«День, когда ты придешь»

День, когда ты придешь (fb2) - День, когда ты придешь [ЛП] (пер. Тимофей Витальевич Костин) (Стальная Тревога - 9) 1051K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сёдзи Гато

Full Metal Panic!

Стальная тревога!

FMP - Tsudou Make My Day

День, когда ты придешь

Автор: Гато Сёдзи

Иллюстрации: Сики Додзи

перевод с японского – Shutazen.

перевод с английского и японского – Костин Тимофей

Оглавление:

Пролог

Глава первая: Падшая ведьма

Глава вторая: Военный совет

Глава третья. «Направить в сторону противника»

Глава четвертая: Штормовая ночь

Глава пятая: Огненный меч

Эпилог

1

Пролог

В маленькое пыльное окошечко под потолком светило яркое утреннее солнце.

На верстаке в углу тесной и захламленной авторемонтной мастерской выстроились

три ноутбука. По экранам неслись разноцветные потоки цифр. Сидевшая перед ними

девушка каким-то чудом успевала схватывать их все. Нет, даже ей было неудобно

работать сразу с тремя экранами, молниеносно скроллируя массивы информации, но, если

выполнять задачу обычным способом, трудно было бы сказать, на сколько дней это

удлинило бы работу. Девушка чувствовала раздражение.

Посередине мастерской, на козлах, стоявших на заляпанном маслом полу,

возвышался куцый огрызок бронеробота. Точнее, его торс. Не было ни манипуляторов, ни

ступоходов. Ни следа внешней брони. Смонтированная нижняя часть черепа, словно

металлическая чаша, заканчивалась там, где должны были располагаться лафеты

шестиствольных пулеметов и сенсоры.

Торс с блестящими титановыми ребрами тоже был вскрыт и пуст. Вместо

моноблока палладиевого реактора, работающего на холодных нейтронах, зияла черная

дыра.

Экраны продолжали перемалывать электронную цифирь.

Девушка с жадностью впитывала текущую рекой информацию, одновременно, не

глядя, отстукивая по клавишам стремительные мотивы программного языка BADA. По

сравнению с традиционными вычислительными средами, этот высокоэффективный язык

требовал всего несколько строчек команд против сотен. Но ей все равно приходилось

стучать со скоростью пулемета.

Проворно и точно. Целый день подряд.

Тем более что это было не такое уж скучное занятие – набивая коды, она

разговаривала кое с кем.

Привет. Похоже, ты пока еще мертв.

Ты потерпел сокрушительное поражение. Все кончилось, огни погасли. Ты думал,

что твоя битва закончилось навсегда.

Нет, ты не думал. Тебе больше нечем было думать. Ты превратился в прах. А прах

и грязь ничего не думают. Не чувствуют печали и тоски.

Но тьме придет конец.

Все считали, что ты полностью разбит. Но не я.

Массивы информации и интерфейс, где ты оказался заперт, были разрушены и

перемешались. Но я собрала тебя по кусочкам. Это не страшно.

Твое сердце все еще здесь.

Пока ты бесконечно кружишь, зациклившись в квантовых тактах, распавшись на

мириады слабых электронных импульсов, я слышу – оно где-то стучит.

Солнечные лучи за ее спиной медленно ползли от одной стенки к другой.

Мозг жадно требовал кислорода. Она глубоко вздохнула, поморщившись, размяла

затекшие плечи. В голове мутилось.

Да, все резервы вышли. Сахар, сахар, сахар…

Девушка откусила от плитки шоколада, лежащей на пыльном верстаке и запила

остывшим сто лет назад кофе с молоком.

И снова застучала по клавишам.

Каждая строчка, каждая команда приближала ее к «нему».

2

Когда окошко подсветили багровые лучи заката, она поняла, что труд близок к

завершению. Не поворачивая головы, попросила женщину, которая лениво листала

страницы потрепанного покетбука, расположившись на скамейке в углу мастерской:

– Питание, пожалуйста.

Стройная женщина с короткими и черными, как ночь, волосами захлопнула книгу,

встала и прошла между недостроенным корпусом бронеробота и электронным блоком

размером с холодильник. Опустив рычаг древнего рубильника на стене мастерской –

лампы под потолком моргнули – она поинтересовалась:

– Ты уже закончила?

– Как раз тестирую. Займет еще немножко времени.

– Вот как. Кажется, тебе и самой не терпится с ним поболтать?

– Еще бы.

Тестирование затянулось еще на полдня. Девушка неутомимо редактировала

программные коды, контролировала отклики системы искусственного интеллекта

бронеробота, и снова вносила бесчисленные исправления. Когда глаза уже совсем начали

слипаться, она управилась с сандвичем, который молча вложила ей в руку молчаливая

компаньонка, и прилегла вздремнуть, прямо здесь – на раскладушке рядом с верстаком.

Проснувшись еще в темноте, девушка молча вернулась к работе.

Утреннее солнце следующего дня осторожно просунуло лучи, ощупывая грязный

пол мастерской. Потом окошко снова покраснело закатным оттенком, и только тогда

девушка выдохнула:

– Готово.

Последний щелчок кнопки – «энтер».

Экран моргнул, сигнализируя о подключении к внутреннему ядру. Почти сразу же

одна за другой на угольно-черном фоне стали появляться литеры.

Э … э …

Э р р о р .

Девушка не прикоснулась к клавиатуре. На экран ноутбука шла командная строка

из недр загадочного черного ящика.

Н е … н е м … н е м е д л е н н ы й о т х о д . П о в т о р я ю … р е к о м е н д у е т с я

о с т а в и т ь м а ш и н у … и о с у щ е с т в и т ь н е м е д л е н н ы й о т х о д .

Экран моргнул снова. Опять поползли буквы, медленно, настойчиво.

… О т х о д . П о в т о р я ю , р е к о м е н д у е т с я о с т а в и т ь м а ш и н у и

о с у щ е с т в и т ь н е м е д л е н н ы й о т х о д . С п а с и б о з а в с е , с е р ж а н т .

У д а ч и .

В полной тишине пустой автомастерской на лицо девушки упали мертвенные

отсветы синих меню-формуляров, появившихся на мониторе. Состояние системы

охлаждения реактора – бесчисленные повреждения, опасно повышающаяся температура

активной зоны… и этапы ступенчатой процедуры, необходимой для того, чтобы

заглушить его. Навсегда.

Наверное, эти были последние команды, которые выполняла система

искусственного интеллекта перед тем, как погаснуть.

Снова все пропало. Остался только одинокий курсор.

Молчание.

Пустой мигающий экран.

Девушка терпеливо ждала. Кажется, «он» снова начал осознавать себя. Понял, что

его последний бой остался в прошлом. Начал сортировать информацию о положении дел в

настоящий момент.

О т к у д а м ы ? . . К т о м ы ? . . К у д а м ы и д е м ?

Странный вопрос.

Quo vadis. «Камо грядеши»?

Что могли означать эти слова? Он все еще блуждает в дебрях электронного бреда?

3

По монитору соседнего ноутбука быстро проскочил протокол нового теста.

Логические цепочки процессорного ядра функционируют нормально. Коннект тоже в

полном порядке. Она проверила все десять раз, еще перед тем, как разбудить его. Все

тесты прошли нормально.

Выпрыгнуло новое окно, с надписью «Квази ментальное состояние». В окошке

вращался разноцветный трехмерный график. Вздымающиеся и яростно пульсирующие

красные пики посередине графика немного разгладились и окрасились желтым.

Ментальное состояние жестокой битвы сменилось настороженным поиском противника.

Подозрительным и замкнутым. Неудивительно – он счел, что находится в руках врага.

Сложив кончики пальцев перед лицом, девушка подумала секунду и стремительно

отстучала приветствие:

«Привет, Ал. Я искала тебя».

Искусственный интеллект надолго замолчал. Ни единого сигнала на выход.

Умный парень. Его не обманешь с кондачка. Как же объяснить ему, что мы –

союзники? Что сейчас он в безопасности? Что эта работа была адски тяжелой?

Лишь через час настороженного молчания последовала реакция.

На мониторе возникли всего два слова. Простой и прямой вопрос.

С о о б щ и т е о б с т а н о в к у .

– «Сообщите обстановку»? Хм.

Темноволосая женщина, смотревшая через плечо девушки, сдержанно хмыкнула.

– Что такое?

– Точное отражение хозяина.

4

Глава первая: Падшая ведьма

Сопроводительная записка, подписанная каким-то сержантом муниципального

полицейского департамента, была практически пуста. Психиатр Марта Витт поправила

очки и перечитала формуляр еще раз.

Имя пациента. Словесный портрет. Примерный возраст.

Состояние здоровья и обстоятельства, при которых пациент попал под

юрисдикцию полиции.

Госпиталь располагался в южной части Сан-Франциско. Пациентка, к которой

относилась записка, – молодая девушка – сидела по другую сторону стола доктора Марты

Витт, глядя перед собой пустыми глазами.

Ее возраст составлял лет шестнадцать-семнадцать, хотя с первого взгляда на

изможденное лицо можно было дать и все тридцать-сорок. Растянутая старая голубая

майка на несколько размеров больше чем нужно явно принадлежала кому-то из

сердобольных полицейских, а волосы цвета пепла опускались почти до пояса нечесаными

спутанными космами. На щеке и подбородке все еще виднелись следы грязи.

Согласно стандартной процедуре медицинского осмотра врачу полагалось

провести опрос пациента и заполнить анкету. Используя самые мягкие обертоны голоса,

чтобы не напугать пациентку, Марта назвала свое имя и должность. Никакой реакции.

– Как тебя зовут?

– Тереза… Тестаросса.

Губы девушки двинулись, но ее голос был едва слышен.

– Чудесное имя. Рада познакомиться с тобой, Тереза. Сколько же тебе лет?

– …Семнадцать.

– В какой школе ты учишься?

– Я… не хожу в школу.

– Вот как. Это печально. Если бы ты немножко приоделась и помылась, бьюсь об

заклад – мальчишки-одноклассники были от тебя без ума.

Никакой реакции. На щеках девушки не появилось краски стыда – за свой

непрезентабельный вид. Она не клюнула и на лесть, заключавшуюся в профессионально-

провокационно построенной фразе психолога. Никакого отклика в тусклых глазах при

упоминании противоположного пола.

– Итак, что касается обстоятельств, при которых ты попала в полицию. Тебя

обнаружили бредущей босиком по загородному шоссе, в направлении пригородов

Редвуда. В три часа ночи, верно?

– …Да.

– Ты, наверное, не помнишь, как там оказалась?

– Помню.

Хм, ответ звучал неожиданно разумно. Хорошо бы и дальше так продолжалось.

– Не объяснишь, почему же ты шла по ночной дороге в одиночестве и босиком?

– Меня… бросили.

– Кто же?

– Мои… подчиненные.

– Подчиненные?..

Марта внимательно исследовала безразличное лицо пациентки, ища следы

насмешки или издевки. Не могла же эта странная Тереза Тестаросса говорить серьезно?

Безусловно, это была какая-то глупая шутка.

– Наверное, ты имеешь в виду школьных друзей? Те «подчиненные», о которых ты

говоришь? Но ведь ты же не ходишь в школу.

– …Наемники.

5

– Наемники?..

– Наемники из Митрила.

– «Митрила»? Что это такое?

– Секретная военная антитеррористическая организация. Я выполняла функции

командующего оперативной группы «Туатха де Данаан», входящей в состав Западно-

тихоокеанской флотилии.

Безразличный взгляд Терезы все так же упирался в поцарапанную столешницу. Она

говорила так, словно сказанное ей было самой естественной вещью на свете.

– …Мое воинское звание – капитан первого ранга. Атомная десантно-штурмовая

подводная лодка под моим командованием с успехом провела ряд операций с

использованием новейшей боевой техники, в частности – бронероботов третьего

поколения.

– О-о-о! Эта область мне не слишком хорошо знакома, но твой отряд наверняка

выглядел впечатляюще.

Одобрительно улыбнувшись, Марта быстро записала в новой медицинской карте:

«Исключительно

редкий

тип

галлюцинаций.

Использование

сложной

терминологии: оперативная группа, десантно-штурмовая подводная лодка. Требует

изучения».

Марта действительно не разбиралась в военной терминологии, поэтому решила

зайти с другой стороны.

– Ты, кажется, сказала – «Туатха де Данаан»? Это ведь из кельтской мифологии,

если я не ошибаюсь?

– Да. От имени богини Даны.

– Выходит, ты была не только командиром, тебе поклонялись как богине-матери?

– Дана – имя главного искусственного интеллекта подводной лодки.

Высокоэффективная компьютерная система, построенная на базе квантовых

вычислительных технологий.

– Вот как.

Марта сделала следующую пометку в карте: «Из какого научно-фантастического

романа»? Спросила осторожно:

– И почему же, ты, командир этой военной организации, брела босиком по шоссе

посреди ночи? Кажется, ты упомянула, что тебя бросили подчиненные?

– …Да.

Девушка по имени Тереза помолчала.

Люминесцентная лампа под потолком мрачного приемного покоя моргала, тусклый

неестественный свет придавал странный оттенок лицам людей. Застоявшийся воздух был

душным и тяжелым, словно копил напряжение перед грозой.

– Наша база была атакована и захвачена противником.

– Противником?..

– …Тайная организация, называющаяся Амальгам, бросила на нас превосходящие

силы. Митрил потерпел поражение и был практически полностью уничтожен. Уцелевшие

военнослужащие, во главе со мной, покинули базу на борту подводной лодки…

В глазах оборванной бродяжки плеснулась такая боль и тоска, что Марта невольно

поежилась. Девушка, погрузившись в воспоминания, неосознанно сжалась, обняла себя

руками. Тонкие плечи вздрагивали.

– Ты в порядке? Если тебе тяжело говорить об этом, не нужно…

– Нет.

Тереза втянула воздух, сглотнула, и продолжила:

– Уйдя от преследования, подводная лодка несколько недель двигалась на большой

глубине. Но у нас закончились запасы ядерного топлива, и пополнить их было негде.

Добыть дорогостоящие материалы для ремонта – тоже. Ведь у нас больше не было

финансирования. Нечем было платить экипажу денежное содержание…

6

Марта не прерывала ее.

– …В боевом походе, в стальной коробке в глубинах океана, люди всегда

испытывают стресс. Моряки начали проявлять недовольство, и, наконец, половина

экипажа взбунтовалась. Он решили продать меня и мой корабль врагу.

– Те самые подчиненные?

– …Того, кто возглавил бунт, пришлось казнить.

Тереза говорила ровно, не вкладывая в эти страшноватые слова никаких эмоций.

– Его убили?

– Да.

Ее голос дрогнул. Девушка неожиданно замолчала, намертво замкнувшись в себе и

не отвечая более на вопросы Марты.

С момента первого разговора прошла неделя.

Дважды в день, во время обхода, Марта пыталась разговорить девушку,

назвавшуюся Терезой Тестаросса. Постепенно количество деталей, которые ей удалось

вытянуть, увеличивалось. Но странная бродяжка оставалась все такой же замкнутой, и

построить доверительные отношения между доктором и пациентом никак не удавалось.

Так же как и после того, как ее доставили полицейские, Тереза говорила невнятно,

отрывисто и снова уходила в глухой аутизм.

Если попытаться систематизировать ее галлюцинации, выходило, что эта

молоденькая девочка занимала высокий пост в тайной военной антитеррористической

организации и даже командовала боевыми операциями. Но ее отряд потерпел поражение

от таинственного врага, и ей пришлось бежать вместе с немногими уцелевшими

подчиненными. Оставшись без денег и припасов, недовольные моряки подняли бунт, в

результате которого «атомная десантно-штурмовая подводная лодка», как она ее

называла, была непоправимо повреждена. Спасшись с тонущей субмарины на последнем

вертолете, она попыталась с пока еще верными ей людьми добраться до берега, но у

вертолета кончилось горючее, и он упал в море неподалеку от калифорнийского

побережья. К моменту, когда надувная лодка добралась до берега возле Халф Мун Бэй1,

выжили всего пять человек, помимо нее.

Но потом последние подчиненные тоже вышли из повиновения, не желая

повиноваться командам беспомощной девчонки, пытающейся руководить, как и раньше.

Они вышвырнули ее из украденной машины посреди пустого ночного шоссе, не заботясь,

что с ней случится потом и в чьи руки она попадет.

Там, на обочине, ее и увидел бесцельно бредущей в прострации водитель-

дальнобойщик. Добрая душа, он остановился, подобрал бедняжку и отвез в полицию.

Марта никогда ранее не сталкивалась с таким систематическим и сложно

построенным бредом. Подразделения наемников, субмарина, падение вертолета – все это

звучало поистине смехотворно. Хотя и согласовывалось со временем, когда ее пациентку

нашли на шоссе.

Поначалу, прочитав рапорт полицейских, Марта сочла эту девушку жертвой

изнасилования.

Но, по всей видимости, дело было не в этом.

В отчете о медицинском обследовании девушки по имени Тереза Тестаросса,

проведенном в приемном покое, не отмечалось никаких следов того, что она подверглась

насилию. Никаких следов побоев. Незначительные внешние повреждения кожных

покровов – иными словами, царапины – скорее всего, были следствием путешествия через

колючие заросли и босиком по асфальту.

1 Half Moon bay – залив на тихоокеанском побережье США, расположен немного южнее Сан-Франциско.

7

Кроме того, пациентка слишком уверенно пользовалась военной терминологией –

по крайней мере, на неискушенный взгляд Марты. Рассказ о тайной военной организации

не содержал явных противоречий. Не в силах разобраться сама, доктор Витт задумалась.

Ей вспомнилось, что один из ее знакомых раньше служил в военно-морском флоте. Не

откладывая дела в долгий ящик, Марта набрала номер. Знакомый выслушал с некоторым

интересом и переспросил:

– Подожди, я не расслышал. Вертолет, взлетевший с подводной лодки?

Утвердительный ответ заставил отставного морского офицера рассмеяться.

– Ерунда. Летательные аппараты на борту подводной лодки – это дела давно

минувших дней. Сейчас таких не существует. Субмарина должна быть просто гигантской,

чтобы там хватило места, да и какое у нее может быть тактическое назначение? Твоя

девчушка просто бредит.

– Но она говорила, что это была необычная подводная лодка. Как же она ее

назвала? А, вот, я записала – «атомная», «десантно… десантно-штурмовая». Кажется, так.

– Ого! Ничего себе. Ни разу не слыхал про такие.

– А еще она упомянула, что американские моряки называли ее корабль «Чертиком

из табакерки».

– Постой. Что ты сейчас сказала?!

Марта не так часто звонила приятелю-отставнику, и он явно был рад поболтать. Но

его голос, только что беззаботный и расслабленный, неожиданно затвердел. Ей

показалось… или в нем действительно послышалась тревога?

– «Чертик из табакерки» – я тоже записала.

– От кого ты это услышала?

– От этой самой пациентки. А что, тебе знакомы эти слова?

– Я… не уверен.

– Это как?

Поколебавшись, бывший военный моряк ответил очень серьезно, слегка понизив

голос:

– Вот так. Кое-какие слухи – они дошли до меня через моего бывшего сослуживца,

который еще тянет лямку во флоте. Больше я ничего не могу сказать.

– Почему? Объясни.

– Марта, слушай меня внимательно. Детали мне неизвестны, но я настоятельно

рекомендую тебе больше не лезть в это дело. Забудь про эту пациентку. Забудь ее слова.

Занимайся своим делом и все.

– Ничего не понимаю. С чего бы это вдруг…

– Извини, у меня дела. Позвоню попозже.

– Постой!..

Бывший военный моряк повесил трубку.

Происшествие приобретало все более странный оттенок. То, что говорила эта

несчастная бродяжка, не могло быть военной тайной. Кто бы доверил секретную

информацию девчонке?

Просто чтобы убедиться, Марта залезла в Интернет и набрала пару ключевых слов

для поиска. «Чертик из табакерки» и «подводная лодка».

Ничего. Только сайт какого-то маньяка, повернувшегося на игрушечных

субмаринах. Брелки, модельки и игрушки в виде подводных лодок.

На следующий день во время обхода Марта поведала странной пациентке о

разговоре с бывшим моряком. Та выслушала, не выказывая интереса, но ответила слабым

голосом:

– Конечно. Боевой корабль, который американский флот не мог ни обнаружить, ни

проследить – не станут же они широко объявлять о нем? Но слухи среди моряков

циркулируют уже давно.

Марта неожиданно почувствовала раздражение.

8

– Но тогда почему же ты рассказала мне, обычному гражданскому врачу, все эти

свои военные секреты?!

– Эта информация больше не имеет военного значения.

Короткий смешок, вырвавшийся из груди Терезы, больше напоминал всхлип.

– Реальность… жестоко отрезвляет. Я была некомпетентным командиром. Потому

мои подчиненные и бросили меня. И я оказалась здесь – потеряв все. У меня больше нет

цели… лучше умереть, чем жить – вот так.

Помолчав, она взглянула на Марту.

– Доктор Витт, вы считаете меня сумасшедшей девчонкой, достойной только

жалости?

– Н-нет, не совсем…

– Все в порядке. Пусть так и будет. От меня осталась только оболочка. Пустая

ракушка.

Договорив, Тереза отвернулась и зарылась лицом в подушку. Тень от спутанных

волос, отливавших в неестественном свете люминесцентной лампы странным неживым

алюминиевым оттенком, скрыла ее глаза.

– Да, я хотела сообщить еще кое-что, – неловко заговорила Марта, когда молчание

стало невыносимым. – Э-э-э, несколько деликатный вопрос. Тебя переводят в другое

лечебное заведение. Оставаться здесь ты больше не можешь. Наверное, будет лучше

пожить с людьми, у которых такие же проблемы, как у тебя.

Безусловно, несовершеннолетняя с неясным прошлым, без денег и документов, не

подпадала под действие социальной страховки, и госпиталь больше не мог ее содержать

за свой счет. Бродяжку в любом случае пришлось бы отправить в благотворительное

заведение классом пониже, расположенное в пригороде. Если по-простому – в приют.

– Мне все равно, – безразлично ответила Тереза, не выказывая ни огорчения, ни

радости – ничего.

Марту внезапно охватила щемящая печаль. Она сама не могла понять, почему.

Возможно, потому, что она, против воли, слегка привязалась к странной пациентке.

Какими бы абсурдными ни казались заявления бродяжки с первого взгляда, за ними

скрывалась подкупающая искренность. Марте не раз приходилось выслушивать истории о

пришельцах с других планет или выходцах из пещер в центре Земли, о коварных

правительственных агентах, потихоньку вставляющих чипы в мозги законопослушных

граждан – как относиться к ним, было понятно. Но эта молоденькая девочка – она

действительно разбиралась в таких специфических, доступных только специалистам

областях знаний, как ядерные реакторы на холодных нейтронах и тактика амфибийных

десантных операций – там, где непосвященные просто не понимали, о чем идет речь.

– Перевод назначен на завтрашний вечер. Я буду на дежурстве и провожу тебя.

– Да, – голос Терезы был все таким же отстраненным и бесчувственным.

Вечером следующего дня к пандусу приемного отделения госпиталя подкатил

черный микроавтобус. Опоздав всего на пять минут.

Водитель и здоровенный санитар вынули из салона кресло на колесах и

поздоровались с Мартой. Она никогда не видела этих людей раньше, в чем, впрочем, не

было ничего удивительного. На груди у них висели личные бэджики, а документы на

перевод выглядели безукоризненно.

Из коридора раздалось поскрипывание колес и появилось кресло-каталка. Бледная

Тереза бессильно откинулась на спинку, ее щеки ввалились, тусклый взгляд скользил, ни

на чем не задерживаясь. Дежурная медсестра, которая выкатила кресло, деловито

объяснила Марте:

– Сегодня утром пациентка жаловалась на головную боль. Лечащий врач выписал

болеутоляющее.

Водитель небрежно поинтересовался:

9

– Девчонка не буйная?

– Нет, она прекрасно слушается, – вместо медсестры ответила Марта. Водитель

удовлетворенно кивнул.

– Но лучше мы ее все же пристегнем ремешками. А то вдруг начнет беситься или

бегать по салону на ходу – еще поранится.

– Я даже не знаю, стоит ли…

– Не волнуйтесь, мы ей только добра хотим. Так-так. Раз она не буянит, это

славно… да, кстати, девчонка не говорила вам ничего такого-эдакого странного?

– Странного? Что вы имеете в виду? У меня такая работа – редко встретится

пациент, который не болтает разные глупости.

Марта ответила, фальшиво улыбнувшись – вопрос почему-то заставил ее

почувствовать себя неудобно.

– Это уж точно, – хохотнул в ответ водитель и зачем-то огляделся. На площадке у

бокового входа в госпиталь, уже тонущей в сумерках, не было никого кроме Марты,

терпеливо ожидающей за спинкой кресла медсестры, самого водителя и его помощника –

мускулистого санитара. По шоссе за оградой проносились редкие автомобили.

– Доктор.

– Да? В чем дело?

– Все же, не случилось ли так, что девчонка говорила странные слова, вроде

«Амальгам» или «Митрил»? И не случилось ли вам их услышать?

– Я… вас не понимаю.

Марта вдруг почувствовала, что начинает мелко дрожать, и выпрямилась, стараясь

выглядеть уверенно и независимо.

– А вот мне кажется – вы уже догадались, – водитель довольно ухмыльнулся, и эта

усмешка заставила ее задрожать еще сильнее. С первого взгляда он выглядел совершенно

обычно: европеец лет тридцати, синий рабочий комбинезон. Рост под метр восемьдесят,

коротко стриженые волосы, небольшой шрам на скуле. Но его поведение – оно

неожиданно и страшно изменилось. Марта отчетливо осознала, что перед ней стоит

человек, для которого насилие и грубое принуждение вполне в порядке вещей.

– П-послушайте, теперь уже вы говорите странными словами…

Еще не договорив, она почувствовала, как вокруг ее запястья сжалась беспощадно-

прочная хватка, заставив кости затрещать. Марта отчетливо поняла, что если она не

подчинится, ее запястья хрустнут и сломаются.

В свободной правой руке водителя возник автоматический пистолет, который до

этого прятался под комбинезоном.

Настоящий пистолет.

Марта ни разу раньше не видела оружия так близко, но оно выглядело чрезвычайно

убедительно – водителю не требовалось повторять намек.

– Вы понимаете, что я имею в виду, доктор?

– Д-да…

– Тогда не устраивайте сцен. В машину. И медсестра тоже.

Марта услышала, как медсестра за ее спиной испуганно ахнула, увидев пистолет в

руках санитара.

– Чтоб вам было не одиноко, мы и ее прихватим. Залезайте.

– Постойте, она тут вообще ни при чем! Не знаю, кто вы такие, но…

– Пошла! – водитель запихнул ее и медсестру через заднюю дверь в кузов

фургончика и заставил сесть на боковую скамейку. Вооруженный санитар закатил кресло

с Терезой и уселся напротив, контролируя пленниц.

Хлопнула дверь, фургон вырулил на улицу и неторопливо покатил куда-то. На

третьем перекрестке в глаза Марте бросилась полицейская патрульная машина,

припаркованная напротив маленького кафе. Но она понимала, что стоит рвануться и

закричать, призывая на помощь, как конвоир просто снесет ей голову.

10

– Не тряситесь так, – лениво проговорил санитар и повернулся к водителю. – Нам

же нужно сначала потолковать и узнать кое-что. Верно, Билл?

– Ага. Мы вам ничего не сделаем, – ответил тот.

Обманщики. И даже не пытаются скрыть – ведь они собираются убить нас. Если не

так, то почему же они не надели масок? Почему не скрывают своих имен?

Фургон добрался до Сан-Бруно, направляясь по 280-ой линии из города к порту.

Начинался час пик, машин на улицах прибавилось – правда, почти все направлялись в

пригороды, люди спешили с работы. Резкие вспышки фар встречных грузовиков и

легковых автомобилей бросали на бледное лицо медсестры мгновенные отсветы. Она так

и не проронила ни слова. Наверное, от страха. Марте захотелось подбодрить ее, но язык

словно прилип к гортани, она не осмелилась нарушить молчание.

Фургон подкатил к старому складу, возвышавшемуся над составленными вокруг

стопками контейнеров. Въехав в открытые ворота, он пискнул тормозами и остановился.

Внутри было пусто, лишь по углам громоздились какие-то переломанные ящики, а

посреди стояли два седана с непроницаемо темными тонированными стеклами. В

длинных оранжевых лучах закатного солнца, пробивающихся через маленькие оконца,

медленно и печально кружились пылинки.

– Вылезайте.

Марта и медсестра нерешительно выбрались наружу, где их ожидали пятеро

мужчин, расположившихся полукругом. Главным был, очевидно, тот, что стоял

посередине. В отличие от остальных четверых, боевиков в грубых рабочих комбинезонах,

с автоматами наперевес, на нем был строгий коричневый костюм.

– Вы опоздали на пять минут, – проговорил мужчина в костюме, взглянув на

дорогие часы на левом запястье. Движение было наполнено спокойной уверенностью и

аристократическим изяществом. Взгляд невольно останавливался на нем – он был строен,

привлекателен и молод – лет тридцати. Выразительные глаза, тонкие угольные брови,

длинные темные волосы, уложенные волосок к волоску – он словно был нарисован

кисточкой на рисовой бумаге.

Водитель ответил почтительно:

– Виноват, сэр. Не хотелось, чтоб нас поймали за превышение скорости.

– Это очевидно. И что же? Вы привезли ее?

– Она здесь.

Санитар открыл заднюю дверцу, спустил кресло-каталку на бетонный пол и вывез

на середину ангара.

Кажется, действие транквилизатора прошло. Тереза Тестаросса моргнула и открыла

глаза. Но взгляд ее был пустым и отсутствующим, девушка смотрела прямо перед собой, в

пространство, не реагируя, и не давая повода считать, что осознает происходящее.

– Мисс Тестаросса? Вы слышите меня? – мужчина в костюме опустился на колено

перед креслом, чтобы заглянуть ей в лицо. – Мое имя – Ли Фаулер. Я служу вашему

брату. Мы уже встречались однажды, на могиле ваших родителей. Тогда я пилотировал

бронеробот.

Ответа не было.

– Узнав о том, что произошло с вами, мы пришли, чтобы забрать вас. Надеюсь, вы

не будете против…

Он запнулся, осознав, что слова падают в пустоту. Девушка не шевельнулась, не

моргнула, ничем не показала, что понимает. Молодой человек, назвавшийся Фаулером, с

разочарованным вздохом поднялся.

– Пустая оболочка. И это – «Ведьма Митрила», доставившая нам столько

неприятностей?

– Ни капельки не похожа, – поддакнул кто-то из его людей.

– Поистине жалкое зрелище. Легенда разрушена, ушла в небытие. От нее ничего не

осталось. Печально. Разве не лучше герою пасть славной смертью на поле брани, чем

11

кануть в небытие вот так – преданному, покинутому и брошенному своими людьми?

Нищей, обездоленной и беззубой бродяжкой?

Высокий голос Фаулера отразился от грязных стен ангара, словно от театрального

задника. Опустив взгляд, обращенный к небесам, словно в поисках ответа, Фаулер

разочарованно вздохнул и шагнул к Марте.

– Надеюсь, вы простите нас, доктор. С вами не обращались слишком грубо?

– Н-нет…

– Нам необходимо выяснить, что именно сказала вам эта девушка. Позволите

задать несколько вопросов?

Вежливая речь не заставила Марту успокоиться. Наоборот, она сжалась в ужасе,

чувствуя, как эти бездонные черные глаза затягивают и поглощают ее, заставляя

безвольно повиноваться.

– «Амальгам» и «Митрил». Не слышали ли вы этих слов, используемых в

отношении неких тайных организаций военного толка?

– Да…

– Звучали ли какие-либо конкретные имена или географические названия?

– Нет…

– Вы же не настолько глупы, чтобы пытаться обмануть нас?

– К-конечно, нет…

– Помимо вашего знакомого отставного моряка, вы рассказывали об этой девушке

еще кому-либо?

«Откуда же он узнал, что я разговаривала с приятелем? Они подслушивали

телефон? Кто же они? Шпионы, секретные агенты? Настоящие профессионалы»?

Последние сомнения Марты рассеялись, как дым, пропала робкая надежда на то,

что все это окажется затянувшейся шуткой, розыгрышем – ей страстно хотелось, чтобы

этот мужчина улыбнулся и воскликнул: «С днем рождения, Марта»! Чтобы

попрятавшиеся по углам друзья громко затопали и засмеялись, захлопали пробками от

шампанского, вытащили столы с закусками и тортом, радуясь, что устроили праздник в

таком необычном месте.

Она пыталась убедить себя, что это еще может случиться… но холодное

отрезвляющее дыхание реальности все поставило на свои места. Ее день рождения

отпраздновали в прошлом месяце.

– Она ничего такого не говорила. Я… я не обманываю!

Фаулер наклонился еще ближе. Его глаза, казалось, пронзали ее насквозь. Марта

неожиданно поняла, что значит быть беспомощным пациентом, на которого нацелен

профессионально-холодный взгляд врача.

– Я вам верю.

Он мягко улыбнулся.

– Но теперь придется сказать вам жестокие слова, которые огорчают и меня самого.

Сохранение тайны – наша первоочередная задача. Все, что касается этой девушки, в том

числе и события сегодняшнего вечера, не должно стать достоянием публики. Вы

понимаете?

– П-понимаю. Клянусь, я никому не скажу! Пожалуйста, позвольте мне уйти!

– Если бы я только мог, – вздохнул собеседник. – Но вы, как врач, должны знать,

насколько изощренна современная медицина, способная вытянуть из человека все, что он

знает. Даже против его воли. Даже из очень сильного человека. Именно поэтому мне так

грустно.

Губы Марты прыгали, по лбу катились крупные капли холодного пота, она не

могла сдержать дрожи.

Я не хочу умирать.

Не хочу, чтобы меня убивали.

– Я объясняю это так подробно потому, что сочувствую вам, доктор Витт.

12

– Пожалуйста, не убивайте меня!

– Страх смерти не чужд и мне. Но умереть, не зная даже из-за чего – стократ

страшнее. Мне кажется важным, чтобы вы знали, в чем дело. Поверьте, я делаю это

совсем не для того, чтобы насладиться вашим ужасом и отчаянием.

Действительно, на лице Фаулера читались только грусть и сочувствие. Глубокие и,

возможно, искренние.

– Н-не надо!

– Мне очень жаль.

– Умоляю вас!..

– Прощайте, доктор.

Фаулер отступил назад. Его подручные молча подались вперед. Сквозь слезы,

застилающие глаза, Марта покосилась на стоявшую рядом медсестру, которую ожидала

такая же судьба, как и ее. Лицо женщины было очень бледным, но поразительно

спокойным. Она смотрела прямо в глаза палачам, но почему-то не дрожала, как Марта.

Какая храбрость! Или она просто туповата? Не понимает, что сейчас произойдет, какая

судьба их ожидает?

Медсестра была молода – лет двадцати пяти. Коротко стриженные черные волосы,

тонкие брови вразлет, азиатский разрез глаз, почему-то заставляющий вспомнить о

припавшей перед прыжком кошке. Хотя ей полагалось бы молиться и всхлипывать, вздох,

который издали ее полные, чувственные губы, оказался скорее насмешливым:

– Боже мой. До чего же дурацкое представление, – голос тоже звучал интригующе:

низкий, с хрипотцой. Она фыркнула, уже нисколько не скрываясь. – Стоило нам подумать,

что мы, наконец, ухватились за кончик хвоста – и нате вам. Очередной самодовольный

придурок.

– Что вы делаете?! Перестаньте!..

Странно самоуверенная медсестра не обратила никакого внимания на Марту,

отчаянно пытающуюся ее остановить, и сказала громче:

– Верно, Тесса?

Глаза Терезы Тестаросса, сидевшей неподвижно и тупо, словно безвольный

манекен, неожиданно сфокусировались и приобрели незнакомую остроту. Безучастная

маска в одно неуловимое мгновение обратилась в живое и умное лицо. Перевоплощение

было столь внезапным и разительным, что Марта только недоуменно распахнула глаза –

кукла ожила!

– Прости, Мелисса. Ведь это именно я устроила дурацкое представление.

С этими словами Тереза легко поднялась из кресла. Не удостоив взглядом

растерявшихся подручных, она шагнула вперед и приветственно подняла руку:

– Добрый вечер, мистер Фаулер. Я не успела представиться, да и вы были заняты с

доктором.

Фаулер кивнул, ничуть не удивившись – как и ожидалось от командира.

– Понимаю. Вы искали меня.

Выражение на его лице оставалось безмятежным, хотя ситуация кардинально

изменилась. По уверенности, с которой говорила Тереза, можно было легко заключить,

что охотники сами попались в ловушку, и этот пыльный склад в любой миг может

превратиться в поле боя. Спокойствие было напускным – командир амальгамовцев

лихорадочно просчитывал варианты, пытаясь найти выход.

– Пожалуйста, прикажите вашим людям сложить оружие. Иначе их ждет суровый

урок.

Водитель, тот самый, что схватил Марту, раздраженно выругался и шагнул к Тессе.

– Урок?! Сейчас я тебе покажу урок, сопливка!

– Не стоит… – не успев договорить, Фаулер оборвал себя и сузил глаза.

13

Протянутая к горлу Терезы рука дернулась и замерла, что-то глухо стукнуло. Звук

от удара пули. Водитель, получив попадание в спину, рухнул ничком, и на пол брызнула

кровь.

Только потом снаружи толкнулся отдаленный раскат винтовочного выстрела.

Снайпер – с очень большого расстояния. Он сработал чрезвычайно умело, через немного

приоткрытую створку ворот.

– Класс! Точно в яблочко, – произнесла медсестра, которую назвали Мелиссой, в

микроскопическую, практически незаметную радиогарнитуру, прятавшуюся у нее в

волосах за ухом. Обернулась, глядя на остальных противников, и добавила. – Кто

дернется – вали на месте.

– Ясен перец! Урц-6 вас понял, – стоявшая рядом остолбеневшая Марта расслышала

бодрый мужской голос, донесшийся в ответ сквозь шипение и треск радиоэфира.

Тереза снова настойчиво предупредила:

– Бросьте оружие, пожалуйста.

– Великолепно!..

Удивительно – но на губах Фаулера, перед которым только что застрелили

насмерть одного из его людей, возникла улыбка восхищения.

– Просто невероятно. Хотелось бы и мне обладать такими способностями к

планированию и предусмотрительностью. Безупречный анализ разведданных. Тайные

поиски, скрытное развертывание и проникновение сквозь нашу сторожевую сеть.

Выбросить белый флаг, притвориться жалкой и сломленной – и вот вы здесь. Позвольте

выразить восхищение мастерством, с которым вы разыграли передо мной этот спектакль.

Захватить вражеского начальника живым – дерзкий и умелый ход. Еще раз простите – я

был неправ. Вы – поистине его сестра. Легенда продолжается.

– Вы кардинально ошиблись. В самом главном. Я никогда – слышите, никогда! – не

поднимала рук перед вами.

Аметистовые глаза Терезы горели – пламенем давно сдерживаемого мстительного

гнева. Казалось, сейчас ударит молния. Губы искривила жутковатая усмешка. Минуту

назад в этой девушке – то есть, остававшейся от нее пустой ракушке – едва теплилась

жизнь. Теперь Марта поразилась, не понимая, почему этот скрытый до поры неукротимый

боевой дух, эта стальная воля и целеустремленность не заставили сгореть и рассыпаться

угольками деликатное, хрупкое тело.

– Вот как. Но… вам нужно еще многому научиться!

Правый кулак Фаулера незаметно сжался. Спрятанная в ладони маленькая кнопка

тихонько щелкнула. Сверкнула ослепительная вспышка, стены склада сотряс мощный

взрыв, людей чуть не сбило с ног ударной волной.

В глазах плавали зайчики-отражения, в ушах гудело, по полу струями полз черный

дым. Заряд был предназначен не для убийства – для отвлечения внимания.

Пронзительный взвизг, вырвавшийся из груди Марты, прервался, когда Тесса

прыгнула на нее и сбила с ног.

– Нет!.. Пустите!!!

– Успокойтесь! Мои бойцы выкрутятся.

Действительно – медсестра по имени Мелисса мгновенно взмахнула рукой, и

ближайший к ней противник рухнул навзничь – Марта даже не успела понять, что

произошло. Следующий боевик, уже вкинувший автоматическую винтовку, тоже получил

точное попадание издалека.

Все пришло в движение. Марта не успела опомниться, как уже оказалась за

фургоном.

По ту сторону от спрятавшихся за фургоном девушек грохотали очереди,

раздавались яростные вопли и проклятия. Враги беспорядочно поливали из автоматов в

ответ, но один за другим падали под пулями невидимого и недосягаемого снайпера.

14

Фаулер, отступая, стрелял в Мелиссу, но та молниеносно перекатилась и скрылась

за черным автомобилем.

Под началом Терезы состояли не только медсестра и снайпер – у дальней стенки

склада что-то громыхнуло и в сбитые с петель ворота ворвались несколько человек в

бронежилетах поверх гражданской одежды.

– Сдавайся, аристократ хренов! – крикнула Мелисса.

Ответная пуля врезалась в полированную дверцу представительского седана.

– Сдаться? Напротив, я сделал бы такое предложение именно вам. Когда наскучит

драться – я приму капитуляцию.

Его слова получили неожиданное, но впечатляющее подтверждение – потолок с

громовым гулом расселся широкой трещиной, и посреди склада возникла гигантская

фигура.

Пыль и дым завихрились широкими кольцами, обломки и разодранные листы

кровли сыпались дождем, устилая внутренность склада. Остолбеневшая Марта

расширенным глазами взирала на происходящее поверх плеча закрывающей ее собой

Тессы – странно, теперь уже пациентка заботилась о безопасности врача.

Титан пепельно-серого цвета в обтекаемых доспехах преклонил одно колено. На

затылке его граненой головы-шлема плавно опадал длинный светлый плюмаж,

напоминающий конский хвост.

Это был бронеробот.

Бронированный штурмовой экзоскелет – она как-то слышала название этой

устрашающей боевой машины по телевизору. Пехотинцы, живые люди из мяса и костей

были бессильны перед человекообразным шагающим танком. Марта только сегодня утром

видела в новостях Си Эн Эн подобных роботов, принадлежавших армии. Впрочем, этот

выглядел более стройным, но одновременно – более угрожающим и мощным.

Фаулер, не сочтя нужным словесно выразить свой триумф, неторопливо удалился

за спину своего защитника. Мелисса и остальные подчиненные Терезы исчезли в

полутьме остальной части склада, не пытаясь его преследовать.

– Так и думала, – пробормотала Тереза. На ее лице не было приличествующего

сложившейся ситуации выражения растерянности – напротив, она усмехалась зло и

угрожающе.

– Что… что все это значит?.. – пискнула Марта.

– Не двигайтесь! – шикнула на нее Тереза и снова повысила голос: – Урц-1,

попрошу вас немедленно уничтожить вражеский бронеробот!

– Вас понял, командир, – громыхнул над головами голос, усиленный мощным

динамиком. Словно в ответ ему уцелевшая стена склада треснула и развалилась – внутрь

ворвался новый бронеробот, на этот раз – угольно-черный. Ни секунды не медля, он

ринулся в атаку на серый БР.

Разбрасывая изломанные металлические швеллеры, куски бетона, битое стекло

световых люков с кровли, «Фальке» капитана Белфангана Крузо, который секунду назад

выключил систему голографического камуфляжа, врезался во вражеский БР, снес его

вместе с противоположной стеной и выбросил наружу. Основной задачей сейчас было

обеспечить безопасный отход для Тессы и остальных товарищей.

Теперь противники оказались на широком пирсе, плотно заставленном

разноцветными контейнерами. Несмотря на неожиданную и мощную атаку,

амальгамовский бронеробот устоял на ногах. Мало того, стремительный выпад

мономолекулярным резаком, который как по волшебству возник в манипуляторе

бронеробота Крузо, тоже не достиг цели – противник ловко отпрыгнул, разрывая

дистанцию. И тут же контратаковал.

15

На экране тепловизора, бросавшем тревожные отсветы на лицо пилота в кокпите

«Фальке», манипуляторы вражеского бронеробота изменили цвет с желтого на

оранжевый, и потом красный.

Крузо понимал, что это означает. А в следующее мгновение и невооруженным

взглядом увидел, как гравитационное поле исказило и заставило задрожать атмосферу

вокруг правого кулака противника.

Вот оно.

Энергетический удар не достиг цели – «Фальке» успел уклониться, и за его спиной

тяжелые стальные контейнеры взлетели в воздух, словно были сделаны из бумаги. Его

тоже тряхнуло, заставив отступить на шаг, но он остался невредим. Не успел «Фальке»

сделать новый выпад, как на экранах замигало следующее предупреждение. Лямбда

драйвер вражеского бронеробота снова сработал, швырнув вперед бушующую волну

энергетического выброса. Крузо успел определить момент начала новой атаки и, избегая

ее, взвился в воздух высоким прыжком.

Переворачиваясь в полете над головой противника, он метнул противотанковый

кинжал с кумулятивной боеголовкой, целясь в его шею.

Разрыв. Серый силуэт скрылся в пламени и дымных облаках. Но Крузо не был

настолько легковерным, чтобы успокоиться и счесть противника уничтоженным.

«Фальке» приземлился и немедленно прянул в сторону, заученным,

автоматическим маневром уклонения. Сражения бронероботов третьего поколения

перешли в третье измерение, и в момент приземления они были наиболее уязвимы.

Поэтому опытные пилоты выполняли этот финт автоматически, не переводя дыхания.

Предчувствие его не обмануло. Пепельный силуэт вырвался из дымных

водоворотов, словно стрела, устремленная в Крузо.

Вражеский бронеробот типа «Чодар» был оснащен лямбда драйвером, и прямые

атаки конвенционным оружием против него были неэффективны. По остальным

параметрам сошедшиеся в поединке бронероботы были практически равны, но одно это

устройство давало противнику подавляющее преимущество. И тем не менее…

– Подожди немного, приятель.

В голосе Крузо звучала уверенность, несмотря на то, что в этот момент ему

приходилось быстро отступать, изворачиваясь и уходя финтами от вражеских выпадов.

Конечно, фантастическое оружие давало «Чодару» необычайную, практически

подавляющую мощь. Но если говорить о навыках пилотирования – здесь все обстояло

иначе. Если бы бронеробот противника не был оснащен лямбда драйвером, за эту минуту,

прошедшую с начала сражения, он был бы уже трижды уничтожен. Это обнадеживало –

боевое искусство капитана явно на порядок превосходило умения амальгамовского

пилота.

Крузо был спокоен. Вражеский пилот не являлся новичком, но в каждом его

движении была заметна самоуверенность и одолевавшее его бессознательное чувство

превосходства. Он не считал нужным осторожничать и пер напролом, всецело полагаясь

на силовые поля и забывая об обороне.

Все шло так, как было задумано.

Звук предупреждающего аларма – противник опять шел на сближение.

Капитан подавил рефлекторное движение пальца, остановив его над гашеткой

головных пулеметов.

Рано. Пока еще рано.

Информация, выдаваемая новым сканером, который назывался «Волшебные

глаза», помогла ему уклониться от следующего энергетического выброса. Крузо быстро

бросил в микрофон переговорного устройства:

– Урц-1 – КП. Она еще не на месте?

– Говорит КП. Процедура запуска прошла нормально.

16

В наушниках прозвучал мрачный голос Ричарда Мардукаса. Он продолжал, как

всегда кратко и точно:

– TLAM1 на середине траектории, инерциальное наведение. Расчетное время –

тридцать секунд. Передаю наведение Урц-1.

– Урц-1 понял.

В тот же миг раздался механический голос искусственного интеллекта бронеробота

Крузо:

– В н и м а н и е . П е р е д а ч а к о д о в с К П з а в е р ш е н а . П р и с т у п а ю к

н е п о с р е д с т в е н н о м у н а в е д е н и ю T L A M - 0 1 . 2 0 с е к у н д п о ц е л и .

– Вооружить боевую часть TLAM-01.

– В а с п о н я л . Б о е в а я ч а с т ь T L A M - 0 1 в о о р у ж е н а .

На экране огневых систем голубые буквы [SAFE] в уголке неожиданно сменились

тревожно-алыми [ARM].

Предохранитель был снят.

Где-то далеко в чистых небесах чертила след высокоточная крылатая ракета. Цепи,

удерживавшие ее, упали.

Крузо пятился, удерживая дистанцию. «Чодар» возник на пирамиде контейнеров

над ним, небрежно подбоченившись, словно рисуясь на фоне широкого задника,

раскрашенного закатом в багрянец и киноварь. Стройный и мощный силуэт, блестящие

доспехи, искрящийся в косых лучах бриллиантовыми искрами хвост теплоотвода-

радиатора, взметнувшийся на затылке его шлема.

– Ну, иди ко мне!

Крузо швырнул вперед фугасную гранату, предназначенную для ближнего боя с

бронероботами. «Чодар» легко сдвинулся влево, и разрыв подбросил контейнер за его

спиной, заставив его развалиться на части еще в воздухе.

Обломки еще не успели упасть на землю, когда шестиствольные головные

пулеметы «Фальке» взвыли, выпустив ливень крупнокалиберных пуль.

Вспыхнувшее было энергетическое поле «Чодара», отразившее этот залп, через

секунду погасло – пилот явно расценил угрозу как несерьезную и решил не тратить

энергетические ресурсы на защиту от пулеметных пуль, которые могли разве что

поцарапать его броню. Он собрал энергию лябда драйвера в кулак, приготовившись

нанести Крузо неотразимый удар.

В точном соответствии с расчетами.

В беззвеньевых магазинах-барабанах, прятавшихся в голове «Фальке», лишь

первые пятьдесят патронов для каждого из двух пулеметов были обычными. Начиная с

пятьдесят первого патрона, 12.7-миллиметровые пули были снаряжены липкой акриловой

краской. Словно для пейнтбола.

Теперь эти пули зашлепали, лопаясь и разбрызгиваясь, о лицевой щиток «Чодара».

Красная краска залепила линзы, начисто лишив обзора его пилота.

Неожиданный тактический прием, позволивший капитану выиграть пару секунд, не

мог, конечно, надолго ослепить бронеробот третьего поколения. Порты оптических камер

были оснащены форсунками-омывателями и скоростными дворниками, служившими для

удаления грязи и пыли с прецизионных линз. Они справятся даже с акриловой краской

всего за несколько секунд, очистив поле зрения пилота.

Но именно на эти несколько секунд было поставлено все.

Сейчас пилот «Чодара» мог видеть только с помощью миллиметрового

радиолокатора, и он навел его на противника, сосредоточив на том все свое внимание.

– T L A M - 0 1 , п о п а д а н и е в ц е л ь ч е р е з д е с я т ь с е к у н д , –

бесстрастно доложил искусственный интеллект бронеробота Крузо. В этот момент сверху

пришел новый звук.

1 TLAM (Tomahawk Land Attack Missile) – американская крылатая высокоточная ракета. Модификация,

предназначенная для стрельбы по наземным целям.

17

Вой турбореактивного двигателя. С западной стороны небосвода, купаясь в

багряных лучах заходящего солнца, стремительно возникло хищное стреловидное тело.

– П я т ь , ч е т ы р е , т р и .

На лицевом щитке «Фальке» вспыхнул рубиновым огнем глаз лазерного

целеуказателя. Тонкий и острый луч прыгнул и уперся в грудные бронеплиты

замешкавшегося на месте «Чодара», высветив там яркое алое пятно.

– П о п а д а н и е .

Сверху метнулась серая тень, и контейнерный терминал сотряс оглушительный

взрыв. Наводящаяся по отметке лазерного целеуказателя крылатая ракета на

околозвуковой скорости поразила цель. Направленная боеголовка сработала на

положенной дистанции, метнув вперед поток раскаленных и обжатых концентрическим

давлением газов, гораздо более плотный и тяжелый, чем сталь. Ослепительный форс

пламени зажег алые отражения на броне амальгамовского бронеробота.

Ударная волна яростно встряхнула «Фальке». Но Крузо не отступил – наоборот. Он

уже видел в клубах газов, остывающих и меняющих цвет с оранжевого на черный, что

«Чодар» уцелел, в последний миг прикрывшись энергетическим барьером лямбда

драйвера.

Но дело уже было сделано.

Отброшенный назад «Чодар» зашатался, и на экране «Волшебных глаз» Крузо

четко увидел, что все поле собралось в передней проекции вражеского бронеробота,

нарастив там поистине непробиваемый щит. Но это означало, что с флангов и тыла он

остался беззащитен.

«Фальке» проскочил мимо и одним плавным, слитным движением выхватил

мономолекулярный резак и нанес режущий удар. В нижнюю правую часть корпуса. Там,

согласно схеме, начерченной Норой Лемминг, был расположен агрегат лямбда драйвера.

Удар был мощным и точным.

«Чодар» провернулся вокруг оси, энергетическое поле мигнуло, расползаясь

клочьями, и пропало. Лямбда-драйвер вышел из строя.

Ошарашенный вражеский пилот замер на месте, забыв про железный закон,

управляющий сражениями бронероботов третьего поколения: утративший подвижность и

способность маневрировать немедленно и безусловно проигрывает.

Завершая

свое

стремительное

движение,

Крузо

метнул

последний

противотанковый кинжал. Он вонзился в грудь замедленно оборачивающегося «Чодара» и

огненный клинок пронзил торс амальгамовского бронеробота насквозь. Внутренний взрыв

разнес верхнюю часть корпуса на куски. Оторванный манипулятор прочертил пологую

дугу на фоне умирающего заката.

Повернувшись спиной к дымящейся развалине, вокруг которой еще прыгали и

раскатывались по пирсу раскаленные обломки, Крузо немедленно переключил систему

управления огнем в режим поиска противника, и запустил локаторы системы ECCS на

случай, если поблизости находится еще один бронеробот противника.

Но отметок на мониторе не появилось.

Убедившись, капитан выдохнул, позволив боевому напряжению несколько

отступить. Видимо, враг держал в засаде для поддержки операции по захвату Тессы

только одну машину.

Митриловцы подготовились лучше – по плану встречной операции на траверзе

Сан-Франциско малыми ходами кралась «Туатха де Данаан», готовая к нанесению

ракетного удара, в ее рамках были подготовлен и бронеробот Крузо, незаметно

выдвинувшийся в указанную точку, и даже головные пулеметы со спецпатронами – на

самый худший случай, если появится БР противника с лямбда драйвером.

Кто предупрежден – тот вооружен.

Крузо кивнул своим мыслям и сообщил по радио:

– Урц-1 – всем. Бронеробот противника типа «Чодар» уничтожен.

18

Поединок «Фальке» и «Чодара» на пирсе определил исход боевого столкновения.

Здание склада было практически полностью разрушено, из-под обломков торчали

только помятые крыши раздавленных автомобилей, здесь и там неподвижно лежали тела

амальгамовских боевиков. Пожар, задушенный рухнувшей крышей, так и не разгорелся, и

теперь гора развалин лишь испускала густой белый дым.

– Тесса, Бен его прикончил! – воскликнула Мелисса Мао. В наряде медсестры и с

трофейным пистолетом-пулеметом в руке – она являла собой необычное зрелище. –

Других противников не вижу, кажется, все кто уцелел, сбежали. Вот это да! Впервые с тех

пор, как мы столкнулись с «Чодарами», его удалось пристукнуть всего одним «эМ

девятым». Круто!

– Да, – коротко ответила Тесса, все еще прикрывавшая собой психиатра Марту

Витт – она внимательно выслушивала доклады.

Настороженные бойцы PRT быстро обыскали развалины, прочесали прилегающую

территорию и сообщили, что противника не наблюдается, а с их стороны потерь нет.

Тесса поднялась на ноги, не обращая внимания на то, что короткий больничный халатик с

отлетевшими на спине пуговицами почти не скрывает наготы – тонкие обнаженные плечи,

худые, со свежими царапинами. Больничный завхоз пожалел нищей и никому не нужной

пациентке даже нижнего белья.

– Цель не достигнута. Он сбежал.

Она обвела развалины хмурым взглядом, словно пытаясь в этом разгроме отыскать

следы Ли Фаулера. Но это было бесполезно.

– Мы потеряли его из вида, когда рухнул потолок. Виновата, – сказала подошедшая

Мао.

– Ничего, – Тесса махнула рукой. – Все равно это была только демонстрация. И мы

едва не провалили ее, втянув непричастное гражданское лицо.

– А, эта любопытная докторша. Я не подумала, что она сунет нос так глубоко, что

его прищемят – моя ошибка. О-хо-хо.

Виновато опустив плечи, Мао отвернулась. В этот момент от уцелевших стен

пустого склада отразился новый звук. Монотонный электронный писк в тишине казался

тревожным и даже угрожающим.

Тесса, шлепая босыми ногами по бетону, бестрепетно направилась в ту сторону и

подняла брошенный между обломками черный мобильный телефон. Нажала кнопку

ответа:

– Мистер Фаулер?

Из трубки раздался смешок.

– Вы правы. Было бы невежливо уйти, не попрощавшись, и мы не закончили

разговор. Но вы не можете требовать, чтобы я послушно пошел на заклание. Я оставил

телефон, чтобы продолжить беседу.

Скорость, с которой Фаулер исчез с поля боя, говорила о том, что он заранее

подготовил пути отхода. Сейчас он наверняка направлялся на автомобиле в город.

Проследить его по телефону тоже, скорее всего, было бы невозможно – Фаулер,

безусловно, знал о такой возможности и предпринял контрмеры.

– Для начала позвольте выразить вам мое искренне восхищение. Вы уничтожили

более десятка моих бойцов и даже БР, используя столь незначительные силы. Я потерпел

полное поражение.

– Право, не знаю. Вы все же смогли улизнуть.

– Именно так.

– И очень жаль, ведь мы имели практически всю необходимую информацию для

подготовки атаки. Вам повезло, иначе сейчас было бы не до смеха.

– Поистине жутко слышать подобные слова, сказанные столь приятным

голоском.

19

Фаулер снова хмыкнул в трубку. Тесса, как наяву, представила его тонкую

усмешку.

– Есть то, что я никак не могу понять. Вы серьезно собираетесь сражаться с

нами и дальше?

– Ах да, мы же еще не бросали вам формального вызова. У вас проблемы с

определением формального статуса наших взаимоотношений?

– Вы ведь уже имеете представление о могуществе нашей организации. «Митрил»

больше не существует. Кроме того, не нужно рассматривать нас как вселенское зло –

«Амальгам» вовсе не собирается завоевать мир. Всего лишь подкинуть пару поленьев в

топку, чтобы поддержать его на стадии кипения. Чтобы он не застоялся и не прокис. У

вас нет причин так упорствовать.

– Вы слишком наивны, – с презрительной усмешкой сказала Тесса.

– Наивен?

– Полагаете, что мы планируем драться с вами исключительно из чувства

справедливости и тяги к правосудию?

– Рискну предположить, что нет.

– И будете правы. Вы убили моих товарищей. Думаете, этого недостаточно? –

резко спросила Тесса.

Она вдруг поняла, что до этого момента у нее просто не было времени обдумать

этот вопрос и прийти к рассудочному, логичному заключению. Безусловно, жажда мести

подталкивала в спину и ее, и ее товарищей. Но это была не единственная причина. Даже

ради памяти павших – вечно кружиться в колесе бесконечных циклов отмщения и новых

смертей?

– Но и для нас это справедливо, – холодно проговорил Фаулер. – Кроме того, я не

предполагал, что вас и ваших подчиненных-наемников связывают столь тесные узы. Мы

тоже понесли значительные потери, но, заметьте, даже после этой ловушки я способен

сдержать свои чувства и быть с вами обходительным. Ради того, чтобы попытаться

понять ваши мотивы. Понять вас. Еще не поздно договориться. Может быть, вы все же

не откажетесь поведать мне истинную причину?

– Вижу, к чему вы клоните, – голос Тессы становился все громче. – Всемогущие и

вооруженные до зубов, вы протягиваете руку ничтожному, поверженному противнику?

Мне это знакомо – мы тоже вели себя именно так – совсем недавно. Но теперь все по-

другому. Вы всего лишь «подбрасываете поленья»? А то, что в их огне сгорают маленькие

жизни бесчисленного множества людей, вас не беспокоит? Мне не по пути с убийцами,

преисполненными самоуверенности и считающими, что они вправе решать за всех.

– Вот как? – теперь в голосе Фаулера звенели лед и острая сталь. – В таком

случае, я могу рассматривать ваши слова как формальный вызов?

– Нет, мистер Фаулер. Это еще не вызов. Вы хотите узнать, что я действительно

чувствую?

– Прошу вас.

– Тогда я скажу, – Тесса набрала побольше воздуха и неожиданно заорала в трубку

так, что мембрана отозвалась жалобным писком. – НЕНАВИЖУ ТАКИХ ВОНЮЧИХ

УРОДОВ И ЛИЦЕМЕРОВ, КАК ВЫ!!! Понятно?!

Челюсти Мао и прочих бойцов PRT синхронно отпали, а глаза вытаращились,

настолько безбожная матерщина, вылетающая изо рта их изящного и воспитанного

командира, не вписывалась в привычный образ.

– …Вот так, мистер шестерка. Передай это Леонарду Тестаросса в точности.

Прежде чем Фаулер нашелся, что ответить, Тесса выключила телефон и шваркнула

его о бетон.

– Отходим, пока не появилась полиция. Двигаемся к точке посадки вертолета…

что-то не так?

20

Мао и пехотинцы обменялись ошеломленными взглядами и – дружно заржали. Они

покатывались так, что хохот разнесся по всему пирсу, а на глазах выступили слезы.

– …Да нет, ничего.

– «Вонючих уродов»!..

– Кто бы мог подумать, что она так остра на язык?!

Мао развернулась и решительно положила руки на плечи Тессы. Та удивленно

пискнула:

– А?..

– Всегда это говорила – люблю тебя, мой командир!

Не успела покрасневшая до ушей Тесса что-то сказать, как Мелисса подарила ей

долгий и пламенный поцелуй. Прошло немало времени, прежде чем Тесса сумела

вырваться, отпихнуть Мао и заявить дрожащим голоском:

– О-о-отставить сексуальные домогательства!.. Времени нет, сейчас нас застукает

полиция. Начинаем отход!

– Так точно! Но, Тесса, как быть с доктором? – Мао кивнула на Марту Витт,

которая, испуганно раскрыв рот и ухватившись за какую-то стальную трубу, чтобы не

упасть, слушала этот разговор.

– Ах, да… – теперь в мягком голосе Тессы зазвучало сочувствие и печаль. Она

успокаивающе протянула руку:

– Мне очень жаль, что я втянула вас в столь опасные события, доктор Витт.

– Ч-что вы собираетесь со мной сделать?..

– Мы ни в коем случае не причинам вам вреда. Но сейчас нам нужно идти.

Забравшись в подкативший фургон, они немедленно покинули поле боя и через

десять минут добрались до парка, расположенного несколькими километрами дальше.

Бронеробот Крузо следовал за ними, активировав режим оптической невидимости

системы ECS. Удержаться за машиной было непросто из-за многочисленных проводов,

поэтому иногда он прыгал с одной крыши задания на другую или перепрыгивал

перекрестки. По дороге Тесса объясняла сложившуюся ситуацию Марте.

– Когда Фаулер говорил, что собирается убить вас, на самом деле он угрожал мне.

Несмотря на то, что ловушка была расставлена умело, противник был настороже.

Фаулер, изображая притворное сочувствие, запугивал Марту, пытаясь спровоцировать

Тессу, и выяснить, действительно ли она находится в прострации и не притворяется ли

сама – он все еще сомневался.

По большому счету, в настоящий момент митриловцы могли больше не

беспокоиться и не придавать слишком большого значения утечке информации. По

результатам последних событий количество обладающих определенной информацией лиц

– высокопоставленных военных и политических руководителей разных стран –

значительно увеличилось. Распространение информации не ограничивалось только

верхами, для многих учеников токийской старшей школы Дзиндай существование тайной

военной организации уже не было секретом.

Прорвавшаяся в океан после падения базы на острове Мерида «Туатха де Данаан»

испытывала острый недостаток предметов первой необходимости, не говоря уже о

топливе. Не хватало и информации – ничего не было известно о судьбе отправленного в

Токио транспортно-десантного вертолета с «Арбалетом» на борту, а также, о том, что на

самом деле произошло с Сагарой Соске и Чидори Канаме.

Из материалов средств массовой информации, описывающих события в Токио,

удалось отфильтровать следующее: вертолет с позывным Гейбо-9 был сбит во время

посадки, его командир, лейтенант Сантос и остальные члены экипажа погибли. В

микрорайоне Сенгава муниципального района Тёфу-си – во дворе той самой школы –

произошло ожесточенное сражение между «Арбалетом» и подразделением бронероботов

Амальгам. БР получил фатальные повреждения в бою с превосходящими силами,

21

состоящими из новейших БР. Обломки были эвакуированы токийской полицией, после

чего немедленно исчезли в неизвестном направлении.

С момента сражения Чидори Канаме считалась пропавшей без вести. Вероятнее

всего, она была похищена Амальгам.

И Сагара Соске…

Через несколько дней после того, как «Арбалет» был уничтожен в разразившемся

во дворе школы сражении, сержант появился перед учениками класса номер 4 второго

года обучения – теперь это был уже класс третьего года обучения – рассказал, что

случилось с Канаме, и пропал. Его последними словами было: «Я обязательно верну ее».

Эти сведения, наверняка, уже попали во все разведывательные службы, которые

только мог заинтересовать этот вопрос. В настоящий момент ценность могла

представлять, скорее, информация иного характера: местонахождение «Туатха де

Данаан», ее техническое состояние, наличные запасы топлива, продовольствия,

боеприпасов и прочих расходных материалов. Иными словами – сохранилась ли у

подводной лодки способность вести боевые действия.

А также то, смогла ли Тесса заполучить данные, способные вывести ее на след

Амальгам. Хотя Марта и оказалась замешанной в эти дела, ответов на последние вопросы

у нее не было. Даже если бы она побежала с заявлением в полицию, ФБР, ЦРУ или АНБ,

ценность ее свидетельств была бы крайне сомнительной.

– Так вот зачем он это говорил… – задумчиво протянула Марта, когда Тесса,

сидевшая в кабине рядом с ней, негромко объяснила ей подноготную этого дела. Та

кивнула.

– Фаулер издевался над вами, чтобы испытать меня. Чтобы убедиться в том, что я

сдалась.

– Тереза, я ничего не понимаю.

– Но вы же не догадались, что со мной все в порядке? И если бы я продолжала

притворяться, он в самом деле убил бы вас. Поэтому я и прервала спектакль – немного

раньше, чем планировалось. Другими словами…

– Другими словами?.. Что другими словами? – страх и усталость заставили вопрос

Марты прозвучать раздражительно и зло.

– Вы не обладаете информацией, которая имеет ценность для кого-нибудь и может

подвергнуть вашу жизнь опасности. Вы можете вернуться к прежнему образу жизни и

навсегда забыть о нас.

– Просто чудесно. Моя благодарность не знает границ, – с кривой усмешкой

заметила Марта.

– Простите, доктор. Мы манипулировали вами. Но, должна сказать, планируя

операцию, я не рассчитывала, что сотрудники госпиталя проявят ко мне такой интерес.

– Вот как? Я сунула нос, куда не следовало? Вот забавно – стоит только отнестись

к своей работе посерьезнее, как за тобой начинают гоняться убийцы, а пациентка, грязная

бродяжка, к которой я относилась с брезгливой жалостью, спасает мне жизнь! – в словах

Марты снова прорвались истерические нотки, на глазах выступили слезы.

Выражение лица Тессы не изменилось, она спокойно и мягко ответила:

– Именно за это я и прошу меня простить. Но спектакль был неплох, согласитесь.

– Ну… наверное.

Фургон въехал на возвышенность и остановился – впереди темнели густые заросли

большого парка. Стемнело, и свет фонарей таинственно мерцал, пробиваясь сквозь

листву. За спиной переливалась панорама разноцветных городских огней. Они искрились,

словно горсть рассыпанных по черному бархату драгоценных камней. На тротуарах круто

поднимающейся в гору улочки еще видны были фигуры прохожих, и оперативники-

митриловцы спрятали автоматические винтовки, оставив под рукой только пистолеты.

Тесса жестом пригласила Марту за собой и вылезла наружу.

22

Над головой приглушенно заухали винты, и цветы на клумбах забились в мощном

воздушном вихре. Невидимый вертолет приземлился на широкой лужайке в нескольких

десятках метров впереди. Осмотревшись, оперативники перелезли через подстриженные

кусты и двинулись к нему.

Отводя от лица волосы, Марта закричала, обращаясь к Тессе:

– Ты ответишь на последний вопрос?

– Обещать не могу, но – спрашивайте, пожалуйста.

– Разве ты… ничего не чувствуешь? Ты попала в приемную палату, прошла через

унизительный медосмотр – у нас не слишком-то хорошо относятся к бездомным

бродяжкам. Даже когда ты попала ко мне, я не верила тебе, выспрашивала и хитрила,

притворяясь, что сочувствую, и даже не назначала никакого лечения. Почему ты пошла на

это? Почему терпела?

– Погибли мои друзья, – Тереза говорила громко, чтобы перекричать гул винтов, но

выражение ее лица было странно спокойным, почти безмятежным. – По сравнению с этим

неудобства не имели никакого значения.

– Ты хочешь отомстить?

– Хотелось бы мне знать самой.

– Но ты уже зашла так далеко! Почему?!

– Я не могу объяснить – не знаю.

Улыбка Тессы была мягкой и печальной.

– Не знаю, отчего сердце жжет, точно огнем. Не знаю, почему меня словно

распирает изнутри, словно я готова взорваться. Мне кажется, что во мне поселился какой-

то яростный дух – может быть, дух возмездия? Если бы у нас было хоть немного времени,

я попросила бы вас помочь мне. По вашей специальности, доктор Витт. Но мне пора идти.

Рукотворный вихрь от винтов, гулявший по парку, кружил безжалостно

оборванные листья и молодые, едва раскрывшиеся бутоны, рвал и пригибал траву на

газоне и кусты. Тонкий силуэт девушки с развевающимися серебряными волосами,

искрящимися в свете ртутных фонарей, пронзил сердце – хрупкая красота надломленного

цветка, тоска, одиночество и боль – на глаза Марты почему-то опять навернулись слезы.

За спиной Терезы возникло призрачное голубоватое свечение, и из темноты

проявилось громадное тело транспортно-десантного вертолета, рубящего воздух

тяжелыми лопастями. МН-67 отключил голографическую маскировку и в его борту

открылся широкий люк.

– Эй, Тесса! Давай сюда!

Курц Вебер махал рукой и звал ее – он уже оставил свою снайперскую лежку.

– Да. Мы идем. Прощайте, доктор.

Проронив эти слова, Тереза Тестаросса с решительным шагом двинулась вперед.

Несколько секунд – и ее фигурка исчезла в темном провале люка. Оперативники

последовали за ней, створка задвинулась. Турбины загудели громче, колеса шасси

оторвались от земли. Вертолет начал подниматься. На уровне трепещущих верхушек

деревьев включилась система ECS, и он пропал, исчез из глаз, растворившись в бархатной

черноте ночи.

Марта Витт еще долго стояла, подняв лицо к ночному небу, где мерцали далекие-

далекие звезды.

Обстановка просторной столовой залы была выдержана в неоготическом стиле.

Безупречно сочетающиеся предметы мебели, колористические решения стен и драпировок

выдавали тонкий художественный вкус талантливого дизайнера, который сумел

соединить старинную мебель и современные принципы освещения в безупречный

ансамбль.

Через выходящее на юго-восток широкое окно струились потоки чистого

солнечного света. Лучи играли на полировке благородного темного дерева и зажигали

23

искры на медной фурнитуре – это было место, как нельзя более располагающее к

умиротворенному отдыху после дальней дороги. Леонард Тестаросса, который только что

вернулся из Восточной Европы, завершив многочисленные дела и проведя важные

переговоры, устало откинулся на спинку роскошного дивана. Минуту назад пришел

звонок от Ли Фаулера.

– Милорд, мы потерпели поражение от рук вашей сестры, – доложил тот.

В Сан-Франциско уже наступил вечер, но это место располагалось в более низких

широтах, и заходящее солнце еще только золотило стены обеденного зала.

– Таков уж ее настоящий характер, – ответил Леонард.

– Безусловно. Они хотели захватить меня, и даже преуспели в уничтожении

нашего «Чодара» М.

– Какая неприятность, – вздохнул Леонард.

– Моя вина, милорд.

– Нет, я не собираюсь обвинять вас. Эта девчонка поистине неукротима.

Его младшая сестренка всегда была умненькой. Но теперь ее было не узнать. Как

же она успела так измениться? Когда это началось? Она провела слишком много времени

в Митриле, и там ей вложили в голову эти нежизнеспособные, беспомощные идеалы.

Кроме того, она до сих пор переживала смерть тех людей – отца и его товарищей – и в

черной меланхолии упивалась чувством вины, подобно тому, как грубые и просоленные

морские волки топят свою грусть в кружке рома. Ложным чувством вины – этим глупым

анахронизмом.

– Существуют и иные возможности. Я подготовил несколько вариантов…

– Не стоит. Есть масса дел, в которых мне абсолютно необходима ваша помощь,

Ли.

– Это честь для меня.

– Возвращайтесь скорее. Решение вопроса с моей сестрой мы оставим на более

позднее время.

– Но постойте, милорд! Вы считаете, что она не причинит неприятностей?

– Мы разберемся с ними в любом случае. Ей придется заплатить за свои глупые

убеждения десятками и сотнями жизней своих неразумных подчиненных.

– О да. Я приложу все силы, чтобы сбылось по вашему слову.

– Прекрасно, – преданность и обожание, прозвучавшие в словах Фаулера, вызвали

легкую улыбку на губах Леонарда.

– И еще, милорд… послание от вашей сестры.

– Да? Что же она сказала? – поинтересовался Леонард.

– Это были довольно вульгарные слова.

– Ничего. Говорите.

– Х-хорошо, – Фаулер заколебался. Нет, не оттого, что страшился гнева своего

господина. Но его горло сжималось, не желая пропускать уничижительные слова,

брошенные с таким яростным презрением. Он чувствовал себя неловко. – Леди Тереза

сказала дословно: «Ненавижу таких вонючих ублюдков и лицемеров, как… как вы». И

приказала мне передать вам. В точности.

Боже мой. До чего же дошло.

Раньше их соперничество выглядело благородным и пристойным – как и подобает

отпрыскам аристократической фамилии. Теперь же в ход пошел язык пьяных портовых

грузчиков – нет, эта девчонка действительно выбрала дурную компанию, раз нахваталась

столь неизящной лексики.

– Мда. Какая экспрессия. Какая самоуверенность.

– Нижайше прошу прощения.

– Нет-нет, не извиняйтесь. Я даже рад, что она столь энергична. Что же, оставляю

это на вас.

24

Выключив телефон, Леонард бросил взгляд в сторону длиннейшего обеденного

стола, где уже были расставлены столовые приборы и декоративные подсвечники. Ужин

еще не был накрыт.

Со стороны приоткрытой двери, которая ввела на кухню, доносилось звяканье и

шкворчание – там кто-то был. И можно было даже не сомневаться, кто именно.

Такая же упрямая, как сестра. Легко пожав плечами, он направился к двери и через

маленький коридорчик вошел на кухню. Глядя в спину девушки, что-то помешивавшей в

сковородке, стоявшей на гигантской плите, он произнес:

– Я дома.

Лопатка в руке девушке – Чидори Канаме – замерла. Она бросила на него взгляд

через плечо и ответила:

– С возвращением.

В ее голосе не было приветливости. Лопатка снова начала выписывать круги,

вороша шипящие в масле рисовые зерна.

– Если ты все время будешь готовить сама, шеф-повар будет очень огорчен.

– Неужели?

Канаме встряхнула сковородку и протянула руку к перечнице.

– Знаешь, что я готовлю?

– Что же?

– «Омурису». Японский омлет с рисом. Но здесь нет нормального тайского риса и

самого обычного японского кетчупа. Я перепробовала все, что нашла в кладовке, но

вкус… совсем не тот, к которому я привыкла.

– Какая жалость. Мне бы хотелось попробовать.

– Если хочешь, могу сгонять. В любом токийском супермаркете полно и риса и

кетчупа.

В выпаде недоставало обычного яда. Она говорила устало и меланхолично.

Опустившись на жесткий стул, Леонард проговорил задумчиво:

– Я забыл.

– Вкус омурису?

– Бараньего жаркого… раньше я любил его. И лицо матери, когда она стояла у

плиты – его я тоже не могу вспомнить.

Канаме не ответила, и он продолжал.

– Так устроено время. Оно течет, унося с собой все.

– Хочешь сказать, однажды я все забуду и влюблюсь в тебя?

– Этого я не говорил. Пока.

Леонард улыбнулся.

– Бороться с судьбой бессмысленно. Смирившись, ты однажды почувствуешь

облегчение. Я говорил только об этом.

Глаза Канаме были спокойны и холодны. Подобно зеркальной глади горного озера.

В них не отразилось ничего – словно в стекле. Как будто уверенные слова Леонарда не

вызвали в ней никакого сопротивления. Она просто фиксировала их, бесстрастно,

механически. Принимая к сведению.

– Ты в самом деле так считаешь?

Девушка отвернулась и снова встряхнула сковородку.

Узкая спина. Короткая плиссированная юбка. Облегающая шелковая блузка.

Его взгляд задержался на основании стройной шеи, отягощенной тяжелым пучком

блестящих черных волос, скользнул вниз, к талии, по безупречному амфорному изгибу

бедра.

Я действительно так считаю?

Безусловно.

Именно так.

25

Если сейчас подойти, положить руки ей на плечи, прижать к себе. Оттолкнет ли

она его? Скорее всего – нет.

Но есть ли в этом смысл?

Пожав плечами, Леонард поднялся и шагнул к двери.

– И все равно… – за спиной она проговорила негромко, словно разговаривая сама с

собой. – …Все равно жалко, что ты не смог попробовать настоящий рисовый омлет. Я

хорошо его готовила.

– О да.

Резко повернувшись, Леонард вышел из кухни.

Его гнало вперед какое-то странно чувство – раздражение и непонятное

беспокойство. Подобное тому, которое он ощущал тогда, в школьном дворе.

В коридоре, который вел из столовой к широкому выходу в сад, ему встретилась

девушка в строгом костюме, с ноутбуком в руке. Сабина Левония, одна из его

подчиненных, спешила навстречу. Видимо, только что закончился сеанс связи.

– Он жив, – лаконично доложила Сабина.

Не было нужды переспрашивать, о ком идет речь. Но Леонард Тестаросса все равно

уточнил:

– «Он»?..

– Так точно. Сагара Соске.

26

Глава вторая: Военный совет

Ровный шорох волн в отдалении. Грубая кирпичная стена и жесткая койка.

Солнечный луч, пробравшийся в маленькое окошко.

Небольшая каморка в каком-то массивном старом здании.

Все еще плавая в мутном полубреду, Сагара Соске снова задавал себе вопросы –

знать бы, в какой уже по счету раз.

Имя, время, место.

Сейчас он не мог вспомнить ничего, кроме имени. Получив практически

смертельное ранение, но все же уничтожив Кураму, он потерял себя в загаженных

коридорах «Арены» – стадиона в Намшаке. На этом – все. Сколько же времени прошло с

того момента?

Почему он еще жив?

Где он сейчас?

Впрочем, он безошибочно узнал больничную койку. Да, среди ускользающих

обрывков, которые остались с тех моментов, когда его сознание билось, стараясь всплыть

со дна затягивающей трясины беспамятства, фигурировала эта самая койка. Он много раз

выныривал из тумана, чувствуя, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, но над

ним кто-то склонялся и новый укол отправлял его в теплое наркотическое забытье.

В этот раз все было более четким.

И первым ясным ощущением стала боль. Грудь, спина, бедро – их медленно и

неотступно грызла тяжелая, неторопливая, надолго расположившаяся боль. Волны

болевых спазмов простреливали тело, заставляя натруженное сердце сжиматься, словно

под уверенной рукой палача. Тупая, ноющая головная боль, как от удара мешком с

песком. Впрочем, он весь был как неподвижно распластанный и неподъемно тяжелый

мешок.

Над койкой висела неизменная капельница, ровно и неустанно точившая дозы

лекарства или физраствора в его вену. К груди тянулись кабели датчиков

электрокардиографа. На столике рядом лежал кислородный баллон и дыхательная маска.

Тело прикрывала тонкая простыня, из-под которой были видны многочисленные бинты.

Здесь и там. Во многих местах.

Правая ступня. Двинулась.

Левая ступня. Работает.

Правая и левая кисти – сжимаются.

По первому результату можно было сказать, что нервы все еще передают сигналы

куда следует. Хотя, возможно, это фантомные ощущения от давно ампутированных

конечностей? Ему приходилось слышать о людях, которые мучились, не в силах

почесаться, чтобы унять зуд в отрезанной ноге.

Стараясь рассмотреть, на месте ли руки и ноги, он с усилием повернул тяжелую

горячую голову. Кроме тумбочки с медицинским оборудованием, стоявшей справа от

койки, в каморке обнаружилась висящая на стене картина.

Широкая панорама, в рамке, длинной не уступающей койке, на которой он лежал.

Странные голубые джунгли, где в туманной дымке виднелись фигуры полуобнаженных

желтокожих людей. Статуи и лики загадочных божеств, беспечно играющие дети и

собаки. Туземки, сгрудившиеся справа в оживленной беседе, и пара, уравновешивающая

композицию слева – безмятежно раскинувшаяся на траве женщина и рядом с ней

мужчина, в отчаянии обхвативший руками голову. Посредине полотна вытянулся в

струнку, словно пытаясь забросить в корзину баскетбольный мяч, стройный юноша в

набедренной повязке.

С полотна отчетливо веяло безысходностью и тоской. Он никогда не видел его

раньше. Почему же оно кажется смутно знакомым?

27

– Знаешь, как называется эта картина?

Соске не видел человека, который произнес эти слова, едва войдя в каморку.

Сосредоточиться.

Стараясь ускользнуть от терзающей его боли, он словно всплывал, всплывал,

всплывал…

– «Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем? 1» – так это звучит, – продолжал гость.

Остановившись над койкой, мужчина всмотрелся в лицо Соске. Светлые волосы,

приятные и мягкие черты лица, круглые очки в тонкой оправе.

Мишель Лемон.

– …Так… называется?..

Пересохшее и отвыкшее от работы горло Соске издало едва слышный хрип,

слипшиеся губы с усилием разжались. Но Лемон каким-то чудом понял его и кивнул.

– Да. Реплика, конечно. Это известное полотно.

– Г-гоген?..

На этот раз он сумел выдавить более членораздельные звуки.

– О-о, не ожидал. Оказывается, ты сведущ не только в технике и военном деле.

– Видел… видел в художественном… альбоме.

Соске вдруг со странно теплым чувством вспомнил долгие и головоломные лекции

школьного учителя истории искусств.

– Ах да. Ты ведь тоже учился в старшей школе.

Подтащив поближе обшарпанный деревянный стул, Лемон уселся, устало

согнувшись и опершись локтями о колени.

– Какова… обстановка? – спросил Соске, пристально вглядываясь в знакомое и в то

же время незнакомое лицо.

Отталкиваясь от того, что остался жив, Соске уже мог сделать некоторые

умозаключения. Но он не мог тратить время на приветствия или благодарности – нужно

четко понять, что происходит.

Лемон с легким удивлением фыркнул носом и пожал плечами. Потом вздохнул.

– Обстановка? Что же, если ты хочешь знать – я расскажу. Со дня смерти Нами

прошло 56 дней. Сегодня двадцатое мая.

Соске ничего не ответил. Не дрогнул ни единым мускулом.

– В схватке с тем человеком, Курамой, ты получил тяжелые ранения. Он всадил в

тебя несколько автоматных пуль – просто чудо, что ты сумел выжить. Сердце, легкие и

позвоночник в порядке, но ты потерял часть печени и одну почку. Кишечник тоже

пришлось урезать. Не повезло – алкоголь тебе больше не светит. Да, и на диете придется

сидеть.

Соске молчал.

Это было не такой уж большой компенсацией за то, что он остался жив. Кроме

того, после неудачного опыта тогда, в Гонконге, он все равно зарекся брать в рот

спиртное. Лемон продолжал:

– Я бы сказал, что тебе крупно повезло. Если бы не наша немедленная первая

помощь, ты бы умер через несколько минут. На самом деле, твое сердце и так несколько

раз останавливалось. Хорошо, что я

умею использовать дефибриллятор2.

Сфальсифицировав твою личность, мы сумели впихнуть тебя в госпиталь в Намшаке, где

твое состояние стабилизировали и подготовили к операции. Но там не нашлось

квалифицированного хирурга, который мог бы тебя спасти. За нами уже начиналась охота

и, несмотря на то, что твое состояние нельзя было назвать транспортабельным, пришлось

мчаться в Пномпень, в соседнюю Камбоджу. Думал, не довезем. Но ты дотянул, а там, на

наше счастье, нашелся опытный французский хирург, военврач. Он взялся за дело, когда

ему шепнули, кто мы такие, и возился с тобой двадцать часов подряд. Пришлось

1 Поль Гоген (1848-1903), французский художник, постимпрессионист. Картина написана в 1897 г.

2 Дефибриллятор – устройство для подачи электрошока при остановке сердца.

28

повертеться, чтобы избавиться от назойливого любопытства местных властей, ведь при

отходе произошла еще парочка инцидентов.

Не дослушав до конца, Соске прервал его повествование.

– Причина… почему… меня спасли?..

– Ну, хотя бы для того, чтобы мы с тобой смогли вот так, по-дружески, поболтать,

– голос Лемона звучал вполне обыденно, хотя не нужно было быть семи пядей во лбу,

чтобы догадаться – все было далеко не так просто. Операция по спасению Соске была не

из тривиальных, и он задумался, пытаясь догадаться, зачем Лемон помог ему, и перебирая

возможные варианты. Большая их часть выглядела довольно неприятно.

– Ты много раз приходил в сознание. Но только бредил, бормоча, что собираешься

что-то вернуть или забрать обратно.

– Не… помню.

– Неудивительно, знаешь ли.

Мрачно пробормотав это, Лемон вытащил из пачки, оттопыривавшей клапан

нагрудного кармана рубашки с короткими рукавами, сигарету. Щелкнув зажигалкой,

закурил, рассеянно следя глазами за тонкой полупрозрачной струйкой, устремившейся к

потолку. Соске прожил месяц бок о бок с Лемоном, но еще ни разу не видел его с

сигаретой.

Заметив его взгляд, француз поднял ее перед лицом и безразлично пожал плечами:

– Я и раньше курил, – сигарета ловко провернулась в его пальцах, нарисовав

дымное колечко. – Когда пришлось играть роль робкого репортера, я подумал, что это

хороший повод бросить. Но, как видишь – без толку.

– Вижу.

Соске невольно вспомнились последние слова Курамы.

– Успокоившись за тебя, я съездил и похоронил ее. На окраине родной деревни.

Соске молчал.

– Отойдя от могилы, я снова закурил, – глаза Лемона снова неотрывно следили за

извивающейся, тающей струйкой дыма. – Наверное… я все же любил ее. Кашлял с

отвычки – и плакал. Долго. Наверное, на десять лет вперед.

Никаких эмоций. Ровный голос – словно он говорил о чем-то невероятно далеком и

почти забытом.

– Не собираюсь винить тебя. Я виноват не меньше. Мы оба использовали ее.

Втянули в свои поганые дела и позволили ей умереть. Такова голая правда. И однажды…

– запнувшись, он бросил окурок на пол. Раздавил носком ботинка. – …Однажды мы

получим за это по заслугам.

Лемон замолчал, уставившись в стену погасшим взором.

За маленьким окошком-амбразурой горел ослепительный солнечный полдень, и в

каморке, по контрасту, сгустилась глубокая тень. Лицо Лемона казалось в ней

осунувшимся и постаревшим. Неживым.

Соске видел такие лица бессчетное множество раз. Лица товарищей по оружию.

Людей, балансировавших на грани между жизнью и смертью – просто по роду профессии.

Это была тень смерти. Неважно, миновала ли она, разминувшись на вершок, или

терпеливо ждала впереди. Она всегда была рядом. Скользила по пятам, заглядывала через

плечо. Знакомая тень.

– Что это… за место?

Лемон перевел глаза на висящую над койкой картину.

– Вот подсказка. Этот художник окончил здесь свои дни. В самой середине Тихого

океана, остров Хива-Оа, архипелаг Маркизовы острова. С точки зрения француза, вроде

меня, можно смело сказать – самый дальний край света.

Маркизовы острова. Полинезия.

Конечно, эта территория принадлежала Франции, но Соске никак не мог найти

причину, по которой французские разведчики потрудились отправить его в это забытое

29

Богом и людьми захолустье – микроскопический клочок земли посреди безбрежной глади

океана.

Наиболее вероятный ответ – его хотели спрятать. Спрятать от кого-то. Удаленность

этого места от цивилизации – и посторонних глаз, конечно, – сразу заставляла сделать

именно такое предположение.

– Слушай внимательно. Если ты не ответишь на мои вопросы честно и прямо, то

твоя жизнь тоже может закончиться здесь.

– Так я… и подумал.

– Мы спасли тебя не из дружеских чувств и не благотворительности ради. Нам

нужна информация. Мы – это разведка DGSE, и мы хотим знать больше о Амальгам и

Митриле.

Лемон неторопливо протер очки и снова взглянул на Соске, на этот раз пристально

и испытующе.

– Итак, начнем допрос.

Теперь его голос звучал вполне деловито.

Когда за окошком солнце перевалило за полдень, Лемон закрыл за собой дверь

камеры, в которой содержался Сагара Соске. Под ногами дышали прохладой каменные

плиты длинного коридора.

Это была старая католическая церковь, возведенная в девятнадцатом веке. Теперь

она являлась скорее туристическим объектом, поскольку в нее уже давным-давно никто не

входил, чтобы вознести молитвы Всевышнему. Коллеги Лемона по спецподразделению

французской внешней разведки караулили здание по периметру, отгоняя праздно

шатающихся туристов.

Остров Хива-Оа лежал совсем недалеко от экватора, и ослепительное солнце после

сумрака подземелья заставило глаза болезненно зажмуриться. Раскаленный воздух

струился над небольшим причалом и побережьем, и, если бы не едва уловимый бриз,

веявший над каменными ступенями, дышать было бы решительно невозможно.

Ожидавший в притворе храма начальник Лемона ждал, пока тот подойдет.

Его фамилия была Делекур. Лет сорока, черные волосы, плотно и недовольно

сжатые губы узкого рта. В качестве агентов DGSE они вместе с Лемоном участвовали во

многих разведывательных операциях.

– Как прошел допрос? Мальчишка заговорил? – спросил Делекур.

– Да как сказать… – пожал плечами Лемон. – Скользкий, как угорь. Твердит – «не

знаю», «не помню». Слаб настолько, что пытать его бесполезно – не выдержит. Рассказал

без колебаний только об уничтоженных подразделениях и отделах своей бывшей

организации, а вот что касалось субмарины и отряда, где он служил – держит язык за

зубами. По большому счету все, на что он раскололся, мы и так уже знаем.

На настоящий момент французские разведчики не имели никаких внятных

сведений о десантно-штурмовой подводной лодке, которую американские моряки

называли «Чертик из табакерки».

Сначала прошла информация о том, что она была потоплена. Потом – что она

скрывается где-то на безбрежных просторах Тихого океана. Лемону и его коллегам так и

не удалось подтвердить ту или иную версии.

Теперь выяснилось, что даже бывший боец десантного отряда этого корабля,

Сагара Соске, не знает, что случилось с его товарищами.

– А все остальное? Оставим эту таинственную субмарину в стороне. Мы ведь

хотели узнать о Амальгам, не так ли? – в голосе Делекура слышалось с трудом

скрываемое раздражение – он не был удовлетворен результатами, полученными Лемоном.

– Сначала мы расследовали подозрительные пертурбации на мировых оружейных рынках,

ставшие заметными в этом году. Потом выяснилось, что некто пытается контролировать

международные конфликты, словно стараясь сохранить прогнившие институты

30

поддержания холодной войны. Что еще более возмутительно – эта неизвестная сила водит

нас за нос! Мы не можем даже понять, следует ли рассматривать их как союзников или

противников. Совершенно не представляем себе их намерений!

– Знаю, знаю, – махнул рукой Лемон, сытый по горло.

Ему никогда не нравился Делекур: для Лемона, выходца из состоятельной

фамилии, перед которым лежала прямая и ровная дорожка из стен элитной частной школы

на самый верх бюрократической пирамиды военного министерства, Делекур, выпускник

обычной провинциальной школы, пробивший себе путь из самых низов настойчивостью и

усердием, являлся живым укором.

Ну, и, конечно, неотесанным грубияном.

– Сагара Соске сообщил мне условия, на которых готов сотрудничать.

– Условия?

– Именно так.

– И каковы же эти условия?

– Оружие, боеприпасы и денежные средства, позволяющие приобрести

подержанный бронеробот и транспортный корабль, а также подготовка безопасного

убежища в указанной им точке.

Переданные Лемоном слова Соске заставили бровь Делекура гневно задергаться.

– Он намеревается сражаться с Амальгам?

– По всей видимости, да.

– Мы спасли его жизнь, а он смотрит на нас, как на слуг. Наглец.

– Мы не согласимся?

– Даже не обсуждается, – сердито бросил Делекур, словно сплюнул. – Наше

руководство еще не приняло окончательного решения, имеет ли смысл вступать в

конфронтацию с Амальгам. И даже стоит ли вообще сохранять ему жизнь.

– Понимаю.

– Дадим ему немного времени для того, чтобы окрепнуть. Потом я поговорю с ним

сам – без сантиментов.

Делекур был смертельно серьезен. Он не привык бросаться обещаниями. Стоит

Соске хоть немного пойти на поправку, и его будут ждать медицински-точные дозы

сыворотки правды и прочие малоприятные средства стимуляции разговорчивости. Иными

словами - пытки.

У Лемона не имелось возможности остановить это – он находился в подчиненном

положении. Но картина, представшая перед его внутренним взором, заставила его

нахмуриться.

– Есть возражения?

– Нет, нисколько.

– Нам скоро потребуются меры по обеспечению безопасности. Приготовьте пару

наручников.

– Пока в этом нет необходимости. Единственное, что он сейчас может – кивать

головой. Едва ли в ближайшее время что-то изменится.

Тем не менее, кое-что изменилось той же ночью.

Старый храм, в подвале которого содержали Соске, возвышался на склоне горы

юго-восточного побережья маленького островка, затерянного в бесконечной океанской

пустыне. Агенты французской разведки, одетые в пестрые и легкие наряды, из тех, что так

любят туристы, совершенно не бросались в глаза. Уединенное укрытие – мечта любой

разведслужбы. Местным жителям просто сообщили, что земельный участок с церковью

приобрел некий состоятельный человек, вероятнее всего, чтобы построить там летнюю

виллу. Поскольку туристов там появлялось немного, даже интересы торговцев бедными

сувенирами не были ущемлены.

31

Караульную службу несли несколько оперативников отряда 29SA, входящего в

структуру DGSE и ответственного за силовые операции. Единственное, что отличало их

от праздных туристов – замаскированные под солнечные очки приборы ночного видения

и малогабаритные пистолеты-пулеметы, припрятанные под яркими рубашками-алоха. Не

слишком солидная обмундировка для часовых. Но для того, чем им приходилось по

большей части заниматься – выпроваживать с территории зазевавшихся туристов и

вороватых местных подростков – бронежилеты и автоматические винтовки не годились,

они немедленно привлекли бы ненужное внимание.

Той ночью караул на берегу, у причала, где мягко разбивалась пологие волны, нес

молодой оперативник. Он сначала отслужил в армии, потом прошел по конкурсу,

справился с нелегкими тренировками и впервые был отправлен на задание.

Но оно оказалось ужасающе скучным. Мало того, бойцы-ветераны подразделения

отправили новичка на самый дальний пост. Еще бы, караулить с полным комфортом в

церкви было гораздо удобнее, чем одиноко бродить по пустынному пляжу. Он вообще

сильно сомневался в значимости единственного заключенного, которого им было

приказано стеречь. Но молодой человек недаром был бойцом спецподразделения и

вовремя заметил в воде под причалом три едва различимые тени. Темные матовые

баллоны

аквалангов,

гидрокостюмы,

новейшие

автоматические

винтовки,

водонепроницаемые разгрузочные жилеты с боеприпасами. Пришельцев при всем

желании нельзя было принять за туристов или туземцев.

Приняв в полном соответствии с уставом стойку для стрельбы, француз,

разумеется, не стал кричать: «Стой! Стрелять буду»! Он немедленно вызвал по радио

командира отряда и шепотом доложил:

– Эфемер-4 к Эфемер-1. Трое вооруженных нарушителей обнаружены в квадрате

Е12. Запрашиваю инструкции.

Делекур практически сразу ответил:

– Говорит Эфемер-1. Продолжайте наблюдение. Подкрепление прибудет через три

минуты.

– Эфемер-4 вас понял. Конец связи.

Закончив радиосеанс, часовой тихо переместился в тень каменных глыб, лежавших

на склоне. Отсюда, из мертвой зоны видимости подбирающихся противников, он мог бы

следить за ними с расстояния не более ста метров, оставаясь незамеченным.

Но едва глубокая тень утеса поглотила его, на горло легла каменно-твердая рука.

Настолько тяжелая, что у него даже не возникло мысли попытаться сбросить ее или

крикнуть. Кто-то схватил его сзади, а в следующий миг перед глазами блеснуло лезвие

боевого ножа. За спиной сгустились четыре тени.

– Где Сагара Соске? – казалась, это прошептала сама Смерть. Крупно дрожа,

часовой молчал.

– Спрашиваю второй раз. Где Сагара Соске?

Часовой снова не ответил.

В ответ на это молчание хриплый мужской голос произнес над ухом с оттенком

одобрения:

– Да ты храбрец.

Спину пронзила раскаленная, огненная боль. Клинок вошел прямо в почку. Рука

противника была тверда, как сталь. Шок от удара, пронзившего почти насквозь, и жесткая

ладонь на лице не дали часовому ни единого шанса закричать. Клинок со страшным

всхлипом вышел наружу.

Два следующих безжалостных удара были направлены в область сердца, а

последний широкий взмах перерезал горло часового. Опытный враг не полагался на один

удар, и поразил сразу несколько жизненно-важных органов – образцовое убийство с

помощью боевого ножа. Тело рухнуло на гальку, так и не издав ни звука.

32

Что-то пошло не так.

Соске мгновенно почувствовал это, едва услыхав в коридоре за дверью торопливый

топот нескольких пар ног – охранники сломя голову бросились куда-то.

Нервные и отрывистые переговоры по радио. Он слышал их довольно хорошо, но,

даже если бы у него был под рукой французский словарь, он все равно не понял бы, о чем

идет речь. Впрочем, вставшая вдоль хребта невидимая шерсть безошибочно подсказывала

ему – обстановка изменилась. Он чувствовал это.

Впервые за долгое время, впервые на этом сонном островке он отчетливо ощутил

чью-то жажду крови.

Легкий морской бриз был пропитан запахом свежей крови. Запах донесся издалека,

но чувствительное обоняние Соске не обманывало.

Кто-то только что умер.

Был убит.

Подтверждения не пришлось ждать слишком долго – почти сразу же со стороны

побережья донеслись звуки перестрелки.

Малокалиберные автоматические винтовки и пистолеты-пулеметы. Вероятнее

всего, М4 или МР-5. Рисунок боя совсем не напоминал обычную заливистую трескотню

длинными очередями – редко и отчетливо стучали одиночные выстрелы. Мелодия

смертельной схватки между профессионалами.

Нужно встать. Немедленно.

Первое же напряжение мускулов послало вдоль позвоночника волну

обессиливающей боли и слабости. А ведь он всего лишь попытался поднять голову.

Тошнота и страшное головокружение заставили его впиться пальцами в матрас – перед

глазами замелькали круги, его неудержимо повело в сторону.

Но ему нужно было встать.

Ему пришлось превозмогать не только острую боль – неожиданно навалилось

сонное нежелание двигаться. Может быть, лучше прилечь, счесть, что все эти звуки

снаружи не имеют к нему никакого отношения? Но, основываясь на том, что сказал

Лемон, Соске был уверен – бой придет и сюда. Это враги. По его душу. Боль пришлась

даже кстати – отогнав вяжущее оцепенение требующего покоя изможденного тела.

Вытянув руку и ухватившись за столик, Соске поднял себя – это оказалось тяжелее,

чем ворочать стокилограммовый мешок с песком. Стиснув зубы от боли, терзавшей

мышцы, он сел на кровати, спустив ноги, и сорвал трубки и электроды, свисавшие с

груди. Потребовалось время, чтобы отдышаться и собрать силы.

Удивительно – насколько же он ослаб. Если верить Лемону, он пролежал в коме

полтора месяца. И теперь…

– Твою мать…

Вытянув перед глазами руку, Соске не сдержался и выругался. Это было не его

тело: хилое и немощное. Рука была тонкой и прозрачной, как у девушки. Кроме шуток,

сейчас он запросто проиграл бы рукоборство Терезе Тестаросса или Токиве Киоко.

За толстыми стенами выстрелы стучали непрерывно, постепенно приближаясь к

зданию, в котором он находился.

Оружие.

Соске осмотрелся.

Ничего. Ничего острого, кроме иглы от капельницы.

Может быть, он сможет уйти?

Нет. Дверь в каморку заперта на ключ – он слышал, как запирал замок Лемон,

когда уходил.

Окошко, забранное подозрительно толстым стеклом, было слишком маленьким и

располагалось слишком высоко. Он был не в силах вскарабкаться к нему в таком

состоянии.

О чем говорить – он даже не был уверен, что сможет встать и сделать хотя бы шаг.

33

Выстрелы и крики доносились уже из коридора.

Недалеко. Да нет, это уже рядом. Сомнений не оставалось – враги вот-вот ворвутся.

Соске быстро обежал взглядом все, что было под рукой – все небогатые ресурсы.

Медицинские приборы, капельница, дыхательный аппарат и бутылка с

минеральной водой. И еще он сам, едва держащийся на ногах. Он не сможет схватиться в

рукопашную с тренированным противником.

Враги войдут и безответно расстреляют его.

Ни единого шанса.

Нет… постойте.

Инстинкты, знания и боевой опыт толкнули Соске вперед.

Стоически выдерживая боль от мышечных спазмов, он опустил исхудавшие ноги

на пол. Если встать не получится – все кончено.

Рывок – и он все же поднялся, балансируя, точно на ходулях.

Соске качнулся к столику с электрокардиографом, тяжело оперся на него и

подтянул к себе медицинский дыхательный набор с кислородным баллоном. Попытался

оторвать шланг от баллона, но пальцы беспомощно сорвались. Не хватало сил. Тогда он

открутил вентиль на полную и несколько раз шваркнул маску, сидящую на конце шланга,

о камень стены. Клапан сломался, и послышалось резкое шипение выходящего газа.

Удары маской об стену высосали почти все оставшиеся силы. Выпустив баллон,

Соске шагнул вперед и едва успел удержаться от падения, опершись руками о столешницу

грубого стола. Он тяжело дышал, плечи ходили ходуном. Схватил бутылку с минералкой

и поразился ее неподъемности. С трудом удерживая в руке, полил простыню, оставшуюся

на кровати. Намочил голову. В бутылке плескалось еще немного, и он окропил свое

усталое, едва двигающееся тело.

Вот так.

Теперь – как лягут карты.

Почти без сил, он упал на край кровати и уселся, набросив на плечи мокрую

простыню и положив правую руку на иглу капельницы, все еще торчащую из вены.

Постарался успокоить бешено рвущееся дыхание.

Выстрелы громыхнули почти за дверью. Он затаил дыхание. В камере было тихо,

только едва слышно шипел почти опустевший баллон. Предбоевая лихорадка пронзила

его тело – острее, чем раньше, смешавшись с режущей болью надорванных мышц. Но он

выдержит. Он выдерживал – уже множество раз. Ему не привыкать.

Новые выстрелы.

В двух шагах.

Буквально через секунду дверь слетела с петель от мощного удара, и внутрь

ворвался крупный мужчина в черной боевой униформе. Он мгновенно схватил взглядом

обстановку и слегка расслабился – опасности не было. Ствол автоматической винтовки

уставился в лицо Соске.

– Ты – Сагара Соске?

– Если я скажу, что нет – ты все равно выстрелишь?

– А как же.

И он выстрелил.

В тот же самый миг Соске свалился вперед и в сторону.

Уйдя от первой пули, он знал, что за ней должны последовать другие, если не…

Но воздух перед глазами его врага неожиданно вспыхнул.

Яростное бурлящее пламя прыгнуло тому в лицо, словно вырвавшись из паяльной

лампы. Вокруг головы пришельца вспыхнул огненный нимб, мгновенно расширившийся

на три-четыре метра. Ухнул гулкий и протяжный взрыв, пламя вырвалось в коридор.

Невидимый кислород из открытого баллона уже наполнил камеру. Столь высокая

концентрация в замкнутом объеме гарантировала мгновенный взрыв при малейшей искре.

Гремучая смесь, не столь мощная, как тротил или пластит, дала мощную

34

высокотемпературную вспышку, так не перешедшую в объемную детонацию, но вполне

достаточную, чтобы воспламенить все, что в нее попало.

Дульное пламя от выстрела противника оказалось фатальным для него самого. На

спине Соске, скорчившегося на кровати, тоже плясали огненные демоны и, если бы не

мокрая простыня, он бы получил тяжелые ожоги. Даже так жар опалил его – волосы на

голове затрещали, кожу на спине под мгновенно высохшей простыней жестоко пекло. Нос

и рот были прикрыты, но дышать было практически невозможно – раскаленный воздух

обжигал горло. Совсем рядом выл и стонал обожженный враг.

К счастью, вспышка быстро угасла, и Соске сбросил простыню. Несостоявшийся

убийца выпустил из рук оружие и раскачивался, прижав ладони к лицу – бурное пламя

выжгло его глаза.

На стене горела картина – изображение шло пятнами-опалинами, фигуры людей и

богов искажались и темнели. Быстрые синеватые язычки пламени прокладывали себе

дорогу через нарисованные джунгли.

Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?

– Чидори… – Соске сам не знал, почему его пересохшие губы вдруг прошептали ее

имя. Это не было похоже на боевой клич – он сам едва смог расслышать. Но он встал –

вместе с ним.

Качнулся, вырвал иглу капельницы и шагнул к ослепленному врагу, вытянув

вперед руки. Ухватился за него, используя как опору, и вытащил из кобуры на поясе

автоматический пистолет. Почти повиснув на рослом боевике, Соске упер дульный срез

пистолета ему под подбородок и нажал на спуск. Резкий выстрел прервал стоны – и

сцепившиеся противники рухнули на пол.

Враг был мертв. Соске не знал и уже никогда не смог бы узнать, каким человеком

он был. О чем он думал, о чем мечтал.

«Он пришел, чтобы убить меня».

Полотно на стене превратилось в угольно-черный квадрат. Мысли, чувства,

оттенки и полутона – все, что вложил в него художник – исчезло. Исчезло навсегда.

Соске не чувствовал жалости к убитому врагу. Но знакомый толчок отдачи,

горячая кровь, брызнувшая на руки, внезапно разбудили тяжелое чувство беспомощности,

вторичности – нет, уже тысячности! – бесконечно повторяющегося кошмара.

Зацикленного в круги, свернувшегося в удушливое кольцо, из которого не существует

выхода.

Все повторяется снова.

Наверное, было бы лучше, если бы он умер на «Арене». Теперь его снова

подхватило и понесло потоком целеустремленной, мстительной жажды крови. Что-то

темное и жестокое, прячущееся у него за спиной, внятно шептало в уши:

«Ты еще жив? Тогда вперед – коли и руби! Убивай направо и налево»!

Стоя на коленях над трупом, Соске быстро проинспектировал трофеи.

Разгрузочный жилет с боеприпасами. Радиопередатчик. Автоматическая винтовка.

Окровавленный кинжал. Фосфорные гранаты. Аптечка.

Напялив жилет-разгрузку на голое тело, он сунул пистолет за пояс, нацепил через

голову ремень автоматической винтовки. Поднялся, придерживаясь за стену, и шагнул за

порог.

Коридор вел куда-то вперед.

Он не знал, что случилось с Лемоном и его товарищами: погибли ли они или

отступили. Сейчас он мог сделать только одно – покинуть церковь и найти укрытие.

Бежать в сторону населенных мест бессмысленно, поэтому оптимальным вариантом будет

спрятаться в горах и там постараться отлежаться и восстановить свои силы.

Мысли путались. Дыхание запаленно рвалось из груди, к ногам словно прицепили

по пудовой гире.

35

Трофейная автоматическая винтовка и снаряжение тянули к земле, как будто на

плечи взвалили пятидесятикилограммовый мешок с цементом. Еще не так давно он

совершенно не замечал бы подобный груз – теперь Соске сам едва мог в это поверить.

Под ноги попалось мертвое тело.

Мужчина лет сорока в гражданской одежде. Темные волосы, узкий рот. Надо

полагать, один из коллег Лемона. Лицо мертвеца было странно знакомым, хотя Соске не

мог вспомнить, где видел его. Возможно, за полтора месяца, которые он провел в

горячечном бреду, тот не раз склонялся над ним, вглядываясь в лицо.

Поднявшись по каменным ступеням, он оказался в гулком нефе старой церкви.

Своды уходили вверх, на невозможную высоту. Мрак рассекали серебряные лунные лучи,

проникавшие в узкие высокие окна, забранные пыльным стеклом. В одном из лучей

появился Лемон. За его спиной виднелись тени нескольких бойцов.

– Не стрелять! – резко скомандовал француз и нацеленные уже на Соске стволы

замерли. – Смотрите! Это он.

Французы осторожно приблизились, окружив шатающуюся фигуру. Соске едва

стоял на ногах, но упрямо вел стволом, контролируя их движения.

– Соске, ты цел?

– Не совсем. Где противник?

– Тех, что были снаружи, мы перебили. Но кто-то, похоже, сумел прорваться сюда.

Потом мы услышали взрыв…

Лемон прервался, и нахмурил брови, рассматривая оружие и снаряжение Соске.

– …Погоди, это их сбруя. Ты что, прикончил его?!

– Так точно.

– Получается, атаку мы отбили, но… они застали нас врасплох. Еще немного, и все

бы пропало, – сердито произнес Лемон.

Соске качнулся, неуверенно шагнул вбок и оперся на стену.

– Там погиб ваш товарищ.

– Кто? Как он выглядел?

– Лет сорока, черноволосый, узкий рот.

Лемон сначала округлил глаза, потом мрачно вздохнул.

– Делекур. Черт побери.

– Но враг пришел за мной.

– Скорее всего. А ты откуда знаешь?

– Он назвал мое имя.

– Вот как.

Ноги уже не держали, и Соске оперся спиной на холодный камень стены. Лемон

продолжал:

– И что дальше? Выглядишь прямо как Рэмбо, но что ты собрался делать?

– Планировал отступить. Но, кажется, переоценил свои силы.

Голос Соске был едва слышен и Лемон усмехнулся.

– Значит, ты все же не бессмертный супермен – а то я уже начал было

беспокоиться. Тебе нужно собраться с силами.

– Да.

– Но, видишь ли, у тебя проблемка – эти парни поперлись на край света только для

того, чтобы тебя прикончить.

Соске не ответил.

– Ты ведь знаешь, почему? Они высоко тебя ставят, раз посылают ради убийства

одного человека отряд опытных бойцов, да еще в такую даль. Хм, предположить кое-что я

могу, но не уверен до конца. Может быть, все же сам расскажешь?

Подойдя, Лемон всмотрелся в смертельно бледное, с ввалившимися щеками, лицо

Соске.

36

– Не знаю точно, – ответил тот, ощупывая повязки на груди. – Но они меня сильно

не любят.

– Не единственная причина, верно?

– Существует еще одна возможность.

– Какая же?

– Ал.

Соске впервые за долгие месяцы произнес имя своего электронного напарника. Он

был уверен, что тот был уничтожен еще в Токио. Но, если он еще цел, тогда упорство

Амальгам приобретает несколько иную окраску. Заполучив информацию, враги могли

расценить их комбинацию, их боевой дуэт как угрозу для себя. И попытаться ее

устранить.

Перед Терезой Тестаросса высилась настоящая гора трудноразрешимых проблем.

Опасный спектакль, который она играла на протяжении недели, не в силах

расслабиться ни на секунду, полностью ее вымотал. Но дела не ждали.

Первым на повестке дня стоял вопрос о последствиях операции в Сан-Франциско.

Битва бронероботов была скоротечной, но весьма громкой, а взрыв боеголовки крылатой

ракеты невозможно было не заметить – хотя едва ли на пирсах в этот момент находилось

много очевидцев. Пока еще значительной огласки не случилось, но гарантировать, что так

будет и дальше, было нельзя. Раньше, во времена полноценного и могучего Митрила,

можно было бы легко сфальсифицировать информацию, представив это как разборки

нарко-картелей. Но теперь эта поддержка исчезла, и одиночный изолированный отряд уже

не имел возможностей для проведения столь массированных кампаний по

дезинформации. Перед искусственным интеллектом, управляющим подводной лодкой,

«Даной», а также теми военнослужащими, кто теперь занимался разведкой вместо

разгромленного Разведывательного отдела, стояли более насущные задачи. И если раньше

они выполняли только оперативную работу, то теперь на них свалилась и

информационная война.

Крейсировавшей у калифорнийского побережья «Туатха де Данаан» следовало

немедленно уклониться от обнаружения кораблями военно-морского флота и Береговой

охраны США.

В американском флоте служили не дураки. Да и с того момента, как ТДД вступила

в строй, прошло уже полтора года. Американцы наверняка активно разрабатывали меры,

которые помогли бы им уверенно обнаруживать и сопровождать новую подлодку, и в

настоящий момент подготовленные для этого устройства уже вполне могли проходить

испытания. Когда они окажутся на кораблях, несущих боевое дежурство, ТДД будет

существенно ограничена в маневре.

Три дня движения малошумным крейсерским ходом привели подводную лодку в

точку, расположенную в ста двадцати милях от мексиканского побережья, и здесь Тесса

дала разрешение снизить уровень боеготовности. Старший помощник капитана Ричард

Мардукас отрепетовал команду, синтезированный голос искусственного интеллекта

негромко оповестил об этом все отсеки, и экипаж, наконец, вздохнул с облегчением.

– Командир, два часа прошли. Майор Крузо уже ждет. Пора подвести итоги

операции, – напомнил Мардукас.

– Да, вы правы. Идемте.

Спрыгнув с высокой подножки капитанского кресла, Тесса направилась к выходу

из главного командного поста. Ее пепельные волосы, обычно аккуратно заплетенные в

косу, теперь были просто сколоты на затылке и торчали неряшливыми прядями. Она уже

два дня не была в душе, а коричневая повседневная форма была измята. Ситуация за

последние трое суток постоянно требовала внимания командира подводной лодки, и Тесса

37

не могла выкроить ни минутки, даже для того, чтобы причесаться и освежиться. Будь на

ее месте бывалый морской волк, мужчина – он щеголял бы жуткой щетиной.

Передав вахту лейтенанту Годдарту, они покинули командный пункт и зашагали

вместе по центральному проходу. Встречные моряки и офицеры приветствовали их, четко

и браво козыряя. Хотя эта формальность утратила смысл в тот же самый миг, когда

военная структура Митрила пала под натиском врага, сколько бы раз Тесса ни напоминала

об этом – подчиненные не слушались и продолжали отдавать ей честь.

– Все устали, – пробормотала вполголоса Тесса.

Невзирая на то, что сама была истощена и вымотана едва ли не больше всех, она

собрала остаток сил, выпрямилась, гордо подняла голову и зашагала вперед, решительно и

твердо цокая каблучками по палубе.

– Так точно, мэм. Кроме того, пусть они и не показывают этого, но весь экипаж

страшно переживал, опасаясь, что с вами что-то случится. Одна шальная пуля и… –

следовавший по пятам старпом, капитан второго ранга Мардукас говорил негромко,

чтобы не услышали подчиненные. – Необходим отдых. Полдня или хотя бы восемь часов.

– Ситуация не позволяет. Максимум, что мы можем выделить – шесть часов. И

немедленно следовать курсом на юг.

То, что старпом заговорил об этом, означало, что состояние команды

действительно приближалось к критической отметке – Ричарда Мардукаса никто и

никогда не смог бы заподозрить в поблажках, напротив, он был строг и требователен.

Тесса прекрасно это знала. Но даже шесть часов промедления в этих водах могли

подвергнуть «Туатха де Данаан» опасности быть обнаруженной. Ловчая сеть

американских противолодочных кораблей и самолетов стягивалась все туже. Еще более

опасным было то, что информация об обнаружении неопознанной ПЛ могла попасть от

американцев к «Амальгам».

– Я имел в виду не весь экипаж. Только вас, мэм.

Мардукас сурово навис над ней и продолжал обвиняющим тоном:

– Вы так и не отдохнули ни минуты после того, как играли роль приманки в

операции в Сан-Франциско. Вы руководили отходом и отдавали команды, не заботясь о

себе. Только что лейтенант Годдарт на мостике говорил операторам о том, что командир

выглядит очень усталой.

– Приняла к сведению. Но нас ждут. Идемте, старший помощник, – холодно

оборвала его Тесса, борясь со вспыхнувшим раздражением. Правда, уже в следующую

секунду она пожалела о сказанном. И добавила тоном ниже:

– Простите. Вы совершенно правы.

– Нет-нет, мэм, я не имел в виду вам указывать…

– Тем не менее, выделить на отдых больше шести часов я все равно не могу. Позже

– сколько угодно. Но сейчас мы должны сделать все, на что способны.

Ее бодрая улыбка не могла обмануть проницательного старпома. Нахмурившись,

он остановился, коротко оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей, и

заговорил сухим и официальным тоном – как всегда:

– Мадам капитан, вы выслушаете меня?

– Что вы хотели сказать?

– Моя преданность вам не ослабла. Вы пользуетесь безграничным доверием

команды, еще с того дня, когда мы спаслись, прорвавшись в океан с острова Мерида – в

этом не может быть никаких сомнений.

– Вы правы.

Тесса кивнула, и перед ее внутренним взором предстали те напряженные дни,

когда враг преследовал их по пятам после нападения на базу «Митрила», расположенную

на острове Мерида.

38

Чудом избежав гибели во время атаки трех титанических бронероботов типа

«Бегемот», «Туатха де Данаан» все же смогла ускользнуть, но получила серьезные

повреждения. Тесса и ее экипаж мобилизовали все свое мужество, все знания и опыт,

чтобы уклониться от последующих атак. Ситуацию осложняло еще и то, что сражение

должно было привлечь внимание американского флота, а он обладал еще более

серьезными поисковыми возможностями, чем оперативные силы Амальгам. Обычная

подводная лодка и типичный командир-подводник едва ли смогли бы уйти от

развернувшейся грандиозной погони.

Все же стряхнув с хвоста преследователей, ТДД скрылась в хаосе островков,

проливов и рифов у берегов Индонезии. Тесса по общекорабельной громкой связи

проинформировала экипаж о складывающейся ситуации. Без преувеличения, тяжелой.

Все остальные флотилии и командные центры Митрила были атакованы

аналогичным образом. Организацию можно было считать практически полностью

уничтоженной. Без поддержки, снабжения и финансирования ТДД тоже ожидала жалкая

судьба. Отрезанная и загнанная в угол, она осталась один на один с могучей военной

машиной Амальгам.

Теперь уже никто не мог помешать Амальгам развязывать локальные конфликты,

ловко разжигать гражданские войны и этнические чистки, направлять мир в желаемую

сторону, пользуясь всеми преимуществами беспринципных кукловодов, дергающих

ниточки из-за кулис, и пожиная обильную прибыль.

Изложив ситуацию, Тесса заявила:

– Не стану говорить о таких отвлеченных понятиях, как мир во всем мире –

абсолютный и вечный – привести человечество к нему не в наших силах. Но Митрил

всегда использовал оружие для того, чтобы следовать этому идеалу, и мы отдавали свои

жизни за то, чтобы приблизиться к нему хоть немного. Умиротворение настолько,

насколько возможно – вот наш девиз.

Я не собираюсь ни апологизировать, ни отрицать правомочность использования

насилия в международных отношениях – всякому трезвому человеку понятно, что это

единственный весомый аргумент. Пусть пацифисты и назовут наше принуждение к миру

жестокостью и напрасной тратой человеческих ресурсов, иного выхода, кроме как

остановить агрессоров вооруженной рукой, не существует. Да, это называется насилием.

В нем нет ни чести, ни славы. Я буду откровенна. Этот корабль – мощнейший в истории

инструмент насилия и принуждения. И я использую его для того, чтобы нарушить планы

наших врагов. Загнать их в угол и уничтожить. Да, это – месть. Месть за множество

наших друзей, погибших на острове Мерида. Я собираюсь воздать Амальгам сторицей.

Пусть это будет трудно, но я не вижу причин, которые не позволили бы нам победить.

Стоя в коридоре перед Мардукасом, Тесса вспомнила, как стискивала тогда

мертвой хваткой микрофон, словно стараясь задушить, как звенел ее голос, и горели щеки.

– Опасность, которой подвергается каждый член экипажа, намного возрастет, и мы

больше не сможем выплачивать жалованье. Поскольку вы являетесь наемниками, вы не

обязаны соглашаться. Тех, кто захочет покинуть корабль, в ангаре ждет транспортный

вертолет. Он доставит вас в Джакарту, откуда вы будете вольны направиться куда вам

будет угодно и жить той жизнью, какой пожелаете. Это предложение относится не только

к рядовому составу, но и к строевым и нестроевым офицерам, а также техническим

специалистам. Если вы колеблетесь – вертолет ждет. Соберитесь в ангаре через час. Это

все.

Стараясь как можно лучше изобразить решительность и хладнокровие, Тесса

закончила свою длинную речь и щелкнула кнопкой микрофона.

Решив, что вахтенным офицерам и операторам в главной командном посту тоже

следует дать время на раздумья, она заперлась тогда в капитанской каюте и просидела там

39

целый час. Она не открыла Мардукасу, который хотел переговорить. Ближайшая подруга,

Мелисса Мао, тоже напрасно стучалась в дверь – оттуда донеслось только: «Я занята,

возвращайтесь, пожалуйста, в кают-компанию».

Измучившись ожиданием, она была бы неимоверно счастлива, если хотя бы треть

экипажа решила остаться. Нет даже пятая часть команды – это все равно будет подарок

судьбы, на который трудно рассчитывать, если трезво взглянуть на положение вещей.

Тесса в ужасе вспомнила о том, что транспортно-десантный вертолет может вместить не

более ста человек, и, наверное, придется делать второй рейс. Попытавшись отвлечься, она

не нашла ничего лучшего, как задуматься о том, где раздобыть необходимые для ТДД

припасы – что было ничуть не более успокаивающей темой. Так, в тревоге и волнениях

прошел тот час.

Она добрела до отсека, который занимал ангар. Надрываясь, оттянула тяжелую

литую гермодверь. С опаской заглянула внутрь.

Посредине выстроились в ряды ее подчиненные. Гораздо больше, чем сто человек,

которых она боялась увидеть. Здесь были почти все. В первых рядах виднелись лица

Курца и Мао. Даже Крузо стоял рядом с ними. Странно, в собравшихся оперативниках не

чувствовалось напряжения – они бодро переговаривались, шутили, чему-то смеялись.

– Вы… вы все?..

Тесса едва нашла в себе мужество заговорить. Мао почему-то подмигнула и

ответила вопросом на вопрос:

– Что – «все»?

– Я имею в виду, те… кто собирается покинуть корабль.

– А-а-а! Да вон они, – Мао мотнула головой в сторону.

Действительно, за громоздкой тушей тяжелого вертолета виднелась еще одна

небольшая группа. Человек двадцать. Рядом стояли носилки с ранеными, которых с

самого начала планировалось отправить в госпиталь. Их сопровождали трое санитаров.

Тридцать три человека.

Всего тридцать три человека.

– В основном семейные: у них жены и дети. Ну, я их не осуждаю, – встрял

ухмыляющийся Курц.

– Но… но как же вы?

Мао просто пожала плечами.

– Смотри, Тесса. Вон там построились десантники, вон – обслуживающий персонал

с разгромленной базы. За ними техники и ремонтники. Свое рабочее место они потеряли,

вот и пришли сюда. Многие, правда, уже начали помогать с ремонтом и обслуживанием

ТДД – осваивают корабельные специальности.

– И… и это все? Неужели никто больше… не захотел уйти?

Притихшие военнослужащие – теперь, правда, скорее безработные – обменялись

взглядами.

– В самом деле – больше никто? Пожалуйста, поднимите руки!

Никто не откликнулся. Нет, один солдатик – рядовой второго класса, работавший

кладовщиком – все же поднял руку:

– Капитан первого ранга, мэм! Давайте сделаем драматично, как в кино. Вы будете

гнать меня пинками, а я – стараться прошмыгнуть обратно!

Сотни человек захохотали, подбадривая шутника. Возвышавшийся посреди строя,

как гора, техник-лейтенант Сакс глотнул кока-колы из банки, смял ее в кулаке и

решительно проложил себе дорогу вперед. Остановившись перед Тессой, он прогудел:

– Это, как бы сказать… мадам капитан! После всей этой ерунды у нас вроде как нет

других средств к существованию. Где мы еще найдем бесплатную кормежку и крышу над

головой? Как нам сводить концы с концами? Но вы же не уволите нас, верно, мэм?

40

Сакс широко ухмыльнулся и подмигнул своим товарищам позади. Упитанный

пожилой мужчина – хозяин таверны на базе Мерида, которая называлась «Дарза» –

сердито закричал, размахивая руками:

– Нечего нас выставлять никчемными безработными, постыдился бы, пивной

бурдюк! Мы тоже не из простых – я в свое время сделал себе имя среди наемнической

братии! В Африке моим именем до сих пор пугают детишек! Гром и молния, да я

разбираюсь в засадах и налетах даже лучше того вашего русского!

– А-а, точно! Назначим дядюшку начальником оперативного штаба вместо майора

Калинина!

– Поздравляю, дед, теперь ты – Паас-1!

– Не надо, он наверняка не разрешит нам бухать за работой!

– Дубина, все равно у нас на борту – ни капли спиртного. Я не успел спасти мои

славные бутылочки, вместо них пришлось помогать вам таскать всякую ерунду! – заорал

кабатчик и стоявшие рядом бойцы заржали и принялись хлопать его по спине.

Позже Тесса узнала, что хозяин «Дарза» действительно бросил все свое имущество

– кроме фотографий, украшавших стену бара. Портреты капитана МакАллена и других

митриловцев, с честью павших в боях, оказались аккуратно упакованы в его рюкзак,

вместо личных вещей.

– Мы не собираемся бежать! Не посрамим честь настоящих мужчин!

– Точно, точно!

– Вот как? – воскликнула техник-лейтенант Нора Лемминг. – Не забудьте и про

женщин, мы от вас не отстанем!

Стоявшие за ее спиной Виран, секретарша Тессы, и связистка Синохара с бутылкой

колы в руке, согласно закивали.

На глазах остолбеневшей Тессы блеснули слезы. Она растерянно забормотала:

– Но… ведь мы потеряли так много людей. Я не могу гарантировать, что и с вами

не случится… Почему же все вы… так…

Мардукас, который незаметно подошел и занял привычное место за ее правым

плечом, мягко произнес:

– Складывается впечатление, что с этой оголтелой бандой ничего не поделаешь,

мэм.

– Мистер Мардукас?..

– Гм. Должен признаться, я один из них.

Его слова вызвали очередной приступ смеха. Но Мардукас оставался Мардукасом –

строго сдвинув брови, он рявкнул:

– Отставить разговоры!

Шум мгновенно стих, и в тишине он заговорил размеренно и спокойно:

– Командир. Служить под вашим началом – большая честь для всех нас. Любой

солдат или моряк может только мечтать об этом. И все – благодаря вам. Конечно,

поначалу мы считали вас заносчивой и самоуверенной девчонкой, но это уже в прошлом.

Теперь мы верим вам безгранично.

Он помолчал. Потом продолжил с еще большим чувством.

– Вы вели нас за собой сквозь такие опасности, с которыми справился бы не всякий

закаленный ветеран. Если вы говорите, что готовы сражаться и дальше – мы будем

счастливы последовать за вами. Кроме того, ваши слова – искренни и безыскусны, вы

раскрыли перед нами свое сердце. Если бы снова зашла речь о «мире во всем мире», я бы

первым покинул корабль.

Ими тоже двигала жажда мести.

Нет, наверное, все было не так просто. Но, даже судя только по себе, Тесса

осознала, что это был самый мощный мотив – пусть даже примитивный и незатейливый.

Не из каких-то высоких моральных принципов. Не ради славы.

41

Ее солдаты следовали за ней ради своей собственной, личной мести. Хотя все

прошло куда как лучше, чем она предполагала, она не ожидала этого. Находившиеся под

ее командованием митриловцы раньше никогда не упускали случая поворчать и

поскулить. Но в момент опасности они встали плечом к плечу, не собираясь жаловаться на

судьбу.

Прошлая Тесса, та, которой она была еще совсем недавно, наверняка расплакалась

бы перед строем, жалко всхлипывая и шмыгая носом. Но сейчас это было невозможно. Ее

соратники не заслужили такого отношения.

Вместо этого она выпрямилась во весь свой небольшой рост, уверенно

подбоченилась и заговорила – чистым и ясным голосом:

– Понимаю. Но вы помните, что жалованья не будет? В лучшем случае – котловое

довольствие. Вы согласны?

Одобрительный гул множества голосов не оставлял сомнений.

– Раз так, ничего не поделаешь. Вы снова в строю.

Ответом были нестройные радостные выкрики.

Набрав побольше воздуха, она звонко выкрикнула:

– Отставить! Как нужно отвечать?!

– Ай-ай, мэм!!! – дружно громыхнули сотни глоток.

– Хорошо, – демонстрируя неколебимую уверенность, кивнула она. Повисла

неловкая тишина. И, не в силах удержаться, Тесса прыснула. Выстроившиеся люди – ее

люди – поддержали ее дружным смехом, который гулко раскатился под потолком ангара.

Наверное, это выглядело странно. А, может быть, дало знать себя многодневное

напряжение всех сил, боевые вахты и нервотрепка. Но теперь о них уже никто не помнил.

Солдаты, летчики, моряки и техники покатывались от хохота, корчились в пароксизмах,

смахивая слезы с побагровевших лиц. Они не могли перевести дух даже тогда, когда Тесса

скомандовала: «Разойдись».

Толпа поредела, но многие задержались, чтобы попрощаться с отбывающими, так

что суета и шум в ангаре в тот день продолжались еще с полчаса.

– …Командир?

Голос Мардукаса заставил Тессу, остановившуюся на полпути к отсеку, где

проходили совещания штаба и инструктажи личного состава перед боевыми операциями,

поскорее смахнуть с лица тревожное выражение озабоченности и нерешительности.

– Да, мистер Мардукас? Простите, я задумалась.

Мардукас пристально всмотрелся в ее лицо – утомление от многодневного

напряжения операции в Сан-Франциско лежало на нем неизгладимой печатью.

– Как я уже говорил, состояние вашего здоровья вызывает опасения. Вы истощены

гораздо больше, чем ваши подчиненные. Но представьте на секунду, если бы вы сами

имели дело с таким измотанным и упрямым подчиненными – разве вы не почувствовали

бы перед ними ответственности?

– Что вы имеете в виду?

– Думаю, я не ошибусь – вы наверняка прописали бы им расслабиться на каком-

нибудь курорте. Не меньше, чем на месяц.

На губах Тессы не мелькнуло даже тени улыбки.

– Я не могу.

Теперь уже на лице Мардукаса появилось странное выражение, он нахмурился, а

потом тяжело вздохнул.

– Раньше вы бы никогда так не ответили. Господь свидетель – я бы с радостью

услышал что-нибудь неуставное, как вы шутили раньше: «Пусть высадятся десантом и

оккупируют какой-нибудь райский уголок» – или что-то подобное… простите, я не мастер

шутить. Но все, что бы вы ни сказали, это было бы неизмеримо лучше, чем это – «я не

могу».

42

Тесса молчала.

– Вы утратили чувство юмора, мадам капитан, а это верное свидетельство тяжелого

переутомления.

Мардукас попал в точку, Тесса не могла отрицать этого, не погрешив против

истины. Но было ли все настолько серьезно, действительно ли она уже стоит на грани?..

Стоп.

Как же она не заметила раньше? Где были ее глаза?

Чопорный и застегнутый на все пуговицы Мардукас со смертельно серьезным

лицом уличает ее в опасном и неподобающем командиру отсутствии чувства юмора. И

она находит это нормальным и не покатывается со смеху?

Действительно.

Старший помощник совершенно прав. Лучшего доказательства того, что она

страшно устала, не требуется.

– Вы… правы.

Голос Тессы звучал опустошенно. Едва слышно.

– Я буду помнить об этом. Но ведь мы не можем отменить это совещание штаба?

– Никак нет, – ответил Мардукас, так словно ему стало немного стыдно за свою

настойчивость.

Они зашагали дальше по широкому диаметральному проходу. В помещения

походного штаба их ожидали Белфанган Крузо, Мелисса Мао и Курц Вебер.

С тех пор, как пропал без вести командир десантных сил «Туатха де Данаан» майор

Калинин, его обязанности выполнял Крузо. Пост погибшего лейтенанта Кастелло,

командовавшего пехотным отрядом PRT, заняла Мао. А недавно и Курц тоже сподобился

повышения. Раньше помощником командира отряда бронероботов – SRT – была Мао. Она

же командовала штурмовыми группами, состоящими из сержантов и рядовых. Даже после

падения Митрила система воинских званий и субординации продолжала оставаться

костяком подразделения и, чтобы сохранить и упрочить структуру управления, Тесса

своим приказом присвоила соратникам очередные воинские звания. Крузо получил ранг

майора, Мао стала старшим лейтенантом.

К Курцу теперь следовало обращаться как к старшине.

Когда Тесса обдумывала это назначение, она вспомнила, что Крузо и Вебер живут

как кошка с собакой, и поделилась с Крузо своими опасениями. Он решительно

поддержал предложение командира, сказав: «Он справится. Вебер – первоклассный боец,

обладает большим боевым опытом – это признавал даже капитан МакАллен. Хотя…

нельзя сказать, что он лишен недостатков». Последняя фраза была произнесена с

гримасой неудовольствия.

Сам Курц был весьма доволен повышением. Слова «старшина Вебер» или

«господин старшина Вебер зовет» в устах рядовых и сержантов звучало для него как

музыка. Впрочем, продолжалось это недолго, скоро зазвучали совсем иные фразы:

«Старшина Вебер, не соизволите ли вернуть заимствованные вчера десять баксов»? Или

«Старшина Вебер, чем пинать балду, пойдите и почистите с нами картошку».

Нельзя сказать, что он не справлялся с сюрпризами, которые подкидывали

подчиненные ему рядовые. Может быть, его дисциплинарные методы слегка и отличались

от тех, которые использовали типичные старшие унтер-офицеры – все же он слишком

долго находился в противоположном лагере, среди тех, кого дрессируют и строят

старшины и прапорщики. Зато его опыт и, конечно, общительность и дружелюбие

сторицей восполняли некоторый недостаток строгости. Мало того, в последнее время за

ним даже перестали отмечаться выходки и безобразия, на которые он слыл большим

мастером, будучи беззаботным сержантом, которому никем не требовалось командовать.

Теперь Курца часто видели дающим советы неопытным бойцам.

43

Для Мао и Крузо не было секретом, что Курц обладал отменными лидерскими

качествами. Новая ответственность пошла ему исключительно на пользу – так же, как и

Тессе в свое время. Наверняка, из него вышел бы отличный капитан бейсбольной или

баскетбольной команды.

Еще двое ветеранов, – кореец Янг Дзюнг Ку и американский индеец Роджер

Сандарапта – получившие ранения во время сражения на острове Мерида, отказались

покинуть подводную лодку и, отлежавшись в корабельном лазарете, уже начали

проходить курс реабилитации. К сожалению, больше из прежнего состава SRT не

осталось никого.

Текущее состояние «Туатха де Данаан» можно было оценить, как

удовлетворительное.

Наиболее тяжелый вопрос – с необходимыми запасами топлива и запчастей –

неожиданно разрешился. Выяснилось, что на уединенном островке, затерявшемся среди

сотен подобных у побережья Индонезии, заранее был кем-то складирован солидный запас

необходимых для подлодки предметов снабжения. Информация об этом была введена

неизвестным адресатом в память «Даны», и через сутки после прорыва с острова Мерида

искусственный интеллект получил к ней доступ.

Безусловно, это могло оказаться ловушкой. Тем не менее – выбора не было.

Настороженно приблизившись к указанным координатам, ТДД провела разведку. На

пляже крохотного необитаемого островка обнаружились десятки контейнеров с топливом,

боеприпасами, провизией и запасными частями, в которых подлодка и ее экипаж так остро

нуждались. До сих пор было совершенно неясно, кто подготовил эту спасительную

закладку. Впрочем, Тесса и Мардукас сошлись на одном предположении.

Подобная предусмотрительность заставляла вспомнить об одном человеке,

который был хорошо знаком им обоим. Несмотря на то, что ничто не предвещало такого

резкого поворота судьбы Митрила, он обладал достаточной дальновидностью и

осторожностью, чтобы подготовить пути отходи и резервную базу снабжения для «Туатха

де Данаан». Все указывало на майора Андрея Сергеевича Калинина.

Можно было дать девять из десяти за то, что в настоящий момент он был уже

мертв. Причина же, по которой он заранее проделал эту подготовку, причем так, что ни

Тесса, ни кто-либо другой ничего не заметили, оставалась полнейшей загадкой.

– Прошу прощения за опоздание.

Тесса вошла в помещение походного штаба, поприветствовала Крузо, Мао и

Вебера, расположившихся в первом ряду, и тоже присела.

– Как мы и думали, в средствах массовой информации разразилась изрядная

шумиха. Мы отступили вовремя.

– Согласен, – ответил Крузо, мрачно опустив плечи. – Кроме того, несмотря на

причиненные Амальгам потери, попытка захвата Фаулера, который послужил бы для нас

бесценным источником информации для определения направления дальнейших действий,

провалилась.

– Да, кончик хвоста Леонарда Тестаросса помаячил перед нами и пропал.

Необходимо найти новые следы. Но как – вот вопрос.

Имя брата прозвучало в устах Тессы безразлично, она не вложила в него больше

значения, чем в какую-нибудь безвестную маршрутную точку или кличку агента. Но она

знала, какое важное место он занимает в структуре Амальгам. Он не только поставил на

службу вражеской организации свои технические знания, но и сам принимал участие в

силовых акциях.

– Думаю, даже если бы мы проследили за ними, это не значит, что мы

действительно узнали бы местоположение центра враждебной организации. Скорее, успех

принесет создание новой глобальной разведывательной сети, которым сейчас занимаются

наши люди – бывший персонал базы Мерида.

44

Многие сотрудники Митрила, эвакуированные с острова, уже рассеялись по всему

миру. Они рассредоточились по многим странам, где занялись предпринимательством или

устроились на работу в соответствии с имеющимися у них профессиями. Обустроившись,

они начали закупать припасы и запчасти, пополнять бюджет и выполнять иные

вспомогательные функции. Но главным направлением их деятельности, безусловно, стал

сбор сведений о противнике, а также поиск следов уцелевших коллег из других

подразделений Митрила.

Это незаметное развертывание агентурной сети и системы конспиративной связи

продолжалось уже месяц.

– Но едва ли нашим удастся так быстро разнюхать, где прячутся супостаты. Они

ведь не профессиональные шпионы, верно? Скорее любители, – сказала Мао.

– Совершенно верно. Именно поэтому мы и определили для них приоритет –

контакт с уцелевшими людьми из Митрила. Возможно, такие опытные бойцы как сержант

Сагара тоже ищут нас. Получив информацию от них, мы, вероятно, найдем кончик клубка,

– задумчиво ответила Тесса.

Прозвучавшее имя Сагары Соске заставило Мао и остальных погрустнеть.

– Соске… э-х-х-х, – вздохнула Мао.

– Мы все еще не знаем, жив ли он, – уточнил Крузо.

– Это парень так легко не сдохнет, – уверенно заявил Курц. Потом он посерьезнел

и заговорил со значением: – Но тебе все же нужно прояснить тот вопрос, Тесса .

– Какой вопрос?

– Почему ты так сердита на своего брата. Потому ли, что вы родственники, потому

ли, что он функционер Амальгам… хотя это все равно выглядит странновато. Наверняка

есть еще какая-то причина, верно?

– Вебер!.. – одернул его Крузо, но Тесса подняла руку, останавливая его.

– … Ничего, мистер Крузо.

– Но ведь…

– Вы правы. Время пришло. Хотя я сама до сих пор не уверена… я расскажу.

Она действительно раньше не обмолвилась об этом и словом. Почему она так

яростно охотится на Леонарда? Почему так настойчиво выслеживает его? Даже сейчас,

собираясь поделиться секретной информацией с четырьмя своими соратниками и

помощниками – теми, кому она доверяла больше всех – Тесса не была уверена, до какой

степени может быть откровенной. Собравшись с мыслями, девушка заговорила,

тщательно подбирая слова:

– Амальгам уже продемонстрировала крайне низкую уязвимость. Ее

организационная структура, в отличие от Митрила, имеющего классическую

пирамидальную иерархическую конструкцию, имеет большое сходство с паутиной.

Система ее управления также очень сложна. Безусловно, в нее входят некие функционеры,

облеченные властью принимать решения. Говоря об этих функционерах, можно

использовать термин «узлы управления». Они достаточно эффективно руководят своим

участком сети. Но если функционер или узел выходит из строя, ущерб, причиненный

организации в целом, является весьма незначительным.

– Почему? Разве нарушение управления не повергает всю систему в хаос? – прямо

спросил Крузо. Тесса еще не успела ответить, когда Мао задумчиво пробормотала:

– Наверное, потому что это горизонтальная, а не вертикальная сеть. И функции

уничтоженного узла может легко выполнять другой.

– Совершенно верно, – кивнула Тесса. – Возможно, вы уже слышали о том, что

Интернет появился в качестве рассредоточенной системы управления и связи, созданной в

США в страхе перед ядерной атакой со стороны СССР. Амальгам позаимствовала эту

концепцию для построения структуры тайной организации, не имеющей аналогов. В нее

входят влиятельные функционеры, но, что заслуживает удивления, в ней не существует

ничего подобного вершине пирамиды. Практически каждая ячейка организации может

45

принимать достаточно самостоятельные решения, имеет право проводить силовые акции

и применять оружие.

– Настоящая демократия, – саркастически заметил Мардукас.

– Это и есть демократия. Именно поэтому решения принимаются так медленно. Но,

будучи приняты, они приводят в действие могучие силы. Это очень серьезный противник.

– Э-э, нельзя ли чуть попроще? Что-то я не врубился, – озадаченно поднял брови

Курц.

Поколебавшись, Крузо привел пример:

– Если взять компьютерную игру или аниме, то там всегда есть главный босс,

которого нужно победить, чтобы пройти игру.

– Ага. Знакомо.

– Здесь таких боссов множество. Так много, что не сосчитать. И стоит прикончить

хотя бы одного, как его место тут же занимает другой. Словно бьешь кротов, бесконечно

высовывающихся из дырок – как в той дурацкой игре.

– Вот оно что… эй, погодите! Как же нам тогда одолеть этих засранцев?! –

возмущенно завопил Курц.

– На первый взгляд они выглядят непобедимыми. Идеальная антиэнтропийная

структура. Тем не менее, у них есть слабое звено, – проговорила Тесса. – Я уже

упоминала, что путь к победе существует. Меня навели на след рождественские события.

Адмирал Борда получил мой рапорт и собирался дать ему ход, но, прежде чем дело

сдвинулось, штаб Оперативного управления был уничтожен. Тем не менее, автор этого

рапорта – то есть я – еще жива. И я могу с уверенностью утверждать, что, если у такого

типа организаций и существуют слабости, то их следует искать с позиций биологии… или

программирования.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаю, – протянула Мао. – Вирус.

На губах Тессы мелькнула улыбка.

– Трудно сказать, сможем ли мы с помощью этой концепции уничтожить

вражескую организацию полностью. Но мы наверняка нанесем им такой удар, который

лишит их нынешнего могущества. Удар, от которого они не оправятся. Именно поэтому я

назвала свой рапорт «Путь к победе».

– Но постойте, командир, – начал Крузо. – Наш противник – не живой организм и

не компьютер. Это сообщество людей, которые могут обмениваться информацией самыми

разными способами, которые практически невозможно отследить. Как вы представляете

себе этот вирус? В какой форме? Вещественной? Информационной? Мне лично ничего в

голову не приходит.

– Увы, мне тоже, – кивнул Мардукас.

– Вот именно! – встрял Курц.

– Вы должны знать, что существует гениальный интеллект, способный разработать

концепцию вируса, его содержание и инструменты для его внедрения в структуру

вражеской организации. Он принадлежит одному-единственному человеку. Вы

понимаете, кому?

– Ты имеешь в виду своего брата? – спросил Курц.

– Именно так. Я представляю себе его истинные возможности и характер.

Безусловно, он способен выполнить эту работу, причем так, чтобы не привлечь внимания

остальных функционеров. Тогда мы сможем атаковать «Амальгам» изнутри, подрубить ее

становой хребет. Ради этого нам необходимо захватить Леонарда Тестаросса живым и

заставить его сотрудничать с нами. Любой ценой.

– Любой ценой… ты имеешь в виду…

Глаза Тессы были холодны, как лед.

– Любой ценой означает – любой ценой. Требуется ли объяснять?

– Н-но…

46

– Благодарю за участие. Но – все в порядке.

Улыбка Тессы выглядела настолько безжизненной, что Курц прикусил язык, чтобы

не сболтнуть что-нибудь лишнее. Крузо и Мао обменялись мрачными взглядами, а

Мардукас опустил лицо, чтобы скрыть мелькнувшее в глазах сочувствие и жалость.

– Фаулер выскользнул из наших рук, но дал нам важную информацию. «Дана» как

раз сейчас занимается ее анализом. Я проложила курс на юг. Вероятно, нам потребуется

передислоцироваться из Тихого океана в Атлантику. Даже с крейсерскими

возможностями нашего корабля потребуется время, чтобы обогнуть Южную Америку.

Возражения есть?

– Никак нет, мадам капитан, – первым ответил Мардукас. За ним – остальные трое.

Несколько небольших вопросов, оставшихся на повестке дня, не заняли много времени, и

совещание подошло к концу. Мардукас, Крузо и Вебер вышли, а Мао немного

задержалась.

– Тесса.

– Да?

– Ты меня беспокоишь, – Мао смотрела очень серьезно.

– Почему же? Я хорошо себя чувствую.

– Почему-почему. Мне кажется, с тобой что-то не так.

– Мистер Мардукас только что говорил об этом. Но я уже в порядке – просто

устала.

Мао не ответила на неискреннюю улыбку.

– Хорошо, если так. Но я прослежу, чтобы ты отдохнула хотя бы эти пять часов. И

обязательно поешь.

– Я так и собиралась сделать.

– Наш доктор, Голдберри, тоже тебе постоянно твердит, самое главное –

правильное питание. Если у тебя есть аппетит…

– Да-да, «если у тебя есть аппетит – еще не все пропало. Останется только

отдохнуть, и будешь как новенькая». Я послушаюсь ее и высплюсь, не волнуйся.

Тесса ненатурально зевнула и поскорее вышла из штабного отсека.

Вернувшись в командирскую каюту, она нашла на столе аппетитно выглядящий

сандвич и пакет фруктового сока. Кок Казуя, похоже, мобилизовал все резервы камбуза,

чтобы угодить капитану.

С того момента, как она что-то поела, прошло уже не меньше полусуток.

Откусив от сандвича, она с трудом проглотила. Но на второй кусок ее уже не

хватило. Выпив половину принесенного сока, она выбросила сандвич в гальюн, чувствуя

себя виноватой, как преступница, скрывающая улики.

Наверное, следовало принять душ. Но двигаться, что-то делать не хотелось. Не

было сил. Выключив свет, она сбросила мятый китель и упала на койку, скорчившись под

одеялом в клубок.

Прошло десять минут. Потом тридцать.

Миновал час, и она сдалась.

Она не могла заснуть.

Тесса поднялась и села, опершись спиной на стенку и не заметив, как соскользнуло

одеяло. Остановившимся взглядом уставилась в темноту.

Перед ее широко раскрытыми глазами снова бесконечной вереницей двинулись

лица и имена погибших подчиненных. Лица ушедших товарищей – мужчин и женщин.

Не проронив ни звука, она надолго застыла, уставившись мертвым взглядом в

точку на противоположной стене каюты.

47

Глава третья. «Направить в сторону противника1»

Мускулы во всем теле стонут, прося пощады. Каждый новый шаг вызывает новую

вспышку боли, словно ноги ступают по битому стеклу. Они тяжелы, тупой свинцовой

тяжестью.

Пищевод опять судорожно сжимается – его стошнило бы, если бы было чем.

Широко раскрытый рот хватает горячий воздух, ребра ходят, словно кузнечные меха, но

пересохшее горло едва пропускает воздух в легкие. Страшно хочется пить.

Влажные тропические испарения липко струятся вокруг, конденсируются на коже,

смешиваясь с текущим ручьями потом. Промокшие снаружи и изнутри высокие ботинки

отвратительно хлюпают по грязи. Ремни боевого ранца режут плечи, перекрывая

кровообращение, заставляя неметь кончики пальцев.

Остановиться, кулаки в колени. Тридцать секунд передышки, чтобы бешено

бьющееся сердце не выскочило через рот. С прошлой остановки прошло столько же – не

больше полуминуты. Позор. Хорошо, что никто не видит. Пока никто не орет, подгоняя, и

не пихает в спину – это просто счастье.

Соске перетерпел самую острую боль, тряхнул головой, чтобы избавиться от

подступающего головокружения. Ему было стыдно. Он пробежал по крутой и неровной

тропинке, петляющей в джунглях, не больше шести километров – и вот результат. Куда

делись все силы?

Но останавливаться нельзя.

Тяжелую ногу вперед – шаг.

Вторую за ней – еще шаг.

Зацепившись за корень, он едва не упал, и удержался, только схватившись за

колючую лиану. На недавнем скользком спуске в русло очередного ручья он

поскользнулся, и сейчас был в грязи, с ног до головы. Хорошо, что удержался хотя бы

сейчас. Качнувшись и восстановив равновесие, он снова тяжело побежал, почти ничего не

видя перед собой.

Не думать. Бежать.

В голову бьют гулкие барабаны, не успевшее успокоиться сердце готово лопнуть,

кровь шумит в ушах. В глазах темнеет, поле зрения сужается в овальный тоннель. Вкус

крови во рту.

Ногу вперед.

Вторую – за ней.

На чем стоит военное дело? На чем стоит настоящий солдат?

Правильно – на беге.

Бежать, бежать, бежать.

Солдаты, у которых не осталось сил бежать, никогда не получат шанса на победу.

В наступлении и отступлении, в сумерках тотальной войны, в кошмаре многодневных

сражений, в крови и грязи, там, где от человека остается только шатающаяся тень – там

уже мало значат боевые навыки и оружие. Богиня победы улыбнется только тем, кто

сумеет бежать дольше, чем враг. Единственное по-настоящему важное качество солдата,

голый осадок тактики и стратегии – это настолько просто, что даже не бросается в глаза.

Но все ветераны знают: пока ты еще можешь бежать – ты еще жив2.

Важно и то, что все ненужные мысли исчезают.

1 Надпись на направленных осколочных противопехотных минах «Клеймор» и МОН-50.

2 Гато Сёдзи учит нас на правильных примерах. Читатели, хорошо знакомые с классикой японского кино,

наверняка узнали слова старого мудрого Комбея из «Семи самураев» Куросавы.

48

Растворяются колебания и сомнения. Сожаления о прошлом, нерешительность и

страх перед будущим – все пропадает в кровавом тумане.

Вперед, вперед, вперед.

В поле зрения вплыл гротескно растопырившийся на тропинке куст. Приметное

место – по карте это будет уже 10 километров. Вчера он не смог сюда добраться. Сегодня

– он здесь.

Мышцы терзала боль. Как обычно. Так и должно быть.

Завтра он сможет убежать еще дальше.

– Не пойму, как ты еще волочишь ноги. Может быть, ты и не человек вовсе, а

киборг? – спросил Мишель Лемон, шагая позади Соске. Отдышавшись после забега, тот

брел по плацу перед лагерем, где раньше проводились построения и утренняя гимнастика.

Вокруг полевого лагеря тянулись болота северной части американского штата

Флорида. До ближайшего населенного пункта, городка под названием Тейлор, было

километров десять, но здесь царила первобытная природа. В эти влажные тропические

джунгли заглядывали разве что охотники и редкие ученые-натуралисты, туристы же

появлялись крайне редко, и то, только в сезон.

Сюда вела единственная дорога, проходящая через Тейлор, и те, кто явился бы

сюда в поисках Соске, немедленно привлекли бы внимание досужих местных жителей,

которые не поленились бы сообщить об этом по радио кому следует.

Атака на острове Хива-Оа, дорого обошедшаяся французским разведчикам,

свидетельствовала о том, что информация из недр DCSE, на которую работал Лемон,

легко утекает в Амальгам – никак иначе ту скорость, с какой противник узнал, куда

спрятали Соске, объяснить было невозможно.

Возвращаться во Францию в такой ситуации было не только бессмысленно, но и

опасно. Мало того, до Лемона дошли крайне тревожные слухи о том, что функционеры

министерства обороны и руководство его собственной страны начали задумываться о том,

что сотрудничать с Амальгам может быть выгоднее, нежели вступать в конфронтацию –

даже несмотря на ее последнюю враждебную силовую акцию. Что это могло означать

лично для Лемона, незначительного агента – было страшно подумать. Уже дважды

вступив в боевые столкновения с силами Амальгам, он просто просился на роль козла

отпущения. Он с минуты на минуту ждал, что руководство спустит ему грозное указание

передать пленника в соответствующие инстанции, а самому явиться для немедленного

разбирательства. Чем закончится пристрастное расследование, догадаться было нетрудно

– в лучшем случае обвинением в превышении служебных полномочий, а в худшем – в

заговоре, измене, контактах с чужим агентом и перевербовке в пользу неизвестной, но

скорее всего враждебной, спецслужбы – Митрила.

Лемон принял неожиданное решение. С помощью своих людей, которым он мог

доверять, он решил спрятать Соске в том месте, где его никто не догадается искать. Эта

затея увенчалась успехом, поскольку его непосредственный начальник, Делекур, погиб, и

Лемон временно получил его полномочия. Но последствия ее тоже было нетрудно

предсказать – слишком самостоятельные действия не могли остаться без последствий,

хотя он все еще мог прикрываться тем, что истово выполнял предыдущее указание –

обеспечить безопасность пленного, не предполагал, что ситуация кардинально изменится.

Опасаясь нового нападения, элементарно не успел поставить в известность начальство

или не думал, что такие мелочи могут его заинтересовать. Удаленность от штаб-квартиры,

которая сильно затрудняла передачу рапортов и указаний, сыграла ему на руку: пока

корреспонденция шла по бюрократической цепочке, он действовал. Но, как бы Лемон ни

изворачивался, выглядело это так, словно он сбежал вместе с Соске и немногими

доверенными людьми.

«Думайте, как хотите, дьявол с вами», – сказал Лемон.

49

В конце концов, он действовал именно в интересах своей страны – как бы там ни

считали зажравшиеся бюрократы в верхах, которые готовы были подменить их своими

собственными. Отдать Соске в руки противника – разве это не то же самое, что продать

ценную информацию, которая должна принадлежать Франции? Амальгам уже

неоднократно доказала, насколько глубоко сидят ее корни, насколько опасной она может

быть, насколько неразборчива она в средствах, используемых для достижения своих

загадочных целей. Стоило лишь вспомнить события последних месяцев. Доверять им?

Благодарю покорно, для этого нужно быть слишком большим оптимистом.

Для начала Соске должен был восстановиться.

Когда он снова станет тем великолепным бойцом, каким был раньше, ему уже не

потребуется охрана. Если они останутся союзниками по совместной борьбе, его твердое

намерение отомстить приведет их к центру организации, называемой Амальгам, в

средоточие бесценной информации, которая даст возможность, наконец, разобраться, что

к чему. Лемон считал, что это даст возможность устранить угрозу и для его родной

страны.

Еще на острове Лемон откровенно переговорил с Соске, поведал ему свои мысли и

предложил сотрудничество. Подумав, тот кивнул и сказал:

– Согласен. Но ты хорошо подумал?

В принципе, соображения Лемона и так не являлись для него секретом. Если бы

француз был простым исполнительным служакой, бездумным винтиком бюрократической

машины, он уже давно сбагрил бы Соске и связанную с ним головную боль по инстанции,

переложив ответственность за принятие решений на начальство.

Лемон ответил рассеянно:

– Как тебе сказать? Сам удивляюсь, но… наверное, это просто месть. Чей-то пепел

стучит.

– Мне это знакомо.

Этого было достаточно – им не потребовалось ничего больше объяснять друг

другу. Соске обещал передать всю имеющуюся у него информацию по Митрилу и

Амальгам и обстоятельствам, при которых он стал целью для врагов, после того, как

восстановится.

Проблема была в том, где спрятаться до этого момента.

Лемон начал осторожно зондировать своих знакомых, обитавших в уединенных и

труднодоступных местах, но найти безопасное убежище, отвечающее всем требованиям,

было нелегко. Тогда Соске предложил сам:

«Есть человек, который может помочь».

Действительно, этот человек – полковник Джон Джордж Кортни – предоставил им

подходящее укрытие. Затерянный в глуши безлюдный тренировочный лагерь.

Пока Соске сосредоточенно бегал, приседал, отжимался и прыгал, разбрызгивая

грязь, по мокрой полосе препятствий, Лемон молча наблюдал, устроившись на скамейке.

Сзади раздались шаги, и появился тот самый Кортни – собственной персоной. Годы

покрыли его загорелое лицо глубокими морщинами, но подбородок упрямо торчал вперед,

а прямая, как штык осанка и уверенные движения выдавали армейскую косточку. Так же

как и старый, рваный, грязный и воняющий потом камуфляжный комбинезон.

– Тренируется, – прогудел Кортни глубоким басом.

– Да. Я бы даже сказал слишком интенсивно. Безрассудно.

В ответ на слова Лемона американец фыркнул и трубно высморкался.

– Молодым по хрену безрассудность.

– Хм. Воля к победе? Целеустремленность?

– Еще проще. Нев*бенные яйца.

– Яйца, говорите…

– Не просто яйца. Нев*бенные яйца, – назидательно поправил Кортни, расправляя

густые усы.

50

– Вы полагаете, есть разница?

– Кто не видит разницы, сам – нев*бенный идиот. Ну, ладно. Траханный

французик, который хоть мальца рубит в траханном английском языке – так и быть,

сделаю скидку.

Полковнику в отставке Кортни, в обилии уснащавшему свою речь английской

матерщиной, стукнуло уже шестьдесят, и он прошел весь Вьетнам. Наводка на этот

лагерь, связи с местными старожилами из Тейлора – все это была его работа.

Лагерь был основан в те годы, когда американская армия и морская пехота несли

большие потери от атак партизан-вьетконговцев во Вьетнаме, специально для отработки

методов войны в джунглях и болотах. Здесь его начальник, офицер, широко известный по

прозвищу «В-атаку-Чарли1», который крепко повоевал в составе отрядов «Зеленых

беретов», вколачивал в головы новобранцев знания, заработанные кровью и потом во

вьетнамском аду. Кортни был одним из его помощников и участвовал в разработке

учебного курса.

Основным языком в этом лагере был матерный, вместо будильника по утрам

использовались ручные гранаты, а одетые во вьетконговскую форму офицеры-

инструкторы измывались над курсантами, круглые сутки ползавшими на брюхе по грязи,

как только позволяла их богатая фантазия. Стоит отметить, что именно тот самый «В-

атаку-Чарли» стоял впоследствии у истоков знаменитого отряда «Дельта».

Теперь этот лагерь со славной историей служил тренировочной площадкой для

реабилитации только-только оживающего после тяжелого ранения Соске.

Полковник Кортни и Соске встречались до этого всего единожды, когда сержанту

довелось сопровождать своего хрупкого командира на встречу со старыми друзьями ее

отца, неожиданно превратившуюся в разнузданную пьянку. Лемон, которого

заинтересовало, почему полковник решил помочь малознакомому молодому митриловцу в

бегах, пристал к нему с расспросами, на что тот коротко ответил:

– Его выбрала милая дочка моего старого друга.

Повисла неловкая тишина. Промелькнувшая на грубом лице старого вояки тень

воспоминаний дала Лемону понять, что дальше бередить зажившие раны не следует.

Очевидно, полковником двигало довольно сильное чувство, пусть он и не желал об

этом распространяться. Так или иначе – он подготовил все, что было нужно.

– Но, полковник, ваш график упражнений выглядит слишком уж суровым, – следя

сочувственным взглядом за Соске, проговорил Лемон. Впрочем, теория подготовки

военнослужащих, заключающаяся в одном емком слове – «яйца» – его несколько

заинтриговала. Поэтому он продолжил: – Он тренируется слишком напористо, на износ, а

между тем его физиологическое состояние никак не назовешь нормальным. Не говоря уже

про последствия ранений. Он потерял слишком много веса, а мышечная ткань

атрофировались за время комы. Удивляюсь, как он не падает в обморок после каждого

отжимания. И эти самые, хм-хм – «яйца» – едва ли ему помогут. Неужели вы не сказали

ему, что это просто опасно?

Полковник Кортни вытащил из нагрудного кармана длинную и толстую сигару и

продемонстрировал безупречную технику зажигания спички о приклеенный к рукаву

грубой куртки черкалек. Не обращая внимания на ожидающего ответа Лемона, он прогрел

сигару по длине, потом деловито запалил ее кончик. Пожевал массивными челюстями и,

наконец, выдохнул длиннейшую струю синего дыма.

– Э-э-э, вы меня слушаете?

На лице полковника разлилось выражение глубочайшего удовлетворения, какое

можно увидеть только у заядлого курильщика. Даже трубный голос прозвучал уже не так

грубо. Кинув взгляд из-под лохматых бровей на француза, Кортни ответил, наконец:

1 «Charging Charlie» – полковник Чарльз Бекетт (1929-94). Известен своим упорством, резкими

высказываниями и живучестью – получив в 1966 во Вьетнаме пулю из ДШК в живот, он выжил и вернулся в

строй.

51

– Физиологическое состояние, вот как?

– Совершенно точно.

– Что же. Наверное, действительно стоит дать рекомендации.

Шагнув вперед и нависнув над Соске, который, обливаясь потом, отжимался на

дрожащих от слабости руках, едва не утыкаясь лицом в грязную лужу, американец

взревел:

– Сержант!

– Слушаю… сэр!

Дыхание Соске рвалось из груди с хрипом, но ответ прозвучал четко.

– Ты что, уснул?! Поддерживаем темп! Думаешь, здесь траханный курорт? И что

ты виляешь своей тощей жопой, как озабоченная сучка? Куда оттопырил? Или ты педик?

Собрался меня соблазнить?!

– Никак нет… сэр.

– Да ты ослаб, сержант, и ни хера не хочешь делать. Ай-яй-яй, уже сломался, ручки

не разгибаются. Где твои стальные яйца, где твоя траханная воля к борьбе?! А, может

быть, ты только притворялся крутым мужиком, засранец?

– Никак нет, сэр!

– Тогда – шевелись, черт бы тебя драл! Представь, будто бодаешь своим куцым

огрызком целку, за которой волочился! Пошел! Пошел! Пошел!!!

Стек, точно по волшебству появившийся в руке полковника, немилосердно

прошелся по спине отжимающегося из последних сил Соске. Его выкрик напоминал

скорее стон:

– Так точно, сэр!!!

Полковник, казалось, искренне наслаждался его мучениями, подбадривая его

ударами, с садистским выражением на лице:

– Да! Вот так! Скули и хнычь!!!

Лемон, наблюдавший экзекуцию с потерянным видом, наконец, не выдержал.

– Но вы же просто бьете его! Это совсем не похоже на физиотерапию! Все

медицинские реабилитационные теории…

– Имел я ваши теории!

Обратив на Лемона налитые кровью глаза, полковник смерил его с ног до головы и

выдохнул прямо в лицо облако вонючего дыма. Потом с чувством отхаркался и изрыгнул

под ноги жирный плевок.

– Физиология-шмузиологиия, разговоры о том, что нев*бенные яйца уже не в моде

– все это херня! Болтовня траханных желторотых хиляков, которые ни черта не понимают,

что такое – настоящий мужик!

– Э-э-э…

– Это знает только тот, кто оставался на траханном поле боя в одиночку! –

громыхнул полковник, рассекая воздух кулаком. – Тот, кого хоть раз со всех траханных

сторон окружали враги! Ни патронов, ни воды, ни жратвы, косоглазые гуки1 уже целятся

натянуть твою шкуру на бубен, чтоб выплясывать свои траханные пляски! Что должен

делать угодивший в бездонную жопу настоящий мужик, а?!

Лемон явно был не в курсе.

– Позвать докторишек, чтоб они прописали касторки – получше просраться?!

Ясный перец, они мигом выпишут рецепт – «не перенапрягайся, дружок, медицина дает

тебе добро сдаться в плен». Гуки только этого и ждут – когда ты задерешь свои дрожащие

лапки. Мигом оторвут тебе башку!

– Возможно, вы и правы…

– Но Господь всемогущ – он заранее знал, что дерьмо может попасть в вентилятор.

В своей неизъяснимой милости он снабдил настоящего мужчину важным и нужным

1 Гуки – прозвище вьетконговцев, бытовавшее в американских вооруженных силах.

52

инструментом. Нет, не тем, о котором вы подумали. Это называется – дурная супер-е*чая

сила!!!

Каменно твердый кулак ткнул Лемона в грудь.

– Если включить ее, даже трус и хиляк может превратиться в закаленного вояку.

Пусть он и сдохнет через полчасика – зато выполнит боевую задачу.

Лемон нахмурился.

Безумие.

Ничего общего с научными методиками реабилитации после тяжелых ранений,

которые

рекомендуют

умеренные

тренировки

и

продолжительный

отдых.

Сбалансированную диету и отсутствие стрессов. Даже опытные культуристы следуют им

– для того, чтобы построить идеальное, мужественно-мускулистое тело, нет ничего лучше.

Так в один голос говорят все светила науки.

– Да ты не веришь мне, сынок?

– Ну, как бы сказать…

– Тогда раскрой гляделки пошире. Эй, ты! Да, ты, салага! Тащи свою задницу

сюда! – Кортни прицелился толстым пальцем в одного из бойцов спецотряда Лемона,

чистившего оружие на столике поодаль. Тот даже подпрыгнул, когда до него докатился

начальственный рык. Француз с озадаченным лицом глянул на Лемона, но послушался и

рысцой подбежал к полковнику. Кортни пихнул его в спину и указал в сторону Соске.

– Навесь-ка ему раз-два по роже и покатай ногами по грязи! Не стесняйся, давай!

Оперативник, крепкий и мускулистый мужчина, снова посмотрел на Лемона,

ожидая указаний. Тот помедлил и коротко кивнул – «делай, как он велит»,

– Как прикажете.

Пожав плечами, солдат направился к центру поля, где Соске наматывал очередной

круг шатающейся рысцой. Остановившись на его пути, француз поднял сжатые кулаки и

сказал извиняющимся тоном: «Ничего личного, парень. Это приказ».

– Так, посмотрим-посмотрим. Его контратака откроет тебе глаза, – перекатывая во

рту дымящую сигару, полковник сложил руки на груди, всем видом выражая уверенность.

Оперативник без всяких затей ударил Соске.

Второй удар. Третий.

Едва держащийся на ногах Соске не смог ни уклониться, ни поднять руки, чтобы

блокировать. Солдат ухватил его за воротник и легко провел бросок через плечо – словно

с манекеном. Тело с хлюпаньем шлепнулось в грязь и осталось лежать неподвижно.

Наклонившись над ним, француз подождал немного, потом выпрямился и крикнул

Лемону:

– Он вырубился, сэр!

Глядя, как солдат шлепает Соске по щекам, пытаясь привести в чувство, Лемон

вздохнул и со значением глянул на Кортни, который, как ни в чем не бывало, попыхивал

вонючим дымом.

– Такая ерунда тоже случается.

Случившееся нисколько не поколебало его уверенности, и он продолжал все так же

непреклонно:

– Никаких сюсюсканий. Пусть терпит, дьявол его раздери. Это – самое главное.

– Думаете, валяться в грязи и надрываться до полусмерти пойдет едва живому

парню на пользу?

– Ясное дело, – Кортни швырнул окурок в грязь и раздавил громадным, высоко

шнурованным берцем-говнодавом. – Ты не понимаешь, сосунок. Настоящий мужчина

должен быть грязен, вонюч и бородат. Если от него не разит потом и кровью врагов, то на

хера он вообще годится?

53

Откинувшись на спинку скамьи в тени уютной террасы, Канаме Чидори смотрела

вдаль, провожая отрешенным взглядом скатывающийся в море оранжевый солнечный

диск – так же, как и вчера. И позавчера.

Она всегда приходила сюда, даже если шел дождь, и побережье терялось в серой

мутной дымке.

Ей всего несколько раз в жизни довелось побывать на море, хотя и в Японии и в

Америке она жила совсем недалеко от побережья. Но возможность остаться с ним наедине

– на несколько бесконечно долгих месяцев – представилась впервые. Она не уставала

смотреть – каждая из мерно катящихся и разбивающихся о песок волн завораживала своей

неповторимостью.

Она уже не могла вспомнить тех мест, что промелькнули перед глазами после того,

как ее увезли из Токио. Единственным из них, где она задержалась надолго, оказалось это

роскошное поместье, раскинувшееся прямо на берегу моря. В его пределах свобода

Канаме была практически неограниченной, и она могла бродить по обширному саду, не

чувствуя на себе назойливых взглядов своих тюремщиков. Леонард, доставивший ее сюда,

сказал, что она может требовать от безмолвных и покорных слуг все, что угодно.

– Думаешь, я буду счастлива, оказавшись здесь в роли запертой принцессы?

Леонард лишь пожал плечами в ответ на ядовитый вопрос.

Доставив ее в поместье, Леонард улетел на том же самом вертолете. Надо полагать,

у него, как ответственного функционера Амальгам, было много работы. Но он все равно

навещал поместье хотя бы раз в неделю, даже с другого конца земного шара.

Украв ее первый поцелуй, и со всей определенностью заявив, что любит ее,

Леонард даже теперь не заявлял прав на Канаме, как на свою собственность. Не пытался

обнять ее или даже просто прикоснуться.

Она ни разу не почувствовала его прикосновения к своим мыслям – «резонанса».

Канаме не ожидала, что он просто бережно завернет ее в бархат и шелк, и запрет в

надежном месте. Словно драгоценный камень в тяжелом стальном сейфе.

Это было неожиданно и странно. При первой, второй и третьей встречах этот

эксцентричный альбинос действовал настолько целеустремленно, что поначалу она

ожидала немедленной попытки затащить ее в постель. Но этого не произошло. Не бросили

ее и в зловещую научно-исследовательскую лабораторию – Канаме никто и ни к чему не

принуждал. Если не считать домашнего ареста, она была вольна в своем времени и

поступках. Словно очень важная VIP-персона в эксклюзивном отеле.

Когда прошли несколько недель жизни Канаме в поместье, Леонард вручил ей

новейший ноутбук и небрежно сказал:

– Если тебе скучно, поиграй с тем, что внутри.

Сетевые функции ноутбука были намертво отрублены, и выйти в Интернет было

невозможно, но винчестер был забит чертежами, спецификациями и данными боевых

испытаний сверхмощных оружейных систем. Совершенно секретная, поистине бесценная

информация.

Там были полные тактико-технические данные нескольких модификаций

бронероботов типа «Чодар» и «Бегемот», оснащенных лямбда драйверами. Правда,

информации о бронероботе, который пилотировал Леонард, называвшемся «Белиал», там

все же не нашлось.

Среди исчерпывающих отчетов о полевых испытаниях и реальном боевом

применении она обнаружила данные, собранные во время сражений с «Арбалетом» и

Соске. Противостоявшими ему со стороны Амальгам БР типа «Чодар» управляли многие

пилоты, но единственным, кто смог в полной мере использовать возможности этой боевой

машины, был тот самый недоброй памяти террорист, неотступный враг Соске – Гаурон.

Соске сразился с ним на «Арбалете», еще не умея, как следует, управлять лямбда

драйвером, но используя свои отточенные боевые навыки и опыт, позволявшие оставаться

почти наравне со столь страшным врагом. По оценкам Канаме, боевой потенциал Соске

54

оставался непревзойденным, мощь его энергетических ударов – даже неуклюжих и

неотработанных – с самого начала была сравнима с тем, что выдавал опытный Гаурон.

Исследование захватило Канаме и она, не останавливаясь, принялась листать отчеты и

дальше.

Там обнаружилась достаточно полная разведывательная информация о бойцах

Митрила, в том числе о Мао и Курце. Их боевые машины, стандартные М9, находились на

совершенно ином уровне, нежели БР, оснащенные лямбда драйверами. Читая отчеты,

Канаме поймала себя на том, что удивляется, почему они еще живы после стольких

боевых столкновений с неизмеримо превосходящим противником. Даже БР третьего

поколения, энерговооруженный и подвижный, с совершенной электроникой, ничего не

мог противопоставить защитному полю, создаваемому лямбда драйвером, не имея

оружия, способного его пробить. В свою очередь, ни бронирование М9 «Гернсбек», ни его

маневренность не могли защитить его от поражения энергетическими ударами. Это было

очевидно, и упорство Соске и его соратников поистине вызывало восхищение.

Если взглянуть на ситуацию глазами Амальгам, то становилось понятно

раздражение ее функционеров, которым приходилось иметь дело со столь упрямым

противником.

Даже оказавшись перед лицом неизмеримо превосходящего в защите и огневой

мощи врага, митриловцы не прекращали сопротивления. Не сдавались, даже оказавшись в

самом невыгодном положении. Речь шла не об одном только упрямстве. Собрав воедино

богатый боевой опыт и безупречные навыки, нестандартную тактику, гибкость и не

поддающуюся прямому анализу интуицию, ударные подразделения Митрила выдержали

сокрушительные удары, перегруппировались и даже смогли провести несколько

эффективных контратак. Наверное, это следовало бы назвать «разницей в мастерстве».

Мао, Курц и их боевые товарищи, выглядевшие обычными молодыми людьми, со своими

слабостями и недостатками, в бою превращались в великолепные и смертоносные боевые

машины. Это неожиданное открытие смотрело на Канаме с экрана ноутбука –

неопровержимо подтвержденное множеством сводок, цифр и графиков.

Теперь она гораздо лучше понимала, какое значение вкладывал в свои слова

Леонард еще во время того тягостного разговора в ее квартире в Токио, говоря «Митрил

зашел слишком далеко».

Амальгам почувствовала угрозу для себя – угрозу, которую представляли Соске и

его товарищи.

Быстро просмотрев схемы конструктивного устройства и чертежи бронероботов

типа «Чодар» и «Бегемот», Канаме уже не стала удивляться тому, что часть ее интеллекта,

подпитанная таинственной силой Посвященной, легко и практически незаметно для

хозяйки выполнила анализ и определила корни этой проблемы.

Несмотря на то, что многие узлы и агрегаты несли на себе отпечаток

конструкторского гения Леонарда, большая часть механизмов была разработана

обычными инженерами, не отмеченными особыми талантами. Кроме того, логичное

научно-медицинское решение основной проблемы изначально таило в себе определенный

изъян.

Пилотам амальгамовских бронероботов, оснащенных боевыми лямбда драйверами,

было необходимо использовать специальный химический препарат для того, чтобы

запустить этот механизм и заставить его действовать. Эта внешняя стимуляция

обеспечивала создание временной специфической структуры, выстроенной из синапсов

головного мозга и проводящей электрические импульсы совершенно необычным образом.

Аппарат, расположенный в кокпите бронеробота и снимающий и усиливающий эти

ментальные импульсы, образующий интерфейс системы управления лямбда драйвером,

назывался TAROS. История боевых действий и испытаний свидетельствовала о том, что

препарат, используемый пилотами Амальгам, достаточно быстро совершенствовался,

избавляясь от негативных побочных факторов. Телеметрия, оставшаяся с того времени,

55

когда примерно год назад Канаме встретилась с несчастным неуравновешенным

мальчишкой, которого заставили пилотировать «Бегемот», подтверждала, что первые

варианты препарата действовали на психику пилота быстро и разрушительно. Теперь, год

спустя, пилоты «Чодаров», скорее всего, не подвергались такому мощному

эмоциональному стрессу, как Такума, и могли сражаться дольше и эффективнее.

Фундаментальный принцип действия механизма лямбда драйвера, установленного

на «Чодаре», практически не отличался от устройства, которым был оснащен «Арбалет»,

но Соске никогда не принимал никаких специальных химических стимуляторов. То

специфическое эмоциональное состояние, которое помогало Соске запускать лямбда

драйвер «Арбалета» во время яростных сражений, вероятнее всего являлось результатом

психологического строения его индивидуальной личности, особого менталитета,

сформировавшегося в непрерывных и беспощадных боях, закаленного железной волей

бойца и высокой способностью к концентрации. Возможно, на него оказывали

дополнительное влияние и некие посторонние эмоции. В любом случае, повторить это

индивидуальное ментальное состояние с помощью медикаментозной обработки было

невозможно – оно было совершенно уникальным.

Функционирование лямбда драйвера «Арбалета» оставалось нестабильным, но,

будучи запущенным, он в большинстве ситуаций выдавал совершенно невероятную

мощность. Лямбда драйвер «Чодара», напротив, демонстрировал вполне приемлемую

повторяемость и постоянство результатов, позволившие запустить его в ограниченное

серийное производство. Однако серийным амальгамовским образцам в настоящий момент

не удавалось превзойти опытный «Арбалет» по максимальному потенциалу

энергетических потоков. Можно было сказать, что «Чодар» представлял собой боевую

единицу, предназначенную для уничтожения классических бронероботов, а «Арбалет» –

орудие борьбы с БР, оснащенными лямбда драйверами. Цифровые данные, полученные

при реальных боевых столкновениях и испытаниях, иллюстрирующие их боевые

потенциалы, четко свидетельствовали об этом.

«Чодар» и «Бегемот» имели, по большому счету, схожее назначение, и общие для

них конструкторские решения, заложенные в устройство, были оптимизированы для

борьбы с конвенционными БР и одинаково ограничивали их возможности по решению

специфических задач. При их разработке не была в достаточной степени учтена

возможность того, что противник тоже сможет использовать лямбда драйвер, хотя ради

этой функции конструкторам пришлось пожертвовать эффективностью некоторых других

систем. Поскольку постоянно поддерживать защитное силовое поле было невозможно,

для противника, даже не обязательно имеющего в своем распоряжении лямбда драйвер,

но просто хорошо знакомого с принципами его действия – иными словами, Тессы и ее

подчиненных – оставалась возможность одержать победу над новейшими образцами

амальгамовских бронероботов даже на обычных БР.

Сверхъестественный генератор силового поля не давал права считать бронеробот

абсолютно неуязвимым.

По расчетам Канаме, соотношение сил, при котором БР, оснащенный лямбда

драйвером, можно было приравнять к конвенционному бронероботу третьего поколения –

естественно, при условии аналогичной подготовки пилотов – можно было выразить

коэффициентом «один к восьми». Восьми М9, прошедших тренировки по отработке

совместных действий и координации, было достаточно для того, чтобы уничтожить

одиночный «Чодар». Конечно, исход боевого столкновения зависел от многочисленных

дополнительных факторов – тактики и умелого взаимодействия – и отряд М9 мог понести

серьезные потери, тем не менее, такой, пусть даже слегка упрощенный, расчет выглядел

оправданным.

Аналогичные расчеты для танков и противотанковых вертолетов в условиях

современной войны приводили к максимальному коэффициенту «шестнадцать к одному».

Если принять во внимание эту цифру, разница в силах между бронероботами, несущими

56

на борту лямбда драйверы, и конвенционными, выглядела уже не столь драматично. В

истории развития боевой техники можно было найти и куда более разительные примеры,

когда следующее поколение боевой техники превосходило предыдущее в поистине

гомерических масштабах. К примеру – межконтинентальные баллистические ракеты с

ядерными боеголовками, выросшие из классических артиллерийских орудий и

реактивных минометов.

Но многие ли люди в окружающем ее мире успели прийти к таким же выводам?

Скорее всего, их можно было пересчитать по пальцам – она сама, Леонард, Тесса, и еще

несколько таких же, как они. Возможно, несколько пилотов, вроде Мао, которые имели

реальный боевой опыт столкновений с применением лямбда драйверов – они тоже могли

догадаться.

Так думала Канаме, задумчиво глядя в экран ноутбука.

Леонард намеренно и ненавязчиво подвел ее к осознанию этого факта. Ей не

пришлось долго ждать следующего шага.

– Как бы ты сама использовала эту ненадежную жестянку, которую называют

лямбда драйвером? К примеру, что можно было бы сделать с этим железным парнем? –

как бы ненароком поинтересовался он.

Подумав, Канаме повернулась к ноутбуку и на трехмерном чертеже немного

удлинила конский хвост гибкого радиатора, торчащего на затылке «Чодара», разделила

его надвое, заплела в косички и украсила кокетливыми бантиками, которые до этого были

какими-то антеннами.

– Да, я забыл сказать, с твоей подругой все хорошо, – неожиданно сказал Леонард,

с тонкой улыбкой рассматривая, плод ее трудов. Потом он вернул ноутбук и спокойно

добавил: – Почему бы тебе не попытаться еще разок?

Она поняла, что речь шла о Токиве Киоко.

В следующий раз Канаме провела гораздо больше времени, склонившись над

ноутбуком, и, наконец, передала его помощнице Леонарда. Это был чертеж, набросок

замысловатого устройства, которое помогло бы улучшить охлаждение бронеробота. Тем

не менее, Леонарду рано было праздновать победу – на самом деле над тем, кто попытался

бы воплотить этот агрегат в металле, можно было бы только посмеяться. Канаме нарочно

выбрала неверные цифровые значения так, что агрегат не только не имел никакого

практического значения – он делал совсем не то, для чего предназначался – но еще и при

этом выглядел солидно и технически обоснованно. Это была своеобразная

интеллектуальная ловушка, в которую, без сомнения, попался бы любой обычный

инженер или технолог. Раздраженная попыткой вытянуть спрятанные в ее голове знания,

Канаме решила испытать испытателя. Конечно, Леонард заметил обман и распознал ее

намерения, но всего лишь пожал плечами и удалился, не сказав ни слова.

Если бы знать, сколь ей еще томиться в этом поместье.

Чего именно пленители хотели от Канаме?

Леонард часто разговаривал с ней о разных малозначащих вещах. Хотя он не

обмолвился и словом о том, что происходит в таинственных недрах «Амальгам», у Канаме

все равно создалось впечатление, что он готовиться к чему-то, к чему-то очень

серьезному и большому. Вероятнее всего, до того дня ее не выпустят из этой роскошной

клетки.

Оторванная от своих корней, утратившая дом в Токио и друзей, Канаме

чувствовала себя безнадежно потерявшейся в чужом огромном мире. У нее уже не хватало

духа спорить и даже просто расспрашивать Леонарда о том, что с ней будет.

Какая разница? Ей было все равно.

Она больше не помнила, что такое гнев или веселый смех – здесь никто не злился и

не смеялся. Монотонная жизнь в огороженном, замкнутом мирке исподволь засасывала ее

и скоро Канаме перестала вспоминать и мечтать. Что толку? Она будет влачить здесь свои

однообразные дни, незаметно превратится в усталую взрослую женщину, незаметно

57

поседеет и спрячется за старческими морщинами. А потом просто умрет. Разве это так уж

плохо?

Поместье располагалось в субтропическом поясе, это легко было определить по

тому, что даже в феврале здесь было тепло, а вокруг дышали влагой вечнозеленые

тропические леса. В пределах видимости не было ни дорог, ни других построек, ни разу в

море не возник силуэт корабля. Ни единого инверсионного следа в южном синем небе.

Лишь вертолет, привозивший Леонарда и его подручных, оставался ниточкой,

связывающей поместье с внешним миром.

Это было очень тихое место.

Такое же пустынное и тихое как ее сердце.

Солнце село, и Канаме, как всегда, как многие-многие дни подряд, покинула

террасу и бездумно побрела по дорожкам западной части огромного парка.

Парк был ухоженным и ровным. Темно-пурпурные цветы жакаранды1, отмечавшие

подкрадывающуюся незаметную весну, сливались с бархатными закатными сумерками –

печальные и поникшие, словно в траурные гирлянды. Легкий морской бриз тронул листья

садовых деревьев, и они зашептали о чем-то, приглушенно и тревожно.

В тот вечер она забрела чуть дальше вглубь сада, чем обычно и устало прилегла

под деревом, прислонившись спиной к шероховатому стволу. Ее одолевала вялая дремота,

и Канаме послушно плыла по мягким сонным волнам, пока ее ушей не достигли

негромкие голоса.

Один из них был мужской, второй – женский.

– … И что же? Отступление из Лос-Анджелеса не подтверждено, не так ли?

Знакомый голос. Это был помощник Леонарда, Ли Фаулер.

Тонколицый молодой человек с длинными иссиня черными волосами, который без

труда покорил бы любую женщину одним-единственным взглядом. Канаме ничего не

знала о его прошлом, но под внешним обликом изящного и изысканного джентльмена

скрывался опытный и осторожный боец, на удивление проницательный. Он был

абсолютно, безраздельно предан Леонарду и всегда демонстрировал высший класс

любезности и уважения по отношению к Канаме. Как правая рука Леонарда, он

практически постоянно находился в разъездах по всему миру. Надо полагать, сегодня он

задержался в поместье.

– Да. Это неприятно.

Голос собеседницы Фаулера Канаме тоже немедленно узнала. Сабина Левония.

Еще одна из ближней когорты Леонарда.

Девушка, которая, по сути, и руководила всей прислугой, обеспечивавшими

существование поместья, всегда носила строгий брючный костюм и очки в узкой черной

оправе. Она выглядела молодо – ей нельзя было дать больше двадцати лет. Ненамного

старше Канаме.

Сабина никогда не отлучалась из поместья, и постоянно была на виду. Ее

корректность и чопорная предупредительность перед Канаме тоже не знала границ.

Но ее безупречная, слегка флегматичная учтивость не могла обмануть – девушка

была отнюдь не из хрупких горничных, способных только подносить чай. Напротив, вся

связь шла через нее, и, невзирая на молодость, она командовала не только служанками,

поварами и садовниками, но и охранниками, которые вытягивались перед ней в струнку.

Глаза за стеклами очков поблескивали остро и прицельно, как у человека, которому не раз

доводилось смотреть в прицел, а чувство настороженности и напряжения сопровождало ее

по пятам.

1 Жакаранда (лат. Jacaránda) — род растений семейства Бигнониевые. Большие или средней величины

вечнозелёные деревья, растущие в основном в тропической и субтропической зоне. Родиной большинства из

них является Южная Америка, в частности, Бразилия.

58

Работники повиновались Сабине беспрекословно и с опаской, бросаясь выполнять

ее поручения с почти неприличной торопливостью.

Теперь эти двое, поверенные Леонарда, хранители его секретов, тихо беседовали на

узкой, ограниченной густыми зарослями дорожке сада. Задремавшая Канаме, чьи мысли

блуждали так далеко, что она и сама не знала – где, ничем не выдала своего присутствия,

и ни Фаулер, ни Сабина не почувствовали ее.

Лос-Анджелес? Отступление? Это ничего не говорило ей. О ком шла речь, тоже

было непонятно.

– Вы сообщили милорду об этом? Печально признать, что при всей вашей

предусмотрительности, с которой вы подготовили операцию на Хива-Оа, она провалилась

и вы потеряли след этого человека.

– Безусловно, я доложила.

Голос Сабины был холоден и спокоен.

– Нетрудно было предсказать, что эта атака кончится неудачей, – скептически

сказал Фаулер.

– Вот как? Что же заставляет вас так думать? Есть дополнительная информация?

– Нисколько. Просто оценка, не более.

– Завышенная оценка.

– Что вы имеете в виду?

– Я удивлена, что милорд Леонард тогда так рассердился. Но он

продемонстрировал, на что способен, как пилот, и все встало на свои места. Даже если бы

система ARX получила дальнейшее развитие, «Белиал» останется непревзойденным. Это

не тот противник, которого следует всерьез опасаться.

– Я так не думаю.

– Даже после того, как он потерпел поражение? – в словах Сабины прозвучало

удивление и легкое раздражение.

– Да. Хотя, конечно, его нельзя назвать непобедимым.

– Полагаю, моего «Элигора1» оказалось бы вполне достаточно, чтобы уничтожить

его в схватке один на один.

– Зачем же вы тогда пытались убить его ударом в спину?

– В столкновении лицом к лицу нет никакой необходимости. Практичнее выполоть

сорняк, пока он не вырос.

Фаулер вздохнул.

– В целом вы правы, но упускаете один важный момент. Действуя таким образом,

вы уязвляете гордость милорда.

– В том, что касается нее?

– Совершенно верно.

Канаме потребовалось некоторое время, чтобы догадаться, о ком именно говорит

Сабина.

– Печально. На месте милорда Леонарда я бы давно позаботилась об этом человеке.

Если салфетка падает на пол, я просто выбрасываю ее – вот и все.

– Понимаю. Вполне женская точка зрения.

– Вы так считаете?

– Прошу прощения, если невольно оскорбил вас. Но, в любом случае, больше

нужды в тайном убийстве нет.

– Почему же?

– Получена информация о том, где всплыл исчезнувший из Токио системный блок

ARX. Новый бронеробот не был завершен постройкой, но мы все равно отправили на

1 Элигор (Абигор, Элигос, лат. Abigor, Eligos) – великий герцог ада, появляется в образе прекрасного рыцаря

на крылатой лошади, несущего копье, знамя и змея. Стоит во главе 60 легионов ада. Знает все премудрости

ведения войны, обладает даром пророчества.

59

перехват отряд из трех БР типа «Чодар»-М с приказом захватить его. Прекрасная

возможность, чтобы оценить способности нового мистера Калиума.

– Возвращаю вам ваш вопрос – а этим вы не оскорбите милорда Леонарда?

Фаулер усмехнулся и фыркнул.

– Именно поэтому была поставлена задача захватить его, а не уничтожить

немедленно. Милорд сможет самостоятельно решить, что с ним делать. В конце концов,

после того, как он окажется в наших руках, уничтожить будет никогда не поздно.

– Понимаю.

– Остатки Митрила едва ли смогут причинить нам большие неприятности. Нам

лучше сосредоточиться на генеральном проекте.

– Безусловно, – кивнула Сабина.

– В таком случае, желаю вам всяческих успехов.

На этом разговор завершился, Фаулер и Сабина, вежливо попрощавшись,

удалились в разные стороны.

Канаме слушала, не дрогнув ни единым мускулом, растворившись в разлитом в

этом закрытом саду сонном и печальном умиротворении. Она была словно ветер, словно

ровно текущая вода. Ни звука, ни трепета. Ни следа волнения. Горячая и энергичная

девчонка, которой она была когда-то, конечно, не смогла бы сдержаться – гнев,

вспыхнувший, словно факел в ночи, взволнованное дыхание выдали бы ее, и Фаулер

непременно заметил бы, что их беседу подслушивают.

Но не теперь.

Остров Хива-Оа.

Отряд убийц.

Генеральный проект.

Эти слова не всколыхнули ее. Но когда раздалось «этот человек»… она

почувствовала – речь шла о Соске.

Фаулер давно уже удалился, но Канаме продолжала неподвижно лежать под

деревом в темноте стремительно сгустившейся – словно выключили лампочку –

субтропической ночи. Ее губы беззвучно и нежно прошептали:

– Дурак…

Он был жив. Хотя она не знала, что именно он творит, судя по тому, что Амальгам

все равно недовольна им, он не опустил руки.

Он ищет ее.

Перед глазами снова встал, как наяву, тот школьный двор.

Ее жизнь рухнула там, рассыпавшись ненужными обломками. Навсегда. Неужели

он не понял? Не сдался? Не выбросил белый флаг? О чем он только думает?

Дурак.

Ради меня. Ради той, что предала тебя. Той, что бросила тебя, оставила на краю

гибели и ушла с другим.

Дурак.

Слез не было. Осталось лишь потрясение и изумление.

Нет, не перед ним. Перед ней самой.

Что же она натворила?

Это цепенящее, засасывающее, мертвое поместье – она заслужила его. Она

состарится и умрет здесь – поделом. Но она больше не сделает ничего. Не шелохнется. Не

ранит больше никого. Это будет ее искупление. За все. И за те дурацкие пинки и оплеухи

– тоже.

Дурак.

Оставь меня. Забудь обо мне навсегда. Спокойно живи своей жизнью. Зачем, зачем

ты рвешь дыхание, чтобы догнать меня?!

Дурак.

60

Я так хочу тебя увидеть. Вернись. Приди ко мне. Скажи, что говорил всегда. С

каменной физиономией, с нахмуренными бровями. Скажи свое обычное – «нет проблем».

Нет.

Ты не сможешь. Потому что проблемы – есть.

Я лежу в темноте. Я грежу под цветущими ветвями. Я могу только вспоминать.

Дура.

Она презирала себя. Трусость. Отвратительная трусость. Презренное, жалкое

малодушие. Как она смеет цепляться за эти видения? Она не заслужила.

Только холод быстро остывающей сыроватой земли и влажный туман заставили ее

подняться. Переступая ослабшими ногами, Канаме шла по садовым дорожкам,

направляясь в сторону особняка, где ждала ее роскошная комната. Широкая мягкая

кровать. Хотелось просто упасть и забыться.

Перед южным фасадом был выкопан двадцатипятиметровый бассейн с прозрачной

водой. Она ни разу не подходила к нему раньше.

Остановившись на полушаге, она замерла, глядя перед собой. На поверхности

прыгали слабые отблески света, падавшего из окон первого и второго этажа,

отразившиеся в ее неподвижных глазах.

Может быть, поплавать?..

Неожиданная мысль.

Погрузиться в темную воду, раствориться и исчезнуть… звучало соблазнительно.

Но в этом маленьком бассейне даже не утопишься, как следует.

Сама не зная почему, Канаме сбросила сандалии и босиком подошла к бортику

бассейна. Попробовала воду ногой.

Холод.

Ощущение, ни разу не испытанное за последние несколько месяцев, окатило ее

резкой освежающей волной.

Не снимая свободного платья, она села на край и бесцельно поболтала ногами в

холодной воде. Потом скользнула вниз, погрузившись с головой.

Холод.

Шелковое платье без пояса мягко раскрылось в воде, словно цветок, но когда она

попыталась двинуться, облепило и сковало ноги. Тяжело и печально вздохнув, Канаме

ушла в глубину, сбросила платье и осталась в одних тонких трусиках. Платье отпустило,

превратившись в странную медузу, парящую в глубине. Тяжесть, тоскливая и мутная,

исчезла. Тело стало легче, словно наполняясь воздухом, всплывая невесомым поплавком.

Вынырнув и вдохнув теплый ночной воздух, она легла на спину. Плеснула, гулко нарушив

тишину, раскинула руки и взглянула вверх. Бесчисленные бриллианты звезд рассыпались

у самых глаз, отражаясь так, что трудно было понять, где темное небо переходит в темную

воду.

А потом она поплыла.

Для начала медленно оттолкнулась ногами, погрузила лицо и заскользила в

прозрачной толще. Холодная вода скользила по коже, смывая едкую горечь и печаль,

щекоча пузырьками, принимая ее протяжный долгий выдох.

Она поплыла быстрее.

Пошла вперед кролем, сильно ударив ногами, резко рассекая толщу воды взмахами

рук. Ускорилась, без стеснения оглашая бассейн бурными всплесками. Эхо прокатилось

над водой, вернулось от противоположной стенки.

Смогу ли я плыть быстрее?..

Почему бы и не попробовать?

Получилось даже быстрее, чем она ожидала. Вспомнив почти забытые навыки, она

со всей силы ударила ногами и руками, и тело стремительно заскользило в воде.

Вот так. Неплохо.

61

Она размялась и разогрела мышцы, но перед лицом уже возникла дальняя стенка

бассейна. Коснувшись ее, она перевернулась, свернувшись пружиной, и мощно

оттолкнулась ногами, умело выполнив быстрый спортивный поворот. Перед ней снова

легли двадцать пять метров холодной воды.

Не понимая, что гонит ее вперед, не имея никакой разумной причины, Канаме

рванулась изо всех сил. Нет, это не было стремительное и ламинарное скольжение,

которое иногда можно увидеть на состязаниях, это не был отточенный спортивный стиль.

Словно пловец, догоняющий уходящую лодку, она выкладывалась на полную, не думая о

технике. Яростные удары, вздымающие тучи брызг, резкие, судорожные изгибы. Она

начала задыхаться, но, не обращая внимания, продолжала плыть.

Снова вперед. И снова вперед.

Канаме уже сделала несколько концов от бортика до бортика бассейна. Для чего,

зачем – она не знала.

Ее просто распирала жажда движения. Плыть вперед, напрягая все мускулы,

стремиться, вытягиваясь в струнку.

Вперед. Вперед. Вперед.

Несколько месяцев без малейшей физической нагрузки немедленно дали себя

знать, она быстро устала. Кровь стучала в висках. Стало тяжело дышать. Перетруженные

мышцы стонали и жаловались.

Но она все равно плыла.

Вперед! Вперед! Вперед!

Рыча от напряжения и разбивая воду тяжелыми ударами, она продиралась вперед,

не давая себе ни мгновения передышки. Никто не назвал бы ее стиль красивым. Она

вздымала тучу брызг, точно старающийся утопить кого-то осьминог. Ударяясь о

поверхность воды искаженным лицом, и хватая воздух широко раскрытым ртом, она

рвалась дальше и дальше.

Гребок! Еще гребок! Еще!!!

Благословенная прохлада куда-то пропала. Теперь ей было жарко. Взлетающие

брызги, поднятые волны шумно плескали на бортики бассейна. Яростно оскалившись, она

вытягивалась, дрожа от звенящего, точно струна, возбуждения. Безумное, отчаянное

напряжение, превратившее ее тело в тугую пружину, каким-то непередаваемым способом

сбросило стягивающий сердце тяжелый замок.

Пусть! Пусть будет трудно.

Отшвырнув тоску, печаль и вину, она испытала ослепляющее чувство

освобождения.

Хватит! Хватит казнить себя.

Нерешительность, самоедство и сомнения никуда не приведут. Они больше не

нужны. Теперь у нее есть что-то другое – что-то по-настоящему важное.

Именно так.

Плыть, бежать, лететь! Рваться вперед! Сбросить сонную одурь и свинцовую

усталость души.

Может быть, она скоро устанет… но она не забудет это чувство.

Гребок, гребок, гребок!

Она уже не могла сосчитать, сколько концов в бассейне она намотала. Руки и ноги

отяжелели, словно бревна, и Канаме, чтобы не захлебнуться, наконец, подплыла к бортику

и ухватилась за него. С трудом выползла на четвереньках, как от нее валит пар.

Шатаясь, она поднялась на ноги и только теперь почувствовала чье-то присутствие

позади.

– Необычно видеть вас здесь, – пряча удивление, проговорила Сабина. За шумными

всплесками Канаме и не заметила, как та подошла.

– Ну… и что?

62

Плечи Канаме ходили ходуном, она никак не могла восстановить дыхание. Но

ощущение торопливо и сильно бьющегося в груди сердца, мокрой ткани не очень-то

подходящих для плавания трусиков, приятно холодивших тело, заставляли ее чувствовать

себя бодрее и живее. Она выпрямилась, не пытаясь прикрыть обнаженную грудь –

напротив, дерзко развернула плечи и выпятила ее вперед – и вызывающе бросила:

– Это здорово. Не попробуешь?

Горящий взгляд Канаме заставил Сабину слегка передернуть плечами.

– Прошу прощения, я воздержусь. Но приятно видеть вас в таком хорошем

расположении духа.

– А вот мне – не очень.

– Как пожелаете.

Смерив Канаме проницательным взглядом, Сабина негромко сказала:

– По всей видимости, вы слышали?..

Канаме поняла, что она имеет в виду разговор в саду. Неизвестно, как, но Сабина

догадалась. Скрывать было нечего, и она небрежно ответила:

– Ага. Но прощения не прошу.

– Тогда, вы знаете? Я пыталась убить вашего возлюбленного.

– Ну и что? По-моему, это нормально, – зло фыркнула Канаме. – Во-первых, он не

мой возлюбленный, а во-вторых, таким как вы, его не убить. Вам утерли нос, верно?

Какая жалость! Не нужно быть такими самоуверенными. И меня этим не пронять,

понятно?!

На лице Сабины не отразилось ровным счетом ничего. Помолчав, она проговорила

все так же тихо и ровно:

– Время ужинать. Позвольте сопроводить вас в залу.

– Что-то нет желания. Хотя… – Канаме на секунду задумалась, а потом ядовито

продолжила: – Но раз уж вы так настойчиво угощаете, я бы отведала озерной форели с

косихикари1 и натто2. А, еще, пожалуй, соскучилась по иваси-но агэмоно3. Будьте добры.

Сабина, незнакомая с японской кухней, со слегка вытянувшимся лицом уточнила

названия и ингредиенты.

Наверное, в этом забытом Богом месте не так-то просто составить подобное меню.

Но это уж не ее проблемы.

Она не собиралась жить, как раньше.

Нужно идти.

Вперед, вперед, вперед.

Бывший начальник гонконгского бюро Разведывательного управления Митрила

Гевин Хантер и его караван были атакованы в тот момент, когда, миновав городок

Кантвелл, на шестьдесят километров углубились по пустынному шоссе в тайгу. Так и не

успев, несмотря на бешеную спешку, собрать механизм, над которым они работали, они

покинули Анкоридж и направились в заранее подготовленную новую мастерскую.

Неяркий северный рассвет только-только выхватил сквозь пелену мелкого дождя

стены густых елей, огораживавших шоссе с обеих сторон. Июнь на Аляске никогда не был

особенно жарким, и поутру в кабинах двух грузовиков с громоздкими трейлерами

пришлось включить отопление. Хантер сидел на пассажирском сидении в кабине первого

грузовика. Хотя солнце уже встало, на шоссе не было ни единой машины.

Здесь и ждала засада.

1 Косихикари (свет Коси) – один из лучших и самых дорогих сортов японского риса.

2 Натто – традиционная японская еда, произведённая из сброженных соевых бобов. Обладает очень

специфичными запахом и вкусом, а также липкой, тягучей консистенцией.

3 Иваси-но агэмоно – жареные рулетики из сельди.

63

В воздухе над мокрым асфальтом засияло голубое фосфоресцентное зарево, и из

пустоты соткалась гигантская фигура. Это был бронеробот. В трехстах метрах левее, на

вершине небольшой сопки появился второй, а на обочине дороги позади – третий.

Граненые головы бронероботов безошибочно указывали – «Чодары». Единственная

боевая машина, находившаяся в распоряжении Хантера, была небоеспособна.

Сопротивляться было совершенно бессмысленно.

Первый «Чодар» поднял манипулятор и прогремел через внешний динамик:

– Стоять.

– Делай, как он сказал, – посоветовал Хантер остолбеневшему водителю. Он был

не из митриловцев, его просто наняли вместе с грузовиком для транспортировки, поэтому

просто впал в ступор, не понимая, что происходит.

Два грузовика с трейлерами остановились посреди шоссе, и «Чодар» отдал

следующий приказ:

– Заглушить двигатели и выйти наружу с поднятыми руками. В случае

сопротивления открываем огонь.

Ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Из зарослей слева от дороги появились пять или шесть человек, которые

моментально схватили Хантера и обоих водителей, и выстроили их вдоль борта трейлера,

так, чтобы держать под прицелом, не входя в секторы огня друг друга. Они были одеты в

цивильную одежду, но пистолеты-пулеметы с глушителями и точные, уверенные

движения выдавали настоящих профессионалов.

Водители были настолько испуганы, что Хантер пожалел, что втравил в это

опасное дело посторонних. Но он предполагал, что нечто подобное может случиться, и

специально нанял людей со стороны. Ему не хотелось подвергать излишней опасности

своих немногих уцелевших товарищей – опытных разведчиков. Как ни печально это было

признать, гибель сторонних водителей не нанесла бы им такого урона.

Тогда зачем же он поехал с ними сам?

На это было несколько причин. Естественно, он рассматривал возможность

вражеской засады и даже подготовил кое-какие способы спасения на самый худший

случай, но сыграло свою роль и то, что даже если он погибнет, плакать будет некому. Да,

его отношения с женой, в которой он души не чаял, закончились настоящей катастрофой –

она осталась в Гонконге после разгрома Митрила.

Да, случается и так. Как бы он ни холил и лелеял ее, заносчивую бывшую

супермодель, польстившуюся не на маленького толстячка, а на колечко со знаменитой

итальянской площади ювелиров1

Но все это меркло по сравнению с теми бедствиями, которые могли последовать за

неудачным исходом переговоров с противником.

– Гевин Хантер? – спросил один из противников, не опуская автомата. Запираться

было бессмысленно, и он кивнул. Но люди, устроившие засаду, подходили к своей работе

серьезно и не допускали даже мельчайших погрешностей.

– Имя матери и ваш день рождения.

Выходит, у них имеется и его досье. Его мать умерла двадцать лет назад, и он

вспомнил не сразу – но все же ответил.

– Дебби. Четвертое июня.

– Хорошо. Покажите груз. Откройте своим ключом.

Хантер слегка заколебался – может быть, стоит покочевряжиться, чтобы не

выглядеть подозрительно послушным? Впрочем, нет, не стоит, иначе примут за идиота.

Передумав, он спокойно кивнул и, не опуская рук, двинулся к задней части трейлера под

конвоем двух налетчиков.

1 Площадь в Ватикане, где расположены представительства пяти самых известных ювелирных домов:

MELLERIO dits MELLER, Mauboussin, Dream-Star, Boucheron, Van Cleef & Arpels.

64

Сопротивление? Не смешите. Враги гораздо лучше тренированы, вооружены

автоматическим оружием, не считая трех бронероботов с лямбда драйверами. Насколько

мог судить Хантер, в такой ситуации имели бы наглость вступить в бой только парни из

Западно-тихоокеанской флотилии, со своим упрямым и гениальным командиром.

Возможно, они бы даже не проиграли.

Со вздохом сняв замок с двери фургона, он повернул длинный металлический

рычаг засова. За открытыми дверцами громоздилась плотная стенка картонных коробок.

– Копченая селедка, – пояснил Хантер. – Купили оптом, по дешевке. Если не

протухнет, отвезем через Канаду в Юту…

Не слушая его, налетчик сильно дернул на себя нижнюю коробку, она шлепнулась

на асфальт, лопнула и оттуда посыпались запаянные в полиэтилен селедочные тушки.

Глядя на них с сожалением, Хантер покачал головой:

– Не хватает только пива.

– Стой и молчи.

Вывалились еще несколько коробок, и за вторым рядом обнаружилась

куполообразная металлическая конструкция, по всей видимости, часть какого-то крупного

механизма. Людям, сведущим в военном деле, было нетрудно догадаться, что это такое.

Голова бронеробота третьего поколения.

– Тоже копченая селедка?! – рявкнул налетчик и быстро заговорил в гарнитуру

компактного радиопередатчика:

– Говорит Блю-1. Танго-1 обнаружен. Блю-1 следует протоколу Альфа. Танго-4 под

контролем. Запрашиваю инструкции. – Выслушав ответ, он проговорил: – Блю-1 вас

понял, конец связи.

Окончив сеанс радиосвязи, он подал сигнал – налетчики получили, что хотели и

готовились к отходу. Из-за вершин косматых елок надвинулся тяжелый гул и прямо над

головой, метрах в десяти, проявились два громоздких транспортных вертолета.

Пехотинцы быстро приняли прочный трос с крюком, отцепили трейлер и начали

строповать.

Появился еще один, небольшой вертолет с округлым блистером – старая

французская «Газель». Рубя воздух лопастями, он совершил посадку метрах в тридцати

от дороги. Из кабины вылез крупный мужчина. Сняв с головы радиогарнитуру и бросив ее

обратно, он широкими шагами направился к захваченным грузовикам, отбрасывая ногами

развевающиеся полы длинного серого пальто. Падавшая на его лицо тень не давала

рассмотреть черты его лица, светилась лишь его седая голова и небольшая, тоже белая,

как снег, эспаньолка.

Один из налетчиков подбежал к седому, и, почтительно склонившись,

отрапортовал. Слова, конечно, потерялись в уханьи вертолетных лопастей и реве турбин,

но сомнений не оставалось – это был командир, руководивший операцией.

Проинструктировав подчиненного, седой мужчина подошел и остановился перед

Хантером, глядя сверху вниз. Неудивительно, в нем было почти два метра роста, а ширина

плеч и крепкая фигура говорили о том, что этот мужчина, несмотря на возраст – с виду

ему можно было дать лет пятьдесят – способен на многое.

Знакомое лицо. Хотя встретить его здесь… это был словно страшный сон. Хантер

вытаращил глаза, и пробормотал, заикаясь:

– …Н-не может быть. Вы?..

– В наших делах все может быть, – спокойно ответил Калинин.

– Но ведь…

Хантер был не из слишком впечатлительных людей и, чтобы удивить его,

требовалось постараться. Но теперь он даже не пытался скрыть потрясение. То, что

видели его глаза, вступило в такое чудовищное противоречие с логикой, что это поистине

не укладывалось в голове.

Но глаза не обманывали.

65

Перед ним, в роли командира ударного отряда Амальгам, стоял человек, совсем

недавно командовавший Оперативным отделом Западно-тихоокеанской флотилии

Митрила, то есть десантными частями ТДД, русский по происхождению, майор Андрей

Сергеевич Калинин.

Пройдя мимо пленника, он заглянул внутрь трейлера.

– Да, тот самый образец.

Хантер не смог ничего выдавить в ответ, и Калинин бесстрастно продолжил:

– Бесцельный труд. Достроив его, вы ничего не измените.

Теперь уже Хантер не смог сдержаться, и горячо заговорил:

– Мистер Калинин, не ожидал услышать такие слова от вас. Пусть мы не были

близко знакомы, но все же участвовали в нескольких совместных операциях. Вы всегда

выглядели человеком, заслуживающим доверия, и молодежь с восторгом брала с вас

пример и шла за вами. Да разве одной этой причины недостаточно?!

– Простая переоценка.

– Переоценка? Но ведь погибли ваши товарищи! И теперь вы – среди их убийц.

Неужели эта подлость не заставляет вас хоть немного постыдиться?!

Калинин не повел даже бровью в ответ на обвинение. Лишь холодно бросил в

сторону:

– Начинаем отход.

– Постойте, мистер Калинин! Неужели вы в самом деле?..

Хантер рванулся к нему, но в руке майора, словно по волшебству, возник пистолет.

Не задумавшись ни на мгновение, он выстрелил – просто и привычно. Тупой удар и резкая

боль в животе заставила Хантера качнуться назад.

Зажав рану обеими руками, быстро окрасившимися темной кровью, он упал на

колени. Перед глазами почему-то встали сценки из невеселого детства, драки на грязных

улицах бедных рабочих кварталов Глазго – точно такие же темные капли,

расплывающиеся на мокрой мостовой. В сузившемся поле зрения остались только

ботинки Калинина.

– Человек умирает, когда кровопотеря превышает примерно тридцать процентов, –

в холодном голосе майора не было ни следа эмоций, он словно читал лекцию. Как всегда.

– Ранение такого типа приведет к гибели примерно через тридцать минут, если не оказать

первую помощь. Ближайшая больница находится в шестидесяти трех километрах. Мы

отходим, и вам едва ли стоит надеяться на то, что за это время вас подберет попутная

машина. Кроме того, как бы она не спешила, в срок уложиться не удастся. В моем

вертолете есть комплект для перевязки и противошоковые средства.

Хантер молчал.

– Вопрос. Мистер Хантер, кто были те люди, которые собрали этот бронеробот,

ARX-8? Где они находятся в настоящий момент?

Плевок не долетел до ботинка Калинина, кровавой кляксой расплывшись на

неровном асфальте.

– Жри… дерьмо.

– Вот как, – в голосе Калинина не было ни следа раздражения или разочарования. –

Тогда вам осталось тридцать минут.

Повернувшись спиной к сунувшемуся лицом в асфальт Хантеру, Калинин зашагал

прочь. Его дисциплинированные подручные тоже быстро и молча удалились, оставив

стоящих на коленях с заложенными за голову руками перепуганных водителей.

Турбины заревели тоном выше, и чуть не валя с ног оставшихся внизу людей,

тяжелые вертолеты качнулись и медленно пошли вверх, неся на тросах раскачивающиеся

трейлеры. Минута, и они исчезли в восточном направлении. Вертолет Калинина тоже

стартовал и растворился в низких облаках.

66

Стоявшие на страже «Чодары» убрали оружие на кронштейны и активировали ECS,

скрывшись в бледном голубом сиянии. Короткие сотрясения и качнувшиеся еловые лапы

отметили их высокие прыжки – они тоже скрылись в тайге.

– Как же… так… – бормотал Хантер. Уже не слыша окликов, и не чувствуя, как его

трясут за плечи подбежавшие водители. В ушах тонко звенело.

Рыцарь Западно-тихоокеанской флотилии.

Он наверняка знает, что, имея дело с этими новыми игрушками – бронероботами с

лямбда драйверами – нужно быть готовым к неожиданностям.

Пришла пора переходить к полевым тренировкам.

На следующие два дня упражнений были назначены учебные бои. Соске должен

был сражаться против реальных противников. Это были никто иные, как все те же

французы, оперативники из команды Лемона, уже слегка заскучавшие от однообразной

жизни в заброшенном лагере.

Выбор маршрута движения, определение мест для привалов, переправа через

водные препятствия – его противники были прекрасно знакомы с этими главами

солдатской азбуки. Имели они и приличный боевой опыт. Но вот приходилось ли им

раньше действовать в болотистых тропических джунглях?

Тучи москитов и кровососов покрупнее, огромные муравьи со жгучими укусами и

пиявки, заставляющие покрывать все тело инсектицидом. Похожие на водопады

дождевые шквалы, мгновенно пропитывающие снаряжение и все негерметичные упаковки

и припасы, вода, текущая по спине, хлюпающая в ботинках – не слишком дружелюбная

для человека обстановка.

Он оставил за собой следы – отпечатки подошв на влажной почве, разорванную

паутину, которая просто кричала: «Я прошел здесь»! Преследующая его поисковая

команда разделилась на две группы по четыре человека, двигающиеся параллельно – это

было разумно, так они прочесывали более широкую полосу. Но группы разошлись

слишком далеко для такой закрытой местности, где в густых зарослях видимость не

превышала нескольких метров. При атаке с фланга, бойцы могли не успеть прийти на

помощь своим товарищам – чтобы понять, что происходит и продраться через сплетение

лиан, требовалось довольно много времени. А если уничтожить одну команду из четырех

человек, на вторую группу можно будет уже устроить неплохую засаду.

Он должен сыграть именно на этом.

«Ну, что же, пора».

Выждав, когда противники несколько устанут, расслабятся и утратят

первоначальную концентрацию и настороженность, Соске приготовился напасть. На

правом фланге цепочки он специально оставил под корнями огромного дерева обрывки

упаковки – якобы следы торопливой трапезы. Заметившего их второго справа следопыта и

его товарища отделяли от тех бойцов, которые двигались слева, особенно густые

сплетения лиан – это тоже было сделано специально. Когда они отвлеклись на найденный

след, он подкрался к оставшемуся в одиночестве правофланговому противнику и

бесшумно схватил сзади, приставив к горлу острие ножа.

– Ты умер.

Прошептав ему в ухо, он посадил его на землю и пригнулся, выглядывая из-за его

спины. Следующий боец в линии находился не дальше, чем в восьми метрах от них, но

лианы и листья полностью перегораживали обзор.

Так, один готов. Дальше будет труднее.

Согнувшись Соске двинулся к нему, обходя слева и сзади. Почувствовав неладное

– наверное, наполненный убийством взгляд – тот окликнул левофлангового товарища. Не

получив ответа, свистнул, предупреждая остальных.

67

Умелые противники – уничтожить еще хотя бы одного без звука с ними не

получится.

Соске убрал нож и, приготовив пистолет пулемет, бросился вперед. Противник

обнаружился буквально в нескольких шагах, за глянцево-зелеными листьями размером с

газету. Он вскинул оружие, но Соске успел выстрелить первым, огласив джунгли резкими

хлопками. Шарики с краской, выброшенные специально ослабленными пороховыми

зарядами, с чмоканьем расплескались о грудь и лицо француза, и тот обиженно завопил:

– Больно же!!!

– Трупам положено молчать.

Бросив это побежденному противнику, Соске немедленно кинулся в сторону.

Двое левофланговых следопытов, услышав стрельбу и крик, открыли подавляющий

огонь, продираясь на помощь через кусты и лианы.

Будь это настоящие пули, широкие листья не смогли бы остановить их, и Соске

получил бы, что ему причиталось. Но слабые патроны не могли разогнать шарики

настолько, чтобы пробить зеленую преграду, они лопались и разбрызгивались, не долетая

до цели. Мало того, бросившись напрямую, французы застряли в тугом сплетении лиан,

дергаясь, точно мухи в паутине и выкрикивая проклятия. Соске не зря прошлой ночью не

прилег, лазая по этим кустам, и теперь мог ориентироваться здесь с закрытыми глазами.

Противникам не помогло двойное численное превосходство, оказавшись сбоку,

Соске умело подстрелил обоих, чувствуя слабые угрызения совести за собственное

коварство – в конце концов, эти люди сражались с ним бок о бок.

Не слушая их сердитые пожелания – «Чтоб ты сдох!» – он быстро и умело

расставил возле «трупов» ловушки, готовясь встретить бойцов второй поисковой группы.

Ностальгическое чувство.

Не прошло и двадцати минут после первого выстрела, когда она, наконец,

появилась – попытка обойти его с фланга поставила их в невыгодное положение.

Еще через пять минут все они перешли в разряд «двухсотых1», громко выражая

свое недовольство хитростью и изворотливостью Соске.

Вернувшиеся в лагерь после окончания учебного боя Соске и его жертвы застали

расположившихся под большим вентилятором Лемона и Кортни за азартной шахматной

партией.

– Ничего подобного! Я не мухлюю!!!

– Так я и поверил! Это траханный мухлеж, и наглый к тому же! Здесь только что

стояла моя пешка. Ты спер ее, пока я отходит посрать, чертов лягушатник!

– Позвольте напомнить, что мой коэффициент интеллекта составляет 150 и перед

вами выпускник Сорбонны! Я уж не говорю об общем уровне интеллигентности и полном

отсутствии маразма. Было бы странно, если бы я проиграл такому эксцентричному

старому пердуну, как вы!!!

– Наглая рожа, да как ты смеешь тут выступать?! Мой старик откинул копыта в

Нормандии на участке «Омаха-бич»! Это мы спасли вас, хиляков-французиков, от

злотраханного Гитлера!

– Ах, вот как?! Тогда вспомните, как мои благородные предки дарили оружие

диким голодранцам на новом континенте двести лет назад!

– Вранье! Богом клянусь, вранье!!!

– Да это вы тут несете ерунду!

– Что? Хочешь, чтобы я доказал?! У меня дома в Аризоне есть старая фотка, дьявол

тебя раздери, подожди до завтра, я сгоняю и покажу тебе!

1 Бытующий в советской и российской армиях кодовый термин, обозначающий погибших при боевых

действиях.

68

Лемон, задумавшийся над тем, серьезно ли этот ненормальный говорит о

путешествии в Аризону за две с половиной тысяч километров, поднял голову и увидел

Соске и остальных.

– Ага. Ну, как у вас дела?

– Учебный бой проведен. Потерял восемь человек убитыми, – браво ответил

прапорщик, командир французского отряда. Полковник Кортни округлил глаза.

– Ого.

– Поразительно! – хлопнул в ладони Лемон. – Именно для этого мы и устроили все

эти тренировки. Сагара вас действительно всех перебил?

– Никак нет. В реальном бою я был бы убит, уничтожив только троих противников.

Я пока не достиг нормальной кондиции, – честно признался Соске, снимая разгрузочный

жилет и радиогарнитуру и вынимая набор для чистки оружия.

– Вот это уверенность, – глядя, как тот разбирает пистолет-пулемет и выкладывает

его части рядком, пробормотал Лемон. – Хочешь сказать, что в нормальном состоянии без

труда уничтожил бы всех восьмерых даже в реальной схватке?

– Так точно. Если бы я не смог даже этого, мне не по силам было бы выступать

против «Амальгам».

В голосе Соске почему-то не слышно было боевого духа – он явно устал.

– Хорошо, если так. Потому что твоя реабилитация, похоже, подошла к концу.

– Никело. Одно из тех мест, которые ты упоминал. Благодаря этому мы смогли

сузить область поиска. И – вот оно.

На экране стоявшего на грубом столе ноутбука Лемона высветилось изображение.

И несколько цветных вкладок с графиками.

Это была спутниковая фотография. Южная Мексика, муниципалитет Сан-Педро –

Почутла, на побережье Тихого океана. Там не было ни поселений, ни дорог. Одинокое

место. На берегу моря раскинулось большое поместье.

– Спутниковый снимок сделан двадцать часов назад. Это работа натовского

спутника фоторазведки, пусть и не самого высокого разрешения. Зато мы смогли

пробраться куда нужно и стырить его.

– Хм. Ловко, – пробурчал Кортни, заглядывая через плечо Лемона.

– Именно это я имел в виду, говоря о своем интеллекте. Я не обманывал, выиграть

у вас для меня – пара пустяков.

– Заткнись лучше. Это две большие разницы.

Прервав начинающуюся пикировку, Соске спросил:

– Что это за поместье?

– Частная собственность одного миллиардера. Некий мексиканский денежный

мешок, по фамилии Мендоза, нажившийся на айтишных проектах – он даже пару раз

мелькнул на страницах «Уолл стрит джорнел». Но он там почти не появляется. Скорее,

это просто денежное вложение. Вот, обратите внимание на графики за прошлый год. Здесь

контракт со строительной компанией и различными агентами, вот схема трансферов

денежных средств через банк…

Лемон с упоением вывел на экран кучу контактов и документов, иллюстрируя

юридические и финансовые тонкости на таком уровне, что у Соске немедленно зарябило в

глазах.

– …Другими словами? – в унисон вопросили Лемона те, кто не являлись

специалистами в данном вопросе. Помучив их еще немножко и потешив свою гордость,

Лемон все же снизошел до объяснений на понятном языке, и назидательно произнес:

– Другими словами – это поместье используется лицами, не желающими

афишировать свою истинную суть.

– Связанными с Амальгам?

– Это гнездо чрезвычайно напоминает то, что мы обнаружили в предместьях

Намшака. Совпадает по девяти характерным признакам.

69

– Это может быть опорный пункт наркокартеля.

– Нет. Для банды там слишком мощная система безопасности. Вот, увеличиваю

фотографию.

Контуры зданий поместья прыгнули навстречу и стали видны расплывчатые при

максимальном разрешении тени людей, расположившихся по периметру.

Теперь все согласно закивали.

– Точно. Это охрана.

Они насчитали шестнадцать охранников, часть была вооружена автоматами, а

другие оказались гигантами с пустыми руками. Около ворот виднелись четыре легкие

бронемашины с крупнокалиберными пулеметами.

– В какое время это снято?

– Семнадцать ноль-ноль. В темное время суток их может стать еще больше. Не

менее взвода, как видите. Лучше избрать метод скрытного проникновения.

– Невозможно, – покачал головой Соске. – Патрулирующие вокруг гиганты в

длинных плащах. Это не люди, а миниатюрные автономные бронероботы.

– Роботы, которые называются «Аластор»?

Пока Соске тренировался в этом лагере, он поделился информацией обо всех

боевых машинах Амальгам и способами борьбы с ними, исходя из собственного опыта.

Он рассказал все, что знал, но и словом не упомянул Канаме.

– Надежно вывести из строя можно только попаданием из гранатомета или пулей

пятидесятого калибра. Если необходимо, самоликвидируется, разбрасывая стальную

шрапнель. У моего подразделения возникли с ними серьезные проблемы.

– Хм-м-м. Значит, это действительно Амальгам, и никто другой.

– Так точно. Но это еще не все.

Соске отчеркнул на спутниковом снимке несколько пунктов.

– На территории расположены шесть контейнеров. Они выглядят в точности, как

обычные сараи, но на самом деле являются замаскированными ангарами для БР.

– Почему ты так считаешь?

– Все так и есть, – поддержал Соске американец. – Я видел такие на военной

выставке в Неваде. У них раскрывается крыша. Да, конструкция очень похожая.

– Вы правы, полковник. Как правило, на каждый бронеробот поставляется два

контейнера, с учетом оружия, боеприпасов и запчастей. Наиболее вероятно наличие трех

единиц.

– Ого-го, – Лемон почесал в затылке. – Какого же они могут быть типа?

«Сэведжи»?

– Если это столь важное укрытие Амальгам, легких противников там ожидать не

стоит. Предполагаю – бронероботы типа «Чодар».

– Те, что вооружены лямбда драйверами… Черт возьми.

Полковник помрачнел.

– Это уж слишком. Нам нечего им противопоставить. Даже если бы нас было

несколько чертовски хороших пилотов на М9, такого врага легко не прихлопнуть. А они

запросто могут порвать нас на куски.

Повисло мрачное молчание.

– Сдаюсь. Если там три таких чудовища, нам не дадут даже пискнуть, – сказал

Лемон.

– Если бы он был со мной, я бы справился, – пробормотал Соске.

– Кто – «он»?

– Ал. Единственный бронеробот Митрила, оснащенный лямбда драйвером.

– ARX-7. Первый Ал…

Глаза Лемона стали отрешенными – он вспомнил белый «Сэведж». Намшак.

Соске называл его «Ал II».

70

Поправляясь и восстанавливая физическую форму и память, Соске постоянно

обдумывал причины нападения на острове Хива-Оа. Можно было представить, что дело

было в «Арбалете», с честью погибшем в том последнем сражении в Токио. Бронеробот

был полностью разбит, но сохранялась возможность того, что главные процессоры и

блоки памяти Ала, интегрированные с лямбда драйвером, могли уцелеть. Но тогда они

должны были попасть к противнику. Зная о том, что Соске был единственным, кто

оказался способен им управлять, враги должны были, конечно, организовать на него

безжалостную охоту, словно на бешеного пса.

Это могла быть и простая месть – ведь он сумел убить Гаурона, Кураму и

множество других амальгамовцев. Хотя… едва ли. Возможно, они не хотели, чтобы он

поделился информацией с DGSE, учитывая, что они смогли договориться с их

начальством, как подозревал Лемон.

Могли быть и другие причины.

Нарушения

в

системе

управления

Амальгам,

запоздавшие

приказы?

Индивидуальные мотивы Леонарда Тестаросса? Месть людей Гаурона и Курамы?

Мотивы врагов могли сплестись в такой клубок, что найти его конец будет никому

не под силу.

Он думал, пока голова не начинала трещать. Вероятностей было множество, но

более всего походила на правду все же самая первая – его странная связь с Алом.

– Воспоминаниями его не вернуть. Боевые потери списывают. Нужно построить

план, исходя из наличных сил, – сказал Соске, решительно отбрасывая измучившие его

сомнения.

Лемон вздохнул.

– Но ты же сам перечислил, чем вооружен противник. Амальгам крепко защищает

своих функционеров. С тем, что у нас есть, атаковать просто самоубийственно. Я не

собираюсь посылать своих товарищей на смерть, да еще без малейшей надежды.

– Никто и не просил вас об этом. Я все сделаю сам.

– Ты опять?! Когда ты бросишь свои одинокие повадки гордого одинокого волка?

Опять корчишь из себя героя-рэмбо?!

В ответ на нервный выкрик Лемона полковник сдвинул кустистые брови.

– Заткнись, молокосос. Визжишь, как девчонка.

– Ничего я не визжу!!!

– Поговори мне еще, шахматный ворюга!

– Что?! Вы опять?..

– Значит так. Нам ведь всего-то и нужно – как-нибудь разобраться с этими

траханными роботами, ага?

– Я же и говорю – это невозможно! Невозможно, вам понятно?!

– Натурально, ты не понимаешь, лягушатник. Если в консервных банках нет

пилотов, то это – всего лишь траханный металлолом и ничего больше. Нужно перехитрить

их, напасть так, чтобы пилоты не успели запрыгнуть в кокпиты, и порвать к чертовой

матери сорокамиллиметровыми болванками, – с непоколебимой уверенностью и

апломбом заявил Кортни.

– Это если бы у нас был БР. Но мое начальство сейчас не согласится прислать его

на блюдечке с голубой каемочкой, – язвительно заметил Лемон.

– Значит, дело за БР? Тогда раздобыть его – и все пойдет пучком.

– Ха, если бы! Они не валяются на помойках даже в Намшаке и этой занюханной

центральной Америке.

– А ты что думаешь, сержант? – не обращая на него внимания, полковник

повернулся к Соске.

– Для того чтобы атака была успешной, потребуется бронеробот второго поколения

с хорошей маневренностью, малозаметный, и как можно более тихий. Системы

управления огнем и поисковые средства должны быть хотя бы на уровне тех БР, что

71

сейчас стоят на вооружении регулярных армий. Возможностей устаревшего «Сэведжа» в

экспортной комплектации, который относительно нетрудно заполучить, для такой атаки

будет недостаточно. Поскольку у нас сейчас нет возможности получить бронеробот, даже

самый старый, единственным разумным планом можно считать следующее: незаметно

проникнуть на территорию со стороны моря, и заминировать ангары, используя С4. Хотя

это чрезвычайно рискованно, и шансы на успех очень малы…

Кортни, не дослушав, махнул рукой.

– Ясно, сержант. Сейчас все будет.

Словно в ответ на это странное заявление издали донесся слабый гул. Усилившись,

он разделился на урчание турбин и свист винтов. К лагерю приближался вертолет.

– А вот и он.

Бросив довольный взгляд на удивленных собеседников, Кортни поднялся и вышел

из-под тента. Соске и Лемон последовали за ним, чтобы увидеть, как из-за крон деревьев

выползает объемистая туша тяжелого вертолета, подавляя лагерь забивающим уши

рокотом.

– Мистер Кортни, это же…

– Глядите.

Мощный воздушный вихрь рвал и трепал широкие листья на деревьях, вздувал

парусом тент, под которым они только что сидели.

Угловатый корпус был окрашен в неприметный серый цвет. Это был

модернизированный МН-53 – старый транспортный вертолет, из предыдущего поколения

по сравнению с мощными МН-67 «Пэйв Мар», состоявшими на вооружении Митрила.

Под его брюхом виднелся силуэт раскачивающегося на тросе бронеробота.

Такая же серая броня, коренастая фигура, короткие и толстые конечности – БР

напоминал низенького коротконого крепыша, напялившего пуховую куртку и теплую

шапку.

Это был М6 «Бушнелл».

Причем не простой строевой М6, а его последняя модификация А3, разработанная

для спецподразделений и называемая «Дарк Бушнелл». Его боевые возможности

значительно уступали новейшему М9, но этот бронеробот второго поколения отличался

завидной маневренностью и имел возможность в течение короткого промежутка времени

двигаться в малошумном режиме с выключенной турбиной – электромускульную систему

питали мощные аккумуляторы.

Он значительно превосходил стандартную модель М6, состоял на вооружении

американских вооруженных сил в настоящий момент и заполучить его было совсем не

просто.

– Как два пальца обоссать, – самодовольно заявил Кортни, любуясь отвалившейся

челюстью Лемона.

– Так это и есть та посылка из Аризоны?..

– Хе-хе, как ты догадался?

Из сдвинувшейся боковой дверцы в борту вертолета выглянул пожилой мужчина с

линкольновской бородкой и сделал приветственный знак рукой. Еще один ветеран,

старый друг полковника Кортни – капитан первого ранга Рой Сеалс, довольно

влиятельный в определенных кругах. Соске узнал его. Еще бы – этот отставной морской

волк из американских ВМС так активно домогался Тессы на приснопамятной вечеринке

на Окинаве, что бедняжка не знала, куда от него бежать и как отстоять свою девичью

честь.

Опустив бронеробота на грунт, МН-53 сбросил трос и приземлился рядом.

Каперанг Сеалс выпрыгнул, когда колеса еще не успели коснуться земли. Не обращая ни

малейшего внимания на Лемона и Соске, он обежал взглядом лагерь и завопил, обращаясь

к Кортни:

72

– О документах я позаботился, все подделал, как договорились. Где же лапочка

Тесса?

– Да как тебе сказать… Нету.

Услыхав ответ Кортни, Сеалс замер, как вкопанный. Потом грозно набычился.

– Как это «нету»?! Ты же обещал, что если я притараню эту жестянку, она будет

ждать меня здесь в костюмчике медсестры, прямо как Флоренс Найтингейл1, готовая

ублажать и лечить от всех болезней…

– Извиняй, дружище. Я тебя наколол.

Основным вопросом на повестке заседания была корректировка военного и

экономического баланса на Ближнем Востоке, в центральноазиатском регионе и в Юго-

восточной Азии.

Ближний Восток требовал меньше внимания, там требовалось только

поддерживать существующее статус-кво, большая часть работы уже была проделана

предварительно. В центральной Азии необходимо было организовать несколько

серьезных терактов, чтобы не допустить ограничения потока наркотиков и прочих

неконвенционных ресурсов. В Юго-восточной Азии следовало усилить политическое

напряжение, чтобы спровоцировать все страны на увеличение военных расходов.

Количество погибших и масштаб разрушений вполне соответствовали расчетным,

и на долговременную перспективу можно было смотреть с оптимизмом. Руководители

рассматривали отчеты о проделанной работе и новые проекты и выносили вердикт:

одобрить или передать на доработку.

Завоевание мира можно было считать практически свершившимся фактом.

Народы мира, конечно, еще не были поставлены в известность. Да, впрочем, им и

не обязательно было знать. Организация эффективно использовала находящиеся в ее

распоряжении денежные фонды, технологии и инструменты насилия – вооруженные силы

– для того, чтобы с ее мнением не мог поспорить никто. Большинству придется просто

смириться.

Завоевание мира практически свершилось.

Не было необходимости захватывать абсолютно все ценные ресурсы в свои руки.

Ведь хищникам в африканской саванне не нужно есть траву, когда на ней пасутся и

множатся стада антилоп, которых вполне хватит для пропитания. Самое главное в мире –

это баланс.

Завоевание мира практически свершилось.

Выпущенную на волю силу, этот могучий поток – его уже нельзя остановить. Даже

тем, кто трудился, открывая шлюзы. Тем более что никто из них пока не понимает, что на

самом деле происходит. Теперь главное – выполнять приказы начальников, стараясь

ничем не вызвать их неудовольствия. И потом – слиться с этим потоком.

Какая глупость.

Завоевание мира…

– Мистер Сильвер, вы слушаете?

Интернет-конференция уже заканчивалась, когда один из функционеров обратился

к Леонарду с раздражением в голосе. Тот слушал, конечно, но видимо, несколько

расслабился, на минуту позволив своему лицу принять отсутствующее выражение. Нет,

кажется, он все же что-то пропустил.

– Виноват, о чем вы?

– О генеральном проекте. Его размах таков, что нам потребуется активное

сотрудничество каждого члена организации. Попрошу вас не отвлекаться.

1 Флоренс Найтингейл (1820 – 1910 гг.) – английская сестра милосердия, национальная героиня,

подвижница и основательница института медицинских сестер.

73

Функционер, который отчитывал Леонарда, был известен под именем мистер Голд.

Несмотря на железное правило, требующее обращаться друг к другу на совещаниях

только по псевдонимам, Леонард уже знал его настоящее имя и национальность.

– Как прикажете. Я передам вам информацию немедленно, едва получу результаты.

– Так сколько же вы еще будете возиться с этой девчонкой? Вы вообще

собираетесь довести исследование до конца?

– Приношу искренние извинения. Но с помощью такого подхода мы так и не

сможем обнаружить ведущий элемент.

– Все еще считаете, что без пестицидов плоды получаются слаще?

Циничная шутка мистера Голда вызвала волну угодливых смешков. Леонард лишь

спокойно улыбнулся в ответ. Голд резко продолжал:

– Нам абсолютно необходимы эти новые «черные технологии». И не абстрактные

теории, наподобие омни-сферы, а то, из чего можно извлечь пользу. Мы ждем настоящих

результатов.

– Понимаю. Я предоставлю их вам в избытке.

– Будем ждать с нетерпением, – недовольно ответил по своему аудиоканалу

измененный голос. Мистер Голд помолчал, потом заговорил более легким тоном, сменив

предмет разговора. – Кстати, поступила новая информация. Она неполна, но, по всей

вероятности, некто интересуется местонахождением вашей новой подружки.

Складывается впечатление, что ваше укрытие становится ненадежным.

– Впервые слышу. Но – благодарю за предупреждение. Мы усилим охрану и будем

бдительны.

Конечно, Леонард говорил неправду. Кто-то, хорошо знакомый с системой

изнутри, несанкционированно перенацелил объективы разведывательного спутника

НАТО и сфотографировал с высоким разрешением территорию поместья близ Никаро.

Кроме того, тот же некто осторожно прощупал финансовое состояние некоторых фондов

и компаний. Кто именно – неизвестно, но это был достаточно опытный хакер. Можно

было предположить, что этот некто связан с французской разведкой DGSE, но его

местонахождение и намерения пока были неясны.

Но этого было мало. На те же самые базы данных был произведен еще один

умелый налет – настолько ловкий, что система слежения ни за что не отследила бы его,

если бы не в этот момент не проводилось расследования результатов первого набега.

Информация была похищена дважды. Во второй раз работал, скорее всего, не человек, а

мощный искусственный интеллект.

Судя по скорости и использованным приемам, он идентифицировал похитителя.

Это, без сомнения, был материнский компьютер той самой подводной лодки – «Дана».

Вероятно, она обнаружила следы первого, более неуклюжего вторжения, но тоже не

смогла отследить его. В любом случае, сейчас следовало не спугнуть их и выжидать… но

Голд был прав. Поместье в Мексике больше нельзя считать безопасным местом.

Мистер Голд продолжал:

– Вы очень ценны для нас, поэтому, чтобы усилить охрану, мы выделили вам в

помощь дополнительные силы. Три машины проекта 1502 и три 1059 уже направляются

туда.

– Благодарю. Теперь я смогу спать спокойно, ведь они зарекомендовали себя на

Мериде.

Несколько участников конференции, оценивших содержащуюся в его реплике

иронию, хмыкнули. Но в голове у Леонарда промелькнули совсем другая, досадливая

мысль.

«Началось. Как некстати».

Обсудив еще несколько менее значительных вопросов, совещавшиеся начали

отключаться – онлайн-конференция завершилась.

74

Выйдя из комнаты связи в подвальном этаже поместья, Леонард увидел

прислонившуюся к стене девушку. Его верная полька, Сабина Левония, терпеливо ждала.

– Он доставлен.

– ARX-8?

– Да. Мистер Калиум ждет.

– Калинин? Идемте же.

Пройдя длинным коридором, Леонард вышел на поверхность как раз у вертолетной

площадки, расположенной за центральным зданием поместья.

На краю площадки на палетах были разложены компоненты разобранного

бронеробота. Напротив них стоял Калинин, держа на согнутой руке серый плащ. Надо

полагать, он прибыл сюда прямо с Аляски и даже не успел переодеться.

– Итак, ваши впечатления от первого задания? – поинтересовался Леонард.

– Как всегда, – флегматично ответил майор. – Это та машина, которая вам была

нужна?

– Сейчас посмотрим.

На большой паллете громоздилась лежащая ничком фигура, прикрытая

терпаулинговым полотном. Несколько человек ухватились за концы, и потянули, стащив

его в сторону и открыв взглядам серую броню БР. Несмотря на некоторые отличия в

конфигурации внешних бронеплит, узнать его было легко – это был бронеробот третьего

поколения, стоявший на вооружении Митрила – М9 «Гернсбек».

Самый обычный бронеробот.

– И это их козырная карта?

– Так точно, – ответил Калинин. Его каменное лицо не выражало ничего.

– Конструкция отличается от типа «Арбалет», в ней использованы узлы

экспериментального ХМ-9. Хм, он больше похож на серийный «Гернсбек». Да, вот

элементы, разработанные для серии Е. Могу я взглянуть на центральный блок лямбда-

драйвера?

– Прошу вас.

Кивнув, Калинин дал сигнал своим людям. Несколько человек подняли заранее

снятую с креплений броневую крышку на спине бронеробота, открыв его внутренности,

заполненные плотно скомпонованными механизмами. Непосредственно за пилотским

кокпитом, там, где на стандартном М9 располагался электрический генератор, виднелся

аппаратный блок размером с крупный холодильник.

Леонард легко поднялся наверх, наступая на броню лежащего бронеробота, и

поднял крышку блока, открыв взорам цилиндр из толстого стекла, закрепленный в

амортизированном держателе. Внутри него плавно и безостановочно переливалась и

струилась жидкость, отливавшая ртутным металлическим блеском. Этот цилиндр

представлял собой ядро лямбда драйвера. При подаче электроэнергии жидкостный

логический расчетный элемент излучал настоящую радугу информационных лучей,

переливаясь, подобно DVD-диску. Жидкостный процессор напоминал по конструкции те,

что были установлены на бронероботах типа «Чодар» и «Бегемот», но по объему

превышал их в несколько раз.

– Это он. Ошибки быть не может, – сказал Калинин.

Прикоснувшись к гладкому холодному стеклу цилиндра, Леонард надолго

задумался. Цилиндр и подходящие к нему электрические цепи выглядели вполне

рабочими, амортизирующая система и система охлаждения были должным образом

усилены, чтобы соответствовать его размерам, волоконно-оптические кабели, отходящие

с обоих торцов, имели солидную толщину. Ровным счетом ничего подозрительного.

И тем не менее…

Никто другой не смог бы этого заметить. Это устройство несло четкое отражение

сознания и воли его создателя. Перед его внутренним взором встало лицо юноши. Да, его

звали Банни Мораута. По губам Леонарда скользнула кривая усмешка.

75

– Хорошо. Избавьтесь от него.

– Так точно, – ответил Калинин и отдал приказ.

Всего через несколько минут реактор захваченного бронеробота был удален из

своего гнезда, оставив развороченную грудную клетку, конечности отрезаны автогеном.

Теперь он напоминал брошенный и выпотрошенный автомобиль – без колес, дверей и

мотора. Стеклянный цилиндр, брошенный на землю, был демонстративно разбит

кувалдой, и загадочная жидкость пролилась, растекаясь по пыльной земле ртутными

кляксами, пока ее не смыли струей из шланга. Хрупкие осколки сердца бронеробота

собрали совками и лопатами и выбросили на помойку.

Пока шла эта разрушительная работа, Калинин поднял взгляд к окну,

расположенному на третьем этаже главного особняка.

Он так и думал – она была там.

За занавеской мелькнуло бледное лицо той самой девушки – Чидори Канаме. Она,

не отрываясь, смотрела, как амальгамовцы бодро и деловито крушат ценный трофей. Под

командованием майора Андрея Сергеевича Калинина.

Почувствовав его взгляд, он отпрянула и скрылась в полумраке прохладной

комнаты.

На юго-западе, над бесконечной гладью Тихого океана, громоздились высокие

горы темных облаков. Докатился еще далекий, едва слышный раскат грома.

«Идет гроза».

Калинин неожиданно почувствовал странную тоску. Да, близится гроза. И,

кажется, битва тоже разразится совсем скоро.

Вихревые воздушные потоки яростно трясли и рвали плоскости и фюзеляж

летящего вместе с грозой транспортного самолета.

Вверх-вниз, так, что ноги отрываются от пола кабины, а голова едва не бьется о

потолок. Безжалостные рывки вправо и влево, вытрясающие полуобморочное сознание.

Болтанка продолжалась уже несколько часов. Он много раз летал в плохую погоду,

но теперь был как никогда близок к тому, чтобы расстаться с ужином. Члены экипажа

тоже были далеко не новичками, но и их скрутила подступающая тошнота, судя по

голосам, доносящимся по бортовой переговорной сети. Бортмеханик, работавший в

грузовом трюме, превозмогая позывы к рвоте, прокричал в микрофон головной

радиогарнитуры:

– Одна минута!

До точки десантирования оставалось совсем немного.

Соске, зажатый в тесном кокпите, попрочнее ухватился за рукояти контроллеров,

проводя последнюю проверку. Механизмы парашютной системы – норма. Система

управления огнем – норма. Система связи – норма. Навигационная система – норма.

Система управления движением – норма. Все в полном порядке.

Я иду.

Широкая рампа в конце грузового трюма начала медленно открываться и внутри

загуляли бешеные ледяные вихри. Закрепленный на парашютной тележке М6А3 «Дарк

Бушнелл» запустил свою газовую турбину и приготовился к прыжку и бою.

Глубоко вдохнув, Соске проговорил в интерком:

– Говорит Урц-7. Выполняю десантирование в указанных координатах. Урц-7 – это

мой старый позывной. Благодарю за помощь. Я готов.

– Понял тебя, Урц-7. Удачной охоты! – ответил командир транспортного самолета.

– Пошел!

Замок на рельсовой тележке расцепился и, рассыпая яркие искры, М6 Соске

стремительно выпрыгнул из трюма и ушел в свободное падение в бездонное ночное небо.

76

77

Глава четвертая: Штормовая ночь

Бронеробот, которым управлял Соске – М6А3 «Дарк Бушнелл» – падал, раскинув

манипуляторы и оседлав свирепые грозовые вихри, в темных небесах южной Мексики.

Яростная турбуленция заставляла корпус и сочленения машины, зависшей в

свободном падении в непроглядных облаках, стонать и скрипеть. Зажатого в кокпите

пилота трясло и трепало, так что иногда Соске казалось, что вот-вот отвалится голова –

просто не выдержат шейные позвонки. Выведенное в угол экрана табло цифрового

альтиметра сыпало быстро сменяющиеся цифры, а соседние указатели тангажа и крена

вертелись, ни на секунду не останавливаясь. Формуляр системы ECS показывал полную

готовность, но радиоэлектронное оборудование пока еще не было включено. Конечно,

М6А3 не имел голографической маскировки, но достаточно продвинутая электроника

позволяла скрывать его присутствие в радиолокационном диапазоне. Впрочем, в условиях

такого шторма от нее все равно не было бы никакой пользы.

На альтиметре выскочила цифра – 10000.

Тормозной парашют. Вышел штатно.

Падение бронеробота слегка замедлилось.

Основной парашют. Раскрылся.

Над головой «Бушнелла» возник громадный зонтик купола. Но не успел он

расправиться, как бешеный штормовой порыв смял и погасил его, спутав стропы и

заставив десятитонный груз запрыгать, словно игрушка на резинке.

Пять тысяч. Если так пойдет – он разобьется.

Бронеробот камнем падал вниз, волоча за собой трепещущий на запутанных

стропах комок парашютного шелка. Соске попытался расправить его рывками в стороны,

смещая центр тяжести. Безуспешно. Ничего не оставалось, как отстрелить парашют.

Щелчок пироболтов – и тот мгновенно исчез в мокрой облачной мути. Земля была все

ближе. С трудом удержавшись, чтобы не нажать кнопку немедленно, Соске отсчитал про

себя еще несколько мгновений. Пора.

Рывок. Запасной парашют раскрылся, трепеща под ударами стихии.

Но теперь Соске был готов – раскинув манипуляторы и ступоходы, он поймал

ветер и не дал бронероботу завертеться, запутывая стропы. Стабилизации хватило на

секунду, но это была именно та самая, нужная секунда.

Купол раскрылся и бронеробот плавно скользнул к близкой земле. Миновав

нижнюю границу облачности, Соске увидел в неживом зеленоватом свете прибора

ночного видения изображение панорамы горного района, покрытого густой плесенью

влажный тропических джунглей.

Высота – сто.

Семьдесят, тридцать, десять.

Проломив купол ветвей, заплетенных лианами, М6 ударился ступоходами о грунт.

Парашют автоматически отстрелился, а из сочленений со свистом, сшибая листья,

ударили струи испарившегося жидкостного реагента амортизаторов.

Переведя БР в боевой режим, Соске быстро просканировал окрестности всеми

доступными пассивными поисковыми средствами. Ни следа противника. Единственное

движение на экране тепловизора – напуганная внезапным появлением стального гиганта

ночная живность, в ужасе бросившаяся наутек.

Посадка проведена успешно.

Убедившись в отсутствии немедленной угрозы, Соске позволил себе на секунду

расслабиться и выпустил глубокий вздох.

М6 замер неподвижной черной глыбой, настороженный и готовый ко всему. Ветер

яростно завывал, раскачивая кроны деревьев, ливень громко барабанил по броне, смывая

щепки и сорванные при посадке листья. Сдержанный гул работающей на холостых

оборотах газовой турбины был почти не слышен в плеске и грохоте дождя.

78

Он уточнил свои координаты по GPS. Двадцать километров на северо-запад от

поместья-цели. Дикий и безлюдный горный район.

Согласно плану, он должен был двинуться ускоренным маршем на юг и достичь

района развертывания в десяти километрах от поместья. Незаметно приблизившись,

насколько будет возможно – то есть, пока противник не обнаружит его и не поднимется

тревога – он атакует на максимальной скорости. Первостепенная цель – три бронеробота

типа «Чодар». Если удастся уничтожить их до того, как пилоты успеют забраться в

кабины, у него не будет больше причины опасаться использования лямбда драйверов.

Конечно, только в том случае, если их там действительно всего трое.

Лемон и остальные соратники тоже будут наготове. Когда Соске прорвет оборону и

уничтожит средства обнаружения и ПВО противника, вертолет высадит десант

непосредственно на территории поместья, чтобы захватить его.

Этот план оказался единственно разумным и его приняли после долгих дебатов.

Поначалу предполагалось сбросить БР прямо на усадьбу – внезапная атака могла бы

принести успех, если бы не высокая вероятность того, что транспортный самолет будет

сбит зенитными ракетами, которые вполне могли оказаться в распоряжении противника.

То же самое относилось и к десанту с моря – перспектива подобраться незаметно к самой

усадьбе выглядела соблазнительно, если забыть о том, что мощный тепловой выхлоп

газовой турбины современные инфракрасные поисковые системы обнаружили бы

километров с восьми, не меньше.

«Если бы у меня был М9 с атомным реактором».

Конечно, бронеробот третьего поколения, из тех, что использовались в Митриле,

позволил бы действовать более гибко и с большими шансами на успех – но сейчас об этом

можно было только мечтать. В любом случае, если противник обнаружит его

заблаговременно и успеет активировать «Чодары», Соске останется только отказаться от

атаки и быстро уносить ноги. Естественно, неудачная попытка приведет к тому, что враги

будут настороже, а, скорее всего, моментально оставят поместье и переберутся в другое

место.

Шрам на сердце – урок, который преподал ему Курама в Намшаке – еще

кровоточил. Если первая атака не увенчается успехом, все пойдет прахом. Второго шанса

не представится, он сможет только опять проклинать судьбу, бессильно протягивая руки

вслед Канаме, которую снова умчат в неизвестность.

Нет, все может оказаться еще хуже. Действительно ли Канаме сейчас в этом

поместье? Или, еще страшнее – жива ли она до сих пор? А если даже жива – помнит ли,

остался ли он в ее сердце? Что, если с ней случилось то же самое, что с ним в Намшаке –

подернутые дымкой, неясные воспоминания, лицо любимой, расплывающееся и уходящее

все дальше? Долгая разлука горазда на такие проделки. Что, если она нашла утешение в

объятиях того человека? Что, если в ее глазах будет только неприязнь? Что, если она

безжалостно бросит в лицо: «Не ищи меня больше»?

Неподъемная тяжесть легла на грудь, болезненно сжала сердце. Рубец,

оставленный Курамой, снова набух кровью, Сердце стучало неровно, с натугой, готовое

разорваться.

Нет. Так нельзя.

Хватит. Сейчас нельзя думать об этом – с него хватит не выдуманных, а вполне

реальных сложностей.

Нужно действовать последовательно. Просочиться через вражескую сторожевую

сеть, бесшумно приблизиться, насколько только удастся. Если он сможет вложить в этот

бронеробот весь свой боевой опыт и мастерство – он вырвет у безжалостной судьбы шанс

на победу.

– Начинаю движение.

Пробормотав по привычке заученную фразу, Соске повел «Бушнелл» вперед.

79

Ответа не было. Неудивительно – этот бронеробот не был оснащен искусственным

интеллектом.

К глубокому разочарованию Канаме, сетевые функции попавшего ей в руки

ноутбука были совершенно мертвы. Не только не были установлены почтовые программы

и браузеры, но и от сетевой платы осталось только пустое гнездо. Взглянув на дырку,

словно оставшуюся после выпавшего зуба, она с раздражением захлопнула отвинченную

крышку корпуса.

Впрочем, чего она ожидала?

Упрямица, все еще не желающая смириться и работать на Амальгам – кто бы в

здравом уме дал ей средство, с помощью которого она послала бы весточку своим

друзьям? Секретной была не только информация о ее местонахождении, но и важные

данные по новейшим бронероботам, которыми поделился Леонард. Естественно,

информационная безопасность здесь была столь же строгой, как и внешняя охрана.

Попытайся она улизнуть, недремлющие «Аласторы», патрулирующие периметр,

мгновенно настигли бы беглянку.

Разглядывая с террасы крупные экваториальные звезды, сияющие в бархатном

небе, она вспомнила тригонометрию и смогла определить широту. Пятнадцать градусов

сорок минут северной широты. Взглянув на карту мира, она решила, что могла оказаться

на побережье Индонезии, Персидского залива или южной части Мексики. Вероятнее всего

– именно Мексика.

Даже если ей было некуда бежать, она восприняла это знание как маленькую

победу. Не давая угаснуть этому чувству, Канаме принялась искать дальше. Понять бы,

зачем ее привезли и заперли здесь?

Она начала с самого начала, вооружившись терпением, и внимательно ловя самые

незначительные улики. Должно быть какие-то намеки, которые помогут ей спастись.

Должно быть что-то, что она сможет использовать. Нужно просто хорошенько подумать.

Но что делать, если удастся сбежать? Куда податься? Где найти укрытие?

Эта мысль неотступно преследовала ее.

Все верно. У нее больше нет дома, куда она смогла бы вернуться.

Чтобы избавиться от мрачных мыслей, Канаме встала, потянулась, тряхнула

головой и направилась к бассейну. Надев купальник, она с разбегу нырнула. Десяток

кругов – и неуверенность и слабость отступят.

Персонал, обслуживавший поместье, молча удивлялся перемене, произошедшей с

Канаме – она и не собиралась ее скрывать. Что бы с ней ни случилось дальше, ее

поддержит стальной стержень, который она открыла в себе.

Но пришел день, когда в поместье появится тот человек.

Андрей Сергеевич Калинин.

Отряд амальгамовских наемников под его командованием доставил в поместье

бронеробот третьего поколения, судя по всему, принадлежавший Митрилу. Леонард,

осмотрев БР и исследовав электронную и механическую начинку, приказал разобрать и

уничтожить его, насколько поняла Канаме, замершая у окна второго этажа.

Почему Калинин здесь? Неужели он предал своих товарищей и переметнулся к

врагу?! Или он ведет сложную двойную игру?

Канаме не подавала вида, но сердце было готово выскочить из груди, в голове

кружилось множество вопросов. Как назло, в течение нескольких следующих дней ей ни

разу не представилась возможность напрямую поговорить с русским офицером.

Он сразу оказался очень занят, проверяя и налаживая систему безопасности

поместья и оборонительные средства – очевидно, они перешли под его командование.

Канаме издалека наблюдала, как майор уверенно отдает приказы своим новым

80

подчиненным, отчитывает их за допущенные промахи и указывает, как усилить оборону и

устранить слабые места.

Надвигалось нечто угрожающее – она чувствовала безошибочно.

Предчувствие ее не обмануло, превратившись в реальность всего через несколько

дней после того, как появился Калинин.

Ночью разразился шторм.

Стекла в спальне дрожали под шквальными порывами ветра, ливень грохотал по

крыше и ему вторили тяжелые удары волн, заставляющие все поместье ходить ходуном, а

сердце – сжиматься от ощущения приближающейся опасности.

Стук в дверь заставил Канаме оторваться от книги и приподняться на широкой

кровати. В дверях появился Леонард Тестаросса.

– Чего тебе нужно? – недружелюбно спросила Канаме. Обычно такое хмурое

выражение на ее лице вызывало у Леонарда лишь мягкую улыбку. Но не этой ночью.

Остановившись на пороге, он не улыбался и его голос звучал незнакомо и серьезно.

– Мне нужно, чтобы ты оделась. Сегодня… – он взглянул на часы, – …то есть, уже

завтра, мы покидаем это место.

– Почему?

– На то есть несколько причин. Ситуация изменилась.

– Может быть, все же объяснишь, в чем дело?

Леонард промолчал. Он никогда не открывал своих настоящий намерений, и этот

раз не стал исключением. Но теперь в том, как он молча стоял, глубоко и тяжело

задумавшись, чувствовалось что-то необычное.

– Так я и думала, – едко бросила Канаме, усевшись на кровати и скрестив ноги. –

Если у тебя нет настроения поболтать – мне все равно. Какая разница? Для тебя я – кукла,

запертая в миленьком кукольном домике, чего я еще могу ожидать?

– Ты не права. Мне лишь хотелось избавить тебя от ненужных волнений.

– Именно так и обращаются с куклами.

Она демонстративно потянулась и зевнула. Но растущее раздражение заставило ее

голос зазвучать, как раньше – вызывающе и остро.

– Знаешь, я не такая скромница, как Тесса, и не собираюсь молчать. И мне плевать,

какой бы ты ни был важный, неотразимый и богатенький – я вижу, что ты просто

расчетливый и хитроумный эгоист.

– Моя сестра стала похожа на тебя.

– И отлично. Прошлая Тесса была мягкой и робкой. А теперь она открыто

противостоит тебе. Не пошла у тебя на поводу – и я тоже не пойду, надеюсь, ты это

понимаешь?!

Он тяжело молчал. Не пытаясь спорить, отрицать или соглашаться.

– Нечем крыть, верно? Я ведь совсем недавно догадалась – помимо всего прочего

ты еще и жуткий трус!

Опустив голову, он пробормотал, обращаясь скорее не к ней, а к самому себе:

– Все верно. Все – как ты говоришь. Я… я понял.

В его словах вдруг прозвучала мука… а лицо – это было лицо человека, готового

выбросить белый флаг, сдаться на милость победителя.

Но она была безжалостна:

– Я тебя раскусила. Думаешь, состроив физиономию типа: «Я все знаю, я все

понимаю», ты будешь выглядеть круто? Наверное, ты просто с детства привык

выпендриваться перед младшей сестрой – мне это тоже знакомо. Что, я не права?

– Твое отношение не изменится, что бы я ни сказал.

– Вижу, ты все еще не понимаешь, – с презрительной и полной ненависти

усмешкой процедила она. – А чего же ты хотел? Ты заставил меня страдать. Ты запер

меня, отнял все, что у меня было, и теперь хочешь, чтобы я радовалась и смеялась? Ты

81

хотел сломать меня. Конечно, я не сверхчеловек, и рано или поздно ты бы добился своего.

Тогда – если бы это в самом деле случилось – ты был бы, наконец, доволен?

Леонард молчал.

Канаме уже не могла остановиться.

– Знаешь, в соседнем классе был один отвратительный тип. Он весил под сто

килограмм, постоянно потел и вонял, таращился и пускал слюни на меня и других

девчонок. Не то, чтобы он приставал или пытался лапать, но все время тискал эти гнусные

книжонки про бондаж, садо-мазо, лоликон и прочую пакость, взахлеб делился с

приятелями своими грязными фантазиями. Уж не знаю, насколько серьезно это было, и

что у него варилось в черепушке, но он, очевидно, был совершенно ненормальный. А

теперь внимание – вопрос. Если поставить рядом этого засранца и тебя, с кем я скорее

согласилась бы встречаться? С кем из вас? Как ты думаешь, кого бы я выбрала?

Он опять не ответил. Стоял, выпрямившись, безмолвно и неподвижно, с

застывшим, ничего не выражающим лицом.

– Слышал? А теперь – угадай.

– Задавать такие вопросы – дурной тон.

– Ответь мне.

– Избавь меня от непристойностей. Ты не могла бы выбрать другую тему?

– Тебе нечего ответить, – Канаме пронзила его горящим ненавистью взглядом. –

Тогда слушай и удивляйся. Я говорю совершено серьезно, недаром ломала голову целый

день. Уверена, ты не понимаешь, но разница между вами – между тобой и тем

омерзительным типом – только внешняя. И мне неважно, кто смотрится херувимом, а кто

– жирным куском сала. Голая правда в том, что ты – мастер лицемерия. Когда Соске

свалился мне на голову, он тоже выглядел настырным и противным отморозком. Но он –

совсем не такой, как ты. Он никогда не смеялся, не улыбался такой легкомысленной

улыбочкой. Не делал вид, что все знает. Он… он всегда был серьезным и хмурым. И что

бы ни случилось, он всегда смело бросался в бой. А ты, хотя и строишь из себя

всезнающего полубога с вечной усмешкой превосходства, не осмеливаешься прямо

взглянуть мне в глаза!

– Достаточно об этом.

Леонард, странно глядя на нее, медленно двинулся к кровати. Его изящные манеры

не дали трещины, но в голосе звучал острый лед.

– Я тоже серьезен. Всегда.

– Не похоже. Ты говорил, что любишь меня – это правда?

– О да.

– Почему же? Что во мне ты любишь? Попробуй ответить, чтобы я поняла.

– Я уже говорил.

– На крыше отеля? Это не объяснение. А ведь дело в том, что ты элементарно не

представляешь себе, что значит – любить. Именно поэтому и Тесса не желает иметь с

тобой ничего общего.

Кулак Леонарда, спрятанный в карман плаща, сжался до костного хруста, но

Канаме, ничего не замечая, продолжала:

– Для тебя девушка только объект, добыча. Ты прячешься за стеной из сарказма и

утонченных манер – и физически неспособен открыть свое сердце. Да и есть ли оно?

Наверное, мама тебя в детстве не любила?

Внезапно и стремительно шагнув вперед, Леонард сжал ее плечи. В его хватке

была сила, неожиданная для столь стройного и худощавого, скорее, даже хрупкого

юноши. Канаме не успела даже моргнуть, как оказалась прижатой к постели, не в силах

вырваться. Леонард, глядя на нее сверху вниз, прошипел:

– Тогда позволь, я покажу тебе. Смотри мне в глаза.

– Пусти!..

– Смотри.

82

Его лицо приблизилось, заслонило все поле зрения. От обычного манерного и

элегантного выражения не осталось и следа – теперь там осталась только ярость. Все

инстинкты Канаме в ужасе кричали: «Не смотри, нельзя»!!!

Но, словно завороженная, она взглянула.

Аметистовая радужка, серые, тусклые, сошедшиеся в точку и лишенные света

зрачки. Оттуда, словно из черной дыры, хлынул океан мыслей, образов, звуков и

изображений. Хлынул, затопляя ее задохнувшееся в ужасе сердце.

Это был резонанс.

Словно пораженная молнией, Канаме вскрикнула и выгнулась дугой. Это не имело

ничего общего с тем, что она испытывала раньше. Намного мощнее, неудержимее и

страшнее. Дикий, яростный и мрачный поток.

Канаме со всех сторон окружал огонь.

Горящий коридор. Ядовитый дым ест глаза, не дает дышать. Языки пламени сквозь

дымную пелену кажутся призрачно-серыми. В уши настойчиво лезет плач маленькой

девочки. Чуть поодаль – беспрерывные оглушительные выстрелы, словно бьющие палкой

по черепу, яростные и кровожадные крики, стоны.

На их дом напали.

– Отведи их обоих в подвал, – приказал мужской голос.

– Зачем? Они все равно нас найдут!.. – в голосе плачущей женщины звучит

отчаяние.

– Джерри вот-вот примчится на помощь. Нам нужно продержаться всего десять

минут. Иди, Мария. Я буду держать южный фасад.

– Постой, Карл! Останься со мной!

– Не могу. Торопись.

– Пожалуйста, не уходи!..

Но мужчина не остался – он спешил, его ждал бой. Женщина, прижимающая к себе

двоих детей, прошептала едва слышно – без гнева, с бесконечной усталостью:

– Всегда… всегда так. Потому я и не смогла…

Да. Она не хранила верность мужу.

У нее были другие мужчины.

Внезапно в поле зрения вклинились другие картины. Вызывающие тошноту.

Сплетенные на белоснежных простынях тела, отвратительные голоса, слышные даже

сквозь плотно зажатые уши. Когда отец уходил в море, выполнять задания, доверенные

ему своей страной, эта женщина топила свое одиночество в пламени запретной страсти. О,

в глазах общества она оставалась безупречной, верной женой и любящей матерью – но это

была лишь лживая маска. Мальчик знал об этом. Его глаза видели все.

Выстрелы гремели все ближе.

Испуганная женщина, кашляя в дыму и задыхаясь, потащила детей за собой в

подвал, на ходу утешая их. Спустившись по каменным ступенькам, они оказались среди

гор старой мебели, садового инвентаря и прочего хлама.

Стрельба звучала прямо над головой, на первом этаже дома. Донесся звук падения

тяжелого тела. На лестнице загремели тяжелые ботинки – шаги незнакомцев, внушающие

животный страх.

– Прячьтесь, – торопливо шептала женщина – его мать – заталкивая

всхлипывающую девочку в деревянный сундук и прикрывая его старым одеялом. Шаги

звучали уже совсем рядом, времени спрятать второго ребенка – мальчика – уже не

оставалось.

Глаза женщины и мальчика встретились.

Канаме до последнего вздоха будет помнить уродливое и страшное выражение на

ее лице.

Отчаяние. Нерешительность. Неожиданно вспыхнувшая ненависть.

83

Этот ребенок знает. Знает о моей измене.

Он всегда обвинял меня. Молча. Он считал меня проституткой.

Поразительная проницательность, пугающий интеллект. Все – ради того, чтобы

унизить меня, презирать и гнушаться.

– Мама?..

Мальчик дернул ее за юбку, но женщина не ответила.

Прекрасное лицо, всегда такое безмятежное – сейчас, обращенное к собственному

сыну, оно страшно изменилось. Искаженное ужасом и перекошенное, со звериным

инстинктом самосохранения в глазах. Настоящее, не прикрытое благопристойной маской.

Это был совершенно другой, незнакомый человек.

Слов не было, только долгий взгляд.

Взгляд, в котором, как на ладони, были видны обреченность и безумие, толкающее

ее к последней черте. Она решилась.

Громыхнула дверь и чужие люди вломились в подвал. Блестящие вороненые

пистолеты, грубые голоса, наполненные жаждой убийства.

– Где второй ребенок?

В ответ – дрожащий голос:

– У… у родственников. Пожалуйста, пощадите меня!..

Руки матери стиснули его плечи и толкнули вперед. Отдавая и предавая. Словно

кошелек, дрожащей рукой протянутый грабителю.

Вспышка.

Отчаяние, ненависть и жажда мести.

Сердце Канаме замерло, не в силах выдержать этого бешеного потока. Это было

настолько больно, что она не знала, сможет ли вернуть себя.

То, что показалось вечностью, заняло не более нескольких секунд. Когда Канаме,

наконец, пришла в себя, Леонард уже отпустил ее и теперь сидел в кресле, стоявшем в

углу спальни.

Дыхание все еще с хрипом рвалось из груди, спина была мокрой от пота. Она с

трудом поднялась и села, чувствуя, как мир тошнотно плывет и качается. Шум дождя,

барабанящего по стеклам, болезненно и тоскливо отдавался в ушах.

– Об этом не знает даже моя сестра, – отстраненно проговорил Леонард, глядя

мимо нее.

– …В самом… деле?..

Тяжесть прошлого, страшные воспоминания. То, что невозможно выносить в

одиночку. То, что хочется выплакать, уткнувшись в чью-то грудь. Как у меня. Как у

Соске. Это плохо. Я… я больше не смогу обливать его презрением и ненавидеть.

Словно прочитав мысли Канаме, Леонард вздохнул.

– Это не так-то просто передать словами. Тем более, когда имеешь дело с

нормальными людьми. Поэтому мне пришлось использовать необычный способ. Ведь ты

– особенная, возможно, ты сможешь понять. Хотя я не имел намерений делиться этим с

чужаками.

Он прав. Это совсем не то, что стоило бы выплеснуть наружу. Режущая боль и

всеподавляющая тоска. Ничего удивительного, что она чувствует себя, словно после

тяжелой болезни. Словно после чаши цикуты.

К горлу подкатило. Ужасная тошнота.

Канаме скорчилась, кашляя и задыхаясь, не в силах сдержаться. Ее вырвало прямо

на роскошные шелковые простыни.

Откуда?.. Откуда это всплыло?

Она была совсем маленькой, и, играя на берегу реки, перевернула камень.

Скользкий земляной червяк и длинная отвратительная сороконожка сцепились во

84

влажной рытвине, сплелись, впившись друг в друга, завязавшись в тугой узел. Ненависть,

мерзкая, животная, слепая, которой несло от уродливых насекомых, навсегда отпечаталась

в ее памяти. Режущая глаза, невероятно жестокая, заставляющая понять лживость и

бесплодность всех красивых человеческих слов.

Что по сравнению с ней – «вера», «дружба», «любовь»?

Что по сравнению с ней – «добродетельность» и «праведность»?

Люди страшны и грязны.

Их уста наполнены только ядом и ложью. В их сердце – только обман. Даже у него.

– Я не ищу твоей жалости, – мрачно продолжал Леонард. – Не намерен

использовать ту драму как оправдание. То, что делаю – я делаю с холодной головой. По

собственной воле. Память о матери и проклятия, которые я призывал на нее, не имеют к

этому отношения.

– Но тогда зачем…

– Я открыл свое сердце, как ты сказала. Это все.

Он поднялся, выпрямившись перед ней во весь рост.

– Умереть – далеко не самая худшая участь в этом мире. Оказаться преданным,

обманутым самым близким человеком, другом, женой – стократ больнее. Стоит

вспомнить – мой отец был счастлив, потому что ничего не знал. Безупречный воин,

прекрасный офицер, образцовый муж и отец счастливого семейства – он верил в чистоту

своего семейного очага, и умер, защищая свою любимую жену и детей. Глупое геройство,

как раз в его характере.

– Как ты можешь...

– Да, кстати, «легкомысленная улыбочка», как ты ее назвала – продукт этого

знания. Мне ли не знать, как глупы и близоруки обитатели выдуманного мира любви и

романтики! Насколько страшное пробуждение их ждет.

– Я… все равно не понимаю… – потерянно пробормотала Канаме. Уже совсем не

так резко. Шипы, которыми она ощетинивалась против него, куда-то исчезли. – Если, ты

несешь в себе такое… почему – я?..

– Хотелось бы мне знать, – задумчиво ответил Леонард. Повернувшись к двери и

взявшись за ручку, он добавил: – Надеюсь, ты оденешься и соберешься без задержки. Мне

нужно показать тебе нечто…

В этот момент все стекла в широком окне разом дрогнули.

Это не был порыв ветра. До поместья докатился звук отдаленного взрыва.

Соске смог беспрепятственно приблизиться к цели на расстояние десяти

километров.

Переведя М6А3 в бесшумный режим, он, как и предполагал, уже достиг границы

охранной зоны поместья. Здесь была насторожена целая сеть. Локатор, способный

пробить маскировочные поля системы ECS, инфракрасные датчики, датчики давления и

даже простая проволочная сигнализация. Достаточно совершенное радиоэлектронное

оборудование «Бушнелла» позволило вовремя обнаружить их и обмануть, хотя для того,

чтобы обойти локатор ECCS, ему пришлось сделать большой крюк.

Ему удалось скрытно преодолеть еще два километра, не позволив противнику себя

обнаружить. Как раз в тот момент, когда он решил, что успешно миновал внешний

периметр, до его ушей донесся глухой взрыв.

Достаточно далеко – примерно в четырех километрах на северо-восток.

Соске остановил бронеробот в непроглядно-густых тропических зарослях и

вытянул вверх левый манипулятор, где был смонтирован волоконно-оптический

перископ. Подняв повыше гибкий кабель, он всмотрелся в мутную картинку. Даже

свирепый тропический ливень не смог сразу смыть и разметать дымное облако, а

инфракрасная камера уловила послесвечение остывающих газов и источники тепла на

грунте.

85

Вероятнее всего, это был вертолет или иной летательный аппарат, неосторожно

вошедший в зону поражения и получивший попадание зенитной ракеты.

«Не может быть. Лемон»?..

Секунду поколебавшись, он вышел на условленный радиоканал. Знакомый

беспечный голос Лемона сразу помог отбросить опасения. Француз подтвердил, что он и

все остальные все еще находятся на позиции и ждут его сигнала.

– Взрыв? Что это значит?

– Неясно. Пытаюсь определить.

Сбитый вертолет явно не был тем, с которого должны были высадиться Лемон и

его бойцы. Тогда на чьей же он был стороне?

Так. Перископ, перископ…

Это устройство применялось в основном для наблюдения на небольших

дистанциях в ходе уличных боев, и увеличение было слишком маленьким. Кроме того,

дождевые шквалы и низко ползущие облака ухудшали и без того плохую картинку. Но

вспышку следующего взрыва он не пропустил. В этот раз он произошел на земле – в

джунглях вспух огненный пузырь, и кроны нескольких деревьев занялись быстрым

пламенем.

Зенитная установка оборонительной системы была уничтожена. По всей

видимости, это работа бронеробота, которого нес на борту сбитый вертолет – очевидно,

он уцелел при аварийной посадке.

– Наблюдаю огневой контакт.

– Кого? С кем?

В джунглях сверкнули вспышки дульного пламени, пронеслась пунктирная очередь

трассирующих снарядов. Темный силуэт, проломив купол переплетенных лианами крон,

взвился в воздух. Бронеробот. Боевой маневр уклонения. Описав короткую дугу, боевая

машина снова скрылась в зарослях.

Быстро перемотав и увеличив запись телекамеры, Соске уверенно заключил:

– Это М9.

Ошибки быть не могло. Ни один другой бронеробот в мире не обладал столь

стремительными и изящными очертаниями. Но с кем здесь может сражаться этот

«Гернсбек»? На чьей он стороне?

– Атака уцелевших митриловцев? – быстро спросил по радио Лемон. Он был в

курсе, что М9 имелись на вооружении Митрила и активно участвовали в боевых

операциях.

– Пока определить не могу. Но – маловероятно.

– Почему?

– Мой М6 сумел преодолеть сторожевую сеть незамеченным. Возможности

бронероботов следующего поколения к скрытному передвижению существенно

превышают «Бушнелл». Не могу представить, чтобы пилоты Митрила, допущенные к

управлению М9, совершили столь элементарную ошибку, чтобы быть обнаруженными.

Помимо того, силуэт М9, которого он наблюдал, слегка отличался от стройных

очертаний митриловских «Гернсбеков». Форма датчиков на голове была немного иной,

бронирование плечевых сочленений явно имело большую толщину. Но главное –

движения. Этот бронеробот двигался слишком замедленно и неуклюже для своих

выдающихся маневренных характеристик.

– Но тогда…

– Вероятнее всего – армия США.

Лемона прервал другой голос. Это был каперанг Рой Сеалс, тот самый, который

раздобыл М6А3, в кокпите которого сейчас сидел Соске.

– Наверняка парни из армии. Отряд «Дельта» уже получил новые М9, хотя на

публике об этом не трезвонили.

– Тогда что же они тут делают? Может, нам привиделось?

86

– Они здесь, раз Сагара видел их собственными глазами. Но что здесь забыли наши

земляки? Переться на рожон? Как-то это неразумно, – задумчиво проговорил Сеалс.

Видимо, он тоже не понимал, что здесь ищут соотечественники.

Еще более странной ситуация выглядела для Лемона, который на родине уже,

наверняка, числился в изменниках, после того, как решился на самостоятельные действия.

Американские вооруженные силы атакуют амальгамовскую базу? Он был в курсе того,

как ловко Амальгам манипулирует политиками на самых верхах, и понимал, что эта

организация вполне способна сковать действия любой регулярной армии политическими

средствами. Кроме того, какова могла быть цель подобной операции?

– Сейчас нам не узнать, в чем дело. Соске, сворачиваем операцию. У меня плохое

предчувствие.

С тактической точки зрения Лемон был, безусловно, прав – операцию необходимо

было прервать. Но Соске заколебался.

– Да, но…

– Никаких «но». Раз они так нашумели, амальгамовские «Чодары» уже вскочили,

как встрепанные. Стоит подобраться поближе – и они тебе прихлопнут.

Новые спутниковые снимки подтвердили, что в охрану поместья входят БР типа

«Чодар» – следы на мокрой после дождя проселочной дороге в окрестностях поместья,

соответствующие характеристикам бронероботов третьего поколения, подтверждали это

со всей очевидностью.

Значит, ему не остается ничего иного, кроме отступления?

Если мыслить логично, то – да. Но если он сдастся, что будет с девушкой, запертой

на этой вилле?

– Оставайтесь на связи. Я атакую, – решительно проговорил Соске, отбросив

сомнения. Подобная неуверенность посещала его и раньше, еще начиная с инцидента в

Северной Корее. Но с тех пор он прошел долгий путь, и теперь ему было понятно, что

упущенный шанс возместить будет невозможно. Если атаковать – то здесь и сейчас.

Он отключил малошумный аккумуляторный режим движения и с помощью

вспомогательной силовой установки запустил газовую турбину.

– М9 отвлекут внимание противника. Мы должны воспользоваться сложившейся

ситуацией.

– Стой, Соске! Лучше вернись, это безрассудно!

– Не переживайте. Я отступлю, если прорваться не получится.

Теперь Соске уже не слишком задумывался над тем, что отвечает, и забыл, как

колебался еще минуту назад. Волна подхватила и понесла вперед, теперь для него

существовала только одна, единственная цель. Там, впереди.

«Бушнелл» двинулся. Неумолчный барабанный стук капель по броне сменился

шелестом и треском, сорванные листья и лианы, обломанные ветки отметили его путь

через заросли, а повышающая обороты турбина запела свою низкую вибрирующую

песню. Сенсорные сети, датчики, локаторы – он не боялся больше ничего. Он не

собирался больше тратить время, прятаться и красться. Он шел вперед и его губы шептали

только одно слово:

– Чидори…

Он все еще не знал точно, там ли она. Но он рвался вперед все быстрее и быстрее.

Почему? Потому что чувствовал – Канаме там. Соске знал, что она близко, что она ждет

его. Нет, дело было не в ее способностях «посвященной», это больше напоминало

инстинкт, неуловимое чутье, которое нельзя объяснить логически и разумно.

Курсоуказатель на цифровой карте показывал, что до поместья осталось всего два

километра. Поле зрения заполнил крутой холм, густо поросший джунглями. Еще немного

– обойти его по часовой стрелке и броситься вперед на максимальной скорости. Звать,

выкрикивать ее имя во всю мощь внешних динамиков. Она обязательно услышит.

Услышит и бросится навстречу. Останется только подхватить ее и бежать изо всех сил…

87

Его мысли прервал тревожный сигнал.

Направление – 8 часов, дистанция – 300.

Невысокая скорость реакции М6 не позволила ему уклониться. Единственное, что

он успел – развернуться плечом вперед и сгруппироваться, крепко вцепившись в

контроллеры.

Удар, жесткий рывок.

Бронеробот содрогнулся всем корпусом. Кокпит прыгнул вправо и назад. Слева

пронеслась струя трассеров, зацепив броневые детали на плече и рассыпая ослепительные

искры.

На экране в тепловизионном режиме вспыхнуло пойманное изображение – быстро

скользящая вниз по склону холма фигура. Высокий силуэт, две ноги.

Иными словами – бронеробот.

– Так и думал – слишком легко.

Досадливо щелкнув языком, Соске впился взглядом в формуляр, куда выводилась

вся собранная информация. Искусственный интеллект М9 уже идентифицировал бы

противника, определил его тип и услужливо сообщил пилоту. Но «Бушнелл» не

располагал подобной роскошью.

Вражеский бронеробот явно относился к третьему поколению. Вероятнее всего –

«Чодар».

Откуда он только взялся? Теперь продолжение операции было невозможно. Соске

придется выжать из М6А3 все и использовать по полной программе все свои умения –

только для того, чтобы оторваться от противника и отступить.

Спасение Канаме оказалось за пределами возможного.

Пронзительно острое сожаление заставило его стиснуть зубы. Но он не собирался

сдаваться.

Новый предупредительный сигнал.

Вражеский «Чодар» снова выстрелил и теперь стремительно шел на сближение.

Несмотря на то, что он был один, противник действовал уверенно – видимо, полагал, что

уничтожить бронеробот второго поколения будет нетрудно.

Рассекая струи рушащегося сверху, подобно водопаду, тропического ливня, Соске

прыгнул, едва избегнув попаданий. Близкие разрывы забросали М6 грязью и обломками

веток.

– Твоя сдача.

Точный и быстрый выстрел из помпового орудия не застал «Чодар» врасплох: он

легко прянул вперед и поймал все восемь стреловидных поражающих элементов силовым

полем. Атмосфера в его фронтальной проекции исказилась, пошла полупрозрачными

волнами. Вонзившиеся в этот щит бронебойные сердечники, вместо того, чтобы

изрешетить БР, с раздирающим треском вспыхнули и истлели, рассыпавшись огненными

искрами.

Лямбда драйвер.

Этот читерский, жульнический аппарат. Соске прекрасно знал его поразительные

способности, но его все равно захлестнула обида. Такими же дураками, наверное,

чувствовали себя все пилоты конвенционных БР, которым выпало несчастье

противостоять машинам, оснащенным лямбда драйверами.

– Ну, ничего…

Если стоит задача только оторваться от преследования, он сможет придумать что-

нибудь.

Уверенно манипулируя контроллерами, Соске отстрелил дымовые гранаты и

гранаты с дипольными отражателями, засвечивающими помехами экраны вражеских

радиолокаторов. Стартовав из многозарядных кассет, смонтированных на спине, гранаты

лопнули, развернув затянувшие поле боя густые облака непроницаемого дыма, в которых

медленными спиралями опускались на парашютах горящие тепловые ловушки.

88

Больше не видя противника, он переключился в малошумный режим движения и

побежал на север. Учитывая расстояние до «Чодара» в момент залпа, он должен был уже

удалиться на приличное расстояние. Увеличив скорость и умело используя для прикрытия

складки местности, он уже думал, что самое трудное осталось позади, когда…

Это было слишком оптимистично.

Вражеский бронеробот возник среди ветвей точно впереди. Дистанция 300.

Пилот предвидел его маневр и перерезал пути отхода.

На фоне серой брони вспыхнул кровавым рубиновым светом лазерный глаз-

дальномер. Ствол короткой автоматической пушки смотрел точно на М6.

Выстрел.

Соске снова извернулся, избежав фатальных попаданий, но 35-миллиметровые

снаряды прочертили по боковой части торса с яростным визгом, сорвав бронеплиту с

креплений. Понимая всю бесполезность своих действий, Соске выстрелил в ответ. Так и

есть – энергетическое поле легко отразило удар. «Чодар» выхватил мономолекулярный

резак и бросился вперед. Всего несколько шагов – и лезвие вскроет кокпит «Бушнелла».

Амальгамовский пилот мог не опасаться ответных выстрелов даже в упор – силовое поле

лямбда драйвера растянулось в непробиваемый щит, прикрыв фронтальную проекцию

бронеробота.

Но его спина осталась незащищенной.

По глазам Соске ударила резка вспышка – невесть откуда вылетевший снаряд

довольно крупного калибра неожиданно поразил «Чодар» сзади.

Вражеский бронеробот скрылся в клубах дыма и пара. Повреждение было

серьезным, но не фатальным. Судорожно дернувшись, «Чодар» метнулся в стороны,

пытаясь уклониться от следующего выстрела неизвестного врага, возникшего в тылу.

Маневр был заученным и быстрым… но привел его прямо в объятия нового противника,

мгновенно возникшего сбоку.

Это был серый М9.

Атака была совершенно неожиданной и неотразимой. «Гернсбек», ожидавший в

расслабленной стойке с занесенным громадным тесаком – знакомый «Кримсон Эдж» –

рубанул поперек нижней части туловища налетевшего на него «Чодара». Раздался

пронзительный визг металла, брызнул фонтан ярчайших электрических искр.

– Не может быть…

Этот М9 был не из американских вооруженных сил. Соске узнал бы его где угодно

– «Гернсбек» серии Е с лопастной антенной на затылке головы-шлема.

«Чодар» с разбитым реактором рухнул ничком, как марионетка с обрезанными

веревочками. Легко перепрыгнув через металлический труп, М9, грациозно ступая,

направился в сторону Соске. Внешние динамики донесли до него голос пилота.

– Вот те на! – женский голос звучал насмешливо и уверенно. – Похоже, дружок,

тебе туго пришлось. Посмотрел бы на себя со стороны – обхохотался бы!

Голос был тоже прекрасно знакомым, Соске слышал его множество раз.

Это была Мелисса Мао. Живая, бодрая и энергичная, как никогда.

– Мао.

– Соске! Все же это ты, засранец! – радостно завопила она. – Никакого

мандража, даже при столкновении с «Чодаром», эти движения, этот дробовик. Я сразу

подумала, что это должен быть…

– Ха, разве я тебе не говорил?! Я гений!!!

Эта реплика донеслась с вершины скалы, торчащей метрах в восьмидесяти. На ее

вершине гордо возвышался второй бронеробот, с длинноствольной снайперской пушкой

наперевес.

– Курц.

– Жив, курилка! Неси сюда свою угрюмую морду, я тебя расцелую!

89

Ошибки быть не могло – подобное жеребячье ржание мог издать только Курц

Вебер. Собственной персоной, живее всех живых.

– Но откуда вы здесь?..

– Это мы бы тебя хотели спросить! Вообще-то, накопился вагон и маленькая

тележка тем, на которые стоило бы потрындеть – только вот, сдается мне, что сюда

прутся новые гости, – заявила Мао, заставляя бронеробот пригнуться. – Так и есть – пара

«Чодаров» на семь часов. Атака исподтишка больше не сработает. Сейчас тут только

мы с Курцем и ты, Соске. Выдержишь?

– Так точно, – решительно ответил тот, одновременно манипулируя опциями на

экране контроля повреждений.

Неожиданно воссоединившийся штурмовой отряд теперь состоял из двух М9 и

одного М6. Противник выставит на поле боя не менее двух бронероботов третьего

поколения, несущих на борту лямбда драйверы. С тактическое точки зрения такое

соотношение сил для митриловцев выглядело довольно неприятным.

Но это было неважно.

– Нет проблем. Присоединяюсь к вам.

– Хо-хо! Желаешь полюбоваться на работу настоящих профессионалов? –

подковырнул Курц.

– Отлично. Пусть и нежданно, но наша тройка снова в деле! – заключила Мао.

На языке у Соске вертелось неисчислимое множество вопросов, которые он бы

хотел задать своим товарищам, но времени для разговоров уже не осталось. Для начала

необходимо было уничтожить приближающихся противников.

Поисковая система М6А3 уже засекла движение.

Направление – 8 часов. Дистанция – 1500.

Быстро определив порядок взаимодействия и раздав инструкции, Мао воскликнула,

и в ее голосе звучало свирепое и радостное предвкушение:

– Ну, что, парни, зададим этим ублюдкам?! Готовы?

– Когда угодно! Где угодно! – в один голос ответили Курц и Соске.

– Молодцы. Тогда – разбежались!

Три серые фигуры, словно развернувшиеся пружины, прыгнули в разные стороны и

исчезли в темных джунглях.

На экране вспыхивали и мельтешили разноцветные символы, словно змеи,

сплетались пунктирные линии и синусоиды. В предутренний час, когда темнота

сгустилась перед подступающей зарей еще гуще, дикие горы, поросшие влажными

тропическими джунглями, превратились в поле ожесточенного боя. Грохот

артиллерийских выстрелов раскатывался по ущельям, подсвечиваемым на мгновение

вспышками дульного пламени, цепочками трассеров и разрывами.

Противоборство небольших отрядов бронероботов, если взглянуть непредвзято,

сильно напоминает баскетбольный матч.

У его участников не оставалось ни секунды времени на передышку. Здесь не было

таких понятий, как «линия фронта», «передовая» или «тыл». Противники сплелись в

настоящий клубок, непрерывно, безостановочно маневрируя. Прыжки, перекаты, финты,

необходимые чтобы выйти из поля зрения противника и зайти ему во фланг, следовали

каскадами, один за другим. Команды игроков то переходили в гибкую оборону, то

решительно прорывались вперед, концентрируя усилия в одном направлении и заставляя

соперников отступать. В этой игре не было мяча, но его место занимала инициатива – она

мгновенно переходила от одного игрока к другому, из рук первой команды ко второй.

Ложные выпады и уловки, мгновенные пасы и молниеносные проходы – все это было

здесь, точно так же, как на баскетбольном поле. Разница была в том, что вместо броска в

корзину бронеробот, только что игравший роль приманки, через пару секунд уже наносил

смертоносный удар.

90

– Урц-6, оттяни Альфу на запад! – кричала Мао, и ответ следовал немедленно:

– Понял вас, понял.

– Урц-7, веди Браво южнее. Сколько секунд тебе нужно?

– Пятнадцать, – Соске отвечал хладнокровно, как всегда.

– Полагаюсь на тебя.

– Так точно.

Им не требовалось много слов – короткие, отрывистые фразы молниеносно

нарисовали рисунок предстоящего боя.

Подумать только, всего год назад Соске и отряд его товарищей едва не был

уничтожен в бою с единичным «Чодаром». Тогда, чтобы одолеть его, пришлось лезть из

кожи вон, биться отчаянно и на грани поражения. Теперь угрожающая тень таинственного

оружия – лямбда драйвера – больше не довлела над ними. Страх ушел, превратившись в

уверенность в собственных силах.

На собственном опыте, набивая синяки и шишки, они постигли и разработали

теорию и практику борьбы с могущественными противниками, защищенными

непробиваемым полем и способными наносить сокрушительные силовые удары. Эта

тактика прошла испытание боем в Гонконге, когда отряд Митрила загнал одиночный

«Чодар», настоящее название которого тогда еще не было известно – его называли

кодовым именем «Веном». Результатом стали «ноу хау» – устройства для отслеживания

течения силового поля, «Волшебные глаза», не говоря уже про неоценимый опыт

напряженных противостояний с бронероботами, вооруженными лямбда драйверами.

Теперь «Чодар» больше не являлся непобедимым и неуязвимым противником.

Два подобных бронеробота представляли серьезную угрозу, к которой нельзя было

относиться легкомысленно, но сражение с ними уже нельзя было назвать «отчаянным».

Кроме того, теперь их было трое.

Мао, Курц и Соске представляли собой совершенный, отлаженный боевой

механизм, где каждый пилот выполнял свою, особую роль и был поистине незаменим. Их

командная тактика, где было выверено все – вплоть до ритма движений, была

великолепна. Без сомнения, они представляли собой лучшую в мире команду

профессионалов, специализирующуюся на борьбе с бронероботами, несущими лямбда

драйверы.

«Их навыки ничуть не ухудшились», – следя краем глаза за маневрами Мао и

Курца, думал Соске. Сейчас именно его М6А3 двигался медленнее всех – но с этим

ничего нельзя было поделать.

Следя за рисунком движений своих товарищей, он добросовестно выполнял

назначенную ему роль – отвлекал внимание вражеского БР, изображая неуверенность и

медлительность. Мало-помалу, тот неосознанно перешел к охоте именно на него, полагая,

что «Бушнелл» только и думает о том, как бы сбежать. Амальгамовец преследовал его,

почти забыв об осторожности перед лицом легкой добычи, отдалившись от напарника, и

подставляя бока под удары товарищей Соске.

Мао и Курц в реальном времени отслеживали через «Волшебные глаза»

флюктуации его защитного энергетического поля, определяя, в каком направлении оно

сконцентрировано. Они двигались по флангам, стремительно сменяя позиции и прикрывая

друг друга.

«Бушнелл» Соске – отступающая приманка – выстрелил из помпового орудия,

вызвав красочную реакцию силового поля. Снаряд разбился, но тут внес свою лепту Курц,

выпустивший снаряд сзади-сбоку. Амальгамовец мгновенно отреагировал перемещением

энергетического потенциала поля и отбил удар – застать его врасплох было нелегко. Не

забывая про оборону, он атаковал, обстреляв вдогонку Соске и добившись успеха. М6 не

смог уклониться от очереди и уцелел, только прикрывшись своим оружием – но

попадание малокалиберного снаряда развалило помповое орудие надвое.

91

Лишившийся возможности контратаковать Соске, вместо того, чтобы бежать,

неожиданно выкрикнул:

– Готов!

Его маневр поняли только товарищи, немедленно отреагировавшие, как и было

задумано, потоком огня. Сближаясь, они поливали «Чодар», как из лейки. Тот обернулся,

его поле сместилось и утолстилось, отбивая снаряды и превращая их в горящую труху.

Внимание врага оказалось полностью сосредоточено на двух «Гернсбеках» – пилот

больше не опасался обезоруженного «Бушнелла». Стремительно прыгая, они пронеслись

перед ним навстречу другу-другу, едва не столкнувшись, и заставляя амальгамовца резко

смещать точку прицеливания.

В тот момент, когда М9 разошлись, принуждая вражеского пилота еще больше

разделить внимание – ему нужно было отслеживать обоих сразу – Мао и Курц сделали

нечто совершенно невообразимое.

Летя по баллистическим параболам, они синхронно швырнули свое оружие в

сторону замешкавшегося противника – над его головой. Остолбеневший «Чодар», не

понимая, что происходит, завертел головой, пялясь на добровольно обезоружившихся

митриловцев, в то время как автоматическая пушка и снайперское орудие завершили свой

полет – в манипуляторах находившегося за его спиной М6! Тот, находившийся в

идеальной, заранее рассчитанной позиции, подпрыгнул, словно ловя мяч. Приземлился

«Бушнелл» уже вооруженным до зубов – вместо потерянного помпового орудия у него

оказались сразу два ствола.

– Я на месте.

Стиснув обоими манипуляторами рукояти орудий, Соске выстрелил, не медля ни

секунды. Пламя забилось в дульных тормозах, по джунглям раскатился дробный грохот,

споря с воем бури и шумом дождя. Длинная очередь 40-миллиметровых снарядов и два

или три подряд 76-миллиметровых вонзились в беззащитную спину «Чодара», силовое

поле которого полностью стянулось в переднюю полусферу. Тонкая броневая защита не

выдержала, реакторный отсек и кокпит оказались продырявлены во многих местах. В

довершение всего тяжелые 76-миллиметровые снаряды перебили титановый позвоночник,

практически развалив его надвое.

Для верности добив врага еще одним выстрелом, Соске швырнул орудия обратно.

– Яху-у-у!!! Равняем счет! – завопил Курц, поймав свою снайперскую пушку.

– Остался еще один. Ржать будешь потом, – охладила его Мао, вытягивая

манипулятор над головой. Перехватив свой «Бофорс», она без промедления отправила

новую очередь в сторону запоздавшего на помощь своему напарнику третьего «Чодара» –

тот уже мчался сюда на всех парах.

Не задерживаясь ни на секунду, три митриловских бронеробота рассеялись, чтобы

встретить его – бой продолжался.

Оставшийся

амальгамовский

бронеробот

притормозил,

нерешительно

осматриваясь. Его пилот и представить себе не мог, что отряд понесет такие потери.

Великолепная координация действий, молниеносные перемещения и тактические уловки

говорили о том, что им встретились далеко не обычные враги – теперь, после потери двух

машин, сомневаться в этом не приходилось.

– Вы справитесь? – спросил Соске по радио.

– Конечно. Но что ты имеешь в виду? – слегка удивилась Мао.

– Канаме находится в поместье. Я должен ее найти.

– Канаме – там?! Доннерветер! – присвистнул Курц.

– Времени мало. Разрешите мне уйти.

Оставшийся без основного оружия «Бушнелл» Соске сильно потерял в огневой

мощи, с этим ничего нельзя было поделать. Секунду подумав, Мао согласилась.

– Понимаю. Иди и будь осторожен. Как только мы закончим здесь – нагоним.

– Благодарю.

92

Курц снова вмешался в переговоры:

– Эй, Соске! Нам еще нужно поболтать и вместе выпить, так что не вздумай

откинуть копыта! Это приказ, чтоб ты знал.

Соске слегка нахмурился.

– Приказ?

– А ты как думал? Я теперь старшина – понял, салабон?!

– Ты?

– Я!

– Похоже, на лодке реальные проблемы с недостатком личного состава.

Курц задохнулся от возмущения и не успел ответить, а Соске рассудительно

продолжил:

– Логично. Утопающий хватается за соломинку…

«Чодар» приблизился на опасную дистанцию. Ухнула энергетическая волна, ломая

пальмы – он атаковал силовым выбросом лямбда драйвера. Три бронеробота снова

синхронно отпрыгнули, сбивая прицеливание.

– … Но это сейчас некогда обсуждать, – закончил Соске.

– Раз собрался идти – так проваливай! – напутствовал его Курц. Два «Гернсбека»

двинулись, собираясь взять противника в клещи.

– Удачи вам.

Соске повернул свою машину и шагами понесся в направлении поместья. К

побережью.

Когда в разгар боя по радио пришло короткое сообщение Мао, говорившее, что они

встретили Соске, Тесса, склонившаяся над электронным планшетом в командном посту

«Туатха де Данаан», испытала противоречивые чувства.

«Значит, он там».

Конечно, она была счастлива, что Сагара Соске выжил, пройдя через тяжелые

испытания. Но причина, по которой он оказался на новом поле боя… эта причина

кольнула ее сердце застарелой болью.

Все – ради той девушки.

Подобная прямота и верность заставили ее грустно вздохнуть. Человеку, который

так важен для кого-то, не грозит одиночество.

Нет, так нельзя.

Переживать и терзаться сейчас – поистине глупо. Необходимо сконцентрироваться

на управлении операцией.

Тесса уже давно направила все возможности могущественного искусственного

интеллекта подводной лодки – Даны – на поиск любых следов, оставленных Леонардом.

Компьютер незаметно и быстро взламывал базы данных и коммуникации

разведывательных агентств самых разных стран, просеивая огромные массивы

информации и разыскивая мельчайшие крохи данных, которые могли указать

местоположение ее брата. Даже самый незначительный след тщательнейшим образом

прослеживался.

Недавно в этот призрачный невод, заброшенный в информационный океан, попали

подозрительные сведения о взломе военного спутника, принадлежавшего НАТО. Некое

лицо – или даже группа лиц – несколько дней назад незаметно перехватило управление

выбором точки съемки и тщательно исследовало определенную точку земной

поверхности. Каким именно образом эта «группа лиц» сумела проделать такой трюк,

стало лучше понятно, когда компьютер начал отслеживать людей, имевших доступ к

кодам управления спутником. В этот момент прошла информация о том, что один из них

переправил торопливо списанный с баланса министерства обороны США бронеробот

93

М6А3 во Флориду. Получив досье офицера в отставке, так запросто заполучившего для

неизвестных целей эту игрушку, – капитана первого ранга Сеалса – Тесса вздрогнула.

«Это он».

Бронеробот предназначался для Сагары Соске. Это было логично, ведь в Митриле

были всего четыре человека, контактировавших с Сеалсом и полковником Кортни:

погибший адмирал Борда, она сама, Ричард Мардукас и – Соске.

Поместье, без сомнения, было связано с Амальгам, как следовало из финансовых

документов. С большой степенью вероятности можно было заключить, что Леонард

скрывается именно там. Если так, то Соске, вошедший в контакт с Сеалсом и получивший

помощь, наверняка готовился к десанту туда. Тесса немедленно изменила курс на 180

градусов, и направила подводную лодку к побережью южной Мексики.

К этому моменту американские военные тоже предприняли некоторые действия.

По запросу из ЦРУ недавно развернутый отряд бронероботов М9 был направлен для

проведения разведки указанного поместья. Каким образом ЦРУ заполучило нужную

информацию, и чем его заинтересовал этот отдаленный и забытый Богом уголок – до сих

пор оставалось неясным.

Течение мыслей Тессы прервала новая радиопередача. Мао, все еще ведущая бой,

доложила:

– Ведем бой с бронероботом типа «Чодар». Запрашиваю удар крылатыми

ракетами.

– Ракета стартовала. Передаю параметры наведения и коды.

– Принято. Нам это здорово поможет. Где находится Урц-1?

– Закончил разведку позиций американского спецподразделения и направляется на

соединение с вами. Он вас поддержит, но будьте осторожны.

– Вас поняла. Не волнуйся, Тесса.

Отметка, обозначающая на огромном жидкокристаллическом мониторе бронеробот

Мао, начала быстро смещаться навстречу значку противника – развернулось новое

яростное сражение.

Шторм, бушевавший над джунглями и побережьем, становился все сильнее. Ветер

бешено выл, ломая ветви, а тяжелый ливень хлестал, точно из ведра. Приготовив

резервную короткоствольную ручную пушку, напоминающую пистолет, «Дарк Бушнелл»

Соске на полной скорости мчался по пологому склону холма.

Если исходить из собранной ранее информации, в поместье больше не должно

было остаться бронероботов типа «Чодар». Соске, Мао и Курц уничтожили две машины, а

третья в настоящий момент была связана боем.

«Вот оно».

За перегибом холма открылся бушующий, покрытый белыми барашками океан и

раскинувшаяся на берегу огромная территория поместья. От правого крыла до левого

было более километра. Посередине возвышался комплекс белоснежных зданий. Тоже не

маленький – по размерам он не уступал школьному корпусу, из тех, что строили,

например, в Японии. Поблизости располагались теннисный корт, бассейн и регулярный

парк.

Карта местности и расположение зданий уже давно отпечатались в памяти Соске.

Он предполагал, что подступы могут быть прикрыты минным полем, но установленный

на М6А3 миноискатель мог их достаточно уверенно обнаруживать, поэтому ему просто

следовало проявить некоторую осторожность. Миновав очередную линию заграждений и

датчиков, Соске направился к центральной части поместья.

– Лемон, на связь. Слышишь меня?

Пора уже было вызывать отряд поддержки во главе с Мишелем Лемоном,

ожидающий наготове в вертолете. Установив связь, Соске в двух словах рассказал ему о

94

встрече со своими боевыми товарищами из Митрила. Сквозь треск и шум грозового

радиоэфира тот поинтересовался:

– Уверен, что это хорошие новости?

– Так точно. Им можно доверять.

– Понял тебя. У нас тоже есть кое-что. Те парни, что помогали нам раньше…

Его слова прервал немелодичный свист и вой радиопомех. Гроза, шторм и

электромагнитные возмущения самым негативным образом влияли на качество

радиосвязи.

– Прием, прием, не слышу тебя, повтори!

– …Соске, слышишь меня? Я тоже подозревал, но как-то получилось…

– Лемон, повтори. Не понял тебя, прием.

– …на случай, если все станет плохо, ожидают в следующих координатах…

– Не понимаю, что ты говоришь?

– …тейн … подготовлен…

– Прием, прием! Ничего не понимаю, повтори!

– …поэтому, какая бы машина не… я тоже… дополнительно…

– Лемон, прием!!!

– …красный… третьего… странный…

Невразумительный радиосеанс прервал резкий тревожный сигнал. Система БРЭО

«Бушнелла» сообщала об облучении радиолокатором. Мгновенно увеличив участок

периметра, откуда оно исходило, Соске разглядел сторожевую артиллерийскую

установку. Она была вооружена двадцатимиллиметровой пушкой и автоматически

расстреливала все приближающиеся цели, наводясь с помощью миллиметрового радара,

без участия людей. Забыв про радиосвязь, Соске немедленно атаковал. Получив несколько

попаданий 25-миллиметровыми снарядами, установка свалилась с турели.

Пехоты противника пока не наблюдалось. Броневики тоже не показывались.

Так, стоп…

В подстриженных кустах мелькнули силуэты – несколько автономных боевых

роботов в человеческих габаритах. «Аласторы» выпрыгнули навстречу, открыв огонь из

винтовок пятидесятого калибра, смонтированных в манипуляторах. Их пули едва могли

поцарапать броню полноценного бронеробота, и перестрелка закончилась быстро: один

разлетелся на куски от выстрела из ручной пушки, второй, получив пинок ступоходом,

улетел куда-то вдаль и больше не вернулся. Страшные противники для живых людей из

плоти и крови, для своих старших железных братьев «Аласторы» не представляли

никакой угрозы.

Переключившись на внешние динамики, Соске позвал:

– Чидори!

Где же ты?

– Чидори!!!

Если ты здесь, покажись скорее…

Из внутреннего дворика пулей вылетел блестящий черный лимузин. Проломив

кусты и проложив себе дорогу по клумбам, он выпрыгнул на мощеную камнем дорогу,

ведущую на север, и прибавил газу.

В машине?..

Они решили, что спастись на вертолете будет труднее?

Бросившись наперерез, он положил предупредительный снаряд перед машиной.

– Стоять! – прогремели динамики, перекрывая вой ветра.

Автомобиль не остановился. Переключив на одиночную стрельбу 12.7-

миллиметровый пулемет, встроенный в левый манипулятор, Соске тщательно прицелился

и всадил несколько пуль в капот. Двигатель захлебнулся, ударила белая струя пара.

Завиляв, автомобиль замедлился и замер на обочине.

– Выйти с поднятыми руками!

95

Подчиняясь громовому рыку, из двери появился бледный водитель. Подняв руки

вверх, он со страхом уставился на бронеробот.

– Где девушка?

– Я… я не знаю…

Не договорив, водитель вдруг шустро бросился наутек. Не обращая на него

внимания, Соске подошел ближе и просканировал салон автомобиля тепловизором.

Странно, ни впереди, ни на задних сидениях не наблюдалось очертаний теплых

человеческих тел.

Но ведь даже по тому, как просели рессоры, можно было заключить, что там сидят

несколько человек…

Инстинкт бросил его назад. Прикрыв скрещенными манипуляторами крышку

кокпита, бронеробот отпрыгнул.

В следующий миг автомобиль со страшной силой взорвался.

Спрятанные в багажнике и салоне несколько сотен килограмм высокоэффективной

взрывчатки сработали. Автомобиль просто исчез, его обломки, разлетающиеся со

сверхзвуковой скоростью, превратились в разящую шрапнель. Мощная ударная волна

снесла десятитонный бронеробот, как пушинку, и зашвырнула далеко в сторону. Если

примерить это в другом масштабе, то взрыв был равноценен сработавшей в метре от

человека ручной гранате.

Соске мотнуло в кокпите, ударив головой об подголовник. Совершив заднее

сальто, «Бушнелл» рухнул в сад, пропахав левым боком рытвину и снеся несколько

деревьев.

Это была ловушка.

Экран перед лицом Соске налился чернотой – головные видеокамеры оказались

разбиты. По бокам экрана вразнобой мигали тревожные лампочки, сигнализируя о

многочисленных повреждениях.

Падение напряжения в бортовой сети и давления масла в двигателе.

Пожар в нескольких приборных отсеках от замкнувшей электропроводки.

Утрачены двигательные функции обоих манипуляторов, прикрывавших кокпит. Система

охлаждения вышла из строя. Гироскоп системы устойчивости серьезно поврежден и

отключился. Основная и резервная системы управления движением вышли из строя.

Если бы Соске отреагировал хоть на мгновение позже, ему пришлось бы гораздо

хуже. Перебарывая головокружение от легкого сотрясения мозга, Соске быстро защелкал

кнопками и переключателями, задействуя систему контроля повреждений.

Включился оптический прибор наблюдения – резервная камера, расположенная в

нижней части корпуса, между ступоходов. Изображение было мутным и нечетким, с

ограниченным полем зрения – не лучше, чем от любительской видеокамеры. Впрочем, она

и предназначалась для того, чтобы поврежденный бронеробот мог отступить, хоть как-то

выбирая дорогу. Естественно, у нее не было функций ночного видения.

Как бы то ни было, отступление представлялось единственным выходом из

сложившегося положения.

Используя только ступоходы, поскольку манипуляторы не действовали, Соске с

трудом поднял «Бушнелл» в вертикальное положение.

Но враги не собирались отпускать его.

С разных сторон из укрытий выскочили прятавшиеся до поры пехотинцы и дали

залп из ручных противотанковых гранатометов. Это была четко скоординированная и

управляемая атака. Конечно, если бы бронеробот не был поврежден, он смог бы

сманеврировать и уклониться. Но теперь, в полуразбитом состоянии, это было

невыполнимо.

Попадания в ступоходы, попадания в манипуляторы, попадание в бедренный

сустав. Попадание в лобовую броню торса, чуть выше кокпита.

96

Пластины динамической брони отклонили кумулятивную струю, не дав пробить

капсулу кокпита и вогнать внутрь поток раскаленных газов, но кабели системы

управления и питания двигательной электросистемы оказались перебитыми.

Не в силах сделать больше ни шага, М6А3 рухнул головой вперед.

– Лемон, прием. Слышишь меня?

Собираясь сообщить товарищам, ожидающим на позиции развертывания, о своем

бедственном положении, Соске включил рацию.

– Лемон, говорит Урц-7…

Это плохо. Рация тоже была мертва.

Оставалось только выбраться из кокпита и отступать.

Соске потянул рычаг аварийного открытия кокпита, и наверху щелкнули

пироболты, разрушившие крепеж головной части и сбросившие секцию корпуса, открывая

лаз наружу. Рядом с люком в креплении на стене лежал компактный германский пистолет-

пулемет. Вытащив его и взведя затвор, Соске выдернул кольцо дымовой гранаты и

выкинул ее наружу. Белое облако дыма затянуло поверженный бронеробот. Оно не

сможет скрыть от противника, оснащенного тепловизором, но с этим ничего поделать

было нельзя.

Он быстро пробежал пальцами по пульту, отдавая последние команды.

Потом выполз из люка и свалился на землю, прижавшись боком к измятым и

горячим броневым листам.

В этот момент раздался громкий голос.

– Ты окружен. Брось оружие.

Направление 8 часов, дистанция около 30 метров.

Вероятнее всего, голос командующего обороняющими поместье силами

функционера Амальгам. Бесстрастный и холодный голос.

Не может быть.

Этот голос?..

Прячась за броней левого манипулятора «Бушнелла», Соске выглянул, пытаясь

рассмотреть говорившего.

Клубы густого дыма начали рассеиваться. На верхней террасе, расположенной на

крыше, прямо над окнами коридоров двухэтажного флигеля, полукольцом

охватывающего внутренний двор главной усадьбы, стоял, глядя на Соске сверху вниз,

мужчина в полевой форме. Крупный, широкоплечий европеец. Седые волосы собраны

сзади в пучок. Рубленое лицо, прицельный прищур глаз цвета стали.

Ошибки быть не могло.

Этот человек…

– Майор?.. – широко раскрыв глаза, выдохнул Соске. В этот момент он даже забыл

об окружающих его вражеских пехотинцах.

– Помнишь Афганистан, Сагара Соске? – спросил Андрей Сергеевич Калинин.

– Что?..

– Я снова победил. Если бы твое сердце не украла эта девушка, ты бы не попался

снова в такую простую ловушку.

– Майор, что вы здесь делаете?.. – все еще не веря своим глаза, спросил Соске.

– Ты видишь сам. Теперь я – человек Амальгам. Кто бы ни выступил против

Леонарда Тестаросса и его организации – я приложу все силы, чтобы уничтожить их.

– Не может быть!

Невозможно. Мало того, майор командует отрядом. Или… проводится тайная

операция? Двойная игра? Майор, изображая лояльность, проник в самое сердце

Амальгам…

– К несчастью для тебя, это не операция по внедрению, как ты подумал. Я пришел

сюда по собственной воле, и теперь мы по разные стороны баррикад. Если ты вздумаешь

97

оказывать сопротивление, я, не колеблясь, прикажу стрелять. Ты еще не убит только

потому, что мне нужна информация.

– Но почему?

– Тебе нет нужды знать, – ровно ответил Калинин. Как всегда.

Это знакомая фраза все поставила на свои места. Майор действительно не

собирался ничего объяснять. Какую бы боль ни причиняла эта истина, Соске понял, что ее

придется принять.

– Где Чидори? Здесь?

– Да. Что ты собираешься с этим делать?

– Позвольте мне увидеть ее.

– Нет. Мистер Тестаросса и она сейчас готовятся отбыть. Несмотря на то, что атаки

американских военных, команды Мао, а потом и твоя, были отражены, это место слишком

сильно засвечено.

– Мао – тоже?..

– Бросай оружие, сержант.

Калинин поднял руку, и его подчиненные, окружавшие бронеробот, прицелились в

сторону Соске.

– Прекрасно, что вы сумели внести ясность.

Новый голос. Из-за спины Калинина появился Леонард Тестаросса.

Черный М9 «Фальке», который Белфанган Крузо вел на помощь Мао,

воспользовался тьмой штормовой ночи и густыми джунглями и сумел приблизиться к

последнему «Чодару» вплотную, оставшись незамеченным.

– Огонь!

Бронероботы Мао и Курца выполнили безупречные отвлекающие атаки с разных

направлений. Практически сразу же в джунглях словно вспыхнуло восходящее солнце –

взорвалась запущенная с «Туатха де Данаан» крылатая ракета. Не получивший ни

секунды передышки, едва успевающий концентрировать в разных направлениях щит

силового поля пилот «Чодара» уже не смог уклониться или защититься от четвертой

атаки.

Выскочив из-за спины «Чодара», бронеробот Крузо рассек его живот

мономолекулярным резаком, и мгновенно, захватив манипулятор, провел бросок. Мао и

Курц проводили улетающий в заросли БР добивающими выстрелами. Продырявленный

противник рухнул на землю, более не подавая признаков жизни.

– Этому – кранты, – довольно заявил Курц, а Мао спросила, обращаясь к Крузо,

который отделился еще до начала боя, чтобы провести разведку:

– Что там с американцами?

– Они отступили. Все выглядело так, точно они не имели представления о силах

противника и системе обороны, а также четкого задания. Словно…

– Словно они были не уверены в себе?

– Именно. Оперативники спецподразделений обычно отличаются четкостью и

целеустремленностью действий – но здесь я их не почувствовал. В их перемещениях было

заметно колебание и неуверенность, построение оказалось несовершенным.

– Вот как… – протянул Курц.

– Значит, у них не было мотивации? Раз они не понимали смысла несвязных

приказов, которые спустило начальство, то не собирались рваться вперед, –

предположила Мао.

– Мы тоже оказывались на их месте. Неприятное чувство. Выполнять задание,

прекрасно понимая его глупость и бессмысленность – любой опытный боец искал бы

повод для того, чтобы отступить.

98

– Но все равно, хотелось мне понять, откуда они тут взялись и что за этим

скрывается…

Никто из митриловцев не расслаблялся. Несмотря на то, что признаков присутствия

противника и не было, они безошибочно чувствовали неуловимый запах опасности. Опыт

и боевое чутье подсказывали – ничего еще не было кончено.

– Пока информации не было. Но, кажется, командир предвидела, что

обстоятельства так сложатся. Ладно, оставим это. Что с Сагарой?

Крузо уже знал, что Соске жив, но ни единым словом не проявил свою радость.

– Сейчас он…

В этот момент в наушниках у всех троих взвыли сигналы тревоги.

Три часа, семь часов, десять часов – их неожиданно атаковали с трех разных

направлений. Предутренние сумерки разорвали факелы противотанковых ракет,

мелькнула цепочка трассирующих малокалиберных снарядов и вспышка выстрела из

орудия среднего калибра.

Мао мгновенно запустила на полную мощь систему радиоподавления, Курц

выстрелил, не целясь, чтобы ослепить противника, и сменил позицию, а бронеробот

Крузо, сорвав с крепления инфракрасную ловушку, швырнул ее вверх.

– Новые враги?! – выкрикнула Мао, резким боевым маневром уклоняясь от

мелькнувшей рядом ракеты.

– Ага. Не меньше трех, – отозвался уже запрыгнувший за скалу Курц,

стремительно выцеливая противника.

– Внимание, эти – другие! – быстро предупредил Крузо, выхватив и взяв

наизготовку автоматическую пушку и напряженно всматриваясь.

Сомнений не было – их противниками были новейшие бронероботы,

оборудованные системами маскировки, и, без сомнения, лямбда драйверами. Митриловцы

сумели избежать попаданий только потому, что выстрелы были сделаны с большой

дистанции, пусть и неожиданно, и выглядели скорее вызовом на бой, испытанием их

решительности и отваги, нежели действительной попыткой уничтожить.

Вражеские бронероботы приближались с трех сторон.

«Волшебные глаза» митриловцев одновременно зафиксировали всплески

энергетических выбросов. На этот раз залп был настолько мощным и быстрым, что

«Гернсбекам» не помогли самые резкие маневры уклонения. Ослепительные полосы света

мгновенно прочертили сумрачные джунгли, соединив противников в трехлучевую звезду.

Потом все погасло, оставив только догорающие искры.

Чудовищный удар, от которого бронеробот едва устоял на ногах. В глазах Крузо

отразились панически прыгающие сигналы на панели повреждений. «Фальке» лишился

нижней части левого манипулятора, от локтевого сустава – энергетический выброс

разорвал искусственные мышцы, как нитки, и легко срезал скелетную ферму.

Если верить информации, поступающей в реальном времени по боевым каналам

связи, бронероботы Мао и Курца пострадали не меньше – количество серьезных и мелких

повреждений зашкаливало. М9 Мао лишился половины головы, а Курц остался без своего

главного оружия – снайперской пушки.

Ситуация быстро перешла бы в разряд критической, случись новая, такая же

стремительная и неотразимая атака. Однако секунды текли, а выстрелов не было.

Хладнокровно выдвинувшись вперед, в пределы видимости, новые противники

остановились на склонах пологой котловины, словно красуясь.

Все три бронеробота напоминали тип «Чодар», но существенно отличались в

деталях. Объем верхней части торса был увеличен. На затылках граненых, словно алмазы,

голов не было гибких хвостов радиаторов. Вместо них торчали острые лезвия, делая БР

похожими на птеранодонов. Они выглядели гораздо более мощными, чем предыдущие

модификации «Чодаров», в их силуэтах слилась подвижность и свирепая, жестокая сила.

Лев и пантера – такой была бы разница, если поставить их рядом со стандартной моделью.

99

Окраска боевых машин тоже не была одинаковой.

Черный, белый, красный.

Первый – с громадным мономолекулярным резаком, манипуляторы второго

сжимали громоздкую шестиствольную пушку Гатлинга, третий был вооружен

крупнокалиберным снайперским орудием.

– Приветствую вас, остатки разбитого Митрила. Счастлив, что могу

поблагодарить за теплый прием в Сан-Франциско.

Из динамиков стоявшего посередине черного бронеробота раздался мужской голос.

Знакомый голос.

– Фаулер?

– Тот самый…

– Похоже, в этот раз он не собирается удирать.

Реплики Мао и Курца звучали напряженно.

– Ваша решимость продолжать борьбу вызывает восхищение – но все имеет

логичный конец. Мы больше не будем недооценивать вас и сдерживаться. Имею честь

бросить вам вызов на бой – открытый и благородный.

– Да? И вам не страшно?!

Учтивые слова Фаулера прервал грохот головных крупнокалиберных пулеметов.

Курц выпустил длинную очередь, но силовое поле отразило пули, зарябив голубоватыми

световыми всплесками, точно на поверхности лужи под дождем.

– Печально. Я старался установить джентльменские отношения, устранив

лишнюю враждебность, – холодно проговорил Фаулер. – Но это так неэлегантно. Итак,

если вы готовы…

Они идут.

Крузо не сказал ничего – комментарии не требовались. Бронероботы Фаулера и его

бойцов разом взвились в воздух, целясь в изготовившиеся к бою митриловские М9.

– Сколько лет, сколько зим, Сагара Соске.

Леонард смотрел на Соске с террасы, и взгляд его был спокоен и прохладен. Но на

его лице не было всегдашней полуулыбки. Только легкая печаль, словно ему неприятно

было смотреть на стоящего перед разбитым «Бушнеллом» Соске. Крупные капли дождя

стекали по его щекам, ручейками бежали по мокрому и блестящему плащу.

Соске спросил:

– Что с Чидори?

– А как ты думаешь? Она грустит.

– Сукин сын, если ты с ней что-то сделал…

– Довольно, – оборвал его Леонард, и в его голосе был пронизывающий холод. – Я

тоже не испытываю ни малейшего удовольствия от общения с тобой. Ты ничего не

знаешь. Ничего не понимаешь, но почему-то имеешь наглость вламываться в чужой дом.

Ты действительно не видишь, насколько глупа твоя безграничная самоуверенность?

Соске мог бы легко вернуть ему этот выпад – еще неизвестно, кто здесь самый

самоуверенный и наглый. Но он никогда не был склонен к вербальным дискуссиям с

противником.

– Не волнует. Верни ее.

– Ах, вот как, – Леонард фыркнул и бросил взгляд на вытянувшегося рядом

Калинина. – Мистер Калиум, будучи командиром обороняющих поместье сил, как вы

считаете нужным поступить?

– Согласно первоначальному плану мы намеревались захватить Сагару и

отступить. Боюсь, сейчас времени на это уже недостаточно. Приближаются силы,

направленные сюда мистером Голдом. В настоящий момент их еще нет в зоне видимости,

100

но… – Калинин прервался, слушая какое-то сообщение через наушник, сидящий на

правом ухе. – … Да, они как раз появились. Нам следует немедленно двигаться.

– Наконец-то они показали свой настоящий характер.

Прищурившись, Леонард всмотрелся в морской горизонт. По поверхности океана

бродили шквалы, но Соске тоже сумел рассмотреть в тумане неясные силуэты. Их

невозможно было спутать с чем-то иным.

«Бегемоты».

Три титанических бронеробота прокладывали себе путь через бушующие волны,

направляясь в сторону поместья. За ними в низких облаках мелькнули силуэты тяжелых

транспортных вертолетов. По всей видимости, они тоже несли на борту БР.

Подкрепления Амальгам?

Нет. Их строй и направление движения выглядели странными… до того момента,

когда первый «Бегемот» навел свое громадное орудие – калибром не менее 305

миллиметров – точно на здания центральной усадьбы поместья. Транспортно-десантные

вертолеты тоже изменили курс, быстро снижаясь и направляясь туда же.

– Они решились, как видите, – заметил Калинин.

– Вы правы. Итак, гостей следует встретить соответственно, не так ли?

– Так точно.

– Ах да, я же еще не услышал вашего ответа. Каковы же, все-таки, ваши планы в

отношении него? – Леонард перевел взгляд на Соске.

Помедлив секунду, Калинин смерил Соске взглядом, в котором не было ни намека

на какие-то эмоции.

– Стрелять на поражение.

– Прекрасно.

Леонард повернулся, его черный плащ – тот самый активный пулезащитный плащ

– взметнулся тяжелым крылом. Прежде чем скрыться в тени террасы, он бросил через

плечо:

– И немедленно.

Вместо ответа Калинин обернулся к Соске, и произнес:

– Дело обстоит так, Сагара. Умри.

Соске мгновенно понял все.

Эти глаза, этот голос… майор был совершенно серьезен.

Ни тени жалости. Никаких скрытых мотивов. Это был не театр, он не играл роль, и

не притворялся.

Андрей Сергеевич Калинин был смертельно серьезен.

Человек, к которому Соске относился, как к отцу, намеревался убить его.

– Постойте…

– Огонь.

Громыхнул первый выстрел. Соске мгновенно присел, укрывшись за броней, и

стрелок промахнулся. Но сомнений быть не могло. Как бы невероятно эти ни выглядело.

Стрельба на поражение – эти пули были направлены так, чтобы отнять его жизнь.

На поверженный М6 обрушился ливень огня – враги стреляли со всех сторон. Пули

барабанили по броне, выбивая ослепительные искры.

– Майор!..

Ответа не было.

Никаких переговоров с противником – он сам учил его когда-то.

Прячась за корпусом бронеробота, Соске нажал кнопку пульта дистанционного

управления, которую все это время сжимал в руке. Это были последние команды

бронероботу, которые он набрал, перед тем, как покинуть кокпит. Полумертвый

«Бушнелл» произвел последний залп из всего оставшегося встроенного вооружения.

Загрохотал 12,7-миллиметровый пулемет, хлопнули пусковые установки ближнего

действия, выбросив дымовые гранаты и небольшие противопехотные мины. Разлетевшись

101

веером, они взорвались, испещрив воронками ровный газон. Шрапнель выкосила кусты,

со звоном посыпались стекла из окон особняка. Штукатурка, щепки от рам, летящие со

второго этажа, клубящийся белый дым – обстреливавшим Соске амальгамовским

пехотинцам пришлось на время укрыться, о прицельной стрельбе в таких условиях можно

было даже не думать.

Соске использовал этот краткий миг замешательства на сто процентов.

Окруженный дымом и тлеющей травой, он вскочил, молнией промчался через внутренний

дворик и плечом вперед протаранил остатки полуразбитой рамы ближайшего окна. Уйти с

открытого места, заставить врагов драться в ограниченном пространстве – единственный

шанс.

Как раз перед тем, как влететь в коридор на первом этаже, Соске бросил последний

взгляд вверх, на террасу. Не обращая внимания на свистящие осколки и пули, Калинин

пристально смотрел на него, сверху вниз.

«Это правда»?

Вопрос. Одними глазами.

Ясный и четкий ответ, читаемый по движению губ:

«Я иду. Попробуй меня остановить».

Все было сказано.

Влетая в окно вместе с осколками битого стекла, Соске поймал стволом силуэт

вражеского пехотинца и нажал на спуск.

Время слов закончилось, осталось только драться.

Он должен выжить и идти дальше – любой ценой.

Тяжелый транспортный вертолет шел, едва не царапая брюхом верхушки поросших

джунглями скал, разгоняя винтом низко ползущие клочья облачного тумана, дребезжа,

трясясь и раскачиваясь.

Как Лемон ни теребил и не тряс радиста, торопливо щелкавшего кнопками и

крутившего верньеры настроек, тот отвечал только одно: «Связи нет. Ни на основном, ни

на запасных каналах – никого»!

– Так куда же мы летим?! Нас собьют! – пытаясь перекрыть рев турбин, с

тревожным выражением на лице прокричал Лемон, повернувшись к Кортни. Тот проорал

в ответ:

– Да чтоб я знал!..

– Тихо, тихо! – вмешался каперанг Сеалс, сидевший на соседней скамейке. – Даже

если вертолет отоварят зенитки, на такой высоте мы сможем приземлиться на

авторотации. Ты слышал про «кривую мертвеца1»?

– Не утешает! Мы долбанемся так, что костей не соберешь!..

– Малыш, не скули! Это уже детали!

– Если б знал, что мы попрем вперед вот так, не глядя, – в жизни бы с вами не

связался!..

Вертолет дернулся и подпрыгнул, Лемон чуть не прикусил язык.

– Тысяча чертей! Так и знал!.. – ухватившись покрепче и ручаясь на чем свет стоит,

француз обвиняющее заорал, обернувшись к вцепившейся в скамейку рядом с ним

молодой женщине с азиатским разрезом глаз. – …А ведь это все из-за тебя!

Она держалась цепко, и дикая тряска и прыжки, от которых, казалось, по кабине

вертолета должны туда-сюда летать вывалившиеся челюсти, не слишком ее беспокоили.

Обратив бледное лицо к грузовому трюму, где за занавесом взлетевшей пыли виднелась

скорчившаяся массивная фигура, и мрачным голосом произнесла:

– Не скули. С эти парнем сможет справиться только он.

1 Жаргонное наименование диапазона высот и скоростей, находясь в которых, вертолет может совершить

аварийную посадку на авторотации.

102

– Ага, а если Соске убьют, что нам делать с этим роботом? Как вы там его

называете – «Лаэватейн1»?

– Бросить или взорвать – как больше понравится, – отрезала женщина, и спросила,

подвинув ко рту микрофон головной радиогарнитуры: – Слушай, ты в этом уверен?

В наушнике прозвучал синтезированный механический голос:

– Т а к т о ч н о .

Когда Канаме окружили и вывели в коридор несколько «Аласторов», она поняла,

что бой уже бушует вокруг самого поместья. Грохот пулеметной стрельбы раздавался все

ближе, потом надвинулся низкий гул турбины бронеробота второго поколения, а еще

через минуту все здание дрогнуло и качнулось от мощного взрыва. Стекла вылетели,

зазвенев по полу, шторы надулись пузырями, содрогнулась и попадала мебель.

– Куда мы идем?

Стражи не ответили, как она и думала. Хотя она и так знала ответ – ее вели на

вертолетодром – широкую площадку, расположенную сразу за парком. Он собирался

забрать ее и сбежать.

– И кто это? Кто там стреляет?

Ответа можно было не ждать, но… из-за широких спин неожиданно прозвучал

другой голос.

– Это он.

Леонард шагал быстро, мокрый черный плащ летел за ним по коридору. Он

спешил, словно… словно за ним кто-то гнался.

– Он?..

– Да, именно он.

Соске?!

Миновав Канаме, Леонард цепко схватил ее руку, и потащил за собой.

– Идем.

– Нет…

Какое знакомое чувство. Она попыталась вырваться – тщетно. Совсем так же, как

тогда, с Соске… нет, он сжимал ее руку даже сильнее, чем Соске. В этой хватке не было

ни капли колебания или неуверенности.

– Я… я…

– И что ты сделаешь, если встретишься с ним? Прыгнешь в объятия и попросишь

забрать тебя отсюда? Но куда?

Канаме не нашла, что ответить.

– Ты колеблешься. Он рисковал своей жизнью, чтобы добраться сюда, а ты все еще

сомневаешься? Впрочем, это логично – однажды уже повернувшись к нему спиной, как

ты сможешь взглянуть ему в глаза?

То, что сказал Леонард, было правдой.

Даже теперь, когда Соске пришел за ней, она не знала, что делать. Ее мысли

загнанно метались. Почему она не рванулась изо всех сил, чтобы освободиться и

броситься навстречу выстрелам? Разве она не жаждет увидеть его? Броситься к нему на

грудь?

Неправда. Она умирала от тоски. Она отдала бы все на свете, чтобы обнять его,

прижаться, оказаться в надежном кольце его рук.

– Ты не понимаешь даже себя, не так ли?

Под пристальным взглядом Леонарда Канаме смогла только молча опустить глаза.

Они вышли из крытого прохода и впереди замаячило широкое поле. Вертолет,

1 Lævateinn – волшебное оружие, упоминаемое в скандинавской мифологии (Старшая Эдда).

Рассматривается как кеннинг для слова «меч».

103

оборудованный системой ECS, готовый взлететь, уже вращал лопастями. От

оглушительного свиста прогреваемых турбин мелко дрожали стекла в переплете окон.

Вертолет, который унесет ее прочь. Куда-то далеко-далеко. Туда, где он никогда не

найдет ее.

Вот так – просто?

Так… так нельзя.

Но почему тогда же ее ноги тяжелы, словно налиты свинцом?

– Не хочешь ли ты сыграть?

Леонард вдруг остановился, пристально глядя в лицо оцепеневшей Канаме.

Небрежно взмахнув рукой, он приказал своим охранникам идти дальше, к

вертолету.

«Аласторы» немедленно зашагали по коротко подстриженному газону, но люди-

телохранители заколебались:

– Но, босс…

– Идите.

Больше не протестуя, боевики тоже заторопились к вертолету, пряча лица от

хлещущего дождя. На ступенях перед крыльцом крайнего перед вертолетодромом

флигеля поместья остались только Канаме и Леонард. Он расстегнул пряжку у горла и его

черный плащ взметнулся на ветру тяжелым крылом. Поток воздуха от винта вертолета

подхватил его и унес прочь, в темноту.

Этот плащ надежно защищал своего хозяина, отражая удары пуль и холодного

оружия – Канаме знала это. Теперь она хорошо понимала механизм его действия.

Активный пулезащитный плащ был создан из искусственных электромускульных

волокон, подобных тем, что использовались в мышцах бронероботов третьего поколения.

Этот полимерный материал, обладающий памятью, был намного легче и прочнее, чем

лучшие марки арамидного1 волокна. Защитной системой управляло необычайно

компактное радиолокационное устройство. Плащ уверенно отбил метательные ножи

убийцы, который гнался за Канаме тогда, по крышам Догензаки, и девятимиллиметровые

пули из пистолета Соске.

Сбросив его, Леонард остался таким же беззащитным, как обычный человек.

– Вот.

В руке Леонарда возник револьвер. Прокрутив на пальце, он протянул его ей,

рукояткой вперед.

– Возьми.

Оружие, блестящее холодным серебром.

Старомодный револьвер с вращающимся барабаном, покрытый изящным чеканным

орнаментом. Оружие Леонарда словно сошло с экрана вестерна, мало того, Канаме

поразилась, насколько элегантно, уверенно и профессионально-небрежно он с ним

обращался.

– Ну… хорошо.

Он говорил так настойчиво, что Канаме протянула руку и неуверенно обхватила

пальцами рукоять.

– Но что ты собираешься…

– Я же предлагал пари, азартную игру, помнишь? Почему бы тебе не застрелить

меня из этого револьвера?

Леонард, слабо улыбаясь, повернулся спиной к двери в коридор.

– Сагара Соске, твой друг, – там. Если ты хочешь увидеть его, просто выстрели в

меня – и иди. У тебя есть тридцать секунд. Мне кажется, это неплохое решение вопроса.

Время пошло.

– Т-ты серьезно?..

1 Арамидное волокно известно под торговой маркой «Кевлар».

104

– Не стал бы шутить так глупо. Двадцать пять секунд.

– Думаешь, я не смогу?

– Именно потому я называю это игрой.

– Я могу выстрелить в ногу, и тогда ты меня не догонишь.

– Прекрасная мысль. Прошу, – улыбнулся он. – Еще десять секунд.

Направленный прямо ему в глаза револьвер прыгал в дрожащей руке Канаме, палец

ощущал упругий начальный ход спускового крючка.

Кристальная простота сложившейся ситуации вонзилась в нее, словно игла.

Там, за его спиной, сражался Соске. Чтобы броситься навстречу ему, достаточно

было легкого движения пальца. Застрелить этого человека – и она свободна. Ведь это

именно он лишил ее всего самого дорогого, именно он стал ее тюремщиком.

Ее палец закостенел. Локти и предплечья ходили ходуном. Она должна бы

ненавидеть его. Убить – и забыть. Он совсем не тот человек, из-за которого стоило бы

плакать и переживать.

В конце концов, это ее первый и последний шанс.

И все равно.

Она не могла выстрелить.

Если бы можно было просто врезать ему, пробить с ноги в ухо – она не задумалась

бы ни на секунду. Ведь не зря же она в последнее время так резко восстановила свою

физическую форму. Как в школе, когда Соске и прочим слишком нахальным парням

частенько перепадали тумаки и пинки – она всегда гордилась тем, что способна за себя

постоять.

Но выстрелить… выстрелить она не могла.

В этом не было ничего удивительного. Поставить на одну доску столь разные

уровни насилия было совершенно невозможно. Обдуманное и целенаправленное

намерение причинить вред человеку, стереть его с лица земли. Убийство. Нет, для нее это

было решительно невозможно. У Канаме не было опыта. Сколько бы раз она ни смотрела,

как Соске легко и непринужденно делал это. Наверное, это потому, что она – женщина.

Обычная девчонка.

Решимость, нужная для того, чтобы убить человека – ей просто неоткуда было

взяться.

Она не могла выстрелить.

Пусть даже там, за спиной Леонарда, был Соске.

Игра, которую затеял этот человек, была вполне очевидной. Но она все равно

ничего не могла поделать. Как бы ни рвалась и ни стонала ее душа. Ничего.

Или она все же не поняла, что он имел в виду? Почему сейчас на его губах не было

обычной издевательской и отвратительной полуулыбки? Или ее просто загораживает

прыгающий перед глазами ствол и танцующая мушка?

– Ноль. Время вышло, – произнес Леонард. Совершенно обыденно.

– Я… выстрелю.

– Он убивает людей направо и налево, не затрудняясь – ведь он сражается ради

тебя. И все равно, ты не способна застрелить даже такого «самоуверенного ублюдка», как

я. Твоя смелость не простирается до этого предела, увы.

– Н-неправда.

Едва удерживая трясущийся пистолет, Канаме попятилась. Леонард протянул руку.

– Идем. Я, кажется, говорил, что хочу показать тебе нечто.

– Н-нет..

– Ты проиграла. Смирись.

– Не… подходи.

Она не думала ни о чем таком. Просто тело инстинктивно напряглось, помня

ощущение чужой хватки, без участия ее воли стараясь отстраниться, стряхнуть…

Только поэтому…

105

Она не собиралась.

Дрожащий палец вдавил спусковой крючок совсем немного – на полмиллиметра.

Но взведенному курку древнего несамовзводного револьвера и не нужно было большего.

Отчетливый щелчок.

Сухой, резкий звук выстрела.

Яркая вспышка на миг ослепила, отдача больно толкнулась в кисть. Капли крови

брызнули ей в лицо.

– Проклятье!.. – прорычал зажатый в тесном кокпите Курц, выхватывая резервное

оружие, малогабаритную пушку, напоминающую пистолет.

Все трое – Курц, Мао и Крузо, едва выстояли перед первым же натиском

противника, и теперь были принужденный отчаянно биться, просто для того, чтобы

выжить.

Бронероботы отряда Фаулера, оснащенные лямбда драйверами, беспрерывно

атаковали митриловские М9, принуждая их отступать и изворачиваться.

Мобильность, мощность и точность выстрелов, тактическое взаимодействие –

уровень этих амальгамовских пилотов на голову превосходил предыдущих противников,

тех, кто управлял «Чодарами», позволившими перебить себя поодиночке. Теперь враги не

давали митриловцам ни единого шанса занять выгодную позицию и атаковать – пилоты

«Гернсбеков» только уворачивались, отчаянно маневрируя, чтобы не получить фатальных

повреждений.

Черный бронеробот Фаулера с громадным мономолекулярным резаком в

манипуляторе наседал, принуждая Крузо к ближнему бою. Непревзойденный мастер

рукопашных схваток практически сразу же оказался подавленным каскадом выпадов и

беспрерывно отступал. Крузо сразу оказался в невыгодной ситуации – лишившись одного

манипулятора и противостоя бронероботу с лямбда драйвером – но он и представить себе

не мог, насколько хорош может быть Фаулер.

Белый БР действовал со средней дистанции – две массивные пушки с

вращающимися блоками стволов длинными очередями выстригали в джунглях ровные и

чистые просеки. Несмотря на такое неуклюжее и тяжелое вооружение, бронеробот

двигался легко и грациозно, не оставляя сомнения, что им управляет женщина.

Единственное, что смогла сделать Мао, на которой были сконцентрированы снопы

тридцатимиллиметровых снарядов – укрыться за скалой, не имея возможности даже

выстрелить в ответ. Разница в огневой мощи была поистине ошеломляющей. Мао

приходилось очень туго, несмотря на то, что ее боевые навыки практически не уступали

тем, что демонстрировал Соске. Она не знала, кто находится в кокпите белого

амальгамовского бронеробота, но ей тоже пришлось признать – это был мастер своего

дела.

И вот – красный бронеробот.

Курц с первого взгляда узнал снайпера, такого же, как он сам. Первый же выстрел

противника перебил на две половинки его снайперскую пушку. Курц не пытался

прикрыть ей корпус, нет. Противник попал именно туда, куда целился – он лишил М9

главного оружия.

Если бы этот снаряд был направлен в кокпит – все было бы уже кончено. Неужели

Фаулер специально приказал своим бойцам «поприветствовать» митриловцев, но не

убивать их первым залпом?

Как бы то ни было, Курцу сейчас было чем заняться, помимо раздумий над

намерениями противника.

Этот враг – пилот красного бронеробота – издевался над ним. Будучи снайпером,

Курц прекрасно понимал это. Подчеркнуто точные, безжалостные выстрелы с

106

недоступной для оставшегося у него куцего оружия дистанции. Они были направлены не

на то, чтобы уничтожить – чтобы унизить его.

– Думаешь, ты так крут?..

Но, что бы он ни говорил, Курц был потрясен мастерской стрельбой, которую

продемонстрировал враг.

Невероятная точность.

Вебер тоже не был идиотом. Первый же выстрел показал, как опасно оставаться на

месте, и теперь он был настороже и быстро отступал, умело выполняя финты и маневры

уклонения. Но он все равно лишился снайперского орудия. Общепринятый здравый смысл

утверждал, что попасть с большой дистанции в бронеробот третьего поколения, имеющий

свободу маневра, практически невозможно. Пилотов, способных на такой трюк, во всем

мире можно было пересчитать по пальцам…

Нет.

Не может быть. Неужели?..

Следующий выстрел безжалостно развеял его сомнения. Хирургически точно

направленный снаряд миновал переплетения стволов и веток, скальные выступы и

склоны, и поразил бедренный сустав М9 Курца.

– Дьявол!..

Бортовой искусственный интеллект приятным женским голоском сообщил о

тяжелом повреждении тазового сустава левого ступохода. Мобильность бронеробота

существенно снизилась. Выполнять активные маневры уклонения станет очень трудно.

Если так пойдет – он умрет здесь.

Не в силах дать сдачи, униженный и пылающий бессильной жаждой мести – ему

останется только погибнуть.

Собрав остатки гордости, и выпрямившись, чтобы не умереть на коленях, Курц

приготовился встретить следующий снаряд. Но… он так и не прилетел. Три секунды.

Четыре секунды, десять секунд – снайпер не стрелял.

Снова издевается?

Сначала он подумал так, но скоро понял, что был неправ. Враги отступили. Не

только мастерски загнавший Курца в угол красный бронеробот, но и остальные два.

Не утруждая себя прощальной речью, Фаулер увел свой отряд – на максимальной

скорости. Амальгамовские бронероботы прыгнули и исчезли во мраке стонущих под

яростным ветром горных джунглей.

– Они сбежали… если меня не обманывают глаза, – озадаченно проговорил по

радио Крузо.

– Что бы это значило? – вздох Мао, который последовал за вопросом, был полон

облегчения.

– Не понимаю. Но мы разминулись со смертью на миллиметр, – зло ответил Курц.

Яростное сражение, в которое были так неожиданно втянуты Курц и остальные,

оборвалось еще более неожиданно и загадочно.

Прорвавшегося внутрь здания поместья Соске преследовали настойчиво и умело.

Автоматные очереди щепили мебель и дырявили стены, загоняя его только в одном

направлении. Противники действовали неутомимо и безжалостно.

Ритм движений и стрельбы преследователей, хорошо обученных и неплохо

владеющих искусством взаимодействия в бою – Соске узнал его.

Майор.

Ошибки быть не могло, Калинин руководил погоней и направлял амальгамовских

боевиков.

Прошедший школу бесчисленных тяжелых, кровавых и беспощадных боев, он не

был командиром-теоретиком, чрезмерно полагавшимся на умозрительные книжные

107

построения и схемы из учебников. Проводя операции десантных частей «Туатха де

Данаан», майор не брезговал полным набором неожиданных нападений, реализуя все

имеющиеся преимущества, которые давало техническое и информационное

превосходство, но всегда склонялся к прямой и решительной тактике.

Он был не из тех, кто расставляет засады и ловушки и ждет, когда противник

попадется в них. Если часть сил, находящихся под его командованием, атаковала с

правого фланга, можно было быть уверенным, что именно там сконцентрирован ударный

кулак. Отбрасывая в сторону затейливые и искусственные тактические построения, он не

пытался тянуть время. Двигая на доске правильные фигуры в правильный момент, он

уверенно переигрывал противника и добивался локального превосходства в огневой мощи

на острие главного удара, разрывая вражескую оборону в клочья.

К этому должен был бы стремиться каждый командир, каждый тактик, но Калинин

поистине довел эту практичную схему до совершенства.

Если провести параллели с бейсболом, то это выглядело так, словно команда, не

полагаясь на хоумран, скрупулезно набирает очки на каждом броске и перехвате мяча,

даже если ее питчер не представляет собой ничего выдающегося.

Теперь эта тактика была обращена против Соске. Его шаг за шагом загоняли в

южный угол центрального комплекса зданий поместья. Зная Калинина, он мог не

сомневаться в том, что там его ждет самая невыгодная позиция – стенка, о которую

преследователи расплющат его, полностью реализовав свое численное превосходство. Но

как бы он ни пытался прорваться в сторону, уйти из этой воронки – он не мог.

Каждый выстрел, каждая перебежка бойцов противника подтверждала – майор был

совершенно серьезен. Неумолим.

Исход боя был предрешен с самого начала. Майор расставил фигуры так, чтобы в

этом не было сомнения. На него не действовали стрессы и психологические потрясения от

быстросменяющихся событий на поле боя, его не волновали противоречивые донесения.

Соблазны легкой победы и принятие желаемого за действительное – майор никогда не

был им подвержен. Пока не прозвучит последний выстрел, пока не кончится бой и не

придет время присесть и выпить чашечку чая, он будет настороже. Он будет холоден и

спокоен. Когда придет время для того, чтобы победить – он безусловно победит. Если

карты лягут так, что победить окажется невозможно – он умело и с достоинством

отступит, сохраняя все, что только возможно. Таким уж он был человеком.

В тот момент, когда они обменялись взглядами, Калинин сказал прямо. «Я иду.

Попробуй меня остановить». Ни капли сочувствия или жалости.

«Но почему»?

Соске не знал. Его тело автоматически реагировало на атаки, уклонялось и точно

стреляло в ответ, но внутри все кипело – предательство Калинина заставило мысли

мчаться по замкнутому кругу недоумения и гнева.

Почему?

Майор не из тех людей, что готовы предать ради наживы. Хладнокровный,

замкнутый, иногда действительно бессердечный и жестокий – но Соске не мог

представить себе, что могло побудить его перейти на сторону противника. Несмотря ни на

что, он не мог отделаться от мысли, что майор ведет какую-то сложную двойную игру.

Соске был совершенно дезориентирован.

«Так нельзя. Это на руку врагам. Я подумаю об этом позже. Сейчас – нужно

сражаться».

Жестко задушив смятение, он собрался, заставил очередью на подавление

отшатнуться противников, приближавшихся справа, и стремительным перекатом ушел в

дверной проход – за секунду до того, как в комнату влетели сразу несколько гранат.

Взрывы.

Сотрясение, падающая штукатурка, облака белого дыма. И так плохой обзор

снизился до нуля. Пользуясь возможностью, Соске отпрыгнул от окна и побежал в

108

противоположном направлении – зная майора, снаружи можно было смело ожидать

засаду.

Стоп. Не только снаружи. В следующем коридоре тоже возник боевик с

пистолетом-пулеметом в руках. Очки ночного зрения вспыхнули засветкой от его

инфракрасного прицела и немедленно раздались выстрелы.

В этот раз Соске не успел увернуться.

Тупой удар и боль в левой части груди.

Крупнокалиберная пуля – к счастью, пистолетная. Бронепластины пилотского

защитного комбинезона выдержали. Окажись это пуля из автомата, он был бы мертв.

Мгновенный выстрел в ответ.

Хотя он тоже попал, враг резко отскочил назад и, выкрикнув какое-то ругательство,

скрылся за углом. На нем тоже был бронежилет.

Где же Чидори?..

Спрятавшись за рухнувшими книжными полками и быстро меняя магазин, Соске

внимательно осмотрелся и прислушался. Если она здесь, то ее сейчас наверняка ведут к

вертолетной площадке. Но сможет ли он стряхнуть с хвоста преследователей и прорваться

к ней? Ведь пленницу должны охранять особенно тщательно.

Раздумывать было некогда. Загнав магазин ударом ладони, он уже вскочил, когда

все здание сотряс оглушительный взрыв, и в него тараном врезалась ударная волна.

Вражеского солдата, прятавшегося всего в нескольких метрах от Соске, снесло и

размазало об стенку. Соске тоже отлетел далеко назад и рухнул на пол, прикрывая голову

от падающих обломков.

В ушах тонко пищало. Он поднялся. Со спины посыпались щепки и куски

штукатурки. Позади него во внешней стене появилась огромная пробоина, через которую,

разбойно свистнув, ворвался ветер штормовой ночи.

«Подождите, этот выстрел»…

Эта атака не была направлена против него. Взрыв был невероятно мощным. Судя

по воронке, которую он рассмотрел снаружи, оружия с таким фугасным эффектом не

могло быть в распоряжении пехотинцев, да что там говорить – даже у бронероботов и

штурмовых вертолетов.

Он выглянул через пролом, всматриваясь в сторону моря. На фоне облаков были

различимы многочисленные вертолеты, а в волнах постепенно росли силуэты трех

приближающихся «Бегемотов». Из ракетных установок в их плечах периодически

вырывались огненные копья ракет, стартующих в сторону побережья.

Это была их атака. Десантный отряд, без сомнения, тоже принадлежал Амальгам,

как и силы, оборонявшие поместье. Получается, они вступили в схватку между собой?

Соске совершенно не представлял себе причину.

Сперва американские бронероботы, высадившиеся в горах, потом этот рейд.

Почему? Что происходит?

Вспышка.

Погруженный по грудь в океан «Бегемот» выстрелил из своей пушки. Целый

флигель, распложенный метрах в тридцати от Соске, взлетел на воздух, точно бумажный.

Пылающие обломки засыпали все вокруг, шипя под дождем.

Но его не слишком расстроила эта канонада. Воспользовавшись смятением и

беспорядком, он должен гнаться за Канаме. Преследователи отстали, осталось как можно

быстрее добраться до вертолетной площадки.

Леонард Тестаросса рухнул к ногам Канаме.

Он лежал бессильно и неподвижно. Лужа рядом с головой начала быстро

окрашиваться в красный цвет, пачкая волнистые серебристые волосы.

– Как же так?..

109

Колени подогнулись, и Канаме упала, заторможенно уставившись на недвижное

тело, словно не слыша недалеких выстрелов и взрывов. Нечаянно выпущенная

револьверная пуля глубоко пробороздила высокий лоб Леонарда.

Он мертв?..

Сердце как будто сжали ледяные пальцы.

Дотянувшись непослушной рукой до его шеи, она почувствовала слабое биение

жизни.

Еще жив.

Хотя череп явно был пробит, угол, под которым попала пуля, был довольно

большим. Канаме потрясла Леонарда за плечо, наперед зная, что ответа не будет, и

растерянно осмотрелась в поисках кого-то, кто смог бы помочь.

Что делать? Как остановить кровь? Нужно сначала стерилизовать рану… или

сделать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца? Она не знала. Бронероботы,

их механизмы, их оружие и средства связи, искусственные интеллекты – в них она

разбиралась очень хорошо. Но у Канаме не было ни малейшего представления о первой

медицинской помощи. Здесь ее таинственные знания не могли помочь.

Нет…

Канаме очнулась.

Но, прежде всего, зачем помогать ему? Разве она не должна была, застрелив его,

бежать прочь изо всех сил?

Телохранители, заподозрившие неладное, вылезли из вертолета и направились к

крыльцу.

«Нужно бежать… прямо сейчас».

Ее дернуло, будто током. До вертолета было далеко, если она бросится прочь –

телохранителям ни за что ее не догнать.

– Стой! – заорал один из амальгамовцев.

Нет, не так.

Прыгнуть назад, в коридор.

Бежать.

Кричать изо всех сил – «Соске»!!!

Если она так поступит, он наверняка…

Но ее ноги не двигались.

Как будто подошвы сандалий приклеились к земле.

Она бросила взгляд на неподвижного Леонарда. Кровь продолжала бежать,

подкрашивая пузырящиеся лужи. Ресницы дрогнули, веки с трудом приподнялись. В

аметистовых глазах, остановившихся на оцепеневшей Канаме, было спокойствие… и

одновременно безмерное сожаление. Была ли причиной боль? Или что-то иное?

Я выстрелила.

Нарушила правила.

Нерешительность отяготила ее тяжкими кандалами. Она словно приросла к месту,

раздираемая одновременно ужасом одиночества, мстительным желанием добить его,

пронзительным чувством вины за то, что пыталась убежать, бросив его. Время словно

остановились в этом мятущемся вихре. Она очнулась только тогда, когда охранники

оказались в нескольких шагах, направляя на нее пистолеты.

– Брось оружие! Быстро! – выкрикнул охранник.

Она только теперь поняла, что все еще судорожно стискивает рукоятку револьвера

Леонарда.

Канаме инстинктивно обхватила себя за плечи, словно от холода, сжав высокую

грудь. Услышав тяжелые шаги, бросила взгляд через плечо. На пороге возникла фигура,

едва помещающаяся в проходе.

Андрей Сергеевич Калинин спросил спокойно и негромко:

– Куда ты собираешься бежать?

110

– Я…

Русский офицер одним взглядом схватил револьвер в руке Канаме, заострившийся

профиль лежащего навзничь Леонарда. В стальных глазах неожиданно мелькнула боль.

Но это было всего одно мгновение. Его лицо снова затвердело. Калинин спокойно вынул

серебристый револьвер из безвольной руки Канаме и приказал обычным, холодным и

бесчувственным тоном:

– Мы отходим. Взять ее.

Один из телохранителей толкнул девушку вперед, второй опустился на колени

рядом с Леонардом. Губы раненого шевельнулись – едва заметно. Но что он сказал,

Канаме не могла услышать.

Гул непрекращающегося ливня, рев вертолетных турбин, грохот артиллерийской

канонады, ослепительные в темноте вспышки разрывов – слившись в один яростный

вихрь, эта ночь поглотила ее.

Блестя мокрой броней, со стороны джунглей возникли три стальных титана.

Бронероботы прикрывали вертолет своими телами. Черный, красный и белый. Черный

скорее всего, пилотировал Фаулер, белый – Сабина. Пилота третьего Канаме не знала.

Этот тип бронероботов был ей знаком – по базе данных из ноутбука. Он назывался

«Элигор», и тоже нес на борту лямбда драйвер. Разработанная на основе «Чодара» боевая

машина была оснащена более мощным реактором и эффективным генератором, но взамен

лишилась части радиоэлектронного оборудования, по этому параметру даже слегка

уступая М9.

Охранник втолкнул Канаме в кабину вертолета и швырнул на заднее сидение.

Раненного Леонарда осторожно внес на руках сам Калинин.

Двигатели завыли сильнее и вертолет начал медленно подниматься в воздух. Три

арьергардных бронеробота, обменявшись несколькими выстрелами с неизвестным

противником, тоже быстро отступили с вертолетодрома. Несколько высоких прыжков – и

они скрылись в северо-западном направлении.

Канаме безучастно смотрела через иллюминатор. Еще недавно белоснежные, а

теперь пылающие и полуразрушенные здания поместья медленно отдалялись и уплывали

назад и вниз.

Ее взгляд упал на человека, бегущего по ровному полю вертолетодрома. Яростный

ветер раздувал пожары, разворачивая полосы жирного черного дыма. В предутренних

сумерках она не могла, как следует, разглядеть его лица.

Черные нечесаные волосы, темный пилотский комбинезон с красными полосками-

шевронами.

Нет, она все еще не видела его отчетливо, но – этого было достаточно.

– Соске?..

Он что-то кричал, с каждым мгновением удаляясь, превращаясь в маленькую,

игрушечную фигурку. Конечно, она не могла прочитать по движениям его губ, но… она

знала, что он кричит.

Одно слово.

Одно простое слово.

«Чидори»!

Подняв лицо к уходящему вверх вертолету, он звал ее. Только теперь Канаме

пронзило беспощадное осознание – какой же дурой она была! Отчаяние и раскаяние

ударили ее, словно штормовой волной.

Что же она натворила?

Теперь ей больше не вырваться.

Но почему же, почему она не бросилась бежать?

Последний шанс – ведь у нее был один-единственный шанс.

Почему же она колебалась?

111

Почему она забилась в уголок прихожей, глядя, как Калинин быстро и умело

бинтует Леонарда и ставит капельницу, почему она даже не попыталась спастись? Она

могла хотя бы сопротивляться, рваться и кричать: «Нет! Я не пойду!!! Пустите»!..

Почему?!

Вертолет наклонил нос и мощно пошел вперед, маленькая фигурка скрылась,

исчезла, растворилась в дыму. Но последняя картина – он бессильно упал на колени и изо

всех сил ударил кулаком в землю – словно окровавленный гвоздь вонзилась в ее сердце.

«Бегемот», уже выбравшийся на пляж, проводил вертолет поворотом головы, но не

открыл огня. Надо полагать, те, кто послал его, желали захватить ее и Леонарда живыми.

Она была бессильна сделать что-нибудь, остановить это неумолимое движение.

Точно так же, как раньше. Она снова превратится в послушную, неживую куклу.

Нет.

Неправда.

Пусть она не смогла остаться с ним, встретиться глазами, прикоснуться – она знала,

что теперь надо делать. Во второй раз это должно быть проще.

Да. Правильно.

Тихо и незаметно…

Калинин стоял, просунувшись к пилотам, и вел какие-то переговоры по радио.

Остальные боевики не обращали на Канаме внимания.

Нужно попробовать.

Опустив голову, она бросила незаметный взгляд на расстегнутую пистолетную

кобуру сидящего рядом с ней охранника.

Соске проводил глазами уходящий за кромку джунглей вертолет. Горный склон

проглотил его, растворил в тумане, но он все равно не мог оторваться – буравя взглядом

мрачный северо-западный небосклон.

Бесполезно.

Он не успел.

Не сдерживаясь больше, он с болью выдохнул – из самого нутра, со дна души:

– Твою мать…

Этот вертолет. Канаме была на борту. В последний миг он рассмотрел силуэт,

девушки, прильнувшей к иллюминатору. Стройная фигурка, длинные черные волосы. Он

не мог разглядеть лица – но она смотрела, смотрела на него.

Чидори.

Я так много хотел тебе сказать.

Пусть ты отвергла бы меня, прогнала – неважно.

Поговорить с тобой.

Взглянуть в глаза… я рвался вперед только за этим…

Соске все еще тупо сидел посреди пустой вертолетной площадки, бессильно

опустив руки и вперившись взглядом вдаль, когда его окружили вооруженные люди.

Очнувшись, он осмотрелся. Это не были подчиненные майора Калинина. Судя по

полевым комбинезонам и разгрузкам – десантники из того отряда, который высадился с

моря вместе с «Бегемотами», чтобы захватить поместье.

Их было не меньше десятка.

Как ни смотри, все возможности к сопротивлению были исчерпаны. Поодаль, за

деревьями и горящими домами ревели турбины тяжелых транспортно-десантных

вертолетов – они наверняка высаживали дополнительные отряды. Из моря, подобно

апокалиптическим чудовищам, восстали три громадных бронеробота – «Бегемоты». Даже

если Мао и Курц уцелели в бою, они не смогут помочь – сейчас приближаться к поместью

было бы просто самоубийством.

Спастись было попросту невозможно.

112

Нам больше не встретиться с тобой, Чидори.

Никогда.

Режущая тоска, отчаяние и осознание бесполезности всех его усилий заставили

бессильно опустить плечи.

– Ты – Сагара Соске? – спросил один из боевиков, по всей видимости – командир.

Он не ответил.

– Брось оружие. У нас к тебе немало вопросов, но если охота сдохнуть прямо здесь

– не вопрос. Тебе же лучше – мы ведь не слишком уважаем Женевскую конвенцию,

знаешь ли.

Боевики встретили эти слова смешками.

Медленно опустив голову, чтобы не видеть жестоких ухмылок, Соске проговорил:

– Делайте, что хотите.

В этот момент над крышами в паре сотен метров от вертолетодрома возник силуэт

одиночного тяжелого вертолета, отягощенного многочисленными внешними топливными

баками и штангами. Надвинулся тяжелый рокот несущего винта, воздушный вихрь погнал

пыль и прибил рваный дым к земле.

Это был MH-53 – тот самый, на котором старый морской волк Сеалс приволок

«Бушнелл». Он грузно приблизился и завис, поворачиваясь левым бортом.

– Соске, ложись!!! – прогремел через внешний динамик голос Лемона.

Из открывшейся в борту сдвижной двери загремел шестиствольный «Миниган»,

поливая окруживших Соске десантников нескончаемо длинной очередью. Пули выбили из

мокрой земли всплески почти в рост человека, разбрызгивая грязь. Те амальгамовцы,

которых не растерзало первым залпом, в панике бросились бежать, пригибаясь и падая.

Лемон и остальные товарищи все же пришли на помощь. Но это было безрассудно.

Едва только «Бегемот» идентифицирует зависший на ближней дистанции вертолет, как

вражеский, он немедленно откроет огонь. Естественно, транспортно-десантный вертолет

не нес никакого вооружения, которым можно было бы контратаковать «Бегемот» или

даже обычный бронеробот.

Бросившись бегом через хаос, устроенный внезапной атакой, Соске заорал в

микрофон передатчика:

– Хватит, Лемон! Немедленно уносите ноги! Операция провалилась.

В наушнике прорезался еще один голос. Кортни, по обыкновению, не стеснялся в

выражениях.

– Кончай скулить, щенок! Что, уже обосрался и решил поднять лапки?!

– Да что вы несете?..

Его прервал женский голос, который Соске совсем не ожидал здесь услышать:

– Сагара! Мы сбрасываем «Лаэватейн»! Используй его, как сумеешь!

– «Лаева»… что?!

Эта женщина, «Тень» – шпионка Разведывательного управления Митрила,

прокричала в ответ:

– «Лаэватейн»! Он сам себя так назвал!

– Но с такой высоты…

– Мне по барабану!

– Ну, кидай, раз собралась!

– Ага! Лови!

Раскрылся задний люк вертолета и от аппарели отделился угловатый темный

силуэт. Сумерки и дым не давали рассмотреть его подробно, но это явно был бронеробот.

«Пейв лоу» начал величественно разворачиваться, и в этот момент в его фюзеляж

врезались несколько вражеских снарядов. Вспыхнуло пламя. Так и не успевший набрать

скорость МН-53 грузно завертелся, разматывая дымную спираль, и начал падать.

113

Из наушника тоже донесся грохот и визг захлебывающихся турбин, испуганные

вопли и яростная матерщина полковника Кортни.

Вертолет, несущий товарищей Соске, прошел прямо над его головой, жутко

раскачиваясь вправо и влево, и совершил аварийную посадку в парке – то есть рухнул с

небольшой высоты, ломая ухоженные деревца. Донесся оглушительный грохот. Взрезая

грунт, лопасти ломались или улетали по дуге высоко в небо. Облако взметнувшейся в

воздух грязи скрыло фюзеляж, не давая понять, что случилось с экипажем и пассажирами.

Впрочем, и так можно было судить, что едва ли они чувствуют себя хорошо, особенно

старики.

Отвлекшись на сбитый вертолет, Соске не заметил, как сброшенный объект –

неопознанный бронеробот, который притащила компания Лемона – легко развернувшись

в воздухе и приняв вертикальное положение, приземлился на ступоходы метрах в десяти

прямо перед ним.

Образцовая мягкая посадка.

Когда

осели фонтаны грязи, в свете пожаров обрисовались детали

приземлившегося бронеробота, быстро и плавно преклонившего колено.

Эта машина…

Мокрые от дождя бронелисты.

Резкий и собранный силуэт.

Бронеробот третьего поколения, похожий на машины из семейства М9. Ближе

всего – ARX-7 «Арбалет». Его старый, любимый БР, разбитый в сражении во дворе

школы «Дзиндай» в Токио, единственный бронеробот Митрила, оснащенный лямбда

драйвером. Сходство было несомненным. Но этот бронеробот был более массивным, чем

«Арбалет». В бугристых от искусственных мышц ступоходах и манипуляторах

чувствовалась сила и скрытая до поры яростная взрывная мощь, заставляющая вспомнить

героев древних саг и легенд. Поверх бронированных плеч торчали верхние части

закрепленного на спинных кронштейнах вооружения – массивного артиллерийского

орудия. Его размер поражал – нормальные бронероботы никогда не несли ничего

подобного, оно скорее напоминало крупнокалиберную танковую пушку.

Броня светилась снежной белизной. Нет, большая часть раскраски была белой, но

некоторые сочленения и панели резали глаза темно-красными красками – словно

брызгами свежей крови.

В сравнении с холодными тонами бело-голубой брони «Арбалета», соединившей в

себе ветер и лед, эта машина словно дышала кипящим, обжигающим пламенем.

Пламенем ярости.

Пламенем битвы.

Цветами, которые словно звали в атаку.

Напрочь забыв, что он стоит во весь рост на простреливаемом со всех сторон поле

боя, Соске ошеломленно взирал на свалившийся с неба бронеробот.

– С к о л ь к о л е т , с к о л ь к о з и м , с е р ж а н т .

Голос, будящий воспоминания – механический мужской голос, синтезированный

искусственным интеллектом бронеробота.

– Ал… это ты?!

– Т а к т о ч н о . Д о л ж е н о т м е т и т ь , ч т о т е п е р ь э т а м а ш и н а

н а з ы в а е т с я A R X - 8 « Л а э в а т е й н » . С е р ж а н т С а г а р а , з а п р а ш и в а ю

р а з р е ш е н и я в н о в ь п р и с о е д и н и т ь с я к в а м в в а ш е й в о й н е .

Все правильно. Битва еще не окончена. Он все еще может идти по следам,

продолжать погоню. Теперь, в паре с этим парнем…

– Конечно. Разрешаю.

– Э т о ч е с т ь д л я м е н я . Д е т а л и о б с у д и м п о з д н е е . П р е д л а г а ю

в а м п о д н я т ь с я в к о к п и т .

114

Бронеробот – «Лаэватейн» – протянул левый манипулятор, опустив его на уровень

земли, и не обращая внимания на вражеских пехотинцев, открывших издали огонь. Пули

высекли из брони яркие искры.

Соске прыгнул в стальную ладонь и мгновенно вознесся вверх, к люку кокпита,

расположенному на загривке бронеробота.

– Б р о н я с и г о л о ч к и – и с р а з у ц а р а п и н ы . П е ч а л ь н о . Я

п р е д п о л а г а л н а ч а т ь с в о й п е р в ы й б о й н о в о й к а м п а н и и б о л е е

э л е г а н т н о .

– Несешь ерунду, как всегда.

– Н е с к о л ь к о м е с я ц е в у м е н я н е б ы л о в о з м о ж н о с т и

п о о б щ а т ь с я с к е м - л и б о . Э т о б ы л о д о в о л ь н о с к у ч н о .

– Ну, дела.

Какая гордость. Его как будто не волнует, что в предстоящем бою у противника –

огромное преимущество.

Соске фыркнул, проскальзывая в узкий лаз раскрытого люка. Кокпит практически

не отличался от того, что был на М9 или «Арбалете». Сжав рукоятки контроллеров, он

быстро пробежал взглядом по мониторам.

Люк закрыт. Процедура запуска боевого режима пошла. Переключение в режим

управления скан-камерой, установка билатерального угла – все шло быстро и гладко.

Привычно.

– Итак…

На переднем экране были видны амальгамовские десантники, настойчиво

обстреливавшие БР из стрелкового оружия. Но настоящий противник возник далеко за их

спинами – титаническая фигура «Бегемота», заметившего присутствие нового врага и

поворачивающегося в его сторону. Готовящегося к атаке. Под его ступоходами виднелись

несколько бронероботов нормального размера – «Чодары». Они тоже разворачивались в

боевой порядок.

– В н и м а н и е . О б н а р у ж е н ы б р о н е р о б о т ы п р о т и в н и к а . Т и п

« Б е г е м о т » – т р и е д и н и ц ы . Т и п « Ч о д а р » – т р и е д и н и ц ы .

Т я ж е л о в о о р у ж е н н а я п е х о т а – п р и б л и з и т е л ь н о д в а в з в о д а .

Будь с Соске обычный бронеробот, громадная разница в огневой мощи заставила

бы пилота думать только об отступлении. Даже один «Бегемот» выглядел практически

непобедимым, что же говорить сразу о трех?

И тем не менее.

– Ну что, выпустим пар? – выдохнул Соске, стискивая рукоятки управления.

Впервые за последние полгода он чувствовал подобное возбуждение. Нет, это был

настоящий экстаз, ощущение всемогущества и беспредельной уверенности, как тогда, в

Гонконге. Скрытая сила этой машины бешеным потоком вливалась в него, чутко и

послушно отвечая на каждое движение. С того злополучного сражения в Токио ему всегда

приходилось биться в меньшинстве, в невыгодном положении, отчаянно, на грани

поражения. Теперь, наконец, он чувствовал себя на равных с врагом.

Стоп, неужели он считает эти шесть готовых к бою противников столь слабыми?

«А-а, неважно. Рефлексировать будем потом».

Сейчас – пусть прольется кровь.

Он чувствовал, что во всех членах бронеробота кипит яростный, обжигающий

боевой дух. Точно так же, как в его собственной крови.

– Отлично. Прикончим их за три минуты.

– В и н о в а т , т р и м и н у т ы – н е в о з м о ж н ы й с р о к . П о м о и м

с к р о м н ы м п о д с ч е т а м – н е м е н е е ч е т ы р е х м и н у т д в е н а д ц а т и

с е к у н д .

– Заткнись. Лучше давай начнем.

– Т а к т о ч н о , с е р ж а н т .

115

Режим боевого маневрирования – включить.

Мощно оттолкнувшись от земли, «Лаэватейн» ринулся навстречу врагу.

Как и подобает огненному мечу.

116

Глава пятая: Огненный меч

Пилоты «Чодаров» были разочарованы тем, что на их долю не осталось

противников. Ни одного бронеробота из отряда, подчинявшегося мистеру Сильверу,

одному из функционеров организации.

На инструктаже перед началом операции им сообщили, что поместье охраняют три

БР типа «Чодар», оснащенные лямбда драйверами. Помимо того, существовала

возможность, что к ним подойдет подкрепление, состоящее из бронероботов следующей

модификации, обладающих увеличенными боевыми возможностями и называющихся

«Элигор».

Исходя из этого, нетрудно было догадаться, что целью атаки является одна из ячеек

Амальгам, их собственной организации. Впрочем, будь эти машины хоть трижды

союзниками, пилоты не собирались давать им спуску. Проветриться на необычном

задании, выбивающемся из разряда уже приевшихся, безопасных и рутинных – что может

быть лучше? Для них мало значили обвинения в каннибализме, пожирании своих

товарищей. В конце концов, это и означает – быть наемником. Азарт непредсказуемой

схватки с сильным противником, да еще и богатая награда – им разрешили разграбить

поместье и забрать все, что попадется на глаза. Неудивительно, что никаких возражений с

их стороны не последовало, а когда пилоты «Чодаров» приняли свой боевой наркотик,

они и думать забыли о подобных моральных затруднениях. Единственное, что их теперь

огорчало – это невозможность выплеснуть на кого-нибудь – все равно кого – запасенную

для боя свирепую и дикую ярость, подстегиваемую осознанием непобедимости своих

великолепных боевых машин.

Оказавшиеся на свободе демоны жаждали схватки – они только что вырвались из

запечатанного кувшина.

Постоянная охрана поместья себя никак не проявляла, серьезные противник – три

«Элигора» – помаячили вдали и мгновенно отступили.

Как скучно, когда некого убить.

Боевое возбуждение, доведенное наркотиком до крайней степени, превратилось в

свирепую жажду крови.

Над крышами поместья появился неопознанный вертолет. Не успел он атаковать и

рассеять передовой пехотный отряд, как головной «Бегемот» сбил его одним залпом.

Но этого было недостаточно.

Неутоленный голод подталкивал в спину, застилал глаза кровавой пеленой.

Этого мало.

Дайте нам жертву. Нам нужно кого-нибудь убить. Нам не интересны отчаянно

бегущие трусы, пусть противник пытается сопротивляться. Пусть доблестно

отстреливается из бесполезной сорокамиллиметровой пушчонки, это – то, что нужно. Мы

хотим убивать, рвать на части – ломать титановые кости, распарывать полимерные

мышцы, переламывать хребты и выдавливать электронные мозги!..

Внимание пилота привлек предупредительный звонок.

Поисковые средства «Чодара» обнаружили одиночный бронеробот на границе

поместья. Он десантировался со сбитого вертолета.

Низкоуровневая телекамера ночного видения.

Судя по силуэту, это был бронеробот третьего поколения, по конструкции близкий

к М9.

Ерунда.

Не более, чем бессильный М9. Не соперник для «Чодара».

Переключение в тепловизионный режим.

Стоп. Тепловая сигнатура припавшего на колено бронеробота не соответствовала

параметрам «Гернсбека». По предварительной оценке, выходная мощность реактора этой

машины должна составлять…

117

– Четыре тысячи восемьсот?!

Примерно 4800 киловатт.

В два раза выше, чем у стандартного бронеробота третьего поколения. Подобная

мощность уже не давала возможности рассматривать этот БР, как наземный механизм –

тяговооруженность приближала его к уровню реактивных истребителей или

штурмовиков!

Поредевшая завеса дождя дала возможность рассмотреть белый бронеробот.

Острые, угрожающие очертания, элементы конструкции, окрашенные в лихорадочно

горящие огненные оттенки. Казалось, окружающий воздух дрожит, словно над

извивающимися в грозном танце языками пламени.

По командной радиолинии раздался голос начальника отряда:

– Всем машинам. Атаковать десантировавшийся в районе вертолетодрома

бронеробот. Использовать все необходимые средства. Немедленно атаковать

вражеский БР…

Но прежде, чем пилоты успели ответить «так точно», вражеский бронеробот

двинулся.

Повернув голову в их сторону, он упруго пригнулся, словно сворачиваясь

пружиной. Одно это движение заставило амальгамовских пилотов почувствовать себя

неудобно, как под пристальным, немигающим змеиным взглядом.

– …Повторяю, немедленно атаковать вражеский БР…

Взметнувшись в воздух подобно языку пламени, бронеробот прыгнул.

Первый же прыжок заставил Соске на мгновение потерять сознание. Чудовищная,

не испытанная ранее перегрузка согнала всю кровь в его жилах к ногам, поле зрения

сузилось, перед глазами почернело. Мертвой хваткой стиснув рукоятки, он перетерпел

боль и головокружение.

С трудом придя в себя, он бросил взгляд на акселерометр и высотомер, выведенные

над экраном. Перегрузка составила не менее 30 «же» – хуже, чем при интенсивном

маневре реактивного истребителя. Человеческое тело несколько легче переносило

мгновенные скачки гравитации – но было отнюдь не полезно для здоровья. В настоящий

момент высота составляла восемьдесят метров. Вертолетодром, где он находился

мгновение назад, провалился куда-то далеко вниз.

Что же это за бронеробот?

Откуда такая мощь?

Но времени поражаться у него не было. Земля быстро приближалась. Он

напружинился, изготовившись к приземлению. Асфальт на дороге, окаймлявшей

поместье, взорвался под ступоходами так, словно под землей сработала фугасная мина.

– Холера тебе в кишку, да что же это такое?! – прохрипел Соске, пытаясь

восстановить дыхание после удара.

–

У ч е б н ы й

з а п р о с .

П р о ш у

о б ъ я с н и т ь

з н а ч е н и е

с л о в о с о ч е т а н и я « х о л е р а т е б е в к и ш к у » , – деловито проговорил

механический голос Ала.

– С такой прыгучестью никакая амортизация не поможет…

– Ш у т к а . С о г л а с е н с в а м и – д е й с т в и т е л ь н о « х о л е р а т е б е в

к и ш к у » .

– Чтоб тебя!..

Соске скривился – Ал явно не собирался оставлять свои привычки, совсем не

схожие с поведением обычного благовоспитанного искусственного интеллекта.

–

В и н о в а т .

В ы н у ж д е н

д о л о ж и т ь ,

ч т о

т щ а т е л ь н ы х

и с п ы т а н и й д л я о ц е н к и п о д в и ж н о с т и и п р о ч и х ф у н к ц и й н е

п р о в о д и л о с ь .

– Почему это?

118

– В с в я з и с о с т е с н е н н ы м и у с л о в и я м и и п о в ы ш е н н о й

с е к р е т н о с т ь ю , в к о т о р о й с о б и р а л а с ь д а н н а я м а ш и н а . М н о ю

б ы л о

з а п р о ш е н о

п р о в е д е н и е

п о л и г о н н ы х

и с п ы т а н и й

м а н е в р е н н ы х х а р а к т е р и с т и к , н о м и с т е р Х а н т е р о т к л о н и л е г о .

О н в ы р а з и л с я с л е д у ю щ и м о б р а з о м : « н е т н и в р е м е н и , н и

м е с т а » .

– Хантер? Гевин Хантер?

– Т а к т о ч н о .

Тот человек, начальник гонконгской резидентуры Разведывательного управления

Митрила – Соске впервые услышал, что он имел отношение к этой машине. Получается,

Разведывательное управление приложило руку к созданию ARX-8 «Лаэватейн».

Писк сигнального аларма.

Вражеский «Чодар» мчался прямо на него. В его манипуляторах было стандартное

оружие – маузеровская 35-миллиметровая автоматическая пушка.

Соске с готовностью развернулся ему навстречу.

«Лаэватейн» легко скользнул влево, уходя с линии огня. Снаряды взрыли полотно

дороги за его спиной, разбили в щепки хозяйственное здание.

– Так ты можешь включить эту штуку?

– Л я м б д а д р а й в е р ?

– Что же еще?!

– Э т о в о п р о с .

Соске даже запнулся посредине боевого маневра, «Лаэватейн» на мгновение замер

с довольно-таки глуповатым видом. Противник снова атаковал, и ему пришлось

торопливо кинуться в сторону.

– Сдурел?! Что значит: «это вопрос»?

– Н и к а к н е т . У с т р о й с т в о е щ е н и р а з у н е п р и в о д и л о с ь в

д е й с т в и е .

Н е

и м е ю

в о з м о ж н о с т и

с

о п р е д е л е н н о с т ь ю

у т в е р ж д а т ь …

Бронебойный снаряд поцарапал внешнюю поверхность бедра. В броню плечевого

сустава попало покрепче – хотя болванка и срикошетила, бронеробот дернулся и качнулся

назад.

– П р и б л и ж а е т с я п р о т и в н и к .

«Чодар», был уже совсем рядом – он выхватил мономолекулярный резак и занес

его над головой. Времени выбирать подходящее оружие из незнакомой боевой

комплектации не оставалось.

– Неважно, включай!!!

– С л у ш а ю с ь .

Вспыхнувшие призрачным светом силовые поля столкнулись, остановив прыжок

вражеского бронеробота. Атмосфера яростно исказилась, пронзительно взвыл сжатый

энергетическими полями воздух, мгновенно сжатый и вытесненный концентрическим

белым кольцом ударной волны. Осколки мостовой, попавшей в фокус столкновения,

брызнули в стороны, словно шрапнель.

Манипулятор «Лаэватейна» перехватил и сжал кисть «Чодара», остановив

мономолекулярный резак.

Действует.

Соске уже не требовались подтверждения по показаниям приборов – он ощущал

течение энергетических потоков каждой клеточкой тела. Мощный напор фронта силового

поля врага, упругое сопротивление собственного щита. Нет, он не будет просто

защищаться.

Теперь – контратака. Со всей силой, которая только есть…

119

«Лаэватейн» с презрительной легкостью вырвал резак, переломав пальцы

противника. Бронероботы сошлись вплотную, как борцы – глаза в глаза. «Чодар»

отдернул голову назад – в его движениях читался страх.

Соске мгновенно прокрутил управляющее колесико контроллера, и кисть правого

манипулятора сложилась в кулак.

Слегка сгорбившись и напружинив могучие плечи, «Лаэватейн» опустил его на

уровень пояса, и, перенеся вес с правого ступохода на левый, нанес удар в живот

«Чодара». Вспышка и искры. Легко пробив силовое поле, стальная кувалда проломила и

вмяла защитные бронепластины, уйдя в брюшную полость. Нащупав реакторный блок,

Соске вырвал его с мясом. За ним, словно внутренности, потянулись многочисленные

кабели. Сжимая в манипуляторе брызжущую искрами ядерную установку, «Лаэватейн»

мощно ударил обездвиженного противника коленом в бок.

Позвоночник не выдержал, переломившись в пояснице и выбросив обломки

титановых скелетных ферм, струи жидкости из амортизаторов и ворох мелких

механических потрохов. Пламя мгновенно вспыхнувшего пожара отразилось в линзах

оптических камер «Лаэватейна», замершего над поверженным врагом.

Первая боевая единица уничтожена.

Голыми руками.

–

З а п у с к

п р о ш е л

у с п е ш н о .

П о л у ч е н ы

н е с к о л ь к о

н е о ж и д а н н ы е р е з у л ь т а т ы .

– Лучше бы нервы мои поберег!..

– П о д к л ю ч а ю д о п о л н и т е л ь н ы й о х л а д и т е л ь н ы й к о н т у р .

Из люка, открывшегося на затылке головы «Лаэватейна», выпрыгнул и развернулся

по ветру, точно знамя, пучок радиаторных волокон. Он несколько напоминал

теплоотводный конский хвост «Чодара», но был объемнее и пышнее, словно фонтан

перегретого пара, вырывающийся из-под стопорного клапана.

В дрожащем мареве, окутывающем длинные «волосы», плыли и кружились

частицы призрачного белого света. «Лаэватейн», окруженный загадочным заревом,

припал к земле, ища новую жертву.

Оптическая система распознавания образов вывела на экраны изображения двух

оставшихся «Чодаров», которые заходили с флангов.

– Оружие?

– П о л н ы й н а б о р . Д л я н а ч а л а п р е д л а г а ю с л е д у ю щ е е .

На панели управления огневыми системами на схематичном изображении

бронеробота подсветились голубым обе секции коленных суставов. Рядом возникли

надписи:

GRAW-4/MMC.

Два

длинных

мономолекулярных

резака

–

усовершенствованные версии старого GRAW-2, который использовали М9.

– Годится.

– В а с п о н я л .

На массивных, кажущихся даже слегка переразвитыми коленных суставах

бронеробота раскрылись оружейные захваты, и там блеснули сложенные клинки.

Манипуляторы «Лаэватейна» синхронно стиснули рукояти. Взмах – точно громадными

орлиными крыльями, заставивший пригнуться траву – и он принял боевую стойку. Лезвия

резаков GRAW-4 коротко и опасно взвыли, переходя в боевой режим.

– П р и б л и ж а е т с я М 3 . Д е с я т ь ч а с о в , д и с т а н ц и я о д и н .

«Чодар», которому тактическая система управления присвоила условное

обозначение М3, стремительно атаковал, занеся громадный резак двумя манипуляторами.

Второй умело зашел справа, готовясь одновременно нанести удар отвлекшемуся на

первую машину противнику.

– М 2 б е р у н а с е б я .

– Что?

– З а д е л о , с е р ж а н т .

120

На слова снова не оставалось времени.

Соске поймал клинок первого «Чодара» своими скрещенными лезвиями. Режущие

силовые поля лямбда драйверов столкнулись, разорвав сумерки плазменными сполохами.

Второй бронеробот – М2 – оказался практически за спиной. Оба манипулятора

«Лаэватейна» были заняты, но по бокам под ними, там, где у М9 располагались

кронштейны вооружения, внезапно выдвинулась вторая пара более тонких и коротких

«рук».

Спрятанная пара манипуляторов?..

Естественно, в теории пилот бронеробота не мог управлять с помощью

контроллеров дополнительными конечностями. Но они действовали ничуть не менее

ловко и быстро, словно за спиной Соске в кокпите появился пилот-напарник. Навстречу

не ожидающему подвоха «Чодару» полетела выхваченная с поясного крепления ручная

граната.

Взрыв. Ритм движений противника нарушился, и бронеробот притормозил, упустив

выгодный момент. В этот момент Соске уже был готов провести контратаку – зажав

клинок первого «Чодара» своими, он восстановил равновесие и провел быстрый боковой

удар правым ступоходом, целясь в бедро.

Нет, это был не просто удар. Энергетический выброс «Лаэватейна» оказался столь

мощным, что ступоход противника переломился, как спичка. «Чодар» провернулся

колесом, врезался головой в мостовую, рассыпая искры, и отлетел, снеся пару

припаркованных поодаль электрокаров для игры в гольф.

Не медля ни секунды, Соске развернул машину лицом к врагу, атаковавшему с

тыла. Отброшенный взрывной волной гранаты, тот помотал головой и снова кинулся

вперед, торопливо стреляя. Соске не сделал ни одного лишнего движения.

Сконцентрированный взгляд, точно в дуло автоматической пушки – и снаряды разбились

в воздухе перед лицевым щитком, не заставив его даже моргнуть глазом.

Взмах справа – и тут же слева.

Крестообразно рассеченный «Чодар» рухнул навзничь, пока отрубленные куски

манипуляторов еще вращались в воздухе.

Два противника уничтожены.

Бронеробот, который получил удар ступоходом, слабо завозился на боковом

экране. Он попытался подняться. Сражаться? Нет, скорее – бежать.

– П р о ш у .

Одновременно с репликой Ала, левый дополнительный манипулятор снял

закрепленный у локтя противотанковый кинжал и подбросил его так, что рукоять

оказалась перед грудью. В этом движении, безупречно точно рассчитанном по времени,

словно в зеркале, отразилось то, насколько искусственный интеллект знал привычки

своего пилота.

– Хм.

Слегка фыркнув, Соске поймал кинжал за рукоятку и резко швырнул в последний

«Чодар». Силовое поле противника попыталось остановить его, но сдалось перед напором

энергетического выброса «Лаэватейна».

Прямое попадание в середину торса. За ударом металла по металлу немедленно

последовал грохот разрыва, и огненный клинок пронзил «Чодар» насквозь.

Три вражеские единицы уничтожены.

Бронеробот развернулся в сторону побережья, и светящийся конский хвост

радиатора, расположенного на затылке, прочертил дугу, рассыпая искры неземного света.

– Что это было?

– Д о п о л н и т е л ь н ы е м а н и п у л я т о р ы . П о д а ч а б о е п р и п а с о в ,

с м е н а

м а г а з и н о в

–

п р е д л а г а ю

в а м

и с п о л ь з о в а т ь

п р е д о с т а в л я ю щ и е с я в о з м о ж н о с т и . Г о т о в к о н т р о л и р о в а т ь и х н а

п о л ь з у о б щ е м у д е л у .

121

– Четыре руки. Какой-то Шива многорукий получается…

– М н е н р а в и т с я . Е с л и в а м н е п о з в о л я е т р е л и г и я , с е р ж а н т ,

м о ж е т е и х и г н о р и р о в а т ь .

Разговор слегка разрядил обстановку – но основные силы врага – три «Бегемота» –

еще только выходили на берег. Первый из стальных титанов только что вышел на пляж и

теперь уперся в «Лаэватейн» кровавыми зраками оптических сенсоров.

Судьба улыбнулась Лемону и его соратникам – транспортно-десантный вертолет

оказался очень прочным. Конструкция машины, которая уже почти тридцать лет

участвовала в реальных боях, многократно совершенствовалась и усиливалась, и корпус

выдержал падение, а главное, система пожаротушения смогла задушить начинающийся

пожар.

– Ага, что я говорил?! Так запросто мы не сдохнем! – донесся из помятого

транспортного отсека крик Кортни.

– Господи Иисусе! – высокий голос Лемона тоже с легкостью перекрыл стрельбу и

грохот взрывов в отдалении. – Тут повсюду амальгамовцы! Нас все равно перебьют –

лучше бы нам сразу накрыться, вместе с вертолетом!!!

Жалобы Лемона были небеспочвенны, но ситуация могла бы сложиться куда как

хуже. При жесткой аварийной посадке экипаж вертолета и пассажиры каким-то чудом

мало пострадали – все обошлось сотрясениями и ушибами. Тем не менее, МН-53 лежал на

боку среди ухоженных парковых деревьев, а по обшивке уже начинали пощелкивать

вражеские пули – очухавшиеся амальгамовские пехотинцы перебегали поодаль,

накапливаясь за банкетами пышных кустов, и огонь усиливался с каждой минутой.

Митриловцам ничего не оставалось делать, как, прячась за китообразной тушей, отчаянно

отстреливаться, а боеприпасы начали истощаться с пугающей скоростью. Увы, пара

шестиствольных «Миниганов», так хорошо себя показавших при завязке боя, осталась

совершенно бесполезной – бортовая сеть обесточилась, и электромоторы больше не могли

вращать блоки стволов. Громадные патронные ящики, набитые лентами с винтовочными

патронами, тоже ничем не могли помочь, ведь личное стрелковое оружие Лемона и его

товарищей было рассчитано на малокалиберные или пистолетные патроны.

Впрочем, это беспокоило не всех.

– Хрен вам по всей морде!!! Огонь! Вспомним Кхесан1 – там было еще хуже!

Огонь, сукины дети! Джеронимо!!! – вопил Кортни, с упоением поливая противника из

пистолета-пулемета.

– Кхесан? Поганое было место, – мрачно прокомментировал Сеалс, поддерживая

его огнем из автоматического карабина. Потом он все же выразил свое неудовольствие: –

Слушай, старый дурак, как так вышло, что я, солидный капитан первого ранга, всего-

навсего доставляя посылочку по твоей просьбе, навернулся в какую-то Богом забытую

мексиканскую глухомань и перестреливаюсь с герильерами, словно первоклассник?!

За его спиной, высунув руку с пистолетом-пулеметом поверх покореженной

приборной доски, отстреливалась никому не знакомая стройная азиатка, вообще

непонятно откуда появившаяся. Несмотря на то, что она назвала свое имя – «Тень» –

Лемон с товарищами до сих пор не понимали, кто она, откуда и на чьей стороне.

Женщина появилась буквально через несколько минут после того, как Соске по

радио сообщил о том, что наблюдает атаку американского спецподразделения. На окраине

заброшенной деревушки, где приземлился в ожидании вертолет, появился запыленный

грузовик с громадным трейлером. Ничуть не смущаясь направленными на нее дулами

1 Кхесан (вьетн. Khe Sanh) – столица округа Хоангхоа провинции Куангчи во Вьетнаме. Во время

Вьетнамской войны возле Кхесан располагалась военная база США, вокруг которой в 1967-68 гг.

развернулись тяжелые и кровопролитные бои.

122

автоматов настороженных караульных, эта женщина – «Тень» – вышла из кабины и

направилась к ним по яркой полосе света от фар, подняв пустые руки.

«Сагара Соске здесь? Я привезла кое-что для него».

Это выглядело слишком глупо для ловушки, и потом, она действительно прекрасно

знала, кто такой Соске. Озадаченный Лемон заглянул в контейнер и обнаружил там БР.

Бронеробот третьего поколения, никогда ранее не виданной модели.

Женщина сказала очень просто: «верить или не верить – дело ваше. Если вы идете,

возьмите его с собой». На вопрос же о том, откуда она знала, что найдет их здесь, ответ

был еще проще: «Понятия не имею. Меня направлял Ал».

Как бы Лемон ни был озадачен, причин для отказа, естественно, не было – в любом

случае, если бы противник узнал о готовящейся атаке, то не стал бы посылать им такой

подарок. Поэтому они бронеробот погрузили в грузовой отсек, забрали саму «Тень» и

стартовали, направляясь в сторону поместья.

– Ангелы небесные, откуда же тут эти чудовища?! – со слезами вопрошал Лемон

безучастные небеса, выглядывая в сторону побережья

из-за ненадежного

дюралюминиевого укрытия. – Нам конец! Мы все здесь подохнем, вот увидите!!!

– Не ной, салага! – подбадривал его полковник Кортни, меняя магазин. – Разуй

глаза. Наш Сагара – он уже ухайдокал тройку БР.

– А ведь и верно… ничего себе!

Корпус вертолета качнула взрывная волна – в нескольких сотнях метров от них в

саду загорелся последний из «Чодаров», пораженный противотанковым кинжалом. Пламя

подсветило кровавым светом силуэт бронеробота, возвышавшегося над поверженным

врагом. Это был «Лаэватейн».

– Парень и раньше не походил на ягненка, но я и не думал, что он окажется таким

ковбоем. Накатывает мерзавцам со всей дури и ловко прыгает. Он что, в самом деле

первый раз сидит в этой жестянке? Выглядит так, словно БР для него свой в доску.

– Так и есть. Для Сагары он – словно старый друг, – вмешалась «Тень», прячась от

барабанящих по обшивке пуль.

– Но сможет ли он справиться с «Бегемотом»?..

Фюзеляж уже качнулся от тяжелых шагов первого из гигантов, хотя до него было

довольно далеко. Возвышаясь над деревьями и развалинами, подобно стальной башне,

«Бегемот» величественно развернулся в сторону «Лаэветейна» и озарился фейерверком

ослепительных вспышек. Он задействовал все бортовое вооружение – ракетные установки

в плечевых суставах, крупнокалиберное орудие в манипуляторах, головные пушки,

трассирующие снаряды, неуправляемые ракеты систем залпового огня, противотанковые

ракеты – на одинокий вражеский бронеробот обрушился настоящий огненный ливень.

Действительно, при обстреле с такой небольшой дистанции у него не было

возможности выполнить маневр уклонения. Прикрывшийся энергетическим полем

«Лаэватейн», едва различимый за кипящими пламенем пузырями разрывов, постепенно

пятился, не в силах устоять на месте. В итоге он упал на колени, словно под невыносимой

тяжестью. Воспользовавшись моментом, «Бегемот» с невероятной для его размеров

скоростью шагнул вперед, ломая деревья, и занес громадную ступню правого ступохода

над противником-маломерком, намереваясь его растоптать – элементарно и без лишних

затей.

В лица оцепеневших наблюдателей ударила звуковая волна и заряд поднятого

песка – великан издал торжествующий, раскатистый, умопомрачительный рев.

Обреченный превратиться в лепешку «Лаэватейн» выглядел как ребенок,

застигнутый сокрушительным цунами.

– Ужас!..

123

Голос Лемона сорвался, Кортни тоже нахмурился и непроизвольно задержал

дыхание, и лишь «Тень» отреагировала по-другому. Ее удлиненные глаза расширились, и

она воскликнула радостно и уверенно, без малейшего беспокойства:

– Нет! Смотрите внимательно!

Из-под стальной подошвы «Бегемота», которая, как казалось со сторон,

практически опустилась на грунт, брызнули белые перья света, словно пар из перегретого

радиатора. Странно подсвеченный, пронизанный мятущимися вспышками воздух

исказился и задрожал.

– Это?..

– «Росс и Хэмблтон» PRX-3000. Экспериментальный реактор с чрезвычайно

высокой отдачей. Энерговооруженность далеко превосходит любой иной наземный

механизм. И если ему удастся транслировать эту мощь в контур лямбда драйвера…

Корпус «Бегемота» внезапно дрогнул. Ступня медленно начала подниматься

обратно, и под ней стала видна фигурка крошечного по сравнению с этим Голиафом

белого бронеробота.

– Как – так?..

«Лаэватейн» не был раздавлен. Напротив, упершись обоими манипуляторами в

подошву ступохода, она с чудовищным напряжением поднимал ее выше и выше,

пересиливая невероятную нагрузку. Вокруг конечностей и торса бронеробота струились,

перевивая его точно лентами, потоки красноватых огоньков.

В кокпите стояла настоящая какофония: на разные голоса выли, звенели и трещали

бесчисленные тревожные алармы. Указатель выходной мощности реактора, дрожа, уперся

в верхний конец шкалы, система охлаждения шипела, брызгая паром, едва справляясь с

перегревом. Электрическая мускулатура бронеробота работала на пределе, искрясь

вспышками микропробоев и наведенными токами, стекающими по корпусу, точно

холодные огни святого Эльма. Широко расставленные ступоходы ушли по колено в грунт,

силовой скелет стонал и скрипел под невероятной нагрузкой.

– О р и е н т и р о в о ч н ы й у р о в е н ь н а г р у з к и с о с т а в л я е т 1 5 0 0

т о н н , – невозмутимо доложил Ал. – Н а г р у з к а в т р и д ц а т ь р а з

п р е в о с х о д и т в е с о с н о в н о г о б о е в о г о т а н к а . В е с о в о й л и м и т

п р о ч н о с т и к о н с т р у к ц и и м н о г о к р а т н о п р е в ы ш е н . С е р ж а н т ,

р е к о м е н д у ю н е м е д л е н н о о с т а в и т ь м а ш и н у и э в а к у и р о в а т ь с я .

– Заткнись!.. – прохрипел Соске, невероятным напряжением воли превозмогая

боль. До хруста стиснув зубы, он нес эту умопомрачительную тяжесть на своих плечах,

словно Атлант, – перегруженное силовое поле, созданное лямбда драйвером, вызывало

мощный откат в нервной системе пилота.

– Если бы я мог… давно бы сбежал…

Задержав рвущееся дыхание, Соске страшным усилием напряг все мускулы –

брюшной пресс закаменел, как у поддерживающего портик каменного титана.

Энергетическое поле, окутавшее «Лаэватейн», внезапно вспыхнуло цветом каленой стали.

Вертикальный силовой выброс, словно вспышка под зеркалом поршня в цилиндре,

толкнул ступоход «Бегемота» вверх. Землю потряс громовой удар, перешедший в

металлический хруст и протяжный стон. Шарнир правого коленного сустава стального

гиганта не выдержал и рассыпался. «Бегемот» потерял равновесие и величественно,

словно телебашня, опрокинулся навзничь.

– Прикончим его!

– Т а к т о ч н о .

Обнажив мономолекулярные резаки, зафиксированные в коленных секциях,

«Лаэватейн» прыгнул. Точно нацеленная короткая парабола завершилась на груди

поверженного титана, а оба клинка вошли в щель между нижней кромкой головы,

124

напоминающей шлем-салад, и броней торса. Облитые светом атакующего

энергетического поля клинки, с презрительной легкостью преодолев ослабевшее

сопротивление защитного силового щита, полосовали и вспарывали бронелисты, точно

мягкую жесть консервной банки. Вскрытая снизу броня открыла доступ к уязвимым

механизмам и шарнирам короткой шеи.

Два удара, три удара – брызнули искры от перерезанных электрических кабелей,

мутным потоком хлынуло масло из гидравлики. Последний удар – и резак снизу пронзил

пилотский кокпит, поставив точку и оборвав судорожные конвульсии громадного тела

«Бегемота».

– Ч е т в е р т ы й б р о н е р о б о т п р о т и в н и к а у н и ч т о ж е н , – сообщил

дотошный Ал.

Два оставшихся «Бегемота» располагались в направлении побережья. Один

находился всего в нескольких сотнях метров, смутный силуэт второго возвышался башней

поодаль – до него было не менее двух-трех километров.

Ближний «Бегемот» открыл огонь из головных автоматических пушек и дал

ракетный залп. «Лаэватейн» быстро спрыгнул на грунт, укрывшись за броней

поверженного противника. Над его головой небо расчертили трассы рикошетов 30-

миллиметровых снарядов, потом стальной остов дрогнул от попаданий противотанковых

и неуправляемых ракет. Внутри него что-то гулко взорвалось, сквозь щели в броне

вышибло фонтаны стремительного порохового пламени – надо полагать, сдетонировал

боезапас. Несколько перелетов дали близкие разрывы, забросав бронеробот землей и

тлеющими обломками.

– Хватит с меня таких рукопашных забав! – отдышавшись, заявил Соске. – Другое

оружие есть?

– Б е з у с л о в н о . П р о ш у .

На спине силуэта бронеробота, изображенного на оружейной панели, заморгало

схематическое изображение артустановки.

– Штурмовая пушка. …165 миллиметров?!

Удивление, звучавшее в голосе Соске, было вполне оправданным. Невозможно

было представить себе орудие для бронеробота калибром в 165 миллиметров. Калибр

стандартных автоматических пушек, используемых ими, не превышал сорока

миллиметров. Любимое помповое орудие Соске, «Боксер» было 57-ми миллиметровым, а

самая мощная пушка на вооружении Митрила – гладкоствольное снайперское орудие,

которым так ловко владел Курц – трехдюймовой, и имела калибр 76 миллиметров. Увы,

по этому параметру бронероботы не могли сравниться с основными танками,

вооруженными 120-ти миллиметровыми длинноствольными орудиями. Но масса танков,

как правило, превышала 50 тонн, в сравнении с воробьиным весом 10-титонных

бронероботов.

– Погоди, это ведь саперная пушка, так?..

Действительно, это орудие, появившееся впервые на английских саперных танках

«Центурион» AVRE еще в пятидесятых годах, предназначалось для разрушения зданий и

фортификационных сооружений с ближней дистанции в городских боях и имело малую

начальную скорость и крутую траекторию. Неужели кому-то пришло в голову

использовать его в маневренном бою бронероботов?

– Н а ш г л а в н ы й к а л и б р . Э н е р г и я о т д а ч и о ч е н ь в е л и к а ,

п р о ш у в а с с о б л ю д а т ь о с т о р о ж н о с т ь , с е р ж а н т . У с и л и е м о ж н о

п а р и р о в а т ь т о л ь к о с п о м о щ ь ю л я м б д а д р а й в е р а .

Вспомогательный манипулятор услужливо выдвинул короткоствольную гаубицу,

смонтированную на спинном кронштейне, в позицию для стрельбы: тело орудия

расположилось под правым манипулятором. Массивный казенник, мощные

противооткатные устройства, горшкообразное дуло – древняя артсистема выглядела

весьма солидно.

125

Оставалось проверить самое главное. Эта «Толстая Берта»…

– …Сможет она выстрелить? – пробормотал Соске, быстро проверяя боеготовность

штурмовой гаубицы.

– У т в е р ж д а т ь н е м о г у . И с п ы т а н и й н е п р о в о д и л о с ь .

– Теперь уже ничего не поделаешь. Придется мне попробовать.

– Т а к т о ч н о .

– Ну, тогда держись.

С орудием наизготовку, «Лаэватейн» прыгнул, пружиной взвившись в воздух над

горящими останками первого «Бегемота».

Второй титан немедленно разразился новым залпом. От пунктирных трассеров и

факелов стартующих ракет зарябило в глазах. Энергетическое поле лямбда драйвера

отразило удары наиболее точно нацеленных снарядов.

– Врешь, не возьмешь!..

Удар приземления и немедленно – новый прыжок. Вращение в воздухе.

Приближающиеся противотанковые ракеты. Головные шестиствольные пулеметы – на

максимальную скорострельность. Перехват. Раскинуть манипуляторы и ступоходы,

толчок силовым полем – торможение и изменение траектории. Крутая парабола. Уход от

огня. Дистанция до противника – двести метров.

Нужно атаковать с минимальной дистанции.

Он прыгнул в третий план, невысоко над землей. Жестокое сотрясение и

перегрузка. Оттолкнувшись от коленного сустава «Бегемота», бронеробот кубарем

пролетел между колоннообразных ступоходов. Тогда, во время сражения на рассвете в

Ариаке, он выстрелил снизу вверх в щель промежности, туда, где сочленялись

ступоходы…

– Не успел!..

Завершив кувырок вперед, «Лаэватейн» глубоко взрыл песок пляжа ступоходами и

взвился вверх, как кузнечик. На мгновение он завис в воздухе за спиной «Бегемота»,

целясь в затылок стальному титану.

Вражеский пилот продемонстрировал завидную оперативность и гибкость: ударное

силовое поле «Бегемота» взвыло, врезавшись в «Лаэватейн» остро сфокусированным

тараном. Казалось – в следующий миг дерзкий карлик разлетится на куски. Однако…

Концентрация. Силовое поле «Лаэватейна» встретило и разбило вражескую атаку,

как корабельный форштевень разбивает штормовую волну. Штурмовое орудие уставилось

широким жерлом в затылок головы-шлема, Соске яростно вжал спусковую кнопку.

По глазам ударила ослепительная вспышка. Фугасный снаряд, усиленный

энергетическим полем, пробил многослойную броню и разорвался глубоко внутри головы

«Бегемота». Чудовищная отдача 165-тимиллиметровой пушки швырнула «Лаэватейн»

назад.

Потеряв равновесие, бронеробот покатился по покатой стальной спине великана и

приземлился, точно кот на лапы, на песок пляжа сорока метрами ниже. Как раз в тот

момент, когда Ал отрапортовал:

– З а д а ч а в ы п о л н е н а у с п е ш н о .

– Ты уверен?..

– А б с о л ю т н о .

«Бегемот», извергая из пробитого шлема облака черного дыма, качнулся и

медленно повалился вперед. Утратив поддержку энергетического поля второго контура

лямбда драйвера, его силовая конструкция начала разваливаться уже в падении. Громовой

рев гибнущего титана, казалось, заставит расколоться небеса. Земля содрогнулась, и по

пляжу прокатилась штормовая волна из поднятого песка и жирного дыма.

Пятый.

– Вот это отдача, – пробормотал Соске, перезаряжая штурмовую гаубицу.

126

– Т а к т о ч н о , о н а п р е в з о ш л а в с е о ж и д а н и я . С м е ю з а м е т и т ь , п р и ч и н о й с т а л н е к о н в е н ц и о н н ы й и р и с к о в а н н ы й с п о с о б а т а к и .

– Я не сторонник деликатных решений, пора бы запомнить. Сколько лет мы уже с

тобой вместе?

– О д и н г о д д в а м е с я ц а . Н е с л и ш к о м п р о д о л ж и т е л ь н ы й

с р о к .

– Да? А ведь и верно.

Хмыкнув, Соске повернулся в сторону последнего оставшегося «Бегемота». Он

возвышался, точно окутанная туманом башня, в мелких литоральных водах километрах в

трех от пляжа перед фасадом полуразрушенного поместья, где стоял на коленях

«Лаэватейн». Все выглядело так, будто великан начисто утратил интерес к сражению. Дав

залп с целью устрашить противника, «Бегемот» торопливо зашагал прочь.

– М а й к - 6 о т с т у п а е т , о ч е в и д н о , н а м е р е в а е т с я в ы й т и и з

б о я . О с у щ е с т в л я е м п р е с л е д о в а н и е ?

– Попробуем. Но он далеко, и как ты собираешься его догонять? Вплавь?

Штурмовое оружие, подобное другому оружейному фавориту Соске – помповому

орудию «Боксер» – прекрасно показало себя в ближнем бою, на дистанции нескольких

десятков метров. Но его короткий ствол и низкая начальная скорость снаряда не

позволяли рассчитывать на сколько-нибудь удовлетворительную точность при стрельбе

на расстояние, на которое уже удалился «Бегемот».

– В о з м о ж н о с т ь с у щ е с т в у е т .

– Что ты имеешь в виду?

– П р и в о ж у в д е й с т в и е м а н и п у л я т о р D .

На панели вооружения опять что-то моргнуло. Вспомогательный манипулятор

снял с кронштейна на спине и подал вперед последнее устройство – длинный, лоснящийся

смазкой орудийный ствол. Дополнительная насадка плотно села на куцый ствол

штурмовой пушки, с металлическим многоходовым клацаньем защелкнулись замки-

фиксаторы. Разом удлинившаяся вдвое артсистема теперь напоминала длинноствольную

танковую пушку.

– П е р е х о д к в а р и а н т у к о м п л е к т а ц и и « г а у б и ц а - п у ш к а »

з а в е р ш е н .

Ф о р с и р о в а н н а я

б а л л и с т и к а

д а е т

в о з м о ж н о с т ь

с т р е л ь б ы

н а

д и с т а н ц и ю

д о

2 0

к и л о м е т р о в

п р и

с о о т в е т с т в у ю щ е м у г л е в о з в ы ш е н и я .

Длинноствольная гаубица в манипуляторах бронеробота? Плевок в лицо здравому

смыслу – как решил Соске.

Впрочем, начать следовало с того, что здравому смыслу противоречил весь этот

бронеробот в целом. Пока функционирует лямбда драйвер, он легко и непринужденно

игнорирует все законы внутренней и внешней баллистики, нейтрализует чудовищную

отдачу и заставляет обычный фугасный снаряд пробивать невероятно толстую и прочную

броневую преграду. Гаубицы с крутыми траекториями никогда не оптимизировались для

стрельбы по подвижным бронированным объектам, но, получается, сейчас этим можно

пренебречь? Хм, в таком случае, разве это орудие-переросток – не идеальное оружие для

«Лаэватейна»?

– Так и быть. Попробуем, – ответил Соске, все еще не до конца уверенный в

осуществимости этого плана.

– Т а к и д у м а л , ч т о в ы с о г л а с и т е с ь , с е р ж а н т .

– Лучше помолчи.

Поудобнее устроившись на коленях, Соске переключил систему управления огнем

в режим снайперской стрельбы на большие дистанции. Увеличение оптического канала –

на максимум. В зеленоватом свете режима низкоуровневого ночного видения в прицеле

возникла спина «Бегемота». Она раскачивалась и прыгала – великан отступал на

максимальной скорости. Если точнее – улепетывал без памяти.

127

На дисплей высыпали исходные данные для баллистического вычислителя.

Температура и влажность воздуха, скорость ветра, температура орудийного ствола и

порохового заряда – и еще куча цифири. Способности Соске к точной дальней стрельбы

всегда находились на вполне заурядном среднем уровне. Ему не дано было повторить

баллистические чудеса, которые вытворял Курц. Не имея баллистических таблиц и

данных практических испытаний, ни разу не проводя пристрелки из этого орудия, Ал

тоже ничем не мог помочь. Единственное, на что они могли полагаться – интуиция

пилота.

Лазерный дальномер четко выдавал дистанцию, но для определения возвышения и

упреждения оставалась только грубая прицельная шкала и перекрестье нитей.

Перекрестье проползло по бронированным плечам, поднялось выше. Пискнул сигнальный

зуммер и вмешался Ал:

– З а х в а т ц е л и . Р а з р е ш и т е о т к р ы т ь о г о н ь ?

– Погоди… – пробормотал Соске, доворачивая манипулятор на какие-то доли

градуса. Еще чуть-чуть. Да, совсем немного…

Огонь.

Удар отдачи оказался страшным – намного сильнее, чем раньше. Огненный пузырь

дульных газов, размером не меньше бронеробота, осветил на мгновение развалины,

блеснув кровавыми отражениями в осколках битых оконных стекол. Песок разметало по

сторонам, образовав коническую канавку, уходящую в сторону моря. Несмотря на то, что

Соске пытался упираться кончиками башмаков ступоходов, точно сошниками, бронеробот

швырнуло назад, да так, что он неуклюже приземлился на задницу и проехал несколько

метров, бороздя пляж. Это выглядело как ударная волна от близкого разрыва

двухсотпятидесятикилограммовой авиабомбы.

Результат действия лямбда драйвера, а не просто порохового заряда.

Фугасный снаряд, вырвавшийся из ствола с невероятно высокой для такого орудия

начальной скоростью и уносящий в себе сгусток материализованной силы воли и боевого

духа Соске, прочертил безупречную настильную траекторию, не вышедшую за пределы

прямого выстрела, и точно поразил середину затылка шлемовидной головы отступающего

«Бегемота». В том же самом месте, что и предыдущий.

Когда изображение камеры стабилизировалось, стало видно, что голову просто

снесло, разбросав горящие и искрящиеся детонирующим боезапасом автоматических

пушек обломки по сторонам. Обезглавленный гигант еще продолжал двигаться, но его

движения нарушились, стали неуверенными и хаотичными.

Через десяток секунд докатился звук взрыва.

«Бегемот» запнулся, медленно и беззвучно падая вперед. Протяжное эхо, тоже

пришедшее с задержкой, прозвучало похоронным колоколом по медленно скрывшемуся в

облаках пара и кипящих бурунах стальному титану.

Шестой бронеробот противника уничтожен.

Переведя дыхание, Соске спросил:

– Ал?

– С л у ш а ю в а с , с е р ж а н т .

– Сколько же минут?

– П я т ь м и н у т п я т ь д е с я т д в е с е к у н д ы .

Повисло неловкое молчание. Потом Ал осторожно продолжил:

– К а к б ы в ы н и у п р я м и л и с ь , в с х в а т к е с т а к и м и

п р о т и в н и к а м и т р и м и н у т ы п р е д с т а в л я ю т с я н е д о с т и ж и м ы м

с р о к о м .

– Кто бы говорил. Четыре минуты двенадцать секунд – ты тоже попал пальцем в

небо.

– Д л я ч е л о в е к а у в а с ч р е з м е р н о х о р о ш а я п а м я т ь , с е р ж а н т .

В ы о т н о с и т е с ь к к а т е г о р и и з л о п а м я т н ы х ?

128

– И где ты только научился так огрызаться?

– Б у д у ч и б р о ш е н н ы м , к в е л и к о м у п р и с к о р б и ю , с в о и м

п и л о т о м н а п р о т я ж е н и и м н о г и х м е с я ц е в , я и с п о л ь з о в а л

и м е ю щ и е с я в о з м о ж н о с т и д л я с к а н и р о в а н и я И н т е р н е т а и

ш и р о к о в е щ а т е л ь н ы х к а н а л о в .

– С тобой все ясно. Хорошему там не научат. Небось, по порносайтам лазил?

– Е с л и п о ж е л а е т е , м о г у и с п о л ь з о в а т ь н е о ф и ц и а л ь н ы й

с т и л ь р е ч и . Т е з а у р у с б е д н ы х л а т и н о а м е р и к а н ц е в в а с у с т р о и т ?

– Выдумал тоже. Не вздумай.

Кошмар. Тягаться с этим демагогом-острословом – нелегкая задача. Как всегда.

Потихоньку вздохнув, Соске произнес слегка недовольным голосом.

– Но, все же… я рад, что ты уцелел.

Он сказал это совершенно искренне.

Как бы странно это ни выглядело, диалог с искусственным интеллектом,

осуществляющим вспомогательные функции управления боевой машиной, оставлял в нем

ощущение того, что он говорит со старым другом. Товарищем по оружию. Это чувство,

так же как и странности, которые выделяли Ала из ряда стандартных совокупностей

программ, заложенных в компьютеры митриловских М9, – они проявились в нем

незадолго до той памятной битвы в Гонконге – теперь, при новой встрече, они были

заметны намного сильнее.

Соске и сам не до конца понимал, что имел в виду, но Ал без промедления ответил:

– В з а и м н о , с е р ж а н т . Г о в о р ю о т в с е й д у ш и .

– Хмм.

Механизм, боевой автомат говорит «от всей души». Куда катится мир?

Впрочем, Соске почему-то уже давно не чувствовал отчуждения и неприязни к

этому нечеловеческому голосу.

Подняв бронеробот, он переключился в режим активной локации окрестностей.

Как там Курц и остальные? Кроме того, нужно скорее выручать Лемона и его команду.

Впрочем, разобраться с оставшимися вражескими пехотинцами на «Лаэватейне» не

составит сложностей.

Но о том, чтобы догнать Канаме, уже не могло быть и речи.

Сидя в вибрирующей кабине вертолета, торопливо уходящего прочь, Канаме

осторожно и незаметно осматривалась.

Боевики из личной армии Леонарда, здоровенные мужчины в камуфляжных

комбинезонах, к этому времени уже несколько расслабились. Некоторые с волнением на

лицах следили за тем, как оказывают медицинскую помощь раненому господину, кто-то

поглядывал в иллюминаторы. Изможденная и вымазанная кровью Канаме, тихо сидевшая

в углу, не привлекала их внимания.

Ее сосед по скамейке привстал, просунувшись вперед, в кабину, и заговорил о чем-

то. Несмотря на то, что она не понимала испанского, было ясно, что речь идет о состоянии

Леонарда.

Если попытаться… – то сейчас.

Едва Канаме поняла это, в ее голове закружился хоровод испуганных мыслей.

Достаточно ли отвлекся боевик?

Пойдет ли все, как задумано?

Несмотря на то, что Калинин тоже на борту вертолета?

А еще – о нем.

Бедный Леонард, он, наверное, сейчас на грани жизни и смерти, и все из-за нее…

Какая глупость!

Она потрясла головой.

129

Разве она уже не убедилась в этом? Обычное сочувствие может стать смертельным

– давно пора бы понять.

Прикрыв глаза, чтобы не выдать себя лихорадочным блеском, и закусив губу, она

покосилась вбок. Прямо перед ее лицом на боку стоящего боевика из потертой кобуры

торчала рукоятка автоматического пистолета.

Раскрыв глаза, Канаме набрала в грудь побольше воздуха.

Пора.

Вскочив, она вытянула руку и выхватила пистолет из кобуры, судорожно стиснув

рубчатую рукоять. Боевик отреагировал быстро – угрожающе развернувшись. Он

попытался схватить ее, но ему не хватило буквально полпальца. Мужчина замер,

уставившись в черный зрачок дула.

– Не двигаться! Я выстрелю!

Она уже сто лет не кричала так громко и яростно – даже в горле запершило. Но

Канаме не остановилась. Целясь прямо в лицо побледневшему противнику, она заорала:

– Эй, пилот! Слышишь меня?! Быстро поворачивай обратно!

– П-погоди… – сидевший на скамейке напротив боевик что-то быстро забормотал в

головной микрофон.

Почти сразу же из двери пилотской кабины появился человек. Но это был не пилот,

а Андрей Сергеевич Калинин. Представшая перед ним картина – разиня-подчиненный и

Канаме, целящаяся из трофейного пистолета ему в лицо – не заставила майора даже

повести бровью. Ни следа удивления или волнения.

– Энергична, как всегда. А мне показалось, что ты все еще в шоке после выстрела в

него, – холодно проговорил Калинин. – Чидори Канаме. Попрошу тебя убрать палец со

спускового крючка и спокойно отдать оружие. Закончим этот эпизод.

– Не надо мне приказывать. Я буду стрелять.

– Неразумно, – спокойно продолжал Калинин. – Человеку, у которого нет

намерения спускать курок, не следует браться за оружие. Это пустая трата времени.

Кроме того, может произойти непредвиденный несчастный случай. Полагаю, для тебя это

уже не секрет.

– Намерения спустить курок...

Ее пальцы до хруста стиснули тяжелый пистолет, на висках выступили капельки

пота, сердце колотилось у самого горла.

Нужно держаться.

Без слез и жалоб.

Я не могу сдаться. Даже ему, закаленному ветерану, которому не гожусь и в

подметки. Все равно.

Скрутив отчаяние и тоску тугой пружиной, она остро и прямо взглянула на нового

противника.

– Но ведь вы стреляли в него? В Соске?

Она мало знала о том, какие отношения связывали Калинина и Соске – ведь тот

никогда ничего не рассказывал. Ей довелось несколько раз стать свидетельницей их

разговоров, но их голоса оставались официальными и сухими.

Но Канаме знала.

Когда Соске вспоминал его, слово «майор» в его устах звучало как-то особенно. В

нем слышалось безграничное доверие. «Мао», «Курц», «господин Председатель» – эти

слова звучали немного похоже – но все же не так. В них было чуть-чуть, на ту самую,

микроскопическую долю меньше уверенности и преданности.

Теперь Калинин встал по другую сторону баррикад от Соске. Превратился в

беспощадного врага. Но неужели же он остается таким же каменно-твердым и ледяным,

как тогда, когда приказал стрелять в него? Неужели в нем ничего не дрогнуло? Сможет

ли он так же холодно и уверенно поучать ее, глядя ей в глаза?

– Я сделаю это снова, – неожиданно ответил Калинин. Как всегда, равнодушно…

130

Нет.

Нет, неуловимо, практически неотличимо – его слова звучали с другим

выражением.

– Такой приказ уже был отдан. На это существует серьезная причина. Но я не

рассчитываю что ты, в запале отрицания, поймешь ее.

– Неправда.

– Если тебе хочется так думать – пожалуйста. Но я дам тебе возможность увидеть

последствия своего неразумия.

Канаме замерла, не понимая, что он имеет в виду.

– Его ценой станет жизнь стоящего перед тобой человека. Можешь стрелять, если у

тебя есть желание.

– …Н-неправда.

Слова Калинина падали на сердце, словно капли свинца.

Действительно, разве можно было ожидать, что обычная девчонка, без малейшей

военной подготовки, по милости слепой удачи сцапавшая пистолет, и теперь

размахивающая им перед носом у опытных бойцов и кричащая срывающимся голосом

«Поворачивайте вертолет»! запугать хоть кого-то? Это было просто смешно. Достаточно

было взглянуть на реакцию остальных наемников, неподвижно сидящих на скамейках, как

и поступила Канаме.

На их грубых загорелых лицах совсем не было страха. Они не скалились, подобно

вульгарным кинозлодеям. Не было заметно ни злобы, ни раздражения. Скорее, это было

безразличие. Та школьница, которой Канаме была еще совсем недавно, ничего не смогла

бы прочитать по этим каменным, неподвижным лицам, но теперь – теперь ей все было

понятно без слов. Она как будто слышала их мысли.

«Он вообще заряжен, этот ствол»?

«Черт с ней, пусть стреляет – дружбан поработает пулеуловителем».

Да, наемников не слишком-то беспокоила угроза жизни их соратника. Тупица,

который позволил девчонке стащить пистолет, ничего лучшего не заслуживает. Даже если

Канаме выстрелит, пострадает только он. Пистолетная пуля не пробьет тело насквозь, а он

стоит слишком близко, чтобы она промахнулась и задела шальной пулей что-нибудь

действительно важное – какой-нибудь агрегат вертолета.

Брать заложника было бессмысленно. Его товарищей совершенно не беспокоила

его возможная смерть.

– Ну, хорошо. Тогда – вот так.

Канаме подняла ствол вверх, выпуская из прицела бледного боевика, и нацелила

пистолет в потолок кабины.

Теперь лица наемников мгновенно стали напряженными. Прямо за тонкой

обшивкой находился редуктор несущего винта и двигатели, с уязвимой топливной

системой и гидравлической системами. Несмотря на то, что это был военный вертолет,

бронирования на нем не было, тем более в интерьере кабины. Даже пистолетные пули,

если выстрелить несколько раз подряд, могли нанести существенные повреждения или

вызвать пожар.

– Если я выстрелю туда – вам тоже будет все равно?!

– Вот как. Бить туда, где больно. Хм, – Калинин кивнул, оставаясь все таким же

серьезным. С выражением учителя, наконец-то, получившего от ученика правильный

ответ. – Но вертолет в настоящий момент идет на высоте ста метров со скоростью двухсот

километров в час. Получив серьезные повреждения, мы не сможем использовать режим

авторотации для аварийной посадки. Наиболее вероятна катастрофа и гибель всех,

находящихся на борту. Даже в маловероятном случае удачной, относительно мягкой

посадки, если мы лишь получим тяжелые ранения, ты не сможешь ускользнуть, поскольку

подвергаешься наибольшей опасности быть травмированной. Таким образом, вероятность

того, что ты сможешь сбежать, равна нулю.

131

Так он сказал. И это была чистая правда. Теперешняя Канаме тоже отчетливо

понимала, что на такой малой высоте и высокой скорости лопасти несущего винта не

успеют перейти в режим авторотации под действием набегающего потока. Не

пристегнутая ремнем, она будет выброшена из кабины и переломает все кости в момент

падения.

– Стреляй, если для тебя это не имеет значения.

Он не пытался кричать на нее или сыпать ругательствами. Калинин не вкладывал в

свои слова угрозу или злость. Но на нее все равно неподъемным грузом обрушилось

страшное чувство поражения. Андрей Сергеевич не был искусным демагогом, ловко

манипулирующим противником с помощью лживых слов, заставляющих его признать

свое поражение. Он говорил правду и ничего кроме правды. Безусловно, он был прав –

даже завладев этим жалким пистолетом, Канаме оставалась совершенно бессильной.

Вся сообразительность и ловкость, вся находчивость и изворотливость, все

мужество отчаяния, которое семнадцатилетняя девчонка-сорванец могла найти в себе,

чтобы вырваться на свободу – все это было ничем перед лицом умудренного ветерана,

уже воевавшего задолго до того, как она появилась на свет.

Но почему, почему, почему этот человек – на стороне врага? Почему он не скажет:

«Прости, что напугал тебя. Я отвезу тебя к Соске»? Или хотя бы потихоньку, так, чтобы

заметила только она, не подмигнет ей – этого было бы более чем достаточно. Почему в

суровых глазах майора нет ничего, кроме мрачной решительности.

– Вы… вы серьезно?..

Глаза Канаме, полные отчаяния и красные от слез, встретились с бестрепетным

взглядом майора.

– Тогда скажите мне. Я смогу снова увидеть его?

– Никогда. Вы никогда не встретитесь больше, – отрезал Калинин.

Да. Канаме поняла, что это безжалостное предсказание – правда. Как бы она ни

билась, как бы ни рыдала в отчаянии и не умоляла – ничто не заставит тюремщиков

разжать когти.

Она не увидит Соске.

Никогда.

Но, может быть, так будет лучше? Ведь все получается так, как говорил Леонард.

Так никто больше не пострадает. Больше никто не умрет ради ее безумного порыва

навстречу Соске, ради ее бессильной жажды свободы. Или то – или другое. Неразрешимая

дилемма. Или все же?..

– Достаточно. Верни оружие.

– Нет…

Бескровные губы Канаме едва слышно выдохнули последнее слово. Она опустила

пистолет и прижала дуло к виску. Прикосновение холодного металла – тупое и грубое. Но

оно было сродни пронизывающему холодку иглы медицинского шприца. Короткая боль и

– облегчение.

Одно движение пальца.

Да, она жаждала этого всей душой. Так будет лучше. Невыносимый груз – у нее

больше не было сил нести его. Всего лишь согнуть указательный палец. И все исчезнет.

Неуверенность, боль, тоска, мучительная вина перед Леонардом, отчаяние от поражения и

безысходность.

Из груди, из глубины пока еще бьющегося живого сердца рвался отчаянный крик.

«Не надо. Я не хочу. Ни за что! Это… это слишком… рано!»

Но он был не в силах разрушить предсмертную сосредоточенность. Оцепенение.

Темный поток ее воли поднимался, словно глубокая вода перед шлюзом, затапливая и

смывая все. Она заставила свое сердце смириться.

Надеяться нельзя.

Нельзя верить.

132

Будущего нет. Она бессильна что-то изменить.

Ей не осталось ничего, кроме отчаяния. Теперь Канаме всей душой жаждала только

одного.

Смерти.

В ней больше не осталось ни единой мысли.

Не думая больше ни о чем, просто нажать на спусковой крючок.

Рухнуть ниц.

Кануть в темноту

– Стой!

Ее вырвал из воронки резкий окрик Калинина.

Как далеко ни ушла Канаме, она не смогла сдержать тупого удивления – почему он

возвысил голос? Она ни разу не видела на его каменном лице такого беспокойства. Маска

дала трещину.

Почему? А-а, вот в чем дело.

Темный ток смерти, окруживший Канаме. Конечно, человек, перед которым

прошло такое бессчетное множество смертей, не мог не почувствовать его.

– Остановись. Я готов сделать все, что смогу.

Он поверил.

– Поверните… вертолет, – голос Канаме звучал безжизненно, пустые и

расфокусированные глаза смотрели сквозь него.

– В данной ситуации это невозможно. Леонарду требуется немедленная

медицинская помощь. Он умрет, если мы задержимся и потеряем время. Прошу тебя,

успокойся. Опусти пистолет и направь на меня.

Майор говорил быстро. Он взял на себя инициативу. Он давил, вынуждая ее к

переговорам, к обсуждению условий. Он хотел отвлечь, хотел вернуть ее обратно.

– Тогда… позвольте мне попрощаться.

Калинин поднял брови.

– Радио. Я хочу… хочу сказать ему «прощай». Тогда я… больше не доставлю вам

проблем…

Затяжной ливень, бушевавший так, словно хотел смыть развалины с лица земли,

наконец, иссяк. Над разрушенным поместьем и вытоптанным садом воцарилась тишина.

Можно было подумать, что мощь «Лаэватейна», сегодня превзошедшего своего

волшебного предка, заставила разойтись дождевые тучи.

Уничтожив все вражеские бронероботы, Соске быстро и безжалостно разогнал

пулеметным огнем оставшихся поблизости пехотинцев. Первым делом он деблокировал

осажденных в остове вертолета Лемона и его товарищей. Впрочем, враги и так все поняли

и без памяти разбегались. Укротитель титанических «Бегемотов» – кто теперь мог

противостоять ему?

К счастью, и Лемон, и его бойцы, и неугомонные старики были целы. Они уже

бурно праздновали победу «Лаэватейна» – высыпав из убежища, размахивая руками,

прыгая и обнимаясь. Чуть в сторонке стояла женщина, шпионка из Разведывательного

управления – «Тень». Она тоже была цела и невредима, и, похоже, радовалась не меньше

новых друзей.

Ждать Курца, Мао и Крузо тоже пришлось недолго – три М9, появившиеся из леса,

перехватили и перебили отступающих врагов, пытавшихся сопротивляться, и заставили

сдаться остальных.

Опытным пилотам не потребовалось больше одного взгляда на «Лаэватейн», чтобы

понять, что перед ними прямой потомок «Арбалета». Побоище, которое устроил Соске, и

разбросанные повсюду догорающие обломки вражеских бронероботов поначалу

133

заставили их впасть в ступор. Это было неплохо, потому что вопросы они явно решили

оставить на потом.

Впрочем, Крузо все же не упустил шанса выразить недовольство по радиоканалу.

– Если бы он оказался с нами тогда, на Мериде…

– Толку-то поминать прошлое?

– Ладно, Курц, лучше помолчи, – прервала Вебера Мао.

Крузо обратился к Соске:

– Много воды утекло, сержант. Поговорим об этом позже. Лучше займемся

делом. Этот БР – «Лаэватейн»? Не следует разрешать военнопленным любоваться на

него. Включите ECS.

Крузо был прав. Хотя эта боевая машина только что продемонстрировала поистине

необычайную мощь, она была всего одна. Элементарная предосторожность требовала

сохранять военную тайну и не давать возможность военнослужащим противника

рассматривать его с близкого расстояния – кто знает, какая техническая мелочь могла дать

врагам возможность разработать меры противодействия?

– Так точно. Ал, активировать ECS.

– Н е в о з м о ж н о .

– Почему?

– В о з м о ж н о с т ь в п р и н ц и п е о т с у т с т в у е т . Э т а м а ш и н а н е

о с н а щ е н а с и с т е м о й E C S .

– Как так? Что ты имеешь в виду?

– Г о т о в о б ъ я с н и т ь . В ы с о к а я в ы х о д н а я м о щ н о с т ь р е а к т о р а

т р е б у е т м о щ н о г о к о н д е н с а т о р а . П е р е р а з в и т а я м у с к у л а т у р а

н у ж д а е т с я в б о л е е п р о и з в о д и т е л ь н о й с и с т е м е о х л а ж д е н и я ,

к о т о р а я з а н и м а е т б о л ь ш о й д о п о л н и т е л ь н ы й о б ъ е м . Н е с т о и т

з а б ы в а т ь о л я м б д а д р а й в е р е . М е н е е а к т у а л ь н ы е у с т р о й с т в а

п р и ш л о с ь м и н и м и з и р о в а т ь и л и п о л н о с т ь ю с о к р а т и т ь .

Соске не нашелся, что сказать.

– С л е д у е т п р о и н ф о р м и р о в а т ь в а с и о т о м , ч т о д а н н а я

м а ш и н а н е о с н а щ е н а н е т о л ь к о E C S , н о и E C C S . В о з м о ж н о с т и

м и л л и м е т р о в о г о р а д и о л о к а т о р а с е р ь е з н о о г р а н и ч е н ы , с р е д с т в а

п о д а в л е н и я

л а з е р н о й

п о д с в е т к и

п о л у а к т и в н ы х

Г С Н

и

п о с т а н о в к и

п о м е х

и н ф р а к р а с н ы м

Г С Н

с а м о н а в о д я щ и х с я

п р о т и в о т а н к о в ы х р а к е т т а к ж е о т с у т с т в у ю т . Р а к е т н ы е а т а к и

п р е д с т а в л я ю т б о л ь ш у ю о п а с н о с т ь .

– Постой, это что же – бортовое радиоэлектронное оборудование на уровне

«Сэведжа»?

– П р а в и л ь н е е б у д е т с к а з а т ь н е н а у р о в н е « С э в е д ж а » , а н а

у р о в н е М 6 .

– Вот дела.

Действительно, выведя на экран формуляры управления БРЭО, Соске присвистнул.

Ситуация стала яснее. Оптическая поисковая и прицельная система была самой последней

модели, ничуть не уступая М9, но все остальное… Как можно надеяться выжить на

современном поле боя с таким жалким набором электроники?

–

В о с с о е д и н е н и е

с

о т р я д о м

м а й о р а

К р у з о

с л е д у е т

р а с с м а т р и в а т ь

к а к

с у г у б о

п о л о ж и т е л ь н ы й

м о м е н т .

В з а и м о д е й с т в и е и о б м е н т а к т и ч е с к о й и н ф о р м а ц и е й д а с т

в о з м о ж н о с т ь л и к в и д и р о в а т ь э т и с л а б о с т и . Н е с т о и т т а к

р а с с т р а и в а т ь с я , с е р ж а н т . В з б о д р и т е с ь .

– На борту еще остались «менее актуальные устройства».

– П р о ш у п е р е ч и с л и т ь .

134

– Один железный нахал. Я бы предпочел, чтобы тебя развинтили и выкинули, а

взамен поставили ECS.

– Н е р а з у м н о . Д е м о н т а ж м е н я п р е в р а т и л б ы э т у м а ш и н у в

м е р т в ы й

г р у з ,

н а п о д о б и е

д е ф е к т и в н о г о

и

н е д а л е к о г о

с т а н д а р т н о г о М 9 .

– Ржавым консервным банкам, полагается не хамить, а знать свое место…

– В н и м а н и е , п е р е х в а ч е н а р а д и о п е р е д а ч а , – реплика Ала прервала

брюзжание Соке на полпути.

– Что за передача?

– Ч а с т о т а 1 2 9 . 2 2 м е г а г е р ц . В о л н а А М д и а п а з о н а У К В . Н е

к о д и р о в а н н ы й , о т к р ы т ы й к а н а л . В ы з ы в а ю т в а с н а п р о т я ж е н и и

у ж е н е к о т о р о г о в р е м я .

– Меня?

– Т а к т о ч н о . С о е д и н и т ь п о в о с ь м о м у к а н а л у ?

– Давай.

– Г о т о в о . С в я з ь у с т а н о в л е н а .

Чувствуя странное стеснение в груди, Соске прислушался, прижав рукой наушник,

и ловя прерывающийся помехами голос, несомый радиоволнами.

Голос девушки.

Он помнил его.

Знакомый голос звал, снова и снова бросая в бесконечный радиоэфир его имя.

– …Соске, Соске ты слышишь меня?..

Голос Канаме.

Сердце судорожно сжалось и пропустило такт, на спине выступил холодный пот.

Только голос – но это было словно удар под дых.

Говорила Чидори Канаме – он не спутал бы ее ни с кем в целом мире – но как же

надломлено, слабо и неверно звучали ее слова. Это была совсем не та Канаме, которую он

знал. Нет, это была та девушка – девушка, на которую он смотрел в тесном школьном

дворике.

Механически, устало, она повторяла снова и снова – без конца.

– …Сагара Соске. Если он не может выйти на связь – всем, кто его знает, всем,

кто слышит передачу и может передать ему… Ты слышишь меня? Слышишь? Сейчас

я…

– Чидори…

Губы прошептали ее имя.

Пальцы двигались быстрее мысли. Он нажал кнопку, соединяя радиоканал, и

повернул верньер настройки.

– Чидори!!! – в полный голос.

Молчание и шум грозовой статики. Через несколько томительных секунд она

ответила по-японски.

– Соске? Ты слышишь меня?

– Да, да. Я на связи. Где ты находишься? Я подберу тебя. Быстрее сообщи свое

местоположение. Нет, скажи сначала, ты не ранена? Чидори?..

– Я… я цела.

– Понял тебя. Скорее – где ты находишься? Я заберу тебя прямо сейчас. Противник

уничтожен, не беспокойся. Здесь Ал… нет, теперь он в новой машине. Я думаю, что

больше не проиграю никому. Мао и Курц тоже здесь. Тебе больше не нужно бояться. Я

обязательно…

– Соске, подожди. Успокойся.

Странно безжизненный и равнодушный голос. Но, не обращая внимания, он горячо

говорил, говорил, говорил…

135

– Я спокоен. Но мне так много нужно сказать тебе. Так много разных вещей – я и

сам не до конца их понимаю. Я много раз колебался и отступал в последний момент. Но

теперь я здесь – пришел за тобой. Должен найти тебя. Поэтому, Чидори, перестань

отвлекаться, скажи мне главное – где ты. Если ты не знаешь координат, опиши

окружающую местность. Если рядом с тобой противник…

– Соске, остановись, – прервала его Канаме.

– Почему? Если ты не скажешь, где находишься, как я найду тебя?!

– …Дело не в этом.

Бесчувственный, неживой голос отдался в наушниках.

– Перестань… Перестань искать меня.

– Что? Я не понимаю!..

– Не гонись за мной. Сейчас я в вертолете, здесь Калинин и… и Леонард.

Кажется, я его убила. Несчастный – мне так жаль. Я… я пыталась вырваться, но – я

поняла, наконец. Все бесполезно. Эти люди – они никогда, ни за что не отпустят меня.

Брыкаться, сопротивляться – от этого только пострадают другие люди. Поэтому…

поэтому – прости. Больше не ищи меня, не надо. В самом деле. Я… я была так счастлива,

что ты пришел, но… но…

– Чидори? Что ты говоришь?!

Долгое молчание. Свист и вой эфира.

Он не понимал. Не понимал, что она говорит. Почему.

Почему она сказала – «не ищи меня»?

Он не мог, не хотел понять.

Нет.

Неправда

На самом деле, он всегда знал.

Перед его глазами встало мертвое лицо Нами. Пусть даже Канаме ничего о ней не

знала – это был символ. Символ крестового похода, в который отправился Соске – похода,

превратившегося в снежный ком смертей. Растущий с каждым оборотом. Враги, друзья,

ни в чем не замешанные, совершенно посторонние люди. И Канаме прекрасно понимала

это. Ужасающая простота этой арифметики открылась ей давным-давно, еще тогда, на

школьном дворе. Это было неизбежно.

Не ищи меня.

Если она говорит так – она поняла. Его упрямство, его одинокая борьба – все это

лишь заставит ее страдать еще больше. Соске просто закрывал глаза, не желая видеть

горькую правду. «Поэтому… Соске, поэтому забудь обо мне».

В глазах потемнело. Безглазая, затопляющая с головой темнота – ледяной

космический вакуум.

Невесомость, пустота, безмолвие.

– Подожди, Чидори. Я…

– Хватит. Пойми, наконец. Все кончено. Мы больше никогда…

Не в силах вымолвить ни слова, Соске до хруста сжал рукояти контроллеров

мокрыми от пота ладонями, отчаянно прислушиваясь, ловя сбивчивые и бессвязные слова

Канаме. Да, бесчувственность и механическое спокойствие куда-то пропали, теперь она

шептала жалобно и потерянно, точно в лихорадочном бреду.

– …Я не хочу.

Ее голос сорвался.

– Я совсем этого не хочу…

И вдруг – громче и четче, словно вспомнив что-то:

– Соске, ты еще слушаешь?..

– Да.

– А если… если я прикажу тебе, как бывший заместитель председателя

школьного совета? – она всхлипнула, глотая слезы и шмыгнула носом. Она плакала. –

136

Спаси меня. Чего бы это ни стоило. Мне неважно, чем придется пожертвовать.

Неважно, сколько погибнет – сто, тысяча, сто миллионов – мне все равно. Приди и

забери меня! Используй все – свою тупоголовость, свое отсутствие здравого смысла, все

свои дурацкие военные ухватки, снеси всех, кто встанет на пути – и обними меня! Ведь

ты же сможешь? Сможешь, да?!

– Да. Смогу.

В ответе Соске словно полыхнул отблеск пламени. Пламени, вспыхнувшего в его

груди.

Да. Все верно. Для чего колебаться? Погибнут сотни или тысячи? На дороге

встанут бесчисленные препятствия? Но если он сможет прикоснуться к ней – чего же

бояться?!

– Я обязательно приду. Жди меня.

– …Угу.

Канаме снова всхлипнула.

– Соске… я так тебя люблю.

– Я тоже. Люблю тебя.

Эти слова сказались так легко и просто, что он поразился сам себе.

– Я… рада. Тогда… тогда в следующий раз, когда мы увидимся, я обязательно

тебя поцелую. От всей души – так крепко, как смогу. Где бы мы ни встретились.

Хорошо? Я обещаю, понял?

– Да, я понял.

Вой и грохот помех становился невыносимым. Ее голос был почти неразличим.

Уносящий Канаме вертолет уходил за пределы дальности действия передатчика – его уже

было не догнать.

В этот раз. Только в этот раз.

– Неважно… сколько. Я буду ждать тебя хоть сто лет…

– Не бойся, я обязательно найду тебя.

– Да. Еще… посмотри в холодильнике… в поместье… жесткий диск…

Больше ничего понять было невозможно: бушующие волны помех сошедшего с

ума грозового эфира поглотили ее голос без остатка. Радиочастота не донесла больше ни

единого слова.

Выключив передатчик, Канаме стащила с головы радиогарнитуру и убрала палец

со спускового крючка.

– Все.

Пистолет вернулся к наемнику, своему хозяину.

– Я бы сказал, это удивительно. – Калинин, единственный понимавший по-японски

из слушавших разговор, хмуро сдвинул брови. – Мне казалось, что ты действительно

отчаялась. Была готова нажать на спуск.

– Так и было, – лицо Канаме осунулось и почернело.

Калинин наверняка понял, какая жестокая война творилась в ее душе, и чего стоили

Канаме эти слова. Она не притворялась и не играла, она стояла на последней грани. И

именно эти слова вернули Соске надежду. А, может быть, спустили его с поводка.

В голосе Канаме звучали угрызения совести и стыд.

– Я не собиралась подчиняться. И решила все закончить, только… только сказать

ему последнее «прости». Но…

Чувствуя, как каждое ее слово вонзается в сердце Соске отравленным шипом, она

поняла. «Ничего не поделаешь» – эти слова не для нее. Да, теперь он снова окажется в

смертельной опасности, безоглядно преследуя ее похитителей. Да, будут греметь

выстрелы, и гибнуть люди. И она прекрасно осознавала свою ответственность, свой

эгоизм, всю тяжесть своей вины, не собираясь перекладывать ее на чужие плечи.

Но она все равно не могла без него.

137

Быть с ним – ей больше ничего не было нужно.

Это тепло в сердце, эти чувства – они не лгали. Во всем беспощадном мире –

только они.

– …Да, я передумала.

Потом она подняла голову и посмотрела Калинину в глаза.

– Вы тоже изменили своим привычкам.

– Да, – Калинин слегка вздохнул. – Теперь он больше не станет колебаться. Когда я

снова окажусь в прицеле, он немедленно нажмет на спуск. Сила, которую ты даешь ему,

поистине невероятна. Именно потому я старался не допустить этого разговора. Но мне

пришлось сдаться – ты вынудила меня, шагнув одной ногой за грань.

– Вы признаете поражение честно – как спортсмен.

– Но я должен узнать о диске, который ты ему оставила.

В ответ Канаме лишь фыркнула со слабой тенью прежнего ехидства.

– Даже если бы я вам сказала – а я не собираюсь – вам это не пригодится. Кроме

меня и Тессы все равно никто не поймет, о чем идет речь.

– Бог ты мой!.. – донеслось из внешнего динамика, едва ступоходы М9 Курца

коснулись палубы «Туатха де Данаан». Выведя бронеробот из брюха вертолета и глядя на

«Лаэватейн» Соске, бронеробот Курца патетически обнял себя манипуляторами за плечи и

вдохновенно продекламировал: – «Соске, я так тебя люблю! – Я тоже. Люблю тебя»! –

наконец-то вы разродились. Но я что-то не понял, почему ты еще не пробил башкой

створки полетной палубы, прыгая от счастья. Заарканил такую девчонку, удачливый

засранец!

– Мы не виделись полгода, это произошло так неожиданно… – сконфуженно

бормотал Соске. В тот момент он и думать забыл, что разговор с Канаме идет по

открытому каналу. Все время, пока палубный транспортный «Пейв Мар», будя

воспоминания о прежних заданиях, нес их обратно на «Туатха де Данаан», Соске

пришлось стоически выдерживать подколки Мао и Курца.

Тем же вертолетом на борт ТДД прибыла весьма разношерстная компания. Лемон –

представитель французского разведывательного бюро DGSE, бывалые американские

вояки Кортни и Сеалс и, конечно, «Тень». Теперь они выбрались на палубу ангара и с

интересом осматривались.

По лицу Лемона было понятно, что он тоже слышал разговор по радио. Даже не

понимая японского языка, он в общих чертах смог уяснить, о чем шла речь. Пытливо

заглянув в глаза Соске, словно желая что-то сказать, он в итоге пробормотал лишь:

– Спасибо за приглашение.

– Не за что, – ответил Соске. И добавил, опустив лицо. – Прости.

Тот помолчал и кивнул:

– И я скажу то же самое. Ладно, лучше представь нас своему начальству. Раз уж я

зашел так далеко, следует поскорее выяснить, кто на самом деле для меня остатки

Митрила – друзья или враги.

Гостей настойчиво попросили подождать в уголке гулкого ангара. Каким бы

неприспособленным для приема делегаций ни был этот отсек, команда ТДД явно не

собиралась позволять сотрудникам иностранных разведслужб бродить по отсекам

суперсовременной и секретной подводной лодки.

Соске тоже остался ждать здесь.

– Нет проблем. Хотя она и занята в главном командном посту, вероятнее всего,

командир встретит нас лично.

Командир.

Он так давно не виделся с Тессой. С тех самых двух шумных дней на Гуаме, в

прошлом году, когда он сопровождал ее на встречу с отмороженными ветеранами.

138

– Мистер Сагара.

Повернув голову, он понял, что она уже здесь. Должно быть, она оставила мостик

на Мардукаса и примчалась сюда – гораздо быстрее, чем он предполагал.

– Командир…

– Давно не виделись, – с мягкой улыбкой прервала его Тесса.

Она всегда была тонкой и стройной, но сейчас болезненно похудела, лицо

заострилось, под глазами темнели черные круги. Соске еще не знал деталей, но нетрудно

было догадаться, как тяжело далось ей то время, что прошло после атаки на базу острова

Мерида.

– Так точно. Командир, рад видеть вас… в добром здравии.

– Д-да. Много всего произошло… но теперь у нас все в порядке. Я тоже рада, что

вы живы и здоровы, сержант.

Голос Тессы звучал ровно. Нет, она не была равнодушна – в ее глазах светилось

искреннее тепло – но ни следа недозволенных офицеру и командиру чувств. Только

радость от возвращения с опасного задания своего подчиненного – одного из многих. Да,

ничего больше. Прятала ли она свои настоящие чувства в присутствии подчиненных и

посторонних или действительно не думала ни о чем ином, Соске не мог понять.

– Итак… вы хотели бы вернуться в строй?

– Мое намерение было таково… но у меня еще остались некоторые дела. Прошу

разрешения подумать еще немного.

– Понимаю. Обсудим этот вопрос позднее.

Тесса не выказала заметного разочарования или неудовольствия.

– Да, мэм, разрешите доложить – здесь люди, сотрудничавшие со мной. Мишель

Лемон из французского разведывательного бюро, а также товарищи адмирала Борда…

– Малышка Тесса!!!

Раздавшиеся под сводами ангара вопли легко перекрыли гудение компрессоров и

лязг демонтируемых бронелистов. Два солидных ветерана ломанулись в сторону Тессы с

распростертыми объятиями, да так шустро, что опешившие охранники едва сумели их

догнать и принять под руки, несмотря на разницу в возрасте.

– М-мистер Сеалс?! Мистер Кортни?

Выражение на лице Тессы едва ли было бы более испуганным, если бы она, гуляя

по лесу, столкнулась нос к носу с медведем-гризли. Глаза, обращенные на Соске,

увеличились раза в два, не меньше.

– С-сержант, о-откуда… откуда здесь эти люди?!

Бравые стариканы активно вырывались, едва не роняя отчаянно удерживавших их

здоровенных десантников, и орали на разные голоса:

– Сколько лет, сколько зим, лапочка моя!

– Я летел к тебе как на крыльях – неужели ты не рада?!

– Малышка, дай дедушке скорее тебя обнять!

– И поцеловать! И похлопать по попке!

Глядя, как Тесса вздрагивает при каждом выкрике, Соске тоже занервничал:

– Мэм, у них оказались обширные и весьма полезные связи…

– Я и сама знаю! Но зачем вы их сюда-то притащили?!

– Виноват, прошу прощения! Но не мог же я их бросить на поле боя?

– Тут вы правы, но… – несмотря на весь свой гуманизм, Тесса явно была не

слишком довольна его решением.

Соске решил сманеврировать и отвлечь внимание от своей промашки, и перевести

разговор в новое русло, представив ей Лемона.

– Да, я уже говорил – это месье Лемон. Агент бюро DGSE, снабдивший нас очень

важной информацией. Он обладает изощренным интеллектом и спас мне жизнь, поэтому я

ему полностью доверяю. Месье Лемон, это мой командир…

139

Взглянув на Лемона, он запнулся. Тот стоял с полуоткрытым ртом, словно

окаменев, и пожирал глазами Тессу. Можно было видеть невооруженным глазом, что его

уши начинают ярко полыхать, как при стремительно поднимающейся температуре.

– Месье Лемон?..

Нет ответа.

– Лемон, это мой командир…

– А?.. Что?

– Я же говорил, что познакомлю вас…

– Что?.. Познакомишь? Правда? Вот с этой девушкой ты хотел меня познакомить?!

– Так, постойте…

Курц, Мао и Крузо, наблюдавшие за гостями со стороны, принялись шептаться:

– Ого! Крышу снесло с первого взгляда.

– И я его прекрасно понимаю.

– Новый член фан-клуба. Добро пожаловать, как говорится.

Запищала трубка радиотелефона внутрикорабельной связи. Вызывал Мардукас.

Переговорив с ним, Тесса, обернулась и громко проинформировала всех присутствующих:

– Итак, господа. К сожалению, мы не имеем возможности должным образом

отпраздновать ваше счастливое возвращение, пока «Туатха де Данаан» отходит

малошумными ходами в безопасный район и требуется соблюдать звуковую дисциплину.

Тем не менее, я рада приветствовать всех вас на борту.

Со стороны бронеробота, только что выгруженного из грузового отсека

транспортного вертолета, – «Лаэватейна» – донесся низкий механический голос,

говорящий через внешний динамик:

–

К а п и т а н

п е р в о г о

р а н г а

Т е с т а р о с с а ,

г о в о р я

о

п р и в е т с т в и и , в ы и м е е т е в в и д у и м е н я ?

– Конечно, Ал. Счастлива видеть тебя в полном порядке.

– Р а д с т а р а т ь с я , к о м а н д и р .

140

Эпилог

Гевин Хантер пришел в себя в госпитальной палате. Его мутный взгляд

остановился на девушке, молча сидящей рядом с койкой. Коротко стриженые волосы,

бейсболка с низко опущенным на глаза козырьком, незатейливые джинсы и водолазка. Ей

можно было дать лет шестнадцать-семнадцать.

– Миллер…

– Не напрягайтесь.

Ее улыбка была скупой и недружелюбной, но слова прозвучали на удивление

мягко:

– Недавно пришло сообщение от «Тени». Наш парень благополучно попал в руки

получателя. Представление, которое он устроил, превзошло все ожидания.

– Вот как…

Из его горла вырвался только слабый хрип. С трудом повернув голову, он обвел

взглядом палату. Висела умиротворяющая тишина, только размеренно попискивал

стоящий на столике рядом с койкой электрокардиограф.

– …Это хорошо. Не думал… что на самом деле удастся… его завершить. Но мы

смогли… спасибо, это – благодаря тебе...

– Нет. Я в долгу перед тем человеком. Сагара спас меня. Если бы не он, я бы и

сейчас металась в бреду в каком-нибудь застенке в Сибири.

– Ну… возможно.

– Кроме того, я только помогла. В итоге этот парень – Ал – сам сконструировал

себе новое тело. Обычный искусственный интеллект на это не способен. Тот человек,

которого звали Банни – он был просто гений.

– Кто бы мог подумать?.. «Сильнейший бронеробот»… – пробормотал Хантер,

упершись отсутствующим взглядом в потолок.

Даже если бы кому-то и удалось взрастить и выпестовать искусственный

интеллект, способный хотя бы приблизиться к человеческому, это создание не смогло бы

сделать следующий шаг, не обладая представлением о функциях человеческого тела.

Даже прыжок в бесконечный океан информации, плещущийся в кибернетическом

пространстве мировых электронных сетей, не помог бы этому новорожденному разуму

понять человеческую способность к созиданию, к творчеству, приблизиться к поистине

бесконечной приспособляемости, которой был наделен человеческий мозг. Твердо стоять

ногами на земле, чувствуя вольный ветер и солнечные лучи, безоглядно, до крайнего

предела напрягать все силы в сражении – вот где лежал этот путь. И что могло послужить

лучшим вместилищем для кибернетического младенца, как не бронеробот, штурмовой

экзоскелет – самое совершенное искусственное подобие человеческого тела?

Только теперь стало ясно, что уже первый экспериментальный образец в серии,

ARX-5, являлся не только и не столько боевым механизмом. Разработанный под эгидой

Исследовательского управления Митрила искусственный интеллект для бронеробота был

наделен совершенно необычными способностями и оснащен дополнительными

устройствами, чье назначение было непонятно даже инженерам-конструкторам,

принимавшим участие в его разработке. Практически сразу же поползли слухи о неких

загадочных, поистине сверхъестественных событиях, произошедших во время стендовых

испытаний. Столь же таинственными и драматическими явлениями сопровождались

испытания и следующего образца, ARX-6. Искусственный интеллект впервые был

помещен в модель человеческого тела – модифицированный бронеробот М6 – и доказал

жизнеспособность концепции.

За ним последовал образец номер 7. Следом за ним – номер 8. Совершенствование

продолжалось, выделенный для войсковых испытаний искусственный интеллект взрослел

и креп, закаляясь в жестоких боях. Он оказался объединен в один агрегат с таинственным

генератором энергетических полей, вызвавшим неподдельный восторг военных. Но кто

141

мог на самом деле понимать, куда именно стремилась генеалогическая линия

экспериментальных образцов серии ARX, где пряталось связующее звено?

Действительно. Тот самый Посвященный, Банни Мораута – знал ли он, что

происходит?

– Трудно сказать. – Миллер – девушка-посвященная – в ответ на заданный вопрос

лишь сумрачно наклонила голову. – Но, помогая конструировать ARX-8, я начала

постепенно понимать. Целью, к которой стремился Банни, могло быть…

Она умолкла, прервавшись на полуслове.

Хантер терпеливо ждал ответа – но так и не дождался. Девушка надолго замолчала.

Заметив, как тяжело и мрачно она задумалась, Хантер почел за благо сменить тему.

Указав подбородком на медицинское оборудование, он проговорил:

– Кажется, ты заботилась обо мне.

– Ну да. Не могла же я вас бросить.

– Я в порядке, Миллер. Тебе лучше было бы перебраться в более безопасное место.

– Так и сделаю. Немного попозже.

На губах девушки мелькнула мимолетная улыбка, и тонкие пальцы легко

скользнули по исцарапанной щеке Хантера.

142

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg