«Штормовые острова»

Штормовые острова (fb2) - Штормовые острова 1058K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Сергеевич Конторович

Александр Сергеевич Конторович Штормовые острова

© Конторович А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

— Браво-5 — Дельте-2!

— На связи Браво-5.

— Подтверждаю вход в зону неопознанного самолета. Высота четыре-ноль. Скорость один-семь-пять. Курс сто сорок. По характеру засветки предполагаю транспортный борт.

— Понял вас. Продолжать наблюдение.

И снова бежит по экрану радиолокатора луч развертки.

— Браво-5, цель снизила скорость. Предполагаю подготовку к выброске парашютистов.

— Понял, Дельта-2, снижение скорости.

— Фиксирую выброску парашютистов!

— Подтверждаю прием информации: самолет произвел выброску парашютистов.

— Цель меняет скорость и высоту.

— Продолжать наблюдение.

— Понял вас, продолжаю…

Когда привычный рывок раскрывшегося купола сигнализировал, что все идет в штатном режиме, я поудобнее устроился в подвесной системе и с интересом осмотрелся. Не каждый же день приходится прыгать с парашютом над территорией давнего и непримиримого противника! Будет что вспомнить!

Внешне — обычный горно-лесной пейзаж. И даже небо здесь точно такое же, как дома. Но…

Какая-то разница все же есть…

Для меня все это началось как-то буднично. Топая с обеда на стрельбище, я был выдернут из рядов роты нашим начальником штаба полка. Подполковник Краснов, подрулив на своем «уазике» к нашей колонне, приказал ротному остановиться.

Коротко переговорил с ним, и капитан окликнул меня:

— Ларин! В машину к подполковнику! Следовать с ним!

— Есть!

— Лейтенанту Михайленко временно заместить убывающего командира взвода!

— Есть! — откликнулся комвзвода-1. Теперь ему топать по жаре на стрельбище. Не факт, что это хуже, — внезапный вызов к руководству редко когда бывает сопряжен с чем-то приятным.

Но Краснов мне ничего не сказал, только кивнул на заднее сиденье.

Вот и штаб — невысокое двухэтажное здание относительно современной постройки. Ну как современной… лет пятнадцать, не более.

Поднявшись по ступеням, сворачиваю за подполковником в сторону его кабинета. Он расположен в небольшой пристройке так, что дежурный видит лишь начало коридора.

Подойдя к своей двери, Краснов неожиданно в нее стучит! Это в свой-то кабинет? Что за…

— Войдите!

Шагнув через порог, начштаба подносит руку к козырьку:

— Товарищ генерал-майор! По вашему приказу старший лейтенант Ларин доставлен!

— Спасибо, Дмитрий Петрович! Можете быть свободны…

Здрасьте, я ваша тетя!

Генерал?

В кабинете начштаба?

У комполка — это как-то более естественно было бы… во всяком случае — понятнее.

— Присаживайтесь, товарищ старший лейтенант, — кивнул он на стул.

Ну, когда прокурор… пардон, столь высокий чин предлагает присесть, то отказываться как-то уже и не принято. Сажусь, пододвигая стул поближе к столу.

— Значит, — заглядывает собеседник в лежащую перед ним папку, — Дмитрий Михайлович Ларин… Родился, крестился, женился… ах, не женат еще? И как перспективы на этом фронте?

Пожимаю плечами.

— Пока неясные. Не то чтобы совсем облом… но и ясности особой не просматривается.

— Бывает, — кивает генерал. — Москва тоже не сразу строилась… Так, и что тут у нас еще есть? Окончил училище — ну, это-то как раз и понятно, фиг бы без этого на роту поставили.

Ну, это еще рано каркать, положим — всего лишь и. о., да и то на короткое время.

— Ага, вот это уже интереснее! — оживляется высокий чин. — Воевал?

— Пришлось. В составе разведвзвода.

— Угум… И в основном в тылу противника… Разведка, корректировка авиаударов и артиллерии. Нормально так побарахтались… И две боевые награды, я так полагаю, не за натирание паркета в штабе получены?

— Не за паркет, — коротко отвечаю я.

Он, конечно же, генерал, да и не просто так в этот кабинет попал. Небось, документы только что рентгеном предварительно не просветили. Но вот распространяться на тему своих наград я даже при нем воздержусь. Не просто так некоторые документы подписываются, знаете ли…

Собеседник с прищуром смотрит на меня и, не дождавшись ответа, кивает. И только сейчас замечаю, что он давно уже не перелистывает папку с моим личным делом. То есть этот хитрый дядя все по памяти шпарит? Что-то мне это совсем уже не нравится…

— Ладно, — усмехается генерал. — Будем считать, что предварительное знакомство состоялось. Вам такая фамилия — Снежный — говорит что-нибудь?

— Слон?

Собеседник прищуривается.

— Возможно…

— Да, говорит, знаю его.

— Так вот, он о вас весьма одобрительно отзывается. Говорит, что… — тут он меняет тон и совершенно в интонациях моего старого знакомого произносит: — «Этот сайгак еще далеко поскачет!»

— Ну, это он, положим, загнул…

— Не загнул, — абсолютно серьезно говорит генерал.

И от тона, каким это было сказано, по телу даже озноб прошел!

Поймите меня правильно!

Я давно уже не желторотый птенчик и из юношеского возраста вышел достаточно давно. Не скажу, что видел все, но и того, что успел, хватит, чтобы три раза поседеть… И чтобы какой угодно деятель одним только строгим тоном меня в дрожь вогнал — это, знаете ли, далеко не каждому по зубам! Комполка — тот может. Но Батя у нас мужик крайне серьезный! И все это по своему опыту знают — успели уже на собственной шкуре прочувствовать. Раз уж он сказал — брито, то уж точно не стрижено…

Но — это наш комполка. А тут какой-то заезжий, хоть и в немалых чинах.

Так что я расслабился немного, даже на стуле подвинулся.

Посмотрел на эти мои действия, снова усмехнулся и продолжил:

— Вам предлагается сменить место службы.

Нате-здрасьте! Меня, в общем-то, и старое вполне устраивает. Тем более — перспектива ротного… это тоже, знаете ли, не каждый день такие возможности бывают. А на новом месте… так новичка завсегда на повышение выдвигать никто не спешит.

Об этом я честно и поведал.

Генерал кивнул, словно чего-то подобного и ожидал.

— Да и с командными постами вам там явно ничего не светит. Во всяком случае, пока… Единственное, что я вам могу предложить, — должность старшего группы. Личный состав — пять человек, вы шестой.

Понятно, две рабочие тройки. Знакомое построение, да и задачи, надо полагать, не сильно-таки неведомые. Однако старшего лейтенанта, почти капитана уже, на такую должность… не до фига ли?

— Не впечатляет, если честно.

— Срок выслуги — год за четыре. Соответственно — и все прочее. Звания, оклад и еще кое-что… Правда, райских условий службы я вам обещать не могу — напротив, будет весьма нелегко!

Год за четыре?

Это что еще за часть такая? Кого там надобно под плинтус заровнять за такие неслабые льготы? Ибо что-что — а такие плюшки явно не за красивые глаза дают! Я вот, руку на сердце положа, даже и не слышал про подобные подразделения!

— А что делать-то надо?

На столе появляется бумага. Ну ясно… опять подписка… очередная. Сколько таких уже я подписал…

«Не разглашать и не передавать, в любой форме, никому содержимое беседы…» Хм, а это уже что-то новое. Вот подмахнешь такую бумажку…

А впрочем — чем черт не шутит! Это же я не согласие подписываю на перевод, в конце-то концов?

Беру ручку и ставлю размашистую подпись.

Генерал внимательно (будто сам эту бумагу ни разу не читал…) просматривает документ и убирает его в папку.

— С этого момента все, что вы сейчас услышите, представляет собой государственную тайну. Особо охраняемую тайну. Это понятно?

Киваю. Что уж тут пояснять-то?

— Не слышу ответа!

— Да. Я все понял, товарищ генерал-майор.

Хорошо, если он такой уж буквоед… примем его правила игры.

— Это подразделение — десантно-штурмовой полк особого назначения. Формально этой части вообще не существует. По документам — вы будете проходить службу в подразделении охраны РВСН. В должности старшего группы разведки. Все ваши письма, буде таковые последуют, станут иметь все реквизиты этой части. Непосредственным командиром у вас будет подполковник Снежный.

— А Слон уже подполковник?

Надо же как быстро происходит там повышение в звании! Хотя…

— Простите, товарищ генерал-майор, так это значит, что меня во внутренние войска переведут, что ли?

— С чего вы это взяли? — удивляется собеседник.

— Но ведь шахты РВСН охраняют именно они, так? И Снежный — он же из «вованов»…[1]

— А… нет, это не ВВ. И ваш старый знакомый сейчас не носит крапового берета. Как, кстати, и вы — свой голубой берет можете убрать подальше. В части принята обычная общевойсковая форма. Но главное — оно ведь не в этом?

Ну… может быть, он где-то и прав…

— Ваша задача — проведение разведывательно-поисковых мероприятий в глубоком тылу противника. На незнакомом театре боевых действий, в длительном отрыве от своих частей. Вполне вероятно — и без соответствующего снабжения. Не исключено, что и все потребные для существования и успешной деятельности припасы вам придется добывать на месте.

Плавали — знаем! Бывало в нашей жизни и такое. Уж чего-чего, а патроны к «АК» добыть можно в любом месте земного шара! А уж еду отыскать…

Заметив мою усмешку, собеседник качает головой.

— Уверяю вас, что то, с чем вы там встретитесь, вам и в страшном сне не снилось.

В Арктику, что ли, отправить собираются? Там-то, да, с патронами к «калашу» напряг… да и с продовольствием не так-то уж и весело. Разве что тюленей жрать?

— Ничего, тюлень, говорят, вполне съедобная штучка…

Генерал удивленно приподнимает бровь. Что, не ожидал встретить такого сообразительного старлея? А напрасно, мы тут тоже не лыком шиты!

— Вы согласны?

— Да, согласен.

Пишет он, что ли, нашу беседу? Но раз требует — буду отвечать развернуто и по всей форме.

И еще один документ пришлось подписать.

— Вы про «Наковальню» что-нибудь слышали?

Вот это он меня убил…

Вообще, как я понял из дальнейших пояснений, идея нанести ответный визит хозяевам «Наковальни» возникла почти сразу же, как стала ясна принадлежность корабля. А уж когда смогли выяснить и способ попадания оного гостя в наши печальные края… тут-то все и завертелось! Вот так и появилось на свет мое нынешнее подразделение. И многие другие…

Быстро и без особого шума начали формировать соответствующие структуры. Разрабатывать новые виды вооружения и снаряжения. Ибо все прекрасно понимали — одним таким визитером дело не ограничится.

Забегая вперед, могу сказать — и не ограничилось! Незваные гости всласть оторвались на Нью-Йорке, да и объединенной международной эскадре от них досталось на орехи основательно. «Черные корабли» дали понять достаточно ясно — воевать они умеют. И любят. Так что легкой нашу предстоящую прогулку назвать было уж никак не возможно. Нереальной — это, пожалуй, да…

Но все это было потом…

А в этот день, слегка обалдев от вороха жуткой информации, я поплелся в канцелярию — сдавать дела. Потом в строевой отдел, а после еще много куда…

Разумеется, была и отвальная вместе со всеми моими сослуживцами. Все же не один день вместе пробегали и проползали — такое не забывается!

Но вот что особо обрадовало — так это реакция роты.

Выхожу я утром на крылечко, рюкзак уже на плече, чемодан в руке — глядь, стоят мои архаровцы! Вся рота, Михайленко привел. И ведь не сказал вчера ничего, хитрюга!

— Рота, смирно! — гаркает комвзвода-1, теперь уже и. о. комроты. Ну, мне по секрету шепнули, что третья звездочка на погон ему вскорости уже спикирует… Так что — чем черт не шутит?

Ставлю чемодан и сбрасываю рюкзак. И — руку под козырек.

— Счастливого пути, товарищ командир! — рявкают девяносто шесть глоток. Аж вороны всполошенно с крыш взметнулись!

— Спасибо! Я рад, что мне довелось с вами служить!

А после того как я пожал добрую сотню крепких рук… словом, чемодан пришлось тащить в левой руке.

И вот — новое место службы.

Неприметный военный городок в лесу, неподалеку от моря. Даже морским воздухом вдруг потянуло. Или это мне показалось?

И старый знакомец — Слон. Его массивная фигура бросилась мне в глаза, стоило только порог строевого отдела переступить. Он легко поднялся на ноги, и моя ладонь почти исчезла в его лапе.

— Ну, здоров, крылатый! — добродушно хлопает он меня по плечу. — Теперь плавать привыкай! Летать-то мы еще не скоро станем…

Закончив с формальностями, топаю наверх — представляться командиру полка. Честно говоря, слегка робею. Все же часть это особая, стало быть, и командир должен быть… ну, не совсем, как прочие. Да и генерал тогда жути нагнал своими рассказами…

Приемная, секретарь — худощавый сержант, вскочивший с места при моем появлении, выслушав, коротко кивает на дверь слева — вам туда!

— Разрешите войти?

— Входите!

Небольшой кабинет — у нашего Бати, пожалуй что, и посолиднее будет.

Невысокого роста полковник сидит за столом. Совершенно седой! Эк, ему и досталось в свое время, наверное…

— Товарищ полковник! Старший лейтенант Ларин прибыл для дальнейшего прохождения службы во вверенном вам подразделении!

Хозяин кабинета вдруг совершенно неожиданно оказывается рядом со мной, я даже не понял, как это у него получилось. Только что ведь за столом сидел! И вдруг — рядом…

— Ну, здравствуйте, товарищ старший лейтенант. Дмитрий Михайлович, так ведь? Ну, мою фамилию — Горбатов, — вы и так знаете. А звать меня Николаем Ивановичем. Присаживайтесь!

В дверях появляется давешний секретарь.

— Володя, чаю нам организуй, — поворачивается к нему полковник.

Ого, а у секретаря-то орден Мужества! Да и не только он… не простой, стало быть, здесь секретарь-то!

— Ну, Слона вы, как я понимаю, уже видели?

— Так точно, товарищ полковник, видел.

— Ну, у нас тут с вами сейчас беседа, можно сказать, неофициальная — так что можно без чинов и званий.

— Понял…

— Часть нашу вы еще не видели, поэтому все вопросы относительно дальнейшего прохождения службы временно опускаем. Вот пообвыкнетесь немного, КМБ[2] пройдете — тогда и поговорим. Словом, жду вас в этом кабинете ровно через месяц. Вы офицер опытный, да и боевой стаж у вас имеется — этого времени, я думаю, хватит. Не удивляйтесь ничему! Вы можете увидеть и услышать совершенно невероятные вещи — это нормально для нашей части. Привыкайте…

На столе появляются чашки, два небольших чайника и вазочка с печеньем. Секретарь, расставив все это, бесшумно исчезает за дверью.

— Угощайтесь! — кивает полковник на стол. — Чай у нас тут хороший, знакомые подбрасывают. По старой памяти, так сказать.

Вот если бы не его странная манера передвижения — так совершенно же обычный мужик! Пожалуй, наш-то Батя ему еще и фору мог бы дать. Или нет? Двигается полковник как-то… непривычно, что ли? Да и смотрит. Вроде бы в сторону — ан, замечает любое движение.

Интересно это у него получается.

Чай действительно хорош — духовитый и на вкус приятный.

— Первое время вы будете общаться в основном с инструкторами. Ну и с прочими курсантами, разумеется. Не особо смотрите на их погоны — это не главное. Напомню — вы все сейчас курсанты, независимо от имеющихся званий и достижений в прошлом. Никто, разумеется, у вас этого не отнимет и ваших заслуг умалять не станет. Но — это осталось за порогом. Здесь все начинается с чистого листа. Мы все, да и вы сами в том числе, должны быть абсолютно уверены в том, что идущий следом человек в состоянии выполнить поставленную задачу. Это не моя прихоть — суровая необходимость.

— Это мне понятно, Николай Иванович.

— Вот и хорошо. Не скрою, варианты могут быть всякие. Возможен и такой, что предложенные нагрузки окажутся для вас непосильными. Подобное случалось. Что ж, будем тогда думать, каким образом использовать вас далее.

— То есть меня что — могут и отчислить?

— Могут, — кивает комполка. — Нечасто, но бывают и такие случаи. Но на прежнее место службы вы в любом случае не вернетесь. Есть и другие подразделения…

Вот это номер! То есть ничего еще не решено? А генерал говорил…

— Так или иначе — у вас есть месяц. А потом уже и поговорим…

Горбатов встает, давая понять, что чаепитие окончено. Вскакиваю и я.

— Разрешите идти, товарищ полковник?

Он одобрительно кивает.

— Можете быть свободным товарищ старший лейтенант!

— Что, огорошил тебя Седой?

Мы сидим рядом со штабом, тут есть небольшая такая беседка.

— Да, как-то… Что, отчислить и правда могут?

— Легко! — ухмыляется Снежный. — Вообще в полпинка. Тут, если хочешь знать, проверку проходит один кандидат из пяти. Входной фильтр тут — мама дорогая!

— А генерал говорил…

— А где он тебе соврал?

— Ну… мол, будешь старшим группы…

— И что, он тебе это сразу же по прибытии в часть пообещал? Нет? Он пока обозначил твой возможный потолок — не более. Я, кстати, ровно так же начинал, учти!

— А сейчас ты кто?

— Ротный.

Подполковник — на роту? Что-то туго стал соображать…

— Обожди… Так ты еще два года назад батальоном командовал?

— Угу, — ухмыляется мой друг. — А сюда пришел с должности заместителя командира полка, вообще-то… И заметь! Назад не рвусь.

— Так что ж у вас тут за часть?

— Вот сам все и увидишь…

И я увидел…

Поселили меня в отдельной комнате учебного блока. Весь первый этаж тут из них и состоял. На каждого — отдельная комната. Шкаф, стол, три стула, койка и небольшой холодильник. Динамик на стене. Кондиционер. Ноутбук на столе.

Все.

Не сильно спартанские условия. И поскромнее жить приходилось.

Старшим офицером группы подготовки оказался пожилой дядька в военной форме без погон. Звали его Владимиром Федоровичем или попросту — «товарищ инструктор». Немногословный, неторопливый — и очень внимательный. Его сразу же стали промеж себя называть просто Федорычем.

А вся наша группа состояла, как и намекнул мне Слон, из пяти человек.

Молодой, подвижный, как ртуть, лейтенант Довлатов — даргинец.

Степенный, но очень быстрый капитан Якупов — коренной сибиряк, как он всем поведал при знакомстве.

Такой же, как и я, старлей — Шевченко. Артиллерист, командир разведвзвода.

И мрачноватый майор Остапенко — танкист. Вот уж не ожидал… Здесь что — и танки есть?

— Нагружать вас физическим трудом я не стану, — пообещал Федорыч на первом же занятии. — Смысл? Другой вопрос, ежели вы сами, в силу своей хилости и немощности, не сможете что-то сделать. Так к кому тогда и претензии предъявлять? Сами — все сами!

Нечего сказать, ободрил! Интересная у него манера занятия вести.

— Основное, что я постараюсь до вас донести, несмотря на все ваше внутреннее сопротивление, так это то, что надо думать! Всегда — даже во сне!

Я понял — бегать-прыгать мы будем самостоятельно. Про свободное время можно забыть совсем.

И началось…

Ладно, с минно-взрывным делом я был и раньше знаком. Пусть и не в такой степени, но все же… И всякие хитрые взрыватели, в принципе, чем-то уж совершенно неведомым не казались. Незнакомые — да, но отнюдь не страшные своей непонятностью. Заметив это, хитрый инструктор-взрывник тотчас же задрал мне планку, заставив меня работать уже не с учебными зарядами и минами — а с вполне реальными. Которые запросто могли оторвать не только пальцы, но и кое-что посущественнее.

Не встретилось особых препятствий и в стрелковом деле — большинство систем оружия я знал. И из многих успел пострелять — и не только в тире. Но инструктор смог удивить нас всех и здесь.

— Возьмите автомат. Так, словно собираетесь стрелять.

Прищурившись, он оглядывает нашу компанию.

— Ну, танкисту еще простительно — его оружие все же другое… Смотрите!

И «АК-74» делает странный пируэт в воздухе, послушно укладываясь на раскрытые ладони преподавателя.

— Попробуйте кто-нибудь наклонить оружие в любую сторону.

Чего уж проще-то? Левая ладонь инструктора вообще открыта, пальцы до цевья даже и не дотрагиваются. И правая тоже растопырена, только в тыльную часть пистолетной рукоятки ладонь упирается.

Ага, фиг там ночевал!

Автомат почти недвижим, несмотря на все наши усилия. Только слегка наклоняется — и все.

— Понятно? Вот так и держим любое оружие.

Он вытаскивает из кармана стреляную гильзу и ставит ее на прицельную планку.

— Так и ходим. Для начала — до забора и назад. Медленно, потом быстрее. Гильза падать не должна! А потом уже будем приседать, поворачиваться… ну и так далее.

Вышеперечисленными упражнениями учеба не заканчивалась — это было только начало.

Если бы мне сказали, что данная метода придумана нашим братом-десантником, — ни разу не удивился бы. Армейцы — те тоже, в принципе, что-то такое сварганить могли.

Ан — фигушки!

Данное издевательство явилось на свет откуда-то из недр ХОЗУ КГБ — во как! Уж и не знаю, в каком порядке содержали они свои метлы и швабры, но голова там явно у кого-то работала! Да еще как!

— Через пару-тройку дней будете стрелять нормально, — добродушно ухмыляется в усы преподаватель.

Можно подумать, тут какие-то криворукие собрались! Да вдобавок еще и страдающие косоглазием.

Правда, посмотрев на то, как стреляет он сам, кое-кто заработал комплекс неполноценности…

Пришлось напрячься изо всех сил — лопухом выглядеть очень не хотелось.

Надо сказать, что Довлатов и Якупов мне тут мало в чем уступали. А кое в чем — так и превосходили. Труднее всего оказалось майору — для него многое было непривычным. Особенно всякие там приседания-передвижения.

Впрочем, он лихо отыгрался на вождении.

Когда нас подвели к танку, инструктор-танкист, ехидно прищурившись, поинтересовался — кто из нас готов показать свое искусство?

Случайно так вышло или нет — но все мы были одеты в комбинезоны без знаков различия и эмблем.

Остапенко хмыкнул и вышел вперед.

— Я попробую.

Инструктор кивнул на танк — обычный «Т-72Б3».

— Прошу…

Майор подходит к танку, опирается рукой на броню… и неуловимым движением буквально ввинчивается в люк механика-водителя — инструктор аж крякнул! Но, более ничего не сказав, тоже забирается внутрь — уже в башню.

Минута, вторая — резко взревел мотор.

Танк с ходу набрал приличную скорость.

А надо сказать, что данная площадка представляет собой овал, внутри которого имеется основательное углубление. Овражек такой… не слишком глубокий.

И вот, танк стартовал по кругу. Спокойно прошел первый, вырулил на второй… Но внезапно, изменив направление движения, нырнул в овраг, совершенно скрывшись из виду. Был слышен только звук дизеля.

И вдруг!

В облаке пыли из оврага показался орудийный ствол — а вслед за ним и сама бронированная машина. Движок взвыл на невероятно высокой ноте — и танк прыгнул! На какую-то долю секунды он завис в воздухе.

Дрогнул бетон — всем своим немаленьким весом стальное чудовище обрушилось на дорогу. Проскользило по ней боком, развернулось… и оказалось точно на месте старта. Щелкнули каблуки о бетонное покрытие — Остапенко с изяществом спрыгнул на землю.

Лязгнул люк — из башни выбрался наставник-танкист.

Майор шагнул к нему и козырнул:

— Разрешите получить замечания, товарищ инструктор.

Тот пожал майору руку.

— Ко мне можете больше не приходить…

Вот это мастер!

Я тут и рядом не сидел…

А вот с Шевченко мы оказались почти равны. Разумеется, у него имелось куда больше опыта чисто в стрельбе — но вот в корректировке преимуществ не оказалось. Что-что — а это я тоже умел делать в совершенстве. Так что на остальных мы могли поглядывать чуток свысока — и основания к тому имелись.

По всякому там мордобою и прочему — неожиданно оказался впереди Якупов. Честно говоря, я на Довлатова ставил — он все же невероятно быстрый парень. Меня сделал вообще играючи — а я не самый слабак! Но с ним тягаться не могу — просто не успеваю.

А вот медведеобразный сибиряк только рукой небрежно отмахнулся — и полетел наш даргинец кубарем куда-то в сторону. Вскочил, отряхнулся — и снова прыгнул. И, еще в воздухе изменив траекторию, врезался в кучу гимнастических матов. Вот тут он поднялся далеко не сразу…

Якупова даже потрогать почти никому не удалось! Инструктор — и тот всего один раз его за руку поймал. Только для того, чтобы тотчас же извернуться от боли — его рука оказалась зажата почти намертво. Одно движение — и гипс…

Чего-то я приуныл…

Тут такие зубры вокруг!

Сибиряк с танкистом — вообще какие-то кудесники своего дела. Чтобы мне их уровня достичь — это даже не представляю, сколько пота пролить надобно. И если проверку проходит только один из пяти… то я в их число уж точно не попадаю.

— Значит, так… — прохаживается перед строем Федорыч. — Месяц вам на раскачку дали — и хватит. Завтра — боевой выход! Там и посмотрим, на что вы годны. Взрывать-убивать вас, разумеется, не станут, но легкой прогулки никому не обещаю. Вспомнить придется все, чему вас тут учили…

Он с сомнением смотрит на нас.

— Ну… во всяком случае, попробовали научить… А теперь — отдыхать!

Судя по вступительному слову, нам приготовили что-то особенно злодейское. Ладно… посмотрим!

Задача оказалась простой — на первый взгляд.

«Используя все возможные средства, дойти до указанной точки, сохранив группу в боеспособном состоянии. Потеря свыше 50 % личного состава — невыполнение боевой задачи».

Вот так. Коротко и без экивоков.

И несколько строк пояснений — когда и при каких обстоятельствах нас можно считать условно убитыми.

Старт — обычная полянка в лесу. На нас полная выкладка — оружие, боеприпасы и средства защиты. Кое-какое дополнительное оборудование — это касается меня и Шевченко. Мы, помимо всего, еще и корректировщики. А раз так — то и тут точно что-то особое изобретут. Зато остальные тащат дополнительный боезапас.

Федорыч, окинув нас скептическим взглядом, вздыхает.

— Бить можете в полную силу. Резать — в пределах разумного. Шею-руки-пах — не трогаем. А дальше… там все сами увидите.

Он просто отходит в сторону, кивком указывая нам направление.

И все?

А ты что, оркестра ожидал?

Первые метров двести мы прошли относительно спокойно — никто не выскакивал из леса, стремясь нас немедленно укокошить.

— Так, парни, — говорит танкист. — Давайте-ка распределимся. Я, как самый медленно ходящий, в тыловое охранение. Довлатов — головной дозор. Ларин, Якупов — боковое охранение. Шевченко — центр.

Разумно, нечего сказать. По крайней мере, один корректировщик точно уцелеет. А он, как мы все понимаем, зачем-то здесь нужен.

Еще метров двести — Довлатов приседает. Делает знак — все замирают на месте.

Растопыренная горизонтально ладонь, больший палец указывает вниз — мины!

Вот так вот, сразу?

Ничего себе неделька начинается…

И точно — мины. Одна — так уж во всяком случае. Неприметный зеленый проводочек пересекает тропинку на уровне колен.

Жестом отсылаю головного назад — прикрывай!

Автомат на землю. Слишком уж часто выскользнувший из-за плеча ствол срывал растяжку — хватит с нас таких случайностей!

Осмотрев тропинку, устанавливаю — обычная осколочная мина, без всяких там хитростей. Прощупав шомполом землю, убеждаюсь — в ней тоже ничего нет.

И тем не менее в обход! Не нравились мне многозначительные ухмылки наших инструкторов-саперов… насмотрелся я на их ловкие пальчики.

Присаживаюсь на землю и вытряхиваю из запасной пачки несколько патронов. Пули — долой, порох в кулечек, пригодится еще. Штыком пробиваю в гильзах дырки и протаскиваю через них тонкий шнур — он всегда со мной. Теперь узелки — и готова импровизированная «кошка».

Она и сработала уже через полчаса — при очередном броске в кустах что-то щелкнуло.

Бросавший «кошку» Довлатов ничком рухнул на землю.

Хренак!

Над головой пролетело основательное полено.

Шуточки тут у некоторых…

Открытое поле — не обойти.

Приникнув к биноклю, Шевченко осматривает местность.

— Подвох? — интересуется танкист, как всегда, невозмутимый.

— Жопой чую! Просто так пройти не дадут…

Схожие предчувствия и у меня. Явно ведь какая-то гадость есть!

— Дамир! — поворачивается майор к Довлатову. — Попробуй вон до того кустика — только ползком и тихо!

Есть кустик — даргинец машет оттуда рукой.

Майор с сомнением поджимает губу.

— Шевченко…

Уже два человека лежат у кустиков.

Хр-р-р… Бух!

Знакомый до тошноты звук — стодвадцатидвухмиллиметровый снаряд. Без дураков — никакая не игрушка! Правда, падает он далеко в стороне, так, чтобы осколки до нас не долетели.

Артналет.

По условиям учений, орудие даст четыре пристрелочных выстрела, а потом перейдет на поражение. И тогда с каждым упавшим снарядом у нас будут списывать одного человека. Так что наш путь может быть завершен прямо здесь. Если не засечем вовремя батарею… Вот зачем мы тащим на себе всякую там аппаратуру!

Это был первый снаряд — теперь еще три!

— Корректировщики! — кричит танкист.

Да знаем мы уже…

Лихорадочно сбрасываю рюкзак, рву клапан. На свет появляется блок аппаратуры артиллерийской разведки. Штука совершенно новая, я с такой раньше не работал — только здесь впервые увидел и попробовал: класс! Чем-то она напоминает, естественно, своих предшественников, но более компактная и производительная. Понятно, что точных координат батареи она не определит, не та аппаратура… для этого целый автомобиль нужен.

Но хотя бы направление стрельбы и приблизительную дальность — можно попробовать.

Щелкнув, откидывается вбок крышка, и тотчас же автоматически выдвигается штанга с датчиками, растопыривая во все стороны чуткие «ушки».

Поворот тумблера…

Гулко бьет пулемет — вокруг лежащих пляшут фонтанчики земли.

На Шевченко рассчитывать больше нельзя — он не то что аппаратуру развернуть, голову поднять не может. Соответственно, и точность определения пострадает.

Кашляет подствольник — танкист отправляет в сторону пулемета гранату. Убить он никого не может, по нам работают дистанционно управляемые установки. Но вот повредить чертову железяку — вполне по силам.

Слева начинает работать автомат Якупова — тот короткими очередями садит по огневой точке.

Да, пулемет никого не заденет, но и вставать лежащим настоятельно не рекомендуется. Мало ли что…

Хр-р-р…

Уже ближе!

— Работай, старлей! — кричит танкист, запихивая в подствольник очередную гранату. — Давай!

Хорошо же ему командовать… небось, не меньше чем замкомбата раньше был…

Хр-р-р….

Есть засечка!

Торопливо выкрикиваю в микрофон радиостанции цифры.

Несколько томительных секунд.

— Цель поражена, — буднично сообщает динамик. — Можно продолжать движение.

Раз можно — продолжим. Но какие-то неприятности нам впереди однозначно гарантированы — это хорошо понимают все. Вопрос в том, что будет раньше? Успеем ли мы вовремя сообразить?

Мост.

Железнодорожный — на солнце поблескивают чуть поржавевшие рельсы. Давно тут поезда не ходят…

Неприятно уже само по себе.

Не люблю эти сооружения. Штурмуешь их или обороняешь — один хрен, в тебя лупят со всех сторон. Охрана палит длинными очередями из бункеров, наступающие садят из минометов откуда-то из лесу… неприятно. Так или иначе, а всегда наступает момент, когда надо бежать по узкой полоске моста, простреливаемой словно в тире. Хрен тут особо поманеврируешь… Моя бы воля, сплавил бы по реке понтон с полутонной тротила — и хорош! Работы ремонтникам на пару месяцев. Впрочем, можно и по рельсам чего-нибудь сильновзрывчатое отправить — тоже весьма к месту бы пришлось.

Но у нас сейчас нет задачи его взрывать, да и взрывчатки — кот наплакал. Мост надо просто перейти.

Хорошо сказать — перейти!

Ведь, зуб даю, сидят в кустах какие-нибудь злодеюки!

Но нет, тепловизор ничего не показывает. Засады поблизости не обнаружено. Впрочем, парочка пулеметных турелей с лихвой ее способна заменить. Оператору даже носа высовывать не нужно — сиди себе в укрытии да поглядывай на монитор. А как вылезут из кустов супостаты — джойстик под рукой.

Танкист тоже чем-то недоволен. Видать, и ему эта картинка не по душе.

— Палыч, — подползаю я сбоку. — Там, внизу, под балками, видишь — арматурины какие-то висят. По ним можно попробовать…

— Стремно, — качает он головой. — Вниз лететь метров десять — костей не соберешь!

— Так это — ежели сорвусь!

— Да я быстро его проскочу! — встревает Довлатов. — Турель, если она тут стоит, даже навести не успеют!

Доля правды в его словах есть — сервоприводы установки не отличаются высокой скоростью поворота. Мы на стрельбище пробовали — по подвижной мишени попасть не очень-то и просто. Вот по неподвижной — тут совсем другой коленкор.

Правда, турель может стоять и прямо по оси моста — тогда вилы.

Совместно, используя всю оптику, просматриваем каждый метр дороги — пусто. Впрочем, турель может быть и подъемной, но даже и она не приводится в действие моментально. Шанс у Дамира есть.

Небольшой — но имеется.

— Ладно… — наконец соглашается майор. — Попробуй. Только не прямо от кустов стартуй — дыхалку сорвешь!

Довлатов кивает. И бесшумно исчезает в кустах, оставив на месте все лишнее. Его задача проста — осмотреть подступы к мосту. Определить наличие всяких неприятностей и способы их обхода. Воевать с турелями никто не собирается — нам это ни к чему.

— Ползет… — вздыхает Якупов, на секунду отрываясь от бинокля. — Ловко, ничего не скажешь, даже я его из виду иногда теряю!

В устах молчаливого сибиряка это нешуточная похвала — он на такие оценки крайне скуп. А уж как он сам умеет прятаться…

— Чисто пока… — тихонько шелестит в гарнитуре шепот. — Перед мостом ничего нет — металлоискатель тоже ничего не засек.

И неудивительно — я бы тоже не стал прятать никакие бяки на подступах. Вот на самом мосту… среди десятков тонн всевозможного железа — это уже совсем другой коленкор.

— На мосту осторожнее будь! — шепчу в ответ. — Там от прибора толку чуть!

— Принято! — откликается наш разведчик.

Гибкая фигурка на мгновение замирает у входа на мост. Если здесь есть турель — настало самое время открытия огня! Дамир сознательно провоцирует оператора. Попасть первым выстрелом — очень нелегко. Даже если стоит задача положить пули в нескольких метрах от цели. По условиям учений, попадание пули в радиусе пяти метров — человек должен лежать неподвижно. Если в течение минуты турель не будет подавлена или обстреливаемый не сменит позицию, уйдя из опасной зоны, — он условно «ранен». Если мы его не эвакуируем за пять минут — он «убит». Но Довлатов может кубарем укатиться под откос — там его уже не достать.

Если очередная турель не держит под прицелом и это место…

Нет выстрелов.

Бросок!

Разведчик пулей проскакивает с десяток метров и прячется за стоящей на мосту железнодорожной платформой.

Тихо.

— Растяжка между колесами, — сообщает радиостанция.

Так… это уже кое-что!

— Обезврежено…

Кирпич с души!

Ой ли?

Дамир — не сапер ни разу! Да, кое-что делать умеет, но не более того… Не его это дело! Быстро поясняю майору свою точку зрения — тот кивает.

И я торопливо пробираюсь к мосту.

Не лопух там растяжку ставил! Здесь, похоже, таких горе-спецов (каких много мне пришлось в свое время повидать…) совсем не имеется. Если уж чего-то поставят — то хрен там чего сразу отыщешь…

И если Довлатов растяжку отыскал, то, с моей точки зрения, только потому, что именно это ему и хотели показать!

— Горец — Поэту!

— Ну? — удивляется моему тону Дамир.

— На месте оставайся! Понял?!

— Принял… — как-то растерянно отвечает он.

Реально — не вкурил! Понимаю, ему обидно — как же, контролер бежит его проверять! Умом-то и я это понимаю, но в эфир ведь всего не скажешь! Извини, родной, когда все это будет позади, вместе посидим и даже возможно, что и выпьем. И очень даже вероятно, что и посмеемся над моей излишней подозрительностью. Но — потом!

Вход на мост. Отсюда я хорошо вижу ту самую платформу. Она не просто так стоит, одно колесо отчего-то сошло с рельс. Ага, типа застряла бедная… оттого и не утащили сразу. Все логично.

Для лохов.

Ибо уж где-где, а на мосту-то рельсы проверяют ежедневно! Не может там ничего с них сойти! Где-нибудь по пути — так за милую душу! Насыпь там просела… шпалы (бетонные-то?) подгнили… вода подмыла грунт… бывает! Но не на мосту.

Вода тут — далеко внизу. И подмыть железобетонный устой… я, даже чисто теоретически, себе это с трудом представляю. Видел я в Ткуарчале такой мост, его еще пленные немцы в свое время построили. Так он без всякого ухода с 90-х годов стоит — и даже не покачнулся ни разу! А сколько уже лет прошло! И речка, между прочим, там горная! Ни разу не спокойный ручеек.

И само полотно моста просесть просто так не может — там запас прочности сумасшедший.

Ибо все очень хорошо себе представляют последствия схода вагона с рельсов на данном отрезке железнодорожного пути…

Но как все это я сейчас своему товарищу объясню?

Подожди уж…

Довлатов оборачивается, видит меня и удовлетворенно кивает — мол, сам же все видишь! И автоматически сдвигается чуть назад, освобождая мне место.

Все это происходит настолько быстро, что я и рта не успеваю раскрыть!

Даже отсюда слышен резкий хлопок.

Откуда-то сверху, из-под днища платформы, хлещут зеленые брызги.

Видел я тут такие штуки…

Портативная зажигательная мина — жуткий девайс!

Чистый пластик, минимум металла — не всякий металлоискатель почует. Разве что редкие селективные металлодетекторы. Да и то — далеко не всякие. Разрекламированный «Гаррет» — точно не найдет, проверяли. И отечественные тоже не все ее видят.

Они тут есть направленные — выбрасывающие огнесмесь на 15–20 метров в ограниченном секторе. Своеобразная «монка» — только вместо осколков люто горючая гадость. И мины кругового поражения есть — те работают всего на пять метров. Зато внутри этого круга наступает локальный армегеддец всему живому. Да и неживому тоже далеко не сахар. В этом огне даже двухмиллиметровая железная пластина как-то прогорает насквозь.

То, что сейчас хлопнуло над головой у Дамира, должно было ударить нам в лицо, гарантированно «спалив» не менее половины группы, — здесь «мина» направленного действия. Установленная с датчиком кратности — на второго ползущего. Довлатов отодвинулся назад — и проклятая железка решила, что это уже ползет кто-то из основного ядра.

До меня не достало всего несколько метров… а больше тут никого и не было.

Да, в данном случае девайс учебный — его содержимое даже автогеном не зажечь. Зато зеленая гадость очень качественно прилипает к одежде и смывается далеко не сразу. И сразу видно, кто «обгорел» — и насколько серьезно.

Вот и в данном случае — зеленые пятна облепили ноги моего товарища. Тяжелый ожог, еще повезло ему! Если правильно обработать раны, перевязать и оперативно доставить ко врачу — шанс есть. И немаленький!

Вперед!

Но под ноги смотрим внимательно!

И не надо мне тут говорить о гуманизме — мол, кто же станет минировать тропку, чтобы подорвать на ней спасателей?

Нет тут никакого гуманизма — есть циничная целесообразность. Раненого всегда станут вытаскивать — этим приемом пользуются снайперы с незапамятных времен. А что можно снайперу, то и саперу тоже вполне позволительно.

Дамир шипит и катается по земле — отыгрывает ситуацию. Нашлемные регистраторы, которые у каждого из нас есть, не только полностью фиксируют наши действия, но и записывают все разговоры. Так что ничего не скрыть.

Не может бегать раненный осколками человек, равно как и не станет лежать молча обожженный.

Тащу его — тяжелый вдруг какой-то стал…

Вспоров ножом, стаскиваю с него брюки — в реальности тут уже не только их не осталось бы…

Кто-то падает рядом — сибиряк!

— Укол! Противошоковое!

— Сделаем… — он расстегивает клапан на разгрузке.

Перевязка… кончился бинт. Высунувшаяся сзади рука подает мне еще один индпакет. Все делаю по науке — наши действия потом беспристрастно разберут экзаменаторы. Да и тут рядышком, зуб даю, кто-то посматривает внимательно. Хрен кто упустит возможность проконтролировать такую интересную позицию. На нашем примере других учить станут… новые подлянки изобретут, чтобы усложнить прохождение — это уж и к бабке не ходи!

Теперь у нас добавился «трехсотый» — скорость передвижения упала весьма основательно. Так и его еще через мост как-то надо перетащить!

Но идти поверху желающих уже нет, мина может быть здесь не одна. Как я и намекал танкисту, короткий и очевидный путь — не всегда правильный. Иногда он ведет и в могилу…

Спустившись чуть ниже под мост, перебираюсь по торчащим и висящим железякам на другой берег. Круто не завидую тем группам, что будут здесь ходить после нас — зловредные экзаменаторы наверняка что-нибудь и тут изобретут.

А дальше — просто.

По натянутой капроновой веревке (а не зря все же мы ее с собой таскаем!) переправили «трехсотого». Чуть не искупали его при этом в реке, да… А потом уже и сами перебрались.

Проблему же с отвязыванием веревки на том берегу я решил чисто по-злодейски — установил около узла обычный «ЭДПр»[3] с радиодетонатором. Учитывая, что в обычных условиях взрыв мины нас уже давным-давно бы демаскировал, хлопок капсюля погоды уже не сделает. Впрочем, остатками срезанных с Дамира брюк я его все же укутал. Все потише бахнет…

Он сработал штатно — веревку словно ножом срезало. Намокла, правда, но это уже не так страшно.

Дальше!

Здесь я больше играл роль рабочей лошади. Вместе с Шевченко мы тащили раненого. Якупов исполняет роль головного дозора, а танкист прикрывает сзади.

Километр — смена.

Еще один — привал.

И снова в путь.

Пока все идет тихо. Мы не вылезаем из подлеска, избегаем открытых пространств и тропинок. Наверняка нас там ждут всевозможные сюрпризы. Или даже «дружеские встречи».

Подождут…

Техника!

Тепловизор помог — разок засекли какую-то непонятную активность и пришлось делать крюк. На нас надеты специальные костюмы, которые должны как-то нас маскировать от подобной аппаратуры, но и наши противники тоже могут быть аналогично экипированы. Правда, все же можно засечь кисти рук и морду лица (если оно не прикрыто специальной маской) — но это уже совсем другой коленкор…

Так что и проверенные временем глаза и уши тоже работают — на одну только технику не полагаемся. Сильно она тогда помогла на мосту?

То-то же…

И снова лежим в кустах на брюхе. Смотрим…

И есть на что!

Засаду обнаружил сибиряк — каким-то и вовсе не понятным способом. Унюхал он их, что ли?

Дал знак, положил нас, а сам пополз вперед. Чуть позже, по его сигналу, подобрался к нему и я.

— Троих вижу точно… — не отрывает он глаз от бинокля.

Штука у него вообще шикарная!

Мощная стабилизированная оптика со специальной тепловизионной насадкой. Можно вместо нее и цифровую, для ночного видения, присобачить.

Так что любой снайпер за такой прибамбас душу продаст! Да и не только снайпер… Эх, вот отчего у нас в части таких вещей нет?

— И что же у нас там за такой комитет по встрече? — интересуется подползший танкист.

— Языка брать будут… — флегматично пожимает плечами Якупов. — Как раз на этот случай построение. Я бы и сам так людей расположил — сразу со всех сторон зажать можно. Они явно на передовой дозор нацелились…

— И сколько их там может быть?

— Ну… где-то в кустах еще и огневое прикрытие должно быть, — сибиряк абсолютно невозмутим. — Человек пять… шесть… обычно этого хватает.

Ситуация дурацкая.

Предположим, эту троицу мы можем элементарно подстрелить. На наших автоматах установлены лазерные имитаторы стрельбы, а у сидящих в засаде наверняка имеются индикаторы попадания. Но тихо напасть не выйдет. Автоматы работают по принципу файертага — стрельба холостыми патронами совместно с работой лазерного имитатора. Перезарядимся, насадку соответствующую на ствол навернем — и вперед! По парочке магазинов с соответствующим боезапасом у нас есть у каждого. Но в ответ обстреляют уже нас — и неизвестно, из какого оружия. Мы не знаем, где расположено их прикрытие. Не исключено, что там имеется «АГС» или несколько подствольных гранатометов. Накрыть могут одним-двумя залпами — под автоматным огнем не сильно побегаешь туда-сюда. Наверняка уже и нас успели срисовать, так что просто так отойти не дадут. А еще и «трехсотый»… Бросить его мы не можем, так что, как минимум, один боец в минус — Дамира надо утаскивать в тыл, сам он двигаться неспособен.

— Если они увидят дозорного? — спрашиваю у капитана.

— Смотря кого… Меня — так однозначно «вальнут» — не та у них весовая категория, чтобы такого, как я, живьем прибрать. А вот вы для них уже интересны…

Вот я и двигаюсь по тропке. Автомат, естественно, в руках — дозорный я или кто? Но все внимание (внешне, разумеется) под ноги. Мол, мину ищу…

Со стороны это выглядит вполне оправданно, наверняка засадники уже знают, что кто-то из нас подорвался на мине. Оттого и смотрит под ноги дозорный, неохота им еще кого-то терять.

Самая цель…

Никаких окриков и прочего не последовало — сразу с двух сторон метнулись ко мне темно-зеленые тени. Одному я удачно заехал прикладом в брюхо, и этот деятель в последующем бодании участия не принимал. А вот второй ухитрился вышибить у меня оружие.

И понеслось…

Какое-то время мы с ним держались более-менее на равных. Ну, скорее менее, чем более… Правда, рюкзак я сбросить все же ухитрился, что подарило мне еще несколько секунд.

Потом из кустов выломились еще двое, и игра стала сразу менее интересной. По скуле я получил почти тотчас же — и сознание слегка поплыло. Кому-то я и в этом состоянии куда-то там попал, клиент только зашипел в ответ. Но и мне звезданули по спине, так что пришлось кувырком нырять влево-вперед. А то совсем забили бы.

— Крути его! — свистящим шепотом приказывает кто-то. — Все, готов клиент!

Это мы еще глянем, кто там готов! Рука совершенно автоматически потянулась к ножу.

Хрясь!

Плюх…

На сцене появилось новое действующее лицо.

Словно медведь из кустов, на тропке возник Якупов. В дальнейшей схватке обошлись и без меня…

Первого противника капитан играючи отправил в кусты — и оттуда он более не вылез. Второго свинтил походя — бедолага со всей дури приложился мордой о землю. Не придержи его сибиряк в последний момент, не факт, что обошлось бы без серьезной травмы. Осталось двое — я даже не усек, когда и откуда появился пятый засадник.

Но парни оказались не робкого десятка и, разойдясь в стороны, одновременно атаковали своего противника. Молча и не сговариваясь. Чувствовалось, что опыт совместных действий у них немалый!

Впрочем, это им совершенно не помогло.

Ну, разве что продержались на несколько мгновений дольше…

— Ты как там? — наклоняется ко мне Якупов.

— Ну… Тьфу! — сплевываю на землю песок, неизвестно как оказавшийся во рту. — Жив пока… И даже ходить могу самостоятельно.

— Раз шутковать способен, то и воевать сможешь, — одобрительно кивает капитан.

Сопя и отдуваясь, на тропку вылезает танкист, волоча короб от «АГС».

— Ствол я снял и в кусты забросил, — сообщает он.

А вот следом за ним, понуро склонив голову, выбирается и мой коллега-корректировщик. Одного взгляда достаточно — через всю грудную пластину бронежилета тянется жирная черная полоса. След косого удара ножом-маркером.

Нас стало на одного меньше.

По условиям учений такое «ранение» является «смертельным» — не стоило Андрею удар пропускать…

— Там еще двое у АГСа оставались… — виновато пожимает плечами майор. — В ямке сидели, со стороны и не видать…

Фигово… ни одной потери мы себе позволить больше не можем.

Шевченко снимает каску и усаживается на пенек, рядышком с одним из очухавшихся «засадников». Для них учения окончены, скоро прибудет транспорт, и всех вывезут в расположение части. Им отдых, а нам топать дальше. Тащить Довлатова и как-то исхитриться не потерять более никого — даже раненым.

Мы прощаемся с Андрюхой, жмем руку, хлопаем по плечу. Это против правил, но кто сказал, что инструкции должны исключать нормальное человеческое поведение! А он отдает нам свой запас воды.

— Мне хватит уже… в крайнем случае — мужики поделятся… — кивает он на сидящих поблизости бывших оппонентов.

Кстати, в их глазах я замечаю уважение — особенно когда они на Якупова посматривают. Что ни говори, а сибиряк сработал классно! Так раскидать, в общем-то, совсем не хилых парнишек… это далеко не каждому по зубам!

Так что капитан сейчас купается в лучах вполне заслуженной славы — и правильно! Мастер!

И снова лес, ветки так и норовят заехать под колено или подставить подножку. Тяжелые и неудобные импровизированные носилки из жердин и плащ-палатки оттягивают руки. И затрудняют обзор, когда идешь вторым номером. Первому, впрочем, не намного лучше — ветки хлещут его прямо по лицу. Я иногда это замечаю и успеваю среагировать — голову там пригну или еще как извернусь…

— Смена!

Ставим носилки на землю.

Вытаскиваю из разгрузки шприц с противошоковым и проделываю все манипуляции, которые необходимо сделать в данном случае. С момента «ранения» прошло уже достаточно времени, «уколы» делали уже дважды.

Время!

Максимум через шесть часов мы должны доставить Дамира в медсанчасть — иначе он «умрет». И его статус изменится — переведут в «двухсотые». А нам — еще один минус, не смогли обеспечить транспортировку пострадавшего.

Мы все это понимаем.

Как и то, что шансов на это — ноль. Нам попросту не успеть…

Танкист хмурится и рассматривает карту.

Пешим ходом до конца маршрута — четыре часа. Без учета «трехсотого». И перед командиром сейчас стоит дилемма — как поступить?

Оставить Довлатова и продолжать выполнение задачи? Мол, потом за тобой придем?

Ага, если будет кому…

Теоретически в этом варианте мы успеваем.

Практически же…

— Федор!

— Тут я, — поднимает голову сибиряк.

— Остаешься с Дамиром. Ждешь нас тут.

— Понял!

— Ларин — со мной идешь!

— Есть, товарищ майор.

Что он задумал? Ведь таким составом мы задачу точно не выполним! Куда мы сейчас спешим, ведь маршрут ведет совсем не в эту сторону?!

Блин, лучше бы уж Довлатова тащили… Я уже реально воспринимаю его как пострадавшего. Даже запах горелого мяса иногда щекочет мне ноздри.

Стоп…

Запах?

Ну, да… и совсем явственно…

— Стоп… — останавливает меня танкист. — Смотри!

Охренеть…

Я не знаю, что тут произошло. Но видок передо мною открылся и вовсе жутковатый.

Прямо на краю леса стоял, накренившись на бок, обгорелый танк «Т-55». Не имитация — он в свое время горел всерьез! На закопченной броне видны мутные засохшие потеки какой-то жидкости. Тушили его, что ли, или как?

Чуть дальше в поле видна пробитая в трех местах коробочка БТР. Ее явно расковыряли из чего-то основательного — даже отсюда видны неслабые дыры в борту. А ведь до бронекоробки отсюда метров полтораста будет!

И вообще все поле изрыто так, словно тут порезвился пьяный великан-кузнец. Хватанул полбочки самогонки — и давай молотом махать!

Тут явно арта поработала. Или парочка эскадрилий летунов отбомбились серьезными бомбами. Совершенно очевидно, что на данном полигоне шурует не только этот самый полк — тут, похоже, всерьез отрабатывают боевое слаживание сразу несколько родов войск. Ну, в принципе, чего-то такого я и ожидал — не под одну же часть, пусть и особую, отгородили такой основательный кусочек земли? Эта мысль зародилась у меня достаточно давно, еще когда я заметил на станции вагоны с хорошо знакомыми ящиками — авиабомбы. Уж точно не в этот полк их привезли…

Учитывая же привычки здешнего руководства, не удивлюсь, если в любую из сгоревших бронекоробок подбросили для антуража пару обгоревших туш какого-нибудь скота. Чтобы уж реальность так реальность! Так сказать, проверка на небрезгливость. Слыхал я про такие штуки… только не встречал никогда.

Но что здесь нужно майору?

Явно ведь он сюда не просто так притопал?

А танкист приник к окулярам бинокля, обшаривая усеянное воронками поле.

— Ищем-то чего, товарищ майор?

— Следы смотри… Не людские — здесь трава высокая. Колею ищи! От колес.

Хм, колею?

А за каким, простите, рожном?

Стоп… улавливаю мыслю!

Зачем в нашей группе танкист?

Драчун, диверсант, корректировщик, сапер — понятно. А майор-то здесь что делает? Нет для него работы по профилю!

Или есть?

Попробуем понять логику его рассуждений.

Маршрут проложен неподалеку от этого поля — зачем? Тут явно никто и ничего просто так не делает!

Так, танкист, мастер вождения… А где ему брать технику? На чем-то он ведь должен показать свое мастерство!

Здесь, больше негде. На карте никаких обозначений автопарков нет.

Стало быть…

Колея!

Машина не пришла сюда только что, мы здесь явно не первые, кого тут гоняют. Значит — стоит давно. Специально для таких вот сообразительных… Может так быть, что и не одна она тут стоит.

Но ведь ее надо периодически осматривать, если дизель — то и проворачивать иногда. Аккумуляторы заряжать…

И заправлять — она ведь не святым духом питается? Нет, обычной соляркой или бензином. А тащить на руках через эту «полянку» бочку или канистру — удовольствие сомнительное. Значит, машина подходит прямо к стоящей здесь технике. Заправляет топливом, дежурный механик осматривает и заводит двигатель.

Так? Похоже, что да…

И тогда на высокой траве будут колеи, оставленные транспортом техобслуживания.

Ладно, смотрим!

Грузовик… ну, этот-то если и поедет, так явно не сегодня. Колес у него нет вообще — на дисках стоит.

БМП — дыра в боку… сомнительно, чтобы там что-то вообще уцелело.

О, господи — «тридцатьчетверка»! На вид так вообще даже целая… однако никаких следов поблизости нет. Но целая же!

Трогаю Остапенко за плечо.

— Давно стоит, у кормы трава высокая, и куст вырос, — отвечает он через несколько секунд разглядывания танка.

— И?

— На кустике все листочки целые… — бурчит майор, отворачиваясь.

Ага, ежели там начать газовать, прогревая двигатель, то листики-то и посдувает выхлопом к такой-то матери… да и закоптит еще.

Не танк, стало быть. Еще какая-то штуковина тут есть. Вполне, кстати, может статься так, что и не одна. Мало ли куда вынесет кривая экзаменуемых? Весь полигон они явно не оббегают, чтобы это поле просто пересечь… светового дня может и не хватить! Разгуливать-то здесь во весь рост нельзя!

— Правее смотаюсь, хорошо?

Танкист кивает.

За пригорком дорога раздваивается, огибая небольшой овражек. Неподалеку от развилки видны обломки сгоревшей техники — я даже не могу понять, чем это было раньше.

А на краю овражка, накренившись на бок, стоит БМП.

Без башни — тоже не ездок. Стальная «кастрюля» с торчащей оттуда пушкой лежит метрах в десяти — сорвало к чертям!

Да уж… нагляделся я в свое время на такие, с позволения сказать, «скульптуры»…

Осмотревшись по сторонам, быстро пересекаю открытое место и ныряю в кусты… чтобы тотчас же зажать нос — горелым мясом так пахнуло! Чуть не сблеванул…

Мать-мать-мать… это в БМП, что ли, что-то сгорело?

Поворачиваюсь назад.

И, уже приподняв ногу, замираю на месте.

Стоп…

Сгорело?

Но на броне не видно копоти! И краска вся на месте…

Опускаю ногу назад и разворачиваюсь.

Да, бронемашина не горела — не видно следов буйства пламени.

А как, кстати, ее вообще подбили?

Лупили из пушки по телеуправляемой мишени?

Возможно.

Вопрос — откуда?

Позади меня холм. И если пушка била сверху, то снаряд бы с такой дистанции не башню сорвал, а проломил бы броню на хрен!

Справа — тоже холм, тот же самый. С той стороны достаточно крутоват, так что пушку туда втащить — затея непростая! Да и с этой…

А слева низина, БМП оттуда вообще не просматривается, не дошла.

Не сзади же по ней стреляли? Башня в таком случае должна была бы вперед отлететь!

Делаю крюк, оглядываясь по сторонам. Мало ли кто тут сидеть может…

Вот и башня.

Никаких следов попадания на ней не видно. Более того!

Даже поручни не погнуты! А уж если бы эта «кастрюля» со всей дури хряпнулась бы о землю… сантиметровые прутики погнуло бы играючи!

Ну, пусть и не сантиметровые — один хрен!

Башня у бронетехники может слететь в двух случаях (всякую экзотику сейчас не рассматриваем): снаряд приличного калибра по самой башне либо подрыв боезапаса.

Попадания по «кастрюле» не было, да и следов взрыва БК что-то тоже незаметно. Видел я, как эти «коробочки» во все стороны раскладываются… Обычного снаряда сто пятьдесят два миллиметра за глаза хватает! А если еще и боезапас к пушке дури добавит — вообще сливай воду!

Зато при внимательном рассмотрении обнаружилась яма со следами недавнего костра. И на дне этой, с позволения сказать, ямки виднелись чьи-то кости. Явно не человеческие.

Вот откуда пованивает-то…

Наплевав на вонищу, подбираюсь поближе к БМП — и обнаруживаю интересную штучку!

Отверстие под башню закрыто брезентом.

Надо думать, чтобы вода внутрь не попадала — дожди тут явление нередкое. Не Сахара, чай!

Брезент не просто брошен — натянут и как-то закреплен.

Причем благодаря наклону машины со стороны, откуда я пришел, этого заметить невозможно.

И никакой тебе колеи — машина обслуживания спокойно по дороге подъезжает.

«Ай да Пушкин»… действительно, сукин сын…

Нет, ну каковы придумщики-то! А?!

А майор-то — голова!

Выслушав меня, он кивает.

— Ну, чего-то такого я и ожидал… Хотя с горелым-то мясом они, пожалуй что, и переборщили…

А вот внутрь он не полез!

— Погляди-ка там…

Он шаман, что ли? Вроде бы это сибиряку положено?

Прорезав ножом брезент, опускаю туда эндоскоп с подсветкой.

М-м-да… я бы этих умников!

Обычная учебная граната «Ф-1» — проволочка от кольца идет к десантному люку, опутывая рукоятки обеих дверей. Этим путем мы не пойдем!

И на люке экипажа подвешена еще одна граната — просто на рычаге. Понятно, там, скорее всего, даже чеки не имеется. Наверняка и проволочка от запала идет куда-нибудь вверх.

Распахнешь люк — граната повиснет в его проеме, не падая на землю, — прилетит сразу многим.

А сам брезент?

Вот тут, к моему немалому удивлению, ничего не оказалось — никакие бяки не сторожили вход сверху.

Изнутри.

А вот снаружи — сам брезент и прижимал скобу еще одной гранаты. И тоже без чеки.

Снимешь его — и щелкнет капсюль-воспламенитель…

Хитроумный злодей попался — вылез, брезент натянул, закрепил заботливо, чтобы вода внутрь не попадала. А от прочих незваных «попаданцев» подсунул под натянутый брезент гранату — мол, «все для блага человека»! Ох, сказал бы я ему!

Неа, ничего бы не сказал — сам бы ровно так же и поступил в аналогичной ситуации. Грамотный здесь оказался мужик!

Но не его сегодня день.

Танкист, что-то ворча под нос, устраивается на месте механика-водителя.

— Ну, благословясь…

Неожиданно мелодично (надо же!) заворчал дизель.

А я выкатываюсь наружу, надо бы и под гусеницами все проверить… и по пути следования.

Пусто там, закончились сюрпризы у моего оппонента. Снова забираюсь внутрь и сообщаю об этом Остапенко.

Выждав пару минут, он трогается с места и с каким-то изяществом (вот ведь мастер!) тотчас же разворачивается «на пятках». И тяжелая машина… лезет на холм.

— А отчего не по дороге?

— У нас с тобой взвода инженерной разведки впереди нет!

И ведь не поспоришь — прав майор!

А дальше было не до разговоров — язык бы не прикусить! По таким буеракам скачем — и пешком-то не везде пролезешь!

Улучив момент, высовываюсь наружу и по рации оповещаю наших товарищей — это мы, не пальните там с перепугу!

Остановка — втаскиваем через десантный люк Довлатова.

Якупов одобрительно оглядывает наше приобретение.

— Хорош сарай! А отчего без пушки? Непорядок!

— Зато пойдет легче, — возражает танкист.

И пошел…

Вот что ни говори, а хорошего спеца видно по всему. Как мы неслись… наверное, даже конструкторы этой машины не ожидали от нее подобных выкрутасов! И все это — по бездорожью, накатанных тропок майор тщательно избегал. В какой-то момент слева промелькнули брезентовые палатки, вокруг которых всполошенно забегали люди в форме. Не удержавшись, я даже высунул в открытый проем руку, сложив пальцы в неприличном жесте. Навряд ли там кто-то это рассмотрел, но на душе полегчало. Даже мрачноватый танкист улыбнулся.

Несколько километров мы пролетели буквально одним махом. На душе аж пело! И поэтому, когда рев дизеля внезапно затих, я даже как-то растерялся — почему?

— Приехали… — указывает рукой Якупов.

Река, мост — и на той стороне стоит микроавтобус неожиданно белого цвета.

Посредники?

Все, закончилось?

Только и осталось, что через реку перейти?

Опять это сооружение…

И ведь близко к нему не подъехать, да и на ту сторону только ножками — мостик-то пешеходный!

Выскакиваем наружу, вытаскиваем Довлатова — и ходу!

Бегом!

Дах-дах-дах!

И строчка трассеров пересекает наш путь!

Турель!

Кубарем укатываемся за броню — там не достанет.

— Гранаты!

Но, увы… не осталось больше ничего, молчат наши подствольники.

Тридцать метров до моста, но проклятый пулемет подметает там все своими трассами.

— Майор! Тащите Дамира — я эту хреновину заткну!

— Вместе…

— Я стреляю лучше!

И не поспоришь — это действительно так.

Расклад простой — всем через реку не перейти. Пулемет пристрелян, и эти тридцать метров сейчас преодолеть быстро мы не сможем. При самом удачном раскладе двоих мы точно потеряем. И все, задача провалена.

Но…

Если ребята перейдут на ту сторону и перетащат Дамира — это уже больше половины группы. Шевченко в минусе, и даже если я останусь на этой стороне, то это ни на что уже не повлияет.

Турель…

Нехитрое, в принципе, устройство.

Тренога с пулеметом «ПКМ». Видеокамера сверху, сервоприводы наведения — и все это прикрыто скошенным бронелистом. Штука крепкая и неприхотливая. Сквозь прорези в бронелисте смотрит глазок видеокамеры и пулеметный ствол — все остальное спрятано. Разве что по самой треноге попасть?

Близкий разрыв может это сооружение опрокинуть — это так. А пули ему не страшны — кроме крупняка, разумеется.

Но…

Есть и там ахиллесова пята!

Короб с патронами подвешен снизу на крюке. Большой, нестандартный, на триста патронов, он своим краем выступает из-под бронелиста. Стандартный — тот не виден, но в нем патронов недостаточно, вот поэтому такой и присобачили. Пулемет я повредить не могу, разве что дуриком по стволу засажу, но вот продырявить короб — запросто!

Пробить короб, искорежить ленту и патроны — и пулемет не сможет стрелять.

А в нашей группе я самый лучший стрелок — с этим никто и не спорит.

Рывком перемахиваю через борт БМП, прямо в дыру, которая ранее была затянута брезентом.

Ну и где ты там, скотина?

Вот он — пульсирует на срезе ствола блеклое пламя.

Быстро готовлю к стрельбе автомат — ставлю на место откидную приставку-увеличитель к коллиматорному прицелу.

Очередь!

Взвилась пыль вокруг треноги — не попал?

Еще!

Бзынь!

А вот это уже по мне… рикошетная пуля откуда-то отлетела. Заметил меня стрелок, крутанул джойстик и перенес огонь на приоритетную цель. С него будет достаточно попасть в БМП несколько раз… ан нет! По тем же самым правилам — цель под броней он поразить из пулемета не может! Был бы у него миномет… Но его нет! Однако не факт, что что-нибудь такое не приволокут…

Снова очередь, переключаюсь на одиночные — так точнее.

Выстрел, выстрел…

Завелся и оппонент — понял, куда я стреляю!

Рикошетные пули все чаще звякают о бортовую броню. Он не может меня поразить — даже условно, — но вполне способен отсюда не выпустить, под пули я и сам не полезу.

Бах!

И строчка трассеров перечеркнула небо в последний раз — турель поперхнулась.

Ракета!

Ребята перешли мост!

Выскакиваю наружу…

Хлопок — и облако дыма накрывает меня.

Имитационная граната «АГС»…

Минус два…

Но задача-то выполнена!

И все равно — минус два…

— Ну-с… — прохаживается перед строем Федорыч. — Двух человек вы все же потеряли да одного ранили — это минус! Но!

Он поднимает палец.

— «Трехсотого» своего вытащили — а это уже плюс! Плюсище, я бы сказал… Попутно морды тут некоторым, особо зазнаистым, качественно начистили — это уже от меня отдельный респект! По минам… в целом — неплохо, если бы не некоторые…

Инструктор пристально смотрит на Довлатова, отчего тот понуро наклоняет голову.

— Ну и по технике — вы хоть знаете, через какие-такие палатки проехались?

Остапенко пожимает плечами.

— Не разглядывал особо…

— А стоило бы! Это, если хотите знать, штаб учений! Яиц там, правда, никто не отложил, все же не институтки какие-нибудь — но переполох был изрядный! За такое дело от лица всего инструкторского состава вам всем отдельное спасибо! А то тут у нас некоторые дюже зазвездились последнее время…

Танкист качает головой.

— Да, стоило бы впритирку к некоторым палаткам прокатиться.

Федорыч хмыкает.

— Что уж теперь-то рассусоливать? Короче!

Инструктор приосанивается, поправляет форменную куртку.

— Задание выполнено! С чем вас всех и поздравляю!

Строй сломался, со стороны подошли другие инструкторы. Нам жмут руки, хлопают по плечам…

А наутро я складывал вещи. Прибрался напоследок в комнате, придирчиво осмотрелся. В порядке вроде бы все…

Положение было вполне понятное.

Трое — Довлатов, Шевченко и я — из игры выбыли. «Убит», «ранен» — одноногственно. Не прошел! Хоть в пяти сантиметрах от финиша лег — без разницы.

Не без скрытого злорадства представляю себе раздумья судейского состава. Оба уцелевших — что Якупов, что Остапенко — мастера запредельные. Откровенно говоря, мы все на их фоне выглядим бледно. До них любому из нас — как до Пекина ползком.

Обиды никакой нет — все верно, к финишу вышли самые достойные. И это нормально. «Ты теперь в армии!»

Именно так.

Интересно, куда теперь нас законопатят?

Что не в одну часть — абсолютно очевидно. Раскидают куда-нибудь… это и к бабке не ходи! Дамира реально жаль — парень очень старался. Но…

Вот Андрюха — он вообще перенес все стоически.

— Меня сюда аж с Камчатки выдернули! Куда бы теперь ни заслали — все не так далеко от дома будет, я-то питерский!

Интересно, а меня куда?

В дверь постучались.

— Разрешите?

— Да!

На пороге возник сержант-дневальный. Как и многие в этой части — с орденскими планками на груди.

— Товарищ старший лейтенант, вас вызывают в штаб. К пятнадцати часам вам приказано прибыть к командиру полка.

Ах, да…

Он ведь сказал тогда: через месяц.

Вчера как раз месяц и закончился.

— Понял, товарищ сержант. Прибыть к командиру полка к пятнадцати часам.

Что ж, надо полагать, там-то я и узнаю место будущей службы. Пожмет полковник руку на прощание, какие-нибудь слова теплые скажет — и вскоре я забуду про эту странную часть. Жаль, Слона больше не увижу, сюда-то меня более и на пушечный выстрел не подпустят. А его, аналогично, не выпустят.

Что ж, такова армейская специфика…

Ладно, время пока есть, спешить некуда. В комнате прибрано, вещи уложены. Не пойду на обед, нет желания никакого.

Проходя по коридору, я стукнулся в комнату к Андрею. Услышав незнакомый голос, заглянул и увидел солдата, занятого приборкой.

— А где старший лейтенант Шевченко?

— Так он еще утром выехал… Как в штаб ушел, так назад больше и не вернулся, только за вещами посыльный приходил.

То-то его даже на завтраке не было! А я-то думал, что он отсыпается…

Ну вот, и еще один человек исчез в неизвестном направлении. Жаль, мне он нравился — в некотором роде коллега.

Настроение испортилось окончательно, всякий аппетит вообще пропал. Да, в здешней столовой кормят весьма неплохо, но даже их кулинарные изыски меня отчего-то больше не прельщали.

Вернувшись в комнату, ставлю будильник на четырнадцать часов и заваливаюсь на кровать — поспим! Это не так-то уж и часто получается. Вот приеду в новую часть — там столько всего на башку разом упадет! О лишнем часе сна буду только мечтать.

Звуковой сигнал прогнал сон моментом — словно и не ложился вовсе. Вроде бы только что глаза закрыл — и опять вставать? Бегу к умывальнику, наскоро ополаскиваю сонную морду. Щупаю подбородок — не выросла ли внезапно там щетина? Нет, но бритвой все же пройдусь — все-таки к командиру полка идти! Надо выглядеть!

Да, он не мой командир, но уважение к нему у меня есть — серьезный дядька. Судя по тому, как о нем отзывались инструкторы, — мужик этот реально правильный и знающий. Так что будем соответствовать…

Подгадав время, переступаю порог приемной комполка за десять минут до указанного времени. Мало ли… вдруг у меня часы отстают? Или у него спешат?

Вставший при моем появлении сержант-секретарь указывает на стул.

— Товарищ полковник примет вас через десять минут.

Стало быть, наши часы идут в ногу.

Что ж, подождем…

Пискнул на столе у секретаря телефон.

— Слушаю вас, товарищ полковник. Так точно, прибыл. Есть.

Сержант встает и указывает на дверь.

— Прошу вас, товарищ старший лейтенант. Комполка ждет.

Встаю, поправляю китель и стучусь в дверь.

Полковник стоял у окна, что-то рассматривая на улице. Повернувшись в мою сторону, выслушал рапорт и кивнул в сторону стула.

— Присаживайтесь…

Сам он устраивается напротив, и в его руках появляется папка — мое личное дело.

— Так… и что же у нас тут есть… Результаты прохождения, угу… рапорт подполковника Ковальского…

Это еще кто такой?

Видимо, уловив невысказанный вопрос, комполка охотно поясняет:

— Это ваш инструктор — вы его Федорычем называете.

Опа-здрасьте — так он подполковник? Ничего себе…

— Понятно… Итак, Дмитрий Михайлович, у меня к вам есть несколько вопросов.

— Да, товарищ полковник. Готов ответить на любой!

— День рождения Инессы Арманд?

— Э-э-э… ну…

Горбатов усмехается:

— А вы говорите на любой! Ладно… без чинов, товарищ старший лейтенант.

Вот это он меня подловил!

— Почему подорвался Довлатов?

— Поспешил. Да и не хотел передо мной лицом в грязь ударить — мол, он и без меня все проверил достаточно тщательно. Все-таки я лучше его в саперном деле разбираюсь…

Полковник кивает.

— Ну, в дальнейшем вы все сделали правильно. В реальной обстановке его удалось бы спасти. Второй вопрос: почему Остапенко взял с собой вас, а не Якупова?

— В плане охраны Довлатова капитан был более полезен. Ведь стрелять нежелательно, а он и без всякой стрельбы смог бы уложить любой патруль. Да и потом… БМП же оказалась заминирована — а это уже работа для меня.

— Хорошая, кстати, работа — наши спецы уже оценили!

Те самые припарки мертвецу? Что ж, не стану скрывать — мне это приятно слышать.

Полковник перелистывает несколько страниц, что-то рассматривает.

— Почему вы вызвались прикрывать отходящую группу? Ведь БМП можно было поставить так, что мост оказался бы в непростреливаемой зоне. И вся группа смогла бы выйти вообще без потерь.

— Нет. Остапенко сказал, что на таком склоне машина сползет вниз, в реку. Там песок… остановившийся на таком крутом склоне транспорт попросту съедет по нему в воду. И нас накрыли бы прямо посередине моста. На записи это ведь должно присутствовать…

— Да? Возможно, что я что-то упустил…

Ага, щас! Упустил он… такой упустит! Это у него какие-то подковырки начались.

— И все же — почему именно вы? Вы моложе, быстрее передвигаетесь… смогли бы Довлатова и в одиночку дотащить!

— Я не настолько силен физически. Один бы я попросту его не дотащил. Во всяком случае, быстро не дотащил, там, на мосту, нас обоих и положили бы. А вот Якупов с Остапенко — самое то в данном плане. Да и потом… они гораздо более ценны в профессиональном аспекте. Я имею в виду — для дела ценны.

Хозяин кабинета усмехается.

— Ну, раз вы этот вопрос затронули… Кто, по вашему мнению, может представить большую пользу для нашего подразделения? Якупов или Остапенко?

Вот это он сказанул! Я ему кто — судья или эксперт?

— Ну… капитан Якупов!

— Почему он?

— Раз вы собираетесь воевать с вражескими кораблями, то я как-то смутно себе представляю, где и как можно в данном случае применить способности майора Остапенко. Танки ведь не умеют плавать! А вот в случае абордажа способности капитана Якупова однозначно будут востребованы! Если он подготовит пару десятков таких же драчунов… я не сильно завидую их противникам! И уж точно не сочувствую…

— Что ж, в данном случае наши мысли совпадают! А относительно танков… не будем пока забегать вперед, хорошо? — наклоняет голову набок Горбатов.

Можно подумать, что от моего мнения тут что-то зависит… но киваю в ответ.

— Вот и хорошо! Кстати, могу вас обрадовать! Капитан Якупов зачислен в штат — инструктором по рукопашному бою.

А что тут можно сказать? На своем месте мужик!

— Рад за него. Думаю, что в данном качестве он принесет гораздо больше пользы, нежели в роли обычного бойца.

— Хм! — усмехается полковник. — Вообще-то, он один из признанных мастеров по казачьему спасу. Да и в других видах единоборств тоже многого достиг. Фигура в определенных кругах знаковая!

И что бы нам всем сразу этого не сказать? А то у нас некоторые его всерьез побороть пробовали…

— Как я понимаю, и майор Остапенко…

— Мастер-механик.[4] Чемпион Дальневосточного военного округа. Неоднократный призер ряда всеармейских соревнований по вождению.

И нас всерьез готовили к тому, чтобы состязаться с такими монстрами своего дела?

— Ну… с такими мастерами бодаться… хоть не стыдно и проиграть!

— В смысле? — наклоняет голову набок комполка.

— Согласитесь, что не так обидно уступить серьезному, всеми признанному авторитету, нежели спасовать неведомо перед кем? Надеюсь, хоть их имена я в будущем упоминать могу? Мол, был когда-то знаком с такими вот серьезными дядьками…

— Вообще-то, упоминание имен и фамилий военнослужащих нашей части не допускается… Вы же давали подписку!

— Так ведь… Ладно Якупов — он ваш инструктор по рукопашному бою. Тут согласен, я оплошность допустил. Но ведь Остапенко…

— Инструктор по вождению. Приказ подписан сегодня утром.

М-м-да… нечем крыть!

Развожу руками.

— Но ведь я этого не знал!

— Да, об этом никому, кроме военнослужащих нашего подразделения, не сообщалось.

Стоп…

Что он сказал?

«…Никому, кроме военнослужащих нашего подразделения…»

Что-то я плохо стал соображать… Меня-то это каким боком касается?

Полковник молчит и выжидающе на меня смотрит. Что я должен делать-то?

— Но… ведь полосу прошли только Остапенко и Якупов!

— Вы забыли про Довлатова.

— Он — не прошел! Его вынесли на руках. По условиям учений, он, разумеется, жив, но сказать, что он прошел этап, — нельзя.

— Вижу, что вы внимательно изучили все, что касается сдачи испытания. Это похвально. Напомните мне критерии выставления положительной оценки.

И что там у них об этом написано?

— Прохождение этапа самостоятельно или на технике — раз! Спасение пострадавшего — два.

И…

— Ну?

— Обеспечение прохождения группы без потерь…

— Ой ли? — щурится Горбатов. — По-моему, так этот пункт изложен несколько в иной редакции…

Он берет со стола несколько скрепленных листков бумаги. Перелистывает.

— Вот! «…Обеспечение прохождения этапа в целом или особо сложного его участка…» Так?

— По-моему, там есть еще и дополнение.

Полковник улыбается.

— Есть. «…Сложность прохождения тех или иных участков оценивается членами экзаменационной комиссии после изучения всех представленных материалов, в том числе и данных средств объективного контроля…» На этот раз я ничего не упустил?

— Вам виднее. Честно сказать, я этот пункт не очень запомнил. Так-то глазами пробежал… Но ведь Слон, простите, подполковник Снежный мне сказал, что экзамен сдает только один человек из пяти! А тут — уже двое! Якупов и Остапенко…

— Он вам ни разу не соврал. Действительно, экзамен может сдать только один из пяти курсантов.

Все, я окончательно запутался. Выходит, что Слон прав? Тогда, простите, какого черта полковник ваньку тут валяет?

— Майор с капитаном — не курсанты. Они — кандидаты на инструкторскую должность. Так положено, чтобы будущие преподаватели сдавали экзамены наравне со всеми прочими. Не может никого учить человек, который сам не смог пройти там, где прошли его слушатели…

Должен признать, что здравое зерно в словах комполка имеется. Как это в авиации говорят?

«Чем отличается замполит от комэска?[5] Комэск говорит: делай, как я; а замполит: делай, как я говорю».

Что ж, все верно. Нельзя отправлять человека туда, где ты сам не ходил. Я заранее сочувствую некоторым будущим ученикам…

— …Так что курсантов в вашей группе, строго говоря, было трое. Вы, Шевченко и Довлатов, — продолжает между тем Горбатов. — Довлатов «подорвался», Шевченко «зарезали»…

— А меня «уложили» из гранатомета.

— Вам напомнить третий пункт? Члены судейской бригады в данном случае были единодушны: без вас группа не перешла бы мост. Шансов на это не имелось. Почти никаких. Вы же вызвались добровольцем, хотя не могли не понимать, что сознательно отказываетесь от успешного завершения задания. А ведь можно было попробовать перебежать мост в одиночку! Такие случаи были… Ваши же шансы вообще учету и осмыслению не поддаются. Могу отметить, что случаи поражения турели из легкого стрелкового оружия я могу сосчитать по пальцам одной руки!

Он кладет на стол бумаги и встает.

Я торопливо поднимаюсь со своего места.

— Поздравляю с успешной сдачей вступительного испытания, товарищ старший лейтенант!

— Спасибо, товарищ полковник!

— А теперь, Дмитрий Михайлович, вам дорога в строевой отдел. Надолго не прощаюсь — через месяц жду вас у себя. Так сказать, впечатлениями поделитесь…

Беру под козырек, поворачиваюсь… и за дверью попадаю в объятия Слона.

— Ты знал?

— Еще вчера!

— И ничего не сказал?! Эх, ты…

— Ну, окончательное решение у нас принимает все-таки Седой… так что я не стал бежать впереди паровоза!

Уже выйдя на улицу, я оборачиваюсь к Снежному.

— Слушай, а вот Горбатов сказал, что кто-то уже перебегал мост…

— Было дело. Я помню шесть таких случаев.

— И как?

— В двух случаях они оставили за собою раненых…

Резко торможу.

— И их приняли?

— Нет. А ты сомневался?

— Итак, перед вами образец стрелкового вооружения противника…

Тут уж без всяких там «вероятных» — с «черными кораблями» у нас всех дружба как-то вот не задалась…

На столе лежит несколько непривычный для нас агрегат.

Зализанные формы, слегка изогнутая рукоятка управления огнем. Длинный и плоский магазин пристегивается снизу. По типу нашего «Бизона». Только у того магазин круглый, шнековый. А этот чем-то похож на аналогичный у «П-90». Разве что потолще и подлиннее. У земного аналога он крепится сверху, ну а тут перенесли в другое место.

Оружие выглядит как-то… несолидно, что ли…

— Возьмите в руки.

Стволов на столе несколько, хватит на всех.

Верчу агрегат в руках, прикладываюсь, подношу к плечу. Непривычно и не очень удобно.

— В левую руку, — подсказывает инструктор.

Опа!

А совсем другое дело!

— Данное оружие получило у нас наименование «метла». Ваши соображения по данному поводу?

Хм…

«Метла»… помнится мне, что «окопная метла»[6] когда-то уже существовала. Не оттуда ли ноги растут?

Поднимаю руку и, дождавшись кивка инструктора, высказываю свои соображения. Мол, по аналогии с известным дробовиком названо.

— Разумно, — соглашается он. — Вы правы, именно что по аналогии названо. Отсоедините магазин. Защелка внизу, спереди.

С освободившегося торца магазина виднеются два отверстия, в настоящий момент закрытых какими-то шторками. Надо полагать, при присоединении к оружию они сдвигаются.

— В верхнем отсеке располагаются пули — стальные шары калибра восемь миллиметров. В нижний под давлением закачана порция жидкого метательного вещества. Оно двухкомпонентное, смешение производится непосредственно в патроннике. Так что в исходном состоянии оно абсолютно безопасно — хоть пляшите на магазине, ничего не произойдет.

— И в рыло супостату можно засветить? — интересуется кто-то из слушателей.

— Абсолютно без проблем, — кивает преподаватель. — Можете бить по нему молотком, поджигать… смешение должно производиться строго в определенных пропорциях. Только тогда это вещество взрывается. В остальных случаях — просто горит.

— А какова эффективность по сравнению с известными порохами? — вставляет пять копеек мой сосед слева.

— Наши пироксилиновые пороха уступают ему почти в два раза. Западные нитроглицериновые — значительно меньше. Однако следует заметить, что данное вещество крайне нетермостабилизированное — его мощность зависит от окружающей температуры. Иными словами — на Северном полюсе данное оружие будет работать значительно хуже. Но будет.

Из дальнейших объяснений мы поняли, что каждый боец противника носит с собой по восемь снаряженных магазинов. А исходя из того, что в них по шестьдесят пуль… тот еще стальной вихрь получается! Почти полтысячи выстрелов в запасе — сурово!

Верчу магазин в руках.

А вот, скажите на милость, заряжать-то его каким образом?

— Магазины боец самостоятельно не перезаряжает, он их получает уже в готовом к использованию виде. Снаряжение производится на специальной установке — десять секунд на один магазин.

Итого — полторы минуты. Готово — можно воевать дальше.

— Некоторое количество снаряженных магазинов (около сорока штук) имеет при себе специальный подносчик боеприпасов. Во взводе — он состоит из тридцати человек — таких подносчиков пятеро. В бою они обычно не принимают участия, хотя тоже вооружены наравне со всеми. Помимо магазинов, они переносят также и гранаты — но это тема следующих занятий, — продолжает преподаватель.

Структурно штурмовые взводы сведены в роту: шесть взводов — сто восемьдесят человек. При этом имеется еще один взвод — управления и технического обеспечения. Еще тридцать бойцов. Вот в этом взводе и наличествует та самая установка заряжания — серьезный такой агрегат весом более полутонны. Его можно катать за собой, он на колесном ходу. Агрегат способен обеспечить две перезарядки всего наличного вооружения.

Интересная у них структура… Получается, что боеспособность роты в значительной мере зависит от правильной работы взвода обеспечения?

Надо будет поподробнее расспросить потом инструктора!

И еще один момент…

— Простите, если я правильно понял, то оружие гладкоствольное?

— Да. И скорострельное — чуть менее тысячи выстрелов в минуту. Достаточно долговечное — ввиду отсутствия нарезов в стволе там просто нечему стираться.

Что-то здесь не срастается! Гладкий ствол… это же на какую дальность они стрелять собрались? Похоже, что этот вопрос озадачил не только меня. Ребята переглядываются.

— Эффективная прицельная дальность «метлы» — порядка трехсот метров.

Э-э-э… триста метров? Тот же «ППС» их переплюнет играючи!

На лицах товарищей замечаю аналогичное недоумение. Как-то все это странно выглядит. «Черные корабли» показали настолько подавляющее превосходство в некоторых областях, так что и в плане легкой стрелковки мы ожидали чего-то невероятного. И вдруг — гладкоствольный автомат, стреляющий стальными шариками? Не стыкуется тут что-то…

— И тем не менее, — пожимает плечами преподаватель, — другого оружия, сопоставимого по своим боевым характеристикам с «метлой», у них не обнаружено.

Ему верить можно — мужик в прошлом ведущий эксперт-оружейник экспертно-криминалистического центра МВД, полковник, начальник управления. Опыт — громадный! И если он что-то утверждает, то и вопросов никаких быть не может.

Видя наше недоумение, он поясняет следующее.

Все штурмовые подразделения предназначены в основном для абордажных схваток. В условиях схватки на палубах и в прочих корабельных помещениях большая дальность стрельбы и не требуется. Отсюда и материал пуль — стальные шары обладают высокой пробивной способностью и дают частые рикошеты. Что позволяет иногда поражать противника даже и за укрытием. А высокий темп стрельбы обеспечивает требуемую плотность огня в нужной точке.

Рота высаживается на борт, засыпает противника сталью и медленно прогрызает оборону. А слаженная работа взвода обеспечения позволяет поддерживать высокий темп стрельбы, не давая обороняющимся поднять голову.

Да, с той стороны присутствует, как правило, аналогичное подразделение — так что выигрывает тот, чьи бойцы лучше обучены. Практически на каждом корабле вайнов есть штурмовая рота. Иногда даже две или три — в зависимости от размера корабля и возможностей капитана.

Положение облегчается еще и тем обстоятельством, что взятый на абордаж корабль, как правило, уже достаточно поврежден артиллерией и его команда уже понесла к тому времени большие потери. Что не может не сказываться на слаженной работе защитников.

— А пули потом просто собирают магнитным захватом… это достаточно просто и весьма эффективно. Есть даже видеозаписи этого процесса.

Выходит, что противник в основном воюет на море?

— Да, сухопутные десанты достаточно редки. Во всяком случае, так утверждают обнаруженные нами записи. Но и в этих случаях штурмовые роты не удаляются достаточно далеко от берега, чтобы артиллерия кораблей могла бы их прикрывать. Без прикрытия артогнем вайны не воюют вообще. Вся промышленность противника расположена в основном на небольшом удалении от берега. Не тащить же корпус построенного корабля к воде за несколько километров! Так что корабельные орудия вполне свободно могут обстреливать все подступы к интересующим их объектам.

— А сами объекты? — тот самый мой любопытный сосед.

— Зачем же уничтожать то, что можно захватить? Захват — вот цель любого рейда!

Поднимаю руку.

— Скажите, товарищ полковник, а тактика противника никаких изменений не претерпела? Все-таки они столкнулись с нами…

— А зачем? Они где-то высаживались на землю? Штурмовали города? Даже в австралийской операции оборона островов осуществлялась наемниками-землянами. Как оказалось, командирам «черных кораблей» проще нанять аборигенов. Они презирают людей, которые ходят, живут и умирают на земле — в их идеологии такие стоят на низшей ступени иерархии.

Вот такие пироги…

Когда же дошло дело до изучения гранат, слова полковника нашли еще одно подтверждение. Эти снаряды, имея относительно небольшой заряд взрывчатки, обеспечивали, однако, достаточно высокую плотность готовых осколков на близкой дистанции. Так, чтобы гарантированно поразить людей, не причиняя при этом особого вреда корабельным механизмам.

Да уж… невысоко ценят наши противники собственную жизнь — гораздо меньше, чем какую-нибудь деталь судовой машинерии… Что уж тут про чужие-то жизни вообще говорить!

— А чему вы, собственно говоря, удивляетесь? — пожимает плечами очередной инструктор. — Попасть на борт — заветная мечта для очень многих! Надо учитывать, что весь комсостав и ряд технических должностей — это вайны, элита того мира. А все прочие — хорны, «пыль земли». Для любого из них даже сам факт зачисления в команду — удача невероятная! Шанс умереть почетной смертью — в море. Семья такого человека получает определенные льготы, его родственники пользуются преимущественным правом при комплектовании новой команды. Есть, пусть и чисто теоретические, шансы на занятие офицерской должности!

Понятно, почему команды кораблей отличаются в бою прямо-таки фанатичной стойкостью — за их спиной сложившиеся традиции. Мнение родных и близких — тоже весьма серьезный довод. И все это мы должны знать в мелочах…

Хотя, положа руку на сердце, на многие вопросы не могут ответить и наши преподаватели — недостаточно информации.

И так — изо дня в день. Учеба, тренировки, марш-броски… и изучение техники и оружия врага.

Довелось мне и из «метлы» пострелять.

Впечатлило…

Весь магазин вылетал менее чем за две секунды, превращая мишень в подобие сита. Кучность на близкой дистанции оказалась еще та…

А при стрельбе в условиях корабля (на специальном закрытом полигоне) вихрь стальных шаров, рикошетирующих во все стороны от переборок и преград, легко дырявил мишени даже в непростреливаемых вроде бы зонах. Мы вынуждены были признать, что как раз для данной ситуации это оружие оказалось едва ли не оптимальным решением.

Попутно выяснилась и еще одна загадка: отчего «метлу» удобнее держать в левой руке. При таком темпе стрельбы, да еще и в условиях закрытого пространства, уже не так важна точность — один хрен, что-нибудь во врага прилетит. А вот перезаряжать данный агрегат удобнее все же правой рукой. В которой, кстати, полагается держать еще и абордажный кинжал — на случай рукопашной схватки.

Между прочим, очень хорошее оружие!

Обоюдоострый, хорошо сбалансированный клинок, рукоять которого ложилась в ладонь как влитая. Прочная качественная сталь, хорошая отделка — надежное и удобное оружие!

А офицерский — так вообще произведение искусства! Гравировка, инкрустация золотом и серебром — такому оружию в музее место! А не на поясе какого-нибудь головореза…

— Холодное оружие — знак отличия. Каждый член экипажа получает свой кинжал непосредственно от командира и носит его с собой постоянно, не расставаясь с ним никогда. Лишение кинжала — сродни тяжкому наказанию. Некоторые предпочитают умереть — но с оружием не расстаться. По смерти владельца, если его тело не погибло в водной пучине, кинжал хранят в семье вечно. Как знак заслуг семьи. Продать или обменять — невозможно, он именной. Никто не рискнет купить чужое оружие — это тягчайшее преступление. Взять с боя — напротив, очень почетно! Хорн, взявший в качестве трофея офицерский кинжал, может претендовать на офицерский чин. В том случае, если сможет доказать, что победил противника честно и на равном оружии, — поясняет преподаватель.

— На равном… Это как? — интересуюсь я.

— Желательно в поединке на кинжалах. Застрелить офицера, который не имеет при себе огнестрельного оружия, — позорно. За такое могут и взгреть… причем крайне серьезно. Высадят на землю и расстреляют. Специально на земле, чтобы смерть была не героической.

— То есть в офицеров и стрелять нельзя, что ли?

— Можно — в обычной перестрелке. Но если он предлагает бой на кинжалах — отказ немыслим.

Понятно, отчего нас так тщательно тренируют и в этом плане…

— И любого офицера можно вызвать на поединок?

— Хорну — нет. Он такого права не имеет по определению. Поединок возможен лишь между равными или по решению офицера. Если он этого пожелает, разумеется, — скрестить клинки с нижестоящим… Вот в бою — другое дело, тут вариантов отказа немного. Но офицеры, как правило, хорошо подготовлены и имеют все шансы выйти победителями из подобной стычки. А так да — офицер может вызвать любого офицера. Даже командира корабля. Хотя тот может и отказаться, не объясняя причин. Его право…

— И что будет, если вызвавший убьет командира корабля?

— Если это его командир — может занять его место.

— А если чужой?

Подполковник улыбается.

— Видите ли… Войны в том мире — это стычки между капитанами кораблей. Команда — лишь инструмент для ведения войны. Так что всякое может быть…

В общем, мы учились. Всему, что только могло пригодиться в войне. И, глядя на все эти приготовления, я постепенно начал понимать: воевать Россия, как всегда, собралась по-своему. Явно не так, как этого следовало бы ожидать…

Да, нам приходилось пересекаться с флотскими спецами — и я долгое время ходил после этого малость обалдевший. Нет, в том, что эти парни сильно себе на уме, никто и раньше не сомневался, но вот чтобы настолько… М-м-да… похоже, что множество самых невероятных слухов, которые про них распускают всякие умники, не совсем уж оторваны от реальности.

Впрочем, нас их проблемами не грузили.

— У всех вас своя задача и свой фронт работ! — отрезал на построении Седой. — И я лично спрошу с каждого, кто не сможет выполнить порученное ему задание!

Этот спросит…

Пораскинув умными головами, руководство определило мне конкретный фронт работ. Инструкторский состав ехидно, должно быть, усмехнулся — и взял под козырек.

— Задача вашей группы, товарищ старший лейтенант, — «обрадовал» меня подполковник Ковальский, — состоит в следующем…

И на стол передо мной лег план занятий.

Да уж… поработала фантазия у некоторых…

1. Действия группы при штурме укрепленных объектов.

2. Использование минно-взрывных средств при штурме укрепленных объектов.

3. Применение минно-взрывных средств и носимого вооружения в условиях промышленных предприятий и объектов с оборудованием высокой технической сложности.

Если кто-то наивно полагает, что этим все и ограничилось, то мне остается только печально вздохнуть…

И развести руками.

Это, так сказать, наша специализация, но она абсолютно не исключает всего прочего — скорее, добавляет кое-что новое.

Иными словами, при штурме завода или, например, электростанции — мы идем на острие удара. Мало счастья в том, что кто-либо шарахнет из гранатомета по какому-нибудь реактору. Наподдать может так, что некому будет докладывать о допущенном ляпе.

Вполне может выйти и то, что даже и рапорта никакого не потребуется — результаты проделанной работы (а точнее — ошибки в ее проведении) могут быть видны слишком далеко.

Приходилось кому-нибудь слышать про инженерно-штурмовые подразделения?

Не про те хорошо известные инженерно-штурмовые батальоны времен Отечественной войны, а про их современные аналоги?

Я как-то краем уха эту информацию зацепил. Даже и не думал никогда, что это меня хоть каким-то боком затронет.

Ну, создают чего-то там такое… так у нас много чего придумывают, особенно в последнее время. Сегодня создали, а завтра уже глядь — и расформировали! За всем не уследить…

Но, положа руку на сердце, думаю, что современные части подобного профиля могли бы многому научиться и у нас. Ибо есть чему…

Я по простоте душевной полагал, что со всякими там минами знаком хорошо. Не профессиональный, разумеется, сапер — но и не полный все же лопух.

Ага…

Облом вышел достаточно жестким.

А второй раз меня «макнули» мордой в это самое, когда наша группа штурмовала очередное «промышленное» здание.

Как всегда, после доклада разведчиков командир определил нам участок работы:

— Вон та башенка… явно в ней какая-то машинерия стоит! Провода к ней идут, трубопроводы всякие…

— И рельсы прямо в ворота проложены — точно что-то основательное туда подвозят.

Здесь надобно сделать «лирическое» отступление.

Оборудованием подобных позиций и объектов занимается специальная инженерно-техническая служба — она тут рулит всеми учебными площадками. В том, разумеется, понятии, что определяет — где, что и каким образом надобно установить и какую конкретную гадость надобно измыслить в этот раз.

Ну, с постройками все понятно — есть тут специализированный «стройбат». Ага, по два высших образования у каждого офицера…

А вот конкретные гадости — их мастрячит уж наш брат-сослуживец. Здесь они мину засобачат, там засаду организуют…

А потом меняемся местами. И уже мы организуем им всевозможные ловушки.

Мало что-то захватить — надо еще и удержать, если это потребуется! Да так, чтобы оно все работать потом могло!

Так что грамотно спланировать захват — это работенка не для Ваньки-взводного. При всем моем уважении к обычной пехоте, здесь они не пляшут. Хотя и там частенько попадаются крайне сообразительные и умелые парни…

Однако же нас сюда отбирали тоже не по гороскопу — учли опыт каждого. Совсем уж круглых лопухов тут нет, да и просто по определению быть не может. Тертый народ, соображающий, с немалым боевым опытом.

Правда, и на той стороне далеко не первоклашки собрались.

Поэтому командир предельно внимателен ко всевозможным мелочам.

Провода заходят на второй этаж?

Значит, там вполне возможно присутствие понижающего трансформатора — а это несколько десятков литров масла. А ну как полыхнет? Стало быть, гранатами там не работаем, да и из огнестрела — только пистолеты. Противник это тоже учел? Хорошо, а как насчет обыкновенных взрывпакетов? Осколков не дают, а под трансформатор их никто бросать не собирается…

«Башенка» имеет четыре этажа? И плоскую крышу?

Значит, есть вероятность наличия на ней поста. Да не обычного автоматчика, а чего-нибудь посущественнее.

Работа для снайпера.

Входов-выходов два? Большие транспортные ворота и обыкновенная дверь?

За такой дверью может быть расположен КПП — надо ожидать искусственного сужения прохода. Быстро там не побегаешь, да и охрана станет мешать. Раз так — мы через дверь не пойдем.

— Ларин, на тебе петли ворот — створки урони!

Правильное решение, КПП у двери помешать не сможет — он на приличном удалении от ворот расположен. Да и ведет такая дверь обычно не только в помещения первого этажа, где-то рядом еще и лестница наверх имеется. Охрана сразу два направления прикрывает — на первый этаж и заодно на все последующие. Удобно это и личный состав позволяет экономить.

А «башенка»-то немаленькая!

На первый этаж спокойно фура-длинномер помещается. Рельсы внутрь заходят… Стало быть, и вагон можно загнать, а то и не один.

Значит, есть там какой-то пандус для разгрузки. И в таких местах запросто могут оборудовать стрелковую ячейку. Положат пару десятков мешков с песком, посадят автоматчика — выковыривай его потом оттуда!

Подал знак наблюдатель — в прибор засекли часового на крыше. Срисовали и еще одного, который ходил по третьему этажу, периодически появляясь в окнах и осматривая прилегающую территорию.

Около строения притормаживает автомобиль. Хлопнув дверью, на улицу выбираются двое солдат, достают из кузова термосы и топают к дому. Ага, это обед привезли!

Два термоса — первое и второе. На плече одного из прибывших висит матерчатая сумка, должно быть, с хлебом. Чай, или что там еще полагается, надо думать, и на месте сварганить можно.

И сколько народа можно накормить из стандартного армейского термоса? Ну… вообще-то, до фига, это уже от размеров порции и скупердяйства повара зависит… человек пятнадцать-двадцать вполне могут очень даже сытно перекусить. Еще и добавка останется.

Ждем…

Через некоторое время парочка выходит назад, убирает в кузов опустевшую тару, и машина уезжает восвояси.

Командир смотрит на часы.

— За двадцать минут управились. А часового сменили только что… сменщик снизу поднялся. В одну смену они там едят!

— Сунуть бы им чего-нибудь в этот термос… — предлагаю я.

— Идея хорошая, но ведь мы не знаем пароля на вход. Как им дверь открывают, что при этом спрашивают… Да и вечера ждать надобно в этом случае — по времени не уложимся!

Решено — штурмовые тройки расходятся по позициям. Точнее — расползаются.

Команда — работает снайпер.

— Есть!

Это значит, что лазерный импульс имитатора стрельбы поразил часового — теперь тот сидит на месте, не предпринимая никаких попыток оповестить своих товарищей.

— Второй!

По этой команде из травы приподнимаются мои стрелки.

Хлопок — и учебные гранаты устремляются к цели. При точном попадании в петли посредник засчитает их разрушение — и ворота откроют. Да и по жизни, если бы в данные точки прилетела противотанковая реактивная граната… створки не просто бы распахнулись — рухнули с немалым шумом и грохотом!

Выстрел — на землю падает отстрелянный тубус. А второй номер подает уже готовый к работе гранатомет.

— Попадание зафиксировано, — бесстрастно подтверждает посредник на нашей частоте.

— Дым!

И хлопает около раскрывающихся ворот дымовая граната.

— Пошли!

Опущены нашлемные тепловизоры — рывок!

Дым плохо проницаем для глаз и приборов ночного видения, но тепловизору он не помеха. Ну, скажем так, не всякий дым…

Вот и мы видим какое-то мельтешение тепловых пятен, никак не собирающихся в привычную картинку.

Хлоп! Хлоп!

Ребята стреляют почти на бегу, только ненадолго останавливаясь, чтобы прицелиться.

Улетают в направлении возможной огневой точки гранаты из подствольников. Пять штук! Должно хватить…

— К двери!

И туда тут же сворачивает одна из групп. Рывок двери на себя, бросок гранаты, пауза, взрыв, потом светозвуковая — и на штурм…

Эти действия нами давно отработаны, привычны и естественны. Проверены и отточены на многочисленных тренировках. Даже медведя можно научить ездить на велосипеде, что уж про людей-то говорить? Особенно когда им самим это зачем-то требуется…

Гулко, как ломом по пустой бочке, ударил внезапно пулемет.

И — совсем не там, где мы предполагали его местонахождение!

Плохо видимые сквозь густой дым вспышки мигают прямо напротив распахнутых ворот. Напротив — и в паре метров выше уровня пола. У них там что, пулеметная вышка?

Падаю на колено, вскидываю автомат…

Хлоп!

Перезарядка!

Еще одна граната…

Перезарядка!

А вот третьего выстрела не происходит. Напрасно я жму на спуск гранатомета. Не работает и автомат.

Скосив глаза вбок, вижу пульсирующий датчик попадания.

Амба… подстрелили…

— Прекратить штурм! — прорезается в наушниках голос посредника. — Подразделение понесло тяжелые потери — свыше пятидесяти процентов личного состава!

Так… со штурмом облом.

Впрочем, посредник не остановил бы атаку, если бы у нас имелись хоть какие-то шансы на успех. Что же, их совсем, выходит, нет?

Понемногу рассеивается дым, и перед нами, прямо на рельсах, вырисовывается нечто…

Обыкновенный броневагон, словно из музея его сюда притащили. Но с вполне современными пулеметами в амбразурах. Он возвышается в глубине помещения, ничуть не препятствуя затаскивать сюда платформы с грузами.

Никакого укрытия из мешков с песком на пандусе (все же мы правильно предположили его существование!) не имеется. Да и зачем, когда эта стальная громадина вполне надежно тут все контролирует? Никакими гранатами ее не взять, даже и пробовать бесполезно. Разве что затащить снизу пару пудов тротила? Или «Шмелем» шарахнуть издали…

Из дверей бронекоробки выглядывают довольные морды солдат гарнизона. Что ж, у них есть повод для веселья…

Но все внезапно изменилось в один, далеко не прекрасный, день. Вместо занятий у нас объявили общее построение.

Впервые я, наконец, увидел сразу весь личный состав полка — и немало этим впечатлился! Ну, пусть и не весь… но по численности полк можно было именовать таковым с очень большой натяжкой! Тут, скорее уж, к бригаде ближе!

— Сегодня днем, — поднес ко рту микрофон комполка, — объединенная международная эскадра вступила в бой с «черными кораблями»…

Так…

Началось!

— Потоплено два корабля противника. Есть потери и с нашей стороны — и весьма значительные. Противник укрепился на берегу, откуда был открыт орудийный огонь по эскадре.

Занятия и тренировки были отменены, весь личный состав срочно отозван из командировок и отпусков. Полк перевели в режим повышенной боеготовности.

Так прошло несколько дней.

На близлежащий аэродром в срочном порядке приземлились тяжелые транспортники. Прибыла здоровенная колонна какой-то спецтехники — ее тотчас же отвели в автопарк, освободив боксы от наших автомобилей. Их, в свою очередь, выстроили на плацу.

Мы несколько раз проверили и перепроверили все свое снаряжение, отрепетировали посадку на самолеты.

И снова — ждем…

Проснулся я от того, что дневальный настойчиво барабанил в дверь моей комнаты.

— Товарищ старший лейтенант! Вас срочно вызывают в штаб полка!

Раз срочно — то поспешим.

Впрочем, никуда бежать не пришлось, около дверей общежития уже ожидал дежурный автомобиль. Вызвали, как я понял, не только меня — в кузове уже сидели несколько человек. Кого-то я знал, а некоторых видел вообще в первый раз.

В здании штаба нас сразу же провели в оперативный класс. Привычное помещение как-то внезапно преобразилось, приобретя несколько незнакомый вид — поприбавилось на столах всяческой аппаратуры.

— Товарищи офицеры!

Да, рядового и сержантского состава — даже контрактников в нашей части очень немного, в основном на обслуживающих должностях. А здесь их не имелось вообще — ниже старшего лейтенанта никого не было.

Из двери появляется полковник. Не один, позади вышагивает какой-то мужик совершенно штатского обличья. Да, он тоже одет в военную форму. Но обычный шпак, надевший мундир, всегда отличается от офицера в гражданке — и здесь никому это объяснять не нужно.

— Товарищи офицеры! Прошу садиться… — Седой опускается на свое место.

Слева от него присаживается и незнакомец. Погоны полковника, эмблем отсюда не вижу, а никаких шевронов на его одежде нет. Но от него прямо-таки веет какой-то спецслужбой! Насмотрелся я в свое время на таких неприметных товарищей… Да и не я один; вижу, как прищурился Слон — он сидит неподалеку от меня. А у него глаз наметан!

— «Черные корабли» обстреляли Нью-Йорк! — нарушает напряженную тишину комполка. — Потоплено несколько торговых судов, имеются жертвы и разрушения на берегу. Масштабы устанавливаются…

Ох, ни хрена ж себе заявочка!

Устанавливаются… сколько же там наворочали-то?

— Предвосхищая ваш вопрос, отвечу. Корабли противника ушли. Потопить их не удалось.

Представляю себе, что там сейчас творится… небось истерика знатная!

— Но это дело военно-морского флота США. Нас данная проблема пока не затрагивает.

Горбатов обводит присутствующих внимательным взглядом. Облизывает губы. Блин, так комполка волнуется! Аж губы пересохли… Что же он такого хочет сказать?

— Перед нами поставлена крайне сложная и ответственная задача. Подчеркиваю — я никому приказать здесь не могу! Мне нужны исключительно добровольцы! Ибо шанс на успешное выполнение данного поручения…

Он на секунду замолкает.

— Короче — нет его! Не то чтобы он был ничтожно мал — найти пресловутую черную кошку в темной комнате, наверное, значительно проще. Но задача перед нами поставлена, и мы должны ее выполнить.

Тишина — даже дыхание все затаили.

— Мне нужно пять групп. По шесть человек в каждой. Саперы, специалисты по всевозможным ловушкам — и боевое охранение указанной парочки. Связист — ну, это уж само собою разумеется… Вопросы?

— Разрешите, товарищ полковник? — приподнимается с места незнакомый капитан.

— Пожалуйста.

— Капитан Скворцов! Характер обезвреживаемого взрывного устройства?

— Портативный ядерный фугас M-159 Mod. 4 SADM.

Екарный бабай… а чего попроще они там отыскать не смогли? Эшелон тротила, например? Который заминировал полоумный террорист-одиночка. Ага, и прямо на центральном вокзале большого города… Бывают же у них и такие — сам в кино видел!

Капитан же выглядит совершенно спокойным.

— Но данный фугас, который приведен в боевое положение, невозможно обезвредить без наличия специальной чеки. В этом случае, товарищ полковник, задача принципиально невыполнима.

— Вы получите эти чеки, товарищ капитан! — впервые открыл рот спутник комполка. — По данному вопросу проблем никаких не будет.

Охренеть — не встать! Это, между нами, девочками, говоря, вообще-то, секрет государственной важности. Чтобы такую штуку просто из хранилища вынести, не говоря уж о том, чтобы постороннему передать… это же три пуда бумаги исписать надобно!

Скворцов пожимает плечами.

— Ну… тогда может быть… Но, как я понимаю, это еще не все сложности?

Правильно капитан понимает…

— Прошу остаться только тех, кто уверен в своей способности правильно выполнить подобную задачу, — Седой еще раз окидывает собравшихся взглядом. — Я никого не хочу обидеть недоверием, но цена ошибки слишком высока! Смею вас уверить, что для того, чтобы объективно оценить свои способности в данном случае, тоже требуется изрядная смелость! Если вы хоть в чем-то сомневаетесь — лучше откажитесь сразу! Мы не можем подвести друг друга…

Он приподнимается с места.

— На раздумья — пять минут! Пойдемте, Павел Васильевич…

За их спинами закрывается дверь.

Поворачиваюсь и замечаю пристальный взгляд Снежного. Увидев мое движение, подполковник кивает.

Значит, идем вместе?

— Итак, — указывает на карту спутник Седого, — у нас есть возможные районы закладки фугаса. Таковых мест — пять. Именно поэтому нами и подготавливается столько групп, по количеству точек, которые нужно обследовать. Предположительно известно и время подрыва. Через пять-шесть дней.

Пока я ничего тревожного в его словах не слышу. Ну, фугас… ядерный… и что? Можно подумать, что двадцать кило тротила оставят мне хоть какой-то шанс! Вот ребятам… этим да, прилетит незаслуженно… Пожалуй, в словах полковника есть суровая правда — не так-то все и радужно обстоит!

— Обстановка существенно осложняется тем, что действовать мы с вами будем на территории США. Там объявлено военное положение, и все стоят на ушах — по всей стране.

Могу себе представить…

— По ряду серьезных причин, которые не время и не место обсуждать, их президент не может допустить в страну спецподразделения другого государства. Со всем оружием и спецснаряжением, само собою разумеется. Аналогично, и мы не можем предоставить в их распоряжение свою технику и аппаратуру. Сами понимаете почему…

Ну, насколько я в курсе дела, президент США, хоть и является верховным главнокомандующим, тоже ни разу не диктатор и какие-то вопросы обязан согласовывать еще с кем-то. Вполне вероятно, что подобное решение он действительно не имеет права принять единолично. Впрочем, хрен бы с ним! На нас-то это как может повлиять?

Оказалось, однако, что может — да еще как!

— Дело в том, — продолжает полковник, — что за подобные «вольности» президенту вполне может светить импичмент — и очень быстро! Так что наше положение осложняется еще и тем фактом, что на территории страны мы находимся как бы нелегально. Да, есть личная устная просьба президента США. В курсе дела также министр обороны и еще парочка высших руководителей. И все… Учтите, что фугас заложен не вайнами!

— А кем же? — спрашивает кто-то позади меня.

— Имя исполнителя известно — Билл Аткинс. Ветеран военной службы, неоднократно награжденный и все такое прочее… В течение ряда лет безуспешно судился с правительством США.

Стоп… А мы-то тогда тут при чем? Это ведь внутренние разборки американцев!

— Вайны оказали помощь Аткинсу — место закладки заряда прикрыто искажающими полями.

Теперь яснее… Обнаруживать сам факт работы искажающих генераторов — это пока можем только мы. Сами американцы на это потратят уйму времени.

— И такая работа уже проведена. Разумеется, дистанционно. НОРАД сделало вид, что не заметило пролета наших разведывательных аппаратов. Поэтому нам и потребовалось только пять групп.

То есть американцы попросту отвернулись в нужный момент. Разумно… пожалуй, что это лучшее, что они могли сделать в сложившейся ситуации. Мол, не видел, спал…

— Точно так же они сделают и в момент выброски десанта — вас попросту «не увидят». Но это вовсе не означает, что аналогичным образом поступят и все прочие. Не забывайте — диверсии против восстанавливаемых линкоров были осуществлены на территории США! И там принимало участие изрядное количество американцев. Кто-то же последовательно блокировал и все инициативы, связанные с этим восстановлением, — они ведь тоже не с Марса прилетели! Так что единства там нет — напротив, имеется изрядное количество противников действующего президента и правительства. И кое-кто из них имеет новых союзников… из числа команд «черных кораблей».

Стало быть, спать (если сможем) будем вполглаза. И ждать бяки от каждого встречного — хоть бы и от мирного обывателя.

— Простите, товарищ полковник, — приподнимаюсь я с места, — но ведь как-то же можно было залегендировать наше присутствие там? А то не очень меня радует перспектива воевать с каждым встречным шерифом…

Ребята одобрительно кивают — по-видимому, эта мысль пришла в голову не мне одному.

Спутник комполка усмехается.

— Да, над этим тоже пришлось голову поломать… Формально сейчас в США объявлен повышенный уровень угрозы, начато развертывание войск и анонсировано проведение различных спецмероприятий. Было даже предложение присвоить всем нашим бойцам, которые задействованы в данной операции, временные звания военнослужащих армии США — но это оказалось невозможно чисто с юридической стороны. Да и потом… все, что в этом случае будет вами обнаружено и изъято, — является собственностью армии США! А это не устраивает уже нас. Понятно, что тот самый ядерный фугас никто вывозить в Россию не собирается… но ведь там может быть не только этот фугас…

Вот даже как? Да уж… я уже несколько иначе начинаю смотреть и на эту сторону работы особистов… Пришлось парням голову поломать!

— Короче, один вариант все же нашли. Не самый лучший, но… — разводит руками полковник. — Согласно законам США, федеральные маршалы могут создавать вооруженные отряды и предоставлять полномочные статусы своим помощникам, которые исполняют их поручения. Они даже шпионов могут искать и границы охранять. Правда, маршалы не могут вербовать солдат, несущих службу и находящихся в форме, но имеют на это право, если вербуемые не на дежурстве и в гражданской одежде. Но, поскольку никто из вас не состоит на службе в американской армии, и уж тем более не одет в их форму…

Он усмехается.

— Так что будете ловить сбежавших заключенных.

— А они в реальности-то существуют? — усомнился кто-то из ребят.

— Думаю, — смотрит особист на часы, — что они уже сбежали… или сбегут в самом ближайшем будущем. Понимаю, что легенда, откровенно говоря, так себе… но никакой другой нет. По крайней мере, есть шанс, что перестрелка не начнется сразу же при встрече с каким-нибудь полицейским патрулем. Все документы на членов отряда будут готовы уже через пару часов. А соответствующие решения местных судов тоже не заставят себя долго ждать. Так что ордера на право обыска строений и помещений вам тоже предоставят. Но уже непосредственно на месте.

Уже перед посадкой в самолет, в неведомо какой раз проверив все снаряжение и оборудование, я присел-таки перевести дух. И в это время рядом со мной появился Снежный. Своим видом он здорово напоминал кота, который только что упер из хозяйского холодильника целую вязанку сосисок. Сколь я его помню, а таким видеть не приходилось.

— Сидишь, лентяй? — плюхается он рядом.

— Отдыхаю! На что имею полное законное право — ибо свою часть работы я уже выполнил!

— Так то — свою! А товарищам помочь?

— Оные товарищи послали меня по известному адресу, — хмыкаю в ответ. — Мол, и без меня проблем хватает. А тут еще и коллеги Павла Васильевича над душой стоят…

— Эти могут! — кивает мой товарищ. — Еще как могут!

Его рука ныряет в карман и появляется с пригоршней семечек.

— Грызи!

А что? Занятие — ничуть не хуже прочих…

— Слушай, а какого вообще рожна мы амерам помогаем-то? Ну, хренакнет там у них… нам-то с того какая печаль? — задаю я ему вопрос, который давно уже вертится на языке.

— Да как тебе сказать… Враг-то у нас с ними общий.

— Угу. Только вот не особо там к сотрудничеству народ расположен, как я погляжу. Вот спеси и поубавилось бы!

— И так может быть. Но и по-другому — тоже вполне вероятно. Аткинс с вайнами как-то вот добазарился! Остров у австралийского побережья — так вообще он и арендовал у Сиднея! Или ты думаешь, что ихний президент шибко правильный и идейный? — прищуривается Слон.

— Не факт… Это уж как подойти! Если они свою выгоду в таком союзе увидят — всем покислеет очень быстро!

Подполковник кивает.

— Вот! А ты — пущай, мол, сами свои бомбы обезвреживают! Может быть, смогут — и тогда нос кверху. А может — и нет… Ихний главный к своему креслу, однако, гвоздями не прибит — скинут, когда припрет! Припомнят ему много чего! Да и потом…

Он оглядывается по сторонам.

— Сколько бомб заложено?

— Ну… Особист про один фугас, вообще-то, говорил…

— А групп — пять! И что ищут остальные четыре?

Интересная постановка вопроса! С этой точки зрения я нашу операцию пока не рассматривал… о чем тотчас же и поведал.

— А стоило бы! — фыркает мой друг.

— Погоди… так мы знаем, где он лежит?!

— Мы засекли пять точек работы генераторов искажения. А фугас — только один! Что прикрывают остальные? Подумай! А заодно, — поднимается он с места, — прикинь, что могли бы там найти американцы…

А дальше все было как-то буднично. Загрузились, взлетели. Сели, дозаправились… Кое-кто даже задремал. Не упустил своего и я.

Разбудила меня не сирена, а чья-то рука, потрепавшая за плечо.

— Подъем, боец. До точки выброски полчаса, — сообщил бортмеханик.

Продираю глаза, сажусь поудобнее и осматриваюсь. Большинство ребят уже проснулись, проверяют снаряжение и тихонько переговариваются.

Что ж, займусь и я полезным делом… надо грузовые контейнеры еще раз осмотреть.

Время пролетело совсем незаметно.

— Приготовиться! — каркнул динамик.

— Подъем! Проверить снаряжение!

Мне проще и привычнее, все же дело давно знакомое.

Загорелось на переборке табло «Готовность».

— Фалы пристегнуть!

Выскочивший откуда-то бортмеханик совместно с другим членом экипажа уже возятся около контейнеров с грузом.

Взвыли привода, поползла вниз аппарель — и в кабину ворвался прохладный забортный воздух.

— Высота — тысяча двести метров! Приготовиться к выброске!

Звуковой сигнал — пошли!

Есть что-то особенное в прыжке с парашютом — в каждом прыжке. Эти несколько секунд свободного полета, когда воздух свистит в ушах и захватывает дух!

А потом — привычный рывок. И скорость резко уменьшается…

Приземлились все нормально, никаких травм и прочих неприятностей. Место высадки — относительно ровная поляна около небольшой рощи. Даже контейнеры с грузом долго искать не пришлось.

Нашли, притащили к основному месту приземления.

— Собрать парашюты!

Тут все давно обговорено. Собранное добро тотчас же оттащили в сторону, побросав в эту кучу также и летные шлемы. Пшикнул баллон, распыляя какую-то химию… и то, что совсем недавно было грудой белого капрона, вдруг стало чернеть и прямо на глазах расползаться во все стороны. Вот так… десять минут — и тут никаких следов парашютистов не останется. Кто не понял — это такой специальный парашют. Он не так удобен, как обычный, дико дорогой — но если его обработать химией, которая идет с ним в комплекте, превращается в кучу грязи. И пригоршню непонятных пряжек, колец и прочего. Иди гадай, что это за хрень такая здесь валяется…

Собрались, проверили оружие, взвалили на плечи рюкзаки и бодрой рысью потопали к дороге. Идти пришлось не слишком далеко — пару километров всего. Уже на подходе Слон вытащил из кармана мобильник и, набрав номер, протянул трубку самому говорливому из нашей команды — радисту.

— Hello? Chief Stewart? Jeff Clark speaking. Nice to hear you.We have already about the meeting place. How? Awaiting you in a few minutes.[7]

Наш «маркони» — капитан Николай Торшин — бегло говорит аж на трех языках. И, по утверждению преподавателей, вполне способен сойти за своего не только в Штатах, но и в некоторых других (совсем, кстати, и не англоговорящих) странах. Мы, по правде сказать, тоже не такие уж лохи безнадежные и разговаривать по-английски можем. Но до него… словом, лучше пристыженно промолчать.

— Маршал на подходе, — поворачивается радист к подполковнику. — Сказал, что будет через несколько минут.

— Тогда прибавили ходу! Незачем заставлять ждать хорошего человека!

Впрочем, ему и не пришлось нас ожидать — мы успели раньше. Сложили рюкзаки на обочине, кое-кто даже банку с кофе откупорил. Не нашу — насквозь импортную.

Мы все, кстати говоря, весьма отдаленно напоминаем сейчас российских военнослужащих.

Камуфляж — стандартный натовский, причем не у всех один и тот же, обувь — тоже не наша, «маттерхорны».[8] Оружие — штурмовые винтовки «ХеклерКох-416» и пистолеты «Глок-23». Внешне нас можно принять вообще за кого угодно.

Наш специалист по системам сигнализации и всяким электронным хитростям — капитан Павел Овчинников, щеголяет даже небольшой бородкой. Отчего напоминает какого-то опереточного героя из Средних веков. Ему бы вместо камуфляжа и штурмовой винтовки камзол, широкополую шляпу и шпагу: как есть испанец!

Еще один капитан в нашей группе — Олег Павловский — рыжеволос и худощав. Ирландец, может быть, и не чистокровный — но где-то рядом…

А уж командир… Здоровенный, с наголо бритой головой, на которой вдобавок красуется несколько шрамов, чем-то здорово смахивает на Джеффа Монсона. Есть такой боец смешанных единоборств — кстати, коренной американец! Не брат-близнец, разумеется, но похож здорово.

Так что сборная солянка из весьма колоритных личностей. Встретишь тут таких — хрен кто примет за заезжих спецназовцев. А вот за какую-то команду наемников — так очень даже запросто!

Где-то вдали слышится звук мотора, усиливается… и из-за рощицы выруливает джип. С первого же взгляда бросаются в глаза эмблемы на капоте и дверях. Все ясно — перед нами тот самый федеральный маршал. Так сказать, наш наниматель…

— Будьте внимательны! — поворачивается к нам подполковник. — Норман Кларк — настоящий маршал, не однодневка какая-то! Реальный дядька, на службе уже шестнадцать лет! Куча всевозможных поощрений и прочего, изрядное количество лично задержанных преступников. Короче — вести себя с ним вежливо и уважительно, глупых вопросов не задавать! И думать, что отвечаешь!

Киваем, вопросов ни у кого нет.

Машина тормозит рядом с нами.

По знаку командира мы встаем.

Хлопает дверь, и на улице появляется маршал. Коренастый, рыжеусый и рыжеволосый мужик лет сорока. На поясе кобура с «глоком». Широкополая шляпа, из-под которой смотрят на мир внимательные глаза. Словом — типичный американский шериф… хотя он как раз и не шериф.

— Привет, парни! — здоровается он. — Кто тут у вас Джефф Кларк?

— Это я, чиф! — приподнимает руку в приветствии Торшин.

— Ага! — кивает маршал. — Правильно ли я тогда понимаю, что вон тот здоровяк — Боб Майерс?

Слон наклоняет голову.

— А ведь я тебя где-то встречал! — прищуривается Кларк.

— Возможно… — соглашается подполковник. — Меня трудно не запомнить.

— Ха! Это ты точно сказал!

Гость оглядывает всех нас, приветливо подмигивает Павловскому, вероятно, приняв того за настоящего ирландца.

— И это мои депьюти?[9] — качает головой федеральный маршал. — Да уж… глядя на вас и не скажешь, что вы собрались обеспечивать исполнение федерального законодательства… По-моему, кто-то там, наверху, чего-то перепутал… Ладно!

Он поворачивается к машине и берет с сиденья пластиковую папку.

— Как мне сообщили из офиса директора, все формальности вами уже выполнены, и я могу сообщить подробности операции.

На свет появляется карта.

— Никакие новомодные штучки там не работают, так что если вы привыкли пялиться в экран, то лучше сразу подумать о том, как вы собираетесь отсюда выбраться.

— Ничего, чиф, — спокойно отвечает наш радист. — Тут нет маменькиных сынков… мы предпочитаем смотреть на звезды. А старый добрый компас никто не отменял.

— Хм… Хорошо! Итак, нам интересны два объекта. Старая лесопилка Моргана — ее забросили уже лет десять назад. Правда, говорят, в прошлом году ее кто-то купил… И дом Левковича — этот ненормальный давно видит в каждом федеральном служащем исчадие ада. Даже почтальону не разрешает подходить к своему забору! И сам никуда носа не высовывает.

— А как же он тогда отправляет письма? — спрашиваю я.

Стюарт поднимает на меня взгляд.

— Дэн Лэри, чиф! — спешу представиться я.

— А ты сообразительный малый! — одобрительно кивает американец. — Ты прав, этот вопрос меня как-то и не заинтересовал…

— Ну, он ведь может и по телефону звонить…

— Не может, в том-то и дело! Земля тут такая… особенная. Да и холмы вокруг долины мешают. Рация — и та работает чуть больше, чем на милю. Так что мобильной связи в долине нет. А проводной — так никогда и не имелось. Ломать себе голову из-за нескольких человек телефонная компания не станет.

Подполковник кивает — все понятно.

— Вот ваши документы. Ордера на обыск помещений с целью выявления и задержания бежавших преступников. Документ, подтверждающий ваши полномочия…

Маршал выкладывает на капот различные бумаги, которые внимательно просматривает наш связист. Похоже, что все в них указано правильно — и он кивает подполковнику.

— Что ж, шеф Стюарт, нам все понятно…

— А вот мне — нет! — отрезает американец. — Смотрю я на вас — и все больше склоняюсь к мысли, что нажимать на спуск вам гораздо привычнее, нежели разговаривать! Я не знаю, что там решили в Арлингтоне,[10] но здесь — последнее слово за мной! Вы натворите дел — и растворитесь, как утренний туман под лучами солнца. А мне тут жить! И людям, которых я должен защищать, — тоже!

— Но ваше руководство…

— Мало ли какие аргументы вы привели директору! Нет уж… здесь за соблюдение закона отвечаю я! С вас — кто спросит? Появились непонятно как — ведь никакие машины сюда не проезжали! Я бы про это знал! И неизвестно куда потом исчезнете — нет, так дело не пойдет! — маршал, похоже, разошелся не на шутку.

— Что вы хотите, шеф? Сопровождать нас? Но ведь есть же недвусмысленное указание вашего руководства… — пожимает плечами Слон.

— Есть… — внезапно сбавляет тон собеседник. — Здесь вы правы, ваши крючкотворы постарались… Но!

Он неожиданно ухмыляется. Вытаскивает из кармана какую-то бумагу и протягивает командиру.

— Вам знаком этот текст?

Снежный всматривается в документ.

— Нет, все читать нет необходимости — последний абзац!

— «…созданный отряд обладает всеми полномочиями и имеет полную свободу действий в указанных рамках…»

— Дальше!

— «…Вы не должны сопровождать отряд, вмешиваться в их деятельность и отдавать им указания…» тут все… Подпись директора…

— Это так, я не могу сопровождать отряд. Но! — поднимает палец вверх маршал. — Вы прочли где-нибудь о составе отряда? Не трудитесь, там прямо сказано только одно — люди прибудут ко мне сами. Гэри!

Хлопает дверца джипа, и на дороге появляется новый персонаж. С дробовиком в руках, между прочим…

— Это Гэри Лорд — и он тоже прибыл ко мне час назад. Приехал сам, его никто не присылал и не вызывал. В отличие от вас, его я знаю уже пять лет — и он ни разу меня не подвел. Так что формально я никаких приказов не нарушаю. И он пойдет вместе с вами!

— И что же он будет делать? — спокойно осведомляется подполковник. — Мои парни за несколько лет сработались так, что мне и говорить-то им ничего не нужно… куда я должен его поставить?

— А никуда — он и сам разберется. Да и проводник вам нужен… вы же здешних мест не знаете?

— А если он в кого-нибудь выстрелит? Кто будет за него отвечать? Я? Или кто-то из моих людей?

— Вот это, мистер, уже не ваша забота! Кстати… заодно он и присмотрит за тем, чтобы вы вели себя правильно… и не увели с собой никого, кроме тех лиц, что указаны в ордере! И не унесли чего-нибудь лишнего!

— Джефф! — поворачивается командир к связисту. — Радио в штаб!

Капитану дважды повторять не надобно. Секунда — и сдернут с плеч рюкзак. Быстро развернута радиостанция спутниковой связи, зонтик антенны уставился в хмурое небо.

— Сэр, штаб на связи!

— Передай — операцию прекращаю. Шеф Стюарт взял ответственность за все происходящее на себя, изменил состав отряда и внес коррективы в ваше распоряжение относительно разыскиваемых лиц и их груза. Прошу выслать за нами вертолет. Надеюсь, он не успел далеко улететь…

— Слушаюсь, сэр! — радист подносит ко рту гарнитуру. Передав сообщение, прижимает наушник к голове и некоторое время ждет. —  Есть, сэр! Шеф Стюарт, вас просят на связь… — протягивает он маршалу гарнитуру.

Тот недоверчиво берет ее в руки и прикладывает к уху.

— Стюарт слушает! Да… Но, сэр…

Что уж там ему говорят… надо думать, точно не с наступающим Рождеством поздравляют. Лицо маршала багровеет, видно, что он изо всех сил сдерживается.

— Но, сэр, я обязан! Их тут никто не знает! Нет, но… При чем тут шериф Перкинс?! Сэр!

Он откладывает в сторону гарнитуру и некоторое время молчит.

— Гэри!

— Да, чиф? — откликается помощник.

— Ты идешь с ними… Ни во что не вмешиваешься — это приказ! Пусть хоть Маунтин-Рок захотят с собой унести! Но и помогать ты им не обязан — только смотреть!

Снежный пожимает плечами.

— Ну, если он сможет за нами успеть… Только мы за него не отвечаем!

Вот так мы и двинулись с места встречи.

Идти оказалось не слишком далеко, спуск в долину начинался всего в паре километров отсюда. Мрачный Гэри топал за нами на расстоянии метров двадцати, всем своим видом выражая недоверие. Проходя мимо меня, командир чуть кивнул головой в сторону сопровождающего — мол, приглядывай!

Сочувствую тебе, парень!

Ты, вполне может быть, неплохой человек, хороший семьянин и все такое прочее… Но вот, по воле маршала, влез не в свое дело. И можешь очень сильно помешать. Даже то, что может случайно попасть на глаза, вполне способно вызвать впоследствии массу ненужных вопросов у всяких там посторонних «товарищей».

А у нас конкретный приказ!

«Всякая угроза выполнению задачи устраняется вместе с объектом-носителем».

И все…

Никого особо не чешет — что это там за объект такой. Если есть угроза всей группе, то извини, родной, тебе круто не повезло.

Угроза ядерного взрыва — это куда как более важная штука, чем любые интересы и даже сама жизнь кого угодно.

И пусть не успокаивает тебя дробовик в руках — ты и на спуск-то нажать не успеешь…

Остановка — Торшин разворачивает аппаратуру.

— Связи нет…

Ну, собственно говоря, никто не удивлен. По расчетам, мы должны были уже войти под границу искажающего поля, так что радиоволны сюда не пройдут.

Николай выключает радиостанцию, и ее место занимает другой прибор.

А тут и доклад не требуется — на приборной панели загораются несколько желтых светодиодов.

Все ясно — поле есть.

Радист поворачивает антенну серо-зеленого ящичка, засекает направление на источник излучения.

— Туда! Удаление… — он нажимает какие-то кнопки. — Около полумили. Может, чуть больше… точнее не скажу.

Гаснет панель прибора, щелкают застежки рюкзака.

— Э-э-э… Сэр!

Это помощник маршала. На его лице написан жгучий интерес.

— Сэр, каким это колдовством занимался ваш радист? Мы ведь ищем сбежавших преступников! Или на них уже есть те самые браслеты, о которых говорили по телевизору?

— У них много чего с собой есть… — неопределенно отвечает подполковник. — Что в той стороне?

— Дом Джошуа Левковича. Вот эта дорога как раз к нему и ведет, — тычет рукой Гэри.

— Я тут не вижу никаких проводов. Он что — при свечах ужин готовит?

Американец усмехается.

— В миле отсюда — река. У старика Джошуа там плотина. А на ней — генератор.

Я вот как-то даже затрудняюсь представить себе размеры этого «генератора». Не говоря уж о плотине… Излучатель защитного поля жрет электричество, как свинья помои. Любая бытовая техника давно уже накрылась бы медным тазом. Так что бедняга явно не в курсе дела.

Однако сигнал идет оттуда — значит, и мы следуем к его источнику.

Но — уже не по дороге.

Недоуменно поглядев на нас, Лорд, однако, следом не пошел. И его, в принципе, можно понять — здесь не так давно был дождь. И обочины мало напоминают пешеходную тропку. Грязно там, проще говоря. Вот он по дороге и топает, там почище.

— Эй, парень! — окликаю я спутника. — Мы ведь идем в одну сторону?

Он морщит лоб.

— Ну… да…

— Тогда, будь любезен, иди след в след!

Не догоняет…

Вздохнув, снимаю рюкзак. Это все равно надо будет сделать рано или поздно…

Недоуменно оглядев раструб прибора у меня на груди, помощник маршала все равно остается на дороге.

Подполковник кивает, и я, обойдя остановившуюся группу, осторожно шагаю вперед.

— Пи-и-и-п!

Стоп!

Левее… нет, тише звук.

Ага, она не в той стороне!

Пи-бип! Пи-бип!

Поднимаю руку — и все ребята тотчас же опускаются на землю. Только американец столбом стоит на своем месте. Ан нет — дошло! Присел… Ну, пусть и не лег, но все же не пугалом посреди дороги торчит.

Оружие — за спину. Подтягиваю ремень, мне только и не хватает того, чтобы ствол из-под руки в самый ненужный момент выскользнул.

В наушниках уже постоянный звук, загорелись и светодиоды на верхней панели прибора.

Ну, где же ты?!

Ага!

— Иди сюда, умник.

Лорд подходит поближе, опасливо косясь на дорогу.

— Не переживай, она уже не кусается.

Темно-зеленый цилиндр мины более не опасен — детонатор лежит в прочной коробочке в моем рюкзаке. Укутанный ватой, он уже не сработает даже и от сильного сотрясения.

— Если бы мы шли дальше по дороге, то непременно столкнулись бы с этой штукой. Осколки бьют почти на сотню футов. Тебе еще чего-то надобно объяснять?

Судя по выражению лица нашего спутника, он обладает живым воображением. Наверное, уже представил себе, как, живописно разбросав кишки по округе, лежит в красивой позе посередине дороги. Но, похоже, эта перспектива его совсем не радует.

— Нет, сэр! Мне ничего не надо объяснять!

— Именно по этой причине мы и не ходим по дорогам. Не так комфортно, согласен, но куда более безопасно…

Не растолковывать же ему, что мина поставлена в расчете как раз на таких, как он. Тех, кто привык всюду ездить. Ибо собственно мина еще и усилена дополнительным зарядом взрывчатки, который я ему и демонстрирую. Добавив, что даже автомобиль шефа Стюарта не послужил бы ему никакой защитой — разорвало бы в клочья.

А вообще — это крайне нехороший признак. Если уж обитатели здешних мест начали ставить мины, то это значит, что им тут реально терять уже нечего — идут ва-банк! И, как следствие, нам стоит ожидать весьма нелюбезного приема…

Радист тем временем добавил, что установка взрывных устройств на дороге общего пользования является федеральным преступлением. Он даже какую-то выдержку из соответствующего закона процитировал по памяти. Из его слов выходило, что любое применение нами какого угодно вооружения или техники в данном случае абсолютно оправданно. Не знаю, так это или нет, но Лорд поверил.

— Сэр, я готов выполнить любое ваше указание!

— Прикрывай наши спины, сынок…

Ну вот, потенциального противника превратили в союзника. Не могу не отдать должное подполковнику — он мастер убеждать собеседников!

Еще полчаса хода — и Женька Мальцев приседает у какого-то камня. Мы тотчас же рассредоточиваемся, беря на прицел всю округу. А командир осторожно пробирается к дозорному.

Сигнал — Слон растопыривает руку. Есть контакт!

Покачивание ладони влево-вправо — группа расползается по флангам, беря противника в полукольцо.

Поймав вопросительный взгляд американца, указываю ему на группу кустов слева сзади. Мол, туда смотри!

Вот он — дом местного чудика.

Во дворе сидит какой-то деятель, листая иллюстрированный журнал. В оптику даже яркие фотографии можно разглядеть.

И все бы ничего, но, судя по документам, он, как минимум, вдвое моложе хозяина дома — тому круто за пятьдесят. А этому — лет двадцать, не более. Нет у старины Левковича столь молодых родственников.

Рабочий, наверное…

Ну да, вот и инструмент под рукой. К столу прислонена винтовка «М-16». Ничего так, хороший инструмент… В гарнитуре слышны два щелчка — на небольших расстояниях наши радиостанции полем не заглушаются.

Включаю тепловизор.

Так, вот и еще один… тоже, наверное, сельский труженик… на веранде сидит. Иногда в прибор можно разглядеть его голову, которая время от времени появляется в окне.

Щелчок — пауза, щелчок — пауза, три щелчка.

Обход справа, будут работать Мальцев с Павловским. Наше дело — прикрытие.

Медленно тянется время…

Ага, вот, промелькнули неясные тени! Как это они ухитрились дом так быстро обойти? Мастера…

И снова жду, с моего места та часть дома не просматривается.

Движение на веранде!

В прицел тотчас же прыгает тот самый «рабочий». На этот раз — он уже стоит, оружие в руках. Поворачивает голову, прислушиваясь… Чего-то учуял?

Гах! Гах!

Дробовик Лорда!

«Рабочий» больше не колеблется, вскидывает винтовку, распахивает дверь на улицу…

И у него подламываются колени.

Резко переворачиваюсь на спину!

Из тех самых кустов к помощнику маршала бегут стремительные темные силуэты.

Гэри стреляет — один из них падает.

Ф-ф-р-ж…

«Метла»! Этот звук ни с чем не перепутаешь!

Мой «Хеклер-Кох» кашляет в ответ — и бегунов сразу же становится меньше на два человека. Но и в мою сторону летят зловещие стальные шары!

Очередь! Вторая!

Смена магазина…

Я бью длинными очередями, прижимая противников к земле и не давая им подойти ближе. Оттуда они пока не могут стрелять прицельно — слишком велик разброс пуль. Но они убойны и на таком расстоянии…

А за спиной продолжается перестрелка. Наши винтовки снабжены саундмодераторами — их выстрелы легко можно отличить. Противник же садит напропалую из обычного оружия.

Садил… не слышу более ответного огня.

С правого фланга внезапно коротко трещат несколько выстрелов — и огонь со стороны тыла стихает. Кто-то из наших ребят отработал во фланг кустосидельцам — и хорошо отработал!

— Пятый, — прорезается звук в наушнике. — Контроль тыла!

Ясно, задание понял!

Стало быть, в доме все закончилось, а вот проверить этих умников, что нас из кустов атаковали, необходимо.

Меняю магазин и осторожно, держа на прицеле тела лежащих противников, приближаюсь к месту схватки.

Так, один… второй… сколько их тут всего?

Пятеро?

— Вижу пятерых! Все лежат неподвижно…

— С моей стороны еще двое — тоже никто не дергается, — это Торшин.

Так вот кто с фланга их приголубил!

Подбегаю к лежащим, пинками отшвыриваю валяющиеся на земле «метлы». Гости «оттуда», тут никаких сомнений не имеется, особенно когда вижу вблизи их характерную внешность и одежду.

А вот и американец — тоже недвижим. Рядом с ним валяется на земле искореженный дробовик. От приклада только щепки остались, цевье вдребезги, да и ствол весь ободран. Фигасе ему прилетело…

Стон — он жив!

— Командир, имею раненого!

Присаживаюсь рядом и осторожно приподнимаю Гэри. Правая рука и весь бок в крови, от кожаной куртки остались какие-то лохмотья.

«Метла»… на таком расстоянии — это страшное оружие!

Секунда — и опустевший шприц-тюбик отброшен в сторону. Достаю из аптечки перевязочный пакет. Хотя… что тут в первую-то очередь бинтовать? У него весь правый бок — одна сплошная рана. Повезло — дробовик частично принял удар на себя, а то бы этот клиент давно ласты склеил…

Помощник маршала внезапно открывает глаза, дергается. Откуда-то сбоку вываливается на землю пистолет — такой же «глок», как и у нас.

— Лежи, лежи, лежи! — успокаиваю я его. — Все в норме, стрелять по нас уже некому!

— Телефон… у вас есть телефон?

— Так отсюда же не позвонишь — связи-то здесь нет!

— Телефон… Включите камеру!

Американец не бредит. Голос хотя и слабый, но вполне уверенный, да и говорит он достаточно членораздельно. Хотя видно, что он держится из последних сил.

Достаю телефон, включаю камеру и показываю ему моргающий индикатор записи.

— Так?

— Да… Снимайте меня!

Навожу объектив на лежащего.

— Я, федеральный агент Министерства энергетики Гэри Раглан Горн, личный номер QR 234511, находясь в здравом уме и твердой памяти, хочу сделать официальное заявление! — голос говорящего время от времени сбивается, но слова он старается выговаривать четко.

Интересные пироги… так он не помощник маршала?

— Сегодня, — он называет дату и время, — в процессе исполнения решения суда округа Пэйнт, я должен был осмотреть домовладение мистера Джошуа Левковича на предмет хранения там запрещенных к обороту материалов и технических средств. При подходе к домовладению, находясь на дороге общего пользования, я был атакован неизвестными лицами, которые открыли огонь по мне и сопровождавшим меня помощникам федерального маршала. Хочу особо подчеркнуть, что границы домовладения не были нами нарушены и в контакт с мистером Левковичем никто из нас не входил. Таким образом, атака была неспровоцированной и внезапной. Ответным огнем нападающие были нейтрализованы. Поднимите, пожалуйста, камеру… Снимите их…

Пожимаю плечами, но выполняю его просьбу, стараясь, чтобы никто из нас в поле зрения объектива не попал.

— Спасибо… особо хочу отметить действия помощника маршала, который известен мне под именем Дэна Лэри — он первым пришел мне на помощь и нейтрализовал нескольких нападающих. Все…

Выключаю камеру, убираю телефон и наконец-то приступаю к перевязке.

— Так вы — Горн? Не Лорд?

— Так и вы не Лэри… — уголками губ усмехается раненый. — Акцент, знаете ли… Да и командир у вас — личность достаточно известная…

Все — обмяк, сознание потерял. Или это лекарство так подействовало?

Хрустя ботинками по камням, подходит Слон. Кивает сопровождающему его Торшину — мол, осмотри раненого. Тот у нас куда более подкован в данном вопросе, поэтому безропотно уступаю ему место и отхожу с командиром в сторону.

— Тут такая штука… Этот наш сопровождающий — никакой не помощник маршала. Он — федеральный агент Министерства энергетики. И фамилия у него другая, — протягиваю подполковнику телефон.

Просмотрев запись, он на какое-то время задумывается.

— Значит, так! Сделай копию записи — сбрось на чей-нибудь телефон. Свой отдаешь Мальцеву. Сейчас подгоним джип, грузим туда американца — и Женька отвезет его назад. Думаю, что маршал так и сидит на том же самом месте. Вот пускай своего агента и эвакуирует. И телефон пусть ему отдадут — такая запись для них самих нужна. А Мальцев потом на этой же машине и вернется — мы с ним точку встречи оговорим…

— А что это за птица такая — федеральный агент?

— Да черт его знает! Тут у них столько понаверчено — черт ногу сломит. Уж всяко не ниже маршала будет. А то и повыше…

Закончивший перевязку Торшин, слышавший краем уха наш разговор, качает головой.

— Повыше — и здорово! Только такие агенты уполномочены брать под свой контроль ядерное оружие и его компоненты во время их транспортировки — и никто иной тут не пляшет. Любой маршал лесом идет. А что касательно его слов относительно дороги общего пользования — это уже в сторону судьи реверанс. Если б этот деятель начал по нас стрелять в своем дворе, то какие-то шансы в суде у него имелись бы. Слабые — но все-таки… А нападение на федеральных чиновников на дороге общего пользования или на воде — это уже почти пиратство. И срок будет охренительным…

— Так он и начал… — пожимает плечами Снежный.

— Нет, — отрицательно качаю головой. — Первыми открыли огонь эти деятели. Во всяком случае, в этом уверен Горн.

— Ну, тогда пусть так и будет, — пожимает плечами командир. — Нам-то с этого какой прок?

— А, кстати! — вспоминаю я слова федерального агента. — Чего он сказал про тебя — мол, известная личность?

Подполковник сплевывает.

— Да, блин, журналюги эти… Свободная, так сказать, пресса! Это еще с Севастополя пошло. Был там один бывший укродепутат Рады — он-то, скотина, первым и растрепался. «Палач Мекензиевых гор» — во как меня эти писаки окрестили! И даже фото где-то раскопали… Где те горы — и где «тридцатка»?![11] А! — машет он рукой. — Им хоть кол на голове теши…

А маршал-то, маршал! Вот как комедию-то ломал, а! Явно мужик не тем делом занимается. Ему в актеры пойти — лопатой бы деньгу греб!

Фыркая выхлопной трубой, подрулил джип — старый обшарпанный «Шевролет». Сидевший за рулем Мальцев выпрыгнул на улицу, и мы осторожно перенесли в кузов раненого американца. Кто-то из ребят уже набросал туда всяких тряпок, на которые Горна и уложили. Женька сунул в карман его телефон и подошел к командиру. А я потопал к дому, надо было помочь ребятам. Впрочем, почти тотчас же мне пришлось возвращаться — на этот раз мы тащили на руках уже официального хозяина дома и всего, что тут находилось. Пожилой мужик был в полной отключке и ни на что не реагировал.

— Наркотой его накачали… — сжимает губы Слон. — Приходилось видеть таких… Блин, как бы он коньки по дороге не отбросил!

И «Шевролет» в темпе скрывается за бугром.

Мы же приступаем к планомерному обыску дома.

В самом доме, во дворе и поблизости от него обнаружилось несколько бездыханных тел. Четверо — вполне себе рядовые американцы, вооруженные винтовками «AR-15». Во вполне военном, кстати, исполнении — то есть с возможностью ведения автоматического огня. И пять человек, одетых в серые комбинезоны. Будь они даже без вооружения — печально знакомых «метел», спутать их с местными жителями никто бы не сумел. Восточные черты лица, одинаковые короткие стрижки, темно-зеленые шевроны на левом рукаве и нашивка с непонятными знаками на груди справа яснее ясного показывали — это не американцы. При всей похожести на тех же японцев они все-таки достаточно ощутимо от них отличались.

— Хорны, — выносит заключение Павловский. — Я их фотографии видел: форма, вооружение и знаки различия — все соответствует.

Он делает несколько шагов и останавливается около одного из тел.

— Вот, — касается он нашивки на груди. — Желтая полоска под текстом — знак принадлежности к младшему комсоставу. Что-то типа старшего матроса.

Это знаю и я. Над чертой — имя конкретного персонажа, а на рукаве эмблема корабля и обозначение конкретной боевой части. Вот только с прочтением у меня проблемы… их язык трудно мне дается.

Впрочем, у капитана с этим проблем нет — он-то у нас изучает данных «товарищей» чуть ли не с самого первого дня создания части.

— Их корабль — «Несущий бурю», а все эти гаврики — члены его штурмовой команды. Соответственно, данный конкретный персонаж — командир десятки штурмовиков — Вэ Лайн.

Все верно — у наших противников вполне конкретная и понятная система личных имен. Именно система, по-другому это как-то трудно назвать.

Независимо от того, как конкретно звали того или иного деятеля до поступления на корабль, ступив на его палубу, он сохраняет только имя — и ничего, кроме этого. Поднявшись на первую ступеньку — став десятником или старшим группы, — он получает право прибавить к имени название рода. То есть конкретно этот деятель — Вэ из рода Лайн, десятник.

И на этом все — дальнейшего продвижения для хорнов не предусматривается. Он может только получить еще несколько нашивок с желтыми вертикальными полосами — одна полоса соответствует пяти годам службы. Каждая такая полоска прибавляет уважения со стороны сослуживцев и улучшает отношение к тебе со стороны офицеров. Пять полос — «расческа», — и ты с почетом можешь сойти на землю. Какая-нибудь уважаемая должность в твоем роду или деревне гарантирована. Дольше рядовых на кораблях не держат. Впрочем, получить «расческу» успевает далеко не каждый…

С офицерами-вайнами все обстоит несколько иначе. Их имя — это всегда три слова. Имя — род — место проживания. То есть название родового острова или поселения. Впрочем, острова… это круто не для всех. Дорого! Даже самый маленький островок предпочтительнее серьезного поместья. Ибо наличие острова автоматически подразумевает и наличие собственного флота для сообщения с соседями. И обязательно вооруженного! Безоружных кораблей, похоже, у них совсем не существует. Понятное дело, что серьезную пушку можно поставить далеко не на всякий корабль, но есть ведь счетверенные установки тех же «метел» серьезного калибра…

Офицер имеет черную форму и нашивку с зеленой полосой, под именем. Две зеленые горизонтальные полосы — старший офицер. Их на корабле двое — носовой и кормовой. Вторая зеленая полоска у носового офицера всегда длиннее первой — он старше по должности. Ну и «расческа» у офицера, соответственно, зеленого цвета и может быть сколь угодно длинной. Ибо ограничения по времени службы у офицеров нет.

А вот капитан…

Он — это совершенно отдельная статья.

Насколько удалось выяснить, капитан всегда являлся и владельцем корабля. Возможно, были и исключения, но про них нам не рассказывали.

Нашивка с широкой красной полосой на груди и на рукаве.

Нарукавная — название корабля на красном фоне — и ничего больше.

На груди четыре слова.

Имя — род — место проживания — номер. Ибо капитан — должность, как правило, наследственная. Одним и тем же кораблем могут командовать разные представители рода. Имена же у капитанов часто бывали одни и те же. Даже существовали какие-то там традиции и поверья на этот счет. Мол, чем больше капитанов носит одно и то же имя — тем страшнее будет их противникам. Типа — их нельзя убить, раз на капитанском мостике все время один и тот же человек. Или что-то в этом роде…

Личность эта была почти мифической.

Питался и квартировал он всегда отдельно от всех прочих. Появляться в обществе офицеров тоже почему-то мог далеко не всегда. Существовали какие-то особые правила на этот счет. Его обслуживала специальная команда хорнов, которые тоже жили обособленно от всех прочих. Отличительным знаком этой команды являлась маленькая вертикальная красная полоска на левой стороне груди. И ни один офицер ничего не мог им приказать — попросту не имел на это права. Но это не означало того, что данные хорны были на каком-то привилегированном положении. Скорее — на особом. Ибо карой за любое нарушение ими дисциплины было отнюдь не разжалование. Провинившегося просто выбрасывали за борт в открытом море. Точнее — он прыгал сам при большом стечении народа.

Капитан не был «первым после Бога», как это часто пишут в книгах.

Для своей команды он таковым, по сути, и являлся. Его приказы никем и никогда не могли быть обжалованы.

Любые — и ни при каких обстоятельствах.

Исключением мог быть единственный случай — приказ о сдаче корабля. Вот тут его имел право — и даже обязанность — убить любой офицер. Становившийся в этом случае капитаном. И неважно, что он мог им стать лишь на то короткое время, которое требовалось кораблю для гибели. Имя этого офицера сообщалось его роду, причем это являлось обязанностью победителя. Поэтому тщательно опрашивались все спасенные с борта вражеского корабля люди. Любой из них считал своим долгом рассказать все подробности боя, для того чтобы максимально точно упомянуть о поведении его команды в сражении. Ибо и эти сведения отсылались по месту базирования корабля, становясь частью истории многих родов.

А потом… потом море ждало всех проигравших. И это считалось почетом! Позором был бы тот факт, если бы их отпустили по домам. Мол, они настолько беспомощны, что уже не могут быть достойными противниками! Худшего оскорбления роду трудно было и вообразить…

А сейчас я рассматриваю лежащие перед нами тела. И что их только сюда занесло? Здесь до моря — как до Пекина ползком!

Тщательная проверка дома принесла некоторые интересные результаты. И, в частности, обнаружился подключенный к Интернету компьютер. Вот те раз — тут же никакой связи нет! Ан, выходит, что есть… Прошедший по проводу Торшин сообщил еще одну интересную новость: Интернет оказался кабельным. Линия подключалась к роутеру в подвале, а вот куда она шла дальше…

Слон только в затылке почесал.

Запасы продовольствия тоже оказались непропорциональными — для десятка человек их было многовато. Причем пищевые рационы хорнов вообще складировались в отдельном помещении. И вот тут меня торкнуло в первый раз!

— Олег, — вертя в руках коробку с рационом, спрашиваю я у Павловского, — это ведь на один день, да?

— На день, — кивает капитан. — А что?

— Сколько их лежит на холме? Пятеро? А когда должна рвануть бомба?

Капитан вопросительно смотрит на меня.

— Пять человек попросту не успеют все это съесть! Взрыв произойдет раньше!

Надо отдать должное командиру. Услышав эти слова, он не особо долго размышлял.

— Ларин, Овчинников — повторно обыскать дом! Весь — от подвала до чердака! На все — десять минут! Торшин — на тебе техническая сторона! У них должна быть какая-то связь!

Все верно.

День, на который назначен подрыв атомной мины, известен. И если она заложена где-то здесь, то полным бредом будет затаскивание сюда такого количества продовольствия, которое попросту не сможет сожрать за это время группа прикрытия.

Второе — перед нами только половина штурмовой десятки, во главе с командиром. Где еще пять человек? Если разделить количество пищевых рационов на десять, получается уже несколько ближе к истине…

Коридор!

Скрипят под подошвами ботинок рассохшиеся доски.

Дверь.

Заперто? А нам как-то по фиг… Один хрен, она тут старая, как и весь дом.

Хрясь!

И, жалобно скрипнув, она повисает на одной петле — не рассчитал малость…

Так, тут ничего интересного нет. Здесь, судя по личным вещам, обитал кто-то из «местных жителей». Тех, что с винтовками в руках на улице тусовались. Какие-то тряпки, старые ботинки — на фиг!

Следующая дверь повторила судьбу соседки.

Опять «местные». Разве что малость поопрятнее тут. Фотоаппарат на тумбочке, а что в нем? Мигнул экран.

Вот они, та самая команда, что лежит во дворе, — здесь они еще живые. Улыбаются, машут рукой фотографу. Еще снимок, еще… стоп! В карман его!

Выбегая в коридор, слышу, как трещат двери с противоположной его стороны — там орудует Павел. Да… после нас тут чинить все придется долго. Если, конечно, будет кому…

Снова одна дверь — на этот раз не заперто вообще.

И — разительный контраст с предыдущими комнатами.

Чисто — почти стерильно. Кровать около окна, тонкий матрац, аккуратно заправленное одеяло и небольшая подушка сверху. Серый квадратный мешок-контейнер около стены. Рядом, на столике возвышается небольшая стопка прямоугольных коробок. Пресловутые пищевые рационы — только цвет у них тут другой. Из чего, кстати, вайны эти коробки делают? На вид — картон, но не горит и весьма прочен механически. Разорвать такую коробку — это надо нехило руки напрячь.

Еще комната…

— Вот! — выкладываю перед подполковником коробку с рационом. — Черная — офицерский! И еще…

Торопливо перелистываю снимки в фотоаппарате.

— Во!

На экране — те самые «местные жители». Позируют перед неведомым фотографом. Рот до ушей, большие пальцы вверх — весело им.

А на заднем плане видна фигура в черной форме. Он стоит боком и, скорее всего, даже и не подозревает, что его фотографируют. Характерный черный комбинезон… и хорошо узнаваемый кинжал на правом боку.

То есть мои догадки верны — офицера не отправят командовать пятью подчиненными. Да и десяток — это тоже как-то мелковато для такой фигуры.

— Это не Ронни, — после некоторого молчания изрекает Слон. — Не тот, который с амерским президентом говорил,[12] — я этот ролик видел. Другой кто-то…

Хм-м… так еще и видеоролик какой-то был? Сколь много нам открытий чудных…

Увы, никакой связи отыскать не удалось. Никаких проводов от полевых телефонов, непонятной аппаратуры — ничего.

Зато нашлась натоптанная тропка, уводившая куда-то в сторону. Хорошо натоптанная, по ней, видимо, не раз в день народ туда-сюда шастал. И еще одно открытие сделал уже Снежный. Осматривая тела хорнов, он обнаружил застрявшие в протекторе ботинок мелкие камешки.

— Тут вокруг земля повсюду. Прежний хозяин кукурузу сеял, так что все распахано давным-давно. Здесь почвы песчаные, суглинок… даже дороги грунтовые, без подсыпки песком и щебнем. Нет тут оживленного движения, так чего огород-то городить? Да и, судя по карте, никаких россыпей поблизости нет. А эти камешки — гранит. И где у нас здесь таковой имеется?

Ответ подсказывает все та же карта, точнее, информация из планшета Торшина. Холмы к северо-западу от дома — там, если верить пометке, как раз тот самый гранит и присутствует.

Да и аппаратура пеленгации сигнала недвусмысленно указывает в ту же сторону, куда уходит тропинка.

Но если там расслышали выстрелы… то встреча может быть очень даже горячей и не сказать чтобы дружеской.

По команде включаем тепловизоры, рассыпавшись в разные стороны, чтобы снизить вероятность одновременного поражения нескольких человек. Поднимаемся на холм, который расположен между нами и источником сигнала.

— Командир! Код «пять»!

Да здесь и без аппаратуры все видно неплохо… Народ здешний, разумеется, постарался, затягивая излучатель защитного поля маскировочной сеткой, но пожелтевшая растительность и пожухлая трава выдают его местоположение. Да и не бывает в природе правильных геометрических форм.

Вот он — почти в центре пятна пожухлой травы возвышается угловатое сооружение. И — никого рядом.

Странно. Очень и очень странно. Да, возможно, что находиться рядышком с этой штукенцией не так-то уж и безопасно — вянет же трава? Но какая-то охрана, один хрен, должна тут присутствовать! Пусть и не в непосредственной близи, но все же…

Радиостанции тут не работают — никакие вообще. Слишком близко к источнику помех. Так что визуальный контакт — наше все!

И краем глаза замечаю движение слева. Приподнявшись над землей, машет рукой Павловский. Он указывает на что-то.

И чего он имел в виду?

Яркое пятнышко среди пожухлой растительности. В тепловизионный прицел его можно хорошо рассмотреть. Ну… пятно и пятно… это может быть чем угодно. А если левее отползти?

С этого ракурса пятно приобрело более четкие очертания. Нет, это не человек — однозначно. Ибо человека со столь прямоугольными очертаниями и такими габаритами я себе представить как-то затрудняюсь… Прибор? С таким выделением тепла?

«…Демаскирующим признаком таковых установок могут являться работающие механизмы, кабели питания и сервоприводы. И в частности — радиаторы системы охлаждения управляющей аппаратуры…» — всплыли в памяти строчки наставления.

Автоматическая пулеметная турель — нечто вроде тех штукенций, которые стреляли по нас на полигоне. Судя по наличию тепла, пулемет периодически шарит стволом туда-сюда, вот привода и греются. Да и камера на прицеле тоже кое-что потребляет…

Радиосвязи тут нет, и управляется эта установка, скорее всего, по проводам. А почему же автоматическая?

Да потому, что стоит на самом удобном для наблюдения месте. Был бы там оператор — он как раз на этом месте обосновался бы. А установку разместили бы где-нибудь рядышком. Впрочем, наличия передающей телекамеры это не исключает. Тот самый оператор вполне может вообще в тылу заседать со всеми удобствами. Протяни провод — и любуйся картинкой.

Скорее всего, где-то между нами и турелью установлены в грунт сейсмодатчики, от которых идут к блоку управления провода. Сработает датчик, настроенный на передвижение человека, — и развернется в нужном направлении пулемет. Чувствительный элемент можно настроить как на идущего человека, так и на технику или животных — диапазон настроек чрезвычайно велик. И даже передвижение ползком не всегда может помочь — аппаратура засечет и это.

Обходить?

Не факт, что эта установка тут одна. Эту хоть удалось засечь раньше, чем она обнаружила нас. Так что фиг там — от добра добра не ищут.

Такой вариант, среди всех прочих, рассматривался на инструктаже. И там же были проработаны меры борьбы с подобными устройствами. Разумеется, стрелять из гранатомета по установке никто не будет. Нам только такого громогласного оповещения о присутствии в данном районе посторонних не хватает. Попробуем решить этот вопрос иным путем.

Тот же самый лазерный целеуказатель — он ведь не только для стрельбы может использоваться. А азбуку Морзе никто не отменял!

«Вижу радиатор охлаждения. Прошу разрешения на открытие огня» — моргающий лазер неплохо виден в тот же тепловизор.

Ждем…

«Открытие огня разрешаю» — приходит в ответ серия вспышек.

Так, теперь все сантименты побоку — работаем…

Глушитель на месте, магазин сменить…

В тепловизионный прицел достаточно четко видны очертания теплого прямоугольника. А насколько я помню общее устройство таких систем, за радиатором обычно нет никаких броневых панелей, они защищают установку только с фронтальной проекции.

Чух!

Мимо… Пуля взбила облачко земли рядом с целью. Это я ветер не учел, лопух!

Поправочка…

Третьим выстрелом удалось попасть куда-то в край прямоугольника — и пятно тотчас же изменило форму. Так там жидкостное охлаждение? И я вижу вытекающий теплоноситель?

Похоже…

Еще одно попадание — уже ближе к центру. Тепловое пятно снова изменило очертания.

Все — теперь ждем.

Разумеется, никто и не рассчитывал, что парой выстрелов мы сможем вывести из строя данный агрегат — он достаточно крепок, так что может долго работать даже и без охлаждения. Во всяком случае, прежде чем приводы заклинит от перегрева, он вполне успеет подстрелить нас не по одному разу. Да и управляющая электроника тоже способна работать при повышенной температуре.

Нет, идея состоит совсем в другом.

Какую-то информацию о своем состоянии турель постоянно сообщает оператору. И в данном случае — тоже. Перегрев — состояние нештатное, значит, кто-то должен прийти и проверить исправность оборудования. А вот тут есть нюанс!

Не знаю, имеются ли у данной конкретной установки непростреливаемые участки, но вот «мертвая зона» относительно невелика. Так что рисковать собственной головой, подползая на брюхе к пулемету, никакой ремонтник не станет — турель предварительно отключат. И вот тут появляется шанс…

Шанс возник через час.

На гребне холма появилась целая «ремонтная бригада». Возможно, я что-то неправильно понимаю в настройках и техническом обслуживании подобных устройств, но вот представить себе, какой именно блок можно ремонтировать автоматическим гранатометом, решительно не способен. Впрочем, у «ремонтников» могут быть свои взгляды на сложившуюся ситуацию.

Появившаяся группа разделилась.

Двое быстро установили на пригорке стандартный «АГС», а еще один «технический специалист» залег за ручным пулеметом. И только после этого оставшаяся парочка, вытащив из рюкзака какой-то прибор, начала с ним колдовать.

А ведь связи и у них нет… Голосом будут переговариваться? Ну-ну… от позиции огневого прикрытия до турели — метров двести, голосок должен быть весьма зычным!

Смотрю вбок — в прицеле видны вспышки целеуказателя.

«Пятому — пулемет».

Две короткие вспышки в ответ — задание понял.

«Как подойдут к турели — огонь».

Подтверждаю получение приказа.

Под теплоотражающей накидкой душновато — тут нельзя сидеть слишком долго, а мы тут ныкаемся уже пару часов, как минимум. Но у той стороны тоже может быть современная техника. Надежда только на то, что рядом с излучателем защитного поля вся электроника работает достаточно хреново.

Парочка «техников» убирает прибор обратно и во весь рост топает к турели. Все ясно, установка на время отключена.

Осторожно перевожу ствол винтовки на цель.

Вот он, друг ситный…

Лежит, ничего такого не подозревает. Надо полагать, данная процедура прикрытия придумана не прямо сейчас, так они работают явно не в первый раз. Вон, даже кустики кое-где подрезаны, чтобы сектор обстрела не перекрывать. А это, помимо всего прочего, может означать также и то, что непосредственно в зоне, которая простреливается не только пулеметчиком, но еще и гранатометчиками, с большой вероятностью не будет никаких мин. Ибо это попросту избыточно, тут ведь не укрепрайон какой-нибудь, а обычные временные автоматические огневые точки. Так что и особых причин для включения воображения у «ремонтников» явно не имеется — «мы всегда так делаем…»

А шаблон… это такая штука своеобразная… Где-где — а в бою его лучше не применять!

Мало ли что вы тут «всегда» делаете, противник-то ведь никому постоянства не обещал!

Все, «техники» подошли к турели!

Чух!

Вот на этот раз повторного выстрела не потребовалось!

Перевожу прицел на гранатометчиков… нет, тут моего участия уже не требуется.

Вспышка, вспышка, вспышка…

«Паси турель».

Две вспышки в ответ — понял!

Как бы оно тут все ни сложилось, а включить этот агрегат заново позволить мы не можем! И если что — оба «техника» лягут прямо там.

Но лег только один, второго ранили в плечо и взяли живым — Павел успел туда раньше. Конечно, нервы у мужика — поистине стальные! Так рвануть через простреливаемую зону…

— Сколько вас там? — пистолетный глушитель неласково тычется прямо в раненую ногу «ремонтника».

Он бы, вполне возможно, и промолчал… но парочка уколов сводит такую возможность почти к нулю. А сентиментальностью Слон не страдает, и выражение «чужую боль я переношу исключительно легко» давно уже стало крылатым в определенных кругах. Когда стоит выбор между чьей-то болью и ядерным взрывом… тут даже самый закоренелый правозащитник заткнется мигом.

— Вам с ними не совладать… — хрипит пленник.

— Сколько!

— Гостей… человек тридцать… Ну и парней Джеффа тоже немало… с десяток еще осталось.

Так, лед тронулся…

В окуляры бинокля вползает непривычного вида конструкция. Чем-то она напоминает обыкновенный надувной ангар, но вот очертания у него… какие-то угловатые, что плохо увязывается с надувным сооружением. Те, как правило, округлые либо стремящиеся к таковым. А данное сооружение… я даже затрудняюсь подобрать ему правильное определение.

Вот укрепления из мешков с песком — те имеют вполне привычный вид. И установленные там пулеметы — тоже самые обыкновенные. Стандартные «М-249» с ленточным питанием. И дежурят у них люди в самом разнообразном, но тоже вполне земном камуфляже.

А вот гостей — тех не видно вовсе. Кроме двоих хорнов, которые расхаживают около входа в ангар. Перекинутые через плечо «метлы», подсумки с магазинами — это зрелище уже не кажется мне чем-то невероятным. Да, гости неведомо из какой дали, да, можно сказать, что инопланетяне, — и что? Ходят вот по нашей земле, и окружающие люди воспринимают их совершенно нормально. Вот и верь после этого различным писателям… Как там в большинстве книг написано? Инопланетяне все разумнее нас, добрее и человечнее. Ага, щас… А что бы тем досужим писакам поинтересоваться мнением моряков с потопленных кораблей? Думаю, что у них на этот счет имеется своя точка зрения, точнее — имелась…

На улице одновременно присутствует около десятка парней в камуфляже. Надо думать, это люди таинственного Джеффа. Несколько человек возятся с грузовиком — тоже вполне себе привычного вида. И никакой такой внеземной техники не наблюдается.

При осмотре лагеря не обнаружено также и никаких устройств слежения — типа камер или тому подобных вещей. Ну да, в зоне воздействия подавляющего поля и проводные линии связи ведут себя странным образом. Если звук еще можно кое-как передать, то вот видеосигнал часто искажается самым причудливым образом. Представляю себе, какую картинку будут видеть операторы на мониторе! Сплошной «снег»…

Впрочем, вот уж на эту-то тему никто из нас переживать не собирается. Напротив, данное обстоятельство только играет нам на руку.

Судя по оживлению около грузовика, его ремонт подходит к концу. Народ начал собирать инструменты и грузить в кузов. Туда же запрыгивает и большинство помогавших в работе. Куда-то ехать собираетесь, ребята?

А ехать тут можно только в одну сторону — туда, откуда мы пришли, другой дороги нет. И на своем пути эти «товарищи» должны будут миновать ту самую турель…

Кстати, ее оператор, как оказалось, сидел совсем недалеко от своей установки. Его так и накрыли — прямо в бункере. Впрочем, назвать э т о сооружение бункером — значит сильно польстить его строителям. Обычный вагончик-трейлер, заглубленный в землю и обложенный мешками с песком. Там жила вся смена операторов — три человека.

Двое спали, а третий, воспользовавшись вынужденным перерывом, тоже… подремывал. Их пробуждение трудно было назвать приятным — когда сон прерывается немилосердным пинком под ребро, это не сильно способствует хорошему настроению. Впрочем, один из них пришел в себя неожиданно быстро и что-то там попробовал изобразить. С вполне предсказуемым результатом — подполковник даже обрадовался. Не пришлось никому ничем угрожать — пример валялся прямо перед глазами, щедро оросив кровью из перерезанного горла своих товарищей. Очень наглядно… и доходчиво.

Блиц-допрос принес немало интересного, операторы явно стремились стать для нас максимально полезными, всячески подчеркивая свою осведомленность.

Сейсмодатчиков на турелях не имелось — их показания было просто невозможно передать на управляющий блок. Излучатель глушил любой радиосигнал, как бабочку поленом. Датчики безбожно врали.

Поэтому на холмах были установлены обыкновенные барьеры на инфракрасных лучах — их работе никакие помехи не мешали. А уже от них, заглубясь на метр в землю, шла проводная линия, упрятанная в заземленный кожух. Аналогичные провода тянулись к бункеру операторов от всех четырех турелей.

Так что Снежный был четырежды прав, когда запретил нам каким угодно путем подползать к установке. Сейсмодатчик теоретически обмануть можно… в смысле — можно попробовать… Один раз. А вот примитивный лучевой барьер — уже не так легко. Чем проще — тем надежнее.

Именно от этих деятелей мы получили более полную информацию, которая существенно дополнила то, о чем поведал пленный «ремонтник».

База делилась на две части.

В меньшей, где жили парни Джеффа, располагался продовольственный склад, гараж на четыре машины и склад боеприпасов. Там квартировал и начальник наемников.

В большей — почти в километре от складов — находилось строение хорнов.

— Они оттуда почти не выглядывают… — сплевывая на пол осколки выбитого зуба, поведал невежливо разбуженный оператор. — Внутри живут и что-то делают.

— Что делают?

— Не знаю… При нас они почти никогда не выходят на улицу.

— Что едят?

— У них там свои запасы есть. Сюда в самом начале зашли несколько грузовиков — эти парни все сами разгрузили и уволокли внутрь. Мы привозим только воду. Как раз сегодня должны…

Второй оператор оказался немного наблюдательнее.

— Их старший — тот, что в черном ходит, зорко смотрит, чтобы никто из его парней с нами особо не общался.

— И как? — интересуется подполковник.

— Как… Строго там у них! Уж и не знаю, что там один из серых учудил, только они его в землю закопали живьем! Голову, правда, оставили… он так несколько дней и прожил.

— А потом?

— Помер, что ж еще? — пожимает плечами пленный. — Выл он страшно — аж мороз по коже! А они рядом еще одну яму выкопали — как намек для прочих. Мол, если что — так долго ждать не придется. Теперь в ту сторону сами же стараются не смотреть.

И вот тут родилась одна задумка…

Вот мы и лежим — караулим тот самый грузовик. При этом один из нас залег в пресловутой яме. Раз в эту сторону никто даже и смотреть лишний раз не хочет, так грех такую наблюдательную точку не использовать. А вот как огневая позиция — место очень даже неплохое! Командир хорнов, надо полагать, специально выбрал такое расположение ямы — чтобы отовсюду ее было видно. Но тут есть и обратная сторона — отсюда просматривается почти весь лагерь! Да, неподалеку прикопан мертвец… но он тут лежит достаточно давно, так что и неудобств никаких не доставляет.

Пофыркивая выхлопной трубой, взбирается на холм грузовик. Секунда — и он пропадает из поля зрения часовых у входа в жилище хорнов. Куда он поедет, тоже ни для кого не секрет — дорога тутодна.

Так и вышло, машина притормаживает у «бункера» операторов. Хлопает дверца, и на улицу выбирается один из сидящих в кабине.

— Джордж! Отключи установки! Нам надо проехать к себе в лагерь.

Ответа нет. Пожав плечами, кричащий распахивает дверь… и ошеломленно замолкает, увидев в нескольких сантиметрах от своего лица толстую трубку пистолетного глушителя. А на заднем плане хорошо заметны кровавые разводы на полу и стенах (мы уж постарались, щедро использовав найденный тут же кетчуп). Шашлык нам явно здесь не готовить, так для чего же и соус беречь?

— Э-э-э…

— Шаг вперед, — Слон и в мирной-то обстановке выглядит далеко не благообразным старцем, а уж в форме и маскировочной раскраске — так и вовсе вид самый злодейский.

Визитер покорно делает несколько шагов — и попадает в цепкие руки Торшина. Секунда — и гость обезоружен, а на руках затягивается пластиковая стяжка.

— Зови других… в темпе!

И еще через некоторое время на полу «бункера» прибавилось народа. Увы, так захомутать удалось далеко не всех — троих, не подававших более признаков жизни, оттащили за стену. А вот нечего быть «слишком вумным» и тянуть лапы к оружию…

И снова едет по накатанной тропке грузовик. Сидят в нем люди в привычном камуфляже. В привычном — для их соратников. Нам-то он далеко не всем по плечу пришелся. Но…

А вот и лагерь Джеффа. Здесь сейчас должно быть относительно немного народа — человека три-четыре, если верить словам пленников.

Вот первый — прохаживается около какого-то бугра часовой. Здесь располагаются склады, поэтому и стоит возле них охрана.

Грузовик на секунду притормаживает, закрывая охранника от посторонних глаз.

Чпок!

И топает по земле уже другой часовой. В такой же форме и даже с тем же самым оружием — мертвецу оно более ни к чему.

А грузовик едет дальше.

Вот и казарма — обыкновенный трейлер, около которого стоит еще один караульный.

Строго тут у них!

Впрочем… пистолет с глушителем и здесь доказал свою эффективность.

Скрипит под ногами пол. Точнее — поскрипывает. Ибо никто из нас никуда не спешит — незачем волновать топотом тех, кто тут сидит в комнатах. Вот и идем не торопясь.

Первая дверь — тут должны жить обычные наемники. Тянем на себя — заперто, здесь никого нет.

Дальше…

Звук открытия двери совпадает с хлопком пистолета — минус три, если считать часовых.

Следующая дверь — пусто.

Опять заперто…

В каждом отсеке тут живет по четыре человека. Точнее — жили. Большая их часть теперь обживает совсем другие места.

Последняя дверь — помещение командира.

Мы не успеваем к ней подойти — дверь распахивается!

На пороге здоровенный чернобородый мужик с дробовиком в руках. Услышал хлопок пистолета?

Наверное. Все же возглавлять такую гоп-компанию абы кого не поставят. Явно уж деятель не из замухрышек или книжных червей. С опытом, поди, дядя…

Но и гости у него в данный момент — тоже не самые фиговые вояки.

Чпок! Чпок! Фр-р-р-ш…

Два ствола сработали сразу — и покатился по полу выпавший из простреленной руки дробовик. А пробитые очередью ноги не удержали хозяина.

Убираю за спину винтовку и присаживаюсь рядом с упавшим бородачом. Надобно его перевязать, а то ведь истечет, болезный, кровушкой. Предварительно освобождаю его от еще одного ствола — «Вальтер ППК» с глушителем. Редкость!

— Давай! — поторапливает меня подполковник. — Не копайся! Тебе еще Мальцева встречать! Возьмешь со стоянки джип. А я тут с этим побеседую…

Встречать так встречать. Не завидую ребятам, им еще наполнять водой бочку, которую потом надобно прицепить к грузовику. А водопроводного крана поблизости не видно! Как пояснили операторы, воду набирают из скважины с помощью ручного насоса. Так что качать им… долго.

Завести джип удалось сразу, двигатель схватился с пары оборотов. Выехав на дорогу, притормаживаю и заглядываю в канаву — там сигнальный пульт пулеметных турелей. Все в норме, горят зеленые светодиоды — установки переведены в сервисный режим и стрелять не станут. Таких пультов тут несколько, они расположены в местах съезда с дороги. На всякий, так сказать, случай. И около них стоят приметные даже издали столбики — не зевнешь.

Раз дорога свободна, придавливаю педаль газа. Мощный движок резко дергает машину, и джип играючи переваливает через холм.

Десять минут сумасшедшей гонки — и я вижу вдали стоящий у обочины автомобиль. Женька! Успел-таки!

А теперь надо нестись назад — и с не меньшей скоростью. Ибо время — оно не просто поджимает!

Грузовик едет относительно неторопливо. Не только потому, что на крюке прицеплена тяжелая цистерна с водой. Можно подумать, что водитель опасается ее опрокинуть.

И отчасти это так и есть — ни у кого из нас не имеется достаточно опыта в вождении грузовиков с прицепами. Обычный — без проблем, а вот еще и с цистерной позади… тут есть определенные сложности.

Но основная причина — не в этом.

Грузовик и без цистерны идет теперь не слишком ходко. Не в последнюю очередь потому, что в кузове сложено некоторое немаленькое количество мешков с песком.

За каким, спросите вы, хреном?

Да за тем самым, что они защищают кабину водителя. И не только ее…

Вдоль обоих бортов установлены пресловутые «клейморы» — по пять штук с каждого борта. Это добро отыскалось на складе, и Слон тотчас же распорядился установить мины в кузове, превратив тем самым грузовик в смертоносную машину в самом прямом смысле этого слова. Заминирована и цистерна, но там мин меньше. А почему с двух бортов? Так неизвестно же, каким бортом будет удобнее подъехать к казарме хорнов… Устраивать же сложные маневры и развороты непосредственно перед ней никто не собирается. До такой степени сумасбродства мы еще не дошли.

А мешки с песком требуются в основном для защиты водителя. Ну и для того, чтобы не сдетонировали мины противоположного борта. Вот и возвышается посередине кузова своеобразный гребень. Прикрыта мешками и кабина водителя.

— Командир, — говорю я Снежному перед посадкой в машину, — все же я снял бы «клейморы» с одного из бортов. Есть риск… рванет более двух кило мощной взрывчатки… могут сдетонировать!

Он задумчиво пинает переднее колесо грузовика. Попасть под удар своих же мин никому не хочется.

— Нужно будет точно сориентировать грузовик…

— Я сам за руль сяду!

Слон молчит. Потом поднимает на меня взгляд.

— Все продумал?

— Я же сапер!

— Ладно… там на месте посмотрим.

Нет, в нашем командире точно умер великий режиссер! Так разыграть комедию… даже великий Станиславский не произнес бы своей коронной фразы!

Уже въехав на гребень холма, машина «вдруг» виляет в сторону и сползает передним колесом в какую-то ямку. «Застревает», и повыскакивавшие из кузова «наемники» начинают ее оттуда выталкивать. А я, сидя в кузове, тем временем прикидываю возможные варианты маршрута. В принципе… если вот там свернуть…

Быстро перепрыгиваю мешки и откручиваю со струбцин тяжелые чушки противопехотных мин. Возиться с проводкой и взрывателями некогда, поэтому попросту перерезаю провода, ведущие к минам левого борта. И, держась за них, опускаю «клейморы» на землю. Где их тотчас же подхватывают и оттаскивают в сторону.

Спрыгиваю и сам, а Овчинников тем временем демонтирует мины на левой стороне цистерны. Ему проще, там их всего две.

Выскакиваю из кузова и, обежав грузовик, притворяюсь, что ругаюсь с водителем. Он вылезает из кабины и делает приглашающий жест в мою сторону — мол, пробуй сам! Стоит ли говорить, что уже вторая попытка «увенчалась» успехом?

А представление привлекло немалый интерес!

Из строения высыпало около полутора десятков хорнов, которые с любопытством наблюдают за спектаклем.

Рванувшаяся вниз по склону автомашина оставила позади тех, кто только что «выталкивал» ее из ямы. И, поднимая пыль, резво покатилась в сторону столпившихся зрителей. Я стараюсь не притормаживать — на крюке почти две тонны веса! А ну как поведет цистерну в сторону?

Так вот и вышло, что тяжелый грузовик начал сбавлять скорость, только оказавшись неподалеку от казармы. Вследствие чего поднятое им облако пыли догнало остановившуюся машину далеко не сразу. Машина уже стояла несколько секунд, когда пыль, наконец, скрыла ее от глаз любопытных зрителей.

Рука ныряет вниз, и в моей ладони оказывается небольшой черный цилиндр. Механизм взрывного устройства уже установлен на замедление в двадцать секунд. Рывок — и на моем указательном пальце болтается колечко с предохранительной чекой.

Время пошло!

Не заглушая двигатель и не хлопая дверью, выскальзываю на улицу.

Я не просто так остановился именно в этом месте — в десятке шагов косо торчит из земли здоровенный валун. Никакая пуля или осколок его пробить не смогут. Даже если тут рванет снаряд из пушки пресловутого «черного корабля»!

Шаг, точнее — прыжок! Спеши, солдат, за твоей спиной сейчас наподдаст!

Несколькими длинными прыжками подскакиваю к камню и, обхватив руками голову, ныряю под его защиту.

Хренак!

И во рту появляется противный металлический привкус…

Все-таки мы не напрасно затаскивали мешки в кузов грузовика — где-то рядом со мной брякает о камень какая-то железяка. Представляю, сколько бы их сейчас летело в моем направлении, если бы не стенка из мешков!

Осторожно выглядываю из-за валуна, держа наготове винтовку.

М-м-м-да… эта машина теперь навряд ли куда-нибудь поедет…

А строение хорнов выглядит как надутый бумажный пакет, по которому со всей дури топнули сапогом. С моей стороны ангар какой-то помятый и раздерганный во все стороны. Где-то в средней части он непостижимым образом раздулся — точно как бумажный пакет после пинка. А что там дальше, с моей позиции не видно.

Сквозь звон в ушах слышу щелчки выстрелов: какие-то размазанные — явно работают винтовки с саундмодераторами. Ответного огня пока не наблюдается.

Пробежка, перекат.

Выглядываю теперь уже из-за останков грузовика.

Несколько тысяч стальных шаров подмели все пространство перед ангаром как хорошая метла. Вижу валяющиеся тут и там тела в серой форме, исковерканное оружие и какие-то непонятные лохмотья. Передняя стена сооружения разодрана в клочья, и сквозь громадные прорехи можно рассмотреть внутренность помещения.

Тут явно была казарма — видны обыкновенные двухъярусные армейские койки. Некоторые из них опрокинуты, большая же часть стоит как ни в чем не бывало. И повсюду — на койках и в проходах — лежат люди. Много…

Что-то никто не спешит мне на помощь!

Ладно, я и сам не совсем еще одряхлел.

Снова пробежка, присаживаюсь около какого-то металлического шкафа. Выглянуть…

С неприятным визгом от шкафа что-то рикошетирует. На мою удачу, он стоит наискось относительно стрелка, и поэтому прострелить его навылет не так-то уж и просто. Нырнув назад, успеваю заметить какое-то шевеление метрах в пятнадцати от себя. И тотчас же высаживаю в ту сторону весь магазин! В ответ прилетает сразу много, шкаф аж гудит! Если бы там вели огонь из такой же винтовки, как и у меня, в стенах и дверцах уже зияло бы изрядное количество пробоин. Но металлические шары из «метел» такую преграду пробить не в состоянии. Зато рикошет получается знатный — вокруг моего укрытия все трещит и звякает, пули отлетают от коек. Того и гляди, что-то и сюда залетит!

Сдергиваю с пояса гранату и отправляю в сторону стрелков. Следом за ней улетает и вторая — чуть левее.

Сдвоенный взрыв, истошные крики — и что-то с силой дергает мое оружие в сторону. Осколок или рикошетная пуля — непонятно. Но я остался безоружным, винтовку отшвырнуло в сторону. Даже отсюда видна смятая ствольная коробка. Абзац — отстрелялся…

Третья — пошла!

Эхом отдаются в стороне взрывы. Это уже явно не ручные гранаты! На складе имелись гранатометы — надо думать, я именно их и слышу.

Добавляю еще две гранаты, раскидывая их вправо и влево. Бахает громко, и меня охватывает какое-то странное чувство. Такое уже случалось и раньше. Вроде бы бой идет, счет вообще на доли секунды — а ты спокоен и как-то даже отстраненно прикидываешь каждый свой шаг. Вроде бы и без спешки — а со стороны это воспринимается совсем иначе, нежели это вижу я сам.

«Красиво идешь! — сказал мне как-то Мишка Громов, который наблюдал данное зрелище издали. — Быстро — но не резко. И ничего лишнего!»

Осталась одна граната и пистолет. Ну и нож на поясе — это уж когда совсем припрет.

Шкаф больше не гудит от попаданий, и, воспользовавшись этим, перекатываюсь в сторону. По пути подхватываю с пола «метлу» — теперь я весьма неприятный оппонент!

Здесь никаких шкафов нет, зато присутствуют сразу несколько опрокинутых коек и какое-то количество свежих мертвяков. Надеюсь, что все это послужит хоть каким-то да укрытием. Пусть и не от пуль, так от недобрых глаз наверняка.

Снова бабахают взрывы, и откуда-то из-за спины гулко бьет пулемет. На складе мы подобрали парочку хоть и устаревших, но по-прежнему высокоэффективных пулеметов «МГ-3». Вот один из них и долбит откуда-то с вершины холма. Для такой машинки сотня метров — детская дистанция, здесь он все подметет с легкостью. Тем более что пулеметчик сидит наверху и прекрасно видит все расположение хорнов. Хрен здесь от него куда укроешься! И никакой шкаф от пулеметных пуль винтовочного калибра не спасет. Тут прицельный бой почти на версту! Уж точно не с «метлами» против него выступать…

Похоже, это понимаю не только я — где-то рядом звучит отрывистая команда. И раздается слитный топот множества ног!

Не надо быть каким-то невероятным провидцем, чтобы понять, куда они бегут. Прямо перед казармой еще уцелели пулеметные гнезда с «М-249». Да, калибр там не настолько серьезный, но пулеметов все-таки два! Да, дежурных пулеметчиков там снесло взрывами, но не сомневаюсь, что здесь есть те, кто способен их заменить. Кто-нибудь из них до гнезд все же добежит, и тогда…

Приподнимаюсь и вижу прямо перед собой серую стену набегающих людей. Темно-зеленые шевроны — штурмовая команда! Раскрытые в крике рты, оскаленные зубы — и неудержимый напор. Полтора десятка метров — и они с легкостью пробегут мимо меня. Еще столько же — и выдохнут свою ярость пулеметы в гнездах.

Не все сразу ребятки!

И «метла» в моих руках заходится длинной очередью. Слева направо!

Тысяча выстрелов в минуту — это сурово! Стальная пила прорезает широкую прореху в набегающей толпе.

Сухой щелчок — магазин пуст.

И под ноги опешившим от неожиданности штурмовикам улетает последняя граната.

«Глок»!

Сухо трещат выстрелы.

Затвор встает в заднее положение — магазин пуст. Перезарядить я уже не успеваю…

Прямо передо мной стоят несколько человек, держа меня на прицеле. Они пока не стреляют, молчит и пулемет на холме. Слишком близко, он накроет нас всех!

Сейчас «метлы» выплюнут тучу стальных шаров…

Серые раздаются в стороны, пропуская вперед человека в черном комбинезоне. Нашивка с двумя зелеными полосами — старший офицер! Полосы одинаковые — кормовой.

Тишина.

Он молчит, рассматривая меня в упор, — нас разделяет всего несколько метров. Оружия у него не видно, только традиционный кинжал висит на бедре.

Ловить тут нечего, стоит мне шевельнуть рукой в направлении запасного магазина — и рявкнут в упор «метлы». Да, в ответ ударит пулемет с холма — но мне это будет уже по барабану.

Усмехаюсь и отбрасываю разряженный пистолет.

Чернокомбинезонник вдруг улыбается. Странное зрелище — будто ухмыльнулся токарный станок. Я уже настолько привык воспринимать их всех как одушевленные машины для убийства, что это простое действие меня сильно озадачивает.

Мой оппонент что-то тихо произносит.

— Я видел, как ты бежал от места взрыва. Это ты его устроил? — переводит один из серых.

— Да. Это я сидел за рулем машины.

Выслушав перевод, черный кивает и опять что-то говорит. Слова он произносит очень тихо, так, что их почти не слышно.

— Ты храбрец. И заслужил почетную смерть. О тебе расскажут.

Чего? Залп десятка «метел» с такого расстояния мало что в клочки не разорвет! Охренительный почет…

Но хорны вдруг раздаются в стороны, образовывая круг. Предусмотрительные черти — часть народа держится поблизости, чтобы пулемет с холма не внес коррективы в данное построение. Пальнут по ним — попадут и по мне.

И «МГ-3» молчит.

Офицер тем временем расстегивает ворот комбинезона. Наискось через грудь, затрагивая и горло, идет страшный, неприятный даже на вид, шрам — след удара холодным оружием. Так вот почему он так тихо говорит!

Под курткой ничего нет, я вижу волосы на груди у оппонента.

Что ж…

Расстегиваю лямки разгрузки и сбрасываю ее на песок. Туда же отправляется и бронежилет — массированного удара стальных шаров с такого расстояния он все равно не выдержит. Да и руки, один хрен, оторвут… не говоря уже про голову. Куртку долой, майку из брюк выдернуть — пусть ветерок обдувает.

А вот нож у меня неуставной — привычный и хорошо знакомый «шварцмессер». Не немецкий и не новодел — черный нож Уральского добровольческого танкового корпуса. Его мне дед Коля в свое время подарил. Чернение на гарде местами стерлось, ножны давно уже не родные, но своих качеств оружие не утеряло!

При виде клинка офицер удивленно приподнимает бровь — совсем по-земному!

— Это… — кивает на мою руку переводчик.

— Оружие прадеда. Он с ним прошел страшную войну много лет назад.

Хорн поворачивается к командиру и что-то долго ему поясняет.

Выслушав перевод, офицер кивает — понял.

И, в свою очередь, достает из ножен кинжал.

Вот это красота!

Он снова что-то произносит.

— Я видел, как ты бежал к нам. Храбрец, ведь нас намного больше. Ты хотел красиво умереть, и я тебе в этом помогу. Смерть от «серебряного листа» — ее еще надо заслужить! — переводит его слова серый. — Ты этого достоин.

«Серебряный лист»?

Видимо, на моем лице отобразилось некоторое недоумение, и черный это понял. Чуть приподняв руку, он демонстрирует мне клинок. Ах, вот что у них так называется! Серебряный лист… хм, поэтично!

Вот, стало быть, почему эти гаврики не стреляли… офицер решил лично меня на ремни распустить.

С его точки зрения, все выглядит вполне логично.

Подъехал такой вот умник, рванул машину, разом выбив почти половину его бойцов. А потом, совершенно очешуев от собственной крутости, вооружившись прадедовским кинжалом, рванул в самоубийственную атаку. С точки зрения этих полоумных мореплавателей — поступок совершенно логичный и даже достойный. То, что я стрелял — так по рядовым же! Пробивался к командиру, расчищая таким образом дорогу. А как увидел достойного противника, так всякую стрельбу прекратил. Офицеры дерутся на холодном оружии.

У хорнов холодное оружие есть — нечто вроде наших траншейных ножей. Но все оно стандартное, ни красоты, ни прелести. Безликие одинаковые ножи с серыми пластмассовыми рукоятками. Сугубо утилитарная вещь — никакой индивидуальности. Им — не положено. И по наследству такие ножи не передают. Надо полагать, что и наш холодняк вайны уже успели изучить в достаточной мере, чтобы понять разницу между серийной продукцией и моим «черным ножом». Он — старый, и это хорошо заметно даже издали. Вот и вайн это тоже увидел. А учитывая, что у их офицеров кинжалы передаются по наследству, черный автоматически перенес эту свою традицию и на меня. То есть нестандартное оружие — равно офицеру. Рядовой такого ножа иметь не может. И только по этой причине меня еще не разодрали в клочки его подчиненные. Мол, рядовые в схватке офицеров не участвуют — это бой равных.

Хотя, с другой стороны, вайн вправе предложить схватку на кинжалах кому угодно — это честь для вызываемого. И достоинства старшего офицера такое предложение не умаляет ни в какой степени. Напротив — даже подчеркивает! А здесь вообще ситуация для них насквозь понятная. Их офицер ведь не с обычным матросом махаться решил. С опасным врагом, который, рискуя собственной жизнью, нанес его отряду громадный урон. С точки зрения вайнов, мой поступок вполне оправдан — офицер может пойти в подобную самоубийственную атаку, обеспечивая победу своему подразделению ценой собственной жизни. Вот и командир хорнов мой вызов принял. Зарежет меня — и по хрен ему на все пулеметы сразу. Умрет с сознанием выполненного долга.

А мужик в возрасте…

Не тот, кого я видел на фотографии в доме — тот моложе был. Значит, не один тут у них черномундирник… А раз так, то все это «жу-жу» неспроста! Старший офицер пусть и кормовой, но полусотней штурмовиков командовать точно не станет — это неуважение к его рангу. Как ни поверни — а это третий по старшинству человек на корабле. Значит, тут есть что скрывать.

Дядя худощав, но крепок — под кожей перекатываются мускулы. Шрам у него… а от ножа ли вообще? Края местами рваные… Скорее уж на осколок похоже. Или ему дважды досталось по одному и тому же месту? А вон еще один след — этот точно от осколка, не спутаешь. М-м-да… заслуженный противник, ничего не скажешь! Я представляю себе, как хреначат их снаряды — видел видеозаписи. Там такие железяки во все стороны летят! И выжить после попадания подобного «осколочка»… да еще и служить!

Черный стоит расслабленно, спокоен, как слон. Попросту вытаскивает кинжал и кивает на центр круга — мол, валяй!

Что же — и мой нож тоже оказывается у меня в руке. Делаю шаг вперед и чуть приседаю на полусогнутых ногах. Хрен его знает, что именно там у них требуется делать или говорить, так что будем поступать так, как это делается у нас.

Мой противник убирает левую руку за спину, словно собирается фехтовать на шпагах. А вот правую руку с клинком чуть вытягивает вперед. Это следует понимать как своеобразное приглашение? Мол, ты так ко мне рвался — атакуй!

«Серебряный лист» длиннее моего «шварцмессера». Да и гарда у него прикрывает руку намного эффективнее, часть ее спускается вниз, защищая пальцы руки. Значит, режущий удар имеет все шансы попросту высечь искру из крестовины, не достигнув цели. А колющий удар, учитывая разницу в длине клинка, и подавно до противника не достанет. Ладно… а вот так?!

Оппонент только чуть кистью шевельнул — и мою руку отбросило в сторону. Ого, силенка у мужика! И уже в следующую секунду мне пришлось отпрыгивать вбок и назад — дядя тотчас же атаковал! Острие его оружия лишь чуть-чуть меня не достало!

Мастер!

Но и я тоже не лыком шит!

Нож изящно перепархивает в левую руку — и теперь назад отшатывается уже противник! Не ожидал? А напрасно…

Похоже, что я его чуток поцарапал — на предплечье появляется струйка крови. Так себе попадание, если честно… Но окружающие меня хорны удивленно выдыхают! Опаньки… у них такой прием боя неизвестен?

Но нет — клинок офицера легко перелетает в левую руку. Он тоже так может. И ничуть не хуже меня.

Хм, а дядя-то улыбается! Чо, повод для веселья отыскал?

Выпад!

Выпад!

Он легко от меня уходит. Теперь улыбка на его лице уже видна постоянно. Что, милок, думаешь, что меня просчитал? И моя тактика тебе теперь понятна? А вот фиг… я тоже могу комедию ломать…

А в следующую секунду на меня обрушивается свистящий вихрь ударов, и перед глазами вспыхивает сверкающий полукруг.

«Вертолет с винтом на холостом ходу»? Так, кажется, у классиков сказано?

Да хрен там, а не холостой ход… это уже какой-то форсаж!

Тяжело дыша, мы кружим по площадке. Квиты — на моей левой руке имеется точно такой же порез. И чуть ли не на том же самом месте. Так сказать — алаверды.

Да, у них больше в ходу колющие удары. Режущие — тоже присутствуют, но не так часто. Однако тактика боя черного теперь более-менее понятна. Ошеломить противника блеском стали и каскадом ложных выпадов — и молниеносная атака! Достал, не достал — тотчас же отход назад, в глухую оборону. Отдышался, силы восстановил — и все сызнова. Прикрывается мужик длинным клинком, успешно блокируя все мои попытки эту оборону пробить. И при малейшей возможности следует контратака.

Но есть нюанс…

Все его атаки — очень быстрые. И — очень короткие, в ближний бой он старается не вступать, работает на дистанции. Понятно — реализует преимущества длинного клинка.

И что это мне дает?

Он что, настолько неэкономно силы расходует?

Выпад!

Отбил… противник отскакивает назад.

Дядя быстро устает? А что… вполне такое может быть…

Выпад!

Клинки со скрежетом сталкиваются, мою руку опять ведет в сторону — оппонент явно сильнее. Ну и фиг с ним. Я не буду особо рогом упираться. Считаешь, что сильнее? На здоровье — можешь так и дальше думать! Но ведь отжимая мое оружие в сторону, он и свое туда же уводит. Так?

Да.

И моя левая рука подныривает снизу.

Клинок противника внезапно проваливается вниз, не ощущая более сопротивления. И неудивительно — мой нож теперь в другой руке!

Скрипнув каблуками, проворачиваюсь на месте — удар! Наотмашь, вслепую, но ведь с такого положения не промазать.

Достал я его… куда — точно не скажу, но достал! Рука чувствует сопротивление чужой плоти.

И мы снова на исходных.

Дыхалка напрочь сбита у обоих, но вот мой оппонент восстанавливается уже явно не так быстро. Спереди у него крови не видно, но ведь я явственно ощутил попадание! Да и на клинке «шварцмессера» имеются кровавые разводы…

Черный больше не улыбается — не до того. Куда же я ему попал?

Выпад!

Выпад-выпад-выпад…

Он непрерывно атакует, не давая мне возможности сократить дистанцию. Еле успеваю отмахиваться.

Порез на правой руке, чужой клинок скользит по ребрам — и жгучая боль вспыхивает в мозгу!

Отход…

А вот те хрен!

Прыжок в сторону, приседание — и прыжок вперед!

Сверкающая сталь проносится над головой. Всего чуток он промазал…

Выбрасываю вперед правую руку — и тотчас же кувыркаюсь назад.

Уже без ножа — рывком его вывернуло из моей руки.

Пригибаюсь, растопырив в сторону руки — ну, валяй! Знаешь ты самбо или нет… вот и посмотрим, как теперь будем воевать…

Но он не атакует. Стоит, слегка покачиваясь.

Блин, куда же мой-то нож делся? Он что, как-то ухитрился его выбить? Но каким, черт возьми, образом?

Офицер вытягивает руку в мою сторону — острие клинка хищно на меня смотрит.

Шаг…

Жду. Рано еще атаковать… пусть ближе подойдет.

Еще шаг.

Ну! Давай же!

Ладонь его руки вдруг разжимается — и сверкающая полоска металла устремляется вниз, к земле.

Кувырок — вытягиваю руку. И ладонь ощущает теплую рукоятку! Не успел его клинок на землю упасть…

А черный стоит. Покачивается — теперь уже совсем очевидно. Заводит правую руку за спину — и в ней появляется мой нож. Вот, значит, как… он в ране остался!

Колени офицера подгибаются, он делает пару шагов в сторону. Все, готов… в его глазах уже не видно ничего осмысленного.

Не знаю зачем, но я шагаю ему навстречу. С каким-то шелестящим звуком выпадает из руки оппонента «шварцмессер», а сам он тяжело валится на меня. При этом его правая рука касается рукоятки «серебряного листа». Он как-то дергается, пытаясь сжать пальцы, — но все, это уже конец.

Опускаю на землю тело черномундирника.

Финиш…

И — тишина.

Стоявшие вокруг хорны не произносят ни одного слова. Они словно чего-то ждут.

Поднимаю с земли свой нож. Он весь в крови — даже рукоять вся заляпана. А вот, кстати…

И я протягиваю руку к переводчику:

— Дай флягу.

У него на поясе действительно висит самая обыкновенная фляга в матерчатом чехле. Стандартная, такие в армии США используют с незапамятных времен.

Ни слова не говоря, он снимает ее и протягивает мне.

— Полей! — и вытягиваю нож, чтобы смыть с него кровь.

Зачем?

А что, простите, мне делать, когда вокруг стоят не самые дружелюбные «товарищи»? Оскалив зубы, броситься на них с ножом? Ну, кого-то одного я точно положу — этим все и закончится. Его товарищи тотчас же шарахнут из «метел».

И все…

А так… они могут подумать, что я исполняю некий ритуал, связанный с только что завершившимся поединком. У них-то они точно есть, а у нас? Твердо знать хорны этого не могут, но вот предположить такое — запросто.

Главное — действовать уверенно и не выказывать страха перед окружающими. Их командир — здесь и сейчас — наивысшая власть для подчиненных. А кем станет человек, который его побил в честном бою? В случае с капитаном — все ясно. Но так это на море! И потом, капитан… для хорнов это почти живой бог. Личность, можно сказать, наивысшая для любого рядового матроса. Офицер — так и тот хозяин жизни низшего чина, а уж тот, кто стоит даже и над офицерами…

А что сделает офицер? В данной ситуации, имею в виду?

Протягиваю опустевшую флягу владельцу, убираю нож в ножны.

Хорны стоят, по-прежнему не произнося ни слова.

Наклоняюсь к телу погибшего и снимаю с пояса ножны. Щелчок — и «серебряный лист» занимает свое место. Он фиксируется там пружинной защелкой, так что потерять клинок в любой кутерьме практически невозможно — сам он никогда оттуда не выскочит. Расстегиваю свой ремень и подвешиваю трофейный уже на него.

И только после этого поднимаю взгляд на переводчика.

— Застегнись… — палец левой руки указывает на ворот куртки.

Автоматически он тянет руку к вороту, застегивает куртку.

— Хаэ-но!

И серые моментально приходят в движение!

Круг распадается — и все они тотчас же выстраиваются в две шеренги. Лязг металла — и их оружие прижато к груди так, что стволы «метел» приподнимаются над левым плечом. Что-то типа строевой стойки.

Поднимаю с земли «Глок», вытаскиваю из подсумка запасную обойму и перезаряжаю пистолет.

— Он погиб с честью! — указываю на тело черного. — И вода приняла его кровь!

Переводчик произносит несколько слов, надо полагать, переводит мою речь.

По шеренгам пробегает мимолетное движение, хорны словно бы вытягиваются еще больше.

— Пусть его предки услышат, что к ним идет достойный воин!

И «Глок» высаживает в небо пулю за пулей.

Секунда — и рявкают почти три десятка «метел»!

Ничего себе салют… на весь магазин.

— Оружие — зарядить! Подобрать раненых и оказать им помощь!

Переводчик что-то выкрикивает. Строй тотчас же распадается, и серые разбегаются во все стороны. Обессиленно опускаюсь на опрокинутую кровать.

Мать-мать-мать! Неужто конец боя? Они признали меня командиром?

«Не спеши! — предостерегает меня внутренний голос. — Еще ничего не закончилось! Неизвестно, сколько их тут, есть ли другие офицеры, да и вообще…»

Все так, но и сил у меня уже никаких почти не осталось. Понимаю, что надо встать, перевязать раны, да и одеться, наконец…

Шорох!

Рядом со мной стоит один из серых. В протянутой руке лежит обыкновенный перевязочный пакет — стандартный армейский.

Хочу благодарно кивнуть, но что-то меня от этого удерживает — их офицер себя вел совсем по-другому. Молча забираю пакет, разрываю обертку и начинаю бинтовать левую руку. Серый молча стоит рядом, не делая никаких попыток мне помочь. Он что, не имеет права прикасаться к офицеру? Вполне, кстати, возможно… нам про это что-то такое говорили…

Поскрипывая ботинками по песку, подходит Слон. Внешне — абсолютно спокоен, даже невозмутим. Но я-то знаю, что все это напускное. Да, его винтовка висит за спиной, но кобура-то расстегнута! И он за доли секунды успеет выхватить пистолет. А патрон у него всегда в патроннике. Да и стреляет подполковник так, что любой легендарный ганфайтер с тоски удавился бы тотчас же.

Серый, совершенно неуловимо для постороннего взгляда, напрягается. А «метла» у него заряжена… и висит так, что вскинуть ее он может почти мгновенно. Это я рядом сижу и все вижу… а со стороны — он само спокойствие.

— Найр! — касаюсь его рукой. — Не надо!

И хорн расслабляется.

Подполковник подходит ближе, смотрит на тело офицера. Сжав губы, снимает кепи.

— Павловского позову, — поворачивается он ко мне. — Их командира похоронить надо, Олег немного в курсе на этот счет.

— Добро. Тут такая штука…

— Я в курсе, — перебивает меня Снежный. — Сверху все хорошо видно…

Он явно не хочет говорить ничего лишнего при хорне. И я вполне могу понять командира. Тут все настолько тонко! Ведь та самая бомба может лежать прямо под ногами… а мой молчаливый сосед вполне способен понимать наш язык.

Но бомбы никакой не оказалось.

Сразу же после выполнения моего приказа все уцелевшие хорны построились на площадке перед обломками своего жилого модуля. Их было тридцать шесть человек.

Серых.

Ибо на левом фланге стояло еще шестеро — в белых комбинезонах. Нашивок с названием корабля никто из них не носил. Не было у них и оружия — в смысле, огнестрельного. А вот холодное — имелось. И это не стандартные матросские ножи — да и не ножи вообще. Узкие стилетообразные клинки. Более длинные, чем матросские, но и на оружие офицеров они совершенно не походили. Те — благородное оружие комсостава. А это… даже затрудняюсь что-то сказать по данному поводу. Нет, воевать такими клинками вполне себе возможно. Но это чисто колющее оружие, режущих граней, скорее всего, оно не имеет. Даже не наш морской кортик — тем, в принципе, резать возможно. Скорее, четырехгранный штык, насколько я могу отсюда рассмотреть. А взять в руки его попросту не пришлось — не до того.

Переговоривший с переводчиком Олег кратко ввел меня в курс дела.

— Тот, кого ты завалил, — старший кормовой офицер Во Динг Гант. Персонаж охренительно заслуженный, вышел победителем из пяти рукопашных схваток. А уж сколько кораблей с его участием на дно пошло… Двадцать три года службы. Не стал капитаном только потому, что происходит не из самого богатого рода. Попросту денег не хватило на свой корабль. Потому, кстати, и не носовой офицер… Но — род старый и известный, с более чем столетней историей. Уважением пользовался безграничным — и среди всех.

— А других офицеров тут нет?

— Были — двое. Но их прихлопнуло взрывом. Так что твоя атака была воспринята Гантом как попытка обезглавить всю команду. Тебя он принял за командира штурмовой группы. И среагировал вполне в духе вайнов — вызвал напавшего на равный бой.

— Который он проиграл…

— Угу, — кивает Павловский. — Но ведь мог и выиграть?

Я аж поперхнулся от подобной перспективы!

Капитан ухмыляется:

— Тут вообще все очень интересно сложилось… С точки зрения вайна, ты повел себя достаточно благородно — вернул Ганту оружие, чтобы он мог умереть достойно, поразив своего врага перед смертью! Но не судьба… Он — не сумел. Хотя такая возможность у него имелась — клинка-то он рукой коснулся! И это все видели.

— То есть они решили, что я дал ему возможность себя зарезать?

— Ну, ты же без оружия был… Смог бы отмахаться голыми руками — еще вопрос!

Фигасе у них тут порядочки… В голове подобная картинка как-то с трудом укладывается.

— Дальше, — продолжает Олег. — Ты не дал ему упасть на землю. Фактически он испустил дух у тебя на руках. Это проявление максимального уважения к врагу — не дал ему умереть на сухой земле. И кровь его водой с клинка смыл… Правда, насколько я в курсе, такого обычая у вайнов нет. Но впечатление на них это произвело неслабое! Да и салют — у них только пушки корабля так капитана в последний путь провожают. На обычных похоронах этого не делают. Опять же — хорны подобный знак уважения очень даже близко к сердцу приняли.

— Так и что теперь получается? Я их командир, что ли?

— По всем обычаям — да. И геморрой ты этим Слону задал… даже и описать не могу! И не только ему, кстати говоря…

Догадываюсь… Судя по тому, что подполковник уже куда-то смотался, стоило мне дать команду на отключение защитного поля, да и наш радист тотчас же исчез вместе с ним, в эфире сейчас идет нешуточная перепалка. Впрочем, на то он и командир…

А у меня есть и свои задачи. В решении которых придется проявить всю возможную смекалку.

— Ладно… Пойдем, а то Ма Той уже все жданки, небось, сточил…

Ма Той — так зовут моего переводчика. Впрочем, он не просто переводчик, а еще и старший десятки штурмовиков. Кроме него есть еще трое таких же десятников, но по-английски говорит только он.

С нашим подходом хорны подтянулись, стих негромкий говор.

— Хаэ-но!

Лязгает металл, и шеренги замирают.

Насколько я понял, честь они не отдают. Во всяком случае, с оружием. Десятник просто вытягивается передо мной, прижимая к груди «метлу». Павловский предусмотрительно отстает и держится позади, чтобы не слишком его перенапрягать своим присутствием.

— Раненым оказана помощь. Их пятнадцать человек, пятеро могут ходить. Есть еще трое, но они очень плохи, скоро умрут.

— Что с ними?

Той на секунду запинается.

— Не ходят. Без сознания. Много ран. Такие не выживают. Прошу разрешения подарить им легкую смерть.

— Олег! — поворачиваюсь к капитану.

— Я слышал. Сейчас что-нибудь придумаем. Где они?

Десятник указывает куда-то в сторону.

Павловский кивает и быстро удаляется.

— Так, с ними посмотрим. Что еще?

— Все остальные готовы к бою. Прикажете занять оборону?

Чего? Это от кого мы тут собираемся отбиваться?

— Пока не надо. На тех холмах дежурят мои люди, они дадут нам знать, если кто-то попробует подойти. Пойдем, я хочу посмотреть на твоих подчиненных поближе.

Шаг в сторону, разворот — и он готов следовать за мной.

— Пусть встанут свободнее.

— Хаэ-ва!

И серые принимают свободную стойку. Ноги на ширине плеч, «метла» опущена стволом вниз и смотрит куда-то на левую ногу.

Идем вдоль строя.

— Здесь — только штурмовая команда?

— Нет. Те шестеро — ронги. Они не принимают участия в бою.

Показалось мне или нет, но в речи Тоя проскользнули нотки пренебрежения.

— Что же они тогда делают? Зачем им оружие?

Как я уже понимаю, под оружием тут в первую очередь понимается именно холодняк. Есть нож или кинжал — воин. Нет… ну, тогда и суда нет… Но у этих ронгов что-то все же на поясе висит?

— Он не может попасть живым к врагу. Должен себя убить. Поэтому у них такое… — десятник мнется, пытаясь правильно подобрать слово, — такой особый кинжал. Себя убить можно быстро, а ранить противника — только если очень повезет.

— Да?

Останавливаюсь перед одним из белых. Тот, хоть и стоит в свободной позе, явно нервничает.

— Они… откуда их набирают?

— Это те, кто обслуживает машины. Они строят корабль, а потом капитан может оказать им честь и взять некоторых с собой. Остальные так и будут всю жизнь топтать пыль. Их семьи… они даже живут не вместе со всеми — у них свои поселения.

Ага, стало быть, техперсонал… И отношение к нему у хорнов, мягко говоря, не самое хорошее.

— Дай свой нож! — протягиваю ронгу руку.

Той что-то быстро ему говорит. Белый вздрагивает и послушно вытаскивает из ножен клинок.

Так и есть — стилет. Скорее, граненый штык, нежели нож. Лезвия нет, но грани усеяны острыми зубцами — каковые присутствуют в немалом количестве. Представляю себе укол таким вот «ножичком»… кровянкой истечешь за милую душу!

А ведь он неплохо сбалансирован! И должен хорошо летать!

— Вон тот шкаф — пусть он поставит его ровно.

В десятке метров на боку лежит обычный деревянный шкафчик. Почти как у нас в казарме — эдакая тумбочка-переросток.

Белый стремглав бросается исполнять приказание.

Раз-два — и мини-шкаф-макротумбочка стоит относительно прямо. Делаю жест рукой — мол, в сторону отойди.

Прикидываю на руке баланс… пробный замах.

Чук!

Острие стилета легко пробивает дверцу и заходит внутрь сантиметров на пять.

— Я бы не сказал, что им трудно кого-нибудь убить…

Десятник смущен.

— Я… мы так не делаем…

— Привыкай! Вам многое предстоит еще выучить. Вы ведь хотите стать непобедимыми воинами, о которых потомки сложат песни?

Той вытягивается и прижимает к груди «метлу».

— Этого должен хотеть каждый!

— Значит, вы такими и станете. Ты видел, как я дрался?

— Видел!

— Так вот, каждый из вас должен так уметь. С оружием или без него — он обязан победить не менее трех вооруженных противников. И только тогда я смогу назвать его настоящим воином!

Телефонный звонок застал министра обороны США в тот момент, когда он садился в автомобиль, уже собираясь домой.

— Да? — ответил он, лишь мельком глянув на экран телефона.

— Сэр, — это был его секретарь, — это ваш коллега из…

— Я понял, — перебил генерал. — Переключайте.

— Джарвис? — прозвучало в трубке. — Рад вас слышать!

— Взаимно, — буркнул министр. Хотя особого облегчения он не испытал. Атомные часики тикают… и времени осталось не так-то уж и много. Русский это знает, вот и будет теперь что-то такое для себя выторговывать…

— У вас неважное настроение?

— А вы-то сами как полагаете? — не выдержал генерал. — Посмотрел бы я на вас в подобной ситуации!

— Бог миловал, — вздохнул русский министр обороны. — Но надеюсь, что я смогу хоть отчасти такой настрой развеять…

Что он сможет?

— У меня есть для вас две новости, — продолжил собеседник. — Хорошая и не очень. С какой начинать?

— С любой, — вздохнул генерал, садясь в автомобиль и делая знак водителю выйти на улицу.

— Тогда, если вы не возражаете, начну все же с хороших новостей. Мы нашли эту вашу бомбу!

Как это говорят сами русские? Камень с души упал? Да тут не то что камень — целая скала рухнула!

— Так… — министр тяжело вздохнул. — И что же в этом плохого?

— А там не одна бомба…

В прохладном кондиционированном воздухе автомобиля вдруг стало невыносимо трудно дышать.

— То есть… Аткинс же говорил…

— Ну, я при том разговоре не присутствовал… — русский сделал паузу, и министру показалось, что он там пожимает плечами. — И не могу его никак комментировать. Но ядерных устройств действительно больше одного.

— Сколько?!!

— Три. Тот самый M-159 Mod. 4 SADM — и еще два. Уже не ваших…

— То есть он не врал… — машинально проговорил Гроувер. — Постойте! А еще два — они-то здесь откуда?

— Те, кто помогал Аткинсу, привезли с собой и собственное оборудование. Хочу сразу вас успокоить — «Саддамчик» нейтрализован. Не без шума, но нам удалось это сделать.

Так, взрыва не будет… Надо срочно сообщить об этом президенту! Но…

— А остальные? Вы хотите сказать, что это бомбы вайнов?

— Ну…

И что он там замолчал?!!!

— Я бы не был настолько категоричен… То, что это ядерные устройства, — однозначно. Но вот относительно бомб…

Министр поперхнулся.

— Простите… вы хотите сказать, что ваши специалисты…

— Они же солдаты, а не ученые, в конце концов. Мы не смогли еще изучить данные устройства должным образом. Впрочем, надеюсь, у нас, да и у вас тоже, еще будет данная возможность.

Опять что-то непонятное… Не смогли изучить сразу — это как раз ясно. В бою не до лабораторных исследований. Но вот что имеет в виду русский, когда говорит о каких-то возможностях?

— Извините, Сергей… я что-то плохо вас понял.

— Ах, да! Надо было это сразу сказать! Как вы помните, мы ведь высадили сразу несколько групп?

— Я даже помню, сколько именно! И где.

— Ну, в этом-то никто и не сомневался! В двух случаях никого и ничего обнаружить не удалось — только следы. На другой точке операция почти сразу же началась с перестрелки. В итоге там остались только мертвые тела — и ничего интересного. Правда, удалось установить, что тот самый «Саддамчик» хранили именно в этом месте. Благодаря чему и получилось разыскать место его закладки. И нейтрализовать всех, кто там находился. Так что с этой точки зрения — операция завершена успешно. Не без потерь, но…

— Война без потерь не бывает, увы! Соболезную семьям погибших, но ведь это, как я понимаю, еще не все?

— Да, мы обнаружили еще одну группу. И вот там возникла несколько нештатная ситуация. Мы обнаружили более ста человек сразу! Это — штурмовое подразделение противника, которое охраняло еще два ядерных устройства. Как вы понимаете, наша группа нейтрализовать такое количество вооруженных людей, да еще и не допустить при этом подрыва ими данных устройств, попросту не в состоянии.

— Так! — ситуация стала проясняться. Хваленый русский спецназ просит помощи! — От нас требуется поддержка?

— Нет. Мы вполне способны контролировать ситуацию своими силами. Дело в том, что командир штурмовиков готов отвести своих людей и передать нам оба устройства. Взамен он требует предоставления права беспрепятственно покинуть территорию США. Как вы понимаете, таких гарантий мы им дать не можем — это исключительно ваша прерогатива и ваша страна.

Однако… Несколько человек русских смогли к чемуто принудить немаленькое количество вайнов? Крайне сомнительно, чтобы эти устройства, чем бы они там ни являлись, охраняло бы менее роты. И шесть человек смогли как-то с ними договориться? Это какие же аргументы надобно иметь в кулаке?

— Что конкретно они хотят?

— Их командир согласен передать нам оба устройства. В исправном состоянии и без фокусов. Взамен мы, совместно с вашими представителями, сопровождаем их до нейтральных вод, где их примут на борт какие-то корабли. Причем, как вы понимаете, обычного сержанта морской пехоты им будет явно недостаточно… это должны быть узнаваемые люди — и в немалом ранге.

— Но где гарантии, что наших людей отпустят?

— А где гарантии, что они не подорвут эти устройства прямо сейчас?

Гроувер задумался.

— А что это за устройства?

— Наши люди видели их только издали. Два металлических контейнера размером… э-э-э… ну, чуть меньше стандартного сорокафутового автомобильного. От одного из них они запитывали свою электронику — которая, вообще-то, отличается завидным аппетитом! Там явно присутствуют какие-то системы охлаждения — горячий воздух, исходящий из вентиляционных решеток, виден невооруженным взглядом!

То есть портативным ядерным реактором такая штука вполне может быть…

А значит небольшой, чисто американский, Чернобыль внезапно может стать очень даже реальным! Пусть это энергетическая установка, но ведь и в Припяти в свое время не атомная бомба взорвалась.

— А точнее ваши люди не могут определить?

— Джарвис, никто из них не имеет ученой степени по ядерной физике! У них несколько другая специализация. Если вы помните, то мы изначально искали кое-что другое! Да и видеосвязи у меня с ними не имеется. Они видят, как эта штука светится в тепловизоре — за такой маскировкой можно спрятать танк! Если брать за образец чисто земные аналоги, то не менее мегаватта такая штука выдаст. Так что решайте, времени осталось совсем немного.

— Э-э-э… ну я должен посоветоваться…

— А заседание конгресса вы по этому поводу не планируете провести? Нет? Странно… а мне вот почудилось…

Дальше русский министр распространяться не стал, и в разговор включились уже конкретные технические специалисты.

А Гроувер сжимал в ладони трубку аппарата спецсвязи.

— Джессика, дайте босса! Это срочно! Конгрессмены могут и подождать!

Минута — и в телефонной трубке послышался голос президента США:

— Джарвис, но у меня же люди! Я, разумеется, извинился, сославшись на срочное дело, но…

— Господин президент! Я, конечно, понимаю всю важность их вопросов, но вот ядерный фугас…

— Что?! Что с ним?!!

— Русские его нашли.

Трубка стукнула о стол, что-то звякнуло, и послышалось бульканье наливаемой воды.

— Это единственная хорошая новость за последнее время!

— Не обольщайтесь, — буркнул министр обороны. — У нас есть еще и не такие радостные вести…

Кратко изложив свои соображения по сложившейся ситуации, генерал, наконец, перевел дух и расстегнул ворот рубашки, ослабив заодно и узел галстука.

Президент некоторое время молчал, осмысливая сказанное.

— То есть вайны требуют себе «золотой мост»?

«Хм, оказывается, он неплохо знает историю!» — промелькнула в голове мысль. Но вслух он сказал совсем другое:

— Скорее, они соглашаются на перемирие. Согласны сдать нам оборудование и тяжелое вооружение в обмен на предоставление им возможности отступления.

— Почему, кстати, они на это пошли?

— Суша… Как мы знаем, она не представляет для них особенного интереса. Русские, кстати, подтвердили, что гибель на сухой земле для них унизительна. В этом нет славы и почета.

— Даже так? Хм… Сколько их?

— Около шестидесяти человек. Из них — почти два десятка раненых.

— А сколько же тогда у них убитых? Если они вообще есть…

— Изначально там присутствовало более ста человек. Включая, кстати, и граждан США…

Глава государства ошеломленно замолчал.

— Но… ведь русских было всего… шестеро?

— Да. И один наш спецагент Министерства энергетики. Мой русский коллега, кстати, высказал вежливое недоумение таким фактом нарушения достигнутых между нами договоренностей.

— Джарвис! Но я…

— Сэр… не надо. Мы не на слушаниях в конгрессе.

— Ну… хорошо. Как вайны представляют себе это отступление?

— С нашей стороны должны прибыть специалисты, которым они передадут обе ядерные установки. Кстати, русские претендуют на одну из них и уже выслали спецборт.

— Но мы же не можем…

— Можем, сэр. В конце концов, их сейчас караулит именно русский спецназ. Нам еще и этой перепалки не хватает!

— Так. Дальше.

— Я переслал Джессике список лиц, которых вайны желают видеть в качестве сопровождающих. Эти люди поедут вместе с ними в четырех автобусах до порта. Там все они взойдут на корабль. Маршрут следования командир вайнов сообщит на его палубе. После того как их подберут, корабль с сопровождающими может вернуться в порт.

Наступила тишина, президент просматривал список.

— Адмирал Вайсмюллер? Генерал Лойс… они что, потребовали в заложники высших офицеров армии и флота США? Как вы там себе это представляете, Джарвис? Адмирал в роли дипломата?!

— Полагаю, что это будет куда уместнее, чем дипломат в роли адмирала. Политики вайнам неинтересны вообще — они просто не понимают важности таких людей. Так что заменить Вайсмюллера госсекретарем не выйдет. Хотя лично я такой размен приветствовал бы от всего сердца! Хоть какая-то была бы от него польза…

Командир попусту времени не терял. Забегавшись по всяким неотложным делам, я только тогда несколько пришел в себя, когда через холм перевалили несколько большегрузных машин, волокущих на своих прицепах стандартные контейнеры. А ко мне подбежал Мальцев.

— Сейчас подойдут санитарные машины — три штуки. В темпе готовьте раненых, будем грузить их туда. Да и все прочее тоже нужно сворачивать.

Все прочее — это про хозяйство ронгов.

Половину того, что мы увидели на площадке, я не то что узнать не смог — даже и предположить назначение этих фиговин было совершенно невозможно. Слишком уж непривычно для глаз выглядело все это оборудование.

Два «кубика» энергоагрегатов — ну, это-то хоть отчасти было понятно. Видимо, независимо от места придумки, изобретатели все-таки идут по похожим тропкам. В любом случае системы охлаждения и коммутации всегда имеют что-то общее.

Один такой блок, который находился в резерве, сейчас и готовили к транспортировке. Но не только это. Часть моих — теперь уже моих! — хорнов ускакала на демонтаж установки защитного поля. В один из контейнеров спешно запихивали вообще все подряд, не особо заморачиваясь правилами погрузки и транспортировки.

«Противнику нельзя оставлять ничего!» — мой приказ был краток и обсуждению не подлежал.

Парой часов ранее я собрал вокруг себя всех десятников.

— Ма Той, переведи всем.

— Яр! — вытягивается он.

Это я уже понимаю, мол, слушается меня десятник.

— Мы находимся на территории врага. Он коварен и хитер. Враг не может напасть на нас сейчас — он опасается, что мы нанесем ему удар в другом месте, о котором он ничего не знает. И поэтому вынужден пойти на переговоры. Наша задача — вывезти в безопасное место раненых! Это — первое! Собрать и вывезти вооружение, технику и все, что может нам пригодиться в дальнейшем.

Той что-то подробно объясняет своим товарищам, те кивают.

— Нам все понятно, — поворачивается десятник ко мне.

— Раз так, действуем по следующему плану…

До темноты мы буквально не присели ни на секунду. На холмах выставили дополнительные посты, усилив их тяжелыми пулеметами, которые отыскались в лагере наемников. Хрен их знает, этих американцев… решат, что им выгоднее тут всех прихлопнуть, — и ударят. Хоть наземными силами, хоть с воздуха сыпанут какой-нибудь хреновиной. С них станется. Правда, Слон говорит, что там наверху сейчас идет нехилое бодание по данному вопросу и вероятность такой подлянки все же относительно невелика. Но это все политики… а среди нас нет настолько наивных юношей, чтобы верить их словам и обещаниям.

Уже под утро, стоило мне всего на минутку присесть и задремать в уголке, как меня растолкал подполковник.

— На! — протягивает он мне пакет. — Переоденься…

В пластиковом пакете оказалась черная форма офицера вайнов — аккурат по моему росту. И где он только ее раздобыл?

— Теперь — ты у нас командир всей этой гоп-компании. Так что должен соответствовать! В том числе и внешне. Тут вот какая штука складывается…

Последующие его слова напрочь выветрили из моей башки любые намеки на сон…

А вот Ма Той, увидев меня в новом обличье, вытянулся так, словно кол проглотил!

— Хаэ-ва, Ма Той.

— Яр!

— Обстановка?

— Умерло трое раненых. Закончили погрузку большей части снаряжения и оборудования. На постах все тихо — никто не пытался к нам подойти.

— Устали?

А вот тут в его глазах мелькает удивление.

— Мы обязаны выполнять приказ.

— Так. Тела умерших подготовить к транспортировке — мы похороним их в море.

Десятник снова вытягивается.

— Всем прочим — поесть. И три часа спать! Посты сменить, накормить и тоже отдыхать. Все понятно?

— Яр!

— Раз так — выполняй!

Они-то хоть три часа поспят… завидую!

— Это и есть то самое место? — адмирал Вайсмюллер скептически посмотрел в окно. — Тоска какая-то… вон — даже трава вся пожелтела…

— Ну, какое уж они выбрали… — пожал плечами сопровождающий делегацию заместитель министра обороны. — Полагаю, что вопросы эстетики их волновали в последнюю очередь.

Машина взобралась на холм и остановилась. Притормозили и все последующие.

Прямо на дороге сидел на камешке солдат в камуфляже и строгал ножом веточку. Увидев автоколонну, он поднялся, стряхнул с колен стружки и сунул нож в ножны на боку.

— Это… — повернулся к замминистра Вайсмюллер.

— Думаю, что это русский спецназ. Они должны были нас встретить.

Русский, подойдя к головной машине, козырнул.

— Здравия желаю, господин генерал! Майор Мальцев. Могу я видеть адмирала Вайсмюллера?

— Это я! — кивнул тот.

— Могу я попросить вас выйти из машины, сэр?

Сопровождаемый русским адмирал поднялся на вершину холма.

— Вон там, сэр, расположены укрепления противника. Они вооружены китайскими крупнокалиберными пулеметами «тип 02». Мы насчитали четыре такие огневые точки. Далее, в низине, у них установлен лагерь.

— Понятно.

— Подошедший вчера транспорт уже загружен, раненые помещены в санитарные автобусы. Энергоустановка и тяжелое вооружение подготовлены к передаче вашим специалистам. Прочее снаряжение, в том числе и то, что подлежит передаче уже нам, — также погружено и готово к транспортировке.

— А почему, майор, вы все это сообщаете именно мне? Вообще-то, здесь старший совсем не я!

— Сэр… Вайны как преимущественно морская нация с гораздо большим уважением воспримут на этом месте именно морского офицера. Тем более вас! Вы скрестили с ними оружие в бою и вышли победителем! Для них появление такого капитана корабля — большая честь! Их командир будет гордиться тем, что видел вас и находился рядом.

— Хм…

— Впрочем, — пожал плечами русский, — решать, разумеется, вам…

— А почему они вообще согласились на переговоры? Имея тут два ядерных реактора, можно было выдвинуть и гораздо более серьезные условия?

Майор уважительно посмотрел на Вайсмюллера.

— Наш боец, заминировав захваченную у них автомашину, подорвал ее около жилого модуля. Погибла часть командиров и почти половина личного состава. Что, разумеется, сказалось на общей боеспособности противника. Сразу же после этого наши снайперы обстреляли лагерь и перекрыли возможность доступа к реакторам. Вот и пришлось им пойти на разговор…

— Этот ваш боец… он тоже погиб?

— Отчего же? — пожал плечами русский. — Жив-здоров…

— Хорошо, — кивнул адмирал. — Давайте сыграем по вашим правилам!

Денек сегодня оказался весьма богат на сюрпризы!

Заглянув в машину командира, с удивлением обнаруживаю там незнакомого мужика. И все бы ничего — но он одет точно в такую же черную форму, как и на мне, и даже внешне весьма смахивает на вайна. Уж чертами лица — так совершенно точно.

Рядом хмыкает внезапно развеселившийся подполковник.

— Знакомьтесь! — кивает он на мужика. — Хасан — он будет играть роль командира вайнов. Внешне — похож, да и по-английски разговаривает с характерным восточным акцентом. Ты, Дима, уж извини, но ни на вайна, ни на хорна не машешь совершенно. Спалим контору на хрен!

— А…

— А вот своим подопечным это уж ты все сам объясняй. Хасан всю дорогу будет рядом с американцами, так что все общение ваше будет весьма мимолетным. Тут сыграть тонко надо!

Да куда уж тоньше…

Боюсь, что у моих новых бойцов скоро головы распухнут от таких сложностей.

Но все оказалось намного проще, чем я думал.

Вбитая в подкорку привычка беспрекословно исполнять все приказы командира оказалась и тут весьма к месту. Десятники молча выслушали мой приказ, никак на это не отреагировав. А объяснению, что коварство противника требует ответной хитрости уже и с нашей стороны, — они вообще поверили сразу же. Мол, отправлять к американцам настоящего офицера — тем более своего командира — есть глупость несусветная. Ударят, мол, исподтишка — и копец. Вот и пришлось, мол, мне назначить для этой цели специального человека. Долг которого — погибнуть в случае необходимости, но командира предупредить! И это они приняли как само собою разумеющееся. Правда, заодно пришлось им объяснить, что это за копец такой… Ничего, думаю, что их лексикон существенно обогатится новыми словесными формами уже к концу нашего совместного путешествия.

А потом…

Потом вывернулась на холм целая автоколонна.

И понеслось…

Вот, надо все-таки отдать должное американцам — логистика у них организована на пять с плюсом! Забегали туда-сюда бригады грузчиков, зарычали моторами тяжелые грузовики со стрелами манипуляторов. Все остававшееся еще не погруженным добро запихали в кузова в два счета.

А три бригады медиков рванулись к санитарным автобусам. Так что раненым там теперь организован должный присмотр. Надеюсь, более никого мы хоронить не будем…

Утром следующего дня мои пулеметчики покинули огневые точки. Все пулеметы были переданы американцам. Надо отметить, что пока с их стороны все выполнялось четко, — к хорнам никто даже и не подходил. А все переговоры велись только через офицеров нашей группы. Все это время я неотлучно находился со своими бойцами, постоянно держа руку на пульсе происходящего.

Но вот и мы загружаемся в автобусы. В двух из них, вперемешку с хорнами, сидят и американские офицеры в немалых чинах. Проинструктированные мною десятники объяснили рядовым правила поведения, которых те обязаны придерживаться во время пути. В третьем автобусе американцев нет, там, кроме меня и Слона, никаких посторонних не имеется — только хорны. Хотя меня-то они за постороннего уже, наверное, не считают. А вот подполковник явно рассчитывает провести время с пользой для дела — Ма Той уже сидит с ним рядом, что-то вполголоса ему поясняя.

Определен порядок движения колонны, график прохождения ключевых точек. Назначены остановки — и все это согласовано с американцами.

Заняли свое место в голове и хвосте колонны полицейские автомобили с мигалками — «люстры» уже разбрасывают по сторонам всполохи разноцветных вспышек.

Тронулись!

Телефонный звонок.

— Господин президент, все идет по плану — колонна вышла.

— Реактор?

— С ним уже работают наши специалисты — он в исправном состоянии.

— А установки защитного поля?

— Увы… Они уничтожены в процессе атаки лагеря — русские их взорвали. Там вообще поработал какой-то сумасшедший подрывник — это больше похоже на результат бомбежки… Вайны забрали с собою и тела погибших — пришлось выделить для этой цели две специальные машины. Они хотят похоронить их в море.

— Почему такие сложности?

— Это их обычаи…

— А где их командир? С ним удалось поговорить, как это запланировано?

— Заместитель — командир погиб в бою. Он сейчас рядом с адмиралом, и, похоже, им есть о чем поговорить…

— Да Вайсмюллер-то здесь при чем?! Там совсем другие люди должны это делать!

— Вот и попробуйте объяснить это адмиралу…

А колонна шла — скорее даже перла со всей возможной скоростью. Надо полагать, американцам как-то не улыбалось иметь на своей территории таких вот гостей. Нет, если бы тут не присутствовали столь высокопоставленные заложники — а по факту так и получалось, — то автобусы давно уже где-нибудь бы заблокировали и расстреляли с дальней дистанции. Вот в чем-чем, а в этом я не сомневаюсь ни секунды! И никакая «демократия» тому не помешала бы…

Но — маемо, шо маемо… — терпи!

Представляю себе, как сейчас сводит судорогой пальцы на спусковых крючках у нашего конвоя… А он был — и был немаленьким! В ключевых точках пути, где с дороги можно куда-нибудь свернуть, дежурили бронемашины, усиленные не менее чем взводом солдат. А в воздухе, сменяя друг друга, постоянно висели вертолеты.

Силища знатная…

Ох, и пришлось же кому-то задницу от стула оторвать!

Закончив общение, ко мне подсаживается Слон. Задумчив и явно чем-то озадачен.

— Ты чего такой смурной?

— Да вот… побеседовал я с твоим взводным сержантом — и малость прихренел.

— Отчего бы это?

— Да ты хоть представляешь, какая вообще каша у них в голове? Без пяти минут камикадзе! Ты вообще в курсе, что у них с собой, почти у каждого, по десятку гранат? И они, ни секунды не колеблясь, подорвут и себя, и всех окружающих — только моргни!

Пожимаю плечами. Что-то такое и я уже успел понять.

— И что? Это не отменяет того факта, что с ними предстоит налаживать сотрудничество. Или я чего-то не догоняю?

Подполковник усмехается.

— Нет, ты все правильно понял…

Как стало ясно из его дальнейших слов, такой вопрос, разумеется, не у меня первого возник. Думали над этим и многие умные дядьки. Все понимали — рано или поздно, а с вайнами все же предстоит разговор. На какую тему и в какой обстановке — дело десятое. Но разговор будет, и будет, скорее всего, не один.

Тем более когда удалось хотя бы частично уяснить внутреннюю структуру всего их общества. Хорошо хоть язык у них один…

Еще при подъеме «Наковальни», когда в руки исследователей попали записи экипажа, была сформирована группа специалистов из числа выпускников соответствующего факультета военного университета МО. В дальнейшем там даже создали специальную группу, где готовили переводчиков с вайнского для будущей войны.

А в том, что она будет, — не сомневался уже никто. Плохо, что вся эта работа производилась фактически в условиях строжайшей секретности. Но придать огласке факт расшифровки записей было решительно невозможно. Ведь корабль пришел сюда не сам по себе… И кто-то на земле уже вполне бегло общался с пришельцами. И не только общался, но и плодотворно сотрудничал.

Так что и Хасан появился не вдруг и не сам по себе.

Таких переводчиков уже успели подготовить достаточно много, учитывая будущий контингент тех, с кем, возможно, пришлось бы разговаривать. Людей подбирали так, чтобы у пленного или парламентера не возникало бы инстинктивного отторжения. Имела значение даже и внешность, тип лица и манера ведения разговора!

Поскольку никто и нигде не мог знать, что вся команда «Наковальни» погибла в полном составе, некоторых переводчиков подобрали так, чтобы они внешне соответствовали бы кому-то из погибших офицеров. Именно офицеров — ибо с рядовым матросом никто не станет вести никаких переговоров. Отсюда, кстати, появилась и черная форма — ее пошили по трофейным образцам. Естественно, офицерскую. Имелся небольшой шанс, что кто-то из таких переговорщиков мог быть «узнан» возможным собеседником.

Понятное дело, что полного сходства добиться не получилось, — так на это никто и не рассчитывал. Главное, чтобы не стали стрелять или драться сразу — а там попробуем и уболтать…

И такие вот специалисты разъехались по самым разным странам. Оформились в посольства и торгпредства, всяким там техническим персоналом, сложили в чемодан черную форму — и стали ждать… Ибо никто не мог предугадать, в каком именно месте вдруг возникнет необходимость пообщаться с очередным представителем очередной «Наковальни». Да, они до сего времени не шли на контакт с официальными властями. Но кто-то же с ними ведь уже работает? А стало быть, и разговаривает. Впрочем, некоторые аспекты деятельности таких вот «Хасанов» подполковник освещать не стал. А я и не допытывался.

Меньше знаешь — крепче спишь!

— Ну, — говорю Слону, — за Хасана понятно… Мне бы такой вот товарищ очень даже не помешал бы в будущем. Тут вот ведь какая штука… Из разговоров с Ма Тоем я понял, что с моим командованием есть какая-то закавыка, которую я не совсем еще и сам-то до конца просек. Они ведь не только гранатами обвесились — еще и взрывчатки хотели прихватить! Это уже я настоял, чтобы они лучше еще магазинов снаряженных взяли. Благо что тех осталось до фига. Тут они меня послушались, но вот гранаты оставить отказались наотрез! И вот этого, честно сказать, я не понял.

Собеседник усмехается.

— А тут просто все. В их глазах ты совершил геройский поступок, да и повел себя очень правильно по отношению к противнику. Уважение оказал, да и сделал все так, чтобы не уронить его чести.

Из дальнейших слов стало ясно, что все обстоит гораздо интереснее, чем я даже и предполагал. Проклятый языковый барьер! Подполковнику, в силу того, что он несколько лучше (а точнее — почти на порядок лучше!) меня понимает своего собеседника, удалось прояснить картинку несколько полнее, чем это понял я. Ну, еще бы… он-то их язык изучает почти год!

Тут сложилась крайне интересная ситуация.

Такие поединки у вайнов происходили не так чтобы очень часто, но все же имели место быть. Особенно в ситуациях, когда сходились равные по силе противники. В таком случае исход боя был непредсказуем, и легко могло выйти так, что на поверхности воды не осталось бы ни одного корабля. А пропасть без вести… у вайнов это выглядело как-то некомильфо. Все равно что погибнуть без славы. Когда есть свидетели твоей геройской гибели — одна песня, а если ты просто пропал? Кем тогда гордиться роду? И есть ли вообще повод для гордости?

А тут — отчаянная атака заведомо более слабого противника на сильный отряд. И итог — честная победа! Да, я поступил несколько не по их традициям — но более чем достойно повел себя по отношению к их офицеру. И народ это оценил должным образом.

Такого командира следует не только уважать, но еще и беречь! Причем если по вине кого-либо из хорнов такой герой погибнет — позор, причем несмываемый, ляжет на весь отряд. И никакими силами его уже не смыть…

— Так что ты для них теперь — нечто вроде знамени. Они костьми лягут, но к тебе никого не допустят. И ничего тут не поделаешь — это у них в крови. То, что ты требуешь оставить тебе возможность лично вступить в бой, вполне соответствует их пониманию храброго офицера. Ничем иным они не могут оправдать приказа не применять взрывчатки — ибо тогда ты не сможешь сойтись с врагом врукопашную, — поясняет командир.

Вот так обрадовал! Заработать славу полного отморозка, который только и жаждет перерезать собственноручно вражескую глотку!

— Привыкай… тебе теперь с этим жить!

Да уж нечего сказать!

А конвой шел…

И закономерно наступил момент, когда автобусы и грузовики вкатились на причал. А около него уже покачивался на воде заранее зафрахтованный корабль — обычный «трамп».[13] Не сильно большой, но места для всех там хватало. На его борту уже пару дней хлопотали медики, оборудовавшие места для перевозки раненых. Надо полагать, что и всякой спецэлектроники туда уже запихали в нехилом количестве — дабы проследить конечный пункт следования. Насколько я понял, по условиям сделки, американские офицеры сопровождают нас до какой-то конкретной точки. Не совсем, правда, ясно — до какой именно? Но думаю, что у нашего командования и на этот счет есть туз в рукаве.

Часть грузовиков, которые перевозили уже наши законные трофеи, отделилась от колонны и укатила на соседний причал. Вот там уже стояли совсем другие корабли… насквозь родные и понятные. На них спешно начали грузить захваченное оборудование. Ох, представляю себе, как сейчас кое у кого кулаки зачесались… Отпустить такие ништяки? Но надо думать, что и на эту тему у нас уже озаботились. Зуб даю — под водой уже наверняка шныряют всякие интересные аппаратики. Мало ли… бывали случаи, когда даже в нейтральном порту что-то такое неприятное к днищу вдруг прилипало. Рассказывали нам про такие вещи — и даже показывали. Надеюсь, нет у нас настолько простодушных лопухов, чтобы внезапно поверили американцам. Дружба дружбой, а табачок врозь! Да и нет тут никакой дружбы — есть вынужденный союз. А это уже совсем другие коврижки.

Поднимаемся на корабль и мы — хорны плотным кольцом окружают меня на причале и даже по трапу стараются идти так, чтобы «случайный» выстрел со стороны не смог бы достичь своей цели. Не препятствую — парни по-своему преданы и берегут своего командира.

Некоторая суматоха, сопровождающая спешную погрузку, впрочем, скоро прекратилась — и причальная команда приняла швартовы.

— Ма Той — пусть парни Га Шана проверят корабль. Нет ли тут спрятавшихся солдат противника? С ними пойдет еще один человек — он осмотрит трюмы. Нет ли здесь установленной взрывчатки?

Га Шан — это еще один из десятников, я уже помню наизусть их имена и различаю в лицо.

А насчет солдат и мин… думаю, что такую работу здесь уже провели и до нашего появления. Но солдат должен быть озадачен! Никакого праздного сидения на пятой точке!

Тем более что хорны, взойдя на палубу корабля, как-то воспряли духом — это уже не суша!

Надо сказать, что парни добросовестно осмотрели все, куда только смогли засунуть нос. Притащили даже несколько стволов, наверняка запрятанных командой корабля на всякий случай. Парочка китайских автоматов, пяток винтовок… — вполне себе джентльменский набор. Но хорны отнеслись к этому вполне серьезно, без колебаний изъяв найденное и свалив это добро у моих ног.

Одобрительно киваю десятнику и поощрительно хлопаю его по плечу.

Восприняв это как руководство к действию, хорны тотчас же выставили посты в машинном отделении и на мостике. А в радиорубке обосновался Ма Той, который мог контролировать переговоры здешнего радиста.

Никто никому не мешал, но команда начала нервничать. Еще бы… стоит тут парочка отморозков, увешанных гранатами, как новогодняя елка игрушками! Молчат, ничего не говорят… но десяток гранат на поясе — это весьма красноречивый аргумент! Не знаю, как смог это объяснить Хасан, но как-то, по-видимому, сумел. Успокаивать команду отправился лично адмирал Вайсмюллер!

И своей цели он достиг достаточно быстро. Тем более что, увидев столь внушительно выглядевшего офицера, хорны вытягивались в струнку и отступали в сторону, освобождая ему проход. На этот счет я их особо проинструктировал.

— Нас сопровождает самый известный капитан противника! Объясни всем, что это сделано из уважения к нам! Ему надлежит оказывать должное почтение — это заслуженный моряк! — перевел личному составу мои слова Павловский.

Хорны автоматически вытянулись — это они поняли.

Кстати, мои нынешние подчиненные — не матросы в прямом значении этого слова. Скорее морская пехота. Они обучены воевать и на суше, но, как и моряки, считают более почетной смерть на море. А вот их бывший командир — тот был настоящим флотским офицером. Боевым и очень уважаемым. Так что присутствие тут самого серьезного капитана противника мои подчиненные восприняли еще и как знак его уважения уже и ко мне — как к честному победителю столь заслуженного моряка. Вот ведь как бывает… А я ведь не флотский! И даже не морпех! И как теперь выходить из столь щекотливой ситуации? Ведь явно же какой-нибудь ляп допущу! И тем самым неминуемо уроню свой авторитет. Эх, если бы мы сейчас прыгали с парашютом — вот тут бы я им показал!

Пользуясь случаем, отлавливаю Слона и кратко высказываю ему некоторые свои соображения.

— Хм… — чешет в затылке подполковник. — А тут кое-что есть! Соображаешь!

Ну, насколько я знаю подполковника, он теперь кое-кому всю плешь проест — но итог от моих мыслей будет!

День прошел в хлопотах… Я так и задремал, уткнувшись носом в раскрытую коробку офицерского продпайка. Что-что — а вот за этим мои подчиненные следят бдительно. Офицер должен принимать пищу трижды в день. Уж и не знаю, с чем это связано, но хорны это отслеживают очень внимательно, и в определенное время около меня появляется боец с черной коробкой продпайка. Есть я должен в отдельном помещении — и он, вручив мне коробку, занимает место с той стороны двери, никого не допуская в комнату, пока я не закончу прием пищи.

Не сказать чтобы их рационы питания были какими-то офигенно вкусными. Питательными — да, тут спорить не приходится. А вот относительно вкуса… впрочем, они у всех свои. Им, наверное, нравится, а вот я должен привыкать!

Второй день.

На корабле все более-менее устаканилось. Уже не так нервничают рулевые и дежурные машинисты. Появились на палубе и американские офицеры, так что я проявляю осторожность, чтобы не попасть им на глаза. А вот Хасана не видно совсем — надо думать, его сейчас в три глотки обрабатывают соответствующие «товарищи». Сочувствую мужику… Впрочем, свою главную задачу он исполняет с блеском — рядовые хорны для американцев интереса не представляют. Хотя и их отсняли, наверное, уже со всех сторон — и в любых ракурсах.

Сопровождающий нас американский фрегат — тот вообще не сводит оптики с палубы «трампа».

А вот на третий день что-то вдруг изменилось…

Появившийся около меня Слон коротко информирует:

— Рандеву ближе к пятнадцати часам. Предупреди своих — пусть ничему не удивляются. И не спешат стрелять!

Хм… а что, есть в кого?

Он не мог бы поконкретнее высказаться? Сиди тут и гадай…

Но все произошло как-то буднично, хотя и очень, надо сказать, эффектно!

— Лечь в дрейф! — приходит команда из радиорубки.

Останавливается и сопровождающий нас корабль.

И?

Дальше-то что?

Тут пусто… вокруг, сколько видит глаз, нет вообще ничего и никого, кроме американского эсминца. Только в небе чертит круги какой-то самолет. Впрочем, они там над нами постоянно висят… Но не авиацией же нас собираются забирать?

— Слева! — вытягивает вдруг руку матрос на палубе.

И тут…

Словно отдергивают в сторону незаметное до сей поры покрывало — совсем неподалеку от нас появляется громадный корабль! Угловатые обводы, длинные стволы орудий…

«Наковальня»?!

Ну, если и не она — то очень похоже! Я эти фото тоже видел.

А что происходит среди хорнов…

Нет, никто не скачет от восторга, нет и приветственных криков — но надо видеть их лица!

Шарахнулся в сторону американский эсминец — там едва хватило ума, чтобы не сыграть боевую тревогу. На такой дистанции тяжелые снаряды крупнокалиберных пушек попросту разорвут его в клочья.

А с борта подошедшего корабля уже спускают шлюпки и моторные катера.

Топот ног — рядом возникает Ма Той.

— Готовить к погрузке раненых!

Он вытягивается и коротко кивает.

Впрочем, в этом нам активно помогает и вся команда «трампа». Они, как никто другой, заинтересованы, чтобы мрачные гости поскорее бы покинули палубу их судна.

Отдельно ото всех, столпившись на мостике, наблюдают за нашими действиями американцы. Ничуть не скрываясь, они ощетинились объективами фото-видеокамер. Бог с ними… тут и смотреть-то особо не на что — пусть себе снимают. А вот морду я все же в сторону отверну… да и кепи пониже надвину.

— Раненые отправлены!

— Распорядись, чтобы погрузили и всех погибших.

И про это тоже нельзя забывать — Слон специально прибежал, чтобы мне напомнить. Да я и сам как бы не лопух…

Отдельный катер принимает на борт и тело бывшего командира хорнов. Так это или нет — но пусть его везут подобным образом. Если у вайнов похожий обычай есть — я его соблюдаю. Если нет, то выкажу погибшему особое уважение. Хуже уж точно не станет.

Все, раненые на борту.

Вижу, как спускается в шлюпку и Хасан. Пора уже и нам.

Команда — и, прикрываемый со всех сторон своими бойцами, я спускаюсь по трапу на катер.

— Сэр, — тронул за рукав Вайсмюллера один из прикомандированных офицеров, — вам не кажется, что наши гости все это время добросовестно играли комедию?

— Почему вы так думаете, Джон?

— Смотрите сами, сэр, — их командир, тот, что все время был среди нас, отбыл на катере одним из первых. И его сопровождало всего трое рядовых. А вот сейчас, спускаясь по трапу, они самым тщательным образом кого-то от нас скрывали! Окружили со всех сторон, словно опасались, что мы кого-то там разглядим.

— Сомневаюсь. Их командир не очень-то похож на актера, играющего чужую роль. Форму он носит непринужденно, давно уже к ней привык, да и манера общения выдает в нем именно морского офицера, уж можете мне поверить! Вот в то, что он знает английский язык намного лучше, нежели это показывает, — в это я поверить вполне готов!

— Но там тоже был человек в черной форме офицера!

— Вполне естественно, — пожал плечами адмирал. — Не один же он командовал целой сотней морских пехотинцев? Но пригласить сюда еще и этого офицера… Кто-то же должен был все время держать под контролем этих головорезов? И я совершенно не вижу никакой необходимости для него заострять наше внимание еще и на этом факте.

Прикомандированный с сомнением покачал головой.

— Возможно, вы и правы, сэр. Но что-то меня убеждает совсем в обратном…

* * *

Когда над головой навис тяжелый серый борт корабля, мне показалось, что стало как-то прохладнее. Может быть, это и действительно так? Не знаю… я все же не моряк.

Гудят под ногами металлические ступени трапа, мы быстро поднимаемся наверх.

А вот что я точно помню, так это то, что, ступив на палубу, необходимо отдать честь флагу! И не спрашивайте даже, откуда это засело у меня в голове.

Опять же — а что у вайнов с этой традицией? Да и флага я пока не видел… нет его на мачте.

Но порядок есть порядок! И моя правая рука взлетает к козырьку кепи.

У трапа стоит офицер — настоящий моряк! Капитан второго ранга, однако!

Капитан корабля? Да ну, на фиг… кто мы такие, чтобы он нас встречал?

— Товарищ капитан второго ранга! Прошу разрешения подняться на борт!

— Поднимайтесь! Старшина Фролов проводит ваших людей в их помещения. А вас прошу следовать за мной.

— Слушаюсь! Ма Той, — поворачиваюсь к десятнику. — Вас проводят…

Опа…

А мой сержант явно взволнован! И еле сдерживает эмоции.

— Что такое, Ма Той?

— Это же «Хайгрен»! Я… никто из нас никогда не ступал на его палубу!

Ого, а хорны-то узнали данный корабль! И похоже, что для них это означает что-то крайне серьезное.

— А ты чего ожидал? — пожимаю плечами в ответ. — Ладно… размещай людей, я скоро приду…

Еще бы и мне самому тут что-то понимать…

Видимо, на моей морде таки отобразилось тягостное недоумение, поэтому сопровождавший меня моряк не стал тянуть резину и, пока мы шли по длинным коридорам, кое-что прояснил.

Это действительно «Наковальня» — та самая!

Корабль подняли достаточно быстро (хотя, откровенно говоря, я вообще не представляю, как это можно было сделать…), и с самого первого дня встал вопрос: а что с ним делать дальше?

Понятно, что изучать — это-то было ясно сразу. А дальше? Распилить на металлолом? Идиотство!

Использовать?

А, простите, как?

И начался ремонт… «Наковальню» перевели в сухой док, кое-что наскоро подлатав прямо на месте изучения. Во всяком случае, по дороге не утопили.

А вот там за нее взялись уже профессионалы своего дела.

Про меры маскировки и секретности мой провожатый ничего не сказал, но я и сам понимал, что там, наверное, целый полк особистов и маскировщиков потрудился. И еще неизвестно, кому тяжелее пришлось…

Подобрали и экипаж, хотя практически всему пришлось учиться прямо на ходу. Кстати, и в процессе ремонта парни принимали самое непосредственное участие.

— Ведь и у хорнов так же все обстоит! — вырвалось у меня. — Кто строит корабль — тот потом на нем и воюет!

— И в этом есть здравое зерно, — кивает кавторанг.

Как бы то ни было, а на воду «Наковальню» все же спустили — хотя на это ушло почти полтора года. Многое еще не функционировало в полную силу, две башни работать должным образом не могли. А в одной из них — так и вовсе ремонт закончить не успели. И она была грозной только внешне — стрелять пушки не могли.

Единственное, что успели сделать полностью, — отремонтировали все двигатели и установки защитного поля. Вот тут все было в норме! Корабль несколько раз уже выходил в море — опробовать на ходу все механизмы. Но ремонт все еще продолжался.

— По уму — так еще год нужен. Но, — разводит руками моряк, — видать, что-то там конкретно приперло! У нас происходил очередной испытательный выход, должны были уже назад в базу идти… Но изменили курс и пошли встречать вас!

У меня на языке вертится целая куча вопросов. Как такая махина прошла через Босфор? А Гибралтар каким макаром миновали? Да, установки защитного поля могут скрыть корабль от чужих глаз и локаторов… но там же оживленное движение! Как на рынке в воскресный день! Только что локтями не пихаются…

Ох, не все мне этот моряк рассказывает… и правильно, вообще-то, поступает! Щас, станет он откровенничать перед каким-то старлеем…

Где-то далеко в Москве

— Все прошло, как и планировалось, господин президент.

— Вы уверены, что никто ничего не заподозрил?

— Нет. Наши источники передают, что американцы были просто потрясены! Они, разумеется, понимали, что команда пришельцев будет эвакуирована каким-то судном. К этому у них было все готово, за этим районом следили со спутников, в готовности находилась также и палубная авиация с подошедшего авианосца. Были предприняты все меры для того, чтобы тот корабль, который примет на борт данную команду, был бы отслежен до конечной точки маршрута. Но вот появления боевого корабля… там явно не ждали. Думаю, что всплытию пресловутого Кракена — и то удивились бы меньше.

— Кто-нибудь опознал корабль?

— Нет. Все же те работы по изменению внешнего вида, которые были там произведены, значительно исказили внешний облик «Наковальни».

— Но ведь морские пехотинцы вайнов узнали его тотчас же, едва ступили на борт!

— По надписям на ступенях трапа. Об этом, к сожалению, никто из нас и не подумал… В наших флотах такое не принято.

— Хм… И что дальше?

— Пока американцы анализируют ту информацию, которая стала им известна. Работают с реактором — там для них много интересного нашлось.

— На здоровье! — усмехнулся президент. — Топливо для него они произвести не смогут — негде! А уж наш человек, надеюсь, им много чего еще «интересного» рассказал…

— Да. Теперь там головная боль многим обеспечена — и американцы в этом ряду далеко не самые первые.

— И все же… не рано ли было выкладывать на стол такой козырь?

— А мы-то тут при чем? — пожал плечами директор внешней разведки. — У вайнов, вообще-то говоря, тоже единства нет. Рейд «Наковальни» к нам — инициатива одного командира, австралийская операция — это уже совсем другие силы. Думаю, что и американская авантюра организована еще какой-то группой. Как уже нам известно, совместные действия Большого флота не производились более ста лет. У вайнов нет причины для такого объединения — им попросту не с кем воевать такими силами. У них нет равных противников уже очень давно.

— Так что эвакуация их отряда неизвестным кораблем…

— А он не только для нас неизвестен — для командующего американской операцией капитана тоже не все тут понятно. Он вполне может подумать о том, что кто-то из своих же решил ему вставить палки в колеса, фигурально выражаясь. Наш человек «проболтался» о том, что ему — именно ему! — пришлось драться на ножах с командиром отряда, который отказался подчиниться его указаниям. И если для американцев это мало что значит, то вот вайны, получив такую информацию, неминуемо задумаются… так, бывало, корабли захватывали, что уж тут про сотню человек говорить!

— Угу… особенно когда посмотрят на фото этого самого командира… Долго же они будут его там у себя искать! — снова усмехнулся президент.

Другой континент.

Другой кабинет.

И другой президент.

— То есть они ушли…

— Выполнив все договоренности! — поднял палец вверх министр обороны. — И если вы думаете, что это было так легко обеспечить…

— Джарвис, я не преуменьшаю ваших заслуг! В иной ситуации это стало бы законным поводом для гордости! В иной… А сейчас нам нечем похвастаться! — президент США раздраженно отбросил в сторону авторучку.

Министр обороны промолчал.

— Что русские? — прервал тишину президент.

— Их люди покинули территорию США. Как и было ранее обусловлено. С собою они увезли не так-то уж и многое… строго в рамках договоренностей! За этим мы проследили!

Хозяин Овального кабинета усмехнулся:

— А давайте я попробую все подсчитать? Мы не смогли предотвратить ядерный взрыв — за нас это сделали русские!

— Но, сэр…

— Я не закончил! — поднял палец вверх президент. — Итак, все наши вооруженные силы и лучшие в мире спецслужбы остались стоять со спущенными штанами. Русские же спокойно сделали свое дело — и ушли! Прихватив с собою неведомо какие трофеи — вы ведь не досматривали их багаж?

— Но… договоренности… мы ведь не могли прямо так…

— Генерал! Мне ли вас учить?! — вспылил президент. — Ладно… Ушли и вайны — только что не со знаменами и не под барабанный бой.

— У их морской пехоты нет знамен.

— И это как-то умаляет сам факт их почетного отступления?

Министр обороны снова не нашелся что ответить.

— Да, мы получили образцы их огнестрельного оружия. Реактор… с которым предстоит еще работать несколько лет, прежде чем специалисты выяснят на эту тему что-нибудь конкретное. Защитные генераторы взорваны. Кстати, генерал, а почему так получается, что везде, где мы сотрудничаем с русскими, именно э т а техника страдает в первую очередь?

— Вы думаете, сэр, что…

— Это я вам вопрос задаю — вы и думайте!

Министр сделал пометку в планшете.

— Будет исполнено, сэр!

— А что с этим… с Аткинсом?

— Не мой вопрос, сэр. Но, насколько я в курсе, там все обстоит должным образом. Эта проблема вас может более не беспокоить.

Президент США улыбнулся краем рта.

— А теперь — каковы ваши прогнозы относительно следующего визита «черных кораблей»?

И снова скрипит под каблуками штабной паркет — я иду на доклад к комполка.

Мы все оказались тут гораздо быстрее, нежели предполагалось. Уже на четвертый день пути все перебрались на борт двух здоровенных гидросамолетов «Бе-200», на которых и добрались до земли. Там снова пересадка, уже на борт других авиалайнеров. И вот — топаю по коридору на встречу с полковником.

Всю мою гоп-компанию разместили на территории части, отведя для этого отдельно стоящую двухэтажную казарму. Войдя в отведенное мне помещение, с удивлением обнаруживаю там все свои вещи, которые чья-то заботливая рука перенесла из прежней комнаты. Впрочем, долго удивляться не пришлось — постучавший в дверь дневальный сообщил, что меня вызывает командир полка.

— Разрешите?

— Входите!

— Товарищ полковник, старший лейтенант Ларин прибыл по вашему приказанию!

— Садись, Дима, — жмет мне руку Седой. — Однако хочу отметить некоторую неточность в твоем докладе!

— Э-м-м…

— Не старший лейтенант — капитан!

— Служу Российской Федерации! — снова вытягиваюсь я.

— Поздравляю! — полковник протягивает мне пару погон. — Ну, все прочее — это уж и сам знаешь как…

Вот что ни говори, а приятно! И тем более приятно было услышать эти слова оттого, что я уже давно свыкся с мыслью, что скорое получение звания мне пока не светит.

— Теперь — к делу! — уже совсем другим тоном произносит комполка. — Твои соображения по поводу хорнов я читал. И не только я, и не только здесь. Тут, если хочешь знать, столько всего уже по этому вопросу напредлагали…

Он качает головой.

— Сколько их у тебя всего?

— Сорок восемь человек. Из них — двенадцать раненых. Шестеро… — тут я на секунду запнулся. — Скажем так — техников, их не считают военными и поэтому учитывают отдельно.

— Ну, по их поводу тут уже всякие научные умники копытами от нетерпения давно бьют! Так что заберут их у тебя сегодня же!

— Мне надо будет им отдать приказ, товарищ полковник. Без этого — не пойдут. У них так принято — без ведома старшего никто не может покинуть расположение.

— Надо — отдавай. В чем проблема? Как остальные? Перелет нормально перенесли?

На некоторое время замолкаю, собираясь с мыслями.

А ведь и верно — как они все это восприняли?

Уже на второй день плавания корабль замедлил ход. На палубе выстроились все свободные от вахты матросы. Отдельно, вытянувшись в струнку, стояли и мои морпехи. Да, я понемногу начинаю их так называть…

Команда — звук трубы, — и скользнули по наклонным доскам в море тела погибших. Всплеск за бортом — тишина… только крики чаек нарушают молчание. Да где-то под палубой ворчат судовые механизмы.

Снова команда — и по доске скользит зашитое в брезент тело моего противника. На брезенте закреплен офицерский головной убор — он, как оказалось, совсем не похож на привычные нам фуражки.

Р-р-р-ах!

Слитно ударили зенитные автоматы — сразу дюжиной стволов!

Всполошенно метнулись над морем испуганные птицы.

— Хаэ-ва! — поворачиваюсь я к хорнам.

Вечером этого же дня им приготовили специальное угощение — оказывается, такая традиция у них есть. И даже какой-то спиртной напиток им в этом случае полагается. Что-то типа фруктового вина. Ну… меня оно не впечатлило совершенно. До хорошего абхазского ему — как до Пекина ползком. Но это тоже дань традиции, в подобных случаях им полагается пить именно этот напиток. Да, блин… чувствую, что голова моя от таких подробностей скоро распухнет…

А вот самолет привел мое воинство в легкий напряг — летать им точно раньше не приходилось! И, если бы не личный пример командира… и железная дисциплина, кому-то точно бы основательно поплохело! Пришлось подниматься и на борт самолета, который перевозил раненых — специально для их строгого увещевания. Как уж там они перенесли полет, я не видел, но мои всю дорогу сидели молча, крепясь изо всех сил. А сильнее всего на них подействовал тот факт, что в какой-то момент я попросту задремал. Вот тут расслабились и они, хотя спать никто и не пробовал. Раз уж командир спит — то и всем прочим негоже проявлять свои слабости.

— Много впечатлений, товарищ полковник. Но понемногу привыкают. Во второй раз уже спокойнее на борт поднимались.

— Без чинов, Дима. Ты-то сам как видишь их дальнейшее существование?

— Жить обычной жизнью, Николай Иванович, они попросту не смогут — их всю дорогу учили воевать. И что такое другая жизнь — там все забыли давным-давно. Они ждут моих приказов.

— Им что, все равно, с кем и где воевать?

— Абсолютно. Как скажет командир — так и будет. Скажет обнять и защищать бывшего врага — так и поступят. Ибо там — у них — все воюют со всеми. Вчерашний враг может стать союзником — и наоборот. Так и живут…

Да, как мне потом пояснил умный дядька из научников, который встретил нас на борту большого военно-транспортного самолета, тут совпало очень многое. И громадную роль сыграл именно мой бой с их бывшим командиром. Так уж вышло, что все произошло по старым традициям. А они — эти самые традиции — составляют основу всего существования вайнов и хорнов. Если традиция и приказ входят в противоречие… Нет, выполнять его хорны обязаны в любом случае, но вот офицеру потом может влететь очень даже основательно! Вплоть до лишения неразумной башки… И доложат об этом те самые подчиненные — и ничего им за этот «стук» никто не сделает.

Традиция, мать ее…

И вот тут… Тщательно прикидывая то и это, пытаясь расставить все по местам, я не раз приходил к выводу, что в определенный момент, вольно или невольно, но могу нарушить какую-то из тщательно лелеемых традиций. Ведь, по умолчанию, морпехи, увидев своими глазами мой бой с их командиром, решили, что имеют в моем лице строгого ревнителя тех самых писаных (а больше, пожалуй, неписаных) обычаев. И совершенно естественно ждут, что я и далее буду им следовать. Знать бы еще — чему именно следовать и каким канонам соответствовать?! Как ни пытались мы с тем самым научником проанализировать произошедшее, но так и не смогли выработать дальнейшую линию поведения. Вот отдам я им приказ… а вдруг он войдет в противоречие с каким-либо обычаем? Ведь мы еще очень мало знаем про их мир! А озадачивать таковыми вопросами Ма Тоя… не самая лучшая мысль!

Выслушав мои соображения, Седой некоторое время молчит. Могу себе представить, какие мысли сейчас его посещают! Мне-то что, прокукарекал — а там хоть и не рассветай! Но последнее слово — за ним! На нем и вся ответственность… и я, даже теоретически, не берусь представлять ее масштабов.

— Хм… — чешет подбородок полковник. — Мысль — свежая и здравая! По уму — так с учеными переговорить бы надо! Глядишь, они и подскажут что-то полезное. Но время! Нет его… совсем нет! Нельзя таких головорезов без дела держать! А кораблей для них у нас пока не имеется… да и не в этом дело, откровенно говоря.

Комполка поднимает трубку телефонного аппарата и вызывает неведомого собеседника. Получив ответ, подробно излагает мои соображения. Какое-то время ждет, внимательно слушает, кивает и опускает трубку на место.

— Ну, Дима… задал ты нам всем задачку! Но решение по данному вопросу положительное, тебя поддержат! Так что работай!

Вот так — с обрыва вниз башкой!

— Ма Той, построить отряд! Каре! — показываю рукой, каким именно образом всем встать.

Отрывистая команда, слитный топот сотни ног — и хорны образуют квадрат вокруг меня.

— Переведи слово в слово!

— Яр!

— Вы все — храбрые воины! Вы проделали долгий путь, чтобы сюда попасть. Вы доблестно сражались и следовали заветам предков! И я горд тем, что стал вашим командиром!

Подтянулся строй, внимают каждому слову. Насколько я понимаю, случаи обращения командира непосредственно к нижним чинам тут достаточно редки. Обычно все передается через десятников — и это тоже традиция.

— Но когда мы направлялись в это место… — делаю паузу, обводя строй внимательным взглядом, — мне показалось, что некоторые из вас были… несколько растеряны. Ведь никто из вас ранее не летал по небу?

Мой переводчик делает отрицательный жест.

— Так… Ма Той! Если я прикажу, готов ли кто-нибудь из вас спрыгнуть с крыши этого дома?

— Мы все выполним этот приказ!

— Угу… Но здесь высоко! И кто-то может разбиться. Не остановит ли это остальных?

Десятник поворачивается к строю и что-то поясняет.

— Найр!

Понятно, прыгнут…

— А прыгнуть с борта самолета, который нас сюда доставил? Кто-нибудь готов это сделать? Но не просто спрыгнуть! А вступить после этого в бой — и победить! Кто может это сделать?

А вот тут… молчат мои морпехи. Ответить отказом — не в их правилах. Но и выполнить такое им не под силу.

— Так. Я понял. Сейчас сюда подойдут машины — всем погрузиться в них. Поедем кое-куда…

Перед этим у меня произошел разговор со Слоном, которому я честно изложил все задумки. Подполковник аж крякнул, но одобрительно покивал.

— Наш ляп, Дима, что мы не изучали их обычаев досконально. Этим, как у нас водится, занимаются всякие умники, а вот нас, пехтуру, подобным сложностям не обучают. Ну, в принципе, никто и не рассчитывал на такой вот карамболь! Мол, когда стреляешь в противника, все тонкости его мироустройства не сильно-то и интересны. В плен никто из них к нам ранее не попадал, так что на эту сторону нашего образования не очень-то и внимание обращали. Мол, это дело узких специалистов, ваша работа — вовремя на спуск нажать! Сейчас, ясен пень, там кое-кому шею-то, поди, уже намылили… Только нам с тобой от этого не легче!

А перед самым построением меня отловил-таки тот самый ученый дядька. Был он весьма взволнован и нужные слова находил не сразу. Как я понял, дядя активно против моей задумки возражал. И не потому, что опасался того, что кто-то из хорнов свернет себе в процессе занятий шею — нет, его беспокоило совсем другое!

— Видите ли, молодой человек… мы ведь очень немного знаем про их мир! И каждый ваш шаг может повлечь за собой невосполнимую утрату!

— А конкретнее можно, профессор? Мы ведь не на каком-то там симпозиуме находимся — тут, вообще-то, воинская часть!

— Извольте! Вы в курсе, что весь тот мир — это какой-то неофеодализм?

— Эм-м-м… А конкретнее можно?

Ну, не силен в таких словесах…

— Дело в том, что капитан корабля или владелец острова имеет полную, ничем не ограниченную власть над всеми, кто находится на борту или проживает на острове. Как над хорнами, так и над вайнами. Но в отношении вайнов есть некоторые оговорки.

— Типа средневекового сеньора? Мол, захочу — и на кол посажу!

Дядька на секунду задумывается.

— Ну… где-то близко… Хотя на кол там не сажают, да…

Как он пояснил, известная история того мира насчитывает около трехсот лет. Понятное дело, что он старше, но никаких сведений о более раннем периоде его развития у нас не имеется. И все эти триста лет на островах существовал единый порядок.

Добывалась руда, которую переплавляли на заводах. Из металла строили корабли — на многих островах имелись верфи. Все потребное для строительства делалось там же — для этого имелись соответствующие производства. И если поставить перед собой два корабля — но выпущенные с интервалом в сто лет, — то мало кто углядел бы в них существенные отличия. Ибо все это время с верфей сходили одни и те же суда — всего нескольких образцов. Которые не менялись почти никогда.

Истинными обитателями того мира были хорны. Вайны появились там именно в роли офицеров и руководителей — и это действительно были другие люди. Они всегда были начальством — и другого никто не помнил.

Вайны привезли с собой и ронгов — те встали у станков и генераторов. Они тоже издавна занимались только этим делом — и никто не помнил их в ином качестве.

Все три народа существовали обособленно — каждый в своем поселении, никак и нигде не пересекаясь и не ассимилируясь. И все триста лет народы занимались одним и тем же делом.

Хорны добывали ископаемые, работали на заводах и строили корабли. Некоторые на них же и воевали впоследствии.

Ронги — обслуживали механизмы и сложную технику. Как на суше, так и на воде.

А вайны всем этим руководили. Из их среды выходили офицеры и капитаны кораблей.

Шанс как-то возвыситься имелся только у хорнов. Хотя — скорее, теоретически — вайном он не становился и в этом случае. Просто особо отличившийся хорн мог стать кем-то типа старосты своего поселка — и оставался им пожизненно.

— Нечто вроде личного дворянства? — вворачиваю я свое замечание.

— Ну… где-то близко… — соглашается со мною профессор.

А вот разжалования у вайнов не существовало — вниз он в любом случае не попадал. Если косяк был уж слишком серьезным — неразумного закапывали в землю, а с памятников его рода стесывались все надписи. Дома его передавались другим семьям. И род исчезал… иногда так и вместе со всеми прочими его членами. Так что любой провинившийся вайн предпочитал геройскую смерть в бою.

А что было у ронгов — не знал вообще никто. Даже об их существовании — и то стало известно только тогда, когда мы притащили с собой этих самых техников. До этого мало кто связывал цвет формы с внешностью хозяина. А стоило бы…

— Простите, профессор… Но вот вы такое общество описываете, что у меня все толком и не складывается. Вас послушать — так они вообще, что ли, не развиваются? Какие-то прямо средневековые вояки у вас выходят! А вон сколько всего понапридумывали! Это вообще возможно?

— Мы подозреваем, что их история гораздо древнее. Но никаких упоминаний об этом пока не нашли. Вот вы в своих письмах с фронта стали бы древнюю историю вспоминать? Нет? А они почему это обязаны делать? Насколько я понял, у них подобная лирика вообще как-то не в чести… так что и писем таковых мы пока не отыскали ни одного. Да и не забывайте, что к нам в руки попадали преимущественно записи военного или сугубо прикладного характера. Много ли исторических событий упоминается в наставлении по стрелковому делу? А в инструкциях по эксплуатации судового оборудования? То-то же… Ни одного ученого-историка как-то вот не обнаружилось! Но, согласен, тут столько всякого неясного…

А вообще, встреча с этим дядькой только прибавила мне уверенности. Под конец беседы даже он согласился с тем, что сидеть на попе ровно, ничего не предпринимая, — не есть самый разумный выход в создавшейся ситуации. Всех традиций и обычаев мы не знаем, так что где-то обязательно облажаемся. И кто знает, какие действия тогда предпримут мои нынешние подопечные?

Та часть полигона, куда привезли моих морпехов, представляла собой средних размеров речку. Ее перегородили плотиной, создав небольшой пруд. На котором построили всякие гидросооружения типа шлюзовых ворот, кусочка ГЭС и прочих гидросооружений. Мы периодически тут тренировались, отрабатывая способы штурма и уничтожения таких объектов. А посередине пруда, на мертвом якоре, стояла баржа, утыканная корабельными пушками, зенитками и установками для запуска ракет — очередная тренировочная площадка. И по ней я в свое время набегался… И то сказать — неслабое такое суденышко, и как его только сюда-то затащили?

Согласно полученным ранее указаниям, Ма Той загнал всех на корабельный мостик. Так, чтобы народ мог видеть все вокруг. После чего вышел на связь и доложил о выполнении приказа. Почему так? А не было меня с ними в тот момент…

Я давно так не волновался перед прыжком. Понятное дело, что он у меня далеко уже не первый. На чем только не приходилось прыгать… И высотные прыжки были, и на дальность полета… И даже на точность приземления! Каких только не было…

А сегодня у меня присутствовал напарник — вообще интересный мужик! Я про него раньше слышал, но вот видеть никогда не приходилось. Николай Волков, известный на всю страну скайдайвер — личность в некотором роде легендарная. Он уже осмотрел баржу и даже успел пару раз прыгнуть, пока мы готовили все это представление.

— Технически, — обернувшись в мою сторону, говорит он, — тут далеко не самая трудная задачка — и сложнее бывало. Вопрос в том, чтобы сделать это красиво — а вот тут надо голову поломать!

Ему можно верить — мужик явно в своей области величина заметная! Уж не чета мне… Да я, в принципе, тоже не пальцем деланный и в пятиметровый круг на параплане попадаю три раза из пяти. А учитывая, что ширина палубы баржи явно не пять метров, то риск промазать существенно уменьшался. Правда, оставалась еще возможность улететь кубарем с борта вниз… За Волкова я спокоен — этот мастер и долетит откуда надо, да и приземлится точно в нужную точку. А вот я сам…

Да, этот прыжок на данную площадку и у меня не первый… так что искупаться я там тоже уже успел. И очень не хочу повторять этот заплыв еще раз!

А ничего не поделаешь — надо! Еще в разговоре с полковником это было ясно с самого начала. Как звучит старая армейская мудрость?

«Чем отличается командир от замполита? Командир говорит: “Делай, как я”, а замполит: “Делай, как я говорю!”»

Ну а раз я их командир, то и смотреть морпехи должны на меня!

Не скрою, обсуждался и вопрос моей замены — на нормального офицера морской пехоты ЧФ. Уж он-то явно лучше меня смотрелся бы на этом месте! Но… вот тут на мою сторону встал как раз ученый профессор!

— Хорны, скорее всего, примут нового командира. Особенно если это будет приказ Ларина. Но постоянно будут сравнивать нового со старым. И для этого вновь назначенному офицеру придется совершить на их глазах что-то выдающееся!

— Кого-нибудь особо жестоко на куски порезать? — иронизирует полковник.

— Не исключено…

От размышлений меня отвлек звуковой сигнал, да и над дверью вспыхнуло табло — «Готовность».

Еще раз все проверить… взгляд на тактический дисплей на руке — на нем отображается высота и скорость ветра в точке приземления. Нормуль… и в куда худших условиях прыгать приходилось!

Звук сигнала сменился, табло вспыхнуло зеленым цветом, и выпускающий распахнул дверь.

— Готов?

— Готов!

— Пошел!!!

Прыжок, свист в ушах — и ни с чем не сравнимое чувство полета! Эх, трудно все это передать… тому, кто никогда не испытывал этого сам!

А вот и баржа внизу, на водной поверхности весело отблескивают солнечные зайчики. Палуба очищена от посторонних предметов, даже орудия ухитрились оперативно демонтировать. И правильно — на свободную палубу приземляться как-то проще, нет риска въехать башкой или ногой в орудийный ствол…

Однако же — пора и купол открывать!

Толчок, привычно тряхнуло — и над моей головой расправилось полотнище параплана.

Так, облетаем корабль по кругу — пусть народ внизу хорошенько все это рассмотрит. Не каждый день такое зрелище! Ну, надеюсь, это пока не каждый…

Взгляд на дисплей.

Скорость снижения, высота, ветер — порядок! Выходим на прямую…

Садящийся прямо на тебя парашютист — некоторым образом зрелище завораживающее!

А вот тут…

Переброс оружия в боевое положение — и на конце ствола обычной «ксюхи» расцветает огненный всполох! Пулеметный магазин на сорок пять патронов — сменить его я все равно уже не успею. Но результат-то от всего этого какой! Да, магазин заряжен холостыми — так внешне это даже эффективнее выглядит! С непривычки-то и присядешь, пожалуй! Ничего, там Слон, он, небось, народу уже кое-что объяснил…

Откровенно говоря, этот фокус пришел в голову в самый последний момент. Подполковник, услышав про эту задумку, только головой покачал! Но ничего не возразил, а прямо к самолету мне притащили автомат с патронами. Конечно, трассерами было бы куда как красивее — но уж на фиг такие игрушки! Еще прилетит куда-нибудь не туда…

Все, оружие на место, лямки подтянуть…

Толчок!

Нет, все же я не снайпер — в намеченную для приземления точку не попал. Но и за борт не свалился — а это многое компенсирует!

Едва загасив купол, оказываюсь окруженным подбежавшими хорнами. Несмотря на их чинопочитание и дисциплину, меня только что на руки не подняли — таково оказалось впечатление от нового и неожиданного зрелища! Но удержались! А вот Ма Той от волнения даже слов сразу подобрать не смог. Хитрый Слон, оказывается, им ничего объяснять не стал. Мол, стоять, смотреть — и ничего не бояться. А вот кто именно свалится им с небес на голову, про то он тактично умолчал, злодей! Оттого и впечатление вышло на уровне…

— Парашют подобрать! И всем на место! Тут не я один такой ловкий…

Все же скайдайверы — народ вообще безбашенный! Сколько их вижу — столько и убеждаюсь в этом.

Откуда взялся новый гость, сначала вообще никто не разглядел. И, если бы не цветной дым, внезапно возникший почти ниоткуда, никто бы его и не засек. Народ-то, прежним опытом наученный, все больше вверх смотрел. Резонно ожидая нового визитера из-за какого-нибудь облачка. А этот злодей прыгнул вообще чуть ли не за километр от баржи! Попробуй разгляди его оттуда… Черная точка в небе… да это вообще какая-нибудь птица по своим делам чапает.

Волков изящно облетел баржу по кругу, слегка меняя высоту полета и оставляя в воздухе извилистый дымный след. В отличие от меня, он зашел с кормы, распустил купол и приземлился точно в нарисованный на палубе круг. Мастер! Что и говорить… умеют же некоторые! Эх!

На хорнов это произвело совершенно охренительное впечатление. Какое-то время они вообще все стояли молча, ошеломленно наблюдая за выкрутасами Волкова. Их и мое-то появление несколько озадачило, а уж такие штуки…

— Ма Той, построй всех на палубе.

Команда — и личный состав отряда выстроился в две шеренги.

— Вы все видели, что может человек, который ничего не боится! Можно прыгнуть с большой высоты — и обрушиться внезапно на палубу вражеского корабля, который ничего не сможет этому противопоставить. И захватить его в честном бою! И я спрашиваю каждого из вас: готовы ли стать такими воинами?!

Молчание…

Стоят, переваривают в головах такое неожиданное предложение.

Внезапно весь строй дрогнул, и хорны опустились на правое колено. Вскинули обе руки над головою, направив их в мою сторону.

— Гаор! Ма фай тон!

Стоящий за моим плечом Павловский переводит.

— Они присягают тебе лично. И кладут свои сердца к твоим ногам.

— То есть?

— Такая клятва, по их обычаям, не может быть расторгнута ни при каких обстоятельствах. Отныне никто из них более не связан со своим родом, и их жизнь теперь начинается заново.

— А если меня грохнут где-нибудь в схватке? Как я их прежнего командира?

— Ты теперь не просто командир! Они пойдут за тем, кого ты укажешь. Так что уж, будь любезен, не позабудь это сделать заранее!

Наклоняюсь к Ма Тою и кладу руки ему на плечи.

— Принимаю вашу клятву! Вы будете первыми хорнами, которым покорится еще и небо!

Вечером того же дня мы со Слоном сидим в кабинете комполка. Помимо Седого там присутствуют еще двое гостей: генерал-майор Крылов и полковник Харченко из ФСБ. Впрочем, гости вели себя вполне тактично и своего мнения не навязывали, время от времени вставляя в разговор свои комментарии.

Начал генерал.

— С настоящего момента все, что связано с вашим подразделением, является особо охраняемой государственной тайной. А лица, здесь присутствующие, — секретоносителями соответствующего уровня. Попрошу всех поставить свою подпись…

Одной бумагой больше, одной меньше… — ставлю свою закорючку.

— Весь проект отныне именуется операцией «Ястреб». Само собой разумеется, что даже внутри части об истинном положении дела будет знать весьма ограниченный круг людей.

— Товарищ генерал-майор! — приподнимаю я руку.

— Слушаю вас.

— Есть ли смысл настолько уж ограничивать хорнов в общении? С внешним миром — не спорю ни секунды. А вот с будущими сослуживцами? Нам ведь вместе в бой идти!

На лице гостя появляется заинтересованное выражение.

— Ну-ну… продолжайте…

— Как я понимаю, у нас появился шанс в будущем перетянуть на свою сторону не только этих бойцов? Ведь, как пояснили нам знающие товарищи, тут есть определенная закавыка…

Таковая имелась — и весьма неслабая! С момента принесения подобной личной присяги любой, сказавший такие слова, умирал для своего рода. Над ним были не властны более никакие прежние обычаи и традиции — за исключением традиций нового рода. Насколько мы уяснили, подобные случаи в истории того мира можно было сосчитать по пальцам двух рук. И каждый раз это являлось следствием какой-нибудь выдающейся победы какого-нибудь удачливого капитана. Иногда в результате такого поступка рождались новые кланы или роды. Иногда это оканчивалось большим побоищем, после которого не оставалось и следа присягнувших. Не всем по душе появление новой силы, ломающей устоявшийся порядок.

Но формально никто ничего не нарушал. Это тоже обычай, хотя и стоявший несколько особняком. Да, ты лично имеешь право присягнуть кому угодно, отказавшись тем самым признавать над собой власть рода и его традиций. Тебя будут уважать — но не более того! Уважать за личную храбрость. Но это вовсе не значит, что тебя не могут убить в бою. Выпендрился? Держи ответ… доказывай свое право на выпендреж! В том мире признавалась власть сильного. Или нескольких сильных…

Выслушав мои доводы, Крылов задумался.

— В этом есть определенный резон…

— Так ведь тренировать-то их тоже будут наши, — усмехается комполка. — От них ничего не скрыть… сами же знаете, кого мы сюда отбирали!

— Да уж, — неожиданно улыбается Харченко, — ваш Особый отдел будет просто в восторге от таких перспектив! Добавили вы им работенки! Впрочем, мы их усилим. Переведем несколько опытных оперативников… ну и вообще поможем.

— Так! — резюмирует комполка. — Над этой стороной вопроса надо хорошенько подумать! Спешить не станем… Капитан, у тебя еще что-то есть?

— Три вопроса. Первый — надо их всех по языку подтягивать.

— Это решим, — кивает генерал. — Уже завтра сюда прибудут соответствующие специалисты с необходимой аппаратурой. Даже и во сне этот процесс прерывать не будем.

— Это хорошо! Второе — нам бы инструкторов хороших…

Седой подозрительно на меня смотрит.

— Ну-ну… И кого ж тебе надобно?

— Стрелять — это я их и сам натаскаю. Взрывать… ну, на первое время тоже потяну. Якупова бы нам… У них рукопашка и ножевой бой сильно в почете! Ну и остальных — чтобы на соответствующем уровне!

Полковник только усмехается.

— Ладно… это мы решим. Что дальше?

А вот третий вопрос заставил призадуматься всех. Будем ли мы строить чисто хорновское подразделение, или оно будет смешанным? А если так — то кто войдет туда с нашей стороны? И как они должны будут вести себя по отношению ко мне? С морпехами понятно — я для них теперь глава рода. А вот все прочие — они кто?

— Да просто все! — пожимает плечами Снежный. — Новый род… А наш полк им чем не подходит? Чай, не с дуба рухнули — элитная часть! Единственная в своем роде! И чего огород-то городить?! Глава рода — так вон он сидит! Вот ребят твоих сюда и приняли. Так сказать, из уважения к твоим заслугам и личной храбрости. Мол, ты у нас тоже не из последних, вот твою просьбу и уважили. Пойдет?

Горбатов аж крякнул!

А генерал с интересом прищурился.

— А что? Мысль, вообще-то, интересная! Надо будет со специалистами поговорить…

Тихий городок в глубине Аризоны ничем особенным знаменит не был. Несколько улиц, мотель, запыленные здания каких-то складов… Все, как и у многих, ничего особенного. Жизнь тут текла медленно и неспешно, все было словно бы расписано наперед. Да и гостей тут никаких не наблюдалось достаточно долго — город не представлял никакого интереса для туристов. Да и для бизнесменов тут было мало полезного. Склады принадлежали старой и уважаемой фирме, которая занималась производством всевозможного сельхозинвентаря. И понемногу приторговывала всяким попутным товаром.

Под стать городку было и население. Некоторые обитатели жили тут вообще уже не в первом поколении. А немногочисленные приезжие как-то незаметно вписались в их ряды и уже не воспринимались посторонними.

В офисе шерифа было тихо, в солнечных лучиках, падавших сквозь полуприкрытые жалюзи, виднелись пылинки, неспешно кружившиеся в воздухе. Так что, когда входная дверь негромко стукнула, дремавший на стуле помощник шерифа не сразу даже обратил на это внимание — настолько его сморила дремота.

— Да, сэр? — приподнялся он со своего места, обращаясь к визитеру.

Вошедший — мужчина лет сорока — поставил на пол тяжелый чемодан и, сняв шляпу, вытер лоб носовым платком.

— Уф! Жарко-то как!

— Да, — кивнул помощник шерифа. — А что же вы хотите — полдень! Солнце сейчас самое сердитое!

— Прошу прощения, чиф! — вежливо наклонил голову гость. — Я не представился!

На стол перед ним легла визитная карточка.

— Мартин Фоггерти, фирма «Тайс и сыновья». Я тут проездом, моя машина сломалась в двух милях от города. А мобильный телефон отчего-то не работает…

— Да? — удивился собеседник. Взял со стола трубку и нажал несколько кнопок. — Странно… мой тоже молчит… Ах, да! Джастин Крайс, мистер Фоггерти! К вашим услугам! Чем я могу вам помочь?

— Меня подвез сюда водитель грузовика. Сказал, что сам не местный, но вот шериф точно должен знать, кто поможет мне починить машину.

— Ну, это просто! — усмехнулся Крайс. — Старина Якоб все сделает в лучшем виде! Но сейчас… там никого нет… обед! А позвонить — вы же видите, что случилось с телефоном? Скажем, через час вас устроит? Как раз приедет мой коллега, он вас к нему и подвезет!

— Ну, выбора-то у меня все равно никакого нет… Подожду!

— Хотите кофе?

— Не откажусь!

А тот самый грузовик, из которого только что вышел Фоггерти, проехав совсем немного, свернул с главной улицы и углубился в узкий проезд, ведущий в сторону складов. Метров через сто, скрывшись из глаз редких прохожих, он остановился около одного из строений.

Через пару минут скрипнула дверь, и из кабины выбрался водитель. Прошелся туда-сюда по улочке, остановился около кузова и дважды постучал по борту.

— Можно выходить!

И на улице стало как-то сразу тесновато — из недр фуры вылезло на свет сразу полтора десятка человек. Совершенно не похожих на водителей, да и вообще на обыкновенных работяг. Ибо орудиями труда для них служили автоматические винтовки с глушителями — несколько странноватое зрелище для обитателей городка.

— Связь? — повернулся один из них к открытой двери.

— Порядок, сэр! Мобильная сеть легла, а офис шерифа заблокирован переносным постановщиком помех — там никто ничего не услышит. Рация будет молчать.

— Патрульные машины?

— Первая находится в районе озера — десять миль отсюда. Оттуда поступил вызов — найден брошенный автомобиль. Вторая поехала на обед и прибудет в офис только через час.

— Работаем!

И незнакомцы бесшумно рассредоточились по улочке. Ловко перемахнув забор, они проникли на территорию одного из складов.

А внутри тоже было относительно безлюдно. Лишь вдоль одного из зданий, укрывшись под навесом от палящего солнца, прохаживался охранник. Судя по тому, как он передвигался, маршрут был ему хорошо знаком. И данное занятие стало уже обыденностью. А вот это плохо! Когда служба становится рутиной, неизбежно притупляется внимание, и многие вещи, на которые стоило бы обратить внимание, как-то незаметно выпадают из поля зрения.

И расплата за невнимательность последовала очень быстро!

Завернув за угол, охранник получил шокирующий удар эйртайзером. Сорок тысяч вольт — не шутка! А когда ему добавочно заехали по затылку резиновой дубинкой, бедняга и вовсе выпал из реальности. По «странному» совпадению среди подъехавших на грузовике людей оказался человек, одетый почти так же, как и охранник. Подхватив с земли дробовик и водрузив на голову трофейную шляпу, новоиспеченный караульный неторопливо зашагал по тому же самому маршруту. Как оказалось, он ему знаком ничуть не меньше, чем предшественнику. Правда, задачи у нового человека были совсем иными… но тут уж ничего не поделаешь — в каждой избушке свои игрушки!

Наверное, именно поэтому он и «не заметил», как незваные гости быстро и без особого шума рассредоточились по территории склада, взяв под контроль все входы и выходы из охраняемого здания.

Внезапно со стороны ворот прозвучал звуковой сигнал — кто-то подъехал к складу. Бросив в ту сторону мимолетный взгляд, охранник продолжил свой путь. Ворота — не его дело, для того специальный человек имеется! И тот не заставил себя долго ждать.

Скрипнула дверь, и, пережевывая на ходу сэндвич, появился на улице коренастый толстяк. Надвинув шляпу, он поспешил к воротам.

— Кто там еще? — надавил он кнопку переговорного устройства.

— Доставка! — откликнулся динамик. — Это ведь склад номер тридцать два «б»? У меня к вам груз!

— Что-то ты, парень, не спешил… еще утром тебя ждали!

— В сорока милях отсюда, на мосту, авария. Столкнулись два трака! Вот и пришлось обождать…

— А-а-а… Да, что-то там в утренних новостях такое было… — кивнул сам себе толстяк. — Ладно, заезжай!

И он приложил электронный ключ к считывателю.

Взвыли электромоторы, и тяжелая створка ворот медленно поползла в сторону.

Снаружи забор склада выглядел абсолютно обыденно. Другой вопрос, что изнутри, прямо вплотную к нему, были заскладированы самые разнообразные материалы. Где-то стопкой лежали бетонные плиты, горкой свалены бетонные же блоки, а в ином месте забор подпирался контейнером. И, судя по тому, насколько углубился в землю этот самый контейнер, он явно был не пустым! Так что пробить тараном такой заборчик — задачка далеко не легкая!

Да и сами ворота…

Рельс, по которому ходила туда-сюда створка, да и все обрамление ворот являлись достаточно крепкими и массивными даже на вид. А сама створка сварена из нескольких стальных листов и усилена профилем. С ходу такую тоже не сорвать. Разве что танком…

Но подобных боевых машин в городе не имелось. Так что можно было не беспокоиться на этот счет.

Дождавшись, пока грузовик с прицепом въедет во двор, толстяк нажал кнопку, и ворота закрылись.

— К той рампе подавай! — махнул он водителю рукой.

Рыкнул мотор, и грузовик повернул в указанную сторону. Проследив его взглядом, встречавший нажал кнопку переговорного устройства.

— Моран, поднимай своих парней, открывай ворота — прибыл груз!

После чего, сунув ключ в карман, потопал назад.

Но войти в кондиционированную прохладу офиса он не успел — прямо на пороге двери его «приняли». Быстро и эффективно — что свидетельствовало о высокой выучке нападавших. В этом случае мог бы помочь охранник, который как раз проходил неподалеку. Но… не помог. Видимо, его должностные инструкции несколько отличались от аналогичных предписаний предшественника.

В открытую дверь тотчас же скользнули темные фигуры с оружием. Теперь на лицах штурмующих были надеты маски, совершенно скрывавшие их лица.

Остановившись у рампы, водитель заглушил мотор и направился к задней части кузова. Как раз в это время и скользнула вверх створка-жалюзи грузовых ворот склада, и на пороге появилось несколько крепких парней в синих комбинезонах.

Лязгнул отброшенный запор, скрипнули петли… и сухо протрещали пистолеты-пулеметы с глушителем! По «странному» совпадению, именно в этот момент со стороны забора мелькнул луч лазера, точно наведенный прямо в объектив камеры видеонаблюдения. И экран монитора в комнате охраны пошел радужными пятнами.

— Это что еще за хрень? — покосился на монитор дежурный. — Только позавчера такая штука была! Вот же чертов Китай — до каких пор нам будут впаривать всякую хрень?! Опять камеру менять? Снова матрица накрылась!

Но, незамеченные камерой, уже врывались в помещение темные тени с оружием. Тихо прошипел глушитель — и сполз по стене внутренний охранник. А несколькими мгновениями позже схватился руками за грудь уже и дежурный — до открытых ворот отсюда было совсем недалеко…

У штурмующих имелся четкий приказ: не допустить шума! И поэтому каждый, кто мог его поднять, — уничтожался на месте. Свинцовый вихрь пронесся по складу. А негромкие вскрики и тихие хлопки бесшумного оружия надежно глушились толстыми стенами. Кстати говоря, в данном помещении они тоже оказались неожиданно прочными и основательными. А ведь внешне — обычное строение из гофрожелеза. Как, однако, бывают обманчивы первые впечатления! Правильно сказал древний классик: «Не верь глазам своим!»

Тщетно пытались связаться с кем-нибудь обитатели склада — связь молчала на всех диапазонах. А из динамиков радиостанций доносилось лишь противное шипение помех. Но вот нападающие от этого не страдали — их радиостанции работали исправно. По-видимому, те, кто ставил помехи в радиодиапазоне, предусмотрели в данном случае небольшую «дырочку» для своих товарищей. Моргнув, отключилось электропитание, не сработал даже и аварийный генератор во дворе. Чья-то недобрая рука забросила ему под кожух термитную шашку — и теперь полезное устройство возвышалось неопрятной кучей закопченного железа. И опять же — у атакующих нашлись ночники и тепловизоры, так что наступившая темнота не стала для них помехой.

А вот опускные решетки и прочие защитные устройства, ввиду отсутствия питания, не сработали. Чем в немалой степени осложнили положение обитателей склада, которые всерьез на них рассчитывали. Отключились экраны компьютеров и терминалов управления. Да, имелись кое-где блоки бесперебойного питания — но, к сожалению, далеко не везде…

Последним рубежом обороны могло стать защищенное помещение в самой глубине склада. Могло — но не стало. Задвинуть вручную толстую стальную плиту, которая перекрывала проход, — задачка не из легких. Не то чтобы совсем неосуществимая — есть варианты и на подобный случай. Но требующие времени!

А влетевшие в проем двери сразу две гранаты объемного взрыва поставили точку в решении данной проблемы — толкать плиту стало некому.

Да, имелись, разумеется, потери и у нападающих. Но никто из них не остановился, чтобы помочь своему раненому товарищу — для этого существуют медики, идущие следом за атакующей группой. Кто-то из них, правда, может и опоздать… но все знали, на что подписывались!

Отстреливавшийся из-за опрокинутого на бок прочного стального ящика руководитель «складских рабочих», впрочем, еще на что-то надеялся. Остановить нападающих, сбить первую, самую опасную волну штурма… а там можно и поторговаться! Главное — вступить в переговоры, а дальше… варианты у него имелись! Он ни единой секунды не сомневался в истиной цели нападения — его хотели взять живым! Что ж, эта задачка не имеет легкого решения! Посмотрим, джентльмены, что у вас тут выйдет!

Косвенным подтверждением его догадок было то, что непосредственно его помещение сейчас никто не атаковал. Держали под огнем выход — и не более того. Пройти же без потерь десятиметровый коридор… ну-ну — посмотрим, как это у вас выйдет?!

Он не знал, что основные усилия штурмовых групп были направлены на защищенное помещение — именно туда и рвались нападающие. Его кабинет никто и не собирался пока штурмовать, ибо того, кто им нужен, незваные гости рассчитывали обнаружить именно в защищенной комнате. Туда они и вкачали сразу несколько зарядов боевой химии. И, нацепив на лица маски, рванулись на штурм. Перестрелка была относительно недолгой, сопротивление быстро подавили. И только после этого…

— Эй, что вам нужно? — крикнул в темноту шеф «складских рабочих». Впрочем, для него она препятствием не являлась — нацепив противогаз, он вглядывался в окуляр тепловизионного коллиматорного прицела. Пройти незамеченным по коридору никто бы не смог и двух метров.

— Бросай оружие и выходи с поднятыми руками!

— А какие у меня гарантии? — чуть повеселел главный на складе. Начиналось привычное действие — переговоры! Теперь-то и посмотрим…

А между тем, поскрипывая резинометаллическими гусеницами, по коридору неспешно полз штурмовой робот. Внешне он напоминал большой стальной ящик, поставленный на гусеницы. Угловатый стальной короб, сужающийся кверху и со скошенным лобовым листом, напоминал старые немецкие бронетранспортеры. В передней части высовывалась прикрытая бронещитком турель скорострельного пулемета. Робот имел неплохую систему наблюдения — тепловизор — и прибор ночного видения. Разумеется, он хорошо видел и при нормальном освещении. В смысле — видел оператор штурмовой платформы, сидевший сейчас в кузове того самого грузовика, который въехал через открытые ворота.

— Ну, кто там уполномочен со мной разговаривать?

За углом проскрежетало, лязгнуло — и в поле зрения прицела появилось… а хрен его знает, что это была за штука! Нечто угловатое, излучающее тепло… Это еще что за фигня? Короткая очередь — и по бетонным стенам коридора простучали отрикошетировавшие пули. Что бы это ни было, но винтовка его не брала.

— Эй, что вы там задумали?!

Никакого ответа, а неведомый агрегат подъезжает все ближе.

— Эй…

Свинцовый вихрь пронесся над головой, загудел стальной ящик, а бок обожгло болью — неведомая машина открыла пулеметный огонь.

Ах, вот оно как… не будет переговоров…

Щелчок, звон отброшенной чеки — и граната улетает в коридор! А вот вам!

Прилетело, однако, не только нападающим — взрывная волна крайне болезненно приложила по ушам и гранатометчику. А что же ты хотел, родной, — помещение-то замкнутое! И окон тут нет! Ближайшее — за углом, аж в двадцати метрах!

Так что неизвестно — кому досталось сильнее…

Но сквозь звон в ушах он продолжал слышать скрипы и лязг — робот продолжал движение. Пострадала машина или нет, но ехать она могла по-прежнему. Еще несколько метров…

Станет ли оператор стрелять на поражение? А что его удержит? Гуманизм? Права человека?

Не смешите…

Наверняка те, кто планировал это нападение, пять раз все продумали — никто в городке ничего не увидит и не услышит. Не появятся вездесущие репортеры, не стоит ожидать и правозащитников — они попросту ничего не узнают.

Очередь по ногам — и в себя придешь только на койке в тюремной больнице. И есть большой шанс, что и про это тоже не узнает ни одна живая душа.

А дальше… химия!

И трясущийся, пускающий слюни болтун…

Вот и все. На этом и закончится твой жизненный путь!

Билл Морган Аткинс, техасец. Ветеран сил специальных операций, 26 лет безупречной военной службы, участник множества операций, как внутри страны, так и за рубежом. Старший уорент-офицер 4 класса, уволен «с почетом»… и пропавший без вести в специальной тюрьме.

Так и это еще не самый плохой вариант!

Химия… а тебя ведь могут и по телевизору показать! В самом неприглядном виде… и с соответствующими комментариями!

Ну, уж нет! Такого счастья я вам не доставлю!

Щелчок — и отброшенная чека звенит на полу.

Вот так, парень! Ты думал закончить свою жизнь со славой? Принеся пользу своим согражданам? Увы… не в этой стране!

Отброшенный взрывом стальной шкаф развернуло поперек коридора, преграждая путь штурмовой платформе.

— Чиф? Все в порядке, мы зачистили и эту комнату…

Около здания офиса шерифа остановился автомобиль. Хлопнула дверца, и в помещение вошел еще один помощник шерифа.

— О, Гарри! — повернулся к нему Крайс, ставя на стол чашку с кофе. — Ты не подвезешь к старику Якобу мистера Фоггерти? У него сломалась машина…

Что-то прогудело за окном, и все присутствующие повернулись в ту сторону.

По улице мимо офиса проехал тяжелый грузовик с прицепом — именно он и сигналил. Гость, незаметно для обоих помощников шерифа, сунул руку в карман и что-то там переключил.

— Ну, Джастин, ты мог бы и позвонить ему! — пожал плечами вошедший.

— Так телефон же не работает…

Его слова прервал звонок мобильного телефона гостя. Фоггерти удивленно приподнял бровь и вытащил аппарат из кармана.

— Халло? Да, это моя машина… Нет, я сейчас в офисе шерифа, здесь, в городе… Да, буду вам премного обязан!

Он опустил трубку.

— Мою машину заметил кто-то из проезжавших мимо водителей. А под лобовым стеклом лежит моя визитка с номером телефона — вот он и позвонил. Вдруг с водителем что-то случилось? А сейчас он предложил присмотреть за машиной, пока я не приеду!

— У нас такие люди, мистер… всегда помогут своему ближнему!

— Премного вам благодарен, сэр! И если вы подвезете меня к автомеханику…

— Никаких проблем, мистер! — кивнул на дверь Гарри. — Машина ждет!

Гость наклонился и поднял с пола свой тяжелый чемодан.

— И еще раз — спасибо!

Нью-Йорк, серьезный кабинет в официальном здании. Сидевший за столом седоватый благообразный мужчина с интересом разглядывал лежащие на столе фотоснимки. При этом он продолжал внимательно слушать гостя, который ему эти самые фотографии и принес.

— Итак, вы прихлопнули эту банду?

— Да, сэр! Аткинс и его команда более не будут для нас проблемой. Более того, на их базе мы захватили ряд крайне интересных документов! Любопытное оборудование, средства для ведения зашифрованной связи и многое другое. Мы уже успели кое-что изучить и сделали некоторые выводы.

— А именно?

— Как нам удалось установить, его связи простирались намного дальше, чем мы даже предполагали. Он, кстати, предвидел, что мы не останемся в долгу и постараемся ответить на его выходку. Наготове ожидала целая команда опытных адвокатов и правозащитников. Были подкуплены и некоторые конгрессмены. Вся эта рать ожидала только сигнала, чтобы немедленно поднять крик.

— Они его так и не дождались…

Докладчик вежливо кивнул.

— Да, по вашему совету мы не стали и пробовать взять его живым для суда. Кто знает, насколько затянулся бы этот процесс и какие показания дал бы на нем Аткинс? Судя по захваченным документам, нас могли ждать крайне неприятные сюрпризы, сэр!

— Относительно его контактов с «черными кораблями» удалось что-нибудь установить?

— Да. Среди убитых обнаружено несколько тел в серой форме. И двое — в белой. Это явно матросы с данных кораблей…

— В белой? Офицеры?

— Насколько я в курсе, сэр, они носят черную форму. Нет, эти двое явно из другой ложи!

— Живых нет?

— Нет, сэр. Они все сражались отчаянно, при угрозе захвата подрывали себя гранатами. Это касается как матросов, так и людей Аткинса. Обнаружилась интересная деталь, сэр! Практически у всех в разгрузочный жилет на левом плече была вшита граната. Таким образом, что бросить ее невозможно. Видимо, это было сделано специально, чтобы хозяин жилета не сделал это в горячке боя. А вот выдернуть чеку — он может. Никаких препятствий для этого нет…

Хозяин кабинета удивленно приподнял бровь.

— Зашитая граната? Я что-то такое слышал…

— Совершенно верно, сэр. Китайцы практикуют подобный прием. Достаточно давно, еще со времен афганской войны прошлого века.

Высокий начальник раздраженно побарабанил пальцами по столу.

— Теперь еще и Китай! Они что же — договорились?!

— У нас пока нет такой информации, сэр…

Выйдя из важного кабинета, докладчик сел в поджидавший его на улице автомобиль и раздраженно бросил на сиденье кожаную папку с материалами.

— Что-то не так, Джо? — покосился на него сидевший там коллега.

— Да все, черт возьми, не так! Нам приказано расследовать возможные контакты вайнов с Китаем! У нас тут, дома, припекает со всем возможным жаром, так нет же — Китай!

— Ну, здравое зерно тут все же есть… узкоглазые не преминут вставить нам палку в колесо при каждом удобном случае.

— Кто бы спорил! Но вот в то, что в данной операции они работают рука об руку с Аткинсом…

— Согласен, это крайне маловероятно, — примиряюще кивнул коллега. — Все новости?

— Нет… Но данное направление объявлено приоритетным!

Оба джентльмена некоторое время помолчали. Скрытый от них стеклянной перегородкой водитель между тем лавировал в плотном потоке автомашин, оставив далеко позади серую коробку официального здания.

— Ничего нового об этих белокомбинезонниках накопать не удалось? — прервал молчание докладчик.

— Только одно — это явно не обычные солдаты. Их руки… они не держали в них оружия.

— Комсостав?

— Вряд ли… Да, они тоже не дали взять себя в плен — жилеты имелись и у них. Но помимо этого есть и еще одна интересная особенность!

— Ну? — повернулся докладчик к товарищу.

— У них у всех есть холодное оружие. У офицеров, как мы знаем, это специальные кинжалы. Кстати, весьма недурной работы — настоящие произведения искусства! Эксперты утверждают это единогласно. Не стандарт и не массовое изделие. Рядовые вооружены попроще — тут уже явно поточное производство.

— Постой, я тебя перебью, — усмехнулся докладчик. — Ты хочешь сказать, что в данном случае мы имеем что-то третье?

— Совершенно верно. Это нечто типа средневековой мизерикордии.[14] Оружие сугубо утилитарное, хлеб или ветчину, например, им резать невозможно. А вот заколоть кого-либо одним ударом — абсолютно не проблема.

— Хм! И кто же у них должен выполнять данную функцию? Медики, что ли?

— Нет, у тех есть свое обозначение. Нашивка в виде зеленого круга на левой руке. Среди погибших таких персонажей мы тоже обнаружили — у них стандартная серая форма и столь же обыкновенные ножи. Как и у всех рядовых. Но помимо этого есть и сумка с набором медикаментов.

— Не солдаты и вообще не воюющие. Не медики. И вооружены они крайне специфическими клинками для гарантированного убийства. Диверсанты? Но почему только с холодным оружием? Маловероятно… Контрразведка, что ли?

— Я уже отдал указание особо расследовать это явление.

Теперь, оглядываясь назад, я с недоверием вспоминаю прошлые спокойные деньки. Подумать только — у нас были даже выходные! Аж два дня в неделю! Целых два!

Я сейчас как-то вообще сомневаюсь в том, что можно столько бездельничать.

Сказать, что работа пошла полным ходом, — это явно поскромничать.

Даже по ночам под подушкой бормочет динамик системы лингвообучения — учим язык. И в самом деле, отдавать команды на английском языке — это моветон!

Вот и учимся.

Хорны — русскому языку, а я, как их командир, изучаю язык личного состава.

Правда, не я один тут такой невезучий. С динамиками под подушкой спят все мои товарищи и почти весь комсостав полка. Можно подумать, нас решили доукомплектовать хорнами или вайнами до размеров дивизии! Даже Седого не миновала чаша сия…

Единственное, что ненадолго отвлекло нас от повседневной пахоты, это неожиданный визит в Москву. Примечательно, что нас всех срочно переодели в гражданку — во вполне себе сносные костюмы. Впрочем, не возбранялось и собственный задействовать — у кого он есть, разумеется. Если у кого-то не имелось своих — привезли и выдали. И точно по размеру, надо сказать! И никаких там свитеров и джинсов — на это особо указали.

Привезли нас всех в столицу, разместили в ведомственной, очень, кстати, неплохой, гостинице.

Подъем в восемь утра. Морду-зубы-волосы — в порядок привести! Легкий завтрак — и автобусы выруливают на улицу.

Как оказалось, нас всех ожидает награждение. И ладно бы в Кремль повезли или хотя бы в Министерство обороны!

А вот хрен там…

Какое-то официальное здание… не знаю, не мастер в этих сложностях разбираться.

И награды нам вручал… замминистра обороны США!

Вот это здрасьте… такого фортеля никто из нас и не ожидал!

Орден «Легион Почета», четвертая степень.

Как нам пояснили, именно такой наградой можно награждать военнослужащих других государств, если они совершили нечто чрезвычайное и героическое.

Хм-м… Хорошо, хоть я на службе никаких наград не ношу, а то было бы как-то трудновато объяснять моим новым подопечным ее происхождение…

И — снова понеслось…

Марш-броски, тренировочные прыжки, штурмовая полоса… и до фига еще чего. Хорны буквально валились с ног, так что в столовой им выделили специальный рацион. Это позволило несколько приободрить бойцов. Все же их привычные пайки не были рассчитаны на такие нагрузки.

Кстати, в процессе всего этого возник и еще один прелюбопытный вопрос. И вскрыл эту тему не кто иной, как наш начфин.

Отловив меня как-то в коридоре столовой, он поинтересовался — определен ли вопрос о денежном довольствии новых бойцов? Ничего конкретного я ему на это ответить не мог и пошел с данным вопросом к комполка.

— Хм… — почесал в затылке Горбатов. — А ведь и верно!

Как ни странно, данная тема как-то проскочила мимо высокопоставленных кабинетов.

Это с точки зрения хорнов все логично: принесли клятву командиру — и далее уже не их головная боль.

А нам что делать?

Статус новых бойцов не определили до сих пор. Кем их считать? Военнослужащими РФ? Так они не приносили присяги…

Моими личными наемниками? Ага, без денег-то… Да и нет у нас в армии такой категории военнослужащих.

— Ну, твои головорезы — ты их и строй должным образом, — подвел итог размышлениям полковник.

Легко ему говорить!

Там, на их родной планете — фактически какой-то феодализм. И какую-то клятву они своему капитану дают — научники на эту тему нас уже просветили. И насчет соответствующей церемонии они тоже кое-что раскопали. Так что, с одной стороны, проблем быть не должно. Новый клан, новый, типа, род — соответственно, и старая клятва уже не рулит.

Но!

Присягают хорны обычно конкретному человеку, главе клана или капитану — кто им будет в данном случае? Я? Вот уж здрасьте… один раз они мне уже поклялись, что же — все отменять? Не покатит…

После вечерней поверки отлавливаю в коридоре Ма Тоя.

— Через десять минут всем десятникам собраться у меня в комнате.

— Есть! — отвечает он уже вполне по-русски.

И через указанное время вся троица сидит у меня. Да, я живу теперь вместе со всеми, только комната у меня отдельная, но в этом же здании на втором этаже.

Итак — десятники.

Их трое.

Ма Той — старший, он обычно передает мои распоряжения всем остальным. Так как-то уже само собою устаканилось.

Га Шан — немногословен, физически он самый крепкий из всех троих.

Да Лон — этот, пожалуй, самый любознательный из всех троих. Именно его отделение тогда и установили у китайских тяжелых пулеметов, как самых сообразительных, быстрее всех освоивших незнакомое вооружение.

По-русски все уже более-менее понимают и кое-как могут даже и говорить. В этом немало поспособствовали занятия с инструкторами. Что-что, а ненормативную лексику народ воспринял уже на третий день… В вольном пересказе хорнов эти выражения зазвучали и вовсе не обычным образом! Это уже и я могу понимать — знания их языка для таких вещей вполне хватает.

— Вот что я вам скажу… — обвожу троицу внимательным взглядом. — Через три месяца у вас экзамен. Наверное, самый серьезный из всего, что было у вас в жизни раньше. Готовы ли вы? Не спешите, я хочу услышать мнение каждого!

Они уже знают — по старой традиции, первым высказывается самый младший по званию. Ну, звания у них тут одинаковые, так что выступают они обычно по старшинству нахождения в должности. А вот тут на первом месте стоит Га Шан, Ма Той идет вторым.

Тут надо сказать, что десятников у нас не хватает. Да и не все раненые могут принимать участие в обучении. Трое еще в госпитале, а остальных свели в команду выздоравливающих. Бегать с нами они пока не могут — врачи не разрешают, а вот стрелять и слушать — это им вполне по силам. Старшим команды выздоравливающих, по рекомендации Га Шана, поставили одного из них самих. Но формально он рядовой, повышения в чине не произошло. Поэтому на данном совещании он не присутствует.

И еще одна любопытная подробность.

Когда морпехам сообщили о том, какое звание носит их командир, они это восприняли как должное. Капитан — он для них и на суше капитан. Сойдя на берег, он своей должности не утрачивает. Не слишком сложной оказалась для них и вся прочая система наших званий. Единственное, что их сначала озадачивало, так это существование различных родов войск — у вайнов такого нет. Но, уяснив соответствие морских и сухопутных званий, они как-то очень быстро к этому привыкли — и вопросов более не возникало. А отсюда мне уже было как-то легче подвести их к мысли о том, что во главе всех этих различных формирований должен стоять кто-то крайне серьезный и суровый. Про себя они окрестили такого человека главным капитаном — и успокоились. В их истории, оказывается, такие прецеденты были, но за давностью времен про это никто ничего конкретного сказать уже не мог. Из хорнов, разумеется… их как-то вот истории не обучали в свое время. Другие занятия имелись… Но про прецеденты — помнили многие рядовые. И считали это вполне обоснованным в определенных обстоятельствах. Надо — будет такая должность и человек на этом месте. Не надо — не будет. Более того, рассказы о выдающихся деяниях некоторых таких главкапитанов заучивались наизусть! Как назидание рядовым и даже офицерам!

Отыскался таковой главкапитан и в наших краях — ну, тут я думаю, особых вопросов ни у кого не возникало… Так что присягу воинскую парни мои приняли, как и положено, — и со всей серьезностью к этому отнеслись. Вот же, блин… уже их своими называю… А так, в принципе, дело-то и обстоит! Понемногу привыкаем друг к другу. Живем рядом, едим, бегаем — все совместно. Так, в общем, все и идет помаленьку.

С зачислением хорнов на воинскую службу пришлось и воинские звания приводить в соответствие с общепринятыми. Все десятники стали старшинами, прочим же присвоили звания рядовых. А вот офицер пока один — я сам. Никого другого у нас не имеется, рано пока настолько резко привычный порядок ломать. Правда, Слона мои парни сильно уважают — имели счастье видеть его на тренировке.

Но вот кто реально их всех потряс — так это Якупов! Такого мастера по всевозможному членовредительству — еще поискать! Как он их по полу валял… я аж залюбовался! А сами хорны прониклись к нему каким-то особым, почти религиозным, почтением. У них культ физической силы очень даже развит — хиляки на их флоте не выживают. Окончательно же он их добил, когда стал учить их бою на ножах — тут вообще все вопросы отпали окончательно.

Неожиданно на горизонте вновь нарисовался начфин — сообщил, что надо бы ребяткам и зарплату получить!

Тоже вопрос — куда им деньги девать? В их реальности все обстояло просто — положенное жалованье пересылалось домой. На это целые семьи жили и даже некоторые деревни. Ибо существенными деньгами там никого особо не баловали. Заработок обычного матроса порой превышал все, что можно было заработать «на гражданке». Рассказывали они мне про то, как их семьи в деревнях живут… Что-то очень неслабо напоминало мне Японию или Китай — такими, как их иногда в кино показывают. Там, правда, рис не возделывают, у них другие культуры в ходу. Ну и рыбу ловят, это уж само собою, море же вокруг… И живут бедно. Впрочем, так было всегда, ничего другого они никогда и не знали.

Вайны — совсем другая песня. У них условия жизни куда как более комфортные. Ну, так это же офицеры! Белая кость, так сказать… Хотя и они неженками не являются. По той информации, что нам притащили научники, в вайнских семьях начинают воспитывать мальчиков чуть ли не с четырехлетнего возраста. Физические упражнения, военное дело — и все, что этому сопутствует. А с пятнадцати лет они уже начинают проходить практику на боевых кораблях. И в боях участие принимают. Гибнут, не без этого. Но в семье к такому событию относятся с пониманием — это путь каждого настоящего мужчины.

Здесь, кстати, и с хорнами различия не столь существенны — военное дело и там является самым уважаемым родом деятельности.

Словом, такая вот современная Спарта — только в морском варианте.

Так что, получив в первый раз деньги, народ реально озадачился — девать-то их куда? Семьи… они и вовсе хрен знает где. Увидятся ли они когда-нибудь вообще — большой вопрос! А никакого досуга хорнам на кораблях не полагалось. Песни свои они там пели, вскладчину стол праздничный иногда организовывали — вот и все времяпровождение в свободное от службы время. Да и было его не так-то уж и много… Будучи, так сказать, в командировке в США, они там мало чего успели увидеть. Как-то вот не до этого было… А вот все, что происходило здесь — это их реально интересовало! Задавать вопросы командиру они как-то не решались, зато на десятников насели со всей возможной силой. А уж те, повертевшись и так и сяк, пришли с этими проблемами ко мне. Ну, а я — с аналогичным вопросом, уже к Седому.

— И что ты от меня хочешь? — поинтересовался полковник. — В город, что ли, их выводить? Так Особый отдел ежа против шерсти родит при такой новости!

— Ну, для начала — хоть в жилой городок… Там, кстати, и кафе у нас есть — попробуют чего-нибудь непривычного.

— А что скажут медики? — покосился на меня комполка. — Массового заворота кишок у твоих головорезов не произойдет?

— До сих пор как-то проносило…

Да…

Первый такой выход я надолго запомню!

Пошли пока только старшинским составом — на хозяйстве временно остался Якупов. Капитана мои подопечные готовы слушать сутками. И на спарринг с ним выходят с огромным удовольствием. В любое время дня и ночи.

Хорны, переодетые в нашу форму, выглядели вполне привычными парнями. Ну, внешность восточная — так и что с того? У нас, что ли, таких типажей нет? Да хоть бы тех же бурятов взять — в полку целый взвод только ими укомплектован. И прочие есть…

А вот что моих старшин реально потрясло…

Девушки на улице!

Баран эдакий, я совсем про это позабыл!

Мои парни чуть не поперхнулись прямо на месте!

А ведь мог бы подумать… они же у себя в море женщин подолгу не видят. А уж на чужой планете — так и вовсе!

На что Га Шан парень выдержанный — так и он аж в лице переменился. Особенно когда кто-то из девчат мне приветливо рукой помахал. Ну, я ж тут вовсе не затворником все время жил… есть и у меня знакомые…

— Дима, привет! — Галя слегка приобняла меня за плечи. — Чего тебя не видно-то последнее время? Совсем запропал куда-то!

— Командировка… — смущенно развожу руками.

— И разумеется — насквозь секретная!

— Других у нас тут не бывает.

Галя усмехается. Ее отец служит в штабе первого батальона, майор. Так что все она прекрасно понимает. И что у нас за часть такая, и какие тут могут быть командировочки…

— А ребята эти откуда? Что-то я их не встречала раньше!

— Э-э-э… пополнение молодое, так сказать… Не салаги, разумеется, но у нас недавно. Учим помаленьку…

Она с интересом разглядывает моих спутников.

— Знакомься! Гоша, Матвей и Дален — прошу любить и жаловать!

Этот вопрос мы со старшинами обговорили еще раньше — пришлось намекнуть им на коварные происки могущественных противников. Мол, не время сейчас им называть свои настоящие имена — враг не дремлет! Оттого и псевдонимы я им подобрал созвучные с истинными именами, но всем окружающим вполне понятные. Так и они путаться не будут. Разве что Да Лон… ну, ничего, сошлюсь на то, что он нездешний.

Тут надо сделать небольшое отступление.

Ввиду отсутствия финансов, а также исходя из некоторых иных соображений, никто из хорнов ранее не посещал гарнизонный «чипок»[15] и прочие торговые точки. Так что наших женщин они практически не видели, разве что мельком — и в военной форме. Что, кстати сказать, немало их в свое время удивило. Пришлось пояснить, что у нас служат все — без различия по половому признаку. Приняв и это, народ более вопросов не задавал.

Вообще надо сказать, что в их традиционном обществе женщины занимают раз и навсегда отведенное им место. Матери, хранительницы очага и воспитательницы маленьких детей. С момента достижения мальчиком возраста, пригодного для, так сказать, профориентации, им занимаются старшие мужчины. Те, кто по каким-либо причинам не способен работать или воевать. Они-то и дают им первоначальные знания.

Женщины хорнов носят одежду четырех цветов. Серые — незамужние совершеннолетние девушки. Синие — жены моряков, черные — те, кто работает на земле. Белый цвет — цвет вдовства. А вот несовершеннолетние (то есть до четырнадцатилетнего возраста) девочки могут носить все три первых цвета в любом сочетании.

У женщин вайнов все иначе, там цветов намного больше, но цвет вдовства — одинаков везде. Правда, у них и одежда куда как более изысканная и разнообразная. Так что перепутать вайнов и хорнов невозможно даже внешне.

А тут…

Галя одета в изящное светло-кремовое платье с короткими рукавами. Так что руки видны выше локтей. Ну и ноги, соответственно… тоже хорошо видны. Легкие туфли, красивая сумочка… Ей явно больше четырнадцати. И мои парни сейчас пребывают в тягостном недоумении — к кому ее отнести?

— Отец Гали, майор Коростылев, начальник штаба первого батальона.

Все — положение тотчас же стало ясным. Дочь старшего офицера может носить какие угодно сочетания цветов. И, по умолчанию, является объектом уважения и преклонения. Ибо это дочь своего офицера.

А вот к женам и дочерям противника отношение у них совсем иное…

Хорнам разрешается грабить захваченные поселения. Более того, с каждого захваченного корабля штурмовик обязан принести не менее двадцати килограммов трофеев. Иначе пойдет еще раз! Не помню, сколько он там должен с берега притащить — но тоже немало. Вполне официально поощряется и насилие над женщинами противника. Ибо обесчещенная женщина, по их обычаям, должна покончить самоубийством. Так что побежденный клан зачастую попросту уже не имеет возможности восстановить былую силу чисто физически — некому рожать новых воинов. А учитывая, что вайны практикуют тактику «выжженной земли», ничего удивительного в этом нет. Постройки можно уничтожить орудийным огнем, а вот с людьми… с ними разберутся матросы штурмовых отрядов.

И надо сказать, что среди моих гавриков тоже многие отметились на этом поприще. И ничего зазорного в том не видят. Таковы обычаи… Ну, надеюсь, что они ныне уже в прошлом! Иначе я самолично кой-кому оторву кое-что под корень! Голыми руками!

— Посидим где-нибудь? — наклоняет голову набок девушка. — Я тут подруг жду… Ленка обещала подойти…

Так… а вот с этого момента поподробнее! Я с ней не так-то и давно знаком, и даже не слишком близко… но… упускать такой момент не хочу!

— И где же?

— Так тут кафе рядом! — кивает Галина влево. — Аккурат там мы и договорились.

Бросаю взгляд на хорнов.

Тут есть определенная тонкость. Пригласить куда-либо дочь или жену офицера — они не имеют права просто по определению. Но вот если она приказывает ее сопровождать… А тем более в том случае, когда они не сами по себе, а в присутствии командира — его они должны сопроводить в любое место, если только он не укажет им обратного.

— Пошли! — подвожу итог колебаниям личного состава.

Кафешка эта была относительно новой и современной — построили ее совсем недавно. А среди прочих достопримечательностей особо выделялось меню. Повара тут такой шашлык готовили… Да и прочая кухня была ему под стать.

Заминка возникла только в дверях — старшины рассмотрели среди сидящих парочку старших офицеров. И нерешительно затоптались. По их понятиям, в место, где отдыхают командиры, рядовым входить не разрешается.

— Здесь мы не на службе! — разрешаю я и эту проблему. — Сюда всем можно!

С трудом преодолев внутреннее сопротивление, мои подопечные устраиваются в углу — там сдвинуты три столика. За ними и сидят Галкины подруги.

Цветник… и самый для меня приятный цветок — Ленка! Как давно я ее не видел!

И, судя по искоркам в глазах девушки, она тоже искренне рада нашей встрече. Что-то мне подсказывает, что и Галя возникла на моем пути не просто так… ведь ее отец, в принципе, мог разузнать о планировании моего выхода в жилой городок. А владея этой информацией, подстроить якобы «случайную» встречу с подругой — работы на пять минут. Впрочем, какое сейчас до этого дело? Я ее вижу — и это здорово!

А тут еще и шашлык принесли…

К мясу у хорнов отношение особое. Штурмовиков им кормят специально — чтобы были более агрессивными и сильными. У прочих матросов рацион несколько другой — менее калорийный. Но вот вкусовые качества их продпайка оставляют желать лучшего. Так что в нашей столовой мои парни просто-таки объедались первое время. А вот местный шашлык — это вообще нечто! Здешний повар Арам его так здорово готовит… Словом, первая порция попросту растворилась в воздухе, по-моему, даже не коснувшись стола. И понеслось… официант только успевал бегать туда-сюда. Ну и разговоры… ребята, понемногу освоившись и все время поглядывая на меня, оттаяли и начали отвечать девчонкам. А те, надо отдать им должное, тактично не лезли с совсем уж странными вопросами.

По возвращении в казарму мои гаврики долго обсуждали этот выход. Так сказать, делились свежими впечатлениями.

И уже через две недели пригласили меня попробовать понравившееся им блюдо в собственном исполнении. После чего пришлось отправлять двоих из них на стажировку к Араму. Так что через некоторое время такие вот воскресные вечерние посиделки вошли у ребят в норму. А там и соседи подтянулись понемногу…

Я уж молчу о том, что на местных девушек мои парни смотрели так, что казалось — еще минута, и глаза хорнов со звоном выскочат из орбит. И их вполне можно было понять — там есть на что взглянуть!

Москва. Серьезный кабинет в неприметном здании

— Каковы ваши выводы о новом подразделении? — сидевший за столом генерал-лейтенант захлопнул лежавшую перед ним папку. — Доклад — это хорошо. Но я хотел бы услышать от вас то, что в него не вошло. Вы их видели сами, общались…

Докладчик — тот самый генерал-майор, что когда-то беседовал со старшим лейтенантом Лариным, коротко кивнул.

— Совершенно верно, я имел такую возможность. Кстати, их нынешнего командира я особо отметил еще на предварительном собеседовании полтора года назад. Он уже тогда показался мне многообещающим офицером. Рад, что я не ошибся!

Хозяин кабинета кивнул.

— Итак?

— В двух словах. Хорны — это, если хотите, возможный образец «солдата будущего», какими их многие представляют на западе. Нерассуждающий, фанатично преданный своему командиру, ежесекундно готовый на смерть, хорошо обученный боец. С точки зрения многих зарубежных военных теоретиков — идеальный солдат! Но! В этом и их беда! Собственной инициативы они не имеют, и раз и навсегда приучены ее не проявлять. Они — исполнители команд. Хорошие, умелые — но не более того. Если это кому-то по душе на западе — их проблемы. Мы по такому пути идти не можем.

Генерал-лейтенант кивнул.

— Я прочел докладную записку полковника Горбатова. Он высказывает приблизительно такие же соображения.

— Здесь мы с ним полностью согласны. И с этой точки зрения мастерский ход капитана Ларина оказался как нельзя кстати!

— Вы имеете в виду авиадесантную подготовку хорнов?

— Нет. Это, разумеется, сыграло важную роль, но я сейчас говорю о другом. Капитан показал им совсем другую жизнь, нежели ту, к которой они там у себя привыкли. И именно это явилось решающим фактором!

Хозяин кабинета наклонил голову набок.

— Поясните, пожалуйста.

— Жизнь рядового матроса там расписана как по нотам. В ней нет места ничему новому — все происходит по раз и навсегда отработанному сценарию. Заранее понятно, что он может заслужить примерным поведением — и что может потерять в случае проступка. От него самого зависит не так-то уж и многое. А здесь… они увидели нечто, коренным образом перевернувшее все их понятия о мироустройстве!

— Вы хотите сказать, что общение с местными девушками…

— Сыграло, возможно, куда большую роль, чем все занятия военной подготовкой! — особо подчеркнул свои слова докладчик.

— Хм! Интересно… И что, уже есть какие-то… э-э-э… последствия этого общения?

— Намечаются.

— А что говорят ученые?

Генерал-майор хмыкнул.

— Можно я не стану приводить здесь все эти высокомудрые соображения? Их и за уши теперь от хорнов не оттащить! В гарнизоне так сразу несколько человек таких спецов прописались постоянно.

— Ну, хорошо… А как с военной точки зрения? Готовы они к выполнению задания?

— Я бы, откровенно говоря, погонял бы их еще полгода, как минимум.

— Увы, этого времени у нас нет…

— Тогда будут учиться в бою!

Обычный склад промышленного оборудования в пригороде одного крупного европейского города представлял собой несколько стандартных ангаров, в которых размещалась всевозможная техника. Станки, энергоагрегаты и различные силовые приводы. Фирма существовала уже лет тридцать и снискала в глазах местного населения заслуженное уважение. Многие из них здесь же и работали. Хозяин фирмы не являлся богачом-скороспелкой, его предки издавна занимались скупкой, хранением и продажей различных товаров, привозимых по морю. Находились, правда, злые языки, намекавшие на то, что далеко не все эти товары поступали законным путем. Но когда это было! Да и было ли вовсе? Сколько воды уже утекло…

Канули в вечность те самые злые языки. Кто по возрасту, а кое-кто и по «неизбежным на море случайностям». И никто более не подвергал сомнению честность бизнеса.

Приходили-уходили корабли. Разгружались, опустошая вместительные трюмы. Принимали туда новый груз — и скрывались за горизонтом. Скрипели тали, поднимая и опуская тяжелые ящики. А что в них было? Да мало ли… Это дело полиции, если что.

А вот начальник полиции был готов ежесуточно и еженощно возносить благодарственные молитвы за здравие владельца фирмы. Ибо получаемая полицейским руководством «благодарность» в несколько раз перекрывала и без того немаленькую зарплату. Руководство, в свою очередь, не слишком жадничало, и кое-что перепадало и всем остальным. Так что никаких проблем у фирмы в городе и окрестностях не было, да и быть не могло! Именно по этой причине и охрана складов считала свою службу чистейшей синекурой и не слишком напрягалась на работе.

И наступивший день тоже никаких неприятностей не обещал. Прибыли на работу сотрудники офиса, сменились охранники, заворчали моторами погрузчики — началась будничная работа. И вскоре около ворот появились первые грузовики. Обычные грузоперевозчики, такие заезжали сюда ежедневно и в немалом количестве.

— Прошу! — и на стол перед клерком легла пачка документов. — Надеюсь, нам не придется ждать до вечера?

Судя по толщине пачки, грузить предстояло целую колонну. Но, введя в компьютер первые цифры, клерк был озадачен всплывшим на экране предупреждением:

«Все операции по указанным коносаментам производить только с личной санкции председателя правления».

Коротко и ясно.

И крайне необычно!

Таковых предупреждений за все годы работы клерк припомнить не мог.

— Одну минуту! — вежливо улыбнулся он клиенту. — Я должен кое-что согласовать…

Тот пожал плечами и откинулся на спинку стула.

Привычно лег в ладонь мобильный телефон, пальцы легко пробежались по цифрам на экране…

И в полукилометре от складов заработала аппаратура, установленная в кузове небольшого фургона. Она создавала ложную соту, которая перехватывала все звонки с ближайших телефонов. Большую часть она честно перенаправляла далее, а вот некоторые номера удостаивались особого внимания…

Номер этого абонента в списке был.

И звонок никуда не ушел — только моргнули индикаторы на квадратном ящике, стоявшем около оператора.

— Слушаю! — прозвучал в динамике мобильного телефона голос председателя правления фирмы.

Это действительно был его голос. Переговоры указанного бизнесмена писались достаточно давно. И из записанных фрагментов можно было при желании составить небольшой рассказ. А уж смоделировать простенький диалог…

— Добрый день, герр Койвиц, это Андре Марен из офиса.

— Слушаю вас.

— Директива одиннадцать «б», герр Койвиц. Мне требуется ваше личное подтверждение.

Шевельнулась компьютерная мышь, выбирая на экране нужный ответ.

— Да, я в курсе. Документы вам должен передать мистер Гершоу, попросите его предъявить свое служебное удостоверение.

Несколько секунд спустя.

— Да, герр Койвиц, я держу его в руках. Оно выдано Самуэлю Гершоу.

— Номер в верхнем левом углу?

— 128345-17.

— Скажите ему — Шарлеруа. Когда он должен туда прибыть?

— Он отвечает, что пункт назначения у него другой — Гамбург.

— Все верно. Это тот самый человек. Вы можете отдать указания охране, чтобы отключали сигнализацию. Пусть начинают погрузку…

И заработали погрузчики, извлекая из недр отдельно стоящего склада тяжелые ящики с оборудованием. Загруженный автомобиль тотчас же выруливал за ворота и исчезал вдали. А по пути с ним происходили странные метаморфозы. Менялся номер, водитель и сопровождающие документы. Исчезали или закрашивались быстросохнущей краской одни надписи, чтобы на их месте появились новые. Их наносили по трафарету, или прикрепляли на борт тонкую пленку с нужным изображением. И дальше неторопливо двигалась совсем другая машина.

А похожий грузовик некоторое время следовал прежним маршрутом. Но тоже не особо далеко. Проехав несколько раз мимо камер наблюдения, так, чтобы они увидели и записали его номера, он тоже преображался аналогичным образом. И машина словно растворялась в воздухе…

Опытные грузчики работали слаженно и аккуратно. И вскоре ангар опустел. Вырулил за ворота последний грузовик.

Но вместо этих машин на склады уже заезжали новые. Случилась, правда, небольшая заминка — на некоторое время пропала связь с центральным сервером. Бывает! Небольшие шероховатости встречаются даже в хорошо налаженном бизнесе. Ничего… сверку данных можно провести и во время следующего планового сеанса. Час-другой не играет особой роли…

Ну, это смотря в чем!

Так что, когда на стол перед председателем правления легла ежедневная сводка, он сначала не придал этому особенного значения — такие документы он читал ежедневно. Но, вглядевшись в строки, он побледнел и схватился за мобильный телефон.

— Гастон!

— Да, шеф? — прозвучал в трубке голос начальника службы безопасности фирмы.

— Гастон, я вижу, что со склада вывезено оборудование, проходящее по особому учету! Это ошибка, надеюсь?

— Не извольте беспокоиться, шеф, я сейчас же все проверю.

Герр Койвиц швырнул телефон на стол и, вскочив с кресла, сделал несколько кругов по роскошному кабинету. Ну, если это ошибся кто-то из компьютерных «гениев»! Кому-то скоро здорово не поздоровится! Контракт предусматривает увольнение по отрицательным мотивам!

Мяукнул телефон.

— Да?

— Шеф, все в порядке, оборудование вывезли еще до обеда. Согласно директиве, сотрудник офиса запросил ваше личное подтверждение — я прослушал аудиозапись.

— Что?!!

— Шеф… но… я ведь узнал ваш голос! Вы задали вопросы, прибывший вам ответил — и вы подтвердили его полномочия…

— Гастон!!! Мне никто сегодня не звонил!!

— Но… аудиозапись…

— Где машины?! Немедленно свяжитесь с полицией! Поднимите на ноги всех! Срочно!

Из рубрики «Происшествия»

«…Вчера вечером в своем офисе застрелился председатель правления фирмы «Нортвуд» Берн Койвиц. Полиция проводит расследование…»

Из служебного сообщения.

«Совершенно секретно»

«…Таким образом, в результате проведенной спецоперации в нашем распоряжении сейчас имеется достаточно аппаратуры, чтобы собрать три полнофункциональных комплекса привязки и передачи материальных объектов. В результате наших действий на ряде предприятий промышленности противостоящая сторона временно лишилась возможности по созданию аналогичной аппаратуры на существующей элементной базе. Поиски замещающих технологий займут достаточно продолжительное (по оценкам специалистов, до года) время, в течение которого переход кораблей противника в акваторию мирового океана будет существенно ограничен…

…На судостроительных верфях ударными темпами производится монтаж и наладка комплексов привязки и передачи на заранее подготовленных для этого судах. При существующих темпах производства можно предположить, что один из таких кораблей-передатчиков может быть готов в ближайшие три месяца. Два последующих — в течение года…

…Воронежский радиотехнический институт в своем отчете сообщил, что может приступить к изготовлению отечественного аналога приемо-передающей аппаратуры в начале будущего года, когда будет закончен подбор и тестирование соответствующих аналогов элементной базы, отдельных узлов и деталей оборудования…»

Где-то в Европе

— И что мы теперь можем сказать нашим контрагентам?! — благообразный седой джентльмен явно пребывал не в самом хорошем расположении духа.

— Ну… того, что произошло на складах «Нортвуд», никто ведь не мог предвидеть! Вся работа шла в штатном режиме, охрана была организована должным образом. И даже с представителями… э-э-э… криминального сообщества имелось полное взаимопонимание. Во всяком случае, они выразили полное недоумение данным прискорбным происшествием, заверили в своей непричастности к этому и пообещали максимальное содействие в устранении его последствий.

— Нам-то что с их соболезнований… Удалось ли установить хоть что-нибудь?

— Мы разыскали троих водителей — их опознали по записям с камер видеонаблюдения. Опознать-то, в принципе, удалось восемь человек, но еще пятерых найти пока не удалось… — развел руками гость, худощавый черноволосый господин.

— И что они говорят?

— Обычный рейс. Их наняли по стандартной процедуре. Погрузка контейнеров на территории склада «Нортвуд» — транспортировка в указанную точку и выгрузка на площадке хранения. Все. Никаких видеозаписей на указанных площадках не сохранилось, отследить контейнеры по маркировке и радиочастотным меткам не представилось возможным. Там кто-то очень тщательно поработал…

— Знать бы — кто? Кому мы должны переадресовать претензии?

— Явно не криминальные структуры — слишком высок уровень подготовки и проведения операции. В таких масштабах… — покачал головой черноволосый. — Нет, им такое дело не по зубам! Организовать перехват звонка, выдать ложное голосовое подтверждение с высоким уровнем достоверности — эксперты в один голос утверждают, что на аудиозаписи звучит голос Койвица… Нет, это кто угодно, но не обычные бандиты! Да и птицам более высокого полета такая операция не по силам. Провернуть одновременное исчезновение почти пяти десятков тяжелых грузовиков — это высший класс!

Военно-морская база Ее Величества. Портсмут

С самого утра погода оставляла желать лучшего. Низко нависшие тучи не дали возможности упасть на землю хотя бы легкому лучику солнца. И даже порывистый ветер, срывавший верхушки волн, не смог разогнать облачность.

Впрочем, на повседневную работу флота это никак не повлияло — еще и не такое видели! Сразу же после подъема флага на многочисленных военных кораблях закипела плановая работа, а два эскадренных миноносца — «Дарлинг» и «Эдинбург» — начали выбирать якоря, готовясь к выходу в море. С недавних пор адмиралтейство озаботилось постоянным патрулированием не только акватории военно-морских баз, но еще и большей части побережья. И хотя это выходило в копеечку, но общественное спокойствие того стоило. Да, все гремевшие в море сражения последних лет никак пока не затронули Великобританию — на орехи доставалось всем прочим. А вот берега стран британского содружества атакам врагов не подвергались. В первую очередь за это стоило благодарить мудрых джентльменов из правительственных (и около правительственных…) структур, которые своими (подчас совсем незаметными со стороны) трудами отвели подобную угрозу от родных берегов. Но и флот небезосновательно претендовал на кусочек славы — и это нельзя было игнорировать. Не станешь же раскрывать перед праздной публикой все секреты внешней политики…

Вот и проносились серыми тенями в прибрежных водах боевые корабли. Бог с ними, с деньгами, флот все равно необходимо поддерживать в боеспособном состоянии. Ибо недалек тот час… впрочем, на эту тему пока еще рано распространяться! Плановая учеба, джентльмены — и ничего сверх этого!

А с моря уже подходили эскадренный миноносец «Ланкастер» и патрульный корабль «Клайд» — они свою вахту завершили. Именно их и должны были сменить готовящиеся к выходу корабли.

— Сэр! — пришел доклад с поста радиометристов. — «Ланкастер» испрашивает разрешения на заход в порт.

— Вход разрешаю! — откликнулся оперативный дежурный по базе.

— «Ланкастер» подтвердил получение разрешения. Приступил к маневрированию…

— Джереми! — перебил старшего смены радиометристов сидевший рядом коллега. — Это еще что за хрень?

Отметка на экране радиолокатора, только что указывавшая на подходящий военный корабль, внезапно мигнула… и раздвоилась! Это не мог быть «Клайд» — тот шел в миле от эсминца. И его отметка так и осталась на месте.

— Э-э-эм… Запроси пост внешнего наблюдения! Что они там видят? — и старший смены постучал пальцем по экрану, словно надеясь стряхнуть с него лишнее.

— Большой военный корабль рядом с «Ланкастером»! Силуэт опознанию не поддается, принадлежность корабля не установлена! — наблюдатели на посту визуального наблюдения свой хлеб ели явно не зря!

— Сэр! — схватил телефонную трубку старший радиометрист. — Неопознанный военный корабль у входа на базу!

Хр-р-р…

Хрясь!

Брызнуло осколками стекло — стальной вихрь пронесся над землей. Незваный гость открыл орудийный огонь по берегу. И не только по нему — снаряды, с дистанции всего в пару кабельтовых, ударили и по «Ланкастеру».

Вступивший в строй еще в прошлом веке — в 1992 году, — этот красивый и быстроходный корабль был капитально отремонтирован и модернизирован спустя восемнадцать лет. И вновь вышел в море уже в 2013 году.

Торпеды, скорострельная артустановка калибра 114-мм, боевые противокорабельные ракеты, пусковые установки зенитных ракет — это был весьма зубастый противник! А хорошо обученный экипаж вполне готов к тому, чтобы продемонстрировать всю мощь имеющегося вооружения кому угодно. Дабы раз и навсегда отбить любую охоту задирать военные корабли Ее Величества! Вам охота лезть на рожон, джентльмены? Что ж, мы готовы — не обижайтесь потом…

И все бы ничего, но вот броня на эсминце практически отсутствовала… Впрочем, будь он даже закован в сталь от днища до клотика, это в сложившейся ситуации немного ему бы помогло.

Ибо двухсотмиллиметровый снаряд «Наковальни» вполне способен пробить еще и не такую броню. А уж с «пистолетной» дистанции — и подавно. Никакой бы линкор не устоял! Тем более что его-то здесь и не было…

В «фрегат Алой Розы» попало всего два тяжелых снаряда. Не считая, правда, изрядного количества снарядов меньшего калибра, которые пришли из вполне себе земных и привычных «бофорсов». Да, на борту вражеского корабля имелись уже и такие пушки!

Моряки «черных кораблей» тоже учились — и очень быстро!

А учитывая то, что тяжелый снаряд «Наковальни» мог еще и не такому кораблю причинить неслабые повреждения, стоило ли удивляться тому, что все с самого начала пошло наперекосяк?

Да, первый из снарядов легко пробил надстройку «Ланкастера» и рассыпался осколками уже в воздухе. Так что они бесполезно вспенили воду неподалеку от эсминца.

А вот второй…

Из четырех дизель-генераторов «Паксман-Валента» вышли из строя сразу три — снаряд проломил борт и разорвался прямо в машинном отделении. Повреждены были осколками и многие другие приборы и устройства. Свою роль сыграли и скорострельные пушки «черного корабля». Вполне себе земные и привычные — но по фрегату они били с близкой дистанции и со всем прилежанием. Так что около сотни снарядов попало в цель. Да, это были не тяжелые бронебойные болванки, но и они вполне способны нанести серьезный урон даже и военному кораблю.

«Фрегат королевы» тотчас же зарылся носом в волну, практически сразу потеряв ход. Ударившие по палубе снаряды «бофорсов», в свою очередь, вызвали там несколько пожаров и многочисленные повреждения. Имелись раненые и убитые, но их количество определить пока не представлялось возможным.

К чести артиллерийского офицера — он сориентировался одним из первых. А единственная серьезная пушка тотчас же развернулась в сторону противника.

— Огонь!

И все восемнадцать снарядов в течение нескольких секунд вылетали в сторону «черного корабля». Все же артустановка могла выпустить двадцать пять снарядов в минуту — это очень много! А двадцатикилограммовый снаряд — это далеко не детский снежок!

Увы…

В «Наковальню» удалось попасть только тремя…

Часть снарядов бесполезно рванула в воде, некоторые не смогли пробить защиту противника, расплескавшись в воздухе черными бесформенными пятнами.

Больше выстрелить не удалось — механизм заряжания не работал. Изготовленная из армированного пластика башня артустановки не являлась серьезной защитой от осколков. Вот один из них что-то там и повредил… А может быть, в этом был виноват снаряд скорострелки — по башне они ведь тоже стреляли.

И практически все вооружение современного боевого корабля превратилось в нагромождение всевозможного бесполезного железа и пластика. А полыхавшие пожары невозможно было потушить, ввиду неработающих насосов пожарных помп. И все по той же причине — нет электричества! Да, аварийная команда напрягала все силы, и кое-где электропитание удалось восстановить. Но… было уже слишком поздно. А тут еще парочка двухсотмиллиметровых снарядов ударила ниже ватерлинии, проделав в борту громадные пробоины.

Уже через несколько минут после начала боя на борту прозвучал приказ покинуть корабль. Ибо шансов на то, что расстреливаемый в упор эсминец сможет в данном положении предпринять хоть что-нибудь против столь серьезного противника — практически не имелось. Быстро накренившийся на левый, вспоротый осколками, борт, эсминец уже не мог использовать и торпеды. Даже если бы удалось развернуть в сторону врага торпедные аппараты — их трубы уставились бы прямо в воду, не давая возможности прицелится просто по-пистолетному. Дистанция это вполне позволяла! К чести английских моряков — они попытались это сделать, но полыхавший поблизости пожар пресек эти попытки.

Не повезло…

Находившийся мористее «Клайд» обстрелу из тяжелых орудий не подвергался — для них имелись куда как более интересные цели в порту и на берегу. Но вот вездесущие «бофорсы» его своим вниманием не обделили!

Исход дуэли нескольких скорострелок «черного корабля» и единственной тридцатимиллиметровки патрульного судна можно было предсказать достаточно легко. И никаких неожиданностей не последовало и здесь.

Разумно оценив все шансы, капитан дал команду отвернуть в сторону берега — еще имелась надежда укрыться за скалами или войти в Чичестерский канал. Вооружение «Клайда» еще годилось для борьбы с пиратами, но против сильно бронированного линейного корабля оно было практически бесполезным. А уж супротив «Наковальни»… С аналогичным успехом можно стрелять по ней из пистолета — эффект ожидался почти аналогичный.

И «Клайду» относительно повезло!

Двенадцать попаданий, девять убитых, двадцать шесть раненых, один пожар и две течи в трюме — но вот уже встали между ним и противником белые меловые скалы. И есть шанс дойти до берега! А за такой несерьезной добычей противник не свернет…

Он и не свернул.

Двухсотмиллиметровые снаряды обрушились на рейд Портсмута. Артиллеристы «черного корабля» не стремились потопить какой-то конкретный корабль — били по всем. Сталь пробивала тонкие борта и стены портовых сооружений, тяжелые болванки сносили портовые краны и переворачивали грузовики. Вспыхнули пожары — в порту всегда есть чему гореть! Особенно если противник имеет подробное описание — где и что здесь находится. Этот нападавший таковое явно получил — и вовсю этим пользовался.

Разумеется, берег не остался безответным и безучастным — оттуда ударило все, что только могло стрелять!

Но если дальновидные американцы в свое время озаботились усилением и перевооружением береговых батарей — то практичные британцы этого не сделали. Зачем тратить средства и ресурсы, если можно решить вопрос иным путем? И до последнего момента так оно и было… во всяком случае — так многие думали. Вот и не появились новые орудия на береговых батареях. Да и сами батареи в подавляющем большинстве случаев были давно уже упразднены, вооружение демонтировано, а укрепления засыпаны землей или перепрофилированы в туристические объекты.

Вот и сотрясали воздух выстрелы самого разнообразного оружия. От пулеметов до корабельных орудий — стреляло все!

В порту грузили на борт транспортного судна танки — их пушки тоже вплели свои голоса в общий хор. Хоть и не сразу, но все же хорошо тренированные экипажи боевых машин постарались принять участие в обороне базы. Прошло, разумеется, некоторое время, пока они сумели разыскать боеприпасы, но, как только это было сделано — огонь с их стороны начался тотчас же!

Да вот толку с этого было относительно немного…

Силуэт «Наковальни» временами словно бы «размазывался» — и снаряды с берега бесполезно разрывались в воздухе. А потом грозные очертания башен снова становились четкими — и по берегу били тяжелые снаряды. Вот в этот момент и можно было попробовать нанести атакующим хоть какой-то урон.

Но между «попробовать» и «нанести» — имелась существенная разница!

Дымные хвосты стартовавших ракет вынырнули откуда-то из глубины базы — земля нанесла неожиданный удар!

С хорошо предсказуемым эффектом, увы…

Хорошо еще, что не все стартовавшие ракеты рванули в жилых и промышленных кварталах!

«Черный корабль» стрелял с обоих бортов — снаряды рвались не только в Портсмуте. Не обошли своим вниманием и противоположный берег. По суденышкам, которые стояли у причалов Райда, тоже прилетело несколько болванок.

Но основной огонь велся все же по военной базе.

— Сэр, он развернулся! Уходит в сторону моря!

Под бетонным сводом защищенного командного пункта было относительно тихо. Сюда не проникал грохот разрывов наверху. Не слышались и крики погибающих. А беззвучные картинки на мониторах видны были далеко не всем.

— Обстановка? — повернул голову в сторону связиста оперативный дежурный.

— Эсминцы «Ланкастер», «Дункан», «Кент» — потоплены. Последние два — прямо у причальных стенок, даже швартовы не успели отдать. Искатель мин «Брокерсби» — горит. Пожар на «Куин Элизабет», там имеются обширные повреждения. Есть многочисленные разрушения и на прочих кораблях, имеются очаги открытого огня. «Клайд» — получил повреждения, но отошел в глубь бухты. Пожар на его борту потушен, корабль к бою готов! Информация поступает постоянно, так что возможны какие-то изменения.

— Берег?

— Тут еще нет полных данных, сэр! Но потери и разрушения очень велики!

— Что верховное командование?

— На подходе два звена ударных самолетов — они атакуют противника с воздуха. За городом разворачивается батарея 155-мм самоходных орудий. Они будут готовы к открытию огня уже через пятнадцать — двадцать минут!

Коммандер Берн только печально улыбнулся — и с более короткой дистанции «Наковальне» не удалось нанести никаких серьезных повреждений… А тут — несколько миль!

— Хорошо, пусть они попробуют отогнать вражеский корабль в море…

Настроение у благообразного джентльмена сегодня было и вовсе отвратительным. Час назад ему позвонил не кто иной, как сам премьер-министр Ее Величества! И в совершенно непарламентских выражениях высказал все, что думал по поводу некоторых действий не только данного джентльмена, но и его сотоварищей.

— Благодаря вашим непродуманным действиям, сэр Чарльз, наша военно-морская база в Портсмуте понесла такой урон, которого мы не испытывали со времен войны с Гитлером! Если не ошибаюсь, то именно вы лично, гарантировали нам, что ни один снаряд «черных кораблей» никогда не упадет на территорию Британии! И где теперь ваши гарантии?!

Там еще много неприятных слов было сказано, но главный итог состоял совсем в другом…

— У вас осталось не так-то уж и много времени, сэр Чарльз! Учтите, в данном случае я выражаю не свою личную позицию…

И что теперь со всем этим делать? Общественность… ха, ну, вы бы еще мнение племени мумбо-юмбо в качестве аргумента привели! Нет, свое недовольство в совершенно неприкрытой форме высказали реально очень серьезные люди. Премьер только озвучил их претензии.

Размышления джентльмена прервала мелодичная трель телефона.

— Я занят!

— Сэр, в приемной ожидает господин Танака…

А вот это — выход!

— Просите!!

Невзрачный японец был, как всегда, вежлив и предупредителен. Учтиво поклонившись, он занял предложенное ему кресло.

— Виски? Сакэ? Коньяк?

— С вашего позволения, сэр Чарльз, я бы не отказался от рюмочки коньяку. Он у вас воистину бесподобен!

Воздав должное ароматному напитку, гость аккуратно поставил опустевшую рюмку на столик.

— Если вы не возражаете, сэр, я бы перешел к интересующему нас обоих вопросу…

— Да-да! — энергично кивнул хозяин кабинета. — Могу я вас спросить — что же произошло? Мы понесли совершенно чудовищные потери!

Японец вежливо выразил недоумение.

— Сэр Чарльз… я несколько вас не понимаю… Мои наниматели крайне недовольны тем, что вверенное вам на хранение важное оборудование было утрачено самым безответственным образом. Смею напомнить, что под удар поставлены очень серьезные проекты! Я уж и не говорю о том, что их плановое осуществление стало невозможным. Под удар поставлена вся программа!

На голове джентльмена зашевелились волосы.

— Вы хотите сказать…

— Увы! Мои наниматели просили считать это предупреждением.

Если бы прямо сейчас, проломив стену, в кабинет просунулся бы нос «наковальни», лорд Хантер был бы меньше потрясен.

— Но… мы сделали все, что было в наших силах!

— У моих нанимателей есть иное мнение по данному поводу.

За спиной невзрачного адвоката незримо маячили силуэты «черных кораблей». Именно их интересы он и представлял. Точнее — интересы их капитанов. По их поручению адвокат объездил полмира, размещая различные заказы на всевозможное сложное оборудование. Через его руки проходили деньги, которыми оплачивалось строительство кораблей-маяков. И выбор посредника среди верхушки британского истеблишмента — тоже заслуга Танаки.

Все шло как по маслу! Хорошо отрегулированный механизм работал с точностью и бесшумностью швейцарских часов. Получаемое от капитанов золото конвертировалось в твердую валюту. Ею оплачивались услуги многочисленных помощников и выполнение различных заказов. А семейное предприятие лорда Хантера любезно предоставило для перевалки грузов свои склады и всю инфраструктуру. Он же был и посредником в переговорах с британским правительством. Англии не впервой было вступать во временные союзы. Да хоть бы и с самим чертом — но к величию страны! Джентльмены издавна славились предусмотрительностью… и полным отсутствием совести — этот товар как-то не котировался на рынке. Выгодно Британии — выгодно Богу! И только так! Да, сегодня «черные корабли» сильны. Что ж, мы вступим с ними в союз и обезопасим свои берега. Без войны! А завтра… кто может знать точно? Будущее не предопределено!

Разумеется, никто ничего вслух не произносил. Ну… все же все понимают, ведь так?

— Но… господин Танака… Я… мы приложим все силы!

— У вас есть неделя.

Японец встал и вежливо поклонился.

— Если за это время вы не сможете урегулировать данный вопрос — корабли придут снова. А вот я, к моему большому сожалению, больше не смогу попробовать ваш божественный напиток… Сильно сомневаюсь в том, что мне представится в будущем подобная возможность… мы ведь с вами сидим в одной лодке, сэр!

Телефонный звонок.

— Джейсон!!!

— Слушаю вас, сэр Чарльз.

— Джейсон, вы должны… нет, просто обязаны предпринять какие угодно усилия по возврату груза! Войдите в союз с самим дьяволом, продайте ему чью угодно душу, но через четыре дня весь груз должен быть на месте!

— Но, сэр…

— Абсолютно любой ценой, вы меня слышите?!

Телефонная трубка чуть не раскалывалась от крика.

— Сэр! Для того чтобы давать какие-либо обещания, моих полномочий и веса совершенно недостаточно! А занимаемое мною положение не позволяет давать серьезные обещания… я ведь ничем не могу подтвердить свои слова!

— Вы получите официальный документ! Подписи премьер-министра вам достаточно?!

— Вполне…

Джейсон Рейс работал в контрразведке уже не первый год. И многое, казавшееся обыкновенному человеку странным, в его глазах выглядело совершенно логично и естественно. Надо просто понимать, кому и где выгодно именно такое развитие событий, и тогда есть шанс прояснить некоторые обстоятельства.

Еще в процессе изучения фотографий водителей грузовиков он выяснил, что большинство из них были, так сказать, виртуальными персонажами. Нет, на фото были изображены вполне реальные люди, только вот их документы, как оказалось, выдавались совсем не им. И даже в других странах. То же самое можно было сказать и про их автомобили — у большинства из них имелись другие владельцы.

После тщательного, хотя и быстрого анализа всех можно было разделить на две неравные группы. Большинство — фантомы, искусственно созданные личности. И вполне реальные, чьи данные нашли подтверждение. Таковых было пятеро. По странному совпадению все они происходили из одной и той же страны и даже жили неподалеку друг от друга! Как хотите, а таких совпадений не бывает! Во всяком случае, Рейс в это не верил ни единой секунды.

Так что, получив недвусмысленное указание, подкрепленное весьма внушительным документом, он не слишком долго раздумывал.

Телефон интересующего его человека он помнил наизусть. Да и место жительства его знал. Тот и не прятался — зачем? Вполне себе официальный персонаж, сотрудник торгового представительства одной азиатской страны… Правда, далеко не все (а точнее — очень немногие) люди знали, в какой именно области международной «торговли» лежат его интересы.

Джейсон — был одним из тех осведомленных людей. Как знал он и то, что его будущий собеседник тоже в курсе дела о его осведомленности.

И поэтому телефонный звонок не стал чем-то неожиданным для них обоих.

— Здравствуйте, мистер Павлов! Доброго вам дня!

— Мистер Рейс? Какая приятная неожиданность! И вам всего наилучшего! Чем я могу быть вам полезен? Или вашему ведомству?

— Все бы вам шутки шутить… Просто у меня есть к вам небольшое… э-э-э… коммерческое предложение. Мы могли бы встретиться?

— Завтра вас устроит?

Джейсон вздохнул. Настолько долгим временем он не располагал.

— Увы, мой друг! Я крайне стеснен во времени! Если возможно, меня бы больше устроил сегодняшний вечер.

— М-м-м… Паб «Соленый кот» — через два часа?

— Вполне подходящее место! Я буду там вовремя!

Визави Рейса приехал чуть раньше — служба наружного наблюдения сообщила об этом за полчаса перед назначенным временем. Ничего удивительного — он и жил ближе.

— Понял вас, — произнес Джейсон в телефонную трубку. — Можете снимать наблюдение.

— Вам не требуется более наша помощь, сэр?

— Нет, спасибо. Я не ожидаю от данного человека никаких неприятностей.

И в самом деле — что могла установить наружка такого, о чем не были бы осведомлены коллеги Рейса ранее? Ожидать, что данный профессионал вдруг станет настолько неосторожным, что наведет агентов на кого-то, кто еще не попадал в их поле зрения? Ну-ну… такого даже в дешевых детективах не пишут… выросли читатели из коротких штанишек уже давно!

Войдя в зал, контрразведчик заметил своего будущего собеседника не сразу — тот, против обыкновения, сидел не где-нибудь в углу, а напротив — совсем недалеко от стойки, в самой гуще посетителей.

— И еще раз здравствуйте, Игорь! Вы позволите мне вас так называть?

— Ничего не имею против, дорогой Джейсон! Напомните мне — как давно мы не виделись? Месяцев восемь?

— Десять. Последний раз я вас видел в торгпредстве Японии. По случаю подписания какого-то соглашения…

Визави кивнул.

— Впрочем, Игорь, я не стану злоупотреблять вашим терпением. Сразу к делу, если вы не возражаете?

Собеседник только плечами пожал.

— Прочтите это…

Павлов пробежал глазами документ. На какое-то время задержался на подписи премьер-министра. Уважительно поджав губу, покивал.

— Серьезно!

Рейс раскрыл папку и убрал туда бумагу.

— Как вы понимаете, я эти полномочия запрашивал не для решения вопроса о воскресном пикнике. Правительство Ее Величества вынуждено прибегнуть к моим — и вашим услугам.

Собеседник снова кивнул, соглашаясь со словами Джейсона.

— Вы, как я полагаю, в курсе истинной причины самоубийства герра Койвица?

— Нет. А должен?

— Игорь… давайте разговаривать серьезно, а? Вы же не студент какой-нибудь…

— Ну… что-то такое припоминаю. А ко мне-то это каким боком относится? Он — на континенте, мы в Англии…

Рейс внутренне возликовал — есть попадание! Но не подал виду, а продолжил тем же тоном:

— Вы знаете, когда ко мне попали материалы расследования…

— Но ведь его проводит полиция? Или нет?

— Скажем так — мы тоже в курсе их работы. Так вот, я сразу обратил внимание на пятерых подозреваемых — они все из одного города!

Собеседник только плечами пожал.

— Полагаю, что полиция будет вам благодарна за это открытие. Вы уже передали им эти сведения?

— Они из Житомира.

— И?

— Как вы думаете, Игорь, что сделает полиция?

— Вызовет их на допрос, надо полагать.

— Угу. А пресса тотчас же поднимет шум до небес. И все шишки упадут на голову киевского правительства.

Русский улыбнулся:

— Вот уж кого-кого, а их я жалеть совсем не собираюсь!

— Было бы странно! — в свою очередь, усмехнулся контрразведчик. — Полагаю, что вы… Ну, хорошо, хорошо — ваши товарищи! — поправился он, заметив удивление на лице визави. — Или даже знакомые… После того как они приложили столько усилий для того, чтобы в очередной раз побольнее пнуть этих недоумков, ждать от вас искреннего сочувствия в их адрес было бы, по меньшей мере, неожиданно.

— А вы их не любите…

— Есть за что? — хмыкнул Рейс. — Отработанный материал! Но я отвлекся. Шум в прессе надежно скроет истинных виновников торжества. Думаю, что уже только ради этого стоило тащить на склад фирмы «Нортвуд» даже и каких-нибудь папуасов. Вынужден снять перед вами шляпу — операция произведена блестяще!

«Торговый представитель» только плечами пожал.

— Игорь… я вас прошу от лица премьер-министра — верните!

Павлов изумленно приподнял бровь.

— Что вернуть?

— То, что вывезли со складов. Вы можете затребовать взамен все, что сочтете нужным — мы исполним вашу просьбу!

Русский аж крякнул!

— Ничего себе… что же там такое было-то? Королевскую корону, что ли, попятили неведомые лиходеи?

— Игорь! Я серьезно!

Собеседник пожал плечами.

— А я-то здесь при чем? За пределы острова уже полгода ни ногой… вам же наверняка об этом докладывают? Мои интересы тут — а континент… это у кого-то другого надо спрашивать…

— Но вы же можете донести мои слова до ушей вашего руководства? Вас послушают. И гораздо внимательнее, чем нашего посла в Москве. В конечном итоге нам есть что предложить!

Русский только головой покачал.

— Хотите правду, Джейсон?

— Разумеется!

— Кто-то из ваших политиков в свое время сказал, что у Англии нет постоянных союзников, зато есть постоянные интересы. Мы долго не могли этого понять и принять, но вы оказались хорошими учителями! Вам, точнее вашему правительству, нечего нам предложить. От слова «совсем». Вы можете разочаровать лорда Хантера — ему придется лично отвечать за «разбитые горшки» в Портсмуте. Я понимаю, что ответ от него требует не только премьер-министр, ведь так? Не сочувствую… И не завидую!

— Но… вы же не можете не понимать…

— Понимаю. Но это ваша страна, мой друг! А у моей — есть свои интересы, которые нам представляются гораздо более значимыми. И это — отнюдь не мое собственное мнение!

Павлов встал и поднял со стола шляпу.

— Напоследок могу дать вам ценный совет — чисто по-дружески. Вы всегда были мне симпатичны.

Рейс ошеломленно молчал. На его глазах происходило обрушение вековечных устоев — Британия оказалась ненужной!

— Когда на головы ваших руководителей падет неминуемая расплата, они вполне могут кое-что припомнить и вам! Как у нас говорят — «чтобы жизнь медом не казалась»! И, если вы не хотите стать козлом отпущения, вас может спасти только физическая неспособность отвечать за допущенные ими ошибки. Надеюсь, вы правильно меня поняли?

После того как за собеседником захлопнулась входная дверь, Рейс еще какое-то время сидел молча. Он искал и не находил несостыковки в словах русского. Что же будет?

Бармен вдруг прибавил громкость у висевшего на стене телевизора.

— …наш корреспондент взял интервью у героев портсмутской катастрофы! — на экране возникло лицо телеведущего. — Майор Нимейер и кэптэн Джеффри не спасовали перед лицом грозного противника! Тридцатимиллиметровая пушка патрульного корабля и восемь танков майора — вот и все, что смогла противопоставить грозному врагу Британия! К сожалению, мы не можем сейчас услышать еще одного героя битвы — лейтенант Роуз сейчас проходит лечение в военно-морском госпитале. А ведь из всех стволов британского флота только его орудие добилось попадания по вражескому кораблю! Но это вина политиков! А мы послушаем наших героев…

Этим же вечером, возвращаясь домой, капитан Джейсон Рейс не справился с управлением собственной автомашиной и врезался в стену пакгауза. В бессознательном состоянии его доставили в больницу, но, несмотря на все усилия врачей, он смог внятно отвечать на вопросы только через десять дней. До истечения этого срока врачи только разводили руками — сотрясение мозга… бывает и не такое! Вроде бы человек относительно цел — а ничего не понимает и не помнит… Так что когда он, наконец, пришел в себя, лорд Хантер уже не имел никакой возможности задавать вопросы кому бы то ни было. А срочно ушедшего в отставку премьер-министра волновали уже совсем другие проблемы.

Да и вообще — в Британии за это время столько всего произошло, что слова какого-то там капитана контрразведки уже никого не интересовали…

Свисток!

— Пошли-пошли-пошли!

Скрипнули, разворачиваясь, кран-балки. Взвыли электромоторы, вытравливая тросы.

И заскользили вниз моторные катера.

Они тут совсем не похожи на привычные спасательные скорлупки. Легкая броня, вполне достаточная, чтобы стандартная «метла» ее не пробила бы даже в упор. Мощный мотор, заставляющий этот катер передвигаться достаточно шустро. Спаренный с крупнокалиберным пулеметом «АГС-40» — тот еще неожиданный сюрприз для кого угодно.

И пятнадцать человек десанта со всем положенным вооружением.

А учитывая, что таких вот «подарков» у нас на борту шесть штук… то визит подобных «гостей» может прийтись сильно не по вкусу кому угодно.

Сейчас мы отрабатываем посадку-высадку личного состава в катера. И бегаем как ошпаренные уже дней десять.

И попутно осваиваем наш боевой корабль.

Я не силен в морской науке. Но, со слов знающих людей, мне удалось кое-что выяснить про наш новый дом. Да, именно дом — теперь он таковым станет надолго…

Это не был привычный для всех крейсер или эсминец. На линкор он тоже не тянул. Кто-то обозвал данный корабль канонеркой… Но, насколько я в курсе, так именовали относительно тихоходные суда с мощной артиллерией.

И если с пушками тут было все в порядке — десять двухсотсорокамиллиметровых длинноствольных орудий грозно уставились в море, то вот относительно тихоходности…

— Никакой крейсер нас не догонит! Да и фрегат — тоже не всякий! — пояснил мне Слон. — Это, если хочешь знать, вообще новое слово в кораблестроительной науке!

Ну, может быть… я не спец.

Со слов подполковника выходило, что здесь впервые применили трофейные технологии «наковален». Да так, что их прежние хозяева пять раз бы поперхнулись, увидев, во что воплотились их идеи.

На корабле не было массивной брони. Разумеется, важные узлы и агрегаты прикрывались бронелистами. Но вот массивных орудийных башен не имелось. Установки были относительно «нетяжелыми», если так вообще можно сказать про пушку калибром 240-мм. Да там один снаряд почти метр в длину! И весит около ста семидесяти килограммов!

Пушки — что немало меня изумило — немецкие! И выпущены совсем недавно.

Основная защита корабля — генераторы поля.

И вот тут-то и таилось основное отличие от «наковален».

Там — единое поле, прикрывающее весь корабль. Стреляют носовые пушки или кормовые — одноногственно, — поле снимается везде. С носа стрельнул — с кормы ответка пришла… И ничего не поделать — оптика через поле видит плохо, навести орудия невозможно.

А тут…

Да, единое поле есть.

Но помимо него установлены и дополнительные генераторы. И вот они уже работают абсолютно автономно от основной системы.

Не знаю, как там исхитрялись наши умники, но результат мы видели воочию.

Серо-стальной борт возвышался над водой в двух километрах от нас. А непосредственно рядом с нами стояли мониторы, на которые выводилась подробная картинка.

Мы все — вновь назначенная штурмовая группа и прочие новички, прибывшие для прохождения службы, стоим на холме. А чуть левее и ниже расположилась батарея самоходных орудий. Вдалеке от холма из окопов выглядывают «сапоги»[16] — на монитор выводится еще и эта картинка. А где-то рядом притаились еще какие-то стреляющие штуки…

— Включение поля! — громогласно оповестила трансляция.

И очертания корабля подернулись радужной каймой.

Самоходки ударили залпом — аж холм содрогнулся!

И на радужной дымке появились черные пятна разрывов. Тут без шуток — долбят самыми натуральными снарядами!

За дымкой что-то мелькнуло — и на поле слева от нас встали холмы разрывов — артиллерия корабля открыла ответный огонь. При этом никакого изменения в интенсивности свечения защитного поля никто не заметил.

К общему хору подключились и «сапоги» — при испытаниях по защите «Наковальни» их усовершенствованные высокоскоростные гранаты иногда защитным полем не задерживались. Но ничего не выгорело и у них!

А под занавес по кораблю отработали чем-то и вовсе основательным — уши заложило даже и у нас!

С одинаковым эффектом — ни один снаряд до цели так и не достал.

При этом ответный огонь не прерывался ни разу.

Да, в таком решении был риск — и немалый! Поставить все только на защитное поле… А если отказ? Но, со слов наших инженеров, вероятность этого была относительно невелика, хотя и не исключалась полностью. Там были еще какие-то особенности, связанные со «взаимной интерференцией полей», но и это как-то удалось обойти. И даже чего-то на этом дополнительно выгадать в плане усиления защиты.

И в общем итоге — снизили вес, сэкономив на броне. Выиграли, соответственно, в скорости, да и много еще в чем.

А вот воспарять в воздухе «Гром» не умел… этой функции у него не имелось.

Да, я совсем позабыл!

Корабль носил звучное имя — и даже какая-то там история с этим была связана. Так что назвали его тоже далеко не просто так…

А вообще — он красивый. Я не сильный знаток морского дела, но что есть, то есть. Когда этот красавец подсвечивается восходящим солнцем — так и вовсе дух захватывает! Высокие мачты в паутине антенн, длинные стволы пушек, плавные обводы надстроек — во всем ощущается какая-то скрытая до поры мощь и стремление к скорости. Впечатляет!

А уж когда мои парни ступили на палубу… Это надо было видеть!

Все же они в первую очередь моряки. Для них корабль — это все. Дом, семья… Нам нелегко их понять, но, глядя со стороны, я видел волнение на их лицах.

Все корабли вайнов немного похожи друг на друга, там не так-то уж и много вариантов постройки. Есть большие, есть и чуть поменьше — но, в принципе, существенной разницы между ними нет.

А вот «Гром» — он другой. Вообще не напоминает ни одну из «наковален».

Те — угрюмые, насквозь утилитарные механизмы, и не более того. Ни красоты, ни прелести — как говорила моя бабушка. Все подчинено одной задаче — воевать с максимальной эффективностью. Чего стоит лишь один факт — излучатели защитного поля никак не прикрыты броней. Это не самым лучшим образом влияет на эффективность их работы. И в том же севастопольском бою, когда шрапнель башенной батареи ударила по палубе, их прикрывали своими телами члены экипажа «черного корабля». Сколько их там тогда легло… так до конца никто и не сосчитал. Но все осталось по-прежнему. Водолазы, осматривавшие потопленные около Австралии корабли противника, никаких изменений в конструкции не нашли. Излучатели по-прежнему ничем не защищены.

Тут, правда, сорока на хвосте принесла, что эти самые корабли потом отчего-то оказались сильно подпорчены подводными взрывами… Да так, что исследовать там что-нибудь было сильно затруднительно. Причем рвануло там уже после того, как корабли легли на дно. Как и почему — бог весть… Да и глубины там — совсем не для воскресного ныряния. Уж точно не с трубкой и ластами туда лезть. Так что, когда хорошо оснащенная экспедиция ВМС США наконец-то соизволила прибыть на место недавнего боя, ловить там было уже нечего. Разве что в Сети показали исковерканные подводными взрывами груды железа — вот и весь навар. Нам, правда, совсем другие фото демонстрировали… Кому-то там по итогам данного бардака нехило прилетело по ушам, а кто-то и денег неслабо срубил. Зато — все при деле!

Так вот, про «Гром».

Кубрики, отведенные моим хорнам, не являлись, разумеется, гостиницей. Но от привычных им казарм отличались весьма существенно! И народ это просек моментом! И выводы сделал соответствующие.

У нас — три кубрика, каждый рассчитан на пятнадцать человек. Так что свободных мест хватает.

Наших «техников» — ронгов — с нами нет, они на берегу пашут. Я и вижу-то их через день, да на третий — с ними плотно работают наши научные дядьки. Собственно говоря, и пусть работают, в бою от ронгов толку немного. А по своей линии они на суше куда как больше пользы принесут! Формально — я их командир. Вот и направил всю банду в командировку — опыт передавать. Учитывая, что ребятки занимались обслуживанием энергогенераторов и защитных устройств, им самое место в наших НИИ. А один из них, как выяснилось, оператор установки переноса — этого вообще сразу же утащили так быстро, что я только рот изумленно раскрыл. И увидел после этого только один раз — чтобы лично приказать ему работать именно там, куда его уволокли.

Парни мои, освоившись на месте, испросили разрешения осмотреть корабль. Пришлось идти за этим к капитану «Грома».

Кап-раз Иванов — мужик суровый и опытный. Судя по количеству орденских планок на кителе, точно не паркетный флотоводец. Да и два ранения, одно из которых — тяжелое, на паркете заработать затруднительно… «На пролитых чернилах поскользнулся» — это уж точно не про него!

Командир корабля меня внимательно выслушал, кивнул и выделил нашей команде троих сопровождающих. Чтобы те досконально ответили на все возможные вопросы. Впрочем, это, скорее, мне нужно — хорны-то тут куда как более подкованы.

Так что, возвратившись после осмотра в кубрики, парни мои спорили аж до отбоя — настолько все увиденное их занимало.

И вот теперь мы тренируемся. Спуск катеров, посадка, бросок к цели — и штурм! Хлопают линеметы, забрасывая на палубу корабля якорь со штурмтрапом, летят и прочие приспособы — и вся орава, ведя на ходу огонь, врывается наверх.

Отбой, «разбор полетов» — и снова повтор…

Прыгаем и с вертолетов — на стоящей рядом самоходной барже базируется сразу несколько штук. По-всякому, тут и просто прыжки, и с выходом на цель, да и еще всякие разные. Днем и ночью — с использованием приборов ночного видения и без них.

Так что, когда мои гаврики добираются до кубрика, сил на трындеж почти не остается. Да, кстати, им пришлось перешивать форму — подросли парни! В смысле — поприбавилось у них мускулов, в плечах раздались. И раньше-то были не совсем чтобы хиляки, а уж теперь…

Мы, кстати, не единственное штурмовое подразделение. Вместе с нами тренируются и самые настоящие, без дураков, морские пехотинцы. Сборный отряд с Балтики и Черноморского флота — опытные и обстрелянные парни. Так что у моих ребят перед глазами всегда есть, так сказать, конкуренты. Или образец для подражания — это уж как поглядеть! И те и другие выкладываются по полной, стремясь не ударить в грязь лицом.

Мы много стреляем.

Из привычных «метел», вполне себе знакомых «калашей» и из пистолетов.

Кстати сказать, нам тут сделали своеобразный «подгон»…

— Прошу любить и жаловать! — плотноватый мужик в военной форме без знаков различия приподнял руку вверх. — Автоматический пистолет «Медведь». Сделан по тому же принципу, что и всем вам хорошо знакомая «метла».

Изделие получилось очень интересным. Девятьсот тридцать граммов веса, тот же калибр, что и у оружия хорнов. И тот же принцип заряжания — сменная кассета с жидким метательным веществом и стальными шарами.

А вот на этом все похожести заканчивались…

По скорости вылета пули пистолет старшего собрата превосходил. Не намного, но все же… На близкой дистанции — до тридцати метров — он пробивал преграду, которую снаряд «метлы» не брал. По точности — очень даже прицельная машинка. В спичечный коробок с десяти метров — легко и без проблем. Скорострельный, мог бить очередью.

Пятнадцать зарядов в магазине, запасной в кобуре и три на поясе, в подсумке.

И еще один интересный аргумент — глушитель. Он там же, в кармашке кобуры.

Максимальная дальность прицельного огня — сто метров. Дальше стрелять уже не так эффективно.

А вот тот, кто нам его демонстрировал — Александр Иванович, — заставил меня остро ощутить собственную неполноценность.

Ибо стрелял дядя просто мастерски!

С одной руки, с двух, в движении и в падении — складывалось впечатление, что он всегда знает, куда точно ляжет пуля.

Как мои парни на него смотрели… просто рты раскрывали от изумления. Я и сам стрелок неплохой, и даже очень, но вот тут… у меня просто не нашлось никаких аргументов.

И мужик был прав — в тесноватых помещениях кораблей не очень-то развернешься с «АК». Длинноват все-таки… Да и более приспособленная к этому «метла» — и та в скорости реагирования проигрывала «Медведю». А Иваныч так вообще работал с двух пистолетов сразу, у него на поясе висело сразу шесть подсумков с магазинами. Перезаряжал оружие он настолько быстро, что даже тренированный слух не улавливал паузы в стрельбе.

Возник вполне резонный вопрос — а на хрена было огород городить? Что, своего оружия недостаточно?

— Дело в том, — пояснил нам испытатель, — что отличить пулю «метлы» от «медвежьей» — задачка весьма непростая! Да и не станет никто этим заморачиваться там. Нам ведь не нужно, чтобы все обитатели того мира одномоментно встали на уши, обнаружив факты применения у себя чужого оружия? Один-два случая — еще как-то можно объяснить, а сразу несколько? Да и рикошеты пистолет такие дает — «метла» отдыхает! При штурме, да в ограниченном пространстве — самое то! А уж работу на рикошетах я вам поставлю!

Вот тут он, безусловно, прав — мы все уже успели это оценить!

Все — ибо морские пехотинцы тоже вооружены теми же самыми «метлами». Их сюда столько завезли… Учимся маскировать свои действия под внутренние «разборки».

И ведь нашлась же где-то умная голова — подумали даже и об этом!

Москва. Серьезный кабинет в непростом доме

— Итак, по состоянию на вчерашний день, у нас готовы к работе два корабля-передатчика. Энергоемкости заряжены, аппаратура выведена в рабочий режим. К переброске подготовлен линейный крейсер «Гром» и судно снабжения. Личный состав находится в режиме постоянной готовности, отпуска отменены, — докладчик с погонами генерал-лейтенанта опустил папку на стол.

— И чего же мы ждем? — поинтересовался хозяин кабинета.

— Запуска. По данным наблюдателей, в самое ближайшее время будет произведен переброс какого-то объекта уже к нам. В течение двух часов после этого судно-передатчик, которое находится в точке старта, может служить приводным маяком. И по его сигналу мы осуществим обратный переход. Сразу же после этого штурмовые группы должны этот корабль захватить — и мы получим маяк. И, пользуясь этим, можем установить свой канал транспортировки.

— Так… На чем основываются выводы специалистов?

— По данным разведки, противная сторона располагает здесь и сейчас тремя кораблями-передатчиками. Было четыре — один нами захвачен. А оборудование для постройки новых очень «вовремя» исчезло со складов «Нортвуда». Так что, все расчеты основаны на технических возможностях имеющегося у противника оборудования. Оно все приблизительно однотипное. Известен период зарядки накопителей. По нашим выкладкам, очередной запуск произойдет в ближайшую неделю.

Хозяин кабинета усмехнулся:

— Ну, да… А учитывая тот факт, что требуемые для производства нового комплекта оборудования редкоземельные материалы «внезапно» стали резко дефицитными… Экономическая разведка уже зафиксировала повышенный интерес некоторых игроков именно к этому виду сырья. Там, правда, не обошлось без каких-то там мошенников. Надо же так — столь бессовестно обмануть уважаемых людей! Обещали продать — и банально кинули! Прямо-таки не сырьевые биржи, а какие-то лохотроны!

Генерал-лейтенант тоже улыбнулся — он умел ценить юмор.

— Что ж! — подвел итог хозяин кабинета. — Я докладываю президенту о готовности всей операции!

Ответ сверху пришел уже через два часа.

«Проведение операции «Шторм» разрешаю».

И подпись верховного главнокомандующего.

Сегодня учения по десантированию отменили — оставили только стрельбу. Тут никуда отплывать не нужно, расставили на борту мишени — и понеслось. Иваныч свирепствует, гоняет моих парней так, что аж пух летит! Все ему не по нраву. И двигаются, мол, они как черепахи беременные, да и стреляют как дети малые…

Очередной раз у хорнов взыграло чувство собственного достоинства, и они попросили меня, чтобы инструктор снова показал им, как надо правильно ходить и стрелять.

Иваныч намек понял, загнал всех на надстройку, а мишени расставил так, чтобы можно было стрелять в три стороны. Благо что стоим мы не у берега, на суше никого не зацепит, а на воде — и подавно. Рядом с нами, чуть впереди, стоит неслабых размеров самоходная баржа, на которой как раз и базируются вертолеты, да еще совсем перед «Громом» бросил вчера якорь какой-то корабль. Так что стрелять на корме можно вволю, командир разрешил. И даже сам пришел посмотреть, особенно когда я сообщил ему, что инструктор будет показывать мастер-класс.

На палубе расставлены пустые ящики так, что образуют изогнутый коридор. В разных местах и за его поворотами развешаны мишени. Некоторые можно увидеть, лишь заглянув за угол.

Перед началом мастер-класса Иваныч выстроил всех желающих на палубе. Набралось человек полтораста, пришли еще и наши морпехи — их он тоже гоняет безжалостно. И Якупов нарисовался, вон он, стоит на левом фланге рядом с командиром корабля. Всем любопытно!

— Итак, голуби вы мои сизокрылые, перед нами имитация корабельного коридора. Не самая достоверная, но… что есть — то есть! Задачка, в принципе, простая. Пройти по коридору и поразить все мишени. Оружие — на ваш выбор. Пистолет, автомат — что хотите. Кроме гранат, можно все! Учет ведется по трем факторам. Количество пораженных мишеней — это раз! Количество израсходованных боеприпасов — два! Ну, разумеется, и время…

Он скептически осмотрел собравшихся и вздохнул.

— Ну, кто готов показать класс? Два шага вперед!

— А вы сами, товарищ инструктор? — ехидно интересуется кто-то из морпехов.

— Если я пройду первым, вас потом и пинками на рубеж не вытолкнуть…

На лицах ребят появились недоверчивые ухмылки. Стрелку шестьдесят лет, он двигается весьма неторопливо. И, глядя на него, резонно возникают сомнения в сказанном. Хотя… я-то понимаю, как он ходит… И Якупов, похоже, тоже в курсе дела.

Секундное замешательство — и вперед выходят трое.

Двое морпехов и Га Шан. Надо же… я больше рассчитывал, что выйдет Тон — он более всех интересовался уроками стрельбы. Но вышел Га Шан. Похоже, что Тон трезво оценивает свои возможности и не высовывается. Надо будет этого парня взять на заметку!

Морпехи выбрали «медведей», а вот хорн взял «метлу» — привычнее для него с этим оружием.

— Что ж, — кивает инструктор. — Главстаршина — первый!

Вторым он поставил Га Шана, третьим другого морпеха.

— Темп — максимальный! Но и голову включать не забываем!

По его сигналу дежурный матрос отдергивает в сторону брезент, который прикрывал до этого импровизированный коридор. Чтобы никто не мог с палубы разглядеть, где именно установлены мишени.

Щелчок секундомера.

— Пошел!

Главстаршина буквально влетел в проход, словно им выстрелили из пращи.

Десяток шагов — и сухо щелкнул выстрел.

Еще пара шагов, слева проход. Морпех ныряет вниз, кувырок — выстрел! Второй! Третий!

И понесся дальше…

Он скрывается за поворотом, и мы видим только его голову. Большинство мишеней висит на уровне груди, до верхнего края ящиков сантиметров двадцать. Но некоторые расположены и ниже, сразу даже и не разглядеть.

Сухо трещат выстрелы.

— Магазин меняет… — прикусил губу кап-три, который командовал отрядом морпехов. — Спешит!

— Хороший стрелок-то?

— Третье место в полку!

Серьезно. Что такое призовое место у морских пехотинцев — я себе представляю очень даже неплохо.

Свисток — это дежурный дает сигнал об окончании упражнения. Значит, главстаршина уже выбежал из лабиринта.

Инструктор поворачивается к нам.

— Пошли, товарищи командиры, посмотрим. Платочек носовой не забудьте прихватить…

— Это еще зачем? — удивляется кап-три.

— Слезки кое-кому утереть…

Вместе с нами идут и Иванов с Якуповым — им тоже интересно посмотреть.

Подходим к началу маршрута, и за нашей спиной шуршит задвигаемый брезент. Все верно — нечего подсматривать за начальством!

— Вот, — сделав всего пару шагов, указывает влево стрелок. — Первая мишень…

На уровне колена, в небольшой нише виднеется край мишени. Чистая — пробоин нет.

— Кто-то у нас как на пожар летел…

Следующие две мишени поражены — инструктор одобрительно кивает.

Четвертая мишень расположена практически за спиной стрелявшего. И прямо напротив нее, совсем на виду, висит пятая. Почти на уровне колена. В ней — аж три пробоины.

— Сразу из двух стволов лепил! Что ж он у вас такой жестокий-то? Хоть одну пулю и за спину пустить бы следовало…

Таким образом, мы добираемся до конца маршрута.

— Что ж, товарищи командиры… Из четырнадцати мишеней — поражено одиннадцать. Шесть — более чем одной пулей. Расход зарядов — тридцать один. Три промаха. Времени на проход затрачено пятьдесят две секунды. М-м-да…

За нашими спинами щелкает степлер — матрос перемещает мишени в другое место. Заменяет пробитые.

Стартует Га Шан.

Что-то такое он подсмотрел на наших лицах… и поэтому ведет себя осторожно. И не особо спешит. А вот патронов не жалеет совершенно, по извечной привычке хорнов засыпать сталью каждый подозрительный уголок.

Итог — десять пораженных мишеней, четыре из которых разодраны вообще на клочки. Семьдесят восемь зарядов, десяток пуль ушло «в молоко». Пятьдесят секунд, как ни странно!

Стрелок одобрительно кивает.

— При таком темпе стрельбы, что у этого агрегата… как еще половина пуль не улетела в небеса?!

А вот второй морпех, посматривая на нас, тоже сделал какие-то выводы. Двигался он не столь осторожно, как предшественник, но вот боезапас жег точно так же.

Итог — те же самые десять мишеней, три поражено двумя и более пулями, пять промахов, двадцать восемь зарядов. И — шестьдесят секунд…

— Что ж, — подводит итог инструктор. — Первый — он первый и есть. Молоток! Повнимательнее был бы парень — цены б ему не было!

А теперь настала самая занимательная часть всего действия!

Стрелок поправляет пояс с пистолетами, перекидывает поудобнее «метлу». Да, он идет с тремя стволами сразу. Причем автоматическое оружие он берет впервые на моей памяти. Раньше он при нас этого не делал.

Матрос отодвигает брезент, кивает. Мишени развешаны, причем делала это та самая троица предыдущих участников. Так что все по-честному, никаких послаблений.

Щелчок секундомера — и Иваныч резко «свинчивает» влево, уходя с линии стрельбы возможного противника.

Вздох за спиной — никто из предыдущих стрелков так не сделал. А ведь учили же всех!

Дах!

Кашлянул «Медведь».

Да-дах!

Второй раз.

Мы почти не видим стреляющего, редко в какое время мелькает над ящиками его голова. Как он вообще идет?

Складывается впечатление, что все время в полуприседе… Трудно же так, как у него ноги-то такое выдерживают? Мужику-то шесть десятков уже! Это выглядит он моложе, но мы-то знаем…

Да-дах!

Ду-дут!

Это уже «метла», у нее звук выстрела немного другой.

Почти всегда Иваныч стреляет двойками, одиночных выстрелов практически нет.

Да-дах!

Дах! Дах!

Ду-дут!

Свисток — упражнение завершено.

Дежурный машет рукою, приглашая командиров.

Мать-мать-мать… я, наверное, со стыда сквозь палубу провалюсь! А ведь считаюсь хорошим стрелком!

Поражены все мишени. Две — тремя пулями, и только в одной виднеется единственная пробоина. Все прочие — по две. Вот почему он двойками стрелял! Расход зарядов — тридцать одна штука, три промаха.

И — тридцать шесть секунд…

Что он там про носовые платки говорил?

Когда объявили результаты импровизированных соревнований и пригласили всех желающих осмотреть мишени — дежурные уже успели развесить рядышком все предыдущие, народ прямо-таки ломанулся в коридор. Слишком уж разные оказались у всех результаты.

А пока они там толпились, тыкая пальцами в пробоины и жарко обсуждая увиденное, все офицеры столпились около стрелка.

— Ну, блин, старик, ты в своем репертуаре! — качает головой командир корабля. — Сколько лет тебя знаю — столько и удивляюсь твоим фокусам!

— Ну, Михалыч, не мог же перед этими сосунками в грязь лицом ударить…

Инструктор переводит дух, вытирает со лба пот. Возраст!

— Чаю глотни! — протягивает кап-раз блестящий термос. — С травками, как всегда…

— Благодарствую! — Иваныч аж повеселел. — Это дело! Чай не пьешь — откуда силы?!

Мы ошарашенно молчим. Тут нет зеленых новичков, все прекрасно понимают смысл произошедшего. Тридцать шесть секунд — почти полвзвода как корова языком слизнула на фиг. Это — результат. И никому не надо пояснять увиденное.

Топот ног, от мишеней подходят бойцы.

Иваныч возвращает хозяину термос, встает и выходит вперед.

— Ну, что, голуби вы мои сизокрылые, вопросы есть?

Вместо ответа его подхватывают на руки.

— Качай инструктора, ребята!

Никаких вопросов не последовало…

А разбудил нас сигнал тревоги.

Кто хоть когда-нибудь слышал пресловутые «колокола громкого боя» — тот ни при каких обстоятельствах их ни с чем не спутает.

— Корабль к бою и походу изготовить! — рявкнули динамики трансляции. — Всем занять места по боевому расписанию!

Сломя голову несусь в кубрики — озадачивать старшин. Впрочем, они там и так уже все на ногах — смысл сигнала понятен каждому.

Ну а раз тут делать нечего — то отправлюсь к командиру корабля. Доложить о готовности и получить указания — это входит в мои обязанности по тревоге.

И уже подходя к двери, подняв руку, чтобы постучать, задерживаю ее в воздухе.

— …Иваныч, ну я же просто права такого не имею!

— Это ты мне будешь говорить? — узнаю голос стрелка. — У тебя тут права адмиральские — и не надо только сказочки рассказывать!

— Слушай… Ну ты ведь не пацан уже… шесть десятков за спиной! Пора бы уже и на месте посидеть!

— А ты сильно до фига меня моложе! Однако ж в штабе не сидишь!

— Ну, ты и сказал…

— Ну, ты и спросил! — парирует инструктор. — Короче! Отправить меня на берег уже все едино не успеваешь — катеров-то оттуда нет! А свои ты здесь не бросишь! До выхода — двадцать минут, катер только к берегу успеет пристать, пожалуй…

Кап-раз аж крякнул.

— М-м-да… с меня же голову снимут!

— Хто? И за какой хрен? Я тут — вообще, если хочешь знать, человек вольный — военный пенсионер! И на воинской службе нигде не состою! Вольнонаемный инструктор-испытатель ЦКИБ[17] — и вся песня! А они про наши здешние пляски — вообще не в курсах! Так что и приказать мне могут только из Москвы, непосредственно из Министерства обороны — и ниоткуда более! У меня есть задача — обучить личный состав грамотному использованию нового оружия. И никто ее не отменял! Ты и сам видел, как тут у них все обстоит…

Слышно, как Иванов барабанит пальцами по столу.

— И куда я ж тебя дену?

— Вот только не говори, что я тебе с неба на голову упал! Есть командировка, сам же тебе предписание и вручал. На довольствие поставили, даже и во временный штат зачислили — к морпехам. Там и буду…

— Но вот на штурм ты у меня точно не пойдешь!

— Да, стар я уже по веревкам-то лазить… За борт не спихнешь — и на том спасибо!

Время, затраченное на подготовку, пролетело совсем незаметно, я даже и не заметил, как рассвело. Откровенно говоря, никакого особенного момента перехода я не ощутил. На какое-то время вдруг потемнело — и снова с неба ударил солнечный свет. Только здесь он какой-то… непривычный, что ли… Да и уши на какое-то время заложило, вот, пожалуй, и все ощущения.

Громко рявкает трансляция.

— Штурмовым группам — подготовиться к десантированию!

Взмах руки — и мои парни, уже заранее экипированные по всем правилам, срываются с места и дружно скачут наверх. Сторонюсь, пропуская их мимо себя, и, убедившись, что в кубриках никого не осталось, выскакиваю следом.

Никакой суеты на палубе нет, все четко знают свое место и в катера загружаются быстро.

Шлеп!

И набежавшая волна обдает нас брызгами. Ну, здравствуй здешняя водичка! Такая же, как и дома, соленая… Некоторые мои парни наклоняются и зачерпывают ее в ладони. Это традиция — перед боем омыть лицо морской водой. Не отстаю от них и тоже зачерпываю горсть из-за борта.

Цель — прямо перед нами, примерно в километре. Знаю, что на море надобно считать в милях и кабельтовых, но мне так привычнее. У хорнов, кстати, тоже свои единицы измерения. Та же самая «метла» стреляет на три фара, каждый из которых равен приблизительно ста тридцати земным метрам. Десять фаров составляют один ванг, который приблизительно соответствует разве что американской сухопутной миле.

По условиям старта корабль-передатчик и транспортируемый объект должны находиться не менее чем в двух вангах друг от друга. Это вызвано соображениями безопасности.

На отправляющем корабле, разумеется, присутствует вооруженный экипаж. Во избежание, так сказать…

Хотя никто из моих ребят не мог припомнить ни одного случая нападения на такие суда. Их экипажи состояли преимущественно из ронгов, и в боях они участия не принимали. Обслуживали равным образом всех, даже принадлежащие к враждующим кланам корабли. Это тоже такая традиция — не нападать на них и не обстреливать подобные объекты. Ибо в пределах планеты их, как правило, не используют, а перейти в другой мир хотят многие. Равно как и сохранить возможность для возвращения.

Так было установлено почти триста лет назад и никогда и никем не оспаривалось.

Но — так было…

Как сейчас нас там встретят — вопрос открытый. До последнего мы не станем открывать огня. Первыми — так во всяком случае. Никому не улыбается получить гору мертвого железа в окружении самозарезавшихся ронгов.

И именно поэтому на острие атаки идут мои парни. Одетые в привычную для них форму, со знакомым оружием — они будут восприняты как свои. Наш расчет строился именно на этом. По этой причине и я облачился в черный комбинезон с двумя горизонтальными зелеными полосками на нашивке — кормовой старший офицер. С тремя вертикальными зелеными полосками — не новичок какой-нибудь, сразу видно!

Вот и борт корабля, сверху смотрят любопытные лица. Надо думать, сюда не так часто подкатывают подобным образом.

— Аге! — привстает на палубе катера Га Шан. — Нирея мор соулт. Оолер. Гараэ дал!

Поздоровался, поприветствовал местных и потребовал трап. Сверху хорошо виден черный комбинезон офицера. Если присмотреться, так и две зеленые полосы можно рассмотреть. Такому гостю не по чину лезть по штормтрапу, полагается спускать обычный. Иначе старший офицер может выразить свое недовольство — и здешний капитан в любом случае встанет на его сторону!

— Яр-дан!

Ага, засуетились матросы на палубе. Мол, все будет исполнено, не сомневайтесь!

У них — комбинезоны серые, это хорны. Ронгов в палубные команды не зачисляют, для них имеется другая работа.

Скрипят блоки, и сверху спускается трап. Пулей по нему взлетают мои парни и выстраиваются вдоль борта, беря палубу под контроль. А две группы тотчас же стартуют в машинное отделение и к помещениям установок переноса.

Со скрежетом опускается и второй трап — уже с другого борта. И на палубу лезут уже морпехи, по такому случаю также переодетые в серую форму.

А я, сопровождаемый тройкой своих головорезов, топаю на мостик — надо нанести визит вежливости здешнему капитану.

Позади нас слышен топот — штурмовые тройки зачищают все помещения подряд, сгоняя народ в другие помещения или просто усаживая их на пол в коридоре.

Это крайне непривычно, но форма офицера надежно парализует все попытки к возражению.

А вот и мостик, навстречу нам поднимается капитан — в черной форме, как и положено. На его лице написано множество вопросов, на которые ему явно хочется получить немедленный ответ.

— Рад видеть вас! — выпаливаю я заранее заготовленную фразу на местном наречии. — Кормовой старший офицер Дим Ми Лар!

— Капитан Ва Ма Тэр, — наклоняет голову в знак приветствия здешний главный. — Могу я поинтересоваться, чем вызван ваш столь странный визит?

Его, в принципе, можно понять.

Да — здесь он царь и бог. Но он не боевой офицер! И по местному табелю о рангах стоит ниже меня.

— Наш капитан хотел бы пригласить вас на борт «Грома». Возникли некоторые обстоятельства, в которых нам необходима ваша помощь… И никто, кроме вас, больше не может нам помочь!

Ва Ма Тэр внутренне оттопыривается — как же! Его помощи просит капитан боевого корабля! И даже прислал за ним несколько своих катеров, а ведь мог и просто вызвать!

И тем не менее капитан все же настороже.

— Уважаемый Дим Ми Лар, чем вызвано столь большое количество штурмовиков, прибывших вместе с вами?

— У нас есть опасения, что вслед за нами могут последовать не только наши корабли… Один наш — мы ждем прямо сейчас. Это — транспортное судно с трофеями. Однако же его преследуют, и мы должны принять все меры безопасности!

Поверил капитан или нет, но виду не подал. Коротко что-то приказал вахтенному и повернулся к двери.

— Вас проводят мои люди, — киваю я на Ма Тоя. — Они окажут вам любую помощь и защитят в случае необходимости.

— Мне что-то может грозить? — удивляется капитан. — Здесь?

— Враг коварен и жесток, уважаемый Ва Ма Тэр! Такой же корабль, как ваш, недавно был захвачен противником там… — киваю я в сторону моря. — Не просто же так мы ожидаем теперь появления врага уже и здесь? Даже и сейчас наш корабль находится в боевой готовности! Мой капитан поручил мне проявить максимум осторожности и обеспечить вашу безопасность! Как личную, так и вашего корабля!

Здесь я ничуть не преувеличиваю, защитное поле «Грома» работает, отчего его очертания плохо различимы на такой дистанции. Видно, что корабль большой и с пушками — но конкретных деталей не разглядеть. И уж тем более не разобрать, что строили его совсем не на здешних верфях…

— Что ж, — соглашается Ва Ма Тэр. — Не могу не оценить должным образом его предусмотрительность! Я засвидетельствую ему свое уважение лично! А вы, уважаемый Дим Ми Лар, присмотрите, чтобы тут все было бы в порядке?

Капитан оборачивается к вахтенному офицеру:

— Вы все слышали? Старший офицер присмотрит здесь за порядком!

— Яр! — вытягивается вахтенный.

Все — дело в шляпе!

Тут вот в чем закавыка…

Ва Ма Тэр — не мой капитан. Это для здешних офицеров и матросов он полновластный владыка, чьи приказы неоспоримы. Но он все равно капитан. Пусть и менее «оттопыренный», чем старший офицер боевого корабля. И если его приглашает капитан такого корабля — это честь! Отказ немыслим! Приглашение привез лично старший кормовой офицер — знак уважения. Просто, по умолчанию, любой офицер обязан уважать и оберегать капитана — любого, пусть даже и не своего. Если, разумеется, это не враг — тут расклад будет совсем другим…

Он только что, лично и в присутствии своих подчиненных, передал мне указание обеспечить порядок и безопасность на корабле.

Все — это приказ капитана.

И исполнять его будет тот, к кому этот приказ обращен. То есть ваш покорный слуга. Или тот, кому это перепоручу уже я.

А круче меня тут просто, по умолчанию, никого нет, и не ожидается. Старший кормовой офицер боевого корабля здесь никого равного не имеет. И иметь не может.

Катер с капитаном отбыл на «Гром», и мне пришлось засучить рукава… Не в прямом, понятное дело, смысле, но поработать пришлось. Повсюду расставили посты, причем в самых ответственных местах встали морпехи-черноморцы. Среди них, как оказалось, есть уже специально обученные люди, которые успели изучить земной аналог такого же кораблика. И народ в курсе того, что и как надо оберегать в первую очередь.

Разумеется, к делу привлекли и местных хорнов. Разоружать их не стали, отправили на верхнюю палубу. Мол, на случай отражения вражеского десанта. Понятное дело, что их не оставили в гордом одиночестве — рядом стояли и мои парни. И вот тут, кстати, я воочию оценил, как же здорово они подросли! В самом прямом смысле этого слова — они и чисто внешне уже отличались от местных обитателей. Раздались в плечах, заматерели… и вообще выглядели весьма внушительно. Это, кстати, оценили и местные.

Понятное дело, что и разговоры между ними пошли. Ну, вот тут я совсем спокоен — парни знают, что и как кому рассказать…

И парочку раз я уже ловил на себе любопытные взгляды.

Тут надо вот еще что отметить.

Трофейный «серебряный лист» висит, как это и положено, на поясе — на уставном месте. Но напротив него подвешен еще и мой «шварцмессер» — и вот это уже непонятно. Нет, нарушения в этом нет, некоторые вольности в таком деле вполне допустимы. Офицер имеет право носить и два ножа. Вместе или поочередно — ему решать. Если только его капитан не прикажет обратного.

Но это не простой нож. Он нездешний и незнакомый.

И тут начинает работать тот самый стереотип восприятия.

Старший офицер боевого корабля.

С трофейным холодным оружием.

Именно с трофейным, подарок нельзя носить вместе с «серебряным листом». Значит — взят с боя. Нож — не стандарт, стало быть, и противник был не из простых.

Вывод?

А мужик-то заслуженный!

И вести себя с ним надо соответствующим образом…

Внимание привлекли еще и пистолеты — они у наших ребят есть у всех. Оружие новое и непривычное. Но раз оно есть, значит, это так нужно. И еще один довод за то, что кораблик-то рядом совсем даже не простой…

Кстати, я впервые увидел, как происходит перенос со стороны.

Что-то потемнело, на некоторое время видимость ухудшилась — и опа! В паре километров нарисовалась та самая баржа с вертолетами.

Теперь-то понято, что за кораблик бросил якорь неподалеку от «Грома»! Один такой там уже давно стоял, а этот только недавно пришел. Это суда-передатчики! Они даже внешне похожи.

Их два, и каждый может перебросить только один корабль.

Все, больше ждать некого. Да и с этого места пора уже сваливать на фиг!

Думаю, что командование мыслило в том же направлении, ибо уже через час на борт судна поднялся не кто иной, как… Хасан!

Вот он — вылитый вайн! По манере держаться, по разговору… куда уж мне до него! И форма со знаками различия сидит на нем так, будто он ее носит уже много лет.

Опять же — все логично.

Непосредственная опасность миновала — и командир штурмгруппы передал полномочия соответствующему специалисту — тоже, кстати, старшему офицеру. Но уже носовому старшему офицеру!

А вместе с Хасаном прибыли еще человек сорок — в серых комбинезонах и даже внешне напоминающие хорнов. Вот тут не только внешность — но даже и по росту подобрали парней. Ну и со знанием языка, думаю, не подкачали.

Так что, когда моих настоящих хорнов заменят хорны, скажем так, поддельные, надеюсь, что на фоне общения с моими гавриками это будет воспринято уже с меньшей настороженностью.

Впрочем, теперь это дело Хасана — он тут у нас главный дипломат! Уж в его-то способности запудрить мозги любому собеседнику я не сомневаюсь ни единой минуты.

Возвратившись на корабль, докладываю Слону о выполнении задачи. Тотчас же, как из-под земли, появляется офицер оперативной группы управления — майор Кононов. Чистый сухопутчик, он смотрится здесь как-то непривычно. Даже и я сам понемногу начинаю привыкать к флотскому распорядку. Вон, словечки специфические в лексиконе уже стали попадаться…

А вот Кононов — ровно такой же, как и раньше. На него, похоже, никакие внешние условия вовсе не действуют.

Но умен он чрезвычайно! Сидит такой, молчит, из своего угла не отсвечивает. Вроде бы его и вовсе здесь нет. А потом два-три предложения — и сформулирован вывод из долгой дискуссии! И не подкопаешься — все на месте, ни про что не позабыли. Вот ни разу, сколько мы потом его выводы ни вертели так и сяк, никто лучшего решения не отыскал. Голова!

И на этот раз он, как всегда, с конкретными вопросами.

Интересуется результатами общения моих ребят с командой судна-передатчика. С чистой совестью передаю в его руки старшин — пусть он сам их расспрашивает! Ведь явно же он не просто так пришел! Зреет в умной голове какая-то очередная каверза…

— Значит, так! — ладонь командира корабля легла на карту. — Идем сюда!

Карты этого мира у нас есть.

Уже есть.

Были они в поднятой «Наковальне». Кое-что мы тогда взяли и в американском рейде.

Но основной улов — с судна-передатчика. Там полный комплект имелся! И хотя планы операции были разработаны еще дома, новые сведения существенно дополнили общую картинку, сделав ее более понятной. И еще более укрепили Иванова в правильности принятого решения.

Карандаш капитана первого ранга обводит овалом группу объектов на карте.

— Вот этот район мы должны взять под контроль! Чтобы тут ничего не только бы не ходило, но даже и не ползало! Ни по берегу, ни по воде! А про воздух я и не напоминаю…

Задача поставлена, и все три корабля разворачиваются на указанный курс.

А в море остаются всевозможные обломки. Полузатопленная шлюпка, обугленные куски дерева и всевозможный мусор, который сопутствует потоплению корабля. Мало ли какие бывают в море случайности… вот и «Летящему по ветру» не повезло! Если кто не понял, так это корабль-передатчик так обзывался. Он, по правде сказать, совсем не напоминает пресловутый «виндджаммер»,[18] но мало ли какие ассоциации он в свое время вызывал у бывшего капитана? Может быть, мужик в душе был поклонником скоростей и любил свежий ветер в лицо?

А сейчас нас тут не было. И «Летящий» «трагически» потоп по неведомой причине. Пусть потом тут хоть всю акваторию частым гребнем прочешут — все едино ничего не поймут.

Пусть работают его машины, заряжая емкости «накопителей». Нам такой «подарочек» очень, знаете ли, к месту…

— Плохое это место… — качает головою Га Шан. — Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу его своими глазами!

Получив пакет с приказом, знакомлю старшин с поставленной задачей. Мы все сидим у меня в каюте. На столе разложена карта с отметками. По ним мы сейчас прикидываем варианты развития операции. Здесь же — и вездесущий майор-оперативник. По обыкновению, сидит в сторонке. А у стола Слон и мои старшины. Первым высказывается именно Га Шан, прочие пока в раздумьях.

— Чем же? — поворачиваюсь к нему.

— Это… здесь все не так! Плохо жить, плохо умирать… Нет чести!

Кононов поднимает взгляд на старшину.

— А конкретнее объяснить можете?

— Здесь земля и вода человека не любят. Никто тут долго не живет, разве что местные… Ну, так они отсюда никогда и не выходят! Может быть, они в другом месте жить не смогут?

Со слов хорна, здесь с совершенно незапамятных времен добывают «сизые камни». Здесь же с ними и работают, получая на выходе сырье для промышленности. Обычный человек тут долго не выдерживает — заболевает и помирает. Самый страшный вид наказания за проступок — ссылка на Штормовые острова. Это хуже смерти! Любой хорн предпочтет быть трижды расстрелянным на суше, нежели отправку сюда.

— Здесь хорошо кормят. И не слишком изнуряют работой. Ты должен выполнить положенную норму — и можешь отдыхать. Только вот обратного пути отсюда нет — никому. Полгода — и тело закопают в отвал.

— А местные? — интересуется майор.

— Эти живут дольше. Они тут всегда были. Привыкли, наверное… Они работают десятниками, мастерами… стоят у машин. Тут даже ронги свои — тоже здешние. Чужаки не могут здесь долго существовать.

— А таких… наказанных, здесь много?

— Не очень. Много бывает пленников — тех, кого привозят из-за пределов обитаемого моря.

Вайны и хорны так называют свой мир.

Обитаемое море.

Нет, сама планета, разумеется, имеет название — Дант. Но вот мир вайнов — это Обитаемое море. Его видит ребенок при рождении, на него же бросает последний взгляд умирающий в бою моряк.

— Местные не видят моря — оно им неинтересно. Они смотрят вверх. Родившегося ребенка выносят наружу и показывают ему небо. И он редко может его увидеть еще раз, ибо вся его жизнь — под землей. Там живут, знакомятся, заводят детей… Тоннели уходят далеко в глубь скал, там есть все, что нужно для жизни. Вода, свет, тепло, еду привезут… А на самих островах почти ничего не растет — шторм сметает все! Там только безжизненные скалы.

— И что же, — интересуюсь уже я, — они так и видят небо всего раз в жизни?

— Нет, — качает головой Га Шан. — Умирающего тоже выносят наружу. И оставляют на камнях — лежи и смотри в небо. Потом… потом его уносит ветер… Они не хоронят своих умерших.

— А как туда попадают пленники и наказанные? — это Кононов. Никаких записей он не делает, но его фотографическая память способна потом воспроизвести весь диалог с невероятной точностью. Проверяли — и не раз!

— Редко. Это хлопотно, да они долго и не живут. Но так бывает, что на захваченных кораблях иногда остаются живые — те, кто не погиб при штурме. По разным причинам… Капитан, разумеется, может их выбросить за борт — но может и продать на Штормовые острова. Как захочет… Если рейд был удачным — выбросит. К островам трудно идти, да и путь неблизкий. Хотя за каждого человека там платят — и хорошо. Можно поправить свое положение. Некоторые корабли иногда нападают на прибрежные поселения — за этим же. Но это не делает чести капитану, хотя особо и не порицается.

Москва. Кабинет президента России

— Таким образом, замысел операции «Штормовые острова» состоит в том, чтобы прекратить или на длительное время прервать добычу руды и изготовление термоядерных реакторов в этом месте… — докладчик, немолодой уже мужчина, перевернул страницу в папке.

Мир вайнов чрезвычайно энергоемок. Подавляющее большинство боевых кораблей имеет термоядерные энергетические установки. Менее серьезные суда используют нефть. Точнее — ее производные. И то и другое на Данте присутствует. Нефть — много где, а вот с производством упомянутых реакторов обстоит намного хуже. Истинная сокровищница — пресловутые острова — является практически единственной. В смысле — единственным местом, где весь цикл постройки отработан и осуществлен полностью. Отсюда никакого сырья не вывозят — все производство тут и располагается. Вырубленные в толще гор тоннели скрывают хранилища руды, обогатительные фабрики и заводы по изготовлению всего необходимого. Там же — только в других тоннелях — бурят скалы, добывая руду. Не только железную, в горах много чего еще можно найти… Металл, правда, выплавляли не только на этих островах — имелись и другие рудники, но вот большинство высокотехнологичных предприятий было развернуто здесь.

Здесь же расположена и АЭС, снабжающая весь этот комплекс энергией. Обычная, не термоядерная — здесь нет нужды в столь сложном оборудовании. Правда, вот станцию-то никто под землю прятать не стал — ее толстые стены способны выдержать какой угодно шторм.

Расположенный в узкой бухте порт относительно невелик — так серьезного грузооборота здесь и не предполагается. Сюда везут преимущественно продовольствие, а увозимый груз большими габаритами не отличается. У пирса может встать три-четыре корабля — больше и не требуется.

— И каким образом вы предполагаете это сделать? — спросил президент.

— Рассматривалось несколько вариантов. Блокада подходов — то есть топим все, что идет в порт или из него. Неэффективно! — покачал головою докладчик. Это обнаружат достаточно быстро — и на наши корабли набросятся сразу все! Такого боя нам не выиграть…

— Так! — кивнул хозяин кабинета.

— Штурм, захват и уничтожение шахт и производства. Это нанесет значительно больший урон всему комплексу. Мы прогнозируем остановку на длительный период времени — год, как минимум!

— Ну, год-то они и на старых запасах переживут… — не согласился министр обороны.

— Как взорвать… Некоторые тоннели имеют длину по пять-семь километров! Обрушить его нелегко, но вот восстановить после этого… задачка крайне непростая! Тут уже не годом пахнет!

— Как отреагируют вайны? — спросил президент.

— Изберут главкапитана и всеми силами ударят по незваным гостям, — быстро ответил министр обороны. — Мы просчитали все варианты — у нас будет в запасе месяц. Может быть, два. И все. Больших подкреплений мы туда переправить попросту не сможем — нет технической возможности. Еще два корабля… в лучшем случае.

— Сколько «Наковален» сейчас находится у нас?

— До двух десятков, — приподнялся с места директор СВР. — Это если считать каждый переход перебросом военного корабля.

— Союзники?

— Военного флота у них практически не имеется. Если не принимать в расчет боевые корабли стран британского содружества — эти могут… Ради собственного спокойствия Англия пойдет на союз с кем угодно. Оперативно-тактические ракеты — до десяти дивизионов смешанного состава. Силы ПВО — все местные. Сборная солянка — части ВСУ, всевозможные «повстанцы» и наемники. Общей численностью — до дивизии. Развернуты в местах дислокации кораблей. Таковых пунктов мы знаем шесть. Не исключено, и даже скорее всего, что их больше. Военная авиация — до двух полков. В основной массе — устаревшие истребители-бомбардировщики и штурмовики. Тут тоже всякой твари по паре…

— Пехота? Бронетанковые силы?

— До трех дивизий пехоты, различной степени подготовленности. Около ста пятидесяти танков — преимущественно старых, еще производства СССР. Новых практически нет.

Верховный главнокомандующий задумался.

Какое-то время он сидел молча.

— Возможная реакция соседей на обострение обстановки?

— Если Англия встанет на сторону вайнов… — покачал головой министр иностранных дел, — то очень многие страны займут выжидательную позицию. Нас, скорее всего, не поддержат. Разве что на словах… А большинство прибрежных стран выразит энергичный протест!

— Кому?! — удивился президент.

— Нам, естественно! Не вайнам же…

— Ну, вы уж и сказали!

Министр иностранных дел снял очки и потер переносицу.

— Видите ли… Факты существующего сотрудничества вайнов с некоторыми персонами… и их правительствами, дают все основания для следующих выводов…

Он открыл свою папку и перевернул пару листов бумаги.

— Первое. Данное сотрудничество не приобрело пока (я подчеркиваю — пока!) крупных масштабов, — главный дипломат поднял указательный палец. — Оно не стало чем-то большим исключительно потому, что вайны не видят в этом смысла. Они — сильнее. А со слабыми они переговоров не ведут. Покупают, используют в своих целях, но не считают их договороспособной стороной.

Президент кивнул.

— Второе. Любые наши действия на Данте, если об этом станет известно здесь, автоматически вызовут сплочение всего западного мира против нас. Поясню.

Пока мы все в одной лодке. Ибо одинаково уязвимы перед кораблями и оружием вайнов. Мы — в меньшей степени, ибо страна преимущественно сухопутная. Морские границы на юге прикрыты, а по Севморпути ни один чужой корабль не пройдет.

Министр обороны плотоядно ухмыльнулся, представив себе такую попытку.

— Далее, — продолжил глава МИДа. — Сам тот факт, что мы смогли пересечь пространство и высадить свои войска на планете вайнов будет воспринят как предательство интересов всех жителей земли! Ибо мы мало того что получили эти технологии, так еще ни с кем ими не поделились! И используем их в своих целях. А это — абсолютно нетерпимое положение дел! Одна страна — тем более конкретная страна, не имеет права единолично использовать такие вещи.

— Хм! — воспользовался паузой директор ФСБ. — А как, интересно знать, там представляют себе подобный процесс? Я имею в виду — передачу технологий нашим соседям? В Интернет, что ли, нам чертежи выложить?

— Вы будете удивлены, — сухо ответствовал дипломат, — но в ООН уже создан специальный подкомитет, который обязан обобщать все сведения подобного рода. Разумеется, во главе данного подкомитета стоят представители страны, где расположена штаб-квартира этой уважаемой организации. И к нам уже поступило несколько запросов относительно оборудования, которое было захвачено нашими спецподразделениями у вайнов.

— От нас хотят сведений?

— От нас требуют безотлагательной передачи всего оборудования и результатов исследования. В кратчайший срок! Разумеется, в интересах всего прогрессивного человечества… — развел руками глава МИДа.

— В трехдневный срок подготовить ответ! — моментально отреагировал глава государства. — Вас-то учить не надо… сами знаете, что в таких случаях пишут! У вас все?

— Нет. Ответ мы, разумеется, подготовим в указанный срок. Спешить не станем — не с забора же, в самом деле, текст списывать? — покачал головой министр иностранных дел. — Тут наши эксперты спрогнозировали возможное развитие событий…

— И?

— Получив соответствующие технологии, наши соседи в кратчайший срок достигнут договоренностей с вайнами. На Западе хватит сил и средств, чтобы продержаться до того момента, пока с заводов не сойдут уже их собственные генераторы защитных полей. Да, затянут пояса… Ничего, те, от кого все зависит, с голоду не помрут. А прочие…

— Вы считаете это возможным? — нахмурился глава государства.

— Договорились же они в свое время с Гитлером? И здесь выход найдут… Не за свой же счет, в конце-то концов!

— То есть воевать с вайнами они не станут?

— Нет, — отрицательно мотнул головой дипломат. — Не станут. Им — не за что. Получив возможность межпространственного перехода — пусть и в урезанном виде, — там быстро сообразят, что пришельцев с Данта лучше иметь союзниками, нежели противниками. По крайней мере, до того момента, когда научатся сами искать дорожку в небе… Авиации-то у вайнов нет! А мир — он большой…

Президент оперся подбородком на руку. Призадумался.

— То есть у нас нет союзников, и ни на чью помощь рассчитывать не приходится? А как же немцы? Они поставляют нам пушки!

— Да. Для вооружения прибрежных фортов и кораблей. Это выгодный бизнес. Но ничего сверх того. Здесь они еще готовы с нами стоять в одном строю. Но вот выступить против всего «цивилизованного» мира… вряд ли!

— То есть мы не можем на Данте выиграть — ввиду малочисленности. Но и проиграть — не можем тоже, ибо есть вероятность того, что вайны поймут, откуда дует ветер? И тогда… временный союз запада с пришельцами оттуда станет реальным?

Министр обороны нехотя кивнул.

— Самый беспроигрышный вариант — налет! Уничтожить все, что только возможно, на Штормовых островах, отойти и создать временную базу. Наш козырь в том, что мы умеем определять места работы защитных генераторов. И благодаря этому искать и находить противника, который этой защитой пользуется. Сами мы при этом остаемся незамеченными. Пока — это наш единственный козырь…

— И у вайнов будет около двух лет, чтобы как-то восполнить потери на островах. Им тоже придется затянуть пояса!

— Да, — кивнул генерал. — На какое-то время они прекратят свои набеги. Только, откровенно говоря, пользу это принесет совсем не нам с вами. А вот та же Англия, наконец, вздохнет с облегчением…

— Тогда — отдавайте приказание! Налет!

По мере приближения к интересующему нас объекту погода понемногу портилась. Солнце выглядывало все реже, а ветер все время усиливался.

Холодало, но вот мои парни к этому были очень даже привычные. И все так же бегали кругами по палубе в одних только тренировочных костюмчиках. Глядя на них, переоделся в такой костюм и я — и сразу же об этом пожалел! Ветер тут… он очень даже пронзительный и порывистый. Только что с ног не валит!

Впрочем, бегали все — морпехи тоже не ударили в грязь лицом, и однажды выбежали аж в тельняшках!

Что вызвало резонный вопрос уже у хорнов — это что за одежда такая? У меня-то они такую видели, так ведь десантник — он всегда десантником остается. Но мой тельник у них вопросов не вызывал — все-таки офицер!

А тут — изрядная толпа таких же бойцов…

Идти с этим вопросом к командиру морпехов я не решился. Странная, в принципе, просьба — давай, мол, и моих гавриков в тельники оденем? Нет, в лоб-то он, скорее всего, не откажет… но…

Мысль пришла, как это часто бывает, совершенно неожиданно.

Посетив баталера, я выцыганил у него кой-чего нештатное, после чего отправился уже в корабельную прачечную. А вы что думали — была тут и такая! Выставил их главному чайник доброго чая — и озадачил вопросом. А тут и Якупов с Иванычем нарисовались — типа, случайно зашли…

Словом, через пару часов «коварный» план приобрел законченные черты.

— Га Шан, построить личный состав на носу корабля! С оружием!

— Яр!

И дружный топот ног…

Церемонию почтил своим присутствием лично командир «Грома». Когда я ему все объяснил, он только голову наклонил в знак согласия.

— Правильная мысль! Одобряю! И приказ по кораблю отдам соответствующий!

А помимо этого он отдал приказание и оружейнику. И вскоре я встречал катер с судна снабжения. И потом тащил тяжеленный деревянный ящик к себе в каюту.

Ветер сегодня был особенно суров — хоть с ног и не валил, но одежду трепал нещадно.

Но одно полезное дело он все-таки сотворил — разогнал тучи. И над головой проглянуло, наконец, синее небо. Совсем в точку попало!

Все мои парни выстроились вдоль правого борта, спиною к волнам. Напротив — грозная черная шеренга морпехов. В парадной форме и с оружием.

— Для встречи слева! На караул!

Лязгнув металлом, замирают в строю морские пехотинцы.

— Хаэ-но! — дублирует команду Га Шан.

И серая шеренга замирает в неподвижности.

— Товарищ капитан первого ранга! — вскидываю я руку к козырьку кепи. — Отдельная штурмовая рота по вашему приказу построена! Командир роты — капитан Ларин!

— Здравствуйте, товарищи бойцы!

— Р-р-р-ав! — рявкнуло сорок две глотки.

— Вольно!

Кап-раз берет из рук сопровождающего офицера тонкую черную папку.

— Смирно! Слушай приказ!

Тихо… даже ветер ненадолго успокоился.

— Приказом верховного главнокомандующего отдельной штурмовой роте присвоено наименование «Стрела»! Этим же приказом для вновь созданного подразделения устанавливается специальная форма и присваивается право постоянного ношения личного холодного оружия! Капитан Ларин!

— Я!

— Приступить!

— Есть!

Поворачиваюсь, беру со стола, который стоит за моей спиной, черный непрозрачный пакет. На этот стол уже не единожды косились все. Что там? Не просто же так выстроили все десантные подразделения корабля?

— Га Шан! Ко мне!

Лязгают каблуки ботинок о металл.

— Га Шан… Что ты видишь? — моя рука указывает вдаль.

— Море!

— Какое оно?

— Серое… как всегда.

— А там? — я поднимаю руку к небу.

— Небо, командир. Оно синее…

— Море — покорилось вам уже давно. А теперь — вы поднялись и в небо! Первыми среди всех своих собратьев. И такими останетесь навсегда! Что бы ни было после — все началось с вас!

В моих руках… нет, не тельняшка. У нее серо-стальной цвет — цвет здешнего моря. И широкая, в два пальца, темно-синяя полоска вдоль ворота. Это небо — оно тут такое. А на груди, слева, вышита стрела — серебряного цвета.

— Держи! И носи с честью!

Передаю ему нож — серьезный клинок! Якупов сам в оружейке отбирал! Серо-стальные ножны — их будет хорошо заметно даже на повседневной форме хорнов. Оружие конкретное, и уж кто-кто — а мои парни это оценят!

— Пусть он всегда будет продолжением твоей руки! И несет смерть твоим врагам!

А под самый занавес в скулу ударила волна — и окатила всех моих ребят брызгами. Но они, напротив, восприняли это как хороший знак! Мол, само море это одобряет!

Ну и стол повара постарались сообразить… очень даже праздничный!

— Значит, так… — палец Слона указывает на точку. — Этот объект берем мы.

Объект…

Атомная электростанция. Ничего так себе «домик»!

На аэрофотоснимке хорошо видно основное здание и ряд окружающих строений.

— Здесь два реактора, вот они, — подполковник указывает на массивные объекты. — Это, как утверждают специалисты, зал управления — он в отдельном доме. Казарма охраны — ну, тут уже морпехи постараются… Конкретно твоя задача — используя своих хорнов, войти в зал и взять его под контроль. Я с группой прикрытия тебя подстрахую. В принципе, задача будет выполнена даже и в случае взрыва на станции. Главное — вывести ее из строя. И на максимально возможный срок! Но, сам понимаешь… это крайний случай. И его хотелось бы избежать!

Веселенькое дельце!

По всем прикидкам, на Земле такой объект надо штурмовать полком по меньшей мере. Уж менее батальона охраны тут не может быть просто в принципе! Но это у нас. Здесь, насколько я в курсе, никто на такие места не нападал… Или попросту мы чего-то не знаем?

Наши силы не столь велики, как того хотелось бы.

Два усовершенствованных «крокодила» огневой поддержки — козырь лютый, ибо ПВО тут нет в принципе. Но долбить ракетами по реактору? На фиг-на фиг…

Четыре военно-транспортных вертолета «Ми-8МТВ-3». С пулеметами и НУРСами на подвеске, это уж само собою разумеется. За сотню бойцов они на станцию забросят махом! Сорок два моих гаврика и восемь десятков бойцов Слона — вот и весь наш ударный кулак. Потеснимся, конечно… ну, это не страшно!

Морпехи уже высадились, они подойдут по суше.

— Нападаем утром — в 04.30. В 04.20 на дежурство выйдут ударные беспилотники, так что огневую поддержку с воздуха нам обеспечат. Есть шанс, что и вторую волну десанта успеют подбросить тоже вертолетами. Так что… — разводит руками мой командир. — План у тебя есть, частоты все оговорены… Ничего тебе больше объяснять не стану, и сам, чай, не первоклашка!

Вот так.

Завтра — в бой.

Первый мой совместный бой с хорнами.

Они уже в курсе того, что вылет утром, не знают только точного времени.

Как ни странно, но особого волнения у них нет — не в первый раз… Вот с воздуха — это да, непривычно. А так…

Некоторые точат новые клинки, по третьему-четвертому разу уже проверили все снаряжение. Большинство же спокойно спит.

А это, вообще-то, мысль! Несколько часов у меня есть, так что — поспим!

Но вот окончательно я проснулся все-таки в вертолете. До этого бегал, командовал, что-то там тащить помогал — как на автомате. А вот как сел на сиденье — так глаза окончательно и открылись.

— Кофе?

Мне протягивает термос Иваныч!

Опа, здрасьте… а он-то здесь с какого бока нарисовался? Кто-то ведь там командиру «Грома» что-то такое обещал…

— Александр Иваныч! А вы-то тут…

— Дык… Так уж вышло… — смущается стрелок. — Места в том вертолете не нашлось — Якупов занял. Вот меня сюда и пихнули.

Ладно Якупов, он все-таки наш боец, хоть и инструктор. Так сказать, играющий тренер. Это я хоть могу понять. Слон прикажет — он и полетит. А вот стрелку-то здесь что делать?

— Да кто ж пихнул-то? Вы же это… инструктор! В бой-то вам за каким хреном?!

— Старый я, Дима… Вот и боюсь всю дорогу, что не все еще сделать успею.

— Так ведь капитан…

Стрелок оглядывается по сторонам.

— Мы с ним дружки старые… я его еще лейтенантом молодым помню… Переживает он. Семьи-то наши еще с каких времен знакомы, да… Вот моя его и пилит — мол, не пускай ты дурака старого неведомо в какую дыру! Он и старается. Да…

Он наливает кофе и себе.

— Да только тут такая штука… Не можем мы проиграть! А чтобы выиграть — силенок маловато! Так что для тебя этот бой, даст бог, не последний. А я… мне бы хоть здесь что-то сделать успеть! Свою-то голову я ведь ни на чьи плечи не приставлю! А жаль!

На борту салона замигало табло «Готовность!». И наш разговор прервался.

Выстраиваемся, проверяем подгонку снаряжения — все путем.

Толчок — и в распахнувшуюся дверь пахнуло свежестью.

— Пошли-пошли-пошли!

Трос рукой поймать, карабин защелкнуть, проверить — прыжок!

Вж-ж-их!

Ноги ударяются о твердое. Карабин отщелкнуть, в сторону отбежать…

— Всем осмотреться! — стискивает ладонь манипулятор радиостанции. — Доложить обстановку!

— Группа один — чисто!

— Группа два — чисто!

— Группа три — наблюдаю пост охраны на семь часов. Два человека. Нас не видят.

— Группа три — обеспечить продвижение! Доложить об исполнении.

Не заметить вертолеты — нереально. Но опыта борьбы с воздушными десантами тут еще нет. Пока нет.

Да, что-то там такое в воздухе прорычало, куда-то там пролетело. И что? На землю не садилось, прошло дальше.

Что сделают здешние охранники?

Доложат руководству — это несомненно. А вот что сделает уже оно? Вышлет людей для проверки!

— Группа три! Отставить! Не трогать часовых!

— Группа три — понял.

— Всем группам! Наблюдать! Ждем подхода противника!

— Стрела — Слону, — это уже на втором канале. Наши станции работают в двухканальном режиме, я могу и своих парней озадачивать, и со Слоном общаться.

— Здесь Стрела!

— Засек группу противника. Около десяти человек. Идут к твоим часовым. Удаление пятьсот. Ориентировочное время подхода — плюс семь минут.

— Слон, Стрела принял. Конец связи.

Так, сейчас сюда прибудут проверяющие… Десять человек. Значит, во главе с десятником. Так, уже лучше! Этот человек точно должен знать пароль для прохода!

— Бык — Стреле.

— Здесь Бык.

— В группе будет старший — десятник. Он — твой. Возьми его целым, он нам кое-что расскажет. По остальным работать тихо, шума не поднимать!

Представляю себе ухмылку Якупова! Ему и вся-то группа, вместе взятая, не сильно помешала бы… А тут… Он себе давно уже парочку сообразительных ребятишек подобрал и гоняет их отдельно. Говорит, что толк из них точно будет! Что ж, ему я верю!

Томительно тянется время…

— Стрела — Быку.

— Здесь Стрела.

— Приняли клиентов. Все в норме, без потерь. Основной к разговору готов.

— Группа три — к Быку.

— Принял, группа три. Выдвигаюсь.

Подобравшись к группе Якупова, обнаруживаю вполне ожидаемую картину. Десять человек охранников, в стандартных серых комбинезонах, безвольными куклами валяются там и тут. А один, со связанными за спиной руками, полулежит, опершись спиною о камень. Напротив него сидит наш рукопашник и периодически втыкает в землю нож, очищая его от крови. Подносит к глазам, силясь рассмотреть клинок, недовольно поджимает губы и снова возвращается к своему занятию.

Шорох — справа подходит Ма Той.

— Пообщайся…

Пленного десятника буквально колотит. И его можно понять! Неведомо откуда возникшие люди в такой же, как и у них, форме, за несколько секунд перерезали всех его людей. Без единого звука! А он сам, со связанными руками и кляпом во рту, брошен на песок. Зачем? Для чего-то и вовсе жуткого?

— Ты слышишь меня? — спрашивает старшина, наклоняясь к пленнику.

Тот судорожно кивает.

— Здесь справа — яма, — говорю я Ма Тою. — Если он будет молчать, мы его туда сбросим. И, засыпав землей, пойдем дальше. А он — попросту исчезнет. И никто не узнает о его смерти. Подумают, что сбежал…

Подобная перспектива десятника совсем не устраивает, и он всем своим видом пытается это пояснить.

— Пароль на сегодняшний день?

— Закат.

— Отзыв?

— Девяносто два.

— Часовые знают его в лицо?

— Знают.

— Он готов идти вместе с нами?

Пленный колеблется.

— Скажи ему, что его товарищей в казарме сейчас уже зарезали. Сразу, как его группа оттуда вышла. Его согласие или несогласие ничего не изменит. Будет больше мертвых — только и всего. Мы не станем убивать без необходимости. Он может сосчитать до десяти, после этого его живым спихнут в яму и закидают землей.

Десятник яростно мотает головой.

— Развяжи его. Дай в руки разряженное оружие. Уберите под форму воротники и двигайтесь вместе с ним. Часовых — обезоружить и связать.

— Яр!

Пленный сосем ошарашен. Невидимый ему офицер — а я сижу так, что не может меня разглядеть, — говорит с допрашивающим на родном для десятника языке. Вопросы задает самый обыкновенный хорн — его-то лицо он разглядеть вполне может. И все, что — а главное, как — я говорю, вполне укладывается в логику вайнов. Жестокость и полное безразличие к судьбам рядовых — тут к такому уже давно привыкли. Но цель?! Какую цель преследуют напавшие?

Пленника вздергивают на ноги, быстро очищают от пыли и грязи. Развязывают, предварительно опустошив подсумки, суют в руки разряженную «метлу». У него остался только нож, но, учитывая то, как орудуют холодным оружием нападавшие, на него надежды совсем никакой нет. Толкают в плечо — иди!

Минута… вторая…

— Стрела — группе три.

— Здесь Стрела.

— Пост прошли. Пароль правильный. Проход обеспечен, ждем вас.

— Группы один и два — на соединение с группой три!

— Группа один — принял, выдвигаюсь.

— Группа два — принял, выходим.

А вот и пост… Массивная металлическая дверь, около которой никого не вижу. Войдя внутрь, обнаруживаю двоих охранников. Недвижимы и связаны по рукам и ногам.

— Чем это вы их? — интересуюсь у Якупова, который ждет меня здесь.

— Эйртайзером…[19] Что-то же и американцы умеют полезное придумывать…

Осмотревшись по сторонам, замечаю глазок видеокамеры. Кто-то щедро плеснул туда ружейным маслом, и теперь на пульте ничего толком разглядеть невозможно. Стало быть, времени не так много, скоро сюда могут притопать дежурные техники!

Быстрое совещание, определяю порядок дальнейшего продвижения. Со слов пленника, впереди еще есть два поста. Мимо одного из них он недавно проходил, и там в курсе относительно его группы. Так что вопросов не возникнет. А вот второй…

— Когда выходит группа, дежурный по телефону сообщает тем постам, мимо которых она должна пройти. И они эту группу ждут. Все остальные… они могут запросить подтверждение у дежурного. Без этого не пропустят дальше, — излагает полученные сведения Ма Той.

Да, в принципе, и по фиг бы на них — и так пройдем…

Но!

— Вход в зал — он свободный?

— Там железная дверь с кодовым замком. Десятник не знает кода, его сообщают только на тот пост, который стоит рядом.

— Так. Выдвигаетесь к тому посту. Камеру — издали засветить инфракрасным лазером. Пост — снять, двоих человек поставить вместо них, пусть ждут техников, сюда скоро кто-нибудь из них пожалует. Про эту камеру они знают, и, скорее всего, сюда уже вышли. А вот про вторую — не в курсе, так что туда подойдут еще расслабленными. Кстати, по телефону кто-нибудь звонил?

— Нет.

— Позвонят — и очень скоро. Ответишь, что группа, вышедшая на проверку, вернулась и прошла внутрь.

Я исхожу из того, что в нашем мире любые передвижения внеплановых групп обязательно контролируются, как минимум, в двух независимых точках. Дежурный, который эту группу отправил — и пост наблюдения, откуда сейчас вышли техники. Ну, во всяком случае, я бы на их месте отправил проверку немедленно. И позвонил, чтобы предупредить постовых.

Легкое жужжание телефонного аппарата подтверждает, что мы с неведомым дежурным мыслим одинаково!

Ма Той поднимает трубку, что-то отвечает. Кладет ее рядом с аппаратом и, подойдя к камере, дотрагивается до нее. Возвращается, отвечает и опускает трубку назад.

— Звонили с поста наблюдения, спрашивали про камеру. Я сказал, что ничего не знаю, к ней никто не подходил. Сказали, что прибудут техники, они уже в пути.

В яблочко!

А дальше… дальше все было как-то просто. Техников приняли на следующем посту. Они-то и сообщили пароль для прохода через третий пост. Как и следовало ожидать, он оказался уже другим.

И парочка моих ребят, похватав причиндалы техников, двинулась уже туда. Там без драки, правда, не обошлось — уж больно глазастым оказался один из часовых. Но наличие бесшумного «медведя» оказалось решающим — драка быстро завершилась. Подстегиваемый болью в простреленном плече, его напарник сообщил код от входной двери в центр управления.

Обошлись без спецэффектов. Тихо вошли в зал и аккуратно отодвинули от пультов дежурную смену операторов. Это, как и ожидалось, оказались ронги. Их обезоружили и усадили на пол в дальнем уголке.

— Слон — Стреле.

— На связи Слон.

— На месте. Повторяю — на месте! Все тихо.

— Слон принял. Подтверждаю — на месте. Жди.

Попутно мы отыскали тот самый пункт дистанционного контроля и спеленали дежурную смену. Тоже ронги…

За аппаратуру уселся один из наших, неплохо разбиравшийся в подобных штуках. Не профи, ну так чтобы на экран смотреть да вовремя позвонить, особого искусства и не требуется.

В общем, вышло так, как говорил один из моих бывших учителей — майор Перепелов. «Тихо пришли и тихо ушли — и никого тут вовсе не было! Оно как-то само собою навернулось!»

А спустя два часа сюда уже заявилась группа конкретных специалистов — со всей положенной охраной. Ронгов растащили по разным помещениям, и с ними тотчас же начали работу, выворачивая наизнанку содержимое их умных голов.

Как выяснилось, морпехи сработали вообще на «ять», бесшумно и без потерь разоружив охрану станции. Без потерь — в смысле, с нашей стороны… Хорнам тут не слишком повезло. Были там, разумеется, и вайны — эти в плен дались с трудом, да и то в сильно поредевшем количестве. Вот тут тишина и закончилась. Штаб обороны всего этого хозяйства представлял собой неплохо укрепленное строение. И влезть туда нахрапом — затея несерьезная. Пришлось ждать…

Спустя некоторое время, после того как все звонки в казарму оказались безответными, распахнулась дверь, и на пороге появился недовольный помощник дежурного. Тотчас же он огреб в рыло, и в помещение рванулись разозленные долгим ожиданием на ветру морпехи. И тотчас же их встретили огнем — вдоль по коридору лупили сразу три «метлы». Впрочем, ответка последовала тотчас же — в дверь улетела светозвуковая граната. И уже очумевших от такого «подарка» вайнов, немилосердно подталкивая прикладами, выволокли на улицу. Где один из них, видать, менее всех пострадавший, рванул из кармана гранату. И немедленно получил пулю. Это несколько образумило всех прочих. А выводимые на улицу солдаты охранного батальона воочию убедились, что всякие шуточки закончились. Ибо окровавленный труп заместителя командира батальона, валявшийся прямо около входной двери, недвусмысленно на это намекал.

Но вот сообщить о нападении никто из офицеров не успел — слишком все быстро произошло.

Таким образом, первый этап нами был выполнен. Без потерь с нашей стороны. Так что вариант взрыва реакторов временно отошел на задний план.

Уже к обеду, перегруппировавшись, мы выдвинулись к следующим целям.

— Рудник находится в этой долине. Собственно говоря, на снимках видно только несколько небольших строений. Надо думать, шахтоуправление, охрана и прочие службы, — неторопливо докладывал Кононов.

— А где же живут рабочие? Дыра в горе изрядная, да и на снимках видно приличное количество вагонов — пустых! Сомневаюсь, что у них тут заодно еще и отстойник порожнего транспорта, — покачал головою Слон. — Сюда их явно под погрузку пригнали — стало быть, есть кому загружать.

— Ну, исходя из того, что мы знаем — они живут прямо в тоннелях.

Задача, в принципе, была относительно несложной.

Подождать, пока на улице появится первый же груженный рудой состав. Взять штурмом домики, разоружить охрану. Разгрузить каждый десятый вагон, выбросив оттуда руду — для этой цели вполне сгодились бы и пленные. Забить опустевшие вагоны взрывчаткой — ее сейчас оперативно перебрасывают вертолетами.

Выгнать на улицу рабочих, завести эшелон поглубже в тоннель — и взорвать!

Получившаяся пробка длиной в несколько сотен метров, да еще и обрушение сводов тоннеля… и про рудник можно забыть на год или более.

А после этого можно уходить…

Сказано — сделано.

И вот мы полируем брюхом скалы, изучая подходы к домикам.

Людей там, видно, совсем немного. Человек тридцать-сорок.

Если учесть, что часть из них это обыкновенные сотрудники рудника… то сколько же человек в охране? Чего-то совсем мало получается…

Связываюсь со штабом и сообщаю свои сомнения.

— Тут, может быть, где-то рядом еще казармы охраны есть?

— В радиусе трех километров — ничего. Только небольшой домик у переезда.

Странно…

При более внимательном рассмотрении оружие обнаружилось только у десятка человек. Ну, не считая традиционных ножей — они тут у всех имеются. Но «метлы» — только у этих.

И еще одно любопытное наблюдение.

Два домика оказались вообще необитаемыми. Это склады. И, судя по количеству вывозимых оттуда коробок с пищевыми рационами, — кормить этими запасами предполагалось изрядное количество народу. Рабочих, что ли?

Делюсь своими догадками с Га Шаном.

— Охраны мало… а склады весьма даже немаленькие! Если там, внизу, народа много, то отчего охрана такая небольшая?

— А от кого охранять, командир? Нападать тут некому, да и сбежать отсюда некуда. В горы? Чтобы умереть от голода на ветру?

— Ну… всякие бывают случаи…

— Бежавших никто даже и искать не станет — сами придут. Станет нечего есть — и придут.

— Но ведь и внизу могут произойти какие-то беспорядки… У нас так бывало!

— Здесь тоже, — пожимает плечами хорн. — Тогда вниз попросту не отправят продовольствия. Нет руды — нет и еды. Все просто.

— Они могут попробовать пойти на прорыв.

— Зачем? Положим, склады они разграбят… может быть. Я слышал, что они заминированы и могут быть при необходимости быстро уничтожены. И куда они тогда пойдут дальше?

— Ладно… подождем приказа.

Слова хорна подтвердились уже через два часа — когда мы стремительным броском захватили эти самые домики. В складах действительно были установлены заряды взрывчатки. Поворот рычага — производится смешение компонентов. На пульте управления подрывом загорается зеленая лампочка.

Еще поворот — и аллес! Тут всем домишкам в подобном случае не поздоровится…

— Пора отправлять эшелон под погрузку, командир, — подходит ко мне старшина. — В первые два вагона уже загрузили продовольствие, можно ехать.

— Где у них машинист?

Вперед выталкивают худощавого хорна. Ножа у него уже нет, позаботились.

— Так — в кабину его! Да Лон!

— Я!

— Четыре человека с собой — и все вместе едем. Посмотрим, что там такое… я ведь должен рассчитать заряды, наконец…

Когда, погромыхивая на стыках, локомотив вполз в тоннель, я обратил внимание на его стены и своды. Не сильный я тут спец… но, похоже, здесь все вручную работалось! Вон те следы — это же явно не какой-то там горнопроходческий агрегат — обычная кирка!

— Сколько лет существует рудник? — спрашиваю я у машиниста.

— Не знаю, господин офицер! Я тут всего десять лет работаю!

Десять лет?

За такое время вручную можно прокопать… а, сколько? Километр? Два или десять?

Ладно… сейчас все увидим.

Но эшелон прополз уже два километра, а конца-краю что-то и не ожидалось.

— Сколько еще ехать?

— До первого поселка рудокопов — еще столько же, — косясь на меня, быстро отвечает хорн.

Первого?!

Так он тут не один такой?

Впереди, наконец, забрезжил свет, и поезд сбавил скорость.

Слева появилась платформа — самая обыкновенная, похожие я много где видел.

И на ней, в месте остановки первого вагона с продовольствием, стояли люди.

Много людей!

Женщины, совсем молодые мальчишки и девчонки. Причем часть женщин явно находились в положении. И тем не менее они будут разгружать вагон? Тут сорок тонн, вообще-то!

Скорее всего — будут. Не просто же поглазеть они сюда пришли? А никаких мужиков что-то не видно.

Нет, вон один стоит… И даже одет немного не так, как все.

— Кто это?

— Местный старший. Он должен передать ежедневную сводку. Если кто-то умирает, то он тоже должен сказать — они такого на обратном пути погрузят, и мы вывезем его наружу.

— И что будет с ним дальше?

— Там… в трех вангах от выхода из тоннеля, есть место… Мы оставляем их там…

— Пусть подойдет.

Машинист выглядывает из окна и машет рукой.

Старший подходит ближе. Наклоняет в знак приветствия голову. Протягивает в окно сложенную записку.

— Прочти, — передаю ее Да Лону.

— Положенная норма выполнена не полностью — в штольне номер три произошел обвал. Больных в наличии тридцать шесть человек, умерших пятеро, умирающих трое — все они пострадали при обвале. Последствия аварии будут устранены через два дня, работы ведутся круглосуточно, без перерывов. Просим не снижать норму продовольствия, так как женщины родили трех мальчиков и четырех девочек и им нужно усиленное питание…

— Спроси: сколько народа у него всего в поселке?

— Восемь тысяч триста девяносто два — с учетом умерших и родившихся.

— Сколько еще таких поселков впереди?! — поворачиваюсь к машинисту.

— Еще три, мой господин…

— Там тридцать шесть тысяч человек. Всяких — мужчины, женщины, дети и даже старики. Живут в этих тоннелях годами, небо, как тут уже говорили мне хорны, видят дважды в жизни. При рождении и перед смертью, — докладываю я каперангу.

— Взорвать тоннели можно?

— Вообще без проблем. Даже взрывчатку трогать не потребуется — возьмем ту, что вайны на складах установили. Там есть, по меньшей мере, четыре ключевые точки — если там устроить завалы, то рудник можно вычеркивать из списка действующих года на три, если не более.

— Так… С этим — понятно. Вывести гражданских из рудника можно?

— Да. Только зачем? Жилья на улице для них попросту не существует, в постройки шахтоуправления столько народу не запихнуть. А холод и ветер уполовинят их в первую же неделю. Та же смерть, только сопряженная с мучениями…

— А продовольствие?

— Его хватит. По нашим подсчетам, если не изменять рацион, то только на существующих складах они могут прожить около полугода. Домики эти — они только внешне небольшие, там и подземные хранилища отыскались…

Командир «Грома» задумчиво катает по столу карандаш.

— Товарищ капитан первого ранга, можно вопрос?

— Да?

— А в других местах… там…

— То же самое, капитан. Небольшая охрана, здоровенные склады с продовольствием — и громадные толпы рабочих с семьями.

— И… сколько же их тут всего?

— Более трехсот тысяч… И практически повсюду они живут в похожих условиях, в старых выработках, каких-то штольнях… Есть и такие, что обитают при заводах, но их не так уж и много.

Охренеть… Да, технически мы вполне способны превратить весь этот промышленный район в груду развалин. Полагаю, что если хорошо поискать, то такие же заряды взрывчатки можно будет обнаружить на многих объектах. Вайны оказались мужиками сообразительными и приняли меры к тому, чтобы все это богатство, попади оно в чужие руки, не принесло бы пользы новому хозяину. А если так…

— Думаю, что надо еще раз осмотреть тоннели.

— Зачем? — поднимает голову каперанг.

— Вайны ведь заминировали склады? Могли и тоннели зарядить соответствующим образом…

— Да, сориентируйте на это своих бойцов. А я передам соответствующее распоряжение всем остальным командирам отрядов и отдельных групп. Можете быть свободны, капитан!

В столовой просто кусок в рот не лез, аппетита не было вообще никакого. Смотрю по сторонам и наблюдаю ту же самую картину — много кто из офицеров сидит над почти нетронутой тарелкой.

Разместили нас в помещениях казармы охраны АЭС. Наше место на руднике заняли бойцы комендантской роты. Благо что никаких особых действий от них почти и не требовалось, обитатели тоннелей, похоже, вообще ничего не заметили. Эта охрана, другая ли… им все равно. Запущенный некогда механизм продолжал функционировать в привычном режиме. Ровно так же обстояло дело и в прочих местах. Там никто не обратил никакого внимания на смену хозяев.

И это выглядело… как-то совсем жутко. Словно у станков и в забоях стояли не живые люди, а армия роботов.

Громадный механизм запнулся всего лишь на какое-то время. Скрипнул, провернул свои ржавые шестерни — и снова заработал.

Здесь делалось многое!

Что там выпускали обогатительные фабрики — не знаю. Но на фотографиях я видел череду ящиков с «метлами», длинные, лоснящиеся от смазки стволы орудий и штабеля снарядов. Все это делалось здесь. И матово-серые коробки энергоагрегатов — ими были заполнены немаленькие складские площадки под открытым небом.

Это был огромный арсенал!

Да, чтобы вывести такое из строя… даже наших немалых запасов взрывчатки могло не хватить! Тут лежала продукция нескольких лет непрерывной работы.

Выйдя из столовой, захожу в комнату старшин — им тут выделили отдельное помещение, благо что места в казарме хватает с избытком.

Махнув рукой, опускаю ребят на место.

— Что говорят?

Га Шан мнется.

— Ну?

— Командир… тут… что мы должны делать?

— А сам-то что думаешь?

Что тут думать… Задачу знали все. Оставить после себя выжженную до угольков землю. И, в принципе, особых возражений против этого не имелось. Тем паче у хорнов, им сентиментальность вообще не свойственна. Это достаточно жестокие бойцы, за спиною у каждого имеется собственное небольшое кладбище. По молчаливому уговору мы в беседах не затрагивали тему того, что с ними было раньше. Кто там и как в свое время начудил — оставалось на его совести. Кстати, как выяснилось, принесение клятвы новому клану как бы «отпускает все прегрешения» за прошлое — человек начинает жить заново. Ну, во всяком случае, он таковую возможность получает. Уж как он таким подарком сможет воспользоваться — его дело. Кто-то может, а кто-то и нет. Но разговор сейчас не об этом.

— Здесь… Гон из второго десятка встретил своих родственников.

— Как это? Он разве из этих мест?

— Нет. Но на его деревню напали. И капитан того корабля продал всех пленников на Штормовые острова…

Поднимаюсь.

— Ну-ка, пошли!

Указанного бойца отыскали достаточно быстро — во дворе. Он сидел на корточках перед скамейкой, на которой нахохлились две молоденькие девчонки — лет по пятнадцать. И одна была с уже хорошо оформившимся животиком…

Перед девчонками стояла коробка с пищевым рационом. И они осторожно, боясь уронить хотя бы крошку, вытаскивали оттуда содержимое.

Увидев нас, Гон вскакивает и вытягивается.

— Вольно. Кто они тебе?

— Сестры, командир. Тая и Ге.

Ге — это та, с животиком.

— У вас так рано выходят замуж?

— Это шахты, командир… здесь не смотрят на возраст. Женщина должна рожать, ведь смертность тут велика.

Уж и не знаю почему, но такие вот отношения сложились между нами с самого начала. Ко всем прочим офицерам хорны обращаются исключительно по званию. А вот командир у них — один!

— Как ты их нашел?

— Они пришли тогда на разгрузку вагона с продовольствием. Я сразу узнал Таю — у нее с детства шрам на левой щеке, вот она и отпускает так волосы, чтобы его не было настолько хорошо заметно.

Да, припоминаю, он тогда внезапно выскочил наружу и с кем-то там разговаривал. И, как теперь выяснилось, приказал им войти в вагон и не покидать его. Приказания охранника, разумеется, никто не дерзнул ослушаться.

— Меня накажут, командир?

— За что? Ты все правильно сделал! Где они живут?

Он кивает в сторону — там, в углу двора, сложен из веток шалаш.

— Гон!

Он вытягивается.

— А вот за это — тебя наказать следует! Ей же скоро рожать, а ты поселил девчонку в шалаше! Да Лон!

— Я!

— Твой боец?

— Мой, командир!

— Так позаботься о том, чтобы его сестры не спали на улице!

— Яр!

Сидим со Слоном, и я рассказываю ему о произошедшем. Подполковник хмурится, пару раз машинально кивает.

— Вит, делать-то что будем?

— С кем?

— Да ладно тебе кота за хвост-то тянуть! Будто не знаешь…

— Знаю…

Молчим.

— Тут такая штука… — произносит, наконец, мой командир. — С одной стороны — приказ никто не отменял! А с другой — тут триста с гаком тыщ гражданских! Вот ты и твои хорны — взялись бы их под плинтус заровнять?

— Приказ-то я такой отдам… И они, скорее всего, его выполнят — парни-то запредельно жестокие, сам знаешь… Да и клятва их неподчинения не предусматривает. Только вот после этого уже не будет у нас больше Стрелы. Вообще не будет. И хорна ни одного не останется — ножи-то у них всегда при себе. И сам я… не знаю, как с таким и жить-то дальше?

— Вот! И я, хоть и «палач Мекензиевых гор» — а на такое не подпишусь! Да и все мы… Думаешь, Иванову сейчас легче? До неба высоко, до царя далеко — связи-то у нас нет! Переброс сюда возможен только через месяц, а до этого времени — сиди и думай сам! Не тебе перед президентом-то отвечать!

А наутро меня вызвал каперанг.

— Кого там разыскали твои бойцы, капитан?

Рассказываю ему в подробностях обо всем произошедшем.

— Так… И, говоришь, там еще кто-то остался?

— Да. И достаточно много.

— Вот что, Дима… — он впервые так меня называет. — Голова у тебя на плечах есть! Значит, так! Берешь свою команду — и на рудник! Мне нужна полная и объективная картинка того, что там вообще происходит и чего мы можем в будущем от всего этого ожидать. Транспорт вам выделят, распоряжусь.

— А в каких пределах я могу принимать самостоятельные решения, товарищ капитан первого ранга?

— Меня, вообще-то, Олегом Михайловичем зовут, капитан…

— Есть!

— Так-то… учти, я не каждому разрешаю так к себе обращаться! Ты — пока заслужил! И не своими головорезными штучками — я и не такое еще видывал… А вот к девчонкам этим вполне по-человечески отнесся — за то и ценю! Эх, видел бы ты в свое время Спитак…[20]

Он мотает головой.

— Ладно! Три дня тебе на все про все! Потом — ко мне на доклад! А что до решений… ты уже их принял, так и далее действуй!

Вот сумел же командир «Грома» меня озадачить…

Транспорт подали быстро — тяжелые грузовики, чем-то здорово похожие на их земные аналоги, подрулили к казарме уже через полчаса. За рулем сидели те же самые водители, что занимались этим и ранее. Для них вообще мало что изменилось. Начальство сидит в том же здании, отдает приказы на понятном языке… А что до внешнего вида и формы — так и привычный серый и черный цвет тут вполне присутствуют… Покрой же никого, похоже, вообще не заинтересовал.

— Гон, сестер в кабину! Они дорогу вынесут? Может быть, одну оставим здесь?

— Я бы оставил Ге…

— Добро! Сбегай к медикам, скажи, что я просил особо за ней присмотреть! А на кухне я уже договорился — она будет есть за нашим столом…

Немая сцена…

Гражданские хорны, а уж тем более женщины, никогда не допускаются к принятию пищи вместе с воинами.

Вообще.

Ни при каких обстоятельствах.

Именно по этой причине боец тогда кормил их отдельно, даже и паек попросил у своего старшины, не пошел за ним на кухню.

— Командир…

— Она — твоя сестра. Будущая мать. Ты — член моего клана. Ну, давай, скажи мне, что я не должен проявлять заботу еще и о ней! Ты пойдешь в бой и будешь постоянно оглядываться, думая о ней? Так, что ли, Гон? А ведь родственники есть не только у тебя!

Поворачиваюсь к старшине.

— Да Лон, а ты куда смотрел? Не мог сам, что ли, на кухню с этим сходить?

— Но… там же есть свой офицер.

— Там, между прочим, еще и наши военные медики питаются! И среди них тоже есть женщины! И даже не в форме… Ко мне бы подошел, — сбавляю тон. — Я бы с начальником столовой и поговорил…

Оглядываюсь по сторонам. Все мое воинство прекратило погрузку и прислушивается к нашему разговору.

— Так, я не понял! Куда ждем?! Выезд уже через десять минут!

Уже по дороге, облокотившись на дверцу автомобиля, продолжаю разбирать этот эпизод. Ох, похоже, я своим парням еще что-то сегодня в голове переключил…

Постукивая колесами на стыках, поезд подходит к платформе. Сегодня внеурочное прибытие, грузить пока еще особо нечего, вчера уже все вывезли.

Куда?

Да все туда же… на обогатительную фабрику.

Естественно, о появлении поезда сообщили заранее, и на перроне нас ожидает местный староста. Для простоты общения я не стал ничего придумывать и обозвал его именно так. Хотя на самом деле его должность имеет свое, какое-то очень неоднозначное наименование. И даже полномочия какие-то у него есть. Зовут сего деятеля Дайт Ван. То есть Дайт из рода Ван.

— Дайт! — с ходу беру быка за рога. — Это — старшина Да Лон. Выдели ему провожатого, он отведет старшину туда, куда он скажет.

— Яр!

— Да Лон, берешь свое отделение. Задачу знаешь…

Старшина вытягивается и щелкает каблуками.

Вообще, на фоне местных обитателей, особенно по сравнению с хорнами из бывшей охраны рудника, мои парни смотрятся очень даже козырно. Прибавили в росте, раздались в плечах, да и вооружение со снаряжением тоже выгодно подчеркивает их невероятную, по местным меркам, «оттопыренность». Полагаю, что на родню Гона они произведут соответствующее впечатление!

— А от тебя, дорогой ты мой Дайт, мне тоже нужно кое-что узнать… Где тут можно присесть? Разговор у нас будет долгим…

Стоящий напротив меня худощавый мужик ростом ничуть не уступал любому из наших морпехов. Когда-то, возможно, он и физической кондицией был им под стать. Но… шахты несколько не способствуют самосовершенствованию.

— Присаживайтесь, — киваю визитеру на стул. — Дайт, ты можешь пока заниматься своим делом. Там тебя зачем-то искал Га Шан, подойди к нему… Думаю, что вопрос окажется даже и для тебя не самым простым.

Мужик садится и кладет шапку на стол.

— Как ваше имя?

— Орайен Балк.

— Дим Ми Лар — так будет вам понятнее. Расскажите о себе.

— Что интересует господина офицера?

Говорит он ровно, практически без интонаций. Словно механический переводчик.

— Все. Вы ведь не местный, не с Данта?

— Это есть в моем личном деле, господин офицер.

— Если бы меня интересовало только то, что там написано, я бы вас не беспокоил. Мне интересно поговорить именно с вами.

— Да, я не с Данта. Наш мир — Ганея. Не спрашивайте меня, насколько это далеко, я не могу ответить на этот вопрос.

— Вы ведь не один оттуда, а, Балк?

— Да, нас было более трех тысяч человек. Но здешние условия… они неоптимальны для комфортного жилья. Да, тут не холодно, как наверху, и нет такого ветра. Но…

Усмехаюсь.

— Ну, мне вы это можете и не объяснять… Ваши люди… кто они в прошлом?

— По-разному, господин офицер. Солдаты, обычные рабочие, есть даже технические специалисты… много всяких… Но здесь — тут мы все рудокопы.

— И вас это устраивает?

А вот тут он впервые поднимает на меня глаза. До того момента его взгляд блуждал где-то по полу. Орайен некоторое время молчит.

— Позвольте вопрос, господин офицер?

— Спрашивайте.

— Вы не с Данта?

— Нет. Это так заметно?

— Заметно. Но у вас в подчинении — хорны. И вы — их командир, так?

— Совершенно верно.

— Вы — не вайн?

— Нет. И мое настоящее имя звучит совсем не так. Просто моим солдатам так проще.

Он удивленно смотрит на меня. Что-то я такое опять сказанул…

— Простите… Вам действительно не все равно, насколько вашим солдатам проще или нет?

— А что в этом удивительного?

Собеседник неожиданно усмехается. Еще раз. И какое-то время его крупное тело сотрясается от беззвучного смеха.

— Простите! Но… это так необычно для вайна!

— Еще раз — я не вайн. И не с Данта, как и вы.

— Это я сразу понял. Ни один вайн не снизошел бы до разговора со старшим бригады рудокопов. Ронги — эти да… могут, при необходимости. Спрашивайте, господин Лар, я готов ответить на ваши вопросы.

— Еще раз — вас тут все устраивает?

— Если я скажу, что нет?

— Вы хотите что-то изменить?

Орайен молчит, что-то раздумывает.

— Мы вывезли «на ветер» уже почти восемьсот человек. И вывезем всех остальных… Здесь нет никакого будущего. Во всяком случае — у нас.

— Вы лично — солдат?

— В вашем понимании — нет. Я военный инженер. Могу строить укрепления и дороги. Сейчас занимаюсь шахтами…

— А если я предложу вам вернуться к прежней специальности? Вам — и вашим людям. Всем.

Внезапно мой собеседник встает, делает пару шагов в сторону двери. Останавливается, поворачивается назад и снова опускается на стул.

— Простите… Это так… Что вы от нас хотите?

— Снаружи нет больше вайнов. Штормовые острова заняты нами. Мы — не друзья ваших прежних хозяев. И мы такие же чужаки на Данте, как и вы. Только, в отличие от вас, мы прибыли сюда вооруженными и на своих кораблях.

Он некоторое время переваривает сказанное.

— Но ведь мы тут уже больше года… Какую помощь мы можем вам оказать? Вы взяли Штормовые острова, значит, у вас хватило на это сил… А мы, мы рудокопы…

Встаю.

— Что ж, я сделал вам предложение. Вы отказались. Можете вернуться к своим людям.

— И что будет дальше?

— То же, что было и до этого. Прощайте, Балк, с вами я более не увижусь.

Шум на улице привлек внимание собеседника, да и я повернулся в ту сторону.

К перрону подходят люди. Много — человек восемьсот. В принципе, поезда вполне хватит, чтобы их всех там разместить. Тут женщины, некоторые даже и с детьми на руках. Мужчины — нестарые, ибо тех уже давно вывезли «на ветер».

— Один из моих солдат нашел тут своих родственников… Они уедут с нами.

— И мы… мы тоже так можем?

— Вы отказались, Балк. Путь рудокопа для вас более предпочтителен.

— Я… я не поверил вашим словам, господин офицер! Пока не увидел этих людей. Тут уже были всякие… предложения. После чего многих из нас вывезли «на ветер». Еще живыми. Среди ронгов тоже встречались люди умные. По-своему умные. Не стоит так уж доверять форме… и внешности.

— А теперь?

— Мы пойдем за вами! И за ними, — кивает он в сторону окна. — Вы правы, здесь у нас будущего нет. А у вас… кто знает?! Но мы готовы рискнуть, пусть и в последний раз!

— Соберите своих людей. Завтра днем к перрону подадут состав.

Ветер дул с моря.

Он налетал совершенно неожиданно. Рвал полы одежды и забрасывал в лицо песок.

Он негодовал…

Здесь, сколько ни свистел он над землей, никогда и никто не пробовал даже и оспаривать его власти — людей в этих местах не было.

— Вот тут, — указал рукой кап-два Хальзин, — надо оборудовать позиции для артиллерии. Отрыть котлованы и забетонировать основания. Для рытья используем взрывчатку — ее много. Дорогу сюда уже начали прокладывать, пока грейдер.

— Сколько планируется капониров? — Балк деловито что-то прикидывает в уме.

— Три орудия — вон на той горке. И два — слева, на другой стороне пролива. Третье там, к сожалению, не поставить, мешают складки местности.

— Можно вынести его левее, там есть подходящая возвышенность. Только тогда надо будет принимать меры для защиты от высадки десанта с моря, там удобный для этого берег.

Хальзин задумчиво почесывает подбородок.

— У этого холма крутой подъем… трудно будет поднимать орудие…

— Взорвем склон, выровняем… Вы ведь сказали, что взрывчатки много?

— Да, с этим вопросов не будет. Хорошо! Принимается, я отдам распоряжение на корректировку плана…

Меня эта беседа касается постольку-поскольку. Но касается.

Ибо инженерный полк Балка и пехотный батальон, составленный из родни Гона, — моя личная головная боль.

Доложив каперангу об успешном исполнении приказа, я собирался было уже возвратиться к своим прямым обязанностям, но мои радужные мечты были обломаны самым безжалостным образом.

— Так-так… — кивает Иванов. — И сколько всего народу у нас теперь прибавилось?

— Две тысячи сто восемнадцать человек Балка и четыреста пятьдесят три хорна.

— Не бог весть… Ну, с хорнами, я так полагаю, проблем не будет — принимаешь их под свое командование.

Я аж крякнул!

— Ну, Гон-то присягу лично тебе ведь приносил?

— Да…

— Ну, а куда конь с копытом — туда и рак с клешней! Его родня — куда же им, как не к родичу? Мужики-то хоть крепкие?

— Почти половина — бывшие матросы-штурмовики. По возрасту не в строю, отставники уже. Они-то и покрепче прочих будут. Большая часть гражданского населения здешние трудности переносила тяжко, вот и повымерло их тут около трехсот человек. Ну и женщины… тех тоже много потеряли.

— Ладно, со всеми нестроевыми и бабами — зам по тылу пусть занимается. Он уже целый хозполк сформировал — ему и карты в руки! Детей — тоже на его шею посадим. Он у нас бугай крепкий — выдержит!

Полк Балка формировали без моего участия. Но вот прикрывать район их работ пришлось мне и моему вновь созданному подразделению. Так что судьба свела нас вновь…

Орайен со времени нашей последней встречи, казалось, похудел и осунулся еще больше. Но в плечах, как ни странно, раздался — вот такой вот парадокс! Или это форма так шутит?

Все его бойцы, как и он сам, одеты в стандартную форму хорнов — ее тут до фига и больше, запасов хватит на какое-то время. Подогнали им и чисто рабочую одежду — вот этой тут запасли вперед лет на десять!

Вот, по долгу службы, я и присутствую на этом производственном совещании.

У нас тут и свой фронт работ нарезан — мама не горюй!

Используя богатые запасы взрывчатого вещества с местных складов (шахты, все те же шахты!), наши инженеры, не сильно заморачиваясь всякой там экологией, попросту стали рыть окопы и капониры с помощью взрывчатки. Шумно, грязно — да и хрен с ним! Лопатами можно потом подправить — и занимай оборону! А попутно, отобрав пару десятков человек посообразительнее, я усадил их за изготовление простейших противопехотных мин. В просторечии местное двухкомпонентное ВВ так и именовали — «двойка». Вот ее-то мы вовсю и использовали: что землю рыть, что мины ставить — на все годилось.

Ибо корабли сушу не берут — тут без высадки штурмовых отрядов не обойтись. Самые десантноопасные места мы постарались обезобразить неприличными и небезопасными завалами, созданными при помощи тех же самых запасов «двойки». Некоторые «дырочки» были оставлены совершенно сознательно, вот мы и занимались сейчас тем, что в три слоя заваливали эти проходы минами. Самыми различными, в том числе и управляемыми фугасами-камнеметами.

Но это еще были цветочки…

А вот боевой подготовкой мне пришлось заняться вплотную! Весь отряд разбили на отдельные группы, которые и взяли на себя обучение новобранцев.

Странно это выглядело… Новые бойцы превосходили моих головорезов по возрасту. Вдвое, как минимум! И странно выглядело отделение сорока-пятидесятилетних мужиков под командой парня вдвое моложе.

Но мои ребята существенно выделялись не только физической статью, но и подготовкой, и это признали сразу же.

Вырвав время, к нам заглянул на пару дней и Якупов — ему хватало работы и в прочих подразделениях. Ибо, помимо моего батальона, на островах сформировали еще аж два полка полнокровного состава — в шахтах и на заводах хватало людей кровно обиженных вайнами. Так что и морпехам работенки поприбавилось. Мне было проще — все же языкового барьера у нас почти не имелось. Спасибо нашим научникам за их труд! Все неудобства, связанные с плохим сном, тотчас же были мною позабыты.

Так что боевая учеба кипела повсюду. Но в основном ставили пушки. Проинвентаризировав склады, зам по тылу сообщил, что в наличии имеется около шестидесяти вполне пригодных орудий в различной стадии готовности. Преимущественно двухсотмиллиметрового калибра. И изрядное количество запасных стволов. Копилось это добро тут явно не первый год. Зато и проблем никаких не имелось в постройке. Подгоняй транспортник, плати и забирай нужное. И нет нужды ждать, пока где-то там тебе изготовят нужные пушки. Состав и характеристики вооружения кораблей не менялись уже многие годы. Варьировалось количество, но не номенклатура орудий.

Имелись тут, кстати, и крупнокалиберные двадцатимиллиметровые «метлы», предназначенные для установки на кораблики поменьше. Такие установки сейчас спешно монтировали на всех ключевых точках как противопехотное вооружение, а особенно на этих лишенных растительности скалах оно было очень даже к месту.

Уж кого-кого, а строителей и рабочих тут хватало, подняли наверх даже и изрядное количество рудокопов — столько сырья нам пока и не требовалось. Благо что землю копать они умели в совершенстве. А в шахте или на улице… разница заключалась не только в наличии ветра. Работать тут гораздо удобнее и комфортнее. И в отсутствие, кстати, обвалов — а они тут были частыми!

Во всю мощь использовалось электричество — от АЭС к местам стройки протягивали времянки. Лишь бы свет был, не до красоты! Ухитрялись даже бетон подогревать — для скорости схватывания. Как там они это осуществили, не знаю, не специалист — но эффект был налицо.

Так прошел месяц…

Связь на островах, разумеется, существовала. Радиостанция находилась в глубине главного острова и была взята лихим наскоком еще в первый день. Как раз Хасан там и отметился. Его работу высоко оценил даже Слон, а это многое значило!

Так что всю дорогу там исправно вешали лапшу на уши различным корреспондентам. Ибо никаких иных средств коммуникации тут попросту не имелось — за ненужностью. Все всегда работало исправно, так чего огород-то городить? Впрочем, нам никто особо и не досаждал… у всех, надо думать, и своей работы хватало.

Вообще, это меня сильно удивляло!

Вот сколько ни представляю себе такую операцию на Земле — да в любой ее точке, так просто в голове не укладывается! Скрывать захват целой группы островов месяц? А такого неслабого промышленного комплекса? Да ладно… Неделю — и то с большим трудом!

А поскольку посоветоваться тут не с кем — все заняты буквально по уши, то я не выдерживаю и набрасываюсь с расспросами на майора Кононова, этот персонаж тут частый гость.

Удивленно приподняв бровь, он меня выслушивает и снисходительно усмехается.

— Ну, час времени у меня есть… Чаю нальете?

— И не чаю тоже — с превеликим удовольствием!

Это Балк… он внезапно оказался неплохим самогонщиком! И из местных трав и каких-то кустарников он такое разок сотворил…

Что тотчас же прискакали наши медики и торжественно конфисковали не только саму установку, но и весь произведенный продукт!

Как выяснилось, соратники Орайена тишком гнали самогон, а знахарка и дальняя родственница Гона знала местные травы. Как они друг друга нашли — не знаю, не видел, но результатом была настойка вроде рижского бальзама, приведшая в восторг наших медиков. Она не только приятно кружила голову и успокаивала нервы, но и что-то там стимулировала, укрепляя организм в целом и желудок в частности. Самое оно для отощавших шахтеров… А сей талантливый инженер ухитрился организовать этот процесс должным образом. Человек, правда, начинал больше есть, но зато пища и усваивалась лучше. А я-то все удивлялся — как это Балк так быстро поправился?

Итогом этих исследований явилось официальное разрешение употреблять сей напиток после тяжелых физических работ. Для восстановления организма и в строго оговоренных дозах. За чем бдительно следил дюжий «медбраток», прочно окопавшийся прямо в пищеблоке. То есть там, где и стоял очередной агрегат хитроумного инженера.

Ну а поскольку у нас тут очень даже не курорт… и легких работ попросту не существует…

Словом, мне было чем угостить майора.

Кстати, суховатый штабист оказался очень даже любопытным и интересным собеседником! А всего-то и надо было — чаю вместе попить!

— Видите ли, капитан… Определенные догадки были у нас еще дома. Но уж слишком они… невероятные, что ли…

Он отхлебывает горячего чаю и ставит чашку на стол.

— Если хотите знать, то весь Дант — явление искусственное.

Наблюдая за моей ошарашенной физиономией, Кононов усмехается.

— Нет, разумеется, планету не вылепили вручную. И население — хорны-то уж во всяком случае — здесь местное. Коренное, так сказать. А вот вайны и ронги — пришельцы чистой воды. Мы можем предполагать, что Дант был ими колонизирован около четырехсот лет назад. Точнее, увы, сказать пока невозможно…

Тогда кое-что встает на свои места!

— В ходе колонизации вайны или, скорее, те, кто за ними стоял, превратили планету в громадный завод. Специализированный судостроительный завод, который уже триста лет гонит одну и ту же продукцию…. Поэтому тут нет авиации и практически не развиты сухопутные силы — их этому попросту никто не научил. И не построил соответствующих заводов. Надо думать, не в последнюю очередь потому, что не хотел давать в руки столь воинственным людям весь спектр вооружений и средств их производства.

Планета-завод? Вот это он сказанул…

— Здесь делают оружие. Боевые корабли. Раз и навсегда установленного образца. Селения предоставляют матросов — хорнов и техников — ронгов. А поместья вайнов — комсостав. Работающие на земле обеспечивают все это сырьем и продовольствием.

— Но тогда… этих кораблей тут должно быть столько!

— Нет. Около двухсот шестидесяти лет, все это корабли с Данта куда-то уходили. Возвращались редко. В основном возвращались вайны — в поместья, на заслуженный отдых. Иногда возвращались и хорны…

Не забываю подливать майору чай — пусть не прерывается!

— Спасибо, — благодарно кивает он. — Так вот, лет сорок назад что-то произошло. Очередной корабль не смог покинуть Дант — канал на той стороне не открылся. Ждали долго, но… Короче, они стали искать выход. И нашли, пусть далеко и не сразу. За это время тут было четыре крупные войны и неведомо сколько локальных стычек. Но по молчаливому уговору никто и никогда не трогает заводы и шахты. Во-первых — они нужны всем. Здесь нейтральная территория. Не только Штормовые острова, такие точки есть и в других местах планеты — это промышленные комплексы и добывающие предприятия. Есть, разумеется, и во-вторых…

Он делает большой глоток и берет с блюдца бутерброд.

— У всех вайнов в душе есть страх. Страх перед тем, что сюда когда-нибудь прибудут те, кто некогда их сюда послал. И спросят… А спрашивать есть за что! По этой причине капитаны и пытаются получить сейчас на Земле некоторые отсутствующие у них в настоящий момент технологии и образцы вооружения.

— Чтобы встретить вернувшихся хозяев во всеоружии…

— Именно так!

После этого разговора многое стало мне гораздо понятнее. Не скажу, что работа быстрее пошла, но вот нехватка времени ощущалась теперь гораздо острее… я прямо всей кожей это чувствовал!

Схватился, наконец, бетон — и на будущих батареях приступили к монтажу собственно орудий. Всю сложную машинерию по изготовлению снарядов разместили в штольнях. Мы не корабль, местом для хранения не ограничены, потому оборудовали на батареях обширные погреба, наполнили их и этим пока ограничились. Да, при необходимости вполне еще можно подвозить снаряды и из глубины острова. До тех складов никакое орудие с моря не добьет при всем желании.

А поблизости уже монтировали установки защитных полей — основная надежда возлагалась не на железобетон укреплений. В сочетании с генераторами… сюрприз получался тот еще!

Гавань тут имелась только одна, ее-то мы сейчас и старались прикрыть. Но и на других точках тоже спешно возводились береговые батареи, хотя и с меньшим количеством пушек. Там в основном опасались обстрела с моря, поэтому и принимали все меры, чтобы сделать его не столь безопасным для любого штурмующего. А с десантом… тут будет воевать «двойка» и местные двадцатимиллиметровки. Бронетехники у вайнов нет, пойдут штурмовики, тут-то мы им свинью и подложим…

Никакой боевой корабль местной постройки не имел на борту слишком уж больших штурмовых отрядов — в бою чаще все решали пушки. Триста человек — такого количества местной морской пехоты обычно хватало для выполнения любых локальных задач. Так что если кто-то к берегу и пробьется… надолго их не хватит. Ты еще высадись…

Пораскинув умом, наши артиллеристы начали заодно и постройку батарей для стрельбы с закрытых позиций — у вайнов такое не в чести. Соответственно, и воевать с подобным противником они не очень умеют и сильно не любят — опыт боев на Земле это показывал достаточно хорошо. Нащупать же их средствами наблюдения позиции таких пушек… ну-ну, посмотрим, что у вас выйдет!

Три орудия установили на железнодорожные платформы — получился импровизированный бронепоезд, точнее, железнодорожные установки береговой обороны. Вещь, кстати, здесь совершенно неизвестная, да и на Земле давно забытая. А зря… Рельсовая сеть тут хорошо развита, и такие подвижные орудийные площадки можно быстро переместить почти в любое место. Пара часов на подготовку, даже и на пустом месте — и можно стрелять!

Кое-что начинает получаться и у моих парней. Батальон уже не похож на лоскутное одеяло, сшитое на скорую руку из разносортной материи. Начали срабатываться… все же боевой опыт, пусть и прошлый, пусть специфический — немалое подспорье! Я как-то увереннее стал смотреть в будущее.

— Командир… — меня треплют по плечу. — Командир!

— Да?!

Га Шан — он теперь ротный офицер. Вот так! Позавчера кап-раз Иванов поздравил моих старшин с повышением. Теперь на их плечах — офицерские погоны. А я автоматически стал комбатом. Пока в прежнем звании.

Три штурмовые роты, четыре взвода обеспечения, два взвода тяжелого оружия — двадцатимиллиметровок и «АГС». И два минометных взвода — с баржи обеспечения подкинули нам вооружения.

Слон шутит — так и до комполка скоро доберешься!

Он-то уже до этой должности дорос — рулит тремя такими же батальонами. Но мой пока самый боеспособный и лучше подготовлен.

— Что такое, Шан?

— Объявлена боевая тревога! Корабли на подходе.

Все… кончились каникулы… А они были вообще?

На батареях, по состоянию на вчерашний день, могут работать пока только два орудия — прочие в процессе монтажа. А из этих позавчера уже произвели пробные стрельбы. Так что основная надежда — на пушки «Грома».

— Что «Гром»?

— Вышел из гавани в море.

Все верно, запирать корабль на рейде, лишая его маневра, — идея не самая правильная.

— Личный состав?

— Я назначил построение через десять минут. Машины выведут из боксов к этому времени.

И тут мой офицер прав. До гавани отсюда двадцать минут хода. Так что вполне успеем и туда, если это будет нужно.

— Связь со штабом?

— Приказано ждать распоряжений.

Они и последовали — я только успел войти в штабной бункер батареи. Тут еще сыро, несмотря на работающие обогреватели. Не затвердел здесь должным образом бетон… требуется его пока еще увлажнять.

— На подходе к гавани два корабля — транспорты противника.

Ну, нашим, положим, тут еще неоткуда взяться… рано…

— Огня не открывать, позиций не обнаруживать. Принять меры к недопущению высадки личного состава кораблей на сушу, — кратко сообщили из штаба обороны.

Понятно, высадка возможна только в том случае, если эти транспорты начнут топить. И на кораблях прозвучит команда «Спасайся, кто может!». Но раз нашим пушкам приказано молчать, то командование явно выбрало вариант захвата судов.

Командир нашей батареи, старший лейтенант Охрименко, вздыхает. Не дали пострелять… Ничего… не последний сюда корабль пришел!

— Капитану Ларину взять с собою роту и прибыть в порт.

И это вполне логично — именно хорны должны взойти на корабли. Это не вызовет никаких подозрений — во всяком случае, сначала.

— Га Шан — остаешься за меня! Ма Той, твоей роте — посадка!

И пылят по грейдеру грузовики. Сегодня для роты первая операция. Не для всех, понятное дело… но в составе нового подразделения — так сказать, дебют.

Прибыв в порт, строю бойцов за стеной пакгауза, чтобы их не было видно с воды, и докладываю о прибытии кавторангу Михайлову. Он тут главный в порту.

— С кораблей передали — просят подготовить принятие людей и выгрузку продовольствия.

Понятно, стандартная процедура. Мы тут уже малость в курсе дела, так что и действия давно отработаны.

Три цепочки бойцов в серой форме вытягиваются перпендикулярно причалу — сюда подойдет транспорт с людьми. Это новые рабочие для рудников, очередные пленники. Второе судно проследовало дальше, туда, где разворачивают свои стрелы грузовые краны. Все продовольствие на борту сложено на паллетах, так что и разгрузят корабль достаточно быстро.

— Напоминаю всем! Выдержка! Тут многие из вас помнят, в каком состоянии их сюда привезли… Так вот! Зубы стиснуть — и молчать! Не подавать вида! Не дай бог, кто-то сорвется — лично с пирса спихну!

— Яр! — гаркает добрая сотня глоток.

— Марш-марш!

Быстро вытянувшись в цепочки, рота сформировала два коридора. По левому — идут мужчины, он чуть шире. По правому — все прочие, он относительно узок. Заняли свое место и люди в комбинезонах ронгов — типа, врачи. Они должны оперативно выявлять заболевших и раненых. Обычно вся сортировка тут и происходила.

Всех признанных непригодными для работы в глубь острова не уводили. Зачем? Чего там с ними можно сделать такого, что нельзя сделать здесь?

Сгоняли отобранных людей в кучку и выводили за территорию порта — там специальный загончик для такой цели имелся. С высоким забором. Заводили туда, запирали решетчатые двери… и все.

Ветер и холод доделывали все остальное. Рационально и зарядов тратить не нужно. Никого рядом нет, так что и орать можно хоть до посинения — никому это не мешало.

Обычно после долгого пути по морю выбраковке подвергалось до десяти-пятнадцати процентов всех прибывших — и это считалось нормой.

Лязгнули, опускаясь, сходни — их две.

И зашаркали ногами люди, выходящие из трюмов.

Присмотришься сверху — все как обычно.

Серые шеренги солдат почти недвижимы. Только белые комбинезоны ронгов перемещаются туда-сюда.

Первая сотня прошла, перерыв.

В сторону отвели человек пять.

Прочие скрылись за забором пакгаузов.

Вторая сотня.

Традиционно капитан корабля вперед выпускает самых сильных пленников — показывает товар лицом, так сказать…

Третья, четвертая…

Смотрят на них сверху двадцатимиллиметровки с мостика, сторожат каждое движение людей. Понимают те — здесь их последняя пристань! Со Штормовых островов никто еще не вернулся домой! И поэтому ждут стрелки у установок, нечего пленникам терять! Рванись в сторону — и ударят очереди стальных пуль прямо в толпу.

Тут тоже хитрость есть… скорее — тоже обычай.

Упал застреленный при побеге пленник на пирс — все, приняли его здесь. Плати как за живого! Традиция, мать ее…

Шестая сотня пошла — тут уже больных больше. Растет кучка людей слева от серых шеренг.

Всего их было семьсот двадцать два человека.

Сворачиваются серые, только двое офицеров в сопровождении еще нескольких солдат направляются к трапам. Таков порядок, должен командир конвоя лично подтвердить количество прибывших. И капитану свое почтение засвидетельствовать. Только после этого команда на берег сойти может. А на борту встанут часовые из охраны порта.

По общим сходням мы не идем — сие есть неуважение к офицеру! По ним же пленников на борт принимают, и по ним они корабль покидают. Отдельный трап нам с борта спускают, этим путем и поднимаемся.

Короткое приветствие капитана, говорю все положенные фразы, подтверждаю количество прибывших…

И локтем чувствую напряжение стоящего рядом хорна! Как струна стальная, он натянут, тронь — зазвенит!

— Ран, что случилось? — выбрав момент, тихо спрашиваю его.

— Я прибыл сюда на этом корабле, командир…

— И что?

— Помощник капитана узнал меня…

А в пятнадцати метрах от нас — две скорострелки на мостике! И смотрят — как раз в нашем направлении. Что вполне логично, мы ведь поднялись на борт практически в том же месте, где только что сходили вниз пленные. Только дернись — и не получившие команды «отбой» стрелки подметут палубу вихрем стальных шаров.

— Так… Где радиорубка — знаешь?

— Да, командир, — подтверждает боец.

— Радист ничего не должен передать! Любой ценой!

Присаживаюсь, чтобы завязать шнурок на ботинке. При этом совершенно естественным движением передаю «метлу» Ма Тою.

— Офицер Ми Лар!

Поднимаюсь и поворачиваюсь в сторону капитана. Рядом с ним стоит еще один офицер, понятно — это тот самый помощник. Он-то меня и окликнул.

— Со мной никто не идет!

— Яр!

— Как уйдем с палубы — радист!

— Яр! — на этот раз в несколько голосов сразу отвечают парни.

Так и не забрав своего оружия, подхожу к группе офицеров. Их трое — сам капитан, помощник и еще один, которого на мостике я раньше не видел. И вот он-то меня больше всех и заинтересовал!

Ибо на правой стороне груди у него, помимо традиционной зеленой полоски, есть узкая нашивка красного цвета.

Кто это?

Это что за деятель такой?

— Слушаю вас, господин капитан!

Это не просто какой-то там корабль. В отличие от судна-передатчика, который на борту никакого вооружения не имеет, тут установлены скорострелки. И стало быть — вполне военное судно. И никаких преимуществ перед этим капитаном у меня нет.

Он — капитан.

Я — старший офицер.

И это — его корабль, где он царь и бог.

— Ваш человек… Вон тот, что стоит крайним справа! Он у вас давно?

— Нет, господин капитан. Два месяца. Переведен из другого отряда.

Офицеры переглядываются.

— С какого он корабля?

Все верно, где бы ни служил хорн, его команда всегда приписана к конкретному боевому кораблю.

— С «Грома», господин капитан.

И здесь я ничего не придумываю — нашивка с названием корабля видна на моей форме. А раз я с него, то и все мои подчиненные — оттуда же. Никакого офицера в принципе не может интересовать прошлое рядового хорна. Сейчас — он в моей команде, вот я и называю именно «Гром».

В руках у того самого третьего офицера появляется радиостанция.

— Данер… Это Ги Лан.

— Да, господин Ги Лан!

— Свяжитесь с «Громом». Меня интересует имя старшего кормового офицера, который командует штурмовым отрядом. И я хотел бы задать пару вопросов непосредственно капитану корабля…

Опа, здрасьте…

Это что за персонаж такой?

Задать «пару вопросов» капитану боевого корабля? Он что — тайный посол папы римского? Или не менее «оттопыренная» фигура?

Сомнения вайнов, в принципе, понятны.

Поверить в то, что бывшего раба (а по факту всех, кого привозят в трюмах этих кораблей, можно именно рабами и считать) зачислили на службу, — невозможно. Это нарушение всех традиций!

Но спрашивать лично у него?

Щас… не царское это дело…

Есть его командир — к нему и вопрос.

Но и сам командир…

Форма, язык, выправка — тут вопросов никаких нет, это боевой офицер.

Но вот морда у этого самого офицера… не очень-то он на коренного вайна похож… Хотя вполне возможно, что они тут тоже разные бывают.

Офицер этот — явно не паркетный шаркун, два клинка на поясе — веский аргумент! И понятен он всякому. «Метлу» свою он вообще у подчиненного оставил. И это тоже вполне можно понять — чего ему бояться здесь?

Отвечает быстро, за словом в карман не лезет… тоже довод в мою пользу.

И ведь не может же не понимать, что стоит один под прицелом двух скорострелок! Да и у офицеров корабля своя охрана есть.

По случаю высадки пленников вся палубная команда вооружена, «метлы» висят за спиною каждого матроса. И трое таких деятелей сейчас стоят по обе стороны мостика, наблюдая за гостями.

Все верно.

Свои-то они свои… Но капитан дал команду — извольте выполнять!

— Пусть ваши люди положат оружие на палубу, Ми Лар…

Плохо!

Он изменил манеру обращения!

Уже не «старший офицер Ми Лар»… и уже не «уважаемый»!

И как должен отреагировать вайн?

— Простите, уважаемый Ги Лан… Вы разоружаете моих людей, значит ли это, что и я тоже должен положить свое оружие?

А вот это — уже неприкрытое оскорбление! Обезоружить офицера? «Медведя» у меня не видно, он под кителем висит. «Метла» — у Ма Тоя. Ничего другого при мне не имеется.

Значит, я должен положить на палубу свои клинки?

Насколько я в курсе дела, даже у арестованного офицера холодное оружие не отбирается. У вражеского — да, можно попробовать… Как правило, клинок в таком случае возьмут уже с хладного тела.

На секунду офицер заколебался. Все же подтвердить свое указание… а ответка потом не прилетит?

— Что вы! «Серебряный лист» — и на палубе? Вполне будет достаточно, если вы передадите его… ну, хоть бы и помощнику капитана! Уверяю вас, он проявит должное уважение к вашему оружию!

Так, все.

Он мне не верит.

И судя по поведению, это далеко не простой офицер. Кровь из носа, а живым его взять необходимо! Вон, даже и капитан молчит, не вмешивается. А ведь на борту своего корабля — он самая большая шишка!

Но молчит.

Стало быть, Ги Лан — персона крайне серьезная!

А «метлы» в руках у матросов незаметно так поворачиваются в мою сторону…. Ну, это они так думают… мол, боком стою, ничего не вижу…

Ага, щас!

Стволы смотрят на меня, значит, отвернуты в сторону от Ма Тоя с его группой.

— Что ж… — пожимаю плечами. — Раз вы на этом настаиваете…

Расстегиваю ремень, снимаю ножны и протягиваю клинки помощнику.

— Я так полагаю, уважаемый Ги Лан, что у вас есть вопросы уже и лично ко мне? Вы их хотите задать прямо здесь и сейчас?

Расслабился, клиент!

Нет у самого ближайшего противника оружия, не опасен он!

— Нет… пройдите в мою каюту.

Он машинально делает шаг в сторону, освобождая проход внутрь.

Так же «машинально» я прохожу вперед пару метров…

— Ах, да!

Поворачиваюсь к своим парням.

— Ма Той! Положите оружие на палубу…

А теперь этот злокачественный лопух и вовсе спекся!

Офицер, тот самый, подозрительный, стоит между двумя конвоирами. Те контролируют его с боков. Теоретически я сейчас ничего не смогу сделать. Но и конвоиры тоже — они не смогут стрелять, пули ударят прямо по их командирам!

Эх, ребятки…

Вас что, никто не учил тому, что противник опасен всегда? Вот когда он по рукам-ногам связан, во рту кляп, а на ногу подвешена двухпудовая гиря… ну, впрочем, Якупова я бы и в таком состоянии опасался!

— Господин, Ги Лан! — оживает радиостанция в руке у моего оппонента. — В списках нет такого корабля… я не могу установить связь с его капитаном!

Хрясь!

И левый конвоир влипает мордой в переборку.

А выхваченный из его ножен клинок заезжает под ребро правому сотоварищу лопуха.

Правая рука ныряет за отворот мундира — и через секунду «Медведь» выплевывает шары в направлении скорострелок.

Есть — обвисает на турели один стрелок!

Противно всякой логике, но я не атакую тех противников, что стоят рядом со мной. А стреляю в установки, которые, в принципе, неспособны причинить мне вреда — угол не тот, не дотянут! Но они могут вести огонь по моим парням! И по берегу!

Магазин пуст…

Второй!

И последний, кстати…

Схватился за плечо второй стрелок, повисла плетью перебитая в локте рука. Этот выключен, одной рукой тяжелую турель не развернуть!

Вр-р-р-жих!

Мимо щеки пролетает что-то горячее.

Стреляю в ответ — на палубу падает тот самый, дюже наблюдательный и глазастый помощник. И что ж тебе в каюте не сиделось?

Лязгает о палубу «метла». Роняет радиостанцию и мой оппонент — туда тоже пришел «гостинец» из пистолета. Все, связи у тебя теперь нет!

С визгом рикошетируют от переборок шары, что-то больно толкает меня в бок. Но двигаться я пока могу, заряды есть…

Уже нет — звякает о металл отброшенный пистолет.

Но падает ничком третий конвоир.

Капитан и Ги Лан — вот и все мои противники. Где-то там, на периферии событий трещат «метлы», кто-то кричит.

Что, ребятки, не ожидали?!

Ги Лан к бою готов, поблескивает в руке клинок. Собран мужик, сосредоточен. Прокачал ситуацию, понимает, что уйти в помещения корабля уже не успеет — стоит на пути тот самый подозрительный офицер.

Впрочем, какие тут, на фиг, подозрения?

Враг стоит на твоем пути. Не ошибся ты, мужик, все правильно просчитал.

Но стало ли тебе от этого легче?

Тянется к упавшей «метле» капитан.

— Убью! Только шевельнись!

Страшен мой рык. И бьет он капитана по ушам.

Один у меня прыжок.

К капитану — и тогда он покойник. Голыми руками удавлю! Или к Ги Лану — тут вариант пока неясен. Но рвану к хозяину корабля — мой недавний оппонент уйдет. Успеет, он тут лучше ориентируется! И не факт, что я успею его догнать…

Похоже, драки не избежать…

Саданула боль в боку. Видать, достали-таки рикошетом! Ладно… переживем и это.

Пятится капитан, страшно ему. Не делает даже попыток за оружием руку протянуть. И про свой кинжал забыл.

А вот оставшийся противник спокоен. Не переживает особо, не нервничает. Осторожно, постепенно отгораживая меня от капитана, шажками вперед продвигается. Ну да, понять его можно.

Пока есть у меня свобода маневра, могу я и до старшего корабельного начальника достать. Проскочу мимо клинка — ширина прохода позволяет — и достану его. Да, сможет тогда Ги Лан внутрь корабля ускользнуть. Но… хочет ли он этого? Именно этого, в смысле — убежать?

Вряд ли…

А вот оттеснить меня — так, чтобы капитан оружие с палубы подобрал, — вполне возможно. Вот как раз этого-то я и не должен допустить!

Когда я клинки снимал, то ремень из брюк почти полностью вытащил. Кобура-то у меня плечевая, на самостоятельном подвесе — ей ремень не требуется. И брюки тоже не мешком висят, так что какое-то время я и без него побегать могу.

Рывок — и лег ремень в руку.

Массивная пряжка, между прочим, тот еще довод… И не стоит его недооценивать!

Щелк!

Сказал же — не стоит!

Скривился оппонент, прилетело ему по ноге. Не так чтобы очень сильно, но скакать теперь придется осторожнее. Болит лапка-то!

А еще разок?

По наглой морде!

Не вышло, ушел клиент. И клинком вспорол воздух, пытаясь меня достать.

Да фиг там! Тут тоже не лопухи!

Ни он, ни я попасть не смогли.

А вот вправо я руку выбросил — на всю длину!

И капитану прилетело в бок!

Опять же — не так сильно, как болезненно. И помимо всего прочего — очень оскорбительно! Его — капитана — бьют! На палубе собственного корабля!

На такой эффект, признаться, я и не рассчитывал даже!

Взревел дурным криком местный босс — и рванулся на меня. Если такой дядя даже и просто к переборке меня притиснет — мало не покажется! А тут еще и в боку стреляет…

Прыжок в сторону, взмах — пролетает пряжка мимо лица Ги Лана.

Кувырок — и рушится сверху тяжелое тело капитана. Удачно это я ему под ноги сиганул!

А заодно и основного оппонента к стенке отбросило… не ожидал он такого вот фокуса.

Но крепок мужик — вскочил, замахнулся…

И снова мелькнули в воздухе его руки-ноги.

Молодецкий удар прикладом «метлы» — отдыхай, дядя!

Ма Той опускает свое оружие и наводит его на капитана.

— Лежать!

Тот дергается — и стальной вихрь чуть не пробривает у него на голове просеку.

— Я невнятно сказал?!

— Да как ты смеешь…

Хрясь!

А вот ботинок под ребро — очень даже, знаете ли, увесистый аргумент в споре. В любом, даже и в устном.

— Рот — заткнуть!

Топот ног, меня подхватывают на руки.

— Перевязать командира!

— Он ранен — бинт!

И все в том же духе…

Помимо меня зацепило еще пятерых — с различной степенью тяжести. Но все живы, и смерть никому не угрожает. Все же слишком велика разница между обученными штурмовиками и экипажем корабля работорговцев.

Стрельбы уже не слышно, по палубе гонят местных матросов с заложенными за голову руками. Наверху, у двадцатимиллиметровок, уже хозяйничают мои парни, сбрасывая вниз тела стрелков. Не успели эти штучки заработать… хорошо!

— Где радист?!

— Потащили на берег, — отвечает голос Рана.

Оборачиваюсь — он стоит совсем рядом.

— Успели?

— Да, он ждал подтверждения от него, — кивает боец на таинственного офицера. — Не дождался…

А прилетело мне хорошо… полспины вспахало рикошетами! Хорошо хоть вскользь… Вот если бы хоть одна пуля вошла прямо… но она не вошла.

— Командир… — переминается рядом Ма Той. — Прости, мы не успели к тебе на помощь сразу.

Чего?

— Мы видели — стрелки уже наводили на нас установки. А со сходен уйти некуда. И если бы ты не убил их…

То мы бы сейчас не разговаривали. Это-то я понимаю! Но парни-то, а?! В лоб на скорострелки, бегом, наверх по трапу… И ведь не могли не понимать, что шансов — самый мизер!

— Нам пришлось подавить сопротивление матросов — они все были с оружием.

— Ма Той! Ты уже и сам офицер! И не надо передо мной извиняться… вы все сделали правильно.

— Но командир не должен идти первым!

Ноги меня совсем не держат, и я опускаюсь прямо на палубу.

— Хм… а как так вышло, что ко мне на помощь ты прибежал раньше всех?

— Я спешил… И как можно бросить в беде своего командира?

— Ну а я не мог бросить вас…

Мне суют в руку открытую флягу. Настой Балка? Очень даже кстати!

Пара глотков — и меня немного отпустило.

— Осмотреть корабль! Команду — на берег, под охрану! Выставить посты у радиорубки и в машинном отделении. Усиленный наряд — на мостик!

Поскрипывают наверху двадцатимиллиметровки — стоят у них новые стрелки.

Что-то еще…

А!

Взгляд вверх — там, на пронизывающем ветру, виден флаг. Темно-зеленое полотнище с плохо различимой отсюда надписью. А вот длинный клинок, чем-то напоминающий «серебряный лист», — он, напротив, виден очень даже отчетливо.

Флаг вражеского корабля.

Взятого всего десятком штурмовиков. Да, потом-то снизу прискакала почти сотня… но это было потом… Шестеро раненых, включая безбашенного командира батальона, — невелика цена! Но она того стоит.

— Ма Той! Флаг — спустить! Доставить в штаб! Доложить командованию о завершении операции!

Хлопаю его по плечу.

— Ну вот… Это — первый взятый нами вместе корабль… Привыкай — их еще будет много!

Примечания

1

Разговорное обозначение частей внутренних войск МВД.

(обратно)

2

Курс молодого бойца.

(обратно)

3

Капсюль-детонатор для электроподрыва ВВ.

(обратно)

4

Специалист, способный водить ВСЕ виды гусеничного военного автотранспорта.

(обратно)

5

Командира эскадрильи.

(обратно)

6

Дробовик 12-го калибра, применявшийся американцами во Второй мировой войне.

(обратно)

7

Алло? Шеф Стюарт? Это говорит Джефф Кларк. Рад вас слышать! Мы уже около места встречи. Как? Понял, ждем вас через несколько минут.

(обратно)

8

Известная марка военной обуви.

(обратно)

9

Помощник маршала или шерифа.

(обратно)

10

В Арлингтоне находится Штаб федеральных маршалов и офис их директора.

(обратно)

11

30-я башенная батарея Севастополя. См. «Музейный экспонат».

(обратно)

12

См. «Сталь над волнами».

(обратно)

13

Бродяга — жаргонное название торгового судна, зарабатывающего на жизнь случайными перевозками.

(обратно)

14

Кинжал милосердия — служащий для добивания поверженного противника. Узкий граненый клинок.

(обратно)

15

Солдатская чайная.

(обратно)

16

Станковый противотанковый гранатомет «СПГ-9».

(обратно)

17

Центральное конструкторское бюро машиностроения г. Климовск — центр разработки и испытания стрелкового вооружения.

(обратно)

18

«Выжиматель ветра» — жаргонное название быстроходных парусников.

(обратно)

19

Дистанционный электрошокер.

(обратно)

20

Город в Армении, где произошло разрушительное землетрясение.

(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg