«Со смертью заодно»

Со смертью заодно (fb2) - Со смертью заодно [СИ с изд. обложкой] 1180K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Альтс Геймер

Альтс Геймер Со смертью заодно

Глава 1. Где – то на восточной точке входа

В этом мире не имели хождения наручные часы и поэтому секунды не тикали звонко, а лишь беззвучно стекали вниз по колодцу времени. Выгнутый горизонт нависал, давил на плечи. До волнительного дрожания рук и сбоев сердечного ритма. Казалось – сделай всего лишь шаг, посмей оттолкнуться от почвы, и ты поплывешь вместе с восходящими потоками воздуха туда, где вьются косички перистых облаков и в их обрамлении величаво парят и переливаются в искрах точечной подсветки планеты. Путник, простоявший уже немало в неудобном положении с задранной вверх головой, наконец – то смог оторваться от нереальной картины. Он схлопнул на воспаленных от напряжения глазах широкий козырек ладони и тяжело опустился на мшистый валун позади себя.

– Ух, ты! – выдохнул чужеземец.

– Ага, – ухмыляясь, подтвердил смотритель границы и по – молодецки хекнув, сломал об колено сухую сосновую палку.

– Слушай, как тебя там…

– Сойкин.

– Хм. Сойкин? Занятно. Переборщил я малость с первым впечатлением, Сойкин. Башка гудит, точно колокол. И все кружится вокруг. А сам – то как? Привык уже, поди?

– Да что ты! – отмахнулся страж. – Бывает, набегаешься за день словно суслик, наломаешься так, что дух из тебя вон, приляжешь вечером на мягкую травку и как давай ввысь смотреть. Глядишь себе, глядишь и умиляешься! Душой светлеешь! Так заберет иногда, так зазнобит внутри от всей этой красоты, что реально, не вру, ей Богу, не вру – хочется жить лучше! И всякие добрые дела насаждать немедленно! Приходится прямо – таки уговаривать себя. Как мантру какую читаешь иногда: «Ты спи, засыпай, малый. Придет утро, и вся блажь эта беспокойная из тебя повыветрится».

Путник задумчиво, понимающе кивнул и устремил свой взор в сплетение древесных стволов, обступающих их со всех сторон, словно мог взглядом раздвинуть лесную чащу. А может, и мог? Смотритель искоса, исподтишка вновь обозрел массивную фигуру незнакомца. Белые клубы пара от мощных выдохов могучей грудной клетки чужака равномерно будоражили настылый воздух. Одет обычно. По – дорожному. Кожаная потертая походная куртка с толстой наружной шнуровкой, добротные суконные штаны, мягкие сапоги для долгой ходьбы. Из – за плеча многозначительно торчит длинная рукоять полутораручника. Воин. И вождь, конечно. Путник явственно распространял вокруг себя ауру власти, смешанную с каким – то необузданным налетом веселой жестокости. С подобным человеком поневоле хочется говорить тихим голосом, чтобы не вывести ненароком его из спокойного состояния. Желательно о чем – то нейтральном, например, о красоте окружающего мира. Да о чем угодно! Лишь бы не встречаться с ним глазами, не видеть его насквозь прожигающих собеседника корундовых зрачков. Смотритель кротко опустил взгляд в котел с нехитрой похлебкой из дичины и мысленно еще раз пожелал, чтобы скорее вернулся патруль. Сторожко как – то с такими нежданными гостями. Ишь – сидит, набычился. Неспешно оглаживает прокуренные концы ржаных усов. Рызмышляет о чем-то. Вот за каким лешим, спрашивается, их принесло в локацию? А спросить – то боязно.

Сзади раздался тихий протяжный стон. Сойкин так и подскочил на месте от неожиданности. Большая куча нечистого на вид тряпья, неподвижно лежавшая сбоку от костра, зашевелилась, и из нее показалось серое одутловатое лицо человека. Он, измотанный изнурительным переходом, пытался выпутаться из кокона одежды, но ослабевшие руки отказывались ему служить. Воин хмыкнул и повернулся к копошащемуся в своем барахле спутнику:

– Гляди – ка, ожил! Говорил же тебе, Пиявыч, предупреждал добром – сиди – ка ты дома, Ерема, плети – ка свои веретена! Нет же, навязалась на мою грешную голову эта «некумека». Исследователь! Натуралист, едрена… Дерсу Узала! Видал такое замешательство вавилонское?! – как бы призывая в свидетели данного непотребства, обратился путник к смотрителю. Тот хоть и повеселел при слове «Пиявыч», но тут же осекся. Зачем гусей дразнить? Мало ли…

– Вот хоть раз отстань от меня на переходе! – продолжал громыхать здоровяк. – Только попробуй меня задержать! Брошу тут! И все! А ты как думал?

Человек выкарабкался из кучи тряпичной ветоши, оказавшейся продранной в нескольких местах походной накидкой, и на карачках подполз к стоявшей подле очага цебарке с родниковой водой. Наклонил на себя и стал жадно пить, обливаясь студеной влагой. Несколько раз шумно выдохнул, вытер лицо от мокрых капель и неожиданно дерзко заявил:

– Сколько раз вам повторять, Браги, я – Пий Контур. И никак иначе. Всякие позорные клички убедительно попрошу ко мне не применять! Дерсу Узала, кстати, натуралистом не был, но вам этого простительно не знать.

Смотритель ахнул. Ох ты ж, разохты! Жабы грязные! Браги!!! Неужто сам? Правитель Торговой Олигархии, процветающей центральной локации Мидгарда? Прославленный полководец! О его ратных талантах, равно как и о буйстве, особенно во хмелю, уже давно ходили легенды по всем мирам.

– Пи – я – выч, – упрямо с расстановкой повторил Браги, покачиваясь на носках сапог. – Желаю задать тебе один, интересующий меня вопрос. А уверен ли ты, что вокруг тот самый мир? Именно тот, который рисуется в твоем богатом воображении? Не думаю. Настоящий – он жестче. Э – э–эх, и чего я связался с таким олухом?

Несуразный спутник грозного воина в ответ лишь пренебрежительно махнул рукой. Сойкин вытаращил глаза от такой опрометчивости. Не иначе как последняя вспышка окончательно лишила остатков сил и здравомыслия этого горе – туриста. Перечить самому Браги! Пиявыч, преодолевая страшное утомление, неверным движением достал из поясного кошеля маленький пузырек с белесой мутной жидкостью и торопливо опрокинул его в рот. Через несколько мгновений его взор прояснился, а жесты обрели четкость. Он выпрямился и поднялся с мерзлой земли. «Зелье бодрости» – безошибочно определил страж границы.

– Смотри, потом колбасить будет, как вчера. Не перебарщивай со стимуляторами, неофит. Целебные зелья сначала дают, а потом все назад забирают, – недовольно проворчал Браги. – Хотя ты лишь оттягиваешь неизбежное. Отстанешь от меня. Заблудишься. А после тебя сожрут. Тут, в самой красивой локации Мидгарда. И костей не оставят. Каково сдохнуть внутри своей мечты, а Пиявыч?

– Думаю, это будет клево, – невозмутимо отозвался его спутник.

Он, как ни в чем не бывало, порывшись в своих многочисленных карманах, вынул оттуда переломленный пополам грифель, достал из плечевого походного ранца замасленную толстую тетрадь. Ловко пристроил ее себе на коленки и принялся довольно– таки быстро что – то туда строчить. При этом отрешенно бормотал себе под нос. Грифель так и порхал в его пальцах. Смотритель пододвинулся ближе. Прислушался.

– Децентрализовать источники света… Какой неожиданный ход! Определенно, отправной точкой его творчества была Сфера Дайсона. Это ясно, как день! Но он не стал зацикливаться на общепринятой астрофизической модели и внес в нее свои изменения. А почему он не решился использовать способ Алдерсона? Диск и геостационарная орбита! Вот было бы логичное решение проблемы пространства. Боялся повторить идеи футурологов? А Стендфорский Тор? Чем плох, по его мнению, данный проект? Или колония О’Нейла? Это вообще же практически реальность сегодняшнего дня. Просчитан бюджет. Ах, как бы мне хотелось понять цепочку его рассуждений! Нет, но какие возможности…

Сойкин пожевал губами и уважительно качнул головой. Определенно «башковатый» парень. Хотя и сожрут его тут обязательно, прав Браги. Как пить дать, съедят такого рохлю, стоит только зазеваться! Страж перевел взгляд на костер. Почти потух. А варево и не думало закипать. Браги, словно прочитав его мысли, обронил:

– Пойду, принесу хвороста. Ночь будет холодной. Дров понадобится много.

Чужестранец еще раз бросил восхищенный взгляд в вышину. С усилием отключился от зрелища, в эмоциональном порыве с размаху хлопнул себя по ляжкам и упругим шагом направился вглубь леса. Отошел на три десятка шагов, раздвигая колючие лапы елок и утопая в инеистом мху, прислушался к монотонному шороху чащи, втянул в себя звенящий от свежести морозный воздух. Вдруг его брови нахмурились. Левая рука привычно сделала пасс, накладывая заклинание «Видения», а правая плавно скользнула по кожаному воротнику походной куртки и легла на шершавую рукоять «бастарда». Воин застыл в готовности, чего – то ожидая. Неподалеку от него чуть дрогнули кусты ивняка, блеснули сквозь них янтарные нечеловеческие глаза. Раздалось негромкое рычание. Не угрожающее, нет, скорее предупреждающее. Грозный зверь почувствовал силу противника и не стал нападать. Зная, что уже обнаружен, он предпочел просто заявить о своем присутствии.

– Скорпикора, – прошептал Браги. – К костру подкрадывалась, бестия.

– Любопытствуешь? – ехидно вопросил он, возвысив голос. – Канала бы ты мимо, киска! Тут тебе ничего не обломится, окромя неприятностей, конечно.

Из кустов недовольно уркнули. Потом послышался удаляющийся хруст ломких веток под тяжелыми лапами монстра. Воин невозмутимо прокомментировал ее исход:

– Похоже, перерожденец. Жаль, что ауры сквозь кусты не видно. Ладно, мурлыка, приятно было с тобой поболтать. Заходи еще как – нибудь. Пий Контур! Какой ты все же увалень! Вконец сомлел от усталости. Надо же – взять и сморозить смотрителю мое настоящее имя! То – то он сразу уши навострил, профура… Ладно, хошь – не хошь, а придется дневку стоять. Кроме шуток, парень к таким нагрузкам непривычный. Еще, чего доброго, и взаправду может кони двинуть в походе…

Сокрушенно качая головой, Браги выворотил из земли здоровенный сухой сосновый ствол, бросил его на сгиб локтя, подгреб второй рукой изрядную кучу хвороста и, производя несусветный для этого места шум, поволок свою поклажу к костру.

Пиявыч, не сбавляя темпа, также шпарил резво свой диктант, смотритель приклеился к валуну, неподвижно уставившись в одну точку. Он успел достать из своего походного мешка что – то вроде дождевика и теперь сидел, плотно в него упакованный, словно черный грач. Только длинный костлявый нос торчал из-под капюшона, выпуская тонкие протуберанцы теплого пара. Уморительный типаж. Юнит. Человеческого образца. Слова умные знает. «Мантра», а? Нехило. В привычном мире Браги таких персонажей не встречалось. Там «хомо сапиенсы» навсегда остались за пришельцами из реала. И никак иначе. Люди – Игроки, мобы – все остальные. Но в Овиуме свои законы. Любопытно будет потолковать о них с Иерархом. Браги еще раз мысленно прочитал его послание: «Рассчитываю на вашу поддержку. В локации появились проблемы, над которыми у меня нет никакой власти. Прошу для консультаций выслать эмиссара, способного к жестким решениям и их реализации. Если мои тревоги обоснованы, скоро это может коснуться нас всех. Поторопитесь». Интересно. Над чем же у Иерарха, создателя, деспота и единственного повелителя Овиума нет власти? То – то эта депеша, по сути своей – дипломатичный и парламентарный крик о помощи, так глубоко взволновала Рагнейд-Первую, самодержицу Нижегородской Торговой Олигархии. Коварного Дипломата и Прорицательницу. И его, Браги, благоверную женушку. Воин свалил дрова рядом с очагом, выдул из полупотухшего костра целый сноп искр и зарядил его новой порцией хвороста. Страж мгновенно оживился, помогая. Браги достал плоскую поясную фляжку в матерчатом чехле и протянул смотрителю границы:

– На – ка, согрейся. Замерз, вижу.

Тот с благодарностью кивнул, понюхал содержимое и уважительно побултыхал напиток. Приложил горлышко к тонким обветренным губам. Браги, сам старый пропойца, залюбовался, как лихо заходил на шее смотрителя тощий щетинистый кадык. Юнит оторвался от напитка, его выпуклые бесцветные глаза сошлись на переносице, а лицо на мгновение приобрело обессмысленное выражение:

– Яд виверны, – сипло констатировал он. – Разбавленный три к одному.

– Почти. «Особая очищенная» из личных запасов «Винодельни Франка», – Браги скромно умолчал о том, что ее полубезумный создатель, биомеханик и приключенец Добрый Доктор Франкенштейн гордо наименовал сей продукт «сывороткой правды после второго стакана».

– Страшное дело.

– Согласен. Ладно, пойду еще подтащу дровишек. Когда начальство ожидаем?

– С минуты на минуту.

– Ясно.

Сделав еще два рейса в разные стороны, Браги воздвиг целый «зиккурат» из валежника и вновь направился в чащу. Попытался активировать Амулет Дозорного. Тот отвечал за обнаружение вокруг воинских подразделений. Боевой Артефакт отказывался теплеть в руке и вообще не подавал признаков жизни. Браги потряс медальон, потискал его в кулаке, да все без толку. С сожалением ярл запихнул бесполезный брелок в карман. Придется пользоваться заклинаниями без усилителей. Он не спеша ощупал местность «Сферой восприятия». Вначале Браги напрягся, почувствовав под собой на глубине пяти метров крупное тело, но влепив в землю еще пару заклятий, тут же успокоился. Простой двухтонный мегакрот. Жирный какой. Отъелся за лето на сочных кореньях. Теперь залег в зимнюю спячку и дрыхнет себе. Ничего подозрительного. На западе семья кобольдов с многочисленными отпрысками бесцеремонно разделывала тушу убитого кабана, на юге мирно паслась группа лосей, возглавляемая старым, седым в холке, вожаком.

Что поделать, теперь все пребывание здесь придется держаться настороже. Не расслабляться и не допускать вольностей. Тяжелая задача выпала бывшему ярлу. Для Браги всегда было легче нашинковать в винегрет десяток – другой противников, чем провести парочку допросов с пристрастием. Светские беседы, витиеватые подходцы с целью выманивания информации не по его части. Но что же за беда пришла в этот славный мир? «Нет никакой власти». Каково, а? Воин усмехнулся своим мыслям. Похоже, за несколько лет он, глава военной Ветви Клана Норгов, бессменный предводитель тяжелого хирда, освоил профессию антикризисного менеджера. Сначала разобрался с напастью в собственной локации и в качестве приза взял в жены ее правительницу. Потом была краткая, но победоносная экспедиция в Северный Баркид, ментальная схватка с Кезоном и его древними покровителями. Затем последовала долгая кровавая резня с Диктатурой Механики. И вот теперь Овиум. Но ранее ему всегда помогал Хельги – Ловкач. Верный товарищ. Хитрый шпион и неуловимый разведчик. Теперь он, бедолага, ввязался в собственное хозяйство. Занят по горло в монарших заботах. Не смог составить компанию. Зато Рагнейд в качестве компенсации навязала ему это чудо чудное – Пиявыча. Ну зачем, спрашивается, воину почти сотого левела брать с собой необстрелянного новичка? Тем более, гуманитария. Непрошибаемого фрика, способного воспринимать атакующего его огра – людоеда, как еще одну удивительную загадку природы. Браги тяжко вздохнул. Неисповедимы тайные пути женской логики! Темны и загадочны внезапные повороты их интуитивного мышления.

В третий раз, возвращаясь к ярко пылающему теперь костру, он отчетливо различил среди привычного лесного шума новые оживленные голоса. Ярл замер, оторопев от неожиданности. Прислушался. Вроде бы пока все мирно. Значит, долгожданный патруль наконец – то вернулся. Стоп. И как же это прикажете понимать? А его сканирующие заклинания? Почему они не подействовали? А – а–а, понятно. Там, разумеется, есть Игроки, и у кого – то из этих славных ребят имеется с собой «Выстилающий амулет» – защита от обнаружения. Что же, приятно будет познакомиться. Ярл поплотнее подхватил свою шуршащую добычу – несколько сухих сосновых стволов и уверенно зашагал сквозь сгущающиеся сумерки. Волочащиеся за ним толстые комли прокладывали глубокие борозды в плотной игольчатой подушке почвы хвойного леса.

Из путевого блокнота Пия Контура:

«Глядя на эту умопомрачительную красоту, на ум приходят мысли о парадоксе Банаха, загадке Смейла и преобразовании Мебиуса. И все вышеперечисленное мгновенно блекнет, стоит лишь просто поднять голову и посмотреть наверх. Величайшее счастье ученого – лицезреть то, к чему так долго стремился, о чем грезил столько лет. Мне выпала честь узнать о правилах жизни самой удивительной локации Мидгарда, одному из первых описать необыкновенную метафизику реализованного вживе Мирового Древа Иггдрасиль. Но это понимание приходит потом. А сначала возникает непреодолимое желание пасть наземь, изо всех сил вцепиться во что угодно – мелкие травинки, ветви кустов, зарыться пальцами в грунт, чтобы удержать свое тело от свободного падения туда, в головокружительную безоглядную глубину. Потом ты постепенно успокаиваешься, паника отступает и глазам твоим становится доступно все бескрайнее великолепие этого мира со странным названием Овиум. Наименование, как я понимаю – латинская шутка. Дело в том, что данная локация выполнена в виде сферы Дайсона. Говоря простым языком, люди здесь живут на внутренней поверхности грецкого ореха диаметром в тысячу миль. Можно еще сказать, что это похоже на стеклянный рождественский шарик с пенопластовыми снежинками внутри. Только вместо фигурки Санта Клауса – Великое Древо. А мы находимся внутри, в толще прозрачного глицерина. Стоим на стекле и смотрим на порхающие в нем пушинки.

С любой точки внутренне изогнутой плоскости сферы, глядя в вышину, можно различить очертания ее противоположной стороны. При использовании увеличительных приборов далекий пейзаж распадется на холмы, реки, деревья. Если наблюдатель сможет вооружиться мощным телескопом, то его восхищенному взору станут доступны крошечные фигурки людей – антиподов, силуэты животных, стремительные тени птиц. Хотя для этого придется применить немалое терпение. Собственно, сама поверхность сферы мало обитаема. Ее поэтому так и называют – Пустынь. Человеческим поселениям тут не место. Здесь правят абсолютно дикие нравы. Флора и фауна реальной Земли дополнилась юнитами классического Мидгарда, и в результате получился дикий коктейль из церберов, василисков, виверн, разномастной некротики и прочего многообразия реликтовых тварей, умноженный на племена гоблинов, перемешанный с норами хоббитов, сдобренный гномьими шахтами и украшенный поселениями эльфов. Людей здесь мало, но на вершине эклиптики сфероида плотно сбитый Клан Ногайларов успешно противостоит нашествиям лесных созданий, а также бдительно охраняет второй проход в локацию. В Овиуме вообще широко используются понятия «север» или «юг эклиптики». Они служат для географической привязки к месту. В классическом прочтении данный термин имеет совершенно иное значение. Но это не существенно. Важно только запомнить, что Реальность и Мидгард представляют собой две большие разницы. Во всем.

Подавляющее большинство гуманоидной цивилизации обосновалось еще на одном чуде ландшафтного дизайна – семисотмильной модели Великого Древа Иггдрасиль, чьи корни уходят вглубь основания сферы. Ни с чем несравнимый, величественный ствол произрастает ровно по центру мира. Ветви широко раскинулись на сотни километров. Их узловатые руки словно хотят обнять кого – то неведомого, они осторожно тянутся к внутренней поверхности Овиума, в трепетной надежде соединиться с ней. И каждая из исполинских дланей заканчивается ярким неповторимым пятном жизни – миниатюрной планетой. Висят в окаймлении белоснежных облаков пестрые оазисы бытия, как рассыпанные в темноте стеклянные бусины, выхваченные из мрака случайным лучом карманного фонарика. В многозначительном послании Иерарха, чей разум и воля пробудили к жизни это чудо из чудес, явно содержится намек на дуализм строения Солнечной системы и родственную связь ее конструкции с Мирами Великого Древа Иггдрасиль. Для всех, кто захочет заметить очевидное. Но метафизические, теософские вопросы мы отложим пока в сторону и вернемся к структуре Овиума.

Основной ствол, проходя две трети пространства сферы и постепенно сужаясь к вершине, упирается в центральный и самый большой мир – его по аналогии с Солнцем так и называют – Желток. Здесь закрепилась микроцивилизация рода людского. Пеоны трудятся на полях, испольщики сражаются с неподатливой природой за кусок хлеба, рыцари с вольными дружинами кнехтов продают свои мечи направо и налево. Процветают феодальные распри и турниры во славу прекрасных дам, монастыри строго надзирают за сбором своей десятины, тяжелая конница пытается вскрыть обозные вагенбурги, и все это бурлит в обрамлении живописной природы горной Шотландии. Милая пасторальная картинка с наложенным поверх витиеватым узором в виде геральдических существ – грифонов, горгулий, разного вида драконов и Карающих Ангелов – высших юнитов Желтка.

Чуть снизу людскую планету подпирает Сияние – вместилище магии, страна вечного ледяного безмолвия. Планета блестит, как алебастровый шар от снежных шапок, искрится протяженными ледниками. Там правят бал элементали Стихий, гремлины с синюшными ликами раскачивают на цепях шипастые снаряды для метания, по равнинам понуро передвигаются разномастные големы, шуршат по насту бронированной чешуей Королевы Наги. Из гуманоидов в этом мире проживают лишь колдуны – алхимики, да исполины титаны.

Почти симметрично, словно уравновешивая ослепительно белое Сияние, с другой стороны древа отходит длинная, увитая побегами ветвь малахитового Оплота, еще одного пристанища магии и колдовства. Под сенью исполинских дубов и вязов здесь снуют феи и кельтские пикси, на сверкающих росой изумрудных лугах пасутся единороги и пегасы. Онты, дендроидная раса, неспешно ступая, пролагают в благородных лесах свои тайные тропы. Не обошлось и без человекоподобных. Гномы возводят угловатые терриконы породы, разведывая богатства недр. Они куют булат, тачают одежду и обувь, блюдут таинство изготовления зелий. Крепыши-бородачи ведают, как правильно соединять ингредиенты для создания Артефактов, знают секреты древних ритуалов. Каждый понимает – запасные части, болванки – это меньше, чем полдела. Важно соблюсти до мельчайших тонкостей все нюансы технологии. И еще нужные слова при этом действе произнести. Да вовремя! Эльфы, они тоже знатные мастера. Только делают все по – своему. Если у гномьего оружия или амулета главная характеристика – это прочность, то эльфийской работе свойственно отличительное внешнее изящество. Оба народа Оплота охотно продают и меняют свои работы по всем мирам Древа. Но не ради наживы. Каждому творцу важнее всего признание. Об этих культурах, более древних и (говорю без всякого сомнения) более мудрых, чем люди, можно повествовать бесконечно. Искренне жаль, но такой подход к описанию Овиума будет несправедливостью к остальным его обитателям. Поэтому пора двигаться дальше, ближе к основанию сферы и корням Иггдрасиля.

Еще ниже, как буро – зеленый и желтый шары на елочной гирлянде, висят на ветвях Древа два родственных мира – Цитадель и Болото. Два антагониста и соперника. Пара непримиримых врагов, не осознающих, что являются по прихоти неведомого архитектора разными отражениями одного и того же предмета. Первый – раскаленная пустыня с черными вкраплениями базальтовых скал, острыми зубами гранитных пиков. Иссушенные русла рек, как борозды от высохших слез покрывают лицо этой планеты. По пустыне разбросаны поселения хобогоблинов. Они особенно тяготеют к предгорьям, стараются поглубже врезать, вбуравить свои жилища в каменные плиты, отчего многие горы становятся похожими на термитники. Клановое построение их быта обусловлено жестокой борьбой за выживание. Еще бы, за ними ведут беспощадную охоту койоты – оборотни, а грязно – белые гарпии так и норовят спикировать из – под облаков прямо на голову. Лепреконы алчно пересчитывают серебряные монеты, жуткие мутанты свиноволки сбиваются в огромные стаи. Над бледно – желтыми волнами дюн ловят восходящие воздушные потоки огромные птицы – Рухи, среди нагромождений камней поджидают в засадах свою добычу одноглазые циклопы, всегда готовые метнуть во врага один – другой булыжник. Сивые Древние Бегемоты загребают землю своими длинными когтями.

Второй мир – обитель водных существ. Сапфировой синевой отливают на теле планеты сотни больших и малых озер, как правило, испещренных рваными краями фьордов. Как кровеносные капилляры, оплетенные артериолами, водоемы густо опутаны сетью рек и ручьев. Местами стоялые воды заболотились, превратились в протяженные трясины. Унынием веет от таких пространств. Одинокие кривые деревья растопырили пальцы сучьев, и мнится, глядючи на них, что не лес это, а воздетые к солнцу руки путников, навсегда сгинувших в бескрайних топях. Но для местных жителей – замкнутых и злобных гноллов, воинственных антропоморфных ящеров – лучников, хищных драконьих стрекоз, устрашающих василисков, бронированных болотных коров, змееподобных виверн и внушающих панику Гидр Хаоса такой «полужидкий» край – милая, любимая родина. От всех остальных планет пару Цитадель – Болото выделяет наличие прямого мостика-серпантина между ними, по которому строго блюдущие древнюю вендетту противники охотно ходят, друг на друга в разорительные набеги.

Плавно спускаясь по стволу Иггдрасиль к основанию сферы, вы можете отправиться в путь по следующей ветви, и она приведет вас в Инферно – кроваво – красную от постоянно кипящей лавы мини – планету. Даже сам путеводный отросток Древа обуглился на подходе к этой тверди, и сей факт должен служить набатным колоколом для любого путешественника из рода людей. Обитатели Инферно сконструированы по иной природе. Их ткани не белкового происхождения готовы спокойно переносить жуткие температуры, где от нового фтористого вулканического извержения запросто могут самопроизвольно вспыхнуть в округе изделия из железа и меди. Плазма, пепел, огонь для них такие же привычные понятия, как для нас – вода, земля и воздух. Бесы с редуцированными крыльями, панцирные адские собаки, пышущие жаром метатели огненных шаров, рогатые демоны, молниеносно исчезающие в раскаленном воздухе иффриты, гуманоидные порождения Ада – вот неполный список граждан Инферно. Эта мини – планета спроектирована, как ярый антагонист Желтку. И где бы ни пересеклись дороги жителей одного или второго мира – на тракте ли, в пиршественной зале, среди нейтральных охотничьих угодий – быть беде.

Еще ниже и соответственно ближе к месту, где мы сейчас находимся, висит на ветви Древа засохший плод Подземелья. С виду – вовсе не обитаемая планета. Типичный астероид с кратерами от метеоритных ударов, непрерывно клубящимися пыльными бурями. На поверхности не заметно ни малейшего движения. Что не удивительно – вся жизнь там начинается на глубине нескольких метров от верхнего слоя. Слепым троглодитам, что составляют ее основное население, дневной свет не нужен. Обоняние и теплолокация позволяют им прекрасно ориентироваться в подземных тоннелях. Этот мир, как червивый гриб источен проходами, сливающимися в просторные залы, где застывшие капли влаги свисают с потолков пещер многометровыми сталактитами. В глубине недр текут хрустально чистые реки с ледяной водой, сквозь которую пробиваются кристаллы самоцветов, настолько редких, что их красоты даже не видел мир. Во всем Овиуме ценятся драгоценные камни из Подземелья. Гномы – старатели давно точат зубы на богатства ископаемых этого внешне неприветливого мира, но не тут – то было. Здесь не жалуют иммигрантов, а непрошеных гостей с кирками и лопатами и подавно. Хотя все Подземелье из покон веков поделено на ленные владения Королями Минотаврами, кровопролитные войны между вельможами все равно периодически случаются. Темные переходы нет – нет, да озаряются бликами факелов, стены дрожат от предбитвенных кличей. Свистят стрелы, удары огромных боевых топоров высекают ослепительные искры из холодных каменных стен. Потом все умолкает, чтобы через какое – то время повториться вновь с неослабевающей силой.

Зато на следующем уровне стоит вечная тишина. Озаряемые бледным лучами «светляков», Сумерки всегда погружены в полумрак. Еще бы, ведь этот мир – гигантский Некрополис. Так его тоже иногда называют. Со своим планетой – спутником Мраком. Туда свет вообще никогда не проникает, и о нем даже по самому Овиуму ходят легенды. Что творится на Мраке – тайна тайн. Ученые Мидгарда предполагают, что там размещен гигантский оссуарий и до поры складирована бесчисленная некро – армия. Так, на всякий случай, типа внезапного вторжения в локацию. Тогда призывные трубы Иерарха прогремят сбор, и мертвецы восстанут из своих вечных могил, чтобы разнести в пыль полчища любого агрессора. Им без разницы. Они мертвые. А Сумерки, как и положено нормальному некрополису, населяют скелеты, зомби, духи, вампиры, нетопыри, привидения. Выше по рангу стоят Личи Силы и Рыцари Тьмы – пастыри Холодных мира сего. Над мини – планетой иногда реют рваные крылья Призрачных драконов. Сумерки манят, завораживают и пугают одновременно.

Неоднократно в своем описании Овиума я употреблял слова: свет, лучи, солнце. Как такового светила тут нет. Архитектор по – своему решил проблему освещения миров и регуляции суточных циклов. Эту функцию осуществляют «святляки» – маленькие ослепительные плазмоиды, перемещающиеся в пространстве между Иггдрасилем и поверхностью Сферы. Некоторые по вертикали, иные – по горизонтали, часть – по особым хитрым кривым орбитам. Они задают смену дня и ночи, везде свою, индивидуальную. И с большого расстояния действительно напоминают святлячков, деловито снующих под кроной Великого Древа. Терморегуляция планет решается, видимо, за счет каких – то нагревательных элементов расположенных внутри оных. Где – то бушует вечная Зима (Сияние, Мрак), где – то навсегда поселилась Весна (Оплот), где – то безрассудный синоптик предсказал нескончаемое Лето (Цитадель, Подземелье), где – то замерла Осень (Сумерки, Болото), и только на Желтке, как и во всей Пустыни, сезоны сменяют друг друга. Такова прихоть Иерарха. Или проявление его творческой гениальности.

В сердцевине миров и ветвей Древа проходят гравитационные стрежни, так что их обитатели спокойно перемещаются по ним с любой стороны, без риска свалиться в зияющую над головой бездну.

Все представители флоры, фауны, разумные существа Овиума – не эндемики и определенный процент их встречается и в других мирах, за исключением, пожалуй, лишь Инферно. А в Пустыни вообще перемешаны все подряд. Дикий край, что и говорить…»

На поляне около жарко пылавшего костра толклось шесть новоприбывших. Все были одеты в легкие кожаные доспехи с глубоко выдавленным на них оттиском восходящего Солнца. Эмблема Желтка. Понятен вопрос. На плечах тонкие серые плащи. Трое в солдатских шлемах «капеллинах», пара бойцов в полузакрытых стрелковых «кабассетах» со щечными пластинами, на одном офицерский «морион» с намокшим от промозглой лесной влаги плюмажем. Стало быть, именно он – капитан патруля. Браги, не выпуская бревен из могучих дланей, сделал неловкое движение кистью и скользнул по всему дозору «Визиусом». Так и есть, трое Игроков и столько же юнитов. Но каких юнитов! Не вчерашних простолюдинов, а матерущих бойцов – меченосцев, закаленных кнехтов рыцарской дружины. Их зеленая аура отливала темным, выдавая многочисленный накопленный опыт. Этот нажитый потом и кровью экспириенс – последствие десятков жарких схваток, где солдаты валятся как подрубленные колосья, и бесчисленных пограничных стычек с нелюдями, а там идет зуб на мифриловый клинок, боевой топор встречается с ядовитым жалом. Парни прошли ад и уцелели. Те еще, видать, рубаки. Теперь очередь за людьми. С ними все ясно. Два стрелка и командир. Один из подчиненных – статный юноша с открытым веснушчатым лицом и пшеничными волосами, вторая – миниатюрная темноволосая девушка с короткой стрижкой «под мальчика». Умения и Уровни Игроки остались для Браги непроницаемыми. Значит, весь дозор предусмотрительно снабдили сильными защитными Артефактами типа Плащей Отречения. Или у кого – то в котомке припрятана Сфера Запрещения, блокирующая любое индивидуальное магическое воздействие в радиусе нескольких десятков метров. При приближении ярла разговоры вокруг очага стихли, словно в школьный класс вошла строгая училка. Почти двухметровая фигура Браги магнитом приковала к себе все взоры. Воин без спешки свалил принесенные дровеса в общую кучу и, растопырив покрасневшие от холода пальцы, сунул их поближе к яркому огню.

– Привет честной компании, – небрежно обронил он.

– Гостям рады, – вежливо отозвался Игрок с плюмажем.

Они с Браги скрепили знакомство рукопожатием. Не такая широкая, как лапа ярла, тонкая ладонь капитана оказалась не более нежной, чем сделанные из инструментальной стали плоскогубцы.

– Посетителей локации приветствует пограничный наряд Желтка. Я – Оррин, командир дозора. Сильвия и Инхэм – ландскнехты, – официально представился капитан.

– Приятно познакомиться. Мы – подданные Нижегородской Торговой Олигархии. Моего спутника зовут Пияв… – Браги невольно запнулся, – Пий Контур. Меня – Браги.

При последних словах ярл едва не скрипнул зубами. Пиявыч, олень неловкий, будь ты проклят со своим болтливым языком. Менять легенду уже поздно. И глупо пытаться выдумать что – то на ходу. Этот капитан может оказаться очень не прост и наскоро слепленную басню наверняка раскусит сразу.

– Ярл Браги? – Оррин удивленно поднял бровь.

– Тезка, – широко и бесхитростно улыбнулся в ответ норг.

Командир патруля нарочито равнодушно пожал плечами. Тезка, мол, ну и что. Дело хозяйское. Все остальные внимательно следили за их беседой. Даже Пиявыч, наконец убрав свой талмуд в заплечный мешок, проявил некоторые признаки интереса.

– Прошу вас уточнить цель визита в Овиум. У нас туризм не в почете, – по губам Оррина скользнула тонкая усмешка.

Умное, волевое лицо. Ясные голубые глаза, подернутые льдинкой служебной настороженности.

– Цель вполне честная, законная и почти благородная. Установление деловых контактов. Торговые соглашения.

– А если поконкретней?

Браги слегка нахмурился. Он уже успел отвыкнуть от такого с собой обращения. Своей холодной ироничной дотошностью капитан начал его раздражать.

– Мы имеем честь представлять «Торговый дом Франкенштейна». И разумеется, все его товары. Разработки из области симбионтной некродинамики, усилители магических конструкций. Сложновато для восприятия, понимаю. Но все модели опробованы в деле, проверены на практике. Имеем массу положительных отзывов от заказчиков.

Оррин хмыкнул, выдержал эффектную паузу и, демонстрируя солидную осведомленность в делах срединных локаций Мидгарда, произнес:

– Как же, как же. Я что – то припоминаю. Два завода гномов трудятся в поте лица. Юниты день деньской носятся в мыле, пыль стоит столбом, потребляется гора всяческих ресурсов, но эффекта – ноль. Полное отсутствие всякого присутствия результатов работы. Словно в песок все уходит. Хозяева производства ломают головы. И что же оказывается в итоге? – капитан повернулся к своим соратникам. – Гномий саботаж! Эти пройдошливые бородачи потихоньку установили в подвале «Имитатор Трудовой Деятельности». Мудреный артефактик производства именно вашего Торгового Дома, – оба ландскнехта переглянулись и дружно расхохотались. – Такие вот полезные изобретения, уважаемый тезка правителя Олигархии, вы хотите предложить нам? Или, может, партию из нескольких биомеханических чудищ, которые ваш инфант – террибль Франк собирает в промежутках между длительными запоями?

По широким скулам Браги заходили желваки, на лбу вспухла синяя вена. Видно было, каким страшным усилием воли он пытается сдержать себя. Ярл никогда не блистал красноречием. Суровому воину претили лавры прославленных мастеров словесного жанра, он вполне довольствовался скромным признанием себя как одного из сильнейших бойцов всех локаций платформы Мидгард.

Над поляной повисло молчание. Возникшее напряжение не укрылось от патруля. Кнехты накрыли ладонями рукояти мечей, Игроки как бы невзначай сделали по шагу к сложенным у костра лукам. Пиявыч сидел, как сидел, только начал беспокойно вертеть своей лобастой головой, не понимая, что происходит, но кожей чувствуя накаляющуюся атмосферу. Смотритель в панике втянул голову в плечи.

– Пойдем прогуляемся? – мягко предложил Оррин, приглашающе протягивая руку в направлении чащи.

– Пошли, – выдохнул Браги.

Оррин согласно качнул головой и бросил через плечо своим подчиненным.

– Мы скоро. Не стойте столбами. Изжарьте пока поросенка.

Когда за их спинами остались полсотни пройденных шагов, вернее, протискиваний сквозь переплетение стволов, Оррин остановился, упер ногу в трухлявый пень и резко повернулся к Браги, шедшему следом:

– Предлагаю побеседовать без свидетелей. С полным уважением друг к другу. У нас под словом «уважение» понимают отказ от стремления втереть в уши собеседника всякую туфту. Можете говорить откровенно. Перед вами доверенное лицо правителя мира людей.

– Доверенное лицо? – недоверчиво переспросил Браги.

– Обладающее большими полномочиями, – подтвердил капитан. Потом тихо добавил с чуть заметным нажимом. – И правами.

– Бросающее свой пост на целые сутки и доверяющее охрану ценнейшего Артефакта и, соответственно, точки входа в локацию обычному юниту? Который и тени своей боится? – молниеносно парировал ярл.

Пришел черед Оррина проявить терпение, и воздержаться от совета чужеземцу не совать нос не в свое дело. Он с честью справился с задачей и вновь заговорил:

– Все правильно. Артефакт Входа – замок. Амулет Входа (который, несомненно, у вас имеется, раз мы сейчас имеем удовольствие общаться) – Ключ. В стандартной ситуации вам пришлось бы, активировав его, тем самым сделать запрос на открытие зоны проникновения, – вновь драматическая пауза, до них бравый капитан, похоже, был охоч. – И моя работа – подтвердить или отклонить его. Без моего согласия никто не перейдет восточный рубеж Овиума! – глаза дозорного гордо блеснули.

– Позвольте… – недоуменно начал Браги.

– Вот – вот, – подхватил Оррин. – А с этого момента начинается по – настоящему интересно. Вы со спутником уже здесь. И никакого моего подтверждения не потребовалось. А это значит… – опять пауза.

– Значит, – как эхо повторил Браги, чувствуя, что тупеет.

– Значит, что у вас амулет, выданный лично Иерархом Овиума. И никак иначе. С его секретным кодом. Превалирующим над моими правами. Не требующий отзыва пограничников.

«Твою мать» – веско про себя сказал ярл. Чтобы как – то выиграть время, он брякнул:

– Северная точка играет по тем же правилам?

Лицо рыцаря на миг накрыла легкая тень.

– За нее отвечают ногайцы. Мы не имеем с ними дел. Прошу простить мою настойчивость, но хотелось бы получить объяснения.

Губы Браги скривились в нескрываемой издевке:

– А вы уверены, достопочтенный Оррин, что личный гость Иерарха обязан давать вам какие – то объяснения?

В кроне ближайшей сосны раздался хриплый выкрик. Браги вскинул голову, а капитан даже ухом не повел. Не отрывая взгляда от ярла, он поднял руку с выставленным указующим перстом, с него сорвалась тонкая змеистая «Магическая стрела», и через несколько секунд обугленная тушка гарпии – ведьмы, увлекая за собой дождь из опавшей хвои, тяжело шлепнулась в подлесок. Браги уважительно хмыкнул.

– Иерарх создал этот мир, открыл его для нас. Но правит тут не он, а наши вожди, – ровным голосом произнес командир патруля.

– Звучит весомо. Но все равно не убеждает.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Оррин. – Я пропущу вас, – короткий выразительный взгляд ярла дал понять, что подобное снисхождение ему может и не потребоваться.

– Ладно. Исправим формулировку, – с безграничным терпением уступил капитан. – Я рекомендую вам пояснить цели своего визита, чтобы заручиться моей поддержкой в вашей миссии. В противном случае мне в голову может прийти мысль, что затевается нечто враждебное по отношению к моему миру и моему монарху.

– Ну, вот откуда ты взялся такой дотошный и въедливый? – всплеснул руками ярл. – Ты в реале кем работаешь? Блин. Прости, старик. Правда, извини, вырвалось, – поспешил добавить он, видя, как к лицу Оррина бросилась краска.

Браги замолчал, обдумывая положение. Воспользовавшись его замешательством, капитан вынул из поясного кошеля изящно изогнутую трубку из верескового корня, ловко набил ее несколькими щепотками табака и зажег маленьким огненным шариком. Наконец Браги решился. Он фамильярно стиснул плечи Оррина, наклонился к нему вплотную, так что тому пришлось выдернуть изо рта свой курительный изыск и, глядя прямо в глаза, произнес:

– Ты предлагаешь мне довериться тебе. Пусть будет так. Но, боюсь, я могу сообщить тебе немногое. Иерарх попросил владык Олигархии о встрече…

– Среди них числится некий Браги…

– Ладно, ладно, признаю. Это я. Так вот, он предложил навестить его в Овиуме. Намекнул на какие – то неприятности. Причем такого характера, что могут затронуть и срединные миры. Мы с Рагнейд немало поломали над этим голову. Отправить нарочного вместо себя? Не по Сеньке шапка. Пришлось, приняв Благословение самодержицы, идти непосредственно самому. Вот и все. Никакой конкретики, я тебя предупреждал. О сути проблемы представления не имею. Может быть, Иерарх не доверял посыльному… Короче, пес его знает. У вас вообще в последнее время все спокойно?

Оррин надолго задумался. Попыхтел трубкой. Потом пожал плечами и ответил:

– Да вроде тихо все. Ну, как тихо… Обычно. Поголовная резня, взаимные обиды. Интриги и предательства. Религиозные обряды и покаяния.

– Ха. Удивил. Так и у нас то же самое! Но должно же что – то быть. Нечто особенное, – Браги многозначительно оттопырил губу. – Впрочем, к чему гадать? Найду вашего Иерарха, и все прояснится. Он у вас где обитает?

– Нигде. И везде.

– Это как прикажешь понимать?

– Шифруется. Представления не имею, каким образом его можно отыскать.

– Здрасьте, пожалуйста, – Браги в недоумении почесал затылок. – Вот нежданная помеха!

Глаза Оррина иронично блеснули.

– Вообще – то, понять его нетрудно. В последнее время должность Иерарха стала какой – то слишком опасной…

Ярл скромно опустил очи долу. Удар пришелся не в бровь, а в лоб. Не далее, чем несколько лет назад его приятель Хельги – Ловкач, тогда еще просто Хельги, отправил к праотцам Властителя Нижегородской локации. Иерарха Диктатуры Механики Браги пришил лично. Удивительное дело, что при такой репутации Создатель Овиума рискнул воспользоваться его, ярла, помощью.

– То есть, даже наметок нет, где он обретается?

Оррин побарабанил ногтями по идеально ровным передним зубам.

– Желток объективно – столица локации. Если кто – то и знает о местоположении Иерарха, так это Король Желтка. Твой путь лежит в нашу столицу, сиятельный хевдинг. Но этот путь очень труден. Маршрут я тебе сообщу. Но как по нему пройти и не сбиться с дороги…

Браги по – мальчишески прыснул в кулак. В извинении поднял раскрытую ладонь.

– К – к–король Желтка… – попытался выговорить он. Откашлялся, нахмурился и с деланной серьезностью изрек:

– Хорошо. У меня в рюкзаке амулет Путеводной Звезды. Он воспримет маршрут из твоей памяти и не позволит мне и шагу с него ступить.

Оррин отрицательно покачал головой:

– Штука полезная, не спорю. Но магический «джи – пи – эс» вам не поможет. И вообще, все артефакты и амулеты тебе, ярл, и твоему спутнику придется оставить у нас на хранении.

– Да вы тут оборзели что ли вконец? – взорвался Браги. – Ничего себе, помощничек! Да я за такое сотрудничество…

– Погоди, воитель, остынь. Дослушай вначале, а потом шашкой маши. Законы Овиума… они отличаются от физики срединных локаций. Мы – замкнутый на себя мир. Это видно даже из нашего названия. Из десяти артефактов, пронесенных тобой сюда, пять вообще окажутся бесполезными, еще четыре будут работать криво…

– Это еще что за фигня?

– Хм… как бы тебе объяснить… Ну, к примеру, ты активируешь в бою обычную Подвеску Святости, но вместо заклинания «Молитва» на своих юнитов, у них в костные ошметки напрочь разрывает головы. И так далее. Этот ящик Пандорры лучше не открывать. При выходе из Овиума получите все обратно.

Браги фыркнул. Как раз Подвеска Святости в настоящий момент висела под нательной рубахой на его мускулистой шее.

– И не тяжело тебе таскать на себе целый склад? – уныло поинтересовался он.

– У меня Бездонный Мешок.

– У меня такой же…Только с лейблом другого изготовителя. Ладно, а если мы выйдем через ногайскую точку?

Оррин развел руками.

– Ну, тогда – увы и ах. Придется прикопать добро в одном из наших схронов. Но соваться к Ногайларам я бы не советовал. Проснешься на рассвете у костра и вдруг поймешь, что ты умер. Они подходят к чужакам по принципу: пусть Бог в лучшем мире сам их там сортирует… И это еще не все о наших законах…

Браги стиснул плечо капитана железным пожатием:

– Знание закона не освобождает от желания его нарушить. Слушай, Оррин, притормози чуть, очень тебя прошу. Дай мне время эти новости раскумекать. И вообще, айда обратно в лагерь, а то там, небось, все думают, что мы тут уже друг другу глотки режем.

– Угу. А я тогда пока поразмышляю, чем мы можем вам пригодиться…

Через пару часов и дозорные, и путники, дохлебав варево и отбросив обглоданные кости, грелись в пламени жаркого костра и по – братски передавали друг другу походные фляжки и курительные трубки. И игроки и юниты. Браги это оценил. Граница равняла чины и ранги. Лились неторопливые разговоры. Патрульные рассказывали гостям локации о своих буднях, засадах, скоротечных боях, потерях. Даже ярл, осоловев от ужина и расслабившись, поведал немного о своих славных подвигах: Битве Народов при Шонихе, вике против Господина Тумана, разгроме Мокрого Места. Дозорные уважительно качали головами.

– Вы уже долго тут? – поинтересовался у Сильвии Пиявыч. – Вдали от дома?

– Почти полгода, – отозвалась она. – А впереди еще полстолько службы.

Остальные примолкли. Над поляной повисло небольшое облачко тоски по родному очагу.

– Кочуем, как цыгане, – невесело добавил Инхэм. – Таскаем артефакт по всей Пустыни. От фактории к фактории. Ничего, вот через три месяца выйдем на центральную ось, к Древу, и там нас сменят. Пятнадцать новых дозорных из Оплота. Столько же, сколько и нас было при начале похода.

– Миры меняются на охране? – удивился Браги.

– Конечно, – подтвердил Оррин. – Считайте, что вам еще крупно повезло. Появись вы на полгода раньше – пришлось бы иметь дело с патрулем Инферно. А там – иффриты и демоны. С ними особо не сговоришься. Чуть что – кривые сабли из ножен вон.

– Своеобразное, как я посмотрю у вас гостеприимство…

Костер расчертил огненным угольком кромешную тьму ночи. В лесном безмолвии возник странный булькающий звук и тут же резко заглох, словно существу его издавшему, с размаху дали кулаком по темечку. Издалека донеслись обрывки звонкой волчьей песни. Инхэм лениво глянул на пояс и пренебрежительно махнул рукой.

– Обычные. Не оборотни. По своим делам направляются. Нас не побеспокоят.

– Ты Ведьм? – догадался Браги.

– Да. Тридцать седьмой. А мы слышали, что правитель Браги уже перевалил за сотню?

– Было такое, – скромно подтвердил ярл.

– Обалдеть, – восхищенно прошептала Сильвия. – У нашего Оррина – пятьдесят четвертый. А он – один из сильнейших капитанов на Желтке…

– У вас как с хронопарадоксом? – влез с вопросом Пиявыч.

– Так же, как и везде. Час двадцать реала на сутки Мидгарда, – ответил ему Инхэм.

– Значит, это получается, что в реале для вас за время дозора прошло…

– Не считай. Мы знаем точно – больше девяти дней. Наши тела в частной клинике. Под капельницами, – сказал Оррин и его слова были актом доверия.

Их приняли. Такие вещи ни в одной локации чужакам не сообщали. Браги с сожалением почмокал погасшей трубкой и вернул ее капитану. Тот мигом заново ее снарядил и с наслаждением затянулся.

– Я тут прикинул кое – что, – вдумчиво начал он, с сомнением прислушиваясь к своим словам. – Мы в дозоре еще девяносто дней. Потом смена, передача – это неделя на все про все. Дорога до Желтка по Великому тракту – шестьсот тридцать миль. Я имею в виду центральный ствол Древа. Считайте – еще пара месяцев. Если подходить реально. Короче, если останетесь с нами, то через полгода будете на Желтке. Зато будете в полной безопасности.

– Нам это не подходит, – решительно отмел вариант Оррина Браги. – Я говорю о времени.

– Понимаю. Пойдете вперед, не дожидаясь нас – выиграете половину срока. Курс будете держать на ствол. Ближе к корням начнутся деревни и обжитые места. Хотя дорога по Тракту, центру Древа, будет для вас тем еще приключением. Охранных грамот, как у нас, вы не имеете, а ведь придется путешествовать мимо отростка на Инферно. Рискованное дело. Могут быть разборки.

– А пограничники не уполномочены выдать нам вид на жительство? – снова встрял Пий Контур.

– Угу. С пропиской и талонами на питание, – фыркнул Браги. – Только бумагу пожалуйста потверже. Мы – парни суровые.

– Здесь вам не терминал аэропорта, – отмахнулся Оррин. – И штамп в паспорт мы не ставим, за неименением такового. Есть еще более надежный и стремительный вариант…

– Какой? – нетерпеливо выпалил ярл.

– Выше по оси эклиптики раскиданы фактории разных держав. В восьми днях пути на север – Оплота. Чуть дальше и восточнее располагается менный пункт Болота, но эти деятели по своему обыкновению залезли в малопроходимые дебри и подход к ним затруднен. Еще севернее – большая фактория Цитадели. Мы, миры Иггдрасиля, торгуем с Пустынью. Здесь не все бесповоротно дикие. Есть оседлые гномы, селения эльфов. Древние. Со своими традициями. Происходит разного рода натуральный обмен…

– А доставка и забор товаров как? – не врубился Пиявыч.

– По – разному. Не забывайте, что вокруг планет не космос, а нормальная атмосфера. Притяжение ослабевает по мере удаления от поверхности. При подлете к планетам, возрастает вновь. Да, конечно, там более сотни километров. Но в облаках Иерархом предусмотрены специальные площадки для отдыха животных, где они могут перевести дух, восстановить силы. Вот таким образом это и происходит. Оплот возит на пегасах, Цитадель таскает все на рухах, Болото использует виверн.

Браги рассмеялся:

– А вы сами? Неужто на Карающих Ангелах?

– Только на очень молодых, – потупился Оррин. – Но до ближайшей нашей точки не меньше месяца пути.

– А драконы? – воскликнул Пиявыч. – Есть же драконы!

– Нашел вьючный скот, – хихикнула Сильвия. – Драконы – создания гордые. На такую работу их не подрядишь. Но, Оррин, – посерьезнев, заметила она. – Как ты себе это представляешь? Без проводника им никогда не найти фактории! Ты хочешь отправить их на верную смерть?!

Нестройный хор остальных патрульных присоединился к мнению девушки.

– Мы отдадим им Сойкина. Он покажет дорогу. Вы обещаете защищать нашего человека, как самих себя? Хорошо. Мы на границе не различаем сословия. Учтите это. И вот еще что. Торговцы отнюдь не альтруисты. Им плевать на ваши цели. За проезд им потребуется плата. Мы подумаем, что можем выделить вам для обмена…

– Ни единого золотого не возьмем! – рубанул Браги.

– Их деньги не интересуют. Артефакты, зелья, болванки, ингредиенты, магические части животных…

– Тем паче. Вы все тащите на себе. Значит, лишнего ничего нет. Только необходимое для службы. Восемь дней пути мне предостаточно. Завалю по дороге драколича или хрустального дракона, если найду. Короче, что – нибудь, да добуду.

– Послушай, Браги…, – Оррин помялся. – Я тебя еще в лесу хотел предупредить, но ты мне не дал…

– Жги, капитан, не темни. Что там еще за сюрприз?

– У нас есть свои методы защиты от вторжения. Тем более, что прецеденты были…

– Давай уже! Не томи.

– На каждого чужестранца в момент перехода, независимо от статуса, накладывается заклинание Ослабления. Двойное.

Все умолкли. Стал вновь слышен шум леса: скрип стволов, шелест хвойных иголок, трущихся друг о друга на ветру, шуршание в пожухлой траве ночных грызунов.

– Да что это значит? Почему все в трауре? – не выдержал Пиявыч.

Ему ответил сорвиголова и безбашенный рубака Браги.

– Это значит, мой юный друг, что если дома я мог одним ударом кулака сбить башку Ржавому дракону, то тут мне надо пять раз подумать, прежде чем заступать дорогу взрослому Черному. Дошло теперь? А как с уровнями, полученными уже на этой земле?

– С ними все в порядке. На них Ослабление не влияет.

– Вот умница моя Рагнейд, – еле слышно прошептал Браги. – Теперь понятен ее ход с неофитом в команде. Слушай, Оррин, а какой период действия заклятия?

Капитан патруля невозмутимо выбил о подошву сапога свою трубку и ответил:

– На все время нахождения в Овиуме, Браги. На все время.

Глава 2. Тяжелые будни «гидрантов»

Я до поздней ночи прокопался на работе. Тяжелая задачка. Нам с утра на сервис загнали «Мазду» СХ–7 с одним разорванным цилиндром. Неправильное управление форсункой. Мы несколько раз перепрошивали процессор и все без толку. Что и говорить, не подфартило владельцу, ох не подфартило. Низкое октановое число топлива на заправках и куча присадок к нему (все, как одна, очень полезные и безопасные) дали вот такой вот эффект. Негарантийка, факт. Скандальчик вышел.

В раздевалке первым делом вытащил из куртки мобилу. Глядь, а там три смс – ки от Альфии. Последняя: «Млять. Базарбек! И где ты, спрашивается, лазаешь? Нам осточертело таскать Прокофьевну на пару. Роберт злится. Срочно режь лыжи в Мидгард!». Такая фигня. Аля, похоже, выходила в реал, ждала моего ответа. Но что поделаешь – у нас так, по выражению директора, устроен «бизнес – процессинг», чтоб его. Обоих – и директора, и штатное расписание. Наш мастер яро кроет матом за неслужебные звонки на работе. Ладно бы только ругался, так он еще, сквалыга, и штрафы за это нащелкивает с аккуратностью калькулятора. Мужики сначала повозмущались, потом плюнули. Себе дороже. С работой в городе сейчас далеко «не айс», а деньги, надо отдать конторе должное, платят нормальные по общим меркам. Можно прожить и без быстрорастворимой лапши. А иногда и в киношку сходить с подружкой. Ладно, проехали. Тем более, что с барышнями у меня не ладится, и на это есть особая причина.

Наша маленькая банда в составе меня, Роберта и Альфии тащит лямку в туше Прокофьевны (так мы ее окрестили) уже почти год. Безнадега какая – то. За это время, само собой, мы сто раз успели поругаться, помириться, а также еще и перезнакомиться в реале. Оказалось, что мы с Робертом, можно сказать, земляки. Я из Костаная, он из Астаны. Аля живет в Кургане. В другом государстве. Как же я ее долго уламывал ко мне приехать! С месяц, наверное. Ох, и дали мы тогда шороху, мама дорогая! Бедолага Базарбек спустил подчистую всю месячную зарплату и потом одалживался у других, таких же, как он работяг. Проснулись, как водится, в одной постели. Мне привычно вставать рано – сервис открывается в восемь утра. Пока я ходил в душ и приводил свою личность в порядок, Альфия окончательно пробудилась, успела выкурить две сигареты и выдала мне на полную катушку:

– Значит, так, герой – любовник. Повеселились, расслабились и все. Я – дура, но это мои проблемы. О том, что было – забудь. Расскажешь Роберту – вы меня больше не увидите. Пропадай все. Уйду. Ты меня знаешь. Не делай «глаза оленя в свете фар». Я вмиг пойму, если ты расколешься.

– Фига себе. Тебя какая муха укусила?

– Очень ядовитая. Так ты обещаешь держать язык за зубами или нет?

– Обещаю.

– Поклянись.

Я ошарашенно поклялся. Альфия прищурилась, испытующе прожигая меня взором «насквозняк». Я встретился с темными, как ночь ее глазами и утонул в этом омуте. Окончательно и бесповоротно. Она уехала. С тех пор прошло больше трех месяцев. Все идет как обычно. Мы проводим вместе выпавшую на нашу долю вторую жизнь. Но я по – прежнему по ней «сохну». Слово свое держу. Ха, «пацан сказал» – и дальше по тексту. Такие дела. Что я о ней знаю? Мало чего. Она скрытная. Все девчонки любят выглядеть загадочно, такая фигня у них в крови. А может, у нее папа – губернатор, и такой простой парень в замасленной спецовке, как я, ей не пара? Или муж и трое ребятишек? Ничего не понимаю. Ей же было очень хорошо со мной, она вся просто лучилась от счастья. Не только ночью, а весь день. В такие моменты женщина преображается, и их ни с чем не спутаешь. И потом от ворот поворот. Но я все равно на что – то надеюсь.

Ладно, едем дальше. Я соскреб под тонкими струйками душа со своей кожи въевшийся в нее за день пот, пыль, запах соляры и масла. Потом прыгнул в машину и погнал домой. С трудом верится самому, но я, обычный слесарюга, гоняю на «Камрюхе». Круто? Ха. Видели бы вы ее полтора года назад. Дело было так. У меня имеется один знакомец. Ну, такой – крученый – верченый. Не знаю, какой у него блат в среде страховщиков, но чел сумел как – то протолкнуть в жизнь оригинальную «мулю». Оплатил по полной программе страховку своей нулевой «Тойоты» и получил на руки кучу бабла, хотя на его тачке даже муха не сидела. Чувак купил где – то по дешевке убитое в хлам аналогичное авто, одного колера со своей «тачилой». И потом предъявил страховой конторе исчерпывающие доказательства страшного ДТП. Само собой, тут в доле были и работники фирмы, и сотрудники в погонах, выписывающие вожделенные справки. Наружные фото приложили от смятой в гармонь подставы, в комплект с ними пошли снимки его номера движка и прочей музыки. Странно еще, что он все – таки купил раздолбанный кузов при подобных завязках, а не скачал его из инета. Наверное, в следующий раз он так и сделает. Я насчет данной истории оказался в курсе не случайно. Именно мне он потом скинул уже ненужную разбитую «Камри». Фактически за четверть цены от рыночной. С барского плеча. И еще получил батрака впридачу. Я месяц ишачил на него и дружков его многочисленных по выходным – устанавливал им всякие «гаджеты» типа парктроников и прочую полезную муть, отрабатывая скидку. Зато получил свой приз. Целых полгода по крохам собирал недостающие запчасти, торговался на авторазборах, как последний скопидом за каждую мелочь. Брал переработки у хозяина мастерской, чтобы наскребсти на покраску в камере. Но своего добился. И теперь гордо езжу на сияющей полировкой антрацитово – черной «Камрюхе», весь из себя, как «семь червей». Зеркальные очки, брендовая футболка (прикиньте, я после этого еще и модно одеваться стал, совсем ума лишился) – словом, схожу с виду за реального коммерса.

Сегодня я гнал, как сумасшедший. Знал, что достанется от Альки. И успел накосячить по дороге к дому. Хотел проскочить перекресток в обход плотно сбитой пробки на «зеленый – желтый», перестроился в чужой ряд, да вот не выгорело. На зебру выперся прежде времени какой – то жирный мужик с таким видом, будто отстаивает свои гражданские права. Пришлось тормозить и перекрывать дорогу для машин, едущих «под стрелку» направо. Мне стали сигналить со всей мочи, я заметался, как вошь на сковородке – впереди – то пешеходник, никуда не денешься. Наконец как – то протиснулся и освободил проезд. Рядом остановился джип «широкий». Приспустилось стекло, и оттуда меня обложили по всем правилам. Кем только не назвали – и быком тупым, и ушлепком и прочими малопочтенными эпитетами. Причем, тот факт, что сам водитель (рожа еле в форточку пролезла) в этот конкретный момент также перекрывает движение едущим после него машинам, грубого господина почему – то мало трогал. Вообще – то, я парень заводной. Могу и послать в «ответочку». Но последние тридцать лет жизни в Мидгарде научили меня смирению. Или, может быть, сместилось соотношение ценностей на плоскости Мидгард – реал? Чувствуете, как выражаюсь? А меж тем я университетов не кончал. Сказалось плотное общение с Альфией, и особенно – с Робертом. И общая продолжительность жизни. Когда думаешь – ты умнеешь. У меня была прорва времени для размышлений.

На лестничной площадке я столкнулся с соседкой Еленой Витальевной. Она года два назад схоронила супруга. Клевый был мужик, дядя Слава. Болел шибко. Высох совсем. Тетя Лена сначала горевала сильно. Запила было тут. Но потом вроде как взялась за ум. В религию ударилась. Постоянно совала мне какие – то яркие брошюры и приглашала на свои собрания. Обещала переменить мою жизнь раз и навсегда. Может сходить как – нибудь, а?

Дома я наскоро проглотил холодный ужин. Посетил ванную и удобства (в нашем деле это очень – очень важно – имел возможность проверить на своей шкуре). Это даже хорошо, что у меня только Третье Погружение, и я остаюсь телесно в Реальности. В Сиянии, как рассказывал Роберт, есть несколько специалистов с Пятым. Эти деятели уходят в Мидгард полностью. Классно, конечно, но чересчур опасно. Билет в один конец. Стоит там погибнуть, и обратный путь в Реальность будет заказан. Навсегда. Нет, мне такой вариант совсем не улыбается. Мне и так неплохо. Я прискакал в зал (он же спальня, поскольку живу я в «однушке») к загодя включенному компу. Привычно отвернул монитор к стене с выцветшими обоями. На ней тут же высветилась знакомая картинка – утоптанная проселочная дорога, высохшие заросли кустов, густое поле камыша по обе стороны от грунтовки, редкие убогие деревца в глубине болота. Устроился удобно в кресле и начал вглядываться в пейзаж. И погружался, погружался. Погружался…

Перед глазами качался заляпанный жирной грязью проезжий тракт. Ветви ивняка хлестали по моим многотонным бокам. Я приподнял свою дышащую смрадом уродливую пасть, огляделся. Мы куда – то неспешно ползли.

– Привет ездовым собакам! – бодро произнес я по нашему каналу связи.

– Явление Христа народу, – голосом, полным едкой желчи, прокомментировала мое появление Аля. – У вас, господин Маркет – паша, от рождения нет ни стыда не совести.

– Салам, Базарбек, – отозвался Роберт.

Мы давно не используем меж собой игровые ники. За каким енгом, спрашивается, они нам после года неразлучного существования? Ха. Трое в лодке, не считая Прокофьевны.

– И где вас, молодой человек, носило больше двух суток по реальному счетчику? Думаешь, я нанималась свои женские слабые силы на твою башку тратить? Ножку твою поднимать каждый шаг? – не унималась Алька.

– Юбилей конторы. Шеф расщедрился и утащил всех на свою дачу. Пикник – шашлыки и прочие радости. Два с половиной дня беспробудной пьянки.

– Отдохнули? – вяло поинтересовался Роберт.

– Да как сказать. Корпоративы, они такие. Или на нем скучно, или после него стыдно.

– Ну, про скуку – это к тебе не относится, – мрачно заметила Аля.

– Имеют место недостатки. Признаю. То еще веселье получилось. Пара мотористов передралась. Всплыли старые обидки. Один шиномонтажник мордой в мангал врезался. Ели, пели – веселились, протрезвели – прослезились. Все путем.

– Значит, сил поднабрался. Давай ходи, лапами нашими двигай, я передохну пока, – буркнула Альфия.

Я ее хорошо понимал. Один раз, было дело, они вместе с Робертом словно сквозь землю в реале провалились. А хозяину, как назло, приспичило запрячь Прокофьевну. Я тыркался, пыркался, но в одиночку поднять гидру на «лыжню» так и не смог. Сначала конюхи (по национальности гноллы-мародеры, звери бессердечные) пытались Прокофьевну расшевелить вожжами и кнутом. Потом в ход пошли более жесткие средства. Закончилось тем, что у нас теперь на заднице глубокий шрам от кованых крючьев и пара внушительных ожогов. Неприятная это штука – раскаленный добела копейный рожон. Я орал, как резаный. Ладно, хоть признаки жизни подавал. А то бы забили на мясо для псарни, и поминай, как звали. Мне Роберт потом проставился – прислал пузырь текилы бандеролью. Альфия же заявила, что у меня самого шкура замечательно толстая и нервы с руку толщиной – не повредит, дескать. Стерва. Ничего, у нас регенерация очень хорошая – через пару месяцев, уверен, все сойдет. В период линьки.

Ладно, проехали. Пора все расставить по местам. Милая наша Прокофьевна – это Гидра Хаоса, здоровенная, не меньше паровоза. И почти такая же непробиваемая. Бронепоезд. Высший юнит планетки именуемой Болото, что ловко подвешена на крепкий сук Мирового Древа в локации Овиум. У себя дома мы – вершина пищевой пирамиды. Гидра с ее иммунитетом к магии и атакующим потенциалом в виде трех оскаленных хавальников, оснащенных бритвами длинных ядовитых зубов – грозное и разумное оружие. На ратном поле может запросто на равных схватиться с любым драконом Мидгарда. Или Карающим Ангелом из Желтка. Но такую удивительную боевую машину в нашем бедолажном случае ждал иной удел. Прокофьевна – гигантское вьючное животное в конюшне местного толстосума по имени Розик. Предмет его неизбывной гордости и многоголовое свидетельство высокого личного статуса. Сам Розик – из собакоголового гнольего рода. Но бабла и активов у этого прожженного капиталиста немеряно. Фабрики, рудники, каменоломни, плотины и мельницы. Там трудятся такие же бабуинообразные гноллы, как и он сам. Своих родичей эксплуатирует, мокрица копченая. Розик очень любит по своему хозяйству разъезжать, досматривать за ним. Устраивать инспекции с обязательным разносом, а иногда и поркой ответственных лиц. В его «гараже» стоит, не соврать, штук пятнадцать разных бричек, кибиток и даже карет на любую погоду. Есть и причудливой эльфийской работы несколько вещиц. Деньжищ, наверное, убухал на них – тьму. А тянем эту движимость мы, Прокофьевна, в составе трех неудачников – «гидрантов», как мы себя именуем. Меня, Али и Роберта.

Как мы оказались в таком странном, дурно пахнущем месте – история отдельная и очень печальная. Ну, да ладно, расскажу. Дорога дальняя, пейзаж вокруг нерадостный. Болота сплошные на многие километры – куда там до них Гримпенской трясине. И по кочкам тут скачут твари намного опаснее собаки Баскервилей. Но к местной живности мы еще вернемся. А пока – речь о нас троих.

В Мидгарде Игроки, случается такая фигня, помирают. Не своей смертью, само собой, а с чьей – то посильной помощью. Иногда нелюдей, но чаще – своих двуногих собратьев. И немудрено, поскольку Уголовный кодекс никто не чтит, за неимением такового, а вместо него процветает «право сильной руки». Эх, нет на нас короля Артура, чтобы надавать всем по кумполу своим Круглым столом или, на худой конец, хотя бы аналогичных свойств журнальным столиком. Короче, кто как может, тот так других и гложет в рамках гипертрофированных воззрений на предмет сохранения личной чести и достоинства. После смерти (весьма болезненного, а для некоторых даже психологически трагического явления) все мы возрождаемся. Но не человеками. Ибо – не фиг. За ошибки надо платить. За летальные – особенно. Будешь сражен более сильным – тебя отбросят в следующей жизни на один уровень, и быть тебе посему кем – то крупным и чрезвычайно опасным. Схлопочешь от равного – слетишь в табели о рангах на пару – тройку ступеней. Это значит превратиться в кого – то типа демона, грифона или Верховного вампира. Примешь смерть от слабого – каюк тебе, неудачник. Это полный поворот вниз по кармической лестнице. Начнешь новую жизнь необразованным скелетом, незрячим троглодитом или, не приведи Господь, миниатюрной феей с прозрачными крылышками. Не считайте, что я сексист, но перспектива стать кем – то вроде нимфетки для меня хуже, чем превратиться в болотную гадюку. Копишь опыт. Можно временем (очень долго), можно крафтингом (рискованно – как пить дать, рано или поздно нарвешься на человеческого добра молодца, который с сознанием своей правоты оберет тебя до нитки), но лучше – старым добрым насилием. Даже я бы сказал «ультра – насилием» по Берджесу. Это излюбленная книга Альфии (по мне – так чушь собачья, но я не ценитель). Она как – то попыталась заняться моим культурным образованием, но затем махнула рукой, потому что дальше «Заводного апельсина» мы не продвинулись. Ученик, как она выразилась, обнаглел и начал категорически настаивать на личном присутствии преподавателя во время урока в своей прокуренной норе.

Блин. Отклонился от темы. Я такой. Аля говорит – несосредоточенный субъект с полным отсутствием мотивации. Вот бред. А кто на «Тойоту» накопил? Ладно, проехали. Короче, саккумулировал опыт – потом перерождение и новый уровень. Пока не доберешься до Высших юнитов. Отмотаешь срок драконом, бегемотом или ангелом – добро пожаловать обратно в радушную и доброжелательную семью человекоподобных. А повезет – станешь и всамделишным человеком. Здешняя жизнь – не только кровь и пот. Любовные похождения тоже. Крафтинг и вывод денег в реал. Но это, по большей части, замануха. В процентном уравнении количество успешных дельцов соотносится с армией соискателей халявных денежных знаков примерно в таком же раскладе, как если сопоставить число индивидуумов, нагревших в рулетку на кругленькую сумму казино, с толпой мечтающих сделать это и продувающих в пух и прах все нажитое. Но любовь была и остается важным преимуществом бытия человеком. Согласитесь, приятнее флиртовать со смазливой блондинкой или брюнеткой с точеным бюстом и стройными ножками, чем ухаживать за саблезубым мохнорылым созданием, способным с одного раза перекусить черенок от лопаты.

Из всего вышесказанного вытекает, и вы уже наверняка об этом догадались, что мы, вся наша троица – перерожденцы. Каждого из «гидрантов» в свое время ухлопали. Мы с упорством фанатиков перли к своей цели (возродиться людьми) и докатились до совместной жизни в теле Высшего Юнита – Гидры Хаоса с кодовым именем Прокофьевна. Судьба играла с нами по – разному, но всегда крапленой колодой.

Сначала о самом молодом да раннем – Роберте. В реале парню стукнуло семнадцать и он – молодой математический гений. Медалист, подающий большие надежды студент и все такое. В Мидгарде он уже четыре года. Из них один в нашей с Альфией компании. Его бывший мир – Сияние, где Роберт избрал карьеру алхимика. Благодаря необычному таланту (у него проснулась способность понимать язык животных), он довольно – таки быстро продвинулся по карьерной лестнице до придворного мага и звездочета. Входил в свиту самого победоносного «малика» Пегуедрама, повелителя Сияния. Все складывалось тип – топ, но старый и бесполезный штатный маг Тороссар (а Роберт уже вовсю метил на его место) взял, паскудная его душа, и отравил молодое дарование настойкой из корней шипастого молочая. Одно хорошо. Тороссар был намного выше уровнем, чем наш будущий собрат по Прокофьевне. Роберту не пришлось мыкаться по телам нелюдей. Он сразу пришвартовался к нашему борту и занял приличествующее ему место в общем кубрике.

Иное дело мы с Альфией. Аля – бывшая «белая кость». Арбалетчица гвардии лорда Хаарта из Желтка, подвигами на поле брани заслужившая себе баронский титул и небольшое поместье. Баронесса Аделина правила ленным владением, вполне довольная своей жизнью. Но ее ближайший сосед, некий субъект по имени Катберт, алчный скопидом и завистливый хорек, вознамерился посягнуть на земли прекрасной баронессы и даже на ее самое. Жениться, видите ли, задумал, подлец. Юнитки ему, оказывается, уже приелись. Будучи отвергнутым в грубой и недвусмысленной форме, Катберт не стал предаваться унынию, а заручившись поддержкой нескольких сомнительных личностей с Большой дороги, вероломно проник в девичий чертог юной Аделины. Двери ему растворили слуги баронессы, польстившись на злато пройдохи Катберта, и в надежде подглядеть пикантные подробности ночного визита соседского вельможи. Ничего хорошего из этой затеи не вышло. Катберт вместо горячих поцелуев получил от баронессы мастерский удар кованой шандалой по темечку, а саму Аделину в общей кутерьме пронзил клинок какого – то бандита из числа подручных злополучного воздыхателя.

Все свои мытарства мне Аля не рассказывала, но подозреваю, что было их немало. Предпоследнее ее перерождение состоялось в теле демонессы из Инферно. Спустя пару месяцев относительно спокойной жизни в кипящем аду, в последовавшей за дорожным недоразумением жаркой схватке с летучей боевой группой из Подземелья, Альфия умудрилась двуручным топором перебить хребет Владетельному Минотавру. И было бы ей великое человечье счастье, не слови она выпад мечом от другого рогатого воина. Шестеренки кармического механизма дрогнули, и Аля попала в нашу компанию.

А что же я, Базарбек? Когда – то – Темный Рыцарь Некрополиса, экс – лорд Пыльных Пустынь и герцог Долины Призраков? Тс – с–с. Это тайна. Для остальных «гидрантов» я – бывший Лич Силы из дружины лэрда Израэля. Не хочу бряцать потерянными регалиями. Это все равно, что пытаться сшить камзол из опавших листьев. Проехали. Но до конца забыть ушедшей эпохи мне не дано. Ускользает тонкая нить памяти, плотными наслоениями ложатся на нее свежие впечатления. Иногда мне кажется, что прошлое отпустило… Но воспоминания настигают меня во снах. И снова звучит зов Иерарха! Локация получила несанкционированный прокол на северной точке эклиптики. Артефакт Синдрома Бога прожег для нас путь в лесных буреломах, сравнял с землей гранитные скалы и иссушил полноводное русло Джорнея. Без отдыха, рея на ветру полотнищами плащей, сшитыми из полночного мрака, шел, оставляя позади себя милю за милей мой отряд. Пятьсот Рыцарей Тьмы. Наши кони питались горячей кровью. Наши мечи не отражали солнечного света. Мы спешили, чтобы собственными телами закрыть брешь в ткани мира, отбросить за его пределы неведомого врага. Этот стремительный поход, сам по себе, заслуживает быть воспетым в преданиях и былинах. Мы успели. И дали неприятелю бой, равного по жестокости которому еще не знал Овиум. Души моих соратников тонкими призрачными дымками истончались в небеса. Подковы наших бледных боевых коней давили еще теплые трупы павших врагов. Волна за волной мы отбивали их атаки. Наши скакуны рвали на части тела раненых. Мы не давали пощады и не просили ее себе. Они шли на нас, и глаза их были не менее пусты, чем глаза моих мертвецов. Гуманоиды, закованные в тяжелые панцири, нелюди с изукрашенным диковинным рунами оружием. Их вели в бой Игроки. Могучие бойцы, маги – адепты всех четырех школ стихий. Отряд таял на глазах. Не оставалось и полшанса сдержать такой яростный напор. Но подмога подоспела вовремя. Клан Ногайларов с планеты Равнина, пройдя вслед за нами тот же путь на своих тонконогих скакунах, пришел к нам на выручку. Плечом к плечу с Рыцарями Тьмы и ногайскими кочевниками встали дружины вольных гномов и эльфийские полки нейтралов Пустыни. Мы опрокинули неприятеля, разрезали его строй. Но и сами смешали свои ряды. В кровавой пыли беспощадного боя на встречных курсах я так и не увидел точно, кто был мой последний противник. Неведомый маг накрыл меня плетью Ледяной молнии, холодом сковал мои члены. Я упал с коня и мое тело, растерзанное и поверженное, осталось навсегда лежать на гранитной россыпи в том северном краю. Сметающий напор конной лавы прошел по моим костям, дробя и перемалывая их. Так погас свет для герцога Долины Призраков.

А дальше… Дальше все было очень плохо. По всем канонам я считаю, что был достоин Валгаллы. Но в Мидгарде торгуют смертью на развес, и гибель под копытами лошадей – штука скверная. Ради меня грешного колесо кармы провернулось неоднократно. У меня быстро погасла робкая надежда на признательность Иерарха за оказанную услугу. Все – таки принял непосредственное участие в отражении вражеской экспансии, мог бы и посодействовать в реабилитации героя. Но старому хрычу оказалось не до меня. Точнее, до меня, но не совсем. Не так, как мне хотелось бы. Буквально через пару дней по реальному счетчику на моей электронной почте буднично появилось сообщение: «Спасибо за Ваше усердие в устранении угрозы на севере эклиптики. Обо всем произошедшем участникам событий предлагается хранить абсолютное молчание. Готовы принять данное условие?» И вместо «ответить» внизу письма две активных ссылки: «принять» и «отклонить». Понятно, что выбрал первую. Тут же свалилось еще одно сообщение. Сто процентов сработал робот: «Подтвердите желание получить Червя Молчания». Меня тогда озноб пробрал. Червь Молчания – мерзкая незримая удушающая субстанция. Убивает владельца при нарушении обета. Что же делать, согласился. И получил финальное послание: «Спасибо за понимание. При срабатывании Червя, кармическое колесо при перерождении отбросит Вас на пять уровней вниз». И подпись: «Джорней». Ба! Неужто лично? Вот удружил! Удостоил своим вниманием. Спасибо, как говорится, на добром слове, щедрый Иерарх.

Хорошо, хоть не зря погиб. Поле битвы осталось за нами. Прокол затянули, но на его месте образовалась новая точка входа в Овиум. Вторая по счету после восточной. На самой макушке сферы, вдали от корней Древа. Не знаю, что уж там они без меня нарешали, но планета Равнина ныне отведена далеко за орбиту Сумрака и именуется теперь Мраком. Что там сейчас творится – дело, понятно, очень темное. Клану ногаев пожалованы обширные земли на севере эклиптики (совершенно случайно как раз в том месте, где и произошла заварушка). Кочевники быстро переселились туда со всем своим скарбом и, говорят, даже отстроили целых два города. Я же продолжаю карабкаться по ступенькам разных живых вместилищ своего разума к вожделенному сосуду человеческого тела. Надеюсь, моим людям повезло больше. Я слышал, что Ноэлия (моя правая рука, мой заместитель), теперь Верховный дирижер в оркестре Холодных пастырей Некрополиса. Бывший командир лучшей сотни отряда Клаудиус ходит у нее в фаворитах, получил титул герцога. Об остальных ребятах ничего не знаю. Сведения мне поступают скудные – редкому человеку придет в голову фантазия мило посплетничать о разных новостях с пробегающим мимо блохастым койотом. Или грызуном, обнюхивающим его сапог черной пуговицей влажного носа.

Итак, краткая сводка моих мытарств после официальной кончины. Переродился дождевым червем (умер от старости в прорытом лично глубоком подземном убежище). Восстал из мертвых мышью полевкой (съеден лисой). Вновь ожил береговой ласточкой (возглавил общую атаку на ястреба, задолбавшего вконец своими плотоядными интересами наш изрытый норами берег, и был заклеван им же). Стал свино – шакалом и выбился в вожаки огромной стаи (загрызен исподтишка чрезвычайно наглым малолеткой – претендентом на мой статус). Опустился до стрекозы (упал в воду, съеден рыбой). Пожил барсуком (породив многочисленное потомство, почил в бозе от какой – то инфекционной заразы). Слетел вниз, да что слетел – в воду бултыхнулся и стал полноценным сомом. Сумел утащить на дно зазевавшегося баклана и уже грезил о невиданном кармическом рывке, но на досуге оказался перекушен пополам промышляющей хлеб насущный виверной. Дослужился до каменной горгульи (застрелен ради тренировки верности глаза молодым и целеустремленным лучником). Забрался на уровень шестых юнитов. Имел удовольствие почувствовать себя Королем Нагом. Долго ползал в бескрайних снегах Сияния без всякой определенной цели. Проявлял повышенную агрессию против разного рода существ. Накопив матерость, неосторожно набросился на шлявшегося в поисках всяких трофеев неофита. Был надежно утрамбован Метеоритным дождем. Это не полный список. В нем не хватает еще столько же эпизодов. Просто перечислять все подряд очень долго и грустно. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее? Мотивирующая призказка Роберта, когда окружающая обстановка своим однообразием пробирает его до тошнильной икоты. Ницше следовало бы распять за эти слова. Они оставляют людям ложную надежду на изменения.

Хвала Иерарху, что мы при гибели или ранении не чувствуем всей палитры боли, отпущенной в качестве инстинкта самосохранения живому существу. Иначе, сошедших с ума в процессе подобных перипетий, было бы намного больше. Многие все равно не выдерживают. Бегают по лесам и холмам всякие зверики, содержащие внутри шерстяного тела метущую человеческую душу, и довольны этим. В таком существовании есть свои плюсы, говорю это с предельным знанием вопроса. Разве можно сравнить авиабилет в экономическом классе со свежим ветром, бьющим в киль твоей пернатой груди? А если нафантазировать себе такую перспективу: ты можешь сидеть под водой сутками, изнутри наблюдая за интенсивным придонным житием – бытием? Ну, разве не вдохновляет? На самом деле и это надоедает, если долго. Но я лез и лез вверх по уровням, пока не влетел с разгона в тушу Гидры Хаоса, где в соседних со мной головах томилась еще пара невезучих интеллектов. Про свои подвиги рассказать я, конечно, не мог. Во – первых – «моменто мори», а во – вторых – пожизненный скептик Альфия решила бы, что я неисправимый лгун и хвастун. Да и в – третьих… Не помню уже, какой я был тогда… Наверное, тот мрачный, холодный человек давно уже ушел из меня, оставив вдруг после себя неисправимого оптимиста и романтика, которому легкое отношение к жизни помогает переживать ее непроходящий ужас. Как давно это было. С моим стажем я скоро начну испытывать родственные чувства к деревьям. Некоторые из них – мои ровесники. Тридцать два года в Мидгарде. Почти половина жизни. Или всего два года по счетчику реального времени. Так что для остальных «гидрантов» – я лишь одинокий неудачник, без имени и без племени.

Вы скажете, чего ты разнылся? Теперь ты – Седьмой юнит, до цели остался лишь маленький шажок. Да, все так. Но судьба – индейка подбросила троице «гидрантов» сюрприз за миг до счастья. Не вагон с пряниками перевернулся на нашей улице, а цистерна с машинным маслом. Обычно так: поселившись в сильнейшем существе данного мира, Игроку главное не делать резких движений. Копить себе опыт, благо нападать на монстра такого калибра спортивного интереса ни у кого не наблюдается. Новичок побоится, обойдет пятой дорогой, а зрелому мастеру подобная прокачка просто ни к чему. Разве что он неисправимый садист. Или поиздержался, поскольку из наших туш можно добыть много ценного и полезного. После того, как аккумуляция экспириенса завершена, остается только набросать лапой песок на кого – то более продвинутого, принять от него последний дар освобождения от тела и с чувством выполненного долга ждать перерождения в гуманоида. Но не в нашем случае. Кроме всех прочих уже приключившихся с нами геморроев, нас угораздило оказаться в теле одомашненной Гидры Хаоса. Перевожу: произошедшей от прирученной генетической линии. Как было бы здорово – жить в болоте, весело бегать по трясинам и выковыривать из них вкусных василисков! Так нет же! Нам приходится работать на благо цивилизации и жрать еду из корыта.

Но самое скверное даже не в этом. Опыт мы так – сяк скопили. Остается погибнуть геройской смертью от рук кого – то посильнее нас. И с этим огромная, неразрешимая проблема. Войны, как назло, не предвидится. Прокофьевна – не дикарка, куда хочу, туда хожу, на кого хочу, на того и нарываюсь. Шалишь. Дорога – стойло, стойло – дорога. И из Игроков вокруг – только один Розик. Напасть на хозяина? Постыдно! Но даже это бы нас не остановило, не будь Розик Ведьмом. Воины машут острыми предметами, Маги работают со стихиями и лягушачьими потрохами, Ведьмы контролируют юнитов. Есть еще некроманты, но они в своем репертуаре. Розик – самый настоящий Ведьм, и мы никогда не сможем повернуть против него свои зубы. Физически не получится. Может, это и хорошо, потому что он, как мы успели заметить, товарищ достаточно злопамятный, и в случае неуспеха покушения вполне способен на ответную каверзу, типа – расстрелять Прокофьевну из баллисты. И финальный, гибельный снаряд пошлет какой – нибудь гнолл или ящер. Дальше – кармическое колесо, и здравствуйте, друзья – пиявки! Подвиньтесь, я новенький.

Вот так мы и живем, ежедневно мечтая о счастливом избавлении. Кроме меня, пожалуй. Потому что, когда мы переродимся и очутимся в разных мирах, я больше никогда не увижу Алю. Случайно встретившись в новых телах, мы можем пройти мимо друг друга, даже не подозревая, что мы – это мы. Те самые «гидранты». Это все равно когда – то случится. Я понимаю неизбежность будущего, и от этого клешнит на сердце.

– Слышишь, Базарбек! Смотри, куда прешь! – голос Альфии яростно зашипел мне прямо в ухо.

Задумавшись, я оступился, и Прокофьевна правой передней лапой залезла в болото. Ландо с Розиком сзади ощутимо тряхнуло. Щелк! Свистнул в руках возчика – гнолла длинный бич из витого жгута, усаженный острыми стальными шипами. На нашей спине появилась кровоточащая отметина. Больно.

– Блин. Телепень неуклюжий, – охнула Аля.

Ее голова центральная. Ей досталось вдвое, по сравнению с каждым из нас, моторных функций, но и нервных окончаний зашло больше. Соответственно, и чувствительности тоже.

– О чем задумался, Базарбек? – подал голос Роберт.

– Да вот прикидываю, на кой Розику столько денег. С ума сойти можно от суммы, которую он выкачивает из своих владений ежемесячно.

– Чего тут думать, чудак – человек? – хмыкнула Аля. – Крафтер он сдвинутый. В реал конвертирует.

Это вполне обоснованная гипотеза. В реале наш стяжатель наверняка ездит на каком – нибудь винтажном «Астон Мартине». И проживает в скромном особнячке с олимпийским бассейном. Один золотой Мидгарда идет сейчас по курсу – 0,8 евро (знаем точно, потому что слушаем разговоры хозяина со своими партнерами). Фу. Слово – то какое мерзко – унизительное! Хозяин. А нет – нет, да вырвется.

– Розик метит в Верховные Аисты Болота, факт, – отрубил Роберт. – А без денег нет войны. И революцию не замутить.

Верховный Аист – официальный титул правителя Болота. Типа короля. Намек на то, что его башка торчит выше остальных и на всех внимательно воззревает.

– Чего – о–о? – недоверчиво протянула Альфия. – Дурной травы, что ли объелся, тинейджер? Базар, хватит хомячить камыш, кстати, у нас потом у всех живот пучит!

– Молодые побеги до чего сладкие!

– Розик планирует переворот, – повторил Роберт.

– Откуда такие выводы, Роб? Поделись с товарищами, – откликнулся я.

– В последнее время не прекращается массовый рекрутинг ящеров – воинов. Кого силком, кого сажают на кабальный контракт. Ловчие команды не вылезают из болот: идет охота за вивернами, василисками, боевыми болотными коровами. К казарме с месяц уж как пристроили здоровущий ангар. Высота потолков – десять метров. Как раз на длину наших шей. Улавливаете? Под нашу братию возводился! Швейники строчат из дубленых кож гигантский шатер. Ремесленники вяжут под него стальную сетку. Не надо быть Шерлоком, чтобы догадаться: решили захомутать туда сотню или больше драконьих стрекоз. В имении над химической лабораторией всегда цветной столб дыма – придворные алхимики варят зелья. А знаете, зачем? Чтобы сонными составами стреноживать матерых особей при отлове! Молодняк им не нужен. Хотя его легче приручить. Вопрос, где могут пригодиться апгрейд – монстры? Ответ – только на войне!

– Излагаешь складно. А если допустить мысль, что большому хозяйству нужна аналогичная охрана? – усомнилась Альфия.

– Ага. Даже форму собственную разработали для него, – заявил Роб. – На эмблеме какое – то здание. Похоже на кирху. Стражники на воротах уже в новых доспехах щеголяют. Присмотритесь. Зачем бизнесмену лишние расходы? Только для красоты? Ой ли? Наряду с казармами строятся новые молельные дома – полным ходом пошла промывка мозгов рекрутам. Одних кузниц понаделали в каждом филиале по нескольку штук. Что куем? Грабли? Это вряд ли. Мечи, щиты, наконечники для стрел. Телеги из филиалов выходят наглухо укутанные тряпками или заложенные сверху охапками водорослей. Для чего вдруг такая скрытность? Гонцы прибывают пачками. Розик просто в обнимку ходит со своим духовным наставником. Вы куда вообще смотрите? Вокруг уже месяца полтора всякая суета и возня, а вы – ни в зуб ногой!

А вот это он перегнул. Наоборот, все делается по – тихому, как – то буднично. Вроде и между делом. Возводятся мануфактуры, ставятся смолокурни, хлоп – и пару казарм, да казематов новых сбоку пристроили. Незаметно на фоне всеобщего делопроизводства. Просто Роберт – ужасный умница и умеет делать выводы. Он потихоньку откладывает фактики в своей светлой головушке, без спешки сопоставляет их. Потом – бац! И безошибочный вывод. Абсолютно очевидный для него и невесть откуда взявшийся для остальных.

Мы с Алей переглянулись. Эх, со стороны, наверное, уморительное зрелище. Две зубастых башки, каждая в центнер весом, вдруг делают в воздухе элегантное «па» и начинают заигрывать друг с другом. Она растянула губы цвета сырого мяса. Блеснули белоснежные конические клыки. Из пасти выпростался раздвоенный язык. У ноздрей появилось маленькое фисташковое облачко ядовитого дыма. Это означает, Аля задумалась. Я обернулся. Едкая тучка плавно спланировала на дорогу позади ландо, и в нее въехала телегами с боевым охранением. Послышалась щелкающая ругань ящерского наречия лучников. Запоздало свистнул бич.

– Эй, хватит баловаться, девушка! Если так пойдет, то спина Прокофьевны скоро будет похожа на продранный диван! – возмутился я. – А если болотные мухи еще и успеют отложить туда свои яйца, то нам вообще будет…

– Кто бы говорил?! – вскинулась Аля.

Вдруг Роберт вытянул в струну свою длинную кольчатую шею и стал напряженно вглядываться вперед.

– Твою мать! Начинается! – выпалил он.

Мы повернули головы. Ну, точно. Из – за ближайшего поворота выползала телега, запряженная парой рабочих болотных коров, одетых в блестящую светло – зеленую шкуру. За первым возом следовали еще три таких же. Все тяжело груженые синим аркейским мрамором. Прокофьевна, как вкопанная замерла на месте. Из наших пастей начали рефлекторно струиться тоненькие дымки яда. Сзади под самые колени гидре тут же по инерции уткнулась повозка с Розиком и отскочила, как от бетонного столба. Несмотря на то, что в ландо всех как следует тряхануло, возница не стал драться бичом. Он, как и хозяин, прекрасно видел, в чем причина заминки. Что тут началось! По обочине вперед бежали стрелки охраны, уши закладывало от их свистулек (они так бранятся). Посреди дороги Розик, потрясая волосатыми кулаками, орал во всю мощь своих звериных легких:

– Бубен!!! Где ваш бубен?!

Здесь я вынужден сделать небольшое отступление. Все наши хозяйства, как правило, находятся на приличном удалении от центрального имения, во глубине болот и кольце топей. Как все происходит. Геологоразведочные партии Розика (пять штук специально обученных драконьих стрекоз с саблезубыми клыками и зеркальными фасеточными буркалами) непрерывно курсируют по разным неведомым далям, вынюхивают, высматривают. Обнаружив средь бескрайних трясин очередной сухой островок, они садятся на твердь, хватают несколько камней или отдирают кусок жижистой почвы и тащат свои трофеи на анализ алхимикам. Те внимательно исследуют принесенные летучими следопытами образцы породы. Ага, здесь мы будет строить серные карьеры. А тут так и просятся медные копи! И торфоразработки!

Дальше Розик дает отмашку, и бригады гноллов – проходчиков начинают мостить гати, валить в стоялую воду песок и щебень, продвигаясь километр за километром к облюбованному учеными пятачку сухой земли. После окончания насыпных работ прообраз будущей транспортной артерии трамбуют силами коровьих табунов. Ну, иногда прогонят туда – сюда батальон ящеров – воинов. Заканчивает испытания будущей дороги живой асфальтовый каток – Прокофьевна собственной многотонной персоной. Несколько пробных рейсов взад – вперед, и приемка дороги самим Розиком, непременно в компании дрожащего, как осиновый лист, прораба партии проходчиков. Нередко, вследствие многочисленных претензий к качеству покрытия, горе – бригадир оставался навечно пускать пузыри подле своего объекта, упокоенный сероводородными сказками болотных гейзеров. Если же Розика все частично удовлетворяло (чтобы полностью устраивало – этого на нашей памяти не было ни разу), вслед за нами во глубину трясин бросались отважные гноллы – строители. Рубились бараки рабочих и избы надсмотрщиков, ставились производственные цеха странной архитектуры, вязались защитные изгороди и будки мародеров– охранников. Под конец, на самом сухом и продуваемом от мошкары месте возводился аккуратный комфортабельный гостевой домик для начальства. Еще месяц перевозок, наладки и – готов новый цех, пошла продукция.

Но одна нескладуха все же оставалась. Та, с которой все и начиналось. Дорога. Однополосное движение. Делать двухколейку – долго, затратно, к тому же это не решение проблемы. На службе имеется немало зверюг, которые, двигаясь навстречу друг другу по разным полосам, с превеликим удовольствием взаимно вцепятся в глотки. Чего стоят одни только василиски с их гиперфункцией территориальности! Прокофьевна тоже запросто кого угодно схавает, только давай. Поэтому Розик, истый хозяйственник – передвижник, нашел оригинальное решение – площадки обгона. Через каждый километр сбоку от утоптанного полотна подсыпали гравием участок, достаточный, чтобы на него загнать сразу несколько телег. При движении каравана полагалось обязательно высылать вперед одного работягу с огромным бубном в руках. Бедолага изо всей мочи колотил в свой бренчащий музыкальный инструмент, предупреждая встречный транспорт о движении своего обоза. Вся процессия от этого походила на выездную сессию ансамбля шаманов. Почему в этот раз навстречу нам никого не попалось, сказать затрудняюсь. Может, скомороха – авангардиста сожрала проходная стая мангровых криптид? Или еще кто польстился на свежатинку? Тут это случается с легкостью и аппетитом.

А на дороге всеобщая канитель только набирала силу. Ни у нас, ни у них задний ход конструкцией не предусмотрен. Уперлись друг в друга, как две футбольные фанатские группировки, и ни с места. Вокруг – красота. Тина, кувшинки, сплошные заросли телореза, пузыри на зеленой воде. Воняет невообразимо. Словно на поверхность болот всплыла сразу тысяча дохлых рыб. Сгустились тучи, потихоньку начал накрапывать мелкий дождик. Природа минуту – другую подумала и шарахнула по всему этому безобразию полноценным ливнем. Потом еще добавила к нему для колорита редкие ледяные градины. Струи небесной воды понемногу охладили паровую машину негодования Розика. К тому моменту жертвами буйного темперамента владельца имения стали пара подручных возчиков и даже один ящер – стрелок, не вовремя подвернувшийся под руку. Прокофьевна стояла на своем месте и злобно пыхтела, демонстрируя полное согласие с действиями работодателя.

Наконец решение было с муками исторгнуто из души владельца предприятия. Наше резное открытое ландо со сложенной крышей из бежевой замши загнали в грязевую ванну. Прокофьевна стояла по бабки в прохладной мути и наслаждалась. Позади тихонько тонула телега охраны. Обоз медленно тронулся навстречу. Но сегодня был не день Розика. Только первая подвода миновала нашу мокрую, облепленную жижой, и от того скорбную делегацию, как на ней с треском сломалась задняя ось и поклажа просела на дорогу. Неудивительно, аркейский мрамор тем и отличается от обычного, что может накапливать воду. От того он так высоко ценится в засушливой Цитадели. Купцы – хобогоблины выбирают его запасы у Розика подчистую. Платят щедро. Их подручные оргы споро грузят на широченные, влекомые тягловыми циклопами, возы шлифованные бирюзовые плиты, и поминай как звали. Спрашивается, куда смотрел наш василиск – предсказатель? Нет, теперь не сносить хвостатому гидрометцентру гребнистой головы.

А караван стал наглухо. Возницы засуетились, скидывая мрамор прямо на дорогу, чтобы спасти остальные телеги. Коровы неуютно чувствовали себя в близости от Прокофьевны и обменивались истошным испуганным мычанием. Я потихоньку многозначительно наклонил свою голову к крайней, мои ноздри впустили внутрь заманчивый запах ее глянцевой шкуры. Очень питательно. Я невольно облизнулся. Корова, панически следившая за каждым моим жестом, увидев вблизи от себя широкий фиолетовый язык гидры, изо всех сил рванулась с места, запуталась в сбруе и оборвала одну постромку. Ее напарница не устояла на ногах от внезапного толчка и кувыркнулась в болото, нам под самое брюхо. Туда же за ней медленно и печально опрокинулась вторая подвода с драгоценным мрамором. Прокофьевне даже пришлось немного посторониться, чтобы не отдавило лапку. Что тут началось! Паника, кутерьма и полный коллапс. Среди этого бурного моря всеобщей энтропии одиноко стояла неприступная скала имени Розика и сумрачно взирала на происходящий беспредел. Под шумок Альфия созорничала и одним движением лихо откусила барахтавшейся в воде корове ее скудоумную голову. Вверх ударил карминовый фонтан. Розик выразительно плюнул себе под ноги, не обращая внимания на грязюку по пояс, залез в свое ландо, решительно спихнул в болото возничего с облучка и взмахнул отобранным у слуги бичом. Мы потянули упряжь и бричка с чавканьем вырвалась из липких объятий. Позади остался обоз, телега со стрелками и все проблемы. А Прокофьевна устремилась в посыпанное мелкой крошкой гравия светлое будущее за ближайшим поворотом.

Глава 3. Где – то на основном русле реки Иерарха

– Пиявыч! Чучело бестолковое! Куда ты лезешь?! Сдай назад и прикрывай Сойкина. Алмазный почти готов. Врежь ему из пращи! Еще разок. Отлично. Теперь пара бронзовых. Фокуси их и не пропусти момент, чтобы добить. Я сейчас наддам тому крайнему, – Браги нанес несколько молниеносных рубящих ударов по ожившей латунной статуе, но и сам получил несколько увесистых тычков от второго противника.

Отступил, глянул на остаток жизни монстра и бросил через плечо:

– Теперь бей. Промазал, растяпа! Целься точнее, я опять подставлюсь. Давай. Так, уже лучше. Пара камней и он развалится. Сместись вправо, я перекрыл тебе директрису. Ну!

Бронзовый голем, получив в грудь очередной метательный снаряд, замер, загрохотал металлическими запчастями и тяжело рухнул в душистую траву, рассыпавшись на множество ярких солнечных деталей. Землю вокруг Браги уже густо покрывали осколки восьми его поверженных собратьев – семи каменных и одного алмазного. Ярл вытягивал големов на себя, снимал почти всю жизнь и опускал в последний момент оружие, сам принимая чувствительные удары неорганических боксеров. Такова была разработанная им тактика. Добивал упорных монстров Пиявыч из пращи. Сам по себе неофит не смог бы причинить хоть какой – нибудь ощутимый вред этим ожившим скульптурам, но после усилий Браги энергии у них оставалось на донышке. И стратегия ярла срабатывала раз за разом. Пиявыч, получая похвалу вперемешку с матюгами, все же сумел как – то набить руку и дело постепенно пошло на лад. Последнего новичок, расхрабрившись, зарубил своим тяжелым критским мечом. Браги потер отбитую грудину и сплюнул в траву сгусток крови. Потом достал из – за пояса малое целебное зелье и опрокинул пузырек в себя. Пиявыч выглядел не лучше, хотя големских молотилок на его долю не досталось. Неофит в паузах между хриплыми выдохами жадно хватал ртом воздух, по щекам ползли крупные градины пота.

– Сойкин, глянь – ка на этого безупречного воина. Лицезрей сей пример разудалого рубаки! Держу пари, в реале он турник обходит десятой дорогой, о штанге знает только то, что она бывает тяжелая. И конечно, в Мидгарде он выбрал себе тело профессионального бодибилдера. Несомненно, кучу денег отвалил за апгрейд персонажа, так? И причиндалы подвесил, как у коня? Сразу же, наверняка, завел себе сногсшибательную подружку из тех, кто в наш мир попадает только в поисках большого, очень большого, гигантских размеров женского счастья. Таких мотыльков неопределенного, вернее, предположительно, женского рода в столицах локаций крутится полным полно. И завертелась безумная любовь…

И так помидорное от натуги лицо Пиявыча стало приобретать оптимистично лиловый оттенок. Снаряды Браги ложились точно в цель.

– Я бы попросил вас…

– Не стоит, право. За тебя уже попросили, иначе не восседал бы тут, – отмахнулся ярл и, демонстративно не замечая терзаний напарника, продолжил. – Потом не стало трех вещей. Сообщаю в верной последовательности: денег, подружки, спортивной формы. Последняя утрата – самая смешная. Представляешь, Сойкин, этим мышцепоклонникам почему – то не приходит в голову тот простой факт, что даже доставшаяся на халяву груда первосортной говядины нуждается в постоянной тренировке. И чем больше мускулатуры отхапал себе новичок, тем сильнее ему придется вкалывать, чтобы содержать свое хозяйство в приличном виде. Поперечнополосатая неожиданность берет за горло. Вперед! На турник и брусья! А мы так не можем! Мы – люди изнеженные, умственно истощенные, стрессом надломленные. Вот и заплыл ты, брат Пиявкин, свинья свиньей. Обильная пища для небрезгливых червей. Денег нет, со всех сторон сыплются градом насмешки. Хорошо хоть еще место подвернулось непыльное – сидеть в архиве дворцовой канцелярии, бумажки перекладывать. А то тебе с твоими тремя левелами Обучаемости хоть в петлю головой…

– Положим, Обучение мне крепко помогает. Опыт сыплется в двойном размере.

– Ладно. Тут ты меня уел. Согласен. Погляди – ка, сколько уровней выпало!

Под ногами неофита в траве лежало четыре книги Знания. Одинаковые массивные фолианты в коричневом кожаном переплете и без единого символа на обложке. Всего – то и нужно было сделать – возложить на титульную страницу ладонь и внятно произнести вслух избранный навык.

– Это с тремя вчерашними за Королевского Нага, получается уже десятый. Вот это рывок! Растешь, салага.

– Я хочу взять четыре уровня магии Природы, – пискнул Пиявыч, но Браги перекрыл его слабый голос своим мощным рыком.

– Не вздумай! Берешь по два – Обаяние и Дипломатию. Понял?!

– Послушайте, Браги. В конце концов, это моя жизнь и мой персонаж…

– Ты успешно смыл свою жизнь в сортир вместе с архивными бумагами. Что уставился? В глазах у ней обида, в руках у ней утюг… Нехорошо. Присягу королеве Рагнейд принял?

– Ладно. Я понял. Из меня делают продвинутого посла. Но зачем тогда вы заставили меня вчера взять один левел Выносливости и два Стрельбы?

– Чтобы ножками активней шевелил на переходах. И на привале не напоминал куль с песком. От ужина, как я заметил, ты не отказываешься. Но не припомню, чтобы ваша интеллигентная особа участвовала в собирании дров, разжигании костра, как – то помогала отабориться. Лежишь себе пластом и скулишь в свою попону. Жалеешь себя, наверное? Это насчет Выносливости. А Стрельба… Ну, знаете, молодой человек… Кто, скажите мне, залепил Сойкину из пращи промеж лопаток? Я? Да ты просто опасный тип в бою, получается! Для своих, конечно.

– Да ладно, я не в претензии, – добродушно вставил реплику смотритель.

Пиявыч удрученно вздохнул. Затем встал и покорно исполнил распоряжения старшего. Браги вместе с Сойкиным пошли изучать и собирать трофеи.

– С големов падают обычно кольца Резистентности. Ага, их мы и имеем. Два каменных, одно бронзовое и одно алмазное. И куча алмазных же осколков. Как они у вас? Ценятся?

Сойкин с сомнением качнул головой.

– Необработанные очень дешевы. Я подберу десяток крупных, может, в фактории Оплота и сгодятся. Гномы их вставляют во всякие усилители, призмы делают.

– Так я и думал. Ладно. Самое приятное впереди. За нами закрылся Купол Боя. Значит, големы были охранниками клада. Идем, глянем, что они так стойко защищали.

На вершине холма из земли торчал клык темного вулканического стекла с тонкой сеткой затейливого узора на плоскости.

– Рунный камень. Тысяча опыта каждому. Прикладывайся, Сойкин. Пиявыч, бегом сюда! На полусогнутых! И еще сундучок опыта. Там на выбор – золото или экспириенс. Неофит, открой крышку, налепи на стенку ларца граблю и скажи: «опыт».

После пальпации камня и вскрытия сундучка Пиявычу вновь шлепнулась под ноги очередная книга Знаний. Браги улыбнулся, поймав его умоляющий взгляд, и милостиво разрешил:

– Ладно. Бери свою Природу. Пес с тобой.

Пиявыч просиял и громко произнес, прижимая книгу к груди:

– Магия Природы.

И зажмурился, впитывая новые знания. Провел рукой, и каменистая насыпь в ста метрах осветилась охряным сиянием. Сойкин видал такое и раньше, поэтому сразу догадался – новичок дистанционно применил заклинание Отвода глаз. Пробует силы. Испытывает щенячий восторг от новых возможностей. А Браги, не обращая ни на кого внимания, деловито осматривал вершину холма. Вернулся он с двумя предметами.

– Итак. Что имеем. Две болванки, запчасти к артефактам. Хуже, чем готовые, но лучше, чем ничего. Насадка на наконечник к Магнитной стреле. Артефакт достойный, но уж больно многокомпонентный. Если ничего не путаю, там еще восемь деталек, каждая по цене боевого вертолета. Лучников среди нас нет. Пойдет в обменный фонд. И рукоять к Игле Следствия. Вот эту штуку мы никому не продадим, а будем собирать сами. Магическая помощь при допросах с пристрастием нам не помешает.

Сойкин метнул на Браги испуганный взгляд, и ярл счел нужным пояснить:

– Наше дело требует поиска. Вопросов, невзирая на личности, и ответов. Почему – то мне представляется, что не все захотят быть правдивыми и откровенными. Придется кого – то и пощекотать этой игрушкой. Да, забыл, со вчерашнего дня в сумке пролеживают коренные зубы королевы-наги. Применяются при изготовлении ядов и противоядий. Как считаешь, Сойкин, все вместе потянет на оплату проездных билетов чартерными пегасами до станции Оплот?

Страж половину не понял, но виновато покачал головой.

– Ясно. Да я и сам знаю, что это барахло, кроме алмазного перстня. Ладно, поищем чего – нибудь по – настоящему ценного.

Буреломы хвойного леса остались позади вкупе с узкими звериными тропами вместо дорог. Они выбрались из чащобной тайги и вступили под своды широколиственных лесов, где легко дышится полной грудью, а древесные гиганты отстоят друг от друга так далеко, что образуют естественную многокилометровую аллею. Сойкин рассчитывал пройти до Джорнея за четыре перехода, но группу тормозил непривычный к пешим марш – броскам неофит, и дорога до реки заняла шесть дней. Стало ощутимо теплее. Из суровой поэзии стылой поздней осени они нырнули в разноцветную палитру листопада уходящего бабьего лета. И поутру уже не приходилось колоть лед в котелке с чаем. Смена климатических зон. Чем выше, тем теплее.

После легкого перекуса Браги отряхнул ладони, рывком забросил за спину дорожный мешок и предложил:

– Ну что, туристы? Помахали мечами, размялись. Теперь топаем дальше? Пиявыч, шуруй вперед. Не хочу, чтобы ты незаметно свалился замертво где – то позади, и мы с Сойкиным оказались лишены возможности отпраздновать это радостное событие.

Шаги склеивались в метры, метры группировались по сотням, сотни сплющивались в километры. Троица путников безжалостно давила ногами изумрудную газонную траву, более уместную на каком – нибудь поле для гольфа в элитном загородном клубе, чем посреди векового леса. Один из исполинов оказался увешенным поселившимися на нем горгульями. Куда до него собору Нотр – Дам! Вся стая проводила группу внимательными взглядами, но предпринимать резких движений не стала. Неофит на прощанье исключительно из озорства отвел нелюдям глаза, за что тут же получил внушение от Браги:

– Не трать ману попусту, олух. Теперь полчаса осиный рой вызвать не сможешь.

Пий Контур уже прекратил пререкания с вожаком и со стоицизмом обреченного выслушивал от него порцию за порцией издевок и проклятий собственной неумелости. Иногда с зубовным скрежетом, но без откровенной конфронтации. Оторванный от благоустроенной городской жизни, новичок осознал свою полную зависимость от Браги. «Ладно, ты – босс. Самоутверждайся за мой счет, раз в детстве не наигрался. Я здесь, как и хотел. И с каждым днем становлюсь лучше. Так что если надо потерпеть, я потерплю» – думал бедолага, привычно раскладывая на привале свою потрепанную тетрадь для записей.

Вот и сейчас он проглотил обиду и занял свое место в авангарде. Еще через час ходьбы уже спотыкающийся впереди Пиявыч остановился и замахал руками.

– Река! Впереди огромная река! – завопил он.

Сбоку раздался треск кустов, и какое – то большое тело опрометью кинулось в сторону от натуралиста.

– Оленя спугнул, – досадливо крякнул Браги, подходя ближе.

Из – за его спины выглянул крючковатый нос Сойкина, и смотритель сказал:

– Это Джорней. Дошли, хвала Иерарху.

– Не понял. Джорней? Собственной персоной?

– Я про жидкость впереди.

– А – а–а, ты о реке. И правда. Добрались. Славно. До фактории сколько осталось? Три дня пути?

– Угу. Но не посуху. Плот делать будем.

Браги вышел на берег и осмотрелся. Пологий галечный пляж с редкими валунами. Сбоку от них загибала в себя небольшой заливчик узкая песчаная коса. На ней у самого среза воды стоял поджарый черный медведь и, не смущаясь никого, с аппетитом лакал воду. Впереди лениво играла водоворотами широкая полноводная река.

– Побольше Волги будет, – определил Браги. – Стволы крепко надо вязать. Не потонуть бы сгоряча.

– Завтра нужно дневать. Делать плот, охотиться, еду коптить. Продуктов почти нет совсем, – нерешительно высказался Сойкин, косясь на широкую спину Браги.

Ярл подошел к Пиявычу, отиравшему лицо какой – то замызганной тряпкой.

– Везет тебе, обуза. Только вроде стройнеть начал в походе, так нет – опять передых. Эдак я никогда тебя в кондицию не приведу. Не сдать тебе в этом году норм ГТО, ох, не сдать. Миа кульпа!

– Лагерь на косогоре разобьем, – полуспросил, полупредложил Сойкин. – Оттуда обзор получше будет. И берег высокий. Из реки на костер никто впотьмах не вылезет.

Из путевого дневника Пия Контура:

«Наконец – то я увидел Джорней. Не случайно Иерарх Овиума дал свое имя именно этой удивительной реке. И ничему другому в локации. Она опоясывает сферу поперек, будто разрезает ее на две половинки, как пасхальное яйцо, принимая в себя воды всех рек и речушек Пустыни. Местами полноводный, как Амазонка, местами узкий, бьющийся в тисках гранитных скал, но всегда невероятно глубокий, Джорней величественно катит толщи своих вод. Его омуты и быстрины стали родным домом для десятков тысяч удивительных форм жизни. Кого здесь только нет: панцирные пресноводные дельфины, прыгающие зубастые черепахи, стреляющие крабы – собаки, преследующие свою добычу на берегу осетры – многоножки. Бурная фантазия Иерарха разгулялась на примере Джорнея сполна. Чего стоят одни дрейфующие рифы – огромные подводные плавучие острова, оплетенные многометровыми садами водорослей, и каждый со своей экосистемой. Но вернемся к животным. Многие рыбы ведут смешанный образ жизни и выходят кормиться на сушу. Поскольку часть из них – хищники, путникам не рекомендуется разбивать палатки поблизости от воды. Сойкин рассказал нам, как ему месяц назад пришлось палкой отбиваться на берегу от агрессивной стаи радужных пираний.

Безумно жаль, что мы не будем форсировать Джорней. Еще в большей степени мне досадно, что мы вышли не в прямой видимости от Парадокса. Всегда мечтал лицезреть этот величественный двухсотметровый водопад. Вообразите: перед этим удивительным феноменом, русло реки делится на две части узким и длинным островом, представляющим собой единый кусок кварца неимоверных размеров. Половина Джорнея течет себя спокойно дальше, а другая половина вдруг, в нарушении всех физических законов начинает карабкаться на скалу высотой в несколько сот метров для того чтобы потом всей своей тяжестью сверзиться вниз и утопить окружающий пейзаж в десятках разноцветных радуг.

В первый же день своего пребывания у Джорнея мы наткнулись на рыболовецкую артель полуросликов и разделили с ними ужин. Промысловики сначала насторожились при нашем внезапном появлении на лесной косе, потом, держась на безопасном расстоянии, подплыли поближе. Знакомство с этим общительным и бесхитростным народцем завершилось приглашением на вечернюю трапезу. Мне довелось полакомиться приготовленными на рожне налимами – бокоплавами, похлебать в охотку душистой ухи с черемшой. Старшина партии хоббитов по имени Котосл поведал за кружкой ароматного травяного чая об их повседневном житье – бытье. Поселок полуросликов раскинулся в одном дне пути выше по течению реки, у места слияния Джорнея с Аллюмом, другой водной артерией Овиума. Архитектура простая. Более шести десятков благоустроенных землянок, прихотливо облицованных речным галечником, предусмотрительно обнесены прочным тыном. Дабы дикие твари озорничать не повадились. Промышляют селяне в основном охотой, рыбной ловлей, бортничаньем. Последнее в особом почете. Излишки продуктов отвозят пару раз в год на факторию Оплота, куда мы сейчас и направлялись. На обмен торгуют себе разный инструмент, оружие, мануфактуру. В цене гномья продукция, по причине увеличенного гарантийного срока. Полурослики разбили внутри селения многочисленные огороды, но земля родит плохо – бедные почвы. Вот эльфы из Оплота обещали помочь с какими – то мудреными подсыпками в грядки, тогда, может, дело и пойдет. К тому же им постоянно докучают набегами на посадки стаи сумчатых сонь. Хоббиты не унывают и, по примеру древних римлян, засахаривают вредителей в меду. Котосл приглашал нас к себе в гости, но Браги с сожалением отказался – нам нужно было спешить. Зато Сойкин умудрился сторговать у рыбарей одну лодку – долбленку в обмен на два трофейных каменных и бронзовое големские кольца. Котосл еще добавил от своей щедрости несколько связок копченой рыбы. Теперь продолжение нашего путешествия обещает быть еще более приятным».

Только на третий час сплава они сумели приноровиться к стремлению долбленки идти строго зигзагом поперек течения. Сойкин устроился на корме и подставил худое небритое лицо багряным лучам «светляков». Его рука расслабленно лежала на кормовичке, готовая в любую секунду совершить маневр на выправление курса. Пиявыч, сосредоточенно пыхтя, работал парой коротких широких весел. Он сначала сбросил с плеч дождевик, потом вязаный свитер и теперь сидел в одной толстовке, продранной на локтях. Браги вольготно развалился на носу и, отходя от напряжения последних дней, вполглаза подремывал, прерывая свое занятие лишь для того, чтобы вставить очередное предположение, откуда у их гребца растут руки. Вокруг царило безмолвие, нарушаемое только плеском рассекаемой волны. Лодка плыла по тихой протоке промеж двух островов, покрытых пушистой щеткой можжевельника.

Они сумели не обнаружить себя вплоть до самого момента атаки. В воздухе раздалось монотонное гудение, как от тока высокого напряжения, и на долбленку градом посыпались раскаленные плазменные снаряды. Первый же угодил в голову Сойкину, отчего тот отчаянно закричал, схватился руками за лицо, но тут же два следующих шара с шипением и треском впечатались смотрителю в грудь. Его члены вывернула из суставов страшная судорога, после чего Сойкин еще раз дернулся и затих. Браги при первых же звуках разрядов рванулся с места и накрыл Пиявыча своим огромным телом. Плазмоиды десятками втыкались в его спину, прожигали куртку, опаливали волосы, но ярл не двигался. Пиявыч, притиснутый к банке, полузадушено сипел.

– Кто это? – наконец пропищал он, когда Браги немного приподнялся на локтях.

– Инфернальные твари. Метатели. Твою ж так! Сойкина накрыло! Не уберегли, – сквозь зубы процедил Браги, вздрагивая от новых попаданий.

Запахло горелым деревом. Лодка окуталась дымом. Обстрел ослабевал – течение выносило долбленку из – под огня. Браги распрямился во весь рост и шагнул в реку.

– Плещи воду на дерево! – выкрикнул он, выныривая в пяти шагах от уже покрытого рубиновыми углями борта.

– А ты куда? – испуганно воскликнул Пиявыч.

Он тоже начал вставать, но неудачно схватился рукой за тлеющее весло и, охнув, шлепнулся на место.

– Пойду, рассчитаюсь, – зло бросил ярл и мощными гребками погнал свое тело к отмели.

Пиявыч бросил взгляд на смотрителя, вздрогнул и в ужасе отвернулся. Кожа на лице стража спеклась одной сплошной коркой, правый глаз вскипел и вытек белесым сгустком на щеку, шея лопнула, оголяя прожилки вен. Неофит перевел взгляд на берег островка, куда из воды выбирался ярл с обнаженным мечом в руке. Шары огня летели в него десятками, сливаясь в единый лавовый поток. Браги, не обращая внимания на плазменные снаряды, проваливаясь по колени в топкий грунт, шагнул вперед. Словно пылающий ангел мщения, в смертельной неумолимости своего гнева, он, расправив плечи, пошел на инферналов. От поставленного им мощнейшего щитового заклинания в реку высадило целый пласт глинозема. Можжевельник на острове горел единой многофитильной свечкой. В отблесках пламени Пиявыч различил полутораметровые силуэты. Краснокожие рогатые создания, похожие на комиксовых чертиков, в панике пятились от надвигающегося на них грозного противника. Ливень шипящих алых шаров, казалось, не причинял ему никакого ущерба. В лучах света блеснуло раскаленное лезвие «бастарда». Браги рубил инферналов с плеча, крест – накрест, стальным кулаком дробил кости ненавистных метателей и не остановился, пока не остался один среди пылающего кустарника. Над островком поднимался толстый столб дыма и пепла. Затушив угли речной водой, на останках лодки к берегу причалил Пиявыч. Ярл, не обращая внимания на тлеющую одежду, деловито копался в золе на месте схватки. Что – то покатал по ладони, вытер о штанину и сунул в напоясный кошель. Тяжело ступая, подошел к долбленке. Бросил взгляд на Пиявыча, поискал глазами тяжелые увечья и, не найдя их, удовлетворенно кивнул. Наряд Браги выглядел так, словно побывал в мусоросжигателе. Норг сбросил его на мокрый песок, набрал несколько горстей воды и выплеснул на одежду. Пиявыч с содроганием смотрел на белесые язвы ожогов на могучем торсе ярла. Но не прошло и минуты, как его раны начали покрываться тонкой розовой кожей и затягиваться прямо на глазах. На пальце норга ослепительно сиял бриллиантовый големский перстень Резистентности.

Ярл приподнял тело Сойкина на руки, вынес из лодки и положил на мокрый песок. Его рука, потянувшись было с поясному кошелю, отдернулась. Браги закусил губу и решительно взялся за вещевой мешок. Распотрошил его, перетряхнул содержимое. Отложил в сторону широкий полосатый кушак. Резко нагнулся, словно заметил что – то необычайное, и изумленно присвистнул, светлея лицом. Норгский вождь достал из небольшой кучки обычного походного скарба, который почем зря таскается за спиной что человека, что юнита, два пузырька. Ярко – синих, выточенных каждый из цельного сапфира. Посмотрел на просвет, не пустые ли, и от радости притопнул ногами. Пиявыч наблюдал за его манипуляциями с опасливым выражением человека, оценивающего: а не сошел ли его спутник с ума? Рядом лежит полусожженный труп их товарища, а ярл подпрыгивает от восторга при виде найденных флакончиков с зельями. Браги повернулся к неофиту и от избытка чувств хлопнул того ладонью по плечу. Пиявыч, охнув, присел.

– Не могу понять! Глазам своим не верю! – продолжал ликовать ярл. – Слышишь, ты, Дерсу Узала?! Два зелья Воскрешения! Для юнитов и для Игроков! Откуда?! Ты знаешь, сколько стоит каждое? Да ты столько живой не стоишь, вот на какую сумму тянут эти склянки! Я не удивлюсь, если это последние подобные зелья во всем Овиуме! Вот повезло Сойкину! Так, берем юнитский эликсир… Он – желтый, человеческий – красный. Сейчас мы починим нашего стража…, – с этими словами ярл с хлопком вытянул зубами пробку и осторожно плеснул эликсир Сойкину на заплавленный рот.

Браги осторожно, тонкой струйкой лил зелье, и обезображенный лик смотрителя начал изменяться: разглаживались складки, обрастали эпидермисом пораженные участки. Вот кожа уже стала розоветь, еще чуть – чуть и… ничего не произошло. Чудесное преображение внезапно завершилось, и тело стража вернулось в прежний кошмарный вид. Пиявыч недоумевающе взглянул на Браги.

– Что – то не сработало?

Тот со злобой сплюнул себе под ноги.

– Да хрен его знает!

Еще раз посмотрел сквозь пузырек, повертел его в руках, будто хотел найти срок годности, и обреченно отшвырнул себе под ноги. Пиявыч осторожно потряс Сойкина за плечо. Браги отбросил его руку.

– Чего трясешь? Не вышло. Все кончено. Сгорел, как головешка.

Сел на песок, охватив голову руками, остервенело поскреб ногтями волосы. Затем рывком поднялся, яростно отбросил подвернувшуюся под ноги корягу, побежал и начал в бессильной злобе пинать ногами останки поверженных инферналов.

– Магоги! Долбаные магоги! Чтоб вас!

Пиявыч подошел и резким рывком за плечо вывел ярла из состояния неистовства.

– Хватит, Браги. Ему этим не поможешь.

Ярл злобно оскалился, потом, встретившись с Пиявычем взглядом, внезапно сник. Постоял с секунду, словно в забытьи, и бросил:

– Ты прав. Магоги – отличные стрелки, но они здесь не одни. Слишком слабы в ближнем бою. Рядом должно быть прикрытие. Хороним Сойкина и быстро валим отсюда.

От заклинания ярла на берегу выбуравило узкую глубокую канаву. Норг бросил в руки Пиявычу «бастард»:

– Подровняй края. Я принесу смотрителя.

Ярл подошел к челноку и аккуратно взял на руки тело Сойкина. Пиявыч тем временем изо всех сил старался придать канаве внешний вид могилы. Браги бережно опустил их проводника в его новую вечную обитель, вдохнув, сложил обожженные руки погибшего на впалой груди и вдруг озадаченно замер, удерживая в своей мощной длани тонкую худую ладонь юнита.

– Не понял, – буркнул он, зачем – то ощупывая холодеющие пальцы.

– Что такое? – Пиявыч выглянул из – за широкого плеча.

– На нем какое – то кольцо надето. Невидимое, – со значением добавил ярл.

Пиявыч тупо смотрел за его манипуляциями, ничего не понимая.

– Сгоняй, принеси мне воды!

– У меня это… Не в чем…

– Во рту!!! Или в ладонях!!! Живо!!!

Пиявыча словно подбросила в воздух резкая, как плеть команда. Но даже с водой Браги провозился почти минуту, пока снимал украшение с бесчувственной руки Сойкина. Пиявычу стало не по себе, и он отвернулся. Через минуту сзади послышался шум. Браги, перемазанный глиной, как земляной элементал, ровнял могилу. Напоследок сбегал вглубь островка, без видимых усилий приволок здоровенный булыжник и установил сверху на манер надгробия.

– От хищников, – деловито пояснил ярл и полез в воду смывать грязь.

А умывшись, подошел к Пиявычу и предъявил свою добычу. В руках норга, теперь вполне видимое, сияло изящное мифриловое колечко с тонкими золотыми вкраплениями. В оправу эльфийской работы сверху был вставлен овальный лунный камень, инкрустированный по центру зеленым глазком хризолита.

– Что скажешь?

– Красивое.

– Жизненное наблюдение, – вздохнул норг.

– Зеленый камень на букву «Д» похож.

– Темень ты необразованная, – с сожалением констатировал Браги. – Ты знаешь хоть одно заклинание невидимости в Мидгарде?

– Я? Откуда? – удивился Пиявыч.

– Вот. И я не знаю. Прожив в Мидгарде более пятнадцати лет и разменяв сотый левел, не знаю. А спрашивается, почему?

– Почему? – как эхо переспорил неофит.

– Да нет их тут вовсе! Слишком большое преимущество. И мы наталкиваемся на заклинание невидимости, наложенное на неодушевленный предмет. Кольцо. Причем, на пальце у юнита. Не врубаешься?

– Нет.

Ярл безнадежно махнул рукой. Провел над кольцом несколько пассов, накладывая сканирующие заклятья. Пожал плечами. Потом поставил «Сферу Восприятия». И присвистнул.

– Все страньше и страньше. С кольцом – полная тишина. Будто это обычное украшение. Ни малейших признаков заклятий. Но ведь такого просто не может быть, верно? Так же не бывает, а? Ладно, в фактории Оплота мы проясним его тайную натуру. Тут работа эльфийская, видно сразу. А теперь – ходу, братишка. Грузись в лодку, я поплыву следом, потолкаю тебя, как баржу. Переправимся на правый берег и стремительно делаем ноги. И держим очко туго зашнурованным! На подходе с востока отряд прикрытия Инферно с демонами и отродьями. Десяток церберов. Нам с ними встречаться не стоит, так что бежать придется очень быстро. Рвем когти!

К вечеру Пиявыч окончательно выбился из сил. В расход уже пошли все эликсиры бодрости. Жестокий темп, взятый ярлом, сожрал их дочиста за несколько часов. Браги остановился подле могучего ствола древнего каштана и, глядя на жадно хватающего воздух неофита, мрачно бросил:

– Кончается.

– Что кончается? – сипло выдохнул новичок из разрывающихся углекислотой легких.

– Все. Время. Удача. Выносливость, – норг в очередной раз применил «Сферу» и без эмоций констатировал:

– Они переправились вслед за нами менее чем через час. Церберы уверенно взяли нашу цепочку отхода. Плевать они хотели на мой «Тающий след» и «Асфальт». Продвигаются медленно, но к ночи они нас достанут. Там Игроки. Готовься, друг Пиявыч. Бегать смысла не имеет. Только мозоли наживем на пятках.

– Мы погибнем?

– Не рефлексируй. Прорвемся как – нибудь, – ответил ярл без всякой уверенности в голосе.

Инферналы настигли их в сгущающихся сумерках. На поляне ровным светом горело несколько костерков, а за центральным, уютно привалившись к стволу древесного великана, вальяжно восседал Браги, и обнаженный «бастард» на его коленях отбрасывал в окружающую тьму сверкающие блики. Безмолвно притаившись наверху, в густой кроне каштана, Пиявыч с ужасом видел, как зажигаются вокруг десятки рубиновых глаз, а вслед за ними из леса надвигается низкое утробное рычание. Адские церберы, жуткие трехголовые твари, роняя пенную слюну на изумрудный травяной покров, выползали из вечернего полумрака, неспешно подбираясь к ярлу с трех сторон. За ними монолитным полукругом воздвигся строй рогатых демонов, жилистых желтокожих инфернальных созданий, плотоядных и невероятно выносливых в бою. Монстры были одеты в стеганые кожаные безрукавки из драконьей кожи, а в мускулистых руках, перевитых проволокой янтарных вен, сжимали длинные глефы. Сквозь своих прислужников вперед протолкались два гуманоидных Порождения Ада. Его элита. Два Игрока. Мужчина и женщина. Оба в проклепанных кольчужных рубахах, слегка сияющих зеленоватым магическим светом, мифриловых вендельских шлемах, высоких кожаных сапогах. За широкими кушаками у Игроков было заткнуто по сложенному Адскому Кнуту – непременному Атрибуту Повелителей Инферно. Отродья остановились, безмолвно рассматривая безмятежную фигуру норга. Браги также ответил им молчанием, сдобренным насмешливой улыбкой. Наконец один из инферналов, мужчина, презрительно цедя слова сквозь полусомкнутые зубы, произнес:

– Это ты уничтожил наш отряд на острове, – он не спрашивал, а лишь изрекал очевидное.

Браги и не думал поддерживать разговор. Волны ненависти и угрозы от созданий Ада незримыми кольцами текли в пространстве, огибая и не задевая норга. Словно находясь один на поляне, ярл лениво пошевелил сучком тлеющие угли костра. Зевнул.

– Где твой спутник? – требовательно спросила женщина.

Молодая, отметил про себя Пиявыч. И красива той особенно притягательной демонической красотой, опасной и непреодолимо зовущей.

– За грибами пошел, – презрительно бросил ярл. – К утру обещал быть. А вы кто будете? Если заблудились, так нужно было кричать «ау!», а не шляться по темени. Не ровен час, на что – нибудь острое можно наткнуться. Типа сучка. Или меча.

– Мы служители Круга Адского Пламени, – спокойно ответила демонесса. – Я – Аш. Он – Ниграл.

Ниграл вытянул ладонь параллельно земле, и на ней зажегся бирюзовый огонек «Визиуса» Водной Школы Магии. Игрок удовлетворенно фыркнул.

– В кроне дерева какой – то дятел без клюва пытается свить себе гнездышко. Слышишь меня, там, наверху? У тебя в одиночку птенцов вывести не получится! Обязательно нужна вторая птичка!

– А если по делу, – мягко сказал Браги. – С чем пожаловали?

– Вы – чужаки, – заявил Ниграл.

– И?

– И вы умрете.

– Так просто?

– Это уж как получится, – вдруг совсем по – человечески усмехнулась Аш.

– Вы убили нашего спутника, совершенно безобидного парня, смотрителя восточной границы Овиума и уже только за это вся ваша смрадная банда заслуживает быть уничтоженной, – устало и безразлично произнес Браги, и от его тихого голоса словно обжигающая холодом волна ледяных брызг прошлась по поляне.

Под немигающим взглядом коралловых зрачков ярла оба Исчадия неуютно поежились. Норг вздохнул и продолжил:

– Но прежде чем мы приступим к выяснению отношений, позволю себе из чистого любопытства задать один вопрос: вас – понятно, а нас – то за что? Инферно начало войну на уничтожение на всех фронтах? Против любого живого организма в собственной локации? У Желтка и Ада давние счеты. Пусть так. Это ваши дела. Но остальные? Вот так вот безапелляционно – валим всех, пусть наверху разбираются правый или виноватый?

– Ты отлично знаешь, чужак, сколько несчастий вы уже принесли нашей локации, – высокомерно ответил Ниграл. – И не пробуй на нас свой волшебный Голос! Наши доспехи заговорены! У тебя ничего не выйдет! Готовьте мечи, ваши языки сегодня вам не помощники! Все силы Овиума объединяются, чтобы противостоять вашим козням! Мы уничтожим всех пришельцев!

– А вы уверены, что за тех нас принимаете? – послышался из листвы голос Пиявыча. – Мы прибыли из Нижегородской Торговой Олигархии по личному приглашению Иерарха Джорнея. Может быть, мы не враги, а наоборот? И мы не строим никаких козней… Против кого?! Что за козни к лешему? Мы только десять дней, как переправились через границу! У нас в Овиуме и знакомых-то пара человек!

Отродья нерешительно переглянулись, но через мгновение Аш встряхнулась, как от наваждения:

– Голос!!! Ниграл, он использует Голос!!! Я чувствую – там Дипломатия и Обаяние!!!

– Убейте их! – скомандовал Ниграл, и церберы хищно рванулись вперед.

Пиявыч сумел отвести глаза трем псам, и они с рычанием вцепились в глотки друг дружке. На этом его участие в битве закончилось. Вокруг с электрическим треском разорвалось два «Кольца Холода», посланных Отродьями, неофит выпустил из рук шершавый ствол, пару раз отсчитал метры своего падения звонкими ударами головой о встречные сучки и тяжело рухнул в нокауте позади старого каштана. А грозный ярл и не нуждался с помощи новичка. В мгновение ока он взлетел на ноги, и бастард в его руке описал сверкающий полукруг, круша черепа и разбрызгивая мозги атакующих псов. Движение ладонью – и пара туш взорвалась, плеснув вокруг черной кровью. Гигантского цербера, прыгнувшего на него прямо через костер, норг принял на острие длинного кинжала в левой руке и небрежно перебросил в сторону, одновременно вспарывая тому беззащитный живот. Адская собака с визжанием грохнулась оземь, опутанная собственными кишками. Следующего монстра, вцепившегося тремя пастями в ногу, ярл просто вбил в траву чудовищными ударами могучего кулака. Лязганье клыков, безжалостный свист клинка, и еще через несколько секунд Браги уже стоял в одиночестве перед костром. Вокруг валялись искрошенные слуги Инферно, а страшные раны на теле воина стремительно затягивались сами собой. Аш и Ниграл влепили в ярла десяток боевых заклинаний: «Ледяную молнию», «Шар огня», «Иссушающий ветер», «Ослепление», «Облако зноя», но Браги даже не вздрогнул.

– Абсолютная Резистентность, – значительно произнесла Аш.

– Не так плохо для профессионального говоруна, – презрительно бросил Ниграл. – Вас там на совесть натаскивают. Посмотрим, как у тебя получится с нами, болтун. Это тебе не беззащитных животных истреблять!

– Не знаю, о чем ты там бредишь, труп. Но имей уважение, когда обращаешься к главе Военной Ветви Клана Норгов! Чего – чего, а попросту трепать языком мы как раз не любим, – холодно парировал Браги.

– Клан Норгов… Браги…, – неуверенно протянула Аш. – Ниграл, по – моему происходит ошибка! Эй, воин! Вложи меч в ножны! Надо поговорить.

– Как только что сказал твой краснокожий приятель, разговор – штука дешевая! – веско заметил ярл и широко шагнул вперед.

Жалобно звякнули перерубленные древки глеф. Ярл двигался, как смазанное пятно. Пара демонов осели в душистую траву, разваленные от ключицы до бедра. Одним движением полутораручника Браги смахнул еще две рогатые головы. Остальные нелюди бросились на воина. Игроки Инферно попятились. В их руки из – за поясов прыгнули Адские Кнуты. Кожаные плети змеисто скользнули вперед и захлестнулись на буграх мышц непобедимого норга. В ту же секунду одна из плетей оказалась рассечена лезвием кинжала, вторую Браги, успевая уклоняться и смягчать удары демонов, намотал на кисть и рванул на себя. Аш, сбитую с ног, как кеглю проволокло по земле навстречу ярлу под смертельный укол его «бастарда», вспоровший демонессе грудную клетку, из которой тут же полыхнуло жаркое пламя.

– А – а–а! – страшно закричал Ниграл и захлебнулся собственным воплем.

Из его горла торчал черный кинжал ярла с резной костяной рукоятью. Готово. Браги отбил несколько выпадов и отступил к костру. Его левая ключица была раздроблена ударом протазана, на животе зияла разверстая рана, одно ухо и часть щеки искромсаны, но ярл торжествующе улыбался. Демоны стояли с глефами наизготовку. Но не атаковали. Позади их сомкнутого строя в траве лежали мертвыми оба их командира. Ярл, не мешкая, опрокинул в себя целительное зелье. Кровь унялась, левый глаз заново обрел зрение. Демоны по – прежнему были неподвижны, лишь негромко угрожающе ворчали. Норг встряхнул головой, словно проверяя, на месте ли еще недавно едва не проломленный череп.

– Инферналы! Насколько я помню, вы – сообразительные твари и понимаете общий язык. Ваши начальники – покойники. И они мои трофеи. Убирайтесь с поляны прочь. Я отпускаю вас. Если пожелаете уйти. Но если надумаете остаться – оставайтесь, – Браги широко улыбнулся зверской улыбкой.

Ворчание демонов стало тише. Они медленно попятились назад и через минуту исчезли во мраке леса. Норг посмотрел на них «Визиусом» и удовлетворенно кивнул.

– Топают дружно, как бойскауты. До чего же дисциплинированные ребята, просто загляденье! Хотя чуть не отправили к праотцам самого Браги. На тоненького прорвались… Повезло, что Игроки лопухи, настоящего пороха не нюхали. Эй, Пиявыч, ты как там? Пиявыч?!

Из дневника Пия Контура:

«Первоначально я собирался описывать лишь безграничную красоту природы Овиума, опуская подробности нашего путешествия. Так вот. К свиньям это чистоплюйское намерение! Еще бы! После того, что случилось за вчерашний день! Да со мной ничего такого не происходило за всю предыдущую жизнь. И если б не Браги, не валяться бы мне сегодня кверху пузом на дневке, в сутках пути от фактории Оплота, и не писать бы эти строки. Ярл удивил меня дважды. Первый раз, когда искренне убивался по Сойкину. Я знаю, он водил огромные армии юнитов. Только на Битве Народов, знаменитом побоище под Шонихой, на поле брани вышло по тридцать тысяч бойцов с каждой стороны. Он знавал смерть, по сути, стал ее постоянным свидетелем. И тут – такая чувствительность. А я считал его бездушной циничной скотиной. Наверное, такие переживания были из чувства долга перед капитаном Оррином. Обещал беречь все – таки. Вот и расстроился. Надеюсь, и по мне он так же всплакнет, если что. Ха! На это вряд ли стоит серьезно рассчитывать.

Второй раз ярл поразил меня, когда в костные брызги лично искрошил отборный отряд инферналов во главе с двумя далеко не слабыми Игроками. А как же про анонсированное бравым командиром патруля заклинание Ослабления на чужаков вроде нас? Для сто девятого левела такие подвиги норма, но для пятьдесят пятого или, тем более, ниже – что – то невероятное. Браги, конечно, отшутился – не в уровнях дело, а в мастерстве, опыте и хладнокровии, но я видел, что он и сам прилично озадачен. Но не подает виду. Эх, жаль, что я весь бой пролежал в полной отключке и очнулся только от целительного зелья, которое ярл заливал мне в глотку. Но я подробнейшим образом осмотрел поляну и расспросил своего грозного спутника о стычке. Вообще, с этими ребятами – Аш и Нигралом у нас как – то криво получилось. Меня не покидает ощущение, что им нужны были совсем не мы. Они приняли нас за кого – то другого. Сначала были уверены в своей правоте, а когда разобрались, что к чему, вокруг уже лилась кровь и летели срубленные головы. Как остановить обезумевший вентилятор, если он работает не от розетки? Ладно, придется записать в загадки. «Увы» горячим адским парням. Сами напоролись на неприятности.

Зато мы взяли богатейшую добычу. Разделывать церберов из – за каких – то там сравнительно ценных слюнных желез Браги не возжелал. Не захотел руки пачкать в их черной крови. И так набрали всего полным – полно. У Отродий с собой оказался Бездонный Мешок, что нам пришлось весьма кстати. Одних амулетов и боевых артефактов собрали штук десять, не говоря уж о кольцах, брелоках и прочей мелочевке. И среди них талисман, усиливающий Магию Природы на один левел. Как раз для меня. Но даже не это главное: у обоих Адских Исчадий на ногах оказались Сапоги Бодрости. Вот это облегчение. Браги поприкалывался надо мной от души, но это так – больше для вида. Я, непонятно, правда, каким боком, но взял в бою три уровня. Опыт разделили на двоих, не иначе. Теперь – пятый Дипломат. Я горжусь, что чего – то достиг. Один левел оставил на потом. Обдумаю пока варианты развития.

Да что я все о себе – из трофейной одежды Браги смог нормально прибарахлиться, а то после огненного дождя от магогов он прилично смахивал на бомжа. Пришлось все, правда, перешивать под его неслабые габариты. Для этого мы и встали сегодня. Браги не хочет появляться в эльфийской фактории оборванцем. Сидит рядом и тачает себе одежонку, вполголоса мурлыкая под нос какую – то песенку.

И еще, с собой у инферналов оказалось яйцо Лавового Червя. Это такая градообразующая субстанция их мира. Червь зарывается глубоко в почву и там возникает что – то, похожее на небольшой вулкан. Вокруг такого живописного места инферналы могут селиться и строиться. Конечно, зверюгу надо еще из его яйца вылупить, что вообще – то дело весьма геморройное, но тем не менее. За каким, спрашивается, они тащили его с собой в дикую Пустынь? Такие сувениры просто так в рюкзаках не носят! Вот еще одна неслабая загадка.

С записками на сегодня хватит. Костер уже почти дозрел, и пора жарить добытых ярлом кроликов. Он уже косится на меня неодобрительно. Того гляди, скажет что – нибудь. Но продолжение следует. И о природе там все равно тоже будет! Потом. Попозже…».

Глава 4. Немного о душе

До каменоломни добрались уже в сгущающихся сумерках. По дороге ничего особенного не случилось, видимо, Розик на сегодня исчерпал лимит своих приключений. Один раз дорогу нам перебежала, забавно вскидывая тонкие суставчатые ножки, стая крокодилов – спринтеров. Я алчно облизнулся, машинально подался вперед, отчего наша безхомутная упряжь с нагрудной «шеркой» жалобно заскрипела. Куда там, разве этот деликатес догонишь. Где – то уже на подъезде, после очередного загибущего поворота, в десятке шагов от дорожной насыпи всколыхнулась ряска, и из нее показалась морда плотоядного берендея. Злобное создание поначалу заинтересованно выкатило на нас окуляры бледно – голубых глаз в длинных кожистых раструбах, но, соизмерив свои потребности с возможностями, тихо сложило перископы и беззвучно исчезло под двумя лениво расходящимися водяными стрелками.

Наш барин первое время тихо сидел позади, нахохлившись, как не выспавшийся филин. Только дробная тряска ландо на прорезанной в дороге глубокой колее выводила его из состояния полной неподвижности. Вел он себя вполне миролюбиво, даже вожжи отпустил. Потом еле слышно затянул под нос какую – то заунывную литанию. А после вообще задремал. Голова его, увлекая за собой тело, опасно клонилась на ухабах в сторону кювета. Нам даже пришлось периодически оглядываться – не сверзился бы с облучка. Но Розик, видимо, был оснащен каким – то своим особенным внутренним стержнем равновесия. Как ни качалась его вихрастая собачья макушка, как ни кренилось беспомощно на бок тело, он умудрился до конца поездки сохранить себя на борту кареты. И продрал глаза лишь после того, как мы остановились у въездного шлагбаума, и ящер – охранник при виде хозяина ошалело ударил в звонкую медную рынду.

Темнота со стороны аркейских топей надвинулась на мраморный прииск, словно черное покрывало. По периметру лагеря уже зажгли трескучие светильники. Ну как светильники – в мутную стеклянную колбу со сжиженным болотным газом вставлен фитиль из прессованных водорослей – вот и готов едко шипящий городской фонарь. Посередине квадратной площади по центру рабочего поселка высилось новое, только что построенное здание, все залитое лучами подсветки той же конструкции. Даже от будки охраны было видно, как играет под бликами уличного освещения янтарная смола, выступившая на бревнах. Изнутри строения до нас доносилось приятное хоровое пение под мелодичный аккомпанемент незнакомых струнных инструментов. Приятный мотивчик. Что – то среднее между «Дубинушкой» и «Рамштайном».

Шлагбаум давно открыли, но Прокофьевна по – прежнему стояла снаружи лагеря. Розик неизвестно куда умелся, предусмотрительно намотав вожжи на ближайший столб забора, а ящеры – стрелки приближаться к могучей Гидре Хаоса не осмеливались. Раньше нас обихаживал кучер, но сегодня его ссадили с автопробега. Вот и торчали «гидранты» как не родные у сторожевой будки, мечтая о теплой конюшне и тазике со жратвой. Прибежал местный вечно заспанный конюх, но и он застыл в глубоком сомнении. Альфия зачем – то добавила всем зевакам пищи для размышлений, изящно укутав свою чешуйчатую шейку зеленым шарфом нашего ядовитого дыхания.

– Вот зачем, спрашивается? – возмутился Роберт. – Так нас до утра не разнуздают!

– Отвали, бундесвер малолетний! – огрызнулась наша вспыльчивая фурия. – Стой и наслаждайся искусством! И чего это Розик начал в рабочих поселках театры открывать? Оркестр слышите? Новая блажь?

– Не театр это, – обиженно буркнул Роберт.

– А что еще? Ну – ка, колись, блесни логикой.

– Молитвенный дом.

– Из чего следует это умозаключение?

– Смотреть по сторонам надо, а не стрекоз считать, – назидательно заявил Роб. – У нас на центральной усадьбе такой же блокхаус строят. Резные широкие двери, крыльцо с балясинами, остроконечная крыша. Амальгидус у площадки день – деньской ошивается. И квохчет над ней, как курица.

Амальгидус – пастырь Розика, его исповедник, наставник и советчик в одном лице. Он не местный. В Болоте люди редкость, но Амальгидус – чистокровный человек без всяких примесей гнольской крови или ящерного генофонда. Мы в нашем состоянии не различаем юнитов и Игроков, а поэтому немало спорили по поводу его происхождения. К общему знаменателю так и не пришли. Появилось это не идентифицированное создание в наших дождливых палестинах тоже невесть откуда. Его полгода назад полуживого подобрала в болоте стража, разыскивавшая сбежавшего раба. С тех пор этот скромный деятель сделал карьеру при дворе. Мы ему симпатизируем. Убогий человек. Не пьет, не курит. Читает проповеди, взывает к любви и доброте. Даже Розик, слушая его периодически всхлипывает. Но крокодилову слезу из него вышибить можно в отличие от кошелька. Уж за что, а за свою мошну наш добрый помещик будет крепко держаться коренными зубами даже при самых отчаянных рыданиях.

– Ты думаешь, Амальгидус сюда решил переехать?

Роберт презрительно хмыкнул. Альфия осеклась. Сама поняла, что сморозила чушь. На кой ему эмигрировать в эти трущобы, когда скоро его благоустроенный храм внутри третьего кольца нашей мини – столицы будет готов к сдаче?

– А мне этот чувак очень по душе. Он на Розика положительно влияет, – воинственно заявила Аля, и меня почему – то кольнула в сердце тупая игла ревности.

– Ты полагаешь? – с глубоким сомнением в голосе переспросил Роб.

Музыка и пение, услаждавшие наш слух, стихли. Большие, прихотливо отделанные резными барельефами двери новой постройки растворились, и по ступенькам поползла пестрая гусеница всяческого народа: рабочие, охранники, всякий обслуживающий каменоломню люд – нелюд. Понятно. Вечерняя служба закончилась. Удивительно, но в этой толпе не было и намека на обычную межведомственную грызню. Ящеры шли бок о бок с каменотесами и даже о чем – то приветливо общались. Мир и согласие. Последней из здания, к нашему изумлению, вывели боевую виверну в шипастом стальной наморднике. Гигантская рептилия важно прошествовала в направлении казарм. Рядом с ней торопливо семенил мелкорослый гнолл в серо – зеленом подряснике и что – то читал боевому ящеру вслух из полуразвернутого пергамента.

Прокофьевна, разумеется, привлекла всеобщие взоры, и напротив шлагбаума быстро образовалась небольшая плотная кучка досужих зевак. Через нее решительно протолкался незнакомый тип в фисташковом одеянии. Он, ничтоже сумняшеся, размотал вожжи с охранного столба и повлек гидру вглубь лагеря. Мы от неожиданности покорно направились за ним, как гигантская крыса за дудочкой крысолова. Зеваки шарахнулись в стороны, освобождая дорогу нашей странной процессии.

– Это кто у нас такой смелый? – удивилась Аля. – Даже руку откусить жалко. Надо хоть разобраться какого он рода – племени.

– Священник культа. Чего тут думать, – фыркнул Роберт. – Гляди, на груди медальон с изображением храма. Точь в точь, как на новых дизайнерских доспехах, между прочим.

Прокофьевну определили в просторное комфортабельное стойло, и конюхи длинными шестами подтолкнули поближе к нашим мордам лохань с отвратно серой требухой. Самую вкуснятину. Незнакомец в мантии принял из рук служек бронзовый тазик для омовения рук и опустил в него свои ладони.

– Освободите ее от упряжи. Протрите мокрой тряпкой, смойте грязь. Доест, положите добавки, – тоном, не терпящим возращений, распорядился он.

– Э – э–э, а – а–а – а, – заблеяли работяги.

– Ни одно живое существо не будет сопротивляться хорошему обращению и ласке, – изрек фисташковый достаточно спорный в нашем конкретном случае аргумент и мягко прибавил. – Не надо бояться.

Ого. Похоже, что этот решительный дядя стал в каменоломне большой шишкой. Но приказы его пришлись нам всем по сердцу. Одной только фразой проповедник сумел пополнить свою паству на три очень большие и хищные головы. Мы без возражений стерпели прикосновения к Прокофьевне незнакомых лап. Священник торчал все время напротив стойла и милостиво щурил свои круглые, как у совы, глаза. Альфия предположила, что он тут же решил проверить свою лемму на практике. На вид ему стукнуло лет пятьдесят. Невысокий, плотно сбитый человечек с глубокими складками на бритом досиза затылке. Маленькие красные ручки. И не сходящий со щек экстатический румянец. То ли культовый служащий, то ли продавец мороженого. В конюшню зашел Розик и подкатился к духовному пастырю. Тот величественным жестом возложил ему обе руки на шерстяную макушку. Розик благоговейно согнул шею в поклоне. Эй, да что тут творится такое? Чтобы наш лютый помещик кланялся какому – то святоше? Этот каналья скорее согнет спину перед слитком серебра или чем – то, что можно кому – нибудь задорого впарить! Да чтоб я сдох в теле ехидны! Чтобы мне приснилась горгулья – альбинос! Небывалые вещи творятся прямо на наших глазах!

– Как пролагается жизненный путь моего возлюбленного сына?

– Все движется по канонам, угодным Создателю. Люди внимают словам Учителей, свет новой Истины наполняет их сердца.

– Брат Амальгидус…

– Он денно и нощно несет слова Создателя в наши души. Мы поем хвалу его силе и терпению.

– Я рад. На прииске все тоже благополучно. Теперь забыты старые распри, гнолл готов запросто преломить стебель рогоза с ящером. Добыча возросла на тридцать процентов.

– Да пребудет с вами покой, – умиленно выдохнул Розик.

– И с тобой, мой возлюбленный сын. И с тобой. До меня дошли вести о том, что твои драконьи стрекозы обнаружили в глубине Сернистой Долины всеми позабытую деревню болотных троллей?

– Истинно, отец. Мы легко выкурим этих злобных тварей из их хижин. В Долине богатые месторождения минералов. И чудесные каверны редчайшей самородной ртути. Через пару дней отправлю штурмовой батальон виверн с десантом доспешных ящеров – воинов.

– Право, это не гуманно. Я огорчен твоей жестокостью. И огромной, бессмысленной расточительностью негуманоидных ресурсов. Почему мы не используем троллей в качестве рабочих на тяжелых направлениях добычи? Они очень могут пригодиться в каменоломнях.

«Мы»?! Ничего себе дела! Три головы Прокофьевны автоматически изумленно переглянулись. Розик скорбно пробухтел:

– Ничего не выйдет, к сожалению. Они моими гноллами питаются.

– А – а–а…, – протянул фисташковый. – Исключительно ими?

– Не исключительно. Но с удовольствием, – мрачно ответил наш помещик.

– Ну что же… Им предстоит услышать пронзительный глас Истины. Впустить в свои огрубевшие сердца боль Создателя, – мечтательно протянул проповедник и почмокал губами. – Пойдем, мой возлюбленный сын, нам еще многое нужно обсудить.

Они рука об руку отчалили из конюшни. Ни дать не взять – две благостных Бодхисатвы в преддверии нирваны со всеми удобствами.

– Ну и что вы по этому поводу скажете, граждане «гидранты»? – нарушила Альфия наше оторопелое молчание.

– У Розика, похоже, вступил в действие хитрый план по организации стахановского движения под мистическим соусом, – предположил я.

– Факт. Религиозные догмы во все века истории нашей цивилизации служили отличным инструментом управления поведением масс. Особенно черни. Ее таким образом и приводили к порядку, – подтвердил мою гипотезу Роберт.

– А как это сочетается с твоей теорией заговора, вьюноша? С одной стороны – душа и пацифизм, с другой стороны – война и пролитая кровь?

– Пока не знаю, Аля. Возможно, все пойдет, как некий аналог крестового похода за новые идеалы. Буду наблюдать. О выводах сообщу. Я слышал мысли виверны. Той, в наморднике. Две доминанты – расслабленный восторг и фоновое негодование против того, кто этот восторг не разделяет.

– Обычная история. Войны за просветление. Старый, надежный девиз: «За веру, Розика и отечество». Да простятся мне неуместные аналогии с реальным прошлым. Как – то так, – фыркнула Альфия. – Но для нас это может стать лазейкой на новый уровень. Не думаю, что боевой поход обойдется без Прокофьевны!

– Ага. И простоим все время за шатром главнокомандующего на сквознячке, – вставил я.

– Ничего. Свой шанс мы не упустим. А он у нас обязательно будет.

Наутро запрягал нас добравшийся до каменоломни старый кучер. По его осунувшемуся вытянутому рылу было понятно, как солоно бедняге пришлось там, на дороге. Ящеров для охраны отрядили из числа стрелков прииска. И дали им какую – то скособоченную бричку, в которую впрягли негодующую болотную корову. Мы стояли, ждали, пока все погрузятся. Я глянул под ноги и заметил в траве маленькую змейку, целенаправленно подползающую к моей правой лапе с явным намерением цапнуть. Змеи нынче совсем обнаглели. Запросто так средь бела дня нападают на Гидру Хаоса. Я сначала наступил ей на хвост. А потом съел. И тут же услышал насмешливый голос Роберта:

– Тебе привет.

– От кого?

– От гадючки этой. Последняя мысль ее была: «Поймаю, голову откручу. Жмот несчастный».

– Перерожденец что ли?

– Угу. Экспириенса хотел хапнуть лопатой. На гидру напасть. А ты его обломал.

– Нечего. Много таких падких на дармовщинку ползает по норам и корешками питается.

Розик, рявкнув на прощанье что – то в духе салтыковского Органчика провожающим его десятникам, а также прочим ответственным лицам, залез в ландо и уютно угнездился там. Вчерашний проповедник подбросил еще один сюрприз: не дожидаясь приглашения хозяина, святоша чинно взобрался в бричку и важно воссел позади извозчика. Вельможи обменялись приличествующими моменту благочестивыми взорами. Ни дать, ни взять – два буддистких архата на Малой Колеснице отправляются в небесное путешествие. Кучер тронул постромки, и Прокофьевна двинулась по узкой дороге среди бесконечных болот аркейского края. Погоды нынче стояли умеренные. Легкие засыхающие грязи и выглядывающие из – за нахмуренных кучевых облаков яркие «светляки». Бодрящий ветерок легонько приглаживал острые гривы камышей. Мы периодически «грели уши», надеясь повеселить себя подслушиванием содержательной беседы двух высокопрофессиональных жуликов. И оказались правы. Но вначале Розик сделал движение рукой, будто вкручивал невидимый винт, и Альфия тут же вскрикнула:

– Ой. Я ничего не слышу.

– Глухоту навел на работника. Тебя краем зацепило, – ухмыльнулся бывший маг и алхимик Сияния. – Тот, кстати, от всей своей юнитской души возблагодарил начальника отборным трехэтажным матом. Мысленно, конечно. Вдруг напасть какая, а он и в ус не дует. Говорит, что теперь только на Порождение Болот надежда. На нас, то есть.

– Пересказывайте мне, – потребовала Аля.

Сзади разговор сразу пошел о серьезных вещах.

– Верховный Аист Брон – Повелитель василисков прислал гонца с депешей, – осторожно начал Розик.

– Очень интересно, – промурлыкал фисташковый.

– Собирается военная экспедиция в Цитадель. Там как раз миновал пик летнего зноя. Можно пройти далеко в пустыню. Предполагается хорошая добыча, – Розик многозначительно примолк и продолжил. – От нас необходимо выставить ударную бригаду гноллов – мародеров и стрелецкий полк ящеров – воинов.

– Мое сердце сжимается от боли при мысли о потоках невинной крови, которые неизбежно прольются в этой бесполезной братоубийственной войне…

– Да у нас так издревле принято, – буднично пояснил Розик. – Мы к ним, когда прохлада наступает. Они к нам, когда дороги просохнут. Навроде естественного обмена ресурсами происходит.

– Это ужасно. И очень меня печалит. Необходимо остановить бессмысленное насилие.

– На одну экипировку солдатам сколько денег уйдет, – пожаловался наш скопидом. – И наконечники для стрел. Форменное насилие. Непременно надо остановить.

– К сожалению, хобогоблины и их вожди не желают прислушиваться к голосу Истины…

– Невежественный народ, – поддакнул Розик.

– И потом эти свиношакалы…

– Существенное неудобство.

– Я думаю, надо предпринять следующие шаги…

Когда я зашел, Прокофьевна преспокойно валялась в своей вольере. Мы так и проводим большую часть времени в Мидгарде. Лежим на соломенной подстилке и ждем, когда принесут что – нибудь поесть. До чего же утомительное занятие! Но не сегодня. В уши сразу же хлынула ожесточенная перепалка между двумя моими «гидрантами». Мы уже много раз промежь собой ругались. Бывало даже, что по нескольку дней не разговаривали. Синдром замкнутого пространства. Потом оттаивали, мирились, затем снова цапались. Иногда даже просто от скуки.

– Чего ты вообще о себе вообразил? Советничек, молоко на губах не обсохло! Подумай, каково мне! – рычала Альфия.

– Глубины канализации твоей души меня абсолютно не волнуют, – отрезал Роберт и тут же ощутил мое присутствие. – А вот и Базарбек. Салам.

– Пошли вы оба, – истерически взвизгнула Аля и отключилась.

Мы остались одни. Прокофьевна головой Роба дотянулась до лохани с водой и отпила сразу полведра.

– Уф – ф–ф, – профырчал он и, помолчав, добавил. – Полаялись, как видишь.

– Из – за чего сыр – бор?

Роберт замялся. Я уже был почти готов его заревновать, но потом охолонил себя: пацану восемнадцатый, мы с Алькой почти на десяток лет старше. Если и допустить, что… Да, ну… Не может быть.

– Как обычно. Слово за слово. И понеслось, – наконец ответил Роб. – Вообще, терпеть не могу, когда девушка ведет себя вызывающе по какому – то неведомому «девичьему праву». Непонятно главное, кто ей сей баналитет присвоил. Я называю этот закидон синдромом «самой красивой в это утро я». По результату получается этакое неадекватное существо, абсолютно безосновательно уверенное в том, что является предметом всеобщих желаний. Смешное и жалкое.

– Ах ты, маленький женоненавистник!

– Станешь тут.

– Наболело? Или в частности?

– Да вообще! Все наши отношения с женским полом пронизаны ложью и лицемерием! С обеих, прошу заметить, сторон. Но с их – в значительно большей степени.

– Ого. И исходя из каких таких внутренних бешеных тараканов, позволю себе полюбопытствовать, подобная гипотеза с тобой приключилась? – я невольно поддался риторике Роберта и заговорил «высоким штилем».

– Вот послушай. Я недавно был в Германии, по обмену, в Бонне. После учебы как – то мы надолго зависли в кафешке с одним тамошним парнем и долго болтали о том, о сем под колу и чипсы…

Роберт из немецкой семьи. И на языке исторической Родины говорит свободно. Как и на русском, казахском и английском. Но я все равно подначил вундеркинда:

– А этот парень местного разлива… он случайно не того? Тебе внимание уделил, про девушек наговорил гадостей. Может, он считает, что лучше здоровых мужских отношений и быть – то ничего не может? По последним западноевропейским ценностям…

– Хватит, а? Ты будешь слушать или хочешь прикалываться?

– Молчу и почтительно внимаю.

– Так вот, – Роб на секунду умолк, ловя сбитую мной мысль. – У них там равноправие полов и все такое, что справедливо у нас критикуется. Но и честности в отношениях больше. Вот ты на работе, к примеру, приглашаешь девчонку вечером в ресторан. Что у нас это значит?

– Ну – у–у…

– Да ни фига это не значит! Она сходит с тобой, слопает спокойно двухмесячный твой оклад и потом, ржа внутри, как лошадь, сделает тебе ручкой и будет при этом считать себя ловкой особой. На попытку кавалера как – то пойти дальше и закрепить приобретенное немалым финансовым кровопусканием расположение дамы, следует гнев оскорбленного достоинства: да как ты смел? Да за кого ты меня принимаешь? Я не какая – нибудь там! Дальше дама возмущенно удаляется, весьма довольная собою. А несостоявшийся мачо остается чесать репу в мучительном раздумье: что же он такого неправильного сделал. Да ничего. Его просто поимели.

Моя голова с наслаждением зевнула. Я поднял переднюю лапу и почесал когтями наше нежное белое брюшко. Алина морда безмятежно дрыхла. Нет, так не пойдет. Как – то грубо звучит по отношению к красивой девушке. Выражусь так: средняя голова Прокофьевны усиленно «щемила массу». Ее ноздри с шумом втягивали воздух, и на выдохе длинная верхняя губа приоткрывалась, демонстрируя ряд остроконечных зубов без признаков кариеса. Иногда из алых недр пасти вылезал радужный пузырь и беззвучно лопался мельчайшими брызгами. Моя лапа завершила контактный массаж живота, и я ответил:

– Ну, это классическое динамо. Встречается. Не будь лохом – смотри, кого приглашаешь. Или может, она просто не планировала ничего романтического на этот вечер. А тут ты пристал, как банный лист с рестораном!

– Ага. Вроде как она шла на свидание, совершенно не подозревая о том, что у тебя в ее отношении имеются еще какие – то намерения, кроме странного желания совместно употребить кучу калорий за твой счет. А на гнилом насквозь Западе девушка, принимая приглашение, сразу как бы поощряет ухажера: да, ты мне нравишься, я еще ничего не гарантирую, но давай попробуем. И если в процессе ужина все в тебе продолжает ее устраивать – можешь не беспокоиться, красивое белье она уже надела. Если же ты чем – то не соответствуешь ее идеалам, тоже не стоит напрягаться – тебе об этом скажут в течение вечера. И счет в этом случае вы разделите пополам, чтобы мужчине не было обидно и убыточно. Вот это, по – моему, честно. А не сплошной развод, как у нас.

Я вздохнул. Старо, как мир. Бедный Боб. Жертва собственной неординарности вкупе с половым созреванием. Придется выступить старшим наставником и открыть юнцу третий глаз в реальную жизнь.

– Роберт, ты, может быть, будущий гениальный физик. Чем черт не шутит, может, даже в перспективе Роберт Оппенгеймер. Но свою проблему с барышнями видишь крайне однобоко.

– Как прикажешь тебя понимать? И с чего ты взял, что у меня проблемы с девушками? – тут же окрысился Боб.

– Не кипятись. Проблемы со слабым полом, мой юный друг, у вас на лбу отпечатаны. Их просто не может не быть. И дело конкретно в тебе. В твоей исключительной перспективности. Пригласи ее на свидание простой парень как я, и все пройдет по твоему любимому европейскому сценарию. Скажу больше. Она может уступить напору какого – нибудь лихого тракториста и с визгом отдаться ему прямо в тесной, пропахшей насквозь солярой кабинке его «эм – тэ – зэхи», но когда в поле зрения появляешься ты, тут точка сборки резко меняется. Слишком крупная и многообещающая ты, парень, добыча. Ну, прикинь сам, в конце концов. Умный, симпатичный, невероятно талантливый и крайне вероятно – в будущем очень обеспеченный. Плюс присутствуют серьезные и хорошо стоящие на ногах папа с мамой. Так или не так? Ага, вот видишь. И любая барышня будет разыгрывать тебя всерьез, по патентованным бабушкиным стратегическим заветам. Строить из себя принцессу, недотрогу, порядочную девицу до омерзения. Намекать на безупречное воспитание и строгие моральные принципы. Тянуть свою унылую карту и держать тебя на крючке до верного. Вздрагивая от каждой телефонной трели и постоянно гадая – позвонишь ты или сорвешься? Что не помешает ей принять какого – нибудь автослесарюгу, типа меня, прямо на капоте его машины да хоть в день знакомства. Но все мысли будут только о тебе, и это не издевательский прикол. Я буду так – до кучи, поклонников много не бывает. А ты – главная дичь, основная надежда на будущее. Такие дела, брат. Смирись, грешник.

В полумрак конюшни, который щелеватая крыша прорезала саблями солнечных лучей осторожно вошли два рабочих гнолла. Осмотревшись, они принялись деловито сгребать прелую подстилку суковатыми деревянными граблями. Оба разошлись по разные углы помещения, стараясь держаться подальше от нашей загородки. Зря они так. Нам сейчас было не до конюхов.

– Значит, ты оправдываешь все эти разводы и неистребимое желание возлюбленной посчитать купюры в бумажнике своего избранника? – кипел Роберт. – Плевать на чувства! Путь к сердцу дамы мы обязаны устилать хрустящими удостоверениями серьезности своих намерений?

Какой это по гамбургскому счету разговор двух мужчин на подобный предмет от сотворения мира? Миллиардный? Сто миллиардный?

– Э – э–х, Роберт – Роберт. Гениальное дитя интернета, – я усмехнулся. – Вот задумайся, кого ты любишь?

– Не понял.

– Во что ты влюбляешься? В губки? В ножки? В ямочки на щечках и красивую прическу? Так? А она? Во что влюбляется она? Не думал? В свое и твое будущее! В свою еще несуществующую семью с тобой и ваших будущих детей! И готова ради этого бороться, хитрить. Ловчить, если понадобится. А презренный металл… Не настолько презренный в настоящее время, если уж на то пошло. Сейчас деньги для получения и воспитания здорового потомства не менее важны, чем раньше – здоровенные кулаки самца и его объем грудной клетки! Так стоит ли удивляться, что финансовая состоятельность мужчины ныне полноправным образом ходит в секс – атрибутах, свободно забивая собой экстерьер и физические кондиции? Ладно, проехали. Я изрекаю прописные истины…

Роберт помолчал.

– Знаешь, после знакомства с тобой профессия автомеханика как – то очень сильно выросла в моих глазах, – это мне комплимент такой.

– Спасибо, Боб.

– А почему ты не стал учиться?

– Долгая история. Иногда приоритетом перед учебой появляется вполне человеческое желание пожрать каждый день. Не допускаешь?

– Прости, я не принял во внимание твои…

– Да ладно, проехали. К тому же ты прав. На тот момент я был именно тем самым слесарюгой. Без страха и упрека. Но я ни о чем не жалею, и поверь мне, что среди мазута и запчастей можно найти не меньше замечательных людей, чем среди стеллажей библиотеки. Просто у меня была масса времени для раздумий и самосовершенствования. В том числе и в этом направлении. Слушай, а как ты насчет рыбалки?

– М – м–м… Не знаю как – то.

Гноллы сошлись на середине конюшни прямо перед Прокофьевной и учинили меж собой разборки. Первый, старый и хромой на одну лапу дядя, яростно тыкал второго, молодого и сопливого напарника в качество его работы и даже для острастки хорошенько приложился разок граблями поперек спины связчику. Незадачливый бедолага истошно взвыл и начал отбрехиваться, рыча и повизгивая на гнольском диалекте. Через десяток секунд уже оба работяги орали друг на друга, кто во что горазд. В конце концов, нам это надоело. Одноглазая голова Роберта вытянулась в направлении драчунов и с ревом выпустила толстую струю зеленого дыма. Оба работника опрометью бросились к воротам конюшни и исчезли с радаров.

– Прикатывай ко мне на поезде, – продолжал я развивать тему. – Почти семьсот «кэ – мэ», путь не близкий, но если есть пару дней в запасе – в ночь выезжаешь, утром я тебя встречаю, и к полудню мы уже на озере Койбагар, а? Там ловля знатная. Подергаем пелядь на вечерней зорьке, посидим у костра, байки потравим, а на следующий день я тебя в ночь опять отошлю железнодорожным способом в направлении родительского дома. Два дня на природе. Ушица, шкворчащая рыбка на сковородке, чай с лесными ягодами. Ну, как?

Роберт колебался недолго. Юношеский максимализм.

– Ладно. Сегодня же выезжаю. Встретишь завтра меня?

Я почесал репу. Пожалуй, отгулы взять у меня получится. Или больничный себе придумать, на худой конец. Злоупотребления на работе подобными вещами за мной не числились, равно как и нарушениями режима, а посему должно было пройти нормально.

– Чеши за билетами. Номер поезда и вагона сбрось смс – кой.

– Отлично. По счетчику реального времени нас в Мидгарде не будет часика четыре. Как раз – отличный и поучительный урок коммуникации для Альфии. Да я на такое предложение только ради глубокого «фу» в сторону нашей зазнавшейся мадемуазель согласился бы. Короче, я отключаюсь. Ты пока побудь с Прокофьевной?

– Без вопросов. Дуй на вокзал, тинэйджер, – с улыбкой ответил я.

Прокофьевна сложила все три свои огромные головы на свежую тростниковую подстилку, смежила глаза и притворилась, что спит глубоким здоровым сном.

Глава 5. Где – то в волшебном лесу. Замечательный Журавлев

Родник весело журчал в пышной малахитовой траве, и эти звуки сливались со стрекотаньем цикад в древесных кронах и мелодичным пением десятков птиц. Все живое вокруг словно радовалось новому дню, и это дивное ликование поневоле наполняло Пиявыча новой незнакомой удивительной энергией. На нижнем толстом суку дуба с правой стороны от тропинки он заметил притаившуюся молоденькую фею. Смазливая плутовка кокетливо строила ему глазки, а потом еще и показала розовый язычок. Неофит не выдержал и весело рассмеялся. Браги впереди осторожно перешел через изящный перекидной мостик над туманом искрящегося брызгами ручейка и вновь просканировал местность. Возбужденно прищелкнул языком и развел руками:

– Ну и дела!

– Что – то не так? – обеспокоенно поинтересовался Пиявыч.

– Оберегов понатыкано… Тьма вавилонская! Представь, что мы идем через пространство, простреливаемое камерами слежения, оборудованное датчиками движения и снабженное тепловизорами. Вот это как оно самое. И не только обереги, прикинь! Здесь на боевом взводе стоят такие штуки…

– Какие?

– В стволе этого дуба, где ты с феечкой переглядывался, запрятан Хрустальный Призыватель. Знаешь, что за агрегат?

– Не – а.

– Стоит появиться неприятелю, и он вызовет три – четыре матерых Хрустальных дракона. Если на полном заряде, конечно. Это те еще бестии. С одним – то наломаешься, пока завалишь… А уж целых три или больше… Хватит, чтобы без проблем разметать средней численности диверсионную группу, типа позавчерашней инфернальной. И стоит, кстати, подобная шняжка тысяч четыреста золотых, не менее. У нас в Олигархии на эти деньги можно хорошее имение купить.

– И что, никто не сопрет такой раритет?

– Ха. Я бы не советовал.

Через сотню шагов величественная роща словно выпустила путников из своих широколиственных объятий. Позади осталась звонкая лесная суета. Впереди простирался живописный разнотравный луг с пологим холмом посередине. Три высоких волшебных эльфийских вяза недвижными сторожами стояли у его подножия, и их ветви простирались над небольшим зданием фактории Оплота. Среди могучих корней затерялся уютный гномий чертог с золоченой резной крышей, но услужливое воображение сразу нарисовало Пиявычу необъятность вбуравленных вглубь подземных переходов и хранилищ. Сами деревья со всех сторон были оплетены уходящими в крону витыми лестницами. Каждый ствол соединяли нити невесомых воздушных мостиков, упирающихся в круглые коконы эльфийских жилищ, украшенных прихотливо выполненными ставнями и качающимися средь ветвей маленькими бирюзовыми фонариками.

По разным сторонам прогалины паслись несколько белоснежных боевых единорогов, укутанных серебряными гривами. Их глаза равнодушно скользнули по фигурам путников. Один из единорогов даже сделал несколько медленных шагов навстречу, но потом лениво встряхнул водопадом волос и вновь принялся щипать сочную луговую траву. На подвесной мостик вышло несколько эльфийских стрелков в нестерпимо сверкающих мифриловых доспехах и островерхих шлемах. Их луки были опущены вниз. Колчаны покоились за спинами. Эльфы расслабленно наблюдали за приближающимися пришельцами, не проронив ни звука. Браги приветственно помахал страже рукой. Один из эльфов ответил ярлу сдержанным поклоном. Пиявыча поразило, что на краю поляны, на груде привезенных и сваленных сухих стволов, неловко сгорбившись, сидел необъятных размеров, совершенно неуместный данному пейзажу болотный тролль. В куче грубо покрошенных, а даже не нарубленных дров торчал массивный колун, а сам исполин замер, сжимая в волосатой лапе здоровенный кабаний окорок. Он неподвижно уставился куда – то в пространство и явно тосковал о чем – то своем, тролльем.

Навстречу путешественникам от здания фактории уже спешил гостеприимный хозяин. Невысокий кряжистый гном, одетый в щегольскую шоколадного цвета сермягу из габардиновой ткани с бархатными вставками. Его окладистая борода была разделена на несколько аккуратных косичек с вплетенными в них широкими золотыми лентами. Гномы и так создания с обильной растительностью на лице, но этот торговец зарос, словно зверь лесной. Вихры курчавых волос образовали на голове естественную шапку, маленькие прищуренные глазки приветливо глядели на мир из – под бровастого лба. А сразу под глазами начинались разводы пышной бороды. Словом, торговец взирал на окружающих, как речной сом из заводи своей буйной волосяной поросли. Браги с улыбкой разглядывал колоритно – лубочного крепыша и качал головой:

– Ай да красавец! Как звать – величать?

– Я – Тудр! Здешний хозяин! – весело отозвался торговец. – Гостям рады! Кто сами будете?

Ярл скосил глаз на Пиявыча, помешкал секунду и решительно представился:

– Я – Браги. Из Нижегородской Торговой Олигархии. Моего спутника зовут Пий Контур. Прибыли с торговым визитом. Хотим завязать деловые связи.

– Браги? Ярл Браги? – со смешком переспросил Тудр.

– Угу, – нехотя буркнул норг.

– Сам ярл Браги… Ой, не могу… Деловые контакты…, – гном захихикал, смущенно прикрывая нижнюю растительную аллею лица круглой ладошкой.

Норгский вождь нахмурился. Тудр, видя его неудовольствие, тут же замахал руками, как ветряная мельница:

– Ну да ладно, торговля значит торговля. Неужто мы, честные дельцы, будем против торговли возражать?! Да ни за что на свете! Гостям рады, – вновь затараторил он, ловко занырнул за спину путникам и по – приятельски обнял обоих за талии. – Что же это я! Ай – яй – яй! Люди с дороги устали, ноги сбили, а я и воды не предложил! Ай – яй – яй, как неловко. Эй, кто – нибудь там! Стол смечите нам на скоренького! Попотчуем людей, потом и беседы будет ладно вести!

Пока они не торопясь поднимались на вершину холма, резные двери чертога отворились, и трое хоббитов сноровисто вытащили на ровную площадку крепко сколоченный прямоугольный стол. Пара феечек с прозрачными стрекозиными крыльями, даря гостям обворожительные улыбки, мгновенно накрыли его нежной голубой скатертью, и туда, как по мановению волшебной палочки, из подземных погребов повалились различные яства, от вида которых у Пиявыча тут же проснулось алчное шкворчание брюха. На небесное покрывало порхнули объемистые кувшины с медом и пивом, вкатились подносы с пирогами и блестящими разноцветной сахарной глазурью пышками, куски свежего сыра с молочными боками выстроились на тарелках. Последними на стол тяжело вползли несколько блюд из дичины и пузатый фаянсовый супник.

– Ловко, – хохотнул Браги. – Давно поджидаете?

– Несколько раз подогревали, – подмигнул ему Тудр.

За столом им составили компанию начальник стрелковой стражи – пожилой хмурый эльф с усталым лицом и набрякшими веками, да ослепительной красоты эльфийская девушка. Зеленоглазая, высокая и стройная, как тростинка, она расположилась рядом с Тудром. Брови вразлет, иссиня – черные волосы заколоты сапфировыми шпильками. «Жена? Любовница? Какая красавица!» – подумал Пиявыч. Потом поймал себя на мысли, что уже минуту не может оторвать взгляда от прелестной нимфы и с усилием опустил очи долу. Главного стрелка звали Белемар, умопомрачительную эльфийку – Норелет. Прислуживавшие хоббиты и феи бесследно исчезли, без слов уяснив, что гости и хозяева трапезничают запросто и в их услугах не нуждаются. Когда все уже немного отяжелели от пищи, медов и пряного пива, как это обычно водится, потекла плавная застольная беседа.

– Значит, енто, торговля, значит, – протянул Тудр, близоруко поглядывая на ярла. – И что же вы, гости дорогие, надеетесь здесь продать?

Пиявыч не чувствовал его уровня, но это был Игрок. И гном специально «форсил» своими нарочито бесхитростно – крестьянскими манерами. Этакий мужичок – лесовичок. Живем в лесу, молимся колесу! Как же! Держи карман шире! Авторитет у этого тертого калача был таков, что ни прожженный эльфийский воин, ни сногсшибательная дриада и рта за столом не смели открыть без его разрешающего взгляда. К удивлению Пиявыча, и Браги также не спешил вступать в беседу, а сделал неофиту знак – вперед мол, дерзай, новичок. Пиявыч отважно откашлялся и, стараясь быть обстоятельным в речах, приступил к ответу:

– Мы хотим попытаться заинтересовать здешних торговцев новыми артефактами и биомеханическими поделками. Синтезом живого и неживого.

– Ох – ма! Эвоно! Куда загнул… А синтез – это как? И кто сей продукт производит?

– В Олигархии есть несколько корпораций, остро заинтересованных в новых рынках сбыта. В том числе трейдинговое некромантское товарищество «Мертвые не потеют». У них имеются интересные разработки биомеханических двигателей на педальной тяге. За основу берется зомби – маховик…

– Что ты! Что ты! Страсти – то какие! – замахал на него пухлой ладошкой гном и в притворном ужасе прикрыл бородой пунцовый ротик. – Нам такого не надо, мы ентого всего не используем. Да и образцы у вас, поди, отобрали при переходе границы? Так ведь?

– Ну – у–у, – разочарованно протянул Пиявыч. – Образцы – дело наживное. Был бы коммерческий интерес…

– Откуда ж ему взяться, чудак – человек, интересу твоему? Рази только в Сумерках найдутся охотники до такой напасти… Извиняй, конечно, меня темного, мы от такого прогрессу далеки невероятно! – захихикал Тудр и без паузы врезал вопросом. – А путь куды держите? Вроде бы вам к центральному стволу дорога, а вы, знай себе, на север эклиптики чешете? Неужто, к ногаям в гости? Так те к пришлым люты, ох люты! Они не как мы, чужаков не привечают.

– Ты прав, хозяин. Нам нужно на Иггдрасиль. Только нет времени у нас на обходной маршрут через всю Пустынь. Нужна переправа. На летающем, кгм, транспорте. Я корректно излагаю?

– А куды конкретно направляетесь? – не отвечая, мягко уточнил Тудр, и глаза его блеснули из глубины бровей.

– Хотим для начала попасть на Желток. Там посмотрим.

– Эвоно. На Желток, – гном в деланной беспомощности развел руками и оглянулся, как бы призывая своих соратников стать свидетелями подобной нелепицы. – Да до фактории Желтка вам было еще дальшей, чем до Иггдрасиля от восточной точки входа. Как же вас так угораздило? Иль проводник сплутовал? Ась?

– Мы шли в факторию Оплота изначально.

– К нам, то есть? – уточнил очень понятливый Тудр.

– Да, к вам, – терпеливо подтвердил Пиявыч. – Хотели сговориться о доставке нас пегасами до Оплота. А там, через центральный ствол и до Желтка рукой подать.

За столом воцарилось молчание. «Факториал» жалостливо и печально качал кудлатой головой, на волевом лице Белемара прорезались жесткие складки. «Они же не верят ни единому нашему слову» – с горечью осознал вчерашний неофит и сегодняшний продвинутый Дипломат.

– Оплот закрыл свои границы. Вы не сможете попасть на наши земли. И у вас не получится воспользоваться нашим транспортом, – безапелляционно заявил военный эльф.

– Мы готовы щедро заплатить, – впервые подал голос Браги.

– Безотносительно от размеров оплаты. Оплот перекрыт на карантин для любых пришельцев. Нарушение закона – неотвратимая смерть, – решительно отмел предложение ярла Белемар и, немного смягчившись, добавил. – Мне, право, жаль вашего напрасно проделанного пути, но от нас вы на Иггдрасиль не попадете. Исключено.

– Хорошенькие дела, – мрачно брякнул Браги. – А причины такой нетерпимости?

– Защита культурных традиций, – невинно хлопнул глазами Тудр.

– Из – за обычных традиций оплотовцы стали поголовными ксенофобами? – недоверчиво переспросил Пиявыч.

– Не из – за обычных, а исключительно глубоко культурных, – важно уточнил главный «факториал» и, покряхтывая, прибавил. – Так – то мы на время короткое… Только полгодика, годик и – всем опять добро пожаловать! А вот вам не повезло, гости дорогие, – гном звучно чмокнул губами и веско закончил. – Ничего не могем сделать. Приказ.

Все это слегка попахивало издевательством. На лбу Браги вздулись голубые вены раздражения. Пиявыч тут же взял инициативу в свои руки, опасаясь вспышки:

– Тогда, может быть, поспособствуете советом? Как нам быть? Как попасть на Иггдрасиль?

– Советом? Советом – енто можна. Раз такое дело, то это конечно… Идите, стало быть, до торговой станции Болота. Там караван виверн через пару недель будет. Сведения имею верные. С ним и переправитесь. А по – другому никак.

– Далеко до болотной фактории?

– Ден десять пути будет. Придется крепко поспешать. Ой! Эх! Да вон – на ваш загад тролль ихний здесь третьи сутки подъедается. Прибился к нам, сердешный. Их караван торговый дикие циклопы разбомбили. На нас вышел. Отощал совсем по лесам. Мы его жалкуем. Прикармливаем. Он и отрабатывает, чем может. Берите его с собой. Замолвит за вас словечко, чадь? Ну как, помог я вам, гости дорогие? Али нет? Добрый совет – он дороже злата!

Браги тяжело поднялся с места. С издевкой поклонился в пояс.

– Уж помог, так помог, спасибо тебе, добрый Тудр. Пойдем, знакомство сведем с вашим нежданно – негаданным квартирантом.

Тролль сидел, как сидел на той же поленнице, только теперь вместо окорока он сжимал в лапе дочиста обглоданную кость. Его полосатые грязные штаны были небрежно подпоясаны тонкой бечевкой, под грубой домотканой безрукавкой перекатывались серые глыбы мышц. Тролль медленно шевелил пальцами левой ноги и внимательно их рассматривал. Гном вразвалочку подошел к болотному гиганту и весело помахал у него ладонью перед лицом, чем вывел бедолагу из состояния философской задумчивости.

– Привет, Журавлев!

– Чух – чух, парень, – миролюбиво отозвался великан.

Брови норга прыгнули домиком.

– Что ты сказал?

– Ась? Чегой?

– Как ты его назвал?

– Журавлев, – недоуменно протянул Тудр. – Это имя евонное.

– Что за хрень? Какой, нафиг, Журавлев? Мы только что Сойкина схоронили! Проводника нашего! Видано дело? Журавлев! У вас что тут – орнитологический музей юнитов? Следующий кто будет? Страусов? Марабуев?

Гном в ужасе попятился от разгневанного ярла:

– Да что с тобой, владетельный?! Чур на тебя! Сразу браниться! Нормальное имя! У них там, в Болоте, настоящий культ птиц и всяческих паразитов. Даже правителя называют – Верховный Аист! Журавлев – обычное и очень уважаемое имя. Заслуженное, я бы сказал.

Тролль, недовольный выпадом Браги, сумрачно покосился на норга и обиженно изрек:

– Я – Журавлев. Марабуев – нет. Не я это.

Пиявыч почувствовал, что близок к легкому помешательству.

– Ты из Болота?

– Да, чух – парень. Урядник. Десять зверских морд подо мной, – тролль многозначительно поднял вверх указательный палец и присовокупил. – Большая ответственность.

– Ну, дела, – только и сказал ярл. – А домой хочешь?

– Да, чух – парень. Там хорошо. Тростник, жабья икра, улитки. Журавлев хочет домой. Далеко. Одному не пройти. Зря погибать. Журавлев – урядник. Он может думать за десять морд. Он знает.

– Так – с, – Браги хлопнул в ладоши. – Ты, Пиявыч, разруливай тут с этим десятником пернатым. Хочет домой – пусть завтра выдвигается с нами. Будет хворост собирать и еще всякое. Найдем дела, короче. А я пока пойду, взгляну на товары этого гостеприимного торгового дома. Мне нужно. Иначе я учиню здесь что – нибудь ужасное. Двигай к складу, Тудр. Меняться будем? Или тоже карантин?

– Ой, да это завсегда! Это у нас пожалуйста, – гном услужливо засеменил перед ярлом.

Тот тяжело ступал следом, безжалостно давя всей подошвой сочную молодую траву. На заросших рыжей щетиной скулах норга ходили стальные желваки.

Они зашли в гномий чертог, причем Браги крепко треснулся лбом о низкую притолоку и досадливо крякнул. Тудр живо порхнул за небольшую конторку из ладно подогнанных сандаловых досочек, водрузил на толстую перегородку носа круглые очки в роговой оправе и воззрился сквозь окуляры на могучую фигуру норга.

– Чего желаете – с? И чем располагаете? – плотоядно пропел он, потирая маленькие ручки.

Браги вывалил перед гномом кучу разнородного барахла, наименее ценного из того, что было захвачено. Тудр тут же принялся азартно во всем этом добре копаться:

– Агась. Коренные зубы нага – хорошо. Алмазы необработанные… Барахлишко, но сгодится… Хм – хм, голема, стало быть, завалил? А кольца не было?

Браги машинально сунул руку за спину.

– Самому пригодится.

– Да я что… я так, к слову… Наконечник к Магнитной стреле – вещь! Так… А это что? Инфернальные колечки магогов? Откуда, ежели не секрет? В наших – то палестинах?

– С земли подобрал. Валялись.

– Вот и славно. И правда, зачем хорошему товару на земле пропадать? Так, что еще… Ага. Имеем пару инфернальных амулетов. Годятся только для Отродий. Вещь ценная, не спорю, но спросом не пользуется. Откуда тут взяться Высшим Ада?

– На материк отправишь. Там продадут, – насмешливо обронил Браги.

Гном мазнул по нему настороженным взглядом.

– Оно, конечно так, оно верно… А взамен чего желаете?

Ярл поскреб подбородок.

– Зелья. Два полных комплекта. Целительные – малые и большие, бодрости, маны. Подбрось пару скорости. Противоядий универсальных десяток.

Гном в такт его словам ловко щелкал маленькими счетами с кругляшами речного жемчуга вместо костяшек.

– Еды на дорогу. Настоек ваших знаменитых. Да разве этого Журавлева прокормишь, – Браги вздохнул. – Охотиться все равно придется. Ну что? Как там с балансом?

– Почти по нулям, – бодро отозвался Тудр. – Я так и думал, что на гостях не заработаешь. Благородное дело – путникам помогать.

Ярл поморщился, словно проглотил лимон. Факториал нетерпеливо побарабанил пальчиками по столешнице.

– Стало быть, это все, что есть? Аль не надобно боле ничего?

Норг вздохнул.

– Да как не надобно? Доспехи нужны магические, надежные, шлем заряженный. Все желательно в Болотном исполнении. Плащи дорожные со Скрытностью. Чего – нибудь из дипломатских примочек, типа амулета или плаща Посла.

– Дэк ты наговорил! – от волнения Тудр фамильярно перешел на «ты». – Это ж понимать надо – на скока вся ента музыка тянет.

Браги молча вывалил перед гномом яйцо Лавового Червя. По конторке сразу же зазмеились огненные трещины.

– Ох ты, разохты! Да неужто! – Тудр заквохтал, как курица, и обжигаясь, перетащил личинку Инферно на каменный пол. – Вот это – это оно, да! Это оно, того! Понимаешь…

– Понимаю. Не волнуйся. Сдачу отдашь по курсу мифрилом. Яйцо – бесценно, всех товаров твоих не хватит, чтобы рассчитаться за него. Ну что, давай щелкай своими перламутровыми счетами! Бухгалтер!

Через полчаса ожесточенного торга, больше похожего на брачные игры сколопендр, все сладилось. Браги стал обладателем двух комплектов «бригантин» Верховных Василисков, кованных из нескольких слоев эльфийской стали со вставками гномьего серебра, одного Шлема Дозорного для Пиявыча и закрытого «хундскугеля» Виверны – Монарха для самого ярла.

– Усилителей не жалей. Все по максимуму – на Силу, Защиту, Грузоподъемность и Выносливость. Чтобы мы порхали в них, а не кряхтели, как бегемоты. Резистентности добавь в один, тот, который для неофита. Максимальная заточка, лады? И вот еще что – нужны две болванки: Игла Правды и Мифриловая полоска на штырь.

– Ага. Иглу Следствия мастыришь?

– Угу. Рукоять дам. Скуешь к утру?

– Есть специалисты…, – Тудр неопределенно потыкал пальцем куда – то вниз.

– Ага, значит, и кузни тут имеются. А доспехи под размер?

– Расклепаем. Будь обнадежен, воин. Сядут, как влитые.

– Хорошо. Гони сдачу.

Когда весь мифрил от Тудра был переправлен в Бездонный мешок, Браги поинтересовался:

– На провоз до Болота хватит? На всех?

Гном гордо усмехнулся:

– Хватит на два кругосветных путешествия и год безбедной жизни в любой точке Овиума. Посчитал по нашему внутреннему курсу. Ну ты и жох, ярл! Люблю таких молодцов, – весь местечковый говор «факториала» куда – то испарился. – Все на этом?

– Да, спасибо. Нет, погоди, – встрепенулся норг.

– Чего еще припрятал? – улыбнулся Тудр.

– Да колечко одно закатилось. Вроде, эльфийской работы. Но свойства не просматриваются. Подскажешь? Оплота изделие или нет?

Хозяин фактории равнодушно покатал украшение Сойкина по ладони. Даже слишком равнодушно.

– Ничего. Не отвечает. Холодное. Знаешь, наши мудрецы любят такие загадки. Могу взять по сходному курсу.

– Так мы, вроде, как уже прибарахлились по полной. И желать – то больше нечего.

Тудр небрежно взмахнул рукой. Открылся потайной шкаф, и на подставке из полированного красного дерева в помещение выехал тускло мерцающий набор доспехов и оружия. От всей этой груды металла исходило ни с чем несравнимое сияние, и оно набирало силу, наполняя собой помещение и пронизывая волшебным светом фигуры людей. У ярла перехватило дух.

– Полный Ангельский Альянс? С Сапогами Левитации?

– И Ожерельем Небесного Вдохновения.

– Ни разу такой не видел. Только слышал. В нашей локации таких штук отродясь не бывало.

– Полная заточка под паладина. Как раз для тебя. Берешь?

Браги знал, что перед ним лежит миллионное состояние. Но он лишь улыбнулся, решительно взял кольцо с ладони Тудра и упрятал в поясной кошель.

– Заманчиво, конечно. Но – не продается. Реликвия. Память о погибшем товарище.

Гном пристально поглядел в глаза норгу.

– Я вижу, что ты тоже любишь загадки. Ладно. На нет и суда нет. Так тому и быть. Ну что, пойдем на воздух? Обмоем сделку? Слабо зарубиться на пиве? Кто кого?

– Смотри не покайся, – хмыкнул Браги и по – приятельски хватил славного торговца ладонью по спине.

Тот ойкнул и засеменил к двери.

«Светляки» уже начали отдаляться от поверхности Пустыни, и день сдавал свои права вечеру. Еще не сгустилась темень, но окрестности подернулись легким зыбким туманом. Спокойствием и умиротворением веяло от всего этого места. На небе начали зажигаться первые декоративные звездочки. Планеты сияли, как елочные игрушки.

Журавлев и Пиявыч по – прежнему сидели на поленнице и покатывались со смеху, кто во что горазд. Перед ними стояли и валялись на траве несколько пустых жбанов из – под пива. Вот тролль легонько толкнул неофита и тот, мелькнув пятками, завалился за бревна. Пиявыч вылез и в ответной любезности наподдал великану здоровенного леща. Раздался новый бурный взрыв хохота.

– На душе теплеет, когда видишь столь искренние проявления дружбы, – проникновенно сказал сзади Тудр.

– Хорош, а? – тоскливо отозвался Браги. – Слушай, забыл совсем. Для Журавлева этого подберешь что – нибудь из снаряги? Ну, проклепанную безрукавку там, салад какой на башку, а? Плащ потеплее для ночевки не забудь. И молот поувесистей.

– Сделаем, о чем разговор, – покладисто согласился гном.

Пиявыч, завидя своего вожака, на нетвердых ногах припустил к нему навстречу.

– Слушай, Браги. Ик! Этот Журавлев – он личность! Ик! Он ходил в дюжину военных походов на Цитадель, прошел пес знает сколько битв. И выжил. Да что там, он из личной гвардии Верховного Аиста Брона! Ик!!! Еррр!!! – последний приступ икоты получился у Пиявыча душераздирающим и больше походил на рычание хворого, но очень дикого зверя.

Тролль, обладающий отменным слухом, тут же подтвердил, не сходя со своего дровяного насеста:

– Да – это я! Я – он такой! Смекаешь, чух – парень?

– А как этот впечатляющий воин оказался тут один? И без своего взвода?

– Они отправили караван в Оплот, для торговли… Ик!

– А что им по древу Иггдрасиля не торгуется?

– Так границы же закрыты! Ик! Не пройти…

– Это правда, – вставил Тудр.

– Ясно. А дальше?

– Циклопы. Журавлев был начальником обоза. Разбомбили. Говорит, что никто не уцелел, кроме него. Мы обязательно должны взять его с собой! Он – замечательный! Он нам очень пригодится! Ик!!!

– Да берем уже, – вздохнул Браги и повернулся к гному. – Ну вот, навязали себе на голову дезертира. Теперь вместе с ним пойдем под трибунал, как пить дать. Неприятности к нам просто так и липнут.

Тудр с сомнением покачал головой.

– Болотники и цитадельщики друг мимо друга равнодушно не пройдут, факт. Древние распри. А насчет дезертирства… Не думаю. Тролли не того воспитания. Похоже, парень не врет. Вернее, вполне допускаю, что не врет.

– Эх, да что теперь! Сплавил нахлебника, ловкач? Ну, признавайся! Ладно, где там твое обещанное пиво?

– Оп – ля! Народ! Есть кто? Ужин нам быстро! Норелет, душенька, распорядись насчет угощения! И напитков побольше. Редко, кхе – кхе, выпадает шанс посидеть за одним столом с самим Браги.

– Еще одно. Прости, Тудр, я тебя уже замучил.

– Да какие счеты промеж хорошими людями!

– Нам бы помыться, а, Тудр? Последний раз мы принимали ванну в Джорнее, а с тех пор уже третий день пошел. Даже не знаю, как вы с нами за одним столом выдержали. Дух от нас прет, наверное… мама дорогая!

Гном беззаботно хохотнул.

– Не кручинься, все равно в плане одора вам за Журавлевым не угнаться. Крепок бес на запашок. То ли мускусом несет, то ли псиной. А когда в раж войдет дрова колоть – аж с души воротит. Единороги разбегаются, скликать замучились. Касаемо помыться – со всем вашим удовольствием. За факторией с другой стороны холма ключ горячий бьет. Там и бочки дубовые специяльно по такому случаю в землю вкопаны. Феечки примут вашу одежу, постирают, заштопают. Завтра будет лучше неодеванной. На сменку принесут все свежушее. И полотенца.

Блаженствуя в горячей ванне в облаках пара, Браги не без внутреннего удовлетворения поглядывал на постройневшую за время похода фигуру неофита. Вся лишняя вода и нагулянный жир сбежали с него за почти месяц дорожных лишений, и теперь парень выглядел, как и подобало молодому воину. Сам Браги – необъятный, клешнястый, с резко очерченными выпирающими мускулами походил скорее на бурого медведя полусреднего веса, слегка отощавшего от зимней спячки. Пиявыч же, в новом своем обличье напоминал гламурного шейпинг – инструктора с обложки коробки из – под спортивного питания. «Обаяние! Второе Обаяние! Работает! Недаром эта гурия – Норелет с него за обедом глаз не сводила!» – ликовал про себя ярл. Но вслух, в своей обычной манере, не удержался:

– Эй, Пиявыч!

– Агась? – ответил тот, комично копируя манеру Тудра.

– А где же наш целлюлит? И куда девались наши розовенькие поросячьи щечки? А брыльца? Куда ты спрятал, паршивец этакий, наши брыльца, я тебя спрашиваю?

Новичок зарделся, как маков цвет. Встал в полный рост и с достоинством (как ему, наверное, самому представлялось) поклонился:

– Спасибо, Браги.

– Вольно. Можно опустить задницу в воду и более не пускать солнечных зайчиков. Не парься, новичок, мы из тебя еще человека сделаем. Будешь Короля Минотавра голыми руками брать один в один. Значит, так! Халява твоя кончается! С завтрашнего дня я берусь за тебя всерьез!

– Ой! – Пиявыч захлебнулся водой из бочки и пустил пузыри.

– Ты до отмены нынешнего распоряжения освобождаешься от всех лагерно – костровых функций. Отныне и ежедневно: на привале не меньше двух часов занятий по Владению Оружием. Стреляешь из пращи, пока в округе ворон не останется! И крутишь «моргенштерн» до полного опупения! Я сменял на него твой критский свинокол. Ну не твое это, не твое. Оставим меч в покое. Уж ты мне поверь. А с «моргенштерном» дела на лад пойдут, может, и толк от тебя в бою появится. Короче, пока на два левела Владение Оружием не поднимешь, на глаза мне не попадайся! Усвоил?!

– Слушаюсь, – совсем тихо сказал Пиявыч.

– Бодрей, новичок, не раскисай. Протрезвел после Журавлева? Отлично! Хватит телеса нежить и купать! Подъем! Нас ждет стол и приятная компания. Да… Неофит…, – Браги замялся.

Пиявыч вопросительно взглянул на ярла.

– Мы в походе месяц. Там полно этих феечек. У них собственных мужиков нет, видом не предусмотрены, так что они в плане этого… короче, аккуратней с ними. Не смотри, что смазливые и миниатюрные, как японки – к утру одни шкварки оставят. А я тебя волоком тащить не нанимался! Так что, хлебалом не хлопай! И пиво с умом пей – мы в гостях, проблемы нам тут не нужны.

Браги оценивающе посмотрел на Пиявыча, мечтательно и томно закатившего глаза. Хмыкнул про себя: «Ох, не на феечек нацелился наш прохвост, ох, не на феечек! Второе Обаяние – это вам не шутки! Работает!».

Из путевого дневника Пия Контура (писано глубокой ночью наощупь):

«Поскольку пути, которые мы выбираем, в жизни часто заводят нас в непредсказуемые тупики (неразбочиво), мы вынуждены обращать свою энергию на разгадывание тайн женской (неразборчиво)… И поэтому не надо бояться проявлений, и это важно, так что я хочу подчеркнуть (неразборчиво)… Ибо нет на свете ничего более прекрасного… (следующая страница залита пивом)…Вот что, собственно, я и хотел вам сказать».

Браги проснулся поздно и тут же взъярился на себя за это. Затылок ныл тупой болью. Воин спросонья даже заинтересовался, а не испытывал ли он на собственной шкуре Иглу Следствия? Так, ради эксперимента. В сознание неторопливым слайд – шоу вплывали гротескные картинки «из вчера». Вот он пьет на пари с Тудром бочонок хмельного меда. С одной стороны стоит его, ярла, алмазный перстень Резистентности, но гном, разухарившись, умудрился перещеголять норга в щедрости. Взял, психанул и поставил на заклад брусок редчайшего черного мифрила – универсального усилителя некротики. Вот «факториала» бережно выводят из – за стола хоббиты, а он брыкается и кричит, что может перепить весь Овиум и даже некоторые его окрестности. Его кафтан забрызган вином, борода от меда стала похожа на кусок мокрой пакли. Черный мифрил перекочевывает к ярлу в поясной кошель. Вот они с Белемаром, по – братски обнявшись, негромко поют какую – то воинскую балладу, причем ни слов, ни языка Браги не знает, но ведет. А на заднем плане восторженный Пиявыч разливается соловьем для Норелет, и глаза у девушки лучатся зеленым таинственным светом. Подобравшийся тихонько к общему столу Журавлев важно глаголит что – то пухленькой смешливой фее. Вот он снимает ее со своих коленей, тихонько шлепает по мягкому месту и заявляет:

– Урядник! Десять рыл подо мной! Большая честь! – и начинает легонько подталкивать феечку в сторону леса. Та кокетливо взвизгивает, крутит бедрами и игриво хихикает.

Браги помотал тяжелой головой. Поднялся и расправил члены. Вся его одежда лежала, благоухая чистотой, на низком резном табурете подле постели. Облачившись, он отворил овальную дверь высотного эльфийского жилища, и неуверенно попадая носками сапог в ступеньки веревочной лестницы, спустился на землю. Журавлев уже торчал гигантским суррикатом на мешках с поклажей и молодцевато вытянулся при виде сонного начальства. Браги небрежно махнул ему рукой, вижу мол, молодец. За вчерашним прямоугольным столом, сегодня застеленным новым покрывалом лимонного цвета, чинно восседал Тудр и прихлебывал отвар из маленькой глиняной кружки. Увидев ярла, гном без лишних слов нацедил ему такую же чашку из пышущего золотом самовара. Браги отпил настой и крякнул: чай пополам с Зельем Трезвости. Через несколько минут внутри мозга словно провернулось морозное веретено, чело его разгладилось, движения обрели силу и четкость.

– Может, задержитесь у нас на денек? – полюбопытствовал хозяин фактории.

Сбоку к столу неслышно подплыла Норелет и поставила блюдо со свежей выпечкой. Ярл тут же зачавкал сладким пончиком. Удовлетворенно промычал, запихнул еще один и ответил с набитым ртом:

– Спасибо, хлебосольный хозяин. Сам знаешь – надо спешить. Где там наш третий?

Норелет улыбнулась, сверкнув полоской жемчужных зубок.

– Встает. Сейчас спустится.

Ярл снял с плеч Бездонный мешок и швырнул его Журавлеву.

– Пихай все. Но раздельно. Винегрет там мне не устраивай.

– Я могу, чух – парень. Буду пихать.

От Браги не укрылось, как прекрасная дриада скользнула к торбе Пиявыча и что – то тишком сунула ему под стягивающую горловину веревку. Ай да, жулик! Везде поспел! Вот тебе и второе Обаяние!

Они уже третий час, упрямо настигая упущенный график, перли по вечнозеленому эльфийскому лесу, когда Браги наконец скомандовал привал. Журавлев шел молодцом, чуть вспотел, Пиявыч же, привыкая к новому вооружению и доспехам, вновь, как и в начале похода, являл собой жалкое зрелище. Он постоянно запинался, несколько раз неловко заваливался в траву, сумел даже оцарапать себе «моргенштерном» скулу, но Браги и ухом не вел. Хватало того, что тролль ни на шаг не отходил от неофита и всячески помогал ему и поддерживал. А с лица новичка, несмотря ни на что, не сходило блаженно – мечтательное выражение. Его глаза нет – нет да зажмуривались, губы шептали волшебное имя, пальцы сжимались и разжимались, словно мысленно лаская ту невесомо – прекрасную нимфу, что отворила в темноте дверь его ночной обители. Пиявыча бросало то в жар, то в холод, когда он вспоминал теплые губы Норелет, ее атласную кожу, сияющие в отблеске светильника прозрачные хризолитовые глаза. В ушах звенело от ее мелодичного голоса, голова кружилась от воспоминаний о ее страстном шепоте, любовных стонах. Сердце выпрыгивало из груди, сладостный мороз проходил по коже: ему вновь чудилось нежное прикосновение ее пальцев. В мягком шелесте травы вновь слышались незнакомые напевные слова эльфийского наречия.

– Равняйсь! Смирно! – гаркнул над самым ухом Браги, и неофит от неожиданности подскочил на целый метр.

– Узри, Журавлев, сего доблестного мужа, смежившего усталые очи на перекуре!

– Пиявыч – чух – чух парень! Журавлев понимает.

– Ты даже не представляешь, насколько он чух – чух, мой друг цвета хаки! Знаете, Пий Контур, я открою вам небольшой секрет… В приличной компании соблазнять подружек своих собутыльников, когда тех сморил хмельной сон, вовсе не считается большим героизмом. Отнюдь! Наоборот, за такие дела принято, как минимум, крепко бить в табло! Слышишь, ты, Парис недоделанный?

Пиявыч вздрогнул и пришибленно втянул голову в плечи.

– Ага, чует кошка, чье мясо сгрызла!

– Грызть? Грызть мясо? – оживился Журавлев.

– Не мясо. Если б мясо! Сметану! Целый кувшин нежнейшей, сладкой сметаны украла эта шкодливая и блудливая кошка!

– Грызть сметану? И мясо? Кошка? Кто есть такой «кошка»? – растерялся Журавлев.

Новичок убито вздохнул. Браги знал, что девчонка сама прыгнула к нему в постель, но решил додавить свою роль до конца – пусть прочувствует слюнтяй, что и от его действий может зависеть успех и жизнь всей группы.

– Ладно, Браги. Ну, с кем не бывает? Сам что ли так не делал?

– Про меня мы отдельно поговорим. А вот то, что ты чуть не испортил наши отношения с Оплотом – непреложный факт! Хорошо, хоть ноги успели унести, пока все не выяснилось. Хотя нет, тороплюсь… На боевых единорогах они нас за час догнать могут запросто!

Пиявыч испуганно оглянулся. И потом в течение всего дня он постоянно прислушивался к нестройному лесному шуму у них за спиной – не раздастся ли надвигающийся дробный топот копыт?

– Так вот, мой юный друг. Если оплотовцы почувствуют себя в претензии и в качества компенсации потребуют твою голову… Сдается мне, что наши пути разойдутся. Я – вперед, а ты назад. Частично. В ящике.

Пиявыч упрямо тряхнул челкой и храбро наморщил широкий лоб:

– Семь бед – один ответ. Набедокурил – готов расплачиваться. Но, Браги, клянусь тебе всем, что мне дорого…

– Ну?

– Оно того стоило! И прости, вождь, но я ни о чем не жалею!

Ярл хмыкнул.

– Ладно, герой – любовник. Покаяние засчитано. Ну что, штафирки? Рота, подъем! Хватит клопов давить, пора ногами двигать! В колонну по одному за мной шагом а – а–р – р–ш!!!

Тудр поглаживал свою густую окладистую бороду и смотрел вслед ушедшим путникам. Светляки заливали ласковыми лучами луг, прохладный ветерок взъерошивал травы. На поляне беззаботно порхали феечки. Их полупрозрачные крылышки отбрасывали вокруг разноцветные веселые искорки.

– Ну, что скажешь, Норелет? Ты теперь у нас эксперт по этой парочке? Особенно, кхе – кхе, по младшенькому.

Дриада раздумчиво пожала узкими плечами.

– Не думаю, Тудр. Это не они. Ну как два таких валенка могут быть теми, кого мы ждем, сам подумай?

– А если прокачанная до предела Мимикрия?

– Ну не до такой же степени! Один – наивный, как трехмесячный щенок, другой – твердолобый, словно обух топора.

– Э – э–эх… Да, Браги именно таков. Пожалуй, что описанию соответствует полностью. Колечко у него больно заманчивое.

– Что ж не сторговал?

– Ангельский альянс давал. Не берет.

– Значит, так тому и быть.

– Поэтому я и не настаивал. Оно им досталось правдой, не обманом или грабежом. Я это чувствую. Я – торговец. Репутация дороже прибыли.

– Получается, мы ошиблись? Перестраховщики. Их можно было отправить на Иггдрасиль? – в голосе Норелет вдруг прорезались гневные нотки. – И не подвергать ненужному риску?

Неподвижно сидевший рядом Белемар неторопливо поднялся во весь рост. С него словно упал невидимый покров усталого, сморенного чередой битв воина, и перед гномом и дриадой предстал могучий витязь, облаченный покровом вечной Мудрости. Величественный и царственный. Властный, наполненный непоколебимой уверенностью своей правоты.

– Мы возможно ошиблись. Но дело не в этом. Я вижу – вокруг этих двоих людей прольются обильные реки крови. Их потоки затопят весь Овиум. Мне не важно – правы или виноваты будут они в своих поступках. Оплот не примет в этом участия! Нам нет дела до роковых промахов Иерарха. Оплот будет защищать только себя, и так повелось издревле!

Тудр и Норелет склонили головы перед Высшим Эльфом.

– Мы повинуемся тебе, повелитель, – тихо промолвили хором оба.

Глава 6. Сплошной алягер на алягере

Мы с Прокофьевной третью неделю тянем лямку в боевом походе. Дождались – таки славных деньков на свое толстокожее многотонное седалище. Розик применил подлую, но проверенную временем тактику, и превратил войну империалистическую в войну гражданскую. Вместо того, чтобы отправить на общий сбор требуемое количество войск, наш пройдоха хитро и тактически продуманно прожевал сопли, так что армия Болота ушла на Цитадель без наших полков. Верховный Аист прислал любезное сообщение, в котором клятвенно пообещал по возвращению вздернуть Розика на самом уродливом дереве в его собственном имении. Наш барыга отправил сопливое покаянное письмо и стремительным рейдом захватил практически без боя богатые имения своего соседа – Рани Укротителя Стрекоз. Вот тот, как раз соблюдая лояльность государю, выставил в войско почти всю свою дружину, да и сам с ней отправился.

Видели мы этого Рани – вся морда в зеркальных фасеточных глазенапах, словно в пирсинге. Обзор на триста шестьдесят градусов, но мозгов нет совсем. Тем более, очевидная дальнозоркость. Под своим носом не углядел, как жмотно – экономный соседушка накопил такую прорву ударно – штурмовых сил, что в результате поместье Рани было взято за считанные часы с минимальными потерями. Шли ожесточенные воздушные схватки между нашими драконьими стрекозами сводной группы прорыва «Малярийный туман» и остатками его дворцовой гвардии, а розиковы ящеры – стрелки полка «Благословенные наконечники» по мере возможностей старались сшибать чужих и не попадать в своих авиаторов. Мы, как и подобает по статусу, проторчали всю заварушку на наблюдательном пункте за шатром главнокомандующего, расписанного художником – гноллом под изображение непонятного, но солидного здания из нового религиозного культа. И это еще не все! Как вы думаете, какое название себе избрала наша жадная до бабла шарага? «Бедные Рыцари»! У – хаха!!! Они же в историческом разрезе – тамплиеры! Храмовники, так их об косяк! Нет, каково? Умора! И Розик – глава Бедных, очень Бедных Рыцарей. Я плакал. Аля с Робертом рыдали от умиления. Розик командовал и повелевал. Пастыри подавали мудреные советы. И еще – у нас в каждом подразделении появились политруки. У них принята цветовая градация по мантиям. Нижние духовные пастыри (взвод, рота) – в живописных опаловых балахонах. Среднее звено (до бригады) – в благородных топазовых мантиях. Высшее духовное руководство (в количестве двух уже известных нам человеков) – в малоприметных серо – зеленых клобуках. И каждый вечер – службы, обряды, хоровое пение. Мы внимали всеми шестью ушами в тщетной попытке врубиться, в чем соль их догматов. Получается довольно мирно – Вечная Жизнь, Терпение, Помощь ближнему своему. Богатство – Зло и Порок. Розик – лишь орудие в руках Высшего Разума, предназначенное, чтобы соединить все страждущие очищения души под Храмом новой Веры. Для распространения ее божественной искры не жалко ни сил, ни самой жизни. А богатство – ну его к лешему в трясину. Мы – Бедные Рыцари. Нам плевать на злато!

Ладно, проехали. Это все лирика. Поместье Рани мы сожрали в один присест, но дальше нас ждет задачка куда серьезней. Главная проверка наших имперских амбиций. Второй Цапель Болота. Некий Тазар. Фигура крайне одиозная. Именно его Брон оставил за себя присматривать насчет общего хозяйства в его монаршее отсутствие. Помощника он избрал себе стоящего. Тазар – дуб дубом, такой же павианистый гнолл по национальности, как и наш помещик, но из древней родовой ветви военачальников. Воины Тазара не чувствуют боли, их доспехи куются по тайным манускриптам из композитных сплавов. Их вождь не жалеет на это средств. Вооружение и броню он закупает повсюду, даже в Инферно. Поэтому тазарские бойцы считаются элитой всего Болота. Стоят намертво. Держат строй и понятия не имеют, что такое трусость в бою. На его знамени – Матерая Болотная Корова в полном боевом вооружении с окованными рогами и стальным нагрудником. Это вам не пугливая рабочая особь. Тут все гораздо запущенней. Мы ждем. Через час начнется битва, которая прольет свет на общий расклад на Болотной поляне.

Мы уже не в резерве. Не до того теперь. Занимаем позицию в Центральном полку и дрожим от страха. И есть от чего. Матерые Болотные коровы с их Смертельным взглядом – самый страшный противник для Седьмых юнитов. Карающий Ангел, Золотой дракон, Древний Бегемот – ни одна Высшая тварь не может выдержать этот взгляд. И тихо дохнет в корчах. А что это значит для Прокофьевны? Полный конец всех надежд! Мы откатимся по кармическому колесу уровня на три, не меньше. Нас разбросает по телам орков, гоблинов или скелетов. Финита ля комедия. Мы стоим и дрожим в поджилках перед грядущим боем. На спине Прокофьевны – небольшая башенка с четырьмя ветеранами гноллами – мародерами и нашим знакомым возчиком, посеревшим от животного ужаса предчувствия смерти.

За нами – шесть свеженавербованных молодых Гидр и еще два матерых ветерана. Гидры Хаоса, наши собратья. Не такие массивные, как тетушка Прокофьевна, но тоже вполне ничего себе. Наша же красавица – тварь просто на загляденье. «Гидрантский» живой бронепоезд – лидер отряда, надежда и опора всей армии. Именно поэтому сзади нас – знаменосец войска со стягом защитного цвета. На полотнище – храм, понятное дело.

Впереди блистает диковинными доспехами армия Тазара. Ровные фаланги ощетинились двухметровыми копьями. Пока узкие рожны торчат к верху, но придет срок, и они направятся прямехонько в тела тех, кто на фаланги полезет. В нас, то есть, Бедных Рыцарей. Перед регулярными войсками, в низине, несколько нестройных толп: волонтеры, разношерстные подкрепление от «оммажных» вассалов. Пушечное мясо, словом. Задача – остановить наш напор и дать тазарским арбалетчикам несколько раз взвести боевые вороты своих агрегатов.

По всему фронту истошно завыли горны – сигнал к атаке. Прокофьевна нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Адреналин тревожными молоточками начал стучать в наши мозги. У «гидрантов» есть своя цель в этом бою. И она одна – добраться любой ценой до Тазара и сдохнуть. Увидеть Париж и умереть от руки сильного Игрока! Взметнулись вверх узкие штандарты с изображение скрещенных стрел. Сквозь наши ряды ручейками просачивались вперед стрелки с длинноплечими дальнобойными луками для артподготовки. Хитрец Розик предусмотрел это заранее и озаботился серьезным оружием – конструкция их напоминала японские «юми». Вдруг сзади раздался истошный крик и тут же – резкое знакомое щелканье бича. Ясно, кто – то из полудиких Гидр перекусил на ходу пробегающим мимо ящером.

Впереди стрелков выстроились сотники с треугольными «гидонами» на высоких шестах. Три вертикальных поднятия – и заскрипели туго натягиваемые тетивы, стальные наконечники поднялись к самому зениту.

– Навесом будут бить. По регулярным частям, – со знанием дела определила Альфия.

Ф – ф–фырр!!! Залп! В небосвод ушла первая грозная туча. Темное стремительное пятно миновало сбродные подразделения противника и начало отвесно падать на сверкающие фаланги. До нас издалека донесся слитный грохот щитов. В мгновение ока строй противника плотно закрылся бронированной «черепахой». Мы не могли различить дробный стук стрел, вонзающихся в щиты и доспехи солдат армии Тазара, но через несколько секунд до нас донесся торжествующий рев вражеских юнитов.

– Хорошо стоят, – заметила Аля. – Их так не взять. Обученные заразы.

Еще несколько залпов не принесли результата, и вновь взметнулись «гидоны». Лучники перенесли прицел пониже.

– А вот теперь будет большой аллес – капут, – прокомментировала бывшая баронесса Аделина.

Предчувствие ее не обмануло. Легкую пехоту накрыло первым же попаданием. Еще залп! На бранной равнине заметались сотни охваченных болью и ужасом нелюдей. Ветер донес до нас стоны и крики умирающих. Роберт, не выдержав, отвернулся.

– Эй, молокосос, а ну хватит морду назад пятить! Вперед смотри, чистоплюй! – рявкнула Аля. – Тебе их сейчас ногами топтать и на куски рвать! Промедлишь – всех нас под гибель подведешь! Твою башку мне не жалко, но кровеносная система у нас общая!

Я еще раз оглядел поле битвы. Мой фиолетовый язык жадно облизнул конические зубы. Пора выбирать тактику.

– Народ! Слушай меня! Справа и слева – болотца. Похоже, глубокие. Наши гноллы полезут по сухим проходам. Там их и примут. Остановят. Начнется топтанье «кто кого». Нам за пехотой в эту мясорубку нельзя никак.

– Почему? – усомнился Роберт.

– Коровы. Там обязательно будут истребители танков. Они перекроют перешейки за фалангами. Поэтому мы идем напрямую, через трясину. И ведем за собой своих. Вопросы есть?

– А не потонем? Студеная будет кончина, – опасливо сказал Роб.

– От Смертельного взгляда точняк скукожимся, так что выбор невелик. Ты пороха не нюхал, а потому держи равнение на нас с Алей…

– Ты – то где успел? – удивилась Альфия. – Вроде обычным личем был до этого?

Я не кожей, мыслью почувствовал, как на моей виртуальной шее шевельнулся неотвратимый Червь Молчания.

– Долгая история. Поверь, на моем счету таких боев больше, чем ты о них в книжках читала. Отдавай мне командование, девочка, и не мандражируй.

Аля хмыкнула, но даже не среагировала на «девочку». Видно, что – то в моем голосе ее убедило.

– Хорошо, ты – босс. Внимаешь, Роберт, или в обмороке? Все слушаемся Базарбека. Он банкует.

Сотники повели за собой стрелков, опустошивших первые колчаны вглубь строя. Сейчас пополнят запасы и сместятся на фланги, будут бить оттуда. Ясно, как день. Призывно завыли боевые горны. Машина нашего войска пришла в движение.

Все произошло примерно так, как я и предполагал. Только еще хуже. Когорты наших гноллов катком прошлись по остаткам легкой пехоты и втянулись на перешейки между трясинами. Там их встретили сверкающие копьеносцы Тазара. Два строя сшиблись, потом наша волна отхлынула, оставляя десятки убитых бойцов, и вновь ударила в монолитный порядок. А по противоположному берегу уже выстроились ряды арбалетчиков врага и, деловито меняясь, принялись косить наш авангард, шеренгу за шеренгой. Юниты валились, как снопы. В сражении запахло жареным.

– Ну, где же виверны с десантом? – простонала Аля. – Они бы смяли этих стрелков за минуту.

– Розик, как Наполеон, боится потерять свою гвардию, – нервно хмыкнул Роб.

– Так – так – так, братья «гидранты». Наш выход. Боб, включай свой ментальный канал и настропали остальных Гидр. Мы атакуем прямо через воду.

– А не рано ли? – буркнула Аля.

– Если Бедные Рыцари сольют бой, нам не выжить. Медленно бегаем. Догонят. Боб, действуй!

– Угу, – отозвался вундеркинд.

– Сольют, скажешь тоже, – фыркнула Альфия. – У нас войск впятеро.

– А Тазар – непревзойденный мастер оборонительного боя. Ну как там, Роберт?

– Жрать хотят. Побегут вперед, как наскипидаренные.

– Ну, пошли помаленьку.

При первых же наших шагах сзади из боевой башни раздались испуганные крики и заработали бичи – пятихвостки. Возчик натянул упряжь, пытаясь остановить безумие Прокофьевны. Умирать ему, видите ли, не хотелось. Я быстро обернулся, как ножницами перекусил зубами вожжи и вырвал из рук кучера его кнут. На секунду встретился с ним взглядом. Бедолага в ужасе закрыл морду руками. Прокофьевна перешла на рысь. Сзади дрожала земля под лапами остальных Высших юнитов Болота. Со стороны зрелище, наверное, было впечатляющим. Десяток почти пятиметровых в холке тварей с огромными головами на змеиных шеях летел вперед, как ледяная сметающая лавина. Трясина приняла нас как родных и всколыхнулась почти двухметровой волной от единого напора многотонных тел. Арбалетчики на той стороне перенесли огонь на нас. И попятились от берега. Что же, их вполне можно было понять.

– Всем закрыть глаза, – рявкнул я, потому что несколько болтов уже хищно цокнуло по моей чешуйчатой голове.

Но я опоздал.

– Глаз! Мне выбило правый глаз! – раздался отчаянный вскрик Роберта, сразу перешедший в жалобный всхлип.

Мы с Альфией, не сговариваясь, пустили дымовую завесу, продолжая грудью проталкиваться сквозь липкие теснины болота.

– Экономим патроны! Газ еще понадобится! Аля, глянь, что у него!

– Заноза в углу. Сейчас вытащу, – деланно бодро бросила моя подружка и рявкнула. – Не дергайся. Башку откушу.

– Ну? Готово?

– Да.

– Головы под воду. Наверху только ноздри, – скомандовал я, потому что арбалетчики опомнились, и их огонь плотнел с каждой секундой.

Большинство болтов отскакивало от нашей брони, но несколько десятков сумело пробить кожу в наиболее чувствительных местах. Дно мелело. Приближался берег.

– На счет три вперед рывком. Раз, два, три! – мы выкатились на небольшой пригорок.

Вслед за нами из жижи тяжело выползало остальное чумазое и грозное приданное подразделение. Я мельком глянул на отряд. Все целы. Даже молодняк. Похоже, основные «плюшки» достались на долю флагманского бронепоезда. Сзади, на нашей холке, болталась пустая стрелковая башня. До берега из десанта не дожил никто. На ходу мы с Робертом, крайние головы Прокофьевны, быстро перекусили постромки, и бесполезная конструкция скользнула на бок с нашего хребта. И через секунду мы вломились в ряды арбалетчиков. Прокофьевна топтала стрелков противника исполинскими лапами, разрубала их пополам гребнистым хвостом, все три головы рвали в клочья тела и беспощадно перемалывали черепа. Тут уже не до пацифизма. Или они, или мы. Но об этом хорошо думать после. А сейчас шла яростная, горячечная борьба за жизнь, за право еще раз запихнуть в раскаленные легкие новый глоток воздуха. Остальные Гидры наносили не меньший урон. Ряды стрелков смешались и обратились в беспорядочное бегство. Со стороны перешейка раздался оглушительный вопль нашей пехоты, усиленный сзади ревом тысячей звериных пастей. Мы повернули направо и через минуту обрушились на правый фланг Тазара. Гидры Хаоса, живые тяжелые танки, уверенно взламывали оборонительное построение ближайшего перешейка, открывая дорогу нашему авангарду. Жаждущие крови гноллы – мародеры хлынули в пробитые нами бреши. Их короткие мечи и тяжелые цепы нашли свои жертвы. Началась яростная резня. Копьеносцев Тазара просто полосовали на ремни.

– Базарбек! – леденящий выкрик Альфии пробрал меня до костей. – Коровы!!!

Вот они. Полтора десятка, не меньше, истребителей Высших юнитов, набирая ход, летело из тыла армии Тазара прямиком на нашу группу. И никакого прикрытия. Хоть ложись и помирай.

– Отступаем вперед! Вглубь их лагеря! Всем за мной! Боб, веди Гидр! Ставим дымовую завесу – и на прорыв!

– Спятил?! – истошно проверещала Альфия. – В самое пекло!

– Дура! Делай, что сказано! Роберт, живо выпускаем газ! – мы не совещались, мы изо всех сил орали друг на друга в пелене захлестывающих эмоций.

Зеленые облака яда хлынули отовсюду, окутывая место схватки непроницаемым туманом. В нем тонули растерзанные трупы арбалетчиков, захлебывались раненые, теряли сознание живые. Прокофьевна тяжело развернулась, скосив хвостом десяток копьеносцев, и пошла ускоряться в направлении бегущих навстречу Болотных Коров. Быстрее сшибемся – быстрее разбежимся. Оправданный риск. Вот в грязно – зеленой пелене мелькнул первый силуэт вражеского юнита. С ужасным хрустом голова Роберта перебила ближней корове хребет, перемалывая массивными челюстями толстую кожу и шипастые позвонки. Молодец, студент! Так держать! Альфия на ходу сделал быстрый выпад. Ее оскаленная морда копьем уткнулась куда – то в мутное марево, с противно – чмокающим звуком тут же отдернулась обратно, и раздавшийся предсмертный хрип следующей коровы подвел черту полезному действию. Я отвернул голову в сторону – как там остальные Гидры? Отстали? Вдруг в мое подреберье, раздирая шкуру, вонзился окованный рог. Я инстинктивно рванулся вправо и невольно встретился глазами с матерой черно – зеленой особью. Все. Конец сказке. Я, сквозь охватившую тело дрожь, почувствовал как тону в бездонных зрачках монстра, погружаюсь в них, словно в омут, и откуда – то из глубины моего сознания наружу исторгся отчаянный вопль: Не – е–ет!!! Так кричит человек, придавленный деревом, так в последнем страстном желании жить блеет дикая овца, схваченная за горло стальными волчьими челюстями. Не – е–ет!!! Не хочу!!!

А – а–а – рх!!! Голова истребителя танков повисла на тонкой багряной полоске кожи. Альфия слизнула фиолетовым языком кровавую пену на изорванных губах:

– Базарбек! Ты как?!

Меня мутило, как пьяного. В голове крутились разноцветные зайчики, сознание в панике металось, ища спасительный уголок в глубине памяти.

– Эй, Базарбек!!! Ты с нами?! Или сдох?!

– Еще… чуть – чуть бы… и все! Аля…Ты!

– Не раскисай! Должен будешь! Ноги в руки, газ рассеялся! А за «дуру», кстати, ответишь отдельно!

Мы стоптали Болотных Убийц и вырвались на оперативный простор. За нами из ядовитого тумана выползли еще две Гидры Хаоса. И все. Молодняк полег полностью под Смертельными Взглядами истребителей танков.

– Доложите о повреждениях! – видя, что лидер до сих пор не в своей тарелке, Аля живо перехватила инициативу.

– Мне бок пропороли, – отчитался я.

– Мне тоже, – откликнулся Роберт. – И ляжку проткнули насквозь.

– Кровь хлещет?

– Нет, свернулась.

– Терпимо.

– Вот и хорошо. Мне тоже хвост сломали. Похоже, кто – то из своих, между прочим. Сзади по траве волочится. Поднять не могу. Союзнички, е – мое.

Мы быстро огляделись. Правый фланг с помощью Прокофьевны проломился сквозь частокол копий внутрь лагеря Тазара. И к нашим по узкому перешейку твердой земли активно прибывало пополнение. Слева фаланги защитников пока держались. Измотанные Бедные Рыцари отошли на перегруппировку. Гнольскую пехоту меняли на элитный полк ящеров в дизайнерских бронзовых доспехах. Лучники сбоку прилично накрывали навесной стрельбой обороняющихся. Все шло более – менее. Впереди на холме, нависая над полем брани, стоял большой полосатый шатер. Над ним развевалось желтое знамя с ненавистной Болотной Коровой. Ставка Тазара. Я вздохнул:

– Ну что? Готовы к последнему рывку?

– Куда теперь деваться? – философски ответил Роберт. – Мы, похоже, сегодня сдохнем.

– Не каркай! – грозно рыкнула Альфия и тихо добавила. – Там наверняка гвардия…

– Угу. Поэтому хватит геройствовать. Мы свой класс уже показали. Боб, сможешь двух наших Хаосов вперед погнать? А мы за ними потилипаем по – старушечьи?

– Попробую.

Через несколько секунд оба собрата Прокофьевны, воинственно вытянув шеи и выпростав окутанные зеленым пламенем яда языки, пошли на Ставку противника.

– Что ты там им наговорил?

– Обманул, – нехотя признался вундеркинд. – Сказал, что там, на холме, они, гады такие, нашими гидринными яйцами питаются.

– Вкрутую или всмятку? – нервно хохотнула Альфия. Отходил посттравматический шок.

– И так, и так.

– Не отстаем от Хаосов! Наддать ходу! – прикрикнул я, вновь входя в роль командира.

Мы ворвались на холм в протуберанцах последних бледных остатков яда. Вокруг нашей троицы сразу безнадежно сомкнулся лес длинных копий. Образовалась патовая ситуация. Тазарские бойцы не могли ничего сделать трем бронированным чудовищам, но успешно удерживали нас на месте. Насаживать себя на длинные наконечники, предусмотрительно упертые в землю, всей своей собственной массой нам тоже не улыбалось. Время от времени одна из шести голов нашей доблестной троицы хватала зубами очередное древко копья и выволакивала вперед неудачливого гнолла. Его тут же хором разрывали на куски. Но кто – то там далеко – далеко услышал наши настойчивые молитвы о последнем свидании с сильным Игроком. Защитники подались назад, круг разомкнулся, и вперед на огромной, целиком закованной в мифриловый панцирь виверне – монархе (чуть меньше Прокофьевны размером, Ей Богу не вру), выехал сам Тазар. Великий, победоносный и непробиваемый Гнолл из Гноллов. Второй Цапель Болота, будь он неладен.

Один из Хаосов тут же неосмотрительно рыпнулся вперед на свежее мясо. Могучий, свирепый самец, весь иссеченный старыми шрамами личных поединков и покрытый свежими колотыми ранами.

Р – р–рях!!! С чавканьем на все его головы с разных сторон рухнули сверкающие гильотины десятка алебард. И еще раз! И еще… Вспарывая чешуйчатую кожу, разрезая сухожилия и дробя кости, широкие лезвия опускались и подымались вновь. Тело Высшего Юнита Болота, несокрушимой Гидры Хаоса дрогнуло, покачнулось и неловко завалилось на бок. Мы остолбенели. Тазар, не шевелясь, смотрел на Прокофьевну. Его накачанная допингом виверна сипло рычала, перекрывая ор окружающей нас толпы.

– Похоже, кранты, – неестественно весело сказала Аля. – Всем спасибо, все свободны.

– Тварь! Не может сам что ли убить?! – в голосе Роберта проскользнули злые слезы бессильной обиды на злодейку – судьбу.

Тазар не торопился. Он понимал, что проигрывает сражение, и теперь флегматично созерцал одну из причин своего фиаско. Секунды шли. Наконец главнокомандующий противника поднял голову вверх и что – то негромко скомандовал стремглав подлетевшему к нему адъютанту. Через несколько мгновений рядом с холмом Ставки в воздухе зареяли стяги в руках банеретов.

– Они отходят, – прошептала Аля. – Розик ввел в дело резервы. Наконец – то. Жалко, что нам это уже не поможет.

Тазар рывком выдернул из рук ближайшего юнита широченную «гвизарму», прикинул на руке противовес древка и клинка и легонько, почти неуловимым движением сделал прямо с седла выпад вперед с полукруговым замахом. Аля с хрипом закашлялась, совсем по – человечески. Из ее распоротого горла в воздух полетели хлопья розовой пены, в стороны хлестнули тугие струи артериальной крови. Последнее, что видели мои затуманившиеся глаза – это как тихо отходят назад с копьями наизготовку гвардейцы Тазара, а Роберт из последних сил пытается сомкнуть зубами расползающуюся кожу на шее нашей бесценной подруги. Последняя мысль была: «Зачем?! Все кончено. Свершилось». Впрочем, не исключаю, что на его месте я сделал бы точно так же. Это бой, грязный и кровавый, а не логичные размышления о нем.

Из – за одной соседской стены благим матом орал шансон, с другой стороны слышались гнусавые звуки не то непонятной молитвы, не то ритуала накладываемой порчи. Я, Базарбек, слесарь костанайского автосервиса, очнулся перед монитором. Зубы отбивали лихорадочную дробь, пальцы дрожали, сердце, как сумасшедшее, колотилось о реберный корсет. Меня вышибло, вымело в реал. Так всегда бывает при кончине тела в Мидгарде. Ну вот и конец нашей сказки. На письменном столе лежала полупустая пачка сигарет с дешевой синей зажигалкой рядом. Я с третьей попытки достал себе курево, с трудом попал в прыгающие губы. Глаза вдруг подернулись нежданной пеленой слез. По щеке предательски заскользила упрямая капля. Вот и все. Аля… Мы больше никогда не встретимся. История про веселую тетку Прокофьевну осталась в прошлом. Мы забудем друг друга, разнесенные по мирам Овиума. Сначала станем постоянно созваниваться, клятвенно обещать не теряться и поддерживать контакт. Но потом звонки и письма на электронку станут все короче, паузы между ними – длиннее. Я чиркнул зажигалкой, и вдруг монитор вновь зажегся бледной маской, а на выцветшей стене появилось знакомая серо – буро – малиновая картинка. Что за черт? Я почувствовал, как Погружение вновь затягивает меня обратно. Не может быть! Перерождение только через неделю! Всегда нам дают паузу, чтобы немного остыть от потрясений, прийти в себя. Какого, спрашивается?! Что тут происходит?!

Голова шумела, как сто мельничных колес. Перед полуоткрытыми моими глазами колебались тонкие остролистные травинки, окрашенные чем – то пунцовым. А дальше – туман. Сил поднять шею не было никаких. Откуда – то издалека донесся до омерзения знакомый, чуть сюсюкающий говор:

– …Пятнадцать тонн отборного мяса! Или еще больше! Полный рацион на целую бригаду! Надо колоть, пока не сдохла!

Ну, конечно. Наш добрый барин в своем репертуаре. Погоди – ка! Мы, что же это получается, уцелели? Да как такое может быть? А Тазар со своей здоровенной «гвизармой»? Значит, все было зря? Я почувствовал, что вновь готов заплакать от обиды. Вот все – таки глупое человеческое существо – и так плохо, и так тоже нехорошо!

– Да как только у моего возлюбленного брата язык о таком повернулся! – мелодичный звучный голос собеседника Розика шел в разрез с жестким смыслом его слов. – Забить на мясо священный символ нашей сегодняшней общей победы?!

– Все равно издохнет. А так хоть польза будет… Кровищи вон сколько натекло из нее…

– Я наложил жгут, как видишь. Лейте ей в пасти целебные зелья для юнитов!

– Зелья?! Ах, зелья?! Да они во время войны идут по пять золотых за штуку! Алхимики и спекулянты совсем обнаглели! – неожиданно взъярился Розик. – Да на эту махину их зараз уйдет больше, чем на все войско за целую кампанию!

Нашего мохнорылого помещика взяли жилистой рукой за самую трогательную деталь организма – за его кошелек. Я чуть скосил глаз. В поле зрения попал уголок фисташкового клобука. А – а–а, это же добрый пастырь. Вот принесла нелегкая! Жгут на шею наложил, говоришь? Отличное решение!

– Чтобы я не слышал отныне такой вопиющей глупости от вас, мой дорогой приемный сын! Как вы рассчитываете стать Верховным Аистом, если не можете отрешиться от ничтожных экономических расчетов ради великой цели? Головой отвечаете мне за ее жизнь!

Розик жалобно всхлипнул.

– Сколотить прочный настил для транспортировки! – продолжал чеканить распоряжения «фисташковый».

– Да это же сколько дерева…

– Не дерева! Какое дерево ее выдержит? Железные проклепанные листы! Не сдюжат оси – придется тащить волоком. Хоть по паре метров в день! Подготовить отдельную конюшню в новом имении! Поить только теплой кровью! И столько, сколько сможет выпить! Ухаживать днем и ночью!

– Такие почести… – пробурчал Розик, притихая под яростной вспышкой святоши.

– Вы хоть понимаете, мой юный друг, что этой Гидре Хаоса вы обязаны нашей победой? Все наши многомесячные приготовления пошли бы прахом, не будь их безнадежной атаки через трясину на стрелков и дальше в правый фланг! Как можно проявлять такую слепоту? – раздался хлопок, видимо, проповедник в раздражении всплеснул ладошками. – Да эта Гидра проявила больше стратегического мышления, чем все ваши военачальники и советники вместе взятые! Включая нас с братом Амальгидусом, да простит Создатель наши покаянные седины!

Пастырь взял лицемерную паузу и как по – писаному пошел чесать дальше:

– Я сегодня же распоряжусь собрать всех чеканщиков! Со всей округи мы будем скликать мастеровых! Изображения этой героической Гидры должны быть увековечены на каждом доспехе, на каждом щите Бедных Рыцарей, на всех кубках и на всех барельефах в храмах! Все наши флаги, знамена будут украшены ее силуэтом. Мы воспоем великую хвалу ее подвигу! Это символ нашего презрения к Смерти, знак грядущей будущей Победы! – «фисташковый» мечтательно почмокал губами – Высший Юнит Болота на фоне Храма Новой Веры. Ее защитник и покровитель! Заступник от всех невзгод! Как хорошо… Розик, мой возлюбленный сын, ты распорядишься насчет этих приготовлений?

Я по – прежнему лежал, не в силах пошевелить ни одним членом. Аля и Роберт тоже не подавали признаков жизни. Но общее сердце наше билось и все находились здесь, в Мидгарде. Иначе меня бы самого тут не было. Курил бы себе на кухне в Костанае. И грустил по Альке.

В голову пришла шальная мысль: вот ведь – дождались нежданной прижизненной славы. Хотели голову в бою сложить по – умному, а в результате угодили в героический пантеон спасителей предприятия «Розик и компания». Теперь вторично подобную штуку провернуть будет намного сложней! Мы теперь – знаменитость. Если выживем, конечно. Послышались шаркающие звуки кожаных сапог, ступающих по намокшей от нашей крови траве. Эх, Розик, Розик! Глупая ты собачья голова! Во что ты вляпался по своему скудоумию? Сидел бы сейчас спокойно в родовом имении, бабло пересчитывал бы, веерочком бы помахивал. А теперь? Мало тебе было накопленного? Куда занесет тебя судьбинушка? Э – э–эх, умная была башка, да дураку, видать, досталась. Ладно, проехали.

Над ухом послышались осторожные мелкие шажки.

– И все – таки непонятно… Гидра Хаоса отнюдь не безмозглый юнит, но такое… По собственному разумению броситься прямо на смерть… Достойное самоотречение… Весьма, кгм, примечательное.

Я мгновенно напрягся. Этот пройдоха начал что – то подозревать. Прокофьевна обладает повышенной Резистентностью. Мы практически непроницаемы для сканирования. Плюс Роберт. Наш гениальный вьюноша с его телепатическим блоком наглухо перекрывает «гидрантов» от анализаторов Игроков, включая артефакты прозрения. В этом и есть наше спасение. Узнал бы Розик о том, что мы в курсе всех его секретов, нычек и тайников – пиши пропало. Пошли бы в расход, как миленькие. Инкогнито – наша единственная надежда на благополучный исход. А если вся эта шайка прочухает, что мы просекли тему насчет их религиозных заморочек? Жутко даже представить, что они с нами учинят! Мои маленькие ушки слабо шевельнулись, пытаясь уловить слова «фисташкового», что тот задумчиво бормотал себе под нос:

– Нет, но как же так… Я просто поверить не могу. Надо будет ее поизучать.

Я застонал. Ребята! «Гидранты» мои родимые! Очнитесь! Нам срочно нужно рвать отсюда когти!

Глава 7. Где – то под облаками

Из дневника Пия Контура:

«…Как я скучаю по сухим широколиственным эльфийским пущам. Ну, может быть, не только по ним. От окружающего нас теперь пейзажа поневоле впадаешь в уныние. Разноцветное лето кончилось, и мы постепенно углубляемся в серую промозглую осень. Наши сапоги мокнут во влажном сфагнуме, и мы вечерами сушим их около костра. А поутру еле можем засунуть ноги в задубелые голенища. Мошкара за ночь превращает наши лица в подушки. Только Журавлев переносит все тяготы похода с очаровательным пофигизмом и даже не без удовольствия. Вчера он немного оживил общую подавленную обстановку – выволок из небольшой, покрытой ряской лужи, здоровенную рыбу, похожую на панцирную бразильскую арапайму. Гадина ухитрилась повернуть свою остроносую башку на сто восемьдесят градусов (прямо, как сова) и чувствительно хватанула доблестного ярла за палец. Ох, и мата мы наслушались, пока Браги дубасил рыбину о ближайший трухлявый пень. Урядник потом целый вечер восхищенно качал головой и шевелил губами – запоминал выражения.

Зато на следующий день случилась предвиденная неожиданность. Мы шли по звериной тропе, Журавлев топал впереди. Браги не спускал с тролля внимательного взгляда. И не случайно – час от часу наш неунывающий проводник мрачнел и мрачнел, как наливающееся холодным дождем кучевое облако. Норг остановил группу и решительно припер бравого урядника к стенке. Надо было видеть его лицо: оно горестно хмурилось, маленькие, утопленные в лоб глазки, совсем зашторились кустистыми бровями, гигантские плечи ссутулились. Браги верно прочитал ситуацию. Мы приближались к мангровой роще, где циклопы давеча в щепки расколотили его отряд.

Через час вышли на место сшибки. Вся земля еще была изрыта, но там уже граблями прошлись сапрофаги, дочиста уничтожившие трупы. Журавлев ходил как потерянный, пока не нашел оловянный медальон одного из своих сослуживцев. Спрятал его в холщовый мешок и хмуро бросил, что передаст брелок начальству. Браги, не мешкая, активировал Сферу Восприятия и заявил, что циклопы ушли недалеко и встали лагерем в паре километрах к югу, в скальных породах. Видимо, здесь располагаются их постоянные охотничьи угодья. Ярл пытливо посмотрел сквозь служивую маску Журавлева прямо вглубь его тролльей души и поинтересовался, не хочет ли урядник посчитаться с убийцами? Глаза десятника тут же полыхнули, как два раскаленных уголька. Он не хочет? Он будет всех врагов смертельно убивать! Сам один станет вцепляться им в ноги и висеть, пока те не издохнут. И продолжил бушевать, пока ярл его не утихомирил.

После недолгой паузы на окончательное принятие решения, Браги кивнул, как будто ему было в порядке вещей втроем выходить на столько же циклопов, величиной с трехэтажный дом и способных метнуть булыжник размером с автомобиль. Подумал еще с минуту и присовокупил, что атаковать мы будем на рассвете. И напоследок внушительно добавил: если мы, салаги, ненароком себя выдадим или еще как – то ему помешаем, то вместо трех трупов будет пять дохляков. По мне, так он слишком близко к сердцу принял ситуацию Журавлева. Это дикий мир. Вокруг – Пустынь Овиума, здесь правит закон Силы. Сплоховали одни – будут сыты другие. Брать на себя роль блюстителей порядка… Ну, не знаю. Да мне и не надо. У меня есть командир. Он решает, где и когда мне умирать.

Сама расплата прошла целиком по сценарию ярла с обязательным небольшим фристайлом от нас с Журавлевым. Первого одноглазого разбойника Браги устранил лично в лучших традициях диверсионных операций. Подобрался тихонько в рассветном влажном тумане и перерезал «бастардом» горло. Получилось достаточно зверски. Второго он тут же ослепил «Блиндом» и взялся всерьез за третьего. С последним вышла заминка. Норг непременно хотел дать возможность уряднику самому завалить гада, а у того что – то ничего путного не выходило. Закончилось тем, что ярл, потеряв терпение, пришил циклопа уколом в сердце, а Журавлев отделался свезенной набок физиономией и еще парой повреждений. От пучеглазого, конечно, не от Браги. Тем временем второй нелюдь оклемался, продрал глаза, но тут уже я оказался начеку. Мои мытарства с пращей не прошли даром. Я со второй попытки ослепил монстра. Тот с похвальной смекалкой метнул на звук каменюку. Снаряд врезался в гранитный выступ рядом со мной и разорвался не хуже осколочного снаряда. Одним куском мне тут же перебило левую руку, вторым попало в верхушку шлема. Картинка вокруг слегка поплыла, но я быстро вернул себе фокус. Ярл плевать хотел на мой перелом и не успокоился, пока я не записал циклопа на свой лицевой счет. Заняло это примерно час. Семь потов и переломанные ребра достались мне на десерт, но не беда – малое целительное зелье сработало как надо.

Результат – целых три Уровня. Одно Обаяние (по настоянию начальства), Магия Природы. Последний свободный левел – Владение холодным Оружием. Хватит мне себе пальцы «Моргенштерном» отбивать и потом не знать, как чашку с чаем уцепить на привале. Ярл на мой выбор хмыкнул, но по его лицу я видел – он остался доволен. С полученными упражнениями с пращей двумя левелами, я стал уже шестнадцатый (еще до фактории, я взял за инферналов Природу, а две Стрельбы отхватил автоматически, по результатам тренировок). Итог – полет нормальный…»

До торговой станции Болота они добрали на двенадцатый день изнурительного пути. Хляби вокруг становились с каждым днем все жиже и зловонней. Опять стало холодать, но легкие заморозки принесли облегчение – исчезли доводящие до отчаяния тучи мелкой мошкары. Лишь Журавлев бодрился при приближении к родным пенатам, старался, как мог, веселить и подгонять путников. Пиявыч от усталости еле передвигал ноги, и даже двужильному ярлу изменил его обычный непробиваемый циничный апломб. Когда, наконец, они выбрались на сухое плато и Журавлев сказал, что до фактории остался час ходу, остальные путники испытали ни с чем не сравнимое облегчение.

С виду перевалочный пункт Болота сильно смахивал на древнее сторожевое городище. Двойной тын из крепких заостренных стволов, с широким, опоясывающим его рвом, рубленные стрелковые башни по углам с высокой двускатной крышей и наблюдательной площадкой на самом ее верху. Лягушки, облюбовавшие себе ров, наполненной желтой маслянистой водой, перекрывали своими воплями весь окрестный шум, да только, похоже, это никого особенно не напрягало. На башнях застыли ящеры – стрелки, и сколько не махал им в приветствии лапами Журавлев, грозные сторожа все равно положили стрелы на тетиву. Начинал моросить противный холодный косой дождик.

– Серьезный подход к торговле, – пробормотал себе под нос Браги, оглядывая укрепление.

Сбоку утоптанной грунтовки, ведущей к фактории, на упавшем полусгнившем стволе сосны сидела упитанная жаба размером с футбольный мяч и истошно драла глотку. При виде надвигающегося Браги, земноводное поперхнулось своей песней и оперативно плюхнулось в придорожную канаву.

Они остановились напротив массивных кованых ворот, заменявших одновременно перекидной мост через мутную канаву с обсыпавшимися берегами, когда – то бывшую полноценным фортификационным сооружением, а ныне ставшим раем обетованным для бесчисленных земноводных. Через минуту, грохоча железными цепями, ворота – мост шваркнулись оземь, подняв в воздух кучу грязных брызг. Перед путниками открылась панорама внутреннего архитектурного убранства фактории. Но ее изрядно заслоняла собой массивная фигура тролля – охранника в кольчужной рубахе невообразимо крупной вязки и ржавыми бармицами на покатых плечах. В лапе здоровяк небрежно сжимал поворотный шкив подъемного моста. И улыбался, от счастья роняя слюни себе прямо на торчащее чемоданом брюхо.

– О! Журавлев! Чух – чух парень! – прорычал великан.

– Вернулся к службе, – важно подтвердил урядник. – Обозу конец. Всех убили. Один Журавлев выжил. Большая награда!

Совершенно не обращая внимания на людей, старые однополчане тепло обнялись, так что у обоих затрещали кости. Охранник даже немного всплакнул то ли от избытка чувств, то ли от боли в ребрах. Браги решительно протиснулся мимо двух умиленных встречей товарищей и шагнул внутрь двора. Пиявыч робко проскользнул за своим начальником.

Если снаружи болотная точка обмена напоминала сторожевую заставу, то изнутри она вызывала четкие ассоциации с чукотским стойбищем в стандартном национальном колорите. Десяток плетеных из веток и обитых шкурами то ли чумов, то ли иглу мирно пускали дымы в атмосферу. Посреди центральной площади горел здоровенный костер, подле которого гноллы – кашевары варили харч на всю братию в объемистых походных котлах. На заднем плане пейзаж уродовало приземистое серое здание с распашными воротами, снабженными исполинских размеров висячим замком. Вид у строения был нежилой и даже какой – то заброшенный.

– Похоже, что на складе ревизия и переучет товаров, – заметил Пиявыч.

– Угу. Торговля спустила шторы, – мрачно подтвердил Браги и зычно гаркнул. – Эй, фарцовщики! Кто тут у вас главный спекулянт?!

Сбоку от парочки путников мраморной каминной собачкой воздвигся замечательный Журавлев и горячо зашептал Браги прямо в ухо:

– Капрал Мурсай. Высокое начальство. Он – главный спекулянт. Большой мошенник. Сейчас придет, – и многозначительно добавил. – Доверяет уряднику.

Пиявыч невольно прыснул со смеху. Получилось совсем по – чеховски: «А большой ли подлец хозяин? – О, сударь, большой мошенник!».

Мурсай оказался худым сутулым ящером с безразличным взглядом бесцветных немигающих глаз. Не антропоморфной особью с вытянутым рылом и узким костяным гребнем на затылке, коих на Болоте охотно вербовали в стрелковые и пешие войска, а всамделишным реликтовым ящером, схожим по внешнему виду с рахитичным представителем рода зауроподов. Только двуногим, говорящим и очень смышленым. Шкура у начальника фактории была глянцево – бурой, морда – сплюснуто – плоской, кожа – змеино – чешуйчатой. Хребет капрала по всей длине украшал впечатляющий роговой гребень, а сзади, из предусмотрительно пропоротой прорези камзола наружу вытекал широкий мясистый хвост. Только вот моральный настрой у колоритного Мурсая был крайне подавленный. Он походил не на властелина обширной торговой станции, а на штрафника, только что отбывшего заслуженное наказание в дисбате, но пока не восстановленного в должности, и по – прежнему таскающего потертый форменный мундир со споротыми петлицами. Глава фактории бросил беглый взор на внушительную амуницию новоприбывших, четко по – военному поздоровался и пригласил пройти в дом, чтобы не мокнуть понапрасну под монотонно накрапывающим дождем. Изнутри чум произвел на уставших путешественников намного более приятное впечатление, чем снаружи. Уютно топилась небольшая каменная печка, и дым от нее по закопченому стальному дымоходу уходил прямо к облакам. Перед печкой стоял низкий стол, вокруг которого в беспорядке были разбросаны мягкие подушки.

– Располагайтесь, – сухо бросил Мурсай. – Сейчас вам принесут еду.

И невозмутимо направился к линялой лосиной шкуре, выполняющей одновременно роли двери и занавески.

– А когда мы сможем побеседовать? – остановил его Пиявыч.

– Отдыхайте с дороги. О делах поговорим завтра, – отмахнулся капрал, бочком пробираясь к выходу.

– Эй, служивый, – нахмурившись, проворчал Браги. – А когда ожидается караван виверн из центра?

– Через два дня. А что?

– Мы хотим заплатить за проезд до Иггдрасиля, – ярл решил сразу взять быка за рога. – Это возможно?

Мурсай призадумался. Весь его вид выражал неловкость и смущение.

– Послушай, предупрежу сразу: если мне кто – то скажет, что Болото, как и Оплот, закрылось на карантин, я прикрою на карантин и эту факторию тоже! – нетерпеливо рыкнул норг.

Пиявыч укоризненно на него посмотрел. Но капрал никак не прореагировал на угрозу, словно занятый своими какими – то весьма неприятными мыслями:

– Почему же. Мы сможем вас отправить. Но оплата будет очень высока, – ящер немного потупился, как будто нехотя извлекал из себя заведомую ложь и досадовал по этому поводу. – Каравану придется оставить часть товаров. Нужна будет компенсация за издержки. И воздушный обоз полетит прямиком на Болото. Их маршрут не доходит до главного Ствола.

– Договоримся, – беспечно махнул рукой Браги. – Что ты говорил там насчет ужина?

– Я распоряжусь, – с видимым облегчением выдохнул Мурсай и исчез за мохнатым пологом.

Снаружи донесся громогласный бас Журавлева:

– Большой бой. Расчет с циклопами. Ни один не ушел. Я отомстил.

Ответом ему был многоголосый взрыв одобрительных выкриков. Пиявыч хмыкнул и озадаченно покрутил лобастой головой:

– Странно все это.

– Чего не так? – лениво спросил Браги, с трудом стягивая с себя промокшие сапоги.

– Я, конечно, не великий эксперт по овийским традициям…

– Хорош прибедняться, архивариус! Давай без вводных предложений. Что ты тут углядел?

– Вот послушай. Работа в фактории, с одной стороны – рутина. К тому же, в плане комфорта и удобств, здешней жизни далеко до Иггдрасиля. Но это – чумовой шанс для крафтеров и всяких резвых молодцов, жаждущих быстрого обогащения. Во все времена торговля с туземцами приносила баснословные барыши. Даже несмотря на вполне определенный риск, на такую трудовую вахту должна стоять живая очередь из Игроков.

– Ну и?

– А здесь их нет ни одного. Даже главный торговец – юнит. Вообще ни единого. Ну не странно ли? В Оплоте было трое, как минимум. Если мы всех видели. А тут – ни одного.

– Хм. Ладно. Будем иметь в виду. Но вполне возможно, что причина в банальной пересменке или дате какого – нибудь ежегодного национального праздника.

– Хорошо бы, если бы так, – осторожно проронил Пиявыч.

Занавеска с шумом отъехала в сторону, и в чум влез Журавлев, толкая перед собой неуклюжий железный верстак с накрытым ужином. Колес у импровизированного сервировочного столика не было предусмотрено конструкцией, и он жалобно скрипел под усилиями тролля, оставляя в утоптанной земле чума глубокую колею.

– Хорошая еда, – заговорщицки сообщил Журавлев. – Вареная рыба. Много силы.

– Оставь. Не толкай дальше, – взмолился Пиявыч.

Тролль обиженно шмыгнул носом и, пятясь, удалился вон, едва не сорвав задом полог.

– Приятного аппетита, – пожелал Браги и с размаху шваркнул о стол днище здоровенной кастрюли.

– Спасибо, – покорно ответил Пиявыч, опасливо разглядывая содержимое следующего судка. – Какие – то водоросли. Коричневые и зеленые.

– Угу. Это тебе не эльфийские кулинарные изыски. Хорошая еда. Много силы.

Но к удивлению обоих, пища оказалась вполне сносной и даже вкусной. Отварная рыба, круто заправленная солью, пошла «на ура» под гарнир из молодых тростниковых побегов. Пиявыч, нахваливая, уплетал рагу из пропаренных овощей, заедая их пресными лепешками из рогозной муки. Потом дошла очередь до местного мутноватого винца и клюквенного морса. Через полчаса Браги тяжело отвалился на мягкие подушки, и уже спустя несколько минут чум наполнился его могучим храпом. А Пий Контур еще долго строчил в свою потрепанную тетрадь путевые записки при неровном свете маленькой и жутко коптящей лампы, пока его также не сморила навалившаяся дремота.

Утром в их жилище вползла пелена туманной морозной прохлады. Это Мурсай просунул сквозь полог свою сплющенную физиономию.

– Что? Уже? – спросонья бухнул норг, по привычке ища руками меч.

– Простите, если разбудил. Мы встаем рано. Но вам не нужно торопиться. Времени у нас предостаточно. Вода для умывания у входа в корыте. Если что – я буду на складе. Найдете меня там. Журавлев вас проводит.

Браги свесил ноги с постели. Протер ладонью глаза.

– Кто рано встает, тому целый день потом спать хочется, – вздохнул он. – Эй, новичок, хорош дрыхнуть, пора на вахту!

Окончательно проснувшись, путники ополоснули свои личности холодной водой с прелым запахом тины. Лохань для омовения была любезно предоставлена Журавлевым. Наскоро перекусив остатками вчерашнего ужина, они отправились к Мурсаю в офис. На утренний взгляд здание, в котором должен был, по идее, биться горячий пульс жажды наживы, продолжило производить впечатление заброшенного колхозного строения эпохи перестройки.

Ярл взялся за массивное навесное «ухо» складских ворот, немедленно испачкался в ржавчине и с недовольным видом вытер руку о штаны. С размаху толкнул ногой вторую створку. Воротина с жалобным скрипом выворачиваемых с мясом петель подалась внутрь и открыла путникам лестницу из тесаного дикого камня, круто уходящую вниз. На обоих путешественников пахнуло застоялым запахом плесени и прелых листьев.

– Добро пожаловать в наш супермаркет для всей семьи, – усмехнулся Браги и шагнул под низкие своды фактории.

Через два пролета и одну площадку они вышли в просторную залу, освещенную тусклыми масляными светильниками. Толстые деревянные сваи подпирали нависающий потолок. По стенам располагались стеллажи, заваленные всяким пыльным хламом. Посреди запущенного складского хозяйства одиноким айсбергом остатков былой роскоши гордо красовался внушительный квадратный стол из мореного дуба, за которым скромно расположился капрал Мурсай. Главный ящер напряженно всматривался в длинный свиток пергамента и беззвучно шевелил синими губами. Пиявычу вновь бросилась в глаза его потерянная физиономия с уныло провисшими ушами. На краю стола стояла высокая клетка из плетеных бамбуковых стеблей. В ней преспокойно возлежал здоровенный лимонно – желтый хамелеон и деловито облизывал себе выпуклое око.

Ярл по – хозяйски развалился напротив хозяина базы на крепком стуле с высокой спинкой. Огляделся и непринужденно побарабанил пальцами по столешнице. Пиявыч примостился рядом на низком табурете.

– Что – то я не наблюдаю оживленной меновой торговли, – брякнул Браги, и Пий Контур отметил про себя, что это не самое выигрышное начало разговора.

Мурсай обреченно вздохнул.

– Мы далеко от нейтральных поселений. На западе в двух днях пути большой гномий город, южнее – глубокая нора троглодитов. Но к нам они ходить не желают. Дороги плохие, говорят. И сыро.

– Что есть, то есть. Мдя, тяжелое у вас положение. Ну и где выход?

– Переезжать будем. Неделю пакуем вещи, потом выдвигаемся на сухие земли, – с горечью произнес Мурсай. – Вот сбросим лишнее вивернам, тогда и начнем собираться.

Вдруг ящерица в клетке лихо сменила цвет на крапчато – голубой, подняла свою бородавчатую голову и отчетливо произнесла:

– Тотоша хороший.

– Закрой пасть! – огрызнулся на питомца Мурсай.

Хамелеон вздрогнул всем телом, но упрямо продолжил гнуть свою линию:

– Тотоша хороший.

Хлопнул рывком выдернутый из стола деревянный ящик, и клетку плотно укутал полосатый кусок ткани. Из – под нее раздалось огорченное урчание:

– Ой! Нельзя же так…

Браги легонько шевельнул кистью и посмотрел на ящерицу «Визиусом».

– Ого. Живой индикатор честности сделки. Первый раз такое вижу. Приятно, что он так высоко оценил наши скромные намерения.

– От бывшего хозяина фактории остался. Как он мне надоел! Хотите, подарю? Бесплатно? Берите, не пожалеете! Очень полезный в повседневном обиходе предмет!

– Никак не получится. Он у нас сдохнет через неделю.

– Что вы! Он и месяц может протянуть! Запросто! Потом, правда, действительно сдохнет.

– Спасибо, Мурсай. В следующий раз, – мягко сказал Пиявыч. – А хозяин бывший давно отчалил на Иггдрасиль?

– С прошлым караваном.

– А нового прислать не обещали?

– Нет. И теперь, наверное, не скоро пришлют. Ну какой из меня начальник фактории? Я – командир охраны, а не торговец, – пожаловался Мурсай.

– А что случилось? Почему не скоро пришлют? Не хочет никто?

Мурсай хмуро отодвинул от себя пергамент. Зачем – то поправил накидку на клетке. Из – под материи тут же дружелюбно мявкнули. Капрал подавил тяжелый вздох и, глядя исподлобья на Браги, сказал:

– На Болоте нынче настали тревожные времена. Восстание у нас. Смута. На вашем месте я бы поостерегся туда лететь.

– Ого, – удивился ярл. – И какова причина народного гнева? Чего требуют?

– Не знаю, – развел руками торговец. – Мне известно лишь то, что восемь из десяти провинций охвачены огнем, феодалы или убиты, или перешли на сторону бунтовщиков. Держится пока только столица – Гринхольм и одно владение за ней, рядом со Скользкой дорогой, магистралью выхода на Центральный ствол.

– А о чем думает Верховный Аист? – подал голос Пиявыч.

– Все войска пошли в рейд на Цитадель. И вельможи тоже. Весь цвет Болота в походе. А чернь беснуется.

– Весело. Значит, вы пока лояльны к законной власти? – уточнил Пий Контур.

Мурсай поднял на него глаза, полные невыразимой муки.

– Наша фактория работает от провинции Фунги. Сейчас главный город захвачен мятежниками. Неделю назад был гонец от нового правителя. Боевая виверна с тремя воинами. Нам предложено присягнуть Братству Бедных Рыцарей или уйти в отставку. На раздумья осталось два дня. До прихода каравана.

– Кому – кому? Каким еще рыцарям? – удивился Пиявыч.

– Бедным Рыцарям, – уныло повторил Мурсай. – И их главе. Магистру Розику.

Браги и Пий Контур в изумлении переглянулись. Метить в Болото и попасть в логово тамплиеров – это нечто.

– А что за фрукт сей Розик?

– Очень уважаемый феодал. Глава процветающей области.

– Стало быть, он теперь пошел на повышение. На трон метит. Ну, это обычное дело… С кем не бывает… А сами – то как? Что вы надумали? Переметнетесь к бунтовщикам? Или останетесь верны старому правителю? Тут очень важно не ошибиться. Ибо чревато.

Капрал пожевал губами.

– Уйдем в дикие места. Отсидимся. Потом посмотрим.

– А караван, который придет, если я правильно понял, будет уже от новой власти? – уточнил Пиявыч.

– Угу. Будете договариваться с ними сами. Тут я вам не помощник.

Браги взъерошил пшеничный чуб.

– Душевно. Слушай, Пиявыч, у тебя нет ощущения, что нам в Овиуме чудовищно не прет? С самого начала. Куда ни кинь – всюду клин. Инферналы, Оплот. Теперь вот с Болотом облом конкретный. Может, мы какой – нибудь артефакт Неудачи случайно подцепили? Или кто – то очень ушлый наложил на нашу теплую компанию какое – нибудь особо зловредное заклинание?

– А чем за проезд платить собираетесь? – вспомнив про деньги, прервал ярла Мурсай. – Новые власти нормы подняли втрое. Значит, и тариф за проезд тоже.

– Рассчитаемся чистым мифрилом. Не волнуйся, с наличностью у нас полный порядок. Ладно, Мурсай. Муслякай думу тяжкую, отвлекать не будем. Пошли, Пиявыч, на свежий воздух. Пошепчемся.

Они выбрались из промозглого подземелья, и косая дождевая пыль показалась обоим самой прекрасной погодой. Неподалеку топтался Журавлев, уже приодетый в форменный болотный доспех.

– Ну, как рассудим, Дипломат? Давай, формируй стратегию. Это теперь твоя епархия.

– Лететь в болотную неразбериху, конечно, стремно. Альтернатива – плюхать еще месяц до фактории Цитадели. Со всеми дорожными приключениями, коих в Пустыни предостаточно. Но и там запросто можно будет нарваться на какой – нибудь приятный сюрприз типа карантина или революции. Как я уже понял, на Овиуме это в порядке вещей.

– Короче, все ясно, новичок. Раз есть возможность – придется ее использовать. И не дергаться! Суетливый офицер в мирное время вызывает смех, в военное – панику. На нас смотрят эти земноводные. Пристегните ремни, барышни, пассажирская виверна сейчас нырнет в глубокую воздушную яму. У тебя, забыл, кстати, спросить, случайно нет, как там ее – аэрофобии! В острой или хронической форме?

– Боязни высоты? Нет, и не было никогда, – Пиявыч поднял голову, глянул в бескрайнюю пропасть сферы и поежился. – Тьфу. Блин! Теперь уже, похоже, есть. Да ну тебя, Браги, с твоими подколками дурацкими!

Два дня пролетели, как один. Странники отъедались, отсыпались, с удовольствием бродили по окрестностям, ловили в близлежащих озерах рыбу с командой фуражиров для общего стола, охотились на кабанов и промышляли шустрых болотных коз. Браги дал открытый урок здоровой и питательной кухни местному повару и его помощнику. Втроем они ухитрились сварить вполне приличный рассольник и приготовить шашлыки на углях. Журавлев не отходил от Пиявыча ни на шаг. Впрочем, это было взаимно. Неофит вспомнил про свое увлечение натуралистикой и использовал каждую свободную минуту, чтобы торопливо строчить в тетрадь, систематизируя добытые от словоохотливого тролля сведения об обычаях, традициях и табели о рангах в иерархии юнитов Болота.

Наконец наступил долгожданный день прилета воздушного торгового каравана. Обоих путников с самого утра нет – нет, да пробирала нервная дрожь нетерпения. Поэтому и поднялись они затемно, вместе с утренней сменой охраны фактории. Перебрали поклажу, в сотый раз переложили вещи в мешках, подтянули амуницию, проверили оружие. Когда один из стрелков на сторожевой вышке издал условный свист, у обоих – и у Браги, и у Пиявыча упал с души тяжеленный камень. Ну, наконец – то. Дождались.

Площадь в центре городища уже была заблаговременно очищена от разного хлама, убрана от мусора. По сторонам, в досужем любопытстве задрав к небу головы и морды, толпился народ. Вот из облаков появилась маленькая точка, затем еще одна, а потом уже целая пунктирная линия, стремительно увеличиваясь в размерах, снижалась над факторией. Пиявыч залюбовался массивным силуэтом планирующей виверны. Она заходила на посадку, сделав несколько гасящих скорость кругов. Широкие перепончатые крылья раскинуты, на оскаленной пасти – хлопья пены. Устала животная за долгий перелет, ох, устала. Виверна мягко спружинила мускулистыми лапами об утоптанный грунт, пробежала по инерции несколько метров и остановилась, поняв тучу грязевых брызг. Через несколько секунд рядом приземлилась вторая. А спустя минуту на площади толпилось уже полтора десятка огромных светло – коричневых монстров, хлопающих крыльями, рычащих и с сипением выбрасывающих из своих раскаленных легких отработанный воздух.

– Рабочие лошадки. Тяжеловозы, – без труда определил Браги и, поймав недоуменный взгляд спутника, пояснил. – Домашняя генетическая линия. Боевые значительно меньше. Но более маневренные. Различать можно даже по головам: у войсковых образцов морды квадратные от развитых челюстных мышц, у грузовых – вытянутые, навроде лошадиных. Зато грудная клетка объемнее. Сам подумай, сколько сил надо, чтобы держать часами в воздухе подобную машину. Да еще с центнером груза за спиной.

Несколько зверюг несли на себе наездников. Они, выпрыгнув из седел на землю, тут же принялись стреноживать и поить своих питомцев. Мурсай отрядил им в помощь с десяток наиболее толковых бойцов. Один из новоприбывших – форсистый ящер в ослепительно сияющем бронзовом доспехе с какой – то выбитой пасторальной картинкой на груди, молодцевато прошелся по площади, размял лапы и направился к капралу. После стандартного приветствия между ними сразу пошел весьма напряженный диалог. Оба принадлежали к разным биологическим видам, поэтому общаться им пришлось на всеобщем языке Овиума.

– Бедные Рыцари ждут ответа.

– Мы давали присягу Верховному Аисту Брону…

– Власти Брона больше не существует. Теперь правит Братство Бедных Рыцарей. И мы требуем немедленно признать нас, как владык Болота. В противном случае…

– Эй, любезный! – это Пиявыч, сам себе удивляясь, решил вмешаться в разговор и избавить Мурсая от неприятных объяснений. – Послушай, нам сдается, что ты тут главный. У нас к тебе дело.

Ящер недовольно повернулся, готовый ответить какой – то резкостью. Но увидел перед собой статного подтянутого воина с «моргенштерном» на поясе, огромного детину с полутораручником за косой саженью плеч и тролля – исполина, нервно сжимающего в лапах боевой молот. От этой картинки энтузиазм эмиссара повстанцев заметно поугас, и он вполне мирно спросил:

– С кем имею честь говорить?

– Мы – безобидные странники, – сделав шаг вперед и внушительно нависая над ящером, пояснил закованный в броню и вооруженный ярл. – Желаем добраться до ствола Великого Древа. Готовы оплатить билет в первом классе. Обязуемся быть скромными в дьюти – фри и во время полета вести себя пристойно.

– Э – э–э, а – у–э, – ошарашенно заблеял посланник Бедных Рыцарей.

– Народ мы вполне мирный, обид другим не чиним, но и себя обижать не позволяем, – как ни в чем не бывало, продолжал Браги. – Располагаем конвертируемой валютой. Ну что, сговорились? Всегда лучше, когда по – хорошему, по – душевному…

– Вы хотите переправиться на Иггдрасиль! – наконец уяснил для себя начальник каравана.

– Вот ты молодец! Сразу в точку! Давай, называй цену и говори, куда грузить наши торбы.

Ящер несколько секунд тупо взирал на Браги, не зная, что и ответить. Но потом невысказанная вкрадчивая угроза норга возымела свое убеждающее действие.

– Тридцать золотых! С каждого! Меньше не возьмем, – торжествующе добавил он, уверенный, что лихо отвадил наглого приставалу.

– Значит, сладились! Пойдем, пересчитаем, сколько это будет по мифриловому курсу, – ярл почти любовно обнял эмиссара за плечи и повлек того по направлению к складу.

Сзади на негнущихся ногах плелся Мурсай. Пиявыч облегченно вздохнул. Неужели договорились? Просто не верится такому счастью. И вздрогнул от тихого, но увесистого тычка в плечо. Сзади стоял насупленный Журавлев.

– Надо в столицу. Плохие дела. Журавлев летит с вами.

– Чего? Ну, ты дал! – изумился Пиявыч.

– Лететь на виверне. Прибыть в Болото. Служба.

– Ничего себе заявочки! А за проезд твой кто платить будет?

– Журавлев – урядник. Знает много зверских морд в столице. Будет помогать выбраться на Центральный Ствол. Без Журавлева пропасть. Много лихих людей. Бедный рыцарь – опасный людь. Да. Журавлев понимает.

Пий Контур ожесточенно поскреб затылок.

– Вот блин. Ладно, стой здесь. Я сейчас. Или нет, не стой. Беги, собирай вещи!

– Не торопиться. Виверны долго отдыхать. Много пить воды. Есть время.

Пиявыч шел к складу фактории и тоскливо размышлял, какими именно матными выражениями обложит его Браги, когда узнает о новом пассажире каравана.

Первые десять минут полета Пиявыч дрожал от страха. Руки с побелевшими костяшками намертво вцепились в широкий кожаный ремень на холке его огромного летуна, губы прыгали, зуб не попадал на зуб, из распахнутых от ужаса глаз текли крупные слезы от встречного ветра. Потом пришло успокоение. И только затем наступила безудержная эйфория, переполняющее душу ощущение бесконечного счастья, шоковое состояние невероятной безбрежной свободы. Ввысь, ввысь, ввысь, все время только ввысь! Полет внутри сферы то пугал до икоты, то пьянил так, что хотелось орать и горланить песни. Они одновременно падали к поверхности и набирали высоту. А впереди сияли планеты. И ствол Великого Мирового древа, как непознаваемый символ священной красоты созидания, вздымался над земной твердью, как гигантский восклицательный знак. Вокруг плыл белоснежный туман облаков. Пиявыч захлебывался их воздухом, панически вслушивался в несущиеся с разных сторон звуки и видел в них знаки Богов, что – то шептавших ему из давно ушедшей эпохи. Потом они снова вырывались из туманной пелены на открытое пространство, и резкие лучи «светляков» били в глаза и высекали из них брызги слез. Через пару часов полета виверны сблизились и медленно начали заходить на плавный вираж. «Промежуточная площадка отдыха» – догадался Пиявыч.

Они вторглись в очередной барашек облачка, стремительно рассекли его мощными взмахами крыльев. Миг – и его виверна тяжело запрыгала по жесткой поверхности висящего в воздухе стометрового каменного блюдца. Ярл Браги ловко соскочил с мягкого безленчикового седла, расправил плечи, сделал пару разминочных взмахов руками. Упруго присел и выполнил серию энергичных наклонов в стороны.

– О – о–ох! Всю задницу отсидел! А еще целый день лета. Ох, и уломаемся мы за сегодня, попомни мое слово.

Пиявыч осторожно спустился на твердую землю и сделал несколько неуверенных шагов. Ноги подгибались, колени не могли сойтись, он чувствовал себя так, словно едет на самокате с кривыми колесами.

– Мда. Не кавалерист вы, батенька, не кавалерист. Как говорил классик – типичная собака на заборе! Но ничего. Научишься, – милостиво заключил Браги. – Прогуляемся? Эй, Журавлев! Нечего за край выглядывать! За тебя деньги плачены за всю поездку. Вот долетим, тогда, пожалуйста – ломай себе шею сколько угодно!

Разнузданные виверны – тяжеловозы сгрудились вокруг корыта с водой, куда возчик– гнолл лил воду из кожаного бурдюка. Остальные рабочие перекладывали мешки с товаром, затягивали вязки. Один баул порвался, и из него на ровную поверхность площадки отдыха посыпались маленькие матерчатые свертки и связки курительных трубок. Браги, с интересом следивший за манипуляциями возчиков, тут же подхватил один мешочек, понюхал его и довольно зажмурился:

– Гномий табачок. Сразу видно. И соответствующие принадлежности. Неплохо. Что почем?

Отсчитав гноллу несколько монет, полученных на сдачу при расчете за проезд, ярл набил себе трубочку, прикурил от пальца и блаженно пустил коричневый дым в облака. Вдруг виверны недовольно заворчали и шарахнулись ближе к центру платформы. Из небесной синевы беззвучно возникли три огромные призрачные фигуры. Ветер развевал длинные волосы пришельцев, их мантии переливались всеми красками света. Сквозь дымку полупрозрачных силуэтов проглядывали контуры облаков. Карающие Ангелы, Высшие юниты Желтка, сжимая в руках обнаженные пилообразные мечи, дружно ступили на идеальный отполированный край площадки.

– Принесла нелегкая, – пробормотал Браги, поправляя перевязь меча.

– Будут проблемы? – озабоченно спросил Пиявыч, кладя ладонь на рукоять «Моргенштерна».

Ярл одобрительно хмыкнул. В голосе новичка не мелькнуло и тени испуга. Пий Контур был собран и готов к сшибке. К норгу бочком подобрался Журавлев и занял позицию на другом фланге. Лапы тролля судорожно сжимали его боевой молот.

– Большие парни. Мотают кишки на меч. Очень неприятно, – шепотом сообщил здоровяк.

– Хулиганы какие. Будьте сзади, и в случае заварушки не лезьте к ним близко. Одним ударом вынесут.

Карающие Ангелы, не обращая никакого внимания на гноллов и виверн, надменно прошлись по периметру воздушного бивуака. Один из них задержался рядом с грудой поклажи, нахмурился, небрежно отпихнул рабочего, и не торопясь, проткнул шипастым клинком верхний тюк. Раздался треск джутовой материи, и из мешка хлынул шуршащий поток кукурузных зерен. Ангел равнодушно отвернулся и продолжил обход. Лицо ярла потемнело от гнева. Когда незваные бесцеремонные гости остановились рядом с группой болотных пассажиров, доблестный норг уже вовсю кипел от еле сдерживаемой ярости. На скулах ходили желваки, крепкие зубы остервенело грызли мундштук гномьей трубки.

– Куда вы направляетесь? – начальственным тоном задал вопрос средний Ангел.

От остальных его отличал плащ жемчужного колера, украшенный непонятными рунами. «Старший» – сделал Пиявыч бесспорный вывод. Браги освободил вещательный аппарат от посторонних предметов и смешав в голосе елей и синильную кислоту, ответил:

– Не ваше собачье дело.

На несколько секунд воцарилось напряженное молчание. Ветер шевелил белоснежные волосы Ангелов, играл с обшлагами их накидок. Пиявыч от волнения кусал губы. Журавлев втиснул голову в бугры мышц на плечах и выдвинул вперед квадратный казенник подбородка.

– Вы являетесь гражданами Болота?

– Ответ тот же.

Глава воздушного дозора нахмурился. Оценивающе посмотрел на могучую фигуру ярла. Норг ответил ему презрительным взглядом.

– Мы передадим ваш ответ в канцелярию, – многообещающе заявил Высший юнит Желтка.

– Сделайте такую любезность, – проникновенно попросил норг.

Карающие Ангелы отступили на шаг и молча растаяли в безоглядной небесной сини. Браги нервно пожал плечами.

– Совсем охренели. До Игроков вздумали докапываться. Так бы и своротил всем троим рожи. Жаль, что они такие здоровые. Можно нарваться. А то бы…

– Что это Желток начал патрулировать пространство вокруг Древа? – задумчиво сказал Пий Контур. – Все равны, но они равнее?

Браги потрепал двумя пальцами выбившийся из – под забрала хундскугеля блондинистый вихор.

– Центральный мир Овиума. Самый авторитетный. А вообще – пес его знает, что тут творится. Эй, вы, смурые! Долго еще ляжки тянуть будем? Или, может быть, летим уже к родному дому? А то шляется тут всякое прозрачное отребье…

Глава 8. Фунги

Мы третью неделю отираемся в Фунги, бывшей столице владений несравненного Тазара. Очень своеобразное местечко. Ни тебе разветвленной сети озер, ни привычного пейзажа пузырящихся сероводородом трясин. Хотя влажность, как положено, присутствует. В сухом климате грибы растут плохо. Они тут повсюду. На деревьях, во впадинах холмов, на стенах домов юнитов. Сплошная разнокалиберная грибница. Есть и впечатляющие экземпляры по три метра в вышину. С виду похожи на вешенки. Они срастаются меж собой в настоящие грибные рощи. И служат пищей для подавляющего большинства местных жителей. Ай да молодец, Тазар. Лихо решил проблему фуража для своего войска. Грибы – основное, а для многих и единственное гастрономическое блюдо в рационе. Их варят, парят и просто жуют сырыми, отрывая на ходу кусок от шляпки. Наша кожа пропиталась насквозь запахом мицелия. Альфия говорит, что она сама чувствует себя гигантским грибом и скоро начнет размножаться спорами.

Это мы бесимся от вынужденного безделья. Прокофьевна на заслуженном отдыхе. Ни фига не делает. Лечится, релаксирует, осваивает тяготы службы в качестве предмета всеобщего культового поклонения. Все законно. Сказать, что Прокофьевне досталось при последнем деле в Комариной Долине – не сказать ничего. Еще несколько дней после битвы мы с частотой в пятьдесят герц болтались между тем светом и этим. Нас вышибало в реал раза три, не меньше, но очередная спасительная доза целительных эликсиров вновь утаскивала нас в Мидгард. Постепенно наши повреждения стали затягиваться свеженькой розоватой шкуркой. Альфия говорит, что ей эта новая кожа напоминает голый крысиный хвостик. Местами на ней уже начала блестеть формирующаяся, и пока прозрачная чешуя. Хотя без последствий такие страшные раны, конечно, не проходят. Алина средняя голова, украшенная теперь уродливым шрамом посередине шеи, полностью потеряла голос и способность к ядообразованию. Секира Тазара задела какую – то важную железу внутри горла, и теперь вместо пышного шлейфа зеленого пара Алина морда выпускает лишь тоненькую дымную струйку, словно трухлявый дождевик под резиновым каблуком грибника. Вот. Дожил. Теперь даже метафоры у меня грибные от этой местности. Боб говорит про Альфию, что это серьезная проблема. Теперь у нашей барышни яд будет накапливаться внутри ее головы и рано или поздно окончательно высушит ей мозг. Если там еще что – то от него осталось. Наша девушка обещает в ответ, что первым признаком ее сумасшествия будет откушенная бобова тупая башка. Хотя парню и так досталось. Поврежденная шея центральной морды – это не единственная потеря. Глаз Роберта, к сожалению, все – таки вытек и теперь полностью закрылся роговым наростом. Но наших духовных лидеров пятиглазая Гидра Хаоса прекрасно устроила. Так еще мужественней смотрится, говорят. Удоды комнатные. Так ведь и астигматизм развиться может у ребенка. А им все по барабану. Лишь бы способствовало поднятию общего боевого духа новобранцев.

Кстати, о новостях с фронтов. Понятно, что пока Прокофьевна кантуется по тылам, информацию нам приходится черпать в основном из сплетен конюхов, да редких подслушанных разговоров наших военачальников. Тазар, получив конфузию, моментально отступил с остатками войска по направлению к столице Болота, городу Гринхольму, и по совместительству – владениям Главного Аиста. Залез в замок и основательно там укрепился. Ему на помощь с театра основных военных действий срочно перебросили знаменитый Ледяной полк Великих василисков, личную гвардию Владыки Брона. Розик недальновидно решил устроить блицкриг и сгоряча кинул на приступ броновой епархии штурмовую бригаду Виверн Монархов с десантом из ящеров – стрелков и гноллов – мародеров. Эх, вот зачем он полез в руководители генштаба? Что ему не занималось мирным стяжательством и привычным тотальным обиранием подданных? Короче, наши штурмовики получили такой апперкот от защитников Гринхольма, что, кувыркаясь, драпали до самого Фунги. Командир бригады, опытный и решительный кадровый ящер, погиб на приступе крепостных стен. Остальных начальников разжаловали до рядовых, торжественно выпороли перед строем и отправили рыть водоотводные траншеи.

Теперь мы действуем по науке, не торопясь. Перебрасываем туда основные силы, копим военный контингент, режем артерии снабжения. Одновременно расширяем область захваченных земель в сторону периферии нашего дождливого птичника. И не без успехов. Обычно сначала во владения потенциальной жертвы нашей неприкрытой агрессии внедряются особо одаренные болтуны из числа духовных братьев. Рыхлят, так сказать почву, проводят подготовительную просветительскую работу. Эффективность потрясающая. Мелкие феодалы падают, подняв лапки перед Бедными Рыцарями, пачками. Им сразу устанавливают дополнительный справедливый военный налог и сообщают квоту на рекрутов. И оставляют в покое, как только построят соответствующее количество молитвенных домов и разделят приходы между вновь прибывшими пастырями. Колонны новобранцев идут в Фунги словно обезумевшие пилигрмы. То есть почти непрерывно. Город Тазара избран перевалочным пунктом по логичной причине близости его ко всем основным крупным транспортным путям Болота. Мы ошарашено смотрим на потоки вооруженных нелюдей. Они идут и идут. За ними катятся караваны телег с вооружением и результатами оперативной продразверстки.

Нам грустно за всем этим наблюдать. Если так пойдет, то чего доброго, предприятие, задуманное нашей зловредной кодлой, может и выгореть. А мы ему совсем не симпатизируем. И на это есть причины.

За время восстановления Прокофьевны как боевой единицы, мы досыта наслушались массовых хоровых песнопений, совместных молитвенных штудий и пламенных призывов новых религиозных вождей. И сумели четко разобраться в их духовной доктрине. Это форменный обман и надувательство! Наши продуманные проходимцы избрали своей главной мишенью девственные мозги юнитов. Они обещают этим забитым и невежественным бедолагам, что в результате новой освободительной войны (за их, юнитов, прошу заметить, независимость) в несправедливом и рабском Болоте воссияет новый удивительный мир всеобщего братства и равенства. И это еще не все. Всем юнитам, без исключения, которые приняли посильное участие в священном походе за их гражданские права, обещан полный кармический цикл перерождений, как и у Игроков.

А вот подобные подленькие приемчики уже ни в какие ворота не лезут! Любой гражданин (человек, имею в виду) Овиума знает его законы. Роберт еще раз доходчиво и внятно объяснил для нас с Альфией суть идеи нашего мира с позиции евклидовой логики. Игроки катаются на кармической карусели, это понятно. Но и юниты не остались совсем в стороне от данного процесса. По сути, каждый из них – отцифрованная индивидуальность, которая лежит в глобальном информационном банке Овиума. И востребуется по мере необходимости. Пример. Василиск со скверным характером погиб от зубов Ржавого дракона. На завтра за тысячу километров от места его кончины появится не менее злая панцирная собака. Псина не будет помнить предыдущее существование (это как раз единственное преимущество Игроков), но станет отличаться всеми индивидуальными особенностями покойного неуживчивого реликтового ящера. Вот такая, блин, геометрия. У нас свои «Начала». Не менее продуманные, чем у великого грека.

Я и представить не могу, сколько времени у Иерарха Джорнея занял весь этот процесс генерирования личностей, скрупулезных расчетов баланса мира. Даже на первый взгляд – это совершенно невообразимая задача. Но тем и прекрасен Овиум, в том и состоит его уникальность. Наш мир не просто гармоничная экосистема. Это маленькая Вселенная. Это единый живой организм, пронизанный тесными внутренними энергетическими связями, и даже мельчайшие части его неразрывно соединены между собой циклами взаимопревращений стихий и разнообразных жизненных форм.

К сожалению, эти высокоморальные и глубокодуховные мерзавцы пользуются всеми преимуществами Овиума, чтобы извратить их и выдать за свои завоевания. Просто зубы чешутся, чтобы размолоть наших деятельных друзей в костную пыль. Но не тут – то было. У любого без исключения продвинутого представителя розиковой шатии развитые Ведьминские способности. Мы можем только подобострастно пожирать их глазами, едва не виляя сломанным хвостом, и даже помыслить не можем о нападении на хозяев. Остается надеяться, что армия Болота вернется из похода на Цитадель и всыплет Бедным Рыцарям по первое число. А уж мы как – нибудь на этом фоне технично склеим ласты и вернемся в человеческий облик.

Тем более, что здоровье наше, в общем и целом, поправилось. Но пока Прокофьевне пришлось вернуться к своим обычным обязанностям. То есть стать крупным тягловым скотом. Только катаем мы теперь не Розика, а его личного наставника в фисташковом одеянии. Того самого скромного святошу с маленькими красными ручками и бритым затылком. Мы тут как – то повспоминали и с удивлением обнаружили для себя, что никто и никогда не окликал при нас этого типа по имени. Парадокс. Вроде как он повсюду вертится, со всеми активно общается, но как его звать – величать, никто не скажет. Роберт сканировал мысли окружающих – тоже полная темнота. По этому мы прозвали сего духовного вождя Безликим. Удивительно подходит к нему это прозвище. Сказано, как влито. Безликий – он и есть Безликий. На авансцене, как обычно, Розик и брат Амальгидус. Эти два чучела стали полноценными фронтменами нашей криминальной ОПГ. И если затея провалится – отхватят, как организаторы всего шурум – бурума, соответственно. Пойдут полноценными преступными лидерами по самым тяжким статьям уголовного кодекса. А Безликий – он все время где – то позади ошивается. Хорошо устроился, что и говорить. Может проскочить свидетелем, если вдруг затея не сладится.

К сожалению, отпуск наш подходит к концу. Как только Прокофьевна встала на ноги, нас тут же запрягли в коляску, и пошла полным ходом нелегкая жизнь вьючного животного. У Безликого оказалась ежедневная прорва разнообразных поездок и встреч. Прокофьевна уже пару дней не знает ни сна, ни продыха. Видимо, Гидру Хаоса решили как следует «расходить» перед дальней дорогой. Мы пришипились и стоически терпим изматывающий график. И не без причины. Безликий о чем-то догадывается. Он вообще башковитый, паразит. Не выпускает Прокофьевну из своего поля зрения ни на день. Куда он, туда и мы. Уже раз десять пытался нас просканировать. Перетаскал в конюшню целый склад усиливающих артефактов. Пока без успеха. Роберт держит щит. Нашему молодому дарованию приходится торчать в Мидгарде безвылазно. Если бы не счетчик реального времени, нас бы уже давно распределили на молекулы. А так, пока шифруемся. Скорей бы вернулись войска Верховного Аиста Брона! Тогда мы поедем на войну, без нас не обойдется. Как – никак, мы, Прокофьевна – боевой фетиш всех Бедных Рыцарей. Мы приносим удачу. За нас возносятся молитвы. Наша устрашающая морда глядит пятью глазами на мир со всех щитов и флагов. А все потому, что мы символ!

Сегодня день у «гидрантов» задался по самой полной программе. Никто не пытался нас запрячь. Наоборот, с утра почему – то накормили «от пуза». Опорожненные корыта пред нашими рыльцами менялись конюхами с предупредительностью ресторанных официантов. К чему бы это? Головоломка разрешилась сама собой. Через полчаса в нашем ангаре появился тролль – прислужник с метлой. Зеленокожий немного понаводил чистоту, потом, когда от пыли стало не продохнуть, эта двухметровая подметальная машина наконец – то догадалась открыть ворота нашего загона и выпустить Прокофьевну подышать свежим кислородом. Не успели мы сделать пару шагов к выходу, как Роберт воскликнул:

– Ого! Вот это тусовка. Ментальный эфир забит наглухо. Душ триста будет.

Альфия с шумом втянула ноздрями порцию воздуха и недовольно обронила:

– Чувствую родственные флюиды.

Мы выползли из ворот своего временного жилища и остолбенели. Вокруг конюшен согнали несколько сот гвардейских ящеров в тяжелом вооружении. Впереди стояли копьеносцы с высокими овальными щитами, за ними замерли несколько шеренг лучников. Такие предосторожности были отнюдь не излишними: в сотне метров от строений, на специально очищенном от народа участке ровной земли, топталась дюжина Гидр Хаоса. Все матерые особи, массивные, как тягачи. Чешуя монстров пускала солнечные зайчики, по земле стлалась пелена ядовитого тумана. Прокофьевна остановилась перед собратьями и начальственно рыкнула. Бравые ящеры – гвардейцы в глубокой задумчивости сделали несколько шагов назад.

– Ничего, ничего, они сейчас познакомятся, – раздался сзади ободряющий тенорок Безликого.

Святоша храбро притрусил к нашему крупу и покровительственно похлопал Прокофьевну по тяжело вздымающемуся боку. Потом, правда, весьма предусмотрительно отскочил за угол ближайшего амбара.

– Ну, что же, малышка, тебе стоит подружиться со своими, кгм, коллегами. Раз ты у нас такой командир – принимай в отряд новое пополнение, – пропел он с безопасного расстояния.

– Вот наглец, – заметила Альфия. – Укушу.

– Думай теперь, как себя с ними вести, – вздохнул я. – Тупить не получится – сами можем огрести от Хаосов. Демонстрировать свой ум – тоже рискованно. И так косятся за прошлые подвиги.

– Деваться некуда, – отозвался Боб. – Придется дрессировать. Так, господа «гидранты», прошу любить и жаловать – на сцену выходит великий болотный укротитель – телепат. Сейчас произойдет беспрецедентный случай массового животного вранья!

– Смотри, не заигрывайся там. Этот крайний самец что – то уж больно дерзко на нас вытаращился. Как бы не хватанул за шею сдуру.

Аля зря беспокоилась. Все прошло мирно. Наш заслуженный бронепоезд приняли в новую семью без стандартных проверок «на вшивость» и обязательного выяснения социального статуса по методу «зуб на зуб». Такому раскладу немало способствовало покровительство нынешнего вожака – ужасающей по размеру туши с проплешинами на чешуе и многочисленными шрамами от любовного соперничества. Даже Прокофьевна на его фоне уже не казалась недосягаемым, как обычно, исполином. Вожак обнюхал новенькую с ног до головы и прозрачно намекнул на возможный семейный альянс в будущем. Благодаря Роберту и его мыслительным способностям, мы ухитрились соскочить с вопроса и даже обошлись без каких – либо эротических авансов. Альфия покатывалась над нами, мужиками, как могла, хотя нам с Бобом было не до смеху. Когда первый сеанс знакомства и сближения с будущими боевыми товарищами закончился, мы вздохнули с облегчением и быстро ретировались в привычный полумрак своей конюшни. Слуга палкой пододвинул нам под морды круглый тазик с требухой и мы, натерпевшись переживаний, с утробным чавканьем немедленно к нему пришвартовались.

В проеме возникла ненавистная фигурка в фисташковом камуфляже:

– Ах, какая грозная грация, – промурлыкал он. – Понимает, что скоро в поход и загодя наращивает жировую прослойку. Потерпи, малышка, потерпи. Через несколько дней мы выступаем, и нам понадобится вся твоя сила. И твоя хитрость! – добавил он, блеснув глазенками.

Прокофьевна усердно делала вид, что очень занята приемом калорийной пищи. Через секунду по нам скользнуло считывающее заклинание и отскочило в утоптанный грунт конюшни. Безликий вздохнул, отлепился от косяка, и подметая сор длинными полами мантии, умелся восвояси.

– Вот чего приперся, спрашивается, – вздохнула Аля.

– Линять нам надо отсюда, братцы, – глубокомысленно добавил я.

А Роберт внезапно сказал:

– Внимание. Экстренная ситуация.

Но мы уже и сами поняли, что случилось нечто неординарное. Альфия навострила ушки и язвительно хмыкнула:

– О, как забегали!

С улицы донесся хаотичный топот множества армейских кованых сапог, щелканье перекликающихся ящеров, рычанье гнольских десятников. Боб, напряженно вчитывавшийся в переплетенье мыслей суетящихся снаружи нелюдей, выдал дешифровку:

– Похоже, на подлете торговый караван из Пустыни. Но почему такая паника? Непонятно. Безликий рвет и мечет. Это все юниты отметили. Срочно послал за Розиком. Ага, наш добряк помещик, оказывается, тоже тут ошивается. А мы уже соскучиться по нему успели. Вернулся из поездки на грибные плантации, выступал с речью перед работниками. Так. Элитный батальон стрелков собирают на площади. Построение в каре.

– Это что, штурм? Нападение? – уточнил я.

– Не могу понять. Духовные вожди сильно обеспокоены. Сейчас. Я взгляну глазами местных на то, что происходит. Так, так. Вот. Безликий и Амальгидус кучкуются вокруг какого – то странного прибора. То ли телескоп, то ли зенитная установка. Что – то в нее рассматривают. Возбужденно шепчутся. Слов разобрать не могу.

– Какие будут предположения?

Прокофьевна от волнения начала пританцовывать на месте, раскатала в блины свои корытца и тазик для еды, задела кирзовым крупом боковую стенку конюшни, отчего та треснула и приготовилась выпасть наружу.

– Включайте логику. Торговый караван – дело обычное. Виверны – тяжеловозы, груженые, как слоны индийские, всяческим пустынским ширпотребом. Но, видимо, с ним к нам летит какой – то геморрой. Пастыри его видят, правильно оценивают и справедливо тревожатся, – рассуждал Роберт. – Что это может быть?

– Воздушный десант, – предположила Альфия.

– Раз, – поставил я метку.

– Посольство другой державы. Например, Цитадели или Инферно, – расширил список Боб.

– Два.

– Драконий летучий отряд из Оплота или Подземелья.

– Было первым пунктом. Воздушный десант.

– Подводим итоги. При любых раскладах – там должны быть Игроки высокого статуса. Или командиры штурмовой группы или послы. А это значит, что Прокофьевне пора на травку, – заключил Роберт. – Так. Выбираемся из своих яслей.

– Ворота высаживаем боком. Хвост и так сломан. И аккуратно там, пристяжные, не проткните нам шкурку и не насажайте заноз, – приказала Аля.

Пейзаж стремительно распадался на пестрые фрагменты. Уже можно было различить надвигающиеся рощи деревьев, распаханные поля и коробки домов. Чуть в стороне от хуторов и деревень юнитов высилась серая глыба господского замка с круглым шпилем донжона. Караван планировал на широкое поле, расстелившееся сразу за длинными приземистыми бараками хозяйственных построек. Вокруг пустыря деловито суетился всяческий живой люд: мельтешили пеоны в бесформенных одеждах, рядами строились бравые служаки городской стражи.

– Ничего себе. Какой, однако, торжественный прием для простого обоза с припасами, – пробормотал себе под нос Пиявыч, тревожно оглядывая окрестности.

На холме, неподалеку предполагаемого посадочного аэродрома, он заметил небольшую, но плотно сбитую группу аборигенов, почтительно опоясывающую нескольких, видимо, очень важных господ. Эпицентром столпотворения являлся некий предмет на треноге, с виду напоминающий компактный гиперболоид Инженера Гарина. Пиявыч попытался внимательней вглядеться в этот объект, но виверна уже захлопала могучими крыльями, гася скорость перед самой землей, и полностью закрыла обзор для своего седока.

Царап! Топ – топ – топ! Тупые когти на лапах монстра с хрустом скрежетнули по гальке пустыря. Виверна сделала по инерции несколько размашистых, тормозящих движение шагов, и остановилась. При первом же толчке Пиявыч, засмотревшийся на колорит Болотной планеты и посему ослабивший бдительность, вылетел из седла, плюхнулся на землю и больно ударился об нее седалищем. Он не успел посетовать на судьбу, как пришлось резко откатиться в сторону, чтобы не попасть под шасси следующего живого пикирующего бомбардировщика.

Браги легко соскочил из седла и подал Пиявычу руку.

– Ну как? Не зашибся?

– До свадьбы заживет.

– Чух – чух парни, – доложил о себе приземлившийся рядом Журавлев.

– Ну что же, пойдем, засвидетельствуем свое почтение тутошним олигархам, а также прочим продвинутым разбойникам и кровососам. Пора обзаводиться полезными знакомствами и налаживать дружеские контакты.

Но встреча с главой здешнего филиала партии Бедных Рыцарей почему – то сразу пошла не по радужному сценарию Браги. Набежавшая шеренга доспешных ящеров – воинов решительно оттеснила караван в сторону и принялась с копьями наизготовку строиться вокруг путников в боевой порядок. Сзади внушительный частокол пехоты поддерживался сотней стрелков в полной экипировке. Недружелюбные намерения военных наглядно иллюстрировали блестящие наконечники стрел, положенных на тетиву. Через минуту новоприбывшие оказались в плотном полукольце солдат.

– Эге, – сказал Браги. – Похоже, что традиция встречать гостей хлебом – солью подверглась при новом строе небольшому усовершенствованию. А вот и главные действующие лица. Сейчас произойдет дружеский обмен мнениями.

По живому коридору начищенных до солнечных бликов бронзовых лат к ним направлялись три фигуры. Две из них – человеческие, до пят закутанные в защитного цвета клобуки с откинутыми капюшонами, одна – с настороженной мордой гнолла – мародера, в богатом убранстве, с множеством нашитых на облачение разноцветных драгоценных камней. Троица, демонстрируя предусмотрительную осторожность, остановилась, не дойдя до путников. Разодетый гнолл важно выступил вперед и сделал какой – то витиеватый жест, который Пиявыч предпочел расценить как приветствие. Но тирада сорвавшиеся с его звериных губ оказалась далеки от понятия «вежливость», как по смыслу, так и интонационно.

– Кто вы такие? Почему вы эксплуатируете мое имущество? Эти виверны должны были нести по центнеру полезного груза, а не перевозить непонятных пассажиров! Кто позволил?! Это самоуправство и вам придется за него ответить! Я не потерплю убытков! – слова полились из нарядного собакомордого нескончаемым потоком.

Владелец каравана от волнения сильно пришепетывал, и его гневная речь звучала комично. Он присовокупил к своему возмущенному монологу еще что-то насчет унизительно малой платы за проезд, заикнулся о моральной компенсации за упущенную прибыль, но внезапно и решительно был прерван ярлом. Брови Браги грозно сшиблись на переносице, и на лбу прорезалась знакомая Пиявычу синяя жилка.

– Какой у тебя размер обуви?

– Что? Зачем? Почему обуви? – выпучил глаза незнакомец.

– Не надо отвечать. Любой тупой вопрос сгодится, чтобы остановить твою тарахтелку. Знаешь, что с тобой хорошо делать на пару, милейший?

– Что? – машинально переспросил сбитый с толку представительный гнолл.

– Есть на скорость коровий навоз! Только разохотишься, рот раскроешь, а ты уже все подчистил. Лепечешь слишком быстро. Понял?!

Пиявыч тоскливо вздохнул. Темперамент неукротимого ярла вырвался на волю и теперь проблем не избежать. Из – за спины осанистого вельможи вперед выступил невысокий толстячок с очаровательными красными щечками. Его ресницы доверчиво хлопали, а лик лучился искренностью и теплотой. «Какой-то добрый дядюшка» – подумал Пиявыч.

– Добро пожаловать на земли скромных служителей Истины, – мягким голоском молвил упитанный господин.

– И вам не хворать, – как ни в чем не бывало, отозвался Браги.

– Позвольте узнать, кого именно, по счастливой улыбке судьбы, забросило в наш всеми позабытый унылый край?

– Мы простые путешественники. Держим курс на планету Желток. Вот, пришлось воспользоваться вашим попутным вьючным транспортом, чтобы попасть на ствол Древа. Оплату за проезд совершили, но готовы к дополнительной компенсации издержек. В местные вопросы мы не вникаем. Следуем по своим делам. Обиду никому не чиним, законы уважаем, – оттарабанил Пиявыч не хуже гнолла.

Браги насмешливо посмотрел на своего попутчика и равнодушно пожал плечами. «Добрый дядюшка» прищурил глазки и взглядом ощупал путников.

– Вы не из Овиума, – утверждающе прошелестел он.

– Мы это и не скрываем, – максимально искренне улыбнулся Пиявыч.

– Какова цель вашего визита в локацию? – быстро метнул следующий вопрос кругленький незнакомец.

Браги решительно отстранил Пиявыча и шагнул навстречу служителю Истины. Метнул сканирующее заклинание. Присвистнул.

– Как я вижу, вы тоже не местный урожденец.

– Ваша проницательность достойна всяческого восхищения, – сладко пропел толстячок.

– Спасибо. Так, может быть, не следует нам, гостям этого прекрасного мира, устраивать друг другу непонятные допросы? Вы – не пограничники локации, мы – не шпионы, проникшие сюда незаконно. Правила пропускного пункта таковы, что по – иному и быть не может. Раз мы тут, значит, нас допустили. И вам это отлично известно. Может быть, лучше просто позволить людям направиться по своим делам? Вроде как, ничего преступного мы не делаем, вам в ваших действиях не препятствуем…

Сзади раздался оглушительный рев, переходящий в пронзительный, леденящий кровь вой. Толпа вооруженных солдат плеснула в разные стороны, словно стая испуганных воробьев. На путников грозно надвигалась исполинская туша Гидры Хаоса, сильнейшего юнита Болота. Это был матерый, бывалый зверь. Пиявыч, выхвативший из – за пояса «моргенштерн», отчетливо видел свежие шрамы на ее боках и багровый рубец на шее центральной головы. Алчной слюной сверкали длинные конические зубы, в стороны струился зеленоватый ядовитый туман. Гидра без видимых усилий тащила за собой десяток пеонов, висящих на длинных, перехлестнутых меж собой ремнях, которыми была несколько раз опоясана ее грудь. Видимо, служки таким образом пытались как – то затормозить и остановить монстра, но тот уверенно волок за собой всю группу незадачливых стражей. Но когда к гражданским силам пришли на помощь войсковые подразделения, единство общества решило вопрос в свою пользу. Множество ящеров – воинов густо облепили вожжи. Мелкие, ничтожные лилипуты, пытающиеся сдержать Гулливера, преуспели. Гидра остановилась, бессильно скребя землю лапами. Ее головы жадно потянулись к путникам, но не достали какого – то метра. Из яростно сопящих ноздрей потянулись бурые дымки.

– Ого. Какой ядреный у нее перегар! Зверьем значит, гостей травите, любезные? Как – то даже совсем уж не по – людски, – хохотнул Браги и повернулся от монстра к лидерам Бедных Рыцарей. – Надо нажаловаться на вас Иерарху!

В глазах пухленького господина мелькнуло решение.

– Убейте их всех, – безучастно сказал он.

– Погодите! Как же так? – вырвалось у Пиявыча.

– Они принесли ересь. Убейте их всех! – возвысив голос, взвизгнул незнакомец в клобуке.

Равнодушно повернулся и потопал по просеке между стражниками. На секунду на площади повисло изумленное молчание. Первым, как ни странно, опомнился Журавлев. Несколькими взмахами боевого молота он моментально проложил просеку в рядах ящеров по направлению к ближайшей постройке. Ярл, включившись в процесс, тут же расширил дорогу хирургическими выпадами меча. Пиявыч стоял, разинув рот, но крепкая рука норга ухватила его за край горжета и швырнула за спину тролля. Последнее, что он видел перед начавшейся круговертью – это как две боковые головы Гидры Хаоса синхронно нагнулись в стороны и как ножницами принялись перекусывать сдерживающие ее тушу постромки. Но уже в следующий миг неофит ткнулся носом в широкую спину Журавлева. Тот работал, как квалифицированный молотобоец. Его оружие поднималось и опускалось, кроша щиты и латы. Ярл замыкал их группу, вертя бастардом со скоростью измельчителя в кухонном комбайне и срубая несколько копейных древков в секунду. По доспеху Пия Контура скользнула пара любопытных стрел с целью выяснения прочности стальных пластин. Добротно сработанная «бригантина» без труда выдержала их уколы. Бедные Рыцари окончательно организовались и постарались оттеснить Журавлева с выбранного курса. Но тролль упрямо долбил молотом врагов, не удостаивая вниманием кровоточащие отметины на теле и несколько торчащих из него оперенных древков. Ярл рванулся на помощь к уряднику, бросив Пиявычу:

– Прикрывай!

Вдвоем у них дело пошло быстрее. Теперь трое путешественников почти бежали сквозь строй противника. Они уже поняли, что копья ящеров не могут причинить им вреда. Подчиненные Тудра усилили латы на совесть! Впереди замаячила серая стена барака. Еще несколько шагов! И, как по заказу, ящеры вдруг подались в стороны и назад, открывая дорогу к строению. Ага! Струсили! Пиявыч в последний раз махнул в сторону врагов палицей и рванул за соратниками. Но через секунду его настигло пушистое зеленое облако. Неофит испуганно глотнул ртом воздух, и все поплыло у него перед глазами. Ноги сделались ватными. Одно колено подогнулось, разворачивая тело назад. Перед глазами Пиявыча блеснули огромные белоснежные зубы в оскаленной пасти Гидры Хаоса…

Волна рассекаемого мечом воздуха развеяла зеленоватую дымку. Ярл Браги рывком бросил свое тело в воздух и, пролетев несколько метров, дотянулся «бастардом» до оскаленной морды. Из перерубленного ствола шеи Гидры ударил тугой фонтан крови. Норг отсек одну голову, но сам тяжело грохнулся прямо под массивные лапы чудовища. Следующий живой измельчитель метнулся к нему с разинутой гребенкой клыков.

Хрясь! Перемалывая зубы, удар боевого молота врезался во вторую морду и отбросил ее в сторону. Перед Гидрой стоял Журавлев и свирепо потрясал оружием. Третья голова сделала молниеносный выпад. Она просто ткнула урядника в грудь бронированным лбом, и этого оказалось достаточно. Бесстрашного тролля снесло с ног и проволокло по земле, как ветром тащит по равнине клубок «перекати – поля». Он врезался затылком в каменную стену барака и затих. Ярл, не успев подняться на ноги, перехватил меч обеими руками и изо всех сил рубанул Гидру снизу. Еще одна отрубленная голова рухнула на него и придавила своей тяжестью. Но третья, последняя, отбитая было Журавлевым, уже хищно наклонялась над норгом. Все шире распахивалось алое жерло пасти. А Браги беспомощно барахтался под бьющейся в конвульсиях шеей и уже ничего не мог сделать. Пиявыч в ужасе зажмурил глаза.

– Не – е–е – т! – закричал он.

Медленно, словно во сне, Пий Контур поднял «моргенштерн», пошатнулся от дурмана и шагнул вперед. Он не смог спасти Браги, но в безрассудной попытке жертвенного самоотречения готов был принять смертный бой с его убийцей. Погибнуть, но попытаться хоть как – то отплатить за гибель командира.

– А – а–а – а! – отчаянно заорал он в предчувствии неминуемой кончины.

И тут же получил жесткий отрезвляющий толчок в грудь. Перед ним стоял Браги, целый и невредимый, а внизу валялись все три поверженных головы. Огромное тело Гидры вздрогнуло и начало медленно заваливаться вбок. Потоки крови хлестали из разверстых обрубков.

Ярл, не мешкая, потащил Пиявыча к стене.

– Дай мне пять секунд! Как хочешь! Пять секунд! – закричал он неофиту прямо в ухо.

А сам бросил бастард под ноги, приложил ладони к стене, и из – под них начали вытекать струи иссиня – черного дыма. Пиявыч развернулся к смыкающемуся перед ним строю ящеров – воинов. В его доспех ударил копейный рожон и заставил отшатнуться к бараку.

Озарение! Иллюзия! Фейерверк! Настольная лампа! В воздух один за одним били заклинания Магии Природы. Бесполезные в бою, они помогали ориентироваться в темноте, повышали настроение, были незаменимы при организации вечеринок. Солдаты прикрыли глаза от яркого салюта и шутих, ударивших прямо в небеса, шарахнулись на несколько шагов от пятиметрового тюльпана, выстрелившего из почвы со скоростью молнии, с опасением попятились от ослепительного прожектора, вспыхнувшего над их головами.

Оркестр! Чеширская улыбка! Парадный марш! Сзади раздался грохот, метнулись пыльные языки. Двухметровый участок стены завалился внутрь, открывая черную дыру прохода в неосвещенное чрево здания. Ярл приподнял двухметрового тролля за плечи и, словно сноп сухого сена, забросил в барак. Отошел в сторону, кивнул Пиявычу на пролом.

– Живо!

И только пропустив вперед неофита отступил сам, напоследок срубив пару древков. Ящеры нерешительно топтались подле дыры. Они правильно оценили опустошение, которое этот могучий воин сделал в их рядах. Один особо ретивый гвардеец сунул голову в брешь и через секунду вывалился наружу со смятым, как консервная банка, шлемом. Больше охотников лезть внутрь на верную гибель не нашлось, несмотря на гортанные призывы командиров.

В маленькой комнате было пусто. Только несколько рваных мешков из плетеного джута валялось в углу. Несмотря на поставленные ярлом сильнейшие охранные заклинания, ощутимо тянуло навозом. Ярл сидел у окна, бессильно упершись затылком в грязную доску подоконника, и тяжело дышал. Посередине чулана, в нелепой позе, на корточках, замер Пиявыч. Он невидяще моргал и бессмысленно обводил помещение мутным взглядом. Сбоку от него, у стены в забытьи лежал Журавлев и тихо стонал. Воздух с сипением выходил из его легких. Вздох. Пауза. Выдох с усилием. Хрип. Снова вздох.

Браги поднял голову, оттер с лица кровь, устало снял с колен меч и осторожно положил его рядом. Острием к двери. Клинок мелодичным звоном отозвался на соприкосновение с каменными плитами пола.

– Эй, Пиявыч! Чего такой квелый? Яда гидринного что ли хватанул сдуру? Ох, блин, я и забыл, что у тебя нет Резистентности. На, лови! – перед новичком шлепнулся коричневый флакон малого целебного зелья.

Пий Контур нащупал его горлышко, зубами вытащил пробку и опрокинул в себя эликсир. Уселся ровно, и еще не придя в разум, обшарил свое тело ладонями, потом схватился за рукоятку своего «моргенштерна» и прижал к лицу его стальное навершие, словно хотел спрятаться за шипастой палицей от всего ужаса, который только что случился с ними.

– Хм. Крепко тебе досталось. Эй, Пий Контур! Слышишь меня? Вернулся в эфир? Ну и хорошо.

– Где мы? – глухо спросил неофит.

– Да вот хрен его знает. Закуток какой – то в конюшне. Какая разница?

– А где враги?

– Снаружи шляются. Где же еще.

– А почему они не пытаются ворваться сюда?

– Дыши ровно. Я наложил Двойной Саркофаг. Всю манну истратил. Чего жалеть? На тот свет с собой все равно не заберешь. Зато двенадцать часов беззаботного отдыха мы имеем верных. Потом – шабаш. Зубы на полку.

Пиявыч вздохнул. Взгляд его воткнулся в неподвижное тело тролля.

– Что с Журавлевым?

– В глухом отрубе.

– Он поправится?

Браги грустно улыбнулся.

– Эх, брат Пиявыч, какой ты все – таки олененок Бэмби! Ты что, не видел, как эта Гидра его боднула? Да это как от баллисты в грудь снаряд получить! Можно даже не смотреть – все ребра в крошево, легкие разорваны. Через час отмучается, бедолага. Или раньше, – Браги вздохнул. – Журавлев, Журавлев, ну зачем ты с нами связался? Сидел бы в фактории, лягушек считал бы, на рыбалку ходил… Что – то не везет в нашей компании юнитам. Слышь, Пиявыч, если уцелеем, будем теперь одни бродить. Хватит ребят хороших гробить. Жалко. Сначала Сойкин. Тоже отличный мужик был. Теперь Журавлев.

– Он пытался спасти тебя. И меня.

– А я, думаешь, не знаю? Если бы не он со своим молотом, там бы мы и остались, факт. Я, если честно, чуть не опупел, когда он против своих попер.

– Этот толстячок ясно сказал: всех убить. Его тоже.

– Угу. Но чтобы тролль так быстро разрулил обстановку на поляне… Это что – то. Блин, жалко – то как. Хоть плачь.

Пиявыч порылся в поясной сумке и вытащил из нее бордовый флакон большого целительного зелья. Подполз к Журавлеву. Прислушался к его прерывистому дыханию и хрипам. Браги отрицательно покачал головой.

– Все напрасно. Избирательный состав. На юнитов не действует. Для этого нужны особые отвары. Их только в Оплоте химичат. Дефицит жуткий. Я пробовал купить у Тудра, нет, говорит, сквалыга, ни единого. Что уж я ему только не предлагал…

Не отвечая ярлу, Пиявыч стал лить эликсир прямо на лицо Журавлеву. Тот несколько раз судорожно открыл рот, поперхнулся и надрывно закашлялся. Рука Пиявыча испуганно дрогнула, но струйка из пузырька продолжила исправно течь на серые губы умирающего. Грудь Журавлева выгнулась дугой и вдруг замерла неподвижно. Пиявыч бессильно опустил голову. Со стоном он впился зубами в собственную нижнюю губу, словно болью хотел изгнать из мозга непреодолимую муку. Из глубины этой пропасти душевного терзания новичок даже не сразу различил какое-то ворчливое бормотанье послышавшееся сбоку.

– Журавлев?! – выпалил Пиявыч, не веря собственным ушам.

Неожиданно урядник широко открыл глаза, рывком сел и обвел своих спутников внушительным взглядом:

– Чух – чух, парни! Хорошая драка. Много славы. Гидра – сильный боец. Но Журавлев – урядник. Он может думать за десять…

Пиявыч с детским всхлипом бросился на шею ожившему троллю. А Браги тупо улыбался и только приговаривал:

– Ну, дела. Ну и дела, блин!

Глаза ярла Браги, отчаянного рубаки, закаленного битвами и походами сурового воина, при этом странно и подозрительно блестели.

«Я проснулся рано утром, я увидел небо в открытую дверь. Это не значит почти ничего. Кроме того, что, возможно, я буду жить», – я лежал на влажной траве, не чувствуя ее пробирающей до озноба свежести, и пел старую песню «Наутилуса».

Просто пел. Губы дрожали, ресницы мои щипало, и першило в горле. Я захлебывался мелодией, стараясь подавить подступающие рыдания. Нет, нет, я не слюнтяй и не принадлежу к гиперчувствительным метросексуалам. Просто – тридцать лет. Три десятка томительных лет ожидания человеческого тела. Как удивительно это – просто быть человеком. Видеть свои руки, чувствовать пальцы на ногах, улыбаться. Любить. Стоп. Руки. Я рывком поднялся, уселся на пятой точке и стал пристально себя оглядывать. Человек – прекрасно. Но кто именно? В Овиуме возможны варианты!

Бледная тонкая кожа. Чуть различаемые под ней синие стебельки вен. Тонкие изящные запястья со стальными сухожилиями внутри. Я встал на ноги. Осмотрелся с позиции своего высокого роста. Широкоплечий, чуть сухощавый. На мне была надета неприметная льняная рубашка с открытым воротом, плотные гарусовые штаны и узкие башмаки с железными застежками. Одеяние обычного пеона. Но… Я задрал штанину. Минимум растительности. Провел ладонью по щеке. Всякое отсутствие признаков щетины. Выдернул волос из густой шевелюры, едва не доходящей до моих плеч. Черный, как смоль. Дернул еще раз, уже тоненький пучок. Ага. В моих пальцах осталось несколько серебряных нитей. Так и просятся сзади в пучок и спереди – под обруч. Я сел на место. Все ясно. Я – некромант. Опять.

Это, конечно, не плохо. Здесь, в Овиуме, Некроманты и Рыцари Смерти (гуманоиды Сумерек) совсем не такие, какими принято считать в реале наперсников живых мертвецов. Мы не захлебываемся слюной, когда видим теплокровного, не пьем кровь девственниц и прочей муры, не боимся солнечного света и чеснока. Мы – обычные люди, и ничего человеческое нам не чуждо. Наши отличие – чуть более прохладная кожа (термометров тут нет, но я думаю, где – то на уровне тридцати по Цельсию), бледная пигментация – этакий фирменный узнаваемый татуаж Холодных Пастырей, минимум «нательного» волосяного покрова. Среди нас нет веснушчатых блондинов или огненно – рыжих. Мы, некроманты, как правило, шатены или брюнеты. Часто волосы отдают серебром проседи. Но это обычно признак заслуженности лет или деяний. Хм, странно, откуда это у меня на моем стартовом уровне. Глаза – серые, голубые или реже – черные. Зрачки обычно сливаются с радужкой. Отсюда местные мифы о наших завораживающих взглядах.

А так – все, как у всех. Мы едим такую же пищу, пьем воду и что покрепче, испытываем влечение к противоположному полу в нормальных рамках здорового человеческого организма. И сердце у нас бьется! Только медленней, чем у всех прочих. И еще. Мы все поголовно – Ведьмы. Даже те, кто обладает магическими способностями или Рыцари Тьмы. Ведьмы работают с ментальностью существ, могут влиять на их поведение и эмоции. Внушать приказы. Мы ведем за собой юнитов Некрополиса. Скелетов, зомби, духов, вампиров, личей и даже Костяных Драконов. Нас невозможно предать или ослушаться. Наши бойцы не умеют отступать без приказа. Некротика обычно умирает в бою, не сходя со своего места. Среди нас нет болтунов или балагуров. Но мы никогда не лжем, никогда не ловчим и не пытаемся взять врага хитростью. В Овиуме некромантам принято верить безоговорочно. И принято уважать нас за непоколебимую честность.

Итак, возврат на старые знакомые рельсы? Что же, не самый скверный вариант. Тем более… Мой мозг полоснуло внезапное видение прошлого. Яркое, как белая молния Магии Воздуха. Да! Точно! Я уже успел позабыть за столько лет! Просто стер эту мысль, как несбыточную. Нужно ли зря мучить себя? Зачем напрасно пожизненно растравлять свои раны? Шанс вновь стать некромантом у погибшего перерожденца – не более нескольких процентов. Считайте сами. Восемь планет. Не менее двадцати видов человекоподобных созданий. Так и получается – несколько ничтожных процентов вероятности второй раз угодить в ту же кармическую воронку. И теперь воспоминания вернулись ко мне ослепительным бумерангом. Я – бывший высокопоставленный вельможа Некрополиса. И у меня в Сумерках есть свои секреты. Например, несколько зарытых тайников с несметными сокровищами. Схроны артефактов. Тридцать лет назад я не был сдвинутым крафтером, с маниакальным рвением волокущим в реал все, что не приколочено. Скорее наоборот – человеком, равнодушным к материальной составляющей жизни. Честь, доблесть, мужество – вот такие у меня были внутренние идолы, на алтарь которых я исправно возлагал свои чувства и поступки. Но я был очень богат. Зов Иерарха застал меня врасплох. И мне было не до финансовых транзакций. Но… если мои сокровища уцелели… тогда… я почувствовал приступ одурманивающего восторга. У меня будет новая квартира в реале! И новая дорогая машина! И счет в банке!

Спокойно, спокойно. Я тут же принялся охолаживать себя. За столько лет могло многое произойти. Замки переходили из одних рук в другие. Те земли, может быть, уже застроены новыми городами или засыпаны вулканическим пеплом. Не надо преждевременного ажиотажа. Потом будет тяжело разочаровываться. Хотя… Ноэлия – джоддок, Клаудиус – герцог. У меня там остались свои люди. Мои верные бойцы, которые никогда не забудут своего командира. Некроманты не способны на такие мелочные порывы, как скаредность, алчность. Они помогут мне. Только бы добраться до обжитых мест. Вновь увидеть перегородившие долину Призраков черные крепостные стены Дарктернала, обители духов. Опять лицезреть взметнувшиеся к облакам острые гранатовые шпили Сэнктима. А там и до столицы недалеко! Высоки мрачные башни Колдсоула, непроницаемы холодные воды его каналов, необъятны коридоры его подземных катакомб. Как давно это было. Но я скоро вернусь туда. Обещаю.

Надо будет в реале сегодня же позвонить ребятам. Как они перенесли виртуальную кончину? Без осложнений? Бывает по – всякому. Я вздохнул. Где теперь мои друзья – «гидранты»? Есть ли у нас шанс когда – нибудь снова увидеться? Мне вдруг нестерпимо захотелось вновь услышать насмешливый голос Али. Нет!!! Я решительно сжал руки в кулаки, гоня прочь знакомую подступающую меланхолию. Не сейчас! Потом будем грустить и сожалеть о несбывшемся.

Чтобы как – то отвлечь себя, я принялся разглядывать окружающую местность. Ну и где меня заново родили? Что за фигня?! Бред какой – то! Это не Сумерки. И не Мрак. Да где же я, в конце концов?! Не может быть! Я внезапно прозрел. Воистину – счастье делает человека слепцом. Как же я умудрился настолько затупить, что не узнал нашу «альма – матер»? Влажность, унылый пейзаж, чахлые листочки. А вот и торчащая на пару метров вверх серая пластинчатая шляпка местного деликатеса. Я в Болоте! И не просто в Болоте. Меня воскресили поблизости с местом предыдущей кончины. Это Фунги! Ладони рефлекторно обхватили голову и сжали ее в тиски.

Итак. Вечер перестает быть томным. Первым делом – добраться до Тракта на Центральном Стволе. Месяц? Звиздец, конечно. Дальше – еще два раза по столько. Долгие скитания по Древу вниз по оси эклиптики. Пока не выйду на Сумеречную дорогу. Там будет легче. Там – свои. Это что, чья – то злая шутка? Воскресить некроманта в Болоте… Ха – ха. Типа, помни, парень, где склеил ласты, история может и повториться? Счастье хоть, что новичков не валят юниты и Игроки до набора ими седьмого левела. Включается механизм лояльности к новорожденным. Но это значит – никакого развития. Стиснув зубы, я буду проходить мимо всех ништячков, пока не окажусь на родной земле Сумерек. Три месяца попрошайничества, нищеты и всеобщего презрения. Ладно. Я уже не гордый. Я смогу.

Ну что же, Базарбек (пока придется довольствоваться этим именем, потому что старое пришлось забыть, а новое присвоят в Некрополисе), пора двигать собой и выбираться в места обетованные. Судя по окрестностям, я воскрес не на каком – нибудь дальнем островке, затерянном в болотах, а поблизости знакомого и вполне конкретного населенного пункта. Слишком возвышенный рельеф, слишком сухо. Фунги рядом. Иггдрасиль справа по курсу, Желток сияет, словно щучья блесна, «светляки» болтаются по небу, как и положено. А значит – ходу, товарищ автослесарь, ходу.

Я шагал, вдыхая полной грудью привычный воздух Болота. Мои ноги цепко ступали по кочкам, глаза внимательно обшаривали окрестности. Вдруг впереди, прямо по курсу, сквозь тонкие кривули багульника я увидел человеческую фигуру. Тут же метнулся к ближайшему древесному стволу и притаился за ним. Перпендикулярно моему движению шла невысокая девушка в простом коричневом платье. Подол ее наряда уже намок от утренний росы, и она неловко поднимала его своими изящными ручками. Хотя по мне – так любая женская ручка будет изящной, если ты весь последний год в Мидгарде видел исключительно скрюченные мохнатые гнольи лапы. Нет, я погрешил против истины. Незнакомка была восхитительной без всякого преувеличения. Она смотрела в сторону, не видела меня, и поэтому невольно дала себя подробно разглядеть. Ее густые волосы каштановым облаком укутывали плечи, обрамляя красиво выточенные черты лица и оставляя открытым высокий белоснежный лоб. Ее губы, казалось, независимо от своей хозяйки, то и дело мило складывались в уморительно – смешную гримасу, а на лице почему – то застыло отстраненно – мечтательное выражение. Не понял. Она или не в себе или пьяна. Ну не может человек без оружия в одиночку бродить по здешнему лесу и при этом беспричинно улыбаться, если он не идиот, конечно. Или?! У меня перехватило дыхание. Я оторвался от дерева и сделал несколько шагов к незнакомке. Под моими ногами громко выстрелил треснувший сучок. Девушка вздрогнула, увидела меня и замерла от неожиданности. Я подходил ближе, и с каждым шагом во мне крепла уверенность. Теперь уже мои губы растянулись до ушей.

– Ну и почему мы сегодня гуляем без упряжи? – спросил я наудачу.

Представляю, как я выглядел бы, если б ошибся. Девушка в изумлении закрыла рот ладонью. Да! Точно!

– Млять, Базарбек! Как же ты меня напугал! – с первыми же звуками ее голоса у меня улетучились последние сомнения.

Аля сорвалась с места и кинулась мне навстречу. Ее руки захлестнули мою шею, губы прижались к моим губам. Все произошло как – то само собой. Мы целовались с угрозой задохнуться, и я подумал: «пристрелите меня, пожалуйста, кто – нибудь, я хочу умереть именно в этот момент, потому что лучше у меня уже ничего не будет!». Но через минуту, когда я поднял ее на руки и осторожно положил прямо на мокрую траву, то рассудил, что с выстрелом можно пока и подождать. Тяжелей всего пришлось с задней шнуровкой ее балахона. Я уже было попытался форсировать наше разоблачение и не заморачиваться над ее непонятно устроенным одеянием, как тут же услышал ехидный голос:

– Эй, так не пойдет, мой герой! Если уж ты так хочешь овладеть объектом своей страсти, изволь раздеть его полностью!

А сама при этом даже не подумала разомкнуть замок своих нежных рук на моем затылке. Попробуй расшнуровать ее в таком положении и не лишить единственного наряда! Особенно, когда каждый день ты думаешь и мечтаешь именно о таком моменте. Аля! Неужели это правда?

Потом, после горячки нашей лихорадочной любви, она удобно улеглась прямо на мою грудную клетку, накрылась сверху платьем от утренней свежести и принялась беззаботно щекотать травинкой у меня в носу. Наивная. Некроманты щекотки не чувствуют. Она внимательно изучала мое тело, рассматривала бледную кожу, словно надеялась найти что – то особенно отличное от обычных людей. Похоже, мой новый статус ее ужасно занимал.

– Тебе, наверное, не холодно? Ты же не теплокровный?

Я фыркнул.

– А какой же? По – моему, минут десять назад я был для тебя достаточно теплокровным.

– Ну, это да, – Альфия довольно улыбнулась, и глаза ее вновь хитро заискрились. – Извечная тяжелая женская долюшка. Не успела возродиться к новой человеческой жизни, как тут же затащили в койку. Даже опомниться не дали.

Моя девушка никогда не отличалась особым морализмом. Она вновь ехидно прищурилась:

– Раз уж пошла такая пьянка. А как насчет, м – м–м, этого вообще… Я имела в виду, как бы это сказать… м – м–м… потенциальные возможности… Вот в саге «Сумерки» про вампиров говорят, что они…

– Нормально. Останешься довольна, не извольте беспокоиться, – с этими словами я легонько ущипнул ее за упругую пятую точку.

Аля взвизгнула и уткнулась мне в подмышку со смущенным хихиканьем. Блин, бывает удавить ее, стервозу, готов, а иногда она еще такая несмышленая девчонка! Только строит вечно из себя. Я приподнялся и посмотрел ей прямо в глаза. Как ты так устроен, Мидгард? Я вижу эту девушку в первый раз, но это она, Аля. Никаких сомнений. Узнаваема до последнего лучика вокруг прищуренных глаз. Ну разве так может быть? Может. И я люблю ее уже очень давно. И она это понимает. И будет полоскать мне мозги до последнего. Такое уж естество ее вредной натуры. Как – нибудь я припру ее к стенке. А почему не сейчас? Чего откладывать разговор?

Она выдержала мой внимательный взгляд и тихо спросила:

– Ты чего?

Наступил момент, когда он и она понимают, что сейчас будет сказано что – то очень важное. Глаза вдруг становятся чрезвычайно серьезными. Дыхание замирает. Оба ждут. Я набрал в легкие воздух.

– Я хочу, чтобы ты была со мной.

– В Мидгарде?

– И там, и там. Ты знаешь?

Она помолчала.

– Да. Я знаю.

– И?

– Мне нужно еще чуть – чуть времени.

Я вздохнул. Понятно. Начинается типичное девичье компостирование мозгов.

– Аля, может быть, ты считаешь, что мы не пара? Ты просто скажи, я не буду в претензии. Я понимаю, что обычный работяга…

– Дурак! – она резко перебила меня.

– Тогда что?

– Потерпи еще немножко.

– Зачем?

– Блин, Базарбек! Не напрягай меня!

– А тебе, значит, можно? Да я схожу по тебе с ума весь последний год! И теряюсь в догадках. Все из рук валится. Ничего не понятно.

Альфию просто подбросило от моих слов:

– Как вы меня задолбали!!!

– Кто это «вы», позвольте спросить?

– Ты! И сваха твоя малолетняя!!! Как ты можешь… зачем ты его мучаешь… ноет и ноет! Сводник сопливый!!! – в ее голосе мелькнули истерические нотки.

Ай да Роберт! Шерлок Холмс! Вот, оказывается, почему они цапались все последнее время. Я, успокаиваясь, погладил Альфию по ее роскошной каштановой гриве.

– Аля, ну ладно тебе. Аля…

Из – под мышки донеслись сдавленные всхлипы.

– Блин, ты ничего не понимаешь. А я замужем была тогда! Замужем! И ребенок у меня есть!

Оп. Вот дела. У меня пересохло в горле.

– А сейчас?

– Развожусь, – сморкаясь, буркнула она. – Заявление подала два месяца назад… После того, как от тебя вернулась… Подумала и подала… А ты… Ты, блин, как истукан деревянный! Только о себе и думаешь! А у меня такие заморочки! Ребенок, развод…

– У тебя мальчик?

– Девочка. Гульнара. Три годика.

– Я всегда хотел девочку.

Всхлипы тут же затихли. На меня уставились два чуть припухших, покрасневших от слез карих глаза.

– Ты серьезно?

– Почти. На самом деле, я хочу двух девочек. И одного мальчика. Не меньше трех отпрысков. Придется теперь нам наверстывать.

Аля моментально уселась в вертикальное положение и посмотрела на меня каким – то новым взглядом.

– Как ты себе это представляешь? Мы даже живем в разных государствах.

– И чего?

– Чего… Для тебя все так просто. А дом где у нас будет? Крыша над головой! Втроем в твоей однушке? Или ты рассчитываешь на скорое получение наследства? – цинично ввернула она под конец.

Придется раскрывать карты. Частично.

– Почти. Ты попала в точку. Почти.

– Мне достался сумасшедший фантазер. Вот так мне везет с мужиками.

– Аля, ты меня совсем не знаешь, – мой голос стал вдруг холодным, как январская ночь.

Она вздрогнула и напряглась от моих слов. Задумалась. Вспомнила.

– Ага. Ты на что – то там намекал. Еще перед боем с Тазаром. Дескать, я такой, два раза паровоз видал, ежей голым задом давил… Ну – ка колись, темнило, какой еще грех у тебя за душой?

– Скажу только о том, что по финансам положение, скорее всего, изменится в очень радужную сторону.

– Это как – то связано с перерождением в Рыцаря Тьмы? – надо отдать ей должное, котелок у нее варит.

– Именно. Прости, ничего больше сообщить не могу. Дальнейшее распространение информации будет несовместимо с моей жизнью.

– Ой, как – то слишком забубенно для простой наивной девушки. Не могли бы вы, рыцарь, выражаться как – то попонятнее?

– Могу. Только даже до конца договорить не получится. Сдохну, не сходя с этого места. От внезапного удушья. Теперь понятно?

Аля ахнула.

– Блин… Ты носишь Червя…

– Т – с–с – с. Глупая болтливая девчонка. Вдовой хочешь остаться, замуж не сходив?

– А меня пока никто и не звал! – озорно улыбнулась она и показала мне кончик язычка.

Теперь ее глаза сияли заинтригованностью и горячей жаждой разгадки новой тайны ее необычного мужчины. Отлично. Этого мне и нужно. Неподалеку послышался зычный крик:

– Эй! Граждане «гидранты»! Вы там? Я стесняюсь спросить, не нарушу ли я своим появлением чего – нибудь романтического?

Мы ошеломленно переглянулись. Альфия лихорадочно принялась вползать в свою одежду. Я приподнялся на локтях:

– Роберт?

– Честь имею! – раздался веселый отклик.

– Как ты нас нашел?

– Тоже мне, бином Ньютона. Откуда на Болоте в затрапезной роще среди червей и улиток следы человеческих ног на влажном грунте? С одной стороны – дамские туфельки, навстречу им – мужские ботинки. И пошли вместе слитно. Вероятно, обнявшись. Ничего не приходит в голову?

– Ха. Следопыт несчастный! Ты там не в индейца переродился? С пышным головным оперением?

– Сейчас увидите. Так я иду?

– Пять минут подожди и иди!

– Ясно все с вами.

Аля, уже почти закончившая одеваться, быстро оборотилась ко мне, звонко поцеловала и опять отвернулась, подставив ненавистные шнуровки своего платья. Мы управились минуты за три, после чего я свистнул напарнику:

– Эй, там, на берегу!

– Ау!

– Подваливай к трапу. Билеты предъявлять при входе боцману с дудкой.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой капитан.

Роберт подошел, поздоровался за руку, бросил оценивающий взгляд на Алю, прищелкнул языком и уселся на траву рядом с нами. На нем был синий балахон, подвязанный в талии широким кушаком, остроносые туфли. В левой руке бывший «гидрант» сжимал колпак, усыпанный нашитыми на нем шелковыми звездами. Алхимик, стало быть. Как и раньше. Гражданин Сияния. Я – Рыцарь Тьмы. Альфия – подданная Желтка. Интересная у нас получается компания.

– Между прочим, не мешало бы пожрать, – заметил Роберт, нарочитой грубостью разбавляя неловкость ситуации.

– Сейчас, насобираем чего – нибудь. Только с огнем у нас криво.

Наш подающий надежды вьюноша пренебрежительно фыркнул. Из его ладони скользнул солнечный зайчик, и ветка в паре шагов задымилась.

– В Сиянии врожденным магам дают фаерболы с самого начала карьеры, – пояснил он.

– Тогда живем!

– Нет, нет, нет, – замотала головой Аля. – Не время кашеварить. Партизанить и отсиживаться в лесах – это не наш метод. Вернее, это наихудший вариант. Немедленно будем валить ближе к цивилизации. Она где – то рядом. Подумайте сами, за каким извините, лядом, нас нужно было выбрасывать тут всех вместе, чтобы потом запятить к черту на куличики?

– Логично, – согласился Боб. – А как насчет идей по поводу на фига это вообще произошло? Сбой программы?

– Я не верю в сбой программы на Овиуме, – с расстановкой произнес я.

– Ого. Стал некромантом, и тут же проснулась абсолютная преданность к Иерарху и всему, что с ним связано. Шучу. Ладно, зайдем с другой стороны. Зачем мы все трое здесь? Вот наш основной вопрос. Поймем, почему нас тут собрали, сразу станет ясно, что делать дальше.

Я немного глубокомысленно помычал, потом выдал:

– Вариантов поведения у нас всего два. Первый – всем валить по своим пенатам. Но логики тут мало. Ясно, как день, что нас скучковали именно в Болоте не для этого. Идти против воли Богов – дело кислое и малоперспективное… Остается…

– Мне пофигу, что остается, но я знаю, что надо делать, – вдруг перебила меня наша барышня. Моя, то есть. Надо привыкать к своему нежданному счастью.

Роберт и я воззрились на Альфию, ожидая продолжения, которое не замедлило последовать. Аля говорила быстро, четко и по делу. Я залюбовался.

– Район возрождения понятен. Вон грибы растут. Стало быть, Фунги рядом. И Бедные Рыцари тоже. К болотным Игрокам соваться нельзя ни в коем случае – слишком много знаем. Особенно, о новых веяниях. Завалить нас не завалят, левел не тот, но в темницу упрятать могут запросто. А я лично в каземате сидеть не желаю. Здоровье у меня девичье, неокрепшее. Допросы и пытки переносит плохо. Отсюда единственный выход – надо прибиться к настоящим людям. И мы знаем, что они здесь есть. Один, по крайней мере, снес Прокофьевне все три башки из полулежачего положения, и по – моему, даже сам не понял, что сделал. Как бы между прочим лишил революционное движение главного символа.

– Ага. Между прочим. Скажешь тоже. Если бы я не тормознулся в последний момент, конец бы твоему супергерою, – фыркнул Роберт. – Еле успел опомниться, честное слово. И сам шею ему под удар подставил. Чуть не перегрыз его, как зубочистку. Увлекся. За вас хотел отомстить. Хорошо, что его приятель с колючей палкой вовремя заорал, как недорезанный. У меня от испуга сразу злость прошла.

– Вот выдумщик, – улыбнулся я. – Чем перекусил? Тебе тролль к тому времени своим дубцом уже все зубы пересчитал.

– Хватит языком чесать попусту. Повторяю, я к Бедным Рыцарям не пойду. Лучше к этому чужаку. Какой – никакой, а он – человек. И неслабый. Вот к нему под крыло и надо двигать. С таким бойцом мы не пропадем. И из Болота этого долбаного наконец выберемся. Если его все – таки завалили на том пустыре, то переходим к плану Б. Скрытно отступаем в леса и шпарим в направлении тракта. Гринхольм обходим стороной и жмем по дороге к Мировому Древу. Передвигаемся ночами. Днем зарываемся в листву и сидим тихо. И так, пока не выйдем на Ствол Иггдрасиля. А дальше – поглядим, устроим совет, решим что делать. Либо держимся вместе, либо разбегаемся. Ну как?

– Что же, придумано толково. Я – за!

Роберт задумчиво пригладил крылышки своего острого носа. Хитро скосил глаза на нас с Алей.

– Спелись вы, конечно, быстро. Насчет идеи… Не знаю, право. Когда мы расставались, этот удивительный боец был не в самом лучшем положении. Безликий уже десять раз мог разложить его на калории. Но, раз другого плана у нас нет, будем придерживаться его. У кого из нас высший балл по ориентированию на местности? Кто проводник группы?

Глава 9. Маски долой

Жить им оставалось совсем немного. Как раз столько, насколько хватит ядреной воды в походных фляжках. Бились они достойно, но финальная сцена вышла отнюдь не эпической. В прилагательном надо исправиться букву «э» на «е». Вот тогда получится вполне реальное описание итога их усилий. Доигрались. Сами себя закатали в каталажку. Ярл сунул руку в поясной кошель и тут же чем – то укололся. Достал несколько деталей еще недавно какого – то целого предмета. Определил вещь и расхохотался, от избытка чувств хлопая ладонью по колену. Меткий ящерский удар сломал Иглу Допросов. Которую он, Браги, приготовил для своих дальнейших следственно – разыскных мероприятий. Неисправима человеческая психология. Увидав разбитый артефакт, ярл огорчился, и это чувство на короткий миг заслонило тот простой факт, что через несколько часов их поднимет на копья толпа синекожих рептилий с вытянутыми рылами и хохолками на затылке. Вот над чем он смеялся. Над глупым созданием по имени человек. Браги хотел поделиться своим открытием с Пиявычем, но увидел, что тот сидит в своем углу, шевелит губами и тихо улыбается чему – то. Взгляд у парня был отрешенный. Браги кинул настороженный взгляд, не соскочил ли напарник с ума от потрясений, потом решил его не тормошить. Шок. Само пройдет.

Но бравый ярл и понятия не имел, что сейчас происходит в душе у бывшего неофита. Пий Контур с небольшим опозданием, как будто щелкнул себя оттянутой резинкой, поймал сразу три уровня за битву с ящерами и Гидрой Хаоса. Сам не знал, за какие такие регалии, но получил. Свалились, словно кирпич на голову. И теперь он напряженно размышлял над выбором. Комично. Смерть стояла за дверью, а человек думал о завтрашней жизни. Так всегда бывает. Все наше естество как может сопротивляется осознанию собственной тленности. Мы строим планы, созидаем, не задумываясь о завтрашнем дне. Даже если заклинание Саркофага уже трещит под напором неведомого и безжалостного противника.

Что же выбрать? Дипломатию? Максимум достигнут. Природу или Владение оружием? Пиявыч вздохнул. Похоже, карьера воина у него не задалась. Дело не в силе или храбрости. Просто менталитет иной. Или, как выразился бы Браги – он сделан из другого мяса. Нужно колоть и рубить, а он сначала подумает, осмыслит. И сам станет покойником, упустив драгоценную секунду. Обаяние? Вот это и вызвало улыбку. Взять Обаяние в данной ситуации, значит, просто состроить гримасу судьбе. Нет. Судьба не любит, когда над ней смеются. На чем же остановиться? Эх, жаль, нет Политики – такой бешеный коктейль получился бы. А может… Почему нет?

Пиявыч повернулся к тусклому прямоугольнику окна и трижды прошептал: «Политика. Политика. Политика». Через несколько секунд паузы, будто система никак не могла врубиться, что же с этим геморроем делать, свободные уровни погасли в его голове. Ассимилировались. Кончено. Пиявыч осторожно попробовал поразмышлять о государственном устройстве. Сразу возникло множество интересных идей и путей их решений.

«Вот. Доигрался. Типичный ученый – моментально проверил на собственной шкуре гипотезу, и теперь пожизненно будет расхлебывать последствия неудачного опыта» – вздохнул Пий Контур.

Тролль с замечательным именем Журавлев прошелся по комнате. Посмотрел в окно. Задумчиво почесал живот. Измерил пальцем его впалость и выпуклость.

– Хочется есть. Надо поймать кого – нибудь.

– Оптимист. Только выйдем – нас самих поймают, – отозвался Браги.

– В окне пусто. Грибная роща близко, – резонно возразил здоровяк. – Нужно быстро бежать.

– Как пусто?

Еще полчаса назад конюшня была оцеплена тройным кольцом ящеров – гвардейцев. Периодически кто – то долбился в дверь, да без толку. Заклинание держало оборону исправно. Ярл выглянул наружу. Поблизости от конюшни никого не наблюдалось. Только у самой опушки сапрофитной поросли маячили две фигурки. Высокий широкоплечий мужчина и хрупкая темноволосая девушка.

– Странно все это. Заманивают в засаду? Чтобы побыстрее разделаться?

– Нет засады. Солдаты ушли. Кто – то помог.

В дверь нетерпеливо постучали. Три раза. Потом через паузу один. И снова три.

– Занято! – рявкнул Браги.

– Эй, за дверью! Слышите меня? – человек говорил быстро и старался приглушать голос.

– Допустим.

– Путь к лесу свободен. Стражу я снял. Выбирайтесь через окно.

– Подумать только, какая любезность! А сами вы кто, простите, будете?

– Все вопросы после. Время дорого. Делайте ноги, пока они не опомнились.

Браги и Пиявыч переглянулись. Журавлев уже стоял у подоконника и выразительно похлопывал по нему лапой.

– Ладно, перед смертью не надышишься. Рискнем. Я снимаю Саркофаги. Приготовьтесь! – ярл нарисовал в воздухе несколько воображаемых фигур, и невидимый щит, ограждающий их, исчез. В лицо Пиявычу повеял свежий ветерок. Журавлев, не дожидаясь приказа, тут же сиганул в окно, и воровато оглядываясь, припустил к лесу. Браги и Пий Контур резво рванули за троллем.

Девушка на опушке уже вовсю призывно махала рукой.

Они сидели на влажном ковре из лишайников, по – турецки поджав под себя ноги. Журавлев неистово грыз кусок грибной шляпки, утирая выступающую на подбородок слюну своей могучей дланью с черными от грязи ногтями. В ножке гриба, прямо над головой тролля вдруг образовалось округлое отверстие, из которого высунулась мохнатая беличья мордочка. Грызун несколько раз торопливо втянул в себя воздух, забавно подрагивая тоненькими усиками, сморщился, презрительно фыркнул и втянулся внутрь прогрызенного грибного канала.

– Как вам удалось снять охрану? – недоверчиво спросил Браги.

Ему ответил субтильный паренек с лисьей физиономией, закутанный в синий балахон со звездами.

– Одеяние алхимика помогло. Эти ящеры… Они не слишком сообразительны. Духовные пастыри Бедных Рыцарей все, как один, ходят в тогах. Я заявился в своем долгополом наряде к командиру сотни и передал приказ от брата Амальгидуса – срочно двигать в построении «колонна по три» к дворцу Тазара. Тот не рискнул ослушаться.

– Повезло, – кивнул Пий Контур.

– Угу, – согласилась с ним молодая прелестная девушка с гривой шоколадных волос и ямочками на щечках. – И чтобы не сглазить везение, надо сматываться из этих палестин и не мешкать. Религиозные вожди сделали ход конем. Ударили с носка и в полную силу. Теперь – шутки в сторону!

– Да – да, точно, – подхватил алхимик. – Я могу понимать мысли юнитов. Не все. Только с сильной эмоциональной окраской. Час назад я был около их храма и все слышал. Безликий произнес яркую проповедь и официально провозгласил джихад против всех Игроков. Только так можно достигнуть великого очищения. Убей бобра, спаси дерево. Все просто, как мычание. Первой жертвой назначили, естественно, Розика. Его власть низложена. И скоро наш помещик отправится по лестнице перерождений глубоко вниз. Юниты взбудоражены и, не задумываясь, прольют кровь любого Игрока. Мы – новички. Нам они ничего не сделают по определению. У нас первый левел. А вот если поймают вас – отломят неприятностей по полной программе.

В разговор вступил третий из незнакомцев. Высокий, широкоплечий некромант с неулыбчивым лицом и пронизывающим взглядом серо – стальных глаз.

– Сейчас они заняты разборками с Розиком. Его личная стража сохранила верность хозяину. И еще какие – то части из ветеранов. Но их часы сочтены. Сопротивление подавят. К этому времени всем нам желательно быть подальше от Фунги.

Рубиновые зрачки Браги сверкнули.

– А ну, стоп! Розик? Какой – такой, к свино – ехиднам, Розик? Что за хрень тут вообще происходит? – ярл вскочил с места и возбужденно заходил перед троицей спасителей. – Бегают какие – то розики, безликие объявляют джихады… Почему нас, безобидных путешественников, решили сразу поставить к стенке без суда и следствия? И кто, в конце концов, вы сами? Зачем вытащили нас из ловушки, в которую нам пришлось забиться? Или мне это все сейчас кто – то объяснит, или я, клянусь Тором, превращу это Болото в кладбище!

Все трое незнакомцев открыли рты, но некромант поднял вверх ладонь, и два рта из трех немедленно захлопнулись. Пиявыч оценил харизму бойца. Этот спокойный мужик производил впечатление лидера. Несуетного и уверенного в своей правоте. Даже не подумаешь, что первый левел, как признался алхимик, и показало сканирующее заклинание. Холодный Пастух заговорил тусклым голосом без всякого напряжения, будто вспышка горячего норга его абсолютно не касалась:

– Розик – это бывший местный феодал. Марионетка в руках духовных вождей. И теперь уже – отыгранная пешка на религиозной шахматной доске. Безликий – серый кардинал движения Бедных Рыцарей, их идеолог и тот человек, что дергает за все веревочки. Бедные Рыцари – толпа обманутых Безликим юнитов, не понимающих, что они творят.

Браги сердито кивал в такт каждой фразе некроманта, подтверждая ее понимание.

– Мы…, – тут незнакомец запнулся. – Мы – новорожденные. Почему появились тут, не знаем сами. Но очень хотим выбраться с Болота, и вы для нас – самая подходящая по этому случаю компания. Тем более, – некромант улыбнулся одними уголками губ. – С вас причитается. Если бы не алхимик с его поддавками, мы бы не имели сейчас удовольствия беседовать. Наша троица была в теле Гидры Хаоса, которую вы очень любезно недавно обезглавили.

– Вот, значит, как, – изумленно выдохнул ярл. – Так это ваша поганая шайка чуть не отправила Журавлева к праотцам?!

Выкрикнул и осекся. Браги все понял. Все люди в Мидгарде – лишь временные пассажиры кармического колеса. И погибнуть в теле Высшего юнита от руки обычного тролля означает вызвать его резкий поворот и падение в новое более слабое вместилище разума. А Журавлев и не думал быть в претензии. Он вытер губы от грибных крошек и с важным видом ляпнул:

– Хорошая еда. Быть большой отрыжке.

– Как вы предлагаете действовать? – спросил Пиявыч.

– Немедленно уходить лесами в сторону Ствола Древа, – быстро сказала девушка, – Здесь ловить нечего.

Пиявыч и Браги переглянулись. Ярл согласно качнул головой.

– Ик! – громко сказал Журавлев.

Тролль встал во весь свой рост, отряхнул остатки грибов со своей одежды. Потом потер ладони, смачно плюнул себе под ноги и следующей фразой просто убил всех присутствующих:

– Увидев Браги, почувствовав его мощь, ваш гениальный Безликий занервничал и допустил огромную, непоправимую ошибку. Лишил свое движение единственного местного Игрока. Принял отвественность. Поторопился. У юнитов этого мира глубоко в подсознании зашито почтение к правящему классу. Сейчас они преступили главный закон и повернули оружие против своего хозяина. Их умы в смятении. Где – то глубоко внутри, несмотря на религиозный экстаз, они сожалеют о содеянном и страшатся грядущей неминуемой кары. И мы этим немедленно воспользуемся. Мы не уйдем с этой планеты, не искоренив скверны, поселившейся на ней. Не для этого я призывал в Овиум вас, дорогой Браги, не для этого я оставил тут вас, уважаемые перерожденцы. Следуйте за мной! Пора показать этим проповедникам, кто тут главный и на чью власть они посягнули. И еще, – уже не урядник Журавлев, а величественный властитель всего Овиума повернулся к норгу. – Я был бы очень вам признателен, ярл, если бы вы вернули мне мое кольцо. Оно может сейчас нам очень пригодиться.

Молчание было ему ответом. Все просто сидели и тупо глядели на Журавлева. Пред ними свершилось превращение. Исчезла закомлистая, клешнястая фигура болотного тролля. Перед ними возвышался величественный силуэт древнего мудреца, убеленного сединами мужа, чьи плечи стали согбенными от мыслей о судьбе этого мира и его обитателей. Вдруг Браги откинулся в пушистые объятья лишайника и затрясся в пароксизмах хохота. Пиявыч смотрел на своего командира с непониманием и осуждением. Насмеявшись вдоволь, ярл утер слезы и задушенно прохрипел:

– Ай да Иерарх! Вот это выдумщик! Чух – чух, парень, а? А я – то голову ломаю… Сойкин – Журавлев – Страусов? Нет! Сойкин – Журавлев – Джорней! Надо же! Властитель лично встретил своих гостей на границе. Да еще в компанию к ним навязался. Теперь понятно, почему не подействовало одно зелье и подействовало второе. Оно было для юнитов! А нужно – для Игроков. Молодец, Пиявыч. Мыслишь нелогично, и это приносит плоды.

Джорней чуть изогнул в улыбке губы и обратился к напарнику норга:

– Должен от всей души вас поблагодарить, достойнейший Пий Контур! Если бы не ваша удивительная вера в чудеса, все могло быть намного сложнее. А вы, Браги… Признаюсь, когда вами без раздумий был истрачен редчайший, бесценный эликсир, чтобы оживить тело обычного, в понимании любого Игрока, юнита, я стал доверять вам намного больше. И теперь уже не сомневался в том, что Олигархия правильно выбрала посланника…

Вместо ответа ярл молча подкинул Иерарху его перстень, в центре которого зеленым глазком горел хризолит в форме буквы «Д».

Всеобщий хаос охватил славный город Фунги. Его сметающая волна подняла на ноги всех юнитов, включая разнорабочих и мастеровых, смешала языки и диалекты, а после повлекла их на большую площадь перед дворцом бывшего повелителя мастера Тазара.

Безумные вопли, отчаянные крики, испуганный свист и щелканье на наречиях гноллов и ящеров неслись отовсюду. Потоки юнитов вливались на площадь, сталкиваясь друг с другом, и расплескивались в разные стороны. В середине центральной и самой плотной живой реки, в окружении бурлящих водоворотов воздетых рук, лап и щупалец, двигалась огромная сверкающая фигура. Ослепительный свет бил из нее в разные стороны. Белые лучи перемежались с радужными. Юниты жадно ловили их конечностями и преклоняли головы. Некоторые опустились на колени и уперли повинные лбы в землю. Вдруг словно тысяча сирен взвыла над Фунги пронзительными голосами. Страшен и безысходен был их леденящий кровь вой. Вся площадь наполнилась отчаянными стенаниями. Откуда – то из пространства раздался громовой голос:

– На колени перед Иерархом Овиума, отступники!

Небо вдруг стало свинцовым. На землю угрожающе надвинулись тучи. Теперь уже все без исключения негуманоиды попадали ниц. Вокруг раздавались крики ужаса и мольбы о прощении. Постепенно голоса собравшихся начали сливаться в жалобный нестройный хор, в котором явственно различалось лишь одно, многократно произносимое Великое имя:

– Джорней… Джорней… Пощади нас, Джорней! Помилуй нас, Джорней!

Пиявыч чувствовал себя очень неловко. Он понимал – сейчас происходит разоблачение ужасного злодеяния. Но его не покидало ощущение, что достигается это доброе по сути своей деяние таким же, не менее постыдным обманом.

– Приведите ваших лже – вождей! Но сначала заклейте им их гнусные рты, чтобы они своими сладкими речами не могли более смущать и обманывать моих возлюбленных подданных! Передайте их в руки моих соратников! Этих лже – пророков ждет ужасная кара! Пусть командиры отрядов выйдут вперед. Я жду.

Джорней умолк, давая время выполнить его приказание. Огромное море нелюдей волновалось у его ног. Браги, Пиявыч и трое новичков стояли неподвижно в бликах исходящего от фигуры правителя света.

Через десяток минут из толпы к ногам Иерарха вытолкнули две истерзанные фигуры.

– Мы поймали их, Джорней! – раздались крики. – Они пытались скрыться! Мы схватили их!

Иерарх повернулся к сподвижникам.

– Браги, я уверен, что вас не надо учить, как обращаться с опасными пленниками. Вы сможете поместить их в надежное место и поставить крепкую охрану? И не надо недооценивать способности этих святош. Караул следует сменять каждые полчаса. И ни в коем случае не вытаскивайте у них кляпы. Пусть лучше погибнут от удушья.

По губам ярла скользнула похожая на волчий оскал улыбка:

– Может, тогда сразу…

– Нет. Они нам еще понадобятся, – пообещал Джорней и повернулся к народу:

– Где ваши начальники? Где ваши командиры?

Вперед, понуро свесив головы, под тычками беснующегося живого моря, выступили пара десятков юнитов.

– Немедленно отправьте гонцов к ближайшим вельможам, верным власти Верховного Аиста. Шлите им свое покаяние и просите прибыть сюда и стать во главе Фунги и всех войск, что здесь находятся. Я обещаю вам свое покровительство. Судов, казней и истязаний впавших в заблуждение, но раскаявшихся в своих ошибках, не будет. Все осознавшие вину и присягнувшие законной власти будут прощены. Я прослежу за этим. Даю вам свое обещание.

Над площадью повисли оглушительные крики:

– Великий Джорней! Прости нас, Джорней! Пощади нас, Джорней! Слава Джорнею!

– А теперь отправляйтесь к местам несения службы. Повседневные обязанности должны выполняться неукоснительно. Все подразделения остаются на своих местах, пока прибывшие вельможи не укажут им, что делать. И горе тем, кто ослушается своего Иерарха! А теперь расходитесь! В свое время я навещу каждый бивуак и поговорю со всеми!

– Вот так легко и непринужденно меняется государственная система, – прошептала сзади подданная Желтка. – Пара вовремя сказанных слов, и толпа побежала в противоположную сторону.

Пиявыч хмыкнул.

– Это возможно только в случае, когда есть высшая сила, перед величиной которой преклоняются все. В Реальности это обычно называют авторитетным посредником.

– И отсутствует навязанное со стороны формирующих сознание систем необъективное мнение относительно происходящего, – добавил алхимик. – В таком случае все свершается правильно и быстро. И, о Небо, защити тогда вчерашних кумиров! – Роберт хихикнул. – Решительный ход Джорнеем, и ферзи противника в панике забегали по шахматной доске.

Браги неодобрительно посмотрел на него и вздохнул:

– Мало мне одного умника было. Теперь два.

А девушка фыркнула:

– Он не умник. Он притворяется. Это магия.

Через полчаса народ окончательно разбрелся с площади, но все равно до их маленькой группы издалека доносился возбужденный гул голосов. Иерарх повернулся к соратникам. Его сияние понемногу гасло.

– Им нужно время, чтобы прийти в себя.

– Но уже сейчас многие расходились, окрыленные надеждой. Как будто встали на ноги после тяжкой болезни. Все недоумевают, как это они поверили этим чужакам, – сказал Роберт. – Таковы на данный момент их основные мысли и чувства.

Джорней удовлетворенно кивнул.

– Спасибо тебе, телепат. Болезни! Именно болезни. А теперь пойдемте куда – нибудь, побеседуем. Надо пожалеть этих несчастных и с пониманием отнестись к их экстатическому наркозу.

Иерарх Овиума задумчиво погасил в хрустальной пепельнице длинную тонкую сигариллу. Теперь, после того, как мы остались вне досягаемости для любопытных глаз юнитов, в его облике вновь проступило что – то тролльское. «Снаружи, как ни украшай, все сотрется» – на память пришло воспоминание из школьной программы. Кто это сказал? Горький, кажется. Прямо, как про нашу ситуацию.

Служители дворца Тазара зажгли камин в кабинете правителя Фунги, и это было весьма кстати. Мы успели здорово намерзнуться во время своих бдений на площади, и тепло огня согревало и расслабляло. Пиявыч во все глаза смотрел на Иерарха. Он затаил дыхание, вслушиваясь в каждое слово Джорнея. Видимо, властелин Овиума являлся его кумиром. Иное дело, ярл. Браги вольготно сидел в кресле, закинув ногу за ногу. Его потертый левый сапог «просил каши», но бравого вояку это ни в малейшей степени не смущало. Бывшие «гидранты» примостились вокруг овального письменного стола изящной эльфийской работы. Мы ждали. Мы слушали. Создатель локации внимательно обвел нас взглядом и заговорил, делая иногда паузы для пущей значимости своих слов.

– Законы Овиума, как и везде в Мидгарде, устроены так, чтобы защитить созданный с таким трудом мир от произвола человека, случайно завладевшего программными кодами. Мы выполняем работу и складываем полномочия. Поэтому у меня не так уж много мощи и власти, как может показаться со стороны. По сути, я – обычный смертный, отнюдь не бог или полубог. Локация живет своей жизнью, независимо от меня. А с этими чужаками я допустил ужасную ошибку. Сначала все шло хорошо. И это была моя роковая слепота. Я сам позволил иноверцам прийти к нам со своими гуманистическими идеями. Они показались мне воистину бескорыстными и благородными.

– Сколько их всего просочилось через границу? – нетерпеливо спросил Браги.

Джорней пожал плечами.

– Думаю, около сотни человек.

– Всего – навсего?

– Да. Но они рассеялись по планетам Иггдрасиля и тихонько принялись за дело. Кто – то погиб, но остальные сумели внести свой разрушительный вклад.

– Что могут сотворить сто безумцев в огромной локации, в реальном счетчике включающей в себя две области России и Казахстан?

– Многое. Как оказалось, очень многое. Овиум – единый цельный организм, со своими процессами, проблемами, системами регуляции и очищения. Аналогом гомеостаза. Эти пришельцы… Они как вирусы. Внешне неприметные. До начала цепной реакции своего распространения по телу. А потом – чужеродные и смертоносные. Они порождают вокруг себя больные клетки, которые становятся враждебными всему организму локации. Начинает происходить воспроизводство новых вирусов. В итоге может настать полное внутреннее разложение системы. Если не применить эффективную вакцину.

– В чем конкретно проявляется их тлетворное влияние? – тихо поинтересовался Пиявыч.

Джорней задумчиво нахмурился.

– На этот вопрос так просто и не ответишь… Я много думал над этим. Мидгард устроен таким образом, чтобы люди могли полнее оценить свои способности и должным образом их использовать. Есть Сила, Магия, различные умения, Ведьмин Контроль. Мы Иерархи локаций, при создании своих миров использовали все тонкости взаимопревращения энергий, связывали в хитрые клубки тысячи причинно – следственных связей… Именно по этой технологии… За всем стоит наша Воля и наша Энергия. С большой буквы. Те, чужаки… Там тоже Великая Сила и Энергия. Но с другой, альтернативной полярностью. Как бы вам объяснить… м – м–м… Трудно, но я попробую. Пример будет жестоким. Два человека дают младенцу яркую погремушку. С одинаковой улыбкой, тем же самым движением руки. В одном случае ребенок начинает резвиться с новой игрушкой, познает через нее мир, радуется новым цветам и звукам. В другом – несмышленое дитя засовывает себе погремушку в рот и умирает от удушья. Два тождественных действия. Результат диаметрально противоположный.

– Какой ужас! – с дрожью в голосе воскликнула Альфия.

– Я предупреждал, что приведу страшный пример. Так и здесь. Неважно, что именно делают эти люди. Важно – какую Волю и какую Энергию они вкладывают в свои поступки и речи.

Браги понимающе кивнул.

– Я уже сталкивался с подобными штуками. На севере, в локации Баркид. Кезон, ее лидер, в страдании обрел могущество и мог повелевать юнитами и людьми без всяких ограничений. Управлять их поступками и желаниями. Влиять на их эмоциональное равновесие. Мой верный кореш, Хельги – Ловкач, еще тогда туманно высказался насчет того, что от НЛП и ментальных практик до такого тотального контроля человечеству остался только один шаг. Но тогда всем повезло. Одновременно с огромной властью Кезон обрел просветление, стал философом и созерцательным мыслителем, понял всю ужасающую мощь, сосредоточенную в его руках, и удалился в Йотунхейм. Избежал соблазна применить свои способности в деле. Испугался последствий.

– Действительно, повезло. Здесь все осложнилось тем, что носители новых энергетических влияний на сознание разумных существ пришли извне, со своими целями и расчетами. Они действовали наверняка и не страшились использовать свои способности по прямому назначению.

– А как все начинается? – не унимался Пиявыч.

– Сначала почти ничего не происходит. И девизы, и проповеди этих деятелей содержат исключительно высокодуховную и благородную направленность. Не придерешься. Но последствия… В очаге, подверженном заболеванию, прерываются процессы самовосстановления юнитов и ресурсов. Рвутся годами сложившиеся отношения. Сами юниты выходят из – под контроля системы регуляции локации, становятся чуждыми ей. Появляются продвинутые идеологические течения, стремительно вербующие себе сторонников. И уже из пораженного органа наружу вновь выплескивается волны свежих и активных вирусов. Первым пал Желток. Затем болезнь захватила Сияние. Оплот мгновенно перекрылся на карантин и тем спас себя. Как и Инферно. Скажу больше – инферналы, пожалуй, единственные, кроме ногайцев, кто ведет беспощадную войну с инфекцией, действуют навроде системы гуморального иммунитета.

– То – то они с нас чуть шкуру не содрали! – бесцеремонно перебил Владыку локации Браги. – И тебя, кстати, прикончили. В обличье Сойкина.

Джорней коротко кивнул, признавая правоту ярла, и продолжил:

– Почти все, кого вы встречали, Браги, остались верны своему Иерарху. Мои последние сторонники. А в общем… Все очень тревожно. До нашего вмешательства Болото было плотно накрыто очагом разложения. Хорошо, что рычаг и время воздействия были выбраны нами с хирургической точностью, и ситуацию удалось развернуть вспять. Но остальные… Цитатель бьется с недугом молча, сцепив зубы. Сражается отчаянно, не понимая, что именно происходит. Подземелье также находится в зоне заражения. Но там инфекция приобрела затяжную, торпидную форму из – за местных территориальных особенностей, и пока непосредственной опасности для планеты нет. Некрополис спокойно впустил внутрь себя эту скверну, но, к моему удивлению, флегматично поглотил ее и ассимилировал без всякого вреда для собственной цивилизации. Здесь проповедникам крупно не повезло с паствой. Не в том месте они пытались возжечь костры Истинной Веры. Это единственный случай, когда они не преуспели. Как с этим бороться? Тут не поможет многотысячная армия. Как воевать с идеями мира и равноправия? И почему этим идеям всегда сопутствует тотальное разрушение всего, чего они только сумеют коснуться?

– Кгм, – робко кашлянул Пиявыч, привлекая к себе внимание. – По – моему, уважаемый Иерарх, ответы нужно искать не в Мидгарде.

– Конечно! – хохотнул Браги. – В твоих любимых исторических учебниках!

– И в них тоже. Но главным образом, в Реальности. Посмотрите на внешне благополучную европейскую цивилизацию. Она так и пропитана идеями толерантности, гуманизма, любви к ближнему и защиты свободомыслия. Но при этом очень склонна к воинственной экспансии своих религиозных и культурных ценностей. От крестовых походов до пламенной защиты демократии в наши дни, невзирая на границы и желания туземцев. Именно туземцев, потому что это все не что иное, как старый добрый обмен бусами на слитки золота, только на другом, более продуманном уровне. И религия, и демократия, и Теория Управляемого Хаоса – все это бусы для аборигенов. Краска бусинок разная, но звенят они одинаково весело и фальшиво.

Посмотрите, что они сделали с теми участками нашей планеты, куда смогли дотянуться. Африка – гигантский естественный концлагерь. Каждая страна постоянно разрывается от внутренних противоречий, войны и эпидемии трясут континент год за годом. За последние десять лет в междоусобных конфликтах там полегло более пяти миллионов человек. Кого это волнует? Австралия и Океания. Поглощены пришельцами полностью. Северная Америка – ассимилирована, миллионное коренное население безжалостно истреблено, жалкие остатки получают бесплатную индейку на День Благодарения. Очень трогательное отношение после беспощадной зачистки территории, не правда ли? Самобытная культура и религия низведены до музейных экспонатов. Нет, их еще часто применяют в маркетинге. Хороший ход. Южная Америка – этнические туземцы частично вымерли, частично уничтожены колонизаторами. Только в двадцатом веке «Службой Защиты Индейцев» погублены сотни тысяч человек в амазонской сельве. В ход, как обычно, шли уже проверенные веками инфицированные товары, да и просто свинцовые пули. Страны Южной Америки, несмотря на богатейшие ресурсы, поголовно влачат достаточно жалкое существование. Карибский бассейн – поставщик ресурсов, утопающий в нищете среди тропического рая. Еще раньше – Юго – Восточная Азия. Откинута на несколько столетий назад. Превращена в сырьевой придаток, жители – в рабов силами торговых корпораций. Кровь стынет в жилах, когда читаешь, что там творила Ост – Индская компания и иже с ней. Азия начала подниматься лишь тогда, когда смогла обрести независимость. В том числе и особенно – культурную. Индия. Богатейшая страна, также отодвинутая в своем развитии после геноцида и векового беспощадного колониального грабежа. Ныне бьется в тисках тотальной бедности, перенаселения.

И везде, везде европейская цивилизация приходила по стопам миссионерии. Сначала идеи гуманизма и любви к ближнему, потом – зараженные оспой одеяла. Насаждались новые догмы, открывались глаза туземцев в светлое будущее. Тех, кто выжил, конечно. До прихода европейских колонизаторов каждый край имел свою богатую историю, самобытное развитие, цивилизацию, традиции. А теперь? Устояли, также притормозив на два века в развитии, Япония и Китай. И теперь стремительно набирают ход. Вдумайтесь, устояли только те, кто остался верен своим религиозным, культурным ценностям, а не заменил их искусственно насаждаемыми европейскими. Развитие осталось только там, где народ твердо стоит на идеологической платформе своих предков. Где те, кто пошел за миссионерами? Их нет.

– Можно подумать, что Российская империя расширяла свои границы на восток с куличами и сахарными пряниками в руках, – фыркнул Браги.

Ему ответил Роберт. Стопроцентный этнический немец, выросший в бескрайних казахстанских степях.

– Никогда российские имперские завоевания не были замешаны на идеологической подоплеке. Никогда в истории Российской Империи не было продолжительных и кровавых войн за религию. Да, водкой поили. Да, обманывали при торговле. Но не продавали одеял, зараженных болезнями, и не загоняли коренных жителей в резервации. Хочешь бить в бубен? Бей на здоровье! Не было тактики выжженной земли, бесстыдного грабежа и высасывания жизненных соков. Не было государственной политики вытеснения аборигенов. Хотя отчаянного раздолбайства, преступного изуверства и просто глупости хватало, конечно, с избытком. В исполнении отдельных мерзавцев. Куда нам без этого?

Сквозняк с шумом захлопнул резную створку высокого окна. Налетевший ветерок весело вымел из пепельницы серое облачко табачного пепла и рассыпал его по глянцевым доскам пола. Молчание нарушил Браги:

– И что теперь нам с этой заразой делать? А, Джорней?

Иерарх ответил молчанием. «Гидранты» переглянулись. Мы поняли друг друга мгновенно и я, Базарбек, взял слово:

– Диктатура. Беспощадная диктатура, нетерпимая к любым, якобы прогрессивным, веяниям. С Болотом мы почти разобрались. Остается оставить наместника, разделяющего наши взгляды. Но не посвящать его во все. Брон допустил ошибку, и это непростительно. Косвенно все будут винить Верховного Аиста в том хаосе, который едва не случился в стране. Лучше сразу его убрать, пока это не сделали другие. Хочу замолвить словечко за своего протеже. Тазар, Второй Цапель Болота, вполне удовлетворяет всем нашим требованиям. Стойкий, неподкупный, тупой, как пробка. Задать направление – и он примется искоренять ересь, пока не выкорчует ее последний росток из самой неприметной болотной кочки. Теперь очередь Сияния. Предлагаю физическое устранение духовных вождей через заговоры и подкупы. У нас в составе имеется человек, знающий многие местные правила и условности, – Роберт с готовностью кивнул. – Джорней, вы сможете обеспечить нам какие – либо дополнительные преимущества? Артефакты, уровни, меньшую уязвимость?

– Я подумаю, что можно сделать, – сдержанно отозвался Иерарх. – Но мои способности очень ограничены. Мы создаем миры и потом позволяем им жить своей жизнью, полностью и безвозвратно отключая механизмы управления. Я могу перемещаться между телами юнитов. С определенными ограничениями. Могу немного сместить балансы ресурсов и навыков. Переустановить системные коды, стоявшие на эпохе формирования мира. Лет тридцать назад, не позже. Дальше был введен закон невмешательства. Это почти все. Что мог, я уже сделал. Например, я, еще в обличье Сойкина, снял Ослабления, наложенное системой на Браги. Снял почти сразу, как только стал уверен в вас. В том, что вы чисты и не находитесь под влиянием.

Я вздрогнул от этих слов. Джорней, упомянув про тридцатилетний отрезок жизни, возвращал меня уже в забытые времена, когда Овиум был юн, и мы были наивны и юны вместе с ним. А Иерарх, словно следуя своим тайным мыслям, негромко продолжал:

– Сегодняшнее костюмированное представление на площади – по сути, вершина моих способностей. Я могу идти в бой обычным огром или титаном. Но над здешней жизнью у меня нет практически никакой власти. Так было задумано. Вся тяжесть решений и поступков ляжет на ваши плечи. И труднее всего придется с Желтком. Желток почти вышел из – под контроля системы жизнеобеспечения Овиума.

Альфия, бывшая баронесса Желтка Аделина решительно подняла руку. Джорней ободрительно качнул головой, разрешая говорить.

– С Желтком будут серьезные проблемы, это верно. Там демонстрация на Болотной площади, где иностранные агенты сыграли свою убогую роль, не прокатит. На Желтке правит человеческая цивилизация, а не впечатлительные и легковерные гноллы, которым достаточно красочного представления.

– Знаю. У них новое учение пустило самые глубокие корни. Болезнь разъедает устои общества. Хаос, дисбаланс артефактов и юнитов. Близится коллапс, но его никто не ощущает, – согласился с баронессой Иерарх.

– Но выход есть! Их сила – их слабость. Загипнотизированный идиомами о рыцарской чести и праве сильной руки, Желток может признать правду именно через насилие. Если мы возьмем верх, наша идеология победит религию чужаков. Тут придется действовать в лоб. Или они, или мы.

Аля в своем репертуаре. Похоже, мне досталась весьма кровожадная половинка. Придется осмотрительно подходить к новым блюдам на ее кухне. Браги задумчиво хмыкнул.

– И как мы разобьем самую организованную армию Овиума? Кто встанет за нашими спинами? Ногайских кочевников не перенести магией по воздуху на сотни километров! Да и не хватит их для такого дела. Против Желтка нужно выставлять войско тысяч в десять юнитов, не менее того.

Джорней улыбнулся.

– Думаю, много больше. И у нас есть решение. На этот вопрос сможет ответить один из самых прославленных воинов Некрополиса. Лорд Пыльных Пустынь и герцог Долины Призраков! Я готов, стоя, приветствовать ваше появление среди людей и возвращение на тропу воинской славы!

Все присутствующие недоуменно переглянулись.

– Ну что, Рыцарь Тьмы? Герцог Вокиал! Мы ждем ответа. Судьба Овиума вновь в ваших руках. Червь Молчания снят с вашей истинной личности!

Я, не дрогнув, встретил взгляд Великого Джорнея. Многие годы томительного ожидания и неизвестности дали мне это право.

– Давно это было…

Остальные «гидранты» мгновенно потеряли дар речи от изумления. Глаза Альфии стали похожи на два круглых блюдца. С губ готов был сорваться град вопросов: «Как?! Ты?! Базарбек?! Это правда ты?! Тот самый Вокиал, о героическом походе которого уже лет тридцать ходят легенды по всему Овиуму? Спаситель локации? Не может быть!!!» А Роберт просто восхищенно крутил головой. И улыбался. А может быть, он уже все просчитал? Кто знает, что происходит в голове у этого вундеркинда? Иерарх покаянно склонил чело.

– Я очень виноват перед тобой, Вокиал. По отношению к тебе я допустил вопиющую несправедливость. И готов исправить ее любыми доступными мне способами. Из того списка сил и механизмов, что подвастны мне. Надеюсь, в тебе достаточно силы, чтобы перелистнуть страницу нашего непонимания. Встань, великий воин!

Медленно герцог Вокиал поднялся на ноги. Его сухие широкие плечи окутались черной, как сама ночь мантией, в которой навсегда потерялся солнечный свет. На поясе серебряной окантовкой блеснули старинные ножны, и Ледяной Меч Полной Луны скользнул в них и вновь вернулся к своему владельцу. Скрипнули половицы под тяжелыми коваными сапогами с барельефами атакующих змей, с лязгом опустились на пояс боевые перчатки с загнутыми клювами на кончиках пальцев. Вокруг бледного лба захлестнулась узкая полоска мифрилового обруча, и в середине его воссиял холодным блеском огромный сапфир. Символ Мощи и Власти Темного рыцаря Вокиала, Хранителя мрачных тайн Некрополиса.

– Герцог, ты полностью амнистирован. Если сможешь – прости своего Иерарха, – голос Джорнея дрогнул.

– Я готов исполнить приказание Властелина Овиума, – глухо прозвучал в ответ мой голос, и словно тысяча бестелесных душ завыла в нем своими пронзительными голосами.

Все в комнате вздрогнули.

– И каков уровень у молодца? – оценивающе спросил Браги.

– Раньше был семидесятый. Теперь – сотый. Я возвращаю свой долг с процентами, – тихо ответил Джорней.

– Ого, – присвистнул Браги. – Даже наш штатный некромант, барон Мак – Гир, и то может позавидовать такой мощи!

Непобедимый норгский ярл подошел ко мне и протянул руку:

– Сочту за честь пойти в битву плечом к плечу с таким славным рубакой!

Я – Вокиал стиснул в ответном пожатии огромную ладонь:

– Наши враги ужаснутся, когда увидят рядом со мной самого знаменитого бойца Мидгарда. Решено. Я приведу с собой легионы Некрополиса. Живые мертвецы выступят за нас против захватчиков. Так уже было. И так будет.

Альфия совсем по – девчоночьи, не отрывая от меня восхищенного взгляда, восторженно захлопала в ладоши. Пиявыч кашлянул, возвращая всех к тяжелой реальности:

– Инферно и Оплот дадут нам войска?

Джорней вздохнул и опустил голову.

– Нет. Они все – таки мне не доверяют. Именно я впустил в Овиум всю эту скверну. Еще хорошо, что они идут навстречу некоторым моим просьбам. Инферналы, к примеру, даже согласились отстроить в Пустыни свой город. Им там слишком холодно, но они с пониманием отнеслись к моему предложению усилить там влияние Иггдрасиля. Жаль, что пока не сложилось…

– Знаем, знаем их проблему, – непочтительно перебил Иерарха Браги и, повернувшись, любезно пояснил всем присутствующим. – Маленькая дорожная неприятность. Умудрились потерять по пути свою драгоценную личинку опарыша. Обычное дело. Но ничего, инкубационный цикл Лавового Червя – пять лет. Получится в следующий раз. Значит, помощи от этих пацифистов мы не ждем?

– Вам придется рассчитывать только на свои силы. И на мощь герцога Вокиала. И еще, – Джорней помолчал, словно собираясь с духом. – Нам придется действовать очень быстро. Времени осталось мало. Почва уже удобрена, опухоль разрослась. Иерарх почти утратил нити управления. Грядет прибытие настоящих фигур. Тех, кто способен взять управление над всем Овиумом и окончательно лишить меня власти.

Пиявыч поднял руку.

– Это не с ними нас все время путали? Ниграл и Аш из Инферно…

– Да. В фактории Оплота тоже были в затруднении. Браги силен, те тоже будут сильны. Но они не придут, если мы успеем повернуть процессы вспять. Их Воля и Энергия рассчитаны на взаимодействие с подготовленными умами. Если мы нанесем удар первыми – спасем мир, созданный мной.

– И возможно, тысячи душ людей в Реальности, – тихо добавил Пиявыч. – Мы живем в обоих мирах. Не будем забывать об этом.

Из путевого дневника Пия Контура:

«… Оправданная жестокость. Ужасное словосочетание. Вправе ли сила, полагающая о себе, что она является добром, применять методы, традиционно используемые злом? У меня есть стойкое подозрение, что за историю развития нашей цивилизации я далеко не первый человек, который задается подобным вопросом. Но в данной ситуации положение осложняется тем, что мы вынуждены рубить мечом открытую ладонь. Не вдаваясь в философско – идеологическую подоплеку противоположной стороны, надо отдать ей должное: она не действует методами непосредственного, прямого насилия. Никто из этих жрецов не колет, не жжет, не убивает. Они даже оружия не носят. И распространяют свое влияние исключительно способом убеждения. Иначе говоря – Словом. Западающим глубоко в душу.

А мы пришли отстаивать свои ценности с дрекольем в руках. Как бы то ни было, у меня в глубине души возникает чувство несправедливости и неудовлетворение нашими методами. Почему мы не в состоянии бороться с ними их же оружием? Может, потому что наши идеи, наши принципы не такие правильные? Именно поэтому они и не в состоянии конкурировать с воззрениями наших оппонентов? Именно поэтому их не получается донести простым методом диалога, защитить в открытой полемике, а необходимо вбивать в голову ударами кованой булавы? Добро должно быть с кулаками? А оно останется при этом добром? Или превратится просто в другую точку зрения?

Вопрос выходит за узкие рамки ритуалов и воскурений на соответствующие алтари. В современном мире искусное и изобретательное Зло научилось пользоваться личинами Добра. Обе категории переплелись самым тесным образом, стали неразличимы. Возможно – теперь нет Добра, осталось одно Зло. Если попытаться мысленно приподнять свои рассуждения над животрепещущими ситуационными проблемами и взглянуть на процессы и течения сверху, то с морозом по коже, приходит вопрос: какой недобрый разум стоит за всем проиходящим? Он словно подталкивает к краю пропасти нашу цивилизацию. Устои нравственности и гуманизма, казавшиеся незыблемым приобретенением повзрослевшего человечества, оказались попраны в мгновение ока. Они остались, не делись никуда. Просто теперь под этими вывесками творятся ужасные вещи. Может быть – вот оно Зло, а остальное – лишь формы его проявления? И где та спасительная основа, к которой можно припасть в момент, когда всеобщий хаос захватит все вокруг? Чем, как чистой тряпкой, получится стереть из сознания невесть откуда взявшиеся там чужие установки? Неужели, это исторические традиции, культура, вера предков, в конце концов? Проверенные в веках ценности поколений?

Хорошо Браги – у него отсутствуют сомнения. Просто в организме нет такого гормона, который отвечает за сомнения. Хорошо новорожденным – ими движет нормальное желание остаться в живых, и для них все средства хороши. Хорошо Джорнею – он отстаивает то, что ему принадлежит, по сути, борется за свою собственность. Даже если эта собственность, по большей части, условная, и представляет собой удивительный мир с миллионами мыслящих существ в нем, живущих независимо от Иерарха и его желаний и представлений об этом мире. А как быть мне? Может, моя миссия в нашем отряде – подвергать сомнению все наши действия с точки зрения их моральной обоснованности? Нет. Я не прав. А Браги – прав. Надо отбросить колебания и ожесточить свое сердце. Сомнения точат душу. Угрызения совести разрушают разум. Колебания отнимают уверенность.

Сегодня мы встали на очень тонкий лед. Мы будем двигаться, старательно обходя полыньи колебаний, промоины сомнений, западни угрызений. И спасет нас только безграничная уверенность в оправданности наших действий. Чувство сопричастности к судьбам тех людей и юнитов, что существуют, рождаются и умирают каждый день в этом загадочном мире, замкнутом на самого себя, в этой мини – Вселенной со странным именем Овиум…»

В гулком подземелье даже самое невинное слово, многократно отраженное от нависающих сводов, приобретало зловещие оттенки. Что же говорить о ситуации, когда сказанные речи и без того, сами по себе, имеют страшный смысл? Полномасштабный, всамделишный, настоящий кошмар!

Браги стоял, почти упираясь своей блондинистой отросшей шевелюрой в низкий потолок пыточного каземата. Перед ним, накрепко прикованная ремнями к массивному креслу из черного дуба, похожему на древний электрический стул, замерла фигура брата Амальгидуса. Руки проповедника плотно были охвачены широкими коричневыми путами и туго привинчены к выступающим подлокотникам. Голени также обвивал плотный сноп веревок и жгутов. Его Духовность стреножили по полной программе, оставив свободными только шею и голову. За спиной норга стояли мы, бывшие «гидранты», а ныне: баронесса Аделина, восстановленный в своих правах герцог Вокиал и алхимик Сияния, присвоивший себе легендарное имя Мордред. Рядом, скрестив руки на груди, замер Пий Контур. Поединок взглядов между суровым ярлом и лицемерным чужеземцем длился уже несколько томительных секунд. Никто не уступал. В силе воли противники оказались достойны друг друга.

– Как настроение перед смертью? – по лицу Браги разлилась мрачная жестокая улыбка.

Пиявыч поморщился, словно впервые видел своего командира таким – беспощадным, нетерпимым, не знающим жалости и снисхождения. Мрачным ангелом смерти, карающим без малейшего сомнения. А вот я залюбовался своим соратником. Прав был Джорней – только такой человек сможет, не колеблясь, переступить через естественное милосердие, свойственное всем людям, и выжечь скверну с лика Овиума. Иерарх не ошибся с фигурой кризисного эмиссара.

– История знает много примеров, когда на чело людей, несущих свет Познания водружали терновый венец, – спокойно ответил Амальгидус и я – Вокиал невольно подивился его самообладанию. – Кровь моя падет на вас. Вы рискуете очень многим. Своим спасением, своей бессмертной душой и вечной жизнью. Уничтожая пастырей, вы делаете шаг к погибели. Уже сейчас ваши волосы полощет стылый ветер бездны.

– Все ясно. По – прежнему пытаешься залить нам в уши свою ослиную мочу? Не выйдет!

– Жаль. Очень жаль, что свет Истины пока не доступен для ваших глаз. Я скорблю об этом.

Вперед уверенно выступил Пий Контур. Положил руку на плечо ярла. Я посмотрел на его навыки. Политик и Дипломат! Политик?! Ничего себе!

– Погоди, Браги! Посмотри на него внимательно. Какое самообладание. Нет, этим ты его не проймешь. Верно, брат Амальгидус? Ваши расчеты покрывают года. Они точны, как лазерный луч и выверены не хуже математического уравнения. На ваших щитах эмблема Гидры Хаоса…

– Это мы, – пискнула рядом Альфия, но я предостерегающе накрыл ее руку своей ладонью.

Пий Контур повернулся к баронессе и с улыбкой покачал головой:

– Нет, баронесса Аделина, вы заблуждаетесь. Не ваша болотная гидра скалит зубы на фоне изображения их храма. Тот зверь намного страшнее. Он и жертва, и источник болезни одновременно. Начинается с малого. Словно черви, эти люди проникают своими идеями в беззащитный неокрепший мозг. Портят его, внедряя чуждые мысли, откладывая яйца, из которых вылупляются уродливые личинки и начинают пожирать все вокруг. Голова сходит с ума, за ней – следующая. Потом – последняя. Головы начинают отдавать взаимоисключающие приказы телу, оно мечется и, в конце концов, разрывается на несколько кровоточащих кусков, бывших когда – то единым живым организмом. Тихи их речи, благостны взгляды, гуманны идеи. И никто бы не подумал, глядя в бесноватые глаза обезумевшего трехголового существа, что из этих проповедей воспылает такой беспощадный, пожирающий все вокруг огонь. Три слагаемых цели, три стадии смертельной болезни сознания. Имена их известны. Вот они три ступеньки в бездну: чуждые народу этой земли идеалы и подмена традиционных ценностей; разобщение, брожение умов и всеобщее смятение, как следствие этого; и последний шаг, уже за край пропасти – отчаяние, безысходность, нетерпимость и страшная, плещущая наружу злоба. А дальше? Дальше все погружается в хаос. И уже выкорчеваны древние спасительные корни, к которым можно припасть. А надо всем этим сверху, из безопасного места, следят наши друзья с такими благостными лицами и завораживающими сознание голосами. Наблюдают за делом рук своих. Контролирует верность избранного пути. Помогают придерживаться правильного курса. В могилу и забвение. Вот как работает их пятая колонна, прямиком в человеческий мозг. Незаметная, тихая служба. Как там по – английски? Именно на этом языке была впервые названа подобная стратегия. Тихая служба – «Сикрет сервис».

– Не тихая. Секретная. Переводится как секретная служба, хотя «тайная» тоже подойдет, – поправил Пиявыча Мордред.

– Слово «тихая» тут было бы более уместно, – вставил я, и Пий Контур улыбкой показал, что он полностью согласен.

Амальгидус молчал. Его губы кривились, если бы взгляд мог поражать, то от Пия Контура осталась бы уже головешка. Потом идеологический наставник не без труда овладел собой и по – прежнему мягко сказал:

– Вы – слепцы, ведомые слепцами. Но вы прозреете. Я верю.

– Вот бесстыжая рожа! Даже на пороге смерти не перестает юлить и ловчить, – Браги хмыкнул и повернулся к стоявшим позади неофитам. – Эй, как тебя там по – новому… Маргарин? Тьфу, Мордред! Действуй! Сожги гада!

Мордред – Роберт сделал робкий шаг вперед.

– Я так не могу, Браги. Он связан и безоружен. Это убийство.

– Твою растак! Ты хоть понимаешь, что творят здесь эти мрази?! Не могу, убийство, нехорошо… Заладил! Тебе нужны уровни, чтобы делать вещи там, в Сиянии! Или хочешь остаться первым левелом и все время прятаться за наши спины? Вокиала смогли поднять, потому что его проклятие тридцатилетней давности. Остальным придется качаться собственными силами. У этого святоши в загашнике немало свободного опыта. Мы его изымем. Ты станешь приличным человеком. Бей магией!

Мордред, а в реале – юный, талантливый ученый, еще не огрубевший в кровавых сражениях и лишениях походов, сделал неуверенный шаг вперед и поднял дрожащую руку. Мне стало искренне жаль парня. Браги об колено ломал его психологию. Но не мне, некроманту, об этом судить. Ярл знает, как обходиться с живыми подчиненными. И в подтверждении этих мыслей, с пальцев Роберта сорвалась белая шипящая Молния. Потом еще одна, сразу несколько ударили в тело проповедника, но они не причинили Амальгидусу ни малейшего видимого ущерба. Тот по – прежнему восседал на пыточном троне, как в пляжном шезлонге, и благостно, снисходительно улыбался.

– Бей сильнее! Для чего тебя одели, как капусту, усиливающими артефактами? Ты можешь ударить больнее! Используй магию Высших Порядков.

Из рук Мордреда полились непрерывные струи голубой Магии Воздуха, перемежаемые янтарными бликами Огня. Все они растворялись в фигуре священника, впитываясь в его фисташковую мантию и понемногу наполняя ее слабым свечением.

– Стой. Что – то идет не так. На нем нет усилителей, а меж тем он экранирует твое воздействие. Сейчас попробуем разобраться…

Ослепительная вспышка разорвала подземелье. Тело Амальгидуса исторгло из себя чудовищный сноп ярких искр, и тут же из него хлынула Магия, всей своей силой ударившая в ярла. Браги отшатнулся. Заклинания накладывались друг на друга, превращаясь в настоящие магические поля. Эти силы, словно радиоактивные волны, начали раскручиваться в набирающую обороты воронку. Тело норга словно раскалилось от их света, но воин не отступил ни на шаг. В воздухе раздалось нарастающее гудение. Подошвы сапог Браги понемногу начали скользить назад по каменному полу. Я – Герцог Вокиал, Рыцарь Тьмы, сделал решительный шаг вперед, и моя сухая фигура заслонила Браги от проповедника. Магическая воронка метнулась ко мне, стремительно всасываясь в плоть. И уменьшаясь. Все погасло. Браги и Я – Вокиал стояли неподвижно, остальные ослепленно хлопали глазами, не понимая ничего.

– Абсолютная Резистентность, – довольно осклабился ярл.

– Абсолютное Поглощение, – я сдержанно улыбнулся.

– Споемся, – хохотнул Браги и повернулся к остальным. – Видели, что произошло? Этот хитрец, как гигантский живой аккумулятор. Накопил нашу ману и жахнул в ответ всей нахапанной мощью. Не будь герцога, сейчас бы размазало всех по стенкам. А он бы вышел отсюда, как ни в чем не бывало, и продолжил бы нести свет своей Истины страждущим. Но не прокатило. Как же так, милейший духовный пастырь, не сложилась считалочка? Поддались эмоциям? Ай – ай – ай, как нехорошо. А с виду такой приличный. Людей любит.

Впервые маска невозмутимости Амальгидуса дала сбой. Его черты исказились в бессильной ненависти, преобразились яростным темным пламенем гнева:

– Торжествуй, убийца! Но знай, ты не заставишь нас покинуть мир, уже нами завоеванный. Пройдя цепь перерождений, мы снова вернемся и продолжим свою миссию! Мы не отступим! А вы – падете!!!

Браги пренебрежительно махнул рукой:

– Ладно, ладно, насчет этого у нас тоже что – нибудь, да отыщется. Время пока есть.

Ярл достал из ножен тусклый кинжал с костяной рукояткой и протянул Мордреду.

– Попробуем подойти с другой стороны. Просто представь, что это госпиталь, и ты делаешь больному важную операцию по вырезанию гланд. Не криви губы, салага! Чистеньким здесь остаться не получится!

Я повернулся к Альфие – Аделине. Ее лицо было такое же пепельно – серое, как и окружающие нас стены подземной темницы.

– Готовься. Тебя ждет наш второй старый друг в фисташковом одеянии. Безликий. С ним посложнее придется, чем с этим… аккумулятором.

Глава 10. Где – то на стволе Мирового Древа

Позади остались все хлопоты на Болоте. Прибытие Тазара. Его долгий разговор с Джорнеем и Пиявычем. Составление письма к Брону. Мою идею о рокировке престола пришлось спустить в канализацию. Тазар оказался именно таким, каким я его описал: честный, неподкупный и тупой. Но наши переговорщики грамотно разыграли свою партию. Они не стали грубо и явно склонять полководца к измене, а просто положили крупную и лакомую наживку так, что Тазару был хорошо виден ее соблазнительный кусочек. Увы, надежды не оправдались. Или воин не заметил приманку и прошел мимо, случайно раздавив ее каблуком, или рассмотрев все возможности, пришел к выводу, что овчинка выделки все – таки не стоит. Но цели своей мы достигли. Тазар принял временные обязанности регента Болота до возвращения Верховного Аиста и с видимым удовольствием поклялся искоренить все следы пребывания тут коварных чужестранцев. Снести молитвенные дома, истребить подготовленные святошами кадры местных проповедников. Последнее он пообещал осуществить в образцово – показательном порядке, так чтобы больше никому долго не хотелось разделить подобную участь.

Больше делать в Болоте нам было нечего, и мы, одолжив у Тазара шесть ездовых виверн «попокладистей» (если к этим зверюгам вообще можно применять такой термин), двинули в направлении ствола Мирового Древа. Мы, будучи в Прокофьевне, всегда относились к вивернам крайне настороженно. От этих змееголовых можно в любой момент было ожидать всякой пакости, типа плевка исподтишка едкой слюной или дерзкой попытки стянуть хавчик из корыта. Гнусные твари, словом.

Наши средства перемещения оказались такими же мерзкими, недисциплинированными созданиями, склонными к саботажу и членовредительству. С ними не помешала бы лишняя пара глаз на затылке даже нам, неприкасаемым новичкам. Убить, может, и не убьют, но покалечат легко и непринужденно. Летать они категорически отказались буквально через час после начала экспедиции. Пришлось из воздушного транспорта переквалифицировать их в наземный. Их бег по дороге можно было сравнить с конвульсиями издыхающего вурдалака. Вечером от этого аллюра разламывалось все тело, а мозги еще некоторое время после схода на твердую землю по инерции долбились о черепную коробку. Браги и Пиявыч хором утверждали, что доставшиеся нам зловредные существа ничем не напоминают им тех милых грациозных виверн, что доставили их по воздуху из Пустыни на Болото.

Первый же вечер похода завершился прискорбным инцидентом с летальным исходом. Не знаю, что уж не поделил Пиявыч со своим рысаком. По – моему, тот украл и сожрал у нашего политика какую – то чрезвычайно ценную для него вещь. То ли тетрадь, то ли ежедневник. Тоже мне, сокровище. Но Пиявыч расстроился. Их разборки закончились тем, что виверна совсем сбесилась и бросилась на своего всадника. Попытки успокоить зверюгу ни к чему не привели. Не знаю, что было в этой тетрадке, но, судя по обезумевшей животине, нечто совсем неудобоваримое. Кончилось все тем, что Браги, защищая своего воспитанника, с видимым сожалением уложил животную ударом кулака в лоб.

После этого темп нашего движения совсем упал, но на второй день мы вышли к гнольскому поселению бортников и за несообразно жуткие деньги купили у них арбу, запряженную чахлой болотной коровой. Это оказалось несчастное, забитое создание, покорно тянувшее лямку судьбы и прочие лямки, что цепляли к ее хомуту. Мы смогли немного ускориться, хотя конный экипаж «Пиявыч плюс рогатый одр» обычно приволакивался к нашему лагерю тогда, когда ужин уже был сварен и частично съеден, а мы валялись вокруг костра и философствовали.

Наконец весь путь до Ствола был пройден. Корова и телега тут же оказались проданы за бесценок сильно сомневающемуся в правильности своего решения купцу – троглодиту. Виверн мы не без наслаждения скинули с нашей шеи на болотную почтовую станцию с приказом доставить обратно в конюшню Тазара и поблагодарить за любезность. А мы, выбрав походящий стоялый двор, приготовились наконец – то впервые за несколько дней вкусить обычной человеческой пищи, смыть с себя болотную грязь и нормально выспаться.

Мы стояли с Алей, прижавшись друг к другу, укрытые непроглядной тьмой заднего двора выбранного Браги временного прибежища. Наш маленький отряд остановился в респектабельном трактире с целым этажом просторных гостевых комнат. Прямо на Великом тракте. Мы с ярлом рассудили, что так будет надежнее. Нечего забираться в сомнительные кротовьи норы дешевых ночлежек. Безопаснее оставаться на виду.

Этот постоялый двор наверняка каждый вечер, по обыкновению, шумел как лесной муравейник: сновали люди и юниты, из конюшни доносилось фырканье лошадей и плеск воды в поилках, звонко бряцали пивные кружки в общей зале, раздавался беззаботный смех мужчин и хихиканье женщин. Но сегодня вокруг царило оживление не большее, чем на деревенском кладбище в стылую январскую ночь. Потому что мы остались единственными постояльцами заведения. Браги заплатил хозяину, пожилому гулю с настороженным лицом, сполна. Веско сказал несколько фраз, и после часовой суеты по экстренному выпроваживанию остальных гостей в трактире наступила гробовая тишина. С парой Игроков, граждан Желтка, возникло легкое непонимание с нарочитым хватанием за эфесы тонких придворных шпаг и громогласным требованием объяснений. Но стоило мне – Вокиалу подойти к ним с любезной улыбкой и вежливым предложением предоставить им какое угодно удовлетворение на их выбор, как заносчивый апломб мигом выветрился из их горячих голов, и надменные вельможи, фасонно откланявшись, немедленно отбыли, сославшись на неотложные дела. Их можно было понять. Столкнувшись с существом сотого левела, особенно в обстоятельствах, обостренных возможным конфликтом, поневоле постараешься, чтобы между ним и тобой пролегло как можно большее расстояние за как можно меньший отрезок времени.

Прислуга, доведенная до испуганной икоты странными путешественниками, чуткими мышами попряталась на хозяйской половине. Лишь молодой плешивый орк, в чьи обязанности входило бесперебойное снабжение гостей напитками и принятие заказов для кухни, оставался на своем боевом посту за видавшей виды барной стойкой. Выражение его разбойничьей физиономии говорило о том, что бедняга уже смирился с грядущей неизвестной, но совершенно точно – ужасной участью. Еще бы, наша с Браги аура ослепительно сияла золотом. Игроков с сотым левелом во всем Овиуме – единицы. А тут – сразу двое под одной крышей. Мы обдуманно сняли сокрытие состояния, рассудив, что это прекрасный способ избавиться от проблем, типа той, что чуть не возникла с «желтыми» дворянами.

Я обнял Альфию за плечи и вновь привлек к себе. Сегодня – наш последний вечер. Завтра мы расстаемся. Баронесса Аделина вместе с остальными следует вверх по Тракту, до самого Лазурного «зимника». Там она продолжит путешествие уже в полном одиночестве, пока через неделю не упрется в пограничный кордон Желтка. Основная группа повернет по вечно завьюженной, продуваемой холодными ветрами дороге в сторону ледяного Сияния. Мне же надлежит на рассвете направить своего скакуна вниз к основанию Мирового Древа. И через две недели достичь Серой Магистрали. Оттуда начнутся покрытые вулканическим пеплом земли Сумерек. Моей бывшей Родины. Колыбели, взрастившей герцога Вокиала. Рыцаря Тьмы. Безупречного слуги Иерарха.

Четырнадцать дней – ничтожно малый срок, чтобы покрыть такое расстояние. Мне предстоит проскакать на своем коне мимо напоминающей лесную просеку Ветви Оплота, миновать раскаленное перепутье Инферно, оставить позади кратеры горного серпантина, ведущего к Подземелью. Ничего. Мой конь идеально подходит для такого стремительного путешествия, и всадник своей несгибаемой неутомимостью будет ему под стать.

Своих лошадей мы торговали сразу, как вышли на Центральный ствол от Болотного большака. Напротив Ветвей, ведущих к планетам, всегда раздолье для предпринимательства. Движутся бесчисленные торговые обозы, перемещаются военные дозоры, толпами странствуют разного рода путешественники. На обочинах Центрального Тракта здесь повсюду курятся дымы харчевен, мерно стучат в кузницах тяжелые молоты, различные мастерские лепятся друг на друга, частоколом стоят лотки торговых рядов, где разномастные зазывалы наперебой расхваливают свои пестрые товары.

Мы остановились напротив приметного барышника – слоноподобного земляного элементала, в необъятном пузе которого могла бы поместиться любая из продаваемых им лошадей. За невысокой плетеной изгородью паслась пара десятков живых образчиков его товара. Я приметил каракового трехлетку с ровным легким аллюром и сделал лошаднику знак. Коня тут же ловко заарканил и подтянул к плетню его подручный – щуплый хобогоблин в драном овечьем тулупе. После придирчивого осмотра широты челюстных ганаш, глубины грудной клетки и множества других, не менее важных характеристик, состоялся церемониальный акт ожесточенного торга. Сошлись на немалой сумме в пятнадцать золотых. На эти деньги неофит может купить себе полный комплект снаряжения, но надежный боевой конь для кавалериста иногда важнее, чем броня и вооружение. Подошел Браги, ведущий на поводу тонконогую саврасую кобылу, придирчиво оглядел моего жеребца и похвалил выбор:

– Конкурная стать. Отличный иноходец.

– Еще не отличный. Но сейчас будет, – моя рука сжала в кулак пластину черного мифрила, а губы прошептали заклинание «Мертвящий бриз» из Магии Смерти.

Вокруг коня завертелся пыльный вихрь, на несколько секунд полностью поглотивший его силуэт, а когда маленький смерч улегся, передо мной уже стоял настоящий боевой скакун Рыцаря Тьмы. Его кожа была ужасающего трупного цвета, глаза горели, как добела раскаленные наконечники стрел, высокую холку покрывала серебряная грива. Его дыхание леденило, как порыв морозного ветра. Сбоку послышался глухой звук упавшего тела – сознание служки не выдержало и предпочло на время удалиться подальше от происходящего. Главного же лошадника парализовало до состояния соснового полена. Да так, что Аделине пришлось потратить на него пару исцеляющих заклинаний. И даже после этого элементал лишь бессмысленно шевелил губами да ронял наши золотые в засохшую грязь дорожной обочины.

– Я называю тебя Лагатом. Это имя легендарного вампира. Будь достоин его, – торжественно сказал я – Вокиал, кладя свою холодную руку ему на спину.

Лагат прянул острыми ушами и негромко заржал. Все вокруг вздрогнули.

Теперь мой конь стоял стреноженный, в отдельном амбаре, сзади постоялого двора. В общей конюшне его размещать мы не решились – за ночь, проведенную под одной крышей с Лагатом, остальные лошади могли запросто сойти с ума. Его наездник, его повелитель мысленно потянулся к нему, и он ответил: «я готов».

Но дорога будет завтра. А сегодня у нас с Алей последний вечер перед расставанием. И последняя ночь. Прохладный ветер шевельнул ее волосы на моей груди. Моя баронесса вдруг звонко рассмеялась.

– Смешинку съела?

– Нет. Просто представила – иду я по улице города Кургана года три назад, а навстречу мне – ворожея. И она говорит: «Позолоти, детка, ручку, я тебе нагадаю, что ты будешь встречаться с герцогом Долины Призраков. У вас будет любовь». А я ей в ответ…

– А ты ей в ответ: «Идите вы, бабушка, лесом»!

– Не так грубо, конечно, но… – Аля на секунду притихла, потом спросила. – А какая она, твоя Долина Призраков?

– Ну, во – первых, она сейчас не моя. А во – вторых… Не знаю, как тебе объяснить. Ну, Долина призраков. Обычное дело. Состоит из долины – одной штуки и призраков – многих штук.

– Вот балбес какой. А вроде герцог. Солидный человек.

– Не обижайся. Я уже и сам плохо помню. Низкое серое небо, пыльные смерчи, заросли сухих колючих кустарников, скалы с выщербленными склонами…

– Милый пейзажик. Просто курорт какой – то описываешь.

– На самом деле, когда ты там, на сердце возникает удивительное чувство покоя. Там хорошо размышлять о жизни.

– Ясное дело. Ничего же не отвлекает.

– Несмотря на пустынный ландшафт, там очень необычный воздух. Вкусный. Им хочется дышать. И ты не можешь надышаться. Понимаю, что по описаниям все выглядит, как безжизненная пустыня, но человек, вернувшийся из Долины, вдруг начинает понимать и видеть такие вещи, мимо которых он спокойно проходил всю свою жизнь и не догадывался об их значении.

– Вот как.

– Именно так.

Аделина оторвала свою голову от моей груди и хлопнула ладошкой по пекторали черного доспеха:

– Ничего не слышу. Как будто совсем не бьется.

– Бьется, только очень тихо. Мы, некроманты, таким манером замедляем течение времени в моменты, которые хотим продлить.

– Серьезно?!

– Нет. Шучу.

– Вот ты гад. А я уже поверила.

Со стороны крыльца послышались грузные шаги. Мы, как два подростка поспешно отпрянули друг от друга и тут же прыснули смущенными смешками.

– Эй, соратники! – так и есть, кто же может из наших топать, как средних размеров носорог? Конечно же, Великий Джорней в тролльем камуфляже!

– Браги приглашает всех на совместный ужин перед грядущим расставанием, – ну ничего себе! Иерарх Овиума на посылках у доблестного норга. Видно, старик совсем захандрил, и ярл пытается хотя бы так его расшевелить. Вызвать досаду, раздражение, обиду, но как – то пробудить к жизни.

– Мы сейчас идем.

Браги сжалился и отпустил орка из – за стойки восвояси, так что ужин прошел без слуг и лишних ушей. После того, как блюда местной кухни были по достоинству оценены, а пустые кувшины из – под вина и пива, выстроившиеся вокруг стола, начали напоминать глиняный хоровод, в общей зале пустого трактира потекли разговоры о былых временах, отчаянных битвах и изобретательных полководцах.

– Мы стояли под Шонихой против всей дружины русов, – неторопливо рассказывал Браги и трубка, которую он одолжил у хозяина кабака, описывала в полумраке круги, следуя за его размашистыми жестами. – Они зашли нам в тыл фланговым проходом. Наших в Ставке было только шесть человек, а их – сотня магов на свежих боевых конях. Весь цвет войска. Сплошь Игроки. Мой тяжелый гномий хирд бился тогда в полном окружении. На нас насели вражеских лешаки, мобильная легкая пехота. Я узнал о том, что произошло уже после. У нас оставался единственный шанс на победу, и мы его использовали. Этот шанс имел имя и даже породу. Это был Лазурный дракон – прародитель по имени Тифон.

– Я думал, что они вымерли, – обронил Роберт – Мордред.

– Возможно, что Тифон последний. Наши волшебники заморозили под ними землю, но маги князя Молота заклинаниями Огня вновь заставили потечь по ней весенние ручьи. И тогда принц – консорт Бенедикт двинул вперед Прародителя.

– Что может сделать один дракон против целой дружины? – тихо спросила Аделина.

– Ничего. Но все сделало заклинание «Множитель – утроитель». Из Магии Высших порядков. Три раза оно было последовательно наложено на Тифона. Двадцать семь Лазурных драконов взяли в кольцо непобедимую дружину князя, и через десять минут она сложила оружие. Так была одержана победа в Битве Народов.

– Военная хитрость, – прошептал Пий Контур.

– Мы столкнулись с отрядом поиска из Подземелья у самых корней Мирового Древа, – начал свою историю я – Вокиал. – С нами были богатые боевые трофеи, а их – впятеро больше. Скорпикоры, несколько молодых красных драконов. А вели отряд семь Королей Минотавров. Соблазн точил их, величина возможной добычи слепила глаза, и они решили нападать по шансам. Мой штатный Призыватель – леди Ноэлия бросила в самую гущу их строя наших бестелесных духов. Привидения гибли десятками, но успевали высасывать из врагов ману и наполнять ею наших магов. А когда дело дошло до заклинаний, их колдуны оказались пусты, как эти кувшины под столом. Мы били их «Метеоритными дождями», секли «Цепными молниями», а им нечем было защитить своих юнитов. Произошла настоящая магическая резня. Никто из Подземелья не вернулся домой.

– Иногда одно заклинание решает исход битвы, – глухо сказал Джорней.

Все взгляды обратились к нему.

– Иногда решает, – как эхо повторил я.

– Или артефакт, – добавил он, глядя мне прямо в глаза.

– Или артефакт, – согласился я и чуть заметно кивнул.

Иерарх грузно поднялся со своего места.

– Что – то в голове шумит. Пойду наверх. А вы посидите. Последний вечер перед долгим расставанием, – проходя мимо, Джорней слегка оперся ладонью на мое плечо и еле заметно сжал его.

Аделина требовательно воткнула свой острый локоток мне прямо в бок.

– Он говорил с тобой так, будто имел в виду что – то конкретное! – прошипела она, подождав несколько секунд после того, как дверь за Джорнеем закрылась. – А ну, колись!

– С чего ты взяла? Привиделось?

– Вот. Связалась с некромантом и теперь всегда буду ощущать себя при нем дура дурой.

Я ласково погладил ей руку и обратился к остальным сподвижникам:

– Что – то мне не нравится наш Творец в последнее время. Он слабеет прямо на глазах. Откуда эта апатия, безразличие?

– Разрушительные процессы в Овиуме делают свое дело, – вздохнул Мордред. – Но все равно… он как – то отстраняется… Как будто ему не по силам наблюдать то, что сейчас происходит. Даже мы, как мне кажется, начали его тяготить. Он стал больше времени проводить один.

Пий Контур кивнул и поднял раскрытую ладонь.

– По – моему, я знаю, что с ним творится. Давно уже за ним наблюдаю. Это состояние можно назвать Синдромом Павшего Бога. Ему сейчас невыносимо тяжело. Как бы это объяснить… Он создал Овиум. Все вокруг – его детище. И люди, и юниты, и даже растения и земля. Теперь он чувствует, как его творение разваливается на части. Но оно продолжает оставаться самым дорогим для него из всего, что существует на свете. И он заранее чувствует боль, которая будет причинена Овиуму. В том числе и нами. Даже если это боль от хирурга, отсекающего опухоль, это все равно боль. И те, кто будет нам противостоять на ратном поле, ему чем – то даже более дороги, чем мы. Как несмышленые дети, захворавшие опасной болезнью и переданные родителями в руки безжалостных врачей. Мощь его падает с каждым днем, и он ничего не может с этим поделать. Где – то внутренне он очень близок к смерти…

– Не оставляйте Джорнея одного, – попросил я. – Старайтесь, чтобы кто – нибудь всегда находился с ним рядом.

– Глаз с него не спущу, – решительно сказал Браги. – Грядут решающие сроки в битве за разумы Овиума. Они придут. Он предчувствует это. Они торопятся, боятся не успеть. Скоро наступит кризис.

– И мы даже не знаем, через какую точку входа появится Зло, – вздохнула Аделина.

– Восточный Артефакт входа уничтожен.

– Кем? – вырвалось у меня.

– Патрулем, который охранял его. Джорней ощутил вспышку в ткани мира. Уничтожение Восточного пути сильно подорвало его жизненные силы. И заново наполнило душу чувством вины.

– Но как они смогли? – усомнился Мордред.

Браги хмуро взглянул в глаза молодому алхимику.

– Им пришлось положить на этот алтарь свои жизни. Такова была цена. Весь патруль погиб. А там были отличные ребята. Я знал их. Трое Игроков и столько же ветеранов мечников.

Я медленно склонил чело, демонстрируя понимание тяжести принесенной жертвы.

– Значит, теперь все в руках Ногайларов? Они будут решать – жить нам всем или умереть?

– Да, – подтвердил Браги. – Если они не справятся, то нам уже ничего не поможет. Но их правитель Исмаил – бий мудр и проницателен. Джорней верит ему. Враг будет рассчитывать не на силу, а на свои хитрые речи и уловки. И просчитается, потому что теперь Исмаил очень силен. Джорней передал ему кольцо с остатками своей мощи. Ногайлары все сделают верно, и вот тогда уже нам с вами придется внести свою лепту в историю.

Я поднялся с места. Узкая ладошка Аделины скользнула в мою ладонь.

– Ночь коротка. Увидимся завтра.

– Баронесса, смотрите, чтобы он поутру смог сесть на своего жеребца. Пожалейте воина, – хохотнул Браги.

Аля повернулась и сердито показала ярлу свой маленький, но сильный кулачок. Я шел за ней по коридору в темную прохладу верхнего этажа, и в ушах у меня молоточками стучали последние слова Джорнея: «Или артефакт. Или артефакт».

Моя ладонь в стальной перчатке взметнулась вверх, и ответом ей был общий салют от моих друзей. Аделина стояла сбоку, прижимая руку к груди, и от взгляда на нее что – то защемило у меня внутри. Мы постоянно носим маски и любим смотреть на себя со стороны. Как мы в них выглядим? Все ли сидит хорошо? И только когда нас охватывают по – настоящему сильные чувства, эти маски сползают с лиц, словно искусственный загар. Вот и сейчас, ее поза: безотчетно сжатый кулачок, тискающий дешевую материю платья, и устремление туда, ко мне, желание и готовность сорваться с места и лететь навстречу неизвестной судьбе, тронули меня до самой сокровенной глубины моей прохладной души. Быстро, чтобы этот удивительный кадр не заслонил случайно в моей памяти какой – то другой, не такой важный, я резко повернул Лагата мордой на юг и дал шенкеля. Мой боевой конь тихонько заржал. Не в полную силу, не до того, чтобы пролетающие вокруг галки попадали оземь мертвыми и черви в почве скукожились от страха, а так, слегка, давая отсечку новому славному походу, который лежал перед нами.

Дробный ритм его копыт складывался для меня в горячащую кровь музыку, грозную предбитвенную мелодию, от которой делается легко на сердце, а правая рука отпускает повод и тянется к рукояти меча, чтобы на секунду ощутить ее ребристую твердость и оставить на ней многообещающее дружеское пожатие. Я подставил свое лицо потокам прохладного воздуха. Мои глаза не слезились от встречного ветра, а губы вдруг сами начали шептать слова, привычно укладывая их в такты рыси скакуна. Я понял, что делал это уже и раньше. Позабытый древний мотив, как пузырь воздуха, вдруг вздымаемый со дна тихого, затянутого ряской пруда, всплыл из глубокого омута моей памяти. Именно под эту песню шли в бой, блестя отполированными белыми костями, заливаемые равнодушным светом бутафорских звезд, мои мертвецы.

Мы летели по самому центру Тракта, распугивая подводы, кареты, брички. Их возчики, загодя ощущая тревогу от нашего появления на горизонте, как по команде оборачивались на приближающегося всадника. Лошади тревожно ржали и сами, не дожидаясь понуканий, стремились освободить нам путь. А хозяева обозов, сжав до синевы дрожащие губы, провожали размытый конный силуэт и торопились принести молитву своим Богам. «Не знаю, что это было, но хвала Творцу – пронесло». Тени от лучей «светляков» бежали за нами, перескакивая через груды товара на телегах и случайных путников, но все равно не могли поспеть.

Я – Вокиал ловил глазами проносящийся пейзаж и думал. Вспоминал в мельчайших подробностях нашу последнюю ночь с Аделиной, бесконечно перебирая в памяти все сказанные слова, и снова, и снова пытаясь найти в них еще какой – то, ранее упущенный мной смысл или отголоски чувств, с которыми они были сказаны. Размышлял о судьбе, которая нас ожидает. Пытался представить нашу совместную жизнь, отягощенную обычными бытовыми заботами. Заранее боялся не приобрести доверия или симпатии ее маленькой девочки. Страшился времени, лежащего впереди и несущего неизвестность. А вдруг мне суждено потерять свою обретенную любовь или сделать какую – нибудь дурацкую ошибку, которые мы вдруг ни с того, ни с сего иногда совершаем в своей жизни? Думал о миссии, выпавшей на долю Аделины, об опасностях, что ей предстоит преодолеть, и от тревоги за нее остро клешнило сердце.

Моя девочка, по нашему замыслу, пользуясь своим статусом, должна будет проникнуть на Желток и в деталях выяснить, чем дышит и живет местная знать, локализовать зону первичного проникновения инфекции и источник заражения. Ей предстоит во всем разобраться и понять, какую на этот раз болевую точку избрали наши могущественные враги, куда метит их идеология в применении к особенностям Желтка. И при этом не засветиться, не попасть в поле зрения хитроумных пастырей. И конечно – не погибнуть. Зная взбалмошный характер своей возлюбленной, я очень сильно сомневался, что Аля пойдет самым разумным и безопасным путем. Это беспокоило всех, но меня ее стремление быть на грани риска просто сводило с ума. Я знал, что в течение всего моего пребывания в Сумерках, я ни одной ночи не смогу спокойно заснуть, без долгих мучительных попыток отогнать от себя постоянную тревогу за свою драгоценную баронессу. Я не смогу нормально дышать, говорить, действовать, пока не увижу ее вновь целой и невредимой.

Помоги нам, Джорней, в нашем великом деле! Стандартный призыв, почти молитва, вылетающая из тебя на автомате. Странно произносить это и знать, что Великий Джорней – такой же человек, со своими ошибками и тайными страхами. Или нет?

Я улыбнулся. Как, оказывается, легко сделать из человека Бога. И снова вспомнил его слова: «Или артефакт». Взгляд и значительное пожатие руки. Почему он не сказал мне прямо? Он же видел, что я вспомнил. А если вдруг он ошибся, и тайна до сих пор погребена в темных подвалах моего разума? Как можно быть таким беспечным? Ведь от этого зависит все наше предприятие. Но я и вправду извлек этот древний секрет из глубин своего мозга. Тайну, которую знали всего трое: сам Джорней, мормер Сумерек Бессмертный лорд Израэль и я, Вокиал, Рыцарь Тьмы и карающий меч Иерарха. Прямая стрела моего пути ведет прямо к порогу двери, за которой лежит ответ на эту загадку. А еще на Сумерках мне предстоит окружить себя сторонниками, заручиться поддержкой самых влиятельных персон Некрополиса и поднять в поход армию Холодных. Всего – то навсего. Задачка в три действия. Как раз по плечу Вокиалу.

Впрочем, и остальным достался жребий ничуть не проще. Проникнуть в Сияние и, действуя методами плаща и кинжала, вернуть в лоно привычной жизни целую планету. И это в противоборстве с окопавшимися там пришельцами извне. Которые наверняка даже не думают дремать и без энтузиазма воспримут идею пойти всем их табором к едрене фене. Итак. Внедриться, закрепиться, безошибочно вычислить точку приложения сил, нанести молниеносный, как укус змеи, смертельный удар, победить и также остаться в живых. Нет, ребятам тоже не позавидуешь. Всем нам досталась нелегкая ноша.

Наша бешеная скачка продолжалась уже целый день, и пора было подумать об ужине и ночлеге. Я решил не останавливаться в постоялом дворе или трактире с номерами внаем. Это грозило неприятностями и путнику, и приютившему его заведению. Чего стоил только мой необычный скакун. Лагат полностью переродился и не являлся более теплокровным, как не считался в понятиях обычных людей вегетарианцем. Рискованно было располагать его в общей конюшне. Охапка душистого сена осталась бы наутро нетронутой. А вот за его соседей по стойлам я бы не поручился. Как и за здоровье и рассудок конюха, который будет его обихаживать. Кони Рыцарей Тьмы редко подпускают к себе живых. И еще реже – отпускают. Поэтому я легонько натянул поводья, а когда чуткий к моей руке Лагат замедлил бег и остановился, с помощью магического заклинания «Светлого пути» обозрел окрестности на требуемом мне расстоянии.

Великий тракт проходил по Мировому древу, словно гигантская полнокровная артерия. Это сравнение усиливалось тем, что в местах отводов от него планетных ветвей, от основного сосуда отходили нити более мелких прекапилляров, отвечающих за снабжение кислородом и ресурсами миров Иггдрасиля, или, по выбранной мной аналогии, очередных нуждающихся в питании органов. Более мелкий сосуд втыкался в пункт своего назначения и тут же дробился на густую сеть артериолов и венозных протоков. Но важнейшая артерия еще не весь организм, а Великий Тракт – далеко не весь Ствол. Вокруг широкой дороги кипела и бурлила жизнь, но еще больше этой жизни оставалось за пределами обжитых и цивилизованных мест, которые начинались с приближением к транспортному пути. И если бы этой, существующей по своим законам жизни, вдруг кто – либо посторонний объявил, что ей посчастливилось зародиться поблизости от Великого Тракта, жизнь бы лишь удивленно захлопала глазами, потому что не поняла бы ни слова из сказанного. Она развернулась бы в направлении чащи и, мелькая мохнатыми бабками, скрылась вдали, продолжая недоумевать.

Ствол Иггдрасиля в месте между Ветвями Болота и Цитадели имел около пятидесяти миль в поперечнике или, если применить известную формулу расчета длины окружности – примерно триста миль в обхвате. Почти пятьсот километров жизненного пространства, где редко ступали человеческие сапоги или ботинки.

Вся ноосфера Тракта – не более десяти миль в ширину в самом своем цивилизованном месте. Рядом с крупными меновыми рынками разрастались деревни. В них жили оседлые торговцы и держатели множества злачных мест – неизбежных спутников ярмарок и базаров и вообще территорий, где на регулярной основе водятся деньги и люди, склонные их тратить. Тут же крестьяне пытались распахивать землю, мастеровые – снабжать всех желающих разным инструментом, скорняжным товаром и еще много чем другим. Гончары, разведав поблизости залежи глинозема, а если повезло, то и каолина, крутили свои круги и выстраивали на полки десятки образчиков разнокалиберной посуды. Портные и сапожники, закупив или взяв в долг у проезжих купцов несколько штук мануфактуры и дубленых кож, начинали орудовать иглами и стучать молоточками. Весь этот клубок зарождающихся финансовых взаимоотношений кормили невесть откуда появившиеся охотники и рыбаки. Тут же какой – нибудь ушлый гном или хоббит принимался варить пиво и продавать его всем желающим утолить жажду. Вроде, вчера тут еще был голый пустырь и смеялись койоты. Сегодня глянь – цивилизация!

Но стоило сделать определенное количество шагов в сторону от дороги и прилепившихся к ней построек, как перед тобой вставала природа Центрального ствола во всем свое первозданном величии. Из – под каждого второго куста тебя рассматривали внимательные глаза, из – под каждого двадцатого – с плотоядным интересом. Здесь можно было под сенью нависающих плакучих ив наткнуться на тихое лесное озеро и с удивлением увидеть мелькнувший посередине его полуметровый плавник гигантского карпа, или в отблесках удаляющихся под вечер «светляков» различить переливы чешуйчатого плаща могучего озерного осетра. Где – то шумели перекаты, и на них хищники в яростных схватках столбили свои рыболовные наделы. Места, где ловкой лапой удобно зачерпнуть с водой идущего вверх по течению гольца или оглушить нокаутирующим ударом зазевавшегося кижуча. Поросшие кедровником гранитные скалы служили отличным местом обзора для хищных птиц и охотничьими угодьями для лис, промышляющих вертких ящериц или слепых веретениц. Ночью среди лесных полян расцветали одинокие огоньки бивачных костров. Там варили пищу и грелись разночинные искатели приключений, охотники или просто путники, которым был не по карману покой придорожных трактиров, или не по нраву внимательный взгляд патрульных или регулярной стражи. Часть из них после полуночи кивала друг другу, поднималась с места и уходила в темень, по направлению к Тракту и жилым местам. На поясах у этих странных ночных пилигримов блестели мечи и ножи, лица украшали уродливые свидетельства жарких и кровавых схваток. Такова была дикая жизнь Центрального ствола в небольшом ее разрезе, потому что описать ее в полном многообразии являлось задачей, непосильной для любого натуралиста. По той простой, но весомой причине каждого двадцатого глазастого куста, из которых каждый третий, обдуманно взвесив все «за» и «против», переходил к активным действиям.

Мы с Лагатом не страшились местных обитателей. Если бы могли – дали бы им совет держаться от нас подальше. Я приметил небольшую утоптанную грунтовку и съехал по ней с Великого тракта. Через недолгое время дорога выродилась в тропинку, а еще немного спустя – превратилась в звериную тропу. Лагат уверенно шел вперед. Для выбора пути ему не требовался дневной свет или тусклые маяки звезд. Я тихонько сказал ему:

– Осторожней. Мы приближаемся к нужному месту.

А вот и оно. Вековой тополь распростер над тропой свои сучковатые объятья. С другой стороны вставали густые заросли орешника.

Он притаился неподвижно, почти не дышал и не мог знать, что своим сумеречным зрением некроманта я отчетливо вижу его силуэт сквозь сплетение ветвей. Различаю морду с коротким скошенным «хрюком», блеск оскаленных клыков и жадную плеть языка. Местная хищная разновидность бурого медведя притаилась в кустах в ожидании неосторожной добычи. Это мог быть сохатый, лесной тур или стадо кабанов. Вполне сгодился бы и случайный одинокий путник. Но сегодня безжалостному охотнику суждено было превратиться в жертву. С моих ладоней сорвалась «Костлявая рука» из Магии Смерти. Она метнулась к медведю, проникла сквозь шкуру и прочный каркас грудной клетки и сжала своими ледяными пальцами его большое и горячее сердце. Подержала немного и резко рванула вниз.

Я простоял еще минуту. Убедился, что добыча мертва и тронул поводья, уронив в траву голубой шарик «Дорожного ночника». Лагат сдвинулся с места осторожным шагом. Я точно знал куда еду и как мне надлежит действовать.

Через тысячу шагов от засады медведя – людоеда и места его безвременной кончины звериная тропа расширилась. Нависающие стволы сделали шаг назад, выводя меня и Лагата на уютную лесную полянку, где горел небольшой костер. Мы еще не ступили в купол его света, как справа, с кроны кряжистого вяза, послышался предостерегающий свист. Ах, мошенник, как же я его не заметил? Собравшиеся вокруг костра мгновенно повскакивали с мест, в руках их блеснуло оружие. На меня, между прочим, направленное. Это были орки. Приземистые, криворукие, страхолюдные лесные орки. Кто подобрал с травы булаву, кто схватился за саблю, кто вытащил кинжал. Сбоку из темноты выступил дозорный. В руках он держал короткий тугой лук для ближнего боя. Вот в чем дело! Этот пройдоха где – то сумел отыскать редчайшего Вольфрамового Паука – Ткача и обмазал свой стеганый зипун его блестящей паутиной. Поэтому – то и остался невидимым для моего заклинания.

Я неторопливо спрыгнул с седла и успокаивающе погладил по холке Лагата. Орки застыли, не зная, чего от меня ожидать. Некроманты пользовались всеобщим уважением, если не называть это чувство страхом. Уж больно много разных вымыслов о нас бродило в умах и на языках людей и нелюдей. А поскольку ни Рыцари Тьмы, ни маги Некрополиса не были склонны разъезжать с туристическими поездками по разным городам и весям, большинство этих побасенок просто некому было опровергать.

– В тысяче шагов отсюда лежит убитый мной бурый медведь. Я оставил напротив его логова болотный огонек, так что мимо не пройдете. Разделайте и принесите мясо, мы его зажарим на костре. Есть посуда? Ну там, корыто какое или ведро?

Один из орков, кривой на один глаз приземистый крепкий детина, с сомнением кивнул на пару глиняных кувшинов, валявшихся в траве. Я вздохнул.

– Не пойдет. Горлышко узкое.

Второй, в драном треухе из волчьей шкуры, кинулся куда – то в кусты и приволок оттуда пару берестяных ведер.

– Вот это уже лучше. Обмажьте бока глиной, чтобы влага не вытекала. Сцедите в них медвежью кровь, это для моего коня. Для этого тушу придется поднять. Веревки найдутся?

Орк в волчьем треухе подобострастно кивнул. Я усмехнулся.

– Конечно. Еще бы у вас не нашлось веревок. Как же вам тогда связывать захваченных на Тракте пленников? Ладно, каждый по – своему борется со скукой. Захватите требуху, мой скакун тоже ее очень любит, – увидев их вытянувшиеся от огорчения рожи, я великодушно добавил. – Сердце, печень и желчь можете оставить себе.

Желчь ценилась гномами. Из нее готовили зелья. А если повезет, и охотник сумеет найти перекупщика, поставляющего товары в алхимические лаборатории Сияния, то цена сразу вырастала втрое. Охотно скупались медвежье сердце и печенка. Их использовали для приготовления некоторых усиливающих амулетов.

– Шевелитесь. Ночные хищники не будут ждать, пока вы копаетесь. И вот еще что. В миле на север отсюда рыщет десяток Бледных Карликов. Они уже унюхали Смерть и теперь идут по верхнему чутью. Когда они появятся, просто скажите, что это моя добыча, и полночные воры уберутся восвояси.

Орки, стараясь держаться подальше от Лагата, проломились сквозь кусты по обе стороны от тропы и бодро побежали по дорожке. Я уселся у огня, ослабил шнуровку накольчужника.

– Эти бездельники провозятся целый час. Можешь пока прогуляться по окрестностям.

Лагат отрицательно качнул большой головой. Он подогнул колени и, осторожно улегшись на траву, свернулся в паре шагов от меня, как большая собака. Я с наслаждением откинулся на спину и закрыл глаза. Можно немного подремать в ожидании ужина.

Как я и предполагал, орки отсутствовали больше часа. Я услышал тихое предостерегающее ржание Лагата, и через несколько секунд на поляне раздались возбужденные гортанные возгласы орочей банды, приволокшей части освежеванной медвежьей туши. Почти не поднимая век, я раздельно произнес в их направлении:

– Напоите и накормите коня. Не бойтесь, он не тронет. Закоптите мне в дорогу один окорок. Когда ужин будет готов, можете меня растолкать.

Снова закрыл глаза и повернулся к тлеющим углям другим боком. Нас с Лагатом ждал впереди трудный, тяжелый путь. Следовало использовать любую возможность для отдыха.

Глава 11. Сумерки мира

К контрольному пункту Серой Магистрали я подъехал в рассветной дымке. Хотя изначально у меня было твердое намерение пройти его до вечерней смены караула и опускания шлагбаума. Но из – за досадного опоздания я вынужден был встать на ночлег буквально за пару миль до поворота к родному Некрополису и провести еще одну романтическую ночь у костра, завернутым в походное одеяло. А Лагату пришлось довольствоваться скудным ужином из трех сбитых магическими молниями лесных «вяхирей». И все из – за двух потерянных часов напротив Лавовой дороги.

Мы неслись привычным темпом размытого пятна. Это не означает, что скорость Лагата была под триста километров в час, как у спортивного болида. Просто я включил режим «призрака». Наш полустертый силуэт являлся для всех окружающих специальным предупреждением: «Внимание! Высокопоставленный некромант очень торопится! Пожалуйста, освободите лыжню, и все останутся целы». Некий эквивалент синего проблескового маячка. Перед Ветвью Инферно на Тракте наблюдалось необычное скопление телег, обозов и всякого нелюда. Реальная дорожная пробка. Полагая, что ко мне данное явление природы никакого отношения не имеет, я лишь пришпорил своего скакуна, летевшего ровно по центру дороги. Периодически из – под копыт Лагата раздавался писк какого – нибудь рассеянного неудачника, и тогда ритм его рыси на секунду сбивался. Кособоко припаркованные телеги он брал, как барьеры, и мы, не снижая хода, поравнялись с Лавовой дорогой.

Каково было мое удивление, когда я увидел там настоящий живой кордон из двух десятков рогатых демонов с рычащими церберами на поводках. Посередине строя инферналов вроде бы оставалось немного свободного пространства, и я направил в этот просвет своего иноходца. Наперерез мне выскочила какая – то нелепая фигура и горизонтально подняла свою опрометчивую руку с требованием остановиться. Когда пыль от нашего экстренного торможения плавно осела на чихающего горе – регулировщика, я, наконец, смог рассмотреть того, кто посмел нарушить мое путешествие.

Игрок. Адское Отродье с неизменным кнутом за поясом. К нему от обочины уже бежало еще одно такое же краснорожее Исчадие. Мое живое препятствие, вдоволь начихавшись и отряхнувши свой элегантный кожаный доспех с россыпью драгоценных бирюлек, оказалось миниатюрной девушкой. Рыжеволосой, достаточно миленькой и абсолютно бестолковой, раз она решилась встать поперек пути Рыцарю Тьмы, мчащемуся в режиме «призрака». Я отключил Скрытность, и над моей головой воссиял золотой нимб сотого левела. Но моя маленькая самопрезентация не возымела никакого эффекта. Новичок? Так и есть. Десятый левел. Но отсутствие жизненного опыта никоим образом не должно означать одновременное отсутствие здравого смысла! Иное дело – второй Игрок. Тут все в порядке. Сорок шестой уровень. В глазах – тревога и предчувствие грядущих неприятностей. Он так торопился добежать до нас в своих неподъемных латах «Кипящего кратера», что его легкие захлебнулись углекислотой, и несколько минут бедняга сипел, не в силах произнести ни слова. Барышня стояла, как засватанная, видимо, соображая, как надлежит действовать дальше, так что мне самому пришлось нарушить повисшее молчание:

– Девушка, вы безрассудно заступили путь герцогу Вокиалу, лорду Некрополиса. Я мог бы и не останавливаться, а просто взмахнуть мечом, и ваша прелестная головка весело ускакала бы в кусты на обочине. Но я прервал свое путешествие. Лишь для того, чтобы сказать вам: «Больше так поступать не следует!». А теперь освободите дорогу!

– Мы проверяем всех путников на Тракте и никому не делаем исключения! Пожалуйста, предъявите ваши охранные грамоты!

От этих слов из легких второго Адского отродья с шумом, похоже, вышел весь воздух. Ну что ты будешь с ней делать? Типичное ребячливое женское упрямство.

– Да будет вам известно, что Сумерки не находятся под юрисдикцией Инферно, и мы, граждане Некрополиса, никому ничего предъявлять не обязаны. И вообще, если ваше заявление носит официальный характер, то оно может быть истолковано нами, как крайне недружественный акт со стороны Ада. Вы отдаете себе отчет в своих действиях?

Лицо опытного мужика приобрело оптимистично синюшный цвет. Он уже продышался и смог вымолвить:

– В лице начальника инфернального кордона приношу герцогу Вокиалу самые глубокие извинения за причиненные неудобства. Моя подопечная, по причине своей неопытности, превысила свои полномочия и проявила излишнее служебное рвение. Она – стажер. Первый день на посту. Покорно прошу простить нас.

Барышня метнула на своего начальника яростно – обиженный взгляд, типа: нафига ты перед ним унижаешься? Да, похоже, тут дело безнадежно. Придется лечить, пока не возникла необходимость оперировать.

– Извинения приняты. В качестве жеста доброй воли я все же покажу вам свою охранную грамоту.

Начальник караула умоляюще приложил руку к груди, давая мне понять, что не стоит трудиться. Но я таки достал из – за пазухи пергамент, по краям которого порхали маленькие голубые искорки. Раскатал его и повернул к инферналам. Они пробежали глазами короткий текст: «Податель сего действует по моему приказанию и выполняет мою волю. Повелеваю предоставлять ему всякую помощь, в которой предъявитель сего документа будет нуждаться. Любое препятствование его действиям карается немедленной смертью и понижением в кармическом ранге на восемь порядков». И залихватская подпись: «Иерарх Овиума Джорней». Внизу его фирменная печать. Оттиск того самого перстня, который Джорней сначала одолжил Браги, а потом реквизировал.

Я честно выдержал паузу, чтобы все пропустили через свой мозг смысл указа Властителя. Восемь порядков – это до микробов. Сиреневая физиономия начальника караула сначала стала вновь красной, а потом сместилась в пепельно – серую область цветового диапазона. До неофитки, кажется, только сейчас что – то начало доходить. Ее брови сошлись домиком на переносице, придавая лицу забавно – сосредоточенное выражение. Потом они взлетели высоко на лобик, а глаза распахнулись в две круглых бессмысленные пуговицы. Я церемонно поклонился и тронул поводья своего коня.

– Очень извиняюсь, герцог Вокиал! Могу ли обратиться к вам с маленькой просьбой? – осведомился начальник караула.

– Что еще?

– В качестве свидетельства дружеских чувств к Сумеркам и лично к вам, а также в порядке ничтожной компенсации за это недоразумение, я прошу герцога Вокиала оказать мне честь и присоединиться ко мне за обедом в ближайшей корчме. «Светляки» как раз установили на небе полдень, и время для трапезы. Там отличная кухня! Вы не будете разочарованы.

– Вы, неверное, заметили по темпу моего движения, что я очень спешу.

– О, я постараюсь вас не задержать. Прошу вас, герцог! В наши края редко заносит таких влиятельных персон. Умоляю вас не отвергать моего приглашения.

Я задумался. За обедом можно будет узнать, чем сейчас дышит Инферно. Пожалуй, стоит принять настойчивый ангажемент этого льстиво – любезного Отродья.

– Хорошо. А ваш стажер пока подержит моего скакуна под уздцы. И, девушка! Ради вашей собственной безопасности, не приближайтесь к его голове слева и не делайте резких движений. Ему это может показаться неприятным.

От обиды губки этой куколки задрожали, а глазки мгновенно наполнились горестными слезами. Ничего – ничего. Такая наука ей будет полезна. Может, проживет подольше. А то много развелось таких смазливых курочек, приходящих в Мидгард исключительно по романтическим мотивам, и потом влачащим безнадежное существование в телах мокриц и пиявок. Не будь жертва их автостопа такой покладистой, уже бы допрыгалась до беды. И начальника своего вломила бы по самое «не балуйся». Я бросил поводья неофитке и направился в сторону указанной Исчадием обочины, напрямик сквозь строй демонов. Рогатые слуги Адского пламени при моем приближении робко опускали глаза, а церберы на шипастых поводках, потупив осклизлые морды, скромно отворачивали в сторону головы.

Начкар не соврал. Корчма действительно работала эксклюзивно на инферналов, и ее меню содержало исключительно мексиканские блюда, которые тут готовили с лошадиными дозами специй. Мы заказали по порции чили и фасоль с мясом. Мой новый приятель добавил к выбору еще кувшин с охлажденным пивом марки «Адский солод № 7». Он представился. Его звали Небрас, и я подумал, что, пожалуй, с таким именем разговоры о войне с ним – напрасная трата времени. Его прототип в преисподней за развлечения отвечает. И поэтому сразу взял быка за рога:

– Предлагаю перейти на «ты» и отбросить титулы.

– Почту за честь.

– Что вы вообще тут делаете? Зачем вся эта ерундистика?

– Нам приказано отлавливать с Тракта всех личностей, которые высказывают какие – либо религиозные догмы или проповедуют новые философские учения. Отправлять их с усиленной охраной по Лавовой Ветви. Но нам не возбраняется и пристукнуть их на месте, если задержанные вздумают оказать сопротивление, или мы заподозрим их в попытке ментального воздействия.

– Ясно. И много рыбки вы таким образом выудили?

Слуга, маленький перепончатокрылый бес, сгибаясь под тяжестью подноса, приволок на стол блюда и запотевший кувшин. Я отдал должное скорости обслуживания и налил себе пенного напитка с консистенцией высокооктанового топлива. Сделал «прозит» Небрасу, получил отзыв и пригубил. Весьма недурственно. Отродье тем временем ловко упрятало между кривых клыков первую порцию еды и, жестикулируя вилкой, выдало ответ:

– Ну, статистика, понятное дело, держится в строжайшем секрете, но по слухам наши завалили здесь, на Тракте, уже несколько непонятных деятелей, вещавших странные лозунги. И столько же уничтожили патрули в Пустыни.

– А статистика потерь имеется?

– Не могу ответить тебе на этот вопрос. Сам понимаешь – служебная тайна. Нами распоряжаются втемную, – пожаловался Адский выкормыш. – Истинную картину знают только лидеры Семей и несколько человек на самом верху. Остальные теряются в догадках.

– Насколько ты близок к кругу Адского пламени? – задумчиво спросил я.

– Я не вхожу в Семью Астарты, – признался Небрас. – Я – член Рода Ваала. Это второй круг Ада в нашей иерархии. Но если тебе есть что сказать, можешь оставить мне сообщение. Оно будет услышано. Я буду говорить с Ваалом, а он вынесет твои слова на Совет Глав Семей.

– Я отправляюсь за армией. Сумерки выступают в военный поход вверх по Мировому Древу.

– Великий Джорней! И кто будет мишенью?

– Сияние и Желток. Желток – в первую очередь.

– Ого. Вот это новости. Хм, попробую выстрелить из лука в темноту. Это как – то связано с беспорядками, которые недавно имели место на Болоте?

– Самым непосредственным образом.

– А мы здесь, случайно, не вовлечены в эту игру? Я имею в виду эти кордоны, проверки. Всего я не знаю, но сильно подозреваю, что Инферно тоже пытается участвовать в вечеринке.

– Не в цель, но тоже очень близко.

– Так я и думал.

– Откровенность за откровенность?

– Вполне справедливо.

– Какая сейчас температура в Аду? До вас наверняка доносятся разные слухи. Что, по – твоему, будет делать твое начальство? Мне это важно понимать, чтобы сделать правильный вывод – стоит ли на вас рассчитывать?

Небрас задумчиво почесал лысину между острыми ушами. Прямо как у эльфов, только плотнее прижаты к черепу, длиннее и направлены назад, словно две пики. Изморщив весь лоб, и тем самым наглядно продемонстрировав работу мысли, мой собеседник неопределенно пожал плечами:

– Я бы всерьез на это не надеялся. У нас в ходу такие настроения – Иерарх что – то там замутил непонятное, вот пусть сам и разбирается. Мы будем по мере сил его поддерживать, но безоглядно лезть в свалку нам нет никакого интереса. Исключено. Тем более, придется вступать в войну с сильнейшими мирами локации. Как там сложится – это бабушка надвое сказала, а взаимоотношения можно испортить раз и навсегда.

Я – Вокиал позволил себе недоверчиво улыбнуться:

– Ну, Сияние – ладно. Но Желток?! Это Инферно – то грозит испортить отношения с Желтком? Не смеши меня. Ваша исконная вражда – притча во языцех!

– Одно дело – древняя вендетта и постоянный повод для жесткой тренировки юнитов и неофитов и другое дело – полномасштабная война на взаимное уничтожение. Во Франции при Людовике Тринадцатом всем были известны контры между гвардейцами кардинала и мушкетерами короля. Стычки, дуэли и прочая поножовщина. И что? На Ла Рошель они шли, как миленькие, позабыв все взаимные обиды. А эти склоки так, для естественного отбора. Самые слабые особи выбывают, выжившие приобретают необходимый боевой опыт и закалку. Вот и наша с Желтком вражда из той же серии.

– Как все сложно. Вы поддерживаете Иерарха. Вы прочесываете своими отрядами Пустынь. Перерезали Тракт и проверяете документы. Но Инферно не желает конфронтации с Сиянием и Желтком и не будет принимать участие в войне под его Иерарха, знаменами. Не поможет армии Некрополиса войсками. Но охотно поддержит морально.

– Ты очень четко описал положение вещей.

– Наши интересы совпадают. Вы будете очень рассчитывать на нашу победу. Окажете любую посильную помощь, если мы сломим сопротивление верхних планет. Но мы не сможем открыто использовать имя Инферно и поставить его в список союзников. Единственное, что нам реально получить положительного от этого виртуального альянса – это возможность шепотом сказать друг другу на поле брани: «Ты знаешь, а Инферно – то с нами. Здорово, правда?». Какое – то словоблудие получается.

– Это называется политика, – одними губами улыбнулся Небрас.

– Помяни мое слово – ваше Инферно погаснет. Круг Вашего Адского пламени потухнет. С тех пор, как вы сунули нос в политику и перестали быть просто Отродьями, вы начали приносить жертвы на алтарь совсем другим идолам. И старые от вас отвернутся.

Небрас скорбно вздохнул. На секунду мне стало даже жаль его. Но я – Вокиал отринул это чувство. Рыцарь Тьмы сотого уровня поднялся из – за стола.

– Спасибо за вкусный обед, сын Семьи Ваала. Желаю удачи на службе. И вот еще что… Когда через месяц по Тракту на Желток пойдет армия Сумерек, пожалуйста, не пытайтесь проверить у нее документы.

Когда я направлялся к выходу, в дверь пролезла рогатая башка демона, увидела меня и резво усунулась обратно, оставив заведению о себе на память глубокую царапину на дверном полотне. «Овец», что и говорить. Типичный «овец». Так мы их называли в былые годы.

Такая вот у меня вчера получилась задержка. Ладно, теперь мне в отношении Инферно все понятно. Что же, мне – Вокиалу не привыкать рассчитывать исключительно на свои силы.

Но оставим все это. Свершилось! Надо мной свинцово – серое небо Сумерек! Под копытами Лагата – мышасто – серая пыль дороги, по сторонам – ахроматично – серые равнины и пепельно – серые холмы. А впереди виднеются бескровно – серые постройки на фоне стальной казарменной коробки. Несколько однотонное и от этого однообразное описание? Ни в коем случае! Спросите любого художника или дизайнера, и вы услышите – нет более сложного и более богатого оттенками цвета, чем серый. Одна талантливая женщина даже сумела сделать вытяжку из этого явления и получить отличное название для своего бестселлера. Книгу не читал, но наименование, по вполне понятным причинам, запомнил.

У шлагбаума теснилось несколько кибиток и пара груженых подвод. Видимо, подъехали уже после закрытия пропускного пункта и были вынуждены коротать тут ночь. Правильно – рядом со стражей оно надежнее. На и под телегами, закутавшись в разноцветные одеяла, дрыхло несколько аморфных фигур непонятных национальностей. А с другой стороны уже сверкали доспехи скелетов – воинов. Пограничники и таможенники в одном лице. Спокойные и неподкупные. Издержки темперамента и происхождения. В реал бы таких, а? Представьте себе картину: пассажир самолета в терминале аэропорта протягивает паспорт под стекло, и его документ с безжизненной, но исключительно вежливой улыбкой берет привидение. Или еще: водитель на весовом контроле уже заготовил нужное количество купюр в качестве компенсации за разбивающий асфальтовое покрытие стандартный перегруз на каждую ось, сует мзду в руки госслужащему и утыкается взором в отполированный череп с пустыми глазницами местера – скелета. Можно ли решить вопрос? Договориться? Конечно. Прошу вас, пожалуйте за мной в холодильник. Нет, это не морг. Морг после.

Мы с Лагатом неспешным шагом подъезжали к шлагбауму. Пусть рассмотрят. Не чужак какой едет, а свой – Рыцарь Тьмы в полном боевом облачении и на нашем холодном скакуне. Прошло тридцать два года с тех пор, как мои сапоги последний раз ступали на эту серую землю. Как много. Конечно, мое имя уже стало достоянием истории. Кто его вспомнит? Разве что служитель городского архива. А может быть, ученый, составляющий генеалогические линии ведущих родов, наткнется в одной из книг на мой портрет. Или исследователь геральдики.

Я увидел мелькнувшую на поверхности дороги огромную тень и поднял глаза к небу. Высоко над землей реяли стеклянные крылья Дракона – Призрака, несущего свою воздушную вахту. Чуть поодаль я заметил второго, немного меньших размеров. Высшие юниты Сумерек часто работают в паре. Не такие сильные, как черные драконы Подземелья или Золотые чудовища Оплота, наши Призраки компенсировали недостаток мощи повышенной живучестью. Чтобы уничтожить их, нужно каким – то образом отделить огромную безглазую костяную морду от позвоночника. А это нелегко сделать с учетом того, что трехметровый владелец головы активно прыгает вокруг и как может данным действиям сопротивляется.

Вот и деревянная полосатая длань шлагбаума. «Ну, здесь – то все пройдет без сучка, без задоринки» – подумалось мне. И совершенно напрасно. Все почему то сразу пошло не так. Пограничники застыли, будто по ним шарахнули «Ледяной Статуей» из Магии Воды. Даже испуганно подались назад. В чем дело?! Я услышал прошедший по группе скелетов шелест возгласов:

– Это же герцог Вокиал! Предвестник!

– Не может быть!

– Сам герцог…

– Воскрес!

– Это не к добру! Скоро налетит буря!

И один из пограничников, бряцая доспехами, побежал внутрь таможенного пункта с криками:

– Слушайте все! Герцог Вокиал снова сошел на землю Сумерек! Рыцарь Тьмы вернулся! Скоро грянет буря! Смотрите – Вокиал возвратился!

– Удивительно, но меня узнали. Как? Я и не предполагал, что после смерти стал так знаменит, – пробормотал я, въезжая на территории земли Сумеречной зоны, потому что шлагбаум был немедленно поднят.

Отовсюду к контрольному пункту стекался народ. Приплыли несколько бестелесных духов, как из – под земли возник молодой прыщавый вампир, пара личей в мифриловых диадемах салютовали мне своими посохами. И скелеты. Не знаю, за каким лешим их тут держали в таком количестве, но за считанные минуты набежало не меньше ста штук разномастной ординарной нежити. Кого здесь только не было: рабочие, клерки, бойцы – молотильщики, мастера – инструкторы, следопыты, жандармы и, конечно, скелеты – воины – основа войска и боевой мощи Некрополиса. Из невысокого здания с узкими готическими окнами, напоминающими бойницы, вылетел Рыцарь Тьмы, Игрок и мой собрат. В растрепанной одежде, с непонимающим выражением на заспанном лице, он крутил головой, пока не уперся в меня взглядом. И остолбенел так, что открыл в изумлении рот. Он крайне нелепо выглядел в расстегнутом доспехе и криво надетом «топфхельме», который Игрок сдернул с головы, как только мы с Лагатом подъехали к нему вплотную. Я, не сходя с седла, уважительно и приветливо склонил чело. Свой закрытый «хундскугель» я предусмотрительно снял еще до шлагбаума.

– Герцог Вокиал, – пораженно прошептал Рыцарь Тьмы. – Не может быть…

– Собственной персоной, – улыбнулся я. – Вновь призван на службу.

– Значит, не врут легенды… Предвестник Бури появился…

– Слушай, – я запнулся, подыскивая слова. – Как твое имя?

– Галтран.

Родные имена, родные звуки. Я невольно улыбнулся и сделал вздох полной грудью.

– Галтран, может, расскажешь мне как собрату по легиону, что тут творится? Почему такая суматоха? Откуда меня все знают? Меня же тридцать лет не было на свете!

Рыцарь тьмы с готовностью кивнул, потом оглянулся по сторонам. Толпа гудела и группировалась вокруг нашей парочки.

– Предлагаю пройти ко мне в караулку. Незачем волновать народ. Они и так голову потеряли.

Я пригнулся под низкой притолокой, входя в тесный кабинет командира заставы, и прошлое вновь встало передо мной в лице портрета, висевшего прямо над письменным столом Галтрана. Герцог Вокиал в полном боевом облачении грозно и требовательно взирал на меня с полотна. Внизу я прочитал подпись: «Величайший полководец всех времен Холодный герцог Вокиал, Буревестник». Его живой двойник встретил этот взгляд, не находя слов. Все сразу стало ясно.

– Еще один такой же в казарме, – тихо сказал Галтран.

– Понятно, – произнес я. – А почему «Буревестник»?

– Ну как… – растерялся командир заставы. – Во всех учебниках написано. И в «Поэме о Вокиале». И в «Сказании о подвиге». Сейчас…, – он беззвучно зашевелил губами, вспоминая. – «… И не было Вокиала ни среди живых, ни среди павших. Тщетно искали его следы соратники. За свершенный небывалый подвиг был вознесен Вокиал на небеса Великим Джорнеем и щедро вознагражден за доблесть и верность. Он и по сей день взирает на нас сверху. Но придут сроки, грозовая буря опять затянет горизонт, и на ее крыльях вернется Холодный герцог, чтобы поднять легионы Некрополиса на борьбу с врагом и вновь, как и встарь, защитить Овиум…» Разве не так все было?

Щедро вознагражден. Да уж. Щедрее некуда.

– Чего ты сказал? Так ли все было? Так, так. Легенды иногда до удивления бьют точно в цель. Не обращай внимания, это просто мысли вслух. Значит, буря… Буря. Пусть сильнее грянет буря!

Бездонны темные воды кулдсоулских каналов. Помню, как давно, будучи молодыми шалопаями, мы взялись померять их глубину. К тонкой длинной веревке надежно был привязан маленький камень. Тихий плеск – и научный опыт начался. Заключались пари, повышались ставки. Трижды посыльные бегали в скобяную лавчонку неподалеку, где в числе разнообразной мелочи продавались крученые льняные канатики, и мы наращивали наш самодельный лот. Когда груз достиг глубины семидесяти метров, последовал резкий рывок, стащивший державшего конец троса скелета – воина прямо в муаровую бездну, и больше мы его не видели. Эксперимент на этом решено было завершить.

Эти заполненные прозрачными черными водами трещины в земной мантии (а назвать их по – другому было бы неуважительно) лучами розетты пронизывали весь город. Их путь начинался из центра, от устремленного ввысь мрачного готического здания – Капитула Экзархов. Архитектор – профессионал, глядя на шпили главного административного здания Сумерек, без труда определил бы его родство с кафедральным миланским собором и был бы сто раз прав. В Сэнктиме магистратура выглядит, как брат – близнец венского собора Святого Стефана, правитель Дарктернала обосновался в точной копии Нотр – Дама, правда реймсского, а не парижского. Мы любим готические мотивы в архитектуре. По – моему, они замечательно передают сам дух некромантии. И это почти все, что мы оттуда любим. Вы видите, как изменилась моя речь, способ выражения моих мыслей? Я тоже это вижу. Почти сгинувший в Вечность Вокиал восстал из пропасти моего мозга и дернул за канат моей памяти. Он возвращается ко мне, в мой мир. Не знаю, хорошо это или плохо.

И вот я вернулся под гулкие своды Капитула Экзархов, чтобы дать отчет Совету Мертвых о своем отсутствии, поведать о цели возращения на Сумерки и принять печать их решения. Совет проходил в тронном зале Безмолвия, напоминающем по форме теннисную ракетку. Длинный коридор с мрачными статуями по бокам и чаша небольшого амфитеатра. Сегодня окна распахнули настежь. Пусть народ видит – правители здесь и работают. Я окончил доклад и стоял по центру зала, рядом с подиумом Клаудиуса. Глядел по сторонам и терялся в догадках, отчего так смурны лики вельмож?? Почему многие прячут глаза от моего взгляда? Что случилось? Но скоро на все мои вопросы были даны исчерпывающие ответы.

– Холодный Герцог явился к нам прямо с книжной иллюстрации, сошел из легенды на грешную землю и не представляет, что происходит в Овиуме, – улыбнулся Клаудиус, бывший боец моего отряда, а ныне – владетельный вельможа, глава столичного магистрата и влиятельный член Мертвого Совета.

Несколько некромантов, сидящих по обе стороны от его трона, поддержали слова своего лидера сдержанными усмешками.

– Вы напрасно так думаете, правитель Кулдсоула. Я был в самом эпицентре событий, принимал участие в реставрации Верховного Аиста Болота. Именно с просторов Синей Планеты я прибыл на Сумерки. Иерарх вновь трубит сбор своих сторонников. Снова от решительности наших действий зависит судьба локации.

– Я же говорю, прямо из легенды. Многое изменилось, Рыцарь Тьмы, за тридцать лет вашего отсутствия. Слово Иерарха не имеет больше такой силы, как прежде. У Некрополиса своя судьба, мы вольны сами распоряжаться собственными жизнями и жизнями наших подданных. Джорней за последнее время совершает одну ошибку за другой. Возможно, именно он ведет Овиум к пропасти. В припадке безумия Иерарх хочет ввергнуть локацию в пожар всеобщей братоубийственной войны. Иногда такая болезнь поражает Творца. Внутри него начинает бушевать пламя энтропии. Он становится одержим идеей разрушения всего, что создал прежде. Неужели вы, герцог Вокиал, допустили хоть на секунду мысль, что Сумерки согласятся выполнить волю этого сумасшедшего и стать могильщиком Овиума?

Я подошел к растворенной балконной двери. Снаружи донесся гул возбужденной толпы. Словно прочитав мои мысли, правитель столицы серого мира заговорил вновь:

– Да – да, до нас тоже долетают брызги прибоя этого взволнованного моря юнитов. Вы – народный герой, милый герцог. Кумир черни. Очень предусмотрительно было со стороны Иерарха вместе с мормером Израэлем создать себе эту удобную легенду. После битвы за северную точку эклиптики фигура Рыцаря Тьмы Вокиала стала черезчур авторитетной, слишком могущественной. Ее тут же удалили из колоды и спрятали за обшлагом рукава. Разумеется! Джорнею вдруг стало страшно оставлять на игральном столе такого джокера. И он убрал его в безвременье. Но, непревзойденный в своем иезуитском коварстве, наш хитроумный владыка тщательно удобрил и взрыхлил почву для его возможного возвращения. И мормер Израэль, слепой в своей преданности, помог ему в этом. Приходит смутное время, и джокер вновь извлекается из потайного кармана. Его карта летит и смешивает всю раздачу. Умно? Без сомнений. Да только одного не учел наш Иерарх – прошли те времена, когда он может диктовать свои приказы, и Сумерки бросаются их исполнять в слепом, как троглодиты, повиновении. Мы не станем потворствовать его губительным для всего Овиума идеям! А вы… Вы, Холодный герцог, вы – сами такая же жертва корысти Джорнея. Всего лишь карта, которую используют на один ход и потом убирают за ненадобностью.

Зал Совета зашумел после слов Клаудиуса. Раздались крики одобрения, в которых утонули несколько робких возгласов несогласия. Я – Вокиал прошелся по центру холла. Десять пар глаз следили за каждым моим движением, но они не могли видеть, какая буря бушует за непроницаемой шторой моего лица. На нем не дрогнул ни один мускул, но бессильная злоба душила меня, словно сжимающиеся кольца Червя Молчания. Со страшным усилием я подавил приступ гнева и заговорил спокойным, лишенным эмоций голосом:

– Я понял вашу цепь логический построений, герцог Клаудиус. Всегда найдется возможность оправдать измену. Безумный приказ, собственная судьба, использованная одноразовая карта. Такие приемы не новы. Сотни и сотни их вариантов записаны на скрижалях истории. Но никто и никогда не вычеркнет из архивов самого факта предательства. Сумерки решили нанести удар в спину Иерарху локации и сыграть свою незавидную роль в гибели существующего порядка, когда имели шанс предотвратить его разрушение. Пусть так. История вынесет свой безжалостный приговор этим отступникам. Но они – еще не все Сумерки! Я знаю законы Некрополиса. Здесь каждый имеет право на свое личное мнение. Я подниму под серым небом нашей планеты знамя Иерарха, и под этим полотнищем сплотятся его верные сторонники! Мы свершим то, что нам предназначено судьбой!

Зал взорвался от моих слов в яростной полемике. За бушующими эмоциями никто не обратил внимания на гулко хлопнувшую вдалеке входную дверь. Клаудиус насмешливо зааплодировал моему призыву.

– Замечательно, герцог Вокиал. Бесподобно! Раз вы знаете наши законы, а это неудивительно, то должны помнить, что все вельможи вольны распоряжаться своими личными дружинами. Запасы некротики из оссуариев, собственно – ее основная военная сила, оплачиваются казне городов по твердому курсу. Если, а в этом случае этого не будет, речь не идет о военном походе, поддержанным решением Мертвого Совета Сумерек. Без войска ваша затея обречена на провал. Я допускаю, что вы найдете сторонников и привлечете своими идеями кучку авантюристов. Но неужели вы, полководец, гений стратегии, поведете этих юных, жаждущих славы некромантов, на верную смерть? Это будет стадо молодых барашков, которое влекут прямиком на бойню!

– Не волнуйтесь за финансы, многоуважаемый Клаудиус. До того, как я взял вас в свой отряд, вы были казначеем, и это, должно быть, глубоко засело в вас, – по залу пробежали смешки. – На моих землях припрятано немало тайников. Герцог Вокиал сумеет оплатить казне городов открытие оссуариев.

– Вы опять забываете, что отсутствовали тридцать лет. Ваши имения конфискованы. Ну не могли же мы допустить три десятка лет хаоса и разрухи на этих землях! И теперь у них новые полноправные владельцы. А что сокрыто в стене или земле…

– Я взаправду это слышу? Или мне чудится? Я просто не могу поверить своим ушам! – раздался звонкий голос сзади, и все повернулись в его направлении.

Джоддок Сумерек, Леди Мрака и моя бывшая правая рука в бесчисленных сражениях ушедшей эпохи, стояла в широком коридоре перед круглой площадкой Совета. Ноэлия. По – прежнему прекрасная и недоступная, словно печальный луч далекой звезды. Я всегда вижу ее такой. Не мои глаза, нет. Моя память рисует мне ее образ. Остальным, приготовившим сегодня моральные плетки для публичной порки герцога Вокиала, повезло меньше. На них бросилась вырвавшаяся из клетки тигрица. Ее руки в боевых перчатках грозно сжимались в кулаки, глаза метали молнии. Она сделала порывистое движение, словно хотела кинуться мне в объятия, но потом самоконтроль мгновенно изменил ее походку до чеканного церемониального шага. Наши взгляды встретились. Я видел эти глубокие серые глаза тысячи раз и всегда любовался их оттенками. Мне приходилось наблюдать в них стальные кристаллы решимости перед смертельным боем, пелену серого пепла изнурительной походной усталости, веселые игривые зеленые искры радости и бездонные агатовые омуты задумчивости. Сейчас в них бушевало холодное голубое пламя гнева. Наши руки встретились, и Ноэлия одними губами прошептала:

– Я слышала Клаудиуса. Не волнуйся. Мы все вернем.

Она повернулась к Совету, и ее мелодичный голос от хрустального спокойствия взлетел до амплитуды непримиримой обличающей ярости.

– Во все времена слово «Некромант» было синонимом незапятнанной чести и верности. Незыблемых принципов. Цельности натуры. Никогда некроманты не предавали интересы Иерарха, и на этом постулате покоится история нашей локации. Но времена изменились. Зажатые в своей изоляции Сумерки стали жертвой бюрократии, корыстолюбивых интриг, стяжательских помыслов. Это свойство всех государственных структур. Без свежих течений они окостеневают, и внутри начинаются процессы стагнации. Но под небом Некрополиса еще осталось место для воинской доблести! Еще не забыто значение словосочетания «Честь Некроманта»! Долина гейзеров полностью переходит под знамена Иерарха и его карающего меча – Холодного герцога Вокиала! Вы можете продолжать трястись за свое положение, козырять меж собой особым статусом Сумерек. Но знайте! Вам никогда не стереть со своей души той уродливой кляксы позора, которой вы сегодня ее запятнали! Мы обойдемся без вашей помощи. Под серым небом еще хватает тех, кому не безразличны слова «доблесть» и «верность». А сейчас мы уходим! А вы – оставайтесь! Теперь можете попробовать взглянуть в глаза друг другу. Я надеюсь, у вас получится! Идемте, Рыцарь Тьмы. Нам не стоит пачкать себя присутствием на этом Совете.

Бросив эти слова в лицо некромантам, Ноэлия со свистящим шелестом плаща резко повернулась и, впечатывая каблуки в пушистый черный ковер, направилась к выходу. Я потопал за ней, не вполне понимая, что происходит, и чувствуя себя неловко. Мне еще хотелось попробовать доказать своим бывшим согражданам свою правоту, поведать им о нашей великой миссии. Может быть, мы слишком рано отказались от борьбы? Но я решил довериться Ноэлии слепо, как и было между нами принято в былые времена.

Для всех жителей Овиума любой вельможа из Сумерек – Некромант. Просто и ясно. Откуда? Из Некрополиса? Некромант, кто же еще! Им невдомек, что между нами, детьми подлунного сумеречного мира, есть немало отличий. Нет, не совсем так. Мы эту информацию сами не афишируем. Никому не должно быть дела, что мы – разные.

В вопросах воинского искусства среди нас первенствуют Рыцари Тьмы. Воины. Бойцы. Мы в совершенстве владеем всеми видами оружий, хотя подлинное мастерство, конечно, приходит с годами. Нас обучают тактике. Любой Рыцарь Тьмы, не задумываясь, расскажет вам, как правильно обустроить военный лагерь для десяти тысяч юнитов, сколько нужно поставить караулов и какое количество обозных телег придется захватить с собой. Наш путь всегда заканчивается на поле брани, мы умираем под музыку скрещивающихся клинков, и нет более достойной судьбы для Рыцарей Некрополиса. Но наша братия не сильна в заклинаниях, зельях или тайных свойствах артефактов. Обычно мы владеем парой десяткой «фирменных» заклятий, надежных, опробованных. Их и применяем постоянно.

Иное дело маги Сумерек – Элигеры (Захватчики). Их именует так, потому что базовая Магия Некрополиса – Магия Смерти, построена на использовании слабых сторон наших врагов. Это множество видов ослабляющих, парализующих, деморализующих заклинаний, а также наши излюбленные приемы по вытягиванию из противников жизни и магической энергии – маны. От Элигеров мало толку в бою на мечах, но талантливый Захватчик способен так измотать впятеро превосходящее войско недругов своими кознями, что с ним легко справится небольшой отряд Сумеречных солдат. Маги возятся с зельями, изучают секреты артефактов и амулетов. Типичная картина места досуга Элигера – письменный стол, заваленный древними фолиантами и уставленный батареей дурно пахнущих пробирок.

Третий класс Некромантов – Эдусы (Поводыри). Их стезя – контроль сознания Холодных. А как же командующие армиями нежити Рыцари Тьмы, спросите вы. Это не одно и то же. От диких скелетов, бесцельно шатающихся по равнинам нашей планеты, до организованного строя закованных в броню солдат – пропасть. Кто – то сначала должен поймать их, обучить повиновению, вложить в сознание основы дисциплины, дать наставления по применению оружия. И без усердия, бесконечного терпения Эдусов, наши армии никогда бы не стали той легендарной монолитной единицей, символом организованности и несгибаемого боевого духа, слава о которых гремит по всему Овиуму.

У всех трех групп внутри имеются свои ранги, статусы. А также свои непререкаемые лидеры. Не случайно на прошедшем Совете слова Клаудиуса пользовались таким влиянием. Он – инвасор, глава руки Элигеров. Почему – то мне хочется думать, что этот титул он заслужил не своими талантами, а приобрел, благодаря интригам и торговле влиянием. Но нам не стоит унывать. Ведь рядом со мной не просто Леди Мрака, моя верная сторонница и самая прекрасная девушка Сумерек по имени Ноэлия, а высший джоддок руки Эдусов, их вождь и наставник. Это значит, что вербовка новых солдат у нас будет поставлена на профессиональные рельсы, и она ничуть не преувеличивала, когда бросала в лицо Совету слова, что мы справимся и без них.

Только у Рыцарей Тьмы нет своего главнокомандующего. Вернее, не было до сего дня уже многие годы. Этот титул навсегда был закреплен за призванным на небеса Холодным герцогом Вокиалом. Но он вернулся. И готов возглавить свою партию. Если та его, конечно, признает. А с этим могут быть проблемы. Не случайно так самоуверен был Клаудиус. Тут что – то не так. Ах, если бы вернуть те времена, когда по моему первому кличу за моей спиной вырастал лес копий Рыцарей Тьмы со своими конными дружинами. Дрожала земля под копытами закованных в броню преображенных коней с огненными глазами. Там, где мы проходили, рассыпались дороги. И пожухлая трава несколько лет не пускала свои острые зеленые стрелы. Но я верну доверие благородного воинского клана. Вновь завоют боевые трубы Некрополиса, словно плач сотен банши, и выступит в поход не знающая пощады к врагам черная лава тяжелой конницы Сумерек.

Мы рука об руку спускались по выточенным из дымчатого кварца ступеням Дворца Мертвых. Под решеткой канализационного люка кто – то очень зубастый громко хрумкал костями. Ноэлия повернулась ко мне. Ее взгляд, не торопясь, пробежал по фигуре ее бывшего командира, словно она проверяла – появились ли какие – то отличия. Леди Тьмы улыбнулась и тихонько тронула меня за рукав:

– Наш путь лежит сначала в Долину Гейзеров. Потом мы снова вернемся в Кулдсоул за армией. Дорога будет дальняя. Мы обо всем успеем рассказать друг другу.

Остроконечные шатры. Целое море огней. В рыжих отблесках огня реет наше знамя. В небесную синь полотнища впечатана готическая буква «Д» с кружевами эльфийской вязи вокруг. «Д» означает Джорней.

Мы стоим в пяти милях от столицы, посреди бесплодной Равнины Потерянных Душ уже третью неделю. Наш лагерь гудит, как растревоженный улей. Они идут и идут. Непрерывный поток нелюдей. Лилит и Ноэлия сбиваются с ног. Счет пошел уже на четвертую тысячу. Но этого до обидного мало. Ситуация ухудшается тем, что из новобранцев значительный процент гражданских. В нашем войске есть фермеры с плантаций Сэнктима, старатели с Вольфрамовых рудников и даже Холодные пастухи из Долины Скорби. И ничтожно мало действительно обученных ратному делу скелетов – воинов.

А против нас на поле брани будет стоять самая организованная армия Овиума. Несгибаемые копейщики в ламеллярных доспехах, выкованных лучшими оружейниками Желтой планеты. Обученные алебардщики второй волны, с одного удара разваливающие надвое противника. Яростные королевские грифоны, пробивающие клювами рыцарские шлемы. И меткие лучники, способные делать двенадцать выстрелов в минуту. Но ничего еще не потеряно. Сделаны заказы оссуариям Дарктернала, Сэнктима – основным кузницам кадров для войска Сумерек. Растворятся подвалы подземных хранилищ, и под бледные лучи отдаленных светляков выйдут литые шеренги обученных воинов: меченосцев, специалистов по ближнему бою, копейщиков, умеющих остановить конную лаву, молотильщиков с шипастыми цепами, удобными для сплющивания закрытых шлемов. Но это еще не все. Ноэлия, используя свои тайные каналы, сделала заказ некромантам – алхимикам Кулдсоула на закладку свежей партии скелетов. Периодически нежить разрушается. Накапливаются механические повреждения, есть и иные факторы деструкции. Наши некроманты вынуждены время от времени смешивать свои тайные составы для пополнения численности выбывших работников или павших солдат. Как ни противодействовал нам Клаудиус со своими приспешниками, наш ордер уже принят Эдусами подземных лабораторий синтеза, а это значит, что его обязательно выполнят в срок. День в день. Они будут дикие, незнакомые с дисциплиной и военной сноровкой, а потому стоят очень недорого. Нам удалось договориться о партии в пять тысяч единиц. И разумеется, в нужный срок подойдет ополчение Долины Гейзеров вместе с личной гвардией Леди Тьмы. На этих вояк мы полностью можем положиться.

Но проблемой с войсками наши беды не исчерпываются. Совсем скверно обстоит дело с Игроками. Тут партия Клаудиуса преуспела. К нам примкнули только два десятка новичков, среди которых почти нет ветеранов, закаленных в сражениях. Поэтому каждый из настоящих, проверенных боевых командиров для нас дороже черного мифрила. Ноэлия, Лилит, Наигуррат, Варлок, Ламия. Это все наши военспецы. Остальные – неофиты, на счету которых десяток пограничных стычек и столько же пьяных драк в трактирах. Юнцы, как им и положено, задиристы, полны решимости отличиться, но как они проявят себя в настоящем сражении? Где идет голова кругом, и волна липкой паники захлестывает мозг иногда даже у бывалых бойцов. Да, вопросов пока больше, чем ответов. Но мы не теряем присутствия духа. Мы боремся.

Ласковые лучики светляков прогрели поверхность почвы после стылого ночного заморозка, и теперь от нее в воздух поднимались сизые струйки тумана. На Сумерках неизменно царит лето. Но резко континентальный климат после знойных полуденных часов дарит обитателям нашего мира прохладные вечера, позволяет насладиться свежим утром, хотя и шлет настоящее испытание их стойкости холодными ночами. Сегодня с самого утра я был занят. Беседовал с очередной партией новоприбывших. Мы поставили один шатер за пределами нашей стоянки, и он с успехом заменил переговорную. Новички – духи. Это хорошо. И они обещали привести нам немало своих собратьев, если будут причислены к войску Буревестника Вокиала. Еще лучше. Полог отлетел в сторону, и внутрь просунулась голова одного из младших Игроков.

– Холодный Герцог! К вам прибыл гонец из Сияния. Горгулья. Рухнула, не дотянув до лагеря. Сейчас ей занимается Ноэлия. Сообщение в вашем шатре.

У меня екнуло сердце. Из Сияния! Вести от наших. И новости об Аделине! Я кивнул в сторону духов и отдал распоряжение:

– Принять в войско и зачислить на все виды довольствия. Я буду у себя.

Дорога к центру лагеря заняла не более пары минут. От моей палатки испуганно метнулась тень пустынного шакала. Их еще в шутку называли «собирателями мослов». Эти безобидные зверьки рыскали повсюду в поисках бесхозных костей. Отыскав и утащив добычу в укромное место, койоты закапывали ее среди пыльных холмов. В ту же ямку поступали и новые, не менее ценные находки аналогичного происхождения. Проходило время, и на месте их тайного схрона из земли выбуривался какой – нибудь новый персонаж Сумеречного животного царства, отряхивался от пыли и прилипших комочков почвы и, стуча позвонками, убегал в неизвестность.

В шатре главнокомандующего я нашел пришедшее мне сообщение – трехгранную аметистовую пирамидку. И сразу ощутил присутствие в ней магии. Это Мордред. Его почерк.

– А – а–а, ммс – ку прислали? – в матерчатый купол впорхнула Ноэлия. – Почтовая горгулья еле дышит. Лекарь насчитал не меньше трех попаданий из пращи. Как долетела – ума не приложу.

Я поставил фиолетовый кристалл на маленький столик из добела отполированных ребер Пустынного дракона и устроился рядом на жестком деревянном табурете. Ноэлия, закинув свои стройные ножки одну на другую, расположилась сзади на низкой тахте из плетеных слоновьих бивней.

– Активация послания, – медленно сказал я.

Из магической пирамидки тихо заструился сиреневый дымок. Он уплотнялся, поднимаясь к верху, пока не сформировался в некую пародию висящего в воздухе компьютерного дисплея.

– Достаточно эффектно, – насмешливо прокомментировала джоддок Некрополиса.

По экрану побежали буквы, складываясь в слова.

– «Сообщение закодировано. Контрольный вопрос: кто на свете всех милее, всех румяней и белее? Подсказка: это отчество», – прочитал я и, улыбаясь, громко произнес. – Прокофьевна!

На экране появилась хитрая физиономия Мордреда. Мой бывший друг – «гидрант» был облачен в вызывающе яркую мантию апельсинового цвета. Он дружелюбно помахал рукой, сделал секундную паузу и начал:

– Рад приветствовать Холодного герцога. Надеюсь, у тебя все хорошо и ты слушаешь мое сообщение. Поскольку в нашем распоряжении мало времени, сразу к делу. Сообщаю хронологию событий. Мы расстались с несравненной баронессой Аделиной на ветви, отходящей от ствола Иггдрасиля в сторону Сияния…

– Это Лазурный тракт, – подала голос Ноэлия.

– Т – с–с – с!

– … Ее задача тебе известна, не буду повторяться. Лишь добавлю, что это расставание принесло всей группе немалое облегчение, поскольку последнее время они с Браги общались между собой, как кошка с собакой. Ярл настаивал на изучении Аделиной Разведки, Скрытности, Шпионажа, а она пошла по карьере полководца – Лидерство, Тактика, Искусство Войны. Ну, ты эту девушку знаешь, так что удивляться тут нечему. Браги рвал и метал от ярости, говорил, что она подвергает опасности все предприятие, а Аделина посоветовала ему заткнуться и заниматься своими делами. И надо сказать, наша барышня немало преуспела в своих начинаниях. По крайней мере, на момент расставания с основной группой, она уже успела захомутать пару отрядов вольных юнитов (все, как один – разбойники и убийцы с Центрального Ствола) и обзавелась чем – то вроде собственной, вполне себе боеспособной дружины. Расплачивался с наемниками за ее фокусы, естественно, Браги мифрилом из своих запасов, и я даже представить не могу, чего ему это стоило в моральном плане. Но, ярл – настоящий мужчина. Он сумел совладать с эмоциями (не без помощи своего верного сенешаля со смешным прозвищем, прошу заметить) и, смирившись с неизбежным, даже отдал Аделине на прощанье Бездонный Мешок с остатками наших финансовых фондов. Не знаю уж, сколько там было, но баронесса заявила, что с натяжкой, может быть, ей и хватит. Да, совсем забыл, – ухмыляясь, как довольная гиена, Мордред порылся в складках своего невообразимо оранжевого бурнуса и достал какой – то смятый пергамент. – Поскольку она знала, что я буду тебе писать, эта комета в юбке соизволила присовокупить к моему сообщению свою записку лично для герцога Вокиала, – алхимик важно шмыгнул носом и нараспев продекламировал. – «Привет великому Рыцарю Тьмы от его дамы. Я верю, что он исполнит свой долг, и вскоре мы встретимся на ратном поле, каждый во главе своих армий. Пусть его сердце бьется ровно – его возлюбленная будет ему верна. А если он, – Мордред сделал паузу, слегка кашлянул и, периодически спотыкаясь от сдерживаемого с превеликим трудом хохота, дочитал до конца. – А если он, как последний блудливый сукин кот заведет на Сумерках себе какую – нибудь хладнокровную лягушку, то его девушка обязательно отвинтит ему все причандалы». Вот, собственно, и все ее послание… – с этими словами Мордред все – таки не выдержал и затрясся в конвульсиях смеха.

– Значит, моим матримониальным планам относительно Великого Вокиала не суждено сбыться, – раздался сзади мелодичный голос Ноэлии.

Видя мои округлившиеся глаза, Леди Мрака мило улыбнулась и добавила:

– Это шутка.

– Знаешь, Ноэлия, поскольку вам с Аделиной неминуемо предстоит встретиться, я всерьез подумываю сделать на время первого знакомства тебя для нее убежденной лесбиянкой. И это не шутка.

– Однако.

В этом единственном слове вдруг прозвучала еле ощутимая грустная нотка. Или мне показалось?

– Т – с–с – с, – оборвал ее я, поскольку мой дорогой супер – деликатный Мордред проржался и соизволил продолжить:

«Ладно, как любит выражаться один мой знакомый автослесарь, проехали. Теперь к остальным делам… Наше авантюрное предприятие на Сиянии частично увенчалось успехом. Когда живописная банда в составе трех человекообразных и одного болотного тролля там появилась, власть Всемилостивого малика Пегуедрама уже вовсю трещала по швам. В ходу у «пятой колонны» были те же фирменные подленькие приемчики: духовные наставники, новые спасительные ментальные практики, сплочение прогрессивных сил вокруг Храма Истинной Веры. С одной разницей – тут эти иезуиты метили не в юнитов, а в Игроков. Это понятно – в Болоте Игроков всего – то с сотню и наберется. Сам знаешь, мало кто хочет коротать век нелюдем без всяких маленьких человеческих радостей. Сияние – дело иное. Нас, людского сословия, тут под тысячу голов будет. Больше только на Желтке. И вот что эти провокаторы тут удумали – завлечь народ идеей Пятого Погружения. Полного перехода в Мидгард в своем физическом теле. Сам говорил мне сто раз – это билет в один конец. Все равно рано или поздно завалят, и с Реальностью можно будет попрощаться. Так вот, эта перспектива здесь никого не пугает. Какая сумасшедшего уровня провокация! Народ словно белены объелся – все были как под гипнозом. Мало того, что эти пастыри науськали людей плюнуть и растереть на реальную жизнь, так они еще сумели внушить им мысль, что полное духовное очищение невозможно без прохождения всего цикла перерождений. Улавливаешь? От амеб до человека. Всю кармическую пирамиду надо пройти – тогда ты станешь равным Богам. Дело всего – то лет эдак на двести. Короче, какой – то нереально долбанутый аттракцион массового зомбирования мозга! Вот умельцы, а?

Мы хотели сначала выступить в роли темной лошадки, но нас сходу раскусили и вывели на чистую воду. И быть бы провалу, если бы не Пий Контур. Этот ухарь как – то лихо сумел втереться в доверие самому Пегуедраму (благо, тот как раз в то время был прямо – таки сказать в отчаянном положении) и перетянуть самодержца на нашу сторону. Наш пройдоха, по неподтвержденным слухам, даже имел мимолетный роман с первой дамой двора – Синей Волшебницей Кирой, Повелительницей Льда и Инея. Ну, может, не совсем так, – в голосе Мордреда промелькнула отчетливая нотка зависти. – Она вешалась на него, как школьница на рок – музыканта. Но наш Пиявыч сумел устоять. Если не врет, конечно. Говорит, что его сердце занято другой. Ладно, не в этом суть.

Итог наших деяний – страна раскололась на две части. С одной стороны – мы и Пегуедрам. С другой стороны – тесно спрессованная кодла фанатиков нового учения, возглавляемая двумя братьями – Алдором и Вей – Маранером с их персональными духовными наставниками на заднем фоне. Тут мы, признаю, крепко лопухнулись. Братья – военачальники, за ними регулярная армия, которая их и поддержала. А дальше, как это обычно бывает, пацифистская религия без лишних проволочек сбросила лицемерную сладкоголосую личину и призвала своих сторонников решительно браться за дубины и рогатины. Получилось «ни туда, ни сюда». Народ, правительство, знать, сохранившая остатки разума – за нас. Армия и новое духовенство – с братьями. Пока мы разбирались со столицей, Алдор и Вей – Маранер успели поднять мятеж среди военных. Они стремительным броском увели свое войско на Ветвь и крепко оседлали Лазурный тракт. Нашу единственную дорогу на Иггдрасиль. Стоят там лагерем. Армия – почти пятьсот штук, ничем не прошибаемых алмазных големов и более тридцати титанов. Магией не взять – големы Резистентны. В лоб атаковать тоже не выйдет – титаны сметут плазменными снарядами. Так что, если отбросить необоснованный оптимизм, наше положение очень скверное. Братьям пока недостает сил, чтобы сравнять все на Сиянии со льдом и снегом, но они уже вступили в военный союз с Желтком. Их праведная экспортная идея такова: на милую Родину пришли злые люди из другой локации, захватили власть и творят, что хотят. Ну не мрази ли, а? Все перевернули с ног на голову. Как у них так получается? Недаром Геббельс говаривал (тьфу на него!): чем чудовищней ложь, тем охотней в нее верят.

Итог – мы держимся, пока к братьям не придет помощь сверху Иггдрасиля. По нашим расчетам, Желток прочикается еще с месяц, потом двинет войска на выручку соседям. Они уже прислали несколько летучих групп поддержки. И эти «желтые» всем здорово действуют на нервы. Всего нам осталось, получается, чуть более пятидесяти дней. Мы тут прочно заперты, прорваться не получится. Кутаемся в горностаевые мантии и ведем просветительскую работу. Налаживаем нормальную жизнь и промываем мозги физраствором несчастным обманутым Игрокам. Как можем укрепляем авторитет Пегуедрама. Журавлев, вроде, немного воспрял духом. Шлет пачками обсидиановых горгулий на север эклиптики. Только летуны они никакие, не знаю, сколько из них добралось до цели. Других – то у нас не имеется. Пращники на грифонах из Желтка контролируют все исходящие воздушные пути от нас и сбивают гонцов. Будущее пока туманно. Уповаем только на то, что Сумерки успеют первыми. Иначе – все будет очень скучно и для Сияния и для всех нас тоже. Словом, надежда только на тебя, Вокиал.

Совсем забыл, помнишь Тороссара, который меня отравил еще до Прокофьевны? Я с ним сквитался. Он примкнул к новой вере. Еще бы, такому бездарю туда самая дорога. Вот и пересеклись наши пути на узкой тропинке дворцового Снежного парка. Пусть помыкается теперь в теле какого – нибудь опоссума, – Мордред счастливо зажмурился, словно от блаженного воспоминания, потом с его лица сбежала безмятежная улыбка. – Два месяца, Вокиал. Два месяца, слышишь? Это максимум. Если не успеешь вовремя, наверное, в Мидгарде мы с тобой долго не увидимся. Поторопись, Базарбек. Я в тебя верю. И все наши тоже».

Кристалл медленно погас, и экран развеялся в воздухе меленькими сиреневыми искорками.

– Базарбек? – удивленно подняла бровь Ноэлия.

– Так, старое прозвище.

– Понятно, – Леди Мрака рывком поднялась с места. – Я распоряжусь седлать коней. Выезжаем?

– Да. Время пришло.

Она остановилась на пороге, задумчиво взглянула на меня, на секунду прижавшись щекой к украшавшему мою палатку барельефу драколича из пламенеющего порфира:

– У меня тоже было одно старое прозвище. Назира, – Ноэлия сделала останавливающий жест рукой, дескать, ничего не говори, и быстро добавила. – Я буду ждать тебя у конюшен.

Глава 12. Мрак

Впереди по обочине дороги уныло прыгал скелет зайца, прядая костяными ушами. Вдруг с небес на него обрушилась стремительная молния зомби – ястреба. Клацнули когти, острый клюв тюкнул косого точно в темечко, и заяц рассыпался кучкой белых отполированных деталек. Ястреб придирчиво почистил перышки, оглядел дело лап своих, и резко взмахнув крыльями, отчалил обратно, навстречу восходящим потокам воздуха. Когда мы поравнялись с местом меленькой степной драмы, белые запчасти уже зашевелились, собираясь опять в единое целое, и через несколько секунд новый костяной заяц вновь скакал по серой пыльной земле. Не менее уныло.

Сумерки гасли постепенно. Впереди уже был виден переход на планету Мрак. И где – то за пятьсот шагов до него нам неожиданно выключили свет. Я тут же провесил над головами коней своего тусклого дорожного гида. Путешествие по узкому мостику, ведущему из Сумерек на покинутую планету, не стоило рекомендовать людям, страдающим боязнью высоты. Отчасти путников, впадающих в панику при перспективе возможного свободного падения, могла спасти абсолютная темнота этого места. В эту область сферы «светляки» не залетают никогда, и планета Мрак полностью соответствует своему названию.

Висящий в воздухе и перемещающийся синхронно с темпом наших коней маленький «болотный огонек» заливал желтым светом только плоскую десятиметровую полосу, словно лезвие необозримых размеров меча, разрезавшего пространство. Дальше – кромешная мгла. И желательно не вспоминать, что с обеих сторон от идеально ровной ленты дороги, находится пустота, глубиной в несколько сотен миль. Ты будешь долго лететь, если ступишь за край. Можно будет даже спеть песенку или выкурить добрую трубочку под свист ветра в ушах. Твое падение завершится на исполинских корнях Мирового Древа, опутавших нижнюю точку эклиптики. Но мы доверяли своим скакунам, как самим себе, и не опасались черных провалов по бокам соединительного мостика. Опустив поводья, мы беседовали. У всегда сдержанной Ноэлии наконец – то выплеснулось из души то, о чем она так хотела мне рассказать с первого момента нашей встречи.

– Как изменился Клаудиус. Просто морально переродился. Я знаю об этом наверняка. Мы довольно долгое время были вместе.

Я промолчал. Стоило ли говорить Ноэлии, что я уже слышал об этом? Она вздохнула. Наши кони медленно брели бок о бок, и под их копытами звонко звучал металл дороги к всеми покинутой планете. Нет, не так. Мрак был почти необитаем. Ключевое слово здесь «почти».

– Долго? – задал я вопрос.

– Чуть менее шести лет.

– Солидный срок. А теперь?

– Теперь нет. Года три назад мы окончательно расстались.

Она посмотрела на меня своими бездонными серыми омутами. Казалось, с ее губ готов был сорваться какой – то вопрос, но Ноэлия сдержалась.

– Что произошло? За такое время люди уже должны привыкнуть к слабостям своего избранника. Или избранницы.

– Не знаю. Мы почему-то резко начали отдаляться друг от друга. Он стал просто одержим идеей карьерного роста. В нем вдруг начали проявляться новые, доселе скрытые черты и качества. Вовсе нам некромантам несвойственные. Зависть, подозрительность, стяжательство, мелочная придирчивость, – Ноэлия рассмеялась. – Наверное, во мне говорит обычная женская обида. Нам, женщинам, свойственна милая черта наделения бывшего предмета нежных чувств всеми грехами Ада. Даже если мы сами первые рвем отношения. О, Великий Джорней, как он торжествовал, когда два года назад стал инвасором Захватчиков! Он прислал мне какую – то глупую записку, в которой упрекал меня в том, что все эти годы совместной жизни я висела у него на шее, сдерживала развитие его личности, мешала расти. Какой бред! Именно я способствовала тому, что из простых провинциальных поместных дворян он перешел на работу в магистрат, получил титул маркграфа. Свой первый титул.

Я просто ехал рядом. Здесь мои слова не требовались. Ноэлии необходимо было выговориться, выплеснуть из себя эту застарелую обиду и очиститься от нее.

– И раньше… Он мог часами сидеть, уткнувшись в одну точку, и потом выдать какую – нибудь бредовую сентенцию насчет того, что женщинам свойственно использование мужчин, поскольку именно так они пробираются вверх по стволу жизни.

– Он стал философом?

– Он стал мудаком! Конченным. Эти его постоянные отлучки на Центральный Ствол, из которых он стабильно возвращался хуже, чем был до этого. Презрительным, нетерпимым.

– Отлучки?! – встрепенулся я.

– Ну да. Все мы иногда выезжаем на Тракт или даже в Пустынь. Сменить картинку, пустить кровь какой – нибудь шайке разбойников или грабителей. Развеяться. Но у Клаудиуса это стало приобретать характер регулярного паломничества.

– И давно это у него?

– Началось года четыре назад.

– А когда стали портиться ваши отношения? Примерно в это же время?

– Не уверена. Я не проводила параллели. Впрочем, возможно, что и так.

Пелена вдруг упала с моих глаз. Или просто я не мог до этого поверить в то, что мои побратимы, к которым я стремился всем сердцем с момента перерождения, могут поддаться идеологии коварных чужестранцев.

– Узнаю знакомый почерк. Полная промывка мозгов клиенту с гарантированным отречением от старых идеалов. Оплата в рассрочку. Как неправ был Джорней, говоря, что Некрополису не страшна зараза. Просто Они избрали здесь иной путь. Не в состоянии воздействовать на умы Холодных в массовом порядке, они нашли себе одну жертву, через которую и ведут свою разрушительную работу. Но сначала нужно поссорить обретенного воспитанника с тем, кто ему по – настоящему дорог, разорвать его связь с близким человеком. Еще бы, женщина с ее чутким чувственным набором осязания сразу поймет, что с клиентом стало что – то не так. И насторожится. Это подвергает риску всю операцию. Значит, надо разрушить их духовную общность.

– «Они»? Кто такие «они»?

– Ноэлия, меня всегда потрясала в некромантах наша слепая преданность и вера. Иерарх говорил – надо умереть, мы шли и умирали. Нам было безразлично, куда и против кого направлялись наши мечи. Мы связали себя обетом чести и оставались ему неизменно верны. Но сегодня иной случай. Мы должны знать своего врага в лицо, потому что это – страшный противник. Мы будем биться не с Желтком и Сиянием, а с людьми, скрывающими свои лица за их спинами. Наша задача выжечь скверну с нашей земли, принесенную этими чужестранцами. Тем более, как оказалось, ее щупальца дотянулись уже сюда. До разумов сограждан нашего возлюбленного Холодного мира. Вопрос стоит так – быть или не быть всему Овиуму. Потому что мне даже страшно предположить, что будет, если эти «они» возьмут верх.

– А чего добиваются злоумышленники?

– Я много думал об этом. Они преследуют сразу несколько целей. Первая – захватить Овиум, поработить всех Игроков и юнитов, нашедших здесь свой дом. Но это не самое главное. Их основная цель – Реальность.

Ноэлия нахмурилась, обдумывая мои слова.

– Вокиал, в Реальности Овиуму соответствует огромная территория. Расположенная в двух соседних государствах. Как они попытаются завоевать ее?

– Боюсь, моя дорогая Леди Тьмы, что ты оперируешь понятиями воина, а не жреца. Им не нужна земля. Их интересуют души и разумы. А Реальность… Овиум представляет собой два важнейших ресурса, которые можно использовать в основном мире. Один – это наши Игроки. Какова, по – твоему, приблизительная численность людей, находящихся в локации?

– Думаю, несколько тысяч. Что – то в районе пяти – шести. Не больше. Маловато для армии.

– Представь себе – выплеснуть в нашу формацию несколько тысяч обученных проповедников, носителей знания. С тщательно промытыми дистиллированной водой мозгами. Каких страшных бед они смогут натворить! Каждый их них может найти десять, двадцать неокрепших умов, чтобы совратить их, отчуждить от исконной веры, заставить забыть свои корни и повести за собой. Дальше – цепная реакция. Идея не нова. Ей уже активно занимаются не один десяток лет. Миссионеры разных мастей уже и так наводнили наши города. До сих пор мы успешно противостояли подобным идеологическим атакам. Лет десять назад наблюдался настоящий пик теологической экспансии, но потом он пошел на спад. И вот новая попытка. Сможем ли мы выдержать такую большую волну? Не знаю.

– А второй ресурс?

Я усмехнулся.

– Не догадываешься? Он так и называется, только во множественном числе: ресурсы. Овиум – кладезь ресурсов, которые можно выводить в реал. Крафтеры так и делают. Любой революции, даже идеологической, необходимо финансирование. С некоторых пор наши структуры безопасности тщательно отслеживают приток денег из – за рубежа на счета отечественных фондов и всяких некоммерческих обществ. А тут – все под боком. Придумай подставную фирму, сделай левую вывеску – и готово. Можно начинать качать деньги без остановки. Без денег нет войны, мы с тобой сами недавно в этом убедились.

Трехкилометровый мостик кончился, и копыта наших коней вступили на каменистую почву планеты Мрак. Когда – то она называлась Равниной. Тут по ковыльным степям бродили тучные стада бизонов, кочевники Ногайлары пасли табуны низкорослых лошадей и торговали на Тракте кумысом. Настоящая квинтэссенция пампасов, прерии, саванны и прочих протяженных участков ровной поверхности планеты Земля. Животный мир – винегрет из сусликов, варанов и слонов. Взяли все лучшее. Равнина имела свою Ветвь, чуть ниже Сумерек. Но времена изменились. Исчезла одна живая рука Мирового Древа и уже не желто – зеленая Равнина, бестелесно черный Мрак упрятан за контур Некрополиса и соединен с ним стальным узким переходом.

Долго ехать нам не пришлось. Дорогу я помнил. Или она меня помнила. Мы сделали по Мраку не более мили, и на нас из темноты выступили контуры мрачного погребального мавзолея, сложенного из цельных плит драгоценного кровавого сердолика. Приземистое здание выставило вперед жерла проемов, напоминающих радиаторную решетку джипа. Или разверстую пасть химеры. Ворота в центре были открыты по причине полного отсутствия дверей. Мы спешились и стреножили коней, потому что впервые за время верной службы я заметил в глазах у Лагата признаки сильного испуга. Огонек по – прежнему светил, и мы видели пыльные следы, которые наши сапоги оставляют на нетронутых человеческими подошвами ступенях.

Дул рваный косой ветер. Отбросив робость, я ступил под своды заброшенного здания. Ноэлия последовала за мной. Сразу за воротами находился большой темный зал, и стены его словно отступали и уходили в бесконечность. Потолок нависал над нашими головами и, кажется, с каждым шагом становился ниже. Эхо от наших шагов убегало вдаль и возвращалось многократным наложением шепотов, в которых грезились предостережение и угроза. Я, Рыцарь Тьмы, герцог Вокиал, Буревестник, никогда не смевший бояться, почувствовал, как липкий страх подползает к моему горлу. Пальчики Леди Мрака стиснули мое запястье, и они были холодны, как лед. Мы сделали еще несколько шагов. Эхо от них слилось в настоящий замогильный вой. Не в силах двинуть ни одной конечностью от парализующего свистящего завывания, мы остановились где – то посреди бескрайнего тронного зала мавзолея Мрака, обители мормера Израэля. Перекрывая не смолкающую вокруг какофонию, я крикнул:

– Мормер Сумерек и Владыка Мрака! Бессмертный лорд Израэль, мы взываем к тебе! Приди!

Ноэлия заткнула уши от низвергнувшегося на нас акустического хаоса, что был ответом на мои слова. Но через несколько секунд все смолкло. Внезапно усыпальница погрузилась в обволакивающую ватную тишину. Я повторил свой призыв. Без ответа. Снова и снова я бросал клич в темноту мавзолея, пока оттуда на нас не выползло мутное белое облако. Оно сочилось светом, и эти отблески почему – то пугали не меньше ужасных стонов эха подземелья, поскольку весь сгусток напоминал разлагающуюся мумию. Не нам, некромантам, бояться таких явлений. Но я чувствовал, что только страшным усилием воли я удерживаю себя на месте от панического бегства. Ноэлия же сжалась в комок у моих коленей и дрожала всем телом.

Облако попыталось придать себе форму, и наблюдать это было мучительно. Не сумев удержать себя в твердых границах, оно растеклось по каменному полу тонкой туманной дымкой.

– Ты звал меня, Вокиал, – раздался хриплый голос.

– Да! Я пришел сюда…

– Я знаю, зачем ты пришел. Но понимаешь ли ты это сам?

– Да, понимаю.

– А вот мне так не кажется. Итак, ты хочешь получить предметы, скрытые навсегда в глубине Мрака. Его главную тайну.

– От них зависит спасение Овиума. И жизнь Джорнея.

– Спасение Овиума… Звучит очень патетично. Что касается Джорнея, до него мне нет дела. Я был до того, как он пришел, буду и после. Только вот с обликом последнее время проблемы. Никак не могу вернуть контур человеческого тела.

Все ясно. Старик спятил от одиночества. Он никогда не страдал излишней общительностью. Я всегда знал его таким. Но за тридцать лет показатели его коммуникабельности, и так никакие, значительно ухудшились.

– Но, лорд Израэль… Джорней – Иерарх нашей локации, ее основатель.

– Как может обычный смертный быть создателем того, что существует вечно, как и остальная наша Вселенная?

– Погодите. Мидгарду меньше, чем полвека, – похоже, у нас серьезная проблема в лице помешавшегося правителя Некрополиса. Положение осложнялось тем, что, насколько я помнил, мормер, ко всему прочему, был еще и всемогущ.

– Ха – ха – ха, – мрачный каркающий смех Израэля взметнулся к низкому потолку. – Почему ты считаешь, что тот мир, который ты называешь Мидгард, и куда вы попадаете через свои электронные форточки, сотворен вашими руками? Вы поклоняетесь своим Иерархам, именуете их творцами, наделяете их элементами божественности. И надо сказать, что пройдет совсем немного времени, и этот образ Бога укрепится в легковерном сознании обитателей Мидгарда. Они, самозванцы и мошенники, и на самом деле станут Богами, хотя никогда ими не являлись.

– Кто же тогда они?

– А как ты сам думаешь?

– Я привык верить в то, что Овиум создал Джорней.

– Опять! Неужели ты полагаешь, что такое творение под силу одному человеку, пусть даже он будет сверххомо с пятью приставками «сверх»? Конечно, нет! Я попытаюсь объяснить метафорами привычного для тебя мира, того, что вы называете Реальностью. Мидгард, будем так его именовать для определенности, существовал столько, сколько существует все остальное, что тебя окружает. Разве может быть иначе? Сам рассуди. Неужели такие сложные конструкции можно создать за несколько лет? И выдать готовыми в эксплуатацию? Вы нашли всего лишь путь сюда. Обходной путь, больше похожий на лаз или слуховое окно. Люди проникли через него и вообразили, что они имеют отношение к сотворению места, куда их допустили случайно, по недосмотру. Это произошло только потому, что тот лаз сохранил и преумножил ваши способности. Войди вы в парадную дверь, и все было бы иначе. Но что об этом. Получив власть над законами Мидгарда и изгадив все, что попало в ваше поле зрения, люди воцарились тут, как истинные владыки. И над ними – их самозваные Иерархи. Эти отличаются от остальных лишь тем, что они были первыми, кто заметил это потайное окно, разбил стекло и залез внутрь. Они нашли ключи и отперли все промежуточные двери, кроме входной, к которой связка их отмычек не подошла.

– Так значит, Иерархи…

– Всего лишь ключники, получившие в свое распоряжение пустую квартиру на время отъезда настоящих хозяев. И сдавшие ее тысячам ничего не подозревающих квартирантов. Дворники, подметающие мусор. Сантехники, следящие за состоянием слива унитаза. Электрики, заменяющие лампочки. Так тебе будет понятней? Это язык твоей Реальности?

– Да, кажется, начинаю понимать. А эти хозяева… Они вернутся и потребуют ключи себе назад?

– Кто знает. Может быть, и нет. Но это не позволяет вам, людям, называть себя хозяевами Мидгарда и тем более – его творцами.

– Но Джорней связан с Овиумом. Он слабеет от вреда, нанесенного локации. Он умирает вместе с гибнущими в ней законами взаимопревращений.

– Очень хочется сказать, что туда ему и дорога, но надо проявить сдержанность.

Я понял, что в моей голове все смешалось. Хорошо Ноэлии – она, похоже, пребывала в полной отключке.

– Лорд Израэль, то, что хранится во Мраке, сокрыто тут до момента, когда придет настоящая опасность, и существование локации будет находиться под угрозой?

– Допустим.

– Это передано вам на хранение более тридцати пяти лет назад по счетчику времени Мидгарда ее Иерархом, и я тому свидетель. Джорней изготовил эти два предмета как последнюю надежду на спасение Овиума. И вы их Хранитель. Пока я ничего не напутал?

– Излагаешь все правильно. Продолжай.

– Я всего лишь Рыцарь Тьмы, верный слуга своего повелителя. То, что я сейчас узнал, перевернуло мои представление об истории и структуре Мидгарда и Овиума, и о вас лично, но не освободило меня от моего долга и не заставило отказаться от данного мне поручения. Вы приняли на хранение несколько предметов. Сейчас пришло время ими воспользоваться, – страх уже полностью покинул мой разум, и с каждым сказанным словом во мне крепла уверенность в своей правоте.

Израэль не ответил. Облачко тумана поползло обратно во тьму. Я невольно потянулся за ним рукой, потом сдержал свой порыв и неподвижно замер на месте. Терпение. Терпение. Вдруг белый сгусток тумана метнулся мне прямо в лицо, едва не сбив с ног.

– Как ты смеешь упрекать меня?! И взывать к моей чести?!

– Вы заключили сделку. Я лишь напомнил вам ее условия. Не более того.

– Ты – слуга мошенника и вора! И сам провел тридцать лет в низших телах, поверив его обману!

– И продолжаю оставаться его слугой. Я, Рыцарь Тьмы, герцог Вокиал, не отрекаюсь от своей клятвы верности. И не важно, кому я присягал в ней.

Мутное облако тяжело осело наземь. Крутанулось волчком и распалось на несколько белых барашков.

– Я, признаться, надеялся, что ты будешь меня умолять. Тут, на Мраке, у меня нет разнообразия в развлечениях.

С великим трудом я подавил смешок. Похоже, наш разговор, наконец, перешел в правильное русло. От облегчения по моей спине заструилась испарина.

– Великий Израэль, с мольбами у меня всегда были проблемы. Не приучили меня к мольбам!

Послышался разочарованный вздох.

– Хорошо, ты получишь то, за чем пришел. Сделай десяток шагов прямо и наткнешься на каменную ширму. За ней, на алтаре лежат требуемые тебе предметы. Из первого комплекта надень латы и пояс. Меч у тебя подходящий, ты это и сам знаешь. Шлем наденешь перед самой активацией. Он соединяет комплект. Как применять второй набор герцогу Вокиалу, полагаю, известно.

– Да.

– Хорошо. Надеюсь, ты не зря им воспользуешься. Даже одно извлечение их из Мрака и появление в ткани локации надолго сдвигает баланс сил в Овиуме. И торопись с переодеванием. Жизненные силы уже начали оставлять твою девушку. Еще немного, и она ко мне присоединится.

Я метнулся вперед, непочтительно пройдя прямо сквозь туманный сгусток. Израэль бросил мне в спину:

– Я открыл тебе глаза, и этого достаточно. Чувствую, что скоро покину данный мир. Возможно, переберусь в то место, которое вы называете Реальностью. Стану слесарем ЖЭКа. Мне давно хотелось поработать руками. А тут, в Овиуме, должен остаться кто – то, кто знает Истину о его происхождении. Дорожи ей!

Я повернулся и Израэлю и почтительно поклонился:

– Я принимаю обет беречь доверенную мне тайну, как самый сокровенный клад. И передать ее достойному в момент, когда уже не смогу быть ее хранителем.

Облако на миг приняло вид пломбира в вафельном стаканчике. Израэлю понравились мои слова.

– И помни. Все, что видишь перед собой, вернее, считаешь, что различаешь своими зрительными возможностями – суть лишь энергетические потоки и наслаивающиеся друг на друга поля. И всего этого вам, людям, никогда не понять, потому что вы не сможете их исследовать. Ваши приборы – лишь более чувствительные продолжения ваших органов пространственной ориентации, которых у человеческой расы немного. А то, что ты видишь – это безразлично. Ты можешь видеть и осязать артефакт, но для меня он является сложнейшим энергетическим узлом, сгустком энергий, влияющих на многие процессы вокруг. Ты бьешь заклинанием врага, и он умирает. Но на самом деле в этот момент происходит взаимодействие множества полей и взаимопревращения не подвластных твоему пониманию структур. А что сообщают мозгу твои глаза, и как твой мозг это интерпретирует – лишь ваши человеческие глупые игры. Вернее, игры ваших несовершенных чувств, – произнес он напоследок, когда я уже поднимал на руки хрупкое тело Ноэлии.

– Спасибо за науку, Великий Израэль, – торопливо бросил я, направляясь к выходу.

– Это знание поможет понять тебе истинную природу строения Мидгарда, – донеслось мне вслед усиленное стенами эхо.

Я вынес бесчуственную Ноэлию из мавзолея и положил на холодный серый песок. Зажег над нашими головами новый «ночник». Через несколько секунд, от целебного воздействия свежего воздуха, ресницы Леди Тьмы затрепетали. Она приподняла голову и оглянулась:

– Это уже кончилось?

– Да, все позади.

– Мормер Израэль исполнил свой долг?

Я ободряюще улыбнулся.

– Повелитель Мрака вернул дар Иерарха.

– Как ты смог там выдержать? Моя голова закружилась. И потом я очнулась у тебя на руках.

– Мы с ним мило поболтали. Занятный старичина, – в серых глазах Ноэлии мелькнули тени сомнения. – Он признался, что намеренно отключил тебя. Говорит, пусть Холодный герцог немного подержит в своих объятьях самый прелестный цветок Некрополиса.

Ноэлия смущенно опустила голову и, опершись рукой на землю, поднялась на ноги.

– Вы, герцог, опасный кавалер. И если бы не моя соперница, которая, как я вижу, полностью завладела вашим сердцем, пожалуй, мне могла прийти в голову шальная мысль побороться за ваше расположение.

– О, моя прекрасная Леди Мрака, поверьте, с ней лучше не связываться. Аделина, если что – то заподозрит, просто удавит нас обоих, и это знание – лучший советчик в области необдуманных душевных порывов.

Перешучиваясь, мы дошли до наших скакунов. Главное дело успешно завершено. Теперь впереди лежал обратный путь на Сумерки. Мы вновь поедем через гибельный мостик, но это нас уже не волнует. На наши сердца опустилось громадное облегчение и покой. Расслабуха, словом.

Несколько скелетов – гремучников вытянули вверх свои треугольные головы, раскачиваясь под легким ветерком наподобие радиоантенн. Чтобы не переломать неразумных пресмыкающихся тяжелым копытом, Лагат предупреждающе топнул по лежащему на земле круглому булыжнику. Камень раскололся, гулкий звук пробежал по воздуху и растворился вдали. Любопытные змейки тут же порскнули в разные стороны и скрылись в своих глубоких земляных норках. Я – Вокиал спрыгнул из седла и продефилировал в направлении трибуны. Ноэлия, лучезарно улыбаясь, ждала меня у ее подножия. Там же в стороне стояла Лилит и остальные командиры. Ноэлия испытующе взглянула мне в глаза и спросила:

– Ты в порядке?

– Как никогда.

– Тогда поднимайся и смотри. Герцог Вокиал, твое войско готово к походу!

Они проходили строем мимо трибуны и салютовали Буревестнику. Я в ответ приветствовал своих воинов, и моя рука не могла унять дрожь, передаваемую телом. Пятнадцать тысяч скелетов – воинов. Обученных, экипированных и непреклонных в решимости уничтожить врага. Мы шли на битву под двумя знаменами. Первое сияло официальными государственными цветами Овиума – голубым и зеленым. Флаг Иерарха. Чуть позади него двухметровая мумия с важным видом несла в руках родной стяг Сумерек со скрещенными мечами. Вообще, наша дружина пестрела палитрой разных красок на манер феодальных причуд Желтка или Оплота. Мои сторонники сработали на совесть – над каждым подразделением реял свой штандарт, тысячники потрясали геральдическими символами дружин, и я подивился разнообразию тинктур и фантазии военачальников. Это ничего. Хорошо, когда к верности присяге добавляется гордость за свое подразделение. В нашем составе есть несколько легендарных полков Некрополиса. Я подписал указ, что всем без исключения отрядам, отличившимся в будущем походе, будет присвоено свое индивидуальное имя.

За скелетами над землей плыли духи и приведения. Они проследовали мимо трибуны в устрашающей тишине. Их саваны развевал пустынный ветер. В руках, через которые свободно лился солнечный свет, блестели алебарды и боевые цепы. В накинутых на обнаженные головы коричневых остроконечных капюшонах по пыльной равнине скользили три сотни Высших вампиров. Стремительных и безжалостных убийц. Я много раз был с ними в сражениях и видел, как быстро краснеют от крови их мантии. Над нашими головами пронеслись тридцать Костяных Драконов. Они найдут свои жертвы в грядущей битве. Нелегко придется с ними их визави – Карающим Ангелам. Наших драконов убить можно. Но выйти из поединка с ними невредимым – нет. Последними мимо моего подиума на вороных конях проехали краса и гордость Сумерек, его мощь и таранная ударная сила – восемьсот темных рыцарей. Моих собратьев по легиону, вновь признавших своего сгинувшего в серпантине лет предводителя. Когда я услышал ржание их лошадей, увидел приветственно поднятые вверх копья, мои глаза словно затянуло пеленой, дыхание перехватило. Это чувство единения со своей боевой семьей, сплочения с опять обретенным полковым братством захлестнуло меня с головой. Я повернулся к Ноэлии, и теплота ее серых глаз успокоила мое смятение. Только Леди Мрака могла понять, что сейчас творится на душе у невозмутимого с виду Холодного герцога.

– Мы выступаем! – приказал я.

– Сразу же после построения, – подтвердила она.

Мы ушли без Ноэлии. Ей пришлось задержаться, чтобы потом догонять армию с двумя тысячами новорожденных скелетов, которые оживут через три дня в оссуариях Кулдсоула. Я оставил ей пять сотен воинов для охраны и с сомнением думал, что этого не хватит. Восставшие из недр подземных казематов, только что «слепленные» Холодные почти неуправляемы в своей плещущей из них злобе. Их готовят в солдаты и сразу закладывают в смутные проблески сознания инстинкт к убийству. Нелегко придется Леди Мрака и ее охранникам на Тракте. Гнать что есть сил по дороге это свирепое, дикое стадо, жестоко подавлять вспыхивающие бунты и защищать от своих подопечных близлежащие поселки – задача непростая. Но мы не можем ждать. Наше время уже на исходе.

Некроармия растянулась по узкой дороге на целых десять миль. И еще почти на столько же – караван телег с вооружением, доспехами и прочим скарбом, необходимым в походе. Тут префекты войска разместили палатки для обустройства лагеря, запасы провианта, предназначенные той части некротики, которой питание было необходимо, и еще множество всякой всячины. Из – за облака пыли, накрывшего собой все, казалось, что в направлении Ствола Иггдрасиля медленно ползет невиданного размера серый дракон. Впереди основных сил на приличном расстоянии ехал небольшой конный авангард рыцарей тьмы с задачей предупреждать всех о нашем приближении и освобождать путь для пехоты и обоза.

Холодные не устают на марше. Поэтому мы ходим лучше, чем римские легионеры – признанные лидеры по части стремительных пеших бросков. Их скорее нужно сдерживать. Давать отдых, чтобы не сработались раньше времени суставы. Наше воинство проделало безостановочный переход до Тракта и, пройдя по нему несколько миль, встало на привал. Разведчики тут же устремились добывать последние новости. Великое Древо кипело от тревожных слухов. «Сумерки выступили»! «Огромная армия Желтка покинула свою ветвь и направляется на соединение с мятежниками Сияния»! «Мертвые не успеют». «Нет, успеют». «Непобедимую армию Вершины Иггдрасиля ведут самые талантливые полководцы Желтой планеты». «Правители Сияния отрезаны». «Летучий корпус грифонов опустился на Ствол неподалеку от Инферно». «Големы мятежников роют огромный ров, чтобы помешать продвижению сил Пегуедрама». Я понимал, что впереди нашей дружины бежит и ширится такая же паническая волна сплетен и кривотолков. Как быстро они разносятся! Разумеется, какой – нибудь оборотень или наездник на свино – волке мечтает первым доставить новость тому, кому она будет не безразлична и получить такое вознаграждение, которого не заработаешь и за год грабежей на большой дороге. Так что, когда на третий день похода мне донесли, что Алдор и Вей – Маранер отступили с Лазурного тракта выше по Стволу, чтобы не быть отрезанными от желтых легионов, я даже не удивился. Пусть сливаются в религиозном экстазе. Гораздо проще разобраться сразу с их объединенными войсками, чем бегать за каждым из них поодиночке. Обдумав все, я немедленно вызвал Лилит, которая заменяла Ноэлию на время отсутствия последней.

– Немедленно снаряди двух гонцов. Я подготовлю послания для наших противников. Пришло время объявить о намерениях Некрополиса, как и пристало при выполнении благородной миссии.

В своем письме я сообщал стратегам Желтка и мятежным братьям, что войско Сумерек, ведомое герцогом Вокиалом, идет на них военным маршем и предлагал выбрать удобное место, где им будет угодно дать нам сражение. Дабы не затягивать разрешение возникших между планетами разногласий. И не подвергать окрестные земли и проживающих там честных нелюдей неизбежному разорению и опустошению, связанным с нашим общим в них пребыванием.

Уже после Болотной Ветви мне доставили ответы моих оппонентов. В послании, подписанном Главнокомандующим Желтка лордом Хаартом в вежливом церемониальном штиле сообщалось, что он немедленно озаботится данным вопросом и присмотрит что – нибудь подходящее в районе Лазурного тракта, чтобы не заставлять армию Некрополиса совершать слишком протяженный походный марш и не испытывать от этого соответствующие неудобства. Станет там лагерем и будет ждать нашего приближения. Попутно Лорд Хаарт выражал восхищение моими давними подвигами и желал мне приятной дороги, а также скорейшего прибытия на место, где мы сможем уладить наши проблемы способом, принятым между цивилизованными людьми.

В грубом пасквиле от Алдора и Вей – Маранера мне советовали развернуть свой мертвый сброд и убраться обратно на Сумерки. А мне лично было порекомендовано забиться с ту саму нору, где я пребывал несколько последних десятилетий. Дескать, не стоило оттуда даже вылезать и пытаться совать нос не в свое дело. Если же я не внемлю их разумному совету, то могучий ударный корпус Сияния развеет кости моих Холодных по всему Великому Тракту. Хамы. В любом случае, теперь братья как пленные меня уже не интересуют. Мы, некроманты, не умеем прощать нанесенные нам оскорбления.

Глава 13. Где – то на севере эклиптики

Арслан – Гирей дотянулся до «котламы», отломил себе кусок хрустящей лепешки и, зачерпнув ей горсть «мамырзы», отправил себе в рот. Проглотил кукурузную кашу, чмокнул губами. Посмотрел на весельчака Алчагира, уплетающего за обе щеки ужин, и усмехнулся.

– Скоро караулу конец. Хочешь домой?

Воин не торопясь дожевал, степенно вытер губы и руки, провел пальцами по тонким усам. «Барсу» не пристало отвечать торопливо при спокойной беседе за ужином. Даже своему начальнику.

– Лучше быть на Родине бедняком, чем султаном в Каире. Здесь чужие места, пограничье. Орел – свободная птица, но и она мечтает вернуться в свое гнездо, – Алчагир поплотнее запахнул свой полосатый теплый халат, улегся перед костром, устало глядя на пламя. Красноватые языки плясали на его резко очерченном лице и тонули в сумраке угольно – черных глаз.

Шутник и заводила, сегодня он был необычно тих и задумчив. На десятника нахлынули мысли о родном очаге, понял Арслан и решил не беспокоить своего воина досужими разговорами. Но не удержался и бросил еще одну фразу:

– Вот придем в Ногайский улус, устроим большой пир. Я со всем уважением приглашу к себе «барсов» нашей сотни. Мои жены напекут великие горы «баурсаков» и «буреков». Мы будем есть плов и слушать «кобызы» бродячих музыкантов. Будет хорошо, – Арслан мечтательно улыбнулся, представляя, как это будет.

Он откинулся назад, глядя на бисер сверкающих звезд, рассыпанных по низкому степному небу. Из темноты глухо зафыркали кони. Порыв ветра лениво пошевелил войлочный полог походной юрты и умчался вдаль.

Вдруг Алчагир резко вздернул голову и предостерегающе поднял руку, прислушиваясь к чему – то. Он наклонился почти к самой земле, коснувшись лицом примятого степного ковыля. Его острые уши напряглись. Отблески пламени очага сделали их розоватыми и полупрозрачными.

– Скачет лошадь.

И тут же раздался протяжный свист караульного. Лагерь мгновенно пришел в движение. Вспыхнуло заклинание «Олар Барад», заливая окрестности ослепительно белым светом. Через мгновение дозор был уже на ногах. Теперь уже все ясно различали дробный приближающийся топот копыт. В широкий неровный круг света, отбрасываемый большим бивачным костром, влетел Мамчур, десятник дозора Западного Ветра. Он соскочил со взмыленного коня, рывком сорвал с головы мохнатую шапку и подошел к Арслан – Гирею для доклада. Остановился, унял дыхание, поправил бешмет, поклонился. Сотник жестом разрешил ему говорить.

– Отряд, большой отряд, Гирей. Мои сувары следуют за ним в ночи неслышно, будто летучие мыши. Пять повозок, охрана – тридцать тяжелых конников. На возах – арбалетчики.

– Какие всадники?

– Юниты. Черные рыцари. И конные личи.

– Некротика. Юниты нашей локации. Но они пришли через точку входа. И им не потребовалось подтверждение. Это плохо.

– Арбалетчики теплокровные, – уточнил Мамчур.

Сувар никогда не говорил больше, чем было необходимо. Арслан многозначительно пожевал губу.

– Идут на Мангыт – юрт?

– Нет. На Карагали.

– Что же, мы их не звали на свои земли. Почтовый сокол был вчера, но Исмаил – бий ничего не сказал об иноземцах. Странно, что у них сводный отряд. И живые и мертвые. Как они смогут сражаться вместе? Среди этих людей должен быть настоящий лидер, чтобы не дать упасть морали своего войска. Это будет интересно.

«Барсы» с преклоненными головами ждали решения сотника. Арслан долго не колебался.

– Мудрец говорит: бык сдохнет – мясо, арба сломалась – дрова. Раз добыча сама идет в руки, воин не остановит перед ней своего скакуна и не станет искать другую дорогу. Будет бой, будет наша награда. Седлайте коней! Динбай! Алибек! Вы останетесь в лагере, будете поддерживать огонь и ждать нашего возвращения. Другой раз и для вас будет возможность отличиться. Я не забуду. Смелого «барса» всегда найдет воинская доблесть!

Через несколько минут все были готовы. Арслан осмотрел своих воинов внимательным взором хищной птицы, и каждый невольно вытягивался, когда взгляд сотника задерживался на нем. Саадаки полны, наточенные кривые сабли до поры покоятся в кожаных ножнах. Арслан знал, что не нужно говорить людям, чтобы взяли тряпки – обмотать копыта коней. Все и так сделано. За шейхом Хасаном, Ведьмом по специальности, неподвижно стояло тридцать кентавров. По – прежнему дул ночной ветер, и его звуки не перекрывало конское ржание или скрип амуниции. Сотник поднял руку, призывая всех к вниманию.

– Они пришли к нам ночью и крадутся, словно воры. Почему? Друг заходит к тебе в юрту, когда солнце высоко на небе, только враг таится в ночной степи и ждет, пока уснут лошади в табунах. Мы и так не жалуем чужестранцев, а к ночным ворам у ногайларов нет пощады. Все знают это. Мы – северный щит Овиума. Это – свободные земли, но мы взяли их по праву. Мамчур! Ты пойдешь первым, твой конь чует все ямы и обходит их. Кентавров на рысях отправим по крыльям сотни. Осторожность не повредит. Мы не будем торопиться. Мы перехватим их на рассвете, когда веки тяжелы, а головы безвольно склоняются к груди. Бек якши! Очень хорошо! Выступаем!!!

Рассвет первыми неуверенными лучами посеребрил степь каплями росы на тонких ковыльных стеблях. Суварский патруль встретил сотню там, где ему и надлежало быть. Седой альв Нуратдин «Жизнь в седле», весь посеченный мечами в пограничных стычках, вполголоса сделал доклад своему десятнику Мамчуру, после чего тот подъехал к Арслану и почтительно заговорил:

– Они встали на дневку. Десять полетов стрелы к северу. Выставили часовых. Кони стреножены.

– Рассыпаться вокруг. Замотать ноги лошадей. Быть тихими, как подкрадывающиеся змеи. Ждать моего сигнала. Мы подойдем близко, но не будем нападать внезапно. Нам не позволит воинская гордость и честь «барсов».

Стоявшие рядом воины одобрительно зашумели. Сотник сказал все правильно. Арслан – Гирей сделал жест, призывая всех к молчанию:

– Теперь маги. Действуем согласованно. Я начну бить их Воздухом. Алчагир – добавишь Воды. Мамчур – поливай чужеземцев Огнем. Магию Природы не применять. На покойников она не действует. Кто у нас самый сильный колдун Земли? Ты, Давлет? Дай всем защиту от «Волны Смерти». Не жалей ману. Я все сказал. Албатта? Понятно?

– Ха, – вполголоса выдохнули десятники.

Каждый знал свое место и роль в построении, старшим не пришлось никого подгонять. Через час ногайлары были готовы к атаке. Караульные воины рыцарского отряда умерли без мучений, не проронив ни звука.

– Хур – р–ра!!! – прозвенел над степью боевой клич Арслана.

– Хур – р–ра!!! – вторило ему стократное эхо.

И через несколько секунд лагерь врага накрыла туча стрел кочевников. Среди походных палаток с грохотом разорвалось воздушное заклинание «Шарсимон Чакмок» – Шаровая Молния, за ней с шипением последовали многочисленные «Стрелы Ветра» – «Хаво Учлиги». Пронзительно взвизгнуло водное заклятие Алчагира «Хурылашиб» – «Ослабление стрелков», призванное свести на нет усилия арбалетчиков. Арслан – боец шестидесятого уровня и Маг двух школ, Воздуха и Жизни, начал атаку своей сотни колдовскими ударами, остальные волшебники поддержали вождя. Солдаты противника беспорядочно заметались среди возов. Из убранной синим бархатом палатки в центре лагеря выскочил огромный седой рыцарь в готическом сегментарном доспехе черного цвета с ущербным желтым крестом по центру. На ходу громовым голосом отдавая приказы кнехтам и арбалетчикам, он водрузил на голову овальный шлем «барбют» с узкой т – образной прорезью и погнал тяжелую кавалерию на кружившую вокруг повозок стремительную карусель кочевников.

От кибиток расходилась многократно усиленная «Волна Смерти», и степные травы пожухли на ее пути. Массивные черные рыцари в остроклювых шлемах – «арметах», закутанные от шеи в накидки цвета полночной мглы тронули поводья могучих макленбургских боевых коней, и те, вырывая комья из земли своими стальными подковами, начали набирать скорость, готовые ударным клином смять легкую кавалерию. Им нипочем были тонкие стрелы ногайларов. Их прочные золингеновские доспехи были кованы из нескольких видов стали, усилены мифрилом, и легкие стрелы отскакивали от них. Кольцо нападавших тут же рассыпалось брызгами в разные стороны, пропуская таранную конницу, и вновь попыталось сомкнуться у нее за спиной. Но конные Личи аръергарда зелеными плазменными сгустками Магии Смерти высасывали жизнь у степняков, иссушали кровь, превращали в труху кости, прахом развеивая по ветру тела «барсов» и их резвых скакунов. Тогда людям на помощь пришли юниты – кентавры. Сгорая, как свечки, в дымном малахитовом пламени, они с налета сшиблись с личами Силы, сломали их строй. В безумии воинской доблести, оставшиеся в живых полукони по двое, по трое поднимали мертвецов противника на свои длинные пики, отсекали мечами беснующееся между золоченой короной и плечами пламя и Личи Силы таяли, отпуская на волю свои бледные подобия души.

Тяжелый клин начал забирать вправо, разворачиваясь в сторону повозок, но «барсы» уже налетали со всех сторон и густо перемешивались с воинами Тьмы. Копья и пики оказались отброшены за ненадобностью. Лязгнули извлекаемые из ножен кавалерийские «ульфберги», в лучах восходящего солнца сверкнули изогнутые клинки ногайларов. Началась быстрая беспощадная схватка в кавалерийском ближнем бою на встречных курсах, и спасением ногаев в ней было их пятикратное преимущество.

Арслан – Гирей пришпорил коня и, низко пригибаясь к холке, полетел к повозкам. Алчагир во главе своего десятка тенью следовал за ним. С другой стороны в лагерь европейцев с гиканьем и дикими воплями ворвался дозор суваров. Кнехты и арбалетчики, неся потери, отошли к центральной палатке и выставили вперед тяжелые копья. Несколько арбалетных болтов собрали свою кровавую жатву в рядах «барсов», жалобно закричали раненые лошади. Арслан – Гирей предостерегающе поднял руку, останавливая атакующую волну. Небрежно принял на кожу щита несколько коротких стрел, ударил Воздушной Молнией. Прикрываясь лошадью, он выкрикнул в направлении рыцарского строя:

– Анча! Хватит! Довольно крови на сегодня. Чужестранцы! Если вы добровольно сложите оружие, мы сохраним жизнь пленникам. Ваша конница отрезана. Не ждите от нее подмоги.

Воин с крестом на латах выступил вперед.

– Почему вы напали на нас? Мы всего лишь путники и никому не желаем зла! Как вы можете убивать без допроса и суда?

– Ты говоришь на нашем языке. Ажабо кизик – это странно! Кто вы? Почему продвигаетесь ночью? Где ваши охранные грамоты? – даже и не думая отвечать на вопрос чужака, надменно бросил сотник ногайларов.

– Перед вами – странствующее посольство рыцарского ордена Лазаритов. Я – Кавалер Большого Креста, граф Эммануил Шефер. Мы сопровождаем в пути епископа ордена – святого отца Сигизмунда Милосердного, – гордо ответил незнакомец.

– Ха. Посольство, – Арслан оглянулся на своих нукеров. – Почему вы пришли к нам? Мы не приглашали никакого посольства.

– Вы совершили нападение, не вступая в переговоры. Мы были вынуждены обороняться. Хотя охранная грамота у нас имеется. Она подписана герцогом Клаудиусом, владыкой Кулдсоула.

– Каким владыкой? Мы знаем из Сумерек только мормера Израэля. Герцоги, подписывающие грамоты, нас не интересуют. Тем более, что гостей сопровождает вооруженный отряд. Для них тоже есть приглащение?

– Нас ведет зов Святой Веры. И мы не нуждаемся в приглашениях.

– Ты знаешь, кому принадлежит эта земля? Воздух вокруг? Ты стоишь на земле Исмаил – бия. А мы – его верные слуги. Советую – думай, что говоришь, а еще лучше попридержи свой дерзкий язык, пока тебе его не подрезали. Ты будешь сдаваться?

– Никогда лазариты не склоняли головы перед смертельной угрозой. Но…, – рыцарь задумался. – Пусть Истинная Вера решит нашу судьбу. Я предлагаю бой. Ты и я. Победитель диктует волю побежденному и его людям.

Арслан удовлетворенно кивнул. Не замечая неуверенных взглядов «барсов», он ответил:

– Якши. Все слышали это? Сабли в ножны! Эй, рыцарь! Переведи своим людям, чтобы они сложили оружие, если ты проиграешь.

– Они знают ваш язык.

Сотник недоверчиво хмыкнул и легко соскочил с седла. Он развязал кушак с прицепленными к нему ножнами, сбросил с плеч архалук из зеленого сукна и остался в одной кольчужной рубашке тонкой эльфийской работы. Не торопясь, достал посеребрённую саблю, рывком поднял с земли маленький круглый щит. Кавалер с достоинством поклонился Арслану и церемонно обнажил волнистый фламберг. Два сильнейших воина противоборствующих сторон сошлись в личном поединке, и звон их клинков заслонил на минуту все звуки вокруг. Ржание коней, хрип умирающих, стоны раненых уступили ярости их битвы, затмились двумя беснующимися тенями в багряных лучах восходящего солнца. Ногаец молниеносно атаковал, но лазарит ответными рипостами, смяв кольчугу, сумел высечь на груди и плече Арслана несколько рубиновых отметин. Но чем дольше продолжался поединок двух мастеров, тем больше изнемогал рыцарь, обремененный немилосердной тяжестью доспехов. Он пропускал удары, но не подавал виду и не просил пощады. Броня пока хранила могучее тело и живительную влагу его сосудов. Сотник видел, что противник устает, начинает экономить силы, и удвоил свой натиск. Лазарит отступил сначала на один шаг, потом еще и почти уперся в строй кнехтов. Он неловко переступил с ноги на ногу, миг – и сабля Арслана нашла прорезь его закрытого шлема. Воины застыли, как изваяния, потом рыцарь тяжело подался назад и всем телом рухнул на землю, как падает подрубленный у корня ствол. Арслан выдернул клинок и наотмашь ударил в прорезь между шлемом и стальным горжетом. Веер кровавых брызг из перерезанных сосудов взметнулся вверх, разлетаясь алыми каплями. Лазарит нелепо дернул несколько раз ногами и затих. В последний раз лязгнули пластины его доспехов. Вождь ногайларов отер свой украшенный серебряной персидской вязью клинок пучком травы и повернулся к кочевникам:

– Обезоружить их, – устало ступая, дошел до своего коня, отвязал от седла бурдюк с кумысом, распутал тесемки и жадно припал к отверстию.

Отерев следы кобыльего молока с усов, он добавил:

– Вытащите из палатки этого епископа и приведите ко мне.

После чего опустился на пепел от сожженной заклинаниями травы, чтобы перевести дух. Два нукера выволокли из центрального шатра священнослужителя за длинные полы его сиреневой мантии и, подбадривая его ударами ножен, погнали к начальнику. Епископ оказался невысок ростом и толст. Он пугливо втягивал в плечи свою крупную круглую голову с выбритой тонзурой и судорожно перебирал в руках четки. Перед Арсланом его грубо поставили на колени.

– Я всего лишь смиренный проповедник… – начал свою речь чужестранец, посекундно панически оглядываясь.

Арслан недобро посмотрел на него из – под полуприкрытых век.

– Погоди говорить, жирный плешивый пес. Сначала я решу, что делать с твоими людьми, а потом мы разберемся с тобой.

Епископ смолк. Попытался сесть, но один из конвойных суваров презрительным пинком опять вернул его в ту же позу. Тогда одышливо сопя, бедолага оперся на согнутые в локтях руки и замер, подрагивая всем телом. Кочевники уложили добычу на телеги, поймали в степи лошадей, повязали полон. К Арслану торопливо приблизился Алчагир для рапорта:

– Большая добыча, Гирей. Много хорошего оружия, серебряной посуды. Мы нашли мешок с золотыми деньгами неизвестной чеканки. Чувствую заклятие на них, но не могу определить школу Магии. Что делать с пленными? – десятник ни словом не обмолвился о собственных потерях ногайларов. Он знал, что об этом надлежит сказать сотнику наедине, без свидетелей.

– Сколько из них людей?

– Всего взяли пятнадцать человек. Из них десять юнитов, остальные – люди. Кнехты ничего не знают о цели путешествия. Этот лазарит солгал нам.

– Людям подарите начало нового цикла перерождения, – епископ метнул на сотника панический взгляд. – Пусть их убьет самый юный и неопытный из «барсов». Я не хочу, чтобы этот цикл был для них легким. Рабов мы продадим на рынке в Мангыт – юрте, – Арслан повернулся к священнику. – Эта кровь будет на твоих руках. Это ты завлек их на наши земли. Ты пришел, чтобы смущать умы наших людей лживыми россказнями о своем Боге? Подкупать золотом продажных судей? Сеять смуту? Кто были эти рыцари? Твоя вооруженная охрана? Отвечай, презренный шакал! Но знай, что я сумею отличить лживое карканье вороны от чистой воды правды!

– Я всего лишь проповедник гласа Истины, – заблеял вновь чужестранец. – А лазариты стали моими случайными попутчиками…

– Ха. Страх лишил тебя силы и затмил твой разум. Недаром говорят, что когда идет дождь, стервятник защищает птенцов, а когда идет град – защищает свою голову! Алчагир! Скрутите покрепче этого пса. И посадите на одну из лошадей. Следовало бы пустить его вперед и всю дорогу до столицы нахлестывать плетьми, да боюсь, что не выдержит и сдохнет по дороге. Мы отвезем его к бию. Исмаил мудр. Он решит, что с ним делать. Алчагир, принесите артефакты. Я хочу на них посмотреть. Там могут быть очень ценные находки.

Приказания сотника исполнялись молниеносно. Не успели его слова рассеяться по воздуху бескрайней степи, как крепыш Давлет притащил Арслану объемистый мешок с реликвиями и усилителями.

– Эй, Давлет! Зачем положил все вместе? Не забыл, как месяц назад такой же мешок вспыхнул и чуть не оторвал тебе руку? Артефакты нельзя бросать, словно обглоданные бараньи кости. Понимать надо, Давлет!

– Прости меня, недостойного. Мне очень стыдно, – пробормотал «барс», вываливая добычу на землю.

Арслан внимательно изучил находки, переворачивая некоторые острием своей сабли.

– Эти рыцари были увешаны побрякушками, как женщина монистой на празднике. Чего тут только нет. Кольца, амулеты, магические шлемы, зелья. Но я не знаком ни с одной из этих вещей. Тут потрудились маги из других локаций. Ничего. Шейх Мелхи видит природу вещей и предметов. Он сумеет распознать их предназначение. Якши. Довольно медлить. Раненых уложите в повозки. Добычу, что не сможете взять – закопайте в степи и поставьте вешку и мою личную «тамгу». Отправьте почтового сокола в Мангыт – юрт – предупредить о нашем возвращении и в Карагали – пусть Кубад – мирза высылает сотню нукеров нам на смену. Границу даже на день нельзя оставлять без присмотра. И выходим!

Благословенно солнце, наполняющее своим светом белые стены Мангыт – юрта. Благословенны воды великой реки Улысы, омывающей его берега. Благословенен ветер, приносящий на его улицы прохладу и чудесный аромат созревающих сахарных дынь с зеленых бахчей, окружающих столицу Ногайской Орды.

Арслан – Гирей, перешучиваясь со своими приближенными, шел по улице гончаров и жестянщиков по направлению к Малому Дворцу – Сарай Джуку, резиденции Светлого Исмаил – бия или «Ульмаса», как иногда звали его поданные.

– Ну и коня ты сторговал сегодня, Давлет! Чудо – коня! Не конь – молния!

Крепыш Давлет лищь угрюмо сопел. В это утро он стал мишенью для насмешек своих боевых товарищей.

– Зато грудь широка! Мускулистый круп! – «подбавил воды в плов» Алчагир.

– Я на зубы смотрел, – огрызнулся Давлет. – У нее сменились средние зубы, а окрайки были молочными! Три года коню! Три года! И всего тридцать серебряных денгов! Проклятый яхудий! Мошенник! Кто же знал…

– Что она слепая? – расхохотался Алчагир. – На уши надо было смотреть, на уши! Запомни – если лошадь постоянно прядает ушами, да еще имеет выпуклые глаза – она плохо видит! Ай, Давлет, какой ты ребенок. Тебя обманули, как мальчишку.

– Проклятый яхудий, – скрипнул зубами несчастный «барс». – Так складно говорил…

– Даже из кривой трубы идет прямой дым! Зачем один ходил на базар? В следующий раз бери с собой Мамчура. Этот сувар видит насквозь каждого торговца, даром что сам все время молчит, – посоветовал сотник.

Мамчур, шедший впереди, услышал свое имя и повернулся. Увидев, что товарищи еще забавляются с Давлетом, он смущенно улыбнулся и зашагал дальше. Воины прошли Гончарную слободку и повернули на улицу, где теснились лавки ремесленников по металлам: кузнецов, чеканщиков. Блестела выставленная из дверей медная посуда, сверкали синевой лезвия сабель. С задних дворов доносился стук молотков, раздавалось шипение воды в ваннах подле кузнечных горнов. Через полуоткрытые двери мастерских можно было различить обнаженные по пояс фигуры рабов, малиновые от жара лица мастеров и подмастерий.

– Эй, Алчагир, ты хотел зайти к кузнецу перековать меч! – напомнил Арслан.

Среди захваченных трофеев была тяжелая «фальката», которая приглянулась десятнику. Он хотел проверить ее закалку и попробовать потренировать к ней руку.

– После, – отмахнулся Алчагир. – Сегодня мы ходим за тобой, Арслан. Куда ты, туда и мы. Жеребенок всегда идет по следу лошади!

– Якши. Тогда лошадь идет на водопой. В место, где есть большой дустурхон и ароматная сорпа с кислым тузлуком.

– И чтобы «буза» была! Ай, сотник, ты так говоришь, что у меня уже забурчало в кишках, как в кувшине с одним забытым орехом внутри! Недаром мудрецы говорят: «Старик отдыхает, когда лежит, молодой – когда вкушает пищу»! – воскликнул Алчагир.

Навстречу попался худосочный раб, ведущий за недоуздок молодого одногорбого верблюда. Дромадер сопротивлялся поводырю и отчаянно вертел головой. Мамчур, шейх тридцатого уровня, замедлил на секунду шаг и что – то вполголоса шепнул прямо в ухо верблюду. Тот тут же успокоился, покорно позволив рабу увлечь себя дальше по мостовой, вымощенной крупным булыжником, плоско стесанным с одной стороны.

Маги применяли заклинания, шейхи владели умами диких и домашних зверей. И те и другие служили во благо народа ногайларов, а также их повелителя – Исмаил – бия, прозванного Ульмасом – Бессмертным, за его долгое время правления. Ульмас не знал милосердия к врагам, его жестокость в преследовании иностранцев равнялась лишь благоволению и мудрой справедливости по отношению к собственным гражданам. Они являлись Северным щитом для всего Овиума. Держали под надзором его второй вход. Через их земли ни разу не удалось пройти неприятелю, хотя попытки вторжения происходили постоянно. Ногайлары сражались отчаянно и каждый раз обращали в бегство даже превосходящие их числом армии. И никогда не просили помощи. Весь Иггдрасиль признавал заслуги своего свободолюбивого народа – защитника, и сквозь пальцы смотрел на периодические стремительные набеги «барсов» на свои разбросанные по Пустыни фактории. Они грабили деревни юнитов, угоняли в полон рабов, исчезая прежде, чем оборонительная машина миров Великого Древа начинала набирать обороты для адекватного военного ответа. Таков уж был неистовый нрав этого вольного народа, не терпящего ничьей власти, кроме власти возлюбленного подданными Исмаил – бия. Иггдрасиль хмурил брови, грозил пальцем, но не предпринимала никаких активных действий. И понятно почему – кто по собственной воле будет ломать неприступные ворота в свой родной дом. Ногаев не любили, иногда даже ненавидели. Но всегда – уважали за мужество и бесстрашие.

– Ошхона! – палец Давлета замер в направлении уличной забегаловки, где можно было быстро перекусить.

Они быстро утолили голод жирной бараньей похлебкой и запили варево раскаленным молочным чаем. Алчагир хотел было взять кувшин хмельной «бузы», но сотник запретил – через час им всем надлежало явиться во дворец к повелителю. Рассказать о походе, присутствовать при допросе пленных. Советник Исмаила – Ергали – мирза шепнул Арслану, что правитель очень заинтересовался захваченным епископом и пожелал говорить с ним лично в присутствии «барсов», забравших его в полон.

Начальник караульной стражи – седоусый гигант Буранбай, дружелюбно кивнул «барсам», пропуская их во дворец. Они поднялись по отмытым до блеска ступеням из розового мрамора, приняли из рук рабов по кубку со свежим кумысом и прошли в тронную залу. Сидящие на атласных подушках вокруг владыки Ногайского улуса шейхи и мирзы приветствовали отважных воинов одобрительными гортанными возгласами, а главенствующий над своим военным советом – джихангиром бий, поманил их к себе с высоты инкрустированного самоцветами золотого трона.

– Подойдите ближе, удальцы, – мягко произнес он. – Вы сослужили хорошую службу своему народу и достойны награды.

Руки бия утопали в синем шелковом каптале, ноги в желтых сафьяновых сапогах приминали затейливый рисунок пушных ковров. Несмотря на возраст, Измаил был по – прежнему крепок телом. А уж про силу его духа ходили легенды и среди его подданных, и среди многочисленных недругов.

– Попирать ногами трупы наших врагов – вот лучшая награда для «барсов», – ответил Арслан – Гирей, и одобрительный шум вельмож перекрыл окончание его слов.

– Хуп якши! Очень хорошо! – улыбнулся повелитель. – Чем я могу отблагодарить своих верных слуг?

– Если на то будет позволение владыки, после того, как мы обнимем наших жен и возьмем на руки наших сыновей, мы хотели бы сходить за реку, – с достоинством высказал свое пожелание сотник.

«Сходить за реку» – означало переправиться через Ока – даре и совершить набег на нейтральные пустынские земли. В последнее время ногайлары обходили фактории миров и селения их данников, предпочитая промышлять среди диких территорий. Терпимость планет не безгранична. С нейтралами проще. И проблем меньше. Оттуда пригонялся скот, бралось много рабов и другой ценной поживы. Иной раз в самых дальних походах ногаи добирались до экваториальной оси, до вод великой реки Джорней.

Бий слегка нахмурился. Но он никогда не забирал данного слова:

– Так тому и быть. А после похода и раздела добычи тебя и твоих соратников ждут новые назначения. Ты примешь тысячу Муйтен Бароглы. Должности для своих товарищей определишь сам.

Восхищенный шопот пробежал по зале. Тумен «Муйтенских шапок» или, как их еще называли – «Черных шапок» считалась элитным войском, личной гвардией Исмаила. «Барсы» низко склонились перед повелителем, благодаря за щедрую награду. Бий указал им рукой место у стены, по правую сторону от себя и громко хлопнул в ладоши:

– Приведите епископа! Я буду говорить с ним.

Через несколько минут в залу ввели Сигизмунда Милосердного. Арслан отметил, что у священнослужителя уже полностью прошел приступ паники, который он наблюдал в степи. Наоборот, толстяк в сиреневом облачении выглядел уверенно и спокойно. Видимо, или уже отошел от дорожной тряски или имел до этого хорошую школу верховой езды. Епископ остановился посреди Тронного приема. Его взгляд скрестился с хмурым взором Исмаила.

– Зачем ты пришел на земли моего народа?

– Я уже отвечал твоим слугам, что я всего лишь проповедник и несу слово Божие.

– Мы тебя не звали.

– Я шел, повинуясь лишь гласу моего Господа. Для Истины открыты все двери. Несущие ее благословенны.

Вельможи ропотом отозвались на дерзкие слова иноземца. Безумец, он что, не ведал, с кем говорил?

– О какой истине ты глаголишь, чужеземец?

– Об Истине Святой Единой Веры!

Исмаил – бий криво усмехнулся в белоснежную бороду.

– Значит, ты проповедник? – раздумчиво произнес он. – Якши. Давай, расскажи нам свою лучшую проповедь. У тебя не будет более внимательных слушателей, чем мои приближенные. Обещаю. И хорошенько постарайся, потому что от твоей убедительности сейчас зависит твоя никчемная жизнь.

Епископ откашлялся. Обвел внимательным взглядом присутствующих. На миг Арслан встретился глазами с этим толстым беспомощным человеком в изорванной грязной рясе и вдруг почувствовал волны тепла, исходящие от него. Он как будто тонул в желтых водах Улысы, но погружение было легким и приятным. Священник начал говорить, и речь его баюкала суровых воинов, заворачивали их сознание и мысли в теплый шерстяной плед новообретенной Истины. Голос Сигизмунда доносился как бы издалека, смысл слов размывался, но крепла уверенность, что это очень важно и может оказаться новой путеводной звездой, под свет которой стоит идти, к лучам которой нужно стремиться.

– … Оглянитесь по сторонам, мои братья. Я говорю это слово, потому что все мы – братья друг другу. Несущественны наши различия, важно, что все мы живем и дышим, благодаря воле Создателя. Мы едины в беспомощности, по сравнению с его мощью и всезнанием. Обернитесь, мои братья, заклинаю вас. Посмотрите не потоки крови, что струятся по нашей земле. Разве мы рождены для того, чтобы без жалости убивать друг друга? Кто сможет прекратить это? Только мы сами. Смотрит Создатель на мир, сотворенный им, и невыносима горечь его от несовершенства людей. Вместо того, чтобы стать ближе к нему, стать его подобием, человеческая раса занята лишь самоистреблением. Мы превратили Землю, дарованную нам Создателем, в ад. Теперь то же самое мы делаем с Мидгардом. Призываю вас: внемлите непреложной Истине, откройте глаза и отметите пелену с них, накинутую вам вашими лжепророками. Отложите свое оружие, откройте свои объятия другим народам, и вы услышите от них: «Здравствуйте, братья наши!». Размокните навязанную вам в Мидгарде цепь перерождений, потому что с каждым новым обличьем вы делаете шаг от Высшего Царства, обители Вечного Спокойствия и Вечной Любви людей к ближнему своему. Впустите в свою бессмертную душу боль Создателя за судьбы ваши и ваших детей …

– Ха – ха – ха, – епископ осекся, прерванный смехом Исмаил – бия.

Для остальных же, голос правителя прозвучал вдруг грубо и неуместно.

Но бий заговорил, и чары проповедника начали рассеиваться, как утренний туман, гонимый степным ветром.

– Вот, значит, какую Истину ты несешь на наши земли, епископ Сигизмунд. Брось четки!!! На пол!!! – внезапно закричал Исмаил громовым голосом, и звук его заледенил сердце Арслан – Гирея, сковал могильным холодом жилы, покрыл зимней изморозью кости бессмертного «барса».

Священник кротко посмотрел на правителя ногайларов, помедлил секунду и уронил четки на мраморную плиту пола перед собой.

– Шейх Мелхи! Отшвырни четки за мой трон! Не прикасайся к ним мечом, возьми деревянный посох. Якши. В них сокрыта страшная сила, и не четки вовсе это, а древний артефакт. Даже я не ведаю его название, а лишь ощущаю волны Мощи, идущие от него. Мелхи, посмотри на истинную сущность этого длиннополого святоши. Что ты видишь? Обаяние и Дипломатия?

– Обаяние десятый уровень, Дипломатия двенадцатый, Мудрость десятый, – подтвердил пророк Мелхи, Маг и Прорицатель. – И еще что – то, чего я не могу понять…

– Это Харизма. Скрытый Навык, открывающийся при достижении сотого левела. Ты просто не в состоянии прочитать его, потому что сам – шестидесятый. Я – сто восемнадцатый и различаю эти умения. Но даже мне не видна Воля. Она запрятана совсем глубоко в душу этого шайтана. Какую важную птицу занесло под наш кров! Мы давно ее ждали и уже открыли дверцу приготовленной клетки. Я знаю, кто ты и зачем пожаловал в Овиум. Хочу огорчить тебя, Арслан. Если бы он захотел, этот жирный шакал вполне мог положить там, в степи, всю твою сотню. Но он предпочел прикинуться слабым и беспомощным. Потому что так ему легче внедрять в ваш разум свои идеи…

– Я всего лишь… – начал епископ, но Исмаил не дал ему продолжить:

– Умолкни, лживая собака! Ты достаточно потявкал здесь. Будешь говорить, когда я разрешу открыть тебе рот. Печать Молчания! – рявкнул бий, и Тронный Зал озарила яркая белая вспышка.

Епископ схватился за лицо, закружился на месте волчком.

– Ледяная Статуя! – прорычал бий, и проповедник застыл, будто пораженный молнией.

– Какой хитроумный и коварный план! Какое терпение нужно, чтобы осуществить его! Долгий и тонкий расчет, – Исмаил покрутил седой головой, отдавая должное врагу. – Погибая от клинка или зубов диких зверей, человек перерождается в новом теле. Так устроен Мидгард. Это его закон. Срази сильного, и станешь сильнее. Падешь от слабого, и откатишься назад в тело зверя или нелюдя. Проходя очищение смертной болью, мы начинаем новую жизнь в обличье того, кем нам суждено стать по делам нашим. Просто и мудро. А что задумали эти питомцы иезуитов? Разомкнуть цепь перерождений. Поманить людей выдуманным Высшим царством, чтобы уменьшить их количество под небом Мидгарда. Человек в нелепой надежде доживает до старости, умирает, его кладут в гроб, и плоть его точат черви. И ничего не происходит. Кроме одного. Нас становится меньше. А это значит – их количество возрастает. Тоже просто. Но как трудно осуществить такой план. И, тем не менее, они могут преуспеть. Я получаю вести со Ствола Мирового Древа – там учение этих презренных шакалов дало ростки. Зашатались устои миров, сомнения разъедают умы лучших из людей. И всему виной – их лживые басни! Они баюкают нас сказками о счастливом будущем, одновременно подталкивая под локоть к пропасти под ногами.

Вы думаете, почему этот жирный епископ не вступил в противоборство, а отдал свой защитный амулет? Он надеется пасть от моей руки, руки более сильного, переродиться и продолжить свое дело. Это их преимущество. Они погибают от наших мечей на нашей земле, но их дух остается здесь. Пройдя новый цикл, они вновь начинают подтачивать возведенное нами здание, как черные жуки – древоточцы. Терпение. Бесконечное терпение. Им его не занимать. Но сегодня мы поступим иначе. Заковать его в кандалы! Закрыть кляпом его уста, чтобы он не мог произнести и звука! Завязать глаза, чтобы он не смог отдать распоряжение взглядом. Найдите протухшую тушу недалеко от городских боен. Измажьте его прокисшей кровью. Вывезите в степь и облепите все его тело червями, что питаются падалью. Отгоняйте шакалов и стервятников. Степные муравьи, жуки – могильщики и черви должны сделать свое дело раньше, чем он умрет от жажды! Слышишь меня, ты, проповедник! Нет, тебе не суждено пасть от руки воина! Ты умрешь страшной смертью, сожранный заживо насекомыми, и будешь отброшен далеко в цепи перерождений. Не годы, а десятки лет потребуются тебе, чтобы вернуться обратно. За это время ты позабудешь все, что знал, и твой дух будет сломлен. Стража! Уведите иноземца! Мелхи! Ты лично присмотришь за тем, чтобы все произошло так, как я сказал! Возьми с собой лучших! Хорошенько запомните мои слова, соратники. Народ, оторванный от своих корней, лишенный своих обычаев, обречен. Нарушите связь с памятью предков, и через три поколения вас не станет. Только своими традициями и обычаями мы поддерживаем свой дух, свою силу. Запомните мои слова, верные сыны ногайларов! Искореняйте всех иноземцев, несущих вам плоды просвещения, потому что с ними вы вкушаете яд, растлевающий ваши сердца. Напитавшись им, вы сами не заметите, как опустеют ваши дома, падут тучные ныне стада. Дочери и жены превратятся в распутных девок! Мужчины ослабнут и станут похожими на женщин! Помните – ни один проповедник – иноземец не должен пройти по нашей земле! Жгите святош огнем, развевайте по ветру пепел от их сгоревших трупов, но заклинаю – никогда не пускайте чужаков в наши аилы и не давайте говорить с неокрепшими умом женщинами и детьми, не могущими отличить ложь от истины, зло от добра!

Так сказал Великий Исмаил – бий.

Глава 14. Накануне

Я поймал себя на «дежа вю». Мы снова все были вместе. Опять вечер вступал в свои права. Теплую компанию моих соратников окружали стены кабака, как тогда, накануне начала похода. Только теперь с нами не было Джорнея и Браги. Они совещались наверху. Зато присутствовало новое лицо – некая Кира из Сияния. Сильная волшебница. Боевой маг сразу нескольких школ. Будет очень полезна нам на ратном поле во главе орды обсидиановых горгулий, что она привела с собой. Но сейчас мысли сияющей колдуньи заботило другое, и все это видели. Кира, через сидящего рядом Мордреда, несколько раз бросала призывные взоры на Пия Контура, но наш новоявленный Винцингероде оставался холодным, как мумия. Кира от досады кусала свои красивые губки, но пробить бетонную стену между собой и предметом своих воздыханий не могла. Вообще, я несколько раз видел их заговорщицкие шушуканья с Аделиной. Как бы не сговорились и не накормили нашего дипломата чем – нибудь навроде приворотного зелья. А что? Моя дама, например, способна на любую авантюру. Даже из чистого любопытства. Зелья тоже разные бывают, между прочим. Я слышал про одно весьма действенное средство из той же чувственной мозгопрактики. С гарантией вызывает любовную хворь, но при этом начисто выжигает серое вещество. Но это ерунда, небольшое побочное действие. Для некоторых заказчиков оно даже является приятным дополнением к основному эффекту.

Гулко хлопнула дверь. В уютный зал корчмы ворвался Браги, пышущий неуемным весельем. Он принес с собой свежий ветер улицы и зверское настроение предчувствия битвы. От ярла исходил целый шлейф разнообразных ароматов. Тут смешались букеты выдержанного коньяка с молодым эльфийским вином, доброго хоббитского пива с темным гномьим элем. И все это плотным пластом легло на бурлящий коктейль андреналина, от которого всем присутствующим стало как – то неуютно. Ярл плюхнулся в глубокое кресло так, что оно призадумалось под ним: «а не развалиться ли мне сей секунд на сто маленьких кусков»? Норг пошарил глазами по столу, но не нашел пустой кружки, обернулся за стойку и сделал знак дородному шинкарю. Тот кивнул и мгновенно исчез из поля зрения. Браги от избытка чувств хлопнул кулаком по монолитной тиковой столешнице:

– Отличные новости с севера! Незваные гости получили по заслугам! Ногайлары справились с задачей! За это немедленно надо выпить!

Все облегченно вздохнули.

– Это точно? – переспросил Пий Контур.

– Точнее не бывает. Джорней только что отпустил почтового голубя с ответом. Старик готов прыгать от радости. Мы даже немного отметили с ним это дело.

– Значит, спасение Овиума близко, – прошептал Мордред.

– Нет. Не так, – ухмыльнулся ярл, исказив свое лицо жуткой гримасой. – Спасение Овиума теперь целиком в наших руках. Ну что, Вокиал? Пришло время тряхнуть стариной?

Я отхлебнул из своего бокала темную слезу болотного винограда и сказал:

– Мои юниты проделали дальний путь. Нам будет скучно идти домой без победы.

– Вот это речь настоящего воина! Вокиал, я хочу с тобой выпить! Эй, человек! Тьфу, как там тебя! Эй, гоблин! Где носит твою немытую тушу? Тащи сюда кувшин, я хочу выпить с другом!

– Значит, Джорней идет в битву с нами? – спросила Аделина.

Браги отрицательно покачал головой. Вернее, покачался всем телом, вместе с головой.

– Не – е–е – т! Никак нет! Он желает нам победы, но в битву не пойдет. Мне удалось уговорить его поприсутствовать в Ставке командования инкогнито, в образе Журавлева. Это все, на что он согласился.

– Но ведь Сила его почти восстановилась? Чего тогда он осторожничает? – не понял Мордред.

– Фаталист, – усмехнулась баронесса.

– Ты почти права, – Я – Вокиал медленно ронял слова, и они падали вниз свинцовыми пулями. – Это как римский фатум. Либо ему суждено жить, либо умереть. Джорней сделал многое для спасения своего мира, но последний, решающий шаг должен совершить неумолимый рок. Иерарх доверил жребию судьбы свою жизнь. Если мы проиграем, я почти уверен, это убьет его. Он просто не захочет существовать дальше. Не будет видеть в этом смысла, раз все, во что он верил, оказалось напрасным.

– Полностью присоединяюсь к Вокиалу, – подал голос Пий Контур. – Холодный герцог очень верно охарактеризовал ситуацию.

– Так что будем рассчитывать исключительно на свои силы. Завтра выдвигаемся по Тракту к Часовому перешейку, становимся лагерем. И через два дня – сражение.

В зале кабака раздался звук, будто кто – то пытался завести дизельный двигатель. Это Браги уткнулся носом в плечо Мордреда и отчаянно захрапел.

– Баронесса, – возвышая голос, попросил Пий Контур. – Вы находились на Желтке почти месяц. Что вы можете сказать о его военачальниках? С кем нам придется иметь дело? Кто из них наиболее опасен?

Моя Аделина ослепительно улыбнулась.

– О, там таких много. Но несколько личностей и впрямь особо примечательны. Как вы уже знаете, Король Желтка Вигорум скоропостижно почил в бозе, напоследок, перед самой смертью, случайно проколов в двух местах себе горло столовой вилкой. Теперь там действует некое подобие федеративной системы – Совет Лордов. Или это можно сравнить с Круглым столом Артура, если такая параллель вам больше по душе. Войско Желтка пойдет в бой под стягами лорда Хаарта. И после объединения с Алдором и Вей – Маранером, положение останется неизменным. Этот Хаарт типичный экономист – реформатор. В свободное время занят, в основном, глубокими раздумьями на предмет того, как на своих землях построить максимальное количество водяных мельниц на квадратный километр.

– Так он не воин? – удивился Мордред, осторожно перекладывая тяжелую голову ярла на спинку скамьи.

– Нет. Но он сумасшедшего уровня харизматик. Лидер от Бога. Его слушаются все, даже враги. Уважение к его персоне зашкаливает на любых измерительных приборах. Можете не сомневаться – мораль войска будет близка к максимальной. Они не побегут ни за что. Будут рубиться в окружении, без всяких надежд уцелеть, но не отступят ни на шаг.

– Воодушевляющий прогноз, – пробормотал Пий Контур.

– Прости, дорогой, но ты хотел сведений, а не платок для слез и соплей, – отрезала Аделина.

Кира метнула в ее сторону укоризненный взгляд. Бесполезно. Моя девушка бьет словом, как мустанг копытом. Уж я – то знаю. Самому несладко приходится.

– Следующий – лорд Кристоф. Загадочный тип, полагающий, что в бою нет ничего лучше, чем хорошая катапульта весом в пятнадцать греческих талантов. Будьте обнадежены, перед нами выставят впечатляющую коллекцию из скорпионов, гастрафетов, онагров, оксибелов и прочих торсионных или тенсионных вредоносных устройств, способных метать, швырять и творить, по мере своих возможностей, хаос в рядах неприятеля.

– Браги мне рассказывал об одном сражении, где он принимал участие. Там артиллерия сделала две трети работы.

– Можете не сомневаться, тут будет то же самое. Ладно, идем дальше по списку. Алагар, он же Ренегат. Перебежчик из Оплота. Глава гильдии лучников. Его стрелки бьют так, как будто тренировали с детства не их, а их прадедушек. Вместе с прабабушками, прошу заметить. У них поголовно эльфийские луки. Арбалетчики используют дублеттеры гномьей работы. Не надо круглых глаз – бородачи трудятся по чертежам Алагара, сами не вникая, что производят. Следующая – Турис. Блондиночка с голубыми, как васильки, глазками. Но это не та блондинка. Эта разбивательница сердец родилась в седле. Да и остальную жизнь не часто из него вылезала. Командир кавалерии. Немного склонна к авантюризму, что с лихвой компенсируется у нее невероятной удачливостью. И здоровой боевой наглостью. От этой дамы можно ожидать любых сюрпризов, навроде неожиданных фланговых проходов или тыловых рейдов. Она обожает делать врагам подобные подарки. Кто же еще… Можно упомянуть о Креллионе Варваре. Урожденце Цитадели, между прочим. Желток вообще склонен переманивать к себе чужих талантливых полководцев.

– Отрадно слышать, – пробормотал Мордред.

– Ну, об этом типе я знаю немногое, поскольку на Желтке он сравнительно недавно, и толком проявить себя пока не успел. Видела пару раз. Морда отвратная. Орк орком, только глаза желтые, как лимоны, и без зрачков. О нем говорят, что он мастер пеших атак. Тоже храбрец, каких поискать. Наверное, в этом что – то есть, поскольку рядовые алебардщики в нем души не чают. Будет стоять в передней линии, гарантирую. На самом опасном месте. И пехота ляжет за него костьми. В любом случае. Или чтобы защитить, или с целью мести. Короче, про основных персонажей я вам поведала. Там имеется еще десяток легендарных личностей, калибра поменьше, но моих героев опасться нужно особенно. Каждый из них опасен в любом качестве, на любом фланге и в любой отрезок боя.

– Даже не знаю, легче мне стало от таких сведений или нет, – засмеялся Пий Контур.

Только вот смех у него был какой – то невеселый.

– Что же, с такими славными бойцами не стыдно будет скрестить клинки, – резюмировал я. – Жаль, что их незаурядности никак не оценит наша некротика. Для моих солдат подобная светлая голова всего лишь место, куда удобно ударить мечом. А для некоторой части из них – еще и вкусная еда.

– Какой кошмар! – взвизгнула Кира.

– Простите, волшебница, проявление странного некромантского юмора. Признаю, что я пошутил неудачно. Мы не брали с собой зомби. Слишком медленные. И непослушные. Так, соратники! Завтра военный совет с обсуждением диспозиции на битву. Предлагаю всем хорошо выспаться. Кто позаботится о Браги?

Пиявыч поднял руку.

– Сам утащишь?

– Возьму прислугу на кухне.

– Отлично. Спасибо за компанию, но нам пора в свои апартаменты.

Аделина наклонилась ко мне и прошептала:

– Поглядите на него. Выспаться он желает. Встретился со своей девушкой после двухмесячного расставания и надеется выспаться.

Я улыбнулся ей одними глазами и ласково щелкнул по носу.

– Тут немало зависит от самой женщины. От ее любви и… всего прочего.

Баронесса хитро сощурилась.

– За женщину можешь не беспокоиться.

Ну, вот и все. Завтрашний день станет главным в судьбе сотни Игроков, рискующих нынешним обликом, и в жизни нескольких десятков тысяч юнитов, возлагающим на алтарь славы для своих командиров гораздо большее – осознание своего «я». Мы привыкли безраздельно распоряжаться ими. За годы пребывания в Мидгарде эта власть стала неотъемлемой прерогативой, безраздельной привилегией эгоистичного венца творения нашей цивилизации – Его Величества Человека. Иногда наша жестокость в отношении братьев своих меньших оправдывается великими целями, еще чаще услужливая совесть подбрасывает спасительные идеи об особом статусе людского рода. Бывает и так, что мы бездумно посылаем на смерть юнитов и не затрудняем себя какими – то нелепыми моральными предрассудками.

Уже прошел Военный Совет, утвержден план на битву и структура командования армией. Я – Вокиал отныне – полновластный главнокомандующий войском. Мне подчиняются все. Собственно, конкурент у меня мог быть только один, но он решительно заявил, что ему претят схемы и разноцветные стрелки на картах, а всего милее добрый меч и место в первых рядах воинов. Вот к такому он привык. Это – пожалуйста. Разумеется, имеются планы внутри планов, дополнительные варианты, страховочные комбинации. Но в битве все, как обычно, пойдет не так, и придется принимать решения молниеносно, по обстоятельствам. Я понимаю это и готов. Но не тонкие стратегические ходы решат завтра судьбу сражения. Смогу ли я воспользоваться тем, что вручил мне могущественный мормер? Примет ли меня древнее вместилище тонких энергий? Не отвергнет ли? Жаль, что нельзя провести полевых испытаний. Все решится там, на выбранном лордом Хаартом широком поле, в миле от Центрального Тракта. Место отличное. Ровный рельеф, без дающих преимущество одной из сторон значительных возвышенностей. Очень похоже на мелкую тарелку для второго блюда. Невысоко поднятые края и чуть покатая ложбина посередине.

Мы с Хаартом договорились о соблюдении принципа «файр плэй». Никто не возводит укреплений, не роет рвов против конницы, не втыкает в землю колья и не чинит прочих гадостей противнику. Что же, это справедливо. Я сильно волновался по поводу того, успеет ли Ноэлия привести свежее подкрепление, но очередная горгулья Мордреда сообщила, что ей остался один переход. Фактически ждем прихода ее отряда с минуты на минуту. А сегодня – объезд лагеря и последний смотр боеготовности. Мы вдвоем с Аделиной. Ее конь шарахается от Лагата и ни за что не желает идти с ним рядом. А нам так хочется побыть поближе друг к другу. После инспекции большого лагеря моя баронесса повлекла меня к позиции ее личной сводной дружины. Она привела под знамена Иерарха и Сумерек почти тысячу легких конников, и это поистине королевский подарок. Юниты суетились у палаток, готовили себе пищу. Пахло варево преотвратно.

Я стоял и рассматривал хлопающий на ветру стяг цвета помятого клевера с изображением оскаленной морды ястреба – переростка.

– Один из цветов Джорнея. Хорошо. А при чем тут грифон?

Аделина сердито зыркнула на меня карими глазищами.

– Нравится. Хорошая птица. То есть зверь.

– То есть рыба.

– Тьфу на тебя!

– Ладно, пойдем, посмотрим на твою дружину. Хвастайся!

После почти часовой экскурсии по бивуаку сводного отряда моей баронессы я не выдержал:

– Аделина! Я, конечно, все понимаю, но посадить пеших мечников на рабочих лошадей – это слишком. Да их с гарантией «выпилит» мало – мальски обученный конный отряд на порядок меньшей численности. А твои наездники на кабанах? И где только эти бородатые бомжи нашли таких здоровенных свиней? На что они годны? В обороне стоять не могут. В атаку послать? До противника одни уши доедут! В своей легкой броне этот сброд представляет собой не что иное, как удобную мишень для динамической тренировки вражеских стрелков. Можно было бы отметить расход стрел и арбалетных болтов неприятеля в качестве причиненного ущерба, так и тут загвоздка – туши убитых кабанов станут для врага отличным бруствером. Не хуже насыпного вала.

Баронесса уперла руки в боки и воззрилась на меня испепеляющим взором.

– Стратег. Поглядите, люди, на сего великого тактика! И у этого Рыцаря Тьмы еще имеется репутация полководца! Хочу вам прямо сказать, мой герцог, вы пользуетесь ей незаслуженно!

– Может быть, ты хочешь меня поучить военному искусству?

– И поучила бы!

– Пожалуйста. Сделай такое одолжение.

– О поражении мы говорить не будем. Но если мы победим, как ты планируешь развивать наш успех?

– Мы пойдем прямо на Желток. Захватим их духовных вождей. Казним. Назначим наместника. Как – то так.

Аделина издевательски захлопала в ладоши.

– Браво, герцог! А не приходила ли случайно в вашу высокоумную голову мысль, что если предводители армии Желтка успеют добраться до своей родины раньше нас (что весьма вероятно), то они мигом наберут ополчение, проведут мобилизацию и выставят армию, еще больше той, с которой мы имеем дело сегодня? Что даже в случае второго поражения, они юркнут в свои неприступные замки, замуруются там, как устрицы в раковинах, и нам придется долго и муторно выковыривать их поодиночке? Духовные пастыри затворятся в монастырях, каждый из которых сам по себе – отличное укрепление! И что с этим вы намерены делать?

– Полагаю, ты уверена, что твои оборванцы на раскормленных свиньях являются исчерпывающим решением данного вопроса.

– Да! Абсолютно верно! Да!

– Все понятно. Меня угораздило влюбиться в ненормальную.

– Слушай, – горячо заговорила Аделина, понизив голос. – Единственный наш шанс на полную победу – пленение или истребление всех их легендарных военачальников, старших командиров и прибившихся к войску феодалов с вольными дружинами. Ни один из Игроков не должен уйти! Или плен, или тлен. Тогда вы сможете по горячим следам вынудить их принести новую клятву Иерарху и отречься от старых убеждений. Аргумент силы будет на нашей стороне. Они вот как рассуждают: мы проиграли – значит, вера противника более правильная. Может быть, выглядит смешно, но это главный аргумент силы, которая в ходу на Желтке. И мы обязаны это использовать. Когда в сражении наметится перелом, в их Ставке заиграют горны отхода. Отступать вельможи будут на конях. Грифонов использовать не рискнут – у Некрополиса имеются Костяные Драконы. Наша кавалерия должна отрезать, задержать отход любой ценой. Черные рыцари будут связаны своими визави со стороны противника. Кто закроет дорогу отступающим феодалам? Мой отряд! Те самые всадники на кабанах и конные мечники, над которыми ты так изощренно издевался.

– Шутишь? Да от твоих тихоходов пешим шагом уйдет любой породистый рысак. И будет пощипывать на ходу травку. А Игроки на других и не ездят!

– Никогда! Ни один дворянин не побежит от битвы, если ему перекрыли дорогу. Отступать, если надежды на победу нет – разумно. Бежать, избегая боя, спасать свою шкуру – позорно. Жесткие понятия о чести и воинской доблести. Может, мои юниты и нелепы, но их хватит на то, чтобы перерезать дорогу вельможам и задержать их до прихода регулярных сил.

Я – Вокиал ошеломленно замолчал. Ничего подобного даже не приходило мне в голову. Видимо, за тридцать лет вынужденного простоя мой полководческий мозг изрядно заржавел. Аделина, видя замешательство своего избранника, торжествующе улыбнулась, согнулась в поклоне и сделала изящный реверанс.

– Всегда рада служить моему Холодному герцогу.

Вместо ответа я просто сжал ее в объятьях. В перерывах между поцелуями она отстранилась и прошептала:

– Извинения приняты.

Сверху черным метеоритом в метре от нас спикировала обсидиановая горгулья.

– Уши надеру этому мальчишке! – вспылила Аделина, приходя в себя от внезапного испуга. – У тебя сообщение?

К моему удивлению, горгулья растянула резиновые губы и ответила на общем языке:

– К лагерю приближается отряд нежити. Над ним поднято знамя Иерарха.

– Это Ноэлия! Бежим встречать!

Баронесса хмуро и испытующе заглянула мне в лицо. Но не найдя в нем романтического воодушевления, согласно кивнула.

Мы ждали их на холме. За нами дымились костры бивуака. Лошадь Леди Тьмы остановилась в метре от моего сапога. Ноэлия без сил выпала из седла.

– Я успела. Все – таки мне удалось. Их было более пяти тысяч, но три с половиной разбежались по дороге. Боюсь, что теперь Великий тракт представляет собой опустошенное безжизненное пространство. Эти скелеты неуправляемы в своей агрессивности. Остальных привела. У нас почти тысяча восемьсот мертвоголовых новичков.

– После мы пошлем большой отряд Рыцарей Тьмы, и он зачистит дорогу, – я поддержал под локоть свою бесценную помощницу и оглядел строй.

Без малого две тысячи свежеслепленных скелетов. Продукция оссуариев Сэнктима и Дарктернала. Рваные рубища, суковатые посохи в руках. Бесформенная толпа колыхалась, стиснутая двумя рядами ветеранов в темно – зеленых матовых доспехах. Крайние ряды неистово рычали на охранников. Периодически завязывались короткие потасовки. Подошедший Браги с недоумением оглядел пополнение.

– Не понял. А это что еще за сброд? Вокиал! Зачем ты пригнал этих чучел? Для опытов? Так вроде не время. Война на дворе.

– Они пригодятся.

– Серьезно? Для чего, стесняюсь спросить? Эти твари, стоит их только выпустить из оцепления, моментально вцепятся в глотки своим же. О чем ты думаешь вообще?

Я в молчании смотрел на новоприбывших. «Свежие кости». Так мы, некроманты, называем полуфабрикаты наших лабораторий. Существа с неустойчивой психикой, почти неуправляемые. И еще не окостеневшие в своем облике. Мягкие, как пластилин, и подверженные магической трансформации. Моя последняя надежда на благополучный исход. Моя Великая тайна.

Глава 15. Агрессивное противостояние двух идей

Заиграли волынки, всколыхнулись цветастые штандарты. Сверкающий золотом строй медленно пополз навстречу нашим порядкам. Как уверенно они наступали! В движении каждого юнита, сквозила безграничная вера в мощь своей армии и таланты ее полководцев. С такого расстояния я не мог различить их глаза, но без сомнения, в них не было места колебаниям. Аделина оказалась права – нам предстояло вступить в бой со страшным противником. За ровными шеренгами пехоты центрального полка Желтых, колыхаясь на неровностях почвы, на некроармию тяжело накатывали грозные артиллерийские установки. Я видел огромные плети требучетов и гигантские ложки торсионных катапульт. А где – то за спинами копьеносцев притаились четырехметровые композитные луки баллист и скорпионов.

– Нет, но это уже просто наглость! – возмутился Браги. – Ну нельзя вот так взять и просто в открытую подползти на расстояние прицельной дальности. Без всякого стыда и смущения!

– Мы рассчитываем на вашу помощь, ярл.

– Помню, помню. Вокиал, ну – ка свистни сюда всех Игроков – магов. Пусть резче подгребают к нашему столику!

Через десять минут вокруг нас собрались более двадцати волшебников. Все переглядывались в ожидании распоряжений. Ярл поднял руку, призывая Игроков к вниманию.

– Когда я начну, мне понадобится ваша поддержка. И ваша мана. Воздушные маги отдают мне ее Усилением, Водная школа применяет Благословление, Земля шлет Боевое Безумие, Огонь работает Берсерком. Все понятно?

Ноэлия отрицательно покачала головой.

– Здесь половина некромантов. Они адепты магии Смерти. Мы не приучены отдавать. Наша задача – отнимать.

– Блин, забыл совсем про Холодных. Вас натаскивали высасывать все у всех, вплоть мозгов и кредитных карточек. Приношу свои извинения. Смерть накладывает Прохладную печать.

Я с сомнением нахмурился.

– Это заклятье может воспринять только некромант высокого порядка. Если мы ударим по тебя, ярл, все вместе, мы уничтожим тебя за секунду.

Сквозь лицо Браги проступили контуры высушенного временем черепа. На нас смотрели провалившиеся глазницы мертвеца, ветерок взъерошивал седые истлевшие волосы. Через несколько секунд все вернулось обратно. Норг улыбнулся своей детской бесхитростной улыбкой.

– Что же, теперь вы знаете. Я тоже давно хожу по Прохладной Дороге.

Во взглядах, устремленных на ярла моими сумеречными соратниками, засветилось подлинное уважение. Вот это сюрприз. Оказывается, он наш. Свой. Никогда бы не подумал.

– Это знание просто лежит во мне. Я крайне редко прибегаю к силам по ту сторону от рассвета, – немного виновато пояснил Браги.

Некроманты поняли. Бравый норг поступал правильно. Магия Смерти требует постоянной практики. Иначе можно заработать себе кучу неприятностей, вплоть до развоплощения физического тела и перехода в подлунный мир теней и духов. Если ты выбрал Холодную Дорогу, придется идти по ней до самого конца. Сворачивать с нее надолго не рекомендуется. Ярл сошел с серой колеи на обочину. Но сила Смерти по – прежнему жила в нем. И это облегчало нашу задачу.

Через несколько минут мелодия волынок смолкла. Ряды противника остановились. Копья пехотинцев уперлись в землю.

– Сейчас начнется, – прошептала Аделина, кусая до крови губы.

Я ободряюще пожал ей руку. И почувствовал бьющую ее нервную дрожь. Под моей ладонью маленькая ручка замерла, жизненные токи успокоились, волнение улеглось.

– Все будет хорошо, – беззвучно сказали мои губы.

– Я знаю. Все будет хорошо, пока я с тобой, – также беззвучно ответили ее.

Золотые копейщики Желтка расступились, пропуская вперед хищные силуэты баллист. Позади гигантских арбалетов натягивались блоки онагров, тяжело проворачивались вороты катапульт. Юниты на ремнях заволакивали в глубокие чашки огромные булыжники.

– Приготовьтесь! – рявкнул ярл.

Перед артиллерийскими расчетами уже появилась одинокая пешая фигурка с маленьким флажком в руке. Вот он – лорд Кристоф собственной персоной. Решил лично скомандовать первый залп. Немного комично выглядит. Эх, как же жаль, что у нас нет эльфийских дальнобойных луков и обученных стрелков. Истыкали бы, как подушку для булавок!

Вдруг над головой Кристофа разорвался голубой электрический разряд. Скрюченные сизые пальцы молний обтекли фигуру лорда и ушли в землю, не причинив тому ни малейшего вреда. Кристоф повернулся к нашему холму и отвесил глубокий издевательский поклон.

– Какой баран ударил Цепной Молнией с такого расстояния?! – прорычал Браги. – Вы что, недоумки, считаете, что он полез под наши прицелы покрасоваться без прокачанной Резистентности?!

Маги промолчали, но стоявшая со мной рядом Аделина виновато втянула голову в плечи.

Лорд Артилерии Желтка взмахнул своим узким красным флажком. Фы – ы–ырр!!! В воздух ушли десятки снарядов, и окованные сталью стрелы скорпионов рванулись в сторону нашего строя. Браги разлаписто растопырил руки и напрягся, будто хотел сдвинуть с места большое невидимое стекло.

– Давайте! – крикнул он.

Со всех сторон к ярлу потекли разноцветные ленты заклятий. Перекрывая их, к фигуре норга поверху метнулся туманный темно – зеленый клуб дыма. Некроманты положили свой магический вклад на алтарь победы. Перед нашим войском, словно исполинский нож гильотины, оземь вертикально ударилась стометровая мельхиоровая плита. Ее зеркальная поверхность не казалось монолитной, она вибрировала, как огромная ртутная лужа. В нее беззвучно влетели булыжники, пущенные из вражеских катапульт, и без следа растворились стрелы баллист. Поверхность плиты приобрела твердость, потом вновь пошла мелкой пузырящейся рябью.

Фигура ярла задрожала под колоссальным напряжением.

– Еще раз! Поможем ему! – воскликнул сзади Мордред.

Наши волшебники вторично подбросили ярлу огонька. Волны на мельхиоровой пластине стали крупнее. И через секунду из нее вылетели обратно все камни и стрелы, что минуту назад были посланы в нас желтыми артиллеристами. Только неслись они теперь в обратную сторону. Посланцы войны возвращались в свой родной дом. Как увернулся Кристоф от двух плотно идущих снарядов? Ума не приложу! Но артиллерийскому парку повезло меньше. Он не может рухнуть на траву и закрыть голову руками, как это сделал его начальник. Передние ряды баллист разметало в щепки. За ними, вместе с земляными фонтанами, в воздух взлетели обломки катапульт.

Ярл опустил руки и бессильно рухнул на колени. Я – Вокиал подошел к нему и подал воину руку. По лицу Браги текли крупные капли пота. Лицо кривилось вымученной улыбкой. Ухватившись с усилием за мою кисть, ярл тяжело поднялся на ноги.

– Неожиданный поворот. Один минус один всегда дает ноль. Но в нашем случае – ноль целых, пять десятых. Некоторые снаряды пришлись на долю пехоты, и часть артиллерии уцелела. Что это вообще такое было?

– Миррор. Заклинание шестого уровня. Доступно с сотого левела. Я вообще не читатель, но как – то на блошином хоббитском рынке купил одну старую умную книжку. В ней и нашел это диво. Жаль, что применять можно раз в сутки. И ману жрет досуха. Теперь, считай, пустой как пробка на целый день.

– Раз в сутки? А как же…

– А мужики – то не знают, – устало подмигнул мне норг. – Или ты всерьез полагаешь, что кто – то решится на второй залп ради эксперимента? Очень дорого может встать. Нет. Артиллерия на сегодня отыграна.

– И все же лучше перестраховаться, – пробормотал я и повернулся к Ноэлии.

Как оказалось, Леди Мрака не спускала глаз с моей фигуры, и мы тут же встретились взглядами. Она вопросительно качнула головой в сторону противника, я согласно кивнул. Время пришло. Ноэлия знаком подозвала ординарцев.

– Команда авангарду: атака! Скорость максимальная.

Не прошло и минуты, как первая тысяча скелетов передового полка тронулась с места и маршевым шагом двинулась на пехоту Желтка. Они спускались в ложбинку между армиями, и я с тяжелым сердцем смотрел вслед первой волне своих бойцов. Им предстояло выдержать всю силу смертоносного стрелкового залпа подопечных хваленого эльфийского Ренегата. Выстоять под стальным дождем и завязать на себе первую шеренгу вражеского центра.

Вдруг наши первые ряды хором заулюлюкали. К ним присоединились все Игроки. Презрительный хохот пополз вглубь войска. Свист, смех и язвительные крики были адресованы сиятельному Кристофу, который, наконец, поднялся на ноги и с понурой головой поплелся к уничтоженному собственными снарядами артиллерийскому корпусу.

– В матче магия против технического прогресса счет один – ноль в нашу пользу, – удовлетворенно сказала баронесса.

– Не торопись. Сейчас свое слово скажут стрелки Алагара.

Быстро, организованно сквозь порядки копьеносцев и раскуроченные осадные машины просачивались струйки лучников. Они тут же с похвальной поспешностью строились, растягиваясь перед шеренгами копейщиков в вогнутый полумесяц. Молодцы втыкали в землю у своих ног пучок стрел и срывали со спин длинные луки. Аделина с душевной болью процедила сквозь сжатые губы:

– Ох, как достанется нашим. После эльфов это лучшие стрелки Овиума. Просто не могу на это смотреть.

– Спокойно, девочка, мои воины тоже не лыком шиты.

Залп не замедлил себя ждать. Темная туча стрел с напевным свистом потянулась к бегущему по полю авангарду. Наш атакующий порядок мгновенно встал на месте, словно наткнулся на невидимую стену. Передние и задние ряды тут же опустились на колени. С грохотом поднялась и сомкнулась над воинами крыша из длинных прямоугольных щитов цвета ореховой коры. Через секунду по ней уже барабанил смертельный ливень стальных наконечников.

– Чистая работа. Типичный северный «скальдборг» – стена щитов, – похвалил многолетний командир тяжелого хирда норгов.

Лучники Агалара вновь натянули тетиву. В бронированной черепахе произошло быстрое перестроение. Образовавшиеся от первого залпа бреши тут же закрылись.

– И мгновенная ротация, – расплылся в улыбке Браги, – Отменная динамика, сударь.

Стрелки били со скоростью двенадцать выстрелов в минуту. Меняли цели, перенося сектора поражения на другие отряды, которые так же, в свою очередь, молниеносно обрастали непробиваемой шкурой. И ползли вперед в промежутках между залпами. Следует команда. Ей без промедления отвечает резкий рывок на несколько шагов, и щиты снова прочно втыкаются в землю.

Когда между скелетами и первой шеренгой копьеносцев оставалось не более двухсот метров, лучники вновь отступили назад на исходную. Живучие «черепахи» тут же свернули свои панцири, и мои мертвецы, набирая скорость, кинулись на противника. Разом грохнула дробь боевых барабанов Желтка, и целый лес копий почти синхронно опустился в прорези ростовых щитов вражеской пехоты.

– Ну, теперь держись, брат Вокиал, – прошептал Браги. – Сейчас начнется. Первый контакт, он как первая любовь.

Темно – зеленый прибой наших доспехов с размаху налетел на неподвижную золотую скалу. Остервенелое рычанье живых мертвецов слилось с криками первых умирающих юнитов противника. Но скала не дрогнула. Она оказалась податливой, как воск, и упругой, как пружина. Немного прогнулась под первым натиском, дошла до точки максимального напряжения и резко распрямилась, сбрасывая с себя остатки бурой пены атакующего неприятеля.

– Итак, проба сил совершена. Их центр выдержал удар, но разбросанная повсюду артиллерия, вернее, ее остатки, ломает их порядок. Нужно лишь вскрыть первые пять шеренг и дальше мы вломимся в эту брешь. Пора немного подкрасить их наряд. Слишком слепит глаза. Где Леди Мрака? Ага, вот и она скачет. Всегда точна, как хронометр, – сказал я и получил от Аделины ненавидящий взгляд.

Надо быть поосторожней в выражениях. Как объяснить ультраревнивой девице, что после стольких лет службы плечом к плечу, мы с Ноэлией стали как родные брат и сестра?

Ко мне на черной, как смоль, кобыле с пустыми глазницами подлетела Леди Мрака и протянула Шлем Мертвого Рыцаря. Я снял с головы мифриловый обруч и взглянул на поле брани сквозь узкую прорезь переданного мне «армета». Медленно поднял над головой Ледяной Меч Полной Луны, описал им в воздухе ровный круг и тут же рассек его рунным лезвием. Острие клинка стало прозрачным от зарождающегося в нем фиолетового плазменного сгустка, и через секунду из стального проводника в небеса ударила узкая сиреневая молния. Она ослепительным светом разрезала небесную синь, и вокруг ее луча тут же заклубились прообразы кучевых облаков. Они набирали силу и, словно гонимые неощутимым шквальным ветром, надвинулись на землю. Густая тень от этих бурлящих воздушных демонов легла на войско Желтой планеты. Тучи, разбухая, изнутри быстро наливались пурпурным огнем, потом из их глубины по направлению к кипящим краям змеями поползли аспидно – черные прожилки, которых становилось все больше и больше. И наконец, в последней фазе своего превращения, облака сжались, словно из них выпустили воздух, и вновь стремительно набрали объем, выбросив вниз полноводные чернильные потоки.

– И растворились хляби небесные! И полился на врагов густой и ароматный дождь из дерьма! – прокомментировала баронесса.

Леди Ноэлия бросила неодобрительный взгляд на мою даму.

А впереди, на победоносное воинство Желтка вместе с угольного цвета ливнем низверглись Глобальные Заклинания. «Ослабление», «Проклятье», «Чума», «Медлительность» накрыли ровные ряды в красивых золоченых латах.

Мордред – волшебник, алхимик ведущей магической локации Овиума, застыл с открытым ртом. Браги весело смотрел на все это безобразие и качал головой. Потом удивленно пожал плечами.

– Сейчас моя очередь спрашивать – что сие означает? И каким способом достигается? – поинтересовался ярл.

– Сборный Артефакт. Именуется Доспехами Боли. Четыре компонента. Одна из сокровенных тайн нашей локации, которые скрывает покинутая планета Мрак.

– Вокиал, ты не перестаешь меня изумлять и радовать. По – моему, шансы растут.

Я улыбнулся. Оглянулся, чтобы убедиться, что меня никто не слышит.

– Я бы выразился иначе. Теперь они у нас появляются.

– Вы, некроманты, как я вижу, те еще оптимисты. А новые сюрпризы будут?

– Можешь не сомневаться.

Сзади хором взвыли несметные волчьи стаи. То дали сигнал к атаке знаменитые боевые горны Сумерек. Взметнулись хоругви отрядов. Острия копий показали – вперед!

Теперь уж все войско пришло в движение и зашевелилось, как огромный просыпающийся зверь. Передние ряды скелетов сделали первый шаг навстречу своей славе. И вновь застонали трубы. Дрогнула земля. Пестрое разнотравье поникло под тяжестью мертвых ног. Гордость Некрополиса, штурмовой полк прорыва «Псы и убийцы» перешел с шага на бег. Их короткие мечи ходили параллельно земле, в такт топоту ног, словно зубья какой – то исполинской гребенки. Вперед и назад. Вперед и назад.

Перед строем противника заметались фигурки всадников. Они резко останавливали скакунов напротив покрытой черными кляксами осадков пехоты, после секундной задержки на выполнение магических пассов снова ударяли шпорами коней и неслись дальше.

– Ага, забегали! – злорадно произнес Браги. – Баферы и дебаферы суетятся. Поздно, ребятки, поздно.

– Пытаются очистить пехоту от заклятий. Но не успеют, – пояснил я Аделине.

До набегающей волны скелетов оставалось не более ста шагов. Конники ввинтились между своими бойцами вглубь построений. Пятьдесят шагов. Десять. Сшибка!

Лязг скрестившихся мечей и грохот столкнувшихся щитов повисли над ратным полем. Иглы длинных копий вышколенной пехоты Желтка глубоко проникли под ногти навалившихся на них «Псов и Убийц». Скелеты первой шеренги погибли так, как обычно умирает некротика – без стонов и воплей, там, куда направил их долг и воля командиров. Но монолитная стена обороны противника на этот раз подалась под нашим напором, и зеленая ржавчина доспехов живых мертвецов проникла и въелась в порядки желтых копейщиков. С холма я видел, как синхронно ударили по моим скелетам алебардщики третьих рядов, разрубая щиты и шлемы.

– Вторая волна авангарда в деле, – бросил я Ноэлии. – И мы сразу вводим в действие основные силы. Распорядись играть сигнал к общей атаке. Только центр. Фланги пока стоят на месте.

Новая команда побежала к герольдам войска по живому шкиву гонцов. В третий раз взвыли горны и колыхнулись штандарты. Центральный полк давления, пять тысяч мастер – скелетов из соединения «Дневной кошмар» выдвинулись на ратный подвиг. С ними в дело пошли их военачальники. Игроки Сумерек. Шесть ветеранов вместе с Лилит. Они салютовали Ставке сжатыми в кулак боевыми перчатками. Мы с Леди Тьмы ответили им заклинанием «Темного благословения».

– Ноэлия, я изменяю решение. Срочно бросай в бой бригаду духов. Надо нагрузить их правый фланг. Там стоят меченосцы. Почти две тысячи закаленных солдат из рыцарских дружин мелких феодалов. Если мы не свяжем их, они врубятся в нашу нежить и сомнут ее, как бумажную салфетку. Духов надолго не хватит, но нам нужно выиграть время, чтобы тяжестью удара скелетов проломить их деморализованный центр. Тогда армия Желтка будет разрезана пополам. Мордред! Отправляйся к своим. Пусть Кира ведет обсидиановых горгулий в атаку на правое крыло против королевских грифонов. Те навалятся всей тяжестью, опрокинут вас и перейдут в контратаку. Заманите их под удар мастеров гремлинов. Пращами вы проредите летунов, а я пришлю на подмогу три сотни Высших вампиров, когда дело станет совсем плохо. Я не жду от вас победы. Ваша задача – сковать на себе их маневренные подразделения. Аделина, ты пока остаешься в Ставке.

Баронесса гневно сверкнула глазами, но сдержалась. Я смягчил интонацию:

– Не переживай, на твою долю тоже достанется войны. Наш вчерашний разговор не забыт. План тылового рейда принят мной. Верделет, Рыцарь Тьмы, с тысячей тяжелых конников стоит в глубоком тылу. Можешь, пока тут затишье, навестить свой разночинный отряд. Дай инструкции сотникам. Не демаскировать себя и ждать приказа. В нужный момент мы ударим.

Браги внимательно вслушивался в каждое мое слово, потом поинтересовался:

– А драконы? Почему ты бережешь Костяных драконов? Их бы бросить сейчас десантом за спину желтого центрального полка.

– Ни в коем случае. Сольем понапрасну. Где – то прячутся Карающие Ангелы. И силы Алдора и Вей – Маранера до сих пор в резерве. А у нас осталось не более, чем пять тысяч скелетов – воинов. На все про все.

– Ты забыл про свою Дикую дивизию новобранцев с посохами. Они тоже могут кого – нибудь напугать, если резко выскочат.

– Не забыл, Браги. Поверь мне на слово. Не забыл.

Уже прошел час сражения на Великом Тракте, но его всепожирающее пламя только разгоралось. На плечо Ноэлии опустился черный ворон с хрусталиками халцедона вместо глаз. Леди Мрака сжала его плоскую голову ладонями и замерла неподвижно.

– Герцог Вокиал, – окликнула она меня через минуту. – Лилит просит подкреплений. Она сообщает, что скелеты почти разрезали центр, но увязли в шеренгах арьергарда. Дорезают лучников и топчутся на месте.

– Отправь им тысячу, нет, две тысячи ветеранов.

– Боюсь, такого подкрепления будет недостаточно.

– Придется обойтись этим. Лорд Хаарт еще не ввел в дело резервы. Ты помнишь о сокрытой армии Сияния? Две тысячи. Не больше.

Ворон в руках Ноэлии взорвался небольшим фейерверком антрацитовых перьев.

Еще через двадцать минут прилетела горгулья от Мордреда и заговорила его высоким голосом:

«Мы здорово измотали грифонов, но они все – таки прорвались и теперь рвут в клочки наших гремлинов. Присылай вампиров немедленно. Не могу колдовать – против меня выставили Сферу Запрещения».

– Поднимай Верховных вампиров. На этом, думаю, с грифонами и левым флангом противника будет покончено.

Ноэлия отправила ординарца к отрядам. Триста темно – коричневых мантий снялись с места и, набирая скорость, поплыли в метре от земли в сторону отряда Мордреда. Не прошло и получаса, как появилась новая птица от центрального полка. Теперь это был грач, не менее черный, чем прилетевший ранее ворон. Мои воины сообщали, что наконец – то разрезали армию Желтка, но по ним ударили Карающие Ангелы и смяли строй. Они держат позицию, но замкнуть кольцо уже не в состоянии.

– Поднимайте в воздух драконов.

– Ангелы – это старые мои клиенты. Я их очень люблю, и поэтому возглавлю атаку, – обрадовался Браги, но я охладил пыл ярла одним единственным вопросом:

– Могучий хевдинг, а ты летать умеешь?

– Нет.

– А драконы умеют. И по земле ты их, конечно, не догонишь. Так что когда прибудешь к месту либо все уже будет кончено… Либо… все уже будет кончено, но по – другому.

– Понятно, – немного обиженно проворчал славный норг.

Минуло следующих тридцать минут, и посланец с левого фланга принес первые настоящие проблемы.

– Меченосцы прорвались.

– Сколько?

– Более пятисот. Они уничтожили духов и идут прямо на Ставку.

– Хорошо, что не ударили в тыл основным силам. Ноэлия! Отправляем им на перехват полторы тысячи скелетов – молотильщиков. Пусть поработают цепами по мифриловым консервным банкам.

– Герцог, – Леди Мрака немного замялась, что с ней случалось нечасто. – Их некому возглавить. На левом крыле у нас выбили всех Игроков до единого.

– Там были неофиты?

– Да.

Я задумался. Ноэлия преклонила голову.

– Я сочту за честь…

– Погоди, милая девочка, – покровительственно остановил ее ярл. – Вокиал не настолько жесток, чтобы оставить охочего до драки Браги, как какого – то немощного старца проторчать всю эту славную битву на колченогом табурете в Ставке. Тем более, что мебель вы закупили, извините меня конечно, дерьмовую. Я весь огузок себе отдавил на этом жестком сиденьи. Так что мне даже по медицинским показаниям необходимо размяться.

Ноэлия, побывавшая в полусотне крупных сражений и еще в сотне эпизодов кровавой резни поменьше, изумленно захлопала глазами, услышав в свой адрес обращение «милая девочка».

Я подавил смешок и кивнул, подтверждая предложение норга. Теперь за судьбу мечников можно быть спокойным. Но на всякий случай поинтересовался:

– Браги, тысячей справишься?

– Если очень попросишь. Что за вопрос, давай тысячу. Какие – никакие, а деньги.

Пий Контур, до сих пор державшийся в группе курьеров и адъютантов, сделал робкое движение к ярлу.

– Я тоже пойду.

– Нет, – остановил его я – Вокиал. – Мыслители нам после войны очень понадобятся. Кто, по – твоему, будет восстанавливать разрушенную экономику проигравших?

– А она разрушена? – удивился Пиявыч.

Я перевел взгляд на Аделину. Главный эксперт по Желтку не замедлил высказать свое авторитетное мнение.

– Будет разрушена, – пообещала баронесса, но поскольку Пиявыч недоуменно и возмущенно раскрыл рот буквой «о», тут же изменила свой ответ. – Как только пришибем их духовенство, весь заточенный под десятину производственный цикл развалится, как карточный домик. Будет много творческой и интересной работы. Не переживай.

Я повернулся к шатру с поднятым над ним стягом Некрополиса. Черное поле с зеленой вязью по краям. А в середине – сфера Овиума в перекрестье двух узких мечей с крестообразными гардами. Так и есть. Мы – последний рубеж защиты локации. Ее никогда не дремлющие стражи. Наши мертвецы поднимаются из своей прохладной обители, когда уже рухнули ворота нашего дома, и разбушевавшийся враг хозяйничает в его дворе. И они изгоняют недруга, опять ставят ворота в старые дверные петли и удаляются до того момента, пока их не призовут вновь.

Меня осторожно тронули за локоть. Ноэлия. Она показывала своим изящным пальчиком на приближающуюся к нам сгустком мрака очередную курьерскую птицу. Лилит уже не взывала о помощи, она лишь констатировала мрачные факты.

– Центр перешел к неподвижной обороне.

– Что случилось?

– Тяжелая конница. Тысяча бронированных рыцарей. Они прошли сквозь наш строй несколько раз. Скелеты замкнулись в каре и пока отражают атаки. Но долго они не продержатся. Их просто втопчут в землю. Тогда кавалерия ринется на нас и обрушится всей своей мощью.

Ага. Блистательная Турис высунула свой нос из засады. Ничего, пусть блондиночка порезвится. Лошади устанут. И наша кавалерия придет за ней на свежих конях.

– Отправь последние две тысячи скелетов – воинов. Пусть станут фалангой на месте, где погибла артиллерия. Вооружи их копьями против всадников.

Аделина решительно вмешалась в наш диалог:

– Герцог, резервом положение не спасти. Нужно вводить в бой тяжелую конницу. Я возглавлю атаку. Мы выручим центр из беды.

– Баронесса, ты останешься на месте. Здесь, в Ставке. Придерживаемся принятого плана.

Аделина – Альфия придвинулась ближе и яростно зашептала мне прямо в лицо:

– Герцог, ты совершаешь ошибку. Наши последние две тысячи подвергнутся той же участи, что и центральный полк. Диспозицию надо срочно менять!

– Я услышал ваше мнение, баронесса. Ноэлия! Выполняйте приказ. И пусть сюда выдвигаются наши «Свежие кости». Я хочу, чтобы все у нас было наготове.

Леди Мрака отвернулась, чтобы скрыть усмешку. А Аделина и не думала сдаваться.

– Ты с ума сошел? Ты сейчас сольешь все сражение!

– Баронесса, вы оспариваете мое общее командование войском?

– Нет, но…

– А раз так, то будете выполнять мои приказания наряду со всеми прочими, – усмешка Ноэлии превратилась в широкую улыбку. – Любая битва является испытанием воли полководца. Его выдержки и хладнокровия. Даже если это маленькая стычка за добычу на Тракте. И тем более, подобная баталия, от которой зависит судьба всей локации. Иногда нам, командирам, приходится отправлять своих бойцов на верную гибель. Чтобы ценой потерь сохранить главное.

– Как ты не понимаешь? Там кавалеры на бронированных скакунах! Ты что, забыл? Ты же сам бывший конник! Какие скелеты с копьями? Они на время задержат их, но не более! Потери будут десять к одному!

– Баронесса!

– Да это бред какой – то!

– Альфия!!!

Моя подружка отшатнулась, словно я влепил ей пощечину. Сжала зубы, потом вздохнула и опустила глаза.

– Вот и хорошо, – сказал я – Вокиал.

– Но я не согласна!

– Я уже это понял. Даже не знаю как, но, видимо, интуитивно.

– У меня есть собственное мнение!

– Я учту, что оно у тебя было.

Альфия возмущенно крутанулась на каблуках и отошла в сторону, что – то раздраженно шипя себе под нос. Ноэлия у шатра уже втолковывала адъютантам мои распоряжения. А со стороны нашего левого крыла к Ставке приближался Браги в располосованном доспехе и с шальной улыбкой на лице. Он хлопнул оземь вдребезги разбитым «хундскугелем», вырвал из рук подскочившего ординарца бутыль с вином и жадно припал к горлышку.

– Представляешь, вывел меньше сотни. Всего – то навсего.

– А их меченосцы?

– Можешь с ними попрощаться. Серьезные были ребята. Еле всем миром отмахались от таких рубак. Пять раз вспотели и один поседели. На тоненького прошли. Там Игроков была целая тусовка. Человек пятнадцать, не меньше. Разного уровня прокачки. Еще и с этими пришлось изрядно помучиться.

– Ну и как? Отмучились? Они, имею в виду?

– С ними ты тоже можешь попрощаться. Ах, да! Встретил там одного варвара. Легко был так одет, чувачок. Кольчужка, бацинет с бармицей, два топора. Еле успокоил его. Верткий был, как шило в заднице.

– Креллион?

– Он не представился. Мы с ним больше о погоде, о хобби. Вон, – Браги кивнул на размолоченный шлем. – Зарубку мне на память оставил. Славная была вечеринка. Все зелья ушли подчистую.

Я кивнул. Оно и понятно. Сотый левел, он и есть сотый левел. Особенно, в полной своей силе и предельной боевой заточке. И ребятам из Желтка с таким монстром ничего было не поделать. Я, собственно, на это и рассчитывал. То, что для Браги явилось занятным приключением, при всех других раскладах стало бы эпическим подвигом. Один меченосец способен свалить трех скелетов – молотильщиков и не слишком вспотеть при этом. А тут тысяча единиц ординарной нежити «выпилила» пять сотен отборных юнитов. Да при их Игроках в комплекте. Подвиг, одним словом.

– А у нас тут проблемы с главными силами противника.

– Вот тебе раз. Уже и отлучиться нельзя. Что такое?

– Лорд Хаарт бросил конницу на наши полки.

– Стоптали?

– Дотаптывают. Отправил резерв. Но он не сдержит.

– Хочешь измотать и потом прессануть своими возлюбленными черными рыцарями? Пощипать перышки, дать лошадям и юнитам слегка подзадолбаться, и после шваркуть по все этому безобразию силой нашей кавалерией? Разумно. Эх, люблю я масштабные конные сшибки. Даром, что сам не наездник.

– Толково оно, конечно, толково. Да только там шестеро Игроков. Опытных ветеранов. Моих соратников. Лидеры Сумерек не поддержали поход. А эти ребята поверили мне. Получается, я их оставил на растерзание врагу.

Браги обнял меня за шею и внушительно проговорил:

– Ты тут не распускай нюни. Во – первых, еще рано их хоронить. Мне приходилось выбираться и не из таких переделок. А во – вторых, если мы проиграем битву, твоим парням придется намного хуже. И тем, кто не поддержал – тоже. Помни об этом и подбери сопли.

Поразительно. В своей нарочито грубой форме Браги поднял мне самосознание, умудрившись сказать почти о том же, о чем я недавно втолковывал баронессе. Вон она, нервно ходит около шатра, как пантера в клетке, и бросает взволнованные взгляды туда, в центр сражения.

Вдруг, трубно посопев носом, Браги протянул мне свою широкую ладонь и сказал:

– Борис.

Я изумленно пожал ему руку и представился:

– Базарбек.

– Казах что ли?

– Угу, – согласился я и ехидно спросил. – А твоя фамилия, наверное, Кацман?

– Ничего не имею против кацманов, но моя фамилия Муромцев. А вот у Пиявыча и правда, в паспорте так и написано – Гурвиц. Хотя зовут его Мишей. Отличный парень, между прочим.

– Верю. Вернее, вижу, – я кивнул в сторону шатра. – Там туда – сюда фланирует без определенной цели девушка по имени Альфия. Мордреда величают в реале Роберт. Она – татарка, он – казахский немец.

– Ого. Да у нас настоящий интернационал получился?

– Вроде того, только Джорней темная лошадка.

– Темнее некуда. Ладно, Джорней пусть останется Джорнеем, иначе не интересно, – Браги неожиданно замолчал на половине фразы.

Ярл глядел мимо моего плеча, хмурился и показывал пальцем:

– Вот и дождались. Желток пригнал свои скамейки.

Наши последние две тысячи скелетов с обеих сторон обтекала серебряная вода конной лавы. И закручивала в свой смертельный водоворот. Кавалерия не пошла сразу прямиком на Ставку, как ожидал я, а предпочла сначала разделаться с остатками нашего резерва. Почему? Я перевел взгляд на правый фланг и сразу все понял.

Они шли, и ничто живое или мертвое не могло противостоять им. Плотный строй из полутысячи алмазных големов казался вырезанным из единого, невиданного по размерам прозрачного кристалла. С флангов их подпирала сотня королев – наг – многоруких смертоносных созданий, вооруженных кривыми саблями и способных один на один противостоять практически любому юниту, кроме Высших. И еще дальше, по самому краю боевого порядка, два десятка титанов шагали многометровой поступью, и запускаемые ими огромные плазменные шары выжигали целые огненные дороги в наших рядах. Где – то в их строю наступали оба наших недруга – братья Алдор и Вей – Маранер. Сдерживающие мятежников Сияния остатки обсидиановых горгулий и мастеров – гремлинов отступали, а отступая, таяли, словно жир на сковородке. Среди них виднелись рыжие мантии Верховных Вампиров, но их тоже было немного. Так. Вот и пришел он – решающий момент. Надо отдать должное их стратегам. Все рассчитано правильно. Они одним решительным ударом сметают наши разрозненные остатки и берут битву.

Ярл хмуро смотрел на вражье воинство и что – то прикидывал, а потом, наконец, выдал:

– Ну что же, брат Вокиал, – раздумчиво протянул он. – Шутки шутками, а меж тем дела наши, прямо сказать, скверные. Черные рыцари с полком баронессы против такой силищи не потянут. Зря только юнитов положим. На беглый взгляд тут нарезает круги почти пять сотен бронированных конников, да еще на нас прет по бездорожью все нетронутое, свежее войско Сияния. Одни наги и титаны чего стоят. Рубиться до конца – конечно, звучит патетично, но предлагаю действовать по шансам. Их центральный блок копьеносцев оказался нам не по зубам. Именно он промолол всю нашу армию. Ну, что об этом… Короче, решаем так: седлай своего буро – малинового коня, хватай в охапку кунаков, и дружно валите отсюда. Пиявыча с Джорнеем не забудь! Иерарха хоть в матрас закатай, но жизнь ему сохрани. Отступите в Сумерки, соберете силы и вновь попытаете счастья. С вами теперь будет Пиявыч – он кому хочешь мозги плесенью покроет.

– А ты?

– А я тут побуду. С твоими скелетами страхолюдными дружбу сведу, – Браги оглянулся на прибывшие «свежие кости». – Ох, и красавцы. Такими только гей – парады разгонять! Нет, такие жуткие рожи мы без присмотра не оставим. Да и невместно мне, главе Военной Ветви клана норгов от всяких проповедников длиннополых бегать. Хватит, набегался уже.

– А нам, значит, вместно?

– У вас планида другая. Вам еще Овиум спасать. Кроме того, кто – то же должен их тут задержать на время. Со мной, я тебя уверяю, они долго промаются. Вам как раз хватит, чтобы лыжи отсюда смазать.

– Погоди, Браги. Мы еще последнего слова не сказали, – я покосился на подошедших к нам Аделину и Ноэлию.

– Перестань пургу гнать, – усмехнулся ярл. – Не выгорело у нас, значит, не выгорело. Жизнь так устроена. Жаль, конечно, да что поделаешь. Ладно, хватит вести умные беседы и терять драгоценное время. Надеюсь, я с пользой проведу здесь часть своих дней, катаясь на вашей долбаной кармической карусели. Но это потом. А сегодня – Бог Один уже ждет меня в своем пивном зале. Не будем откладывать встречу.

Корундовые зрачки ярла полыхнули темным светом боевого задора. Он обнажил «бастард», любовно погладил левой рукой клинок меча и сказал:

– Мой верный товарищ. Видимо, пробил час нашего расставания. Послужи своему хозяину еще разок, – Браги повернулся к надвигающимся войскам Сияния, и из его груди исторгся грозный клич викингов. – Тилл Орроста! Вперед в битву! Бара Волдин! Только Силой!

– Браги, у нас, казахов, есть такая пословица: за то, что вытворяет собака – всегда отвечает хозяин. Я командую нашим войском, мне и ответ за все держать. А вот и еще одна национальная поговорка: любая сила сломается, как сухая ветка, если встретится с еще большей силой.

– Насчет собаки это тебе отдельное спасибо. И вообще, чего тебе от меня надо? Сейчас не время для фольклорного фестиваля. Через пять минут тут будут големы, и начнется настоящая потеха. Дуйте отсюда побыстрее!

– Я хочу сказать, что хватит причитать, ярл! – Браги обиженно округлил глаза. – Ничего еще не решено! Все еще только начинается.

Я повернулся к Ноэлии и одними губами прошептал:

– Пора.

Она бросилась к стреноженному неподалеку Лагату и стала торопливо отвязывать притороченный к его седлу маленький деревянный сундук. В таких походных рундучках удобно хранить какие – то небольшие хрупкие предметы. Например, целебные зелья, стоящие рядами в специально изготовленных гнездах. Или несколько потрепанных магических фолиантов с закладками на страницах. Но не в этом сундучке. Ноэлия извлекла из древнего ларца ветхую, аккуратно сложенную одежду. Как величайшую ценность, держа ее на вытянутых руках, Леди Мрака подошла ко мне – Вокиалу, опустилась на колени и протянула свою ношу.

– Примите главный дар Мрака, Холодный Герцог, и да поможет вам вся сила Овиума.

Я взял из ее рук матерчатый сверток. Основное сокровище брошенной планеты, самую сильную защиту локации, сохраненную в ленте прошедших лет и скрытую печатью Молчания. Великий Джорней сковал себя тем самым Червем, чтобы ненароком не раскрыть чудовищную тайну. И был вынужден ограничиться для меня туманными намеками. Но память уже вернулась ко мне – Вокиалу. Я вспомнил, что именно похоронено в недрах безжизненного Мрака и мог вновь послужить своему правителю и нашему общему миру. И даже почерпнул немало нового во время увлекательной беседы с мормером Израэлем.

Я – Вокиал развернул древнее одеяние и набросил его на свои плечи. Плащ Короля Нежити воссиял на фигуре легендарного Рыцаря Тьмы, лидера легиона воинов Некрополиса. Два Игрока в Овиуме были достойны примерить эту накидку, но один уже потерял вкус к происходящему вокруг. Ему теперь подавай Реальность и разводной ключ в руки. Оставался второй, и он принял эту ношу. Скелеты – воины, увидев перед собой живого бога Холодных, один за другим опускались на колени. И даже «свежие кости» перестали грызться меж собой, а притихли и уставились на мою ставшую бестелесной фигуру. В моей призрачной руке сам по себе возник длинный суковатый посох, увенчанный призмой крупного рубина. Я знал, что надлежит делать. Времени мешкать почти не оставалось. До первой шеренги големов было уже не более трехсот метров. Древний посох ударил о землю и указал на беспорядочную толпу новорожденных скелетов. Их оскаленные пасти на несколько секунд заволокло пеплом, а когда дым рассеялся, пред моими глазами восстали ровные ряды царственных мертвецов – Личей Силы, уникальных юнитов Сумерек, каждый из которых не уступал в ближнем бою королеве – наге. А на расстоянии им и вовсе не было равных. Умные слуги, свирепые убийцы, они замерли в ожидании приказа своего повелителя. Их костлявые мертвые руки с длинными птичьими когтями сжимали точно такие же, как и у меня, посохи.

Я – Король Нежити повел своим магическим жезлом в направлении приближавшегося противника.

– Убейте их всех!

Потом словно отсек треть из Личей Силы движением руки.

– Ты! – пламя выбранного лича колыхнулось в ответ на мои слова. – Выйди вперед на два шага! Все, кто стоит по ту сторону от него – слушайте приказ! Помогите скелетам – воинам. Уничтожьте тяжелую конницу. Цель остальных – армия Сияния. Огонь по готовности!

И бывшая неуправляемая толпа мгновенно разделилась на две организованных группы. Я поспешил отойти с директрисы их залпа, зная, что произойдет через несколько секунд.

Словно индикаторы огромной живой световой панели, разом поднялись посохи с рубиновыми кристаллами. И с них синхронно сорвались дымные опаловые сгустки «Гибельной Волны», сильного ударного заклинания Магии Смерти. Среди плотного строя алмазных големов словно проснулся извергающий бурого цвета лаву вулкан. Последствия первого залпа оказались ужасающими. Перед нами как будто беззвучно взорвался алмазный метеорит и усеял равнину сверкающими осколками. Треть големов была повержена, остальные топтались перед пространством, покрытым острыми гранями обломков от их же соратников. Следующий залп! Теперь пришла очередь титанов, тем более, что гигантские метатели плазмы успели выжечь своими снарядами десятка два наших царственных мертвецов. Половина Высших юнитов Сияния пали!

Я окликнул свою незаменимую правую руку:

– Леди Ноэлия! Принимайте командование второй группой. После разгрома конницы ведите свой отряд с охватом правого крыла на Ставку противника. Мы встретимся там. Я возглавлю атаку на войско Сияние. Мне надо расправиться с братьями.

Ноэлия, как всегда, без промедления бросилась исполнять мой приказ. Баронесса Аделина загородила мне путь и встала в надменную позу, прожигая меня своими кофейными зрачками. Она ждала моего решения. Не просто оно далось мне – Королю Нежити – Базарбеку. Очень не просто. Я с усилием разлепил свои губы:

– Ну что, моя прекрасная баронесса. Пришел ваш черед. Ведите конницу. Отрежьте их. Ни один Игрок не должен уйти. Теперь от тебя, любимая, зависит, насколько полной будет наша победа, – я протянул ей пергамент Иерарха, свою ставшую уже ненужной охранную грамоту. – Передай его командиру темных рыцарей, и он пойдет за тобой хоть на край света.

– Наконец – то! Дождалась! – с ослепительной улыбке сверкнули жемчужные зубки моей избранницы.

– Аля!

– Чего? – обернулась она уже на бегу.

– Будь осторожнее.

Баронесса с ходу взлетела в подставленное ординарцем стремя, и ее конь понес свою прекрасную ношу вглубь нашего лагеря, туда, где стояли Засадные полки. Браги встал со мной рядом и кивнул в направлении пыльного смерча, оставленного после себя баронессой.

– Зелье – девка. Безрассудна уж больно. Как бы бед не наделала по горячности.

Я вздохнул. У самого на душе кошки скребли.

– Не жалеешь, что не отправил меня вместо нее?

Ему ответил не повелитель всех мертвецов Овиума, а обычный человек со своими тревогами и проблемами:

– Браги! Мне с этой девушкой еще совместную жизнь строить. И в реале, и здесь. Ты думаешь, она когда – нибудь забудет, если я продержу ее всю решающую битву за своей спиной? Там сразу сложится теория про полный патриархат в семье и все такое. Сам подумай, каково тогда мне придется? Небо с овчинку покажется. Вот фигня какая. И отпустить страшно, и удержать плохо.

– Мдя, нажил ты себе, парень, геморрой. На всю поверхность пятой точки без исключения!

Медленно, неотвратимо личи Силы прокладывали себе путь вглубь вражеского войска. Залп! Крики ужаса и стоны поверженных врагов. Три дружных шага вперед. Гулкий удар посохами о землю. Гортанные команды сотников. Залп! Снова движение монолитного строя. Между зубцами корон и стальными горжетами бесновалось холодное равнодушное пламя. Залп! Они шли, оставляя за собой покрытую пеплом пустыню.

Около Ставки собрались уже почти все выжившие в бою Игроки. Не было только баронессы, поведшей в тыловой рейд цвет нашего войска, чтобы отрезать вельможам Желтка путь к спасительному отступлению. А также командира тяжелой конницы. И вот, наконец, прибыл долгожданный посланник. Сообщение было от Верделета. Браги в нетерпении вырвал свиток из рук гонца. Прочитал и заорал, потрясая здоровенными ручищами:

– Наша взяла! Это победа! Мы взяли почти всех! Из тех, кто уцелел, конечно!

Радостные вопли неслись отовсюду. В воздух летели стальные шлемы оставшихся скелетов, беспорядочно реяли банеры и штандарты. Всеобщее ликование захватило войско. В Ставке хлопали извлекаемые из бутылок винные пробки. Безумие восторга уже начало постепенно стихать, когда из шатра вышел Журавлев – Джорней и влился в нашу беснующуюся толпу. Мы увидели, что к Иерарху вернулась его сила, жизнь обратно влилась в его тело, и праздник разгорелся с удвоенной энергией.

Я, Рыцарь Тьмы, невозмутимый и надменный, обезумев от переполняющих меня чувств, тряс Пиявыча в своих объятьях, как вдруг его глаза расширились, уголки губ выгнулись в испуганной гримасе, а взор устремился куда – то за мою спину. С физиономий моих верных соратников также сбегали торжествующие улыбки, руки безвольно опускались. Я с ужасом всматривался в их мгновенно посуровевшие лица и боялся оглянуться. Потому что уже чувствовал. Словно в кошмарном бреду, я, стараясь растянуть, продлить эти милисекунды неведения, медленно обернулся и посмотрел туда, куда уже обратились взоры всех остальных. Четверо меченосцев несли на руках поверженную баронессу Аделину. Ее правая рука безжизненно повисла, словно хотела достать до земли, и по белой кисти из – под мифрилового наруча проложил свое русло алый ручеек. Рубиновые капли одна за другой падали в траву в такт шагам ее траурного эскорта. Молчание куполом накрыло все вокруг. Подбежавший к нам герольд ее отряда расстелил на земле ее стяг с изображением оскаленного грифона. Меченосцы торжественно опустили свою госпожу на темно – зеленое покрывало и отступили назад.

– Аделина! Аля! – я рванулся к ней и замер.

Из груди моей девочки торчал штырь арбалетного болта.

– Зелья! У кого остались зелья?!

Мордред решительно отпихнул меня в сторону:

– Погоди, Вокиал. Сейчас…

На его ладонях зажегся шарик водного заклинания Исцеления. Еще один. Мордред нахмурился. Рука алхимика сделала полукруг над ее грудью и замерла. Он поднял голову, и в глазах его мелькнула тень паники.

– Ну же, Боб! Помоги же ей чем – нибудь!!! Что вы все стоите?! Я же некромант! Я не могу ее спасти!!!

Я беспомощно завертелся на месте, словно мог откуда – то получить немедленную помощь. На лицах Браги, Джорнея, Пиявыча, на всех их лицах застыло то самое сурово – торжественное выражение, что и у принесших ее меченосцев.

– Что вы молчите?! Аля!!!

Я вновь рванулся к ней, но Браги мягко удержал меня своими могучими лапами. Роберт – Мордред выпрямился, и не глядя мне в глаза, тихо произнес:

– Это Заклинание остановки сердца из Воды. Хрустальная Игла. Пятый порядок. Наложено на острие стрелы. Видимо, было приготовлено специально под Игрока.

Сзади подал голос мечник из отряда Аделины.

– Эту стрелу послал в нее сам Ренегат, лорд Алагар. Лично. Но баронесса, даже получив смертельное ранение, успела смахнуть мечом его эльфийскую башку.

Мои руки беспомощно опустились.

– А зелья?

Мордред отрицательно покачал головой.

– Неужели ничего нельзя сделать?!

Алхимик вздохнул и виновато сказал:

– Я сумел лишь немного замедлить процессы. Сейчас она придет в себя, – его пальцы сжали мое плечо. – У вас будет около пяти минут. Прости. И не трогай древко.

Браги сделал знак. Все отошли в сторону. Я опустился на колени подле Али и взял ее руку в свою ладонь. Через минуту ее ресницы затрепетали, тело выгнулось дугой, губы несколько раз жадно вздохнули воздух. Моя девочка закашлялась, на губах появилась розовая пена. Ее карие глаза невидяще шарили вокруг, потом остановились на моем лице, губы тронула слабая улыбка.

– Базарбек. Мой Холодный Герцог.

Из моих глаз брызнула непрошеная слеза.

– Как все закончилось?

– Мы победили. Ты справилась. Взяли почти всех.

– Я – крутая девчонка? – она закашлялась с гримасой боли.

– Ты – лучше всех.

– Льстец, – улыбка чуть тронула ее бескровные губы. – Я умираю?

Мне пришлось опустить глаза под ее требовательным взглядом.

– Я умираю? – повторила она вопрос.

– Да.

– Долго еще мучиться?

Откуда – то сзади вытянулась рука Мордреда с черным пузырьком.

– Дай ей понюхать. Боль уйдет. Ей будет легче.

Аля вдохнула с себя волшебную соль. Ее рука рефлекторно потянулась к груди, словно ища внезапно ушедший источник боли, наткнулась на штырь арбалетного болта и бессильно отдернулась.

– Э – э–х, что – то не везет молодой и красивой баронессе Аделине. Только жить начала опять, и снова жизнь кончилась.

– Мы начнем все заново. И тут, и в реале.

Альфия фыркнула.

– Тоже мне, утешитель нашелся! Подвели под пулю, стратеги! Теперь опять новый цикл. Блин, как мне звери – то надоели уже. И насекомые. Вот стану тараканом – не поленюсь, доберусь до тебя и все продукты в холодильнике перепорчу! – моя девочка замолчала.

– Аля, я горжусь тобой.

– Ладно, чего уж там. Будем теперь жить реальным счетчиком.

Ее губы безмолвно зашевелились. Она что – то высчитывала.

– Блин, Базарбек! У меня целая неделя впереди свободная. Жди в гости.

Мое сердце восторженно прыгнуло в груди.

– Что лыбишься, соблазнитель? Нору свою прибери! А то увижу, что в хлев приехала – поверну обратно! Встречать такую невесту нужно с подобающими почестями!

– У меня для невесты будет сюрприз нехилый, – я значительно примолк.

– Ну колись, не томи. У меня, может, жизни осталось на одну затяжку, а он тут актера выдает!

– Мне вернули все владения. Теперь уже официально.

– И? Ты теперь счастливый обладатель многих гектаров пыльных гейзеров?

– Не только. Еще имеется несколько припрятанных сундучков. И не пустых.

Аля плеснула в меня коротким смешком.

– Так ты богат? А в лесу все намекал, намекал многозначительно, темнило несчастное. Значит, у нас будет любовь по расчету? И мне повезло заарканить олигарха почище Розика?

Я придвинулся к ней поближе и в самое ушко сказал:

– Розик по сравнению со мной – жалкий попрошайка. Я намного богаче Розика.

– О – о–о! Ну, теперь я твоя до скончания моих дней. Со всем приданым. Нашел ведь, паразит, чем купить. Богаче Розика, мама дорогая. Я сдохну от смеха быстрее, чем от этой долбаной стрелы.

– И у нас будет новая нора. Побольше, чем предыдущая.

– Хорошо бы. Чур, я выбираю обои.

– Только сантехников из ЖЭКа вызывать не будем. Я сам буду менять краны.

– А что так?

– Да среди них кого только не попадается, – я осекся, увидев, что она меня уже не слышит.

Ее черты исказилось, по щеке потекла прозрачная капля. Из – за плеча вновь вытянулась рука Мордреда с очередным пузырьком.

– Капни ей на губы. Она забудется. И все произойдет во сне.

– Хорошо. Оставьте нас одних.

Все услышали просьбу Рыцаря Тьмы и неловко попятились назад. Пиявыч шагнул с остальными, взглянул на Браги и замер с раскрытым ртом.

За спиной Вокиала разыгрывалась странная, непонятная и неуместная сценка из жанра пантомимы. Пий Контур смотрел на нее во все глаза и ничего не мог понять. Вот Браги, неожиданно просветлев лицом, сунул могучую лапу в поясной кошель, нарыл что – то искомое и, улыбаясь, словно чеширский кот, потащил кулак наружу. На руку доблестного воина тут же тяжело легла серая длань Джорнея, удерживая ее на месте. На лбу ярла вздулись вены, губы упрямо сжались, на шее проступили тугие канаты жил. Иерарх, мужчина тоже не хилого десятка, особенно в обличье тролля, дрожа от напряжения, тем не менее, сумел навязать норгу свою силовую волю, и оба вельможи замерли в комичном противостоянии, как два карапуза, не поделившие игрушку. Джорней чуть кивнул в сторону, предлагая Браги отойти от всех подальше и спокойно поговорить. Осторожно ослабил свою хватку, одновременно показал глазами на кошель ярла и отрицательно покачал головой. Они неторопливо, нарочито прогулочным шагом пошли куда – то вглубь лагеря. Настроив уши на максимальный прием, Пиявыч увязался следом.

– Джорней! А ты в курсе, что ты – бессердечный сукин сын! – с такого оригинального тезиса начал свою речь Браги. – Между прочим, девочка сложила голову, защищая именно твою драгоценную задницу и исправляя допущенные ошибки… Кем, позвольте спросить? Ага, признаешь! Ну нельзя же быть таким бесчувственным истуканом!

Его рука, наконец, вынырнула наружу. В пальцах был зажат сверкающий флакон, выточенный из цельного куска сапфира. Бесценное Оживляющее Зелье. Последнее в Овиуме. Предпоследнее было вылито на тело Сойкина. И не помогло ничем. Точнее, не могло помочь. Джорней рассмеялся и ласково потрепал своего спутника по плечу:

– Бесценный ярл! Я, конечно, не обладаю способностями к Прорицанию, как ваша несравненная женушка, но кое – какие вероятностные линии просчитать все же могу. Поверьте, так для них обоих будет лучше.

Браги развел руками. Ему всегда было глубоко наплевать на всякие ухищрения и тайные помыслы.

– Я знаю одно: она погибает, и мы можем это остановить. Какие еще нужны аргументы?

– Мой дорогой друг. Вы видели эту барышню в деле? Разве это я по десять раз на день скандалил с ней в пух и прах во время путешествия от Болота до развилки на Сияние? Это тайфун и стихийное бедствие. Раз мы не властны над их сердцами, так давайте хоть посильно поможем бедняге Вокиалу! Раз уж им суждено быть вместе, не случится беды, если сия дивная барышня какое – то время побудет в полном его подчинении. Пусть герцог останется пока недосягаемым для нее, как далекий лунный свет. Это научит ее повиновению. Ну, хоть чуть – чуть.

– Да чтобы такой лихой вояка спасовал перед какой – то юбкой? Он теперь – Король Неижити! Ты смеешься?

– Ну, плащик – то придется вернуть на место в ларец. Не забудь – у него было тридцать лет смирения и самоотречения. Ему еще предстоит в себе разобраться. Кого в нем больше? Мрачного Рыцаря Тьмы, владыки мертвых? Или романтического мечтателя? С этой фурией, если она будет с ним на равных, ему не справиться. Пока, по крайней мере. Она сжует его, как булочку на завтрак.

– Ладно, запишем как проявление сомнительной мужской солидарности. А ты, философ, брат Иерарх. Вот сюрприз. Встретить тролля – эмпирика.

– А ты думаешь, иначе возможно воплотить в жизнь Овиум? Тем более, возвращаясь к Вокиалу и его зазнобе, мне как – то нужно было, в конце концов, перенести ее из Желтка в Сумерки, под его, так сказать, всестороннюю опеку. Баронесса Аделина категорически не пожелает менять прописку. А юная некромантка будет обязана это сделать. Разумеется, она возродится в человеческом обличье. Это даже не обсуждается.

– Чушь какая! Жили бы и так! Работа – дом. Мидгард – реал. Да все так живут.

– Нет, Браги. Я виноват перед герцогом и хочу хоть частично загладить свою вину. Разъединять их в Овиуме ни в коем случае нельзя. Новые связи, знакомства, увлечения. А потом – секреты, тайны друг от друга и… все… Где – то на этом этапе между ними что – то треснет. Пусть будут счастливы. Надолго. Или навсегда, если это возможно. И если для их будущего счастья придется кому – то умереть… что же… в любви приветствуются великие жертвы!

– Логика железная, конечно.

– И вообще, положа руку на сердце, нашему безупречному воину больше подходит его соратница – Ноэлия. К тому же девчонка к нему явно не ровно дышит. Вот была бы идеальная пара. Для Аделины он только романтический герой. Такой ореол обычно рассеивается быстро.

– Любовь, как известно, бывает зла.

– В данном конкретном случае просто беспощадна!

– Слушай, а мы своим делом занимаемся? Пусть разбираются сами!

– Он фактически спас меня. Я у него в долгу. И за старое тоже.

– Совесть?

– Угу.

– Так ты с ней разговаривай почаще, буди ее. А то она у тебя спит сначала, а потом – долги. Их меньше будет. Гарантирую. И все – таки, Джорней, я настаиваю, что ты – бессердечный сукин сын! Вот так вот взять и слить красивую девушку. Совесть, видите ли, его замучила!

По лицу Иерарха пробежала тень, и оно на миг приобрело до боли знакомое Пиявычу туповатое выражение:

– Чух – чух, парень! Грызть мясо? Как кошка? Великая победа! Большая награда! Журавлев знает! Десять зверских рож подо мной!

– Ха – ха – ха! – ярл взорвался басовитым хохотом. – Не мясо! Грызть пиво! Мед! И еще что там у вас есть жидкое и вкусное! Веди, абориген. Ты все это создал – ты сегодня и платишь!

– А вот это действительно она – железная логика! Кстати, мне придется на время вернуться в облик тролля со всеми вытекающими. Пий Контур справится, у меня нет и тени сомнений, но небольшая страховка не помешает. Пожалуйста, не разрушайте моего образа.

Они стояли в немом молчании посередине просторного шатра главнокомандующего армии Некрополиса, и грозный караул из Личей Силы стискивал их толпу в плотно спрессованную группу. Еще вчера – элита Овиума, почти что его безраздельные правители, уверенные в своей непогрешимости и несокрушимой мощи победоносного войска за спиной. И вот теперь они, без оружия, с понуро опущенными головами, ожидали решения своей участи. За высоким столом, похожим на кафедру институтских преподавателей, величественно и солидно восседали их победители, готовые карать и миловать своих пленников. Троица вершителей судеб Игроков Желтка и его юнитов. По краям стола расположились два непобедимых воина, два великих полководца. Их аура ослепляла золотом. Сотый левел или выше. Недосягаемая для большинства присутствующих высота.

Первый – суровый Рыцарь Тьмы со строгим презрительным ликом и пронзительным взглядом. Все знали – именно он командовал в сражении нежитью, именно его могучий мозг построил хитроумный план, позволивший измотать силы союзников и решительным ударом положить конец их армиям. И коварным фланговым проходом отрезать возможное отступление. Второй – могучий викинг, пришедший в локацию, чтобы помочь ее жителям очиститься от скверны и вернуть себе контроль над своими жизнями. Смертоносный варвар, способный во главе тысячи скелетов опрокинуть пятнадцать вольных феодальных дружин. Слухи о его подвиге передавались из уст в уста и постоянно приукрашивались новыми деталями. Многократно повторенные сплетни и нелепые басни за несколько дней обвили парочку этих деятелей, будто ветви цепкого плюща, карабкающиеся на ствол векового дуба. Они сумели на пару превзойти всех полководцев и стратегов Желтка, усиленных тактиками Сияния. Весь лагерь военнопленных уже преклонялся перед ними. На Желтой планете в чести герои.

Про центральную фигуру за столом победителей никто ничего не слышал, но внушала она вполне понятный благовейный трепет. Какой непостижимой мощью должен обладать этот молодой парень с открытым улыбчивым лицом и высоким «мыслительным» лбом, если его признали своим предводителем два таких легендарных воина и доверили место председателя за своим столом? Неизвестно. Наверное, пределы его Силы далеко за гранями человеческого понимания. Недаром аура его личности покрыта тайной, и сканирующие заклинания отскакивают от него болезненными Магическими стрелами в адрес любопытствующего бедняги, попытавшегося их наложить. Так что, когда этот юный вождь взял слово, никто даже не удивился.

– Вы предали своего Иерарха, преступили законы Овиума и едва не стали его могильщиками. Вина ваша безмерна. Следовало бы заключить вас в тела микробов или вообще закрыть вам дорогу в Мидгард, – начал он высоким, полным гнева голосом, но потом взгляд его смягчился, а в тоне появились увещевающие нотки. – Но великий Джорней, непостижимый в своей милости, готов забыть и простить вам ваши злодеяния, если вы осознаете их глубину, решительно и навсегда отринете чуждые Овиуму идеи и поможете восстановить то, что вы едва не разрушили…

По шатру пробежал облегченный вздох. Огонек надежды вспыхнул в глазах побежденных.

– Все храмы новой веры надлежит немедленно разрушить и развеять в пыль камни, из которых они сложены. Духовные вожди, нашептывавшие вам в уши лживые поучения, будут преданы ужасной и позорной казни. Их участь определю я, Пий Контур, позднее. Желток возвращается к старой, традиционной системе правления. Все вельможи, без исключения, присягнут на верность Иерарху Овиума и получат Червей Молчания в качестве хранителей своей чести и своей клятвы, – говоривший сделал паузу, чтобы убедиться в правильном воздействии своих слов и продолжил. – В Желток на несколько месяцев войдут отряды некротики. Они расположатся гарнизонами в разных провинциях и будут подчиняться лично мне. Феодалы областей получат соответствующие назначения по обеспечению этих гарнизонов фуражом и всем, что им будет необходимо для несения службы. Эта мера нужна для контроля того, что Желток встал на правильную дорогу и не собирается с нее сворачивать. После того, как я стану убежден в этом, некро – армия покинет пределы Желтой планеты и вернется к себе на родину. И да – весь период реставрации старого порядка мне придется нести тяжелое бремя регента и фактического правителя Желтка во избежание распрей за трон и неуместной сейчас вражды. После отхода Холодных вельможи Желтка будут вправе определить достойнейшего в своих рядах, того, кто будет избран новым Королем вашего мира. Сделать это вы сможете любым приемлемым для вас способом: голосованием, турниром, открытым собранием. Меня данные подробности не интересуют. Я лишь эмиссар Иерарха и призван следить за выполнением его воли. А теперь, если у вас нет ко мне вопросов, а надеюсь, их нет, потому что изъяснялся я на понятном языке, и смысл моих слов должен был дойти до каждого, если он не является идиотом, повторяю, если всем все ясно, то через полчаса состоится «омаж» Иерарху Овиума Джорнею. Великий правитель будет присутствовать с нами в качестве своей не телесной ауры. До принятия присяги все могут быть свободными. Караульные! Выпустите из шатра вельмож Желтка!

Эпилог

«Милая Норелет!

Как я рад был вновь получить от вас весточку. Спасибо за поздравления с моим вступлением в должность самодержца Желтка. Даже в мыслях моих не было предположить, что вельможи и государственные деятели Желтой планеты окажут мне такую честь. Наверное, на их выбор повлияли несколько удачных решений во время моего трехмесячного регентства с Личами Силы в качестве убеждающего аргумента. Тем более почетно было для меня заслужить доверие своего народа по отбытию Сумеречной дружины. Я поначалу немного растерялся от свалившегося обилия дел разной степени запущенности, но со временем обрел уверенностей и даже создал себе полноценный рабочий график.

Стараюсь находиться на службе не меньше стандартного рабочего дня, а в свободное время играю с тем маленьким зеленым дракончиком, что был доставлен мне в подарок вместе с вашим вторым письмом. Я назвал ее Лесная Нимфа (она ведь девочка, верно?) в память о ее бывшей прекрасной владелице.

Мы с Архимагом Сияния Мордредом в скором времени договорились начать работу над энциклопедией Овиума, в которой надеемся описать все бесконечное разнообразие природы нашего мира. Право жаль моих путевых записок, утраченных мной в досадном происшествии с ездовой виверной. Как бы они сейчас мне могли пригодиться!

Очень рад, что Ваша вахта в Пустынской фактории закончилась, и Вы наконец – то вернулись в родные пенаты. Как и было условлено, через два стандартных цикла, Желток будет с нетерпением ожидать посольскую делегацию Оплота. Народы обоих миров только выиграют, если добрососедские связи между нашими планетами станут глубже, а несчастный монарх Желтка сможет вновь взглянуть в глаза той, что так часто приходит к нему в светлых снах.

Буду рад видеть Вашего многоуважаемого папашу. Несравненные таланты господина Тудра позволят по – иному взглянуть на установление самых тесных торговых связей между Желтком и Оплотом, наладить совместное регулярное воздушное сообщение с Пустынью. Из – за усиленного обмена курьерами между Желтком, Сиянием, Оплотом и Сумерками, надо ставить вопрос о создании общей пегасной почтовой службы. Горгульи скоро устроят нам забастовку, я это спинным мозгом чувствую. Подготовка к Ассамблее правителей идет полным ходом. Отрадно, что впервые в ней примет участие лидер Ногайларов, Исмаил – бий. К сожалению, не все планеты адекватно отреагировали на мое приглашение. Верховный Аист ничего не написал, а глава Цитадели нацарапал в ответном письме какую – то рисованную гадость. Придется закрыть на это глаза. Что с него взять, если он по происхождению циклоп и видит мир очень однобоко?

Мой штатный ювелир изготовил мне специальный магический календарь, на котором синим алмазом отмечен день нашей будущей встречи. Я и сейчас смотрю на него, и мое сердце бьется быстрее.

Остаюсь, Искренне Ваш Пий Контур Первый Король Желтка.

P.S. Дорогая Норелет! В своем письме Вы сообщаете также, что Белемар (глава Вашей стрелковой стражи) очень интересуется судьбой того тролля, Журавлева, который в составе нашей группы покинул гостеприимную факторию Оплота. К сожалению, вынужден признать, что я потерял из виду этого занятного и своеобразного юнита и не могу пролить свет на его теперешнее место пребывания. Мы проделали бок о бок славный путь, дружно перенося походные невзгоды и опасности сражений. Не раз нам приходилось укрываться одним плащом и делить на двоих последнюю лепешку. Он храбро бился под нашим флагом в битве близ Лазурного тракта и заслужил достойную награду. Но, к сожалению, Журавлев не пожелал воспользоваться правом на нее, а бесследно исчез в скором времени после того, как наши отряды триумфально заняли столицу Желтого королевства. В последний раз я видел его нескладную фигуру среди шумной толпы в пиршественной зале на празднике по случаю инаугурации нового самодержца Желтка Пия Контура Первого, Вашего покорного слуги. Куда он направился? Не знаю. Может быть, решил навестить своих родственников среди комариных трясин Болота. Или затерялся в бескрайних равнинах Пустыни. Надеюсь, он и сейчас пребывает в добром здравии и сполна наслаждается обретенной свободой. Я часто вспоминаю Журавлева и, признаюсь, мне его до сих пор очень не хватает.

Остаюсь искренне Ваш Пий Контур Первый Король Желтка»

Карающий ангел со скрипом одернул свой форменный мундир дворцовой стражи и молча взял послание из рук правителя центрального мира Овиума. Спрятал конверт под клапан френча на свой могучей груди и вновь замер, ожидая приказаний. Монарх, глядя прямо в его светлые немигающие глаза, внушительно произнес:

– Доставить на Оплот. Лично в руки Серебряной Леди Озера Норелет. И ждать ответа.

Король снова склонился над письменным столом и принялся что – то царапать на другом пергаменте. Перо скрипело над его нетерпеливыми размашистыми штрихами. Закончив писать, он протянул Ангелу вторую записку:

– Это передашь кастеляну замка. Он подготовит дары для наших соседей.

Высший Юнит с достоинством поклонился и исчез за массивной резной дверью с цветным витражом. Монарх посмотрел на роскошный календарь, украшающий стену его кабинета, закрыл глаза и мечтательно улыбнулся.

Кастелян дворца хмуро пробежал глазами текст назначения от своего повелителя. Пожевал губами, осмысливая письмо, почесал аккуратную окладистую бородку. Потом стрельнул быстрым взглядом в призрачную фигуру Карающего Ангела, недвижно замершего перед его конторкой.

– Опять?

– Угу, – хмуро кивнул посланник.

– Да, служба у тебя не сахар. Зайди на вещевой склад, пусть подберут тебе новый мундир. Этот пообносился слегка. Не солидно для высочайшего гонца. Я подпишу ордер на получение. А сам пока подготовлю подарки по списку.

– Хорошо, – бросил Ангел и повернулся на каблуках.

– Стой.

– Чего?

– Как думаешь, чем все это закончится?

Ангел, ни секунды не задумываясь, рубанул в ответ:

– Свадьбой.

После чего неслышно испарился в коридоре главного хранилища. Казначей досадливо крякнул вслед неделикатному солдафону, тяжело поднялся со стула и поковылял внутрь бесчисленных стеллажей, заваленных разнообразными реликвиями.

Из кармана прозвучала приглушенная трель мобильника. Опять. Уже раздражает. Ну сколько раз можно говорить, что я там больше не работаю? Сам виноват. Нечего было раздавать клиентам направо и налево свой личный номер. Я взглянул на дисплей. Российский префикс. Слегка недоумевая, принял вызов.

– Алло. Привет. Нет, не узнал. Какой Миша? А – а–а, Пиявыч, здорово, дружище, как ты? Серьезно? Ну, ты прям настоящий Король – Солнце! Смотри, не зазнайся там окончательно. Лесть и всеобщее поклонение они такие… У нас? Да все нормально. Серенько, как положено. После ультиматума Подземелью и нашего месячного стояния напротив их Ветви, мы двинулись вниз и через две недели марша были дома. Не знаю. Вроде Короли Минотавры выдали всех своих духовных наставников без остатка, но до конца уверенным быть не могу. Придется их понаблюдать какое – то время. Уже занимаешься этим? Ну, ты просто красавец! Чего? Ага, так и было. Целую неделю. Не меньше. Пока спиртное в корчмах не закончилось. Ты же сам его знаешь. Браги – он и есть Браги. Я дал ему надежный эскорт, не переживай. До точки проводят в лучшем виде. На Сумерках скоро состоится что – то вроде всеобщего курултая по поводу смены правления. Ноэлия хочет пропихнуть меня, но я отнекиваюсь. Мне такой геморрой не нужен. Пусть сама впрягается. Нет, ничего не мешает. Сами разберемся, спасибо. Там была одна лишняя пружина, но к нашему возвращению она куда – то резко сдернула. Сейчас ее усиленно ищут. Ха, да почему бы и нет. Приглашай. Когда? Надо покумекать. Думаю, сможем. Спасибо. Обязательно ей передам. Ладно. Пока, старик!

Я просто летел по подъездной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Мои пальцы крепко сжимали в руках полиэтиленовый пакет со свежими булочками и баночкой джема. Дома меня ждало будущее. И Аля, с бездонными темными глазищами. Ее припухшие от сна губы сложатся в кокетливую улыбку, и она снова зарядит в меня какую – нибудь дежурную колкость. Но это ничего. Теперь все у нас будет хорошо. Скоро я впервые увижу ее маленькую дочку. Вернется от бабушки, и увижу. На ободранной лестничной площадке прямо перед дверью я столкнулся с выходящей из своей квартиры Еленой Витальевной. Соседка куда – то собралась спозаранку, принарядилась. После вежливого приветствия она тихо окликнула мою спину:

– Базарбек!

– Да, тетя Лена?

– Смотрю я на тебя, Базарбек, и просто сердце кровью обливается.

– Да что вы такое говорите, тетя Лена? Неужели со мной так все плохо, чтобы так убиваться? Или я пропащий какой?

– Нет, пока не пропащий. Ты еще можешь спастись. Приходи сегодня к нам на собрание, поговори со Станиславом. Это священник. Послушай его, и тебе откроется новая жизнь. Зал нашего Царства на улице Абая, где она пересекается с Тарана. Придешь? – яркая брошюрка из ее ладони как – то сама скользнула мне в руку.

Я решительно смял буклет.

– Тетя Лена, держались бы вы подальше от таких собраний и проповедников этих непонятных. Вы даже представить не можете, до чего это вредная штука, – мы встретились взглядами, и я осекся.

Глаза ее были не менее пусты, чем глаза тех странных юнитов, что тридцать два года назад шли и шли в безнадежные атаки на копья моего отряда при той далекой яростной битве за северную точку входа в локацию Овиум.

Оглавление

Глава 1. Где – то на восточной точке входа

Глава 2. Тяжелые будни «гидрантов»

Глава 3. Где – то на основном русле реки Иерарха

Глава 4. Немного о душе

Глава 5. Где – то в волшебном лесу. Замечательный Журавлев

Глава 6. Сплошной алягер на алягере

Глава 7. Где – то под облаками

Глава 8. Фунги

Глава 9. Маски долой

Глава 10. Где – то на стволе Мирового Древа

Глава 11. Сумерки мира

Глава 12. Мрак

Глава 13. Где – то на севере эклиптики

Глава 14. Накануне

Глава 15. Агрессивное противостояние двух идей

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg