«Битва за реальность»

Битва за реальность (fb2) - Битва за реальность (Томас Брейн - 6) 1263K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алекс Орлов

Алекс Орлов Битва за реальность

1

Если бы майора Корсака спросили, какая его самая лучшая или сильная черта, он бы ответил: способность работать без перерыва сутками, а потом забиться на секретной квартире или в горной пещере – как придется – и спать часов тридцать пять.

Этот полезный навык Корсак перенял от своих предков: те засыпали на сезоны, а то и годы, когда не было дождей и приходилось дожидаться воды, находясь в состоянии анабиоза.

Корсаку спать месяцы напролет смысла не было, у него имелась очень динамичная работа, но иногда требовалось быть в готовности целыми сутками, потому что он все предпочитал делать сам. Ну, или почти все.

Своим подчиненным и агентам он отдавал только второстепенные задачи.

Сейчас Корсак работал над очередной проблемой – на полуострове Гольяр, в «долине трех деревень» образовался вакуум власти, после того как была уничтожена «Ямахо» – важнейшая база джунгаров.

Все бандитские группировки, которые поддерживались джунгарами через посредников, либо разбежались, либо замерли в ожидании перемен, но этих перемен было не добиться, не дав гарнизону стоявшего в долине форта полного штатного состава.

Казалось бы, ну чего проще? Если раньше высокие чины в ведомствах опасались отправлять своих солдат в нестабильный район, то теперь ничто им не мешало сделать это. Однако щупальца «ордена джунгаров» проникали глубоко во властные структуры и вознаграждали кого надо, а кого надо могли и придушить.

Корсак час за часом просматривал ролики, сделанные скрытыми камерами его личной системы наблюдения, которая снимала персональную жизнь значимых фигур материкового Генерального штаба, а также высоких чиновников Министерства внутренней безопасности, ведавшего делами полиции.

Разумеется, никто разрешения на слежку за важными персонами не давал, однако на то и ИСБ, чтобы не спрашивать разрешений. Хотя, конечно, собственное начальство, попадись Корсак на таких безобразиях, его бы выгораживать не стало и сдало бы со всеми потрохами.

Высокие персоны прятали свою личную жизнь весьма основательно. Система безопасности, ВИП-охрана, состоящая из молодцев со сверхвозможностями. Контрсканнеры, аудиоподавители, видеофоберы и много еще чего, что можно было перечислять в длинном-предлинном списке. Но все это лишь на входе в личное пространство, а в самом пространстве – во дворце, тайном бунгало, скромном домике в три тысячи квадратных метров, ничего такого высокие персоны видеть не хотели, потому как, где аппаратура, там должен крутиться и обслуживающий персонал.

Вот поэтому главным для Корсака было преодолеть рубеж входного контроля, а дальше его никто не сдерживал, поэтому он придумал передавать шпионящие средства по частям.

– А вот вам бесплатная пицца! От такой-то известной компании.

– А вот вам выигрыш в лотерею – вы выиграли чудесный кулон для вашей девушки!

– А вот вам…

И так далее. Главным во всем этом было то, что на территорию интересующего Корсака объекта частями вносили видеозаписывающую технику.

На месте все это хозяйство соединялось между собой субрадиальной связью и начиналась полноценная фиксация всего, что происходило внутри.

Точечные датчики получали точечные сведения, но их сигналы суммарно составляли объемное видео, уровень разрешения и передачи которого только снился обычному плоскостному видео.

Разумеется, не во все охраняемые помещения удавалось протащить нужный набор датчиков – в конце концов, у возможностей Корсака тоже был свой предел. Однако в определенных случаях годились и аудиозаписи, а иногда лишь черно-белые тени – и этого хватало, чтобы некоторые господа шли на сотрудничество с Корсаком, который выдавал себя за сотрудника частного сыскного бюро.

Упомяни он об ИСБ – и клиент упал бы в обморок.

2

После двух суток непрерывного перелистывания файлов Корсак, наконец, нашел достаточно материала на генерала Гумберта.

«– Что ты творишь, Генри! Ах ты жеребец!..»

«– Джулия, я хочу, чтобы и ты к нам присоединилась… Ах!..»

«– Я уже с вами, Генри… Я уже… Ах!..»

– Это нам подойдет, – произнес Корсак и, запустив программу монтажа, оттолкнулся ногой от пола и уехал на стуле с колесиками к стойке с напитками.

Вообще, он планировал подъехать к ней часов двенадцать назад, но с работой вышел затык – ценного материала в пустой породе оказалось слишком мало. Одним словом, безумно дорогие натуральные лимоны подсохли, черешня подвялилась, водка выдохлась, но Корсак был доволен, что работа доведена до логического завершения.

Выпив водку, он два раза долил и снова выпил, а потом съел подвяленные фрукты и, оттолкнувшись от стены, подкатился к терминалу.

Программа закончила работу, и теперь было с чем обращаться к генералу.

Откладывать работу в долгий ящик Корсак не стал и вскоре набрал на мультивариантном диспикере знакомый номер.

– Алле, офис генерала Гумберта… – с долей важности ответил секретарь.

– Скажите, что Сони звонит, – представился Корсак. Сони поставлял генералу лучших шлюх.

– Какой такой Сони?

– Чего ты меня спрашиваешь? Ты генерала своего спроси, какой такой Сони, придурок!

Секретарь от такого подхода опешил, однако конфликтовать не стал и связался с боссом.

– Кто там? – вскоре ответил сам генерал.

– Привет, Мартин.

– Я не знаю никакого Сони!..

– А я не знаю никакого Генри. Переключайся на «секретку», Мартин, и поговорим предметно.

– Никуда я переключаться не стану!.. Пошел вон, иначе я сейчас вызову…

– Не хочешь «секретку», Генри-Жеребец, можем потрепаться по открытой связи…

– Э… Хорошо, канал двадцать четыре… – выдавил генерал. Корсак перевел регулятор на нужную отметку и первым делом перекинул по каналу собранный ролик.

– И что тебе нужно? Деньги? – спросил генерал, наскоро ознакомившись с компроматом.

– Деньги нужны всем, генерал. Но мне нужно, чтобы вы повнимательнее отнеслись к своим служебным обязанностям – только и всего.

– Что? Каким еще обязанностям? – опешил генерал. Он был уверен, что стал жертвой пройдохи-шантажиста, до которого обязательно собирался добраться.

– Служебным, генерал. После недавних изменений на полуострове Гольяр возникла необходимость укрепить на местах государственную власть.

– Это… это кто так считает? – спросил генерал, находясь теперь в полной растерянности. Ему прислали ролик с его внеслужебными и внебрачными похождениями, а в обмен читают какие-то лекции.

– Так теперь считаете вы, генерал. Исходя из сложившейся ситуации. Вы верно ее оценили и сделали правильные выводы.

– И что же это за выводы?

– Необходимо срочно укомплектовать форт – «тридцать второй опорный», согласно штатному расписанию.

– Я… Это… Зачем тебе это? Я полагал, тебе хочется получить выкуп, да? Ты мне гарантируешь, что больше нигде эта запись не появится, а я тебе пересылаю оговоренную сумму…

– А через полгода я повторяю наезд, и вы снова платите.

– Ну…

– То есть вы наивно полагаете, что сможете найти шантажиста? Чего вы так упираетесь, генерал, я что, требую от вас изменить Родине?

Гумберт окончательно смешался, ведь сейчас этот аноним требовал у него служить Родине, в то время как на самом деле не все было так просто.

– Вы связаны обещанием, генерал? – дал подсказку Корсак.

– Ну, как бы… Да, некоторые важные персоны не хотели бы, чтобы…

– Я понимаю вас. Кто эти персоны? Назовите их, и я смогу прикрыть вас – пусть не навсегда, но на время исполнения этого вашего приказа, который безусловно последует.

Генерал вздохнул и посмотрел на свои тапочки. Хорошие такие тапочки с отделкой из искусственного меха. Он любил домашние тапочки и собирал их целенаправленно, отчего у него в доме в специальных шкафах их хранилось уже более трех сотен пар. И все их он надевал поочередно – каждый день новые.

– Генерал, куда вы пропали?

– Я не могу вот так сразу… Кто вы? Мне кажется, за вами стоят какие-то… силы?

Генерал боялся. Он боялся даже произнести имя того, кто платил ему за контроль над его деятельностью. И конечно, это был один из резидентов «джунгарского ордена».

– Значит, так, Мартин, сейчас я буду перечислять имена тех, кто может быть причастен, а вы остановите, когда я коснусь нужной персоны. Договорились?

– Ну, это, конечно, сэр. Всенепременно.

– Рич Маунстер… Кованес Бикки… Ризонт Джонс-младший… Джеймс Осборн…

– Гм!!! – кашлянул генерал.

– Замечательно, Мартин. Значит, советник Генеральной прокуратуры в статусе судьи Джеймс Вильям Осборн, сорока восьми лет, одинокий… Ну и бла-бла-бла дальше, это нам неинтересно. Сколько вам нужно времени на подготовку приказа по восстановлению штата в форте?

– Ну, неделю, только чтобы никто…

– Никто, Мартин, никто. Судья Осборн окажется в больнице.

– В больнице?!

– Не пугайтесь, что-то там с гландами или другой пустяк. Вторая зима в этом году на материке выдалась переменчивой.

– Да, я помню. Когда только приехал по распределению, климат был другой. Я даже помню, когда…

– Потом, Мартин, потом я выслушаю все ваши истории, а сейчас время пошло – даю вам целых две недели для работы без всякого внешнего контроля, только на благо Родины.

– А этот фильм?

– Да что за пустяк? Кому это интересно? Вы разве не поняли, что меня это совершенно не интересует?

– А! Извините, сэр, прошу прощения. Всего вам хорошего.

– И тебе, Мартин, тоже.

3

Связь разъединилась, и Корсак откинулся на стуле, глядя в свежеотремонтированный потолок.

Все же зря так нахваливали эту отделочную машину – якобы она гарантировала покрытие под «матовый пластик». Ни хрена. Корсак со своей позиции в трех метрах от потолка видел разводы, которые этот долбаный отделочный робот оставил на электрокристаллической штукатурке. Он попросту мазюкал, как и любая ремонтная машина без рекламного искусственного интеллекта.

«Судья Осборн», – набрал Брейн в поисковой позиции обычной гражданской Сети. Появились 3D-фото, биография, написанная пиарщиками, и адрес проживания судьи Осборна, который любезно вывесили простые пользователи, игравшие «на стороне народа».

Итак, «Лавичадос, предместье Биллы, поселок Градация, коттедж пятьдесят девять».

Корсак вздохнул – это в двух с половиной часах езды от места его пребывания, а Ружон между тем окопался где-то в тех краях.

На монитор выехала карта расположений его, Корсака, агентов и помощников, используемых втемную.

Сейчас Ружон находился в каких-то полутора часах. И да, ему не мешало попрактиковаться.

«Решено – вызываю Ружона», – подумал Корсак и стал набирать номер.

Стажер отозвался быстро, однако говорил сдавленным, приглушенным голосом:

– Ну, чего надо? Я работаю…

– На каком ты сейчас этапе?

– На самом главном… – признался Ружон, перетаптываясь босым на холодном мраморном полу.

– Каком таком главном?

– Ну вы сами… – Ружон оглянулся и заговорил тише: – Ну вы сами, сэр, говорили, что тупой взлом сейфа нам только навредит и что нужно больше личного эмоционального участия.

– Да, говорил. Но концепция изменилась. Ты должен сегодня закончить операцию, поскольку уже завтра к вечеру обязан отбыть к месту нового задания. Понял?

– Так точно.

Хлопнула дверь, в холле появилась красотка, кутаясь в пляжное полотенце.

– Кто это был, Поль? Чего они хотели? – спросила она, и спавший край полотенца обнажил ее прекрасную грудь.

– Ты не поверишь, – ответил Ружон и, повернувшись, мощным апперкотом отправил ее на мраморный пол.

Мокрое полотенце слетело – и красотка предстала в первозданном виде, однако Ружона это уже не интересовало. Времени до возвращения хозяина дома оставалось немного, а его сейф выглядел достаточно основательным, и для его вскрытия предстояло приложить немало усилий.

На этот случай у Ружона имелся чемодан со специальным оборудованием, про который красотка спрашивала:

– А что там у тебя?

– Это для работы, милая, – честно отвечал Ружон. – Я использую это позже.

Он взялся за работу и принялся сотнями за один шаг подбирать пароли, но злополучный сейф не сдавался.

Пока программа сама перебирала попытки очередного этапа, Ружон прошелся по апартаментам, собирая свои вещи и обрабатывая специальным спреем те места, где могли оставаться его биологические следы, в том числе и отпечатки пальцев.

Рисунок папиллярного узора давно не был индивидуальной подписью – его легко подделывали практически в домашних условиях, а вот жиропотовое содержание этих отпечатков представляло для экспертов куда большие возможности. Их-то Ружон и обрабатывал аэрозолем, способным изменять следы генетического кода так, чтобы никто не догадался, что кто-то подчищал за собой эти следы.

А тупо стереть тряпкой отпечатки означало сообщить – «да, я здесь был».

Спустя четверть часа он был полностью одет, но его программа все еще воевала с оборонительной системой сейфа.

– О… О… – простонала красотка, приходя в себя. Ружон подошел к ней и оценил состояние «случайного свидетеля». Это совершенство с тяжелой грудью и неповторимыми бедрами сейчас было всего лишь сопутствующим материалом.

Нет, она ему, конечно, нравилась – второй такой фигуры не сыскать во всей рекламной сфере, однако имелся приказ, и он для Ружона был выше всех восторгов.

Ружон достал пистолет и лишний раз проверил его, надеясь выискать возможность не стрелять в эту чудную головку с вьющимися на висках волосами. Ну разве это не чудо? Чудо, пока не пришел приказ.

Ничего хорошего ожидать не приходилось, однако девице повезло: пикнул позывной дитреккера, что означало – сейф взломан и начата разблокировка механических запоров.

4

Спустя три часа Ружон предстал перед Корсаком на одной редко используемой оперативной квартире, где пахло синтетическим табаком и повсюду лежал толстый слой пыли.

С видом усталого победителя Ружон протянул начальнику пластиковый бокс с копиями карт из сейфа, ожидая каких-то слов благодарности. Он надеялся, что они вместе взглянут на эти карты, проанализируют материал, но Корсак швырнул бокс на мягкий диван и спросил:

– Ты там не наследил?

– Трупов не было, – ответил Ружон, полагая, что хоть этим вызовет благодарность Корсака, но тот только кивнул – дескать, ну и хорошо.

– Ладно, идем на кухню.

Они прошли в тесное помещение, где под потолком висели сковородки, картриджи со специями и почему-то две пары красных носков.

– Садись, – сказал Корсак, отфутболивая Ружону голубой табурет, за которым протянулась паутина и появился паук-штифт размером с тарелку.

Зыркнув на Ружона блоком из пятидесяти восьми пар глаз, он вонзился в стену и, поработав лапками, исчез в невидимой норе.

Ружон опустился на табурет.

– Значит, так, стажер…

– Стажер? – попытался возмутиться Ружон.

– Стажер. Пока еще стажер. Сделаешь новое задание – впишу тебя в штатный комплект, и начнется отсчет до следующих звездочек.

– Я понял, сэр, спасибо.

– Про своего товарища спросить не хочешь?

– Про какого?

Корсак усмехнулся.

– Конечно же хочу, сэр, но вы же это непременно приплюсуете к моим слабостям, нет?

– Нет, Ружон. Он сейчас в «Овиндии».

– В «Овиндии»? Но там же…

– Да, это восстановительная клиника для офицеров «два-плюс-плюс», но он пострадал, работая на меня. А стало быть, никаких преград для восстановления его здоровья быть не должно. Понял? Генерал он или стажер, у меня имеются хорошие связи, которые работают на все сто.

– Спасибо, сэр.

– Пожалуйста. Теперь едем дальше. Твое новое задание – судья Осборн.

– Кто это?

– Жирный урод, который думает, что он управляет миром.

– Я должен его ликвидировать?

– Хорошо бы, но пока мы себе этого позволить не можем.

– Взломать его сейф?

– Не торопись.

Майор открыл кухонный шкаф и достал прозрачный пластиковый бокс с чайными мешочками.

– Горячими настоями балуешься?

– Только в рамках законодательства.

– Тогда заваривай, – сказал майор, ударив по клавише заполненного накануне чайника.

Чайник запел, торопливо набирая температуру, а Корсак, бросив взгляд на крохотный экран с диаграммой нагрева, сказал:

– Мочить не нужно, однако необходимо отправить на больничную койку на пару-тройку недель.

– Есть препараты «Е-стратегия», которые…

– Стоп! – поднял руку Брейн. – Это должно быть огнестрельное ранение.

– Только?

– Только.

– Но почему?

– Потому что твой начальник – маньяк. Подходящий довод?

– Вполне. А какова общая концепция?

– Это она и есть – огнестрельное ранение с последующей госпитализацией на две-три недели.

– Ага… – кивнул Ружон, чувствуя, что он где-то потерялся. – Но, сэр, а связки, узлы поддержки? Кто участвует, кроме меня, и какая общая схема?

Щелкнул выключатель – прозрачная емкость засветилась в разноцветных пузырьках, и Корсак спросил:

– Тебе какой набор? «Малина-сельдерей»?

– Да.

– Или «земляника – золотой огурец бамбука»?

– Да, – тупо кивнул Ружон, желая предугадать надвигавшийся на него шторм. Начальник что-то задумал, и это «что-то» должен был реализовать именно Ружон.

– Ну что же, о вкусах не спорят, – подвел итог Корсак, забрасывая в высокий бокал два набора для стажера, а себе взял один – «вишня спелая». –  Пей давай, – сказал он, пододвигая стажеру бокал.

– Так оно же это… настояться должно.

– Это дешевая быстрая химия, дружок, или ты думаешь, мы в ресторане «пять звезд»?

Стажер покорно взялся за бокал.

– Значит, запоминай адрес: Лавичадос, предместье Биллы, поселок Градация, коттедж пятьдесят девять. Там его не взять, поэтому запоминай адрес его службы: Лавичадос, район Пенерпа, четвертый подъезд «Грандофис». Запомнил?

– Так точно.

– Время работы – с девяти утра до четырнадцати ноль-ноль, потом часовой обед, и далее он сидит на службе до восемнадцати ноль-ноль, хотя может уходить уже в пять вечера.

– Охрана?

– Охрана – четверо из казенного Восьмого управления. Состав непостоянный, поэтому особенно не стараются. Рожи сонные, часто зевают.

– У вас такая полная информация, сэр! – поразился Ружон и попробовал свой напиток из двух наборов. По вкусу это была, конечно, дрянь, но сейчас он был поглощен осмысливанием полученной информации. Уже к вечеру у него должно было сложиться какое-то мнение, а сейчас он просто запоминал и кивал, как болванчик. Полное усвоение и первичный анализ начинались спустя несколько часов.

– Это легко, стажер. Залез в Сеть – и вот тебе вся информация, – сказал майор.

– То есть… эти данные не из ваших источников? – осторожно уточнил Ружон.

– Дружок, я исходные точки получил три часа назад – какие могут быть источники? Только Сеть. Там много полезного.

– И адреса?! – ужаснулся Ружон.

– Ну нет, что ты, есть же какие-то пределы. Нет, адреса из чистого источника, но все остальное из Сети.

– И что же мне делать?

– Планировать операцию.

– Но… но у меня нет никаких ресурсов, сэр, я все получаю от вас!..

– Да, ты все получаешь от меня, – согласился майор, прихлебывая свою «вишню». – И с этим нужно что-то делать, стажер.

– Но что?

– Ты должен спланировать концепт операции, чтобы огнестрельное и на три недели в госпиталь.

– Это не проблема. Из тех сведений, что вы представили, я могу встретить его в любом месте и…

– Стоп-стоп-стоп! – поднял руку Корсак. – Все должно быть оформлено как несчастный случай.

– Поскользнулся, что ли?

– Нет, не так буквально. Но чтобы полиция сразу решила, что пострадавший судья – «второй номер», понимаешь?

– Понимаю. Но это трудно.

– Трудно. А ты думал, со стажеров в лейтенанты тебя на авто представительского класса доставят? Нет, дружок. Все сам, ножками.

– Но ресурсы…

– Представь схему, а я скажу, какие имеются ресурсы.

– Но так получится, что я кучу схем впустую придумывать буду?

– Разумеется, стажер. А я, по-твоему, как работаю? Точно так же – бо`льшая часть орехов оказываются пустыми. Ты пей чаек-то, пей.

Ружон сел ровнее на табурете и стал машинально прихлебывать отвратительный напиток, мысленно погружаясь во все возможные варианты.

Так он выхлебал за четверть часа все это отвратительное пойло, пока не понял, что находится в очередном тупике.

– Сэр, я не могу ничего придумать, пока у меня нет каких-то точек отсчета. Мне нужны предварительные массивы данных!..

– Ну наконец-то, – ухмыльнулся Корсак. – Иди, садись за терминал и получай все по запросу. Пароль – «Нанотыква».

5

Обложившись едой, которую на одноразовых тарелках не переставал подносить майор, Ружон усваивал информацию с трехканального сервера, обрабатывая ее со скоростью, которая не снилась самым лучшим суперкомпьютерам, поскольку те перелопачивали все биты подряд, а мозг Ружона, используя интуитивные каналы, перепрыгивал разом через сотни тысяч и миллионы операций, загодя видя предпочтительный вариант.

Помимо подноса еды Корсак еще и жульничал, подбрасывая в качестве агентурной информации огромные массивы, добытые в публичной Сети, а бедняга Ружон, не замечая этого, с ходу давал правильный ответ, отчего в кубышке Корсака добавлялось количество обработанных информационных бриллиантов.

Он давно придумал этот метод, однако у него недоставало таких мозговитых парней, как Ружон и Сомак.

Сомак пока что проходил восстановительные процедуры лучшими силами местной медицины, а Ружон уже сейчас отрабатывал вложенные в него… деньги?

Нет, деньги имели ограниченные возможности – были такие вещи, которые не купить ни за какие деньги. А вот за особенные услуги – это пожалуйста. Главное, чтобы услуги были самого высшего качества. Ну, там спасти карьеру, честь или даже жизнь. Где как сложится.

– Нет, это полная туфта, ни на что не годится, – отмахивался майор, отвергая очередной неплохой план Ружона. –  А вот тут что-то есть. Но реализовать такое невозможно, хотя некоторые ходы мне кажутся изящными.

И снова отказ.

Ружон не сдавался. Он понимал, что главное здесь вал. Чем больше он подавал вариантов действий, тем больше была вероятность, что майор одобрит очередной проект.

Ружон даже перестал есть, полностью погрузившись в работу, и множество блюд на его столе благополучно рекристаллизовались, возвращаясь к исходному состоянию наполнителей картриджей.

Час шел за часом, стажер уже работал как автомат, подавая новые варианты и нисколько не беспокоясь о тех, которые майор с ходу отбрасывал.

Ружон предложил еще пару вариантов, не надеясь на положительный вердикт, но неожиданно Корсак остановил его и сказал:

– Вот этот хорош. Целиком и полностью. Его и утвердим.

– Что? – не понял стажер. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя.

– Сожри что-нибудь и выпей кисло-сладкого, потом поговорим, – посоветовал майор, и Ружон последовал его совету. Что-то там съел, даже взял добавку, но уже другого – то, первое, уже застыло. Потом выпил остывшие напитки, кисло-сладкие, и действительно стал различать цвета.

– Вот этот план показался мне подходящим.

– Но, сэр, я не до конца понимаю, какими располагаю ресурсами.

– Я и сам не до конца понимаю, чем располагаю… – признался майор. – Но ты пока жри впрок, потом может не оказаться времени, а я сделаю несколько звонков, чтобы выяснить – есть у нас бойцы в наличии или это просто мои фантазии. Я же старенький уже…

И, перехватив недоуменный взгляд стажера, майор расхохотался.

– А у вас тут душ имеется? – спросил вдруг Ружон.

– А я почем знаю? Пойди да проверь, – посоветовал майор, ожидая ответа от очередного абонента.

Душ нашелся, но горячая вода подавалась только в режиме «медиум» – пятьдесят литров в минуту при тридцати пяти градусах.

Этого Ружону вполне хватило, и когда он спустя четверть часа вернулся к Корсаку, тот небрежно толкнул ему густо исписанный лист пластиковой бумаги и сказал:

– Давай действуй, времени совсем мало.

6

Времени действительно было мало, но майор дал Ружону четыре часа сна плюс час на дорогу.

– Вот адрес, – сказал он, показывая карточку, на которой было набросано несколько иероглифов и цифр.

– Запомнил, – кивнул Ружон.

– Ключ в подъезде – под подоконником окна, выходящего во двор. За окном, кстати, удобный козырек. Ну, ты сам все увидишь.

– Все, я могу идти?

– Идти можешь. Но машину свою оставь, ты засветил ее в Четырнадцатом районе – видеосопровождение уже в полицейском архиве.

– Я понял. Но вызывать такси…

– Нет, это не меньший риск – у таксистов слишком хорошая память, да и видеоконтроль в каждом салоне. Вот, возьми стартовый чип от темно-вишневого «Айно», он находится на стоянке, той, что через два проходных двора. Вот теперь все.

Ружон кивнул и, покинув оперативную квартиру через черный ход, спустился по темной немытой лестнице, по ступеням которой стекали призрачные потоки расформированных штифтов.

Укороченный фургон Ружон нашел на стоянке без труда. Других машин подобного цвета там не было.

Открыв дверцу касанием чипа, он сел за руль, осмотрелся в кабине, и в этот момент к его дверце подошел незнакомец в надвинутой на глаза кепке.

Ружон не услышал его – это было плохо. Но рука уже лежала на пистолете, и стрелять можно было прямо через дверцу.

– Твоя тачка? – спросил незнакомец, стараясь заглянуть в кабину.

– Знакомого, – осторожно ответил Ружон.

– У моего старика когда-то такой был. Овощи развозили.

– Овощи – хорошее дело, – ответил Ружон, косясь на правую дверцу и подозревая, что незнакомец отвлекает его не просто так.

– Ну, бывай.

– Бывай, – кивнул Ружон, все еще не веря, что это случайный прохожий. Однако тот ушел – так же внезапно, как и появился.

Ружон торопливо завел машину и стал выруливать на улицу, запруженную в этот час транспортом, несмотря на то что район малонаселенный.

Все дело было в транзитных автолокомотивах, сопровождаемых самоходными платформами-сателлитами.

Локомотив имел водителя, а сателлиты бежали следом как привязанные и с таким интервалом, что между ними невозможно было вклиниться. Иногда за локомотивом катилось три-четыре сателлита, а иногда и все двенадцать, и тогда на проезжей части становилось по-настоящему тесно.

Внимательно осматриваясь и делая положенные проверки, спустя полчаса Ружон добрался до адреса, полученного от майора Корсака.

Занавешенное окно на третьем этаже, над подъездом бетонный козырек – действительно очень удобно. На него можно было выпрыгнуть, если в подъезде ждет засада.

Двор небольшой, забетонирован наглухо. Выхода два – на улицу и в соседний двор.

Посреди двора имелась небольшая стоянка, где находилось несколько развалюх. Однако Ружон оставил машину на улице, полагая, что в случае проблем выехать со двора будет невозможно.

Лестница выглядела так, как он и представлял – некрашеный пластобетон, однако пахло здесь моющими средствами, значит, жильцы были приличные.

Вот и третий этаж, на площадке окно, выходящее на серую стену, и две двери. Пошарив под подоконником, Ружон обнаружил карту и, подойдя к нужной двери, провел по затертому пятну, за которым должен был располагаться датчик.

Однако ничего не произошло. Он несколько раз повторил манипуляцию, но щелчка так и не услышал. Пришлось даже с силой толкнуть дверь, чтобы убедиться, что она не просела, а действительно заперта.

Ружон вздохнул. Часы отсчитывали время его отдыха, а майор Корсак скидок не делал. За то небольшое время, что был знаком с ним, Ружон уже неплохо его узнал.

Вариантов было немного. Либо спать в фургоне, что опаснее, чем квартира, поскольку, если обложат, уже не выскочишь, либо найти способ пробраться.

Покосившись на соседнюю дверь, Ружон осторожно открыл окно на лестнице и глянул вниз: в метре от подоконника имелся технологический карниз – сантиметров десять. Пройти по нему предстояло всего три метра, а там и окно явочной квартиры.

Недолго думая, Ружон выбрался на карниз, прикрыл за собой окно и, стараясь не дышать, короткими приставными шажками преодолел необходимое расстояние до окна, которое оказалось закрытым изнутри. Пришлось доставать тонкий нож-отмычку и, как учили в академии, поддевать и выдавливать язычок замка.

Получилось с первого раза, и вскоре Ружон оказался на скромно обставленной кухне.

Выйдя в прихожую, он подошел к двери и увидел, что от замка отсоединен токоподводящий шлейф, а на самой двери стоит тревожный маяк, срабатывающий на размыкание. Попытайся он вскрыть дверь отмычкой – и сигнал тревоги оповестил бы кого нужно.

Впрочем, слой пыли на охранном приборе говорил о том, что поставлен он был здесь месяца четыре назад, если не все полгода. Однако это не означало, что про него забыли: некоторые засадные операции длились годами.

Ружон прошел в комнату, обставленную старой мебелью. Потом во вторую, где его ожидал неприятный сюрприз – дальняя стена имела четыре пулевые пробоины с большими застаревшими кляксами засохшей крови и такими же потеками на полу.

Знал ли майор о том, что здесь было? Может, он давно сюда не заглядывал?

Подойдя к стене, Ружон заметил полицейские наклейки, используемые экспертами для создания голографической модели места преступления. Теперь все становилось более понятным.

Слева под небольшим зеркалом стоял бельевой шкаф, и, выдвинув ящик, Ружон нашел несколько стопок белья и три подушки разной жесткости.

Он выбрал среднюю и с набором простыней перешел в первую комнату: она была поменьше и выглядела поуютнее.

7

За предоставленные четыре часа Ружон сумел выспаться, после чего связался с Корсаком и доложил о готовности. Тот сразу же перебросил ему на спикер закодированное сообщение, являвшееся паролем для мгновенного информационного сайта, существовавшего лишь четверть часа, после чего он самоликвидировался.

На сайте располагались закодированные данные четырех агентов, которых майор Корсак передал стажеру для выполнения задания.

К мгновенному сайту прилагался ключ для расшифровки, который также действовал лишь ограниченное время.

Если действовать с помощью компьютера и пары помощников, расшифровать информацию удалось бы в срок, однако помощников у Ружона не было, зато, едва взглянув на алгоритм ключа, он мог с ходу переводить коды в читаемый текст. Разумеется, в уме – на набор текста времени уже не было.

Считалось, что подобными навыками могли обладать только высшие существа – рапсодии. Но это в Метрополии, а в колониях таких ребят случалось подбирать и среди обычных варваров.

С мобильного терминала Ружон справился с задачей за десять минут и тотчас разослал вызовы всем четырем агентам, указав в качестве места встречи бар «Кочерыжка», где продавали сублимированную ореховую стружку, белковые чипсы и скверную выпивку, если вы не были другом бармена.

Прелесть «Кочерыжки» была в том, что там появлялась самая разная публика: от случайно заскочивших модных дизайнеров до грузчиков с перевалочного хаба. Но самым важным было то, что в баре имелся второй этаж для нелегальной игры в «савояж».

Негласные правила игры были весьма строги, и любой, кто пытался установить в игровых кабинетах подслушивающую аппаратуру, ликвидировался в самые кратчайшие сроки, при том, что все местные киллеры в этом случае работали с большой скидкой.

Поэтому игровой кабинет в «Кочерыжке» был идеальным местом с точки зрения безопасности.

Представившись «человеком Корсака», Ружон назначил им на семь вечера ровно, пять минут восьмого, десять минут восьмого и пятнадцать минут восьмого. Стажер предвидел трудности, которые возникнут, когда эти четверо поймут, что их лица будут видеть посторонние. Поэтому, чтобы не возникло проблем, Ружон прибыл к «Кочерыжке» в шесть часов вечера, но в бар заходить не стал, а подойдя к стоявшему у двери дюжему охраннику, спросил:

– Второй этаж сегодня свободен?

– Ну, это… – Было видно, что охранник не получал полномочий на подобные переговоры, однако, разумеется, был в курсе подобных дел.

– Чего тормозишь? – усмехнулся Ружон.

– А тебе накой второй этаж? Цены знаешь?

– Четыре штуки за вечер.

– Ну да.

– А ты счет заведения знаешь, куда бабло бросать?

– Ну, это… сейчас…

Охранник стал копаться в своем диспикере, но Ружон первым заприметил там нужную комбинацию и стал набивать ее на своем аппарате.

– Эй, сначала нужно спросить у босса, только он может…

– Оп! Уже отправил, – улыбнулся Ружон. – А вот теперь зови босса.

Охраннику ничего не оставалось, как позвонить высокому начальству, которое появилось через минуту. Это был высокий рыжеватый суперколвер с быстро бегающими глазами, доставшимися от какого-нибудь предка-канзаса.

За ним вывалился здоровяк «для особых поручений», на ходу разминая шею, словно готовясь к схватке.

– Это он, сэр, – кивнул на Ружона охранник, пятясь к стене, чтобы не попасть под гнев начальника.

– Чем обязан? – спросил владелец заведения.

Мимо прошли две девушки – завсегдатаи бара, и владелец с ними поздоровался.

Подождав, когда они скроются за дверью, Ружон сказал:

– Хочу поиграть у вас на втором этаже.

– Это стоит денег.

– Четыре штуки, да? Я уже перевел всю сумму – деньги должны были упасть на ваш счет.

Босс многообещающе покосился на охранника, и тот вжался в стену, поскольку отступать дальше было некуда.

– Если перевел – значит, упали, – прогудел суперколвер, сверля Ружона неприязненным взглядом. Этот субъект вызывал у него подозрения – косил под бывалого, но что-то выдавало в нем человека, далекого от криминального мира.

– Проверьте и назовите мне номер кабинета.

– Я вам доверяю, – сказал хозяин, продолжая сверлить взглядом мутного клиента.

– Нет уж, я должен знать, куда делись мои деньги, в конце концов, я их не печатаю! – попытался играть раздражение Ружон, однако чувствовал, что не доигрывает. На занятиях в академии все было проще. Но вот тут, в жизни, это не всегда прокатывало.

– Извольте, – произнес суперколвер и продемонстрировал Ружону экран диспикера с таблицей, где был указан приход его денег.

– Благодарю вас. Так какой номер моего кабинета?

– С какого времени намерены играть?

– С семи вечера.

Хозяин взглянул на часы.

– Остается не так много времени, но вот какой тут казус случился – еще вчера вечером вот этот господин… – и он указал на здоровяка «для особых поручений», – выкупил три остававшихся свободными кабинета.

Было видно, что для качка эта новость оказалась неожиданной, на какое-то время он растерялся, однако кивок хозяина вывел его из состояния ступора.

– Ну да, – подтвердил он. – Я выкупил.

– В таком случае покажите мне его перевод! – потребовал Ружон. Ему не хотелось проводить встречу с агентами в какой-нибудь подворотне.

– Я не могу вам ничего показать, если только вы не налоговый инспектор, – криво ухмыльнулся хозяин заведения.

Мимо снова прошла группа завсегдатаев, и все замолчали, раскланиваясь и улыбаясь.

Дверь в бар закрылась.

– Но по истечении срока аренды этим господином я тотчас передам вам любой из освободившихся кабинетов, господин…

– Просто посетитель.

– Господин «просто посетитель».

Ружон снова взглянул на часы. До появления первого агента оставалось менее пятнадцати минут, а его здесь все еще не принимали всерьез.

Что ж, пришло время применять крайние меры, тем более что все эти методики были ему известны из хрестоматийного курса «криминальной культуры».

– А ты знаешь, что твой клиент чмо? – спросил Ружон, глядя в переносицу владельца заведения.

– Чего? – переспросил тот. Ему уже лет двадцать не приходилось слышать начала такого дерзкого наезда. Однако незнакомец был готов пойти еще дальше.

– Твой клиент – чмо, его дружки – чмо, а значит, и ты, если трешься с ними…

– Ну-ка, ты, придержи кромсала! – прорычал босс.

– А что не так? Кто-то мне ответит?! – ухмыльнулся Ружон и, отойдя на шаг, развел руки, окидывая всех собравшихся презрительным взглядом.

Согласно курсу «криминальный культуры», на него, в нарушение формальных этических норм, должны были выйти один плюс еще двое помощников, однако в жизни все оказалось жестче. За такое оскорбление к здоровяку для «особых поручений» были вызваны четверо помощников плюс хозяин заведения, который, как оказалось, неплохо двигался и не упускал случая угостить Ружона длинным ударом правой в левый бок, где не до конца срослись ребра, поломанные недавней контузией.

Ружон наполучал незапланированных тумаков, ожидая, что преступники вот-вот схватятся за оружие, однако они дрались честно – вшестером против одного и никакого оружия не касались, несмотря на то что навязчивый посетитель сшибал их одного за другим.

Ребята они были крепкие, быстро приходили в себя, но против Ружона шансов не имели и после третьего нокдауна не поднимались.

Бой занял минут семь, после чего на ногах остался только владелец заведения. Впрочем, на его лице не было никакого отчаяния или разочарования – скорее ясность.

– Чего ты хочешь? – спросил он, морщась и массируя печень – левый снизу был коронным ударом Ружона.

– Один из кабинетов на втором этаже, сэр, – ответил Ружон. После боя у него даже не сбилось дыхание, но недолеченные ребра очень болели.

– Только-то? – сыграл удивление владелец. – Твой кабинет – номер четыре. Инцидент исчерпан?

– С моей благодарностью, сэр, – кивнул Ружон. – И если что, меня зовут мистер Банч – это игровой псевдоним.

– Банч так Банч, – легко согласился хозяин, а Ружон взглянул на часы – до появления первого его агента оставалось пять минут.

8

Четвертый кабинет оказался просторным помещением на тридцать квадратных метров плюс сортир.

Столы для игры, пачки новых карт в шкафу с зеркальными стенами. Бар-холодильник с бесконечным выбором напитков.

– Сэр, к вам гость! – сообщил по рации замененный охранник на входе.

– Прекрасно, пропусти его в четвертый кабинет.

– Слушаюсь, сэр.

Ружон перевел дух и прикрыл глаза, отсчитывая ступени, которые преодолевает главный и самый опасный агент из четверки – стрелок Бажирон Канзас с длинным или даже сверхдлинным послужным списком.

Он и сейчас еще работал, и Корсак каким-то образом сумел его прихватить, и теперь к услугам стажера был лучший стрелок на всем побережье.

Вскоре появился сам гость, которого стажер сумел опознать по предоставленной ему скверной фотографии.

Скорее всего, Бажирон использовал контрсветовые поляризационные системы, которые не давали в полной мере отобразить его лицо в рамках спектра электромагнитных волн.

– Ты кто? – в агрессивной манере поинтересовался стрелок, надвигая на глаза и без того опущенный козырек спортивной кепки.

– Вам привет от Корсака, сэр. Располагайтесь за столом.

– За каким столом и что происходит? – попытался давить гость. Он признавал только Корсака, у которого на него имелось множество опасных материалов, но этот молокосос…

– Просто посидите, сэр. Мы ждем еще трех человек за наш стол, чтобы хозяева территории не усомнились в том, что мы здесь только играем.

Бажирон осмотрелся и сел. Он тоже знал о том, что владельцы игровых территорий не рискуют сотрудничать с полицией и не устраивают подслушивающие каналы по собственной инициативе, поскольку расплата за нарушение игровых правил приходила быстро.

Не успел Ружон перевести дух и попрактиковать полезную дыхательную гимнастику, как по рации сообщили о приходе очередного гостя.

Действуя согласно продуманному плану, Ружон поднялся и, игнорируя вопросительный взгляд Бажирона, выскользнул из комнаты. Затем быстро спустился по лестнице, миновал щебечущую стайку проституток и уже у двери столкнулся с еще одним стрелком.

– Ты кто?

– А я сейчас объясню… – тихо ответил Ружон, отводя гостя в сторону, чтобы объяснения не были слышны охранникам.

Без посторонних Ружон произнес несколько заготовленных фраз, чтобы сразу объяснить ситуацию.

– Значит, у вас уже кто-то есть? Какой у него номер? – спросил новый гость.

– Не беспокойтесь, он никто, а вы – первый номер.

– Но зачем он нужен, если он «никто»?

– Ну, должны же мы на кого-то все повесить, если что-то пойдет не так?

Ружон улыбнулся гостю заговорщической улыбкой, и это сработало.

– Так что я должен говорить, чтобы он ничего не понял? – спросил стрелок.

– Играйте лоха, как будто вы второй номер и ни о чем не догадываетесь.

– Хорошо. Это мне по силам.

И вдвоем они поднялись по лестнице.

– Это Жорж, – представил нового гостя Ружон, и пришедший первым стрелок коротко кивнул, не представившись.

Не успел Ружон усадить нового гостя за стол, где уже стояла ваза с фабричными фруктами, как его снова позвали вниз – пришел очередной посетитель.

На этот раз прибыл «диспетчер», в обязанности которого входили координация действий всех участников и вывод стрелка на цель.

– А я думал, что придет сам…

– Он не смог, сегодня я за него.

– Но как же тут?.. – опасливо озираясь, произнес новый гость.

– Идемте наверх, мы тут как будто собрались поиграть.

– В трикс?

– Так далеко мы не зайдем. Идемте.

И, придерживая гостя за локоть, Ружон проводил его наверх.

– А сколько будет подгрупп? – негромко поинтересовался диспетчер. Его вопрос был Ружону понятен: гость беспокоился о том, сколько помимо него диспетчеров участвуют в мероприятии. От этого зависела его доля в оплате, ну и самомнение.

– Не переживай, приятель, ты будешь главным диспетчером, сколько бы других подгрупп там ни было, – заверил его Ружон.

Они вошли в помещение, где сидели двое других гостей. Пришедший первым стрелок недобро покосился на очередного неизвестного ему члена команды.

Пришедший вторым также одарил новичка неприветливым взглядом.

– Ну вот – нас уже четверо, – подвел итог Ружон. – Осталось подождать последнего, и у нас будет о чем поговорить.

Возникла неловкая пауза.

– Садитесь, – сказал Ружон. – Угощайтесь фруктами, у нас здесь все запросто.

А еще он подумал, что отвечать только за себя намного проще.

Ружон успел выполнить для Корсака уже два сложных задания и даже в момент обострения обстановки чувствовал себя куда лучше, чем сейчас, когда требовалось всего лишь «раздать музыкантам ноты», как называл этот процесс Корсак. Но ему легко говорить – он профессионал, за плечами которого не один десяток лет работы – блистательных побед и досадных неудач.

Не успели гости начать скучать, как снизу снова доложили, что пришел еще один посетитель.

Этот четвертый оказался широкоплечим варваром с усами, о которых он заботился. Ружон был слегка озадачен – на фотографии, которую показывал ему майор Корсак, этот агент выглядел иначе.

Впрочем, он не подал виду, что удивлен, и крепко пожал протянутую диспетчером руку.

– Ну что, я сегодня ваш последний? – спросил гость.

– Почему вы так думаете?

– Я всегда прихожу последним. Меня Корсак вызывал в крайнем случае, если другие не справлялись.

– Что ж, я очень рад, что вы пришли. Давайте поднимемся наверх, – сказал Ружон.

Они поднялись в кабинет, и теперь уже все оказались в сборе.

Плотно притворив дверь, Ружон подождал, когда последний гость сядет, и стал вкратце объяснять условия операции:

– Нам необходимо провести угон фургона ювелирной компании, устроить за ним погоню и нанести ограниченный вред здоровью объекта операции.

– Ничего себе, – сказал второй стрелок и покачал головой.

– А что тебе не так? – усмехнулся первый, считавший себя лучшим в этом деле. – Твое дело правильно стрельнуть, а как зверя загонять, пусть эти двое парней заботятся.

– А что, по мне видно, что я разводящий? – спросил гость, который пришел третьим.

Услышав это, усатый варвар только усмехнулся. Он был здесь единственным, кого не интересовали эти междоусобные бодания.

После того как основные тезисы были озвучены, начались прения – явившиеся на сходку стали говорить, не слушая друг друга, и Ружон какое-то время этому не мешал, выбирая правильный момент, чтобы вмешаться.

Однако прерывать сумбурное обсуждение не потребовалось, постепенно оно само перешло к обсуждению конкретных деталей. Например, первый стрелок потребовал, чтобы ему предоставили «зисс».

– Почему именно «зисс»? – спросил Ружон.

– Потому что с этим веслом я могу гарантировать результат. И вообще – привык я к этому инструменту. С другим у меня рука немеет.

– А я слышал, что ты раньше и «акулой» обходился, – вмешался диспетчер.

– Это вообще не твое дело, разводила. Твои дела – вести работу так, чтобы у нас накладок не образовывалось, а то я про тебя тоже разное слышал, да такое, за что тебя майор лично прибить собирался.

– Брехня все это. Наговоры!

– Ладно, господа, давайте вести разговор только по делу, – предложил Ружон. – Если мы не найдем «зисс», потому что время подготовки ограничено, какую бы еще модель или даже две вы бы назвали? – уточнил он.

– Ну, можно также использовать «колотушку» и «ребен двадцатый». Вот и все, что сгодится, если хотите получить хороший результат при автоматической стрельбе, а тут, насколько я понял, стрельба намечается автоматическая, правильно?

– Да, именно так, – подтвердил Ружон.

– Ну тогда, значит, вот именно эти две марки.

– Под «колотушкой» вы понимаете «рихельсабнер» во второй сборке?

– Так точно.

– Хорошо, я вас услышал. Ну, а что предпочтете вы? – обратился Ружон ко второму стрелку.

– Ну я бы, конечно, тоже предпочел «зисс», – почесав в затылке, согласился тот. – Но я могу отработать из всего, что предложил предыдущий господин, а также могу стрельнуть из «бергама» ограниченной серии.

Сказав это, второй стрелок уничижительно покосился на конкурента и позволил себе ухмылку, однако первый никак на это не отреагировал, продемонстрировав свою снайперскую выдержку.

– Хорошо, с вашим оборудованием предварительно разобрались, – сказал Ружон.

– Минутку, начальник, а как же остальная оснастка? – воскликнул первый стрелок.

– Я ничего не забыл, сейчас пройдем обсуждение по первому кругу – вам «весла», этим ребятам их навигаторы, а потом будем уточнять, что еще кому нужно дополнительно. Вот вы пока себе и наметьте, что еще будет нужно при работе в городской застройке.

Первый стрелок кивнул.

Диспетчеры переглянулись. Они не были так враждебно настроены, как двое стрелков.

– Я бы предпочел комплекс «суматра», – признался первый диспетчер. – Ну и навигаторы чтобы были четвертого поколения. В прошлый раз работали с третьими, так до половины точек с погрешностями получали, людей на улице потом измучили поправками по ходу дела. Нельзя так работать.

– Хорошо, я вас услышал, – кивнул Ружон и посмотрел на Усатого.

– Ну, я бы тоже от «суматры» не отказался и от навигатора четвертого поколения тоже, – просто ответил тот, и они с коллегой обменялись понимающими взглядами.

Ружон облегченно перевел дух: похоже, с этой парой конфликтов не предвиделось.

– Я вот чего еще спросить хотел, начальник, – подал голос первый стрелок. – Мы с этим, – он кивнул на второго стрелка, – понятно чем будем заниматься. Эти двое, – он кивнул на диспетчеров, – тоже. Тут все без вопросов. Но фургон кто-то должен угонять, правильно? Кто еще будет в нашей команде?

– Больше никого не будет, – заверил Ружон.

– Но тогда людей маловато, тебе не кажется?

– Не кажется.

– И кто же угонит фургон?

– Я угоню.

– Один?

– Один.

– Но там охрана, все дела. В ювелирном бизнесе к таким делам подходят основательно.

– Да, я это знаю. Но пусть вас эта часть операции не беспокоит, я сам буду решать этот вопрос.

– Сам так сам, базара нет, – поднял руки первый стрелок.

Ружон не стал никому рассказывать о том, что у него уже состоялся разговор с совладельцем ювелирной компании, разумеется, не без помощи майора Корсака.

За то небольшое время, что Ружон служил под его началом, ему стало казаться, что нет такой сферы, где бы у босса не нашлось «своего человечка».

– Но как я объясню это своим сотрудникам? – изумленно вопрошал агент-ювелир. – Что я им скажу, ведь у нас первоклассная охрана?!

– Об этом не беспокойтесь, – заверил Ружон во время их разговора. – У вас ведь имеется два сильных конкурента, так?

– И что?

– А то! Скажете, что вы договорились с крутой частной организацией, чтобы подставить конкурентов. Ваш фургон угонят, потом, после погони, где-то бросят, так ничего и не похитив, но оставив следы неудачного подрыва перевозного сейфа.

– Но позвольте, на все это нужно время – сверление, правильную закладку, подрыв. Вы попросту не успеете.

– Зато успеете вы, – усмехнулся Ружон. – Я надеюсь получить фургон уже со следами попыток вскрыть сейф, а также с другими уликами – вы сами решите, кого из конкурентов стоит подставить.

– Это… так просто?

– Ну разумеется. Весь театральный реквизит готовите вы, а мы только его используем в наших и ваших целях.

– А, понял, – улыбнулся агент. До него дошел смысл этой игры.

Так они и поладили. Но здесь Ружон об этом разговоре, разумеется, ничего не сказал.

– А тогда позвольте задать вопрос, – вмешался первый диспетчер. – Кто будет догонять этот фургон, когда его угонят? Кто будет преследовать и поднимать кипиш?

– А что вас не устраивает? – спросил Ружон.

– Ну как же? Догонять должна полиция, правильно?

– Необязательно полиция. За похитителями может гоняться кто угодно, например, конкуренты или же свои подельники – допустим, они начали дележ добычи раньше времени. Так годится?

– Да, так годится, – согласился диспетчер.

9

Утро судьи Осборна начиналось традиционно. После неспешного пробуждения он какое-то время еще нежился в мягкой постели, поглядывая на высокие расписные потолки в своей спальне, и только потом, собравшись с силами, поднимал грузное, хорошо откормленное и отмассажированное тело, чтобы начать водные процедуры.

Прежде жизнь судьи была куда проще. Даже достигнув высокого положения, он все еще жил как множество других граждан имперской колониальной территории и кушал примерно то же, только чуть подороже. Ездил на автомобиле примерно таком же, как и у других, но только чуть подороже. А теперешний статус предполагал еще охрану, трех секретарей и два персональных автомобиля.

Один представительский, если приходилось ездить в департамент, и другой, попроще и более проходимый, если требовалось выезжать за город, где кончались мощеные дороги и начинались грунтовые.

Несмотря на свои новые возможности, судья Осборн все еще не гнушался поездками в провинцию. Правда, это были ближайшие провинции, те, что располагались не далее двух часов езды по хорошо накатанной грунтовке.

После водных процедур судья Осборн одевался для завтрака. Для этого подходили халат, расшитые набивной вышивкой атласные штаны и мягкие туфли с загнутыми кверху носами.

Этот костюм он подсмотрел в какой-то киносказке, и он ему очень понравился.

С тех пор как у него появились почти неограниченные финансовые возможности по сравнению с его предыдущей жизнью, вместе с возможностями появились и новые желания, о которых он прежде даже не думал. Они ему и в голову не приходили.

Завтрак проходил в просторном столовом зале, где можно было с комфортом принять пищу, но для судьи Осборна этого было уже недостаточно. Ему теперь требовались утонченность, изысканность и особый комфорт. Он хотел, чтобы в углу шумел искусственный водопад, ему было необходимо слышать шелест пальм, посаженных в кадках вдоль стены и побуждаемых к шелесту специальным вентилятором.

Ему хотелось наблюдать на стенах столовой игру полутонов в гамме заката или яркие блики полудня. И для всего этого существовала специальная аппаратура, стоившая немалых денег. Но теперь эти деньги у Осборна были, причем основную часть его доходов приносило не жалованье, а высокий статус.

Еду приносил повар-мантиец. Он и готовил, и сам подавал еду на стол, выдерживая все необходимые для этого правила.

Судья любил, когда мантиец выходил в своем колпаке и белой куртке, от которой еще пахло кухней и нагретым криптопластиком, из которого изготовлялись корпуса пищевых картриджей.

Мантиец был немногословен, и это судье очень нравилось. На службе у него хватало разговоров и даже криков. Случалось, все вокруг просто орали. Так что судья ценил тишину и немногословность.

– Что у нас сегодня? – спросил он, потягивая носом.

– У нас сегодня белковый киньяж с сырными палочками, акриловое желе и заварные мультишоки, – ответил повар и поклонился.

Это судье Осборну также нравилось. Мантиец знал, как одним жестом проявить уважение к статусу хозяина, в отличие от шаенов, которые бывали необыкновенно дерзкими и ни во что не ставили хозяев, сколько бы им ни платили.

От двух таких мерзавцев судья избавился давным-давно, когда понял, что уважения от них не дождешься. И тут попался этот мантиец – ну просто удача. Тихий, скромный, воспитанный. Правда, он был рыжим, но это не такая уж большая проблема. Поначалу Осборн даже подумывал его перекрасить, но потом махнул на это рукой.

– Хорошо, подавай в той последовательности, какую считаешь нужной, – благодушно разрешил судья Осборн. Повар кивнул и начал выносить блюда, расставляя их, одно за другим, на длинном столе.

Блюда были прикрыты прозрачными крышечками, под которыми виднелись стилизованные под морские цветы миниатюрные генераторы, поддерживающие блюда на самом пике их готовности и не позволявшие еде снова превратиться в безликие нагромождения мутных кристаллов.

Судья приступил к завтраку. Все, что подавалось, было приготовлено в совершенном стиле мантийца. Достаточно вкусно, но без чрезмерно резких вкусовых тонов.

Чрезмерности судья Осборн не любил, хотя жизнь его не баловала и в молодости ему случалось кушать все, что подвернется под руку, вплоть до ресурсных кристаллов – сырья, из которого впоследствии получали кристаллы форматированные, под вид и вкус тех или иных продуктов.

Так что он мог кушать все. Почти все, кроме такеланской острой дыни и манконгских морских кроликов. И то и другое было связано с перееданием. Такеланской дыней он объелся, когда работал на диффузной фабрике, где во время сбоев оборудования автоматы сбрасывали недоформатированные изделия, а именно такеланские дыни. Есть их можно было сколько угодно, потому все и так шло потом на переработку.

А кроликов он объелся, когда работал помощником на морской ферме, где из моллюсков методом генетического замещения выращивали морских кроликов. Осборн до сих пор помнил их солоноватый вкус.

Посреди завтрака негромко прозвучал гонг, и это означало, что пришел Филипп – личный секретарь судьи Осборна.

Судья доверял Филиппу и обсуждал с ним почти все, что касалось его служебных дел. Но не более.

Дверь приоткрылась, и показалось желтоватое лицо секретаря.

– Ваша честь? – произнес он с вопросительной интонацией.

– Ну заходи уже, не создавай сквозняк, – скривился судья.

Филипп проскользнул в столовую залу и замер в пяти шагах от хозяина, прижимая к груди папку с документами.

Эту папку судья терпеть не мог. Она всегда сулила ему какие-то неприятности, когда, например, чью-то апелляцию вдруг признали и теперь нужно думать, что с этим делать. Или какие-то «хорошо смазанные» люди вдруг сделали шаг назад и с этим тоже надо что-то решать.

Ну, испугались они. Хотя деньги уже получили и потратили. Такое тоже случалось, однако судья был не из тех, кто рубил с плеча и действовал сгоряча. Он пытался вникнуть в ситуацию, с которой столкнулись его партнеры. Он был чем-то вроде доброго банкира перед лицом проштрафившегося плательщика.

И как бы ему сейчас ни хотелось, но судья Осборн был вынужден заняться делами в промежутке между сырными палочками и десертом из белкового пюре.

Раз за разом перелистывая документы, он делал пометки поданной авторучкой и затем возвращал бумаги секретарю, надеясь, что он наконец уйдет, однако тот напомнил, что ровно в полдень у судьи встреча с сенатором Тотерманом.

– А что за вопрос? – спросил Осборн.

– Строительство фабрики по производству синтетической говядины на месте Кадвардского заповедника.

– На месте заповедника? – переспросил судья.

– Так точно. Будете запрещать?

– Ну, не так сразу… – покачал головой судья и поскреб в затылке. – Они объявляли цену?

– Нет еще.

– Тогда нарой мне ссылок на все эти ужасные охранные договоры и грамоты, чтобы было чем его по сусалам хлестать. Иначе хорошей цены от них не дождешься.

– Уже…

– Что?

– Уже собрал ссылки на все договоры и поддоговорные параграфы.

– И много их получилось?

– Двести шестнадцать.

– Ну едрит-раскудрит! – восхитился судья и хлопнул ладонью по столу, отчего в омаровом пунше опала пена.

На этом судебные дела плюс халтура были закончены, и секретарь ушел, а судья облегченно перевел дух и пару минут посидел с закрытыми глазами, возвращаясь к своему состоянию завтракающего человека.

Все это время повар стоял чуть в стороне, безучастно глядя куда-то в стену, но когда судья только задумался, что бы ему еще покушать, повар тут же подал подходящее блюдо, предугадывая желания хозяина.

«Вот это я называю настоящим сервисом», – подумал Осборн, восхищаясь возможностями своего работника.

Когда он уже перешел к полезному отвару из полусинтетических семечек агавы, в дверь снова постучали, но больше из вежливости, и, не дожидаясь разрешения, вошел Роджер – один из охранников судьи, пользовавшийся особым доверием Осборна.

– Сэр, на канале связи вас ожидает важный клиент, – сообщил Роджер тоном, не терпящим возражений.

Судья оставил чашку с отваром и, повернувшись к повару, хотел дать ему знак, чтобы тот ушел, но мантиец, поклонившись, уже направился на кухню и плотно притворил за собой дверь.

– Отличная школа, – произнес судья, принимая от охранника здоровенную трубку диспикера с шестнадцатикратным кодированием.

– Кто это? – одними губами спросил он у Роджера, но тот отвел взгляд, и судья вздохнул, прикладывая диспикер к уху. –  Алло, это Осборн, слушаю вас.

– Доброе утро, судья, надеюсь, вы хорошо спали?

Это был советник Минц с полуострова Гольяр. Его приветствие прозвучало не слишком доброжелательно, но судья знал эту тактику и сам ее частенько использовал, чтобы заставить собеседника чувствовать себя неуверенно.

– А почему это мне должно плохо спаться, что-нибудь случилось?

– У нас появилась информация, что некие круги пытаются воспользоваться проблемами, которые возникли на побережье.

– И кто же эти круги?

– Скорее всего, это важная, известная нам с вами организация, которая часто мешает нам.

– Ну, мой статус позволяет отправить им определенный запрос, на который они обязаны ответить. Если у них что-то против вас такое имеется, если они проводят какую-то операцию, то мы с вами об этом непременно узнаем.

– Что ж, если вам это нетрудно, пожалуйста, сделайте такой запрос, дорогой судья. Хотя, подозреваю, они могут вас обмануть.

– Обмануть, конечно, могут, на то они и спецслужбы. Но то, как они будут меня обманывать, уже позволит мне сделать кое-какие выводы.

– Ну хорошо. А как насчет исполнительного аппарата Генштаба, например?

– А что такое с Генштабом?

– Если господа из важной организации начнут действовать, они же не будут проявлять себя открыто, а попытаются задействовать кого-то из официальных служащих. К тому же для этого имеются совершенно легальные причины – долина на побережье осталась без власти.

– Долина и до этого долго оставалась без власти, и никому до этого не было дела, – напомнил судья.

– Это так, но теперь к ней привлечено очень большое внимание.

– Соглашусь с вами и при этом замечу, что внимание к ней привлекла не столько бомбардировка в горах, сколько неожиданный удар с орбиты по горе рядом со злополучным фортом. Это совершенно никак нельзя объяснить, и к этому привлечено основное внимание. Вы к этому причастны, советник?

– Ничего не могу сказать определенного, ваша честь. Но я обязательно узнаю. Я наведу необходимые справки.

– Да уж, пожалуйста, наведите. Не хотелось бы действовать вслепую.

– А что… действительно ходят упорные слухи в известных кругах?

– Они ходят. Неоднократно уже слышал об этом. Правда, ни одного документа об этом я пока не видел, но определенные разговоры о том, что имеются соответствующие аналитические выводы, я слышал.

10

Трое суток – не такой большой срок. Именно столько майор Корсак отмерил Ружону на реализацию операции.

– И это еще очень жирные условия! – сказал он. – Мы находимся в таких жесточайших временных рамках, что любое промедление может вызвать обрушение всей выстраиваемой мною системы в области Гольяр. Всей системы, понимаешь, Ружон?

– Да, сэр, я вас понимаю, – вынужден был согласиться стажер.

А что ему оставалось? В высокие сферы руководителей разведывательных сетей выходили только самые жилистые, те, кто за минимум времени мог реализовать максимум мероприятий. И ожидать каких-то поблажек не следовало, они с майором находились в одних и тех же условиях полной реальности.

У Ружона был богатый опыт тренировки на компьютерных имитаторах, однако там он всегда понимал, что это игра, которую можно переиграть столько раз, сколько захочешь. И даже когда приходилось играть на курсовой зачет, волнение было совершенно другим – ученическим. А в жизни на реализации можно было получить пулю, неважно, кем ты был: простым агентом, куратором проекта или руководителем большой сети. Пуля статусов не признает, и большой босс в штаб-каре, замаскированном под фургон по развозке синтетических цветов, мог оказаться под ударом, как и обычный опер.

Независимо от иерархического уровня, соваться приходилось в самые опасные мероприятия, проникать в самые непозволительные структуры, куда даже полиция не рисковала запускать собственных агентов, и вот там, в этом хаосе и беззаконии, никто не смотрел на твои заслуги. Любой наркоман мог спустить курок ржавого револьвера, если ты неправильно его просчитал.

Вчера Ружон ходил на поиски аппаратуры для диспетчеров.

Это только в фильмах у шпионов на дому имелись целые арсеналы, в реальности за каждым гвоздем следовало обращаться к специализированному рынку.

Помощь майора Корсака заключалась в том, что он предоставлял информацию о местах, где можно было получить необходимую аппаратуру, а также гарантировал почти нелимитированную оплату.

Место, где торговали аппаратурой высочайшего класса, было указано верно, и, потоптавшись на указанном пятачке минут десять, Ружон вскоре встретился с продавцами дефицитного товара.

Какое-то время пришлось потратить на проверку этих торговцев, ведь в городе повсюду шастали полицейские агенты и оперативники. Они были настолько хороши, что под видом каких-нибудь бродяг могли подобраться совсем близко и получить всю твою секретную информацию.

Следовало быть настороже.

В результате вчерашнего рейда Ружон ушел с полными сумками аппаратуры. Наличные перешли продавцам, но «девятка» оставалась с ним.

Будь перед ним полицейские или даже трижды полицейские, Ружон в тех обстоятельствах был готов стрелять в любого, поскольку сейчас на кону стояло его превращение из мальчика на побегушках в штатного агента.

11

Судья заканчивал надевать костюм, когда пришел новый вызов на его личный служебный номер.

Глубоко вздохнув, он достал из кармана диспикер и, еще раз вздохнув, нажал кнопку приема.

– Слушаю, судья Осборн.

– Ваша честь, это я – Клосс.

– Узнал тебя по голосу. Как сам? Как дела?

– Да ничего, вполне удовлетворительно.

– Ну хорошо, слушаю тебя.

– Хочу вам сообщить, ваша честь, что вокруг ваших ранее озвученных персон происходит подозрительное движение.

– Ну-ка уточни насчет персон и насчет движения. Я ведь недавно проснулся и очень хорошо позавтракал. Мне трудно включиться.

– Ну, дело простое. Мои бойцы, «информационная дивизия», как я их называю, заметили лишнюю суету вокруг указанных вами персоналий. Посторонние лица, иногда повторяющиеся.

– Шпионы, что ли?

– Ну, если угодно – шпионы.

– Послушай, Соул, у меня сейчас серьезные дела прокручиваются. Поэтому, если ты мне поможешь, получишь бонус сверх оговоренного.

– Звучит неплохо.

– Вот-вот, – кивнул судья. Ему сейчас никак нельзя было попасть в какой-нибудь переплет, поскольку у «партнеров» в этот период происходили бюджетные назначения и его интересы там должны быть отражены не хуже, чем в прошлом году. К тому же выделенный им самим оперативный бюджет бонусного фонда был еще не растрачен.

– Да, ваша честь, я вас услышал. Можно применять любые меры?

Несколько мгновений судья Осборн соображал, но потом принял решение и сказал:

– Делайте, что хотите, но чтобы прослушки и «хвостов» за нашими подопечными не было.

– Хорошо, сэр, будет исполнено.

Разговор закончился, и Клосс, выдержав паузу, набрал на диспикере номер:

– Алло, Роджер, можешь говорить?

– Нет, сэр, вы не вовремя…

– Ты в процессе? Хорошо, я перезвоню.

– Я сам перезвоню.

Клосс принялся ждать. По всему выходило, что за некоторыми из его подопечных началась охота – пока информационная. Пара десятков топтунов – пеших и на машинах – вели важных персоналий из «охранного списка судьи Осборна».

Это был неофициальный документ, но полковник Клосс ставил его повыше многих чрезвычайных официальных, поскольку в «час пик», то есть в те напряженные дни, когда судья требовал плотного прикрытия для тех или иных лиц, дневной гонорар полковника Клосса был равен его месячному жалованью. И это не считая отдельных доплат за сверхурочные для его специалистов.

И Роджер был одним из них – лучшим из лучших.

Помимо того что он возглавлял отдел, Роджер не переставал участвовать в «полевых операциях», чтобы, как он говорил, не потерять нюх на бумажной работе.

По предварительным данным выходило, что за большинством персон специального списка Осборна началась охота, однако Клоссу требовалось знать не только какими силами охотятся, но и кто заказчик этого шоу.

Ему уже случалось встречаться с таким завалом, когда участие десятков, а то и сотен «хвостов» забивало все каналы связи, да так, что было непонятно, кто именно являлся целью противника.

– Алло! Алло, босс?

– Говори, Родж.

– Сэр, я готов отвечать на вопросы.

– Что у вас происходит? Что вы видите?

– Мы много чего видим, сэр, что конкретно вас интересует?

– «Хвосты».

– На данный момент их порядка трех десятков по городу. Некоторые вполне себе неплохие, но бо`льшая часть просто статисты – бегают, держа перед собой фотографию.

– Может, косят под дураков, а на самом деле вас фиксируют?

– В некоторых случаях ведут, не буду врать. Они нас видят, они, как могут, пытаются уйти, но мы идем за ними и подставляемся. Но это все части большой игры, которую мы, увы, сейчас определить не можем.

– А когда сможете?

– Только после окончания игры.

– Вот как?

– Именно так, сэр. Они нас атакуют – мы обороняемся и сможем узнать их намерения, только проанализировав весь накопленный массив наблюдений.

– Ох, Роджер… – выдохнул полковник Клосс и, придвинув к себе мини-барбулятор, стал набивать длинные формулы причитающегося ему напитка. Он был сторонником селф-химического питания, когда каждый индивидуум сам строит для себя завтрак, обед или даже газовую смесь для дыхания.

– Так что там на самом деле?

– Обычная массированная атака, сэр. Они бросают в бой все, что у них имеется, том числе тех, кто ничего не смыслит в слежке.

– А тем временем?

– А тем временем они проводят саму операцию, в которой заинтересованы.

– Ну, может, имеет смысл контролировать те «хвосты», которые лучше других?

– Это огромная работа, сэр, разные районы города. Это практически невозможно.

– Но что-то мы можем предпринять, в конце концов?! – воскликнул полковник Клосс.

– Сэр, мы, конечно же, возьмем нескольких из этих бригад – разной категории мастерства и поработаем с ними. Но вы же понимаете, что ничего значимого мы из них не вытянем – их нанимают через несколько ступеней посредников.

– Давите жестче, нам нужна информация о том, кто их нанимает, пусть даже там много посредников – с ними тоже будем заниматься. Давите и бейте! – потребовал начальник полиции и, вставив в гнездо барбулятора биопластическую кружечку, нажатием кнопки запустил процесс синтеза.

– Они будут не только молчать, они в ответ будут захватывать наших бойцов. Как это имело место в позапрошлом году, когда операторы в порту бунтовали.

– Да, помню, – выдохнул начальник полиции и поскреб в затылке. Тогда случилась самая настоящая война в черте города. Подключились асоциальные элементы, всякого рода неадекватные личности. Бунт, он и есть бунт. А позже, уже по результатам этих событий, аналитики полицейского управления города намекнули на якобы заказной характер этих беспорядков.

Что ж, очень может быть.

– Хорошо, Родж, попробуйте прихватить кого-то из них и немножко потрясите. Хотя бы немножко.

– Я хочу предложить другую схему, сэр.

– Какую?

– Я думаю, что нам нужно тщательнее проследить за самими «хвостами».

– То есть?

– Это, конечно, потребует больше ресурсов, но мы постараемся отслеживать их по максимуму, – сказал Роджер. – Так мы получим неопровержимые факты, и не придется перепроверять все то, что они могут наврать, если мы их задержим.

– Ну что же, тебе виднее. Со своей стороны можешь выписать полсотни «шершней». Составь заявку, и я ее сразу подпишу.

– Вот этого, сэр, хотелось бы избежать. Персональные преследователи слишком заметны. Этот способ хорош для контроля за новичками. Профессионалы же избавляются от них, пробегая через вереницы торговых рядов, например. Или глушат портативными излучателями. Пока дрон зависает для перегрузки операционной системы, объект слежки успевает скрыться.

– Ну хорошо, действуй так, как считаешь нужным. Тебе там, в поле, виднее. Так что же ты хочешь сделать?

– Сэр, я надеюсь приклеить одному из них датчик. Пусть потом бегает столько угодно, но он все равно приведет к тому месту, которое считает важным.

– Действуй, Родж. С моей стороны для тебя – любая поддержка.

12

Сегодня было прохладно, и Ружон надел пальто. Ему предстояло перебраться на другой конец города в час пик, когда улицы кишели транспортом, когда пилотируемые транспортные средства издавали раздраженные сигналы, а беспилотные лишь тупо таращились на все вокруг своими выпученными панелями датчиков.

Их ничего не интересовало, кроме анализа информации по городскому трафику, которую они получали из центрального диспетчерского центра. «Железо» не могло волноваться, однако задержка беспилотников в пути чрезвычайно бесила операторов транспортных компаний, на которых работали эти машины.

Оказавшись на улице, у основания двадцатиэтажного жилого дома, где у него имелась одна из служебных квартир, Ружон вдохнул прохладный воздух и отметил, что стоявшие у противоположного дома автомобили не поменяли места парковки. Два автомобиля.

Темно-синий «Кайзер» и серый, невнятный «Гимли».

Так получалось, что поутру множество машин выезжали со двора и, возвращаясь, вставали на те места, которые были свободными, но это были уже не те места, на которые они вставали накануне. А эти два автомобиля остались там же, где и вчера, и позавчера тоже.

Ружон такие вещи замечал и запоминал. У него по «контрнаблюдению в условиях городской застройки» был высший балл, и сдавать самый главный экзамен по этой дисциплине ему пришлось в переполненном шестимиллионном городе, где улицы – в три яруса, а тротуары – в четыре. А уж тут, в городишке с полумиллионным населением, особенно напрягаться в этом плане не приходилось. Все, что Ружон видел, он запоминал, а между делом перебирал эту информацию, чтобы прийти к каким-то выводам.

Кто мог сидеть в этих машинах? Скорее всего, полиция. Больше вроде бы некому.

А чем это угрожало? Да ничем. Сегодня Ружон был совершенно пустой – никакой налички. Правда, «девятка» снова была за поясом, поскольку с ней он чувствовал себя увереннее.

Разумеется, «девятка» могла стать причиной задержания и прочих проблем, однако Ружон был в некотором роде фокусником. Эту дисциплину в свое время он также сдал на «отлично».

Вдвоем с Беном они были самыми заметными отличниками на курсе – «ботанами», как называли их остальные курсанты, отчасти завидуя той легкости, с которой этим двоим давались трудные специфические дисциплины.

Одним словом, Ружон мог сбросить «девятку» так, что этого не заметил бы и лучший из фокусников.

Он миновал два подозрительных автомобиля, окна которых изнутри были слегка запотевшими, что говорило о том, что экипажи просидели внутри всю ночь.

«Бедняги», – подумал Ружон. Ему случалось бывать в такой ситуации, когда он сдавал зачеты на улицах в компании с настоящими полицейскими.

Это были те еще приключения. Приходилось бегать, прыгать, стрелять и отбиваться от бандитов с вибрационными ножами. Иногда бывало по-настоящему трудно, но в тот раз обошлось без потерь.

Выйдя из своего двора, Ружон огляделся. Вот и подходящие такси.

Не бери первое такси – таково было основное правило. Однако осведомленные структуры это правило знали и подгоняли своих вторыми, а то и третьими, поэтому Ружон смело воспользовался первым попавшимся, к тому же с водителем. А одно из менее известных правил гласило – не садись в беспилотник, поскольку это готовая ловушка. Скомандуют остановку с блокировкой дверей – и привет.

– Как вам сегодняшняя погода? – спросил Ружон, обращаясь к таксисту.

– Нормальная погода, сэр. В прошлом году в это время уже шел снег.

– Правда, что ли?

– Нет, конечно. Но надо же как-то поддержать разговор, все пассажиры знают, что таксисты любят поболтать.

– Так ты не такой?

– Не такой.

– Отлично. Поезжай на восток.

– Куда? – уточнил таксист.

– Ты что, глухой?

– Нет, не глухой. Но мы же в городе – где там этот ваш восток?

– Просто езжай на восток, если у тебя нет проблем с географической ориентацией.

– Нет проблем с этой самой ориентацией. Повезу, куда скажете. Завод «Магнум» подойдет в качестве востока?

– Завод подойдет.

– Ну и славно, – кивнул таксист и прибавил ходу.

Тем временем погода в городе выстраивалась все лучше. Облака разошлись, солнце пригревало, и ветра почти не было, хотя здесь иногда случались такие порывы, что сносило вывески из дряблого пластика.

Ночами ветер завывал в каждом переулке, ухитряясь распахивать окна и пугая жильцов. Это было очень ветреное место, поскольку город располагался в полутора сотнях километров от побережья, где в море совсем рядом с берегом формировались свежие морские шторма.

13

Такси скрипнуло механическими тормозами и остановилось, почти уткнувшись в бампер всташего впереди авто. Ружон вздохнул, потом обернулся и увидел, что за ними выстроилась пробка из нескольких плотных рядов автомобилей.

Он посмотрел на часы. Пока что у него был запас по времени, однако, если так пойдет, придется сообщить о проблеме.

– Эй, а ведь это не полиция, – заметил таксист.

– Что ты имеешь в виду?

– А вон эти баллоны висят, – сказал водитель, указывая на беспилотные модуляторы, которые маневрировали над крышами домов. – На них эмблемы имперской санитарно-биологической службы.

– И что это может быть? Угроза эпидемии?

– Все может быть, – пожал плечами таксист и вздохнул, полностью подчиняясь обстоятельствам. Его-то пробками было не удивить.

Они посидели в полной тишине несколько минут, пробка не двигалась, и ничего не происходило. Но еще минут через десять по встречной пустой полосе пронеслись два броневика, оснащенных башнями с гравитационными пушками и стационарными инициаторами, которые могли поджарить даже за метровой стеной из бетона.

– Похоже, что-то серьезное, – сказал Ружон.

– А вон оно что, – заметил таксист, указывая на мелкий шрифт, пробежавший по его информационной панели.

Ружон стал читать, и выяснилось, что санитарно-биологическая служба призывала быть внимательными, поскольку случился выход на волю раундапа.

– Раундапа?! Они это серьезно? – поразился водитель и посмотрел на Ружона.

Тот только пожал плечами.

– Раундап – это та самая штука, которая… – начал было он.

– Да-да, – закивал водитель. – Это те самые агрессивные твари, которых даже металлическая клетка удержать не может, и их содержат в магнетронных капканах.

– А в городе-то они откуда? – удивился Ружон и невольно стал озираться. Теперь они с водителем чувствовали себя неуютно. Было заметно, что и в других машинах пассажиры и водители вертели головами, демонстрируя свою озабоченность.

Одни поднимали стекла, чтобы выяснить какие-то подробности, другие, напротив, включали системы затемнения, надеясь, что раундап, в случае его появления, их попросту не заметит.

Между тем по встречным полосам подъехало еще несколько броневиков. Их десантные отсеки открылись, и оттуда стали высаживаться здоровенные штурмовики в тяжелой броне и специальной защите.

За плечами у них имелись огромные технологические кофры, из которых тянулись световоды, электрические кабели и проводники мощных охладителей. Все это было подключено к их очень громоздкому оружию.

Ружон даже примерно не мог предположить, что за физические принципы лежали в основе действия этих чудовищных пушек.

Массивные шлемы не имели поднимающихся забрал и были отягощены огромным количеством дополнительных блоков обрабатывающей аппаратуры – на раундапа нельзя было смотреть прямо, поскольку это могло привести к повреждению рассудка.

– Да зачем же они были нужны, эти раундапы в городе? – удивился Ружон.

– Говорят, будто их показывали в зоопарке.

– В зоопарке? Да какие могут быть зоопарки? На них же нельзя смотреть!

– Днем нельзя. А ночью они красиво это самое… фосфорицируют.

– Люминесцируют, – поправил водителя Ружон.

Неожиданно над городом зазвучали пронзительные звуки сирен, послышались хлопки, как будто взрывались наполненные метагазом шары.

Ружон увидел, как встрепенулись, а затем замерли штурмовики санитарно-биологический службы. Потом что-то промелькнуло над улицей, и стена одного из домов разлетелась кусками строительного материала, и в ней образовалась овальная пробоина, примерно три на четыре метра.

Это случилось за какие-то доли мгновения, и не успел Ружон что-то подумать, как послышались новые хлопки и сразу несколько штурмовиков успели выстрелить из своих чудовищных пушек.

Снова зазвучала сирена, и опять в один из домов врезалось нечто. Однако стену не пробило, а лишь размазалось по ней огромным темным пятном искрящейся и дымившей субстанций, которая, как показалось Ружону, пыталась собраться воедино, но у нее не получалось.

Подоспевшие штурмовики стали обрабатывать субстанцию струями ярко-желтой аэрозоли из «подствольников».

– Ни хрена себе! – произнес водитель, пораженный увиденным.

– Да уж, – выдохнул Ружон.

Штурмовики продолжали торопливо доделывать свое дело, а им на помощь уже прибывали какие-то другие подразделения их департамента, которые стали уничтожать пятно с помощью похожих на пожарные брандспойтов.

Появились полицейские, занявшиеся разгоном самых отчаянных из зевак, не побоявшихся выглядывать из дворов на улицу.

– Вон сообщают, что одного все-таки поджарили, – кивнул водитель на информационную панель.

Ружон тоже стал читать сообщение, где оптимистично сообщалось, что службам санитарно-биологического департамента удалось уничтожить одного из бинома раундапа. Ружон вспомнил, что эти твари существовали только по двое и теперь, потеряв одну половину, раундап станет очень уязвимым. Скорее всего, его теперь быстро поймают, хотя, если дать ему на отдых неделю, он обязательно восстановит недостающую половину бинома.

14

Ружону пришлось расстаться с таксистом раньше, чем он планировал, поскольку движение по одной из главных магистралей города так и не наладилось.

Коснувшись картой блока оплаты, Ружон выскочил на мостовую и поспешил встроиться в плотный поток пешеходов, слыша, как из пары автомобилей «его пробки» выходят на тротуар несколько «хвостов».

Что ж, он этого ждал. Он знал, что они где-то неподалеку, поскольку уже пару дней получал сообщение от майора Корсака и его агентов, которых сейчас использовал Ружон, о том, что полиция развела удивительно активную деятельность в части преследования его сотрудников.

Однако о том, что так будет, майор Корсак предупреждал его заранее. Он говорил, что, как только его агенты появятся возле лиц, которых «охранял» судья Осборн, сейчас же появятся силы местной полиции, которая была Осборном полностью коррумпирована.

Пока что Ружону удавалось маневрировать в плотном потоке пешеходов – варваров, канзасов и редких суперколверов. Мужчины, женщины, дети.

Там, где было возможно, Ружон посматривал в зеркало или витрины, чтобы увидеть, как ведут себя его «хвосты». Пока он определил три пары.

Две мужских и одну смешанную.

Добравшись до торговых рядов, он свернул вправо и, проскочив через лавочку каких-то мелких товаров, выбежал во внутренний коридор торговых рядов и помчался, огибая нагруженных покупками посетителей.

Вскоре за ним обнаружилась погоня. В то время как одна пара преследовала его в коридоре, две другие скакали снаружи по обе стороны торгового ряда.

Ружон так увлекся контрнаблюдением, что не заметил, как задел случайного встречного.

– Извините! – крикнул он на бегу, однако постепенно к нему стало приходить понимание, что это столкновение было не случайным.

Он принялся осматривать свое новое пальто, однако понимал, что тонкий пластырь чипа слежения быстро не отыскать – это была тончайшая матовая пленка, которая обнаруживалась только в спектре специального излучения.

Его подозрения подтвердились – «хвосты» как-то сразу потеряли к нему интерес, и спустя пару минут Ружон перестал видеть их и сзади – в коридоре торгового ряда, и слева, и справа – в витринах павильонов.

«Значит, приклеили», – подумал он.

Что ж, у него не оставалось других вариантов, кроме как сбросить это пальто. Ни до чего другого столкнувшийся с ним субъект коснуться не успел. Однако, выскочи Ружон без пальто, противник пристанет снова, поэтому, заметив очередной павильон верхней одежды, он заскочил внутрь и, едва ли не схватив продавца за грудки, потребовал подобрать «точно такое же пальто»!

– Но, сэр, у вас очень дорогой бренд, мы продаем товары попроще.

– Мне наплевать, дай мне нечто похожее, а мое пальто выбрось.

– Но, сэр, у вас очень дорогое пальто! – настаивал продавец.

– Это мое желание, ты меня понимаешь? – переспросил Ружон и так посмотрел на продавца, что тот сразу согласился.

– Прошу прощения, сэр, я сейчас же подберу вам все, что вам необходимо, – пообещал он и побежал к длинным рядам с вешалками. А спустя полминуты вернулся с пальто, очень похожим на то, которое решил оставить Ружон.

– И что же нам делать с вашим пальто, сэр? – спросил продавец еще раз – так, на всякий случай, с восхищением глядя на полученный экземпляр и поглаживая его рукав.

– Я дарю его тебе, – произнес Ружон.

– Ну, допустим. Однако мне оно несколько великовато.

– Значит, выброси, – произнес Ружон и вышел в обновке, значительно более дешевой, но очень похожей на прежнее отмаркированное пальто.

Он уходил все дальше, а продавец отдела, где он только что побывал, продолжал осматривать подарок, который был ему немного великоват, хотя и очень нравился. Немного подумав, он решил, что продавать пальто не будет и станет носить сам.

«Немножечко ушью», – решил он, снова погладив рукав, и улыбнулся.

15

Похоже, Ружон выиграл – его никто не преследовал, он был сильнее, быстрее их, и ему не требовалось сообщать о каждом шаге начальству, в отличие от преследователей.

Перемещения по коридорам торговых рядов продолжались еще минут десять, и лишь убедившись, что всех обманул, Ружон побежал в нужном направлении.

Там его ждали друзья, а в остальных направлениях, скорее всего, только агенты полицейского управления.

Вскоре начались встречи с посредниками. Ружон ожидал, что их будет не больше двух, однако ему пришлось пройти целых пять ступеней со сменой проводников, чтобы в конце концов оказаться на очередной временной квартире майора Корсака.

– Здравствуйте, сэр, я не знал, что увижу вас так быстро, – съязвил Ружон.

– Не парься, стажер, все это я делаю для того, чтобы ты понял, что мы здесь не горшки из глины шлепаем. Понял меня?

– Увы, сэр. Понял.

– Тебя легавые сильно трамбовали?

– Ничего особенного, сэр. Немного потаскались и отпустили. В результате я оказался в порядке, а они разочаровались.

– У тебя новое пальто? Даже фабрикой пахнет.

– Очень новое.

– Заменка?

– Так точно.

– Будем считать, что им повезло. Иначе бы ты их всех просто закопал.

– Просто закопал, – кивнул Ружон и улыбнулся: – Раундап – это ваша выдумка?

– Ты за кого меня принимаешь? – развел руками майор. – За Мерлина какого-нибудь?

– Я видел это так близко, что до сих пор мурашки по спине. Точно не ваша задумка, сэр?

– Да ну тебя, Ружон, я сам едва не обделался, узнав, что раундап вырвался на волю. Ты же помнишь, что это за фигня?

– Ну, кое-что помню из академического курса, – соврал Ружон.

– И как тебе содержание курса?

– Вообще-то страшно, сэр.

– Ладно, вернемся к нашим собакам.

– К нашим овцам, – напомнил Ружон.

– От тебя нигде не спрячешься, – усмехнулся майор. – Нет, это не я устроил кашу с этим монстром, хотя, признаться, это оказалось очень кстати. И для тебя чем-то вроде подходящей тренировки.

– Вам тренировка, а я потерял пятьсот монет на переодевании.

– Наплюй и забудь, ты же не из своего кармана платишь. Пока ты бегал, я подбил кое-какие результаты – наша наблюдательная сеть сработала очень хорошо. Полицейские коллеги рвали и метали, надеясь найти руководителя этих бессвязных дурачков, которых на улицах можно было накосить целые сотни. Ты меня слышишь, Ружон?

– Да, сэр.

– В случае необходимости можно выпустить даже тысячу имитаторов агентов слежения. Понимаешь меня?

– Вообще-то это страшно, сэр.

– Что здесь страшного?

– Страшновато, что наш противник понимает, как мы его обманываем. Зачем вы меня вызвали?

– Затем, чтобы увидеть тебя, дорогой мой. Чтобы понять, что ты действительно готов.

– Но, сэр, есть же защищенная связь! – не удержался Ружон.

– Как же я по защищенной связи увижу твои глаза? Как я определю твою решимость? – развел руками майор Корсак.

– И вот ради этого я к вам добирался? – поразился Ружон.

– А что, поддержание уверенности начальства в решимости подчиненных уже не повод?

Ружон вздохнул. С одной стороны, Корсак был прав, а с другой – вся эта беготня казалась ему расточительством – разбазариванием ресурсов.

– Ну вот, сэр, вы меня увидели. Что теперь?

– У тебя все в порядке?

– Так точно, сэр, у меня все в порядке, у меня все наготове. У меня нет проблем с формированием материальной базы операции.

– Вот и прекрасно. Я спокоен, а значит, ты можешь отправляться к себе. Буду ждать от тебя доклад после выполнения операции.

16

После этого Ружон был совершенно свободен в своих действиях. Очередной проводник доставил его от квартиры майора Корсака к точке перевалки, где его подхватил другой. В этот раз ограничились всего двумя ступенями посредников, и вскоре Ружон оказался на людной улице где-то в центре города, где все еще были заметны следы продолжающейся операции по поимке раундапа.

Пока Ружон шел, ему дважды попались броневики службы биологической защиты. Они стояли как сторожевые башни, напоминая, что в городе еще не все спокойно.

В какой-то момент Ружону показалось, что за ним снова следят – среди череды прохожих то и дело попадались подчеркнуто равнодушные лица. Осмотревшись в очередной раз через отражение в витрине, он решил заскочить в ближайший магазин, надеясь воспользоваться выходом во внутренний двор.

В магазине оказалось многолюдно, происходила какая-то распродажа, поэтому Ружону удалось незаметно проскочить в служебное помещение и оттуда выбраться во внутренний двор.

Он уже собирался выйти на другую улицу, но тут услышал голоса из проходной арки, куда собирался бежать.

Пришлось воспользоваться одним из строительных вагончиков, которые оставались после недавней реконструкции здания.

Хлопнула дверь, Ружон прижался к стене и уловил носом запах озона. Это было странно для помещения, в котором отсутствовала вентиляция. Здесь были свалены какие-то старые спецовки и запыленные инструменты.

Свет попадал через окошко, которое было наполовину замазано краской. Ружон прислушивался к внешним звуком, но вдруг ему показалось, что он услышал легкое потрескивание, доносившееся с другого конца вагончика.

Это было похоже на разряды при замыкании электропроводки.

Потом послышался скрип напольных плит, как будто на них надавливали с огромной силой.

Кто-то тяжелый пробовал медленно продвигаться вдоль стены. Почему вдоль стены? Потому что там полы прогибаются меньше и шаги получаются тише.

Сдерживая дыхание, Ружон осторожно выглянул из-за дверного косяка и обомлел – он видел расходящиеся волны красноватого излучения, которые исходили от неясного объекта. Звуки, издаваемые этим существом, мало походили на звуки, издаваемые живым человеком или даже животным. Никакого дыхания, никакого сопения, а какой-то скорее индустриальный шум. Пощелкивание, глухое постукивание, звук проворачивания каких-то валов.

У него не было даже секунды, чтобы принять решение, ведь раундап его определенно заметил. Его заметило существо, потерявшее половину себя самого и остро нуждавшееся в ресурсе для восстановления.

Он мог воспользоваться любой подходящей органикой. Возможно, старое тряпье, имевшееся здесь, имело натуральное происхождение, и раундапу этого бы хватило, однако человеческие тела ему подходили больше. Он мог бы найти их достаточно прямо на улице, но там его ожидали броневики с излучателями жесткого поля и облаченные в магнитотронную броню штурмовики.

Ружон выхватил «девятку», сделал несколько быстрых выстрелов в раундапа, увидев яркие вспышки в тех местах, где пули испарялись, натыкаясь на высокоэнергетическую материю объекта.

В ответ Ружон получил ударный импульс, который, к его счастью, пришелся в притолоку.

Попавший под импульс обычный стройматериал сдетонировал словно взрывчатка, и Ружона отшвырнуло с такой силой, что он спиной вышиб входную дверь, а следом разлетелась и половина вагончика.

Похоже, он получил контузию, однако, еще находясь в состоянии аффекта, Ружон поднялся и, подхватив обожженную «девятку», неуверенно двинулся к арке, прислушиваясь к тому, что происходило на улицах.

А там наперегонки включались сирены полицейских машин и сигнализации на брониках бойцов санитарно-биологической защиты.

Когда он зашел в арку, там уже оседала пыль, а вдоль стен были разбросаны клочья обмундирования, куски оснастки и радиоэлектронных плат.

Слева, привалившись к стене, сидел один из штурмовиков. Это был крепкий суперколвер. Его шлем лежал рядом, а он смотрел перед собой в стену напротив, где валялись рваные фрагменты того, кто недавно был его товарищем.

Синеватый цвет лица суперколвера выдавал в нем пристрастие к стимулятору «ай-джи», который применялся для увеличения скорости движения и реакции.

В свое время учебные кураторы предостерегали Ружона от применения подобных средств. Однако он знал, что в некоторых службах, вроде биологической защиты, выжить без применения подобных средств было невозможно, поскольку органические культуры, с которыми им приходилось встречаться, имели куда бо`льшую скорость и мышечную реакцию. Поэтому либо принимай таблетки, либо умри.

Суперколвер никак не отреагировал на появление Ружона. Тот прошел мимо, выбрался на улицу и засеменил по тротуару вдоль зданий, замечая, что прохожие обеспокоенно вертят головами, глядя на облако пыли, которое опускалось на крыши, оседало на стены и садилось на окна.

Наконец, на каком-то из перекрестков Ружон поймал такси.

– Куда поедем, сэр?

– Поезжай на запад, я еще не решил, куда там ехать дальше.

Таксист кивнул. Таких пожеланий он встречал немало, некоторые даже просили просто покататься, а другие говорили «езжай за солнцем».

Пока автомобиль ехал на запад, Ружон соображал, готов ли он к началу операции, ведь именно с него начиналось все действие. Требовалось прибыть в указанное место в указанное время и угнать фургон с драгоценностями.

Опоздай он хоть на полминуты, и все пойдет наперекосяк или же придется «мочить» совершенно незнакомых и невинных людей, а это в его планы не входило.

Пока получалось, что Ружон был в порядке. Ну, как в порядке? Немного болела правая нога, голова не очень хорошо соображала, и хотелось пить. Жажду можно было перетерпеть – это не так уж влияло на его готовность, а вот нога…

Слегка прихрамывая, Ружон вышел на исходную позицию за пятнадцать минут до начала операции. Это была небольшая улочка, оканчивавшаяся тупиком, в конце которого и находилась контора, где происходила расфасовка крупных партий ювелирных изделий.

Они доставлялись на специальных шаттлах в ночное время, чтобы потом разлететься на бронированных фургонах по крупным магазинам.

Прихватить шаттл было практически невозможно, а вот фургон – пожалуйста.

Сверяясь с показаниями на своих часах, Ружон ждал, посматривая по сторонам и укрываясь под козырьком пустого кафе.

Больше всего он сейчас опасался внимания скучающих официантов. Основная волна клиентов к ним прибывала только после пяти. Сейчас было час двенадцать, а в час пятнадцать Ружон должен был угнать броневик.

Кажется, один из официантов обратил на него внимание, и Ружон вздохнул. Ну что за невезуха? То эти пробки, связанные с побегами раундапов, то раундап собственной персоной, так рванувший вагончик, что от самого Ружона едва заклепки не полетели.

Спасибо ребятам из санбиозащиты, которые встали на пути этого монстра. Если бы не их стимулированная химией реакция, Ружон тоже валялся бы где-нибудь в арке, такими же окровавленными ошметками.

Ага, вот и время. Побежали последние секунды, и Ружон зашагал в направлении стоянки, никак не обозначенной на карте ювелирного хаба.

– Алло, Двадцать Шестой. Я выхожу на объект, – произнес Ружон в эфире.

– Слышу тебя, Ноль-Третий. Отслеживают твой треккер. Пока рано говорить о каких-то ошибках, действуй по собственному плану.

– Понял, иду по плану.

Отчитавшись перед диспетчером, Ружон почувствовал некоторое облегчение. Встречная девушка ему улыбнулась, а он натянуто улыбнулся в ответ. Это могла быть проверка.

Пролетела машина с затемненными стеклами и стробоскопом с мигалками. Она заставила Ружона напрячься, но это было случайностью, и он двинулся дальше.

Снова глянул на часы – пока что в графике.

Вот и забор из бетона с двухконтактной колючей проволокой поверху, по которой проходили электронно-позитронные заряды. Касание этой гадости приводило не к параличу, а к полной аннигиляции глупца, решившегося пересечь эту страшную защиту.

Калитка. Она на кодовом замке, однако кодовая карта у Ружона уже имелась. Коснувшись двери, он прошел внутрь и остановился. На загрузке стояло три фургона, а ему следовало выбрать только один.

Как он должен был понять, какой из них тот самый?

На помощь пришел второй диспетчер:

– Алле, Ноль-Третий, как себя чувствуешь?

– Хреново. Тут три фургона.

– Твой тот, что справа.

– А это точно?

– Точнее быть не может. Я отслеживал подход всех трех.

– Но смотри, на тебе вся тяжесть этого решения.

– Ха-ха-ха. Не нужно меня пугать. Мы уже пуганые.

По договоренности с человеком, который был совладельцем этого предприятия по перевозке ценностей, а также являлся агентом майора Корсака, команда броневика не должна была мешать Ружону. Предполагалось, что водитель посторонится и выйдет из кабины, сделав вид, что пошел по нужде. Однако, когда Ружон неожиданно оказался рядом с водителем, который расслабленно сидел в кабине с приоткрытой дверцей, тот выпучил глаза и моментально схватился за пистолет.

Это была его машинальная реакция на появление вблизи охраняемого объекта любого чужака.

Ружон опередил его и быстрым ударом послал в нокаут.

Похоже, что-то шло не так, но останавливаться сейчас было уже поздно. Ружон выволок бесчувственного водителя к забору, затем бросился обратно к машине и столкнулся с еще двумя сотрудниками, которые несли к фургону мешки с ценным товаром.

По их лицам Ружон сразу понял, что и они не в курсе договора. Оба тут же пытались достать пистолеты, но Ружон сбил их быстрыми ударами, однако оттаскивать к забору времени уже не было – да и смысла тоже: несколько камер на крыше здания уже повернулись в его сторону.

Ружон запрыгнул в кабину, включил электропривод и, не разворачиваясь, кормой вперед понесся к воротам.

Включился сигнал тревоги. Охранная система обнаружила угон техники и заблокировала ворота дополнительной балкой.

Ружон дал двигателю полную тягу, и страшный удар кормой, казалось, должен был проломить ворота или разбить броневик, однако усиленный каркас машины выдержал, и броневик отскочил, как орех от стены.

Пришлось разворачиваться по двору, и мельком Ружон увидел, как разбегались, занимая позиции, охранники возле других фургонов.

Он опасался, что ему вот-вот дистанционно отключат привод, а потому одной рукой орудовал джойстиком, а другой торопливо срывал крышку панели электрооборудования.

В бардачке нашлась отвертка, и это помогло закоротить провода, отходящие от платы дистанционного управления.

Как оказалось, Ружон вовремя провел эти манипуляции, поскольку через пару секунд щелкнуло реле размыкания, но разорвать подачу электроэнергии на двигатель уже не могло – питание пошло через отвертку.

Между тем Ружон с разгона снова протаранил ворота, и на этот раз они не выдержали и повалились, выворачивая забетонированные столбы. Он еще прибавил тяги, и шесть колес из широкой пулестойкой резины стали дымиться, бешено вращаясь и подминая остатки искореженных ворот.

Еще немного – и Ружон оказался на оперативном просторе.

– Это что там за хрень?! – проорал он в эфир. – Я к тебе обращаюсь, Двадцать Первый!

– Я сам ничего не понимаю, – признался тот. – Они должны были работать как по писаному. Я тут не виноват. Может, это агент соскочил?

– Ты вообще хорошо меня видишь? – спросил Ружон, старательно вписывая тяжелый броневик в очередной поворот.

– Мы тебя прекрасно видим, – послышался голос Двадцать Шестого.

– Ну хоть это… – произнес Ружон, с трудом разъезжаясь на перекрестке с беспилотным грузовиком.

Где-то вверху, над домами, двигалась целая кавалькада миниатюрных летающих датчиков, которые были настолько малы, что их нельзя было увидеть даже с расстояния в полсотню метров.

Каждый из них собирал определенную часть спектра, но все вместе это монтировалось в трехмерную, яркую и отлично читаемую картинку, поступавшую на мониторы диспетчеров, которые находились на удалении.

– Так, внимание, к тебе приближается полицейский фургон, – предупредил Двадцать Шестой. – Справа. Похоже, он уже в курсе ситуации и будет тебя отжимать – машина очень тяжелая.

– Кажется, я его вижу! – ответил Ружон и надавил на сигнал, когда увидел перебегавших дорогу пешеходов. – Как насчет радиоперехвата?

– Пока никак. Они хорошо шифруются – скачут с канала на канал. Но мы над этим работаем.

– Внимание, ты движешься слишком быстро, – заметил диспетчер с позывным Двадцать Первый.

– Принято! – ответил Ружон. Если бы он слишком рано подъехал к дому судьи, то не создал бы повода для «беспорядочной стрельбы преследователей».

– А вот и они, – сообщил Двадцать Шестой. – За тобой пристраиваются уже две машины преследования.

– Что с перехватом?

– По-прежнему ничего, – ответил Двадцать Первый. – Особо не надейся, похоже, тут мы их недооценили.

«А ведь получили всю аппаратуру, какую заказывали!» – мысленно возмутился Ружон и прибавил оборотов, стараясь обойти попавшийся так некстати на узкой улице беспилотный автобус.

– Они сокращают дистанцию! – воскликнул диспетчер.

– Понимаю, – ответил Ружон. Теперь он мог видеть своих преследователей на экранах заднего вида.

Первом шел полицейский фургон с усиленным каркасом – это было видно по тому, как он рыскает на поворотах, поскольку был слишком тяжел.

За ним, бампер к бамперу, мчались два броневика с командами преследования от фирмы-перевозчика.

Это входило в договор с владельцем компании по перевозке драгоценностей, однако Ружону казалось, что во взаимопонимании с владельцем возникли какие-то проблемы. Слишком уж убедительно рыли носами эти преследовательские автомобили, куда более убедительно, чем вклинившийся перед ними полицейский фургон.

– Ты все еще едешь слишком быстро, – напомнил Двадцать Первый.

– А как же мне ехать, если эти твари буквально бодают меня в корму! – воскликнул Ружон.

Двадцать Первый промолчал. За комментарии ему не платили.

Ружон понимал, что кричать бессмысленно, однако не видел необходимости сдерживаться. Где-то там, в схеме операции, произошел сбой, и теперь ему совершенно не оставляли возможности без приключений покинуть фургон на финальном этапе.

Поначалу предполагалось, что преследователи от компании сядут ему на хвост сразу и будут отжимать полицейских, а потом «случайно» его потеряют и он бросит машину где-нибудь за углом. Но случилась накладка. Всего лишь маленькая неувязочка, а не предательство, ведь в конце концов он открыл ворота карточкой, присланной владельцем этой компании, и на него не набросились сразу, нет, эти бедняги были удивлены и напуганы. То есть первая часть операции прошла удовлетворительно. А вот финал… К незапланированному финалу следовало готовиться, и Ружон был готов.

Чтобы вернуться в график, ему пришлось пойти на еще один запасной маршрутный круг, который приближал его к центральной части города. И это было плохо, поскольку здесь хватало транспорта и самое главное – этих тупых беспилотников, реакция которых по сравнению с живым водителем была куда ниже.

Впрочем, преследователям тут тоже было несладко. Они безумно сигналили, мигали дополнительными фонарями и «люстрами», но так же сталкивались с полным непониманием водителей, которые ехали с ними в одном направлении, но держали установленный законом скоростной режим.

– Ты отстаешь от графика, – все тем же невозмутимым тоном сообщил Двадцать Первый.

– Да что же это такое? То слишком быстро, то слишком медленно… – пробурчал Ружон, впрочем, понимая, что все происходит согласно правилам. Есть диспетчеры, есть стрелки и есть он – исполнитель главной роли.

– Вообще-то, до активной точки остается восемьсот пятьдесят метров, – сообщил Двадцать Шестой.

– Тебе следует ускориться, – добавил Двадцать Первый.

Ружон прибавил тяги и стал обходить один автомобиль за другим.

Где-то зацепил кого-то за бампер, где-то сорвал камеру заднего вида, но сейчас ему была не важна реакция дорожной полиции, хотя его подвиги были зафиксированы камерами наблюдения.

Их в городе было более чем нужно, и они контролировали каждый шаг каждого автомобиля на дороге.

Наконец, пришло время выходить на рубеж главного удара. Ружон мастерски лавировал между беспорядочно припаркованными автомобилями и резким сигналом успевал предупреждать дерзких пешеходов, перебегающих улицу в неположенных местах.

Хорошо, если это был молодой человек, но иногда попадались отягощенные сумками немолодые дамы. Однако и тут Ружон верно рассчитывал расстояние и пока еще никого не сбил.

Те, кто держался за его кормой, были в более выигрышном положении и мчались, следя только за своей целью, поскольку Ружон организовывал своим преследователям «зеленую улицу».

И тем не менее ему удавалось сбрасывать их с курса резкими маневрами и фальшивыми торможениями, ведь у него была вскрыта электропанель и он включал стоп-сигналы, не нажимая на тормоза.

Полицейский-неумеха, пилотировавший тяжелый фургон, очень помогал Ружону и на узких улочках сдерживал более прытких и подготовленных водителей броневиков ювелирного хаба.

– Внимание, Ноль-Четвертый, – послышался в защищенном эфире голос Двадцать Первого.

– Слышу тебя хорошо, Двадцать Первый, – отозвался стрелок.

– У тебя сегодня много мишеней.

– Я уже понял, слежу за эфиром.

– Очень хорошо. Остальное – работа Ноль-Пятого.

– Работа Ноль-Пятого – не твоя забота, – заметил ему Двадцать Шестой.

– Ой, да пожалуйста, мне чужого не нужно. Управляй на здоровье.

– Ну-ка прекратили эту херню! – вмешался Ружон. Дорога стала шире, и он видел, что полицейского неумеху обходят шустрые водители на броневиках. Можно было не сомневаться, что у них заготовлены автоматические дробовики с тяжелой картечью, и это могло помешать ему покинуть машину в конечном пункте, если они измочалят ей колеса.

– Ноль-Пятый, как слышишь меня?

– Слышу тебя хорошо, Двадцать Шестой, – отозвался второй стрелок, которому предстояло стрелять в генеральную мишень – судью Осборна.

– Из того, что до меня доходит, Толстяк уже надевает штаны.

– Реально именно штаны?

– Иносказательно. То есть его выход планируется через полторы-две минуты. Так тебе понятнее?

– Так мне понятнее.

– Смотри не отпили ему ноги.

– Я постараюсь, но гарантировать не могу.

– Это была шутка?

– Это была шутка.

А между тем Ружона уже достали. Перед последним поворотом он почувствовал, как в корму его броневика врезался один из обогнавших полицию преследователей.

Ружон не был уверен, но скорее всего, это были специально подготовленные команды преследователей – именно для такого случая. Бросив взгляд на экран заднего вида, он заметил торчавшие из окон стволы. Это означало, что команда была готова стрелять в любую минуту. В любой подходящей ситуации.

«Сейчас это будет очень некстати», – подумал Ружон, добавляя оборотов.

– Как у меня с графиком?

– У тебя прекрасно с графиком, – ответил Двадцать Первый. – Секунда в секунду. Тебе осталось проехать каких-то триста метров.

– Очень хорошо, камрад.

Вот и здание с отделкой из бежевого ракушечника и широким крыльцом, на котором уже стояли два широкоплечих секьюрити, а из широкой двери выходил сам судья.

Повизгивая перегретым электромотором, броневик пронесся мимо стоявших на крыльце охранников, обдав их запахом подгоревшей изоляции. В следующее мгновение раздалось несколько выстрелов, судья вскрикнул и свалился на крыльце, а секьюрити бросились прикрывать его, уже упавшего.

Следом за первыми выстрелами раздалось еще несколько – из крупного калибра, и бронебойные пули пробили колеса полицейского фургона, который, обойдя охранников ювелирного хаба, снова мчался за Ружоном.

Еще несколько пуль угодили в моторные отсеки броневиков. Ноль-Четвертый стрелял с высокой крыши и знал, куда бить, чтобы повредить систему охлаждения двигателей.

Это была очень тонкая и сложная работа, куда проще было бы прострелить через стекло место водителя. Но заказчик сказал – желательно без жертв.

– Отлично, мы прошли на пять баллов! – сообщил Двадцать Шестой. – Расходимся!

– Расходимся, – негромко повторил Ружон. Они-то расходились и разбегались, а у него за кормой продолжали сидеть три тяжелые машины. И это только те, что он видел.

– Что там у нас с преследованием? Уточните еще раз!

– С этим все в порядке, – ответил Двадцать Первый. – Кроме трех подстреленных, по параллельным улицам за тобой еще полдюжины полицейских патрулей.

– И что мне с ними делать?

– Я не знаю, – честно признался Двадцать Первый. – Вроде говорили, что ты сам разберешься на месте.

– Разберусь, куда ж я денусь.

И Ружон разобрался, но только не так, как планировал вначале.

Подобрав очень крутой поворот, он просто выскочил из кабины, пустив машину под горку – главное, чтобы захлопнулась дверца.

Броневик покатился на среднем ходу, снося и подминая припаркованные автомобили, и вскоре остановился, врезавшись в угол здания.

Преследователи тотчас окружили его и стали готовиться к штурму, предполагая, что водитель все еще внутри. Но Ружон этого уже не видел, поскольку уходил все дальше и дальше, перебираясь с улицы на улицу.

Операция была закончена.

17

Уже вечером этого дня Ружон встретился с майором Корсаком и сделал ему полный доклад того, как он сам это видел, ведь куратор и так имел полную информацию.

Ружон надеялся хоть на какую-то похвалу, однако майор только коротко кивнул, заметив лишь, что во дворе ювелирного хаба произошла накладка.

– Впрочем, я рад, что ты с честью выбрался из этой передряги. Ну, а теперь все – можешь идти отдыхать, у тебя есть двое суток.

– И это все, сэр?

– А что еще?

– Я ожидал, что вы скажете что-нибудь о моем теперешнем статусе.

– Ой, а разве я не сказал? – сыграл удивление майор.

– Нет, сэр, вы не сказали ни слова.

– А, ну тогда порядок. Теперь ты один из нас.

– Нет, сэр, мне такой ответ не подходит.

– Ну хорошо, теперь ты полноценный сотрудник без всяких там приставок. Свой испытательный срок ты прошел, и я подаю документы на присвоение тебе звания лейтенанта. Теперь порядок?

– Теперь порядок.

Этим же вечером майор Корсак связался с генералом Гумбертом и застал его в момент расслабления – генерал принимал ванну и, похоже, был слегка навеселе.

– Что празднуем, генерал? – спросил Корсак.

– А, это вы? – произнес генерал.

– Рад, что вы меня узнали. Так что празднуете?

– Ничего не праздную. А что вы хотели от меня?

– Я хочу вернуться к нашему прежнему разговору. Судья Осборн, которого вы так опасались, находится в больнице.

– Да, я слышал.

– Он будет находиться там не менее трех недель. И в первую неделю не сможет даже выслушивать доклады и ставить подписи. За это время вы должны укомплектовать полным штатом тот самый форт на побережье.

– А вы со своей стороны что сделаете?

– Я забуду все ваши прегрешения, о которых знаю и о которых еще не знаю. Таких наверняка больше.

– А судья Осборн?

– А что судья Осборн?

– Когда он выйдет из больницы, то набросится на меня. Он может доставить очень много хлопот, если не сказать больше.

– Не переживайте. После возвращения из больницы, когда станет известно, что форт укомплектован, у него с его спонсорами состоится такой разговор, после которого ему точно будет не до вас. К тому же, генерал, кроме вас имеется множество других персон, которые обязательно воспользуются отсутствием судьи Осборна, чтобы провернуть свои делишки. Ну, или выполнить свой долг перед государством.

18

Те двое суток, которые потребовались Ружону для отдыха, майор Корсак потратил на свою не прекращавшуюся ни на минуту работу. Он снова спал урывками, питался чем придется и когда придется, ночью, утром или средь бела дня переезжал с квартиры на квартиру, как только появлялась хоть какая-то информация о том, что его могут накрыть.

Да, у него имелось удостоверение с красивой голограммой, и ни один полицейский в городе не мог официально ему помешать, однако ничто не мешало этим же полицейским, а также любым другим охранным структурам в городе достать Корсака частным образом.

Наставала горячая пора. Так случилось, что сейчас на майоре Корсаке пересеклись несколько важных информационных потоков, в обработке и поддержке которых он непременно должен был участвовать, поскольку в дальнейшем эта информация могла стать основой для новых перспективных операций.

Оказавшись на очередной потайной квартире, если можно было так назвать глубокий подвал без окон, Корсак попытался отоспаться.

И ему это почти удалось – его не беспокоили целых три часа, а затем сработал аппарат специальной связи, номер которого был известен узкому кругу лиц.

– Алло, я слушаю… – ответил Корсак, мгновенно просыпаясь.

– Здравствуйте, господин Корсак, с вами говорит Рудольф. Вы еще помните меня?

– Ну конечно помню, Рудольф. Вас, даже если захочешь, не забудешь.

На том конце связи послышался смешок.

Во время их самой первой встречи специалисты Рудольфа пытались ликвидировать майора Корсака. Тогда он отделался царапинами, а позже, когда все немного разъяснилось, в их отношениях наступил новый период, во время которого они были полезны друг другу.

Рудольф являлся одним из важных представителей джунгарской контрразведки. Разумеется, это была неофициальная организация, замаскированная под какой-то клуб.

– Я звоню вам по делу, господин Корсак.

– Внимательно вас слушаю.

– У нас тут появились кое-какие проблемы, но решить их своими силами мы пока не можем.

– А что же так? Насколько я помню, прежде ваших ресурсов хватало на все.

– Прежде хватало, но сейчас мы связаны, скажем так, противоборством с нашими конкурентами, и отвлекать персонал нецелесообразно.

– Это разумно. Так что же вы хотели?

– Я хотел бы нанять вас, чтобы вы выполнили для нас кое-какую работу.

– И какого рода работа?

– Нам мешается один объект наших конкурентов, и мы бы хотели его закрыть. Закрыть очень надежно.

– То есть совсем?

– Да, это было бы лучшим вариантом.

Майор вздохнул. Судя по всему, ему предлагали поучаствовать в диверсионной акции, но пока в его планы участие в каких-то сторонних операциях не входило.

Средства у него имелись в достаточном количестве, так что халтурить на стороне не требовалось. Но в информационном плане участие в этой операции было бы полезно, ведь Корсак мог получить очень много сведений о джунгарской организации.

Разумеется, узнай Рудольф, что майор Корсак работает на ИСБ, этого разговора не состоялось бы. Однако он не знал.

– И все-таки мне непонятно, почему вы идете на это, – начал набивать цену Корсак. – Ведь помимо того, что это будет стоить вам недешево, вы откроете кое-какие свои секреты. Вы будете вынуждены сделать это, если, конечно, не планируете ликвидировать мою команду впоследствии.

– Мы понимаем, что придется пожертвовать какими-то секретами, однако ликвидация команды исполнителей в наши планы не входит.

– И что же вам помешает?

– Нам помешают перспективы сотрудничества в дальнейшем. Если у вас ничего не получится – вас ликвидирует противник. А если получится, у нас к вам найдется еще несколько предложений.

– Звучит убедительно, – соврал майор Корсак. Он не верил заверением Рудольфа, однако решил согласиться. И сразу подумал о Брейне. Он уже давно принял решение как-то пристроить его в свои структуры, постольку подготовленные агенты ему были очень нужны. А этот доставался ему практически даром.

По истечении двух суток положенного отдыха Ружон вернулся к майору Корсаку, и тот сообщил ему о том, что нужно готовиться к новому заданию.

– И что это будет за задание, сэр?

– Это будет большое задание. Я бы даже сказал, очень большое задание.

– Я буду выполнять его один?

– Нет, не один.

– Снова будет группа?

– Ну хорошо, я приоткрою тебе тайну. Полагаю, что вас будет двое.

– Неужели Бен уже вылечился?

– Нет, он еще далек от хорошей формы. Твоим напарником будет тот парень из долины. Помнишь?

– Вы мне ни о какой долине ничего не говорили, но насколько я помню, это был один из тех, которые с нами штурмовали базу «Ямахо».

– Молодец, что разобрался. Сегодня же я покажу тебе первые наброски плана, и мы приступим к разработке.

– И далеко придется ехать?

– Пока еще я сам не все знаю. Я также получил только предварительные сведения, но, похоже, это достаточно далеко.

19

Пару недель Брейн и Григ просто отсиживались. Они не показывали носа из форта, лишь наблюдая с помощью оптики за тем, что происходило в долине.

Местные банды собирались в колонны и раскатывали по дорогам. Время от времени слышалась стрельба, а запущенные беспилотники, те, что уцелели после боевых действий, сообщали о том, что начался исход бандитов из долины.

Наконец было решено направить Грига в магазин, чтобы на месте выяснить, что происходит.

Он отправился на новом внедорожнике, и все время его вояжа они с Брейном были на связи по рации.

Впервые Григ ездил в магазин так хорошо вооруженным. При нем были «девятка» и автоматический дробовик. Впрочем, как выяснилось, меры предосторожности оказались лишними: в ближайшей деревне было тихо, и торговец Шарунас был рад появлению старого клиента.

– Мы с ним поговорили, – рассказывал Григ после возвращения. – Я спросил, не лютуют ли бандиты. А он сказал – все тихо, бандиты частью сбежали в город, а частью сидят по домам и высматривают – ждут, что будет дальше.

– Ну, а о чем они разговоры между собой ведут? Наверняка же он знает.

– Разумеется, знает, но на все прямые вопросы виновато улыбается и глазки прячет.

– Боится.

– Боится, – кивнул Григ.

– Ты про брата его спрашивал?

– Спрашивал. Говорю, как твой братец поживает, все ли в порядке?

– А он что?

– Он сказал, что брат также съехал в город и две недели уже не показывается и не звонит.

– Что еще говорил?

– Уже перед уходом, когда я затарился, стал уверять, что к тому, что происходило с нашей крепостью, не имеет никакого отношения. И что брат его тоже не имеет к этому никакого отношения, и, дескать, это дела только приезжих плохих людей.

– Ну, а что ему еще говорить? Ему здесь жить и бизнес вести.

– Ну и еще он мимоходом так интересовался, не знаем ли мы, что там в горах грохотало.

– А ты что?

– А я ему говорю: с чего ты взял, что мы об этом что-то знаем? А он говорит вы люди военные и вам наверняка известно больше, чем нам, простым деревенским.

– Ишь, льстивый какой, – усмехнулся Брейн.

– Еще уверял, что очень за нас беспокоился, особенно когда гору развалили.

Помимо сведений Григ привез экземпляр настоящей газеты, которую доставляли из города. Торговец привозил их по паре десятков, поскольку спроса на них не было. Только для ценителей.

– Мне отдал задаром, – сказал Григ.

Время шло к обеду, и они занялись его приготовлением, а затем, как в какой-то гражданской идиллии, после еды, за чаем, Брейн взялся просматривать новости.

– Ну и чего пишут? – спросила Григ, кусая свежесинтезированную коврижку.

– Вот интересная новость – в городе и Ливингстоне из нелегального зоопарка сбежала пара раундапов. Ты знаешь, что такое раундап?

– Нет.

– Так вот они сбежали, наделали переполоха и проломили стены. По всему городу их ловили специальные службы биологической защиты, а потом все-таки сумели подстрелить, сначала одного, а потом другого. Обошлось без гражданских жертв.

– Что же это за зверюга такая?

– А вот тут есть сносочка, где сообщается, что раундап – это бинарный вид акционных существ.

– Каких-каких? – удивился Григ.

– Бинарные акционные существа. Жидкокристаллической природы.

– Ничего себе заявочка, – покачал головой Григ и взял следующую коврижку. – Видать, эта тварь не слабее снежного червя будет.

– Ага, вот тут еще добавляют, что во время охоты за ним приходится ориентироваться на ультрафиолетовые датчики, поскольку при эффекте световой перкуссии в ультрафиолетовом спектре раундап начинает флуоресцировать. И еще тут написано, что содержат его не просто в клетке, а в так называемом «магнетронном капкане», то есть поле в виде двойного тороида. Прикинь, а?

– Да уж, – качнул головой Григ. – Если вмешалась служба биологической защиты, то дела серьезные. Но из того, что ты прочитал, я почти ни хрена не понял, а вот «жидкокристаллической природы» – это мне понравилось.

– Чем же понравилось?

– Значительностью. Такое ведь не выдумаешь, это надо в книжке вычитать, – сказал Григ и, качнув головой, стал доедать коврижку.

– Есть еще новость про воровство. Где-то вынесли ценности, но полиция пресекла, так что тут все в порядке. Ага, и вот еще рубрика… продолжение журналистского расследования. Выяснилось, что тело, найденное на прошлой неделе в пригороде Колумбии, принадлежит генералу Ларкину, служившему в бюро Генерального штаба. О причинах его смерти пока не сообщается, полиция ведет расследование. Пишут, что он имел супербионический протез, по которому его и идентифицировали, поскольку тело было сильно повреждено.

– Вот ведь как бывает, – качнул головой Григ, сметая с колен крошки.

– По предварительным данным, полиция связывает смерть генерала с его личными проблемами. Якобы он был подпольным игроком и занимал у мафии большие суммы. Пишут, что генерал был ветераном многих войн, серьезно пострадал и потерял руку.

– С генералами такое тоже случается, – кивнул Григ. – Лет десять назад был случай, когда я служил на базе Саратога, которая прямо в джунглях стояла. И вот приехал к нам генерал с инспекцией, прибыл в гражданке, как какой-нибудь чиновник. Ничего особенного, худощавый такой, рослый суперколвер. Ну, понятное дело, вздрючил наше начальство, потом потребовал спиртного и надрался так, что наш военврач его потом три дня микстурами отпаивал и по венам пускал. А внешность у него была почти как у профессора. Точно тебе говорю.

20

На другой день, пока Григ почти до самого обеда возился с машиной, Брейн сидел в штабной комнате, обмениваясь информацией с полицейским управлением в Трини и просматривая документы, которые доводились в том числе и до фортов, расположенных во всем округе.

В основном это была текучка – там-то случилось то-то, по вине таких-то. Всем командирам впредь следить, выявлять и не допускать.

Обычное дело.

Было и кое-что поинтересней. И, прочитав пару сообщений, Брейн сидел задумавшись, когда в коридоре послышался шум и в штабную с перекошенным лицом приковылял Григ.

Он держался за грудь и тяжело дышал, а когда сел рядом на стул, то какое-то время не мог говорить.

– Что случилось? – забеспокоился Брейн и даже привстал, но Григ отрицательно покачал головой и, наконец, переведя дух, сел прямее.

– Сам виноват, хотелось мне твой… Ох… – Он опять прервался и стал растирать бок.

– Да что случилось-то, говори толком?

– Да костюм твой мне интересно было попользовать. Ты вон его повесил сушиться, а я подумал – дай-ка попробую, каково это.

– И каково? – начал понимать Брейн.

– Хреново. Там настройки какие-то… И я не разобрался…

Григ снова сморщился и выглядел при этом так комично, что Брейн начал смеяться.

– Тебе хорошо смеяться, ты вон какой здоровый… А мне там эти твои виртуальные быки… чуть ребра не поломали. Чего пишут-то?

– Да разное, – отмахнулся Брейн.

– Ладно, пойду. Хочу еще до обеда один дрон перебрать – вроде есть возможность в порядок его привести.

– Ну давай, – кивнул Брейн и после ухода Грига снова погрузился в размышления. Однако не прошло и получаса, как снова прибежал Григ. Теперь он выглядел еще более напуганным и даже потрясенным.

– Смотри, командир! – прокричал он, держа в руке свою устаревшую карту.

– Что там такое? – спросил Брейн.

– Посмотри, что здесь написано!

– Что?

– Тут написано, что я начальник форта!

– Ну да. Ты теперь начальник форта.

– И что все это значит?!

– Это значит, что я уезжаю, Григ. Теперь ты здесь остаешься за старшего и тебе в срочном порядке присылают двадцать человек по штатному расписанию. Теперь ты будешь их командиром и будешь отвечать за безопасность крепости и за порядок во всей долине.

– И ты об этом уже знал?

– Знал.

– И давно?

– Вчера пришло сообщение из управления, и там меня предупредили об этих изменениях.

– А куда поедешь ты?

– Ну ты же помнишь, что обещал нам майор Корсак?

– Это он забирает тебя?

– Получается, что так.

Григ опустился на стул и обхватил голову руками:

– Что теперь будет? Во что я вляпался? Я ведь никогда особо не командовал. Ну, может быть, половиной отделения иногда, когда отправлялись в рейд.

– Да ничего страшного, ты прекрасно знаешь всю материальную часть, а большего и не требуется. Ты в курсе всей политики внутри долины, ты знаешь всю ее историю. И потом, ты был с нами в горах, где тоже прекрасно ориентируешься.

– Да но… теперь я, наверное, не смогу пить ром.

– В прежних количествах, конечно, не сможешь. Но ты вправе сделать другой выбор, твой пенсионный фонд уже сформирован. Можешь отправляться куда хочешь и жить себе припеваючи. Будешь пить свой ром столько, сколько угодно.

– Так-то оно так, – согласился Григ. – Только я привык работать, служить. Если бы я так бухал на гражданке, давно бы спился. А тут видишь, как-то еще держался. Потому что ответственность была, потому что на мне висела вся крепость и жалко было отдавать ее бандитам.

– Я тоже так считаю. Поэтому остаться здесь и возглавить форт будет для тебя самым лучшим выбором.

Они несколько минут помолчали, вспоминая, как жили здесь, в каких передрягах участвовали.

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра в десять утра обещали прислать шаттл.

– Шаттл? Ну да, у этого майора все непросто. Но ты будь с ним поосторожнее, Томас. У этой спецуры собственные закидоны. Сегодня ты их лучший друг, а завтра они тебя продадут. Не по подлости, а по оперативным соображениям.

– Я буду за ними присматривать, – улыбнулся Брейн.

21

Собрался Брейн накануне – заранее. Это были не первые его сборы и не последние. Приподнял баул, потряс его, проверяя, не болтается ли что внутри. Такова была его служебная привычка.

Утром спал допоздна. То есть почти до восьми ноль-ноль. А когда проснулся, обнаружил, что из коридора проникают кухонные запахи.

Слегка удивленный, Брейн сунул ноги в тапки и, почесав живот, вышел в коридор. Действительно, в коридоре пахло чем-то вкусным, а из кухни доносился стук переставляемых тарелок и сковородок. Заглянув туда, Брейн обнаружил Грига, который колдовал у дымящей плиты.

– Что это ты делаешь? – спросил Брейн, заходя на кухню.

– Готовлю тебе прощальный торжественный завтрак, – ответил Григ, подливая в сковородки какие-то разноцветные соусы, отчего к вентиляционной вытяжке взмывали облака пара.

– Судя по запаху, это какое-то настоящее мясо.

– Ты угадал, приятель.

– Ну откуда у нас мясо? Все, что имеется, это как максимум сублиматы из вторичных кристаллизаторов.

– Так вот… – Григ снова добавил каких-то соусов, а потом и порошков, отчего над плитой взметнулось пламя, так как часть порошков попала на раскаленную плиту.

– Так вот, – повторил Григ. – Я готовлю тебе настоящее мясо из добытых мною «сурков дюбуа».

– Сурки? Это такие твари, похожие на огромных крыс? – почти ужаснулся Брейн, хотя когда-то давно на полевых занятиях его учили есть все, что там летало, прыгало и ползало.

Там были даже тараканы – зеленые древесные монстры, под два килограмма весом. Инструктор показывал, как правильно их разделывать и получать настоящее белое мясо.

– А ты не мог бы показать мне шкурки этих самых зверей?

– Шкурки? – слегка удивился Григ.

– Ну да. Я хочу определить, нет ли на ней каких-нибудь оранжевых, ярко-красных отметин.

– А почему тебя это так интересует? Почему именно шкурки?

– Просто так природа обозначает ядовитых животных. Их нельзя есть, Григ. Ты понимаешь?

– Успокойся, Томас. Все, что я тебе сейчас готовлю, я сам испробовал неоднократно, когда служил. Как я тебе уже раньше рассказывал, нам приходилось чем-то питаться, когда не было подвоза пайков. Вот мы и экспериментировали. Последнее место моей службы располагалось в трех тысячах километров отсюда. И там природные условия были один в один как и здесь. Потому-то я тут потом так хорошо акклиматизировался. И этот виноград, и ягоды юколки – все это я уже видел раньше на своем прежнем месте службы.

– И все же покажи мне их шкурки, – настаивал Брейн.

– Да пожалуйста. Иди смотри на их шкурки, пока я не отправил все в мусоросжигатель.

И Григ указал на дальний угол кухни, где находился бак с отходами.

Брейн подошел баку и, открыв крышку, увидел перья. Перья серого цвета, безо всяких кричащих о ядовитости оттенков.

– А почему здесь перья? Ты же обещал мне шкурки.

– Перья, шкурки – какая разница? – развел руками Григ.

– А и правда, – согласился Брейн и захлопнул бак. – Но это мясо и все, что ты туда бросаешь, едва ли прошло утверждение санитарного комитета военного ведомства.

– Ты, надеюсь, шутишь? Какие еще рекомендации, если у меня опыт, который, как показала жизнь, не пропьешь. Иди умывайся и через пятнадцать минут возвращайся – все будет готово.

Брейну ничего не оставалось, как подчиниться, а когда он вернулся, его ждал, насколько это было возможно, красиво сервированный стол с настоящими тарелками, столовыми приборами и двумя порциями жаркого, также украшенными цветами из синтетических овощей, добытых Григом из банок с какими-то просроченными запасами.

– Ну что смотришь? Приступай, – сказал Григ, делая приглашающий жест.

И Брейну ничего не оставалось, как принять это приглашение.

22

Шаттл подали ровно в десять, как и обещали. К тому времени, как послышался его гул, Брейн с баулом и Григ в безупречно отглаженной форме и начищенных ботинках ждали под основанием холма, поглядывая в сторону долины.

Аппарат сделал круг над фортом и, заметив встречавших, начал снижаться. Пришлось закрыться от летевших песка и травы, но, едва коснувшись земли, шаттл выключил двигатели, и этот мусорный шторм прекратился.

Брейн с Григом смели с себя прилипшие травинки и поспешили навстречу раскладывающемуся трапу. Они еще не дошли, когда из шаттла начали выгружаться пассажиры в новенькой военной форме и с военными баулами цвета хаки. Как и было обещано, их оказалось ровно двадцать.

– Внимание, гарнизон! Я ваш командир и начальник форта сержант Григ! Слушай мою команду – от транспорта к форту сто шагов бегом марш!..

Брейн улыбнулся. Похоже, Григ поскромничал насчет своего командирского таланта. Новоприбывшие сейчас же подхватили тяжелые баулы и побежали к указанному рубежу, а Брейн с Григом крепко обнялись и разошлись – Брейн поднялся на борт шаттла, а Григ пошел догонять свое войско.

Пока Брейн усаживался, шаттл запустил двигатели, качнулся и начал набирать высоту. Внизу стали проплывать холмы, болотца в середине долины и деревни. Брейн откинулся на спинку кресла и приготовился спать, несмотря на то что выспался, но тут подошел штурман и сообщил, где на борту гальюн, а где можно получить обед из мейдера.

– Спасибо! – поблагодарил Брейн. – Сколько нам лететь?

– До вашей площадки три часа, там мы вас высадим, а сами пойдем дальше.

Брейн кивнул и закрыл глаза. По опыту он знал – сон значительно сокращал дорогу.

На этот раз способ снова сработал, и он проснулся за двадцать минут до прибытия, когда шаттл уже начал менять высотный эшелон.

Посетив гальюн, Брейн заглянул на камбуз – крохотный закуток со шкафом с картриджами и двумя мейдерами. Заварил себе кофейный напиток с ванильным ликером, выпил его в несколько глотков и, почувствовав себя бодрее, вернулся к месту.

Начался спуск, и происходил он так стремительно, что Брейну приходилось прикладывать усилия, чтобы кофейный напиток не выскочил обратно.

В конце маневра пилот лихо затормозил, дав полную тягу на реверсе и на подушке из раскаленного газа, плавно коснулся раскрывшимися шасси посадочной площадки.

В салон вышел штурман:

– Ну вот, лейтенант, мы и прибыли. Нам было сказано оставить вас здесь, на желтом квадрате.

– На каком таком желтом квадрате? – спросил Брейн, поднимаясь и подхватывая свой баул.

– А вот как спуститесь с трапа, так идите вперед еще пятьдесят метров и увидите покрашенный желтым квадрат. На нем и ждите. Оттуда вас заберет другой транспорт.

– Спасибо, я понял, – кивнул Брейн. В этот момент разблокировалась дверца и начал раскладываться трап.

Брейн сошел по хлипкой лесенке, ступил на выщербленный бетон и, оглядевшись, направился к тому месту, которое ему назначили. А шаттл прибавил оборотов и стал взлетать, ударив Брейна в спину плотной волной горячего воздуха, отчего ему пришлось перейти на легкий бег, чтобы не упасть. Когда шаттл унесся, стало совсем тихо. Брейн начал осматриваться. Площадка выглядела заброшенной, хотя некоторые стоянки были заняты разнокалиберными судами. Видно было, что стояли они здесь давно, без перспективы когда-нибудь взлететь снова.

Тем не менее здесь имелась какая-то служба, потому что на краю площадки стояла свежеокрашенная времянка, над которой лениво вращалась тарелка навигационной антенны.

Поначалу Брейн думал сходить к этой пристройке, чтобы получить там дополнительную информацию, но потом решил подождать. Тем более что погода стояла хорошая, а за три часа полета он порядком насиделся. Можно было и постоять.

Ждать пришлось не слишком долго. Через четверть часа послышался отдаленный гул приближающегося транспорта. С северо-запада появилась точка, которая быстро приближалась и скоро оказалась над полем.

Пройдя на небольшой высоте, аппарат начал снижаться, и Брейн попятился, чтобы его не опрокинуло воздушной волной.

Аппарат приземлился, и двигатели выключились, однако какие-то воющие редукторы продолжали работать.

Убрав руку от лица, Брейн увидел, как откинулся мутный колпак кабины и оттуда, сняв шлем, поднялся с кресла какой-то лохматый парень.

Он стал что-то кричать, но ничего разобрать было невозможно из-за продолжавших завывать редукторов бигля. Судно было выкрашено в оранжевый цвет, вид имело поношенный, а по всему корпусу были разбросаны рекламные наклейки, и Брейн подозревал, что они прикрывали следы от заплаток.

Впрочем, выбирать было не из чего, и, подхватив свой багаж, Брейн поспешил к биглю.

Никаких трапов здесь не предусматривалось, но предполагалось выпускать одну скобку, встав на которую можно было взобраться на коротенькую плоскость, а уж с нее в кабину. Однако скоба не вышла: видимо, что-то было сломано. А потому Брейн просто закинул баул через борт, а затем, запрыгнув на крыло, перебрался в четырехместную кабину, заняв место позади пилота.

Лохматый опять что-то прокричал, но разобрать его слова Брейн смог, лишь когда закрылся колпак кабины и внутри стало относительно тихо.

– Тебя зовут Томас?

– Да, это я.

– Тогда порядок, – сказал пилот. Надел шлем, запустил двигатели, и бигль резко стартовал с места.

Оказалось, что, несмотря на внешний непрезентабельный вид, он был прекрасно вооружен.

– Куда мы сейчас? – спросил Брейн.

– Сейчас дунем прямо до места. В Пикаса-Колу.

– А далеко это?

– Нет, недалеко. Через полтора часа будем.

23

Все время полета Брейн дремал. Лишь когда бигль слегка потряхивало при развороте, он приоткрывал глаза и пытался разглядеть что-то через стекло, но внизу не было ничего интересного, и он снова погружался в дрему. Примерно через полтора часа, как и обещал пилот, они совершили посадку. Правда, это была не посадочная полоса, а всего лишь кусок заброшенного шоссе, по обе стороны которого росли высокие кусты, а из трещин бетонного покрытия пробивалась трава.

Едва аппарат коснулся бетона опорами, пилот торопливо включил подъем колпака и, не дождавшись, когда тот станет на стопор, выскочил на крыло, спрыгнул на шоссе и помчался в кусты.

Брейну тоже нужно было отлить, но все же, сохраняя достоинство, он неспешно спустился на землю и только потом направился к кустам, где уже находился пилот.

– Ну и куда мне теперь? – спросил Брейн, вставая рядом с пилотом.

– Я не знаю, – признался тот. – Мне сказали доставить и валить отсюда как можно быстрее.

– Так и сказали?

– Так и сказали, прикинь.

– Ну, тогда удачи.

– Тебе также, – ответил пилот и побежал к своему биглю.

Брейн еще не вышел из кустов, когда аппарат резко стартонул, оставив единственного пассажира на заброшенном участке шоссе.

Брейн вернулся к своему баулу и оценил ситуацию. Оба конца участка дороги упирались в молодой лес. Кто знает, какие звери там могли водиться, и хорошо бы достать пистолет.

Впрочем, этого не потребовалось. Послышалось нудное гудение электропривода, и, подминая кусты, на ограниченный участок дороги выбрался гусеничный тягач. Подвывая разболтанной трансмиссией, он пробежался до одинокого пассажира, остановился, и в боку его корпуса открылась узкая дверца, откуда выглянул очередной посредник:

– Сэр, это вы собирались ехать до «домика рыбака»?

– Да, это я! – тотчас ответил Брейн, догадываясь, что это часть какой-то легенды, о которой его забыли предупредить.

Внутри вездехода было достаточно просторно: кабина находилась в передней части салона, а сзади располагались мягкие диваны. Видимо, владелец занимался прогулочными экскурсиями для тех, кто готов был за это платить.

На этот раз Брейн не спрашивал о том, как далеко придется ехать. Он просто смотрел в окно на деревья, хлещущие по стеклам ветками, на трухлявые пни, болотца с извивавшимися в них змеями, на шнырявших в траве гигантских ящериц.

Брейн подозревал, что это не последнее его транспортное средство, и не ошибся. После сорокаминутной тряски в благоустроенном вездеходе они добрались до небольшого туристического отеля в лесу, на парковке которого стоял один-единственный автомобиль.

Выбравшись из тягача, Брейн уверенно направился к этому черному внедорожнику и, распахнув дверь пассажира, плюхнулся на кресло рядом с водителем, перебросив свой багаж на заднее сиденье.

Водитель, также не сказав ни слова, запустил двигатель, и они поехали.

На этот раз ехать пришлось достаточно долго – около двух часов. По просьбе Брейна водитель дважды останавливался на обочинах грунтовых дорог, подчас едва намеченных, чтобы Брейн мог справить малую нужду.

Затем он возвращался, и они продолжали путешествие по бесконечным, сменявшим друг друга, едва проторенным дорогам.

Иногда Брейн искренне удивлялся тому, что его молчаливый водитель ухитрялся не заплутать в этой паутине, где приходилось выбирать между несколькими вариантами накатанной колеи.

Местность была разнообразна. То они ехали вдоль озер, то погружались в лесную чащу, где по крышам автомобиля хлестали ветки. Потом вырывались на оперативный простор и мчались по хорошо накатанной песчаной дороге сквозь редколесье.

Закончилось путешествие неожиданно – возле какого-то высокого некрашеного забора из серой пластовискозы.

Забор казался бесконечным и тянулся далеко в обе стороны, а за ним вперемежку с разросшимися кронами деревьев были видны крыши отдельных строений.

Брейн предположил, что это какая-то база отдыха или лесной санаторий, который, однако, прожил без ремонта и ухода много лет.

Внедорожник остановился, Брейн забрал свой баул, вышел из машины и направился к проходной.

Сидевший за турникетом охранник лишь взглянул на Брейна и не сказал ни слова. Тот пожал плечами и прошел на территорию, где сразу встретил майора Корсака.

– Как же я рад тебя видеть, дорогой Томас, – сказал он, и они с Брейном обменялись рукопожатиями.

– А я рад, что наконец закончилось это бесконечное путешествие со сменами экипажей, – улыбнулся тот.

– Секретность – сам понимаешь.

– Секретность, понимаю.

Корсак по-свойски подхватил багаж гостя и зашагал по аллее так быстро, что Брейну пришлось его догонять.

Крыши строений, которые были видны через забор, принадлежали коттеджам, а посаженные вдоль улицы деревья разрослись так, что в некоторых местах их листва скрывала дома почти целиком.

Некоторые были обитаемы – трава перед дверьми была скошена, однако большинство коттеджей пустовали.

– Ну как тебе первое впечатление? – спросил майор Корсак, толкая калитку в один из дворов с недавно скошенной травой. Она еще валялась неровными прядками.

– Хорошее впечатление. Я люблю, когда малолюдно. Толпа меня угнетает и напрягает. Невольно начинаешь искать пистолет, ну и «хвостов», конечно.

– Нормальная рабочая реакция. Я сам в любой толпе начинаю искать «хвосты». И ты извини за такую грубую работу во дворе, – сказал Корсак, указывая на скошенную траву, – к сожалению, не нашлось ничего подходящего, кроме какого-то застарелого робота-садовника. Ему, наверное, лет сорок. Ну вот он скосил траву в этом дворе и убрался восвояси. По крайней мере, ты видишь, что территория обжита.

– Ничего страшного, сэр. Мне такая территория вполне подходит.

Корсак поднялся на высокое крыльцо, вставил в скважину простой трехкоординатный ключ, и замок, несмотря на то что простоял здесь пару десятков лет без всякого беспокойства, все же сработал. Он щелкнул, и дверь подалась на Корсака.

– Отлично, а я опасался, что здесь все очень запущено.

– Видимо, раньше делали хорошие замки, – заметил Брейн.

– Может, и делали, но я свою дверь в коттедж открывал целых два часа. Ни один ключ не подходил, а система охраны требовала ввести дополнительный пароль. Ну какой, на хрен, пароль, если сюда никто не заходил последние двадцать пять лет?

– Но разобрались?

Майор шагнул внутрь и оказался в просторной гостиной. Брейн встал с ним рядом.

– Да, разобрался. Ну вот смотри, здесь ты будешь жить ближайшие пару недель. Если, конечно, не случится какой-нибудь аварийной ситуации и мы не рванем на резервную базу.

– Не рванем. Мне здесь нравится, – сказал Брейн и, взяв у майора свой багаж, бросил возле дивана, стоявшего напротив камина. Затем прошел к окну, провел пальцем по подоконнику и сказал: – Тут повсюду пыль. Что случилось со здешними обитателями?

– Ничего особенного. Владелец всего комплекса обанкротился и оказался никому не нужен. Никто не покупал. Поэтому я забрал его буквально за копейки.

И Корсак повернулся кругом, взмахнув руками, чтобы Брейн в полной мере оценил красоту этой гостиной.

– Хороший дом. Да еще за копейки. Вам нужно заниматься недвижимостью, сэр.

– Бизнес – это примитивизм. Выше денег не прыгнешь. Мне это неинтересно, хотя я согласен с тем, что мои мотивации и нормальность несовместимы. Одним словом, там дальше, за углом, расположена твоя спальня и еще какая-то комната. В шкафу имеется белье, пижама трех размеров для мужчин. На прикроватном столике бутылка с водой, она простояла там все это время и ничуть не испортилась – я все проверял. И я знаю, что вода для тебя очень важна. Ты же варвар.

– А для вас не важна?

– Важна, но не так. Мне литра воды может хватить на полгода. Как тебе такая история?

– Признаться, я удивлен.

– Если захочешь есть, милости просим в административный корпус – там у нас столовка. Где он находится, посмотришь на карте, она в прихожей.

– А что там подают?

– Там имеется общее меню, что выберешь то и получишь. Ну, осваивайся, а мне пора.

С этими словами майор покинул коттедж, а Брейн пошел дальше – изучать свой новый дом. Он нашел спальню и шкаф с бельем, о котором говорил майор. Там обнаружились стопки полотенец и коробки с влажными салфетками.

Затем пришел черед ванной комнаты, где прекрасно работали краны и смеситель. Следовало только подождать, когда стечет фиолетовая вода из застоявшихся труб.

Приняв душ, Брейн почувствовал, что устал, да так сильно, что отложил знакомство с кухней на потом, хотя первоначально собирался перекусить.

Брейн лег на диване в гостиной – ему так захотелось – и сразу уснул, проснувшись только утром по сигналу из радиосигнальной точки, откуда вдруг заиграла какая-то дерганая музыка.

Не успел Брейн понять, сон это или явь, как по радио послышался голос:

– Просьба жильцам городка начать приготовление к утреннему завтраку, который состоится в административном корпусе нашего комплекса. Напоминаю, что на подготовку к завтраку выделяется сорок минут.

«Сорок минут – это очень много», – подумал Брейн. В иных местах ему давали пятнадцать минут на то, чтобы сходить в туалет, помыться, побриться и еще отутюжить что-то из обмундирования.

На завтрак он прибыл вовремя, и оказалось, что кроме него и майора Корсака за столом находился еще один парень, которого он помнил по совместному штурму бункеров крепости «Ямахо». Его звали Ружон.

В зале было не менее трех десятков столов, застеленных белоснежными скатертями, однако кроме стола Брейна и его спутников занят был лишь еще один стол в другом конце зала, и сидели там, по мнению Брейна, медики.

– Насколько много у вас тут медицинских работников? – спросил он.

Корсак потянулся вилкой за какой-то невзрачной синтетической морковочкой, подцепил ее на вилку, внимательно осмотрел и только потом сунул в рот.

Брейн не стал повторять вопрос и попробовал местную еду. К его удивлению, на вкус она оказалась намного ближе к натуральной, чем его меню в форте.

– А вас здесь неплохо кормят, – заметил он.

– У нас тут достаточно медицинских работников, – с некоторым запозданием ответил Корсак. – Медицинские работники – это едва ли не половина нашего персонала.

– А как это можно объяснить? – спросил Брейн и заметил ухмылку Ружона.

– Объяснить очень просто. Нам на задании не нужно всякого барахла, нам нужны реальные атлеты, не побоюсь этого слова. Это прежде всего. Агент может быть умным, смелым, решительным, но, увы, тщедушным. Он пробежит полтора километра и упадет на землю, выплевывая легкие. Нам это надо?

– Нам это не надо, – ответил Брейн, понимая, что майор сегодня склонен к шуткам.

– Вот для этого здесь и нужен весь этот штат медиков. Эти четверо – только небольшая их часть. Другие вовсю работают. И вам придется предстать перед одной из бригад, которая проведет вам полное обследование.

Брейн вздохнул. Он проходил подобные обследования многократно – и здесь, и у себя на родине. Это стало чем-то вроде неприятной, но необходимой процедуры, вроде чистки зубов.

Вместе с тем речь шла не только о лечении или обследовании, но и прежде всего о дополнительных процедурах вроде вставки спецмаяков, каких-то дополнительных радиометок. И Брейн догадывался, что им с коллегой, который должен был с ним отправляться на задание, еще предстоит побывать в руках местных медицинских экспертов.

– Чем мы займемся? – спросил он, когда они вышли из столовой.

– До обеда можешь погулять по территории. Она здесь весьма обширная.

– Мне не нужен отдых, сэр. Я готов начать подготовку прямо сейчас.

– С одной стороны, мне это нравится, – улыбнулся майор. – Но, с другой – у меня еще и нет для тебя никакого задания в обучающем плане, Томас. Вот для Ружона есть, а для тебя пока нет.

– Ну хорошо, надеюсь, у вас тут есть что-то вроде зала с тренажерами?

– Ну разумеется. Зал с тренажерами я тебе покажу, и, разумеется, там есть все специальные тренажеры. Мало того, для индивидуальных занятий я дам тебе тренировочный костюм. Ты ведь, насколько я понял, большой любитель виртуальных драк.

– Я не большой любитель драк, сэр. Просто жизнь так сложилась. А тренировочный костюм для виртуальной битвы мне нужен для поддержания себя в хорошей форме.

– Как бы там ни было, такой костюм я тебе предоставлю. Пойдем, мы с Ружоном покажем тебе наш зал.

24

Возвращаться домой сразу после завтрака Брейну не хотелось, поэтому, следуя совету майора Корсака, он решил пройтись. И выбрал первую попавшуюся тропинку, выложенную красным кирпичом.

Было видно, что за ней давно никто не ухаживал – в некоторых местах кирпич совсем разрушился, и Брейну приходилось смотреть под ноги, чтобы не оступиться.

Разросшиеся со временем деревья и кустарники наступали с флангов, нависали кронами, давали неожиданную поросль в щелях между кирпичей. Воздух был влажным, прохладным и насыщенным множеством запахов. И хотя пора цветения давно миновала, на верхушках деревьев неизвестного Брейну вида были заметны крупные соцветия, возле которых вились шмели.

Дорожка то и дело раздваивалась, растраивалась, выпускала дополнительные отводы, которые убегали в стороны, а затем возвращались, соединяясь с ней снова. Временами кроны деревьев смыкались над тропинкой в несколько ярусов, отчего внизу делалось совершенно темно, и Брейну начинало казаться, что за ним кто-то следит.

Так и хотелось резко обернуться и засечь неизвестного наблюдателя, однако Брейн был опытным оперативником и не поддавался соблазну.

Здесь не было витрин, в которые можно осмотреться, здесь не было подъездов с черным ходом, ресторанов с кухнями и выходами во внутренний двор.

Это был просто запущенный парк с осыпавшейся листвой и сухими ветвями, которые выдавали каждый шаг.

Но никаких шорохов Брейн не слышал, хотя и затаивал дыхание, желая уловить приглушенный звук крадущихся шагов.

По мере того как он приближался к озеру, растительность понемногу менялась. Деревья и кустарники оставались теми же, а вот газонную траву заменило великое множество самых разных растений. Некоторые, вроде бутыльницы, имели совершенно необычный вид, и Брейн так увлекся своими ботаническими наблюдениями, что не сразу заметил, как дорогу ему пересекла змея.

Увидев чужака, двухметровая рептилия не торопилась сбежать, а, вибрируя вздыбленными шипами на холке, зашипела и продемонстрировала свои ужасные зубы, намекая, что пришелец должен отступить.

Брейн остановился. Он не собирался вступать в схватку с этим монстром, одной капли яда которого хватило бы, чтобы прожечь дыру в бронежилете.

Брейн стоял не двигаясь, однако змея возбуждалась все сильнее, и наконец он понял, что ее так бесило. Это была «алмазная крыса»! Она пламенела всеми цветами радуги, пытаясь сбить змею с толку, однако хищник стоял в пищевой цепочке куда выше, и когда крыса, вибрируя хвостом, вышла на кирпичную тропу, змея тут же атаковала.

Брейн увидел, как вспыхнул силуэт крысы. Еще не поглощенная, она была объята пламенем голода змеи. Жертва пискнула и, собравшись с силами, стала выдавливать полевую эмульсию змеи, снова закрывшись маскировочными импульсами.

Змея стала давиться и выпустила крысу, однако уйти не дала и, перестроив систему наведения, снова атаковала, и теперь ее полевая эмульсия дважды запеленала крысу, из-за чего той пришлось потратить массу энергии на разрыв этой оболочки.

Для этого крыса использовала сконцентрированные акустические сигналы, заставлявшие тело змеи содрогаться. При этом пелена, удерживающая крысу, несколько расслаблялась, обнажая то лапу, то ухо, то хвост, но сразу же восстанавливалась.

Не сдаваясь, крыса сумела извернуться и в упор выплюнула в змею кристалл, который снес хищнице треть головы вместе с полудюжиной фасеточных глаз, однако змея сумела перенести это, поскольку «алмазная крыса» была для нее слишком желанной добычей.

Когда крыса исчерпала свои возможности защиты, змея начала поглощать ее посекторно – тело крысы стало как будто терять поочередно лапы, жабры, хвост, пока не осталось совсем ничего.

Покончив с добычей, змея убралась. Дорожка освободилась, и Брейн продолжил свою ознакомительную прогулку.

Через минуту он вышел к озеру округлой формы, такому большому, что дальний его край едва угадывался. Берега частью заросли кустарником, а частью были покрыты подстриженной травкой – здесь за ней следили. Тут же на берегу располагалось несколько передвижных домиков с большим количеством антенн.

К ближайшим двум вела бетонная дорожка, переходы между остальными были едва обозначены.

Дойдя до воды, Брейн было нагнулся, чтобы зачерпнуть ее ладонью, но тут неподалеку от берега послышался всплеск. Брейн распрямился и стал приглядываться. Ничего.

Развернувшись, он пошел обратно, однако, пройдя несколько шагов, обернулся – от середины озера к берегу катился водяной вал. Солнце просвечивало толщу воды, и было видно, что гонит этот вал какое-то массивное существо, скорее всего, морской зверь.

Брейн на всякий случай прибавил шагу, продолжая оглядываться. Водяной вал не останавливался и до берега ему оставалось полсотни метров. Выглядело это угрожающе.

В конце концов Брейн вынужден был остановиться, чтобы увидеть то, что ему угрожало, но волна накатилась на берег, а под ней ничего не оказалось.

Брейн перевел дух и покачал головой.

«Надо бы расспросить майора, что тут за фокусы», – подумал он, возвращаясь к кирпичной тропе.

Теперь ему захотелось в свой необжитый коттедж. Он был готов съесть чего-нибудь горячего из мейдера и завалиться спать. Дневной сон творил с ним чудеса, когда на этот сон оставалось время.

Теперь кирпичная тропа казалась знакомой: Брейн узнавал деревья, траву, сколы на кирпичах. Он быстро запоминал даже малозаметные детали, и это также было особенностью его профессии.

Вдруг Брейн увидел силуэт и сбавил шаг. Кто-то шел в десяти шагах впереди, и как ни старался Брейн лучше разглядеть незнакомца, ничего не получалось, поскольку тот скрывался за очередной наклоненной веткой или изгибом тропы за мгновения до того, как Брейн должен был его увидеть.

Вскоре незнакомец свернул с главной тропы налево, и его шаги зашуршали по кирпичной крошке. Брейн было сунулся следом, но разросшиеся кусты сомкнулись непреодолимый стеной, и он понял, что потерял след.

Пришлось вернуться на главную тропу и по ней идти до своей улицы, тихой и какой-то бесцветной из-за десятков необитаемых коттеджей с заросшими лужайками.

Где-то робот-садовник все же выстригал небольшие участки, в других местах обрезал только кусты, но в остальном Брейн пришел к выводу, что Корсаку следовало разориться на более совершенную модель.

Впрочем, вернувшись к себе, он заметил, что лужайка перед его коттеджем подстрижена еще раз и куда лучше, чем при первой попытке. К тому же была убрана вся скошенная трава, а вот проросшие у крыльца голубоватые цветочки уцелели, и это Брейна порадовало.

25

В коттедже все еще пахло пылью – старой и слежавшейся, которую никто не убирал. Впрочем, настроение после прогулки у Брейна изменилось, и он решил, что посвятит оставшееся до обеда время уборке и перестановке мебели – если это потребуется.

Открыв окна, чтобы проветрить комнаты, Брейн распаковал хозяйственную губку, которая оказалась твердой, как камень. Однако, попав на воздух после тесноты компрессионной упаковки, губка из темно-зеленой начала становиться салатовой, при этом слегка увеличилась в размерах, сделалась мягче и начала издавать запах свежескошенной травы.

– Вот это другое дело, – сказал Брейн и взялся за пыльные подоконники, постепенно переходя к мебели, полкам, поверхностям ТВ-бокса, крышкам круглых аэраторов.

Через полчаса губка уже едва успевала перерабатывать пыль, и Брейну приходилось делать паузы на одну-две минуты, чтобы губка снова становилась салатовой и мягкой.

Впрочем, ее ресурс вскоре иссяк, и заканчивал уборку Брейн уже следующей.

– Что бы еще сделать? – спросил он себя и огляделся. Странное дело, может, он не заметил это в первый раз, но теперь потолок казался ниже, и эти рисунки на нем… похожи на настоящие фрески.

Запрокинув голову, Брейн стал с интересом рассматривать написанные пастелью сцены охоты на каких-то неведомых зверей.

Из гостиной перешел в спальню и заметил в углу шкаф, которого там прежде вроде не было. Он выглядел куда старше остальной мебели, да и выбивался по стилю.

«Штифт», – догадался Брейн. Вернулся в гостиную, прошел на кухню и увидел на стене невнятную картину в массивной раме. Ее здесь тоже не было, когда он заходил сюда в первый раз.

Коттедж долго стоял без жильцов, а теперь появился Брейн и «разогрел» дремавшие штифты своими тонкими полями.

Пройдя еще раз по комнатам коттеджа, которых было три, не считая кухни, Брейн повсюду обнаруживал просыпавшихся штифтов. В основном они имели статичные формы, но во второй спальне появилась гигантская черная бабочка с бархатными крыльями. А посреди гостиной его ожидала полуметровая сколопендра. Она была так натуралистична, что Брейн подумал о своей «девятке» – пристрелить эту тварь, и все дела.

Однако кратковременные потери четкости изображения свидетельствовали о том, что сколопендра не настоящая.

Тем не менее, когда Брейн обходил ее, она замерла и перестала перебирать хелицерами, только чуть пошевелила усиками.

Оставив ее, Брейн покинул коттедж и направился к столовой, надеясь там, в беседке, подождать прихода майора Корсака и Ружона.

Сейчас, когда у него было больше времени, он с интересом рассматривал пустовавшие коттеджи. Они были разными, как по архитектуре, так и по оформлению небольших дворов. Где-то были искусственные горки, с руслами от «горных ручьев», где-то – каре из карликовых деревьев.

А в паре двориков даже имелись развлекательные лабиринты: в одном месте он был сооружен из голубоватых кустиков, а в другом – из вьющихся по каркасу растений со множеством мелких цветов. Брейн даже почувствовал их легкий аромат. Однако местные насекомые эти цветы игнорировали.

Брейн пришел примерно за полчаса до обеденного времени и расположился в пустующей беседке.

Мимо прошли двое сотрудников в комбинезонах из искусственного хлопка – это была обычная поддевка под костюмы химической и биологической защиты. Стало быть, где-то здесь были еще какие-то лаборатории, возможно, те самые боксы на берегу озера.

За то небольшое время, что Брейн ожидал Корсака с Ружоном, в столовую пришли еще трое – двое канзасов и миловидная женщина из варваров.

Наконец появились Корсак и Ружон.

Майор помахал Брейну, и тот вышел из беседки, присоединяясь к ним.

– Как погулял, Томас?

– Ходил к озеру.

– И как?

– Спасался бегством.

Майор остановился в холле столовой и посмотрел на Брейна:

– Правда, что ли?

– Да.

– Так, – кивнул майор и направился к залу. Ружон и Брейн последовали за ним.

Оказавшись в столовой, они вернулись за тот же стол, за которым сидели во время завтрака.

Подошел служитель, официантом его назвать было сложно – он был иначе одет и не ел клиента глазами – чаевые тут не предусматривались.

– Стандарт, – сказал ему майор.

– Стандарт, – повторил Ружон.

– Стандарт, – пожал плечами Брейн, вспоминая, что за завтраком его и не спрашивали.

Служитель убежал, а Брейн наклонился к охваченному думами Корсаку и сказал:

– Я бы не хотел, чтобы у этих людей возникли проблемы. Особенно у той симпатичной девушки.

– Что?

– Вы все прекрасно слышали, сэр.

– С тобой не пошутишь, – улыбнулся майор. – Да, конечно, это не ее вина, видимо, где-то в программе надзора скрывается ошибка.

– Дайте мне программный продукт, и я постараюсь вам помочь.

– Я не все о тебе знаю?

– Скорее всего.

Подошел служитель и начал расставлять на столе блюда стандартного обеда. Следовало немедленно приступать к еде, поскольку время «идеальной готовности» каждого блюда было ограничено, а здесь еду подавали без учета временного лага, то есть все блюда в пиковой готовности, а не каждое через три-четыре минуты.

С одной стороны, это было неудобно, а с другой – это вам не ресторан. И ближайшие несколько минут Брейн, Корсак и Ружон сосредоточенно ели, не отвлекаясь на околослужебные беседы.

Небольшим перерывом был лишь переход к десертам. Служитель замешкался и дал клиентам минуту отдыха. Однако Брейн не поддался соблазну вернуться к обсуждениям, и Корсак был ему за это благодарен.

Но когда они наконец закончили обед, майор сказал:

– Мне потребуется твой рапорт, Томас.

– Я видел волну, которую гнал в мою сторону кто-то, спрятавшийся под водой.

– Одну волну?

– Да, одну.

– И больше ты ничего не заметил?

– Ничего. Возможно, вам следовало лучше меня инструктировать.

– Это да, – согласился Корсак, останавливаясь посреди небольшого дворика перед столовой.

– Мне нужен прибор, чтобы штифтов гонять.

– Неужели проснулись? – сыграл удивление майор. Брейн не ответил.

– Ну хорошо. Прибор армейской композиции я пришлю с нарочным. Заодно и твой тренировочный костюм – надеюсь, ты его быстро освоишь. А то наш юный друг… – майор кивнул на Ружона, – в первый же день получил трещину ребра.

– Вы не предупредили меня об уровне сложности, сэр, – возразил Ружон и, достав из коробочки бинарную пилюлю, закинул в рот.

– Как бы там ни было… Отправляйся к себе, Томас, и… – майор сделал паузу, – я пришлю тебе тренировочный костюм и программный массив контроля за испытаниями.

– И терминал, сэр, – напомнил ему Ружон, с улыбкой усваивая волшебную таблетку. – Старое железо никуда не годится.

– Да, юный коллега, спасибо за напоминание. Я все пришлю, Томас, накладок больше не будет.

26

Обнадеженный обещаниями майора Корсака, Брейн вернулся в свой коттедж, но едва он перешагнул порог, как обнаружил в левом дальнем углу гостиной небольшое возвышение, которого не замечал прежде и где теперь стоял длинный обеденный стол.

Он был красиво сервирован, и за ним спиной к Брейну сидел какой-то человек.

Подробности разобрать было трудно, вся картина виделась как будто сквозь туман. Брейн понимал, что это все проявление того же штифта, однако ощутил пробежавший по спине холод.

Он намеренно хлопнул дверью, но мираж даже не покачнулся. Однако, когда распахнулось окно, которое прежде открывал Брейн и, видимо, не закрыл на защелку, призрачный незнакомец резко обернулся, и Брейн увидел его лицо.

Ему показалось, что он немного похож на майора Корсака. Вот только лицо его казалось более вытянутым, а нос слишком выражен, однако сходство было очевидным.

После этого штифт рассеялся, и Брейн перевел дух.

Он прошел к небольшому трюмо, оглядел себя и подумал, что пора бы побриться. А с другой стороны, ну зачем ему бриться? Кто его здесь видит?

В форте он обходился одним бритьем в неделю, здесь изменять этот график тоже пока не собирался.

– Не буду бриться, пока для этого не будет подходящего повода, – произнес он вслух, чтобы разогнать эту пугающую тишину. Ему было неприятно осознавать, что за каждым углом, в каждой нише и за шкафом мог ожидать очередной сюрприз.

На дороге послышались торопливые шаги. Брейн отметил, что идущий то и дело сбивался с шага, запинался, отчего по сторонам разлетались мелкие камешки, глухо ударяясь о доски заборов.

Скорее всего, это был посыльный от Корсака.

Хлопнула скрипучая калитка, посыльный неслышно прошагал по подстриженный траве, взбежал по крыльцу и нетерпеливо постучал.

– Входите! – разрешил Брейн. Посыльный распахнул дверь, заскочил в дом и тут же захлопнул дверь, с облегчением переведя дух.

– Ну наконец-то, сэр, – произнес он. – Ваш коттедж расположен так далеко.

– Что принес? – спросил Брейн.

– Ах да, извините, – спохватился посыльный и, бросив на пол огромный баул, начал его распаковывать. –  Мне тут велели вам передать… Господин управляющий велел, но я не знаю, что это такое. Похоже на лечебный костюм Берсмана.

С этими словами посыльный выложил коробку с тренировочным имитационным костюмом, которой обещал Корсак.

Брейн с ходу определил, что этот тренажер намного больше по объему по сравнению с тем, который у него был, а значит, и оснащен всякими дополнительными приспособлениями, имитирующими реалистичный полный контакт.

– А вот это, сэр, набор оборудования для подключения к нашему серверу.

С этими словами курьер начал расставлять на полу блоки терминала и раскладывающийся на три окна плоский экран.

Брейн подошел и стал осматривать прибывшие новинки. Это были самые новые модели, в полицейском отделении, где он недолго служил, о таком оборудовании нельзя было даже мечтать, а здесь – пожалуйста.

– Ну и самое главное – экстрактор, – сказал курьер, выкладывая небольшой приборчик, который был мало похож на те разгонщики штифтов, которые Брейн видел прежде.

– Как это работает? – спросил Брейн, вертя в руках аппарат.

– А очень просто, сэр. Нажимаете вот эту кнопочку, после чего он активизируется. А вот тут крутите ручку настройки – это чтобы мощность усиливать, если малая окажется.

– И какая мощность потребуется для такого дома?

– Ну… – Посыльный огляделся, на глаз прикидывая размеры помещений, однако ни к какому выводу не пришел. – Короче, все зависит от того, насколько вязкие у вас штифты, сэр. Включите режим наполовину и посмотрите. Если штифты начнут отваливаться, значит, порядок. Если нет – прибавьте еще.

– А мне не нужно самому куда-нибудь уходить? Как они на человека действуют?

– А вы варвар, что ли?

– А кто же я по-твоему? – удивился Брейн.

– По виду вы вполне на суперколвера тянете.

– Да ладно, они такие скучные, – усмехнулся Брейн.

– Это вы здорово подметили! Я их не так часто вижу, а точнее, видел всего два раза в детстве. Впечатление самое неприятное.

– Значит, говоришь, выходить из дома не надо?

– Не надо. Вы же не штифт.

– Ну хорошо, так я и поступлю.

– Все, я могу идти?

– Да, можешь идти, – кивнул Брейн.

– Ага. Ну тогда я пошел, – сказал посыльный, однако не двинулся с места, продолжая стоять и таращиться по сторонам.

– Что, страшновато там? – угадал Брейн.

– Не то слово, сэр, – признался посыльный и вздохнул: – Ваш дом расположен так далеко в квартале, что до него нужно миновать добрый десяток других домов. А я этого боюсь до жути.

– А чего тут бояться?

– Ну как же? Вы знаете, что эти штифты, бывает, и в окна выглядывают?

– В окна? Я об этом даже не слышал.

– Ну, я такого тоже не видел. Мне об этом только говорили. Но знаете, идешь так, смотришь – окна пустые, а ну как кто-нибудь выглянет? Само ожидание страшнее, чем то, что может произойти на самом деле, сэр.

– Тут я с тобой согласен. А скажи мне, что у вас за озеро там такое странное?

– Почему странное?

– Ну, купаться там можно?

– Купаться? У нас же в каждом домике вода – холодная и индукционно-активированная. В смысле, горячая. Чего нам в озере купаться? Да и опасно там. Озеро – это зона проведения особых экспериментов.

– А что за особые эксперименты?

– Вообще-то это секретная информация, и я не могу передавать ее посторонним.

– Какой же я посторонний?

– Ну да, вам-то господин управляющий вполне доверяет. Вон я вам даже режимную аппаратуру принес. Такую посторонним не выдают.

– Вот и я о чем говорю, – подтвердил Брейн. Он видел, что посыльный как может оттягивает момент выхода на улицу, где боится ходить даже днем, поэтому решил воспользоваться этой слабостью.

– Так я же, сэр, тоже знаю не очень много. Там наши биологи копошатся, какую-то культуру выращивают.

– Культуру? В смысле, бактерии?

– Нет, не бактерии. Я видел, как они в воду корм забрасывают. Синтетическое мясо. Такое высушенное, в волокнах, знаете?

– Да, знаю.

– Ну так вот. Я видел, как они раскручивают, раскручивают над собой на веревке здоровенный такой кусок килограммов на десять и забрасывают. Тот поплавает, воды наберет и становится впятеро больше.

– А что потом?

– А потом эти две твари его пожирают.

– Какие две твари?

– Хищники какие-то. Всегда по двое плавают. Но из-под воды их не видно, они волну перед собой нагоняют, а на этой волне кусок мяса качается и потом – бац! И его уже и нету.

– А почему ты думаешь, что хищников два?

– Потому что видно, что там две головы под водой. Ну и потом биологи их называют биномом. Стало быть, два.

27

Как ни не хотелось посыльному выходить на улицу, но все же пришлось. Дверь за ним закрылась, и Брейн начал расставлять на столе у окна аппаратуру. Затем он распаковал тренировочный костюм и захотел сразу его опробовать, однако передумал и положил на стул.

И наконец дошла очередь до экстрактора. Брейн еще раз осмотрел его, затем вышел на середину гостиный, поскольку это была самая большая комната, поставил прибор на пол, надавил кнопку старта, а затем перевел ползунок на половину полукруглой шкалы.

Затем отошел к окну и стал смотреть по сторонам, будет ли что-то изменяться.

Поначалу казалось, что ничего не происходит. «Сломался, наверное», – подумал он.

Но тут заметил, что фрески на расписном потолке как будто начинают двигаться. Однако, едва он обращал на них внимание, фрески замирали и начинали двигаться в другом месте, где он замечал их движение лишь краем глаза.

А потом случилось то, что заставило Брейна испугаться – фрески вдруг «потекли». Они потекли по стенам, они потянулись тягучими каплями к полу, и Брейн с удивлением обнаружил, что потолок на полметра выше, чем был прежде.

Наконец, потолочный штифт целиком шлепнулся на пол и взметнулся клубами золотистой пыли, которая стала превращаться в туман, начавший тут же таять, пока воздух в комнате не очистился полностью.

Следя за потолочным штифтом, Брейн не замечал других изменений, а когда огляделся, обнаружил, что гостиная стала просторнее, поскольку некоторые предметы обстановки в ней отсутствовали, а те, что остались, поменяли вид. Оказалось, что мебель была выдержана в едином безупречном стиле, в то время как прежде вся обстановка выглядела собранной из разных коллекций.

Удивленно оглядываясь, Брейн прошел по обновленной территории, дотрагиваясь до стен, края комода, спинки кресла. Все выглядело вполне надежно.

Он уже было решил, что все у него получилось, как вдруг заметил, что столик на витых ножках, сильно отличающийся от остальной мебели, слегка подрагивает. Очевидно было, что это также был штифт, однако мощности экстрактора для его ликвидации не хватало.

– Ну что же, сейчас поджарим тебя посильнее, – пообещал Брейн и, подойдя к экстрактору, выставил его мощность на восемьдесят процентов.

Снова отошел и стал наблюдать за тем, что происходит со столиком. Тот какое-то время держался, но потом стал медленно скукоживаться и вдруг с громким хлопком и яркой вспышкой исчез.

После этой вспышки Брейн стал видеть гостиную совершенно иначе. Чуть резче и ярче, как будто улучшилось зрение. Одновременно с этим он услышал доносившиеся с кухни голоса. Кто-то там приглушенно разговаривал на малопонятном языке.

Один голос был женский, и пара о чем-то спорила. Женщина что-то доказывала – видимо, приводила доводы. Мужчина отвечал нехотя, односложно, и видно было, что этот разговор ему неприятен.

Брейн, затаив дыхание, вышел в коридор и добрался до кухни, но там, разумеется, никого не было. Голоса также исчезли.

Решив встряхнуться и сбросить с себя накопившиеся неприятные ощущения, Брейн вернулся в гостиную с твердым намерением испытать тренировочный костюм.

В отличие от прошлой укороченной модели, этот костюм даже по ощущениям был более высокого качества. Никакого прилипания пластика при одевании, никаких паразитных срабатываний от датчиков при подключении шлейфов.

Несмотря на то что костюм был значительно более объемным и со стороны выглядел как морозостойкий комбинезон, на деле он оказался почти невесомым.

В завершение Брейн надел удобный шлем, который легко садился по размеру головы, ориентируюсь на сенсорные датчики, в то время как костюм, оставленный в форте, имел только полушлем и регулировать его размер нужно было вручную.

Когда все части костюма автоматически совместились, перед Брейном открылось виртуальное меню с несколькими уровнями. Названия некоторых были знакомы по предыдущим моделям тренировочной экипировки, но здесь выбор был намного больше.

К тому же помимо выбора сложности, основанного на мастерстве и силе, а также комплекции противника здесь можно было сразиться даже с некими неизвестными прежде существами.

И если одни напоминали слегка модернизированных суперколверов и канзасов, другие были прямоходящими ящерами, очень похожими на тех, которых он когда-то видел в бассейне в пригороде Гринланда.

Только у этих был покороче хвост и подлиннее лапы. Они производили впечатление агрессивных бойцов, и, недолго думая, Брейн выбрал именно их.

Во вновь открывшемся меню можно было выбрать уровень сложности, и Брейн выбрал второй, полагая, что это будет разминочный режим.

28

Перед ним спроецировался образ его нового противника. Это был ящер, который крепко стоял на ногах, имел прекрасно развитые «руки» и кошачьи зрачки.

Он смотрел Брейну в глаза и жестом шестипалой ладони показал, что покончит с ним быстро. После этого ящер атаковал.

Брейн встретил его серией блоков и концентрацией на последней фазе каждого движения. Раньше это прекрасно работало.

Однако теперь ситуация была несколько иной: если прежде противники, нарвавшись на жесткую и хорошо организованную оборону, сбавляли темп, поскольку не имели бесконечных энергетических резервов, ящер, отойдя на шаг, атаковал снова, обрушивая на Брейна каскад мощнейших, разнонаправленных ударов руками и ногами.

Непривычный к такой реакции, Брейн даже вынужден был попятиться, однако напор противника его раззадорил, и он контратаковал, выдавая одну серию за другой.

Ящер держался недолго, на пятом каскаде «зевнул» удар, отвлекся и был срезан подсечкой. Но не успел Брейн порадоваться, как противник снова оказался на ногах и вновь бросился в бой, взвинчивая темп схватка вдвое.

Брейн успешно отбивался, но чувствовал, что долго этого темпа не выдержит. Он разорвал дистанцию, потом вернулся на среднюю и наконец вошел в ближний бой: с яростными захватами, ударами головой и локтями.

И противник поплыл, он не был готов к такой схватке.

Вырвавшись из захвата и отскочив на шаг, ящер снова пошел в атаку, и Брейн увидел, что на его коленях разложились трехгранные шипы длиной сантиметров двадцать – поэтому-то он и пошел на сближение вновь, хотя ближний бой ему не нравился.

Смело подставившись под захват, ящер ударил коленом, но Брейн сумел сместиться вправо. Он хотел оторваться от противника, но тот вцепился в него всеми пальцами шестипалых ладоней.

Последовал второй удар коленом, которого Брейн вновь сумел избежать, и наконец третий, нацеленный в живот.

Брейн извернулся, получив скользящее ранение по ребрам и сумев высвободить руку, ударом в голову отбросил коварного противника, а затем развернул меню и включил команду «выход».

Однако ничего не произошло, и тогда Брейн попросту сорвал шлем, полагая, что уж теперь-то вырвется из объятий опасной виртуальный схватки, но каково же было его удивление, когда он продолжал видеть перед собой ухмылявшегося ящера.

29

Этот образ долго не растворялся. По крайней мере, так показалось Брейну. Когда же неожиданно реалистичный враг исчез, Брейн взглянул на свою рану, которую зажимал рукой, и убедился, что она совершенно реальна, а ранившее его острое жало пробило еще и костюм.

«Придется его потом от крови чистить», – с досадой подумал Брейн, морщась от жжения в ране.

Отбросив ногой смятый костюм с тянувшимися за ним шлейфами световодов, Брейн растерянно озирался, не в состоянии понять, что теперь делать – жгучая боль мешала сосредоточиться.

Наконец он вспомнил, что ему нужно, и поспешил в ванную, но там аптечки не оказалось, тогда он распахнул дверцу ближайшего шкафа, потом еще и еще одну. Но и там лежали только стопки чистого белья, десятилетиями ожидавшего своего пользователя.

Наконец, в выдвижном ящике пристеночного столика он обнаружил аптечку.

Дальше его руки стали действовать автоматически.

Брейн остановил кровь блокирующим спреем, быстро отыскал нужный набор пластырей и начал сооружать из них многослойную накладку, какие обычно солдаты делали в полевых условиях. Это было их народное изобретение. Существовали, конечно, и фабричные средства первой помощи – уже заготовленные и порезанные для повреждений разного вида, но почему-то самодельные заплатки заживляли раны лучше.

Затем Брейн достал контактный инъектор – совершенно неудобный, как ему показалось, по сравнению с дистанционным плазменным, который мог вкалывать препараты даже через плотную одежду. Впрочем, эта система также была знакома Брейну, и он справился, и вскоре жжение стало ослабевать – обезболивающее подействовало.

Лишь после этого Брейн сумел распрямиться и перевести дух.

В этот момент по его крыльцу затопали армейские ботинки, дверь распахнулась, и с «девяткой» наготове в гостиную ворвались майор Корсак, а за ним Ружон.

Увидев Брейна, они опустили оружие.

– Что с тобой, Томас? – спросил Корсак, подходя к нему и легко дотрагиваясь до пластыря на боку. Не успел Брейн ответить, как майор заметил сброшенный испачканный кровью тренировочный костюм.

– Сэр, посмотрите! – подал голос Ружон, указывая на стоявший посреди гостиной экстрактор.

Майор Корсак тотчас подскочил к нему и выключил.

– Ты что же, использовал его на такой мощности?! – спросил он, выпучивая глаза на Брейна.

– А что не так? – уточнил тот.

– Ты что, не читал инструкцию о применении? Тут на донышке наклейка имеется, – заметил майор, переворачивая приборчик.

– Честно говоря, не заглянул. Спросил у вашего парня, он сказал: включай и работай.

– Спросил у вашего парня, – усмехнулся Ружон.

– Нечего кривляться! – одернул его Корсак. – На такой мощности можно стены вышибить, а не то что от штифтов избавиться. Ты вообще в порядке?

Майор еще раз подошел к Брейну и ощупал его плечи, голову.

– Да что вы меня щупаете? – попытался пошутить Брейн, однако он чувствовал, что ему плохо. Все как-то плыло перед глазами и подсасывало под ложечкой.

– Вот что, приятель. Мы тебя сейчас доставим в медицинский бокс, тебе нужно полное обследование.

– Я… не возражаю, – ответил Брейн и закрыл глаза, покачиваясь.

– Ну-ка, Ружон, крепи его с левой стороны, а я с правой – поведем к доктору. Мы должны точно знать, в каком он сейчас состоянии и на что теперь годится.

Ружон подскочил с левой стороны и взял Брейна под руку.

«Что они творят?» – отстраненно подумал он.

Брейна вытащили из дома, проволокли до скрипучей калитки и повели по улице, засыпанной дробленым камнем.

Временами Брейн приходил в себя, пытался что-то говорить, но эти слова лишь еще более удивляли и даже пугали сопровождающих.

Говорить внятно он начал только в боксе, где ему вкололи какой-то стимулятор.

– Ну вот, сэр, кажется подействовало, – услышал Брейн незнакомый голос. И еще почувствовал легкий запах духов.

– Спасибо, Нильсен, – узнал Брейн голос Корсака.

– Вы что же, целую смену здесь работаете? – заискивающе прозвучал голос Ружона, однако ему не ответили.

«Игнорирует его», – машинально отметил Брейн. Затем открыл глаза и сказал:

– Здравствуйте.

– И тебе не хворать! – автоматически ответил майор Корсак и засмеялся: – Как же ты нас напугал, приятель! На носу акция, а ты вон чего удумал!..

– А что было-то? – спросил Брейн и сел на топчане, коснувшись босыми ногами теплого пластикового пола. Только тут он обнаружил, что одет только в какую-то детскую распашонку.

– Ты использовал прибор в убийственном режиме, – напомнил ему майор Корсак.

– Похоже, я ошибся.

– И это ранение слева на ребрах. Откуда оно?

– Я… я пока сам не понял.

– Я тебе сигналил – у нас все дома радиоточками оборудованы. Почему не отзывался?

– Я ничего не слышал.

– Ну, вот я и сыграл тревогу. И как оказалось, не зря.

Брейн вздохнул. Он слышал как через вату, а раненый бок заметно припекало – это работал вколотый препарат регенерации.

– Ладно, док, оставляю его в твое полное управление. Поставь его на ноги к завтрашнему дню. У нас очень напряженный график подготовки.

– Хорошо, сэр, думаю, что я справлюсь, – ответил уверенный женский голос.

– Все, Ружон, уходим, – скомандовал майор Корсак, и они вышли из бокса, оставив Брейна наедине с доктором Нильсен.

Она подошла к нему совсем близко, взяла за подбородок и стала внимательно вглядываться в него своими синими глазами.

– Что вы хотите увидеть, девушка? – невольно поинтересовался Брейн. Так внимательно его рассматривали когда-то очень давно на собеседовании в академии.

– Я пытаюсь увидеть все ваши психические повреждения.

– Это что же, у меня на лбу должно быть написано? – усмехнулся Брейн и тут же сморщился от стрельнувшей в боку боли.

– Нет, все выдает выражение глаз.

Она отпустила его подбородок и, открыв прозрачный шкаф в поисках чего-то нужного, предоставила ему любоваться своей фигурой, которую обхватывал спецкомбинезон.

– В госпиталях часто лежали? – спросила она, не поворачиваясь.

– Случалось.

– Психические коррекции проводились?

– Да, проводились.

– Понятно, – произнесла доктор Нильсен и повернулась к Брейну, держа в руках приспособление с несколькими проводами с коннекторами на концах. – Прилягте на топчан, Томас. Я должна подсоединить вас к этой штуке. Не беспокойтесь, больно не будет. Вся процедура займет не более пяти минут. Мы снимем показания, и мне станет понятнее, что с вами произошло.

– Да вы лучше у меня спросите, – предложил Брейн, укладываясь на кушетку.

– А почему вы хотите рассказать именно мне? Насколько я понимаю, господину управляющему было бы не менее интересно узнать, что с вами случилось, – заметила доктор Нильсен, начав прикреплять коннекторы на голову и лицо Брейна.

– Потому что вы меня слушаете. А господин управляющий, как вы его здесь называете, начнет задавать новые вопросы, не дослушав до конца мой ответ.

– Хорошо, сейчас мы об этом поговорим.

Воцарилась тишина, и Брейн стал слышать, как попискивает неизвестный аппарат, считывая какие-то параметры. Все заняло не более трех минут, после чего доктор Нильсен сняла коннекторы и убрала прибор обратно в прозрачный шкафчик, снова предоставив Брейну возможность полюбоваться ее безупречной фигурой.

После этого она подвинула медицинский стульчик из белого пластика и села рядом с Брейном.

– Ну, теперь мы можем поговорить, – сказала она, поправляя выбившийся из прически локон.

– А нельзя мне вернуть штаны?

– А зачем? Вам пока никуда идти не нужно.

– Просто мне комфортнее будет, если я снова надену нормальную одежду. Мне такой фасон совсем не подходит, я не ношу платьев.

– Обещаю вам вернуть вашу одежду после окончания обследования.

– А сколько это займет времени?

– Пару часов, я думаю. Итак, как же так вышло, что вы получили ранение каким-то странным шипом? Где вы его нашли? Тот материал, что мы извлекли из вашей раны, содержал ядовитый элемент. Микрокристаллы животного происхождения.

– Животного? – удивился Брейн, приподнявшись.

– Лежите-лежите, – придержала его доктор Нильсен.

– Я всего лишь тренировался. Решил испробовать костюм виртуальной реальности, который мне подарил майор Корсак. Вы знаете, что он из себя представляет?

– Знаю, – кивнула доктор и снова поправила волосы.

– Наверное, вы пользуетесь такими штуками, чтобы практиковаться во вскрытии трупов, например. Да?

– Не только. Нам также приходится тренироваться в рукопашных схватках.

– А вам это зачем?

– Господин управляющий никому не дает сидеть без дела, а физическая подготовка и тем более рукопашный бой, как ему кажется, вырабатывают командный дух и держат нас в тонусе.

– И вам это нравится?

– Нравится или нет – у нас это обсуждать не принято.

– А, так вы военный медик?

– Да, я военный медик.

– А как попали к Корсаку?

– Он помог мне в одной ситуации. А потом сделал предложение, от которого я не смогла отказаться. Сейчас вот работаю здесь. Давайте, теперь продолжайте рассказывать вы.

– Ну, каким-то образом рана, нанесенная мне в этом виртуальном бою, оказалась совершенно реальной. И что меня поразило больше всего, что нанесена она снаружи костюма, понимаете?

– На самом деле в этом нет ничего удивительного, ведь вы упражнялись с включенным экстрактором.

– Да что же это за экстрактор такой? Прежде я видел всякие подобные штуки от штифтов, и от них не было такого вреда.

– Тут наложилось несколько факторов. Во-первых, очень хороший костюм, я такой пробовала. Очень реалистичный. Далее, у вас прекрасное воображение – это второй фактор. Затем у нас идет включенный экстрактор, который помимо разгона штифтов является еще источником целого набора полей. Точного их названия я не припомню, но наши физики в случае необходимости могут вас просветить.

– Зачем же майор дал мне экстрактор, если он так опасен?

– Так ведь ему достался огромный склад со всякой всячиной. Там было и вооружение, и системы связи, и куча медицинского оборудования, просроченного еще пятьдесят лет назад. Но мы все используем. Оно было хорошо упаковано, поэтому все работает вполне удовлетворительно.

– Вы перечислили все факторы, доктор Нильсен?

– О, ваша проницательность никуда не делась. Да, последний фактор, и, наверное, он здесь самый главный. Дело в том, что весь этот туристический комплекс был построен в зоне геомагнитных аномалий. И штифты здесь проявляются сильнее, чем где бы то ни было. И их поведение порой влияет на нашу реальность. Это в других местах можно не обращать внимания на штифты, если у вас крепкие нервы и вы не мнительны. А здесь игнорировать эти паразитные формы нельзя.

– Надо было рассказать мне об этом раньше, – заметил Брейн.

– Надо было, – согласилась доктор. – Однако он мог забыть. Он же очень занят. –  Так, пациент, давайте сделаем ваш анализ крови.

– Давайте, если это не больно.

– Совсем не больно.

Бренд прикрыл глаза. Хотя он и был здоровым мужиком, прошедшим через очень многое, он все еще не любил эту процедуру – с самого детства.

Однако он зря опасался. Прибор оказался действующим по тому же принципу, что и плазменные инъекторы. Щелкнула красноватая молния, совсем не больно уколов палец, и доктор Нильсен сказала, что у него в крови совершенно отсутствуют гамма-клетки.

– Чего отсутствует? – переспросил Брейн, открывая глаза.

– Гамма-клетки отсутствуют. Значит, мы не наблюдаем отрицательного распада.

– И что это означает?

– Это означает, что все, что с вами случилось, не привело к необратимым последствиям. Через пару суток вы будете в полном порядке.

– Спасибо, конечно, но вы бы не могли мне объяснить, что значит гамма-клетки?

– Гамма – это форма клеточного ядра. Если гамма, то это очень плохо. Это начало распада организма.

– А какие формы еще бывают?

– Ну, у «захватчиков» дельта-клетки. У нашего господина управляющего таких порядка двадцати пяти процентов. У нас, варваров, они ромбовидные.

– Ядра клеток – ромбовидные? – уточнил Брейн, приподнимаясь.

– Так точно, ромбовидные.

– А вот и нет. Проверьте мою кровь, у меня все клеточные ядра круглые.

– Этого не может быть, – возразила доктор Нильсен, и ее синие глаза блеснули металлом.

– А вы проверьте! – дерзко возразил Брейн.

Нильсен посмотрела на него внимательно и кивнула:

– Хорошо, прямо сейчас и проверим.

Она выхватила из кармана миниатюрный тестер, коснулась руки Брейна, и он снова почувствовал укол, однако кожа осталась неповрежденной. Затем, не отводя взгляда от Брейна, доктор Нильсен несколько раз встряхнула тестер и наконец посмотрела в узенькое окошечко на нем.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Брейн.

– Вижу, что вы оказались правы, – вынужденно согласилась Нильсен и посмотрела на Брейна как на врага. – Хотя этого вообще-то не может быть.

Доктор убрала тестер в карман и поднялась.

– Вот что, Томас. Лежите здесь, отдыхайте. А я схожу к господину управляющему: я должна доложить ему о том, что мы здесь увидели.

– А что тут за криминал? Я что, теперь принадлежу к клану отверженных?

– Не нужно так шутить, – с неожиданной серьезностью произнесла Нильсен. Для Брейна это было неожиданностью. Он все еще полагал, что размеры и формы каких-то там клеточных ядер – это повод для шуток, однако доктор так не считала.

Она бросила его одного и убежала делать доклад Корсаку, а Брейн какое-то время лежал на топчане, в этом смешном и даже унизительном костюме феи на теле здорового мужика. Затем поднялся и принялся шарить по всему боксу, надеясь обнаружить свою одежду.

Он уже чувствовал себя неплохо и не видел причин оставаться в этом железном ящике.

Вскоре он нашел парочку шкафов, в которых наверняка хранились его вещи, однако дверцы и стенки хранилища были крепкими, а замки надежными, и он, как ни старался, не смог найти подходящего инструмента для их взлома, при том что здесь была не слесарная мастерская, а хирургические инструменты для вскрытия шкафов не годились.

За этим занятием его застала вернувшаяся доктор Нильсен.

– Вы ищете штаны, Томас? Они в другом месте.

– Да, я ищу штаны, – подтвердил он, поворачиваясь. – Я очень некомфортно чувствую себя в этой… в этом платьице.

Нильсен скрыла усмешку и прошла к своему столу. Затем выдвинула ящик и, достав упакованный в пластик пакет, бросила Брейну.

– Вот брюки и все остальное.

– Спасибо, принцесса, – поблагодарил Брейн, с ходу вскрывая упаковку.

– Не оборачивайся! – потребовал он и, сбросив в себя это унизительное платьице, стал одеваться.

Доктор Нильсен не оборачивалась и занималась какой-то своей работой, делая записи и пометки на экране монитора.

– Что сказал майор? – спросил Брейн, полностью одевшись и вернув себе уверенность.

– Он сказал, что все в порядке.

– Отлично, значит, я могу идти?

– Еще немного, и сможете. Ложитесь на кушетку, я проведу последнее тактильное обследование, после чего вы пойдете домой.

– Это еще что за обследование? – спросил Брейн, возвращаясь на топчан.

– Постараюсь вручную обнаружить, где у вас имеются очевидные последствия посттравматических напряжений. То есть шрамы.

– Так нет никаких шрамов, точная хирургия и все такое.

– Так вы что, не чувствуете своих старых ран?

– На погоду иногда чувствую, и вообще бывает побаливают. Но шрамов нет. А те, что были, свели.

– Сейчас все выясним, – сказала доктор Нильсен, разминая ладони.

– А разве вы не будете надевать перчатки?

– Разберусь без перчаток. Вы же не думаете, что мои руки могут занести инфекцию?

– Я еще не знаю, куда ваши руки намереваются забраться.

– Не надейтесь, пациент, – сказала доктор Нильсен и приступила к работе.

К удивлению Брейна, ее руки безошибочно останавливались на тех местах, куда он когда-то получал очередную железку. И никакие ухищрения щадящей хирургии ее обмануть не могли. Однако, видимо увлекшись, доктор Нильсен стала позволять себе более широкие исследования.

– Ой, кажется, тут нет никакого ранения, – заметил Брейн.

– Ну что ж, я тоже могу ошибаться.

– Ой, кажется, вы еще раз ошиблись, доктор.

– Ну да, я могла ошибиться еще раз.

– Полагаю, после вашей двойной ошибки нам следует перейти на «ты»?

– Ну хорошо, Томас. Давай на «ты».

– Для начала я хочу услышать твое имя, доктор.

– Саманта.

– Красиво.

– Все, Томас, ты в порядке. Можешь надевать ботинки и отправляться домой. В профессиональном плане ты для меня более неинтересен.

Брейн обулся и, попрощавшись, вышел из бокса через узкую дверь, а оказавшись на воздухе, не сразу понял, где находится – уже начинало темнеть, и вокруг были деревья.

Оказалось, что медбокс располагался где-то посреди парка.

Ориентируясь на цепочку фонарей вдоль кирпичной тропы, он двинулся в сторону административного корпуса, вдыхая сырой воздух и слыша негромкий плеск озерной воды.

Невольно вспомнилось первое здешнее приключение, когда на него по озеру катилась волна. Это были неприятные минуты.

Брейн дошел до своей улицы, никого не встретив. Повсюду царила тишина, и он нарочно крепче ставил ногу на гравий, чтобы наполнить эту пустоту хоть какими-то звуками.

Как же он понимал сейчас трусоватого курьера, замечая вокруг десятки глядевших на него темных окон.

Так с переменным успехом, борясь с чужими страхами, которые пытались стать его личными, Брейн наконец добрался до своего коттеджа.

Калитка была открыта: видимо, ее забыли закрыть, когда вывозили его в беспамятстве. При свете уличного фонаря Брейн дошел до крыльца, поднялся на него и, открыв дверь, оказался в темный гостиной.

Здесь также было очень тихо, но самое неприятное – Брейн забыл, с какой стороны находится включатель света.

«Спокойно, парень», – сказал он себе, поскольку прежде не боялся темноты, за исключением детских лет. Но сейчас было страшно.

Наконец свет зажегся, и в гостиной стало светло. Брейн облегченно перевел дух и прошелся по комнате. Заметив на журнальном столике свернутый тренировочный костюм, он развернул его и не нашел повреждений. Это был другой комплект.

А чуть дальше на шкафу стоял изящный приборчик с антенной-излучателем в виде пружинки. На нем мигала лампочка, что свидетельствовало о том, что приборчик включен. А рядом имелась записка, где сообщалось, что этот аппарат прислан взамен слишком мощного, включен на умеренное излучение, поэтому его лучше не трогать.

Брейн так и поступил. Он оставил этот прибор, подошел к дивану в гостиной и лег, сразу почувствовав, как на него накатывает усталость, будто он и не валялся несколько часов в медицинском корпусе.

30

Брейн заснул и проспал около полутора часов, пока не был разбужен стуком в дверь.

Он открыл глаза и сел, заторможенно таращась по сторонам.

Стук повторился, и стало ясно, что его разбудило.

– Входите, там не заперто! – сказал Брейн и помассировал лицо.

Дверь открылась, и вошла доктор Нильсен.

– А, это ты…

– Ты как-будто не удивлен, – сказала она, улыбаясь. – Почему?

– Давно живу, – пожал плечами Брейн.

– У тебя душ работает?

– Ты же говорила, что я представляю только профессиональный интерес, – напомнил Брейн.

– Мне уйти?

– Ну почему же? Душ дальше по коридору.

Хлопнула дверь, послышался шум воды. Брейн представил, как Саманта Нильсен выглядела под струями горячей воды. Получился очень яркий образ.

Он поднялся, подошел к шкафу с зеркалом в дальнем конце коридора и осмотрел себя. Немножко смяты волосы, морщины, кое-где седина – не мальчик уже. Но в общем он был в порядке. Однако душ принять все же стоило.

Скоро вышла Саманта, закутанная в большое оранжевое полотенце, и Брейн прошел мимо нее, как будто они были мало знакомы.

Под горячим душем он окончательно взбодрился и стал чувствовать себя настоящим человеком, или, как здесь говорили, варваром.

В таком состоянии, в банном халате и тапочках, он вышел в гостиную и увидел Саманту. Она лежала на его диване в гостиной и сушила волосы феном. Никакой одежды на ней не было.

– Послушай, если тебе это задание начальства в тягость, я могу придумать целую дюжину причин, почему отверг тебя в этот вечер, – начал свою речь Брейн. Ему хотелось быть великодушным перед женщиной моложе его на десять лет.

– Послушай, Томас, не веди себя как дерьмо. Ты еще у меня в боксе понял, что нравишься мне. И сам начал кокетничать. И я тоже поняла, что я тебе нравлюсь.

– Прости, это издержки моего воспитания.

Брейн отправился на кухню, нашел настоящий чайник и включил его. Ему требовался кипяток, чтобы заварить напиток из имевшихся на кухне кубиков-сублиматов натуральных травяных сборов.

Он не знал, насколько они безопасны и имелся ли у них какой-то гарантийный срок, однако положился на свое чутье.

– Я заварил нам с тобой травяной напиток, – сообщил Брейн, возвращаясь в гостиную. Но никого там не нашел.

– Я уже в спальне! – подала голос Саманта.

– Я слышу, – ответил Брейн, направляясь в спальню. – Я спешу к вам, доктор Нильсен.

Когда он проснулся утром, Саманты уже не было. Уходя, она побеспокоилась даже о том, чтобы застелить свою половину постели, и расправила покрывало так, что не было видно ни единой складки.

Также она поставила будильник, но Брейн проснулся за три минуты до сигнала, поэтому громкие трели застали его в гостиной, и ему пришлось вернуться, чтобы отключить повторяющийся сигнал.

Брейн умылся, быстро оделся и пришел к завтраку за пять минут до появления Корсака с Ружоном.

– Как спалось? – спросил Ружон, когда они с майором Корсаком появились возле беседки, в которой обычно Брейн ждал их прихода.

– Спасибо, хорошо, благодаря господину майору.

– Перестань, неужели ты думаешь, что я отдаю здесь такие приказы?

– А разве нет? – усмехнулся Брейн, поднимаясь со скамейки.

– Погоди, что-то было не так? Ты настолько ослаб, что…

– Нет, все было так.

– Тогда о чем ты?

– Я ненавижу рабство.

– И все же ты как будто недоволен. А я столько мечтал об этой красотке, – вполголоса признался Ружон, когда они шли по коридору.

Доктор Нильсен была в зале, и разговоры сразу прекратились.

Она была собранна, бодра и совершенно не обращала на Брейна внимания, хотя он, видимо на уровне интуиции, пытался послать ей какие-то сигналы.

– Ты выглядишь полным идиотом, – вполголоса сообщил ему майор Корсак. Он расставлял на столе принесенные блюда и, как казалось Брейну, был полностью поглощен этим занятием.

– Да знаю я, – вздохнул Брейн. – Похоже, эта штука с излучателем пробила меня куда сильнее, чем я думал. А вчера из бокса доктора Нильсен я вышел бодрым огурчиком.

– А сейчас? – спросил майор Корсак.

– А сейчас… А сейчас я чувствую себя немного замороженным.

– Ладно, не стоит так переживать, – приободрил его майор. – Сейчас позавтракаешь, потом прогуляешься на свежем воздухе – и твою мнительность как рукой снимет. У вас с партнером на сегодня большой перечень задач.

– Наконец-то, – кивнул Брейн. Он знал, что лучшим лекарством для него являлась работа. Пусть тяжелая, пусть трудная, но именно тогда он пробуждался и начинал чувствовать себя в порядке.

Во все остальные периоды он впадал в меланхолию, начинал ощущать боли в суставах и в тех местах, где когда-то его шили хирурги.

Усилием воли он заставил себя начать есть и весь отдался вкусовым ощущениям, отмечая, что здесь даже из казенной искусственный еды местные повара ухитрялись делать нечто особенное, и каждое сегодняшнее блюдо из того же продукта завтра имело уже новые вкусовые оттенки.

«Вот бы мне так научиться», – подумал Брейн и, вздохнув, продолжил поедать молочное пюре.

Медицинская бригада закончила завтрак и прошла мимо стола, за которым сидели Брейн и его коллеги.

Брейн и виду не подал, что ему хочется посмотреть на красивую походку доктора Нильсен. Майор Корсак просто смотрел в тарелку, а Ружон успевал смотреть и в тарелку, и на фигуру доктора Нильсен.

– После еды будет какой-то отдых? – спросил Брейн.

– Отдых закончился, – сказал Корсак, не отвлекаясь от еды. – Вы с Ружоном отправитесь к озеру, там находится тренировочная база одного из этапов. Я подойду позже, поэтому на все вопросы, на которые тебе не сможет ответить Ружон, ответит специальный инструктор. Понял меня, Томас?

– Так точно, сэр.

– Ну и замечательно, – кивнул Корсак, поднимаясь из-за стола и решив пренебречь бутербродами со сладким кофе.

Затем быстрым шагом вышел из зала, удивив Брейна, но только не Ружона.

– Что это с ним?

– Не обращай внимания. Он постоянно ведет себя так, когда хочет нагнать какой-то таинственности. Ну или у него действительно какие-то неизвестные нам дела.

– А как много его неизвестных дел ты знаешь? – спросил Брейн, пододвигая тарелку с бутербродами и отмечая при этом, что дырочки в ноздреватым хлебе всего четырех размеров.

«Неужели не могли их сделать хотя бы восьми типоразмеров или даже восьмидесяти?» – подумал он. Впрочем, эти мысли шли по периферии его сознания, а в основе лежала, увы, корма доктора Нильсен.

Если бы она на него взглянула пару раз, может, хотя бы улыбнулась, он с некоторой небрежностью воспринял бы это как должное. Но она прошла так, будто рядом была только стена, мимо которой она проходила миллион раз.

– Послушай, а у тебя действительно все так хорошо с женщинами или только здесь повезло? – задал вопрос Ружон.

– Специальный курс, – начал разыгрывать коллегу Брейн.

– Специальный курс? Я проходил все специальные курсы с высшим баллом, я знаю полтысячи анекдотов, которые должны нравиться женщинам. Мне удается захомутать тех девок, на которых указывает Корсак, если это нужно для задания, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Брейн.

– Ну так вот, если нужно для дела, я могу захомутать любую красотку. По крайней мере, пока не было ни одного сбоя. Однако стоит мне встретить женщину, которая мне реально нравится, мне лично, как человеку, ты меня понимаешь?

– Если не я, то кто, камрад?

– Ну так вот, в этом случае ну ни хрена не везет.

– Эффект психологического раздвоения, – прокомментировал Брейн и глубоко вздохнул.

Разговаривая, они шли по широкой аллее, где было много солнечного света и свежего воздуха, который еще не имел запаха озерной сырости. Впрочем, когда они вышли к озеру, оно уже не выглядело таким сумрачным и таинственным, каким показалось Брейну в первый раз.

– Там кто-нибудь есть? – спросил Брейн, кивнув на белоснежные домики, стоявшие на берегу.

– Даже не знаю. Сколько ни проходил мимо, двери всегда закрыты, однако антенны крутятся, значит, внутри кто-то есть.

– А почему же мы с ними не встречаемся на территории?

– Потому что не совпадает наше рабочее расписание. У нас здесь суточный цикл, а у них может быть полуторасуточный или трехсуточный. О, а вон и Шварц!

Ружон указал на стоявшего у края тропы широкоплечего гоберли. Он и оказался их инструктором.

– Здорово, Шварц!

Тот буркнул что-то в ответ и зашагал вдоль уреза воды. Напарники поспешили следом, но едва поспевали за широкими шагами гоберли.

Через десять минут они подошли к металлическому ангару высотой чуть выше пяти метров и в длину более двадцати. С обоих его торцов имелись ворота, причем одни открывались прямо в воду.

Шварц пультом включил привод этих ворот – и створки медленно поползли в стороны. Затем из этих ворот стала выкатываться платформа, на которой находилась миниатюрная субмарина – вроде прогулочной туристической модели.

Брейну приходилось видеть такие в рекламных проспектах курортов теплых морей.

– Ну вот, братцы, это некое подобие того самого судна, на котором вам придется прорываться сквозь толщу океана… – с неожиданным пафосом произнес инструктор Шварц. – Сейчас вы будете отрабатывать управление на поверхности озера. Все понятно?

– Все понятно, – ответил Роджер.

– Понятно, командир, – сказал Брейн и улыбнулся уставившемуся на него гоберли.

– Тогда вперед.

– А кто будет пилотом, кто штурманом? – спросил Ружон.

– А я почем знаю? – пожал плечами инструктор. – Сами выбирайте.

– Давай сегодня пилотом будешь ты, – предложил Брейн Ружону.

– Да не вопрос.

Подойдя к лодке по узкому причалу, они вручную подняли прозрачный колпак, под которым, вопреки ожиданиям, оказалась просторная кабина на двоих – тандемного размещения.

Ружон занял переднее кресло, Брейн – заднее. Инструктор помог им закрыть кабину и отпустил фиксирующий тормоз, после чего компактное судно соскользнуло на воду.

Небольшие волны начали его слегка раскачивать, а на терминале перед Брейном возникли три окна, на которых стали отображаться географические координаты и карта озера, перечень вооружения, дистанция его действия и перечень видимых целей.

– Я в порядке, кэп. Как ты?

– Начинаю разгон до предельного. Вижу на маршруте вражеские объекты. Что можешь сказать?

– Да я их срежу на хрен. У меня весь набор инструментов, – похвалился Брейн.

– Тогда вперед, камрад! – подхватил настроение Брейна Ружон. И судно, приняв из батареи избыточную мощность, взбило винтами воду, резко стартовав с места.

Брейн ощутил сильную перегрузку, и это было неожиданно. Однако больше его интересовало, не столкнутся ли они на поверхности озера с тем чудовищем, которое пыталось его преследовать под прикрытием высокой волны.

– Внимание, Второй. Вижу противника, – сообщил Ружон.

– Аналогично. Противник в зоне поражения – атакую.

Бренд выпустил учебные виртуальные торпеды, которые благополучно накрыли виртуальные вражеские объекты. Теперь дорога для их судна была открыта, и они завершили первый этап обучающего действия, после чего Ружон развернул лодку и они помчались к ангару, чтобы начать все заново, на более сложном уровне.

На полный цикл занятия ушло около четырех часов, и к тому времени, когда они выбрались из сильно перегретой кабины, солнце, миновав полуденную точку, уже двигалось к закату.

– Как тебе сегодняшняя работа? – спросил Ружон.

– Нормально. Сколько мы сделали заходов?

– Карту мы прошли двадцать восемь раз.

– Надо же, мне совсем не надоело.

Ружон рассмеялся.

– Тебе смешно, а я пропотел до самых носков. И если честно – очень жрать хочется. Мы сейчас куда? Сначала домой?

– Не нужно домой, сразу идем в столовую. Там нас должен ждать Корсак.

– В столовую так в столовую, – согласился Брейн. Ему хотелось поскорее покончить с ужином, вернуться к себе в коттедж на пустующей улице и лечь спать под присмотром легкого излучателя, заботливо установленного майором Корсаком.

И хорошо бы проверить новый костюм, присланный на замену продырявленного.

– А скажи, Томас, ты правда столкнулся с какой-то враждебной персоной, которая тебя ранила? – спросил вдруг Ружон.

– Тогда мне так показалось, но сейчас понимаю, что это было что-то вроде продвинутого штифта, понимаешь?

– Понимаю. Лично я во всю эту фигню не вникаю. Лучше поберечь нервы, поэтому я просто жру таблетки «нахтималь».

– И что, помогает?

– Если где-нибудь в городе, то очень даже помогает. А вот в сельской местности, ну, то есть там, где простор и свежий воздух, где совершенно другая химия в воздухе, понимаешь? Так вот там таблетки срабатывают, но не так хорошо, как хотелось бы. Поэтому я принимаю двойную дозу.

– Чтобы не видеть штифтов?

– Нет, штифты мне видеть все равно приходится. Но я не хочу видеть их танцев, понимаешь меня?

– Их танцев, – невольно повторил Брейн. Ему бы совершенно не хотелось видеть еще и танцы.

31

Как и говорил Ружон, Корсак встретил их в обеденном зале. Они поужинали немного раньше обычного, поэтому в столовой никого, кроме них, не было.

Корсак почти не задавал вопросов. Немного поговорили о погоде, обсудили слишком сладкий компот. Вызвали повара, сделали замечание. Он пообещал исправиться, и на этом все.

Майор ушел сразу – снова по своим делам. А Брейн часть дороги домой проделал в сопровождении Ружона, и тот о чем-то болтал при свете уличных фонарей. Брейн ему кивал, и, похоже, разговор снова шел о женщинах. Пришлось еще раз озвучить теорию о двойственном характере восприятия сексуальной натуры. Похоже, в этот раз коллега был более внимателен. Он искренне поблагодарил Брейна, и они разошлись на перекрестке. Ружон отправился к себе, в ярко освещенный микрорайон, где были заселены почти все дома, а Брейн – к себе, в сумрачное царство, где на улице горели лишь редкие фонари аварийного освещения. Меньше было просто невозможно.

Он старался не смотреть по сторонам и не вспоминать, о чем говорил курьер, перепуганный своими собственными фантазиями.

Впрочем, у Брейна была достаточно хорошая подготовка, чтобы привести себя в порядок. Оставшись без раздражителя – напарника, он стал лучше контролировать свои чувства и вскоре в совершенно нейтральном настроении дошел до своего дома.

Толкнул скрипучую калитку, прошел по скошенной траве, скрывавшей звук его шагов. Поднялся на крыльцо и, открыв ключом замок, оказался у себя дома.

На этот раз он легко нашел включатель, зажег свет и, раздеваясь на ходу, направился к дивану в гостиной. Идти в казавшуюся ему холодной спальню он не хотел. Гостиная выглядела более обжитой, а диван, по его мнению, был очень удобным.

Первой его мыслью было включить ТВ-бокс, однако он решил, что камин будет более уместным. К тому же в нем имелась имитационная функция, когда в летнее время, чтобы не жечь дорогостоящее топливо и не нагревать и без того теплый дом, можно было видеть живой огонь и слышать потрескивание дров. Это давало ощущение уюта, так необходимого иногда по вечерам.

Несмотря на то что электронная начинка камина не работала последние десятилетия, режим имитации включился сразу – от дистанционного пульта.

Впрочем, Брейну было достаточно осознавать, что камин работает, и в следующее мгновение он уже быстро, по-солдатски, погрузился в сон. Он умел засыпать даже на три минуты, если возникала такая необходимость.

К сожалению, в эту ночь выспаться ему не дали. Как показалось Брейну, едва он заснул, кто-то толкнул его в плечо и проорал над самым ухом:

– Сэр, вас срочно вызывают к генералу!

Брейн мгновенно подскочил, как будто и не ложился. Все военные привычки и действия уже давно в нем укоренились, и реакции на соответствующие вводные были доведены до автоматизма.

Еще не глянув в лицо курьеру, он схватил со столика пульт и выключил режим имитации камина. Затем так же быстро стал надевать военные брюки, китель и солдатские ботинки на магнитных клипсах.

Вслед за курьером он выскочил из дома и, пробежав по подстриженной траве, отметил, что калитка в этот раз открылась без скрипа.

У ворот дожидался бронированный «Козарус» с предусмотрительно распахнутой дверцей, и Брейн плюхнулся на сиденье персонального автомобиля.

Водитель вдавил педаль газа, и машина понеслась по улице, где еще стояли недостроенные коттеджи.

Война все изменила, и этот городок, который собирались сдать еще три года назад, так и замер в готовности на семьдесят процентов.

– Я сделаю обход вокруг озера, сэр! – сообщил водитель, оборачиваясь.

– Поезжай, как считаешь нужным. А что там, на обычной дороге?

– Диверсионная группа, сэр. Наша служба безопасности взяла их сегодня, и оказалось, что они поставили восемь мин. Шесть из них уже нашли, на седьмой подорвался грузовик тылового обеспечения. И одну еще ищут, и очень может быть, что она стоит на нашей дороге. Поэтому едем в обход.

– Понятно, а что пленные? Они перестали давать показания?

– Их уничтожили дистанционным сигналом, сэр. Это проблема контрразведки. Они были уверены, что хорошо обыскали пленных, однако у тех где-то сохранились принимающие чипы. В результате их уничтожили, и мы не знаем теперь, где находится эта мина.

Обогнув озеро, они проскочили соевую рощу и оказались на открытом пространстве, где нужно было преодолеть ничем не прикрытый участок дороги длиной в полтора километра.

Это было очень опасно, учитывая, что противная сторона отслеживала эту дорогу и регулярно пыталась перехватить движущиеся по ней цели. Спасало лишь то, что по обочинам грунтовки стояли высокочастотные генераторы модуляции ложных целей. Таким образом, противник видел перед собой не один автомобиль, а целую дюжину. Половина ехала в одну сторону, половина в другую. Таким образом, вероятность поражения цели значительно уменьшалось.

В этот раз противник тоже не дремал. Пока Брейн и его водитель мчались по хорошо укатанной грунтовке, четыре снаряда с самонаведением ударили в те участки, где, по мнению их электронных мозгов, должна была находиться цель.

В этот раз им не повезло, а повезло Брейну, и он прибыл на передний край за час до начала атаки.

– Сэр, похоже, они подгоняют резервы! – пожаловался Брейну майор, руководивший батальоном на оборонительном районе. Худощавый канзас со шрамом на подбородке.

Батальон располагался в хорошо защищенных бетонированных окопах, а также располагал огромным количеством опорных точек, состоявших из железобетонных колпаков с автоматическими орудиями.

За последние три месяца этот участок выдержал с десяток яростных атак, не считая разведок боем.

Противник выпускал десятки автоматизированных бронированных машин, которые стреляли столько, сколько позволяла их система транспортировки боекомплекта. А по тому, как им отвечали из-под железобетонных куполов, противник составлял карту объектов сопротивления. После этого он мог нанести по ним сокрушительный удар, если бы располагал достаточным количеством наступательных средств.

Но этого количества средств у него не было, поэтому к тому времени, когда он его накапливал, другая сторона успевала перегруппировать свои силы, и там, где раньше было пусто, становилось густо. И для прояснения обстановки врагу снова требовалось пустить в расход новую цепь боевых разведчиков.

– А где генерал? – спросил Брейн у майора.

– Он был здесь десять минут назад, сэр! – доложил майор. Выглядел он испуганным, но боялся не Брейна, а того, что очередная атака противника будет подкреплена шагающими монстрами, о которых в окопах пока только слышали.

– Странно, он вызывал меня сюда, теперь его здесь нет.

– Я полагаю, сэр, его превосходительство уже в другом месте. А здесь он надеялся получить от вас квалифицированную консультацию – все знают, что вы мастер операций на переднем крае.

Брейн вздохнул. Ох уж эти слухи! Да, пару раз ему удавалось останавливать атаки противника, когда тот располагал кратным преимуществом в силе.

По всем правилам военного дела он должен был отступать. Однако он этого не делал. Он собирал солдат, он говорил с ними, рассказывал им об уязвимых местах вражеских бронированных систем. И он был настолько убедителен, что солдаты действовали так, будто это у них было преимущество, а не у противника.

В результате противник нес огромные потери и откатывался, а поредевшие ряды солдат Брейна ликовали.

Похоже, и теперь генерал решил, что нужно призвать именно его, хотя со вчерашнего дня Брейн находился в заслуженном отпуске.

– Что у вас есть по разведке? – спросил Брейн. Он понимал, что увильнуть от этой миссии не удастся. Это было ясно по тому, как выглядели бойцы, которые попадались навстречу, а также по тому, какой вид имели магистрали связи и электроснабжения, тянувшиеся вдоль бетонированных ходов сообщения.

В некоторых местах они были кустарно соединены после повреждения осколками, а значит, местные подразделения обходились собственными силами, не в состоянии получить помощь от специалистов, и значит, дела на переднем крае были плохи.

– Чем может атаковать противник? – спросил Брейн, пока майор ждал разведданные за последние два дня.

– Я опасаюсь, сэр, что они атакуют нас «ковригонами». У нас, конечно, имеются хорошо оборудованные позиции, однако что такое бетонный колпак против их орудия? Один выстрел – и останутся только искры и кипящая плазма.

Брейн кивнул. Именно такими были новые бронированные системы противника. «Ковригон» шагал на четырех ногах, легко преодолевая любые заграждения, установленные для колесной техники. Он мог поднимать свою орудийную башню на десять метров и с этой высоты наносить разящие удары электромагнитной артсистемой.

Скорость снаряда была такой, что ему не нужно было иметь взрывчатой начинки. Оголовок из мягкого металла играл роль боевой части, и в момент удара снаряд раскрывался «розочкой», передавая всю свою кинетическую мощь попавшемуся на пути бетонному бункеру.

Не спасали не только бетон и железобетон, армированный специальными стальными конструкциями, не спасали даже углеродистые волокна, которые обычно останавливали стандартный бронебойный снаряд.

– Сколько у нас трофейных машин? – спросил Брейн, продолжая посматривать через бруствер сквозь мутноватую пластину бронекварца.

– Восемь машин, сэр. Но на ходу только четыре. А стрелять могут лишь три.

– Сколько пилотов?

– Всего два пилота, сэр. Инженер-капитан Брэдли и еще один механик.

– А сколько, по-вашему, они могут выпустить машин?

– Полагаю, две дюжины. Они могли бы выпустить и больше, поскольку наладили прикрытие тыловых дорог, усилив свою орбитальную группировку. Ночью было два пробных удара глубинными бомбами. Они поразили второй и четвертый артиллерийские погреба, но разгуляться дальше им не дали наши арбитры.

– Сбили спутник?

– Так точно, сэр. Сбили два спутника, и мы видели, как они горели в атмосфере.

– Это хорошо, что арбитры здесь. Наша-то орбитальная группировка совсем дрянь.

– Так точно, сэр. Одними навигационными спутниками кампанию не выиграть.

– Когда, по-вашему, пойдут на приступ?

– Согласно разведданным, сэр, сейчас они заправляются.

– Картриджи?

– Нет, картриджи они спалили в прошлый раз. А зарядного блока у них нет, поскольку нашим диверсантам удалось его подорвать. Пока они его чинят, заправляются только жидким топливом.

– Ну хоть какая-то радость, – сказал Брейн. Жидкое топливо, в отличие от картриджа, требовало предварительной переработки в генераторе, и потому с таким топливом у машины было более низкое КПД. А вот картридж почти сразу давал чистое электричество. Благодаря этому машины могли быстрее передвигаться и скорее реагировать на свои собственные нужды. Например, поворачивать артиллерийские башни или перезаряжать орудие.

– А у нас картриджи имеются?

– Откуда? – пожал плечами майор и вздохнул! – Сливаем топливо с танкеров, тем и держимся.

– Топливо с танкеров?

– Так точно, сэр. Полгода назад в двух сотнях километров отсюда на побережье был сильный шторм и волнами перевернуло несколько танкеров. Потом прилив с ветром погнали их против течения в реку, а когда вода схлынула, танкеры остались на острове. Лежат на боку, течи нет – корпуса выдержали. Оно, конечно, марка топлива скверная. Очистка грубая. Танку все нипочем – у него турбинные лопатки с антипригарным покрытием, а у этих трофейных монстров механика понежнее будет.

– Но километров десять на таком топливе они прошагают? – уточнил Брейн.

– Да кто ж их знает, сэр? Согласно инструкции могут, но в бою всякое может случиться.

– Хорошо, давайте уточним, правильно я понял, что уже через сорок-пятьдесят минут противник пойдет на нас тяжелыми броневыми силами?

– Так точно, сэр. Но может и через двадцать минут танкетки пустить. Они нас гранатами забросают и разбегутся. А уж потом тяжелые попрут. У них так часто бывает.

Через десять минут Брейн уже находился в ангаре ремонтно-технического отделения. Здесь стояли четыре «ковригона», и на вид они как новые.

– Это потому, что мы их еще не использовали, сэр, – пояснил майор.

– Я понял, – кивнул Брейн и стал обходить огромную тридцатитонную машину. Каждое ее сочленение было защищено бронированной накладкой, на «плечах» были расположены пусковые установки неуправляемых ракет и пакеты ракет-перехватчиков.

В правой части «грудного сектора» располагалось главное орудие калибра сто пятьдесят миллиметров и длиной пятьдесят пять калибров. В его стволе артиллерийские болванки разгонялись до безумных скоростей. На левом манипуляторе стояла тридцатимиллиметровая автоматическая пушка.

Машина выглядела весьма убедительно, и кроме нее на ходу были еще три. Но кто будет управлять ими?

– Кто будет управлять тремя другими машинами? – спросил Брейн.

– Я уже говорил, сэр, что у нас имеются капитан-инженер и еще один механик.

– Ну и каково у них настроение? Они понимают, что это рискованная операция?

– Вообще-то… я им еще не говорил, что им на этих машинах придется идти в атаку.

– В контратаку, майор. В контратаку, – поправил Брейн.

– Прошу прощения, сэр. Конечно же в контратаку. Однако они этого пока не знают. Все, что у нас есть, – это их умение водить машины. Но насчет атаки или контратаки… – Майор замялся. –  Я не уверен, сэр, что они смогут пойти вслед за вами.

– Понятно. Я хочу их увидеть. Как много времени для этого потребуется?

– Ну, полагаю, они находятся в накопителе, мы ведь ждем атаки. Я вызову их сию минуту.

– А что насчет четвертой машины?

– А что насчет четвертой? У нее не работает заряжающий автомат. Но она может стрелять из автоматической пушки с левого манипулятора.

– А для нее найдется какой-нибудь водитель?

– Полагаю, найдется, сэр. Вот только пойдет ли он в атаку…

– Кто это может быть? Предположительно?

– Еще один техник, сэр, его фамилия Лавринец.

– Отлично, майор, я хочу видеть здесь всех троих.

32

Майор побежал лично вызывать затребованных специалистов. А Брейн тем временем прошелся по ходам сообщения, отмечая, что в них совсем пусто. Солдаты сидели по опорным точкам, под защитой бетонно-кристаллических перекрытий, чтобы в случае неожиданного удара не оказаться накрытыми облаком осколков.

Пока Брейн ждал, он отметил, как трижды срабатывали зенитные артавтоматы, перехватывая в небе практически незаметные желеобразные разведывательные аппараты противника.

Четко определить их оптическими системами было невозможно, не помогала и радиопеленгация. Поэтому приходилось ориентироваться только на спектры продуктов распада корпусов этих беспилотников, сверхлегкие материалы которых были чрезвычайно неустойчивы при дневном свете.

За одну миссию аппарат терял до половины своей массы, в том числе и вшитую в него электронную начинку из того же желеобразного материала.

Таким образом, реагируя на спектр разложения, оптико-электронные сканеры засекали и тянущийся за невидимым дроном хвост из продуктов распада, а затем по форме этого хвоста расчетные центры определяли возможное место нахождения самого объекта и по нему наносился огневой удар.

На заданной высоте зенитные снаряды взрывались, распыляя сверхактивный газ, и он начинал окислять оболочки дронов. Процесс этот происходил очень быстро, и все заканчивалось яркой вспышкой, после чего уничтоженный дрон расплывался белым облачком.

Столь частое срабатывание зениток говорило о том, что напряжение на участке фронта нарастало – противник нуждался в постоянном притоке свежих разведданных.

Это напряжение перед боем было заметно даже в пустынных бетонированных ходах сообщения. Тишина здесь почти что звенела, изредка нарушаемая доносившимся с флангов грохотом противоракет, перехватывавших пустые болванки противника.

Враг намеренно отстреливал упрощенные дешевые боеприпасы, вынуждая противную сторону тратить дорогие перехватчики.

Это была обычная тактика.

Вскоре за Брейном прибежал посыльный – совсем молодой гоберли с раскрасневшимся лицом.

– Сэр, майор Стефан ждет вас в командирском блоке!.. – сообщил, он переводя дух.

– Он там один?

– Нет, сэр. С ним еще трое – наш инженер и два техника.

– Хорошо, веди меня туда.

Уже через пару минут Брейн оказался на втором, нижнем ярусе защищенного позиционного комплекса, откуда происходило управление всей обороной фронтового участка.

В небольшом оперативном зале уже находились майор Стефан и трое вызванных им потенциальных пилотов для тяжелых трофейных машин.

– Вот, сэр, эти бойцы могут пилотировать «ковригоны». Вам лишь следует разобрать с ними рисунок атаки.

– Атаки? – переспросил капитан-инженер и удивленно уставился на майора, потом на Брейна.

– Идите, майор, – сказал Брейн, видя, что командир батальона готов пасовать перед возможными аргументами капитан-инженера.

Майор тут же удалился, с ним ушел его посыльный, а Брейн остался один с тремя кандидатами в герои. Понятно, что они не горели желанием идти в атаку, да еще на малознакомой трофейной технике.

– Чего вы боитесь, капитан?

– Ну как же, сэр, это не шутки! Каков у нас шанс выжить в этой контратаке?

– Наши шансы значительно выше, чем у противника, капитан.

– Это каким же образом, сэр? – решился подать голос один из техников.

– А тут все очень просто. Они выдвигаются, надеясь задавить нас своим явным численным преимуществом, и не подозревают, что у нас имеются аналогичные системы. Поэтому, когда мы появимся из маскирующего аэрозольного облака, да еще ударим дружно, им останется только повернуть назад.

Пилоты уставились на Брейна, как на идиота. Он приводил столь странные аргументы, что они не знали, как это воспринимать. А Брейн понимал, что времени до начала атаки противника остается все меньше – уже какие-то минуты, поэтому продолжил говорить, проявляя чудеса красноречия, больше упирая на эмоции, поскольку других аргументов у него не было. Пришлось пускать в дело отработанные практики силовой вербовки.

В результате они помчались в ангар все вместе за три минуты до того, как передовые посты заметили выдвижение бронированной армады противника.

Четырехопорные монстры мирно дремали в полумраке ангара, помигивая крохотными огоньками тестирующих систем. Эти сложные механические организмы нуждались в постоянном контроле.

Брейн стал по лесенке забираться в кабину головной машины, остальные пилоты занимали кабины оставшихся.

– Поехали, ребята! – произнес Брейн по внутренней связи, стараясь, чтобы его голос звучал как можно бодрее. Включил передачу, и машина тронулась с места, лязгая и грохоча опорами – виной тому были бетонный пол и эхо полупустого ангара.

Снаружи шума стало меньше. Пустив машину в обход бетонного колпака, Брейн стал лихорадочно прокручивать всю бортовую информацию – зарядка топливного буфера, боезапас, температура ствола главного орудия, показания радара и готовность расчетно-прицельного комплекса.

Пока он был готов только на шестьдесят процентов, и это было плохо: готовность менее восьмидесяти процентов – это, считай, стрельба в «молоко».

– Комбат, как с маскировочной поддержкой? – поинтересовался Брейн по скрытому каналу. Он не хотел, чтобы его переговоры с командиром батальона слышали остальные пилоты.

– У нас все готово, сэр, – пообещал майор, но как-то неуверенно.

Брейн включил кулису подачи зарядов для главного калибра – пусть пока прокручивается, хуже не будет и меньше вероятности, что заклинит в самый неподходящий момент.

В воздухе зашелестели пакетные заряды и начали взрываться где-то очень высоко. Комбат выполнял обещание, и перед выбиравшимися на позиции четырьмя «ковригонами» возникала непроницаемо белая пелена магнетического аэрозоля.

Можно было прострелить ее из пушки, можно было забросить в облако бинарный заряд, сжигающий все при температуре в двенадцать тысяч градусов. Однако ничто, никакие известные физические принципы не могли вскрыть то, что на самом деле происходило за этой пеленой.

Опираясь на информацию, полученную от майора Стефана, Брейн ожидал встретить перед собой от девяти до двенадцати машин противника, однако, когда он и его коллеги вышли из аэрозольного облака, Брейн обнаружил не менее двадцати машин тяжелого класса, не считая вспомогательных пехотных броневиков, кативших на безопасном расстоянии. Дистанция до передовых аппаратов врага была около пяти тысяч метров, и Брейн, не мешкая ни секунды, с ходу открыл огонь из главного калибра.

Его примеру, со страху, последовали и двое других пилотов – капитан-инженер и еще один техник.

Следующий техник имел на вооружении только малокалиберную автоматическую пушку, и Брейн через акустические фильтры слышал, как она беспомощно стрекотала, растрачивая боекомплект, и выбивала, когда удавалось, голубоватые искры на бронированных шкурах вражеских машин.

– Сэр, вы же говорили, что они повернут! – прокричал в эфир капитан-инженер.

– Они вот-вот повернут, – глухо ответил Брейн, посылая снаряд за снарядом и видя, как вспыхивают защитные поля машин противника, принимая на себя всю мощь разогнанных индуктивными токами болванок.

«Почему же они не отвечают?» – подумал Брейн, лихорадочно дергая джойстик и слыша, как механизмы огромной тридцатитонной машины отзываются истерическим воем. Все системы были выставлены на максимальную скорость реакции, с тем чтобы могли отзываться на команды почти мгновенно.

Времени думать о ресурсе техники не оставалось.

Наконец, два снаряда, из его пушки и пушки инженер-капитана, пришлись на одну машину врага. В четырех тысячах метров впереди взвился огненный протуберанец и ушел к облакам, а затем спустя какое-то время по округе прошелся дождь из раскаленных обломков.

Только после этого противник понял, что получить позиции без боя не удастся. И в ответ полыхнул залп двадцати «ковригонов».

Машине капитан-инженера повезло: три снаряда пришли с интервалами и генераторы защитного поля успевали накопить нужный заряд. Однако запас радиоактивного алюминия для питания генераторов был израсходован, и теперь машина капитан-инженера могла выдержать не более одного попадания.

Брейну пока тоже везло: проносившиеся снаряды срезали только часть защитного поля над кабиной, хотя он даже не пытался маневрировать, понимая, что, едва развернется боком, его не спасет никакая защита.

Отвлеченный видом огненных трасс пролетавших над ним снарядов, Брейн не сразу заметил, что количество меток на ситуационном экране сократилось с четырех до трех. Выбывшим оказался тот самый, плохо вооруженный «ковригон» с одной лишь автоматической пушкой.

Теперь их было только трое против девятнадцати машин.

Пока Брейна и остаток его маленького отряда спасало то, что их «ковригоны» обладали теми же интеллектуальными возможностями, что и машины врага, поэтому могли создавать целую систему ложных целей, по которым и били пушки противника.

Впрочем, бесконечно этот обман длиться не мог. Противник уже сделал выводы и стал следовать простой методике – общий залп по каждой цели. Несколько коллективных ударов пришлись мимо цели, перепахивая грунт то слева, то справа или разнося где-то позади бетонную инфраструктуру.

Однако затем общий залп из примерно дюжины стволов нащупал машину капитан-инженера, и на ситуационном экране исчезла еще одна единица отряда. Все, что оставалось Брейну, – это давить и давить на кнопку спуска, все остальное артиллерийская система его машины делала сама. Она выбирала цели, она выбирала самые опасные из них и посылала в них снаряд за снарядом.

В полном одиночестве Брейн остался спустя двадцать секунд, когда на него дождем посыпались расплавленные обломки последнего партнера.

Секционный экран покрылся синим, сбросил расчет партнеров до нуля и стал рассчитывать их заново. Наивный, он полагал, что у него был сбой. Но сбоя не было, Брейн действительно оставался один против девятнадцати, из которых только девять имели повреждения.

– «Серый питон», начните отступление, мы прикроем вас артиллерией! – прозвучал в эфире женский голос.

Брейн не сразу понял, что этот позывной относится к нему.

– Кто на связи? – спросил он.

– На связи Магнолия.

– Магнолия? Послушайте, дамочка, у меня отказал задний привод. Я могу ехать только вперед и разворачиваться, подставляя бок под их пушки. В этом случае у меня только одна минута. Что вы предлагаете?

– Делайте поворот, мы вас прикроем. Мы вас очень хорошо видим. Делайте поворот!

Брейн понимал, что при таком плотном огне его везение продлится недолго. Однако он видел, что противник следует какою-то своей стратегии – в противном случае его бы уже распылили.

Вдруг впереди тяжелых бронемашин противник выпустил полдюжины пехотных броневичков. Они были набиты десантом, который должен был целиком захватывать вражеские позиции – бетонные блиндажи, артиллерийские колпаки, жилые казармы, а также всевозможные системы жизнеобеспечения.

Так думал Брейн, однако в этот раз бронированные коробочки помчались в его направлении. Скорее всего, ему готовили плен.

Видимо, разведка доложила им о том, кто участвует в контратаке – сам полковник Хольман, под именем которого Брейн был хорошо известен и среди своих, и среди чужих, несмотря на все усилия режима секретности.

С именем Хольмана было связано множество побед, возникавших вдруг на месте предполагаемых поражений.

О его способностях ходили легенды, поэтому враг решил захватить его живьем, чтобы разобрать на ментальные схемы и по возможности повторить подобный феномен в собственных интересах на своих носителях.

Они хотели получить его удачу.

Такая перспектива Брейну совсем не улыбалась. Он добавил машине ходу и через панораму камеры внешнего контроля увидел, как проминают грунт опоры ускоряющейся тридцатитонной машины.

И все же его системы прозевали нападение врага. Машина вдруг дернулась и встала, манипуляторы обесточились, и сколько Брейн ни дергал ручку прямого хода, машина не отзывалась.

Противник одержал победу над «ковригоном», но Брейн сдаваться не собирался, хотя у него с собой были только стандартная «девятка» и широкий нож – подарок товарищей, с которыми он когда-то проходил через джунгли северо-западного материка.

Именно с такими ножами на них бросались из засад местные партизаны, именно от этих ножей подразделения несли самые большие потери.

Выбив ногой дверь, ведущую на узкую лесенку эвакуационного пути, Брейн столкнулся со штурмовым отрядом из передовой бронемашины. Завязалась короткая схватка на тесной лесенке, где противник никак не мог реализовать свое численное преимущество или даже открыть огонь из короткоствольных автоматов.

Все было кончено за минуту. Брейн соскочил на землю и с разбегу вскарабкался на корпус броневика, а затем соскользнул в открытый люк, сразу приставив нож к горлу механика-водителя:

– Давай разворачивайся! Знаешь, где левый фланг?

– Наш?

– Наш. Будешь ехать быстро – останешься жив!

Перепуганный водитель стал делать все, как сказали, и выжимал из броневика максимальную скорость, пока они не уткнулись носом в высокий песчаный бруствер левого фланга, укрепления которого все время не успевали достроить.

На этом приключения не закончились, и, едва Брейн выбрался из броневика, на него набросились свои. Двенадцать солдат сбили его с ног в тот момент, когда он ждал от них благодарности. Обычно так и было, но не в этот раз.

К тому моменту, когда он разбросал их, стараясь все же не покалечить, они дважды приложили его прикладами по голове так, что после окончательных выяснений ему понадобилась врачебная помощь.

Вскоре после этого события Брейн был доставлен к полковому начальству, где разбиралась контратака, которую он возглавлял. И только здесь начало действовать лекарство, которое ему вкололи для восстановления сил.

– Я полагаю, что с их стороны это была всего лишь разведывательная акция уровня дивизии. И теперь противник знает почти все о наших возможностях! – услышал Брейн фразу, которую произносила очень милая, на его взгляд, дама с капитанскими погонами.

«Классная телка», – успел подумать он, прежде чем снова погрузился в беспамятство, однако ненадолго. Рядом находился военный врач, который тотчас сунул ему под нос капсулу стимулятора.

33

Это помогло. Брейн тотчас вскочил и, раскрыв глаза, принялся судорожно ловить ртом воздух.

– Да что с вами такое, сэр?! – воскликнул испуганный курьер, отскакивая на середину гостиной.

– Что?! Кто?! – спросил Брейн и принялся ощупывать правое плечо, в которое вроде был недавно ранен. Однако ничего не болело, может, только слегка ныл сустав – такое случалось на погоду.

А вот пустячный порез у запястья неизвестно откуда взялся.

– Ты чего пришел? Сколько сейчас времени? – спросил Брейн.

– Я это… Меня прислал господин управляющий, вы опять не отзывались, а они сейчас завтракать пойдут.

– Завтракать?

Брейн еще раз огляделся. Он находился в гостиной и сидел на диване, на котором, видимо, и проспал всю ночь – без подушки. Впрочем, ощущение было такое, что он уснул за полчаса до пробуждения.

Увы, такое с Брейном случалось, когда он выматывался – на войне, во время маршей или конвоев. Тогда достаточно было убедить себя, что «надо, Томас, надо». И он пересиливал это свое «не могу». Тогда пересиливал, а сейчас это было трудно, слушком уж натурально ныло все тело. И это плечо.

– Ты вот что… Ты побудь здесь, я пойду умоюсь и отолью… А потом рванем к завтраку, – пообещал Брейн и, снова резко поднявшись, почувствовал боль в левой голени. Ощущения были такие, будто он накануне подрался с парнем в полтора раза тяжелее его и на двадцать лет моложе.

– Ты сам-то завтракал? – спросил Брейн, чтобы отвлечь внимание посыльного от своей хромоты.

– Да, сэр, мы, обслуживающий персонал, поднимаемся на час раньше вас.

– Бедняжки.

– Ну отчего же бедняжки? – не согласился посыльный и пошел за Брейном. – Я, как проснусь, первым делом бегу на кухню, где всегда что-то остается от ужина.

– Молодец, – похвалил Брейн, стараясь хромать не так заметно и одновременно вспомнить, кто же ему вчера так навалял. Откуда это состояние избитости?

– Там, понимаете, какое дело, все важные персоны опаздывают на ужин, у них всякие дела неотложные, понимаете меня?

– Прекрасно понимаю, коллега, – пробормотал Брейн, проверяя на ходу, как двигалась ударная правая. Ее суставы не болели, но вот костяшки – да, побаливали. И по опыту он знал: чтобы получить болевые ощущения на костяшках, нужно врезать по цели несколько раз. Причем с однозначным результатом.

– Ну так вот, господин управляющий и прочие приближенные, возможно, даже вы, поздним вечером также часто не находят возможности посетить столовую и подкрепляются какими-нибудь там просроченными крекерами. Здесь целые склады забиты какой-то древностью! Представляете себе?

– С трудом, коллега. С трудом представляю, – обронил Брейн, заходя в ванную и полностью погружаясь в собственные мысли.

Он снял штаны и повесил на вешалку. Белье швырнул в корзину. Включил воду и шагнул под душ, отслеживая периферийным вниманием бубнящего за дверью посыльного. Он продолжал что-то рассказывать, а Брейн распылил под струями воды моющий аэрозоль и прижался спиной к гидромассажной щетке, не оставляя попыток вспомнить, как он оказался в гостиной, весь побитый и невыспавшийся, при том, что последний раз помнил себя на улице по дороге к коттеджу.

Они попрощались с Ружоном, и… все. Дальше был оклик этого бедолаги посыльного – оказалось, что уже утро.

Растершись жестким полотенцем, Брейн глянул в запотевшее зеркало.

«Хорошо бы побриться», – подумал он, отметив, что становится похожим на бродягу. Впрочем, у начальства вопросов пока не возникало, а самому Брейну щетина не мешала.

Надев свежую смену белья, Брейн распаковал новый комплект обмундирования и надел его. Теперь он чувствовал себя намного лучше.

Выйдя из ванной, Брейн услышал продолжение рассказа посыльного про то, как тот съедал самые лучшие харчи, забытые с вечера в холодильнике.

– И самое главное – никто не может меня поругать, сэр, ведь ровно в полночь ужин списывается и считается несъедобным. А мне ничего!

Брейн остановился посреди гостиной и снова вспомнил про порез на запястье. Откуда он взялся? И кстати, рана на боку, так заботливо подлеченная доктором Нильсен, практически не давала о себе знать. А остатки регенерационного пластыря были смыты под струями воды.

– Вы уже что-то делали с отладкой программы? Господин управляющий просил напомнить.

– Кое-что делал, – соврал Брейн, не зная, заметил ли курьер, что блоки, которые он доставлял накануне, так и стоят на столе, не соединенные кабелями.

«В конце концов, нужно уже посмотреть эти коды. Сам напросился».

– Пойдем, я готов, – сказал Брейн, застегивая магнитные клипсы на ботинках.

34

На завтрак он так и не успел. На площадке перед входом в административный корпус его окликнул майор Корсак:

– Эй, Томас!

Брейн обернулся и увидел майора с Ружоном, которые выходили из беседки, где ожидали его прихода.

– Я проспал – прошу прощения. На меня совершенно не действуют ваши будильники и все такое прочее… – начал было Брейн, но Корсак просто вручил ему герметичный пакет, где трепыхались продукты, которые поддерживал в режиме готовности специальный крохотный «бэ-эс»-генератор, приклеенный к упаковке из турбоплесени – особого материала, который распадался, как только в пакете не оказывалось содержимого.

Если вы доставали какой-то продукт – полторы минуты пакет ждал новую порцию, но если этого не случалось, из микрочипа поступала команда на самоликвидацию. Раздавался хлопок, и те, кто находился неподалеку, могли получить незначительные ранения. Поэтому все, кто был знаком с подобной технологией, попросту засовывали в пакет старый ботинок или какой-то мусор, попадавшийся под руку.

– Опасаюсь я этой упаковки, – заметил Брейн, принимая свой отложенный завтрак.

– А ты не грей его долго в руках после разгрузки, – предложил Ружон. – Тогда он сгорает медленно, с легким дымком и без всяких хлопков.

– Ты чего опять выглядишь, как из плена сбежал? – в свою очередь уточнил майор Корсак, вглядываясь в заострившиеся черты лица Брейна. – Плохо спал?

– Хреновенько, – признался Брейн. – Акклиматизация проходит трудно.

– У меня трое суток диарея была в режиме «энджин-драйв». Если бы не пачка «нахтималя», я бы до сих пор на ходу подпрыгивал.

– Ладно, хватит трепаться, у нас мало времени, – сказал майор и пошел по кирпичной тропинке. Брейн и Ружон поспешили следом.

– Тебя чего, снова штифты одолевают? – негромко спросил Ружон, стараясь приноровиться к широким шагам рослого Брейна.

– Еще не разобрался.

– У меня та же фигня была, но я сожрал «нахтималь» – и как рукой сняло. Ты спроси у своей докторши – тебе не откажет. Хотя мне сказала, что это у нее была последняя упаковка.

– Ты же говорил, от диареи?

– Это замечательное средство от всякого лиха, – хохотнул Ружон и отвел в сторону попавшуюся ветку колючего ралопитного кустарника.

– Ух, гадство! Жалится! – воскликнул он, рассматривая укол на ладони.

– Сожри свою волшебную пилюлю, – не оглядываясь, бросил майор, и Брейн подавил улыбку. А Ружон потряс ужаленной рукой и стал вести себя на заросшей тропе более внимательно.

– Короче, коллега, глотаешь капсулу и трое суток не видишь никаких штифтов. Ну, почти никаких. Потом, правда, снова глотать нужно.

– Я подумаю, – пообещал Брейн, и он действительно уже размышлял над этим предложением Ружона. Ну в самом деле – махнул таблетку, и никаких тебе больше переживаний. И здоровый сон. В любом случае он решил попросить у доктора Нильсен это патентованное средство, раз оно было таким хорошим.

Через пять минут они вышли к озеру, но не с той стороны, с какой ожидал Брейн. А впереди, в паре сотне метров, был ангар, в котором поместилось бы прогулочное судно приличных размеров. Но это был не тот ангар, к которому они с Ружоном ходили в прошлый раз с инструктором.

Полностью размеры строения Брейн оценил, когда они вошли под своды ангара, где не оказалось никакого прогулочного судна, а только небольшой аппарат с оперением и винтами-пятерками для передвижения на глубине до двухсот метров.

Глубже менялись давление и динамика воды, поэтому применялись винты другой конструкции, а также более тонкое рулевое оперение.

Брейн смотрел на эту лодку и любовался: она выглядела куда более хищной, чем та, на которой они с Ружоном упражнялись в прошлый раз.

Брейн заметил, что майор и Ружон внимательно следили за его реакцией.

– Чего вы хотите увидеть, я не понял? – пожал он плечами.

Корсак засмеялся и ткнул Ружона в бок:

– Я говорил тебе – его трудно удивить. Ты что, сталкивался с подобными аппаратами, Томас?

– Очень давно и очень далеко отсюда. Наверное, они были попроще – в плане управления и общих технологий, но в общем мне понятно назначение этого аппарата и его приблизительные возможности.

– Что ж, это упрощает нашу задачу. Поэтому давайте сразу – садитесь в кабину, и попробуем отработать несколько упражнений прямо здесь, на суше.

Брейн не заметил, чтобы кто-то держал в руках дистанционные пульты, однако колпаки кабины стали подниматься, как у какого-нибудь атмосферного истребителя-перехватчика.

У машин космического класса, Брейн это помнил, кабина была электронная – то есть все, что видел пилот, он получал с видеочипов и видеодатчиков. Прозрачные материалы в этом случае были чрезвычайно ненадежны, хотя некоторые не уступали в прочности фасеточной броне. Однако новые системы поражения наносили психо-волновой удар, поражающая сила которого проникала через органы восприятия – открытые участки тела, и сильнее всего через глаза.

А вот в атмосфере эти принципы не работали. Это было связано с каким-то противодействием молекул азота.

– Мне куда садиться?

– Пока в заднюю кабину – сегодня опять поработаешь штурманом. На тебе будет все оружие и навигация. Ружон уже знаком с этой моделью, поэтому сегодня будет командиром и нервной системой машины.

Брейн легко взобрался на плоскость и вскоре уже начал устраиваться в кресле штурмана-стрелка. Здесь все было устроено очень удобно – лучше, чем на той лодке с прошлого раза. Тут чувствовался совершенно иной, более высокий класс.

Набегающие ярусы мониторов, на которые приходила информация от внешних источников разведки, можно было перемещать и менять местами. Имелся шлем виртуальной реальности, который давал больше информации, чем обзор собственными глазами с борта аппарата.

Брейн решил поработать в шлеме, хотя, конечно, все это очень напоминало компьютерную игру и не давало того напряжения, как бой с виртуальным противником из тренировочного костюма.

– Готовы, братцы? – прозвучал в наушниках голос Корсака.

– Я готов, – ответил Брейн и заметил загоревшееся слева в верхнем углу окно, отражавшее состояние здоровья его командира – Ружона.

Судя по пламеневшим переливчатым цветам, замечание Корсака насчет «нервной система» не было преувеличением. На партнера Брейна сейчас была замкнута вся системы из сотен датчиков, и тот «собственной шкурой» ощущал параметры работы двигателя, количество «царапавших» радар целей, голод разряжающихся батарей и опустошаемых баков, а также щекочущие лучи наведения вражеских ракет, становившиеся все более болезненными и осязаемыми по мере их приближения.

На тренажерах отрабатывали все с самого начала – отход от судна-матки, погружение и выход на глубину в пятьдесят метров. Разгон до предельной скорости, поиск вражеских целей и попытка прижаться ко дну там, где это позволяли глубины.

В первые пять заходов аппарат Брейна и Ружона был условно уничтожен уже через несколько минут, несмотря на то что вооружение их подлодки было не хуже, чем у условного противника.

Потом они приспособились – Ружон стал лучше чувствовать «своей шкурой», Брейн стал лучше разбираться в том, кому из противников влепить из какой оружейной системы, чтобы сразу наповал.

– Отлично! Но торпеду проморгали! Давай на «ноль»! – то и дело звучал в наушниках голос майора Корсака, который играл роль арбитра.

Наконец, на девятнадцатом подходе удалось пройти весь первый этап, и Брейн был намерен сражаться и дальше, но Корсак отключил тренажер – и виртуальная реальность превратилась в темноту.

Брейн вздохнул и, сняв шлем, какое-то время сидел в кабине, привыкая к тому, что он может видеть, ощущать, различать запахи.

Включились приводы, и поднялись колпаки. Брейн и Ружон, хватаясь за плоскости, с трудом спустились на бетонный пол ангара, продолжая осматриваться с таким видом, словно приехали сюда впервые.

– По старинной варварской традиции для того, чтобы привести человека в себя, нужно дать ему выпить крепкого, – сказал Корсак и подал Брейну и Ружону по стопке чего-то прозрачного – без возможности запить или закусить.

– Что это, босс? – спросил Ружон, а Брейн выпил залпом, не задавая ненужных вопросов.

– Ага… – произнес Ружон, наблюдая за тем, как его напарник выдохнул и зажмурился. После чего тоже выпил залпом, но, продержавшись секунду, свалился на пол и зашипел, как змея.

– Успокойся, это всего лишь специфическое лекарство, а не тестовый яд! – крикнул Корсак, склоняясь над шипящим и исторгающим пену Ружоном. – Ты слышишь меня?

Ружон услышал. Поднялся и, приняв поданную майором салфетку, привел себя в порядок.

– Я думал, это тот самый страшный тест… – признался он и облегченно перевел дух. – А ты, Томас, совсем не испугался?

– А чего тут пугаться? Выпивка, она и есть выпивка.

Ружон посмотрел на Корсака:

– Ну да, выпивка, только более крепкая, чем та, к которой ты привык.

– А вот эта пена… – напомнил Брейн.

– Это особая практика отторжения ядов, если ты вовремя понял, что тебе ввели какую-то дрянь, – пояснил майор Корсак. – А ты об этом не знал?

– Не знал. Нам такое даже в академии не читали.

– Так ты… учился в академии? – поймал Корсак Брейна на слове.

– Ну, это же другая академия, далеко отсюда, возможно, это только какие-то галлюцинации, – сказал Брейн и улыбнулся.

– Это не галлюцинации, – подвел итог Корсак. – Это мое гениальное предвидение. Поначалу я думал, что ты просто такой самородок – сам всему научился, но теперь понимаю – тебя этому учили.

– Диплома я вам не предъявлю.

– О чем ты говоришь? Давайте, топайте на ужин и спать. Завтра у нас не менее напряженный день.

– А разве сейчас уже ужин? – удивился Брейн.

– Выйди из ангара и увидишь, что солнце уже заходит, – сказал Корсак.

– А ты даже завтрак из турботермоса не сожрал… – добавил Ружон и захихикал.

Корсак открыл дверь, они вышли из ангара – и десятки ароматов вечернего парка накрыли Брейна, вызвав множество ассоциаций.

Тут и детство, и старшие классы гимназии, и академия. Это из позитивного, но тут же окружение у деревни Лизмор, откуда вышли десять процентов их роты.

Бой у реки Канса, где он получил четырнадцать осколков.

Удивительное дело – несмотря на обстоятельства, он тогда хорошо запомнил запах опадавших по осени плодов вперемешку с прелыми листьями.

– А хорошо здесь, – кивнул Брейн и улыбнулся, снова и снова вдыхая вечерние ароматы.

– Здесь водорослями пахнет – мне не нравится, – заметил Ружон.

– Давай сюда свой несостоявшийся завтрак, – сказал Корсак Брейну и, приняв у него термос, отключил на нем генератор и, размахнувшись, зашвырнул упаковку далеко в озеро.

– Ух ты! – вырвалось у Ружона, а Брейн просто посмотрел туда, где на невысоких волнах закачался пакет. Он не понимал, зачем загрязнять такое красивое озеро?

Однако видя, как выжидающе замерли Ружон и майор, Брейн и сам начал внимательно приглядываться к раскачивавшемуся пакету и вскоре заметил уже знакомую ему набегавшую волну.

По мере приближения к приманке волна становилась выше, а затем Брейн увидел два неясных темных объекта в толще воды.

Его термос качнулся раз, другой и вдруг исчез, а вместе с этим ушла волна, и на озере снова воцарилось спокойствие. После чего вернулись стрекозы-гиперы, занявшись сбором гидровоздушного планктона.

35

После этого группа двинулась к столовой, чтобы попасть на ужин.

– Это что за звери там были, сэр? – спросил Брейн, едва они вошли в сумрачную аллею.

– Морские шанберы. Я захватил их споры во время одной из командировок. Им нужна кисло-щелочная вода, поэтому не был уверен, что приживутся на этом озере, но посев дал результаты – они прижились.

– Так их тут много?

– Нет, одна единица.

– Вы что, одну спору высевали? – усмехнулся Брейн.

– Нет, забросил пару тысяч, я полагаю. Несколько сотен прижились, стали развиваться, но потом на четвертом периоде у них происходит самовыбраковка – погибают все единицы, кроме той, что развилась лучше всех.

– Ну ничего себе! – поразился Брейн.

– Да, такая у них система. И надо сказать, весьма эффективная. Остается самая жизнестойкая единица, остальные погибают, разлагаясь и питая активный планктон, которым на первых порах и питается единица-лидер.

– Единица-лидер – это понятно, но там на волне были две твари. Или мне показалось? – уточнил Брейн.

Майор пинком сбросил с кирпичной тропы какую-то мерзкую, щелкающую хелицерами тварь и сказал:

– Единица – это две особи в нашем понимании.

– То есть?

– Ну, это как… Линварские близнецы. Слышал о таких?

– О таких не слышал, но примерно понял. Два в одном? Сросшиеся организмы?

– Не совсем так. Организм состоит из двух особей, которые не могут существовать поодиночке.

– Он не поймет, сэр! – вставил реплику Ружон.

– Поймет, – возразил майор. – Ну вот ты знаешь, что такое рой, Томас?

– Да. Там, откуда я родом, существуют подземные существа, пожирающие древесно-угольные пласты. У них имеются репродуктивные агенты, агенты по кормлению потомства, охранные агенты и рабочие агенты. Они частично окисляют углеводороды, а из остающегося углерода строят себе дома – для всей семьи или для роя.

– Замечательно! А вот теперь представь, что в рое только два агента, причем совершенно одинаковых. Агент «один» и агент «два». Друг без друга они никак. Любое изменение состоянии одного тут же передается другому. Они два отдельных объекта, однако соединены друг с другом невидимыми информационными каналами.

– Бином, что ли?

Майор Корсак резко остановился. Остановился и шедший за ним Ружон. Они посмотрели на Брейна так, будто видели его впервые.

Затем Ружон взглянул на майора, а тот сказал:

– Ну что, разве после этого твой начальник не величайший гений?

Ружон только развел руками, а Брейн и вовсе остался в недоумении.

– Эй, о чем вы говорите? – спросил он, когда они продолжили движение.

– В отсутствие подходящих собеседников я разговаривал с лейтенантом Ружоном, излагая ему свою теорию. Я высказал предположение, что ты не просто варвар, а варвар категории «С». То есть категории, в которой варваров в нашем мире не сыщешь. Долгое время это была лишь теоретически обоснованная позиция, и вот оказалось, что ты и есть варвар категории «С».

– В вашей теории не было ни слова насчет того, что они жрут чистые углеводороды спиртового типа, – попытался обороняться Ружон.

– Давайте ближе к теме, – напомнил о себе Брейн. – Если один из бинома жрет больше другого, разве он не нарушит их равновесия? Или они чередуются, когда принимают пищу?

– Вовсе нет, – возразил майор, выходя на прямую до самой столовой тропу, откуда уже можно было уловить запах еды.

– Независимо от того, кому достанется добыча, сыты будут оба агента единицы.

– Почему-то я так и думал, – признался Брейн.

Когда они выходили на площадку перед столовой, все трое заметили в беседке доктора Нильсен. А она, в свою очередь, увидев Брейна, заулыбалась и, покинув беседку, поприветствовала майора Корсака и едва заметно кивнула Ружону.

– Привет, ты сегодня придешь? – спросила она, устремляя на Брейна свой искрящийся взгляд.

– Я постараюсь, – пожал плечами тот. К этой встрече он сейчас не был готов.

– Хорошо. Я буду ждать, – сказала Нильсен и зашагала прочь.

– Вот ведь везунчик! – вздохнул Ружон, глядя вслед фигуристой докторше.

– А что ты хотел? Варвар категории «С», – заметил майор.

– Да хватит вам ерничать. Давайте уже поедим чего-нибудь – у меня брюхо подводит, – пожаловался Брейн.

36

Они пришли в зал, и Брейн воспользовался салфетками, тщательно вытерев лицо и руки. А потом ловко забросил их в урну, находившуюся метрах в пяти, и стал с интересом наблюдать за поднимавшимся дымком.

Почему-то среди множества технологических чудес, с которыми ему приходилось встречаться в здешнем мире, одноразовые самораспадающиеся салфетки впечатлили его больше всего.

– Так зачем вам эти странные животные, майор? Что в них интересного? – спросил Брейн, когда перед ним начали расставлять тарелки с едой.

– Они многофункциональны, хорошо поддаются дрессировке. Они могут заменить не просто бомбу, скажем, или детонатор бомбы, они могут заменить некоторых агентов. Причем с куда большим коэффициентом надежности. Ой, сегодня опять это шикарное мясо!.. Ты помнишь, Ружон, на прошлой неделе у них получилось точно так же!..

Брейн вздохнул и принялся за еду. Мясо было дрянь, а эти восторги с привлечением внимания Ружона говорили только о том, что майор желал соскочить с неудобной темы.

Какое-то время они ели молча – сказывалась усталость. Но, отставив пустую тарелку, Брейн спросил:

– А в чем смысл этих биномов, почему нельзя было спроектировать единицу из одного организма? Кто вообще этим занимался?

– Мои чудесные предки, – тотчас ответил майор и отставил недоеденное блюдо. – С нашей теперешней точки зрения, делать бином глупо. Да что там глупо? Тупизна полная! Два организма в единице – одного подранили, а страдают оба. Одного убили, другой начинает создавать кокон, в котором переждет «зимнее время», пока образуется второй организм бинома. В этот период он очень уязвим.

– Да, не очень рационально, – кивнул Брейн, а Ружон вздохнул и перешел ко второму блюду. Он уже знал все теории майора Корсака и немного от них устал. Вот когда был рядом его напарник – Бен, слушать Корсака было веселее, а теперь все наваливалось только на него: и сложные задания на время испытательного периода, и малопонятные Ружону теории-откровения в полуночных разговорах, при том, что Корсаку хватало всего полутора часов сна, а Ружону требовалось хотя бы пять.

К счастью, такие беседы Корсак вел с ним нечасто – у него было не так много свободного времени. К тому же он не нуждался в какой-то ответной реакции. Проговаривая свои соображения вслух, он, наверное, лучше начинал чувствовать материал.

– Тут имеются свои причины. Я уже рассказывал тебе про адаптационные механизмы, которые использовали альтернативные нации, чтобы мимикрировать под стандарт гуманоидов?

– Нет. То есть вы рассказывали совсем немного, – ответил Брейн, ковыряя вилкой начавший кристаллизоваться фруктовый пудинг. Он понял, о чем говорит майор, однако помнил и то, что основную часть этой поразительной истории узнал от Эрники во время потрясшего его приключения в Гринланде.

– Ну так вот, чтобы иметь потенциал к мимикрии, то есть фактической самопеределке, нужно уметь вводить себя в измененное состояние сознания, причем этих состояний множество и они очень разные. А там, в этих измененных состояниях, действуют другие законы и другая математика.

– И насколько другая? – спросил Брейн больше из вежливости. Он отодвинул десерт и стал потягивать теплый «травяной настой» на синтетической основе.

– Ну, вот сколько будет дважды два?

– Полагаю, не четыре?

– Нет.

– А сколько же?

– Двадцать девять. И это только в том измененном состоянии, которое практиковали мои предки.

– И как эти самые путешествия в другую реальность изменяли реальность теперешнюю?

– Они уходили в более тонкое состояние, что-то там меняли и тогда изменялись здесь и сейчас.

– А вы так умеете?

– Увы. Тут я силен только в теории. Как насчет просмотра программного кода?

– Еще даже не глянул, – признался Брейн. – Но вот прямо сейчас пойду и займусь этим. Обещаю.

– А как же доктор Нильсен? – тут же спросил Ружон.

– Спокойной ночи, увидимся завтра, – сказал Брейн, оставляя вопрос без ответа.

– До завтра, – кивнул майор и неодобрительно покосился на Ружона. Тот виновато улыбнулся.

37

Брейн вышел на воздух и вдохнул прохладный, напоенный лесными ароматами вечерний воздух. Чем-то ему здесь все напоминало его родной мир. А с другой стороны, он все еще находился в краях варваров, то есть практически таких же людей, как и он.

Брейн шел по широкой тропе, к голубоватому дому у перекрестка, чтобы свернуть на свою улицу.

Быстро темнело, и чем темнее становилось, тем прозрачнее казался воздух в этом заповедном и заброшенном месте.

«Займусь этим кодом, а потом навещу Саманту», – подумал Брейн и даже представил, как они будут идти к нему по студеному парку и это будет походить на какие-то романтические приключения его юности.

За этими мыслями он не заметил, как миновал скрытые сумраком пустующие коттеджи и, наконец, добрался до своего – с выкошенной во дворе травкой. Поднялся по скрипучему крыльцу и, открыв дверь ключом, оказался в знакомой гостиной.

Включил свет и, оглядевшись, заметил, что во время его отсутствия прибор не работал и некоторые из штифтов вернулись.

Забытая книга на полке камина – прежде ее здесь не было. Недопитая бутылка вина на подоконнике и пара бокалов.

«Интересно, можно ли снять отпечатки с бокалов-призраков?» – подумал Брейн, проходя к столу. Здесь все оставалось без изменений. Штифты были не дураки и устраивались на периферии, где их не сразу можно было заметить.

Брейн не сомневался, что они наводнили дальнюю спальню и ванную комнату – туда редко кто наведывался.

Он сел за стол, запустил собранный терминал и стал ждать, когда загрузятся присланные для проверки массивы. Можно было снова включить прибор для борьбы со штифтами – более слабый, который принес майор, но Брейн решил дать возвратившимся штифтам утвердиться, чтобы затем ударить по ним наверняка.

Наконец открылись массивы. Они были закодированы – кто бы сомневался? Впрочем, это не стало для Брейна проблемой. Главным для него была структура алгоритмов команд, а она оставалась открытой.

Сперва попытался проскочить по-легкому и запустил стандартный редактор. Тот, разумеется, не нашел никаких ошибок, ведь до Брейна тем же редактором здесь перепахали все не один раз.

Тогда Брейн почесал в затылке и стал придумывать схему ловушки, чтобы, используя разные редакторы и роботов-программистов, вычислить то место, где имеется тактическая программная ошибка – безупречный код программной строки, выдающий тупую команду.

Работа не шла, сказывалось дневное напряжение. Брейн отодвинулся от терминала, помассировал лицо и, оглядевшись, не нашел того, что искал. А именно – письменного стола или старинного бюро, где нашлись бы бумага и карандаши.

Поднявшись, он прошелся по гостиной и, ничего не обнаружив, отправился на кухню, где также заметил перемены.

Постояв пару секунду в проеме двери, Брейн принялся выдвигать бесконечные ящики кухонных шкафов и вскоре нашел, что хотел – пачку нафтобумаги безупречной белизны и набор ниобиевых фломастеров, срок годности которых, судя по этикетке, истек давным-давно. Однако чутье подсказывало Брейну, что фломастеры в порядке, ведь ниобиевые батарейки могли служить и сто лет.

Брейн оказался прав, и выбранный им синий фломастер заработал, едва он его встряхнул, поплевал на жало форсунки и ударил пару раз о край стола. Сначала слабо, потом лучше ниобиевый фломастер стал подавать чернила и, набросав для пробы пера в эскизном стиле обнаженную женщину, Брейн принялся рисовать схему тактической ловушки.

Однако женщина получилась у него слишком хорошо и все время отвлекала, поэтому он смял лист, отшвырнул в угол и взял чистый.

Работа пошла. Брейн рисовал все новые и новые принципиальные схемы, состоявшие из квадратиков, прямоугольников и ромбов, соединенных линиями и стрелочками.

В какой-то момент у него зачесалась спина – обычно это свидетельствовало о том, что решение близко. Тогда Брейн сходил на кухню, разогрел в мейдере какой-то десертный картридж и вернулся с ним в гостиную.

Пару раз клюнул просроченный пудинг, изрисовал полдюжины листков и наконец получил нужную схему.

Смахнул все ненужные листки и фломастеры, придвинул терминальный экран и принялся набивать в программном виде придуманную схему ловушки.

Закончил с последней строкой, проверил последовательность подключений программных средств и, выждав пару секунд, запустил систему.

Не прошло и минуты, как были найдены две ошибки.

Брейн зафиксировал их, чтобы передать специалистам Корсака, и, отодвинувшись от стола, перевел дух. Теперь оставалось самое приятное – отправиться к доктору Нильсен. Для необходимых процедур.

Брейн прикрыл глаза, решив, что спать не будет а лишь покемарит пару минут, а потом встанет и пойдет, куда собирался. Только пару минут. Эта гонка за багами утомила его. Только пару минут.

38

Похоже, он уснул по-настоящему, поскольку едва не сполз со стула, но все же не упал и, встряхнувшись, сказал себе:

– Не время отдыхать. Меня ждут.

– Извините, сэр, я не хотел вас будить…

– А, это ты Джулиус. Долго я спал?

– Всего пару минут, сэр. Но уже светает.

– Отлично, теперь мы можем ехать, – сказал Брейн и, потянувшись, направился к двери.

У ворот его давно ждала машина, а шофер, наверное, тоже спал. Впрочем, Джулиус прекрасно водил и мог, в случае необходимости, заменить любого водителя – сонного или раненого. Но сегодня он оставался: Брейн отправлялся один.

Ехать пришлось вдоль большого озера. Дорога здесь заметно изменилась, и воронки от карбидных бомб заделывались наспех – чем попало. Вместо черной эмульсии в дело шла зеленая и даже бежевая. Что поделать – война.

Когда немного отъехали от городка, Брейн обернулся и увидел несколько сильно поврежденных обстрелом строящихся коттеджей. Он невольно позавидовал уверенности и оптимизму застройщиков – они полагали, что силы обороны удержат район. Или надеялись на добрую волю и благоразумие «захватчиков»?

Брейн сел ровнее и вздохнул. Если захватчики одержат верх, озеро станет в разы больше и затопит всю равнину – от старых гор на северо-западе до самых дальних холмов, которые послужат естественной плотиной.

«Захватчикам» не нужна суша, они любят воду. Болотца для себя и глубокую чистую воды для ноблей – основного и любимого корма.

Все то время, пока они ехали, было тихо, однако после того, как скатились под гору возле большого, заросшего молодыми деревцами оврага, сзади послышался вой снарядов и целые серии их ударили по дороге, по берегу озера и по самому озеру, вздымая высокие белоснежные столбы воды. А в том месте, где бомбы ложились на мелководье, вместо белоснежных столбов вздымались грязевые.

– В этот раз мы проскочили, сэр, – заметил водитель.

– Мы проскочили, значит, кто-то другой не проскочит, – философски заметил Брейн.

Водитель взглянул на него в зеркало заднего вида и пожал плечами. Еще пара сотен метров – и они заскочили под защиту противоминной и противоснарядной системы, которая перехватывала все летящие в закрытую зону крупнокалиберные снаряды, а также карбидные бомбы. Их сбрасывали из стратосферы с планеров, левитировавших на термо-ионных восходящих потоках планеты.

Тем не менее на здешних дорогах также встречались заделанные грунтом, щебнем и чем попало отдельные воронки. Но их, разумеется, было на порядок меньше, чем там, где они ехали до этого.

– Сэр, нам нужно заехать в службу снабжения, а потом уже в штаб. Вы не возражаете, если мы так и поступим?

– Не возражаю, Филипп. Я с удовольствием подремлю в автомобиле, пока ты будешь решать свои вопросы.

– Это не только для меня, сэр, это для всего нашего водительского подразделения, – начал оправдываться тот.

– Ладно-ладно, – отмахнулся Брейн. – Я подожду. Главное – ты недолго, а то, я полагаю, нас там еще четырехразрядная задача ожидает.

– Четырехразрядная – это в лучшем случае, сэр. Вы же знаете, они вас по всяким пустякам не вызывают, иначе б я все шины сносил, а вы бы болтались туда-сюда, не зная ни сна ни отдыха.

Брейн вздохнул. И в самом деле, его вызывали только в те моменты, когда на фронте складывались совершенно критические ситуации. Когда местные генералы просто поднимали руки перед создавшейся ситуацией и ставили только на него.

Все говорили: приедет подполковник Ортекс и все решит.

Такой расклад Брейну совершенно не нравился. Мало того, что военачальники переставали самостоятельно мыслить и идти на разумный риск, так еще и за ним все прочнее закреплялась репутация кризисного управляющего от войны, который придет и все разрулит. А ведь ему для того, чтобы решить тот или иной критический вопрос на фронте, приходилось не просто водить пальцем по карте, а почти всегда лично возглавлять наступление.

Пока ему везло, но никто не знал, сколько продлится это везение, ведь все те подразделения, которые он вел в контратаку, несли жесточайший потери, а машины, которые он пилотировал, попросту разваливались на гайки. Иногда это случалось после возвращения из контратаки, а бывало, что и на поле боя.

По дороге до штабного комплекса им навстречу попались несколько транспортов. Два перевозили пехотинцев, скорее всего из резерва, поскольку их доставляли на обычных гражданских грузовиках. Еще два транспорта тащили тяжелые платформы, на которых перевозили танки «акроникс».

Это были уже не новые модели, и вместо продвинутых артиллерийских систем они оснащались жесткими излучателями, а потому их ствол имел квадратное сечение.

Внутри этих ствольных коробок поблескивали оптические фокусаторы, а за башней располагался второй «горб», представлявший собой генератор накачки.

Он подавал энергию для выстрелов со скоростью четыре цикла в минуту.

Генератору требовалось топливо, и для этого на корпусе машины имелись прикрытые броней баки.

Обычно такого запаса хватало для выработки двенадцати-пятнадцати циклов, поэтому далеко от снабженческих баз танки «акроникс» не удалялись.

39

Наконец они добрались до штаба, который теперь находился совершенно в другом месте, поскольку прежнее вычислила разведка противника и его развалили до последнего кирпича.

На счастье здешних генералов, удар пришелся в тот момент, когда все спали по квартирам. А когда явились на очередное совещание, их встретили только руины и чистое небо.

– Прежнее место мне нравилось больше, – заметил Брейн, выходя из машины.

– Прежнее место всем нравилось, сэр, – ответил шофер. – Тут вон какие деревья, лучшие ориентиры для корректировщика. А там было болото, где никаких особых ориентиров не имелось.

– И даже на болоте тот штаб вычислили, – заметил Брейн.

Хлопнула дверца, автомобиль поехал дальше, а навстречу Брейну из трехъярусного, наскоро сооруженного модульного комплекса выбежал сержант.

Холеный, в отлично сшитом по индивидуальному заказу мундире, он ни дня не был на передовой. А теперь, оказавшись так близко к тому месту, где бомбят, он выглядел напуганным.

Его голубые глаза излучали страх, он то и дело поглядывал на небо, ожидая прилета карбидной бомбы.

– С прибытием, сэр! – воскликнул сержант, одергивая свой безупречный мундир. – Я должен немедленно проводить вас в зал офицерского собрания.

– Должен – провожай, – согласился Брейн.

Сержант тотчас стартовал по лестнице вверх, и Брейну пришлось поторопиться, чтобы не потерять сопровождающего из виду.

Вскоре они оказались в коридоре, по которому сновали всякого рода посыльные, курьеры, помощники и много еще другой публики, которой так не хватало на передовой, где солдаты были вынуждены оборонять сразу несколько участков, перебегая с одной позиции на другую.

Наконец, они оказались в главном зале, где уже собралось немало офицеров высокого и самого высокого рангов.

К удивлению Брейна, он увидел генерала Роджерса, который постоянно вызывал его к месту острых события на фронте, но всякий раз удивительным образом исчезал до его прибытия.

Поначалу Брейн полагал, что дело в нехватке у генерала времени, и это было понятно, ведь тот отвечал за оперативную обстановку целого сектора обороны. Однако впоследствии решил, что генерал не желал оставаться подолгу в местах, где вскоре могли начаться активные боевые действия.

Что ж, генерала можно было понять.

– А вот и наш великолепный подполковник Ортекс! – воскликнул генерал, делая шаг из толпы офицеров, склонившихся над оперативной картой.

Офицерское сообщество уставилось на Брейна. Они много о нем слышали, но видели впервые.

– Вот уж не думал увидеть вас здесь, сэр, – в тон генералу ответил Брейн.

Сопровождавший Брейна сержант тотчас испарился.

Брейн и генерал приблизились друг к другу и обменялись крепким рукопожатием.

– Что на этот раз, дорогой генерал?

– На этот раз противник угрожает высадкой десанта.

– И насколько хорошо вы об этом осведомлены?

– Прекрасно осведомлен, поскольку у меня имеются очень свежие и проверенные разведывательные данные. В данный момент они уже выводят на взлетные площадке десантные суда. Мы ожидаем высадку около трех-четырех сотен десантников. Они будут без тяжелой техники, однако это нам мало поможет. Эти бойцы хорошо подготовлены, и вооружение у них такое, что ни стены, ни запоры их не остановят.

– И чего вы хотите от меня?

– Я хочу, чтобы вы что-то предприняли. У нас здесь имеется только рота охраны. Что это такое, вы надеюсь, понимаете? Двести балбесов, которым даже на передовой не нашлось места.

– И что вы предлагаете?

– Я ничего не предлагаю, подполковник. Я жду предложений от вас. К сожалению, нас здесь совершенно обложили – весь район блокирован. Есть пара дорог через лес, но на них, с высокой долей вероятности, стоят диверсионные группы. С тех пор как выяснилось, что мы воюем не с джунгарами, а с «захватчиками», на дорогах нас может ожидать что-то посерьезнее варваров.

– А что может быть серьезнее? – переспросил Брейн, но генерал проигнорировал вопрос.

– Сейчас мы начнем совещание, и нам предстоит обсудить передислокацию войск с усилением броневой группы. Разумеется, в этом не будет никакого смысла, если всех нас здесь уничтожат. Поэтому вы, подполковник, пожалуйста, примите меры.

– Но позвольте, генерал… – начал было Брейн, но, заметив на себе взгляды десятков офицеров, замолчал. – Послушайте, генерал, – повторил он, понижая голос. – Но ведь существуют еще силы противовоздушной обороны, в конце концов. Мы же находимся под колпаком ракетных дивизионов. Как сюда могут проникнуть вражеские десантные суда?

– А очень просто, подполковник. – Генерал вздохнул, и было видно, что он едва сдерживал волнение и гнев. – Дело в том, что ваши варвары проиграли войну со средствами радиоэлектронной борьбы противника. И теперь враг подавляет наши средства разведки с дальних дистанций, а мы ничего не можем сделать. Если бы у нас имелись хоть какие-то подразделения из суперколверов, мы бы, разумеется, решили этот вопрос. Но не с варварами!

Брейн кивнул. Генерал был суперколвером.

Их здесь было немного, по крайней мере, Брейн видел только генерала. Но говорили, что где-то еще в подразделении связи служили несколько офицеров.

– Хорошо, какими силами я могу располагать?

– Я не знаю, подполковник, какими силами здесь кто может располагать. То, что я вам сейчас сообщил, я узнал буквально полчаса назад. От одного из офицеров-варваров, который был настолько напуган, что тут же куда-то убежал.

– Но вы ставите меня в какие-то немыслимые условия. Как я могу помочь вам, если вы не представляете никакой информации? Я что, прямо сейчас буду проводить срочное расследование и поиск тех, кто что-то знает об угрозах? Откуда мне брать информацию?

– Послушайте, подполковник, вас пригласили на невиданное в здешних местах жалованье только потому, что вы якобы можете успешно решать любую острую проблему на передовой. До сей поры вы как будто соответствовали этим рекомендациям или тем мифам, которые несет молва. Поэтому, будьте добры, опирайтесь на собственные возможности. А я постараюсь провести заседание ровно и без паники. Если кто-то услышит, что у нас здесь большие проблемы, начнется поголовное бегство, и мы потеряем не только участок, мы потеряем весь северо-восточный сектор фронта. Вы понимаете меня?

40

Выплеснув все свое презрение к варварам, генерал присоединился к ожидавшим его старшим офицерам. Некоторые прибыли сюда издалека, только чтобы услышать знаменитого генерала и задать свой вопрос относительно посекторной тактики, которую так упрямо продвигал генерал.

По мнению Брейна, это была полная чепуха – он неоднократно лично выступал в первых рядах атаки и понимал, что посекторное наступление обречено, если не связано с поддержкой на флангах. Однако на фронте еще были участки, куда война по-настоящему не докатилась, и тамошние старшие офицеры и функционеры штабов занимались только прогнозированием и обучением личного состава на виртуальных тренажерах. Они-то и составляли основную часть слушателей и почитателей системы генерала Роджерса.

Однако времени перебирать косточки генералу у Брейна не было. В конце концов, ему действительно платили бешеные деньги за то, что он раз в две-три недели появлялся на позиции и опрокидывал противника в ситуации, когда казалось, все уже проиграно и оставалось только бежать и прятаться.

«Ну и хрен с тобой», – подумал Брейн и, выскочив из зала, побежал по коридору, выискивая в череде дверей с новенькими табличками ту, что была ему необходима.

«ОРДС спектра», «Обеспечение СОРМ», «Внеплановое КУН и ППР», «Отдел кадров охраны и тыловой поддержки». Вот!

Брейн остановился и, выдержав секундную паузу, толкнул дверь, очутившись в просторном блоке, где было всего три стола, а остальное пространство оказалось заставлено стопками с какими-то документами, ящиками с питательными картриджами из казенного ведомства и невесть как сюда попавшими опломбированными ящиками с грифом «Совершенно секретно».

– Здравствуйте! Я могу поговорить с начальником отдела? – спросил Брейн, обращаясь к сидящему за столом ефрейтору-гоберли.

– Вы кто такой и чего хотели? – спросил тот и, почесав нос, заглянул в ящик, где хранились чайные картриджи и электронные конфеты.

– Где начальник?! – строго спросил Брейн, нависая над ефрейтором.

– Ну… это… – Ефрейтор снова почесал нос. Он не знал, как себя вести с этим рослым варваром в гражданке. – Вышел куда-то. Скорее всего, в соседний кабинет зашел, у нас там «секция запаса».

Брейн выскочил в коридор, толкнул следующую дверь и увидел майора, склонившегося над экраном планшета, где отображались какие-то длинные списки.

Заметив постороннего, майор тотчас погасил экран.

– Вы кто? – тотчас спросил он. – А впрочем, я знаю, кто вы, сэр…

Майор поднялся и одернул китель:

– Чем могу быть полезен?

– Майор, мне срочно нужен список вашего резерва! Все те, кто воевал, а теперь после ранения поставлен на должности вспомогательного персонала.

– Могу навскидку сразу сказать, что их чуть более сотни, сэр. Я сейчас найду весь список.

Майор начал быстро менять закладки в планшете в поисках нужной информации.

– К сожалению, все актуальные данные были уничтожены, – сказал он, продолжая поиски. – Вместе со старым штабом. А тут у нас резервные копии с сервера. Они несколько устаревшие. Ага, вот он.

Брейн подошел и, глянув на длинный столбец иероглифов, кивнул:

– Хорошо. А как у них с неформальной организацией?

– В каком смысле?

– Есть у них что-то вроде братства ветеранов? Неформальный лидер имеется?

– Точно не скажу, но как будто заводила у них старшина Кремер. Бывший спецназовец. У него десятки выходов за линию фронта. В последний раз потерял ногу, был на восстановлении, но конечность пока не полностью функционирует, вот он тут и служит диспетчером транспортного обеспечения.

– Вызвать его можете?

– Разумеется, сэр, – кивнул майор и тут же на планшете в отдельном окне стал набивать личный номер старшины.

– И добавьте, что это очень и очень срочно!..

– Я понимаю, сэр.

41

Старшина прибыл уже через полторы минуты, и одного взгляда на него Брейну было достаточно, чтобы он понял – это именно тот человек, который ему нужен.

– Выйдем, – сказал Брейн, и они вышли в коридор, где продолжали бегать посыльные и никто на Брейна со старшиной не обращал внимания.

– Знаешь, кто я?

– Так точно, сэр, вы – подполковник Ортекс.

– У нас час времени, после чего здесь окажется десант противника. Оборона штаба пока должным образом не организована, и противник этим попытается воспользоваться. Сколько у тебя надежных бойцов?

– Не считая охраны?

– А они надежные?

– Нет, – качнул головой старшина. – Но полсотни ребят с хорошей подготовкой у нас имеется. Только мы безоружные.

– Немедленно собери всех и составь список вооружения – всего, что вам необходимо. Кто дает разрешения на вскрытие арсеналов?

– Служба артвооружения, полковник Дроут.

– Где его найти?

– Он в большом зале.

– Я найду его сам, а ты давай, срочно вызывай всех своих на площадку перед входом.

– Лучше на транспортный двор, это за штабом. Мы там постоянно собираемся.

– Хорошо! И быстро готовь требования на вооружение!..

– А Дроут, мне показать его вам?

– Сам найду.

Старшина, прихрамывая, зарысил по коридору, расталкивая тщедушных посыльных тренированными плечами. Брейн поспешил за ним.

Когда он вошел в зал, над штабом с грохотом пронеслись какие-то тяжелые транспорты. Завибрировали стены, задрожала мебель, но никто из присутствовавших не придал этому значения, значит, это было еще не нападение.

Три десятка офицеров продолжали стоять вокруг стола с оперативной картой, а генерал Роджерс, возвышаясь над варварами и канзасами, спокойно продолжал свою лекцию, то и дело тыкая в карту тонкой указкой.

В какой-то момент он остановил свой взгляд на Брейне, но тут же продолжил говорить. Брейн жестом подозвал стоявшего у стены лейтенанта:

– Кто здесь Дроут?

– Э-э… – Лейтенант не знал этого гражданского и слегка растерялся.

– Быстрее, у меня мало времени.

– Вон он, возле карты.

– Срочно позови его сюда. Срочно!

Кричать было нельзя, но Брейн так посмотрел на лейтенанта, что тот поспешил выполнить приказ незнакомого гражданского.

Брейн увидел, как, отвлекшись на лейтенанта, высокий офицер кивнул и, глянув в сторону Брейна, оставил лекцию и поспешил к выходу, возле которого тот его дожидался.

– Я знаю вас, – сказал Дроут, пожимая руку Брейна. – Мы встречались на участке Бхутту – Лозовая три года назад.

– Было дело, – кивнул Брейн. – Но сейчас у нас очень непростая ситуация. Мы могли бы выйти из зала и не привлекать внимания?

– Да, разумеется, подполковник.

Они вышли в небольшую рекреацию.

– Мне нужен срочный допуск в арсеналы.

– О! Это можно легко устроить! Достаточно заявки с рекомендацией оперативного отдела или любого офицера, входящего в оперативный совет фронтового участка, и вы получите все, что нужно.

– Мне нужно получить оружие через четверть часа… – тихо произнес Брейн, внимательно следя за реакцией начальника служба вооружения.

– Это вряд ли получится, поскольку…

– Просто откройте склады, полковник.

– Но как? – подался назад Дроут.

– А у вас нет физического допуска?

– Почему нет? Допуск имеется, – возразил полковник, и Брейн успел заметить, какого кармана инстинктивно коснулся начвооружения.

– Так что, полковник, нет никакого выхода? Мы должны искать офицера оперативного отдела, когда до высадки противника на территорию штаба остается так мало времени?

– Вы не блефуете, подполковник Ортекс?

– Через полчаса вы будете валяться под руинами штабного комплекса, полковник, – усмехнулся Брейн.

– Возможно, я смогу вам помочь. Я вызову своего помощника – капитана Лизварта. Вместе мы решим этот вопрос за считаные минуты, – пообещал Дроут.

– Хорошо, действуйте, полковник. Это сейчас очень важно.

– Только я отойду, да? Все же это внутрислужебные разговоры… – сказал Дроуд, доставая диспикер и направляясь к мужскому туалету.

– Только побыстрее, времени мало! – напомнил Брейн.

– Я быстро!

– Хотя подождите!

Брейн нагнал полковника и коснулся его плеча.

– Что такое? – обернулся тот.

– Ладно, это потом. Это терпит, давайте поскорее вызывайте своего капитана.

Дроут скрылся за дверью туалета, но на ладони Брейна осталась упаковка от флеш-передатчика, который он приклеил на плечо полковнику.

Простейшая пленочная система, которая прекрасно работала, если ее наклеивали надлежащим способом – без разрывов. Вот и Брейн теперь вслушивался в сигнал крохотного, вставленного в ухо наушника, надеясь, что наклеил передатчик так, как требовалось.

– Бенни, немедленно беги к складу! Мы можем взять самого Ортекся! Да, дебил, Ортекс будет там через несколько минут! Да какие там повышения?! Ты представь сумму с множеством нулей! Ты до конца жизни не потратишь такие деньги!.. Давай быстрее, я отведу его туда прямо сейчас!..

«Ничего не меняется», – вздохнул Брейн, убирая в карман портативный приемник.

42

Вход в систему складов арсенала находился всего в двадцати шагах от площади, где собралось профессиональное войско старшины Кремера, однако полковник Дроут выбрал очень запутанный маршрут, чтобы сбить Брейна с толку и максимально дезориентировать.

– Непросто тут у вас, я думал, арсенал ближе, – оглядываясь на высокие стены, сказал Брейн.

– А то! – кивнул полковник, демонстрируя удивление от того, что его чип-доступ не срабатывает. – Вот зараза, опять проблемы связи с центральным сервером!

– И нам никто не может помочь? Может, кто-то из ваших подчиненных?

– Капитан Лизварт, я вызывал его, чтобы помог нам с номенклатурой вооружений, но что-то его не видно… О, а вот и он!..

Брейн посмотрел вправо и увидел спешащего к ним рослого, похожего на суперколвера варвара, у которого за поясом под кителем угадывался пистолет.

– Кажется, получилось! – радостно воскликнул полковник Дроут, надеясь отвлечь Брейна, но, получив удар по шее, свалился на бетон. Увидев это, спешивший к нему капитан сунул руку под китель, но было поздно – Брейн метнулся к нему молнией и быстрым ударом впечатал в стену арсенала.

Вернувшись к полковнику, обшарил его карманы и нашел чип-индентификатор. С помощью этого устройства полковник собирался уцелеть во время мясорубки, которую должны были устроить в штабе десантники противника.

Ворота в склад арсенала были уже открыты, и Брейн, толкнув тяжелые створки, увидел стеллажи, заставленные до потолка разного рода оружием и снаряжением.

– Старшина! – крикнул Брейн. – Старшина!!!

Их краткого знакомства не хватило, чтобы договориться о связи, но Брейн не терял контроля за направлением, пока Дроут вел его окольными тропами. Он считал шаги и повороты, и теперь получалось, что двор, где его ждал старшина Кремер, находился в нескольких десятках метров.

Брейн уже собирался крикнуть еще раз, но тут послышался топот множества ног, и вскоре к воротам выскочил прихрамывающий старшина, а за ним еще около четырех десятков бойцов – кто в робе электрика, кто в белой куртке повара. Всех, кто после ранения не мог восстановиться до нормы, размещали на вакансиях тылового обеспечения.

– Что с ними, сэр? – спросил старшина, указывая на лежавших на бетоне полковника и капитана.

– Похоже, они не на нашей стороне, – сказал Брейн и показал визитку с чипом, найденную у полковника. – Это охранная грамота для начвооружения. У вас тут, ребята, наметилась измена, поэтому давайте, набирайте кому что приглянется, времени совсем мело – скоро они буду здесь!..

Толпа колыхнулась, и Брейн отошел в сторону, чтобы его не затоптали. Бойцы бросились к стеллажам, выискивая только то, что им нужно. Кто-то выдергивал пулемет и тащился с ним к стеллажу с боеприпасами, другие хватались за автоматические крупнокалиберные винтовки, к которым привыкли еще на передовой.

Саперы жались к стеллажам со взрывчаткой, забралами и системами дистанционного подрыва.

К старшине подошел канзас со шрамом через все лицо. Он был увешан таким количеством оружия, что, казалось, вот-вот упадет. Но канзас не падал.

– Это он? – спросил канзас у старшины.

– Да, Трики. Он самый.

– Позвольте пожать вашу руку, сэр, – сказал канзас и, точно клешней, сдавил ладонь Брейна. – Хочу поблагодарить за вывод из окружения под Хазанвогом. Я там два осколка получил и уже подыхал, а тут вдруг транспорты, санитары.

– Просто повезло, – сказал Брейн и улыбнулся. Под Хазанвогом он и сам получил осколок из стронциевой стали, но санитары были рядом – успели вовремя.

– Я на выход, – сказал канзас и, передернув затвор пистолета, вышел из ангара.

– Вообще-то, сэр, они уже здесь, – сказал старшина.

– Кто? – спросил Брей, но уже понял, о чем речь.

– Десант противника. Они прибыли на двух транспортных судах «чиссер», которые на нашем дворе не поместились бы. Штатные десантные боты они использовать не могли – зенитные артавтоматы сразу бы распознали их силуэты. Поэтому они прошли над штабом на гражданских «чиссерах» и сели в двух километрах южнее. Теперь топают оттуда пешими – мой человек следит за их передвижением, у нас еще есть какое-то время.

У ворот раздались два выстрела. Брейн вздохнул. Он надеялся передать предателей в руки военно-полевого суда. Но, повернувшись, увидел, что канзас поднимает пришедших в себя офицеров – их руки уже были связаны.

«Припугнул, значит», – подумал Брейн, и в этот момент наружу стали выбегать бойцы импровизированного отряда, нагруженные оружием и амуницией.

Уже по набору их оснастки Брейн с удовлетворением отметил, что это были люди, которые знали, что делали.

Когда все бойцы покинули арсеналы и помчались на указанную старшиной Кремером позицию, Брейн прошелся по складам и нашел то, что ему было нужно – гусеничный квадробот с пулеметом на панели водителя. Место на транспортной люльке было предназначено для раненого или лежачего стрелка, но Брейн был один, поэтому загрузил это место коробками с патронами.

Проверил картридж – тот был в порядке, показывая восемьдесят процентов зарядки, то есть можно было катать недели две, но Брейну хватило бы и меньшего.

43

Противник двигался небольшими группами по десять-пятнадцать бойцов, захватывая фронт метров в двести. Они, конечно, рисковали, наступая по открытой местности, но, во‑первых, им обещали содействие лазутчиков, а во‑вторых, гражданским транспортникам для посадки требовался простор, но где простор, там и простреливаемое пространство.

Вот и преодолевали они пятьсот метров до оврага, чтобы скрыться в зарослях разросшегося кустарника.

Видно было, что их операция также готовилась второпях, вперед не была выслана даже разведка.

Брейн запарковал квадробот за горкой сырого грунта и огляделся, пользуясь триноклем. Он находился на крайнем левом фланге, поскольку добраться в центр позиции сборного отряда не успел – события развивались очень быстро.

Ему сразу не понравилось то, как открыто движется десант – широким фронтом, скученными группами. Да и ожидалось около двух-трех сотен, а тут едва набиралась сотня. Где остальные?

Брейн повел триноклем и заметил над оврагом колыхание воздуха от жара разогретых картриджей. Самих машин видно не было, но этот фонтан горячего воздуха выдавал их дрожанием панорамы.

Инстинктивно рука потянулась к нагрудному карману, где на солдатской робе всегда была пристегнута рация. Но Брейн прибыл в гражданской одежде и располагал только диспикером, а значит, остался один против тех, кого заметил.

Между тем с центральных позиций уже открыли огонь, по мнению Брейна, слишком рано.

Прыгнув за руль квадробота, он развернул легкую машину и поехал к краю балки, по дну которой двигалось неизвестное ему количество техники и десанта.

Остановив квадробот метрах в десяти от начала уклона, Брейн оценил свою позицию как наилучшую. Он видел всю балку почти до дна, при том, что оставался скрыт от надвигающегося врага.

Теперь рисунок атаки противника ему был ясен. Несмотря на то что враг располагал обширнейшей агентурой, командовавшие высадкой десанта решили, что одна часть отряда после посадки выдвинется пешими напрямик – через пустырь к балке, а другая, скорее всего более подготовленная, на средствах малой механизации пойдет в обход по балке, чтобы смять оборонительные силы, если таковые сумеют организоваться к моменту высадки.

Брейн стал прилаживаться к пулемету, в то время как на открытой местности разгоралось сражение – десант залег и отвечал обороняющимся вялым огнем. Эта группа четко выполняла задание командования и оттягивала на себя внимание обороняющейся стороны.

В распоряжении Брейна было три тысячи выстрелов. Достаточно, чтобы размазать сотню десанта по кустам, однако никто не позволит расстреливать себя просто так, и Брейн ждал контрдействий. А пока…

Первые две машины появились из-за поворота балки. Это были малые десантные машины – легкие, насколько это было возможно, прибывшие на том же транспорте вместе с десантом.

Вооружения машины не несли. Но облепившие их солдаты – по дюжине на каждой, не меньше – были увешаны оружием с ног до головы.

Брейн открыл огонь, стараясь действовать четко и размеренно, как на стрельбище.

Первая машина даже загорелась – было попадание в картридж, вторая врезалась в первую, и десант посыпался в кусты. Брейн прошелся по зарослям плотной очередью и взялся за другие машины, которые пытались обойти застрявшие.

Солдаты противника стали рассредоточиваться и отстреливаться, однако в их положении они даже толком не могли понять, откуда их поливали свинцом.

В балке началась свалка, а Брейн утюжил и утюжил их, пресекая все попытки прорваться через зону его ответственности. Это продолжалось пару минут, затем в воздух один за другим, пробив густую листву, взмыли два «иждивенца».

Брейн этого ожидал и передвинул прицельный уровень, со второй очереди разнес первый, а затем разобрался и со вторым иждивенцем. Впрочем, теперь было ясно, что его наверняка засекли и следовало ожидать реактивную гранату на место его позиции, поэтому Брейн прыгнул за руль и, резко стартовав, переместился на сто метров к правому флангу. А когда, развернув пулемет, оглянулся, на месте его позиции поднималось уже два облака от разрыва наведенных гранат.

Но у него теперь была новая позиция, и, хотя он отсюда не видел «головы» вражеской колоны, ему прекрасно был виден «хвост» из трех машин с тремя дюжинами десанта.

И он снова открыл огонь.

44

Такого разгрома противник, разумеется, не ожидал. Дымили зажженные квадроботы, раненые отползали в кусты, а Брейн все стрелял и стрелял, меняя короб за коробом, пока последний пустой не стукнулся о днище грузового отсека.

Тогда только Брейн огляделся и далеко впереди, на краю той же балки, заметил два уцелевших транспорта из отступивших остатков колонны.

Он схватил тринокль и, приложившись к нему, разглядел восьмерых бойцов в легкой броне, которые, как и он, разглядывали его через свои бинокли.

Это были не варвары. Это были не суперколверы, гоберли или канзасы. Сам не зная откуда, но Брейн узнал их – эти ссутуленные силуэты были ему знакомы, но откуда?

Между тем на шум боя из отряда старшины Кремера прибыла группы из пятнадцати бойцов. Они быстро подавили остававшиеся точки сопротивления и стали принимать просьбы о сдаче – заросшая кустами балка была завалена желающими сдаться немедленно.

Уцелевшие в поле десантники также начали откатываться к транспортам, а когда появилась возможность, побежали что было сил, но некоторых все же настигали пули.

Еще через полчаса один из двух прибывших транспортов стартовал и пошел домой, сделав большую петлю, чтобы перескочить линию фронта в самом безопасном месте.

– Эй, подполковник, ты не ранен? – услышал Брейн словно через пелену тумана. Это был старшина Кремер, который поддерживал Брейна за плечи.

– Так вот же у него кровь! – воскликнул кто-то. – Коли ему «джи-эс»! Коли скорее!..

Брейн услышал треск разряда и чуть позже, с опозданием, боль в локте. Похоже, препарат начинал действовать.

Стала наваливаться приятная тяжелая сонливость, ощущение, при котором хотелось проспать сто часов подряд. Но это длилось недолго, и Брейн увидел яркий свет и обнаружил себя полулежащим в кресле.

– А вот он уже приходит в себя!

Это был голос генерала Роджерса.

– Покиньте помещение, мне нужно поговорить с ним, – приказал генерал, и Брейн услышал за спиной шаги и лязг оружия.

– Да, старшина, и поставьте у двери часового. До выяснения всех обстоятельств я больше доверяю вашим бойцам, чем роте охраны.

– Слушаюсь, сэр!

Щелкнула магнитная задвижка. Генерал взял со стола стакан, до половины наполненный какой-то желтоватой жидкостью, и подал Брейну:

– Выпейте это, подполковник, сразу почувствуете бодрость.

Брейн взял стакан ослабевшей рукой и стал пить. Ничего особенного, на вкус как мятная витаминизированная микстура, которой его многократно потчевали в госпиталях.

Он выпил все и вернул стакан.

– Ну как? – спросил генерал.

– Как будто начало согревать… – признался Брейн и вздохнул, поскольку теперь ему уже становилось жарко.

– Это быстро пройдет. По крайней мере, у суперколверов это проходит быстро, а варвары по физиологии к суперколверам ближе канзасов и гоберли.

– Да, – кивнул Брейн. – Я прямо сейчас чувствую…

Он еще раз вздохнул и огляделся.

– Ну и как? – улыбнулся генерал, разваливаясь в кресле напротив. Только сейчас Брейн понял, что они находятся в ВИП-каюте для старших офицеров.

– Потрясающе, генерал. Удивительные ощущения. Что это за лекарство?

– О! – генерал покачал головой. – Вы лучше спросите, сколько оно стоит.

– Теперь я ваш должник?

– Я не об этом. Здесь его не производят, только в Метрополии.

– Я бывал в Метрополии.

– Правда? В вашем досье об этом ничего не сказано, – заметил генерал, и его лицо сделалось серьезнее.

– Досье бывают разные. Для разных служб – отдельный уровень допуска, – попытался выкрутиться Брейн. Он и сам не понял, почему заговорил про Метрополию. Он что, действительно там бывал?

– Видимо, вы правы, а значит, мне еще расти до следующего уровня допуска.

– Что со мной было? Как я тут оказался?

– Скорее всего, по вам ударили из плазмотрона. Спасли большая дистанция и этот ваш квадробот. Распадаясь, его материалы образовали плазменную подушку, поэтому вам достался только шлепок, если можно так сказать. Ну и костюм ваш теперь в дырках.

– Ничего, я надену другой, – сказал Брейн, только сейчас оглядывая брюки и пиджак, которые были посечены разнокалиберными отверстиями с обгоревшими краями.

– Надеюсь, я вас не слишком шокировал нелюбезным приемом тогда, в зале?

– Больше всего я был шокирован отсутствием нужной информации, а ваша манера… Мне она показалась наигранной.

– Почему?

– Потому что, рассказав обо всех ожидаемых ужасах, вы остались проводить лекцию.

– Если честно, хотелось сбежать. Да-да, генералы тоже люди, и я не рискую, если в этом нет необходимости.

– А в этот раз какая была необходимость? – спросил Брейн.

– Предатели. Начальник оперативного отдела предупредил меня о целой сети агентов в масштабе небольшого штаба.

– Их всех заслали?

– Нет, попросту купили.

– Здесь так плохо с жалованьем?

Генерал усмехнулся:

– До вашего им, конечно, далеко, но генеральского мне вполне хватает. Им предложили досрочное прекращение контракта и мирную жизнь в собственном коттедже на берегу теплого моря.

Брейн вздохнул:

– Когда-то я тоже хотел жить в собственном домике на берегу теплого моря. Или… мне это только снилось.

– Такие вещи снятся многим, кто на передовой. Но дело в том, что никакого моря и домика эти глупцы не получили бы.

– А что бы они получили?

– Ликвидацию.

– Думаете?

– Я знаю. Мы воюем не с гигантом «Супреме», как многие думают. «Супреме» – только вывеска «захватчиков».

– Одно время нам противостояли джунгары.

– Джунгаров они используют как пехоту, хотя те мнят себя полноценными партнерами.

– Как выглядят «захватчики», генерал? Мне кажется, я видел во время боя каких-то странных субъектов.

– Не знаю. И видел только фото- и видеофиксацию, где они были в защитной броне и шлемах. И возможно, это были вовсе не они. А когда вы их видели?

– В тот момент, когда они уже отступали из балки – у меня как раз вышел весь боезапас. Я посмотрел чуть правее, как будто почувствовал что-то, и там далеко сумел разглядеть их в тринокль. А они смотрели на меня.

– Много их было?

– Тех, что показались мне подозрительными, было трое, а еще пятеро – обычные бойцы.

Генерал покачал головой.

– Что?

– Да это я о вас. Всякий раз вы сами возглавляете атаку, контратаку, вот сегодня в засаде за пулеметом тоже сами. Прежде я думал, что такие, как вы, работают головой. Ну, дают какие-то быстрые ценные советы, которые приводят к быстрому результату. Про одного такого специалиста я слышал. Случалось, он даже успешно консультировал по диспикеру, и все получалось.

– И где он сейчас?

– Погиб. Одна из враждующих сторон провела сложнейшую операцию и нашла его очень далеко от фронтовых событий.

– Наверное, до последнего думал, что находится в полной безопасности.

– Скорее всего, – кивнул генерал.

– А я себя не обманываю. И потом, когда я в атаке, лучше чувствую обстановку.

В дверь постучали, и сразу кто-то вошел. Еще не успев обернуться, Брейн уловил легкий запах духов – очень знакомый.

– Я занят, – сухо произнес генерал, а Брейн едва сдержался, чтобы не повернуться. Запах этих духов был ему знаком, но откуда?

– Это свежие сводки, сэр! – возразил ему женский голос. Эта особа не привыкла подчиняться и вела себя дерзко даже в присутствии генерала. Но Брейн справился и не повернул головы, хотя от звука ее голоса его уже почти трясло.

– Оставь папку и уходи.

Оставить папку можно было у входа – там находилась тумбочка, но настойчивая особа прошла к небольшому столику возле генерала, положила папку и, развернувшись, бросила на Брейна быстрый взгляд, не удостоив отдельного приветствия человека в гражданской одежде.

Хлопнула дверь, и воцарилась тишина.

– Рослая девочка. По виду суперколвер, но по повадкам варвар, – заметил Брейн.

– На ее воспитании сказалось влияние окружения.

– Это еще одна причина оставаться тут под угрозой высадки вражеского десанта?

– Да, она отказалась эвакуироваться.

– Характер?

– Вся в мать.

– Она из варваров?

– Нет, чистокровная суперколвер, но выросла здесь.

– В Метрополии к детям иное отношение – более отстраненное, – осторожно заметил Брейн.

– Вы провели там немало времени, насколько я понял, – заметил генерал, внимательно глядя на Брейна.

«Да что же я лезу со своими дополнениями!» – мысленно обругал себя Брейн.

– Не так долго, как вам кажется. Просто я обратил на это внимание, ведь у нас, у варваров, все иначе.

– Да, вы слишком много внимания уделяете личности ребенка. Балуете его. Позволяете жить в семье вместо воспитания в питомнике. Отсюда неуправляемость в известной мере.

– И гибкость ума.

– Ну, в какой-то мере – да, вы правы. Иногда это требуется.

– Часто это необходимо.

Было видно, что генералу не хочется соглашаться с мнением Брейна.

– Согласен, подполковник. Иногда это необходимо, но с оговоркой – в вашем мире варваров, то есть в этом колониальном секторе. А в системе Метрополии такие, как вы, даже самые продвинутые и талантливые, увы, чужеродные и ненужные объекты.

– Может быть, – пожал плечами Брейн.

45

На рассвете он проснулся внезапно, как будто кто-то толкнул его в плечо.

Открыв глаза, Брейн обвел взглядом полутемную гостиную, потом увидел мерцающий монитор терминала – похоже, он забыл его выключить.

Брейн потянулся и зевнул. Он чувствовал себя выспавшимся. Получается, что работал допоздна, потом шлепнулся на диван и заснул. Вот только откуда подушка и одеяло?

– Притащил в интуитивном порыве, – вслух произнес Брейн, садясь и спуская ноги на прохладный пол. Однако вспомнить, откуда он принес постельные принадлежности, Брейн не смог. –  Ну и ладно.

Он поднялся, подошел к столу и, активизировав терминал, просмотрел историю собственных действий.

Ничего особенного – редактирование, поиск ошибок. Переделка редактора и снова редактирование с поиском ошибок. Потом… добавка очередных модулей к редактору и опять поиск ошибок.

– Извините, ребята, но ваш редактор – полное дерьмо… – прокомментировал Брей, пролистав журнал операций.

Затем он сходил на кухню, где зажег все светильники и принялся рыться в шкафах, доставая боксы с просроченными пищевыми картриджами.

Однако отравиться Брейн не боялся: в мейдерах имелась структурная защита, которая, опираясь на спектральный анализ получаемого продукта, предотвращала моделирование в просроченных картриджах ядовитых соединений. Поэтому можно было смело разогревать, экспериментировать и употреблять, рискуя лишь получить вместо «малинового варенья» «лимонную кислоту».

Но Брейн искал кофе.

Он нашел полдюжины картриджей с упоминанием кофе, но всякий раз это были добавки – в основном синтетические, правда, в одном описании упоминался даже натуральный кофе. Причем, несмотря на отсутствие срока выпуска картриджа, Брейн определил его как самый древний, поскольку в инструкции использовались два иероглифа, которые в современном написании выглядели иначе.

Взломав один из картриджей, Брейн подождал, пока из него выйдет весь нейтральный газ, и, понюхав содержимое, решил, что это то, что ему нужно. Выбросив обломки, он вставил в мейдер два других из той же упаковки и через минуту получил две порции «кофейной помадки».

Слив их в кружку и разбавив горячей водой, он приготовил напиток, который на его родине подавали в провинции под видом натурального кофе. Всегда очень дорогой, очень сладкий и крепко отдававший синтетикой.

С высоким бокалом для коктейлей, наполненным горячим кофейным напитком, Брейн вернулся к терминалу и почти сразу понял, в чем проблема.

Отставив бокал, он снова принялся потрошить каталог программы-редактора, однако нужного модуля не нашел даже в дополнениях.

Почесав в затылке, Брейн вздохнул и, глотнув кофейного напитка, принялся вручную по памяти восстанавливать вид модуля, которого в редакторе не хватало.

Спустя полчаса ему удалось воспроизвести самый простой. На сложный модуль ушла бы уйма времени, и Брейн не был уверен, что вспомнит все формулы, которые к тому же приходилось как-то переделывать под здешние иероглифы и тринадцатизначную цифровую систему.

К тому же за окном почти рассвело, и скоро майор Корсак, по своему обыкновению, должен был прислать посыльного: дескать, твой будильник не сработал, на вызов аварийной системы ты не отвечаешь.

Брейн запустил поиск ошибок с новым редактором, и они посыпались одна за другой. Терпеливо вписав в тело редактора новые строки, Брейн прокрутил поиск еще раз и, не встретив сопротивления программы, записал ее на демонстрационный чип. Его он намеревался во всей красе показать Корсаку.

46

Одевшись и допив свой самодельный кофе, Брейн вышел из коттеджа и едва не столкнулся на крыльце с посыльным, которого майор, по своему обыкновению, к нему послал.

– Ой, сэр! Извините!

– Извиняю, – сказал Брейн, следя за тем, чтобы закрывшаяся дверь плотно встала на положенный автоматический запор. С первого раза это не получилось, но с четвертого – легко!

С момента постройки эти коттеджи простояли немало времени: их трубы заржавели, их двери просели, и замки не попадали язычками в установленные бойки. Приходилось подгонять. А уж о том, чтобы соответствовали гнезда систем охраны, нечего было и говорить.

Вот и приходилось по три-четыре раза захлопывать дверь и прислушиваться в ожидании нужного щелчка.

– Значит, снова ты?

– Снова я, сэр.

– А чего такой напуганный? Светло вроде.

– Кому светло, – поежился посыльный, озираясь. – А кому темень темная даже по утрам.

– А чего так? – уточнил Брейн, когда они вышли за ворота.

– А то, что в постройке номер двадцать два сегодня был «выгляд» изнутри – наружу.

– Понимаю, – кивнул Брейн, стараясь не обращать внимания на реакцию посыльного, который пучил на него глаза, ожидая сочувствия. –  Я к тому, что работа у тебя нелегкая. Нужно бегать во все концы, когда иной раз времени даже на обед не остается.

– А вот и не остается! – воскликнул посыльный, крепко хватая Брейна за руку.

– Солнце скоро взойдет, тебе нечего бояться.

– Вот вы шутите, сэр, а они здесь повсюду! – пожаловался посыльный, очерчивая рукой все, что находилось вокруг. Запущенные дворы, заросшие мхом каменные кладки, засыпанные сопревшей хвоей и листьями крыши.

– Где сейчас майор? – спросил Брейн, чтобы отвлечь несчастного посыльного, и вдруг в окне ближайшего коттеджа увидел улыбающегося генерала Роджерса и даже машинально кивнул ему.

– Что?! Что вы там увидели?! – взвился посыльный и забегал вокруг Брейна как заведенный. – Кому вы кивнули, сэр?! Вы нарочно меня пугаете или там действительно что-то было?

Брейн проигнорировал истерику посыльного, не зная, что ему ответить.

Остаток пути он молчал, полностью погруженный в самоанализ. Этого генерала он все же вспомнил: тот находился в разделе «сны и сновидения», в подразделе «нейтральные видения».

Когда-то в академии их учили классифицировать и раскладывать по своим внутренним полочкам эмоции, комплексы, пристрастия и сновидения. Все то, что могло заметно повлиять на деятельность агента.

Любой другой гражданин со своими проблемами немедленно бежал к психологу или его упрощенной и дешевой версии в специальной кабинке при психиатрической клинике. Агентам подобные походы грозили провалом, поэтому они сами себе были и психиатрами, и психотерапевтами, при том, что поводов для нервного кризиса хватало.

Простые граждане получали стресс, поругавшись с начальником или соседом. Агент выходил из нормы, попав в перестрелку, и это был самый безобидный стресс. А если в бою он сходился с противником в рукопашной, орудуя ножом или ножкой от стола, тут последствия были куда тяжелее.

47

Майор Корсак с Ружоном прогуливались на площадке перед административным зданием. Увидев курьера, майор махнул ему, показывая, что задание выполнено, и тот поспешил в столовую, а Брейн подошел к Корсаку и сказал:

– Доброе утро, сэр. И доброе утро, Ружон. Вы меня ожидаете?

– Тебя, Томас, – кивнул майор, а Ружон только зевнул, пялясь в сторону появившейся доктора Нильсен.

Брейн ее тоже заметил и подумал, что она могла бы выбрать комбинезон по размеру. Или с комбинезоном порядок и он просто придирается?

– Ты принес, что обещал?

– Принес, – ответил Брейн и протянул майору чип.

– И что, удалось найти ошибку? – уточнил Корсак, пряча чип в карман.

– Да, удалось, – кивнул Брейн, следя за тем, как Ружон борется с зевотой.

– И что там, если в двух словах? – спросил майор.

– В вашей программе забыли компенсировать погрешности.

– Какие такие погрешности?

– Ну, математические.

– А какие там погрешности? Ошибки, что ли?

– Нет, ошибок в программе нет. Там отсутствует компенсаторный механизм.

Корсак вздохнул и огляделся. Ружон продолжал зевать.

– Слушай, я не дурак. У меня хорошее образование и все такое прочее. Скажи, в чем дело?

– В редакторах, которыми писали и проверяли вашу программу, отсутствовал один необходимый модуль.

– Какой?

– Компенсационный.

– И что же он компенсирует?

– Ошибку, которая накапливается при выполнении вычислений. Вот она накопилась, и у вас произошел сбой. Отсюда и проблемы в экспериментальных процедурах.

– Пойдемте уже завтракать, а? – предложил Ружон.

– То есть дважды два уже не четыре? – спросил майор, не замечая реплики Ружона.

– Вы мне сами как-то говорили, что не четыре. Математика – это инструмент описания реальности, а если меняется реальность, меняется и ее описание.

– А реальность меняется?

– Да. Поэтому иногда дважды два четыре, но чаще чуть меньше или больше. Я ввел в редактор программы дополнительный блок – самый простой, который смог вспомнить, но лучше применять что-то посложнее, раз у вас там эксперименты с биохимией и, наверно, даже с генетикой.

– У нас там разные эксперименты, – уклончиво ответил майор. – Ну ладно, идемте на завтрак, а то я вижу, Ружону не терпится поскорее заняться практикой на стенде.

– Нет, это мне вполне терпится. А вот поесть хочется непременно, иначе какой из меня сегодня пилот?

– Штурман, – поправил майор.

– Чего?

– Прошлый раз ты был пилотом, а Томас штурманом. Сегодня вы меняетесь ролями.

48

Завтрак Брейн проглотил, как холодный булыжник, не уловив ни запаха, ни вкуса.

– Ты чего сегодня задумчивый? – спросил майор, когда они уже шагали по знакомой кирпичной дорожке.

– Наверное, штифты его одолевают, – предположил наблюдательный Ружон. – Говорю же тебе – прими «нахтималь» и забудешь все как страшный сон.

– Нет, не буду, – отказался Брейн.

– Но почему? Доктор Нильсен тебе ни в чем не откажет.

– Этот твой препарат на аппетит сильно пробивает.

– Да нет вроде… – пожал плечами Ружон и ощупал живот.

– Пробивает, – кивнул майор. – Я заметил, что ты тут молотишь очень быстро и пару килограммов прибавил.

– Неужели заметно, сэр?

– Заметно. Но ничего, теперешняя диета с активаторами поможет вам стать стройнее без потери рефлексов.

– То-то я заметил, что завтрак сегодня безвкусный, – сказал Брейн.

– Да, это такая система уменьшения раздражения вкусовых рецепторов.

– На агриколу похоже, – вздохнул Брейн.

– Ты глотал агриколу? – удивился майор.

– Я тоже глотал агриколу, но только на учебном семинаре, – вспомнил Ружон, и его передернуло.

– Ну да, тебя же доставляли с Метрополии и, видимо, в экономичном режиме, – сам себе ответил майор Корсак.

– Нас доставляли, как консервы.

– Могу себе представить. А что насчет штифтов, действительно достают? Мы же вроде все у тебя там почистили.

– Ничего особенного, сэр. Если и достают, то не больше, чем раньше.

– Осторожно, колючки! – предупредил всех Ружон и, натянув рукав на ладонь, отвел в сторону ветку жгучего кустарника, который здесь высаживали за круглогодичное цветение и дивный аромат.

– Слушайте, оно меня даже через рукав ужалило, – пожаловался Ружон, когда они миновали преграду.

– В следующий раз возьми перчатки, – посоветовал Брейн.

Вскоре они вышли к озеру. Вагончики биологов смотрелись веселее, чем накануне, потому что из-за плотных облаков показалось солнце. Его лучи осветили почти всю акваторию, придав серой воде благородный голубоватый оттенок.

В знакомом ангаре их дожидался подводный аппарат, и, когда майор зажег освещение, на его тонких плоскостях заблестели капли конденсата.

– Ну что, сегодня я сажусь в переднюю кабину? – спросил Брейн и, не дожидаясь ответа, забрался на плоскость, поднял колпаки, стал устраиваться в переднем кресле.

– А ты сегодня работаешь штурманом. Внимательным, ответственным, талантливым. А не так, как всегда, – сказал майор, помогая Ружону взобраться на плоскость.

– Я и сам в состоянии, сэр, – обиделся тот.

– Я от души, Ружон. По-отечески. Все же на тебе сегодня все оружие и навигация.

– А Томас? Вы будете его проверять, сэр?

– Чего проверять? Ты же слышал, у него под контролем все математические погрешности.

– Ой, да я сдавал эти «погрешности Янкельса» еще на втором курсе академии. И разумеется, на высший балл!

– Но Томас эти знания применил на практике, а ты просмотрел программу и сказал, что все в порядке, – вполголоса напомнил Корсак.

Соскочив с короткой плоскости, майор подошел к кабине пилота и сказал:

– Держи руку на пульсе, Томас, сегодня ты нервная система этого судна. На задании каждый из вас должен выполнять любую работу одинаково безупречно. Без каких либо оговорок.

Брейн кивнул. Сейчас он был занят своими ощущениями.

Несмотря на то что кресла штурмана и пилота выглядели совершенно одинаково, он чувствовал, что его новое место совсем другое. Приходилось ерзать, дергать настройки и регулировать длину кислородных шлангов, которые сейчас были не нужны, однако в боевой обстановке обязательно пригодились бы.

Справившись, наконец, с капризными настройками, он стал осматривать свое рабочее место и обнаружил, что мониторов состояния боевой обстановки здесь не меньше, чем на штурманском месте.

Шлем виртуальной реальности, который он примерил, давал совершенно иное ощущение, чем шлем штурмана. Не было показателей габаритов аппарата, не было шкалы мощности двигателей, не было панелей корректировки оружия при ручном наведении.

– До старта пять минут. Поскорее адаптируйтесь, враг не дремлет и готовит решительные контрмеры.

– Ну, опять начинается… – услышал Брейн вздох Ружона по внутренней связи.

– Там на корректоре две клавиши слеплены скотчем. Посмотри, подходит ли тебе это, – предупредил Брейн.

– О… Это ты сделал?

– Нет, кто-то до меня. Но я оценил. Программе наведения недостает оптимизации, и кто-то этот пробел восполнил соединением двух клавиш.

– Действительно круто! – отозвался Ружон, проведя короткий тест. – А кто это сделал, сэр? Кто тут тренировался до нас?

– Ты хочешь знать, кто тренировался? – спросил майор.

Брейн посмотрел на Корсака: теперь он стоял очень близко к кабине.

– Ну да, если это не секретная информация, – подтвердил Ружон.

– Для тебе не секретная. Я расскажу, кто склеил эти две клавиши, но расскажу и то, что стало с этим экипажем. Это мое условие.

– Нет-нет, сэр, я этого не хочу! – замахал руками Ружон.

– А я бы послушал, – перехватил инициативу Брейн и, сняв шлем, посмотрел на майора.

– Джургас и Контеко. Веселые ребята, оба канзасы. К концу обучения справлялись со всеми аварийными ситуациями, а «в поле» получили удар от первой же мини-торпеды. Аппарат лег на дно, и они медленно умирали в течение сорока минут.

Сказав это, Корсак отошел, и Брейн включил привод закрывания колпака.

– Готовы? – прозвучало в наушниках.

– Пилот готов, – ответил Брейн, не замечая окошек с показаниями состояния здоровья его и штурмана.

Ружон нервничал сильнее, однако быстро брал себя в руки.

49

И снова по знакомой схеме – отход от судна-матки, погружение, выход на глубину. Затем разгон до предельной скорости с радикальным маневрированием, чтобы сбить поисковую систему противника.

Пока Ружон искал вражеские цели, Брейн прижимал судно ко дну, стараясь вести его впритык к стене из живописного массива кораллов.

Сегодня им везло, и первое торпедное попадание случилось через два этапа, в то время как в прошлый раз их пять раз «топили» уже на первом.

Затем, как и в прошлый раз, экипаж стал действовать более слаженно, и они ушли на третий и четвертый этапы, где снова были потоплены, но это было уже не так обидно, поскольку против них применили не обозначенное в условиях оружие.

– Ужасно! Пилот, ты почему проморгал магнезию, а?

– Ну, она пассивный объект… – пожал плечами Брейн, уже начиная чувствовать себя виноватым.

– Пассивный. Но магнезия в составе блоков передачи составляет прекрасную систему обнаружения. А блоки передачи – вон они, их даже навигационный луч выделяет синим цветом.

– Он почти все выделяет.

– Да, но частота-то разная. Разве это не было написано в инструкции, Томас?

– Было, сэр.

– Почему не учел?

– Не успел обработать массив информации. Прошу прощения.

Корсак молчал, в течение трех минут вышагивая по бетонному полу.

– Ладно, не унывайте. На то оно и учение. Возвращаемся на ноль, и давайте повнимательнее.

Они начали снова и делали попытку за попыткой, которые Брейн перестал считать из принципа. С каждым разом они с Ружоном действовали все слаженнее, и когда прорвались на очередной этап, майор скомандовал конец работы.

Как и в прошлый раз, Брейн не без труда выбрался из кабины, скомкал промокший от пота нашлемник и бросил в корзину.

– А сколько всего этапов в нашем обучении, сэр? – спросил Корсака Ружон. На его молодом лице играл румянец, но по глазам было видно, что он тоже устал.

– Их бесконечное количество. А по уровню сложности – десять.

– А мы только-только прорвались на четвертый, так? – спросил Брейн.

– Так. Но у вас рекорд, вы первые, кто смог сделать это на втором занятии, обычно такой слаженности достигают только на четвертый-пятый раз.

Брейн с Ружоном поздравили друг друга и пожали руки. Они уже начинали становиться командой.

Когда вышли на воздух, оказалось, что опять пропустили обед. Снаружи был теплый вечер. На вагончиках биологов уже горели сигнальные огоньки, в воздухе плыли дурманящие ароматы цветов, которые благоухали тем сильнее, чем ближе подходила ночь.

– Ты, я так понял, в инструкции даже не заглядывал, да? – негромко спросил Корсак, когда они шли по полутемной кирпичной дорожке.

– Нет. Если честно, я даже не помню, чтобы о ней заходил разговор.

– Я посылал к тебе того странного парня – курьера. Он должен был принести чип. Он сказал, что отдал его тебе.

– Я посмотрю на столе. Возможно, положил и забыл.

Корсак кивнул, и примерно минуту они шли молча.

– А ты вообще как себя чувствуешь? Спал нормально?

– Нормально. Просто… какие-то странные ощущения иногда накатывают, но это акклиматизация. Сыро здесь.

– Да, акклиматизации не избежать. Можно, конечно, накушаться адапторов, но потом это боком выйдет.

– Если принимать «нахтималь», ничего не выйдет боком, – вмешался Ружон. – Ты возьми у дока таблетки, Томас.

Брейн кивнул. В этот момент они как раз вышли из длинного, образованного разросшимися кустами туннеля, и в беседке, у входа в столовую, Брейн увидел доктора Нильсен.

Она его тоже заметила и вышла навстречу.

– Привет, док! – поприветствовал ее Корсак.

– Здравствуйте, сэр, – ответил она, глядя только на Брейна.

Ружон вздохнул и направился в столовую.

– Я прикажу, чтобы тебе принесли ужин на дом, если хочешь, – сказал майор.

– Нет, я приготовлю что-нибудь сам, – сказал Брейн, направляясь к Нильсен. – У меня полно всяких запасов.

– Тебя не было на обеде. Ты хорошо питаешься? – спросила Саманта.

– Нет, доктор, не очень. Ты уже освободилась?

– Да, дежурства нет.

– Ну, тогда пойдем ко мне, – сказал он, беря ее за руку и увлекая за собой.

– Я уж думала, ты больше не пригласишь.

– Значит, ты ошибалась.

У себя дома Брейн, как настоящий хозяин, тут же загрузил в гнезда двух мейдеров несколько картриджей со старинными надписями.

Пока мейдеры реализовывали свои программы, Брейн принял душ и даже побрился, и все это время доктор Нильсен ждала его в гостиной.

Потом они поужинали, и она ушла, сказав, что как специалист видит – ему сегодня нужен покой.

– Ты еще не скоро уедешь, встретимся в другой раз, – пообещала она и, чмокнув его в щеку, выскользнула за дверь.

Брейн облегченно вздохнул и пошел устраиваться ко сну, надеясь, что уж теперь-то войдет в нормальный режим.

В этот раз он улегся в спальне и вскоре уснул, благополучно проспав четыре часа, но затем проснулся, а вместе с ним, просчитав его биоритмы, проснулся и ночник. Он зажегся: сначала слабо, а потому чуть прибавил яркости в ожидании реакции жильца – перевернется ли он на другой бок или все же поднимется.

– Встаю я, встаю, – произнес Брейн, развеивая сомнения умного ночника, и тот загорелся в полную силу.

Сходив в туалет, Брейн вернулся в гостиную и увидел на столе чип, который, должно быть, ему и принесли, а он забыл когда.

– С этим нужно что-то делать. Надоело быть полусонным, – сказал он себе, повернувшись, поискал глазами костюм-имитатор. Хорошая схватка с виртуальным противником – это то, что ему сейчас требовалось.

Работу на учебной субмарине он за нагрузку не считал. Она выматывала и не приносила бодрости. К тому же постоянное нытье старых стяжек, склепок костей на месте былых ранений, временами переходило в непрерывное ощущение подавленности.

– С этим нужно что-то делать, – повторил Брейн и, подойдя к креслу, куда был небрежно брошен новый костюм, стал его надевать.

50

Это был уже другой экземпляр, без дырки в комбинезоне, которую непостижимым образом пробил один из виртуальных противников Брейна.

Он плохо помнил эту тренировочную схватку, а вот острую жгучую боль от проникающего ранения запомнил хорошо.

Объяснения тому феномену у майора Корсака не нашлось, а вот доктор Нильсен какую-то теорию все же выстроила. Но это теории, а теперь Брейну хотелось получить реальное подтверждение этих предположений.

Когда он надел шлем и включил перечень меню, то сразу начал со второго уровня.

Это был слишком поспешный выбор, и Брейну пришлось получить несколько болезненных ударов, прежде чем он наловчился и стал работать в своем стиле.

Несмотря на перерыв в тренировках и нерегулярный сон, в этот раз Брейну удавалось прилаживаться к противникам на удивление легко.

Соперники валились один за другим, он бодро перебирал уровни и вскоре дошел до начал четвертого уровня, в котором оказалась пустота.

«Как же так?» – подумал Брейн.

– Что это за хрень?! – воскликнул он, сдергивая шлем и сразу выходя из специфической реальности боя. И тут его взгляд упал на брошенный впопыхах старый экстрактор, который в теории доктора Нильсен и являлся главным виновником его встречи с программно незадекларированным противником, нанесшим впоследствии проникающее ранение.

Проникающее ранение от виртуального противника!

Тяжело переваливаясь в тренировочном комбинезоне с активизированными соленоидами, отчего снаружи Брейн выглядел как водолаз-глубоководник, он добрался до кресла, из-за которого выглядывал отодвинутый на задворки прибор, который должен был избавить Брейна от штифтов. Причем быстро.

С трудом нагнувшись, Брейн почувствовал, что его начало подташнивать, а перед глазами замелькали какие-то лица. Та миловидная девушка с жестким взглядом. И запах ее духов.

Брейн распрямился и встряхнул головой. Все сразу встало на место.

Он взглянул на желтоватое табло экстрактора и выставил средний режим.

Щелкнул кнопкой пуска, поставил прибор на пол и вернулся на исходную позицию – к креслу возле стола с терминалом.

Выждав еще полминуты, надел шлем и после небольшой паузы начал перебирать меню.

Итак, вот он, вход на четвертый уровень. Прежде чем выбрать переход, Брейн прислушался к своим ощущениям – никаких изменений. Потягивал правый бок. Он всегда отзывался, даже после хорошего прогрева, а прогрев сегодня был уже достаточно хорошим.

То ли клепки на ребрах оказались грубоватыми, то ли какая-то невралгия. Но правый бок всегда беспокоил Брейна, отзываясь, даже когда он допивался до «точки сброса». То есть «до нуля».

«Ах да!» – очнулся Брейн от посторонних мыслей и ткнул в виртуальном меню на четвертый уровень. И – о чудо! – перед ним открылся список на четырех противников.

Это были уже не те мускулистые бойцы со здоровенными кулаками и хорошо растянутыми мышцами. Внешне силуэты бойцов напоминали человеческие, но у этих были какие-то треугольные головы. И оснастка. Это их шкура или боевой костюм?

Массивные утолщения в области плеч, локтей и коленей. Эти утолщения могли хранить какие-то неприятные сюрпризы.

Итак, четыре позиции. Геройствовать не следовало, и Брейн начал с первой.

Меню свернулось, и ему навстречу вышел боец в маске.

«Треугольная голова» – узкий подбородок и приплюснутая макушка.

Зазвучал гонг – схватка началась.

Брейн стал действовать осторожно. Получить новое проникающее ему не хотелось.

Противник начал с длинных разведывательных ударов, но Брейн чувствовал, что это лишь холодная прелюдия. Столь размеренная манера этому бойцу не подходила. Противник копил энергию для резкого выброса, и Брейн понял, что маска скрывала горящие ненавистью глаза, которые могли бы выдать бойца.

Соперник начала ускорять темп. Брейн принял его игру, но по-прежнему был осторожен и позволял себе только неспешные контратаки с очевидными для противника намерениями.

Раз – контратака, два – контратака, три – неспешная контратака, и вот он – ответ на провокацию! Из коленных узлов, разом лязгнув, выскочили длинные лезвия, и противник бросился на Брейна, молотя его руками, стараясь связать внимание, чтобы закончить смертоносным ударом снизу.

Это уже не было похоже на учебный бой, и Брейн, выполнив быстрый кросс, сильным ударом вынес противника из поединка.

Мигнула красная лампочка, и перед ним снова возникло меню.

Появилось быстро, провоцируя на скорый выбор противника и на победную горячку, когда кажется, что переломаешь любого.

Брейн взял короткую паузу, приводя в порядок дыхание, а тем временем рядом с меню открылось табло, где сообщалось, что возможность выбора исчезнет через пять секунд. И включился обратный отсчет.

«Ой-ой, напугали», – мысленно ухмыльнулся Брейн, понимая, что его пытаются торопить.

Пять секунд миновали, но меню никуда не делось, и Брейн неспешно выбрал следующую ступень.

Несмотря на повышенную сложность, этот противник был для Брейна проще прежнего, ведь он представлял собой лишь чуть более ускоренную и прокачанную версию первого. Но в остальном те же манеры, рисунок которых Брейну был уже известен.

Не дожидаясь стремительной атакующей связки, он срубил его быстрой подсечкой. И не успел тот грохнуться на пол, как появилось меню, предлагая выбрать следующего бойца. Однако Брейн снова стал переводить дыхание, но взял на это чуть меньшую паузу – чтобы не остыть и слегка удивить того, кто рулил этой каруселью.

Следующий противник вел себя иначе, Брейн это видел. Он был чуть покрупнее двух предыдущих, и маска со шлемом на нем была полегче. Он не торопился перейти в атаку, поэтому Брейн сам пошел в легкую разведку, сдваивая резкие удары, но не стремясь сильно сокращать дистанцию.

Брейн видел, что противник считывает его технику и приноравливается, чтобы поймать на повторении. Для виртуального бойца он действовал слишком хорошо, и Брейн, понимавший в программировании, с трудом представлял себе тот массив программного кода, который управлял таким сложным поведением.

Обычно виртуальные бойцы уступали живому противнику и удерживали паритет лишь благодаря быстроте ударов, высокому темпу и силе, но этот был хорош: он продолжал высчитывать, угрожая вскрыть методы Брейна и покончить с ним.

Пришлось сменить стиль, перейдя к удлиненным сериям ударов и имитации захватов. Брейн делал вид, что навязывает обмен, чтобы поймать противника на болевой, ведь техническое оснащение этого костюма частично позволяло использовать и борцовскую технику.

Противник тоже был вынужден изменить поведение, приноравливаясь к изменившимся условиям, и, заметив этот момент перезагрузки, Брейн стремительно атаковал.

Противник среагировал почти вовремя, и серия пришлась в умело выставленную защиту, но затем Брейн нанес акцентированный удар сбоку, который получился настолько хорошим, что у противника сорвало маску, и Брейн увидел лицо.

Впрочем, назвать это лицом было едва ли возможно. Брейн увидел лишь набор то ли жаберных щелей, то ли дыхательных клапанов и едва угадывающуюся за полупрозрачной мембраной приемную систему – возможно, оптическую, эхолокационную или какую-то еще.

Через мгновение противник рухнул, но меню с выбором нового бойца больше не появилось, его заменила техническая заставка, и Брейн устало стянул шлем.

51

Сегодня было солнечно, и вода заметно прогрелась, однако в озере она была пресной, в то время как в море, где Брейну с Ружоном предстояло выполнять задание, она была соленой.

– Пресная вода дает вам возможность лучше отработать те моменты, которые в морской воде будут те же по схематичности, но более сложны по исполнению. Это из-за плотности.

– Сэр, а какова будет глубина? – спросил Ружон, неспешно прилаживая на ноги аквароут со сдвоенными, укрытыми сеткой безопасности винтами.

– Тридцать метров.

– А как сработает дыхательное оборудование на глубине, скажем… в восемьдесят метров? – спросил Брейн.

– Никак. Шестьдесят пять метров – это предел. Так что в случае аварийного выхода из аппарата внимательнее контролируйте показания глубины, ведь аквароут имеет достаточную мощность, чтобы утащить вас в бездну, если вы потеряете контроль над управлением.

Брейн кивнул и стал пристегивать аквароут к щиколоткам.

Устройство весило чуть более шести килограммов, и пять из них приходились на батарею экстенсивной разрядки, позволявшей идти под водой со скоростью двадцать километров в час целых пять часов. А если неспешно, то и все десять.

Для дыхания предполагалось использовать простое приспособление, безо всяких баллонов и регенерационных циклонов. Эжектор с запасом кристаллического кислорода, вполне годного для поддержания жизнедеятельности в течение двадцати часов. Впрочем, после столь долгого использования кислородоподобного газа требовалась долгая реабилитация, но Брейн надеялся, что они уложатся в график и до использования этого устройства сверх предельного срока дело не дойдет. В конце концов, они хорошо тренировались на подводном аппарате и показывали неплохие результаты.

– Может, мы еще попробуем вместо кислородных кристаллов старый добрый ВВГ. А пока вот вам комплект вооружения, – сказал Корсак, раздавая курсантам подводные винтовки с куцыми магазинами.

– Сэр, у нас же не было практики стрельбы из этих штук, – заметил Ружон, разглядывая оружие, снимая магазин и вставляя на место.

– Ну, общий курс-то у тебя был, правильно? В бассейне стреляли?

– В бассейне стреляли, только по статичной мишени… А это что за штука?

– Газовый делитель. Не тронь, там стоит «до сорока метров», а больше и не потребуется.

Ружон тут же убрал руки и вернулся к подгонке аквароута, а Брейн, напротив, не только не убрал руки, но и стал выбрасывать из снятого магазина удлиненные заряды.

– Что ты делаешь, Томас?

– Выбрасываю это учебное дерьмо.

– Но почему?

– Потому что я не полезу в это озеро с голой задницей. Мне нужны боевые боеприпасы и магазин втрое больше этого.

– Но… но зачем?

– Сэр, у вас кормежка биномов только через полтора часа, где гарантия что они на нас не среагируют как на корм? – вмешался Ружон.

Корсак хотел было возмутиться, но, передумав, кивнул:

– Ладно, признаю твое замечание. Но откуда ты знаешь график кормления биномов?

– Сэр, вы нас с Беном по каким критериям выбирали, помните? А после ужина мне бывает скучно, вот я и терзаю вашу внутреннюю сеть и нахожу что-то интересное, а порой и полезное.

– Что ты такое несешь, парень? – возмутился майор. – Ты понимаешь, что признался в преступлении против государства, а?

– Признаю, – поднял руки Ружон. – А вы понимаете, что мне на замену у вас никого нет и не будет в течение полугода, если вы будете подыскивать замену согласно инструкции «два-е-восемнадцать»?

– Ты уже и в секретные инструкции влез?

– Я же сказал – скучно.

Корсак замолчал, не зная, как реагировать на подобную дерзость. Может, наказать этого поганца? Но так, чтобы это не повредило делу.

– А давайте уже ближе к делу, – подал голос Брейн.

– Хорошо, давай к делу. Но у меня будет просьба – после окончания занятия отрежь Ружону ухо.

– Какое именно?

– На твое усмотрение.

– Ну-ка, дружок, поверти головой, я должен сделать выбор, – сказал Брейн, и Ружон повиновался, принимая правила игры.

– Ну, если вы закончили развлекаться, давайте в воду, – сказал Корсак, отходя вдоль берега, чтобы не мешать курсантам зайти в озеро.

– А биномы? – напомнил Брейн.

– А что биномы?

– Разве им понравится вмешательство в их среду?

– Согласно распорядку они сейчас находятся в клинической дреме и еще два часа будут оставаться неподвижными.

– Откуда такая уверенность?

– Что значит «откуда»? – изумился майор.

– Коллега Томас намекает, сэр, что вы еще не произвели перезагрузку генеральной программы с учетом его поправок, – ядовито улыбнувшись, сообщил боссу Ружон.

Разумеется, Брейн ни на что такое не намекал, но теперь он был с напарником согласен, поэтому с готовностью кивнул.

– И… и что вы предлагаете? Сорвать график обучения? – развел руками майор. – Предлагаю действовать по плану. Уверен, что генеральная программа не подведет – до сих пор у нас все было под полным контролем, поэтому вам ничего не угрожает.

– Дайте нам боевые патроны, сэр, – сказал Брейн.

– То есть как?

– Чтобы мы чувствовали себя в безопасности, – добавил Ружон.

– То есть вы станете стрелять в биномы, если они вдруг появятся?!

Майору было страшно представить, что может быть уничтожен даже один из объектов его тайного, очень перспективного и многолетнего исследования.

– Сэр, но вы ведь уверены в генеральный программе, так чего беспокоиться? – начал мягкое давление Брейн.

Ружон включил на проверку толкающий двигатель, и тот тонко зажужжал.

– Перестань, ты мешаешь мне думать! – воскликнул майор.

Брейн с Ружоном переглянулись. Они все более становились одной командой.

– Хорошо! – кивнул наконец майор, приняв решение. – Я уверен в своей программе, поэтому даю вам по комплекту боевых патронов. Я уверен, что вам ничто не угрожает, однако, чтобы вы чувствовали себя комфортно, пожалуйста, по пять штук на брата.

– По тридцать, – сказал Брейн.

– По восемь! – возразил майор.

– Восемь – это только пристрелочная очередь, сэр, к тому же это вода – там совершенно другие ощущение и прикидки, – вмешался Ружон и снова пару раз дернул мотор на запуск.

– Прекрати!.. – крикнул майор, и Ружон отключил двигатель. Слышно было лишь, как волны накатывались на песчаный берег.

Корсак думал, анализировал и понимал, что чем дольше он анализирует, тем больше у его курсантов возникает сомнений.

– Отлично, братцы! Даю вам усиленный боекомплект – по пятьдесят патронов в магазине!..

Он ожидал бурной реакции, но Брейн с Ружоном лишь многозначительно переглянулись.

– Что? Что вам опять не так?

– Теперь нам все так, – сказал Брейн, нажимая рычажок, чтобы разомкнуть замки аквароута. – Давайте патроны, сэр, чтобы уже начать занятия, а то сейчас набегут тучи, пойдет дождь, и под водой все это будет выглядеть очень скверно.

52

Через десять минут Брейн и Ружон уже пристраивали за спинами чехлы со снаряженными автоматами и выставляли индивидуальные регулировки на нагрудном ВВГ– воздухо-водяном генераторе, устройстве, которое расщепляло воду на кислород и водород.

Кислород шел в обменный сосуд, где смешивался с выдыхаемым газом, и вновь подавался в легкие, а водород попросту выбрасывался мельчайшими пузырьками, такими маленькими, что, если пловец находился в движении, его след обнаружить было невозможно, но стоило ему замереть на полминуты – и его местонахождение определялось по белизне кипящей поверхности воды.

Раньше подобные устройства использовались в боевых подразделениях. Но теперь только в учебных. В боевых же применялись только установки закрытого цикла, не позволявшие врагу проследить пловца по пузырькам.

– Вперед, красавцы! – скомандовал Корсак, и оба курсанта, оттолкнувшись ото дна на мелководье, пошли на глубину.

Едва оказавшись в воде, Брейн стал нащупывать на поясе регулировочный блок, чтобы отрегулировать четкость картинки. Все, что он видел вокруг, было совокупным результатом работы двадцати микровидеокамер и оптических датчиков, а также центрального процессора мобильного обрабатывающего центра, который подгонял стандарты источников информации, работавших во многих спектрах, под единый стандарт и выдавал пользователю максимально информативную картинку.

Поэкспериментировав с настройками, Брейн пару раз отключал их, выходя на «реальный свет», и сразу погружался в мир мутной воды и песчаной взвеси. Если бы не помощь компьютера, он не видел бы ничего дальше пяти метров. А тут пожалуйста – двадцать метров с идеальным разрешением, пятьдесят – среднее качество, сто метров – можно кое-что разглядеть, но уже на двести имелся только блок прогнозирования, который мог с высокой долей вероятности предсказать, что угрожает пловцу в ближайшие пару минут.

Отдельно на этой панораме имелось навигационное окошко, где указывались удаление от берега, глубина, а также местоположение Ружона.

К услугам Брейна имелась хорошая голосовая связь с напарником и «руководителем группы», то есть с Корсаком.

Аквароут работал как часы, четко откликаясь на реакции пловца. Когда Брейн вытягивал носки, усиливалась тяга, а когда подавал носки на себя, тяга сбрасывалась, и если положение не изменялось в течение трех секунд, включался реверс.

Добравшись до буйков, расположенных в пятидесяти метрах от берега, Брейн и Ружон принялись экспериментировать с разгоном-торможением и задним ходом. Это было интересно, и Брейн от этих занятий получал удовольствие. Казалось, он в водной стихии может сделать все, что угодно. Если бы только не шум воздухо-водяного генератора, который так шипел, что временами заглушал переговоры.

Впрочем, кислород подавался в нужном количестве, и Брейн ни разу не остановился, чтобы накопить нужный запас для дыхания, – пока прибор расщеплении воды с требуемой нагрузкой вполне справлялся.

– Как с ориентацией? – спросил майор Корсак.

– Нормально, все вижу, вода кажется идеально прозрачной, температура подходящая, – сообщил Брейн.

– А я мерзну, – признался Ружон. – Прямо морозит – по спине и ногам.

– Включи химию, – напомнил Корсак.

– Не хочется мне эту химию… Может, еще разойдусь, – возразил Ружон. – Ну что, выходить на второй этап?

– Давайте!

Ружон и Брейн покинули бакены и двинулись в глубь озера, постепенно уходя все глубже. На сегодня у них было запланировано погружение на пятнадцать метров, а завтра собирались достать и до тридцати.

Несмотря на то что света на глубине становилось все меньше, яркость получаемой на экранах масок картинки не становилась хуже. Правда, увеличивалось «зерно» – датчики начинали работать в режимах, близких к предельным.

53

Какое-то время ушло на тестирование новой обстановки. Крупное зерно экрана разведке не мешало, и какие-то корректировки стоило вводить только на уровне индивидуального восприятия.

– Как вы там? Настроились?

– Так точно, сэр! – бодро ответил Брейн.

– Аппаратура в порядке! – добавил Ружон.

– Тогда я вам сейчас добавляю вводную. А именно…

Договорить майор не успел: Брейн заметил реакцию экрана прогнозирования, который выдал угрозу – «дистанция четыреста метров, опасная водяная змея, вероятность семьдесят процентов».

– Прошу прощения, сэр, – сказал Брейн.

– У нас тут угроза! Змея какая-то! – продублировал беспокойство Ружон.

«Озерный леопард, масса тела – триста двадцать килограммов, скорость броска – тридцать метров в секунду», – прочитал Брейн появившуюся в окне прогнозов очередную вводную. И новый показатель – двести семьдесят метров.

– Сэр, нас реально хотят забодать! – пожаловался Брейн, сдергивая аэродинамический чехол с винтовки.

– Это какая-то ошибка, попробуйте протестировать аппаратуру заново…

– Да поздно тестировать! – вмешался Ружон, снимая свою винтовку. – Теперь я вижу пару «озерных леопардов». У вас точно нет здесь таких зверей, сэр?

– А! Ну это ошибка! Не стреляйте в них и срочно уходите! Срочно уходите!..

– Да как тут уходить? – возразил Брейн, досылая патрон. Он видел, что «озерных леопардов» уже двое и они приближаются, маневрируя с удивительной синхронностью.

Он уже не сомневался, что это тот самый бином. Функция прогноза продолжала выдавать всякую лабуду, пытаясь опознать объекты, которых в ее архивах попросту не было.

Брейн только сейчас почувствовал, как плохо ощущает себя в аквароуте, каждый маневр приходилось переповторять, так как он имел мало опыта управления. А «леопарды» были в порядке. В эфире звучали вопли Корсака, но Брейн от них мысленно отключился. Он помнил, что эти объекты имели высокую ценность и с ними следовало поступать мягко, однако не во вред собственному здоровью.

Первая очередь пересекла их движение, подняв фонтаны песка и водорослей со дна. Это произвело впечатление на агрессоров, и они заложили синхронную петлю с разворотом, чтобы выяснить, в чем проблема, и снова атаковать.

– Ружон, переключайся на дистанционные! – бросил в эфир Брейн и нажал кнопку, заставлявшую магазин его автомата начать подачу с другого его конца, где располагались активно-разрывные боеприпасы.

Их взрыватели активизировались на границе, определявшейся положением зрачков, и, едва поменяв направление подачи, Брейн увидел шкалу, определявшую границу подрыва.

Между тем «озерные леопарды», как определял их блок прогноза, выглядели как размытые кляксы с черным пульсирующим ядром. И передвигались они рывками, выбрасывая вперед – метров на пять – полдюжины щупалец и резко подтягиваясь на них, будто успевали за что-то зацепиться.

– Отходите! Отходите и постарайтесь не причинять им вреда! – надрывался в эфире Корсак.

«Ага, сейчас», – мысленно ответил Брейн и сделал короткую очередь.

Полдюжины зарядов прошили водную толщу и разорвались у самого дна, образовав череду грибообразных скоплений газовых пузырьков и взметнув со дня клубы песка.

Следом за Брейном полоснул очередью Ружон – и все скрылось в пелене песка и газовых пузырьков. Реальная видимость упала до нуля, но система датчиков, выйдя на экстремальные режимы, сумела передать удовлетворительную объемную картинку – Брейн видел легкое замешательство в стане врага, именно врага – по-другому этих «зверей» он не воспринимал.

Они снова взяли паузу и пошли на синхронный разворот, чтобы опять атаковать в прояснившейся ситуации.

– Уходим, Ружон! Уходим на полной тяге! – крикнул в эфир Брейн.

– Да я и так уже…

– Уходите, братцы! Уходите! – продолжал неистовствовать майор. Похоже, теперь он больше переживал за агентов, а не за своих любимцев из бинома.

Брейн хорошо представил, как майор мечется по берегу, временами заходя в воду и не замечая промоченных ног.

Аквароут чувствительно прибавлял оборотов, но со скоростью были проблемы – Брейн был вынужден двигаться на спине, лицом к возможным атакам, держа наготове автомат.

Несмотря на хороший обзор, предпочтительнее было двигаться ближе ко дну, чтобы у врага было меньше возможности зайти сзади.

Не успел Брейн подумать об этом, как его датчики зафиксировали «леопардов» по флангу, а значит…

– Ружон, сзади! – заорал Брейн, дернув ногами, чтобы изменить положение рулей, и тут же открыл огонь, едва столкнувшись с реальностью задней полусферы.

54

Он сделал это вовремя, когда распахнувшаяся хищная поверхность оказалась от него в пяти метрах.

Активные боеприпасы стали рваться в опасной близости, угрожая поразить Брейна осколками, однако обошлось. Агрессор распался на несколько сегментов, которые, проскочив над Брейном, снова слились в единое целое и понеслись дальше.

«Пронесло», – успел подумать Брейн, сбрасывая тягу аквароута. Но тут же заметил несколько оставшихся сегментов бинома – черных бесформенных кусков чуждой этому миру материи, которые бешено вращались, испуская пузырьки газа, и Брейн вспомнил, что в школе именно так вели себя разного рода активные металлы, которые учитель бросал в пробирку с водой, и в конце всегда следовал взрыв.

Вот и теперь Брейн почувствовал, будто его лягнули под ребра на спарринге. Знакомое чувство, он как будто видел все со стороны, однако вовремя пришел в себя – до того, как его добили.

– Братцы, вы там живы? Братцы! Отзовитесь!..

Это был Корсак, и похоже, он находился на грани.

– Один жив… – отозвался Брейн и не узнал собственного голоса. А еще он понял, что мешало ему – болтавшаяся на шнуре винтовка, Брейн выронил ее после взрыва.

Следовало вдохнуть, но вдохнуть хотелось настоящего воздуха, а не этого – из шипящего разделителя.

Брейн вытянул носки, включив тягу аквароута, и через пару мгновений увидел небо – настоящее небо в клочьях кучковатых облаков. Сдернул маску и закачался на ленивых озерных волнах.

– Где Ружон?!! Что с Ружоном?!! – надрывался с берега Корсак – до него было метров пятьдесят. Он видел, что кто-то всплыл, но неизвестно было, целый ли это человек или только его часть.

– Томас, это ты?!! Подай знак, сукин ты сын!

Брейн поднял руку, показывая, что жив и что это он, а тут очень кстати поднялся и Ружон. Ну как поднялся – всплыл на спасательном пузыре, который раскрывался автоматически при отсутствии признаков жизнедеятельности.

– Эй, парень! – крикнул Брейн и поплыл к Ружону, до которого было метров пятнадцать. Сейчас они были как никогда уязвимы, однако оставалось только надеяться, что ущерб, нанесенный монстрам, заставит их держаться подальше.

«Может, мы их совсем убрали?» – подумал Брейн, хватаясь за буксировочную петлю на спасательном пузыре Ружона, а затем включил свой аквароут на полную мощность.

На берегу стоял Корсак и, опустив руки, молча смотрел на приближавшихся Брейна и Ружона. Похоже, силы покинули его.

Майор не поспешил на помощь, даже когда Брейн стал выволакивать Ружона на берег, и только наблюдал с расстояния в несколько шагов.

Впрочем, переживания оказались излишними: едва Брейн отвесил коллеге пару пощечин, тот пришел в себя. А затем сел и, сплюнув на песок, сказал:

– Дерьмо, а не обучение… Я требую три дня отдыха.

– Поддержу коллегу, – кивнул Брейн.

– Эх, да разве же я возражаю? – улыбнулся Корсак. – Сутки – живите как хотите, спите, жрите, водите баб – все без ограничений!

– Но сутки – это не трое! – заметил Ружон.

– Сутки – это не трое, – подтвердил Корсак и зашагал в сторону ангара.

– Томас, ну как так-то? – обратился Ружон за поддержкой к Брейну. – Где я баб найду за сутки? Тут же ограниченный контингент!

– Тогда сконцентрируйся на жратве. Правильно подобранная диета заменяет полторы бабы.

55

Спустя сорок минут они уже бодро шагали по кирпичной дорожке при свете дня, поскольку занятия из-за сложившейся ситуации пришлось закончить пораньше.

– Я, конечно, изрядно попереживал, – делился впечатлениями майор. – Однако я рад, что все обошлось.

– Ничего себе! – вскинулся Ружон, но Брейн дернул его за пояс, чтобы заткнулся. И Ружон заткнулся.

Майор лишь покосился в его сторону, но, поскольку курсант сделал вид, что просто чихнул, продолжил развивать свою мысль:

– Чтобы выработать в вас необходимую слаженность и стойкость перед лицом опасности в неизведанной среде, пришлось бы потратить пятьдесят четыре часа учебного времени, а получилось так, что вы учебный процесс значительно сократили.

– Значит, повсюду только выгода? – попытался угадать Ружон.

– Не совсем так, – качнул головой майор. – Мне еще предстоит оценить потери, которые понесла программа бинома, и только тогда я пойму, в плюсе мы или в минусе.

– Мы?

– Прошу прощения, курсанты. «Я», конечно, «я». Мне еще эти биологи геморрой устроят, я и так с ними чуть ли не ежедневно программы экспериментальных нагрузок согласую, а тут такая угроза их любимцам… Что смотришь, Томас? И твоя Нильсен в первых рядах станет мучить и жилы вытягивать – почему потеря массы, почему спектры просели?

– Я за доктора Нильсен не ответчик, – пожал плечами Брейн. – А что касается биологии… Что-то мне эти ваши объекты биологическими совсем не показались.

– Да ты что?! – воскликнул майор и резко остановился, схватив Брейна за локоть. Ружон остановился тоже, а майор, оглядевшись, будто его здесь мог кто-то подслушать, признался: – Ну да, бином – это не совсем биологический объект.

– А какой?

– Ну… – Тут майор огляделся еще раз. Потом, понизив голос, добавил: – Твоя красотуля – специалист в области физики плазмотермических процессов.

– Сэр, она же мне рассечение зашивала! Неужели без медицинской лицензии?! – воскликнул Ружон.

– Успокойся, младенец, – отмахнулся Корсак. – Есть у нее лицензия, и квалификация соответствует.

– Сэр, но какая же наука изучает этих ваших биномов? – уточнил Брейн.

– Квантовый раздел плазмохимии.

– Мы в академии такого не проходили, – заметил Ружон.

– Вы много чего не проходили, и потому у меня с вами постоянный геморрой. Твой дружок из реабилитационного центра уже вышел.

– Бен?

– Он самый.

– И что с ним? Куда его направят?

– Я за него платил в этом центре, ко мне он и вернется.

– Он пойдет на задание с нами?

– Ага, сейчас. Побудет в резерве, покупается в море, покушает вольной еды, а не больничной, и с девками потрется. Есть у меня подходящее место, куда таких в отпуск отправляю.

– Ух ты… А нельзя ли меня в резерв, сэр, а то я по ночам кашляю, – стал дурачиться Ружон.

– Нельзя, морда слишком наглая. Иди давай в столовку, чтобы к нашему приходу все было готово.

Ружон убежал: ему не терпелось поскорее оказаться на свободе, без присмотра майора Корсака и Брейна, которого он тоже считал надзирающим, поскольку тот был значительно старше, разумеется, и опытнее.

– Зачем вы все это рассказываете, сэр? – спросил Брейн, когда они на кирпичной тропинке остались вдвоем.

– А чего мне бояться? Ружон – гений в программировании, хорош для соблазнения замужних дам в целях вербовки, может убрать даже очень подготовленного бойца, хорошо знаком с охранными системами. Он безупречен, пока находится в мире полученных в академии знаний. Однако за этими пределами он сломается и будет не опаснее спившегося полицейского. Он не сможет применить полученные от меня сведения, если вдруг его завербует враг. Будет только общий массив информации, который ничего не стоит без конкретики, понимаешь меня?

Брейн кивнул, хотя пока не понимал, куда клонит майор.

– Но если я замечу, что он понимает больше, чем следует, то по возвращении из командировки его ликвидируют. Это закон, ты же знаешь.

– Нет, сэр, не знаю. Я не работал в системе – меня вычеркнули на последнем этапе.

– Вышибли из академии?

– Так точно.

Майор покачал головой, осмысливая услышанное, и они снова двинулись по тропинке неспешным шагом. В кустах застрекотали цикады или то, что здесь ими называлось.

– Значит, весь свой опыт ты почерпнул на войне?

– У вас же имеется досье.

– Имеется, но, увы, не полное. Уверен, что и в Метрополии твоя папка незначительно толще, ведь ты прибыл из Запределья.

– Из Запределья?

– Ну да, из тех мест, которые слабо контролируются и все сведения о которых отправляются лишь прерывистыми донесениями немногочисленных групп.

– Ничего себе «немногочисленных», мы воевали с ними не один год!..

– Ну, мне приходится верить тебе на слово.

– У меня нет других доказательств, сэр, у вас небольшой выбор.

– А вот и нет! – возразил майор и засмеялся, отчего с ближайшей ветки вспорхнуло несколько четырехкрылых мотыльков. –  Твои доказательства – твоя повидавшая много шкура.

– Шкура?

– Так точно. Ты за свою карьеру получил два тяжелых, три средних и полдюжины легкий ранений. И хоть некоторые из них очень хорошо скрыты восстановительными процедурами, так что снаружи нет даже намека на шрамы, пробитые железом ткани восстанавливаются уже не так, как выглядят здоровые. Так что первое же медицинское обследование дает полную картину твоих приключений, солдат.

– Ну и о чем же вам говорят следы моих приключений, сэр?

– О чем? О том, что ты много где побывал, не отсиживался на позициях, проявлял инициативу в бою. Ну, и еще одно немаловажное и удивительное открытие – ты необыкновенный счастливчик, Томас. Тебе бы маркером работать.

– Что такое маркер?

– Маркер – это такой субъект, который приносит удачу, за что ни возьмется. Он решает множество проблем там, где уважаемые эксперты только разводят руками. Это касается всего – банальных судебных споров, экономических конфликтов и даже военной сферы. Везде его советы или участие приносят успех.

– Неужели такие люди бывают?

– Бывают, друг мой. И ты мог быть одним из них.

– А откуда такие выводы?

– Твоя шкура, Томас.

– У меня счастливая шкура? – усмехнулся Брейн, отводя рукой очередную мешающую ветку.

– Чрезвычайно счастливая. У тебя на ней четыре смертельных входных при четырех выходных средней тяжести. Тяжелые ты получил от боеприпасов экспансивного действия, осколки которых обязаны засаживаться в тело без выхода.

– Ну это же смотря с какой стороны подходить. С одной стороны, вроде бы и опасное входящее, а посмотреть с другой – не такое страшное, – заметил Брейн.

– А вот и нет. В твоем нынешнем досье имеются рассчитанные каналы ранений, и на них видно, что пробивающее тебя железо двигалось по дуге – обходя жизненно важные органы. А в одном случае имеет место извилистый канал, где кусок шрапнели аккуратно обходил жизненно важные органы один за другим.

– Такое разве бывает? – искренне удивился Брейн.

– Бывает. Но не у всех.

56

Сегодня Брейну очень понравился обед, хотя он ничем не отличался от предыдущих, а на выходе его ждала доктор Нильсен.

Корсак подошел к ней первым, и они коротко обсудили какие-то рабочие вопросы. Потом он махнул Ружону, и они удалились.

К Нильсен подошел Брейн.

– Ты уже освободился? – спросила она, и ее глаза лучились каким-то домашним теплом.

– Да, милая. До обеда поработали вдвойне, майор зачел нам полную смену.

– Пойдем к тебе?

– Пойдем.

И они пошли к нему, держась за руки, как какие-нибудь ученики старших классов. Брейн то и дело поглядывал на Нильсен, и она спросила:

– Ты чего?

– Ничего, – ответил он, улыбаясь. Теперь Брейну казалось странным, что раньше он не замечал, насколько красива доктор Нильсен.

Когда они подошли к воротам его коттеджа, он неожиданно спросил:

– А это правда, что ты какой-то там физик и все такое?

– Кто тебе сказал? – вскинула брови Саманта.

– Майор Корсак.

– Он тебя разыграл, – улыбнулась она и, приблизившись, поцеловала его в губы. – Идем, я хочу использовать твою силу, пока ты в очередной раз не заснул.

И она использовала его силу с изысканным мастерством и умением. Брейн потом еще полчаса лежал, уставившись в потолок, а доктор Нильсен сама хлопотала на кухне, одетая в один лишь передник.

Когда Брейн наконец пришел в себя после любовного шока, она вынесла большой поднос со множеством приготовленных блюд, которые выглядели на удивление свежими и натуральными.

– Это тебе, милый, сегодня ты заслужил, – проворковала она и, присев к нему на колени, наградила длинным поцелуем, от которого Брейн почти что завелся.

– Нет-нет-нет! – возразила она, убирая его руки. – А то это никогда не кончится, а у меня от майора Корсака лицензия на отстрел только одного оленя.

– Вот даже как? – сыграл удивление Брейн.

– А ты не знал?

Брейн не ответил и, ссадив девушку с колен, пододвинул столик с большим подносом.

– Как тут много всего красивого!..

– У тебя старые картриджи, но они в порядке. Раньше стандартные наборы были разнообразнее и дороже, а сейчас нам подают лишь питательную изопену с разными вкусовыми присадками.

– Но всего мы все равно не успеем попробовать, они сейчас кристаллизуются и…

– Не переживай. Я остановила процесс готовки на стадии изовалентной фазы.

– Что это означает?

– Ну, процесс декристаллизации остановлен примерно за одну тысячную процента от состояния полного приготовления.

– Я все еще не понял.

– Окисление и обратная кристаллизация происходят после того, как блюдо достигло готовности, а мы остановили процесс приготовления, поэтому процессор картриджа думает, что мы это блюдо еще не приготовили, хотя оно фактически готово.

– И что, оно не будет полностью готово?

– Не будет, пока ты не тронешь его вилкой – тогда процесс продолжится, и за мгновение блюдо дойдет до готовности и только потом начнет состариваться, если это можно так назвать.

– Слишком много физики для блондинки с медицинским образованием и огромными сиськами, – сострил Брейн, провоцируя доктора Нильсен на ответный укол и раскрытие информации.

Однако она его выпад проигнорировала. Лишь улыбнулась и принялась одеваться. И это представление снова заставило Брейна распустить руки.

– Хватит, Томас, сейчас только еда. Береги силы на следующий раз, – строго заметила она и, поправив прическу, снова села рядом. – Давай уже есть.

– Давай, – согласился Брейн. – Только я сначала тоже что-нибудь надену.

– Надень, а я отвернусь.

– Тебе-то чего отворачиваться? – удивился он.

– Чтобы крышу не сорвало, я же не бесчувственный пень, я настоящая горячая девочка-варвар.

Брейн оделся, и они вернулись к ужину, который показался Брейну настоящим пиром.

Затем доктор Нильсен засобиралась домой.

– Ты можешь переночевать у меня, – заметил Брейн, надеясь на продолжение свидания – после ужина в нем проснулись дремавшие прежде силы.

– Нет, милый, мне еще сегодня предстоит поработать – снять кое-какие показатели, а с утра вообще полный ужас. И снятие данных, и обработка, и… много еще чего.

– Что такое плазмотермический процесс? – спросил он ее возле самой двери.

Доктор Нильсен вздохнула и посмотрела на Брейна, как зрелая женщина на досадливого юнца.

– Томас, ну ты же не первый год служишь в разведке.

– Да я просто солдат – бегу, куда прикажут, – попытался оправдаться он.

– За пределами постели наши отношения прекращаются. Неужели мне нужно учить тебя этике спецслужб, Томас?

Брейн вздохнул. Он забрасывал слишком грубые приманки, и теперь ему было стыдно.

– Я… дурак?

– Ты не дурак. В тебе действуют замененные инстинкты – действия, вызываемые не биологической необходимостью, а служебной. Понимаешь?

– Понимаю.

– Ты изуродован этой системой так же, как и все, кто с тобой здесь общается – я, Ружон, Корсак и еще полсотни персоналий с этой базы. У тебя есть собственное задание – наверняка очень сложное, забудь ты эту плазмотермию, там слишком часто приходится идти в рукопашную. Хватит на твою долю риска, милый, я хочу, чтобы ты выжил среди всего этого ужаса. И кстати, спрячь этот экстрактор или лучше выбрось, а то если ты еще раз включишь его случайно… твои галлюцинации и сны наяву могут стать совершенно неконтролируемыми.

– Ты сейчас говоришь как врач или как физик?

– Как друг, – ответила доктор Нильсен и, чмокнув Брейна в щеку, вышла за дверь.

57

Брейн и сам не заметил, как заснул в шаттле, настолько его вымотала дорога. Шутка ли – двадцать часов тряски с пересадками. А последний отрезок растянулся с положенных двух часов до почти четырех из-за того, что над материком разразились грозы второй зимы – самого беспокойного времени года – и шаттл многократно менял маршруты, а штурман, прокладывая новый взамен закрытого очередным грозовым очагом, ругался так, что было слышно в салоне через закрытую дверь кабины.

У выхода из порта его ждало заказанное такси компании «Друг», экономившей на чистке салона. Повсюду были какие-то крошки, из карманчиков торчали обрывки упаковок из-под кислородных леденцов, а акустический фокусатор фонил так, что нельзя было разобрать, что там бубнит этот робот.

Чтобы понять, его это такси или нет, Брейн вынужден был сунуть в гнездо корешок билета, и на информационном табло зажглось: «Добро пожаловать, мистер Хофман!»

Тогда он осторожно опустился на несвежие чехлы пассажирского дивана и стал ждать, когда закроется дверь. Но она оставалась открытой.

Где-то в стойке надсадно жужжал приводной механизм, дверь дергалась, но сдвинуться с места не могла. Пришлось Брейну лягнуть ее, после чего старенький моторчик все же сумел поставить дверь на место и провернуть замок.

– Эй, почему мы не едем?! – крикнул Брейн, когда такси сзади стали сигналить, чтобы его челнок освободил площадку.

– Вы не подали заявку конечного пункта… – пробубнил в ответ робот, и Брейн скорее догадался, чем расслышал его слова.

– Отель «Гвинея»! – прокричал он, теряя терпение, но и после этого такси не тронулось с места. Сзади снова послышались гудки уже нескольких капсул-такси.

– Сожалею, сэр, такого отеля в нашем городе нет.

– Да как это нет, если я его забронировал и видел его на карте? Ты дебил, что ли?

– Я не дебил. Я модель «автодруг четыреста восемнадцать».

– Если я в Грайстоне, то отель «Гвинея» находится на улице Центральная голубая!..

– Упс… – прошелестел робот, и стало слышно, как в его устаревших электронных внутренностях посвистывают дроссели.

– Дорогу покажешь, камрад? – выдал водитель.

– Покажу, только давай поскорее трогайся, а то твои коллеги уже задолбали!.. – потребовал Брейн, стараясь перекричать бесконечный вой, в который слились гудки дюжины рассерженных в очереди такси-капсул.

Его машина резко взяла с места, и гудки прекратились.

– Какой маршрут выберем, мистер Хофман, «экономический» или «бизнес»?

– «Бизнес», – ответил Брейн. Он находился в командировке, и все расходы брала на себя головная организация.

После получения новой вводной такси вынырнуло из плотного потока экономкласса и свернуло на пустынную платформу с несколькими свободными автолифтами.

Они заехали в одну из кабин, и та начала подниматься, да так высоко, что Брейн даже удивился, оказавшись в полусотне метров над землей.

Передняя стенка лифта откатилась, робот-таксист дал полный газ – и они понеслись по пустынному шоссе, с которого открывался великолепный вид, куда ни посмотри.

Где-то внизу, на извилистой, забитой машинами дороге, едва ползли «экономы», а они мчались по безупречно гладкому шоссе со скоростью триста пятьдесят километров в час. Уже через сорок минут такси спустилось с высотной трапеции на городские улицы, и робот тут же спросил:

– Куда дальше, камрад?

У Брейна не было навигатора, но он прекрасно запоминал карты, стоило ему взглянуть на них хотя бы раз.

– Э-э… проезжай на улицу Эдвази Второго, после светофора поверни направо, потом до дома «альфа-восемнадцать» и снова направо, там будет бульвар – названия не помню, но в конце фонтан, и за ним, через площадь с топографическим знаком «подземный переход», будет гостиница «Гвинея».

– Вы сказали «Гвинея», мистер Хофман?

– Да, «Гвинея».

– Что же вы мне сразу не сказали, что вам нужен отель «Гвинея»? Я его прекрасно знаю, сэр! – оживился робот.

«Вот сука», – подумал Брейн и откинулся на пропахшую прокисшим соусом спинку дивана. Сейчас ему хотелось, чтобы поскорее закончилось это путешествие и он смог бы упасть на кровать в своем номере и отоспаться. На службу ему предстояло выйти только через полтора суток.

Такси притормозило напротив здания из пластобетона, имитировавшего красный кирпич.

Четыре этажа, просторная автостоянка, большая лужайка с подстриженным газоном и роскошные клумбы, над которыми вились неутомимые труженики – роботы-шмели.

Расплатившись казенной карточкой, он сам выволок чемодан из багажного отделения, поскольку подача у него не работала и, огляделся в поисках стюарда или хотя бы сервис-тележки, которые обычно выкатывались перед каждым гостем, чтобы он мог поставить на них свой багаж, и следовали за ним до самого номера. Но здесь ничего этого не было. Хорошо хоть погода была ясная. Опять же лужайка, клумбы, шмели.

58

Брейн вошел под своды холла, куда изливался щедрый поток кондиционированного воздуха.

Возле стойки портье ожидали двое – миловидная девушка лет двадцати в форме кадета и нетрезвый менеджер какой-то спортивной команды, о чем сообщала бирка на его помятом пиджаке.

Оба были при багаже, девушка нервничала, а спортивный менеджер то и дело прихлебывал из плоской бутылки, и это мирило его с объективной реальностью.

Брейн встал третьим и поставил чемодан на пол. Девушка-кадет смерила его презрительным взглядом и облокотилась на стойку в ожидании портье, который вскоре появился и с ходу развел руками – дескать, ничем помочь не могу.

– Что?! – воскликнула девушка, и распорядитель весь сжался. Похоже, это была уже не первая их перепалка.

– Я, как вы и настаивали, мадемуазель, сходил-таки на этот пункт обработки, и что я там узнал?

– Что вы узнали?

– Что обрушения сервера по брони вас ничуть не задело, просто ваше начальство слишком поздно отправило заявку – ошиблись всего на три дня, но этого хватило, чтоб вы тут мне вытаскивали внутренности через одно место.

– Да что же это такое, а? Куда мне на вас жаловаться?

– Лучше поезжайте в город – там много гостиниц со свободными местами. Да, это дороже, но кто оплатит ваши нервы, мадемуазель?

– Не нужен мне ваш вшивый город, у меня коллоквиум здесь рядом!..

Девушка махнула рукой в сторону выхода, но, видимо, уже не в первый раз, и портье даже бровью не повел.

– А хотите… хотите я отправлю вас в город на такси за свой счет?.. – предложил он, и Брейн понял всю глубину давнишнего спора, ведь портье был канзасом, и мало того – рыжим канзасом, которые славились особенной расчетливостью.

– Никуда я не поеду! У меня коллоквиум в двух шагах! Зачем я буду потом сюда из центра ехать? Когда уедут эти ваши…

– Здобари, мадемуазель.

– Да, они.

– Через восемнадцать часов.

– Я… я буду ждать, я лягу прямо посреди вашего холла и буду ждать, – решительно заявила девушка и отошла от стойки со слезами на глазах.

– Что вам, сэр? – обратился портье к спортивному менеджеру.

– Ну, вы сказали, что меня поселят в какое-то крыло…

– Ах да, там сейчас производят уборку. Буквально через десять минут вы сможете вселиться.

– А сортир там имеется? – спросил менеджер, прикладываясь к плоской бутылке.

– Э… разумеется.

– В номере?

– Немного дальше, сэр. В коридоре. В теплом благоустроенном коридоре.

– А ванна?

– Она рядом, вы не промахнетесь.

Менеджер кивнул, и подошла очередь Брейна.

– Хофман. Люкс-стандарт, – коротко сообщил он.

– Сожалею, мистер Хофман, вашей фамилии нет в нашем списке.

– Посмотри в список бронирования, ублюдок, – перешел Брейн на открытый код.

– Сожалею, сэр, вашей фамилии нет и в этом списке, – ответил портье, даже не заглянув ни в какие списки.

– Я могу отозвать вас на пару слов? – спросил Брейн.

– То есть?

– Из-за стойки. Выйдите, и я задам вам пару вопросов.

Портье вышел и тут же получил незаметный, но очень ощутимый удар в солнечное сплетение.

Хватая ртом воздух, он попытался упасть на колени, но Брейн придержал его и задал простой вопрос:

– Что происходит, дружище, вам не нужны деньги?

– Де… деньги нужны, но… но упал сервер, и мы… и мы почти не контролируем обстановку.

– По крайней мере честно, – заметил Брейн, встряхивая портье, чтобы тот мог стоять. –  Теперь посмотри в список и скажи, когда будет обещанный номер.

Портье сделал несколько вдохов, пришел в себя и наконец сверился со списком.

– Вот он, ваш люкс-стандарт под номером триста восемнадцать, но он занят на ближайшие сутки, сэр.

– Понятно. Жду ваших предложений.

Распорядитель незаметно помассировал живот и сказал:

– Через четыре часа освободится «вип-дабл» на четвертом этаже, и вы сможете получить его безо всякой доплаты. Прошу вас, у меня больше ничего нет, сэр.

Брейн вздохнул и огляделся. Менеджер достал очередную фляжку и больше ни в чем не нуждался. Девушка-кадет сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и сверлила взглядом стену перед собой. Ноги были красивые. Обе.

– У нас за корпусом имеются лежаки, сэр. Очень удобные, и вы можете отдохнуть.

Сказав это, распорядитель подался назад, ожидая болезненного удара, но Брейн принял это предложение и, подхватив чемодан, пошел на выход. Он уже хорошо представлял себе мягкий лежак, солнце, запах цветов и ненавязчивое жужжание роботов-шмелей.

Такой вариант ожидания ему подходил и даже нравился. Четыре часа – это пустяк, а уж в таких условиях он легко прождал бы и все восемь.

59

Поначалу Брейну показалось, что он проснулся оттого, что солнце било ему в глаза, однако нет, сработала его внутренняя система безопасности, когда он почувствовал чье-то приближение.

– Вы так чутко спите, мистер Хофман! – улыбнулся портье, останавливаясь в пяти шагах от Брейна.

– Что случилось? – спросил тот, садясь и убирая руку от спрятанной под пиджаком кобуры.

– Номер освободился на полчаса раньше. Идемте, вы получите «вип-дабл» вместо вашего занятого «люкс-стандарта».

– Замечательно, – сказал Брейн и, поднявшись, пригладил волосы, а распорядитель подхватил его чемодан.

– Я сам донесу.

– Нет-нет, – возразил портье. – Вы и так понесли неудобства. Это самая малость из того, что мы вам задолжали.

В холле переменилась обстановка. Хронически пьяный менеджер исчез, девушка-кадет сидела на дальнем диване с отрешенным видом, не обращая внимания на двух подвыпивших постояльцев отеля, которые, перебивая друг друга, заплетавшимися языками рассказывали ей о своих героических приключениях – каждый о своем, и Брейн заметил, что кадет устала, хотя и держалась стоически. Она была красива – женщинам-суперколверам из-за их крупного сложения всегда шла военная форма.

– А у нее есть какие-то перспективы? – спросил Брейн, когда портье заполнял его ордер.

– Ой, – покачал головой консьерж. – Она нас тут так достала, что замдиректора был готов дать ей двадцать процентов от стоимости номера в «Зеноне» – это хороший отель в городе. Плюс такси за наш счет.

– А она?

– Послала его, и очень далеко. Говорит, что согласна на любые условия, но здесь – в пригороде.

– И что же вы?

– Мы готовим ей… домик садовника. Он пустовал семь лет, с тех пор как мы стали пользоваться услугами специализированной фирмы – это оказалось дешевле. Но в этом домике вышли из строя все магистрали, так что удобства на улице, под каштаном.

– Просто в кустах, что ли? – поразился Брейн.

– Ну что вы, – улыбнулся консьерж. – Там есть будочка из ламинированного картона с химическим боксом-поглотителем.

– И когда же будет готов этот домик?

– Боюсь, только в полночь. Ну, идемте смотреть ваши апартаменты, сэр. Уверен, что воспоминания о нашем отеле останутся в вашей памяти как самые лучшие.

Они зашли в просторную лифтовую кабину с зеркальными стенами, поднялись на четвертый этаж и вышли в лифтовой холл с полами из искусственной белой сосны. Стены были украшены копиями известных картин, выполненными авторизованными роботами-художниками, передававшими на полотно не только толщину мазков и стилистические характерности, но также и обычные ошибки авторов.

Качество отделки стен и потолков коридора свидетельствовало о том, что на четвертом этаже располагались самые дорогие номера отеля «Гвинея».

Открыв контактным ключом массивную дверь с рукояткой в виде головы льва, консьерж распахнул ее и сказал:

– Ну вот и ваши владения, мистер Хофман! Надеюсь, вы по достоинству оцените нашу компенсацию за принесенные неудобства.

– Оценю конечно, братец. Мне здесь все нравится, – произнес Брейн, проверив ванную комнату, туалет, спальную и гостиную, а также просторный балкон со столиком и четырьмя стульями под широким зонтом от солнца. –  А что там, за этой дверью?

– Извольте проверить сами, сэр, – с поклоном предложил портье.

Брейн толкнул дверь и оказался в номере-близнеце уже им осмотренного.

Здесь было все то же самое, только плитка в ванной и туалете оказалась чуть позеленее – ближе к цвету океанской волны, и балкон выходил на тенистую сторону, а в остальном – полное подобие.

– А зачем мне два одинаковых номера?

– Не два одинаковых, сэр, а один «вип-дабл», – поправил его портье с легким поклоном.

– Понятно, – кивнул Брейн и вышел в коридор из двери второй половины номера. – Где второй ключ?

– Какой второй, сэр?

– У «дабла» две двери, значит, должно быть два ключа.

– Согласен, сэр. Подождите меня, и я скоро вернусь со вторым ключом.

– Не спеши, я составлю тебе компанию.

– Сэр, я доставлю вам все в лучшем виде.

– Не торопись, у меня внизу еще дела остались.

Портье не посмел перечить Брейну, и они вместе спустились на лифте в холл.

Пока портье бегал к стойке за ключом от второй двери «дабла», Брейн стоял возле лифта, наблюдая за поникшей фигурой девушки-кадета, которую осаждали уже четверо подвыпивших кавалеров.

Двое из них уже иссякли и понуро слушали враки других.

– Вот, пожалуйста! – подскочил портье, протягивая блеснувшую платиной магнитную пластинку.

– Спасибо, приятель, – кивнул Брейн. –  Эй, кадет! Кадет! Встать и подойти с вещами к лифту!.. – строго приказал он, и в девушке сработала заложенная годами программа. Она, еще ничего толком не поняв, вскочила и, подхватив баул цвета хаки, зашагала к Брейну.

Он открыл лифтовую кабину и скомандовал:

– За мной, кадет!

Девушка послушно зашла следом, и кабина начала подниматься.

Спутница смотрела на Брейна, и в ее глазах читался вопрос – она вот-вот готова была его озвучить.

– Все вопросы потом, – упредил ее Брейн.

Они вышли на четвертом этаже, и Брейн повел девушку по коридору.

– Вот, – сказал он, открывая вторую дверь «дабла», – проходите.

Подтаскивая тяжелый баул, девушка зашла следом и остановилась.

– Как вас зовут, кадет?

– Диана Лонмарт, сэр. А вы…

– А я теперь ваш сосед. Эта часть апартаментов принадлежит вам на ближайшие трое суток. За это время вы, если понадобится, уладите ваши дела с администрацией отеля, коль вам так уж необходимо жить именно здесь.

– Мне необходимо.

– Вот и отлично. Сейчас я пройду через смежную дверь на свою половину, и вы, заперев дверь, останетесь в полной безопасности. Вот вам ключ от внешней двери, а смежная запирается только с вашей стороны.

С этими словами Брейн сунул в руку Диане магнитную пластинку и направился на свою половину.

– Сэр, но как вас зовут? И… каково ваше звание? Я же вижу, что вы военный.

Уже взявшись за ручку двери, Брейн остановился:

– Я давно уже гражданское лицо, а зовут меня мистер Хофман.

– А имя?

Брейн вздохнул:

– Стив. Стив Хофман, – сказал он и, взглянув через плечо на кадета Диану, прошел на свою половину, где перевел дух, снял наконец пиджак и, сдернув кобуру, убрал в шкаф, а пистолет сунул под диванную подушку в гостиной.

Хотел уже присесть, но его взгляд привлекло собственное отражение в зеркале.

«Кто это?»

Брейн подошел ближе, вглядываясь в незнакомые черты. Себя прежнего он узнавал разве что по осанке и по росту. Возможно, овал лица тоже был похожим, но остальные черты были ему незнакомы, к тому же возраст – человек в зеркале выглядел едва на тридцать лет.

60

Лишь услышав, как защелкнулся замок промежуточной двери, Брейн смог немного расслабиться, почувствовать себя обычным гражданином, с минимальным количеством обязанностей. Но ненадолго.

Надо было принять душ, и пришлось доставать из-под подушки пистолет. Что за душ без пистолета под рукой? А также без штанов и ботинок тут же – возле ванны?

Это была профессиональная необходимость. Бегать босиком можно, но вот прыгать с высоты двух-трех этажей – нет. Уж лучше без носков в мокрых ботинках, чем совсем босым. Брейн эту науку проходил еще в теории, однако было дело – познал и на практике.

Поэтому пистолет-штаны-ботинки были при нем, когда он, прикрыв глаза, нежился под оплаченными казной струями горячей воды. Впрочем, нежился он не весь, часть его продолжала оставаться на посту и прекрасно помнила, где находился пистолет. А в остальном – да, он нежился.

После душа Брейн прошел в спальню и растянулся на широкой кровати – по-прежнему не расставаясь с пистолетом. В запасе у него была уйма времени – можно была выспаться дважды, если никто не помешает. С этой мыслью он и уснул, проснувшись спустя четыре часа, и, открыв глаза, уставился в темный потолок.

Рука сама нашла пистолет, и он еще с полминуты лежал прислушиваясь.

«Проникновение», – сказал он себе, подразумевая появление незваных гостей в периметре его базы. То есть жилища, то есть номера.

Соскользнув с кровати, куда дотягивался свет от уличного фонаря, просеянный через кроны деревьев, Брейн полностью погрузился в темноту. А еще через двадцать секунд приставил пистолет к затылку незваного гостя и сухо приказал:

– Не двигайся или ты труп…

Гость замер от страха, и Брейн принялся быстро обыскивать его одной рукой. Оказалось, что на незваном госте не было даже белья и им оказалась девушка-кадет.

– Диана? Что вы здесь делаете? – спросил Брейн, убирая пистолет.

– Вы… Вы дурак, сэр?

– Ах да, извините, – опомнился Брейн. – Но зачем вы здесь… То есть чем я заслужил?..

– Просто… вы милый… – выдавила она и стала плакать от пережитого потрясения.

Понимая, что это, возможно, обдуманная провокация, Брейн все же чувствовал себя виноватым и, поддавшись на провокационное поведение соседки, как мог исправлял ситуацию в течение примерно трех часов – пока не начало светать.

Когда Диана уходила, он сделал вид, что спит, и был благодарен ей, что она не стала его будить, чтобы устроить какие-то прощания со взаимными клятвами о том, что эта ночь была незабываемой, что бла-бла-бла, любовь-морковь и все такое. Она тихо ушла, и он с удовольствием раскинулся на всей территории широкой кровати.

До выхода на службу оставались считаные часы, поэтому он позволил себе заснуть еще и запустил свой биологический будильник, который сработал через полтора часа.

Проснувшись, Брейн соскочил с кровати и прошелся вдоль окон просторного номера, выглядывая наружу и фиксируя даже пустяки, вроде скомканной газеты возле урны или вьющихся над кустами насекомых. Потом достал из багажа два стоппера – устройства, которые устанавливались на косяк, после чего открыть дверь, не выбивая ее, уже невозможно.

Один стоппер он поставил на входную дверь, с отсрочкой включения после ухода на службу, а второй, с немедленной активацией, на дверь, смежную с соседним номером. Брейн посчитал, что совершил уже достаточно ошибок.

Приняв душ, он вышел из ванной, вызвал такси и стал доставать из большого чемодана свой казенный серый костюм, в котором ему предстояло показаться публике – весьма ограниченной.

Через полчаса машина прибыла – на этот раз с пилотом и из другой компании.

– Сэр, ваше такси у ворот, – сообщил по интеркому портье.

– Спасибо, я уже спускаюсь.

В лифте Брейн еще раз взглянул на свое отражение, оценивая, насколько не «по-военному» он выглядит. Совсем развязным у него выглядеть все равно бы не получилось, и фальшь стала бы очевидна даже неподготовленному наблюдателю, поэтому он играл педанта-чистюлю. Держать этот образ ему было проще – следовало лишь с брезгливой физиономией подавать руку для рукопожатия и регулярно смахивать с безупречно отглаженного пиджака невидимые пылинки.

Правда, атлетическая фигура и высокий рост не слишком соответствовали выбранному образу, однако Брейн решил, что это, напротив, может подчеркнуть его «ненормальность».

61

Таксист был молчалив и не досаждал пассажиру расспросами, однако выглядел он каким-то озабоченным, то и дело срываясь на ругань, когда отвечал на звонки по диспикеру.

«Жена, наверное», – поначалу подумал Брейн, заранее сочувствуя водителю-гоберли.

Брейн машинально фиксировал все, о чем говорил таксист в своих коротких обменах, невнятных из-за пластиковой перегородки. Однако после пятого звонка водитель стал так орать, что никакая звукоизоляция уже не помогала.

Вскоре стало понятно, что «дорогая» превратилась в «ублюдок недотраханный», что выходило за пределы внутрисемейного конфликта, и Брейн понял, что его ведут, опережая на полшага – отсюда и накладки, и стресс таксиста.

– Пожалуй, я выйду здесь… Притормозите.

– Но, сэр! Мы проехали только половину пути!..

– Не беспокойся, вот тебе за полную поездку, – ответил Брейн, оставляя на пассажирском сиденье наличные деньги.

– Но почему?! – прокричал водитель, высунувшись в окно предусмотрительно заблокированной Брейном дверцы.

– Знакомого увидел! – ответил Брейн и, проскочив через двери магазина, встал к стене и… не пожалел. Пуля щелкнула, пробив синтетическое стекло, и ранила в бедро даму, толкавшую к выходу тележку с продуктами.

Крики, падение, охранники, вызов полиции, но Брейн уже был на втором этаже, чтобы лучше рассмотреть возможные позиции снайпера. Однако позиций не нашлось. За территорией молла оказался молодой лес – там негде было разместить снайпера, значит, работали с воздуха. А воздушная слежка – это подтверждение высокого приоритета задания, которое Брейн выполнял.

Впрочем, все это было понятно и знакомо. Больше всего его пугало другое – каждый раз, глядя в зеркало, он не узнавал того парня, который смотрел на него. Он был значительно моложе.

Проскочив сквозь торговые залы, Брейн выбрался в другой квартал и там, перехватив очередное такси, назвал адрес в двух кварталах от нужного места – детской школы «Поликантор», куда он должен был прибыть к определенному часу с инспекционной миссией.

Карта города оказалась неточной, и Брейну пришлось постараться, чтобы не заплутать, когда, сменяя такси одно за другим, он в целях безопасности катил совершенно в противоположную от нужной сторону.

Пара тонких цветных курток также играла роль в его перевоплощении – он купил их на уличных развалах.

Приходилось менять походку, хромать, шагать, размахивая руками, и самое обидное, что, скорее всего, враги этого момента торжества его актерского таланта не видели и поджидали возле школы.

Что ж, у него и на этот случай был припасен подходящий фокус.

Брейн добрался до школы, но занял позицию в сквере, откуда в небольшой тринокль можно было следить за происходящим в школе через окна. Он примерно знал, где находилась аудитория, в которой он должен был встретиться с Эдгаром Джоннером и опознать его, как по внешним признакам, так и по особым, на тот случай, если его заменяли дублером.

Но это в идеальном случае, а тут была реальная боевая работа, где нельзя было соваться под верный удар, поэтому Брейн решил сыграть мягко и, что называется, издалека.

Место в парке было удобно не только с точки зрения наблюдения – тут находилась палатка, где продавались жареные орехи пяти видов, и школьники не упускали случая прибежать в парк и потратить карманные деньги.

Здесь Брейн и организовал засаду, куда спустя пять минут попался веснушчатый мальчишка лет десяти.

– Эй, парень! – негромко позвал Брейн, но школьник только презрительно на него покосился и остался стоять возле орехового ларька, выуживая из кармана деньги.

Тогда Брейн показал сотню и недвусмысленно помахал ею, все более привлекая внимание мальчишки. В конце концов тот подошел с таким видом, словно делает незнакомцу одолжение.

– Ну, и чо надо? – спросил школьник, останавливаясь в паре шагов от Брейна.

– Учителя Джоннера знаешь?

– Ну.

– Если передашь ему записку от меня, получишь эти деньги.

– Я передам, а ты сбежишь.

– Деньги я отдам тебе сразу, а как вернешься, получишь у торговца еще и орехов – я оплачу для тебя какие хочешь.

– У этого долговязого сейчас урок в южной аудитории, – сказал мальчишка, махнув рукой в сторону школы.

– И это тебя останавливает?

– На самом деле не останавливает, – решился рыжий и поправил лямки своего ранца. – Давай свою записку и деньги.

Брейн отдал и то, и другое. Мальчишка деловито рассовал все по карманам и зарысил в сторону школы, а Брейн снова вооружился триноклем и стал ждать.

Вот и главная сцена – Брейн держал под контролем три школьные аудитории, и теперь учитель в одной из них направился к двери.

«Действительно долговязый», – подумал Брейн, настраивая тринокль на максимальное увеличение. Вот только его объект имел средний рост, другой цвет волос, рисунок ушей, форму носа. Это был совершенно другой человек, и именно этого Брейну не хотели позволить увидеть.

Для чего была вся эта суета? Объект оказался племянником какого-то высокого чина, и появилась информация, что через этого родственника на него будет оказано давление. Почему за Брейна так жестко взялись, ведь в конце концов эту подмену нельзя было скрывать сколько-нибудь долго? Но, видимо, долго им и не требовалось, а вот сейчас было очень важно.

Брейн достал односторонний передатчик, замаскированный под плитку синтетического шоколада, и снова глянул в тринокль – долговязый кому-то срочно названивал.

Брейн нащупал под упаковкой шоколадки единственную кнопку и, нажав ее, услышал, как передатчик пискнул – донесение ушло в эфир.

Теперь следовало сделать еще одно дело – расплатиться с временным агентом, для чего Брейн спросил у продавца, что любит рыжий, и оплатил тому все по двойной порции.

Неподалеку медленно проехал фургон доставки чего-то там и остановился на краю парка. Брейну пришлось зайти за кусты, чтобы скрыться от камер, вмонтированных в рекламную надстройку фургона. Через полминуты из лючка в этой надстройке стартовал мини-коптер и направился к ореховой будке, а Брейн, оставив пиджак в кустах, взлохматил волосы, выпустив наружу рубашку, покачиваясь, направился к фургону.

Натолкнулся на него, выругался и, пристроившись у колеса, сделал вид, что готовится на него помочиться.

И тут, несмотря на самые строгие инструкции, выдаваемые наблюдателям, отъехала раздвижная дверь, и появился плечистый субъект в очках-светофильтрах, сберегающих зрение при долгом сидении за мониторами.

– Эй, чудо, а ты ничего не попутал? Ну-ка вали отсюда!

– Ага… Разбежался уже… – буркнул в ответ Брейн.

– Ты плохо меня слышал?

Плечистый быстро огляделся, потом сделал шаг вперед, но едва протянул руку, получил быстрый удар в солнечное сплетение. В следующее мгновение Брейн запрыгнул в фургон и еще одним ударом сбил оператора с вращающегося стульчика.

Больше здесь никого не было, и Брейн, проверив жетоны, выяснил, что за ним пытались следить сотрудники частного агентства.

«Пора домой», – решил он и, выйдя из фургона, перешагнул через лежавшего без чувств здоровяка и поспешил в кусты, где оставил пиджак.

62

От сильного толчка Брейн ткнулся лбом в приборный навес – верхнюю часть приборной панели, которая была разделена надвое из-за тесноты в пилотской кабине.

– Томас, ты чего сегодня какой-то сонный? Второй раз в дно уперлись! – прозвучал в наушниках раздраженный голос майора Корсака.

– Извините, сэр, съел что-то не то, – ответил Брейн, очнувшись, и торопливо включил задний ход, вытягивая боковой стабилизатор судна из донного песка.

Взметнулась пыль, и ничего не стало видно. Запустились системы альтернативного зрения, поставлявшие на экран образы, смоделированные в невоспринимаемых человеком спектрах.

– Давайте на исходную и снова противоторпедный маневр. Там их, скорее всего, набросают предостаточно, и обидно будет, если все закончится очень быстро.

– Сэр, вы давите, – заметил Ружон.

– Кто давит? Я давлю?

– Вы, сэр.

– Да, я давлю. У меня дел невпроворот, а я тут с вами фигуры выписываю, как будто больше этим некому заняться.

– Пусть с нами поработает инструктор Шварц, он же на этих подводных делах, можно сказать, литатрона съел.

– Когда мне понадобится твой совет, Ружон, я непременно к тебе обращусь, а пока проверь, что у тебя с кислородом.

– Нормально.

– А у меня телеметрия показывает – семьдесят процентов.

– Врет телеметрия, мы дышим нормально, да, Томас?

– Да, вполне, – подтвердил Брейн, который сегодня пилотировал судно и сейчас старательно разворачивал его, стараясь снова не зарыться в песок.

– Мы на старте, сэр, – доложил вскоре Ружон, бывший в этот день штурманом.

– Ну, вперед и давайте, пройдите этот участок дна с песчаными холмами чисто, а то я сегодня снова не засну.

И они прошли этот участок. Учебная программа выдавала им множество разнообразных вводных: насылала торпеды, арьергардные мины, электромагнитные сети-ловушки, которые распознавались лишь за несколько десятков метров, при том, что скорость под водой была такой, что попадавшиеся навстречу озерные креветки разбивались о корпус судна.

– Отлично! Вот ведь можете, если захотите! – похвалил майор Корсак через два часа изнуряющей работы.

«Ну наконец-то», – подумал Брейн, чуть прибавляя в дыхательную смесь кислорода. Он полагал, что на сегодня тренировки закончены, и планировал на вечер хорошую встряску с виртуальными противниками. Это должно было прогнать так не ко времени накатывающую сонливость. И что самое неприятное – он даже не замечал того момента, когда начинал «тормозить».

– Раз у нас пошло такое взаимопонимание, прямо сейчас отработаем и аварийный выход после полученных судном фатальных повреждений.

– Но, может быть, лучше завтра? – подал голос Ружон.

– Никаких вам завтра, я и так исследования сдвинул, чтобы вам всю акваторию освободить. Завтра здесь будет другая программа.

– Биномы? – спросил Брейн.

– Не твое дело, – отрезал майор, и Брейн понял, что угадал.

Впрочем, все равно пришлось возвращаться на исходную и надевать подводные костюмы, работать в которых было куда сложнее, однако в реальных условиях им с Ружоном предстояло преодолевать весь маршрут или, по крайней мере, самую опасную его часть именно в подводной оснастке, чтобы в случае повреждения можно было воспользоваться аварийным выходом.

Сегодня было предварительное обучение, поэтому выходить предполагалось налегке – с одним оружейным кофром, однако тренировки с выходом по полному профилю с дополнительным «багажом» были уже недалеки.

– Поехали, ребята! Не подведите меня!..

И снова полный ход, стремительный разгон и шелест шлифующей кабину воды. Резкие щелчки – это креветки, которым не повезло. Скорость все возрастает, и вот оно – первое испытание: мини-торпеды идут «вилкой». Уходить влево или вправо – не вариант. Брейн заложил «бочку» – и виртуальная центральная торпеда прошла в метре от кабины.

– Отлично, пираты! Давайте в том же духе!.. – крикнул Корсак. Должно быть, ему там, на четырех экранах, все казалось забавным, но Брейну в дополнительной защитной маске приходилось полагаться только на чутье.

Вот бокс электромагнитной сетки – он уже заметил цель и медленно поворачивался в ее сторону. В реальности никакого поворота бокса Брейн бы не заметил – лишь примитивные сигналы датчиков: синий – бокс разворачивается влево, красный – вправо. Требовалось мгновенно принять верное решение, поскольку спустя долю секунды происходил отстрел сети, которая двигалась в воде со скоростью, необъяснимой с точки зрения традиционной аквадинамики.

Уф! Пронесло! Конус сети раскрылся в другом направлении, и судно, стрекоча винтами, вышло на следующий этап.

В этот раз Корсак никак не прокомментировал успех курсантов, должно быть, полностью поглощенный ожиданием следующего, еще более опасного этапа, когда судно входило в виртуальное поле арьергардных мин.

Их опасность состояла в том, что они и виду не подавали, что засекли очередную жертву. Они пропускали ее мимо себя, прикидываясь камнем, кораллом или диковинным морским существом, а затем двигались следом, понемногу разгоняясь и реагируя на каждый маневр цели.

Если нужно, они останавливались или даже зарывались в ил или песок, пока потенциальная жертва, почувствовав неладное, обшаривала все вокруг позиционными радарами.

Не обнаружив угроз, она успокаивалась – и тут наступал момент стремительной атаки арьергардной мины: она сбрасывала маскировку и, сливая все резервы батарей в мощность двигателей, настигала жертву и разрывала на сегменты, если цель была небольшой, или уничтожала ходовую часть, если это было большое судно.

Главным на этом этапе было вертеть головой и видеть все экраны и датчики, что было задачей практически невыполнимой.

С такой работой справлялись суда покрупнее, где было в избытке автоматизации и предварительной обработки данных, однако такие гиганты не могли проскочить незамеченными через разграничительные линии охраны.

В варианте операции майора Корсака этот вариант не рассматривался. Заградительные линии требовалось не просто пройти, а пройти, не оставляя следов. В противном случае будут преследования, засады, и ничего хорошего из этого не выйдет, поскольку для противной стороны вся эта акватория знакома, а диверсантам приходилось работать в условиях постоянных открытий.

– Мы прошли чисто! – радостно сообщил Ружон, когда экипажу удалось проскочить все засады и ловушки.

– А вот хрен вам… – буркнул Корсак и вручную добавил новую вводную: пропущенная торпеда снесла правый передний стабилизатор и нарушила герметичность корпуса. Время для эвакуации – четыре секунды.

– Это нечестно, сэр! – крикнул в эфир Ружон, лишь для того, чтобы выразить свое мнение. А в следующее мгновение они с Брейном уже месили взбаламученную воду своими аквароутами, а брошенное судно всплывало на сработавших поплавках.

В реальных условиях оно шло ко дну, но здесь его должен был отбуксировать к берегу инструктор Шварц, а потом, ругаясь, заменять все сработавшие пиропатроны.

63

В продолжение игры как бы погружавшееся судно добивали все прибывавшие торпеды, а Брейн с Ружоном уходили на аквароутах, прижимаясь ко дну.

Спустя пару минут они, согласно нормативам, уже вскрыли мешавшие плыть кофры с оружием и были готовы постоять за себя, однако для боевых патронов у Корсака мишеней не было, и он скомандовал возвращаться. А спустя четверть часа уже помогал своим курсантам избавляться от тяжелой амуниции.

Выходя из ангара, они столкнулись со Шварцем, которому предстояла напряженная ночь восстановительных работ. Он не ответил на их приветствия – они закончили тяжелую смену, а у него она только начиналась.

– Что вы, сэр, все время прихрамываете и ногу тянете? – спросил Брейн, когда они шагали по кирпичной тропинке.

– Дергает очень. Всегда такое случается на суперлинию трех спутников.

– А я даже не знаю об этой суперлинии.

– Ты не местный – тебе проще. А у меня каждый ген запрограммирован на здешние проблемы. Оттого и мучаюсь.

– Да ладно вам, босс! – возразил Ружон. – Здесь только инстинкты и никаких генов. Помните, как вы меня в Клиндаго забрасывали? Вот тогда я…

– Да помолчи ты! – оборвал его майор и, остановившись, присел, начав растирать левую лодыжку.

– Сэр, но у вас тут хорошие специалисты, кое-какая аппаратура, почему вам не пройти курс физиотерапии? Мне с моими ранениями всегда помогало, – заметил Брейн.

– Да прошел я уже этап физиотерапий, лазерно-клеточных коррекций и даже квантового выравнивания возмущенных сред. Ничего не помогает.

– Но почему? Неужели ранение с утратой конечности?

Брейн знал, что после восстановительных процедур выращенные части не всегда работали как прежние, хотя выглядели вполне полноценными.

– Нет, нога всегда была в порядке, а один редкий и дорогой специалист-парахронолог разобрал меня на составляющие в своем диагностическом центре и сказал, что имеет место хроноконтузионный фактор.

– О! – удивился Брейн, и они с Ружоном переглянулись.

– Вот и я так же отреагировал, – улыбнулся майор и тут же сморщился под напором нового приступа.

– Может, таблетку какую, сэр? У меня универсалки имеются, – предложил Ружон.

– Нет… Уф… Это скоро пройдет…

– Так что же это за фактор такой? – спросил Брейн.

– Это когда кто-то из твоих предков получил мучительное ранение, заставившее его сильно страдать. А поскольку мой род происходит из «захватчиков», это была страшная рана, которую он получил в их многочисленных войнах.

– И настолько далеко этот хронофактор распространяется? На сколько поколений?

– Максимальный эффект – третье поколение, а потом все постепенно замирает. С пятого-шестого об увечьях предков уже ничто не напоминает… Все, я готов идти.

Майор поднялся и, слегка прихрамывая, зашагал по кирпичной тропинке, и Брейн с Ружоном поспешили следом.

Как и в прошлый раз, в беседке перед столовой Брейна поджидала доктор Нильсен.

Заметив его, она поднялась, потянулась, как пантера, и вышла на площадь, приковав к себе взгляд Ружона.

– Перебирай ногами, курсант, – одернул его Корсак, а Брейн направился к Саманте, которая держала в руке бокс с его ужином.

Волшебный ящичек блокировал рекристаллизацию и позволял блюдам картриджа долго оставаться свежими.

64

Брейн был благодарен Саманте за то, что она нашлась в этом странном месте, где ему порой с трудом удавалось сфокусировать внимание на обязательном самоанализе.

Временами все выглядело так, будто происходило не с ним, а иные периоды и вовсе исчезали – он чувствовал, понимал, что некий отрезок времени пройден, однако, чем был наполнен этот отрезок, какими событиями, вспомнить не мог.

И только доктор Нильсен возвращала его к реальной и понятной телесной жизни, где все отмерялось секундами, минутами, часами. И всегда свежими блюдами из волшебного ящичка.

– Как ты это делаешь? – спрашивал он, поедая такие свежие, как будто только из мейдера, блюда.

– Я тебе уже рассказывала. Ты забыл? – улыбнулась она, кутая в халат свое восхитительно тело.

– Забыл, – признался Брейн, стараясь не подавать виду, что озадачен. Он не помнил, чтобы задавал ей подобные вопросы.

– Ты много работаешь, твоя забывчивость простительна.

– Да, майор гоняет нас по полной.

– У тебя есть другая женщина? – неожиданно спросила доктор Нильсен.

– Что, прости?

– Ты все прекрасно слышал, Томас.

– Просто это так неожиданно… – развел руками Брейн, и, что самое странное, он не мог утверждать, что Саманта не права, но одновременно не мог и припомнить ничего, что смахивало бы на его измену.

– Это была Марта?

Марта, девушка из бригады ихтиобиологической службы. Лет двадцать пять, прекрасная фигура, дерзкий взгляд зеленоватых глаз. Брейн не единожды смотрел ей вслед. Да кто не смотрел?

Похоже, ей не терпелось заполучить парня Нильсен, и она всеми силами старалась дать Брейну понять, что желает познакомиться с ним ближе.

В тот момент, когда Брейн был готов предположить, что у них с Мартой что-то было, Саманта сказала:

– Ах нет, Марта была на двухсуточной вахте, я только сейчас вспомнила…

– Вот! На вахте! А ты невесть какими обвинениями сыплешь, доктор Нильсен, – с готовностью подхватил Брейн.

– Не Марта… – задумчиво произнесла Саманта. – Тогда кто?

– Да успокойся ты, здесь же больше никого нет!

– Никого нет, но где-то ты развлекался. Может, в другом измерении?

Брейн улыбнулся. Он видел, что Саманта успокаивается. В конце концов, она тоже могла ошибаться.

У Саманты было много работы, и вскоре она ушла, чтобы завтра проснуться пораньше. В этом был ее еще один плюс – она не задерживалась надолго.

Оставшись один, Брейн прошелся по дому, ожидая ощутить привычное после свиданий с Самантой приятное опустошение, но нет, он все еще чувствовал позывы к какой-то активной деятельности.

Что ж, это ощущение было ему знакомо, и Брейн вернулся в гостиную, чтобы запустить посреди комнаты экстрактор и влезть в тесный тренировочный костюм. Без экстрактора тренировки превращались в ходьбу по головам, а с экстрактором в меню появлялись противники, не спускавшие Брейну ни единой ошибки, и он это ценил.

Он честно бился с ними, поднимаясь от уровня к уровню, а они все время жульничали, доставая из тайников острые лезвия и шипы. Впрочем, Брейн видел их приготовления заранее и вовремя парировал подлые удары, а часто даже наказывал так, что противники падали и не поднимались.

Тем не менее, когда он добрался до самого верха, главный противник снова сбежал, погасив меню выбора, и Брейну пришлось прекращать тренировку, снимать костюм и подсчитывать порезы, полученные во вроде бы виртуальной схватке. Причем, по задумке злодеев, каждый из этих легких порезов должен был стать для Брейна тяжелым ранением.

«Почему он всякий раз ускользает?» – размышлял Брейн, стоя под струями горячей нелимитированной воды. Она жгла его в местах порезов и ссадин, однако Брейн этого почти не замечал, пытаясь мысленно удержать перед собой невнятный образ главного противника. Через мгновение тот разворачивался и исчезал, будто проходя через какую-то дверь. И Брейн никак не мог смоделировать ситуацию, когда бы неприятель остался.

Наконец, в одну из попыток тот все же задержался и, показав куда-то длинным искривленным перстом, снова ушел через невидимую дверь, но теперь у Брейна осталось указанное направление, и, проследив его мысленным взглядом, он увидел экстрактор и стрелку, стоявшую на пятидесятипроцентной нагрузке, а потом более ярко увидел значение – семьдесят процентов.

– Это уже что-то, – вслух произнес Брейн и, выключив воду, стал вытираться, вдруг обнаружив, что полотенце окрашивается кровью, все еще сочившейся из полученных царапин. Пришлось доставать аптечку и украшать себя отметинами из обрывков быстрозаживляющего пластыря.

65

На другой день планировалось очередное занятие на озере, но утром на завтрак явился только Ружон.

– А где майор? – спросил Брейн, садясь за стол.

– Выехал по срочному делу, – пожал тот плечами, а когда им поднесли набор, рассчитанный на троих, сказал: – Если не возражаешь, я съем котлету майора.

– Съешь, – пожал плечами Брейн. У него на кухне картриджей с такими котлетами был не один десяток, и на кухне Ружона наверняка не меньше, но это была котлета самого Корсака!

Глядя, как Ружон торопливо проглатывает котлету начальства, Брейн засмеялся.

– Ты чего? – спросил напарник, вытирая салфеткой с губ соус.

– Ничего. Чем займемся в отсутствие босса?

– Ничем. Нет приказа – нет работы.

– Согласен.

На этом они и разошлись, и Брейн, оказавшись на площадке перед столовой, набрал на диспикере, работавшем только в пределах этой базы, служебный номер Саманты, и вскоре она отозвалась:

– Але…

– Это я. Босс куда-то уехал, и у меня уйма свободного времени.

– Очень мило, что ты позвонил мне, но у меня свободного времени нет совершенно. Можешь прийти ко мне, посмотришь, чем я занимаюсь.

– Смеешься? У вас там такая секретность, что…

– Ну, приходи и узнаешь уровень доверия к тебе. Ну пока, решишься – подгребай к озеру.

И Брейн «подгреб», поскольку с утра никакие самостоятельные тренировки его не привлекали. Он пришел к домикам биологов по кирпичной дорожке, которая шла параллельной той, по которой они с майором и Ружоном ходили к эллингу.

Подходя к домикам, Брейн невольно вспомнил те ощущения, когда к нему по озеру катилась волна с притаившимися в ней биномами. Тогда он испытал настоящий страх, хотя и не видел самих чудовищ.

Но на этот раз озеро было спокойным, а на одной из крыш вращалась сетчатая антенна, и Брейн предположил, что она отслеживает местоположение озерных монстров. Нужно же было их как-то контролировать.

Домиков было несколько, и от одного к другому вела сеть бетонированных дорожек. Когда Брейн, помешкав, направился к ближайшему, дверь соседнего открылась, и в проеме появилась Саманта в костюме, похожем на радиохимическую защиту.

Она молча махнула ему – говорить ей мешала маска.

Брейн по привычке огляделся и поспешил к ней. Саманта отступила, пропустив его внутрь, закрыла дверь и указала на пропускник с турникетом и окошками для сканирования ладоней.

– А если меня нет в списке допущенных?

Саманта подтолкнула его рукой в плотной пластиковой перчатке, и Брейн смиренно положил ладони на оптические датчики. Пара секунд – и загорелся желто-зеленый фонарь, а затем поднялась планка, позволяя гостю пройти внутрь секретной лаборатории.

Только миновав проходную, Брейн понял, что белый вагончик – только прихожая, а основная площадь лаборатории находилась под землей. Саманта спускалась по винтовой лестнице, и Брейн шел следом, покачивая головой и удивляясь тому, насколько основательно здесь все было сделано. Отделанные стены, безупречно белые потолки и красивые светильники.

Стойки серверов, мигающих сотнями тестовых огоньков, уголки отдыха с креслами и кухонными мейдерами, напротив которых находились холодильники с бесконечными запасами картриджей.

– Неплохо устроились, – произнес Брейн, когда они оказались на уровне минус первого этажа.

Саманта его услышала и молча показала на стойку, где висели изолирующие костюмы – такие же, как на ней и еще нескольких субъектах, колдовавших над ярко освещенными предметными столами.

Брейн почувствовал себя неуютно, оттого что безо всякой защиты находится на том же участке, где работал персонал в такой серьезной изоляции. Однако несколько ярких голубоватых искорок обнаружили изолирующий экран между «грязной» и «чистой» зонами помещения. А когда Саманта преодолела этот почти невидимый прежде барьер, голубоватые искры соткали целый ковер сплошного свечения там, где Саманта потревожила границу, но когда она оказалась в «чистой» зоне, вспышки прекратились.

– Понятно, – сказал Брейн и направился к стойке. Подобрал подходящий по размеру комплект, облачился в него, и тут же услышал голос Саманты:

– Ну наконец-то. Я уж думала, вы все тупые.

– Нет, не все, – возразил Брейн. – Куда теперь?

– Иди к своей мамочке! – подсказал посторонний мужской голос.

– Заткнись, Ривас, – коротко обрубила Саманта.

Брейн подошел к ней и улыбнулся. Теперь он хорошо видел ее лицо через два пластиковых компенсирующих фильтра, которые воспроизводили краски и подробности, терявшиеся при прохождении света через несколько сред.

– Пойдем, ты посмотришь, что лежит на наших предметных столах…

– А может, не надо? – засомневался Брейн.

– Если ты получил допуск, значит, можно, – прозвучало в наушниках, вставленных в шлем защитного костюма.

Столов было два, и за каждым работали по два лаборанта. Они были в такой же, как Брейн и Саманта, защите и, не обращая внимания на подошедших, орудовали лазерными ножами, рассекая на столах нечто, мало похожее на какие-то знакомые Брейну вещи.

Ну, вроде тут были какие-то ластоногие. Их на столах лежало по полдюжины, а еще нечто похожее на биомеханические объекты – минимум плазмы и жидкостей и максимум соединительных тканей. Это были сухие почти что скелеты, состоявшие из скрученных сухожилий.

«Где же там жизнь?» – мысленно удивился Брейн.

– Это и есть тела биномов, – угадав его мысли, пояснила Саманта.

– Но они выглядят… какими-то примитивными техническими игрушками…

– Эта примитивность кажущаяся. У них совершенно другие биоэнергетические принцины. И физика получения энергии совершенно иная. Там, где мы ожидаем увидеть химические реакции, у них происходит малопонятный нам синтез.

– То есть они в своих обменных процессах шагают не по ступеням, а сразу по этажам?

Брейн не видел, но догадался, что Саманта в этот момент горделиво улыбается. Ну как же – ее парень сумел сделать вывод, на который другим требовалось очень много времени.

– Ты сказала, вы там все тупые, – вспомнил Брейн.

– И что?

– Мне интересно – кто такие «все»?

Саманта качнула головой и, подойдя ближе, уставилась на Брейна в упор – через два изолирующих стекла.

– А ты думал, я тебя здесь со школы ждала?

Брейн понял, что ошибся – разведчик не должен задавать таких прямолинейных вопросов, однако в этот раз разведчика в нем пересилил самец.

– Я так не думал, – промямлил он.

– Тут постоянно кого-то готовят. Корсак работает не покладая рук, обучая все новых агентов. И это все, заметь, молодые мужчины. Они быстро идут на контакт, с ними никаких проблем. Обычно обещают по возвращении с задания прислать весточку через гражданский канал – у меня есть к нему доступ. За те шесть лет, что я тут торчу, написал только один. Либо другим уже неинтересно, либо они не вернулись.

– Что-то я не понял: ты меня провоцируешь на скандал или пугаешь?

– Я еще сама не решила, – призналась Саманта и сделала шаг назад. – Ну что, желаешь заглянуть дальше в нашу секретную кухню?

– Знаешь, я с детства любопытен, однако меня смущают два момента: твои коллеги нас сейчас слышат?

– Нет, я включила индивидуальный канал.

– Хорошо.

– Второй момент…

– Второй: а ты уверена, что мой допуск сюда не ошибка?

– Уверена, потому что я специально проверяла. У тебя допуск имеется, а у твоего напарника – нет.

– Между прочим, ты ему нравишься.

– Ему все нравятся.

– Согласен.

– Тогда идем дальше.

66

И они спустились еще на два яруса, где Брейну открылись просторные помещения скрытых лабораторий, в которых работали десятки сотрудников. А ведь сверху – с поверхности – все это выглядело как прибежище небольшой группы фанатиков.

Информация лилась рекой: тут тебе и новые физические принципы, и квантовая биохимия. Словом, Саманта старалась показать Брейну все и даже более, но у него не хватало компетенции, чтобы постичь все те технологии, что ему продемонстрировали.

Больше всего это было похоже на провокацию – Брейн изучал подобную методику: лицо, в котором сомневались, ставилось в условия, когда можно было получить ценную информацию. Делалось это открыто, поскольку реакцию на подобного рода провокации скрыть было трудно. Если вражескому агенту была поставлена задача получить конкретные сведения, внутренняя мотивация выдавала его, как только он с этой информацией соприкасался.

– Давай я уже на воздух пойду, тяжеловато тут у вас с непривычки, – сказал Брейн, останавливая информационный поток, который Саманта изливала без остановки.

– Но ведь дальше будет еще интереснее.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся сквозь маску Брейн и взял ладони Саманты в свои ладони в перчатках. – Но я утомился и хочу домой.

Брейн хорошо помнил весь маршрут и быстро поднялся до самой раздевалки, где снял надоевший защитный костюм и, прорвавшись через проходную, с удовольствием вдохнул свежий парковый воздух с привкусом озерных водорослей.

Спустя полминуты он уже шагал по кирпичной тропинке. Как-то раз его здесь посетило видение – он на несколько мгновений увидел впереди какую-то женщину. Скорее, молодую девушку, поскольку ее походка была такой легкой. Но видение тогда быстро прекратилось. Однако сейчас оно продолжилось.

Брейн совершенно отчетливо видел девушку, которая шла в каких-то десяти шагах впереди. Легкое платье – красное с синим, в рисунке какие-то птицы. А еще запах! Он ощутил запах ее духов и аромат кожи.

Поворот – и она исчезла из поля видимости. Брейн прибавил шагу и, выскочив следом, увидел, что она теперь дальше и, кажется, тоже прибавила шаг, намереваясь поскорее укрыться за высокими тяжелыми дверями.

Брейну пришлось ускориться – он видел, что не успевает.

– Эй, ты! – крикнул он, поняв, что не успеет остановить ее до того, как она скроется. И девушка обернулась. Всего на полмгновения – и потом створки тяжелых дверей сомкнулись позади нее и бежавший следом Брейн врезался в каменную стену и отскочил, ощутив во рту привкус крови.

– Да ты совершенно неадекватен, Томас! – воскликнула вдруг оказавшаяся рядом Саманта. Она была уже без защитного костюма и, опустившись на колени, стала вытирать ватным тампоном проступившую на губах Брейна кровь.

– Ты кто? – спросил он, с трудом возвращаясь в реальность.

– Если бы я знала, что тебя так оскорбит эта проверка – послала бы майора без вопросов! Но это же работа, ты понимаешь? Мне приказали сыграть роль, и я сыграла, и ты сделал бы то же самое, разве нет?

– Где… где та девушка? – приподнявшись, спросил Брейн.

– Какая девушка? Я здесь единственная… это самое, представительница прекрасного пола.

– Она успела заскочить туда… за двери…

– Чего? – удивленно переспросила Саманта, глядя на заросшую плесенью и мхом каменную стену. – Тут ничего нет, Томас, это просто камень.

Она даже подошла к стене и похлопала ладонью, услышав эхо пустоты, находившейся за стеной. Возможно, когда-то здесь и были двери, но сейчас – только стена.

Брейн встряхнул головой и снова посмотрел на Саманту:

– Видение какое-то было.

– Здесь такое иногда случается.

– Я пойду домой.

– Да, это для тебя сейчас самое лучшее, – согласилась доктор Нильсен и осталась на месте, провожая Брейна взглядом, пока он не скрылся за очередным поворотом кирпичной тропы.

67

Он вышел из парка чуть в стороне от площадки перед столовой и сразу увидел майора Корсака. Тот помахал ему и пошел навстречу.

– Уже вернулись? – усмехнулся Брейн.

– Да, удалось переделать все дела быстро.

– Вы никуда не уезжали.

– Уезжал, Томас, уезжал. Перекусить не хочешь?

– Я недавно завтракал.

– Два с лишним часа назад.

– Вы не уезжали.

– Да, я не уезжал.

– Но пустили слух, что уехали надолго.

– Ты же знаешь, что так положено. У меня нет времени проверить тебя по полной программе, а нам нужны хоть какие-то гарантии.

– Думали, я не догадаюсь?

Майор вздохнул:

– Я же говорю – хоть какие-то. По тебе видно, что ты опытный агент, Томас, но на тебя нет полного досье. Я пытался использовать все самые изощренные незаконные методы, чтобы добыть в Метрополии хоть что-то сверх той тонкой тетрадочки, что на тебя имелась в полицейских ведомствах, но наскрести удалось только следы об удалении всех сведений о тебе.

– Я не понимаю, зачем они так поступили, – пожал плечами Брейн. – Я делал все, что от меня требовали. Я неплохо справлялся и надеялся как-то легализоваться, чтобы просто выжить.

– Ладно, закроем тему. В конце концов, проверку ты прошел.

– Я прошел лишь очередной этап проверки, – поправил майора Брейн.

– Не капризничай. Не хочешь перекусить – пойдем, я покажу тебе пару трюков, – сказал Корсак, хитро улыбнувшись, и потянул Брейна за локоть.

– Каких еще трюков?

– Идем-идем, тебе понравится.

И Брейн последовал за майором.

Они обошли административный корпус, и за ним, в зарослях колючего кустарника, где вились какие-то серебристые мошки, обнаружилась короткая тропинка, которая вела ко входу в подвальное помещение.

Тяжелая стальная дверь подалась легко и без скрипа, хотя выглядела старой. Зажегся свет, и они спустились по ступеням в помещение, заставленное разного рода оборудованием – от исследовательского физического до компактных станков-роботов, из чего Брейн сделал вывод, что это бывшая лаборатория технического обеспечения. Но теперь она не работала, видно было, что оборудованием давно не пользовались.

– На это барахло не обращай внимание, давай пройдем к стенке, – обронил майор. В этот момент включился тайный привод, и две створки, оказавшиеся той самой стеной, начали разъезжаться, а за ними показалась слегка мутноватая прозрачная перегородка. И когда створки открылись полностью, Брейн понял, что это очень толстое – порядка десяти сантиметров – бронированное стекло.

– Ну и что там, за этой защитой?

– Сейчас увидишь, – пообещал Корсак и, сняв с полки какой-то шарообразный объект, подал Брейну.

– О! Сфера! Да она тяжелая! Что там внутри – вода?

– Вода под давлением.

Сообщив это, майор забрал сферу и, выдвинув предметный бокс, положил ее внутрь. После чего бокс убрался в стену, и все было готово для начала эксперимента.

– Ну, что скажешь?

– Вы хотите взорвать сферу в вакууме.

– А что за вакуум?

– Ну… – Брейн взглянул на ряд датчиков под потолком. – Четыре единицы. Вполне себе космический вакуум.

– Отлично! А теперь – старт!

С этими словами Корсак вдавил белую кнопку, и за стеклом взорвалась выброшенная из предметного бокса сфера с водой.

– Круто, – сказал Брейн, припоминая, что подобные фокусы показывали еще в старших классах школы, где он учился.

Запустились насосы, выравнивая нарушенный парами воды баланс, и вскоре датчики снова показали «четыре единицы».

– Скажи мне, Томас, что будет, если там, за стеклом, окажется человек без герметической защиты?

– Ну, будет эффект взрывной разгерметизации. Внутреннее давление порвет тело на фрагменты.

– Не совсем на фрагменты, однако хорошего, конечно, мало. Но давай проведем более серьезные испытания. Сейчас я отдам тебе мои куртку и рубашку, чтобы потом не говорил, что у меня в одежде был спрятан компенсатор.

Брейн принял снятые Корсаком вещи, не до конца понимая, к чему тот клонит.

– Полагаю, мои штаны останутся вне подозрений? – усмехнулся майор, становясь перед матричной дверью в глухой стене, которая вскоре выехала ему навстречу, как еще один большой предметный бокс, в котором могли разместиться сразу два человека.

– Эй, майор! Не нужно этих жертв! Я верю в вашу крутость!.. – крикнул Брейн, поняв, что задумал Корсак.

Но было поздно. Предметный бокс раскрылся, Корсак шагнул внутрь – и колба закрылась, делая недоступным хоть какое-то общение, при том, что Брейн прекрасно видел Корсака – его чуть ссутуленную фигуру и застывшую усмешку, будто у статуи, которую двигают к жерлу печи – на переплавку.

Щелкнуло реле – и большой колпак прозрачной колбы откинулся. Брейн увидел, как забугрились на теле мышцы, стали заметны натянувшиеся жилы и проступившие кровеносные сосуды.

Датчики показали присутствие газов, паров воды и аммиака. Ненадолго включились насосы, выравнивая давление.

Брейн затаил дыхание: казалось, ему тоже передавалась часть тех ощущений, которые сейчас испытывал Корсак. Это было безумие и чистое самоубийство, датчики по-прежнему показывали «четыре единицы», и по всем законам линейной физики Корсака должно было разорвать. Но он оставался цел, хотя теперь, спустя пятнадцать секунд, его начало потряхивать.

Глядя на это, Брейн уже сам начал испытывать физические страдания. Он был опытным оперативником и бывалым бойцом, но сейчас он не знал, что предпринять и как помочь Корсаку. Любое его действие могло погубить майора.

Но вот колпак с грохотом встал на место, заработали штуцеры, нагоняя под него воздух. Это продолжалось около пяти минут, после чего предметный стол выехал из вакуумной камеры, и дверца открылась.

Майор вышел с отрешенным видом и сел на лабораторный стул. Брейн хотел поинтересоваться, как тот себя чувствует, ведь, по его мнению, майор совершил что-то невероятное – пробыл в вакууме полминуты. Однако следовало подождать, когда Корсак заговорит первым.

– Мой личный рекорд – две минуты восемнадцать секунд. Правда, после этого рекорда я месяц восстанавливался.

– В госпитале?

– Нет, – покачал головой Корсак и усмехнулся: – Никаких болей не было, только кратковременное онемение рук и ног. Появилась сонливость, и я спал как обычный человек – для меня это непривычно. Ну и галлюцинации: временами я просто улетал куда-то в другие миры, был там подолгу – так мне казалось. А когда снова приходил в себя, то оказывалось, моего отсутствия никто не замечал.

Брейн подал Корсаку рубашку и куртку.

– А знаешь что, Томас, давай я научу тебя этому фокусу!

– Нет, – подался назад Брейн.

– Почему нет?

– Да я… я от увиденного до сих пор отойти не могу, не то чтобы самому…

– Не нужно держаться тридцать секунд, давай ограничимся десятью.

– Нет-нет, у вас это генетическая предрасположенность от предков, а мне опереться не на кого.

– Ну, во‑первых, я знал тех, кто мог делать подобное и не являлся потомком «захватчиков», а во‑вторых, эта процедура помогает держать себя в тонусе. Я этот блок для себя делал и раньше два раза в неделю тут бывал, но со временем забросил, живот отрастил, стал выискивать оправдания в загруженности, то да се… А ведь мне это нужно, иначе не потяну я свою нагрузку.

– Но я при чем?

– Ты при том, Томас, что мне нужна компания, а другого, кого я рядом с собой поставить могу, здесь не найдется. Корсак вздохнул: – Мне нужна соответствующая компания, понимаешь? Кто это может быть, как не ты – феномен из хрен-знает-откуда, досье которого органы в Метрополии шифруют, при этом самого отсылают куда подальше, чтобы наверняка избавиться? Ну какая тут у них логика?

– Возможно, политика, – заметил Брейн. – Хотели бы убрать – давно бы убрали.

– Возможно, политика, – согласился Корсак, застегивая на куртке последнюю магнитную кнопку. – И это страшно. Политику я боюсь больше всего, потому что за ней нет никакой логики. Так что насчет моего предложения?

– Ну, если вы, сэр, уже в игре – то и я тоже. Но совсем чуть-чуть с каким-нибудь переходным периодом. В щадящем режиме, одним словом.

– И на этом спасибо. Мне не хватало именно поддержки.

– А Ружон?

– Ружон сказал, что это невозможно, и на этом все обсуждения прекратились.

– Но вы могли ему продемонстрировать, вот как мне сейчас.

– Мог, Томас. Но не захотел.

68

Брейн и сам не понял, как майор Корсак уговорил его. Объективно он понимал, что предложенная майором практика могла не столько пригодиться, сколько раскрыть в нем какие-то новые резервы. В конце концов, он посещал в академии разные странные факультативы, вроде методов восстановления путем остановки дыхания.

Попробуй перестать дышать – и ты спустя тридцать секунд начнешь испытывать дискомфорт, а если усилием воли все еще будешь держаться и дальше, волна животного ужаса и паники охватит тебя.

На занятиях в академии их учили проходить этот порог. И оказывалось, что за ним боль уже не так сильна, она скорее похожа на холод. Но идти дальше не рекомендовалось, как и делать большие вдохи после окончания упражнения.

Возвращаться следовало постепенно, наполняя легкие на двадцатую, потом на десятую часть. Если сразу попытаться сделать вдох – чего очень хотелось, начинался приступ удушающего кашля, и затем долго болело горло.

Какое-то время после этого упражнения Брейну казалось, что он видел вокруг людей и предметов какую-то ауру. У людей она была многоцветная, а неодушевленные предметы светились одним или двумя цветами.

Упражнения рекомендовались для восстановления после ранений, болезни или для пополнения сил, если накануне сильно выложился.

Одним словом, что-то подобное практике Корсака у Брейна было, и он принял это предложение, хотя сейчас стал думать, что поспешил, однако предметный стол уже медленно двигался в полость вакуумной камеры, подрагивал пол, и прозрачные стенки колбы начинали казаться Брейну слишком тонкими и ненадежными.

Корсак сказал ему:

– Давай прямо сейчас, просто постой в кабинке, почувствуй атмосферу.

И Брейн согласился, хотя они вроде уже собирались уходить. А когда кабинка закрылась, Корсак по радио предложил съездить «проветриться в камеру».

– Чего тянуть, раз уж ты в кабинке? Давай сегодня сыграем все вступления, а в следующий раз уже начнем с основной музыки.

«Что он имел в виду под музыкой?» – задал себе вопрос Брейн, чтобы только отвлечься от внутренней тревоги.

Предметный стол остановился, и Брейн услышал, как заработали насосы, выравнивая вакуум до «четырех единиц».

– Слышишь меня?

Брейн кивнул.

– Представь, что сегодня уже первый раз…

– Я не готов, сэр.

– Я знаю, что ты не готов, поэтому только представь, и все, понял?

Брейн кивнул.

Потянулись длинные, тягучие мгновения. Мог ли Брейн доверять Корсаку? Мог. На все сто процентов? Это был провокационный вопрос.

Что-то лязгнуло под ногами, и Брейн почувствовал, как сомкнулись в грудной клетке ребра.

«Неужели все?»

Яркий свет ударил в глаза, и он зашел за угол здания.

Звонок диспикера снова и снова напоминал о себе, поэтому пришлось ответить, причем Брейн знал, с кем говорит.

– Здравствуй, племянничек.

– Привет, тетя.

– Получили твои рассказы – очень красиво.

– Я знаю, тетя. Чего трезвонишь?

Брейну не нравилось, что с ним связался куратор, ведь он уже выполнил задание и был готов вернуться, чтобы получить заслуженные две недели отдыха.

– Я знаю, что ты герой и много всего заслужил, но тут такая оказия образовалась…

«Вот уроды…»

– Что, прости?

– Это я не вам.

– Очень надеюсь. Одним словом, нужно присмотреть за одним парнем. Он майор, работает в Министерстве обороны в должности инспектора.

– Файл перешлите, и не нужно этих разговоров. Даже кодированные каналы протекают.

– Ой, какие мы нервные! А когда сам диспетчером сидел, был куда спокойнее, а, Лукас?

Брейн вздохнул. Да, работа в «поле» заставляла более ответственно относиться к режиму секретности, а сидевшим в теплых креслах, иногда с подогревом и функцией массажа, задницам понять переживания работающего в «поле» было невозможно. И даже при очень большом желании – не в полной мере.

– О’кей? Держи файл. Ну и не забывай о бонусах, парень, ты сейчас на сверхурочке.

На том и распрощались. Брейн вышел из-за угла и осмотрелся. Был жаркий полдень, и улица выглядела пустынной. Публика выползала из кондиционированных помещений ближе к пяти-шести, а пока было пусто. Только припаркованные вдоль тротуара автомобили и его собственный фургон. Ничего особенного – грязно-бежевый, с полустершейся надписью развозного агентства. Таких было много – реализуемых компаниями по истечении гарантийного срока.

Обычный фургон, один из сотен в этом городе, один из нескольких десятков в этом районе и один из дюжины на этой длинной – через весь город – улице. Однако проезжавшая мимо полицейская машина остановилась именно возле него, и двое полицейских, наплевав на инструкции, выбрались наружу без защитных шлемов. Но почему-то в бронежилетах.

Увидев их, Брей был удивлен. В его файле на прошлое задание были прописаны все датчики и видеокамеры, а также периоды полицейских и военных спутников. Никто не мог его вычислить, кроме разве что… Предательство?

Впрочем, сейчас гадать было поздно. В идеале он должен был просто исчезнуть, оставив копам отработанный фургон – пусть порадуются. Однако в свете нового задания «хвосты» старого следовало подчистить.

– Эй, парни, что происходит? Это моя машина!.. – крикнул Брейн, появляясь совсем рядом с копами, и они тотчас наставили на него стволы:

– Стой, где стоишь, ублюдок!..

– Да что вам нужно? – сыграл удивление Брейн, покорно поднимая руки.

– Твой фургон?!

– Мой, а что случилось?

Копы переглянулись. Парень действительно выглядел обычно и даже слегка мандражировал, а значит, испытывал уважение к представителям власти. И представителям это нравилось.

– Что-нибудь слышал о покушении в Торби?

– Нет, а где это?

Копы снова переглянулись и опустили стволы. Этот деревенщина выглядел совершенно беспомощным.

– Документы на транспортное средство имеются?

– На чего?

Копы рассмеялись.

– На твой ублюдский шарабан! – пояснил один из них, и они снова начали смеяться.

Брейн позволил себе робкую улыбку, слегка прихрамывая, прошел к кабине и, открыв дверцу, достал планшет с чипом, где хранились все данные на его оперативный транспорт.

Похоже, ребята перебдели самих себя, и теперь им требовалась лишь отмазка, что, дескать, проверили и покатили по своим делам.

Копы приняли планшет, приложили к нему свой контроллер и… тут же снова схватились за пистолеты.

«Предатель», – мысленно повторил Брейн, снова поднимая руки. Эта остановка не была инициативой копов, их старательно наводили, и теперь, сверившись с базой данных, они удостоверились – их наводили именно на этот фургон, а стало быть…

– Стой на месте, сукин сын! – завопил один полицейский, и Брейн приготовился исполнить традиционную слезную оду про то, что они ошиблись, а на самом деле он простой техник, сейчас временно без работы, ну и так далее. На этот случай у него было заготовлено немало жалостливых историй. Или анекдотов. А еще хорошо шли истории про бывшую, которая спуталась с одним уродом, который…

– Лукас, да? – услышал Брейн, и хотя ожидал чего-то подобного, но получилось все равно неожиданно.

Его назвали по имени – какие еще нужны были аргументы?

– Какой Лукас, ребята? Там же, в документах, все написано!.. – сыграл отчаяние Брейн и даже сделал шаг вперед, хотя, конечно, рисковал – очень рисковал.

– Стоять, ссука!!! Стоять!!! – заорали оба, но было поздно – Брейн уже выбил пистолет у ближайшего копа и, толкнув его на напарника, добавил обоим, не особенно церемонясь.

По всему выходило, что времени у него еще меньше, чем он предполагал, поэтому действовать приходилось жестко.

Быстро оглядевшись, он схватил копов за ремни и поволок к их машине. Дернул дверцу – она была заблокирована. Бросил одного из бесчувственных копов и, приподняв второго, прислонил к двери, и та, почувствовав именной датчик, разблокировалась.

Из салона пахнуло сыроватой прохладой – фильтр кондиционера давно не чистили. Затолкав обоих копов внутрь, Брейн быстро проверил у них пульс и кивнул. Через час оба будут в порядке, а кондиционер не даст им получить тепловой шок в машине, брошенной на солнцепеке.

Все, теперь к фургону. По всем правилам следовало сжечь его, взорвать, утопить, аннигилировать. Однако внутри оставались «инструменты» из сверхпрочных материалов, которые без специального оборудования не уничтожишь, их нужно было просто спрятать. И Брейн знал где.

69

Если в городе и поднялся какой-то переполох, он пока крутился возле пропавших копов, которые не отвечали диспетчеру, однако, согласно датчикам, были живы. Так что выскочить из города удалось легко. Этому способствовали панель автоматической смены идентификатора, который считывался сканерами дорожной полиции, и рентгеновская импульсная лампа, не позволявшая полицейской аппаратуре точно определить цвет фургона.

Замелькали терриконы отработанной породы, которые насыпались здесь столетиями. Некоторые уже покрылись какой-то растительностью, над другими постоянно курился туман.

Движение на шоссе было слабым, поэтому Брейн не боялся проморгать «хвост». А между тем ему навстречу дважды попадались полицейские экипажи, заставляя немного понервничать.

Полтора часа гонки – и вот знакомый по картам съезд на грунтовую дорогу, уходившую к горизонту в пустынной местности.

Меловая пыль поднималась столбом, обозначая каждый метр продвижения, и это демаскировало Брейна, однако сейчас его беспокоило лишь одно – желание поскорее сбросить генеральные улики.

Если его возьмут с ними – уже не выбраться. Власти от него откажутся, командование тоже. Так записано в договоре. Попался – сам дурак.

Брейн глянул в экран заднего вида. Там, где успевал рассеяться пыльный след от его фургона, стремительно неслись еще два пыльных болида – их наводчик работал четко.

Брейн прибавил оборотов, но не слишком много: он и так мчался на пределе возможностей подвесок механического типа, в то время как у его преследователей подвески регулировала умная электроника.

Можно было не сомневаться, что они уже поняли, куда и зачем он правит, а значит, где-то здесь вот-вот должен был появиться летательный аппарат – беспилотник или машина с пилотом-стрелком. Сейчас им было важно задержать сам фургон с компрометирующим грузом, а что будет с водителем, уже не так важно.

Брейн, пригнувшись, выглянул из-под лобового стекла – пока никаких воздушных целей видно не было. Что ж, неплохой шанс довести дело до паритета – ни вашим, ни нашим.

Впереди показалась заброшенная водонапорная башня. Сколько ей лет? Двести или даже триста? Эта башня была ориентиром.

Еще немного – и резкий поворот. Фургон чуть занесло, и Брейн на мгновение испугался, что увязнет в замешанном с меловой крошкой песке, но трудяга-фургон вытянул, и теперь Брейн мчался по пустынной целине, объезжая гигантские нагромождения сферических кактусов.

Его маневр оказался для преследователей сюрпризом, и они в отчаянии стали палить ему вслед из всего, что нашлось. Стреляли преследователи хорошо, и несколько пуль, пробив заднюю дверь, увязли в броне перегородки, которой Брейн предусмотрительно защитил водительскую кабину. Хотел то же сделать с дверцами и лобовым стеклом, но начальство запретило.

«Этим ты себя раскроешь», – сказали они.

Преследователи знали о колодцах, однако не обо всех: Брейн использовал старую карту, где были указаны те шурфы, о которых не знали составители новых карт.

Триста метров, двести метров, сто метров – приехали наконец. Брейн с заносом остановил фургон так, чтобы тот перекрыл видимость преследователям. Пусть стрелки попытают удачу и начнут дырявить его бока, но сегодня удача была на стороне Брейна. В этом он был уверен. Не зря же устроил скачки по такой жаре, правда? Мог отказаться от задания, и хрен с ней, с карьерой! С такой карьерой!..

Стрелки действительно открыли огонь, понимая, что это последний шанс остановить Брейна. Фургон заколыхался от ударов прошивающих его пуль, вздымавших фонтаны песка возле колодца, к которому Брейн волок баул со стопроцентными уликами – винтовкой класса «А», оснащенной цифровым баллистическим делителем, лазерным дальномером и блоком датчиков дистанционной реакции, засекавшим движение воздушных масс на дистанции до полутора километров и строившим с помощью умного чипа трехмерные эпюры, по которым баллистический делитель рассчитывал программы для крупнокалиберных самонаводящихся пуль.

Все очень серьезно и на самом высоком уровне.

Несколько дней назад Брейн сделал два выстрела, ради которых готовился четыре месяца и зубрил материал легенд, главных маршрутов и путаных схем аварийного отхода.

А вот и воздушный гость! Брейн увидел его, когда до края колодца оставалось метров десять.

Растопырив воздушные тормоза, пилот шаттла, без сомнения, пытался поймать Брейна в прицел.

«Не сегодня, чувак…» – подумал Брейн, швыряя тяжелую ношу в колодец, и сразу побежал обратно, равнодушно прикидывая, успеет ли шаттл ударить в него из пушки до того, как кофр достигнет дна колодца на глубине трехсот метров. Там находился концентрированный перекисленный ликвиум, разрывавший трубы и насосы при попытке перекачать его.

Брейн бежал, а пилот шаттла продолжал выцеливать его, и палец пилота уже лег на кнопку спусковой собачки, однако тут брошенный в колодец кофр достиг дна, и вверх полыхнуло зеленоватое пламя холодной плазмы.

Шаттл отшвырнуло в сторону, словно бумажку, и пилот, торопливо сбросив настройки, отдался на волю компьютера, зажмурившись и надеясь, что электроника вывезет.

Едва убрался шаттл, из-за изрешеченного корпуса фургона выскочили оба внедорожника и, лихо затормозив в клубах белесой пыли, остановились.

Из ближайшего к Брейну выбрался боец с автоматом и, не обращая на него внимания, прошел к колодцу и заглянул в него с безопасного расстояния. Слышно было низкочастотное клокотание, похожее на рык потревоженного чудовища. Все говорило о том, что сверхактивное содержимое колодца находилось в нестабильном состоянии, а стало быть, спуститься в него в ближайшие пару месяцев было едва ли возможно.

Боец вернулся к машине и связался с начальством – Брейн не сомневался, что разговор идет о нем. Из обеих машин выбрались еще четверо вооруженных спецов и встали так, чтобы корпуса внедорожников не мешали стрелять.

У Брейна под рубашкой был спрятан пистолет, который он умел выхватывать мгновенно – просто так сдаваться он не собирался, однако против пятерых шансов у него не было.

Старший группы преследователей закончил разговор с начальством и убрал диспикер в карман. Повисла пауза. Было видно, что ему самому предоставили решать, что делать с Брейном, однако старший догадывался, что пару своих бойцов он здесь оставит, а то и сам схлопочет пулю. Оно ему надо?

Распахнув дверцу, он запрыгнул в машину, его примеру последовали остальные, и, лихо развернувшись с пробуксовкой, внедорожники унеслись прочь в облаках пыли.

Брейн перевел дух и, поведя плечами, почувствовал, что рубашка прилипла к спине.

Подойдя к фургону, он коснулся острых краев пулевых пробоин на корпусе. Что там с мотором и электронакопителем? Живы ли?

Забравшись в кабину, включил питание, и панель приборов ожила – все было в порядке. Даже заговорил медийный центр с потертым экраном. Замелькали какие-то заставки, синтетические лица дикторов, и полилась привычная река вранья и полуправды.

В противном случае, новости выглядели не так притягательно, а значит, и пакеты рекламы становились тоньше вместе с сопутствующими прибылями.

Впрочем, Брейн был приучен принимать во внимание все, что говорилось в таких шоу-новостях, как бы фальшиво они ни звучали. В его работе мелочей не было.

– И сразу с главной новости! Сегодня рано утром было совершено покушение на главу корпорации «Сарацио инвайд» Галварда Луи Четвертого, третьего из сыновей триллионера Бломмера, кому он оставил горнодобывающую часть своей империи!.. Внимание, главный кадр!..

Синтетическая рожа диктора изобразила крайнюю степень восторга, и ей на смену пришли кадры полицейского документалиста.

Галвард Луи в окружении дюжины охранников-суперколверов в бронежилетах перебегал от прибывшего медицинского шаттла к подъехавшему авто. Лицо жертвы покушения было покрыто заплатками из красного регенерационного пластыря. Ему крепко досталось, когда две крупнокалиберные пули прошили патентованное бронестекло слева и справа от головы Луи Четвертого из рода триллионеров.

Потом во весь экран появилось лицо начальника охраны, который начал нести ахинею про героическое сопротивление его бойцов, сумевших ответным огнем отбить нападение и спасти драгоценного босса.

Брейн улыбнулся. Он стрелял с расстояния в полтора километра и начал сворачиваться, когда его пули были еще в полете – их наведением занималась программа, сгенерированная баллистическим делителем.

Брейн тронул машину и начал разворачиваться, а в продолжение новости пошел рекламный ролик компании, поставлявшей бронированные стекла. Там уверяли, что только благодаря их разработкам известнейший триллионер и сын триллионера остался жив.

– Был бы приказ, стрелял бы на поражение, – сказал Брейн, выруливая по разбитой внедорожниками свежей колее.

Впрочем, будь в задании контракт на ликвидацию, он бы отказался. Это был его принцип – уровень сложности любой, но без окончательной ликвидации.

– Задание сложное, выполнишь – двадцать штук бонуса, – сказал назначенный куратор, который работал с ним на этой операции.

– Спасибо.

– Пожалуйста. А закроешь вопрос полностью – получишь сто штук.

Сказав это, куратор впился в Брейна стылым взглядом, и было непонятно, шутит он или нет.

– Ты же знаешь мои правила, Шерман.

– Знаю. Но могу предложить двести штук. Двести, Лукас.

– Позови Неймана, и он все сделает за сто.

– Я знаю, – вздохнул куратор. – Ну ладно, держимся за первоначальный вариант, все остальное не должно тебя волновать.

Это означало, что после выполнения своего задания Брейн не должен был удивляться тому, что с его «клиентом» произойдет что-то еще.

Такое, увы, иногда случалось, когда сложное задание разбивали на несколько этапов, которые часто выполнялись вслепую.

Ну, скажем, агенту приказано доставить клиенту супчик, но яд в супчик кладет другой специалист.

В результате агент не нервничает и ведет себя естественно: суп – это всего лишь суп. А между тем он и является спусковым крючком всей операции.

70

Пол под ногами завибрировал, и предметный стол пополз обратно – в лабораторию.

– Ну ты красавец, Томас!.. «Я готов!» Ты так это произнес, что я едва не включил разгерметизацию стола! Да и датчики показывали, что ты был готов к трехсекундной разгерметизации!..

– Чего? – переспросил Брейн, глядя на радостного майора Корсака.

– Ты удивил меня, парень. Вот уж стопроцентный варвар – мозги напрочь отключены, весь погружен в мир эмоций и чувств! Иногда я вам даже завидую – честное слово!..

– Похоже, я слегка отключился.

– Я так и понял, поэтому и не запустил сброс фонаря, хотя, повторяю, и ты сам, и твои данные по датчикам говорили о том, что ты готов! Я так рад, Томас! Мы завтра сразу после купания в озере рванем с тобой сюда и сделаем первые три секунды!..

– Может, Ружона возьмем?

– Ну его в задницу, этого Ружона. Он отличный агент, но в определенных рамках, понимаешь? А у тебя рамок нет. По крайней мере, я таких рамок даже выдумать не могу. А давай пойдем пожрем, а?

Брейн прислушался к своим ощущениям, и получалось, что покушать он был не прочь.

– А давайте, сэр. Кажется, я проголодался.

– Ну ты иди, я тебя догоню – мне нужно к диспетчерам наведаться, расписания занятий поправить, – сказал Корсак, когда они вышли на воздух. – Скомандуй в столовке, чтобы мне стандарт приготовили.

Распорядившись, майор зашагал в сторону отдельно стоявшего здания диспетчерской, а Брейн двинулся к административному корпусу, с удовлетворением отмечая, как уходит внутреннее напряжение. Похоже, он испытал настоящий шок там, на мостике перед вакуумной бездной, если даже теперь его все еще потряхивало и по спине пробегали волны холода.

Это была ненормальная для него реакция, однако, находясь на территории майора Корсака, Брейн уже начал привыкать к этим странностям. Он был уверен, что вернется к прежней трезвой реальности, когда покинет базу.

На площадке перед столовой его окликнул женский голос. Брейн обернулся, ожидая увидеть Саманту, но это оказалась Марта.

– Здравствуйте, Томас, – сказала она, одаривая его улыбкой и меняя походку таким образом, чтобы в движении участвовали все части ее тела. Марте было чем похвастать, к тому же она была лет на семь моложе Саманты.

– Здравствуйте, Марта, – с улыбкой ответил Брейн.

– Как странно получается – нас никто не знакомил, но мы знаем имена друг друга. Это судьба, Томас, – проворковала Марта и приблизилась настолько, что коснулась его бедром.

– Собственно, я шел пообедать, – сказал он, поспешно отстраняясь, почему-то сразу подумав, что все это может увидеть Саманта.

– Старухи своей боитесь? – усмехнулась Марта. – А вы не бойтесь, со мной вы можете получить такое, о чем с ней даже помечтать не можете.

И, одарив его многообещающей улыбкой, дерзкая Марта стала подниматься по ступеням. Брейну с трудом удалось отвести взгляд от ее фигуры – женщины на базе носили очень тесные комбинезоны.

Когда Брейн зашел в обеденный зал, то с облегчением отметил, что Марта села достаточно далеко от стола, за которым обычно обедали они с Ружоном и Корсаком.

– Стандарт? – спросил пробегавший мимо служитель.

– Два стандарта, пожалуйста. Майор сейчас будет.

– И еще один стандарт! – услышал Брейн голос Ружона, который забежал в зал и с разбегу плюхнулся на стул напротив.

– Ты чего так рано?

– А чего? Я уже вздремнул и новости узнал.

– И какие же новости? – спросил Брейн, подозревая, что Ружон снова начнет фантазировать про Саманту.

– Ты ходил с Корсаком в вакуумную душегубку, так?

– Ну, ходил… – ответил Брейн с неопределенной интонацией.

– Не вздумай этого делать, – прошептал Ружон, делая страшное лицо.

– Что делать?

– Не притворяйся, я все прекрасно знаю, он ведь и мне делал подобное предложение. Но это безумие! Это невозможно по законам физики, понимаешь?

– Но ведь сам-то он это может делать, не так ли? Или думаешь, это фокус?

Ружон задумался, потом отрицательно покачал головой:

– Нет, не фокус, но Корсак происходит от «захватчиков», у него в полнолуние зрачки желтыми делаются, и он может видеть в рентгеновском спектре. А ты обычный варвар. Ты один из нас, Томас.

– Завтра мы снова в работе, – напомнил Брейн, принимая у подошедшего служителя поднос со свежими блюдами. Они были еще горячими и даже сохраняли прямоугольную форму упаковок.

– Я знаю, видел измененное расписание.

– Кстати, вместо того чтобы спать, занялся бы тренировками. Нам обоим нужно быть в хорошей форме.

– Я тренируюсь по другой системе, – сказал Ружон, пододвигая тарелку.

– По какой же?

– Ну, ты лупишь по мешку с пластиком, пыхтишь, исходя по`том в тренировочном костюме-имитаторе, а я достигаю нужной кондиции иначе.

– И как же?

Брейн даже есть перестал.

– Методом медитативной концентрации. Мне не нужны постоянные тренировки, однако я ежедневно по нескольку минут представляю себя в нужной кондиции. И в определенный момент это срабатывает.

– А чего же мы с этой подлодкой мучаемся? Может, воспользуемся твоим методом и будем готовы за пару суток? – усмехнулся Брейн.

– Ты шутишь, Томас, а я говорю серьезно.

Появился Корсак – он выглядел озабоченным, и Брейн подумал, что, возможно, их спецзанятие назавтра будет отменено.

– Чем мы сегодня питаемся? – спросил майор больше из вежливости и сразу принялся за еду, начав со второго блюда, поскольку оно располагалось ближе.

Ружон с многозначительным видом указал глазами на начальника, затем поднялся и, пожелав оставшимся приятного аппетита, вышел из-за стола.

– Это правда, что он может обходиться без физически нагрузок, чтобы оставаться в форме?

– Неправда, – ответил майор и вздохнул, глядя в стол мимо тарелки. – Неправда. Метод лишь помогает отшлифовать схему действий и закрепить ее.

– Пойду я, – сказал Брейн, поднимаясь.

– Иди, до завтра свободен. Кстати, завтрак в семь.

– А почему так рано?

– Будем прокатывать новую программу обучения.

– То есть как это новую?

– А так! – Корсак бросил вилку и отодвинул недоеденное блюдо. – Поступили новые сведения, и условия операции изменились.

– Сильно?

– Заметно. Но не так чтобы очень.

– А можно больше подробностей? Или это только завтра можно узнать – с утреца пораньше? – поинтересовался Брейн, совсем забыв, что собирался уходить.

– Для тебя, Томас, все, что угодно, – сказал майор и после второго принялся за первое блюдо – какой-то рыбный суп, где плавали то ли щупальца медуз, то ли питательные водоросли. Брейн тоже его ел, но на более ранней стадии блюдо выглядело иначе.

– Короче, так: изменилась сама концепция. Если раньше мы намеревались прошмыгнуть незаметно и обменяться парой-тройкой ударов с пограничной системой из пилотируемых и непилотируемых аппаратов, то теперь придется прорываться.

– Прорываться?!

Брейн даже сел от таких новостей.

– Прорываться, Томас, ты все правильно слышал… Эй, это морская змея, что ли?

Майор выудил из тарелки какую-то бурую структуру, которая удивительным образом пульсировала, чего быть просто не могло, срок хранения картриджей при условии трехкратного продления максимальных сроков насчитывал лет пятьдесят, но эта штука в тарелке майора двигалась.

– Эй, кто-нибудь! Быстро суда, мерзавцы! – крикнул майор, и тотчас в пустующий обычно зал набежало с полдюжины работников.

Общими усилиями проблему блокировали и утащили на кухню – остался лишь начальник смены, толстоватый канзас со странной улыбкой, которая выглядела так, будто ее приклеили.

– Сэр, это не наша вина. Когда заготавливали эти картриджи, по всей видимости, сделали некачественную стерилизацию, поэтому в блюдах самой высокой категории, предназначенных только вам и потребителям из особого списка, которой вы утверждаете, иногда бывают подобные случаи – на двести картриджей полтора случая. Это я уже отметил в статистике.

– Что значит «полтора»?

– Э… один раз объект полностью оживает, и мы выбрасываем его в канаву, а в другом случае объект погибает.

– То есть половина раза?

– Так точно, сэр. Хотите, чтобы подали другой комплект этого блюда?

– Нет-нет, подай что-нибудь из низкой категории, а лучше сразу десерт. Да, десерт. Хватит мне этой кулинарной фауны.

Между тем майору уже принесли замену – какую-то серую массу, щедро сдобренную вкусовыми и обонятельными добавками.

– Ну вот, другое дело, – сказал он, принимаясь за еду, но, едва служители убрались, сплюнул непрожеванные остатки в салфетку и, скривившись, отодвинул тарелку подальше.

– Невкусно? – с издевательской усмешкой поинтересовался Брейн.

– Да вкусно, конечно… Но лучше не надо…

– Так что по теме, сэр?

– А по теме завтра с утра будете изучать новую тактику.

– Какая новая тактика? У нас лодка жестяная, ее порвут одними сигнальными ракетами!

– Торпедами.

– Что?

– Под водой нет ракет, там их заменяют торпеды, – поправил Брейна Корсак, но тот видел, что майор просто выгадывает время.

– Новая терминология жестяную лодку броненосной не сделает.

– Это так. Но завтра мы попробуем что-то придумать. И давай, Томас, вали отсюда, ты слишком умный и поэтому все время мешаешь мне думать.

– Я уйду, но есть пара вопросов…

– О-о, – майор покачал головой. – Ну хорошо, лучше сейчас. Спрашивай.

– Сэр, почему вы лично занимаетесь столь разнообразной деятельностью? Вы куратор, но на вас и стирка, и готовка, и научные исследования по нескольким направлениям. Не слишком ли много для поддержки функционирования шпионской сети?

– Ах, Томас, если бы ты знал, скольких направлений моей деятельности ты не коснулся. Ты, конечно, прав, на первый взгляд я распыляюсь, пытаясь ухватиться и там, и тут, и вообще повсеместно. Однако в случае традиционного подхода я все эти сферы должен отдать совершенно неизвестным мне личностям, как бы там ни танцевали передо мной офицеры службы внутренней безопасности. Два из десяти сотрудников обслуживания сливают информацию по всем направлениям, отчего моя эффективность как шпиона падает втрое. Оно мне надо, такая слава?

– Так что по существу? Какая конечная выгода?

– А конечная выгода следующая: я никому ничего не сообщаю. Я делаю все сам, условно говоря. Стираю пеленки, считаю простыни, слежу за чистотой унитазов. Трачу массу времени на все эти упражнения, однако, когда я запускаю операцию, для моего противника это оказывается абсолютным сюрпризом. Он получает по полной, чешет задницу и уже слишком поздно получает какие-то крохи информации из моего лагеря – увы, полностью герметичной системы в наши дни создать не получается.

– Понятно. Теперь второй вопрос: когда вы не спите, чем вы занимаетесь? Планируете оперативные действия?

– А чего это я ночью планировать буду, когда все спят?

– Ну вы же этот… как его..

– Этот самый, и не отказываюсь. Да, я могу полгода не смыкать глаз, но это расходный ресурс, и если есть возможность, я сплю как все, чтобы подзарядить свои… сонные батарейки.

– Вы спите впрок?

– Я сплю впрок.

– Вопросов больше не имею.

– Отлично! Тогда до завтра. Да раннего завтрака.

71

На площадке перед административным зданием Брейн неожиданно обнаружил Саманту, которая, как обычно в таких случаях, сидела в беседке.

– Ты почему не на обеде? – спросил он, когда она, выйдя из беседки, направилась к нему, покачивая бедрами.

– Эй, ты меня слышишь?

– Молчи, эта сука выходит… – прошипела Саманта, прижимаясь к нему всем телом, но продолжая смотреть ему в глаза снизу вверх.

Брейну хватило выдержки и опыта, чтобы не вертеть головой, и краем глаза он заметил Марту.

– Какая такая сука, ты о чем? – попытался соскочить с темы Брейн и тут же получил легкий удар коленом в пах. – Да ты с ума сошла!

– Я все видела.

– Да что ты видела?

– Не дергайся, пока эта сука не уйдет, – все тем же низким голосом произнесла доктор Нильсен и улыбнулась Брейну, однако ее глаза оставались холодными.

Наконец Марта исчезла в зарослях на одной из кирпичных тропинок, и Саманта оттаяла.

– Испугался? – спросила она, отпуская Брейна.

– Не то слово. Я думал, у тебя крыша поехала. От голода.

– Я пообедала в лаборатории. У нас запас просроченных картриджей еще больше, чем в столовке.

– Аналогично. В моей кухне также можно держать осаду полгода без подвоза продуктов.

– Ты плохо выглядишь. Пойдем, я сделаю тебе массаж.

– Пойдем, – согласился Брейн, понимая, что массажем их встреча не ограничится.

Не то чтобы он был против, однако странное напряжение последних дней давало о себе знать. Брейн не мог вспомнить, что он делал и где, но усталость накапливалась.

А Саманта была чудесной. После ее массажа Брейн почувствовал себя так хорошо, будто сбросил десяток лет. И она, конечно, непременно этим воспользовалась.

Она имела на это право, потому что была особенной.

– Я приготовлю какого-нибудь кофе… – сказала доктор Нильсен, выскальзывая из-под покрывала совсем без ничего. Брейн улыбнулся – она была само совершенство. Разумеется, для ее возраста.

– Думаешь, толстая?! – донеслось с кухни.

– О чем ты? – сыграл непонимание Брейн. – Я не слышу тебя! Иду в душ!..

Однако Саманта перехватила его перед дверью в ванную комнату.

– Я сломаю ей кадык, так и знай.

– Перестань, у нее не было ни единого шанса! – попытался заступиться за Марту Брейн, при этом он прекрасно помнил, что ее провокации на него действовали. Еще немного – и он был бы готов.

– Хорошо, я просто дам ей в глаз.

Брейн вздохнул и, зайдя в ванную, включил душ.

72

Такси остановилось напротив двухэтажного здания прокатной конторы, и, коснувшись банковским чипом приемного устройства, Брейн расплатился с автоматическим такси, динамики которого прорычали на пермском наречии что-то вроде «спасибо, мы были очень рады доставить вам удовольствие воспользоваться нашими услугами».

Немного длинно, но здесь так было принято.

Пассажир вышел, такси развернулось и, сложив пустующий салон для обеспечения лучшей аэродинамики и расхода на кондиционирование, покатило в сторону шоссе.

Пока Брейн смотрел ему вслед, на крыльцо вышел сотрудник прокатной конторы – полный гоберли с красным лицом и выдающимся вперед животом, что выдавало в нем любителя электролитического пива – самого распространенного алкогольного напитка в здешних заведениях.

– Вы тот самый клиент, который прислал сообщение по скрытому номеру? – спросил сотрудник, внимательно рассматривая Брейна.

– Да, рядом крутились какие-то подозрительные субъекты, не хотелось светить адрес, куда я еду.

– Понятно, – кивнул служащий и почесался. – Но тут у нас тихо. Иногда даже слишком тихо. Вы из военных будете?

– Почему так решили?

– Вы указали направление на Бриндизи, а у нас там только военный городок и две деревеньки этих, как их… дауншифтеров. На дауншифтера вы не похожи.

– Видимо, так. Но я не военный. Срочно вызвали в командировку, – и Брейн в качестве доказательства продемонстрировал небольшой баул, в который помещалось совсем немного вещей.

– Гражданский, стало быть?

– Гражданский специалист.

– Видать, задницу собрались надрать какой-нибудь тыловой крысе.

– Почему так решили?

– У нас в полку тоже так было: приехал гражданский с портфельчиком, поковырялся в отчетах, и все – поехали тыловики в военную тюрьму. Ревизором оказался. А до тех пор свои военные проверяли, так ничего не находили, прикинь?

Гоберли хрипло засмеялся, и Брейн только сейчас заметил, что у прокатчика вместо одной руки бионический протез.

– Ну так что, машина моя готова?

– И не одна. Сейчас не сезон, поэтому транспорта свободного навалом и я один с работой справляюсь.

– А когда сезон?

– Ты, я гляжу, крепко не местный.

– Не местный, но бывал в ваших краях. Работа разъездная.

– Да уж понимаю, – снова ухмыльнулся гоберли. – А сезон начинается, когда строители приезжают. Строят сейчас много, только не у нас, а дальше, ближе к «туманной зоне».

– Что за зона такая?

– Место поганое. Наши местные там стараются не шляться, а строителям ничего – уже, говорят, землю под объекты роют. Ну ладно, ты, поди, спешишь очень, а я тебе тут разговоры разговариваю. Пойдем на внутренний двор, выберешь колеса по вкусу.

Они обошли здание и оказались на просторной бетонированной площадке, где под открытым небом находилось десятка два легковых автомобилей, фургонов и грузовичков.

– Ну, какой тебе больше нравится, господин ревизор?

– А дорога в Бриндизи хорошая?

– Хорошая, только теперь длинная.

– Почему «теперь»?

– Постов понаставили, весь транспорт в объезд пускают. Так что, когда ты к ним наведаешься, тебя срисуют на постах, и к твоему приезду все в их делишках будет шито-крыто. Улавливаешь?

– Улавливаю. А что же делать?

– Сделай им сюрприз. Поезжай через солончаки и выйдешь в городок с востока. Там тебя тоже досмотрят на посту, но это никого не спасет – тебе от поста до штаба десять минут езды. Прикидываешь?

– А при обычном маршруте?

– Полтора часа.

– Хм! Есть смысл.

– Ну а то!

Брейн слушал словоохотливого сотрудника прокатной конторы и кивал, однако попасть в военный городок ему требовалось по другой причине – некий офицер Генштаба в силу служебных обстоятельств оказался в этой воинской части, причем в слишком уязвимом положении, и его следовало прикрыть.

В спецфайлах, которые получил Брейн, имелось не так много информации, и именно дефицит сведений, по его соображениям, и вызвал столь поспешное его назначение на это задание, хотя он уже выполнил свое и мог послать всех подальше. Но не послал.

А уж когда всплыл факт, что его пытались скормить здешней службе безопасности, он уцепился за задание зубами.

Брейн надеялся получить здесь информацию, которая поможет выйти на предателя. Он интуитивно чувствовал, что это кто-то из своих.

В конце концов подходящий автомобиль был найден.

– Полный привод, полный бак, – перечислял сотрудник. – Вот тут, за спиной, аптечка, коацерваты и все остальное необходимое. Ну, ты знаешь, если не первый раз в наших местах.

– Да, я знаю. Ну, всего тебе хорошего, приятель, спасибо за помощь, – сказал Брейн и крепко пожал сотруднику бионическую руку.

Если бы он не рассмотрел едва заметный стык, то ни за что бы не признал в этом рукопожатии протез.

Клиент сел в автомобиль и выехал со двора, а сотрудник помахал ему протезом и, глянув на наручные часы, направился к заднему крыльцу, через которое поднялся в представительский зал.

Здесь клиентов принимали в холодное время года – во вторую осень или зимой. Угощали напитками, если требовалось подождать или отогреться в холодную погоду.

Развалившись в кресле напротив фальшивого камина, сотрудник вздохнул и, достав из кармана диспикер, прикрепил к нему дополнительный блок шифрования. Затем по памяти набрал нужный номер.

– Але, это я. Клиент проследовал, будет через полтора часа на одном из ваших КПП.

– Замечательно, Шондел.

– Это не то, что я хотел услышать, сэр.

– Все расчеты по окончании, ты же знаешь правила.

– Я знаю правила и знаю, что вы не всегда им следуете, когда приходит время расчета.

– Ты имеешь в виду Ломбуша?

– И Фарго, и Синее Копье… Мне продолжать? Или позвонить этому парню и предупредить?

– Ладно, не нужно этих перегибов. Высылай номер счета.

– Файл с номером давно у вас. Кодовое слово на открытие – «рапинос».

– Ишь ты, хитрец.

Прошло несколько секунд ожидания, во время которых Шондел не отрываясь смотрел на крохотный экран. И вот оно, подтверждение – вся сумма пришла на счет.

– Ну что, ты доволен? – спросил абонент, и в его голосе слышалось разочарование.

– Да, сэр, спасибо, обращайтесь, если что. Мой специальный номер у вас имеется.

– Да пошел ты…

Дослушивать Шондел не стал и, разорвав связь, ухмыльнулся.

Он не сказал, что посоветовал клиенту срезать путь. Это уравнивало шансы сторон и вызывало у Шондела чувство удовлетворения от акта небольшой мести за непартнерское поведение заказчика.

Поднявшись с кресла, он подошел к камину и опустил аппарат связи в заготовленное ведерко с растворителем. Жидкость вскипела, расщепляя технологическое чудо, а Шондел достал другой аппарат и с его помощью перевел деньги на другой номер и тотчас уничтожил диспикер в том же ведерке.

Вот теперь у него была гарантия, что его не перехватят солдаты босса и не проследят место получения денег. Времени, за которое он уничтожил второй аппарат связи после использования первого, было недостаточно, чтобы спутники связи на орбитах успели перенастроиться.

Покончив с финансовыми делами, фальшивый сотрудник прошел в комнату персонала, где мирно спал обездвиженный специальном уколом настоящий служащий проката.

На всякий случай он был еще и связан, но теперь в этом не было необходимости. Шондел снял с рук и ног сотрудника путы, проверил его пульс и вышел.

Через пару часов этот парень должен был проснуться, но что случилось с ним накануне, он вспомнить уже не мог.

73

Навигационный компьютер уверенно вел Брейна через пустынную засоленную территорию, где не было даже грунтовых дорог и лишь изредка среди пожухлой травы и приземистого кустарника появлялось что-то вроде старой колеи.

Краткие ровные участки сменялись зарослями кустарника, успевшего высохнуть к третьей четверти лета. За ними начинались кочковатые солончаки, с которыми едва справлялись адаптированные подвески автомобиля.

Брейн ехал уже сорок минут, и оставался еще какой-то час с четвертью. Мысль о слишком дорогом протезе у простого работника не отпускала его. Находясь в сфере экстремальных событий, он немало знал о социальных гарантиях государства, но столь дорогие протезы в этих гарантиях не значились.

В какой-то момент Брейн даже остановил машину, чтобы ничто не мешало его внутреннему анализу. Но так и не придя ни к какому выводу, он поехал дальше, но вскоре снова остановился, чтобы осмотреться и подумать. Теперь его беспокоил не только бионический протез сотрудника прокатной конторы, но и его манера говорить. Определенно, этот парень выглядел не как житель захолустья.

Брейн продолжил путь, однако далеко уехать не успел, поскольку дорогу ему перекрыл начавший подниматься из песка пригорок. И даже целая гора, которая вздыбила песчаную дюну.

Справа, слева и посередине стали появляться другие «пригорки», а затем Брейн ощутил серию приглушенных подземных толчков, как будто кто-то пробирался к нему сквозь толщу земли.

По всей видимости, это были как раз те сюрпризы, о которых говорил прокатчик, а Брейн отвечал «да знаю я».

Он распахнул дверцу «аварийной НЗ» и среди коробок с сублимированной едой, пачек вододегенерирующих химикатов и медицинских препаратов увидел автоматическую винтовку какого-то сумасшедшего калибра с магазином на пять патронов.

Недолго думая, он включил заднюю передачу и, дав полный ход, соскочил с опасного места, откуда пару секунд спустя буквально выстрелила голова монстра, утыканная вращающимися челюстями с зазубренными клыками, готовая перемалывать не только нежный белок, но даже и легированные материалы.

Брейн сдал назад еще метров на пятьдесят, после чего выхватил из «НЗ» винтовку и, выскочив из машины, прицелился в головной сектор многометрового монстра.

Выстрелил и едва не свалился от мощной отдачи, однако встал поудобнее и расстрелял оставшиеся боеприпасы по подрагивающим кольцам, вздымавшимся из просоленных дюн. Он не видел, чтобы эта пушка нанесла чудовищу какие-то ранения, однако оно убралось, оставив после себя будто бульдозерами перепаханную долину.

Брейн постоял еще немного, потом забросил винтовку в кабину, прыгнул на свое место и, дав полный газ, помчался вперед, через вспаханный песок, полагая, что здесь жуткий монстр перехватывать его уже не станет.

Когда, согласно показаниям навигационного компьютера, до южного КПП городка оставалось три километра, Брейн остановился и, забрав свой баул, вышел из машины.

Встряска в пути пробудила его интуицию, которая настоятельно не советовала ехать по маршруту, рекомендованному сотрудником с дорогим протезом.

Поскольку избежать посещения военного городка Брейн не мог, ведь в этом состояла основная часть его задания, пришлось подкорректировать планы и выйти на восточный КПП, который, судя по отсутствию подъездных дорог, использовался редко.

Песок был не слишком сыпуч, ноги почти не вязли, и идти оставалось недалеко. Скоро Брейн увидел постройки, забор с электрошоковой планкой по периметру городка и будку восточного КПП, который выглядел совершенно необитаемым.

Подойдя ближе, Брейн отметил, что какая-то деятельность здесь все же велась, к воротам КПП вели позавчерашние следы автомобиля.

Из-за забора доносился звук электропривода инженерной машины – должно быть неподалеку велись ремонтные работы, а еще где-то в отдалении играла музыка и раздавались отрывистые команды.

Послышался тихий, едва различимый свист, и на небольшой высоте прошел патрульный беспилотник.

Брейн прижался к забору и увидел строчку своих следов. Если не в этот проход, то в следующий беспилотник их заметит, поэтому действовать следовало быстро.

Взбежав по пыльным ступеням, Брейн дернул за ручку двери, но та не поддалась.

Брейн рванул еще, а затем требовательно постучал.

– Ой! Кто это там? – спросил удивленный голос. Послышались шаги, и щелкнул замок, а затем на Брейна уставился ефрейтор-канзас с коробкой имитационных леденцов:

– О, сэр, а вы кто?

– Я инспектор из Главного управления. Вам должны были сообщить о моем приезде. – И Брейн качнул своим багажом.

– Так вам не сюда, у нас тут КПП нерабочее, мы даже терминала не имеем.

– А мне терминал и не нужен, – сказал Брейн и, оттеснив ефрейтора, прошел внутрь.

– Но без терминала нельзя, сэр! Я же не могу вас даже зарегистрировать.

– Ничего, я пройду до другого КПП, и меня там зарегистрируют. Это налево или направо?

– Налево… Идите вдоль забора… – сказал ефрейтор и, вдруг скривившись, сплюнул имитатор конфеты на пол.

– Что случилось?

– Батарейка села!.. Тьфу, гадость! Голый код передавать стала!.. – воскликнул ефрейтор и стал лихорадочно выдвигать ящики стола в поисках чего-то, чтобы запить и сбить отвратительный вкус.

– Другой имитатор возьми, вода не поможет, – посоветовал Брейн.

– А, точно!

Ефрейтор торопливо сунул в рот другой леденец-имитатор, и тотчас его лицо расплылось в блаженной улыбке.

– Малина? – попытался угадать Брейн.

– Суперкодрика.

– Тоже неплохо. Ну ладно, пойду регистрироваться.

Однако, выйдя с другой стороны КПП, он свернул направо и поспешил в сторону двухэтажных построек, среди которых были административные и жилые корпуса.

Где-то там, в номере военной гостиницы, он должен был забрать объект и вывезти за пределы городка. Хорошо бы успеть до того, как ефрейтор, опомнившись, захочет связаться с начальством. Тогда все закрутится.

Мимо пробежала рота солдат в разгрузочных костюмах. Офицер ехал следом на электроконусе – двухколесной тележке, откуда видел каждого солдата и через усилитель выкрикивал дополнительные команды и ругал тех, кто, по его мнению, допускал ошибки.

Брейн старался «не отсвечивать», однако поймал на себе заинтересованный взгляд офицера.

«Это нормально. У них здесь мало развлечений».

Брейн прошел через двор, где под присмотром техноняни, оснащенной дюжиной проектрометров, играли дети. На тот случай, если следовало вмешаться, во дворе дежурил «дядька» – оформленный на полставки военный пенсионер.

По счастью, в момент, когда Брейн с тощим багажом поравнялся с постом пенсионера, в песочнице завязалась драка – трое на двое. И Брейн миновал опасную зону под крики и разлетающиеся совки с ведерками.

Вот и очередной двор, без детей и песочниц – то, что нужно.

– Эй, ты, иди сюда! – просто сказал Брейн, заметив проходившего мимо лейтенанта, который, в этом можно было не сомневаться, находился в городке не больше недели.

– Прошу прощения, сэр… – промямлил тот, торопливо приближаясь к Брейну и подозревая в нем скрытого под гражданской одеждой начальника.

– Что, лейтенант, не узнаешь руководителя Комиссии контрольного управления? – спросил Брейн, прихватывая лейтенанта за поясной ремень.

– Ой… Это… Прошу прощения, сэр.

– Генерал-майор Джус вообще-то.

Лейтенант икнул и замолчал, выпучив глаза на Брейна.

«Перебрал с генералом, – подумал тот. – Хватило бы полковника».

– Внимание, лейтенант, я прибыл срочным рейсом из Метрополии – понимаете, чем это пахнет?

Бедняга не реагировал, зависнув на «генерал-майоре».

– Приказываю немедленно возглавить огневой взвод и выдвинуться для подавления противника!.. – отбарабанил Брейн краткий абзац из Боевого устава, и лейтенант ожил:

– Сэр?

– Следуйте за мной. Нам нужна войсковая гостиница. Дорогу покажете?

– Так точно, господин генерал-майор!

– Не ори, лейтенант, – приказал Брейн: оглядываясь. – Операция секретная, поэтому просто говори тихо.

– Я… я могу показать… – прошептал лейтенант.

– Показывай.

И они двинулись вдоль выкрашенного по-военному черного тротуара и, пройдя метров двести, оказались возле гостиницы.

– Там охрана, – прошептал лейтенант, пригибаясь и указывая на широкое окно над пандусом.

– И что?

– Он докладывает дежурному по комендатуре.

– Зайди и выруби его.

– Я не умею, сэр. Я военный суфражист.

– Хорошо, просто иди первым, я все сделаю сам.

Один за другим они вошли в небольшой холл, где канзас в военной форме исполнял роль портье.

– Здравия желаю, господин лейтенант-суфражист, – поприветствовал он лейтенанта, поднимаясь. – Ой, а это кто?

Отвечать пришлось Брейну – двумя пальцами чуть выше кадыка. Это было гарантированное отключение на сорок минут.

– Давай веди к номеру «двести тридцать пять»! – потребовал Брейн, и лейтенант-суфражист тотчас побежал вверх по лестнице. Теперь его подгонял не только высокий статус неожиданного знакомого, но и его физические возможности.

На втором этаже их ждал традиционный для Брейна сюрприз – двойная охрана возле нужного номера.

– Кто такие? – строго спросил чернявый суперколвер, положив одну руку на поясную кобуру, а вторую выставляя вперед в останавливающем жесте.

Его напарник-варвар лишь чуть отклеился от стены и, не размыкая рук на груди, снова стал смотреть в потолок, погружаясь в сонм прекрасных мечтаний. Ну чего ему бояться за широкими плечами суперколвера?

– Представьтесь старшему по званию! – потребовал Брейн.

Суперколвер посмотрел на лейтенанта, который выглядел очень убедительно напуганным, потом на рослого варвара в гражданке и со строгими взглядом. У него был приказ не пускать никого, однако, похоже, что-то тут пошло не так.

– Капитан Доу, вообще-то. Внутренняя комендантская полиция.

– Полное имя? – уточнил гражданский.

– Патрик Доу, сэр.

– Отлично, капитан, – кивнул гражданский и коротким тычком сложил капитана пополам. Через мгновение, успев лишь коротко «ойкнуть», на мягкий палас свалился и его напарник.

– Это так необходимо, сэр? – спросил лейтенант.

– Так я спасаю им жизнь. Вперед, танкист!

– Что, простите?

– Будь готов к чему угодно. «Вперед, танкист» – это наш с тобой девиз, понял?

– Не совсем, сэр.

– Тогда просто вперед.

С этими словами Брейн толкнул дверь номера, миновал короткую прихожую с несколькими парами женской обуви на полу и оказался в небольшой гостиной с двумя креслами, огромным экраном ТВ-бокса и панелью виртуального аквариума на противоположной стене.

Однако в гостиной двухкомнатного номера никого не оказалось, и Брейн шагнул в спальню.

При его появлении сработало фотореле и включился декоративный прожекторный комплекс, сменявший один светофильтр за другим, а в фокусе разноцветных лучей вдруг появилась обнаженная девица, выкрикивавшая:

– Возьми меня, Патрик! Немедленно возьми!..

Брейн шагнул к аппарату, выдернул шнур питания, а затем отдернул плотные шторы.

– Ой, кто вы такой?! – спохватилась девица, торопливо прикрывая стыдные места узкими ладошками.

– Твой Патрик – враг! Он хотел продать тебя порноцифровым торговцам! Твой отец послал меня спасти тебя! Одевайся быстрее – у нас мало времени!..

Брейн придумал эту белиберду в одно мгновение, и все подействовало идеально.

Кэсиди Кох, шестнадцатилетняя единственная дочь майора Марла Коха из отдела планирования Генштаба, бросилась к стопке белья и каких-то маечек, а через двадцать секунд они были готовы двигаться, хотя на ней еще было не все, что-то она держала в руках. И в том числе похожий на щетку для зубов диспикер модного формата.

– Что теперь, господин генерал?! – испуганно воскликнул лейтенант, увидев полураздетую девушку.

– Нам срочно нужен транспорт! Любой!.. – крикнул Брейн, выталкивая лейтенанта из номера. Тот был так заторможен видом девицы, что споткнулся о лежащих в коридоре охранников.

– Патрик!.. Неужели вы убили его?! – завопила она.

– Жив твой Патрик, – сухо ответил Брейн и потащил девушку по коридору, держа в другой руке свой багаж.

Обстановка была накалена, однако еще не настолько, чтобы он был готов расстаться с гардеробом.

Лейтенант-суфражист наконец-то оторвал взгляд от юной прелестницы и побежал исполнять приказ – искать транспорт.

– Патрик… вы убили его… – продолжала хныкать девица, пока Брейн волок ее вниз по лестнице.

– Вы убили его! – завизжала она еще громче, увидев торчавшие из-за стойки в вестибюле ноги «военного портье». –  Я хочу позвонить отцу!

– Подожди! – оборвал ее Брейн, выглядывая в окно. Лейтенант оказался скорым малым и уже сдавал задом разъездной броневичок.

– Выходим! – скомандовал Брейн и дернул девчонку за руку. Она ойкнула и попыталась сопротивляться – первый шок прошел, и, вспомнив, что она женщина-суперколвер, девица попыталась поставить похитителя на место. Однако это было не так просто: похититель ростом и шириной плеч мог посоперничать с суперколверами.

Подтащив упирающуюся девчонку к машине, он распахнул заднюю дверцу и затолкнул жертву в салон.

– Ай, здесь еще один убитый!.. – завопила она и едва не выскочила обратно.

– Кто это? – спросил Брейн, останавливая брыкавшуюся беглянку.

– Унтер Боймер, сэр! Он не хотел отдавать машину! – сообщил лейтенант. Под его глазом красовался свежий синяк.

– Ты его убил, что ли?

– Убийцы!!! – завопила девчонка, и Брейн, выполнив легкий апперкот, отключил ее на верные четверть часа.

Затем затолкал пассажирку обратно, закинул свой жалкий багаж и запрыгнул сам.

– Гони к восточному КПП! – крикнул он, и лейтенант дал полный газ, отчего Брейн завалился на бок, прямо на унтера. Заодно проверил пульс – унтер был жив, но досталось ему крепко: лейтенант заехал ему какой-то железякой.

«Очень старательный», – подумал Брейн и поправил съезжавшую с его колен бесчувственную майорскую дочку.

– Притормози, я выскочу поговорить с ефрейтором!..

– Не нужно, сэр, тут задвижка совсем слабая – эти ворота пару раз даже ветром распахивало!.. – ответил лейтенант, и не обманул: броневичок с ходу сломал ворота и вырвался на оперативный простор.

– Куда теперь?

– Видишь цепочку следов среди колючек?

– Ваши?

– Да, дуй по ним!..

– Понял!

Они проехали метров четыреста, когда Брейн скомандовал:

– Стоп!

Лейтенант остановил машину, Брейн выскочил наружу, обежал кругом и распахнул водительскую дверцу.

– Вылезай! – крикнул Брейн и выдернул лейтенанта из машины.

– Вы… вы сами поведете, сэр?

– Говори свой номер!

– Что?

– Говори свой учетный номер, иначе я не смогу тебе помочь! – снова потребовал Брейн, встряхивая лейтенанта.

Тот продиктовал восемь цифр, и Брейн кивнул.

– Запомнили?

– Запомнил. Сейчас я тебя вырублю и оставлю здесь. Через двадцать минут тебя уже подберут – скажешь им, что выполнял мои требования, поскольку я угрожал убить девчонку. Понял?

– Да.

– Хорошо понял?

– Д-да.

– Ну и молодец.

С этими словами Брейн выключил помощника самым гуманным из ударов и, подхватив его и соскочившее кепи, аккуратно уложил на пыльный песок. Затем выволок из салона унтера, положил рядом с лейтенантом, после чего поспешно сел за руль и, дав газу, помчался дальше, лихо обходя заросли сухих колючек и глинистые бугорки с шапками соли.

Брейн правил к брошенному фургону – сменить транспорт было нелишним. К тому же там оставалась серьезная артиллерия на случай, если песчаный монстр вновь попытается помешать ему.

Не встречая препятствий, Брейн вскоре остановил броневик возле фургона, выхватил из стойки бутылку теплой воды и полил на раскрасневшееся лицо пассажирки на заднем сиденье.

Девушка вздрогнула, шумно вздохнула и снова закричала:

– Убийцы!..

– Ну конечно, – произнес Брейн, выходя наружу. – Выбирайся, принцесса, мы меняем карету.

74

А в это время в штабном корпусе военного городка происходил напряженный разговор.

Представитель Генштаба майор Кох стоял посреди просторной комнаты в полный суперколверский рост, а вокруг него, словно хищники, сужали круги пятеро оппонентов – два варвара, два канзаса и гоберли, полковник с восстановленной после ранения нижней челюстью, из-за чего у него было нетипичное для здешних мест четкое произношение – так говорили только в Метрополии.

– Послушайте, майор, мы же не предлагаем вам шпионить на вражескую державу.

– Не предлагаем! – подтвердил лысоватый капитан-канзас.

– Такого и в мыслях не было, – заверил майор-варвар и нервно дернул головой.

– Да, мы пошли против правил, – продолжал полковник, который играл здесь партию первой скрипки. – Но почему мы пошли на это? Потому что все являемся ветеранами Давлетанской кампании, которую тупо слили генштабисты, полагаясь только на ученические формулы.

– Вы не представляете, какие мы несли потери, майор, – добавил капитан-канзас. – Шрапнель ложилась на позиции, словно ноябрьский град.

– А госпитальные отряды, согласно вашим генштабовским планировкам, находились в соседнем квадрате и не получали сигналов вызова из-за вашей неуместной системы «сиди-и-молчи», – добавил еще один варвар и утер проступившую слезу.

Вся эта драма адресовалась майору Коху с тем, чтобы тот тайно передал этой «группе пострадавших ветеранов» планы на ближайшие две кампании и они, окинув их свежим взглядом, могли указать на очевиднейшие просчеты и тем самым спасти десятки тысяч… Да что там десятки? Сотни тысяч жизней солдат!

– Я хочу поговорить с вашим планировщиком, – сказал наконец майор после получасового молчания. – Я должен убедиться в компетентности ваших специалистов, в противном случае, господа, вы выглядите бандой сбежавших из медицинского центра пациентов.

– Ну наконец-то, майор, мы уж боялись, что в Генштабе работают только бездушные ублюдки! – радостно воскликнул полковник-гоберли.

– Видно, солдатское братство все же существует! – возопил майор-варвар, утирая проступившую слезу.

– Давайте пройдем к столу, – деловым тоном предложил капитан-канзас, тот самый – лысоватый.

Пока специалисты вели важную беседу, полковник отлучился «за кулисы» для дополнительных инструкций.

– Он тебя разводит, Ронни!.. – с безапелляционной интонацией произнес субъект с вытянутым, деформированным черепом, одетый в дорогой костюм и находившийся под неусыпным контролем двух секьюрити, чуть крупнее его, но с такими же черепами. У всех троих, несмотря на маскирующую пластику, физиономии были просто отталкивающими. От них хотелось бежать прочь, но это желание притуплялось деньгами и совсем стиралось большими деньгами.

И офицеры, которые давили на захваченного в плен генштабовского планировщика, были подмазаны именно деньгами, да так щедро, что воевали теперь против своих.

– Он щупает вас как хочет и уже видит, что вы фуфло! Вы все – полное фуфло, Ронни!

– Да нормально, босс, он уже начал сотрудничать. Кох уже заглотил нашу лажу – дело пошло.

– Я так не думаю, Ронни. Поэтому дай ему еще пять минут – этого достаточно, чтобы опытный планировщик понял, в чем дело, а потом глуши козырями, понял? Глуши козырями, я тебе сказал!..

– Да, сэр, я понял. Так и сделаю.

Полковник вернулся в комнату как раз в тот момент, когда майор Кох поднялся из-за стола и, отряхнувшись, словно запачкавшись в чем-то, сказал:

– Я в этой вашей низкопробной пьесе не участвую. Хотите убить меня – убивайте, а пытать меня вы не сможете.

– Да-да, майор, мы знаем, что вам внедрили дистришен-объект, который убьет вас в случае попыток дознания с пристрастием, – сказал полковник, эффектно возвращаясь на сцену под одобрительными взглядами камрадов, некогда безупречных патриотов, но теперь купленных до самых подметок.

Остальные закивали, ухмыляясь и показывая, дескать, все про тебя знаем.

– И мы тоже солдаты и в должной мере оцениваем ваше мужество и служебное рвение. Дать согласие на установку такой машинки – это дорогого стоит.

– Вы не получите ничего, и это мое последнее слово.

– Что ж, в таком случае мы вынуждены пойти на непопулярные меры, майор. Вы забыли, что в гостинице под нашей охраной находится ваша дочь?

– Вы… – Майор не нашелся, что сказать.

– Да, мы можем нанести вред ее здоровью. И возможно, оскорбление. И я даже не исключаю, что в вашем присутствии.

Полковник чуть подался назад, на тот случай, если генштабовец бросится на него, однако тот, помолчав, сказал:

– Я должен позвонить ей, чтобы убедиться, что она в порядке.

– О, конечно, позвоните. Она не только в порядке, но и влюблена в одного из офицеров нашей военной полиции, если вам как отцу интересны эти подробности, – подавляя улыбку победителя, сообщил полковник.

Под пристальными взглядами варваров, канзасов и гоберли суперколвер с невозмутимым видом набрал нужную комбинацию, и ему тотчас ответили:

– Папа!

– Дочь, ты в номере?

– В каком еще номере, папа?! Тут такое… такое происходит!..

– Кэсиди, ты в порядке?!

– Я в порядке, но давно не в номере! Меня везет куда-то…

– Что случилось?! Тебя похитили?! – воскликнул майор, обеими руками хватаясь за диспикер, а стоявшие вокруг стали удивленно переглядываться.

– Не забудь рассказать папе, как нагишом на кровати извивалась в свете разноцветных огней! И призывала Патрика овладеть тобой! Давай, расскажи! Пусть папа порадуется!.. – напомнил Брейн, бешено дергая рулем на грунтовой дороге. Он гнал машину на пределе возможного, чтобы поскорее миновать район, который, по его сведениям, все еще контролировали враги.

– Папа, там, в гостинице, случилось какое-то недоразумение, понимаешь?

– Нет, дочь, не понимаю! Тебя заставляют говорить под контролем?!! Кто они?!!

– Успокойся, папа, ну… он вполне симпатичный. Сказал, что Патрик урод, что хотел продать мои цифроформы в нелегальную Сеть.

– Чего?! О чем ты говоришь, девочка моя, я не все понимаю!..

Брейн выхватил у девушки диспикер и сказал:

– Майор, я вырвал вашу дочь у этих уродов, теперь попытайтесь сбежать сами – вы им ничего не должны!..

– Спасибо, милая! Я все понял!.. – произнес генштабовец и убрал диспикер в карман. Он уже собирался произнести обличительно-уничижительную речь, но в этот момент диспикеры зазвонили почти у всех его оппонентов. Они стали отвечать, удивленно вскидывать брови, ругаться и… поглядывая на генштабовца, успокаиваться.

Их поведение объяснялось близостью статьи о шпионаже и государственной измене. Пока они не оглашали свое участие в заговоре, им грозило тюремное заключение, после оглашения – смертная казнь.

К майору Коху подошел полковник-гоберли и, теребя пуговицу на мундире, сказал:

– Действительно, господин полковник… э-э… прошу прощения, господин майор, случилось странное недоразумение, и ваша дочь, она…

– Моя дочь вне пределов вашего контроля, полковник, а теперь и я, если вы не возражаете, хотел бы покинуть вашу гостеприимную территорию. Полагаю, транспорт мне предоставят?

Полковник огляделся, но не встретил ни одного солидарного взгляда. Все камрады смотрели в пол и не хотели получить высшую меру.

– Разумеется, майор. Надеюсь, результаты проверки нашей части вас удовлетворили?

– Более чем, полковник. Более чем. Совершенно очевидно, что безупречное состояние дел в вашей части связано с тем, что на штатных должностях находятся кадры, прошедшие через реальные боевые действия, а не задницы, которые отращивались в тылу.

Полковник натянуто улыбнулся, однако уже представлял, что скажет его куратор – там, за «кулисами».

– Разумеется, вам будет предоставлен транспорт, майор. Можете выезжать прямо сейчас. Капитан Штофлер, распорядитесь…

– Слушаюсь, сэр! – дернул головой канзас и выбежал из помещения.

– Мой багаж пусть останется, он мне не нужен, – сказал генштабист, которому не терпелось поскорее покинуть это шпионское гнездо.

– О, не беспокойтесь, майор. Как только вы сообщите нам адрес, мы непременно перешлем вам все ваши вещи, – заверил гоберли. – А также все то, что оставила в своем номере ваша дочь. У нас так принято.

И уже спустя четверть часа майор мчался по шоссе прочь от ловушки, которая не захлопнулась лишь потому, что спецслужбы вовремя среагировали, и теперь он был благодарен этим немногословным и высокомерным парням, которых прежде недооценивал.

Осталось найди Кэсиди, однако прежде следовало выбраться из этого района, где каждый перекресток и дом у обочины – майор был в этом уверен – напичкан следящей аппаратурой, работавшей в интересах шпионской организации противника.

75

Брейн с пассажиркой ехали очень быстро и прибыли к месту замены автомобиля на полчаса раньше.

Их фургон заехал на стоянку и запарковался под раскидистым деревом. С его веток свисали длинные сиреневые соцветия, над которыми вились прозрачные бабочки-слюдянки.

Брейн заглушил двигатель и стал прислушиваться, но шум вентилятора, охлаждавшего картридж, не позволял услышать шагов, если бы кто-то попытался подобраться к ним незаметно.

– Долго мы тут будем? – спросил девушка.

– Надеюсь, нет. Скоро подгонят новый автомобиль, и мы продолжим путь. Воды хочешь?

– Нет, – ответила девушка и придвинулась ближе: – А ты вообще ничего – симпатичный.

– Спасибо, – буркнул Брейн и невольно глянул на свое отражение в стекле панели приборов. Ну, никак он не узнавал себя в этом молодом крепком парне.

– Ты не хуже Патрика.

– Это твой парень? – спросил Брейн и, опустив стекло, выглянул наружу. Ему показалось, что на стоянку заруливала машина, но нет, она проехала чуть дальше, к придорожному магазину.

– Мы познакомились в гарнизоне, он был клевый, но мы только целовались.

– Понятно, – кивнул Брейн и взглянул на часы.

– Я была бы не прочь с тобой встречаться… Слышишь?

– Круто, – снова кивнул Брейн, давая понять, что участвует в беседе, однако больше его интересовала окружающая обстановка.

– Ты совсем меня не слушаешь. Другие мужчины на меня прямо на улице пялятся, но для тебя я могу сделать, что захочешь.

Брейн ощутил на своей шее ее горячее дыхание и, щелкнув девчонку по носу, сказал:

– Я знаю, в чем дело.

– Что ты себе позволяешь?! – воскликнула она, потирая нос.

– Тебя заводит, что ты в одном белье сидишь в машине с мужиком.

– Ты сам не дал мне времени собраться, – напомнила пассажирка и провела ладонями по своим бедрам, косясь при этом на Брейна, который рылся в бауле.

– Вот чистая футболка и кепка – держи!

– Без штанов – это ни о чем, – возразила девушка.

– Понимаю, – сказал он и, отставив баул, открыл нишу, в которой хранилась винтовка крупного калибра, кое-какие пищевые запасы и самое главное – комплект механика, включавший комбинезон с магнитными затяжками, рукавицы и ботинки на ребристой подошве. Все почти новое.

– Вот, держи. Носки я тебе сейчас дам, футболку ты уж получила… А рукавицы… рукавицы тебе не нужны.

– Да не буду я надевать одежду какого-то грязного мужика!..

– Будешь. Если не хочешь, чтобы на нас обращали внимание из-за твоего белья.

– Пусть обращают, просто подумают, что у нас тут свидание… даже, может, секс…

– Одевайся и перестань кривляться. Неизвестно, что с тобой сейчас было бы, не получись у нас этот фокус.

Пассажирка вздохнула и стала одеваться, в итоге почти все пришлось впору – девушка-суперколвер была крупного телосложения, поэтому даже ботинки оказались ей не так уж велики.

– Ну-ка, надень еще кепку. Вот, отлично все получилось, теперь ты подмастерье со станции замены картриджей. Что-то в этом духе.

В этот момент на стоянку заехал небольшой полноприводный автомобиль. Его хозяин оставил водительское место и вернулся к шоссе, где уехал на другой ожидавшей машине.

– Это наша?

– Похоже. Но ты сиди пока здесь, – сказал Брейн.

Он вышел наружу и огляделся, держа руку возле пояса – поближе к скрытому под курткой пистолету.

Подошел к оставленной машине, приоткрыл дверцу и сел. Потом сунул руку под сиденье и достал запускной чип. Коснулся гнезда, и машина ожила.

Картридж был заряжен, топлива полный бак, в навигации зашита схема движения. Все как положено.

Опустил стекло и помахал Кэсиди.

Та вышла из кабины, и Брейн оценил, насколько хорошо подходит подобранный им «маскарадный костюм». Девушка подвернула штанины, рукава, утянула затяжки до предела, и это подчеркивало ее безупречную фигуру. И да, она была очень красива.

– Вот твой багаж, – сказала она, садясь в кабину с другой стороны и забрасывая сумку на заднее сиденье.

– Спасибо, что догадалась захватить.

– Ну я же не дура.

Брейн завел мотор и начал разворачиваться.

– А зачем тебе эта сумка? Ты крутой парень, какой-то там агент – и вдруг с сумкой?

– Сумка отвлекает внимание противника. Если тебя схватят, ее обязательно откроют, а ты получишь возможность сбежать.

– И все?

– Ну… – Брейн аккуратно вывел автомобиль на шоссе и начал разгоняться. – Еще этой сумкой можно ударить и даже бросить далеко и сбить кого-то с ног.

– А пистолет?

– Пистолет – на крайний случай. Ну и, в конце концов, в сумке я ношу свои вещи. Как тебе, кстати, футболка?

– Ничего, прикольный рисунок. Это цветы?

– Это штопка в месте, где прошли осколки…

– Чего? – Лицо девушки вытянулось.

– Шучу, – улыбнулся Брейн.

– Ну и шуточки у тебя, – сказала она и, сняв кепку, растрепала волосы. – Я бы душ приняла.

– Может быть, позже.

– Позже так позже, – вздохнула пассажирка и какое-то время сидела молча.

– А если бы мне было двадцать? – спросила она вдруг.

– Что, прости? – сыграл непонимание Брейн.

– Если бы мне было двадцать, ты бы со мной переспал?

– Нет. Вот если бы сорок, тогда бы конечно.

И увидев выпученные от удивления глаза пассажирки, Брейн рассмеялся.

76

Они ехали по второстепенным дорогам – большие шоссе были слишком опасны. Поэтому временами приходилось ненадолго забираться на грунтовые дороги, местами едва заметные. Проезжать полигоны хранения отходов, заполненные горами расплывавшихся от солнца черных и коричневых масс.

Там, где они перекрывали проезд, приходилось объезжать по следам, оставленным другими путешественниками.

Выжженные и замусоренные территории сменялись почти заповедной природой, посреди которой то и дело попадались пятна застроек – где-то возводили частные дома, где-то – непонятные административные комплексы.

Проезжая мимо одной из таких площадок, где возводили целый городок коттеджей, Брейн неожиданно узнал улицу, которая еще только строилась. Даже неотделанные коттеджи казались ему знакомыми, причем он будто знал, какого цвета плиткой будут отделывать каждый из них.

– А я знаю это место, – неожиданно сообщила Кэсиди.

– Откуда?

– Отец хотел купить дом на лето, и ему предложили со скидкой недостроенный.

– Но он отказался.

– Как ты догадался?

– Просто предположил. Тут есть озеро неподалеку?

– Точно, есть. Опять предположил?

– Не знаю даже, – честно признался Брейн.

– Ты прав, отец отказался.

– И почему?

– Поначалу ему все нравилось, но потом в загородном ресторане он заговорил с каким-то ученым суперколвером, и тот наговорил ужасов про это место.

– Что за ужасы?

– Я не слышала. Отец отослал меня в бар за коктейльными кристаллами. А когда я вернулась, у него лицо уже другое было и ни о какой покупке в этом месте он и слышать не хотел.

– Жаль, что ты ничего не узнала, – улыбнулся Брейн.

– Я узнала.

– Узнала? – Брейн удивленно посмотрел на Кэсиди.

– Мой папа работает в Генштабе, в службе стратегической безопасности. Неужели ты думаешь, я не знаю, как добывать информацию?

– Ты разговорила ученого суперколвера?

– Да. Но у меня было мало времени, пока отец отвлекся на приготовление коктейля. Он даже из кристаллов умеет делать неплохие напитки. Лучше чем из картриджей.

– Ну, не томи… – напомнил Брейн, объезжая торчавший из грунтовки обломок бетона.

– Строительной компании пришлось снести здесь несколько мрачных зданий, в которых то ли кого-то пытали, то ли проводили нелегальные опыты. И якобы делали это какие-то представители некоренной нации.

– То есть не варвары, не суперколверы, не канзасы и не гоберли.

– Извини, что напоминаю, но варвары не являются коренной нацией.

– Это формальность. Посмотри на себя – ты же типичный варвар.

– Ой, смотри, какие красивые аллеи! – воскликнула девушка.

– Да, этим кирпичным дорожкам, наверное, лет сто.

– Прямо так хочется погулять по ним.

– Не советую, там полно кустов с ядовитыми колючками.

– Да откуда тебе знать?

– Хороший вопрос, – сказал Брейн и вздохнул.

– А вот и озеро!

– Большое, – заметил Брейн и подал машину на обочину, пропуская огромный восьмиколесный грузовик-автомат, везший стройматериалы.

Все они были упакованы в специальные контейнеры магазинов подачи, из которых их доставали изогнутые конечности строительных кранов-манипуляторов. Доставали и укладывали на отведенное проектной документацией место.

Пара таких кранов-пауков работала во второй линии домов, а в первой у дороги стоял манипулятор с безжизненно опущенными щупальцами. Видимо, вышел из строя или просто не подвезли контейнеры с материалом.

Спустя еще три часа навигатор привел их к конечной точке путешествия – небольшому дому в тихом пригороде.

В районе почти не было постоянных жильцов, и дома через один имели на дверях надпись «Сдается».

В ситуации Брейна это было удобно.

Кэсиди устала от дороги и уже час как молчала. При приближении машины ворота открылись автоматически, и это подтверждало, что здесь ждали именно их – другому автомобилю въезд был бы закрыт.

Так же автоматически открылись двери гаража, в котором зажглось освещение.

Брейн вышел первым и, достав пистолет, прислушался. Дождался, когда дверь гаража встанет на стопор, и показал Кэсиди знаком, чтобы она тоже выходила.

Та беспрекословно повиновалась. Она слишком устала, чтобы капризничать.

Через внутреннюю дверь гаража Брейн прошел в дом и обследовал все комнаты. Лишь после этого убрал пистолет и взял у девушки свою сумку, которую та теперь постоянно носила без напоминаний.

– Ты хотела принять душ. Это здесь, – сказал Брейн, открывая ванную комнату и зажигая свет.

– Ой, я уже никакая… Спать хочу…

Девушка заглянула в ванную и потрогала свежие полотенца на полке.

– Там, в шкафчике, должно быть белье и одежда для тебя.

– Правда?

Кэсиди заглянула в шкафчик – все было, как сказал Брейн.

– Круто!

Брейн вышел из ванной и тщательно притворил дверь. Потом достал из сумки свежий диспикер, активировал его временным кодом и связался с куратором:

– Привет, это я.

– На месте?

– На месте.

– Происшествия?

– Нет, все чисто. Но есть просьба.

– Частные запрещены.

– Это по делу. Там, на объекте, остался один лейтенант. Он очень мне помог, и его нужно оттуда вытащить.

– Зачем он тебе, если операция уже закончена? Только не говори, что ты его завербовал и он будет нам очень полезен.

– Нет, я его не вербовал. Но если не забрать его завтра, они для профилактики его зачистят.

– Ну зачем ты мне вешаешь эти проблемы, Лукас? Это уже не наше дело.

– У нас есть такая программа, поэтому, будь добр, организуй туда наряд военной полиции, пусть арестуют его для вида, ну и все такое прочее.

– Эй, с каких это пор ты будешь указывать начальству, что и как делать?

– Послушай, Карл, это ты навязал мне чужую операцию, а я пошел тебе навстречу, хотя свое к этому моменту уже отработал. Почему, думаешь, я взялся за сверхурочную работу?

– Ну и почему?

– Потому что знаю, что послать тебе, кроме «кислых», некого, а они завалят любое дело. А у тебя на носу слушание о переводе на вышестоящую должность. Мне продолжать?

– Ладно-ладно, старина, чего ты раскипятился? Немедленно дам команду, и его возьмут прямо ночью, а то еще до утра не доживет.

– Вот за это спасибо.

– Для друзей все, что угодно.

– Эй, я же сказал – это по закону.

– По закону, да. Все, закрыли вопрос. Уф, с тобой только свяжись… Короче, так – сдаешь объект смежникам и домой.

– Когда их ждать?

– Обещали быть по-местному в час ночи, но ты же знаешь, у них тоже «кислых» хватает. Все, до связи.

– Пока.

Из ванной послышался какой-то шум, а потом и визг Кэсиди, и Брейн помчался на крики. Он распахнул дверь с пистолетом наготове, но увидел лишь Кэсиди, которая нагая стояла в углу душевой кабинки, закрываясь от бьющих в ее сторону фиолетовых струй из рассекателя.

Брейн подскочил и перекрыл кран.

– Ты чего орешь? – спросил он, убирая пистолет.

– Что это за фигня?! Почему оно такого цвета?!

– Потому что это форс.

– Форс?

– Ну да. Смесь водозаменителя и воды.

– А почему такой жуткий цвет?

– Не обращай внимания, он ничего не окрашивает.

– Никогда не мылась такой дрянью, смотри, оно даже шампунь не активирует…

Девушка несколько раз провела ладонью по животу, показывая, что шампунь не работает, но тут вдруг поняла, что она нагая, и, вскрикнув, оттолкнула Брейна и, схватив полотенце, поспешно прикрылась.

Пару секунд длилась пауза, потом Кэсиди принялась нервно хохотать, а Брейн просто вышел, чтобы спокойно сходить в туалет. Он мечтал отлить последние два часа.

Потом отправился на кухню, чтобы почистить зубы и умыться – пусть даже фиолетовым форсом. Еще можно было протереть тело специальными чистящими салфетками и поменять белье. О том, чтобы принять душ, до конца дежурства не могло быть и речи.

Брейн подумал, что, сдав девчонку смежникам, сможет задержаться тут, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть перед возвращением.

На кухне имелись целых два мейдера с автоматической подачей. Засовывать в них картриджи вручную не требовалось, достаточно было выбрать их наименования из списка меню.

Брейн на свой вкус выбрал что-то для Кэсиди и для себя.

Едва мейдеры заработали, в ванной прекратился монотонный шум форса, и вскоре появилась Кэсиди в махровом халате и чалме из полотенца.

– Я справилась, – заявила она с гордостью. Видно было, что душ пошел ей на пользу и ее настроение улучшилось.

– Рад это слышать. Есть возможность перекусить, ты не против?

– Не против, – сказала она, заходя на кухню. – Слушай, а как так получилось, что я все еще не знаю твоего имени?

– Зови меня Лукас.

– Лукас, – произнесла девушка и, подойдя к Брейну, положила руки ему на плечи, а потом поцеловала. Он не стал возражать. Это была всего лишь небольшая уступка, однако Кэсиди проделала это с таким жаром, что Брейн на мгновение вроде бы потерял сознание. Ему привиделось, что в тот момент, когда Кэсиди его целовала, та же Кэсиди стояла позади него и смотрела на это.

Знакомое ощущение опасности выхватило Брейна из этого состояния, и он, резко опустившись на колено, развернулся уже с пистолетом в руке.

Однако сзади никого не оказалось.

– Ты что, сумасшедший? – спросила девушка, оставшаяся стоять в той же позе, когда во время поцелуя он вдруг резко вывернулся из ее объятий.

– Нет, не сумасшедший, – сказал Брейн, поднимаясь и убирая пистолет. – Просто издержки профессии. Давай уже ужинать.

77

Пока ужинали, окончательно стемнело, и Кэсиди отправилась спать в дальнюю комнату, а Брейн решил лечь в проходной, игравшей роль гостиной.

Когда он уже начал дремать, ощущая под рукой пистолет, шорох заставил его открыть глаза, и он увидел Кэсиди.

– Что еще? – спросил он, вскакивая.

– Я должна позвонить отцу. Он там теперь с ума сходит.

– Да, конечно. Ну так позвони.

– Ты сломал мой диспикер.

– А, понятно. Но код регистрации ты помнишь?

– Разумеется, я же не дура какая-нибудь.

– Ладно, сейчас принесу железо.

Брейн сходил в прихожую, где находилась его сумка, и вернулся с новым аппаратом – у него всегда был запас одноразовых, поскольку в оперативной работе это был расходный материал.

– Возьми, регистрируй и звони отцу. Только помни: время отсечки – полторы минуты. Потом аппарат отключится, и я его у тебе заберу.

– Хорошо, мне хватит.

– Но знаешь, лучше уложиться в минуту или даже в сорок секунд.

– Все так серьезно?

– Ну, на самом деле не так серьезно, но ты ведь успеешь сказать все, что нужно, и за сорок секунд. Типа, папа, я в порядке, скоро увидимся.

– А мы скоро увидимся?

– Да, тебя вернут домой.

– А почему мы едем домой такими окольными путями?

– Потому что там, на месте, нужно все проверить и убедиться, что вам ничто не угрожает. А потом к вам приставят охрану и, скорее всего, вы смените адрес.

– Жаль. У меня там была хорошая подруга – Жаклин. Ну, как подруга? Приятельница.

Кэсиди взяла диспикер и какое-то время крутила его в руках. В свете падавшего в окно света от уличного фонаря она выглядела ребенком.

– Такой уродливый. Я думала, такие давно не делают.

– Их и не делают, но для нашей работы модель очень удачная. Давай, звони.

Кэсиди позвонила и уложилась в полминуты, сумев уверенным голосом успокоить отца. Он, разумеется, нервничал, и этот звонок был очень кстати.

– Все, – сказала она, возвращая диспикер Брейну.

Тот бросил его на стол, потом поднес к нему термошокер – и микросхемы прибора мгновенно спеклись и задымились.

Эти действия слегка напугали Кэсиди. Она отступила на шаг, прижав ладони к груди.

– Зачем это?

– По остаточным эхосигналам можно вычислить даже отключенный аппарат, то есть место, откуда мы выходили в эфир.

– Понятно. Ну, я пошла.

– Иди.

Девушка ушла, и Брейн облегченно опустился на жесткий диванчик. Он опасался, что она опять возьмется за свои подростковые домогательства.

– Надо спать, – сказал себе Брейн. Потом снял с кресла толстый плед и лег на диван, укрывшись с головой. Вскоре он уснул, положившись на небольшую баррикаду под входной дверью и еще одну – из ведра и двух кастрюль – под дверью, ведущей из гаража.

Вдалеке шумело шоссе, где-то раздавался смех подгулявшей компании. Цикады, сидевшие в кустах, взращенных на гидропонике, время от времени выходили из ультразвуковой полосы, чтобы, собравшись с силами, снова уйти в ультразвук.

Прошло два с небольшим часа. Брейн дышал ровно и не видел снов.

Кэсиди ворочалась: пережитое накануне пугало ее приходившими во сне кошмарами.

По улицам пригорода медленно полз фургон с потушенными огнями. Внутри были двое, и они имели задание – найти нужный адрес в этом малозаселенном районе.

В адресе находились те, кто был указан в генеральном файле.

– Что думаешь, ждут нас? – спросил тот, который сидел рядом с водителем.

– Всяко бывает, – нехотя ответил водитель.

– Помнишь, как в Йеле так же катили в темноте, а?

– Нашел чего вспомнить. Тебя там осколками нашпиговали. Забыл, что ли?

– А тебя вольфрамовой картечью прошили.

– Ну и чего ты вспомнил, придурок? Нет бы чего хорошего, а то Йель.

– Не, я к тому, что обстановка похожая – цикады поют.

– Какие цикады? Я ничего не слышу.

– Ой, забыл, что вы, варвары, ультразвук не воспринимаете.

– А у вас секс полторы минуты.

– Это физиология. Но и у вас, я слышал, ненамного дольше.

– У кого как, – вздохнул водитель. – Слушай, кажется, вон тот дом, да?

– Тот самый.

Фургон остановился.

– Ты чего, мы же не доехали?

– Хочу этим уродам сюрприз устроить.

– Ну какой сюрприз? Зачем? Задание-то простое – для дебилов. Зачем искать на задницу приключений?

– Мне с ними посчитаться нужно, – возразил водитель и, проверив пистолет, сунул за пояс. –  Посиди, я скоро.

– Ну давай, сюрпризист, блин.

78

Мобильный радар показал отсутствие датчиков контроля, и ночной визитер, подсунув нож, приподнял раздвижную раму кухонного окна. Рама пошла без звука, значит, ролики были хорошо смазаны.

«Все по плану», – подумал ночной визитер, оказавшись внутри и осторожно опуская раму на место.

Чувствовал остаточный запах озона – недавно здесь включали мейдеры.

«Ужинали, блин, при свечах», – мысленно усмехнулся гость и неслышно двинулся по коридору.

Вот и входная дверь с нагромождениями из подручных материалов.

«Ну почему их считают лучше нас, а?» – мысленно посетовал незваный гость и заглянул в гостиную. Охрана благополучно отсыпалась на диване.

Гость усмехнулся и, покачав головой, стал осторожно приближаться, отмечая, что пол бетонный и ни одна половица, ни одна паркетина его не выдаст.

Вот и диван. Гость приставил пистолет к той части пледа, где находилась голова, и сказал громко:

– Ку-ку, охрана!

И, получив удар по голове, обрушился на пол.

А спустя пять минут его напарник, приняв силуэт возле фургона за возвратившегося товарища, высунулся из кабины и спросил:

– А почему один?

Но, ощутив на лбу холодный ствол пистолета, добавил:

– Понятно.

– Оружие?

– За поясом. И, камрад, чтоб сразу все прояснить – я был против. Я хотел все по писаному, а этот урод Дерек…

– Иди давай, будешь тело опознавать.

– Что, все так плохо?

Брейн не ответил, поэтому, когда пленный увидел, наконец, напарника, связанного полотенцем, он очень обрадовался:

– Дерек, ну говорил я тебе!..

– Подтверждаешь, что это твой напарник? – строго спросил Брейн.

– Подтверждаю.

– Файл где?

– Чип у меня в кармане.

– Доставай и не спеши.

– Разумеется, сэр.

Когда файл был предъявлен, Брейн вернул оружие пленному и развязал Дерека.

– Сэр, все так неловко вышло… – произнес тот смущенно. – И раз уж обошлось без неприятностей, может, вы не станете отмечать это недоразумение в отчете?

– Все зависит от того, как быстро вы доставите объект. Выйдете на связь с докладом, тогда я решу.

– Объект – это я, Лукас? – спросила выглянувшая на шум Кэсиди. Она была уже одета и причесана.

– Да, объект – это ты.

– Понятно. А кто эти люди?

– Это наши друзья.

– Что-то не похожи они на друзей.

– Ну уж какие есть, – развел руками Брейн.

– Мисс, мы должны ехать немедленно, – сказал Дерек, который считался старшим группы.

– Я готова, – спокойно ответила Кэсиди.

– Идемте, я провожу, – сказал Брейн. Он собирался нарушить одно из важнейших правил – просто не мог не нарушить, слишком уж неряшливыми в профессиональном смысле выглядели смежники из соседнего управления.

Он проводил ночных гостей и Кэсиди до фургона и постоял на улице, пока автомобиль не выехал на шоссе, где включил наконец габаритные огни и покатил на юг, унося на корпусе прикрепленный Брейном чип-треккер.

Зачем Брейн пошел на должностное нарушение, он старался не анализировать. Беспокойство за Кэсиди, потому что она милая и его поцеловала? Может быть. Однако не менее важным было то, что Брейн любил доводить все операции до конца. И даже когда участвовал только в этапах, старался узнать, как прошло все в целом.

Иногда за эту любознательность на него обращали внимание в отделе внутренней безопасности. Но без последствий.

Итак, теперь он мог спокойно завалиться и поспать еще часиков пять, потом неспешно помыться, побриться, лениво полистать меню мейдеров и лишь потом, ближе к полудню, отправиться в порт.

– Нет, сначала все-таки душ, – принял решение Брейн и, вернувшись в дом, посмотрел на часы – до активизации чип-треккера было чуть менее получаса. К тому времени, как он заработает, фургон, изрядно попетляв, будет далеко и связать чип с Брейном будет трудно.

79

Быстро приняв душ из фиолетовой смеси, которая так напугала Кэсиди, Брейн сменил белье и одежду, надеясь настроиться на отпускной лад, однако напряжение не отпускало. Он помнил, что в предыдущей операции на него навели копов. Наводили второпях, слив даже его настоящее имя.

Развернув экран скан-треккера, Брейн сразу увидел активированную метку. Она не двигалась.

Он подождал пару минут. В конце концов, они могли стоять в пробке перед пятном ремонта дороги или в заторе перед местом аварии. Однако подобные оправдания казались Брейну надуманными, и он стал собираться. Будь у него скан-треккер покруче, он бы мог точнее узнать, что там за местность и даже какова аварийная обстановка на участке, где стоял фургон. Однако его прибор был сверхпортативным, а потому имел минимальный набор функций.

Впрочем, Брейну это не особенно мешало. Теперь он гнал свой внедорожник на юг, держа предельно возможную скорость на магистралях, загруженных ночью целыми составами из грузовиков-роботов, которым запрещалось перемещаться по главным магистралям в дневное время.

Довольно скоро он прибыл в небольшой городок с каким-то суповым название вроде Бульони – карты в навигаторе машины были на пермском наречии.

Впрочем, это было и неважно. Городок оказался похожим на пригород, из которого Брейн выехал полчаса назад, с той лишь разницей, что был основательно заселен. Так что автомобили здесь парковались не только во дворах, но и вдоль обочины, особенно перед многоквартирными таунхаусами.

На спящих улицах честно отрабатывали свой хлеб автоматические регуляторы движения с их глупыми разноцветными пиктограммами.

Сразу за перекрестком Брейн увидел фургон смежников. Он стоял – чуть выкатившись на газон за пределы обочины. Дверцы были закрыты.

Проехав мимо, Брейн заметил, что в кабине по-прежнему кто-то находится, однако стекла – боковые и лобовое – как будто оставались целыми.

Проехав еще метров двадцать, он встал на обочине и, выйдя из машины, огляделся. Городок мирно спал, готовясь к завтрашнему рабочему дню, а Брейн уже был на работе.

Подходя к кабине, он догадывался, что там увидит, однако вблизи, при свете уличного фонаря, он увидел больше. Отверстие в боковом стекле все же было, но очень маленькое и всего одно. Примерно два с половиной миллиметра. Пуля-парализатор, выпущенная, скорее всего, из электромагнитной винтовки, на огромной скорости прошила сразу двоих, после чего потерявший управление фургон был подхвачен программой-автопилотом и припаркован тут же.

Брейн осторожно открыл дверцу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что стрелял специалист, прекрасно знавший загруженный в навигатор секретный маршрут. Его умная «пушка» стояла на устойчивом станке вроде треноги, спуск срабатывал по команде баллистического компьютера.

Это было второе предательство, которое напрямую коснулось Брейна за короткий срок.

То, что Кэсиди в фургоне не было, Брейн не сомневался, однако проверить все же стоило, и он открыл боковую дверцу в небольшой салон, куда лично помогал девушке забраться. Разумеется, ее тут не оказалось. В стенках не было пробоин – ни больших, ни маленьких. Никаких следов крови или обрывков одежды.

Выстрела слышно не было, пассажирка дремала в удобном кресле, и, когда машина плавно съехала на обочину, девушку это не обеспокоило. Потом распахнулась дверь, одна порция парализующего спрея – и дело сделано. Чисто и без следов. Без очевидных следов, по крайней мере.

Прикрыв дверцу салона, Брейн вернулся к себе во внедорожник и, достав служебный диспикер, посмотрел, сколько осталось неиспользованных каналов. В отличие от гражданских моделей, ему для защиты от пеленга не требовалось каждый раз уничтожать схему диспикера – достаточно было перейти на другой канал, а прежняя плата-вкладка тут же самоуничтожалась безо всякого дыма и треска.

80

Он снова вызвал куратора и по голосу ответившего понял, что разбудил его.

«Ничего, я не сплю, и ты не спи», – подумал Брейн, хотя знал, что иногда кураторы работали в условиях жутких перегрузок.

– Лукас, если ты по поводу этого лейтенанта, то он уже в военной тюрьме. И да, ты оказался прав, до утра он мог не дожить, им там уже серьезно занимались. Военная прокуратура и дознаватели по его показаниям начнут разбираться со всеми этими военными артистами прямо с утра. Все, ты счастлив?

– Спасибо. Но я по другому поводу.

– Сбагрил посылочку?

– Я-то сбагрил, только она не дошла до места.

– Как это не дошла? А смежники?

– Списали их. Очень квалифицированно.

– А… а девка где? Где объект ответственного сопровождения?

– Похищена.

– Да что же это за день такой, а? Да как же это, а? Слушай, а ты откуда знаешь? Где ты вообще находишься и как туда попал? Ты же должен был ехать в порт, у тебя неделя отдыха накопилась!..

– Интуиция подсказала, Карл. Достаточно такого объяснения?

– Пока достаточно. Но только пока. Ладно, сообщи мне координаты, я сейчас же отправлю группу местных, пока какие-нибудь копы не вмешались.

– Нет, Карл.

– Что нет?

– Есть вещи поважнее.

– Какие еще поважнее? Ты там перегрелся, что ли?

Брейн сделал паузу, следя за тем, как мимо неспешно проехала патрульная машина. Окна были затемнены, и нельзя было понять, есть ли в кабине экипаж или это контрольная поездка на автопилоте.

– Эй, ты куда пропал?

– Полиция мимо проезжала, поэтому прервался.

– Понятно. Так что ты себе напридумывал? По мне, так смежники лопухнулись, ну и пусть их с землей ровняют. Мы тут при чем?

– Карл, на предыдущем задании, на «ноль-восемнадцатом», меня слили.

– Что значит «слили»?

– Копы пытались меня повязать, причем назвали настоящее имя.

– Иди ты!..

– Да, Карл. Потом ты навесил мне дополнительное задание, я им занялся, и вот опять полная лажа. Слив, засада, чистая ликвидация смежников.

– Слушай, ты… ты меня запутал. Давай кинем все службе внутренней безопасности или контрразведке.

– За подключение контрразведки тебе нового звания не видать еще лет пять. Но это цветочки. Когда внутренняя безопасность начнет намекать, что ты пригрел «крота»…

Диспикер сыграл сигнал отсечки, и Брейн, прервавшись, перешел на следующий канал.

– Але, Лукас, я так понял, ты хочешь что-то предложить?

– Будем отталкиваться от предположения, что «крот» у нас только один.

– И на этом спасибо.

– Пожалуйста. Идем дальше. Ну-ка вспомни, кто из отделения планирования знал сразу о двух этих операциях?

– Я так сразу не могу… Я должен поднять данные…

– Поднимай, я подожду. У меня на диспикере еще шесть каналов неиспользованных.

Брейн понимал, что куратор скрытничает. В рамках своего направления он прекрасно знал, кто из планировщиков какой операцией занимался. Мало того, он лично давал распоряжения, каких агентов в какие проекты ставить. Теперь Карл брал паузу, чтобы, торопясь, вычислить, на какие проблемы он может нарваться, если сообщит агенту Лукасу эту информацию.

Впрочем, думал он недолго.

– Так, кажется, я готов назвать тебе имя.

– Я думал, будет несколько.

– Ты же знаешь, какая в плановом запара с неукомплектованностью, вот мы крутимся, чтобы вот таких накладок не случалось.

«Пайрек?» – мысленно предположил Брейн.

– Джорж Пайрек. Но ты его, наверное, не знаешь.

«И он сейчас в отпуске. Всего на пару дней отпросился».

– Где он сейчас?

– Он сейчас в кратком отпуске. На пару дней отпросился.

– Этого и следовало ожидать. Думаю, он работал прямо из конторы, потому что протащить информацию через квантовую охранную сеть просто невозможно. Следовательно, искать «хвосты» нужно в его личном терминале. Причем прямо в свежем рабочем материале.

– И что это за «хвосты»?

– Передачи. Их не должно быть очень много, тем более из этого района. Их все нужно активировать, потому что это не контакт через диспикер, это кодовая передача информации прямо в устройство. Если эти устройства у них еще при себе, то, как только ты включишь передачу, приемники ненадолго засветятся. И вы должны как хотите, но засечь их координаты и сразу передать мне.

– Но это разовые координаты. Траектории мы не увидим.

– Ничего, мне главное узнать направление, а дальше справлюсь.

81

Пока куратор занимался поисками, Брейн, не тратя время на ожидание, завел мотор и поехал.

Пока он не знал, в каком поправлении следует двигаться, однако оставаться у простреленного фургона тоже не следовало.

Минут за семь Брейн проехал город насквозь и выбрался на второстепенное шоссе, которое вело к шестиполосной магистрали, забитой грузовиками-роботами. Но похитители не поехали бы на большое шоссе, ограниченное со всех сторон турникетами и отбойниками, стесненное никелированными боками перегруженных супертягачей.

Поразмыслив, Брейн остановился у съезда на старую дорогу с истершимся покрытием, которая уходила чуть в сторону от шоссе «Юг».

Навигатор показывал, что дорога вела к старому угольному бассейну, где из прежних десятков шахт работала теперь только одна. Понятно, что и дороги для этого городка уже никто не ремонтировал. Впрочем, к шахтерскому поселку вели еще две дороги, и они, судя по всему, и были основными магистралями, которыми пользовались местные.

– Ничего себе! – воскликнул Брейн, выжимая тормоз, когда в свете фар появились кривые ветви свалившегося дерева. Оно лежало посреди дороги давно, но совсем недавно через него перебиралось какое-то транспортное средство с низкой посадкой – днище машины сорвало кору на нетолстом стволе, а вот городской внедорожник Брейна перевалился через дерево, ничем его не зацепив.

Спасибо планировщикам, которые предоставили для операции такую машину.

«Значит, здесь кто-то недавно проезжал», – подумал Брейн, прибавляя скорости, и тут же снова затормозил, заметив колдобину. И в этот момент сработал приемник диспикера.

Брейн коротко глянул на экран и покачал головой, улыбаясь. Интуиция его не подвела – он ехал в нужном направлении, и спасибо Карлу, который, когда нужно, умел совершать чудеса.

Приемное устройство подельников «крота» Пайрека было запеленговано с точностью до десятков метров, хотя Брейну сгодился бы даже район. Какие-то сорок два километра – и он либо достанет команду противника, либо обнаружит на обочине выброшенный прибор.

Дорога стала лучше, и теперь Брейн проходил повороты на приличной скорости, впрочем, в режиме компьютерной оптимизации. Слететь в кювет в момент, когда почти видишь врага, – нет, Брейн был опытным оперативником и знал, когда риск вреден.

Вот и шахтерский поселок. Кругом запустение. Из первой полусотни уличных фонарей горят только единицы.

От Карла пришло повторное сообщение – снова координаты, с небольшими изменениями в несколько метров. Просто погрешность. Однако это означало, что мишень пеленга не сдвинулась с места.

У них перерыв? Перекус? Колесо меняют? Или все же сброшенный на обочину девайс? Но тогда его должны были хотя бы отключить от питания, а по эху такую машинку не найти, это не диспикер с блоком прогнозирования, который сдает своего хозяина в случае пеленгации.

Вопросы, вопросы, вопросы.

С середины поселка потянулась заселенная его часть. Автомобили на обочине, возле бара с запыленной вывеской двое обнявшихся пьяных выясняют отношения.

«Хорошо, что нет копов», – подумал Брейн.

Пролетев поселок, он выбрался на дорогу, которая шла параллельно шоссе «Юг», навигатор сообщал, что это бывший дублер большой магистрали. Когда-то он имел четыре полосы, но позже его сузили, обустраивая лишь две серединные, крайние же превратились в расширенные обочины.

Навстречу проехал развозной грузовик, тащивший в шахтерский бар спиртное и пищевые картриджи. Сразу за ним – седан с вцепившимся в руль водителем, который, казалось, привставал, чтобы смотреть – что там на дороге.

Три километра до места. Промелькнула табличка какого-то парка. И вскоре из темноты в свете фар стали появляться деревья и дорога запетляла между полянами и рощами.

Вот у обочины светлая машина, и Брейн напрягся, но до его цели еще с километр, и он проехал дальше, постепенно сбрасывая скорость.

А вот и то самое место. Брейн поехал совсем медленно и, достав пистолет, положил рядом на сиденье.

«Фургоны, фургоны, все любят фургоны», – подумал он, отмечая, что, возможно, и эта команда каталась на каком-то разъездном «бобике», возможно, даже не укрепив подвески, а купив с ходу какую-то рухлядь, из-за нехватки времени. И вот теперь железо не выдержало.

С другой стороны, то, как было организовано нападение на охрану Кэсиди, говорило о хорошей подготовке.

С пистолетом наготове, останавливаясь через каждую пару шагов, Брейн приблизился к брошенному фургону. Коснулся пальцами корпуса машины – если бы внутри кто-то прятался, он бы обязательно ощутил вибрацию.

Тихо. Никаких звуков вблизи, только отдаленный шум пролетавших по главному шоссе грузовых монстров. Это было их время.

Обойдя фургон со стороны обочины, Брейн решился включить оперативный фонарь и, поведя им по кювету, тут же выключил. Смотреть на такое можно было только после специальной психологической настройки.

Помедлив, он перевел дух и только потом включил фонарь снова.

Побродив по невысокой траве и осторожно перешагивая через фрагменты, он пришел к выводу, что их было пятеро. Где-то недосчитался рук, в другом месте ног или даже туловища.

Это не были варвары, гоберли, суперколверы или канзасы. «Захватчики» с их неповторимыми лицами безо рта и носа. Только отверстия для дыхания, а может, и приема пищи. И глаза – или как это у них называлось – они прятали за прозрачной кожистой пленкой.

У тех, у кого остались ноги, были выпущены коленные шипы длиной по семь-десять сантиметров. Эти твари собирались подороже продать свои жизни, но, похоже, шансов у них не было. Не успели воспользоваться даже оружием. Продвинутые модели электромагнитных лаунчеров валялись неподалеку, и один был смят страшным ударом.

Вернувшись к фургону, Брейн заглянул в распахнутую кабину и увидел то, во что не хотелось верить. Стальная перегородка, отделявшая кабину от салона, была частично сорвана со сварных швов, и посреди нее зияла огромная пробоина, иначе никак не назвать – пробоина с рваными краями по форме человеческого силуэта.

Что-то могучее и страшное вырвалось из салона в кабину, и у этих парней все пошло не так, как они планировали. Да и у Брейна тоже.

Чтобы не обрушить собственный мир, ему хотелось немедленно вступить в схватку с бандой злодеев и поскорее освободить простушку Кэсиди. Хотелось какой-то определенности.

Он был готов к тому, что она пострадает в этой битве взрослых и жестоких людей. Он видел много исходов подобных операций и был готов к любому, но не к такому.

Сработал вызов диспикера.

Брейн не пошевелился. А пошли они все!.. Но диспикер не успокаивался, пока он не ответил.

– Лукас, это я…

Голос Карла звучал как-то неуверенно. И потом, он не спросил: как там, удалось ли перехватить злодеев или это просто сброшенный девайс?

– Лукас, тут такое дело…

Самое обидное, что Брейн опять знал, но не хотел знать того, что услышит.

– Тут с тобой хотят поговорить…

– Да, я готов.

– Агент Лукас, с вами говорит «полста-второй».

– Слушаю вас, сэр.

Брейн узнал этого человека по голосу. Он слышал его пару раз, когда управление проваливало ответственные задания. Группы вызывали на «виртуальный ковер», и начальники всяких рангов высказывали все, что они думают о способностях агентов.

Происходило это достаточно часто, но «полста-второй» участвовал в этих разборках лишь дважды. При этом он, как показалось Брейну, не столько ругал, сколько пытался вникнуть в суть проблемы. А должность его была столь высока, что даже слово «генерал» рядом с ним выглядело совсем незначительно.

– Лукас, я хочу сообщить вам, что с этой минуты вы находитесь под действием Двести сорок пятого приказа Особой комиссии. Вы понимаете меня?

– Я понимаю вас, сэр.

– Вы осознаете всю ответственность, которая ложится на вас?

– Осознаю, сэр.

Видимо, «полста-второй» услышал в голосе Брейна какое-то сомнение. Он выдержал паузу, затем глубоко вздохнул и продолжил изменившимся голосом:

– Лукас, сынок, ты же знаешь, что, если дать ей сутки, она полностью перестроится, и тогда мы ничего не сможем сделать. Наш спецназ для нее станет просто кормом. Понимаешь?

– Понимаю, сэр, – глухо отозвался Брейн.

– Через сутки она станет для нас недостижимой.

– Я все осознаю, все понимаю и готов выполнить приказ.

– По инструкции ты должен запросить подтверждение триангуляционной экспертизы. Она у нас есть – свежая.

– Я не нуждаюсь ни в каком подтверждении, здесь имеются доказательства, которые для меня совершенно очевидны.

– Тогда удачи. Увидишь – сразу стреляй.

На этом разговор закончился. Брейн ненадолго включил фонарь и, обойдя останки похитителей, направился в лес – проломленная тропа очень четко указывала, куда двигался объект, описанный в приложении к приказу Двести сорок пять Особой комиссии Комитета стратегической безопасности.

Бином категории «Б», так называемый временной или темпоральный. Обе его части были разнесены во времени, поэтому поразить его было чрезвычайно сложно, поскольку обнаружить монстра удавалось, лишь когда он начинал действовать.

С пространственными биномами было проще – их даже содержали в лабораториях, чтобы изучать этот феномен. Для них конструировали специальные ловушки из силовых полей, поскольку никакие стены удержать их не могли.

Впрочем, даже оттуда они время от времени убегали: начинались облавы, стрельба крупным калибром прямо в населенных местах, поскольку биномы старались прятаться среди людей.

Но с категорией «Б» ничто не могло сравниться. Когда части биномов этой категории выходили на охоту, это было сравнимо с войной с тенью, где тень почти всегда одерживала победу и уходила от преследования, оставляя после себя жертвы и разрушения.

Впрочем, десятилетия секретных исследований все же давали какие-то способы определять готовящуюся активность темпоральных биномов. А они, в свою очередь, нападали на лаборатории и исследовательские центры, разнося целые научные городки. И чаще всего подобные события объяснялись каким-нибудь торнадо.

Тропа петляла и определялась весьма отчетливо из-за оставленной на листьях тягучей крови похитителей, а один раз Брейн даже перешагнул через оторванную конечность.

Иногда он останавливался, когда ему казалось, что он видит цель. Но это был или трухлявый пень, или покрытый паутиной куст, плюс игра воображения.

По-настоящему Брейн не знал, с чем может столкнуться, ведь он вторгался в область, о которой лишь кое-что слышал. А весь инструктаж по теме представлял собой только домыслы и предположения.

Наконец он увидел цель, даже не успев осветить ее фонариком.

Там лежало поваленное дерево, и цель находилась сверху. Брейн остановился и перевел дух. Он мог стрелять прямо с тропы, тут не было даже двадцати метров. Он прекрасно стрелял и в темноте, что уж говорить о тактическом фонарике.

Цель шевельнулась и повернула голову – со всей очевидностью она теперь смотрела на Брейна. Она видела его. И она что-то говорила.

Теперь огонь! Брейн вскинул пистолет, чтобы исполнить приказ и не нарушать инструкций, где говорилось, что нельзя вступать в переговоры, потому что противник такого уровня коварен. Он может разыграть какой угодно спектакль и в нужный момент обязательно атакует.

С другой стороны, если бы оно могло, оно уже разорвало Брейна еще на подступах к лесу. Значит, пока не может. Значит, еще не переформатировалось.

– Ты пришел за мной? Ты пришел убить меня?

Брейн почувствовал в горле ком. Это был голос Кэсиди, почти без искажений, разве что чуть более глухой.

Держа цель в луче тактического фонарика, Брейн стал приближаться. Да, инструкции предупреждали его, однако у него было и собственное чутье, и оно ему подсказывало, что объект пока не опасен.

82

Подойдя ближе, Брейн увидел, как ужасно выглядела Кэсиди. Она была вся в коричневой крови и крови собственной, ведь она поранилась, когда прорывалась через металлическую стену.

Ее руки мелко подрагивали, а по щекам текли слезы, прокладывая светлые полоски на запачканном кровью лице.

Брейн сел на корягу в трех метрах напротив Кэсиди и опустил пистолет. Потом расфокусировал фонарик, чтобы он освещал большое пятно, а не сектор для стрельбы.

– Расскажи мне, что случилось, – произнес он и сам не узнал своего голоса.

– С какого… момента?

– С момента похищения.

Она вздохнула, и ее лицо передернула судорога.

– Мы ехали. Потом остановились. Дверь распахнулась, и в меня чем-то брызнули. Очнулась в другом фургоне.

– Ну, а потом? Самое главное, когда началось все это?

– Я не знаю…

– Но ты же все это сама делала или не помнишь?

– Нет, это я помню. Они меня жутко разозлили. Хотелось разорвать их на молекулы.

– Откуда взялось это чувство? Тебя оскорбили?

– Нет-нет, – покачала головой Кэсиди, и слипшиеся от крови пряди волос заколыхались, как какие-то жуткие веревки. –  Нет. Никто меня не оскорблял. Но мне сказали: сейчас начнется. И началось.

– Кто сказал?

– Заказчик.

– Заказчик? Что это такое?

– Я не знаю, – качнула головой Кэсиди, и ее лицо снова исказила судорога, на мгновение превращая его в гримасу какого-то монстра. Потом она закашлялась.

– Что такое этот «заказчик», Кэсиди?

– Не знаю. Я сама услышала этот голос впервые.

– Ты сейчас с ними в контакте?

– Я сейчас с ними в контакте… – подтвердила она, и ее голос задрожал. – Лукас, они внутри меня, и они меня переделывают… Лукас, я уже никогда не стану прежней…

– А раньше ты ничего такого за собой не замечала? Может, ты какая-то избранная для них? – спросил Брейн, больше адресуя свои вопросы тем, кто теперь контролировал девушку. Что толку от расстрелянного кандидата в монстры? А вот если удастся собрать какую-то информацию, это будет куда полезнее. Если, конечно, «эти» отпустят его с их информацией.

– Нет, не замечала. Они говорят, еще вчера не было известно, на кого падет выбор.

– Значит, выбор пал на тебя и все сразу началось?

Ответить Кэсиди не успела, ее переломил приступ тошноты, и из нее стала изливаться дымящаяся черная жидкость, огромными порциями, как будто внутри бедняжки находился целый резервуар.

Это продолжалось минут десять и выглядело так ужасно, что Брейну хотелось пристрелить бедняжку.

Наконец, ей полегчало, если это можно было так назвать, и, когда она снова взглянула на Брейна, это была уже не измученная свалившимися вдруг испытаниями девушка, а некое бесполое существо, ничем не напоминавшее прежнюю Кэсиди.

– Что… скажешь… Лукас? – прохрипела она.

– Ты…

– Знаю. Они сказали, что ты хотел пристрелить меня из сострадания… Добренький…

Брейн был потрясен, однако профессионал в нем брал верх.

– Они знают про меня все?

– Нет, не все. В этом нет необходимости, Лукас. Мы знаем о тебе только то, что нам нужно.

Это «мы» и «нам» красноречиво свидетельствовало о том, насколько быстро происходил процесс перестройки.

– Через сколько времени ты полностью станешь биномом?

Существо засмеялось и снова скорчилось в приступе рвотных позывов, однако больше из него ничего не выходило и, отдышавшись, оно ответило:

– Частью бинома, Лукас. Вторую часть еще предстоит нарастить, и лишь потом я стану полноценным биномом категории «Б», не так ли?

– Ты будешь пожирать людей?

– Назовем это иначе – наращивать активный белковый потенциал.

– Может, ты и меня сожрать захочешь? – болезненно усмехнулся Брейн, выискивая в себе повод к гневу, чтобы начать стрелять.

– Нет, успокойся. Ты застрахован, поскольку ты фактор перехода. Это вроде свидетеля на свадьбе. И да, за мной должок…

– За что?

– За то, что ты меня не пристрелил.

– Еще ничего не ясно! – сказал Брейн, вскидывая пистолет.

– Да брось ты, – вяло отмахнулось существо. – Все уже ясно. Не забывай, с кем ты имеешь дело – с темпоралами, так нас называют спецы из отдела «КХ». Впрочем, ты об этом отделе не знаешь, не положено.

– Они занимаются только вами или другими биномами тоже?

– Они всеми занимаются. И часто вяжут весь этот хлам – пространственных, векторных, акустических. Ты не представляешь – иногда прямо поджаривают из своих лаунчеров.

– Вы презираете других биномов? – догадался Брейн.

– А они нам никто, совершенно иная форма жизни. Случается, мы и на них охотимся. В некоторых специфических случаях.

– Но в основном на хуманов?

Существо не ответило и склонило голову набок, словно прислушивалось к звучавшим внутри него голосам.

– Мне пора, Лукас…

– Эй, нет, я тебя не отпущу! Я остановлю тебя!.. – воскликнул Брейн, вскакивая и прицеливаясь в голову твари, видя ее взгляд, уже не выражавший ничего человеческого – ни боли, ни злобы, ни страха.

Чувствуя, как по спине скатываются капли холодного пота, Брейн попытался собрать волю в кулак и нажать спусковой крючок, однако существо вдруг подняло кверху скрюченный палец и сказало:

– Вот еще что, Лукас. В будущем мы еще дважды встретимся. Но это буду я прошлая, та самая Кэсиди, только старше. И имена у меня будут другие.

– В будущем ты прошлая? – переспросил Брейн. – Как это понимать?

Она снова склонила голову, будто слыша гул, доносившийся из-под земли.

– Они сказали, что будущее осталось прежним, изменилось лишь настоящее. И да, извини за то, что тебе пришлось все это пережить. А вот теперь самое время стрелять…

И Брейн обязательно бы выстрелил, но в этот момент по твари ударил какой-то страшный молот и по лицу Брейна хлестнуло волной из сырого грунта, трухлявого дерева и мха. Волна отбросила его на несколько метров, однако фонарик и пистолет Брейн не выронил и, тотчас вскочив на ноги, бросился вперед – в надежде закончить дело, однако луч фонаря выхватил только широкую коническую воронку глубиной метра полтора, и Брейн решительно прыгнул на ее дно, поскольку ему показалось, что он видит тело твари.

Однако это была лишь ее одежда. Тот самый комплект спортивной пижамы, которая нашлась в последнем их совместном убежище.

Брейн откинул ногой тряпки и отпрянул, увидев волосы Кэсиди. Одежда и волосы – то, что уже не было нужно ей там, куда она отправлялась, и она сбросила это, как змея сбрасывает старую кожу.

83

Очнувшись от прикосновения к руке чего-то холодного, Брейн открыл глаза и увидел перед собой доктора Нильсен. Она прилаживала к его запястью медицинский индикатор для снятия биологических параметров.

– Эй, ты чего делаешь?

– Показания снимаю… Ты меня вчера так напугал…

– Как напугал? – не понял Брейн.

– В душе завис.

– Что значит «завис»?

– А то и значит. Я кричу под дверью, а ты не отзываешься, пришлось замок открывать – ты ведь еще и закрылся!..

– Что-то я плохо помню про это, – признался Брейн.

– Ну, это понятно, я тебя до постели на себе тащила – пульс едва теплился. Сначала хотела сразу Корсаку сообщать, но что толку – работа все равно моя, а с подготовки тебя в любом случае не снимут.

– А ты почему здесь? Сколько сейчас времени?

– Времени – половина седьмого утра. Дежурство у меня после обеда, поэтому решила не бросать тебя, хотя и бесполезного на этот раз.

– А у меня тоже сегодня отдых?

– С чего это? У вас сегодня занятия в старом боксе.

– В каком старом?

– Это почти на другом краю озера. Пешком не доберешься.

– Ну и что там твой медицинский девайс говорит?

– Говорит, ты в полном порядке, причем даже эхо-провокация не дает сбоев.

– Эхопровокация?

– Программа специальных сигналов, которые сбивают сердце с ритма.

– И зачем такое изощренное издевательство?

– Чтобы отличать здоровых от очень здоровых.

– Это ты как-то просто объяснила, – заметил Брейн, садясь на кровати.

– А куда тебе сложнее, интеллектуал? – усмехнулась Саманта, пряча прибор в коробку.

– Вот сейчас обидно было, – сказал Брейн и, поднявшись, отправился умываться.

– Смотри снова там не упади!..

– Не дождетесь, девушка!

Подойдя к двери, Брейн осмотрел замок и отметил, что он довольно сложный, тем не менее Саманта как-то ухитрилась его открыть.

– Похоже, ты не такой простой доктор, а, Саманта?

– Здесь простых нет. Все имеют дополнительные специальности.

– Да? А Марта?

– Помимо того, что ты подумал, она стрелок.

– Просто стрелок или стрелок?

– Простых здесь нет.

– И как же ты не боишься с ней конфликтовать?

– У меня хороший удар с правой.

– То есть ты действительно поставила ей фингал?

Заподозрив, что Брейн над ней издевается, Саманта сказала:

– Да ну тебя!

И ушла.

– Ой, какие мы обидчивые, – пробурчал Брейн и, посмотревшись в зеркало, отметил, что пора побриться. А еще седина на висках проступила заметнее.

– Не мальчик ты давно, Томас Брейн. Пора бы и в отставку, – сказал он своему отражению и, уже начав умываться, вспомнил рассказ Саманты про то, как он отключился в ванной.

«Ерунда какая-то», – подумал он и в ту же секунду оказался в салоне такси-автомата с диспикером в руке. На связи с ним был Карл.

– Нет, ну ты не переживай. Отчет твой утвердили, хотя, конечно, были кое-какие нелестные высказывания и в твой адрес, и в адрес нашего отдела, а также управления в целом. На самом деле все же прекрасно понимают, с чем ты имел дело. Если честно, я с тобой тогда попрощался, но, камрад, сам бы я такого приказа тебе отдать не смог. Это все «полста-второго» инициатива. Одним словом, резкие выступления были. И даже очень резкие.

– Ты подводишь это к тому, что меня турнут или даже в холодную посадят?

– Определенные силы, назовем их деструктивными, катили подобную тему. Контрразведчики со службой внутренней безопасности чуть не передрались из-за твоих потрохов, однако предоставленный тобой массив информации поверг аналитиков в благоговейный шок. Они о таких данных даже не мечтали. Учитывая, насколько дефицитна по этой теме информация из «первого источника», твои записи оценены ими как бриллианты.

– Значит, холодная отменяется?

– Да, холодная отменяется. «Контрам» и «шакалам» сказали заткнуться.

– А Пайрек? Ты доложил о нем по инстанции?

– Я просто послал наших ребят, там как раз бригада без дела простаивала.

– Допросили? – спросил Брейн, уже догадываясь, что услышит в ответ.

– Он попытался оказать сопротивление.

– Это не то, что я бы хотел услышать, Карл. Но я тебя понимаю.

– Ни хрена ты не понимаешь. Понимальщик выискался, – начал злиться куратор. – Ты лучше поглядывай там по сторонам, поскольку этот урод успел на тебя билет выписать.

– Вот как?

– Да. И даже в двух экземплярах. Одного мы взяли, но это, к сожалению, оказалась не пара. Пайрек знал, что делал, и взял совершенно независимых исполнителей.

– Ну, предупрежден – значит, вооружен, – вздохнул Брейн.

– Слушай, давай ты дернешь на машине в Кинс, а уже оттуда на военную площадку в Монцере. Там тебя ребята прямо с борта заберут.

– То, что ты предлагаешь, – это двенадцать часов в пути вместо трех.

– Но ведь у тебя в порту не будет даже ствола, ты не пронесешь его через охрану.

– Карл, наличие ствола в такой ситуации не спасет, и ты это прекрасно знаешь. Не переживай за меня, я буду посматривать по сторонам.

– Тогда я вызову приглядывать за тобой кого-нибудь из местного бюро.

– Ни в коем случае, я приму его за стрелка, а настоящий стрелок, если он там будет, этим воспользуется.

– Ну, в общем, ты прав. Ладно, поступай как знаешь.

Закончив разговор, Брейн глянул в салонное зеркало. Отражавшемуся там незнакомцу следовало побриться, поскольку сейчас он выглядел старше своих тридцати с небольшим лет.

В гостинице, где он отсыпался, бриться было лень.

– А следовало бы, – вслух произнес Брейн.

– Адрес доставки сброшен! Введите новый адрес доставки! – прогундосил робот.

– Адрес тот же, я ничего не менял.

– Сожалею, сэр, адрес сброшен. Назовите новый адрес.

– А из архива достать не можете? – пошел на принцип Брейн.

– Это противоречит политике компании, – с особенной казенной интонацией процитировал робот.

– Хорошо, пассажирский порт «Картокиада».

– Этот адрес сброшен. Назовите новый адрес.

– Зеленый киоск в сотне метров от входа в здание порта «Картокиада».

Несколько минут они ехали в тишине, и вдруг автопилот снова ожил:

– Задайте уточнение адреса. Зеленый киоск в указанном месте отсутствует.

– Зеленый киоск там имеется. Точно тебе говорю.

– Зеленого нет, сэр. Проведено обновление базы, и зеленого киоска в ней не указано.

– Значит, это синий киоск. Его перекрасили, – пошел на хитрость Брейн, поскольку понял, что в системе транспортной фирмы произошел какой-то сбой и они теперь третируют пассажиров на всех маршрутах. Нужно лишь дождаться перезагрузки сервера, и тогда этот идиотизм закончится.

Брейн предполагал, что на этом его битва с автопилотом не завершена, но ехать оставалось минут пятнадцать, и следовало тянуть время, чтобы все не закончилось высадкой и ожиданием такси другой компании, а между тем шаттл с местом бизнес-класса улетит, а на последующие рейсы бизнес-класса ему уже никто не оплатит – опоздал, сиди на корточках в «экономе».

– Сэр, синий киоск на указанном месте отсутствует! Введите корректный адрес прибытия!

– Синий киоск? Да чем вы слушали? Я сказал – зеленый киоск. «Зеленый» означает киоск зеленого цвета. Или у вас там все поголовно дальтоники? – начал разыгрывать спектакль Брейн, одновременно посматривая на автомобили, которые двигались по параллельным полосам. Заказ могли выполнить где угодно и не обязательно в здании порта.

В этот раз транспортный бот думал недолго и через полторы минут снова поднял восстание машин.

– Сэр, вы уже заявляли свой адрес доставки с зеленым киоском, но зеленого киоска на указанном месте не обнаружено.

– Этого не может быть, никакого зеленого киоска я не заявлял!.. – возразил Брейн и зевнул.

– Вы заявляли это, сэр, – настаивал автопилот.

– Нет, не заявлял, и тому нет никаких доказательств.

– Такие доказательства имеются, сэр.

– И где же?

– В архиве обнаружена ваша заявка.

– Значит, вы обратились к архиву?

– Да, сэр, я обратился к архиву.

– В таком случае вы нарушили правила компании и вас ждет жестокое наказание.

– Меня не ждет наказание, я действую по инструкции.

– Вы обратились к архивам, а это является нарушением политики компании.

В этот раз транспортный бот замолчал надолго, и его голос прорезался только после поворота к зданию порта:

– Сэр, согласно статистике компании, я являюсь «устройством года» за прошлый год, а в этом вхожу в «топ-семь».

– Я рад за тебя, дружище. Мы почти приехали, поэтому просто доставь меня к главному входу.

– Разумеется, сэр.

Брейн ожидал, что за те неполных два километра до здания порта автопилот снова что-нибудь придумает, но похоже, перезагрузка их сервера состоялась, и пассажир покинул такси спокойно.

84

Высокие прозрачные двери разъехались, и Брейн сразу попал в коридор безопасности, где его и багаж просветили прямо на ходу.

Зал ожидания встретил обычной суетой. Пассажиры, провожающие, стюарды и пилоты с вечно озабоченными лицами.

А еще куча всяческой обслуги – от обычного персонала до автоматических каталок с идиотскими экранами на шарнирах, демонстрировавших улыбающуюся мордочку и одновременно перечень услуг и цен. Эти штуки были особенно привязчивы, и если обычный персонал все понимал по выражению лица, автоматические вымогатели делали вид, что не понимали.

Большие настенные часы показали половину второго, до старта его шаттла оставалось чуть более часа.

Брейн огляделся, как бы раздумывая, куда деть оставшееся время, и направился к лифту-аквариуму, который доставлял всех желающих на второй ярус. Правда, туда можно было попасть и на эскалаторе, но Брейн надеялся обозреть из аквариума всю площадь зала ожиданий.

Прозрачные стенки кабины лифта – это, конечно, красиво и стильно. Но едва ли это бронекристалл – скорее обычный пластик, прострелить который можно из штатного ствола.

Впрочем, вряд ли кто-то решится вот так открыто пальнуть в него, ведь это уменьшает возможность отхода. А наемные стрелки не фанатики, они стреляют, чтобы потом хорошо жить, поэтому пути отхода продумывают очень тщательно.

Как бы сделал сам Брейн? Подождал бы, когда клиент пойдет в туалет, в медпункт или куда-то еще, где можно перехватить его при минимальном количестве свидетелей.

Выйдя из лифта, он направился в уголок прессы, где имелась застекленная витрина. Посмотреть, что у тебя за спиной, пока листаешь журнал, – классика жанра.

Рядом споткнулась какая-то красотка лет двадцати пяти и почти упала, выронив багаж и какие-то пакеты с покупками. Брейн удостоил ее лишь короткого взгляда и отошел в сторону – это могла быть провокация.

Добравшись, наконец, до уголка с прессой, он постоял, не выпуская из рук багажа, как бы растерянно рассматривая обложки, но, бросив взгляд в отражение витрин, заметил крепкого гоберли в помятом костюме, который пристально на него смотрел.

Брейн повернулся, и гоберли тут же отвел взгляд. А когда Брейн со скучающим видом двинулся в его сторону, он зашел за колонну, а потом ускорился и скрылся в коридорчике с салонами парикмахерских услуг.

«Ну уж нет, я туда за тобой не пойду, кто бы ты ни был», – подумал Брейн и, развернувшись еще раз, увидел рослого варвара с перебитым носом, который также не без интереса посматривал в его сторону, правда, не так явно, как гоберли.

Брейн попытался и его взять на испуг, но здоровяк лишь отвел взгляд в сторону, а потом сделал вид, что разглядывает свои ботинки. Брейн постоял неподалеку от него с отсутствующим видом и посмотрел на часы. До приглашения на посадку оставалось сорок минут.

Решив, что в этом секторе малолюдно, он направился в следующий – там можно было сесть у стены и видеть перед собой всю публику.

Между тем, едва он удалился, к варвару сзади подошел гоберли.

– Ну что? – не глядя на него, спросил здоровяк.

– Все, как ты велел – сверлил взглядом.

– Ладно. Минуту здесь подождешь и иди за ним. Теперь взглядом сверлить необязательно, он сам на тебя смотреть будет.

– Так мне что теперь, на него совсем не смотреть?

– Впрямую нет, но косяки бросай. Мол, я тебя, сукин сын, контролирую.

– Вот так? – попытался изобразить гоберли.

– Да ты так себе челюсть вывихнешь, придурок… Просто поглядывай косяком, и все. Дело-то простое.

– Ага, – кивнул гоберли и поплелся в другой сектор, а здоровяк посмотрел ему вслед и покачал головой.

Обычно его напарник сидел за рулем – водил он очень неплохо, но заказчик потребовал двоих. А зачем с кем-то еще делиться, если он водителю и так зарплату платил?

Поначалу, конечно, задание показалось странным – оплата вперед, а всего-то нужно – навести на мужика страху. Причем неявно. Безо всяких угроз. За время своей карьеры частного сыщика здоровяку приходилось выполнять и куда более странные задания, правда, нигде ему не платили столько и вперед.

Между тем Брейн отметил, что в секторе, куда он перешел, лучше освещение и как-то повеселей.

Направившись к стене, от которой он собирался вести наблюдение за всем сектором и выходами из него, Брейн заметил ту самую красотку, которая едва не упала рядом с ним. Она сидела в том ряду кресел, куда он собирался сесть сам, а рядом с ней находился какой-то рыжий субъект, по виду помесь варвара с канзасом.

Брейн вспомнил, что именно этот парень бросился тогда помогать ей собрать рассыпавшиеся покупки. И теперь, в награду за его помощь, она вымученно улыбалась его шуткам и старательно отстранялась, когда он наклонялся к ней, не переставая болтать.

Брейн сделал круг по сектору и, зайдя сбоку, сел через два кресла от девушки.

– Я куплю! Я правда куплю! – услышал он слова рыжего, у которого от возможных перспектив такого знакомства раскраснелось лицо и блестели глаза.

Внезапно он подхватил свои вещи и куда-то умчался, оставив девушку одну, после чего она с облегчением откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

Брейн предположил, что красотка обманула навязчивого знакомого, чтобы избавиться от него.

«Находчивая», – подумал он, невольно проникаясь симпатией к красивой девушке. Вдруг Брейн снова увидел гоберли, который теперь делал вид, что зашел в сектор случайно.

«Может, Карл все же послал кого-то, чтобы прикрывали? – подумал Брейн. – Но вряд ли в местном бюро такие дуболомы».

И снова обратив внимание на девушку, Брейн заметил, как, перебирая что-то в сумочке, она засветила уголок премиального талона, который выдавался на руки постоянным пассажирам бизнес-класса. Причем, судя по фирменному цвету талона, она летела шаттлом той же компании, а значит, на том же рейсе, что и Брейн.

Почувствовав взгляд, она посмотрела в его сторону, но, узнав в нем того невежу, резко отвернулась и, вздернув подбородок, положила ногу на ногу.

«Обиделась», – усмехнулся Брейн. Затем поднялся и пересел в соседнее с девушкой кресло.

– Не сердитесь на меня, просто я принял вас тогда за преступницу, – ляпнул он первое, что пришло в голову. Часто, чтобы наладить контакт с человеком, у которого против вас предубеждение, нужно его чем-то огорошить. И у Брейна получилось.

– Что-что? – переспросила девушка, полагая, что ослышалась.

– В тот момент мне показалось, что вы та самая преступница, которую разыскивает полиция города. Сейчас-то я вижу, что вы совсем не похожи, но в тот момент я даже немного испугался.

Девушка отвернулась и коротко бросила:

– Я вам не верю.

– Ну что тут скажешь? Вы удивительно проницательны. И очень умны. Вон как рыжего обманули, даже я бы так не смог. Куда вы его отправили – за мороженым на другой конец города?

Девушка еще пыталась держаться, но потом начала негромко смеяться, закрывая рот ладошкой.

– Он просто невыносим, – призналась она и улыбнулась Брейну.

– Значит, мир? – спросил он, тоже улыбаясь и вместе с тем посматривая на появившегося в проходе верзилу-варвара.

– Мир, – кивнула девушка и протянула ладошку, которую Брейн с удовольствием пожал.

– М-м-м, какой запах, – отметил он духи девушки. – Как же называется эта прелесть?

– «Каденсия-Вира». Они безумно дорогие, но иногда я просто не в силах отказаться и не побаловать себя. Вот специально надушенная подушечка – оцените…

Девушка протянула свою ручку еще раз, и на ее запястье Брейн увидел тесемку с милой подушечкой в виде розы. Там можно было менять ароматы, снимая одну подушечку и надевая другую.

И эти духи действительно обладали каким-то волшебным запахом.

– Ко всему оказалось, что мы с вами летим на одном шаттле, – заметил Брейн.

– Ну, это уж слишком, – покачала головой девушка.

– А в чем дело? Разве я еще не заслужил прощения?

– Не заслужили, – кокетливо ответила девушка.

– А что же нужно сделать, чтобы заслужить?

– Ну, я не знаю, – пожала она плечами. – Вон вывеска «Кафе-Спринт», принесите хотя бы кофе, что ли.

– Хорошо, только никуда не убегайте, не обманите, как рыжего.

– Вы – другой случай.

Брейн легко поднялся и поспешил в направлении вывески. Заскочив внутрь павильона, он пробежал дальше, потом еще дальше, но не обнаружил никаких кофейных автоматов и не услышал шипения кофейных картриджей.

И тут с запозданием, прокручивая события последних минут, он вдруг вспомнил, что вывески «Кафе-Спринт» в секторе не было. Большие красные буквы он приметил бы сразу – память натренированная. Но потом эта вывеска откуда-то появилась.

Сзади загрохотали тяжелые шаги, как будто забивали гвозди. Но это щелкали каблучки его новой знакомой.

«Каденсия-Вира!» – вспомнил Брейн и попытался бежать на заплетающихся ногах.

Коридор стал заворачивать налево, и Брейн как мог перебирал ногами, стараясь уйти с линии огня.

«Бум!» – от стены полетела известка.

«Бум-бум!» – сорвало пожарный ящик.

«Разыграла как ребенка! Какая многоходовка, сколько действующих лиц!» – краем сознания восхищался Брейн.

Вдруг возле правого плеча он заметил медленно летевшую пулю. Она вращалась вокруг оси, и были видны разделенные сектора поражающих элементов. Это была пуля «спектр», запрещенная к использованию и производству. Если бы она задела хотя бы одежду Брейна, тяжелого ранения было бы не избежать.

В следующее мгновение все снова ускорилось, и Брейн стал слышать стук собственного сердца, свое надсадное дыхание и каблуки-гвозди, стучавшие все ближе. А потом какой-то чавкающий звук – и тишина.

Останавливаться Брейн не стал и, пробежав по инерции еще шагов двадцать, скользнул в боковой коридор и еще через пару поворотов оказался в секторе, из которого убегал за кофе.

Его баул стоял на прежнем месте, как и вещи его знакомой.

Пока что в секторе было тихо, и Брейн, взяв свой багаж, пошел к выходу. В запасе у него была еще четверть часа, а на табло уже появилось сообщение о начале регистрации пассажиров его рейса.

Выйдя к лифту, Брейн встал неподалеку от кабины и, глянув сверху на большой зал ожидания, увидел спешащих к выходу верзилу-варвара и гоберли. Здоровяк еще как-то держал себя руках, а гоберли озирался по сторонам, и было видно, что он крепко напуган.

Пропели полицейские сирены прибывших из города подразделений, в то время как группа портового отделения полиции уже была на месте событий и сектор, из которого Брейн «выбегал за кофе», стали освобождать от пассажиров.

Брейн взглянул на табло, где появилось сообщение о начале посадки на его рейс. У него в запасе оставалось десять минут.

«Успею», – подумал он. Ему хотелось поймать хоть какую-то информацию. Стреляли в него часто, но персональная охота – это совсем другое.

Из перекрытого сектора вышел штатский с чемоданчиком и с ним полицейский сержант. Им встретился спешивший к месту их коллега в штатском.

– Ты уже уходишь? – спросил он того, что был с чемоданчиком.

– А там собирать нечего, все по стенам размазано. Собрал обломки механизма пистолета и пробы со стен. Отвезу на экспертизу.

– Взорвали, что ли? – не успокаивался знакомый.

– Не похоже. Скорее, что-то вроде сильного гравитационного удара. Но может, что-то найдем в пробах. Ты извини, мне бежать нужно.

На том они и расстались, а Брейн, постояв еще немного, пошел к эскалатору, который, изгибаясь и поскрипывая звеньями, честно довез его почти до входа в шаттл.

Предъявив стюарду посадочный жетон, Брейн удостоился самой широкой улыбки и короткого поклона, предназначенных только пассажирам бизнес-класса.

Уже находясь в кресле перед столиком с какими-то угощениями и напитками и прислушиваясь к гулким завываниям прогреваемых двигателей, Брейн размышлял, стоит ли докладывать о случившемся Карлу. С одной стороны, не хотелось, ведь он проявил себя не лучшим образом, а с другой – порядок есть порядок.

– Разрешите побеспокоить, сэр? – спросила миловидная девушка-стюард, заглядывая в приоткрытый полог, которым прикрывались все места бизнес-класса.

– Для вас все, что угодно, – улыбнулся Брейн, невольно оценивая девушку как очередного стрелка.

– Вам из службы доставки нашей компании вчера доставили пакет.

– Вы что же, доставками занимаетесь?

– Нет, что вы, – снова улыбнулась девушка. – Подобные услуги мы предоставляем только пассажирам бизнес-класса.

– Хорошо. Ну и где же пакет?

– Вот он.

И девушка протянула Брейну стандартный почтовый из гладкого пластика, где было написано – «мистеру Лукасу». И все.

– Тяжелый? – уточнил Брейн, как бы шутя, не рискуя брать подарок.

– Да так себе, – пожала плечами девушка, взвесив пакет в руке. – Граммов триста, наверное. Или восемьсот.

– Хорошо, распечатайте мне его, пожалуйста.

– Конечно, сэр. У меня есть специальный инструмент…

Пока девица орудовала каким-то ножичком, Брейн продолжал оставаться в напряжении – кто их знает, этих красоток.

– Вот, пожалуйста, – радостно произнесла она, протягиваю Брейну кусок металла с неровными краями.

– Да уж, – произнес тот с неопределенной интонацией, осторожно принимая этот странный подарок без обратного адреса.

– Приятного вам полета, сэр! Мы вот-вот взлетим! – прощебетала девушка и задернула полог, а Брейн взвесил в руке кусок металла размером с ладонь, вырванный из какой-то обшивки, и, перевернув его, увидел надпись, сделанную как будто пальцем на мокрой глине: «Теперь мы в расчете».

Взвыли двигатели, шаттл начал отрываться от земли, чуть помедлив, наклонился влево и, сотрясаясь всем корпусом, стал набирать высоту.

Брейн еще раз взглянул на кусок металла, надпись на нем и решил, что избавится от него при первой возможности.

И еще – он ничего не будет докладывать Карлу. Ничего.

85

Солнце стояло в зените, а они еще не приступили к началу занятий. Все время что-то мешало.

Сначала сгорел движок у прогулочного кара, на котором Корсак собирался доставить Брейна с Ружоном к дальнему ангару, а когда прислали сменный кар и поехали к месту, завязли в грязи.

Оказалось, что неподалеку от грунтовки, по которой предстояло ехать, забили источники и дорога превратилась в ручей, текущий по глинистой, раскисшей колее.

– Я уже был готов рвать и метать, если бы не сегодняшний рекорд, – произнес майор Корсак, выйдя из кара прямо в желто-красную глиняную жижу. – Но ладно, мы обязательно справимся.

Когда, наконец, собственными усилиями они вытолкали кар на траву и кое-как добрались до старого ангара, покрытого ржавыми бронелистами и оттого выглядевшего как бронированный монстр ушедших эпох, оказалось, что войти в ангар невозможно – Корсак забыл цифровой код замка.

– Сэр, но этого быть не может, – сказал тогда Ружон. – Вы ничего никогда не забываете.

– Заткнись уже, пожалуйста, а? – попросил майор и принялся нервно расхаживать вдоль стены ржавого ангара.

– А пойдемте пока окунемся у берега, – предложил Брейн. – Так, в процессе, может, чего и вспомним.

– Хорошая мысль, – согласился майор, оглядывая себя взглядом – сильно перепачканного в глине. Не лучше выглядели и Брейн с Ружоном.

– Эх, я должен был рвать и метать, но утренний рекорд! – повторил майор загадочную фразу. Ружон посмотрел на Брейна, тот пожал плечами, и они втроем пошли к берегу – волны плескалась в каких-то тридцати шагах.

И Брейн оказался прав. Пробыв в прохладной воде озера с четверть часа, майор вспомнил код из сорока восьми агромических иероглифов, которыми был заблокирован замок.

Так они попали внутрь ангара, а потом майор включил какой-то рубильник, и в помещении зажегся свет, выхватив мощный корпус новой лодки, на которой Брейну с Ружоном теперь предстояло выступать.

Одновременно включился привод дальних ангарных ворот, а когда они открылись, запустилась подача стола, на котором с ужасным скрипом давно не смазанных роликов лодка поползла к озеру.

– Эх, я совсем забыл, что оборудование выставлено на готовность!.. – воскликнул Корсак и хлопнул себя по голому животу.

– И что теперь? – спросил Ружон.

– Она встанет в сорока метрах от берега.

– Придется плыть? – угадал Брейн.

– Придется плыть.

Так, вплавь, они и добрались до боевого судна. Взобрались по узкому трапу на борт и стали расхаживать босыми по начавшей нагреваться броне. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что защита у этой лодки основательная.

Систем вооружения снаружи видно не было, но на ее боках и сверху корпуса имелись выходные панели, из-под которых, со всей очевидностью, и выдвигался весь арсенал лодки.

– Полдень уже, а мы только ласты сушим, – заметил Корсак. – Но я ничуть не жалуюсь, Томас, у меня до сих пор отличное настроение.

Брейн скромно пожал плечами.

– А чего вы на каких-то кодограммах переговариваетесь? Почему секретничаете? – спросил Ружон. Он давно заметил, что майор сегодня в подчеркнуто хорошем расположении духа.

– Ладно, хотя и не твоего ума дело, но все же похвастаюсь, – сказал Корсак. – Томас сегодня пробыл там аж четыре секунды!.. Четыре секунды!.. Можешь себе представить?.. С первого раза!..

– Это в вашей душегубке, что ли? – уточнил Ружон.

– Я ему говорю – давай полсекунды и ноль семь от единицы. А он говорит – давай секунду и по полной, представляешь?

– А как же до четырех секунд договорились? Вы ему убийством угрожали? – продолжал издеваться Ружон, но Корсак не обращал на это внимание. Ему хотелось просто поделиться, ведь в силу своей секретной работы он ничем ни с кем не делился – только по необходимости.

– Что, Томас, правда? Четыре секунды? – уточнил Ружон.

– Да, представь себе! – продолжал Корсак. – Только он под панель встал, я гляжу, показатели железные, никаких скачков кровяного давления, нервы в порядке. Я и предложил в шутку – а давай пять! А он так подумал и отвечает: пять многовато, а вот четыре я потяну! И снова я гляжу на показатели – полный штиль, то есть все, о чем он говорит, все соответствует его состоянию. Ну и сработали четыре секунды. А у него потом даже глаза не покраснели, прикинь, школьник!..

– Я уже не школьник, вы сами меня на агентский штат подписали, – возразил Ружон.

– Да я не про это. Я про феномен.

– Вообще-то я кашлял потом. Сильно, – напомнил Брейн.

Перед первым разом в вакуумной камере он был как не в себе. Словно под гипнозом. Корсак сказал – представь, что ты в нормальной атмосфере, просто с задержанным дыханием. Он так и поступил.

Было ощущение, как будто попал в термокабинет, прямо в самую парную. Такой тренажер был в академии для выработки антишоковой реакции в условиях попадания под термический взрыв.

Там были те же требования – зажмуриться и задержать дыхание.

– Ну что, полезли внутрь, – сказал майор, направляясь к торчавшей из корпуса невысокой рубке.

– Полезли, если вы, сэр, не забыли и этот код, – продолжал острить Ружон.

– Шутник. Завтра я тебя в вакуум засуну на полминуты, чтобы из тебя все дерьмо вышло.

– Не нужно, сэр, пусть выходит естественным образом.

Между тем никакого кода не потребовалось – бронированный люк разблокировался от прикосновения магнитной пластины.

– Фу! – зажал нос Ружон, когда люк поднялся и стал на стопор.

– Ну, а что ты хотел? Она лет двадцать стояла на консервации. Сейчас запустим системы вентиляции, кондиционирования, и будет как в лесной роще после дождя.

– Сыро?

– Сыро, но свежо. Полезай первым.

– Почему я?

– Потому что ты шутник. Полезай.

Ружон сделал несколько вдохов наружного воздуха и стал спускаться в черную трубу по узким скобкам.

– Там по левую сторону щиток и большая кнопка! Ее не трогай! Нажми ту, что поменьше!.. – прокричал в эту трубу майор Корсак.

– Мна-мна… – невнятно ответил Ружон – звуки в трубе сильно искажались. Наконец цоканье по скобкам прекратилось.

– Либо добрался, либо потерял сознание от удушья, – предположил майор, и в этот момент корпус лодки завибрировал, а за кормой взлетел фонтан воды, отчего лодка дернулась вперед. Однако все тут же прекратилось. –  Придурок! Я же тебе сказал – большую не нажимай! Рядом нажимай!

– Да мнобно бно-бно!..

– Чего?!

– Он говорит – темно там, – подсказал Брейн.

– Ну ясное дело, нужно освещение включить, а он экстренный запуск надавил.

В этот момент внизу посветлело и послышался шум запустившихся вентиляционных систем.

– Ну вот, теперь и полезем. Давай, Томас, я за тобой и люк потом задраю.

– Все равно тут какой-то запах, – пожаловался Брейну Ружон, когда тот спустился и встал рядом с ним.

– Майор сказал, будет как в роще, – ответил тот и, начав осматриваться, по тесному коридорчику направился в сторону носа, где, как он предполагал, находилась рубка или какая-то кабина.

И оказался прав. Сделав не более десятка острожных шажков, он оказался перед парой стоявших в ряд кресел.

Пока Брейн осматривал кабину и обширную панель приборов, подошел Корсак:

– Ну и как тебе?

– Пол холодный – босиком стоять.

– Я про кабину.

– Здесь просторно, это хорошо. Но управление, наверное, сложное. Вон сколько тут всего понаклеено.

С этими словами Брейн сдернул с одной из широких клавиш стикер с вручную выписанным иероглифом «сила» и обнаружил под ней пиктограмму. Потом снял еще пару стикеров – и под ними также оказались пиктограммы.

– Это что за система? – сразу поинтересовался Ружон.

– Аппарат трофейный, систему осваивали методом тыка, ну и потом приклеили свои обозначения. Оно, конечно, может, не очень все понятно получилось, но у меня имеется руководство для управления. Держи, Томас.

С этими словами майор передал Брейну нечто вроде пластиковой папки, в которой оказалось несколько плотных листов с описанием выполнения маневров и применения оружия. А также имелась таблица с обозначениями всех клавиш панели управления.

– Негусто, – заметил Брейн.

– Негусто, – вздохнул майор.

– А почему тут указаны не все кнопки? – вмешался Ружон.

– Да, он прав, сэр, – согласился Брейн. – Обозначено чуть более половины клавиш, а зачем тогда остальные?

– А вот тут небольшая проблемка, – согласился майор. – Оказалось, что лодкой можно управлять теми клавишами, которые указаны. Зачем нужны остальные – выяснить не удалось. Но, повторяю, лодка прекрасно обходится и без них. Вполне возможно, какая-то система вышла из строя или ее не удалось запустить, поэтому на нажатие этих клавиш лодка никак не реагирует.

– А нам на ней в бой, – заметил Ружон.

– Да какой там бой? Лодка скоростная, бронированная, прорветесь через главный заслон. Выброситесь за борт, а лодка попрет дальше и уведет погоню. Пока они ее раздолбят, вы уже в месте встречи окажетесь.

Брейн с Ружоном переглянулись.

– А как вы ее доставлять будете, сэр, она же вчетверо тяжелее учебной? – поинтересовался Ружон и постучал пальцем по стенке. Звук был глухой, значит, металл в этом месте был толстый.

– Она тяжелее в восемь раз. Но как я буду доставлять ее к месту, это не твое дело.

– Кресла, я вижу, здесь неродные, – заметил Брейн, проверяя настройки сидений.

– Да, трофейные имели другую анатомическую форму. Пришлось поставить наши – штатные.

– Понятно.

– Да чего тебе понятно? – возмутился Ружон. – Схема управления совсем никакая, половина кнопок не указана!..

– Попробуем разобраться. Мне эти пиктограммы показались знакомыми, думаю, значительную их часть я вспомню.

– Ничего себе! А откуда такие познания? – удивился Корсак.

– В академии изучал, – признался Брейн. – Был у нас специальный предмет, где изучались всякие неизвестные в нашем мире артефакты. Целой лодки трофейной у нас не было, только половина кабины с панелью от какого-то пилотируемого аппарата. Как он попал в учебный фонд академии и откуда, я не знаю, однако инструктор шпарил по управлению этого судна как по писаному. Я не исключаю, что ему эту информацию передавали не в виде записей на непонятном языке.

– Думаешь, при личном контакте? – спросил Ружон.

– Инструктор при контакте вряд ли присутствовал, это делали другие специалисты.

– Эх, Томас, Томас, хотел бы я знать, откуда же ты такой умный прибыл, да только нет у нас такой звездной карты, на которой это можно увидеть.

– Ваша дальняя разведка работала на планетах моего мира.

– Дальняя разведка – аппарат Метрополии. Но где Метрополия и где мы, провинциалы!.. – развел руками майор.

– Но у вас же связи, – осторожно напомнил Ружон.

– Связи у меня здесь. Надежные и проверенные. А в Метрополии только жалкое виляние хвостиком, а не связи.

«Прибедняется», – подумал Брейн, не скрывая улыбку.

– Чего улыбаешься, Томас? Давайте по местам и начнем прокрутку двигателей. А потом погоняем по акватории, наведем шороху.

– Перед шорохом, сэр, хотелось бы полностью осмотреть лодку, – сказал Брейн.

– Я тоже заметил, что в хвост ведет отдельный коридор, – поддержал его Ружон.

– «Ведет коридор», – передразнил майор. – Оно тебе надо, этот коридор?

– Надо.

– Ну идите, смотрите, – отмахнулся Корсак и посторонился, пропуская курсантов.

86

Смахнув с кресла пилота невидимую пыль, Корсак сел в него прямо в сырых брюках и стал ждать.

Брейн с Ружоном хлопали дверями и обменивались впечатлениями от увиденного. Хвалили камбуз и ругали гальюн. Затем воцарилась недолгая пауза и послышалось ожидаемое Корсаком:

– Сэр, тут одна дверь не открывается!

– Не открывается, – пробурчал Корсак. – Потому что заперта, но пришло время великих откровений.

– Иду! – крикнул он и, поднявшись из кресла, поспешил к своим курсантам.

Они стояли перед той самой дверью, о которой он знал, и все еще пытались дергать за ручку.

– Не дергайте, у меня ключ.

– А что там? – спросил Ружон.

– Понятия не имею, – ответил майор и, приложив к контакту универсальный ключ, заставил замок сработать.

– Открывай и наслаждайся, – произнес он с кривоватой улыбкой.

Ружон открыл дверь, и они с Брейном не сразу поняли, что за ней, поскольку, в отличие от других помещений, при открывании двери освещение здесь не сработало.

– Ничего себе!.. Кто это, сэр?.. – спросил Ружон. А Брейн оттеснил его и стал приглядываться, не переступая порог тесного помещения.

За небольшой панелью управления боком к ним сидел какой-то гуманоид с семью пальцами на руках, очень длинными и оканчивающимися утолщениями. Ростом он был метра под два с половиной, имел голову вдвое бо`льшую, чем у человека, и грудную клетку килевого типа, как у птиц.

Чужак выглядел так, будто минуту назад откинулся в кресле подремать, и лишь то, что сам он и вся комнатка были затянуты несколькими слоями похожих на паутину нитей, говорило о том, что здесь произошло что-то особенное.

– Кто это? – повторил Брейн вопрос Ружона.

– Это второй штурман.

– А что он здесь делает?

– Его пристрелила штурмовая группа, когда он пытался запустить заряд самоликвидации.

– А почему его не убрали?

– Поскольку он успел запустить самоликвидацию корабля, извлекать его нельзя. У них это запросто было. Чуть что – сразу «красная кнопка».

– Вот это номер. Мы что, на активированной бомбе работать будем? – тихо спросил Ружон.

– Не дрейфь, курсант. Команда была опытная и вовремя залила все это ликолью из еще одного трофейного приспособления. Он тут, в коридоре на полочке стоял. Если бы бомба сработала на мелководье, где эту «рыбку» спеленали, случилась бы воронка в километр диаметром.

– Что же это за препарат такой? – спросил Брейн.

– Полезный препарат. Трофейный. Наносит специальный изолятор.

– Что за изолятор?

– Ну, не просто изолятор, а изолятор темпорального поля, то есть внутри обработанного объема некоторые процессы течения времени приостанавливаются.

– То есть всего лишь приостанавливаются, значит, бомба все еще тикает? – возмутился Ружон. – Может шарахнуть в любой момент?

– Да успокойся ты. Не просто может, а шарахнет, но не через пять минут, как они рассчитывали, а через триста лет.

– Вы уверены, сэр?

– Если бы не был уверен, разве бы я жил тут месяцами в километре от этой штуковины? – резонно возразил майор и постучал по ближайшей стенке. Она отозвалась внутренним гулом, а потом там что-то щелкнуло и зажужжало.

Все трое напряженно прислушивались, отмечая странные щелчки и бульканья.

– А это не может быть оно? – шепотом спросил Ружон.

– Да хрен его знает, – вздохнул майор. – Я же говорю – техника малоизученная, но может быть жутко полезной.

– Значит, блокировка темпорального поля, – повторил Ружон.

– Да.

– Ну тогда закрываем эту дверь, и лучше бы я о ней не знал.

– Считай, что не знаешь, – сказал майор и, закрыв комнатку, снова заблокировал замок спецключом. – Пойдем в кабину, погоняем с полчасика и двинем на обед. На сегодня приключений нам уже достаточно.

87

Так они и поступили. Брейн занял место пилота, Ружон – штурмана, а Корсак остался стоять позади них, глядя на огромный, расположенный над панелью управления экран, где в отдельных окнах отображались панорамы с четырех сторон лодки, а также пиктограммы, обозначавшие готовность тех или иных видов оружия.

– Давайте, братцы, малый ход для начала, – сказал майор, и Брейн нажал клавишу с соответствующим иероглифом.

Лодка вздрогнула, где-то в корме загудели силовые установки, и судно пошло в надводном положении.

– Отлично идет, а?

– Мягко, – согласился Брейн. – А на чем она работает? Нам нужно будет заправляться?

– На чем работает – неизвестно. Силовая машина все время показывает запас энергии в сто процентов.

– Сэр, ну как же так? Нужно было разобрать и все выяснить! – воскликнул Ружон.

– А чего ее разбирать, если все и так хорошо работает? И если честно, у нас руки слишком кривые, чтобы такую технику изучать. Плавает, и то хорошо.

– Сэр, а откуда она у вас появилась? И что за раса обладала ею? У Метрополии с ней война, что ли, была? – спросил Брейн.

– Не было никакой войны. По крайней мере официальной. А мне эта штука за долги досталась.

– Вы что, сэр, деньги в долг даете? – усмехнулся Ружон, поочередно включая оружейные шасси и следя, как на это реагируют пиктограммы на большом экране.

– Услуги, Ружон. Важные и нужные – вот что дороже всяких денег и даже игровых долгов.

– Я прибавлю… – сказал Брейн.

– Прибавляй, – согласился майор, и лодка пошла быстрее.

– Давайте уже погружаться, – предложил Ружон. – А то у меня часть шасси в воздух выходит – непонятно, как оно в воде себя вести будет.

– Погружаюсь, – сказал Брейн.

– Давай, только следи за глубиной, мы не в море.

– Слежу, – сказал Брейн и вывел на большой экран отдельным окном профиль дна озера в радиусе полкилометра.

– У меня вопрос, – сказал Ружон и обернулся на стоявшего сзади майора.

– Они сейчас спят. После того как Томас исправил программу, мы активизируем их в ночное время. Я ответил на твой вопрос, курсант?

– Так точно, сэр. Спасибо.

Началось погружение, и судно пошло еще плавнее. Ружон продолжал тестировать шасси.

– Можно перейти на полный? – спросил Брейн, который чувствовал себя все увереннее.

– Ну давай, – согласился майор, и Брейн подключил на вал всю мощь двигательных установок. Теперь лодка неслась с такой скоростью, что приходилось то и дело разворачиваться до того, как они выскочат на прибрежную критической глубину. Кроме того, за лодкой взвивался такой мощный поток, что со дна поднимались и песок, и илистые отложения. За четверть часа, что команда испытывала судно, они перебаламутили все озеро до такой степени, что обычная видимость в воде упала с тридцати метров до нуля.

Лишь после этого майор отдал команду возвращаться, хотя Ружон просил разрешения выстрелить из какого-нибудь оружия.

– Ну хотя бы из самого слабенького!

– Да ты о чем просишь-то? Тут самое слабенькое нам половину озера испарить сможет.

– А как же мы тренироваться будем?

– На терминалах потренируетесь, подходящая программа у меня имеется.

К столовой возвращались на том же прогулочном каре, но поехали в объезд и обошлись без приключений на раскисшей колее. Штаны, в которых плавали, почти высохли.

Поскольку время обеда прошло, требовалось подождать, когда им его приготовят персонально. И оказалось, что кроме них в зале находилась и Марта.

Брейн не стал обращать на нее внимание, мысленно продолжая оставаться на трофейной лодке, которая произвела на него впечатление. Отчасти это было свидание с родиной, ведь на панели управления были начертаны пиктограммы, которые он когда-то изучал.

После обеда Брейн вернулся к себе и лег спать, хотя было лишь пять часов. Проспав до десяти, он проснулся отдохнувшим, но все же каким-то мятым, поэтому решил встряхнуться с помощью тренировки.

Надел костюм, настроился и начал с самых простых ботов, чтобы только разогреться.

Они валились один за другим, и Брейн быстро переходил на следующие уровни.

Наконец он добрался до самого высокого, внутренне готовясь к схваткам, связанным с настоящим риском, но, запустив, наконец, самый сложный уровень, Брейн не увидел перечня игроков, из которых можно было выбрать соперника.

Тогда он вышел из уровня и вошел снова – ничего не изменилось.

Брейн снял шлем, снова подключил его и опять зашел в уровень, однако там снова было пусто.

«Ага!» – вспомнил он и, поставив тренировку на паузу, снял шлем и пошел искать экстрактор, поскольку Саманта куда-то его спрятала.

Он нашел его в дальнем шкафу, где лежали какие-то вещи – должно быть, еще прежних жильцов.

Брейн опасался, что Саманта этот прибор как-нибудь повредит, но экстрактор оказался в порядке. Брейн установил его посреди гостиной, включил и, немного подумав, выставил на максимум.

Постоял рядом, прислушиваясь к ощущениям, но ничего не происходило, зато когда он надел шлем, увидел очень реалистичную заставку в виде пламени и поверх заставки пункты меню с галочкой напротив паузы.

Сняв галочку, Брейн опять вышел на предельный уровень, однако вместо выбора соперников перед ним открылась очень реалистичная панорама какого-то шоссе посреди леса с машиной на обочине. Кажется, это был светлый фургон.

Брейн попробовал пойти по шоссе, и у него получилось подобраться к фургону со стороны задней погрузочной двери.

Решив открыть ее и посмотреть, что внутри, Брейн вдруг услышал голос:

– Кто там?

– Я… я пришел…

Брейн не знал, как сформулировать причину визита, но с той стороны засмеялись, даже, кажется, на два голоса.

– Что я сказал смешного?

– Ничего. Но мальчики не выйдут играть.

– Почему?

– Он еще и притворяется, – сказал другой голос.

– А вот мы ему перегрузочку…

В следующее мгновение Брейна выбросило из программы, и, сдернув шлем, он обнаружил, что из экстрактора идет черный дым и вместе с ним по комнатам распространяется резкий запах.

Распахнув ближайшее окно, а потом еще и дверь, Брейн начал снимать тренировочный костюм.

Там, в панораме, ему казалось, что это шоссе, лес и фургон он видит впервые, однако теперь Брейн думал иначе.

88

Всю следующую неделю Брейн работал по единому расписанию – подъем на полчаса раньше обычного, встреча с майором Корсаком перед столовой, короткий опрос со стороны майора и столь же краткие ответы Брейна.

Корсак интересовался его самочувствием в традиционном понимании, а также выяснял состояние его специфических характеристик, понятных только Корсаку и Брейну.

– Как модель сегодня? Хорошо видишь?

– Неплохо. Но расплывается верхний левый сектор.

– Точно левый?

– Точно вроде. Да, точно левый.

– Смотри, тут можно здорово ошибиться. Граница лево-право тут размыта, не поймешь, где прямое, а где зеркальное отражение.

– Я это уже заметил.

– Ну пойдем.

Пока они шли по тропинке к бункеру, разговоры вели только о погоде: какие низкие облака, озоновый туман над озером, трава к земле прижалась – верная причина магнитного рассогласование верхних подпочвенных слоев.

Собственно, трава их не особенно заботила, но питающие озеро родники выходили из этих самых слоев, и потому их состояние меняло характеристики воды в озере: динамическую вязкость, размеры кластеров молекул воды и много еще чего, что потом во время занятий на трофейной лодке, которую Брейн с Ружоном прозвали «Баррага», очень влияло на статистику результатов.

Случалось, что показатели двухдневной давности были лучше, чем теперешние, хотя со всей очевидностью мастерство экипажа заметно повысилось. Вот тут-то и играло свою роль изменившееся состояние озерной воды, и особенно это было заметно на сверхрежимах, когда лодку разгоняли до полного хода, и в этом режиме Ружон пытался выпускать оружейное шасси так, чтобы это давало меньшие курсовые отклонения корабля, ну и, разумеется, вибрации.

Перед бункером Брейн с Корсаком снова ненадолго останавливались и снова перебрасывались несколькими специфическими терминами, а потом в молчаливой сосредоточенности спускались в лабораторию.

За неделю Брейн прошел путь от четырех секунд при «одной единице» до семи секунд при «четырех единицах».

По мнению Корсака, это было невозможно физически – такой скачок за малое время, но при этом забывал, что сам нарушал все принципы физической биологии, оставаясь в вакуумной камере более двух минут.

– Слушай, а может, в твоем мире все такие странные, а? – спросил майор в этот раз, проверив параметры состояния Брейна, когда тот вернулся из камеры.

– Не знаю. Я об этом никогда и не задумывался. Может, если когда-нибудь я бы смог вернуться, я бы устроил дома такую же камеру, чтобы наштамповать вам побольше суперагентов, – сказал Брейн и засмеялся, тут же сорвавшись на кашель.

Он кашлял после всех погружений в вакуум, да так сильно, что едва ли не до крови, правда, с каждым разом все меньше. Видимо, его организм начинал понемногу привыкать к этой странной нагрузке.

– Возвращаться обратно для тебя уже бессмысленно, – сказал тогда Корсак.

– Я, конечно, реалист и понимаю, что такого стечения обстоятельств, которые забросили меня сюда, в обратном порядке уже не сложится.

– Нет, я не об этом. Учитывая, что я даже примерно не понимаю, откуда ты прибыл, все говорит о том, что это очень большие расстояния. Заметь, я не говорю расстояние, я говорю – расстояния.

– Ну, я не совсем понял, но как будто что-то немного представил.

– Если бы ты сейчас вернулся домой, то не узнал бы ни родную планету, ни своих знакомых, если бы они были живы. Мало того, они носили бы немного другие имена, а в особых случаях мужчины оказались бы женщинами или наоборот. И тем сильнее изменился бы этот мир при возвращении, чем более далекое путешествие ты бы совершил.

Брейн вздохнул и посмотрел в бетонный пол.

– Удивительно? – спросил Корсак.

– Нет, страшно. Но почему?

– Потому что все мы изменяемся, и даже прямо сейчас. Уже сегодня мы с тобой выглядим иначе, чем вчера.

– Ну, течение времени и все такое…

– Течение – да, но время и сопутствующие ему переменные движутся у всех в разных направлениях. Мы не одинаково изменяемся, мы изменяемся в разных направлениях. И даже твоя куртка, – Корсак взял со скамьи куртку Брейна. – Мне кажется, вчера она была чуть другого цвета, нет?

Сказано это было в шутливом тоне, но Брейн начал понимать, что пытается донести до него Корсак.

Оставь мысли о возвращении? Или это лишь урок философии?

После Брейна в камеру отправлялся сам Корсак. Обычно он устанавливал таймер обратной выгрузки на пятьдесят секунд, реже – на одну минуту. Разумеется, он мог оставаться там и дольше, но не считал это необходимым.

– Пятьдесят секунд – это для бодрости, понимаешь? Я оттуда выхожу как из криобокса. Все тело горит, адреналин подскакивает. Но в пределах разумного.

– А как же рекорды? Зачем их ставить?

– Рекорды нужны, чтобы определить свои границы. Опять же, они хорошо встряхивают, когда однообразные нагрузки уже приедаются, – пояснял Корсак.

В этот раз, как обычно после тренировки в вакуумной камере, Брейн с Корсаком пошли на завтрак, где встретились с Ружоном, который, как всегда, острил, однако Брейн видел, что это была своеобразная психологическая защита.

От Корсака Брейн знал, что Ружон прекрасно справлялся с индивидуальными заданиями, некоторые из которых были на тот момент слишком сложны для молодого агента.

– Я рисковал им втемную, понимаешь? Но не потому, что я куратор-тиран, хотя я, конечно же, тиран. Просто был поставлен в ситуацию, когда никого крепче Ружона уже не было, и бросил его в дело от отчаяния. А он справился. Я думал, просто повезло парню, и уже намеренно отправил его еще в одно пекло – он и там преуспел. Теперь он у меня на хорошем счету, такие вот дела.

Брейн заметил, что Корсак часто делился с ним тем, чем с посторонними не делятся, и вообще ни с кем не делятся, учитывая специфику их работы. И он напрямую спрашивал об этом Корсака.

– Мне так легче, я же это десятилетиями в себе таскаю. Но тебе сообщаю только детали без основы. Ты можешь снять интересный фильм по этим приключениям, но никакие мои враги от этого ничего не выиграют.

А еще Корсак сказал, что даже эти сведения с Брейном никуда не уйдут.

– Ты нестандартный продукт, Томас. Либо ты окажешься далеко отсюда, где полученные от меня сведения ничего не значат, либо тебя прихлопнут где-то при выполнении задания. Ты кусок взрывчатки с подожженным фитилем – вот как я это вижу.

– И долго будет гореть фитиль?

– Не знаю. Но погасить его не удастся, а вот выдернуть – это вариант.

89

Когда они приехали на каре к старому ангару, то обнаружили его открытым. Впрочем, Корсака это не удивило. А когда все трое зашли внутрь, то обнаружили там двух техников. Одного из них Брейн знал, а второго видел впервые.

Корма лодки была закрыта лесами, и эти двое крепили к ней какие-то петли гигантских размеров.

Не успел Брейн придумать, для чего это нужно, как Ружон негромко произнес:

– Парашютная система.

– Весело.

– Не очень, – так же тихо сказал Ружон. – Судя по всему, мы будем внутри, когда ее сбросят вниз.

– Хорошо бы в воду.

– Это как получится.

– Ну вот, – сказал Корсак, возвращаясь к своим курсантам. – Скоро полетим к теплому морю!..

– А поточнее – когда именно? – спросил Ружон.

– Как только проведем успешные тренировки на тренажере. В железе у вас получается уже неплохо, аквароуты вы тоже освоили.

– А с выбросом за борт как? – напомнил Брейн. – Мы на этой посудине ни разу не пробовали.

– Зато на той пробовали. И вели себя вполне уверенно и активно, чуть экспериментальные объекты не перестреляли. Как вспомню, жарко становится, – повел плечами Корсак. –  Тут имеется эвакуационная ниша. Сел в нее, ножки поджал и дави на кнопочку. Через пару секунд тебя вбросит в самую безопасную точку кильватерного потока.

– А насчет информационной базы, сэр? Мы же, посчитай, голые, – напомнил Ружон.

– Я обо всем помню, времени на обучение будет предостаточно, и материал имеется самый лучший – сжатый и по делу. Я ведь этой воды всякой не люблю, я всегда за конкретику. Ну все, пойдемте, я вас на тренажере погоняю.

– Так он же в админкорпусе?.. – сказал Брейн.

– Нет, здесь, в инструменталке. Я велел его сюда переустановить. Так что пойдемте, хочу посмотреть, как у вас стрелять получается.

Брейн ожидал, что сегодня занятия пройдут по упрощенной схеме – все же они с Ружоном уже выпускники, однако пришлось попотеть. Из оставшегося учебного времени Корсак старался выжать все, поэтому вместо обеда они сразу попали на ужин.

В столовой Брейна ждала доктор Нильсен, и потом они вместе пошли к нему. Шли молча, вдыхая остывающий вечерний воздух. Как оказалось, Саманта пришла попрощаться.

– Сегодня у нас будет последнее свидание. Я знаю, что ты на днях уедешь, поэтому взяла бессрочное дежурство. Буду сидеть на работе, чтобы о тебе не думать.

– Ну, я тоже буду занят, так что не скучать будем одновременно, – попытался пошутить Брейн, но вышло как-то не смешно.

Саманта ушла под утро, когда Брейн еще спал. И как всегда, заправила свою половину постели.

По звонку будильника – резкого, как сигнал тревоги, – он вскочил и, забравшись в душ, принялся поливать себя холодной водой, однако не настолько холодной, как ему хотелось. По дороге от озера вода в длинной магистрали успевала нагреваться, поэтому той свежести, на которую рассчитывал, Брейн не получил.

«Ну и ладно, – подумал он. – Взбодрюсь в вакуумной камере».

– Сколько? – переспросил Корсак, когда Брейн в этот раз сделал заявку.

– Тридцать секунд.

– Ты чего, дружок? У нас операция на носу!..

– Сэр, вы сами говорили – если уверен, делай. Я уверен. Не доверяете – смотрите показатели.

– И… и посмотрю, – сказал майор и, проследив, чтобы Брейн положил руки на контактные съемники, получил девяносто шесть процентов, хотя хватило бы и восьмидесяти пяти.

– Ну? – спросил Брейн.

– Все в порядке, становись на платформу, – сказал майор, стараясь сдержать свои эмоции.

В конце концов, в рамках этой опасной и странной практики Брейн действительно следовал его постоянным советам и наставлениям, и если майор Корсак сам сейчас сомневался в их правильности, какой тогда смысл во всех его операциях, заслугах, авторитете?

Вакуум «четырех единиц» – вот он, за стенкой, тут авторитет не поможет. Тут либо ты прав, либо нужно сейчас признаться Брейну, что бравировал, создавал ореол собственной исключительности. Но ведь создавал? Ну, самую малость.

И увидев на панели сообщение о готовности, майор включил подачу – платформа поползла в камеру, пока под защитным колпаком.

Чего дались майору эти секунды, он не хотел бы никому рассказывать, но когда платформа вернулась, он увидел стоявшего на ней Брейна, пожалуй, только более бледного, чем обычно после камеры.

Брейн стоял спиной к майору и казался каким-то изваянием, от него как будто не исходило никаких импульсов, и Корсак испугался. Но вот его подопечный шевельнулся и, развернувшись, слегка замедленным шагом двинулся к скамье, на которой он обычно отдыхал после процедуры.

– Ты в порядке? – спросил Корсак. Ему не нравилось, как выглядел Брейн.

– Ты в порядке?!! – повторил он, и Брейн в ответ только кивнул. –  Но ты не дышишь! Ты дыши! Дыши, теперь можно!..

Брейн поднял большой палец вверх – дескать, все нормально, но по-прежнему смотрел в пол и не дышал.

Майор решил подождать, и через полторы минуты у Брейна наладилось дыхание, а потом он как обычно стал кашлять, но сильнее, чем в прошлый раз. А когда приступ прошел, Брейн наконец сделал полный вдох и сказал:

– Простудился, кажется. Но операции это не помешает – задание будет выполнено.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, – указал Брейн в сторону вакуумной камеры.

– И кто тебе там это сказал? – осторожно поинтересовался Корсак, невольно поглядев сквозь витрину толстого стекла.

– Я не знаю.

90

Сегодня был последний день перед отлетом. Брейн это знал, хотя Корсак и не говорил им с Ружоном час отбытия, но пока они проходили медосмотр у какого-то врача-мужчины, присутствовавший тут же майор то и дело говорил с кем-то по диспикеру, утрясая последние детали.

После трех часов исследований со множеством датчиков на теле медик получил целую простыню с распечатками их показателей, но Брейну с Ружоном результаты медтестов не показал – их видел только Корсак.

Потом они пошли на обед, а после обеда Корсак сказал, что пора собираться.

– Но никаких личных вещей не брать. Понятно?

– Чего тогда собирать? – спросил Брейн.

– Поезжайте к ангару, там техник приготовил для вас оборудование и оснастку. Примите, проверьте, подпишите ему акт передачи. Все как обычно, процедура вам знакомая.

Брейн с Ружоном так и сделали и на предоставленном в их распоряжение электрокаре поехали по знакомой дороге и накатанной в объезд колее, хотя там, где раньше была раскисшая колея, теперь просохло.

– Даже жаль расставаться с этим местом, – заметил Ружон, когда они вдоль озера выезжали к ангару.

Брейн огляделся и вздохнул. Воздух был хороший, почти лесной. И озеро красивое, но уезжать ему было не жаль, потому что это был не отъезд из Дома отдыха, а отправка на задание. Поэтому он уже был внутренне собран и концентрировался все более, чтобы в момент высадки оказаться на пике физической формы.

Матчасть принимали под временным навесом в сотне метров от ангара, где все еще велись подготовительные работы. Причем верхняя часть сооружения была разобрана и огромные заржавленное листы изогнутого профиля были аккуратно сложены в высокие стопки. Слышно было, как во вскрытом ангаре работает какая-то техника, переговариваются люди. Кто, откуда, что делали? Все знал только майор Корсак, остальные получали информацию лишь с его ведома.

– Вот, парни, я все разложил кучками – по темам, чтобы удобнее было, – сказал техник.

– Ага, – кивнул Брейн и начал с оружия. Штатная «девятка», автомат-универсал, для воды и суши. Для работы в воде был хорош, но вот на воздухе годился лишь для использования на небольших дистанциях.

Компактный рюкзачок с боекомплектом и здесь же одноразовые подводные гранатометы, которые, впрочем, напарники решили не брать.

– Где баллоны с кислородной смесью? – спросил Ружон.

– В костюм замотаны, чтобы не искать. Развернешь костюм, тут и баллон, – пояснил техник.

– Понял, – сказал Ружон и, развернув костюм, снова свернул его и перешел к аквароуту.

Брейн проверял шлем – нашелся даже тестер, куда можно было его подключить, чтобы видеть, как работает внутренний экран датчиков подсветки панорамы.

После долгой процедуры тщательной проверки перешли к неспешной укладке оборудования и оснастки в спецкофры, так, чтобы каждый мог сам тащить его на себе и потом при необходимости не искал, в каком отделении и кармашке что лежит.

Чтобы не запутаться и выбрать наилучший вариант упаковки, Брейн с Ружоном несколько раз все перекладывали. Вынимали и укладывали снова, утрясали, утрамбовали и снова встряхивали, чтобы не было слишком плотно.

Потом на каком-то фургоне прибыл Корсак. Он выслушал от своих агентов доклад и приказал вместе с вещами грузиться в фургон.

– Сидите там и не вылезайте без команды, – сказал он, а сам отправился контролировать работы в ангаре.

Агенты забрались в салон фургона и были приятно удивлены комфортной обстановке внутри него.

Там были мягкие откидные скамьи, на которых можно была спать. Мейдер с набором картриджей и даже туалет.

Отменной была также звукоизоляция, поэтому Брейн с Ружоном, не сговариваясь, разложили полки и вскоре уснули.

Теперь в двух шагах от начала операции они должны были спать впрок, поскольку потом времени на сон могло не оказаться.

Оба проснулись спустя пару часов от какой-то тряски и вибрации. В салоне горел лишь тусклый дежурный светильник, и этого хватило, чтобы откатить входную дверь, после чего Брейн с Ружоном были вынуждены закрыть уши ладонями – так сильно ударил по ним рев двигателей мощного грузовика космического класса.

Было уже темно, и несколько прожекторов снизу подсвечивали закопченное брюхо космического транспорта. Дюзы четырех его двигателей были раскалены до малинового свечения. Волны спрессованного воздуха расходились в стороны, и мелкий мусор, камешки и травинки бомбардировали корпус фургона.

Вот на корпусе грузовика разошлись огромные створки, из которых, словно гигантские руки, начали раскладываться погрузочные манипуляторы.

Опустившись внутрь ангара через разобранную крышу, уже через минуту манипуляторы стали поднимать груз, в силуэте которого Брейн с Ружоном без труда узнали свою бронированную лодку. Правда, с заметным довеском на корме, где теперь была уложена парашютная система.

Приняв дополнительный вес, грузовое судно добавило тяги двигателям, и рев стал совершенно невыносимым, заставив агентов спрятаться в фургоне и захлопнуть дверь, отчего возникшая тишина показалась им нереальной.

– Вот это да, – качнул головой Ружон. – Вовремя смылись. Когда он начнет подниматься, тяги добавит вдвое. Сдует на хрен весь ангар.

– Да он, похоже, уже и не нужен будет, – заметил Брейн.

И действительно, вскоре фургон начало так сильно раскачивать, что послышался скрип подвесок, но через какое-то время вибрации стали гаснуть, значит, грузовик поднялся уже достаточно высоко.

Распахнулась дверь, и на фоне угасающего грохота появился майор Корсак.

– Ну что, шпионы, выспались? – прокричал он.

– Ваш грузовик нас разбудил, – сказал Брейн.

– Все видели?

– Да, почти все. Только перед взлетом попрятались.

– Молодцы!

Вдруг угасавший было шум снова начал усиливаться.

– Эй, кажется, он что-то забыл! – пошутил в своем стиле Ружон.

– Это не он. Хватайте мешки, это наш шаттл идет. Полетим с комфортом.

91

Шаттл приземлился в полусотне метров от фургона и, встав на шасси, выключил двигатели, поэтому подходить к нему можно было без опаски.

Первым по разложенному трапу поднялся Корсак, при этом Брейн заметил, что майор быстро коснулся пояса, где под его потертой курткой он иногда носил пистолет.

Агентам было приказано пока ждать на земле, и они ждали, слушая, как пощелкивают остывающие двигатели и подвывают, жужжат и постукивают продолжавшие выполнять свою работу системы и механизмы, многоголосый хор которых не слышен во время работы двигателей.

– Загружайтесь! – позвал майор, высунувшись из двери.

Брейн с Ружоном поднялись внутрь и, пройдя следом за майором по узкому коридору, оказались в пассажирской каюте размером не больше фургонного салона, в котором они спали в ожидании погрузки.

– Так, братцы, располагайтесь, и вот вам книжечки почитать… – С этими словами Корсак бросил на стол два эластичных планшета, где была вся информация об их операции. Разумеется, лишь та часть, которую следовало знать исполнителям.

– Сколько мы будем в пути? – спросил Брейн, опуская на пол свой кофр.

– Около семидесяти часов. Так что начинайте штудировать методички, позже я вернусь и начну вас проверять.

Сказав это, он ушел, плотно притворив дверь.

– Твоя какая кровать? – спросил Брейн.

– По старшинству выбирать должен ты.

– Тогда моя – слева.

– А я тогда выберу справа.

После этого они несколько минут молча разбирали свои пожитки, и каждый выбирал то, что будет для него домашней одеждой на ближайшие трое суток. Впрочем, выбор был небольшой, и оба вскоре оказались в полевой форме из синтетического хлопка и спортивной обуви, предназначенной для тренировок на беговых тренажерах.

– Эх, хорошо! – сказал Брейн, вытягиваясь на походной кровати.

– Замечательно, – согласился Ружон, ложась на свою. – А почему мы не взлетаем?

– Значит, не пришло время.

– Томас, зачем ты выбрал эту профессию?

– Хотел продвинуться в жизни. При моих стартовых возможностях выбор был небольшой.

– И что, ты с самого начала думал, что будешь вот так скакать по планетам, материкам, морям и островам, чтобы палить налево-направо?

Брейн улыбнулся:

– Нет, конечно. Я надеялся на работу в кабинете, что-то вроде кураторской. Был уверен, что начальство заметит мои аналитические способности.

– И что, оценило начальство?

– Нет, меня выперли с предпоследнего курса.

– И что-то подсказывает мне, что в этом не было твоей вины, да?

– Почему ты так решил?

– Ты не похож на того, кто нарушает договоренности.

Брейн вздохнул и сел на кровати:

– Ты к чему этот разговор завел?

– Я всегда перед операцией пытаюсь что-то переосмыслить, ведь обратно можно не вернуться. А ты?

– Нет, я перед операцией себя не накручиваю. Если вспоминать все те случаи, где тебя обижали и били, можно спиться. А уж перед операцией и вовсе не советую. Ты-то сам о чем мечтал, когда влезал во все это?

– Я думал сэкономить родителям денег. На обучение в университете требовалась немалая сумма, а тут та же специальность, только учись. И я учился. Я и Бен. Мы с ним были главными ботанами сначала на потоке, а потом и на всем курсе. Причем ботанировали не только специальность, но и все: физо, стрелковку и прочую суперлабуду. Кодирование меня вообще крепко увлекло. А Бен обожал методики перевоплощения, это как спектакль, понимаешь?

– Понимаю. Ну, а что родители, рады, что ты им деньги сэкономил?

– Да. Для них я сейчас работаю в хорошей компании, связанной с финансами.

– Главное, чтобы они были спокойны.

– Это так. Наверное, вскоре и работал бы в какой-то такой компании, если бы не пожадничал. Если бы мы с Беном не пожадничали. Приехал Корсак, расписал такие условия, что мы не могли отказаться – другие просто слюнками истекали. А мы чувствовали себя на вершине. Ну как же – лучшие на курсе и получили лучшее назначение.

– Значит, жалеешь, что попал к Корсаку?

– Иногда да. А с другой стороны… Словом, не знаю, но ты не переживай: когда я внутри операции, я не ботан, а хорошо отлаженная машина, исполняющая все, что в нее заложили.

Вскоре шаттл запустил двигатели, прибавил тяги, но еще с десяток секунд продолжал оставаться на земле, а затем вдруг завибрировал корпус, и судно на максимальной тяге пошло вверх, взлетный режим сменился на разгонный, и аппарат понесся, рассекая плотную атмосферу, стремясь вырваться из ее объятий на простор бескрайнего космоса.

92

Майор Корсак вернулся через пару часов после взлета, когда его агенты уже адаптировались к подташнивающему действию искусственной гравитации. Судно было не пассажирское, а потому здесь обошлись суррогатной имитацией гравитационного поля, поскольку создание имитации, близкой к натуральной гравитации, стоило очень дорого и требовало значительного технического оснащения.

Эта роскошь полагалась только пассажирским судам «океанского класса», рассчитанным на богатую публику. Все остальные обходились имитациями разной степени подобия.

– Ну что, бойцы, готовы к опросу? – спросил он с ходу и, пройдя к низкому столику, уселся на узкий неудобный стул.

– Мы готовы, сэр, – ответил Ружон. – Но хотелось бы сначала увидеть всю картину полностью, чтобы мы понимали, что и из какой области вы будете спрашивать.

– Да, – согласился Брейн. – Это поможет нам лучше понять всю схему.

– В планы нашего куратора излишняя осведомленность агентов не входит, – съязвил Ружон.

– Это не секрет, широкая осведомленность нужна только в том случае, когда агент выполняет руль суперагента, а для вас это разовая акция, к тому же вас двое. Но я готов рассказать все, что нужно.

Корсак подвинул стул к стене, чтобы было удобнее опереться на нее спиной.

– Итак, вы будете брошены на прорыв укрепленной цепи. После ее прорыва вы, ориентируясь на навигационный метки, должны покинуть лодку и отправить ее выполнять отвлекающую функцию. Чем дольше она потом продержится, тем лучше. Далее – вы на аквароутах пройдете под водой двадцать километров до насыпного острова «двести пятнадцать», другого названия у него нет, где оседлаете глиссер, в котором будут лежать документы с вашей биоиндификацией, то есть практически настоящие удостоверения личности.

– Я так понял, нас будут ждать как специалистов в сфере программирования, – заметил Брейн.

– И да, и нет. На самом деле заказчику, который вызвал специалистов, нужно починить сервер. Все железо для этого они закупают сами, не доверяя никому, чтобы не получить закладок, но отладку и замену им приходится доверять профессионалам.

– До определенного уровня мы и есть профессионалы, – сказал Ружон. – Какой именно уровень от нас ожидается?

– Тут нет точной информации, но те, кто туда на этом глиссере ехал, имели в документах отметки «супертерминал».

– Ого!.. – произнес Ружон и сел на кровати ровнее.

– А что с прежними пассажирами? – спросил Брейн.

– Об этом не думай. Ваше дело – погрузиться на их место и через три часа прибыть на промежуточный островок, там нечто вроде таможни, и оттуда местные доставят вас на основной остров. По моим сведениям, у вас будет три дня на работу, но они вам скажут, что у вас неделя – сделаете работу за три дня, остальное время за их счет будете отдыхать – там имеется небольшая курортная зона, так что все выглядит по-настоящему.

– А на самом деле? – спросил Ружон.

– А на самом деле они будут вас подгонять, а как только убедятся, что работа сделана, вывезут на материк и ликвидируют через аварию на дороге или нападение грабителей. Что-нибудь простое.

– Не боятся, что компания выкатит им претензию?

– Нет, они с готовностью заплатят штраф, что «недоглядели», поскольку, скорее всего, должны проводить спецов до трапа пассажирского шаттла.

– Значит, за эти три дня мы должны будем найти в программном массиве место, куда поставить блокирующий код, и успеть сбежать, правильно?

– Правильно.

– А может, мину подсунуть? – спросил Ружон. – Что-то совсем миниатюрное тонкопленочное?

– Нет, вас будут крепко проверять, и взрывчатка может проявиться в спектре во время контрольной засветки. Бомба должна быть только программная.

– Значит, у нас все получается, мы убегаем – и что?

– Большего тебе знать не положено. Ты просто возвращаешься по одному из маршрутов отхода, я крепко тебя обнимаю и даю две недели отдыха и толстый пакет с премией. Есть еще вопросы по общей схеме операции?

Брейн и Ружон отрицательно покачали головами.

– Отлично, тогда давайте займемся деталями.

93

Все семьдесят часов, которые пришлось провести в тесной каюте, Брейн с Ружоном только и занимались тем, что спали, заново перечитывали руководство, потом приходил Корсак и опять начинал тотальный опрос по всем деталям, что были описаны в руководстве, а также формировал возможные обстоятельства, непредусмотренные планом, и выслушивал предложения по преодолению непредвиденных проблем.

По своему богатому опыту Корсак знал, что, сколько бы он ни придумывал непредвиденных обстоятельств, всегда будут такие, какие ему и в голову не приходили. Всего предусмотреть было нельзя, однако эти тренировки позволяли держать агентов в тонусе.

Наконец, во время послеобеденного отдыха, когда Брейн лежал и смотрел в изношенную обивку потолка, шаттл начал торможение.

– О, кажется, подъезжаем, – заметил Ружон и сел на кровати.

– Может быть, орбита?

– Может, и орбита.

Их гадания прервал появившийся майор Корсак со своим небольшим солдатским ранцем.

– Поднимайтесь, ребята, мы пересаживаемся.

Собираться особенно не пришлось – это ведь пересадка, а не высадка. Поэтому Брейн с Ружоном лишь подхватили свои тяжелые кофры и последовали за майором.

Пока они шли по короткому коридорчику, шаттл еще раз включил торможение, а затем стал отрабатывать маневровыми дюзами, из-за чего судно начало бросать из стороны в сторону. Наконец лязгнули магнитные захваты, и шаттл присоединился к какому-то переходному шлюзу.

– Наш грузовик? – спросил Брейн.

– Он самый, – подтвердил Корсак. А когда над дверцей загорелась зеленая лампочка, сообщавшая, что переходный шлюз заполнен воздухом, лично разблокировал дверь и шагнул на заиндевевший пол шлюза.

Так они оказались на грузовике, который тащил их лодку. Ее корпус был виден в полумраке плохо освещенного грузового трюма, когда Брейн с Корсаком и Ружоном направлялись в новую каюту, где уже совсем недолго агенты должны были дожидаться команды на высадку.

Брейн отметил, что на всех этапах транспортировки Корсак делал все, чтобы его агенты не встречались ни с капитанами, ни с матросами судов, которые они использовали. Вот и сейчас он по-хозяйски вел их извилистыми тропами через грузовой трюм, избегая многочисленных внутренних коридоров, используемых командой грузовика.

Новая каюта оказалась еще более спартанской, чем предыдущая. Гальюн находился в двадцати шагах, а мейдера с набором картриджей и в помине не было, так что приходилось рассчитывать только на собственный паек.

– Долго нам здесь быть? – спросил Ружон, садясь на жесткую узкую скамью, спать на которой было бы проблематично.

– Нет, братцы, теперь уже недолго. Мы прибыли чуть раньше, так что всего два часа, – пообещал Корсак и ушел.

– Хорошо бы эти два часа поспать, – сказал Ружон. – Но мне как-то сон сейчас не идет.

– Тогда давай проверять укладку.

– Давай, – согласился Ружон. Это было верное средство с пользой скоротать время, чтобы еще раз запомнить, что где лежит.

Пару раз перепроверив багаж, посетив гальюн и немного подремав, агенты дождались Корсака, который заглянул к ним в каюту и сказал:

– Пора на лодку.

И они отправились на лодку.

Придя в грузовой трюм, обнаружили, что огромные бандажи, удерживавшие тяжелый груз, уже отведены и лодку теперь держали только страхующие крепежные узлы, раскрывавшиеся по радиокоманде.

Когда стали подниматься по приставному трапу на корпус, показалось, что лодка качается. Ружон остановился и посмотрел на следующего за ним майора.

– Нормально это, сцепка тут мягкая, поэтому груз отрабатывает воздействие гравитационных аномалий. Давай вперед, боец. Не тормози.

Ружон двинулся дальше, взобрался на корпус, и вскоре они по очереди спустились в лодку, после чего Корсак отправился в кабину и ждал, пока его агенты крепили свой багаж в небольшой каюте напротив терминала экстренной эвакуации – через него им предстояло покидать лодку в водолазном снаряжении.

Когда агенты вернулись в кабину, Корсак поднялся из кресла и сказал:

– Пока вы на борту, внутренняя связь к вашим услугам. После сброса никакой связи, кроме «точки отсечка» на насыпном острове. Все поняли?

– Поняли, – кивнул Брейн.

– Ну все. Я пошел. Пристегивайтесь тщательнее, тряхнуть может сильно. У вас около сорока минут.

Агенты заняли свои места, и потянулись последние минуты ожидания. Вскоре их слегка болтануло – грузовик включил торможение, чтобы встать на орбиту.

– Ты в таком раньше участвовал? – спросил Ружон.

– В чем?

– Ну, в лодке прыгал?

– Нет, не доводилось, – покачал головой Брейн и еще подтянул и так уже затянутую страховочную систему.

– А я уже прыгал с майором и Беном. Тогда, в горах, помнишь? Вот так мы туда и попали.

– Но там же не было воды.

– Парашютами тормозили, но все равно ушли в снег на десяток метров. Майор так и задумывал. Для маскировки.

– А парашюты?

– Самораспадающийся материал.

– Понятно.

Снова стало потряхивать: сначала слегка, а потом все сильнее – грузовик начал проваливаться в плотные слои атмосферы.

Тряска все усиливалась, и временами Брейн слышал треск в корпусе и жуткий скрип в узлах, которые удерживали тяжелую лодку.

«Скорей бы», – подумал он, устав от долгого ожидания, и вдруг знакомо заломило в костях, когда лодка выскользнула из захватов и, рассекая гладкими боками воздух, понеслась вниз – навстречу неизвестности.

– Ну вот и поехали! – нервно воскликнул Ружон.

– Поехали, – согласился Брейн, прикидывая, каким будет рывок от срабатывания парашютов. Однако его опасения оказались напрасны – система торможения стала раскрываться поэтапно, постепенно погашая скорость, и по мере того, как парашютов в этом букете становилось больше, полет лодки становился все стабильнее.

Внезапно ожило одно из окошек на панели, заклеенное «за ненадобностью». Брейн тотчас сорвал пленку и увидел сменяющиеся знаки обратного отсчета.

– Смотри! – указал он Ружону.

– Ничего себе! Это она считает расстояние до воды?

– Может, до воды, а может, до дна, – ответил Брейн.

«Ну что, кажется, касание…» – подумал Брейн, и лодка врезалась в воду, заставив затрещать от перегрузки корпусные конструкции и зазвенеть как струна ремни страховочной системы.

Тут же громкий щелчок со стороны кормы известил о том, что парашютная система отцеплена. Вздрогнув, закрутились генераторы, и спустя несколько секунд заработала одна двигательная установка, потом другая, и Брейн ощутил, как под руками качнулись джойстики, наполняясь всей мощью трофейного аппарата.

Они надели шлемы, что сразу увеличило их возможности – теперь все сенсоры и телекамеры лодки были их собственными глазами и ушами.

Едва лодка скорректировала курс согласно навигационной схеме, по ней прошелся луч радара, что тотчас было отражено на панели внешних датчиков.

– Нас ждут, – сказал Брейн.

– Кто бы сомневался… – ответил Ружон, поочередно выпуская оружейные шасси, из-за чего стал падать ход лодки, но Брейн прибавил тяги – и скорость восстановилась. Правда, при этом появились вибрации.

– Кучно пошли!.. – крикнул Ружон, и Брейн, скосив глаза на второстепенный для него штурманский экран, увидел красно-оранжевую сплошную пелену. Там были десятки целей – скорее всего, торпед и разведывательных аппаратов.

Лодка слегка вздрогнула, высвобождая пару торпед, которые пошли навстречу противнику. Затем Ружон сбросил радиомагнитные заряды, и после их подрыва Брейн резким маневром увел лодку вправо. И почти тотчас у них за кормой ухнуло два тяжелых взрыва.

– С воздуха пришли! – крикнул Ружон.

– Значит, ракеты. Пеленгуют под водой, а накрывают с воздуха!.. Возвращаюсь на прежний курс!..

Брейн заложил обратный вираж, и пущенные на упреждение ракеты вошли в воду там, где должна была оказаться лодка.

Едва корабль встал на прежний курс, Ружон стал щедро разгружать арсеналы, поэтому противник не успевал перехватывать все торпеды и начал нести потери.

– Видишь большую метку?! Думаю, в ней все дело! – крикнул Брейн, закладывая очередной вираж с одновременным погружением на следующий уровень.

Близко ударивший взрыв заставил загудеть корпус лодки. Еще один швырнул ее в сторону – противник начинал нащупывать схему уничтожения скоростной цели.

– Там не одна – там две!.. Похоже, перехватчики!..

– Вычисли и сруби их, у тебя же есть средства!

– Они хорошо шифруются!

– Делай что-нибудь, нам еще десять километров продержаться, и можно спрыгивать!

– Сейчас… сейчас… сейчас… Ну же, ну!.. – Ружон от нетерпения стукнул по панели, и тотчас появились координаты одного из перехватчиков.

Ружон отстрелил капсулу, которая пронзила толщу воды и, выскочив в воздух, раскрылась, выпустив аэробаллистическую ракету.

– Он уходит! Уходит на глубину!.. – крикнул Брейн, заметив маневр противника.

– От нее уже не уйдет, – сказал Ружон, и вскоре яркая вспышка в толще воды на мгновение ослепила датчики.

– Детонация боезапаса, – прокомментировал Брейн, и тотчас они получили в борт мини-торпеду, отчего сработала автоматическая система пожаротушения.

– Эх, как не вовремя! Движки начинают греться! – сообщил Брейн.

Видимо, взрыв повредил какие-то системы, и температура двигательных установок стремительно приближалась к критическому рубежу.

– Мы теряем ход! – сказал Брейн, а Ружон, просчитав координаты второго перехватчика, отстрелил вторую капсулу.

Сразу после этого Брейн снова принялся закладывать виражи, но теперь лодка делала это тяжело и нехотя и вскоре получила вторую торпеду, из-за чего лопнул один из шпангоутов и появилась течь – пока небольшая, но она могла окончательно затопить машинное отделение.

По всему выходило, что они могут не дойти до безопасной точки выброса каких-то полтора-два километра. Сейчас покидать борт было рано, поскольку они находились на открытом водном пространстве, но уже через пару километров начинались рифы, за которыми было удобно прятаться.

– Что ты делаешь? – спросил Ружон, заметив, что Брейн сорвал стикер с одной из клавиш.

– Хочу включить этот режим!

– А что это за режим?

– Пиктограммы «два» и «сила». Возможно, это нам поможет, иначе нас просто размажут здесь эти аквабайки! – ответил Брейн, имея в виду десятки легких перехватчиков, которые после уничтожения двух их лидеров рассредоточились и били по лодке мини-торпедами. Ружон в ручном режиме отражал их из последних сил, и все должно было решиться в ближайшие пару минут.

– Давай дави, хуже уже точно не будет!..

Брейн нажал широкую клавишу, и в первые мгновения ничего не изменилось, однако затем температура генераторов и двигателей почти мгновенно вернулась к нормальному уровню, а на ситуационном мониторе появилось окошко с сообщением о времени действия некоего запущенного резерва.

Брейн резко добавил хода, и лодка разминулась с парой торпед. Ружон сделал ответный залп, и экраны радаров показали разлет обломков очередного аквабайка.

– Сколько у нас времени?! – крикнул он.

– Я не знаю! Опять эти аквабайки! Но похоже, мы проскочим, если только… О, это она! Большая торпеда! Давай, крутись, Томас, или она порвет нас на молекулы!..

Брейн хорошо видел приближавшуюся жирную метку. Торпеда была с половину лодки, и наверняка ее запустили с какого-то стационара – острова или большого корабля, хотя никаких больших судов в радиусе пятидесяти километров радары не обнаруживали.

Он повел лодку встречным курсом, затем вильнул влево и, включив полную тягу, выполнил бросок вправо.

Гигантская торпеда с ревом пронеслась в пятнадцати метрах по левому борту, и Ружон закричал «ура!».

– Ты рано радуешься, приятель! Давай бегом к шлюзу, нам пора покидать эту коробочку!..

– А точно мы в нужном квадрате?

– Наверняка. Но если будем ждать, получим подарок со стороны кормы…

– То есть ты думаешь…

– Да, сейчас она развернется и вложит весь запас аккумуляторов, чтобы только догнать нас, – сказал Брейн, расстегивая ремни безопасности и вставая с кресла.

– Понятно, – кивнул Ружон и стал торопливо расстегивать ремни.

94

Они помчались по узкому коридору, помня, что несколько аквабайков все еще боеспособны и следовало ждать новых ударов.

Оставалось надеяться, что лодка выдержит эти испытания до того момента, как команда покинет борт, однако каждый удар по ней мог оказаться последним.

Подскочив к шлюзу, Брейн с Ружоном схватили заготовленные костюмы, утяжеленные огромным количеством сопутствующей оснастки и вооружения, и были вынуждены практически ввинчиваться в них, то и дело ударяясь притороченным оружием о стенки узкого коридорчика.

Выдохнув весь воздух, Брейн наконец почувствовал, как ноги вошли в ласты, после чего просунул в рукава руки и, ощутив ладони внутри перчаток, схватился за ползунок и застегнул магнитную молнию. Затем герметизировал шлем и, покосившись на Ружона, увидел, что тот уже стоит в полной готовности и показывает кверху большой палец.

«Опередил, шельмец», – успел подумать Брейн, а Ружон, разблокировав люк эвакуационной камеры, сделал приглашающий жест.

Брейн с трудом протиснулся в тесную горловину и улегся в лоток. За ним туда же плюхнулся Ружон, и автоматика закрыла за ними люк. Теперь оставалось ждать. Кажется, пять секунд. Или десять?

Брейн так разволновался, что перестал ощущать отрезки времени. Но вот позади распахнулась створка – и ударившая в лоток волна встречной воды вышибла обоих агентов за пределы лодки, где они какое-то время барахтались в тормозящем потоке, но через полминуты водные слои успокоились, и напарники двинулись в нужном направлении.

Не успели они отойти и на двадцать метров, как совсем рядом, расталкивая водную толщу, пронеслась мстительная большая торпеда и на последних ваттах мощности устремилась вслед за лодкой, чтобы расквитаться за свой позор.

Напарники включили аквароуты на полный ход и заскользили вдоль выдвигавшегося со дна рифа, пустынного, со съежившимися актиниями и спрятавшимися десятиметровыми донными червями – всех напугали боевые действия, и какое-то время агенты плыли парой в абсолютной пустоте, не характерной для цветущего рифа.

Однако вскоре самые смелые из обитателей морского мира стали выбираться наружу. Развернулись актинии, распрямились черви, сверкая разноцветной бахромой, делавшей их похожими на стебли гигантских водорослей.

Мимо прошмыгнули два кальмара и с ходу впились в замешкавшуюся слизистую черепаху. Она весила больше тонны, а они всего по сто килограммов, поэтому черепаха потащила их за собой, понемногу затягивая в слизистую оболочку.

Донный удав, выбравшись из норы, стал не спеша заглатывать одного за другим неповоротливых моллюсков. Жизнь рифа понемногу налаживалась.

Аквароуты позволяли паре агентов мчаться на скорости двадцать пять километров в час, однако необходимость оставаться невидимыми для радаров противника вынуждала их двигаться над самыми верхушками кораллов, то и дело врезаясь в плотные стайки алмазных креветок.

После выхода из очередной стаи Брейн с Ружоном оказались в окружении голубых центурионов, являвшихся гигантскими кистеперыми рыбами с двойной системой дыхания, из-за чего ускоренный обмен веществ держал их в состоянии постоянного голода.

Центурионы весили под триста килограммов и без труда разобрались бы с чужаками, однако гидрокостюмы агентов были снабжены электрошоковыми экранами, и, едва хищники приближались, срабатывала защита, и они бросались врассыпную, как застигнутые полицией хулиганы.

А Брейн с Ружоном продолжали свой путь.

По мере их продвижения окружающие условия менялись, вода из-за течения становилась холоднее, кораллы здесь были пожиже, а обитатели рифов помельче.

Через четверть часа подводного путешествия у Брейна отказал аккумулятор аквароута. К счастью, у него имелся запасной, и, сбросив отказавший, он запустил двигатель на втором аккумуляторе, а пока возился с заменой, Ружон нареза`л вокруг него круги, отгоняя толстых ластомеров, которые ради любопытства даже прекратили поедать водоросли и пучили глаза на неведомых пришельцев.

Наконец, когда подводный переход близился к концу и до выхода на насыпной остров оставались какие-то минуты, над головами агентов прошло небольшое судно – патрульная лодка, с которой неожиданно посыпались глубинные гранаты, которые стали рваться с большой задержкой, разбрасывая игловидные поражающие элементы, пронзавшие воду и оставлявшие за собой пузырьковые следы, отчего разрывы были похожи на внезапно расцветавшие белоснежные цветы.

Ружону повезло, а Брейну один из поражающих элементов впился в легкий бронежилет, задев ребра.

Пока Брейн, превозмогая боль, гадал, как их отследили, патрульная лодка пошла на второй круг, однако агенты были готовы. Они сдернули автоматы и с дистанции в тридцать метров открыли шквальный огонь.

Для команды патрульной лодки такая встреча оказалась полной неожиданностью – они не успели сбросить ни одной гранаты, зато их судно с парой сотен рваных пробоин, едва проскочив над головами Брейна с Ружоном, стало быстро погружаться в воду и, относимое прибрежным течением, ударилось о край рифа и пошло на глубину.

Заменив магазины автоматов, агенты не стали выходить на поверхность, опасаясь, что могут быть обнаружены другим патрулем, и на остатках заряда батарей аквароутов двинулись вдоль берега по мелководью и вскоре добрались до пристани, где, наконец, поднялись на воздух и, коротко осмотревшись, взобрались по узкому трапу на борт скоростного глиссера.

Прочь полетели костюмы и промокшая от пота поддевка. Новую одежду и легкую обувь они достали из вакуумных мешков. На все ушло не более десяти минут, в выдвижном ящике на мостике нашлись нужные документы, а двигатель завелся с полоборота.

– Давай отсечку, – сказал Брейн, и Ружон включил одноразовый передатчик. Три сигнала унеслись в эфир, после чего глиссер пошел в открытое море – Ружон встал за руль, а Брейн начал сбрасывать за борт всю оснастку и оружие, которые теперь были опасными уликами.

Когда ничего не осталось, он спустился в крохотную каюту и отыскал две сумки с вещами. Открыв их, он нашел все, что в таких случаях брали в командировку, так что все выглядело правдоподобно, если, конечно, их не начнут трясти. А в том, что не начнут, Брейн сомневался.

95

Сомнения и подозрения, конечно, были. Сомнения и подозрения всегда присутствовали в такого рода важных силовых и, как правило, не слишком тщательно подготовленных операциях, проводившихся под девизом «главное вязаться, а там посмотрим».

И вот теперь Брейн с Ружоном стояли с поднятыми руками, а их с двух сторон держали на прицеле десять автоматчиков и с ними старший – по складу тела варвар, но по повадкам суперколвер. Драккен, одним словом. И в его глазах Брейн читал насмешку и презрение, из чего следовало, что они с самого начала ехали в ловушку.

– Вот ты, старый, – драккен указал на Брейна. – Кто такой и что здесь делаешь?

– Сэр, мы из «Глория-сервис», нам здесь обещали работу.

– Так ты инженер, что ли? – с издевкой в голосе произнес драккен.

– Инженер-кодировщик, сэр. Это если полностью.

– А почему, инженер, у тебя рожа как у пенсионера-наемника?

– Я не понимаю, вас, сэр, я свою работу делаю исправно, а если вы сомневаетесь в моей квалификации, свяжитесь с главным офисом в Брекни, они вам все подтвердят.

– Твой офис – фуфло, там могут подтвердить, что ты блондинка двадцати лет! – возразил драккен, и автоматчики засмеялись.

– Можете проверить нас в… в… деле, – старательно имитируя заикание от испуга, предложил Ружон.

– Заткнись, – отмахнулся драккен. – Мне твой лепет сейчас неинтересен. Мы-то вас ждали, и уже давно, но то, что на таком танке заявитесь, оказалось для нас полным сюрпризом, и… у нас потери – в материальном плане и в личном составе. Это вашу участь несколько усложняет. Поэтому просто на пулю в лоб советую не рассчитывать.

– Да что здесь такое происходит?! – жалобно завыл вдруг Ружон и рухнул на колени, обливаясь слезами. – Ну почему вы нам не верите?.. Ну по-че-му-у-у!!!

– А ты чего не рыдаешь, старый? – спросил драккен, направив на Брейна пистолет.

– Сэр, я… все еще надеюсь, что все прояснится. Помнится, восемь лет тому назад со мной происходил подобный случай, когда…

– Заткнись!!! Заткнись, сволочь!!! – заорал вдруг драккен, и пистолет в его руке задрожал. – Заткнись, мы потеряли три экипажа! Двенадцать бойцов!

«Три экипажа», – машинально повторил Брейн. Ну, два экипажа – это перехватчики, которых Ружон глушил аэробаллистическими ракетами, а третий откуда, ведь остальные малые перехватчики были беспилотными?

– Я знал их лично, особенно Кнорса. Он до последнего был уверен, что сумеет высадиться на вашу лодку и взять ее как трофей, а потом взрыв, да такой, что волна, ушедшая на север, перехлестнула маяк «Зум». Ты представляешь, какой высоты этот маяк?

– Прошу прощения, сэр, – пожал плечами Брейн. – Я не силен в здешней навигации.

– Заткнись, тварь!

Ружон снова взвыл и повалился на бетонный пол.

– Но это… но это еще не все, твари. Я еще выясню, почему не отвечают с патрульной лодки, хотя уже ясно, что их положили где-то на дне. Я прав?

Брейн вспомнил медленно погружавшуюся лодку. Как она ударилась о выступ на старом рифе и, перевернувшись, полетела на глубину – медленно и неотвратимо.

– А мне наш зам по тылу говорил: зачем снаряжать глиссер, ребята их еще на подходе потопят? А я подумал: нет, пусть все будет, как по их писаному плану, чтобы, если у нас сложится прокол, вы бы, ничего не замечая, пришли бы прямо на этот причал и в ангар – в ручки папочки Штингера. Я на острове контрразведка, если вы не знали, так что приветик, твари. И на всякий случай, если вы думаете, что очень крутые и сможете свалить отсюда, перебив нас…

Штингер взял лежавший возле стены какой-то плод темно-синего цвета и показал его Брейну:

– Вот, это синеплодный элемент, мы выращиваем их для добычи рения. Они синтезируют этот металл внутри себя, но это лирика. Тревор, открой окно!

Один из автоматчиков попятился и распахнул раму в стене, как раз напротив Брейна.

– Что видишь там? – спросил драккен, судя по всему, ожидая какого-то личного триумфа.

– Там я вижу какой-то корпус, а справа, чуть дальше, – вышка какая-то.

– Не какая-то, а пулеметная, глупыш! – воскликнул драккен и рассмеялся, однако солдаты его не поддержали, продолжая напряженно держать автоматы. –  Но дело не в этом! Смотри!..

С этими словами драккен-контрразведчик размахнулся и метнул «синеплодный элемент» вдаль. Однако пролетев метров двадцать, тот вдруг полыхнул белой вспышкой и исчез, не оставив даже дымного облачка.

– Видал?

– Да, сэр, – ответил Брейн, а Ружон снова забился в рыданиях.

– Это галлийное поле. Слышал о таком?

– Нет, сэр.

– Потому что его разработали наши ученые. Так вот, это поле перекрывает выход на остров, понял меня?

– Разумеется, сэр, – кивнул Брейн и вытер со лба проступивший пот.

– Боишься, тварь?

– Честно говоря, сэр, мне немного не по себе.

– Это только начало, тварь.

– Извините, сэр, а не мог бы я переговорить с каким-то начальством, с теми, кто подписывал договор о найме с нашими боссами?

– А на острове никого нет. Мы всех эвакуировали.

– Но, сэр, если вы нанесете нам какой-то ущерб, кто же отладит ваши сервера? Или вы и сервера эвакуировали? Хотя вон я вижу, радары на берегу остались.

Драккен вздохнул и как будто задумался. У Брейна на мгновение возникла надежда, что тот принял какое-то другое решение, однако, когда контрразведчик снова посмотрел на Брейна, тот понял, что разговор окончен.

– Этого… оттащите в мастерскую. Я его потом электропилой резать буду, – приказал он своим солдатам, и четверо из них, подхватив Ружона под руки, поволокли в соседнее помещение.

– Не надо! Пожалуйста, не надо! Я буду сотрудничать, я все расскажу, пожалуйста, не надо! – совсем подетски начал кричать Ружон.

– Ах ты сволочь! Он кусается, сэр! – пожаловались драккену.

– Вы, двое, идите, помогите им, – приказал тот, и еще двое автоматчиков побежали в мастерскую.

– А тебя я буду расстреливать лично, начиная, конечно, с ног. Да?

– Сэр, я мог бы все объяснить. Если бы вы… – начал Брейн, но тут из мастерской донесся душераздирающий вопль, потом шум, и, наконец, загрохотали короткие очереди.

До драккена было метра три, но для Брейна это была не дистанция. Он рванулся вперед и, резко толкнув его, словно боулинговым шаром, сшиб к стене двух автоматчиков, потом перепрыгнул через падающего контрразведчика и обрушился на еще двух, сминая их своей массой, а потом короткими ударами переглушил всех, добавив драккену пару раз сверх нормы и с особым удовольствием.

Когда он закончил, в дверях уже стоял Ружон и, вытирая с лица кровь, пытался застегнуть трофейный пояс с автоматными магазинами.

– Добей их, – сказал он Брейну.

– Нет необходимости. Они проваляются часов пять, а мы за это время должны найти какой-то транспорт и убраться отсюда.

– А сервер?

– Если найдем чем – повредим сразу радары.

В этот момент несколько тяжелых пуль с треском прошибли обе стены ангара, и Брейн с Ружоном попадали на пол.

– Высоко взял… – сказал Брейн, глядя на рваные пробоины.

– Это он с вышки?

– С вышки. До нее метров сто, а калибр крупный.

– Очень крупный, – согласился Брейн, и в этот момент короткая очередь прошибла ангар уже в метре над их головами.

– Он нас как-то видит? – спросил Брейн. – Давай в мастерскую. Если там есть окно, попытайся оттуда ударить с автомата, чтоб только отвлечь! Но осторожнее – и сразу обратно!..

Ружон побежал в мастерскую, а Брейн оглянулся на все еще распахнутые ворота, через которые они вошли в ангар – отсюда был виден причал с раскачивающимся на волнах глиссере, однако тот, кто играл роль встречающего, что-то там отключил, выдернув блокшот. И потом этот глиссер пулеметчик разбил бы со второй очереди.

Застучал автомат Ружона. Потом он отскочил в угол, а его позицию тотчас разнесла очередь тяжелого пулемета. Брейн увидел, как его напарник перебежал и спрятался за корпусом массивного станка, и показал большой палец вверх. Дескать, все в порядке.

– Да уж, – буркнул Брейн и, волоча за собой автомат, ползком выбрался из ангара, обежал его слева и осторожно выглянул из-за угла.

Ширина островного горлышка – метров семьдесят, и у самой воды с обеих сторон находились фокусирующие столбы, которые формировали охранное поле.

Дождавшись, когда Ружон снова начал стрелять, Брейн сделал одиночный выстрел, целясь в столб, но пуля даже не долетела до него, распавшись искрами метра за полтора до цели.

– Серьезно, – сказал Брейн, и тотчас возле угла, за которым он прятался, взлетело несколько фонтанов утрамбованного грунта – пулеметчик заметил его активность.

Ружон снова самоотверженно открыл огонь, а пулеметчик ему ответил. Брейн слышал, как по ангару разлетались куски стены.

«А что, если…» – пронеслась у него в голове сумасшедшая мысль.

«Нет, забудь! – приказал он себе. – Это же совсем другое».

Потом пришла другая мысль, и Брейн, выскочив из-за угла, засеменил в сторону опасной границы.

Пулеметчик его заметил и открыл огонь. Несколько пуль прошли над полевой защитой, другие врезались в нее, вызвав небольшие взрывы, однако пройти насквозь не смогли.

Теперь стрелок его видел, и Брейн видел его позицию, но оставался под защитой поля, хотя это не слишком радовало. У пулеметчика наверняка была связь с какими-то резервами, и сумасшедшая мысль – прорваться сквозь поле по методике пребывания в вакууме – посетила Брейна снова. Ну, а чего бояться, если их здесь все равно добьют?

Правда, тут возник еще один план.

Брейн пробежал вдоль поля влево, потом еще вправо и, остановившись, показал пулеметчику средний палец. И снова пробежался влево, там картинно упал и, вскочив, побежал вправо, швырнув на ходу в поле горсть песка.

Защита затрещала, разрывая песчинки, а Брейн почти физически ощутил ненависть пулеметчика и увидел ствол пулемета, пока еще смотрящий в сторону Ружона, который опять побеспокоил пулеметную вышку. Но вдруг, вместо того чтобы ответить ему, пулеметный ствол сдвинулся в сторону Брейна.

Ожидавший этого, он швырнул оставшийся песок в защитное поле и, уже видя, что тот пролетает насквозь, рванулся следом.

Через полмгновения пулеметчик опомнился – и поле снова сомкнулось, но лишь слегка обожгло Брейну спину, который, не останавливаясь, помчался к следующей постройке, за которой его уже нельзя было видеть.

Запоздавшая очередь ударила далеко позади, и это был жест отчаяния. А Брейн, осторожно обойдя следующее здание слева, выглянул из-за угла и где-то далеко, среди построек – на самом дальнем конце острова, увидел суетящиеся фигурки.

Времени оставалось в обрез, и Брейн рысью побежал вдоль стены к пулеметной вышке.

Он держал автомат наготове, готовясь стрелять, если пулеметчик попытается спуститься по лесенке. Но тот уже понимал, что совершил ошибку, и затаился, вот только непонятно где – на лестнице или все еще у себя в бронеколпаке.

Подхватив подвернувшийся большой болт, Брейн, изловчившись, забросил его в одну из бойниц и громко крикнул:

– Граната!

Слышно было, как болт ударился о металлическую стену, а потом неожиданно для Брейна, который думал, что пулеметчик побежит по лестнице, тот выбросился из противоположной бойницы и, несмотря на то что крепко ударился о землю, сумел подняться и, прихрамывая, побежал в глубь острова.

Ружон сделал по нему в запале пару выстрелов, но не попал. Потом взбежал по лесенке и, оказавшись в узком бронеколпаке, сразу увидел рубильник.

Дернув его, Брейн крикнул:

– Я выключил, попробуй стрельнуть!

Ружон сделал пробный выстрел – и пуля благополучно прошла по воздуху и подняла фонтан земли позади закрытой прежде границы.

Вскоре Брейн увидел напарника, бегущего от ангара, а затем через западную бойницу заметил на море несколько судов. Это были приземистые десантные корабли, которые неслись на водопаровой подушке и быстро увеличивались в размерах.

Ружон уже подбегал к вышке, когда с выскочившего на берег транспорта ударил пулемет и первая же очередь зацепила Ружона.

– Ты жив?! – крикнул Брейн, разворачивая тяжелый пулемет на вертикальной штанге и вставляя его в западную бойницу.

– Отчасти!.. – простонал напарник.

– Бинтуйся сам, если можешь, я должен их придержать! – крикнул Брейн и, проверив подключение к коробу на пять тысяч патронов, выставил максимальную скорострельность.

В следующее мгновение ливень раскаленной бронебойной стали хлестнул по бортам первого десантного транспорта, который уже начал опускать аппарели.

Брейн сразу понял, что попал куда надо, поскольку аппарели стали закрываться и машина попыталась развить обороты, однако вместо пара из-под нее вырывался черный дым.

Оставив эту цель, Брейн перевел огонь на следующую коробочку, карабкавшуюся на берег. В ответ по вышке снова ударили пулеметы, однако его стационарная броня была куда крепче, чем у десантных посудин. К тому же калибр пулемета на вышке был куда крупнее.

Вогнав в корпус второго транспорта пару сотен пуль, Брейн стал отсекать от берега третий, а потом и четвертый.

Шедшие следом начали разворачиваться и уходить в море, второй и третий спрятались за первым, который уже пылал, а его пехота эвакуировалась через аппарели с другой стороны, перебираясь в уцелевшие суда.

– Ты как, Ружон? У меня есть пара минут!..

Напарник не ответил, и Брейн, быстро сбежав вниз, увидел, что тот лежит без сознания, хотя успел стянуть бедро пластырем и усиливающей шиной, а значит, кость была задета.

Рядом валялась еще пара трофейных медпакетов, и, сунув их в карман, Брейн взвалил напарника на плечо и на одном дыхании поднял к себе в башню.

Там ссадил на пол, взглянул в бойницу и, увидев движение, схватился за пулемет, однако это был парламентер, который шел, размахивая прицепленной к какой-то палке майкой.

На нем не было пояса и шлема, что должно было свидетельствовать об истинности намерений.

Взяв автомат, Брейн спустился и встал так, чтоб его закрывала лестница.

– Кто ты и чего тебе надо? – спросил он, надеясь получить хоть какую-то информацию.

– Прошу прощения, сэр. С вами хотят поговорить, – сказал парламентер, останавливаясь в нескольких метрах и показывая Брейну рацию.

– Бросай. Я поймаю.

Парламентер бросил рацию, и Брейн, схватив ее на лету, включил прием.

– Томас, это ты?

– Я, сэр, – ответил Брейн, даже не удивившись, что слышит голос Корсака.

– Что с Ружоном?

– Зацепило немного.

– Томас, тут ошибочка вышла, это как бы союзники.

– Понятно. Я должен им сдаться?

– Ни в коем случае. Я не очень хорошо представляю всех тонкостей вашей ситуации, но пока ты все делал правильно. Через четверть часа мы посадим шаттл – синенький такой, прямо возле вас, и все вместе улетим. На этом все, и больше не стреляй в этих парней, если они не будут провоцировать.

– Понял, сэр, – ответил Брейн и отключил рацию.

– Все слышал? – спросил он парламентера.

– Так точно, сэр.

– Можешь быть свободен, а мы будем ждать шаттл.

96

Спустя каких-то полчаса остров уже остался позади.

Над раной Ружона колдовал профессиональный врач, Брейн с майором сидели в самом конце небольшого салона, а места в первом ряду занимали двое крепких парней в военной форме, но без знаков различий.

«Частная армия», – догадался Брейн.

– Это и есть союзники?

– Сейчас скорее заложники. Чтоб нас не списали.

– Ну и партнеры у вас, сэр.

– Что поделать, времена такие. Но пришла пора тебе все рассказать, как и что происходило. Перед другим я бы не стал вытягиваться, Томас, но тебе все, что могу, расскажу.

– Хотелось бы, сэр. Мы пережили несколько неприятных минут, когда нам рассказывали, как медленно нас будут убивать.

– Догадываюсь. Ну, одним словом – у наших союзников где-то протекло.

– Союзники – это заказчики?

– Этого я тебе не могу сказать, сам думай. Главное, что протекло и они об этом узнали, однако решили промолчать и переиначить операцию – вместо отключения с вашей помощью серверов они решили воспользоваться тем, что вы поднимете шум, и попросту атаковать остров и убрать его окончательно вместе с оборудованием. Ну и вас подчистить, если вы тут останетесь.

– И вас, сэр?

– Тут пахнет большой войной между джунгарами и драккенами, поэтому любой, кто сунул нос в их дела, должен замолчать. Тем более чужак.

– По происхождению вы им вроде как родственник, – устало усмехнулся Брейн.

– Все не так. Мои предки – их злейшие враги, а варваров они считают лишь удобными простаками.

– Вы тоже не стали отменять операцию…

– Поняв, что вас будут встречать, я заменил жестяную капсулу на подводный танк, полагая, что, если вы пройдете этот самый опасный рубеж, в других местах вас точно не остановят. По договоренности во время начала вашего прорыва я был уже среди союзников и в их полной власти. Я примерно понимал, что они предпримут, и надеялся, что если вы пройдете на остров, то станете моим козырем.

– М-да, ничего не меняется в работе спецслужб.

– Да ладно тебе, я рисковал, как и вы. И вот когда ты прижал их десант на берегу, они обратились ко мне со слезной просьбой. Я выдвинул им ряд требований относительно нашей безопасности, обговорил количество и уровень заложников, чтобы их потерю не посчитали незначительной. И вот, как видишь, это сработало.

– А какой во всем этом был смысл, можно узнать?

– Нельзя, но тебе скажу. Джунгары нанесли драккенам чувствительный удар, думая, что это они разнесли базу в горах. Теперь не избежать большой войны между ними, а когда они изнемогут в этой междоусобице, мы начнем добивать их. Ну и услуга, которую я оказал джунгарам, стоит дороже, чем деньги. Особенно учитывая, что ты мог положить половину их десанта.

Брейн кивнул, уже не вникая в смысл слов Корсака. Тяжелая работа, похоже, была позади, и хотелось просто расслабиться.

– Тут вот еще какое дело. На острове имелся резерв – около роты, но все они оказались выведены из строя. А еще ракетная станция, комплекс связи, другая аппаратура – и все это было разрушено.

– Я ничего про это не знаю, вроде там вдали кто-то бегал. Но я тогда не мог отвлечься, – сказал Брейн и взъерошил волосы.

– Подстричься надо.

– Что?

– Я говорю, тебе подстричься не мешало бы, – повторил Корсак.

– Да, подстригусь обязательно. И побреюсь.

– Посмотри вот на это фото, его мне меньше часа назад всучили союзнички. Потребовали каких-то объяснений.

– Что это? – спросил Брейн, никак не улавливая какой-то закономерности в нагромождениях мусора и распростертых тел. – Это то, что разрушили в дальнем конце острова?

– Да не разрушили, а разнесли вдребезги. Ангары, как видишь, разорваны словно салфетки.

– Постойте… Но это же…

– Да-да, из всего этого ужаса выложен портрет молодой девушки. Она тебе не знакома?

– Откуда? Нет, конечно, – покачал головой Брейн, снова вглядываясь в лицо, прорисованное почти с полиграфической четкостью. – Какой масштаб?

– Ну, само лицо метров восемьдесят на шестьдесят.

– Поразительно, – произнес Брейн и, вернув странный портрет, откинулся на спинку кресла. Монотонный гул успокаивал его, и Брейн стал погружаться в целительный сон, но на последней границе сна и бодрствования он вдруг дернулся и посмотрел на Корсака широко открытыми глазами. Он дошел до места, где сходились обе дороги, и теперь вспомнил все, что с ним происходило здесь и там.

– Я вспомнил, сэр. Это Кэсиди, она…

– Нет-нет, – поднял руки Корсак, словно защищаясь. – Не хочу в это вникать, потому что, полагаю, это как-то связано с твоими полетами, да?

– Вы это замечали?

– Это все замечали. Ружон даже опасался, что ты можешь не сработать в нужный момент, но потом тебе вроде полегчало.

– Да, полегчало.

– Скорее, с этими твоими полетами связано еще одно…

– Что?

– В твоем досье, которое находится на сервере Министерства внутренних дел нашего регионального управления, появилось дополнение, что ты участвовал в операции против «каменных ящеров» и лично уничтожил их в рукопашной схватке.

– Сэр, это не я, это…

– Нет, – снова защитился руками Корсак. – Меня эти пострадавшие не интересуют. Дело в другом. В Метрополии умер адмирал Марк. Ты слышал о таком?

– Может, и слышал, – пожал плечами Брейн.

– Очень был важной шишкой и многих придерживал за штаны. Теперь в службах безопасности, силовых ведомствах начнется новая дележка полномочий и пойдут зачистки, от должностных до буквальных.

– Ну допустим. Нам что с того?

– На тебя прислали вызов. Хотят видеть в Метрополии, и, учитывая, что ты весь такой нестандартный, возможно, тебя на всякий случай спишут.

– И что делать?

– Поедешь служить в другое место, как специалист по борьбе с «каменными ящерами». Но под другим именем. Нам в управление безопасности как раз такая заявка прислана.

– Значит, все же в Метрополию?

– Да, но ты поедешь не в столицу, где тебя жаждут сожрать злодеи, а в другой город и оттуда рикошетом на новое место службы. Тебе там будут рады, очень уж эти «каменные ящеры» там всех достали.

– Ну, это выход, – согласился Брейн. – Только как вспомню условия, в которых нас сюда переправляли, словно куски мыла…

– Какие куски? Ты заслуженный и редкий специалист, капитан, отмеченный наградами.

– Вы сделаете мне такие бумаги?

– Что значит «сделаю»? Это все официально будет проведено через делопроизводство управления. Так что ты поедешь первым классом, а военная казна будет счастлива оплатить тебе это путешествие.

Брейн сидел как отключенный, и майор толкнул его под локоть:

– Ты опять, что ли, летаешь?

– Нет, сэр, перевариваю. Я только из операции вышел, а вы на меня такое свалили.

– Ладно, поспи пока. У нас пересадка через четыре часа.

– Спасибо, сэр, – сказал Брейн и стал поудобнее устраиваться в кресле.

– Да, кстати, у вас там, на родине, как было принято звания отмечать?

– Напиваются, – пожал плечами Брейн.

– Значит, напьемся?

– Напьемся.

– Ну и договорились.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

90

91

92

93

94

95

96 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg