«Чужак»

Чужак (fb2) - Чужак [фрагмент] 427K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Александрович Лапиков

Лапиков Михаил Александрович Чужак

Михаил Лапиков

Чужак

Глава первая

Вадим Колпаков, стрелок в неприятностях

- Вспомни дни в космодесанте, засранец, - меня колотило. Служба в космических войсках России - не самая лучшая подготовка для стрельбы по живым людям. Ключ на семнадцать или паяльник мне приходилось держать в руках куда чаще любых изделий для работы с 7.62х54.

Нас и на стрельбище-то возили два раза всего за время службы. На первый раз дали восемнадцать патронов и на второй не сильно больше. Если б не знакомство с Лешим, уже после армии, я бы вряд ли научился толком стрелять.

Сейчас мне предстояло ухлопать из его карабина целых пять человек. Фигурка всадника на таком расстоянии еле ползла. Двигать стволом вслед за ней почти не требовалось. Но я всё равно как зачарованный следил, как пятёрка верховых преследует нескольких пеших беглецов. Я до сих пор не мог решить, правильно ли поступаю.

Затем один из всадников догнал пешего, взмахнул рукой, и тот упал под ударом клинка.

- Ну, всё, - меня охватило загадочное спокойствие. - Кто не спрятался, я не виноват.

В плечо знакомо толкнула отдача.

Визг скакуна я расслышал даже на таком расстоянии. Он покатился кубарем вместе со всадником и забился в агонии.

Остальные даже не поняли, что произошло, только пришпорили коней и помчались убивать. Играть с беглецами всадники больше не хотели.

Двое пеших отчаянно попытались их задержать с каким-то дубьём в руках, но лошади на полном скаку разметали жалкий заслон. За это время я успел выстрелить ещё два раза, и даже один раз попал.

Следующего всадника уделали беглецы. Усатый мужик в чём-то вроде раскрашенной телогрейки с металлическими бляшками ухватился за горло и повис в стременах. Ножом в него кинули, что ли?

Не помню, как я расстрелял остаток магазина. Способность как-то оценивать действительность вернулась ко мне уже только у подножия холма. Я сжимал в руках своего контрабандного Тромикса. Этого родственника честной ижевской Сайги, американские умельцы заточили не иначе как под отстрел низколетящих инопланетных агрессоров. В полностью укомплектованном виде он выглядел круче любого космического гипербластера из фантастического боевика. Чего стоило достать его в России, даже вспоминать не хочется. Да и полный обвес к нему обошёлся в стоимость приличного компьютера.

Сейчас дробовику предстояло спасти меня в перестрелке на расстоянии плевка - если кто-то из всадников ухитрился выжить и теперь прячется за трупами лошадей. Беглецы никаких признаков жизни так и не подавали. Я искренне надеялся, что хоть кто-то уцелел.

Вблизи останки преследователей выглядели ещё хуже, чем в оптический прицел. От них пахло. Хотя нет. От них воняло. Плотная, хоть ножом режь, волна смрада. Запахи конского пота, дерьма и крови только добавляли пикантности этому букету.

Желудок тут же прыгнул куда-то под горло. Понятия не имею, как его не вывернуло наизнанку.

- Эй, - спросил я. - Есть кто живой?

Откуда-то из-за лошадиного трупа раздался тихий стон. И тут я совершил преизрядную глупость. С начала заварухи я так не тупил, как в этот раз.

Я подошёл на звук.

Задним умом, разумеется, все крепки, так что по совести мне бы следовало обойти подозрительное место по дуге и рассмотреть его издали, но я этого так и не сделал.

На меня взглянули два наполненных искренней ненавистью глаза. Блеск метательного ножа я воспринял какой-то частью подсознания, из тех, что в ответе за выживание скудоумных идиотов. Болезненно рвануло кожу на щеке. Выглядело это всё так, будто нож воткнулся прямо в лицо.

Я заорал и продавил спуск.

Одна из фирменных модификаций Сайги в исполнении Тромикса - очень короткий ход спускового крючка. На пострелюшках такая особенность меня регулярно подводила. Но тут она спасла мне жизнь.

Ещё два ножа так и остались в слабеющих пальцах их обладателя. С дыркой размером в полголовы ножики швырять вообще затруднительно.

Где-то здесь на меня и накатило.

Я бухнулся на колени, да так и замер в обнимку с дробовиком. Кровь из пореза лениво капала на камуфляжные штаны. Уцелей кто-то ещё - взял бы меня тёпленьким. К счастью, других выживших не осталось. Ну, кроме беглецов.

Отчаянную возню и приглушённый шум я расслышал с другой стороны нагромождения трупов. Подняться у меня получилось не сразу. Мёртвая лошадь раскачивалась и дёргалась. Кто-то под ней ожесточённо скрёб по траве ногами в попытке выбраться.

В этот раз я поступил умнее. Взял ружьё на изготовку и зашёл сбоку, тщательно сохраняя дистанцию.

Первое, что я увидел - роскошную гриву длиннющих угольно-чёрных волос. Несколько ярких металлических фенек с цветными стекляшками в этой гриве окончательно убедили меня в том, что передо мной девушка. Хотя ширина плеч и бицепсы вызывали некоторые сомнения. У меня и то скромней будут.

- Фигасе культуристочка, - я обалдел настолько, что сказал это вслух.

Ответом стало приглушённое пыхтение. Вылезти самостоятельно у культуристочки не получалось даже при всей её мускулатуре.

- Давай вдвоём, - я подошёл и ухватился за какие-то ремни в сбруе мёртвой лошади. - Ну? Раз-два!

Так получилось гораздо быстрее. Несомненно женское тело с двумя вполне убедительными выпуклостями размера эдак третьего стремительно выбралось на свободу. В полный рост девчонка оказалась на полголовы меня выше.

Из общего стиля местных заигравшихся ролевиков её одежда выбивалась минимально. Невысокие мягкие сапожки, тугие шорты в обтяжку из грубой ткани, что-то вроде шитой бисером шнурованной рубашки со вполне убедительным вырезом на груди, широкие кожаные браслеты-напульсники с блестящими заклёпками, а также щедрый слой чуть подсохшей лошадиной крови, дорожной пыли и плохого настроения.

- Ну что, будем знакомы? - я протянул девушке руку. - Вадим Колпаков.

И обалдел.

Грязи-то на культуристочке было и вправду изрядно. В луже крови остаться чистой тяжело. Но только сейчас я понял, что кожа у неё действительно оливково-серая - как выгоревшая на солнце камуфляжная сетка, раскосые глаза действительно фиолетовые, как хорошая прицельная оптика, а из-под широких губ торчат едва заметные снежно-белые клыки.

Я кинул быстрый взгляд на трупы всадников. Люди как люди. Обычная грязно-кирпичная пропылённая кожа, совсем как у мартовского бомжа, который последний раз мылся под октябрьским ливнем. Да и зубы у них тоже оказались вполне человеческие - жёлтые, кривые и насквозь прокуренные.

Из обалдения меня вывело только рукопожатие. Культуристочка ухватила меня за руку чуть выше кисти. Тем древним жестом, которым издавна показывали, что в руках нет оружия.

А затем она повисла на мне как бельё на заборе и совершенно искренне расплакалась.

- Колпак, чудила грешный, - пробормотал я, пока у меня над ухом горестно завывала самая натуральная инопланетянка. - Куда же ты попал?

Ответа, разумеется, не последовало. Мою потенциальную собеседницу целиком захватила истерика. Не могу её за это винить.

Наконец девушка чуть успокоилась, вытерла слёзы, посмотрела на меня и что-то сказала.

- Не понял, - на пути связного общения между нами встала безжалостная преграда языкового барьера. Культуристочка перебрала ещё несколько языков, но все они так и остались для меня загадкой. Английским она, разумеется, не владела.

- Вадим, - я решил налаживать контакт самым простым способом и ткнул себя в грудь.

- Вадим, - повторила она и улыбнулась.

- Вадим Колпаков, - подтвердил я. - Инженер-технолог.

- Ирга, - сказала она и добавила ещё несколько слов. Хотел бы я знать, чего именно. Для фамилии получилось как-то многовато. Что после такого можно сказать - я и понятия не имел. В голову лезли только глупые цитаты из кинофильмов о первом контакте.

- Ирга, - повторил я. Вышло не очень похоже, но девушка вроде бы не возражала. - Жди здесь, Ирга.

Я обвёл руками трупы.

- Сейчас вернусь, - я махнул рукой в сторону холма. - Только вещи заберу, хорошо?

Уж не знаю, чего Ирга поняла из моих объяснений, но уходить без меня она вряд ли собиралась. Оно и к лучшему. Больше мысли о том, что я сейчас останусь тут один меня пугало только возможное наличие других всадников поблизости.

С вершины холма вид открывался прекрасный. Я торопливо достал монокуляр из бокового кармашка на рюкзаке, осмотрелся и наконец-то выдохнул. Если у всадников где-то и каталась вторая группа, сюда она пока что не добралась. Я добавил патрон в магазин дробовика, упаковал "Тигр" Лешего в чехол, подхватил рюкзак, поправил ремни, выдохнул и успокоился.

- Одна крохотная молния, - пробормотал я, перед тем, как отправиться вниз, к месту недолгого боя, - и сколько новых ощущений!

Пока я ходил туда и обратно, Ирга успела собрать все тела. Двое оказались такими же как и она - высокими, смуглыми зубастыми атлетами. Трое других, будь одеты чуть привычнее, не вызвали бы удивления даже на московской автобусной остановке.

К телам преследователей у Ирги уважения оказалось куда меньше. Она всего лишь забрала у них всё, что хоть как-то походило на оружие, ободрала с мёртвых лошадей перемётные сумки, и выложила на куске грубо вязаной шерсти впечатляющую коллекцию колюще-режущих предметов.

С неказистым обликом всадников эти живопыры контраст имели разительный. Прекрасная сталь, ухватистые рукоятки, баланс идеальный - ничего лишнего. За такие ножики Толя-Спецназ отдал бы, не торгуясь, любые деньги. Он порой устраивал мастер-класс для всех желающих. Чем отличается хороший ножик от плохого у него и осёл бы запомнил.

Самое время пожалеть, что к его науке я не годился. Ножик, по словам Толика, я держал как старая дева - морковку. Да и про мечи наш Спецназ не рассказывал. Проку от них - в двадцать первом-то веке?

Три недлинных копья и вовсе поставили меня в тупик. Судя по боковым упорам на древке, применять их полагалось верхом. Только вот живых лошадей у нас для этого не осталось.

- Ну и что будем делать? - я опустил рюкзак на землю и посмотрел на Иргу. - Какие ваши предложения?

Она указала на мой рюкзак и что-то сказала.

- Извини подруга, - ответил я. - Он уже битком. Там даже иголке места не отыщется.

Как оказалось, я ошибся. Ирге понадобилась лопата. Но понял я это, лишь когда она подошла ближе и указала на сапёрку рукой.

- Бери, конечно, - тут до меня уже дошло.

Ирга обвела рукой окрестности, два или три раза повторила какую-то простую фразу, и взялась за лопату.

- Ты меня совсем за идиота не держи? - я обиделся, и совершенно зря.

Ирга уже принялась за работу - и рыла с размеренной монотонностью хорошего экскаватора. Мне же пришлось опять достать монокуляр и каждую минуту обводить взглядом окрестности.

Скажи мне кто, что братскую могилу, пусть и неглубокую, можно отрыть сапёрной лопатой в одиночку за такое время - никогда бы не поверил. Но закончила Ирга на удивление быстро. Я помог ей опустить в яму тела, и мы торопливо засыпали могилу землёй.

А затем она сделала памятник. Взяла меч, снесла головы трупам всадников и насадила их на кавалерийскую пику чудовищным шиш-кебабом. Только черепа захрустели.

Пришлось делать вид, что я снова осматриваю наши окрестности. Не думаю, что приступ тошноты соответствовал моменту.

Ирга вбила пику в рыхлую землю могилы, отдала мне лопату и увязала мешки.

- Ну и куда мы пойдём? - спросил я.

Она пустилась в длинные объяснения, временами указывая по сторонам. На уровне "сначала нам сюда, потом нам туда" я их даже понял. Осталось только достать компас и последовать совету.

Вопросов у Ирги компас не вызвал никаких. К моему искреннему изумлению, она даже умела им пользоваться. Да и на дробовик и винтовку смотрела как на достаточно понятные инструменты.

Самое время призадуматься, куда же я на самом деле угодил после этой чёртовой грозы, но сил на такое уже не осталось. Я перегорел.

Так мы и шли, как двое туристов на прогулке. Мне довольно быстро пришлось избавиться от камуфляжного верха и остаться в одной футболке. У моей же спутницы в роду явно успел отметиться какой-то местный терминатор. Возможно даже не один. Груза она тащила не меньше, чем я, но даже не вспотела.

С разговором у нас как-то не заладилось. Когда я паковал рюкзак, мне и в голову не могло прийти, что придётся идти дальше, чем от заимки Лешего до стрельбища. Здесь же мы отмахали уже километра три, причём я понятия не имел, сколько ещё этих километров осталось.

Ни дорогами, ни самолётами, ни даже колеёй от внедорожника тут и не пахло. Дикая степь. Радуйся, что ботинки разношенные, и береги дыхание. К вечеру мне грозила сомнительная перспектива упасть и сдохнуть, как после марш-броска с полной выкладкой. Какие уж тут разговоры?

К разорённому кострищу под мощным корявым деревом посреди степи мы вышли часа за два. Заметила его первой Ирга. Вот и вся цена моему хвалёному монокуляру. Да и толку от него, когда все усилия идут на то, чтобы передвигать ноги?

К счастью, предусмотрительности у Ирги хватало на двоих. Мы спрятались в степной траве, перевели дух, и я попробовал рассмотреть столь приметный ориентир получше.

Для начала мне попался на глаза повешенный. Некогда крепкий дядька лет пятидесяти - из тех, что могут выйти с голыми руками на медведя. Правда, ему это не помогло. На многочисленных порезах запеклась бурая кровь, один глаз полностью заплыл, а босые ноги выглядели так, будто дядьку, перед тем как повесить, жгли в костре. Его соседке по виселице, грудастой тётке лет сорока, уже в петле выпустили кишки. На соседних ветках тоже кто-то висел, но их я толком уже не разглядел.

Меня снова замутило.

Ирга, очевидно, это поняла. Она забрала монокуляр и принялась рассматривать место преступления уже сама. Затем девушка поднялась.

Односложный приказ я понял без перевода. Осталось лишь взять оружие наизготовку да идти следом.

Вблизи место казни угнетало ещё больше. Запах палёного мяса не мог выдуть даже степной ветер. Посреди горелых обломков небольшого фургона скорчились два тела.

Детских тела.

Я опасливо покосился на Иргу. Та глухо прорычала какую-то недлинную фразу, и в прыжке срубила первую верёвку на дереве. На землю рухнула обнажённая девчушка лет четырнадцати на вид. Обе ноги у неё были сломаны так, что кости торчали наружу. Перед тем, как убить, девчушку неоднократно изнасиловали.

Я отвернулся. Помощи от меня пока не ждали - ну и хорошо. Понятия не имею, как бы я справился.

Позади шумно упало следующее тело.

Ирга приглушённо шипела ругательства. Для неё всё это значило куда больше, чем для меня - и хоть как-то задеть её в такой момент граничило с натуральным самоубийством. Поэтому я тщательно делал вид, что меня тут вообще нет.

Это, наверное, и помогло заметить разъезд на горизонте. Полдюжины всадников двигались к нам. От прошлой группы они почти не отличались. Такие же пёстрые телогрейки с железными плашками, двухцветные штаны в обтяжку, грязные сапоги и внушительный арсенал колюще-режущих предметов. У предводителя на пике чуть выше длинного красно-белого вымпела болталась отрезанная голова.

Я выругался и принялся торопливо распаковывать карабин. Ирга обернулась на щелчок предохранителя и что-то приказала.

- Не волнуйся, - ответил я. - Они к нам даже на сто метров подъехать не успеют.

Я уложил винтовку на рюкзак и прицелился. Разумеется, опять взял слишком низко. Лошадь встала на дыбы и грохнулась набок вместе со всадником.

Ирга снова рявкнула приказ. На этот раз уже без малейшей тени вежливости.

- Да понял я, понял, - огрызнулся я в ответ. - Будет у тебя лошадь.

Со вторым выстрелом получилось гораздо лучше. На этот раз - слишком высоко. Голова у всадника разлетелась как перезрелая дыня об асфальт.

Остальные закричали, пришпорили коней и бросились в атаку. Один, к моему изумлению, выхватил самый настоящий пистоль. Его товарищи довольствовались мечами.

Тщетные усилия. Пять выстрелов, и от всадников не осталось ни души. Последний даже не успел развернуться, чтобы удрать. Он хотел, но самозарядный нарезной карабин с оптическим прицелом в таких забегах обычно выигрывает.

Четыре лошади разбрелись по степи неподалёку от своих мёртвых наездников. Пятая стремительно удирала куда-то вдаль. Тело хозяина волочилось за ней с ногой в стременах.

- Вадим! - Ирга ткнула мечом в сторону беглянки.

- Как скажешь, - двумя пулями я прикончил несчастное животное.

Лошадь жалко, но Ирга наверняка разбиралась в местной обстановке лучше меня. Если за два часа мы тут успели встретить почти отделение кавалеристов - значит, ещё как минимум рота шляется где-то неподалёку.

Выяснять, может ли один снайпер-недоучка остановить конную лаву, мне почему-то не хотелось. Раз у одного из всадников отыскался пистолет, у других могут найтись и мушкеты.

- Вадим, - Ирга указала на лошадей. Просто удивительно, сколько разных смыслов можно уместить в одном имени, если это единственное известное тебе слово чужого языка.

- Иди, конечно, - я отложил карабин и вскрыл завязки рюкзака. - Мне пока надо кое-чем заняться.

Цинк с патронами для "Тигра", конечно же, отыскался на самом дне рюкзака. Ну да чего там. Этот выезд ещё с утра пошёл наперекосяк.

Пока я ковырялся в рюкзаке, Ирга времени зря не теряла. С лошадьми она закончила куда быстрее, чем я с вещами. К моему изумлению, на одной из лошадей девушка привезла связанного по рукам и ногам пленника.

- Он же сдохнет у тебя сейчас, - я не великий специалист в медицине, но дырка в груди, астматическое дыхание и бессознательное состояние пленника говорили за себя.

Тем не менее, Ирга прикрутила его к дереву, привязала рядом лошадей и снова отобрала у меня лопату.

Я набил патронами оба пустых магазина к "Тигру" и подошёл к Ирге. Девушка успела заметно углубиться в землю всего за несколько минут.

- Давай помогу, что ли? - я протянул руку в сторону лопаты.

Она упрямо махнула головой и указала на карабин.

- Ты уверена? - переспросил я и нарвался.

Мне очень коротко и энергично высказали всё, что только можно, как о моей приспособленности к жизни в этих краях, так и единственной пользе, которой только можно дождаться от пустоголового кретина вроде меня.

Не то, чтобы я понял слова, но стук по лбу костяшками пальцев трудно интерпретировать как-то иначе.

- Как скажешь, - я капитулировал.

Новых охотничьих групп, к счастью, не появилось. Ирга копала под астматические хрипы нашего пленника. В сознание он так и не пришёл. Затянутое серыми тучами небо постепенно тускнело.

Я погрузился в невесёлые размышления о том, что же может случиться дальше. Стремление моей спутницы забирать у трупов любое сколько-то ценное снаряжение и оружие слегка успокаивало. Возможность носить при себе филиал оружейного магазинчика означала, что где-то здесь наверняка бродили какие-то её соплеменники, ну или просто союзники. Вроде несчастной семейки висельников. Раз Ирга сочла их достойными похорон - война тут всё-таки по национальному признаку. Слабое утешение, но хотя бы не придётся объяснять местным жителям, чего это у меня кожа не того цвета.

А вот красно-белые всадники ненавидели всех местных жителей совершенно одинаково. Для них я наверняка выглядел таким же врагом, ещё и с десятком их товарищей на боевом счету. А что на местных формой одежды не похож, так им не всё ли равно, кого резать?

Или стрелять, раз уж на то пошло.

Я взглянул на трофейный пистоль. Ирга притащила его вместе с остальными трофеями. Выглядел он как и полагалось оружию века эдак семнадцатого. Ну, почти. Два массивных шестиугольных ствола, обильная гравировка на всех поверхностях, кремневые замки в форме головы неведомого зверя и довольно-таки неудобная рукоятка с тяжёлой шишечкой на конце. Самое то дать кому-нибудь в голову, когда стволы опустеют. Пистолет вообще куда больше походил на короткую дубинку с некоторыми дополнительными функциями.

Фляжка с порохом, небольшой мешочек для сферических пуль из мягкого свинца, и кисет сменных кремней лишь подтвердили мои опасения. Качество порохового оружия тут пока что разительно уступало колюще-режущим инструментам. Сам порох выглядел жуткой смесью нескольких оружейных сортов, и горел, я думаю, крайне загадочным образом. Хороший здешний лучник или арбалетчик наверняка выигрывали у любого стрелка в любом деле, кроме стрельбы по кирасе. Да и сам пистоль вызывал изрядные сомнения в доступности любому желающему. Тратиться на гравировку имеет смысл только для статусного оружия. Богато украшенные инструменты и столь же щедро гравированные щипцы для отлива пуль только укрепили меня в этой мысли.

- Куда же я всё-таки попал? - я вздохнул и снова взялся за монокуляр.

- Вадим! - Ирга оторвала меня от бессмысленного занятия. В нашей культурной программе намечались очередные похороны.

Торжественные похороны.

- Эй, подруга, - спросил я, когда увидел в руках Ирги нож. - Ты чего это задумала?

Она поманила меня к себе.

- Надеюсь, ты знаешь, зачем это всё делаешь, - идти не хотелось, но пришлось. Ирга тем временем отыскала среди разбросанных возле останков фургона пожитков широкую плоскую чашку и дала её мне в руки.

- Ну вот не твою же мать, а? - тоскливо протянул я.

Ирга вытянула руку и, не раздумывая, быстро провела ножом по запястью. Несколько больших капель упали на дно чашки. А затем, раньше, чем я опомнился, повторила то же самое уже со мной.

Нож оказался просто замечательный. Когда Ирга полоснула меня по левому запястью, я даже разреза не почувствовал. Но кровь потекла сразу же. А потом Ирга запела. От негромких звуков мне стало жутко. Мир вокруг словно затих. Остались только мы и песня.

Не знаю, сколько это длилось. Вряд ли долго. Когда песня закончилась, у нас был где-то стакан общей крови и два одинаковых розовых шрама на запястьях. Я ещё успел машинально отметить, что у Ирги этот шрам уже не первый, а затем она макнула пальцы в кровь и быстро провела ими по моему лицу.

На губах остался солоноватый привкус. Я повторил её жест, и, кажется, не ошибся. Продолжение нашей культурной программы озадачило меня ещё сильнее. Хорошо ещё, не пришлось кровь пить. Чашка в руках у Ирги сперва навела меня как раз на эти мысли.

Девушка завела новую песню, куда мрачнее предыдущей. Кровь из чашки она частью разбрызгала над распростёртыми телами, а частью пролила в зияющие провалы мёртвых ртов.

Я, конечно, слышал о всяких затейливых похоронных ритуалах, но этот вызвал у меня подлинную оторопь. До сего момента я ни разу не видел, чтобы кто-то мог заставить покойников действительно подняться.

Те, кого не держали сломанные ноги, ползли на коленях. В этот момент я понял, что не забуду этого зрелища никогда в жизни - сколько бы той жизни мне здесь не осталось.

Ирга шагнула к пленнику. Верёвки она распорола как гнилую бечёвку, и тем же ножом вырезала затейливый символ на лбу бессознательного тела. Едва она убрала нож, раненый пленник открыл глаза. Над пустошами раскатился наполненный ужасом крик. Ничего человеческого в нём уже не оставалось.

Проклятый ей пленник встал и судорожными рывками двинулся в ту же могилу, что и мёртвая семья минутой раньше. Он что-то кричал, умоляюще смотрел на меня и тут же принимался бессвязно ругаться, но шёл.

Вниз его буквально сдёрнули. Сразу несколько рук вцепились поистине мёртвой хваткой и потянули беспомощную жертву к себе.

Крики замолкли не сразу. Хруст и чавканье продолжались ещё дольше. Ирга всё это время стояла над могилой - и монотонно продолжала ту же песню. Я и понятия не имел, что можно столько времени тянуть настолько заунывные ноты - и ни разу не сбиться и не прерваться.

Не хотелось даже задумываться над тем, что будет, если она вдруг допустит какую-то ошибку. Но всё же, целую вечность спустя, закончилось и это.

Вокруг нас расстилалась полная тишина. Ни звука. В этой тишине голос Ирги прозвучал особенно громко, как и положено требованию или приказу. Требованию из тех, что вправе отдавать лишь сильный.

Ей не пришлось долго ждать ответа

Тихий голос прошелестел в ответ прямо из разрытой могилы. Нечеловеческий и пугающий, будто сама земля говорила с ней. Не просто говорил - предупреждала, устало и безнадёжно.

Ирга повторила своё требование, и её неведомая собеседница полностью капитулировала.

Земля вокруг словно вздохнула. Могила пришла в движение. Рыхлый грунт сам по себе закрыл растерзанные останки убийцы и его жертв.

Ирга шагнула ко мне и взяла меня за плечи. Я взглянул ей в глаза - и понял, что теряю сознание. Фиолетовые зрачки превратились в два омута, и меня стремительно затягивало прямиком в них. В какой-то момент я понял, что никакого меня больше нет.

Есть лишь...

Ирга Убил Троих, отчаявшаяся беглянка

Некогда мой отец в одиночку прикончил троих конокрадов. Ему для этого хватило ножа и дубинки. Мне от этого подвига досталось только имя. Как и полагалось хану, он хотел наследника - и поклялся отдать ему свой первый воинский подвиг ещё в те дни, когда и Мать-Земля не могла сказать, кто родится у его старшей жены.

Родилась я. Клятву отцу пришлось выполнить. В благодарность за это Мать-Земля отметила меня Даром, а отцу не пришлось ждать наследников слишком долго. Жёны принесли ему сразу нескольких здоровых сыновей. Дочерей же очень скоро могло и поубавиться.

На одну.

Наёмники застали нас врасплох. Полукровка, разумеется, но достаточно сильный, чтобы отвести глаза сторожам. Когда на границе лагеря упали первые лошади, стало уже слишком поздно. Без перекладных наше бегство продлилось ровно день. Всё тот же полукровка вёл преследователей за нами.

Наши лошади пали к вечеру. Мы почти добрались к Уху Матери, но почти - не считается. До приметной вершины оставалось мили три. Для нас - всё равно, что триста.

- У тебя нет выбора, - крикнул Горт Семь Лошадей, когда всадники показались у нас за спиной. - Обратись к Матери!

- Здесь? - большая часть силы уходила на то, чтобы люди могли бежать наравне со мной. - Я не смогу!

- Сможешь! - крикнул он. - Чтобы мне в жизни больше ни одной лошади не украсть, сможешь! Ну же!

Его клятва придала мне сил как глоток холодного пива летним полднем. Горт не шутил. Самый лучший отцовский конокрад и вправду только что пожертвовал делом всей жизни - ради меня. Но и это - слишком мало и слишком поздно. Всадники настигали. Будь у нас хотя бы миля в запасе, я бы рискнула, но так?

За моей спиной уже звучали слова новой клятвы.

- Я отрекаюсь, - Марсин Пшебеч задыхался на бегу, но всё же продолжал, - от покровительства Матери! Забирай его себе! До конца жизни я пойду один!

- Нет! - меня душили слёзы. - Что вы делаете? Я не хочу!

Безжалостные клятвы следовали одна за другой. Мои спутники, один за другим, только что отдали мне всё, что у них было - и не желали принимать это назад.

- Ну же! - выкрикнул Горт. - Или всё это зря!

Он ещё мог бежать наравне со мной - а люди уже отстали на полёт стрелы. Всадники дышали им в спины.

Я чувствовала, как ворочается глубоко внизу Мать-Земля. Биение огненного сердца учащалось на каждом шагу. Мы приближались к Уху Матери.

- О, Великая, чей голос - дрожь земли, чьё дыхание - жизнь, - первые слова на древнем языке рождались на моих губах будто сами по себе, - Услышь меня в час, когда мне больше всего нужна твоя сила и мудрость, когда я слишком беспомощна, чтобы защитить всех, кто доверился мне...

Земля вздрогнула. Позади гневно завизжали кони преследователей. Затянутое плотными тучами небо потемнело. Мать-Земля откликнулась - и воззвала к Отцу-Небу за помощью.

Позади нас раздался крик, и тут же перешёл в короткий захлёбывающийся хрип. Кто-то из моих верных спутников уже пал в бою. Но для меня больше не существовало мира за пределами слов Отца и Матери.

За всю жизнь я лишь дважды покидала земное тело - когда Мать-Земля решила наделить меня Даром, и когда Отец-Небо впервые познал меня в мою пятнадцатую весну. Теперь я стояла пред ними в третий раз - и даже судьба моего земного тела больше не имела значения. Духи Отца, великие бойцы прошлого, вели его и всех моих спутников.

- Ей не справиться, - перед глазами одна за другой вставали картины моей гибели. Когда быстрой, когда растянутой на долгие часы - как решат безжалостные победители. Но всё равно гибели. Неизбежной и неизменной.

Даже Мать и Отец не могли поменять мою судьбу в одиночку. Всесильные и всезнающие, они здесь и сейчас оказались полностью беспомощны. Мироздание не могло не ответить на такое попрание своих законов.

Ослепительная молния на миг соединила небо и землю. Плоду этого союза было предречено изменить мою судьбу. Изменить навсегда. Но каким образом - я могла только догадываться.

В какой-то момент духи Отца покинули меня. Пробуждение оказалось не из лёгких. Туша мёртвой лошади неподъёмной тяжестью прижимала меня к земле. Я отчаянно забилась в попытке выбраться, и поняла, что не одна. Кто-то мне помогал.

- Давай вдвоём, - слова чужого языка одно за другим проникали в мозг и раскрывались каскадами образов. - Ну? Раз-два!

Я увидела, как моё тело выскальзывает из-под мёртвой лошади. Увидела чужими глазами. Только в этот момент я поняла, что всё пережитое - лишь недавнее воспоминание. Чужое воспоминание. Мать-Земля предупреждала, что я не справлюсь, но я потребовала.

Дура.

На меня обрушился неподъёмный груз чужой жизни. Каменные лабиринты небывалых городских улиц, облицованные мрамором тоннели, яркий свет, неисчислимые тысячи людей на каждом шагу, обгорелый труп на дымящемся металлическом ящике, бегущая по стене чёрная, будто лакированная, тварь с огромной зубастой пастью и когтистыми лапами, частые вспышки выстрелов и встревоженные голоса в ушах - слишком чуждое и слишком тяжёлое знание для моего хрупкого рассудка.

Отчаянные попытки найти хоть какие-то ориентиры в лабиринте чуждого разума лишь всё ухудшили. Перед глазами возникли размытые образы чужих воспоминаний.

Я стояла на лесной поляне с неведомым оружием в руках. Блестящий ствол причудливого мушкета выцеливал портрет хорошо одетого мальчика для удовольствий. Портрет настолько дорогой, что сама только мысль о выстреле казалась безумным расточительством. Но рядом стояли ещё несколько портретов, уже изуродованные картечью. Что за магия требовала настолько дорогого ритуала, и кого так проклинал стрелок, я боялась даже подумать. К счастью, узнать это мне так и не довелось.

Момент выстрела я не увидела. Вместо него перед глазами встала иная картина. Серая громада каменного форта, словно залитое неведомым жидким камнем идеально ровное пространство у его подножия, несколько похожих на конусы деревьев - и старый опытный воин без оружия в причудливой и непрактичной одежде.

- После того, как неокрепший молокосос полностью утонет в дешёвой выпивке, - каждая фраза обильно перемежалась грязными ругательствами, - и отыщет самую грязную проститутку в городе...

По соседству раздавались негромкие смешки. Я почему-то вспомнила, как отец распекал молодых воинов, которые решили без дозволения совета отправиться в набег за лошадьми, но добрались незамеченными только до нашего же сторожевого разъезда.

- Приволочёт её сюда, и с криками, что это его жена, - смешки перешли в сдавленный хохот, - будет тащить её к себе в казарму даже без мысли о том, какие болячки от неё можно подцепить...

Эта невинная фраза старого вояки отправила меня ещё глубже, в самые потаённые уголки чужой памяти. Я оказалась на измятой кровати в тесной комнате с низким потолком. Тихо играла незнакомая музыка, чуть в стороне горел белым колдовским светом загадочный ночник, а в руках у меня выгибалось послушное каждой моей прихоти тело.

Женское тело.

Это стало последней каплей. Я рванулась, и наконец-то высвободилась из липкой паутины чуждых воспоминаний. Два разума повисли среди небытия. Один мой, а второй...

Вадим Колпаков, просветлённый странник

- Это было круто, - слова разбегались в голове и упрямо не хотели собираться в законченные фразы. - Хотя кое-что из моих воспоминаний могла бы и не трогать.

Мы валялись на земле рядом с могилой. Выглядел оплывший холмик земли так, будто прошло уже лет двадцать. Его целиком закрывала густая поросль травы, и редкие степные цветы.

- Так получилось, - в коротком смешке Ирги прозвучали явные истерические нотки.

- Оно и видно, - прокомментировал я. - А всех моих баб из памяти выудить - оно тоже само получилось?

- Ну, - лицо Ирги приобрело странный баклажанный оттенок. - Я...

- Да ты никак покраснела? - я приподнялся на локте, и тут же об этом пожалел.

- Я не хотела, - у Ирги тоже появились некоторые проблемы с речью. - Ну, то есть, ну, ты сам уже знаешь всё, да?

Конечно, я знал. Куда лучше, чем хотелось. Чужих воспоминаний мне отсыпали более чем достаточно, со всеми неаппетитными подробностями. Покойной семейке, оказывается, ещё повезло. Да и ужину их, в целом, тоже. Фантазией местных жителей боги не обделили. Впрочем, это у Ирги шло по разделу повседневной бытовухи. Действительно плохие воспоминания у неё выглядели совсем иначе.

Доводилось ли кому-нибудь в полной мере осознать, что на самом деле испытывает девушка, которой уже хочется отправиться на вечернюю прогулку на празднике весны с каким-нибудь симпатичным юношей и вернуться только под утро, но ей нельзя?

Мне вот довелось. Теперь.

- У нас в таких случаях, - жестокая подколка прозвучала будто сама по себе, - вспоминают одну старую пословицу.

- Какую? - виновато спросила Ирга.

- После всего, что произошло, - безжалостно сказал я, - честные люди просто обязаны пожениться!

- Значит, поженимся, - невозмутимо согласилась Ирга.

И вот кто над кем тут после такого издевается?

- Знаешь, - я взглянул на часы и понял, что наш безумный трип не занял и пары минут, - это всё, конечно, заманчиво, но тебе не кажется, что нам куда важнее выбраться отсюда живыми?

Ирга вздохнула. Она знала этот мир куда лучше меня, и, похоже, куда лучше представляла шансы благополучно добраться к своим. Знать её точную оценку ситуации мне почему-то не хотелось.

- Значит так, - со второго раза у меня даже получилось встать. - Я сейчас почищу оружие, пока ещё светло, а ты разложи палатку. Одна разберёшься?

- Наверное, - встать Ирга пока так и не смогла. - Только отдышусь немного, хорошо?

- Хорошо, - признаваться, что я бы тоже с огромным удовольствием последовал её примеру, мне почему-то не хотелось. - И давай сразу разберёмся: кто первым дежурит?

- Мертвецы, - ответила Ирга. - Они пробудут здесь ещё сутки. Если кто-то приблизится ближе, чем на три мили, они предупредят.

- Мертвецы, значит? - я понял, что Ирга не шутит. Прикормленные ритуалом покойники действительно считали нас за своих - и могли отблагодарить в меру сил.

- Ну, пусть будут мертвецы, - я полез в рюкзак за инструментами. Привычная рутина ухода за оружием направила мысли обратно в колею. Задумываться о моей грустной ситуации больше необходимого пока что не хотелось. Только себя зря накручивать.

Радовало только одно. Ирга выглядела достаточно важной шишкой, чтобы её родичи не считали меня законной добычей. При условии, что я к ним доберусь, конечно. Любой другой вариант моей судьбы, который приходил в голову, особых поводов для оптимизма не давал.

Поэтому я закончил с дробовиком и принялся за карабин. Здешними темпами патронов мне хватит на полмесяца точно. Стрелковое оружие местных, пусть и плохонькое, грозило, что я могу не прожить и половины этого срока.

Я снова потянулся за местным пистолем. Стволы оказались добрых миллиметров пятнадцать в диаметре. Палец без проблем засунуть можно. Получить из такого кусок свинца в обрывках намасленного тухлым жиром обгорелого пыжа - та ещё перспективка. Не думаю, что бинт, зелёнка, таблетки аспирина и другая медицинская хрень из моей походной аптечки против такого сильно помогут.

- А что, - спросил я, - много тут у вас такого оружия?

- Такого, как у тебя - нет, - Ирга довольно сноровисто раскладывала палатку, так что разговаривал я преимущественно с её спиной. Фигура у Ирги оказалась получше, чем у многих профессиональных волейболисток.

- А такого, как у них? - я покрутил в руках пистолет и отложил его в сторону. - Или чего-нибудь полноразмерного?

- Есть, - Ирга помрачнела. - Только из-за него проклятые дымари смогли построить форты на землях Народа. Оно стреляет на сто шагов - и дальше, а научиться огневому бою может любой, даже самый бесталанный лучник. Дымари продают безопасность наёмникам из Ленно, а те пользуются безнаказанностью, чтобы грабить Народ.

- Сколько было между нами и всадниками? - вопросы местной геополитики я решил оставить на потом.

- Около двухсот, - ответила Ирга.

- Двести, говоришь, - я на глаз прикинул расстояние. Ну да, около двухсот метров. Хорошие тут у них шаги оказались, размашистые. Между ярдом и метром.

Степнякам такой расклад не сулил ничего хорошего. В плотный строй пехоты или конницу на полутораста метрах и слепой не промахнётся. Минимальные полевые укрепления, смена шеренг на перезарядку, и у конницы уже вполне достаточно проблем, чтобы цена победы заметно выросла. Привет, кавалерия, ты в очередной раз устарела. После такого исход боя начинают решать плотные формации хорошей пехоты. С этим у степняков наверняка туго.

- У всадников часто бывает подобное оружие? - продолжил я расспросы. - Или длинноствольное, раз уж на то пошло?

- Нет, конечно, - Ирга фыркнула, будто я сказал какую-то глупость. - Как им пользоваться верхом? И потом, оно слишком дорогое. Только знатным семьям запада по карману вооружать им свиту.

- Действительно, - я призадумался. Огонь с лошади неплохо показывали только в кино, а в реальности любая конница с винтовками действовала исключительно пешком. Лошади просто заменяли грузовики.

- Ну что же, - мне стало несколько легче. - Если заметим врага первыми, всё может закончиться не так уж и плохо.

- Ты убьёшь всех, кого мы встретим, - с яростью в голосе произнесла Ирга. - Мы заберём их оружие, лошадей и драгоценности, и ты сможешь дать моему отцу достойный выкуп.

- Чего? - переспросил я. - Какой ещё выкуп?

- Ты сделал мне предложение, - объяснила Ирга. - Всё, что сказано перед лицом Богов и с их дозволения, обязано исполниться. А без выкупа за невесту женятся только распущенные западные варвары, которые до сих пор считают женщину двуногой скотиной.

- А если мы не встретим по дороге никаких других всадников? - осторожно спросил я. - Надеюсь, ты не будешь искать встречи с ними только для этого?

- Разумеется, нет! - ответила Ирга. - Я тебе что, воин-первогодок, чтобы кидаться на всё, что движется?

- Ты не выглядишь очень взрослой, - язык мой - вот уж действительно враг мой.

- Мне восемнадцать! - ответила Ирга. - Доволен? И я не буду искать встречи с врагом намеренно. Ты уже взял больше, чем любой юноша надеется привезти домой из первого набега. Это достойный выкуп. Только...

- Только хочется, чтобы он был небывалый, - продолжил я. - Точно?

Ирга вздрогнула и замолкла.

- Эй, - сказал я. - Если что, я не хотел сказать ничего такого.

- Но сказал же! - её плечи вздрогнули. - Ты не понимаешь! Ты просто не понимаешь! Даже сейчас, когда сам видел, на что похожа моя жизнь, всё равно не понимаешь!

- Погоди, - у меня перед глазами опять встали чужие воспоминания. - Ты про ту сисястую бабищу, которая поздравила тебя с пятнадцатым днём рождения? Если честно я и правда не понял, с чего ты настолько взъелась на её поздравление.

- Оно было этой весной! - Ирга всхлипнула и окончательно полетела с нарезки. - Уже в третий раз! Потому что Варге Две Тыквы лет столько же, сколько и мне, ясно? Только у неё семь детей и два мужа, а у меня - клятвы перед Небом и Землёй, из-за которых даже родной отец зовёт меня воином с титьками!

Остаток фразы потонул в рыданиях.

- Ну, ладно, - я обнял её за плечи. - Ну, успокойся ты уже. Подумаешь, дура гадость сказала. Замуж - оно как в могилу. Всегда успеется. Давай сначала выберемся отсюда, и потом спокойно разберёмся, годится?

- Да, - Ирга всхлипнула и вытерла рукой слёзы. - Но этой ночью я всё равно сплю в твоей палатке, нравится тебе это, или нет!

Я задумался о перспективах такой ночёвки. Потом взглянул на Иргу. Потом снова задумался. Вышло как-то неубедительно. В голове крутилась всякая ерунда - вроде мысли о том, что резинок в рюкзаке с прошлого заезда ещё с полпачки точно лежит.

- Ты не обижайся, конечно, - сказал я после нелёгких раздумий, - но если ты на мне сегодня за все эти восемнадцать лет оторвёшься, завтра я даже в землю не попаду. Может, всё-таки пару деньков потерпишь?

- Угу, - Ирга почти успокоилась, взяла из рюкзака мою тёплую подстилку и полезла в палатку.

Я посмотрел, как растворяются в сумерках окрестности, подвесил фонарик под ствол дробовика, и полез следом за ней.

После всего увиденного, слова Ирги о духах-защитниках я под сомнения уже не ставил. Только надеялся, что пробуждение, в случае чего, не окажется чересчур дискомфортным.

Ага, размечтался.

Глава вторая

Ирга Убил Троих, жертва гормонов

Мне снилось, что меня всё-таки настигли. Удар за ударом, копья наёмников Ленно впивались мне в живот. Наяву даже одной такой раны вполне хватало, чтобы потерять сознание от боли. В кошмаре я не могла даже проснуться. Затем один из наёмников захохотал, приспустил штаны и шагнул ко мне.

Я подскочила так, что едва не прорвала головой маленькую и тесную палатку. Рядом недовольно завозился Вадим. Кто-нибудь из воинов отца давно бы сжимал в руках клинок. Мой же загадочный спаситель даже не проснулся. Впрочем, это могло и подождать.

У меня жутко болел живот. Ну, то есть, не сам живот, но я не поручусь, что хуже. Я выскочила наружу и заметалась в поисках укрытия. После всего, что я увидела в памяти Вадима, я не хотела, чтобы он увидел меня... так.

Никаких скрытых от ненужных взглядов укрытий поблизости, разумеется, не оказалось. Откуда им взяться посреди степи? Осталось только пристроиться на другой стороне дерева, за мощным стволом, и надеяться, что эту проблему я решу немного раньше, чем Вадим проснётся и решит узнать, куда же я подевалась.

Впрочем, надежда - первый шаг на пути к разочарованию.

- Корни удобряешь? - Вадим подошёл к дереву с другой стороны и остановился.

- Нет! - я растерялась. - То есть да. То есть...

- Не понял? - Вадим подошёл ещё на шаг. - Погоди. У тебя что, началось что ли?

Я издала какой-то сдавленный звук. На связную речь меня уже не хватало.

- Так бы сразу и сказала, - Вадим отошёл к палатке, и, хвала богам, принялся рыться в своём рюкзаке.

Мне, тем временем, очень хотелось провалиться на месте. Впрочем, настоящие мучения только начинались.

- Держи, - Вадим вернулся обратно и протянул мне что-то маленькое, хрустящее и с незнакомым резким запахом.

Меньше всего мне хотелось, чтобы он подходил ближе, так что загадочный объект пришлось взять. На ощупь эта штука оказалась неожиданно мягкой, с яркой и почему-то скользкой обёрткой. Её целиком покрывали загадочные надписи.

- Это что? - меньше всего мне сейчас хотелось разгадывать любые загадки выходца из чуждых миров.

- Это открывается, - пояснил Вадим. - Там полоска такая, её оторвать можно.

Оторвала. Запросто. Но вот к пониманию сути загадочного предмета это действие меня так и не приблизило.

- И что дальше? - спросила я.

- Дальше? - Вадим замялся. - Ну, дальше надо пользоваться. В смысле внутрь.

Я осторожно понюхала загадочный белый предмет. Пах он до такой степени непривычно, что я так и не поняла, что это. Для еды оно вряд ли годилось, это уж точно.

- Куда внутрь? - на всякий случай переспросила я.

- Туда! - Вадим не выдержал. - Внутрь! Хвостиком наружу! Кто из нас тут женщина, вообще?

- Прекрати на меня орать! - рявкнула я в ответ, и тут же подавилась остатком фразы. До меня дошло, и что мне принесли, и зачем это надо, и даже почему хвостиком наружу.

Если бы не очередной болезненный спазм, я бы, наверное, всё-таки подумала о том, как бы мне провалиться сквозь землю и тихо умереть.

- Бери вот, - пока я пыталась хоть как-то перетерпеть боль, Вадим успел сходить к своему рюкзаку ещё раз. На этот раз он принёс одну из этих странных прозрачных бутылок с пузырящейся водой и маленькую белую пилюлю.

- А с этим что делать? - устало спросила я.

- Съесть, - пояснил он. - И запить. Чтобы не болело.

Оставалось только последовать его совету.

- Слушай, - какими бы загадочными свойствами ни обладало его неприятно пахнущее лекарство, никакой моментальной помощи оно так и не дало. - А откуда это у тебя? Ты же мужчина, зачем тебе женские вещи? Ты кого-то ограбил?

- Ну, как бы тебе объяснить, - Вадим почему-то смутился. - В общем, ну, оно это...

- Как есть, - отрезала я. Любопытство тому причиной, или загадочное лекарство, но боль постепенно из нетерпимой превращалась в просто назойливую.

- Пушку чистить! - выпалил он.

- Что? - мне тут же захотелось выдернуть эту штуковину и закинуть куда подальше. - Ты меня что, пыжом заткнул? Как мушкет?

- Да! - выпалил он. - Нет! В общем, это для женщин!

- Женщины чистят им оружие? - больше всего мне сейчас хотелось встать и отвесить ему хорошего пинка. В живот.

- Нет! Женщины суют его, - Вадим замялся. - В общем, туда. Это для них. А я этими штуками чищу оружие. Как раз по размеру ствола выходит. Поэтому на каждый выезд покупаю целую пачку, ясно?

Если бы у меня так не болел живот, я бы, наверное, даже посмеялась.

- В общем, разберёшься? - с надеждой в голосе поинтересовался Вадим.

- Разберусь, - мрачно сказала я. - Только сгинь уже куда-нибудь, а? Хоть ненадолго?

Вадим Колпаков, медбрат на полставки

Вообще, женщины и так существа не с нашей планеты. Слишком уж они чуждые. В те дни, когда им приходится немного покататься на ватном пони, это заметно куда лучше, чем хотелось бы. Ну а когда и так непростая ситуация подкрепляется ещё и настоящим инопланетным происхождением, единственное, что можно сделать - отойти в сторонку и не отсвечивать.

Зато, хотя бы понятно, с чего Ирга такая истеричная. Надеюсь, когда это всё закончится, она станет хоть чуточку поспокойнее. Дожить бы только до этого светлого момента!

- Собирай лагерь, - сказала она, пока я предавался размышлениям. - Через полчаса мы должны быть в седле.

- Хорошо, - машинально сказал в ответ я и остолбенел. Только сейчас до меня дошло, что эти вот огромные злобные и вонючие твари прилично так за полтонны весом каждая - наш единственный транспорт. И я им не по душе.

Говорят, лошади обладают вполне достаточным умом, чтобы охотиться или воевать наравне с хозяином. После нескольких безуспешных попыток заставить четвероногих скотин хотя бы не мешаться, пока я гружу барахло, в этом не осталось даже тени сомнения.

Уложиться в двадцать минут у меня как-то получилось, но под конец особо строптивых животных так и хотелось от души приложить кулаком промеж глаз.

- Ну что, готов? - Ирга тоже закончила свои женские дела, и теперь дотошно проверяла мою работу. Кое-где она молча перетянула узлы, но вслух так ничего и не сказала. Хороший признак. Наверное.

- Готов, - нерешительно повторил я. - Только вот не умею я верхом.

- Как не умеешь? - опешила Ирга.

- Совсем, - честно сказал я. - У меня даже мотоцикла не было никогда.

- Кого не было? - переспросила девушка.

- Не важно, - я не стал тратить время на долгие объяснения. - Главное, что я никудышный всадник. Живую лошадь я сейчас вижу примерно второй раз в жизни. Ты можешь хоть что-то с этим сделать?

- Постараюсь, - Ирга обнажила клыки в улыбке. - Хотя не обещаю, что у меня получится.

Довольно скоро я осознал, что по мнению признанных местных экспертов даже беременная старуха держится в седле куда лучше меня. Выяснение того, как нельзя вешать чехол с карабином и дробовик, если ты сидишь верхом, оказалось настолько же познавательным и мучительным процессом. Когда я сумел объехать холм с деревом по кругу и заставить лошадь остановиться там, где мне сказали, раздражение Ирги всё же угасло. Я оказался не совсем безнадёжен.

- Ну что, поехали? - спросила Ирга. Она-то в седле держалась так, будто в нём и родилась. Пистоль в кобуре, чуть изогнутый кавалерийский меч одного из наёмников и перевязь с ножами дополняли её воинственный облик.

- Поехали, - кивнул я.

Лошади пошли на скорости усталого велосипедиста. Быстрее, чем пешком, но я ожидал, что будет хоть капельку лучше.

Зря.

Один час монотонной езды сменялся другим. В позвоночнике и заднице поселилась тупая ломота - и не уходила, даром, что я весь извертелся в поисках удобной позы. Хотелось надеяться, что к этому всему получится хоть когда-нибудь привыкнуть, но за полдня в седле у меня это не получилось.

Иргу путешествие утомляло в той же степени, что и меня. В любой иной день она бы заткнула меня за пояс, но только не сегодня. Это нас хоть как-то уравнивало. Если девушка и злилась, то хотя бы молча.

Наша дорога лежала посреди на удивление монотонного пейзажа. Небо и трава составляли его преобладающие элементы. Сейчас я тосковал даже по дереву с виселицей - хоть какая-то приметная деталь пейзажа.

Как в таких условиях продолжать наблюдать за окрестностями - я не знал. Предательские сомнения в осмысленности этого "бесполезного" занятия пока что получалось отгонять, но предательская сонливость не отставала. К счастью, Ирге хватало наблюдательности за двоих. Пока что.

- Мы скоро доберёмся к Старой Башне, - сказала она в какой-то момент.

- Это хорошо? - для меня в окружающем пейзаже не произошло никаких изменений. Как Ирга поняла, что впереди убежище, по каким таким приметам - я и понятия не имел. Но башня - это хоть какое-то укрепление, и хоть какая-то надежда отдохнуть - чего мне последние несколько часов хотелось всё больше и больше.

- Там есть колодец и топливо для костра, - пояснила Ирга. - Сможем напоить лошадей и перекусить. И я, наверное, отыщу там чьи-нибудь путевые знаки.

- Поесть - это хорошо бы, - стресс последних суток заставил меня полностью забыть о еде, но сейчас я понял, насколько же проголодался.

О брошенном в домике Лешего сразу по заезду мешке с картошкой и десяти кило уже промаринованной и густо приправленной специями шашлычной свинины я теперь вспоминал с искренней тоской. Зелёный лучок, большая упаковка нежирной сметаны, грубый чёрный хлеб и остальные продукты на первый день сейчас воспринимались как утончённое издевательство.

От земной роскоши у меня осталась только пара бутылочек воды без газа - бросил в рюкзак, чтобы освежиться на стрельбище. Третью допила утром Ирга. Ни о чём большем я, когда паковал рюкзак, не задумывался.

Хотя, знал бы заранее, чем закончится та пробежка под внезапным ливнем, плюнул бы на эти выходные с ребятами, да уехал к чёрту в Египет. Плевать, что воду там пить можно только из бутылок, а в гостиницах порой тараканы бегают размерами больше патрона от КПВТ. Зато стрелять ни в кого не приходится, и отморозков с мечами наголо тоже не видать.

- А скажи мне, Ирга, - невесёлые размышления привели к логичному выводу, - какие у нас шансы у этого колодца встретить очередную группу конных мародёров? Там единственное хорошее укрытие на сколько миль в округе?

- На тридцать, - ответила Ирга. - Так что не расслабляйся. Может получиться, что нам придётся бежать.

- А наши лошади это выдержат? - спросил я. Неторопливое передвижение верхом навевало весьма неприятные мысли. Скажем о том, что выносливость лошадей в реальности заметно уступает всему, что я думал про них раньше. А уж про выносливость наездников и говорить не приходится. Как эта растянутая пытка вообще может нравиться хоть кому-то, за исключением убеждённых мазохистов?

- Нет, - лукавить Ирга не стала. - Они падут.

- А ещё две? - осторожно спросил я.

- Дадут нам ещё пару часов бегства, - безжалостно добила меня Ирга. - Поэтому, если врагов окажется мало, тебе лучше бы убить их всех. А если много - нас вряд ли спасёт даже твоё оружие.

- Замечательно, - мрачно сказал я, и в очередной раз поправил чехол с оружием.

Ещё несколько часов прошли в неторопливом движении. Ирга оставалась настороже за нас двоих. Я к монотонному наблюдению годился крайне условно. Даже заставить себя ещё раз осмотреться по сторонам, и то становилось всё труднее с каждой новой минутой.

Невысокую руину первой, разумеется, заметила Ирга. Я осмотрел постройку в монокуляр, никаких признаков угрозы не заметил, и мы двинулись к ней. Привычный вес дробовика в руках придавал хоть какую-то уверенность, что в случае чего я успею отреагировать на внезапную опасность.

Вблизи побитое жизнью здание выглядело ещё печальнее, чем издалека. Грубая кладка, тёмный провал на месте двери, узкие бойницы на втором этаже и неровные обломки стен вместо третьего. Невысокий каменный заборчик вокруг квадратной башни рассыпался от времени. Навес рядом с башней пребывал в том же печальном состоянии, хотя за ним когда-то следили.

- Два года назад тут останавливались наши дозорные, - сказала Ирга. - Думали восстановить пост.

- Не вышло? - зачем-то спросил я.

- Пришёл крупный отряд из Ленно, - пояснила Ирга. - Грабить. Потом его разбили в степи, но здесь не осталось ничего и никого.

- Замечательно, - я устало вздохнул. - И что мы будем тут делать?

- Напоим лошадей, - Ирга указала на длинный жёлоб из обожжённой глины. - Там, в башне, колодец. Займись им.

- Хорошо, - из седла я просто вытек. Давненько у меня так не болела задница, как после этой конной прогулки. Общение с колодцем и прохлада внутри каменной башни слегка помогли с этим справиться. Правда, лишь слегка.

- Со времён армии так не уставал, - очумело выдохнул я, когда лошади, наконец, закончили общаться с поилкой, а Ирга растопила небольшую каменную печку в углу первого этажа башни. Брикеты какого-то подозрительного топлива лежали рядом в довольно высокой стопке. Выглядели они как солома пополам с хорошо высушенным дерьмом, но горели на удивление ровно, и почти не воняли. Запах оказался даже скорее приятным. Уж не знаю, чего там в них для этого подмешивали.

Довольно скоро в одном из двух каким-то чудом уцелевших кухонных горшков забулькала густая каша, а на дне второго зашкворчало порубленное на мелкие кусочки мясо, лук, чеснок и какие-то местные специи. Экономить добытые с боем харчи моя спутница не собиралась.

- Я наверх поднимусь, - в битве с голодом я позорно капитулировал. - Иначе куски полезу таскать прямо из горшка, честное слово!

- Не готово же! - удивилась Ирга.

- Вот я и говорю - пойду от греха, - я направился к лестнице наверх. Ирга приглушённо хихикнула у меня за спиной.

Второй этаж башни оказался пуст и заброшен. Гнилая солома, битые черепки, несколько погрызенных костей - и всё. Из узких окон-бойниц падали косые лучи закатного солнца. Я хотел было подняться на третий этаж, но случайный блик на периферии зрения привлёк моё внимание.

- Ирга! - монокуляр услужливо приблизил далёкую картинку. - У нас гости! Много!

Ирга Убил Троих, гостеприимная хозяйка

Когда с крыши башни донёсся тревожный крик, я как раз помешивала слегка подрумянившееся мясо. Зевать в этот момент нельзя, чуть-чуть недоглядишь, и оно станет пересушенным. Пришлось наскоро перехватить нестерпимо горячие края горшка тряпкой и наскоро убрать его с жаровни.

- Ирга! - второй крик застал меня уже на полпути к третьему этажу. Я выскочила как раз вовремя, чтобы удержать Вадима от выстрела. Опоздай я на мгновение-другое, и он успел бы отправить хороший заряд картечи прямо в грудь одному из вольников с Южного Поречья.

Торговцы, разумеется. Целых семь фургонов и с десяток охранников. Не иначе, как за лошадьми. В Поречье наших коней ценят - впрочем, как и везде.

- Стой! - ничего лучше, чем перегородить рукой прицел я не придумала. - Это не враги!

- Как скажешь, - Вадим с видимым облегчением убрал оружие. - Я этих всадников друг от друга отличать не умею.

- Как не умеешь? - в очередной раз опешила я. - Они же другие!

- Это для тебя они другие, - терпеливо пояснил Вадим. - А для меня - такие же мужики на лошадях с копьями.

- Но, - я пыталась найти какое-то простое объяснение. - Но ты посмотри, у них же косы! И бороды! Все же знают, что косы носят лишь вольные беженцы с Пшездечи Дубовицкой, а бороды - только южане Поречья, у которых с босым лицом ходить стыдно!

- Ну да, - усмехнулся Вадим. - Прямо всю жизнь только и делал, что зубрил, где у вас тут с каким лицом ходить не стыдно. Лучше скажи, если убивать нас прямо сейчас они так уж и быть не станут, грозит ли нам проснуться обокраденными?

- Обокрасть дочь хана в степи? - удивилась я.

- А кто узнает? - спросил Вадим. - Особенно, если утром нас, когда наиграются, аккуратно придушат и закопают.

Только сейчас я поняла, из насколько чуждых далей пришёл мой внезапный спаситель. Для него подобное нарушение законов гостеприимства даже не выглядело грехом пред ликами богов. Только простой возможностью, которую он рассматривал наравне с любыми другими. У него в голосе даже никаких эмоций не звучало. Придушат. Ограбят. Наиграются. Закопают. Две хозяйки о том, как лепёшки печь, и то живее разговаривают.

- Не осмелятся, - кажется, мне всё-таки удалось найти убедительные слова. - Им такое невыгодно.

- Да? - Вадим поднялся и поправил оружие. - В таком случае, у меня один, последний, вопрос.

- Какой? - настороженно спросила я.

- У тебя каша не подгорит? - невозмутимо спросил он.

Каша!

Вниз я успела почти вовремя. Забытый на огне горшок бурлил и плевался мелкими брызгами. Я сдёрнула его с огня и, разумеется, обожглась.

- Эй, - крикнул наверху Вадим, пока я торопливо заговаривала ожог. - С чем пожаловали, гости дорогие?

В ответ что-то весело закричали сразу в несколько глоток. Я так и не дождалась, пока ожог спадёт окончательно, и вышла навстречу гостям. Вадим не спустился - видимо, не мог до конца поверить в их мирные намерения.

- Юрек Шеслав, - представился огромный, похожий на вставшего на задние лапы степного тигра, южанин. Борода у него лежала на груди такая, что и дымари позавидуют - завитая в семь кос, и лишь едва тронутая вкраплениями седины. Украшенное полированными камнями оголовье меча и серебряные украшения на пряжке широкого пояса молчаливо свидетельствовали, что Юрек в торговых делах изрядно преуспел.

- Шеслав, - знакомое имя крутилось в голове. - Не из тех ли Шеславов, у которых семь лет назад Матей Шеслав брал себе в жёны двух младших дочерей Васага Оглобли?

- Он самый, - подтвердил торговец, - А ты, в таком случае...

- Ирга Убил Троих, - сказала я.

- Выросла-то как, - торговец спешился и сделал пару шагов мне навстречу. - Похорошела!

Теперь я вспомнила Шеслава куда лучше. Только семь лет назад я звала его "дядя Юрек", и, чего уж скрывать, изрядно стеснялась. Да и не по годам тогда мне было с ним долго разговаривать.

- Витош! - коротко приказал торговец. - Маленькую шкатулку сюда!

Один из молодых всадников торопливо метнулся к фургону и появился обратно уже с резной, окованной медью, шкатулкой.

- Держи, - Юрек Шеслав протянул мне изящный серебряный браслет с аметистами. - Специально под цвет глаз подбирал. Нравится?

- Очень, - честно сказала я. Надо же! Сколько лет прошло, а ведь и просьбу детскую запомнил, и привёз!

- Где сейчас твой отец стоит? - продолжил расспросы торговец. - Мы пока ехали ни души не встретили. Куда все подевались?

- Так война же, - сейчас, после всего пережитого, чужое незнание показалось мне чем-то диким. - Наёмники Ленно ещё неделю назад пришли. Сейчас все, кто может, стада к востоку отгоняют.

- Так, - помрачнел торговец. - Витош, наверх, живо. Глядеть в оба!

Сын торговца без разговоров спешился и торопливо направился к башне.

- Приехал торговать, называется, - вздохнул Юрек. - Ты здесь почему? Отстала?

- Вроде того, - в несколько фраз я обрисовала торговцу события прошлых дней. В особые подробности о том, как именно меня спас Вадим я вдаваться не стала.

- Тогда слушай меня внимательно, девочка, - сказал Юрек после недолгих раздумий. - Здесь, в фургонах, пятьдесят мушкетов, порох и свинец. Я вёз их твоему отцу. И я не могу просто вернуться обратно с этим оружием. Не потому, что не смогу найти другого покупателя, а потому, что не могу обмануть этого. Тебе понятно?

- Да, - что ещё я могла сказать?

- В таком случае, - продолжил торговец, - завтра утром наш караван дальше поведёшь ты!

Вадим Колпаков, жертва бессонницы

Сон упрямо не шёл. На третьем этаже, почти над головой, расхаживали двое сыновей торговца. Следили за степью. Остальные легли кто где - часть в фургонах, часть на первом этаже.

Нам с Иргой спутники Юрека пожертвовали целую кучу меховой рухляди - слегка облезлой, но тёплой. Для здешних ночей - самое то.

В прошлую ночёвку я проснулся, едва только Ирга вылезла из палатки - холодно. Вроде и лето на дворе, а ночью даже на сытый желудок мёрзнешь. Даже заснуть не получалось толком.

Сейчас за стенами ещё и уныло моросил занудный дождик - остатки внезапной грозы. Промозглая сырость забиралась прямиком в окна-бойницы и заставляла кутаться в шкуры ещё плотнее. Изобилие щелей и сквозняков превращало заброшенную башню в совсем неуютное место для ночлега.

Каково было Ирге с её лёгкой рубашкой и практически голыми ногами, не хотелось и думать. Вся её приличная одежда сгибла ещё до момента нашего знакомства, так что бедняге приходилось обходиться тем, что есть.

Вроде меня. Люди вообще на удивление хорошо согреваются друг об друга - наследие тех времён, когда человечество ещё не успело изобрести огонь. К тому же, Ирга не поленилась вечером погреть кипяток и в меру сил привести себя в порядок. Теперь от роскошной чёрной гривы доносился лёгкий запах какой-то степной травы. Шампуня здесь не было, но колдовские наговоры действовали ни капли не хуже. Никогда бы не поверил, если бы не увидел своими глазами.

Даже у меня получилось обойтись холодной водой из колодца с минимальными добавлениями кипятка - топлива оставалось не так много. Поэтому я лежал в одежде и старался хотя бы постепенно согреться. Говорят, женщина под боком в этом помогает. Может быть, но только не в том случае, когда ей холоднее, чем тебе. Как бы далеко ни шагнула местная колдовская наука, до магической грелки степняки пока не додумались.

- Ты спишь? - негромко спросила Ирга как раз в тот момент, когда я вроде бы уже начал проваливаться в дремоту.

- Нет, - вздохнул я. - Холодно.

- Завтра опять целый день пройдёт в дороге, - предупредила Ирга. - И мне понадобится твоя помощь. Дядя Юрек, он про тебя не знает почти ничего. Думает, перед ним опытный воин, как все мои братья. Его не удивит, что приказы отдаёшь ты.

- Ну, спасибо за доверие! - фыркнул я. - А о том, что этот "опытный воин" в степи оказался первый раз в жизни, ты подумала?

- Дядя не боец, понимаешь? - Ирга завозилась под шкурами и повернулась ко мне лицом. - Пусть хотя бы он думает, что всё хорошо.

- А на самом деле? - жадно спросил я. - Хотя бы мне расскажи, во что мы вляпались. Только честно!

- Я шла к Уху Матери просить о непогоде, - тихо начала Ирга. - Тот пленник у могилы, я отдала его мёртвым не столько для них, сколько для Матери. Слышишь этот дождь снаружи? В половине дневного перехода от нас уже не осталось пригодных дорог.

- Хотела задержать отряды? - спросил я.

- Да, - подтвердила Ирга. - Но это не поможет. Они знают, что в степи всегда так. Пересидят непогоду и пойдут дальше. Мать-Земля не сможет задержать их надолго. Отец, наверное, успеет отогнать стада, но ему всё равно придётся звать воинов на помощь, и я не уверена, что у него это получится вовремя.

- Кто такие дымари? - раньше Ирга уже один раз их поминала. Теперь я решил выяснить этот вопрос окончательно.

- Они живут на западе, - начала объяснения Ирга. - Боги наделили их властью над камнем и металлом, но взамен отобрали рост и доблесть. Поэтому они воюют чужими руками, а слово держат лишь пока им выгодно. Для наёмников из Ленно у них всегда отыщется полновесное золото, а степные рабы на западе стоят дорого.

- И вы терпите их на своей земле? - переспросил я. - Или я чего-то не понимаю?

- Их крепость стоит на границах нашей земли, да, - подтвердила Ирга. - Будь наша воля, её бы давно снесли. Но её невозможно взять. Пушки дымарей стреляют на сто шагов - и убивают всадников десятками, вместе с лошадьми. А наёмники Ленно уже знают, что за оборону фортов платят не скупясь. Помощь осаждённым всегда успевает прийти вовремя.

- И как вы с этим боретесь? - я окончательно перестал что-либо понимать.

- Никак, - мрачно сказала Ирга. - Набеги случаются всё чаще. Южане покупают для нас оружие, потому что знают, что будут следующими, но этого мало. А восточные народы слишком заняты грызнёй за рубиновый трон - и не спешат прислушиваться к мольбам бедных родственников. Говорят, дымари уже подумывают заложить новый форт - ещё глубже в наши земли.

- Их что, несколько? - с каждым новым словом Ирги картина становилась всё безрадостнее.

- Фортов шесть, - подтвердила девушка. - Они выглядят словно копьё, нацеленное в сердце Матери. У дымарей нет Дара, но есть знание - и его достаточно, чтобы нам помешать. Ещё несколько лет - и Мать-Земля больше не сможет услышать своих детей.

- А вы не думали о том, чтобы их уничтожить? - спросил я. - Если они действительно растянуты по вашим землям, грамотная одновременная атака наверняка закончится успехом. Хоть где-нибудь.

- Отец и другие воины обсуждали это на совете, - ответила Ирга. - Он уже разослал гонцов с просьбами о союзе ко всем окрестным народам. Только мы опоздали. Сейчас воинов на этих землях нет. Пока нет. Может быть, небольшие отряды тех, кто не успел отогнать стада - и всё.

- Замечательно, - вздохнул я. - Похоже, тебе действительно предстоит нелёгкая задача. И, если ты действительно хочешь моей помощи, сейчас ты выполнишь мой приказ без обсуждений.

- Какой? - тихо спросила Ирга.

- Спать! - я усмехнулся. - Меньше всего ты нужна мне завтра полусонной.

Ирга Убил Троих, предводительница

Покинуть Старую Башню оказалось нелегко. Больше всего мне хотелось забиться куда-нибудь в угол, и сделать вид, что вокруг не происходит ничего важного. Бессмысленный детский поступок. Если бы не Вадим, я не знаю, как бы я с этим справилась. Но с ним всё оказалось иначе.

Даже после того, как я заглянула в его память, я не могла понять, чем занимались в его армии, как там воевали, а главное - с кем. Узкие коридоры, яркий неживой свет, расчерченные на квадраты фосфоресцирующие стены, по которым неторопливо ползут разноцветные огни - больше ничего. В тех его воспоминаниях, что достались мне, оружие в руках Вадим держал где угодно, только не посреди строя других воинов.

Но командовать он умел. Нескольких резких приказов хватило, чтобы привести лагерь в движение. Обычно воины отца вели себя в походе очень похоже, но я не знаю, смогла бы я справиться на их месте.

Вадим действовал так, что даже странная пятнистая одежда и незнакомое оружие не вызвали сомнений у подчинённых дяди Юрека. Они так и не решились задать ему какие-либо вопросы.

Очень скоро мы уже двинулись в путь. Я надеялась, что за два-три перехода мы сможем уйти вглубь степи, туда, где можно встретить кого-то из людей отца. Пустые мечты! Уже к полудню мы поняли, что уйти легко не выйдет.

Первым неприятности заметил Вадим. Его загадочные вещи помогали видеть настолько дальше и лучше, что до знакомства с ними я не считала такое возможным.

- У нас компания, - он вытянул руку в сторону востока. - Держи монокуляр, надеюсь, ты скажешь, кто это пожаловал.

Неясное шевеление на стыке земли с небом скакнуло навстречу взгляду и превратилось в горстку всадников. Было их десятка три, всего лишь с несколькими запасными лошадьми.

- Это свои, - радостно сказала я. - У них в одежде цвета отца. Западная ветвь рода, в основном коноводы. И они с вещами.

- Плохо, - Вадим помрачнел.

- Это же свои! - удивилась я.

- Именно, - мой спутник проверил своё оружие. - Почему они здесь? Почему они едут навстречу? Где их стада, раз уж на то пошло?

- От кого они бегут? - закончил один из младших Шеславов.

- Мы знаем, от кого тут можно бежать, - ответил ему Вадим. - Куда важнее знать, сколько тут этих преследователей. Ирга, тебе придётся убедить нашего спутника расстаться с оружием чуть раньше, чем он рассчитывал.

- Ты хочешь вооружить их? - не поверила я. - Простых коноводов?

- У стрелкового оружия есть одна занятная особенность, - улыбнулся Вадим. - Как только получится запомнить, какая его сторона должна смотреть на врага, ты уже наполовину знаешь, как им пользоваться.

- Так не делают, - я поверить не могла, что мой спутник и вправду так думает. - Огневому бою всегда учили только лучших воинов.

- Потому что у вас ружьё - слишком дорогое удовольствие, - Вадим щёлкнул по ложу своего дробовика. - Но сейчас цена оружия - последнее, что нас волнует, не правда ли?

Я в очередной раз не сумела найти достойный ответ. Вадим говорил вроде бы простые и понятные вещи, но я до сих пор не понимала, как он приходит к таким выводам.

- Сколько за вами преследователей? - спросил он, едва небольшой отряд беглецов подъехал ближе. Усталые всадники даже не удивились этому вопросу. Несколько раненых держались в сёдлах из последних сил. Тяжелораненых среди беглецов не осталось вовсе, и это сказало мне об их бегстве куда лучше слов.

- Полный отряд наёмников, - устало сказал их предводитель - невероятно усталый воин где-то на год или два старше меня. - Сто, может, больше.

Я когда-то видела его в лицо, но имя сейчас не вспомнила. Шесть лет назад он имел право разве что стоять за спиной отца на праздниках. Теперь - вёл своих людей. Всех, кто остался.

- И они гонят вас на запад, - продолжил Вадим.

- Их ведёт полукровка, - это слово предводитель беглецов просто выплюнул, как ругательство. - И он у них такой не один.

- Ирга! - Вадим подозвал меня к себе. - Мне потребуется твоя помощь. Я не разбираюсь в твоих ориентирах, так что узнай, где они последний раз видели преследователей, как далеко те от нас, и когда мы нарвёмся. Когда закончите, доложишь так, чтобы я понял.

- Эй! - беглец, наконец, пришёл в себя достаточно, чтобы понять, кто с ним говорит, и удивиться. - По какому праву ты помыкаешь первой дочерью хана, ты, недомерок?

- Земля и небо считают, что мы неплохо смотримся в законном браке, - при этих словах Вадима я почувствовала, будто проваливаюсь куда-то в бездну. - Давай не будем их в этом разубеждать?

- Майлаг Семь Табунов нашёл мужа для своей первой дочери? - особого доверия утверждение Вадима у его собеседника не вызвало. - Для дочери, отмеченной Землёй и Небом? И это недомерок с запада?

- Неправильно, - Вадим издал какой-то противный звук, похожий на гудок. - Мать-Земля и Отец-Небо выбрали меня для неё, потому что ни один другой мужчина не смог её защитить. Раз воины здесь предпочитают болтать и устраивать свары, думаю, боги знали, что делали.

- Это правда? - взбешённый собеседник Вадима повернулся ко мне, - Скажи мне, что этот недомерок врёт, и я придушу его на месте!

- Он убил четырёх наёмников Ленно в одиночку, - спокойно ответила я, - И чуть позже отправил вслед за ними ещё пятерых. Боги послали его мне, когда никто другой не мог прийти на помощь. Только поэтому я жива.

Я почувствовала, как гнев сменяется растерянностью. Конечно же, передо мной был всего лишь воин, молодой, неопытный и растерянный, лишь немногим старше меня, но даже его сил хватало, чтобы понять, что сейчас я говорю чистую правду.

- И вот что ещё, - громко, так, что его слышали все, объявил Вадим. - Я не собираюсь бегать от врага. Я гарантирую, что все, кто придут за нами, останутся гнить в степи. Но в моём отряде лишь один командир - я! Если кому-то это не по душе, катитесь на все четыре стороны. Я вас не держу, степь большая. Но если кто-то решит, что устал бегать, и хочет отомстить, примите моё главенство раз и навсегда. Я не из тех, кто прощает удары в спину.

Повисла тяжёлая пауза. Я буквально чувствовала, как беглецы смотрят на своего предводителя. Надолго его не хватило.

- Пусть знают все, - произнёс он, что я, Кейгот Сирота, последний живой вождь западной ветви Народа, добровольно и при свидетелях пошёл вслед за старшим родичем - и не держу тех, кто считает иначе!

За моей спиной разнёсся приглушённый шёпот. Похоже, что спутники торговца лишь сейчас поняли, насколько весомо положение Вадима. Как бы я хотела разделять их уверенность!

- Но если ты предашь моё доверие, - закончил Кейгот, - я приду за тобой даже из могилы и сожру твою печень заживо!

- Годится, - Вадим протянул ему руку. - А теперь за дело.

Вадим Колпаков, полевой командир

Инициатива наказуема. Казалось бы, я отлично знал это ещё по армии, но выбора не осталось. Либо я застраивал свой небольшой отряд так, чтобы любой из моих спутников мог пойти за меня хоть на пулемёты, либо мы превращались в стадо растерянных беженцев.

Застроенный боец перестаёт много думать о своём положении. Девяносто процентов известных мне людей и не в армии предпочитают, чтобы за них думал кто-то ещё. Весьма комфортная позиция, особенно когда речь идёт о какой-то личной ответственности.

Ещё бы за меня кто-то взялся отвечать!

Смешно, честное слово. Больше всего мне хотелось забиться в какой-нибудь угол и там отсидеться - только вот угол такой надо ещё как-то взять. Посреди степи результат столкновения пары отрядов обычно известен заранее. Из лёгких фургонов Шеслава даже приличный вагенбург не отстроить - это вам не чешские средневековые крепости на колёсах.

Человек тридцать мы в таком укреплении положили бы, а вот остальные семьдесят вслед за этим радостно порубили бы нас в капусту. Ни винтовка, ни дробовик тут не панацея.

Именно поэтому небольшой отряд под моим командованием вот уже четвёртый день шёл по степи на север. К форту дымарей.

На привалах я учил всех желающих пользоваться мушкетами, а заодно и учился этому сам - проклятые самопалы на чёрном порохе на привычное оружие походили крайне слабо. При выстреле облако дыма повисало такое, что хоть вешай топор, ствол чистить приходилось каждые три-четыре перезарядки, да и нагар в запальном отверстии проковыривать специальной иглой - то ещё удовольствие.

Процедуры натруски запального пороха и заталкивания обмазанного жиром пыжа с пулей в ствол, хорошо ещё, что гладкий, без нарезов, и вовсе достойны отдельного доброго слова - из тех, что пишут на заборах.

Тем не менее, здешние мушкеты стреляли. К вечеру третьего дня мои ученики - чуть ли не полсотни южан и степняков примерно в равных пропорциях, уже могли сравнительно быстро, секунд за сорок, подготовить оружие к выстрелу и попасть на пятидесяти шагах в мишень, размером чуть меньше ростовой фигуры человека - один из многострадальных оружейных ящиков Шеслава. Некоторые могли повторить этот подвиг на семидесяти метрах. А на сто здешние мушкеты просто не стреляли. Так, чтобы пуля оказывалась хотя бы рядом с мишенью - точно.

Пороху на это дело мы извели пару бочонков, что по местным понятиям безумное расточительство, но какой, спрашивается, тут выбор? Или у нас получалось то, что я задумал, или нам всем оказывалась куда нужнее хорошая братская могила.

Двигались мы примерно в сторону форта, так что преследователям выбиваться из сил особого смысла не было. Вот никто и не спешил. Преследователи думали, что вот-вот ухватят нас прямо за жопу, мы их разубеждать не торопились. Ирга как-то чувствовала их присутствие, так что в общих чертах следить за обстановкой получалось без проблем.

Действительно волновал меня лишь Кейгот-Сирота. Я боялся, что в отсутствие видимого противника юный вождь просто улетит с нарезки. В его возрасте - реакция вполне обычная, думать яйцами люди отучаются далеко не сразу - и уж точно не в девятнадцать лет.

К счастью, вождя получилось отвлечь матчастью. Из всех моих учеников лупить на предельную дальность Кейгот научился одним из первых. А когда я положил три патрона "тигра" в ту же мишень уже с двухсот шагов, и вовсе начал смотреть на меня совсем другими глазами. Что и не удивительно - дальше нарезного штуцера, в который пуля забивается молотком на протяжении минуты с лишним, здешняя конструкторская мысль пока не шагнула. Да и стоил такой агрегат чуть ли не как хорошая пушка - это при дистанции выстрела в полтораста шагов максимум. В степи такие штуцеры попросту не видали, только знали дикие слухи об их наличии.

В общем, по дальности выстрела и скорострельности, я оставлял местных далеко позади. Только в одиночку никакие бои не выигрываются, да и патронов у меня куда меньше, чем хотелось. Значит, воевать следовало только с теми, кто этого не ждёт, и только на моих условиях.

Задуманный мной трюк целиком строился на инерции мышления. Рассуждал я очень просто. Местные, по их словам, к фортам почти не совались - для маленького отряда это занятие бессмысленное, а крупный ещё поди собери.

Значит, пушки стоят без дела, гарнизон мается от скуки, развлечений никаких - совсем как у наших ракетчиков. Только ещё хуже, потому что у ракетчиков хотя бы какая-то связь в наши дни с материком была. Некоторые через писарей и других полезных людей ухитрялись даже вполне убедительный интернет устраивать - медленный, только-только переписываться, но и то срочникам радость.

А у здешних охранников мало того, что из месяца в месяц всё те же рожи с бытовыми конфликтами, так до полного счастья, ещё и дикая степь, где убить могут сразу, как выйдешь за пределы видимости. Даже на охоту не сходить. Натуральный короткий поводок, любой нормальный мужик через полгода взвоет.

Как могли поступить эти люди, завидев небольшой, фургонов на семь, караванчик, из тех, что возят степнякам что ни попадя - от ниток с иголками, до женских украшений и крепкой выпивки?

Для пущей убедительности я заставил степняков репетировать сцену показательного затаптывания отставших всадников из охраны каравана, пока не счёл исполнение достаточно убедительным. Условным жертвам не грозили даже сколько-то заметные шишки, но для стороннего наблюдателя выглядело это всё просто жутко. Станиславский остался бы доволен.

Впрочем, главное испытание ждало нашу театральную постановку впереди. Разведчики говорили, что уже чувствуют дым. А это значило, что у нас осталась максимум пара часов перед самой крупной авантюрой за всю мою здешнюю жизнь.

Ирга Убил Троих, нерасторопная подручная

Западная ветвь рода всегда славилась боевым кличем, но только сейчас я поняла, что на самом деле ощущали те, кто слышал его за спиной. Пусть и не в полную силу, но всё же.

Дядя Юрек нахлёстывал поводьями лошадей. Фургончик подпрыгивал и грохотал на кочках так, будто вот-вот развалится. Позади что-то отчаянно кричали охранники. Чтобы убедительно проигрывать гонку, им даже не приходилось как-то стараться - южные лошади выносливее наших, это правда, но медленнее.

Отчаянный крик застигнутого всадниками Кейгота охранника резанул по ушам. Я вспомнила совсем другой крик - недавно, меньше недели назад. И тогда это не было игрой.

На стенах форта уже кто-то двигался - нас заметили. Прозвучал отрывистый сигнал рожка. Дымари поднимали тревогу.

- Проснись, работаем, - Вадим толкнул меня локтём в бок. - Мушкет!

Я подала ему оружие. В фургонах сложили всё, что смогли, уже заряженным и готовым к бою. Два-три выстрела перед рукопашной от лучших стрелков Кейгота, и противник наверняка растеряется. А до тех пор стрелки ждали своего времени лёжа, на полу фургонов.

Двенадцать воинов - это мало, когда им противостоят шестьдесят, но если дать каждому по два-три выстрела подряд - бой уже не выглядит безнадёжным. Только, для этого надо попасть внутрь, а значит - выглядеть убедительно, и показать гарнизону форта, что у нас есть, чем поживиться. Такое можно сделать лишь одним способом.

Оглушительно громыхнул мушкет. Облако порохового дыма повисло между нами и преследователями. Ещё несколько выстрелов из других фургонов прозвучали вразнобой, жалко и безнадёжно.

Совсем как хотел Вадим.

- Ворота! - дядя Юрек захохотал. - Слышишь, девочка, они действительно их открывают!

Сейчас я простила ему даже эту девочку.

- Опять спишь? - резкий окрик Вадима прозвучал у меня почти над ухом. - Перезаряжать кто будет?

Я торопливо ухватила мушкет и шомпол. Обмазанный жиром пыж скользнул в пальцах.

- Куда? - рявкнул Вадим. - Порох, дура!

Только сейчас я поняла, в чём главный секрет мушкетов. Любое другое оружие прощает ошибки. Можно держать натянутую тетиву лука несколько лишних мгновений, пока та не вырвется из усталых пальцев - и всё же попасть. Самострел можно перезарядить не сразу, маленькими рывками, под щелчки стопора. Мушкет же готовят к бою лишь одним способом - правильным.

На башне форта оглушительно грохнула пушка. Всадников Кейгота она достать отсюда не могла, но дымари сейчас волновались не меньше нас.

Фургон дяди Юрека уже грохотал колёсами по настилу моста. Ров мы перескочили за считанные мгновения. Как мы попали внутрь, я просто не заметила - перезаряжала мушкет.

Рука Вадима прижала меня к полу - и вовремя. Оттуда, где я лежала, смотреть приходилось в небольшую щель, но строй легионеров тяжело проглядеть. Во двор спустились почти сорок человек - большая часть охранников форта.

- Ну и что это у нас такое? - сержант наёмников шагнул вперёд и замер перед неровным строем наших фургонов. Неудобное, обманчиво уязвимое построение, но Вадим специально подбирал его на стоянках перед боем, так, чтобы у стрелков оказалось достаточно пространства для ведения огня.

Теперь даже я понимала, как он прав. Стрелки в фургонах могли простреливать каждый угол двора - и не мешать огню соседей.

- Добро, стало быть, везёте? - продолжал юродствовать сержант. - С дикарями торгуете?

- Командир, - устало произнёс дядя Юрек. - Может, договоримся?

Этой фразе Юрека научил Вадим - и почему-то радовался как ребёнок. Сейчас я понимала его радость. Более нелепого предложения для такой ситуации подобрать не получилось бы и при всём желании.

Наёмники разразились громким хохотом. Почти в то же мгновение над ухом часто загрохотал дробовик Вадима. Один выстрел за другим, так быстро, что никто из наёмников даже не успел понять, что происходит. Шеренга бойцов, опытных, бывалых, в дорогих железных кирасах, исчезла в считанные мгновения.

Пустая коробка магазина стукнулась об пол фургончика. Клацнул новый.

- Перезаряди! - Вадим прыгнул наружу. Я подхватила магазин и кинулась вслед за ним. Перед боем он выдал мне целый мешочек с патронами для своего оружия - и научил, как их надо вставлять, чтобы оружие стреляло как надо. Других заданий на этот бой он даже не стал мне поручать, и теперь я знала, почему. Его загадочное оружие стреляло чересчур быстро, а магазинов у Вадима было всего три.

Из других фургонов тем временем ударили мушкеты - два слитных залпа, один за другим, а потом ещё несколько вразнобой. На ограждении внутреннего дворика форта раздались крики боли. Вслед им резанул по ушам оглушительный боевой клич. Воины Кейгота, потрясая оружием, кинулись на растерянных недобитков.

- К башне! - приказал Вадим. Я побежала за ним. Рядом грохотали сапогами охранники Шеслава.

Дверь Вадим просто расстрелял. Я не видела такого никогда в жизни - попадания, одно за другим, в одно и то же место, разносили дерево на куски. Переломился надвое и выпал на пол массивный брус засова. Два остолбеневших наёмника за дверью получили картечью через узкое зарешёченное окошко, даже не успев поднять оружие. В следующий момент охранники Шеслава снесли дверь.

Я едва успела подать Вадиму полный магазин - и забрать у него пустой. По лестнице башни уже бежал наверх Витош, младший сын Шеслава, и его верная охрана.

Во дворе грохнули вразнобой несколько мушкетов - бойцы Кейгота добивали окружённых и прижатых к стенке наёмников.

Комендант форта оказался чуть ли не единственным, кто был готов к нападению. Для младшего Шеслава он стал чересчур опасным противником. Мы услышали крик боли, но поднялись уже после того, как всё закончилось.

Витош болезненно скривился в углу за спинами охранников. С отставленной в сторону руки лениво капала на пол кровь. Меч Витоша лежал на полу, между охранниками и единственным врагом напротив.

Опытный боец лет сорока, с изрезанным шрамами лицом и кудлатой, совсем как у дымарей, бородой, комендант форта стоял в обманчиво свободной боевой стойке, готовый в любой момент кинуться в атаку.

Судя по доспехам, принадлежал он к знатному роду не из последних. Дорогая кираса, латные поножи, такие же наручи, гербовой щит и прекрасный клинок не каждому по средствам. Да и без них комендант вполне мог постоять за себя - его бойцовские навыки не вызывали сомнений.

И знатность его рода - тоже. Густая шерсть поползла вниз по рукам - к стремительно меняющимся пальцам. Взбухли тугие узлы мышц - и заполнили доспехи целиком. Даже лицо вытянулось, и превратилось в маску зверя с двумя угольями красных глаз.

- Потвор! - изумлённо выдохнул кто-то.

- Не ждали? - комендант оскалил жёлтые клыки в кривой ухмылке. - Ну, кто следующий на заклание, щенки?

- Разойдитесь! - громко приказал Вадим. - С ним буду сражаться я!

Комендант форта смерил его презрительным взглядом и ухмыльнулся. Потвор в боевой стати мог драться на равных даже с лучшими воинами Народа. Сейчас его предплечья могли сравниться по толщине с моими ногами, а Вадим на моём фоне выглядел подростком из тех, кто не успел заслужить даже имени. С тем же успехом на потвора мог выйти годовалый младенец.

Но ухмылка так и осталась на изуродованном трансформацией лице коменданта - чего я нельзя сказать про всё, чему полагалось быть выше носа у живого человека. Или даже у потвора. Древняя магия благородных семей запада могла сделать многое, но только не вернуть снесённую зарядом картечи голову на место.

В гробовой тишине безголовое тело покачнулось, вытолкнуло фонтан густой крови, и обрушилось на пол. Клацнул выщелкнутый из дробовика магазин.

- Ирга, - нарушил моё оцепенение Вадим. - Хватит спать. Перезаряди!

Глава третья

Вадим Колпаков, царь горы

Форт оказался так себе. Квадратный, с четырьмя башнями этажа по три высотой и одной центральной - чуть повыше. Каменная стена, обязательные зубцы укрытий для стрелков, чуть оплывший ров с водой из неглубокого ручья, и четыре маленьких дульнозарядных пушчонки в башнях. Вряд ли то-то рассчитывал, что в них будут закладывать больше килограмма свинцовых пуль. Ядер и вовсе не оказалось. Проку от них - при таком калибре?

Ни для чего, кроме залпов картечью на малом расстоянии, эти поделки не годились. Только вот габаритами, да и массой, неуклюжие выкидыши металлургической промышленности затмевали даже хороший станковый пулемёт - из тех, что при некотором везении могут спилить жилой дом со всеми его постояльцами. Только у станкачей хотя бы станок наличествовал, а тут - лишь колода и набор клиньев.

С остальным оружием в форте обстояло не лучше. На шестьдесят человек охраны - жалкая дюжина мушкетов. Арбалеты - и те выглядели на их фоне куда серьёзнее. Не думаю, что из таких получилось бы выстрелить с рук даже у Кейгота-Сироты, даром, что вождь ростом за два метра и с такой мускулатурой, что античные боги позавидуют.

Железные крюки в основании ложа подтверждали, что стреляли эти штуки только с упора. В поле толку от них мало, а вот для охраны крепости - самое то. Одни только болты грамм по триста. Куда ни попади - цель уже не боец. Остальное снаряжение форта из общей картины выбивалось не сильно.

- Как-то бедновато, - я оглядел немногочисленные внутренние постройки. Крытая галерея с коновязями и поилками вдоль основания стен пустовала. Две хозяйственные постройки в углах тоже не производили впечатления чего-то стоящего - основательно засранный курятник и что-то вроде склада фуража. Небольшая кузня и угольный склад с большими кусками прекрасного блестящего антрацита примыкали к подножию двух оставшихся башен.

- Бедновато? - удивилась Ирга. - Ты знаешь, сколько это всё стоит?

- Понятия не имею, - честно сказал я. - Меня куда больше волнует, что нам пригодится, а что - нет. Уже завтра нас догонят преследователи, а мы потеряли целых двух человек - и ещё несколько ранены.

- Целых? - Ирга посмотрела на меня так, будто я сказал несусветную глупость. - Мы захватили форт с четырьмя пушками и полным гарнизоном, перебили всех наёмников, пленили семерых дымарей живыми, и ты считаешь, что два убитых - это много?

- Считаю, - порой я забывал, насколько иначе мыслят здешние обитатели. - А если тебе кажется, что новых всегда нарожают, это не так. Хорошую войну обычно выигрывают до её начала.

- Это не про нас, - ответила Ирга. - Ты же видел, как с нами воюют.

- Видел, - согласился я. - И намерен это изменить. Поэтому сейчас ты объяснишь нашему буйному Сироте, что убивать пленников только потому, что ему этого хочется - плохо.

Судя по тому, что я видел, он собирался не то порвать кого-то из них лошадьми прямо во дворе форта, не то просто вырвать суставы, а затем придумать для калеки что-то поинтереснее. Воспоминания Ирги содержали более чем достаточно подобных сцен, и я не собирался наблюдать очередную своими глазами. Только не в моё дежурство, ребятки.

- Что здесь происходит? - я подошёл к сборищу во дворе в самый интересный момент. С невысокого бородатого пузанчика уже срезали всю одежду, и теперь старательно распяливали его рыхлое тело на четырёх верёвках. Рот ему заткнули грязными тряпками, так что несчастный мог лишь вращать глазами и что-то нечленораздельно мычать.

- Казнь, - ответил Кейгот-Сирота.

- Я вижу, что казнь, - ответил я. - Но почему я, вроде как ваш командир, об этом не знаю ни слова?

- Теперь знаешь, - буркнул Кейгот. - Давайте первую лошадь!

Грохот выстрела заставил всех замереть на месте.

- Быстро же у вас кончилась обещанная верность, - я взмахнул дымящимся оружием. - Не ты ли клялся идти вслед за мной?

- Мы всегда казнили дымарей, - сдаваться легко Кейгот не собирался. - Они хуже всех. Им недостаточно только наших жизней, им нужна Мать-Земля!

- Ты согласился идти за мной. Ты подчинялся мне, когда я решил взять этот форт. А сейчас, когда опасность миновала, вновь решил, что в одиночку справишься лучше? - я взглянул на остальных соплеменников Кейгота и вбросил бомбу. - Не кажется ли тебе, что месть беззащитным - выбор труса?

Думаю, помочись я ему на шорты, и то не достиг бы такого эффекта.

- Ещё никто, - Кейгот задохнулся от ярости, - не смел назвать Кейгота в лицо трусом и уйти после этого на своих ногах!

- Ещё никто, - в тон ему продолжил я, - не смел преступить данную мне клятву! Пока здесь главный я - никаких казней без приказа не будет!

- Боги тому свидетели, - на привычный голос Ирги грохот за моей спиной походил крайне условно. Я обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как в её глазах угасает ослепительно-белый грозовой отсвет.

Резко пахнуло озоном - как после хорошей грозы. К этому запаху примешался куда менее благородный - у дымаря сдали нервы.

- Уберите куда-нибудь этого жалкого вонючку, - приказал я. - Ссоры нам сейчас ни к чему!

- Почему? - спросил Кейгот, пока его воины тащили воющего пленника в сторону, - Почему боги поддерживают чужака? Почему они были глухи к моим просьбам, когда погибал мой народ?

- Когда мы перебьём отряд преследователей до последнего человека, - пообещал я, - ты это поймёшь.

- Когда мы, - Кейгот запнулся на полуслове. - Что?

- Что слышал, - я ухмыльнулся. - Или ты думал, что мы просто будем сидеть за прочными стенами, пока сюда не пригонят несколько сотен всадников с батареей пушек, и не вышибут ворота? Как бы не так!

Кейгот Сирота, несогласный

Если боги хотят кого-то покарать, они сохраняют ему жизнь. Я понял это, когда мог лишь бежать и стискивать зубы в бессильной ярости. Бежать лишь затем, чтобы встретить участь ещё более позорную.

Мои воины выполняли чужой приказ. Женщина, которая могла бы стать моей женой, выбрала чужака. Я победил в одной из тех битв, о которых и годы спустя будут петь у костров, но в этом нет моей заслуги.

Боги, за что вы так смеётесь надо мной? Не я ли щедро приносил вам черепа врагов и трепещущие плоды утробы их женщин?

Если бы не пламя Отца-Неба в глазах Ирги, я бы убил её заносчивого недомерка на месте. Нет, выбил бы ему зубы и употребил вместо женщины! А потом... а потом...

- Кейгот! - окрик Вадима словно резанул меня тупым ножом. - Там над воротами снаружи какая-то балка, посмотри, она сгодится на виселицу?

Что за идиотский вопрос? Он что, вообще не понимал, что это виселица и есть? С каким бы удовольствием я бы вздёрнул его там за ноги, а потом спустил кожу - заживо, пока мухи откладывали вонючие личинки прямо в его мягкую плоть!

- Эй! - Вадим повторил свой вопрос. - Я спрашиваю, эти балки, они сгодятся на виселицу?

- Сгодятся, - ответить как ни в чём ни бывало оказалось непросто. - Ты передумал насчёт казни?

- Почти, - Вадим указал на два тела в углу двора. - Эти наши воины, повесь их там, как обычно делают это дымари, чтобы смотрелись убедительно.

Я не знаю, как я сумел удержаться. Здесь и сейчас, один хороший бросок ножа достал бы поганого недомерка - и прикончил на месте!

- Ты хочешь, - от ярости мне перехватывало голос, - ты хочешь осквернить покой мёртвых? Осквернить их тела после смерти?

- Ирга сказала, что берёт это на себя, - как ни в чём ни бывало сказал чужак. - Договорится, жертву принесёт, или чего там у вас делают в таком случае, я не знаю.

- Убивают, - мрачно сказал я вполголоса. - За святотатство.

- Что? - крикнул Вадим. - Я не расслышал! Что, будут какие-то проблемы?

- Никаких, - я задавил гнев. - Повиснут не хуже дымарей! Но тебе лучше бы не делать их позор напрасным!

- Обмануть врага после смерти? - клянусь богами, чужак смеялся. - Да про них легенды сложат!

Обмануть? Пока что все действия недомерка выглядели сущим безумием. Он приказал снять пушки с башен.

Снять!

И поставить вместо них натёртые угольной пылью жерди с коновязей!

Ружьё недомерка, такое же лживое, как и он сам, умеет стрелять десять раз подряд, но в его ли силах заставить бревно стрелять не хуже пушки?

Сомневаюсь. Но жертвы его безумия послушно спускали пушки во двор на трещащих канатах.

Я смотрел на это и мог лишь в тысячный раз клясться, что когда всё это закончится неудачей - я прорублюсь к недомерку через всех, кто попадётся на моём пути - лишь бы перегрызть его бледное горло и вырвать лживую печень!

В своём безумии чужак оказался последователен, как священные шуты Народа - из тех, кто может пнуть старика и помочиться в чан с брагой.

Южане обрезали косы. Все, от уважаемого торговца и до младших сыновей! Больше того - они растрепали бороды и нацепили одежду наёмников Ленно, тех наёмников, что разорили Долину Курганов, а детей и стариков жгли прямо в хлебных амбарах!

- Клянусь, - я стиснул оголовье меча так сильно, что у меня заболели пальцы. - Я клянусь, что...

- Кейгот, - мою клятву прервала Ирга. - Выслушай меня.

Я даже не услышал, как она подошла ко мне. Из всех женщин, только у неё получалось ходить настолько тихо, что даже лучшие воины могли расслышать её шаги не каждый раз.

- Говори, женщина, - мой голос дрожал от ярости. - Но будь убедительна!

- Мать-Земля приняла наши души, - просто и буднично сказала она. - Совсем как в древних легендах. Вадим чужак, это правда, но я была им, а он - мной пред Матерью-Землёй. Он чужд настолько, что даже я не понимаю его поступков. Но ещё ни один его замысел не причинил зла Народу - и не причинит, пока он верит нам. Я бы не хотела, чтобы твои поспешные суждения и вызванные ими поступки оттолкнули его.

- Что он делает, этот чужак? - мне приходилось держаться изо всех сил. - Пока я вижу только позор всех, до кого у него получается дотянуться!

- Тогда у тебя что-то с глазами, Кейгот-Слепота, - отрезала Ирга, - потому что я вижу взятый форт и богатую добычу!

- Какой нам от неё прок, если к вечеру мы станем покойниками? - не выдержал я. - Он погубит нас всех своими безумными играми!

- Погубит, - согласилась Ирга. - Но вряд ли нас. Ты воевал, как было заведено, и ты храбрый воин, я знаю. Твой отец был храбрым воином, и его отец - и все, кого помнят легенды твоего рода. Но это не помогло. Настала пора меняться. Пойми это, пока не поздно. Я хотела бы видеть перед собой друга и соратника, а не обиженного врага.

Я взглянул на суматошную возню подчинённых безумца. Пушки, одну за другой, устанавливали под коновязью, в углу двора. Куда он собрался из них стрелять, в стену?

- Ты знаешь, что из всех, кто мог бы выстоять пред ликом Отца-Неба в день моей двадцать первой весны, твоё имя на совете назвали первым? - Слова женщины резанули меня больнее клинка. Несколько дней назад, услышь я такое, я сошёл бы с ума от радости.

Но сейчас?

- Я признаю, что был не прав, - глухо сказал я, - когда переживу этот вечер.

- Переживёшь, - Ирга усмехнулась, и показала на пушки. - Видишь? Их уже готовят к первому выстрелу. Мне говорили, что ты умён, Кейгот, неужели ты до сих пор не понял?

И тут я узнал, что же происходит, когда боги действительно хотят кого-то покарать. Они всего лишь дают понять, каким слепцом ты был до этого.

Вадим Колпаков, сапёр-любитель

В прямом бою мы вряд ли могли на что-то надеяться. Разумеется, в сто человек форт в открытом бою взять не получится ни у кого, но и осаждённым после такого не уйти. Оставалось только спешно придумать несколько гнусных трюков, и всерьёз озадачить местных жителей. В этой непростой игре у меня было несколько выгодных козырей.

Прежде всего - чутьё полукровок. Да, по словам Ирги, оно давало им возможность идти по следу кровных родичей не хуже гончей. Но как с их точки зрения выглядели события, что произошли вслед за нашим выходом к форту?

В таких ситуациях обычно верят самому привычному результату. Тому, например, что беглецы выскочили на форт, проиграли встречный бой, частью попали в плен, а частью разбежались.

Хороший повод злоупотребить этой ошибкой врага. Для большей убедительности я распорядился отослать полдюжины легкораненых сразу после боя. Каждому из них выдали по несколько самых быстрых наших лошадей. Хотя бы один-два наверняка проскочат - и донесут известия степнякам.

Осталось только дождаться результата. Ручей и пара колодцев, один во дворе и один в подвалах башни, гарантировали, что без воды мы тоже не останемся. Назначенный в завхозы Юрек Шеслав подтвердил, что местных запасов нам хватит на верных полгода. Форт строили для снабжения целой армии. Полурота стрелков, пусть даже и степняков, его запасам не грозила даже с поправкой на стремление интендантов сэкономить на количестве и ассортименте продуктов.

За любое разумное время такая дыра в блицкриге противника наверняка привлечёт грамотных командиров с нашей стороны баррикад. Труд гонцов наверняка окупится - даже с учётом временной потери воинов и лошадей.

До тех пор мне следовало дополнительно упрочить репутацию загадочного чужака из неведомых далей. Возможность победить в бою, который местные не считали даже приемлемым, желательно - с разгромным счётом, как раз тянула на такой подвиг.

Именно поэтому я стоял на плоской крыше центральной башни с монокуляром в руках и разглядывал колонну всадников. Преследователи неторопливо тянулись в расставленную ловушку.

Над воротами уже гудел рожок. Один из охранников Шеслава разбирался в местном сигнальном деле вполне достаточно, чтобы звучать убедительно. Ответное приветствие раздалось вовремя, и такое, как нужно. Колонна приняла нас за своих.

Заскрипели ворота. Обряженные в местную красно-белую форму охранники спешили продемонстрировать достойную по местным понятиям выучку. Закатное солнце играло на их надраенных шлемах и остриях пик.

Метких стрелков из числа степняков уложили плашмя у внешних стен форта, под бойницы на галерее. Сверху я видел их как на ладони. Почти двадцать воинов, у каждого - по два-три заряженных мушкета. Остальные распределили между людьми Шеслава. Степняков, которым не досталось нормального оружия, до поры загнали в основания башен. Как я успел заметить, с хорошим клинком те умели резать врага не хуже взбесившейся циркулярки. Внезапный удар по растерянному противнику имел все шансы на успех.

Но главную ставку я сделал на другое.

Шеренга выстроенных парадным строем охранников с мушкетами в руках и самый убедительный двойник покойного коменданта в его доспехах уже построились во дворе - и приветствовали колонну. Что важнее - они же ненавязчиво подталкивали её в нужную сторону.

Всех наших лошадей привязали к одной коновязи. Теперь гости форта вряд ли мучились выбором, куда им направиться, когда закроют ворота. Эти же лошади скрывали до поры четыре пушки, с заранее пристрелянными секторами обстрела, но про это гостям знать и вовсе не следовало.

- Внимание! - фальшивый комендант вскинул обнажённый меч к небу. Гулко стукнули друг об друга створки ворот. Сразу четверо людей задвинули на место тяжеленный, из целого бревна, засов.

Из сгрудившейся в толпу кучи всадников послышались приветственные крики. Незадачливые преследователи ещё не знали, что их ждёт. Несколько самых торопливых уже спешились и повели своих лошадей к свободной коновязи. От ворот быстро уходили в безопасную сторону последние наши люди.

Меч лже-коменданта сверкнул в янтарных лучах заходящего солнца и опустился вниз.

Двор заволокло вонючим пороховым дымом. Визг раненых лошадей заглушил даже истошный боевой клич степняков. Снопы картечи врубились прямо в толпу из четырёх пушек, а мгновением позже к ним присоединились импровизированные поражающие элементы двух мин.

Честно говоря, этим самоделкам я верил меньше всего. Два маленьких бочонка с порохом обмазали смолой, обмотали холстиной и щедро насыпали между слоями просмолённой ткани обычные мушкетные пули. Тяжелее всего оказалось найти хороший отражающий экран для этого импровизированного боеприпаса.

Толя-Спецназ, помнится, делился охотничьими рассказами, какую интересную штуку можно сделать из ведра гвоздей, крышки от канализационного люка и некоторого количества пластиковой рвачки с электродетонатором, но мне о таких высоких технологиях оставалось только мечтать. Бочонки пришлось размещать в углах между стеной и основанием башни. По той же причине - всего два.

Но и так вышло более чем убедительно. Тычок факелом в пороховую дорожку - и всё заработало в лучшем виде. Это бикфордов шнур горит, неторопливо и солидно, а порох - он вспыхивает. И чем примитивнее, тем быстрее. Любой местный справится.

Самодельные мины ударили в спину плотного строя - и закончили то, что начали пушки. Залпы степняков один за другим приходились в кровавую лужу, где бились в агонии раненые лошади, и кричали растерянные люди. Только немногие пытались хотя бы укрыться за трупами лошадей и менее везучими товарищами, но с крыши башни все они были у меня как на ладони.

Я даже магазин до конца отстрелять не успел. От подножия башен к разрозненным недобиткам добежали мечники. Степняки рубили на куски недобитых лошадей и раненых наёмников с равным ожесточением, а пленных не брали вовсе. Те растерялись настолько, что не могли даже толком сопротивляться.

Ненавистного степнякам полукровку я не смог и разглядеть - слишком быстро его тело выудили из-под трупов и разорвали на куски. Безголовый мешок дырявой плоти без рук и ног долго ещё таскали по двору и протыкали мечами. Кейгот-Сирота метался за ним в безумной пародии на пляску, обливался кровью, потрясал оружием над головой и выкрикивал нечленораздельные угрозы непонятно кому. Признаться, я слегка усомнился в его психическом здоровье.

Тяжёлый запах чувствовался даже на крыше башни. К моему искреннему изумлению, побоище оставило меня равнодушным. Даже запах крови, ранее вызывавший у меня тошноту, сейчас был просто лишь одним из многих - и только.

Наверное, часть личности Ирги, которая досталась мне почти неделю назад, всё же оказала своё воздействие. Дома я вряд ли смог так спокойно глядеть на безжалостное массовое побоище. Но этот мир снова доказал мне, что расслабляться пока рано. Первые же звуки песни за спиной вызвали у меня оторопь.

Ирга опять взялась за своё. Слова древнего языка, одно за другим, вспыхивали у меня в мозгу яркими фейерверками труднопостижимых образов. Руны древнего алфавита сплетались в загадочные фразы - и меняли как меня, так и мир вокруг.

Ослепительная вспышка выбросила меня далеко за пределы тела и привычной реальности, на бескрайнюю серую равнину под таким же выцветшим небом.

- Я привела своего избранника! - голос Ирги раскатился над равниной. - Он хитёр, силён, и разит врагов десятками без промаха. Тебе не отыскать лучшего спутника для меня! Пусть убитые им воины будут свидетельством всему сказанному!

Первое моё путешествие к духовным родственникам Ирги прошло куда сумбурней. Я почти не запомнил, что произошло до того, как наши с ней воспоминания плеснули в общую кастрюлю и хорошенько взболтали. Полагаю, Мать-Земля вообще натура творческая, и на такие мелочи, как порядок, не разменивается. А вот Отец-Небо его уважал куда больше.

Абсолютно беззвучная молния на миг соединила небо и землю. Оглушительный удар грома догнал её мгновением позже. Из-под земли, словно причудливые растения, потянулись к небу окровавленные пальцы. За моей спиной Ирга вновь нараспев произносила фразы на древнем языке богов.

Изуродованные картечью и пулями калеки один за другим склонялись предо мной ниц. Вспышки молний и раскаты грома сливались в ритмичный ответ словам Ирги.

В наступившей вслед за этим тишине я мог слышать лишь своё дыхание.

- Он спрашивает, - негромко сказала Ирга, - чего ты хочешь. Здесь и сейчас, Отец-Небо готов исполнить всё, что ты сочтёшь нужным. Это его подарок - тебе и мне, поскольку наши судьбы уже нельзя разделить.

Опаньки!

Приехали. Моисей, помнится, выбрал десяток открыток с автографами на религиозную тематику. Но у него хотя бы опыт был, а чего я, неубедительный агностик, мог попросить от бога - теперь, когда не только знал, что тот есть, но и стоял перед ним, признанный достойным?

Или не признанный?

Мой внутренний параноик вопил прямо-таки в голос. Да, на билет обратно домой это походило больше всего, но с куда большей вероятностью я превращался в дидактическое пособие для верующих. Того парня, который злостно сделал что-то неправильно. Вроде жителей Содома или многострадального Онана.

Соображать пришлось быстро.

- Ну же, - мысли одна другой глупее проносились у меня в голове. - Чего может попросить у бога местный воин? Праведный и достойный, по местным, чёрт возьми, понятиям?

В отдалении послышалось негромкое ворчание. Пока - всего лишь вежливый намёк, что божественное терпение не безгранично.

- Знаю! - озарение, как ему и положено, оказалось настолько же гениальным, насколько и простым. - Покажи мне земли Народа! Все, от края до края, так, чтобы я знал каждый их уголок, и никогда этого не забыл!

Джекпот.

Я успел ещё усмехнуться над тем, как же настоящие боги падки на примитивную лесть, прежде чем калейдоскоп образов захлестнул моё хрупкое сознание.

Ирга Убил Троих, свидетельница вознесения

Я знала, что Отец-Небо велик, но только сейчас поняла, насколько. Говорили, что простые смертные не всегда могут оставаться в ясном рассудке при виде божественного величия. До этого дня мне казалось, что это лишь преувеличение. Сейчас, когда Отец-Небо поднял меня рядом с Вадимом к небесным чертогам и пронёс над всей землёй Народа, я впервые поняла, насколько правы древние мудрецы.

Бескрайняя степь расстилалась под нами. Даже реки выглядели не более чем тонкими блестящими лентами на пёстрой ткани степного ковра. Зелёные островки лесов, квадратные лоскуты пашни вокруг хуторов беглецов с запада, редкие города южан в Поречье, уродливая глыба пограничной крепости дымарей, чёрные точки фортов и три лагеря вражеских армий в сердце земель Народа отсюда выглядели не более чем знаками на карте. Но стоило мне только задержать взгляд, и я начинала видеть их всё более отчётливо, до малейших деталей, так, что начинала болеть голова.

- И это все земли Народа? - в голосе Вадима прозвучало неподдельное разочарование. - Больше нет?

Его слова услышала и поняла не только я. К моему изумлению, в голосе Отца не прозвучало ни капли гнева. Только искреннее веселье.

- Тогда приди в степи детей моих, забывших Отца и Мать в погоне за мирским богатством, - буйство молний рождало слова ответа, руну за руной, - В леса дикарей, не знающих света, в земли томимых безвластьем пахарей и торгашей, в дом врагов народа моего - и возьми, сколько посчитаешь нужным!

Земля под нами раздалась в стороны. Бескрайняя тайга севера, горные перевалы и посёлки великого торгового пути, долина Рубинового Трона востока, столица Поречья на берегу Южного моря, Ленно, Качинь и другие пограничные города Пшездечи Дубовицкой на западе встали у меня перед глазами.

- Пять секунд, полёт нормальный, - хихикнул не к месту Вадим и широким жестом обвёл города на западе. - Эх, сюда бы нашу зенитную батарею! Как раз по двадцать килотонн любому этому курятнику за глаза хватит, а, Ирга?

- Да он спятил! - непонятные слова звучали как бред сумасшедшего. Я испугалась. Потерять Вадима сейчас? Что угодно, только не это! Земля послушно рванулась навстречу.

Вадим что-то возмущённо кричал, но я воспринимала только стремительно растущую чёрную точку форта, и две распластанных на крыше центральной башни фигуры.

- Гх-а-ак! - под спазматический хрип мужское тело выгнулось мостиком и приняло своего хозяина. Мгновением позже оковы плоти сомкнулись и на мне.

- Зачем? - возмущённо спросил Вадим, едва к нему вернулся дар внятной речи. - Ты что, испугалась, что ли?

- Да! - я не выдержала. - Я не хочу тебя потерять!

- Ну и дура, - Вадим недовольно потёр сведённую возвращением ногу. - Думаешь, твой небесный покровитель согласится повторить аттракцион, если мы убьём ещё пару сотен жадных придурков? Мне так почему-то не кажется!

- Мне тоже, - ответила я, хотя внутри всё горело - и я не могу сказать, от чего больше - возвращения или обиды. Неужели Вадим и правда не понимает, что я сделала это ради него?

- Ладно, - Вадим поднялся и протянул мне руку. - Идём.

- Куда? - я всё ещё не могла простить ему случайную обиду.

- В подвал, - зловеще усмехнулся Вадим. - Настало время задать нашим гостям парочку неприятных вопросов.

Вадим Колпаков, гражданин начальник

Мы, космодесант, вообще-то не летали никогда в жизни. Мы, в основном, другим не давали. Раньше нас и вовсе джедаями называли, но долго это прозвище не продержалось. В моём призыве о нём разве что я и знал, да и то лишь потому, что с мобильника в интернет ходил. Была у нас любовно выстраданная антенна в бункере, прямо на моём посту. Зоны приёма сигнала на территории части эта нелегальная штуковина, скажем так, несколько расширяла. Впрочем, у нас даже свой электрочайник был, чего уж там.

Высокие технологии. Это не бутылку водки через рассохшийся уплотнитель на гермозаслонке тунеллировать, не всякому по уму.

Сравнивать устроенное мне духовным покровителем Ирги кратковременное суборбитальное путешествие на божественной тяге и монотонную нудятину работы на станции космического слежения после такого не хотелось абсолютно. И так понятно, в чью пользу окажется сравнение.

Да и пожелание о крепкой памяти бог исполнил на все двести процентов. Я действительно помнил каждую мелочь из тех, что успел разглядеть за мгновения вне тела. Что самое интересное - не только их. Такое впечатление, что память у меня вообще стала заметно крепче. Переживу ближайшие несколько месяцев - обязательно поищу этому какое-нибудь применение.

Сейчас же меня куда больше интересовало, как идеально точная геофизическая карта у меня в голове может быть привязана к местным ориентирам. Да и небольшой курс политической географии тоже не помешал бы. А для этого следовало хотя бы немножко побеседовать с нашими пленниками.

Именно поэтому я, Ирга, Кейгот и несколько его подчинённых наслаждались крайне сомнительным комфортом подвала главной башни. Забранные решётками узкие окна едва пропускали свет. На улице они были вровень с землёй, тут - почти у самого потолка.

Я устроился на широкой резной лавке у стены. Мягкая кожаная спинка и удобные подушки неопровержимо свидетельствовали, что допрашивать пленных здесь любили. Не удивлюсь, если бывшие хозяева допросы любили куда больше, чем близкое общение с пленными девушками.

Правда, был у лавки маленький недостаток. Размер. Кейготу она подходила не больше, чем стульчик дошкольника. Обитатели форта вряд ли рассчитывали на степняков.

То есть, рассчитывали, местная дыба и похожий на пружинный матрас железный пыточный станок тому свидетельством, но эти сомнительные изделия понятие комфорта исключали полностью. Так что рослый вождь остался без сидячего места и недовольно расхаживал взад и вперёд у нас перед глазами.

- Совсем как тигр в зоопарке, - пробормотал я на русском.

- Что? - переспросила Ирга. Она-то мой язык теперь знала не хуже, чем я - её.

- Ничего, - к счастью, звук шагов и приглушённый звон кандалов избавили меня от необходимости пояснять шутку. - Пленников, говорю, ведут.

В помещение втолкнули наших пленных. Досталось их нам целых семеро, все, кто был. Расовый тип в их случае выделялся на глаз так же уверенно, как и у степняков. Дымари поголовно оказались склонными к полноте круглолицыми темноглазыми бородачами чуть ниже среднего роста. Двое из них так и зыркали по сторонам из-под кустистых бровей. Мускулатура и похожие на хорошую лопату мозолистые ладони выдавали, что эти двое часто и помногу работали на свежем воздухе. Остальные выглядели куда подавленней. Наетые задницы и столь же откормленные рожи лучше слов объясняли почему. Ничего, тяжелее кошелька и ложки эти чинуши явно в руках не держали.

С них-то я и начал.

- Имя! Фамилия! - мой палец упёрся в знакомого уже по несостоявшейся казни пузанчика в жалких обрывках некогда приличной одежды. - Род занятий! Отвечай, или я прикажу тебя расчленить!

За время отсидки бедолага явно успел немного повредиться рассудком. После близкого знакомства с Кейготом, моментального по местным понятиям расстрела целого эскадрона всадников, и последующего лазерного шоу Ирги это и не удивительно. Пленник негромко завыл, обмочился и попытался удрать.

Пара внятных ударов от конвоиров отправили его на место. Товарищи по несчастью опасливо дёрнулись и постарались отодвинуться подальше - как от зачумлённого. Взаимовыручкой среди них даже не пахло. Двое мастеровых всё так же внимательно следили за происходящим. На лице одного из них я заметил тень злорадной ухмылки.

- Так, - решил я. - Понятно. Будем работать иначе. Разведите их всех обратно по камерам. Сажайте отдельно, через одну-две, чтобы не могли переговариваться.

Лабиринт подвалов центральной башни такое вполне позволял. Тесные стойла-пеналы для пленников занимали чуть ли не всё пространство ниже уровня двора. Хоть роту приковывай. Работорговцы, что с них взять?

- А вот его, - я указал на злорадного мастерового, - я попрошу оставить.

Пленников увели. Голову они старались не поднимать и в сторону оставленного товарища не смотрели. Единственным исключением стал второй мастеровой, но рывок за цепь долго играть в гляделки ему не дал.

- Имя, фамилия, род занятий? - монотонной скороговоркой повторил я свой вопрос, когда мы остались одни. Насколько я разбираюсь в людях, с этим пленником играть в страшного кочевника смысла не было. Или расскажет что-то по-хорошему, или пойдёт обратно в камеру.

- Куздур Швертбагг, - сказал дымарь. - Подмастерье.

Я смерил дядьку оценивающим взглядом. Как-то не вязался его вид с названной профессией. На подмастерье куда больше походил его товарищ. У того и мускулатура пожиже, и вид как-то помоложе. Самое то в жопе цивилизованного мира лошадей подковывать и за оружием следить. Затем два кусочка загадки щёлкнули у меня в голове и сложились в новый вопрос.

- Род занятий до ссылки? - настолько же невозмутимо и буднично спросил я.

- Род занятий? - прежде, чем ответить, дядька смерил меня столь же пристальным и оценивающим взглядом, как и я его перед вопросом. - Оружейник.

- Формальная причина ссылки? - продолжил я.

- Недостаточная бдительность, - Куздур усмехнулся в бороду и ответил на ещё не заданный вопрос - Назначен виновным за чужую ошибку, если так понятнее.

- Пушку разорвало? - уже из чистого любопытства спросил я.

- И заказчиков тоже, - подтвердил Куздур. - А я живой остался - стало быть, виновен.

- Причина взрыва? - собеседника уже несло. Давно ему, видать, хотелось выговориться, но кто его такого стал бы слушать? Вот и пришлось мне изображать доброго следователя.

- Ошибка в расчётах, - Куздур попытался изобразить что-то руками, но ему помешали кандалы, - Заряд нельзя увеличивать бесконечно, даже при усилении ствола пушка на четыреста шагов стрелять не станет!

- А мушкет? - спросил я. - Нарезной, с усиленным зарядом?

- Бред! - мотнул бородой Куздур, - сто пятьдесят наверняка, двести - может быть, но четыреста? Не бывает!

- Вот и хорошо, - я усмехнулся, - что у вас такого не бывает. Потому что у меня - есть.

- Ну да, - фыркнул Куздур, - а ваш степной бог повелевает молниями!

- Я выпущу тебе кишки! - зарычал Кейгот и шагнул было вперёд, но я успел его задержать.

- Полегче, вождь, - сказал я, - Не бряцайте ножнами. Это всего лишь пленник, зачем нам торопиться?

Уж не знаю, чего при этих словах подумал Куздур, но вряд ли чего-то хорошее. Сдулся он прямо на глазах.

- Какие-нибудь пожелания? - со вполне убедительным безразличием в голосе спросил я.

- Убейте сразу, - мрачно сказал Куздур. - Я же вижу, кто здесь главный, чего вам стоит, а?

- И всё? - кажется, свою репутацию страшного вождя кочевников я слегка недооценил. - А если понаглее?

- Племянника отпустите, - сказал Куздур. - Ему долгий срок придумать не смогли, как ни старались. Последний год остался, и семья до сих пор на свободе. Не ломайте жизнь хотя бы ему.

- Думаешь, он дойдёт? - я неподдельно удивился. - По степи? Один? Пешком? Отсюда? Вот уж и впрямь забота о родственниках!

- И то правда, - невесело усмехнулся Куздур. - Тогда убейте двоих. Выкуп за нас всё равно давать некому. Знатной роднёй не вышли.

- А остальные, стало быть, вышли? - уточнил я.

- А то сам не видел? - спросил Куздур. - Младшие сыновья без военной службы высокие посты занимать не имеют права. Конечно, сюда настоящие богатые наследники вряд ли поедут, слишком опасно, да только и с этих по вашим понятиям взять получится изрядно.

- Вот, значит, как, - я задумался. - А выдайте нашему гостю в этом случае бумагу и чернила. Пусть расскажет, поимённо, кто у нас тут сидит, кому они родственники, сколько денег на его взгляд реально из них выжать, и чем эти самые родственники зарабатывают. Когда закончит - пусть напишет про все остальные форты, про кого знает. Пока будет писать - содержать и кормить нормально. И его родича тоже. Потом из выкупа дадим им десятую часть, и пусть идут, куда хотят, оба.

На этом интерес к допросу я потерял. Достаточно того, что моя бомба с выкупом сработала. Интерес в глазах у пленника возник самый неподдельный. Интересно, сколько я на самом деле только что ему пообещал?

Выяснять, что могут рассказать остальные, больше не имело смысла. Вот с документом на руках, когда ответы можно сверять - это всегда пожалуйста. Ну а пока меня ждали гостеприимные апартаменты коменданта, огромная, на всю стену, карта, и не меньших размеров кровать. Хочется надеяться - без сопутствующей живности.

- Остальные форты? - не выдержал по дороге из подвалов Кейгот. - Это серьёзно?

- Ты же слышал нашего пленника, - начал объяснять я. - У них попросту нет дальнобойного стрелкового оружия.

- И? - фыркнул вождь. - У нас тоже!

- Во-первых, это уже не так, - сказал я. - На трёх-четырёх сотнях шагов я даже в бою смогу попадать в силуэт хотя бы семь раз из десяти. Уверяю тебя, ни один раненый после моих пуль воевать уже не сможет. Это, во-первых.

- А во-вторых? - осторожно спросил вождь. Разумеется, он мне так до конца и не поверил, но предыдущие успехи наверняка заронили в его душу некоторые сомнения.

- Во-вторых, - я вытянул руку и начал загибать пальцы. - Стойкость фортов гарантируется тем, что в них пушки есть, а у степняков пушек нет. Это уже не так. Хороший залп картечью - и канониров попросту сдует. Заменять их в осаждённом форте некому. Когда любой, кто рискнёт появиться на стенах, получает картечину промеж глаз, форт простоит ровно столько времени, сколько понадобится, чтобы сломать ворота или подняться на стену. Помощь к нему попросту не успеет. Все наёмные армии застряли в глубине земель Народа. Послать весточку с гонцом или птицей можно лишь в какое-то известное место, но только не армии на марше. У нас же в окрестностях почти двести воинов, и некоторые из отрядов уже повстречали моих гонцов. А в фортах так и сидят пятьдесят-шестьдесят второсортных бойцов, искренне уверенных в собственной неприступности.

С каждым новым словом по лицу Кейгота медленно расплывался зловещий оскал.

- Иди за мной, вождь, - закончил я. - И ты сам будешь тем, кто возьмёт хотя бы один из этих фортов. Я научу тебя, ты научишь твоих воинов, а они - тех, кто придёт к нам, привлечённый славой наших дел. Настала пора воевать по-другому, и ты станешь первым, кто узнает как именно!

Ирга Убил Троих, помощница картографа

Вадим уже не раз меня удивлял. Его чуждый разум воспринимал мир совсем иначе. Даже со всей заимствованной у него памятью, я так и не могла понять, каким окажется его следующее решение.

Вот и сейчас он снова меня удивил. Карта на стене покоев коменданта до знакомства с ним выглядела настоящим шедевром, с любовно выписанными деревьями, животными, портретами жителей окрестных земель и многими другими прекрасными, в четыре цвета, миниатюрами. Но Вадим начал от руки, одноцветными чернилами, рисовать поверх неё кружки, чёрточки и корявые метки, совсем как остроухий дикарь из северных лесов.

- Мы здесь, - он ткнул в слегка подтёкший квадратик возле тонкой извилистой линии. - Это наш форт.

- Не похож, - честно сказала я. - Плохой рисунок, тут даже не видно, что у него есть башни.

- Ну, вот за что мне такое наказание? - Вадим тяжело вздохнул. - Послушай, Ирга, ты же была со мной, когда Отец показывал земли Народа. Вспомни, только честно, видела ты эти башни?

- Нет, - медленно сказала я. Теперь, когда Вадим напомнил мне об этом, я поняла, что на самом деле земля выглядит именно так, как он её нарисовал - несколько линий и точек, неправильной формы пятна вместо лесов и гор, извилистые ленты рек и кляксы озёр. Просто до этого я никогда ещё не видела свои земли по-настоящему, такими, как видит их Отец-небо.

- Так вот, - продолжил Вадим. - Это наш форт. К югу от него - Старая Башня. Между ней и фортом примерно двести пятьдесят раз по тысяче шагов. Пока что я не могу сказать более точно. В день мы проходили что-то между сорока и шестьюдесятью. Десять тысяч шагов на карте - такая вот маленькая полоска. Это понятно?

- Да, - согласилась я.

- Отлично, - Вадим дал мне в руки перо. - Тогда покажи мне, где находится Ухо Матери. Точное расстояние и направление. И любые другие места, где боги могут откликнуться на твой зов.

- Ухо матери, - я задумалась. - Если двигаться на закат от Старой Башни, а потом у Кривого Оврага повернуть на Седой Камень...

- Овраг, - Вадим отобрал у меня перо и изобразил на карте маленькую закорючку. - Такой? И камень тогда вот здесь? Большой такой булыжник, да?

- Ну, - я вновь попыталась увидеть земли такими, как их видит бог, и нерешительно обвела рукой часть карты. - Да. И тогда примерно тут окажутся три холма и каменный столб на рассветном кургане.

- Здесь? - Вадим поставил несколько точек на карте. - Вот холмы, вот курган с камнем. Так?

- Да, - подтвердила я.

- Отлично, - Вадим продолжил работать над картой. Перо так и летало. Штрих за штрихом, появлялись всё новые и новые знаки. Я пыталась разобраться, какой из них что значит, но получалось у меня плохо. Затем Вадим провёл извилистую ленту Пограничной Реки, и я всё поняла.

- Вот здесь, - я ткнула рукой в Змеиный Остров на знакомом изгибе реки. - Мать-Земля дарит своим дочерям лёгкие роды, а сок местных растений, если правильно его собрать, ещё несколько лет исцеляет даже самые безнадёжные гноящиеся раны.

- И от него, - Вадим провёл рукой по карте, - где-то тринадцать-пятнадцать дней верхом до этого вот разорённого посёлка, так?

- Да! - подтвердила я. Умом я понимала, что передо мной всего лишь карта - обычный кусок хорошей бумаги с несколькими чернильными отметками, но всё равно, то, что делал сейчас Вадим, казалось непостижимой магией.

- Тогда работаем дальше, - он макнул перо в чернильницу и снова принялся за карту. - Надеюсь, мы хотя бы к вечеру закончим. Утром будет много работы.

- Работаем, - согласилась я. Что-то подсказывало, что покоя мне до поздней ночи увидать не доведётся.

Так и вышло. Последние штрихи мы дорисовывали уже в темноте, при свечах. Сама не понимаю, как я не охрипла после бесконечных расспросов. Кто-то приносил нам еду, пока мы работали, но сейчас я не могла вспомнить ни кто это был, ни даже что мы ели, настолько меня поглотила карта. Лишь сейчас я заметила, что рука Вадима измазана чернилами, а голос устал от непрерывных вопросов.

- Ну вот, - он счёл, наконец, возможным закончить возню с картой. - Та ещё халтура, но для наших целей сойдёт. А теперь спать. Завтра придётся вставать ни свет ни заря.

- Погоди! - остановила я его. Внутри меня всё горело. Перед глазами проносились обрывки чужой памяти. Как же так сказать, чтобы он понял? У его женщин проблем с этим, кажется, вообще не было. Ни у одной. Не то, что у меня.

- Ну, что ещё? - недовольно спросил он. - Ещё что-то вспомнила? Давай завтра уже, а?

- Нет, - кажется, я покраснела, - Я, ну, у меня это...

- Что это? - не понял Вадим.

- Я всё! - отчаянно выпалила я.

- Погоди, - Вадим пристально взглянул на меня, - В каком смысле? В том, что я думаю?

- Да, - слова рвались наружу одно за другим, и я не могла их остановить. - Я знаю, что нам здесь негде совершить омовение и выпить дорогого вина, как этого всегда требуют ваши боги, и что здесь нет волшебного окна с куртизанками, чтобы научить меня тому, чего я не умею, и мягких кандалов с розовым мехом, чтобы скрепить брак так, как этого требует ваша богиня любви, но я могу сходить в подвалы башни и найти что-нибудь полегче, а мех взять можно у дяди Юрека и покрасить лошадиной кровью...

- Так, - Вадим прикоснулся к моим губам одним пальцем. - Ша. Тихо. Я не школьник уже, без окна разберёмся. И с кандалами тоже в другой раз как-нибудь. Только перестань уже меня смущать, ради богов!

И задул свечу.

Глава четвёртая

Вадим Колпаков, счастливый новобрачный

А может, и зря я от наручников отказался? Один знакомый мотострелок, Борька-Аквафор, которому повезло свои полтора года отслужить в пяти минутах пешком от московской Бауманки, рассказывал как-то, что к ним с той самой Бауманки перед экзаменами регулярно приходили такие экстремалки, что даже четверых парней от стресса избавиться не хватало. Шестеро - ещё куда ни шло. Желательно подряд. Ещё и еду приносили.

Он их, правда, сторонился в силу врождённого недоверия местам общего пользования, но многие не столь осмотрительные товарищи с удовольствием помогали девочкам избавиться от накопленного стресса.

Я в это не верил - и зря. Уж не знаю, чему ещё Ирга намеревалась учиться, но из моей памяти она выудила более чем достаточно. Что же до недостатка опыта - его с лихвой заменил темперамент.

К утру я оказался хоть и в крайне благостном, но донельзя усталом состоянии. Не совсем та форма, в которой стоит встречать окруженцев. Перед ними, чтоб их черти взяли, должен оказаться кто-то бодрый и суровый, как настоящий челябинский мужик, а не бледная немочь с кругами под глазами. Достаточно того, что я в их глазах и так выскочка-недомерок. Беженцы с запада на землях Народа обычно задерживались ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы добраться на юг, в Поречье. И я догадывался, почему. Тот же Кейгот мне до сих пор не простил, что я не три метра ростом и не метаю из глаз молнии, как положено герою.

Я осторожно, чтобы не разбудить Иргу, выбрался из капитально измятой кровати, тихонечко скользнул к рюкзаку и выудил из бокового кармашка плоскую фляжку с чернокотовкой.

На чём Котяра настаивал эту ядерную смесь, он так и не признался, но ей разве что мёртвого не получилось бы поднять. Вот и сейчас я отпил пару глотков, не успел даже толком одеться, и мой взгляд снова начал задерживаться на различных привлекательных выпуклостях обнажённого тела на кровати. Организм незамедлительно отреагировал на соблазнительную картину самым предательским образом.

- Не-не-не, - я торопливо оделся. - Хватит разврата.

Под окнами уже кипела работа. Во дворе форта разделывали конину. Божественное вмешательство любезно избавило нас от необходимости выискивать среди окровавленного мяса человечину. От перебитых во дворе всадников остались только помятые доспехи, рваная одежда, сломанное оружие и подпорченные картечью и лошадиной кровью припасы. И как раз их жалели больше всего.

Не удивительно, что практичный торговец решил слегка пополнить запасы наличного продовольствия. Думаю, сейчас Юрек Шеслав искренне жалел, что после картечного залпа шкуры не годятся даже на решето. У него в дело шло всё. Кости - и те обработали ножом и выложили на просушку. Наверняка хотели сделать из них клей, или ещё чего-нибудь в том же духе.

Бурная хозяйственная деятельность превратила форт в один большой, насквозь провонявший кровью и потрохами, разделочный цех. Выглядело это всё просто ужасно, воняло - ещё ужаснее. С этим следовало что-то делать, но сейчас у меня имелись занятия и поважнее.

- Кейгот! - я отыскал знакомый силуэт вождя среди полуобнажённых мясников и махнул рукой. - Эй, Кейгот! Надо поговорить!

Вождь прошёл через нагромождения сырого мяса и молча уставился на меня сверху вниз. По его груди стекали розовые капли. Работать наравне с остальными Кейгот зазорным не считал. Тем лучше.

- Сегодня к нам выйдут первые окруженцы, - сказал я. Два или три десятка, я не знаю, сколько у них раненых. Я хочу, чтобы ты взял их себе и научил стрелять не хуже, чем всех остальных.

- У них есть оружие для огневого боя? - вождь начал с главного вопроса.

- Не думаю, - разрушил я его надежды. - Рассчитывай только на те шестьдесят мушкетов, что у нас есть.

- Разлучать воина с оружием? - скептически поинтересовался Кейгот. - Дурная примета.

- Что поделать, - я вспомнил одну из самых древних военных шуток. - У нас тут как на войне: если стрелка убьют, мушкет возьмёт его товарищ.

- Так не делают! - возмутился Кейгот. - Оружие принадлежит старшему наследнику!

- Возможно, - спорить я не стал. - Но придётся. Я хочу, чтобы все, кто у нас есть, умели стрелять. Делить оружие между новичками и теми, кто уже есть, будешь ты сам - по лучшим стрелкам. Придумай, как сказать им об этом так, чтобы не обиделись.

- Если они будут знать, что получат оружие при дележе трофеев, - предложил вождь, - это не будет зазорным. Богатые воины часто ссужают молодых на войну, хотя и не для огневого боя.

- Значит, мы очень-очень богатые, - я обвёл рукой форт. - Посмотри вокруг, и скажи мне, сколько это стоит. Шеслав хотел продать своё оружие отцу Ирги, а вместо этого продал мне. Здесь, в кладовых, нашлось вполне достаточно, чтобы заплатить ему справедливую цену. Он не взял своё прямо сейчас лишь потому, что надеется получить больше, когда сможет двинуться в обратный путь без риска встретить разъезд мародёров. А пока - считай, что все мушкеты здесь мои. Возможно, потом ты найдёшь, кого наградить за доблесть личным оружием, но пока с этим торопиться не стоит.

- Я? - неподдельно удивился вождь.

- Ну а кто? - переспросил я. - Мы должны взять ещё как минимум два форта, обустроить и подготовить к бою пополнение, собрать войска и ударить до того, как нами заинтересуются всерьёз. Думаешь, у меня есть время делать всё это в одиночку? Нравится тебе, или нет, с этого момента я назначил тебя одним из командиров.

- Я поведу твоих воинов? - переспросил Кейгот. - Вместо тебя?

- Не вместо, - мотнул я головой. - Вместе. Мы не можем позволить остальным фортам понять, что происходит. Атаковать следует немедленно, как только у нас появятся войска. Первый форт нам придётся брать сообща, но потом я подготовлю достаточно пушкарей, чтобы у тебя появился боеспособный отряд не хуже нынешнего. Всё, чего ты добьёшься после этого, будет лишь твоей доблестью и лишь твоей ответственностью.

Кейгот недоверчиво смотрел на меня.

- Вы пытались воевать с армией, и проиграли, - объяснил я. - Не потому, что у вас недостаточно храбрости. Не потому, что у вас недостаточно воинов. Просто в столкновении двух армий всегда побеждает лучше организованная. Мне известно, как сделать подобную армию, но я не могу просто взять хороших командиров и воинов из ниоткуда. Их надо воспитать и научить.

- Я согласен, - впервые за последние несколько дней вождь совершенно искренне мне поклонился. - Всё будет, как ты сказал.

- Отлично, - кивнул я. - Задача у тебя есть, дальше работай сам. Вечером доложишь, что у тебя получится с новичками.

Главный армейский принцип сбоев не дал и сейчас. Не мешай подчинённому делать порученную работу, и одной головной болью станет меньше. К сожалению, впереди у меня была та работа, которую за меня вряд ли кто-либо сделал.

Или всё-таки сделал?

Я развернулся обратно к башне и спустился в подвал. Витош, как я и думал, сидел в небольшой каморке у дверей склада и перебирал здоровой рукой исчерканные листки записей местного завхоза. Отец здраво рассудил, что если сын временно больше ни к чему не годится, то ему документы и разбирать. Умение разбирать отвратительный почерк из одних завитушек, похоже, входило тут в обязательные навыки хорошего торговца.

- Мне пленник нужен, - сказал я. - Который здешний кузнец.

- Младший? - уточнил Витош.

- Он самый, - подтвердил я. - Старший пускай работает пока. Всегда полезно знать, какую семью мы держим за яйца наследника.

- Идём, - Витош снял ржавое кольцо с ключами с гвоздя на стене.

Моё пожелание насчёт приличных условий выполнили. Куздур сидел в относительном комфорте, почти у самого входа. У него в камере даже было узенькое слуховое окно, пусть и забранное толстыми ржавыми прутьями.

Его племянник сидел парой камер дальше. Выглядел он крайне уныло, что и не удивительно. Любая вероятная судьба для него сейчас выглядела на редкость неаппетитно.

- Ага, этот, - сказал я Витошу. - Открывай.

Пленник встрепенулся и настороженно посмотрел в сторону двери. Надеюсь, отсутствие рядом с нами парочки страшных кочевников свою роль сыграло.

- Я тут подумал, - начал я, - раз уж твой дядя на меня работает, нечего тебе сидеть без дела. Ты же кузнец, верно?

- Кузнец, - два чёрных глаза блеснули из-под густых бровей. - Но дядя Куздур гораздо лучше.

- Наверняка, - спорить я не стал. - Но его нынешняя работа мне куда важнее, так что за честь семьи отвечать придётся тебе.

- Если дядя и правда в порядке, - особо доверять словам пленник не спешил.

- А тут по дороге, - я ухмыльнулся. - Сам увидишь. Долгого разговора не обещаю, а пара слов у вас будет. И представься уже, наконец!

- Азик Латрукк, - он встал. - Но знакомство подразумевает взаимность.

- Вадим Колпаков, - я назвался в ответ.

- Ва'Дим, - Азик разбил имя на два слога, на манер степняков. - Или Вадим?

- Как тебе удобнее, - я улыбнулся. - Не думаю, что моё имя такое уж распространённое в здешних краях.

Азик взглянул на меня ещё раз, уже куда пристальнее. Теперь я видел, как его взгляд задерживается на стволе дробовика у меня за спиной, кармашках с барахлом, пластиковом футляре монокуляра на груди, камуфляже и армейских ботинках.

- Кто ты? - спросил, наконец, он.

- Работодатель, - меньше всего мне хотелось читать ему лекцию, откуда и как я тут взялся. - Идём. Не заставляй своего уважаемого дядю отрабатывать свободу за двоих.

Азик послушно вышел из камеры.

- Думаю, это всё, - сказал я младшему Шеславу. - Дальше мы сами. Разве что мне понадобятся двое носильщиков, распорядись, чтобы кто-нибудь пришёл.

- Точно? - спросил Витош. - Я уже не могу бумаги разбирать, устал от них ужасно!

- Ну, пыточная не заперта, а ты с одной здоровой рукой помогать всё равно толком не сможешь, - при упоминании пыточной Азик заметно дёрнулся, но всё же пошёл дальше по коридору.

- Не заперта, - вздохнул купеческий сын. - Хорошо, я позову кого-нибудь.

Возможность сделать что-то руками привлекала его куда больше работы с бумагами. Только союзника в моём лице Витош искал зря. Было у меня подозрение, что умельцев помахать мечом здесь куда больше, чем грамотных людей, знакомых с делопроизводством. Никакой иной работы ему ближайший месяц не светило даже по выздоровлению.

Едва мы оказались возле камеры у двери, Азик бросился к решётке и возбуждённо залопотал Куздуру что-то на родном наречии. Звучало это примерно как мешок с гравием в стиральной машинке. Быр-быр-быр, небольшая пауза, и снова, как из пулемёта, гыр-гыр-гыр. Этого следовало ожидать, но хотел бы я знать, о чём они там разговаривают!

- Эй, - я вежливо напомнил о своём присутствии. - Если не затруднит, общайтесь на языке, который я понимаю.

- Мой племянник, - ответил Куздур за своего родственника, - утверждает, что его ведут прямиком в пыточную.

- Работать, - уточнил я. - Мне станки разбирать не по чину как-то уже.

Дядя обменялся парой грохочущих фраз с племянником. Тот явно хотел что-то возразить, но выходило неубедительно. Догадаться, о чём именно шёл разговор, оказалось не очень сложно.

- Я могу отпустить вас прямо сейчас, - при этих словах оба пленника приумолкли. - Едва Куздур закончит свою работу. Но у вас получится уйти до первого одержимого местью степняка.

- Я и не думал о побеге! - Азик на удивление искренне возмутился.

- Ты о нём говорил, - усмехнулся в бороду Куздур. - Азик, поверь моему опыту, есть время, чтобы врать, и есть время, чтобы работать. Сейчас время работать.

Племянник сдулся и молча последовал за мной в пыточную. Блестящий многочисленными винтами станок его буквально загипнотизировал. В дверях Азик нерешительно замер, и мне пришлось его слегка подтолкнуть. Бедолага едва ли не телепортировался в центр комнаты от испуга.

- Спокойнее, - я подошёл к пыточному станку и хлопнул по холодному железу. - Мы здесь, чтобы работать. Я хочу, чтобы ты отсоединил эту вот штуковину, а потом, вот здесь, прикрепил хороший прочный брус.

В нашем цеху мне порой доводилось объяснять детали технического процесса на языке жестов, но там публика всё же отличалась несколько большей догадливостью. Азик моего замысла с первого раза не понял.

- Он же тогда работать не будет, - скептически произнёс он. - Заклинит костедробилку, а сверло так и вовсе придётся убрать.

- Мне не нужна костедробилка, - терпеливо начал объяснять я. - Вот рама. Здесь у неё винты. А здесь - ты прикрепишь брус показанного мной размера. Лишнее всё уберёшь. Понял?

- Но, - Азик так и сяк вертел моё задание в голове, - зачем?

- Ты видел когда-нибудь здешний пушечный лафет? - ответил я вопросом на вопрос. - Ну, знаешь, такая колода и несколько сменных клиньев?

- Конечно, - Азик искренне возмутился.

- Тогда подумай, насколько быстрее и проще наводить пушку в цель этими винтами, - я указал на фигурные рукоятки под рамой пыточного станка. - Два-три оборота, и она смотрит куда надо.

Азик потрясённо выдохнул какое-то замысловатое ругательство на своём грохочущем языке.

- Простые технические решения всегда кажутся такими неожиданными, правда? - изумление Азика вызывало у меня искреннее веселье. - Работай, мастер. Я жду как минимум два станка, так быстро, как только у тебя получится.

В дверях пыточной показались двое полуголых степняков. Младший Шеслав утащил их прямо с разделки, так что с кровавыми разводами по всему телу они выглядели на редкость уместно для пыточной.

- Тащите эту железяку в сторону кузницы, - я указал им на всё ещё неподвижного Азика и пыточный станок. - Там Азик сделает из неё пушечный лафет. Всё это время он может приказывать всё, что хочет. Скажет качать меха, будете качать, скажет гнуть железки - будете гнуть. Что ему делать, я уже объяснил. Еду вам принесут. Всё понятно?

Степняки переглянулись и невесело подтвердили, что всё поняли. Думаю, от пререканий их удержал только мой авторитет. С их точки зрения, такой пленник годился исключительно для зрелищной казни.

- Вы передумаете, когда увидите, как эта штука работает, - пообещал я. - Такого здесь ещё не было, и, я надеюсь, долго ещё не будет.

Ощущение стремительно утекающего времени давило на психику. Да, меня хотя бы слушались, но сделать предстояло слишком уж многое и слишком быстро. Нельзя прыгнуть из технологий шестнадцатого века сразу в конец восемнадцатого лишь потому, что мне этого хочется.

Но придётся.

Выстрел снаружи нарушил мои невесёлые размышления. За ним последовали крики, невнятный шум, и пара новых выстрелов. Я кинулся наружу.

- Открывай ворота! - крик раздался откуда-то сверху, от стрелковой галереи. - Уйдут же!

Знакомый голос. Кейгота вообще сложно перепутать. Выскочил я как раз вовремя, чтобы увидеть, как он запрыгнул на лошадь и выскочил через полуоткрытые ворота.

- Что за суета? - выпалил я прямо в лицо первому встречному.

- Гонцов спугнули, - раздосадованный дядька в форме наёмника сплюнул в сторону. - От форта кровью пахнет, они даже сигналам не поверили.

- Да чтоб его! - я бросился к воротам. - Этого мне только и не хватало!

Кейгот Сирота, разъярённый преследователь

Полукровки! Гнусное отродье шлюх, слишком трусливых, чтобы перегрызть себе вены! Я не знал никого, достойного большей ненависти. Даже проклятые дымари хотя бы оставались чужими. А предатели, цепные падальщики западных потворов, заслуживали только мучительной смерти.

Но почему, за какие заслуги боги даровали полукровкам такое чутьё? Гонцы ехали к форту, все трое, но именно полукровка забеспокоился первым. Я видел, как он поднял руку, и, начал что-то говорить спутникам. Наёмники Ленно прекрасные бойцы, но в степи они слепы, как новорожденные котята. Правильный сигнал рожка лишил их бдительности, но полукровка вновь заронил подозрение в сердца наёмников.

Мушкет будто сам по себе оказался в моих руках. На такое расстояние может стрелять лишь оружие проклятого чужака, но моя ненависть и обида за всех погибших соплеменников укрепили руку, и послали безжалостную пулю точно в цель. Полукровка упал бездыханным.

- Открывай ворота! - скрываться больше не имело смысла. - Уйдут же!

Ещё два безрезультатных выстрела над головой, и моя лошадь уже неслась по настилу моста. Другим стрелкам не досталось и тени моей удачи. Оба всадника стремительно удирали прочь, нахлёстывая лошадей. Оставалось лишь надеяться, что моя Звёздочка выносливее.

За спиной часто, выстрел за выстрелом, загрохотал дробовик. Всего лишь дробовик. Я видел, как раньше он смёл во дворе форта целый строй наёмников, будто гигантской метлой, но сейчас даже все таланты чужака не могли помочь ему попасть на таком расстоянии. А своё дальнобойное ружьё этот недоумок где-то забыл!

Гнедая одного из беглецов дёрнулась и гневно завизжала, но тут же прибавила в прыти вдвое. Одиночная дробина могла её разве что ужалить. Даже те, кому не повезло угодить под картечь дымарей на таком расстоянии, просто выковыривали её из неглубоких ранок после боя - и только.

Форт остался позади. Для меня исчезло всё, кроме двух беглецов. Те отчаянно пришпоривали лошадей, но моей вороной трёхлетке проигрывали. Шаг за шагом, одно мгновение за другим, Звёздочка настигала беглецов. Из всех моих лошадей я ценил её больше всего. Две недели горячки от стрелы в спину больше не казались чересчур дорогой ценой за такую лошадь.

Ещё немного, и я смог бы попасть ножом в любого из беглецов. Но те не собирались молча сдаваться. Блеснул полированными стволами пистоль. Один из беглецов кинулся навстречу мне. С такого расстояния не промазала бы и беременная старуха.

Я дёрнул поводья, и преданная мной Звёздочка вздрогнула, когда ей прямо в грудь ударили две пули. Я спрыгнул за мгновение до того, как она упала, и метнул нож в гнедую стрелка.

Она яростно завизжала и встала на дыбы. Всадник не удержался в седле. Я выхватил меч и бросился к нему. Раненая лошадь бросила его на произвол судьбы.

Удар за ударом я бил в оглушённого труса. Сейчас, без своего пистолета, он даже не мог толком защититься. Мои удары сломали его руку, будто сухую ветку. Даже широкий металлический наруч оказался бесполезен.

Меч окрасился кровью, но я продолжал бить, исторгая крик за криком из всё ещё живого тела.

Второй беглец скрылся, и догнать его не получилось бы ни у кого, но этот - получил сполна.

- Я не мешаю? - знакомый до ненависти голос вернул мне разум. Ну почему, за какие заслуги боги дали Вадиму язык народа? Клянусь, говори он с акцентом, как и подобает чужаку, я бы ненавидел его вдвое меньше!

- Нет, - я выпрямился и обтёр меч о траву. - Я уже закончил.

Вадим сидел на прекрасном вороном жеребце, из тех, что достались ему от Ирги, когда он помогал ей сбежать.

- Ты сидишь в седле как беременная старуха, - я в очередной раз пожалел, что лучшие кони всегда попадают в руки совсем не тем, кому следовало бы, и не сдержался. В моём стаде такой жеребец стал бы главным украшением на долгие годы.

- Ирга тоже мне это говорила, - равнодушно подтвердил Вадим. - Что поделать, у всех свои недостатки. Второй ушёл?

- Да, - мрачно подтвердил я и нагнулся за сбруей. Пока я добивал беглеца, Звёздочка перестала дышать.

- Скажи мне, чужак, - я медленно снимал детали сбруи, одну за другой, - почему они, продавшись как шлюхи, ведут себя как воины? Почему этот змеиный выкидыш зная, что может погибнуть, развернул свою лошадь? Почему?

- А бог его знает, - Вадим подвёл своего жеребца поближе. - Возможно, слишком ценил репутацию наёмников. Возможно, твои соплеменники убили кого-то из его друзей или семьи. Возможно, этот человек ценил жизнь своих товарищей больше собственной. Решай сам, какой ответ больше тебе по душе. Я же могу сказать лишь одно.

- Что? - я увязал седло и поводья в один тюк с остальной сбруей, и выпрямился. - Что ты можешь сказать?

- Идём, вождь, - он протянул мне руку. - Тебе ещё предстоит встретить наше пополнение. Встретить - и научить их быть хотя бы вполовину такими отчаянными и умелыми воинами, как этот наёмник.

Всю дорогу обратно до форта мы проехали молча.

Ирга Убил Троих, засоня

- Ирга, ты же лучшим солдатом в роте могла быть! - подполковник Раков недовольно прохаживался взад и вперёд у меня перед глазами. - Сиськи почти четвёртый размер, физподготовка - жеребца на полном ходу отымеешь, а дисциплина - ни к чёрту!

Я старательно ела глазами начальство.

- Вот скажи мне, - Раков остановился и наставил палец куда-то в район моей груди, - зачем ты украла чайник из канцелярии, а?

- Та-ащ подполковник, ну вы же сами знаете, - неубедительное оправдание Раков оборвал на полуслове.

- Продали Родину, - прорычал он. - Развалили армию! Как ни пополнение - то не может фланец от вентиля отличить, а то на развод выходит с нечищеной бляхой и в чёрных очках!

Выходит. А что поделать, если солнце прямо в глаза лупит? Они-то у меня пока не казённые.

- А кровать? - гневный рык подполковника затмил бы даже степного тигра. - Кто полночи кроватью скрипел, а? Вся казарма уснуть не могла, с этого вашего марта в июле месяце! У кого дежурство на объекте неделями длится, неужели так сложно за гермодверью всласть натрахаться?

- Кровать! - я с ужасом вспомнила скрип резной спинки. - Всё-таки услышали!

- Я вот сейчас тебя как выведу прямо в чистое поле, - в руке у Ракова будто из ниоткуда возник огромный пистолет, - да как расстреляю там у стенки перед строем, чтобы на всю жизнь запомнила!

Я только хотела сказать что-то в своё оправдание, но пистолет оглушительно выстрелил мне прямо в лицо. А потом ещё раз. И ещё. И ещё.

Я проснулась.

Под окном часто и вразнобой лупили мушкеты. Я и не думала, что этот звук может оказаться настолько противным - хуже криков погонщиков, когда те рано утром поднимают стадо. Недовольная ругань Кейгота свидетельствовала, что вождь принимает в этом занятии самое деятельное участие. Даже звонкие удары металла по металлу не могли его перебить.

Липкие объятия чужих бредовых воспоминаний растаяли как дым. Я потянулась и села в кровати. Рубашка нашлась там, где я вчера её бросила - на массивной резной спинке из красного дуба.

- И ничего она не скрипела, - пробормотала я. - Нормальная спинка. Прочная.

Внизу снова грохнул нестройный залп.

Кейгот учил стрелять кого-то из своих дальних родичей. На таком расстоянии мелкие детали украшений не видны, так что я не поняла, кого именно.

Стреляли они в прислонённые к стене мишени. Если верить свинцовым отметинам на чёрном камне - довольно плохо. Возле кузни я с удивлением заметила бородатого дымаря в сером рабочем фартуке. Он активно размахивал куском гнутого железа в половину своего роста, и что-то недовольно выговаривал четверым степнякам. Для этого ему приходилось чуть ли не подпрыгивать, но его собеседники выглядели как нашкодившие юнцы на ковре у хана. Чуть в стороне от кузни стоял один из фургонов дяди Шеслава, почему-то без верха, но с разлапистой металлической конструкцией вместо задней лавки.

В довершение всего, несколько женщин с мётлами и вёдрами деловито убирали розовые лужи во дворе. Выглядели эти лужи так, будто здесь кого-то несколько часов подряд резали на куски.

Я ущипнула себя за бедро. Вопреки ожиданиям, так и не проснулась. Вся эта дикая работа действительно происходила наяву. Дымарь командовал степняками, неспособный к спокойному общению Кейгот старательно учил новичков, женщины смывали кровь, а на фургоне Шеслава стоял кусок пыточного станка с приделанной к нему перекошенной набекрень пушкой.

- Доброе утро, - голос Вадима за спиной вернул меня к жизни. - Ты б оделась всё-таки, сюда через несколько минут Шеславы придут, зачем их лишний раз голой задницей смущать? Юрек наверняка уже всё повидал, а вот младшему ни к чему пока отвлекаться.

- Ой, - только после этих слов я вспомнила, что так и держу в руках свою рубашку.

- Я там с женщинами поговорил, из новых гостей, - добавил Вадим, пока я торопливо одевалась. - Обещали тебе что-нибудь пошить из местных тряпок, но я не знаю, насколько подойдёт. Сказали, вечером придут знакомиться. Пока что - слишком заняты кониной.

Такого подарка я от него и вовсе не ожидала. В моём представлении вождь мог заниматься войной или торговлей, но только не подобными женскими делами. Впрочем, ни одно из моих представлений не переживало участия Вадима.

- Сколько людей пришло? - спросила я, чтобы не выдать смущения.

- Около сорока боеспособных, если раненые действительно смогут воевать через неделю, - Вадим, если что-то и заметил, то не выдал. - Три десятка женщин и родственников. Думаю, с обороной форта после некоторых тренировок они справятся. Кейгот проследит.

- Кейгот, - задумчиво повторила я. - Как ты сумел его этому научить? Молодые воины чаще умеют лишь показывать свою доблесть. Учить других - удел старших.

- Он вождь рода, куда уж старше? - ответил Вадим. - Ну, того, что уцелело. И потом, сегодня у Кейгота перед глазами оказался вполне убедительный пример чужой доблести. Полагаю, этого ему хватит на пару недель работы, а там, или втянется, или отыщу на его место кого-нибудь получше.

- Чужой? - переспросила я. - Разведчики дымарей?

- Скорей курьеры, - ответил Вадим. - К сожалению, писем у них так и не отыскали. Кейгот убил двоих, третий ушёл. Дней пять он будет гнать к ближайшему форту, ещё неделю добавим на рассылку гонцов соседям, и только после этого до врагов дойдёт, что их маленькая победоносная война дала сбой.

- Маленькая? - в дверях появились оба Шеслава. - Витош нашёл бумаги, в которых говорится о семи тысячах бойцов и обслуги.

- Маленькая, - подтвердил Вадим. - Тем более что ни одна из армий в срок вернуться не успеет. Смотрите!

Он указал на карту.

- Сейчас их войско разделилась на три части. Северную, центральную и южную армии, тысячи по две каждая. Все три занимаются грабежом где-то здесь, в двух-трёх неделях пути от самого ближнего к ним форта, - Вадим обрисовал рукой довольно большую территорию ближе к юго-восточному обрезу карты. - Любой гонец должен их как-то найти. Допустим, это полукровка, и он может чуять, куда едет. Допустим. Это всё равно три недели в одну сторону. Даже в том случае, если к нему прислушаются, и развернут армии, это ещё три-четыре недели в лучшем для них случае. Итого, почти два месяца.

Шеславы переглянулись.

- В то же время, у нас больше сотни бойцов уже сейчас, - Вадим хлопнул по карте возле отметки нашего форта, - и примерно двести пятьдесят или триста на конец этой недели. Как, по-вашему, если пушки врага не смогут вести огонь, а стены окажутся зачищены от арбалетчиков, сколько продержится их форт?

- Ровно столько, - уверенно произнёс младший Шеслав, - сколько понадобится нашим степнякам, чтобы взбежать наверх по верёвкам.

- Именно, - подтвердил Вадим. - Поэтому в конце этой недели мы оставляем раненых, женщин и детей охранять форт, а сами выступаем сюда, - он указал на один из двух северных фортов. - И перерубаем им снабжение окончательно. Конные патрули между этими двумя фортами парализуют любое мелкое снабжение противника и вовремя заметят крупный отряд. А мы тем временем, займёмся остальными фортами.

- Пока всё понятно, - сказал дядя Юрек, - но причём здесь мы? Может, стоит рассказывать это всё предводителям степных отрядов?

- Дело в том, - пояснил Вадим, - что у меня крайне мало предводителей отрядов. Я. Кейгот. И вы.

- Мы? - торговец неподдельно удивился.

- Поскреби торговца, и отыщешь бандита, - Вадим ответил незнакомой пословицей. - Я видел, как действуют ваши люди. Если бы югу не был нужен буфер между ним и западом, вы бы тоже грабили степняков. Не лично вы, но других желающих отыскалось бы вполне достаточно. Так ведь?

Младший Шеслав смущённо покосился в мою сторону. Это взгляд сказал мне куда больше, чем любые слова. Наших лошадей всегда ценили на юге - и далеко не всех из них покупали.

- Такие дела, - Вадим улыбнулся. - Ну что, возьмётесь повести мои войска наравне со мной? Скажем, за двадцатую часть от всей добычи. Которую, замечу, вам же и считать.

- Мы согласны, - Юрек ответил за двоих, без колебаний.

- Наверное, полагалось бы поторговаться, - извинился Вадим, - но у меня просто нет времени. Нужно успеть за неделю всё то, что в нормальных обстоятельствах делают годами.

- Отложи на осень, - предложил Шеслав. - Когда тебе придётся закупать у нас оружие.

- Похоже, я только что сделал большую ошибку, - Вадим притворно вздохнул.

- И ещё какую, - подтвердил дядя Юрек. - Я же буду знать, сколько у тебя денег.

- Ладно, - Вадим усмехнулся. - Как-нибудь сочтёмся. Всё ж не чужие. Можешь уже сейчас подумать, как проще выкупить парочку литейных мастерских и какого-нибудь оружейника. Квалификация не важна, я всё равно буду их переучивать. Если переживём этот год, нам больше не потребуется воевать, чтобы разбогатеть.

В этот момент я поняла, что Вадим не просто верил сказанному. Он знал. Точно знал, что всё так и будет - если сейчас у нас получится всё задуманное.

Вадим Колпаков, снайпер

Для того чтобы перевернуть военное дело вверх тормашками, разумеется, мало двух стволов и нескольких сотен патронов. Если честно, этого мало даже чтобы толком сохранить жизнь. А вот у личной армии в этом вопросе неоспоримое преимущество.

Ставка на тренировки себя оправдала полностью. Чёрт побери, если бы мне дома так смотрели в рот, а потом из кожи вон лезли бы, чтобы оправдать, мы бы продукцией завода уже давно половину Европы завалили.

Хотелось верить, что ребята смогли без меня пустить линию. Я же и в отпуск этот дурацкий всего на две недели ехал. Начальство боевым прошлым тряхнуло - отправило меня отдыхать под страхом продления отпуска по неделе за каждый аргумент против. Та разновидность коварства, что можно ждать лишь от бывшего ветерана горячих точек с иконостасом в половину груди. Правда, на внутренней стороне мундира, но это уже совсем другая история.

Знал бы полковник, что за отпуск у меня получится, наверняка бы сам поехал. Наличествовало у него до сих пор неизжитое стремление добро причинять. Вместо этого я получил внеочередное повышение в должности. От инженера-технолога до полевого командира банды в двести с лишним воинов. С крайне исполнительными подчинёнными, а также жуткой нехваткой всего подряд, от личного оружия до банальной туалетной бумаги. Хорошо ещё, пару "кикимор" - одну мне и одну Ирге женщины пошили без вопросов, хотя и не понимали, зачем кому-то может понадобиться настолько причудливая одежда.

По самым популярным слухам уверенно лидировала версия о свадебном наряде для отпугивания злых духов. Кейгота чуть кондрашка не хватила, когда он меня первый раз в этом всём увидел. Точнее, не увидел. Даже Ирга с монокуляром на двухстах метрах отыскала меня с трёх раз на четвёртый, да и то потому, что как-то чуяла, где я. Лишние вопросы у вождя после такого исчезли полностью.

К тому времени у нас в распоряжении находились почти две сотни его соплеменников, более-менее готовых к совместным действиям. Из них почти сотня умела стрелять прекрасно, и ещё полсотни - хотя бы посредственно. Их боеспособность ограничивал только дефицит оружия.

Мушкетов не хватало даже самым лучшим стрелкам. Отправь я Шеславов обратно к южанам, новую партию ждать следовало на исходе лета, и это при условии, что деньги у купцов уже на руках.

Только вот с деньгами вышло не сильно лучше, чем с оружием. В фортах держали что-то вроде кассы, платить мелким отрядам работорговцев, но рабы в этих краях покупались дёшево. Захваченного нами сундучка едва хватило, чтобы честно заплатить Юреку за реквизированные у него мушкеты. Для прокорма же всех будущих военных действий пришлось вернуться к самому древнему из всех путей капитализма - бандитским набегам и грабежам.

Именно поэтому я лежал в обнимку с карабином на расстеленной поверх степной травы пенке и выцеливал орудийную площадку форта.

Заметили нас там уже давно, просто не хотели тратить порох и арбалетные болты раньше времени. Я тоже не торопился. Когда ты сам - единственная серьёзная огневая поддержка всей армии, полчаса на подготовку лишними не бывают.

- Право семь, - негромко сказала Ирга. - Арбалетчик и мушкетёр за щербатым зубцом.

- Щербатый зубец, - я провёл меткой прицела вдоль стены. - Вижу. Ты почувствуешь, когда они решат высунуться?

- На таком расстоянии, - Ирга оскалила клыки в хищной ухмылке, - я почувствую, даже когда они решат обосраться.

Неаппетитное сравнение. Самое то для неаппетитной работы впереди. Я снова провёл стволом от правой башни к левой и обратно. Форт отсюда просматривался идеально. Солнце в спину гарантировало, что проблемы с меткостью если даже и появятся, то не у меня. Интересно, какая светлая голова додумалась так построить ворота?

- Ну что же, - я проверил карабин и глубоко вздохнул. - Сигналь. Начинаем.

Отрывистый звук рожка пронёся над боевыми порядками. Конница степняков пришла в движение. Фургоны с двумя пушками двинулись наравне с ней.

- Левая башня, канонир, - спокойно произнесла Ирга. В плечо толкнула отдача. Невысокий бородач неловко завалился набок рядом с пушкой.

- Ворота, право два, - в прицеле мелькнул силуэт арбалетчика и тут же исчез. Моя пуля вошла наёмнику точно в блестящий шлем. От пуль на крупную дичь он защищал не лучше консервной банки. Тем временем, Ирга уже засекла новые цели.

- Правая башня, трое, - в прицеле три фигуры около деревянной колоды с картечницей выглядели просто игрушечными. Несколько толчков приклада в плечо, и они упали.

- Лево пять, балка, - новые команды звучали без малейших перерывов. Я успел заметить, как завалился очередной силуэт, и тут же повёл стволом дальше, повинуясь указаниям Ирги. В левой башне снова пытались хотя бы нацелить пушку.

Остаток магазина ушёл по канонирам. Пока я перезаряжался, выстрелить они всё-таки успели, но в пустоту. Ни о какой прицельной стрельбе речь уже ни шла. Да и с перезарядкой возникли проблемы. Утащить пушку в укрытие смогли, а вот чтобы вытолкать её перезаряженной обратно идиотов уже не хватало. Единственный, кто нашёл смелости на такой поступок, так и остался лежать рядом с пушкой.

В правой башне добровольцев продолжать огонь и вовсе не отыскалось. Я успел расстрелять ещё половину магазина в стрелков на стенах, и тут, наконец-то в дело вступила моя артиллерия. Оба фургона и стрелки доехали на позиции.

Перед битвой я битую неделю гонял канониров лично, пока не убедился, что рослые степняки могут не только выдернуть фургон с пушкой из грязи вручную, если он там вдруг застрянет, но и знают каждый винт, каждую заклёпку, переделанного Азиком станка. Оба залпа вдоль стрелковой галереи легли совсем как неделю тому назад по выставленным на те же позиции соломенным чучелам в нашем форте.

Пушечная картечь обладала крайне занятным воздействием на психику. Я сомневался, что залп реально задел хотя бы с полдесятка человек, но желание высовываться две жалких пушчонки отбили моментально. Здесь, где отродясь не видали пулемётов, гудение картечи над головой пугало не хуже миномётного обстрела. Я же продолжал методично бить всех, кто рисковал высунуться из-за укреплений.

Над полем боя раскатился новый сигнал. В дело вступили стрелки. Огневое прикрытие всё же позволило им добраться под стены и сформировать несколько ровных шеренг. Лучники давали мне желаемую плотность обстрела, мушкетёры - гарантировали, что ростовой щит арбалетчика уже не будет надёжной защитой. Любая попытка вести огонь с настенной галереи превратилась в самоубийство.

Будь у меня чуть больше стрелков, получилось бы обойтись даже без мушкетов. Дымари слишком поверили в неуязвимость фортов, и теперь жестоко за это расплачивались.

- Ну, всё, - я выдохнул и неторопливо перезарядился. - Хана им.

- Они бегут, - засмеялась Ирга. - Торопятся укрыться в башне. Как будто им это поможет!

Первые верёвки с крючьями уже зацепили фигурные зубцы стрелковой галереи. По стенам чуть ли не бегом двинулись рослые фигуры степняков. Когда основная масса их товарищей доехала к укреплениям, штурмовики уже отбили мост и ворота.

Никаких шансов у гарнизона после этого не осталось. Попытка удержаться в центральной башне лишь оттянула неизбежное. Вблизи наёмники проигрывали. Их гибели сопутствовали звуки разрозненных выстрелов и непрерывный яростный клич степняков.

Этому леденящему душу гибриду воя и улюлюканья позавидовали бы даже самые отпетые футбольные хулиганы. Остатки гарнизона он деморализовал не хуже артиллерийского обстрела.

- Идём, - я поднялся и неторопливо зачехлил карабин. - Пока доберёмся, они как раз успеют закончить.

- Поверить не могу, - Ирга оторопело смотрела на распахнутые настежь ворота форта. - Так не бывает.

- Одна маленькая поправка, - я подхватил с земли пенку, скатал, и запихнул в рюкзак. - Теперь бывает.

Флаг над фортом дрогнул и пошёл вниз.

К моменту нашего прибытия ряд окровавленных тел вытянулся у стены в ожидании дележа трофеев. Наши потери выглядели куда скромнее - несколько раненых и едва ли с полдюжины трупов.

- Я что-то не понял, - я задержался возле одного из наших убитых. - Его будто на куски рвали.

- Потвор, - ответила Ирга. - Они хорошие бойцы. Очень быстрые. Очень сильные. Даже лучшие воины не всегда могут стать настолько же хорошими бойцами, как они.

- Тот, в прошлом форте, не выглядел таким уж страшным, - я вспомнил недолгие мгновения нашего противостояния.

- Твоё оружие стреляет быстрее мушкета, - объяснила Ирга. - А потвор обычно успевает заметить, как работает замок - и уйти.

- Хочешь сказать, нас тогда спасла одна лишь его самоуверенность? - переспросил я.

- Да, - подтвердила Ирга. - Если бы не твоё ружьё, он бы просто убил нас всех и ушёл. А так - я даже не успела испугаться.

- Похоже, Витошу повезло отделаться одной только порезанной рукой, - богатая фантазия услужливо подсунула мне парочку неаппетитных гипотез о других возможных исходах того столкновения. - Напомни мне, чтобы я сказал ему пару слов о выборе подходящих противников.

- Хорошо, - согласилась Ирга. - Но постарайся его не обидеть. Южане слишком ненавидят потворов. Те считают их двуногой скотиной, годной только для стойла и постели. Для вольного мужчины большее оскорбление невозможно. Поэтому для южан убить потвора больше, чем доблесть.

Кажется, она и правда не поняла, что я тогда попросту недооценил противника, и границу между нашей жизнью и смертью провёл капсюль центрального воспламенения, а не какие-то мои бойцовские таланты. Ну что же. Очко в мою пользу, и повод крепко призадуматься о том, чего ещё я до сих пор не знаю о местных народах и обычаях, даже со всей заимствованной у Ирги памятью.

Следовало бы изобрести местным этот чёртов капсюль вместо уродливых кремневых замков, и заодно решить проблему их чересчур слабой пружины. Если, конечно, я доживу хотя бы до попытки купить или достать необходимые компоненты, не говоря уже о том, чтобы действительно что-то сделать. Интересно, здесь хотя бы латунь штамповать умеют?

Хороший вопрос, что самое обидное - безответный. Местные дымари атаку не пережили. Одного я подстрелил возле пушки, а вот остальные, судя по телам, при виде наступающих степняков пришли в крайнее расстройство чувств и коллективно бросились на мечи. Спиной вперёд. Несколько раз подряд. Ужасное самоубийство, просто ужасное.

- Кейгот, - я подозвал к себе вождя. - Напомни, что Шеслав говорил о предполагаемом выкупе? Ну, за этих вот покойников, которые теперь и ломаной медяшки не стоят?

- Обиды Народа стоят дороже! - отрезал вождь. - Они успели заклеймить пленников! Будто скот!

Действительно, из подвалов башни, один за другим выходили грязные и заметно измученные пленники. В основном - женщины и подростки. Ни одного здорового мужчины - те предпочитали смерть плену. Многие плакали без тени стеснения.

- И ты считаешь возможным искупить эту обиду всего лишь десятком трупов? - переспросил я. - Жалкими никчемными жуликами, которые могут лишь перекладывать бумажки с места на место и считать деньги?

- А что предлагаешь ты? - яростно переспросил вождь. - Отпустить их за выкуп? Обменять честь на золото?

- Я предлагаю, - сейчас мне снова малодушно казалось, что вождя проще застрелить, чем переучить, - вышибить их с земель Народа. Всех, до последнего. Закопать все три армии в степи, как и не было. Ты это знаешь. Я рассказывал всем, как мы это сделаем. Но сейчас мне в этом помешали. Ты и твои воины ослушались приказа.

- Но... - как я и ожидал, вождь начал оправдываться.

- Что? - переспросил я. - Ты уже потерял большую часть своего рода, Кейгот, а сейчас делаешь всё, чтобы потерять и тех, кто уцелел. Думаешь, вы сможете что-то сделать, когда наёмные армии повернут обратно? Ты взял один форт, может быть, возьмёшь остальные даже без меня. Что дальше? Ты думал, как победить, когда мы окажемся в фортах на месте этих дымарей, а на каждого нашего бойца придётся не меньше десяти вражеских? Как ты удержишь победу, когда всё же добьёшься её?

Кейгот умолк. Думать он умел только припёртым к стенке, а жаль. Только сейчас я понял, чего на самом деле стоит военная дисциплина. К сожалению, лучший потенциальный командир для вбивания её в головы моих подчинённых уже стоял передо мной.

- Запомни, - сил злиться уже не осталось. - Тебе не обязательно понимать мои приказы, чтобы выиграть эту войну. Просто выполняй их как сказано, думай своей головой, когда приказа не было, и будь готов отвечать за ошибки. Большего я не требую. Если мы переживём эту войну, ты поймёшь, и почему я этого требую, и зачем. Если нет - это всё потеряет значение, но, поверь мне, тебе от этого легче не станет! Договорились?

- Договорились, - мрачно сказал вождь.

Не думаю, что мои красивые слова заметно повлияли на его мнение. Старые привычки в один день переломить невозможно. Я надеялся, что к седьмому форту в моём распоряжении окажется хотя бы половина желаемых заложников. Иначе мою небольшую войну прикончит не враг, а нехватка денег на порох и свинец. Да и кормить всю эту ораву - то ещё удовольствие. Подвалы фортов не бездонные, а стада у степняков после набегов изрядно поредели. Не удивлюсь, если большая часть их скотины уже благополучно продана где-нибудь на западе - как и бывшие хозяева этой скотины. В подвалах фортов пацанов и девок оказалось куда больше, чем хотя бы условно боеспособных мужчин.

Документы Шеславов и бумаги первого захваченного форта неумолимо свидетельствовали, что воевать мне при таком положении дел осталось месяца два, после чего можно всех распускать по домам, и молиться, что всё как-нибудь само утрясётся. Еды на гарнизон хватало, а вот с оружием оказались проблемы. Если не считать неподъёмные осадные арбалеты, дальнобойное оружие у меня испытывало жестокий кризис боеприпасов. Даже стрелы не получалось толком собрать после боя - они ломались. О порохе и говорить нечего.

К счастью, прирост армии после успешных штурмов гарантировал, что у меня останется пространство для манёвра. Даже среди пленников этого форта удалось завербовать с десяток умелых бойцов, и чуть большее количество решительных новичков.

- Есть лишь один способ проверить, на что мы все годимся, - недовольно сказал я. - Ирга, пошли. У нас впереди ещё много работы.

Ирга Убил Троих, верная спутница

Вадим продолжал меня тревожить. Месяц прошёл в боях и переездах, но я чувствовала, как с каждым новым успехом тяжесть на его душе лишь увеличивается. Он старался не показывать своих волнений, но я достаточно познала его как мужчину, чтобы чувствовать это хотя бы в постели. Он что-то знал - и не торопился говорить об этом раньше времени.

Вот и сейчас он сидел за необъятным столом коменданта последнего южного форта, и мрачно проглядывал бумаги. Засыпали мы с ним ещё вместе, но долго Вадим рядом со мной не пролежал.

На карте за его спиной торчали булавки с подписанными бумажными хвостиками. Дозоры, патрули, дорога, по которой выводили на север небоеспособных пленников из фортов, даже перехваченные группки работорговцев - с точной датой и числом спасённых рабов. Любое действие наших войск отмечалось на карте незамедлительно. Любой маршрут - провешивался разноцветными нитками.

Именно поэтому рядом с Кейготом всегда находился один из Шеславов. При всех его достоинствах, читал вождь плохо, и только церемониальный шрифт. Скоропись всегда повергала его в ступор, а скоропись Вадима - тем более. Насколько хорошо Вадим умел чертить карты и описывать затейливые технические идеи, настолько же плохо выглядела его речь на письме.

- Полтысячи воинов, - очередная бумага легла на стол. - Плюс-минус раненые, без учёта минимальных гарнизонов по фортам и конных патрулей. Не более сотни мушкетёров.

Вадим заметил, что я проснулась, и как всегда начал говорить, будто наш разговор не прерывался.

- Если мы разбавим их пикинёрами, - Вадим бездумно пощёлкал туда-сюда костяшками абака на столе, - у нас получится пехотная линия глубиной не больше пяти рядов, причём стрелять они будут с перерывами. Станковые арбалеты фортов слишком тяжёлые для стрельбы в поле. Рассчитывать придётся лишь на лучников, а стрелы убивают через стёганки гораздо хуже пуль.

- У нас есть пушки, - напомнила я.

- Есть, - согласился Вадим. - Только на каждую нужно пять человек, и быстрых выстрелов это не гарантирует. При любом прямом столкновении они становятся одноразовым оружием. Второй залп в лучшем случае получается в упор, в худшем - по бегущей пехоте. Нашей пехоте.

- И как тогда? - осторожно спросила я.

- А никак, - ответил Вадим. - Прямое боевое столкновение мы себе позволить не можем до сих пор. Только не с равным противником.

- Раньше тоже не могли, - я вспомнила рассказы воинов. - Засыпали обоз стрелами на марше и всё. Наёмники в ответ стали прикрывать фургоны конными разъездами. Быстро прорваться не получалось, а потом их стрелки добегали к месту боя на расстояние выстрела, и приходилось отступать.

- Фургоны, говоришь, - Вадим задумался. - Так вот почему их получалось останавливать дождём!

- Ну да, - подтвердила я. - Боевые повозки наёмников Ленно слишком тяжёлые, они вязнут. Но это лишь средство задержать врага.

- Порой и этого вполне достаточно, - Вадим задумался. - Насколько сложно вызвать дождь?

- Дело в не в этом, - я в очередной раз вспомнила, как мало известно ему о путях Народа. - Боги слышат людей не везде и не всегда. Сейчас Мать услышит меня лишь дальше к востоку, и то нужно ждать целую неделю.

- Хочешь сказать, она движется? - Вадим заинтересовался. - Из одного места силы в другое? Как луна по небу?

- Луны, - автоматически поправила я.

- Что? - удивлённо переспросил Вадим.

- У нас их две, - терпеливо пояснила я. - Неужели ты ни разу не обратил внимания?

Вадим только улыбнулся. Он действительно этого не замечал, пока я не сказала!

- Но это не имеет значения, - продолжила я, чтобы скрыть удивление. - Движения Матери не имеют отношения к ходу лун, звёзд, и прочих светил. Она Мать-Земля, и события неба ей не указ.

- Отец-Небо придерживается несколько иного распорядка, - заметил Вадим. - Он пришёл к нам сам.

- Отец, - я на мгновение задумалась, чтобы подобрать объяснение. - Небо покровительствует воинам. Отец видит лучших воинов Народа, везде и всегда. Он радуется их успехам, или берёт последнюю искру жизни в их тускнеющих глазах, каждый раз, и с каждым из своих детей. Но его нельзя позвать, он снисходит, когда считает нужным.

- Удобная позиция, - задумчиво произнёс Вадим. - Жаль, нам это не поможет. Как я понимаю, до божества квадратно-гнездовой бомбардировки ваш пантеон ещё не дорос?

- Война - дело мирское, - я чувствовала себя как перед юношами, готовыми отправиться за своим первым взрослым именем. - Война, увод чужой лошади, похищение невесты - это земные доблести. Боги могут быть рядом, когда ты совершаешь подвиги, они могут укрепить дух воина, или указать ему путь, но боги не будут вмешиваться. Они защищают народ и его свободу. Право жить и процветать. А род, табун и семью могут защитить лишь воины.

- Иначе, зачем они вообще нужны? - улыбнулся Вадим.

- Именно, - согласилась я.

Вадим хотел сказать что-то ещё, но так и не успел. Крик снаружи привлёк его внимание. Он подскочил к окну башни.

- Наёмники, - во дворе кружил на лошади взмыленный гонец. - Наёмники Ленно собрали четвёртую армию! Им осталось меньше одного месяца пути до первого форта!

- Началось, - Вадим повернулся ко мне. - Только сейчас и здесь всё действительно и началось!

Глава пятая

Вадим Колпаков, утомлённый солнцем

Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Дурацкий принцип. Лично мне всегда больше нравился тезис о том, что место командира - в штабе. К сожалению, колдовские таланты местных полукровок заметно сократили число возможных кандидатов на разведку. Примерно до меня одного.

Ритуал по защите от магического чутья выглядел неприятно, а на собственной шкуре ощущался ещё неприятнее. Местная диковатая магия не ленилась напомнить лишний раз, что простым людям без веского повода лучше бы в неё даже не соваться. К сожалению, повод оказался убедительней некуда.

Разумеется, Ирга могла бы провести защитный ритуал с любым из спутников Шеслава, но что мне проку от разведчика, если он просто не знает, каких данных о противнике я хочу от наблюдения?

Поэтому я лежал на прогретой летним солнцем земле в лоскутной маскировочной "кикиморе" и успешно прикидывался кочкой. Лучи заходящего солнца грели мне спину. Лежать оказалось неудобно: снизу холодно, сверху - жарко, хотелось одновременно пить и в туалет, зато никаких бликов от монокуляра.

Пёстрая змея походной колонны медленно тянулась у меня перед глазами. Конные разъезды пистолетчиков сновали на приличном удалении от неё. Защищало меня только их незнание о возможностях качественной оптики. Простой местный наблюдатель с безопасного расстояния много бы не разглядел. Я же увидел всё.

Тяжеловозы неспешно тянули обитые щитами фургоны. Толстые доски запросто могли удержать даже хороший арбалетный болт. Пехотная колонна двигалась между фургонами. Появись на горизонте какая-то угроза, и повозки сдвинутся в полевое укрепление быстрее, чем самая резвая лошадь приблизится на расстояние выстрела.

Самое же неприятное - две отдельных повозки с шестёркой тяжеловозов перед каждой. Догадаться об их грузе особого труда не составило. Здесь и сейчас это могли быть лишь осадные пушки. Несколько тонн бронзы, способные раз в полчаса отправить каменное или железное ядро массой в полцентнера в крепостную стену - и при верном прицеле отколоть хороший такой кусок.

Серьёзная заявка. Ради орудий не поленились даже пригласить каких-то посторонних специалистов. Я не ориентировался в местной геральдике даже после всех усилий Шеслава с Иргой, но флаги над повозками из общего ряда походных знамён остальных наёмников изрядно выбивались, как цветом, так и символикой.

Подобное отношение даже в чём-то льстило. Нас действительно приняли всерьёз. Если учесть местные расценки на подобные услуги, я бы не постеснялся назвать это паникой. Тщательно скрываемой, но всё же паникой западных организаторов грабительского похода.

Состав армии только укрепил меня в этих раздумьях. Да, хорошие по местным понятиям фургоны, да, наёмные пушкари с осадными орудиями, да, поголовно вооружённые пистолетами всадники, но в основе армии оказались в основном юнцы. Пушечное мясо.

Любой встреченный мной до этого наёмник смотрелся лет на сорок. Опытные боевые ветераны, с кучей шрамов, дорогим оружием и снаряжением. Здесь же добирали остатки. Молодых щенков, жадных до поживы.

Разумеется, пока боевой дух на высоте - они более чем опасны. Молодость, сила и наглость в местных условиях часто важнее любого иного превосходства, если армия умеет держать строй, и каждый знает своё место в бою. Юнцы вряд ли успели повидать степняков по-настоящему, и полагают большую часть рассказов старших товарищей байками - тем более, что рассказ подразумевает, что рассказчик выжил. Больше, чем в мемуарах, люди не врут нигде.

Но молодость - палка о двух концах. Для неопытного солдата кучка жалких дикарей очень быстро превращается в несметные полчища кровожадных чудовищ. Вопрос лишь в грамотном устрашении. Авторитет командиров, если те привыкли только приказывать, в этом случае закончится где-то на их же личной свите.

Пока что я успел насчитать около трёх десятков обладателей красивых доспехов и ярких вымпелов. Судя по властному поведению и презрению к окружающим - потворов. Благородные семьи запада приняли самое деятельное участие в карательной акции. Не удивлюсь, если главной причиной стала глубокая личная заинтересованность. Молодые сильные рабы здесь и сейчас пока что стоили много и требовались всем.

Каждого потвора сопровождали не меньше десятка верховых, тоже с не самым плохим снаряжением. Кирасы и палаши носили все поголовно, у некоторых попадались мушкеты. Примерно каждому второму конному разъезду сопутствовали рослые темноволосые детины в грубой простой одежде и хорошо заметных железных ошейниках. Не иначе, как столь ненавистные степнякам полукровки.

Меня они в упор не замечали. Дешёвый маскировочный костюм из лоскутов скрывал меня от чересчур внимательных глаз не хуже, чем магия Ирги от полукровок.

За то время, что колонна тянулась у меня перед глазами, я узнал всё, что хотел - и гораздо больше. Подвёл малый опыт. Не сомневаюсь, что у Толи-Спецназа моя игра в разведку вызвала бы только бурные приступы хохота.

Для начала, я не подумал о речке-переплюйке, возле которой и вёл своё наблюдение. Вышел я к ней потому, что мимо источников пресной воды посреди степи обычно пройти нельзя. Только не армии в пару тысяч бойцов. Но это, чёрт побери, означало, что рядом с этой речкой армия лагерем и встанет - и вот об этом я уже не подумал.

Ко второму часу на жаре, без малейшей возможности сколько-то заметно пошевелиться, у меня кончились даже ругательства. Убраться подальше ради хоть какой-то передышки я не мог чисто физически. Предводители колонны выбрали для своего лагеря именно это место. Ползти куда-то у них прямо на виду я не хотел. Не с моими навыками скрытного перемещения. Нет их у меня, чего уж там. Приходилось наблюдать и запоминать - хоть какое-то занятие.

Фургоны и щиты образовали идеально ровный прямоугольник. Верховые разъезды стягивались к лагерю. Наёмники сноровисто разбивали большие квадратные палатки. От нескольких походных кухонь даже на таком расстоянии очень скоро запахло стряпнёй.

Лука местные повара не жалели. Желудок предательски заурчал от голода. Видения тушёного мяса в овощном гарнире пришлось отгонять усилием воли. У Ирги оно получалось не хуже, чем в хорошем ресторане, и сейчас я крайне болезненно сознавал, что в ближайшую неделю вся моя пища - смесь из мелко растёртого вяленого мяса и жареных орехов.

Кулинарных фантазий мне хватило ненадолго. В лагере тем временем успешно закончили обустройство укреплений. Пока основная масса пехоты устраивалась на отдых, места в фургонах и за установленными вместо распряжённых лошадей щитами заняли арбалетчики с копейщиками. У некоторых попадались и мушкеты. Если судить на глазок, для огневого боя здесь годилось человек триста. Втрое больше, чем у меня - при вчетверо большей армии.

- Где ж мы вас хоронить всех будем? - пробормотал я. Юмор висельника, но что поделать? Брать лагерь штурмом при таких укреплениях просто бесполезно. Мысли о ночном рейде улетучились как дым. Полукровки вполне сойдут за систему оповещения. Лагерь поднимется куда раньше, чем степняки успеют хотя бы приблизиться. Не будь у них полукровок, или будь у меня хотя бы сотня людей - ещё получилось бы подумать. А так - вряд ли.

Впрочем, это ещё не значило, что марш вражеской армии к первому из моих фортов пройдёт без приключений.

Размечтались.

Кейгот Сирота, кровожадный дикарь

На вышитом рушнике неторопливо расплылось небольшое кровавое пятно. Ирга не зря связала меня и Вадима узами древнего ритуала. Я и не думал, что у кого-то из ныне живущих вообще хватит силы духа, чтобы его провести. Даже я знал о нём лишь потому, что в легендах рода упоминались два легендарных воителя, некогда связанные подобными узами. Но теперь её колдовские подарки работали для нас двоих - совсем как в тех легендах. Я чиркнул ножом по мизинцу и поставил рядом ответное пятно, как и договаривались. Теперь Вадим знает, что я получил его весть - и готов исполнить всё, как задумано.

Глупый чужак, разумеется, так и не понял, что помимо всего прочего кровное братство делало нас родичами по жене, а я не торопился ему об этом говорить. Зачем? Пусть узнает всё это сам, когда придёт время.

Он хороший воин, коварный, быстрый и непредсказуемый, хоть и сидит в седле не лучше сопляка-первогодка, только что получившего своё первое взрослое имя. Посмотрим, как он держит подобные удары. А я уж постараюсь услышать в ответ на пока что не заданный вопрос заветное "Да". Потом, когда это всё закончится. Думаю, Ирга сможет оценить все преимущества моего предложения - теперь у меня снова есть и стада, и оружие, и верные мне люди, а о подвигах будут петь ещё долгие годы у каждого из костров степи.

Сейчас же меня ждала совсем другая работа. Да, работа. Я посмотрел на распростёртого на земле пленника и усмехнулся. Того час назад привязали к специально для этого принесённым сюда жердям и вырвали язык. Тряпки у него во рту ещё сочились кровью.

Тяжёлая дубинка сломала ногу чуть ниже колена. Молодые воины ещё не умеют ломать кости врага так, чтобы плоть оставалась цела и не впускала духов болезней в тело, поэтому работать приходилось мне самому.

Сейчас, после месяца успешных боёв, я уже мог делать эту непростую работу спокойно, без лишних эмоций. К последнему форту дымарей остатки наёмников оказались в таком ужасе, что почти не сопротивлялись. Воины Народа вновь познали чужую трепещущую плоть на поле боя и оставили сломленных трусов доживать жалкие дни в непрестанном ужасе. Когда же Вадим поведал мне о судьбе тех, за кого не получится взять богатый выкуп, я впервые понял, что и у его безвестного народа есть понятия о настоящей воинской доблести.

Чужак в очередной раз оказался прав. Живой пленник стоил гораздо больше мёртвого, тем более, когда помогал убить других врагов

Кости пленника сломались одна за другой. Жалкий трус верещал как зашибленный камнем заяц. Ни тени достоинства. Ни один из моих воинов не сдержал презрительной гримасы.

- Поднимайте, - я убрал дубинку на пояс и перевёл дух. Жерди послушно скользнули в подготовленную яму. Глубокую и узкую, чтобы не повалило ни ветром, ни чем-то иным. Я рассыпал вокруг пару горстей заговорённой соли. Теперь ни один степной хищник не подойдёт ближе пятидесяти шагов и не подарит калеке лёгкой смерти.

Пока столб опускали в яму, разбитые кости пришли в движение и причинили новую боль пленнику. Тот уронил голову и потерял сознание.

- Как бы не подох раньше времени, - я посмотрел, как лихорадочно вздымается грудь пленника. Верёвки прочно удерживали его за перебитые члены. У грамотного палача такой мог умирать несколько дней кряду. Раньше мне доводилось наблюдать подобные казни. Только сейчас я понял, какие умение и труд на самом деле стояли за этой работой.

Но там, где испокон веков кончалась работа палача, моя только началась. В ногах у пленника, на высоте половины человеческого роста, закрепили бочонок с порохом. Для несведущего взора он выглядел всего лишь дополнительной опорой - чтобы пленник мог протянуть на сутки дольше. Но истинная суть бочонка заключалась не в этом.

Грубая ткань, смола, и россыпь мушкетных пуль покрывали его слоем толщиной в два пальца. Сердцем ловушки стал маленький и невзрачный красный цилиндрик, едва с большой палец размером. Если бы не загадочные письмена, идеально ровные, как в проклятии дорогого западного каллиграфа, никто бы не рискнул предположить, что перед ним огневой припас грозного оружия.

- Да будет спокойна душа твоего создателя, - воинская молитва прозвучала будто сама, - поскольку ведёт тебя рука достойная и недрогнувшая, что придаст силы убить многих и собрать обильную дань с врагов наших.

При этих словах мне стало не по себе. Вадим учил меня своей военной науке едва ли не подробнее, чем правилам ухода за многозарядным оружием. Я слишком хорошо видел, на что способен даже один этот припас, без целого бочонка пороха и пуль. Но доверять сейчас я мог только науке Вадима и талантам дымаря, который собрал пружину и боёк.

Вадим называл эту конструкцию словом из своего языка. У меня так и не вышло поделить его на привычные слоги. Поэтому я называл её просто запалом, пусть даже здесь и не было ни привычного кресала, ни трута. Зато наточенный до игольной остроты гвоздь бил у меня точно в центр проволочного кольца даже когда я собирал проклятый запал в темноте на ощупь.

Теперь я знал наверняка - едва огневой припас займёт своё место, а пружина будет взведена, ловушка прикончит любого, кто заденет стопор. Натянуть растяжку так, чтобы её не заметили до последнего, умеет любой воин, которому доводилось хотя бы однажды развешивать колокольчики вокруг лагеря. Идеальная ловушка.

Когда мы закончили, я плеснул холодной колодезной водой прямо в лицо пленнику.

- Это единственный колодец на два перехода вокруг, - поведал я ему. - У тебя есть все шансы дождаться, когда твои соратники придут к тебе на помощь.

В мутных глазах парализованного болью пленника не осталось и тени понимания. Мои воины, один за другим, садились на коней. Я оставил полупустое ведро там, где беспомощный калека мог видеть, что в нём есть вода, и запрыгнул на своего коня.

Теперь всё решали только хорошо смазанная жиром стальная пружина и чужая неосмотрительность. И я не сомневался, что суть ловушки не успеют понять вовремя. Слишком чуждое это знание. Слишком новое.

- Теперь это снова только наши земли, - я поправил за спиной дробовик чужака и в последний раз оглянулся на распяленного на жердях наёмника. - А завтра мы придём, и отберём ваши!

Вадим Колпаков, охотник за охотниками

У охоты на людей есть крайне занятная особенность. Понять её в полной мере получается лишь у того, кому доводилось хоть раз выслеживать зверя. Любого, сойдёт даже простая ворона, из тех, что прилетают жрать яблоки на даче. Звери настороже всегда. Люди - от случая к случаю.

Этим утром я собирался наглядно продемонстрировать, что сегодня как раз один из таких случаев. Маршрут конных разъездов походной колонны оказался чересчур предсказуем. Даже у меня получилось угадать с хорошей позицией для засады, и сейчас дюжина всадников неторопливо двигалась у меня в прицеле. Их полукровка мог почуять степняков километров за тридцать, а потвор обладал идеальным зрением, но здесь и сейчас ещё ни одна живая душа не знала, что всего лишь один человек может выйти на десятерых - и победить. Значит, никто из них толком не представлял, куда надо смотреть на самом деле, и чего следует бояться.

- Пулемёт бы сюда, - задумчиво пробормотал я, пока всадники один за другим продвигались вглубь моего сектора обстрела. - Пулемётик...

У Лешего на заимке пулемёт был. Идеальной сохранности эмгач с несколькими ящиками патронов и даже запасным стволом. Казалось бы, в наши дни отыскать в окопах той войны можно разве что кости бойцов и гнилое железо, на которое дыхни чуть сильнее - уже посыплется ржавыми хлопьями, а вот надо же - MG-34, как на картинке.

Как и где хозяйственный историк ухитрился нарыть столь интересный немецко-фашистский агрегат, и уж тем более как сумел приволочь его в свои края, вопрос тот ещё. Но возьми я перед злосчастной грозой другой рюкзак - лежал бы сейчас за пулемётом.

Впрочем, с дюжиной целей на трёх сотнях метров у меня вполне могло получиться и без пулемёта. Все двенадцать всадников уже не могли быстро покинуть опасное пространство. Я совместил метку прицела с фигурой в блестящей кирасе, ещё раз проверил, в какую сторону дует ветер, и плавно выжал спуск.

Отдача толкнула в плечо. Всадник неловко дёрнулся и повис в стременах. В прицеле на мгновение появился чей-то ещё силуэт, и я выстрелил снова. Попал.

Для разъезда нападение оказалось полной неожиданностью. Их реакция выдавала это с головой. Попытки отыскать стрелков обошлись несчастным остолопам ещё в нескольких убитых.

Пока я перезаряжался, трое решили удрать. Полукровка и ещё кто-то из прислуги оказались посмелее и попытались догнать и перехватить лошадь господина. Он так и болтался в стременах беспомощным кулём, но с лошади не падал. На расстоянии детали видно плохо, но его рука, несомненно, крепко цеплялась за лошадь. Падать раненый пока не собирался.

- Ну и виси, - пробормотал я. Ещё три выстрела покончили с двумя беглецами. Третьего я отпустил - хорошая паника стоит больше, чем один беспомощный наёмник.

Остаток магазина отправился в горе-спасателей. Полукровке шальная пуля буквально разнесла голову. Его товарищ сделал выводы - и неприятно меня удивил.

Он просто упал на землю за своей лошадью. Никогда бы не поверил, что кто-то способен провернуть настолько рискованный трюк на полном ходу. Желание выжить заметно расширило пределы его возможностей.

- Ну и ладно, - я проследил стволом за последним из живых беглецов. - Ну и нафиг.

Для моих целей вполне хватало не более чем одного свидетеля разгрома. Несколько беглецов заметно снижали назидательный эффект атаки. Приклад толкнул меня в плечо, и видимые цели кончились. Я добил потвора и торопливо двинулся к заранее обустроенному схрону.

Иллюзий о собственной безопасности у меня уже не осталось. Шум выстрелов наверняка слышали в лагере, а последний живой беглец даже пешком одолеет кросс до следующего разъезда минут за пять, самое большее - семь. Ещё минуты за три сюда прискачет добрая половина всадников из охраны колонны. Итого - десять. Если очень повезёт - около пятнадцати.

Какая-нибудь призовая местная орясина, вроде Кейгота, за это время не то, что кросс, а хороший такой кусок марафонской дистанции ухитрится пробежать. Я же дальше чем от главного корпуса к цехам и обратно уже пару лет не бегал, о чём сейчас крепко пожалел. Куда сильнее, чем о пулемёте Лешего. Только двенадцати кило железа, и это без патронов, мне сейчас до полного счастья и не хватало!

В небольшом распадке, где я оставил коня, при желании получилось бы спрятать и целый эскадрон. Не будь у полукровок их аномального чутья, именно это я бы и сделал. А так - пришлось громоздиться в седло и торопливо бежать. За последний месяц я волей-неволей приобрёл скромные навыки верховой езды, но удовольствия от неё всё ещё не получал. О почти сутках в седле не хотелось и думать.

Самое позднее завтра вечером я должен встретить Кейгота - и вместе с ним обустроить здесь такую ловушку, о которой местная военная наука ещё даже не задумывалась.

Теперь я представлял себе каждую деталь этого безумного плана, и у меня появилась хоть какая-то уверенность в том, что его получится выполнить.

Кейгот Сирота, храбрец

Если бы вчера мне сказали, что десять пеших могут выйти против сотни всадников посреди голой степи, я рассмеялся бы лжецу в лицо. Но чужак считал иначе. Мы сделали всё, чтобы наше поведение выглядело настоящим самоубийством, и теперь я искренне сомневался, что у меня впереди окажется что-то, кроме гибели в славном бою.

Вадим ждал, что наши ловушки взбесят преследователей. Любой дурак в степи знает, как верные рабы потворов ненавидят любой вольный народ. Но я и представить не мог, что всего лишь одной засады и одной ловушки хватит, чтобы настолько разъярить наших преследователей. Жалкий десяток воинов посреди степи до этого дня ещё ни разу не привлекал к себе целого десятка потворов с личной свитой.

Только вот мы их уже поджидали. Скажи мне кто год назад, что я буду с лопатой в руках зарываться в землю от врага, и ему пришлось бы выращивать новые зубы.

Но именно это приказал нам Вадим!

В походе власть командира не оспаривают. Я вбил эту науку своим воинам за тот месяц, что мы брали один форт за другим. Но всё равно, приказ Вадима стал для многих неожиданным, и вызвал ропот.

Воины успокоились лишь когда поняли, что не просто зарываются в землю, а делают это согласно колдовскому рисунку. Изломанные линии, которые Вадим проковырял в дерне лопатой, не могли быть ничем, кроме защитного колдовства. Мастера-гравёры на западе наносят подобные защитные символы на доспехи за огромные деньги - слишком редкие и дорогие колдовские припасы нужны, чтобы такое колдовство продержалось дольше нескольких дней. Вадим, похоже, знал, как обойтись без них - или Мать-Земля отметила его каким-то своим даром.

Я и подумать не мог, что мне придётся довериться чужому колдовству и терпению Матери-Земли, на теле которой чужак изобразил свои загадочные руны. В его защитном круге нашлось даже место для наших лошадей, а за нашими спинами торчали на шестах последние четыре бочонка с порохом и пулями.

Этот приказ Вадима оставлял нас почти без огневых припасов, но какой с них прок мертвецам?

С его самозарядным оружием у нас получалось не меньше тридцати выстрелов на каждого. Я надеялся, что хотя бы половина из них придётся в цель. Привыкнуть к оружию с настолько чувствительным спусковым крючком и быстрой стрельбой оказалось куда сложнее, чем я думал.

Мои воины за то же время успевали сделать два - только потому, что каждый взял два мушкета. Потворы с личной свитой вряд ли дадут им время на перезарядку.

Предложение сжечь весь остальной порох я встретил с мрачным удовлетворением. Если мы победим, у нас будет возможность взять ещё, а мертвецам огневая снасть ни к чему. Тем более ни к чему снабжать ей врага, который вот-вот осадит принадлежащий тебе форт!

Когда на горизонте появилось бесформенное скопление всадников, я понял, что настал тот момент, когда Отец-Небо зрит каждого из нас.

Десять против сотни. Не меньше десятка потворов с полукровками, личной свитой и закалёнными в боях ветеранами. Не те, с кем воины могут сражаться даже на равных. Между жизнью и смертью теперь лежали только знания чужака и наша храбрость.

Грохнул выстрел. Первая из пуль Вадима отправилась к цели. На таком расстоянии он всё ещё мог выбирать, кого убить первым, но конная лава стремительно приближалась. За спинами всадников развевались крылья из ярких разноцветных перьев. Даже на западе, где право командовать отрядом продавалось и покупалось, как новый горшок для супа, такие знаки доблести могли только заслужить.

Но личная доблесть ничто, когда новый выстрел звучит каждое мгновение, и пуля убивает на двух сотнях шагов. Когда Вадим первый раз остановился, чтобы перезарядиться, заговорило уже моё оружие. На таком расстоянии картечь из дробовика могла убивать, или хотя бы ранить, даже через доспехи.

Несколько мгновений яростной пальбы, и подаренный мне чужаком дробовик опустел. На степной траве остались несколько тел и раненые лошади.

Потери в передних рядах заставили врага разомкнуть строй, и потерять драгоценные мгновения. Нам хватило этого времени, чтобы расстрелять ещё по десятку выстрелов, а затем к нам присоединились остальные воины.

Лишь сейчас я понял, насколько действенна защитная линия Вадима. Перед нами высились громады боевых коней и всадники. Не промажешь и при всём желании.

Они же видели перед собой в лучшем случае голову стрелка и ствол мушкета. На такой скорости попасть на скаку можно разве что в плотный строй, или встречную конную лаву, но только не в одиночных бойцов, каждый из которых находится в нескольких шагах от другого, и сокрыт в толще земли.

Да, в степи так не воевали. Раньше. Но теперь всё изменилось. Второй залп мушкетов - и первые всадники пронеслись у нас прямо над головами. В узкие земляные щели полетели комья дёрна с лошадиных копыт. Щёлкнули несколько пистолетных выстрелов. Я услышал крики боли, но в следующее мгновение их заглушил новый звук.

Вадим привёл в действие первый запал. Бочонок с порохом раскидал десятки пуль на высоте груди всадника. Многие из них отыскали цель. Всадники, лошади, полукровки, наёмники, хозяева-потворы - ловушка убила всех. Следующая волна конницы не успела даже отвернуть в сторону. Грохот второй мины вызвал новую какофонию лошадиного визга и криков боли.

Одного из всадников убило прямо над моей позицией. Попадания трёх пуль вскрыли панцирь, а четвёртая выбила глаз и оставила сквозную дыру в черепе. Тело потвора ещё содрогалось в конвульсиях запоздалой трансформации, но уцелевший глаз не сохранил и отблеска жизни.

Два последних бочонка Вадим подорвал разом, едва тела упали на землю, и прикончил остатки смятой конной лавы. Сотня всадников прекратила существование за считанные мгновения.

Я вспомнил про дробовик, и взял на прицел спину одного из беглецов. Их осталось не так много, и каждое мгновение становилось меньше и меньше. Вадим не собирался отпускать их живыми.

Вряд ли он подарил жизнь больше, чем троим беглецам - и то лишь потому, что не успевал вовремя перезарядиться. Крики раненых лошадей и проклятия наёмников сливались в лучшую музыку, что я когда либо слышал. Музыку победы.

Я заорал что-то нечленораздельное и выпрыгнул из ямы. В следующее мгновение за мной последовали все мои воины. Они уже сжимали в руках мечи - добивать раненых.

- Оставь там кого-нибудь в живых, - Вадим неторопливо перезаряжал своё оружие. - Надо будет поговорить.

- О чём? - не понял я. - О чём нам с ними разговаривать?

- Ну, как же? - Вадим искренне удивился. - Неужели тебе не хочется узнать, насколько хорошо сработала твоя мина? Хотя бы из третьих рук?

Вадим Колпаков, усталый донельзя

Лошади - не иначе как издевательство богов над чрезмерно заносчивыми смертными, посланное им в наказание. Мои отбитая задница, усталый позвоночник и стёртые бёдра служили тому свидетельством. По дороге обратно к нашему форту я неоднократно клялся, что едва только переживу эту войну - брошу всё, но сделаю хотя бы один паровичок, способный гонять по степи хотя бы на тридцати километрах в час.

Но до этого ещё следовало дожить. Ущерб врагу получился исключительно моральный. Ни один из наших трюков не годился для регулярного применения. Любые повторы означали неминуемую трату ценных припасов без гарантии хоть какого-то приемлемого урона.

Лучше всего работали мои кустарные осколочные боеприпасы, но только в том случае, когда враг сам выскакивал под них. Будь у меня возможность поэкспериментировать с запалом и лёгкой камнеметалкой, я бы собрал дешёвую замену миномёту, но из подручных материалов изготовить фитиль с равномерным горением тут не получалось. Местные химики ещё даже порох толком гранулировать не умели. Зёрна варьировались по размеру от пушечных до средней паршивости ружейных. Жирный крест на любых затеях сложнее "прицелиться и бахнуть".

И потом - где взять столько пороха? С местным темпом стрельбы за час боя вполне реально сделать около сотни выстрелов. Самый маленький осколочный боеприпас, который ещё имело смысл делать, при таком раскладе оказывался чересчур дорогим удовольствием.

Скрашивали это всё только наши трофеи. Хорошего стрелкового оружия на телах всадников нашлось много. Сожжённый порох окупился полностью. На лошадей едва сумели навьючить стрелковое оружие и боеприпасы. Остальное пришлось безжалостно жечь в одной куче с изувеченными трупами.

Помимо россыпи вполне хороших пистолетов, с трофеями нам достались целых семь нарезных штуцеров. Даже беглого взгляда на их устройство мне хватило, чтобы понять, что нашего врага очень скоро ждёт неприятный сюрприз.

Азик и его дядя за прошедшие месяцы получили у меня посты заместителя и начальника моей первой оружейной мастерской соответственно. Все их подчинённые к тому времени уже поняли, что у меня есть, чему поучиться, и теперь жадно ловили каждую новую идею. Когда я начал им за эту работу ещё и платить, вопрос лояльности решился окончательно.

Следующим откровением для своей маленькой карманной шарашки я готовил смену боеприпаса нарезного штуцера. Это унитарный патрон, или хотя бы капсюль, требовали в местных условиях поднять с нуля собственную металлургическую, химическую и металлообрабатывающую промышленность. После "компетентного" мнения дяди Куздура о роли богов в процессе изготовления моего оружия и патронов, я окончательно в этом убедился, и разубеждать никого пока не торопился.

Мелочь, вроде пули непривычной по местным понятиям конструкции, требовала от моих подопечных всего лишь потратить вечерок на губки для пулелейки новой формы. Несколько экспериментов с пробным отстрелом - и новый боеприпас можно запускать в массовое производство. Неполный десяток стрелков грозил оказаться для врага опаснее сотни привычных мушкетёров.

Любой другой вариант быстрой перезарядки, вроде болтового затвора, по местным понятиям оказывался чрезмерно высокотехнологичным и неоправданно дорогим. Едва у Азика получилось растолковать мне, что в условиях полевой мастерской они с подчинёнными даже замену отдельным деталям пыточного станка не смогут потянуть, я полностью забросил подобные идеи до конца войны. Даром, что мастерами он, и его дядя были классными.

Пришлось крутиться.

Лекция о том, зачем нужна пуля Минье, и как она должна выглядеть, заняла у меня куда больше времени, чем хотелось. Неоправданно много усилий ради всего лишь семи штуцеров, но я хотел использовать любое преимущество, которое мог выжать перед началом боёв.

Девять стрелков, которые могли вести огонь метров с двухсот на скорости в добрых четыре выстрела каждую минуту, и попадать в цель хотя бы тремя, определённо стоили подобных усилий.

Тем же днём я попросту отключился, прямо в кадушке с тёплой водой, где хотел отмыться после недели верхом. Проснулся только под вечер, уже в кровати. Не иначе, как Ирга перенесла. Ей телосложение подобные фокусы вполне позволяло, это я уже после нашей первой ночи выяснил.

Близкое знакомство с богами, хорошие мозги, феноменальная память и авторитет позволяли ей успешно делать и многое другое. Например, за время нашего с вождём отсутствия полностью выслать из форта лишних обитателей.

Женщины, дети, пленники, а также некоторая часть условно боеспособных мужчин, вроде калек и всё ещё не выздоровевших полностью раненых, ушли на восток безопасной дорогой.

С ними же отправили часть дымарей из тех, кто не верил в мою способность удержать форт. Удастся нам выстоять, или нет, а они ещё смогут принести какую-то пользу. Хороший кузнец - всегда хороший кузнец, а бежать ему тут просто некуда. Подобное бегство требует немалой личной храбрости, а с ней, как раз, и наблюдались изрядные проблемы.

Всё, что я мог сделать перед началом осады, я сделал. Теперь оставалось только ждать. Но сначала мне предстояло малоприятное разбирательство. Малоприятное не в последнюю очередь потому, что я и представления не имел, что мне делать в подобной ситуации.

Впрочем, её главная виновница - тоже.

Ирга Убил Троих, дура

- Погоди, - Вадим смотрел на меня так, будто я с размаху огрела его по голове лопатой. - Чего-чего ты сделала?

- Я же не знала, - первоначальная решимость говорить неторопливо и спокойно исчезла бесследно, едва мне стоило начать. - Я только потом всё поняла, когда он ко мне в бане подошёл! Старый же ритуал, ну кто его помнит, кроме дочерей Матери-Земли?

- Их безутешные воздыхатели, - усмехнулся Вадим. - Ты что, совсем не видела, как он по тебе переезжается? Вождь любой намёк в свою пользу трактовать готов, а ты ему такой подарок совершила! И потом, тебе не кажется, что прежде, чем говорить, что знаешь, как дать нам с Кейготом возможность общаться на расстоянии, следовало бы упомянуть, что это ваше долбаное обручение?

Кажется, я снова покраснела. Не знаю. В горле стоял комок. Не получалось даже хоть что-то сказать в ответ. Лишь сейчас я поняла, что хотя в памяти Вадима были разные женщины, он всегда находился в постели только с одной. И ни разу не делил их ни с кем даже на мужских праздниках. Даже с хорошими друзьями. Но у него же были разные женщины! Много! Я же видела!

- Ты вообще понимаешь, что если мы с ним в твоей постели окажемся, это закончится только после того, как одного из нас вперёд ногами унесут? - спросил Вадим. - И вовсе не потому, что я рос в обществе, где число законных участников брака ограничено двумя!

- Понимаю! - меня как прорвало. - Я дура, правда?

- Да вы тут все хороши, - мрачно сказал Вадим. - Только вот мятежа девятнадцатилетнего полевого командира до полного счастья мне сейчас и не хватало!

- И что нам теперь делать? - растеряно спросила я. Мечта о том, чтобы зажить не хуже нормальных женщин рассыпалась в прах. На её место пришёл страх потерять и то немногое, что у меня есть.

- Нам? - Вадим усмехнулся. - Разве что стреляться. На местных пистолях, с десяти шагов. Ну, чтобы всё честно вышло. Что у вас там легенды за братоубийство говорят? Помрём оба, ты нас похоронишь, а потом кто-нибудь песню сложит. Красивую такую, заунывную.

- Нет! - я не выдержала. - Погоди, я сама ему всё скажу! Он поймёт!

- Ага, вот прямо аж два раза, - Вадим усмехнулся. - Наверняка же решит, что злокозненный чужак обманом лишает его законного счастья. К слову, почти не ошибётся.

- Не решит, - вытолкнула я через комок в горле. - Я объясню! Он ещё молод. Без дозволения родственников и божьей воли ему нельзя!

- У меня с дозволением родственников тоже как-то не очень, - заметил Вадим. - Однако почему-то можно.

- За тебя всё боги сказали, - всхлипнула я. - Их волю не оспаривают. У отца не будет выхода. Я уже понесла детей, а значит, брак нельзя отменить!

Вадим подавился.

- Ты, - он сбился и начал заново. - Погоди. Чего там про детей?

- Задержек в месяц не бывает, - выпалила я. - У нас будут дети! Никто больше не скажет за моей спиной, что я пустобрюхая или воин с титьками!

- О-бал-деть, - по слогам произнёс Вадим. И добавил несколько слов из тех, что в нашем языке отсутствуют. Я, впрочем, их знала.

- В общем, так, - продолжил он после небольшой паузы. - Сейчас Кейгот мне позарез нужен, и его воины - тоже. Поэтому никаких упоминаний обручения и брака при нём до конца осады быть не должно. Полезет - отошьёшь. Как - сама решай, но до конца осады Кейгот должен слушаться любого моего приказа. Любого, ясно тебе?

- Ясно, - всхлипнула я.

- Очень хорошо, - Вадим порылся в карманах и протянул мне чистый лоскут. - А теперь приведи себя в порядок, сделай вид, что этого разговора не было, и отправляйся работать. У нас тут армия на подходе, и к её прибытию хорошо бы кое-что сделать.

- Угу, - выдавила я. На большее меня уже не хватило. Боги, ну за что я такая дура?

Вадим Колпаков, фортификатор

Копать степняки умели не хуже японского экскаватора. За время нашего разведывательного похода вокруг форта появилась неплохая, по местным понятиям, линия обороны. Оба дымаря своё жалование отработали на совесть. Их познания в инженерном деле, моя инструкция и авторитет Ирги как отмеченной волей бого сделали наших бойцов отличными инженерами. Разумеется, в окопах и насыпях и капли магии не было, но местным этого пока знать не следовало.

Их творению вскоре предстояло выдержать первую, и самую главную, проверку. Облако пыли с запада стремительно приближалось. Знамёна уже получалось различить даже без монокуляра.

- А хорошо мы их разозлили, - вполголоса заметил я Кейготу. - На совесть.

- Они боятся, - вождь злорадно ухмыльнулся. - Они боятся нас так, что готовы бежать в атаку сходу. Куча дурней сегодня поломает шеи в твоих канавах!

- Хорошо бы, - спорить я не стал, хотя и здорово сомневался, что могу рассчитывать на такой подарок. - Их куда больше чем нас. Любая ошибка в помощь.

Как я и думал, остатки всадников добрались к полевым укреплениям первыми. Где-нибудь в средней полосе России на их пути встали бы полноценные засеки. Но в степи, где каждая жердина откуда-то привезена, такой роскошью и не пахло. Степнякам пришлось вместо этого битую неделю рыть линию неглубоких, только-только сломать лошади ногу, канав. Через них получилось бы перевести лошадь шагом, но вот остаткам кавалерии наёмников пришлось отворачивать.

Пальба из пистолетов на таком расстоянии оказалась напрасной тратой пороха. Вместо разведки боем у верховых получился конный аттракцион сомнительной полезности.

Мои стрелки действовали куда эффективнее. Все штуцеры, дробовик и мой карабин разом выплюнули огонь. На ста метрах после нескольких дней тренировок не промазал бы и слепой, а Кейгот учил только лучших.

Двое полукровок и ближайший к нам потвор упали с лошадей. Сразу несколько пуль угодило в каждого из них.

- Рассредоточить огонь! - запоздало приказал я. - Выцеливайте командиров!

Пожелание хорошее, но бессмысленное. За то время, что перезаряжались штуцеры, мы с Кейготом успели расстрелять по несколько патронов, на чём всё и закончилось. Второй залп штуцеров прогремел уже вслед стремительно удаляющимся всадникам.

На земле осталась дюжина убитых и раненых.

- Добейте, - приказал я.

Пара десятков бойцов торопливо бросилась к ним с мечами наголо. Вернулись они уже с трофеями - несколько пистолетов, кирасы, оружие, и другое барахло. В тот момент я подумал, что это наши последние лёгкие трофеи за всю осаду.

Нестройная толпа вражеской пехоты замерла на безопасном удалении. Всадники торопились доложить результаты своей разведки. Меня крайне интересовало, чего им удалось разглядеть. Пикинёров на земляном валу я не особо и прятал, а вот стрелки до поры не светились, как и моя артиллерия.

- Пойдут в атаку, - подтвердил Кейгот мои опасения. - Смотри, фургоны уже встают осадным лагерем.

- Чтоб я знал ещё, как у них выглядит этот осадный лагерь, - пробормотал я. Для меня действия наёмников чем-то упорядоченным не выглядели. От пронзительных звуков рожков и флейт закладывало уши. Всадники носились между рядами пехоты как наскипидаренные, махали руками, отдавали какие-то приказы, но и только. Что всё это значило, я понятия не имел.

Наконец, пехота сформировала несколько плотных коробок, и двинулась в нашу сторону. Получилось очень красиво - яркие блики солнца на металле доспехов, частокол пик, разноцветная форма, редкие выстрелы мушкетов и неторопливое уверенное продвижение.

Красиво - и настолько же бессмысленно.

Колышки с тряпками отмечали дистанцию уверенной стрельбы. Я успел натаскать стрелков лупить по секторам и поддерживать соседей. На пальцах, разумеется. Для живых тренировок у них оставалось маловато пороха, да и хорошие подвижные мишени здесь не раздобыть и при всём желании.

Теперь они пришли сами - в количестве.

Да, из мушкетов стрелять в мишень дальше, чем с полусотни метров, бесполезно. А вот когда огонь ведётся прямо в плотный строй пехоты - вполне можно попробовать.

Залп сотни моих стрелков буквально выкосил передний ряд противника. Мгновением позже их поддержали арбалетчики. Стоит отдать врагу должное, строй не дрогнул. Мертвецов и раненых невозмутимо перешагнули. Движение не прекратилось даже на одно мгновение. Взвились облачка порохового дыма. Вражеские мушкетёры боеприпасы не жалели, но с такой дистанции вряд ли могли поразить что-то, кроме другого плотного строя. Их пули увязли в земляном валу или столь же бесполезно прожужжали над головами степняков.

- Ну же, - я повёл стволом над головами пехотинцев. - Где эти засранцы?

- Право десять, - сказал Кейгот. - Флаг с драконом.

Как по мне это больше походило на раздавленную каракатицу, но раз Кейгот сказал, что дракон - пусть будет дракон. Выстрел - и знаменосец повалился ничком. Почти одновременно со мной выстрелил и сам вождь. Его выстрел разнёс голову барабанщику.

Этот фокус мы отрепетировали на отлично. Едва сержант врага попытался навести порядок в деморализованном отряде, он получил свою пулю между глаз.

- Лево тридцать, - без малейшей паузы сказал Кейгот. - На голову левее знамени с фениксом.

Этот потвор оказался очень храбрым. Или очень глупым. Попытка возглавить отряд - это хорошо, но зачем сразу выдавать себя всем желающим боевой формой?

Пуля вошла ему в основание шеи, между шлемом и кирасой, только брызги полетели. Какой-то несчастный следом за ним поймал уже деформированный кусок свинца промеж глаз и тоже повалился навзничь. Следом отправились музыкант и знаменосец - лишь мелькнул флаг с вышитой золотом курицей на слегка выцветшем алом поле.

Воздух распороли новые арбалетные болты. С упором на бруствер у степняков получалось худо-бедно стрелять даже из неподъёмных осадных убоищ. Следующий залп ударил в плотный строй - и на этот раз уже с куда большим эффектом. Наша охота за командирами оправдала себя на пятом знамени. Без постоянных выкриков и понуканий молодые наёмники в первых рядах дрогнули, но всё ещё продолжали своё движение. До линии канав им оставалось всего ничего.

До меток для моих артиллеристов - тоже.

Пушки грохнули одна за другой, все десять, что я рискнул притащить на линию укреплений. Десять килограммов свинца - эквивалент полусотни автоматных рожков, устремились к плотным рядам противника.

До этого момента особого представления, что именно делает артиллерийский огонь с вражеской пехотой, у меня так и не сложилось. Масштаба не хватало. Теперь я увидел эту неприглядную картину своими глазами.

По рядам будто прошлась невидимая коса. Центр боевого построения рассыпался. От истошных воплей раненых меня передёрнуло. Мгновением позже их крики заглушил боевой клич степняков. Ряды врага смешались окончательно.

Штуцеры моих снайперов работали не хуже нашего с Кейготом оружия. На расстоянии в сотню метров заметить рослого потвора или богато декорированного сержанта особого труда не составляло даже без прицельной оптики.

Это стоило врагу ещё нескольких командиров - и последних жалких попыток удержать строй. Залпы в спину беглецам оставили на вытоптанной траве ещё несколько десятков убитых и раненых.

Паническое бегство наёмников закончилось только у лагеря. Толстые щиты на повозках вагенбурга давали некоторую иллюзию безопасности, а дистанция в полкилометра - надёжную по местным понятиям защиту от случайных выстрелов.

Доказывать, что эти понятия несколько устарели, я пока не торопился. Пусть до поры чувствуют себя в безопасности. После нанесённого им урона, я сомневался, что следующая попытка случится раньше приведения вражеской артиллерии в боеспособное состояние. Любая заминка в действиях врага мне только на пользу.

- Ну что же, - я отложил карабин в сторону. - Похоже, отбились.

- Почему ты не отдал приказ на преследование? - недовольно спросил вождь. - Мы вполне могли убить ещё несколько десятков этих трусов!

- Вот ещё! - фыркнул я. - Чтобы кто-нибудь в их лагере начал стрелять в наших воинов? Не забывай, их всё ещё раз в пять больше нас. Я не собираюсь зря терять людей, которые доверили мне свои жизни!

- Зря? - удивился Кейгот. - Они бы убили врагов! Мы бы могли победить!

- Мы уже победили, - я усмехнулся. - Подумай сам. Зачем ведётся любой бой?

- Чтобы убить врага! - отрезал вождь.

- Неправильно, - я едва сдержал улыбку. - Чтобы добиться поставленной цели. А цель у нас одна - сковать армию врага. Это мы уже сделали.

- Они всё ещё могут уйти, - возразил Кейгот. - И мы не сможем им помешать. Любой форт за нами они могут взять сходу!

- Да ну? - спросил я. - А они сами про это знают? Наши гости понятия не имеют, сколько воинов сидит в следующем форте. Они понятия не имеют, сколько людей погибнет у них ещё на марше, как это уже один раз произошло. У них почти не осталось кавалерии, чтобы защитить колонну или хотя бы вести нормальную разведку. Знаешь, я почти хочу, чтобы они действительно решились пойти вглубь наших земель.

- Почему? - опешил Кейгот.

- В этом случае, - весело произнёс я, - мы сможем подогнать к ним десяток фургонов прямо на марше, ударить картечью сходу прямо в строй - и удрать раньше, чем у них получится достойно ответить.

Кейгот задумался. Мгновением позже на его лице появилась недобрая улыбка.

- Ты прав, - злорадно произнёс он. - Сейчас им невыгодно уходить. Но что мы будем делать, когда они тоже начнут рыть землю?

- Ничего, - я ждал этого вопроса. - Мы не будем делать ничего.

- Почему? - спросил вождь. - Если они пророют укрепления, как у нас, то смогут приближаться к нам день за днём. Вырыть яму в человеческий рост, и они станут неуязвимы, совсем как мы сейчас!

- Это всё, конечно, правильно, - я и не думал оспаривать его слова, - но скажи мне, чем они будут копать землю? Мечами?

Кейгот посмотрел на меня пару мгновений, а потом запрокинул голову и совершенно искренне захохотал.

Глава шестая

Кейгот Сирота, бдительный часовой

От лагеря наёмников тянуло слабым запахами походных кухонь. Ночная смена землекопов поела и принялась за работу. Остальные после дневных работ падали без сил и засыпали мертвецким сном. Не так-то легко рыть землю почти без лопат. Как наёмники вообще могли подумать, что на землях Народа им понадобятся лопаты?

Мои воины первые дни смеялись в голос. За неделю работы наёмники сумели не более чем протянуть свою траншею вдоль наших укреплений - на безопасном расстоянии в добрых четыреста шагов. Они даже не смогли подтащить свои пушки на дистанцию выстрела.

Им пришлось разобрать часть фургонов на щиты, но даже эта мера землекопов полностью не защитила. Меткие арбалетные выстрелы доставали врага даже в прикрытых траншеях. Реже, чем хотелось, но доставали.

Болтов к арбалетам в подвалах форта запасли в избытке, так что мои стрелки вполне могли тратить добрую половину связки на одного раненого или убитого - и всё равно считать этот обстрел выгодным.

Очень скоро наёмникам пришлось рыть зигзагом. Сапы защищали куда лучше, но и труда в них приходилось вкладывать неизмеримо больше. Теперь я понял, зачем Вадим приказал рыть настолько причудливые укрепления. Хотя бы ранить кого-то в таком укрытии оказалось гораздо труднее, чем сбить верхового с лошади. Уже в сумерках попадать в землекопов просто не получалось - даже у меня. А колдовские боеприпасы Вадима таяли куда быстрее, чем этого хотелось.

Ночью мне оставалось лишь обходить дозоры, и прислушиваться к звукам на стороне укреплений врага.

- Давайте, ройте, - недовольно пробормотал я, когда в очередной раз споткнулся о неприметную в темноте кочку. - Там вас и похороним.

Казалось бы, за неделю обхода позиций я мог выучить каждый изгиб земли. Но всё равно каждый раз находил всё новые и новые рытвины и кочки. Регулярная смена воинов превратила степь в чуть ли не пашню. В ночных караулах держали не больше четверти воинов. Остальным давали отдохнуть. Наряды сменялись каждые несколько часов, так, чтобы все могли поспать хотя бы восемь часов каждый день.

Для сидящих в форте воинов приходилось выдумывать самые разные занятия. В этом деле чужак оказался неутомимым кладезем самых бессмысленных и причудливых глупостей. Смысл занятия борьбой, как с оружием, так и без, я ещё понимал, а вот остальное мог придумать лишь безумец.

Чего только стоила эта его строевая подготовка! Вадим требовал от воинов быстро и без рассуждений выполнять повороты, развороты на месте, двигаться одновременно - и отдавать ритуальные приветствия.

Где-то на дальнем востоке, где раскосые варвары до сих пор считали женщин умными животными, властители очень похоже тренировали своих наложниц, чтобы те могли удивлять гостей несвойственным тамошней бабе умом.

Но зачем делать это с воинами? Уже на третий день я не выдержал, и спросил об этом у самого Вадима.

- Чтобы они устали, - совершенно искренне ответил он.

И не шутил!

В его занятиях действительно просто не было иного смысла. Единственное, чего хотел чужак - это усталости воинов. Усталости - посреди осады, когда враг стоит лагерем совсем под боком. Любой, кто пережил общение с его упражнениями, не мог даже возмутиться. Не было сил. Воины шли на укрепления как на долгожданный отдых. Я понятия не имел, сколько может продержаться такое положение дел - и насколько хватит моего терпения!

Мои гневные размышления прервала волна смрада. С поля боя тянуло запахом смерти. Вадим приказал всем, кто ходил за трофеями, по возможности собрать останки врагов и присыпать землёй, но помогло это плохо. Мать-Земля не желала принимать осквернивших её чужаков. Отец-Небо тоже не заинтересовался их душами - слишком нелепой и напрасной оказалась гибель наёмников.

Теперь им предстояло истлеть в зловонных лужах собственной гниющей плоти - вместе с телами. Бесчисленные мириады злых духов пировали на их трупах. Невидимые глазу, они выдавали себя только нестерпимым зловонием. Лишь наговоры женщин и настой редких целебных трав защищали нас от болезней и смерти.

Но сейчас запах смерти подозрительно усилился.

К ночной тишине и негромкому перешёптыванию отдельных воинов на укреплениях добавилось что-то постороннее. Я напряг слух и замер в ожидании.

Кто-то полз через поле боя - прямо сквозь трупы. Кто-то приближался - и я не чувствовал этого приближения. Только слышал. А это могло значить лишь одно.

- Полукровки! - закричал я. - Полукровки ведут наёмников к укреплениям!

В ответ раздался боевой клич потворов. Басовитый рык прокатился над всем полем боя. Таиться больше не имело смысла.

В отдалении засвистели первые сигналы тревоги. Часовые торопились поднять гарнизон по тревоге. Я выхватил дробовик и выстрелил по едва различимым силуэтам в темноте. Вспышки одиночного выстрела хватило, чтобы на мгновение ухватить расположение силуэтов противника. Уже второй мой выстрел нашёл свою цель.

Но врагов оказалось чересчур много. Чары полукровок подействовали куда лучше, чем я надеялся. Рослая фигура с косматыми лохмами шерсти возникла на земляном валу словно из ниоткуда. В распахнутой пасти влажно блеснули потёки слюны поверх оскаленных клыков.

Дробь снесла потвора обратно в темноту с развороченной дырой посреди кирасы, но в тот же момент рядом появились ещё двое. Кто-то из часовых бросился на перехват с копьём наперевес, я двумя выстрелами прикончил одного из противников, но их стало уже шестеро, и о дробовике пришлось забыть.

Мир сузился до бликов на лезвии меча, лязга встречных ударов и астматического хрипа в пробитых лёгких. Удары, один за другим, рвали чужую плоть. Духи предков этой ночью вели мою руку - я дрался на равных с двумя потворами.

Но долго так продолжаться не могло. Удар копья из второго ряда острой болью ожёг бедро. Я на мгновение потерял баланс, и этого хватило. Удар чужого меча глубоко рассёк мне руку чуть выше наруча. Ответный выпад задел врага куда слабее, чем хотелось.

Потвор захохотал и поднял руку для последнего удара. Я видел, как за его спиной теснятся готовые перемахнуть через укрепление воины. Сейчас их сдерживал только я. Из часовых рядом не осталось никого. За краткие мгновения боя все они успели как-то погибнуть.

Оглушительный грохот и вспышка поделили ночной бой на две части. Что-то рвануло мне бок и руку, и унеслось прочь.

- Пушка! - мысль на мгновение опередила боль в раненой картечью руке. - Они развернули пушку!

Выстрел из соседнего излома укреплений оказался просто ужасен. От потвора и его свиты не осталось никого. Из рва под насыпью раздавались только предсмертные хрипы и клокотание в пробитых лёгких.

Я отступил на шаг и покачнулся. Краткие мгновения боя с неравным противником стоили мне слишком дорого. Едкий пот заливал глаза. Пальцы едва сохранили достаточно силы, чтобы держать меч.

Удар стрелы в грудь я даже не ощутил. Просто упал на спину и в недоумении глядел, как надо мной, один за другим, проскакивают всё новые и новые силуэты врага.

Удачный залп лишь задержал передовой отряд врага, потворов и полукровок, но вовсе не остальных наёмников.

Вадим Колпаков, запоздалая подмога

Я проснулся от боли в ноге. На судорогу это не походило ни капли. Острая режущая боль, как ножом ткнули. Я потянулся к больному месту, и фантомная боль рванула уже за руку.

- Твою мать! - я вылетел из кровати. - Ирга, что происходит?

В отдалении вразнобой громыхнули выстрелы пушек. Я спал не раздеваясь, только ботинки снял - и теперь даже не мог их толком надеть. Пока я прыгал в полутьме на одной ноге с ботинком в руках, новые уколы боли рванули мне руку. Повело её так, что ботинок едва не выпал на пол.

Чтобы не упасть, я ухватился за стену, и угодил во что-то горячее и липкое. Из расшитого Иргой полотенца, такого же, как у Кейгота, обильно сочилась кровь.

- Кейгот! - я выругался, подхватил кожаную перевязь с трофейными пистолями, закинул почти бесполезную ночью винтовку за спину, и бегом ссыпался по лестнице. Несколько уколов боли догнали меня уже по дороге. Симпатическая магия здешнего братания порой действовала слишком уж эффективно.

Из какофонии тревожных сигналов я составил неутешительную картину. Бой кипел прямо на линии укреплений. Полный хаос и неразбериха. Люди Шеслава пытались навести порядок хотя бы с резервами, но получалось у них плохо.

- Труби отход артиллерии! - я ухватил первого встречного сигнальщика за плечо и прокричал команду ему в лицо. - Отход артиллерии! Немедленно! Вторая линия! Командам прикрытия - вперёд! Удержите пушки!

Он подчинился без размышлений. Сигналы раскатились над полем боя уже за моей спиной. Магия гнала меня вперёд, к прорванной линии обороны. Отблески немногочисленных факелов и пламя тревожных костров заливали вал неверным светом.

Далеко не все часовые успели зажечь огни. Часть костров затоптали в пылу боя, часть не успела разгореться, но и того, что осталось, хватило. Наёмники перевалили через укрепления и вели бой уже на твёрдой земле.

Где-то у них под ногами, среди мертвецов и умирающих, лежал Кейгот, а кровное братство гнало меня вперёд, ему на помощь.

Несколько степняков ещё держались чуть в стороне от раненого вождя. Наёмников сдерживал заслон из пик и мечей, но продолжаться это могло только до первого удачного выстрела.

Но кто сказал, что этот выстрел не мог остаться за мной?

Я упал на колено, подхватил карабин, вжал его в плечо и начал стрелять. О такой роскоши как ночной прицел, коллиматор или хотя бы время на то, чтобы толком прицелиться, оставалось только мечтать. Но в плотный строй мечников сложно промахнуться. Магазин улетел в считанные секунды. Я примкнул второй, расстрелял его по уже рассыпающемуся вражескому строю, вскочил, закинул винтовку за спину, и бросился вперёд.

По груди колотили пистоли на лямках перевязи. Я ухватился за пару самых нижних, вздёрнул их на уровень глаз, и, с короткой остановки, спустил все четыре курка.

Стрелять на бегу я не рисковал. За хороший пистолет местные пороховые убожища сойти не могли при всём желании. К счастью, кусок свинца диаметром в пятнадцать миллиметров на столь малом расстоянии неоспоримо выигрывал даже у кирасы.

Я пробежал мимо степняков, разрядил ещё два пистоля в слишком непонятливых полукровок, и ухватился за окровавленную руку вождя. Как я сумел отличить её среди всех других изломанных тел на земле, да ещё и в темноте, по силам объяснить разве что местным колдуньям. Но я знал, что это Кейгот - и потащил его в безопасность.

- Вот же наел жопу, орясина, - прошипел я на ходу. Выдернуть из кучи трупов двухметровое бесчувственное тело вождя оказалось непросто. Кто-то из степняков подскочил ко мне и ухватился за вторую руку вождя.

Вместе у нас получилось заметно лучше, но мне тут же пришлось отпустить руку и ухватиться за пистолет. Наёмники оклемались достаточно, чтобы попробовать вернуться.

Выстрелы по двум самым наглым капельку поумерили боевой дух преследователей. Мышление новичка вновь сыграло на моей стороне. Профессионалы бы поняли, что выстрелов у меня в запасе уже не так много - и удвоили бы свои усилия. Эти же отпрянули, потеряли темп и дали нам отыграть шагов тридцать до того, как через вал полезла очередная волна подмоги.

Теперь за нами двигалась не жалкая кучка растерянных наёмников, а толпа сотни в полторы человек. Без малейшего подобия строя, но здесь это уже не имело значения.

Мы либо выигрывали свой забег, либо получали несколько мечей в спину. Та ещё перспективка, так что бежал я, так быстро, как только мог. Тело вождя тащилось вслед за нами по траве, и даже не хотелось думать, как он перенесёт этот забег. Мои чувства говорили, что Кейгот ещё жив - и этого пока вполне хватало.

Наконец, кому-то из вражеских стрелков повезло. Тупой удар настиг меня чуть пониже спины. Шаги незамедлительно стали отдаваться болью по всему телу. Скорость нашего бегства незамедлительно упала раза в два. Теперь я мог только хромать.

- На землю! - от укреплений впереди раздался крик младшего Шеслава. - Падайте!

- С удовольствием! - выдохнул я и повалился на грязную вытоптанную траву. Впереди одна за другой громыхнули пушки. Воздух над головой с басовитым жужжанием распорола картечь. На таком расстоянии она ещё не успела широко разойтись в стороны и прошла на добрый метр выше нас.

Зато преследователи огребли сполна. Крики боли за спиной придали мне сил. Я вскочил, рывком ухватил Кейгота, и доковылял к укреплениям.

Едва мы перевалили за насыпь, часто захлопали мушкеты. Огонь за нашей спиной давал вполне достаточно света, чтобы стрелки могли попадать хотя бы один раз из трёх.

Чьи-то руки незамедлительно подхватили Кейгота. Я повернулся к брошенным укреплениям и вскинул карабин. В плечо кольнули острые щепки.

- Да чтоб тебя! - как оказалось, именно приклад смягчил моё ранение в задницу. Сейчас из карабина попасть вышло бы разве что в амбар, и то, если повезёт.

Я всё ещё смотрел на обломки приклада, когда на стороне противника зазвучали пронзительные свистки. Уцелевшие руководители атаки собирали наёмников за полосой укреплений.

За моей спиной Витош деловито выкрикивал команды. Младший сын торговца Шеслава за прошедшие месяцы изрядно поднабрался военных талантов и теперь, как оказалось, вполне мог наладить оборону и без меня.

- Сколько пушек мы потеряли? - спросил я, как только он закончил с приказами.

- Ни одной! - торжествующе сказал он. - Я приказал держать лошадей наготове, их просто заменяли каждые несколько часов, заодно с караулами!

- В моих краях за такое награждали медалями, - я улыбнулся. - Но сейчас могу предложить исключительно "спасибо". Ты здесь дальше справишься?

- Конечно, - Витош кивнул. - Они вряд ли осмелятся повторить наступление. Первый залп выкосил почти всех их полукровок.

- Хорошо, - я устало вздохнул и перевесил разбитую винтовку за спину. - Пойду, загляну к врачам. Не хочу в самый интересный момент завалиться от нагноения. Пришли за мной, если они вдруг решат, что всё же смогут задавить нас массой. Я бы на их месте рискнул.

- Хорошо бы, - усмехнулся Витош. - Мы зарыли мины в насыпи. Рискнут пойти вперёд - останутся без последних дураков.

Я улыбнулся. Похоже, за подготовку местных военных кадров я мог больше не беспокоиться. Оставалось лишь убедиться, что медицина здесь на таком же высоком уровне.

Лично.

Ирга Убил Троих, врач

- Пробитое лёгкое, перелом левой руки, множественные порезы, сотрясение мозга, проникновение злых духов по всему телу, раздроблена правая бедренная кость, потеря крови, - я машинально проговаривала на языке древних состояние раненого воина, пока мои руки двигались будто сами по себе.

Этой ночью серьёзных раненых оказалось немного, и каждый выглядел просто ужасно. Драка с потворами и полукровками ещё никогда и ни для кого не заканчивалась без последствий. Остальные просто гибли, там же, где и приняли свой бой.

Целебных настоек почти не осталось. Женщины родственных семей щедро поделились запасами, прежде чем уйти на восток с остальными беженцами, но этой ночью тяжёлых раненых оказалось чересчур много.

Всё, что мне осталось - работать, и надеяться, что всё будет к лучшему. Послушные движениям рук живые ткани срастались и расходились, выдавливали обломки стрел, растекались безвредной кашицей и покрывались корочкой свежих рубцов.

Мать-Земля щедро дарила мне силу этой ночью, только и этому есть пределы. Один тяжёлый раненый сменял другого, и с каждым вторым приходилось решать, где остатки его жизненной силы достаточны, а где надо тратить редкие настойки.

Боги, ну почему я? За что? Я же могу спасти любого из них в отдельности, но только не всех сразу! Теперь подаренное отцом имя-подвиг выглядело форменным издевательством. Только боги знали, ограничится ли число мертвецов с моего стола к утру всего лишь тремя.

- Эй, - на плечо легла рука. - Ирга?

- Чего надо? - я обернулась в раздражении. - Вадим?

- Я тут словил пулю, - виновато сказал он. - Меня отправили к тебе.

- Ты пришёл сюда на своих ногах? - я не выдержала, и окровавленной рукой повернула его к тяжёлым раненым у входа, - И хочешь, чтобы я лечила тебя вместо них?

- Ни у кого из твоих подчинённых так и не хватило смелости меня остановить, - виновато сказал Вадим. - А я просто не знал.

- Я не могу тратить время на такую ерунду! - отрезала я. - Займи кого-нибудь ещё, пусть заговорят! Этих бездельниц тут целый выводок!

- Договорились, - Вадим поднял руки в примиряющем жесте. - Только скажи мне одну вещь, пока я тут.

- Чего тебе ещё? - устало спросила я. Кровь с рук неторопливо капала на пол.

- У вождя как, шансы есть вообще? Жив будет? - Вадим указал на тело на столе.

- Это Кейгот? - ахнула я.

- Вытяни его, - сказал Вадим. - Я не для того лез под мечи, чтобы он загнулся от ран.

- Хорошо, - я закусила губу и на мгновение задумалась. - Только проваливай уже отсюда!

Вадим Колпаков, переговорщик

Рассвет наглядно показал, что ночной успех стоил противнику гораздо больше, чем нам. За внешним рвом продолжали хоронить мертвецов - и лишь немногие из них оказались нашими. Да, передовой заслон и часовые погибли целиком, но за каждого из них враг потерял не меньше троих бойцов.

Размен, вроде бы, не самый лучший, но авангард состоял из потворов и полукровок целиком. Командный состав и незаменимые магические специалисты. Это в рукопашном бою они выигрывали у степняков, а вот пушечная картечь рубила их так же хорошо, как и любых других врагов.

Число флагов над основным лагерем противника за эту ночь уменьшилось едва ли не втрое. Очаровательная маленькая подсказка о том, насколько эффективно мы поработали на самом деле.

Тупая боль в заднице служила молчаливым напоминанием, что всё могло сложиться куда хуже. Ничего серьёзного, просто здоровенный синяк и неглубокие многочисленные щепки под кожей, но болело это всё жутко. Новый приклад мне вырезали не хуже старого, по дереву Азик работал не хуже, чем по железу, но вот осадочек некоторый остался. Да и дробовик так и остался где-то под трупами. Хотелось верить, что его пока что не отыскали.

Никаких серьёзных подвижек в лагере противника не произошло. Я ждал, что за ночь к передней линии укреплений притащат осадные пушки, хотя бы часть фургонов и основную массу наёмников.

Этого так и не случилось. Остатки вражеского командования уже не могли заставить своих подчинённых это сделать - или не хотели. За ночной бой они потеряли не меньше пары сотен бойцов.

У каждого из наёмников теперь имелось как минимум одно тягостное воспоминание о мёртвом товарище, и оно парализовало их активность куда эффективнее нашего реального сопротивления.

Движение на периметре их лагеря привлекло моё внимание. Я поднял монокуляр и увидел нескольких всадников. Безоружных, но с флагом.

- Это чего? - я передал монокуляр Витошу. - Они что, разговаривать хотят?

- Похоже на то, - юноша с удивлением смотрел на переговорщиков. - Там потвор, два командира наёмников и какой-то инженер.

- Пушкарь, наверное, - я усмехнулся. - Подозреваю, будет грозиться техническим превосходством. Распорядись там, пусть их пропустят на середину поля. Мы с ними поговорим. И позови к нам туда Иргу, если она в состоянии. Будет ловить их на вранье.

Мы выехали навстречу переговорщикам как раз вовремя, чтобы успеть встретиться посреди нейтральной территории. Оружия у них при себе не было, но во избежание проблем я позвал всех уцелевших стрелков из штуцеров. Сейчас они дежурили на второй линии укреплений - просто на всякий случай.

Насколько я успел заметить, вторая сторона решила подстраховаться тем же образом.

Парламентёры неторопливо двигались к нам. Выглядели они для настолько бесталанных вояк на удивление самоуверенными.

- Да они же не сдаваться едут! - понял я. - Они действительно считают, что этой ночью победили!

- Правда? - удивился Витош. - Тогда их ждёт сюрприз.

- Это уж точно, - я злорадно ухмыльнулся. - И ещё какой.

Всадники неторопливо подъехали к нам.

- Кто у вас главный? - потвор обвёл нашу троицу взглядом, не в силах выбрать между Витошем и мной. Иргу за человека он и вовсе не считал.

- Я, - прекратил я его мучения. - И я согласен.

- Да? - такого начала разговора потвор не ожидал.

- Да, - невозмутимо подтвердил я. - Простые бойцы оставляют себе ножи, командиры - всё холодное оружие и один пистолет с десятью выстрелами. Пушки остаются в распоряжении владельцев, порох и свинец - нет. Всё, кроме недельного запаса продуктов конфискуется. Лошади - одна на командира. И мы не отвечаем за вашу безопасность на всём пути на запад, хотя и воздержимся от нападений.

- Ты что, смеешь выдвигать нам требования? - потвор не выдержал. Его плоть взбугрилась плохо сдерживаемой трансформацией. - Сейчас?

Ирга прыснула в кулак. Витош тщетно сдерживал улыбку. Я пытался не кривиться от боли в заднице, но получалось у меня плохо. Следовало вбросить что-то короткое, отрезвляющее и максимально доступное, только вот что?

Решение пришло само. Точнее - приехало.

- Обернитесь, - буднично предложил им я.

Облако пыли на горизонте сейчас уже не вызывало ни малейших сомнений. Ни в том, что это, ни в том, кто это.

- Сколько там у вас наёмников, полторы тысячи? - ехидно переспросил я. - А это - армия здешнего хана. Вы как, предпочитаете сдаться мне, или попробовать отбиться на два фронта от нескольких тысяч крайне злых кочевников?

Потвор запрокинул голову и заорал.

Понимал я его со второго слова на третье, западный говор и язык степей между собой различались больше польского и русского, но какофония сигналов из лагеря наёмников двояких трактовок уже не допускала.

Наёмники торопились сдаться.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg