал:

— Удивляться будем потом. Давай грузить продукты. Пора в дорогу…

Корабль назвали «Махайрод» и присвоили ему звание флагмана…

* * *

Корпус административного блока покрывала паутина трещин. В самом низу красовались два рваных отверстия от прямого попадания снарядов большой массы.

— Здесь потрудился один из моих предшественников. Суперробот Джек! Светлая голова! Вечная ему память!.. Давай причаливать. На «Махайроде» есть скафандры.

Они вышла наружу и через пролом, шириной около трёх метров, проникли внутрь. Перекрытия этажей рухнули. Содержимое большинства помещений частично выгорело, частично вылетело наружу. Проходы оказались заваленными обломками строительных конструкций. Остатки стен, несущих элементов торчали отовсюду неопрятными лохмотьями. Требовалось проявить максимальную осторожность, чтобы не повредить скафандры. Али заглядывал во все помещения подряд. Там от компьютеров остались лишь оплавленные пеньки. Наконец ему посчастливилось обнаружить два целых, не затронутых пламенем. Малин остался разгребать мусор под присмотром люрминса и готовить комнату к работе, а робот вернулся на корабль, перегнал его ближе, выпустил питающий кабель, потом в течение полутора часов протаскивал его на место, прилаживал к компьютерам, искал переходники, разъёмы. Наконец аппаратура ожила. Малин приступил к работе. Конечно, было бы глупо ожидать от жалких остатков некогда огромного вычислительного центра больших подвигов, но лиха беда начало!

Первым делом исследователи провели полную диагностику системы и попробовали выяснить: сохранились ли ещё где-нибудь компьютеры, и в каком состоянии находится их база данных. Таким образом, после двадцати минут поисков, райберу удалось объединить в единую сеть восемь системных блоков. Скорее всего, их было гораздо больше, просто атака Джека разрушила связь. Малин вспомнил — каждый отдел работал практически автономно и не зависел от других подразделений. С одной стороны это было хорошо, с другой — плохо.

После того, как оборудование было приведено в рабочее состояние, напарники перебрались на «Махайрод» и принялись перекачивать сведения на бортовой компьютер. Почти двое суток просидела странная парочка за пультом, отвлекаясь лишь на еду и кратковременный сон. По мере считывания файлов, перед Али открылась грандиозная по своему трагизму и размаху картина. Её приходилось складывать из отдельных кусочков. Многое, очень многое выпало из поля зрения, но основную мысль уловить удалось.

Парадокс заключался в том, что историю развития цивилизации Второй Силы, в общих чертах, Али знал лучше, чем Малин. Райбер с жадным интересом рассматривал открывшуюся панораму, судорожно пытался проглотить ком, подкативший к горлу, пробовал делать выборочные записи, чтобы впоследствии показать своим, вспоминал — их не удастся доставить на Землю, что-то шептал про себя и смотрел, смотрел, смотрел…

Всё это было хорошо и здорово, только увиденное не давало ответа на основной вопрос — что запрятано на Луне?

Когда операция по изъятию информации закончилась, «Махайрод» расстыковался с административным блоком, отошёл на двадцать километров и завис на месте.

— Налюбовался? — поинтересовался робот у спутника.

— С ума сойти легче, — сознался Малин. — Догадки и слухи — они подвели нас! Их легко изменить, подкорректировать детали и в результате остаться чистыми и ни в чём не виноватыми! К тому же они позволяют придумать многочисленные оправдания событиям давно минувших лет, рассмотреть их в выгодном свете, тогда как голые факты ломают дворец иллюзий и ставят всё с головы на ноги. Вынужден признать — люди вправе относиться к нам более чем холодно. Сейчас я понимаю происхождение твоего ультиматума и недоверия. Более того, будь мы на вашем месте, то ни за что на свете не предоставили людям крова, прилети вы к нам с просьбой о помощи. А вот хороший залп из всех орудий был бы обеспечен! Представляю реакцию моих товарищей, когда они узнают, что произошло в действительности. А мне будет что им рассказать!

— К чему гадать, — усмехнулся Али. — Я прямо сейчас расскажу, какие слова ты услышишь в ответ на свой взволнованый, но ничем не подтвер-ждённый, рассказ. Тебя обвинят в пособничестве врагу. Прозрачно намекнут, будто я проник в твоё сумеречное, не оформившееся сознание, усыпил бдительность, загипнотизировал, извратил истину, оболгал героев, искусно подтасовал факты, перетянув тем самым не закалённого в жизненных коллизиях юнца в стан врага, заставил плясать под свою дудку. В итоге ты сделаешься изменником, отщепенцем, пособником, иудой, продавшим идеалы и Родину за кольцо колбасы. Тебя обольют презрением, плюнут в лицо, проклянут во веки веков безвольное создание, которое некогда являлось достойным членом общества. Поверь мне, я не ошибаюсь. Ты скоро сам убедишься в истинности моих слов!

— Мои спутники умны! Они всё поймут и правильно воспримут мои слова.

— Подтвердив тем самым свою вину в умышленном уничтожении зем-лян? Они ни за что на свете не решатся на такое. Гордость, помноженная на презрение и страх, не позволят! Ладно, давай перейдём ко второму этапу нашего героического похода. Мы до сих пор не нашли то, за чем пришли…

После кратковременного отдыха, напарники решили сделать облёт объектов, вынесенных за пределы поселения. Там могли сохранить косвенные данные о содержимом лунной лаборатории. Но неожиданно Малин попросил тайм-аут.

— Я всё понимаю и на сегодня полностью одобряю твои действия, — взмолился райбер. — Наша миссия важна, не терпит проволочек, только прошу тебя, войди в моё положение! Я здесь родился и вырос. Видишь вон тот блок с вырванным левым боком. Там находилась ячейка, в которой я жил в редкие минуты пребывания в колонии. Я хотел бы её осмотреть. Вдруг что уцелело!

Али внимательно посмотрел на спутника. На нём не было лица. Он смертельно побледнел. Тело сотрясала судорога. Робот покачал головой и направил «Махайрод» туда, куда указал Малин.

Они мягко причалили к семьдесят восьмому уровню и проникли внутрь через исковерканный витраж. За ним некогда находился сад. Заледенелые растения рассыпались на мелкие льдинки при малейшем прикосновении. Причудливые, похожие на змей, поднявшихся на хвосты, цветы окружали посетителей. Малин уверенно двигался вперёд, гулко клацая магнитными ботинками. Он проходил через рваные отверстия в стенах, огибал смятые конструкции и, наконец, очутился перед своей квартирой.

Райбер стоял перед овальной дверью, переминаясь с ноги на ногу, бросал жалобные взгляды на спутника и не решался войти. Его сердце сжимал невольный страх. Али толкнул дверь. Она без усилия провалилась внутрь, медленно кружа вокруг вертикальной оси, отрикошетила от куска балки и принялась летать от стены к стене. Мягкое — бум, бум, бум, передающееся через переборки, нарушило многолетнюю тишину мертвого сооружения. За дверями ничего не было. Восемь этажных перекрытий вырвало с корнем и спрессовало где-то наверху. На данный момент жилище Малина напоминало, пустую шахту огромного лифта. Райбер судорожно вздохнул, неожиданно ухватился за косяк левой рукой, потянулся и что-то достал из кро-шечной ниши в стене.

— Эту статуэтку подарил мне друг детства перед первым самостоятельным полетом, — пояснил Малин, пряча находку в поясную сумку. — А вон там, дальше по коридору, — он указал в темноту, в которой явственно просматривались звёзды, — жил Трик. Ах, если бы могли привезти ему хоть что-нибудь из личных вещей. Увы. Даже мою находку придётся оставить на «Махайроде». У меня появилась идея! Давай нагрузим наш корабль медицинским оборудованием, диагностической аппаратурой, зададим курс и отправим на Землю! А наши дети его встретят. Могу гарантировать — многие болезни будут истреблены в зародыше. Ну, как?..

— Такие вещи с наскока не решаются, — ответил Али. — Будущее покажет, каким путём мы пойдём. Всё зависит от решения Руководителя. Если он сочтёт необходимым привезти отсюда интересующее нас приборы и установки — то так тому и быть! Мой голос, в данной ситуации, будет носить чисто рекомендательный характер.

— Ты не теряешь бдительности…

— Твои медицинские штучки-дрючки, стоит на них повернуть переклю-чатель на пару делений в любую сторону, способны убить или искалечить человека. Мы просто не в состоянии, в силу нехватки знаний, работать на незнакомой аппаратуре. Твои спутники не все солидарны с тобой и непременно найдётся паршивая овца, которая постарается нанести удар.

— Успокойся! Тебе везде мерещится измена и подвох. Я устал от подоз-рительности…

— Сбор сувениров закончен? — вместо ответа поинтересовался робот.

— До чего же ты чёрствое, бессердечное, равнодушное создание. В твоих жилах течёт не кровь, а хладоген!..

— У меня нет жил, — возразил Али. — Да и течь по ним нечему. Мы воз-вращаемся на корабль? Или так и будем стоять и обсасывать сорок раз одно и то же?

Райбер рассердился и пошёл на выход…

* * *

И Али во второй раз тронулся в дальний путь. «Махайрод» медленно, но уверенно, двигался меж равнодушных звёзд. Робот с некоторым вдохновением, рассказывал о том, как они с Руководителем бесстрашно бороздили просторы Мироздания, каким образом обнаружили людей, и что произошло дальше.

На редких базах, заводах, лабораториях и складах нечего интересного выведать не удалось. Основная масса данных была уничтожена, или переправлена в основное поселение для дальнейшей переброски к Земле.

Две недели «Махайрод» переходил от объекта к объекту, но все усилия были тщетны! Корабль ни с чем вернулся в исходную точку. Али был вынужден признать — ничего в жизни не даётся просто так. Она любит загонять всех без исключения в тупики, но одновременно оставляет тщательно замаскированные выходы из оных. Однако, если очень постараться, глубокомысленно вещал робот, их можно найти. Для этого требуется пошевелить, подёрнутыми плесенью обыденности, мозгами.

Али нутром чуял — интересующая их информация находится где-то рядом. Стоит только протянуть руку, и искомое отыщется! Только вот куда протягивать эту самую руку? В какую сторону? Тогда Али принял неожиданный ход. Он занялся ремонтом и уборкой древнего корабля. Напарники старательно вытирали пыль, пробовали использовать серворобота, собранного ещё Джеком, сделали перестановку в каюте и устроили профилактику двигателю. Смена занятий благотворно повлияла на членов поисковой экспедиции. Малин мигом сообразил, с чего им стоило начинать. Особо секретные сведения не могут храниться в административном блоке, или его филиалах. Им там не место. С другой стороны переброска последних разработок и организация секретных производств на новом месте сопряжена с определённым риском. Поэтому дубликат информации, из предосторожности, обязан быть сохранён, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств, её можно было восстановить без особых хлопот.

Когда напарники успокоились окончательно, они очень быстро пришли к единому мнению. Секретные службы хитры и примитивны одновременно. У них хватит ума на единственное — спрятать засекреченные файлы в жилом блоке, почти у всех на виду, и непременно с автономной системой охраны. Требовалось сделать облёт всего поселения и тщательно просканировать блоки, миллиметр за миллиметром! Результат не замедлит сказаться. Товарищи поневоле так и поступили. Через одиннадцать часов изысканий в одном из корпусов чуткая аппаратура засекла помещение небольшого объёма, забранное в магнитное поле, снабжённое бронированным корпусом, который замаскировали под стандартные строительные конструкции.

С магнитным полем справились быстро, а вот с бронёй провозились долго. Стрелять не решились из опасения повредить хрупкое содержимое. Напарники осторожно, скрупулёзно осматривали стены, двери, затем подключили к хитрым замкам бортовой компьютер и стали подбирать пароль входа, который, как правило, составляли из двух слов. Пять часов компьютер со страшной скоростью пробовал различные словосочетания и, наконец, замок отреагировал на слово «ассимиляция»! Нет, он не открылся, но экран подозрительно мигнул, и послышалось слабое гудение. Али мгновенно изменил программу поиска. И буквально через пару минут запоры пали. «Тотальная ассимиляция» — так выглядел пароль.

Посредине более чем скромной комнаты стояла прямоугольная колонка, без намёка на органы управления. Здесь пригодилась способность робота управлять информационными системами телепатически. Над колонкой возникло светящееся облако. В нём стали возникать чертежи и рисунки, зазвучал голос, поясняющий графические изображения. Таким образом ситуация прояснилась совершенно…

Али хохотал до слёз, не в силах удержаться. Малин мрачно рассматривал спутника, затем не выдержал и с дрожью в голосе спросил:

— Что тебя так развеселило? Неужели скромные потуги наших учёных способны вызвать столь неординарную, бурную реакцию? Лично мне очень понравилось…

— Я только сегодня понял, с какими махровыми придурками нас свела судьба! Вы никогда не останавливаетесь на полпути, и идёте до самого конца. Неужели трудно хоть иногда прислушаться к голосу разума?

— Разве тебе…

— Ты сам всё видел, дурила! Тотальная ассимиляция — глупость, какой свет не видывал! Какому идиоту первому пришла в голову мысль создать посредством строго направленных генных мутаций армию уродцев и заселить ими все биологические ниши Земли? Кто предложил вырастить жабродышащие формы, способные жить под водой? Кому понадобились летающие индивидуумы, для покорения воздушного пространства? Для каких целей породили верблюдораёберов, умеющих выживать в экстремальных условиях? И, наконец, что это за венец творения — кроторайберы! Мало того, всех этих монстров планировали состряпать не из привозного материала, а из вас самих! С ума сойти легче!

Малин сидел и, раскачиваясь из стороны в сторону, держался руками за голову.

— Каким образом мог происходить отбор кандидатов? — не унимался ехидный робот. — Жребием? Личным желанием? Кто жаждет записаться в кроты — проходи налево, кто в верблюды — направо! Или ваши премудрые вожди приказали бы хватать всех подряд и отращивать им крылья? Ну, вы даёте!..

— Я сам не ожидал увидеть ничего подобного. Если сказать честно, я надеялся увидеть сложные боевые машины, биологические инкубаторы по выращиванию особого вида активных материй…

— Надежды юношей питают…

— Отстань! В одном ты прав — наши стратеги зашли слишком далеко. И нечего ржать…

— Ты лучше скажи, о, потенциальный обладатель жабр, о каких таких нейтральных формах шла речь в конце сообщения?

— Понятия не имею, — злорадно ответил Малин. — Наверное, наши медики пытались вырастить однополое существо, а с другой стороны!.. Кто их знает! Сейчас трудно уловить ход мыслей учёных, постичь логику действий. Попадём на Луну — узнаем…

— Действительно, пора возвращаться. А пока давай более основательно просмотрим информацию. Вдруг что ускользнуло от нашего ослабленного вашей глупостью внимания? Подозреваю, там запрятаны данные о сумчатых ребятишках. Они хранят отстёгивающиеся крылья в специальных складках на животе…

Райбер в ответ только тихо зарычал. Он ещё не привык к Али, и его постоянным выходкам. Однако на борту героического «Махайрода» роботу стало не до смеха. Ему крайне не понравился один момент, на который никто вначале не обратил внимания. Маленькое замечание внесло смятение в душу Первого Помощника. Оно гласило — все разработанные организмы могут быть адаптированы к шести известным типам атмосфер. Десяток слов заставил глубоко задуматься. Не понравилась Али скромная приписочка, очень не понравилась! Тогда робот вновь обратился к данным из административного блока, и картина прояснилась окончательно…

Опасения Руководителя подтвердились. Вот какая хреновина получа-лась. Райберы, не желая рисковать, решили не ограничиваться одной Землёй. У них на примете имелись ещё несколько планет. Правда, к ним не были проложены трассы. Вторая Сила в то время экономила энергию и материальные ресурсы для освоения Солнечной Системы. Она, не мудрствуя лукаво, отрядила шесть носителей, забитых всякой всячиной по шлюзы, в открытый полёт.

Шесть планет сильно рознились по составу атмосферы и ландшафту. На одной суша состояла из неприступных, местами огнедышащих, гор. На другой вода почти полностью покрывала поверхность. На третьей преобладали бескрайние чернозёмно-торфяные степи, на которых был способен жить лишь крот. Четвертая походила на первую, с той лишь разницей, что на ней было больше действующих вулканов. Пятая и шестая являлись безводной пустыней, где безраздельно господствовал раскалённый ветер, и взмывали к небесам гейзеры пресной воды, мгновенно испаряющейся в жарком мареве. Поэтому медики с генетиками решили разработать несколько вариантов покорителей планет. Земля должна была стать своеобразным полигоном для окончательной доработки каждого вида. После того, как корабли вернутся, их данные внесут в память импульсной установки, пропустят через неё необходимое количество экземпляров, и перевезут в новые миры на предмет постоянного проживания. Таким образом империя Второй Силы через определённый промежуток времени будет состоять из семи планет. Впоследствии их планировали соединить между собой импульсной системой и цепочкой станций-накопителей.

Из всей информации Али выделил главное — скоро, очень скоро в раз-рушенное поселение припрутся шесть живых и здоровых носителей с полным боекомплектом на борту, и вряд ли их обрадует увиденное. Скорее всего, они пойдут по пути рудовоза — отправятся к Земле в надежде воссоединиться с теми, кому удалось выжить. Причём, надо думать, у них хватит ума выступить полным составом.

Жизнь опять заставляла выворачиваться наизнанку. В срочном порядке требовалось оборудовать наблюдательный пункт здесь, в мире райберов, который предупредит людей о надвигающейся опасности. Иного пути не существовало.

Малин мгновенно сообразил, что к чему и радостно заявил:

— Если вы устроите дежурство, то я присоединюсь к наблюдателям. Вдруг мне удастся предотвратить военные действия!

— Мне надо всё тщательно обмозговать и взвесить…

— А тебе не кажется, что обстоятельства складываются весьма и весьма удачно? — не унимался Малин. — Когда поисковые группы вернутся, тогда мы и решим где осядем, чтобы возродить из пепла нашу цивилизацию.

— Маленькое, наивное дитя, — покачал головой Али. — Неужели ты всерьёз хочешь устроить здесь круглый стол по вопросу переселения в неведомые миры? Нет! Здесь произойдут страшные события. Когда вся банда соберётся воедино, начнётся светопреставление! Слёз, соплей и битья в грудь будет предостаточно. Экипажи кораблей вознамерятся, как можно скорей добраться до Земли, дабы растерзать нас на мелкие кусочки. Мне трудно предположить, что способно удержать их от решительно шага, а тем более усадить за стол переговоров. Шесть носителей с рассвирепевшими военными на борту! Будет не до болтовни. Только успевай поворачиваться! Но это тема для особого разговора. Мы с Руководителем непременно что-нибудь придумаем. Только одно я знаю совершенно точно — тебе, если решишь присоединиться к нам, придётся чрезвычайно трудно. Ты окажешься изменником для всех: для земной колонии и для прибывших носителей. Здорово, правда! Тогда, чтобы не было обидно обеим сторонам, расстреляем тебя мы…

— Ты как всегда прав, — расстроился Малин. — Половина моих товарищей до сих пор не может успокоиться, и жаждет с голыми руками ринуться на землян. О носителях я вообще боюсь думать, просто потому, что руки у них далеко не голые.

Робот его не слушал. Он уже соображал, каким образом удобнее организовать наблюдение. Кого имело смысл переправить в мир Второй Силы? Выбор был не велик — ребята из отряда космонавтов, они с Руководителем или райберы. Последний вариант отпадал автоматически по вполне понятным причинам. Первый сулил многие трудности, потому, что молодежь, не смотря на солидную подготовку и опыт работы в пространстве, могла растеряться, заробеть, и под давлением обстоятельств и необычной обстановки, принять неверное решение. Кандидатура Вилли, в виду особой занятости и опасности предприятия тоже отпадала. Оставалось довольствоваться комбинированным вариантом, а вот каким именно — жизнь покажет!

— Эй, очнись! Нашёл время медитировать! — не своим голосом взвыл Малин. — Что будем делать дальше!?

— Вернёмся домой, и посетим Луну…

— Предлагаю оставить сообщение. Вдруг кто-нибудь прибудет в наше отсутствие? Пусть подождут…

— Давай не будем мелочиться! Сразу пригласим всех на Землю, на предмет искоренения подлого семени!

— Опять ты за старое! Твоя подозрительность переходит все границы…

— Ничего, ничего! Тебе не так долго осталось терпеть.

— Ты это о чём?

— О тёплой встрече, которая ожидает дома. Помнишь, я тебе говорил… Подготовься, а я немножко полетаю…

— Нет, нет, нет! Я с тобой. Вдвоём не так страшно…

Штурмовик отчалил от «Махайрода» и, не торопясь, пошёл к административному блоку, остановился напротив помещения с компьютерами и выстрелил.

— Если мы нашли их, то и другие это сделают. Не стоит раньше времени расстраивать твоих друзей. Пусть некоторое время побудут в неведении. Очень полезно для обеих сторон…

Малин раздражённо открыл рот, жела разразиться гневной тирадой, но робот не позволил ему произнести и слова…

— Кстати, о мой раздражительный друг! — воскликнул он — Последнее время меня мучает и не даёт покоя один зловредный вопрос! Мы достаточно долго скитались с тобой по поверженым поселениям, но нигде не нашли ни одной оранжереи с морковкой, ни одной фермы с животными, ни одного завода по переработке и расфасовке пищевых продуктов. Чем, в подобном случае, питались вы в хладной темноте? Метеоритами? Грызли кометы? Пропитывались питательными издучениями, аки некоторое известное мне создание? Или лопали голимую синтетику? Проясни ситуацию…

— Ты обязан знать, что такое 3D принтер? — поджав губы произнёс райбер.

— Если сказать честно, экты не удосужились внести в меня при монтаже сколь- нибудь подробные знания по данному вопросу. Однако я в курсе вопроса.

— Так вот. Данное приспособления мы постоянно улучшали и в результате получили материлизатор. Только он не был основной частью установки.

— В этом месте можно поподробнее…

— Мы задумались над проблемой снабжения продуктами питания ещё до исхода с материнской планеты.

— Подожди, — удивился Али, — вы неудержимо рвались в пространство и были выше бифштексов и прочей ерунды?

— Дружище! — неожидано приходя прекрасное настроение восклинул райбер. — А ты каким образом представлял себе процесс разделения Экты!?

Действительно, робот ни разу не задумывался над этим, ибо у него сложилось и глубоко укоренилось странное видение данного действа. Оно зижделось вот на чём! Раз в полгода Первый Помощник принимал самое активное участие в дележе имущества семьи Вильчик. Каждые шесть месяцев добропорядочная пара, славящяся кротостью, степенностью и возвышеными чувствами, вдруг, как правило из-за сущего пустяка, взрывалась, подобно бомбе и, после бурного выяснения отношений, стремительно разбегалась в разные стороны. При этом имущество делилось самым абсурдным образом. Мадам Вильчик в первую очередь хватала свой любимы цветок, который за долгие годы ни разу не удосужился зацвести и постоянно находился в крайне болезненом состоянии, горшок с отломаной ручкой и выцветшее платье, ни по каким параметрам не соответствующее её грузной фигуре. Её муж взваливал на плечё мешок со всякой ерундой и супруги расставались. Правда, через две недели они сходились вновь, чтобы через шесть месяцев повторить цикл. Всем жителям Города доставляло удовольствие наблюдать за столь неординарным событием.

— Да как-то так, — несколько смущённо пробормотал Али. Он никак не мог вырваться из плена сложившегося стереотипа.

— Ты меня удивляешь, — уже от души веселился Малин. Он был рад слегка посрамить своего всезнающего напарника. — Разделение заняло достаточно продолжительный промежуток времени. Мы старались учесть и предусмотреть по возможности всё, что могло помешать нам освоить космос. Если бы у тебя имелась возможность посетить Экту, то там ты непременно бы нашёл отчёты по данной тематике. Так вот, материлизатору необходимо было предать анализатор, и вот для чего. Предположим, некто вырастил экологически чистоем мясо. Он берёт образец и помещает его в анализатор. Тот снимает с продукта все параметры, а их порядка двух тысяч, и через некий аналог интернета сбрасывает результаты на всю планету. В итоге население получает доступ к качественной еде. И так происходит со всем спектром продуктов питания. Поэтому никому не надо было долгими часами корпеть над приготовлением сложных и экзотических блюд, а также потеть над зубодробительными рецептами. Достаточно было найти его в базе данных анализатора и нажать на клавишу. Через минуту кулинарный шедевр, некогда приготовленный утончённым специалистом, оказывался у тебя на тарелке…

Робот молча почесал затылок, досадуя на своих изготовителей за лен-ность мысли и непредусотрительность, и воздержался от дальнейших вопросов.

Далее штурмовик проделал ту же операцию с секретным хранилищем. После этого робот вернулся, перекачал всю информацию на нечто, отдалённо напоминающее диск и принялся придумывать, куда его спрятать. Наконец, когда все вопросы были решены, наступил сладостный миг расставания с негостеприимным миром райберов. Первым отправился Малин. Он сразу угодил на Землю. Робот сделал небольшую паузу, ушёл в мир двух планет, где отключил направление на обитель Второй Силы, и только после этого вернулся домой.

Глава ╧ 16

Вилли с большим интересом выслушал рассказ друга, попросил особо не затягивать с Луной, а обратить всё внимание на угрозу, исходящую от шести носителей и разработке мер по предотвращению губительного противостояния. Затем извинился и снова погрузился в дела, предоставив тем самым, роботу полную свободу действий. Однако Али прекрасно знал — в скором времени Гриз непременно потребует подробный отчёт о проделанной работе и наверняка подскажет что-нибудь дельное. Робот не стал откладывать дела в долгий ящик, и сразу отправился в Австралию…

Али, движимый врождённым коварством, приземлился в стороне от поселения и в сопровождении неизменного люрминса, подобно ниндзя, прокрался меж пальм к постройкам. Там, под покосившимся, и сильно поредевшим от дождей навесом, собрались почти все обитатели колонии. Они с необыкновенной горячностью обсуждали результаты экспедиции. Райберы возбуждённо размахивали руками, некоторые хватали Малина за грудки, неистово трясли и бросали в лицо страшные обвинения.

Пророчество Первого Помощника подтвердились целиком и полностью. Малину не поверили. Особенно безумствовал Трик. Он в данный момент чем-то неуловимо напоминал Махаку, когда тот бросался грудью на амбразуру и рвался обличать, спасать, припечатывать к позорному столбу. Из Трика рекой лилось презрение, вперемешку с желчью. Он не орал, не визжал, не бил себя в грудь, не рвал рубаху — цедил злобные слова прямо в лицо растерянному, испуганному Малину. Называл его позором нации, прихвостнем недорайберов и лизоблюдом!

С другой стороны Жонт пробовал восстановить порядок, однако почти никто не желал прислушиваться к нему, и собрание продолжало неистово вращать налитыми кровью глазами и вопить, будто чайки на помойке! Накопившееся унижение, боль, обида нашли, наконец, точку приложения. Дело стремительно шло к мордобою и суду Линча! Пришла пора вмешаться. Появление Али перед неблагодарной публикой походило на выход клоуна на арену цирка.

— До чего вы славно проводите время! — сияя счастливейшей улыбкой, вскричал он, возникая перед озлобленной толпой. — Простите, я не поме-шал вашей дружеской беседе? Поверьте, так не охота нарушать ваш тет-а-тет!

Райберы разом замолчали. Трик ощерился и с угрожающим видом шагнул навстречу Али. Люрминс потемнел, по поверхности побежали искры. Трик остановился. С биомассой не следовало шутить…

— С прибытием, — прошипел Трик. Ему оставалось только язвить и внутренне бесноваться. — Мы премного наслышаны о твоих великих подвигах. Мы все в восхищении. Поздравляю, тебе удалось совладать с малолетним и глупым мальчишкой. А вот с нами такой финт не пройдёт! Даже не надейся!

— Я всё больше и больше склоняюсь к мысли — вы нас умышленно ввели в заблуждение, — горько констатировал робот. — Никто из райберов никогда не принадлежал не только к цивилизованному, но и просто культурному обществу. Бабушка говорила, когда я ещё в колыбели чмокал розовыми губками, воспитанные существа в любой части Вселенной перед началом разговора здороваются, искусно скрывая за вежливыми улыбками лютую ненависть, а не пытаются с наскока уколоть собеседника язвительными и оскорбительными замечаниями. Поэтому, во избежание возможных инцидентов, хочу напомнить — я вам, братцы, не лягушка, не слуга и не примитив, на которого особо буйные личности вёдрами выливают презрение, походя таскают за чупрун, и срывают зло, бия коромыслом вдоль хребта! Если хотите и дальше жить с нами в мире и согласии, научитесь вести себя адекватно. В ином случае мы прервём с поселением всякие контакты. Терпение наше не безгранично. И живите как хотите! Поверьте мне на слово — в данный момент райберы ничего выдающегося собой не представляют. Может быть, когда-то вы и были тридцати двух пядей во лбу, а сегодня напоминаете ораву разорившихся, обнищавших сановных особ, совершенно не приспособленных к жизни. Вопросы? Пожелания?

— Удобно диктовать условия с позиции силы, — с ударением произнёс Жонт. — Так не поступают воспитанные люди…

— А ты бы хотел, чтобы после ваших выкрутасов остатки человечества бегали у вас на посылках, кормили, стирали грязные подштанники, танцевали танец живота? И не мечтайте! Короче. Мне нужен Малин. Пошли, пусть твои злобятся хоть до пуповой грыжи…

Истребитель рванул в синее небо и, через несколько секунд, скрылся из виду.

— Вот, пожалуйста, дожили!.. — развёл руками Трик. — Они уже приходят к нам без спроса и приглашения, берут, что захотят, не взирая на присутствие хозяев и — фьють…улетают. Дальше будет хуже…

— Земляне не хотят нам зла, — неуверенно сказал Жонт.

— Посмотри, в кого они нас превратили! — в бешенстве взвыл не своим голосом Трик. — Нас низвели до скотского состояния! Низвергли в пучину бескультурья! Втоптали в грязь чувство собственного достоинства. Нагло диктуют унизительные условия. Оскорбляют без причины. Заставили питаться омерзительной гадостью и идти на поклон к Руководителю за каждой мелочью. Мы — краса и гордость технической службы, прошедшие длительное обучение и тщательный отбор, превратились в жутких оборванцев, готовых с голодухи кинуться на шею любому, кто посулит бросить обглоданную кость! Дальнейшее развитие событий только усугубит наше плачевное положение. Землянам мало унизить нас. Они нарочно вбивают между нами клин, уже перетянули на свою сторону слабого духом. Далее за ним последуют особо разуверившиеся. Подозреваю, и не без оснований, творение эктов способно искусно играть на наших слабостях, влиять на сознание и заниматься вульгарным гипнозом. Скорее всего, Малин, находившийся достаточно продолжительное время вне общины, один на один с этим монстром, так быстро попал под его влияние. Друзья мои! Прислушайтесь к голосу разума, но не желудка! В ином случае у нас останется единственный путь — выпрашивать подачки с барского стола, шарить по помойкам в поисках картофельной кожуры и ждать, когда в награду за верную службу нас погладят по головке. Никогда не думал, что мы способны так быстро потерять гордость, и самоуважение накопленное нашими предками в трудах великих!

— Почему ты с непонятным упорством отказываешься смотреть правде в глаза? — удивился Слют. — Я способен понять всё, но только не глупость…

— Ты к чему клонишь?

— Нам протянули руку помощи в критическую минуту. Спасли от неминуемой гибели!

— Подожди, — грозно прокаркал Трик. — Почему вы все упёрлись в то, что нас оставили в живых? Люди поступили так умышленно. В немедленном умерщвлении безоружной команды гражданского корабля доблести мало. В то время, как длительное глумление доставляет ни с чем не сравнимое наслаждение. День за днём наблюдать, как мы деградируем — вот истинное удовольствие! А теперь насчёт спасения, которым вы всё время тычете в глаза. Вам не кажется, о мои легковерные друзья, что люди поступили так из-за угрызений совести?

Толпа глухо зашумела…

— Да, да! Из-за угрызений совести! — неожиданно взорвался Трик. — Я более чем уверен — люди первыми подняли руку на нас. Мы все имели удовольствие видеть, каких бед натворили их корабли в поселении. Нашим доблестным воинам, захваченным врасплох коварным нападением, ничего не оставалось, как нанести сокрушительный ответный удар. Однако что-то пошло не так, и все трагически погибли…

— Я не могу согласиться с тобой, как минимум, по двум причинам. Первая — если земляне первыми напали на нас, то откуда здесь появилась наша база? Вторая — мы техники высочайшего класса и прекрасно осведомлены насчёт возможностей землян. Их уровень развития, согласно исторических хроник, не выдерживал никакой критики. Даже после обработки они годились только для нашего увеселения и не обладали серьёзным вооружением. Обстановку диаметрально изменило активное вмешательство эктов. Они создали роботов, обладающих колоссальными знаниями и практически неограниченными возможностями. Поэтому аборигены здесь абсолютно ни при чём. Виной всему мы, и только мы! Мы много лет назад совершили опрометчивый шаг, а сегодня пожинаем его плоды. Если сказать честно, у меня нет сил и желания разбираться кто, кого, когда, за что! В том нет смысла! А теперь давайте вернёмся к нашему юному товарищу и его спутнику. Они нашли сведения о шести носителях, которые в скором времени вернутся из дальнего похода. Если бы Али злоумышлял против нас, он бы убил Малина, — дескать, его спутник не перенёс транспортировки, — и утаил от нас факт существования кораблей, а сам устроил бы им коварную ловушку! Однако робот предпочёл открытость…

— А что ещё ему оставалось делать? — возразил Трик. — Он достаточно умён и прекрасно понимает — с шестью носителями не совладать. В посе-лении не осталось оружия, при помощи которого он мог бы эффективно противостоять могучим кораблям. Вывод — наши непременно появятся здесь и тогда ситуация резко изменится. Что остаётся делать Али — он начинает заигрывать с нами, прилетел искать дружбы у отдельных членов колонии. Когда придёт наше время диктовать условия, он постарается найти заступников. Предлагаю сыграть на опережение — выдвинем жёсткий ультиматум Руководителю. Пусть немедленно…

— Прекрати говорить глупости. Давайте лучше покончим с сомнениями и безосновательными подозрениями. Настало время более трезво посмотреть на отношения с землянами, смириться со случившимся несчастьем. Только этот путь ведёт к возрождению нации. Иное неминуемо погубит нас всех!

— Ты думаешь, о чём говоришь?! — взревел Трик. — Ещё вчера мы с тобой договорились о…

— То было вчера! Сегодня всё изменилось. Я не желаю более оглядываться назад. Надоело жить вчерашним днём! Нам предоставили возможность спастись, а теперь помогут воссоединиться с экипажами кораблей. Более чем уверен — люди выдвинут нам ряд условий, дабы обезопасить себя, но подличать не станут. Более я ничего не желаю слышать! Мне безмерно надоели безумные вопли и глухой зубовный скрежет! Кому не нравится — пусть катится на берег океана и там сходит с ума хоть сутками напролёт! Всё! Разговор окончен! Расходитесь и не мутите воду! Работать надо, а не брызгать слюной во все стороны и безумствовать!

Однако Трик не собирался сдаваться так быстро, и с небольшой группой сторонников, истинных патриотов и сочувствующих покинул поселение на предмет откровенного истеричного разговора.

* * *

Малин лежал в густой траве между Городом и Могильником и усердно поглощал колбасу. Хвостюки! Простое и незатейливое слово звучало для него слаще любой музыки, привлекательней шёпота возлюбленной. Хвостюки, вне всякого сомнения, являлся великим, таинственным, могучим волшебником и непревзойдённым кудесником. Конечно же, он обитал в прекрасном, величественном здании, которое дённо и нощно охранял десяток неподкупных люрминсов. Многоэтажный подвал дворца был отведён под немыслимо сложное производство чесночной колбасы — венца творения гения Хвостюки. В сумрачных, обширных помещениях беззвучно, будто тени скользили специально обученные, утончённые профессионалы, которые долгими годами добивались небывалой чести — трудиться на великого Хвостюки. Вдоль стен стояли старинные, закопченные чаны с вырезанными на стенках заклинаниями, в которых булькали, шипели, постепенно смешиваясь, секретные ингредиенты, рецепт приготовления которых пришёл из глубины веков и передавался от отца к сыну на протяжении тысячелетий. Процесс создания деликатеса длился недели, а может даже месяцы. И вот, наконец, наступал тот сладостный миг, когда содержимое котлов сливалось в основную ёмкость. Все мастера, с бриллиантовыми прищепками на носу, дабы не сойти с ума от дивных ароматов исторгае-мых смесью, замирали в полупоклоне. Медленно открывались обитые золотом, разукрашенные самоцветными камнями, двери и на пороге появлялся он — в длинном до земли плаще, в надвинутом на глаза капюшоне — Магистр! Рядом с ним два безобразных карлика катили изумрудную тележку, наполненную тем, что дало колбасе столь очаровательное название и вкус — чесноком! Хвостюки зачерпывал пригоршнями ароматные гранулы и сыпал в созревшую смесь, читал короткую молитву и приказывал приступить к производству деликатеса. В подвалах всё приходило в движение. Работники специальными ковшами, не снимая прищепок, зачерпывали ароматную субстанцию и фасовали в оболочки, специально для этого момента изготовленные. Далее готовый продукт поступал на бронированный склад, где его выдавали специальным курьерам, вооружённым спаренными пулемётами. Так чесночная колбаса попадала к достойнейшим из достойных! Все без исключения завидовали им. Малин гордился, что его причислили к сонму избранных.

Хитрый, лукавый робот не спешил развеять иллюзии райбера и время от времени подливал масла в огонь, с удовольствием наблюдая, как его спутник начинал поклоняться колбасе словно идолу.

Итак, Малин лежал, экономно откусывал, старательно пережёвывал каждый кусочек, смотрел на небо и тихо радовался редкой возможности побыть одному. Он не любил шумихи, беготни, стрельбы и всегда предпочитал им уединение и мощные компьютеры. В Землю Малин влюбился с первого взгляда. С раннего детства он видел странные сны, о которых предпочитал никому не говорить. В них райбер с упоением бродил по неведомым, прелестным планетам, встречался с различными животными и радовался возможности дышать полной грудью, гулять, где хочется, есть то, что нравится. Свободное время Малин старался проводить в крошечной, самодельной оранжерее среди растений и очаровательных насекомых. Земля явилась воплощением юношеских грёз. Она манила, зачаровывала, обещала заблудшим путникам долгую райскую жизнь и благоденствие во веки веков. Правда о том, каким образом поступили его соплеменники с землянами, разрушила воздушный замок пьянящей мечты, поэтому он твёрдо решил, дал себе нерушимое слово, поклялся на последнем куске колбасы, что при первой возможности отправится на поиски девственной, никем не заселённой планеты, с тем, чтобы остаться там навсегда. И совсем не важно, какие причиндалы потребуется приобрести для этого: жабры, крылья или лапы с мощными когтями! Главное — возрождение родного мира без ущемления чьей-либо свободы и пролития невинной крови.

Между прочим, Али нравился Малину, и не только из-за возможности вкушать изысканный деликатес, хоть он и страдал, с точки зрения райбера, излишней подозрительностью. С роботом было легко. Он понимал всё с полуслова, полунамёка. Малин уважал желание Али защитить людей любой ценой!

Если говорить откровенно Малина страшно утомили катаклизмы, ме-няющие течение истории. Экипаж рудовоза не участвовал в боевых действиях, как и люди, которые находились в это время в законсервированном состоянии. Поэтому ни те, ни другие не испытывали к противной стороне особой ненависти. Её высокий уровень поддерживался искусственными методами, и все разногласия в отношениях сторон зиждились на презрении техников — умнейших из умных, к полудиким аборигенам. И на презрении людей к низвергнутым с Олимпа, и обращённым тем самым в скотское состояние, богам, вынужденных покорно брать корм из рук тех, кого считали всю жизнь плебеями.

Пока Малин наслаждался покоем, одиночеством и ароматной колбасой, Али готовил в Могильнике штурмовик к вылету. Вскоре грозная боевая машина подобрала бездельника, вышла на орбиту и без промедления направилась к Луне. Робот включил автопилот и повернулся к напарнику.

— Сзади нас в пассажирских креслах удобно расположились два скафандра. Ни один из них не рассчитан на тебя. Придётся потерпеть. Сейчас мы не торопясь переоденемся, и по прибытии на место приступим к завершающей стадии операции. События будут развиваться следующим образом: первым делом я распоряжусь взломать вход в лабораторию. Затем мы, подобно истым героям, десантируемся на поверхность и торжественно, поддерживаемые под локотки угодливыми люрминсами, проходим внутрь для осмотра содержимого.

— Замечательный план, — одобрительно кивнул Малин, откусил и принялся интенсивно жевать.

Вскоре штурмовик прибыл. Охрана пришла в движение. Она махом своротила хлипкую башенку и выделила пару бойцов для проведения разведки. Вскоре пришло сообщение — объект опасности не представляет. Тогда основные силы робко вступили на лунную поверхность…

* * *

Робот и райбер с некоторой опаской, медленно спускались по широкой лестнице и вскоре достигли промежуточной площадки. Там находились две двери. Одна выходила в небольшое помещение, другая вела к винтовой лесенке — входу в подвальный этаж. Али поправил винтовку, пропустил вперёд двух люрминсов сопровождения и вошёл в зал. За ним тенью двигался Малин.

Три стены помещения напоминали витрину магазина. За толстыми голубоватыми стёклами, в небольших ячейках, располагались экспонаты. Муляжи похожие на живые существа, а может живые существа похожие на муляжи. Целый ряд удивительных, фантастических уродцев поражал воображение. Одно дело — информационное сообщение, другое — натура! Райбер — летучая мышь! Райбер — смахивающий на тюленя! Кожистое существо, снабжённое для рытья тоннелей под землёй мощными лапами — кроторайбер! Чудовище с отвратительными бурдюками на спине — верблюдорайбер! В отдельной витрине стояли ещё несколько невыразительных форм. Али млел от восторга, восхищался грандиозностью проекта и, наконец, его прорвало…

— Ты, каким из них хотел бы стать? — неудержимо ржал робот. — На мой взгляд дилетанта, тебе бы очень пошли ласты вместо ног, но я бы посоветовал комбинированный вариант, как наиболее практичный. Летающее — ныряющий! Подземно — верблюдовый! — далее Первый Помощник говорить уже не мог. Его душил смех.

Малин хрустел зубами, что-то бормотал, а Али всё никак не мог успокоиться: ржал, всхлипывал, тыкал пальцем в витрины, шмыгал носом, топал ногами, хватался за живот. Наконец он соблаговолил успокоиться…

— Вот, полюбуйся, — уже с нескрываемой злостью выпалил он. — До чего способны довести глупость и сознание своего величия! Какие нормальные, не фанатики, садисты и припадочные идиоты, родители позволят сотворить со своими детьми такую страсть! Наверное, они, движимые несокрушимым чувством патриотизма, сами отдадутся в руки генетиков?

— Дьявол, — наконец выдавил из себя Малин. — До чего мы докатились! Я с трудом верю своим глазам! Мне почему-то кажется — никто никого не собирался спрашивать. Высокое руководство взяло бы список и приказало — вот эти будут с крыльями, эти с жабрами и так далее! Ты думаешь это макеты?

— Смею огорчить. Перед нами действующие образцы. Живые и здоровые, находящиеся в состоянии анабиоза.

— Давай заглянём в подвал. Вдруг там спрятано ещё что-нибудь интересное.

Нижний зал оказался несколько больше верхнего. За такими же витражами располагались обыкновенные, почти ничем не отличающиеся от Малина, райберы. Спины у экспонатов были достаточно массивными, толстыми, мощными. Странно! Зачем они здесь?

— А вот и наши нейтральные организмы, — сообщил Малин, склонившись над управляющим компьютером. — Крайне серьёзные ребята. Они снабжены плавающими генными структурами, вернее тремя комплектами оных! В нейтральных заложили способность подключать по своему усмотрению любой из них. Ко всему прочему, они способны находиться в космическом пространстве без средств защиты около получаса…

— Как я понял, обитатели нижнего яруса без особых усилий могут при-нимать любой из запрограммированных обликов! Ничего не скажешь, опасные зверюшки…

— Если они выберутся на свободу, то поймать нейтральных будет весьма сложно. Учёные, и кто их надоумил до такого, заложили в свои детища высокий уровень агрессивности. Он жизненно необходим для освоения избранных планет и вытеснения местных разумных форм, если таковые найдутся…

— Каким образом ваши политики собирались управлять нейтральными? Например, контролировать их рождаемость?

— В базе данных об этом ничего нет. Ага, вот примечание. Нейтральные самостоятельно размножаться не могут…

— С каких таких щей твоё руководство решило, будто первопроходцы, пионеры и захватчики, оттяпав какую-нибудь аппетитную планету, покорно передадут её хозяевам? Мне кажется, они возжелают царствовать лично, и если потребуется, организуют достойный отпор наивным создателям, параллельно наладив производство себе подобных! Таким образом, ваши планы по созданию семиглавой империи пойдут прахом. Дальше будет ещё интересней. Нейтральные многократно усилят и расширят свои таланты и тогда пиши пропало! Бестолковые вы всё же, братцы райберы! Позволю себе сделать предварительный вывод — нейтральные мне очень, подчёркиваю особо, очень не нравятся. Полагаю, ваши безумные доктора много ещё чего натолкали в свои творения, из чисто научных побуждений, так сказать. Скорее всего, это не отображено в отчёте, чтобы не испортить сюрприз! Предлагаю взорвать здесь всё к чёртовой матери, во избежание…

— Давай не будем торопиться! — энергично возразил Малин. — Верхние могут пригодиться, а вот от нейтральных придётся избавиться…

— В таком случае поступим следующим образом: выставим охрану, вернёмся домой, переговорим со всеми заинтересованными сторонами и выработаем единое мнение.

— Домой, так домой, — заторопился райбер. Он уже успел проголодаться.

Едва напарники покинули помещение, как один из нейтральных открыл глаза и повернул голову вслед ушедшим…

Глава ╧ 17

— От кого, от кого, а от тебя я подобной глупости никак не ожидал, — укорял друга Руководитель. — Вы с Малиным готовы перетащить на Землю кого угодно. А действительно, к чему церемониться с людишками?! Давайте, соберём здесь содержимое всех лабораторий, исследовательских центров, свалок, помоек, все творения гениев одиночек, убийц, душегубов, мутантов, пожирателей звёзд и мерзких расщепителей атомов! Ребята, это же не наша планета! Давайте очистим её, наконец, от наглых и надоедливых аборигенов. Тебе вредно подолгу оставаться в обществе наших непрошеных гостей! Я, благодаря твоей глупости и недальновидности, нахожусь в крайнем возмущении!..

Три человека и три райбера сидели на том самом месте, где некогда проходили первые официальные переговоры. Последние новости взбудоражили оба поселения. Людям крайне не понравилось известие о возможном появлении кораблей потенциального противника и каких-то уродцев. Многие потребовали от властей немедленно прогнать чужаков назад, и пусть они там выкручиваются, как хотят. Однако Руководитель популярно пояснил соотечественникам, что на самом деле всё складывается хорошо. Если бы на Земле не появились райберы, то люди наверняка бы не узнали о надвигающейся опасности. А теперь правительство успеет предпринять все необходимые меры для защиты городов.

Общественность, как всегда поверила своему лидеру и успокоилась. И всё бы закончилось хорошо, но тут в дело вмешался Махака. Он принялся безумствовать, бегать по Мирному, потрясая заржавленными мечами мщения, орать благим матом о переполненной чаше терпения, о необходимости вступить на тропу войны против нелюдей, с целью искоренения чужеродного семени без жалости и сострадания! До последнего колена, а может быть и пятки! Люди было потянулись на импровизированный митинг на который их призывал Махака, жаждущий провести референдум по поводу смены власти, но установившееся вёдро отвлекло их на уборочную страду. И славное начинание с треском провалилось…

С райберами дело обстояло сложней. Они резко приободрились. Их более не прельщала перспектива первобытного существования. У них появилась блестящая возможность стать обладателями шести несокрушимых носителей и обитателей лунной лаборатории. Надежда на достойное проживание вселила веру в их оскорблённые сердца. Пришельцы мгновенно сделались заносчивыми, наглыми, несговорчивыми, властными. Однако коварный и злопамятный Руководитель не преминул вылить ушат холодных доводов, на начавшие было разгораться угли мечты. Умел Лабер испортить праздник окружающим, даже талант имел в этом…

— Я могу вам гарантировать лишь одно, — продолжал говорить Вилли, не дав никому и рта раскрыть. — Никто из посторонних не вступит более на подвластные нам территории, ни при каких обстоятельствах! С нас и вашей колонии хватит за глаза. Первый Помощник, немедленно займись ликвидацией лаборатории вместе со всем содержимым. Нам не нужны осложнения…

— Подожди, — сказал Жонт. — Давай не будем торопиться с решением столь важных вопросов. Понимаю, тебя волнует судьба землян. Ты много сделал для возрождения своего общества. Мы страстно хотим того же, и страшно обрадовались, когда узнали, что кроме нас уцелели ещё несколько сот соотечественников. Нисколько не сомневаюсь — вы бы на нашем месте повели себя таким же образом. Нам необходимо принять меры, которые помогут решить дело миром. Когда носители прибудут в оставленное поселение, начнутся довольно не простые переговоры. Никто их наших не сомневается — они дадут положительные результаты. В итоге мы покинем вас навсегда. В этом нам помогут мутанты из лаборатории. Пока никто не знает, на какой планете мы остановим свой выбор, и какой облик приобретём в связи с этим. Нейтральные опасны всем, остальные — на вес золота…

— На днях Первый Помощник с Малиным посетят лабораторию, снимут всю информацию с компьютеров, а затем уничтожат объект. Далее они займутся обустройством наблюдательного пункта в пространстве. Шесть носителей — солидная сила, с которой не хочется шутить, — Вилли поскрёб затылок. — С летунами, ползунами, нырками мы ещё как-нибудь справимся, но никому из нас не дано со стопроцентной уверенностью предугадать, каким образом поведут экипажи звездолётов по прибытии домой. Между прочим, сколько райберов находится на борту одного носителя?

— Насколько мне известно из информации Малина, — ответил Слют, — команды сокращены почти вдвое, для увеличения аварийного запаса продуктов жизнеобеспечения и размещения запасного боекомплекта. В итоге получается около ста пятидесяти — ста семидесяти пилотов, исследователей и солдат.

— Почти тысяча разъяренных воинов! Многовато… — хмыкнул Али. — Их сложно будет отговорить от нападения на Землю…

— У нас есть иной выход? — спросил Жонт.

— Конечно, — ухмыльнулся робот. — Я лечу в ваш мир, собираю шесть мощных фугасов, устанавливаю на них автовзрыватель, помещаю в жилые блоки и запускаю аварийные маяки. Всё! Носители, и я это предполагаю с большой долей вероятности, будут прибывать по одному. Едва звездолёт появится на горизонте, как немедленно, уловив сигнал бедствия, устремится на помощь, и немедля получит в лоб направленный взрыв мины. И так ещё пять раз! Нравится?

Райберы испуганно воззрились на Первого Помощника.

— Не надо так шутить, — наконец выдавил из себя Жонт. — Разве допустимо вот так хладнокровно говорить об убийстве? Мы в своё время поступили с землянами крайне жестоко. Сначала их превратили в игрушки, а потом вообще искоренили. Результат вы видите перед собой. Не ходите по этой дорожке. Она ведёт в никуда…

— У нас нет желания никого убивать, — сказал Руководитель. — Завтра займёмся Луной. Кстати, а куда подевался Трик? Разве он больше не член тройки правителей?

— С нашим товарищем происходит нечто ужасное, — признался Слют. — Он довёл себя до полного исступления, иззлобился абсолютно, утерял способность конструктивно мыслить, с пеной у рта уговаривает всех ринуться в последний бой и пасть в неравном сражении. Когда его спрашивают, во имя чего следует так поступить, бедняга совершенно теряет самообладание, принимается метать из глаз молнии, хватается за дубинку, с которой в последнее время не расстаётся, и норовит ударить ею собеседника по голове. Изредка несчастный начинает, что есть мочи петь старинные гимны, им же сочинённые боевые песни и пытается вспомнить приёмы рукопашного боя. Я с огромным прискорбием вынужден констатировать — нашего товарища необходимо лечить, и чем скорее, тем лучше. Его рассудок помутился. Если промедлим — потеряем ценного члена общества…

На сём переговоры завершились. Люди отбыли на материк, а райберы ещё некоторое время сидели и что-то горячо обсуждали.

Лабер не даром прервал переговоры. В истории с появлением носителей ему очень не понравился один момент. Вилли неожиданно вспомнил о двух хранилищах люрминсов. Рано или поздно экипажи носителей до них доберутся и выгребут закрома до последнего хищного сгустка. Присутствие люрминсов в составе соединения звездолётов многократно повысит его мощь! Поэтому требовалось срочно отправить Али в командировку, что Гриз и сделал. Операция по переброске хищной биомассы прошла успешно…

Далее робот, не теряя темпа, заглянул на мгновение к Хвостюкам, потом забрал Малина и решительно устремился к Луне. Всю дорогу напарники молчали, потому, что говорить и жевать одновременно райбер не умел. Ещё на подлёте охрана доложила — на объекте всё спокойно, на поверхность никто не поднимался, гости для осмотра экспонатов не появлялись. Ни одного билета не продано. Коммерческое предприятие терпит крах.

Штурмовик сел рядом со шлюзом и Первый Помощник лично убедился в том, что действительность разительно не соответствовала донесению. Часть крыши лаборатории исчезла, и как выяснилось позже, вместе со всем содержимым. Али на мгновение оторопел от удивления. Почему люрминсы не отреагировали на побег мутантов? Не заснули же они в самом деле!?..

Робот попробовал связаться с Руководителем, но мощности грузовика не хватило для установления полноценного контакта. Тогда Али не медля ни мгновения, затолкал Малина в скафандр, оделся сам, и в темпе вальса спустился по скользким лестницам.

— Что мы ищем? — семенил рядом райбер, заглядывая роботу то с одного плеча, то с другого.

— То, что помогло бежать мутантам. Займись компьютером. Нет! Не этим, подвальным. Раз они смогли провести люрминсов здесь, смогут и не Земле. Тебя устраивает подобный расклад?

— Может мы зря испугались? Вдруг они полетели к нам в гости?

— Тогда почему они бежали, вместо того, чтобы встретить нас хлебом солью? Давай работать. У нас не так уж много времени…

Почти час напарники пробовали разобраться в ситуации. Всё это время Али злился на свой досадный промах. Засмотрелся на уродцев и забыл обо всём на свете! За такой досадный недосмотр и головотяпство его следовало приговорить к высшей мере наказания — запретить пожизненно ходить к Хвостюкам!

Вскоре отыскались сведения о транспортном средстве, на котором был совершён побег. Шлюпка была сделана из материала весьма напоминающего структуру люрминсов. Поэтому охрана не среагировала — она приняла взлетающий аппарат за своего. Первый Помощник свернул исследования и поспешил назад.

Достучаться до Руководителя удалось не скоро. Лабер внимательно выслушал сообщение, минуту помолчал и уверенно произнёс:

— Поднимай свою дружину. Пусть не медля идут к нам. Постарайся подсчитать, сколько охранников понадобится для блокирования периметров городов и поселения райберов. Слют, ты меня слышал?

— Спасибо за информацию, — последовал ответ. — Когда люрминсы поя-вятся у нас?

— Скоро, а пока воздержитесь от длительных прогулок, и вообще, сидите дома и не высовывайте никуда носа. На время кризиса мы будем снабжать вас всем необходимым. Проявите благоразумие. Будьте терпеливыми и осмотрительными…

— Я всё понял. Ещё раз спасибо…

— Али, не медли. Найдёшь меня в Доме Правительства. До встречи…

В течение суток, благодаря оперативным действиям робота, все насе-лённые пункты оказались заключёнными в кольцо люрминсов. Однако никто не собирался ждать, когда на них нападут мутанты. Вилли знал — беглецы хитры, изворотливы, коварны. Их возможности, поведение было невозможно предсказать. Скорее всего, в первую очередь, беглецы постараются нанести удар по своим творцам, а пока они где-то затаились, продумывают тактику и стратегию ведения боевых действий, пробуют организовать разведку и пытаются найти надёжное укрытие.

Робот трудился не покладая рук, но даже он, не взирая на феноменальную работоспособность, не успевал из-за отсутствия помощников. Али не мог разорваться пополам. Его присутствие требовалось на Земле и в мире райберов одновременно. После недолгого совещания друзья решили — Первому Помощнику необходимо срочно убыть для организации наблюдательного пункта, а Вилли займётся вопросами обороны и всего связанного с ней. Али без промедления умчался в мир двух планет, а Лабер собрал всех, кто занимался расчисткой космических завалов, на предмет инструктажа и подготовки к длительному дежурству в космической пустоте. По плану в конечной фазе в группу должен был влиться Малин.

* * *

Робот по прибытии на орбитальную станцию первым делом запустил пищевой синтезатор, включил направление на Вторую Силу и переправил туда увесистый тюк продовольствия. Потом отправился сам.

Али обосновался на «Махайроде» и без промедления принялся за обустройство помещений, в каких собирался поселить наблюдателей. Он выбрал большой зал, расположенный непосредственно за рубкой, долго провозился с демонтажём перегородки и ветхого оборудования, и размещением оного по соседним отсекам. Затем робот притащил из трюма ворох всякого барахла и принялся сооружать кровати. После трёх часов самоотверженной борьбы на свет родились корявые раскоряки, шатающиеся, вихляющиеся, хоть и довольно устойчивые. Али скептически осмотрел свои творения, ещё раз удостоверился — запаса продовольствия хватит надолго, и решил возвращаться.

На Земле уже всё было готово. Команду отправили немедленно.

Али вкратце доложил о проделанной работе, погрузился в истребитель и улетел к Могильнику. Там он занялся составлением программы поиска, тщательно просмотрел все сведения из лаборатории, составил несколько моделей поведения мутантов. Далее робот занёс сведения о неприятеле, вместе с их физическими параметрами и биологическими пробами, в анализатор бортового компьютера и отправился на рекогносцировку.

Первые три дня патрулирования и караульной службы не принесли результатов. Один раз охране померещилось, будто кто-то пробовал подкрасться к Кангенду под землёй. Она немного постреляла, взбодрилась, и дело на этом закончилось.

Первые признаки беглецов обнаружились в одной из пустынь Африки. Внимание истребителя привлекли странные птицы. Они неуклюже махали крыльями, раскачивались из стороны в сторону, словно делали это впервые. Али изволил очнуться от дрёмы и, не снимая режима невидимости, активизировал все сканеры и последовал за стаей.

Мутанты расположились в небольшом оазисе. Летуны принесли не-сколько баранов. Банда насыщалась. Первый Помощник осторожно, на самой малой скорости, подкрался к краю, приземлился на верхушке бархана и дал максимальное увеличение. С него открывался прекрасный вид на островок жизни в море смерти. Сорок два беглеца сидели под сенью пальм и пожирали сырое мясо. Один кружил в небольшом озерке. Время от времени ему бросали куски. По всей видимости робот угодил на общее собрание. Речь держал нейтральный, важно восседающий на камне. Видимо однополые успели обзавестись вожаком.

— Последние ночные облёты территории неприятеля дали малоутеши-тельные результаты. Сбылись самые худшие опасения. Нас предали, причём самым бессовестным образом. Мы все видели обломки на орбите и разрушенную базу на планете. Так вот! Наши бездарные руководители снюхались с аборигенами и преспокойно живут с ними бок о бок, делят кров, пищу, женщин. Всё добытое великими предками преступно забыто и выброшено за ненадобностью. Наша прямая обязанность и святой долг восстановить историческую справедливость, изменить ситуацию в свою пользу. Для этого необходимо применить тактику партизанской войны. Нас наделили способностями не свойственными исходному виду. Прекрасно! Воспользуемся ими для нанесения точечных ударов. Посеем панику меж предателей. Вселим ужас в их сердца. Доведем до истерики, пусть шарахаются от каждого куста и вопят от страха при виде собственной тени. К сожалению, воспользоваться шлюпкой нам уже не удастся. Она исчерпала энергетические ресурсы, а дозаправить её негде. Огромная, невос-полнимая потеря. Поэтому первым делом нам требуется завладеть каким-нибудь транспортным средством. Без него нам не добраться до лаборатории. Нам жизненно необходимо перевезти с неё аппаратуру на планету и приступить к массовому клонированию себе подобных. К этому времени все, кто способен помешать нашим планам должны находиться в могиле. Нам предоставлен единственный шанс, глупо им не воспользоваться. Эта планета полна ресурсами. Они помогут нам уверенно смотреть в будущее и передвигаться меж звёзд.

— Завладеть кораблём нам не позволят люрминсы. Никому не справиться с ними! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Не будем торопиться. К цели необходимо двигаться поступательно, с умом, — вождь назидательно помахал костью. — Аборигены крайне примитивны и убоги. Мы их обманем без труда.

— Значит, наша задача усложняется?

— В жизни не существует простых решений. Со временем всё утрясётся. Просто не надо торопить события. Но если всё пойдёт наперекосяк и планы рухнут, то у нас имеется возможность отомстить изменникам. Отравим водоёмы, воздух, землю. Нам удалось сохранить кое-какие вирусы и нечто оригинальное, что подлежит использованию только в крайнем случае. Мы не станем медлить с запланированными акциями. Все знают составы своих групп. Старшие после совещания получат набор ядов. После этого рассредоточимся. Так нас будет трудней вычислить. Конечно, когда-нибудь наш коллектив непременно обнаружат, это произойдет не так скоро, но рисковать не стоит…

— Если потребуется, мы выжжем всю планету! Превратим её в зону смерти для всего живого! — заволновалась толпа.

— Только так и никак иначе! А сейчас предлагаю группам убыть в заранее намеченные точки. Ко всему прочему здесь очень голодно, хоть и безопасно. И последнее! Старшие групп, берегите яды, их очень мало и не расходуйте до особого распоряжения…

Далее медлить не имело смысла. Первый Помощник умел брать на себя ответственность. Истребитель произвёл четыре залпа из всех орудий. Барханы вздрогнули от мощного взрыва. Куски земли, горящие деревья взметнулись в небо. Водоплавающий райбер всплыл вверх брюхом. Истребитель перелетел к месту взрыва и выпустил четырёх люрминсов. Один остался охранять корабль, трое последовали за роботом. Почва дымилась. Повсюду валялись порванные в клочья мутанты. Али подождал пока осядет пыль и принялся за подсчёты. Результаты атаки неприятно поразили. Погибло всего двенадцать заговорщиков. В их число вошли все обитатели первого этажа лаборатории, по всей видимости, как наименее подготовленные. Большинству нейтральных удалось скрыться. У них оказалась прекрасная реакция и высокий порог выживаемости…

Первый Помощник чертыхнулся с досады и принялся рассматривать водоплавающего. Он дрыгал ластами и судорожно встряхивал жабрами. Люрминсы, посланные для осмотра оазиса, доложили — найден непонятный предмет, похож на маломощный летающий аппарат. Али отправился посмотреть. Находкой оказалась та самая шлюпка, на которой райберы совершили побег. Робот не заметил её только потому, что защита работала в режиме невидимости. Шлюпку выдала осевшая пыль. Али обошёл вокруг корабля, причмокнул губами от удовольствия, торжественно поднялся на борт, осмотрел оборудование, ничего трогать не стал, оставил люрминса сторожить трофей и с истребителя вызвал Лабера. Вилли отозвался мгновенно, внимательно выслушал просьбу друга прислать грузовик для перевозки добычи и сказал, что скоро будет.

Тем временем водоплавающий райбер пришёл в себя, залёг на дно и злобно зыркал круглыми от испуга глазами по сторонам.

— Эй, ты, подлещик, подь сюды! — вежливо попросил Али. — А то запущу люрминса. Он тебя живо причешет супротив чешуи…

Водоплавающий, корчась от унижения, всплыл и что-то невнятно за-бормотал.

— У тебя что — язык онемел? Давай, колись, редиска, куда твои полудурки разбежались? Учти, мне некогда с тобой калякать! Так я жду!..

Но как говорится — притворился чёрт глухим, близоруким и немым. Он откровенно валял дурака и давать показания не собирался. Робот подождал, поковырялся в зубах, вздохнул и печально произнёс:

— Каждый из нас сам себе выбирает дорогу в жизни. Твоя — уходит в небытие… — Али поднял винтовку и выстрелил.

Из-за линии барханов вынырнул грузовик и сел рядом со шлюпкой. Робот пошёл навстречу другу и без проволочек попросил его не задерживаться. У него ещё были важные дела. Лабер всё понял, похлопал робота по плечу, зацепил трофей и улетел, а Первый Помощник подобрал люрминсов, включил сканеры и ушёл в поиск.

Вскоре, южнее оазиса на расстоянии двух километров, роботу удалось найти шестерых беглецов. Они довольно бойко двигались на метровой глубине. Али открыл беглый огонь. Через минуту с кротами было покончено. Больше никого обнаружить не удалось.

Первый Помощник прилетел к Могильнику. Там Руководитель обследовал шлюпку.

— Ну, как поохотился? — спросил Вилли, когда Али появился среди развалин.

— Девятнадцать голов завалил, — доложил робот. — Остальные смылись. Проворные ребята. Уцелеть после атаки истребителя — это надо ухитриться! Кровь они нам ещё попортят. Помяни моё слово. А теперь давай посмотрим, о каких таких ядах болтал их вожак.

Друзей ждал маленький сюрприз. В специальном контейнере высшей защиты находился набор из двенадцати отравляющих веществ на любой вкус, способных уничтожить половину населения городов. А в специаль-ной капсуле, хранящейся отдельно, содержались уже знакомые червяки, которые свели жизнь в мире двух планет на нет! Вилли затрясло от ужаса. Али засунул руки глубоко в карманы и кусал губы. Страшно было вообразить, что могло произойти, если бы в припадке отчаяния вожак выпустил их на свободу…

Друзья взяли себя в руки и принялись соображать, каким образом им следовало избавиться от содержимого шлюпки. Думали не долго. В стремлении исключить даже малейший риск, было решено отправить смертельный груз на…Солнце! Абсурдная, на первый взгляд, идея позволяла спать спокойно. Для этого штурмовик, изъятый с рудовоза, загрузили контейнерами, вывели на орбиту, задали курс, и корабль на форсаже двинулся в последний путь.

Шлюпку переправили в Город. Али собирался поискать для неё горючее среди обломков. Жалко было бросать столь совершенный аппарат.

На свободе оставалось ещё двадцать четыре мутанта. Их требовалось вычислить и уничтожить раньше, чем они предпримут ответные шаги. Вилли требовал усилить охрану населённых пунктов и увеличил штат наблюдателей, которые следили со специальных вышек за обстановкой вокруг городов.

Робот непрерывно барражировал на истребителе в пределах прямой видимости, далеко не залетал и достаточно часто осматривал Могильник. Его волновал арсенал, запрятанный в недрах базы.

Глава правительства через глашатаев оповестил население, чтобы люди без особой надобности не покидали городов. Если же возникнет необходимость отлучиться по неотложным делам, то данным лицам или группе оных предписывалось в обязательном порядке заблаговременно сделать заявку Павловскому, для выделения группы сопровождения.

Первое время ничего страшного не происходило. Враг выжидал. Он затаился и не высовывал носа из укрытия. Скорее всего, мутанты искали возможность разжиться оружием.

Вилли, движимый сильнейшим беспокойством силовым решением снял десяток люрминсов для усиления охраны Могильника. И вовремя. Вскоре на него было совершено нападение. Восемь нейтральных предприняли отчаянную попытку овладеть арсеналом, в результате чего от шестерых остались обугленные головёшки, двоих сильно покалечило и они потеряли всякую способность двигаться и изменяться.

Али примчался на взмыленном истребителе подобно дикому всаднику, тщательно осмотрел поле боя, выслушал доклад люрминсов и четко представил, каким образом развивались события. Вначале противник совершил отвлекающий манёвр, однако биомасса, повинуясь приказу, не стронулась с места, выждала и нанесла удар. Тогда пятёрка самых отважных мутантов поднялась на большую высоту и, искусно маневрируя, ринулась на Могильник. Совместный залп десятка люрминсов прервал воздушный налёт. Остальные бросили бесперспективное занятие и поспешно удалились. Ага, подумал про себя робот, значит мутантов было много. Потеряв восьмерых, они отказались от опасной затеи и убрались в свою берлогу, чтобы сообра-зить, каким образом поступить далее.

Первый Помощник доложил Руководителю об инциденте, забрал раненых и отправился к Панамскому каналу. Там, после интенсивных реанимационных мероприятий, удалось привести пленных в удобоваримое состояние. Они, обожженные, с переломанными крыльями лежали на полу и с лютой ненавистью взирали на робота.

— Ну что, зайчики мои, влипли? — ласково приветствовал их Али. — Как самочувствие, ничего не беспокоит? А то от вас уж очень сильно воняет палениной.

— Напрасно стараешься! Мы не покоримся, — прохрипел нейтральный. — Придёт время — и вы все падёте от нашей тяжёлой руки. Только дай срок…

— Свои угрозы, гнусненькое змеиное шипение и мечты о нашей неми-нуемой кончине смело засунь себе в задницу, — презрительно сказал робот. — Меня, на данный момент, интересует совсем другое. Где прячется ваша поганая банда? Рано или поздно я разыщу остальных, и тогда им не поздоровится. Просто времени жалко. Дел много накопилось…

— Нас невозможно остановить, — пролаял второй. — Возмездие не заставит себя долго ждать! Мы пройдём по вашим костям твёрдым шагом. Уничтожим всех — от мала до велика без всякого сострадания, и раз и навсегда осядем здесь, чтобы впоследствии распространиться по Галактикам и установить там свой, правильный порядок!

— Можешь бесноваться сколько угодно, доктор Геббельс! — усмехнулся робот. — Мне наплевать на все кроме одного — где остальные? Могу заве-рить вас — я не остановлюсь ни перед чем, но вы ответите на все вопросы…

— Не дождёшься! Лучше смерть, чем предательство!..

— А мы сейчас это проверим…

Первый Помощник перетащил одного пленного в соседнее помещение и принялся допрашивать поодиночке. И чем дальше шло дознание — тем жестче становились методы. Зрелище не для слабонервных! Крайние меры принесли свои результаты. Один райбер умер, второй дал показания…

Мутанты остались верными себе. В самом сердце Африки, в районе реки Конго, среди болот и топей был разбит лагерь. Там они пробовали изготовить яды — признанное средство тайных операций, заговоров и интриг…

Беглецы собирали листья, стебли, цветы, корни, насекомых, пиявок, пауков, муравьёв и прочую живность, из которой пробовали составить убийственную смесь. Эффективность снадобий проверяли на пойманных животных. Дело продвигалось медленно, все ингредиенты подбирались наобум, методом тыка! Экспериментаторы надеялись исключительно на удачу. Правда, один вид ядов сразу привлёк к себе внимание благодаря серии трагических происшествий. Змеи успели свести в могилу троих мутантов, пока те не сообразили, что к чему. Яд коварных гадов действовал безотказно, но он совершенно не годился для проведения крупномасштабных акций. Уж очень мало его было. В связи с этим основная ставка делалась на растения, только они позволяли наладить производство необходимого вещества в больших масштабах.

Нападения планировали производить с воздуха. Крылатые особи должны были на большой высоте подходить к городам и сбрасывать тыквы, наполненные ядом, с таким расчётом, чтобы они попадали в колодцы, родники, поилки для скота, открытые окна домов. Истребитель, штурмовик и грузовик при этом почему-то в расчёт не принимались. Таким образом, нейтральные планировали парализовать жизнь людей, внести в стан врага панику и под шумок добраться до оружия, запрятанного в разрушенной базе. А далее всё становилось легко и просто — аборигенов к ногтю, изменников к стенке, лунную лабораторию — на полную мощность и дело сделано.

Первый Помощник спокойно выслушал исповедь пленного, подивился наивности мутантов, навел порядок на базе и немедля вылетел на разведку. По дороге он доложил результаты расследования, посоветовал не падать духом и предложил наградить его медалью за заслуги перед Отечеством какой-нибудь степени.

Нейтральные на этот раз выставили охранение. Два гордых птицерайбера парили в лазурной вышине и, выпученными от служебного рвения глазами, внимательно осматривались по сторонам. Робот прекрасно сознавал — в джунглях взять врага будет крайне трудно. Мутанты разбегутся, попрячутся в кронах деревьев, нырнут в жижу. Лови их тогда…

Истребитель на малом ходу, в режиме невидимости, принялся кружить над самыми верхушками деревьев и вскоре обнаружил лагерь, определил его точные координаты и исчез. Без хорошего отряда люрминсов тут делать было нечего.

Операцию назначили на следующий день. В истребитель входило всего пять хищных сгустков. Поэтому пришлось совершить четыре рейса, чтобы замкнуть кольцо окружения. Руководитель лично сидел за пультом управления истребителем. Али, вооружённый винтовкой, командовал наземным этапом. Люрминсы, высаженные в километре от логова неприятеля, стали осторожно двигаться к центру. Им отдали четкий приказ — ни один из нейтральных не должен вырваться за границы блокады!

Охотники крались через хитросплетения растений подобно Эринниям, и вскоре Али наткнулся на мутанта. Он, ничего не подозревая, выкапывал корень лианы. Неожиданно райбер почувствовал на себе тяжелый взгляд робота и медленно повернул голову. Всего мгновение Али и нейтральный смотрели друг другу в глаза, затем Первый Помощник вскинул винтовку, блеснула молнии и искатель корней испарился в яркой вспышке…

Джунгли взорвались. Пронзительно закричали обезьяны, загалдели и взметнулись в небо стаи птиц, и почти в тоже мгновение раздалось мощное хлопанье крыльев и утробное, громкое хрюканье. Земля зашевелилась, а сверху, круша кроны деревьев, начали падать обожженные, порванные на куски птицерайберы. Люрминсы принялись стрелять разрядами прямо перед собой, вырывая и сметая огромные пласты рыхлой почвы. Во все стороны брызнула кровь, внутренности. Джунгли наполнились воплями боли, отчаяния. Таким образом, всего за три часа, считая от начала, карательная операция закончилась полным уничтожением мутантов. Торжеством сил добра, как впоследствии с грустью заявил Первый Помощник.

Руководитель занялся эвакуацией люрминсов, а робот отправился на поиски собственно лагеря. Он очень хотел узнать, каких результатов добился неприятель в своих изысканиях.

Вскоре Али отыскал хорошо вытоптанную площадку. Под сенью развесистых деревьев располагались сплетённые из лиан хижины. Четыре штуки. Несколько в стороне, под тростниковым навесом стоял длинный стол. На нём в строгом порядке лежали охапки, пучки, куски, срезы различных растений. Здесь же в плошках и небольших ёмкостях покоились раздавленные гусеницы, рубленые черви, освежёванные лягушки, перетёртые жуки и ещё много всякого добра. Коллекция сильно напоминала причиндалы средневековой колдуньи. На настиле, под сенью достаточно жиденького навеса, лежали деревянные ступки, примитивные давилки и разделочные доски. На отдельной приступочке находились половинки тыкв наполненные приготовленными смесями. Скорее всего, они предназначались для тестирования. Ближе к болоту на столбах раскачивались плетёные клетки со змеями. На нижних ветвях деревьев располагались двухъярусные вольеры, в которых томились обезьяны. Али немедленно выпустил пленников.

Робот подошёл к столу, поболтал пальцем в одной тыкве, понюхал, скептически хмыкнул, макнул в другую, приподнял брови, зачерпнул из третьей и нахмурился. Нельзя сказать, будто нейтральным удалось создать адскую смесь, но они уже находились близко.

Сверху, ломая ветки, опустился истребитель. Он забрал робота и доставил к штурмовику. Первый Помощник загрузился взрывчаткой, улетел к Луне и разнёс лабораторию на куски. Когда райберам сообщили о завершении операции, то они пришли в сильное возбуждение и успокоились лишь тогда, когда узнали — Али сохранил формулы направленных генетических мутаций и всё необходимое для этого оборудование.

Али не стал задерживаться на Земле. Он немного покрутился в Доме Правительства, испортил настроение некоторым Советникам и тихо уда-лился в мир Второй Силы. Ребятам требовалась поддержка…

Глава ╧ 18

Первого Помощника встретили печальной вестью. Один из молодых людей не вынес переброски и скончался, не приходя в сознание. Его труп покоился в одном из кормовых отделений. Робот понятия не имел, каким образом хоронят усопших в пространстве, поэтому просто завернул несчастного в кусок теплоизоляции и отправил в последний путь…

После окончания церемонии погребения Али решил откомандировать молодежь домой. Их приключения закончились. Робот искренне надеялся, что навсегда.

И вновь они остались вдвоём: райбер и творение рук эктов. Странная пара, ставшая почти друзьями, несла бессменную вахту в ожидании появления носителей. Малин, дабы скоротать время с некоторой долей иронии рассказывал, с каким рвением он искал заводы по производству люрминсов, но обнаружил лишь обломки и мигом сообразил — здесь приложил руку предусмотрительный робот. Успел подстраховаться. Нет, райбер не хотел устраивать на «Махайроде» засаду и сводить с кем-либо счёты. Ему было просто любопытно.

Некоторое время наблюдатели пробовали придумать, каким образом они поступят, когда появятся носители. Неожиданно развеселились, нахохотались до колик и плюнули на бесполезное занятие. К чему гадать? Всё решится само собой. Просто требовалось подготовиться к самому неблагоприятному развитию событий и предпринять кое-какие меры безопасности. Для начала Первый Помощник рассчитал точный курс до Земли и подготовил штурмовик к длительному полёту, хоть и отлично понимал всю опасность путешествия на столь утлом судёнышке, в бессознательном состоянии на громадные расстояния. Однако судьба не оставляла роботу выбора. Далее Али заготовил продукты, консервант, затем надел скафандр и долго обследовал «Махайрод» снаружи. Малин, вооружившись самодельным переговорным устройством, ходил по каютам, коридорам, техническим помещениям и давал советы. Наконец было найдено слабое место и напарники принялись за дело. В полу проделали квадратное отверстие, вырезали коммуникационные каналы и приладили переходной кессон. Али при активном содействии монтажного робота прорезал наружную обшивку. Рядом с отверстием пришвартовали штурмовик. Таким образом, в са-мом крайнем случае наблюдатели могли быстро покинуть «Махайрод» и под прикрытием жилого блока уйти к Земле.

Далее Первый Помощник приступил к самому главному, с его точки зрения, делу. Он занялся сборкой электронного передающего устройства, способного внести неразбериху в действия, а главное — память, киберштурмана носителей. Райберы наверняка знали местоположение Земли. Эти данные подлежали обязательному изменению, потому, что один, или несколько прибывших непременно ринутся испепелять, вырывать с корнем, разносить в пыль виновников грандиозного погрома. По замыслу робота ни один из посторонних кораблей не должен был появиться над городами землян! Малин хоть и ворчал, но принимал в приготовлениях самое активное участие. Сердцем он сознавал — его товарищем двигало чувство тревоги за судьбы жителей Земли. За время общения с Али он понял — его напарник подчинялся суровой справедливости, во имя которой был готов идти до конца, не взирая ни на какие трудности, препятствия, преграды и потери. Да, он принял жёсткие меры безопасности и выдвинул неприятный ультиматум, но Али никогда не злобствовал, не сходил с ума от ненависти, а руководствовался в своих действиях исключительно интересами людей.

После долгих раздумий, расчётов, прикидок, двух неудач, консультаций с Руководителем, который по просьбе друга снял параметры с бортовой системы рудовоза (переписка осуществлялась на продуктах питания) роботу вроде бы удалось создать необходимый прибор. Однако, он хотел быть полностью уверенным в успехе своего предприятия. Для этого Первый Помощник принялся мастерить дополнение к уже готовому устройству. В то время, когда Али колдовал, священнодействовал и орудовал молекулярным паяльником, сращивая наноматериалы, Малин на штурмовике мотался по разорённому поселению и добывал запасные части, микросхемы и многое другое, необходимое для работы.

Наконец система была собрана и опробована. Первой её жертвой пал «Махайрод». Его навигационная система, не смотря на солидную защиту, сооружённую ещё Джеком, перепутала всё на свете и принялась нести непролазную ахинею…

Али остался доволен результатами испытания, забрал прибор, сел в штурмовик и умчался устанавливать своё детище в ближайшем жилом блоке. На этом приготовления закончились. Дело оставалось за малым — дождаться появления носителей.

Потекли дни ожидания…

Чтобы хоть как-то скрасить скуку, робот вяло расспрашивал напарника насчёт жизни в пространстве. Райбер первое время лениво отбивался, пробовал отшутиться, но постепенно уступил ненавязчивым просьбам и вдарился в воспоминания…

* * *

Когда эйфория от исхода в космос улетучилась, райберы начали сознавать, на какую жизнь они обрекли себя и своих потомков. Космос далеко не курорт, и любое неуклюжее движение дорого обходилось поселенцам. Много, очень много ошибок допустили тогда райберы, но проклятая гордость не позволяла признаться даже самим себе в частичном провале бестолковой затеи.

К всеобщему удивлению и радости особо горячих оптимистов, не взирая на многочисленные недосмотры, просчёты и, чего греха таить — потери части населения, жизнь постепенно налаживалась. Смонтированные наспех, с нарушением многочисленных норм и правил жилые блоки, административные и производственные корпуса практически не спасали от жёсткого излучения и были не способны уклоняться от метеоритов, астероидов и комет. Первыми в набат ударили медики. Они отметили появление нежелательных мутаций, причём сразу у всех возрастных групп населения. В двух госпиталях появилась масса пациентов. С другой стороны райберы обладали внушительным научным и техническим потенциалом, и это позволило им в кратчайшие сроки принять эффективные меры к своему спасению. В ускоренном темпе, благодаря заранее налаженной добыче полезных ископаемых на пустующих планетах, провели модернизацию старого и возвели новое жильё. Параллельно была создана служба оповещения, которой придали множество стационарных и оперативных разведчиков, выделили около сотни лазерных установок повышенной мощности. Их планировали использовать для уничтожения мелких объектов, способных разрушить поселение.

Основным камнем преткновения явилась гравитация. Никому не улыбалась перспектива вышагивать в магнитных ботинках всю жизнь. С созданием искусственной силы тяжести не получалось. Уж слишком много труднейших задач приходилось решать. Они подобно бусам цеплялись друг за друга, поэтому, не справившись с одной, невозможно было приниматься за очередную. И только после длительных исследований, многочисленных экспериментов, удалось-таки создать искусственную гравитацию, которая ни в коей мере не соответствовала существующей на Экте!

Так, постоянно борясь с трудностями, время от времени вытирая слёзы отчаяния и гордости, райберы обживались в пространстве. Сами того не подозревая, они совершили своеобразный подвиг абсурда — приспособились жить там, где по всем параметрам и расчётам не могло существовать ни одно живое существо. Именно тогда, в годы разочарований, бешеных надежд, всеобщего уныния, безумных идей райберы после долгих раздумий, социальных экспериментов, педагогических исследований сделали основную ставку не на индивидуума или семью, а общество, как единый организм. Мудрые, дальновидные вожди, на основании рекомендаций ведущих учёных приняли единственно верное решение в данной ситуации. Оно было немедленно возведено в ранг закона. С этого момента любой житель поселения, не взирая на свой социальный статус, обязан был по-жертвовать жизнью, если того потребует обстановка, во имя общества не задумываясь.

Детей и родителей разъединяли сразу после рождения. Первое время не сознательные и забывчивые матери пробовали протестовать. Их увещевали, как могли. Особо буйных и несговорчивых изолировали, порой пожизненно.

Время шло. Общество Второй Силы обрастало законами, традициями, мифами, легендами. Уже третье поколение небожителей с нескрываемым презрением вспоминало о своих родственниках, оставшихся на планете. Во всех учебных заведениях переселение в пространство выдавалось за единственно верное решение предков, ибо позволило сделать гигантский шаг вперёд в развитии цивилизации. Альтернативы ему не существовало…

Обучение в поселении было обязательным для всех без исключения. Основную массу выпускников после окончания средних и высших учебных заведений ограничивали в выборе дальнейшего жизненного пути, хоть разнарядок и жёстких рамок не существовало. Просто всегда имелись слабые места, нуждающиеся в рабочих руках, и общество направляло энергию молодых райберов именно туда. Самым талантливым и подающим большие надежды предоставляли возможность заниматься любимым делом. Они являлись двигателями прогресса.

Политическое устройство не отличалось особой сложностью. Избранное правительство в количестве двадцати четырёх райберов, опирающееся на исполнительный орган, руководило. Население без особого энтузиазма подчинялось. Так же существовало несколько группировок различного толка и невыразительная оппозиция.

Одним словом, мир райберов напоминал любой другой мир с неболь-шими отклонениями от эталона в ту или иную сторону. Как не тужились небожители, как не старались, им так и не удалось воздвигнуть ничего оригинального. А кичиться своими немногочисленными достижениями было не перед кем. Они жили уединённо, с усмешкой взирая с высоты своего мнимого величия на всю Вселенную.

Раза два космическое поселение сотрясали сильнейшие катаклизмы. Непонятно почему жизнь теряла свою стройность, неизвестно откуда брались крамольные слухи, разговорчики, некто пронырливый и неуловимый принимался мутить воду и расшатывать устои общества. Порядок восстанавливали с огромным трудом. Молодёжь, наслушавшись предательских речей, принималась открыто роптать и подвергать сомнению сам факт исключительности своей Родины. Нигилистов долго приводили в чувство, разъясняли всю глубину их заблуждений, особо ретивых и фанатично преданных идее — изолировали, малую толику — ликвидировали. И, в конце концов, всё возвращалось на круги своя.

Али находил много общего между людьми и райберами. По некоторым позициям они просто походили на братьев: младшего и старшего…

Рассказ Малина не занял много времени. Он не вдавался особо в под-робности, о детстве не вспоминал и на язвительные реплики робота не реагировал.

Изредка, дабы развеяться, наблюдатели совершали недолгие экскурсии или просматривали информацию, полученную в административном блоке. Всякий раз после сеанса Малин углублялся в сложные вычисления, вводил допустимые погрешности, и у него постоянно получалось одно и то же — носители должны были появиться почти одновременно. Поэтому прибытие первого корабля не стало неожиданностью. Звездолёт включил вызов ещё на дальних подступах, и не выключал его ни на секунду. Малин немедленно отозвался, а затем послал тщательно продуманное и откорректированное сообщение. Оно должно было, на первом этапе, подготовить экипаж к душераздирающему зрелищу. На борту ничего не поняли, попросили разъяснений и за одним поинтересовались, зачем выключили основной Маяк. Так и мимо пролететь не долго. Малин сбросил второй информационный блок и дал видео. Эфир буквально взорвался. Вопросы сыпались будто из рога изобилия. Райбер не успевал отвечать, совсем запутался и отключил связь. Тут же поступил запрос от капитана на его личной частоте. Он решил выяснить всё до конца. В процессе общения Малин узнал — они с капитаном росли вместе. Друзья детства вспомнили имена учителей и милые выходки, сопутствующие молодости.

Через шесть часов носитель остановился возле «Махайрода». Древний корабль выглядел смешно и нелепо на фоне громады звездолёта. С грузовой палубы сорвался шатл. Напарники невольно переглянулись. Им предстоял тяжёлый разговор.

Глава ╧ 19

— Ты точно ничего не путаешь? У нас не борту наличествует информация о переселении на планету. Там явственно и недвусмысленно говорится — на избранном объекте разумная жизнь отсутствует! А облучение проводилось с единственной целью — нейтрализации вредоносных бактерий и микроорганизмов.

— Мне льстит, что твоё руководство причислило человечество к паразитам, — хмыкнул Али. — Однако в ваше неведение верится с трудом…

— Скорее всего, правительство опасалось нежелательных эксцессов и поэтому несколько исказило информацию, — неуверенно предположил Малин. — Лишние волнения никому не были на руку. А так всё получалось хорошо и гладко — счастливое и благодарное население без лишних душевных мук и угрызений совести перебирается на девственную планету! Красота!..

— Такое изредка случается, только, смею повториться, верится с огромным трудом, — усмехнулся робот. — Согласен, позиция крайне удобная! Высокопоставленные бяки введи в заблуждение добрых, доверчивых, наивных сограждан, наплели им всяких небылиц, а сами, втихаря, под шумок, продолжали заниматься мерзопакостными делишками. Поэтому мы знать не знали, и ведать не ведали, чего там происходит около Земли. В подобный бред способен поверить кто угодно, но не я! Вы всё знали с самого первого дня. С того момента, когда нашли планету, когда принялись перевозить дикарей на предмет изменения. Или будете утверждать, будто вас убедили — на планете их не осталось?

Землян будто скот свозили на планеты, устраивали над ними опыты, резали, копались в мозгах несчастных, уничтожали испорченный материал. Обыватели с интересом наблюдали за ходом работ, и когда пришло время дружно выстроились в парк развлечений, дабы там оттянуться по полной программе, пострелять вволю по движущимся мишеням. Признаюсь, земная история изобиловала подобными моментами. Люди спокойно смотрели на избиение себе подобных, потому, что причисляли их к разряду низших существ, и находили сие занятие весьма увлекательным!..

А теперь вы лицемерно поджимаете губы и имеете наглость бормотать, будто вас умышленно держали в неведении. Бедняжечки!.. Нам удалось вскрыть часть информационной системы. Все отчёты и доклады того времени, предназначенные для праздной публики, буквально пестрят сообщениями о допотопной и вредоносной цивилизации, носительнице псевдоразума, достойной лишь одного — безболезненной и тихой смерти. Сегодня выгодно оставаться в стороне и перекладывать ответственность за жуткие преступления на других, оставаясь чистыми, непорочными, незапятнанными. Перестаньте лгать! Вы знаете правду лучше меня!..

— А почему мы вообще говорим с этим полуживотным? — удивился капитан. — Каким образом он здесь очутился? Малин, друг мой, зачем ты привёз это убогое существо с собой? Неужто для того, чтобы посмеяться над нами? Почему ты позволяешь ему обсуждать наши поступки, делать замечания, оскорблять святая святых!? Как он ухитрился выучить язык?

— Мания величия всегда приводила к плачевным результатам, — Али плавно положил одну ногу на другую и демонстративно потянулся. — Посмотри в окошко, тебя там ничего не удивляет?..

— Он ещё и угрожает! — всплеснул руками от небывалой наглости капи-тан. — Сидит один против двухсот двадцати вооружённых воинов и нахально дерзит! Поразительно!

Первый Помощник повёл бровью в сторону Малина.

— Я с тобой пойду до конца. Положись на меня, — обнадёжил напарник.

— Не понял… — насторожился капитан. — Как это — положись?..

— Мир вокруг нас необратимо изменился, — вздохнул райбер. — Наша главная задача на сегодня — выжить, а не добивать друг друга…

— Мне крайне странно слышать подобные речи от старого товарища! По всей видимости, вы там совсем потеряли гордость, но мы — истинные патриоты, поступим иначе! Сейчас я переброшу через импульсную систему сотню великолепно обученных бойцов, и они перегрызут глотки чудом выжившим аборигенам и подлым изменникам!

— Неужели я похож на идиота? — страшно удивился Али. — Или ты вообразил, будто тебе позволено всю жизнь безнаказанно вышагивать по чужим головам? Очнись, посмотри ещё раз в окошко, для закрепления пройденного материала. Там тоже раньше так думали. Хочу напомнить, наша жизнь состоит из бесконечной цепи разочарований! Сейчас я с большим удовольствием преподнесу тебе очередные два. Готов?..

— Это же дешёвый фигляр! — вскричал капитан.

— Первое, — не обращая на него внимания, продолжал Первый Помощник. — Твои доблестные воины, не ведающие сомнений, если я ошибаюсь — поправь, смогут передвигаться через пространство строго по одному. Оптом никак не получится. На Земле, возле приёмной установки несёт бессменную вахту хорошо обученный и проинструктированный воин с неким таинственным помощником. Сохраним интригу и пока не станем открывать его инкогнито. Он, повинуясь моему приказу, тихо, деловито, без спешки уничтожит карательный отряд. А теперь второе. Мой милый Малин, помнишь тот момент, когда молодёжь отбыла домой?

— Конечно, — хмыкнул напарник.

— Тогда я заблокировал направление на Землю. Не веришь — проверь! От нашей установки исходит рассеянный сигнал. Так что смело посылай своих головорезов. Их распылит по большой площади. Что тоже имеет свой положительный момент.

— Какой такой момент? — удивился Малин.

— Их биологическое вещество рано или поздно осядет на какой-нибудь планете и на ней зародится жизнь. Здорово — правда?

— Тогда мы поступим по-другому, — не унимался капитан. Похоже, он всерьёз решил погибнуть. — Мы возьмём вас под арест, дождёмся осталь-ных и немедленно выступим в поход. Когда корабли достигнут Земли, вас под конвоем приведут в рубку, чтобы вы своими глазами увидели кончину своей первобытной цивилизации. Причём к последним двум ракетам мы привяжем тебя и этого изменника. Такой план тебе нравится?

— Советую связаться со штурманом и поинтересоваться, как ведёт себя навигационная аппаратура, — предложил скромный Али.

— Странно, откуда у хама такие глубокие познания? — растерянно произнёс капитан после разговора с носителем, а затем торжественно объявил. — Тогда я заберу вас на борт, и там вы будете умирать долгие дни, недели, годы. Вы пожалеете, что родились на свет!

— До чего странно ты выражаешься, — удивился Али. — Возьму, заберу, арестую, привяжу! Мы тебе что? Быдло?! Ты нам не хозяин, который может поступать со своей собственностью по личному усмотрению! Никогда не переоценивай свои возможности. Это чревато самыми неприятными последствиями. Убивать вы умеете, — скорбно вздохнул робот. — А я, глупенький, в далёком детстве читал — суперцивилизация изначально не бывает агрессивной, кровожадной, мстительной. Видимо лгут книги. Как им не стыдно! И последнее. Из нашего сообщения, которое мы любезно послали вам, ты мог узнать — земляне приютили у себя около семидесяти твоих, капитан, соплеменников. Решение сие далось с трудом превеликим, но люди соблаговолили проявить элементарную гуманность к загнанным в тупик существам. Умоляю, не заставляйте нас прибегать к крайним мерам. Терпение наше не безгранично. Вы постоянно кичитесь своим мнимым величием, которое зиждется незнамо на чём, а ведёте себя подобно обиженным детям. Так вот! Если вы меня угробите, то тем самым подпишете колонии смертный приговор! Я просто не в состоянии бесконечно уговаривать вас, убеждать, упрашивать. Очнитесь, одумайтесь пока не поздно! Однажды мне надоест ваша дремучая, непроходимая глупость, я плюну на всё и уйду, а вы сидите тут и гордитесь собой, сколько в жопу влезет!

— Тебе не удастся скрыться от нашего гнева!

— Ой — ли! — улыбнулся робот, театрально вскинул руку, щёлкнул пальцами. В дверях появился люрминс!..

Капитан растерялся. Али, низшее существо, плебей рождённый в первобытном обществе, достойный только одного — испепеляющего презрения, ничего не боялся! И ко всему прочему в его распоряжении оказалось грозное боевое устройство, чего быть никак не могло! Да и Малин, похоже, не особо рвался вставать грудью на защиту Родины. Тут что-то было не так. Но самое интересное было впереди…

— Прости, дружище, я забыл тебя предупредить, — скромно сказал Малин, — он не землянин. Это биоробот, созданный эктами — нашими родичами.

— Так значит… — только и смог произнести капитан. На большее его не хватило.

— Вернёмся к истокам нашего разговора, — улыбнулся Али. — Мы не успели даже толком познакомиться, до того хотелось некоторым продемонстрировать свою силу и решительность в решении любого вопроса. Не хорошо как-то, согласись…

— Али — это Вункель. Вункель — это Али, — хрюкнул в кулак Малин.

— Исходя из всего вышесказанного, я позволю себе сделать простой вывод: укокошить меня будет весьма проблематично. Поэтому предлагаю компромиссный вариант. Ты, капитан, гуляй на корабль и хорошенько подумай в спокойной обстановке. Помни, о Вункель, если бы я боялся смерти — меня бы здесь не было! Несчастье, причём одинаковое для всех, уже свершилось, и у нас остался единственный выход — найти приемлемое для всех решение тяжелейшего вопроса, а ты снова предлагаешь лупить сковородками друг друга по головам. Иди с богом. Послушай, что скажет команда, а потом возвращайся к нам. Мы надеемся на конструктивное общение, а брызгать слюной во все стороны предоставим глупцам и профанам!

— Мои верные спутники находятся в крайнем возбуждении. Если они узнают правду — дело примет крайне нежелательный оборот. Вас постараются убить…

— Иди, грешный, прими удар с честью. Иди, говорю, иди!..

— Зря мы так рискуем, — сказал Малин. — Ситуация крайне взрывоопасная. Нам высокопоставленный заложник не помешает…

— Пойми меня правильно. У меня нет ни малейшего желания корчить из себя героя, но и убивать никого не хочется. Твой хвалёный носитель в данный момент наглухо блокирован пятьюстами люрминсами, и ему не удастся застать нас врасплох. Едва они начнут прицеливаться, как это автоматически приведёт к гибели корабля. Я специально не стал говорить об этом славному Вункелю. Пусть он сам выберет свою судьбу. Я хочу убедиться — есть ли у него хоть капля здравого смысла…

— Ты жесток…

— А вот вы все добросердечны до тошноты. Я недавно наблюдал, как горько и безудержно рыдал один из вас над раненым мотыльком и пробовал пришить ему тряпичное крылышко, взамен оборванного, роняя при этом горькие, они же чистые слёзы на траву. Причём крыло бабочке отодрал он же…

— До чего трудно с тобой общаться, — отметил райбер. — Ты не умеешь кривить душой и приносить других в жертву во имя великой цели. Ты не владеешь техникой лизоблюдства, подхалимажа и не желаешь пресмыкаться перед сильными мира сего. У тебя абсолютно не гибкий позвоночник. Лично я бы не смог так жить. Не практичное ты создание, не прилипалоподобное!

— Да, да, в данном направлении экты не доработали. Допустили серьёзную промашку, но с другой стороны они постарались создать не подхалима, подпевалу, трепетного труса, а надёжного друга для нашего выдающегося, блистательного, солнцеподобного Руководителя! Поэтому я такой хороший, замечательный, умница, круглый, временами даже квадратный, отличник и друг природы, — немедленно раздулся от важности Первый Помощник. — Добродетель моя не знает границ. Незапятнанность души соперничает с чистотой горного ручья, скромность превыше всяческих похвал, а ласковость, даже по отношению к врагам, подобна ангельской…

— Шатл возвращается, — сообщил Малин. — Носитель привел в активное состояние систему наведения на цель, но не более того. Не к добру всё это. Что миг грядущий нам готовит?

— Пока ничего страшного. В данный момент в прицелах у них двоится, троится, пятерится. Меня, на данный момент, более всего интересует не шатл. Если его пассажиры не дружат с головой — то к нам приближается карающий меч истории. Готов ли ты, друг мой, принять мученическую смерть? Иль предпочитаешь бежать в одних кальсонах, аки подлый трус? Иль тайно планируешь подсобить родичам? Ты же с ними одной крови! А приведу-ка я в повышенную готовность наших маленьких друзей, уютно расположившихся на броне носителя. Не помешает…

— Ты серьёзно?..

— Более чем. Посмотри, как раскалился от ненависти грозный корабль! Как трепещут в страстном желании пальнуть его орудия! Внутри обеих коробушек сидят скрежещущие зубами отомстители, готовые рвать и метать! Интересно, тебя сразу схарчат, или оставят на потом?

Шатл пристыковался. На борт «Махайрода» поднялись восемь райберов. Они без промедления проследовали в рубку. Там на люрминсе, принявшем форму кресла, хладнокровно восседал Али. Малин маялся рядом. Он не отходил от напарника из боязни угодить под огонь личного оружия посетителей.

— Так это значит он? — спросил один из группы.

— Так это значит я, — спокойно ответил Первый Помощник.

— Результат биологического монтажа эктов. Сомнительно… Мы долгие годы потратили на эксперименты и исследования в этой области, но дальше люрминсов не продвинулись. Откуда мы знаем, может ты лжешь! Не думаю, будто нашим убогим родственникам с планеты, с их тухлыми мозгами, по силам создать столь сложный организм!

Первая Сила была здесь явно не в чести…

— Знаете, я первый раз в жизни по-настоящему и искренне радуюсь, что являюсь роботом. Вот дивлюсь я на вас и никак не могу понять — вы способны думать или нет! Малин, и в этом я ему отдаю должное, понимает толк в аппаратуре, но и ему не дано разобраться в импульсной установке, а тем более настроить её таким образом, чтобы внести в передаваемый организм кардинальные изменения, позволяющие нормально функционировать в чужеродной среде!

— Похоже, ты говоришь правду, — сказал Вункель. — Нам даже расхотелось убивать тебя…

— Не будем ходить вокруг да около. Вы прекрасно сознаёте — без меня вам не выкарабкаться из сложного положения. Так что сидите и не чири-кайте!

— Мы не знаем, каким образом поступить, — неожиданно признался один из гостей. — Команда в смятении, в горе, в тоске, в пучине отчаянья…

— Отбросьте гордыню, спесь и заблуждения. Что вы носитесь с ними, словно дурак с писаной торбой! Кому из вас они принесли стабильность, спокойствие, уверенность в завтрашнем дне? — возмутился Али. — Неужели вам нравится хаос, хождение над пропастью по лезвию ножа? Поверьте, не стоит смотреть на всех свысока и плевать в колодец!..

— Что ты предлагаешь?

— Ждать остальных…

— Сколько?

— Сколько потребуется…

— Неужели ты не боишься шести носителей? Ты или законченный дурак, или не сознаешь всю глубину опасности!..

— Не переживайте, люрминсов хватит на всех…

— Ты это о чём?

— Прошу внимания на экран, — робот развернулся в импровизированном кресле. — Посмотрите внимательно на ваш несокрушимый корабль. На данный момент он полностью блокирован биомассой. То же самое, если потребуется, я сделаю с остальными.

Неожиданно один из гостей выхватил миниатюрный излучатель, и…разряд люрминса выбил оружие из рук злоумышленника.

— Не шалите, — укоризненно помотал пальцем Али. — Иначе всех урою, и рука не дрогнет…

— Мы поднимем штурмовики и снимем с обшивки пиявок!

— Не занимайтесь ерундой. Тронете одного — и кораблю конец! Всё! Более говорить с вами у меня нет ни желания, ни сил…

— Возвращаемся, — распорядился Вункель.

— Я с вами, — заторопился Малин. — Нам есть о чём поговорить…

Райберы отбыли. Первый Помощник остался в одиночестве. Его одолевали невесёлые мысли. Али крупно блефовал. У него не было иного пути. Он физически не мог справиться со всей группой из-за нехватки хищной биомассы. Поэтому мысли робота крутились в поисках выхода из непростого положения. Вообще-то никто никогда не знал, о чём думал робот, а он никому не говорил, предпочитая постоянно находиться в тени некой царственной особы. Однако все знали твердо — Первый Помощник никогда не сомневался, не колебался и не впадал в уныние. Али прекрасно сознавал — ему с большим трудом удалось слегка поколебать убеждения малой, хоть и высокопоставленной части команды носителя. С райберами ещё придёт-ся повозиться. Весьма велика вероятность возникновения серьёзных ос-ложнений. Справиться с ними будет трудно — избежать невозможно. Лю-бая ошибка неминуемо приводила к тяжелейшим осложнениям. Сейчас, сегодня окончательно решалась судьба двух цивилизаций.

Первый Помощник довольно долго находился в одиночестве. Он прогулялся по «Махайроду», сходил к штурмовику, вернулся назад, достал брикет питания с обречённостью откусил и принялся смотреть через иллюминатор на носитель. Он висел в пустоте, равнодушный к страстям, бушующим в его чреве. Жуткий монстр, переполненный оружием, призванный убивать, крушить, низвергать в объятия Харона. В любой момент это чудо боевого кораблестроения, движимое рукой безумца, грозило раздавить дерзкую букашку вздумавшую диктовать ему свои условия. Али был готов и к такому развитию событий. Он подготовил пути отхода. Он всё предусмотрел. Он ко всему мог приспособиться. Выпускать носители из мира райберов не входило в планы робота. Волчья стая или станет агнцами или умрёт. Иного не дано. Там, в невероятной дали, на маленькой планете шесть крошечных городов надеялись на него — единственный шанс выжить и родить на свет нечто более приемлемое, чем это существовало на Земле.

Наконец шатл доставил Малина назад. Одного. Плохой знак…

— Тебя приглашают на борт, — сказал с порога райбер.

Ну, уж дудки, подумал Али.

— Чего молчишь?

— Захворал я чёй-то, батюшка, — прохрипел робот. — Космическая лихорадка. Знобит. Я лучше полежу на топчанчике, глядишь, и пройдёт окаянная.

— Первый раз слышу о такой напасти, — удивился Малин.

— Ты многого не знаешь о жизни, — прокашлял Али. — Нас окружают армады вирусов, а я утратил бдительность, и расплата не заставила долго ждать. Лихорадку по Вселенной разносят кометы. Одна тут пролетала неподалёку, вот я и подхватил инфекцию. Отойди, а то ещё заразишься…

Первый Помощник проворно намотал на горло тряпку и в изнеможении рухнул на диван.

— Мне бы пирамидону, или помазать горло луковым соком, — простонал он. — А ещё лучше горилки с перцем, а ещё лучше шила стаканчика два-три!

— Значит, мне так и сообщить — умирает, мол, прибыть не в состоянии, скоро преставится, — чуть не плача спросил райбер.

— Сообщи, дружок, сообщи. Глядишь, к утру встречусь с ангелом смерти, — робот сцепил пальцы на груди и театрально закатил глаза.

— Я бы на твоём месте повременил умирать, — проговорил райбер сквозь слёзы. — А то не удобно как-то получается. Только наладили взаимопонимание. Команда почти смирилась с неизбежным, а главное действующее лицо откинуло копыта.

Робот скосил глаза на напарника.

— Ты лучше пригласи капитана со свитой к нам. Инфекция непременно струсит и покинет моё бренное тело.

Райбер прекрасно понимал нежелание Али подниматься на борт носителя. Он сам много чего наслушался, пока находился там…

— Хорошо, я попробую. Вункель не дурак, сообразит что к чему. У нас в любом случае разговаривать спокойней.

— Отлично! — оживился Первый Помощник. Он принял вертикальное положение. — Случилось чудо! Друг спас друга! — объявил лже-больной с пафосом. — Давай, звони, а то снова слягу…

Так с небольшими перерывами переговоры продолжались почти двое суток. Лишь одно огорчало робота — капитан следующего носителя (Вункель показал план полёта к планетам) принадлежал к крылу ярых патриотов. С ним договориться будет крайне сложно, а если он и согласится, то непременно задумает жестоко отомстить. Остальные четверо — ребята спокойные, трезвомыслящие и с ними трудностей возникнуть не должно.

Команда носителя готовилась к длительному ожиданию. Два тяжёлых бомбардировщика постоянно сновали между разорёнными жилыми блоками. Члены экипажа пробовали выяснить — уцелели ли их квартиры. Очень редко удавалось найти незначительную мелочь. Малин с роботом сидели на «Махайроде» и никуда не высовывали носа. Руководитель по заранее оговорённому графику, включал импульсную установку, переправлял другу продукты питания, а в ответ получал отчёты о положении дел. Все без исключения с волнением ожидали прибытия второго носителя. Он не заставил себя долго ждать.

Вункель распорядился запустить двигатели, зарядить все орудия, а сам переправился на «Махайрод», чтобы оттуда вести переговоры с вновь прибывшим звездолётом.

Капитан Инионик поразил своей реакцией. Он не кричал, не бился головой об пол, не изрыгал проклятья и не обещал испепелить все близлежащие Галактики. Инионик замкнулся в себе, говорил мало, больше слушал, на всё кивал головой, присматривался, принюхивался, оценивал. Но что-то зрело в этом гнойнике, и он грозил вот-вот прорваться. Вункель установил боевое круглосуточное дежурство, и тут появился третий носитель…

Корабли сошлись почти вплотную и ни на миг не уходили со связи. Через восемь и двадцать один час подошли ещё два, а через сутки появился последний. Таким образом, все действующие лица собрались вместе, и немедленно было назначено время большого совета, на котором капитаны, Малин и Али собрались выработать план дальнейших действий. Историческая встреча состоялась на нейтральной территории — на борту славного «Махайрода». Вункель, Инионик, Пробайер, Вину, Дравиду, Йорка, Малин и робот устроились за круглым столом. Первым попросил слова Вункель. Совещание началось…

Глава ╧ 20

— Поясни мне, мой возлюбленный друг, — воззрился Али на Малина, — почему нам так быстро поверили твои соотечественники? Я ожидал более динамичного обсуждения: тотального мордобоя, пальбы, бешеных погонь, инфарктов, горы трупов, а у нас прошло всё на удивление спокойно, гладко, без сучка и задоринки?

— А вот для меня здесь ничего удивительного нет, — ответил райбер. — Во первых: никто из прибывших ни разу в жизни не принимал участия в боевых действиях, не захлёбывался яростью за рычагами боевой машины, не сходил с ума от неуёмного желания убивать всех без разбора, не имел удовольствие наблюдать внутренности своих друзей и соратников, прилипших к броне кораблей! Во вторых: мы все обязаны сохранить жизнь нашему обществу. Причем любой ценой! Не взирая ни на что! На Земле помимо нашей и вашей воли сформировалась колония из пришедших на рудовозе, и Вункель со товарищи, повинуясь непреложному закону, вбитому в гены, ставшему неотъемлемой часть нас, костьми ляжет, но не позволит ей погибнуть. Нас с тобой не тронут по той же причине. Экипажи носителей воспринимают нас как своеобразный ключ к процессу воссоединения двух групп. В-третьих: прибывшие из похода не принялись убивать всех без разбора потому, что они никогда в жизни, как и все мы, не переживали утрату детей, жён, родителей. Почему? Да потому, что никто из нас никогда не знал своих детей, матерей, отцов, братьев, сестёр, да и не стремился это сделать. Любой из нас мог бок о бок проработать всю жизнь с родственником и ни о чём не догадываться. Поэтому смерть отдельных членов общества не воспринималась как трагедия. Главное — остался жив костяк, а мясо нарастет со временем, и всё вернётся на круги своя. Даже мы пошли на унижение движимые исключительно общественными интересами. Мы были обязаны использовать малейший шанс для возрождения цивилизации, не взирая ни на что. Даже Трик, ударившийся от отчаяния и безысходности, в крайность, ни за что на свете не позволит себе выходку, которая повлечёт за собой чью-то смерть. А крики и безумное вращение глазами ни о чём не говорит. В-четвёртых: мы правильно сделали, что удалили отсюда ребят и не привлекли к операции Руководителя. Тогда катастрофы было бы не избежать. А так всё прошло не очень унизительно и помогло сохранить моим соотечественникам видимость достоинства. Главное для военного — его позор не видел посторонний! В-пятых: существует ещё одно не мало-важное обстоятельство, которое весьма и весьма играет нам на руку. По-зволю себе несколько углубиться в историю. Речь идёт о неприязни моего народа к тем, кому уготовано судьбой жить на планетах. Она зародилась тогда, когда цивилизация разделилась на две самостоятельные ветви.

— Каким образом сие достойное чувство поможет нам в скромном начинании?

— Нет! Целый букет чувств, эмоций и обид! Пять из шести носителей обслуживали комплексы по добыче полезных ископаемых, расположенных на планетах. Они не только забирали готовый продукт, но и доставляли туда запасные чести, проводили крупные ремонты, помогали с разведкой месторождений.

— Давай ближе к теме…

— Ближе не получится, слушай и не перебивай! Много лет назад, тогда, когда у наших предков возникла острая необходимость в строительных материалах, они были вынуждены принять крайне непопулярные меры — начать добычу всего необходимого на заранее разведанных планетах. Мгновенно возникла трудноразрешимая проблема. Никто не хотел упо-добляться эктам. Пока шли дискуссии, ругань и препирательства, положение космического поселения становилось всё хуже и хуже. И тогда руководство в приказном порядке назначило тех, кто займётся неблагодарным трудом. Вот с этого всё и началось. Так что все мы: и экипажи пяти носителей, и обитатели колонии на Земле являемся прямыми потомками тех, первых… Посторонние редко примыкали к нашему сословию. Благодаря такому положению вещей мы всегда являлись не стопроцентными небожителями, ибо невольно осквернили высокое звание райбера. Нас считали ущербными, немного с гнильцой и старались всячески, под любыми благовидными предлогами, избегать нашего общества. Конечно, никого открыто не преследовали и не притесняли, ибо наше общество всегда гордилось своими демократическими завоеваниями, но неизменно стремилось ущемить в мелочах, потрепать нервы из-за ерунды, сделать за глаза маленькую пакость, пустить мерзкий слушок. Мы затаили обиду, которая передава-лась из поколения в поколение.

— Интересная у вас была жизнь. Захватывающая до чрезвычайности…

— Думаешь это просто — ощущать себя недорайбером? Но давай вернёмся к нашим делам. Вам с Руководителем крупно повезло! Когда наши основные силы пробрались в Солнечную Систему, то чем они занялись в первую очередь? Обустройством на орбите, но никак не на самой планете! Все мялись, переглядывались, тянули время, ссылаясь на вздорные обстоятельства и…. не решались окончательно порвать с прежней жизнью! Традиции не позволяли сделать последний шаг. Они железными цепями сковали волю и внесли серьёзные сомнения в ранее непоколебимое желание жить на планете. Наших хватило на единственное — обустройства базы, которую вы называете Могильником. Если бы мои соотечественники опустились на Землю без промедления — она бы была потеряна навсегда!

— Получается, Вункеля и прочих послали в поиск потому, что им бы пришлось десантироваться на планету?

— Вне всякого сомнения! Со стороны это выглядит глупо, но никто ничего не мог поделать с многовековой неприязнью. Если бы в поиск отправили других, то итог мог быть плачевен. Во всех отношениях…

— Так вот почему Инионик называл вас кротами!..

— Да, — помрачнел Малин. — Инионик — единственный, кто жил в про-странстве безвылазно и назначение в экспедицию воспринял, как личное оскорбление. В душу ему наплевали со всей пролетарской ненавистью! Поэтому он уязвлён до чрезвычайности и жаждет на ком-то сорвать зло. Тут подвернулись мы.

— Тогда кровь он нам ещё попортит… — констатировал Али.

— Вне всяких сомнений, — ответил райбер. — Нам надо быть на чеку и не терять бдительности ни на мгновение. Инионик хоть и доведён до бешен-ства, но достаточно умён, чтобы не выступить немедленно, чем лишит нас возможности арестовать его вместе с командой за организацию мятежа.

— Давайте плюнем на всякие там условности и сцапаем его прямо сего-дня. Обложим носитель люрминсами, и никто даже пикнуть не успеет.

— Низзя, — вякнул Малин. — Арест столь высокопоставленного офицера, как капитан носителя, без веских на то оснований, неминуемо взбаламутит всех, и мы добьёмся совсем не того, к чему стремились. Не забывай о той шаткой грани, которая удерживает экипажи носителей от активных действий. Если наши непродуманные действия нарушат равновесие, то результатом станет жуткая бойня. Мы, как ни крути, имеем дело с военными, а они свято чтят традиции и каждый вечер, прежде чем отойти ко сну, целуют взасос устав. Даже в гальюн они ходят, руководствуясь внутренним распорядком, а не когда захочется…

— А если у кого-нибудь начнётся понос или расстройство мочевого пузыря? — обрадовался робот.

— Настоящий солдат лучше навалит полные штаны, но своевольничать не станет, и пороть отсебятину не посмеет! Дисциплина — это тебе, брат, не фунт изюму!

— Серьёзные вы ребята, — восхитился Али. — Но ситуация требует от всех и каждого в отдельности неординарных решений, поэтому забудем на время о потенциально обдристанных подштанниках! Пока у нас затишье, предлагаю, в преддверии неравных баталий, основательно перекусить. Нам прислали посылку полную до краёв неким продуктом…

— Так что же ты молчал! — вскричал райбер. — Я так есть хочу, что нет сил терпеть!

Глава ╧ 21

Пожар потушили ценой неимоверных усилий. Носитель Инионика с вырванной кормой медленно удалялся от «Махайрода». Из пролома сыпались искры, тянулись шлейфы газа, змеями извивались рукава коммуникаций, болтались куски конструкций. Команда боролась за живучесть корабля из последних сил. Целый сонм маломерных судов крутился возле изуродованной махины звездолёта. Они пытались снять раненых…

Из обезображенного носителя бил быстро распадающийся фонтан охладителя реактора. Двери грузовых шлюзов нижних палуб заклинило, и они хлопали подобно блокированным дверям лифта. Командная рубка отсутствовала. Не смотря на критическое положение, соратники Инионика категорически отказывались эвакуироваться. Безумцы перестали отвечать на запросы. Они предпочли умереть…

Вункель, взявший на себя руководство операцией, распорядился четырём звеньям бомбардировщиков расстрелять мятежный корабль и подобрать оставшихся в живых. Даже если они при этом будут сопротивляться.

Ещё один раненый носитель стоял по другую сторону от «Махайрода». Он принимал личный состав с носителя Йорка.

Вункель и Пробайер увели свои корабли за жилой блок. Они остались целыми лишь потому, что Вункелю удалось уговорить Пробайера не выключать двигатели и не снимать вахту, а наоборот усилить её несколькими старшими офицерами связи, которые бы отслеживали все переговоры и засекреченные сообщения.

Носитель Вину успел уйти. В посланном им информационном сообщении открытым текстом говорилось — он обязан восстановить историческую справедливость и довести начатое до конца! Долг зовёт! Да будут прокляты все изменники во веки веков! Беглецов, по настоятельной просьбе Али, не преследовали. Пусть себе летят. Но охрану всё же выставили. Это мог быть всего лишь отвлекающий манёвр, и не более того!..

А сам возмутитель спокойствия, хрипящий и извивающийся от ярости, валялся связанным на полу кают-компании «Махайрода».

Инионик, когда получил сообщение от Малина, решил затаиться, вы-ждать, осмотреться, дождаться всех, выяснить их настроение. Кроме того, он захотел узнать, каким образом хотят поступить капитаны, и кто конкретно виноват в страшной трагедии. По мере бесед, встреч, переговоров он пришёл к невероятному открытию и неутешительному заключению. Его коллеги, на поверку, оказались вырожденцами, безвольными слюнтяями и патологическими идиотами, начисто лишёнными патриотизма и чувства ответственности. Они с необыкновенной лёгкостью продали Родину с потрохами, посмеялись над прахом павших героев и снюхались, страшно подумать, с одним из участников бойни! Да и чего, собственно, можно было ожидать от райберов, предпочитающих жить и работать на планетах! И тогда Инионик решил раздавить паучье гнездо раз и навсегда. В последний момент, после длительных и мучительных колебаний, к нему присоеди-нился Вину. Он никогда не отличался особой отвагой и смелостью, но сейчас решился на отчаянный шаг, потому, что планировал со временем за свои бессмертные подвиги занять одно из ведущих мест в обществе, которое воздаст ему по заслугам и снимет позорное клеймо, довлеющее над его родом сотни лет. Вину выяснил настроение команды, сколотил ударный отряд из особо рьяных патриотов, арестовал всех недовольных и запер их в трюме. Инионик приказал сподвижнику добраться до Земли и там предать лютой смерти отщепенцев, додумавшихся униженно проситься на постой к своим палачам. Однако нельзя недооценивать возможности врага. Он хитёр, способен заподозрить неладное и расстроить планы мстителя. Поэтому Инионик решил предпринять отвлекающий манёвр, принять удар на себя, пожертвовать собой во имя благородного дела. Он решил отвлечь но-сители, вступить с ними в неравный бой, что позволит Вину улизнуть не-замеченным.

С целью максимального введения своих потерявших разум соотечест-венников в заблуждение, Инионик постоянно находился на связи и охотно принимал участие во всех мероприятиях. События развивались более- менее спокойно до большого собрания. На нём, в ходе бурного обсуждения, дали себя знать разительные несоответствия в позиции сторон. Поначалу всё развивалось хорошо и замечательно. Эти идиоты блеяли по одному и все скопом о необходимости воссоединения всех в единую, дружную семью! О поисках планеты, на которой колония осядет всерьёз и надолго! О сохранении контактов с людьми на предмет установления добрососедских отношений. Тупицы-капитаны (и как они додумались до такого) оказывается, почувствовали свою вину перед человечеством!

Заговорщик долго слушал дикий бред, исходящий от собравшихся изменников, и, наконец, не выдержал. Прояви он тогда хоть немного больше выдержки — исход славного начинания мог быть совсем иным. К счастью, такого не случилось. Инионик зарычал, отбросив притворство, и принялся с ненавистью выхаркивать из себя гневные слова, изливать на собеседников презрение и пронзать их колючим взглядом. Много чего он наговорил тогда коллегам, а в самом конце добавил: лично ему глубоко насрать, что там целая цивилизация исчезла бес следа. Велика потеря! Не она первая, не она последняя. Посредственности плодятся подобно кроликам. Мироздание от этого ничего не выиграло и не потеряло. Самое главное для него — погибли ни в чем не повинные мирные граждане. Он, Инионик, ни с кем не собирается сотрудничать и целовать чужих пупсиков в розовые попки. Он свершит справедливый суд, вынесет приговор и приведёт его в исполнение!

Буяна пробовали урезонить, но все увещевания разбивались о его броню злобы, презрения и нежелания принять очевидное. Тогда применили силу. Но Инионик успел дать сигнал тревоги. Его помощник являлся истеричной в кубе и капитаны не сомневались — он постарается в точности выполнить все распоряжения начальника, да ещё и от себя добавит.

Йорка мгновенно сообразил, что к чему, приказал своему кораблю заслонить «Махайрод» и открыть огонь на поражение из кормовых орудий. Остальные носители выпустили бомбардировщики и принялись маневрировать, стараясь скорее уйти из зоны обстрела, что дало возможность Вину скрыться.

В результате трагического противостояния два носителя вышли из строя. С них сняли уцелевшее оборудование, разобрали двигатели на запасные части, оставив в неприкосновенности систему жизнеобеспечения. Из кораблей планировали сделать жилые корпуса. Осталось решить, каким образом поступить с Иниоником и остатками его безумной команды. На них не действовали никакие уговоры и резоны. Даже будучи тяжело раненными, они бредили грядущими баталиями. В их воспалённых мозгах ревели боевые трубы, хлопали на ветру изрешечённые шрапнелью стяги и милые дети в кружевных платьицах бросали на броню кораблей букеты цветов.

Не мудрствуя лукаво, Малин предложил переоборудовать один ярус, укрепить двери в каютах и сделать их него тюрьму. Капитаны так и поступили.

Неожиданно с Земли пришло удивительное сообщение. В колонии райберов появились на свет шестеро очаровательных младенцев! Пять прекрасных дам впервые вкусили радость материнства и обрели ни с чем не сравнимое счастье и возможность наблюдать за ростом отпрысков. На большее их не хватило. Никто не знал, что делать с новорожденными…

Появление приплода в земной колонии вызвало большой ажио-таж…среди экипажей носителей. Известие повергло их в восторг и боль-шую растерянность. Дети биологически были и оставались райберами, а по рождению являлись землянами! Вот и думай тут что хочешь!..

Когда восторги улеглись, Малин собрал второе расширенное собрание. Докладчиком выступал Йорка. Он предварительно просмотрел все сведения, которыми располагали носители, проанализировал ситуацию и доложил результаты широкой аудитории. Ей требовалось выбрать самую пригодную для жизни планету. На данный момент по всем параметрам наиболее привлекательной являлась Земля! Али попросил пока исключить её из поля зрения. Пусть побудет в резерве…

Если говорить честно все шесть кандидатур не внушали большого оптимизма. На первой планете, сплошь утыканной остроконечными горами, в результате интенсивной вулканической деятельности практически отсутствовала биологическая жизнь, а отсюда неминуемо возникали большие сложности с продуктами питания, да дышать на ней особо было нечем. Вторая планета — океан, пропитанный сернистыми газами, отпадала по той же причине. Третий вариант повергал в уныние. Провести жизнь, самозабвенно копаясь в смеси перегноя, торфа и жирных сине-белых личинок не хотелось никому. Цивилизация кроторайберов выглядела глупо и неубедительно. С остальными было, приблизительно, то же самое…

Так что из шести планет потенциальным домом, да и то с большой на-тяжкой, можно было назвать последнюю — обладательницу примитивной жизни и невыразительной растительности. В корне ситуацию могла изменить доставка туда земных растений, животных и рыб. Транспортировка двух последних была весьма проблематична, так как дорога к планете занимала порядка двадцати лет. На место могло добраться пятое, а то и шестое поколение домашнего скота, а тем более рыбы. Даже если соединить все носители вместе, из одного уровня соорудить грандиозный аквариум, а другой превратить в необъятное стойло с чудовищным запасом кормов, то никто не мог дать гарантии, что они приживутся на новом месте. Существовал ещё один вариант — набрать проб и уже на месте клонировать всё необходимое. Однако райберы весьма холодно отнеслись к данному варианту. Так как он предполагал много трудностей с адаптацией клонов к местным условиям, а говоря точнее — полную невозможность произвести данный манёвр в полевых условиях. Импульсной установки на месте не было. Короче, вопросов здесь было гораздо больше, чем ответов. Йорка наскоро посчитал сроки, необходимые для переселения и все охватило тоскливое отчаяние. Получалось порядка восьмидесяти лет. За это время земные райберы до того сроднятся с благодатной Австралией, что их оттуда не выманишь и калачом! На этом совещание закончилось. Райберы без промедления принялись за устройство промежуточного лагеря. Первым делом удалили из близлежащего пространства многочисленные обломки. Затем загнали ораву роботов в жилой блок, привели два этажа в относительный порядок, перетащили туда силовые установки с повреждённого носителя, подключили их к сети и расположились с максимальными удобствами.

Первый Помощник засобирался домой. Его пробовали отговорить, предлагали погостить на «Махайроде» ещё немного, но он, сославшись на неожиданно охватившую его тоску по жене и многочисленному потомству, убыл. Конечно, робота одолевали сомнения. В его отсутствие могло произойти что угодно, ведь он забрал с собой всех люрминсов. Нельзя было оставлять хищную биомассу без присмотра. Вдруг райберам удастся перепрограммировать её? Если сказать честно, Али надоело болтать в пустоте. Он привык к синему небу, свежему воздуху, запаху сена и обворожительной улыбке Хвостюков, от продукции которых, робот терял самообладание. Вот райберы — другое дело. Им до колик нравился равнодушный блеск звёзд, жизнь в беспросветной темноте, которая по завершении существования принимала в свои ледяные объятия их бренные тела.

Малин понимал беспокойство напарника, поэтому решил остаться, чтобы наблюдать за развитием событий. Они договорились об условных сигналах, посредством которых райбер мог предупредить землян об опасности. На Малина можно было положиться.

Дома Первого Помощника ждал сюрприз. Земная колония позволила себе слегка взбунтоваться. Там мигом сообразили, куда всё клонится, и срочно придумали возроптать. Да, им жилось трудно. Да, им жилось го-лодно, зато вокруг простирались бесконечные пляжи, изумрудная зелень, а главное — существовала перспектива движения вперёд, в окружении детей и родственников, о чём раньше они не могли и мечтать! Боль забудется, шероховатости сгладятся, неприязнь исчезнет, недоверие иссякнет, и жизнь настроится окончательно! Пусть не сегодня, пусть не завтра, но когда-нибудь это непременно произойдёт! И райберы упёрлись. Основным аргументом в их доводах явились дети. Счастливые матери, ещё толком не научившиеся любить своих сыновей и дочерей, даже теоретически не представляющие чем их кормить, как лечить, пришли в страшное волнение. Переброска отроков в чуждые пределы, равнялась их добровольному убиению.

В своё время Али по настоятельной просьбе Трика вдоль и поперёк излазил медицинский блок, которой изнутри напоминал топку паровоза. Ничего не уцелело в адском пламени. Ценнейшие знания осели на стены в виде сажи и копоти…

Руководитель предложил привлечь к делу своих педагогов, медиков и воспитателей. Мимипопо распорядился отобрать шестерых самых смышлёных и без промедления отправил в Австралию. Люди никогда до этого не видели пришельцев, поэтому их попросили особо не пугаться…

Женщины в первое мгновение растерялись при виде странных созданий, но стоило им увидеть приплод, как все страхи улетучились, и дамы принялись хлопотать возле новорожденных.

Хуже всего дело обстояло с вскармливанием. Первое время малютки питались запасом, сконцентрированном в мешочке на животе. Но по мере его истощения наступили неприятные времена. Медики перепробовали всё. Однако большинство традиционных продуктов не подходило для кормления. Коровье молоко, как и молоко других животных, вызывало рвоту. От сладких и кислых кефиров образовывались непроходимые запоры. Жёваные фрукты немедленно выплёвывались. Картофельное пюре и различные каши вызывали тягчайшие аллергии. Рубленное варёное мясо отвергалось категорически. У женщин начали опускаться руки. Как всегда выручил случай. Неизвестно кто, от отчаяния дал маленьким райберам кокосовое молоко, и дело пошло! Все вздохнули с огромным облегчением.

Пока шла подборка продуктов, две швеи в срочном порядке готовили бельё и всё необходимое. Корзинщик плёл колыбели. Четыре строителя при поддержке плотника соединили два помещения в одно и поставили там кровати с таким расчётом, чтобы люди находились днём и ночью в непосредственной близости о новорожденных. А в их мамашах мало помалу просыпался материнский инстинкт, который пока выражался в страстных вздохах и путании у всех под ногами.

Али первым делом навестил возлюбленных Хвостюков, да не угаснет их род до скончания лет, затем отыскал Руководителя и в течение пяти часов живописал о ситуации в мире райберов, гордо выпячивал грудь и выставлял свои подвиги в самом выгодном свете. Лабер терпеливо выслушал друга, почесал затылок и сказал:

— Я считаю — нам сказочно повезло, что основная масса райберов с носителей разведки жила и работала на переферии. Плюс факторы, о которых сообщил Малин. Только поэтому вид разрушеного центрального поселения не произвёл на них того фатального впечатления, на которое расчитывали мы. Собственно, зачем далеко ходить. То же самое происходило и у нас на Земле. Случится где-нибудь сильное землятрясение с огромным количнством жертв. Или кому — нибудь придёт в голову разбомбить чей-то город. И, поверь, никто не сходил с ума от горя. Ну случилось, и случилось, а через час все забывали о трагедии. Главное — это не коснулось нас! А ты сам что думаешь по поводу всей этой котовасии? Могут ли райберы, на данный момент, представлять для нас опасность?

— Ни малейшей, — ответил робот. — Импульсная система для них недос-тупна, даже если примутся всем скопом пытать Малина. А если всё же вояки передумают и устремятся к нам на носителях, то я им такого наплёл в навигационной аппаратуре — чёрт ногу сломит! Ошибка составит не менее десяти световых лет. Так что им нас вовек не сыскать! С моей точки зрения всё развивается удачно.

— Вот это меня более всего и пугает, — поджал губы Вилли. — Стоит об-стоятельствам нормализоваться — немедленно возникает, словно нарочно, какая-нибудь хреновина и всё нам портит. И, пожалуйста, не чавкай так громко. Ты когда собираешься назад?

— Пока там делать нечего, — ответил Али. — Пусть Малин похлопочет за своих. Мы договорились о временном раскрытии канала. За одним по-смотрим, насколько искренни были командиры носителей. И вообще, они мне все чертовски надоели. Только и слышу — райберы, райберы! Только и вижу — райберов, райберов! Днём и ночью меня одолевают их проблемы, переживания, вечные жалобы, разглагольствования, претензии, поучения, детский лепет. Я скоро забуду, как выглядят приличные люди. Пошли все они к псу под хвост! Расскажи-ка мне, дружище, как там в Австралии…

— Вроде всё в порядке. Малышня хорошо прибавляет в весе, бодро писается в пелёнки и слегка капризничает. Поглядим, к чему придём в итоге…

— Что у нас творится на орбите?

— Молодёжь потихоньку таскает всякую мелочь, а вот стрелять я им не разрешаю, даже боекомплект снял. Каульвюр ворчит, что запасы доброго металла пополняются из рук вон плохо, и всё ждёт тебя. Пробовал через Такарангу подключить меня, не получилось. В последнее время он что-то прихварывать стал, но терпит. Да ты его знаешь. Нипочём не сознается в своих болячках, пока не будет поздно. Да, кстати, забыл сообщить тебе последнюю новость!

— Правительство собирается наградить меня медалью и большой почётной грамотой?

— Посмертно! С завтрашнего дня начинаем монтаж электростанции, прокладку проводов во все города, и попробуем изготовить хотя бы с десяток лампочек. Заскочи к Джорджу, посмотри, что к чему…

— Угу, — кивнул робот. — Покедова…

Глава ╧ 22

Вину сидел в рубке, положив голову на сцепленные руки, которыми упирался в пульт управления носителя. Уже полторы недели его корабль двигался к Земле. Первое время беглецы ожидали погони и поэтому не ложились в анабиоз. Однако преследования не последовало. Тут было что-то не так, только капитан не мог понять, что именно…

В самом начале пути команда усиленно готовилась к драке и всячески себя распаляла. Однако время шло, патриотические вопли, лозунги, призывы и митинги стали надоедать, страсти потихоньку улеглись, на смену им пришла способность трезво мыслить, а в месте с ней глупые сомнения в правильности избранного пути. Среди экипажа поползли предательские разговорчики. Дескать, зря мы мчимся куда-то. Неужели все не правы, а мы правы? Нужно было остаться со своими, а не пороть горячку. Капитан, похоже, перегнул палку, арестовал много хороших ребят. Вот летим мы одни одинёшеньки, а возле Земли наверняка притаилась целая армия роботов, при поддержке дивизии люрминсов и сотен боевых кораблей! Вину вылавливал смутьянов и безжалостно бросал в трюм. Однако дальше игнорировать проблему не имело смысла. Тогда капитан приказал собрать старших офицеров, чтобы окончательно выяснить настроение подчинённых. Вскоре все прибыли и вопросительно воззрились на начальника. Он устало поднялся, скрестил руки на груди и сказал в пространство:

— Мне бы хотелось знать, что вы, мои верные спутники, думаете о решении нанести удар по логову врага.

— Скорее всего, это была не очень удачная мысль, — заговорил командир десантной группы. — Ты позволил себе пойти не поводу у Инионика, а мы — у тебя. Хотя мне понятно, что тобой двигало в тот момент. Однако ты наш капитан, и обязан уметь отодвигать эмоции в сторону, когда речь идёт о двухстах десяти подчинённых.

— Мы поступили опрометчиво, позволив втянуть себя в авантюру с нападением не Землю. Не надо все валить на других. В том есть и наша вина, — произнёс старший помощник. — Хорошо, по прошествии ряда лет мы прибудем на место, атакуем планету и сотрём в порошок поселения. Что дальше? Чего мы достигнем подобным шагом? А вот чего! Мы окончательно лишим себя возможности возродить свое общество из небытия. Ты слышал, в колонии уже появились дети! Это просто здорово! К сожалению, в наших рассуждениях и действиях есть одна закавыка. Почему-то никто не удосужился о ней подумать. Наш полёт продлится двадцать лет с хвостиком, а робот вернётся всего за секунду. Когда мы уходили в поиск, люрминсы являлись теоретической разработкой, когда вернулись — увидели их воочию. Сколько их на Земле? За двадцать лет там смогут выстроить такую линию обороны, сквозь которую не смогут пробиться все шесть носителей, а не только мы! Почему-то экипаж и командование зациклились на тупости, ограниченности и примитивности землян, и совершенно упустили из вида робота. Давайте не будем заниматься самообманом…

— Нам стоит выждать, — задумчиво произнесла начальник медицинской службы. — Мы решились на серьёзный шаг, поддались минутной слабости, которая неминуемо повлечёт за собой далеко идущие, я бы даже сказала — трагические, последствия. Наша сила и спасение заключаются в монолитности рядов, нерушимом единстве всех оставшихся в живых…

— И каким образом мы обязаны поступить далее? — мрачно поинтересовался Вину.

— Большая часть команды за возвращение, — изрекла медик. — Я присоединяюсь к ним…

— Кто ещё желает вернуться?

— Лично я в смятении, — признался старший канонир. — Голова прямо лопается от противоречий. Почему мы обязаны принимать на веру слова и информацию, которые подсунул нам какой-то там робот? Он умеет, и не скрывает этого от нас, работать с информационными системами телепатически. Значит, у него была возможность все перекроить, переписать историю самым выгодным для себя образом! Мы не имеем права позволять кому-либо безнаказанно убивать наших родных. Справедливость обязана существовать в мире! После ликвидации врага, следуя логике, мы вернёмся назад, чтобы разобраться с оставшимися кораблями, если там, к тому времени, не поумирают от старости. У предательства нет срока давности!

— Нет, нет, нет и нет! Ни в коем случае! — замахал руками штурман. — Мы обязаны руководствоваться уставом. Его, если мне не изменяет память, никто не отменял! Причём каждый из нас присягал на верность Отчизне! Сегодня кое-кто начал забывать о клятве! Я ни за что на свете не изменю долгу! Нас проклянут потомки!

— Если они у нас будут, — раздражённо бросила медик.

— Почему?

— Так мы сейчас и летим, чтобы их убить, — пояснила она, — а для чего ещё?

— Но устав гласит…

— Да забудь ты о нём! — не выдержал старпом. — Устав регламентирует отношения между гражданским руководством и вооружёнными силами. У нас нет более никакого общества. Поэтому раз и навсегда выкинь из головы всякие глупости, и не вспоминай о них никогда!

— Ты призываешь нас пренебречь долгом? — удивился капитан. — На нас лежит страшная ответственность!

— Перед теми, кто погиб, или перед теми, кого мы имеем возможность возродить? — холодно спросил старпом.

— Давайте поступим по-другому, — тихо вздохнул штурман. — Уничтожим только аборигенов, а наших оставим в живых на то время, которое потребуется для рождения как можно большего количества детей. Далее — трибунал, и историческая справедливость восстановлена!

— Мы всё время говорим не о том, — досадливо поморщился старпом. — Хватит с нас смертей! Не достойно офицеру опускаться до убийства себе подобных. Настало время честно посмотреть правде в глаза. Кто затеял этот сыр бор? Кому понадобилось уничтожать миллиарды землян? Во имя чего? Уж, не для того ли, чтобы поставить над нами всеми очередной эксперимент?

— Давайте опираться на факты, — сказал капитан. — Кто разгромил наше поселение? Кто обрёк нас на одиночество и медленное вымирание? И никакие ссылки на вину перед примитивной цивилизацией не убедят меня в обратном! Они виноваты — и никаких гвоздей!

— Кто мы такие, чтобы обсуждать действия политиков, — бодро заявил канонир. — Мы обязаны выполнять приказы, не взирая ни на что!

— Если мне не изменяет память, мы не имеем чёткого указания начальства уничтожить поселение на Земле, — не унимался старпом. — Или я не достаточно внимательно изучил задание на полёт?

— Давайте не будем углубляться в дебри софистики, — попросил Вину. — Я хочу получить простой и ясный ответ на прямо поставленный вопрос. Каким образом нам надлежит поступить? Двигаться вперёд, или вернуться назад?

— Я за возвращение, — выдохнул старпом.

— Присоединяюсь к мнению коллеги, — подхватила медик.

— Позволю себе воздержаться, — заявил командир десантной группы.

— Нам стоит продолжить движение к Земле, — сказал канонир.

— Хорошо, — удовлетворённо сказал капитан. — Надеюсь, вы выражаете мнение своих подразделений?

— В основной массе, — в разнобой ответили собравшиеся.

— Тогда мы поступим следующим образом, — Вину решительно нажал кнопку экстренного вызова охраны.

В рубку вошли солдаты.

— Приказываю, — заявил капитан ледяным тоном. — Арестовать вот этих троих! Канонира и штурмана не трогать!

— Вы совершаете роковую ошибку… — начал было старпом.

— Молчать! — рявкнул Вину. — Сегодня вы будете расстреляны за измену своему долгу — защищать Родину от последнего вздоха от поползновений любого врага! Увести!..

— Одумайтесь, пока не поздно, — шеф медицинской службы раздражённо дёрнула головой. — Неужели мало пролито крови?..

— Уберите мерзавцев с глаз долой! — рассвирепел капитан.

Один из охранников обернулся и выстрелил ему в голову. Офицеры испуганно вскочили с места.

— Мы не хотели убивать, — прокомментировал охранник свои действия. — Суровая действительность заставила пойти на крайние меры. Пошли, — обратился он к канониру и штурману, — команда попросила изолировать вас от греха подальше. Давайте, шевелитесь, не заставляйте нас применять силу. Труп сейчас уберут.

Старпом уже взял себя в руки.

— Прошу внимания, — вызвал он по внутренней связи соответствующие службы. — С этого момента я являюсь капитаном корабля. Приказываю! В срочном порядке демонтировать оружие и выбросить за борт, вместе с личным. На мостике. Лево руля! Мы возвращаемся. Включить сигнал узнавания на полную мощность, составить сообщение о происшествии на борту! Пусть все знают — мы не будем более ни в кого стрелять. Всё! Конец связи!

— Разумно ли мы поступили, избавившись от арсенала? Он ещё приго-дится, — сказал командир десантной группы.

— Насколько я помню из курса истории, мы никогда не воевали между собой. И внешних врагов у нас тоже не существовало, — возразила медик. — Тогда к чему нам такое количество стволов?

— Мало ли…

— Короче, мы летим домой, и попробуем всё решить миром.

Носитель лег на обратный курс. К счастью, в этот раз благоразумие возобладало…

Глава ╧ 23

Райберы, те, что остались, находились в смятении. Их души рвались одновременно в двух направлениях. Им хотелось на Землю, и они жаждали остаться в разрушенном мире с тем, чтобы поднять его из руин. Команды носителей воочию убедились, к каким плачевным последствиям привело опрометчивое решение об освоении Земли. Вывод напрашивался сам собой: уж лучше оставить всё как есть, и не искушать более своенравную и капризную судьбу. А с другой стороны необходимость воссоединения всех членов общества воедино настойчиво требовала переезда. Причём рассматривался исключительно один вариант — все ехали на Землю, но ни коим образом земная колония в разоренный мир.

Однако робота не устраивал ни первый, ни второй вариант. Его могло удовлетворить только одно — переброска, причём навечно, всей компании на задворки Вселенной. Малин никак не мог понять, почему его напарника не устраивает нынешнее положение вещей. Али дал исчерпывающие пояснения.

Руководитель в этом вопросе был полностью солидарен с другом. Он не испытывал особого счастья от того, что к нему припрутся три носителя битком набитые учёными, пилотами, десантниками, солдатами. Даже не смотря на то, что райберы были готовы пойти на крайние меры — уничтожение своих кораблей и давали согласие на транспортировку через импульсную систему, Вилли упирался руками и ногами против подобной инициативы…

Райберовская проблема встала Лаберу поперёк горла. Приютить горстку отчаявшихся работяг — одно, а принять целую ораву их оскорбленных соотечественников — совсем другое. К тому же Гриз не верил райберам. Они наверняка предпримут всё возможное, чтобы сохранить корабли…

Первый Помощник некоторое время с интересом наблюдал за муками товарища, потом не выдержал, как-то под вечер заявился к нему в гости и прямо с порога сделал следующее заявление:

— Мне неприятно видеть, как ты изводишь себя глупыми размышлениями и сомнениями, в то время, когда ответ лежит на поверхности, под самым нашим носом!

— Ты это о чём? — удивился Вилли. — Да, действительно, я в последнее время немного не в себе от всей этой галиматьи. Она выбила меня из ко-леи. Ты бы лучше помог, а то сделал умное лицо и выпендриваешься, молчишь из принципа…

— Настала пора нанести ещё один визит в мир эктов. Они проводили большую исследовательскую работу. Маленькими, но уверенными шажками шли от одной благородной цели к другой. Бесстрашно боролись с холодною пучиною и наверняка за долгие годы скитаний проложили множество трасс к неведомым мирам. Бессмертие, в начальной своей фазе, позволило им бесконечно долго шататься в открытом пространстве, монтировать установки импульсной системы на десятках планет. Возьму на себя смелость утверждать — среди них найдётся подходящая для райберов.

— В своё время Джек, мир его праху, предупреждал — если на Экте появится посторонний, она немедленно самоликвидируется!..

— Проложим обходные трассы…

— Со дня нашего посещения обители Первой силы прошло много времени. На планету мог заглянуть кто угодно. Просто из любопытства…

— У нас ещё и не такое случается, — согласился робот. — Предположим, прилетит какая-нибудь космическая муха и тогда произойдёт большой пук! Но! — Али торжественно воздел к небу указательный палец. — У нас есть надёжное средство проверить, жива ли планета…

— Даже так?.. — удивился Лабер.

— Экты снабдили импульсные установки защитой от перегрузок. Это было сделано для того, чтобы обезопасить их от разрушения и не испортить уникальное оборудование.

— Пожалуйста, в этом месте поподробней!..

— Мы поступаем очень просто — посылаем массивный предмет, предположительно из продуктов питания, и если он возвращается — то всё в порядке. Если нет — Экта потеряна для нас навсегда.

— В таком случае не стоит затягивать визит в мир двух планет. Поторопись…

— Есть, шеф, — вытянулся в струнку робот. — Разрешите убыть?..

— Иди, иди, — засмеялся Гриз. — Удачи тебе, друг мой…

Глава ╧ 24

Робот остановился в своей старой комнате. Он к ней привык. По-хозяйски поправил покрывало на кровати, посетил ангар, где стоял грузовик и отправился в закрома за углем. Большую часть выгрузил на станцию, а остальное оставил вместе с кораблём возле крыльца. Затем занялся пищевым синтезатором. Первым делом он внёс серьёзные коррективы в программу и сориентировал установку на выпуск стокилограммовых блоков. После этого Али активировал серворобота, сходил с ним на склад, принёс 75 метров кабеля толщиной в руку, и не торопясь принялся за изготовление разъёмов. Мощности импульсной установки было не достаточно для отправки массивной куклы. Требовалось подсобить ей энергией от генераторов коррекционных двигателей.

Провозившись с кабелем около тринадцати часов, Первый Помощник, наконец, собрал систему полностью, некоторое время с сомнением рассматривал плоды трудов своих, прикидывал, выдержит блок питания или нет, а потом решил просчитать ситуацию на компьютере. Тот обнадёжил — всё должно пройти без особых осложнений.

Последним штрихом в подготовке явился осмотр помещения, где располагалась импульсная установка. Если Экта жива и здорова, то тюк жратвы, движимый сильнейшей отдачей, способен разворотить половину станции, поэтому требовалось соблюдать осторожность. Чтобы потом не кусать локти от досады…

Результаты исследований внушали вполне обоснованную надежду — внешняя обшивка останется в целости и сохранности. Робот решил-таки на всякий случай укрепить стены. Тащить силовую установку для создания поля отторжения ему не хотелось. Али решил немного полениться!

Тем временем синтезатор, после долгих мучений, выдавил из себя, кривясь от натуги, шесть ароматных, лоснящихся брусков. Али перетаскал их на стол, уложил, склеил органической массой, похлопал по боку внушительный параллелепипед, отщипнул кусочек, бросил в рот, довольно кивнул и ушёл в аппаратную. Там он запустил генератор, сразу включив питание на полную мощность. Когда система изготовилась к работе, Первый Помощник прихватил пульт дистанционного управления, спокойно спустился на нижнюю палубу и дал команду на старт.

Толчок получился солидный. Где-то заискрило, кабель загудел и тут же раздался страшный грохот. Что-то лопнуло со смачным звуком, палуба вздрогнула, сверху вылетело облако пыли, свет померк, но тут же включилось аварийное освещение.

Али, не торопясь покинул убежище и стал подниматься наверх, с интересом посматривая по сторонам. В сумраке проходов противно шипело. Мимо со свистом капала расплавленная пластмасса. Вот, что бывает при неосторожном обращении с продуктами питания или неправильном их использовании, подумал Али. Осердясь и сосиской можно зашибить…

Импульсная установка не пострадала. Одна стена оказалась основательно заляпанной биомассой. В другой красовалась отвратительная дыра. Балки и стойки, вывернутые наружу, грозили рухнуть в любой момент на грузовой ангар. От всех светильников остались лишь неопрятные лохмотья.

Робот подошёл к пролому, посмотрел вниз, плюнул в бездну и неожи-данно пропел скверным голосом:

— Мы роботы, мы роботы, Мы многое могём! Мы роботы, мы роботы, Любим шутить с огнём!

Затем Али поставил в известность Руководителя, дал распоряжение сервороботам произвести ремонт и уборку помещений, переключился на Экту и возлёг на стол…

* * *

Первый Помощник бодро спрыгнул с приёмного стола, осмотрелся, подобрал с пола жалкое рубище, в котором некогда щеголял Лабер, оделся и отправился на нижний этаж с инспекционным осмотром. Там находился управляющий компьютер импульсной установки. В нём могли содержаться сведения о связях с иными мирами. К сожалению, данная установка обслуживала трассу Земля — Экта и не о чём более не знала.

Али вышел наружу и осмотрелся. Экта стала ещё грустней, ещё печальней, ещё обречённей. Равнодушие и безразличие песчаными струйками сочились отовсюду. Серый цвет преобладал повсеместно. Горький ветер нёс с собой смертную тоску, от которой делалось пусто на сердце и хотелось тихо плакать о пропащих душах, о безвременно утерянных надеждах на что-то лучшее, светлое, радостное…

Вселенский потоп тоски, пучина апатии. Идеальное место для процветания Фазого Ба Си. Население, если бы оно сохранилось, могло с чистой совестью днями напролёт жрать винище и лить горючие слёзы по своей разнесчастной судьбинушке.

Робот энергично потряс головой, разогнал по углам грустные мысли, погрузился в шар и прямиком направился на небезызвестную базу, для выколачивания из неё информации. Строение оказалось на месте, и так же, как и раньше одно из них гостеприимно приняло визитёра. Али не стал отвлекаться на светомузыкальный фонтан, а занялся промежуточными информсистемами. На подробное изучение каждой из них уходила уйма времени. Подобный объём информации роботу не попадался ни разу. Да и где он мог с ним столкнуться? У Хвостюков при раздаче колбасы? У Такаранги на совещании? Одним словом, работы хватало по ноздри. Первый Помощник пробовал систематизировать данные, но из этого ничего хорошего не получилось. Тогда он плюнул на бесполезное занятие и углубился в поиск…

Почти двое суток Али без сна и отдыха, воды и пищи, дружеской под-держки и женской ласки шарил по обширной памяти компьютеров, и откопал-таки, шельма, требуемый материал. Оказалось — все импульсные установки, соединяющие мир эктов с дальними пределами находились (а робот так и предполагал) в одном месте и представляли собой своеобразный вокзал, с которого все желающие могли отправиться по какой-либо надобности к интересующей их планете. Располагался он на острове, затерянном среди чёрных вод океана. Там же находились пять научных институтов по обработке поступающих данных, сбору биологического материала и анализа открывающихся перспектив. На основе полученных сведений, формировались рекомендации по освоению той или иной планеты, выработке общей концепции колонизации и многого, многого другого… Али не стал тянуть резину и немедленно вылетел. Таинственный остров пришлось искать почти четыре часа. Его координаты отсутствовали в памяти компьютеров. Наконец, затуманенному счастливой слезой, взору робота предстал плоский, без намёка на растительность, овал суши около пяти километров длинной и трёх шириной. Он располагался почти в самой середине насмерть заросшего водорослями моря.

* * *

Шар приземлился на каменную твердь. Первый Помощник отправился на поиски входа. А он и не собирался прятаться! Просто из недр острова поднялся лифт и унёс с собой бесстрашного исследователя.

Первая остановка привела в зал отправления. Али с волнением осмот-релся. Кабина терпеливо ждала. Огромное низкое помещение оказалось сплошь заставленным спаренными импульсными установками. Они располагались ровными рядами и занимали весь зал. У дальней стены виднелась то ли стойка, то ли рубка управления. Первый Помощник прошёлся меж рядов, попробовал активировать одну из управляющих колонок. Не получилось. По всей видимости, они включались централизованно.

Робот покрутил головой в поисках расписания движения или табло, на котором высвечивалась соответствующая информация, ничего не увидел, раздосадовано почесал затылок и вернулся к лифту. Его ждало море интересного. Позже, если позволит время, он вернётся сюда и во всём подробно разберется…

Следующая остановка произошла в очень красивом зале циклопических размеров, с куполообразным потолком, вздымавшимся на огромную высоту. Некоторое время Али пробовал сообразить — что к чему, сосредоточенно дышал носом и, наконец, в нише, недалеко от себя узрел могучий компьютер, обрадовался и решил задать ему пару вопросов. Вначале у посетителя ничего не получалось. Хитрая техника искусно пряталась за многочисленные зашиты, охранные системы и запутывала следы. Робот пытливой мыслью просачивался по хитросплетениям связей искусно уворачивался от злобных сторожей, по дороге заглядывал во все кладовочки, закутки и в результате нашёл пусковую программу.

Купол осветился весь, разом. На нём стали проявляться разноцветные трассы, и первый Помощник понял — он достиг конечной цели. На потолке обозначивались всё новые и новые направления. Их количество начинало вызывать искреннее уважение. Экты поработали на совесть. Всего Али насчитал девяносто семь трасс. С ума сойти легче!

Ой-ля-ля, восхитился робот. Будет из чего выбрать! Но, прежде чем предаться основательному изучению, необходимо было сделать одно весьма важное дело. Али проворно спустился из царства грёз на грешную землю и приказал компьютеру в срочном порядке привести в состояние повышенной готовности планетарную систему безопасности. Охранные установки за долгие годы бездействия не растеряли боевого духа. В них не иссякло служебное рвение. Установки взяли под козырёк и принялись усиленно бдить. Далее робот задействовал периферийные датчики наблюдения, реанимировал и отправил в поиск всех оперативных разведчиков. Ему очень не хотелось получить удар в спину в тот момент, когда желаемое уже лежало в кармане и осталось лишь правильно распорядиться им.

После принятия профилактических защитных мер, робот вплотную занялся самими трассами, а если выразиться точней — их конечными пунктами назначения. Для этого пришлось войти в плотный контакт с управляющим компьютером, и тут, совершенно неожиданно, всплыла очень интересная информация. Али до того растерялся, что попросил повторить ещё раз!

Первая Сила в своё время весьма серьёзно занималась долгосрочными прогнозами и планированием грядущих событий. Специалисты, опираясь на солидный объём данных, собранных огромным количеством разведчиков, разработали программу по спасению землян. Все их выводы зиждились на предположении, будто часть населения способна выжить после обработки. Свой прогноз экты разбили на несколько этапов. Первым делом были выбраны достойные кандидаты. Их переправили на Экту, где открыли страшную правду, которую закрыли эмоциональной блокадой. На втором этапе на сцене появлялись Джек с Лоу, отряжённые в помощь уцелевшим землянам. Сладкая парочка, особенно когда действовала в связке, была способно на многое: водить врага за нос до одури, организовывать коварные западни и засады и ничего не бояться. А самое главное они могли с максимальной эффективностью укрывать, прятать, спасать людей, маскируя их под коз, зайцев и мышей. Мудрые экты предвидели появление супера в их мире и специально для него установили на базе брызжущего светом монстра. А вот далее многочисленные таланты роботов зашли в тупик. Они пасовали перед машинами, которые управлялись телепатически. Здесь начинался третий этап, который полностью строился на возможностях Али. Кургала, от чьего бдительного ока ничего не скрывалось, находился в курсе происходящего и только поэтому спас А-17.

Али несказанно подивился тому, что скромно поведал компьютер, ещё раз порадовался дальновидности эктов и неожиданно загрустил. Хорошо, что Первая Сила не дожила до сегодняшнего дня. Иначе бы ей пришлось испытать ни с чем не сравнимое разочарование. Все её усилия потребовались для спасения райберов! Парадокс, чёрт его дери! И у этого парадокса имелось вполне конкретное имя — кургала!

Робот некоторое время рассматривал купол зала, затем улёгся на спину и поинтересовался у компьютера, нет ли поблизости хоть какого-нибудь буфетишко, бара или на худой конец — забегаловки с чебуреками. Оказалось, что есть. Институты, расположенные ниже вокзала, были оборудованы тремя ресторанами и двумя линиями доставки. Али немедленно надулся важностью и распорядился привезти побольше чего-нибудь вкусненького, у него, дескать, постоянно закладывает уши от громкого бурчания в животе.

Юркая транспортная платформа довольно прытко подкатила гружёная: добрым куском малосольной рыбы очень похожей по вкусу на лососину, тремя батонами прекрасно прокопченной колбасы, ломтём буженины, роскошным мясным рулетом и бутылью с бледно-розовой жидкостью. Робот сцапал рулет, впился в него зубами и снова воззрился на потолок.

Вскоре он сделал весьма любопытное открытие. Оказалось, все трассы без исключения были снабжены промежуточными импульсными установками, в которых, право, не было нужды. Они находились на одинаковом расстоянии от Экты. Робот, дабы подтвердить или опровергнуть возникшие подозрения, затребовал компьютер. Да, холодно ответил он. Так сделано умышленно, для того, чтобы бежавшие земляне могли, не опускаясь на планету, добраться до выбранного направления и убыть в облюбованную систему.

Виват гению эктов! Тысячу раз виват!

Затем Али вкрадчиво поинтересовался, а нельзя ли одну из промежуточных станций соединить с той, что находится в мире двух планет? Это до обидного просто, всхлипнул компьютер. Какую именно желает его сиятельство? Его сиятельство пока воздержался желать чего-либо и обратило всё свое внимание на съестные припасы. Собственно, дело оставалось за малым — выяснить, какая из планет более всего соответствовала Земле и дело в шляпе! Однако это могло подождать. Здоровье требовало обратить на себя самое пристальное внимание…

Через пятнадцать минут, когда страстное чавканье, шумное глотание, приглушенное рычание и могучее бульканье утихли, робот снова приступил к допросу. На сей раз, ему не удалось застать компьютер врасплох, и хитрая техника мстительно ответила — отбор уже сделан. Али благосклонно попросил огласить весь список, причём с подробнейшими характеристиками каждой из восьми кандидатур. По тем, на какие он укажет, можно дать видео. В архиве обязаны храниться соответствующие материалы. После прослушивания, а затем последующего просмотра, робот сделал выбор и засобирался домой. Его распирало чувство исполненного долга. Первый Помощник поднялся наверх, сел в шар и улетел к импульсной установке. Оттуда Али прямиком угодил в широкие, дружеские объятья Хвостюков.

Глава ╧ 25

Друзья благостные, умиротворенные сидели в предбаннике и чинно пили холодное пиво с креветками. Намедни в Порту рыбаки не увядающего Переса наловили их аж две шаланды. Все знали любовь Руководителя к морепродуктам и никогда не забывали послать гостинец. Лабер действительно обрадовался щедрому дару Элиаса и немедленно отварил его с укропчиком, солью, лавровым листом и теперь с достоинством потчевал друга.

По благородным лбам струился не менее благородный пот. Его вытирали мохнатыми полотенцами и продолжали с наслаждением угощаться. Когда блюдо опустело, Али взял слово:

— Объясни мне, дружище, почему у нас до сих пор не учреждён ни один орден? Например — Робота Первозванного, или Лабера Победоносца?

— Опять ты за свои глупости…

— Подожди, подожди! Почему глупости? Я блестяще выполнил труд-нейшее задание и вправе требовать признания моих заслуг перед обществом. Вот тут бы орден был вполне уместен. Он бы достойно украсил грудь героя.

— С тебя и Хвостюков хватит. И хорошего кольца чесночной колбасы вместо лаврового венка на шею более чем достаточно. Давай прекратим пустые разговоры. Пора переходить к делу, а награды будем делить по-сле…

— А зачем к нему переходить? Я уже всё рассказал. Сейчас нам необходимо продумать все до мелочей. Райберы — самое слабое звено в цепи. Они в любой момент могут выкинуть какой-нибудь фортель. Помяни моё слово. Среди них обязательно объявится худая скотинка и в самый неподходящий момент кинется всех спасать. У него, конечно, ничего не получится, но панику он нам организует большую…

— Ты опасаешься измены? — задумчиво сказал Руководитель.

— У меня имеются механизмы, которые помогут свести её возникновение к минимуму. Однако всё предусмотреть невозможно. Только впредь я попросил бы называть всё своими именами. Измена — это когда ты предашь меня, или я тебя, или нас Такаранга, или Хвостюки! В райберовском случае, речь идёт о глупости, сверхцивилизационной отрыжке, затуманивании мозгов картинами былого величия, и не более того!

— Ты славно поупражнялся на Малине. Помню, ты его едва не свёл с ума своими силлогизмами…

— Так вот, — продолжал Али, не обращая внимания на слова друга. — С пришлыми райберами у нас полная ясность, а вот как мы поступим с до-морощенными?

— Если мне не изменяет память, они согласились переселиться на любую подходящую планету, если таковая обнаружится в ходе поисков!

— Речь идёт об их детках, которых, по моим агентурным данным, уже насчитывается аж двадцать две штуки! Они перенесут транспортировку? И что нам в таком случае делать? Будем ждать, когда они достигнут совершеннолетия? Тогда с остальными как быть? С теми, что родятся позже? Ввести мораторий на роды? Выхолостить всех к чертовой матери?

— Нам пора навестить Австралию. Попробуем сориентироваться на месте, пообщаемся, вдруг, что и родится в споре. Одевайся, а я сейчас подойду…

Через полчаса друзья погрузились в истребитель и улетели к поселению райберов.

Талантливые техники оказались бездарными строителями. Вместо того, чтобы заниматься планомерной и глубоко продуманной застройкой, они воздвигли единое, неуклюжее, нелепое, очень похожее на многоярусный барак, здание. Руководитель не лез к ним с советами, но всякий раз его разбирал смех при виде райберовского дворца.

Друзей встретил Жонт. Он ещё издали приветливо помахал рукой. Молодёжь ринулась наперегонки. Все знали — робот никогда не прилетал с пустыми руками.

В отличие от людей райберы ничего не умели делать. Они жили дикой общиной, которая поддерживала своё существование собирательством. Охота очень редко давала положительные результаты, а рыбалка и тем паче. Лаберу с этих позиций было больно наблюдать, как буквально в одночасье сыны и дщери великой цивилизации превратились в первобытную орду. И никто ничего с ними не мог поделать, потому, что райберам, и это крайне удивляло Вилли, начинало нравиться их нынешнее положение, и они не прилагали ни малейших усилий к изменению ситуации. Самое главное — живо общество! Не важно, до какой степени оно деградировало на сегодняшний день. Не важно, что его члены бегают голышом и ловят на обед термитов и саранчу. Не важно, что райберы опустились до такого состояния, что стали даже повадками походить на диких зверей. Не важно, что это их нисколько не волновало. Зато поселенцам не стыдно было смотреть в глаза соотечественникам, ибо они выстояли под ударами судьбы и не понесли потерь в живой силе.

— Давненько вы к нам не заглядывали, — бормотал Жонт, переминаясь с ноги на ногу. — У вас есть известия из нашего мира? Что там новенького? Скоро ли появится Малин? Мы уже начинаем волноваться…

— Собирай своих. Есть разговор. Не торопись, мы подождём, — сказал Гриз.

Вскоре гостей обступила взволнованная толпа. Робот вкратце рассказал последние новости и добавил, что очень скоро начнётся переброска экипажей носителей на новую Родину. Если земная колония изъявит желание присоединиться к ним, то никто не станет препятствовать такому решению.

Радость охватила толпу, однако возбуждение быстро схлынуло и немедленно встало вопрос о детях. Никто не желал рисковать их драгоценными жизнями, даже во имя великой цели. Спорили долго, но так и не пришли ни к какому решению. Самое удивительное заключалось в том, что ни один райбер не выказал горячего желания покинуть колонию. Коллективизм — великая сила!

Друзья засобирались домой. Они предоставили поселенцам самим ре-шать свою судьбу.

Робот, стоило ему попасть в Мирный, сообщил о своём желании навестить Малина. Наверняка ему требовалась помощь. Руководитель не возражал. Али без промедления нагрузился колбасой, вооружился ротой люрминсов и отправился к импульсной установке. Через пять минут он уже находился в мире двух планет, а ещё через минуту очутился на борту «Махайрода».

Глава ╧ 26

То, что увидел Али, приятно удивило. Три носителя, в том числе и вернувшийся беглец, соединили в единую систему, оборудовали переходами, галереями и выставили охранение. Штурмовики обшарили все без исключения блоки, где пыталась обнаружить запасные части для установок регенерации и очистки дыхательных смесей. Четыре огромных помещения оказались по маковку забитыми продуктами питания. Робот страшно удивился, зачем райберам понадобилось такое количество биомассы. Загадка разрешилась довольно быстро. Малин много рассказывал о жизни земной колонии, подробно обрисовывал трагическую ситуацию, в какую угодили райберы, лишённые всего. Команда носителей страшно переживала, начинала строить планы относительно будущей жизни и вдруг приняла весьма неожиданное решение. Для его воплощения в жизнь была перенастроена установка по производству искусственного питания, и она начала выдавать сплошную ленту шириной в метр и толщиной в сантиметр, из основательно спрессованного съестного. На ней, в преддверии переезда, райберы ли-хорадочно фиксировали свои многочисленные знания. Малин не знал, смеяться ему или плакать. Ну, к чему его товарищам, которые очутятся на планете голыми, без крова над головой, сведения по устройству носителя, способам прокладки курса в аварийной обстановке, принципах скручивания полей на сверхмалых расстояниях, влияния на возмущения пространства световых флюктуаций, возникших в результате прокалывания оного лучом импульсной системы. Малин выходил из себя. Бегал, ругался, топал ногами и пробовал привести родичей в чувство. Не хулигана цыкали, просили не мешать, дабы ни одна мелочь не ускользнула от бдительного ока переписчиков. Неужели он не понимает, что произойдёт страшная трагедия, если они ошибутся хотя бы в одной запятой!

Положил конец безумной писанине Али. Он не торопясь обошёл носи-тели, посмотрел, послушал и потребовал немедленно собрать всех. Есть новости…

После доклада робота райберы загрустили. Оказывается, на новом месте будут востребованы совсем иные сведения. Например — как правильно построить дом, чтобы он не рухнул тебе на башку? Устройство капканов и ловушек на мелкого и крупного зверя. Ткацкий станок — что это такое? Из чего можно изготовить одежду? На основе каких данных надо выбрать правильное время для сева зерновых культур? Умеешь ли ты печь хлеб? Навыки изготовления глиняной посуды. Устройство лука, или где взять для него добротную тетиву? На что похожа лопата и для чего она служит? Пять способов добывания огня. Из чего лучше всего сделать топор? Каковы преимущества круглого колеса перед квадратным?

Райберы пришли в смятение. У них даже в древнейшей истории не со-держалось ничего подобного. Пожалуй только сейчас остатки Второй Силы поняли, какое будущее их ожидает. Тогда мы останемся здесь, гордо заявили райберы. Если вы никуда не переселитесь, спокойно возразил робот, то жестоко пожалеете. У нас сохранились вирусы с лунной лаборатории. Часть из них мы уже переправили сюда, и если потребуется, без единого угрызения совести отравим атмосферу в носителях. Мы много натерпелись от вас. Более такого не повторится. Мало того! Когда все переберутся на новое место жительства, мы уничтожим трассы, чтобы раз и навсегда избавиться от вас, и больше никогда не встречать на своём жизненном пути. Избранная мною планета, находится в двухстах десяти световых годах отсюда. Эта пропасть явится для людей гарантией, что никто из райберов не придёт на Землю с огнём и мечом.

Пламенная речь Первого Помощника никому не понравилась и райберы принялись шуметь. Однако робот не собирался сбавлять тон и хладнокровно встретил бурю негодования. Ему, собственно, было наплевать. Он выполнил свой долг перед врагом и кланяться ему в ножки не собирался. Не из того теста делали роботов на Экте. Али присел на люрминса и вызывающе похлопал его по крутому боку. Это быстро охладило горячие головы. Когда волнение почти утихло, Первый Помощник невозмутимо продолжил. В самое ближайшее время он планировал посетить мир двух планет и там настроить аппаратуру на транзитную переброску райберов. С ним отправится Малин и парочка добровольцев. Их задача — организация приёма поселенцев. Многие попадут в пункт назначения в бессознательном состоянии и неминуемо станут лёгкой добычей хищных зверей. Такое недопустимо. Поэтому крайне желательны встречающие. Отправкой будет командовать Руководитель. Робот уже поставил друга в известность. Лабер скоро будет…

И действительно, Гриз появился через двадцать минут в сопровождении полусотни люрминсов и с хода поинтересовался — сколько времени займёт вся операция. У него на Земле дел невпроворот! Али сдержанно пояснил — не более суток. Через полчаса после его отправки можно начинать. Он справится. Отлично, кивнул Руководитель. В добрый час. Где добровольцы? Робот послал всем воздушный поцелуй и убыл. Через оговорённый промежуток времени началась массовая переправка…

Экипаж внимательно наблюдал за новым персонажем и вдруг страшно взволновался. Менее чем через сутки жизнь райберов изменится, причём в самую худшую сторону. Невольный страх сковал всех. Желание остаться вспыхнуло с новой силой, но люрминсы уже блокировали все входы и выходы, и не позволили толпе разбежаться по носителям. Предусмотрительный Вилли заранее просчитал ситуацию и предпринял меры безопасности. Хищные сгустки принялись теснить переселенцев к импульсной установке.

Вункель заметался, совершенно потеряв самообладание, и буквально с кулаками бросился на Лабера, но и тут люрминсы оказались на высоте и оттеснили капитана назад. Он что-то кричал, размахивал руками, но Гриз так и не удосужившийся разобраться в языке Второй Силы, недоумённо пожимал плечами и разводил руками…

Так началась переброска. Люрминсы хватали из толпы по одному райберу, укладывали на стол, через мгновение смахивали одежду на пол и волокли нового кандидата. Не всю операцию потребовалось четыре часа ровно! Вскоре появился довольный до чрезвычайности робот.

— Давно я так не смеялся, — заявил он, копаясь в ворохе тряпья в поисках своего наряда. — Массовый райберовский стриптиз — это нечто! Мы их складывали рядами под сенью роскошных деревьев, на которых, истекая слюной, сидела орава падальщиков в ожидании удобного момента, чтобы поживиться. Очаровательных дам пришлось штабелировать отдельно, во избежание конфуза. Я не стал дожидаться пробуждения и рванул назад, не позабыв блокировать промежуточную установку.

— Думаешь, им там будет хорошо?

— Планета — высший класс. Райское место. Она по всем биологическим параметрам совпадает с Землёй! Я даже позавидовал райберам. Не заслужили они такую планету. Но дело сделано!..

— Подожди! — удивился Вилли. — Ты что, так и не удосужился предвари-тельно, без всяких там видео, осмотреть объект?

— А с каких таких щей я должен удосуживаться? — растерялся Али. — На кой хрен мне это надо? Мне их рожи трёхглазые стоят поперёк горла!

— Хорошо! Что планируешь сделать с арестантом?

— Есть одна мысля, но она воплотится в жизнь только после того, как земная колония переселится на новое место. Не раньше…

— Поступай как знаешь. Мне не до ваших тайн. Поехали в мир двух планет. Отправишь меня домой.

— Не надо. Я уже перенастроил установку…

— Ты скоро появишься?

— Через часок. Хочу прогуляться, подышать свежим воздухом, посмотреть, всё ли в порядке, и за одним ликвидирую носители.

— Ладно. Жду вечером в гости. Удачи тебе…

Руководитель отчалил, а робот, заложив руки за спину, отправился осматривать носители. Он, при поддержке люрминсов, излазил сцепленные корабли вдоль и поперек, остался доволен осмотром. Затем Али задал бортовым компьютерам произвольный курс, убрал с двигателей защиту от перегрузок и дал команду на старт. Часа работы силовых установок в форсированном режиме хватило, чтобы они не выдержали и взорвались. После этого робот навестил Инионика. Пленник изрыгал проклятья и клялся всеми святыми, что непременно доберётся до горла мучителя. И вообще он жаждал знать, какие напасти его ожидают в будущем. Ничего страшного, успокоил его Али. Придёт время — всё узнаешь. А пока вот тебе еда и питьё на неделю, и не дёргайся. Охрана из двух люрминсов не позволит хулиганить. Время от времени я буду тебя навещать. Не скучай, и Али отправился на Землю.

* * *

— Ну, так что вы решили, други мои, — спросил Али у Жонта. — Мы уже отфутболили вашу банду на планету, и они там питаются подобно птицам небесным — чем бог пошлёт!

— Вы требуете от нас слишком многого, — вздохнул Трик. — Пилоты с носителей ничем не связаны и свободны в поступках. Мои товарищи с огромным удовольствием присоединились бы к соотечественникам, но у нас на руках целый выводок молодняка. На данном этапе всё упирается в них…

— Процесс воспроизводства бесконечен. У него нет начала и конца. Даже невооружённым взглядом видно, что семеро дам уже на сносях. И так будет всегда!

— В чём-то ты прав, — снова вздохнул Трик. — Мы зависаем здесь всерьёз и надолго. Всё равно где-то должен быть выход.

— А может, ты лукавишь, — хмыкнул робот. — Вы здесь худо-бедно обустроились, наладили пусть примитивный, но всё же быт, нарожали детей, научились правильно жарить саранчу. Вас никто не трогает, не беспокоит — чем не жизнь? На новом месте придётся всё начинать сызнова, тогда как здесь тепло, светло и мухи не кусают. Да ещё колбаски время от времени перепадает…

— Есть такое дело, — согласился Жонт. — Не хочу лгать. Когда-то мы со страшной силой хотели уехать отсюда. С той поры многое изменилось. Мы убедились — люди не хотят нашей смерти, а женщины приняли активное участие в выхаживании младенцев. Это на многое открыло нам глаза. Сегодня почти все колония против переезда. И дело тут не только в детях, хочу с прискорбием в этом признаться…

— Я подозревал нечто подобное, — заявил робот. — Только обе стороны в своё время договорились насчёт вашего возможного переселения. Как нам быть? Если мне не изменяет память, отказ от выполнения соглашения карается немедленной и злодейской смертью!

— Мы всё прекрасно помним и ничего не забыли, — твёрдо произнёс Жонт. — Никто из наших не знает, как поступить в данной ситуации. Очень охота к своим, но и обжитое место покидать жалко. И колбасы охота. Тупиковая ситуация…

— У нас нет желания оставлять вас на планете, — буркнул Али. — Однако никто ни собирается выпроваживать вас силой, ибо терпение наше безгранично…

— Мы ценим понимание землян, — сказал подошедший Трик. Он, наконец, взялся за ум и больше не мутил воду. — Но нам от этого не легче. Все прекрасно понимают — нам рано или поздно придётся решать больной вопрос, и чем дольше мы будем тянуть, тем больнее будет резать по живому. Дети вырастут. Нам не удастся им объяснить, зачем колонии покидать ставшую родной для них планету.

— Хорошо. Мне сегодня некогда дискутировать с вами. Думайте, а я пока навещу ваших, заберу Малина. Он очень просил не оставлять его там…

— Возьми меня с собой, — неожиданно воспламенился Жонт. — Я хочу оценить твой выбор, да и поговорить не мешает…

— Что ж, я не против, — пожал плечами робот. — Приготовься, тебя ожидает большое приключение.

Али усадил райбера в истребитель, заскочил к Руководителю, предупредил, чтобы его не ждали к ужину, навестил мимоходом Хвостюков и вскоре приземлился возле импульсной установки. Первым отправился робот, Жонт следом за ним.

Пока Али настраивал аппаратуру, райбер медленно и тяжело приходил в себя. Он глухо стонал и скрёб скрюченными пальцами пол. Первый Помощник закончил возиться с импульсной установкой, сходил на кухню, приготовил две больших кружки чая, вернулся и принялся поить Жонта. Вскоре райбер окончательно очухался.

— Долго я провалялся без сознания? — спросил он.

— Порядочно, — усмехнулся Али. — Второго перехода ты не выдержишь, а здесь оставлять тебя нельзя. Выход один — идти до конца. Сам напросился…

— Всё будет в порядке. Не переживай. Я жилистый. Не всё так плохо, как кажется…

На этот раз робот отправил райбера первым, прихватил люрминса и не медля убыл…

* * *

Они угодили в ночь: тёмную, прохладную, напоённую тысячами вол-шебных ароматов. В траве шуршала всякая мелочь, где-то спросонья вскрикивали птицы. Один раз раздался низкий, крайне неприятный звук. Крупное животное, блеснув зелёными глазами, растворилось во мраке.

Жонт пришёл в себя довольно быстро. С любопытством покрутил головой и шёпотом пожаловался:

— Я не могу предстать перед нашими голым. Стыдно же…

— Ничего страшного, — засмеялся Али. — Ночью ничего не видно. К тому же не думаю, будто переселенцы щеголяют во фраках. Так что будешь равным среди равных, и можешь с чистой совестью блестеть задницей в бледном свете звёзд. Но если нагота тебя так сильно тяготит, попроси люрминса сорвать фиговый листочек. Нет, лучше два фиговых листочка…

— Я никого не вижу. Куда все подевались?

— Тут неподалёку, если мне не изменяет память, находятся холмы, густо поросшие кустарником. Наверняка они там. Прячутся от хищников. Нам вон туда. Пошли…

Через пять минут компания наткнулась на возвышенность. Жонт робко позвал. В кустах зашуршало, и оттуда высунулась помятая, жующая физиономия.

— Чего орёшь? И вообще, кто вы такие? — мрачно поинтересовалась физиономия.

— Свои, — ответил робот. — Я привёл пополнение…

— Залазьте. Только осторожно, иначе исцарапаетесь. А жрать у нас нечего. Сидим на одних ягодах. От них уже животы подвело. Многие мучаются поносом, а так всё хорошо. Правда, двоих уже съели…

— Вы съели? — затрепетал Жонт.

— Зачем? Зверьё…

— Между прочим, среди обилия съедобных плодов, наверняка попадаются ядовитые.

— Да ну? — удивилась физиономия. — А мы едим — и ничего! На вкус даже очень не плохо. Пойдёмте, а то я совсем замёрз…

— Я не чувствую запаха костра. Неужели никто не удосужился развести огонь? — удивился Жонт, когда они осторожно лавировали меж царапучих веток. — Вы живёте хуже диких зверей!

— Зато они привезли с собой описание устройства носителя, схемы аппаратов искусственной тяжести и чертежи прочих весьма полезных вещей. Я думаю, это серьёзное подспорье в вопросе добывания огня…

— Как бы не так, — развеселилась физиономия. — Все записи давным-давно слопали. Их же отпечатали на продуктах питания длительного хранения!

— Вот видишь! — торжественно обернулся Али к Жонту. — И от научных сведений иногда бывает превеликая польза!..

Вскоре гости добрались до вершины холма. Райберы спали вповалку, пробуя согреться друг от друга. Они медленно просыпались, ёжились от ночной прохлады, некоторых знобило. Вместо приветствия небожители принялись жаловаться: пищи до смешного мало, не смотря на то, что во-круг пасётся уйма животных, но поймать их не представляется никакой возможности. Мало того, некоторые из них, надо полагать — особо несознательные, принимаются бодаться острыми рогами, лягаться и кусаться, и уже тяжело ранили пятерых. Даже мыши и те не даются в руки! Днём жара, ночью холод и всё время какие-то твари на мягких лапах не дают толком выспаться. Всё кружат, всё выжидают удобного момента, подкарауливают. Их пробовали прогнать. В результате двоих унесли в ночь и… В пространстве было лучше. Там все ходили с гордо поднятой головой, кушали три раза в день горячую пищу, не считая десерта и пользовались удобным туалетом, укомплектованным разными полезными приспособлениями и пушистой бумагой…

Али хладнокровно выслушал стенания райберов и сдержанно пояснил. Он лично никому не обещал райских кущ. Планета молодая, дикая, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Жребий брошен. Пути к отступлению отрезаны. У поселенцев есть два варианта: или приспособиться, или умереть. Затем робот без всякого перехода распорядился принести побольше хвороста. Хороший костёр никому не помешает. Через десять минут огонь весело пожирал сушняк. Райберы повеселели и потянулись к живительному теплу. Вскоре появились соседи, и постепенно трепетный свет озарил гряду холмов, среди которых прятались небожители.

Сейчас, находясь в райберовском убежище, Первый Помощник с особой остротой понял, в какую авантюру они ввязались. Стоило отобрать у райберов технику, комфортабельное жильё и возможность бездумно проводить дни свои, как они в мгновение ока превратились в стадо животных, не способных развести костёр, построить элементарное жилище, добыть пропитание. Цивилизация за долгие годы отобрала у них умения и навыки, которые остались невостребованными в пространстве. Там требовалось совсем иное. Роботу стало жаль несчастных. Им предстоял долгий, тернистый путь полный опасностей, лишений, ошибок, находок и потерь. Планета вряд ли обрадуется появлению новых жителей и постарается задушить их полчищами микроорганизмов, бактерий, стаями прожорливых хищников, ядовитыми гадами и растениями…

Уже третье поколение райберов будет искренне недоумевать по поводу того, что их деды, да и отцы не способны без остановки пробежать десяток километров в поисках добычи или быстро освежевать убитое животное. Рассказы о достойных предках, некогда гордо бороздивших просторы Вселенной, будут восприниматься скептически, потому, что как можно жить там, за твёрдым небом, по которому способно скользить лишь солнце да пара лун. Великие знания пропадут даром, ибо их некому будет осмыслить. Грандиозное прошлое навсегда канет в небытие. Опыт сотен поколений останется не востребованным. Всех членов колонии начнёт волновать единственное — где и при каких обстоятельствах они смогут добыть пропитание и покуражиться над слабыми.

Странная штука жизнь, сделал малоутешительный вывод робот. Непредсказуемая. Даже великий кургала не всё понимает до конца, ну а мы немощные и тем более!..

Тем временем райберы оттаяли, и начался откровенный разговор. Жонт решил выступить в роли докладчика. Он принялся рисовать на земле устройство капканов. Объяснял, каким образом нужно копать ловчие ямы и изготавливать из камня примитивные ножи. Его слушали будто мессию, и заглядывали в рот. Никогда до этого оратор не выступал перед более благодарной аудиторией. Далее Жонт перешёл к изготовлению временных укрытий, землянок и навесов. Его часто перебивали, просили не торопиться, объяснять подробней. Лектор запасся терпением и охотно повторял и повторял свой доклад. Когда он выдохся, слово взял Али.

За разговором никто не заметил, как наступил рассвет. Взгляду Жонта открылась чарующая картина. Вокруг простиралась покрытая утренним, белёсым туманом, степь. Далеко на юге виднелись леса, а за ними, в туманной дымке, вздымались могучие горы, вершины которых терялись в курчавых облаках. Тысячи животных паслись среди моря сочной травы. Сладкий аромат цветов стлался над землёй.

— Я ничего не понимаю, — удивился робот. — Вокруг вас гуляет огромное количество свежего, питательного мяса. Ни одна из местных зверюг не видела живого райбера, да и мёртвого тоже. Они вас подпустят на расстояние вытянутой руки. Так почему вы глотаете пресные ягоды, вместо того, чтобы сделать элементарное копьё и попробовать добыть хотя бы одно травоядное?

— Так бодаются же, — неуверенно ответили в толпе. — Я ведь говорил…

— А вы чего ожидали, — засмеялся робот. — Аники воины!

— Накормим убогих? — спросил спутника Жонт.

Первый Помощник осмотрелся. Люрминс бесшумно скользнул в кусты. Вскоре он приволок трёх животных, отдалённо напоминающих свиней. Жонт сломал растение, похожее строением на бамбук, расщепил на узкие и очень острые полоски и продемонстрировал, как ими пользоваться в отсутствие ножа.

Час спустя над холмами повис дразнящий запах жаркого. Добычу жарили целиком, а вокруг райберы с горящими от голода глазами давились слюной, причём их количество стремительно увеличивалось, как слюней, так и райберов. Люрминс снова отправился на охоту. Трёх барбекю было явно маловато для такой оравы.

— Ты покомандуй, а я прогуляюсь, осмотрюсь, а то всё было недосуг… — сказал робот Жонту и принялся ловко спускать с холма. Люрминс бесшумно двинулся следом.

Первый Помощник отсутствовал почти шесть часов. Где он был, никто не знал, а робот молчал.

За время его отсутствия Жонт о многом переговорил с соотечественниками, попросил не вешать носа, пообещал помощь и всемерную поддержку…

Гости стали прощаться. Настала пора возвращаться…

Глава ╧ 27

— Я никогда не думал, что наши сородичи окажутся такими беспомощными. Нельзя же так распускаться, в самом деле! Мне, право, стыдно за бессилие поселенцев.

— Если бы мы вам не дали луки, стрелы, удочки и не научили ими пользоваться, ваша колония выглядела точно так же. Кстати, огонь мы вам тоже дали…

— Всё правильно. С другой стороны им необходимо предпринимать конкретные шаги к улучшению своего положения, а не сидеть на месте и ждать, когда кусок жареного мяса упадёт с неба под самый нос. С другой стороны, у меня возникли некоторые соображения по поводу нашей поездки. Я прозрел…

— Поделись…

— Я хочу переговорить с нашими вот по каком у вопросу. Прежде чем мы последуем на новое место жительства, нам жизненно необходимо, после соответствующих консультаций с Руководителем, переехать в ваши города и там самым внимательным образом изучить многие ремёсла, испросить разрешение для создания запасов семян злаков, овощей, саженцев фруктовых деревьев. И только тогда, когда среди нас появятся квалифицированные пекари, гончары, ткачи, кузнецы, овощеводы, рыбаки, охотники и прочие умельцы, мы организованно удалимся на новую Родину. Там приобретенные знания и навыки будут на вес золота. Без них нам просто не выжить…

— Приятно услышать от тебя первую здравую мысль, — одобрительно проворчал робот. — Приедем домой — расскажи своей банде о путешествии. Более чем уверен, они одобрят славное начинание…

Истребитель в считанные минуты достиг Австралии, высадил Жонта, а затем улётел в Мирный, где Первый Помощник без промедления доложил Лаберу о результатах визита на планету райберов и весьма полезной инициативе, которую необходимо было поддержать.

Мимипопо, присутствующий при разговоре, выказал удовлетворение стремлением инопланетян изменить отношение к жизни и попросил Али разработать подробный план мероприятий, согласно которому пройдёт обучение ремёслам…

* * *

Что конкретно говорил Жонт своим, какие блага посулил, какими пер-спективами украсил будущее, но все без исключения райберы воспылали горячим желанием приступить к делу. Вскоре австралийская колония перестала существовать. Пришельцы перебрались в Город, где для них выделили тридцать пять домов со всем необходимым.

Вначале толпы зевак стекались поглазеть на гостей. Они, зная крутой нрав Руководителя, выдумывали тысячи дел, которые требовали их немедленно присутствия в Городе. Вид странных созданий пугал. Дети иного мира, в нелепых костюмах, да к тому же с тремя глазами, больше походили на чертей, чем на, как было объявлено, безвредных и дружественных путников, попросившихся на некоторое время на постой. Но, как известно, совместный труд сближает, нивелирует понятия, поэтому по прошествии пары недель люди принялись ходить к райберам в гости, помогать по хозяйству, учить мелким житейским хитростям.

Лабер побаивался вспышек расовой розни, поэтому дал соответствующие указания Казимиру Павловскому. Советник собрал своих людей, тщательно проинструктировал, строго-настрого запретил применение силы, и раз в два дня лично проводил инспекционные обходы той части Города, где проживали гости.

Обучение проходило сложно, тяжело. Простые, очевидные вещи и понятия усваивались учениками только после многократного повторения, страшных мучений, причём как со стороны педагогов, так и со стороны райберов. Руководитель обходил мастерские и просил начинающих выходить из себя работников набраться терпения и держать себя в руках. Вскоре особо сообразительные гости поняли, чего от них хотят, обрели ловкость в движениях и стали прекрасно справляться с заданиями учителей. Затем, не теряя темпа, они обратили внимание на другие производства. Лишние знания никому никогда не мешали.

Два месяца понадобились райберам для приобретения трудовых навыков, необходимых для организации самостоятельной жизни. Далее пришельцы собрали собрание, на котором Жонт произнёс пламенную речь, призывающую срочно сформировать ударный отряд и отослать его в помощь соплеменникам. Общим голосованием отобрали двадцать кандидатов и без долгих проволочек отправили…

Оставшиеся ещё с большим усердием стали проникать в таинства самых разнообразных профессий. Вскоре ещё одна партия, равная по численности первой, отправилась на подмогу переселенцам. В Городе остались женщины и дети. Они решили подождать, пока окрепнут самые маленькие. Руководитель не возражал. Он умел ждать, потому, что давно понял — тыканье кукишами в нос, не метод решения сложных конфликтных ситуаций.

Вскоре прибыл Малин. Первый Помощник дал указание люрминсам охранения не трогать напарника. Райбер рассказал — отчаяние несколько отступило, но не исчезло совсем. Переселенцы покинули благословенные холмы и мигрировали в сторону леса. Там они выкопали землянки, принялись за изготовление луков, копий, занялись установкой ловушек на зверя, рыли ловчие ямы, готовили землю под посевы. Те, кто пришёл на рудовозе пробовали ковырять примитивны инструментом близлежащие горы в поисках полезных ископаемых — короче, шли тем же самым путём, что и люди, очутившиеся стараниями Лабера на Земле.

Робот порадовался, что его титанические усилия не пропали даром, и поинтересовался, каким образом будут развиваться события на этот раз. Малин сообщал — он прибыл за остальными. Так будет лучше для всех. Да, он сознавал всю меру ответственности за возможные последствия переброски детей, но ситуация требовала срочного объединения всех в единую, дружную семью. Женщины на удивление спокойно восприняли волю большинства (Вилли списал это на не полностью проснувшийся материнский инстинкт), и принялись собираться в дорогу. К всеобщей радости дети прекрасно перенесли транспортировку. Последним Землю покинул Малин.

Едва последний райбер убрался из Города, как Руководитель загрустил. Странное создание — человек! На него трудно угодить. С момента появления пришельцев не Земле, Лабер не находил себе места, но стоило им исчезнуть, как на сердце у Вилли сделалось пусто и немного одиноко. Ушла острота из жизни, перестало пахнуть опасностью. Гриз с досады слегка поругался с Али и вновь погрузился в дела…

Наконец в истории со Второй Силой настала пора поставить точку. Первый Помощник убыл в мир двух планет, а оттуда проследовал до разорённого поселения райберов. Без долгих раздумий он вытащил арестанта из каюты «Махайрода» и вместе с ним переправился на орбитальную станцию Третьей Силы, а затем сориентировал импульсную установку на Экту.

— Ты хочешь изолировать меня от всего мира? — отдышавшись после затяжного приступа злобной истерики, прохрипел Инионик.

— Есть возможность убить сразу двух зайцев. Так почему нам не вос-пользоваться ею?..

— Ты это о чём?..

— Не важно, — махнул рукой Али. — Скоро сам всё узнаешь…

Через мгновение мятежный капитан отправился навстречу судьбе…

После этого робот отключил все направления и вернулся на Землю. Там он собрал люрминсов, демонтировал импульсную установку, поместил всё в Могильник и выставил усиленную охрану. Далее он составил план утилизации космических завалов, а в промежутках между напряжённым трудом решил вплотную предаться изучению феномена Хвостюков…

* * *

Друзья расположились на своём месте возле Могильника. Али затеял шашлыки по поводу окончания эпопеи со Второй Силой. Руководитель, не смотря на свою занятость, выкроил время для пикника и прихватил с собой два кувшина выдержанного вина.

Пока Лабер вытаскивал из истребителя снедь, робот развёл костёр, приготовил дуги, на которых обычно раскладывал шампуры и мимоходом навестил подземное помещение. Охрана находилась на месте, арсенал, подёрнутый пылью, тоже…

Вскоре дрова прогорели, и первая партия шашлыков зашипела над углями. С мяса капал сок, помидорки покрывались коричневым загаром. Ароматный дымок щекотал ноздри и возбуждал зверский аппетит. Друзья уселись за стол, налили кубки, и праздник начался.

— Знаешь, Вилли, — говорил робот, ловко стаскивая с шампура сочные куски. — Я до судорог доволен, что мы после долгих треволнений и опас-ных приключений избавились от своих непрошенных соседей. Без них как-то спокойней жить, хоть и не так интересно…

— Полностью с тобой согласен, — проговорил Гриз с плотно набитым ртом. — Ты не особо налегай на спиртное. Мне ещё робота алкоголика не хватало! Я тоже вздохнул свободней. Однако мне во всей этой истории непонятен один маленький нюанс, эдакая закавыка, портящая общую картину…

— О чём идёт речь?

— Вот ты побывал у эктов, подобрал там подходящую планету для проживания. Однако твои создатели были кем угодно, но только не полными дураками! Они не могли бросить дело не полпути, не доведя его до логического конца.

— Не пойму, к чему ты клонишь…

— Ты лукавое создание, — укоризненно помотал указательным пальцем Лабер. — Хитрость твоя подобна лисьей, коварство сродни паучьему, а…

— Хватит зоологии, — оборвал друга робот. — Преамбула и так слишком затянулась…

— Даю голову на отсечение — твои создатели сделали на нескольких планетах солидный запас всего необходимого, для того, чтобы люди почувствовали себя комфортно на чужбине. В нескольких укромных местах они наверняка спрятали летательные аппараты, вычислительную технику, различные машины и ещё уйму всякой всячины…

— И?..

— Почему бы нам не передать склады райберам? Нехорошо оставлять их в скотском состоянии…

— А почему бы и нет? — насупился робот. — Содеянное Второй Силой должно соответствовать наказанию. Иначе, какой толк в правосудии, справедливости, если за кражу булочки расстреливают, а за убийство миллионов объявляют выговор. И не надо делать упор на том, будто на рудовозе пришли невинные агнцы, не ведающие, что творит их руководство! Мы несём прямую ответственность за всё происходящее вокруг нас. Вожди всех рангов, мастей и уровней забираются на властный Олимп благодаря нашему попустительству, бездействию, равнодушию, инфантильности и начхательству! Мы виновны в том, что самоустранились; мы виновны в том, что нашли миллионы оправданий своему политическому тугодумию; мы виновны в том, что пустили дело на самотёк и не удосужились пошевелить тупыми от сытости мозгами; мы виновны в том, что струсили взять на себя ответственность и посмотреть правде в глаза; мы виновны в том, что заранее убедили себя, будто являемся простыми винтиками сложного механизма, и от нас ничего не зависит; мы виновны в том, что позволили возникнуть в себе комплексу общественной неполноценности и махнули на всё рукой; мы виновны в том, что категорически отрицаем свою вину, причём по всем пунктам обвинения! Всё в мире взаимосвязано и проистекает одно из другого. Поэтому я решил оставить райберов в том положении, которого они заслужили. Поделом им! Поделом миру двух планет! Поделом людям! Я нисколько не сомневаюсь — когда-нибудь придёт черёд кургала. И ему жизнь всыплет по первое число! Да, ты прав! Экты предусмотрели всё! На планетах пригодных для колонизации они создали большие запасы. Начиная от сельскохозяйственных орудий, кончая новейшей оргтехникой. Я побывал в подземных ангарах и насмотрелся там всякого. От обилия механизмов рябило в глазах, но…пусть оно там и сгниёт! Охранные системы сориентированы на твой ДНК, и я с уверенностью говорю — посторонним туда путь заказан!

— Я никогда не подозревал, что ты такой жестокий, — погрустнел Лабер. — История тебя ничему не научила. Нужно уметь прощать. Ибо это являет прерогативой разумного, культурного, цивилизованного существа.

— К счастью это меня не касается. Я всего лишь робот — тупой механизм с шестерёнками, винтиками, пружинками и микросхемами внутри. Мои действия подчинены суровой программе, составленной не ведающим сомнений компьютером. Между прочим, у меня нет сердца в прямом и переносном смыслах. Отсутствует душа, и нет намёка на совесть. Меня создали с одной целью — равнодушно вышагивать среди моря человеческого горя, не обращая внимания на руки, простёртые ко мне в поисках помощи, и глаза полные мольбы, ищущие на моём холодном и надменном лице тень сострадания. Ничто не дрогнет в моих недрах при виде умирающего от жажды старика или брошенного на произвол судьбы грудного младенца. Тотальное наплевательство — вот квинтэссенция моего существа, и нечего лезть к роботам моего пошиба со всякими там интеллигентскими штучками, слезливыми рассусоливаниями и прогнившими моральными ценностями!

— Сколько необходимо времени, чтобы ты, чёрт тебя дери, взялся за ум и перестал молоть всякие глупости? — Лабер осуждающе посмотрел на друга. — Ты прекрасно осведомлён, почему я не питаю к райберам горячих чувств. Однако надо когда-нибудь остановиться! Иначе новых конфликтов не избежать. И не обязательно между ними и нами! Злоба найдёт точку приложения своих способностей и талантов.

— Сегодня мне не охота заниматься болтовнёй. Сегодня мне хочется есть шашлыки и безудержно пьянствовать. Предлагаю больше не вспоминать о райберах. Это уже история, невозвратное прошлое. Их для нас более не существует! И вообще, предлагаю с сегодняшнего дня жить исключительно сегодняшним днём. Ну, его, героическое прошлое, в котором ошибок и лености хоть пруд пруди. Ну, его к лешему туманное будущее, от которого становится пакостно и неуютно. Придёт время, и оно как миленькое само собой рухнет к нам в объятья! Ты только представь себе, до чего будет здорово: ни о чём не надо думать, бежать куда-то там, ломать голову над неразрешимыми загадками. А так встал, потянулся, почесался об косяк, испил чаю с кренделем, сходил до ветру и нет иных забот. И тогда наверняка разверзнутся хляби небесные, и оттудова вывалится наше чудо в перьях и попробует своей постной физиономией вдохновить или подвигнуть нас на очередную глупость…

— Почему, собственно, вывалюсь, а не вырвусь на огненной колеснице с пламенем в очах, сжимая гневной рукой блистающий яростью меч? — послышался голос из пролома. — И почему, именно, в перьях? Мне нравятся сияющие латы с шарфом любимой дамы, привязанным к кирасе. В отличие от вас я предпочитаю бурную деятельность, резкие смены настроений и хитросплетение интриг. Кстати, я возьму, если вы не возражаете, пару шашлычков? Надоело питаться энергиями разной насыщенности и интенсивности, светом звёзд и разномастными полями. Они все пресные, безвкусные и не способствуют полноценному пищеварению. А тут сплошной восторг: капает, шипит и источает! Прелесть!

Из недр Могильника появился Второй Стратег. Он нёс на отлете два шампура, с которых сочился раскалённый жир.

— Я думал, что никогда более не увижу тебя, — улыбнулся Лабер. — Каким ветром тебя занесло в наши края?

— Вы достойно справились с труднейшей задачей. Али персональная благодарность. Он совершил нетленные в веках подвиги… — кургала уселся рядом с роботом и принялся за еду.

— Значит, это он? — спросил у Руководителя Первый Помощник.

— Значит это я, — стирая с подбородка жир, ответил кургала за Вилли. — И нечего на меня смотреть, словно я экспонат из музея древностей…

— Не каждый день доводится видеть всемогущего и непогрешимого, — улыбнулся Али. — Подозреваю, второй такой возможности нам не представится?

— В жизни всякое случается…

— Что тебя в этот раз привело к нам?

— Решил сменить обстановку, — буркнул кургала. — Мне тут некоторые измотали нервы до такой степени, что только интенсивная шашлыкотерапия способна восстановить душевное равновесие.

— Врёт, — констатировал робот. — От вранья у него даже нос начал расти.

— Давай, сознавайся, какие напасти нас ожидают в ближайшем будущем?

— Хочу разочаровать. Никто более не потревожит ваш покой и не поколеблет стремление выжить всеми доступными методами. И продлится это некоторое время.

— Благоденствие нынче не в чести?

— Так было и будет во все времена! Кому оно нужно — спокойное почивание в тиши и неге, тогда как гораздо интересней скакать не необъезженном мустанге судьбы, цепляясь за гриву из последних сил.

— Да, умеешь ты порадовать и вселить уверенность в друзей. Развлекающийся ты наш! — зло бросил робот.

— Я лишь озвучил то, что вы видите каждый день. Не больше и не меньше.

— Давайте не станем глубоко забираться в зыбучие пески болтологии. Лучше поясни — моё не старение твоих рук дело?

— Естественно. Не волнуйся, скоро ему придёт конец. Мне позволено нарушать законы природы, но только в определённых пределах. Твой лимит почти истёк. Не переживай. Жизнь прошла интересно, смерть не скоро настигнет тебя. Ну а когда придёт время уйти в мир иной, тебя похоронят с небывалыми почестями, и все без исключения будут искренне скорбеть о том, что ты, сволочь, наворовал так мало, что при дележе наследства многие останутся с пустыми карманами. Увы, ты не воспользовался удобным моментом для личного обогащуения и обеспечения потомства денежными средствами в необходимых объёмах. Но не будем о грустном. Впереди вас обоих ждёт масса славных подвигов и приключений. Радость маленьких побед затмит горечь крупных поражений, и всё будет развиваться по уже изветному сценарию. А теперь позвольте откланяться. Мне пора. Бывайте, други, не поминайте лихом, а я вас никогда не забуду…

— Спасибо, что навестил, — расчувствовался Лабер. — Удачи тебе…

— Присоединяюсь к своему другу, — подхватил Али. — Предлагаю выпить за всех нас.

Робот наполнил бокалы. Молча выпили, а затем кургала растворился в воздухе.

— Вот и всё, — грустно констатировал Вилли. — Тащи сюда оставшиеся шашлыки. Будем веселиться и праздновать победу. Мы заслужили. Твоё здоровье, друг мой. Да будет мир над всеми нами!.. 1992 год.

Оглавление

Часть первая

  Вступление

  Глава ╧ 1

  Глава ╧ 2

  Глава ╧ 3

  Глава ╧ 4

  Глава ╧ 5

  Глава ╧ 6

  Глава ╧ 7

  Глава ╧ 8

  Глава ╧ 9

  Глава ╧ 10

  Глава ╧ 11

  Глава ╧ 12

  Глава ╧ 13

  Глава ╧ 14

  Глава ╧ 15

Часть вторая

  Глава ╧ 1

  Глава ╧ 2

  Глава ╧ 3

  Глава ╧ 4

  Глава ╧ 5

  Глава ╧ 6

  Глава ╧ 7

  Глава ╧ 8

  Глава ╧ 9

  Глава ╧ 10

  Глава ╧ 11

  Глава ╧ 12

  Глава ╧ 13

  Глава ╧ 14

  Глава ╧ 15

  Глава ╧ 16

  Глава ╧ 17

  Глава ╧ 18

  Глава ╧ 19

  Глава ╧ 20

  Глава ╧ 21

  Глава ╧ 22

  Глава ╧ 23

  Глава ╧ 24

  Глава ╧ 25

  Глава ╧ 26

  Глава ╧ 27 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg