«Бэтмен. Ночной бродяга»

Бэтмен. Ночной бродяга (fb2) - Бэтмен. Ночной бродяга [litres] (пер. Алексей Борисович Ионов) (DC Icons - 2) 944K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мари Лу

Мэри Лю Бэтмен. Ночной бродяга

Marie Lu

BATMAN: NIGHTWALKER

© А. Ионов, перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Посвящается ДАЙАН

Брюс Уэйн был бы счастлив иметь такого друга.

Пролог

Под ногти попала кровь. Какая гадость.

«Глупые, дешевые, бесполезные перчатки», — недовольно подумала девушка. Сегодня она натянула аж две пары, но неудачный взмах ножом рассек сразу оба слоя, и вот теперь она испачкала кровью руки. «Как глупо». В любую другую ночь она бы не стерпела подобного. Она остановилась бы и тщательно, методично вычистила из-под ногтей все алые сгустки, один за одним. Но сегодня на это не было времени.

«Нет времени, совсем нет времени».

Лунный свет озарил стены особняка, коснулся распростертого на полу обнаженного мужского тела. Девушка отметила, что по сравнению с остальными у этого кровь вытекала как-то иначе. Она образовала идеально ровный круг, словно диск гладкой глазури на кексе.

Девушка вздохнула и запихнула баллончик красной краски обратно в рюкзак, затем собрала несколько разбросанных по полу тряпок. На стене напротив подсыхал символ, который она только что закончила рисовать.

Сегодня все шло не по графику. Сначала система безопасности на входе в особняк сэра Гранта оказалась неожиданно сложной, а затем старый аристократ, вместо того чтобы мирно спать в своей постели, оказался на ногах и первым заметил их. Они опаздывали. Девушка ненавидела опаздывать.

Она в спешке металась по спальне, собирая инструменты и складывая их в рюкзак. Всякий раз, как она проходила мимо очередного окна, лунный свет выхватывал из темноты черты ее лица. Мама говорила, что она с рождения похожа на куколку: большие, блестящие темные глаза; длинные, очень длинные ресницы, тонкий нос, рот в форме бутона розы, фарфоровая кожа. Аккуратные прямые брови придавали лицу беззащитное выражение.

В этом все и дело. Никто не мог разгадать, кем она была на самом деле, пока не становилось слишком поздно. Пока под ее ногтями не запекалась кровь.

Во всей этой спешке у нее распустились волосы и черным водопадом упали на плечи. Девушке пришлось остановиться и снова собрать их в хвост. И, конечно же, пара-другая волосков успела выпасть и затаилась где-то на полу, превосходные улики для полиции. Но это не имеет значения, если ей удастся сбежать. Какой грязный побег, так не похоже на нее.

«Я убью их, — с горечью подумала девушка, — оставили меня прибираться…»

Где-то в ночи раздался вой сирен.

Она замерла, повернув голову в направлении звуков и прислушиваясь. Рука инстинктивно метнулась к одному из прикрепленных к бедру ножей. Затем она бросилась бежать. Девушка двигалась беззвучно, словно тень, лишь рюкзак чуть слышно колотил по ее спине. На бегу девушка обмотала черным шарфом нижнюю часть лица, спрятав нос и рот, и надела визор. Особняк моментально превратился в сеть тепловых сигналов и зеленых линий.

Сирены быстро приближались.

Она снова замерла, прислушиваясь. Сирены слышались с разных сторон — полицейские собирались окружить ее. «Нет времени, совсем нет времени». Девушка метнулась к лестнице, ее фигура полностью растворялась в тенях. Внизу она резко повернула, направившись не к входной двери, а к подвалу. Они перенастроили систему безопасности таким образом, чтобы запереть входную дверь изнутри, но подвал был их путем отхода. Все датчики там были отключены, а оконные замки ждали ее сигнала.

Когда девушка спустилась в подвал, звук сирен стал оглушающим. Полиция прибыла.

— Открыть окно А, — прошептала она в микрофон. На другом конце комнаты указанное окно открылось с легким, послушным щелчком. Копы соберутся у главного и черного входа, они не додумаются сразу проследить за стенами большого здания. Они же не знают, что на первом этаже есть неприметное окошко. Девушка побежала быстрее.

Она добралась до окна и за долю секунды подтянулась и выпрыгнула наружу. Спрыгнув на лужайку, услышала голос кричащего в мегафон офицера. На экране визора она видела отметки как минимум дюжины засевших по периметру усадьбы спецназовцев в тяжелой броне. Их лица скрывались под шлемами, а штурмовые винтовки были нацелены на дверь.

В кромешной тьме она вскочила на ноги, стянула визор и приготовилась бежать.

И тут ее окатило потоком яркого, слепящего света.

— Руки вверх! — одновременно закричало сразу несколько голосов. Она услышала звуки взводимых курков, яростный лай рвущихся с поводков полицейских собак. — На колени! Живо!

Они нашли ее. Девушке захотелось выругаться. «Нет времени, совсем нет времени». А теперь и вовсе слишком поздно. По крайней мере, все остальные успели убраться. На долю секунды она задумалась о том, чтобы достать нож, броситься на ближайшего копа и сделать из него живой щит.

Но их было слишком много, а яркий свет слепил глаза, мешал сосредоточиться. Она бы не успела осуществить задуманное прежде, чем полицейские спустили собак. А у девушки не было ни малейшего желания быть загрызенной до смерти.

Так что она просто подняла руки вверх.

Полицейские бесцеремонно повалили ее на землю, ткнули лицом в грязь и траву. Она успела увидеть свое отражение в светонепроницаемых штурмовых шлемах и нацеленные прямо ей в лицо дула винтовок.

— Мы взяли ее! — охрипшим от страха и возбуждения голосом кричал один из копов по рации. — Мы взяли ее! Оставайтесь на связи…

«Вы взяли меня», — эхом отозвалась она про себя, когда холодные наручники сомкнулись у нее на запястьях. Девушка лежала на земле, уткнувшись щекой в грязь, но все равно позволила себе насмешливо улыбнуться под скрывающим нижнюю половину лица черным шарфом.

«Вы взяли меня… на время».

Глава первая

Если и существовал автомобиль, идеально подходящий Брюсу Уэйну, то именно этот — новехонький, собранный по индивидуальному заказу гладкий, темно-серый «астон-мартин» с серебристой полосой на капоте и крыше.

Прямо сейчас Брюс разогнал машину до предела. Устремляясь прочь от Готэма по залитым вечерним солнцем улицам, юноша наслаждался ревом двигателей и тем, как чутко «астон-мартин» откликается на малейшее касание руля. Авто — подарок от «УэйнТех» — было оснащено последними охранными наворотами компании. Плод исторического союза между легендарным автопроизводителем и империей Уэйнов.

Шины протестующе заскрипели, когда Брюс сделал очередной резкий поворот.

— Я все слышал, — произнес Альфред Пенниуорт с экрана связи и наградил Брюса суровым взглядом. — Помедленнее на поворотах, мастер Уэйн.

— «Астон-мартин» не предназначен для медленной езды, Альфред.

— И не для того, чтобы их разбивали в хлам.

Брюс улыбнулся своему опекуну. Он развернул автомобиль обратно к небоскребам Готэма, и в его летных солнцезащитных очках отразилось заходящее солнце.

— Никакой веры в меня, Альфред, — легкомысленно заметил Уэйн, — ведь это ты сам и научил меня водить.

— Разве я учил вас водить, словно вы одержимый?

— Обученный одержимый, — уточнил Брюс, плавным движением поворачивая руль. — К тому же, это подарок от автоконцерна, и он под завязку набит техническими наворотами от «УэйнТех». И сегодня я сел за руль с единственной целью — продемонстрировать системы безопасности машины во всей красе.

Альфред вздохнул.

— Да, я помню.

— И как же я смогу сделать это подобающим образом, если сначала не выясню, на что способен этот шедевр?

— Одно дело — демонстрировать преимущества систем безопасности «УэйнТех», совсем другое — дразнить смерть, — ответил Альфред еще более сухо, чем обычно. — Люциус Фокс попросил вас приехать в этой машине на вечеринку, чтобы пресса смогла надлежаще осветить это событие.

Брюс заложил еще один крутой поворот. Бортовой компьютер молниеносно просчитал дальнейший маршрут, на ветровом стекле появились и сразу исчезли несколько полупрозрачных строчек с расчетами. Машина с необычайной точностью откликалась на движения руля, поскольку бортовой компьютер считывал окружающую местность до мельчайших деталей, и была идеально синхронизирована с дорогой.

— Именно этим я и занимаюсь, — настаивал Брюс, широко распахнув глаза, — я пытаюсь успеть туда вовремя.

Альфред трагически покачал головой и смахнул пыль с подоконника в усадьбе Уэйнов. Солнечный свет раскрасил его бледную кожу в золотые цвета.

— Я убью Люциуса за то, что он счел эту идею хорошей.

На губах Брюса заиграла любящая улыбка. Иногда ему казалось, что Альфред своим внимательным, усталым взглядом холодных голубых глаз напоминает лесного волка. За последние годы волосы его опекуна украсила седина, а морщинки в уголках глаз стали глубже. Молодой Уэйн задумался, не он ли стал тому виной, и от одной мысли об этом слегка сбавил скорость.

Наступило то самое время вечера, когда люди могли заметить отправляющихся на ночную охоту летучих мышей. Когда Брюс добрался до центра города, он различил отразившиеся на фоне тусклого неба силуэты. Зверьки выбирались из самых темных уголков Готэма, чтобы присоединиться к своим сородичам.

Брюс испытал знакомый приступ ностальгии. Его отец как-то сказал, что во всем Готэме едва ли найдется более подходящее место для летучих мышей, чем их усадьба. Уэйн до сих пор помнил, как сидел в детстве на крылечке возле дома, позабыв об игрушках, и с раскрытым ртом наблюдал за тем, как на закате тысячи зверьков огромным роем взмывали в небо. Отец говорил, что каждая мышь обладает индивидуальным сознанием, и все же вся стая умудрялась перемещаться удивительно синхронно.

При этом воспоминании Брюс покрепче сжал руль. Его отец должен был сейчас быть здесь, сидеть рядом с ним на пассажирском сиденье и вместе с сыном наблюдать за летучими мышами. Но это, естественно, было невозможно.

Чем ближе юноша приближался к центру, тем мрачнее становились улицы. В конце концов небоскребы полностью скрыли заходящее солнце, погрузив город в тень. Брюс миновал башню Уэйна и финансовое здание «Секо», по соседству с которым на бульварах кучковалось несколько палаток. Какой разительный контраст — столь явное проявление бедности в такой близости от роскошного маяка финансового мира. А неподалеку, под наполовину отремонтированным Готэмским мостом, хаотично ютилось несколько ветхих, бедных домов.

Во времена детства Брюса город выглядел иначе. Брюс запомнил Готэм как внушительные джунгли из стали и бетона. Здесь ездили дорогие машины и козыряли швейцары в черных пальто, царили ароматы свежей кожи, мужской туалетной воды и женских духов. Здесь сверкали лобби изысканных отелей, а городскую гавань освещали палубы ставшей на якорь прогулочной яхты.

Когда рядом были родители, маленький Брюс видел только хорошее. Он не замечал граффити на стенах, мусор в канализации, брошенные тележки, забившихся в темные углы людей и монетки, звенящие в бумажных стаканчиках. Он был беззаботным ребенком, он получал только ту часть Готэма, которую можно было купить за нужную цену, и даже не догадывался, что город способен сделать с теми, кто не может заплатить.

Все изменилось в ту роковую ночь.

Брюс знал, что мысли о родителях будут мучить его в день открытия целевых фондов. Но как бы он ни готовился, воспоминания продолжали оставлять глубокие раны на душе.

Брюс свернул на дорогу, ведущую к Беллингем-Холлу. От тротуара вверх по ступенькам вела красная ковровая дорожка, которую со всех сторон обступили репортеры. Их камеры уже нацелились на подъезжающую машину.

— Мастер Уэйн.

Брюс понял, что все это время Альфред продолжал говорить с ним о безопасности.

— Я слушаю, Альфред.

— Сомнительное утверждение. Вы слышали, как я просил вас назначить на завтра встречу с Люциусом Фоксом? Вам предстоит работать с ним все лето, уже пора хотя бы начать прорабатывать детальный план.

— Слушаюсь, сэр.

Альфред замолчал и наградил Брюса суровым взглядом.

— И ведите себя прилично сегодня вечером. Договорились?

— Я планирую постоять в уголке и не высовываться.

— Очень смешно, мастер Уэйн. Ловлю вас на слове.

— Что, даже не поздравишь меня с днем рождения, Альфред?

Только теперь на губах дворецкого выступила улыбка, смягчившая его суровые черты.

— Поздравляю вас с восемнадцатилетием, мастер Уэйн, — он разок кивнул, — и все-таки вы сын своей матери, раз организовываете такое событие. Марта бы очень гордилась вами.

При упоминании матери Брюс на мгновение закрыл глаза. Марта Уэйн никогда не отмечала свой день рождения. Вместо этого она устраивала благотворительный аукцион, все собранные средства от которого шли прямиком в Фонд правовой защиты Готэма, общественную организацию, помогавшую людям, которые не могли самостоятельно защищать себя в суде. Теперь, когда ответственность за состояние Уэйнов официально была возложена на его плечи, Брюс собирался продолжить традицию.

«И все-таки вы сын своей матери». Но Брюс только отмахнулся от этой похвалы, не зная, как на нее реагировать.

— Спасибо, Альфред, — ответил он, — не жди меня сегодня.

Брюс нажал отбой, остановился перед входом и несколько секунд просто сидел в машине, усмиряя эмоции, пока журналисты что-то кричали ему с улицы.

Он вырос в центре внимания, пережил годы, наполненные газетными заголовками о нем и его родителях. «Восьмилетний Брюс Уэйн — единственный свидетель убийства его родителей! Брюс Уэйн унаследует целое состояние! Восемнадцатилетний Брюс Уэйн отныне самый богатый подросток в мире!» И так далее и тому подобное.

Альфред был вынужден оформлять ограничительные предписания фотографам, нацелившим объективы своих фотоаппаратов на окна усадьбы Уэйнов, а как-то раз Брюс прибежал домой из младшей школы в слезах, напуганный чересчур ретивым папарацци, чуть было не задавившим наследника семьи Уэйнов на своей машине. Первые годы Брюс пытался скрываться от журналистов. Но спрятавшись в собственной комнате, он никак не помешал таблоидам придумывать новые сплетни.

Однако или ты прячешься от реальности, или находишь с ней общий язык. Со временем Брюс Уэйн смог выстроить эмоциональный щит и заключил с прессой негласное перемирие.

Он показывался на людях в своем тщательно выверенном публичном образе и позволял журналистам заполучить столь желанные фотографии. Пресса же в ответ освещала выбранные им мероприятия. И прямо сейчас на повестке дня стояла попытка «УэйнТех» сделать Готэм безопаснее. Компания разработала новые протоколы безопасности, оберегавшие банковские счета, и новые противоугонные системы, которые совершенно бесплатно получат все автопроизводители, а в городской департамент полиции на службу поступили новые беспилотные дроны.

За минувшие годы Брюс провел бесчисленные ночи, склонившись в спальне над столом и жадно прислушиваясь к переговорам на полицейской частоте или самостоятельно изучая самые тупиковые дела.

Долгими ночами перед рассветом он жег десятки лампочек, изучая чертежи прототипов «УэйнТех», рассматривая сверкающие микрочипы и искусственные суставы, знакомясь с технологиями, которые его компания производила ради безопасности города.

Если для достижения этой цели Брюсу Уэйну нужно было попасть на газетную передовицу, эта цена была невелика.

Когда подскочивший швейцар распахнул дверь, Брюс, тщательно скрыв дискомфорт, одним плавным движением покинул машину и одарил репортеров безупречной улыбкой. Фотокамеры обезумели. Пара телохранителей в черных костюмах и темных очках оттеснила прессу в стороны, освобождая для него дорогу, но репортеры все равно наседали, протягивая микрофоны и выкрикивая вопросы.

— Ждете своего выпуска?

— Наслаждаетесь новообретенным богатством?

— Как вам статус самого молодого миллиардера в мире?

— С кем встречаетесь, мистер Уэйн?

— Эй, Брюс, посмотри сюда! Улыбочку!

Брюс повиновался, лучезарно улыбнувшись. Он знал, что хорошо получается на фотографиях: высокий и худощавый, голубые глаза блестят темными сапфирами на фоне бледной кожи, черные волосы изящно зачесаны назад, костюм сидит идеально, а оксфорды начищены до блеска.

— Добрый вечер, — сказал он, на мгновение замерев возле машины.

— Брюс! — крикнул один из репортеров. — Эта машина ваша первая покупка? — Он подмигнул. — Уже наслаждаетесь своим целевым фондом?

Юноша пристально посмотрел на него, отказываясь заглотить наживку.

— Перед вами новейшая модель «астон-мартина», полностью укомплектованная системами безопасности «УэйнТех». Сегодня вы первыми сможете оценить все достоинства этой модели изнутри.

Он указал на машину, и один из охранников открыл дверь, приглашая журналистов заглянуть внутрь.

— Благодарю вас всех за то, что вы решили посетить аукцион в честь моей матери. Для меня это многое значит.

Он начал говорить о благотворительных инициативах, на которые пойдут собранные сегодня средства, но журналисты продолжили выкрикивать вопросы, полностью игнорируя его слова. Брюс устало посмотрел на них и на мгновение почувствовал себя одиноким и загнанным в угол. Его взгляд скользил по папарацци из желтой прессы в поисках репортеров из серьезных изданий. Он уже мог предугадать завтрашние заголовки: «Брюс Уэйн тратит состояние на машины стоимостью в миллион долларов! Дитя целевого фонда не теряет времени даром!» Но юноша надеялся, что под некоторыми из заголовков будет несколько стоящих статей, в деталях описывающих выполненную в «УэйнТех» работу. Только это и имело значение. Поэтому Брюс остался, позируя фотографам.

Позволив камерам посверкать вспышками еще несколько секунд, Брюс двинулся к главному входу. Наверху лестницы уже толпились другие гости — представители высшего света Готэма, случайные члены городского совета, горстка почитателей. Брюс поймал себя на том, что классифицирует в толпе всех без исключения, это был один из навыков выживания, приобретенных после смерти родителей. Там были люди, жаждущие пригласить богатого наследника на обед только в надежде выведать из него сплетню-другую. Люди, которые с готовностью предадут своих друзей, чтобы стать его приятелями. Ненароком забредшие богатые одноклассники, из зависти распускающие о нем лживые слухи. Девушки, которые на все пойдут ради свидания с ним и уже на следующее утро расскажут все подробности желтой прессе.

Но внешне Брюс выглядел спокойно и вежливо со всеми здоровался. Всего несколько шагов до входа. Нужно только попасть внутрь, и там уже он сможет…

— Брюс!

Знакомый голос прорезался сквозь хаос. Брюс оглянулся и заметил девушку, которая встала на цыпочки и махала ему с вершины лестницы. Темные волосы струились до плеч, огни прожекторов подчеркивали шоколадный оттенок ее темной кожи и изящные округлости бедер. Усыпанное блестками платье переливалось серебром при каждом движении хозяйки.

Настороженное поведение Брюса мигом испарилось, юноша облегченно улыбнулся. Дайан Гарсия. Категория: настоящие друзья.

Когда Брюс добрался до Дайан, она инстинктивно повернулась спиной к толпе за бархатными канатами стоек ограждения у подножия лестницы, в попытке заслонить юношу от сверкающих камер.

— Фирменное опоздание на собственный день рождения? — с улыбкой спросила она.

Он благодарно подмигнул ей, наклонился и прошептал на ухо:

— Как всегда.

— Этот аукцион — безумие, — продолжила Дайан, — думаю, ты можешь установить новый рекорд по сумме собранных денег.

— Слава богу, — ответил Брюс, обнимая собеседницу за плечи, — в противном случае я позировал для камер просто так.

Девушка рассмеялась. В детстве Дайан однажды выбила зуб мальчику, задиравшему ее друзей. В выпускном классе она на спор целиком выучила первую главу из «Повести о двух городах»[1]. Она могла целый час изучать меню, прежде чем заказать тот же бургер, что и всегда. Теперь же Дайан с нежностью подтолкнула его, подхватила под руку и провела сквозь распахнутые двери зала, оставляя репортеров позади.

Внутри освещение было приглушенным, свисавшие с высокого потолка люстры сияли ярко-серебряным и белым светом. На длинных банкетных столах высились ледяные скульптуры и подносы с едой. Еще один стол был заставлен аукционными лотами, слегка подрагивающими от звучащей музыки.

— Я думал, у тебя сегодня собеседование в колледже, — произнес Брюс, перекрикивая шум. Дайан стащила с одной из стоек для десертов лимонное пирожное. — Но ты не подумай, я не жалуюсь.

— Оно уже закончилось, — ответила девушка с набитым ртом. — В полдень я должна была забрать брата от бабушки. К тому же, как я могла лишить тебя своего общества? — Она наклонилась поближе и зловеще прошептала: — Так я намекаю тебе, что не принесла никаких подарков.

— Вообще никаких? — Брюс притворно приложил руку к груди. — Ты разбиваешь мне сердце.

— Если хочешь, я всегда могу испечь тебе торт.

— Пожалуйста, только не это.

Когда Дайан в последний раз пыталась приготовить печенье, она устроила на кухне Брюса пожар, и битый час после этого они ломали голову, как спрятать сожжённые кухонные занавески, чтобы о происшествии не узнал Альфред.

Дайан разок сжала его руку.

— В таком случае придется довольствоваться ужином в закусочной.

Много лет назад Брюс, Дайан и Харви Дент договорились не дарить друг другу подарки на дни рождения в обмен на ежегодный ужин в их любимой местной закусочной. Там-то они и встретятся сегодня вечером после окончания аукциона, и Брюс Уэйн сможет отбросить в сторону свой облик мультимиллиардера и снова превратиться в юношу на пороге окончания средней школы. Он будет выслушивать подколки своих лучших друзей, они объедятся жирными бургерами и обопьются плотными молочными коктейлями. Уэйн улыбнулся в предвкушении.

— Итак, — спросил он. — Как прошло интервью?

— Ну, интервьюер не поседел в ужасе от моих ответов, так что рискну предположить, что все прошло хорошо, — девушка пожала плечами.

В переводе на нормальный язык это означало, что девушка справилась с интервью на отлично. Впрочем, она со всем в этой жизни справлялась на отлично. Брюс уже давно научился распознавать это пожатие плечами, когда Дайан пыталась преуменьшить свое очередное достижение — высшую оценку на вступительных экзаменах, зачисление во все университеты, в которые она подавала документы, или почетную роль выпускника, выступающего с прощальной речью от их класса уже в следующем месяце.

— Поздравляю, — произнес он. — Хотя, думаю, ты уже слышала это от Харви.

Дайан улыбнулась.

— Единственное, что я от него сегодня слышала, так это мольбы не бросать его в одиночку на танцполе. Ты же знаешь, как обе его левые ноги обожают танцевать.

Брюс рассмеялся.

— А разве он брошен там в одиночку прямо сейчас?

Дайан озорно улыбнулась:

— О, он способен пережить две минуты в одиночестве.

Чем ближе они подходили к танцполу, тем громче становилась музыка. Наконец они прошли через двустворчатые двери и очутились на балконе, выходившем на переполненное помещение внизу. Здесь от звуков музыки сотрясались стены. По полу расстилались клубы дыма. Внизу, на сцене, красовалась изящная стойка, за которой в такт музыке кивал головой диджей. Позади него на огромном — во всю стену — экране сменялись двигающиеся, мигающие узоры.

Дайан сложила руки рупором и крикнула во всю мощь:

— Он здесь!

Танцпол взорвался громовым приветствием, заглушившим даже звуки музыки. Все собравшиеся в зале затянули «С днем рождения тебя». Брюс улыбнулся и помахал толпе. В этот самый миг диджей ускорил трек, а затем резко опустил бит, и толпа лихорадочно затрясла руками.

Брюс позволил ритмичной музыке заполонить все его чувства, и неловкость постепенно сошла на нет. Дайан повела его вниз по лестнице в самую гущу толпы. Пока он приветствовал одного человека за другим и фотографировался с некоторыми из них, девушка словно испарилась в этом клубке тел, слившемся в странную мешанину из знакомых и незнакомых лиц, силуэты которых в темноте очерчивали неоновые огни.

«Вон она!» Дайан добралась до Харви Дента, пугающе бледного в свете клубных огней. Один из лучших друзей Брюса Уэйна отчаянно пытался двигаться в такт музыке. При виде такого зрелища Брюс улыбнулся, а затем стал пробираться к друзьям. Они помахали ему в ответ.

— Брюс!

Уэйн повернулся на голос, но прежде чем он успел ответить, кто-то уже усердно хлопал его по плечу. В поле зрения появился улыбающийся человек, белоснежная улыбка казалась еще ярче на фоне бледного лица.

— Эй… с днем рождения, мужик!

Ричард Прайс, сын нынешнего мэра Готэма. Брюс удивленно моргнул. В последний раз они разговаривали всего несколько месяцев назад, но Ричард уже успел подрасти на несколько дюймов, и теперь Уэйну приходилось немного задирать голову чтобы встретиться с собеседником взглядом.

— Эй, — сказал он, обнимая Ричарда в ответ, — а я и не думал, что ты придешь.

— И пропущу такую вечеринку? Не дождешься, — ответил Ричард. — Мой папа здесь… ну, по крайней мере, был в аукционном зале. Он не пропустил ни одного аукциона твоей матери и не собирается пропускать их и впредь.

Брюс настороженно кивнул. Когда-то они были лучшими друзьями, жили на разных концах одного и того же закрытого эксклюзивного квартала богатых имений, ходили в одну и ту же среднюю школу, посещали одни и те же вечеринки, одно время даже занимались кикбоксингом в одном и том же спортивном зале. Играли в видеоигры в гостиной у Брюса, хохотали до колик в животе. Даже сейчас от одного только воспоминания об этом у Уэйна предательски сжался желудок.

Но все изменилось, когда они повзрослели. Со временем Ричард попал в довольно специфическую категорию друзей, которые звонят только тогда, когда им что-нибудь нужно.

Интересно, что ему потребуется сегодня.

— Эй, — произнес Ричард, отвернувшись в сторону. Не убирая руку с плеча Брюса, он указал в сторону выхода. — Мы можем где-нибудь поговорить? Всего пару секунд?

— Конечно.

Молодые люди покинули танцпол и уединились в более тихом помещении. В ушах у Брюса звенело. Ричард повернулся к Брюсу и одарил собеседника энергичной улыбкой. Вопреки всему настроение у Уэйна улучшилось. Это была та же самая улыбка, что и в детстве, когда Ричард узнавал нечто необыкновенное и спешил поделиться своей находкой с лучшим другом. Может, он и правда приехал только затем, чтобы отметить день рождения Брюса?

Молодой Прайс шагнул поближе и понизил голос:

— Слушай, — произнес он, — отец с меня не слезает. Постоянно спрашивает, нашел ли я стажировку на лето. Выручишь?

Робкое чувство надежды испарилось, сменившись до боли знакомым тягостным ощущением разочарования. Ричарду опять что-то понадобилось.

— Могу порекомендовать тебя Люциусу Фоксу, — начал было он, — «УэйнТех» набирает стажеров…

Ричард отрицательно затряс головой:

— Нет, нет, мне не нужна настоящая стажировка. Я хочу, чтобы ты замолвил за меня словечко перед отцом, рассказал ему, что этим летом я по горло занят в «УэйнТех» — и пару раз провел меня в здание.

Брюс уставился на него:

— Ты просишь меня подделать твою стажировку, чтобы отец от тебя отстал?

Ричард равнодушно ткнул его кулаком в плечо.

— Это же последнее лето перед колледжем. Я не хочу тратить его на работу… брось, Уэйн, ты же знаешь, каково это, не так ли? Просто скажи отцу, что я работаю на Люциуса. Плевое дело.

— И как ты рассчитываешь все это провернуть?

— Я же говорю… Своди меня пару раз в офис «УэйнТех». Сфоткай меня в фойе или еще где-нибудь. Это все, что потребуется отцу.

— Даже не знаю, приятель. Если Люциус пронюхает об этом, он расскажет твоему отцу правду.

— Да ладно тебе, Брюс! Ради старых добрых времен, — улыбка не сходила с лица Ричарда, он снова разок встряхнул Уэйна за плечи. — Это же твоя собственная компания, не так ли? Ты позволишь этому ботану говорить тебе, что ты должен делать?

Брюс рассердился. При знакомстве Прайс разве что ноги Люциусу не целовал.

— Я не собираюсь тебя прикрывать, — сказал он, — если ты хочешь сказать отцу, что стажируешься в «УэйнТех», тебе придется действительно пройти там стажировку.

Ричард раздраженно фыркнул.

— А тебе-то какое дело?

— Ты настаиваешь?

— Тебе нужно всего лишь пару раз упомянуть об этом отцу. Это не будет тебе ничего стоить.

Брюс покачал головой. Когда они были детьми, Ричард то и дело без предупреждения появлялся у парадных ворот усадьбы Уэйнов и безостановочно говорил в домофон, держа в руках самую свежую видеоигру или новейший набор коллекционных фигурок. Затем в какой-то момент их диалоги переключились с любимых фильмов на просьбы Ричарда дать ему списать домашку, закончить их совместный проект в одиночку или замолвить за Прайса словечко на работе.

Когда он успел так измениться? Даже сейчас Брюс понять не мог, когда или почему все пошло не так.

— Я не могу, — произнес Брюс, снова покачав головой, — прости.

На глаза Ричарда словно опустилась пелена. Он вглядывался в лицо Брюса, словно в поисках другого ответа, а когда так и не нашел его, скорчил гримасу и засунул руки в карманы.

— Ага, как скажешь, — пробормотал он, огибая Уэйна и направляясь к выходу, — я понимаю, как обстоят дела. Тебе исполняется восемнадцать, ты получаешь ключи от собственной бизнес-империи, и вот ты уже внезапно слишком хорош, чтобы помогать друзьям.

— Ричард, — позвал Брюс. Юноша остановился и оглянулся. Уэйн на мгновение вгляделся в его лицо. — Если бы ты не нуждался в моей помощи, пришел бы ты сегодня на вечеринку?

Повисла пауза, и Брюс понял, что нет, не пришел бы. Прайс же лишь пожал плечами, развернулся и, ни слова не говоря, направился к выходу.

Брюс на какое-то время застыл посреди комнаты в полном одиночестве, прислушиваясь к доносящейся из-за дверей музыке. Внезапно он испытал странное ощущение, будто все окружающее чуждо ему, даже его собственная вечеринка. Он представил толпу своих друзей и одноклассников на танцполе и задумался, пришел бы кто-то из них кроме Харви и Дайан на его праздник, если бы его звали не Брюс Уэйн. Репортеры снаружи уж точно не стали бы утруждаться.

Если бы он был не Брюсом Уэйном, а просто мальчиком из соседнего двора, было бы кому-нибудь до него дело?

Вместо того чтобы вернуться на танцпол, Брюс пересек зал в противоположном направлении и вышел через невзрачную дверь, ведущую наружу. Он обошел здание вокруг и наконец добрался до парадного входа. Журналисты уже закончили снимать «астон-мартин» и теперь толпились наверху в ожидании особенных гостей, припозднившихся на вечеринку или же, наоборот, решивших улизнуть пораньше. Никем не замеченный, юноша сел в машину. Один из присматривающих за репортерами охранников заметил его как раз в тот момент, когда Брюс захлопнул дверцу и завел двигатель.

— Мистер Уэйн, сэр! — позвал мужчина, но юноша лишь слегка кивнул ему. Папарацци заметили, что он уезжает, и их болтовня сменилась криками.

Брюс Уэйн втопил педаль газа в пол прежде, чем кто-либо успел до него добраться. Здание быстро исчезло в зеркале заднего вида. Должно быть, это было очень грубо с его стороны, покинуть аукцион так быстро и остаться одному, когда все гости жаждали его внимания. Но Брюс и не думал замедляться или оглядываться.

Глава вторая

Неоновые огни растворялись на вечерних улицах Готэма. Машин на дороге было мало, и Брюс слышал лишь скрип шин по асфальту, рев ветра да звуки его автомобиля, скользящего по автостраде. Именно это его и привлекало в транспорте. Машины подчинялись алгоритмам, а не эмоциям: когда Брюс давил на одну из педалей, механизм давал ему четкий и предсказуемый ответ.

Где-то позади него мелькали фары машин папарацци, пытающихся угнаться за ним. Брюс позволил себе цинично улыбнуться и сильнее утопил педаль газа в пол. Мир вокруг него превратился в размытые полосы.

Послышался резкий сигнал, и механический голос произнес: «Данная скорость не рекомендована для этой дороги». Одновременно с этим в одном из углов ветрового стекла зажглась цифра рекомендованной скорости, и мигающая надпись принялась убеждать Брюса притормозить.

— Игнорировать, — приказал Уэйн. Сигналы тревоги затихли. Он почувствовал, как «астон-мартин» еще сильнее сливается с дорогой, так что даже если Брюс слегка дернется, автомобиль компенсирует его оплошность.

По крайней мере, мрачно подумал он, примочки «УэйнТех» работают как надо. Люциус будет рад это услышать.

Телефон зазвонил, мелодия звонка эхом отдалась в ушах Брюса. Покосившись на экран, он посмотрел, кто звонит. Дайан. Юноша подождал несколько секунд, затем, наконец, ответил на вызов. Голос подруги заполнил салон автомобиля, на заднем плане слышались звуки вечеринки.

— Брюс? — перекрикивая шум, спросила она. — Куда ты делся? Я видела, как ты вышел с Ричардом, а потом мне сказали, что ты уехал, и…

— Я уехал, — ответил Уэйн.

— Что? Ты в порядке? — в трубке послышался взволнованный голос Харви.

— Я в порядке, — заверил друзей Брюс, — не беспокойтесь. Мне просто понадобилось проветриться и прочистить мозги.

На том конце трубки воцарилась пауза, и, наконец, голос Дайан произнес:

— Делай то, что считаешь нужным.

— И если тебе понадобится наша помощь, — добавил Харви, — только свистни.

Дружеские слова успокаивающе подействовали на Брюса. Их отношения достигли той стадии, когда каждый из троицы мог почувствовать настроение остальных, и никому не требовалось объяснять что-либо друг другу. Они знали это и так.

— Спасибо, — ответил он и повесил трубку.

Брюс Уэйн понятия не имел, куда едет, но спустя какое-то время осознал, что возвращается обратно в поместье окольным маршрутом. Брюс съехал с автострады на обычную улицу, проехал мимо ряда ветхих многоквартирных блоков. Стены домов были заляпаны уже въевшимися пятнами, образовавшимися от десятилетий контакта с водой и грязью. С протянутых между окнами веревок свисала столь же неопрятная одежда. Из вентиляционных отверстий вздымался пар. Брюс аккуратно вклинился в поток машин, затем развернулся на перекрестке и остановился на светофоре.

За окном автомобиля одинокий старик заползал в свою импровизированную палатку. В другом конце квартала мужчина запихивал в ботинки старую газету. В заваленном мусором переулке играла парочка детей.

Брюс отвернулся. Ему не следовало здесь быть. Однако вот он тут, рассекает по трущобам на автомобиле, который, скорее всего, стоит больше, чем любой живущий тут человек сможет заработать за всю свою жизнь. Какое он вообще право имел грустить, учитывая, сколько всего было в его распоряжении?

Его родители всю свою жизнь положили на то, чтобы улучшить положение обитателей этих улиц, на этих самых улицах Томас и Марта Уэйны расстались с жизнью. Цвет светофора сменился на зеленый. Брюс вздохнул и завел двигатель. В Готэме много что пошло не так, но все еще можно было исправить. Он найдет способ это сделать. Вот то бремя, что легло ему на плечи.

Вскоре улицы изменились, снова исчезли разбитые светофоры и зарешеченные окна. Папарацци медленно, но верно настигали его. Если Брюс не оторвется от них сейчас, журналисты проследуют за ним прямиком до парадных ворот усадьбы Уэйна, один за другим придумывая заголовки о том, почему он так рано покинул вечеринку. Подумав об этом, юноша нахмурился и начал повышать скорость до тех пор, пока снова не включился сигнал тревоги.

Полицейские сирены он услышал только на следующем светофоре.

Сперва Брюс подумал, что полиция гонится за ним и собирается прищучить его за превышение скорости. Затем юноша осознал, что сирены доносятся с совершенно другого направления, причем, судя по звукам, издает их не одна машина, а, по меньшей мере, десяток.

Любопытство пересилило плохое настроение. Нахмурившись, Брюс прислушался к звукам. Он провел столько времени за самостоятельным изучением уголовных дел, что теперь полицейские сирены заставляли его садиться ровнее. Для торговых районов высшего класса, мимо которых сейчас проезжал юноша, такое количество полицейских машин казалось чрезмерным. Брюс свернул с пути домой и направился в ту сторону, где звучали сирены.

За очередным поворотом вой стал просто оглушающим. В конце улицы мигали красно-синие огни полицейских машин. Белые заграждения и желтая лента полностью перегородили движение на перекрестке. Даже отсюда Брюс заметил сгрудившиеся вместе пожарные машины и черные фургоны спецназа. На фоне мигающих огней туда-сюда сновали силуэты стражей правопорядка.

В салоне снова раздался механический голос, следом на ветровом стекле появилась полупрозрачная карта местности. «Впереди серьезная полицейская активность. Предлагаю пути объезда».

В груди проклюнулись первые червячки страха.

Брюс смахнул карту и резко затормозил прямо перед заграждением. И ровно в тот же момент ночной воздух прорезали ни с чем не сравнимые звуки перестрелки.

Уэйн помнил эти звуки слишком хорошо. В памяти всплыла сцена гибели родителей, все тело охватила слабость. «Еще одно ограбление. Убийство. Вот что это такое».

Затем Брюс покачал головой. «Нет, этого не может быть». Для простого ограбления здесь слишком много копов.

«Выйдите из машины и поднимите руки вверх», — прокричала в мегафон женщина-офицер, ее слова эхом отразились от окрестных стен. Голова Брюса дернулась в ее сторону. На какое-то мгновение юноша подумал, что офицер обращается к нему, но следом он заметил, что страж порядка стоит спиной к нему, всматриваясь в угол здания, на котором красовалась вывеска «Беллингем Индастриз Энд Ко».

— Это последнее предупреждение, Ночной бродяга! Ты окружен!

Мимо машины Брюса пробежал другой полицейский. Этот офицер остановился и замахал рукой, приказывая Брюсу развернуться. Хриплым от страха голосом он произнес:

— Немедленно уезжайте. Здесь небезопасно.

Прежде чем Уэйн успел ответить, позади офицера распустилась ослепляющая вспышка взрыва. Улица содрогнулась.

Прикрытие машины не спасло юношу от тепловой волны. Все окна в здании лопнули одновременно, на тротуар посыпался дождь из миллионов осколков стекла. Полицейские дружно отступили в укрытие, прикрывая головы руками. Осколки градом заколотили по ветровому стеклу машины Брюса.

Внутри оцепления послышалось движение. Белая машина на предельной скорости выскочила из-за угла. Уэйн моментально понял, куда метит водитель — в узенькую щель между заграждениями, сквозь которую только что въехал фургон спецназа.

Машина устремилась прямо туда.

— Я сказал, убирайтесь отсюда! — закричал Брюсу офицер. По его лицу стекала тоненькая струйка крови. — Это приказ!

Брюс услышал скрежет покрышек по асфальту. Он тысячи раз бывал в гараже своего отца, помогая ему возиться с бессчетным количеством двигателей от лучших автомобилей в мире. В «УэйнТех» юноша завороженно наблюдал за многочисленными испытаниями собранных по особому заказу двигателей, прототипов ракетных двигателей, маскировочных устройств и разнообразных новых транспортных средств.

Поэтому одну вещь Брюс Уэйн понял сразу — что бы ни было установлено под капотом этой белой тачки, департаменту полиции Готэм-Сити за ней не угнаться.

«Они никогда его не поймают».

«Но я смогу».

Пожалуй, «астон-мартин» был единственным автомобилем, способным догнать преступника, только у машины Брюса был достаточно мощный двигатель. Юноша проследил за предполагаемым маршрутом белой тачки, взгляд зацепился за висящий в конце улицы указатель, ведущий к автостраде.

«Я смогу поймать его».

Белая тачка проскочила сквозь лазейку в ограждении, задев две полицейские машины.

«Ну, нет, не в этот раз». Брюс утопил педаль газа в пол.

Двигатель «астон-мартина» оглушающе взревел, и машина сорвалась с места. Что-то кричавший ему офицер полиции отшатнулся назад. В зеркале заднего вида Брюс увидел, как коп встает на ноги, и машет другим полицейским, высоко задрав обе руки вверх.

— Не стреляйте! — донеслись до Уэйна крики офицера. — Гражданский в зоне поражения, не стреляйте!

Машина беглецов резко свернула на первом перекрестке, несколько мгновений спустя Брюс повторил их маневр. Улица виляла зигзагами, а потом по широкой дуге выходила к автостраде. Ночной бродяга рванул в сторону шоссе, оставив после себя облако выхлопных газов и две черные полосы на асфальте.

Брюс следовал за преступниками по пятам. «Астон-мартин» идеально вписался в поворот и по идеальной траектории выскочил на шоссе. Уэйн дважды ткнул пальцем по ветровому стеклу как раз в том месте, где виднелся автомобиль Ночных бродяг.

— Следуй за этой машиной, — приказал Брюс.

В реальной жизни эта опция позволяла двум машинам ехать в связке, не теряя друг друга в плотном трафике. Теперь автомобиль преступников высветился на ветровом стекле зеленым светом, и механический голос «астон-мартина» подтвердил, что цель захвачена. В уголке ветрового стекла появилась маленькая карта, точно указывающая местоположение беглецов. Теперь водитель белой тачки сколько угодно мог пытаться сбросить Брюса с хвоста, ускользнуть у него все равно не получится.

Брюс нахмурился и еще сильнее утопил педаль газа в пол. Все тело покалывало от прироста адреналина.

— Игнорировать, — приказал он в ту же секунду, как машина попыталась притормозить. Брюс мчался по шоссе, перестраиваясь с полосы на полосу и обгоняя более медленных участников движения. «Астон-мартин» с невероятной точностью реагировал на все пожелания хозяина, как будто бортовой компьютер точно знал, с какой скоростью надо ехать и где можно проскочить через чересчур узкое пространство.

Брюс уже нагонял беглецов, и Ночной бродяга это понял. Его машина начала резко вилять из стороны в сторону. Немногие оставшиеся на шоссе автомобили пытались резво убраться в сторону, когда гонщики проносились между ними.

Машина Брюса и часть шоссе перед ее капотом внезапно очутились в круге ослепительно-яркого света. Юноша оглянулся и увидел низко летящий над автострадой черный вертолет, следующий за ними по пятам. Где-то вдали мигали сирены полицейских машин, но они быстро отставали и вскоре скрылись из глаз.

«Какого черта я вообще творю?» — отстраненно подумал Брюс, но убирать ногу с педали газа не стал. Напротив, он наклонился ближе к рулю и сильнее утопил педаль в пол. Его взгляд сфокусировался на виляющей впереди белой машине.

«Еще чуть-чуть». Брюс был так близко, что мог разглядеть водителя, оглянувшегося назад, чтобы оценить расстояние между ними. Белая машина обогнула грузовик, везущий партию гигантских труб, вынуждая водителя перестроиться на полосу Брюса. «Астон-мартин» предупреждающе бибикнул и автоматически вильнул в сторону. Уэйн резко вывернул руль. На краткий миг ему показалось, что он врежется в бок грузовика, но машина на миллиметры разминулась с грузовозом, идеальный расчет.

В эту секунду, несмотря ни на что, Брюс почувствовал себя неуязвимым, даже настоящим. Он не замечал ничего, кроме своей цели и биения собственного сердца.

Сверху из вертолета донесся усиленный микрофоном голос:

— Остановитесь, — приказывал он, — гражданский, немедленно остановитесь. Вы будете арестованы. Остановите машину!

Но Брюс нагонял свою цель. «Почти, почти». Уэйн крепче сжал руль, надеясь, что все рассчитал правильно. Если он ударит Ночного бродягу в нужную точку, то скорость и сила трения доделают все остальное, и машина перевернется. «Все закончится здесь».

«Альфред меня убьет».

Брюс ударил по рулю ладонями. От предвкушения того, что он собирался сделать, сердце на мгновение забилось чаще.

— Прости, дорогая, — пробормотал он, обращаясь к машине.

Затем он увеличил скорость. На этот раз бортовой компьютер попытался помешать ему, и Брюс почувствовал, как сопротивляется руль.

— Внимание! Опасность столкновения!

— Игнорировать! — закричал Брюс и врезался в заднее крыло Ночного Бродяги.

Металл с лязгом вгрызся в металл.

Брюса изрядно тряхнуло, голова дернулась в сторону, тело согнулось в дугу, а ремень безопасности с силой впился в грудь. Шины белой машины взвизгнули… а может, это были шины «астон-мартина», кто знает. А затем юноша увидел, как автомобиль Ночного бродяги перевернулся и взмыл в воздух. Мир вокруг содрогнулся. На мгновение перед Брюсом промелькнуло бледное, заляпанное кровью лицо водителя. Глаза мужчины были широко распахнуты от ужаса.

Белый автомобиль перевернулся на крышу. Металлическая рама сплющилась, во все стороны брызнули стекла. Брюс ошарашенно тряхнул головой. Прошло не больше секунды, но ему казалось, что он уже целую вечность наблюдает за тем, как секция за секцией сгибается металл кузова, а миллионы осколков разлетаются по сторонам.

Полицейские окружили машину, взяв водителя на прицел. Похоже, он был в сознании, но особого значения это не имело — мужчина висел вниз головой, его руки безжизненно свесились.

— Не двигайся, Ночной бродяга, — закричал один из полицейских, — ты арестован.

Брюс почувствовал еще один приступ слабости. Один из стражей порядка направился в его сторону, что-то злобно выкрикивая. Брюс услышал, как бортовой компьютер связывается с Альфредом и отправляет координаты места аварии Альфреду и полиции.

Опекун Брюса ответил после первого же гудка, его голос звучал нервно и напряженно:

— Мастер Уэйн! Мастер Уэйн!

— Альфред, — услышал Брюс собственный голос, — подбросишь меня?

Ответа он уже не разобрал. Честно говоря, Брюс вообще сомневался, что услышал слова Альфреда. Он запомнил лишь то, что безвольно откинулся в кресле, а свет вокруг померк.

Глава третья

Присутствие на месте преступления. Неподчинение приказам полиции. Препятствие правосудию.

Если Брюс и хотел избежать попадания в новостные сводки после хаоса на своем восемнадцатом дне рождения, таран машины преступника на своем новом автомобиле был не лучшим способом это сделать. Особенно прямо перед выпускным.

Но пресса хотя бы отвлеклась от разговоров о его родителях и унаследованном богатстве. Теперь газетные заголовки спекулировали на физическом состоянии самого Брюса, а первые полосы украшали фотографии его покореженного «астон-мартина». Сразу же после аварии в сети всплыли слухи о возможной смерти юного миллиардера наряду с предположениями, что в момент столкновения Брюс Уэйн был пьян или пытаться удрать от полиции.

— Насыщенная получилась пара недель? — поинтересовался Люциус Фокс с противоположного конца стола.

Они сидели вместе в комнате ожидания в зале суда, наблюдая по телевизору репортаж о погоне за Ночным бродягой. Как раз в этот момент «астон-мартин» Брюса протаранил машину преступников. С момента аварии прошло уже две недели, но Брюса по-прежнему мучили головные боли — последствия перенесенного сотрясения. По состоянию здоровья юноша и так уже пропустил целую неделю занятий, а вторую провел, подвергаясь бесконечным вопросам со стороны одноклассников и дежурящих у ворот усадьбы репортеров. Однако, наблюдая за телевизионными репортажами, Брюс не мог скрыть удовлетворения. Любой, даже Люциус, понял бы, что преступникам удалось бы скрыться, не вмешайся Уэйн.

Правда, суд это мало волновало.

— По крайней мере, наша машина показала все, на что она способна, не так ли, — отважился заметить Брюс, — этого хватит для испытания ее средств безопасности?

Люциус вопросительно изогнул бровь, не в силах сдержать легкую усмешку, затем вздохнул и покачал головой. По крайней мере, сегодня на его лице не было того панического выражения, с которым он впервые посетил Уэйна в госпитале и увидел юношу под капельницей.

— Это все моя вина, — ответил Фокс, — мне не следовало просить тебя отправляться на мероприятие на «астон-мартине».

— Ну, зато я оказался в нужное время в нужном месте.

— Или не в то время не в том месте, Брюс. Зачем ты это сделал? У тебя неожиданно проснулось желание вершить справедливость?

Полицейские тоже первым делом спросили его именно об этом, но Брюс до сих пор не знал, что на это ответить.

— Полагаю, потому что я знал, что смогу его остановить, — произнес юноша, — и знал, что полиция не сможет. Что мне оставалось делать? Остаться в стороне и наблюдать?

— Ты не работаешь в правоохранительных органах, Брюс, — потеплевшим голосом произнес Люциус, — ты не можешь так запросто вмешиваться в их работу.

Брюс никак не отреагировал на замечание собеседника. Если бы он мог каким-то образом вмешаться в события в том переулке несколько лет назад, сейчас его жизнь сложилась бы совсем иначе.

— Я больше так не буду, — ответил он вместо этого.

По телевизору показывали, как полицейские окружили вторую машину и вытащили водителя из-под обломков.

— Этот Ночной бродяга занимал один из самых низких постов в группе, — произнес репортер, — о Бродягах до сих пор мало что известно, но полиция опубликовала символ, который преступники оставляют на месте каждого правонарушения.

Ночные бродяги. Брюс вспомнил, что именно кричали полицейские в ночь аварии. За последний год он часто слышал это название в новостях. На самом деле, полиция подозревала, что убийца того бизнесмена, сэра Гранта, также принадлежала к банде. На телевизионном экране появилось изображение — монета, объятая языками пламени. Этот символ регулярно встречался на стенах зданий в местах различных преступлений. Было что-то зловеще личное в этом символе — символе сжигаемого богатства. Можно было представить, что Ночные бродяги с радостью бы поступили так и с самим Брюсом, подвернись им подходящий случай.

— Что ж, Брюс, — сказал Люциус, когда репортаж начался сначала. Мужчина откинулся в кресле и рассеянно провел рукой по своим коротко подстриженным темным кудрям. Комнатное освещение придавало его смуглой коже голубоватый оттенок. — Полагаю, наши летние планы придется изменить.

Брюс повернулся лицом к наставнику. Для нового главы отдела исследований и разработок «УэйнТех» Люциус Фокс был необычайно молод. Люциус был скор на улыбку, его сияющие глаза внимательно изучали окружающих, походка была энергичной и подсказывала, что Люциус постоянно стремится изменить этот мир.

— Я по-прежнему могу приходить в лабораторию в свободное время, — предположил Брюс, одарив собеседника полным надежды взглядом. — Главное, убедиться, что за рулем будет кто-то другой.

Фокс рассмеялся.

— Мы составим тебе новое расписание. — Мужчина указал на лежащий между ними планшет. — Этот мир гораздо опаснее, чем ты полагаешь, Брюс. Постарайся быть осторожнее, хорошо?

Уэйн изучил планшет. В настоящий момент устройство был подключено к его банковским счетам. Получить к ним доступ можно было только с помощью отпечатка его пальца и секретного кода — демонстрация новых мер безопасности, разработанных Люциусом и «УйэнТех».

Люциус пояснил, что при любой подозрительной попытке подключения — например, если будет введен неверный код — система среагирует моментально и в считаные секунды удаленно отключит пытающийся авторизироваться компьютер.

Брюс кивнул.

— Благодарю, — произнес он, — я с нетерпением жду возможности увидеть все, на что способна твоя команда.

Люциус приподнял одну бровь.

— Наши дроны пока еще не готовы патрулировать улицы Готэма, хотя нам уже удалось предложить наше улучшенное защитное снаряжение Метрополису. Они собираются сделать большой заказ.

Проект превентивных оборонных механизмов. В этом интересы Люциуса и Брюса совпадали — технологии шифрования, которые обезопасят банки Готэма так же надежно, как они защищали счета самого Уэйна, дроны, которые будут патрулировать улицы города. Любые технологии, призванные защищать людей.

— Отлично. Этому городу не помешает дополнительная защита, — шепотом произнес он, — и наш проект этому поспособствует… Я в этом не сомневаюсь.

Краешком глаза Брюс заметил, что в репортаже снова замелькали кадры стоящего с поднятыми руками Ночного бродяги. Он покончил жизнь самоубийством в тюрьме — перерезал себе вены тайком пронесенным лезвием за день до того, как детективы пришли к нему на допрос. Полиция до сих пор не могла понять, что делали Бродяги внутри того здания, а теперь, со смертью единственного подозреваемого, следователи лишились своей важнейшей зацепки.

Брюс внимательно изучил изображение преступника на экране, пытаясь осознать тот факт, что этот человек, которого он видел живым всего две недели назад, уже мертв. От этой мысли желудок скрутило в узел. Должно быть, этот парень был невообразимо предан своему боссу, кем бы тот ни был. Или до смерти его боялся.

Люциус указал на экран телевизора:

— Пока по улицам разъезжают Ночные бродяги, есть вероятность, что это случится раньше, а не позже.

Воцарилась тишина, на обоих неожиданно накатили воспоминания о погибших родителях Брюса. Наконец, Люциус поднялся на ноги, подошел к юноше и положил ладонь ему на плечо.

— Крепись, Брюс, — мягко сказал он.

Брюс помнил этот взгляд со времени своего первого посещения «УйэнТех» вместе с отцом. В тот раз Люциус, тогда еще многообещающий стажер, рассказывал Томасу Уэйну о тех проектах, над которыми он трудился. Брюс улыбнулся наставнику.

— Прости за все эти неприятности, Люциус.

Мужчина снова похлопал его по плечу.

— Когда-нибудь я расскажу тебе обо всех неприятностях, в которые я вляпался в твоем возрасте.

На этом он попрощался и вышел из комнаты.

Телефон Брюса тренькнул. Юноша взглянул на экран и увидел новое сообщение в общем чате с Харви и Дайан.

Харви: Эй, ну что, каков официальный приговор?

Брюс: А каким он мог быть? Виновен, конечно же.

Харви: Сожалею, дружище. К чему тебя приговорили?

Брюс: Домашний арест на пять недель и общественные работы.

Харви: Нееееет.

Дайан: Это же половина лета! А скоро итоговые экзамены и выпускной! Они не сказали, где тебе придется отрабатывать?

Брюс: Еще нет.

Харви ничего не ответил, но Дайан прислала серию печальных смайликов. «Давайте встретимся, — предложила она, — и отпразднуем, что ты смог пережить эту заварушку, не сломав себе шею. Мы уже изрядно запоздали с твоим праздничным ужином». Пауза. «С тобой же все будет хорошо, правда?»

Брюс улыбнулся.

«Спасибо», — ответил он.

Только он начал обдумывать, сколько еще ему придется оставаться в этой комнате, как вошли два офицера полиции. Один из них жестом пригласил Брюса проследовать за ними.

— Вы свободны, — произнес полицейский, — мы отвезем вас домой. Там вас встретит ваш опекун вместе с детективом Драккон.

— Детективом Драккон? — Уточнил Брюс на ходу.

— Она обсуждает ваш приговор с мистером Пенниуортом. — Полицейский был явно не заинтересован в продолжении разговора, оставив Уэйна гадать, кто такая детектив Драккон.

Полчаса спустя они остановились перед изящными позолоченными воротами усадьбы Уэйнов. Главный вход в поместье окружали четыре колонны, к тяжелым двухстворчатым дверям вела каменная лестница. Слева и справа на стенах усадьбы вздымались трехэтажные башенки. По обеим сторонам вымощенной камнем дорожки, ведущей от ворот к лестнице, возвышались железные фонари. Поскольку была еще середина дня, лампы не горели.

Рядом с воротами Брюс заметил голубую машину, на борту которой жирными белыми буквами была выведена надпись «Департамент полиции Готэма». Возле водительской дверцы стоял Альфред, рядом с ним расположилась женщина в легкой шелковой рубашке, контрастирующей с ее темной кожей, и пальто песочного цвета, аккуратно накинутого на плечи. Заметив подъезжающую машину, спутница Альфреда выпрямилась и уставилась на Брюса.

— Вы заставили меня ждать, — сообщила она сидящему за рулем полицейскому.

— Простите, детектив, — ответил водитель, — попали в пробку.

— Брюс, — произнес Альфред, наклоняясь к окошку машины, — это детектив Драккон.

Женщина протянула руку через открытое со стороны пассажира окно. На темных пальцах детектива Драккон красовались простые серебряные кольца, а тщательно ухоженные ногти сверкали коричневым лаком.

— Приятно познакомиться, Брюс Уэйн, — сказала она, — рада, что не ты сидишь за рулем.

Затем детектив Драккон отвернулась в сторону.

Окна в поместье Уэйнов были открыты, пуская внутрь пятнистый солнечный свет и легкий ветерок. Брюс прошел через центральный вход и оказался в большом зале с высоким потолком. Украшенная коваными железными перилами лестница вела на балкон, выходящий в гостиную и столовую. Сейчас усадьба казалась запущенной — вся мебель была укрыта белыми чехлами, защищающими ее от повреждений, пока рабочие заканчивали переделывать стены. Часть лестницы была огорожена, поскольку несколько расшатавшихся участков перил нуждались в замене. Альфред был занят, указывая двум доставщикам продуктов путь из гаража на кухню.

Все это напоминало обычную послеполуденную суету, разве что сейчас Брюс сидел напротив суровой женщины-детектива, пристально изучавшей его поверх своих очков в красной оправе. Все в ее облике было идеальным. Ни одной складки на одежде. Черные волосы ровными косичками собраны в толстый шар на затылке. Ни одной прядки не выбивалось из прически.

Брюс пытался понять, к какой категории отнести детектива Драккон. В жизни юноша встречал не много людей, которые пытались подлизаться к нему в надежде что-нибудь получить или из зависти унизить его. Детектив не относилась ни к одной из этих категорий. Она не завидовала ему, ничего от него не хотела и явно не имела никаких скрытых мотивов. Драккон даже не пыталась скрыть, как сильно он ей не нравится. Уэйн задумался, какие дела ей пришлось раскрывать за время своей карьеры.

Заметив огонек интереса в его глазах, детектив поджала губы.

— Полицейский в участке сказал мне, что до сих пор помнит тебя маленьким мальчиком. Он определенно не ожидал от тебя такого рекламного трюка.

— Это не было рекламным трюком, — возразил Брюс, — мне и так хватает внимания.

— Да? — ровным, спокойным голосом спросила Драккон. — Неужели? В таком случае тебе плохо удается избегать его. К счастью, у тебя под рукой есть армия адвокатов, готовая помочь легко соскочить с крючка.

— Ниоткуда я не соскакивал, — запротестовал Уэйн.

Альфред, который как раз ставил на кофейный столик тарелку с сыром и чайник, кинул на подопечного предупреждающий взгляд.

Детектив Драккон наклонилась, взяла свою чашку с чаем, положила ногу на ногу и обратилась к Брюсу:

— Ты когда-нибудь занимался грязной работой, Брюс?

— Я помогал родителям в саду, помогал отцу в гараже, — ответил юноша, — я помогал им в столовых для бездомных.

— Другими словами, не занимался.

Брюс открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Он и правда не занимался грязной работой. Альфред держал при поместье штат из десяти работников, которым хорошо платили за то, чтобы они содержали усадьбу в полном порядке и не попадались на глаза юному хозяину. Грязная посуда испарялась из кухни, свежие полотенца сами собой возникали в ванных комнатах. До Брюса время от времени доносились шорохи метелки из коридора да щелчки секатора из открытого окна — на этом все. Со стыдом юноша осознал, что не знает никого из работников, обслуживающих поместье Уэйна.

— Ну, теперь тебе придется запачкать руки, — продолжила детектив, — под моим надзором тебе предстоит заняться общественными работами, Брюс. Ты понимаешь, что это значит?

Их взгляды встретились. Брюс приложил все усилия, чтобы на его лице не дрогнул ни единый мускул.

— Что же?

— Что я позабочусь о том, чтобы у тебя напрочь отпало желание когда-либо впредь нарушать закон, — ответила Драккон и сделала изящный глоток.

— Куда вы меня направите? — поинтересовался он.

Женщина вернула чашку на блюдечко.

— В «Лечебницу Аркхэм», — произнесла она.

Глава четвертая

— Лечебница «Аркхэм», — задумчиво произнес Харви. Вечером они с Дайан заехали к Брюсу и расположились за кухонным столом, — а разве это не тюрьма для умственно больных преступников? Я даже и не думал, что в таком месте разрешено проводить общественные работы.

Брюс приступил к еде. Он заказал бургеры и молочные коктейли, чтобы им не нужно было ехать в закусочную, но ни у кого из троицы не было аппетита.

— Я слышала, что внутри лечебницы настоящий кошмар, — нахмурившись, добавила Дайан, — неужели Драккон действительно считает, что отправить тебя туда будет хорошей идеей? Как ты собираешься готовиться там к итоговым экзаменам?

— Ты готовишься к экзаменам? — Брюс одарил подругу кривой усмешкой. — Да ты самая преданная выпускница из всех, кого я знаю.

— Брюс, я же серьезно! В «Аркхэме» опасно! Разве не так? Моя мама говорит, что там содержатся преступники, совершившие самые гнусные злодеяния в истории города. Там постоянно случаются драки, оттуда постоянно кто-то сбегает.

Харви хмыкнул. Плавными перетекающими движениями он перебирал между костяшками пальцев монету в четверть доллара. Крутанув запястьем, он пустил четвертак вращаться по поверхности стола.

— Ничем не отличается от мира снаружи, — пробормотал он, а затем, когда монетка отказалась слишком быстро останавливаться, накрыл ее рукой. Орел.

Брюс понимающе взглянул на друга. Разумеется, Харви был здесь для моральной поддержки, но в то же время он отирался в усадьбе Уэйнов, потому что скрывался от своего отца, который в очередной раз пришел домой в стельку пьяным. Когда Харви попытался повесить на вешалку отцовское пальто, брошенное тем на пол, старший Дент набросился на сына, яростно крича, что и сам вполне может о себе позаботиться. Всегда была какая-то мелочь, которая выводила старшего Дента из себя. Синяк на челюсти Харви уже побагровел.

— Ты же останешься на ночь, правда? — спросил Брюс, когда Харви снова начал крутить монетку между пальцами.

Харви нервно взъерошил светлые волосы и уставился в пол.

— Если Альфред не будет возражать, — произнес он, — простите, я продолжаю…

— Не за что извиняться. Оставайся столько, сколько хочешь. — Брюс указал в сторону лестницы, ведущей в гостиную. — Гостевая комната в восточном крыле ждет тебя. Просто старайся избегать шатающихся перил, когда будешь подниматься наверх. Там уже все подготовлено для тебя, даже смена одежды.

— Я в состоянии сам позаботиться о своей одежде, — резко ответил Харви, закатав рукава поношенного худи.

Брюс прочистил горло.

— Я хотел сказать, что тебе не нужно брать что-либо из дома. Все уже здесь. Если тебе что-то понадобится, просто попроси Альфреда.

— Спасибо. Я переночую у тебя и все. Отец будет ждать меня завтра утром. К этому времени он уже протрезвеет.

Дайан переглянулась с Брюсом, затем коснулась руки Харви.

— Нет никаких правил, обязывающих тебя быть дома завтра к утру, — мягко сказала она.

— Он мой отец. К тому же, если я не появлюсь, мне же будет хуже.

Брюс сжал кулак. Он уже устал считать, сколько раз заявлял на отца Харви в полицию, но всякий раз, когда социальные работники показывались у него дома, старший Дент вел себя спокойно и собранно.

— Харви, — снова попытался он, — если ты обратишься в полицию, тебе не придется возвращаться домой. Ты можешь просто…

— Я не буду этого делать, Брюс, — перебил его Харви, с такой силой закрутив монетку, что она упала с краешка стола и звякнула, опустившись на пол.

Уэйн глубоко вздохнул.

— Что ж… ты можешь остаться дольше, хорошо? Если захочешь.

— Я подумаю об этом, — ответил друг. Но Харви уже начал уклоняться от ответов, и Брюс знал, что если продолжить настаивать, будет только хуже. С другой стороны стола Дайан бросала на Уэйна многозначительные взгляды, словно бы намекая оставить младшего Дента в покое. Внезапно необходимость выполнять общественные работы внутри «Аркхэма» показалась Брюсу легкой, даже банальной задачей по сравнению с тем, что приходилось испытывать Харви каждый раз, когда тот возвращался домой.

Дент наклонился за монеткой, поднял ее и снова принялся крутить.

— Так что ж, — произнес он, меняя тему, — эта детективша сказала, почему она отправляет тебя именно туда?

— А ей не нужно было ничего говорить, — ответил Брюс, — я думаю, она подобрала для меня наиболее подходящее место, чтобы навсегда преподать урок.

— И в чем же заключается урок?

— Должно быть, никогда не помогай полиции, — предположил Уэйн.

Харви вздохнул.

— Не связывайся с полицией. Спасать мир — это не твоя задача, Брюс.

— Знаю, знаю, — Брюс скорчил гримасу, затем подобрал четвертак Харви и принялся его рассматривать. — Мне просто тяжело с этим смириться. Я действительно планировал провести большую часть нашего последнего совместного лета рядом с вами.

Дайан разок ткнула Брюса локтем.

— Ну, ты же вроде собирался летом поработать с Люциусом в «УэйнТех» над проектами по системам безопасности, разве не так? Может, внутренности «Аркхэма» натолкнут тебя на пару-другую идей?

«Пару-другую идей». Брюс обдумывал эти слова. А она права. Уэйн был одержим криминальными делами с юных лет, но чтение детективных романов и прослушивание ночных полицейских частот не шли ни в какое сравнение с возможностью своими глазами повидать внутренности тюрьмы. Может быть, за время, проведенное в «Аркхэме», он может провести собственное расследование на тему того, как работает система правосудия, вплотную понаблюдать за поведением заключенных и за системами безопасности лечебницы. Так воспринимать свой приговор было значительно проще.

— Я постараюсь достучаться до хорошей стороны Драккон, — пообещал он, — может быть, все будет не так уж и плохо.

— По крайней мере, ты сможешь сказать, что пересекался с самыми опасными преступниками города, — произнесла Дайан, откусывая от бургера, — сам подумай, когда еще у тебя будет такая возможность?

* * *

Еще в девятом классе Брюс посмотрел документальный фильм о «Лечебнице Элизабет Аркхэм». Это был часовой рассказ о тюремной системе во всей стране, и расположенная на окраинах Готэм-Сити лечебница, полностью финансируемая городскими властями, была выделена как крайне противоречивое исправительное учреждение. Критики доказывали, что если «Аркхэм» на самом деле используется как тюрьма, то и называться должна соответственно. Если же это госпиталь, то заведение должно быть перестроено в настоящий госпиталь, больницу для душевнобольных или реабилитационный центр. Психбольницы были реликтом куда более темных времен и должны были остаться в прошлом. Брюс видел как минимум несколько петиций, появившихся в недавнее время и призывавших переименовать «Аркхэм» и модернизировать лечебницу согласно современным требованиям.

Но пока Альфред вез Брюса по мрачной, извилистой дороге через лес и затем сквозь холмы с пожелтевшей травой и голыми камнями, юному Уэйну стало казаться, что «Аркхэм» вовсе не похож на место, которое может измениться. Которое вообще когда-либо менялось. По обеим сторонам длинной дороги, ведущей к воротам лечебницы, выстроились скелетообразные деревья, которые даже сейчас, в начале лета, стояли абсолютно голыми. Постаревшие от времени дорожные знаки запрещали брать попутчиков. В отдалении высилась старая башня, тоже относящаяся к лечебнице. В былые времена с башенной верхушки светили прожектора, призванные найти любого беглеца, которому посчастливилось или, наоборот, не повезло ускользнуть за стены «Аркхэма».

«Прекрасный способ провести субботу», — мрачно отметил Брюс. Юноша задумался, как выглядели окрестности, когда лечебницу только открыли. Почему-то он не мог представить здесь цветущие деревья или зеленые лужайки. Может, это место умирало с самого начала.

«Аркхэм» возвышалась на вершине холма. Внешние ворота лечебницы, высокие, угрожающие и мрачно готические, выглядели реликтом давно ушедшей эпохи. На остроконечных пиках красовалась проржавевшая железная надпись «Лечебница Аркхэм». С обеих сторон ворот на гостей скалились статуи. Их костлявые тела прятались под вырезанными капюшонами; брови нахмурены, щеки впали. Одна из статуй замерла с весами в руке. Брюс не знал, должны ли были статуи символизировать правосудие или смерть. Возможно, в стенах лечебницы между этими двумя понятиями не существовало никакой разницы.

Увенчанная шпилями лечебница «Аркхэм» представляла собой необъятное каменное здание в форме гигантской буквы U. На некоторых этажах в принципе отсутствовали окна. Главное здание с остроконечной крышей возвышалось по центру. Четыре смотровые башни приглядывали за территорией, множество башенок высилось по периметру, рядом со внешними и внутренними воротами. Даже сидя в машине, юный Уэйн мог разглядеть на башнях караул. В руках стражники держали винтовки, узкие дула резко выделялись на фоне серого неба.

Когда машина выехала на бетонную стоянку, Брюс разглядел Драккон. Такая же ухоженная, как и всегда, черные волосы уложены в знакомый узел. Детектив ждала их возле огромных входных дверей в компании двух охранников и низенькой круглой женщины в простой черной блузке.

Брюс глубоко вздохнул. Ему не стоило так нервничать, но когда он взглянул на свои руки, лежащие на коленях, то понял, что они дрожат. Юноша покрепче сжал ладони. Оказавшись на территории лечебницы, он еще раз осознал, насколько неприступным должно быть это место. Прямо сейчас он чувствовал себя узником, приговоренным к заключению в стенах «Аркхэма». Крайне неприятное ощущение. Уэйн даже не представлял себе, как отсюда вообще можно было сбежать.

«Ты здесь ненадолго. Пять недель пролетят мигом», — убеждал он себя.

— Удачи, мастер Уэйн, — пожелал Альфред, когда машина остановилась напротив лестницы, ведущей к главному входу в лечебницу.

Брюс отвлекся от окон и посмотрел в зеркало заднего обзора, чтобы встретиться со знакомыми глазами Альфреда. Вздохнув, Брюс кивнул опекуну, открыл дверцу машины и вышел навстречу поджидавшим его людям.

Когда он приблизился, женщина в черной блузке, стоявшая прежде со скрещенными на груди руками, протянула ему ладонь. Она была ниже Брюса, но юноша все равно поморщился от силы ее рукопожатия. У нее была кожа светло-коричневого цвета, а глаза казались жесткими, словно мрамор. Уэйн заметил, что стоящие по обе стороны от женщины охранники носили бронежилеты, на которых жирными белыми буквами было выведено «ОХРАНА».

— А вы рано, — хмыкнула женщина. Заглянув Уэйну через плечо, она внимательно посмотрела на машину Альфреда, как раз разворачивающуюся в сторону выхода. — Рада, что вы наняли няньку, которая умеет следить за временем.

— Его зовут Альфред, — сказал Брюс, — и он мой опекун.

Женщина улыбнулась.

— Ну конечно. Я совершенно уверена, что он не воспринимает вас как ребенка, с которым ему приходится нянчиться.

— Брюс, это доктор Зои Джеймс, — со вздохом произнесла Драккон, поправляя очки. — Она старший надзиратель лечебницы «Аркхэм». Ты будешь подчиняться непосредственно ей.

— Детектив считает, что со мной сложно поладить, — доктор Джеймс подмигнула, — но мы постараемся сделать твой визит к нам максимально веселым, не так ли, Уэйн?

— С вами сложно поладить, — ответила Драккон, закатив глаза. — Не заставляйте меня пожалеть об этом, Джеймс.

— Я всегда была лапочкой, — произнесла Джеймс, и прежде чем детектив нашлась с ответом, смотрительница просвистела веселую мелодию и жестом пригласила проследовать за ней. Обернувшись, она сообщила Брюсу: — Ты должен будешь отмечаться в регистратуре всякий раз, как ты появишься, а затем заверять это моей подписью, иначе тебе не зачтут этот день. Так что веди себя хорошо, иначе я могу превратить твое пребывание здесь в кошмар.

Они остановились перед главным входом. Только сейчас Брюс заметил, что двери были отлиты из массивного листа металла и контрастировали с обликом здания в стиле готической архитектуры. Джеймс положила руку на сканер, расположенный сбоку от входа, затем набрала на клавиатуре длинный код. С громким лязгом двери разошлись в стороны, пропуская посетителей в тускло освещенное фойе.

Брюс последовал за доктором Джеймс и Драккон к маленькой стойке, защищенной толстым стеклом. Двери за их спинами громко захлопнулись, заперев вошедших в лечебнице.

Сидящий за стеклом мрачный санитар громко чавкал жвачкой. При виде Брюса он на миг прекратил жевать. Уголок рта изогнулся.

— Это же пацан, — произнес он, прищурившись и протягивая Брюсу анкету сквозь узкую щель в стекле. Санитар кивнул Джеймс. — Выглядит не таким уж и богатым, как его рисуют по телику.

Брюс не поднимал взгляда, надеясь, что санитар не заметит, как щеки юноши слегка покраснели. Заполнив анкету как можно поспешнее, Уэйн вернул ее мужчине. Драккон и Джеймс пригласили его проследовать за ними. Процессия миновала вращающиеся двери, по обе стороны которых стояли вооруженные охранники.

Все трое оказались внутри лечебницы.

Первым делом Брюса поразило, насколько холодное тут освещение. Люминесцентные огни придавали выложенным плиткой полам и пестрым стенам тошнотно-зеленый оттенок. У юноши сразу сложилось впечатление, что стены окружают его со всех сторон, приближаются все ближе и в конечном итоге раздавят словно букашку. Из соседнего зала доносились гневные выкрики и дикие вопли, которые могли оказаться как смехом, так и рыданием.

— Лечебница находится под контролем администрации мэра Прайса, — говорила Джеймс на ходу, — тот факт, что они так пристально присматривают за этим местом, я имею в виду нашу охрану, техников, рабочих и оборудование, должен тебе сказать все, что нужно знать о том, насколько опасными город считает содержащихся здесь преступников.

Мимо них, не удостоив процессию даже взглядом, проследовала парочка охранников, почти волочащих по полу заключенного с извилистым шрамом на пол-лица. Зато арестант их заметил.

— Так-так-так, — произнес он, изогнув шею и оскалившись на Брюса, — а что это такой утонченный мешок с мясом делает в подобном месте?

И прежде чем кто-либо успел его остановить, узник метнулся к Брюсу.

Юноша инстинктивно принял боевую стойку, но Джеймс уже была рядом. Она перехватила руку заключенного, заломила ему за спину и с силой впечатала в ближайшую стену. Щека узника стала ярко-розовой.

— Хорошие рефлексы, — удивленно прокомментировала Драккон, покосившись на Брюса.

Сердце юноши бешено стучало в груди.

— Полагаю, тренажерный зал хоть на что-то, да годится, — удалось ему ответить.

— Еще одна подобная выходка, — предупредила заключенного Джеймс, — и я добавлю несколько лет к твоему сроку. Я знаю, как ты наслаждаешься своим временем здесь. — Она криво усмехнулась, и узник оскалился в ответ. Затем мужчина уставился на Брюса, и когда их взгляды пересеклись, он мрачно улыбнулся.

— У тебя слишком нежная и чистенькая кожа для такого места, милашка, — выплюнул он, — если тебе понадобятся несколько шрамов, найди меня.

Брюс отвернулся. Сердце по-прежнему бешено колотилось. Охранники потащили заключенного дальше. Брюс постарался представить узника ребенком, таким же, как он сам в детстве. Представить, как маленький мальчик сидит на лужайке перед домом и вместе со своим отцом наблюдает за тем, как летучие мыши улетают на охоту. Наверное, у некоторых людей вообще не было детства.

Джеймс наблюдала за ним, скрестив руки на груди.

— О чем задумался, Уэйн?

— Я размышляю о том, в какой момент человек превращается из ребенка в убийцу.

— А, так ты у нас интересуешься криминальной психологией? — ответила Джеймс. — Ну, тогда ты оказался в нужном месте. От наших заключенных у тебя душа уйдет в пятки. Не забыл еще человека, которого только что видел? Он убил четырех людей в кафе.

Брюса обдало холодом.

— Да, он казался вполне приятным собеседником, — пробормотал он.

— Доктор Джеймс работает старшим надзирателем уже больше десяти лет, — добавила Драккон, — как видишь, для того, чтобы управлять подобным местом, требуется немалая выдержка.

Они покинули маленький коридор и неожиданно оказались в огромном помещении со сводчатым потолком, откуда открывался вид на множество этажей, усеянных тюремными камерами. Брюс замер на месте при виде необъятного пространства «Аркхэма». Это были ворота в преисподнюю.

— В чем дело? — сухо спросила Драккон. — Начал, наконец, жалеть о своей увеселительной поездочке?

— Это женское восточное крыло, — произнесла Джеймс, когда процессия повернула направо. — Мужчины содержатся в западном крыле. Медицинские кабинеты в центре здания соединяют оба крыла.

«Это объясняет форму лечебницы», — подумал Брюс.

— Под нашими ногами находится еще один, дополнительный этаж, где содержатся заключенные, подвергающиеся интенсивной терапии. Ты будешь подметать и мыть полы в женском крыле и чистить туалеты, которыми пользуются охранники. Завтра ты почистишь подвал. Мы постараемся подстроиться под твои оставшиеся занятия в школе, но с началом лета я буду ждать тебя здесь каждое утро. У наших уборщиков нет проблем с поддержанием лечебницы в чистоте, так что я думаю, что у миллиардера легко получится добиться подобного результата. Предлагаю тебе схватывать все на лету.

Брюс заглянул в одну из камер. Ее обитательница, женщина в оранжевой робе, стояла, прислонившись к решетке. Заметив его взгляд, заключенная оскалилась.

— Эй, дамочки, — закричала она, когда процессия прошла мимо, — кажется, они усовершенствовали наших охранников.

Остальные узницы охотно откликнулись на этот призыв и принялись выкрикивать Брюсу непристойные предложения. Юноша стиснул зубы и упорно смотрел перед собой. Он видел, как парни ухлестывали за Дайан, несколько раз даже ввязывался в драки с особо ретивыми из них. Но сейчас он впервые испытывал что-то подобное на себе. «Почему ты не улыбаешься, Брюс?» Внимание заключенных напомнило ему о том, как вокруг него словно мухи кружат папарацци, как они без устали набрасываются на него и наказывают всякий раз, когда Уйэну не удается ответить подобающим образом. Краешком глаза он заметил выражение лица Драккон. Даже несмотря на желание надлежаще наказать юношу, сейчас она явно прониклась к нему сочувствием.

Наконец, настал миг спасения — они добрались до конца восточного крыла. Джеймс повела их дальше по холодным, зеленым коридорам мимо медицинских кабинетов, возле которых рабочие чинили двери.

На лифте все трое спустились в подвальный уровень. Здесь было темно, сыро и пахло затхлостью. Над входом висел знак: «Отделение интенсивной терапии лечебницы Аркхэм».

— Здесь остаются худшие из худших, Уэйн, — оглянувшись назад, произнесла Джеймс, — на твоем месте, я бы поспешила выполнить здесь всю работу как можно быстрее.

Двое работников занимались перепрограммированием кода доступа в отделение. Брюс обратил внимание, что видеокамеры под потолком развешаны чаще обычного. Двери камер на этом уровне были отлиты из металла — уменьшенные версии входных дверей в лечебницу — и явно укреплены гораздо надежнее, чем на верхних уровнях. На каждой двери было маленькое окошко, должно быть, из пуленепробиваемого стекла. Через некоторые из них можно было разглядеть заключенных, сидящих в темных комнатах. Их одежда отличалась от оранжевых роб остальных узников. Обитатели подвального уровня носили белое, которое словно свидетельствовало об их принадлежности к особому виду особо опасных преступников.

— Что-то здесь больше постояльцев, чем обычно, — заметила Драккон.

Джеймс пожала плечами.

— Больше преступлений, чем обычно, — ответила она, — вчера к нам перевели троих Ночных бродяг из Готэмской тюрьмы.

Драккон разочарованно встряхнула головой.

— Все еще не можете выяснить, какого черта им было нужно той ночью, да? — спросила Джеймс.

— Боюсь, что так и есть.

— Ночные бродяги? — переспросил Брюс, радуясь, что может думать о чем-то другом кроме своего пребывания здесь. — И много их у вас здесь?

— О, не волнуйся об этом, Уэйн, — сурово ответила детектив, — радуйся, что это не твое дело.

Из дальней камеры в конце коридора доносилось сразу несколько голосов. Когда процессия приблизилась к ней, Джеймс указала на дверь.

— Здесь содержится один из новоприбывших, о которых я говорила, — пояснила она, — самый необычный Ночной бродяга из тех, что у нас есть.

Через узкое окошко камеры Брюс мельком разглядел разворачивающуюся внутри сцену. Три человека — один из них одет как детектив, двое других в полицейской форме, — сгрудившись вокруг заключенного, вели допрос. Разочарованные голоса принадлежали именно полицейским.

— Думаешь, это смешно? — услышал Брюс голос одного из офицеров. — Перерезать глотку старому человеку и смотреть, как он истекает кровью? Как вы подключились к его счетам? Зачем вашей банде все эти миллионы? Молчишь, да? Лучше бы тебе убрать эту усмешку со своего личика.

— Пока мы сами это не сделаем, — добавил второй полицейский.

— Кто еще был там с тобой? — прорычал первый. Судя по тону, он уже не в первый раз задавал этот вопрос.

Брюс попытался было разглядеть заключенного, но процессия уже миновала камеру, и шанс был потерян. Возгласы становились все неразборчивее и вскоре растаяли позади.

Джеймс покачала головой.

— Она все еще молчит.

— О переводе этой я распорядилась лично, — произнесла Драккон, прохладно взглянув на Брюса. — Не волнуйся. Они всегда раскалываются.

Когда они покидали зал, сзади продолжали доноситься гневные вопросы. Брюс не мог отделаться от мысли найти ответ, что же полиции так не терпелось выбить из заключенной. Он часто будет бывать здесь, так что, возможно, еще неоднократно увидит повтор сцены допроса. Вдруг именно в один из его следующих визитов полицейским удастся разговорить узницу.

И может, Брюсу удастся разглядеть заключенную. Понять, кто она такая.

Глава пятая

— В чем дело, красавчик? Никогда прежде не марал свои холеные ручки?

Аркхэм, день первый. Заключенные скалились на Брюса из-за тюремных решеток, пока он работал. Их взгляды были прикованы к нему, а издевки эхом разносились по коридорам. К голосам примешивались звуки, с которыми узницы колотили по решеткам ботинками и зубными щетками.

Сегодня его внешний вид разительно отличался от наряда на день рождения. Тогда он появился на публике в сшитом на заказ костюме, а рядом с ним красовался его личный «астон-мартин». Сегодня Брюс был одет в синий рабочий комбинезон, а руки скрывала пара желтых перчаток.

«Не обращай на них внимания. Сконцентрируйся на работе», напоминал себе Брюс, равномерно продвигаясь по коридору. Они хотели вывести его из себя, хотели увидеть, как он сорвется.

— Девчонки, сегодня за нами прибирается миллиардер!

Еще один свист.

— Похоже, деньги утратили свою покупательную силу!

— А он милашка, не находите?

— Я готова попасть в тюрьму за такое. Ну давай же, Брюс Уэйн. Улыбнись нам.

— Знаешь, что… мы перестанем над тобой издеваться, если ты снимешь свою рубашку и вымоешь ею пол.

Весь коридор содрогнулся от хохота.

И так продолжалось целый день, один зал за другим, пока все помещения не слились у него в голове в единый источник звука. Брюс не поднимал головы. Джеймс проверяла его трижды. И хотя она ни разу не удостоила юношу чем-то большим, чем пренебрежительный взгляд и усмешка, Уэйн обнаружил, что с нетерпением ждет ее следующего визита. В ее присутствии заключенные затихали и молчали еще несколько минут после ее ухода, давая Брюсу небольшую передышку.

Наконец, в конце дня, Джеймс снова пришла.

— Убирайся отсюда, Уэйн, — она жестом поманила его за собой. — Ты так устал, что просто размазываешь грязь по полу.

Это была не жалость, но что-то крайне к ней близкое. Он едва помнил, как отметился на выходе. Он вообще не помнил, как садился в машину. Все, что он запомнил, так это то, что с благодарностью утонул в прохладе кожаного сиденья и проснулся на следующее утро в своей постели.

* * *

— Ну как обстоят дела? — спросила его Дайан на следующий день, пока они вместе шли на урок английского.

Брюс пытался игнорировать шепотки и взгляды проходивших мимо одноклассников. Он слышал, как они называют его имя и обсуждают, почему он разбил свою машину. «Напился. Свихнулся. Проблемы с темпераментом». Просачивающийся сквозь окна академии свет растягивал тени в длинные полосы, словно окружая здание решеткой. Брюс вздохнул, пытаясь смотреть прямо перед собой. Вчерашний день показался ему вечностью. И ему придется возвращаться в настоящую тюрьму снова и снова на протяжении нескольких недель.

— Могло быть и хуже, — ответил он, а затем, когда они нашли нужную аудиторию и уселись за парты, погрузился в детали.

Дайан сочувственно покачала головой.

— Ауч. Звучит ужасно. И так еще целых пять недель?

— Все не так уж и плохо. Просто много свиста. — Брюс напечатал несколько особенно запомнившихся издевок на экране смартфона, чтобы ему не пришлось произносить это вслух.

Подруга скорчила гримасу.

— Да, да. Что ж, я знаю, каково это. Совсем не весело, Брюс.

— Прости, Ди. Не переживай так насчет меня. Не успею я опомниться, а все уже закончится.

Дайан ободряюще похлопала юношу по руке.

— Ты выживешь, — пообещала девушка, — мы все свалим отсюда через несколько недель, и… — Зазвенел звонок на урок, Дайан прервалась и закончила уже гораздо тише: — И не успеешь опомниться, твой срок в «Аркхэме» тоже подойдет к концу.

Ее слова немного утешили Брюса. Юноша глубоко вздохнул и попытался поверить в них.

— Не успею я опомниться, — эхом повторил он.

* * *

После вчерашних издевок отделение интенсивной терапии лечебницы «Аркхэм», куда Брюс прибыл после школы, на контрасте казалось пугающе тихим.

Тишина ужасала так, что у юноши стояли дыбом волоски на шее. Ему казалось, что он оказался в сцене прямиком из фильма ужасов — призрачный зеленый свет, голые стены, отдаленное эхо его шагов. Если бы привидения существовали, то жили бы и нашептывали в пространство свои речи именно здесь.

Приступив к работе, Брюс прислушивался, пытаясь различить голоса детективов, доносящиеся из последней камеры. Может, сегодня они снова допрашивают заключенную.

Брюс как раз поравнялся с первой камерой, когда изнутри послышался громкий лязг. Брюс мгновенно отшатнулся… и заметил, что сквозь пуленепробиваемое стекло камеры на него уставился узник.

— Так-так-так, — произнес заключенный, — это же новый пацан. Ты выглядишь достаточно сносно, чтобы тебя порезать.

Он практически выплюнул эти слова, и одновременно весь остальной коридор пробудился к жизни, из соседних камер донеслись новые крики. Брюс отвернулся и сфокусировал все свое внимание на поле под ногами.

— В чем дело, пацан? — поинтересовался заключенный. — Что привело тебя в эту дыру, а? Что заставило подчищать наше де…эй, эй! Ты что это делаешь, а? — Он принялся бешено стучать по стеклу, когда Брюс сделал шаг в сторону. — Знаешь, что я сделал, чтобы сюда попасть? Я вырезал. И я был очень хорошим в своем деле.

Он провел жестом по шее и вниз, вдоль второй руки.

Брюс заторопился, пытаясь выкинуть из головы все воспоминания о пугающем голосе мужчины.

Следующая камера была ничем не лучше. В ней содержался огромный человек, кажущийся еще более крупным в своей робе. Каждый видимый сантиметр его смуглой кожи, включая лицо, был покрыт татуировками. Когда Брюс поравнялся с окошком камеры, гигант рассмеялся и не сводил с юноши взгляда, пока Уэйн не скрылся из виду. Затем мужчина со всей силы впечатал свое огромное плечо в стекло. Содрогнулся, казалось, весь этаж.

Третий заключенный был очень высоким и невозможно худым. У него были длинные пальцы и сломанные ногти, на бледной коже синими полосками проступали вены. Этого заключенного Брюс узнал — его показывали в новостях. Серийный убийца, обвиненный как минимум в двух десятках жестоких убийств. Четвертый узник был лысым и обладал очень толстой шеей. Его глаза были бледными и прозрачными, словно вода. Он мерил камеру шагами из угла в угол, пока его ботинки не упирались в стену.

Это были жестокие убийцы. Находясь на свободе, они терроризировали Готэм и регулярно становились героями сводок новостей. Теперь же Брюса отделял от них всего лишь тонкий слой металла и стекла.

Наконец, он дошел до конца коридора. Поравнявшись с камерой, в которой полицейские несколько дней назад громкими разочарованными голосами допрашивали заключенную, он притормозил. В памяти все еще крутились воспоминания об узниках, которых он только что миновал, об их искривленных усмешках, взглядах и жестоких преступлениях. Если здесь держали таких людей, что нужно было сделать, чтобы привлечь к себе такое пристальное внимание полиции? Кто сидел в последней камере?

Окно было достаточно большим, в половину его роста, чтобы можно было разглядеть большую часть камеры. Подобно остальным, она была почти пустой, внутри были только матрас, унитаз и раковина. Взгляд Брюса приковала к себе одинокая фигура в белом халате с длинными рукавами, сидящая внутри, прислонившись к стенке и вытянув ноги.

Это была женщина. Нет, «женщина» неподходящее слово. Это была девушка.

Она выглядела ровесницей Брюса. Она сидела, вяло откинувшись головой к стене, с отсутствующим, словно кукольным, выражением лица. Ее взгляд уставился в пустоту. У нее были очень, очень темные глаза, длинные, прямые и удивительно черные, настолько черные, что кончики казались синими, волосы и такая бледная кожа, что при скудном больничном освещении создавалось впечатление, что девушка напудрилась мукой. У заключенной был аккуратный рот, изящная изогнутая шея, четкий овал лица с высокими скулами.

Брюс моргнул. И это была та самая заключенная, которую допрашивали готэмские полицейские? Юноша понятия не имел, чего от нее ждать, но девушка совершенно не походила на тот портрет, который нарисовало его воображение. Она выглядела так, словно была его одноклассницей. Слишком юная, чтобы находиться в месте, подобном «Аркхэму». В отличие от всех остальных заключенных, она была спокойна, как смерть, и ничто в ее поведении не намекало на преступное прошлое. В этой обители хаоса и жестокости она сильно выбивалась из общего ряда.

И все же. Было что-то странное в ее взгляде… что-то такое, от чего у Брюса мурашки по спине прошлись.

Девушка опустила веки, а затем распахнула глаза и, не поворачивая головы, перевела взгляд на Брюса.

Юноша опешил и отошел от окна. «Эти глаза». Они были не просто темными, в их глубине что-то скрывалось, что-то продуманное и расчетливое. Глаза были окнами в невероятно развитый мозг, и прямо сейчас эти глаза изучали и анализировали Брюса Уэйна. У Брюса возникло странное ощущение, будто прямо сейчас она впитывает все самые важные детали о нем с такой легкостью, будто может читать его мысли.

Юноша перевел взгляд на руки заключенной и заметил, что она сложила из салфетки изящный цветок… но стоило ей пошевелить запястьями, как цветок превращался в скорпиона. Фигура превращалась из цветка в скорпиона и обратно, снова и снова. Брюс подумал было, что невозможно создать нечто столь утонченное из обычной салфетки. Это напомнило о том, как его мать особым образом складывала письма перед отправкой, как она тщательно проглаживала все сгибы ногтями, чтобы бумага вошла в конверт идеально.

Какое-то время Брюс и девушка смотрели друг на друга. Затем Уэйн отошел в сторону, чтобы укрыться от ее пристального взгляда. Выдохнул. Его мозг лихорадочно размышлял.

Может быть, персонал лечебницы куда-то перевел недавнего обитателя этой камеры и вместо него поместил сюда эту девушку? Это было бы хоть каким-то объяснением. Возвращаясь к работе, Брюс нахмурился. Что она такого сделала, чтобы попасть в отделение интенсивной терапии самой печально известной тюрьмы Готэма? Она выглядела такой… спокойной. Внимательной. Даже невинной.

Он подумал о своей системе деления людей на категории. В какую категорию попадала она?

Он уже не мог задерживаться там еще дольше, поэтому упаковал свои принадлежности и направился к выходу. По пути юноша в последний раз взглянул в окно камеры. Он почти ожидал, что взгляд темных бездонных глаз девушки будет все еще направлен на него, пронизывая его сущность насквозь.

Но она опять смотрела в пустоту. Даже не пошевелилась. Оригами в руках девушки снова приняло форму цветка. Брюс на мгновение задумался об этом, затем покачал головой и направился к выходу. Возможно, она его вообще не замечала, а все остальное было плодом его воображения.

Глава шестая

Когда день подошел к концу, Брюс вышел из дверей «Аркхэма» и с удобством расположился на сиденье автомобиля Альфреда, но его мысли по-прежнему были заняты той странной девушкой.

— Как прошел день? — спросил Альфред.

Брюс сухо покосился на своего опекуна в зеркало заднего обзора.

— Я прекрасно провел время, — ответил юноша, — настоятельно рекомендую.

Альфред нахмурился.

— От кого это вы унаследовали весь свой сарказм, мастер Уэйн?

— Понятия не имею, — Брюс наклонился вперед и положил руку на спинку сиденья наставника, — может, от тебя?

— От меня? Сарказм? — Альфред фыркнул, на губах заиграло подобие улыбки. — Я что, по-вашему, англичанин?

Несмотря на тяжелый день, Брюс не смог удержаться от ответной улыбки. Юноша наблюдал, как мимо проносятся голые ветви деревьев. В мыслях он то и дело продолжал возвращаться к образу той девушки, и когда он позволил себе задуматься об этом слишком надолго, ему показалось, что эти глаза, темнее самой ночи, сверкают в промежутках между деревьями.

Несколько минут спустя машина остановилась у дверей тренировочного зала, где Брюс Уэйн проводил множество своих вечеров. Выйдя из машины, юноша глубоко вздохнул, открыл дверь зала и вошел внутрь. Ему нужна была хорошая, насыщенная тренировка, чтобы прочистить голову и избавиться от мыслей об этой девушке.

Тренажерный зал был эксклюзивным клубом. Тренер, Эдвард Чанг, олимпийский чемпион по боксу и борьбе, работал со своими студентами исключительно на индивидуальной основе. Брюс оглядел просторное помещение, высотой минимум в два этажа. На полу в самых разных сочетаниях были разбросаны голубые маты, а в самом центре находился восьмиугольный ринг, где проходили официальные спарринги между тренером и его подопечными. Здесь были десятки тренажеров, штанги, канаты, груши, защитная экипировка и многочисленные стены для скалолазания. В одном углу даже располагался плавательный бассейн на восемь дорожек.

Брюс быстро спустился в раздевалку, переоделся, обернул кисти рук белой марлей, напудрил их тальком, затем достал из шкафчика тонкие очки.

Оборудование тренировочного зала впечатляло, но по-настоящему дорогой забавой посещение зала делала технология, которой обладали очки. Надев их, Брюс увидел развешанные по всей комнате ярлычки — «Маты», «Ринг» и «Бассейн». На центральной панели был выведен список разных ландшафтов, любой из которых он мог выбрать на время тренировки.

Брюс листал опции, пока не нашел свои любимые настройки, затем нажал на нужную кнопку, и мир вокруг него погрузился в абсолютную темноту.

Затем сверкнула вспышка, мир перезагрузился, и Брюс очутился на краю башни, исчезавшей в освещенных закатным солнцем облаках. Перед ним расстилалось море сверкающих небоскребов, соединенных друг с другом кабелями таким образом, чтобы по ним он мог бегать между зданиями. Лестницы спиралями огибали каждую высотку. Над головой раскинулось виртуальное ночное небо. Когда Брюс поглядел вниз, высота показалась такой реальной, что у юноши закружилась голова.

Небоскребы и препятствия идеально совпадали с планировкой самого зала, с фигурами из матов, восьмиугольным рингом и всем прочим. Виртуальные лестницы синхронизировались с настоящими, сконструированными из разложенных по кругу матов. Брюс мог выбрать режим тренировки в этой виртуальности. Если ему хотелось бегать между небоскребами и взмывать вверх и вниз по лестницам, — кабели и лестницы подсвечивались ярко-белым светом, чтобы он легко мог разглядеть их. Если он выбирал возможность карабкаться по стенам небоскребов — подсвечивались уступы на стенах зданий, идеально совпадающие с расставленными в зале стенами для скалолазания.

Брюс решил побегать по кабелям и лестницам. Они зажглись ярко-белым светом, выделяясь на фоне закатного солнца. Юноша облегченно потянулся, готовый отпустить все воспоминания о мрачных залах «Аркхэма» и насладиться видами с головокружительных небоскребов. Затем он прыгнул.

Брюс приземлился прямо на кабель, проложенный между его небоскребом и ближайшим зданием. Юноша мгновенно побежал вперед, не теряя равновесия — навык, приобретенный за долгие годы тренировок. Добежав до конца кабеля, Уэйн взмыл в воздух и зацепился за нижние ступеньки лестницы, спиралью огибающей небоскреб. В реальной жизни Брюс сейчас повис на металлических прутьях, свисающих с серии сложенных друг на друга голубых матов, а его замотанные руки подняли в воздух белую пыльцу. Одним плавным движением Брюс подтянулся (при этом мускулы рук и спины туго напряглись), вскочил на лестницу и побежал дальше. Вверх по лестнице, затем еще один прыжок, еще один кабель. На лбу начали выступать капельки пота. С каждой минутой упражнения Брюс чувствовал себя все спокойнее, он сфокусировался строго на ровном биении своего сердца.

— Брюс!

Юноша остановил симулятор, снял очки и увидел, как тренер Чанг вышел из своего офиса и замахал ученику руками.

Брюс улыбнулся в ответ.

— Тренер.

Мужчина приветливо кивнул. Его волосы были выбриты по бокам таким образом, что только на макушке оставался ирокез, а когда он сложил руки на груди, все мускулы напряглись. Уши тренера были покрыты шрамами, свидетельствуя о борцовском прошлом.

— Неплохая работа.

Брюс собирался уже ответить на похвалу, когда следом за тренером в зал вышел второй человек. Ричард.

Ричард вымучил из себя улыбку.

— Привет, Брюс, — произнес он, сжав и разжав кулаки.

— Ричард сказал мне, что в ночь, когда он обычно тренируется, его не будет в городе, — сообщил тренер, — надеюсь, ты не станешь возражать, если он потренируется здесь сегодня вместе с тобой. Вы можете тренироваться вместе, как раньше.

«Как раньше». Прошло уже несколько лет с тех пор, как Ричард и Брюс в последний раз тренировались вместе, как друзья. «Вот тебе и расслабился после работы», — подумал Брюс.

Ричард кивнул.

— Как в старые времена.

В его голосе послышались нотки преувеличения, даже сарказма.

Тренер, кажется, абсолютно не обратил внимания на повисшее в воздухе напряжение. Мистер Чанг уронил на пол ворох тренировочного оборудования, затем покосился на свой телефон.

— Разогрейтесь немного, расслабьтесь. Начнем с рутинных упражнений через несколько минут.

Мужчина прислонил телефон к уху и вышел из зала, оставив молодых людей наедине.

Юноши подошли к борцовскому рингу, и Ричард начал кружить вокруг Брюса.

— Слышал, ты покинул аукцион рано, — произнес он, — неужели я настолько вывел тебя из себя?

— Мне просто нужно было прочистить голову, — ответил Брюс, не сводя взгляда с оппонента в ожидании подходящего момента для атаки.

Ричард хохотнул, но в его смехе не было и нотки юмора.

— Да брось. Неужели ты думаешь, что я настолько плохо тебя знаю, что не могу распознать ложь?

Уэйн сжал и разжал пальцы. Он помнил, как кружил вокруг Ричарда на этом самом месте, когда они были молоды. Он помнил, как они смеялись и бросали друг другу вызовы. Как иначе все тогда воспринималось.

— Если бы ты сказал это тогда, я бы тебе поверил, — ответил Брюс.

— Мы перестали общаться не по моей вине.

— Тогда почему? — оскалился Уэйн. — Что я такого сделал?

Ричард помрачнел.

— Может, у кого-то голова стала слишком большой для собственного мозга.

Брюс начал закипать от гнева.

— Почему… потому что я перестал позволять тебе обманывать меня и дальше? Потому что ты больше не мог мной пользоваться?

— Не льсти себе.

«Так вот в чем дело», — с сожалением подумал Брюс. Ричард жаждал драки, его просто распирало. Заметив, что противник принимает атакующую позу, Уэйн прищурился, затем заново надел очки. Оба подключились к одному каналу, и ринг вокруг них превратился в вертолетную площадку на крыше небоскреба.

Ричард ринулся в атаку, его забинтованный кулак метил в голову Брюса. Уэйн инстинктивно выставил защиту, удар пришелся ему в плечо, и юноша мгновенно контратаковал. Теперь уже Брюс кружил вокруг противника, отступая назад, дожидаясь новой атаки. «Первым делом оборона».

Еще один рывок — еще один обмен ударами. Брюс всегда был более легок, он всегда уворачивался от атак Ричарда, но сейчас он с удивлением отметил, что противник неожиданно хорошо натренирован. Ну, не только он изменился. Один, второй удар — Ричарду едва удалось блокировать второй удар Уэйна.

На лице его противника отразилось недоумение. Он рванулся вперед и достаточно сильно толкнул Брюса назад, лишая равновесия. «Нечестный прием». Прежде чем Уэйн восстановил баланс, Ричард со всей силы ударил его в колено. Вспышка боли на мгновение ослепила Брюса, он изо всех сил сжал зубы, чтобы не закричать, но нога все равно подкосилась, и юноша едва не упал. Лишь в последний момент ему удалось сохранить равновесие.

Брюс прищурился. Непослушная прядка темных волос упала ему на лоб. Этому приему Ричард научился не здесь.

Юноши начали обмениваться более быстрыми и частыми ударами. У Ричарда было преимущество в весе и росте, но он был медленнее Брюса, и Уэйн уже заметил, что оппонент начал уставать. Именно этот момент Брюс выбрал для атаки и дважды быстро ударил противника в корпус. Ричард согнулся и охнул.

Уэйн замахнулся снова, но Ричард схватил противника за запястье и одним движением заломил ему руку за спину, используя преимущество в весе, чтобы подтолкнуть Брюса ближе к краю ринга. Брюс пошатнулся, но на этот раз он был готов. Воспользовавшись силой инерции, он развернулся и сильно ударил Ричарда в живот.

Ричард согнулся и выкинул руку вверх, негласный сигнал об остановке. Брюс остановился, тяжело дыша. Во всем теле пульсировала боль. Уэйн опустил кулаки.

И в то же мгновение Ричард атаковал. Его первый удар пришелся Брюсу в подбородок. В глазах Уэйна вспыхнули звездочки.

Когда Брюс пришел в себя, он обнаружил, что лежит на полу ринга, очки сняты, а тренер с озабоченным лицом пытается помочь ему сесть. Когда только учитель успел вернуться?

Чанг нахмурился, приглашая обоих юношей покинуть ринг.

— Прекратите, прекратите вы оба, — он наградил обоих противников многозначительными взглядами. — Вы же раньше так хорошо тренировались вместе. А теперь оставишь вас одних на пару минут, и вы уже пытаетесь убить друг друга.

Брюс поморщился, приложив руку к опухшей челюсти. Тренер вышел, чтобы принести льда. Уэйн уставился на Ричарда.

— Только так ты и можешь победить в эти дни, да? Нечестными приемчиками?

— Бедный, бедный Брюс Уэйн. Никто не оказывает ему честного приема, — ответил Ричард, смерив Брюса холодным взглядом, и отвернулся. По непонятной причине слова жгли Брюса еще сильнее физической боли. — В реальной жизни не существует нечестных приемчиков, ты еще не понял? Есть только жизнь.

Глава седьмая

— Что с тобой приключилось? — спросила Драккон, когда Брюс столкнулся с ней в кафетерии «Аркхэма» на выходных. Ее взгляд привлек фиолетовый синяк, украшавший челюсть юноши.

Брюс не стал отвечать сразу. Он уселся напротив детектива и поставил поднос с едой на стол. По счастью, остаток недели пролетел незаметно. Итоговые экзамены, фотосессии и репетиции выпускного слились воедино и отвлекли юношу от мыслей о его спарринге с Ричардом. Уэйн был даже рад оказаться в субботу в «Аркхэме».

— Синяки всегда выглядят хуже всего, когда уже заживают, — наконец, произнес он, — со мной все будет в порядке.

К облегчению Брюса, Драккон не стала задавать дополнительных вопросов. Вместо этого, она потерла виски и вернулась к еде.

— Надеюсь, ты по-прежнему влачишь здесь жалкое существование, Уэйн, — сообщила она.

— Почти столь же жалкое, как и вы, — ответил Брюс.

— Неужели? — Женщина усмехнулась. — В таком случае, несладко тебе приходится.

Какое-то время Брюс изучал собеседницу. Ее ногти были по-прежнему безупречны и покрыты все тем же коричневым лаком в тон цвету кожи. Брюс заметил, что Драккон старалась есть с такой же аккуратностью, с которой подходила к своему внешнему виду. Это выражалось во всем — в том, как она подцепляла еду вилкой, в том, как она разложила салфетку под тарелкой в виде идеально ровного квадрата, стороны которого были параллельны краям стола. Неудивительно, что она стала детективом, с таким-то вниманием к мельчайшим деталям. Против своей воли, Брюс был рад ее присутствию. По крайней мере, ее не интересовали всякие несущественные мелочи, и у нее не было никакого желания издеваться над ним. На самом деле, у юноши было подозрение, что если бы он сам не подошел к ней, детектив Драккон игнорировала бы его на протяжении всего срока общественных работ.

Мысли Брюса вернулись к загадочной девушке с подвального уровня лечебницы. С момента их первой встречи он несколько раз проходил мимо ее камеры, но всякий раз там было полно народу: полицейские в форме, детективы, сама Драккон, которая во время допросов разочарованно потирала шею — девушка продолжала молчать.

Брюс поражался подобному упорству. Заключенная не удостаивала служителей закона даже взглядом, все так же продолжая смотреть в пустоту. Как будто в камере вообще не было никого кроме нее. Каждый раз у нее в руках была салфетка, сложенная в новую фигуру — лебедь, лодку, звезду. Всякий раз Брюс задерживался у дверей камеры в ожидании того, что девушка вновь изогнет запястье, и фигурка превратится во что-то еще. Во что-то куда более опасное.

Драккон заметила, что он изучающе смотрит на нее.

— Чего ты хочешь, Уэйн? — спросила она. — Ты выглядишь так, словно вопрос вот-вот сорвется с твоих губ.

— За последнюю неделю дважды видел вас и вашу группу на подвальном уровне, — ответил Брюс, — какая история кроется за этой девушкой в дальней камере?

Драккон изогнула идеальную бровь.

— Это место тебе так наскучило, что ты начал совать нос не в свое дело?

— Мне просто любопытно, — пояснил Брюс, перемешивая свое картофельное пюре в попытке сделать его более съедобным. — Трудно пропустить такой спектакль.

Детектив отложила вилку в сторону и снова потерла виски. Эти допросы по какой-то причине были для нее больной темой.

— Эта девушка… Поверь мне, она здесь за дело. Но то, что мы с ней обсуждаем, тебя совершенно не касается.

Брюс уставился в свою тарелку. Следующие слова он подбирал крайне осторожно.

— Ваши визиты не очень-то похожи на дискуссии, — и тут же поспешил добавить, — детектив.

— Прости?

Брюс небрежно отрезал себе кусочек мяса.

— При всем должном уважении, детектив, я видел лишь, как вы и другие полицейские задаете ей вопросы. Я ни разу не заметил, чтобы она вам отвечала.

Едва промелькнувшей на лице Драккон тени было достаточно, чтобы понять — девушка еще ни разу не ответила ни на один вопрос. Скорее всего, каждый раз она только и делала, что смотрела в никуда, сжимая в руке свои поделки из бумаги и делая вид, будто в камере нет никого, кроме нее. Брюс был удивлен, что полицейские от раздражения не уничтожили оригами.

Драккон выругалась.

— Ночные бродяги поставляют нам бесконечное количество дел.

Ночные бродяги. Уэйн подался вперед.

— Чего они хотят?

Детектив пожала плечами.

— Ты же видел их символ, верно? Объятая языками пламени монета, обычно нарисованная на стене спреевой краской. Это обширная сеть воров и убийц. Они охотятся только на самых богатых, речь идет об обладателях состояний в сотни миллионов долларов. И они пускают эти средства на финансирование дальнейших операций.

— Операций.

— Пока что это спланированные покушения, взрывы на фабриках. Они терроризируют весь город. Ночные бродяги мнят себя кем-то вроде Робин Гуда, хотя и в весьма изощренном варианте. Они любят выставлять себя покровителями бедных, будто бы они крадут у богатых и отдают все нищим. Однако пока что единственная вещь, которую они подарили беднякам, — это более опасное место для жизни.

— Отнимать у богачей и отдавать бедным, — Брюс не смог удержаться от усмешки.

Драккон уставилась на него.

— Что?

— Да просто… люди всегда так кстати забывают про вторую часть этого высказывания.

Драккон опустила очки на кончик носа и взглянула на собеседника поверх красной оправы.

— А ты философ, — с некоторым удивлением заметила она, затем взмахнула рукой. — Мило, что ты спросил, Уэйн. — Детектив поднялась на ноги и забрала свое пальто песочного цвета со спинки стула. — Но ты здесь отбываешь наказание, а не занимаешься детективной работой. Давай-ка поможем тебе покинуть это место, а не еще глубже увязнуть в этом болоте.

* * *

Когда после обеда Брюс спустился на подвальный уровень, одна из лампочек в коридоре раздражающе тревожно мигала. Когда стены озарялись ее мерцающим сиянием, коридор казался нереальным. Казалось бы, стоит лишь зажмуриться, и он исчезнет навсегда. Пара камер пустовали, обитатели остальных спали. Брюс уже не узнавал некоторых из них — редко кто задерживался в отделении интенсивной терапии надолго. Может, девчонку тоже скоро переведут отсюда, подумал Брюс, хотя сама мысль об этом его неожиданно расстроила.

Он дошел до конца коридора, где мигающая лампочка освещала как раз дверь в камеру пленницы. Брюс замедлил шаги. Она все еще была здесь, на этот раз совершенно одна.

«Она здесь за дело».

Но она была так молода. На несколько десятков лет моложе любого другого обитателя лечебницы. Юноша, нахмурившись, наблюдал за ней, ожидая чего-то, чего угодно — яростной вспышки гнева, оскорбительной угрозы — лишь бы понять, что такого угрожающего нашли в девчонке все остальные, чтобы запереть ее здесь. Взгляд Уэйна метнулся к новой фигурке, которую девушка держала в руках. Оригами напоминало неоконченного льва. Интересно, во что оно сможет превращаться, когда работа будет закончена?

И в этот самый момент заключенная взглянула на дверь. На него.

Ее взгляд снова застал Брюса врасплох, но на этот раз юноша удержался от желания отпрянуть. Уэйн подошел к окну камеры и остановился прямо перед ним.

На протяжении довольно долгого времени узница пристально разглядывала его. Разумеется, молча, напомнил себе Брюс. Она провела здесь несколько недель, может даже, месяцев, и за все это время не произнесла ни единого слова. Сколько еще Драккон будет пытаться вытянуть из девушки хоть что-то? Что вообще они хотят от нее услышать? Если…

— Ты — Брюс Уэйн.

Брюс похолодел.

Она что, только что разговаривала? Более того, она узнала его. Звук голоса заключенной раздался так неожиданно, что на какое-то время Брюс остолбенел. Девушка говорила мягко, но ее голос разносился звонко и четко, как колокольный звон. А у нее приятный голос. Даже успокаивающий.

— Виновен, — в конце концов, выдавил из себя он. Интересно, услышала ли она его вообще?

Повисла новая пауза, но девушка так и не отвела взгляда. Напротив, она продолжала рассматривать гостя в своей тихой, спокойной манере. Заключенная почти не моргала, и ее глаза напоминали темные бассейны, обрамленные белым мрамором. Наконец краешек ее губ едва уловимо изогнулся.

— А ты не похож на местных завсегдатаев.

«Продолжай с ней разговаривать».

— Могу сказать то же самое о тебе, — произнес, наконец, Брюс.

Девушка отложила салфетку в форме льва в сторону.

— У кого хватило выдержки ударить миллиардера?

Брюс моргнул, рука инстинктивно метнулась к челюсти. Она обратила внимание на его синяк.

— Это пустяки, — пробормотал он.

Девушка сжала губы.

— Хмм, это сделал близкий тебе человек. Готова поспорить, кто-то, кто хорошо тебя знает. — Она склонила голову набок, и ее черные волосы роскошной волной рассыпались по плечам. В ее движениях было что-то неуловимое, одновременно изящное и коварное, и Брюс заподозрил в ней танцовщицу. Казалось, будто она знает, что юноша жадно следит за каждым ее движением. — У всех есть враги. Но стоит заглянуть в твои глаза — в них столько напряжения и разочарования. Ты по-прежнему не можешь перестать думать о том, кто это сделал.

Брюс промолчал. Было что-то нервирующее в том, как она изучает его, препарируя на маленькие кусочки.

Она заметила его молчание, и в ее глазах мелькнул огонек.

— Это действует тебе на нервы, верно? Тебе нравится понимать, почему случается то или иное событие. Тебе нравится раскрывать загадки и раскладывать все ответы по маленьким коробочкам. Но в этом случае ты до сих пор не понял, что произошло.

Разум Брюса лихорадочно трудился, пытаясь подобрать подобающую категорию для нее.

Она вздохнула.

— Я поняла, в чем твоя проблема.

— И в чем же? — К нему наконец-то вернулось умение говорить.

— Ты не можешь ничего отпустить. Бедная добрая душа, вечно горишь желанием дать всем второй шанс. — Она изучала его взглядом, способным прожечь насквозь. — Не делай так.

— Не делать как?

— Ни за что не держись. Научись, наконец, отпускать.

Брюс нахмурился, зачарованный этими странными словами. «Ни за что не держись». За тридцать секунд девушка нарисовала его подробный портрет. Откуда она все это знает? Как ей удается озвучивать вещи, бурлящие у него в голове?

— Кто ты такая? — спросил он.

— Меня зовут Мадлен.

Мадлен.

Брюс был уверен, что за последнюю минуту он услышал от заключенной больше слов, чем кто-то в лечебнице за все остальное время. Он остался стоять напротив окна камеры в надежде, что девушка скажет что-то еще. Но девушка лишь заложила руки за голову и, изогнув спину, медленно и изящно начала потягиваться до тех пор, пока Брюс не разглядел под ее робой четкую границу между ребрами и желудком. Затем Мадлен уселась, скрестив ноги.

— Почему ты здесь? — Спросил он в надежде на ответ. Но девушка молчала. Что бы ни заставило ее заговорить с ним, это чувство явно испарилось, так быстро, что, возможно, Брюс сам все это выдумал.

Какое-то время он еще постоял рядом с камерой, просто на всякий случай, но Мадлен и не думала подавать голос, так что Брюс оставил девушку в покое. Но звуки ее голоса продолжали терзать его мысли, принося с собой больше вопросов, чем ответов.

Глава восьмая

Выпускной.

В воздух взметнулись шляпы, разместившаяся на обширных зеленых лужайках академии толпа студентов радостно загудела.

Брюс стоял рядом с Альфредом и Люциусом и с улыбкой выслушивал их поздравления. Он механически реагировал и двигался — рукопожатия, объятия, попытки отмахнуться от лент и медалей, которые Альфред продолжал вешать ему на шею. Брюс с нетерпением ждал окончания школы, отсчитывая дни, оставшиеся ему с Дайан и Харви.

Этот день должен был стать самым важным и ярким в его жизни.

Но сейчас, стоя на школьной площадке, мыслями Брюс был совершенно в другом месте. В его ушах все еще отдавались эхом слова Мадлен.

«А ты не похож на местных завсегдатаев».

Юноша отчетливо слышал ее голос, словно она прямо сейчас стояла рядом с ним, отделенная лишь стеклом тюремного окна. Мадлен знала, кто он такой. Она точно так же изучала его все то время, что он изучал ее. Зачем?

— Брюс.

Уэйн заставил себя переключить внимание на Люциуса, который продолжал говорить с ним.

— Давай распланируем все пораньше, а не попозже, хорошо? — Мужчина похлопал юношу по плечу. — Устроим достойную демонстрацию беспилотных дронов, над которыми мы работаем. Фонд Уэйнов устраивает масштабное благотворительное мероприятие, где мы и покажем их в действии. — Фокс одернул свой спортивный пиджак. — В списке приглашенных будут все важные шишки — городской совет, чиновники из Метрополиса, Люторы… Брюс, всем интересно, что мы делаем. — Люциус кивнул стоящему в отдалении человеку, окруженному несколькими офицерами полиции. — В том числе и мэру.

Брюс напрягся. Если мэр был здесь, то и Ричард скорее всего отирался неподалеку.

К нему подошли Дайан и Харви. Оба были совершенно одинаково обвешаны лентами и медалями. Проследив за взглядом Брюса, Дайан сняла одну из своих медалей и повесила ему на шею.

— Предполагается, что ты должен их носить, Брюс, — с улыбкой произнесла она. — Видишь? Харви показывает отличный пример.

— Здравствуйте, сэр, — произнес Харви, протягивая руку Альфреду в официальном приветствии, и медали мелодично звякнули. Младшему Денту явно было не по себе, поскольку все до единого выпускники праздновали вместе с семьями. Не пришел только его отец. Брюс встал рядом с другом для поддержки.

— Вы оба должны очень гордиться Брюсом.

— Как и тобой, — с улыбкой заявил Альфред и подмигнул Харви, — отличная работа, мастер Дент.

Дайан взяла Брюса за руку и потащила в сторону. Позади нее выстроилась внушительная толпа родственников, очень громко чему-то радующихся. Все они принялись махать девушке.

— Харви, Брюс, идемте. Моя семья сгорает от нетерпения пообщаться с вами, ребята.

Харви открыл было рот, чтобы возразить, но Дайан уже тянула его за собой. Ее родственники с энтузиазмом поприветствовали Харви и начали поочередно тепло его обнимать. Юноша покраснел, но, несмотря на смущенный вид, его настроение определенно улучшилось.

— Иди к ним, — произнес Люциус, подталкивая Брюса вперед, — а я пока составлю компанию Альфреду.

Брюс поблагодарил мужчину и направился к остальным, но далеко не ушел. Мэр Прайс загородил ему дорогу, а за спиной отца показался и Ричард.

— Брюс Уэйн! — воскликнул мужчина, положив юноше руку на плечо и одарив теплой улыбкой, от которой веснушки на его бледном лице растянулись в стороны. — Сто лет тебя не видел! Посмотри, как ты вымахал! Поздравляю тебя, сынок! Хотя никто из нас и не сомневался в том, что ты многого достигнешь. Правда, Ричард? — Он безучастно взглянул на висящую на шее сына медаль, и Ричард напрягся, как канат.

Брюс сдержанно кивнул. Мэр всегда был добр к нему.

— Благодарю вас, сэр, — ответил юноша, пожимая руку старшего Прайса. — Поздравляю и вас, и тебя, Ричард.

Мэр даже не улыбнулся.

— Ты хороший мальчик, Брюс, но я принимаю поздравления только тогда, когда они заслужены. — Уэйн поверить не мог, что мэр может так пренебрежительно относиться к собственному сыну. Ричард неуклюже стоял рядом с отцом, помалкивая, зато старший Прайс говорил за двоих. — Жалко, что ты больше не навещаешь нас, Брюс.

— Я очень занят в последнее время. Летние проекты и моя… работа в «Аркхэме»…

— Ах, это… — Мэр взмахнул рукой. — Ты проявил инициативу, вот что ты сделал, когда поймал этого Ночного бродягу. В тебе есть все задатки лидера. Я помню тебя с самого детства. Ты был самым умным ребенком, которого я когда-либо видел. Ты по-прежнему им являешься. — Мэр ткнул своего отпрыска в спину. Ричард вздрогнул и опустил глаза. — Мог бы научить этого обалдуя чему-нибудь.

Внимание Брюса переключилось на Ричарда, который теперь всячески избегал беседы. В памяти всплыли воспоминания о том, как Уэйн делал домашние задания в гостях у Ричарда. Кое-что сразу встало на свои места. Мэр всегда хвалил Брюса и всегда делал это в присутствии собственного сына. Тогда, да и сейчас, это казалось мелочью. Альфред тоже бывал весьма строг к Брюсу, в том числе и при друзьях. Но что-то в словах мэра, что-то в отстраненном поведении Ричарда заставило юношу зацепиться за эти воспоминания. Похоже, разрыв между ними был куда больше, чем он думал.

— Я слышал, что этим летом ты будешь работать с Люциусом Фоксом.

— Все так, сэр.

— Ну что же. — Мэр широко улыбнулся. — От такого технического гения, как ты, другого и не ждали. Можешь заглянуть в мой офис в любое время, и я расскажу тебе о совместных проектах твоего фонда и городской администрации. Тебе суждено многое сделать для нашего города, сынок. Уж я-то знаю.

«Сынок». Стоящий рядом с отцом Ричард выглядел более жалким, чем когда-либо, да Брюс и сам почувствовал себя крайне неуютно. Впервые в жизни он задумался, не стало ли поведение мэра, его пренебрежение достижениями собственного сына, его стремление похвалить Брюса той самой причиной, которая разрушила их дружбу с Ричардом.

— Благодарю вас, сэр, — ответил Уэйн, не зная, что еще сказать.

Мэр кивнул, затем помахал кому-то через лужайку и, не сказав ни слова Ричарду, ушел прочь, забыв о сыне.

— У отца всегда была крайне заниженная планка для тебя, — сказал Ричард, убрав руки в карманы, — ты мог бы украсть его бумажник, и он все равно бы тебя за это похвалил.

Брюс подумал об отчаянных попытках Ричарда вырваться вперед, даже с помощью нечестных приемов.

— Поэтому мы перестали общаться? Из-за твоего отца?

Ричард пожал плечами, хотя по его глазам было видно, что этот вопрос задел его сильнее, чем он был готов показать.

— Вчера вечером я показал ему мое имя в списке награжденных. И знаешь, что он спросил, даже не взглянув на меня? Он спросил, под каким номером идешь ты.

Брюс поморщился.

— Прости. Я не знал.

— Ну да, ты никогда не знал. — Ричард оскалился еще сильнее. — Но с другой стороны, тебе никогда и не приходилось выслушивать подобные вещи с утра и до вечера, не так ли? У тебя был Альфред.

— Ты говоришь так, словно Альфред меня никогда не критиковал.

— Он всего лишь твой дворецкий, а не твой…

Все сочувствие, какое только мог испытывать Брюс, мигом испарилось.

— Альфред мой опекун, и ты прекрасно это знаешь. И если ты собираешься сказать что-либо о моих родителях, я настоятельно советую тебе передумать прямо сейчас.

Однако угроза в голосе Брюса, казалось бы, только сильнее раззадорила Ричарда.

— А что? Я же не говорю, что это твоя вина.

Уэйн встряхнул головой.

— Что тебя на самом деле волнует?

Ричард на миг задумался. Затем снова засунул руки в карманы и посмотрел в сторону компании, в которой теперь стоял его отец в окружении других родителей.

— Я узнал, что отец исключил меня из своего доверительного фонда.

Внезапно все встало на свои места. Доверительные фонды Брюса недавно открылись. Его родители без задней мысли оставили своему сыну ключи от своей империи, пусть даже младший Уэйн почувствовал скорее груз ответственности, чем преимущества подобного решения. Но если же Ричард недавно узнал, что его собственный отец исключил сына из завещания, тогда свалившееся на Брюса богатство должно было казаться ему личным оскорблением.

— Мне жаль, что так вышло. Слушай, я не знаю, какого ответа ты от меня ждешь.

Лицо Ричарда исказилось и стало жестоким.

— Не нужна мне твоя жалость. Тебе, по крайней мере, не приходилось ощущать себя запасным вариантом. Твоего отца вообще больше нет рядом.

Брюс почувствовал приближение вспышки гнева.

— Осторожнее.

— Я всего лишь говорю, что ты можешь делать все, что тебе вздумается, и все равно получишь благословение собственных родителей.

— Ты что же, хочешь сказать, что мне проще жить, потому что моих родителей больше нет? — Брюс злился все сильнее, гнев уже мешал ему трезво мыслить. — А ты не думал, что я каждый, каждый день мечтаю, чтобы я мог все отдать, лишь бы вернуть их?

— Прекрати быть таким святошей, Брюс, — ухмылка Ричарда превратилась в оскал, а голос стал резким. — Тебе же нравится, что не нужно добиваться расположения своих родителей. Все любят несчастного Брюса Уэйна, потому что его папа с мамой давно в моги…

Брюс сам не понял, что произошло в следующий момент. Вот он, весь напряженный, стоит напротив Ричарда, сжимая и разжимая кулаки и пытаясь урезонить своего бывшего друга, в следующую секунду они уже оба лежат на земле, и колено Уэйна упирается в грудь противника. Из носа Ричарда хлестала кровь, должно быть, Брюс сильно приложил его, потому что костяшки кулака были испачканы кровью. Очень смутно юноша расслышал поблизости пару испуганных криков, но они звучали как-то приглушенно, словно из-под воды. Окружающая действительность, наблюдатели — все это расплылось в неясную картинку, и на какой-то миг он увидел перед собой ту девушку из камеры — Мадлен. Она уставилась на него своими бездонными черными глазами.

«Ни за что не держись», — сказала она.

А затем все кончилось так же быстро, как и началось. Ричард пытался сдерживать хлещущую из носа кровь. Чьи-то руки подняли Брюса и оттащили прочь, его туфли вспахивали землю. Юноше понадобилась целая секунда, чтобы осознать, что оттаскивают его Дайан и Харви. Друзья выглядели шокированными и настороженными.

Харви крепко держал Брюса за руку, стиснув челюсти. Юношу охватило чувство вины, он понял, что подобные сцены Денту не в новинку. Но когда Уэйн посмотрел в глаза своему другу, Харви всего лишь покачал головой.

— Я знаю, — сказал он. — Дыши глубже. Я знаю.

— Эй, все в порядке, — успокаивающе шептала ему Дайан, держа его вторую руку.

Брюс перестал вырываться и уставился на Ричарда. Его бывший друг по-прежнему пытался остановить кровь, идущую носом, и смотрел на него глазами, полными ненависти. Сердце Уэйна рвалось из груди. Юноша прокручивал в памяти последние слова Ричарда. Казалось, весь мир вокруг него померк, звуки затихли, а он теперь стоял по другую сторону стекла и наблюдал за тем, как их дружба окончательно распалась.

Ричард медленно поднялся на ноги. Его рукав был полностью испачкан кровью, но, к изумлению Брюса, на губах юноши играла легкая улыбка, словно он испытывал какое-то мрачное удовлетворение.

— Ты еще пожалеешь об этом, — произнес Ричард.

Прежде чем Брюс нашелся с ответом, его бывший друг развернулся и ушел прочь.

Глава девятая

И Драккон, и доктор Джеймс заметили, что на следующий день Брюс был необычайно молчалив. Обе женщины обратили внимание на заживающие костяшки пальцев, но, к его облегчению, не стали задавать вопросов.

Новости о драке распространялись подобно степному пожару. В случае с обычным человеком о стычке забыли бы уже через пару дней. Но Брюс не сомневался, что в его случае в скором времени размытая фотография, сделанная каким-нибудь стоявшим неподалеку студентом, всплывет на первой полосе какого-нибудь таблоида на пару с заголовком, рассказывающим ту версию событий, которую захочет представить желтая пресса. Сегодня Уэйн собирался держаться подальше от любых газет.

Когда Брюс приблизился к столику, за которым обедали детектив и надзиратель, до него донеслись обрывки разговора. Драккон как раз рассказывала Джеймс, что «с этой девушкой что-то не так… нет, по-прежнему даже не пикнула… она знает. Я знаю, что она знает. Она работала непосредственно с главой Ночных бродяг, возможно даже, была его доверенным лицом… они атакуют все холдинги, банки и фабрики «Беллингем Индастриз»… скоро доберутся до всего остального… Говорю вам, я немало расколола крепких орешков за свою карьеру, но она…»

«Они говорят о Мадлен», — понял Брюс. Возможно, этим утром Драккон снова была внизу и опять пыталась допросить девушку, но успеха привычно не добилась.

Едва Брюс поравнялся с их столиком, детектив перевела на него взгляд. Джеймс, повернувшись, тоже увидела юношу, ее карие глаза сверкнули, и разговор был прерван.

— Детектив, — поприветствовал Брюс, присаживаясь рядом с ними. — Доктор Джеймс.

— Добрый день, Брюс, — ответила Драккон, возвращаясь к своему кофе.

Уэйн никак не мог перестать думать о своей беседе с Мадлен. Юноша знал, что рано или поздно запись этой беседы на камерах наблюдения будет обнаружена, и его о ней спросят. Он прочистил горло.

— Я… — начал было он, пытаясь придумать, как лучше всего рассказать о том, что произошло. — Я нечаянно услышал, о чем вы говорили, детектив. Вы снова говорили об этой девушке, верно?

Драккон нахмурилась, словно бы Брюс обвинил ее в том, что женщина плохо делает свою работу. Однако затем она вздохнула и снова поднесла к губам стаканчик с кофе.

— Девушка по-прежнему молчит, — проворчала она, — сегодня исполнилось ровно четыре месяца с тех пор, как мы ее задержали, но она до сих пор не сказала никому ни единого слова.

— Сказала, — возразил Брюс.

Драккон вопросительно изогнула бровь, а Джеймс принялась ковыряться в зубах.

— В твоих мечтах, Уэйн? — спросила надзирательница. — Боюсь, она не в твоей весовой категории, малыш.

Брюс наградил Джеймс испепеляющим взглядом, но продолжил, пока Драккон допивала свой кофе.

— Она знала, кто я такой. И сказала, что ее зовут Мадлен.

Драккон поперхнулась и так резко поставила стаканчик на стол, что коричневая жидкость расплескалась по столешнице. Юноша решил подождать, пока детектив придет в себя. Наконец, прокашлявшись, она оправилась, промокнула губы салфеткой и наградила юношу ядовитым взглядом.

— Ты копался в служебных файлах, — все еще хриплым голосом заявила она, — что, подсматривал и подслушивал?

— Нет, — возразил Брюс.

— Не лги мне.

— А вы не думаете, что я мог придумать что-нибудь покруче? Я мог сказать, что она рассказала мне что-нибудь более интересное, чем свое имя.

— Откуда ты узнал, как ее зовут? От одного из заключенных? — Детектив откинулась на стуле и скрестила руки на груди. — Потому что я тебе такого точно не говорила.

— Она сама мне сказала. На прошлой неделе, когда я убирался на их уровне.

Джеймс одарила юношу подозрительным взглядом.

— Я тебе не верю.

— Проверьте записи камер наблюдения, — предложил Брюс.

— Ты указываешь мне, что мне делать?

— Успокойтесь вы оба, — произнесла Драккон, протягивая к нему обе ладони. — Брюс, перескажи мне всю вашу беседу. Не могла же она просто так взять и представиться без какого-либо повода.

— Я часто видел в ее камере вас и других полицейских, — ответил юноша, — видел, как вы допрашивали ее. Но на прошлой неделе она была одна. Она заметила, как я смотрю на нее через стекло камеры. И сказала: «Ты — Брюс Уэйн».

Брюс остановился, почти уверенный, что Драккон перебьет его, но детектив не произнесла ни слова, надеясь услышать продолжение.

— Я ответил, что да, так и есть. Она сказала, что я не похож на местных завсегдатаев, и потом назвала свое имя.

Странный блеск мелькнул в глазах Драккон, как будто она поняла нечто такое, до чего не додумался сам Брюс. Что-то в его рассказе явно напомнило женщине о чем-то еще.

— Может, ты ей понравился, потому что ты одного с ней возраста, — наконец, предположила Джеймс.

— Может, ты ей понравился, потому что она знает, что ты совсем недавно стал миллиардером, — добавила детектив. Еще мгновение женщина изучающе рассматривала Брюса, затем встала из-за стола. Какие бы планы на день у нее ни были, сейчас она явно позабыла о них и переключила все свое внимание на него.

— Ну, хорошо, — сказала она, — хочешь узнать больше об этой девушке?

— Все, что вы мне позволите узнать.

Драккон жестом указала на выход.

— Тогда поехали в участок.

* * *

К тому моменту, когда они добрались до участка, начался затяжной дождь, укрывший все вокруг серой дымкой. Сквозь запотевшие окна в кабинете Драккон в центральном полицейском участке Брюс едва мог различить сверкающие огни независимого театра Готэма. Он отвлекся от этого вида, только когда детектив вернулась обратно с двумя дымящимися чашками кофе и толстой папкой под мышкой.

Драккон поставила одну чашку перед Брюсом, затем с хлопком уронила папку на стол.

— Ее зовут Мадлен Уоллес, — начала детектив, — ей восемнадцать лет.

«Восемнадцать». Она тоже могла быть на выпускном вечере в школе, обвешанная медалями и лентами.

— Это оно? — спросил Уэйн.

Драккон кивнула, позволяя юноше заглянуть в папку.

— Только что забрала ее дело обратно у клерков. Здесь история всей ее жизни. Она самый юный заключенный в истории лечебницы «Аркхэм», хотя это не делает ее менее опасной. У ее семьи есть криминальное прошлое. Если точнее, у ее матери. Мадлен обвиняют в трех убийствах. Все три совершены в схожей манере. Она месяцами числилась в списке особо разыскиваемых преступников. Наконец, нам удалось задержать ее в феврале в поместье сэра Гранта. — Женщина мрачно взглянула на Брюса. — В деле есть несколько фотографий с мест преступлений. Если сомневаешься в своем желудке, лучше не смотри.

Брюс открыл папку. С первой же страницы на него смотрело фото Мадлен Уоллес крупным планом. Молочно-бледная кожа, ни тени улыбки, прямые темные волосы обрамляют лицо. Если бы не оранжевый тюремный комбинезон и не номер в руках, она ничем не отличалась бы от обычной ученицы старших классов. Юноша быстро просмотрел анкету девушки, но там содержалось крайне мало полезной информации, кроме разве что упоминания о том, что Мадлен необычайно одарена в области технологий. От мысли, что кто-то подобный Мадлен мог совершить три убийства, достаточно жестоких, чтобы заработать путевку в «Аркхэм», у Брюса мурашки по коже пробежали. Он задумался, какие мысли скрываются в головке девушки. Уэйн перевернул страницу.

И вздрогнул. Там была полностраничная фотография, сделанная на месте одного из убийств.

Драккон мрачно кивнула.

— Думаешь, вмешиваться в полицейские дела весело? Добро пожаловать в мой мир.

Фотографий было множество. Брюс позволил себе сосредоточиться на нескольких очевидных деталях — пожилой мужчина, лужа крови, гримаса ужаса на его застывшем лице, последняя эмоция, которую он испытал перед смертью. С каждой фотографией Брюс чувствовал, как протестует его желудок. Он не мог оторвать глаз от дела и в то же время боялся перевернуть страницу. Дыхание сбилось, в глазах померкло.

«Театр. Кровь на мостовой. Кто-то кричит. Кто-то всегда кричит».

— Брюс?

Сквозь окутавший его туман он почувствовал, как руки Драккон сомкнулись на его плечах, и женщина сильно его встряхнула. Когда он, наконец, смог снова увидеть детектива, Драккон озабоченно разглядывала его.

— Ты в порядке? — Она покачала головой. — Не следовало мне тебя в это втягивать. Мы можем вернуться…

Брюс поморщился и вырвался из хватки детектива.

— Я в порядке.

Он глубоко вздохнул, затем заставил себя снова взглянуть на фотодоказательства. «Сконцентрируйся».

— Я знаю этого человека, — произнес он.

Драккон уселась обратно на место, положила руку на спинку стула и принялась настороженно наблюдать за Брюсом.

— Должно быть, ты встречал его на приемах твоих родителей. Сэр Роберт Бартоломью Грант, бывший управляющий хеджевым фондом, ставший городским советником. Его хорошо знали среди филантропов, он каждый месяц устраивал благотворительные балы. — Ее губы слегка изогнулись, как будто одна только мысль о столь богатом человеке оставляла во рту женщины дурной привкус. Драккон встряхнула головой, и выражение исчезло, сменившись чем-то, напоминающим чувство вины за то, что она позволила себе плохо думать об умершем. — Его нашли в собственном доме в таком виде. Последняя жертва Мадлен. — Она запнулась, уставившись на то же фото, что и Брюс. — Перерезанное горло, многочисленные ножевые раны. Его банковские счета полностью опустошены. После его убийства Ночные бродяги взорвали названное в его честь здание в университетском городке и атаковали спонсируемые им благотворительные аукционы.

Брюс медленно кивнул. Ему приходилось прикладывать все возможные усилия, чтобы сдержать непрошеные воспоминания. Он смутно припоминал этого человека и знал, что его родители должны были с ним встречаться.

Юноша перевернул страницу и уставился на изображение следующей жертвы.

— Аннабель Уайт, — продолжила Драккон, — бывший президент «Эйро Технолоджиз», еще один известный филантроп, постоянно избегала публичных мероприятий. Ее тело тоже было найдено в собственном доме примерно в том же виде, что и труп сэра Роберта. Ее банковские счета также опустошены. Штаб-квартиру «Эйро Технолоджиз» взорвали вскоре после ее смерти.

— Я слышал об этом убийстве, — пробормотал Брюс, быстро пролистывая фотографии, чтобы не рассматривать в подробностях каждый снимок, — она жила по соседству. Помню, что сирены было видно из окон особняка. — Он слышал сквозящую в голосах полицейских панику. По правде говоря, с помощью своего полицейского сканера он вживую слышал часть из воцарившегося хаоса.

Драккон кивнула. Когда Уэйн долистал до последней страницы, женщина продолжила.

— Эдвард Беллингем Третий, наследник нефтяной империи Беллингемов. Аналогичное убийство, найден в собственном доме. Именно здесь мы обнаружили отпечатки, которые привели нас к Мадлен, хотя в каждом деле было замешано несколько нападавших. Мы нашли отпечатки двух разных типов шин на дорогах, ведущих к главному и черному входам. Замки на дверях были взломаны на противоположных концах особняка.

Беллингем. «Беллингем Индастриз Энд Ко». Именно эта надпись красовалась на стене здания, рядом с которым Брюс погнался за машиной Ночных бродяг.

— Ему принадлежало здание, которое взорвали Бродяги, не так ли? — спросил Брюс.

Драккон кивнула.

— Та же история. Банковские счета опустошены, отследить движение средств невозможно. Его наследие уничтожено. Ночные бродяги развязали войну против высших кругов, Брюс. Они хотят наказать элиту, которая, по их мнению, развратила всю систему. И они крадут деньги этих людей и используют их для того, чтобы уничтожить все, что было дорого убитым.

Его родители могли стать жертвами Бродяг. Остался ли у этих троих кто-нибудь? Были ли у этих людей сыновья, дочери, братья и сестры, те, кому теперь приходилось выстраивать свою жизнь после потери любимого человека? У Брюса ком встал в горле, но одновременно он снова почувствовал, как закипает от ярости. Существуют ли вообще причины, оправдывающие убийства? Хорошо ли Мадлен Уоллес спала по ночам, со всей кровью, которой запятнала ее руки?

«Кровь на мостовой. Кровь на земле».

Закрыв папку, Брюс сразу почувствовал облегчение. Он посмотрел на детектива, которая пыталась согреть руки, обхватив ими чашку с кофе.

— Все как один богатые филантропы, — заметил он.

— Все убиты в собственном доме, — добавила Драккон, — в каждом случае преступники не просто взломали систему безопасности, но перепрограммировали ее таким образом, чтобы она работала против своего владельца. Жертвы оказывались в ловушке внутри собственного дома. Система безопасности сэра Роберта, например, должна была немедленно связаться с полицией, но вместо этого отперла гараж и позволила нападавшим проникнуть внутрь. Они перепрограммировали все камеры наблюдения в доме таким образом, чтобы точно знать, где находится сэр Роберт. И так далее и так далее.

Настроить систему безопасности против своего владельца. Использовать состояние жертвы против него же самого. Брюс поежился, представив себя запертым в собственном особняке, словно в темнице.

— И Мадлен каким-то образом связана с Ночными бродягами?

— Мы арестовали ее, когда она пыталась покинуть особняк. При ней нашли баллончик с краской, совпавшей с той, которой в особняке была нарисована эмблема Бродяг. Это дает нам основания полагать, что она и как минимум один из ее соратников принадлежат к Ночным бродягам. Возможно, она даже не самый рядовой член банды. Мы четыре месяца пытались выбить из нее хоть какую-то информацию… мы угрожали, мы умоляли, предлагали пойти на сделку… а она даже не пикнула. Ну, пока ты не провальсировал мимо.

— Я не вальсирую.

Брови Драккон изогнулись, неожиданная ремарка Уэйна ее явно позабавила.

— В таком случае, проскользнул, — сухо произнесла она, — ты похож на проныру.

Брюс не стал говорить это вслух, и оценил, что и Драккон не стала поднимать эту тему… но вряд ли было совпадением, что и сам Брюс был богатым наследником, продолжающим благотворительные начинания своих родителей. Член деловой элиты Готэма. Идеальная жертва на ее — на их — вкус.

— Нам удалось выбить немного информации о Мадлен от других членов банды, — продолжила детектив, — мало, недостаточно, но лучше, чем ничего. Она талантливый манипулятор. По всей видимости, она может прочитать человека лучше, чем он сам себя знает. Она может вычислить людей, которые что-то для тебя значат, и затем использовать эти отношения, чтобы втереться в твое доверие.

Брюс вспомнил ее сверлящий взгляд, то, как она распознала его проблемы с Ричардом и посадила зерно сомнений в его сознании. «Ни за что не держись». А он ей даже ничего об этом не говорил. По спине пробежал холодок.

— Не могу в это поверить, — прохрипел он.

— Брюс, — произнесла Драккон, осторожно разглядывая юношу, — твой наставник, Люциус Фокс. Мы предложили ему разработать улучшенную систему безопасности для твоего нового банковского счета. Именно поэтому.

Брюс моргнул. «Система безопасности, которую Люциус недавно привязал к его банковскому счету».

— Это была просьба департамента полиции Готэма?

Женщина снова кивнула.

Так вот почему Люциус так старался разработать систему безопасности специально для его счетов. Они собирались использовать ее, чтобы обезопасить городскую банковскую систему, сомнений нет, но сперва они хотели защитить Брюса от Ночных бродяг.

— Что ж, — Драккон оценила его реакцию, — теперь ты в деле, — наконец, произнесла она, — нравится тебе это или нет.

Брюс кивнул. Теперь, когда он узнал, какого рода убийцей была Мадлен, мысль о том, чтобы снова увидеть ее в «Аркхэме» принесла с собой совсем иные эмоции. Его сердце окаменело и покрылось льдом. «Может, я был еще слишком молод, чтобы спасти родителей, но сейчас я могу защитить справедливость. Я еще могу предотвратить другие смерти прежде, чем Ночные бродяги нанесут новый удар. Я не позволю им добавить меня к списку своих жертв».

— Я хочу помочь, — произнес он, — вам нужна моя помощь.

Драккон поморщилась.

— Если бы тебе не исполнилось восемнадцать и ты не считался совершеннолетним, я бы даже и не подумала об этом. Я и сейчас колеблюсь, учитывая, кто ты такой и на кого охотятся Ночные бродяги. Но она никому кроме тебя и слова не сказала. — Детектив оценивающе рассмотрела Брюса. — Давай узнаем, сможешь ли ты ее разговорить.

Глава десятая

В ту ночь Брюс спал плохо. Один кошмар сменялся другим. Он снова оказался на тех ночных улицах возле театра. Он дрожал от холода и сырости, прятал руки в карманах, а мама ласково обнимала его за плечи. Брюс пытался докричаться до отца и предложить ему сменить маршрут, но Томас Уэйн, казалось, не слышал его. Вместо этого они все дальше и дальше уходили от уличных фонарей, пока в итоге не очутились в темном, затянутом туманом и дымкой переулке. Уэйны шли все быстрее и быстрее и в конечном итоге почти побежали. Мальчику казалось, что его ботинки зачерпывают грязь, но он не хотел останавливаться.

А затем переулки превратились в коридоры, в освещенные луной коридоры и залы поместья Уэйнов. Теперь Брюс искал Альфреда, но его опекуна нигде не было. Юноша не помнил, почему он бежал. Знал лишь, что так надо, что он в смертельной опасности. Но каждый раз, когда он добирался до выхода на улицу, стоило ему лишь распахнуть дверь — за ней снова оказывался коридор, ведущий вглубь особняка. «Почему он не может уйти?»

Брюс запнулся обо что-то на полу, но удержал равновесие. Взглянув вниз, юноша увидел перепачканный кровью, истерзанный труп Ричарда. Он смутно помнил, как ударил его, как бил до тех пор, пока чьи-то руки не оттащили его прочь.

— Здравствуй, Брюс.

Юноша повернулся на звук голоса. Он слышал его только однажды, но узнал моментально. Мадлен посмотрела на него из-под опущенных ресниц, губы полные, лицо очаровательное.

— Как легко это тебе далось, — с улыбкой произнесла она, покосившись на тело Ричарда.

А затем занесла руку и воткнула нож Брюсу в живот.

Юноша с испуганным криком подскочил на постели. Снаружи дул сильный ветер, ветки деревьев стучали в окно. Брюса изрядно колотило. Какое-то время он продолжал сидеть, глубоко дыша, пока пульс, наконец, не замедлился. Затем заставил себя собраться с мыслями.

Нельзя было вот так просто идти на встречу с Мадлен, если допрос еще не начался, а она уже смогла залезть к нему в голову. Брюс постарался стереть из памяти показанные Драккон изображения с мест всех трех убийств. Но если он в самом деле хотел помочь расследованию, если он действительно хотел что-то узнать о правосудии, тогда ему нужно было встретиться с тьмой лицом к лицу.

* * *

— Это идет тебе под рубашку. А это тебе в карман.

Брюс сидел на стуле в кабинете Драккон. Наклонившись вперед, он рассмотрел протягиваемую ему крошечную, плоскую пластинку, напоминающую лист алюминия. Женщина передала пластинку Брюсу, и юноша осторожно положил ее в передний квадрат своего комбинезона. Соприкоснувшись с тканью, пластинка мигом прилипла к ней.

Затем Драккон дала ему прямоугольную карточку, которую Брюс засунул в карман штанов.

— Квадрат в кармане рубашки — это беспроводной микрофон, — пояснила она, — он будет четко и ясно передавать все твои разговоры. Второе устройство будет все записывать.

Уэйн кивнул.

— Мне нужно что-то еще знать о Мадлен?

— Даже если она не произнесет ни слова, все равно найдет способ заставить тебя сомневаться в себе. Ей невозможно угрожать, я ни разу не видела, чтобы она вышла из себя. Следи за языком, не болтай лишнего. Разумеется, мы будем постоянно наблюдать за тобой и позаботимся, чтобы ты был в безопасности. И все же. Береги себя.

Странный совет. Его с Мадлен разделяла прочная металлическая дверь. Ей нечего было использовать в качестве оружия.

— Поберегу, — пообещал Брюс, хотя слова детектива запали ему в душу. Как же так получилось, что весь департамент полиции оказался не в состоянии расколоть эту девушку?

— И помни, — предостерегла его Драккон, когда они оба поднялись со стульев, — об этом знаем только мы с тобой да доктор Джеймс. Сообщать или нет твоему опекуну — дело твое, но для всех остальных ты по-прежнему отбываешь свои общественные работы.

— Знаем о чем? — спросил Брюс, и на губах детектива появилось слабое подобие улыбки.

— А ты весельчак, Уэйн, — ответила детектив.

Ветреная ночь сменилась мрачным утром. Над городом повисли низкие черные тучи. К тому моменту, как Драккон и Брюс добрались до лечебницы, к оглушительным раскатам грома уже присоединились редкие крупные дождевые капли.

В его ежедневной рутине ничего не изменилось. Юноша тихо отметился, собрал чистящие принадлежности и отправился прямиком на подвальный уровень, в то время как Драккон улизнула пообщаться с доктором Джеймс. Но Брюс знал, что прямо сейчас они настраивают оборудование в офисе надзирательницы в надежде стать свидетелями беседы.

Сегодня отделение интенсивной терапии выглядело особенно зловещим. Казалось, будто сам воздух давит на Брюса со всех сторон. Приблизившись к камере Мадлен, юноша рискнул заглянуть внутрь. Как и ожидалось, девушка была одна. На этот раз она стояла посреди камеры, изучая на потолке что-то, невидимое Брюсу.

Какое-то время Брюс молча смотрел на нее в надежде, что девушка сама заметит его. Мадлен так и не пошевелилась, и тогда юноша с громким стуком уронил швабру. Наклонился, поднял ее и украдкой глянул в окошко камеры. Девушка никак не отреагировала на шум.

Вообще никак.

Может, первый раз так и останется последним. При этой мысли Брюс почувствовал странное разочарование.

— А ты более неуклюжий, чем я запомнила.

Голос раздался так неожиданно, что под влиянием ночного кошмара Брюс испугался. Когда он развернулся и снова уставился в тюремное окошко, девушка по-прежнему изучала потолок, словно игнорируя его. Но говорить не перестала.

— Ты не должен был убираться на этом уровне сегодня. Зачем ты пришел?

Она следила, по каким дням он убирается? Брюс начал лихорадочно соображать. Конечно, он мог бы сказать, что надзиратели изменили его расписание, но почему-то ему показалось, что Мадлен быстро раскусит этот обман и догадается, что на самом деле он пришел втайне допросить ее. Поэтому юноша избрал другую тактику.

— Меня не должно здесь быть, — шепотом ответил он и придвинулся поближе к окну, — моего надзирателя сегодня нет.

При этих словах Мадлен изогнула шею и наклонила голову назад. Ее глаза были закрыты, ресницы слегка касались щек. Она перекинула копну черных волос через одно плечо и заплела толстую, блестящую косу, сразу начавшую расплетаться из-за отсутствия резинки. Наконец заключенная взглянула на него.

— И что, ты почувствовал себя бунтарем? Пришел поблагодарить меня за мой совет?

Ее совет? Как будто бы это ее слова вынудили Брюса напасть на Ричарда? Как она вообще поняла, что что-то произошло? Когда юноша снова заглянул в камеру через пуленепробиваемое стекло, Мадлен неотрывно смотрела на него. От ее взгляда у него, как и в первый раз, побежали мурашки по коже.

Ему нужно быть осторожнее с выражением своих эмоций. Она видела в них гораздо больше, чем он вообще представлял возможным.

Брюс огляделся по сторонам, проверяя, что никто не подсматривает за ним, затем придвинулся еще плотнее к камере Мадлен.

— Я пришел сюда потому, что в прошлый раз ты заговорила со мной, — объяснил он, — а ведь почти каждый раз твоя камера битком забита полицейскими, которые пытаются из тебя хоть слово выдавить.

Она вернулась к изучению потолка.

— И тебе стало любопытно?

— Да.

Подчеркнуто медленно Мадлен наклонила голову. От этого зрелища у Брюса зашевелились все волоски на шее.

— И что же тебе так любопытно?

Как может такой жестокий убийца вести тебя так спокойно и продуманно? Она что, никогда не размышляла обо всех этих смертях? Ее не мучали кошмары?

— Я слышал об убийствах, которые ты совершила, — признался он.

— Неужели? — Она моргнула. — И что же ты теперь думаешь обо мне?

— Я не уверен. Я еще ни разу в жизни не разговаривал с убийцей.

— Ах да, мы, жители «Аркхэма», те еще страшилы, — рассеянно пробормотала Мадлен, снова возвращаясь к исследованию потолка, — как много жизней разрушили твои миллиардеры?

Ее саркастические слова затронули какие-то нотки в его душе, но Брюс все равно испытал приступ гнева. «Ложное сравнение». Она пыталась играть с его сознанием.

— Зачем ты убила этих людей?

Девушка пожала плечами и ничего не ответила. Ее равнодушие раздражало еще больше.

— На что это ты смотришь? — спросил Брюс, для пущей ясности указывая на потолок.

Мадлен облизала губы, размышляя.

— Камеры безопасности подключены к потолку, — сказала она вслух, как будто нарочно.

— Зачем ты на них смотришь?

— Чтобы сломать их, разумеется.

Брюс настороженно уставился на потолок. Она явно что-то задумала, но он никак не мог понять, что именно.

— Может, это не самая лучшая идея — говорить о таких вещах вслух?

— А почему нет? Это будет несложно. Это устаревшие технологии, видишь? — Она указала на бегущие по потолку проводки, заключенные в металлическую оболочку и упирающиеся в крошечные круглые камеры, установленные у каждой двери.

— Все, что нужно — это вывести из строя систему с помощью нужного скремблера, настроенного на нужную частоту. Любое устройство в радиусе действия прибора выйдет из строя. — Она разочек постучала изящным пальцем по виску. — Никогда не доверяй технологиям. Все, что создано для твоего блага, может быть использовано против тебя.

Брюс слушал ее слова с замешательством и восхищением. Мадлен говорила это прямым текстом, обращаясь к тому, кто сидел по ту сторону камер безопасности, она словно играла с этим человеком точно так же, как кошка играется с мышкой. Она словно вынуждала их уйти в оборону, возможно даже, отвлекала их внимание от того, что собиралась сделать на самом деле. А может, девушка просто веселилась. Взгляд Брюса метнулся к ее кровати, единственному предмету меблировки, который был в ее распоряжении. Если она подпрыгнет с кровати под нужным углом, то, быть может, даже сможет дотянуться до камеры. Но пока что еще она этого не сделала.

— Ты что же, хочешь, чтобы они забрали у тебя кровать? — недоверчиво спросил он.

Эмоции на ее лице сменяли друг друга так же быстро, как облака перед бурей, но Брюс не мог разгадать их значения.

— Ты действительно пришел сюда, чтобы задавать именно эти вопросы?

Она снова принялась заплетать распустившуюся косу, и взгляд юноши переключился на ее тонкие белые пальцы.

— Почему ты вообще разговариваешь со мной? — спросил он. — Ты за несколько месяцев никому и слова не сказала.

— Ага. — Улыбка Мадлен стала шире. — Так-то лучше.

Она небрежно перебросила косу через плечо, и кончик снова начал расплетаться. Девушка зевнула.

— Сегодня тебя нарядили в новый комбинезон? Предыдущий был слишком великоват для тебя и несколько другого оттенка синего. Что, твои надзиратели внезапно почувствовали угрызения совести? Им потребовалось несколько недель, чтобы, наконец, найти тебе костюмчик по размеру.

Брюс покосился на свою робу. Даже он не заметил этих различий. Как давно она за ним наблюдает?

— А ты наблюдательная, — заметил он, снова глядя ей в глаза.

Она просияла, явно довольная похвалой, а затем произнесла:

— Надеюсь, копы четко расслышали это через тот микрофон, что ты с собой приволок. А то они завели привычку общаться со мной так, будто я последняя дура.

«Она знает о прослушке. Но как?»

Брюс мысленно чертыхнулся. Ему следовало бы догадаться. На самом деле, Драккон следовало догадаться. Пока юноша пытался собраться с мыслями, Мадлен продолжала молча рассматривать его, в ожидании предсказуемой реакции. Не было смысла скрывать очевидное. «А ты более неуклюжий, чем я запомнила», — сказала она ему всего несколько мгновений назад. Тогда он подумал, что девушка имеет в виду упавшую швабру. Но может, она намекала именно на прослушку?

«По крайней мере, теперь у Драккон не будет сомнений, что Мадлен с ним говорила».

— Как ты догадалась? — спросил он.

— Ты пришел сюда не в тот день. Ты говоришь громче, чем в прошлый раз, чтобы удостовериться, что микрофон, который на тебе, запишет твой голос. Ты держишь себя иначе, чем тогда — ты наклоняешься влево и чуточку тянешь шею в сторону микрофона. Ты же левша, не так ли? И микрофон у тебя в левом нагрудном кармане? Я поняла все это по тому, как ты убирался на этаже.

Его голос. Его поза. Правша он или левша. На какой-то краткий миг Брюс Уэйн лишился дара речи. Естественно, Мадлен во всем была права.

При виде выражения его лица девушка разочарованно выгнула бровь.

— Ну что ж, если у меня и были какие-то сомнения, то сейчас я полностью убедилась в своих подозрениях. Твое лицо буквально кричит о том, что я права. Ты словно раскрытая книга.

Брюс покосился на нее.

— А может, ты просто слишком самоуверенна.

Мадлен лениво потянулась, отвела взгляд и отступила к кровати.

— Ты мне надоел, — со вздохом пожаловалась она.

«Береги себя». Брюс снова вспомнил о совете Драккон, и на этот раз слова детектива предстали совсем в ином свете. Интересно, о чем она думает прямо сейчас, прислушиваясь к их беседе. «Нужно быстро что-то предпринять». Если он прямо сейчас ничего не сделает, то полностью потеряет доверие Мадлен, и тогда о допросах можно будет забыть.

Импульсивно Брюс потянулся в карман рубашки и вытащил оттуда квадратный микрофон. Если бы Драккон могла что-то говорить ему на ухо, прямо сейчас она, должно быть, надрывно орала. Юноша помахал устройством перед окошком, чтобы Мадлен смогла его рассмотреть, а затем отшвырнул в сторону. Затем залез в карман штанов, достал второе записывающее устройство и выбросил следом за первым.

— Ну, хорошо, — признался он, подняв обе руки, — ты меня поймала.

Выражение лица девушки почти не изменилось. Почти. Слегка приподнявшаяся бровь подсказала Брюсу, что его собеседница не ожидала, что он настолько легко выдаст себя. Ему удалось ее удивить. «В этом нет никакого смысла, если она не будет мне доверять».

— Думаю, на сегодня мы закончили, — сказала Мадлен, но в уголках ее рта спряталась улыбка. Затем она подошла к кровати и легла, отвернувшись к стене.

— Эй, — Брюс поднял руку. Его раздражение выплескивалось с каждым словом. — Погоди-ка минутку. Это ты первая со мной заговорила, задолго до того, как я привлек внимание полиции. Не я это начал. Ты всегда знала, что если заговоришь со мной, то копы выйдут на меня, начинят микрофонами и отправят снова с тобой поболтать. И теперь ты говоришь мне, что мы закончили. Так какой в этом был смысл?

— Я хотела выяснить, стоишь ли ты того, — ответила Мадлен.

— И как, стою?

Но она ничего не ответила.

Брюс подошел к окну еще ближе, теперь он стоял всего в нескольких десятках сантиметров от двери. Он выдержал внимание нацеленных на него бесчисленных камер папарацци. Он смог уговорить Драккон вовлечь его в настоящее расследование. Но почему-то прямо сейчас Брюс Уэйн не мог придумать, что еще сказать этой девушке. Он не знал, что ей было известно и откуда. Он мог только догадываться, что прямо сейчас, в этот самый момент, она может узнавать о нем что-то еще. Брюс не знал, в какие игры она с ним играла. Может, Мадлен придумывала, как именно убьет его, если освободится. В голове всплыли фотографии с трех мест преступлений.

К какой категории людей она принадлежала? Брюс даже не знал, с чего начать.

Может, он и правда здесь закончил. Если Мадлен перестанет с ним говорить, Драккон не будет от него никакой пользы. Еще мгновение юноша смотрел на собеседницу, как будто ожидал, что она вот-вот повернется и взглянет на него. Но она не шевелилась, ее глаза были закрыты, словно она заснула, а темные волосы рассыпались по подушке.

Брюс уже собирался уходить, когда Мадлен зашевелилась, положив руки под голову.

— Ты не такой как все, — произнесла она.

Он замер. Повернулся.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, — продолжила девушка, — что полицейские допрашивают меня, потому что это их работа. Но зачем это нужно тебе? Ты вряд ли нуждаешься в деньгах.

Брюс подумал о бессонных ночах, проведенных за прослушиванием полицейских разговоров и изучением систем безопасности, которые разрабатывали в «УэйнТех».

— Я не люблю стоять в сторонке, чувствуя себя беспомощным, — ответил он, — я хочу понять, почему.

— Ммм, — пробормотала Мадлен, будто задумавшись. Она повернулась так, чтобы Брюс мог частично видеть ее прислоненное к подушке лицо, но глаза девушки по-прежнему были закрыты.

— Для человека, у которого есть все, у тебя очень неспокойно на сердце.

Брюсу оставалось только стоять и смотреть. Как она догадалась? Расслышала в его тоне, в его словах?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, но девушка уже потеряла к нему всякий интерес. Ее грудь мерно вздымалась и опускалась, словно Мадлен все-таки уснула.

Потребовалось несколько минут, чтобы Брюс, наконец, смог оторвать от нее свой взгляд и направиться обратно. Но перед глазами по-прежнему стоял ее образ — изящная фигурка, свернувшаяся калачиком на кровати. Свои последние слова она сказала без доли насмешки или сарказма. Они были искренни.

Это были слова человека, который каким-то образом понимал его.

Глава одиннадцатая

— Ты идиот.

— Я хотел, чтобы она мне доверилась.

Сидящая в своем кресле Драккон поморщилась и уронила прямо перед Брюсом унылый сэндвич. Несколько лежащих в стопке на краю стола бумаг разметались по воздуху.

— И выдал ей всю задумку? Даже не попытался солгать? На записи рядом с твоими словами нет ничего.

— Она уже знала правду, — ответил Брюс, — я понял это по ее глазам. Вы же хотели, чтобы я завоевал ее доверие, не так ли?

— Не пытайся предполагать, что я от тебя хотела, — рявкнула Драккон.

— Не взрывайтесь на меня за то, что я говорю правду.

Драккон всплеснула руками и потерла лицо.

— Вот что получаешь, когда поручаешь ребенку выяснить для тебя что-то полезное.

Брюс наклонился и пристально уставился на детектива.

— Дайте мне еще один шанс поговорить с ней. Она бы не закончила нашу беседу таким образом, если бы у нее не было желания снова поговорить со мной. Ей было любопытно. Я почувствовал это по ее тону.

— Не верь ни единому ее слову.

— Да вы с ней ни разу и не разговаривали.

— Я разговорила немало преступников, — ответила Драккон, — Мадлен выдает тебе стратегические предложения, поворачивает против тебя твои же вопросы, она хочет узнать, почему ты проявляешь к ней интерес. Она интригует тебя своим последним наблюдением о тебе. Она могла бы попытаться заманить тебя разговором о твоих родителях.

— Не смейте.

Даже Драккон на мгновение заколебалась, понимая, что пересекла черту. Женщина вздохнула, на лице промелькнула виноватая гримаса.

— Прости, Брюс, — произнесла она более мягким тоном. — Я хотела сказать… не стоит верить всему, что ты слышишь. Если ты позволишь ей управлять беседой в том направлении, которое выбирает она, ты будешь играть ей на руку, а не наоборот.

Брюс открыл было рот, чтобы поспорить, но быстро передумал. Драккон была права. И если он не будет вести себя осторожнее, детектив может вообще отстранить его от расследования или и вовсе освободить от обязанностей на подвальном этаже. А это означает возвращение к обычным условиям его срока в «Аркхэме», то есть к бесконечным дням, полным тяжкого труда. Он представил, как изящные руки Мадлен заплетают косу, изгиб ее шеи, когда она повернулась к нему и улыбнулась своей нервирующей улыбкой. В ее глазах скрывалась тайна, а за последними, столь личными словами таилась невысказанная скорбь. Ему было просто необходимо узнать о ней больше, чтобы выведать секреты, которые девушка не раскрывала полиции.

— Я буду осторожнее, — наконец, сказал Брюс. — Обещаю. И я буду прислушиваться к вашим рекомендациям.

* * *

С каждым новым визитом Брюса вниз подвалы «Аркхэма» казались все более узкими и душными.

Когда юноша в следующий раз остановился напротив окна камеры Мадлен, девушка сидела на кровати, обхватив руками колени и уставившись в никуда. Брюс сложил свои принадлежности в углу, засунул руки в карманы и подошел к двери. Оказавшись рядом со стеклянным окном, он вытащил обе руки из карманов и продемонстрировал узнице.

— А я уж подумала, что они перестали тебя посылать, — произнесла Мадлен прежде, чем он смог собраться с мыслями. Она медленно повернула голову: опять эти глубокие, темные глаза. Когда они встретились взглядами, девушка так пристально посмотрела на Брюса, как будто обыскивала его мысли.

— Сегодня без прослушки, — постановила она.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

Мадлен пожала плечами.

— Та детективша была злее со мной, чем обычно. Она бы не была так раздражена, если бы знала, что потом сможет выудить информацию через тебя. А это означало, что она не попытается снова нацепить на тебя микрофон.

Мадлен положила подбородок на колени. В такой позе она показалась Брюсу пугающе невинной.

— Она хотела снять тебя с расследования, не так ли?

Брюс поморщился. Похоже, Мадлен способна предвидеть любую мысль в его голове.

— Да, — согласился он.

— Так зачем же ты вернулся?

«Не верь ни единому ее слову», — неоднократно предостерегала его Драккон. Но последние фразы девушки продолжали эхом раздаваться в ушах Брюса.

— Я думал о том, что ты сказала мне в наш последний разговор, — начал он, — о том, как ты это сказала.

Мадлен состроила невинную физиономию.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказала, что у меня очень неспокойно на душе, — он понизил голос, — я расслышал изменение в твоем голосе, как будто… как будто между нами есть что-то общее.

Девушка прислонилась щекой к руке.

— Нет, — ответила она, — я просто знаю, что сталось с твоими родителям. Все об этом знают, не так ли? Я всего лишь выразила тебе свои соболезнования таким вот образом. Ты принимаешь соболезнования от таких, как я?

Она снова улыбалась своей ленивой, всезнающей улыбочкой, которая как будто говорила, что девушка нашла нечто интересное и хочет с этим позабавиться. Но на этот раз она говорила о его родителях. «Не позволяй ей вести беседу», — наставляла его Драккон. И, как и предсказывала детектив, сейчас Мадлен играла с его прошлым.

— Не нужны мне твои соболезнования, — ответил Брюс, — я всего лишь пытаюсь понять тебя.

— Как это мило, — пробормотала она. Ее темные глаза прятались за густыми ресницами. — В следующий раз захвати цветы. Ты вообще что-нибудь знаешь о соблазнении?

— Ты забавляешься со мной.

Девушка улыбнулась шире, обнажив белые зубы.

— О, я была бы не прочь позабавиться.

К раздражению Брюса, его щеки покраснели. Что он вообще тут делает, пытается выбить из нее информацию? Мадлен Уоллес была заключенной в лечебнице «Аркхэм». У нее в прямом смысле слова были не все дома. И вот она играет с ним в какую-то изощренную, полную флирта игру. Она хладнокровно убила троих человек, перерезала им глотки с точностью, достойной хирурга-психопата. Брюс неожиданно почувствовал себя полным дураком просто потому, что спустился сюда и ждал от нее хоть какого-то логичного ответа. Ничего из того, что она уже сказала, ничего из того, что скажет в будущем, ничего из этого не принесет никакой пользы. Нужно сменить тактику.

Брюс покачал головой и развернулся.

— Знаешь, что? Забудь, — произнес он, обернувшись, — мы явно зашли в тупик.

— Постой.

Юноша остановился. Когда он повернулся, Мадлен Уоллес с серьезным видом сидела на постели, свесив ноги и опершись на матрас. Ее лицо обрамляли длинные, прямые волосы, а взгляд темных глаз был устремлен прямо на него.

— Я тоже потеряла мать.

Брюс обнаружил, что разворачивается.

— Ты лжешь, — сказал он, в надежде посмотреть, как Мадлен будет защищать себя.

— Я тоже потеряла мать, — ответила девушка, — так что я прекрасно знаю, каково это, когда у тебя на душе кошки скребут. Вот почему я сказала то, что сказала.

— Что случилось? — спросил Брюс.

— А ты не слишком ли любопытен?

Уэйн даже глазом не повел.

— Ну, ты уже знаешь, что сталось с моими родителями.

— И что?

— А то, что это честный вопрос. Копы говорили, что твоя мать была преступницей.

Озорной огонек в ее глазах мигом сменился гневом.

— Ты ничего не знаешь о моей матери, — тихо произнесла она, — или обо мне. — Затем Мадлен вздохнула и, задумавшись, отвела взгляд в сторону. — Моя мама была профессором робототехники в Готэмском Университете. Лучшая на кафедре, одна из лучших в своей отрасли. Мама любила проводить выходные со мной, показывала, как разбирать и заново собирать часы. Даже в самые тяжелые дни она всегда находила время посидеть со мной вечером и показать, как работает та или иная программа, как написать код, как работает искусственный протез. — Девушка кивнула. — Ты же должен это знать, Брюс Уэйн, не так ли? Ты же теперь глава «УэйнТех», разве не так?

От ее слов у Брюса мурашки по спине побежали, но одного упоминания о роботах было достаточно, чтобы пробудить его интерес. Ну, неужели они не похожи?

Мадлен тоже заметила перемену в его поведении.

— Родная душа, — пробормотала она, пододвигаясь к краю кровати, — а ты что разбирал, когда был ребенком? Часы? Роботов?

— Телефоны, — ответил он, вспоминая, как сидел за рабочим столом и смотрел на груду плат и батареек, которые некогда находились внутри устройства, — планшеты.

— И я, — призналась Мадлен, — я даже свои собственные собирала.

— Ты тоже собирала собственные компьютеры?

— Да. И для себя, и для других.

Брюс указал ей на руки.

— Это так ты заработала себе мозоли на пальцах.

— Ты заметил мои мозоли, — девушка облизала губы, — ах, Брюс Уэйн не такой скучный, каким кажется.

Настал черед Брюса улыбаться.

— А ты думала, острый взгляд есть только у тебя?

Мадлен рассмеялась: чарующий звук, словно колокольчики звенят.

— «Моя профессия — знать то, чего не знают другие»[2], — объяснила она, подмигнув юноше.

— Шерлок Холмс, — ответил Брюс, угадав источник цитаты и наслаждаясь произведенным впечатлением.

— Очень хорошо, — произнесла Мадлен, сцепив пальцы, — но мозоли у меня от игры на скрипке. Похоже, у меня больше общего с Холмсом, чем я думала.

Игра на скрипке. Интересно, эта девчонка хоть чего-нибудь не умеет?

«Осторожнее, Брюс». Юноша почувствовал, что его начинает тянуть к этой девушке, что он жаждет узнать ее получше, выяснить о ней все.

Но Брюс Уэйн разговаривал не с обычной девушкой. Нет, это была Мадлен Уоллес, хладнокровная убийца, заточенная в лечебницу «Аркхэм», преступница, которая вовлекла его в какую-то игру, правила которой не удосужилась объяснить. Здания и лаборатории ее предыдущих жертв взлетели на воздух, взорванные преступниками, связанными с этой самой девушкой. Скорее всего, Мадлен, не колеблясь, поступит точно так же с ним и «УэйнТех». Юноше пришлось несколько раз напомнить себе последний пункт, пока он наконец не почувствовал под ногами твердую почву. «У ее семьи есть криминальное прошлое», — сказала ему детектив Драккон.

«Довольно пустой болтовни».

— Ты научилась всему у матери? — спросил он, пытаясь вернуть беседу к теме ее прошлого.

Мадлен отвернулась. К своему удивлению, Брюс почувствовал сожаление, что их небольшой личный контакт оборвался.

— А тебе-то что? — спросила она, забираясь на кровать с ногами и прислоняясь к стене. — Она все равно уже мертва. Умерла в тюрьме.

«Умерла в тюрьме».

— Что она такого сделала, что оказалась в тюрьме?

Казалось, что скрытые за густыми ресницами глаза девушки потемнели. Неважно почему, но она не хотела это обсуждать.

— Всегда такой любопытный, да, Брюс? — сказала она. — Вот почему ты вернулся сюда, завел этот разговор и не вынес из этого ничего, что могло бы удовлетворить твой интерес. Вот почему ты разбил свою машину в той погоне и отправился драить полы в «Аркхэме». Возомнил себе, что ты один способен разгадать все загадки Ночных бродяг?

— А что насчет тебя? — вопросом на вопрос ответил Брюс. — Чего хочешь ты? Кого ты защищаешь? Почему ничего не рассказываешь детективу Драккон о планах Ночных бродяг? О здании «Беллингем Индастриз»?

— А, это. Никак не можешь отпустить, да, Брюс?

— Отпустить? Я разбил свою машину, а парень, которого я остановил, теперь мертв… Знаешь, такое непросто отпустить, — он стрелял наугад, но не смог удержаться от возможности проверить, не попал ли он в цель. Юноша искоса взглянул на заключенную. — Я не такой, как Ночные бродяги. Я не желаю выбрасывать людей на помойку, когда они перестают быть нужны мне. Я хочу знать, что такого ценного было в том здании.

Какой-то миг она просто всматривалась в его лицо.

— Знаешь, Брюс Уэйн, представь, что ты живешь в черно-белом мире. Ты знаешь, что где-то должен существовать цвет. И ты читаешь каждую книгу о цвете, какую только можешь отыскать. Ты ищешь сутки напролет и, наконец, можешь наизусть назвать длину волны синего, красного и желтого цвета, ты можешь предположить, что трава, скорее всего, зеленая, а если ты смотришь на небо, то оно, логичнее всего, голубое. Ты можешь рассказать мне все, что ты знаешь о цвете, даже несмотря на то, что ты ни разу его не видел. А сможешь ли? Сможешь ли ты понять, что, наконец, видишь перед собой цвет? Можешь ли ты вообще полностью понять что-нибудь или кого-нибудь… пока не испытаешь это сам?

Брюс прищурился. Она говорила словно с высоты прожитых лет.

— Теперь ты мне пересказываешь мысленный эксперимент Фрэнка Джексона?[3]

— А, ты тоже знаком с философией Джексона? Что ж, а ты интересный собеседник, Брюс Уэйн.

— Что ты хочешь этим сказать?

Мадлен поднялась с постели и направилась к двери. Выражение ее лица навело Брюса на мысль о внешне спокойном море, под поверхностью которого скрывались монстры, поэтому по мере приближения девушки юноша инстинктивно пятился назад. Она остановилась прямо напротив окошка, разделявшего их, затем наклонилась так близко к стеклу, что он мог рассмотреть ее лицо во всех деталях — крошечное родимое пятнышко на изящной шее, густые ресницы, каждую блестящую прядку волос, по-детски пухлые губы, сложившиеся в улыбку. Боже. Она была до ужаса красива.

— Как одурачить ближнего своего, правило первое, — произнесла она, — смешай немного лжи с большим количеством правды. — Девушка опустила подбородок и бросила на собеседника короткий взгляд из-под ресниц. — Тяжело, не правда ли? Верить всему, что я говорю?

И все-таки она играла с ним все это время, даже когда изливала душу или гневалась.

— Тогда я, скорее всего, просто трачу свое время, — ответил Брюс.

— Ты должен быть мне благодарен. Я же учу тебя, — загадочная улыбка Мадлен сделалась шире, — не доверяй никому, подозревай каждого. Если ты хочешь сам докопаться до истины, не стой здесь столбом, пытаясь разговорить меня. Иди и сам познай цвет.

Брюс отчетливо вспомнил попытку Ночного бродяги сбежать с перекрестка Истхэма и Уикера. Что творилось за потертым кирпичным фасадом здания Беллингема? Брюс не мог отвести взгляд от Мадлен. У него похолодело в желудке.

— Ты боишься меня, — произнесла она.

Брюс Уэйн не мог найти категорию, к которой отнести Мадлен. Вместо этого она разбивала его вдребезги, на каждом шагу.

— Ты заперта в подвале «Аркхэма», — ответил он, — я тебя не боюсь.

— Может, тебя страшит, что я тебе нравлюсь, — она сладко улыбнулась.

— С чего бы тебе мне нравиться?

— Ну, ты определенно много болтаешь, когда приходишь сюда.

— То же самое можно сказать и о тебе.

В глазах девушки зажегся озорной огонек, и она намотала прядь своих блестящих волос на палец.

— Может, мне просто нравится считывать, что у тебя на уме, — предположила она.

Брюс прислонился к стеклу, разделявшему их, и вздохнул.

— Ты хотя бы знаешь, что они там делали?

Мадлен уперла руку в бок и в задумчивости прикусила губу. Интересно, о чем она размышляет? Наконец, девушка произнесла:

— Возвращайся к зданию. Если ты хочешь что-то найти, придется войти внутрь.

«Внутрь».

— Это догадка, или ты знаешь это потому, что ты работала с Ночными бродягами?

Она лишь пожала плечами.

— Я могу кое-что знать.

— Ты знаешь, кто руководит Ночными бродягами?

— Так много вопросов. Я не могу ответить на каждый из них. Иди и выясни что-нибудь сам.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Ты же сама сказала мне подозревать всех и каждого.

Теперь она выглядела довольной.

— Тебе следует подозревать меня больше, чем кого-либо еще, — ответила она, — но сдается мне, что ты пытаешься докопаться до сути Ночных бродяг, а полиции ты больше не нужен. Возможно, у меня есть как раз та информация, что ты ищешь. Но использовать ее нужно тебе.

Вот зачем он здесь — получить информацию, которую месяцами безрезультатно пыталась выбить Драккон. «Продолжай, вдруг она клюнет». Брюс хотел продолжить только затем, чтобы посмотреть, как отреагирует Мадлен.

— Ты же знаешь, что я, скорее всего, передам всю эту информацию полиции. Зачем ты рассказываешь все мне, если с ними ты играла в молчанку несколько месяцев?

В глазах девушки сверкал озорной огонек.

— Потому что, мистер Уэйн, — ответила она, — мне кажется, что я крайне пристрастилась к вашим визитам.

И хотя все внутри Брюса кричало о том, что ему следует держаться подальше, что у этой девочки руки в крови, что она может сотрудничать с целой организацией убийц, юноша все равно не хотел прощаться, все равно хотел продолжать разговор. «Я должен, — мысленно оправдывал он свое желание, — я продвинулся с ней дальше, чем кто-либо еще. Я единственная надежда полиции».

— И что же я найду, если окажусь внутри? — спросил он.

Мадлен дразняще приложила палец к губам, затем помахала ему на прощание и направилась к кровати.

— Проверь нижние ряды кладки у северной стены. Оставлю тебе решать, полезная это информация или нет.

Брюс тоже отвернулся. Может, в ее словах не было ни капли правды, но его сердце все равно колотилось в груди как бешеное. «Полезная информация». Ее слова полностью завладели им. Он был просто обязан последовать ее наводке.

Глава двенадцатая

— Ты же ненавидишь эту группу, — заметила Дайан, взяв Брюса под руку. Юноша наклонился поближе к подруге, чтобы расслышать ее слова.

Друзья втроем направлялись на летний концерт, организованный на лужайке посреди нового парка в центре Готэма. После целой недели постоянных гроз воздух был свеж и прохладен. Даже сейчас в небе висели несколько серых облаков, расцвеченных золотыми и розовыми лучами заходящего солнца.

— Да не ненавижу я ее, — солгал Брюс, — просто считаю, что «Полуночные поэты» переоценены.

Тем временем Уэйн вспоминал карту окрестностей. Парк находился всего в нескольких кварталах от угла Истхэма и Уикера, где находилось взорванное здание «Беллингем Индастриз Энд Ко». Если бы ему только удалось ненадолго улизнуть из толпы, он бы смог поближе взглянуть на здание, а может, даже пробраться внутрь и поискать улики, на которые намекала Мадлен.

Брюс перехватил рюкзак поудобнее, перечисляя про себя, какие вещи прихватил на всякий случай. Болторез, чтобы пройти мимо любого замка, который повстречается ему на пути. Нож. Лыжная маска. Перчатки. Вещи, которые взял бы на дело преступник. Мысли юноши вернулись к Мадлен, к ее скупой, таинственной улыбке. О чем еще она не рассказала полиции?

— Брюс? — Дайан достаточно сильно пихнула его локтем в бок, чтобы привлечь внимание. — Я говорю, как их можно не любить? Им прочат место в пантеоне великих независимых групп.

— Эй, ну кто-то их явно любит, — быстро откликнулся Брюс и криво ухмыльнулся девушке. — Даже не буду пытаться отговорить вас, ребята, от посещения сего ужасного зрелища.

Дайан скорчила гримасу и закатила глаза. Она прекрасно понимала, что мысли ее друга блуждают где-то далеко, и Брюс знал об этом.

— Знаешь, если мы когда-нибудь увидим их выступающими в перерыве Супербоула[4], я тебе напомню о твоих заблуждениях.

— Знаешь, Брюс, ты с самого выпускного странно себя ведешь, — включился в разговор Харви, пережевывая чуррос[5]. Сахарная пудра разлеталась во все стороны. — Обычно тебя не так просто вывести из себя. Что происходит в «Аркхэме»? Лечебница так сказывается на твоих нервах?

Брюс задумался. Пока что он рассказал друзьям только о том, что Драккон наконец начала… ну, не лучше к нему относиться, но хотя бы объяснять ему некоторые аспекты детективной работы. А вот обо всем остальном, включая разговоры с Мадлен о Ночных бродягах, юноша умолчал.

Вот и сейчас Брюс лишь пожал плечами.

— Может, самую чуточку. «Аркхэм» — шумное местечко, особенно если учесть, что заключенные постоянно задирают меня.

— Может, детектив Драккон найдет какой-то способ сократить твой срок, — предположил Харви, — чтобы тебе не пришлось иметь с этим дело каждый день. Потому что это совершенно не похоже на здоровое времяпрепровождение.

«Ты даже понятия не имеешь».

— Я спрошу ее, — пообещал Брюс.

Харви явно не собирался останавливаться на полуслове, но Дайан намеренно вздохнула и ускорила шаг, вынуждая своих спутников сделать то же самое.

— А мы можем на сегодня воздержаться от разговоров о лечебнице? — спросила она, спасая Брюса от необходимости рассказывать что-то еще.

Девушка незаметно подмигнула ему и кивнула в сторону парка, где уже собирались люди, расстилали на траве одеяла и расставляли стулья. Юноша облегченно вздохнул.

Некоторые зрители слонялись между деревьями в ожидании, пока охранники отвернутся в другую сторону, чтобы можно было забраться на ветви.

— Я хочу сказать… ребята, вы вообще понимаете, что это едва ли не последний раз, когда мы вместе куда-то выбираемся в Готэме?

— У нас еще все лето впереди, — ответил Харви, — ты же останешься до конца августа, верно?

Дайан сцепила пальцы рук в замок.

— Десять недель, — произнесла она, — да. Бабуля напомнила мне об этом утром… она практически разрыдалась над тарелкой риса с яйцами.

До них начал доходить смысл сказанного. Брюс внезапно осознал, как мало времени у них осталось.

Добравшись до парка, троица принялась искать подходящее место. Тема их будущего была на время забыта. Наконец, они нашли на траве свободное местечко и принялись ждать начала концерта. Пока Дайан с Харви выбирали лучшую песню группы и Дент просил ее напеть вслух, Брюс снова задумался о Мадлен.

Детектив Драккон предупреждала, что Мадлен попытается манипулировать им. Скорее всего, так и было. Но было в тоне девушки что-то такое… «Для человека, у которого есть все, у тебя очень неспокойно на сердце». Она произнесла это таким тоном, как будто у нее на сердце висел такой же груз. Кого она потеряла? Драккон не стала распространяться о прошлом девушки или о том, что сталось с ее семьей. А что, если в словах Мадлен было больше смысла, чем предполагала детектив?

Толпа ликующе завопила, моментально вернув Брюса в действительность. Музыканты выходили на сцену. Вокалист прочистил горло, микрофон заскрипел. Дайан сложила ладошки рупором и выкрикнула требуемую песню, Харви отодвинул ее в сторону и прокричал свой вариант. Концерт начался, зрители подхватывали припев вместе с группой.

Брюс прислушивался к пению окружающих, не отводя взгляда от друзей. Казалось, им было так просто сблизиться, вылезти из своей скорлупы и просто жить. Юношу снова охватило чувство одиночества. Он осознал, что никогда не сможет жить так же, как они, что он всегда будет начеку. Вот Харви — гладковыбритый, законопослушный гражданин, который намерен работать на благо общества внутри системы. А вот Дайан, воспитанная в большой, любящей семье, она просто верит в систему.

Но что, если системе нужна помощь? В каждом детективном романе, что он читал, полиция всегда оставалась на шаг позади героя. Что, если для того, чтобы все исправить, требуется взять дело в свои руки?

Брюс стал хлопать в такт второй песне, стараясь не показывать, насколько ужасной она ему показалась. Юноша ждал, пока концерт полностью поглотит внимание его друзей. Затем настал черед песни, при первых звуках которой все вскочили на ноги. Брюс тоже поднялся и стал протискиваться сквозь толпу. Дайан покосилась на него. «Туалет», — прошептал он одними губами и скрылся из виду.

На вечерних улицах рядом с парком было удивительно тихо. Казалось, что все в радиусе двух километров от концерта решили или посетить мероприятие, или убраться куда-нибудь подальше. Тротуары были пустынны. Подул легкий ветерок, принося с собой аромат океана и резкий, острый запах канализации.

Брюс поправил куртку и худи, натянул на голову капюшон. Летучие мыши Готэма сегодня были во всеоружии. Взглянув на небо, юноша увидел, как целая колония зверьков на горизонте кружит над землей, готовясь приступить к вечерней охоте. Сгустились сумерки, последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Теперь дорогу освещали только пятна света вокруг фонарей. Брюс ускорил шаг.

Наконец, он добрался до перекрестка, над которым высились дорожные знаки «Истхэм» и «Уикер», и внимательно огляделся по сторонам.

На первый взгляд, окружающие здания выглядели совершенно непримечательными. Полицейские машины и дорожные заграждения давно испарились, рабочие убрали с улиц разбитое стекло и пустые пистолетные гильзы. Казалось, тут не происходило ничего необычного. Но на асфальте остались следы от шин — глубокие, черные шрамы, — да на стене здания «Беллингема» до сих пор виднелись последствия взрыва и пожара. Большую часть поврежденных стен теперь закрывал лабиринт деревянных лесов, ремонтники вставили новые окна и обновили кирпичную кладку, но работа была завершена только наполовину. Поскольку здание обнесли строительным забором, который накрыли черным брезентом, первый этаж совершенно скрылся из виду.

Брюс медленно огляделся по сторонам, изучая окрестности и вспоминая, что здесь произошло. Полицейское оцепление, ускоряющаяся машина преступников. Выстрелы, взрыв, который уничтожил здание.

«Ночные бродяги уничтожают наследие своих жертв».

Юноша остановился на перекрестке, затем свернул к своей цели. Отсюда он наконец-то увидел название, выведенное на кирпичной стене на уровне второго этажа. «Беллингем Индастриз Энд Ко».

Брюс перешел дорогу и направился к зданию. Поверх ограды он видел в кирпичной кладке, истрепавшейся со временем, выбоины — немых свидетелей разворачивающейся вокруг истории. Затем тихонько пошел вдоль забора, высматривая хоть что-нибудь необычное. Время шло.

Внезапно позади раздался чей-то голос.

— Брюс.

Глава тринадцатая

Брюс развернулся и увидел Дайан.

Юноша с облегчением выдохнул и наклонился вперед, опершись руками на колени.

— Боже правый! — воскликнул он. — Ты не могла бы следить за мной несколько тише!

— Это я тебя удивила? — ответила девушка, всплеснув руками и выругавшись на тагальском языке[6].

Брюс не смог разобрать слово, но по нему было понятно, насколько расстроена его подруга.

— Какого черта ты тут делаешь?

Брюс вздохнул и провел руками по волосам.

— Харви с тобой?

— Я оставила его сторожить наши места. А теперь отвечай, что с тобой творится. Напал на Ричарда, в одиночку пришел на место преступления, где ты и вляпался в неприятности… Ну же, Брюс, что с тобой?

— Ничего. Я просто смотрю.

Дайан одарила его испепеляющим взглядом. По выражению ее глаз Брюс понял, что девушка уже не сомневается в том, что ее друг что-то скрывает — их отношения давно преодолели ту черту, когда они могли утаивать друг от друга секреты. К тому же она все равно поймала его с поличным.

— Ну, хорошо, — произнес Брюс и скрестил на груди руки. Глубоко вздохнув, он начал рассказывать Дайан о Мадлен. О том, как она впервые заговорила с ним. О ее преступлениях. О том, как он втянулся в расследование Драккон. Юноша говорил быстро, тихо, как будто боялся, что кто-то может подслушать его и выдать детективу Драккон.

К тому моменту, как он закончил, лицо Дайан сменило цвет с темного на пепельно-бледный.

— Не могу поверить, что они втянули тебя в нечто настолько безумное. Ты, должно быть, шутишь.

— Им нужна была моя помощь.

Дайан многозначительно посмотрела на него.

— Хорошо, давай представим, что эта девушка, убийца-психопат, на минуточку, говорит правду. Почему тогда полиция не нашла здесь никаких улик? Они неделями прочесывали улицу и не обнаружили даже намека на то, что здесь могло понадобиться Ночным бродягам.

Брюс поднял руку.

— И если здесь ничего нет, тогда я потрачу лишь несколько часов собственного времени. Но что, если Мадлен дала мне настоящую зацепку? Она сказала уделить внимание северной стене. Может, копы там что-то пропустили.

Дайан наклонилась и внимательно оглядела Брюса.

— О, я поняла, — спустя какое-то мгновение произнесла она, — я наконец-то все поняла.

— Поняла что?

— Тебя. Что с тобой не так. Я поняла. — Девушка скрестила руки на груди и уставилась на него. — Тебе нравится Мадлен. Ты просто запал на нее.

— Что? — Брюс отшатнулся. — Это все твои выводы из того, что я тебе рассказал?

— Брюс, это же очевидно! Помнишь Синди Патель в седьмом классе? Ты же помешался на ней. Помнишь, как она потеряла бабушкин браслет за обедом? Ты потом пять обеденных перерывов потратил на его поиски.

— Эй, я же его нашел.

Дайан дважды хлопнула в ладоши.

— Сконцентрируйся, Брюс. Вечно тебе хочется быть рыцарем на белом коне. А теперь ты настолько одержим случайной подсказкой от этой девчонки, что готов рискнуть своим испытательным сроком. Это то же самое.

Брюс криво ухмыльнулся.

— Разве что с Синди Патель мы сидели вместе на биологии, а Мадлен сидит в тюрьме по обвинению в трех убийствах.

Дайан отмахнулась.

— Это мелочи. Ты понимаешь, о чем я.

Образ Мадлен снова всплыл в голове у Брюса. «Может, она и права». Но это же бессмыслица.

— Послушай, я здесь потому, что захотел сюда прийти, — более уверенно произнес он. — Вот и все.

— Как хочешь. Знаешь, Харви с ума сойдет, если узнает, во что ты ввязался. И будет прав. Брюс, иногда ты должен довериться полиции, поверить, что они действуют ради всеобщего блага. Если Драккон узнает, что ты здесь что-то вынюхиваешь, она может продлить твой срок.

«Всегда такой любопытный, да, Брюс?» Юноша встряхнул головой, пытаясь стереть из памяти слова Мадлен.

— Давай так. Если я ничего не найду…

— Если мы ничего не найдем. — Дайан пожала плечами. — Теперь я твоя сообщница. Я не могу просто взять и оставить тебя здесь.

Брюс уставился на нее, но девушка не отвела взгляд.

— Отлично. Если мы ничего не найдем, обещаю тебе, я никогда в жизни больше так не поступлю. Никогда. Но ты никому не сможешь об этом рассказать. Я серьезно.

Дайан сурово посмотрела на него.

— За тобой должок. Я присмотрю, чтобы ты себя не прикончил.

Брюс криво ухмыльнулся.

— Ну, хорошо, хорошо, должок так должок. Спасибо, что присматриваешь за мной. Кстати, Люциус устраивает большое мероприятие через пару недель, чтобы продемонстрировать кое-какие достижения «УэйнТех» в области создания беспилотных дронов. Хочешь пойти за мной и проследить, чтобы я себя там не прикончил?

Дайан искоса посмотрела на него.

— Ты серьезно?

— Там будет весьма миленько.

— Еда хорошая?

— Лучшая, — пообещал Брюс.

Дайан надула губы и задумалась.

— Ну, хорошо, — произнесла она, наконец, — звучит, как хороший план.

Брюс указал на угол здания.

— Останься вон там, в том дверном проеме. Ты не так подозрительно выглядишь. Поглядывай по сторонам. Если я не вернусь через полчаса, позови кого-нибудь.

— Хорошо. Но только если ты все время будешь со мной на связи. — Дайан вытащила телефон и дважды ткнула по экрану пальцем. — И если ты не вернешься через полчаса, я сделаю все, чтобы вслед за тобой отправился каждый полицейский в Готэме.

— Справедливо.

Брюс пошел вдоль забора прочь от Дайан. Ограда оцепила все здание, и в ней не было ни малейшего проема, через который можно было протиснуться внутрь. В итоге юноша вернулся к тому же месту, с какого начал. Брюс остановился и потер глаза, уставшие от столь пристального изучения здания.

Что он вообще ищет?

Какая-то деталь внезапно привлекла его внимание. Он внимательнее пригляделся к ограде. Нахмурился, всмотрелся еще пристальнее.

В заборе не было прорех, это правда. Но в одном месте тянулась вереница металлических швов, как будто звенья ограды аккуратно перекусили, а затем сварили по новой. Это была очень мелкая деталь — настолько мелкая, что Брюс сам ее едва не пропустил. Но это, несомненно, улика. Ограду спаяли. А это означает, что кто-то в какой-то момент времени сумел пробраться внутрь, а затем тщательно замел следы.

Строители. Следователи из департамента полиции. Частные детективы. Брюс быстренько перечислил все возможные варианты, не связанные с преступностью. Разумеется, это мог быть кто-то из них. Но Брюс находился на месте преступления, на месте нераскрытого преступления. А что, если Ночные бродяги пришли сюда не только затем, чтобы уничтожить наследие Беллингема? Брюс осмотрел фасад здания. Что-то в этом здании заставило кого-то незаметно сюда вернуться.

Брюс открыл рюкзак и достал лыжную маску и перчатки. Надев их, вытащил болторез и начал тщательно перекусывать болты, скрепляющие звенья ограды. Клац. Клац. Каждый болт беззвучно падал в подставленную ладонь. Юноша закинул срезанные болты обратно в рюкзак и закрыл его. В ограде теперь появилась небольшая прореха. Брюс расширил проем, а затем протиснулся внутрь, исчезая за черным брезентом.

К стене здания были прибиты деревянные доски, но между ними оставалось достаточно места, чтобы Брюс смог пролезть. Внутри пахло затхлостью, пылью и металлом. Стены давили на него со всех сторон. Брюс на мгновение задержался перед входом, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Темнота всегда приносила ему покой. После смерти родителей Брюс провел множество ночей, прячась в безопасной тьме собственного шкафа, пустой кладовки либо же на чердаке, где гуляли сквозняки. Многие его одноклассники боялись темноты, словно она могла как-то повредить им. Но Брюс знал, что темнота точно так же скрывает и его самого. Темнота давала преимущества.

Все его рефлексы, отточенные часами тренировок, были наготове. Когда глаза потихоньку приспособились к темноте и освещенные скупым светом вещи обрели форму, Брюс понял, что находится внутри простой, открытой комнаты. С обнажившихся потолочных балок свисали лампочки, почти половина была разбита, осколки стекла усеивали пол. Все, включая столы, стулья и технику, было укутано покрывалами. Пыльные доски были испещрены многочисленными отпечатками ног. Возможно, здесь ходили полицейские. А может, и не только они.

— Здесь ужасный бардак, — прошептал Брюс.

— Что тебе сказала Мадлен? — спросила Дайан.

— Северная стена, — прошептал Брюс, пытаясь сориентироваться. — Кирпичная кладка. Она сказала поискать там.

Юноша направился к северной стене. Абсолютно неповрежденная, она протянулась из одного конца комнаты в другой. И действительно, нижняя треть покрашенной в белый цвет стены состояла из старой кирпичной кладки, выделявшейся темной полосой на светлом фоне. Брюс дошел до ближайшего угла комнаты, остановился прямо перед стеной и наклонился.

Так, Мадлен была права насчет кирпичной кладки. Должно быть, она тут бывала.

— Нашел что-нибудь? Что вообще ты тут ищешь? — послышался голос Дайан.

— Что-нибудь необычное, — ответил Брюс. Медленно обходя комнату и касаясь рукой кирпичей, он неожиданно почувствовал себя глупцом. Юноша понятия не имел, что такого необычного он ищет. И поймет он только тогда, когда наткнется на это.

Брюс практически полностью обошел комнату, когда его пальцы внезапно задержались на одном из кирпичей. С ним что-то было не так, он казался более гладким, чем все остальные, как будто бы его трогали гораздо чаще. Брюс нахмурился и наклонился поближе.

— Подожди-ка, — прошептал он, — кажется, кое-что есть.

— Что такое? — спросила Дайан.

— Один кирпич кажется странным. — Брюс осторожно толкнул его. — Он не закреплен, как все остальные. И на нем нет следов строительного раствора.

Брюс нажал сильнее. Поначалу ничего не произошло. Затем, совершенно внезапно, кирпич ушел вглубь на несколько сантиметров, и вся стена словно содрогнулась. Юноша отскочил назад, едва не выронив телефон. Оглядевшись по сторонам, он увидел, как часть кирпичной кладки отошла в сторону сантиметров на пятнадцать, обнажив темный провал.

Брюс ошарашенно уставился на проход, а затем нерешительно поставил туда ногу и почувствовал опору. Лестница. За стеной пряталась металлическая лестница, узкая шахта, ведущая куда-то вниз.

— Дайан, — прошептал он, широко распахнув глаза, — здесь лестница.

Девушка выругалась.

«Мадлен действительно сказала мне правду». Брюс поежился, гадая, зачем ей помогать ему. А вдруг на самом деле она заманивает его в ловушку?

— Не ходи туда, — слова Дайан отражали его мысли. В голосе девушки послышался страх. — Ты не найдешь там ничего хорошего.

Юноша покачал головой.

— Я спускаюсь вниз. Поглядывай по сторонам. Сообщи, если заметишь что-нибудь подозрительное.

— Лучше бы тебе найти что-нибудь подозрительное внизу, — ответила девушка, — учитывая весь тот риск, на который ты пошел. За тобой должок… такой должок, что ты годами будешь оплачивать мои студенческие займы.

Брюс усмехнулся, затем повернулся и протиснулся в узкий проход. А теперь вниз, во тьму. Спуск был медленный — ступеньки были узкими и высокими, а лестница изгибалась спиралью. Всякий раз, прежде чем спуститься еще на шаг, Брюс осторожно искал следующую ступеньку ногой. Постепенно он спускался в темноту все ниже и ниже, ступенька за ступенькой, пока, наконец, не оказался на бетонном полу, в узком помещении. Воздух был затхлым и пыльным. Брюс закашлялся.

— Я внизу, — хрипло прошептал он. Неподалеку виднелись смутные очертания заброшенной строительной ограды.

— Где ты?

— Понятия не имею, — шепотом ответил Брюс. Он медленно поднял руку над головой, стараясь ни во что не врезаться. Рука уперлась в потолок. Поверхность казалась грубой, словно неотшлифованный бетон. Юноша выставил телефон перед собой и включил фонарик.

Луч света выхватил ближайший к Брюсу метр пространства. Это был тоннель, который вел в сплошную темноту. Юноше он напоминал узкие проходы в пещере по соседству с поместьем Уэйнов, из которых изредка вылетали летучие мыши. Брюс и здесь почти ожидал, что сейчас зверьки устремятся к нему навстречу.

«Что тебя так интересует?» От этой мысли у него мурашки по коже побежали, но Брюс покрепче стиснул зубы и шагнул вперед, стараясь идти абсолютно бесшумно.

— Иду дальше, — прошептал он.

Туннель оказался длиннее, чем рассчитывал Брюс, а потолок с каждым шагом спускался все ниже и ниже. Зачем Мадлен послала его сюда? Что такого она знала об этом месте? А что, если туннель обвалился?

«А что, если здесь есть кто-то еще?» Воображение Брюса неожиданно нарисовало ему вооруженного мужчину, поджидающего юношу на другом конце туннеля, с нацеленным на Брюса стволом.

Юноша упорно шел дальше.

Наконец, туннель вывел его в более свободное пространство. Пол пошел под уклон, и Брюс пошатнулся.

Здесь поверхность была другая — законченная, отполированная. Фонарик его телефона отбрасывал на стены светящийся круг. Юноша водил лучом света по стенам, пока не нашел выключатель.

Ага.

Он повернул рубильник.

Яркий свет ослепил Брюса, он зажмурился и инстинктивно прикрыл лицо руками. Снова открыв глаза, он втянул зубами воздух.

— Твою мать, — прошептал он.

— Что? — натянутым голосом спросила Дайан. — Что происходит?

Брюс уставился на комнату, наполовину заваленную оружием. Винтовки, пули, дополнительные обоймы. На столах и стенах покоилась, по меньшей мере, сотня различных разновидностей оружия самых разных форм и размеров. Юноша стоял, разинув рот. Это был настоящий военный арсенал.

— Брюс, — прошептала в телефон Дайан. Хотя она и не могла видеть то же, что и он, она почувствовала напряжение в воцарившейся тишине. — Убирайся оттуда. Я иду за тобой.

До ушей Брюса донесся тихий звук. Юноша замер как вкопанный. Звук раздался из другого конца комнаты, оттуда, где была вторая дверь. Это был голос, мужской, глубокий, раздраженный голос. Казалось, будто бы он с кем-то говорил. Брюс мгновенно выключил свет и погасил фонарик на телефоне. Комнату снова окутала тьма. Юноша начал пятиться назад.

Слишком поздно.

Вторая дверь распахнулась, и на пороге появился мужской силуэт. Громко разговаривая по телефону, вошедший потянулся к выключателю. Брюс разглядел бледное, усталое лицо и бороду.

— Слушай, у меня больше нет времени присматривать за этим хранилищем. Пусть пригонят грузовик завтрашней ночью, чтобы мы могли перевезти остаток…

Поток слов оборвался, когда мужчина заметил Брюса. Какое-то мгновение оба ошарашенно смотрели друг на друга.

Затем бородач покосился на маску Брюса.

— Эй… ты же не… разве босс…

Брюс бросился наутек, но мужчина рванулся следом. Когда Брюс уже добрался до узкой части туннеля, грубые мужские руки схватили его за плечи. Отточенные тренировками реакции сработали автоматически. Брюс высвободился из захвата и одновременно одним плавным движением ударил обидчика кулаком в лицо.

Мужчина едва успел выставить руку и ударил сам. Брюс увернулся, далеко отвел ногу и обрушил на лодыжку противника. Бородач рухнул на пол. Брюс бросился было бежать, но мужик ухватился за штанину юноши и потянул его наземь следом за собой. Обеими руками он вцепился Брюсу в маску.

Заметив удачный момент, Брюс размахнулся со всей силы, вложив в удар все кипящее внутри отчаяние. Удар пришелся точно в цель: едва кулак достиг подбородка, голова противника дернулась назад, а его внезапно обмякшее тело повалилось на пол.

Брюс уставился на лежащего у его ног бессознательного мужчину. Юношу трясло с головы до ног. Тело горело. Этот бородач был один, или с ним пришли друзья? «Они хранят тут оружие». Мадлен привела его прямо сюда. Она помогла Брюсу, а полицейские потратили целые месяцы в бесплодной попытке выбить из нее хоть что-то.

«Драккон меня убьет».

Но для чего они хранили весь этот арсенал? Этого оружия хватило бы на полномасштабную атаку. А что, если это не единственное их укрытие? Брюса охватило зловещее предчувствие. Что же такое планировали Ночные бродяги, для чего им требовалось так много оружия?

«Нужно сообщить полиции, что я тут был».

Но что он им скажет? Что он действовал по наводке, полученной от убийцы? Что он тайком проник на чужую собственность? На этот раз он мог вляпаться в еще большие неприятности — а влипать в неприятности Брюсу совсем не хотелось. «Пусть полиция сама с этим разбирается. Они найдут прореху в ограде и открытую стену».

Все еще трясущимися руками юноша включил телефон. Практически моментально последовал звонок от Дайан. Когда Брюс поднял трубку, его подруга кричала что-то тоненьким, высоким голоском. Кажется, она была на грани истерики.

— Брюс? Брюс! Где тебя носило? Я вызвала полицию! Убирайся оттуда!

— Со мной все в порядке, иду наружу, — ответил Брюс, спеша убраться из убежища тем же путем, каким он пришел. Загадка схрона все еще не давала ему покоя.

Глава четырнадцатая

На следующий день Брюс тихо сидел в офисе Драккон, уставившись на залитые дождем улицы Готэма. Сама детектив сидела напротив, читая передовицу газеты. Папка с делом Мадлен лежала открытой на столе, документы сложены в аккуратную стопочку. Наконец, Драккон отложила газету в сторону и, наклонившись вперед, оперлась локтями на столешницу.

— Что случилось? — спросил Брюс.

Драккон подвинула к нему газету. Юноша прочитал заголовок передовицы:

ПОЛИЦИЯ ОБНАРУЖИЛА УБЕЖИЩЕ НОЧНЫХ БРОДЯГ

— Там был незаконченный подземный ход, — пробормотала она.

— Наподобие тех, что соединяют здания в центре? — спросил Брюс, тщательно подбирая слова. Никто не должен был знать, что он как-то замешан в инциденте.

Драккон кивнула.

— Ты же слышал о туннеле, который пролегает под башней Уэйна, верно?

— Конечно, — ответил Брюс. У башни Уэйна был один из таких подземных проходов, точно так же, как у финансового здания «Секо» и любого другого небоскреба. Жаркими летними днями, когда улицы города превращались в раскаленную печку, или же зимой во время бурана люди могли перемещаться между зданиями под землей, не выходя наружу.

— Что ж, — продолжила Драккон, — это была часть туннеля метро, строительство которого было заморожено городской администрацией. Ночные бродяги превратили одну из его секций под зданием «Беллингем» в оружейный арсенал.

Брюс снова и снова прокручивал в голове события прошлой ночи. Он и Дайан молча вернулись на концерт и убедили Харви, что их допрашивала полиция. «Там творится какое-то безумие, — сказал юноша, а Дайан с ним согласилась, — полицейские снова окружили тот перекресток и опрашивают всех людей в округе».

Буквально несколько минут спустя они услышали сирены на углу у здания «Беллингем». Похоже, это подтвердило их версию, и Харви не стал задавать лишних вопросов.

Дайан ни слова не сказала о том, что произошло, промолчал и Брюс. Вероятность продления условного срока Брюса, равно как и риск подвергнуть опасности Харви, заставили молчать их обоих. И хотя Уэйн почти ожидал, что полиция свяжется с ним или же Драккон начнет задавать вопросы, никто, кажется, не догадался, что он был там.

— Как полиция нашла это место? — спросил Брюс.

Драккон устало потерла шею и кивнула:

— Патрульные получили анонимный звонок, — со вздохом произнесла она, — кто мог знать, что кто-то забрался в незаконченный туннель? В бункере на полу мы нашли потерявшего сознание мужчину. Скорее всего, это курьер Ночных бродяг. Рядовой член банды, ему поручили перевезти оружие на новое место.

Полным любопытства и неведения голосом Брюс спросил:

— Он сказал, зачем им все это нужно?

— Не думаю, чтобы он занимал достаточно высокую ступень в иерархии, чтобы знать ответ на этот вопрос, — ответила Драккон, — он раскололся, куда должен был перевезти оружие, но когда мы туда нагрянули, там уже было пусто. Другой Ночной бродяга вывез все подчистую. Больше он ничего не сказал. На самом деле, несчастный ублюдок был так напуган, что попытался повеситься на собственной рубашке. — Женщина запнулась. — Все говорил, что на него напал какой-то грабитель в маске или кто-то еще. Он думает, что это был коп под прикрытием. Ничего больше он рассказать не смог. Должно быть, Ночные бродяги сунулись на территорию одной из местных банд и завели себе врагов.

— Может, я смогу выдавить какую-нибудь информацию из Мадлен, — предложил Брюс.

Драккон переплела пальцы и неуверенно взглянула на собеседника.

— Не думаю, что это сработает, Брюс.

— Может, она знает, зачем им столько оружия.

Детектив снова вздохнула и отпила кофе.

— Мне не очень хочется и дальше продолжать эту затею. Ты не должен слишком глубоко встревать во все это, и меня напрягает, что Мадлен продолжает с тобой общаться. Кроме того, я не хочу нарваться на гнев твоего опекуна.

Альфред. Брюс так ничего ему и не рассказал. И не объяснил, почему его кошмары становятся все хуже, почему ему снится, как по темным коридорам особняка за ним гонятся тени или девушка с длинными черными волосами.

— Но я по-прежнему сижу в вашем офисе, — ответил Брюс, прогоняя другие мысли. — И вы по-прежнему держите меня в курсе касательно Ночных бродяг, не так ли? А это значит, вам по-прежнему нужна любая моя помощь… Значит, вы считаете, что я смогу выбить из Мадлен что-нибудь полезное.

Драккон серьезно посмотрела на Брюса.

— Не забывай, кем были ее предыдущие жертвы. Богатые филантропы. Она выбирала жертв, исходя из их финансового состояния, а затем отнимала у них внушительную сумму денег и убивала в собственных домах. Ты сам видел, как они умерли. — Она запнулась. — Ты уже знаешь, что соответствуешь описанию потенциальной жертвы Бродяг.

— Да все будет в порядке, — заверил ее Брюс. — Она же сидит в «Аркхэме» под замком. Но мы сблизились. Мы можем найти способ поймать Бродяг и выйти на их главаря.

Драккон опустила глаза на чашку с кофе.

— Только не вешайте на меня прослушку, — добавил Брюс. — Она сможет это распознать. Просто позвольте мне поговорить с ней.

Наконец, Драккон откинулась на спинку стула.

— Ты получишь еще одну беседу с ней, — ответила она, пригрозив ему пальцем, — но только одну. Посмотрим, что из этого выйдет.

* * *

Гроза окутала Готэм, и на следующее утро нависшие над лечебницей облака казались чернее ночи.

Брюс спустился на подвальный этаж и остановился напротив камеры Мадлен, но девушку увидел не сразу. На привычном месте ее не было — она не сидела на кровати, свесив ноги. На мгновение юноше показалось, что ее могли перевести — но затем он ее заметил. В этот раз Мадлен лежала на кровати, свернувшись калачиком. Брюс мог различить только ее белый комбинезон и рассыпавшиеся вокруг черные волосы.

— Ты была права, — после долгой паузы произнес он.

Она не пошевелилась. Казалось, будто девушка смотрит в пустоту, уставившись в какую-то точку на полу. Поднос с едой стоял в другом конце камеры, а ее салфетка, обычно сложенная в какую-то изощренную фигурку, валялась рядом с кроватью. У Брюса появилось плохое предчувствие. «Что-то не так».

— Мадлен, — произнес юноша, — ты слышишь меня?

Еще одна пауза. На какой-то момент Брюсу показалось, что охранники заменили стекло в камере на звуконепроницаемое или же Мадлен слишком глубоко погрузилась в мысли. А может быть, она снова игнорировала его. Юноша почувствовал себя глупо из-за того, что пришел сюда. Он уже собирался развернуться и уйти прочь, когда внезапно услышал ответ.

— Что тебе нужно, Брюс Уэйн? — спросила она. Ее голос сегодня был тихим и раздраженным, в нем не было привычной бравады. Ощущение, что что-то не так, только усилилось.

— Не знаю, читала ли ты новости, — ответил он, хотя в глубине души догадывался, что она, каким-то образом, уже обо всем узнала. Казалось, она знает обо всем. — Но полиция обнаружила тайник Ночных бродяг под зданием «Беллинг…

— Поздравляю, — перебила она его. Она перевернулась, и теперь Брюс мог более отчетливо видеть лицо девушки. Мадлен смотрела на него, не поднимая головы. — Похоже, ты все-таки умеешь следовать инструкциям.

Сегодня от ее обычной игривости не осталось и следа. Исчезла ее обычная дразнящая улыбка, сменившись холодным, отстраненным выражением. Брюс озадаченно моргнул. Он сам не понимал, почему ее сегодняшнее расстроенное поведение так беспокоит его.

— Зачем ты это сделала? — спросил он. — Почему ты дождалась меня и только потом начала скармливать информацию полиции? Ты же знала об этом помещении, ты знала о кирпичной стене. Ты явно была замешана в деятельности Ночных бродяг. Так почему сейчас? Какой смысл?

— Может, я решила начать жизнь с чистого листа, — с сарказмом ответила Мадлен.

Снова воцарилась тишина. Брюс внимательнее пригляделся к собеседнице. Когда он начал осматривать ее руки, он заметил кое-что новенькое — черно-синий синяк на предплечье. Если точнее, четыре маленьких синяка, как будто их оставили чьи-то пальцы. Его взгляд переметнулся к лицу девушки. Теперь он видел, что в тени вокруг одного из глаз Мадлен скрывается еще один темный синяк.

Мадлен Уоллес была преступницей, печально известной убийцей, попавшей в тюрьму по обвинению в трех жестоких убийствах — но в тот момент Брюс Уэйн забыл об этом обстоятельстве. Он видел перед собой лишь девочку своего возраста, свернувшуюся в тугой клубочек, пытающуюся защитить себя от окружающих. Ее обычная надменность сменилась уязвимостью.

Снаружи донесся приглушенный раскат грома. Мадлен выругалась.

— Ненавижу грозы, — призналась она, — если из-за молний случатся перебои с энергией, мы окажемся заперты здесь, словно крысы.

Брюс покосился на дверь ее камеры.

— Ничего с тобой не случится, — заверил ее юноша. Он что, и правда пытался утешить ее? — А даже если что-то и случится с энергией, я уверен, что власти всех вас эвакуируют.

Мадлен проигнорировала его слова и продолжила смотреть в пустоту.

— Всего лишь крысы в клетке, — произнесла она еще тише. Затем вздрогнула и съежилась сильнее обычного. «Да у нее боязнь замкнутого пространства», — подумал Брюс.

— Ты в порядке? — спросил он. — Что с тобой случилось?

Ей потребовалась еще одна долгая пауза для ответа.

— Сегодня я отказалась принимать лекарства, — наконец, произнесла она. — У нас случилась небольшая стычка.

Лекарства. Драккон ничего о них не говорила.

— Они ударили тебя? — уточнил он.

— А разве это не очевидно? — Мадлен подняла голову и с усмешкой уставилась на него. Затем снова откинулась на подушку и вздохнула. — Не говори Драккон, что ты об этом знал, — попросила она, — пусть и дальше считает меня тяжелым случаем.

— Мне очень жаль, — произнес Брюс. И, к его удивлению, юноше и правда было жаль. Фингал под глазом выглядел ужасно. Тот, кто его оставил, бил достаточно сильно. Брюс вспыхнул от гнева. Он подумал о том заключенном, которого Джеймс впечатала в стену во время его первого визита в лечебницу. Да, заключенный напал на Брюса, но у Джеймс, кажется, не было никаких сомнений в том, что обращаться с подопечными нужно жестко. Уэйн и представить себе не мог, что они позволят себе так обращаться с кем-то столь юным, как Мадлен. Интересно, Драккон в курсе?

— Это не твоя вина, — пробормотала Мадлен. Она потянулась и свесила ноги с кровати. Затем взглянула на него. — Ты спросил, почему я решила рассказать тебе об этом подземном бункере.

Брюс молча кивнул, ожидая продолжения.

— После смерти твоих родителей как ты справлялся с утратой?

Брюса словно обухом по голове огрели. «Осторожнее».

— Какое это имеет отношение к делу?

Девушка свела плечи вместе и стала казаться еще более миниатюрной.

— Люди всегда ждут, что ты быстро оправишься от потери, не так ли? — Мадлен отвернулась в сторону. — Первые несколько месяцев все тебе сочувствуют. Затем, постепенно, о тебе начинают забывать, и однажды ты обнаруживаешь, что стоишь на кладбище в одиночку и гадаешь, почему все остальные смогли переключиться и заняться своими делами, а ты стоишь тут и молча несешь на себе точно такое же бремя, и тебе по-прежнему больно. Людям надоедает твоя скорбь. Они хотят говорить о чем-то новом. И ты перестаешь рассказывать, как тебе больно, потому что не хочешь никому надоедать.

Брюс почувствовал, что согласно кивает. А затем из него хлынули слова. Он услышал, как рассказывает о своих днях до и после театра. Услышал полные гнева слова, обращенные к ней, к каждому преступнику, который убивал невинных, оставляя живых пытаться склеить свою жизнь по кусочкам.

Когда он закончил, он почти ожидал, что Мадлен снова будет улыбаться и издеваться над ним, дразнить, что выудила из него столько информации. Но она просто повернулась и уставилась прямо на него своими темными, безжизненными, словно открытая могила, глазами.

Зачем он все это рассказал? Неужели он хотел, чтобы она поняла, какую боль причинила другим людям? Или же он хотел, чтобы она услышала его боль, тогда ему было бы легче понять ее?

— Мою мать отправили в тюрьму за убийство, — спустя какое-то время ответила она, — она совершила его из любви к моему брату.

А вот это было неожиданно. Брюс не знал, за что ее мать приговорили к тюремному сроку. Он вообще ничего не знал о ее семье.

— Твоему брату? — переспросил он.

Мадлен кивнула.

— У меня есть старший брат. Когда он был совсем молод, он серьезно заболел — его суставы поразили какие-то редкие бактерии. Инфекция постепенно съедала его, он испытывал ужасные боли. — Она остановилась, нахмурившись под гнетом воспоминаний. Брюс никогда не видел ее такой — на помрачневшем лице Мадлен было точно такое же выражение, как у Брюса в первые месяцы после трагедии. — Моя мама отдала всю себя спасению сына. Она возила его по разным клиникам, но везде получала отказ. Она была профессором, но денег у нас особо не было. А наша страховка годилась только курам на смех. Она и близко не могла покрыть стоимости лечения. Тогда мама нашла себе дополнительные подработки. — Девушка глубоко вздохнула. Брюс почувствовал приступ вины из-за того, что ему в очередной раз напомнили, что он богат, а другие люди — нет. — Наконец, она нашла доктора, который согласился принять моего брата. Мы были в восторге.

Пока она говорила, в воображении Брюса возникали картины — вот женщина сидит возле постели своего сына, уткнувшись головой в ладони. Вот она раз за разом обращается в различные клиники и с каждым разом все глубже погружается в отчаяние.

— Что же случилось?

— Мой брат скончался под наблюдением этого доктора. Та утверждала, что ничего не могла поделать и что болезнь, наконец, поборола моего брата. Но мама ей не поверила. Что-то было не так. Так что однажды вечером она вломилась в кабинет врача и просмотрела ее бумаги. Оказалось, эта докторша вообще не заботилась о нашем брате. Она просто брала наши деньги и кормила его плацебо и подслащенной водой. — Мадлен посмотрела на Брюса. — Докторша вернулась в свой кабинет, пока мама еще была там. Мама даже не сильно ее ударила — но этого оказалось достаточно, чтобы убить. Это был несчастный случай.

Мадлен замолчала, но тишина внезапно показалась невыносимой.

— Мне очень жаль, — выдавил из себя Брюс. Что он еще мог сказать? Что еще хоть кто-то мог ему сказать после смерти его родителей?

— Она умерла в тюрьме. Никто так и не сказал мне точно, что с ней случилось, но я видела, как там обходились с заключенными. — Мадлен пожала плечами, как будто полностью смирилась с этой информацией. Взгляд Брюса метнулся к ее синякам. — Пока она сидела в тюрьме, я наблюдала за тем, как всякие богатеи избегают реальных сроков. Я взломала тюремную систему и выяснила, что богатеи всегда избегают тюрьмы и отделываются домашним арестом. Тем временем моя мама сгнила за решеткой. У нас не было денег. Мне было десять лет.

«Десять лет». Информация ударила Брюса словно обухом. Внезапно он вспомнил себя в этом возрасте, вспомнил, как он первый раз в одиночку отправился в школу. Вспомнил, как он вставал каждое утро, зная, что вечером его заберут не папа с мамой, а Альфред. Интересно, как тогда выглядела Мадлен? Маленькая, изящная девочка с длинными волосами и пустыми глазами? Она тоже ходила в школу одна? Куда она пошла, без опекуна или денег, способных ее защитить? Как она оказалась здесь, за решеткой? Еще одна убийца, которая вывела преступление своей матери на новый уровень.

Интересно, Драккон знала эти детали биографии Мадлен? Брюс очень сомневался в этом — женщина была жесткой, но не жестокой.

— Ты как-то спросил меня, почему я совершила эти убийства, — закончила она, — скажи мне, Брюс Уэйн, неужели ты считаешь меня таким же хладнокровным убийцей, как того негодяя, что застрелил твоих родителей? Ты считаешь, что я должна гореть в аду? Что я заслуживаю казни от смертельной инъекции? — Она оскалилась. — Ты же миллиардер. Но что ты на самом деле обо мне знаешь? Разве способен кто-то вроде тебя на самом деле понять отчаяние?

«Не доверяй никому, подозревай каждого». Мысли в его голове путались. Воспоминания о лежащих на мокрой мостовой родителях перемешивались с изображением одинокой маленькой девочки, потерявшейся без своих мамы и брата. Брюс тряхнул головой и нахмурился.

— Если бы Драккон знала о том, что с тобой происходит, она бы никогда этого не одобрила. Я сомневаюсь, чтобы даже доктор Джеймс на такое пошла.

Мадлен презрительно фыркнула. Девушка встала с постели и подошла к окну так близко, что теперь их с Брюсом разделяло только тоненькое стекло и еще несколько сантиметров.

— Ты по-прежнему такой доверчивый. Никому нет дела до того, что со мной происходит, — подытожила она, — от меня им нужна только информация. Скорее всего, они перестанут тебя сюда пускать. — Она заколебалась, потом продолжила: — Я не хочу видеть, как Готэм сгорит, но я скорее умру, чем выдам им напрямую все, что знаю.

Взгляд девушки смягчился, и теперь Брюс смог разглядеть, что ее глаза никогда и не были слишком темными — время от времени, когда на них под нужным углом попадал свет, юноша видел оттенки орехового и каштанового цветов. Если бы их не разделяло стекло, если бы Мадлен не была узницей в подобном месте, Брюс бы посчитал их близость неуклюжей, даже интимной.

— И поэтому ты решила поговорить со мной? — спросил Брюс. — Потому что ты поняла, что мы с тобой в чем-то похожи?

Она нахмурила брови, на ее лице появилось озадаченное выражение.

— Я рассказываю это тебе, потому что… это сложно понять. Может, я советую тебе быть осторожнее. — Последние слова девушка произнесла таким отстраненным тоном, что у Брюса в груди похолодело. «Она меня предупреждает». Выражение лица Мадлен снова изменилось, и она отвернулась. Нахмурилась, словно в первый раз была в себе не уверена.

— А может, ты мне просто нравишься, — добавила она.

— Они не позволят мне снова с тобой встретиться, — ответил Брюс, прислонившись к стеклу рукой. — Драккон сказала, что пускает меня сюда в последний раз.

Девушка недоверчиво уставилась на него.

— Они не смогут тебя остановить, если не будут знать об этом. — Мадлен снова замолчала и указала на камеры. — Если ты захочешь снова меня увидеть, тебе понадобится использовать нужный скрэмблер на нужной частоте.

«Она играет с тобой», — убеждал себя Брюс. Его разрывало между тревогой и смятением.

— Ты серьезно предлагаешь мне одурачить систему безопасности «Аркхэма»? С чего мне так поступать?

— Я тебе ничего не предлагаю, — ответила она, — я всего лишь говорю, что тебе придется сделать, если ты захочешь еще раз меня увидеть, — она запнулась, — если тебе понадобится еще раз меня увидеть.

«Трюки, обман, ложь». Но в ее словах была какая-то странная, молчаливая мольба. В том, как она произнесла последнюю фразу. «Если тебе понадобится». Что-то в ее тоне звучало как предупреждение. Что-то срочное. Она что-то недоговаривала.

Затем Мадлен тряхнула головой, как будто передумала.

— Ты мне не веришь, — произнесла она, — тогда просто не возвращайся. Передай Драккон мои слова, если хочешь. Ничего из этого не изменит мою судьбу.

Брюс открыл было рот, чтобы ответить… как вдруг оглушающий раскат грома сотряс стены. Освещение в коридоре мигом погасло. Слова застыли на языке.

Поначалу темнота поглотила все. Юноше казалось, будто он плывет в вакууме. Вокруг него раздавались возгласы — это перекрикивались другие заключенные, кто-то радостно вопил, кто-то требовал от охраны починить свет, остальные барабанили в стеклянные окна камер и толкали двери, будто проверяли их на прочность. В этой какофонии Брюс больше не мог слышать голос Мадлен, в этой тьме он не мог разглядеть ее лицо прямо перед собой. Но он расслышал другой звук, от которого у него все волосы на затылке встали дыбом.

Он услышал скрежет открываемой двери в камеру.

Зажегся багрово-красный свет, стены коридора показались омытыми кровью. Брюс разглядел фигуры двух заключенных, выходящих из камер. По громкоговорителю звучал чей-то назойливый голос. Включили сигнал тревоги.

«Побег».

Глава пятнадцатая

Вышедшие из камер заключенные щурились от кроваво-красного света. Один растерянно посмотрел на ближайшую камеру безопасности. Другой неверящим взглядом уставился на Брюса, все еще не в силах осознать, что он выбрался из заключения. Откуда-то с верхних этажей до юноши донеслись звуки тревоги и топот множества ног.

— Блокировать систему! — надрывался голос в динамиках. — Блокировать систему.

По всему коридору разносился громкий гул. Брюс покосился на входную дверь. Огоньки над дверной панелью мигали зеленым, намекая, что дверь открыта. «Беги, — подумал он, — выбирайся отсюда». Его взгляд на долю секунды метнулся к камере Мадлен. Она не открывала дверь, но и видно ее не было.

Первый освободившийся заключенный устремился к выходу. Прежде чем Брюс успел осознать, что именно он делает, юноша уже устремился навстречу беглецу, блокируя дорогу.

Мужчина оскалил зубы и метнулся на Брюса в явной попытке укусить. Уэйн увернулся, защищая шею. Замахнулся кулаком, целясь противнику в челюсть, и попал. Беглец отшатнулся назад и выругался. Затем снова бросился на Брюса. В его глазах застыло отчаяние, а от звуков голоса у юноши мурашки по спине побежали.

— Выпусти меня, — прошипел беглец, — уйди с дороги…

Скрюченные пальцы мужчины вцепились Брюсу в плечо, юноша поморщился от боли. Он вырвался, а затем всем своим весом навалился на заключенного и повалил того с ног. Брюс рухнул на пол следом за беглецом и потянулся за лежащей рядом шваброй. Пальцы юноши сомкнулись на рукоятке как раз в тот момент, когда заключенный поднялся на ноги. Брюс замахнулся шваброй и угодил мужчине точно в голень. Беглец взвизгнул. Брюс вскочил на ноги и снова ударил беглеца рукояткой, на этот раз сильно ткнув противника в живот. Мужчина согнулся, выкатив глаза, и рухнул набок. Сигнал тревоги не замолкал. Все вокруг окрасилось в кровавый оттенок.

Брюс поднял голову и посмотрел на второго заключенного. Это был тот самый человек, который грозил порезать Брюса. Но мужчину не интересовал выход. Вместо этого он подошел к камере Мадлен и приложил ладонь к двери. Уэйна охватил ужас.

Когда резчик распахнул дверь камеры, Брюс оттолкнул его в сторону. Но мужчина был выше минимум на голову. На его лице появилась мрачная улыбка. «Кажется, я здесь умру». Внезапная мысль спровоцировала приступ адреналина. Резчик размахнулся. Юноша пригнулся, на миллиметры разминувшись с кулаком противника, затем метнулся в сторону камеры девушки.

Заключенный повернулся к нему и приготовился напасть.

Через входные двери черным океаном повалили охранники при полном параде: шлемы надеты, щиты подняты, стволы нацелены вперед. Они с ходу выкрикивали приказания, указывая всем заключенным лечь на пол. Охранники окружили противника Брюса, гигант отвернулся от юноши, оскалился, и один из стражников выстрелил в беглеца из тазера[7]. Резчик содрогнулся и повалился на землю. Брюс смотрел, как стражники волокут все еще дергающегося и кричащего беглеца обратно в камеру. Сигнал тревоги наконец-то затих. Двери камер снова закрылись.

Показалась доктор Джеймс. Она заметила Брюса, и впервые за все время его пребывания в стенах лечебницы женщина показалась шокированной. Может даже, немного виноватой.

— Ты в порядке? — спросила она, пока юноша собирался с духом.

Джеймс тяжело дышала, прядки волос выбились из обычно столь аккуратной прически.

— Чертова гроза. Тебе не следовало здесь оставаться. Я… — Она вздохнула, встряхнула головой и положила руку ему на плечо. — Прости. Давай вытащим тебя отсюда.

Уходя, Брюс заглянул в камеру Мадлен. Девушка снова сидела на кровати, обхватив колени, а ее волосы рекой рассыпались по правому плечу. На губах Мадлен появилась улыбка, мимолетная, словно горящая спичка, такая короткая, что никто другой ее и не заметил бы.

Брюс снова задумался о словах девушки. «Всего лишь крысы в клетке», — сказала она. А он бросился защищать ее.

Юноша развернулся и последовал за Джеймс к выходу. Позади него все еще раздавались крики заключенных. Руки Брюса по-прежнему тряслись.

* * *

Брюс вернулся в лечебницу только на следующей неделе. После неудачного побега заключенных ему потребовалась передышка — о происшествии упомянули в новостях, и ворота «Аркхэма» осадили репортеры.

Джеймс казалась подавленной. Ее обычный сарказм сменился заботой. Она даже предупредила его, что сама предложила Драккон и суду сократить срок его оставшихся работ после случившегося. Юношу полностью освободили от обязанности прибираться в блоке интенсивной терапии.

Вот только Брюс не хотел, чтобы его срок в «Аркхэме» сокращали, а его освобождали от посещений подвального уровня. У него накопилось слишком много вопросов к Мадлен, ему еще слишком многое предстояло выяснить. Брюс направился навестить Драккон в участке, чтобы поговорить.

— Я рада, что ты не пострадал, — произнесла Драккон, просматривая папки с судебными документами. Брюс наблюдал за работой детектива, сидя напротив. — Я замолвлю за тебя словечко перед судом. Я никогда прежде не слышала о перебоях в лечебнице «Аркхэм», но буря определенно запустила цепную реакцию в системе безопасности тюрьмы. Подобное не должно повториться.

— Чтобы вы знали, Мадлен даже не пыталась сбежать, — нахмурившись, ответил Брюс, — зачем ей оставаться взаперти, когда у нее появился шанс улизнуть?

— Понятия не имею. Она что-нибудь тебе сказала о нашей подземной находке?

«Может, я советую тебе быть осторожнее. А может, ты мне просто нравишься».

Брюс выкинул слова девушки из головы.

— Она не сказала ничего нового. Но когда я сообщил ей новости, Мадлен не выглядела удивленной, — ответил Брюс, — я уже упомянул вам обо всем, что счел полезным.

Юноша разглядывал детектива. Мадлен просила не упоминать про ее синяки, но Брюс никак не мог отделаться от желания поднять эту тему перед Драккон и спросить о назначенных девушке лекарствах. Но если это будет выглядеть так, будто критикует полицейские методы работы, его могут обвинить в том, что он испытывает к девушке жалость, а то и симпатию.

От мысли, что он может никогда больше не заговорить с Мадлен, в груди у Брюса поселилось странное, неприятное ощущение. Почему он так старался защитить ее?

«Не говори Драккон», — прошептала Мадлен.

Может, подумал Брюс, будет лучше, если он снова займется этим самостоятельно. Должны были сохраниться какие-то свидетельства о матери Мадлен и ее тюремном сроке. Он выяснит все сам. Его взгляд зацепился за аккуратную стопку бумаг, сложенную на углу стола Драккон. Все по делу Мадлен.

Брюс открыл было рот, все еще размышляя, как бы получше рассказать Драккон о том, как Мадлен вспоминала обстоятельства ареста своей матери, но вслух сказал другое:

— Она спрашивала меня о моих родителях. Ну, я ей и рассказал.

— Тогда я тем более рада, что мы больше не будем отправлять тебя вниз, — ответила Драккон, покачав головой, — возможность выудить из нее дополнительную информацию не стоит того, чтобы подвергать твою жизнь риску.

Женщина вздохнула, затем достала с нижней полки еще одну стопку папок.

— Ах да, твои судебные бумаги.

На мгновение она исчезла из виду, зарывшись в бумаги.

Брюс поблагодарил Драккон за заботу, но в нем уже поселились крохотные зачатки сомнений.

А что, если Мадлен доверилась ему?

Пока Драккон искала его бумаги, Брюс потянулся за документом с профилем Мадлен. Тихо свернул его и засунул во внутренний карман куртки. Ему нужно докопаться до истины сквозь толщу загадок, окружающих девушку, ему нужно выяснить всю возможную информацию. И сделать это нужно без полицейских, сующих свои носы через его плечо.

Глава шестнадцатая

Когда на следующий день Альфред высадил Брюса у входа в новое здание лабораторий «УэйнТех», юноша чувствовал себя изможденным. Юноше снилась всякая ересь — залитые кроваво-красным светом тюремные коридоры, ведущая в темноту лестница, девушка в тюремной робе, свернувшаяся в клубочек на кровати, нависшая над ним угрожающая фигура. Ему снилась его ладонь, прижатая к тюремному стеклу, и ладонь Мадлен, прижатая с другой стороны. Ему снилось, как девушка просила его быть осторожнее.

— Выглядишь усталым, — заметил Люциус, встречавший Брюса у входа. Сегодня Фокс был весь в белом, цвет его одежды разительно контрастировал с темной кожей.

Брюс улыбнулся наставнику и проследовал за ним внутрь.

— Спасибо. Ты тоже хорошо выглядишь, — ответил он.

Люциус усмехнулся.

— Рад, что твой срок в «Аркхэме» скоро закончится.

Неужели Брюс уже провел в лечебнице так много времени? Скоро ведра с грязной водой и ручной труд останутся далеко позади, но вместе с ними канет в небытие и странная, загадочная, гениальная девушка, запертая на подвальном уровне, возможный источник информации о Ночных бродягах.

— Мы тщательно работали, совершенствуя мельчайшие детали, — рассказывал Люциус, пока они шли через главное лобби. Звук собственного имени вырвал Брюса из его мыслей. Юноша покосился на Люциуса. Мужчина приложил ладонь к монитору с одной стороны раздвижных стеклянных дверей и принялся ждать, пока Уэйн сделает то же самое. Двое исследователей выдали новоприбывшим по белому халату и паре очков.

— Если Готэм собирается использовать нашу технологию как часть своей судебной системы и системы безопасности, нам нужно убедиться, что все работает как часы. Горожане и городской совет должны безоговорочно нам доверять. — Люциус покосился на юношу. — Равно как и ты.

Следуя за Люциусом по одному из коридоров лаборатории, Брюс испытал ощущение дежавю. Он ходил по этим коридорам вместе со своим отцом, когда Люциус был всего лишь интерном. Казалось само собой разумеющимся, что Люциус проведет по этим коридорам Брюса и покажет ему все основы здешней работы. Плоды трудов Томаса Уэйна были видны во всей «Уэйн Индастриз», однако особенно заметны они были здесь, в экспериментальных лабораториях. Брюс с первого взгляда мог сказать, что на гладкие линии коридоров и лабораторий прямо повлиял проницательный взгляд его отца.

Наконец, они остановились перед двойными металлическими дверями, протянувшимися от пола до потолка. Брюс выпрямился в предвкушении. Он десятки раз бывал в разных частях здания, но эти двери вели на фабрику прототипов. Уэйн был здесь в последний раз еще совсем ребенком, когда его отец был жив.

Пока один из исследователей вбивал код в панель возле двери, Люциус обернулся на Брюса и улыбнулся. Панель просигналила, окрасилась в зеленый, и они вошли внутрь.

Помещение было даже больше, чем запомнил Брюс. Потолок пересекали металлические балки, пространство было освещено сотнями, даже тысячами ламп. Вокруг них возвышались объекты самых разных форм и размеров — несколько переделанных и построенных с нуля «Хамвис»[8], усиленных темными металлическими листами и щитами, защищающими колеса, лежащие друг на друге листы тончайшего металла, целый ряд металлических стеллажей, на каждом из которых покоились предметы, напоминающие ручные пушки из научной фантастики. Пока один из исследователей о чем-то спрашивал Люциуса, Брюс прошелся вдоль стеллажей и подробно изучил несколько устройств.

Он остановился возле небольшого квадратного прибора, всю переднюю поверхность которого закрывал экран. Повернув устройство в руках, юноша заметил напечатанные на пластике наборы частот.

— А, это, — воскликнул стоящий с другой стороны ряда Люциус. Заметив, что Брюс изучает устройство, мужчина пожал плечами. — Это всего лишь ремонтный прибор. Он может пригодиться тебе дома. Он перенастроит всю твою электронику, если у нее собьются настройки.

Брюс небрежно кивнул Люциусу, но когда мужчина вернулся к разговору с исследователями, Уэйн открыл заднюю крышку. Теперь он вспомнил слова Мадлен, вспомнил, как она разглядывала потолок своей камеры. Если он сможет изменить кое-какие настройки устройства, он может временно обезвредить камеры безопасности в «Аркхэме». Таким образом, он хотя бы получит способ связаться с Мадлен в самом крайнем случае. Или же если Ночные бродяги снова нападут и ему потребуется больше информации.

Брюс обезвредил тревожную бирку, чтобы устройство не запищало на выходе. Затем он положил гаджет в карман и подошел к Люциусу, который стоял напротив дисплея.

— Что это? — поинтересовался юноша.

Люциус улыбнулся.

— То, что, на мой взгляд, покажется тебе впечатляющим.

На дисплее красовался матовый черный шлем и черный бронированный костюм из решетчатой ткани. Под интенсивным освещением костюм сверкал так, будто был целиком сделан из металла, но при взгляде на его текстуру становилось понятно, что эта ткань обладает свойствами шелка. Броня, способная подстраиваться под своего владельца. Брюс наклонился, пристально изучая поверхность дисплея, оценивая отражающийся от костюма свет.

— Мы работаем над защитным снаряжением, — пояснил Люциус, — это наш последний эксперимент в области удобной в ношении пуленепробиваемой ткани, с усиленными связями наподобие микроскопической брони, прочной как сталь, но достаточно удобной, чтобы позволять своему владельцу прыгать и резко поворачиваться. Разумеется, весь проект еще на стадии бета-тестирования и не готов для презентации. Но эта броня способна удвоить силу любого человека. Флот заказал нам это исследование два года назад. Крайне прибыльный для нас контракт.

Брюс согласно кивнул. Этот костюм здорово пригодился бы ему, когда он спускался в туннель под зданием «Беллингем».

Они прошли еще несколько рядов, прежде чем Люциус остановился. Здесь ряды стеллажей уходили по обе стороны, разделяя лабораторию на две части. На второй половине Брюс разглядел высокие киборгообразные машины, каждая металлическая конечность которых была шириной с его талию. Крепившиеся к спинам устройств двойные моторы, по всей видимости, позволяли подняться в воздух, а на мордах красовались две светящиеся сине-серые полоски, напоминающие пару прищуренных глаз.

Люциус остановился возле одной из машин и указал на нее рукой.

— А теперь приступим! Вот то, что ты хотел увидеть!

Брюс уставился на прожекторы машины, напоминающие глаза. «Это дроны». Ему показалось, что робот уставился на него в ответ, словно почувствовал его присутствие. Жуткое ощущение. Если Люциус хотел, чтобы дроны выглядели устрашающе, своего он добился.

— А как они работают? — спросил Брюс, пытаясь оторвать свой взгляд от пристальных глаз дрона.

— Ну, — ответил Люциус, — давай достанем одного из них и продемонстрируем.

Ближайший к ним дрон ожил, его глаза засветились немигающим голубым светом. Похоже, он немедленно засек стоящих перед ним людей.

— Пом, — поприветствовал Люциус, кивая боту. Как только он произнес имя дрона, голова робота повернулась в направлении мужчины.

— Мистер Фокс, — ответила машина.

— Теперь, — продолжил Люциус, снова поворачиваясь к Брюсу. — Пом, или Превентивный оборонный механизм, уже определил, основываясь на нашем пульсе, электрических сигналах и языке тела, что мы с вами друзья. Пом также прошерстил интернет в поисках информации на нас обоих. Дайте мне свой телефон.

Брюс послушался. Люциус взял гаджет, поднес его вплотную к своему устройству и установил что-то на телефон Уэйна. Юноша настороженно ждал. Мгновение спустя Люциус вернул телефон хозяину. На экране Брюс увидел приложение, показывающее бело-голубые силуэты его самого и Люциуса. Цветовая схема соответствовала категории «Дружба».

— А если Пом идентифицирует кого-нибудь как враждебно настроенного, — продолжил Фокс, — он немедленно отреагирует в соответствующей манере.

— А как он определит, что кто-то враждебно настроен?

— Язык тела. Агрессивная поза. Пом также понимает, что говорят люди, и на какие-то слова у него настроены фильтры, по ним он моментально определяет уровень агрессии. — Люциус повернулся к боту, прищурился и сжал кулаки. — Позвольте мне продемонстрировать, — предложил он Брюсу, не сводя глаз с дрона.

Дрон среагировал моментально, расправил конечности, показав два встроенных набора вооружения, по одному с каждой стороны. Пом выпрямился и завис над Люциусом.

— Отступите или будете арестованы.

В то же время из другой конечности дрона выдвинулся металлический щит, так быстро отделивший Брюса и остальных исследователей от Люциуса, что юноша едва успел понять, что происходит. Брюс мгновенно отскочил назад, инстинктивно закрывшись руками. Как только Люциус задрал руки, словно бы признавая поражение, дрон засек это движение и моментально ответил:

— Благодарю вас за содействие, мистер Фокс.

Слова бота изрядно озадачили Брюса.

— А что будет с теми, кто не готов содействовать? — уточнил он.

Люциус снова нажал кнопку на телефоне, и дрон моментально вернулся в спящее состояние.

— Главная задача Пома — защита офицеров полиции, находящихся у него в ведении. Он будет постоянно находиться в режиме защиты, режимы нападения мы придержим на крайний случай. Этот режим будет активироваться только тогда, когда дрон поймет, что нарушитель готов напасть.

Люциус продолжил говорить, погружаясь в подробности функционирования бота, а Брюс шагнул поближе к Пому и принялся изучать робота вблизи. Люциус открыл панель на боку бота и показал на несколько схем.

— Если бы я попытался убежать или начал сопротивляться, Пом попытался бы мирно меня задержать. Они также запрограммированы не нападать на другие дроны. Так что друг в друга они стрелять тоже не будут.

— Впечатляет, — ответил Брюс, внимательно наблюдая за тем, как Люциус показывает ему провода, скрывающиеся за второй панелью на теле робота.

— Мы предлагаем, чтобы один наш дрон сопровождал каждый отряд полиции в городе и несколько ботов было приписано к каждому отряду спецназа. Они могут оказывать поддержку и повышать морально-психологическое состояние своим коллегам из числа людей, а также моментально превращаться в защитников, оберегая жизни офицеров полиции города даже на самых опасных улицах.

Брюс не сводил с дрона взгляда. Юноша никогда еще не видел столь продвинутый искусственный интеллект. Его разум лихорадочно соображал, пытаясь понять, как Люциусу удалось достичь подобных высот. Брюс помнил, что Люциус еще несколько лет назад придумал и собрал с нуля другого дрона, который тоже мог летать. Брюс подумал обо всех кодах и программном обеспечении, которые он видел в разработке. Неужели Люциус превратил того дрона в нечто невероятное?

«Мадлен бы это понравилось».

Мысль вспышкой пронеслась у него в голове и испарилась в следующую же секунду. Брюс раздраженно моргнул. Девушка была преступницей, она относилась как раз к той категории людей, которых дрону полагалось арестовывать в первую очередь. Почему же юношу так волновало, сможет ли она понять и оценить подобную технологию?

— Пом может также менять размер, — продолжил Люциус, кивнул дрону и нажал еще на несколько кнопок в приложении. Металлические ноги дрона начали увеличиваться, пока он не стал высотой раза в два больше исходного положения. А затем он начал складываться в обратном направлении, уменьшаясь все сильнее и сильнее, пока не сравнялся ростом с Брюсом. — Подобная вариативность размера дает нашим дронам ошеломляющий уровень мобильности, так необходимой ботам для выполнения своего долга по защите покоя граждан.

— Когда мы выкатим бета-версию? — спросил Брюс.

— Во время презентации, — ответил Люциус, сложив руки за спиной. — На нашей презентации дроны заменят человеческую охрану, чтобы впечатлить гостей.

— Миленько, — ответил Брюс, хотя его мысли уже вернулись к Ночным бродягам. Он по-прежнему не знал, ни зачем Бродягам так много оружия, ни когда они собираются ударить в следующий раз. Его рука потянулась к устройству, которое он припрятал в кармане. Оно пригодится ему, если Брюсу понадобится снова поговорить с Мадлен. И если ему светит еще одна встреча типа той, в здании «Беллингем», ему отчаянно понадобится защита, предлагаемая собранной в этой комнате техникой.

Юноша повернулся к Люциусу.

— Ты не мог бы добавить меня в систему, чтобы я мог самостоятельно сюда приходить? В следующие месяцы мы не так часто будем видеться. — Брюс прокашлялся и одарил собеседника максимально честным взглядом, на какой только был способен. — Я бы хотел несколько пристальнее изучить дронов.

— Ну, конечно же, — ответил Люциус, уважительно кивнув головой. Этот жест он использовал при общении с отцом Брюса. — В конце концов, это же твоя корпорация.

Глава семнадцатая

Той ночью Брюсу приснился очередной кошмар. Он снова бродил по темным коридорам особняка Уэйнов. Казалась, что здание растянулось во все стороны, что коридорам нет конца, залы выходили в кабинеты, заканчивающиеся балконами, с которых не было видно ничего, кроме теней. Альфреда нигде не было. Брюс остановился в столовой. Кто-то сидел на диване.

Разыгралась буря. Во сне одно из больших окон в гостиной разбилось, и во все стороны брызнули осколки стекла. Подул холодный ветер, мигом погасивший огонь в камине. Брюс съежился, инстинктивно выставив вперед руки, чтобы защитить лицо. Но когда он снова оглядел потемневшую гостиную, загадочная фигура уже исчезла. Юношу сковал ужас, и Брюс испытал внезапное желание убежать как можно дальше.

До его руки кто-то дотронулся. Брюс развернулся.

Это была Мадлен.

В ночи она выглядела мертвенно-бледной, призраком, но необычайно красивым. Ее темные сверкающие волосы ниспадали на плечи, в отблесках падающих на стены и пол лучей света они казались синими. Девушка улыбнулась, как будто ждала его, и Брюс улыбнулся ей в ответ, хотя кожу в том месте, где его коснулась рука Мадлен, начало щипать. Ее не должно быть здесь, разве не так? Неужели он что-то забыл? Она была преступницей, сидящей взаперти, за толстым стеклянным барьером в «Лечебнице Аркхэм». Что же она тогда здесь делает? Брюсу было тяжело осознавать окружающий мир в ее присутствии. Все, что еще мгновение назад казалось логичным, теперь переворачивалось с ног на голову, выворачивалось наизнанку.

— А ты разве не помнишь? — промурлыкала она, подходя к нему ближе. — Ты вытащил меня из «Аркхэма» и привел сюда. — Ее голос был тихим и полным боли, при его звуках у Брюса сердце обливалось кровью. Девушка коснулась его груди, и ее руки показались юноше маленькими и холодными.

Брюс приблизился к ней, и они оба прислонились к стене. Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что у Мадлен руки в крови и что от ее прикосновений на его коже остались темные пятна.

— Ты считаешь, что мой брат заслуживал таких страданий? — спросила она.

«Нет. Конечно же, нет». Брюс поморщился. Ее слова пробудили в его душе знакомое чувство пустоты, появившееся после гибели родителей. Юноша отвернулся. Мадлен обвила его шею руками, дотронулась до его подбородка, ласково наклоняя лицо Брюса поближе к своему.

— Признайся, — произнесла она. Ее глаза были такими темными, что черные зрачки казались неразличимы на фоне радужки. — Ты не можешь перестать думать обо мне.

«Я не могу».

Она улыбнулась.

— И что же конкретно ты обо мне думаешь, Брюс?

«Твои губы. Твои глаза. Изгиб твоей улыбки. Кровь у тебя на руках. Я хочу тебя. Я боюсь тебя».

Брюс тряхнул головой и попытался отступить назад. Юноша знал, что ее не должно здесь быть. Каждая частичка его души кричала, что он в смертельной опасности. Но девушка не позволила ему сделать шаг назад, она снова притянула его к себе, пока его губы не оказались в опасной близости от нее. Затем Брюс поцеловал ее, мягкое тело девушки прижалось к нему, и это — это — было все, чего он когда-либо хотел. И почему он хотел уйти? Мадлен жадно вернула ему поцелуй. Голова кружилась. Каждый мускул в его теле напрягся от желания и ужаса. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного, никогда еще не был в объятиях девушки, которая вот так вот его пугала. Это казалось ошибкой, ужасной ошибкой… и в то же время это было самое лучшее ощущение в мире. Он не мог оторваться от нее. Мог только продолжать целовать ее губы, затем подбородок, затем шею. Он хотел слышать ее резкое дыхание, хотел слышать, как она шепчет его имя снова и снова. Она хотела быть здесь, в его объятиях.

«Беги, Брюс. Она пришла убить тебя».

Где-то за его спиной послышался ни с чем не сравнимый звук — с оружия сняли предохранитель. Брюс оттолкнулся от Мадлен и развернулся. Он уставился на темную, пустую стену. Повернулся обратно… но Мадлен и след простыл. Казалось, что залы особняка складываются вокруг него, сжимаются, а потом снова растягиваются. Голова все еще кружилась от жара ее губ, юноша тряхнул головой, и вдруг резкий, пронизывающий все естество ужас сковал его. Здесь был кто-то еще.

«Ночные бродяги. Они хотят запереть меня внутри собственного дома». Нужно выбираться отсюда.

Брюс развернулся и побежал. Его шаги, казалось, повисали в воздухе. Он добрался до входной двери и рывком распахнул ее настежь, но вместо улицы снова очутился в зале, из которого только что убежал. «Невозможно». Разбитое окно в фойе теперь стояло целым. Тот слабый свет, что еще струился внутрь сквозь окна особняка, совсем потускнел. Юношу окружали тени. Где-то в сгустившейся темноте промелькнул чей-то силуэт. Снова шаги. Шепотки. Скрежет острого предмета по металлу.

— Мадлен, — позвал юноша.

— Я тут, — ответила она позади него.

Брюс проснулся с хриплым стоном. Снаружи донесся раскат грома. Ветки деревьев яростно стучали по оконному стеклу. Несколько секунд юноша просто сидел в постели, тяжело дыша, его все еще широко распахнутые от ужаса глаза бездумно мечутся по комнате.

Неужели это был просто кошмар? А может быть, Ночные бродяги уже проникли в дом, заперли его, подобно предыдущим жертвам Мадлен, и теперь постепенно сжимают вокруг него силки? Он все еще чувствовал жар ее губ, тепло ее рук, сомкнувшихся вокруг его шеи. Тело было липким от холодного пота. Брюс не двинулся с места, пока его дыхание, наконец, не успокоилось. Воспоминания о приснившемся кошмаре начали тускнеть, а вместе с ними притупляться и ужас. За окном продолжала бушевать буря.

«Это всего лишь дурной сон». И все же, где-то в глубине души, Брюс по-прежнему ощущал присутствие Мадлен. Мысли о ней наполняли его одновременно и ужасом, и желанием держать девушку в своих руках.

Брюс посмотрел на время на экране телефона. Было уже утро, но из-за черных туч снаружи казалось, что еще разгар ночи. Юноша наклонил голову назад и на мгновение закрыл глаза. Затем свесил ноги с кровати и встал. Слабый свет озарил его обнаженную грудь. Штаны повисли на бедрах. Босиком он вышел из комнаты и на долю секунды уставился на исчезающий в темноте коридор, представляя, будто призрак Мадлен материализуется прямо перед его глазами. Но его встретили только тишина внутри поместья, да шторм снаружи. Даже Альфред еще не вставал. Слабый пятнистый свет отражался в щелях на полу. Спустя мгновение Брюс бесшумно вышел в коридор и направился к своему кабинету.

Воздух внутри кабинета застоялся. Бьющий в окна дождь превратил мир за окнами особняка в размытое пятно. Брюс остановился и взглянул на старые часы своего деда, висящие на стене. Их стрелки давно остановились, а Брюс так и не нашел время их отремонтировать. Юноша в изнеможении провел рукой по волосам, затем уселся за стол и включил компьютер.

Его компьютер — тонкая, прозрачная стеклянная панель длиной во всю столешницу, произведение искусства, которое он сам же и собрал, — ожил. Юношу встретил холодный, искусственный свет. Брюс уставился на экран, на котором одна за другой возникали иконки. Казалось, они парили в воздухе. Затем Брюс набил в строке поиска новый запрос.

Мадлен Уоллес мать

Первыми загорелись несколько знакомых ссылок — результат его предыдущих запросов о Мадлен: данные о ее аресте, дошедшие до прессы детали совершенных ею убийств. Брюс спешно пролистал первые две страницы, и, наконец, на самом верху третьей он нашел нужную информацию, вкратце упомянутую в статье о правонарушительнице.

Это был оригинальный текст, повествующий о темных деталях детства Мадлен. Потускневшее семейное фото. Мадлен Уоллес. Кэмерон Уоллес. Элиза Это. Несмотря на то, что брат был старше Мадлен, он казался еще более хрупким и худым, чем она сама. У него были короткие волосы, пустые глаза и покатые плечи. Не было сомнений, что Мадлен унаследовала свою красоту от матери — у них обеих были длинные, прямые иссиня-черные волосы, бледная кожа и по-детски пухлые губы. Брюс приступил к чтению материала, проговаривая некоторые куски вслух.

«Последствия столь вопиющей халатности были трагическими. Спустя неделю после смерти своего сына миссис Элиза Это проникла в офис доктора Кинкейд и затаилась в ожидании лечащего врача своего сына. Когда Кинкейд вошла в офис, Это нанесла ей свыше десяти ранений кухонным ножом».

При этих словах Брюс тяжело сглотнул. История была очень похожа на ту, что ему рассказала Мадлен, но отличалась в деталях. По версии Мадлен, ее мать ударила доктора всего один раз, и то случайно и слишком сильно. По официальной версии, Элиза нанесла доктору свыше десяти ранений кухонным ножом. Она совершила жестокое преднамеренное убийство и в результате получила смертельный приговор. Она умерла в тюрьме прежде, чем приговор успели привести в исполнение.

Брюс откинулся в кресле с разочарованным вздохом. Все, что говорила ему Мадлен, оказывалось полуправдой. А как насчет других вещей, что она ему рассказывала?

В углу экрана всплыло окошко чата.

Дайан.

«Уже проснулся?» — спросила она.

«Проклятая буря, — ответил Брюс, — плохо спалось».

«И мне», — пришел ответ.

«Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?»

«Я-то в порядке. Вопрос в том, как ты себя чувствуешь?»

Брюс вздохнул.

«Не очень», — ответил он.

Брюсу не очень нравилось, что Дайан теперь замешана в деле, однако он чувствовал облегчение от того, что может обсудить происходящее с кем-то кроме Драккон и доктора Джеймс. Он очистил историю поиска и вбил очередной запрос. На этот раз он искал Кэмерона Уоллеса.

«Мадлен рассказала мне о своем прошлом, — напечатал Брюс. — По крайней мере, Драккон была права в одном. Девушка и правда родом из криминальной семьи, хотя я до сих пор не могу понять, какая часть того, что она мне рассказывает, на самом деле правда».

«Брюс, — ему показалось, что он расслышал ее вздох. — Ты все еще думаешь об этом деле? Том самом, которое тебя едва не убило?»

«Просто послушай. Пожалуйста, Ди».

«Ну, хорошо, хорошо. Что еще?»

«Ее маму также приговорили к смертной казни за убийство».

Пауза.

«Проклятье».

«Я ей очень сочувствую. Ей было десять. А перед этим она потеряла брата».

«О, Брюс, мне очень жаль. А я и не знала, что у нее был брат».

Брюс уставился на результаты поиска. На верхней строчке значился некролог на Кэмерона Уоллеса, двенадцать лет. К некрологу прилагалось фото того самого слабого, улыбающегося мальчика.

«Ее брат умер от какой-то бактериальной инфекции». Он скинул ссылку Дайан.

«Как это привело Мадлен к Ночным бродягам?»

Месть. Брюс понял это инстинктивно. В этом не было никаких сомнений. Он слышал, как она рассказывала о том, что сталось с ее матерью, о том, как бездушно обошлась с Элизой система правосудия, о том, как умер ее брат. Возможно, на ее месте Брюс мог бы поступить так же. Но его мысли возвращались к убитому доктору, а затем к трем хладнокровно убитым филантропам.

«Каковы бы ни были причины, — напечатал Брюс, — она совершила эти убийства не одна».

Десятилетняя девочка просто не может за восемь лет превратиться в безжалостного убийцу без посторонней помощи.

Брюс нахмурился, затем наклонился и потянулся за анкетой Мадлен, позаимствованной из офиса Драккон. «В следующий раз нужно будет положить ее обратно», — напомнил себе юноша. Он водил пальцем по данным и свидетельствам о совершенных преступлениях. В самом низу листка Брюс обнаружил интернет-адрес, логин и пароль. Это была ссылка на видео ее допроса.

Недолго поколебавшись, Уэйн набрал адрес ссылки в строке браузера. Страница запросила логин и пароль, и Брюс быстро ввел их.

ДПГ_Гость

ЗеленаяМолния

Страница разочек вспыхнула и обновилась. Брюс оказался в видеоразделе департамента полиции Готэма.

Он увидел уже знакомые свидетельства со всех мест преступления, а затем целую серию видео и допросов. Брюс остановился на одном видео, где Драккон и несколько офицеров окружили Мадлен в ее камере. Она сидела на кровати, отвернувшись от гостей, а полицейские продолжали задавать все более злые вопросы. При виде этого зрелища на губах юноши заиграла циничная усмешка — он вспомнил, как чувствовал себя, когда Мадлен в такой же манере игнорировала его.

— Вам отлично удается лгать, мисс Уоллес, — говорила Драккон ровно таким же злым голосом, как в день их первой встречи с Брюсом. — Мы отлично знаем, что в особняке сэра Гранта вы были не одна. На самом деле, мы подозреваем, что в этом деле помимо вас было замешано еще три, а то и четыре человека. Кто были ваши сообщники?

Как и ожидалось, Мадлен молчала. Ее взгляд был таким спокойным и отстраненным, как будто в камере больше никого не было. Брюс уловил только легчайшие движения рук девушки. Приглядевшись, юноша понял, что Мадлен снова складывает оригами, по несколько раз повторяя одну и ту же форму, а затем начиная новую фигурку.

Драккон подошла к девушке и покачала головой.

— Мы достанем их, расскажешь ты нам что-нибудь или нет, — произнесла она, — но твое признание может повлиять на твой приговор. Выбирай, что ты получишь — пожизненный срок или смертную казнь.

Мадлен даже бровью не повела.

Брюс наблюдал за тем, как бесплодно длилось это интервью, в точности как и все предыдущие допросы Мадлен до того, как появился он. «Ее команда». Он сидел в своей комнате в полнейшей тишине, прислушиваясь к звукам бури за окном и приглушенным голосам на видео. Детективы желали знать, с кем работала Мадлен. Она взломала тюремную систему, когда ей было всего десять лет. Да, она однозначно была умна, но скорее всего, ей помогли и тогда. А затем Брюс подумал о самих убийствах, об их жестокой манере — перерезанные глотки, повсюду кровь, признаки борьбы во всем доме.

«Десятилетняя девочка просто не может за восемь лет превратиться в безжалостного убийцу без посторонней помощи». А если учесть, что с ней было аж четыре сообщника…

Видео закончилось. Брюс нажал на кнопку повторного воспроизведения, гоняя запись по кругу.

А что, если Мадлен была там, но не она убила этих людей? Кто еще был там с ней?

Видео снова достигло того момента, на котором Мадлен играла со своей бумажной поделкой. Брюс прищурился… Было что-то… что-то такое в ее движениях, что заставило его поставить видео на паузу. Он заново проиграл этот сегмент. Ну да, она снова и снова складывала бумагу в одну и ту же фигуру, три или четыре раза подряд, затем собирала новую.

Брюс уже видел, как она возится с оригами прежде, но никогда с точки зрения камер безопасности. С этого угла он разглядел нечто необычное.

И он, и полицейские всегда считали, что ее бумажные поделки были всего лишь хобби, попыткой развлечься для скучающего, но развитого мозга. Но что, если все было не так банально? Что, если это было ее способом общения с окружающим миром? Что, если она использовала свои бумажные фигурки, чтобы подавать сигналы тому, кто сидел с другой стороны экрана?

Брюс откинулся на спинку кресла. Его охватил приступ тошноты. Мадлен была проницательна, но иногда казалось, что она знает о происходящем за пределами тюрьмы куда больше, чем должна была. Были и другие, те, кто работал с Мадлен… те, кто, возможно, все еще работают с ней.

«Эй. Эй, — напомнила о себе Дайан. — Эй, эй, эй, Брюс Уэйн еще с нами? Але? Что за чертовщина творится снаружи?»

Поскольку его мозг был занят новой теорией о Мадлен, Брюс не сразу понял, о чем говорит его подруга. Где-то там, на улице, сквозь раскаты грома и барабанные капли дождя он различил отдаленное звучание сирен. Множества сирен.

«Сирены?» — спросил он.

Дайан переслала ему снятое на телефон видео. Полицейские машины с мигающими огнями и включенными сиренами проносились по улице достаточно близко от дома Дайан, чтобы звуки казались оглушающими.

«Ага. Похоже на новогодний парад».

Брюс поднялся с кресла и подошел к окну. Выглянул наружу, пытаясь что-нибудь разглядеть. Там, внизу, где улица делала кривой поворот, мигали десятки полицейских огней.

Случилось что-то очень плохое.

Брюс поспешил к столу, нашел пульт от телевизора и включил его. Переключив несколько каналов, он наткнулся на утренние новости и оцепенел. На фоне бешено тарабанящего репортера висел гигантский заголовок, рассказывающий о новой жертве Ночных бродяг.

ЦАРСТВО ТЕРРОРА

Мэр Прайс найден мертвым в собственном доме

Глава восемнадцатая

Брюс застыл перед экраном. Его рука все еще висела, подрагивая, над заголовками, как будто он мог просто смахнуть их в сторону.

Прямо под заголовками красовалось улыбающееся фото мэра, снятое на последнем публичном мероприятии, которое он посетил. Рядом стояли его жена и дети. Младшая дочка, маленькая девочка, обнимала отца за ногу. От этого снимка у Брюса сжалось сердце. Когда юноша в последний раз видел Кэти, она была совсем еще крохой и вопила от удовольствия всякий раз, как мальчик подбрасывал ее в воздух.

Взгляд Брюса переключился на Ричарда. Его бывший друг стоял, уставившись на своего отца. Брюс вспомнил, при каких обстоятельствах они виделись в последний раз. Вспомнил, с какой ненавистью смотрел на него Ричард, пытаясь остановить хлещущую из носа кровь.

Юноша мог представить, как Ричард стоит прямо сейчас в прихожей своего дома. Вокруг рыщут полицейские, злобный оскал Ричарда пропал, руки бессильно свисают по бокам. А может, он сидит позади кареты скорой помощи, с накинутым на плечи одеялом, и смотрит в пустоту. Видел ли он, как убивают его отца? Пытается ли он утешить мать и маленькую сестру?

Брюс попытался было дозвониться до Ричарда, но сразу попал на голосовую почту. Попытался еще раз. Тот же результат. Логично. Вряд ли его бывший друг прямо сейчас жаждал отвечать на телефонные звонки.

Статья обновлялась каждые несколько минут, добавляя свежие данные. Судя по последним сведениям, в этот раз Ночные бродяги оставили записку.

Готэм — не вините вирус, вините лихорадку.

Вас атакуют не Ночные бродяги.

Вас атакуют ваши собственные богачи, и их коррумпированная система кровавых денег.

Теперь они искупаются в крови.

Не пытайтесь нас остановить.

Смерть тиранам.

Ниже красовался символ Ночных бродяг: горящая монета. Финальное подтверждение их участия.

Его сердце бешено колотилось. Брюс быстро оделся и спустился вниз. В кармане покоилось позаимствованное из «УэйнТех» устройство, юноша ощущал его вес при каждом шаге. Он дважды проверил пропуск в «Аркхэм». После попытки побега доктор Джонс подобрела к нему. Скорее всего, она без проблем согласится пересмотреть его расписание и позволит начать пораньше.

Не оглядываясь, Брюс открыл входную дверь и вышел в утреннюю тьму.

Дождь барабанил по ветровому стеклу, пока на машине Альфреда юноша ехал в «Аркхэм». В такой тьме пейзаж казался еще более угрожающим, похожим на ожившее ночью чудовище — изогнутые конечности, острые тени, готовая иллюзия на каждом повороте.

Когда Брюс в прошлый раз проверял подсказку Мадлен, он нашел целый подземный схрон, принадлежащий Бродягам, и вынудил их перенести свою базу в другое место. Если он сможет поговорить с ней сейчас и получить следующую улику, если сможет понять, с кем она могла общаться, может, он определит, куда ведет след всей банды. Или даже выйдет на след их босса.

Разумеется, как и всегда, оставался один-единственный вопрос — насколько можно верить Мадлен? Но прямо сейчас девушка оставалась единственной зацепкой полиции, а Бродяги только что серьезно повысили ставки.

Он должен помочь полиции разобраться с этим делом прежде, чем судьба постучится в его собственную дверь.

«А что, если она вообще невиновна?» Да, ее арестовали на месте последнего убийства, а на руках у нее была кровь жертвы… но что, если в этой истории кроется что-то еще?

К тому моменту, как Брюс добрался до ворот «Аркхэма», дождь немного стих, и юноша смог различить возникающие перед ним очертания лечебницы. В окнах горел желтый свет. Брюс миновал обе пары ворот, затем подъехал ко входу и вышел наружу, поморщившись от резкого порыва ветра. Он быстро просканировал свой пропуск возле двери и поспешил внутрь.

— Не спится, Уэйн? — поприветствовал его охранник, пока Брюс отмечался в регистратуре. Охранник видел его так часто, что даже других вопросов задавать не стал.

— Да, — ответил Брюс, — мне надо поговорить с доктором Джеймс.

— Такое срочное дело, что ты поехал в этот шторм? — Охранник откусил кусок пончика и вернулся к просмотру прогноза погоды. — Проходи. Она, скорее всего, в кафетерии.

Брюса не потребовалось приглашать второй раз. Он проскочил мимо регистратуры и направился к лифту, ведущему на подвальный этаж.

Он не должен был здесь больше появляться, но Джеймс хватится его только через несколько часов, а Драккон, может, и вовсе сегодня не появится. Учитывая, что в новостях нет других тем кроме убийства мэра, детектив не должна вылезать из поместья Прайсов. Она и думать забудет про Брюса. Юноша потянулся в карман и покрепче сжал устройство.

Двое заключенных, устроивших краткий побег, исчезли — их перевели куда-то еще. Но на смену им пришли другие, почти такие же, с загнанными глазами и угрожающими лицами. Брюс остановился в самом начале коридора, вне поля зрения первой камеры безопасности на потолке, а затем включил устройство.

Оно не издало ни звука — по крайней мере, юноша ничего не услышал. Брюс прогнал его по всем возможным частотам. Время шло.

И наконец — совпадение. Одна из видеокамер издала тихий кликающий звук. Следом за ней последовали остальные, красные огоньки угасли один за другим. Брюс подождал еще немного. Когда засиял синий огонек, свидетельствующий о перезагрузке, он снова нажал на устройство и настроил камеры на другую частоту, чтобы временно они не записывали происходящее в коридоре.

Затем юноша направился к камере Мадлен.

Она уже не спала. Девушка смотрела на потолок, как будто снова изучая камеры, и Брюс задумался, не в курсе ли она его визита. Их беседа не попадет в запись, но если она действительно использовала камеры в качестве какого-то изощренного способа связи с внешним миром, тогда на какое-то время Брюс перекрыл и его.

Он приблизился к окошку камеры, девушка переключила свое внимание на него.

— Я думала, тебя сюда больше не пускают.

— Несколько часов назад Ночные бродяги нанесли новый удар, — Брюс уперся кулаком в оконное стекло. — Мэр убит. Но ты уже знаешь об этом, не так ли? — Он указал на выведенные из строя камеры. — У тебя же был какой-то способ связи с внешним миром?

Если бы Брюс не привык так к загадочно спокойной манере поведения Мадлен, он бы пропустил, как она моргнула. Практически незаметный жест, показывающий, что он застал ее врасплох.

— Такой ранний визит, Брюс, а ты уже так расстроен, — сказала она, — ты думал обо мне.

Ее слова были так похожи на те, что она произнесла в ночном кошмаре, что Брюс отшатнулся от стекла, как будто дополнительный шаг мог защитить юношу от Мадлен. Он надеялся, что собеседница не увидела, как он покраснел, и не догадалась, что ему снилось… ведь даже сейчас Брюс не мог смотреть на ее губы. Весь сон казался таким реальным.

— Брось, Мадлен, — произнес он, понизив голос. Нельзя было позволить себе конфликтовать с ней прямо сейчас — необходимо, чтобы она увидела его уязвимым. Чтобы она опустила свою собственную защиту. — Мы уже достаточно много болтали, давай пропустим все игры. Слушай… мэр был отцом моего друга. — Брюс запнулся на мгновение, затем шагнул вперед и прислонился ладонью к оконному стеклу камеры. — Ты уже помогла мне однажды, дала мне зацепку, с помощью которой полиция накрыла один из схронов Ночных бродяг. Если ты что-нибудь знаешь… что угодно… пожалуйста. Скажи мне.

Мадлен вздохнула. На краткий миг ему показалось, что девушка разозлилась, как будто она совсем не ожидала тех новостей, что Брюс ей рассказал. Затем она поднялась с кровати и подошла к окну. Ее близость снова напомнила юноше о ночном сне — о том, как ее руки обвивали его шею, как притягивали к себе, как их губы соприкасались… Брюс тяжело сглотнул, пытаясь прогнать незваные воспоминания.

— Я думаю, это не ты совершила все эти убийства, — продолжил он, — я думаю, ты в этом замешана, мне кажется, ты знаешь, кто их совершил, но по какой-то странной причине не хочешь в этом признаваться. Ты берешь вину на себя. И я думаю, ты можешь помочь остановить убийства невинных людей, если просто все мне расскажешь.

Кажется, его слова опять удивили ее. Она принялась заново изучать его лицо, на этот раз более внимательно, и на какой-то момент в ее глазах появился более приличествующий подросткам блеск.

— Брюс Уэйн, — мягко произнесла она. Ее глаза удивительным образом потеплели, теперь в них ясно угадывался ореховый блеск. — Знаешь, после личной трагедии может сформироваться два типа людей. Ты относишься к тому, что начинает светить ярче.

— А ты к какому относишься? — спросил он.

Мадлен промолчала, но одарила его таким взглядом, что по коже побежали мурашки. Он что, совсем непроходимый тупица?

Затем девушка подошла так близко к окошку, как это вообще было возможно. От ее дыхания запотело стекло.

— Слушай меня внимательно, — произнесла она настолько тихим голосом, что юноша едва мог ее расслышать. Он тоже наклонился поближе. — Ночные бродяги изначально планировали взломать банковские счета мэра только через несколько недель. А затем получили наводку. Им помог кто-то из его окружения.

— Его окружения? Но кто? — взволнованно спросил Брюс.

Мадлен покачала головой и продолжила.

— Это не так важно. Если они уже напали, значит, они ускорили все свое расписание, а значит, поспешат и со списком остальных целей.

«Списком остальных целей?» Брюс затаил дыхание. Все это время Мадлен знала, кто будет следующим, но держала информацию при себе.

— Ты намеренно утаивала информацию о готовящейся атаке? Если бы мы знали, то могли бы спасти его.

— Жизнь мэра не должна была оказаться под угрозой.

— Так ты все-таки член Ночных бродяг.

— Я знаю достаточно, чтобы предупредить тебя.

В желудке скрутился узел.

— Предупредить меня о чем?

— О тебе, Брюс. Будь осторожнее. Ты в списке.

— В каком списке? — прошептал он, заранее боясь услышать ответ.

— Списке жертв Ночных бродяг. Каждый из их жертв платил мэру, чтобы он закрывал глаза на то, как они набивают карманы государственными деньгами. Ты же понимаешь, что это означает. По мановению волшебной палочки мэра в их карманах осели миллионы, которые должны были уйти на помощь беднякам, на лечение больных, на образование юных и защиту улиц. Время мэра просто подошло к концу.

Коррумпированные чиновники. Филантропы, замешанные в незаконных сделках. Сам мэр, берущий взятки и принимающий участие в аферах.

— А я? — спросил Брюс. — Что я делаю в этом списке? Я не замешан ни в чем подобном. И мои родители были хорошими людьми — они использовали свое богатство, чтобы менять жизнь к лучшему. Я лишь пытаюсь продолжить их начинания.

— Контракт на поставку дронов для департамента полиции Готэма принесет «УэйнТех» миллионы, разве я не права? — Мадлен была смертельно серьезна. — Ночные бродяги борются с богатством, которое контролирует руки правительства, с оковами, которые мешают слишком слабым защитить себя. Они не верят, что у кого-нибудь есть право обладать таким огромным состоянием, такой большой властью. Смерть тиранам. — Последнюю фразу она произнесла так, будто это был какой-то слоган. По спине Брюса пробежал холодок. Он вспомнил, что точно такие же слова содержались в записке, оставленной Бродягами на месте убийства мэра. — Они сражаются с людьми подобными тебе, не обращая внимания на то, имел ли ты дело с коррупционерами или ворами, или нет. Раньше тебя не трогали, потому что тебе еще не было восемнадцати и ты еще не распоряжался своими целевыми фондами. Но сейчас ты появился на их радаре. У тебя есть деньги, так нужные им. — Она помедлила. — Ты следующий, Брюс.

Ее слова больше смахивали на угрозу, чем на предупреждение.

— И что ты предлагаешь мне сделать? — спросил он.

— Уезжай из города, — моментально ответила девушка. — Отправься в путешествие. Слетай на Таити и проведи остаток лета там. Твой срок в «Аркхэме» так и так подошел к концу, разве нет? Нашим беседам подошел конец. Держись подальше от Ночных бродяг.

Брюс в замешательстве покачал головой.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он. — Мне казалось, ты хочешь остановить их, пытаешься защитить меня. Но теперь ты просишь, чтобы я не стоял у них на пути. Так ты поддерживаешь их или нет? Что ты делаешь, Мадлен? Кого ты пытаешься защитить?

По взгляду Мадлен можно было предположить, что девушка очень хочет, чтобы все могло пойти совсем другим путем. Будто какая-то невидимая сила подтолкнула его к ней ровно в тот же момент, когда Мадлен наклонилась навстречу ему. Однако затем она отпрянула.

— Прости, — произнесла она, отвернувшись.

И на этом все закончилось.

— Постой, — крикнул он, но она не обернулась. Так он в опасности? Он в списке жертв? — Расскажи мне больше. Ты же знаешь, что они собираются…

— Брюс!

Он развернулся и увидел, как по коридору в направлении камеры несется детектив Драккон, и полы длинного пальто развеваются у нее спиной, а за ней спешит доктор Джеймс.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Рявкнула доктор Джеймс, увидев его. Ее взгляд метнулся к камерам безопасности, которые снова светились красным.

— Ты снят с дела, — добавила Драккон. — Все кончено.

Брюс покосился в сторону камеры Мадлен. Девушка не смотрела на него, но по ее позе было ясно, что она прислушивается к происходящему. Когда детектив и надзирательница поравнялись с юношей, Мадлен слегка повернула голову, чтобы Брюс смог различить очертания ее профиля. На губах девушки блуждала слабая улыбка.

— Вы не понимаете, — начал было Брюс, указывая на Мадлен, — она знает больше об убийстве мэра. Она сказала, что я…

— Ты идешь со мной. — Отрезала Драккон, взяв Брюса за руку. — И если я увижу, как ты хотя бы смотришь в сторону этой девушки, лично отправлю тебя обратно в суд.

Глава девятнадцатая

Из «Аркхэма» Брюс уехал на машине Драккон. Когда они выехали на извилистую дорогу, окруженную скелетообразными деревьями, по ветровому стеклу автомобиля шлепали капли дождя. В тусклом свете темные глаза детектива светились яростью.

— Что насчет моей машины? — Брюс оглянулся в сторону лечебницы.

— Офицеры полиции вернут ее тебе в течение нескольких часов, — рявкнула Драккон, протягивая ему сложенный лист бумаги, — после смерти мэра и твоих утренних действий раздобыть ордер на обыск твоей машины было несложно. К тому же, я хочу лично убедиться, что ты добрался до дома. Кто знает, в какие еще неприятности ты вляпаешься в одиночку.

— Вы меня в чем-то подозреваете?

— Разве после твоих сегодняшних действий я веду себя нелогично? — Драккон покосилась на юношу. — Я отдельно попросила тебя больше не общаться с Мадлен Уоллес. Почему ты это сделал?

— Я должен был задать ей один последний вопрос, — настойчиво заявил Брюс. — Детектив, Мадлен может указать нам, кто убил мэра. Она знает. Мне кажется, Ночные бродяги задумали что-то серьезное, и я…

— А знаешь, что мне кажется? Я думаю, тебе просто не хотелось расставаться с ней. Скажи мне, Брюс. В тот самый миг, когда ты решил поговорить с Мадлен без моего разрешения, все камеры безопасности внезапно перезагрузились. Совпадение?

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Ой, прекрати прикидываться. Думаешь, я никогда раньше не видела влюбившихся мальчишек? — Она фыркнула, направив машину в более крутой поворот, чем требовалось. Лежащие сзади сумка и папка с бумагами заскользили по сиденью. — Я влюблялась бессчетное количество раз, так что позволь дать тебе совет. Не оставляй для нее слишком уж много места в своем сердце. Не хочу разбивать твои надежды, но вряд ли у тебя с ней что-то выйдет.

Брюс попытался себе представить влюбившегося детектива, представить, как она оставляет позади эту властную, жесткую личность, в образе которой она обычно действовала.

— Это же просто смешно.

— Неужели? — переспросила она. — Зачем тогда ты продолжаешь с ней общаться?

Драккон внимательно следила за записями с камер безопасности. Брюс покосился на собеседницу и увидел, что ее лицо приняло беспристрастное выражение. Детектив пыталась узнать больше. Юноша глубоко вдохнул.

— Я не думаю, что это Мадлен совершила все три убийства.

Драккон наградила его пристальным взглядом.

— И что же заставляет тебя так думать?

— Я читал отчеты с места преступлений, я читал о том, что совершила ее мать. Мне кажется, Мадлен кого-то защищает, кого-то, кто все еще на свободе. Вы же видели эти салфетки, которые она постоянно складывает в разные фигурки? Мне кажется, она это делает не просто так, мне кажется, она складывает их, чтобы передавать кому-то сообщения с помощью камер безопасности. А мэра убили сегодня утром. Кто-то по-прежнему остается на свободе и творит преступления, в которых мы обвинили Мадлен. Иначе картинка просто не складывается.

Драккон наклонилась к рулю.

— Ого… да тебя припечатало сильнее, чем я думала.

— Эй, я абсолютно объективен, — возразил Брюс, — я не псих.

— Нет, ты просто слишком наивен, — детектив покрепче сжала руль. — Мы арестовали ее на месте последнего убийства. Я была там, Брюс. Она вся в крови, перчатки порезаны, набор ножей закреплен на уровне бедер. Ее отпечатки остались по всему дому. Когда полицейские допрашивали ее и спросили, она ли совершила все эти убийства, она согласно кивнула все три раза.

— Она слишком умна, чтобы оставить свои отпечатки по всему дому, — ответил юноша, — вы не разговаривали с ней. Вы не слышали ее. Иначе вы бы поняли, о чем я говорю.

— Я не разговаривала с ней, потому что она решила пообщаться с тобой. Как ты думаешь, почему так вышло? Ты сомневаешься в моей работе, Брюс, в работе всего департамента полиции, — произнесла женщина. — Мадлен Уоллес убила этих людей. А теперь она скармливает нам — тебе — информацию, которая может быть нам чуточку полезна, потому что до нее наконец-то дошло, что так она сможет избежать смертного приговора. Ей больше нет смысла утаивать информацию.

— И что же вы сделали, чтобы выбить из нее больше информации?

— Что ты имеешь в виду?

— Я спрашиваю, зачем вы с доктором Джеймс позволили санитарам обращаться с ней жестче?

— О чем это ты говоришь? — Раздражение в голосе женщины сменилось удивлением.

— О ее синяках. Вы, должно быть, тоже их видели. Когда я разговаривал с ней в предыдущий раз, у нее были синяки под комбинезоном, на руках и под глазом.

Драккон замолчала.

— Это абсурд, — наконец, произнесла она. — Никто ее ни разу и пальцем не тронул.

— Это произошло в тот день, когда она должна была принять свои лекарства. Она получила эти синяки в медицинском крыле?

— Брюс, ей не нужны никакие лекарства. А даже если бы и были нужны, мы бы давали ей их в ее же камере. Ей не требуется покидать ее.

Юноша задумался. Затем повернулся к детективу.

— Она сказала, что подралась с санитаром, когда они пытались вколоть ей это лекарство. — Но теперь эти слова показались ложью даже ему.

Драккон покачала головой.

— Она солгала тебе, Брюс, — ответила женщина.

— Тогда… — Брюс нахмурился, пытаясь понять. Она что, сама себе эти синяки наставила, чтобы подкрепить свою версию? — Может, вам стоит проверить записи с камер наблюдения? — предложил он. — Послать кого-нибудь, чтобы он проверил ее повреждения? Если у нее действительно есть синяки, может, надо позаботиться, чтобы какой-нибудь ретивый санитар не покалечил ее? Она же по-прежнему ценный заключенный, разве нет?

Драккон помедлила, затем раздраженно фыркнула.

— Я свяжусь с надзирательницей, — наконец, пообещала она, затем покосилась на Брюса. — Я с самого начала предупреждала тебя быть осторожнее с этой девчонкой. Брюс, она психически не здорова. Нельзя ожидать, что если ты откроешь перед ней душу, то она сделает то же самое. Нельзя просто пообщаться с ней и уйти, думая, будто теперь ты понимаешь ее лучше. — Детектив наградила юношу еще одним многозначительным взглядом. — Теперь. Что еще она тебе рассказала, что ты не посчитал нужным сообщить мне?

Брюс задумался.

«Уезжай из города», — сказала она. Но может, она лгала и насчет этого тоже.

Драккон затормозила на светофоре и повернулась к Брюсу:

— Слушай внимательно, малыш, — произнесла она, — если ты о чем-то еще мне недоговариваешь, самое время сказать об этом сейчас. Слышишь меня?

«Драккон должна об этом знать». Брюс взглянул на детектива.

— Она сказала, что я нахожусь в списке целей Бродяг, — ответил он, — она посоветовала мне уехать из города ради моей же безопасности.

Детектив покосилась на него.

— Список целей?

— Она посоветовала мне не возвращаться домой.

Драккон задумалась, затем выругалась и достала телефон.

— Отправьте патрульную машину к поместью Уэйнов.

* * *

К тому моменту, как они добрались до ворот-поместья, дождь прекратился совсем.

Ведущая к главным воротам дорожка была пустой — патрульная машина еще не подъехала. Брюс сразу же заподозрил, что дело нечисто. «Что-то не так».

Детектив Драккон притормозила перед воротами и уже собиралась позвонить в стеклянную поверхность домофона, когда Брюс предостерегающе коснулся ее руки.

— Подождите, — произнес он, пристально оглядывая ворота.

— Вы не запираете ворота? — уточнила Драккон, сообразив, что именно привлекло внимание юноши.

— Запираем, — ответил Брюс. На самом деле, входные ворота были заперты всегда. У Альфреда не было привычки оставлять ворота открытыми, даже когда он ждал, что Брюс вот-вот вернется домой. Но не было смысла отрицать очевидное — между двумя створками был небольшой зазор, такой маленький, что со стороны ворота казались закрытыми. Человек смог бы просочиться сквозь такую щель, а вот машина — уже нет.

Желудок Брюса скрутился в тугой узел. Предполагалось, что если ворота останутся открытыми вот таким образом, система безопасности поместья получит сигнал тревоги. Но тревога молчала, как будто ее тоже вывели из строя.

— Жди здесь, — посоветовала Драккон, положив ладонь на рукоятку пистолета.

— Но я…

— Оставайся в машине, Брюс. Это приказ. — Драккон вышла наружу, достала пистолет и двинулась вперед, накинув пальто на плечи. Вот детектив протиснулась через узенькую щель в воротах. Мадлен предупредила его всего час назад. Неужели кто-то?.. Внимание Брюса вернулось к особняку. В окнах не горел свет, внутри царила темнота.

У юноши возникло дурное предчувствие. «Альфред».

Драккон без приключений добралась до центрального входа и теперь бочком поднималась по лестнице, ствол пистолета нацелен в землю. Она что-то говорила в микрофон, закрепленный у нее на воротничке. Брюс посмотрел в зеркало заднего вида. Патрульной машины все еще не было. Юноша снова посмотрел в сторону дома. Драккон остановилась возле входа и потребовала открыть дверь. Когда детектив закричала второй раз, юношу окатила волна ужаса. Альфред все не появлялся и не открывал дверь. Мгновение спустя до Брюса донесся скрип открываемой двери — Драккон толкнула ее сама. «Дверь была не заперта».

Юноша моментально вспомнил все обстоятельства убийств. «Жертвы оказались в ловушке, заперты внутри собственного дома». Ночные бродяги были здесь, и они хотели, чтобы он вошел внутрь.

Песочное пальто Драккон уже скрылось из виду — детектив вошла внутрь.

Брюс осмотрел салон в поисках вещей, которые можно было использовать в качестве оружия, но ничего не нашел. Если Мадлен права, если они правда пришли за ним, то здесь они найдут его довольно быстро.

Брюс прищурился. «Ну, так пусть приходят». Его присутствие может отвлечь их от Альфреда, если они уже не причинили ему вред. Юноша открыл дверь, вышел из машины и с тихим щелчком закрыл дверцу. Затем прошел сквозь брешь в воротах.

В особняке было неестественно тихо. Брюс тихо крался вперед, подражая походке детектива, держась спиной к перилам и постоянно поглядывая по сторонам. Он проскользнул в фойе и погрузился в сумрак. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Брюс остановился, затем попытался толкнуть дверь. Затем толкнул еще сильнее. Дверь не поддавалась.

Он оказался заперт в собственном доме вместе с убийцами.

В ушах стучала кровь. Драккон нигде не было видно.

Юноша остановился, увидев на одной стене темные потеки. «Кровь? Краска?» Не в силах разобрать, он пригляделся пристальнее, а затем быстро отшатнулся, поняв, что именно он видит перед собой. На стене спреевой краской был нарисован символ Ночных бродяг — небрежный силуэт монеты, объятой пламенем.

Ночные бродяги здесь. Они ждали его.

Ночные кошмары вернулись наяву и нахлынули с полной силой — юноша вспомнил, как бродил по залитым сумраком коридорам собственного дома, как на него охотились, как он наткнулся на Мадлен.

«Нет». Брюс заставил себя закрыть глаза и успокоить ход мыслей. У него были преимущества. В конце концов, это его дом, и юноша знал поместье как свои пять пальцев, он мог ходить по коридорам вслепую и добираться, куда надо.

Темнота была его союзником, а не врагом.

Тихо ступая, Брюс направился на кухню. Ему было нужно оружие.

Где-то в доме послышались чьи-то шаги, но это не была привычная поступь Альфреда. Волоски на шее встали дыбом. Но Брюс продолжал идти. Белые покрывала, накинутые на мебель в гостиной и столовой, в темноте казались призраками. Дверь в его кабинет была открыта нараспашку. Как обычно, взгляд юноши метнулся к часам его деда. И стоило только Брюсу взглянуть на часы, как перед ними метнулась чья-то тень.

Его сердце замерло.

Если он останется на месте, то умрет. Он быстро проскочил коридор, ведущий в кухню. Тусклый свет освещал комнату через окно над раковиной. Рядом с окном над большой разделочной доской целая батарея ножей крепилась к магнитному металлическому держателю.

«В главном зале послышались шаги». Если это Драккон, с нее вполне станется по случайности застрелить Брюса, если он не будет осторожен. Нужно спрятаться. Брюс схватил один из ножей, покрепче стиснул его в кулаке и затем устремился в сторону большой, пустой кладовки, в которой раньше располагался винный погреб.

Внезапно из гаража послышался крик:

— Ни с места!

Драккон.

— Полиция! Руки вверх, или я буду стрелять!

Брюса охватил приступ адреналина. Мир вокруг него, казалось, обрел более острые углы. Юноша вспомнил, как еще ребенком заблудился в пещерах возле поместья. Тогда ему чудилось, будто вода, тьма и летучие мыши окружают его со всех сторон. Уэйн на мгновение зажмурился.

«Страх очищает разум. Паника затуманивает разум».

Брюс открыл глаза и заставил себя сконцентрироваться.

Хлопнула дверь, послышался сигнал тревоги. Брюс воскресил в памяти план поместья. Кто-то запер дверь гаража с помощью автоматической системы безопасности. И это явно не Драккон. «Ночные бродяги изолировали детектива, заперев ее в гараже».

Нельзя надолго тут оставаться, только не в том случае, если Драккон оказалась в ловушке, а Альфред пострадал. Незваные гости пришли за ним, и они никуда не уйдут, пока не найдут его.

«Балкон, выходящий на гостиную. Расшатанные перила». Брюс повернул к лестнице, ведущей на второй этаж, и пригляделся, свободна ли дорога.

Глубоко вздохнув, Брюс выскочил из кухни и, избегая скрипящих досок, метнулся к лестнице.

Снизу послышался незнакомый голос, глубокий, веселый, дразнящий.

— Брюс.

У юноши все волоски на шее встали дыбом. На лбу выступил холодный пот. «Без паники, — мрачно напомнил себе он, — думай». Брюс спрятался в тени, отбрасываемой мраморными бюстами, и принялся ждать.

И действительно, вскоре он услышал шаги. Кто-то поднимался наверх следом за ним. Тяжелые шаги принадлежали незнакомцу, до Брюса доносились звуки слабого дыхания человека, не знакомого с планировкой дома.

Брюс сжал нож до боли в руке. Костяшки охвативших рукоятку пальцев побелели. Юноша мог напасть прямо сейчас, застать противника врасплох, но от одной мысли, что он ударит ножом кого-то, пусть даже этот кто-то вломился в его дом, Брюсу стало не по себе. В царящей на лестнице темноте юноша смутно различал силуэт преследователя — крупного мужчины со сгорбленными плечами. В его походке была какая-то несбалансированность, Бродяга слегка прихрамывал.

Преследователь поравнялся с расшатанной секцией перил, осматриваясь по сторонам, ища его. «Сейчас». Брюс выскочил из темноты. Голова мужчины дернулась на звук. На мгновение юноша разглядел морщинистое, грозное, шокированное лицо незваного гостя.

Брюс со всей силы врезался в преследователя корпусом. На какой-то момент ему показалось, что этого не хватит, но мужчина отступил назад и оперся на перила. Они содрогнулись, затем не выдержали веса нападавшего и треснули. Бродяга тщетно попытался устоять на ногах, но было уже поздно. Хрипло закричав, он рухнул вниз, ударившись головой о стоящий на полу диван.

Застонав, он распластался на полу.

«Не стой столбом», — напомнил себе Брюс. Он уже выдал свое местонахождение, и если в доме были и другие нападавшие, теперь они знали, где искать свою цель. Юноша где-то обронил свой нож, и у него совершенно не было времени вернуться и искать оружие. Он метнулся вниз по лестнице обратно на первый этаж. Из кухни донеслись шаги и звуки, как будто по полу волокли что-то тяжелое. Послышались приглушенные голоса. Брюс поглубже спрятался в тенях гостиной. Позади него развевались белые покрывала. Юноша поглядел на них, затем натянул одно из них на стул.

— Мы знаем, что ты здесь, Брюс Уэйн, — раздался другой голос, на этот раз гораздо ближе. — Полицейская машина возле ворот совсем пуста.

«Сколько же Ночных бродяг вломилось в здание?»

На фоне кухни показались темные силуэты. Двое мужчин волокли третьего. Брюс всмотрелся в третьего мужчину, во рту у которого торчал кусок белой ткани. «Альфред».

Его опекун был жив, хотя Бродяги явно поддерживали Альфреда с обеих сторон, а на голове мужчины виднелась кровавая рана. Оба нападавших были в масках.

Каждый мускул в теле Брюса напрягся от злости. Альфред, его опекун, человек, который никогда в жизни не проявлял слабости, оказался в руках этих монстров.

Бродяги приближались.

— А что, если он уже сбежал? — прошептал один из них.

— Нет, — ответил второй. — Мы перенастроили систему безопасности. Если он попробует улизнуть, мы об этом узнаем.

— Ты уверен?

— Мэдс лично раздобыла детали системы безопасности. Я уверен.

«Мэдс? Мадлен».

Имя врезалось в сознание Брюса, заставив желудок выворачиваться наизнанку. Так странно было услышать ее кличку. Короткая «Мэдс» даже лучше ей подходила, показывала ее истинную сущность. Казалось, что Мадлен искренне нравился Брюс, девушка даже предупредила его о нападении и посоветовала покинуть город. Но что, если все это время она рассматривала его как следующую цель Бродяг?

Драккон была права во всем.

Брюса охватил гнев, и это придало ему силы. Три другие жертвы погибли, потому что пытались сбежать. Это была их первая ошибка. Они вели себя как жертвы еще до того, как их поймали. Но Бродяги сейчас были в доме Брюса, в доме его родителей: они находились на его территории.

А на своей территории Брюс был хищником.

Брюс неслышно выбрался из укрытия и на цыпочках начал пробираться к кухонному столу, на котором сбоку прятался выключатель для измельчителя мусора в раковине. Двое мужчин с другой стороны стола были слишком заняты тем, что волокли Альфреда.

Брюс добрался до стола, затаил дыхание и нажал на выключатель.

В абсолютной тишине звуки заработавшего измельчителя показались оглушающими. Оба Бродяги подскочили на месте, выругались и нацелили свои пистолеты на раковину. Только Альфред посмотрел в другую сторону, туда, где во тьме возле кухонного стола скрывался Брюс.

Прежде чем оба нападавших успели развернуться обратно, юноша выдернул Альфреда из их хватки. Первый мужчина повернулся и получил сильный удар сначала в челюсть, потом в живот. Втянув ртом воздух, Бродяга рухнул. Альфред ударил ногой второго противника, выводя его из равновесия. Не теряя ни секунды, Брюс сильно ударил второго мужчину в челюсть и повалил на пол.

— Пригнись, — крикнул он, и Альфред растянулся на полу.

— Ах ты маленький пас… — прорычал нападавший и вытянул руку. Ствол его пистолета блеснул в темноте.

Взгляд Брюса метнулся к кухонной двери.

— Детектив! — крикнул он.

Бродяга инстинктивно обернулся и принял белое покрывало, которое Брюс развесил на стуле, за длинное пальто Драккон. Он вздрогнул и прицелился в нее.

Большего Брюсу и не требовалось. Он ударил Бродягу в шею — уроки борьбы мигом всплыли у него в памяти.

Но прежде чем юноша успел нанести второй удар, чья-то рука грубо потянула Брюса назад. Первый Бродяга поднялся на ноги и теперь обхватил Брюса рукой за шею. Юноша ткнул его локтем в челюсть, нападавший пошатнулся, но он был куда крупнее Брюса. Юноша отчаянно извивался, пытаясь дотянуться до противника, но все было тщетно, мужчина только усиливал хватку. Брюсу не хватало воздуха. Он захрипел и пошатнулся.

— Босс будет счастлив тебя увидеть, богатенький мальчишка, — сплюнул второй мужчина.

Затем кто-то нанес удар сбоку держащему Брюса преступнику. Альфред. Опекун со всей силы ударил Бродягу в печень, и мужчина отшатнулся с криком, полным боли. Брюс поспешно втянул ртом воздух и что есть силы обрушил удар на обидчика. Тот обмяк и рухнул на пол.

— Брюс Уэйн.

Юноша развернулся. В дверях кухни стояла высокая фигура. На голове серебристым светом сияли очки ночного видения. На руках и ногах виднелись металлические пластины, похожие на броню. Лицо почти полностью скрывала маска, оставлявшая открытым только рот. Новоприбывший улыбнулся, и у Брюса холодок по спине пробежал.

Это был босс Ночных бродяг.

— Так, так, так, — произнес он, — совсем вырос и недавно разбогател.

Главарь прицелился в Брюса из пистолета.

Слова эхом отдались в мозгу юноши. Было в главаре что-то смутно знакомое, словно они уже встречались в другой жизни. Но сейчас не было времени размышлять об этом.

Мужчина прицелился. Брюс рухнул на землю. Кухонное окно за его спиной разлетелось на миллион крошечных осколков. Раздался сигнал тревоги.

Брюс вскочил на ноги, схватил один из висящих рядом с раковиной ножей и метнул его прямо в главаря.

Босс недооценил Брюса. Тихо ахнув от удивления, он изогнулся, прикрывая рукой лицо. «Попал», — подумал юноша. Он схватил Альфреда за руку и потащил прочь из комнаты — подальше от линии огня.

За окном послышались звуки сирен. Все застыли на месте. В окнах виднелись красно-синие всполохи полицейских огней. Патрульные машины Драккон наконец-то прибыли.

Главарь покосился на Брюса. Затем он принял решение, выкрикнул приказ и бросил что-то на пол. Раздался взрыв, земля покачнулась, а затем вся кухня покрылась густым черным дымом. Воцарилась кромешная темнота. Брюс сгорбился и закашлялся.

— Скоро увидимся, — произнес главарь Ночных бродяг на прощание.

Со стороны гаража, в котором заперли Драккон, послышался громкий треск. Брюс попытался дотянуться до других Бродяг, но они уже исчезли в густом дыму. Когда Драккон и полицейские ворвались в дом, Ночных бродяг уже и след простыл.

Глава двадцатая

Следующие несколько часов пролетели для Брюса как в тумане. Все смешалось воедино: скорая, госпиталь, приемный покой, санитары, офицеры полиции — юноша уже не мог определить, где начиналось одно и заканчивалось другое. Доктора наложили повязку на разбитые после драки костяшки. На руке красовался порез, который Брюс сперва даже не заметил. Но в остальном юноша не пострадал. По крайней мере, физически. Руки все еще тряслись, и хотя теперь Брюс находился в безопасности, он все равно не мог отделаться от ощущения, что сейчас из-за угла выскочит Ночной бродяга.

Но самое главное — Альфред был жив. Он заработал сотрясение мозга, но это было излечимо.

— Брюс!

Юноша поднял голову и увидел, как к нему спешат Дайан и Харви. Девушка стиснула Брюса в крепких объятиях, а Харви похлопал друга по плечу. Глаза Дента были полны тревоги.

— Мы пришли, как только узнали, — сказал он, — боже правый, Брюс, — Харви выдохнул. — Как ты?

Друзья уселись рядом с Брюсом. Юноша пожал плечами.

— Довольно неплохо, — ответил он, покосившись в сторону палаты Альфреда.

— А Альфред? — уточнила Дайан, проследив за взглядом друга.

— Он пока отдыхает, — ответил Брюс, преодолевая чувство вины, — а я жду, когда мне позволят с ним повидаться.

Харви наклонился ближе и понизил голос.

— Мне так жаль, — произнес он, снова хлопнув друга по плечу. — Полиция их поймает. Я ручаюсь. Далеко им не уйти. Вот увидишь, к вечеру во всех новостях будут рассказывать, как босс банды угодил за решетку.

Дайан покачала головой.

— Ты действительно в одиночку выстоял против троих Ночных бродяг и помешал им покалечить Альфреда?

— Все произошло так быстро, — ответил Брюс. Пусть это и было правдой, юноша совсем не чувствовал себя героем. — У Ночных бродяг есть список жертв, и подошла моя очередь.

— Что? — В унисон воскликнули Дайан и Харви.

— Брюс.

В комнату ожидания вошел Люциус. Он крепко пожал руку Брюса и затем обнял юношу.

— Слава всему что свыше, ты в порядке. А как Альфред?

— С ним все будет хорошо, — заверил его юноша.

Люциус восторженно покачал головой.

— Я слышал, ты оказал Ночным бродягам достойный отпор, — сказал он, — но было бы неплохо, если бы в обозримом будущем ты воздержался от попадания в опасные ситуации. Можешь сегодня не ходить на презентацию — тебе вообще ничего не нужно делать. Отдыхай. Поверь мне, никто не удивится, узнав, что ты решил отлежаться. Твоя жизнь была…

— Я в порядке, Люциус, спасибо, — решительно заявил Брюс, — и на презентации я буду ровно в такой же безопасности, как и в любом другом месте. Развеюсь к тому же. Кроме того, там же будут наши дроны, разве не так?

Люциус выдавил из себя улыбку.

— Да, все верно, — ответил он.

Подошедшая доктор прервала их разговор.

— Мистер Пенниуорт проснулся, — сообщила она, — его жизненные показатели в норме, можете забрать его домой уже сегодня.

Все другие мысли мигом сдуло из головы Брюса. Он вскочил на ноги.

— Могу я его увидеть?

Доктор кивнула.

— Только ненадолго, мистер Уэйн. Не утомляйте мистера Пенниуорта слишком сильно. Ему нужно еще немного отдохнуть.

Брюс извинился перед остальными и проследовал за доктором к палате Альфреда, а затем вошел через гостеприимно распахнутую дверь. Альфред тут же сел на кровати ровнее. Брюс всегда считал своего опекуна сильным и неуязвимым, добрым и честным, но сейчас юноша впервые обратил внимание, что Альфред постарел — в глаза бросились его морщины и седые волосы. Опекун казался смертным. Не самое приятное ощущение.

— Мастер Уэйн, — поприветствовал его Альфред. Обычно сильный, глубокий голос мужчины звучал хрипловато. Большая часть головы была перебинтована.

Брюс поспешил к опекуну, взял его за руку и крепко ее сжал.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Доктора сказали, что зашили рану у тебя на голове.

Альфред отмахнулся.

— О, я буду в полном порядке, — ответил он, — по сравнению с тем, что я испытал в армии, это сущая царапина. Ночные бродяги могли бы справиться и получше — но пусть сперва их поймает полиция.

У Брюса словно гора с плеч упала. Юноша расслабился, уселся в кресло рядом с кроватью Альфреда и обхватил голову ладонями.

— Мне так жаль, Альфред, — произнес он, — так жаль. Я думал, я потерял тебя.

Все эти годы именно Брюс заставлял Альфреда беспокоиться — то водил слишком быстро, то внезапно гонялся за преступниками, подвергая жизнь опасности снова и снова — и все же, все эти приключения не шли ни в какое сравнение с тем ужасом, который Брюс испытал сегодня, осознав, что Альфред мог умереть. Как много раз действия Брюса вселяли схожий страх в его опекуна?

При виде склонившего голову Брюса взгляд Альфреда потеплел.

— Выше нос, мастер Уэйн, — произнес он, — я никуда не делся, и помимо царапины на голове в полном порядке. Вы же теперь мужчина, пусть и довольно молодой, и постоянно находите неприятности на свою голову… но вы всегда будете моим воспитанником, и я всегда буду за вами присматривать. В точности, как вы присматриваете за мной.

Брюс встретился с наставником взглядом. Хотя с той памятной ночи в переулке прошло уже больше десяти лет, он все еще помнил тот взгляд опекуна, который всегда успокаивал Брюса в самые сложные моменты в жизни. Юноша кивнул, пытаясь выкинуть из головы свои мысли о жизни без Альфреда.

Альфред улыбнулся.

— А из нас вышла хорошая команда, мастер Уэйн, — сообщил он, — особенно если вспомнить, какими тумаками вы их награждали.

Фирменный юмор Альфреда. У Брюса отлегло от сердца. Он потянулся и хлопнул наставника по плечу.

— Да ты и сам неплохо смотрелся, Альфред.

Мужчина подмигнул, затем его взгляд посерьезнел.

— Ночные бродяги избрали вас следующей жертвой, мастер Уэйн. Вы же не особо отличаетесь от предыдущих пострадавших от рук Мадлен, не так ли?

— Откуда ты знаешь?

— А вы думали, я не стану собирать информацию на девушку, о которой вы постоянно говорите? — Альфред наклонился ближе и скорчил гримасу. — Она опасна.

Брюс кивнул, затем нахмурился.

— Я знаю. Но я ничего не понимаю. — Юноша понизил голос. — Альфред… она предупредила меня. Во время нашей последней беседы она постоянно повторяла, что я следующий в их списке и мне надо уехать из Готэма. Она знала, что это произойдет, и хотела предупредить меня.

Альфред прищурился.

— Возможно, это была такая уловка.

Дверь позади Брюса открылась, и в комнату вошла детектив Драккон. У нее под глазом красовался синяк, а одна рука была перевязана. При виде Драккон Брюс испытал огромное облегчение. Он даже привстал со стула, чтобы поприветствовать ее.

— Детектив, — начал он, — вы…

Женщина натянуто улыбнулась, но осталась стоять в дверях. Слова застряли у Брюса в горле.

— Детектив? — В замешательстве повторил юноша.

— В чем дело? — добавил Альфред.

Драккон сделала глубокий вдох, а затем кивнула Брюсу.

— Мадлен.

Вся радость, которую только мог испытать Брюс при виде идущего на поправку Альфреда, при виде целой и почти невредимой Драккон — все это моментально сменилось холодным ужасом. Брюс уставился на детектива.

— Что с ней?

— Она сбежала.

«Сбежала».

Брюс так и остался сидеть в кресле, не в силах справиться с мыслями. Сбежала. Нет. Но как? Она оставалась в камере даже во время побега других заключенных, так зачем ей убегать сейчас?

— Она… она не могла… — начал было он.

Драккон показала на висящий в палате Альфреда телевизор, настроенный на новостной канал.

— Сами убедитесь.

В эфире крутили репортаж из «Аркхэма». Репортеры как раз изучали пустую камеру Мадлен.

У Брюса к горлу подкатила тошнота. Он вспомнил, как Мадлен впервые взглянула на камеры… и как бы между делом упомянула, как их можно отключить… затем она прикинулась слабой и уязвимой… а затем рассказала, как они смогут поговорить без свидетелей. Брюс не понимал, как именно она это сделала, но не сомневался, что девушка как-то воспользовалась перезагрузкой камер безопасности.

«Ну конечно». Теперь все стало на свои места. Зачем ей было пытаться сбежать во время бури, когда по всей лечебнице разносились сигналы тревоги и все охранники искали беглецов? Да тюрьма просто кишела стражниками. Вместо этого Мадлен воспользовалась ситуацией для подготовки своего настоящего побега. И все это было частью грандиозной аферы, направленной против него.

Теперь Мадлен была где-то на свободе, вне пределов лечебницы «Аркхэм». Она могла сбежать в то самое время, пока Альфред и Брюс боролись за свои жизни. Брюс, не веря в происходящее, покачал головой.

— Куда… как? — попробовал произнести он. — Есть зацепки?

— Да. Одна. — Драккон распахнула дверь шире, и на пороге появились новые офицеры полиции. Один из них держал наготове наручники. Рядом в замешательстве стояли Харви, Дайан и Люциус. — Ты.

Всё внезапно поплыло у юноши перед глазами.

— Я?

— Согласно записям с видеокамер наблюдения ты был последним, кто вошел в отделение интенсивной терапии перед тем, как они перезагрузились. Мадлен оставила в камере записку, где поблагодарила тебя за помощь.

— Что? — воскликнул Брюс. — Вы же не думаете, что после всего… особенно после сегодняшнего утра…

— У меня нет другого выхода, кроме как заподозрить тебя в соучастии организации побега. Мне очень жаль. — Драккон глубоко вздохнула, затем жестом указала полицейскому на Брюса.

Офицер приготовил наручники.

— Брюс Уэйн, вы арестованы.

Глава двадцать первая

В комнате для допросов в полицейском участке было холодно и пусто. Из всей мебели там были всего несколько стульев да один стол, за которым друг напротив друга сидели Брюс и детектив Драккон в компании еще одного полицейского. Женщина протянула юноше один-единственный лист бумаги, а затем откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и принялась наблюдать за его реакцией.

— Она оставила тебе это, — пояснила Драккон, — охранники рассказали нам, что из-за неполадок с системами видеонаблюдения они получали неверную запись из камеры Мадлен. Благодаря этому Мадлен удалось напасть на двух рабочих, которых мы отправили присмотреть за ней. Она вырубила обоих, забрала у них пропуск и сбежала прежде, чем поднялась тревога, потому что ни одна камера не смогла ее засечь.

Брюс уставился на записку, написанную рукой Мадлен на листе бумаги, тщательно сложенном в форме цветка. Голова кружилась.

Юноша никогда в жизни не видел ее почерка, но по виду ее манера письма очень соответствовала ее характеру — элегантная, минималистичная, с редкими завитушками. Брюс задумался о записях с камер наблюдения, о том, как ему показалось, что девушка подает своим подельникам сигналы с помощью своих бумажных поделок. А вдруг она общалась с кем-то, кто работал в «Аркхэме», а затем втянул во все это Брюса? Что, если один из санитаров намеренно позволил ей сбежать? Брюс перечитывал записку снова и снова, не в силах поверить написанному.

Дорогой Брюс,

Мы не самая подходящая пара, не находишь?

Я не могу представить себе сценария, в котором миллиардер и убийца в финале жили бы долго и счастливо. Так что давай считать, что мы квиты. Спасибо, что вытащил меня из этого места. Пожалуйста за долгие месяцы развлечения. Надеюсь, ты меня не забудешь.

Целую, обнимаю,

М.У.

Очень в ее духе. Но Брюс никак не мог понять, почему Мадлен так поступила. Если она так хотела сбежать, зачем оставлять ему записку? Зачем так поступать с ним после того, как она помогла выследить Ночных бродяг? Юноша перечитал записку еще раз, проигрывая в памяти воспоминания об их беседах, а затем снова сложил лист вдоль линий сгиба. Как и все поделки Мадлен, лист можно было развернуть в другую форму, на этот раз это оказался трехмерный бриллиант. Брюс уставился на эту двуликую бумажную скульптуру. Все эти, казалось бы, серьезные разговоры, все ее попытки посочувствовать его утрате, игра, будто бы она помогает ему поймать Ночных бродяг и предостерегает покинуть город. Ее томные взгляды и финальное извинение. «Прости», — произнесла она, прежде чем отвернуться.

Мадлен Уоллес можно было отнести только к одной категории людей.

— Она лгунья, — рявкнул Брюс, сжимая записку в кулаке. Цветок утратил форму. — Это все часть ее плана. Для нее это слишком просто. Вы же не думаете, будто я целенаправленно помогал ей? — Он уставился на детектива и второго офицера неверящим взглядом.

— А что насчет ее досье, которое ты украл с моего стола? — спросила Драккон резким и холодным голосом. — Еще одна ее ложь?

Брюс смутился. Не самое лучшее время утаивать вещи от полиции.

— Я действительно его взял, — признался он, — но только потому, что пытался лучше понять ее.

— А наш компьютерный отдел сообщил нам, что кто-то вошел в полицейскую базу данных под гостевым логином не из стен участка. Мы отследили IP-адрес — запрос шел из твоего дома.

Брюс промолчал.

— Затем ты отключил камеры безопасности, — продолжила Драккон. — Если она все подстроила так, чтобы ты сделал все это ради нее, то ты сам с радостью ухватился за предоставившуюся возможность.

«Чтобы взломать систему, тебе понадобится использовать нужный скрэмблер на нужной частоте». Ее слова. «Тебе понадобится». Тебе, Брюс.

Она прямым текстом сказала, где расставила ловушку на него, и он все равно охотно в нее угодил.

Видя отсутствие реакции, Драккон кивнула.

— Не усложняй свое положение, Брюс. Я знаю, что тебе пришлось непросто, и это я направила тебя по этому пути. — Она постучала ручкой по столу. — Но пойми мое недоверие. С чего бы еще Мадлен благодарить тебя за свой побег? Если ты не имеешь к нему никакого отношения, почему бы ей просто не сбежать?

Юноша покачал головой.

— Понятия не имею, — признался он. — Но вы должны мне поверить. Она знала, что если оставит эту записку, то я попаду к вам на допрос. Подумайте. Зачем сажать меня сюда?

— Иногда убийцам не требуются причины, — ответила Драккон, — иногда они просто хотят повеселиться.

— Бессмыслица какая, — ответил Брюс все более настойчивым тоном. — Пожалуйста, детектив. Мы же с вами достаточно много выяснили о Мадлен, чтобы понять, что она никогда и ничего не делает просто так. Я…

Он замолчал, внезапно осознав, как это должно было выглядеть. Драккон вопросительно изогнула бровь. Брюс говорил о Мадлен с такой уверенностью, что у полиции могло сложиться впечатление, что юноша знает беглянку хорошо, слишком хорошо, что он интересовался ей не только из чистого любопытства. И ведь в этом все и дело, не так ли?

К удивлению Брюса, Драккон не выглядела злой, скорее вымотанной, и слушала Брюса она со смертельной усталостью во взгляде.

— Это все моя вина, — со вздохом произнесла она, — не следовало мне втягивать тебя в это дело. Надо было позволить тебе отработать свой срок и на этом поставить точку. Когда я понадеялась, что мы можем положиться на тебя, чтобы выудить информацию из Мадлен, я и подумать не могла, что ты станешь ее пропуском на свободу.

Брюс ударил кулаком по столу.

— Но я не помогал ей.

— А кто же ей тогда помог, Брюс? — спросила Драккон, положив руки на стол. — Я смотрела записи с камер наблюдения. Я заметила, как со временем поменялся твой язык тела по отношению к ней. Брюс, Мадлен сбежала. Она на свободе. Скорее всего, уже воссоединилась с Ночными бродягами. Весь департамент полиции пытается ее выследить, но… она хорошо заметает следы.

Брюс поставил локти на стол и уткнулся головой в ладони. Что ему нужно сделать, чтобы выпутаться из этой ситуации?

— Долго мне еще здесь оставаться? — пробормотал он. — Могу я внести залог?

Драккон покачала головой.

— Прости, Брюс, — ответила она, — тебе придется остаться здесь на ночь. Нам нужно максимально возможное количество информации, и шеф участка не хочет, чтобы ты слонялся по городу. К тому же твое пребывание здесь выгодно не только нам, но и тебе, ради твоей же безопасности.

— Вы хотите сказать, что не доверяете мне, — заметил Брюс, — думаете, что я могу скрыться от правосудия?

Драккон и глазом не моргнула.

— Боюсь, ты сейчас не в той позиции, чтобы спорить, — ответила она.

Брюс закрыл глаза и выдохнул.

— Ну, хорошо. Я требую положенный мне телефонный звонок.

* * *

Несколько секунд спустя Брюс уже сидел внутри чистой стеклянной кабинки и пытался разобраться, как звонить по дисковому телефону. «Когда я отсюда выберусь, пожертвую участку новые телефоны», — мрачно подумал он. С другой стороны стекла вытянулись полицейские каморки, за которыми на стене красовалась целая вереница телевизоров с плоскими экранами. Шел выпуск новостей, журналист стоял посреди улицы на фоне черного ковра. Брюс, наконец, набрал номер мобильника Альфреда и отвернулся от экранов. Когда в трубке раздался гудок, юноша облегченно поблагодарил бога.

Альфред ответил после первого же гудка.

— Альфред Пенниуорт слушает, — ответил он.

— Альфред! Ты все еще в госпитале?

— Мастер Уэйн? — воскликнул опекун. — А я уж подумал, что полиция не даст вам позвонить. Со мной все хорошо… вечером меня отпускают домой. Как вы держитесь?

— Бывало и лучше.

— Ваша подруга Дайан безостановочно звонит мне и спрашивает о вас, — продолжил Альфред, — она надеялась, что вас выпустят под залог. Она уже на презентации, множество гостей все равно решили прийти, чтобы выразить свою поддержку вам и мэру.

Дайан. Презентация. «Черный ковер в выпуске новостей». Брюс неожиданно вспомнил о запланированном мероприятии и повернулся к экранам. И действительно, дроны из «УэйнТех» при полном параде уже красовались вокруг центрального входа в Готэмский концертный зал. После убийства мэра тон мероприятия посерьезнел, стены концертного зала украсили темные тона, на тканях красовался серебристый узор и был вышит первоначальный логотип презентации в форме бриллианта. Гости приходили в черном, теперь для них мероприятие было скорее данью памяти мэру, чем праздничным событием.

Взгляд Брюса метнулся обратно к логотипу в форме бриллианта — он в точности напоминал бумажную поделку, которую оставила ему Мадлен. Юноша замер. В горле образовался комок.

На сегодняшнем мероприятии будет вся готэмская элита. «Ночные бродяги ударят там и одним ударом прихлопнут всех». Все это время Бродяги запасались оружием в ожидании этого дня, их самой крупной операции. И Мадлен намекнула ему о целях банды в своей записке.

— Альфред, — настойчиво произнес Брюс, — позвони Дайан. Скажи, чтоб ловила такси и ехала домой. Сейчас же. Ее не должно там сегодня быть. Пусть убирается оттуда. Скажи ей, скажи ей.

— Мастер Уэйн, мастер Уэйн, успокойтесь, — на другом конце трубки воцарилась краткая пауза, затем Альфред продолжил: — Я немедленно с ней свяжусь. Что происходит?

Брюс открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент заметил, что все полицейские в участке начинают обращать свое внимание на экраны. «Нет». Находящийся в прямом эфире журналист внезапно повернулся в сторону криков, послышавшихся откуда-то из здания. К главному входу подкатили полицейские машины. Между ними сновали дроны «УэйнТех» и фургоны спецназа. Брюс в ужасе наблюдал, как из фургонов высыпают закованные в бронежилеты и вооруженные винтовками полицейские. «Слишком поздно».

Ночные бродяги уже сделали свой ход.

До уха Брюса донеслись едва слышимые слова репортера:

— …подтвердить, что внутри находится около сотни гостей, включая городского прокурора и исполняющего обязанности мэра, главу «УэйнТех» Люциуса Фокса, а также десятки совершенно посторонних граждан. Все они в заложниках у Ночных бродяг. Возможно, вскоре преступники пришлют требования о выкупе, но мы и представить себе не можем, чего они запросят.

Люциус оказался в ловушке. Как и Дайан. Как и сотни других людей. Все они могли сегодня умереть. У Брюса ком встал в горле. Он все еще не выпускал из рук телефонную трубку, Альфред по-прежнему пытался до него докричаться, но голос его опекуна доносился как будто бы издалека. Разум Брюса словно оцепенел. Дайан пошла туда сегодня, только чтобы поддержать его, она была рядом во время всей этой жуткой истории — и теперь Брюс в очередной раз подверг ее жизнь опасности.

«Мне нужно их вытащить. Нужно все исправить».

Дроны внезапно отвлеклись от наблюдения за улицей. Странно.

Когда полицейские приблизились к зданию, роботы перешли в атакующий режим. Глаза Брюса округлились. «Что?» Первый отряд спецназа присел, бойцы прицелились в дронов, но роботы шагнули вперед, полностью блокируя вход внутрь.

Нахмурившийся репортер повернулся к камере:

— К нам начинают поступать сообщения, что с дронами «УэйнТех» что-то не так. Вы сейчас наблюдаете вход в концертный зал, и дроны проявляют агрессию к силам полиции.

«Мадлен», — мгновенно сообразил Брюс. Она нашла способ взломать дронов и превратить их из охранников в собственную армию Ночных бродяг. Он поежился, вспомнив ее насмешливые комментарии. «Никогда не доверяй технологиям». И она определенно была права, особенно когда сама взламывала шедевры инженерной мысли.

Брюс прищурился. При мысли о том, что Люциус сидит там со связанными руками, что дуло пистолета Ночного бродяги целится в голову Дайан, его охватил озноб. «Хватит мне быть вашей жертвой, — подытожил юноша, глядя на экран, — настал ваш черед превратиться в моих жертв».

— Мастер Уэйн! — Альфред не оставлял попыток докричаться до воспитанника. — Мастер Уэйн, что происходит?

— Альфред, так значит, говоришь, из нас с тобой вышла хорошая команда? — шепотом ответил Брюс. — Ты должен мне помочь, Альфред. Я прямо сейчас должен оказаться на презентации.

Глава двадцать вторая

Хотя Брюсу и отказали в освобождении под залог, охранять юношу осталось не так уж и много полицейских. В участке царил настоящий хаос, всех свободных сотрудников направили к концертному залу, а те немногие, кто остался, либо в спешке отвечали на шквал телефонных звонков, либо в ужасе взирали на разворачивающиеся на телевизионном экране события.

До камеры Брюса доносились звуки, но, как бы юноша ни старался, со своего места он мог разглядеть только краешек экрана. Было уже довольно поздно, почти полночь, презентация должна была быть в самом разгаре. Однако мероприятие, которое планировалось как дань памяти убитому мэру и презентация новой системы защиты города, превратилось в самое крупное нападение с захватом заложников в истории Готэма.

Брюс мерил камеру шагами. У него не было возможности сказать Альфреду по телефону, что именно ему было нужно — слишком большой риск, учитывая, что офицеры полиции стояли за дверью. Но Альфреду, как и всегда, не требовалось ничего объяснять.

Юноша понятия не имел, как поступит, если столкнется с Мадлен. Если, конечно, это она была в ответе за все происходящее. Однако Брюс был уверен, что в случае чего словами проблему не решить. И все же он никак не мог выбросить из головы то, как она наклонила голову, когда смотрела на него, выражение ее лица и фразу «Знаешь, после личной трагедии может сформироваться два типа людей. Ты относишься к тому, что начинает светить ярче». Если убрать всю паутину из лжи, спорных поступков и масок, не было ли в этих словах частички настоящей Мадлен? Верила ли она в то, что говорила?

Брюс прищурился. Ему было необходимо узнать, почему она так поступила. Он был обязан отдать Мадлен в руки правосудия. Но прежде всего ему требовалось остановить ее прежде, чем Ночные бродяги смогут причить вред кому-либо еще. Эта мысль пылала в душе юноши темным факелом.

— Направьте туда еще одну машину! — раздался чей-то голос. Послышались чьи-то спешные шаги. — У нас нет времени… дроны открыли огонь!

«Дроны открыли огонь». Сердце Брюса сжалось от ужаса. Ночным бродягам удалось перепрограммировать всех присутствующих на мероприятии дронов и превратить их в машины для убийства. Если Бродягам… если Мадлен… удастся получить доступ к ботам, находящимся в лабораториях «УйэнТех», или же достать любые другие находящиеся в компании образцы оружия, готэмская полиция окажется в западне.

— Ну же, Альфред, — пробормтотал Брюс сквозь зубы.

Мимо дверей камеры пробежала детектив Драккон. Брюс закричал вслед.

— Детектив! Детектив Драккон!

Женщина вернулась. При виде Брюса ее глаза вспыхнули.

— Вы должны меня выпустить! — закричал Брюс. — Я могу найти путь внутрь концертного зала. Я могу…

— Сиди здесь, — перебила его Драккон, — здесь ты будешь в безопасности.

Брюс уставился вслед женщине. Детектив покинула помещение вместе с другими офицерами, следом потянулись новые полицейские.

По мере того как хаос на экране телевизора усиливался, полицейский участок становился все тише и тише. Погасла половина огней, все свободные сотрудники уехали, осталось лишь несколько охранников, с головой погрузившихся в просмотр новостей или ответы на телефонные звонки. Брюс крепко вцепился в прутья камеры, затем закрыл глаза, опустил голову и медленно опустился на корточки. Как все могло зайти настолько не туда? И вот он застрял здесь, не в силах никому помочь.

— О, спасибо, — донесся до него голос Харви Дента, — да, я пришел повидать отца.

Глаза Брюса распахнулись. Его лучший друг показался перед камерами в сопровождении куда-то явно спешащего полицейского. Харви не стал встречаться с Уэйном взглядами, но когда дежурный указал Харви на камеру в конце коридора, юноша лишь лучезарно улыбнулся:

— Спасибо, офицер. Отсюда я смогу дойти сам.

— Как скажешь, малыш. У тебя десять минут.

Офицер спешно удалился, увлеченный разгоревшимся в участке хаосом.

— Харви? — тихо спросил Брюс. Дент взглянул на него.

— Брюс, — прошипел он, затем направился к его камере. — Вот ты где.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Брюс, когда его друг подошел к решетке и вцепился в прутья клетки. — Ты пришел повидать… отца?

Харви слабо улыбнулся.

— Я наконец-то сдал его в полицию, Брюс, — произнес он. — Его арестовали.

Брюс ошарашенно моргнул, и на его лице расплылась счастливая улыбка. После всего пережитого его друг все-таки решил выступить против своего отца.

— Ты… сообщил об отце? Он здесь?

Харви кивнул.

— Да, но я не к нему пришел. Просто это был отличный предлог, чтобы копы пустили меня сюда.

Он протянул Брюсу небольшой ключ. Уэйн покосился на ключ, улыбка сползла с его лица, уступив место шоку.

Это был ключ от его камеры.

— Оказывается, — прошептал Харви, — у меня ловкие руки, а Альфред отлично умеет убеждать.

«Альфред». Брюс уставился на друга.

— Это он тебя во все втянул? Ты помогаешь мне сбежать?

— Эй, прояви немного благодарности. Ради тебя и Дайан я готов нарушить закон, — Харви вставил ключ в замок. — Здесь самое место моему отцу, а не тебе. А теперь пошли.

* * *

В любую другую ночь сбежать из камеры готэмского полицейского участка было бы практически невозможно. Детектив Драккон до наступления утра вызвала бы Брюса на новый допрос, в резерве сидело бы две смены полицейских, а не одна, и внимание всех присутствующих не было бы поглощено телевизионными экранами, рассказывающими об охватившем город кошмаре.

Но сегодня Ночные бродяги взяли город в заложники, и Брюс смог покинуть участок незамеченным. Низко опустив голову и сжав плечи, юноша следом за Харви спешил к выходу. Они шли к черному выходу, выходящему на омытую дождем парковку позади здания.

Внезапно Харви метнулся в сторону и забился в укромный уголок, где располагались уборные. Брюс последовал за другом. В следующий миг, держа руку на рукояти пистолета, мимо пробежала совсем еще молодая девушка-полицейский. Затаив дыхание, друзья ждали, пока она скроется вдали. Добравшись до середины участка, девушка закричала:

— Здесь кто-нибудь еще остался? Нам нужно подкрепление!

— Национальная гвардия уже в пути! — послышался еще один голос. По коридору протопала пара башмаков, затем звук стих вдали. Брюс облегченно выдохнул.

— Пошли, — распорядился Харви. Они выбрались из закутка. Уже на выходе до ушей Брюса донесся очередной крик, на этот раз со стороны камер.

— Я думал, Драккон посадила Уэйна тут.

— Она и посадила.

— Откуда он раздобыл ключ?

— Свяжитесь с Драккон… у нас побег…

Брюс стиснул зубы, оба друга спешно перешли на бег. «Полагаю, я официально стал беглецом». Они выскочили за дверь участка и очутились под покровом ночи.

Не успели друзья сделать и пары шагов, как рядом затормозила черная машина, причем не обычный величественный лимузин, в котором Альфред развозил Брюса по городу, а низкий, гладкий, черный, сливающийся с ночью суперкар, в котором юноша мигом узнал продукцию «УэйнТех».

— Подвезти? — спросил Альфред.

Брюс улыбнулся. Друзья запрыгнули в машину. Альфред вдавил педаль газа в пол прежде, чем Уэйн успел закрыть дверцу. Машина вылетела с полицейской парковки. В зеркало заднего вида юноша увидел молодую девушку-полицейскую, выскочившую на улицу как раз вовремя, чтобы разглядеть удаляющийся в ночи автомобиль.

— Помедленнее на поворотах, Альфред, — выдавил из себя Брюс, когда машина, визжа покрышками, завернула за угол и нырнула в скоростной туннель.

Альфред хохотнул. Вокруг запястья мужчины по-прежнему болтался его больничный браслет.

— Машины «УэйнТех» не предназначены для медленной езды, мастер Уэйн.

— А ты еще спрашиваешь, где я этого нахватался, — пожаловался Брюс, чувствуя, как желудок подступает к горлу. Даже за рулем «Астон-мартина» ему не удавалось водить так, как пилотировал Альфред сейчас.

— Я служил в королевской авиации, мастер Уэйн, — сухим тоном ответил Альфред, — так что, по крайней мере, у меня есть оправдание. Если кто-то может что-то сделать, это еще не значит, что этот кто-то должен так поступать. Так что я очень надеюсь, что вы не используете этот довод против меня в следующий раз, когда решите прокатиться с ветерком.

— Постараюсь не забыть, — пообещал Брюс, вцепившись в сиденье. Сидящий сзади Харви позеленел.

— Почему ты согласился вытащить меня оттуда, Альфред? Я был уверен, что ты откажешься. Слишком опасно и все такое.

— Из вашей Мадлен получился плохой друг, мастер Уэйн, — ответил Альфред, направляя машину в очередной поворот.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Брюс.

— Нет, я говорю в буквальном смысле. Полчаса назад я получил тревожное сообщение от вашего банка, мастер Уэйн. На вашем счету была замечена подозрительная активность.

— Подозрительная активность? — переспросил Брюс. Альфред протянул ему телефон, на экране которого был выведен обзор банковских счетов юноши.

— Похоже, одной организации срочно потребовался приток денежных средств, — объяснил Альфред.

Брюс уставился на нулевой баланс трех своих старых счетов, которыми он пользовался до достижения восемнадцатилетия. Все три были полностью опустошены. В горле скопился комок. «Мадлен».

— Твою ж мать, — произнес Харви, заглянув Брюсу через плечо.

Еще одна ложь, еще один обман. «Все, что мне Мадлен рассказывала в «Аркхэме», было ложью». Все это время девушке были нужны его деньги. А когда он размяк и открылся ей, Мадлен отправила его в тюрьму и между делом украла его деньги. Прямо как Ночные бродяги. Она поступила с ним в точности так, как Бродяги поступали со всеми предыдущими жертвами прежде, чем убить их. А значит, если они будут придерживаться прежней схемы, теперь они атакуют все ценности, на которых была построена компания «Уэйн Индастриз». Они обчистят новые счета, открывшиеся Брюсу по достижении совершеннолетия, счета, где хранилась большая часть семейного состояния.

— Со всем должным уважением, мастер Уэйн, — вежливо произнес Альфред, — черта с два я позволю какой-то долбаной преступнице завладеть наследием ваших родителей.

Брюс сглотнул и постарался направить весь свой гнев в благое русло. «Сконцентрируйся. Думай». Его мысли вернулись к Люциусу, который в данный момент вместе с остальными заложниками сидел взаперти в концертном зале. «А разве он не установил новую систему безопасности для моих новых счетов?» — подумал Брюс, а затем выпрямился.

На его новые счета была установлена усиленная система безопасности. Неудивительно, что пока Мадлен обчистила только старые счета. Возможно, она по-прежнему пытается пробиться сквозь установленную Люциусом защиту. Быть может, она…

В его голове появилась идея.

— Альфред, мне потребуется кое-какая помощь, — произнес Брюс, — твоя тоже, Харви.

Уэйн почти ожидал, что Харви откажется, но его друг даже бровью не повел.

— Скажи, что мне нужно делать. У тебя есть план?

Брюс мрачно кивнул.

— По крайней мере, он начал формироваться у меня в голове. Харви, свяжись с полицией. Скажи, чтобы не открывали огонь по дронам. Пусть держатся подальше. Я не знаю, что Мадлен и Бродяги сделают с заложниками, если полицейские решат идти на штурм. Задержи их, ладно?

— Буду сдерживать их собственным телом, если понадобится, — произнес Харви, наклонился вперед и сжал плечо друга. — Просто вытащи оттуда Дайан… и сам выбирайся целым, хорошо?

— Ты тоже будь осторожен, — Брюс обменялся с другом улыбками. Альфред притормозил машину у тротуара, Харви вышел наружу и, не оглядываясь, направился к мигающим впереди огням.

Брюс наблюдал за тем, как уходит его друг. Затем взглянул на Альфреда.

— Нам нужно будет кое-куда заскочить по пути.

— Куда?

— В «УэйнТех».

Альфред настороженно покосился на юношу.

— Будь здесь Люциус, он бы напомнил тебе, что ни один из прототипов еще не готов к использованию.

— Говорит человек, позаимствовавший его машину. Люциус сейчас находится под дулом пистолетов в концертном зале, — напомнил Брюс, — думаю, он бы нас простил.

— Только если ты выберешься оттуда живым.

— Брось, Альфред, — Брюс одарил опекуна мимолётной улыбкой. — Какой смысл быть миллиардером, если нельзя немного повеселиться? — Заметив неодобрительный взгляд Альфреда, юноша поспешил добавить: — Я должен так поступить. Я сделаю это без твоей помощи, если понадобится. Но с твоим участием у меня будет больше шансов.

Альфред покачал головой.

— Впервые я осознал, какой ходячей неприятностью вы станете, когда вы случайно подожгли старую оранжерею при помощи паяльной лампы, — ответил он. — Вы помните этот случай? Вам было тринадцать. Прошло пять лет, и вот я уже помогаю вам сбежать из тюрьмы. Но если это требуется, чтобы убедиться, что вы не будете предпринимать никаких глупостей за моей спиной, да будет так.

* * *

На этот раз никто не встречал Брюса Уэйна, когда машина притормозила возле черного входа в «УэйнТех», лишь два фонаря освещали дорогу.

Брюс выскочил наружу первым. Пока Альфред догонял воспитанника, Брюс уже добрался до двери и приложил ладонь к сканеру. «Пожалуйста, откройся», — молча взмолился он. Сканер разок пискнул, затем замигал зеленым, и дверь скользнула в сторону. Юноша облегченно вздохнул. Лунный свет, пробивавшийся через окна, оставлял серебряные полосы на полу здания, тогда как оставшаяся часть помещения купалась в темно-голубых сумерках.

Брюс и Альфред дошли до самого конца зала и остановились перед последними раздвижными дверями. Брюс снова поместил ладонь на сканер, но на этот раз огонек мигнул красным. Двери не открылись.

— Не работает, — пожаловался Брюс.

— Позвольте мне, — произнес Альфред, выступая вперед. Мужчина приложил ладонь к сканеру. — Должно быть, Люциус еще не внес ваше имя в число тех, кто имеет доступ к этой комнате.

Огонек мигнул зеленым, и двери открылись. Брюс побежал вдоль рядов, изучая взглядом содержимое, пока, наконец, не остановился напротив стеклянной панели, на которой красовался шелково-металлический костюм. «Из пуленепробиваемой ткани, с усиленными связями наподобие микроскопической брони», — сказал Люциус. Конечно, затем он еще добавил, что костюм не готов к использованию, но он явно действовал, а это уже лучше, чем ничего. Брюс взглянул на Альфреда, и мужчина кивнул.

— Прости, Люциус, — пробормотал Брюс и разбил стекло локтем. Осколки посыпались на пол. Юноша стянул костюм с подставки и побежал дальше.

— Это и есть ваш план? — недоверчиво спросил Альфред, когда Брюс остановился перед очередным рядом, где на полках покоились дротики с лазерным наведением. — Набрать в охапку секретного экспериментального оборудования вашей собственной компании и самостоятельно направиться в концертный зал?

— Это и есть мой план, — ответил Брюс. Он вытащил несколько металлических дротиков из креплений и аккуратно сложил в рюкзак. — Альфред, если у тебя есть идеи получше, я с радостью их выслушаю.

Альфред вздохнул. Брюс двинулся дальше, подобрав миниатюрный гарпун и устройство, напоминающее маленькую, круглую сферу. Оба гаджета также направились в рюкзак.

— Мастер Уэйн, — наконец, произнес Альфред, когда они двинулись дальше, — возможно, вам следует задуматься, как вы собираетесь пробраться мимо перепрограммированных дронов, охраняющих вход в концертный зал. Я видел репортаж. Люциус согнал туда достаточно роботов, чтобы они смогли сдержать всю городскую полицию в полном составе. Экспериментальная броня и несколько дымовых шашек не помогут вам проникнуть внутрь.

Брюс кивнул.

— Я знаю, я думаю об этом. Но смотри.

Они добрались до последнего ряда. Вторую половину помещения занимали другие дроны, стоящие в спящем режиме и ожидающие команд.

— Люциус рассказывал, что дроны запрограммированы таким образом, что не могут атаковать друг друга. — Юноша подошел к машинам. — Я могу воспользоваться одним из них, чтобы пройти мимо остальных. Эти роботы не заражены той гадостью, которой Ночные бродяги заразили остальных.

Мысль явно не обрадовала Альфреда, но и спорить он не стал. Вместо этого опекун шагнул поближе к дрону и принялся изучать его.

— Как мы их активируем?

Брюс достал телефон, разблокировал экран и запустил установленное Люциусом приложение.

— Дай мне свой телефон, Альфред, — попросил юноша.

Мужчина послушался, Брюс установил то же приложение на телефон опекуна и нажал на кнопку. Глаза ближайшего дрона мгновенно зажглись синим, его голова повернулась в их направлении, взгляд сфокусировался на Брюсе.

Альфред нахмурился.

— Мастер Уэйн…

— Альфред, мы уже далеко зашли…

Альфред покачал головой, но продолжать тему не стал. Когда он заговорил снова, то размышлял уже о другом.

— Рядом с концертным залом расположена финансовая корпорация «Секо». «Уэйн Индастриз» спонсирует строительство подвального уровня здания, выходящего в сеть туннелей, соединяющих все небоскребы в деловом центре Готэма. Проект еще не завершен, но пройти там, скорее всего, уже можно.

Брюс кивнул.

— Отлично. Подойдет.

— А что потом, мастер Уэйн? — спросил Альфред. И Брюс, и его опекун смотрели на то, как дрон отслеживает малейшие их движения. — Вы точно уверены в этом?

— Альфред, я ни в чем не уверен, — признался Брюс и закинул рюкзак на плечи. — Но я не позволю Мадлен ускользнуть после всего, что она сделала. А единственная возможность остановить ее — это отправиться туда самому.

Глава двадцать третья

Родители Брюса были убиты ночью, застрелены в переулке. Брюс сидел на бордюре рядом с офицером полиции и раз за разом пересчитывал прибывшие на место преступления машины — восемь полицейских и две неотложки. Теперь, пока они с Альфредом пытались подобраться как можно ближе к полицейскому кордону вокруг концертного зала, Брюс насчитал почти две дюжины мигающих полицейских сирен, именно такое количество мигающих огней было видно за четыре квартала. Вокруг заграждения собралась толпа зевак, в остальном же улицы были пугающе пусты. Местные жители поспешили укрыться в своих домах.

— Поступила записка с требованием выкупа, — произнес Альфред. Опекун вывел новости на экран автомобиля и указал Брюсу, — смотри.

Юноша прочел верхний заголовок: «Ночные бродяги требуют 500 миллионов долларов, отставку всех городских чиновников и освобождение всех заключенных тюрем и пациентов “Аркхэма”».

— Но это же абсурд, — произнес Брюс, отворачиваясь в сторону. Ему стало дурно. «И они прекрасно об этом знают». Это было политическое заявление, попытка навязать их изощренное понятие о справедливости. «Они должны понимать, что городу не удастся освободить всех заключенных, и они воспользуются этим как поводом для убийства всех заложников». Сердце сжалось при этой мысли. «Дайан окажется среди жертв».

Альфред повернул руль, и автомобиль остановился в переулке. Опекун взглянул на Брюса.

— Все еще с нами? — спросил он.

Брюс покосился на свой телефон. Дрон следовал за ними другим маршрутом и теперь остановился в квартале от них. На экран гаджета уже поступали сведения о противостоянии впереди, робот выставил щиты в защитном режиме и приготовился встречать любых возможных нападающих. Брюс поежился и ощутил гладкость надетого защитного костюма, подогнанной по фигуре черной брони, оберегавшей юношу с головы до пят. Брюс взял в руки захваченный вместе с броней матовый черный шлем и в отражении увидел свое лицо, бледное и неуверенное. Сделав глубокий вдох, он надел шлем.

К его удивлению, все звуки моментально стали громче, мир стал выглядеть четче, а цвета — ярче и насыщеннее. Так определенно будет проще различать людей в темноте.

— Отсюда я пойду пешком, — произнес Брюс. Его собственный голос звучал приглушенно и несколько искаженно. — Альфред, приглядывай за нашим дроном. Убедись, что он прикрывает мне спину. Если с ним что-то пойдет не так, моментально вырубай питание. — Юноша показал небольшой маячок, прикрепленный к запястью. — Ты будешь точно знать, где именно я нахожусь.

Альфред, казалось, был готов снова возразить, сказать, насколько абсурдно звучит этот план. Это-то и планом назвать было нельзя. «Спереть кучу снаряжения и пробиться внутрь». Что он будет делать, когда окажется внутри? Что тогда-то? Как он сможет подобраться достаточно близко, чтобы найти и спасти Дайан? Или Люциуса? Или всех остальных?

Брюс задумался, сердце бешено стучало. В глубине души он хотел, чтобы Альфред отговорил его от этой затеи. Но заглянув своему опекуну в глаза, Брюс осознал, что видит там не осуждение, неодобрение или скептицизм, а страх. Альфред боялся его потерять.

— Я присмотрю за вами, — пообещал Альфред, — вытащите Дайан и Люциуса. И сами выберитесь оттуда невредимым. Вы меня поняли, мастер Уэйн?

Брюс сглотнул.

— Да, Альфред. Обещаю. — Юноша задержался в машине еще на мгновение, гадая, сможет ли выпутаться из этой ситуации живым. А вдруг он разговаривает со своим опекуном в последний раз?

Альфред спокойно кивнул ему один раз.

— Вы справитесь, сэр.

Брюс понял, что кивает в ответ, пытаясь поверить в слова своего опекуна. Он снова почувствовал себя ребенком. Снова подумал о той ночи, когда Альфред раскрыл над ним зонт и увел обратно домой, прочь из того переулка, прочь от его родителей, крови на асфальте и дождя.

Юноша открыл было рот, чтобы ответить, но комок в горле был слишком большим и давил слишком сильно. Брюс понял, что если задержится в машине еще на минуту, то уже не сможет собраться с духом и сделать то, что должно.

Так что он оторвал взгляд от опекуна, вышел из машины и, не оглядываясь, направился прямо к мигающим впереди огням.

Когда Брюс поравнялся с оцеплением, пересуды и толкотня зевак стали громче. Полицейские безуспешно пытались разогнать толпу, но люди лишь ненадолго отходили в сторонку, а затем медленно подбирались обратно. Один из офицеров отчаянно пытался докричаться до собравшихся, убеждая их разойтись по домам.

Со стороны концертного зала доносился усиленный громкоговорителем голос, выдвигающий полиции новые условия. Звуки разносились далеко в ночи.

— Мы требуем, чтобы все содержимое городской казны было перечислено на наши счета в течение часа, — кричал бандит. — Если вы выполните наше требование, мы отпустим часть заложников. Если не справитесь, начнем присылать тела. Выбор за тобой, Готэм.

«Только если я не справлюсь», — подумал Брюс. Он задержался в узком проулочке, скрытом от чужих глаз. Дважды огляделся по сторонам, затем вошел в маленькую боковую дверь, ведущую в пустое лобби небоскреба. Шаги юноши эхом разносились по помещению. Брюс направился прямиком к лифту и нажал кнопку самого нижнего этажа.

У финансового здания «Секо» был малоиспользуемый подвальный уровень, который выходил непосредственно в сеть туннелей под деловым центром Готэма. Один из туннелей вел прямо к киоску напротив концертного зала. Таким образом, Брюс сможет миновать полицейское оцепление. Юноша спустился под землю и направился вперед по пустому коридору, не обращая внимания на разбитые витрины по обе стороны.

Дойдя до конца туннеля, Брюс нашел еще один лифт, который поднял юношу обратно на поверхность. Глубоко вздохнув, юноша зашел в кабину лифта и отправил Альфреду сообщение. Если повезет, дрон уже на подходе.

— А вот и мы, — прошептал Брюс.

Лифт поднялся на поверхность, двери открылись.

Юношу сразу же поглотил вихрь разнообразных звуков. Над головой гудели вертолеты. Спецназовцы пытались пробить брешь в построении дронов, раздавались ритмичные хлопки полицейских винтовок. Офицер полиции кричал в мегафон, приказывая Ночным бродягам отойти. Брюс в ужасе наблюдал за тем, как роботы оттесняют отряды тяжеловооруженных полицейских еще дальше от дверей. Напротив него несколько дронов охраняли вход в концертный зал. В квартале позади него стояла баррикада из полицейских автомобилей, стражи правопорядка пытались оттеснить зевак подальше от перестрелки.

Брюс покосился на экран телефона. Рука тряслась. Его дрон как раз добрался до полицейского оцепления, копы увидят его в любую секунду. Стоит только Брюсу метнуться к дрону, пути назад уже не будет.

Это его последний шанс избежать схватки.

Все его мускулы напряглись. «Сейчас, Альфред», — одними губами произнес он.

Возле баррикады началась какая-то суета, послышались крики. Дрон перескочил через преграду, не обращая внимания на все попытки полицейских подстрелить его, и помчался дальше. Два ближайших к Брюсу робота повернули головы на источник шума, напряглись, а затем, когда бот Брюса приблизился, опознали в нем своего и расслабились.

Дальше медлить было нельзя. Брюс метнулся через дорогу к концертному залу. Сзади послышались крики полицейских:

— Не стрелять! Прекратить огонь! Гражданский в зоне поражения!

В несколько коротких секунд Брюс проскочил мимо дронов и оказался на дорожке, ведущей к одному из боковых входов в концертный зал. Казалось, эластичная металлическая броня костюма придает силы каждому его движению, усиливает выдержку. Возникало ощущение, что каждый прыжок не требует никаких усилий. Юноше казалось, будто он оказался внутри спортивного симулятора, пробегая очередную дистанцию с легкостью, достигнутой многолетними тренировками. Дыхание было ровным. Позади него два перепрограммированных дрона выдвинулись против его робота. Похоже, кто-то внутри здания уже перепрошил программу, запрещающую дронам атаковать друг друга. А он-то надеялся, что на это уйдет больше времени. Но один из перепрограммированных роботов уже вытянул руку и открыл огонь по дрону Брюса.

Второй дрон заметил подбегающего к двери Брюса. Робот наклонил шею и метнулся в сторону юноши. Глаза окрасились красным, явное предупреждение, и дрон поднял руку.

— Гражданский, отойдите в сторону, — произнес робот, — у вас нет допуска на эту территорию.

Кто скрывался по ту сторону камер, кто смотрел на него глазами дрона, Мадлен? Узнала ли она его, несмотря на броню? А если узнала… решится ли напасть? Брюс напрягся, сжался, а дрон смотрел на него, ожидая, когда юноша отойдет в сторону. Брюс остался на месте. Дрон вырос в размерах.

— Вы арестованы за неподчинение приказам полиции, — произнес бот, — руки вверх.

Брюс прищурился.

— Продолжай, давай, — произнес он таким тоном, как будто общался напрямую с Мадлен.

Дрон замешкался на мгновение… а возможно, это она замешкалась на мгновение. Затем он поднял оружие. Кончики его руки окрасились синим. «Он собирается напасть».

Рука робота метнулась в его направлении. Брюс успел отскочить в самую последнюю секунду, вместо него металлическая конечность угодила в дверь. Во все стороны брызнули осколки стекла. Брюс прикрыл шею и лицо руками. Дрон метнулся в его сторону и приготовился ко второй атаке. Не дожидаясь этого момента, юноша вскочил на ноги и нырнул в образовавшееся в двери отверстие. Робот последовал за ним.

Брюс очутился в узком коридоре. Охранявшие вход двое Ночных бродяг прицелились в него из своих винтовок. Тут следом за юношей в помещение вломился дрон. Челюсти Бродяг отвисли от изумления. Брюс среагировал инстинктивно — он нырнул прямо перед ними и взмахнул ногой, подсекая одного из преступников. Мужчина упал, дрон моментально метнулся к нему и обхватил Бродягу своей клешней, держа тело на весу. Бродяга заорал, прицелился в робота и открыл огонь. Пули срикошетили от металлической поверхности бота. Брюс пригнулся. Одна из пуль угодила второму охраннику в ногу, и он с криками повалился на пол.

Брюс подхватил раненого преступника за руку и потащил за угол. Искусственный интеллект робота только сейчас определил, что он поймал одного из Бродяг. Косяк, который потом нужно будет поправить.

Раненый Бродяга ошарашенно покосился на него, но у Брюса не было времени объяснять, что он пришел сюда не калечить людей. Он оставил мужчину лежать на полу и помчался дальше.

За всю свою жизнь юноша дважды был в концертном зале, поэтому смог сориентироваться в пространстве. Он оказался в коридоре, ведущем в меньшее из двух лобби. Где Бродяги держат заложников? Сзади послышались крики первого Бродяги, которого как раз отпустил дрон.

— Кто-то проник внутрь! — кричал он. — Я… я не знаю, кто, возможно, коп. У него черный шлем на голове.

Брюс нажал одну из панелей на боку шлема, и внезапно стены вокруг него превратились в прозрачную сетку, на которой отразились тепловые сигналы шести Ночных бродяг, идущих в его сторону. Юноша покосился на ставший прозрачным потолок и тремя этажами выше разглядел плотное скопление источников тепла. Все они собрались в верхнем антресольном зале.

«Заложники».

Коридор неожиданно вывел его в фойе. Шелковые ленты и длинные плакаты презентации теперь казались абсолютно неуместными. Брюс резко повернулся в сторону, откуда из соседнего помещения к нему приближалось несколько источников тепла. Когда они выскочили в фойе, Брюс метнулся к пустому коридору и побежал дальше. За его спиной послышались крики. Преследователи остановились в замешательстве, пытаясь понять, куда он делся. Брюс сконцентрировался на ближайшей лестнице. По ней также спускались источники тепла, но их было всего трое. Если юноша сможет грамотно разыграть свои карты, то он проскочит дальше. Брюс добежал до конца зала и распахнул дверь на лестницу. Завизжал сигнал тревоги.

Брюс поднял взгляд. Даже без тепловизора он мог разглядеть спускающихся к нему Бродяг. Их ботинки гулко стучали по металлическим ступенькам. Брюс достал из рюкзака маленькую круглую бомбу и рванул навстречу Бродягам, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Добравшись до вершины первого лестничного пролета, юноша со всей силы швырнул бомбу в стену.

Раздался оглушительный взрыв. В мгновение ока лестничную площадку окутал густой черный дым. Брюс моментально погрузился в жутковатое состояние дежавю, будто он снова перенесся в свое поместье, а лидер Ночных бродяг испарился в облаке дыма. Бегущие вниз по лестнице Бродяги обменялись удивленными восклицаниями. Брюс по-прежнему мог различать размеченные очертания лестницы и тепловые сигналы противников сквозь клубы дыма. Один из них открыл огонь, и каждый выстрел казался выплеском размытых красно-золотых огней. Брюс словно призрак растворился в дыму.

На середине второго пролета юноша лицом к лицу столкнулся с первым Бродягой.

Мужчина открыл было рот, чтобы закричать, и поднял пистолет, но было уже поздно. Брюс со всей силы ударил Бродягу в челюсть. Удар оказался отличным, преступник мигом обмяк.

Брюс поймал противника прежде, чем он рухнул на пол, прислонил потерявшего сознание Бродягу к перилам и побежал дальше.

В поле зрения появилось еще двое Бродяг. Один из них открыл огонь, и Брюс метнулся на пол. Пули просвистели над головой. «Не думай, действуй». Юноша схватил первого бандита за ноги и рванул на себя. Второй замахнулся локтем, метя в шею, но Брюс снова увернулся. Мимо пролетел очередной залп. Брюс растворился в дыму прежде, чем Бродяги успели развернуться.

Внезапно через динамики концертного зала зазвучал голос. Брюс моментально узнал его и на миг остановился.

— Остановись. — Мадлен. Все-таки она здесь. — Вернись обратно, иначе подвергнешь риску жизни заложников.

Брюс почувствовал приступ ярости. Возможно, она и есть босс Ночных бродяг. «Когда ты метишь в моих друзей, — подумал он, — ты всегда втягиваешь в драку и меня». Он задумался на долю секунды — а что, если они реально начнут убивать заложников? «Время на исходе». Юноша прищурился и припустил дальше вверх.

Девушка из банды выскочила ему наперерез, но Брюс заранее заметил ее и был готов к встрече. Прежде чем Бродяга успела среагировать и открыть огонь, Брюс метнулся вперед, пнул ее коленом под ребра, и девушка упала с громким хрипом. Ботинки юноши прогромыхали по ступенькам.

Наконец, он добрался до верха лестницы. Распахнул настежь дверь и выскочил в извилистый коридор, огибающий балконные ложи. Ботинки ступали по ковровой дорожке. Брюс пригляделся и с помощью тепловизора разглядел в конце коридора двери в сам зрительный зал. Заложники там. Брюс снова бросился бежать и на бегу хлопнул себя по уху.

Послышался голос Альфреда.

— Полиция вошла в здание, — сообщил он, — через проделанный тобой проход.

Брюс открыл было рот, чтобы ответить, но шансов произнести хоть слово у него не было. Дверь, ведущая на балкон, распахнулась, и Брюс замер как вкопаный.

Мадлен.

В руке она держала пистолет. Было так странно видеть ее без стеклянного барьера, что разделял их. Девушка будто вышла из какой-то альтернативной реальности и перенеслась в его мир. Здесь она выглядела совершенно иначе, чем в Аркхэме. Исчез белый тюремный комбинезон. Теперь Мадлен с головы до ног была облачена в темно-синий костюм по военному образцу. На ногах ботинки со стальным носом, на широком поясе кобуры, на пуленепробиваемый жилет накинута рубашка с длинным рукавом, руки в черных кожаных перчатках. Длинные черные волосы туго собраны в пучок на затылке.

Сколько же еще ипостасей Мадлен ему предстоит увидеть? Из глаз девушки исчез знакомый, таинственный, игривый огонек. Теперь в ней не было ничего забавного. Исчезла девочка, которая потягивалась, как ленивая танцовщица, прикладывала изящный палец к губам, чтобы подразнить его, сворачивалась в тугой клубочек на кровати или прижималась подбородком к коленям. Теперь перед ним предстала настоящая Мадлен, жесткая, холодная, словно сделанная из стали. Такая Мадлен была вполне способна на три убийства.

— Кто ты такой? — спросила она, прицеливаясь в него из пистолета.

Как он вообще мог что-то почувствовать к этой девушке? Сейчас она казалась абсолютной незнакомкой. Может, она всегда была незнакомкой, а он так ничего и не узнал о ней? Неужели сегодня он умрет от ее рук? Сможет ли она спокойно спать после этого?

Какая разница? У нее были Люциус и Дайан, и без них Брюс никуда не уйдет. Он решительно шагнул вперед.

Уголки ее губ дернулись. Девушка выпрямилась и наклонила голову в знакомой дразнящей манере.

— А, — произнесла она, — это ты.

Она узнала его по походке. Наблюдательна как всегда. Она перевела прицел с него на дверь, ведущую внутрь зала. В ту же секунду дверь распахнулась, и в коридор вышел Ночной бродяга, тащащий за собой упирающегося заложника. Сердце Брюса замерло в груди.

Это была Дайан. На ее лице смешались выражения гнева и ужаса, она отчаянно боролась, но рука Ночного бродяги крепко держала девушку за горло.

И этим Бродягой был Ричард Прайс.

Брюс так удивился, увидев своего бывшего друга, что едва не окликнул его по имени, совсем забыв, что никто не должен знать, кто он. «Ричард?» Ночной бродяга?

На лице Ричарда красовалась угрожающая гримаса, но в глазах застыл первобытный ужас. В ту же секунду, как Брюс заглянул своему бывшему другу в глаза, он понял, что Ричарду страшно ничуть не меньше, чем самому Брюсу или Дайан.

Мадлен прицелилась в голову заложницы.

— Ни шагу больше, — распорядилась она.

Брюс остановился и поглядел на Ричарда.

— Отпусти ее, — велел он. Голос звучал иначе.

Ричард дернулся, как будто бы на самом деле хотел послушаться Брюса, но Мадлен разок погрозила ему пистолетом. Ричард моментально превратился обратно в сурового стражника. Его глаза покраснели, будто он много плакал.

Мадлен указала на рюкзак Брюса.

— Кинь мне свои игрушки. Мигом.

Брюс заглянул в испуганные темные глаза Дайан. Она не знала, кто перед ней, но попыталась храбро покачать головой, предостерегая против этого шага. Юноша стянул рюкзак и метнул Мадлен. Она ловко поймала его и перебросила через плечо.

— Спасибо, — сказала она. Затем ее взгляд метнулся куда-то за спину Брюса, и она едва заметно кивнула.

Брюс попытался развернуться, но прежде чем он успел дернуться, что-то тяжелое очень сильно ударило его в область шеи. В глазах заплясали звездочки. Юноша покачнулся вперед. Мир вокруг него сомкнулся, в глазах потемнело, стало трудно дышать. Он рухнул на пол, а в ушах застыл крик Дайан.

Глава двадцать четвертая

Придя в себя, Брюс первым делом услышал нежный, знакомый голос Мадлен. Ее слова витали в воздухе где-то над ним. Юноша попытался было глянуть в ее сторону, но голову пронзила острая боль, будто тысяча ножей одновременно впилась ему в череп. Он хрипло застонал и прекратил дергаться.

— Тебе следовало снять с него шлем, — раздался чей-то незнакомый голос.

— Предоставь мне беспокоиться об этом, — ответила Мадлен.

— Но босс требует информации о нем, и если…

— Хочешь забрать его с собой, пожалуйста, милости прошу. А теперь прекрати тратить мое время.

Недовольное молчание.

— Да, как скажешь.

Голова раскалывалась от боли. Брюс попытался сконцентрироваться. Значит, Мадлен не была боссом, но она явно занимала какую-то высокую ступень в иерархии Ночных бродяг. Что она сделала с Дайан? Куда Бродяги ее забрали? Почему она сразу его не убила? Какую информацию они от него хотят? Брюс медленно приходил в себя, но виду не подавал. Он лежал тихо, не открывая глаз и размеренно дыша, словно пытаясь убедить окружаюших в том, что он не подслушивает их разговоры.

— Что не так было с этим поехавшим дроном? — Еще один голос. — Я думал, ты все перепроверила и проследила, чтобы все патчи были установлены в нужное время.

— Это не наш дрон, — ответила Мадлен. — Мы его не перепрошивали. Его серийного номера не было в списке.

— Значит, взялся где-то там, где «УэйнТех» хранит свои заначки.

— Люциус Фокс сидит внизу в первом ряду. Интересно — иди и спроси его.

При упоминании Люциуса Брюс на миг затаил дыхание.

Где они сейчас находятся, внутри концертного зала? Но будь они внутри зала или на балконах, тогда их голоса рождали бы звонкое эхо, а тут было тихо. Не шевелились заложники, не раздавались испуганные шепоты или всхлипы. Сконцентрировавшись, Брюс различил легкое гудение концидионера. Кабинет директора? Кладовка?

— Он приходит в себя, — произнесла Мадлен, ее голос раздался совсем рядом. Брюс открыл глаза. На стене напротив него висели два больших зеркала, между ними светили лампы. Их теплый, пронзительный свет заставил юношу поморщиться. Под зеркалами стояли два туалетных столика, только вместо кремов, кистей и косметики они были завалены винтовками и планшетами. «Гримерка», — неуверенно подумал Брюс.

Юноша повернул голову и увидел Мадлен. Девушка сидела на стуле рядом с ним, переплетя пальцы и опершись локтями на колени. Она распустила волосы. За спиной Мадлен стояли трое вооруженных Бродяг, двое мужчин и одна женщина, мрачно буравя Брюса взглядами.

Как странно, подумал юноша, их роли переменились, теперь он стал пленником, а она превратилась в надзирателя.

— Он что, коп? Он выживет? — заговорил третий Бродяга, самый молодой из всех. Зрение Брюса улучшилось настолько, что он узнал в говорящем Ричарда. Лицо юноши осунулось, он неуклюже цеплялся за пистолет на поясе, словно никогда прежде не держал его в руках.

— Я… — Ричард сглотнул. — Я не просил оставлять меня тут, я не хочу быть здесь.

— Когда ты давал нам доступ к счету твоего отца, тебя вроде бы все устраивало, — не оглядываясь, произнесла Мадлен.

Ричард побледнел. На его лице отразилась гримаса, полная страданий и вины.

— Я думал, вам нужны только его деньги! Я думал, вы… а теперь вы…

— Эллисон, Уоттс, выведите новенького отсюда, — перебила его Мадлен, указав на дверь. — Я словно заевшую пластинку слушаю. Уведите его.

Бродяг не понадобилось просить дважды. Они моментально выпрямились и покинули комнату, не произнеся ни слова. Брюс остался наедине с Мадлен.

Разум юноши лихорадочно работал. Ричарда держат здесь против его воли? У них с отцом были разногласия, но, судя по словам младшего Прайса, он и понятия не имел, что Ночные бродяги вломятся к нему в дом и убьют его отца. Может, они шантажировали его и заставляли делать и другие вещи тоже.

Когда дверь, наконец, захлопнулась, Мадлен вздохнула и разочарованно взглянула на него.

— Сними шлем, Брюс, — произнесла она.

Брюс медленно стянул шлем с головы, подставив лицо прохладному воздуху.

— Где Дайан? — произнес он. — Если ты причинила ей боль…

Мадлен улыбнулась, но выражение ее лица оставалось печальным.

— Так и знала, что это ты, — заявила она, — успокойся. Твоя подруга не пострадала, пусть и немного расстроена.

— Отпусти ее. — Брюс покосился на дверь. — И Ричарда Прайса тоже.

Мадлен закатила глаза.

— Дурень, я не заставляла его приходить сюда. Босс завербовал его на совершенно добровольной основе. Ричард думал, что он слегка отомстит и украдет у папаши немного денег. Тупица.

«Что?» Брюс мигом вспомнил, с каким отвращением смотрел на него Ричард во время выпускного, как он признался, что отец вычеркнул его из доверительного фонда. Затем он вспомнил полицейские огни вокруг дома Прайса. Убийство мэра. Неужели это Ричард в ответе за то, что Бродяги взломали систему безопасности поместья Уэйнов и проникли к нему домой? Неужели он продал своего собственного отца ради мести?

«Ты еще пожалеешь об этом». До сегодняшней ночи это были последние слова Ричарда, обращенные к нему. Брюса словно ушатом ледяной воды окатило, руки сами по себе сжались в кулаки. «Он что, сдал Брюса Ночным бродягам?»

— И давно он работает с Бродягами? — спросил Брюс.

— Пару месяцев.

«Пару месяцев». Когда они встретились на вечеринке по поводу дня рождения Брюса, Ричард просил провести его в «УэйнТех». Ради чего, украсть оружие для Бродяг? Это из-за сотрудничества с Бродягами Ричард стал драться лучше, чем запомнил Брюс? От них узнал приемы, которым не мог научить тренер?

— А тебе-то откуда знать? — надавил Брюс. — Ты же все это время провела в «Аркхэме».

Мадлен слегка улыбнулась.

— Ты не единственный, кто помог мне сбежать оттуда.

Пульс Брюса участился, юноша принялся лихорадочно соображать. У городской администрации, в том числе и у мэра, был полный доступ к «Аркхэму». А у Ричарда был доступ к своему отцу. Брюс вспомнил о бумажных поделках Мадлен, о его теории секретных посланий. Она уже говорила, что кто-то в лечебнице сливает информацию Бродягам. Неужели это был Ричард, неужели это он помогал Ночным бродягам получать весточки от Мадлен с помощью записей с видеокамер наблюдения? Может, это он направил к ней в камеру тех рабочих, чтобы она наверняка сумела сбежать?

Ричард был не просто приятелем, который хотел нажиться на их дружбе. Он был отчаявшимся сыном, пытающимся добиться расположения и одобрения своего отца. Озлобленным оттого, что его многого лишили. Ричард так сильно стремился поквитаться с отцом, что по уши увяз в делах с Ночными бродягами.

Брюса трясло, но он не был уверен, от чего — то ли от злости на своего бывшего друга, то ли от сочувствия ему же. «Ты угодил прямо в их капкан, Ричард», — горько подумал юноша. Но Мадлен точно так же завела в западню и Брюса, разве нет?

— Что вы пообещали дать ему в обмен на его услуги? — поинтересовался юноша сквозь стиснутые зубы.

— Скорее, что мы обещали ему не сделать, — пожав плечами, ответила Мадлен.

«Его семья. Мама, сестра». Они что, угрожали и им тоже?

— Да вы просто дикие звери, — прорычал Брюс.

— Я просила тебя уехать из города.

— Ты послала своих убийц расправиться со мной и Альфредом в моем собственном доме. — Голос Брюса дрожал от гнева, и юноша даже не пытался скрыть это. — Очень мило с твоей стороны.

Мадлен раздраженно фыркнула.

— Ты и правда считаешь, что я могла принимать такие решения, сидя в «Аркхэме»? Не будь идиотом. К тому же они пришли вовсе не за тем, чтобы тебя убивать. Нам требовалось от тебя кое-что другое.

— Так вот что тебе было нужно. Только не лги мне. С меня хватит твоего вранья.

— Я не лгу, — сказала девушка, пожав плечами. — Я всего лишь сказала тебе то, что знала в то время. Я могла и вовсе тебе не помогать, хотя ты все равно меня не услышал.

— И что же вам было нужно? Доступ к моим счетам? Вы хотели, чтобы я проспонсировал ваши новые жуткие акции, точно так же, как предыдущие жертвы?

— Ты уже нас проспонсировал, — Мадлен отвесила издевательский поклон, — благодарю за щедрость.

— Да, я заметил, — грубо ответил юноша, — как вы получили доступ к моим счетам?

— Точно так же, как я взломала начинку твоих корпоративных дронов, — девушка подмигнула, — твои сотрудники работают над крайне продвинутыми технологиями, Брюс. Недостаточно надежными, но мне пришлось попотеть.

— Поэтому я до сих пор еще жив? — Брюс попытался выпутаться, но оковы от его усилий, кажется, сжались еще сильнее. — Вы хотите, чтобы я дал вам доступ к остальным счетам?

На лице Мадлен отразилось раздражение. Другого доказательства, что девушка пыталась добраться до его новых счетов, но не преуспела, Брюсу и не требовалось. Мадлен хотела, чтобы Брюс сам открыл ей доступ.

Девушка указала на дверь за своей спиной.

— Я не хочу твоей смерти по ряду причин. Босс считает, что я смогу получить доступ ко всем твоим счетам. Но похоже, что на оставшихся счетах ты установил замки, которые только тебе под силу открыть. — Мадлен наклонилась вперед. — Я просила тебя держаться подальше. Но раз ты здесь, они захотят, чтобы ты сам предоставил доступ ко всем счетам. Они и близко не будут церемониться с тобой так, как я.

Босс. Брюс вспомнил человека, которого он видел в своем доме за считаные мгновения до того, как заявилась полиция. Неужели это его голос с требованиями о выкупе разносился от громкоговорителя? Заметив выражение лица Мадлен, он прищурился.

— Ты подставила меня, — выдавил из себя Брюс. — Ты оставила записку, благодаря которой я угодил на допрос с пристрастием в участке. Ты отправила меня за решетку. Очень мило с твоей стороны. Почему я должен верить твоим словам?

Мадлен обиженно посмотрела на него.

— А ты не думаешь, что я написала в этой записке то, что действительно хотела сказать?

Брюс напряг мускулы, но оковы держали крепко.

— Не оскорбляй меня. Подумать только, я действительно верил, что в тебе скрывается нечто большее, чем хладнокровный убийца. Пожалуй, я ошибался. Чего еще я о тебе не знаю, Мадлен? Тебя хоть так зовут? Ты лжешь шутки ради? Тебе было приятно издеваться надо мной? Тебе понравилось придумывать истории о своих мертвых родителях, просто чтобы поиздеваться над моим горем?

Мадлен поморщилась, и поток претензий Брюса мигом иссяк.

— Думаешь, что раскусил меня?

— Если бы ты была честной, мне бы это не понадобилось.

Какое-то мгновение двое молча сверлили друг друга глазами. То странное влечение, которое Брюс ощущал во время всех своих визитов в «Аркхэм», вернулось в полной мере и тяжело повисло в воздухе.

Наконец, он тряхнул головой.

— Кто ты?

Мадлен долгое время пристально смотрела на него. Поджала губы, словно пытаясь подобрать правильные слова. Впервые в жизни Брюсу показалось, что она готовится сказать ему правду, какую угодно правду. Девушка посмотрела на залитые светом зеркала, отражения Брюса и Мадлен уставились на нее в ответ.

— Мое настоящее имя Мадлен Уоллес, — начала она, — и я один из лидеров Ночных бродяг.

Слова звучали по-настоящему, весомо. Равно как и все то, что она говорила раньше, конечно же… но Брюс не перебивал, в надежде, что она продолжит.

— Все, что я говорила тебе о моей матери, правда, — продолжила она, — моя мать была гениальным учителем. Она научила меня и брата всему, что знала сама. Мы оба начали программировать с детства, но настоящих успехов добилась только я. Я продолжала учиться, когда мой брат серьезно заболел. — Мадлен перевела взгляд на Брюса. — Мама потеряла работу, пытаясь ухаживать за братом. Все это ты знаешь. Она сделала то, что должна была.

— Убила лечащего врача.

— А ты бы не убил? — прохладно ответила Мадлен. — Скажи мне, благородный Брюс Уэйн, что бы ты сделал, если бы твоих родителей убил не какой-то случайный грабитель, а выдающийся врач? Если бы ты осиротел в гетто, а не в своем престижном районе? Скажи мне, ты бы стал тем же человеком, каким являешься сегодня? Или ты бы иначе взирал на справедливость? Ты что, считаешь, что всем нам в этом мире даны одинаковые привилегии?

Воспоминания о смерти родителей моментально трансформировались. Брюс представил, что его маму с папой отравили, их отравил человек в медицинском халате. Юноша вообразил, что убийца остался на свободе, а не сгнил в тюрьме. «Ты что, считаешь, что всем нам в этом мире даны одинаковые привилегии?»

— А что насчет всего остального, о чем ты мне рассказывала? — спросил он, силой выдавливая из себя вопросы. — Зачем ты оставила мне записку в камере? Зачем ты привела меня к подземному арсеналу Ночных бродяг и подставила свою собственную команду?

— Я знала, что мы по большей части вывезли оттуда содержимое. Мне нужно было дать тебе что-то, чтобы завоевать твое доверие. Ради этого мы с тобой и беседовали, Брюс… ты был частью моего билета наружу. Ты милашка. И весьма полезен.

Лгунья. Эксплуататорша. Брюсу хотелось кинуться на нее, заставить страдать за всю сказанную ложь.

— Что касается записки… я оставила ее затем, чтобы полиция тебя арестовала, зачем же еще? — Мадлен закатила глаза. Брюс пытливо уставился на нее. Девушка сделала это преувеличенно напоказ, словно пыталась скрыть свои настоящие мотивы. — Если бы ты очутился за решеткой, никто бы не смог до тебя добраться.

«Никто бы не смог до тебя добраться».

— Ты… ты пыталась защитить меня? — недоверчиво спросил он.

Мадлен вздохнула. Еще одна трещина в стене, еще одна эмоция, которую она скрывала под панцирем.

— А ты что думал? — пробормотала она. — Ты оказался в списке жертв задолго до того, как я познакомилась с тобой лично. Знаешь ли, я говорила тебе правду. Я просила тебя немедленно уехать из города. Вместо этого ты направился домой и угодил прямиком в очевидную ловушку.

— Я пошел внутрь, чтобы спасти Альфреда, — ответил Брюс, — я не собирался бросать его.

Мадлен пожала плечами.

— Ты сделал это на свой страх и риск.

Брюс наклонился вперед. Он был ограничен в передвижении, и даже такое маленькое действие вызвало неимоверную боль.

— Я не понимаю, почему ты пыталась спасти меня, — произнес он.

Мадлен печально улыбнулась. Затем наклонилась к нему поближе, так, что их лица оказались в считаных сантиметрах друг от друга. Он почувствовал ее теплое дыхание на своей коже, ее темные волосы коснулись его руки.

— Я не всегда говорила тебе правду, Брюс Уэйн, — пробормотала она, — но я сказала правду в том письме.

И прежде чем он успел ответить, она преодолела эти сантиметры и прижалась губами к его губам.

Казалось, что та нить, что связывала их все крепче и крепче, внезапно оборвалась, выбив Брюса из равновесия. «Не надо». Но он ответил на поцелуй, почувствовал, как она тянется к нему. Что она пыталась сделать? Что все это значит? Мысли скакали, как зайцы, мускулы предостерегающе напряглись, но Брюс лишь закрыл глаза, да покрепче прижался к ее губам. Он не мог, не хотел разрывать эту связь. Мадлен издала мягкий, щемящий стон. Может, ему снова все снится, может, сейчас он проснется дома в холодном поту… но ее губы были теплыми и мягкими, ее ресницы словно перышки касались его щек. Юношу охватил жар. В ушах стучала кровь. «Не делай этого». Но Брюс ничего не мог с этим поделать. Он хотел продолжения. Он хотел ее.

Наконец, Мадлен оторвалась от его губ. Девушка, тяжело дыша, моргнула, и на ее лице появилось выражение беззащитности и уязвимости.

— Я не понимаю, — прошептал Брюс, и инстинктивно потянулся вперед, чтобы снова ее поцеловать. — Что ты делаешь?

Какое-то мгновение Мадлен выглядела такой же ошарашенной, как он сам. Она отклонилась подальше, нахмурилась и попыталась собраться с мыслями. Вернулось ее обычное расчетливое поведение.

— Я сама решила отправиться в «Аркхэм», — наконец произнесла она. — Но я совсем не ожидала, что встречу там тебя.

— Зачем ты решила отправиться в лечебницу?

Она снова приняла ожесточенный вид. В комнате заметно похолодало.

— Ты не сможешь остановить ни меня, ни других Бродяг, Брюс. Для меня многое по-прежнему значит больше, чем ты.

— А что насчет этих убийств? — настойчиво спросил Брюс. Он наклонился ближе, но Мадлен отказывалась смотреть ему в глаза. — Их правда совершила ты?

Впервые она задумалась.

— Ты кого-то защищаешь, не так ли? — снова спросил юноша. — Ты взяла на себя чью-то вину, признавшись в этих преступлениях. Ты отправилась в «Аркхэм» вместо кого-то другого. Поэтому ты сказала, что сама все решила, не так ли?

— Что заставляет тебя так думать? — голос Мадлен сделался очень тихим, подкрепляя все его подозрения.

— Потому что ты слишком умна для того, чтобы вот так попасться в руки полиции, полностью измазавшись в чужой крови, — ответил он.

В коридоре раздались чьи-то шаги. Оба замолчали. Мадлен выпрямилась. В ее взгляде промелькнуло предупреждение, она моментально отпрянула от Брюса. Дверь открылась. Вошли двое уже виденных Брюсом Бродяг, а следом в комнате показался третий человек.

Этот третий моментально приковал к себе внимание Брюса. Юноша узнал его. Это его высокий силуэт нависал над Уэйном на кухне. Это он держал Брюса на прицеле, это на его лице красовались маска и очки, а его одежда в тусклом свете поблескивала металлом. Брюс узнал его походку — расслабленную и опасную, как у тигра. Но на этот раз мужчина обошелся без маски.

Брюс затаил дыхание. Сходство было невобразимым. Те же узкие темные глаза, такая же бледная молочная кожа, те же темные волосы, пусть у мужчины они были коротко подстрижены и растрепались во все стороны. В отличие от более спокойного, рассудительного выражения лица Мадлен, во взгляде мужчины горел огонь. Брюсу даже не нужно было знакомиться с ним, чтобы понять, насколько несдержанным мог быть этот парень. Но больше всего его внимание привлекло хорошо заметное на коже поблескивание металла. Обе кисти мужчины были скрыты под металлическими браслетами, доходившими до самых локтей. Локтевые суставы казались полностью металлическими. Своей тигриной походкой мужчина тоже, скорее всего, был обязан искусственным суставам в коленях, дающим ему куда больший контроль над своими конечностями, чем был позволен обычным людям.

Мадлен искоса посмотрела на него, но во взгляде девушки Брюс разглядел такую привязанность, что это могло означать только одно.

— Что-то ты не спешил, босс, — произнесла она, вкладывая в последнее слово дразнящие нотки.

Этот человек, печально известный лидер Ночных бродяг, был не кем иным как Кэмероном Уоллесом. Родным братом Мадлен.

Брюс на мгновение уставился на Кэмерона. Юноша мрачно улыбнулся сестре.

— Слишком много веселья там, — ответил он, кивая на дверь, ведущую на балкон концертного зала. Рядом с ним на коленях, понурив головы, стояли несколько незадачливых Бродяг, охранявших входы в концертный зал. — Да и тут тоже.

— Что происходит? — спросила Мадлен.

— Мы узнали, что несколько копов подкрались к нам через подземный туннель и умудрились проникнуть в концертный зал. С собой они притащили несколько неисправных дронов. И за все это надо благодарить вас. — Кэмерон толкнул одного из охранников так сильно, что тот повалился на пол. — Если бы я хотел, чтобы полиция вмешивалась в наши дела, я бы так вам и приказал. А вы усложнили мне жизнь.

— Не надо, Кэм, — попросила Мадлен, ее голос звучал натянуто, словно струна. — Мы уже достаточно сделали. — Но прежде чем она закончила фразу, Кэмерон достал из кобуры пистолет и прицелился в первого охранника. Несчастный лихорадочно затряс головой.

— Это сделал я, — подал голос Брюс. Головы всех присутствующих повернулись в его сторону. — Это я привел полицию в тот подземный проход, что вы упустили. Я отправил дронов. В конце концов, они принадлежат мне, а не вам.

— Неужели? — переспросил Кэмерон, переводя взгляд с Брюса на Мадлен и обратно. — В таком случае, ты Брюс Уэйн. Какая честь. Помнишь меня? Мы встречались у тебя дома.

— Кэм, — предостерегающе произнесла Мадлен.

— Отличная работа, сестричка, заманила его сюда, — ответил Кэмерон. Затем снова повернулся к всхлипывающему часовому. И спустил курок.

Брюс поморщился, но не отвел взгляд. В ушах зазвенело. Пуля угодила мужчине в бок, с диким криком он повалился на пол. Стена покрылась брызгами крови. Кэмерон быстро стрелял в остальных часовых: одному он попал в руку, второму угодил в ладонь.

— Кэм, чтоб тебя! — Мадлен вскочила на ноги и сильно толкнула брата, тот попятился назад. — У нас нет на это времени! И ты тратишь отличных людей! Своих людей! Мне стоит напоминать тебе, что прямо сейчас нас окружил весь департамент полиции Готэма?

— Выше нос, сестричка. Благодаря тебе я стал стрелять им в бошки, — оскалился Кэмерон и взмахнул пистолетом. — И какие же они отличные люди, если не могут сдержать полицейский штурм. Теперь копы проникли в здание. — Он кивком приказал другим Бродягам выволочь из комнаты раненых всхлипывающих товарищей. — По одной пуле за каждую ошибку, — произнес он следом, — так что постарайтесь делать их поменьше.

— Теперь у нас три раненых бойца, — огрызнулась Мадлен, — а что будет, если нам придется резко сворачиваться? Оставим их полиции, пусть допрашивает? Потащим с собой? Придурок, ты же нас только что замедлил.

— Я же не сказал, что я никогда не буду стрелять им в головы, — отмахнулся Кэмерон, — так что прекращай.

Брюс оцепенело уставился на ковер. К двери тянулись кровавые следы, из коридора все еще доносились вопли раненых Бродяг. Крики эхом отдавались в его голове. Так вот кто был предводителем Ночных бродяг. Человек, которого все считали мертвым. Думали, что он умер еще маленьким мальчиком. Неожиданно вся таинственность Мадлен обрела смысл.

А девушка тем временем дулась на брата. Кэмерон улыбнулся ей и ущипнул.

— Как тебе твое маленькое свиданьице сегодня, наслаждаешься? — Мужчина повернулся к Брюсу и окинул его оценивающим взглядом. — У тебя впечатляющие рефлексы, Уэйн. Жаль, что ты не один из нас. Ты весьма заинтересовал мою сестренку.

Мадлен раздраженно поглядела на него. Брюс переводил взгляд с брата на сестру и обратно.

— Ты же сказала, что он умер, — наконец произнес юноша, — я читал в сети некролог.

— Подделать смерть не так уж и сложно, Брюс, — ответила Мадлен. — После того как Кэмерон едва не умер, мама вывезла его из страны и нашла за границей доктора, согласившегося провести экспериментальную процедуру, которая спасла Кэму жизнь. Отсюда все эти искусственные суставы. С тех пор мой брат… стал другим. — Девушка наградила брата горьким взглядом. Брюс внимательно следил за ними. Получается, эта процедура не только укрепила его тело, но и повредила сознание? — Когда тебя считают мертвым, это многое упрощает, не так ли, Кэмерон? Например, тебя не подозревают в трех убийствах. — В ее голосе прозвучала сталь.

— Так вот кто настоящий убийца, — произнес Брюс, — это ты перерезал глотки всем тем людям, а затем заставил Мадлен взять вину на себя.

— Ничего я ее не заставлял, — возразил Кэмерон.

— Я сама так решила, — добавила Мадлен, — я несу ответственность за взлом систем безопасности в доме каждой жертвы. Это была моя работа. Кэмерон же казнил их. — В ее голосе звучал странный сарказм, и на этот раз Брюс понял, что он значит. Мадлен не планировала всех этих смертей и не одобряла то, как Кэмерон расправлялся со своими жертвами. — Я видела, через что прошла наша мать. Я не собиралась позволять еще одному члену нашей семьи попасть за решетку. Особенно Кэмерону, ради которого наша мама отдала свою жизнь.

Кэмерон улыбнулся сестре.

— Хорошо, что ты вернулась, — произнес он, — теперь мы можем двинуться дальше.

— Двинуться дальше? — переспросил Брюс.

— Ты знаешь, почему я убил каждого из этих денежных мешков, Уэйн? — Вопросом на вопрос ответил Кэмерон. В его глазах сиял варварский огонь. — Потому что все они прогнили насквозь. — Мадлен скорчила недовольную гримасу, но ее брат лишь покачал головой. — Если бы тебя звали не Брюс Уэйн, ты получил бы куда более серьезный срок за вмешательство в работу полиции. Готов жизнь свою поставить. Так что прости мне мою слабость, когда я признаюсь, что наслаждаюсь кражей денег с банковских счетов этих подлецов, я смакую моменты, когда перерезаю им глотки, а потом использую их собственные деньги для уничтожения всей той коррупции, что они развели. — Кэмерон пожал плечами и подмигнул Брюсу. — Это бодрит, ты так не думаешь?

— Они не должны были умирать, — вмешалась Мадлен. Она снова нахмурилась и поглядела на брата. — Я уже устала тебе говорить, что ты получишь от каждого преступления больше, если оставишь жертвам жизнь. Пусть они мучаются, наблюдая за потерей своего состояния.

— И позволить им избежать заслуженной справедливости? — Кэмерон надулся, затем поглядел на Брюса. — Каждый из этих так называемых филантропов зарабатывал деньги на системе приватизированных тюрем Готэма. Скажи мне, что они не заслуживали смерти.

— Они не заслуживали такой смерти, — со злостью в голосе произнес Брюс. — Никто не заслуживает. Возможно, даже ты такого не заслуживаешь.

— Я уже мертв. Могу даже свидетельство о смерти показать, — ответил Кэмерон.

— И я должен был стать следующим? — В голосе Брюса прорезался гнев.

— Таков был план. Хотя кто-то, кажется, тебя об этом предупредил. — И Кэмерон испепелил сестру обличающим взглядом. Брюс тоже посмотрел на Мадлен. Возможно, она все-таки переживала за него.

Брюс открыл рот.

— Мадлен, ты правда думаешь, что весь этот замкнутый круг из краж, убийств и разрушения того стоит?

Девушка задрала подбородок.

— Я верю, что наши действия разбудят город, — заявила она, — я не потерплю системы, при которой правящий класс защищает своих жадин и хапуг.

— А что насчет меня? — тихо спросил Брюс. — Вы считаете, что я заслуживаю той же судьбы, что и другие люди, которых вы обрекли на смерть?

— Тебя не должно было быть здесь, — напряженным голосом ответила Мадлен.

Кэмерон посмотрел на сестру и вздохнул.

— А он тебе действительно понравился, да?

Девушка промолчала. Кэмерон покачал головой и направился к двери.

— В любом случае, это уже не имеет значения. Уэйн, пора нам с тобой заканчивать. Открой Мадлен доступ к твоим счетам, и мы осуществим перевод тихо и быстро.

«Хорошо. Пусть продолжают в том же духе».

— И с чего бы мне так делать? — прорычал Брюс. — Приставите нож к горлу, если я откажусь? Как и всем остальным?

Кэмерон задрал бровь, словно общался с ребенком.

— С того, Брюс Уэйн, что у нас на балконе куча заложников, готовых ответить за твое упрямство.

Брюс покосился на Мадлен. Девушка наградила его мрачным взглядом в ответ.

— Не заставляй меня делать этого, — прошептала она, слегка покачав головой.

Кэмерон ее не услышал. Он открыл дверь, приготовившись выйти.

— Не задерживайся, сестричка, — произнес он, не оборачиваясь. Кэмерон сделал шаг, дверь за ним закрылась, и Брюс с Мадлен остались одни.

— Мадлен, — в полной тишине произнес Брюс. — Это ведь не ты. Я вижу это по твоим глазам.

Девушка не ответила, продолжая буравить взглядом дверь. Но все ее тело инстинктивно повернулось в его сторону. Ее близость окутывала юношу теплом.

— Это не имеет значения, — тихо ответила она, — наша цель остается прежней.

— А что будет со мной, когда твой брат покончит с переводом моих денег? — прошипел Брюс. — Думаешь, он позволит мне выйти отсюда живым? Думаешь, он просто передаст меня полиции? — Юноша покосился на дверь. — Думаешь, он просто отпустит остальных заложников?

Мадлен ответила не сразу — и пока она колебалась, Брюс понял правильный ответ.

— Тебе есть дело, — прошептал он и наклонился ближе, в отчаянии пытаясь отыскать в их близости хоть что-то настоящее.

— Я никогда не хотела, чтобы ты оказался здесь, Брюс, — прошептала Мадлен, обрушив на Брюса жесткий взгляд.

— Почему?

Девушка посмотрела в сторону, открыла рот, будто хотела что-то сказать, но затем передумала.

— Почему, Мадлен? — мягко произнес Брюс. — Потому что я сейчас скажу тебе правду. Ты действительно мне нравишься. Несмотря ни на что я действительно что-то к тебе чувствую. Не иди по пути своего брата.

Мадлен мрачно посмотрела на него.

— В нашей истории не может быть счастливого финала, — наконец, произнесла она, отворачиваясь в сторону и вставая. — Так что давай покончим со всем этим.

Глава двадцать пятая

Мадлен вывела его из гримерки, и они вместе последовали к зрительному залу. Брюс осматривался по сторонам. На балконах собралась как минимум дюжина Ночных бродяг, все в одежде военного образца, все стоят спинами к нижнему этажу.

Сколько их здесь вообще? Как там дела у полиции со штурмом? Брюс снова огляделся, ища возможность улизнуть. Взгляд зацепился за дверь, ведущую обратно на лестницу. Он поднялся по ней не до конца, в противном случае он очутился бы на плоской крыше концертного зала.

Брюс отвернулся, но мозг продолжал лихорадочно соображать, и новые идеи появлялись одна за другой.

Вдвоем они поднялись по извилистой лестнице, прошли через дверь балконной ложи. Свет здесь был тусклее, но более теплого оттенка: он ассоциировался у Брюса с началом представления, когда оркестр еще только настраивался. В креслах спиной к Брюсу и Мадлен сидела целая толпа народа, словно слушатели концерта, разве что все сидели в напряжении, молча и изредка поглядывая на стоящих в каждом проходе вооруженных Бродяг.

Брюс принялся рассматривать заложников, выискивая взглядом Дайан и Люциуса. Некоторые плакали, другие выглядели смертельно бледными, словно вот-вот потеряют сознание. У третьих были связаны руки, словно люди пытались бороться. Юноша узнал исполняющего обязанности мэра и нескольких членов городского совета, посещавших его благотворительный банкет.

И Ричарда. Бывший друг Брюса охранял один из проходов. Ощущал он себя, должно быть, странно. Стоять здесь, наблюдать за вывешенными в память о его отце черными траурными занавесами и знать, кто в ответе за все произошедшее. Ричард вздрагивал, словно кролик, при малейшем движении поблизости.

Мадлен старалась не смотреть на заложников, словно так можно было игнорировать их присутствие и дальше заниматься делом. У юноши подступил к горлу комок, но он продолжал искать в толпе знакомые лица.

Вот. Люциус сидел в первом ряду, с невозмутимым видом рассматривая выходящий на главную сцену балкон.

А вот и Дайан.

Она сидела на краешке самого последнего ряда, по соседству с охраняющим этот ряд Ночным бродягой. Брюсу потребовалось все его самообладание, чтобы сию же секунду не броситься к подруге. За спиной девушки начинался проход, ведущий к выходу. Дайан казалась испуганной, но настороженной и, что важнее всего, целой и невредимой. Если понадобится уходить быстро, Дайан не доставит проблем.

Брюс снова взглянул на Мадлен. Сегодня девушка выглядела задумчивой и более потрясенной, чем обычно.

Наконец они подошли к концу застеленного ковром прохода. На полу рядом лежала целая стопка планшетов. Мадлен жестом приказала Брюсу сесть перед ними, а затем примостилась рядышком.

На экранах планшетов виднелись длинные цепочки цифр и букв на фоне черного экрана. Брюс мельком разглядел несколько строчек кода — в них как раз упоминались дроны «УэйнТех». Это был импровизированный командный центр, который Мадлен собрала, чтобы управлять роботами. Юноша покосился на другие компьютеры. На дальнем экране было открыто окошко, на котором отображался один из его счетов. На соседнем мониторе красовался еще один счет. К обоим счетам Люциус недавно подключил свою новую систему безопасности.

«Вот мой шанс».

— Давай разберемся с этим быстро, Брюс, — напряженным голосом предложила Мадлен, начиная что-то печатать на клавиатуре. — Открой мне доступ ко всем твоим оставшимся счетам, и на этом закончим.

— А что потом? — поинтересовался Брюс. — Твой брат пустит мне пулю в голову? Сделает из меня наглядный пример?

Мадлен ничего не сказала, но на ее нежном лице возникло совсем иное выражение — боли и уверенности.

— Просто сделай уже, Брюс, — прошептала она.

«При любой подозрительной попытке подключения, например, если будет введен неверный код, — предупредил его Люциус, — система среагирует моментально и в считаные секунды удаленно отключит пытающийся авторизироваться компьютер».

Мадлен использовала эти планшеты для контроля над дронами. Судя по словам Кэмерона, именно дроны были единственным преимуществом, позволявшим Бродягам контролировать ситуацию. Если Брюсу удастся отключить планшеты, то, вполне возможно, он лишит Бродяг управления над роботами.

— Отпустите заложников, — потребовал Брюс, сверля Мадлен взглядом. — Это вовсе не коррумпированные чиновники, они хорошие люди. Некоторые из них мои друзья. Если вы отпустите их, я открою свои счета.

Мадлен молча посмотрела на него. Затем, наконец, кивнула.

— Даю слово. Открой мне доступ к счетам, и я отпущу часть заложников.

Лучше несколько, чем никого. Брюсу потом придется быстро что-нибудь придумать, чтобы освободить остальных.

— Проследи, чтобы Люциус Фокс и Дайан Гарсия были среди тех, кого ты отпустишь. — Он задумался. — И Ричард Прайс, сын мэра.

— Считай, что сделано.

Глубоко вздохнув, Уэйн успокоился и посмотрел на экраны, в окнах которых были выведены его счета. Родители Брюса всю свою жизнь посвятили накоплению этого состояния, они заботливо откладывали средства на будущее своего сына и завещали все эти деньги ему.

Брюс пообещал себе, что Ночные бродяги пожалеют, что избрали его своей целью.

Затем склонился над планшетами и на каждом из них набрал пароль.

Все выглядело так, будто пароль введен верно.

Мадлен не выглядела довольной или удовлетворенной. Напротив, она казалась расстроенной.

— Мне очень жаль, — прошептала она.

— Мне тоже.

Брюс знал, что прямо в этот самый момент, пока они сверлят друг друга взглядами, система безопасности приходит в движение, и вскоре, если все пойдет хорошо, украденные Бродягами дроны перезагрузятся на изначальные настройки. Чтобы вывести отсюда заложников, у него осталось совсем мало времени.

— Пора выполнить твою часть сделки, — произнес он горьким тоном.

Мадлен отвернулась и поднялась на ноги.

— Кэмерон! — позвала она. — Мы отпускаем часть заложников.

Кэмерон недоуменно посмотрел на сестру.

— И какого черта я буду это делать?

— Потому что я так хочу. Мы заключили сделку с Брюсом Уэйном. Он предоставил нам доступ к своим счетам. Мы вошли. — Она на мгновение взглянула на экраны планшетов. — Так что мы отпускаем часть заложников. Если гражданские выйдут из здания, это ненадолго отвлечет полицию.

Кэмерон зло посмотрел на Брюса. На какое-то мгновение юноше показалось, что главарь Ночных бродяг не согласится с требованием сестры. Однако затем Кэмерон вздохнул и взмахнул пистолетом, отдавая приказания нескольким Бродягам, в том числе Ричарду. Мадлен велела Дайан, Люциусу и десятку других заложников шагнуть вперед. Люциус сделал шаг с мрачным выражением лица, Дайан ступила осторожно, ее взгляд то и дело обращался на Брюса. Бродяги вытолкали выбранных заложников вперед и вывели через балконные двери. Ричард Прайс пытался повторять действия других охранников, но выглядел он крайне неуверенно и уязвимо.

Брюс следил за их уходом. «Быстрее», — мысленно поторопил он, поглядывая на экраны планшетов Мадлен.

Кэмерон направился обратно к ним. Он по-прежнему держал пистолет наготове. Остановившись, босс внимательно оглядел Брюса с головы до ног. Заметив выражение лица Мадлен, Брюс тоже поднялся.

— Похоже, теперь он тобой командует, — заметил Кэмерон.

— Ну, мы с ним закончили, — возразила Мадлен, отряхивая руки и потягиваясь.

— Полагаю, что да, — ответил Кэмерон, не сводя глаз с Брюса. Юноша молча смотрел на него в ответ. Все его мускулы напряглись. Шестое чувство подсказывало, что дела плохи.

Мадлен внезапно напряглась и взглянула на брата широко распахнутыми глазами. Кэмерон снял пистолет с предохранителя и прицелился Брюсу прямо в лицо.

— Мы закончили, — произнес он.

Брюс бросился на пол, и в этот же миг Мадлен толкнула брата, сбивая ему прицел. Пуля на миллиметр разминулась с головой юноши, обдав его волной жара, и ударилась в стену позади него.

— Какого черта, Кэм! — закричала Мадлен и ударила брата еще раз, на этот раз метя в челюсть. Ошарашенный Бродяга отшатнулся назад.

Брюс схватил свой шлем, который Мадлен принесла с собой, надел, вскочил на ноги и побежал. Юноша сцепился с ближайшим Бродягой, заложники закричали. Прежде чем кто-то успел среагировать, Брюс сильно ударил охранника по голове, вырубив его с первого раза, а затем швырнул бесчувственное тело в соседнего Бродягу. Его ботинок соприкоснулся с шеей охранника. Юноша выхватил винтовки из рук поверженных стражников, вытащил из них магазины и выбросил оружие с балкона. В помещении оставалось еще три Бродяги — и все они нацелили свое оружие на Брюса.

— Убейте заложника! — заорал Кэмерон.

— Стойте, где стоите! — в тот же миг закричала Мадлен.

Бродяги замешкались, давая Брюсу достаточно времени, чтобы выбить оружие из рук одного стражника и толкнуть его на второго. Бродяги столкнулись и повалились на землю. Прогремел еще один выстрел, пуля просвистела рядом с юношей и угодила в одно из сидений. Брюс обернулся, увидел, что в него стреляет Кэмерон, затем стиснул зубы и бросился бежать между кресел.

Мадлен в ярости ударила брата по голове, угодив в шею. Кэмерон пошатнулся, и девушка воспользовалась моментом, чтобы выбить у него из рук оружие. Пистолет заскользил по ковру.

Кэмерон оскалился, но в этот момент внизу послышалось какое-то движение, привлекшее к себе внимание всех собравшихся. Раздался такой грохот, словно сюда бежала тысяча человек, а затем воздух заполнился криками.

— Полиция! Полиция! На землю, живо! Руки за спину!

Полиция. Они миновали дронов и ворвались внутрь. Брюс посмотрел на Уоллесов. И брат, и сестра выглядели ошарашенными. Затем Мадлен покосилась на планшеты. «Она знает». Все дроны выведены из строя. Тайный вирус-защитник Люциуса уничтожил ее планшеты.

Кэмерон приказал своим бойцам отступать. У оставшихся Ночных бродяг наконец-то сдали нервы. Один из них схватил ближайшего заложника, пока остальные с криками ужаса бросились врассыпную в поисках укрытия. Второй выстрелил, не целясь, и Брюс нырнул на пол. Пуля угодила в балконные перила. Затем юноша бросился на Бродяг. Они выскочили через балконные двери обратно в зал. Некоторые полицейские уже добрались до конца лестницы. Кэмерон огляделся по сторонам. С обеих сторон зала вбегали стражи закона, перекрывая все пути побега. Мадлен обрушила на Брюса взгляд, полный шока и обиды.

— Ты заблокировал дронов, — обвиняюще воскликнула она.

— Теперь мы квиты, — ответил Брюс.

К его удивлению, губы девушки тронула мимолетная улыбка.

Мадлен следом за Кэмероном бросилась к ближайшей двери на лестницу. Брюс метнулся следом, но внезапно притормозил. Рядом с дверью стоял Ричард. Глядя на развернувшийся перед ним хаос, Ричард остолбенел от ужаса. Трясущимися руками он держал перед собой пистолет. Заметив Брюса, он уставился на его шлем широко распахнутыми глазами и весь сжался в ожидании нападения.

Какое-то мгновение Брюс молча стоял, наблюдая за тем, как трясется от ужаса его бывший друг.

— Убирайся отсюда, — наконец произнес он низким тоном.

Ричарда не нужно было просить дважды. Учитывая царившее вокруг смятение, он предпочел бросить свой пистолет на пол и побежал следом за заложниками.

У Брюса не было времени следить за тем, как уходит его бывший друг. Юноша рванул к лестнице, надеясь успеть прежде, чем до Уоллесов доберется полиция. Кэмерон обогнал его на половину лестничного пролета. Казалось, главарь Бродяг движется с изяществом и скоростью, недоступной никому. Он не сделал и двух шагов, а уже добрался до середины лестницы, еще шаг, и вот он уже преодолевает второй пролет. Брюс заставил себя бежать быстрее. Все его занятия, все его бесконечные тренировки в тренажерном зале и симуляторах в этот момент должны были дать результат при мысли, что Кэмерон может сбежать после всего случившегося. «Нет». Брюс помчался по ступенькам следом за ними.

Кэмерон развернулся. Брюс сообразил, что сейчас последует, и успел вовремя метнуться в сторону. Раздался еще один выстрел. Они побежали дальше. Кэмерон споткнулся на очередной ступеньке, замедлившись на пару драгоценных секунд. Мадлен бросилась обратно, чтобы помочь брату. Брюс воспользовался замешательством, перепрыгнул через перила и помчался дальше.

Кэмерон развернулся снова, но Брюс предвидел его реакцию. Уэйн метнулся вперед и вцепился главарю Бродяг в руку, почувствовав холодный металл его искусственных суставов. Брюс впечатал руку Кэмерона в стену. Пистолет упал на пол, и Уэйн отшвырнул его подальше. Внизу послышался топот ног — полиция. Брюс понял, что им ни за что не успеть вовремя. Уоллес достал одну из дымовых шашек «УэйнТех».

Все, что мог сделать Брюс, это выкрикнуть предупреждение.

— Граната!

Кэмерон швырнул шашку вниз, и полицейских накрыло облаком дыма.

Главарь Бродяг снова бросился на Брюса, и на этот раз юноша не успел увернуться. Удар был такой силы, что Брюс отшатнулся в сторону и сильно ударился спиной о перила. Кэмерон вцепился ему в шею обеими руками. Брюс отклонился назад максимально далеко, чтобы не упасть, а затем заработал кулаками. Серия ударов попала в цель, и он метнулся на Кэмерона, впечатав противника в стену.

Послышался щелчок, и холодное дуло пистолета коснулось головы Брюса.

— Отпусти его, — произнесла Мадлен.

«Она не выстрелит в меня», — подумал Брюс. Но ее поступок был таким неожиданным, что юноша замер. Большего Кэмерону и не требовалось. Он оттолкнул Брюса в сторону, преодолел последний лестничный пролет и скрылся в двери, ведущей на крышу.

Какое-то время Мадлен пристально смотрела на Брюса. Дымовое облако добралось до их пролета, окутав молодых людей туманом.

— Мне следовало догадаться, — наконец произнесла она.

Брюс знал, что она говорит о коде, которым он обезвредил дронов.

— Сдавайся, — попросил Брюс. Шлем усилил его слова. — Пожалуйста.

Еще секунду девушка стояла неподвижно, затем отвернулась.

— Пусть сначала поймают меня, — ответила она.

Брюс попытался поймать Мадлен за лодыжку, но она ловко увернулась и испарилась в дыму. Юноша выругался и помчался следом.

Брюс выскочил на крышу здания. Юношу моментально окутало холодом, ночь выдалась промозглой. Из открытой двери на лестницу валил дым. Какое-то мгновение крыша казалась пустой, даже пустынной, только снизу доносились крики полицейских да мигали огни полицейских машин. Где-то вдалеке слышался гул приближающегося вертолета. Брюс огляделся по сторонам. Куда они делись?

— Ты труп.

Голос Кэмерона раздался сзади. Рука Бродяги сомкнулась вокруг шеи юноши, Брюс почувствовал на своем горле прикосновение и металла, и человеческой плоти. Уэйн ахнул, пытаясь втянуть ртом воздух. Ударил назад локтем, стремясь попасть Кэмерону в лицо, но Бродяга только крепче сжал хватку.

Щелчок. Сквозь дымку, застилающую глаза, Брюс увидел нацеленное на него дуло пистолета. По ту сторону оружия виднелась мрачная и решительная Мадлен.

— Чего ты ждешь? — прорычал Кэмерон. — Пристрели его. У нас нет времени возиться с ним.

Темные глаза девушки смотрели прямо в глаза Брюсу. Пальцы покрепче сжали пистолет.

— Мадлен, — выдавил из себя Брюс.

Дуло пистолета слегка дернулось — теперь оно смотрело на Кэмерона.

— Он нам не враг, Кэм, — спокойно сказала она. Вертолет приближался. — Отпусти его.

— Что? — неверящим тоном спросил Кэмерон. — Он же испортил нам всю операцию! Он же только что…

— Он испортил твою операцию, — перебила его Мадлен. — Я всего лишь хотела добиться справедливости. Брюс Уэйн честный человек. Не он убил нашу мать, не он обманул нас, когда ты был при смерти. Его убийство не будет иметь ничего общего с правосудием. Отпусти его, Кэм.

— Предательница, — прорычал Кэмерон, но его хватка ослабла. — Что с тобой произошло, сестренка?

Мадлен гневно прищурилась.

— У нас нет времени, — произнесла она. Словно в подтверждение ее слов между зданиями по соседству с концертным залом показался силуэт летящего в их сторону вертолета.

Кэмерон ослабил хватку и толкнул Брюса прямиком в сторону Мадлен. Девушка потеряла равновесие. В приступе слепой ярости главарь Бродяг бросился на свою сестру и выхватил у нее пистолет. Прицелился в Брюса и выстрелил.

И промахнулся.

Брюс почувствовал, как стоящая рядом Мадлен вздрогнула. «Она ранена».

Юноша хрипло закричал. Окружающий мир окрасился в багровый, Брюс направил весь свой гнев и адреналин в кулаки и набросился на Кэмерона.

Бродяга сильно ударил юношу в бок. Брюс упал на одно колено, задыхаясь, а в следующую секунду Кэмерон ударил снова. Даже несмотря на защиту шлема, удар был такой силы, что голова юноши дернулась назад. Перед глазами все поплыло. Бродяга схватил Брюса за воротник и потащил к краю крыши. Брюс яростно сопротивлялся, инстинктивно понимая, что Кэмерон хочет сбросить его вниз.

Одним движением Брюс потянулся и схватил запястья Бродяги, дернул, а затем со всей силы толкнул противника назад. Кэмерон отшатнулся и потерял равновесие. За его спиной высились бетонные стены, окружающие дверь на лестницу. «Бей, не тяни». Громко закричав, Брюс ударил Бродягу в голову.

Удар пришелся в цель. Кэмерон врезался в бетонную стену, обмяк и рухнул вниз. Брюс молча стоял над его телом, хватая ртом воздух. Свет прожекторов приближающегося вертолета осветил его силуэт. «Полиция на подходе. Нужно убираться отсюда».

Обернувшись, Брюс увидел, как Мадлен, пошатываясь, бредет к своему брату. Девушка держалась руками за живот. Она была бледна как смерть. Вертолет приближался, порывы ветра от его лопастей сбивали с ног. В первый раз юноша разглядел в глазах Мадлен настоящий страх. Нет. Он побежал к ней.

Из вертолета донесся усиленный громкоговорителем голос.

— Руки вверх! Мы будем стрелять! Повторяю! Мы будем стрелять!

Обернувшись, Брюс разглядел выглядывающую из открытой кабины военного вертолета винтовку. Звук разрезающих воздух лопастей оглушал. Солдат с винтовкой прицелился. Глаза Брюса распахнулись шире.

Выстрел выбил искры из поверхности крыши по соседству с ними. Брюс схватил Мадлен за руку и потащил в укрытие рядом с бетонной стеной. Мадлен пыталась сопротивляться, рвалась к брату в отчаянной попытке защитить его, но движения девушки были слабыми и неуверенными. Брюс уже хотел что-то ей прокричать, как вдруг глаза Мадлен распахнулись от удивления.

Кэмерон поднял руки вверх. Он сдавался. И он указывал пальцем в сторону Мадлен.

Он показывал полиции, чтобы они сначала целились в нее. В его родную сестру. Лишь бы спасти себя.

Мадлен могла только посмотреть на вертолет. Прицел винтовки сместился на нее.

«Нет, не на нее».

Дальше все случилось как будто в замедленной съемке. Брюс хрипло закричал и притянул девушку к себе, затем они оба укрылись за бетонной стеной.

— Бросить оружие! — закричал полицейский, и крики были направлены на Кэмерона. Затем послышались звуки выстрелов.

Брюс осторожно опустил Мадлен на поверхность крыши. Обернувшись, он заметил лежащее в луже крови тело Кэмерона. Полиция скоро переключит свое внимание на них.

Брюс посмотрел на Мадлен. Рубашка девушки была в крови, она отчаянно хватала ртом воздух. «Нет». Юноша снял шлем, чтобы увидеть ее лицо без постоянно разделяющих их барьеров.

— Они отвезут тебя в госпиталь, Мадлен. Слышишь меня? С тобой все будет хорошо.

По щекам девушки текли слезы. Ее безостановочно трясло, но ее глаза — ее глубокие, темные, бездонные глаза, — не отрываясь, смотрели прямо на Брюса.

— Чертовски благородно, — выдавила она, и подобие улыбки заиграло на ее губах, в уголках которых запеклась кровь.

Брюс крепче прижал девушку к себе.

— Побереги дыхание, — попросил он.

Мадлен вздрогнула, и юноша не сразу осознал, что его зрение размыто от непролитых слез.

— Но продолжай дышать, поняла, дыши.

— Как же… плохо, — произнесла она таким шепотом, что Брюсу пришлось наклониться поближе, — что мы встретились вот так.

Она уже прощалась. Брюс начал было что-то говорить, но Мадлен покачала головой.

— Ты сражаешься не на той стороне, — пожаловалась девушка.

Брюс склонился над ней, в отчаянии пытаясь найти какое-нибудь волшебное слово, которое убедило бы Мадлен, что не все в мире так однозначно, что, возможно, не все, чему ее учили, было правдой. Что в мире можно найти настоящую справедливость. Он отчаянно хотел найти какое-нибудь волшебное слово, которое сохранило бы ей жизнь. Вместо этого он просто смотрел в ее угасающие глаза.

— Мне так жаль, — наконец, произнес он.

Мадлен попыталась сконцентрироваться.

— Мне тоже.

Он нежно коснулся рукой ее лица, затем наклонился и поцеловал в губы. Возможно, он верил, что этот поцелуй вернет ее обратно, что этот жест позволит ей остаться в живых, но когда он снова взглянул на нее, глаза Мадлен были закрыты.

Армейский вертолет все еще висел над головой, и огни прожекторов двинулись в его сторону. Брюс слышал, как полицейские пытаются вышибить запертую дверь, ведущую на крышу. Совсем скоро они будут здесь.

Он снова склонился к Мадлен, чтобы еще мгновение побыть с ней. Затем заставил себя оторваться от тела девушки. Надел на голову шлем, и, скрываясь в тенях бетонной стены, побежал к краю крыши. Присоединил к ограждению кабель, перемахнул через край и скрылся из виду прежде, чем луч прожектора смог его догнать. Он несся вниз. Оказавшись на земле, Брюс услышал, что полиция, наконец, смогла выбраться на крышу. Он представил, как полицейские спешно выбегают на нее и замечают два лежащих тела. Он слышал, как они зовут Мадлен по имени. Юноша заставил себя отсоединить трос и раствориться в ночи.

«Нет абсолютно никакого повода плакать», — думал Брюс на бегу. Мадлен была преступницей, воровкой, беглянкой и лгуньей. Он повторял это снова и снова.

Но слезы все равно предательски наворачивались на глаза.

Глава двадцать шестая

Лучи прожекторов. Звуки работающих камер и вбегающих полицейских. Рев зависшего над крышей вертолета. Брюс слышал все, что происходит вокруг, но звуки доносились как будто издалека, у юноши не было времени осознать реальность происходящего. Он спрятал свой черный костюм и переоделся в обычную одежду. Он нашел дорогу обратно в туннели, где и повстречался лицом к лицу с полицейскими. Служители закона вывели его обратно к оцеплению, где Брюса уже поджидали Альфред и Харви.

Альфред успел сочинить историю, как Ночные бродяги выкрали Брюса Уэйна из полицейского участка, чтобы выбить из юноши доступ к его банковским счетам. Брюс объяснил, как он воспользовался этим предлогом, чтобы удаленно отключить дронов. Харви подтвердил каждое его слово.

Если кто-то и заподозрил в Брюсе недавно стоящую на крыше фигуру в черном, никто не стал говорить об этом вслух.

Дайан сидела на бордюре возле одной из машин скорой помощи. На плечи девушки было накинуто одеяло. Когда Брюс и Харви подошли к подруге, она развела дрожащие руки в стороны и крепко обняла обоих парней. Брюс закрыл глаза и обнял подругу в ответ. По крайней мере, все его друзья здесь. Все его друзья живы. Остальное не имело значения.

Когда юноша открыл глаза, ему на мгновение показалось, что он увидел в толпе девушку с темными глазами. Почудилось, что он слышит голос Мадлен. Возможно, стоит ему моргнуть, и он снова перенесется в подземелья «Аркхэма» и окажется по ту сторону стеклянного барьера от девушки, которая посмотрит на него, наклонив голову набок, и заплетет блестящую черную косу.

Когда Брюс снова вгляделся в толпу, наваждение сгинуло: на месте девушки с темными глазами толпились полицейские и репортеры. Казалось, будто ее там никогда и не было.

* * *

На следующее утро Брюс проснулся в собственной постели и кое-как дохромал до заднего двора. Покрытое бесчисленными ссадинами и синяками тело ломило и болело, но впервые за долгое время юноша спал спокойно, без единого кошмара. Никаких пугающих залов и бесконечных коридоров. Солнечный свет пробивался сквозь стекла и рисовал на полу яркие узоры. Необычное ощущение. Казалось, что событий прошлой ночи и не было вовсе.

Альфред уже поставил на террасе поднос с кофе, яичницей и тостами. Брюс с удовольствием уселся в кресло и обвел взглядом пышную зелень вокруг. Окрестности действовали умиротворяюще. Было на удивление тихо, слышно было только пение птиц да отдаленное журчание фонтана. Неужели вся эта ситуация с захватом заложников случилась только прошлой ночью и он едва не оглох от рокота вертолетов и автоматной стрельбы?

— Доброе утро, мастер Уэйн.

Брюс обернулся и увидел, что его опекун стоит возле входа на террасу с целой пачкой конвертов.

— Рад видеть тебя, Альфред, — воскликнул юноша, пока тот усаживался рядом с ним.

— Заезжал Люциус, просил передать вам его благодарности, — ответил Альфред, — если полицейские сунут нос в «УэйнТех» и начнут задавать вопросы, он вас прикроет.

— Кто-нибудь что-нибудь заподозрил?

Альфред покачал головой.

— Полиция выписала ордер на арест неизвестного нападавшего в черном. Они никогда вас не найдут, особенно если Люциус позаботится об этом.

Брюс попытался улыбнуться.

— Ты извинился перед Люциусом от моего лица за то, что мы вломились в его лабораторию?

— С учетом всех обстоятельств у Люциуса нет к вам претензий, — усмехнулся Альфред, — и если вы будете в настроении, он бы хотел встретиться с вами и лично поблагодарить за ваше участие. Он сказал, что техники в «УэйнТех» будут очень заняты, устраняя найденную Мадлен дыру в программном обеспечении дронов. Приличная такая дыра, я бы сказал, — Альфред взял стопку конвертов и бросил их на стол. — Вам прислали несколько открыток.

Брюс бегло просмотрел стопку, узнавая некоторые имена и адреса. Это были весточки от друзей, одноклассников, учителей и сотрудников «Уэйн Индастриз». Рука юноши зависла над одним из писем. Оно было от Ричарда. Брюс покосился на Альфреда, и опекун просто кивнул. Юноша осторожно сломал печать. Внутри оказалась открытка с пожеланиями скорейшего выздоровления. На ней аккуратным почерком было написано всего одно слово.

«Спасибо».

Даже спустя столько времени Брюс сразу же узнал почерк Ричарда. Перечитал слово. Ричард же не мог знать, что это Брюс скрывался под черным шлемом, что это он проник в концертный зал. «Или мог?» Вдруг он узнал манеру Брюса драться или его голос? Брюс покачал головой и на миг представил себе, как Ричарда арестовывают и везут на допрос. Стал бы его бывший друг рассказывать копам о личности человека в черном?

Это было бы в его стиле. Мстительный, злой, насмешливый человек, желающий во второй раз наказать Брюса. Юноша еще раз перечитал сообщение. «Спасибо».

В этом кратком послании содержалось невысказанное обещание сохранить тайну Брюса.

На юношу медленно опустилось осознание всего творившегося прошлой ночью хаоса.

— Мне кажется, Альфред, что я где-то не здесь, — признался Брюс.

— Я знаю, — мягко сказал опекун, — дайте себе время отойти от случившегося. — Мужчина вздохнул, а затем пристально вгляделся в своего юного воспитанника. — У меня такое подозрение, мастер Уэйн, что мне не удастся удержать вас от попадания в опасные ситуации, пусть вы и доказали, что вполне способны с ними справиться.

Брюс вспомнил, что он испытывал, когда обмякшее тело Мадлен лежало на его руках. Мысли по-прежнему расплывались. Юноша никак не мог решиться и спросить Альфреда, что полиция собирается делать с телом девушки. Где ее похоронят.

— Ничего я не доказал, — вздохнул Брюс.

Альфред выразительно уставился на него.

— Просто постарайтесь не давать мне слишком много поводов для инфаркта. Я не молодею.

Раздался звонок в дверь. Альфред еще секунду сверлил Брюса взглядом, затем поднялся и направился к двери. Брюс вернулся к изучению окрестностей, пока до его ушей не донеслись знакомые голоса. Он оглянулся.

К нему приближались Харви и Дайан, оба с подарками. Харви нес на плече сразу два рюкзака. Его светлые волосы были зачесаны назад, на лице играла улыбка. Дайан казалась более спокойной, она выглядела целой и невредимой, а мешковатый белый свитер и полосатые леггинсы добавляли ей несколько расслабленный вид. В ее карих глазах застыло задумчивое, загнанное выражение, но при виде Брюса девушка просияла и выпрямилась.

Увидев друзей, Брюс выкинул из головы все мрачные мысли.

— Не могу поверить, что ты уже на ногах, — воскликнул Харви, хватая протянутую для пожатия руку Брюса и притягивая друга к себе для объятий. Он слишком усердно хлопнул Брюса по плечу, и юноша поморщился и засмеялся.

— Я слышал, один из спецназовцев сразился с Уоллесами на крыше концертного зала… слышал, что ты как-то помог полиции найти вход в здание. Там царит настоящий хаос, никто не понимает, что произошло на самом деле. Но какого черта, остаток месяца я проведу в постели, смотря фильмы и поедая пиццу.

Брюс отстранился от Харви и обнял Дайан:

— Ну, учитывая, что ты на самом деле побывала заложницей, — прознес он, — у меня не может быть никаких оправданий.

Дайан обвила шею юноши руками и крепко его обняла.

— Спасибо тебе, Брюс, — сказала она, — не знаю, была бы я сейчас здесь, если бы ты не помог полиции.

Брюс закрыл глаза и чуть не задушил девушку в объятиях. Похоже, она так и не поняла, что это он скрывался под черным шлемом, это он был вместе с ней на балконе, это он видел ее испуганное лицо. Вся ситуация казалась чем-то нереальным.

— Рад, что все обошлось, — ответил он.

— Знаешь, полиция не понимает, что им с тобой делать, — призналась Дайан, когда они все уселись вокруг стола. Альфред принес еще яиц и тостов и две чашки кофе для гостей. — В утренних новостях сообщили, что Ночные бродяги вытащили тебя из тюрьмы, чтобы выбить из тебя пароли от твоих банковских счетов.

Брюс с облегчением обменялся взглядом с Харви. Его друг по-прежнему не очень комфортно себя чувствовал, нарушая закон, но Брюс сомневался, что Харви побежит в участок подписывать чистосердечное признание.

— А твой хитрый трюк в итоге всех спас, — продолжила Дайан. — Однако остается эта история с… — она замешкалась, — с письмом Мадлен. Департамент полиции по-прежнему гадает, стоит выдвигать против тебя обвинения или нет.

— Они будут идиотами, если потащат тебя в суд, Брюс, — вмешался Харви, — и это я тебе говорю, а ты знаешь, что это значит.

Каким-то образом все это — нерешительность полиции, возможность снова попасть в суд — казалось несущественным.

Как и всегда, Дайан первой заметила перемену настроения. Она указала на яичницу с тостами, к которым он даже не притронулся, и ее лицо посерьезнело.

— С тобой точно все будет в порядке? Я понимаю… тебе, должно быть, нелегко после вчерашнего. — Она протянула ладонь, и Брюс заметил, что руки девушки по-прежнему безостановочно трясутся. — Надеюсь, когда-нибудь это прекратится. Когда-нибудь.

— Когда-нибудь, — кивнул Брюс, снова погрузившись в мысли о Мадлен. Он вспоминал, как ее тело было залито лучами прожекторов, как она дрожала в его объятиях. Он снова и снова проигрывал эту сцену в памяти. Затем тряхнул головой. Не его одного потрясли события прошлой ночи. Многие сегодня пытались собрать себя по кусочку.

Харви откинулся в кресле и вздохнул.

— Похоже, тебе придется смириться с тем, что ты вечно будешь фигурировать на передовицах готэмских газет, — произнес он с оттенком печали в голосе, — все хотят отщипнуть хотя бы чуточку от твоей истории. Журналисты пытаются взять интервью у любого, кто хотя бы шапочно с тобой знаком. Таблоиды уже сочиняют истории о том, что произошло на самом деле.

— Бесстыдники, — Дайан покачала головой, — тебе придется носить маску, чтобы избежать всего этого балагана, творящегося вокруг тебя.

Брюс задумался, что бы она сказала, если бы узнала про костюм. Его внимание переключилось на Харви. Он указал на рюкзаки, которые его друг притащил с собой.

— Эй, — произнес юноша, — а это для чего?

Харви посмотрел на него, затем глубоко вздохнул.

— Так вот, — неуверенно начал он, — ты же помнишь, что я заявил на своего отца в полицию?

Дайан с улыбкой замерла в предвкушении того, что Харви скажет дальше, но Брюс замолчал, вспомнив, о чем предупредил его Харви перед тем, как вытащить из участка. Юноша кивнул, приглашая друга продолжить историю. — Похоже, он останется в тюрьме на какое-то время. Так что я подумал, если… если… — Харви запнулся, пытаясь подобрать нужные слова, — я подумал, можно мне пока пожить у тебя? Ненадолго, всего несколько недель, пока не начнутся занятия в колледже? Большая часть вещей при мне. — Он указал на свой маленький, поношенный рюкзачок. — Конечно, если это доставит слишком много проблем…

Глаза Брюса распахнулись от удивления. Харви наконец-то, наконец-то оставляет отца позади. Хорошая новость.

Судя по виду Харви, его друг уже собирался начать извиняться, но Брюс наклонился вперед и остановил его пристальным взглядом.

— Оставайся, — ответил он, — живи, сколько хочешь.

Харви задумался еще на мгновение.

— Я подумал, что мне стоит стать чуточку храбрее, — пояснил он.

Брюс положил руку на плечо друга.

— Харви, да ты храбрее, чем я надеюсь стать когда-либо.

Дайан обняла Харви, и Брюс повторил ее жест, наслаждаясь обществом своих друзей. Прямо здесь и прямо сейчас они составляли весь его мир. Им не нужно было приходить сюда сегодня, они и сами достаточно натерпелись прошлой ночью и наверняка устали не хуже него. Но, тем не менее, они оба пришли проведать и подбодрить его, и Брюс был необычайно благодарен судьбе, что у него есть друзья, с которыми просто можно быть собой.

В мире всегда хватает места для лжецов, предателей и воров, но там в нем по-прежнему встречаются люди с добрым сердцем.

Так они и сидели, пока не пришел Альфред и не сообщил, что к Брюсу пришли очередные посетители. Юноша извинился, поднялся из-за стола и оставил Дайан и Харви обсуждать, какие концерты стоит посетить до колледжа. Брюс направился обратно в дом, где в холле его поджидала высокая фигура.

Это была детектив Драккон. Рядом с ней стоял незнакомец, которого Брюс раньше не встречал. Услышав шаги, детектив повернулась к нему навстречу и протянула ладонь для пожатия. В другой руке женщина неуклюже сжимала букет цветов и открытку.

— Привет, Брюс, — произнесла она и указала на стоящего рядом мужчину, — это детектив Джеймс Гордон.

Брюс обменялся рукопожатием с Гордоном, и мужчина одарил юношу дружелюбным взглядом. Детектив Гордон был еще молод, но что-то в его густых бровях, глубоко посаженных глазах и обветрившейся коже делало его на вид мудрее своих лет.

— Рад знакомству, мистер Уэйн.

— Взаимно, сэр, — ответил Брюс.

— Гордона перевели из Чикаго, — пояснила Драккон, — он займет мое место в департаменте полиции города.

Брюс пристально посмотрел на нее.

— Ваше место?

— Мне предложили повышение в Метрополисе. Я доработаю в готэмской полиции до конца месяца, а затем возглавлю их силы безопасности.

Брюс не удержался от улыбки.

— Мои поздравления, детектив, — произнес он.

— На самом деле все благодаря тебе, — Драккон неуклюже махала букетом, пока Альфред не положил конец страданиям детектива, забрав цветы и отправившись на поиски вазы. — Ребята в участке настояли, что нужно прислать тебе это, — произнесла она, поправив очки. — Когда ты поправишься, мы бы хотели пригласить тебя в участок и вручить грамоту в благодарность за твои действия.

Брюс покосился на открытку. Внутри красовалась целая куча подписей.

— После всех неприятностей, которые я вам принес? — криво ухмыльнулся Брюс. — Это уже перебор.

Драккон уперлась рукой в бок, но сама не смогла удержаться от улыбки.

— Просто прими эти чертовы цветы, Уэйн, пока я не передумала.

— Что еще за грамота?

— За решительные действия по спасению жизней офицеров полиции и гражданских лиц, — ответил Гордон, — требовалось немалое мужество, чтобы отключить дронов, мистер Уэйн.

Драккон пожала плечами, словно не была уверена, за что следует хвалить Брюса.

— За твой героизм, — добавила она, — мы бы ничего не смогли добиться без твоей помощи.

— Отличная работа, — заключил Гордон.

Брюс задумался.

— А что насчет Ричарда Прайса? — рискнул он. — С ним-то что будет?

— Против него выдвинут обвинения, — ответила Драккон, — но он необычайно нам помог в выслеживании всех Ночных бродяг, кому удалось сбежать вчерашней ночью. Мы постараемся, чтобы в его приговоре учли все, что он пережил. Я знаю, что он твой друг, Брюс, и он очень раскаивается в содеянном.

Брюс попытался представить, как дальше будет развиваться жизнь Ричарда. Он потерял отца и будет жить дальше с чувством вины за все те ошибки, что он совершил, связавшись не с теми людьми. Может, после того, как Ричард отсидит свой срок, он сможет найти мир и покой среди оставшихся членов своей семьи.

— Спасибо вам, детектив, — произнес Брюс.

Драккон тепло улыбнулась юноше.

— Знаешь, Брюс… поначалу я была весьма несправедлива к тебе. Когда тебя только назначили отбывать общественные работы, мне казалось, что я обязана показать тебе, насколько ты зазнался. Я хотела напомнить, что ты просто не можешь творить все, что заблагорассудится. — Она запнулась. — Но у тебя были свои причины искать справедливости. На самом деле, для меня было в удовольствие работать с тобой эти несколько месяцев, несмотря на все наши взлеты и падения. Ты хороший человек, Брюс Уэйн, у тебя доброе сердце. А это не так-то просто, учитывая, что тебе пришлось пережить.

— Спасибо вам, детектив, — наконец, произнес Брюс. Неужели он был настолько хорош? Он неоднократно причинял боль тем, кого любил, сотни раз не подчинялся приказам. Но, может быть, в этом что-то и было, и теперь, когда он принимает на себя наследие своих родителей, юноша найдет в случившемся какой-то смысл.

Его губы изогнулись в легкой улыбке.

— Итак… Мне стоит ожидать новый сеанс общественных работ? Не буду говорить, что я с нетерпением этого жду.

Оба детектива не сдержали смешков, и на какой-то момент Драккон стала сама собой.

— Нет, не в этот раз, — заявила она, — с учетом сложившейся ситуации и твоего вклада в общий успех, тебе даруется полное помилование, из твоего личного дела вычистят любые упоминания о Ночных бродягах. — Женщина пристально уставилась на Брюса. — Но не советую тебе и дальше испытывать удачу. Пусть это будет последний раз, когда ты перешел дорогу департаменту полиции Готэма.

— Это последний раз, — уверенно произнес Брюс, — вряд ли я когда-либо впутаюсь в нечто настолько крупное еще раз.

Драккон поджала губы.

— Полагаю, что это так.

На этот раз Брюсу бросилось в глаза, что Драккон чувствует себя неуютно, как будто у нее на уме есть что-то еще.

Гордон выступил вперед.

— Мы нашли доказательства, связавшие Кэмерона Уоллеса с тремя убийствами, в которых мы изначально обвинили Мадлен. Мы не знали, что он жив, так что проведенный нами анализ ДНК уже не выглядит таким убедительным. Она определенно присутствовала там, но не она совершала убийства.

Брюс рассеянно кивнул, пытаясь стереть из памяти мысли о неподвижном теле Мадлен. Взглянув на Драккон, юноша снова заметил на лице женщины выражение неловкости. Любопытство взяло верх.

— О чем вы умалчиваете, детектив?

Позади Брюса раздался голос вернувшегося из кухни Альфреда.

— Да скажите ему уже, детектив. Он все равно выяснит, так или иначе.

Драккон потерла виски, затем поправила свитер.

— Мадлен… ее тело исчезло из морга спустя час после того, как ее туда доставили.

Брюс окаменел.

— Что?

— Мы отследили ее до аэропорта, но там выяснилось, что она уже покинула страну.

Мадлен не умерла. Даже близко.

Она жива.

Она обдурила медиков, заставив их отвезти ее в госпиталь, и в сложившейся неразберихе улизнула. Брюс вспомнил ее бледное лицо, слезы, последнее «Прощай». Еще один, заключительный обман.

Не в силах удержаться, он задрал голову и засмеялся. «Ну конечно же она нашла способ освободиться».

— Ну что ж, — произнес Брюс после долгой паузы. — Полагаю, она нашла способ перечислить себе все украденные деньги.

Гордон закашлялся, и юноша недоуменно взглянул на детектива.

— Что? — спросил он.

— Мадлен не стала снимать деньги со счетов Ночных бродяг, — пояснил он.

Брюс замер.

— Не стала?

— Нет, — подтвердил Гордон, — она перечислила все деньги на благотворительность. Фонд правовой защиты Готэма только что получил пожертвование на миллионы долларов от имени ее матери.

Брюс озадаченно переводил взгляд с одного детектива на второго. Его мать постоянно перечисляла средства Фонду правовой защиты Готэма, организации, защищавшей в суде тех, кто не мог позволить себе нанять адвоката. И Мадлен только что отдала Фонду все деньги Ночных бродяг. Детективы принялись обсуждать ситуацию, а Брюс уставился в окно и задумался, как неразгаданно осталось для него сознание Мадлен и что заставило девушку пойти на этот шаг.

Возможно, она наконец перестала полагать, что они сражаются на разных сторонах. Возможно, Брюс точно так же изменил ее, как Мадлен изменила его. Возможно, это был прощальный жест доброй воли, будь они друзьями, врагами или кем-то большим.

А возможно, после всей лжи таким образом она призналась ему, кем была на самом деле.

МЕСЯЦ СПУСТЯ

Глава двадцать седьмая

Полная луна озарила улицы Города, раскрасив дома в оттенки черного, белого и серебристого.

Брюс ехал по шоссе за рулем своей новой машины, глубоко погрузившись в мысли. Днем они с Харви ездили в аэропорт и посадили Дайан на самолет до Англии. На неделе Брюс снова отправится в аэропорт, чтобы проводить уже Харви — его друг уезжал в колледж. А совсем скоро и сам Брюс пойдет в университет, прямо здесь, в Готэме. А Люциус и Альфред и дальше продолжат обучать его искусству управления «Уэйн Индастриз», ведь он займет место своих родителей.

Похоже, жизнь возвращалась в привычное русло. Брюс четко представлял себе свое будущее и знал, что ему нужно сделать, чтобы достичь поставленных целей. Все снова пришло в норму.

И все же Брюсу казалось, что он не до конца понимает, куда он направляется. Навигатор в машине продолжал напоминать юноше, что рано или поздно ему придется повернуть, если он хочет вернуться домой. Но Брюс ехал вперед, пропуская один перекресток за другим. Он размышлял о тех сторонах его жизни, которые по-прежнему казались нереализованными. Находились в режиме ожидания.

Полчаса спустя юноша обнаружил себя перед дверями Готэмского концертного зала.

Припарковавшись на свободном месте, Брюс накинул свой длинный плащ и направился к зданию. Улицы, которые совсем недавно были полны полиции и мигающих огней, были пусты. Сам концертный зал был погружен в полумрак. В лицо юноши ударил порыв холодного ветра, и он повыше поднял воротник пальто, отчего со стороны можно было разглядеть только верхнюю половину лица Брюса. Сегодня в программе зала не было никаких мероприятий, но внешняя лестница была открыта, и юноша поднялся по ней до самой крыши.

Оказавшись наверху, Брюс направился к краю крыши, откуда открывался вид на сверкающие огни города.

Как странно, всего несколько месяцев назад он ступил на территорию лечебницы «Аркхэм» и столкнулся с девушкой, которая, казалось, жила словно между ангелом и бесом. Вроде бы сначала она играла за темных, потом за светлых, а в конце остановилась где-то посередине. Брюс все еще помнил их первую встречу. Мадлен Уоллес сидела, прислонившись спиной к стене. Их взгляды на миг пересеклись, но юноша не смог ничего понять по выражению ее лица, мысли девушки надежно прятались за стеной темного отсутствующего взгляда. О чем она думала в тот момент? Что разглядела в нем? Всего лишь очередного миллиардера, идеальную жертву, или, может быть, свой пропуск из «Аркхэма»? А может, посчитала, что с ним, по крайней мере, можно поговорить?

Брюс засунул руку в карман и достал письмо, которое Мадлен оставила ему перед побегом. Он неоднократно складывал письмо в какие-нибудь фигурки — сначала в цветок, затем в бриллиант и обратно, пользуясь линиями сгиба, оставленными девушкой. Брюс делал это так часто, что края стали стираться, оставляя в бумаге прорехи. Он в который раз перечитал текст.

Дорогой Брюс,

Мы не самая подходящая пара, не находишь?

Я не могу представить себе сценария, в котором миллиардер и убийца в финале жили бы долго и счастливо. Так что давай считать, что мы квиты. Спасибо, что вытащил меня из этого места. Пожалуйста за долгие месяцы развлечения. Надеюсь, ты меня не забудешь.

Целую, обнимаю,

М.У.

Брюс пристально вглядывался в написанные от руки строчки. Когда он прочитал записку в первый раз, ему показалось, что Мадлен издевается над ним. Дразнит за то, что оказался таким дурачком и позволил ей сбежать. Теперь же ее слова выглядели задумчивыми, полными грусти. Казалось, девушка хотела несбыточного. Прощальное письмо на случай, если их пути более не пересекутся. А может, она нарочно это сделала. Мадлен невозможно было понять до конца.

Несмотря на горькие обстоятельства, при воспоминании об их совместных беседах на губах юноши появилась улыбка. Брюс знал, что Мадлен все еще была где-то там, начинала жизнь с чистого листа.

Может, они были и не самой подходящей парой, но судьба все равно свела их вместе. И вдруг, когда-нибудь в будущем, они увидятся снова. Интересно, что он ей скажет, если когда-нибудь увидит ее. Наверное, он признается, как бы ему хотелось, чтобы они встретились в другом мире, где их не разделяло бы оконное стекло.

Наконец Брюс аккуратно сложил записку и убрал ее в карман. Юноша закрыл глаза, вздохнул и прислушался к звукам вечернего Готэма. Где-то внизу звучали сирены, у защитников правосудия начиналась очередная ночная смена. Ветер усилился, отбрасывая темные волосы юноши назад. Полы его длинного пальто развевались в воздухе так, будто на Брюсе был плащ.

Издалека Брюс был почти невидим, крошечный силуэт, стоящий на фоне концертного зала и раскинувшегося под его ногами города. Никто не освещал юношу прожекторами, никто не смотрел в его сторону и не звал по имени. Возможно, никто никогда вообще не узнает, что Брюс Уэйн стоял на крыше концертного зала подобно молчаливому стражу, приглядывающему за Готэмом.

Брюс огляделся по сторонам. Вокруг него раскинулся океан огней, мерцающее сердце Готэма. Восемнадцатилетний юноша понятия не имел, какие сюрпризы готовит ему будущее, но точно знал, что останется здесь, что бы ни случилось.

Это место стоило защищать.

Это место казалось домом.

Благодарности

Честно говоря, я все еще не до конца понимаю, как мне повезло получить контракт на книгу о Бэтмене, зато я помню, с какой скоростью согласилась. Мои первые воспоминания о Темном Рыцаре связаны с мультсериалом «Бэтмен». Я смотрела этот мультик, подперев голову руками и воображая, что я тоже парю над городом и побеждаю плохих парней. Бэтмен познакомил меня с неоднозначными персонажами и идеей, что абсолютно неважно, насколько тебя ценят или насколько тебя манит темная сторона, ты все равно идешь бороться за правое дело. Сегодня эта идея актуальна для меня как никогда.

У Бэтмена была Лига Справедливости, и при написании этой истории у меня была своя собственная Лига. Я хочу сказать спасибо Кристин Нельсон, моему замечательному агенту и подруге, которая всегда предусмотрит все и даже больше.

Моему блестящему редактору Челси Эберли — спасибо тебе за то, что побывала в окопах вместе со мной и помогла направить историю Брюса Уэйна в нужное русло, прошла со мной огонь и медные трубы. Мы справились!

Также я необычайно благодарна всей команде Random House за то, что они приняли меня с распростертыми объятиями. Мишель Наглер, Дженна Леттис, Элисон Импи, Доминик Чимина, Айша Клауд, Керри Бенвенуто, Джон Адамо, Эдриенн Уэйнтрауб, Лорен Адамс, Кейт Китинг, Ханна Ли, Реджина Флаф и Джоселин Ландж, — спасибо, спасибо, спасибо вам всем за вашу доброту, неоценимую редакторскую помощь, за ваш дизайн, рекламную смекалку и общую крутость. Замечательной команде в Warner Brothers — Бену Харперу, Мелани Шварц и Томасу Зеллерсу — и всем в DC я хочу сказать спасибо за то, что доверили мне историю о юности Брюса Уэйна и дали шанс сказать «Я — Бэтмен». Это навсегда останется одним из лучших моментов в моей жизни.

Моей блестящей, яростной амазонке, настоящему другу, неподражаемой Ли Бардуго (она же Wondugo) — эта чокнутая писательница не справилась бы без твоих советов. Спасибо тебе за все.

Моей прекрасной Дайан — эта книга посвящена тебе с самого начала, дорогуша, но ты это и так знала. Спасибо тебе за все ответы на вопросы о Бэтмене, за насыщенные дискуссии о Брюсе Уэйне за дневным чаем. У тебя в голове столько полезной информации!

Невероятной Дониелль Клэйтон с благодарностью за твои советы, смекалку, мудрость и дружбе. Моим дорогим Эми Кауфман, Джей Джей и Сабе Тахир — спасибо за поддержку в трудные моменты. Я мечтаю стать похожей на вас.

Праймо, моему мужу-супергерою — спасибо тебе за бессонные ночи, проведенные за разговорами о Бэтмене, спасибо за совместный просмотр всех фильмов и сериалов, спасибо за то, что остаешься собой, таким же потрясающим, добрым и веселым. Кажется, мы любим друг друга или что-то типа того.

И наконец, всем моим читателям и защитникам справедливости по всему миру — спасибо за то, что остаетесь настоящими Темными Рыцарями. Супергерои вдохновляют нас, потому что они демонстрируют лучшие черты, которые есть в людях. Они напоминают нам, что и мы можем творить добрые дела и добиваться реальных изменений. Не нужно иметь миллиарды долларов и Бэт-пещеру, чтобы стать Бэтменом. Требуется лишь храброе, отчаянное сердце. Не прекращайте бороться.

Сноски

1

Вышедший в 1859 году исторический роман Чарльза Диккенса о временах Французской революции.

(обратно)

2

Артур Конан Дойль, «Голубой карбункул». Пер. с английского М. и Н. Чуковских.

(обратно)

3

Мысленный эксперимент Фрэнка Джексона, также называемый «комнатой Марии», — научное исследование, опубликованное в журнале The Philosophical Quarterly в 1982 году. Джексон смоделировал поведение ученой по имени Мария, которая всю свою жизнь изучала нейрофизиологию цвета через черно-белый монитор, сидя в черно-белой комнате. Джексон задавался вопросом, сможет ли Мария узнать о цвете что-то новое, выйдя из комнаты в реальный мир.

(обратно)

4

Супербоул — финальная игра за звание чемпиона Национальной футбольной лиги по американскому футболу. Одно из самых рейтинговых мероприятий в США. Выступить в перерыве Супербоула приглашают только самых популярных музыкальных исполнителей.

(обратно)

5

Чуррос — сладкая обжаренная выпечка из заварного теста. Популярна в испаноговорящих странах.

(обратно)

6

Один из основных языков Филиппинских островов.

(обратно)

7

Электрошоковое оружие нелетального действия.

(обратно)

8

Американский армейский вседорожник, состоит на службе у вооруженных сил США и ряда других государств.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Благодарности Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg